Динамика пространственно-временной локализации бурят внутренней Монголии КНР: Историко-культурологический анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.02, кандидат исторических наук Бороноева, Дарима Цыбиковна

• Бороноева, Дарима Цыбиковна
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Бороноева, Дарима Цыбиковна

Введение .С.

Глава 1. Историко-культурологические аспекты локализации этнической группы бурят Внутренней Монголии КНР .С.

1.1. Социокультурные факторы бурятской эмиграции .С.

1.2.Формирование бурятского этнического анклава во Внутренней Монголии .С.

Глава 2. Этнокультурное развитие бурят Внутренней Монголии КНР.С.

2.1. Этническая самоидентификация буряг Внутренней

Монголии КНР .С.

2.2. Социокультурный опыт этнической группы в параметрах традиционного образа жизни .С.

2.3. Религиозные традиции в этнической культуре бурят Внутренней Монголии КНР.С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Динамика пространственно-временной локализации бурят внутренней Монголии КНР: Историко-культурологический анализ»

В истории Бурятии эмиграционное движение бурят - одна из противоречивых и малоисследованных страниц, затрагивающих важнейшие определяющие стороны материальной и духовной жизни этноса. Исследование судеб бурятской эмиграции в общероссийском контексте позволит глубже понять сущность, ход и итоги исторических событий первой четверти XX века. Особый интерес вызывает шэнэхэнская эмиграция, представляющая собой неотъемлемую часть одного из этапов бурятской эмиграции XX века. Обусловленная логикой развития этнических групп, отделившихся от материнского этноса, бурятская диаспора во Внутренней Монголии КНР представляет уникальный комплекс для историко-культурологических исследований.

Для каждого этноса характерна своя модель защитной реакции на ситуации, связанные с изменением окружающей его политической и культурной реальности. В критической ситуации (дискриминационные реформы, социальные катаклизмы) этнос с хорошо отлаженным механизмом самозащиты сознательно или бессознательно воспроизводит целый комплекс действий, которые дают возможность пережить ее с наименьшими потерями, сохранив этническое лицо. Возможно, одной из таких "реакций" была и эмиграция бурят. Этническая группа бурят Внутренней Монголии, неизбежно адаптируясь и приспособляясь к социальным, культурным условиям нового места проживания, актуализировала защитные функции этнической культуры. Так, коренным образом меняются акценты - от политических к культурологическим - в восприятии бурятской эмиграции.

Актуальность исследования. Недостаточная изученность зарубежных бурятских диаспор требует объективного научного анализа прежде всего конкретной сформировавшей в результате эмиграционного движения бурят субкультуры, а именно субкультуры этнической группы бурят Внутрен4 ней Монголии КНР. Исследование динамики пространственно-временной локализации этой группы, социальных реалий ее этнокультурного развития призвано восполнить образовавшийся пробел в изучении истории и культуры бурят, а также способствовать более глубокому осмыслению реально пройденного исторического пути.

Актуальность изучаемой проблематики особенно остро ощущается в связи с изменением исторической обстановки в нашей стране и в мире в целом, а также в связи с тем, что мы пришли к тому же чувству рубежа, которое владело человечеством в начале XX века. Предпринятое исследование в какой-то степени является ответом на духовную ситуацию в российском обществе в целом и в бурятском в частности, где идут поиски идентичности и путей развития в сопоставлении с другими регионами мира. Исследование опыта шэнэхэнских бурят тем более вызывает интерес, что представляет собой один из вариантов "ответа" бурятского общества на "вызов" современности.

Актуальность темы диктуется не столько временем, которое одни называют "взбунтовавшейся этничностью", другие "новым национальным возрождением", а острой востребованностью историко-культурологических разработок проблем бурятской эмиграции, которые в конечном счете должны содействовать осознанию глубинного единства диаспоры со своей исторической родиной. Последнее усиливает важность изучения как динамики локализации бурятского этнического массива во Внутренней Монголии, так и содержания их социального и культурного бытия. Необходимость включения в бурятское культурное пространство той ее части, которая была утрачена в прошлом из-за идеологического контроля и разрыва связей - важнейшая сторона современного понимания истории и культуры бурят. Данная тема должна по праву занять свое место в комплексе проблем изучения истории и культуры Бурятии. 5

Этнические группы, проживающие в отрыве от материнского этноса, функционируют, как правило, в отличных, чем на основной территории расселения, природно-географических, социально-политических, этнокультурных условиях, и потому их этническое развитие протекает несколько иным образом, отличаясь интенсивностью, направленностью этнокультурных процессов. Выявление культурной динамики этнических групп, на примере бурят Внутренней Монголии КНР - задача, представляющая интерес для многих областей гуманитарного знания. Результаты исследования могут найти применение при дальнейшей разработке таких масштабных тем, как взаимодействие этноса и его диаспоры, варианты взаимодействия самобытности и современности и др.

Разработка историко-культурологических проблем бурятских диаспор имеет не только научную значимость, но и практическое значение, так как изучение состояния, тенденций развития этнической группы бурят Внутренней Монголии важно для уяснения путей развития этноса в целом. Кроме того, в настоящее время, когда у всех пробудился интерес к вопросам исторических корней и путей развития наций, возросла тяга к познанию утраченных за последние десятилетия ценностей этнической культуры, традиций и обычаев, ознакомление с современной этнокультурной ситуацией шэнэхэн-ских бурят может восполнить пробелы в знании конкретных особенностей этнической культуры. Изучение локальных групп этноса имеет значение для решения проблем генезиса культуры этноса в целом.

Научное исследование заявленной проблемы имеет гуманистический смысл и этическое измерение - восстановление памяти народа, стремление к духовному единству этноса. Знания о реальном облике, настроениях, ценностях, ориентациях представителей бурятской диаспоры во Внутренней Монголии содействуют преодолению предубеждения в отношении этнической группы в целом, вокруг которой в советский период сформировался "облик врага". Указанные выше моменты усиливают важность изучения "рядовых" 6 субъектов историко-культурного процесса, их образа мысли, образа жизни, образа деятельности. "Микроистория" образа жизни рядового человека (в дополнение к "макроистории" эпохальных событий) представляется интересной и актуальной в осмыслении социального опыта как прошлого, так и настоящего.

Таким образом, актуальность темы определяется ее научно- теоретическим, практическим значением и гуманистическим смыслом.

Прежде всего хотелось бы констатировать неразработанность заявленной темы в отечественной бурятской историографии и отечественной историографии в целом.

Предлагаемая работа является в российской историографии по существу первым опытом историко-культурологического исследования этнической группы шэнэхэнских бурят, в чем заключается ее научная новизна и актуальность.

Историография проблемы. Специальных работ, близких с диссертационным исследованием, на настоящий момент не издано. Тем не менее нами использован широкий круг научных трудов, которые автору пришлось проанализировать в контексте заявленной проблемы.

Использованную литературу условно можно сгруппировать по тематическим блокам.

I. Исторические исследования, в которых нашла отражение сложная картина перемещений бурят на юг, положившая начало формированию бурятского этнического анклава в Автономном районе Внутренняя Монголия КНР и северных аймаках Монголии. Попытка выявить эволюцию исторической мысли по проблеме бурятской эмиграции привела к выводу, что она двигалась от признания факта массового переселенческого движения бурят в дореволюционной историографии к замалчиванию бурятской эмиграции в советский период. В историографии постсоветского периода наметилась тенденция активного исследования некоторых аспектов проблемы. 7

По мнению большинства исследователей (Ц.Б. Цыдендамбаев, Ш.Б. Чимитдоржиев, Г.Р. Галданова, В.И. Затеев, Т.М. Михайлов, Б.О. Долгих, Д.Д. Нимаев, Е.М. Залкинд) проведение государственной границы в 1727 году способствовало процессу консолидации различных монголоязычных групп в единую народность. До этого времени кочевники были мало связаны с какими-либо территориальными границами и свободно перемещались от Байкала до пустынь Гоби (1). С установлением русско-китайской границы это свободное передвижение прекратилось. Этнические группы, оставшиеся по северную сторону границы, консолидировались под этнонимом "буряты" (2). Таким образом, с 1727 года исторические пути развития бурят и собственно монголов разделились, и история двух последних столетий привела к внешним миграционным процессам.

