Бурятские этнокультурные процессы в условиях трансформации российского общества: 1990-е - 2000-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Амоголонова, Дарима Дашиевна

• Амоголонова, Дарима Дашиевна
• доктор исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации доктор исторических наук Амоголонова, Дарима Дашиевна

ВВЕДЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА I. Исторические корни и преемственность этнокультурных процессов постсоветского периода: бурятская национальная идеология от начала XX в. до Перестройки в СССР

1.1. Формирование и развитие бурятской этнополитической идеологии (начало XX в. и ранний советский период)

1.2. Бурятские этнокультурные процессы и идеология советского периода.

ГЛАВА И. Основные формы выражения этнокультурных процессов и их теоретическое осмысление

2.1. Теоретические концепции и основные понятия этнического национализма

2.2. Постсоветский национализм: общее и особенное.

ГЛАВА III. Политические и культурные факторы формирования современной этнической идеологии бурят

3.1. Формирование бурятской национальной идеи в новых исторических условиях.

3.2. Этническая консолидация и межэтнические противоречия в контексте преобразований в российском федерализме.

ГЛАВА IV. Историческая память и этнонационалыюе возрождение

4.1. Историческое наследие монголов в бурятской идеологии.

4.2. Языковая ситуация и проблемы возрождения бурятского языка.

4.3. Национальная история и культура в современном художественном творчестве.

ГЛАВА V. Религия в современных бурятских социокультурных процессах

5.1. Роль религиозных традиций в формировании национального самосознания бурят.

5.2. Буддийское обновление в современных бурятских этнокультурных процессах национального возрождения.

ГЛАВА VI. Значение Улан-Удэ в этнокультурных процессах национального возрождения

6.1. Исторический контекст формирования образа города.

6.2. Постсоветский Улан-Удэ - центр бурятского мира.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Бурятские этнокультурные процессы в условиях трансформации российского общества: 1990-е - 2000-е гг.»

Актуальность данного диссертационного исследования определяется несомненной исторической значимостью этнополитических и этнокультурных процессов в современной России, вызванных трансформацией российского общества в постсоветский период. Коллапс советской идеологии и модернизация российского общества побудили национальные элиты искать новые идеи, способствующие сохранению бурятского этноса в эпоху модернизации и глобализации. С одной стороны, радикальные трансформации российского общества породили активную деятельность национальных элит, но, с другой стороны, этнокультурные процессы, в котором участвуют как элиты, так и общество в целом, оказывают воздействие на общероссийский политический климат, что, безусловно, является актуальным для исторического исследования.

Этнокультурные процессы являются реальным выражением развития идей нациестроительства, связанных с консолидацией всех бурят и территорий их проживания, возвращением исторической и культурной памяти, повышением статуса бурятского языка, возрождением традиционных форм хозяйствования. Существенным отличием постсоветского культурного возрождения этнических групп России является включение культурных традиций в современность в качестве полноправных компонентов общественной жизни. Особенно в последние время, в условиях деполитизации этничности, культурное возрождение продолжается и развивается в направлении модернизации, в соответствии с уровнем развития общества. Поскольку этнокультурные процессы являются неотъемлемой частью современной истории бурят, актуальность их изучения несомненна. Степень научной разработанности темы

В соответствии с избранной темой, научные работы рассматриваются в связи с освещением и решением в них разных проблем, которые важны для диссертационного исследования.

Во-первых, это труды, в которых даегся исторический анализ событий последних двадцати лет (сове!ский и особенно постсоветский период в России) с особым вниманием к исследованию нациестроительства и этнокультурного возрождения, государственной политики в области регулирования межэтнических отношений. К этой же группе примыкают работы, в которых анализируются политические, социальные и экономические процессы в современной России.

Во-вторых, это исследования общеметодологического содержания, касающиеся изучения и в исторической науке, и в иных гуманитарных науках проблем методологии истории, цивилизации, культуры. К этой же группе относятся труды, посвященные исследованию нации, национализма, этнической и национальной идентичности, а также работы, рассматривающие феномены культуры как знаковую систему или обсуждающие социальные функции культуры.

В-третьих, выделяется литература, которая с различных позиций рассматривает вопросы истории постсоветской Бурятии, а также бурятского национального культурного возрождения.

Первая группа исследований рассматривает современные исторические процессы в России как беспрецедентный переходный период, характеризующийся сложным переплетением вызовов модернизации и пережитков социалистического тоталитаризма как в сфере социальных практик, так и в ментальности населения1. Так, Т.И. Заславская отмечает, что в современной России отказ от социалистической доктрины и переход к посткоммунистическому этапу понимается как переход к магистральному историческому развитию, порождая «презумпцию модернизационной направленности социальных преобразований независимо от их действительного содержания и результатов», хотя социальные реалии

1 Ванюков Д.А. Демократическая Россия конца XX - начала XXI вв М : Мир книги, 2007; Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. М.: Дело, 2004; Яковенко И. Г. Российское государство: Национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. свидетельствуют зачастую о декларативном характере этих изменений'. Следует отметить работу Ю.Л. Слезкина, в которой он, характеризуя сущность имперской и советской модернизации по отношению к малым народам российского Севера, приходит к выводу о том, что при советской власти идеология, заставлявшая принудительно осовременивать «трудящихся туземцев», подразумевала, при всех попытках нивелировать исторически сложившиеся культурные различия, существование этнокультурной иерархии между «прогрессивными» и «отсталыми» этнонациональными общностями2.

В ряде работ освещаются и анализируются факты истории новейшего периода, анализируются причины, логика и взаимообусловленность различных компонентов в развитии политических процессов3, формулируются проблемы, стоящие перед Россией, и предлагаются их возможные решения4. Изменение методологической парадигмы исторического исследования повлекло за собой обогащение понятийного аппарата исторических исследований вследствие сближения разных отраслей гуманитарного знания, в частности, исторической антропологии, уже получившей признание в российской науке3.

Национальный вопрос в России оценивается как наиболее сложное явление постсоветской эпохи6. Так, известный политический деятель, ученый

Заславская Т.И. Современное российское общество. Социальный механизм трансформации. М.: Дело, 2004. С. 91.

2 Слезкин Ю. Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера. М.: НЛО, 2008. С. 438-444.

3 Вяземский Е. Е., Елисеева Н. В. СССР - Россия. От М.С. Горбачева до В.В. Путина. 1985 - 2002. М.: Ступени. 2003; Рябикин С.П. Новейшая история России (1991-1997) СПб: Нева. 1997.

4 Куда идет Россия?. Альтернативы общественного развития. Под ред. Т.И. Заславской, JI.A. Арутюнян. М.: Интерпракс. 1994; Медведев P.A. Капитализм в России? М.: Права человека. 1998.

5 Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика / под общ. ред. А.К. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004.

6 Аманжолова Д. А. Историография изучения национальной поли гики // Исторические исследования в России. Тенденции последних лег. М.: Прогресс, 1996. С. 54-62; Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. и публицист Р.Г. Абдулатипов, сторонник реализации концепции национального суверенитета, выявляет и исследует качественную специфику федерализма в России и полагает, что политические проявления сепаратистских тенденций становятся возможными и могут нарастать вследствие фактического неравенства субъектов федерации и феномена асимметричности1. Ряд авторов негативно оценивают постперестроечную эпоху с точки зрения утраты Россией позитивного опыта СССР в решении проблем мирного сосуществования в полиэтничном сообществе2. В частности, Ф.Я. Горовский и Ю.И. Рыманенко, А.И. Залесский и П.Н. Кобринец отмечают, что в основе межнациональных взаимоотношений в СССР лежало позитивное стремление создать условия для социально-экономического развития, образования, культуры союзных и автономных республик. Одновременно происходила утрата традиционной культуры, особенно этнического языка. В целом же, считают авторы, межнациональные отношения в СССР были гармоничны и представляли собой беспрецедентный успешный проект, достижения которого необходимо сохранять и развивать3. В свою очередь, С. Коэн считает, что СССР был обречен на гибель из-за присущих ему дефектов, не позволивших провести качественные и результативные реформы; одним из таких дефектов был, наряду с тоталитаризмом, рост влияния и амбиций «номенклатурных националистов» — прямых порождений советской тоталитарной системы4.

1 Абдулатипов Р.Г. Парадоксы суверенитета. Перспективы человека, нации, государства. М.: Славянский диалог, 1995.

2 Мякшев А.П. Власть и национальный вопрос: межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР (1945-1990). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004.

3 Горовский Ф.Я., Рыманенко Ю.И. Национальный вопрос и социалистическая практика: опыт историко-теоретического анализа. Киев: Вища школа, 1991; Залесский А.И., Кобринец П.Н. О национальных отношениях в Советской Белоруссии: исторические очерки. Гродно: Госупиверситет, 1992.

4 Коэн С. "Вопрос вопросов": Почему не стало Советского Союза? М.: АИРО-ХХ1; СПб.: Дмитрий Буланин, 2007; Коэн С. Можно ли было реформировать советскую систему? М.: АИРО-ХХ, 2005.

Другие авторы предлагают исследовать современность в сравнительно-сопоставительном аспекте1, или с точки зрения исторической преемственности политического курса2, или в контексте сложного переплетения интересов различных государств, что влияет на политическую ситуацию в регионах России3.

Публикации, посвященные этнополитическим процессам в постсоциалистическом пространстве, при широте концептуальных подходов, чаще всего настаивают на том, что политизация этнокультурного разнообразия неизбежно становится препятствием на пути создания гражданского общества на демократических основах4. Так, в зарубежных работах о постсоветской России и других бывших советских республиках и социалистических странах синхроническое историческое и политологическое исследование часто подтверждается диахроническим материалом, что позволяет авторам подтвердить идею о сложности или даже невозможности преодоления глубины культурных и экономических противоречий как в странах бывшего СССР, так и за его пределами5. В том же ключе проводятся сопоставления и сравнения на материалах различных государств, главным образом тех, которые относились к социалистическому

1 Ибрагимова Д.Х. НЭП и Перестройка: Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М.: Памятники исторической мысли, 1997. Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия: Традиции самовластья сегодня. М.: Изд-во РГГУ, 2002; Барсенков А.С. Введение в современную российскую историю 1985 - 1991. М.: Аспект-Пресс, 2002; Фурман Д.Е. Наши десять лет: политический процесс в России с 1991 по 2001 год. СПб.: Летний сад, 2001.

3 Дегоев В.В. Россия, Кавказ и постсоветский мир: прощание с иллюзиями. М.: Русская панорама, 2006.

4 Миллер А.И. Национализм и империя. М.: ОГИ, 2005; О дискурсивной природе национализмов // Pro et Contra. 1997. Т. 2, № 4. С. 141-151; Мнацаканян М.О. Национализм: формы проявлений // Полис. 2007. № 6. С. 24-36; Старовойтова F.B. Национальное самоопределение: подходы и изучение случаев. СПб.: Лимбус Пресс, 1999; Соколовский С.В. Перспективы развития концепции этнонациональной политики в Российской Федерации. М.: Привет, 2004; Тавадов Г.Т. Современная этнополитическая ситуация в России // Социально-политический журнал. 1994. №11 12. С. 40-47.

3 Juviler P. Making up for lost choice: the shaping of ethnic identity in post-Soviet states // The social legacy of communism. Washington: Woodrow Wilson Center Press, 1994. P. 31-55; Richmond A. H. Ethnic Nationalism and Post-Industrialism // Nationalism. Oxford - New York: Oxford University Press, 1994. P. 289-300. лагерю1. Одной из обсуждаемых тем стала этатизация этничности как средства государственного контроля в СССР2, причем этой проблеме в сравнительном аспекте уделялось внимание еще в советские времена3. Та же проблема рассматривается как важная причина нарастания межнациональных конфликтов и проявлений расовой нетерпимости в последующий период4. Кроме того, ряд исследователей, признавая, что СССР представлял беспрецедентный пример существования или декларирования многонациональной советской нации, уделяют внимание проблеме закономерное га актуализации этнонациональной идеологии после распада такой политической общности5.

В трудах, относящихся ко второй группе, актуальны исследования по определению цивилизационного статуса России на основании возникшей еще в советский период идеи содружества культур и формирующегося ныне полицентризма6, по стратегиям развития национальной политики в области культуры и межнациональных отношений7. В данной группе исследований предпринимаются попытки выработать методологические принципы для

1 Chirot D. What provokes violent ethnic conflict?: political choice in one African and two Balkan cases. // Ethnic politics after communism. Ithaca: Cornell University Press, 2005. P. 140-165; Smith G., Law V., Wilson A., Bohr A., Allworth E. Nation-building in the PostSoviet Borderlands. Cambridge: Cambridge Univeisity press, 1998. 293 p.; Todoiova M.N. Ethnicity, nationalism, and the communist legacy in Eastern Europe // The social legacy of communism. Washington: Woodrow Wilson Center Pi ess, 1994. P. 89-107.

2 D'Encausse H.C. The Great Challenge. Nationalities and the Bolshevik State (1917-1930). NY, London: Holmes & Meier, 1992; Suny R. The Soviet experiment: Russia, the USSR, and the successor states. New York: Oxford University Press, 1998.

3 Black S. The Modernization of Japan and Russia. A comparative study. NY: The Free Press, London: Collier Macmillan Publishers, 1975; Dunlop J.B. The Faces of Contemporary Russian Nationalism. Princeton, N.J.: Princeton University Pi ess, 1983.

