Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях: нарративный аспект тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Васильева, Ирина Ивановна

• Васильева, Ирина Ивановна
• кандидат культурологии
• 2007

Оглавление диссертации кандидат культурологии Васильева, Ирина Ивановна

Введение.

Глава I Проблема рождения, смерти, бессмертия в древнеязыческих культурах Средиземноморья.

1.1. Образ Богини-Матери как «всеобщее рождающее Лоно».

1.2. Эволюция архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы в древнеязыческих культурах и религиях.

A. Образ Исиды как «владычицы волшебства».

Б. Образ Деметры как «царицы воскресающей природы».

B. Образ Кибелы как Великой Матери богов языческого мира.

Глава II Христианский образ Богоматери как качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии.

2.1. Образ Богоматери в христианской антропологии.

2.2. Сюжет апокрифа «Хождение Богородицы по мукам» как отражение материнского архетипа в древнерусской средневековой культуре.

2.3. Богородичные иконы как ключ к пониманию архетипа материнства в христианской культуре и религии средневековой Руси.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях: нарративный аспект»

Культура как антропологический феномен связана с поиском сакрального смысла бытия, квинтэссенцией которого является проблема бессмертия. «.Во всех культурах и цивилизациях все муки человеческого духа сливаются в единое гигантское усилие: преодолеть смерть и смертность и обеспечить бессмертие и жизнь вечную, обеспечить любой ценой» [62, 62].

В древнем язычестве человек был замкнут в природно-космическом цикле времен, поэтому проблема бессмертия решалась на основе магизма, соответственно влияя на характер языческой культуры в разных регионах дохристианского мира. В наиболее ярком, конкретном и законченном виде такой протест против смерти нашел выражение в культуре и религии Древнего Египта, задачи и содержание которых определял отрицавший победу смерти над жизнью заупокойный культ, переплетенный с культом обожествленного царя-фараона.

Восточные религии древности (например, индуизм, буддизм), оказав в дохристианскую эпоху духовное воздействие на культуру Древней Индии и Древнего Китая, видели, в основном, только зло в реальном мире, ибо в земной жизни человека много страданий, порождаемых его желаниями. Человек оказывался загнанным в некий круг бытия (сансара), вечно перерождаясь из одной телесной оболочки в другую (камней, растений, животных, людей, богов), так как был подчинен закону воздаяния - карме. Выйти из сансары, прекратив многочисленные перерождения, - цель адептов таких религий. Для них смерть стала освободительницей от мира обманчивой реальности, и, по сути, именно она и обожествлялась (например, в буддизме) как источник «блаженства» - нирваны.

Христианство дало иной тип решения проблемы бессмертия: смерть как верховное зло мира побеждена Воскресением Богочеловека Иисуса Христа. Такая победа возвышает человека над природно-космическим циклизмом через призыв к обожению (т.е. духовному слиянию с личностью Иисуса Христа). На вере в эту победу над смертью зиждется распространившаяся фактически по всему миру многовековая христианская культура.

Ключевым кодом в решении проблемы бессмертия в языческих и христианской культурах и религиях можно считать архетип материнства как один из универсальных культурных архетипов, запечатлевших базисную структуру существования человека.

В язычестве именно с культом Богини-Матери, являвшейся собирательным персонифицированным образом архетипа материнства, связывалось достижение бессмертия, позволявшее соединение человека с богами.

В христианстве определяющим для материнского архетипа стал образ Богоматери. Он всесторонне соединен с идеей Боговоплощения, а, значит, и с идеей христианского бессмертия. «Дева Мария - это новая Ева, воссоединяющая нашу природу не в «противоестественной» автономии и смерти, а в причастности Божеству и жизни вечной» [178,153]. В христианской культуре и религии Богоматерь почитаема исключительно ради материнства, через которое, согласно этой вере, и обретается христианами вечная жизнь.

Тема нашего исследования - «Архетип материнства в древнеязыческих и христианской культурах и религиях (нарративный аспект)» посвящена сравнительному анализу двух материнских образов: языческой Богини-Матери и христианской Богоматери как персонификаций архетипа материнства, раскрытых в аспекте проблемы бессмертия.

К тематике, относящейся к сравнительному изучению особенностей материнского архетипа в древнеязыческих и христианской культурах и религиях, включая аспект данной проблемы, в отечественной и зарубежной культурологии есть только фрагментарные обращения, определяемые специфическими задачами, например, у таких авторов, как: Дж.Дж.Фрэзер («Золотая ветвь»), Дж.Томсон («Исследования древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир)»), У.Бадж («Египетская религия. Египетская магия»), Л.Я.Штернберг («Первобытная религия в свете этнографии»), М.А.Коростовцев («Религия Древнего Египта»), М.Э.Матье («Древнеегипетские мифы»), Н.И.Новосадский («Елевсинские мистерии»), В.В.Латышев («Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности»), Ф.Ф.Зелинский («Религия эллинизма») и др. [см.: наст, дис., 9-15].

Актуальность темы диссертации объясняется потребностью в целостной сравнительной характеристике материнского архетипа в языческих и христианской культурах и религиях, так как духовное различие язычества и христианства в решении проблемы бессмертия обуславливает и различие в развитии архетипа материнства в данных культурах.

Отношение людей к сакральному смыслу бытия как катализатор характеризует уровень духовной культуры общества. Десакрализация святынь стала приметой современной массовой культуры, разрушительно воздействующей на гуманные основы мировой культуры и ограничивающей жизненные стремления человека, в первую очередь, материалистическими и материальными рамками. В результате тотального воздействия массовой культуры, например, суть материнского архетипа, связанная в глубинах человеческого сознания с тайной рождения, преодоления власти времени и бессмертием, оказалась под угрозой духовного выхолащивания. Наиболее популярным и тиражируемым женским образом сегодня в массовой культуре является женщина - «секс-символ» в обликах модели, деловой женщины, кинозвезды, певицы и т.д., которая самоутверждается в обществе благодаря властному обаянию своего пола. Архетип материнства, в силу своей священной значимости, веками в истории мировой культуры обеспечивающий преемственность и единство общекультурного развития, оказывается сейчас или искажен, или даже не востребован. Обращение в нашем исследовании к сравнительным характеристикам материнских образов в языческих и христианской культурах и религиях, связанных с традиционализмом как с культурной ориентацией, позволяет актуализировать понятие материнского архетипа в границах предмета «история культуры».

Эта тема актуальна в культурной ситуации современной демократической России, оказавшейся после слома старой социальной системы в поиске своих духовных, нравственных, культурных основ. К сожалению, новая Россия находится на грани демографического кризиса в плане вырождения коренной для страны русской нации. Выявление характерных аспектов образа Богоматери как персонификации архетипа материнства позволит глубже вглядеться в наше историческое прошлое, в котором несколько веков развитие истории и культуры определялось воздействием богородичного материнского архетипа. Философ И.А.Ильин справедливо назвал почитание Богоматери в числе религиозно-культурных «прафеноменов» русского народа [см.: 57, №2, 78].

Объектом исследования являются материнские культы (языческие и христианский).

Предметом исследования стали образы Богини-Матери, представленной персонификациями трех богинь-матерей древнего Средиземноморья: египетской Исиды, греческой Деметры, фригийской Кибелы и христианской Богоматери.

Исида, Деметра, Кибела, относясь, в первую очередь, к истории древнеязыческих культур и религий Средиземноморья, имели и вселенскую известность в древнем мире (особенно Исида и Кибела). Согласно древнеязыческим верованиям, факт которых подтвержден, например, в упомянутых выше трудах Дж.Дж. Фрэзера, Дж. Томсона, У. Баджа, М.А. Коростовцева, Ф.Ф. Зелинского, Н.И. Новосадского, В.В. Латышева, эти богини считались хранительницами тайны человеческого бессмертия, открывавшейся избранным людям, участвовавшим в их мистериях.

Целью исследования является сравнительный анализ аспектов образов Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в культурах и религиях древнего язычества (Древний Египет, Древняя Греция,

Древний Рим) и христианства (Древняя Русь, частично Византия), выявляющий характерные особенности архетипа материнства в проблеме бессмертия.

Задачи исследования:

1. Анализ эволюции архетипа материнства в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья;

2. раскрытие отличительных особенностей материнского архетипа в контексте образа Богоматери в религиозно-этическом аспекте в христианской культуре и религии Древней Руси (частично Византии).

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлен целостный сравнительный анализ архетипа материнства в проблеме бессмертия в контексте образов Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) и Богоматери в указанных выше аспектах в древнеязыческих и христианской культурах и религиях.

В теоретико-методологической основе исследования -сравнительно-культурологический анализ нарративных текстов.

Теоретической основой исследования стал историко - культурологический подход, дающий возможность в каждой конкретной культуре и религии выявить их мифологию, систему духовных ценностей и нравственных ориентиров, определить как общечеловеческие, так и особенные, отличительные составляющие.

Нами использован компаративистский метод исследования.

Этот метод позволяет выяснить особенности становления изучаемого нами феномена, определить специфику и научную значимость поднимаемой проблемы.

Материал исследований Дж.Дж.Фрэзера, Дж.Томсона, У.Баджа, М.Э.Матье, М.А.Коростовцева, Н.И.Новосадского, Ф.Ф.Зелинского, ЛЯ.Штернберга, прот. Александра (Меня) стал для нас базовым в работе над первой главой диссертации, посвященной раскрытию особенностей зарождения и эволюции архетипа материнства в проблеме бессмертия в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья.

