Дифференцированная оценка медико-экономических потерь, вызванных преждевременной смертностью тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.00.33, кандидат медицинских наук Орлов, Виталий Игоревич

• Орлов, Виталий Игоревич
• кандидат медицинских наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат медицинских наук Орлов, Виталий Игоревич

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ.

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. РАЗВИТИЕ МЕТОДОВ РАСЧЕТОВ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПОТЕРЬ ОТ ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ

СМЕРТНОСТИ.

1.1. Этапы развития методов оценки экономических потерь, связанных со здоровьем населения.

1.2. Методы анализа смертности.

Глава 2. МЕТОДИКА И ОРГАНИЗАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ.

2.1. Исходные статистические данные.

2.2. Этапы исследования.

Глава 3. ОБОСНОВАНИЕ ПОПРАВОЧНЫХ КОЭФФИЦИЕНТОВ РАСЧЕТА ЭКОНОМИЧЕСКИХ

ПОТЕРЬ.

3.1. Расчет общих экономических потерь.

3.2. Учет социальных характеристик населения.

3.3. Расчет уточненных экономических потерь.

Глава 4. РЕЗУЛЬТАТЫ РАСЧЕТА ЭКОНОМИЧЕСКИХ

ПОТЕРЬ ОТ ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЙ СМЕРТНОСТИ.

4.1. Сравнительный анализ результатов расчетов разными методами оценки.

4.2. Вклад отдельных видов патологии в формирование экономических потерь.

4.3. Выделение групп экономического риска.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Дифференцированная оценка медико-экономических потерь, вызванных преждевременной смертностью»

Актуальность.

Экономические вопросы в здравоохранении являются чрезвычайно актуальными в настоящее время. Это связано с необходимостью обоснования объема адекватных инвестиций и попыткой оценить вероятный экономический эффект от затрат на сохранение здоровья (Римашевская Н.М., Кислицина О.А., 2004). - При этом здравоохранение является ресурсосберегающей отраслью, именно поэтому в индустриально развитых странах расходы на него составляют значительную долю от внутреннего валового продукта и зачастую превышают расходы на многие другие отрасли народного хозяйства, а инвестирование в здоровье населения, с целью сохранения трудового потенциала, является одной из наиболее приоритетных задач (Стародубов В.И., Иванова А.Е., 2003).

Для обоснования объема необходимых инвестиций в здравоохранение первостепенное значение приобретает исследование экономической стороны медико-демографических процессов (Пушкарев О.В., 2009), [54]. С точки зрения демографической экономики смертность трудоспособного населения наносит значительный урон формированию валового внутреннего продукта, что объясняет востребованность как прогнозных оценок смертности, так и ее экономической оценки (Рыбаковский Л.Л. и др., 2002). В России потери трудового потенциала обусловлены чрезвычайно высокой преждевременной смертностью населения (В.П.Корчагин, Н.Б.Найговзина, 1998).

Существует тесная связь медико-демографических проблем с экономикой страны (Bloom D.E., Malaney P.N., 1998). Установлено, что здоровье населения в гораздо большей степени зависит от достигнутого уровня социально-экономического положения страны и проводимой в этом отношении политики со стороны государства, нежели чем от внутренних резервов самой системы здравоохранения, так как период его экстенсивного развития закончился (П.Р. Конгстведт, 2000; Р.Б. Салтман, Дж. Фигейрас., 2000). Так, в России на протяжении длительного времени, в связи со сложным экономическим состоянием переходного периода к рыночной экономике, финансирование здравоохранения осуществлялось по принципу минимальной необходимости, что наряду с крайне неблагоприятными демографическими процессами последних лет: снижением рождаемости и резко возросшими масштабами преждевременной смертности трудоспособного населения, формировало значительные потери трудового потенциала России. Таким образом, сформировался некий «порочный круг», в котором нехватка у государства средств на систему здравоохранения приводит к низкому уровню здоровья населения, что в свою очередь снижает среднюю продолжительность активной жизни, а также увеличивает потери трудового потенциала, ограничивая возможность роста ВВП, что оборачивается еще большими экономическими потерями. Отсюда следует, что в сохранении здоровья россиян в настоящее время на первый план выходит проблема приоритетного и достойного финансового обеспечения здравоохранительных мероприятий (Стародубов В.И., 1999; Комаров Ю.М., 2000).

Динамика расходов федерального и региональных бюджетов на здравоохранение, начиная с 1997 г., демонстрирует постепенное уменьшение средств, выделяемых на эту отрасль по отношению к величине ВВП [22]. За период с 2001 по 2006 г. расходы на финансирование здравоохранения из государственных источников увеличились в 3,4 раза и составили 868,2 млрд. рублей (3,2% ВВП). Вместе с тем, несмотря на очевидные позитивные изменения, утверждать, что отечественное здравоохранение вышло из системного кризиса, и период реформ (продолжающийся более 15 лег) завершился формированием эффективной системы национального здравоохранения, преждевременно (О.А. Канаева, 2008). Рекомендуемый ВОЗ минимальный стандарт государственных расходов на здравоохранение составляет 5%, а по некоторым экспертным оценкам, учитывающим критическую ситуацию в отрасли, необходимо доведение доли госрасходов в этом секторе до 8% ВВП России (С.Ю.Глазьев, 2005).

Наблюдаемая в последние годы стабилизация демографической ситуации стала возможной благодаря принимаемым правительством нашей страны мерам по охране здоровья населения, в которых сохранение и приумножение человеческого капитала признавалось приоритетной задачей, что было обозначено в послании президента РФ Федеральному собранию от 10 мая 2006 года.

Понятие человеческого капитала является комплексным, изучению и теоретическому обоснованию которого посвящено немало работ. Ведущие исследователи в области теории человеческого капитала, такие как Г.Беккер (1993), В.Марцинкевич (1991), предлагают выделять в нем две основные составные части: капитал здоровья и капитал образования.

Если рассматривать потенциальную экономическую активность населения, то, по мнению ряда исследователей (И.А.Майбуров, 2003-А), более 80% будущих доходов формируется за счет капитала здоровья и капитала образования. Доминирующее значение большинство исследователей отводят образовательной составляющей (Марцинкевич В.И., 1991; Беккер Г., 1993; Ильинский И.В., 1996). Однако, несмотря на столь высокий вклад образовательного капитала в экономическую активность населения и, как следствие, формирование ВВП, при оценке экономических потерь в результате преждевременной смертности населения он не учитывался. Однако, несмотря на столь высокий вклад образовательного капитала в экономическую активность населения и, как следствие, формирование ВВП, при оценке экономических потерь в результате потерь здоровья населения он не учитывался.

