Человек у Байкала и мир Центральной Азии: Философия истории тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, доктор философских наук Урбанаева, Ирина Сафроновна

• Урбанаева, Ирина Сафроновна
• доктор философских наук
• 1994

Оглавление диссертации доктор философских наук Урбанаева, Ирина Сафроновна

Т^ЙИ^,. . »■ m » ».♦*■»» » » * • * * • •» * » * -» • -»

ГЛАВА I. ШЦЕОтТШШ ПАРАМЕТРЫ ЙШШ ШЙВДШШЙ Ш1,» . I.I. "Азия" «a» щсторшш-географиескйй и культурно~идео~ логический феномен и проблема контекста понимания истории Байкальского региона. ************** *. * « *. 1*2* Азиата&м общность: целтральяо-азиатекий кочевой суперэтнос а Катай*. ♦.*• . ». .,

Пять цветных* четыре чужих1' как формула древнеази-атской фклоссфш. » *• * . * »»♦. * • •»»-#53,,

1.4. Семантика пкурукап я оседлость кочевого шра.

1.5. Традиция этноэкоэтики ж духовная основа культуры Центральной /Внутренней/ Азии.73 /

1*6» Связь времен м народов в формировании культурной традиции Байкальской Азия.83 f ш п. историческая отыа. байкмыжо! дэии в кшхшхв дапРАШю-АШШтай эшшя к етштаз

ШШШЧЕСШЙ ТРАДЩШ. ». #. » * • * .•**.«*.

2.1. Хунну и генезис политической культуры и этики международных отношений во Внутренней Азии.

2*2* Истока тюрко-шнгольского мира я центрально-азиагс-кии суперэтнос*.«.*«.••».* *».».*«.•

2.3. Нраш и этикочюли тическая траджщя в Центральной

Азии периода поел© хуняу и до древних тюрков.#.

274. Судьба центрально-азиатского суяерэтнооа в "древнетюркское время.

2.5. Уйгурский этап развития центрально-азиатской культурно-политической традиции.

2.6. Государства кндан&й,. тангутов и их значение в развитш центрально-азиатских традиций эгико-шншти-ческой жизни я в создании предпосылок монгольской эпохе».

ГЛАВА III» ШПШШШЙ Шг ШОООШ ШШШ I ЗШВШЗШКА

3.1. Этногенез монголов XIII в. на парадмеж Байкала и значение Забайкалья - зешш предков Чингяс-хана в экоэтяке дат?адов. «.■.*.а*.».

3.2, Общество,, государство, личность в мире монголов XIII в.260 3.3« Философия Чиигис-хана и-религиозно-нравственные основы монгольского мира.

3.4. Зтико-дравовая культура ж традиция монгольского государ-сгвенного .права*.*»*«.*.• *.*.«*•••.*•••.**»«.*.*,.». •

3.5. Монгольское завоевание: факте» этика, психология*.31?'

3.6. "Татаро-монгольское иго" и лицо Россия.

3.7. Судьба монгольского мира после распада Великого монгольского государства** * « .*.». .«. «33?

ЗМШФШЙЕ.

ИСТОЧНИКИ И ЖТОАОТА.

ШССЖ СОКРАЩШИЙ. . «. ♦ .*.».«».».».*. ». в в е д е и ii ж

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Человек у Байкала и мир Центральной Азии: Философия истории»

ко-материалистяческами аксиомам®. Освобождаясь от т&ш навязанных на» иллюзий ж мировоззренческих шор» т по-новому под» .ходам к пониманию сущности я .природа человека» общества я своего фундаментального отношения к шру* Процесс еамоосознания идет шарь», причем физически ощутимо - в направлении преодоления барьеров» твдатвтж государственными границами, и развития "открытого общества**, интегрированного в щровоесообщест-во "рожденных ладьми". Одновременно это я ментальный процесс -понимание того» что государственные границы условны и преходящи, ибо обусловлены вашими идеяш. Они, можно сказать, существую!? в нашем сознания, искажающем реальность: на планете людей, нет этих границ как реалы-шх, естественных образований. Те историки, которые описывают историю государств как некую объективную реальность, подобны платоновским "пещерным" лвдш, ибо не понимают, что феномен государственности обусловлен ментаяь-но - концептами,- понятиями, идеями, т.,®, ментальными построениями, через призму: которых люди воспринимают реальность. Ее обращаясь к. анализу сознания и заключенных в нем средств-посредников, через которые люда воспринимают мир, невозможно получить адекватное историческое знание.

Процесс, самоопределения человека, вылушшвшсщегося жз индивида советского образца, идет не только вдарь., но и вглубь., ■в историческое, измерение. Восстановление психического и нравственного здоровья каждого народа вдет яо лшшш возрождения культурных традиций и духа веры ж символики, мудрости ш этики», В России, например» идея "тысячелетней Руси" /Русской Традиции/ и знамя православия служат мощным фактором преодоления современного кризиса общества и народной .душ. Путь к универсальной всечеловеческой интеграции пролегает через осозна iffie коллективного бессознательного каждого народа - характера я смысла Традиции» гфя&здопахч) кода», благодаря которому данная культура саглотовдвственна* самобытна ж одновременно универсальна» глубин народной души* отражающихся в фундаментальном отношении к миру, ладей друг к другу я человека к самому себе»

