Борьба с коррупцией в КНР на этапе реформ, 1978-2000 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат политических наук Адамс, Ольга Юрьевна

• Адамс, Ольга Юрьевна
• кандидат политических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат политических наук Адамс, Ольга Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. «ИЗМЕНЧИВАЯ ПОСТОЯННОСТЬ» ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ КИТАЯ И КНР.

1.1. Китайская бюрократия - особенности «рабочего стиля».

1.2. «Первая революция»: представление политической культуры советского типа.

1.3. Обновление путем реформ: становление коммунистического неотрадиционализма.

Глава 2. БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ НА

НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ РЕФОРМ: РЕШЕНИЕ

ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАДАЧ.

2.1. «Социалистическая» коррупция: причины и проявления.

2.2. ЦКПД и «оздоровление партийного стиля».

2.3. Борьба с экономическими преступлениями.

2.4. "Социалистические принцы" - происхождение и власть.

Глава 3. 90-е ГОДЫ: ПОИСКИ ПРАКТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ.

3.1. Административная реформа как средство борьбы с институциональной коррупцией.

3.2. «Жесткие» реформы и новые направления антикоррупционной работы.

3.3. Уголовное законодательство в борьбе с коррупцией.

Глава 4. КОРРУПЦИЯ XXI ВЕКА: НОВОЕ В ЯВЛЕНИИ И ПОДХОДАХ (1997-2000 гг.).

4.1. «Кадровые предприниматели»: госслужащие в море бизнеса.

4.2. Инфраструктурное строительство.

4.3. Борьба с контрабандой: новые масштабы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Борьба с коррупцией в КНР на этапе реформ, 1978-2000 гг.»

На прошедшем в сентябре 2000 г. Международном форуме по борьбе с коррупцией, организованном Всемирным банком и Американским агенством информации (ЮСИА), коррупция была названа «самым серьезным вызовом развитию в XXI веке». Отметив, что с этой проблемой сталкиваются все без исключения государства, представители стран-участников подчеркивали, что в странах, решающих задачи модернизации, коррупция «лишает граждан их основных прав: права на экономические возможности и политические свободы».

В «Индексе восприятия коррупции» 1997 года, составленном международной организацией "Транспэрэнси Интернешнл"1, КНР занимала 41-е место среди 52 стран. Согласно его данным уровень коррумпированности в Китае составлял 2,88 балла (10 баллов -«свободное от коррупции государство» и 0 - «полностью коррумпированное»2). В Индексе 2000 г. КНР переместилась на 63-е место среди 90 стран с показателем 3,1 балла. Результат Гонконга - 7,7 балла, России - 2,1 (82-е место).

Материалы официальных средств массовой информации и данные социологических опросов подтверждают озабоченность сложившейся ситуацией партийного руководства и рядовых граждан. В отчетном докладе 15-му съезду КПК в сентябре 1997 г. Генеральный секретарь Цзян Цзэминь назвал коррупцию «раковой опухолью, угрожающей жизнедеятельности китайского общества», фактически признав ее системный характер. По оценкам китайского экономиста Ху Аньгана

1 Международная организация, цель которой - борьба с коррупцией среди государственных служащих разных стран. Штаб-квартира находится в Берлине.

2 Political and Economic Risk Consultancy, Asian Intelligence Issue # 482. - 26 марта 1997 г. Необходимо отметить, что при составлении Индексов применяется оценочный подход, определяющий представления о сложившейся ситуации в различных социальных группах (предприниматели, государственные служащие, работники государственных предприятий, представители дипломатического корпуса). экономические потери от коррупции за последние 5 лет составляли 1317% ВНП ежегодно, а 15-20% государственного финансирования оседает в карманах «морально разложившихся» чиновников. Участники массовых волнений, число которых за последние два года значительно возросло, открыто обвиняют местных бюрократов в «усугублении тягот простого народа», возможности чего многократно возросли в результате децентрализации административного процесса: от самовольного взимания налогов с крестьян до распродажи активов государственных предприятий их руководителями, а также хищения средств, выделяемых для организации переобучения и выплаты пособий по безработице. Все это усугубляется необходимостью продолжения «жестких» реформ, что еще более повышает опасность политической нестабильности.

Актуальность исследования обоснована прямой зависимостью между степенью распространения коррупции среди представителей государства и легитимностью политической системы. Это, в свою очередь, привлекает внимание к сложным политическим процессам, лежащим в основе этого взаимоотношения. Сегодня это - ключевой вопрос повестки дня КПК, что убедительно доказывают кампании «три представлять» и «три разъяснять», целью которых является расширение социальной базы КПК (превращение ее в передовой отряд всего китайского общества, а не только пролетариата) и пропаганда адаптированной к изменившимся условиям идеологии, которая, не ставя под сомнение правящее положение партии, фактически провозглашает ее готовность к переходу к рационально-легальной форме правления, который, конечно, будет постепенным и строго контролируемым. Австралийский политолог Л.Холмс подчеркивает вынужденность этого шага, называя в качестве главной причины «идеологическую ограниченность» в выборе методов решения сегодняшних проблем, поскольку теоретическая платформа КПК, созданная по советскому образцу с его обоснованием безусловного приоритета политики над экономикой, в отличие от либеральных демократий, лишает партийную элиту возможности сослаться на неподконтрольные ей «законы рынка», «объективные экономические условия» и т.п. Таким образом, проведение непопулярных реформ немедленно ставит под вопрос правомерность правящего положения партии для многочисленных пострадавших от них.

Что касается оснований легитимности власти, то, как и другие коммунистические партии, КПК представляет собой типичный пример «целеориентированного» лидерства, легитимность которого основана на способности достижения провозглашенной цели, средства для чего избираются весьма произвольно. Долгое время правящее положение КПК было прочным благодаря в основном достигнутой цели превращения Китая из отсталой аграрной страны в «передовое социалистическое государство». Однако современные условия, особенно активная интеграция страны в мировое сообщество, требуют перехода от персонифицированной политики к процедурной, укрепления культуры закона, решения многочисленных вопросов «упорядочения партийного стиля», среди которых главное место занимает коррупция. Отсюда, в качестве объекта диссертационного исследования выделена динамика содержания понятия коррупции и соответствующие изменения в антикоррупционной стратегии руководства страны как составная часть перехода от «целеориентированного» к рационально-легальному лидерству, отличительными чертами которого является равенство всех перед законом и, соответственно, «главенство закона, а не людей», переход от персонифицированной к процедурной политике, а также превращение КПК в партию, пользующуюся доверием народа и способную возглавить реформы.

Задача смены оснований легитимности власти неизбежно подводит нас к проблеме политической культуры. Руководство КНР неоднократно подчеркивало, что для решения «накопившихся проблем, в том числе преодоления разложенческих тенденций», необходимо использовать комплексный подход, в котором активную роль призвана сыграть традиционная китайская мораль, что сделает эту работу «близкой и понятной широким массам». Однако необходимо подчеркнуть, что влияние, оказываемое традиционной политической культурой на характер и ход политического процесса, в отношении коррупции может означать значительные препятствия на пути ее искоренения и необходимость делать поправку на «культурный фактор» в антикоррупционной стратегии.

Учитывая вышеизложенное, представляется обоснованным выделить целью работы определение места и роли политической культуры в подходах к проблеме коррупции в КНР. Отсюда, конкретные задачи работы политологического характера формулируются следующим образом:

1. Рассмотреть «культурные корни» коррупции в Китае: особенности социальной организации и связанные с ними традиции отношений взаимных обязательств (гуаньси), их трансформацию в периоды политических потрясений: революции 1949 г. и реформ 1978 г. Продемонстрировать сохраняющееся влияние неформальных связей как фактор, способствующий распространению коррупции в ее современном понимании, и снижающий эффективность антикоррупционных мер.

2. Коротко охарактеризовать специфику «рабочего стиля» традиционной китайской бюрократии и формирование новых образцов бюрократического поведения под влиянием политической культуры советского типа после 1949 года.

3. Показать изменение функций руководящих работников и связанного с ним их социального (статусного) положения в ходе реформ в рамках изучения влияния модернизации на социальную структуру и политическую культуру КНР.

4. Осветить роль политического аспекта борьбы с коррупцией: от консолидации реформаторского крыла в КПК и отказа от методов культурной революции на начальном этапе реформ до начала укрепления легитимности КПК на рационально-легальной основе, доказательством чего должны стать успехи в антикоррупционной борьбе, подтверждающие способность партии к обновлению «изнутри». Обратить особое внимание на изменение характера взаимоотношений между государством и обществом в КНР, в частности выдвижение на первый план задачи сохранения социальной стабильности, что можно рассматривать как специфическую форму влияния граждан на политический процесс.

5. Проследить изменения в этимологии понятия «коррупция» и динамику антикоррупционных мер в КНР на различных этапах реформ.

Поставленные исследовательские задачи обусловили использование широкого круга источников: материалов партконференций по вопросам укрепления партийной дисциплины и рабочего стиля; Административного и Уголовного Кодексов КНР; материалов Центральной Комиссии по проверке дисциплины, сессий ВСНП, совещаний Госсовета, посвященных созданию «неподкупного правительства» и соблюдению самодисциплины руководящими работниками. Многие из источников вводятся в научный оборот впервые, среди них серия «Знать закон, соблюдать закон» - совместное издание Народной прокуратуры пр. Гуандун и Независимой Комиссией по борьбе с коррупцией ОАР Гонконг, освещающее различия в законодательстве о коррупции и дающее ответы на практические вопросы предпринимателей; отчеты об инспекционных поездках руководителей партии и государства в разные районы страны, которые в последние годы часто связаны с проведением «направленных» антикоррупционных кампаний; аналитические публикации информационно-исследовательских отделов высших партийных и государственных органов, издаваемые в тематических сборниках Центра информации по общественным наукам Народного университета Пекина (серии «Коммунистическая партия КНР», «Политика КНР»); руководства для партийных и государственных работников низового и среднего звена, разъясняющие политику в отношении отдельных проявлений коррупции и практическую реализацию положений законодательных актов и партийных инструкций. Важным источником эмпирических данных стала китайская периодическая печать, в том числе партийные издания «ограниченного» распространения, научные издания и справочные материалы.