Экономическая оценка потерь, вызванных смертностью населения, заключается в подсчете стоимости недопроизведенного общественного продукта в результате не дожития умерших лиц до возраста прекращения трудоспособности. Такие методы оценки экономических потерь в России широко используются с 80-х годов XX века (Гаспарян С.А., 1988; Ермаков С.П, 1995).

Методы, оценивающие экономические потери, опираются на вычисление недожитых человеко-лет трудовой деятельности (Гаспарян С.А., 2003). Для выражения потерь в денежном эквиваленте обычно используются значения среднедушевого вклада в ВВП [44]. Стандартной схемой оценки экономических потерь является расчет недожитых человеко-лет жизни, умноженных на величину национального дохода, производимого одним человеком за год. Понятно, что расчет потерь для текущего года кумулирует потери на длительный временной период несложившейся потенциальной трудовой деятельности умерших.

При построении моделей индексов статуса здоровья населения, применяемых для оценки экономических потерь в здравоохранении, общество рассматривалось как однородная структура, дифференцирование вкладов в формирование общественного продукта отдельных групп населения с разной закономерностью заболеваемости, инвалидности', и смертности не проводилось. Так, основоположники индексов статуса здоровья, J. Neyman (1947) в модели континиума здоровья, H.Dorn (1955), в модели континиума патологических изменений, а затем С.J.L.Murray и A.Lopez (1996) в модели глобального бремени болезни, построенных для решения экономических задач здравоохранения — оценки эффективности различных программ (метод «эффект-затраты»), не учитывали социальную дифференциацию населения.

Однако, лица разного возраста и разного социального статуса по-разному участвуют в формировании доходов общества как за счет разной занятости, так и за счет разной квалификации и уровня образования. Таким образом, трудовая отдача обществу у занятых в производстве лиц без образования ниже, чем у лиц с высшим образованием.

Дальнейшее развитие методов оценки экономических потерь, актуальных для решения задач здравоохранения, шло по пути объединения индексов статуса здоровья с понятием трудового потенциала (Гаспарян С.А., 1988; Ермаков С.П., 1993 и др.). При таком подходе анализировались потери продолжительности экономически активной жизни населения, выраженные в человеко-годах. Для выражения стоимости населения в денежном выражении потерянные человеко-годы умножались на величину национального дохода, производимого одним человеком.

Поскольку население с разным социальным статусом (включающим уровень образования) по-разному участвует в формировании доходов общества, поэтому при оценке экономических потерь вследствие преждевременной смертности учет среднедушевого вклада в ВВП не является достаточным.

Даже в работах С.А.Гаспаряна (1988), ближе всех исследователей приблизившегося к решению проблемы расчета экономических потерь трудового потенциала, учитывлась иерархическая структура причины потерь, но вклад образовательного капитала не рассматривался.

Целью данной работы является разработка методики оценки экономических потерь, вызванных преждевременной смертностью населения, с учетом его медико-социальных характеристик.

Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:

1. Разработать способ учета уровня образования в формировании потерь ВВП в зависимости от возраста и пола умершего.

2. Модифицировать методику расчета экономических потерь от преждевременной смертности населения с целью учета уровней образования и повозрастной занятости в экономике.

3. Оценить экономические потери, вызванные преждевременной смертностью трудоспособного населения.

4. Выявить группы населения, определяющие наибольшие экономические потери.

5. Оценить уровень экономических потерь при основных классах причин смерти трудоспособного населения.

Объектом исследования явились умершие в трудоспособном возрасте жители города Москвы в течение 2003 года — 37650 человек.

Предметом исследования являются закономерности смертности, определяющие экономические потери из-за недожития до границ трудоспособного возраста.

Научная новизна:

1. Разработан новый подход к оценке экономических потерь с учетом повозрастной занятости в экономике и уровня образования населения, основанный на параллельном пересчете таблиц дожития для разных групп населения с соответствующими поправочными коэффициентами.

2. Предложена методика учета медико-социальных параметров при расчете экономических потерь от преждевременной смертности, опирающаяся на использование стандартных моделей таблиц дожития и использовании данных о социальных характеристиках умерших, содержащихся в свидетельстве о смерти.

3. Дана оценка вклада групп населения трудоспособного возраста с разным уровнем образования в экономические потери из-за смертности, которая показала, что наибольшие потери формируются смертью мужчин в возрасте 40-44 года со средним профессиональным образованием и смертью женщин в возрасте 45-49 лет с высшим образованием.

4. Показана дифференциация структуры экономических потерь от разных причин смерти в зависимости от уровня образования населения, заключающаяся в изменении ранговых мест отдельных причин и модификации возрастных групп риска.

5. Проведена классификация теоретических и методических подходов к оценке экономических потерь и предложена их историческая периодизация, позволившая выделить четыре периода формирования подходов и определить основные направления их дальнейшего развития.

Научно-практическая значимость:

Оценен вклад основных причин смерти населения в экономические потери населения с разным уровнем образования, что позволило повысить значимость проблемы травматизма и болезней эндокринной системы для обоих полов, проблемы заболеваний органов пищеварения для мужчин и злокачественных новообразований для женщин.

Определены поло-возрасные группы населения с наибольшим вкладом в экономические потери: у мужчин основной вклад в потери формируется лицами среднего возраста со средним профессиональным образованием и лицами старших возрастных групп с высшим образованием, у женщин -лицами среднего возраста с высшим и средним профессиональным образованием.

Разработаны методические рекомендации по использованию предлагаемой методики для организаторов здравоохранения на региональном уровне, с целью более точного расчета экономических потерь от преждевременной смертности населения отдельных субъектов Федерации для использования при разработке программ по снижению смертности.

Предложенная методика предоставляет исходную информацию для детализации мер борьбы с конкретной причиной смерти в виде объемов экономических потерь, оцененных для разных групп умерших.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Используемый в настоящее время метод оценки потерь из-за преждевременной смертности населения не позволяет получить объективной научно обоснованной характеристики потерь, поскольку не учитывает существенную дифференциацию человеческого капитала умерших.

2. Учет уровня образования в совокупности с уровнем занятости существенным образом дифференцирует масштабы экономических потерь от преждевременной смертности, а также переопределяет вклад отдельных групп населения в формирование потерь.