4 Millar J. R., Wolchik Sh.L. Introduction: The social legacies and the aftermath of communism // The social legacy of communism. Washington: Woodrow Wilson Center Press, 1994. P. 1-28; Szporluk R. The National Question // After the Soviet Union. From Empire to Nations. New York - London: W.W. Norton & Company. 1993, P. 66-84.

5 Vihavainen T. Nationalism and Internationalism: How did the Bolsheviks Cope with National Sentiments? 11 The Fall of an Empire, the Birth of a Nation: National Identities in Russia. Aldershot et al.: Ashgate, 2000. P. 75-97; Suny R. The Soviet experiment: Russia, the USSR, and the successor states. New York: Oxford University Press, 1998.

6 Пиков Г.Г. История России как одна из моделей становления цивилизации // Россия как цивилизация. Новосибирск: Изд. дом «Сова», 2008. С. 123-177.

7 Костина А.В., Гудима Т.М. Культурная политика современной России. Соотношение этнического и национального. М.: Издательство ЛКИ, 2007. определения закономерностей и специфических черт современной истории России, состоящей в постсоциалистической капиталистической модернизации и сопутствующих политических и социальных процессах1.

С точки зрения целей данного диссертационного исследования, важно охарактеризовать труды, посвященные методологическим проблемам этничности, национальной и этнической идентичности и дифференциации, нации в ее различных толкованиях, национализма в глобальном контексте и на значительном историческом отрезке.

Одними из первых на проблему этнического и национального сознания, а также соотношения понятий этнической группы и нации обратили внимание Э. Ренан", предложивший различать исторически сложившиеся общности с позиций государственной и гражданской принадлежности, и М. Вебер , для которого сложение и функционирование нации тесно связано с интересами, объединяющими государство и население. Проблемы функционирования этничности в условиях складывания современной нации разрабатывались Н. Глазером и Д.П. Мойниханом4, в то время как Р. Бенедикт5 и ее последовательница М. Мид6

1 Отечественная история новейшего времени. Отв. ред. А.Б. Безбородое. М.: РГГУ, 2007; Перестройка: Двадцать лет спустя. Сост. В.И. Толстых. М.: Русский путь, 2005; Старостенков Н.В., Шилова Г.Ф. Российская цивилизация в социальном измерении. Методология социально-гуманитарного знания. М.: Изд-во ЛКИ, 2008.

2 Renan Е. What is a Nation? // Becoming National: A Reader. New York and Oxford: Oxford University Press, 1996. P. 41-55.

3 Weber M. Economy and Society. An outline of interpretive sociology. В 3-х тт. New York: Berminster Press; The Nation // Nationalism. Oxford, N.Y.: Oxfoid University Press, 1994. P. 21-25; Вебер M. Отношения этнической общности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. Том VII. № 2 (26). Социологическое общество им. М.М. Ковалевского. СПб, 2004. С. 8-21.

4 Glazer N., Moynihan D.P. Beyond the melting pot. The Negroes, Puerto Ricans, Jews, Italians, and Irish of New York City. Cambridge, Mass.,: M.I.T. Press, 1970; Introduction // Ethnicity: Theory and Experience. Ed. N. Glazer, D. P. Moynihan. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1975. P. 1-26.

5 Benedict R. F. Race: science and politics. New York: The Viking press, 1943; Benedict R. F. Patterns of culture. New York: Penguin books, inc., 1946; Benedict R. F. The chrysanthemum and the sword: patterns of Japanese culture. London, Routledge & K. Paul, 1967; Бенедикт P. Психологические типы в культурах Юго-Запада США// Антология исследований культуры. Т.1. М.: Университетская книга, 1997. С. 271- 285.

6 Mead М. And keep your powder dry; an anthropologist looks at America. New York: W. Morrow and Co., 1942; Mead M. Childhood in Contemporary Cultures. Chicago: University заложили основы междисциплинарного подхода к исследованию истории и культуры, а также доказали, что культура (традиции) играют решающую роль в формировании социальных установок и поведения людей.

С точки зрения методологии исследования этничности, нации и национализма продуктивным оказывается рассмотрение культуры как системы символов1. Социальные функции культурной памяти исследует Р. Барт" в трудах, посвященных мифологии (в том числе и современному социально-политическому мифотворчеству), и доказывает, что миф обладает способностью адаптироваться к изменяющимся внешним условиям. Широкое использование мифологических мотивов и свойств мифологического сознания в политике стало темой как исторических, так и О политологических и культурологических исследований . Работы, исследующие функции мифа в современных условиях, доказывают, что этнические границы проявляются в сложном переплетении культурных (языковых, религиозных и т.д.) и политических идентичностей, при этом этничность выступает в качестве формы социальной организации4. Значение знаков и символов русской этнической культуры в формировании национального пространства и идентичности в России исследуется М.Ю. Тимофеевым5, который полагает, что условность границы нации в социальном пространстве побуждает ученого рассматривать ее как of Chicago Press, 1955; Mead M. Anthropologists and what they do. New York: F. Watts. 1965; Мид M. Культура и мир детства. Избр. произведения. М.: Наука,1988.

1 Лотман Ю.М. О динамике культуры // Учен. зап. Тарт. ун-та (Труды по знаковым системам: Семиотика и история Т. 25, 992. Вып. 936. С. 5-22; Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: «Искусство — СПБ», 2001.

2 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989; Барт Р. Семиология как приключение // Arbor Mundi. Мировое древо. 1993. № 2. С.79-92; Барт Р. Мифологии. М.: Издательство имени Сабашниковых, 1996.

3 Касснрер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Моск. ун-та. Сер.7 (Философия), 1990. № 2. С. 58-70; Кольев А. Н. Политическая мифология: реализация социального опыта. М.: Логос, 2003; Полосин В. С. Миф. Религия. Государство. М.: Ладомир, 1999; Цуладзе А. Политическая мифология. М.: Эксмо, 2003; Чудинова И.М. Политические мифы // Социально-политический журнал. 1996. № 6. С. 122-134.

4 Barth F. Models of social organization. London: Royal Anthropological Institute. 1966; Barth F. Boundaries and connections // Signifying Identities. L., N.Y.: Routledge, 2000. P. 17-36.

5 Тимофеев М.Ю. Нациосфера. Опыт анализа семиосферы наций. Иваново: Изд-во Ивановский гос. ун-та, 2005.

I ! i социокультурную систему с идеей нации в качестве базового концепта.

JI.M. Дробижева сформулировала принципиально новые исследовательские цели в изучении современной этничности в России, стремясь выявить не только специфические для нашей страны маркеры культурных границ, но и доказать, что культурные различия не обязательно являются фактором конфликтности, а, напротив, могут способствовать социальной стабилизации1.

Постсоветские исследования этничности и национализма ныне широко используют междисциплинарные подходы, включающие методы и принципы различных дисциплин (история, социология, этнология, культурная и социальная антропология, религиоведение и др.). Следует отметить, что существенную новизну и активность этим исследованиям придало развитие, начиная с 1970-х гг., концепций социального конструктивизма". Идеи Б. Барнса и Д. Блура об экстерналистском прочтении познания, подразумевающего выведение процесса и результатов науки из социальных сил и данных, повлекли за собой применение этой методологии собственно к объектам исследования, в частности, к социальным группам. Так, рассуждая о кризисе американской социологии и необходимости включения социологических исследований в более широкое социально-антропологическое пространство, Х.Х. Баш отмечал, что представления о неминуемой ассимиляции представителей этнических групп США в единую национальную целостность потерпели фиаско из-за своей линейности и игнорирования важных сопутствующих факторов политического и культурного характера . Другим следствием разработки новой методологии, активно применяемой едва ли не во всех гуманитарных науках, стало принципиальное противопоставление конструктивистов

1 Асимметричная Федерация. Взгляд из центра, республик и областей. Отв. ред. Jl. М. Дробижева. М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998.

2 Barnes В. Interests and the growth of knowledge. London, Boston: Routledge & K. Paul, 1977; Bloor D. Knowledge and social imageiy. London, Boston: Routledge & K. Paul, 1976.

3 Bash H. H. Sociology, Race and Ethnicity: A Critique of American Ideological Intrusions upon Sociological Theory. New York: Gordon and Breach, 1979. релятивистов (экстерналистов) и примордиалистов-объективистов (иитерналистов). Применительно к исследованиям этнической и национальной принадлежности/идентичности в контексте современной истории, концепции конструктивистов, хотя и не всегда полностью совпадают, тем не менее, строятся на отказе от идеи объективной данности разделения людей на этнические и национальные группы, поскольку такого рода деление является результатом деятельности социальных акторов1.

При всем разнообразии доводов примордиалистов, делящихся на представителей социобиологического (Э. Вильсон2 П. Ван ден Берг3, X. Айзэкс4, создатель пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилев5), социально-деятельностного (Ю.В. Бромлей6) и эволюционно-исторического

1 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распросгранении национализма. М.: «Канон-Пресс-Ц», «Кучково поле», 2001; J.A. Armstrong. Nations before Nationalism. Chapel Hill: the University of North Carolina Press, 1982; Breuilly J. Nationalism and the state. New York: St. Martin's Press, 1982; Cohen A. P. The symbolic construction of community. Chichester: Ellis Horwood, London, N.Y.: Tavistock, 1985; Cohen A.P. Peripheral vision: nationalism, national identity and the objective correlative in Scotland // Signifying Identities. L., N.Y.: Routledge, 2003;Connor W. Ethnonationalism. The Quest for Understanding. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1994; Hastings A. The Construction of Nationhood. Ethnicity, Religion and Nationalism. Cambridge: Cambridge University Press, 2004; Heywood A. Political Ideologies. L.: MacMillan Press LTD, 1998; Gellner E. Nations and Nationalism. N.Y.: Cornell University Press, 1983; Guibernau M. Nations without States: Political Communities in a Global Age. Cambridge: Polity Press, 1999; Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейя, 1998; Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. М.: Праксис, 2000; Delanty G., Kumar К. (eds.). The SAGE handbook of nations and nationalism. London; Thousand Oaks, Calif.: SAGE, 2006; Комарофф Дж. Национальность, этничность, современность: политика самоосознания в конце XX века И Этничность и власть в полиэтнических государствах. М.: Наука, 1994. С. 35-70.

2 Wilson Е. Sociobiology: the new synthesis. Cambridge MA: Belknap Press, 1975.

3 Van Den Berghe P.L. Man in society:" a biosocial view. New York: Elsevier, 1975; Race and ethnicity. Essays in comparative sociology. New York: Basic Books, 1970; Race and racism: a comparative perspective. New York: Wiley, 1978.

4 Isaacs H. R. Idols of the tribe: group identity and political change. New York: Harper & Row, 1975; Power and identity: tribalism in world politics. New York: Foreign Policy Association, 1979.

5 Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера Земли. JL: Гидрометеоиздат, 1990;' Этносфера: История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993.

6 Бромлей Ю.В. Этнос и география. М.: Наука, 1973; Современные проблемы этнографии: Очерки теории и истории. М.: Наука, 1981; Очерки теории этноса. М.: Наука, 1984; Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. направлений (позитивистский эволюционизм - К. Гирц1, Э. Смит2), они, в отличие от конструктивистов, в целом исходят из онтологического статуса этнического и национального, а потому наделяют их объективностью.

В дискуссиях между сторонниками принципиальных направлений в исследовании этничности, наций и национализма формулируется в качестве третьего направления инструментализм (ситуационизм) (в значении, близком л понятию прагматизма в трактовке Дж. Дьюи ), а потом становится мостом, объединяющим полярные концепции на основании возможности использования этнической принадлежности в определенных прагматических (политических) целях4.

Для отечественных специалистов, исследующих современные этнополитические и этносоциальные процессы в контексте российской действительности, характерно стремление максимально сблизить теоретические положения гуманитарных наук с реальными текущими событиями, формирующими социальный* климат в стране. Поэтому

1 Geertz С. The interpretation of cultures. New York: Basic, 1973; The integrative revolution: primordial sentiments and politics in the new states // Old societies and new states: the quest for modernity in Asia and Africa. Ed. C. Geertz. N.Y.: The Free Press of Glencoe, 1963;

Идеология как культурная система // Новое литературное обозрение. 1998. № 29. С. 738'

2 Smith A.D. The Ethnic Origins of Nations. New York: Basil Blackwell, 1988; Myths and memories of the nation. New York: Oxford University Press, 1999; The nation in history: historiographical debates about ethnicity and nationalism. Hanover, NH: University Press of New England, 2000; Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М.: Праксис, 2003.

3 Dewey J. A common faith. New Haven: Yale university press, 1934; Experience and education. Hanover, N11: University Press of New England, 2000; Characters and events: popular essays in social and political philosophy. New York: Octagon Books, 1970.