Ценные сведения о новейших тенденциях в изучении коррупции, материалы международных конференций, статистические данные о коррупции в КНР и других странах были получены с интернет-сайтов организации «Трансперэнси Интернешнл» (http:Wwww.transparency.org), Проекта по повышению отчетности правительств стран Латинской Америки (The Americas' Accountability/Anti-Corruption Project), финансируемого Американским агентством по развитию (www.respondanet.com), Интернет-центра по изучению коррупции (http://www.gwdg.de/~uwvw/welcome.html). Интернет-страницы информационных агентств CNN-Asia (http:Wasia.cnn.com), ВВС (www.bbc.com), новостные сайты www.latelinenews.com, www.insidechina.com, интернет-версия журнала "Far Eastern Economic Review" (www.feer.com) не только публикуют сведения о последних событиях в области борьбы с коррупцией в КНР, но и предоставляют возможность пользования собственными архивами, что существенно облегчает задачу поиска эмпирических данных.

Происхождение» коррупции, ее влияние на политическую систему и ход модернизации, а также особенности «социалистической» коррупции подробно исследовались в социологической и политологической литературе. Антология «Политическая коррупция» (1989 г.) определяет коррупцию как «девиантное поведение, связанное с особой мотивацией -получением личной выгоды за общественный счет». т Подходы школ, ведущих исследования девиантного политического поведения и коррупции в частности, объединяются в три главных направления: подход «государственного поста», основным содержанием которого является концепция государственного (общественного) поста и связанных с ним норм, которым обязаны подчиняться чиновники. Коррупция, следовательно, трактуется как отклонение от следования этим правилам. Приверженцы этого подхода - Д. Бэйли3, Г. Мюрдаль4, Дж. Най5 и др. Так, по Бэйли, «коррупция, связываемая прежде всего со взяточничеством, - общий термин, охватывающий неправомерное использование власти для получения личной выгоды, не обязательно имеющей финансовое выражение». Последнее обстоятельство очень важно для изучения коррупции в Китае с позиций политической культуры: ввиду важности, придаваемой поддержанию неформальных социальных связей (гуанъси), получаемая нечестными чиновниками «оплата» неправомерного использования своих служебных полномочий часто рассматривается обеими сторонами как «возвращаемая услуга».

Дж. Най определяет коррупцию как «поведение, девиантное от нормальных обязанностей государственного служащего ввиду преследования им частного (семейного, группового) материального или статусного интереса; или которое нарушает правила относительно использования влияния, связанного с получением личных благ. Это включает взяточничество - использование вознаграждения для искажения суждения человека, облеченного властью; непотизм - заботу о чьем-либо

3 Дэвид Бэйли - профессор аспирантуры страноведения университета г. Дэнвера (США).

4 Гуннар Мюрдаль - профессор международных экономических отношений Стокгольмского университета.

3 Джозеф Най - профессор наук о правительстве Гарвардского университета (Бостон, США). благе по причине родственных связей, а не общественных интересов; и неправомерное использование государственных средств - незаконное распоряжение общественными ресурсами во имя достижения собственного блага»6.

Прагматический подход к коррупции разрабатывается в рамках экономических рыночных теорий, он особенно популярен среди авторов, изучающих западные общества на ранней стадии их развития и современные незападные общества7, особенностью которых является «перекрывание» государственной и частной сфер жизни, что ведет к распространению рентоориентированного поведения - отношения бюрократа к государственной должности как к собственному предприятию, прибыль от которого он стремится максимально увеличить. Проблема усугубляется расплывчатой формулировкой или полным отсутствием норм, регулирующих поведение чиновников.

Обращает внимание на роль «потребителей» услуг коррумпированных представителей власти Н.Лефф: «Коррупция -внезаконный (экстралегальный) институт, используемый частными лицами или группами для оказания влияния на действия бюрократии. Само по себе существование коррупции демонстрирует только то, что данные группы участвуют в процессе принятия решений в большей степени, чем предполагалось»8. Это определение вполне возможно использовать при изучении коррупции в современном Китае, однако оно смещает акцент с интересующей нас государственной бюрократии на

6 J.S.Nye "Corruption and Political Development: A Cost-Benefit Analysis'Y/American Political Science Review, Vol. LXI, # 2 (June 1967). - Стр. 417-427. Цит. no Political Corruption: A Handbook. - New Brunswik (USA). - 1989 r. - Стр. 966.

7 См. например R.Tilman "Emergence of Black-Market Bureaucracy, Administration and Corruption in the New States'7/Public Administration Review, Vol. 28 #5, - September-October 1968 г. - Стр. 437-444; R.E.Klitgaard "Corruption in Developing Countries". - University of California Press (USA). - 1988 г.; R.Theobald "Corruption, Development and Underdevelopment". - Duke University Press (USA). - 1990 r.

8 Натаниэль Лефф - профессор Колумбийского университета (Нью-Йорк, США). - Цит. по: Political Corruption: A Handbook. - New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 389. деятельность новых социальных групп, созданных в процессе реформ, что является темой отдельного исследования.

Приверженцы подхода «общественного интереса» считают, что фокус первой группы определений слишком узок, вторая же группа чересчур всеохватна. Карл Фридерик предполагает, что «коррупция существует тогда, когда чиновник, на которого возложены определенные обязанности., монетарными или другими вознаграждениями, не предусмотренными законом, склоняется к принятию решений или действиям в пользу того, кто предоставляет это вознаграждение, нанося таким образом ущерб обществу и его интересам»9. Эту группу подходов можно также назвать «теориями последствий» - основное внимание уделяется ими последствиям незаконных действий государственных служащих для общества. Проблема здесь заключается в расплывчатости понятий «общественный интерес» или «общее благо» и возможности их определения и произвольной интерпретации представителями различных групп давления, противоборствующими политическими фракциями, ищущих легитимации существующего режима на новой основе или кардинальной перестройки всей системы, что опасно превращением коррупции в инструмент расправы с политическими противниками, ^г""' Отдельную группу составляют проблемы взаимосвязи модернизации и коррупции и значение, приобретаемое последней в обновляющихся обществах. Еще в 1968 г. С.Хантингтон, изучая политическое устройство «новых государств», писал о «наибольшей распространенности коррупции на стадии активной модернизации в любой культурной среде», приводя в качестве примера промышленную революцию и связанное с ней «появление новых источников богатства и власти, а также новых классов, предъявляющих свои требования к

9 Карл Фридерик - профессор политологии Гарвардского и Гейдельбергского университетов. -Political Corruption: A Handbook. - New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 10.

Цит. по: правительству» в Великобритании и Америке XIX в. По мнению С.Хантингтона коррупция - одно из самых ярких свидетельств отсутствия эффективных политических институтов, и повышенная степень коррумпированности стран Латинской Америки, Азии и Африки по сравнению с западными государствами в значительной степени может быть отнесена на счет различий в уровне политического развития10.

Причинами «вспышки» коррупции в период модернизации Хантингтон считает изменения в базовом кодексе ценностей общества, особенно постепенное принятие отдельными группами универсальных ценностей достижений и укрепление идеи о равенстве прав и обязанностей всех граждан по отношению к государству. В этом контексте он называет коррупцию «не девиантным поведением по отношению к принятым нормам, а несоответствием изменившихся норм принятым стандартам поведения». Коррупция «требует признания различия между общественной ролью и частным интересом; в условиях традиционных обществ это обычно обозначает различение обязательств перед государством и семьей». В случае его признания доминантными социальными группами поведение государственных служащих, направленное на защиту интересов своей семьи, которое, кстати, обычно активизируется в условиях представления «чуждых» и потому враждебных норм достижений, начинает расцениваться как непотизм -принятие решений в пользу отдельных лиц, а не общества, по причине родственных связей.

Воздерживаясь от однозначного осуждения коррупции в модернизирующихся государствах, С.Хантингтон подчеркивает, что для новых источников благосостояния и политического влияния коррупция становится «неправильным» способом ассимиляции в политическую жизнь

10 См. S.Huntington "Political Order in Changing Society" (глава "Modernization and Corruption"). - Yale University Press (USA). - 1968 г. - Стр. 59-71. и предъявления своих требований политической системе, поскольку законные каналы для этого разрабатываются ею с опозданием. Их стремление - стать участниками политической деятельности, а не «отчужденной оппозицией», что произошло бы в случае полного перекрывания «коррумпированных каналов участия» и представляло бы значительно большую опасность для правящего режима. Таким образом, один из парадоксов коррупции - ее потенциальная возможность поддерживать общественную стабильность (конечно, ограниченное время).

Рассуждая о распространенном взгляде на коррупцию как пренебрежение представителями государственной структуры интересами рядовых граждан, автор отмечает, что неуклонно возрастающее политическое влияние народных масс в конце концов приводит к осознанию себя как влиятельной политической силы и последующему «обмену» ими своих избирательных голосов на уступки со стороны режима: сохранение рабочих мест на убыточных госпредприятиях, соцобеспечение и т.п., что позволяет говорить не только о «коррупции власть имущих», но и о «коррупции бедных»". В КНР набирают силу схожие процессы: говорить о населении как о политической силе в полном смысле этого слова пока рано, но не вызывает сомнений повышенное внимание власти к «мнению народа», что легко проследить на примере антикоррупционной стратегии последних лет, одним из императивов которой стал возврат доверия народа Коммунистической партии, поддержка которой в последние годы упала до критической отметки. —

Что касается действенного ограничения коррупции, то, по Хантингтону, оно заключается в поиске приемлемого компромисса между идеальными и реальными стандартами поведения госслужащих и постоянным усилиям по приближению их обычного поведения к этим См. S.Huntington "Political Order in Changing Society" (глава "Modernization and Corruption"). - Yale University Press (USA). - 1968 г. - Стр. 59-71. нормам. В результате формируется в основном устойчивое согласие между формально предписанными нормами и практическим поведением вследствие некоторого отступления от принципов обоих12. Он также предупреждает об опасности чрезмерного рвения: «в крайних случаях нетерпимость к коррупции может принять форму фанатичного пуританизма, характерного для большинства революционных и некоторых милитаристских режимов на ранней стадии их развития. Категорическая антикоррупционная ментальность оказывает значительный эффект, сходный с тем, что производит сама коррупция»13.

Исследуя коррупцию в странах Юго-Восточной Азии, Г.Мюрдаль использует это понятие «в самом широком смысле: как использование власти и влияния, ассоциирующихся с постом в государственной иерархии или с особым положением, занимаемым в обществе, в неподобающих или личных целях». Говоря о смене, падении или критическом ослаблении легитимности правящего режима в Непале, Пакистане, Китае, он подчеркивает, что во многих случаях решающей причиной этого стала «привычная практика недостойного поведения государственных деятелей и сопутствующее распространение незаконных действий среди предпринимателей и рядовых граждан»14. Далее, «укоренившаяся культура взяточничества и бесчестности расчищает дорогу авторитаритарному режиму, который, изобличая и наказывая факты коррупции среди своих предшественников, обеспечивает себе изначальную поддержку политически активного слоя общества»15.