Среди российских монголов, именуемых ныне "бурятами11 /т конца 50-х гг. Ж в, - *бурят-монгояыв/» таж@ вдут штш&т я противоречивые процессы культурной ш .духовной лошш и нового еано» понимания* сопряженные с поисками истоков национальном куды?уры, осмыслением масштаба и своеобразия Традиции своего народа. Проблемы, аналогичные бурятским, существуют & у других монгшеьсшх народов* Ставшие повседневными контакта между представитамш монгольского шра, проживающими в раза® странах, заставляют ах глубже задуматься над многими вопросами. связанны®: с общ©-монгольской историей, общей исторической драмой и единым культурным наследием монголов* Очень важным не только дш с анаше монгольских народов, но и для историков культуры, для современной наука и да общих целей ттшвт людей на планете является вод-рос об основах кочевой цивилизации» о причинах её многовековой устойчивости, о значении культурных ценностей кочевников* рюш монголов в мировой истории, их связи о другиш кочевниками и общем актив кочевников в человеческую цивилизацию. Исследование, посваденное этим вопросам» для бурят тем более необходимо, что монографии и учебники, so которым до оюс пор изучают историю Бурятии,, дают* как правило, ограниченное и е тому же искаженно©, понимание процессов ш событий* имевших место в истории бурят» игнорируя или не замечая органической включенности Байкальской Азии в состав центрально-азиатского шра и её участи« в развертывании судеб кочевых государств» Аналогичным образом монгольские историки tos далеки от освещения истории монгольского мира в целом, ограничивая историю Монголии историей Халхи. Однако новую историю монгольского шра невозможно написать, просто суммируя исследования о бурятах ж Бурятии, работы о хаяха-мон-голах и Хажхе, данные о .других монгольских регионах. Необходимо предварительное, обобщенно-философское видение и понимание единой истории монголов в масштабе Большого времени. Автор .диссертации предлагает свой концептуальный подход к истории монгольского шра* охватывающий хронологический период в два тысячелетия - о 3 в. до н.э. до 17 в» н.э. включительно*.

Основная пель - философская реконструкция основоаолагаидих цивйлизавдошшх характеристик шра аборигенов Байкальского региона на протяжении его существования в составе кочевых государств Центральной Азии, выявление ценностно-антропологической с одержательнос т истории кочевого шра Внутренней Азии* характеристика культурной Традиции и автохтонной духовной основы цивилизации монгольских кочевников. Поставленная цель определяет предметное доле исследования. На основе исторических источников, имеющихся в распоряжении автора» воссоздается картина ушедшей в нропшое исторической реальности и эта картина в неменьшей степени» чем от фактологической базы* зависит от способа видения этой реальности исследователем, от его мировоззрения и научной экипировки, от того» что он чувствует и переживает. Диссертант далек от уотановш на описание некой объективной совокупности исторических событий и выражение "объективной истины" об исторической реальности, тем более что последняя представляется не объектом, нуждающимся в незаинтересованном, бесстрастном ж п отому,.якобы,научном, объективном описании, а реальностью, гнездящейся в глубинах нашей памяти ш душ. Поэтому диссертацию следует рассматривать как философский опыт исторического самопознания* соответствующий те» познавательным возможностям, которые® располагает автор. Способ видения да исторического материала обусловлен исходной мотивацией, закяючея-ной в вопросе: "Кто я,. бурят-монгольский человек, родившийся на Байкале /в Прибайкалье, Забайкалье/, шк существо историческое, связанное с определенным человеческим коллекишом через Традицию, мировоззрение, да? Кто я - зтот исторический "человек у Байкала" - в свое! духовной, культурной самобытности в узнаваемости среди многообразия народов а культур, в той универсальной системе человеческих архетипов и ценностей, которая образует единый потенциал прошлого и будущего? Руководствуясь этим мотивом ж исходными мировоззренческими и методологический® предпосшшаш /т. ниже/, диссертант постепенно осознает и выражает запечатленную источниками историю аборигенов Байкальского региона и всей кочевой Внутренней Азии шк историческое измерение своего собственного жизненного мира. Таким образом, предмет философской реконструкции определяется, во-первых, используемой фактологией, во-вторых, рационально-логическими предпосшшаш и принципами мировоззренческого и методологического характера, в-третьих, философской интушщей автора.

Одной из важных предпосылок является положение, что мир человека принципиально несводим к опыту одно! единственной человеческой жизни, и каждый человек обладает возможностью Бытия -в Большом времени, в тройственной реальности прошлого, настоящего и будущего, что наиболее важные черты жизненного шра одре» деляются типом отношения человека к миру - способом мировосприятия* отношением к природе* другим людям и самому себе» теш онтологическими отношениями и понятиям, которые составляют сердцевину Традиции и базис воспроизводства общественного человека.

Если человек есть нечто большее» чем индивид ш индивидуальные возможности, укщцывааднеся в масштаб одной ;ждащ* то это имеет место благодаря именно Традиция. В зависимости от тина отнше-ни к миру человек делает экзистенциальный выбор и тем сашм формируются основы определенного шла цивилизации как способа шжявания человеческой общности ш сущности. Западные и восточные цивилизации - пример различия в экзис тенциалышх процессах*, фэршрущих облик цивилизации. IIa Западе * мировоззренческий выбор в пользу дихотшлшческо! онтологии /субъект-объект, человек-природа» тело-душа, человек-бог» добро-зло» цивилизация-варварство и т.д./» шра вещннх отношений и материального прогресса» шбор* предельно способствующий материализации природа самого человека /так что жизнь человека сводится к жизни тала* поэтому смерть трагична и окончательна/. На Востоке, напротив» мировосприятие традиционно было целостным», не противопоставлявшим человека остальной природе и не выделявшим его из всеобщей взаимосвязи. Восточная онтология ищет гораздо более глубокие корни человеческого существования, не выпячивая человеческую самость,., "эго"» но и не обрекая человека на тот неизбежный финальный трагизм» который заключен в дуалистическом мировосприятии и концепции единственности человеческой жизни /от рождения до смерти/. Здесь бытийные возможности человек признается в принципе бесконечны« - судя по теории реинкарнация, идее карда я др. Но ответственность за реализацию этих возможностей вое» точная мудрость возлагает на самого человека,. Й человек на Востоке научился бесконечно углублять свой бытийный опыт, освобождаться от страха смерти и от самой смерти» научился понимать относительность понятий "жизнь", "смерть"» "прошлое"» "будущее"» "время" - всех тех понятий* которые создают наш ограничений. расщепленный» фрагментированный трт понятий, создающих "щель на бесшовной ткани универсума* /Венуа/. Восток с глубокой древности не только строит теории, направленные на проблеете человека и его освобождение от трагедия дуалистического существования, но ж развивает практические метода трансцендентальной эволюции человека.