В объеме этого материала мы выделяем труд английского религиоведа и этнолога Дж.Дж.Фрэзера «Золотая ветвь», в котором он обращался к образам и Исиды, и Деметры, и Кибелы. Фрэзер, используя сравнительно-исторический метод исследования, ставил цель найти родственные связи между древними верованиями и современными религиями, в частности, христианством. Справедливо указав на идентичность духовной основы мифов об Осирисе и Исиде (египетский), Деметре и Персефоне (греческий), как мифов, относящихся к языческим верованиям древности [см.: 163, 436], он увидел в этой основе черты, сходные с христианством, не принимая в расчет весомость духовных различий между язычеством и христианством*. Руководствуясь элементами чисто внеш Относя эти мифы и ритуалы к отражающим процессы увядания и возрождения растительности, Фрэзер подчеркивает и более важный их смысл, связанный с проблемой бессмертия. Но, не делая духовных различий между христианством и язычеством, он считает Осириса и Аттиса умирающими и воскресающими богами, мало чем отличными от Богочеловека Иисуса Христа (см. главы: «Миф об Осирисе», «Обрядовый цикл, связанный с Осирисом», «Атрибуты Осириса», «Осирис и солнце», «Миф об Аттисе и его ритуал», «Аттис - бог растительности», «Человеческие воплощения Аттиса»). него обрядового сходства, он сравнивает факт поклонения Исиде в период упадка Рима с поклонением Деве Марии в средние века, обнаруживая их родственность: «.Многим . образ богини Исиды с ее . обещанием бессмертия казался путеводной звездой в бурном море и вызывал у них религиозный экстаз, подобный тому, который в средние века вызывала у верующих Дева Мария. Величественный ритуал Исиды - эти жрецы с тонзурами, заутренние и вечерние службы, колокольный звон, крещение, окропление святой водой, торжественные шествия и ювелирные изображения божьей матери - .во многих отношениях напоминают пышную обрядовость католицизма. Это сходство не случайно. .Древний Египет внес свой вклад в разработку символики католицизма, равно как и в бедные абстракции католической теологии» [163, 425]. Или, например, внешнее сходство в человеческих переживаниях на пороге смерти позволило ему в размышлении о связи «Элевсинской богини хлеба с таинством смерти и с надеждой на вечное блаженство» допустить мысль об одинаковом «ходе рассуждения» о смерти и бессмертии и у христиан, и у античных язычников: «.Не стоит удивляться тому, что греки, понимая неизбежность смерти и питая, подобно нам, великую любовь к жизни, не взвешивали . долго аргументы «за» и «против» бессмертия человеческой души. Ход рассуждений, который удовлетворял святого Павла и приносил утешение в горе бесчисленным христианам, стоявшим у смертного ложа или у отверстой могилы дорогих им людей, мог сгодиться и для античных язычников, . с догорающей свечой жизни в руках вглядывавшихся в ожидающий их неведомый мрак» [там же, 441-442].

Образ Исиды стал объектом исследования для британского египтолога У.Баджа («Египетская религия. Египетская магия»), советских ученых: религиоведа и культуролога М.А.Коростовцева («Религия Древнего Египта»), египтолога и искусствоведа М.Э.Матье («Древнеегипетские мифы»). Эти исследователи, в целом, не противоречат мнению Фрэзера о духовном родстве египетского культа мертвых и христианской религии воскресения из мертвых. Не видя духовного различия между магическим воскресением из мертвых Осириса и Воскресением Христа, исключающем магию, например, Бадж считает, что «в Осирисе египетские христиане нашли прототип Христа» [18, 73], и поэтому «в изображениях и статуях Исиды, кормящей своего сына Гора, они распознавали прототип Девы Марии и Ее Младенца» [там же]. Сходно мыслит в этом плане Матье, полагая, что «образ Исиды сыграл важнейшую роль в создании образа христианской Богоматери» [108, 161]. Коростовцев делает более фундаментальный вывод, решив, что «богиня Исида была как бы предшественницей самого Христа» [83,283].

Кроме Фрэзера, к образу Деметры в своих исследованиях обращались: английский историк культуры Дж.Томсон («Исследования древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир)»), русские ученые-антиковеды: Н.И.Новосадский («Елевсинские мистерии»), В.В.Латышев («Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности»), Ф.Ф.Зелинский («Религия эллинизма»), а также богослов протоиер. Александр (Мень) («Дионис, Логос, Судьба: греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра»). Из последних исследований мы выделяем диссертацию (на соискание ученой степени канд. ист. наук, СПбГУ, 1998) С.Н. Сергеевой «Элевсинские мистерии: К проблеме мистериальных культов в античном обществе».

И у Латышева, и у Новосадского образ элевсинской Деметры не является центральным в этих исследованиях. Авторов, в первую очередь, интересует задача воспроизведения структуры и содержания Элевсинских мистерий. Латышев считает их «одним из привлекательных явлений религиозной жизни греков» ввиду «высокого нравственного влияния на развитие греческого народа» [91,210]. Указав на магическую схожесть загробного культа египтян и элевсин-ского культа греков, Новосадский подчеркивает, что мистерии Деметры «оказали большое влияние на подъем нравственного уровня греческого народа» [121, 178]. Отметим, что можно согласиться с подобными мнениями лишь относительно языческой культуры греков, вне сравнения с понятиями о нравственности в христианской культуре.

Зелинский, анализируя миф о Деметре и Персефоне под девизом «любовь побеждает смерть», очарован героизмом Деметры-матери, полагая, что его достаточно для победы над смертью («Она и есть та, которая своим самоотвержением спасла любимое божественное существо и дала этим обнадеживающий пример такого же торжества над смертью своим почитателям», [54, 725]). В прямой связи с таким восприятием образа Деметры находится заключительный вывод Зелинского о подготовлении христианства религией эллинизма [см. там же, 128-129], в котором не учитывается серьезность духовных различий этих двух религий.

Более точную и взвешенную оценку роли Деметры в Элевсинском культе дал Томсон, посвятивший свой труд вопросам генезиса и культуры раннерабов-ладельческого общественного строя Греции и его связям с Грецией классического периода. Считая происхождение Деметры минойским, он убедительно выявил матриархальную основу мифа о Деметре и Персефоне [см.: 150, 227233], лишив Деметру ореола исключительно героической богини-матери, победившей смерть.

В диссертации Сергеевой исследуются общие черты мистериальных культов античного мира, объясняемые автором их генетической связью с религиозными представлениями бронзового века о Богине-Матери. В этой работе мы выделяем фрагмент, связанный с элементом «священного брака» в Элев-синских мистериях, также проявляющий матриархальную основу культа Деметры [см. 139,17-18].

В труде Меня, раскрывающего пессимизм и трагизм греческой религии и философии, нам близок вывод автора, указывающий на причину отсутствия в Элевсине высшего завершения греческой религии: «Мистерии Деметры претендовали на то, чтобы быть вестью о спасении; но эта весть сводилась лишь к обещанию лучшей участи за гробом. В земной же жизни, человек, даже пройдя через посвящение, был все еще как стеной отделен от божественного бытия. <.> Священная драма, при всей своей воспитательной силе, не могла заменить непосредственного причастия к Божественному. А ведь именно к этому стремится человек, ищущий спасения» [8, 35].

Самый богатый фактический материал о Кибеле и ее варварском культе в римском варианте оставил Фрэзер («Золотая ветвь»). Эти факты о мистериях Кибелы и Аттиса легли в основу нашего исследования, выявляющего в крайней степени безумный характер культа Кибелы.

Зелинский обращался к греческим мистериям в честь Матери богов Кибелы («Религия эллинизма»), которые казались ему, в сравнении с фригийскими и римскими, более благовидными [см.: 54, 40]. Подобно действиям Деметры, он оценивает и действия Кибелы «как подвиг любви, победившей смерть» [там же]. «Любовь побеждает смерть, таков смысл здесь и там - любовь любовницы здесь, любовь матери там. И в обоих случаях эта победа содержит в себе утешительную уверенность» [54, 39], заставлявшую Зелинского использовать упомянутый им девиз позднейшего герметизма: «да познает мыслящий человек самого себя, что он бессмертен, и что причина бессмертия - любовь» [там же, 42] и применительно к христианской религии. Увлеченный идеей строительства моста между эллинством и христианством [там же, 128-129], Зелинский не обратил должного внимания на характерные особенности христианского понимания любви.

Диссертация О.В.Богатовой «Культ Великой Матери богов Кибелы в греко-римской древности: К проблеме религиозного синкретизма в античности» (на соискание ученой степени канд. ист. наук, СПб., 1998) посвящена решению проблемы синкретизма в культе Кибелы в историческом аспекте (с выделением трех периодов процесса синкретизма (малоазийский, греческий, римский) в истории культа Кибелы). Мы разделяем ее итоговую точку зрения на то, что культ Великой Матери богов Кибелы предстает неким обобщенным и синкретическим символом язычества» [21, 23]. Богатова, однако, тоже не проводит духовной границы между язычеством и христианством, поэтому, например, ее мысль о языческом архигаллате, имеющем отношение к римскому культу Кибелы, как о «некоем прообразе будущей христианской организации» [там же, 27], представляется нам весьма спорной.