4 Здравомыслов А. Г., Цуциев А.А. Этничность и этническое насилие: противостояние теоретических парадигм // Социологический журнал. 2003. № 3. С. 20-50; Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: Изд-во РГГУ, 1999; Кара-Мурза С.Г. Идеология и мать ее наука. М.: Алгоритм, 2003; Кара-Мурза С.Г. Демонтаж народа. М.: Алгоритм, 2007; Соколов М.М. Классовое как этническое: риторика русского радикально-националистического движения. Полис. 2005. № 2. С. 127-137; B.C. Малахов. Скромное обаяние расизма // журнал «Знамя». 2000. № 6 http://magazines.russ.rU/znamia/2000/6/malahov.html (6.09.08); Малахов B.C. Национализм как политическая идеология. Учебное пособие. М.: КДУ, 2005. Малахов В. С. v

Национализм как предмет политико-философского исследования. Введение. Диссертация на соискание ученой степени д-ра полит, наук. http://www.lib.ua-ru.net/diss/vved/126442.html (11.12.08). неслучайно, что большая часть исследований, так или иначе, касается политических проблем, в частности, соотношения этнокультурной принадлежности и российского гражданства1, взаимоотношений между элитами этнополитических субъектов РФ и центральными властями2, между представителями разных этнических групп3. Большая группа работ анализирует причины и прогнозирует последствия роста расизма и других проявлений экстремизма в России как в средствах массовой информации, так и в непосредственном общении представителей разных этнических групп4. Вместе с тем, проблема адаптации этнической группы и ее культуры к условиям трансформирующейся и глобализирующейся России тоже становится темой исторических, а также комплексных гуманитарных исследований, причем не только в контексте сохранения культурного

1 Воронков В.М. Этнические общины в большом городе и гражданское общество // Гражданское общество на Европейском Севере: понятие и контекст. СПб.: ЦНСИ, 1996. С. 53-57; Тишков В.А. После многонациональное™ // Знамя" №3, 2002. http://valerytishkov.ru/cntnt/publikacii3/publikacii/poslemnog.html;

О российском народе и национальной идентичности в России http://valerytishkov.ru/cntnt/publikacii3/publikacii/orossisko.html; Краеведение и гражданское общество. Под ред. О. В. Карпенко и Е.З. Чикадзе. СПб.: изд-во журнала "Звезда", 2004.

2 Дробижева J1.M. Интеллигенция и национализм. Опыт постсоветского пространства // Этничность и власть в полиэтнических государствах. М.: ИЭА РАН, 1994. С. 71-84.

3 Карпенко О.В. Как и чему угрожают мигранты? Языковые игры в «гостей с юга» и их последствия // Миграция и национальное государство. СПб.: ЦНСИ, 2004. С. 62-84; Осипов А.Г. Национальное равноправие в России: перспективы, проблемы и ловушки // Россия в постсоциалистическом мире. Сборник докладов М.: РОО "Содействие сотрудничеству института им. Дж. Кеннана с учеными в области социальных и гуманитарных наук", 2006. С. 116-126.

4 Конструирование этничности: этнические общины Санкт-Петербурга. Под ред. В. М. Воронкова, И. Освальд. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998; Расизм в языке социальных наук. Под ред. В.М. Воронкова. СПб.: Алетейя, 2002; Осипов А.Г. Этническая и расовая нетерпимость и дискриминация // Правозащитное движение в России. Коллективный портрет. М.: ОГИ, 2004. С. 81-91; Карпенко О.В. Некоторые речевые приемы сайтов ненависти // Язык вражды в русскоязычном Интернете. Материалы исследования по опознаванию текстов ненависти. СПб.: изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2003. С. 41-66; Карпенко О.В. Эксперты производят «этнофобию» // Расизм в языке социальных наук. СПб.: Алетейя, 2002. С. 23-28; Идентичность и толерантность. М.: ИЭА РАН, 2002; Соколов М.М. Изобретая русский фашизм: некоторые замечания по поводу дискуссии 90-х // Русский национализм в политическом пространстве. М.: Франко-российский центр гуманитарных и общественных наук, 2007. С. 30-53; Солдагова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998; Шнирельман В.А. Ксенофобия, новый расизм и пути их преодоления // Гуманитарная мысль Юга России. 2005. № 1. С. 6-19. многообразия, но и в качестве предмета методологического исследования1; такая адаптация рассматривается также и в качестве условия и действенного инструмента достижения позитивного межэтнического взаимодействия и взаимопонимания2.

Мобилизация этничности в России, выразившаяся в первую очередь в ее политизации и занятии этнической идентичностью высоких позиций в иерархии идентичностей, стала темой исследований на материале различных этнокультурных групп в нашей стране. Так, политические аспекты этнокультурного возрождения исследуют М.Н. Губогло, С.И. Замогильный, л

Э.А. Паин . Исследования с позиций современной конфликтологии проводятся А.Р. Аклаевым, A.B. Глуховой, Е.Ю. Красовой1, а проблемы взаимодействия культур в контексте этнопсихологических особенностей национальных групп изучаются Л.М. Дробижевой, Т.С. Гузенковой, В.В. Коротеевой, Г.У. Солдатовой5.

1 Лурье C.B. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического ма1ериала. СПб.: Тип. им. Котлякова, 1994.

2 Среда и культура в условиях общественных трансформаций. Ред. Г.А. Бордюгов, П. Гобл, В.А Тишков. М.: Московский Центр Карнеги, ИЭА РАН, 1995; Shnirelman V. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington D. C., Baltimore & London: Woodrow Wilson Center Press and Johns Hopkins University Press, 1996.

3 Губогло М.Н. Переломные годы. T. 1. Мобилизованный лингвицизм. M.: ИЭА, 1993, Проблемы управления в сфере межнациональных отношений. Предпосылки и формы разрешения межнациональных конфликтов. Ред. С.И. Замогильный. Саратов: Изд-во Поволжской академии государственной службы, 1998; Паин Э.А. Этнополитический маятник (Динамика и механизмы этнополитических процессов в постсоветской России). М.: Институт социологии РАН, 2004.

4 Аклаев А.Р. Этнополитическая конфлиюология: анализ и менеджмент. М.: Изд-во Дело, 2005; Глухова A.B., Красова Е.Ю. Политико-психологические контроверзы этнических конфликтов // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 18: Этническая и региональная конфликтология. Москва -Ставрополь: Изд-во СГУ, 2002. С. 39-49.

5 Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М.: Мысль, 1996; Суверенитет и этническое самосознание: Идеология и практика. Ред. Л.М Дробижева., Т.С. Гузенкова. М.: ИЭА РАН, 1995.

Исследования этнокультурного возрождения в тесной связи с проблемой российского этнического регионализма (А. Магомедов1) в значительной мере связаны с политическими событиями в стране в начале 1990-х гг. («парад суверенитетов»), но не ограничиваются ими. Актуальным остается изучение государственного регулирования взаимоотношений между центром и этнополигическими субъектами РФ2, соотношения и иерархии национально-культурных идентичностей , формирования этнонациональной идеологии4, роли и влияния религиозного фактора в формировании общественного сознания россиян5, а также воспитания взаимной толерантности у россиян, принадлежащих к разным этническим группам6. Не

1 Магомедов А. Мистерия регионализма. М.: Моск. обществ, научный фонд, 2000.

2 Этнополитический конфликт: пути трансформации. Настольная книга Бергхофского центра. Ред. В.А. Тишков, М.Я. Устинова. М.: Наука, 2007; Соколовский C.B. Перспективы развития концепции этнонациональной политики в Российской Федерации. М.: Привет, 2004.

3 Бугай Н. Ф., Гонов A.M. Северный Кавказ: новые ориентиры национальной политики (90-е годы XX века). М.: Новый хронограф, 2004; Ресурсы мобилизованной этничности. Ред. М.Н. Губогло. М. - Уфа: Центр глобальных программ Международного фонда соц.-экон. политологических исследований (Горбачев-фонд), 1997; Пряхин В. Ф. Региональные конфликты на постсоветском пространстве (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье, Таджикистан). М.: ГНОМ и Д., 2002; Шнирельман В. А. Быть аланами: интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. М.: Новое литературное обозрение, 2006; Шнирельман В. А. Войны памяти. Мифы, идентичность и политика в Закавказье. М.: Академкнига, 2003; Ядов В.А. Социальные идентификации личности в условиях быстрых социальных перемен // Социальная идентификация личности. Кн. 2. М.: Институт социологии РАН, 1994. С. 267-290.

4 Исхаков Д. Проблемы становления и трансформации татарской нации. Казань: Изд-во Мастер Лайн, 1997; Национальная идея народов России и Башкортостана. Отв. ред. Дж.М. Гилязитдинов. Уфа: Гилем, 2000; Зарипов А.Я., Файзуллин Ф.С. Этническое сознание и этническое самосознание. Уфа: Гилем, 2000; Москаленко Н.П. Проблемы современной этнополитической истории Тувы // Среда и культура- в условиях общественных трансформаций. М.: «АИРО - XX», 1995. С. 105-119; Ламажаа Ч.К. Политическая культура Тувы // Полис. 2008. № 4. С. 48-54.

5 Алиев А.-Г.К., Арухов 3. С., Ханбабаев К. М. Религиозно-политический экстремизм и этноконфессиональная толерантность на Северном Кавказе. М.: Наука, 2007; Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. Под. ред. Л.М. Дробижевой, Т.С. Гузенковой, Е.М. Галкиной. М.: ИЭА РАН, 1994.

6 Социальная и культурная дистанция. Опыт многонациональной России. Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998; Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности. Отв. ред. Л.И. Гришаева. Воронеж: Воронежский гос. Университет, 2002; Язык и этнический конфликт. Под ред. М. Брилл Олкотт и И. Семенова. М.: Гендальф, 2001. Гузенкова Т.С., Коростелев А.Д. Этнополитическая ситуация и межнациональные отношения в республиках Российской утрачивает значимости тема сохранения и развития национальных культур и, в частности, этнических языков, которые в современных условиях становятся не только феноменом культуры, но и фактором этнополитической идентификации1. Проблема сохранения и развития этнических языков в условиях мультикультуризма и билингвизма исследуется как в рамках филологической науки (социолингвистика), так и специалистами в области лингвосоциологии - междисциплинарной научной дисциплины, учитывающей различные аспекты функционирования языков, конфликтов между ними, подавления одних языков другими и политико-идеологические следствия такого взаимодейс гвия в одном культурном пространстве2.

Работы, так или иначе связанные с проблемами современной бурятской этничности и характером процессов этнокультурного возрождения, представляется целесообразным разделить на две группы, определяемыми не дисциплинарным или методологическим принципом, а целями, которые исследователи перед собой ставят.

Первая группа включает труды представителей бурятской гуманитарной интеллигенции, в первую очередь, историков и философов, сыгравших заметную роль в формировании и актуализации современной бурятской этничности. Отличительными особенностями этой группы исследований являются выраженная направленность на политизацию чувств этнической принадлежности и стремление использовать этническую историю, включая эпоху средневековья, новое время и советский период, в этномобилизационных целях3.

Федерации. Информ. бюл. Вып. 4. Этнокультурная ситуация в республиках Российской Федерации (Татарстан, Северная Осетия, Саха (Якутия), Тува). М.: ИЭА, 1994.

1 Донцов А.И., Стефаненко Т.Г., Уталиева Ж.Т. Язык как фактор этнической идентичности // Вопросы психологии. 1997. № 4. С. 75-86.

2 Гришаева Е.Б. Лингвосоциологические модели- • изучения проблем языкового планирования. Краткий очерк). Красноярск: Красноярский госуниверситет. 1997; Даниленко O.A. Язык конфликта как объект лингвосоциологии. Социологические исследования. 2006. № 4. С. 89-98.

3 Михайлов Т.М. Проблемы консолидации и духовного возрождения буряхского народа // Материалы Всебурятского съезда по консолидации и духовному возрождению нации. Улан-Удэ, 1996. С. 12-35; Урбанаева И.С. О феномене национального и перспективах

17

Именно эти авторы сформировали современный характер бурятской этнической идентичности, включающий вербализацию и обоснование таких важнейших его компонентов как «исконное право на этническую территорию», «принадлежность к великой монгольской и центральноазиатской общности», «буддийская культурная идентичность», «восстановление исторической справедливости», «без языка нет народа»1. Активное участие в политических практиках национального возрождения способствовало выдвижению этих ученых в число этноидеологов, сформировавших современное пространство бурятской этничности - чувства родовой принадлежности к .национальной группе. Новую роль научной элиты В.А. Хамутаев характеризует так: «.научные изыскания начинают выполнять этноорганизующую функцию.»*". Этномобилизующее значение работ, написанных представителями научной элиты, которая, собственно, и межнациональных отношений в Байкальском регионе // Вопросы методологии и истории наций и национальных отношений в регионе Восточной Сибири (тезисы и материалы научного совещания). Улан-Удэ, 1992. С. 14-18; Хамутаев В:А. Бурят-монгольский вопрос: история, право, политика. Часть I- И. Улан-Удэ, 2000, Хамутаев

B.А. Бурятское национальное движение. 1980-2000-е гг. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005; Чимитдоржиев Ш.Б. Бурят-монгольский этнос и монгольский мир // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Материалы Международной научно-практической конференции (2-3 июля 1999 г.). Улан-Удэ, 1999.

C. 12-14, Чимитдоржиев Ш.Б. Бурят-монголы: история и современность (очерки). Раздумья монголоведа. Улан-Удэ, 2000, Чимитдоржиев Ш.Б. Чингис-хан и его эпоха в монголоведной литературе // Чингис-хан и судьбы народов Евразии. Материалы международной научной конференции. 3-5 октября 2002 г. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003. С. 126-134; Чимитдоржиев Ш.Б. (сост.). Как исчезла единая Бурят-Монголия (1937 и 1958 годы). Улан-Удэ, 2004.