12 См. S.Huntington "Political Order in Changing Society" (глава "Modernization and Corruption"). - Yale University Press (USA). - 1968 г. - Стр. 59-71. ь Там же.

14 G.Myrdal "Corruption - Its Causes and Effects'V/Asian Drama: An Enquiry into the Poverty of Nations, Vol.2. - NY: Twentieth Century (USA). - 1968 г. - Стр. 937-951. Цит. no Political Corruption: A Handbook". - New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 405.

G.Myrdal "Corruption - Its Causes and Effects'V/Asian Drama: An Enquiry into the Poverty of Nations, Vol.2. - NY: Twentieth Century (USA). - 1968 г. - Стр. 937-951. Цит. no Political Corruption: A Handbook". -New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 405.

Особенно часто эту возможность используют коммунистические и милитаристские правительства. В работе 1968 года, посвященной «азиатской» коррупции,

Г.Мюрдаль отмечал «неприкосновенность» этой темы в академических исследованиях. Главным препятствием называлась невозможность проведения эмпирических исследований. В этих условиях изучение особенностей политической культуры выступало на первый план, поскольку давало возможность сосредоточиться на «фольклоре коррупции» - представлении о состоянии дел и реакции рядовых граждан на сложившуюся ситуацию, а также их оценка усилий властей по исправлению ситуации. Даже в странах с жесткой информационной монополией государства это неизбежно отражается в художественной литературе, кино, телевидении, даже официальной печати.

Официальные материалы антикоррупционных кампаний, которыми, по определению Г.Мюрдаля, являются «законодательные, административные и юридические меры и институты, устанавливаемые для усиления контроля за государственными служащими и укрепления их морали»16, широко публикуются даже в самых «закрытых» обществах. Безусловно, однобоко освещая проблемы и события, они, тем не менее, помогают обозначить направления научного поиска.

Большое количество работ, посвященных коррупции в социалистических политических системах, было опубликовано в 70-80-е гг.17 Структурный характер коррупции объяснялся всеохватностью госсектора, неповоротливостью плановой экономики и системой номенклатуры. Принципиальное отрицание самой возможности

16 G.Myrdal "Corruption - Its Causes and Effects'7/Asian Drama: An Enquiry into the Poverty of Nations, Vol.2. - NY: Twentieth Century (USA). - 1968 г. - Стр. 937-951. Цит. no Political Corruption: A Handbook". - New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 408.

17 См. например J.Kramer "Political Corruption in the USSR'7/The Western Political Quarterly, Vol. 30, # 2 (June 1977). Стр. 213-224; A.Katsenelinboigen «Corruption in the USSR: Some Methodological Notes»//Corruption: Causes, Consequnces and Control (ed. by M.Clarke). - NY: St.Martin's Press (USA). -1983 r. злоупотреблений и «морального разложения» в условиях «передовой политической системы социализма» вело к замалчиванию проблемы и запрету на ее исследование, что, в свою очередь, лишало руководство действенных методов борьбы с коррупцией, оставляя краткосрочные кампании и политучебу в качестве ответа на возникающие вопросы. Оценивая влияние коррупции на политическую систему социализма, учитывая, что большинство компартий не были ориентированы на модернизацию, исследователи отмечали ее способность «подавлять перемены, оттягивая проведение фундаментальных реформ и представляя незаконные стимулы к сохранению гегемонии существующего режима»18.

В работе, посвященной политической коррупции в СССР, Д.Крамер указывает на неизбежность коррупции в СССР, где она «часто выполняет функции, по разным причинам не осуществляемые государством»19. Однако, представляя школу критики «государства развития», автор подчеркивает, что главная причина повсеместного распространения коррупции в СССР - использование КПСС государственных институтов как главного инструмента социальных перемен и неусыпного политического контроля. В этом отношении СССР подчинялся общей тенденции развития «новых государств» с огромным значением, придаваемым там государству как основному агенту развития. Однако непосильность задачи тотального контроля всех без исключения повседневных решений для любого института, включая государство, не могла не породить множества возможностей для злоупотреблений.

Обилие и запутанность административных нормативных актов, постоянно дополнявшихся ведомственными распоряжениями, вынуждали управленцев среднего и низового звена постоянно обходить их при

18 См. "Vulnerability to Corruption: Variation Among Systems'V/Political Corruption: A Handbook". - New Brunswik (USA). - 1989 г. - Стр. 444.

19 J.lCramer "Political Corruption in the USSR'7/The Western Political Quarterly, Vol. 30, # 2 (June 1977). -Стр. 213-224. исполнении служебных обязанностей. Другая причина структурного характера коррупции в СССР - «участие в коррумпированной деятельности групп и отдельных лиц, исключенных из процесса принятия политических решений, для саботажа угрожающих их положению решений или перераспределения общественных ресурсов и власти для укрепления своих позиций»20. В качестве примера Д.Крамер приводит деятельность руководителей мелких предприятий «неприоритетных» отраслей промышленности, которые после получения плановых заданий использовали все возможные способы для добывания необходимых материалов или снижения требований.

Наконец, советские бюрократы «не рассматривали и не осуждали собственные недозволенные действия с позиций морали». Этот факт отражал как противоречия в официальной системе ценностей, так и неприятие ее массами. Приоритет целей ускоренного экономического роста противоречил требованиям соблюдения социалистической законности, поскольку способствовал укоренению среди представителей государства идеи оправданности любых действий для достижения заданных целей в короткий срок. Здесь также проявляется неэффективность процесса социализации: политическая система оказалась не в состоянии индоктринировать бережное отношение к «общенародной» собственности.

Отметим, что использовавшиеся в СССР (как и в других соцстранах) средства и методы борьбы с коррупцией не только не убеждали потенциальных нарушителей в неотвратимости сурового наказания, но напротив подтверждали оправданность коррумпированных действий, поскольку их немедленный эффект практически всегда перевешивал маловероятную опасность наказания.

20 J.Kramer "Political Corruption in the USSR'7/The Western Political Quarterly, Vol. 30, # 2 (June 1977). -Стр. 220.

Подход политической культуры получил признание среди исследователей проблемы коррупции в СССР. Так, У.Дифранческо и З.Гительман определяли коррупцию как «скрытое участие в проведении политики», подчеркивая, что в советском варианте политическое участие происходило либо «вне созданных для этого институтов, либо в их рамках, но не в предусмотренной политической системой формах»21. По их мнению, в «русско-советском» случае (как и во многих других, особенно в странах «третьего мира») не происходило развития политической культуры по направлению к культуре участия, а, напротив, «политическая система советского типа, являясь структурой синкретического характера, постоянно приспосабливала традиционные клиентелистские способы взаимодействия к институтам, формально разработанным для демократического участия»22

Учитывая многогранность проблемы, значительное внимание автор уделила работам, анализирующим социально-политические факторы, оказывающие влияние на распространение коррупции. Применение в работе подхода политической культуры обусловило обращение к работам Л.С.Переломова, А.С.Мугрузина, П.М.Кожина, Г.Ф.Салтыкова, В.В.Малявина, К.М.Тертицкого затрагивающим различные аспекты китайской политической культуры: «власть традиций», условия их формирования, передачи и распространения, обстоятельства, способствующие преемственности политических традиций, особенности взаимоотношений индивида и общества с государством в Китае и КНР, идеологические и философские аспекты традиционной политической культуры Китая.

21 См. W.DiFranceisco and Z.Gitelman "Soviet Political Culture and 'Covert Participation' in Policy Implementation'V/American Political Science Review, Vol. 78, # 3, 1984 г. - Стр. 603-621.

22 Cm. W.DiFranceisco and Z.Gitelman "Soviet Political Culture and 'Covert Participation' in Policy Implementation'V/American Political Science Review, Vol. 78, # 3, 1984 г. - Стр. 604.

Созданию более завершенной картины способствовали работы Д. Ой, посвященные трансформации государственной власти, рассматриваемой через призму взаимоотношений центра и провинций; а также проведению политики государства в китайской деревне. Публикации А.Чан и К.Мини исследуют механизм появления новых социальных групп как следствие складывания рыночных отношений в КНР и "вызов", представляемый ими для государства-партии, а также социальные последствия появления новых источников благосостояния и перераспределения доходов. Интересны сопоставления с опытом Гонконга и Тайваня. Подробный анализ их законодательства и политических реалий, а также разработки антикоррупционной стратегии содержится в работах Л.М.Гудошникова, Э.О.Батчаева, Н.И.Ивановой. Новая работа А.С.Костяевой, посвященная криминальным братствам Тайваня, предостерегает о деструктивном для общества "срастании" криминала и политики.

Краткий экскурс в гоминьдановский период истории Китая представляет любопытные параллели с сегодняшними проблемами, стоящими перед КПК. Анализируя причины падения режима гоминьдана, А.В.Меликсетов среди главных называет коррупцию, ставшую естественным следствием стремления Гоминьдана "сохранить и упрочить свою политическую монополию, отстранив все другие силы от реального участия в политической жизни., [что] обернулось политической изоляцией гоминьдановской верху ihkh»2j. К резкому сужению социальной базы режима и быстрому нарастанию коррупции привели также «попытки бюрократического капитала полностью монополизировать командные высоты в экономике». Опыт государственного строительства того периода, включая факторы,

23 Меликсетов А.В. «Победа китайской революции (1945-1949 гг.)». - М., «Наука». - 1989 г. - Стр. 122. обусловившие неудачность попытки, подробно изучается в работах А.Н.Карнеева и В.А.Козырева.

По понятным причинам изучение коррупции в России не имеет давних традиций, однако появление в последние годы значительного количества работ российских ученых свидетельствует о большом интересе к проблеме. Работы Н.Х.Ахметшина исследуют проблемы разработки формально-юридического подхода к коррупции в КНР, прослеживают тенденции антикоррупционной работы реформенного периода на материале нормативных актов КНР, изучают особенности административной реформы и возможные направления политических преобразований. Среди вопросов, поднятых форумом «Теневая экономика и политическая коррупция в обществах переходного типа (Афроазиатские страны и Россия)», опубликованным в журнале «Восток», -разрушение механизмов социокультурной регуляции и криминализация общественных связей и отношений; традиционные и современные формы коррупции, клептократия как способ организации власти и др. В обсуждении приняли участие сотрудники ведущих научно-исследовательских и образовательных центров страны Л.В.Гевелинг, С.П.Глинкина, К.Л.Майданик, А.И.Салицкий, В.В.Радаев и др. Форум продемонстрировал многообразие научных подходов: по замечанию Л.В.Гевелинга, «для изучения научно-мировоззренческой, социально-философской и методологической областей анализа негативно-экономических и коррупционных процессов участниками дискуссии применялись элементы цивилизационного, социальнокультурологического, глобалистского и иных подходов»24.