Весьма ценным для нас стал сборник трудов выдающегося этнографа России, представителя сравнительно-антропологической школы в этнологии Л.Я.Штернберга «Первобытная религия в свете этнографии», в котором рассматриваются вопросы генезиса и эволюции религии. Развивая свою теоретическую концепцию избранничества людей богами и духами, Штернберг изучает (в первую очередь, в работе «Избранничество в религии») «генезис и психологию таких религиозных феноменов, как институт жречества, человеческие жертвоприношения, культ Великой Матери и шактизма, священный брак и священная проституция.» [169, 177]. Нам особенно важно выделить исследования Штернберга в области института «священного брака», являвшегося основным ритуалом материнского культа плодородия в языческом мире. Рассматривая примеры «священного брака» (включая и «священную проституцию» как неизбежное следствие такого «союза») в различных мировых языческих культурах и религиях, Штернберг называет первопричину данных явлений - Богиню-Мать [см.: 169,152-170].

Содержание второй главы диссертации, связанное с определением отличительных особенностей материнского архетипа в контексте богородичного образа в христианской культуре и религии, потребовало обращения к библейским источникам, «Протоевангелию Иакова Младшего», сочинениям, описывающим земную жизнь Богоматери («Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон» Е.Поселянина, «Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы на основании Св. Писания, свидетельств св. отцов и церковных преданий»), святоотеческим творениям («Точное изложение Православной веры» св. Иоанна Дамаскина, «Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери» св. Игнатия (Брянчанинова), творениям отцов Церкви («Почитание Божией Матери по разуму Св. Православной Церкви» митроп. Сергия (Страго-родского), «Учение о Пресвятой Богородице у Св. Иоанна Дамаскина» иере-мон. Афанасия (Иевтича), «Великое знамение Царства Небесного и его пришествия в силе» протоиер. Алексия (Князева), «Слава Богоматери» митропол. Филарета (Дроздова)), произведениям богословов и философов («Всесвятая» В.Н.Лосского, «Успение Пресвятой Богородицы» М.Н.Скабаллановича).

Один из литературных апокрифических источников о Богоматери «Хождение Богородицы по мукам», созданный на греческом Востоке ок. V века и в русском переводе пришедший в христианскую Киевскую Русь, становится в нашей диссертации прямым предметом исследования. Он принадлежит к группе эсхатологических произведений, имея прямое отношение к проблеме бессмертия, связанной с материнским архетипом в христианской культуре и религии. В Византии существовал запрет на чтение этого произведения, а славянские русские списки Индексов не рекомендовали его к распространению. Исследователи древнерусских апокрифов В.В.Мильков («Древнерусские апокрифы»), В.П.Адрианова-Перетц («Апокрифы»), обращаясь к тексту данного произведения, пытаются объяснить запрет на его чтение боязнью церковнослужителей явно признать якобы недостаточность милосердия Бога и ограниченность милосердия Богоматери к адским грешникам. При анализе текста и аргументов этих исследователей мы хотим выявить степень адекватности апокрифического образа Богородицы, утвердившегося в русской народной христианской культуре, аспектам богородичного образа как персонификации материнского архетипа в его каноническом варианте.

В нашей диссертации используются источники, связанные с иконографией Богоматери. Основополагающими для нас являются следующие труды: книги иконографа Н.П.Кондакова «Иконография Богоматери» и «Иконография Богоматери в связи с итало-греческой традицией», где классифицируются основные иконографические типы образов Богоматери, рассматриваются связи греко-итальянской и русской иконописи, повлекшие переход некоторых богородичных иконографических типов из итало-греческой иконописи в русскую; труд ученого филолога и искусствоведа Ф.И.Буслаева «О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи», включающий сведения об источниках иконописного предания, связанного с Богоматерью, об иконописных типах Богоматери; труд искусствоведа Ю.Г.Боброва «Основы иконографии древнерусской живописи», касающийся основ иконографии Богоматери; труд иконолога и искусствоведа Л.А.Успенского «Богословие иконы Православной церкви», посвященный богословскому осмыслению иконописного канона и икон, включая богородичные образы; труд искусствоведа И.КЛзыковой «Богословие иконы», охватывающий разъяснение богословского смысла богородичного образа от ранневизантийского до русского (в границах X-XIX вв.); труд Н.А.Барской «Сюжеты и образы древнерусской живописи», анализирующий тематику, образную систему, духовное и эстетическое своеобразие древнерусской иконописи с выделением раздела «Образы Богородицы»; антологию, составленную А.Н.Стрижевым «Богословие Образа. Икона и иконописцы», где впервые собраны редкие труды по богословию иконы Н.В.Покровского, Д.А.Ровинского, Н.П.Кондакова, Ф.И.Буслаева, графа Ю.А.Олсуфьева, В.Вейдле, С.Рябушинского и др.; труд филолога и иконолога В.В.Лепахина «Икона и иконичность», раскрывающий понятие «икона» по отношению к православным явлениям столь широко, как это принято в святоотеческой традиции («все икона, все-иконично»); сборник статей «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» (Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея) (авторы-составители: Т.Вилинбахова, И.Соловьева, И.Шалина и др.), представляющий образ Богоматери в различной иконографии, в Богослужении и русском иконостасе.

Ряд источников, таких как: «Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон» Е.Поселянина, «Чудотворные иконы Богоматери» (состав. А.А.Воронов, Е.Г.Соколова) и т.п. используются нами как справочная литература, дающая, в основном, исторические сведения о прославленных в Древней Руси иконах Богоматери.

Особо мы хотим выделить труды, связанные с богословием, философией и историей русской иконы, созданные отечественными философами:

С.Н.Булгаковым («Икона и иконопочитание в Православии»), кн. Е.Н.Трубецким («Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе»), П.А.Флоренским («Иконостас», «Моленные иконы Преп. Сергия Радонежского»), Н.М.Тарабукиным («Смысл иконы»). Каждый из этих философов, фактически впервые в истории русской философской мысли, обратился к иконописному образу Богоматери, раскрыв его религиозную и философскую значимость.

Источником, во многом идеологически определяющим содержание второй главы диссертации, является работа русского философа И.А.Ильина «Сущность и своеобразие русской культуры», имеющая, кроме философской, и культурологическую ценность. Она посвящена раскрытию не повторимых ни у одного народа в мире свойств и качеств души русского человека, в основном, сложившихся под влиянием православной веры и оказавших непосредственное воздействие на развитие русской культуры. Как никто из деятелей русской культуры, Ильин понимал важность для судьбы России и ее народа почитания Богоматери, отмечая, например, любовь русских людей к богородичным иконам.

Из современных диссертаций, касающихся образа Богоматери в православной культуре Византии и Древней Руси, мы выделяем искусствоведческую работу О.Е.Этингоф «Образ Богоматери: Очерки византийской иконографии XI—XIII вв.», давшую нам ценные сведения о богословском и историческом содержании иконы «Богоматерь Владимирская».

При исследовании отличительных особенностей христианского образа Богоматери как персонификации архетипа материнства мы опираемся на православную традицию почитания Девы Марии в христианской культуре. «Любовь и почитание Богоматери есть душа православного благочестия, сердце его согревающее и оживляющее все тело. Православное христианство есть жизнь во Христе и в общении с Его Пречистой Матерью, вера во Христа как Сына Божия и Богоматери, любовь ко Христу, которая нераздельна от любви к Богоматери. <. .> Кто не почитает Марию, тот не знает и Иисуса, и вера во Христа, не включающая в себя почитание Богоматери, есть иная вера, иное христианство в сравнении с церковным» [26,253-254].

Примерами такого «иного христианства» являются католичество и протестантизм, иначе воспринявшие духовную сущность личности Богоматери, что в сравнении с православной религиозно-культурной традицией вызвало различия в почитании Девы Марии в католической и протестантской культурах.

Согласно католическому догмату 1854 г. о непорочном зачатии Божией Матери, «Богородица была исключена из закона всеобщности прародительского греха, и не только Ее рождение, но и само зачатие было святым и непорочным» [129, 20]. Философ и богослов С.Н.Булгаков отмечает, что «это отделило бы Ее от человеческого рода, и Она не смогла бы послужить приятию подлинной человечности Господом» [26,253-254].

Между православием и католицизмом есть еще одно существенное разногласие по поводу именования Богородицы. В православии не принято именовать Богородицу, как на католическом Западе, Мадонной. «.Это наименование на Западе происходит от итальянского «madonna» - моя госпожа и французского «notre dame» - наша госпожа. <. > Православие же считает, что Дева Мария не госпожа, а Богородица и Богоматерь, поэтому Она Заступница и Предстательница перед Господом Иисусом Христом. <.> Провозглашение Божьей Матери на Западе в католицизме Мадонной привело к тому, что Она, в процессе исторического развития этой культуры, все более и более становилась земной женщиной-дамой» [176, 65-69]. Достаточно вспомнить, какой противоречивый образ Девы Марии дала мировая художественная культура эпохи Возрождения, постепенно возведя в своеобразный канон заземленный облик Мадонны. Художники этой эпохи использовали в качестве моделей для изображения Богоматери своих современниц, включая собственных возлюбленных.