Одним из первых исследовал причины переселения части агинских бурят в Монголию, Маньчжурию М.Н. Богданов, известный бурятский общественный деятель, ученый. Рост эмиграции в Монголию он объяснял "перенаселенностью территории". К этому выводу М.Н. Богданова привели его исследования специфики землепользования бурят Цугольской волости. Его статья "Хозяйство инородцев Агинской волости" была опубликована в газете "Кооперативное слово" в марте 1915 года. В Национальном архиве Республики Бурятия хранится перевод статьи с русского на старомонгольский, сделанный неким Дамдиновым (3). М.Н. Богданов, основываясь на арифметических расчетах, вывел общую площадь, необходимую для ведения скотоводческого хозяйства в Цугольской волости. Согласно его расчетам территория Агинской степи была признана недостаточной для ведения и развития кочевого скотоводческого хозяйства. Недостаток пастбищ, по М. Богданову, и пополнялся, в частности, кочевками в пределы пограничной Монголии. Выводы М.Н. Богданова созвучны раннее проведенным (1908 г.) исследованиям Агинской степи Читинским отделением Императорского Русского географического общества. Так, Агинская экспедиция установила: 8

1/5 часть ( 20,4 %) всего числа агинских бурят проживает на чужих землях, главным образом, в Монголии и на пограничной с Монголией казачьей территории. Характерно, что процент отсутствовавших по отдельным районам соответствовал плотности населения. Местности с населением от одного до двух человек на 1 квадратную версту давали 8 % отсутствующих, местности с населением от 2 до 3 человек на 1 квадратную версту - 19, 3 %, а местности с населением свыше 3 человек на 1 квадратную версту -36, 6 % (4).

М.М. Богданов и в 1916 году отмечал, что буряты чисто степных районов, вовсе непригодных для земледелия, поддерживают свое скотоводческое хозяйство отчасти периодическими перекочевками в Монголию, а отчасти усилением эмиграции в ту же Монголию до такой степени, что она, эта эмиграция, целиком поглощает естественный прирост населения (5). Таким образом, одно из первых научных исследований эмиграционного движения бурят, предпринятое М.Н. Богдановым, в качестве причины этого явления указывает на переплетение разных факторов - земельного, хозяйственного, экономического.

Но, как известно, скотоводами-кочевниками бурятская эмиграция в Монголию не исчерпывалась. Именно на этот момент указывал один из крупных исследователей Монголии И.М. Майский, который выделил еще две категории бурятских эмигрантов: общественно-политические деятели, ремесленники и вообще квалифицированные работники. Буряты обеих категорий стали переселяться после 1911-1912 гг. в связи с отделением от Китая Монголии. И.М. Майский одним из первых обратил внимание на этнокуль-турологические аспекты бурятской эмиграции, в частности он подчеркнул: во-первых, что процессу оседания бурят-эмигрантов в Монголии способствовали единство происхождения, родственность языка, близость психологии монгольских народов; во-вторых, что на бурят-эмигрантов была возложена особая культуротворческая роль проводников европейской цивилизации среди монголов халхаского племени (6). 9

В исторических исследованиях советского периода проблема эмиграции бурятского населения нашла свое отражение, главным образом, как сопутствующая проблема, что в контексте нашего исследования не умаляет их значения в смысле постановки проблемы. Из работ этого периода следует указать работы Б.В. Вампилова, Ж.Т. Тумунова, Л. Линховоина, Б.Н. Ба-торова и др.(7). В исследованиях этих авторов упоминаются лишь единичные факты переселения представителей бурятского этноса на территорию Монголии, которые в совокупности могут послужить необходимым фактологическим обоснованием. Шэнэхэнская эмиграция упоминается в статье Б.Н. Баторова "О проведении в жизнь ленинского декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" (8). В статье предпринята попытка определить значение постановления ЦИК и СНК Бурят-Монгольской республики за № 221 от 17 декабря 1925 года о проведении в жизнь вышеуказанного декрета. Б.Н. Баторов характеризует лам как контрреволюционную силу, составившую существенную часть бурятской эмиграции в Шэнэхэне и направившую все действия против советской власти: "В своей антисоветской агитации ламы опирались на агрессивные действия империалистических государств. В Шэнэхэне был построен дацан, и бурятские ламы-эмигранты были сосредоточены в основном там, оттуда постоянно вели активную подрывную работу против Советской власти" (9).

Из работ, вышедших в советский период, большую ценность представляют труды по истории и культуре Сибири, Бурятии, в которых неизбежно в силу обобщающего характера изданий содержится серьезная фактологическая и информационная база для освещения поступательного развития процесса миграции бурят из пределов России (10).

Для целостного видения исторического процесса эмиграции особый интерес вызывают публикации последнего десятилетия, такие как "Актуальные проблемы истории Бурятии" (Улан-Удэ, 1990), "Неизвестные страницы истории Бурятии. (Из архива КГБ)" (Улан-Удэ, 1992), "История

10

Бурятии в вопросах и ответах" (Улан-Удэ, вып. 1-3), История Бурятии (конец XIX в. - 1914 г.) Часть 1. (Улан-Удэ, 1993) и др. (11). В них наметилась тенденция более открытого взгляда на многие факты исторического и культурного наследия, в том числе и на бурятскую эмиграцию. Так, получила освещение взаимосвязь бурятской эмиграции с такими историческими событиями, как земельная и административная реформы 1900-1901 гг., первая мировая война и связанный с ним царский указ "О реквизиции инородцев" 1916 года, Октябрьская революция, гражданская война. В работе «История Бурятии (конец XIX в. - 1914 г.)» впервые опубликована справка по вопросу о репрессиях ламаистского духовенства в Бурятии, подготовленная K.M. Герасимовой, в которой содержатся не только сведения о численности лам 34 дацанов Бурятии по годам, но и указывается количество эмигрировавших лам с 1916 по 1933 г. Последнее позволяет утверждать, что определенная часть буддийских священнослужителей переселилась на территорию Внешней и Внутренней Монголии в результате антирелигиозной компании в Бурятии на рубеже 20-30-х гг. Вышеуказанные издания послужили основой теоретических исследований проблемы бурятской эмиграции в последующий период. Хотя все же следует отметить, что эта проблема так и не стала предметом отдельного исследования.

Демографические аспекты исследуемой проблематики затронуты в работах Б.С. Санжиева, Д.Д. Нимаева, B.C. Ханхараева (12). Причем если Б.С. Санжиев акцентирует свое внимание на изменении (сокращении) численности бурятского народа в период с 90-х годов XIX века до начала 20-х гг. XX века, обусловленное, по его мнению, кроме прочих причин и перекочевкой его некоторой части в Монголию, то Д.Д. Нимаев и B.C. Ханхараев рассматривают бурятские диаспоры в Республике Монголия и КНР сквозь призму современной демографической ситуации у бурят.

Вопросы межгосударственного регулирования проблем эмиграции бурятского населения представляет интересную страницу в истории взаимоот

11 ношений Бурятии и Монголии. Данная проблематика нашла отражение в исследовании Б.Б. Батуева, посвященном страницам политической биографии М.М. Сахьяновой (13).

В отечественном монголоведении участие бурят в общественно-политической жизни в автономный период Монголии нашло отражение в исследованиях Е.И. Лиштованного, Е.М. Даревской, Ш.Б. Чимитдоржиева, Л.П. Поповой и др. (14). Состоялась серия научных конференций, которые позволяют по-новому взглянуть на проблемы бурятской интеллигенции в целом и на монгольский период их деятельности в частности ( Банзаровские чтения (Улан-Удэ, 1992, 1996); Базар Барадин: жизнь и деятельность (Улан-Удэ, 1993); Национальная интеллигенция и духовенство: история и современность (Улан-Удэ, 1994); Современное положение бурятского народа и перспективы его развития (Улан-Удэ, 1996)) (15).