Учитывая фундаментальную важность онтшгогмчеошж представлений, шраиаадих тип отношения к миру, диссертант яри работе а центрально-азиатским историческим материалом обращает внимаете прежде всего на этот предметный срез - особенности мировоззрения, .духовной традиции, экологической, зетко-правовой, философской культуры монголов и ж предков. При этом автор акцентирует в кочевой истории особенное - то, что не только и. не столько разделяет, сколько соединяет, заключает в себе момент общего.

Основная цель работы реализуется через постановку следующих рабочих гипотез ж задач:

- шр аборигенов Байкальского региона определялся в своем историческом развитии с 3 в. до н.э. по ХУП в. теш общими щвшш-зационными факторам - онтологией,, духовной традицией, экологической ш этико-правовой культурой, » которые бит основой жизненного мира кочевников - создателей суперэ тшческих государств хунну, сяньби, древних, тюрков и уйгуров* киданей, монголов; необходимо реконструировать как обобщенные цивилизационные характеристики дара центрально-азиатских кочевников, так и конкретно-исторические их проявления, историческую преемственность от хун-ну до монгольского мираИИ-ХУП вв.; следует выявить центрально-азиатскую кочевую Традицию к дать характеристику её важнейшх параметров /особенности шровоззреетя ж духовности, нормативно-ценностно© своеобразие, этнокультурные аспекты, экологическая ж политическая культура, философская мудрость ж др./ на основ© конкретно-исторических данных;

- исследовать роль международных отношений и культурных синтезов в эволюции кочевого мира;

- вшит место и значение центрально-азиатской кочевой Традиции в формировании и эволюции монгольского шра ХПХ-ХУП вв.;

- понять личность Чингис-хана в соответствии с ценностями я нормами его собственного шра ш осмыслить его деятельность в качестве идеолога и .духовного лидера монгольского мира!.

- внести коррективы в понимание нравственно-психологических сторон монгольского завоевания и взаимодействия монголов с другими народами.;

- обосновать историческое место и роль Байкальской Азии в составе монгольского шра и осветить историческую драму распада последнего ш вхождения Байкальской Азии в состав России.

Ксточниковая база. Ближайший круг источников* имеющих непосредственное отношение к прошлому Байкальского региона* составляют археологические и письменные шишки, религиоведческие и этнографические данные» памятники литературы ш фольклора* собранные на территории Прибайкалья и Забайкалья и отражающие исторические а этнографически© реалш иж события* имевшие здесь место. Особое значение для диссертации имели археологические данные исследований ПЛ>«Кон0ваяова, А.В.Давыдовой о хунну Забайкалья, З.Р.Рыгдылона» П.П.Хороших о рунических памятниках Прибайкалья, группы бурятских, архешЕогов П.Б.Коновалова, С.В.Данилова, И.В. Ишнохоева о "раннемоягапьских" погребениях Забайкалья; информация, содержащаяся в "атаманских рукописях" - обрядовых тентах, описанных и введенных в научный оборот ЦДаэдарано, Н.И.Подле, опубликованный этнографически! и фольклорный материал до бурятским верованиям - Д.Банзарова, В.ЗЛ1етри, "Д.Н.Хангалова, Г«Ц*№&кова, П.П.Ваторова, С.П.Ваддаева» К. :/!♦ Герасимовой, Г.Р.Гаяданово!» а также сведения*, почерпнутые от современных бурятских шаманов. К этой я& груш© бурятоведческях источников относятся правовые шшгошш бурят, опубликованные бурятские летописи* материалы Куломзинско! кошсшж, документы и материалы по истории русско-монгольских ошшшшй.» данные западно-европейских дутешественников OTI-XII вв. о бурят-монголах и др.

Более широкий круг источников охватывает археологические» письшнныв» этнографические., фольклорные источники, относящиеся к истории кочевой культура Центральной /Внутренней/ Азии, таше содерйащие прямые или косвенные сведения по истории и культуре аборигенов Прибайкалья ш Забайкалья» По домонгольскому периоду основными источниками послужила группа динас тийшк .историй, содержащих материала по истории народов сшну и дунху, - они в виде: .ряда сборшков переведет и изданы В.С.Таскиным. Сюда ж®; относятся Ташки® хроники, издавна© А.Г.Маяявкашм на русском Д989/. Ишютея дорев олюци онные перевода, сделанные Н.Я.Бичуршшм, В.П. Васильевым, изданные на русском "Исторические записки" Одаа Щадя» "История государства кяданек" В Лун-ди ДП в./, древнетюркокие и древнеуйгурсвде тексты с Орхона ш Селенги /С.ЕЛалов, XS5I* 1959/, материалы А.Г.?,1алгощна по истории уйгурских государств в IX-XII вв.» данные Д.М.Позднеева об уйгурах /1899/, э тяографнческие, ясториограшческие своде** иия из работ В.В.Бартольда, а таюие археологический и историко-этнографический материал» опубликованный I. Л.Викторов ой, П.Б. Коноваловым* Г.Сухбаатаром,В.II.Ткачевым, Х.Пэрлээ, Х.Кямбуу, Д.Доржем#М.йжВоробьево1-Д©сят0вской, А.Д.Грачем и др.* Автор опирался таше на опубликованные данные по не торим Си Ся, Цзинь, шя^тщтШ; в работах Н.Я.Бйчурияа» Г.Ц,Цыбщтва, II«, K.Pepixa, Ш,Н.Рврйха* А.Давад-иезль, М. В. Воробьева, .1*!#.Емчано-ва, I.C.Савицкого.