Еще далее, чем католичество, в своем «нечувствии Богоматери» заходит протестантизм: «Здесь боговоплощение есть только средство искупления, ставшее горькой необходимостью вследствие греха, почему и Дева Мария есть только орудие для боговоплощения, неизбежное, но внешнее, которое отлагается в сторону и забывается по минованию нужды. Именно такое забвение о Богоматери отличает протестантство, которое иногда в нем доходит до прямого нечестия к Богоматери (допускает, например, что Она могла еще иметь детей от Иосифа, а идя дальше по этому пути, и вовсе отвергает безмужнее рождение Господа» [26, 254-255]. Следствием такого отношения к Богоматери в протестантской культуре стало отсутствие иконопочитания Девы Марии.

В православной культуре икона - «образ и Первообраз, единство которых понимается в богословии иконы как невидимое, но реальное благодатное «присутствие» в изображении Божественной энергии оригинала: в иконе святого -самого святого, в изображении Богородицы - Самой Пресвятой Девы, в иконе Христа - Самого Господа» [94,14].

Итак, конфессиональные различия в христианстве ведут и к различной реализации богородичного материнского архетипа в христианской культуре.

Мы, исследуя особенности реализации этого архетипа в христианской культуре и религии Древней Руси (частично Византии), обращаемся к православному иконографическому образу Богоматери. Выбор этого образа объясняется также тем, что «икона - продукт православного Востока, и только там имела место» [146, 96].

Из многочисленных функций православной иконы для нас особенно важны догматическая и свидетельская. Догматическая функция выделена нами потому, что «в иконе Церковь видит не какой-либо один аспект православного вероучения, а выражение Православия . как такового. <.> Почитание икон Спасителя, Богоматери, ангелов и святых есть догмат христианской веры, сформированный Седьмым Вселенским Собором.» [157, 78].

Выделяя свидетельскую функцию, мы хотим сделать акцент на том, что икона в христианской культуре, сопряженная с Вечностью, являет лики бессмертия.

Наше исследование строится на образцах византийской и древнерусской иконописи, относящейся к XI-XIV вв. К ним принадлежат иконы типов: «Оранта», «Одигитрия», «Воплощение» («Знамение»), «Елеуса», а также праздничный образ «Успения Богоматери». При анализе перечисленных иконографических типов, сложившихся в Византии, мы пользуемся классификацией изображений Богоматери, впервые сделанной Н.П.Кондаковым [см.: 79, 80, 81].

Для нас важен тот факт, что на Русь вместе с христианством пришел из Византии церковный образ, омытый мученической кровью в иконоборческом периоде византийской истории и культуры. Дорогой ценой заплатили греческие мастера за учение об образе, технику его создания, передав свои знания русским мастерам в готовом виде.

Но иконам византийского происхождения, попавшим на Русь еще в домонгольское время (из числа богородичных, это, например, такие иконы, как: «Богоматерь Одигитрия» («Смоленская», «Тихвинская»), «Богоматерь Елеуса» («Владимирская») и т.д., также предстояло пройти мученический путь, выполняя теперь миссию охраны и спасения Руси от уничтожения иноземцами-иноверцами. Находясь в процессе нашего исследования в указанных выше временных границах, мы коснемся, в основном, обстоятельств монголо-татарского нашествия на Русь. Учитывая, что носителем единства Руси была церковь [см.: 93, 551], мы опираемся на точку зрения, указывающую, что борьба с монголо-татарским игом «была не только национальной, но и религиозной задачей» [см.: 98, 55]. И в авангарде этой настоящей религиозной битвы христианства с язычеством оказались иконы Богоматери.

Теоретическая значимость нашего исследования заключается в возможности использования выводов данной работы в процессе изучения различных аспектов традиционных культур, а также выяснения особенностей направлений их развития.

Практическая значимость данного исследования определяется допустимостью применения материалов диссертации при разработке лекционных курсов по истории мировой художественной культуры (в разделах: история культуры Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима, Древней Руси) и учебно-методических пособий по курсам истории культуры и истории искусств.

Положения, выносимые на защиту:

1. Магический аспект в образе Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья существенно повлиял на наиболее распоространенный в язычестве материнский культ плодородия.

2. Архетип материнства в древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях имеет эволюционные особенности, проявленные в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) в магическом и нравственно-этическом аспектах.

3. Благодаря христианскому образу Богоматери открылся качественно новый этап в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии (в сравнении с языческими персонификациями Богини- Матери).

4. Богородичный материнский архетип различно реализовался в таких областях древнерусской средневековой культуры, как литература (жанр неканонического апокрифа) и иконопись.

26

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Васильева, Ирина Ивановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Логика исследования позволяет сделать следующие выводы: В мировой культуре одним из важных архетипов, определяющих специфику каждой отдельной культуры, является архетип материнства. Его универсальность подчеркивается специфическими для каждого исторического этапа, для каждой этнической культуры деталями и особенностями. Более того, сама эволюция архетипа материнства, манифестируемая в мифологических образах богинь-матерей может быть способом определения точки стабилизационного перехода от архаически-природного к трансцендентально-монотеистическому этапу развитию культур, частью которых является религиозная составляющая. Возможно, что такой переход позволяет установить момент поворотности «осевого времени», следствием чего является появление культуры с иным отношением к индивидуальному смыслу жизни и смерти человека.

Кроме того, выяснение действия механизма эволюции образа Богини-Матери позволяет определить момент не только качественно - цивилизацион-ного скачка, но и констатировать факт преемственности и сохранения изначальных культурообразующих основ, присутствующих в мировой культуре вне зависимости от ее исторической изменяемости.

В условиях «мужской цивилизации» такой подход исключает однозначно жесткую интерпретацию цивилизационных скачков.

Этот общий вывод позволяет определить частные обстоятельства: а) культурно-исторический процесс, происходивший в рамках средиземноморского ареала цивилизаций и генетически связанных с ним регионов определяет многие явления культуры и искусства как знак описанных выше процессов.

Среди выводов, основой которых является анализ упоминаемых в диссертации источников, важнейшим становится эволюционный скачок от соответствующих своему культурно-историческому фону средиземноморских культов Богини-Матери к их антиподу (и вместе с тем продолжению) - культу Богородицы; б) в древневосточных культурах изначальный архетип Богини-Матери был преимущественно магическим, отражающим реалии соответствующего этапа цивилизаций, особенностью которого является хтоническая основа. По этой причине ставится акцент на магию жизни, плодородия, физического выживания, следствием чего становится разнообразие практик (вплоть до ритуальной проституции) как способ стимуляции «чуда жизни»; в) в сравнении с языческой реализацией материнского архетипа его воплощение в образе Богродицы есть знак качественного изменения цивилизации, когда на смену природно-физической выживаемости приходит нравственно-духовное бессмертие как один из признаков нового этапа культуры. Переход от архаически-коллективного к индивидуально-цивилизационному пути позволяет сделать вывод о том, что через новую интерпретацию архетипа материнства в образе Богородицы проявляет себя один из сложнейших элементов психологии послеосевой культуры», важнейшим принципом которого является обретение личного бессмертия.

В контексте такого заявления становятся исключительно важными те аспекты русской религиозной культуры, которые относятся к специфически русскому прочтению образов Богородицы, в том числе, и в апокрифах, где соединяется как христианство, так и изначальная природная стихия.

Перейдем к более частным выводам:

1. Корневым в образе Богини-Матери как собирательной персонификации архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья был магический аспект, существенно повлиявший на наиболее распространенный в язычестве хтонический материнский культ плодородия. Жертвенная основа в нравственно-этическом аспекте этого образа определялась магизмом материнского культа, поэтому нравственно-этический аспект по отношению к магическому выполнял служебную роль.

Следствием «священного брака» как основного ритуала этого культа стало появление в древнем язычестве института «священной проституции», а также введение в материнский культ практики человеческих жертвоприношений.

Частичным итогом таких ритуалов в материнском культе (в представлении язычников, способствовавших обожению человека) стала гибель истории и культуры многих древних народов (например, жителей минойского Крита, шумеров, аккадцев, ханаанеев и т.д.), не достигших даже земного бессмертия.

2. В древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской культурах и религиях в контексте образа Богини-Матери (в персонификациях Исиды, Деметры, Кибелы) выявлены следующие особенности эволюции архетипа материнства: а) магический аспект в образе египетской Исиды играл главенствующую роль, определяемую, во-первых, магическим характером материнства Исиды, а, во-вторых, степенью ее магических действий в осирических мистериях, нацеленных на воскресение Осириса из мертвых.

Нравственно-этический аспект, связанный в образе Исиды с жертвенной основой, в сравнении с магическим второстепенен. В загробном культе египтян у него была внешне облагораживающая изощренные магические ритуалы роль.

Именно магический аспект образа Исиды как персонификации архетипа материнства оказал определяющее воздействие на древнеегипетскую культуру, пронизанную религиозной верой в бессмертие, достижимое с помощью магических ритуалов; б) предельно очеловеченный греками в Элевсинских мистериях образ греческой Деметры благодаря ее жертвенному подвигу, идея которого была связана в сознании греков с проблемой бессмертия, имел обладающий большой значимостью нравственно-этический аспект.