Ряд работ, расширяющих и углубляющих представления об истоках, этапах, количественных параметрах, территориальных рамках бурятской эмиграции, принадлежит Л.В. Курасу ("О переходе бурят в Монголию", "Очерки истории органов государственной безопасности Республики Бурятия", "Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века)", "Панмонголизм в философских воззрениях B.C. Соловьева", "Харбинская белая эмиграция в освещении спецслужб СССР (конец 20-х -начало 30-х годов)") (16). В исследованиях Л.В. Кураса получили освещение такие ранее глубоко не затрагивавшиеся аспекты проблемы как роль в процессе эмиграции бурят социокультурного фактора - панмонголизма, мероприятий, направленных на подрыв буддийской церкви. Несомненный интерес вызывают также поднятые исследователем вопросы, связанные с ролью лидеров "белого движения" и их влиянием на бурятскую эмиграцию, с контактами бурятской эмиграции с белоэмигрантскими центрами за рубежом. Особый интерес для нашего исследования представляют "Очерки истории органов государственной безопасности Республики Бурятия", поскольку

12 здесь в рамках заданных автором исследовательских задач освещены некоторые фактологические подробности эмиграции бурят в Баргу (Китай), способствующие раскрытию динамики локализации этнической группы бурят Внутренней Монголии.

Из исследований, посвященных собственно эмиграции бурят в Баргу, можно указать статью Б.В. Базарова "Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Ур-жин Гармаев", где историю бурятской диаспоры можно представить в пер-соналистском ключе сквозь призму деятельности его лидера Уржина Гар-маева (17).

В 90-е годы защищены кандидатские диссертации В.В. Бабакова, A.A. Данзановой, в которых находят отражение некоторые аспекты заявленной темы (18). В частности, в диссертационном исследовании A.A. Данзановой, преследующем цель осветить политику Советского государства по отношению к буддийской церкви и репрессивные мероприятия по отношению к священнослужителям в 1920-30-е гг., отмечено, что усиление нажима на буддийское духовенство, непомерные налоги привели к значительному сокращению числа священнослужителей путем ухода из дацанов, снятия сана, вынужденной эмиграции. Нанесение оперативных ударов НКВД по буддийскому духовенству и закрытие дацанов проводилось в первую очередь в приграничных районах. Опираясь на донесения сотрудников НКВД за 1930-34 гг. исследователь пришел к выводу о том, что опасение у НКВД вызывало следующее: располагаясь в приграничных районах, в непосредственной близости к государственной границе, эти дацаны и их священнослужители являлись основными вдохновителями и организаторами повстанческого и эмиграционного движения. Дополнительный фактический материал, введенный этим исследователем в научный оборот, позволил также сделать вывод о том, что начавшиеся во второй половине 30-х годов карательные мероприятия против буддийского духовенства зачастую были связаны с обвинением в

13 контактах с японской разведкой через МНР и особенно Баргу, т.е. территориями локализации бурятской эмиграции.

В связи с процессом реэмиграции шэнэхэнских бурят, начавшемся в начале 90-х годов, появился ряд интересных газетных публикаций, освещающих правовые проблемы возвращенцев и неизвестные страницы их истории (19).

Поскольку современная ситуация в исторической науке отличается широким введением в научный оборот новых фактологических данных из недоступных ранее "спецхранов" и "спецфондов", нами привлекались материалы научно-практических конференций, обладающие большой информационной ценностью (материалы конференций, посвященных 70-летию со дня образования Республики Бурятия (Улан-Удэ, 1993), 70-летию архивной службы Республики Бурятия (Улан-Удэ, 1994), 80-летию ВЧК-ФСБ (Улан-Удэ, 1997) др.) (20).

Таким образом, историографический анализ отечественной литературы по проблеме эмиграции бурят в целом позволяет сделать вывод о том, что история эмиграции и формирования этнической группы бурят Внутренней Монголии КНР еще не стала предметом исчерпывающего научного исследования.

Небольшое количество работ, касающихся заявленной темы, издано во Внутренней Монголии КНР. Они составили необходимую информационную базу для освещения пространственно-временной локализации исследуемой этнической группы.

Любопытно, что с самого начала обоснования в Хулун-Буйре буряты осознавали необходимость письменного запечатления своей истории. Вероятно, на это оказали свое влияние, с одной стороны, богатая летописная традиция, с другой, ясное осознание членами группы их особого единства, автономности от материнского этноса, приведшего к своеобразию исторического, социального, культурного развития.

14

Как вспоминают старожилы, одним из первых предпринял попытку написать историю шэнэхэнских бурят Мунхэ убгэн, но его труд остался не-доведенным до конца, неизданным.

Наибольшую ценность для нас представили работы Бодонгууд Абиды и в первую очередь его "Буряад-монголой тобшо туухэ" ("Краткая история бурят-монголов") (21). Здесь впервые достаточно яркое отражение нашли история и судьба бурят Хулун-Буйра. Эта работа была опубликована в Хай-ларе в 1983 году в издательстве "Культура" Внутренней Монголии КНР. Из источников, составивших основу работы, автор перечисляет рукописные тексты бурятских летописей тайши агинских бурят Тугулдура Тобоева, зай-сана галзутского рода Шираб-Нимбу Хобитуева, гулвы саганского рода Ван-дана Юмсунова. В распоряжении автора было также несколько работ российских ученых (Кудрявцева, Румянцева, Владимирцова). Бодонгууд Абида широко использовал не только документальные источники, но и устные народные предания и легенды. В результате многолетнего общения со стариками, главными хранителями родословных, им был собран большой фактологический материал. Книга состоит из 19 глав. Автор рассматривает следующие вопросы: состав, происхождение бурят-монголов; бурят-монголы в период Чингис хана; бурят-монголы периода раздробленности; присоединение Сибири (Бурятии) к России; распространение буддизма; административное устройство и культурное развитие бурят-монголов; история эмиграции бурят в Хулун-Буйре; миграции бурят в пределах Внутренней Монголии; буряты Хулун-Буйра в период японской колонизации; административное, правовое оформление бурят Хулун-Буйра; вопросы образования и культуры и др. Такой структурой работы Бодонгууд Абида как бы вписывает историю шэнэхэнских бурят в общую историю бурят-монголов, обнаруживая нити, связующие диаспору с бурятским миром как с целым. Таким образом, можно сказать, что Бодонгууд Абида кроме научно-познавательной цели преследовал и гуманистическую: чтобы потомки первых шэнэхэнцев не теряли своих

15 исторических корней и культурной идентичности. Автор ограничил свое исследование временными рамками: история шэнэхэнских бурят освещена до 1966 года, до начала культурной революции в Китае.

Вслед за данной работой в 1985 году в Хайларе же коллективом авторов в составе Бодонгууд Абиды, Б. Димчиг, 3. Болода, С. Лхама-Сурэна была опубликована небольшая книга "Шэнэхээнэй буряадшуудай ойрын туухын тоймо" ("Краткая история шэнэхэнских бурят") (22). В этом издании, в отличие от первого, материал изложен более сжато, лаконично, но вместе с тем расширены рамки исследования до середины 1980-х годов и потому, несмотря на небольшой объем издания (32 страницы), его можно рассматривать как существенное дополнение к "Краткой истории бурят-монголов" Бодонгууд Абиды.

Группой авторов во главе с Бодонгууд Абидой по просьбе священнослужителей Шэнэхэнского дацана, предоставивших необходимый источниковедческий материал, была подготовлена брошюра "Дамбадаржийлинг (шэнэхэн) сумын тобшо туухэ" ("Краткая история Шэнэхэнского дацана") (23). В этом издании получили освещение строительство дацана, история приобретения культовых предметов, количество лам в динамике по годам, административная система, храмовая обрядность и др. Работа была опубликована в 1990 году.

Бодонгууд Абида также является автором многочисленных газетных публикаций. Его статьи по истории и культуре бурят Хулун-Буйра часто появляются на страницах районой газеты "Хулун-буйрын удэРэй сонин" ("Дневные новости Хулун-Буйра")

Интересное, насыщенное конкретными фактами исследование, посвященное административным преобразованиям в Шэнэхэне в период с 1921 по 1958 год, готовит в настоящее время к публикации Цоктын Жамсо, сын первого шэнэхэнского учителя.

16

Историографическое значение литературы, изданной во Внутренней Монголии, и ее вклад в разработку проблемы определяется тем, что вышеуказанные авторы провели первоначальную обработку и систематизацию фактического материала, раскрывающего многие аспекты пространственно-временной локализации этнической группы. Эти работы имеют несомненное значение для определения детерминированности исторических событий, выявления их последовательности и внутренней логики. В целом по опубликованным работам во Внутренней Монголии КНР можно утверждать, что на них оказала большое влияние летописная бурятская традиция, что отразилось, в свою очередь, на стиле изложения. Однако это не умаляет значения и значимости работ в силу их достаточной информативности и содержательности.