3. Лица с высшим и средним профессиональным образованием в возрасте 4044 являются группами высокого экономического риска (приносящих наиболее существенные объемы экономических потерь вследствие преждевременной смерти).

4. Экономические потери в расчете на одного человека являются объективным показателем значимости отдельных классов заболеваний для общества: если наибольшими при всех уровнях образования являются полицевые потери от травм и отравлений, на втором месте у мужчин и на третьем — у женщин находятся неуточненные диагнозы смерти, то болезни системы кровообращения занимают лишь седьмое место у мужчин и восьмое у женщин.

Материалы диссертации доложены и обсуждены на:

• международной конференции «Современные наукоемкие технологии, 20-27 ноября, Тенерифе, 2008 г.»,

• двух межотделенческих конференциях ЦНИИОИЗ МЗСР РФ в 2007 г. и 2008 г.;

• Конференции молодых ученых в Доме ученых, апрель 2009 г., Москва, на заочной электронной конференции «Профессиональное образование и рынок труда», 15-20 апреля 2009 г.;

• Международной конференции и дискуссионном научном клубе «Развитие и разработка новых биофизических и биохимических технологий в медицинской диагностике и терапии» Украина, Крым, Ялта-Гурзуф. 8-10 июня 2008. Структура и объем диссертации.

Диссертация изложена на 122 страницах машинописи, состоит из введения, четырех глав, выводов и предложений, приложений, а также списка литературы, включающего 139 источников (73 отечественных и 66 зарубежных авторов), иллюстрирована 1 схемой, 17 таблицами и 20 рисунками.

Заключение диссертации по теме «Общественное здоровье и здравоохранение», Орлов, Виталий Игоревич

ВЫВОДЫ

1. Разработана методика дифференцированной оценки медико-экономических потерь от преждевременной смертности населения, учитывающая его медико-социальные характеристики. Потери, оцененные с учетом уровня образования и занятости, превышают потери, оцененные без их учета, при всех уровнях образования умерших, кроме неполного среднего образования.

2. Разработан метод учета социальных характеристик в формировании потерь ВВП. Стоимость образования и продолжительность жизни с полученным образованием - необходимая и достаточная информация для учета экономической активности населения в оценке общих экономических потерь от преждевременной смертности. Они являются основой для оценки коэффициента образования Р. Наиболее эффективным способом учета занятости населения является включение коэффициентов занятости в модель таблиц дожития, что позволяет учесть дифференциацию занятости в зависимости от характеристик образования.

3. Оцененный с учетом социальных характеристик объем экономических потерь, вызванных преждевременной смертностью трудоспособного населения, существенно превышает (на 25,5% для мужчин и 13,7% для женщин) оценку экономических потерь без их учета, соответствующие потери составляют 47,8 и 15,1 млрд. рублей против 35,4 и 12,9 млрд. рублей.

4. Выявлены группы населения, определяющие наибольшие экономические потери. Для мужчин они определяются смертью лиц со средним профессиональным образованием (17,2 млрд. руб.), для женщин - смертью лиц с высшим образованием (5,87 млрд. руб.). При учете уровня образования и занятости наибольший вклад в экономические потери приходится на более молодой возраст, чем при расчете потерь без их учета: 40-44 года у мужчин (16,3% всех потерь из-за смерти мужчин и 17,4% - женщин) против 45-49 лет (16,0% и 17,0% соответственно).

5. Наибольшие потери при расчете на одного умершего приходятся на возрастные интервалы 20-24 года и составляют 7,18 млн. рублей для мужчин и 8,85 млн. рублей для женщин. До 50-летнего возраста объем потерь на одну умершую женщину превышает объем потерь на одного мужчину. Подушевые потери наибольшие для лиц с неполным высшим образованием: 7,57 млн. рублей для мужчин и 8,15 млн. рублей для женщин.

6. Структура экономических потерь от разных причин смерти меняется с ростом уровня образования обратно-пропорционально для болезней органов дыхания, не классифицированных причин и внешних причин смерти (для мужчин) и прямо-пропорционально для новообразований и болезней эндокринной системы. Доля болезней системы кровообращения и органов пищеварения у мужчин меняется п рямо-пропорционально, у женщин - обратно-пропорционально росту уровня образования.

7. При всех уровнях образования экономические потери в расчете на одного человека наибольшие для травм и отравлений, на втором месте у мужчин и на третьем — у женщин находятся неуточненные диагнозы смерти. Болезни системы кровообращения в этом ряду занимают лишь седьмое место у мужчин и восьмое у женщин.

8. Лица с высшим образованием определяют 95,8% потерь от болезней эндокринной системы, 49,6% потерь от новообразований и 38,7% потерь от болезней органов пищеварения. Лица со средним профессиональным образованием определяют 43,6% потерь от инфекционных и паразитарных заболеваний, 39,1% потерь от болезней системы кровообращения, 35,5% потерь от новообразований и 35,5% потерь от болезней органов пищеварения.

9. Учет уровня образования существенным образом меняет оценки возраста экономического риска при разных причинах смерти: если наибольшие потери от новообразований по числу умерших приходятся на возрастную группу 55-59 года, то при расчете экономических потерь с учетом образования наибольшие потери приходятся на возрастную группу 45-49 лет для мужчин и для женщин; если наибольшие потери от травм и отравлений по числу умерших приходятся на возрастную группу 40-49 года, то при расчете экономических потерь с учетом образования наибольшие потери приходятся на возрастную группу 20-24 года для обоих полов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Экономические вопросы в здравоохранении являются чрезвычайно актуальными в настоящее время. Это связано с необходимостью обоснования объема необходимых инвестиций и попыткой оценить вероятный экономический эффект от затрат на сохранение здоровья. Чтобы разрабатывать способы уменьшения экономических потерь, необходимо, прежде всего, понимать механизмы их формирования и оценивать их объемы. Для России чрезвычайно значим высокий уровень показателей преждевременной смертности, обуславливающий значительные потери трудового потенциала. С точки зрения демографической экономики смертность трудоспособного населения наносит значительный урон формированию валового внутреннего продукта, что объясняет востребованность экономической оценки этого явления как в России, так и за рубежом. Оценка экономических потерь заключается в подсчете стоимости недопроизведенного общественного продукта в результате недожития умерших лиц до возраста прекращения трудоспособности.

Нужно отметить, что, сложившиеся в современной науке методы расчета экономических потерь от преждевременной смертности имеют достаточно длинную и далеко не простую историю формирования.