Но, хотя этот аспект образа Деметры как персонификации материнства в древнегреческой культуре и религии выявил высшую степень жертвенности в материнском архетипе, магический аспект этого образа не утратил своей сущностной силы. Он проявлял себя через воздействие на мистов обрядов созерцательной магии, подтверждавших оставшуюся неизменной связь Деметры с хто-низмом; в) в персонификации образа фригийской Кибелы, ставшей в древнеримскую эпоху Великой Матерью богов языческого мира, эволюция архетипа материнства в древнеязыческих культурах и религиях Средиземноморья достигла кульминационного пика.

Утверждение культа Кибелы у римлян, культуре которых были свойственны практицизм, аналитичность, прямолинейность, а в плане религиозной веры - приземленность, свидетельствовало о пробуждении в римлянах интереса к более сложным формам духовной жизни, чем формальные отношения с богами на основе принципа «do ut des».

Но даже слияние культа Кибелы с культом обожествленных императоров Рима не помогло в избежании кризиса в духовной культуре древнего язычества. Предельно искаженная яростной оргиастичностью жертвенная основа нравственно-этического аспекта образа Кибелы и кровавый магизм ее культа выявили в материнском архетипе древнеязыческих культур и религий Средиземноморья человеконенавистнический характер. В итоге кульминационный пик в эволюции архетипа материнства в этих культурах и религиях совпал с кризисом материнского умилительного начала.

3. В сравнении с языческими персонификациями Богини-Матери христианский образ Богоматери свидетельствует о качественно новом этапе в развитии архетипа материнства в сфере культуры и религии.

В отличие от представленного образами трех средиземноморских богинь-матерей (Исиды, Деметры, Кибелы) материнского архетипа древнеязыческих культур и религий, определяемого магизмом, богородичный материнский архетип христоцетричен. Поэтому с образом Богоматери в мировую культурную и религиозную сферу вошел новый тип человеческой личности, порожденный христианской духовностью, тип личности, сознающей всю полноту свободной воли и независимость от магической власти природных сил.

4. Богородичный материнский архетип различно отразился в произведениях древнерусской средневековой культуры: а) в литературном жанре неканонического апокрифа («Хождение Богородицы по мукам»), связанном с народной культурой, для которой был характерен феномен двоеверия, образ Богородицы оказался не адекватен богородичному материнскому архетипу в христианской культуре и религии средневековой Руси. Искажению подверглась каноническая православная трактовка милосердия как важного элемента религиозно-этического аспекта образа Богоматери.

Образ апокрифической Богородицы является схожим с образом одной из богинь-матерей языческого славянского пантеона - берегиней. Не случайно поэтому и сам текст апокрифа, и его позднейшие фольклорные переработки (например, «Сон Пресвятой Богородицы») приобрели значимость магических амулетов.

Так, в результате феномена двоеверия проявилось негативное воздействие магизма на русскую народную культуру, для которой столь важной была тема материнской любви; б) поскольку в православном понимании, исключающем элементы двоеверия, образ и Первообраз в иконографии едины, образ Богоматери отразился в древнерусской иконописи средневековья (в частности, на иконах основных богородичных иконографических типов: «Оранта», «Одигитрия», «Воплощение» («Знамение»), «Елеуса»), а также на праздничных богородичных иконах «Успения» адекватно богородичному архетипу в православной культуре и религии.

Образ Богоматери «Оранта», приобретший в XI в. монументальные масштабы в русских Софийских соборах Киева, Новгорода, Полоцка, в христианском представлении показывает силу богородичной материнской молитвы за мир. Он, помещенный в алтарной апсиде, наделен литургическим содержанием, позволяющим трактовать Богоматерь-Оранту как олицетворение новозаветной Церкви. Этот богородичный образ, не имеющий магического аспекта, отличается от образа языческой Берегини-Оранты, символизируя собой в христианском храме исторический факт упразднения славянского языческого культа «звериной Оранты», магически слитой с природой.

Богородичный образ «Воплощение» («Знамение»), являющий в христианской культуре и религии догматический смысл о Воплощении Бога Девой, обладает двойной христоцентричностью, показывая христианам пример бого-общения на основе искупительной Жертвы Иисуса Христа - «Агнца Божия». В религиозно-этическом аспекте образа Богоматери жертвенная основа определяется именно характером жертвоприношения Иисуса Христа.

Этот богородичный образ указывает на иной, чем языческий по духу (например, в мифологической основе Элевсинского культа), характер торжества любви, победившей смерть, в силу своей двойной христоцентричности.

Также обладающий двойной христоцентричностью образ «Одигитрии», духовный смысл которого в христианстве помогает раскрыть жест Богоматери, указующий на Спасителя от смерти Иисуса Христа, являет пример активного духовного воздействия богородичного материнского архетипа на русскую средневековую культуру. Например, «Одигитрия» - моленный образ св. Сергия Радонежского, с которым его можно духовно идентифицировать по причине богородичного характера его святости, свойственного и большинству русских святых.

В аспекте проблемы бессмертия для древнерусской средневековой культуры весьма важен праздничный богородичный образ «Успения», отличающийся глубиной выражения христианской идеи победы над смертью. Особое почитание этого образа на Руси объяснялось народной верой в реальное присутствие Богоматери в земной жизни христиан и после земной кончины Девы Марии. В сюжетно-композиционной основе этого образа находится знак креста, создаваемый «перекладинами» фигур Христа и Богоматери. Эта икона стала символом христианской жертвенной любви к людям Матери и Сына, любви, победившей смерть.

Максимально глубоко раскрывает особенности богородичного материнского архетипа образ «Елеуса», ставший в варианте «Владимирской» иконы Богоматери в средние века национальной и государственной эмблемой Руси. Страстная символика этого образа оказалась созвучной характеру русской души. Образ «Елеусы» - «Владимирской» (как «сердце России») стал идеалом русской христианской любви к Богу как Богу Любви. Именно через этот образ были выявлены такие отличительные особенности богородичного материнского архетипа, как милосердие и жертвенность, определяемые христоцентрично-стью образа Богоматери.

Подобное раскрытие отличительных особенностей богородичного материнского архетипа посредством духовного контакта русского народа с богородичными иконами оказало положительное воздействие на развитие темы материнства в древнерусской средневековой культуре.

В связи со сказанным выше милосердную Исиду нельзя считать предшественницей Иисуса Христа. В языческих религиях мира (включая и египетскую) во все времена их существования признавалась неуничтожимость зла в мироздании, ибо злу придавалась онтологическая значимость. Потому даже «великая магией» Исида, в сознании язычников, властвующая над судьбой, была бессильна победить мировое зло.

Христианство, напротив, утверждено на окончательной победе Иисуса Христа над мировым злом, которое, в христианском понимании, является проявлением тварной свободной воли.

Образ Богоматери как персонификация архетипа материнства в христианской культуре и религии символизирует торжество милосердия и жертвенности, побеждающих зло мира по примеру Иисуса Христа.

Поэтому определяющие суть материнского архетипа элементы милосердия и жертвенности в образах богинь-матерей языческих культур и религий (в любых персонификациях образа Богини-Матери), связанных с магическим аспектом, представляют духовный феномен совсем иного порядка.

В XIV-XV вв. на Руси появятся множество икон Богоматери, например: «Новодворская» («Одигитрия»), «Петровская» («Елеуса»), «Новгородская» («Елеуса»), «Пименовская» («Одигитрия»), «Галичская» («Елеуса»), «Благодатное Небо» («Одигитрия»), «Неопалимая Купина» («Одигитрия»), «Яхромская» («Елеуса»), «Владимирская-Волынская» («Елеуса»), «Пахромская» («Одигитрия»), «Призри на смирение» («Одигитрия»), «Каменская» («Знамение»), «Смоленская-Кирилло-Белозерская» («Одигитрия»), «Выдропусская» («Одигитрия»), «Колочская» («Одигитрия»), «Феодотьевская» («Одигитрия»), «Межетская» («Елеуса») и многие другие, большинство из которых будут обладать духовной значимостью в истории и культуре Древней Руси.

В XVI-XVII вв., когда в русскую культуру и историю войдут еще десятки богородичных икон, культ Богоматери на Руси достигнет своего расцвета, тем самым обнаружив духовное бессилие языческого славянского культа Матери-Земли.

В XVII в., пока еще в народном духе, в сказаниях об иконах Богоматери (начиная с сочинения Иоаникия Голятовского «Благодатное Небо») начнется процесс изучения богородичных образов и их иконографий.

Этот богатый материал может стать почвой для нашего будущего исследования, связанного с темой влияния богородичного материнского архетипа на культуру Древней Руси.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Васильева, Ирина Ивановна, 2007 год

1. Аверинцев, С.С. Брак и семья: несвоевременный опыт христианского взгляда на вещи / С.С.Аверинцев // Человек. 2004. - №4. - С. 104-112.

2. Аверинцев, С.С. Византия Русь: два типа духовности / С.С.Аверинцев // Новый мир. - 1988. - №7. - С. 210-220.

3. Аверинцев, С.С. Крещение Руси и путь русской культуры / С.С.Аверинцев // Контекст -90 / ред. А.В.Михайлов. М.: Наука, 1990. -С. 64-71.

4. Аверинцев, С.С. К уяснению смысла надписи над конхой апсиды Софии Киевской / С.С.Аверинцев // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси / ред. В.Н.Лазарев. М.: Наука, 1972. - С. 25-49.

5. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С.Аверинцев. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 480 с.