Несколько работ, имеющих отношение к теме нашего исследования, изданы в Монголии (24). Наибольший интерес среди них представляет монография Ж. ©елзий «©вер Монголын ертее засах орны зарим ундэсэтэн, ястны гарал УУСЭЛ> зан заншил». Примечательным является тот факт, что автор выделил бурят Хулун-Буйра в особую этническую единицу в этнической карте региона. Отдельная глава в данной монографии посвящена истории формирования и специфике этнокультурного развития шэнэхэнских бурят (25).

Итак, опубликованная литература по истории эмиграции и формирования этнической группы бурят Внутренней Монголии КНР в силу малодоступности отечественному русскоязычному читателю нуждается во введении в научный оборот.

II. Этнокультурологические исследования. Оговоримся, что работ, посвященных этнокультурологическому исследованию этнической группы бурят Внутренней Монголии по существу нет. Необходимым теоретическим фундаментом для исследования данной группы послужили труды ведущих отечественных исследователей по различным аспектам традиционной бурят

17 ской культуры: К.М Герасимовой, К.Д. Басаевой, С.П. Балдаева, Г.Р. Галда-новой, Д.С.Дугарова, Н.Б. Дашиевой, Т.Д. Скрынниковой, Р.Д. Бадмаевой, Е. Строгановой (26); по традиционным верованиям и культам бурят: K.M. Герасимовой, H.J1. Жуковской, JI.JI. Абаевой, JI.JI. Викторовой, Т.М. Михайлова, Г.Р. Галдановой, Т.Д. Скрынниковой (27); по этнической истории бурят: Ц.Б. Цыдендамбаева, Г.Н. Румянцева, Г.Н. Бертагаева, Д.Д. Нимаева и др. (28). Несомненную ценность представляют работы, освещающие различные стороны повседневного быта, хозяйства, культуры агинских бурят на рубеже XIX-XX вв., в частности исследования A.A. Бадмаева, Ж.Т. Тумунова, Л. Линховоина, В.И. Андреев и др., позволившие провести сравнительный ди-ахронный анализ основных этнических структур повседневности шэнэхэн-ских бурят (29).

В целом, анализ изученности темы позволяет сделать вывод, что заявленная тема остро нуждается в научно-теоретической разработке.

Цели и задачи исследования. В диссертационной работе поставлена цель - исследовать историко-культурологические аспекты пространственно-временной локализации этнической группы бурят Внутренней Монголии КНР; выявить специфику социального и культурного бытия в рамках этнической группы; определить ведущие тенденции культурной динамики.

Исходя из намеченной цели, в работе поставлены следующие задачи:

1. Осветить социокультурные факторы бурятской эмиграции.

2. Исследовать исторические обстоятельства складывания этнической группы.

3. Выявить своеобразие образа жизни и идентичности в среде этнической группы.

4. Осветить роль религиозных традиций в этнической культуре. Объектом исследования является этническая группа бурят Внутренней

Монголии КНР. Предметом исследования стали динамика локализации эт

18 нической группы во Внутренней Монголии и социальные реалии их этнокультурного развития.

Территориальные и хронологические рамки исследования определяются пространственно-временными параметрами локализации этнической группы. Территориальные рамки исследования - Мунгэн Шулуун, Шэнэхээн Баруун, Шэнэхээн Зуун сомоны Эвенкийского хошуна Хулунбуйрского аймака АРВМ КНР - район компактного проживания бурят. Хронологические рамки исследования, исходя из поставленных задач, охватывают 1918 - 90-е гг. Нижняя временная граница выделенного периода связана с началом активного эмиграционного движения в Хулун-Буйр.

Методологической основой послужили фундаментальные выводы отечественных историков, культурологов, этнографов в области философии и истории отечественной культуры (М.С. Каган, Э.С. Маркарян, Б.С. Ерасов, A.C. Агаджанян, Артановский С.Н., Ю.В. Бромлей, С.А. Арутюнов, Д.Д. Благой, В.А. Бейлис, В.Б. Власова, C.B. Лурье и др.) (30), а также теоретико-методологические изыскания, касающиеся проблем этнокультурного развития этнических групп, (В.Я. Бабенко, Р.Г. Кузеев, Я.В. Чеснов, A.C. Балезин, И.Ю. Заринов, Э.Л. Мелконян, Н.В. Черная и др.) (31).

Важное методологическое значение для настоящего исследования имеют принципы, применяемые в исторической науке: принцип историзма, требующий изучения истории предмета в его направленности по оси времени в виде целостного неразрывного единства таких состояний , как прошлое, настоящее и будущее, т.е. позволяющий видеть исторические процессы и события в реальном развитии и взаимосвязи; принцип объективности, ориентирующий исследователя на всесторонний анализ и оценку фактов, на рассмотрение предмета в соответствующем социокультурном контексте.

В соответствии с исследовательскими задачами определены и методические подходы к работе. Поскольку микросоциальные образования можно познать только "изнутри" на эмпирическом уровне изучения повседневного

19 обыденного образа жизни, нами была предпринята попытка получения данных непосредственно из межличностной среды во время полевых исследований: наблюдения, беседы, опросы преследовали цель понять контекст повседневности, поведение людей в рамках их собственных очевидностей, т.к. именно уровень обыденности, повседневности (специфические, привычные, постоянно повторяющиеся в непосредственном опыте людей явления) формируют глубинные основы человеческой деятельности.

При интерпретации полученных данных в большей или меньшей мере использовался метод эмпатии, сочувствия, проникновения во внутреннюю логику представителей группы, улавливания значений, которые они вкладывают в слова, и смыслов, которыми они оперируют.

В исследовании конкретного фактологического материала использованы общенаучные методы познания - системный, структурный, а также методы анализа, сравнения, аналогии и др.

Особо хотелось бы оговорить такой использованный нами формализованный подход как исследование идеологических текстов. Мы подразумеваем милленаристский миф, бытовавший в среде бурят-эмигрантов, кстати, бытующий и среди наших современников.

Источниковая база исследования. Источники, использованные при написании данной работы, также можно разделить на несколько групп.

Первая - документы, материалы, хранящиеся в Национальном архиве Республики Бурятия, в которых содержатся ценные данные, прежде всего количественные, освещающие как масштабы, так и направления миграций бурят в конце XIX - начале XX веков. Так, из исследованных автором архивных фондов наибольшую ценность для нашей работы представили материалы следующих фондов: Ф.Р. 278 (Управление Бурят-Монгольской Автономной области ДВР); Ф.Р. 475 (Президиум Верховного совета Бур. АССР / Центральный Исполнительный комитет БМАССР); Ф.Р. 248 (Совет Министров Бур. АССР / Совнарком БМАССР); Ф.Р.1630 (Агинский аймачный ис

20 полнительный комитет ); Ф.Р. 32 (Агинский аймачный нарревком); Ф.Р. 1139 (Агинский нарревком с. Агинское). Анализ рассмотренных дел позволяет сделать вывод о том, что группа выселившихся бурят в Баргу (или Хулун-Буйр) упоминается в документах и делах Национального архива Республики Бурятия лишь в общем контексте обще-эмигрантского вопроса.

Вторая - опубликованные источники: материалы экспедиций Кулом-зина и Агинской экспедиции, материалы переписи населения (использование этой группы источников позволило представить процесс миграции бурят из пределов Российской империи в исторической динамике); сборники документов и материалов, освещающие национальное движение в Бурятии: «Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций Забайкальской области» (сборник представляет широкий спектр общественно-политических движений), «Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг.» (составлен Б.Б. Батуе-вым, содержит материал по эмиграции бурят в целом и по эмиграции во Внутреннюю Монголию в частности), «Ринчино Э.Д. Документы, статьи, письма», «Элбэк-Должи Ринчино о Монголии. Избранные труды» (дают возможность увидеть эпоху сквозь призму субъективного восприятия исторической реальности одним из ярких представителей бурятской интеллигенции) (32).