С одной стороны количественное описание смертности осуществлялось при помощи так называемых таблиц дожития. Другим же направлением деятельности исследователей являлась попытка экономической оценки самой жизни человека и определении ее цены в денежном выражении.

Результаты автономно развивавшихся направлений в действительности оказались тесно взаимосвязаны, их симбиоз привел к появлению качественно иного уровня изучения данной предметной области. Bs процессе слияния усовершенствованных с течением времени обозначенных выше направлений появилась «теория трудового потенциала». Она дала возможность измерения продолжительности трудового периода, а также влияющих на этот период факторов. Стали учитываться пол работающего, возраст прекращения его трудовой деятельности, в том числе и в случае наступления преждевременной смерти. Расчеты проводились для отдельных возрастных интервалов. Прекращение трудовой деятельности вследствие нарушений состояния здоровья, его влияние на потери производительной силы, а, следовательно, и на экономические потери, стали оцениваться уже значительно позже.

Оценки потенциального экономического ущерба от преждевременной смертности населения, в современном понимании, осуществляются путем расчета недожитых человеко-лет жизни, умноженных на величину национального дохода, производимого одним человеком. Понятно, что расчет потерь для текущего года кумулирует потери на длительный временной период потенциальной трудовой деятельности умерших.

Очевидно, что лица разного возраста и разного социального статуса по-разному участвуют в формировании доходов общества как за счет разной занятости, так и за счет разной квалификации и уровня образования. Понятно, что трудовая отдача обществу у занятых в производстве лиц без образования ниже, чем у лиц с высшим образованием. Поэтому, учет лишь среднедушевого вклада в ВВП не является достаточным при оценке экономических потерь.

По-видимому, для повышения точности и, следовательно, большей реалистичности оценок экономических должны учитываться как экономическая активность, так и качественная неоднородность населения.

В экономической демографии сегодня неоднородность населения определяется через комплексное понятие человеческого капитала. Он состоит из многих частей. Основными являются капитал здоровья и капитал образования. По мнению ряда исследователей, более 80% будущих доходов формируется за счет этих двух составляющих. При чем, доминирующее значение большинство исследователей отводят образовательной составляющей.

Разработанная методика оценки экономических потерь вследствие преждевременной смертности основывается на учете социально-экономического статуса умершего (определяющими показателями которого в данной работе являются занятость и уровень образования), а также причин смерти — медицинских диагнозов, обусловивших наступление смертельного случая.

На первом этапе работы были оценены объемы общих экономических потерь, обусловленных с одной стороны количеством утраченных человеко-лет жизни недожитых до конца периода трудоспособного возраста в результате наступления преждевременной смертности и, с другой стороны, величиной национального дохода, производимого одним работающим в год. Количество утраченных человеко-лет жизни, рассчитывается при помощи соответствующих таблиц смертности и, по сути, определяется числом умерших мужчин и женщин в соответствующих возрастных интервалах.

На следующем этапе работы были рассчитаны объем уточненных экономических потерь посредством введения при расчетах поправочных коэффициентов, которыми являются повозрастной коэффициент занятости (В) и коэффициент образования (Р).

При расчете экономических потерь учитывались случаи смерти лиц, умерших в трудоспособном возрасте. Расчет проводился по пятилетним возрастным интервалам, раздельно для мужчин и женщин с разным уровнем образования.

Суммирование оцененных экономических потерь для групп с разным уровнем образования дает обобщенные оценки потерь для мужчин и женщин:

Повозрастной коэффициент занятости (В) для мужчин и женщин отражает долю занятых в экономике мужчин и женщин соответствующего возрастного интервала. Он рассчитывался на основе общей численности соответствующих поло-возрастных групп и числа занятых в экономике лиц в тех же поло-возрастных группах.

Максимальные уровни занятости мужчин приходятся на возрастной период 25-54 года, в более младших возрастах уровни ниже за счет тех, кто продолжает образование, в старших возрастах влияет фактор ухудшения здоровья, с одной стороны, и выхода на пенсию льготных категорий, с другой. Для женщин закономерности похожи. Однако максимум занятости сосредоточен в более узкой возрастной группе 35-49 лет. До 35 лет существенным фактором является рождение и воспитание детей, в возрастах старше 50 лет - тот факт, что женщины чаще прекращают работы с наступлением пенсионного возраста.

Коэффициент образования (Р) был введен для модельных расчетов. Он рассчитывался как соотношение объемов образовательного капитала, полученных путем экспертных оценок. Образовательный капитал определяется уровнем образования и стоимостью затраченных средств на его получение.

Применение вышеуказанной методики расчета позволило получить следующие результаты. При расчете общих экономических потерь без учета поправок на занятость и образование выявлены значительные тендерные различия в их формировании. Так экономические потери для мужчин практически трехкратно превышают потери для женщин и составляют 35,4 млрд. рублей аналогичный показатель для женщин составляет 12,9 млрд. рублей), что объясняется значительно большим уровнем смертности Российских мужчин трудоспособного возраста. Наибольший вклад в потери вносит смерть лиц в возрасте 45-49 лет как для мужчин, так и для женщин. Он составляет 16,0% потерь для мужчин и практически 17% для женщин.

Учет коэффициентов занятости изменил оценку общих экономических потерь от преждевременной смертности в сторону снижения на 25,6%. для мужчин и 41,2 для женщин. Одним из факторов этого является неполная занятость населения, а в соответствие с нашим подходом экономические потери неработающих отсутствуют. Второе последствие учета занятости — это перераспределение вклада отдельных возрастных групп в потери. Поскольку пик занятости приходится на возрастную группу 40-44 года, максимум потерь приходится также на группу 40-44 года. Таким образом, учет коэффициентов занятости привел к омоложению возрастной картины потерь.

Дополнительный учет образования наряду с занятостью повышает общую оценку экономических потерь, не только компенсируя даваемое учетом занятости снижение, но и повышая оценку общих экономических потерь, рассчитанных без учета поправочных коэффициентов на 25% у мужчин и на 14% для женщин.