Следящий круг источников связан о историей Великого монгольского государства в эпохой монгольского взлета ш классики. Прежде всего это монгольская хроника **Юань чао би ши" /1240/,. использованная в переводе Н.Кафарша /"Сокровенное сказание о положении ?лонголп/, С.А.Козина /"Сокровенное сказание монголов"/, Ч.-Р.Наг,адлова ЛНонголой нюуса тобшо"/, Ц.Дащинсурэна /"Монголия нууц товчоо®/. Затем следуют монгольские летописи 1FII-ХУ1П вв., в которых часто в инкорпорированном виде содержатся древнешнгольеше памятники» Эти летописи в большинстве своем' либо полностью, либо частично переведена на русский* В диссертации использованы "Аятан тобчи" Лубсан Данзана /17111 в./» материалы "Алтан тобчи1', приписываемой Мэргэн гэгэну ДУШ в./, **Шара опубликованные И«£.1шщашшювшй мат@|шаш о **Чаган теукэ" - летописи, восходящей к концу XIII в.а. тате "Зр-дэнийн эрихэ", изданная в 1883 г.на русском А.М.Позднеевым. Схода же примыкают "Монгшо-ойратские законы 1640 г.% "Халха Джи-рум" - свод законов IJIII в.; "18 степных законов1*» составленный » конце ХУХ - первой трети XJII в. дашшаш, открытый в I97Ö г. заново и введенный в научный оборот Х.Пзрлэз /1974/; "Их цааз" /Великое уложение/ « памятник XJII в. Автор опирался также на сведения из "Уложения Китайской палаты внешних сношений" - свода законов маньчжурской империи для монголов» использовал материал памятников бурятского права - Цаадзы /1759/, Хоринского уложения /1781/, Согласительного устава шш хын-токтогол /1788/, Уложения 1308 г. . Нового положения или шине-токтогол /1841/.

Исключительно важнее значение имел для работы "Сборник летописей" Рашид-ед-дана /Х1У в./, ис.пользовашшй диссертантом в издании И.¡¡.Березина /1888/ с комментария« последнего» а также в штатив 1946-1960 гг. /на русском/. При реконструкция учения Чингие-хана я религи оз но-нравс таенных основ монгольского мира автор пользовался помимо вышеперечисленных источников текста« шздвшш В.Котвжчем фрагментов из "Поучений Чиншс-хаиа", изданных Г. Вернадским* В.А.Рязановскшл» З.Хара-Даваном {фрагментов Велико! 1см* Особое значение для понимания причин война мезвду монгола?® и мусульманами имеют сведения» сообщаемые о состоянии мусульманского мира, его внутренних противоречиях, завоевательной политике хорэзшшха» ситуации в Туркестане» характере и доведена! султана Мухаммеда, поведении монголов при контактах с муеульманаш накануне войш в ниш - арабским историком XIII в. Ибй ая-Асирш. Другой арабски! историк Мухаммед ан-Нлеа-ш» преданный Джелал-ад~дину* описал детально провокацию, уст-рав1шую султаном Мухашедом в ответ ш политику Чаагш-хана», направленную на установление торговых и дипломатических отношений между мусульманским я монгольским шраш», между Запад« ш Востоком.

Из китайских источников по монгольской истории бшш яснеть^ зованы ®Мзн-жа Бэй^лу" - записки кштоунского доела /ПН в,/, "Си ю цзи или описание путешествия на запад даосского монаха. Чан. Чуня" /пер. П.Кафарова/, надгробная надпись на могиле зна- ■ менитого кидашна - монгольского шнистра Елш! Чуцая /пер, Н.Ц. МунжуешД а таше

Особую группу источников образуют записки западно-европейских путешественников - М.Йоло* П.Кардида, Г.Рубрука, материалы о политических сношениях христианских государей» в частности, французских корешей, с монгольским ханами /Абелъ-Решоза» 1822; З.Хэшш, 1934/, известия венгерских миссионеров ХШ-ХГ/ ■ вв., о татаро-монголах и восточной Европе /Аннинский, 1940/, Ценные объективные свидетельства взаимоотношений монголов с дру-от® народами оказались в армянских источниках ХХП-Х1У вв. -"Истории*1 К*Гандзакещ*. летописях и исторических сочинениях со- ■ временников монгольского присутствия в Персии ш Закавказье «» Вардана, Иагакии, Ст.Орбелиани, Смбата и др. Извлечения из них бшш в прошлом веке опубликованы К.П.Паткаиовым» а более пшено, с вшшчешеш неизвестных ранее мелких хроник и других документов» они изданы А.Г.Галстяном /1962/. Совершенно недостаточно используются при изучении монгольского завоевания сведения арабских ш персидских авторов по истории Золотой Орда. Диссертант опирался на тексты, изданные В. Г. Тнзеигаузеном, а также на игнорируемые до-сих пор материала ярлыков, данных золотоердннеки-т ханами & ханшами русскому .духовенству.