1 Найдаков В.Ц. Проблемы национально-культурного развития народов республики Бурятия // Бурятия. 1997. 10 апреля. С.2; Хамутаев В.А. Выступление на Круглом столе в УОБАО // Архив ВАРК; Чимитдоржиев Ш.Б. Выступление // Материалы Всебурятского съезда по консолидации и духовному возрождению нации (22-24 февраля 1991 года). Улан-Удэ, 1996. С. 92-98, Чимитдоржиев Ш.Б. Выступление на III Всебурятском съезде // Архив ВАРК; Урбанаева И.С. Человек у Байкала и мир Центральной Азии: философия истории. Улан-Удэ, 1995; Урбанаева И.С. Центральноазиатская цивилизация и, судьба бурят-монголов: тысячелетия степной культуры и путь национального духа в орбите России // Доклады и тезисы международного симпозиума «Бурят-монголы накануне III тысячелетия. Опыт кочевой цивилизации. Россия - Восток - Запад в судьбе народа» (24-28 августа 1997). Улан-Удэ, 1997. С. 3-14.

2 Хамутаев В.А. Национальный вопрос в Бурятии. 1980-2000-е гг. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. С. 232. создала современный идеологический язык бурятского символического пространства и его границы, требует их исследования как материалов для изучения современной истории и политических процессов в этнической Бурятии.

Ко второй группе работ, посвященных решению проблем современной бурятской этничности и этнокультурного возрождения, относятся исследования, нацеленные на анализ современных политических и социокультурных процессов и проводящиеся в рамках отдельных гуманитарных отраслей или в контексте междисциплинарного подхода. j 9 о

Историки М.Н. Балдано ,А.А. Елаев", Е.А. Строганова исследуют данные процессы с точки зрения выявления исторических закономерностей и особенностей политического и культурного развития бурят, современного нациестроительства и этнополитической идеологии; K.M. Герасимова4, H.JT. Жуковская5 и Т.М. Михайлов6 - с позиций как истории, так и этнологии и 7 религиоведения; Б.П. Крянев характеризует различные организации (партии

1 Балдано М.Н. Панмонголизм: идея государственного объединения монгольской историко-культурной общности как инструмент нациестроительства // Стабильность и конфликт в российском приграничье. Этнополитические процессы в Сибири и на Кавказе. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2005. С. 228-243.

2 Елаев A.A. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. М., 2000.

3 Строганова Е.А. Бурятское национально-культурное возрождение М.-Иркутск: Нагалис, 2001.

4 Герасимова K.M. Об исторических формах национальной культуры бурят // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1995. С. 38-50 Жуковская ПЛ. Возрождение буддизма в Бурятии: Проблемы и перспективы // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М.: ИЭА РАН, 1997. Вып. 104; Буддизм и шаманизм как факторы формирования бурятского менталитета // Религия в истории и культуре монголоязычных народов России. М.: Восточная литература, 2008. С. 9-36; Республика Бурятия: этнорелигиозная ситуация (1991-1993 гг.) // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М.: ИЭА РАН, 1994. Вып. N 56.

6 Михайлов Т.М. Бурятский этнос в свете современных социальных изменений // Угай Зам. 2005. Спецвыпуск № 14. С. 1-3; Национальное самосознание и менталитет бурят // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития. Улан-Удэ, 1996. С. 25-33.

7 Крянев Б.П. Политические партии и предвыборные блоки Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1996; Политические процессы по формированию новой власти в Республике Бурятия // Бурятия. Проблемы региональной истории и исторического образования. Часть II. Улан-Удэ. 2001. С. 97-114. и движения), созданные по этнокультурному принципу и декларировавшие этнонациональные цели; политолог Э.Д. Дагбаев1 исследует роль средств массовой информации в формировании и направлении национально-политических процессов в полиэтничных государствах на примере Бурятии; проблеме межэтнических взаимоотношений в Бурятии посвящено исследование С.А. Панарина2. Религиовед Г.Е. Манзанов3 выявляет зависимость между успехом национальной идеологии и ростом номинальной религиозности; социолог И.И. Осинский4 исследует роль традиций в духовной культуре современной бурятской интеллигенции; социологи Ю.Б. Рандалов, A.B. Бильтрикова, И.Н. Дашибалова, И.Э. Елаева, В.Г. Жалсанова5 на основании своих полевых исследований представили целостную картину политических стереотипов и настроений в различных пластах бурятского общества, проанализировали современное состояние и перспективы изменений в этносоциальном климате Бурятии. Т.Д. Скрынникова, С.Д.

1 Дагбаев Э.Д. Пресса и национально-политический процесс региона. Улан-Удэ, 1995.

2 Панарин С.А. Этнополитическая ситуация в Республике Бурятия // Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность. Москва - Иркутск: Изд-во «Наталис», 2005. С. 2394.

3 Манзанов Г.Е. Религиозные традиции в культуре бурятского народа. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.

4 Осинский И.И. Традиционные ценности в духовной культуре бурятской национальной интеллигенции // Социологические исследования. 2001. № 3. С. 80-83.

5 Рандалов Ю.Б. (отв. ред.). Вопросы методологии и истории наций и национальных отношений в регионе Восточной Сибири: тезисы и материалы научного совещания. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1992; Рандалов Ю.Б.(отв. ред.) Проблемы нового этапа культурного возрождения народов Бурятии (по материалам социологических исследований). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001; Бильтрикова A.B. Бурятская национальная интеллигенция на современном этапе. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001; Дашибалова И.Н. Проблемы измерения этнических стереотипов бурят в социальном времени // Проблемы изменений социальных отношений среди народов Байкальского региона (теоретико-эмпирические аспекты). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. С. 112-121; Елаева И.Э. Бурятская интеллигенция: доминанты этнического самоопределения // Этнографическое обозрение. 1998. № 2. С. 126-139; Елаева И.Э. Буряты: репертуар идентичностей в современном социокультурном контексте // Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период). Иркутск: Изд-во РПЦ «Радиан», 2005. С. 117- 227; Жалсанова В.Г. Политическая элита Бурятии на современном этапе. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2003.

Батомункуев, П.К. Варнавский Г.А. Дырхеева, И.Э. Елаева1 проводят исследования с позиций современной социальной и культурной антропологии, выявляя и анализируя этно-идентификационные и этно-дифференцирующие характеристики бурятской этничности в различных аспектах социокультурных практик. Г.А. Дырхеева и И.Г. Балханов2 разрабатывают тему сохранения бурятского языка с позиций как социолингвистики, так и лингвосоциологии, рассматривая данную проблему в различных аспектах: законодательных, образовательных, мировоззренческих и функциональных.

Оценивая степень изученности проблемы, отметим, что, несмотря на обилие работ о различных аспектах современной бурятской этничности в контексте переходного периода в России, проблема, поставленная в диссертационном исследовании, предметом комплексного изучения не становилась. Так, с одной стороны, современное бурятское этнокультурное возрождение является, по мнению специалистов различных гуманитарных дисциплин, бесспорным фактом, тесно увязанным с процессами коренного изменениями во всех сферах экономических и политических практик в России. Термин «возрождение» применительно к народам современной России трактуется в контексте национальных и даже националистических идеологий, а потому в науке решается проблема, насколько различного рода национальные движения сообразуются, во-первых, с национальными целями страны и, во-вторых, способствуют решению проблем межэтнической напряженности в России.

1 Варнавский П.К., Дырхеева Г.А., Скрынникова Т.Д. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (конец XIX — первая треть XX веков). Иркутск: Оттиск, 2003; Скрынникова Т.Д., Батомункуев С.Д., Варнавский П.К. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004; Амоголонова Д.Д., Елаева И.Э.,.Скрынникова Т.Д. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период). Иркутск: РПЦ «Радиан», 2005.

2 Дырхеева Г.А. Языковая ситуация и языковое законодательство в Республике Бурятия. «Права человека и законодательство о языках в субъектах Российской Федерации». М.: Издательство Российского университета дружбы народов, 2003; Балханов И.Г. Двуязычие в процессе меэтнической интеграции. Улан-Удэ: Изд.-полигр. комплекс ВСГАКИ, 1998.

Однако с другой стороны, проблема намного шире, поскольку выходит далеко за пределы изучения политических аспектов национального возрождения, политизации или мобилизации этничности, преобладания этнической идентичности в шкале идентичностей, конструирования этнических границ в противовес и вопреки моделированию гражданской политической общности в России. В условиях деполитизации этничности в России ее социальные функции ничуть не сужаются, и это является научной проблемой, требующей своего решения. Более того, освобождаясь от эксплицитных черт политической дифференциации, этничность не утрачивает имманентно присущего ей свойства выступать в качестве символического пространства, границы и наполнение которого воплощаются в вербальных и зримых (и при этом неполитических) маркерах. Такое символическое пространство, в котором политический контекст присутствует лишь косвенно, в значительно большей степени, чем политическая идеология, включает в себя всех или почти всех людей, ощущающих этногрупповое родство; люди, в большинстве своем политически индифферентные, приписывают себя к этнической группе по признаку принадлежности к определенной культурной традиции, даже не владея ею, а лишь признавая ее наличие. В этой связи должна решаться сопутствующая методологическая проблема правомерности использования терминологического словаря и применения принципов и подходов гуманитарных наук в историческом исследовании и анализе современности.

Другой проблемой, поставленной в данном исследовании и не нашедшей ранее решения в научной литературе, является рассмотрение этнокультурного пространства на примере современных бурят как социальной (социокультурной) системы. Пространство этносферы предлагается рассматривать как нераздельную совокупность взаимозависимых фрагментов, формально выделяемых на основании «объектного круга»: исторические события (как современные, так и относящиеся к отдаленному прошлому) и образы исторической памяти, религия, этнический язык, художественная культура, включающая, помимо литературы, драматургии, живописи, музыки, также и традиционный и городской фольклор. Парадигмы этничности, сформулированные в годы этнической мобилизации, продолжают воспроизводиться в рамках дискурса, который, благодаря своему неполитическому содержанию и следующей из этого факта бесконфликтности, становится все более популярным, т.е. охватывающим каждого, ощущающего свою сопричастность этнической культуре. Более того, благодаря элиминированию этнополитического разграничения, формируется надэтническая культурная идентичность, характеризующаяся тем, что свою сопричастность к бурятской культуре (в первую очередь, к некоторым народным обычаям) испытывают и не-буряты (региональная идентичность).

Все эти факторы обусловили выбор темы и постановку исследовательской цели.

Целью диссертации является комплексное исследование постсоветского бурятского возрождения, рассматриваемого как нераздельная совокупность политических и этнокультурных процессов.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

• показать исторические условия формирования специфических черт национально-культурного возрождения бурят: преемственность и динамику;

• проанализировать основные теоретико-методологические подходы к исследованию постсоветских этнокультурных процессов и этнического национализма у бурят и дать их классификацию;

• определить исторические, политические и культурные факторы формирования современной этнической идеологии бурят;

• рассмотреть условия и причины активизации бурятской этничности в постсоветский период как значимый фактор организации социальных отношений;

• исследовать обратную связь между идеологией бурятского возрождения и активизацией культурно-исторической памяти;

• выявить роль религии в современных бурятских этнокультурных процессах;

• показать динамику формирования города Улан-Удэ не только как столицы национальной республики, но и как центра бурятского мира.

Объектом исследования являются процессы бурятского этнокультурного возрождения в условиях трансформации российского общества.

Выбор в качестве объекта исследования современных бурятских этнокультурных процессов обусловлен рядом принципиальных моментов. Во-первых, не преодоленная в нашей стране к настоящему моменту политизированная этничность становится одним из важных рычагов государственно-административного регулирования взаимодействий как между Центром и регионами, так и между субъектами РФ. Следовательно, необходимо выяснить, насколько современное этническое пространство в России (с его выраженными политическими границами) способно развиваться в направлении гражданского общества, не утрачивая при этом своих культурных традиций и своеобразия.

Во-вторых, даже в условиях выраженных и устойчивых тенденций к деполитизации этносоциальных процессов в России, что явно проявляется в стратегическом планировании властей и, что не менее важно, в массовом сознании населения, национальная принадлежность играет важную роль при выборе идентификационных предпочтений.

В-третьих, условием успешного исторического анализа проблемы постсоветской этничности является исследование тех элементов этнокультурных процессов, которые составляют этносферу.

Предметом исследования выступает анализ исторических корней, преемственности и динамики процессов современного бурятского этнокультурного возрождения, развития национальной идеологии, воспроизводства и модернизации культурных феноменов.

Теоретико-методологическая основа исследования

Теоретико-методологическими основаниями данного диссертационного исследования являются принципы историзма, объективности, ценностный и системный подходы, определяющие сущностную сторону исторического познания.

Принцип историзма позволяет изучать социально-культурные реалии процесса национально-культурного возрождения в динамике их изменения, становления во времени, развития, когда они рассматриваются как определенная целостность, обладающая имманентным смыслом1. Этнокультурные процессы у бурят в условиях трансформации российского общества в рамках историзма «новой исторической науки» («школа Анналов») исследуются в неразрывном единстве с цивилизационной культурой. Благодаря этому создается нераздельное пространство исторической и антропологической науки, а историк, понимающий культуру как способ восприятия и осмысления социального и духовного мира, видит глубокое единство, нерасторжимую тотальность культурных и социальных аспектов человеческой практики2.