Таким образом, объем уточненных экономических потерь, с совместным учетом коэффициентов занятости и образования, составляет 47,7 млрд. рублей для мужчин и 15,0 млрд. рублей для женщин. Более высокая оценка потерь объясняется учетом в методике относительной стоимости образования и значительной долей лиц с образованием выше среднего среди занятого населения. Как уже упоминалось, по экспертным оценкам затраты государства на предоставление высшего образования более чем трехкратно, среднего профессионального образования - в два с лишним раза превышают затраты на предоставление полного среднего образования. Экономические потери для групп умерших с разным уровнем образования значительно варьируют как для общих потерь, так и для уточненных потерь. Однако, данное обстоятельство в первом случае определяется варьированием лишь числа лиц в разных группах, а во втором случае добавляется влияние поправочных коэффициентов. Это привело к переопределению групп, вносящих наибольший вклад в экономические потери. Наибольшие уточненные потери оценены для мужчин со средним профессиональным образованием вместо мужчин с полным средним образованием.

Рассчитанные при помощи поправочных коэффициентов экономические потери позволяют уточнять роль отдельных видов патологии в их формировании. Так же можно выделять возрастные группы риска для мужчин и женщин с разным уровнем образования по отдельным нозологиям - причинам смерти.

С повышением уровня образования мужчин в структуре экономических потерь сокращается вклад болезней органов дыхания, инфекций, не классифицированных причин смерти и травм и отравлений. При этом растет значимость новообразований, болезней системы кровообращения и болезней эндокринной системы (диабета). У женщин закономерности похожи. Но есть два характерных исключения. Это болезни системы кровообращения, значимость которых для женщин неожиданно снижается с ростом уровня образования, а также травмы и отравления, вклад которых для женщин с высшим образованием оказывается выше, чем для женщин со средним специальным образованием. Причиной первого явления может быть большая приверженность женщин с высшим образованием здоровому образу жизни, как показывают многочисленные медико-социальные исследования в области предотвратимой смертности. Более частая гибель женщин с высшим образованием от травм и отравлений, по-видимому, объясняется дорожно-транспортным травматизмом, обусловленным их принадлежностью к более доходным группам населения.

Поскольку занятость и образование существенно влияют на структуру причин смерти, роль отдельных видов патологии в формировании потерь, дифференцированных с учетом социальных характеристик умерших, будет иная, чем при методике оценки потерь без учета образования.

Расчет экономических потерь в результате преждевременной смертности групп населения с разным уровнем образования по отдельным классам болезней служит доказательной базой для определения конкретного направления инвестиций в здравоохранение.

Надо отметить, что в значительной мере сложность подобных расчетов определяется отсутствием достаточных данных об образовании и занятости в нашей стране, поскольку данная тематика в полной мере Росстатом не разрабатываются. Также проблема более точной оценки экономических потерь связана с решением нескольких вопросов. Во-первых, более полным заполнением социальных признаков умершего, во-вторых, с более точной диагностикой причин смерти, поскольку около 15% потерь как у мужчин, так и у женщин приходится на группу симптомов, признаков и отклонений от нормы, не классифицированных в других рубриках, что существенно осложняет дифференциацию экономических потерь.

Список литературы диссертационного исследования кандидат медицинских наук Орлов, Виталий Игоревич, 2009 год

1. Андреев Е.М., Вишневский А.Г. Вызов высокой смертности в России //Народонаселение. 2004. - №3. - С. 75-84.

2. Антипов В.В. Медико-социальные аспекты смертности от травм, отравлений и несчастных случаев // Вопр. организации и информатизации здравоохранения. 2000. - №1. - С. 16-19.

3. Антонова О.И. Региональные особенности смертности населения России от внешних причин. Автореферат дисс. канд. эконом, наук. М., 2007. -24 с.

4. Аширова Г.Т. Современные проблемы оценки человеческого капитала//Вопросы статистики. 2003. — №3. — С. 26 — 31.

5. Беккер Г. Экономический взгляд на жизнь. // Вестник СПбГУ. 1993. Серия 5. Вып.З. С. 125-138.

6. Ворохов Д.З. Здоровье трудоспособного населения (критерии и методы комплексной социал-гигиенической оценки). Автореф. дис. д-ра мед. наук. 1985. 32 с.

7. Валкович Э. Производные экономические таблицы смертности // Население и экономика, 1970, с 53-74

8. Гаспарян С.А. Цели и задачи моделирования в управлении здравоохранением / Моделирование в управление здравоохранением / Республиканский сборник научных трудов / Под ред. Гаспаряна С.А. -М, 1990, С. 3-27.

9. Гаспарян. С.А. Медико-социальный мониторинг в управлении здравоохранением. Москва. 2003. — 35 с.

10. Глазьев С.Ю. Федеральная социально-экономическая политика: принципиальных изменений не намечается // Российский экономический журнал. 2005. - N7-8. С.7-19.

11. Гойло B.C. Современные буржуазные теории воспроизводства рабочей силы: Критический очерк. М.: Наука, 1975., 37 с.

12. Демин А.К., Демина И.А. Здоровье населения и алкогольная эпидемия в России: лекарство от жизни? Алкоголь и здоровье населения России 1900-2000. / Под ред. А.К.Демина. Российская ассоциация общественного здоровья. М., 1998. - 16 с.

13. Дощицин Ю.П., Ветков В.И., Карпов Р.Д. Методические подходы к оценке состояния здоровья рабочих и служащих промышленныхпредприятий // Системный анализ и моделирование в здравоохранении.

14. Новокузнецк, 1980, С. 340-341.

15. Ермаков С.П., Комаров Ю.М. Нормативный метод построения обобщенного индекса здоровья населения // Системный анализ и моделирование в здравоохранении. Новокузнецк, 1980, С. 345-347.

16. Ермаков С.П., Демин А.А., Артюхов В.В., Мартынов А.С., Семенова В.Г., Варавикова Е.А. Необходимость нового подхода к определению приоритетных проблем здоровья населения России //Обозреватель (Еженедельник РАУ-Корпорации). 1993. № 11(15). -С. 97-104.

17. Ермаков С.П. Модели медико-демографических процессов. Автореферат дисс. докт. эконом, наук. М., 1995., 46 с.

18. Ермаков С.П. Современные возможности интегральной оценки медико-демографических процессов. Москва. 1996. — 61 с.

19. Ермаков С.П., Царьков А.О., Антонюк В.В. Оценка тенденций и общая характеристика показателей глобального бремени болезней российского населения за 1965-2002 гг. (предварительные результаты) Москва. — 2004. 94 с.

20. Здоровье населения России в социальном контексте 90-х годов: проблемы и перспективы /Под ред. Стародубова В.И., Михайловой Ю.В., Ивановой А.Е. М.: Медицина, 2003. - 288 с.