Следует упомянуть таж@ "Родословное древо тюрков1* - сочинение чингизида, хивинского хана Абуль-гази, труд Д» Осе она» не утративдай значения в часта фактологии. Автор высоко оценивает исследования Ы.Я.Вичурйна», В.П.Васильева, А.М.Позднеева, Б.Я. Вдадамирцова» В.В.Бартольда, которые дополнили базу основшх источников. Неоценимую помощь -в понимании особенностей кочевой цивилизации и монгольского мира оказали исследования монгольских ученых Н.Ишкамца, Ш.Бира, Г.Сухбаатара, Х.Пэрлээ, Ч.Далая, Ц.ДорЕсурэна» аЦНадащоржа, Д.Гонгора и др.,, а таюш бурят-монгольских ученых Ц.Жамщрано» Д.Ванзарова» Г.Д.Цыбикова, современных бурятских ученых Ц.Б.Бадданжашша, Н.ШЩункуева» П.Б.Коновалова, Б,Д»Цйбйкова, Г.Р.Гаядановой: и др.

Уже после завершения монографии и диссертации автор получил возможность ознакомиться с рядом изданных в Монголии исследований* Это работы:!.Нэрлээ. Хятан нар, тэдний монгсшчууд-тай хоябогдеоя нь. - УБ, 1353; ЧЛСугдэр. Монголд феодализм тог-тох уеийн ниигэм - уле тор, гун ухааны сэтгэлгэ /эртнээс Х1У зуун хуртэл/. - УБ, 198?; Д.Гонгор. Халх монголчуудын овог дэ-здэс ба Халхын хаев* улс ДШ-ХУП зуун/. - УБ, 1970$ Г.Сух-баатар. Сяньби. - УБ, 1971; Н.Ишжащ. Монголд нэщсэн тор бай-гуулагдаЕ феодализм бурэддэн тогтсон нь. - УБ, 1974| Ч.Жуэдэр. Зртний монголчуудын сэтгэлгэ ардан амав зохиодд туееан нь // Монгажын филоеофийн туухийн зарим асуудал. - УБ,. 1990$. Ч.Жуг-дзр. Чйнгисийн торийн узэл, шргийн урлаг. - УБ, 1990$. К.Иш-жамц. Чинше хаан хятадын эрдэмтэн Чан Чунь бомбыг урш уулз-сан нь //ДоршьОрно* - УБ, 1993, В 2%. Д.Цогтеаихан. "Монголын нууц товчоо" - да нийгэм-уло торийн узэл санаа //Штошш философий* туухийн зарим асуудал. - УБ, 1990. Это также опубликованный фольклорный материал: С.Дулам. Монгол домог зуйн дур» - УБ, 19891 X.Сампющэдцэв» Эзэн богд Чшетс хааны дшог орш-вой. - УБ, 1992» Из философских работ последнего времени в Гоши обращает на себя внимание докторская диссертация: Н.Хавх. Спиралеобразная закономерность развития общества /Методшюш-чесшй аспект в области социальной философии/: Автореферат дис. *. д.фшшс«и. - УБ, 1993. В щ! уделяется: особое внимание диалектике кочевой и оседлой цивилизаций. Все эти перечисленные работы содержа! ценны! материал, который мог бы значительно обогатить диссертацию, хотя и не ведут к сколько-нибудь значительным изменениям концепции и содержания работы. Учитывая это, диссертант яровел дополнительную работу над некоторыми частями текста, стараясь отразить некоторые ноше для себя данные. М^одшюгая иселедоваш!. Её можно охарактериз овать посредством рада отрицательных определений: здесь не работают охами и категории исторического материализма, не используется марксистская метедшогш, не применяется диалектический метод в гегелевском смысле,, не действуют метода какой-либо определенна философской аш исторической шкоды. Однако в формировании поз-» навательного инструментария .диссертаций, вшшое значение имели различные философские течения я методологические идеи, перечисление которых заняло бы слишком много места. Можно лишь отметить* что теоретико-методологический потенциал автора складывался первоначально по линии усвоения и применения принципов классической европейской метафизики ш "строгой науки" - аристотелевской логики, новоевропейских идеалов рациональности и научности знания, системной методологии Канта, Гегеля, идеи философии как строгой науки, феноменологических и структуралистских концепций» а также под влиянием науковедческих теорий Куш, Лакатоса, Фейерабенда» й.Пригожина и И.Стенгерс, а также.: работающих на конкретном историко-культурном материале методологических подходов М.Шока, Ф.Вродеаш, А,§Лосеш, 0.#М#§рейденберг, А.Я.Гуревича и других исследователей западно-европейской культуре, Этот этап в становлении методологии диссертанта представ*» лен кандидатской диссертацией "Специфика этического знания** / 1985/ ж «шшррафией "Оояояашиг этического знания- и единая наука** /Новосибирск, 1988/, В докторской .диссертации работает на центрально-азиатскои материале методология единой науки, которая бша обоснована в прежних работах и потому не описывается здесь подробно. Следует лишь заметить, что идея единой науки родилась в результате поисков выхода автора из тупиков дуаяис тического мировоззрения и марксистской методологии. Она выражает познавательную позиций* сформировавшуюся на пути преодоления исследователем онтологической противопоставленности субъекта я объекта» природы я человека» фрагментарности бытия . и познания, состояния всеобщей узко! специализации* из-за шторой философы оторваны от предмет®®., исследований конкретных на--ук я. заняты спекулятивно-умозрйтельшш построениями* маяозна-чащиш и часто бесполезными .для практической эволюции лщде! ш общества. По мнению диссертант, существование якобы общезначимых дисциплинарных рамок "теории познания", "логики", "этики", "социальной фщяооофт*, **штш(ят* в т,д. является, следствием преобладания того образа философии и науки, .который, порожден дуа-яйстжчшшш мировосприятием, малоопособетвущим глубоко^ проникновению в реальность и истинной эволюции человеческого сознания и мудрости. Снятие онтологических дихотомий помогает восстановить состояние "бесшовно! ткани Универсума" и означает радикальное изменение методология филос офоко-антрод ояогаческих ж гуманитарных исследований. Человек не выглядит больше ни как совощгшюсть ©{Явственных, отношений, ни как противоречивое единство тела, ш .души. Он выступает как нечто включенное в естественную общность с животными и растениями,» воздухом и водой, небом и землей», богами шш другиш трансцендентными сущностям®, как нечто» завлотшь щее в себе весь Универсум и потому бесконечное в своей сущности. А значит, для его познания /самопознания/ требуется методология, принципиально отличная от познавательного арсенала ученых-специалистов современного человековедения. И не случайно гораздо более эффективной» творчески плодотворной, чем официально господствующие подходы» оказывается гумилевская методология: она реализует подход» приближающийся к целостному мировосприятию.