Принцип объективного взгляда на историю позволил провести комплексный анализ и оценку фактов этнокультурных процессов в их совокупности и выявить их основные ценности. Ценностные установки национально-культурного возрождения, сформулированные бурятской интеллектуальной элитой, были определены на основании ценностного подхода, использующего в исследовании истории современности аксиологические теории и концепции, накопленные в различных областях

1 Губман Б.Л. Историзм // Культурология. XX век. Культурология. XX век. Энциклопедия. Том I. СПб.: Университетская книга, 1998. С. 277.

2 Гуревич А.Я. Двоякая ответственность историка // Общественные науки и современность. 2007. № 3. С. 74-84. гуманитарных наук при изучении общества, а также в исследовании исторических изменений, происходящих в России в переходный период. В диссертационной работе системный подход является одним из принципиальных, поскольку исследование нацелено на анализ этносоциальных и этнокультурных процессов, представляющих собой сложную систему, в контексте общесистемных закономерностей, включая связь с внешней средой и обратную связь. Историко-системный подход позволил выявить причинно-следственные связи между модернизацией постсоветского периода и ростом национального самосознания.

В работе также применялись и другие специальные методы исторического исследования: историко-типологический, благодаря которому стало возможным выделение общих для периода трансформации российского общества тенденций в процессе национально-культурного возрождения; историко-генетический, способствовавший реконструкции в постсоветской идеологии тех черт этнокультурных процессов начала XX в., к которым обращается современная интеллектуальная элита. Использование историко-генетического метода позволило установить не только сходство, но и глубокую связь между процессами складывания национальной идеологии в период дореволюционной модернизации бурят и современным национальным возрождением. Благодаря использованию этого метода стало возможным не только проследить содержание и логику развития национальной идеологии, но и наиболее полно проанализировать причины, по которым в принципиально новых социальных, политических и экономических условиях события отделенного времени оказали воздействие на современность. При этом важное место в исследовании занимает диахронный метод, который позволил показать преемственность и динамику этнокультурных процессов в разные периоды (начало и конец XX в.), тогда как благодаря синхронному анализу, стала возможной системная реконструкция этнокультурных оснований национального возрождения бурят в постсоветский период. При анализе как синхронического современные буряты - современные монголы), так и диахронического аспектов этнокультурных процессов (буряты в Российской империи — современные буряты, Монгольская империя - современная Республика Бурятия) применялся историко-сравнительный метод.

Использование структурно-функционального метода1 позволило осуществить анализ структуры, характеристик и функций бурятской этничности постсоветского периода и показать, основываясь на фактологическом материале, способы и пути ее формирования и функционирования как символического пространства, в котором отдельные компоненты выступают в качестве маркеров, устанавливающих этнокультурные границы своей территории.

Важным методологическим основанием диссертационного исследования стало сочетание принципа социального конструктивизма2 и семиологического подхода к социокультурным процессам и феноменам, рассматриваемым как систематизированная совокупность о социализированных кодов и символов . Это позволило не только наиболее адекватно рассмотреть и проанализировать собственно исторические факты, но и предложить понятийный аппарат современного научно-гуманитарного знания по отношению к изучению конкретных феноменов - этнокультурных процессов у бурят в современной России. Одним из важнейших понятий, введенных, соискателем при анализе этносоциальных и этнокультурных процессов, является понятие бурятской этносферы. Оперируя данным термином, соискатель рассматривает современные социокультурные процессы в Бурятии в их неразрывном единстве и с учетом специфических характеристик каждой из них. Социокультурное пространство в таком ключе представляется и анализируется не только как совокупность знаков и символов, составляющих особую семиосферу — современную- бурятскую

1 Radcliffe-Brown A. R. A natural science of society. Glencoe, 111.: Free Press, 1957.

2 Бергер П., Лукман T.M. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995.

3 Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: «Искусство - СПб.», 2001. этничность, но и как динамический исторический процесс, включающий собственную периодизацию, наличие которой обусловлено сложным переплетением внутренних и внешних факторов политического, экономического и культурного свойства.

В работе был использован также и диалектический метод, поскольку он позволяет рассматривать этнокультурные процессы во взаимосвязи всех составляющих эти процессы компонентов.

Из научных методов эмпирического исследования применялись методы наблюдения и описания, то есть целенаправленное восприятие этнокультурных процессов, фиксация сведений от участников какого-либо действия (художественного, религиозного, политического), а также при личном и непосредственном ознакомлении с феноменами культуры и с политическими действиями.

Источниковая база исследования

Диссертационное исследование базируется на комплексе исторических источников, отражающих все их информационное и видовое разнообразие. Основными источниками исследования являются письменные источники (законодательные акты, делопроизводственные и статистические материалы, документы политических и общественных организаций, публицистические и литературные произведения, материалы периодической печати).

В процессе исследования автором были изучены и проанализированы ' документы Национального архива Республики Бурятия и Общего архивного фонда Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН. Установлено, что круг неопубликованных источников по предмету исследования весьма ограничен. Наибольшая часть документов сосредоточена в Национальном архиве Республики Бурятия. Там содержатся важные, сведения, касающиеся истории постсоветского периода: законы, постановления, указы, распоряжения, переписка законодательных и правительственных органов РБ (фонд Верховного Совета Бурятской ССР и Народного Хурала РБ Р-2042, фонд администрации Президента и правительства РБ Р-2028, фонд совета по делам религий при правительстве Бур. ССР и уполномоченного по делам религии при правительстве РБ Р-1857, документы Всебурятской ассоциации развития культуры Р-2091). Также использовались фонды, содержащие материалы по дореволюционной и советской истории Бурятии (Фонды 2, 58, 483, 484, 485) и архивные данные, уже введенные в научный оборот другими исследователями.

Кроме того, использовались текущие архивы ВАРК, отчеты по экспедициям сотрудников ИМБТ, опубликованные материалы Всебурятских съездов, конференций, круглых столов.

В работе использовались опубликованные данные территориальной службы государственной статистики по республике Бурятия, в том числе: «Итоги всесоюзной переписи населения 1989 г.» (1990), «Образование и культура в Республике Бурятия» (2003), «Население Республики Бурятия»

2004), «Национальный состав постоянного населения Республики Бурятия»

2005), «Демографическая ситуация в Республике Бурятия» (2006), «Миграционные процессы в Республике Бурятия» (2006) и другие материалы.

Важное значение для диссертационного исследования имели научные и публицистические труды лидеров бурятского национального движения. Работы Б.Б. Барадина, М.Н. Богданова, Ц. Жамцарано, М. Ербанова, Э.-Д. Ринчино, относящиеся к дореволюционному и советскому периодам, позволили проанализировать политическое содержание националистических проектов, предлагавшиеся пути развития и организации бурятской общности и компоненты национальной идеи. Сравнительно-сопоставительный анализ работ Т.М. Михайлова, В.Ц. Найдакова, Ш.Б. Чимитдоржиева, относящихся к постсоветскому периоду, позволяет сделать вывод о существовании преемственности в формулировании целей бурятского культурного возрождения и в аргументации, которая используется в современной бурятской идеологии.

В диссертации использовались статьи и заметки, опубликованные в газетах «Аргументы и факты в Бурятии» (2000-2009), «Бурятия» (1992-2009), «Информ Полис» (1992-2009), «Молодежь Бурятии» (1988-2006), «Московский комсомолец в Бурятии» (2001-2008), «Номер один» (19992009), «Правда Бурятии» (1985-2006), «Пятница плюс» (2005-2009), «Центральная газета» (2006-2008), журнал «Мир Байкала» (2004-2009).

Также использовались материалы радио- и телепередач, художественные кинофильмы «Первый нукер Чингис-хана», «Силою вечного Неба», «Улан-Удэнская история», документальный фильм «Послание Хамбо-ламы». Материалами для исследования послужили также литературные произведения: сборник стихов «Любовь моя — Улан-Удэ», стихи Б. Дугарова, Г. Раднаевой, Е. Сындуева и др. поэтов, прозаические произведения В. Алагуевой, Я. Халбая, ламы Тенчоя, книга бурятских буддийских притч, составленная И. Мухановым.

Источниками служили произведения художников Л. Бертаковой, Е. Болсобоева, Д.-Н. Дугарова, Б. Доржиева, Н. Дудко, Ю. Мандаганова, И.

Налабардина, Д. Пурбуева, А. Цыбиковой, скульпторов А. Миронова, Д.

Намдакова, Б. Сундупова. Представляли исследовательскую ценность театральные произведения в различных жанрах режиссеров Ц. Бальжанова, Д. Баторовой, Д. Бадлуева, Э. Жалцанова, опера «Гэсэр», фестивали и праздники «1000 лет эпосу «Гэсэр», «Алтаргана», «Мода монголов мира», конкурсы «Дангина-Гэсэр», фестиваль «Ночь ёхора», спортивно-художественные мероприятия сурхарбан, «Три игры мужей», религиозно-обрядовые действа (хуралы) в честь буддийских праздников Сагаалган и Майдари в дацанах, шаманские обряды тайлган, а также празднование нового года по лунному календарю в рамках светских мероприятий.

Хронологические рамки исследования включают период с 1990 г. по настоящее время. Постсоветский период бурятского этнокультурного возрождения предлагается рассматривать с точки зрения его разделения на три этапа, а именно: 1990-1995 гг. - политизация этнокультурных процессов;

1996-2000 гг. - широкое обсуждение бурятской этнокультурной проблематики в научных и публицистических работах, изменение социальных функций религии, обращение к историческому наследию в художественном творчестве с одновременным угасанием политического компонента идеологии; с 2000 г. по настоящее время - установление и функционирование обратной связи между выработанной элитами идеологией и ментальностью представителей бурятской общности, способствующей деполитизации этнокультурных процессов.

Территориальные рамки исследования охватывают этническую Бурятию, включающую в себя Республику Бурятия, Агинский и Усть-Ордынский бурятские автономные округа, Иркутскую и Читинскую области в административных границах до 2008 года.

Научная новизна исследования заключается в следующем: впервые дана комплексная характеристика и оценка современных бурятских этнокультурных процессов в контексте междисциплинарного подхода; выявлена преемственность современной бурятской идеологии от национальных лидеров начала XX в.; предложена трактовка и интерпретация понятийного аппарата современных гуманитарных исследований применительно к постсоветскому историческому периоду и конкретно - к бурятским социокультурным процессам; выявлены и проанализированы особенности современных бурятских этнокультурных процессов; выделены три этапа в современном бурятском этнокультурном возрождении; исследованы составные элементы выработанной национальными элитами идеологии бурятского национального возрождения, касающиеся исконных прав на этническую территорию, разрушительного влияния русификации и европеизации, трагедии, бурятского языка, восстановления культурного единства с Монголией и с пространством буддийской цивилизации; разработана методика исследования современных этнокультурных процессов, составляющих совокупность; предложен междисциплинарный подход к исследованию этнокультурных процессов с позиций сочетания методов исторических и других гуманитарных наук; предложено понятие современной бурятской этносферы, охватывающей этнокультурное пространство во всем многообразии его характеристик и проявлений; определены и исследованы с позиций современной исторической науки этнокультурные процессы как фрагменты этносферы, выступающие в структурном и нераздельном единстве социокультурной системы с идеей этнонационального единства в качестве базового концепта; рассмотрено современное бурятское религиозное возрождение; проведен исторический анализ характерных черт буддийского и шаманского обновления; выявлены и исследованы социальные функции религии в бурятской постсоветской модернизации; показаны и проанализированы феномены постсоветского бурятского художественного творчества, представленного в литературе, драматическом и музыкальном искусстве, живописи и скульптуре, в кино и в средствах массовой информации; доказано, что современные этнокультурные процессы, являясь выражением обратной связи между этнонациональной идеологией и- бурятским населением, в наибольшей степени способствуют деполитизации этничности и приведению ее в русло культурной идентичности; доказано на примере современных бурят формирование непротиворечивого единства гражданской (всероссийской) и национально-культурной идентичностей, создание регионального культурного пространства и предпосылок для устойчивой межэтнической толерантности и доверия.

Теоретическая и практическая значимость работы

Положения и выводы, сформулированные в диссертации, представляют ценность для практики исторических, социологических, политологических и культурологических исследований. Результаты исследования могут быть востребованы в политике, касающейся межэтнических отношений и религиозных организаций, в области образования и культуры.

Теоретические результаты исследования можно использовать для подготовки курсов по новейшей истории, политологии, культурологии, религиоведению.

Апробация работы

Основные результаты исследования апробированы в научных трудах и научных докладах. По теме диссертации опубликовано 37 научных работ объемом 95,9 п.л. из них 3 монографии, 9 статей в изданиях, рекомендованных ВАК для опубликования основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени доктора наук. Личио автору принадлежит 59,9 п.л.

Отдельные положения и выводы диссертации изложены в докладах и сообщениях на конференциях и конгрессах по истории, политическим наукам, религиоведению, культурной и социальной антропологии, в том числе на 12 международных конференциях: «Diverse Cultures in Contemporary World» (Москва, 2005), «Identity and Social Change in Russia» (Нью-Йорк, 2006), «Улымжиевские чтения-2» (Улан-Батор, 2006), «Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран» (Улан-Удэ, 2006), «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2007), «Чингис-хан и судьбы народов Евразии-2» (Улан-Удэ, 2007), «Конструирование идентичности в современной России» (Великий Новгород, 2007), «Третьи Доржиевские Чтения» -(Улан-У-дэ, 2008), «Улымжиевские чтения-4» (Улан-Батор, 2008), «Project on Regional Researches of the University of California» (Беркли, 2008), «Философия и общественные науки в развивающихся странах» (Улан-Удэ, 2009), «Religion and Ethnicity in Mongolian Societies: Historical and Contemporary Perspectives» (Берн, 2009).