Третья - это фактологический материал, собранный автором во время полевых исследований, проведенных в Баруун и Зуун сомонах Эвенкийского хушуна Хулунбуйрского аймака Автономного района Внутренняя Монголия КНР. Полученные в результате опроса и бесед сведения представляют собой, во-первых, рассказы наиболее знающих стариков об истории переселения и обоснования в Хулун-Буйре, во-вторых, рассказы непосредственных участников перекочевки, а также воспоминания - передача сведений, полученных от старших родственников о конкретных обстоятельствах миграции, в-третьих, данные, характеризующие культурный (традиционно-бытовой), хо

21 зяйственный уклад этнической группы в исторической динамике, в-четвертых, сведения по традиционной обрядности, религиозным традициям.

В ходе непосредственного общения с представителями этнической группы внимание уделялось также аргументам, цепочкам рассуждений, используемым ими в объяснениях различных явлений, собственного поведения; реакциям на различные ситуации; наблюдениям за отношениями в семье, с соплеменниками и иноплеменниками.

Собранный материал также лег и в основу реконструкции истории шэнэхэнских бурят. Эмпирический материал, относящийся к их жизни и быту, дал повод для серьезных размышлений о степени консервации наследованных от предыдущих поколений форм социальной, культурной, хозяйственной жизни.

Источниковая база исследования позволила достаточно полно раскрыть заявленную тему.

Научная новизна работы определяется тем, что это одна из первых попыток в отечественной литературе историко-культурологического исследования в рамках локальной группы шэнэхэнских бурят. Постановка задач, использованный материал и полученные результаты также определяют научную новизну исследования. Так, в частности, выявлены факторы и рассмотрена динамика локализации этнической группы, показана специфика образа этнической самоидентификации, выявлено своеобразие его этнокультурного развития, выделена структурообразующая роль религиозных традиций в этнической культуре. В диссертации введены в научный оборот неизвестные ранее исторические факты, представлен материал из современной бытовой и религиозной жизни.

Новизна самой темы может обусловить дискуссионность ряда выдвинутых положений, порой носящих характер постановки вопросов к последующему обсуждению и обобщению. Это само по себе не лишено интереса,

22 поскольку позволяет судить о современном уровне изученности проблематики и о возможных путях ее дальнейшего исследования.

Научно-практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут быть учтены в работе современных структур власти на уровне Республики Бурятия, при осуществлении более гибкой и продуманной политики по отношению к реиммигрантам. Материалы исследования могут быть использованы при чтении вузовского курса культурологии, истории Бурятии, при проведении спецсеминаров и спецкурсов по указанной проблематике, при руководстве курсовыми и дипломными работами, при организации полевых исследований студентов. Материалы и выводы диссертации могут найти применение при подготовке учебных пособий по истории Бурятии, по истории и культуре бурятской диаспоры.

23

1. ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛОКАЛИЗАЦИИ ЭТНИЧЕСКОЙ ГРУППЫ БУРЯТ ВНУТРЕННЕЙ МОНГОЛИИ КНР

Заключение диссертации по теме «Историческая культурология», Бороноева, Дарима Цыбиковна

Результаты исследования этнокультурного развития этнической группы бурят Внутренней Монголии КНР позволяют сделать вывод о глубинном единстве данной общности с материнским этносом, с исторической родиной, и вместе с тем о вариативности развития этнокультурных традиций, что объективно объясняется разными историческими, социокультурными условиями проживания. В силу географической локальности, относительной замкнутости, компактности проживания данная этническая группа смогла сохранить свою целостность и специфичность социального и культурного фондов. В этнокультурном развитии шэнэхэнских бурят выразились общие закономерности и особенности функционирования этнических общностей в иноэтнич-ной среде. Консерватизм, который является характерным признаком идеологии этнических групп, отделившихся от материнского этноса, способствует сохранению традиционного быта и материальной культуры. Таким образом,

131 ведущим типом культурной динамики, несмотря на активные этнокультурные контакты в последние годы, является циклический тип с ориентацией на повторяемость норм, ценностей, смыслов, приверженность к традициям.

132

Заключение

1. Каган М.С. Философия культуры. - СПб., 1996. - С.400.

155

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Бороноева, Дарима Цыбиковна, 2000 год

1. Источникиа) неопубликованные

2. НАРБ, Ф.Р. 260 (Центральный комитет бурят-монголов Восточной Сибири БМАО ДВР. 1920- 1921 гг.), on. 1, д. 6, 31 л.; д. 9, 30 л.; д.13, 38 л.

3. НАРБ, Ф.Р. 485 (Народно-революционный комитет бурят-монголов Дальнего Востока. 1920-1921 гг.), оп.1, д.6, 12 л.; д.8, 17 л.; д.Ю, 49 л.; д.13, 109 л; д.11, 87 л.

4. НАРБ, Ф.Р. 278 (Управление Бурят-Монгольской автономной области ДВР. 1920-1923 гг.), оп.1, д. 20, 252 л.; д.42, 51 л.; д.70, 19 л.; д.78, 142 л.

5. НАРБ, Ф.Р. 1630 (Агинский аймачный исполнительный комитет. 19231928 гг.), on. 1, д.4, 333 л.; д.5, 34 л.; д.6, 228 л.; д.16, 41 л.; д.11, 40 л.

6. НАРБ, Ф.Р.21 (Цугольский хошунный нарревком. 1920 1921 гг.), on. 1, д.4, 197 л.; д.Ю, 94 л.; д. 5,30 л.

7. НАРБ, Ф.Р. 32 ( Агинское аймачное управление . 1920-1922 гг.), on. 1, д.6, 78 л.; д.23, 78 л.; д.30, 46 л.; д.37, 46 л.; д.40, 31 л.; д.32, 93 л.

8. НАРБ, Ф.Р. 109 (Хори-Бурятский хошунный суд. 1917-1918 гг.) оп.1, д.1, 27 л.; д.2, 13 л.; д.З, 5 л.; д.4, 21 л.; д.5, 40 л.; д.6, 40 л.; д.7,15 л.; д.8, 15 л.; д.9, 9 л; д.Ю, 26 л.156

9. НАРБ, Ф.Р. 1139 (Агинский аймачный нарревком с. Агинское. 1920-1923 гг.) оп.1, д.4, 18 л.; д.21, 446 л.; д.26, 57 л.; д.28, 27 л.

10. НАРБ, Ф.Р. 142 (Народный следователь 13-го участка Агинского аймака. 1923-1926 гг.) оп.1, д.71, л.; д.97, 22 л.; д. 99, 14 л.; д.138, 16 л.; д.112, 25 л.

11. НАРБ, Ф.Р. 512 (Цугольское хошунное управление Агинского аймака Бу-равтобласти. 1921-1922 гг.) оп.1,д.1,44 л.; д.2, 297л.;д.З, 108л.;д.5, 109 л.б) опубликованные

12. Бурятские летописи. Улан-Удэ, 1995. - 198 с.

13. Высочайше утвержденная под председательством статс-секретаря Кулом-зина комиссия для исследования землевладения и землепользования в Забайкалье. СПб., 1898. - Вып. 1-16.

14. Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг. Документы и материалы. Улан-Удэ, 1994.

15. Ринчино Э.Д. Документы, статьи, письма. Улан-Удэ, 1994.

16. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций Забайкальской области (март 1917 ноябрь 1918 г.). - Томск, 1991.

17. Труды агинской экспедиции. Материалы по исследованию Агинской степи Забайкальской области, произведенному в 1908 г. Читинским отделением Императорского Русского Географического общества. Чита, 1911.

18. Элбэк-Доржи Ринчино о Монголии. Избранные труды. Улан-Удэ, 1998.

19. Монографии, брошюры, статьи, тезисы докладов

20. Абаева Л.Л. Культ гор и буддизм в Бурятии. М.: Наука, 1992. - 139 с.

21. Абрамян Э.Г. Инновация и стереотипизация как механизмы развития этнической культуры // Методологические проблемы этнических культур: Материалы симпозиума. Ереван, 1978.157

22. Автономный район Внутренняя Монголия Китайской Народной Республики / Под ред. Б. Ширендыба, М.И. Сладсковского. М., 1980. - 158 с.

23. Алтанцэцэг Н. Внутренняя Монголия во второй половине XIX начале XX в.-М., 1981.