Согласно данным, полученным в ходе крупного исследовательского проекта «Теневая Россия» Центра по изучению нелегальной экономической деятельности Российского государственного

24 См. «Восток», 2000 г.:- № 1. - Стр. 65-113; № 3. - Стр. 88-117; № 5. - Стр. 76-91. гуманитарного университета (ЦИНЭД РГГУ), сегодня теневой сектор составляет от 40 до 80% российской экономики. Выводы, основанные на результатах соцопросов, подтверждают особую роль ценностей правового порядка в рядах представителей класса предпринимателей для разрушения «теневого союза между бизнесом и чиновничеством». Необходимость разделения политической власти и права распоряжаться собственностью - ключевой момент в устранении причин коррупции в аппарате управления, органах правопорядка и судебной системе.

Исследования, посвященные проблеме коррупции в КНР, подчеркивают важность политической культуры советского типа для формирования «китайского социалистического» варианта коррупции, и ее сохраняющееся влияние на выработку стратегии ее ограничения. Предметом изучения Алана Лю, Винг Ло, Гун Тин, Джулии Квонг является коррупция эпохи «классического социализма» и начального периода реформ (1978-1989 гг.). Типологию коррумпированных поступков, основанную на возможностях для злоупотреблений, порождаемых реформами, предлагает Г.Уайт. И, наконец, антикоррупционные кампании как признак кризиса легитимности коммунистических партий на примере СССР и КНР - предмет исследования Л.Холмса.

Ввиду уже упоминавшихся сложностей с оценкой реального положения дел Т.Гун предлагает исследовать коррупцию как «последствие» конкретной политики, привязывая ее исключительно к политическим реалиям и определяя как поведение бюрократов «девиантное от норм, обусловленных контекстом конкретной политики»25. Безусловно, политический контекст всегда имел определяющее значение для деятельности руководящих кадров (ганьбу), в

25 Gong Ting "The Politics of Corruption in Contemporary China: An Analysis of Policy Outcomes". - (USA). - 1994 г.-Стр. 11. самом определении коррупции в любом обществе всегда присутствует политический подтекст, однако стремление ограничить ее исследование исключительно политическим аспектом будет означать чрезмерное сужение предмета исследования.

Д.Квонг обращает внимание на постоянные изменения и дополнения понятия коррупции и предлагает использовать сочетание определений, дающихся в юридическом и административном (организационном) законодательстве. Первое запрещает поведение, в конечном итоге подрывающее государственную власть, и легитимизирует наказания за его различные проявления. Второе же гораздо более детально называет не только случаи «черной», однозначно оцениваемой как незаконной, коррупции, но и перечисляет неэтичные действия, потенциально к ней ведущие, хотя в момент совершения классифицировать их как коррупцию в юридическом смысле сложно: это скорее «моральное разложение» (фухуа, фубай), подрывающее авторитет государственных служащих в обществе. Таким образом, Д. Квонг приходит к общему определению коррупции как нарушению юридических и организационных правил и норм государственными (коллективными) административными работниками для злоупотребления вверенными им материальными и нематериальными государственными и частными ресурсами, их «обмена» или присвоения в личных интересах, на благо своей семьи и друзей или своей организации26, причем «личные интересы» часто не имеют материального выражения.

А.Лю затрагивает роль средств массовой информации в КНР в решении проблемы коррупции. Являясь агентом политической власти, ответственным за формирование общественного мнения, официальная печать вследствие этого не рассказывает о явлениях, негативно влияющих на авторитет правящей партии, до тех пор, пока они не примут

26 Kwong J."The Political Economy of Corruption in China". - M.E.Sharpe, - New York. - 1997 г. - Стр. 25. угрожающих масштабов. Поэтому, опираясь на результаты обзора материалов о коррупции в газете «Жэньминь жибао» за 1977-1980 гг., автор делает вывод о ее чрезвычайно широком распространении27.

Говоря о причинах распространения злоупотреблений, автор отмечает размытость функций китайских предприятий и организаций, вынужденных решать множество социополитических задач, непосредственно не относящихся к их производственным и административным задачам; многолетняя индоктринация идей коллективизма и эгалитаризма привела к размытости границ между личным и общественным в представлениях людей, в результате чего посягательства на «общенародное» имущество не встречали морального сопротивления. А.Лю также ссылается на идею «старения институтов» А.Рогова и Г.Лассуэла: на завершающем этапе «жизненного цикла» с утратой революционного идеализма и преобразовательной энергии, свойственной организациям на ранних стадиях их развития, они превращаются в бюрократические по своей сути институты, что неизбежно ведет к усилению коррупции28.

B.JIo исследовал методы борьбы с коррупцией в КНР и Гонконге в период 1951-90 гг., применяя подход марксистской социологии. По его мнению К.Маркс, А.Грамши и их последователи разработали наиболее совершенный теоретический инструментарий для изучения политических институтов и процессов. В.Ло резко критикует функционалистские, рационально-легальные и модернистские школы, называя их «статичными и антиисторическими» за невнимание к понятиям «класса», «идеологии» и политического потенциала «социального осуждения» (social censure) коррупции. Автор подчеркивает, что представители элит,

27 См. Liu A.P.L. "The Politics of Corruption in the People's Republic of China'V/American Political Science Review, Vol. 77. - 1983 г. - Стр. 602-623.

28 Rogow A. and Lasswell H. "Power, Corruption and Rectitude". - N.J.: Prentice Hall (USA). - 1963 г. Цит. no Liu A.P.L. "The Politics of Corruption in the People's Republic of China'V/American Political Science Review, Vol. 77. - 1983 г.-Стр. 615. выносящие морально-политические оценки и суждения благодаря своему доминирующему положению, определяют виды поведения, относимые к коррупции, однако в то же время именно они получают от нее наибольшую выгоду, как имеющие доступ к политическим и экономическим ресурсам. Очевидное противоречие B.JIo предлагает разрешить, применяя концепцию «социального осуждения» К.Самнера, основная идея которой - вынужденная готовность господствующего класса осудить коррупцию в своих рядах за счет ущемления собственных интересов ввиду того, что у него есть весомая причина для беспокойства: социальная напряженность, собственная пошатнувшаяся легитимность, необходимость изоляции политических противников29.

Теоретическая и методологическая основа. Сложность и неоднозначность феномена коррупции обосновывают необходимость применения комплексного подхода к ее изучению. Определяющими стали положения функционалистских теорий коррупции, главным из которых является «выполнение» коррупцией определенных задач на этапе модернизации, когда она подменяет не разработанные для этого институты. Не оправдывая существование коррупции как таковой, авторы (С.Хантингтон, Д.Бэйли) считают ее неизбежной ценой глубоких преобразований - болезнью, «переболев» которой общество продолжит поступательное развитие. Настоящий подход позволяет отойти от морализаторских суждений и взвешенно оценивать ситуацию в КНР.

Выделив роль традиционной политической культуры в качестве цели диссертационного исследования, автор опиралась на выводы общей теории политической культуры, разработанной Г.Алмондом, Р.Соломоном, К.Джовиттом, З.Бжезинским, С.ХантингтономЛ Все они

29 Wing Lo «Corruption and Politics in Hong Kong and China». - Open University Press (USA). - 1994 r. -Стр. 38.

30 См. например Almond G. "Communism and Political Culture Theory'V/Comparative Politics, Vol. 15, January, 1983 г. - Стр. 127-138; Almond G., Genco S. "Clouds, Clocks, and the Study of Politics'7/World Politics, Vol. 29 (July 1977). - Стр. 399-422; Solomon R. "Mao's Revolution and the Chinese Political подчеркивали, что изучение политической культуры является необходимой, однако ни в коем случае не замещающей более общий системный подход исследовательской перспективой, поскольку дает возможность включить постоянное значительное влияние, оказываемое обществом на характер, качество и «стиль» политической жизни.

Отправной точкой «организационного» варианта теории политической культуры, предложенного К.Джовиттом, стали идеи о необходимости радикального обновления политической культуры в ключевые периоды развития социалистических политических систем -трансформации, консолидации и модернизации, - а также о потенциале политических традиций, способных в значительной степени «переопределить» цели проводимой политики и ее конечный результат. Учитывая особенности политической традиции Китая, применение данного подхода в настоящей работе особенно плодотворно.

Теория «коммунистического неотрадиционализма» Э.Уалдера продолжает изучение политической культуры КНР в том же организационном ключе и делает акцент на положительные стимулы, предлагаемые за подчинение проводимой политике, несмотря на ограничения, накладываемые на поведение граждан системой политического контроля. Это и является главным выводом (и парадоксом) концепции: выдвигая на первый план безличные идеологические стандарты поведения, особенно во время попыток режима радикально преобразовать существующую социальную структуру, компартии неизбежно оказываются зависимыми от последователей среди консервативного в политических пристрастиях населения, которые требуют преференциального отношения в обмен на лояльность идеологии. Таким образом, повседневная практика партийного

Culture". - University of Michigan Center for Chinese Studies (USA). - 1972 г.; S.Huntington "Political Order in Changing Society". - Yale University Press (USA). - 1968 г.; "Understanding Political Development" (ed. by M.Weiner and S.Huntington). - Boston (USA). - 1987 r. руководства всегда включает создание и поддержание опоры в лице таких активистов. Их лояльность систематически вознаграждается строго нормированными благами, распределением которых в социалистическом обществе ведают исключительно чиновники. В результате образуется в высокой степени институционализированная система патронажно-клиентельных отношений, поддерживаемая партией, и неотделимая от ее власти. Э.Уалдер утверждает, что сейчас в КНР происходит очевидный переход к патерналистским властным отношениям, которые постепенно вытесняют отношения, построенные на идеологической основе, и изменяют, но не уменьшают зависимость индивида от институтов государства, что считается неизбежным последствием экономической модернизации, создающим условия для политических реформ.

Вместо социальной атомизации, подчеркиваемой тоталитарными теориями, неотрадиционализм придает особое значение богатой субкультуре «инструментально-персональных связей», посредством которых граждане обходят формальные ограничения для получения социальных благ, контролируемых чиновниками низового уровня. Партийная идеология всегда была непримиримо настроена по отношению к этим «беспринципным» связям, балансирующим на грани коррупции. Однако из-за «перекрывания» экономической и политической сфер жизни, экономики дефицита и принятия множества «жизнеобеспечивающих» решений исключительно «усмотрением» бюрократов низового звена, система структурно поощряет эти связи. Они в свою очередь придают коррупции в социалистических системах «врожденный» характер. По Уалдеру, коммунистические политические системы эволюционируют в направлении не имеющей исторического прецедента системы «институционализированного клиентелизма» -властных отношений, построенных на зависимости граждан от институтов государства и конкретных руководителей, что создает «замкнутый круг» коррупции31.