21. Здравоохранение в России в 1999-2000 гг. Министерствоздравоохранения РФ. М., 2001. 224 с.

22. Иванова А.Е., Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов JI.A. Российская смертность в 1965-2002 г.: основные проблемы и резервы снижения. //Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2004. - № 1. - С. 20-30.

23. Иванова А.Е., Семенова В.Г. Новые явления российской смертности //Народонаселение. 2004. - № 3. - С. 85-93.

24. Иванова А.Е., Семенова В.Г. Смертность: факторы, группы риска, оценка потерь. — В: Стратегия демографического развития России /Под ред Кузнецова В.Н., Рыбаковского Л.Л. М.: ИСПИ РАН, 2005. - С. 2137.

25. Иванова А.Е., Семенова В.Г., Дубровина Е.В. Смертность российской молодежи: долгосрочные тренды и современные особенности. В: Российская молодежь: проблемы и решения. - М.: ЦСП, 2005. - С. 318361.

26. Ильинский И.В. Инвестиции в будущее: образование в инновационном воспроизводстве. СПб.: Изд. СПбУЭФ., 1996, 30 с.

27. Кадыров Ф.Н. Методологические основы перехода к новой системе планирования. // Экономика здравоохранения. — 1997. -№7.- Стр. 38-44

28. Канаева О. А. Концепция развития здравоохранения в России: принципы формирования и перспективы реализации. // Вестник СПбГУ.1. Сер.5. 2008. - Вып.Зhttp://www.econ.pu.ru/wps/wcm/resources/file/eb57294281971fa/45-5832008.pdf

29. Кендрик Дж. Совокупный капитал США и его формирование. М.: Прогресс, 1978., 275 с.

30. Козлов О.А. "Человеческий капитал" организации. // Библиотека креативной экономики. — 2006. URL: http://creativeconomy.ru/library/prd44.php

31. Комаров Ю.М. Рынок в здравоохранении: что сейчас и что потом? // Экономика здравоохранения. — 2003. — № 8. — С. 13-19.

32. Конгстведт П.Р. Управление медицинской помощью: Практическое руководство в 2 т.: Пер. с англ. / Под общ. ред. акад. РАМН О.Л.Щепина. — М.: ГЭОТАР МЕДИЦИНА, 2000. — 743 с.

33. Корчагин, В. П., Найговзина, Н. Б. Социально-экономические проблемы реформирования здравоохранения в России / Министерство здравоохранения России. Российская медицинская академия последипломного образования. М.1998., 112 с.

34. Корчак-Чепурковский Ю.А. Влияние смертности в разных возрастах на увеличение средней продолжительности жизни // Изучение воспроизводства населения. — М., 1968.-С. 134-155.

35. Кузнец С. Демографические аспекты современного экономического роста// Население и экономика, 1970, с. 103-166.

36. Майбуров И.А. Оценка эффективности инвестирования в человеческий капитал в России и США. / Препринт. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2003, 62 с. А

37. Майбуров И.А. Оценка накопленного человеческого капитала экономической России // Вестник Уральского Государственного технического университета, №3, 2003, С. 49-57. В

38. Маркс К. Капитал. Т. 2-й. Перевод И.И. Степанова-Скворцова. JL: 2-я типография «Печатный двор». 1952 С. 376.

39. Марцинкевич В.И. США: человеческий фактор и эффективность экономики. М.: Наука, 1991, 239 с.

40. Мерков A.M., Поляков Л.Е. Санитарная статистика — JL: Медицина, 1974.-384 с.

41. Методические указания №2001/250: «Определение приоритетов развития здравоохранения на федеральном и региональном уровнях на основе обобщенной оценки преждевременной и предотвратимой смертности населения». М., 2001

42. Население и экономико-демографическое развитие России / Сборник статей / Под редакцией А.А. Саградова М., МАКС Пресс. 2004. - 92 с.

43. Новосельский С.А. Смертность и продолжительность жизни в России. СПг., 1916. С. 171-172.

44. Новосельский С.А., Паевский В.В. Таблицы смертности населения СССР // Смертность и продолжительность жизни населения СССР 19261927: Табл. Смертности. -М.- Л., 1930.-С. 39

45. Определение приоритетов развития здравоохранения на федеральном и региональном уровнях на основе обобщенной оценки преждевременной и предотвратимой смертности населения. Методические указания № 2001/250.-М.:МЗ РФ, 2001.-32 с.

46. Петровский А.Б. О выборе обобщенного показателя здоровья // Системный анализ и моделирование в здравоохранении. Новокузнецк, 1980, С.345-347.

47. Петти В. Экономические и статистические работы. М., 1940., 254 с.

48. Пирожков С.И. Демографические процессы и возрастная структура населения. М. 1976, 136 с.

49. Поляков Л.В., Малинский Д.М. Метод комплексной вероятностной оценки состояния здоровья населения // Сов. Здравоохранение, №3, 1971, С. 7-15.

50. Предотвратимая смертность в России и пути ее снижения. Под редакцией Ю.В.Михайловой, А.Е.Ивановой. М.: ЦНИИОИЗ 2006- 312 с.

51. Предотвратимая смертность: пути снижения и оценка эффективности мероприятий. (Под ред. Ю.В.Михайловой, Т.П.Сабгайда)- М., 2006. -113 С.ред. Ю.В.Михайлова, А.Е.Иванова, 2006; Ю.В.Михайлова, Т.П.Сабгайда, 2007

52. Прогнозирование показателей состояния здоровья населения и результатов деятельности системы здравоохранения на кратко- и среднесрочную перспективу. / Методические рекомендации. М.: МЗСР РФ, 2007.-24 с.

53. Прохоров Б.Б., Шмаков Д.И. Оценка стоимости статистической жизни и экономического ущерба от потерь здоровья. // Проблемы прогнозирования. 2002. 3: С. 125-135.

54. Птуха М.В. Очерки по истории статистике населения. — М., 1960 С. 215-216.

55. Римашевская Н.М., Кислицина О.А. Неравенство доходов и здоровье // Народонаселение. 2004. - № 2. - С. 14-22.

56. Россет Э. Продолжительность человеческой жизни. М. издательство «Прогресс», 1981, 383 с.

57. Рыбаковский JI.JI., Иванова А.Е., Захарова О.Д., Демченко Т.А Демографическое будущее России //Народонаселение 2002. - № 1. С.33-49.