- 19

Ещё одешм отличительным моментом методологии единой нар® является признание глобальности и ушверсаяьност этического фактора. Причем автор» универсализируя этический аспект жизни человека» далек от признания такого статуса за нравственно-эти— чеекшш понятиями» выражающими дуалистическое мировосприятие», tза категориями "грех-добродетель", "добро-зло"» - постольку» поскольку они нарщу с некоторыми другиш вышеназванными понятиями служат углублению разрывов на целостной "ткани Универсума"» тогда как дуть ж подлинному бытию» свободе» преодолению земных страданий и человеческой реализации лежит через осознание ограниченности любых рационально-логических определений ж категорий ж такой прорыв к "запредельной* мудрости, которым несет одновременно шр и успокоение человека» пробуждение веек высших психических сад в нем» преодоление телесно-шнтальных» яр ос транс твенно-временных ограничений, трансформацию тела и ума* Речь идет об универсальности этического параметра в том смысле» что Этика есть не что иное» как Путь», как практика просветления человека, достижения им состояния "истинного человека®», живущего в гармонии о миром, друташ лщдьми и с садом собой», поэтому качество этического отношения распространяв тся как на сферу взаимоотношений людей между собой и на. .их отношение к сашш себе» так и на иные сферы шзш - на отношение людей ж животному я растительному миру» на всю природу» и даже на иные миры» другие уровни реальности» Вместе с тем подобная универсализация этики означает» что по мере преодоления эгоцентрического мировосприятия человек вою полноту ответственности за свою судьбу берет на себя» прекращая перекладывать её на Бога или случай». Это путь людей, которые уже не боятся умирать» которые пытаются разорвать порочный круг страстей и страхов» сделав фундаментальный экзистенциальный выбор при глубоком осози шиш нашей Фуяцшдентаяьной одинокости, когда каждый,. в конечном счете, оказывается наедине со всем миром» Зшка пряобрета-ет универсальное значение да человека, который осознал то*, что многие из людей донимают только перед лицом близко® смерти. Здесь уместно привести щтату из предисловия к книге современных американских учителей медитации, последователей буддизма,,- або шт фраза буквально совпадает с давно выношенными убеждениями штора и удачно высвечивает ту самую шсль» кото-" рую он здесь имеет в виду. т& что, вообще говоря, ещё есть в мире? А больше ж ничего- Саи этот тр ш Ты* Всё остальное лишь вытекает из Твоего отошешт к атому миру , к себе и к другим, которые' тоже -часть его. Этим отношением, соответствующим духу Природа, дожна быть - Любовь" /Голдстейн, Корнфшщ, 1393». с. II/.

В соответствии со своим мировоззрением* представление- о которой было дано выше,, автор рассматривает этику как не только универсальное качество человеческой жизни, распространяющееся на все сферы отношения человека к миру, но ш как фундаментальное отношение, определяющее качество, тш жизненного мира людей» особенности самой цивилизации, Само же онтологическое отношение, лежащее в основании бытия людей в лоне кавдой цивилизации,-. определяется качеством ментальных и психических процессов* характерных для ш людей, и способом осознания своей экзистенциальной ситуации, типом экзистенциального выбора. Иначе говоря,, не бытие определяет сознание, а сознание определяет бытие-. Поэтому дассертационный подход во многом противоположен историко-материалистическому пониманию жизни людей и общества* а в работе не предается слишком много внимания экономическим аспектам* производственным отношениям и формам собственности, как это делается в исследованиях по истории рассматриваемых эпох» которые следуют материалистическому пошмашю истории.

Всё вышесказанное относится к методологии единой науки, вы~ работанной диссертантом* Надо заметить, что в этой работе автор применяет гораздо бете© шбше принципы научной рациональности, чем те, которых он придерживался в прежних работах:. Поэтому тип фил осаретвования здесь непохож на дискурсивно-логические построения системного характера, прййшшшь .к той лиши философских учений, которая была исторически представлена Штатском и Сократом» философами европейского Возрождения, Шопенгауэром, Шпенглером, Нище» экзистенциалистами и русскими философами. Диссертант ощущает всё большую близость своего мироощущения к восточным учениям ш мистицизму» не покидая почвы научного познания, Так как некоторые оппоненты настаивают на определении применяемой в диссертации методологии с помощью конкретного понятия, будет корректнее всего, пожалуй» назвать её методологией единой науки в предельно широком философском смысле понятия "единая наука". Давши подход применяется к конкретному, центрально-азиатскому историческому материалу для выявления фундаментальных онтологических» цившшзавдошшх характеристик: кочевого мира.