Научная новизна и практическая значимость работы определяется привлечением значительного числа источников и литературы, освещающих различные стороны феномена коррупции, а также применением теоретических подходов, сосредоточенных на социополитических условиях ее распространения и факторах, тормозящих антикоррупционную работу. Внимание, уделяемое в работе роли традионной политической культуры, наглядно демонстрирует ее способность не только значительно трансформировать конкретную политику, но и «перенаправить» ход реформ в целом, учитывая значительные усилия по изменению массовых культурных ориентаций, которые приходится предпринимать руководству страны для преодоления естественно настороженного отношения граждан к переменам. Теория коммунистического неотрадиционализма раскрывает механизмы постоянного возрождения традиционных социальных взаимоотношений и усиления их позиций в периоды радикальных политических перемен, что, применительно к проблеме коррупции, отрицательно влияет на эффективность антикоррупционных мер.

Проводимые в последние годы исследования подчеркивают необходимость «включения» общества в борьбу с коррупцией. В диссертационном исследовании этот процесс трактуется как происходящий в форсированном порядке: не имея традиций гражданского участия в политическом процессе, необходимость укрепления легитимности КПК, которая, в свою очередь, зависит от сохранения социальной стабильности, вынуждает власть ставить «мнение народа» во главу угла. Для борьбы с коррупцией это необходимо для обеспечения «обратной связи» - получения информации о наболевших проблемах, но j| См. Walder A. "Communist Neo-Traditionalism". - University of California Press, 1988 г.-Стр.6. при этом автор не обнаружила доказательств подлинного превращения общества в полноправного участника процесса, гарантирующего его открытость и объективность, а также применение исключительно в целях упорядочения госаппарата, а не устранения политических противников.

Работа по изменению «рабочего стиля» партийно-государственного аппарата - повышение «прозрачности» и упрощение административного процесса, выработка механизмов его контроля, укрепление культуры закона в целом, - в диссертации рассматривается через призму подхода политической культуры, который позволяет сосредоточиться на механизмах «неформального» стиля работы и факторах, препятствующих его замене на процедурную политику. Неизбежное ущемление интересов бюрократов вследствие дистанцирования государства от участия в повседневной жизни общества и осознания себя как политической силы широкими массами граждан, предъявляющих повышенные требования к представителям власти, рассматривается как один из таких факторов.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Адамс, Ольга Юрьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поиски решения проблемы коррупции, рассматриваемой как моральное разложение отдельных лиц, но имеющее негативные последствия для общества в целом, велись на протяжении всей истории китайской государственности. Завершение династических циклов рассматривалось историками как естественное следствие утраты императорами моральных качеств, необходимых для управления страной, причиной крестьянских выступлений часто становилась алчность местных чиновников.

Среди причин, способствующих широкому распространению злоупотреблений, обычно называются особенности традиционной политической культуры Китая: возведенная Конфуцием в абсолют неразрывная связь политики и морали благодаря усилиям многочисленной армии ученых-бюрократов с течением времени трансформировалась в глубокую ритуализацию государственного управления, сопровождавшуюся выхолащиванием его моральной составляющей: трактат о правилах благопристойности «Ли цзи» давал ответы на вопросы повседневной жизни и дилеммы политического характера. Две главные категории конфуцианской философии - этика и ритуал, объединяемые институтом ли, играли гораздо большую роль в жизни общества и государства, нежели закон и право, оказав решающее влияние на формирование специфического - «неформального» - стиля работы китайских бюрократов, предоставлявший широкие возможности для использования служебных полномочий в личных целях.

Отмеченные качества традиционной бюрократии в основных сущностных чертах перекочевали в политический арсенал социалистического Китая. В соответствии с «организационным» вариантом теории политической культуры, разработанным К.Джовиттом, социалистические политические системы проходят в своем развитии этапы трансформации, консолидации и модернизации. Каждый из них сопровождается попытками радикального изменения политической культуры, преследующими цели сведения к минимуму влияния «устаревших» традиций на ядро новой власти - партийную элиту, а также индоктринации широких масс «передовыми» идеями, способствующими достижению программных целей. Период 1949-76 гг. стал временем трансформации и консолидации политсистемы КНР: помимо решения насущных задач прекращения гражданской войны и экономического подъема, новой властью предпринимались значительные усилия по обновлению традиционной политической культуры - ценностных ориентаций, образцов политического участия и поведения и т.д., которые новая правящая элита считала потенциально способными обеспечить возникновение альтернативных центров политической власти. Нейтрализация влияния «старого» общества на новую элиту рассматривалась как одна из важнейших задач государственного строительства.

Неизбежный конфликт между обществом и новой властью в период трансформации был значительно сглажен провозглашенным КПК намерением окончательно отмежеваться от пороков гоминьдановского режима, приведших страну к социальному кризису, в первую очередь, коррупции, что обеспечило массовую поддержку нового режима. Интенсивная идеологическая работа над созданием образа бескорыстного руководящего работника дополнилась направленными антикоррупционными кампаниями «три против» и «пять против» (1951-52 гг.), «четыре чистых» (1963 г.), с «революционной непримиримостью» каравших «отдельных товарищей, мораль которых пришла в упадок». Однако обширность задач, стоящих перед новой властью и отсутствие завершенного представления о стратегии культурного строительства привели к неожиданному усилению позиций традиционного, прежде всего неформальных связей, на всех уровнях государственного управления, что обеспечило питательную почву для коррупции.

Культурная революция нарушила ход этапа консолидации: активное строительство всех систем нового общества, требовавшее эффективной работы партийно-государственного аппарата, значительно усложнялось персонифицированным стилем принятия решений, что еще более укрепило позиции неформальных связей и готовность поступиться интересами дела во имя их поддержания среди кадровых работников. Правовой нигилизм и неприятие идеи институционализации политики и прозрачности процесса принятия решений дополнили перечень проблем, которые пришлось решать руководству страны в период модернизации.

Объединив реформаторские силы в руководстве идеей возрождения Китая, Дэн Сяопин приступил к решению жизненно важных для страны задач: подъему сельскохозяйственного производства, возрождению промышленности, открытия страны внешнему миру. Определение задач собственной модернизации для «системоформирующего» режима включает также пересмотр оснований, на которых ведется диалог власти с обществом. Борьба с коррупцией, определяемая как очищение партийно-государственного аппарата от «утративших моральные ориентиры», в случае, если власти удастся доказать искренность намерений, может укрепить легитимность режима и обеспечить поддержку (точнее, несопротивление) населения даже непопулярным реформам. Очевидно, учитывая этот политический потенциал, уже в начале реформ (1978-89 гг.) руководство страны приступило к упорядочению партийных рядов: необходимо было преодолеть сопротивление реформам выдвиженцев культурной революции. Освещая первые «коррупционные» дела, официальные средства массовой информации неустанно подчеркивали, что обвиняемые, получившие первый опыт «руководства страной» в fc качестве «красных охранников» - хунвэйбинов, совершали злоупотребления из-за «привычки к атмосфере беззакония».

Параллельно велась работа по изменению «неформального» стиля работы, основанного на использовании личных связей - гуанъси, которые приобрели решающее значение для успешного выполнения служебных обязанностей в «смутные годы». Объединяя людей с общим жизненным опытом, происхождением и убеждениями, эти связи были тогда единственной надежной альтернативой политике государства, непредсказуемые повороты которой часто представляли прямую угрозу для жизни служащих. Теперь они создавали реальную опасность саботажа преобразований на местах. Реформаторам, как и в 1949 г., предстояло разрушить старые привязанности для индоктринации всего управленческого корпуса идеями модернизации. Необходимым условием для этого было убеждение работников партийно-государственного аппарата, переживших ужасы культурной революции, в окончательном отказе от ее методов и намерении сделать политику менее персонифицированной.

Уже в начале 80-х гг. стало ясно, что проблема не ограничивается наследием культурной революции. «Двухколейная» система цен, созданная в целях постепенного введения рыночных отношений, породила невиданные масштабы спекуляции: не только отдельные морально неустойчивые работники, но и целые производственные и административные единицы «бросились в рыночную стихию», извлекая значительную выгоду из доступа к дотируемым государством товарам. Вновь разрешенная внешнеэкономическая деятельность и создание первых СЭЗ в начале 80-х гг. на фоне неразработанного законодательства спровоцировали бурный рост контрабандной деятельности, прикрытие для которой обеспечивали не только руководящие работники, но и сотрудники органов внутренних дел. Кампания по борьбе с экономическими преступлениями 1982 г. стала признанием руководства, что проблема не только не исчезла «заодно» с последователями «банды четырех», но, преобразившись в новых условиях, приобрела совершенно иное выражение и масштабы.

Центральная Комиссия по проверке дисциплины (ЦКПД), восстановленная в 1979 году, возглавила работу. «Волна» злоупотреблений застала партийное руководство врасплох: отсутствовало как вразумительное идеологическое объяснение ситуации и путей ее исправления, так и законы, применение которых для наказания виновных, могло бы стать не только предупреждением для потенциальных коррупционеров, но и способом укрепления легитимности КПК в новых условиях. Спешное принятие «Постановления о наказании лиц, совершивших серьезные хозяйственные преступления» в 1982 г. и «Дополнительных установлений ПК ВСНП о наказании коррупции и взяточничества» (1988 г.), действовавших вплоть до вступления в силу новой редакции Уголовного Кодекса в 1997 г., отчасти заполнило правовой вакуум. Но в целом, краткосрочные кампании по исправлению «отдельных недостатков рабочего стиля» оставались единственным средством решения проблемы: отношение к коррупции как результату «морального разложения» отдельных работников, бросающих тень на партию и государство в целом, обусловило весьма ограниченный выбор методов антикоррупционной стратегии. Отрицание структурного характера коррупции подтверждает широко применявшееся в те годы ее определение как «порочной практики использования несовершенств " реформ в личных целях или узких интересах отдельной

ЛЬ- административной или производственной единицы». f Студенческие выступления 1989 г. стали переломным моментом в отношении руководства страны к коррупции. Стало очевидным, что далее f полагаться на испытанныр средства типа «исправления стиля» невозможно. Положение усугубилось последовавшим распадом СССР и развалом социалистического блока, что предъявило новые вызовы идеологической линии в КНР. Руководству потребовалось еще почти десятилетие на разрешение внутрипартийных противоречий и выработки единого взгляда на проблему коррупции, распространение которой теперь справедливо рассматривалось как одно из ярких проявлений идеологического кризиса. Непростой задачей также стали поиски компромисса между официальной идеологии и необходимостью применения прагматических методов борьбы с коррупцией в новых условиях, включая расширение полномочий формально предназначенных для этого институтов (ЦКПД, органы прокуратуры) и следование закону. Последней попыткой решить проблему идеологическими средствами, взывая к морали сограждан, стали кампании против буржуазной либерализации и духовного загрязнения начала 90-х гг. Другим итогом студенческих выступлений стало осознание разрушительного потенциала коррупции для социальной стабильности: необходимость искоренения «морального разложения» во имя ее сохранения подчеркивается отныне во всех официальных выступлениях. Для повышения эффективности антикоррупционной работы Цзян Цзэминь в 1995 г. потребовал усилить идейно-политическое строительство, главным моментом которого является «разрешение мировоззренческих вопросов в трех областях: традиции, созданные реформами, и лучшее, унаследованное от прошлого; факторы, способствующие проведению политики открытости и препятствующие ей; усвоение идей «некоторые разбогатеют первыми» и совместного процветания».