Кроме того, идеи прошли1 апробацию в процессе преподавания автором курсов «Теория и практика современных национализмов» и «Современная бурятская этничность» для студентов исторического факультета Бурятского государственного университета и слушателей курсов повышения квалификации преподавателей общественных наук при БГУ, во время исследовательской стажировки в Институте Кеннан Вудро Вильсон-центра в Вашингтоне.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, шести глав, разбитых на тринадцать параграфов с выводами по каждому из них, заключения, списка источников и литературы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Амоголонова, Дарима Дашиевна

Выводы. Город Улан-Удэ является центром и сосредоточением бурятских этнокультурных процессов постсоветского периода. Идеологическое значение города возросло не только в силу того, что в нем формулировались лозунги и задачи национального возрождения, но и потому, что сам город зримо и материально являл собой воплощение национальной идеи. Появление буддийских молельных домов (дуганов), шаманских центров, различного рода организаций на этнической основе, переименование улиц — все это свидетельствовало о начавшейся реэтнизации бурят. В не меньшей степени доказательствами служили новые памятники в честь реальных и мифологических персонажей. Улан-Удэ как исторический центр бурят стал воспеваться в стихотворениях, где описывается начало города от бурятских кочевий. В стихах, идеализирующих образ города, он рисуется и как звезда Бурятии, и как «стольный град байкальской Азии», «ворота России на Восток», «России лепесток, где свет веков в грядущее струится».

Концепция единения всех бурят, проживающих в России и за ее пределами, неминуемо повлекла за собой утверждение о том, что Улан-Удэ — это не только столица Республики Бурятия, но и столица бурятского мира, о чем свидетельствовал проведенный в городе в 2006 г. международный фестиваль бурятской культуры «Алтаргана». Это событие нашло отражение и в публицистике, и в поэтическом творчестве.

Тяжелая и пока неразрешенная проблема с сельским хозяйством заставила многих деревенских жителей республики переехать в г. Улан-Удэ. Вследствие той же причины молодые специалисты, получившие образование в городе, стремятся остаться в нем, используя все возможные связи для трудоустройства. Доля бурят в городском населении несколько возросла (с 21,4 % в 1989 г. до 29,8 % в 2002 г.).

Одновременно город свидетельствует о включенности бурят в российское государство. Межэтнический аспект социокультурных процессов в Улан-Удэ, как и в целом в Бурятии, стабилен; толерантность и уважение к традициям другой общности действительно существуют и занимают главенствующую позицию в межэтнических отношениях. Одной из причин такой ситуации следует назвать исторически сложившееся межкультурное взаимодействие и осознание жителями региональной идентичности. к.

ЗАКЛЮЧЕВПНСЕ

Крупномасштабные трансформации в постсоветской России вызвали коренные изменения политических ориегнтаций титульных наций в национальных республиках и межэтнический*: отношений внутри страны, что, в свою очередь, определило характер этнокультурных процессов национального возрождения. Современные социокультурные процессы включают в себя такие значимые характеристики, как противоречия между традиционными и новыми для россиян ценностями, видами и способами социальной активности, моделями объяснения и поведения. Особенностью современного периода является не только устойчивость многих традиционных представлений о своей этнической группе в условиях полиэтничности, но и динамическое сосуществование процессов дифференциации и интеграции, что способствует формулированию современных способов установления культурных границ и межкультурного взаимодействия.

В диссертационной работе этнокультурные процессы и их значение в постсоветской истории бурят рассматриваются в совокупности с этнополитическими. Анализ этих процессов позволил выделить три этапа: политизацию этнокультурных процессов на первом этапе; активное культурное нациестроительство посредством обращения к исторической памяти, расширения социальных функций религии, этнизации художественного творчества с одновременным угасанием политического компонента идеологии на втором этапе; установление и функционирование обратной связи между выработанной элитами идеологией и ментальностью представителей бурятской общности, способствующей деполитизации этнокультурных процессов и их переносу в сферу культурной идентификации на протяжении третьего этана.

В результате формулируется идеология бурятского нациестроительства, которая, с одной стороны, формируется в результате развертывания этнокультурных процессов, а с другой стороны, влияет на их дальнейшее развитие. В ней нашли отражение соотношение традиционности и модернизации, реальные результаты и опыт, приобретенный данной этнической группой на протяжении реализации достаточно широкой свободы выбора и выражения взглядов в последние годы существования СССР и вплоть до сегодняшнего дня. Представления и идеи, сформулированные интеллектуальной элитой и стимулирующие этнокультурные процессы, были приведены в определенную систему, для обозначения которой соискателем было введено операционное понятие «бурятская этносфера».

Истоками современной бурятской политической идеологии являются воззрения национальных лидеров начала XX века, порожденные историческими событиями, когда массовые выражения протеста против политики .имперских властей повлекли за собой выработку концепций о бурятской автономии. Дореволюционная национальная идеология была нацелена на этническую консолидацию, являвшуюся, по мысли интеллектуальной элиты бурятского общества, гарантией сохранения этнокультурной идентичности и самобытности. В условиях существенных изменений в традиционном образе жизни бурят национальные лидеры дореволюционного периода сформулировали основные концепции национальной,идеологии, состоявшие в обращении-к традиционной культуре как основе общебурятской солидарности, способной- противостоять русификации, понимаемой в различных смыслах, от утраты этнического языка и системы традиционного образования1 до ассимиляции: Другой темой в идеологии было укрепление в сознании бурят общемонгольского единства посредством упрочения позиций буддизма, сохранения старомонгольской письменности и распространения ее в среде западных бурят. Политические требования не отличались радикализмом и касались сохранения этнокультурного наследия, в частности, посредством восстановления способов административного управления, не противоречившим традиционным формам социальной организации.

Концепция бурятского самоопределения получила развитие в 19201921 гг., когда была образована Бурят-Монгольская автономная область Дальневосточной Республики и предпринимались попытки сформулировать национальные задачи как «сохранение, укрепление и развитие самоуправления бурятского народа, защиту его от посягательств на его культуру, его быт, его жизнь» сначала на территориях Забайкалья, а затем и всей этнической Бурятии. Таким образом была окончательно отредактирована бурятская национальная идея, состоящая в огосударствлении этничности; культурные особенности, исторические корни стали инструментом на пути к достижению этнонациональной цели -возможно полной реализации проекта автономии.

Создание большевиками Бурят-Монгольской автономной области РСФСР (1922 г.) явилось следствием их стремления поставить бурятское национальное движение под свой контроль. Своей главной целью большевики ставили перевоспитание бурят в сторону интернационализации и участия в мировой революции. В отличие от представителей «старой» националистически настроенной интеллигенции, желавшей реализовать идею этно-нации через построение «культурной нации», коммунисты преследовали иные цели, а именно: добиться коренного изменения в общественном сознании бурят путем замещения преобладающих этнических ценностей идеей советского патриотизма и лояльности властям.

Постсоветские этнокультурные процессы характеризуются' одновременным отказом от советской идеологии и возрождением дореволюционных концепций о сохранении бурятской общности — этнонации. Для исследования этих процессов принципиальное значение имеет решение задач теоретико-методологического и прикладного характера, в частности, возможность выделения типологически сходных характеристик проявления этнических чувств в этносоциальных общностях, определения черт современных этнокультурных практик, характеристик политической идеологии и общественного сознания. Основывающееся на современных методах и принципах исследование постсоветской истории подразумевает использование достижений различных направлений гуманитарных наук, однако при этом весьма важным условием является критический анализ методологических парадигм и инструментария, включая понятийный аппарат.

Используемые в современной науке термины и методологии исследования этничности и национализма выработаны в ходе буржуазной модернизации европейских сообществ. Тот же методологический инструментарий и понятийный аппарат применяется при изучении национально-освободительных движений в неевропейских сообществах, при рассмотрении сепаратистских движений (этнических, религиозных, культурно-языковых) в различных регионах современного мира. Ири этом концепции, касающиеся национализма, классифицируются, в первую очередь, по принципу их соотношения с политическими процессами и интересами.

Для данной диссертационной работы рассмотрение терминологического и методологического аппарата представляется принципиально-значимым с точки зрения достижения исследовательских целей, одной из которых является доказательство, что постсоветскую этнонациональную мобилизацию не следует рассматривать как националистическое движение, направленное на ослабление- и даже развал российского государства. Постсоветский национализм этнических меньшинств в большинстве случаев выступал в рамках неоспоримой принадлежности к российскому , государству, а потому был формой выражения гражданских чувств, даже если речь шла о требовании предоставления больших прав, в" частности, в вопросе о государственном суверенитете этнической группы как субъекта федерализма. Специфика политических процессов в бурятской среде состоит в том, что феномен мобилизации этничности происходил в условиях развала СССР, в котором этнические группы впервые в своей истории получили право на государственность. Следовательно, и национальным движениям в постсоветскую эпоху присущи особые черты, которые имеют мало общего с процессами в мировой истории, которые можно охарактеризовать как националистические. Поэтому для исследования современного национального подъема требуется не только адаптация терминологический аппарата к современным условиям России, но и оперирование такими понятиями как «постсоветское этническое пространство», «постсоветская этническая идеология», «постсоветский этнический национализм», в которых существенная смысловая нагрузка ложится на определение.

Реэтнизация, ставшая основным наполнением процессов этнокультурного возрождения в Бурятии, имела политические черты лишь на коротком историческом отрезке конца 1980-х — начала 1990-х гг., а в последующие годы уже не была связана с националистической идеологией. Вместе с тем следует учитывать, что политическая, идеология апеллировала к массовому сознанию посредством национально-значимых символов, что обусловило значительный рост интереса к национальной истории и культуре. О принципиальном изменении содержания этнонационального подъема в Бурятии с середины 1990-х гг. свидетельствует не только резкое снижение интереса бурят к политическим темам и отсутствие политических акций, но и конструктивные, хотя и не" всегда успешные, попытки возрождать и развивать национальное культурное достояние. Более того, освобождаясь от выраженных черт политического противопоставления, бурятская этничность не утрачивает присущего ей свойства выступать в качестве символического пространства, границы и наполнение которого воплощаются в материальных и идеологических феноменах. Националистический проект, выработанный в период политического романтизма, с одной стороны, не реализовался, однако, с другой стороны, он стал основой для переноса акцентов в сферу культурной деятельности и идентичности, что свидетельствует о деполитизации бурятской этничности. Художественное творчество, материальная культура, религия, научные исследования в той или иной степени становятся выражением этнических чувств и способствуют формулированию национальной идеи, воплощающейся в социокультурном пространстве - современной бурятской этносфере. Это пространство является динамически изменчивым полем проявления этничности и культурной идентичности, проницаемой и поддающейся развитию тонкой и одновременно прочной духовной материей. Бурятская этносфера — это не только совокупность культурных феноменов, определяющих и символизирующих национальное пространство, помимо этого, этносфера представляет собой исторический процесс, включающий собственную периодизацию, наличие которой обусловлено сложным переплетением внутренних и внешних факторов политического, экономического и культурного свойства.

Реэтнизация, т.е. ликвидация последствий предшествующего советского периода, требовала от этноидеологии символического обновления пространства своей земли через реальные политические и культурные акции, т.е. посредством одновременного использования реального местонахождения бурятских территорий и исторически обоснованного доказательства исконного права на них. В сфере политических действий это реализовалось сначала в «повышении» статуса Бурятской АССР до Бурятской ССР и принятием «Декларации о государственном суверенитете Бурятской Советской Социалистической Республики (1990 г.), а затем в провозглашении Республики Бурятия (1992 г.) суверенным государством в составе Российской Федерации, что было закреплено в 1994 г. в Конституции РБ. Надо сказать, что обсуждение Проекта Конституции явилось- наиболее ярким проявлением' политизированной этничности, поскольку в его ходе предлагались, наряду с объединяющим понятием «народ Бурятии», также и этнодифференцирующие формулировки, например «стремясь к полной свободе бурятского народа и созданию широких условий для представителей других наций».

Изменение государственной символики (герб и флаг) Республики Бурятия и двух бурятских автономных округов тоже свидетельствовало о значении этнонациональной идеологии, утверждавший, что «бурятское население РБ составляет генеральную диаспору нации - народ, живущий в своем государстве, которое является притягательным центром для всех бурят». Политические вопросы укрепления государственности обсуждались на Всебурятских съездах, на первом из которых в 1991 г. была создана неполитическая организация, представляющая интересы бурят (ВАРК). Более радикальную позицию занимали представители политических организаций на этнической основе Бурят-Монгольская народная партия (1990 г.), движение национального единства «Нэгэдэл» (1992 г.), Конгресс бурятского народа (1996г.).

Научные, научно-популярные, публицистические работы, через которые большая часть бурятского населения узнавала о событиях бурятского политического движения, вводили сформулированные элитами идеологические лозунги в общественное сознание, причем в период этнонационального политического подъема (конец 1980-х - начало 1990-х гг.) эти публикации пользовались большим спросом. Однако в целом этнополитическая риторика (требования о признании бурят репрессированным народом, о соединение всех территорий этнической Бурятии в единую республику), хотя и имела некоторый, резонанс и достаточно широко обсуждалась общественностью, не приводила к политизации общественных настроений.