Некоторые другие методологические моменты работы, не исчерпывающиеся содержанием понятия ^единая наука**, как нельзя лучше иллюстрирует слова О.Сулейменова - "мы кочуем навстречу себе, узнаваясь в .другом" /"Аз & Я**/. История и предыстория монгольского мара реконструирована в работе ари постоянном сравнении с культурной историей соседней, китайской цивилизации. Впрочем, при этом отнюдь не ставилась задача системного сравнительного анализа двух цивилизаций, просто китайский материал привлекался постольку» поскольку давая необходимое "отражение в друroaf, выступая фоном кочевой культуры в ходе реконструкций. Авторское мдеще исследуемой реальности направлено на установление духовных мое tos между регионами, ибо воссоздаваемый образ содержит возможности преодоления узшж горизонтов локального культурного мира, барьеров взаимного непонимания ж незнания, ложных узконаци онадышх иллюзий, наюгадывшейшхея на вековечный деспотизм абстра!щий ж концептов обыденного сознания и усугубляющих состояние всеобщего сна ш "пещерного15 существования. Весь ход ис,следования призван содействовать тому, чтобы буряты /и монголы вообще/ осознали свои истинные возможности и то достойное место, которое они имеют в универсуме человечества, чтобы они обратили внимание на те черти своей культурно! истории, которые выводят бурятское /монгольское/ самосознание на иной, бшее масштабный, глобальный уровень культурной самоидентификации и .духовного сшосозидашя на Пути одновременно своеобразном и универсальном. Диссертант исследовал те черты ш характеристики, по линиям которых история Байкальской Азии вписана органически в суперэтнический контекст бытия ©грешного степного региона Центрально! внутренней/ Азии и в глобальную культурную общность Азии. Поиски бурятской национальной идеи, явиаши-еся скрытым стимулом исследования, приводят к пониманию того, что национальная вдея бурят как именно бурятская идея с присущим ей "удусизмомп, т.е,. локальным масштабом понимания бурятского бытия, должна подниматься до уровня крупномасштабного, универсального культурного идеала я великой Традиции Центральной Азии, как это ж делали в пршшом великие бурят-монголы А. Д орете», Ц.Жамцарано, Г. Ц. Цибиков и другие.

Хотя исследование является по глубинному зашелу и ешелу философским, его мшшо сравнить по типу с работами в области исторического синтеза"», каковыми являются многие обобщающие исторические исследования /Вокль, Гизо, ЕарлеЁжь, Мише, Райке, Вя.Соловьев, Хомяков, и др./ и к коим тяготеют в XX в*, историографические работы восточных ученых, например, "Открытие Индии" Неру. Однако при этом .диссертант ш претендует на подобную крутшмаоштабность и неториографичность, а кроме того, сознательно избегает опори на какие-либо принятые историографические категории, предпочитая попытку непосредственного проникновения в историческую реальность и переживания ei как собственного мира, а не просто объективно! данности, - тем более, что стремится к преодолению деспотизма абстрактных представлений, являющихся посредниками исторического познания и в качестве таковых, часто вносящих искажение в её видение и понимание. На последнее обратила внимание в свое время известная исследовательница древнегреческой мифологии ш литературы О.М.Фрейденберг: "Мы говорим и мыслим общими, абстрактными понятиями, которые сами по себе неверно обобщают разнородные явления /"государство", "народ", "демократия" и т.д./, - обобщенно говорим и шслим об исторических явлениях глубоко своеобразных" /1978, с. II/. Понятие национальности, например, часто действует подобным образом, служа неверному обобщению разнородных явлений, и современные ученые применяют, например, современные понятия "тюрки" и "монголы", однозначно связанные с языковыми различиями, при осмыслении далеких от нас эпох, пытаясь провести для того времени демаркацию "тюрок" и "монголов", ташке исходя из лингвистической дифференциаций народов данной эпохи, не видя, что тогда язык не служил таким же однозначным этнодифференцирущим признаком, как сейчас, А ложное обобщение приводит к далекоидущим концептуальным последствиям вроде версии о смене тюркской тенденции развития монгольских степе! собственно монгольской, о смене тюрков монгола» i др.

Если обратиться ж опыту изучения феномена национального, особенно "национального образа мира", в философии языка, этно-психодингвистике ,, кросс-культурных исследованиях /Гачев, 1988; Шейман, 1976; Гумбольдт, 1859; Хомский, 1372; Степанов,, 1Э6Э; Верещагин, Костомаров, 1973; Муравьев, 1975$ Дмитрюк* 1985 а др./, то окажется, что специфика национальных форм мировосприятия, а следовательно, культур в целом, обнаруживавтся ш в лек-сико-семантическом материале языка, и в грамматике, и в речевом мышлении, и в сквозных символах фольклора и мифологии и др. Но дело в том* что все эти проявления национальной специфики культуры каждого народа корештоя в онтологии и ценностных основах культуры, и поэтому мт их уловления и понимания необходимо брать целостность нащонального бытия и обращаться к фундаментальному онтологическому отношению и типу экзистенциального выбора, выражающегося в типе отношения к жизни и сшрти, природе и космосу, другим людям, самому себе* Экология в предельно широком и глубоком смысле олова и ©тика /Путь/ в равной степени выступают объясняющими принщшаш специфики национального.