1997 год примечателен несколькими событиями: вступила в силу новая редакция Уголовного Кодекса, в Отчетном докладе 15-му съезду КПК Цзян Цзэминь подчеркнул «недопустимость превращения партии в прибежище коррумпированных элементов». Практической реализацией этого положения стало начавшееся расследование в отношении бывшего мэра Пекина и секретаря Пекинского горкома КПК Чэнь Ситуна - самого высокопоставленного партийного работника, в отношении которого были выдвинуты обвинения в коррупции с момента образования КНР. Позже, в 2000 г., за участие в коррумпированной деятельности были расстреляны несколько бывших государственных чиновников-членов партии.

Функционалистские теории коррупции рассматривают ее как неизбежную цену реформ, которую в той или иной мере вынуждены платить все без исключения государства, другое важное положение -необходимость для любого реформирующегося государства в определенный момент (обычно во время кризиса легитимности) усилить антикоррупционную работу на институциональном и системном уровнях для сохранения государства (или, в условиях КНР, монополии на власть партии) как такового. Этот процесс - составная часть того, что Г.Алмонд и Г.Пауэлл называют «производством трех важнейших «политических товаров» - безопасности, благосостояния и справедливости»221, являющегося важнейшим показателем жизнеспособности политсистемы.

Справедливость» - «товар», наиболее важный для «потребителей» - рядовых граждан, обозначает способность государства передать им чувство предсказуемости, порядка и конструктивного ответа на вызовы эпохи со стороны его институтов. Политическая система в состоянии выполнить эти ожидания лишь при условии поддержания собственного существования посредством социализации и рекрутирования элит и адаптации к внутренним и внешним требованиям путем структурных обновлений, главным из которых является создание современной бюрократии. Таким образом, очередная попытка отгородиться от проблемы коррупции набором идеологически выдержанных заявлений на

221 См. Almond G. and Powell G. "Comparative Politics: System, Process and Policy". - Boston (USA). -1978 г.-Стр. 391-424. фоне углубляющихся структурных реформ, неизбежно создающих «нарушения и серьезные отклонения от установленного социального порядка, образа жизни и образцов поведения», порождает среди граждан «чувство тревоги и беспокойства, «сбоя» в привычном ходе жизни, что ведет к снижению тенденции к воспроизводству и поддержанию общественного порядка»222.

В КНР эта тенденция особенно заметна в областях, претерпевших значительные институциональные преобразования: децентрализация власти, не сопровождавшаяся усилением контроля за деятельностью местных чиновников со стороны центрального правительства, а также сохраняющаяся «непрозрачность» их деятельности привела к беспрецедентному увеличению количества решений, отданных на «личное усмотрение» бюрократов низового звена в распоряжении государственными средствами и активами в сельской местности, на бывших госпредприятиях и на крупных финансируемых государством проектах (ГЭС Санься). Коррупция в этих сферах вызывает наибольший резонанс и уже неоднократно становилась причиной широкомасштабных волнений среди «окончательно задавленных налоговым бременем» крестьян, «высвобождаемых» рабочих и переселенцев из районов, прилегающих к будущему резервуару ГЭС.

Разрешительная власть - выдача лицензий, разрешений, инспекции, предоставление господрядов и «визирование» контрактов - предоставляет более, чем достаточно возможностей для незаконной деятельности с участием частных предпринимателей. Общая коммерциализация экономики сделала невозможным прежний пристальный контроль за деятельностью участников рынка и привела к «монетизации» коррупции: ушли в прошлое «благодарности» в виде дефицитных товаров - как

222 См. Almond G. and Powell G. "Comparative Politics: System, Process and Policy". - Boston (USA). -1978 г.-Стр. 399. г свидетельствуют последние коррупционные процессы, сегодня взятки исчисляются миллионами, незаконно полученная прибыль все чаще л • переводится на счета в зарубежных банках. Доступность новых статусных символов - домов, машин, зарубежных путешествий и т.д. сделала незаконную деятельность еще более привлекательной, особенно учитывая все увеличивающийся «зазор» между рыночной «стоимостью» ^ 1 полномочии чиновника и его хронически отстающей от уровня инфляции заработной платой.

Кроме объективных экономических условий ученые также отмечают парадоксальные результаты усилий руководства страны по устранению последствий культурной революции в политике: отказ от теории «перманентной революции» и непрерывной классовой борьбы привел не только к окончанию эпохи политического террора, объектом которого в равной мере ощущали себя рядовые граждане и государственные служащие, но также к устранению дополнительных сдерживающих факторов на пути коррупции, главным из которых был страх предстать перед «судом народа». Нынешнее чересчур защищенное i положение правящей элиты М.Пей относит к числу причин, способствующих усугублению ситуации с коррупцией в современном Китае223. Тормозит антикоррупционную работу и сохраняющееся значительное влияние на процесс принятия решений консервативной элитой, а также невозможность ее обновления путем рекрутирования представителей новых социальных групп ввиду отсутствия каналов политической мобильности и идеологического обоснования таких мер.

Сегодня на повестке дня не только устранение экономических возможностей злоупотреблений, но и создание неблагоприятствующего коррупции социально-политического климата, что снова возвращает нас к проблемам реформирования политической культуры. Прочно удерживая

223 См. Minxin Pei "The Roots of China's Corruption"//Far Eastern Economic Review. - 15.02.01 властные позиции, КПК вынуждена искать «политически корректное» решение, избегая вопросов о роли социалистической политической системы в распространении коррупции и перспективах ее реформирования. Идеологическая кампания «три представлять», начатая по инициативе Цзян Цзэминя в целях разъяснения роли КПК в новых условиях и обоснования ее положения как «ядра нации», стала первым шагом в этом направлении. Партия «как и прежде должна представлять требования развития передовых производительных сил общества, воплощать тенденции развития передовой китайской культуры, выражать интересы китайского народа», - заявил Генеральный секретарь. Движение «три разъяснять» (разъяснять политику, учебу и надлежащий рабочий стиль) стало практическим проведением этих установок. Согласно указаниям ЦК КПК оно проводится в духе «исправления стиля» среди партячеек и руководящих работников, начиная с уездного уровня, главной целью которого является разъяснение сущности и стиля работы партии в новых условиях. Другая ее цель - «всестороннее повышение качества госслужащих в новых условиях», что является важной составляющей работы по созданию неподкупного правительства -инициативы правительства Чжу Жунцзи, известного своим прагматическим подходом к проблеме коррупции.

Опыт развитых стран, переживших стадию модернизации и в основном решивших проблему коррупции, доказывает, что она присутствует в любых исторических условиях, характер ее меняется в соответствии с изменениями в экономической и политической системе. Окончательное укрепление позиций рыночной экономики также не является панацеей от «официальной» коррупции: напротив, продажа бюрократами своих полномочий происходит в значительно больших масштабах, поскольку у них раньше, чем у других социальных групп, появляется непосредственный доступ к возможностям личного обогащения, предоставляемым свободным рынком с созданной им новым источником влияния в лице класса частных предпринимателей. Возможности еще шире в «полуреформированной» политической системе, где сохраняется тесная связь экономики и политики, и занятие государственной должности традиционно рассматривается как путь к личному обогащению.

С дальнейшей диверсификацией экономики чрезвычайно сложным становится доказательство самого факта коррупции. «Кадровые предприниматели» теперь не только «обменивают свою власть на деньги», что требовало участия двух сторон - представителя государства и частного лица, но активно ведут «самостоятельную» коммерческую деятельность или обеспечивают поддержку аналогичных инициатив родственников и знакомых. Вновь усиливаются позиции личных связей, борьба с использованием которых в служебной деятельности велась на разных этапах реформ с незначительным успехом. Сегодня они придают коррупции поистине «неуловимый» характер. Известие о предстоящем выпуске акций перспективной компанией, раскрытие «внутренней» информации о возможных потрясениях на фондовом, валютном рынках, что позволяет заинтересованному лицу подстраховаться на случай неблагоприятного развития событий - все эти действия классифицировать как преступления в соответствии с законодательными нормами затруднительно, оценить нанесенный ими материальный ущерб также проблематично, но их разрушительный характер для экономического строительства и общественной морали не вызывает сомнений. Свежим примером является работа китайского рынка ценных бумаг, на котором подавляющее большинство брокеров, поддерживая связи с руководством бирж и предприятий, намеревающихся выпустить акции в свободную продажу, имеет доступ к внутренней информации, что не только ведет к игре на бирже с гарантированными результатами, но также предоставляет возможность дополнительного обогащения путем предложения своих услуг желающим вложить деньги, избежав риска.

Деятельность квазиправительственных корпораций, фондов, экспортно-импортных компаний, контролирующих торговлю сырьевыми материалами, нефтью, оружием и т.п., создаваемых с целью повышения эффективности отдельных секторов экономики, также вызывает немало вопросов. По отрывочным сведениям, появляющимся в гонконгских и зарубежных средствах массовой информации, руководство этих структур часто осуществляет масштабные проекты, прибыль от которой не поступает в госказну или, напротив, наносит ей значительный ущерб. Так, в начале 2001 г. было начато расследование деятельности Государственной энергетической корпорации - монополиста на рынке электроэнергии КНР, практически произвольно устанавливающего тарифы. Рассматривается осуществление «экономически необоснованных проектов», сметная стоимость которых была значительно завышена, а также серьезных злоупотреблений при проведении тендеров. Телекоммуникации и нефтепереработка - первые отрасли, в которых на практике отрабатывается процесс акционирования монополий и крупнейших государственных компаний. Активную роль «соуправляющего» в процессе играет первый в КНР инвестиционный фонд - «Чайна Интернешнл Капитал» (CICC), самым влиятельным работником которого, не занимающим при этом важных формальных постов, является Чжу Юнлай - сын премьера Госсовета Чжу Жунцзи. Представители западных банков, участвующих в проектах, открыто говорят о сохраняющейся важности «стратегически обусловленных» неофициальных контактов с представителями фонда и о значительных суммах, отводящихся на их поддержание, причем привычные подарки вытесняет оплата зарубежных путешествий или обучения для заинтересованных лиц и членов их семей, проведение «семинаров» для г госслужащих в курортных местах Китая и т.д. Остается открытым и вопрос о должным образом оформленной финансовой отчетности компании, отражающей все полученные комиссионные, в том числе от зарубежных банков, получающих выгодные контракты в КНР224.