6. Адрианова-Перетц, В.П. Апокрифы / В.П.Адрианова-Перетц // История русской литературы: В 10 т. Т. 1. / ред. А.С.Орлов. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1941. - С. 71-86.

7. Адрианова-Перетц, В.П. Древнерусская литература и фольклор / В.П. Адрианова-Перетц. Л.: Наука, 1974. - 170 с.

8. Александр (Мень), протоиер. Магизм и Единобожие: Религиозный путь человечества от эпохи великих Учителей / Протоиерей Александр (Мень) // История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни: В 7 т. Т. 2. / ред.

9. A.З.Белорусец. М.: СП Слово, 1991.-462 с.

10. Александр (Мень), протоиер. Таинство, Слово, Образ / Протоиерей Александр (Мень). Л.: Ферро-Логас, 1991. - 207 с.

11. И. Александр (Шмеман), протоиер. Исторический путь Православия / Протоиерей Александр (Шмеман). М.: Паломник, 1993. - 389 с.

12. Алексий (Князев), протоиер. Великое знамение Царства Небесного и его пришествия в силе / Протоиерей Алексий (Князев) // Всесвятая. Православное догматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / состав.

13. B.Леонов. М.: Паломник, 2001. - С. 211-251.

14. Антее, Р. Мифология в Древнем Египте / Р.Антее // Мифологии древнего мира/ред. В.А.Якобсон. -М.: Наука, 1977. С. 55-121.

15. Апокрифы Древней Руси / состав. М.В.Рождественский. СПб.: Амфора, 2002. - 325 с.

16. Апокрифы древних христиан: исследования, тексты, комментарии / редкол.: А.Ф.Окулов (председ.) и др. М.: Мысль, 1989. - 336 с.

17. Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М.: Художественная литература, 1988. - 399 с.

18. Афанасий (Иевтич), иеромон. Учение о Пресвятой Богородице у св. Иоанна Дамаскина / Иеромонах Афанасий (Иевтич) // Всесвятая. Православноедогматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / состав. В.Леонов. -М.: Паломник, 2001. С. 173-210.

19. Бадж, У. Египетская религия. Египетская магия / У.Бадж. М.: Але-тейя, 2000. - 392 с.

20. Барская, Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи / Н.А.Барская. -М.: Просвещение, 1993. 223 с.

21. Бобров, Ю.Г. Основы иконографии древнерусской / Ю.Г. Бобров. -СПб.: Аксиома, Мифрил, 1996. 256 с.

22. Богатова, О.В. Культ Великой Матери богов Кибелы в греко-римской древности: К проблеме религиозного синкретизма в античности: Автореф. дис. . канд. ист. наук / О.В.Богатова. СПб.: СПбГУ, 1998. - 25 с.

23. Боннар, Ш. Греческая цивилизация: От Илиады до Парфенона. В 3 т. Т. 1. / Ш. Боннар; ред. В.И.Авдиев, Ф.П.Петровский. М.: Искусство, 1992. -184 с.

24. Брюсова, В.Г. Фрески Софии Новгородской: Автореф. дис. . док. искусствовед. / В.Г.Брюсова. Л.: Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина, 1974. - 40 с.

25. Булгаков, С.Н. Икона и иконопочитание / С.Н.Булгаков. Париж: Jmca-press, 1931. - 166 с.

26. Булгаков, С.Н. Купина Неопалимая: опыты догматического истолкования некоторых черт в православном почитании Богоматери / С.Н.Булгаков. -Париж: Jmca-press, 1927. 287, 2. с.

27. Булгаков, С.Н. Православие: Очерки учения Православной Церкви / С.Н.Булгаков. -М.: Терра, 1994.-416 с.

28. Буслаев, Ф.И. О русской иконе. Общие понятия о русской иконописи / Ф.И.Буслаев. М.: Благовест, 1997. - 206 с.

29. Бычков, В.В. Византийская эстетика / В.В.Бычков. М.: Искусство, 1977.- 199 с.

30. Бычков, В.В. Русская средневековая эстетика (XI-XVII вв.) / В.В.Бычков. М.: Мысль, 1992. - 637 с.

31. Бычков, В.В. Смысл искусства в византийской культуре / В.В.Бычков. -М.: Знание, 1991.-62 с.

32. Вагнер, Г.К., Владышевская, Т.Ф. Искусство Древней Руси / Г.К.Вагнер, Т.Ф.Владышевская. М.: Искусство, 1993. - 254 с.

33. Вагнер, Г.К. Тысячелетние корни / Г.К.Вагнер. М.: Советская Россия, 1991.-96 с.

34. Василиадис, Н. Таинство смерти / Н.Василиадис. М.: Издательский отдел Троице-Сергиевой Лавры, 1998. - 592 с.

35. Васильев, А.А. История Византийской империи (время до Крестовых походов) // А.А.Васильев. СПб.: Алетейя, 1998. - 490 с.

36. Вейдле, В.О. О религиозном корне русского искусства / В.О.Вейдле // Богословие образа. Икона и иконописцы: антолог. / состав. А.Н.Стрижев. М.: Паломник, 2002. - С. 405-416.

37. Византия и Русь: сб. статей / ред. Г.К.Вагнер. М.: Наука, 1989. -334, 1. с.

38. Вилинбахова, Т. Богоматерь «Умиление» («Белозерская») / Т.Вилин-бахова // «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» Образ Богоматери в произведениях из собрания Русского музея / ред. Н.Обновленская. СПб.: ГРМ, 1994.-С. 167.

39. Гачев, Г.Д. Русская ментальность / Г.Д.Гачев // Вопросы философии. -1994.-№1.-С. 25-53.

40. Георгий (Дробот), свящ. Значение иконостаса / Священник Георгий (Дробот) // Богословие образа. Икона и иконописцы / состав. А.Н.Стрижев. -М.: Паломник, 2002. С. 254-263.

41. Грабарь, И.Э. О древнерусском искусстве / И.Э.Грабарь. М.: Наука, 1966.-234 с.

42. Грейвс, Р. Белая богиня (историческая грамматика поэтической мифологии) / Р.Грейвс. М.: Прогресс-Традиция, 1999. - 592 с.

43. Грейвс, Р. Мифы Древней Греции / Р.Грейвс. М.: Прогресс, 1992.624 с.

44. Громов, М.Н., Козлов, Н.С. Русская философская мысль X-XVII вв. / М.Н.Громов, Н.С.Козлов. М.: МГУ, 1990. - 288 с.

45. Дальский, А.Н. Театрально-зрелищные действия на Крите и в Микенах во II тыс. до н.э. / А.Н.Дальский. M.-JI.: Издательство Академии наук СССР, 1937.-235 с.

46. Данилевский, И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.) / И.Н.Данилевский. М.: Аспект-Пресс, 1998. - 399 с.

47. Дин, Н. Все женщины Библии / Н.Дин. М.: Крон-Пресс, 1998.432 с.

48. Дьяконов, И.М. Архаические мифы Востока и Запада / И.М.Дьяконов. -М.: Наука, 1990.-246, 1. с.

49. Евсюков, В.В. Мифы о мироздании. Вселенная в религиозно-мифологических представлениях / В.В.Евсюков. М.: Политиздат, 1986. -112 с.

50. Ельчанинов, А., Эрн, В., Флоренский, П.А. История религии / А.Ельчанинов, В.Эрн, П.Флоренский. М.-Париж: Русский путь - Jmca-Press, 2005.-256 с.

51. Еремина, Т.С. Мир русских икон и монастырей: история и предания / Т.С.Еремина. М.: Наука, 1998. - 486 с.

52. Женщины в легендах и мифах / ред. К.Ларрингтон. М.: Крон-Пресс, 1998.-592 с.

53. Зелинский, Ф.Ф. Древнегреческая религия / Ф.Ф.Зелинский. Петроград: Огни, 1918,-163 с.

54. Зелинский, Ф.Ф. Религия эллинизма / Ф.Ф.Зелинский. Петроград: Академия, 1922.- 134 с.

55. Игнатий (Брянчанинов), свт. Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери / Святой Игнатий (Брянчанинов). СПб.: Сатис, 1997. - 54 с.

56. Иерофей (Влахос), митроп. Господские праздники / Митрополит Ие-рофей (Влахос). Симферополь: Издательство Симферопольской Епархии, 2001.-456 с.

57. Ильин, И.А. Основы христианской культуры / И.А.Ильин. СПб.: Шпиль, 2004. - 352 с.

58. Ильин, И.А. Сущность и своеобразие русской культуры / И.А.Ильин // Москва. 1996. - №1. - С. 170-191. - №2. - С. 159-185. - №3. - С. 158-179. - №4. -С. 166-186.-№6.-С. 172-188. -№10.-С. 175-190.

59. Иоанн (Дамаскин), свт. Точное изложение Православной веры / Святой Иоанн (Дамаскин). М.-Ростов-на-Дону: Братство святителя Алексия Московского - Приазовский край, 1992. - 466 с.

60. Иоанн (Дамаскин), свт. Христологические и полемические трактаты. Слова на Богородичные праздники / Святой Иоанн (Дамаскин). М.: Паломник, 1997.-430 с.

61. Иоанн (Мейендорф), протоиер. Византия и Московская Русь: очерк по истории церковных и культурных связей в XII в. / Протоиерей Иоанн (Мейендорф). Париж: Jmca-Press, 1990. - 250 с.