В'работе проанализировано содержание бурятской национальной идеи-и доказано, что она включает в себя, во-первых, концепцию исконного права на территорию. «Своя территория» бурят очерчивается не только в современной политической структуре страны, но и в исторических границах общемонгольской общности. Поэтому важное место в идеологии занимает монгольская история, особенно период монгольской империи, в формировании которой, как доказывала идеология, буряты сыграли не рядовую роль. Освоение монгольского величия включало в число предков бурят и создателя империи Чингис-хана. Современная Республика Монголия тоже стала значимым фактором в формировании бурятской национальной идеи. История монголов в сочетании с недавней советской историей привели к обоснованию требований о возвращении бурятскому народу политонима бурят-монголы и соответственно, республике названия Бурят-Монголия. Мощная волна монгольской перестройки, развитие суверенитета и нациестроительства Монголии вошли в бурятскую идеологию как образец для подражания. Более того, сотрудничество с Монголией в экономической и культурной области представлялось как гарантия сохранения бурятского народа, занятие им в будущем достойного места в российском и мировом сообществе. В связи с активизацией исторической памяти в идеологии былая монгольская общность стала' .основанием, для формирования и внедрения в бурятское общественное сознание не только, монгольской; но и центрально-азиатской идентичности. Однако эти идеи- не встретили значительного общественного отклика, поскольку бурятская этническая идентичность и чувство осознания российской принадлежности оставались превалирующими.

Во-вторых, бурятская национальная идея нацелена на сохранение и развитие культуры, этнического самосознания и самоощущения. Анализ исследуемого- материала, показал, что порожденный Перестройкой националистический всплеск не исчез бесследно; он трансформировался- и. деполитизировался в? обратной связи* между • этническими- элитами, и остальным бурятским населением, осознающим свою этничность как важный фактор мировоззрения,- и социализации;. Этнокультурные процессы ныне осуществляются в сфере национальной культуры^ вне зависимости от уровня погружения в нее.

Постсоветские этнокультурные процессы в немалой степени были связаны с возрождением бурятского языка - важного факюра этнической идентификации. Проблема сохранения, функционирования и развития бурятского языка широко обсуждалась на всебурятских съездах; языковое возрождение стало одним из приоритетных направлений деятельности Всебурятской ассоциации развития культуры. В диссертационном исследовании показано, что мероприятия, направленные на укрепление позиций бурятского языка, являются одной из характерных черт этнокультурных процессов. Согласно Конституции республики Бурятия, бурятский язык стал, наряду с русским, государственным языком; расширилась сфера его преподавания от начального до высшего образования, причем не только для бурят; печатаются современные учебники, по которым языком может овладеть и тот, кто его не знает. Помимо радио- и телепередач, существовавших и в советское время, бурятский язык возрождается и в иных формах культуры: кино, театр, музыка (от оперы до рока), интернет.

В диссертационной работе доказано, что этнокультурные процессы в сфере художественной культуры во многом связаны с возвращением исторической и культурной памяти. Такое воплощение национальной идеи нашло широкую поддержку и у деятелей литературы и искусств,' и у рядовых потребителей культуры. Такие акции, как фестиваль «Эпос Гэсэр -сокровище народов Центральной Азии» (1995 гг.), служившие средством пробуждения культурной памяти, гораздо успешнее, нежели политическая агитация, способствовали очерчиванию и укоренению идей о своей земле и ее границах. Другие мероприятия, такие как традиционные сурхарбаны или новые фестивали Алтаргана, Мода монголов мира, конкурсы красоты с состязанием в знании традиционной культуры в качестве непременного условия для конкурсантов, свидетельствуют о реальном, приобщении бурят (в том числе и молодых) к культурным ценностям народа, о желании не только воспроизводить, но и развивать их в новых условиях. Включение национально-регионального компонента в образование способствует воспитанию у молодого поколения чувства патриотизма и сопричастности к национальной истории и культуре.

В диссертации отмечается, что в настоящее время этнокультурные процессы в значительной степени связаны с ростом интереса к национальной культурной истории со стороны населения и его творческой элиты. Сюжеты фольклора, традиционных верований, осмысление понятий, связанных с родной землей и ее судьбой стали темами произведений художников, скульпторов, писателей, поэтов, драматургов, режиссеров, музыкантов, в творчестве которых находит воплощение идея единства этнокультурной традиции и современности, выражающейся не только в использовании новых художественных форм, стилистики, средств и материалов, но и в ценностях и мировоззрении художников. Модернизация художественного творчества свидетельствует о включении бурятской культуры в общероссийские и мировые процессы с одновременным сохранением и развитием этнических особенностей.

Одним из важнейших этнокультурных процессов является полное возвращение религии и религиозных институтов как неотъемлемой части национального достояния. Обсуждение проблем религиозного возрождения сосредотачивалось, главным образом, на значении религии в деле национального возрождения, с чем в наибольшей степени связана ее функция^ социальной самоидентификации. С точки зрения национальных целей более значительное место принадлежит буддизму, поскольку его социально-идентифицирующая функция способствует этнонациональной интеграции. В диссертации доказано, что специфической чертой современного буддийского обновления- в Бурятии является не только существенное изменение социальных функций религии, но и расширение сфер приложения усилий духовенства, принимающего активное участие в политической жизни, в светских мероприятиях с целью их освящения, в решении насущных проблем жителей Бурятии. Включенная в общественные практики в качестве значимого компонента, национальная религия во многом определяет характер этнокультурных процессов.

В диссертации подчеркивается, что наибольшая активность этнокультурных процессов проявлялась в г. Улан-Удэ, где сосредоточены самые значительные интеллектуальные ресурсы бурятской нации. Поэтому понятно, что не только формирование национальной идеологии, но и конкретная этнокультурная деятельность происходила в этом городе, хотя и с участием приезжавших в город представителей от районов Бурятии и бурятских автономных округов для участия в съездах, конференциях и т.д. В постсоветский период идеологическое значение города возросло не только в силу того, что в нем формулировались лозунги и задачи национального возрождения, но и потому, что сам город зримо и материально являл собой воплощение национальной идеи. Концепция единения всех бурят, проживающих в России и за ее пределами, неминуемо повлекла за собой идею о том, что Улан-Удэ — это не только столица Республики Бурятия, но и столица бурятского мира.

В результате проведенного исследования сделан вывод о том, что современные бурятские этнокультурные процессы обусловлены трансформацией российского общества, определяющей этапы постсоветской модернизации этнической группы. Для настоящего момента характерна деполитизация бурятской этничности с одновременным развитием различных аспектов национальной культуры, составляющих в совокупности этнокультурное пространство — этносферу. Культурная этносфера является формой включения в социальные процессы; одновременно она несет в себе различные функции по социализации, обучению и воспитанию, интеграции в этническое, государственно-национальное и мировое сообщество. Этническая идентичность, основывающаяся на владении совокупностью культурных явлений, способствует развитию позитивного этнонационального и гражданского патриотизма.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Амоголонова, Дарима Дашиевна, 2009 год

1. Архивные материалы

2. Фонды Национального архива Республики Бурятия:

3. Р- 2 фонд «Селенгинская Степная Дума»

4. Р-58 — фонд «Бурятская секция национального отдела Иркутского губернского комитета РКП(б)»

5. Р-483 фонд «Центральный Бурятский национальный комитет -Бурнацком»

6. Р-484 фонд «Народно-революционный комитет»

7. Р-485 фонд «Народно-революционный комитет Бурят-Монгольской автономной области Дальневосточной Республики»

8. Текущий архив Всебурятской ассоциации развития культуры (ВАРК):

9. Материалы III Всебурятского съезда (2002г.).

10. Материалы Круглого стола в УОБАО (2002г.).

11. Постановление II Всебурятского съезда по отчету Совета ВАРК (1996).

12. Статистические материалы, опубликованные территориальным органом федеральной службы государственной статистики по Республике Бурятия

13. Демографическая ситуация в Республике Бурятия. Улан-Удэ, 2006. 15 с.

14. Коренные малочисленные народы Республики Бурятия Итоги всероссийской переписи населения 2002 года. 02-03-13. Улан-Удэ, 2005. 216 с.

15. Миграционные процессы в Республике Бурятия. 02-03-13. Улан-Удэ, 2006. 19 с.

16. Население Республики Бурятия. 02-03-01. Улан-Удэ, 2004. 18 с.

17. Национальный состав постоянного населения Республики Бурятия. Итоги всероссийской переписи населения 2002 года. 02-03-18. Улан-Удэ, 2005. 55 с.

18. Национальный состав постоянного населения Республики Бурятия. Итоги всероссийской переписи населения 2002 года. 02-03-21. Улан-Удэ, 2004. 38 с.

19. Образование и культура в Республике Бурятия. 05-02-09. Улан-Удэ,2003. 58 с.

20. Образование постоянного населения Республики Бурятия. Итоги всероссийской переписи населения 2002 года. 02-03-13, ч. 1. Улан-Удэ,2004. 211 с.

21. Распределение населения по национальности и языку. Итоги всесоюзной переписи населения 1989 г. Улан-Удэ, 1990. 186 с.

22. Материалы периодической печати

23. А Вы с кем бы объединились? // Молодежь Бурятии. 2005. 16 март. С. 1.

24. Алсуев В. Под знаком Земляной коровы // Российская газета. 2007. 27 дек. С. 16.3. «Алтаргана» объединила бурят со всего света» // Бурятия. 2006. 7 июл. С.о ;>.

25. Ангаев С. Монгольский мир: проблема языка (по следам выступлений) // Буряад унэн. 2000. 6 апр. С. 15.

26. Андреева А. Хрупкий мир горного Аршана // Мир Байкала. 2007. № 3. С. 52-54.

27. Андреева Н. Жалейте стариков — они как дети // АиФ в Бурятии. 2008. № 16. С. 9.

28. Анжнлова Д. Великий подъем. Народ Бурятии объединяет институт Пандито Хамбо ламы России // АиФ в Бурятии. 2007. № 15. С.7.

29. Анжилова Д. Исторический съезд Сангхи // АиФ в Бурятии. 2008. № 18. С. 1, 12.

30. Анжилова Д. Как встретить новую весну // АиФ в Бурятии. 2008. № 6. С. 4.

31. Анжилова Д. Махачкеев вышел на «Агинской вираж» // АиФ в Бурятии. 2008. № 13. С. 10.

32. Анжилова Д. Место встречи изменить нельзя // АиФ в Бурятии. 2007. № 8. СЛ.

33. Анжилова Д. Нет расизму! // АиФ в Бурятии. 2007. № 13. С.1

34. Анжилова Д. Под знаком Майтрейи // АиФ в Бурятии. 2007. № 30. С.1.

35. Анжилова Д. Почему умирает бурятский язык? // АиФ в Бурятии, 2008. № 9. С. 1-2.

36. Анжилова Д. Почему умирает бурятский язык? // АиФ в Бурятии, 2009. № 26. С. 1-2.

37. Анжилова Д. Феномен бурятской борьбы // АиФ в Бурятии, 2008. №4. с. 4.

38. Анжилова Д., Будаев Б. Обыкновенный фашизм // АиФ в Бурятии. 2007. № Ю. С. 1.

39. Анжилова Д., Сыдеев В. Бухэ барилдаан от Сангхи // АиФ в Бурятии. 2007. № 11. С. 8.

40. Антонов В.И. Истина дороже // Бурятия. 2002. 6 июн.

41. Аргументы и факты, 2005. № 42. С. 6.

42. Аюшеев Д. Саган hapaap! Сагаалганаар! // АиФ в Бурятии. 2008. № 6. С. 4.

43. Бадмаев Б. И молодые заняты делом // Бурятия. 2003. 2 март. С. 5.

44. Бадмаринчинов Н. Мировой феномен Хамбо ламы Итигэлова и проблема бессмертия // Бурятия. 2006. 15 дек. С. 4.

45. Бадмаринчинов Н. Наша цель служить народу // Бизнес олзо. 2000. 25 фев. С. 4.

46. Бадмаринчинов Н. Новый Президент Бурятии считает знание бурятского языка своей обязанностью // Бурятия. 2007. № 111. 22 июн. С. 3.

47. Бадмаринчинов Н. Проблемы есть у русских.// Бурятия. 2001. № 212. 7 нояб. С. 2.

48. Бадмацыренов Д. Третий Всебурятский съезд. Пошел новый отсчет времени. Бурятия. 2001. 14 дек. С. 6.

49. Батомункуев С.Д. Урбанизация по-деревенски. Улан-Удэ грозит рураризация // Город. Газета соучастия. 2005. №1. С. 6.

50. Баторова Е. Все познается в сравнении // Бурятия. 2001. 16 мая. С. 10.

51. Башкуев Г. Большая родня // «Московской комсомолец» в Бурятии. 2004. 28 апр. 5 мая. С. 2.

52. Белобородов С. Гиблое место // «Московский комсомолец в Бурятии. 2007. 11-18 апр. С. 6.

53. Белый слоненок с любовью ко всем живым существам // Мир Байкала. 2007. № 3. С. 64-65.

54. Болотов С. Лучше держаться за паровозом // Молодежь Бурятии. 2005. 16 март. С. 3.

55. Бородин А. «Физиков побеждают лирики.» // АиФ в Бурятии. 2005. № 6. С. 9.