24. Алтанцэцэг Н., Жамсаран Л., Эрдэнэбаяр Y. Хятад дахь монголчууд. -Улаанбаатар, 1996. 181 х.

25. Агаджанян A.C. Общая концепция традиций и традиционные структуры в Юго-Восточной Азии // Традиционный мир Юго-Восточной Азии. Малая группа и социальная динамика. М.: Наука, 1991. - С.3-22.

26. Актуальные проблемы истории Бурятии / Под ред. Т.М. Михайлова. -Улан-Удэ, 1990. 92 с.

27. Андреев В.И. История бурятской школы. Улан-Удэ, 1964. - 566 с.

28. Антипьев А.Г. Проблема социокультуры в реформировании российского общества // Современное российское общество: осмысление прошлого, поиск достойного будущего: Тезисы докладов науч.- практ. конф. Красноярск, 1995.

29. Артановский С.Н. На перекрестке идей и цивилизаций: исторические формы общения народов. Мировые культурные контакты. Многонациональное государство. СПб., 1994.

30. П.Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. - 243 с.

31. Арутюнов С.А. Японцы в Бразилии // Расы и народы. М.: Наука, 1972. -Вып.2. - С. 256-265.

32. Арутюнов С.А., Сафина Г.П. Малые японские группы в испаноязычных странах Латинской Америки // Расы и народы. М.: Наука, 1982. - Вып. 12. -С.180-189.

33. Арутюнов С.А., Мкртумян Ю.И. Проблемы типологического исследования механизмов жизнеобеспечения в этнической культуре // Типология основных элементов традиционной культуры. М., 1984. - С. 19-34.158

34. Арутюнов С.А., Чебоксаров H.H. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. М.: Наука, 1972. - Вып.2. - С. 8-30.

35. Бабенко В .Я., Кузеев Р.Г. Малые этнические группы: основные этапы этнокультурного развития // Советская Этнография. 1985. - № 4. - С.13-22.

36. Бабенко В.Я., Кузеев Р.Г. Этнографические и этнические группы // Этнос и его подразделения: Сб. в 2-х ч. М., 1992. - 4.1.

37. Бадмаев A.A. Ремесла агинских бурят (к проблеме этнокультурных контактов). Новосибирск: Институт археологии и этнографии СО РАН, 1997. -160 с.

38. БадмаеваР.Д. Бурятский народный костюм. Улан-Удэ, 1987. - 144 с.

39. Базаров Б.В. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев // Историческое, культурное и природное наследие. Улан-Удэ, 1997. - Вып. 2.

40. Базар Барадин: жизнь и деятельность. Доклады и тезисы научной конференции. Улан-Удэ, 1993.

41. Балдаев С.П. Бурятские свадебные обряды. Улан-Удэ, 1959. - 178 с.

42. Банзаров Д. Собрание сочинений. Изд. 2-е, доп. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997.-240 с.

43. Банзаровские чтения. Тезисы и доклады науч. конф. -Улан-Удэ, 1992.25. "Банзаровские чтения 2". Тезисы и доклады Междунар. науч.-теор. конф. - Улан-Удэ, 1997.

44. Басаева К.Д. Брак и семья у бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1991. -192 с.

45. Басаева К.Д. Традиционная свадьба бурят Хэнтэйского аймака МНР // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. Улан-Удэ, 1988. - С. 87102.

46. Басаева К.Д. Традиции и новации в быту современной семьи бурят Хэнтэйского аймака МНР // Генезис и эволюция этнических культур Сибири. -Новосибирск, 1986. С. 3-14.159

47. Баторов Б.Н. О проведении в жизнь ленинского декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" // Строительство социализма и утверждение научно-материалистического мировоззрения (в регионах распространения ламаизма). М., 1981.

48. Батуев Б.Б. Мария Михайловна Сахьянова. Страницы политической биографии. Улан-Удэ, 1992.

49. Бейлис В.А. Традиция в современных культурах Африки (по материалам западной и африканской литературы). М., 1986. - 246 с.

50. Бертагаев Г.Н. Об этимологии слов Баргуджин, баргут, тукум // Филология и история монгольских народов. М., 1958. - С. 173-174.

51. Балезин A.C. Немецкая община в Намибии. К вопросу о формировании субэтноса (по материалам полевых исследований) // Этнографическое обозрение. 1992. - № 5. - С. 64 -75.

52. Благой Д.Д. О традиционности и традициях // Традиция в истории культуры. М., 1978. - С. 28-36.

53. Бодонгууд Абида. Буряад-монголой тобшо туухэ. Хайл ар: Убэр Монго-лой соелой хэблэлэй хуреэ, 1983. - 112 х.

54. Бодонгууд Абида, Болод 3., Димчиг Б., Лхамо-Сурэн С. Шэнэхээнэй бу-ряадуудай ойрын туухын тоймо. Хайлар, 1985. - 32 х.

55. Бодонгууд Абида. Дамбадаржийлиин (Шэнэхээн) сумын тобшо туухэ. -Хайлар, 1990. 44 х.

56. Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Верхне-удинск, 1926. - 229 с.

57. Боржимский. Краткое историко-географическое и статистическое описание Хулунбуйрской области. Иркутск, 1915.

58. Бороноев А.О., Павленко В.Н. Этническая психология. СПб., 1994. - 168 с.

59. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983. - 412 с.

60. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М., 1981. - 390 с.160

61. Бромлей Ю.В., Пучков П.И. Этносы и этнические процессы // Народы мира. М.: Советская энциклопедия, 1988. - С. 7-16.

62. Брук С.И. Народы бывшего СССР в стране и за рубежом (этнодемографический очесрк) //Расы и народы. М.: Наука, 1992. - Вып.22. - С. 49-76.

63. Бураев И.Д. Современное состояние бурятского языка и меры его сохранения и развития // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып.З. -С.26-35.

64. Бурятский буддизм: история и идеология. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. - 200 с.

65. Быт бурят в настоящем и прошлом / Под ред. Т.М. Михайлова. Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 1980,- 157 с.

66. Вампилов Б.Н. От Алари до Вьетнама. М.: Наука, 1980. - 248 с.

67. Викторова JI.JI. Монголы: происхождение народа и истоки культуры. -М., 1980.-224 с.

68. Власова В.Б. Об исторических типах традиционной ориентации // Советская этнография. 1981. - №2. - С. 112-114.

69. Выдающиеся бурятские деятели. Улан-Удэ, 1994. - С. 95-101.

70. Галданова Г.Р. Доламаисткие верования бурят. Новосибирск, 1987. - 154 с.

71. Галданова Г.Р. Закаменские буряты: историко-этнографические очерки. -Новосибирск, 1992. 184 с,

72. Галданова Г.Р. Бурятский шаманизм: прошлое и настоящее // Сибирь: этносы и культуры. Улан-Удэ, 1998. - Вып.З. - С. 5-46.

73. Герасимова K.M. Культ обо как дополнительный материал для изучения этнических процессов в Бурятии // Этнограф, сб. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969.-Вып. 5.-С. 105-114.161

74. Герасимова K.M. Ламаизм в Бурятии XVIII начала XX века. Структура и социальная роль культовой системы. - Новосибирск: Наука, 1983. - 232 с.

75. Герасимова K.M. Об исторических формах национальной культуры бурят // Национальная интеллигенция, духовнство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1995. - С. 38-50.

76. Герасимова K.M. О проблемах исследования традиционной культуры бурят // Буддизм и средневековая культура народов Центральной Азии. Новосибирск, 1980.

77. Герасимова K.M. Об историзме в оценке культурного наследия // Наука и культура региона: проблемы исследований. Улан-Удэ, 1992.

78. Герасимова K.M. Религия и проблемы изучения бурятского общества // Наука и культура региона: проблемы исследований. Улан-Удэ, 1992;

79. Герасимова K.M. Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства (1917-1930 гг.). Улан-Удэ: Бурят. Кн. Изд-во, 1964. - 179 с.

80. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция. М.: Наука, 1979. -368 с.

81. Губогло М.Н. Современные этноязыковые процессы в СССР. М., 1984. - 288 с.

82. Губогло М.Н. Этносоциальные аспекты языковых контактов: Доклад на 7-ом Международном социологическом конгрессе . М., 1970.

83. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX начале XX века. - Иркутск, 1994.