62. Исследования догматов и предания о Богоматери / состав. В.Асташин. М.: Компания «Спутник», 1999. - 287 с.

63. Иустин (Попович), свт. Философские пропасти / Святой Иустин (Попович). М.: Издательский Совет РПЦ, 2004. - 288 с.

64. Каждан, А.П. Византийская культура (X-XII вв.) / А.П.Каждан. М.: Наука, 1968.-232 с.

65. Калл истов, Д.П. Античный театр / Д.П.Каллистов. JL: Искусство, 1970.- 175 с.

66. Каравашкин, А.В. Философия прекрасного в Древней Руси / А.В.Каравашкин // Человек. 1995. - №5. - С. 37-46.

67. Карамзин, Н.М. История Государства Российского: В 6 кн. Кн. 1. / Н.М.Карамзин; ред. Ю.А.Трифонов. М.: Книжный сад, 1993. - 366 с.

68. Карпушин, И.И. Искусство и религия. Истоки и грани взаимодействия / И.И.Карпушин. М.: Педагогика, 1991. - 159 с.

69. Карсавин, Л.П. Культура средних веков / Л.П.Карсавин. Киев: Символ, 1995.-496 с.

70. Карташев, А.В. Вселенские соборы / А.В.Карташев. М.: Республика, 1994.-542 с.

71. Карташев, А.В. Очерки по истории Русской Церкви: В 2 т. Т. 1. / А.В.Карташев; ред. С.Кондратов. -М.: Терра, 1992.-686 с.

72. Катулл, Гай Валерий. Книга стихотворений / Гай Валерий Катулл. -М.: Наука, 1986.-301, 1. с.

73. Киево-Печерский Патерик / ред. Н.С.Тимошик. Киев: Лыбедь, 1991. -255 с.

74. Киселев, А.А. Чудотворные иконы Богоматери в русской истории / А.А.Киселев. М.: Русская книга, 1992. - 224 с.

75. Кисин, Б. Богородица в русской литературе / Б.Кисин. М.: Атеист, 1929.-44 с.

76. Ключевский, В.О. Литературные портреты / В.О.Ключевский. М.: Современник, 1991. - 463 с.

77. Ключевский, В.О. Сказание о чудесах «Владимирской» иконы Богоматери / В.О.Ключевский. М.: Благо, 1995. - 53 с.

78. Ключевский, В.О. Курс русской истории: В 9 т. Т. 1. / В.О.Ключевский; ред. В.ЛЯнин. М.: Мысль, 1987. - 430 с.

79. Комарович, B.JI. Культ рода и земли в княжеской среде XI—XII вв. / В.Л.Комарович // ТОДРЛ. Т. XVI. / ред. Д.С.Лихачев. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1960. - С. 84-104.

80. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери: В 2 т. Т. 1. / Н.П.Кондаков; ред. Н.А.Стрижев. -М.: Паломник, 1998. 382 с.

81. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери: В 2 т. Т. 2. / Н.П.Кондаков; ред. Н.А.Стрижев. М.: Паломник, 1998. - 462 с.

82. Кондаков, Н.П. Иконография Богоматери. Связи греческой и русской иконописи с итальянской живописью раннего Возрождения / Н.П.Кондаков. -М.: Паломник, 1999. 223 с.

83. Концевич, И.М. Стяжание Св. Духа в путях Древней Руси / И.М.Концевич. М.: Издательство Московского Патриархата, 1993. - 230 с.

84. Коростовцев, М.А. Религия Древнего Египта / М.А.Коростовцев. М.: Наука, 1976.-336 с.

85. Крупин, В.Н. Русские святые / В.Н.Крупин. М.: ООО РОСМЭН-Пресс, 2003.-320 с.

86. Куманецкий, К. История культуры Древней Греции и Древнего Рима / К.Куманецкий. М.: Высшая школа, 1990. - 351 с.

87. Лазарев, В.Н. Византийская живопись / В.Н.Лазарев. М.: Наука, 1971.-406 с.

88. Лазарев, В.Н. Византийское и древнерусское искусство / В.Н.Лазарев. -М.: Наука, 1971.-335 с.

89. Лазарев, В.Н. Древнерусские мозаики и фрески XI-XV вв. / В.Н.Лазарев. -М.: Искусство, 1973. 112 с.

90. Лазарев, В.Н. Мозаики Софии Киевской / В.Н.Лазарев. М.: Искусство, 1981.- 150 с.

91. Лазарев, В.Н. О росписи Софии Новгородской / В.Н.Лазарев // Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода / ред. О.И.Подобе-дова, В.В.Косточкин. М.: Наука, 1968. - С. 7-62.

92. Латышев, В.В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности / В.В.Латышев. СПб.: Алетейя, 1997. - 319 с.

93. Левкиевская, Е.Е. Мифы русского народа / Е.Е.Левкиевская. М.: Ас-трель, ACT, 2000. - 528 с.

94. Левченко, М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений / М.В.Левченко. М.: Академия наук СССР, 1956. - 554 с.

95. Лепахин, В.В. Икона и иконичность / В.В.Лепахин. СПб.: Успенское подворье Оптиной пустыни, 2002. - 399 с.

96. Липинская, Я., Марциняк, М. Мифология Древнего Египта / Я.Липинская, М.Марциняк. М.: Наука, 1983. - 223 с.

97. Лифшиц, Л.И. Икона «Донской» Богоматери / Л.И.Лифшиц // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств XIV-XVI вв. / ред. О.И.Победова. М. - Наука, 1970. - С. 87-114.

98. Лихачев, Д.С. Избранное. Великое наследие: заметки о русском / Д.С.Лихачев. СПБ.: LOGOS, 1988. - 560 с.

99. Лихачев, Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого / Д.С.Лихачев. Л.: Академия наук СССР, 1960. - 172 с.

100. Лихачев, Д.С. Культура русского народа X-XVII вв. / Д.С.Лихачев. -М.-Л.: Академия наук СССР, 1961. 120 с.

101. Лихачев, Д.С. Новгород Великий. Очерк истории культуры Новгорода X-XVII вв. / Д.С.Лихачев. М.: Советская Россия, 1959. - 102 с.

102. Лосев, А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии / А.Ф.Лосев. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство, 1957. -620 с.

103. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика/А.Ф.Лосев.-М.: Искусство, 1975.-776 с.

104. Лосский, В.Н. Всесвятая / В.Н.Лосский // Всесвятая. Православное догматическое учение о почитании Божией Матери: сб. работ / сост. В.Леонов.- М.: Паломник, 2001. С. 156-172.

105. Лосский, Н.О. Мир как осуществление красоты. Основы эстетики / Н.О.Лосский. М.: Прогресс-Традиция, 1988. - 416 с.

106. Лосский, Н.О. Характер русского народа / Н.О.Лосский. М.: Издательский Совет РПЦ, Издательство «ДАРЪ», 2005. - 336 с.

107. Масленицын, С.И. Живопись Владимиро-Суздальской Руси (1157-1238 гг.) / С.И.Масленицын. М.: Изобразительное искусство, 1988. -263 с.

108. Матье, М.Э. Древнеегипетские мифы / М.Э.Матье. М.: Академия наук СССР, 1956.- 173 с.

109. Межуев, В.М. О национальной идее / В.М.Межуев // Вопросы философии. 1997. - №12. - С. 3-14.

110. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М.Мелетинский. Л.: Аврора, 1976.-407 с.

111. Мильков, В.В. Древнерусские апокрифы / В.В.Мильков. СПб.: РХГИ, 1990.-896 с.

112. Мифы в искусстве старом и новом (по Рене Менару). СПб.: Лениз-дат, 1993.-384 с.

113. Мифы древних славян / сост. А.И.Баженова, В.И.Вардугин. Саратов: Надежда, 1993. - 320 с.

114. Можайскова, И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьбы России: В 4 т. Т. 1. / И.В .Можайскова; ред. В.Ю.Григорьева. М.: ООО Студия Вече, 2001.-560 с.

115. Монте, П. Египет Рамсесов / П.Монте. М.: Наука, 1989. - 376 с.

116. Муравьев, А.В., Сахаров, А.И. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. / А.В.Муравьев, А.И.Сахаров. М.: Наука, 1994. - 335 с.

117. Муравьев, А.Н. История Российской Церкви / А.Н.Муравьев. М: Паломник, 2002. - 511 с.

118. Некрасов, А.И. Древнерусское изобразительное искусство / А.И.Некрасов. М.: ИЗОГИЗ, 1937. - 395 с.

119. Немировский, А.И. Мифы древности. Ближний Восток / А.И.Не-мировский. М.: Лабиринт, 2001. - 351 с.

120. Немировский, А.И. Мифы древности. Эллада / А.И.Немировский. -М.: Лабиринт, 2000. 412 с.

121. Новосадский, Н.И. Елевсинские мистерии / Н.И.Новосадский. -СПб.: типография Балашева, 1887. 183, 2. с.

122. Норман, Д. Символизм в мифологии / Д.Норман. М.: АДЕ Золотой век, 1997.-272 с.

123. Осоргин, Н. Союз Адама и Евы как основание таинства брака / Н.Осоргин // Русская женщина и Православие / ред.Т. Горичева. СПб.: ТО «Ступени», 1996. - С. 5-18.