58. Рязанский В.В. Инвестиции как фактор повышения качества человеческого капитала //Экономика. Социология. Право: Альманах. Саратов: Издат. центр СГСЭУ, 2009. № 7. С. 26-31.

59. Сабгайда Т.П., Антонюк В.В., Евдокушкина Г.Н., Кондракова Э.В.Предотвратимая смертность населения./ В кн. Демографические перспективы России (ред. Осипов Г.В., Рязанцев С.В.) М.: Экон-Информ, 2008. - Стр. 373-394.

60. Саградов А.А. Т.Р.Мальтус и экономика роста населения // Российский демографический журнал. 2002, №1. С. 15-21.

61. Салтман Р.Б., Фигейрас Дж. Реформы системы здра-воохранения в Европе. Анализ современных стратегий: Пер. с англ. — М.: ГЭОТАР МЕДИЦИНА, 2000. — 432 с.

62. Смит А. Исследование о богатстве народов. Перевод М. Щепкина, М,: издание К.Т. Солдатенкова 1985., 312 с.

63. Стародубов В.И. Реформы российского здравоохра-нения: настоящее и будущее. // Здравоохранение. — 1999. — № 4. — С. 7-12.

64. Стародубов В.И., Иванова А.Е. Бедность и здоровье: специфика России// Модернизация экономики России: итоги и перспективы. Кн. 2. М.: ГУ ВШЭ, 2003. - С.80-93.

65. Стародубов В.И., Иванова А.Е. Анализ изменений и прогноз смертности населения в связи с мерами демографической политики // Медицинский вестник. -2009, №1. -URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/101/73/

66. Тульчинский Т.Х., Варавикова Е.А. Новое общественное здравоохранение / Введение в современную науку. Иерусалим, 1999, С. 181.

67. Урланис Б.Ц. Народонаселение исследования публицистика. Москва, Статистика, 1976 г., 358 с

68. Фильрозе Э. Очерк потенциальной демографии. 1975. с. 216.

69. Шишкин С.В., Ермаков С.П., Какорина Е.П., Попович Л.Д., Фрид Э.М., Шейман И.М. Методика оценки эффективности функционирования территориальных систем здравоохранения в Российской Федерации. — М., 2007 64 с.

70. Becker К. Zur Berechnung von Sterbetafeln an die Bevolkerungs statistic zu stellende Anforderungen. Berlin, 1874. (цитируется по Россет Э., 1981).

71. Bleichrodt H. and Johannesson M. 1996. The validity of QALYS: an experimental test of constant proportional trade-off and utility independence. Medical Decision Making 17:21-32.

72. Bloom D.E., Malaney P.N. Macroeconomic consequences of the Russian mortality crisis // World Develop. 1998. - Vol.26. - No.ll. - Pp.20732085.

73. Bush J.W., Chen M.M., Patrick D.L. 1973. Health status index in cost-effectiveness analysis of PKU programme. In: Berg RL (ed). Health status indexes. Chicago, IL: Hospital Research and Educational Trust.

74. Bush J.W., Fanshel S., Chen M.M. 1972. Analysis of a tuberculin testing program using a health status index. Journal of Socio-Economic Planning Sciences 6: 49-69.

75. Charlton J.R.H., Velez R. Some international comparisons of mortality amenable to medical intervention. // Br Med J, 1986. vol. 292. - P. 295-300

76. Crimmins EM, Saito Y, Ingengneri D. Trends in disability- free life expectancy in the United States, 1970—90. Population and Development Review, 1997, 23(3): 555-572.

77. Dorn H.F. Techniques in the Geographic Pathology of Cancer, Pathobiology 1955, Vol. 18, No. 4

78. Drummond M.F., Sculpher M.J., Torrance G.W. 2005. Methods for the economic evaluation of health care programmes Oxford Oxford University Press.

79. Fox-Rushby J and Hanson K. 2001. Calculating and presenting disability adjusted life years (DALYs) in cost-effectiveness analysis. Health Policy and Planning 16:326-31.

80. Gerard K. 1992. Cost-utility in practice: a policy maker's guide to the state of the art. Health Policy 21:249-79.

81. Gold M.R., Siegel J.E., Russell L.B. (Eds). Cost-effectiveness in health and medicine 1996. New York Oxford University Press.

82. Greenwood M. Medical Statistics from Graunt to Farr. In: Studies in the History of Statistics and Probability, ed. E.S. Pearson & M.G. Kendall. London, 1970, c. 88.

83. Hadden W.C., Rockswold P.D. Increasing differential mortality by educational attainment in adults in the United States. // Int J Health Serv. -2008. 38(1).-P. 47-61

84. Hersch L. De quelques potentiels-vie et de certaines varietes de la vie moyenne // Revue de l,Institut International de Statistique. 1940. c. 128-162

85. Hiorns R.W. Mathematical Models in Demography — In: The Sructure of Human Populations, ed. by G.A. Harrison & A. J. Boyce. Oxford, 1972, c. 110.

86. Kakwani N, Wagstaff A, Van Doorslaer E. Socio-economic inequalities in health: measurement, computation and statistical inference. Journal of Econometrics, 1997, 1997:87-103.

87. Klarman H.E., Francis JOS, Rosenthal G.D. Cost-effectiveness analysis applied to the treatment of chronic renal disease. Medical Care 1968.6:48-54.

88. Landry A. Traite de demographie, Payot. Paris, 1964.

89. Logminiene Z, Nolte E, McKee M, Valius L, Gaizauskiene A. Avoidable mortality in Lithuania: 1991-1999 compared with 1970-1990. // Public Health. 2004 Apr; 118 (3). P.201-210

90. Loomes G. and McKenzie L., The use of QALYs in health care decisionmaking. Social Science and Medicine 1989.28:229-308.

91. Lozano R, Frenk J, Gonzalez MA. El peso de la enfermedad en adultos may ores, Mexico 1994. Salud Publica de Mexico, 1994, 38:419^129.

92. Lozano R et al. Burden of disease assessment and health system reform: results of a study in Mexico. Journal for International Development, 1995, 7(3):55 5-564

93. Mackenbach J.P., Stirbu .1, Roskam A.J., Schaap M.M., Menvielle G., Leinsalu M., Kunst A.E. Socioeconomic inequalities in health in 22 European countries. // N Engl J Med. 2008. - 5, 358(23)/ - P. 2468-2481

94. Mathers CD, Vos T, Stevenson C. The burden of disease and injury in Australia. Canberra, Australian Institute of Health and Welfare, 1999.