84. Дашиева Н.Б. Календарь в традиционной культуре бурят // Этносы и культуры. Улан-Удэ, 1998. - Вып.З. - С. 47-105.

85. Динамика культуры: теоретико-методологические аспекты. М., 1989.162

86. Егоров Е.М. О конгрессе Бурятского народа // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. вып.2. -Улан-Удэ, 1996. - С. 18-22.

87. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 1998. - 591 с.

88. Жамцароно Ц. О правосознании бурят // Сибирские вопросы. СПб., 1906.-№ 2.-С.167-184.

89. Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977. -198 с.

90. Жуковская Н.Л. Категория и символика традиционной культуры монголов. М., 1988. - 194 с.

91. Заринов И.Ю. Проблемы этнокультурного развития (на примере польской иммиграции в Бразилии) // Расы и народы. М.: Наука, 1991. - Вып.21. -С. 159-176.

92. Зориктуев Б.Р. Современный быт бурятского села. Новосибирск: Наука, 1982. - 112 с.

93. Иванова Ю.В. Тенденции развития этнической группы в многонациональной среде (на примере албанских поселений на юге Украины в Х1Х-ХХ вв.) // Советская этнография. 1981. - № 4. - С. 95-107.

94. Иванова Ю.В. Греческие группы в СССР // Расы и народы. М.: Наука, 1988. -Вып.18. - С. 206-220.

95. Из истории спецслужб Бурятии: Материалы науч.-практ. конф., посвящен. 80-летию ВЧК-ФСБ. Улан-Удэ, 1997.

96. История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ, 1954. - Т. 1. - 495 с.

97. История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ, 1959. - Т. 2. - 643 с.

98. История Бурятии в вопросах и ответах. Улан-Удэ, 1990. - Вып. 1.

99. История Бурятии в вопросах и ответах. Улан-Удэ, 1992. - Вып. 2.

100. История Бурятии в вопросах и ответах. Улан-Удэ, 1992. - Вып. 3.

101. История Бурятии (конец XIX в. 1914 г.). - Улан-Удэ, 1993. - Ч. I. - 79 с.163

102. История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5-ти т. / Гл. ред. А.П. Окладников, В.И. Шунков. Л.: Наука, 1968

103. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. - 416 с.

104. Козьмин Н.М. М.Н. Богданов ( из личных воспоминаний) // Жизнь Бурятии. 1925.-№3-4.-С. 18-26.

105. Кожин П.М. Традиции в системе этноса // Этнологическое Обозрение. -1997.-№6. -С.3-13.

106. Коровушкин Д.Г. Чуваши Западной Сибири (этнодисперсная группа на современном этапе). Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 1997. - 96 с.

107. Культурология. Энциклопедический словарь. СПб., 1996. - Т. 1,2.

108. Культурно-бытовые традиции бурят и монголов / Под ред. К.Д.Басаевой, Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 1988. - 160 с.

109. Курас Л.В. О переходе бурят в Монголию // Байкал. 1991. - №5. - С. 128130.

110. Курас Л.В. Очерки истории органов государственной безопасности Республики Бурятия. Улан-Удэ - Иркутск, 1998. - 201 с.

111. Курас Л.В., Бабаков В.В. Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века) // Вестник Бурятского университета. Сер. 4: История. Вып.1. - Улан-Удэ, 1997. - С.31-42.

112. Курас Л.В. Идеи панмонголизма в философских воззрениях Вл. Соловьева // Тезисы и доклады Междунар. науч.-теор. конф. "Банзаровские чтения -2". Улан-Удэ, 1997. - С.160-162.

113. Курас Л.В. Харбинская белая эмиграция в освещении спецслужб СССР (конец 20-х начало 30-х годов) // Из истории спецслужб Бурятии: Материалы науч.-практ. конф., посвящен. 80-летию ВЧК-ФСБ. - Улан-Удэ, 1997. -С.45-49.

114. Латтимор О. Главы из книги "Монголы Маньчжурии" / Пер. с англ. Н. Шастиной // Современная Монголия. - 1936. - №3. - С. 86-121.164

115. Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во., 1972. - 102 с.

116. Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в. 30-е гг. XX в.). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1998.

117. Лурье C.B. Историческая этнология. М.: Аспект Пресс, 1997. - 444 с.

118. Майский И.И. Современная Монголия. Иркутск, 1921.

119. Манзанов Г.Е. Религиозные традиции в ценностных ориентациях бурятской молодежи. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. - 115 с.

120. Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1981. - № 2. - С.78-96.

121. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука (логико-методологический анализ). М.: Мысль, 1983. - 284 с.

122. Маркова Л.В. Болгары Советского Союза: тенденции этнического развития // Расы и народы. М.: Наука, 1984. - Вып. 14. - С. 94-113.

123. Маркова Л.В. О проявлении этнической специфики в материальной культуре болгар // Советская этнография. 1971. - № 1.

124. Мелконян Э.Л. Армянская семья в условиях диаспоры // Советская этнография. 1988. - № 6. - С. 98-104.

125. Мелконян ЭЛ. Некоторые аспекты изучения этнических культур // Философские проблемы культуры. Тбилиси, 1980. - С. 114-123.

126. Методологические проблемы исследования этнических культур / Под ред. Э.С. Маркаряна. Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1978. - 124 с.

127. Мифы народов мира. М., 1994. - 4.2. - 719 с.

128. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма ( с древних времен по XVIII в.). Новосибирск: Наука, 1980. - 320 с.

129. Ш.Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история, структура, социальные функции. Новосибирск: Наука, 1987. - 287с.165

130. Михайлов Т.М. М.Н.Богданов // Национально-освободительное движение бурятского народа: тезисы и материалы докладов и сообщений. Улан-Удэ, 1989. - С. 55-63.

131. Михайлов Т.М. Национальное самосознание и менталитет бурят // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.- практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып.З. - С. 18-25.

132. Народы Восточной Азии. М-Л.: Наука, 1965. - 1027 с.

133. Наулко В.И. Украинская этническая группа Канады // Расы и народы. -М.: Наука, 1984. Вып. 14. - С. 113-130.

134. Национальная интеллигенция духовенство: история и современность. Тезисы и материалы докладов республ. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1994.

135. Неизвестные страницы истории Бурятии (Из архива КГБ). Улан-Удэ, 1992;

136. Неупокоев В. Большой шаман кындыгыр (из преданий северобайкальских тунгусов) // Жизнь Бурятии. 1926. - № 4-6. - С.28-30.

137. Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. Новосибирск: Наука, 1988. -167 с.

138. Нимаев Д.Д. Этнодемографические процессы в Бурятии в XIX начале XX в. // Бурятия XVII - начала XX в. Экономика и социально-культурные процессы. - Новосибирск: Наука, 1989. - С. 69-84.

139. Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргутах // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. - С. 144166.

140. Нямбуу X. Монголын угсаатны зуйн удиртгал Улаанбаатар: Сурах би-чиг хуухдийн номын хэвлэлийн газар, 1992. - 197 х.

141. Окладников А.П. История и культура Бурятии. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976.-458 с.

142. Орос дахь монгол угсааны улсууд / нягтлагч Л.Жамсаран. Улаанбаатар, 1995.- 142 х.166

143. Островский А.Б. Проблема динамики компонентов культуры и структурный подход // Этническая культура: Динамика основных компонентов. -М„ 1984. С. 39-49.

144. Очерки истории культуры Бурятии. Улан-Удэ, 1972. - Т. 1. - 490 с.

145. Очерки истории культуры Бурятии. Улан-Удэ, 1974. - Т. 2. - 647 с.

146. Оелзий Ж. ©вер Монголын еертее засах орны зарим ундэсэтэн, ястны гарал УУСЭЛ> зан заншил. Улаанбаатар, 1990.

147. Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991.

148. Попова Л.П. Общественная мысль Монголии в эпоху "пробуждения Азии". -М., 1987.

149. Поппе Н. К изучению бурятских говоров // Жизнь Бурятии. 1928. - № 10-12. - С. 94-98.

150. Проблемы истории Бурятии. Тезисы науч.-практ. конф., посвящен. 70-летию со дня образования Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1993.

151. Роджерс К. К науке о личности // История зарубежной психологии. М., 1986. - С. 200-230.

152. Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1962. - 267 с.

153. Религиоведение: социология и психология религии. Ростов-на Дону: Феникс, 1996. - 672 с.

154. Санжиев Б.С. Изменение в численном составе бурятского народа в дореволюционную и советскую эпохи // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып.2. - С.40-44.

155. Скрынникова Т.Д. Изучение традиционной культуры бурят (новый подход) // Монголоведные исследования: Сб. ст. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997,- Вып.2.-С.3-19.167

156. Скрынникова Т.Д. Божества и исполнители обрядов у монгол оязычных народов // Сибирь: этносы и культуры. Улан-Удэ, 1998. - Вып.З. - С. 116161.

157. Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып. 1-3.

158. Соловьев Э.В. Прошлое толкует нас: Очерки по истории и философии культуры. -М., 1991.

159. Строганова Е.А. Фольклорные представления бурят и современное мифотворчество (по материалам экспедиции в Тункинский район Республики Бурятия) // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов и сопредельных территорий. М., 1994.

160. Строганова Е.А. Милленаристкие представления современных бурят // Вестник Евразии. 1996. - № 2 (3). - С.74-97.

161. Титов В.Н. Этнокультурная характеристика московских ассирийцев (опыт этносоциологического опроса) // Этнологическое обозрение, 1992. -№ 5. - С. 47-54.

162. Традиционная обрядность монгольских народов / Под ред. K.M. Герасимовой. -Новосибирск: Наука, 1992. 159 с.

163. Тумунов Ж. Т. Очерки из истории агинских бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1988. - 173 с.

164. Тумунов Ж.Т. Ara и агинцы ( 1917-1990). Улан-Удэ:Бурят. кн. изд-во, 1993. - 192 с.

165. Уорф Б. Наука и языкознание // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып.Г-М., 1960.

166. Уорсли П. Когда вострубит труба. Исследование культов карго в Меланезии. М., 1963.

167. Философия и история культуры: национальный аспект. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1992,- 177 с.168

168. Ханхараев B.C. Современная демографическая ситуация у бурят: основные тенденции и особенности // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып.2. - С. 45-48.

169. Хороших П. Михаил Николаевич Богданов как бурятовед: (обзор его исследований по истории бурят) // Жизнь Бурятии. 1926. - № 4-6. - С. 31-34.

170. Хороших П. Научно-литературное наследство М.Н. Богданова // Буря-тиеведение. Верхнеудинск, 1926. - № 2. - С. 24 -26.

171. Цыбиков Г. Монгольская письменность как орудие национальной культуры // Избранные труды. Новосибирск: Наука, 1991. - Т.2. - С.173-182.

172. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1972. 662 с.

173. Шлепаков А.Н. Славянские группы Канады // Национальные проблемы Канады. Л., 1972. - С.133-171.

174. Шубин A.C. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья -XVII-XX вв. Улан-Удэ, 1973.- 108 с.

175. Черная Н.В. Украинское население России и СССР за пределами Украины: динамика численности и размещения // Расы и народы. М.: Наука, 1991. - Вып.21. - С. 62-79.

176. Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии: Учеб. пособ. М., 1998. - 400 с.

177. Чимитдоржиев Ш.Б. Россия и Монголия. М., 1987.

178. Чимитдоржиев Ш.Б. Проблемы бурятского литературного языка // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: Материалы науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1996. - Вып. 3. - С.26-49.

179. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995.

180. Этносоциология: Учеб. пособ. для вузов / Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дроби-жева, A.A. Сусоколов. М., 1998. - 271 с.

181. Юдахин К.К.Киргизско-русский словарь. М.,1965. - 973 с.1691. Периодическая печать1. Газетные статьи

182. Бадарша С. Буряты Монголии / Пер. с монг. М-Ж. Очирова // Саяны. -1996. 23 авг.

183. Бадмаева Л. Шэнэхэйн буряадууд тухай: замай тэмдэглэл // Байгал. -1988.-JVo3.-C. 90-96

184. Базаров Б. Единственный бурят среди маньчжурских генералов // Правда Бурятии. 1998. - 12 сент.

185. Бахлаев С. Молон багша // Буряад Унэн. 1992. - Авг.8.

186. Бахлаев . Молон багша: турэл нютагаймнай туухэИээ // Буряад Унэн. -1994. Авг. 23.

187. Будажапова Б. Молон багшын (1769-1853) онууд ажабайдал!таа // Буряад Унэн. 1993. - авг. 17

188. Дарижапова Д. Уржин Гармаев монгол угсаата буряад арадай эрхим хубуун // Буряад Унэн. - 1998. - Окт. 8.

189. Дашын Ц. Шэнэхээнэй буряадуудай Сагаалган // Буряад Унэн. 1999. -Февр. 17.

190. Дондогой Ц. Бооржын бодонгууд угтай // Буряад Унэн. 1992. - Июл.ЗО.

191. Доржиев Л. Буряадай туухэшэн Бодонгууд Абида // Буряад Унэн. 1992. - Июл. 22.

192. Дугаров М., Дамдинов Д.Н. Шэнэхээндэ бэшэгдэЬэн номууд // Буряад Унэн. 1989. - Окт. 31.

193. Гомбоин Ч. Тернистый путь домой (интервью с А.В.Хомутаевым). -Правда Бурятии. 1997. -22 марта.

194. Гомбоин Ч. Пророки прошлого о грядущем тысячелетии // Правда Бурятии. 1998.- 28 нояб., 19 дек.

195. Лыгденов А. Зэдэ голой лундэншэ, мэдэлшэд//Буряад Унэн. 1998. -Окт. 29.170

196. Матхонова H. Решили обосноваться на земле предков (о шэнэхэнских бурятах из Китая) // Бурятия. 1993. - 24 июня.

197. Молонов А. Шэнэхэйнэхид хулеэнхэй (суглаанай Ьуулдэ турэЬэн бо-долнууд) // Буряад Унэн. 1993. - Июл. 14.

198. Номтоев Ц. Молон багша// Байгал. 1993. - №5-6. - С. 137-147.

199. Пубаев P.E. Хулэн-Буйрэй буряадууд тухай //Агын Унэн. 1989. - Майн 24.

200. Раднаев Б. Судьба родных генерала (Уржина Гармаева) // Правда Бурятии. 1998.-28 сент.

201. Сагаалган Убэр-Монголдо //Буряад Унэн.- 1990. Мартын 21.

202. Санжижапова Б-Х. Молон багша бурятский Нострадамус: 230-летию со дня рождения // Ярууна. - 1996. - 17 февр.

203. Сэрсэгмаа Б. Эсэгынгээ нэрэ нэрлуулнэб // Буряад Унэн. 1995. -Окт. 8.

204. Сэрсэгмаа Б. Сагаалган (Шэнэхээндэ) // Буряад Унэн. 1996. - Февр. 27.

205. Сэрсэгма Б. Багшын сэдьхэл Ьурагшадаа (шэнэхээнэй дууша Сэсэгма тухай) // Буряад Унэн. 1998. - Декабриин 10.

206. Сэрсэгма Б. Уржэн Гармаевай турэЬеер 110 жэлэй ойдо // Буряад Унэн. 1998. - Окт. 8.

207. Улаан-Удэ Шэнэхээн - Бээжэн (Буряадай гурэнэй университедэй оюу-тад ба багшанар Шэнэхээн нютаг тухай) // Буряад Унэн. - 1998. - Окт. 8.

208. Шагдаров Л. Шэнэхээнэй бурядуудай ойрын тобшо туухэ (хуушан мон-голЬ.оо оршуулга) // Буряад Унэн. 1993. - Апрелиин 1,8, 15, 22, 29; Майн 6, 13,20

209. Эрдынеева Д. Шэнэ заяагаа бэдэрэн ШэнэхээнЬээ буужа ерэбэ // Буряад Унэн. 1997.-Июн. 25.1711. Авторефераты диссертаций

210. Бабаков В.В. Буриацком-Буриардума: первый опыт национально государственного строительства в Бурятии.: дисс. . канд. ист. наук. Улан Удэ, 1997.

211. Данзанова A.A. Религиозная политика Советского государства по отношению к буддизму в Бурятии в 1920-30-е гг.: дисс. . канд. ист. наук. Улан-Удэ, 1998.172