Долгое время в политологической науке господствовал взгляд на эффективность борьбы с коррупцией лишь при условии наличия политической оппозиции, свободной прессы и традиций гражданского общества. В противном случае доказывалась невозможность реального оздоровления политической системы, ее неизбежное разрушение «изнутри» и приход к власти оппозиционных сил. Оценить успешность принимаемых мер по борьбе с коррупцией сложно в любых условиях, особенно в стране, где политика традиционно «непрозрачна». Можно лишь предположить, что, обладая значительным опытом решения социальных проблем собственными методами, вполне возможно, что Китаю удастся поставить коррупцию под контроль, даже не удовлетворяя ни одному из перечисленных условий. Авторитарная однопартийная система, признав необходимость очищения собственных рядов от коррумпированных элементов, что само по себе значительное достижение, принимает к этому меры, которые можно считать эффективными с точки зрения их массовой поддержки. Неблаговидная деятельность представителей высших эшелонов власти, руководствующихся сиюминутными интересами собственного обогащения и приносящих им в жертву цели развития государства, а также их «неподсудность», неизбежно порождает социальное отчуждение, циничное отношение к институтам государства (особенно закону). Логично предположить, что очевидное намерение упорядочить собственные ряды укрепит легитимность правящего режима. test

224 New York Times. - 17.12.00 г.

Последователи пессимистического подхода убеждены, что количество наказанных говорит лишь о том, что гораздо больше бесчестных чиновников осталось на свободе, оптимисты, напротив, полагают, что количество вынесенных приговоров и ранг обвиняемых подтверждает не только решимость руководства страны поставить проблему под контроль, но и действенность применяемых способов выявления коррупционеров. Разделяя мнение приверженцев второго подхода, автор признает тормозящее влияние некоторых культурных факторов, а также неизбежный парадокс однопартийной авторитарной системы, при котором правящая элита не только возглавляет борьбу с коррупцией, единолично, без участия оппозиции или гражданского общества определяет виды коррумпированного поведения, но и наиболее выигрывает от участия в коррумпированных обменах.

Назвав коррупцию «злокачественной опухолью», угрожающей жизни партии и государства, партийные лидеры не просто признали ее системный характер, но фактически взяли на себя обязательство поставить проблему под контроль, поскольку все возрастающее влияние на выработку политики «мнения народа» превращает решение проблемы коррупции в вопрос сохранения социальной стабильности. Говорить о появлении гражданского общества в КНР, безусловно, преждевременно, но специфические формы гражданского участия в антикоррупционной работе - реальность: информирование правоохранительных органов о злоупотреблениях чиновников, отчеты местных правительств о проделанной работе по искоренению коррупции, а также возможность их критики и выдвижение предложений по улучшению работы рядовыми гражданами в «дни открытых дверей» - все это вошло в повседневную жизнь. Делегация Независимой Комиссии по борьбе с коррупцией Гонконга, посетив с очередным визитом КНР, назвала эту тактику большим достижением, отметив, что таким образом работа государственных органов приобретает «человеческое измерение», что немаловажно для повышения ее эффективности. Надежда на решение проблемы коррупции есть, а то, что методы ее решения будут обладать китайской спецификой не только не уменьшает шансов на успех, но, вполне возможно, их увеличивает.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Адамс, Ольга Юрьевна, 2001 год

1. 1998 нянь: Чжунго шэхуэй синши фэнси юй юйцэ (1998 год: анализ и прогноз социальной ситуации в КНР). - «Шэхуэй кэсюэ чубаныиэ». -Пекин, - 1998 г.

2. Административно-процессуальный Кодекс Китайской Народной Республики. Пекин, - 1997 г.

3. Аоган тоуцзычжэ фалюй чжи'ин (Путеводитель по законодательству для инвесторов в Макао и Гонконге). Народная прокуратура пр. Гуандун и Независимая Комиссия по борьбе с коррупцией ОАР Гонконг. - Гонконг, 1999 г.

4. Лянь чжэн цзяныпэ чжэнце фагуй сюаньбянь (Некоторые установления и пути построения неподкупного правительства). -«Фалюй чубаныпэ». Пекин, 1989 г.

5. Ляньцзи цун чжэн (Честно управлять). «Чжунго фанчжэн чубаныпэ». - 1998 г.

6. Саньфань уфань юньдун вэньцзянь хуэйбянь (Материалы о движениях «три против» и «пять против»). Пекин. - 1953 г.

7. Синь Чжунго фань фубай («Новый Китай противостоит разложению»). Тяньцзинь. - «Нанькай дасюэ чубаныпэ». - 1999 г.

8. Уголовный Кодекс Китайской Народной Республики. Пекин, 1997 г.

9. Фалисюэ цзяочэн (Учебник права). Под ред. Сунь Гохуа. -Издательство Народного Университета Китая. - Пекин, - 1996 г.

10. Фань фубай чжэнцэ фагуй шоуцэ (Справочник политики, законов и установлений о борьбе с разложением). «Чжунго фанчжэн чубаныпэ». - Пекин, - 1994 г.

11. Фаньтань гунгао: да'аньлидэ цишисы мин шичжан («Известия о борьбе с коррупцией: 74 дела мэров городов»), «Цзинцзи жибао чубаныпэ». - В 2 т.- Пекин, - 1999 г.

12. Фаньфу чанлянь («Сопротивляться разложению, строить неподкупное правительство»). Из серии «Новая библиотека правовых знаний для партийно-государственных руководящих работников». - «Чжунго фачжи чубаныпэ». - Пекин, - 1997 г.

13. Фубай: хоби юй цюаньлиды цзяохуань (Коррупция: обмен власти на деньги). «Чжунго фачжи чубаныпэ». - Пекин, - 1989 г.

14. Цзюши няньдай Чжунго чэнчжи фубай да'ань яоань цзиши («Летопись важнейших примеров наказания разложения в Китае в 90-е годы»). «Чжунго фанчжэн чубаныпэ». - Пекин. - 1998 г.

15. Чжун ю цие линдао ганьбу ляньцзи цзылюй гунцзо яньцзю вэньцзи (Сборник статей об изучении соблюдения принципов неподкупности и самодисциплины руководящими работниками госпредприятий). -«Чжунго цзиньцзи чубаныпэ». Пекин, - 1997 г.

16. Чжунвай фань таньу хуэйло фа бицзяо яньцзю («Сравнительное исследование китайского и зарубежного законодательства о наказании коррупции и взяточничества»). «Цзинцзи кэсюэ чубаныпэ». - Пекин. - 1997 г.

17. Чжунго гунчандан данъюань линдао ганьбу ляньцзи цунчжэн жогань шоуцэ (шисин) цзешо (Разъяснения о документе «Некоторые принципы бескорыстного ведения дел руководящими работниками-членами КПК (проект)». «Чжунго фанчжэн чубаныпэ». - Пекин, -1997 г.

18. Чжунго гунчандан лиши цзянъи (Лекции по истории КПК). -Чаньчунь. «Цзилинь жэньминь чубаныпэ». - 1980 г.

19. Чжунго синчжэнфа цыдянь (Словарь административногозаконодательства Китая). Шанхай, - «Шанхай жэньминь чубаньшэ». - 1990 г.

20. Чжунго синчжэн тичжи гайгэ эрши нянь («20 лет реформе административной системы КНР»). «Чжунчжоу цицзи чубаньшэ». -Пекин. - 1999 г.

21. Чжунго цзинцзи тецюй синьчжэн цзяньду (Административный контроль в особых экономических зонах Китая). «Чжунго жэньши чубаньшэ». - Пекин, - 1997 г.

22. Чжунго цюцзюй фубай: сянь цзидуань фань фубай сюйши (Китай пресекает разложение: пристальный взгляд на борьбу с разложением на современном этапе). «Чжунго яньши чубаньшэ». - Пекин, 1997 г.

23. Чжэнчжисюэ цыдянь (Политологический словарь). «Сычуань жэньминь чубаньшэ». - Чэнду. - 1986 г.

24. Чуаньтун вэньхуа юй лянь чжэн (Традиционная культура и неподкупное правительство). «Тяньцзинь жэньминь чубаньшэ». -Тяньцзинь, - 1997 г.

25. Шичан цзинцзи ши фачжи цзинцзи (Рыночная экономика -экономика, управляемая законом). Под ред. Сунь Гохуа. -«Тяньцзинь жэньминь чубаньшэ». - Тяньцзинь, - 1995 г.

26. Эчжи фубай: минчжу цзяньду ды чэнсюй юй чжиду яньцзю (Ограничение разложения: исследование процесса и системы народного контроля). «Жэньминь чубаньшэ». - Пекин, - 1997 г.1. На русском языке:

27. Ахметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов А.А. «Современное уголовное законодательство КНР». М., - ИД «Муравей». - 2000 г.

28. Государственный строй Китайской Народной Республики (под ред. Л.М.Гудошникова). -М., «Наука». 1988 г.

29. Делюсин Л.П. «Коррупция и борьба с ней»//«Азия и Африка сегодня». № 4-5. - 1996 г.

30. Дэн Сяопин «Основные вопросы современного Китая». М., «Прогресс». - 1988 г.

31. Егоров К.А. «Китайская Народная Республика: политическая система и политическая динамика». М., «Наука». - 1993 г.

32. Инако Цунэо «Право и политика современного Китая (1949-75 гг.)». -М., «Прогресс». 1978 г.

33. Историография новейшей истории Китая (1949-1982 гг.): сборник обзоров. М., - ИНИОН. - 1985 г.

34. Карпов М.В. «Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984-1989 гг.)». Изд.центр ИСАА при МГУ. - 1997 г.

35. Китайская Народная Республика в 1978 году: политика, экономика, культура-М., «Наука». - 1979 г.