95. Mathers CD. Gains in health expectancy from the elimination of diseases among older people. Disability and Rehabilitation, 1999, 21(5-6):211-221.

96. Mathers CD, Vos T, Lopez AD, Salomon J, Ezzati M (ed.) 2001. National Burden of Disease Studies: A Practical Guide. Edition 2.0. Global Program on Evidence for Health Policy. Geneva: World Health Organization.

97. McPake B, Kumaranayake L, Normand C. Health economics. An international perspective London Routledge. 2002. 84 p.

98. Mehrez A. and Gafni A. Quality adjusted life years, utility theory, and healthy years equivalents. Medical Decision Making 1989 - 9:142-149.

99. Murray C. Quantifying the burden of disease: the technical basis for disability-adjusted life years. Bulletin of the World Health Organization 1994.72:429-445.

100. Murray CJL and Lopez AD. Evidence-based health policy lesson from the Global Burden of Disease Study. Science, 1996, 274: 740-743 - A.

101. Murray CJL and Lopez AD. Global Health Statistic. Cambridge, MA Harvard University (Global Burden of disease and Injury Series, Vol. 2) 1996 B.

102. Murray CJL, Lopez AD. Regional patterns of disability- free life expectancy and disability-adjusted life expectancy: Global Burden of Disease Study. The Lancet, 1997, 349(9062):1347-1352 A.

103. Murray CJL, Lopez AD. Mortality by cause for eight regions of the world: Global Burden of Disease Study. The Lancet, 1997, 349(9061): 1269-1276 -B.

104. Murray CJL, Lopez AD. Global mortality, disability, and the contribution of risk factors: Global Burden of Disease Study. The Lancet, 1997, 349(9063): 1436-1442

105. Murray CJL, Lopez AD. Alternative projections of mortality and disability by cause 1990-2020: Global Burden of Disease Study. The Lancet, 1997, 349(9064): 1498-1504

106. Murray CJL et al. Cross-population comparability of evidence for health policy. In: Murray CJL, Evans DB, eds. Health systems performance assessment: debates, methods and empiricism. Geneva, World Health Organization, 2003

107. Myamoto J.M. and Eraker S.A. Parameter estim for a QALY utility model. Medical Decision Making 1985 - 5:191-213.

108. Neyman J. Outline of the statistical treatment of the problem of diagnosis. Public Health Reports 1947.- 62 1449-1456.

109. Niti M., Ng T.P. Temporal trends and ethnic variations in amenable mortality in Singapore 1965-1994: the impact of health care in transition. // Int J Epidemiol. -2001, Vol. 30. P. 966-973

110. Pliskin J.S., Shepard D.S., Weinstein M.C. Utility functions for life years and health status. Operations Research 1980. -.28:206-224.

111. Robine JM, Mathers CD, Brouard N. Trends and differentials in disability-free life expectancy: concepts, methods and findings. In: Caselli G, Lopez AD, eds. Health and mortality among elderly populations. Oxford-, Clarendon Press, 1996:182-201.

112. Romieu I, Robine JM. World atlas of health expectancy calculations. In: Mathers CD, McCallum J, Robine JM, eds. Advances in health expectancies. Canberra, Australian Institute of Health and Welfare, 1994.

113. Rutstein D.D., Berenberger W., Chalmers T.C., Child G.C., Fischmen A.P., Perrin E.B. Measuring the quality of medical care. // N Engl J Med. 1976, vol. 294.-P. 582-588

114. Ruwaard D, Kramers PGN. Public health status and forecasts. The Hague, National Institute of Public Health and Environmental Protection, 1998.

115. Sadana R et al. Comparative analyses of more than 50 household surveys on health status. In: Murray CJL et al, eds. Summary measures of population health: concepts, ethics, measurement and applications. Geneva, World Health Organization, 2002.

116. Saito Y, Crimmins EM, Hay ward MD. Health expectancy: an overview. NUPRI Research Paper Series No. 67. Tokyo, Nihon University Population Research Institute, 1999.

117. Sassi F., Archard L., Le Grand J. Equity and the economic evaluation of healthcare. Health Technology Assessment 2001 - .5:1—138.

118. Schultz T.W. Investment in Human Capital. N.Y.: London. 1971., 222 p.

119. Schultz T.W. Investment in People. The Economics of Population Quality. Univ. California Press : London. 1981., 173 p:

120. The Global Burden of Disease. 2004 update. WHO. Library Cataloguing-in-Publication Data.- 2008. - 160 p.

121. Torrance G.W. Measurement of health state utilities for economic appraisal. Journal of Health Economics 1986 - .5:1-30.

122. Torrance G.W. Health status index models: a unified mathematical view. Management Science 1976 - 22:990-1001.

123. Torrans G.W. A generalized cost-effectiveness model for the evaluation of health programs. Research report 101. Hamilton, Ontario: McMaster University, Faculty of Business. — 1970 -. 235 p.

124. Wagstaff A et al. Equity in the finance of health care: some further international comparisons. Journal of Health Economics, 1999, 18:263-290.

125. Westerling R. Trends in "avoidable" mortality in Sweden, 1974-1985. // J Epidemiol Community Health.- 1992, Oct. vol.46, N5. -P.:489-493

126. Westerling R. Commentary: evaluating avoidable mortality in developing countries—an important issue for public health. // Int J Epidemiol. 2001. -Vol.30, N5. P.973-975

127. Westerling R. Decreasing gender differences in "avoidable" mortality in Sweden. // Scand J Public Health. 2003. vol. 31, N5. - P.342-349

128. Wilkins R, Adams OB. Health expectancy in Canada, late 1970's: demographic, regional and social dimensions. American Journal of Public Health, 1983,73(9): 1073-1080

129. Wilkins R, Adams OB. Quality-adjusted life expectancy: weighting of expected years in each state of health. In: Robine JM, Blanchet M, Dowd JE, eds. Health expectancy, OPCS studies on medical and population subjects No. 54. London, HMSO, 1992.

130. Wolfson MC. Health-adjusted life expectancy. Health Reports, 1996, 8(1):41-46

131. Zeckhauser R. and Shepard D.S. Where now for saving lives? Law and Contemporary Problems 1976 - 40:5-45.

132. Zeuner G. Abhandlungen zur mathematischen Statistik. Leipzig, 1869. (цитируется по Россет Э., 1981).fSligj O.I I r i J, Г С J rir4