Изучение национального ш частными науками, и философией не* избежно выводит поиск его укорененности на уровень регионального материала. Так, например, приводимые Г.Д.Гачевым на примере киргизского, болгарского, русского образов мира характеристики "национальных образов мира* относятся во многом именно к регионально-исторической картине мира. Этно-эйдемы, или сквозные образы, значимые дш конструирования национальных картин мира, имеют не столько локальный* сколько региональный характер. Это лишний раз доказывает, что если кто-то хочет понять "изнутри" человеческую содержательность истории Байкальской

Азии и специфику национальной ^льтуры ei аборигенов» « должен опираться не только на локальный», но шире - sa региональный материал«

Научная новизна, исследования. Работа отличается от существующих историографических».- религиоведческих» этнологических исследований по шторш я культур® Центральной йонгшши» Бурятки как по предмету, целям и задачам, так и по ттдтошш» Ш публикаций по истории монголов и кочевых империй обращают на себя внимание работа Р.Груссе /1934.» 1933» 1941» 1970/. В некоторых моментах его концепция монгольском истории XII-II7 вв.». как m его философия историй кочевых народов кажется похожей на подход диссертанта*. Это относится к "антисторизму® пруссе» который был подвергнут критике российскими монголоведащ /Якубовский» Гольман/, а. заключался» по сути» в отказе от теории универсального общественно-экономического прогресса по ступеням формаций. Р.Груссе исходит из факта инвариантности общественно-исторического развития кочевого социума Центральной кэш* Диссертант признает этот факт фувдашншшшш отмечаемая инвариантность била выражением исторической преемст- -венноета i устойщвостж кочевого мира, обеспечивавшихся мировоззрением» онтологией» ценностной аксиоматикой^ жизненного шра». наконец* философией и всей идеологией кочевников» Именно эта идея обусловливает коронно© отличие данной работы от концепции TVfpycce» базирующейся при обосновании' "закона тшр-кочиюнгольско-катайских отношений" на идеях географического детерминизма и не принимающей во внимание при объяснении отношений Стеш и Китая онтологических» экзистенциальных» нрав-ственно-пеихологичееких факторов. Большинство из задач автора остались вне интересов Р.Груссе. Диссертант шердае предпринял попытку на широком историческом материале, охватывающем два тысячелетия - от империи хунну до монгольского шра /по ХУПв./,- осветить самобытные цивилизационные - мировоззренческие» духовные, экоэтические, культурно-политические, правовые аспекты -жизненного шра кочевников в- их взаимосвязи и исторической эволюции. Сама идея преемственности общественного развития кочевников не является ново!. Она обоснована Н.Жшащем. Некоторые вшдане аспекты этногенетической преемственности монголов были исследованы Г.Сухбаатаром, ХЛэрлээ. Концепцию преемственного общественного развитая степняков развивает также Д. Квантов* Параллельно с диссертантом проблему исторической преемственности монгольской империи и прежних кочевых каганатов исследовал В»В.Трепаажов /1993/. Некоторые пшокения рабош последнего совпадают с тезисами диссертанта, хотя монография московского историка посвздша гораздо более узкому кругу проблем* Так, в исследовании .диссертанта признается» что традиционный степной кодекс Еке Торе инвариантно сохранялся и развивался от хунну до монголов. И В,В,Трепавлов отмечает преемственность порядка устроения государства в соответствии с тору» праща, вкладывая в последнее понятие более узкое содержание - "законная власть", т.е. сфера компетенции правителя, норма административного законодательства. Другой момент совпадения связан с положением, что кочевники объединялись в единое государство независимо от этнолингвистических различий. В.В.Трепавлов пишет, что "и монголы, и тюркоязычные иайшин» и», вероятно» остальные кочевые обитатели Центрально! Азии считались одним "народом"» у которого дожжен быть один хан" /Х993, с. 46/. Однако в целом его подход сильно отличается от подхода .диссертанта, ибо российским историк сводит искомую преемственность к тюркскому влиянию на монголов»

В отличие от провоженного ЧЛрщерш фююеофекого аодхода» диссертант ставит философские проблемы истории кочевников, утверждая, что .духовная традиция аборигенов Степи» их мировоззрение, философия, экоэтическая и правовая культура шеют самобытный характер и непреходящую ценность, что ош связаны с историческим опытом человеческого вшсввагая ж эволюции» опытом, яжтим глобально© значена® для будущего »сего человечества.

В работе дана философская характеристика учения Чингис-хана, исследовано ©го значение для: обоснования идеологии центрально-азиатской Традиции. Обосновано положение об органической включенности Байкальской Азии в эволюцию мира Внутренней Азии и в формирование "коренных монголов", щра государства XIII в. Апробация работы. Рукопись одноименной с диссертацией монографии была обсуждена в секторе этики Института философии РАН /1991/, отдел© философии и социологии Института общественных наук ВЩ СО РАН и рекомендована к публикации. Ряд докладов по исследуемой теме был представлен диссертантом на международных конгрессах, симпозиумах я конференциях: "Восток-Запад" /Иркутск, 1991/;ш проблемам СССР я Восточной Европы /Англия, Хэрогейт, Х990/| по философии и астрология Длан-^атор, 1993/| "Россия и Восток: проблемы взаимодействия" Дфа, Х993/? а таше на Цйбижовскйх чтениях /Улан-Удэ, 1993/, на заседаниях "Крушюс тшю* журнала "Мщдународнш жизнь* /1оеква-^лан-Ждэ# 1938/ и др. Рукопись диссертации обсуждена на расширенных заседаниях отдела философии и социологии ЫГОН, Ученого совета Института философ®, социологии АН Монголии.

- 2В