36. Китайская Народная Республика в 1993-94 году: политика, экономика, культура- М., «Наука». - 1995 г.

37. Китайская Народная Республика в 1995-96 году: политика, экономика, культура- М., «Наука». - 1997 г.

38. Китайская Народная Республика. Законодательные акты. М., -«Наука». - 1989 г.

39. Кокарев К.А. «Традиционная политическая культура Китая и современность»//Проблемы Дальнего Востока, №2. - 1997 г.

40. Комаровский B.C., Оболонский А.В. «Проблемы реформирования государственной службы России в свете международного опыта и отечественных традиций»//Вестник Московского университета, сер. 12 «Политические науки», № 4. - 1997 г.

41. Малявин В.В. «Китайская цивилизация». М., «Астрель». - 2000 г.

42. Меликсетов А.В. «Победа китайской революции (1945-1949 гг.)». -М., «Наука». 1989 г.

43. Новое законодательство КНР. Информационные материалы. -Экспресс-информация. - Вып. №5. - М., - Институт Дальнего Востока РАН. - 1994 г.

44. Новое законодательство КНР. Информационные материалы. -Экспресс-информация. - Вып. №10. - М., - Институт Дальнего Востока РАН. - 2000 г.

45. Переход к рынку в КНР: наследие прошлого и прорыв в будущее (сборник обзоров). М., - ИНИОН. - 1994 г.

46. Петро Н.Н. «О концепции политической культуры или основная ошибка советологии»//Политические исследования, №1. - 1998 г.

47. Современный Тайвань. Справочно-аналитические материалы. -Выпуск №1,2.- М., Институт Дальнего Востока РАН. - 2000 г.

48. Титаренко М.Л. «Китай: цивилизация и реформы». М., «Республика». - 1999 г.

49. Традиции в общественно-политической жизни и политической культуре КНР . М., «Наука», Издательская фирма «Восточная литература». - 1994 г.

50. Форум: теневая экономика и политическая коррупция в обществах переходного типа (Афро-азиатские страны и Россия)//Восток, №1, 2. - 2000 г.1. На английском языке

51. Almond G. "Communism and Political Culture Theory'V/Comparative Politics, Vol.15, January 1983 г.-Стр. 127-138.

52. Almond G., Genco S. "Clouds, Clocks, and the Study of Politics'V/World Politics, Vol. 29 (July 1977). Стр. 399-422.

53. Baum R. «Modernization and Legal Reform in Post-Mao China: The Rebirth of Socialist Legality»//Studies in Comparative Communism, Vol.19, # 2. 1986 г. - Стр. 69-103.

54. Dickson B.J. "Conflict and Non-Compliance in Chinese Politics: Party Rectification 1983-87'7/Pacific Affairs, vol. 63, # 2. Стр. 170-190.

55. Forster K. The 1982 Campaign Against Economic Crime in

56. China"//Australian Journal of Chinese Affairs, # 14, August 1985. Стр. 119.

57. Guthrie D. "Dragon in a Three-piece Suit: the Emergence of Capitalism in China". Princeton University Press (USA). - 1999 r.

58. Jae Ho Chung « The Politics of Prerogatives in Socialism: the Case of Taizidang in China»//Studies in Comparative Communism, Vol. XXIV, # 1 (март 1991 г.).-Стр. 58-76.

59. Jowitt К. "An Organizational Approach to the Study of Political Culture in Marxist-Leninist Systems'7/The American Political Science Review, vol. 68, #1 (September 1974).-Стр. 1171-1191.

60. Jowitt K. "Soviet Neotraditionalism: the Political Corruption of a Leninist Regime'V/Soviet Studies, vol. XXXV, #3 (July 1983). Стр. 275-297.

61. Kipnis A.B. "Producing Guanxi: Sentiment, Self, and Subculture in a North China Village". Duke University Press (USA). - 1997 r.

62. Klitgaard R. «Controlling Corruption». University of California Press (USA).- 1988 r.

63. Kwong J."The Political Economy of Corruption in China". M.E.Sharpe, -New York. - 1997 r.

64. Ma S.K. "Administrative Reform in Post-Mao China: Efficiency or Ethics?". University Press of America, Inc. - 1996 r.

65. Meaney C.S. «Market Reform in a Leninist System: Some Trends in the Distribution of Power, Status, and Money in Urban China»//Studies in Comparative Communism, vol. XXII, #2/3 (Summer-autumn 1989). Стр.203.220.

66. Myers J.T. «China: Modernization and 'Unhealthy Tendencies'»//Comparative Politics, Vol. 21, # 2 (январь 1989 г.). Стр. 193-215.

67. O'Brien K.J. and Li Lianjiang "Selective Policy Implementation in Rural China'V/Comparative Politics, January 1999. - Стр. 167-186.

68. Ogden S. "China's Unresolved Issues: Politics, Development and Culture". Prentice Hall, New Jersey (USA). - 1995 r.

69. Oi J.C. "Market Reforms and Corruption in Rural China'V/Studies in Comparative Communism, Vol. XXII, # 2-3, summer-autumn 1989. Стр. 221-233.

70. Oi J.C. "State and Peasant in Contemporary China: the Political Economy of Village Government". University of California Press. - 1989.

71. Political Corruption: A Handbook (ed. by Arnold J.Heidenheimer, Michael Johnston, Victor T.Levine). New Brunswick (USA). - 1989 r.

72. Political Culture and Political Change in Communist States (ed. by A.Brown and J.Gray). Holmes and Meier Publishers Inc. (USA). - 1977 r.

73. Pye L.W. «The Mandarin and the Cadre: China's Political Cultures». -Center for Chinese Studies of the University of Michigan (USA). 1988 r.32. "Reform and Reaction in Post-Mao China: the Road to Tiananmen" (ed. by R.Baum). Routledge (USA). - 1991 r.

74. Rose-Ackerman S."Corruption and Government: Causes, Consequences and Reform. Cambridge University Press (USA). - 1999 r.

75. Saich T. "The 14 Party Congress: A Programme for Authoritarian Rule'7/China Quarterly, #132, декабрь 1992 г. Стр. 1136-1160.

76. Scott J.C. «The Analysis of Corruption in Developing Nations»//Comparative Studies in Society and History, vol.11, #3 (June 1969).

77. Shirk S.L. "Political Logic of Economic Reform in China". University of California Press (USA). - 1993 r.

78. Solinger D.J. "China's Transition from Socialism (Statist Legacies and Market Reforms 1980-1990). The East Asian Institute of Columbia University (USA). - 1993 r.

79. Solinger D.J. "Contesting Citizenship in Urban China: Peasant Migrants, the State, and the Logic of the Market". University of California Press (USA). - 1999 r.

80. Solomon R. "Mao's Revolution and the Chinese Political Culture". Center for Chinese Studies of the University of Michigan (USA). - 1972 r.

81. Solomon R. "Chinese Negotiating Behavior: Pursuing Interests Through 'Old Friends'". United States Institute of Peace Press. - 1999 r.

82. Speville B.de "Hong Kong Policy Initiatives Against Corruption". -Development Center of the Organization For Economic Cooperation and Development (OECD). 1997 r.

83. Theobald R. "Corruption, Development and Underdevelopment". Duke University Press (USA). - 1990 r.

84. Ting Gong "Forms and Characteristics of China's Corruption in the 1990s: Change With Continuity'V/Communist and Post-Communist Studies, Vol. 30, #3 (September 1997). Стр. 277-288.

85. Ting Gong "Jumping into the Sea: Cadre Entrepreneurs in China'V/Problems of Post-Communism, vol. 43, #4 (July-August 1996). -Стр. 26-34.

86. Ting Gong "The Politics of Corruption in Contemporary China: An Analysis of Policy Outcome". Praeger Publishers (USA). - 1994 r.

87. Walder A.G. "Communist Neo-Traditionalism: Work and Authority in Chinese Industry". Berkeley: Univ. of California Press (USA). - 1986 r.47. "The Waning of the Communist State: Economic Origins of Political

88. Decline in China and Hungary" (ed.by A.Walder).- University of California Press (USA). 1995 r.

89. Wank D.L. "The Institutional Process of Market Clientelism: Guanxi and Private Business in South China City'7/China Quarterly, # 147, сентябрь 1996 г.-Стр. 820-839.

90. Wedeman A. "Stealing From the Farmers: Institutional Corruption and the 1992 IOU Crisis'7/China Quarterly, # 149, September 1997. Стр. 805831.

91. White G. "Riding the Tiger: the Politics of Economic Reform in Post-Mao China". Stanford University Press (USA). - 1993 r.

92. Wing Lo «Corruption and Politics in Hong Kong and China». Open University Press (USA). - 1994 r.

93. Yan Sun "The Chinese Protests of 1989: The Issue of Corruption'7/Asian Survey, Vol. XXXI, # 8, August 1991. Стр. 763-782.

94. Yang M. M.-H. "Gifts, Favors and Banquets: the Art of Social Relationship in China". Cornell University (USA). - 1994 r.

95. Young G."Control and Style: Discipline Inspection Commissions Since the 11th Congress'7/China Quarterly, March 1984. Стр. 24-52.

96. Yunxiang Yan "The Flow of Gifts: Reciprocity and Social Networks in a Chinese Village". Stanford University Press (USA). - 1996 r.

97. Zhang Wei-wei «Transforming China: Economic Reform and Its Political Implications». St.Martin's Press (USA). - 2000 r.

98. Zhengyuan Fu «Continuities of Chinese Political Tradition»//Studies in Comparative Communism, Vol. XXIV, # 3, September 1991. Стр. 259279.1. Периодические издания1. На китайском языке:

99. Гуанмин жибао» «Гунчанданъюань текань» «Жэньминь жибао» «Ляован» «Фачжи юэкань» «Хунци» «Цанькао сяоси» «Цзинцзи фачжи» «Цюши»

100. Чжунго данши яньцзю» «Чжунго шэхуэй кэсюэ»

101. Чжунхуа жэньминь гунхэго гоуюань гунбао» «Фачжи вэньцуй бао»1. На русском языке:1. Азия и Африка сегодня»

102. Вестник МГУ» (сер. «Востоковедение», «Политологические науки»,1. Социология»)1. Восток»1. Известия»1. Итоги власть»

103. Политические исследования»

104. Проблемы Дальнего Востока»1. Свободный Китай»

105. Социологические исследования»1. На английском языке:

106. Beijing Review China Daily China Focus Economist

107. Far Eastern Economic Review1. Financial Times1.ternational Herald Tribune1. Korea Herald1. The Moscow Times1. New York Times1. Newsweek

108. South China Morning Post Times of India Wall Street Journal Washington Post