56. Будаев Б. Балагатское движение // АиФ в Бурятии. 2006. № 50. С. 8.

57. Будаев Б. Без сенсаций //АиФ в Бурятии. 2007. №11. С. 1.

58. Будаев Б. Государство Святого ламы // АиФ в Бурятии. 2006. № 51. С. 8.

59. Будаев Б. Уважаемые дырки! // АиФ в Бурятии. 2007. № 10. С.2.

60. Будаев Б. Фашизму нет! // АиФ в Бурятии. 2007. № 19. С. 1.

61. Будаев Б. Хамбо Лама Итигэлов — невозможное возможно // АиФ в Бурятии. 2007. № 16. С. 8.

62. Будаев Б. Хамбо Лама Итигэлов — невозможное возможно // АиФ в Бурятии. 2007. № 18. С. 8.

63. Будаев Б. Хамбо Лама Этигэлов невозможное возможно // АиФ в Бурятии. 2007. № 19. С. 8.

64. Бурятский язык в школе взят под охрану // Московский комсомолец в Бурятии. 2005. № 11. С. 3.

65. Бухаев С. Когда государство служит народу // Правда Бурятии. 2001. 9 март. С. 12.

66. Васильева А. «Чингис-хан»: в ожидании чуда. // Правда Бурятии. 2001. 8 июня. С. 12.

67. Васильева Г. Москва, все меньше в этом звуке. // Молодежь Бурятии. 2005. 19 января. С. 16.

68. Волконская Т. Сохраним ли этнос?// АиФ в Бурятии. 2009. № 28. С. 1-2.

69. Встреча Сагаалгана и Масленицы на «Арбате» // Бурятия. 2007. 9 фев. С. 2.

70. Гончикова Н. «Бадма Сэсэг» поет оду Матери-Лебеди» // Бурятия 2002. 24 января. С. 8.

71. Дамдинов Н. Анкеты // Бурятия. 2009. 3 апр. С. 6.

72. Дамдинов Н. Первопроходцы // Бурятия. 2009. 3 апр. С. 6.

73. Дашибалов Б.Б. Где же ты, БЛАГОСЛОВЕННАЯ земля? // Бурятия. 2002. 3 авг.№ 141. С. 8.

74. Дашинимаева М. Лубсан Доржиев уникальное явление в бурятской живописи // Бурятия. 2008. 21 фев. С. 8.

75. Декларация о государственном суверенитете Бурятской Советской Социалистической Республики//Правда Бурятии. 11 октября. 1990г. С. 1.

76. День бурятского языка // Бурятия. 2007. 19 окт. С. 2.

77. Доржиев А. Тайна великого забайкальца // Регион Культ Инфо. Культурно-информац. еженедельник. 2006. 29 июн. С. 6.

78. Доржиева О. Нужна ли бурятам Монголия? // Труд в Бурятии. 2004. 5 авг. С. 19.5 8.Его святейшество Далай-лама: «Не ленитесь и не пейте». Его святейшество Далай-лама дал аудиенцию российским журналистам // Бурятия. 2007. 16 фев. С. 7.

79. Ешеева О. Судьба, освященная талантом // Бурятия. 2001. 24 фев. С. 6.

80. Жванецкий М.М. «Когда государство станет Родиной» // Аргументы и факты. 2000. № 16. С. 33.

81. Жириновский В.В. О собирательной роли России и молодых волках // Известия. 1994. 23 аир. С. 4.

82. Закон кармы на страже закона сохранения энергии. Буддийский священнослужитель пригрозил ворам бедностью // Молодежь Бурятии. 2005. 23 март. С. 8.

83. Иванова Л. «Легенда о птице Муу-Шубун» // Правда Бурятии. 2000. 11 июл. С. 5.

84. Кислов Е. По всем статьям // Молодежь Бурятии. 2005. 12. янв. С. 2.

85. Конституция Республики Бурятия // Бурятия. 1994. 9 март.

86. Костиков В.В. Нужно ли рядиться в русский кафтан? // Аргументы и факты. 2007. № 13. С. 6.

87. Кто баламутит народ? Уж точно — не шаманы // АиФ в Бурятии. 2006. № 12. С. 1.

88. Литвинов О. Потомки Чингис-хана смотрят в будущее. Дружеские связи России и Монголии укрепляются общими экономическими интересами // Правда Бурятии. 2008. С. 16.

89. Маланова А. Анжилова Д. В год Кабана ждут перемены // АиФ в Бурятии. 2007. № 9. С. 3.

90. Махачкеев А. Далай-лама укажет преемника // «Московский комсомолец» в Бурятии. 2007. 19-26 дек. С. 23.

91. Махачкеев А. Улан-Удэ открывает Даши Намдакова // Информ-полис. 2001. 5 сент. С. 3.

92. Махачкеев А. Чингис-хан был бурятом // Информполис. 2003. 15 окт. С. 15.

93. Михайлов Т.М. Бурятский этнос в свете современных социальных изменений // Угай Зам. 2005. Спецвып. № 14. С. 1.

94. Мнение экспертов // АиФ в Бурятии. 2008. № 21. С. 5.

95. Можно ли спасти бурятский язык? // АиФ в Бурятии. 2008. № 15. С. 4.

96. Мозговой штурм тайны Итигэлова // «Московский комсомолец» в Бурятии. 2007. 11-18 фев. С. 3.

97. Мой любимый Улан-Удэ. Спецвып. газеты, посвящ. 339-летию г. Улан-Удэ. 2005. 16 с.

98. Мудрая сила «Байкала» // Мой любимый город. Спецвып., посвящ. 339-летию г. Улан-Удэ. 2005. С. 20.

99. Найдаков В.Ц. Проблемы национально-культурного развития народов республики Бурятия // Бурятия. 1997. 10 апр. С. 2.

100. Намсараев Н. Проблема Верхнего Торея? // АиФ в Бурятии. 2008. № 23. С. 11.

101. Нимбуев Н. Вечерний Улан-Удэ // Правда Бурятии. 1966. 17 июля. С. 1.

102. Новая версия феномена Итигэлова // АиФ в Бурятии. 2007. № 8. С. 1. 83.Огласите весь список, пожалуйста! // Правда Бурятии. 2007. № 32. С. 21.

103. Павлова JI. Шаманы просят благ земных // Труд в Бурятии. 2005. 2 июн. С.19.

104. Пазников О. «Из глубины веков» // Бурятия. 2001. 18 мая. С. 8.

105. Пазников О. Зримый образ // Правда Бурятии. 2001. 11 мая. С. 10.

106. Позвони, 2007 Позвони и закажи // АиФ в Бурятии. 2007. № 38. С. 1.

107. Политов А. Сказание о земных и неземных небесных девах // Бурятия. 2000. 16 нояб. С. 8.

108. Последние жертвы укрупнения? // АиФ. 2008. № 1-2. С. 2.

109. Президент должен быть из местных // АиФ в Бурятии. 2007. № 18, С. 8.

110. Пять самых советских мест // Выбирай. Рекламно-информационный журнал. 2008. № 10. С. 6.

111. Ринчинова! О. Индия Баргузин: путь к Янжиме // Правда Бурятии. 2007. 4 окт. С. 16.

112. Россия начинается с Бурятии // АиФ в Бурятии. 2006. № 49. С. 1.

113. Сайдукова М. Роберт Турман: «Я мечтаю снять фильм о бурятском ламе» // Информ Полис. 2006. № 1. С. 11.

114. Санжийн Жамсаран. «Хочу Бурят-Монголию» // АиФ и Бурятии. 2008. № 16. С. 4.

115. Санжина О. Байкальский край или «Большая Бурятия» // Аргументы и факты в Бурятии. 2005. № 25. С. 1-2.

116. Санжина О. Белый месяц серого времени // Аргументы и факты в Бурятии. 2005. №6. С. 7, 10.

117. Событие // АиФ в Бурятии. 2008. № 21. С. 6.

118. Солженицын А.И. О Чечне //АиФ. 1995. № 1. С. 3.

119. Субботин А. Потомки гуннов — объединяйтесь // Труд в Бурятии. 2004. 5 авг. С. 22.

120. Сындуев Е. Песенный язык // Правда Бурятии. 2005. 3 нояб. С. 14.

121. ТВ программа. 2008. № 21. С. 4.

122. Труфанова Н. Саган hapa // Бурятия. 2007. 16 март. С. 5.

123. Убеев Ю. Знаки революций // Правда Бурятии. 2001. 18 мая. С. 13.

124. Увидеть Россию и не умереть. Чем мы можем заманить иностранных туристов // АиФ. 2007. № 17. С. 33.

125. Угай зам (путь предков). 2005. Фев. Спецвып. № 12.

126. Угай зам (Путь предков). 2006. Спецвып. № 16. С. 1.

127. Учитель вышел в свет // АиФ в Бурятии. 2005. № 24. С. 1.

128. Хамбо-лама поблагодарил энергетиков // Молодежь Бурятии. 2005. 18 март. С. 8.

129. Хороших Ю. Кисти и стрелы // Правда Бурятии. 2008. 15 мая. С. 14.

130. Худугуева Ю. Все краски мира // Правда Бурятии. 2000. 5 апр. С. 5.

131. Цибудеева Н. Тепло отеческой любви продолжает согревать меня. Бурятия. 2006. 15 дек.

132. Цыбенова Е. Великий воитель: история знакомства с Боорчу // Бурятия. 2005. 5 авг. С. 2.

133. Цыбикдоржиев В.Б. Сангха не закрытая каста // Бурятия. 2001. 1 сентября. С. 3.

134. Цыбикдоржиев Д. В. Молодежное национально-демократическое движение бурятского народа: становление и опыт политической деятельности 2004-2006 гг. // Угай Зам (Путь предков). Спецвып. № 17. 2006. С. 9.

135. Цыдыпов В. Хамбо лама Дамба Аюшеев: «Даже уйдя, Путин все равно останется» // Информ Полис. Блок А. 2007. 2 мая. С. 1.

136. Шевченко А. Может ли русский язык стать мертвым? // АиФ в Бурятии. 2008. № 21. С. 5.

137. Шевченко А. Н. Айдаева: «Мы не хотим утратить родной язык» // АиФ в Бурятии. 2008. № 23. С. 7.

138. Шишмарева JI. Найти путь к истине // АиФ в Бурятии. 2006. № 29. С. 2.

139. Эрдыниева Д. Гений тысячелетия // Бурятия. 2001. 24 март. С. 13.1. Публикации в Интернете

140. An Interview with Anthropologist Wade Davis. http://www.npr.org/programs/re/archivesdate/2003/may/mali/davisintervi ew.html.

141. Buryat-Mongolia. http://www.buryat-mongolia.info/?cat=7&language=ru

142. Strangers in a strange country: xenophobia and nationalism among Russians. Report. The Public Opinion Foundation. http://bd.english.fom.ru/report/map/projects/dominant/edom0413/edomp 0413/ed041334.

143. Szymborska Wislawa. Wiersze. http://www.arlindo-correia.eom/wislawaszymborska.html#PSALM.

144. БГТРК — БГТРК. Все новости Забайкалья. http://www.bgtrk.ru/ru/mod.

145. Белобородов С. Каменный гость // МК в Бурятии. 2006. 3-10 янв. http://www.mk.burnet.ru/index.php7option.

146. В Улан-Удэ к возможному приезду Путина восстанавливаются «Царские ворота» // Байкал Медиа Консалтинг. 2006. 11 мая.http://baikal-media.eom/2006/05/l l/v-ulan-ude-k-vozmozhnomu-priezdu-putina-vosstanavlivayutsya-tsarskie-vorota-buryatiya.

147. Вердери К. Нация и национализм: что они такое? http://antropotok.archipelag.ru/text/al97.htm.

148. Выступление члена Совета Конгресса Бурятского народа Владимира Хамутаева на канале «Тивиком» http ://baikal-media.ru/news/intervievv/22375/

149. Должанский Р. «Оскар» русского театра // Weekend. 2006. № 51. 24.03. http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=659479.

150. Кислов Е. Доклад о проявлениях ксенофобии, расовой дискриминации и антисемитизма в республике Бурятия (события августа 2004 июля 2005 г.). http://hrcenter.e-baikal.ru/tol/doc2005.

151. Кислов Е. Доклад о проявлениях национализма, ксенофобии и нетерпимости на территории Республики Бурятия за 2001 год. http://hrcenter.e-baikal.ru/tol/2001.

152. Культурно-информационный Культурно-информационный портал бурятской молодежи. http://www.burweb.ru/index.php?option=com

153. Малахов В. С. Национализм как предмет политико-философского исследования. Введение. Диссертация на соискание ученой степени д-ра полит, наук, http://www.lib.ua-ru.net/diss/wed/126442.html.

154. Малахов B.C. Скромное обаяние расизма // Знамя. 2000. № 6 http://magazines.russ.rU/znamia/2000/6/malahov.html.

155. Махачкеев А. Борьба Сангхи: история и современность. Байкал медиа консалтинг, http://baikal-media.com/2006/05/17/borba-sangkhi-istoriya-i-sovremennost.

156. Махачкеев А. Итигэлов служит Родине // МК в Бурятии. 2006. 22 августа, http://www.mk.burnet.ru/index.php.

157. Махачкеев А. Сурхарбан в Индии // МК в Бурятии. 2006. 31 октября. http://www.mk.bumet.ru/index.php?option=com19