124. Панарин, А.С. Православная цивилизация в глобальном мире / А.С.Панарин. М.: Алгоритм, 2002. - 496 с.

125. Повесть временных лет: В 2 т. Т. 1. / ред. В.П.Адрианова-Перетц. -М.-Л.: Академия наук СССР, 1950. 404 с.

126. Порфирий (Успенский), еписк. Святыни земли Италийской / Епископ Порфирий (Успенский). М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. - 287 с.

127. Поселянин, Е. Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон: В 2 т. Т. 1. / Е.Поселянин. М.: АНО Православный журнал «Отдых христианина», 2002. - 688 с.

128. Поселянин, Е. Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон: В 2 т. Т. 2. / Е.Поселянин. М.: АНО Православный журнал «Отдых христианина», 2002. - 704 с.

129. Православная Церковь, католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России. СПб.: Издание Санкт-Петербургской митрополии, 1994.-246 с.

130. Пресвятая Богородица. Жизнь. Предания. Память / состав. М.Воскресенский. М.: Терра-Книжный клуб, 2000. - 376 с.

131. Пушкарева, H.JI. Женщина Древней Руси / Н.Л.Пушкарева. М.: Мысль, 1989.-289 с.

132. Рак, И. Легенды и мифы Древнего Египта / И.Рак. СПб.: Журнал «Нева» / ИТД «Летний Сад», 1999. - 191 с.

133. Рапов, О.М. Русская Церковь в IX перв. трети XII в. Принятие христианства / О.М.Рапов. - М.: Высшая школа, 1988. - 416 с.

134. Русская идея / состав. М.А.Маслин. М.: Республика, 1992. - 496 с.

135. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / собр. М.Забылин. -М.: Автор, 1992. 616 с.

136. Рыбаков, Б.А. Искусство древних славян / Б.А.Рыбаков // История русского искусства: В 13 т. Т. 1. / ред. И.Э.Грабарь, В.Н.Лазарев. М.: Академия наук СССР, 1953. - С. 39-94.

137. Рыбаков, Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А.Рыбаков. М.: Наука, 1988.-783 с.

138. Свенцицкая, И.С. Раннее христианство: страницы истории / И.С.Свенцицкая. -М: Политиздат, 1988. 336 с.

139. Сергеева, С.Н. Элевсинские мистерии: К проблеме мистериальных культов в античном обществе: Автореф. дис. . канд. ист. наук / С.Н.Сергеева. СПб.: СПбГУ, 1998.-22 с.

140. Скабалланович, М.Н. Успение Пресвятой Богородицы / М.Н.Скабал-ланович. Киев: Пролог, 2004. - 154 с.

141. Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы на основании Св. Писания, свидетельств св. отцов и церковных преданий. М.: Типолитография И.Ефимова, 1891.-353 с.

142. Смирнова, Э.С. Культура Древней Руси / Э.С.Смирнова. Л.: Просвещение, 1967. - 367 с.

143. Столович, Л.Н. Красота, доброта, истина. Очерк истории эстетики иконологии / Л.Н.Столович. М.: Республика, 1994. - 463, 1. с.

144. Струвэ, Н.А. Православие и культура / Н.А.Струвэ. М.: Русский путь, 2000. - 632 с.

145. Тамберг, Н. История христианской Церкви / Н.Тамберг. М.-Нью-Йорк: Интербук-Астра, 1991. - 142 с.

146. Тарабукин, Н.М. Смысл иконы / Н.М.Тарабукин. М.: Издательство Православного братства св. Филарета Московского, 1999. - 223 с.

147. Тихомиров, М.Н. Русская культура X-XVIII вв. / М.Н.Тихомиров. -М.: Наука, 1968.-446 с.

148. Токарев, С.А. Ранние формы религии / С.А.Токарев. М.: Политиздат, 1990.-622 с.

149. Толстой, М.В. Рассказы из истории Русской Церкви / М.В.Толстой. -М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991. 736 с.

150. Томсон, Дж. Исследования по истории древнегреческого общества (доисторический Эгейский мир) / Дж.Томсон. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - 659 с.

151. Топоров, В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. Т. 2. / В.Н.Топоров. М.: Гнозис, 1990. - 864 с.

152. Третьяков, Н.Н. Образ в искусстве. Основы композиции / Н.Н.Третьяков. М.: Издательство Свято-Введенской Оптиной пустыни, 2001. - 262 с.

153. Трофимов, А. Святые жены Руси / А.Трофимов. М.: Храм Рождества Богородицы, 1993. - 237 с.

154. Трубецкой, Е.Н. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе / Е.Н.Трубецкой. М.: Инфо-Арт, 1991.- 112 с.

155. Тураев, Б.А. Древний Египет / Б.А.Тураев. СПб.: Журнал «Нева» / «Летний сад», 2001. - 192 с.

156. Угринович, Д.М. Искусство и религия / Д.М.Угринович. М.: Политиздат, 1982. - 47 с.

157. Успенский, JI.A. Богословие иконы Православной Церкви / Л.А.Успенский. М.: Издательство братства во имя св. Александра Невского, 1997.-656 с.

158. Федотов, Г.П. Святые Древней Руси. Стихи духовные / Г.П.Федотов. -М.: ACT, 2003.-700, 3. с.

159. Филадельф (Боголюбов), иеромон. Заступница Усердная. Слово о деяниях Пресвятой Богородицы / Иеромонах Филадельф (Боголюбов). М.: Русский духовный центр, 1992. - 208 с.

160. Философия русского религиозного искусства XV-XX вв. Антология. Вып. 1. / состав. Н.К.Гаврюшина. М.: Прогресс-Культура, 1993. - 399 с.

161. Филарет (Дроздов), митроп. Слава Божией Матери / Митрополит Филарет (Дроздов). М.: АО Форма-Пресс, 1996. - 137 с.

162. Флоренский, П.А. Избранные труды по искусству / П.А.Флоренский. М.: Изобразительное искусство, 1996. - 285 с.

163. Фрэзер, Дж.Дж. Золотая ветвь / Дж.Дж.Фрэзер. М.: Политиздат, 1980.-831 с.

164. Фрэзер, Дж.Дж. Фольклор в Ветхом Завете / Дж.Дж.Фрэзер. М.: Политиздат, 1990. - 542 с.

165. Хождение Богородицы по мукам // В.В.Мильков. Древнерусские апокрифы. - СПб.: РХГИ, 1990. - С. 609-617.

166. Чудотворные иконы Богоматери / сост. А.А.Воронов, Е.Г.Соколова.- М.: АО АРКТУР ТНПА Открытый мир, 1993. - 152 с.

167. Чудотворные иконы Пресвятой Богородицы / состав. Н.Филимонова.- М.: Макцентр, 1999. 160 с.

168. Шалина, И. Образ Богоматери в прославленных и чудотворных иконах / И.Шалина // «Пречистому образу Твоему поклоняемся.» Образ Богоматери в произведениях Русского музея / ред. Н.Обновленская. СПб.: ГРМ, 1995.-С. 144-149.

169. Штернберг, Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии / Л.Я.Штернберг. Л.: Институт народов Севера ЦИК СССР, 1936. - 572 с.

170. Щенникова, Л.А. Чудотворная икона «Богоматерь Владимирская» как «Одигитрия» Евангелиста Луки» / Л.А.Щенникова // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / ред.-состав. A.M. Лидов. М.: Мартис, 1996. -С. 252-286.

171. Экономцев, И.Н. Православие, Византия, Россия / И.Н.Экономцев. -М.: Христианская литература, 1992. 233 с.

172. Элиаде, М. Аспекты мифа / М.Элиаде. М.: Академический проект, 2000.-222 с.

173. Эмерс, У.Б. Архаический Египет / У.Б.Эмерс. СПб.: Журнал «Нева» / «Летний Сад», 2001. - 410 с.

174. Этингоф, О.Е. Образ Богоматери: Очерки византийской иконографии XI—XIII вв. / О.Е.Этингоф. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 312 с.

175. Языкова, И.К. Богословие иконы / И.К.Языкова. М.: Издательство Общедоступного Православного Университета, 1995. - 212 с.

176. Яковлев, Е.Г. Богородица христианского Востока и Мадонна христианского Запада / Е.Г.Яковлев // Философские науки. 2001. - №3. - С. 65-72.

177. Яковлев, Е.Г. Искусство и мировые религии / Е.Г.Яковлев. М.: Высшая школа, 1985. - 287 с.

178. Яннарас, X. Вера Церкви. Введение в Православное богословие / Х.Яннарас. М.: Центр по изучению религий, 1992. - 231 с.

179. Enichmayr, J. Maria als «Signum Magnum» fur das Kommende und Verein te Europa / J.Enichmayr // Signum Magnum - duchowosc maryjna. -Lublin, 2002.-243 S.

180. Maza, C.M. Los antecedentes isiacos del culto a Maria / C.M.Maza // Aegyptos. Milano, 2000. - P. 195-214.

181. Miller, D.B. The origin of special veneration of the Mother of God at the Trinity-Sergius monastery: The iconographical evidence / D.B.Miller // Russ. history. Jrvine, 2001.-P. 303-314.

182. Speck, P. The Virgin's help for Constantinopole / P.Speck // Byzantine. -Birmingham, 2003. P. 266-271.