Военно-морские агенты России: эволюция института, его задач и методов: 1856 - 1918 тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Емелин, Алексей Юрьевич

• Емелин, Алексей Юрьевич
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Емелин, Алексей Юрьевич

Введение.

Глава 1. История института русских военно-морских агентов за границей.

1856-1918 гг.

1.1. Формирование института военно-морских агентов.

1.2. Эволюция задач, ставившихся перед агентами.

Глава 2. Деятельность военно-морских агентов по получению военно-технической информации.

2.1. Военно-морские агенты в 1856-1906 гг.

2.1.1. Источники получения сведений о технических новинках

2.1.2. Источники технической информации.

2.1.3. Недостатки в деятельности военно-морских агентов и их причины.

2.2. Способы получения информации русскими военно-морскими агентами во Франции в 1907-1914 гг.

2.2.1. Особенности деятельности агентов во Франции до заключения русско-французской военно-морской конвенции.

2.2.2. Обмен информацией и взаимоотношения Морских Генеральных штабов России и Франции в 1912-1914 гг.

2.3. Роль импорта научно-технической информации в деятельности русских военно-морских агентов в годы Первой мировой войны.

2.3.1. Приобретение кораблей.

2.3.2. Получение разведывательных сведений о противнике

2.3.3. Обмен научно-технической информацией между Россией и Англией.

2.3.4. Офицеры, прикомандированные к союзным флотам.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Военно-морские агенты России: эволюция института, его задач и методов: 1856 - 1918»

Вопрос о характере вестернизации России в Новое время был и остается одним из самых актуальных в отечественной историографии1. Однако в историографии преимущественно рассматривается модернизация отдельных отраслей государственной жизни, агенты же данного процесса (в частности военно-морские агенты) остаются на периферии исследований.

При существовании нескольких точек зрения на характер вестернизации, исследователи сходятся в признании нелинейности данного процесса. Периоды активизации сменялись десятилетиями затухания, когда, по крайней мере внешне, заимствование западных социокультурных традиций и технологических достижений сходило на нет. Равным образом, заимствование западного опыта в кораблестроении также имело волнообразный характер. Мощнейший, ни с чем не сравнимый пик, связанный с рождением флота при Петре I, сменился спадом (естественным образом на большинстве своего протяжения совпавшим с упадком флота в целом). Новый подъем флота, обусловленный войнами времен Екатерины II, также привел к ряду технологических заимствований (связанных как с опытом общения с моряками других стран во время плаваний в европейских водах и с прохождением практики на кораблях британского флота, так и с приемом па русскую службу иностранных офице

1 См., например: Власть и реформы. От самодержавия к советской России / ред. Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин, В.М. Панеях. СПб., 1996; Миронов Б.Н. Социальная история России периода Империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х тт. СПб., 1999. ров2 и инженеров). В начале XIX в. продолжалось постепенное, вслед за Европой, усовершенствование парусного и артиллерийского вооружения кораблей, а также конструкций корпусов. В 1830-е - 1840-е гг. многие зарубежные технические новинки были использованы при строительстве кораблей Черноморского флота, для чего по инициативе адмирала М.П. Лазарева, морские офицеры и кораблестроители регулярно посылались для обучения и изучения опыта в Англию. Полученные ими сведения творчески перерабатывались с учетом опыта отечественной кораблестроительной школы3. В результате в 1840-х гг. лучшие корабли Черноморского флота вполне могли на равных поспорить с британскими. Наряду с этим общее техническое и промышленное отставание империи накладывало отпечаток и на строительство флота. По ряду причин Россия ничего не противопоставила стремительному переходу англичан и французов от парусного к парусно-винтовому флоту, что в значительной мере предопределило пассивность флота в Крымской (Восточной) войне и самозатопление кораблей в ходе Севастопольской обороны. Уже во время войны руководству флота во главе с молодым генерал-адмиралом великим князем Константином Николаевичем стало ясно, что практика командировок офицеров для перенимания опыта полезна, но не достаточна. Требовалось 2

Яркий пример - деятельность в России бывшего английского офицера С.К. Грейга (подробнее см.: Крючков Ю.С. Самуил Карлович Грейг. 1735-1788. М., 1988. С. 18, 39-50; Гребенщикова Г.А. Адмирал Грейг - путь к признанию // Гангут. Сб. статей. СПб., 2002. Вып. 30. С. 5-10).

3 Гребенщикова Г.А. 120-пушечный корабль «Двенадцать Апостолов». М.-СПб., 2003. С. 411. иметь в ведущих морских державах офицеров, которые, благодаря официальному статусу и наработанным личным связям, могли бы своевременно получать необходимую информацию. Для этого и был постепенно создан институт военно-морских агентов4. Одновременно агентам были поручены и иные функции.

Деятельность русских военно-морских агентов оказалась чрезвычайно разносторонней. В их донесениях в Петербург содержится масса уникальных сведений - от описаний новых кораблей до характеристик государственных деятелей, от обзоров политических событий до рассуждений о характерных отличительных чертах населения страны пребывания. Эти донесения дают богатый материал для разнообразных научных исследований. Одно из интересных направлений - оценка важности и степени полноты военно-технической информации, которая доставлялась из-за границы, ее влияния на разработку отечественных проектов кораблей, судостроительных программ, мобилизационных планов и возможных сценариев боевых действий.

Существование института военно-морских агентов (атташе) в Российской империи в различные периоды жизни флота позволяет рассмотреть не только перечень задач, ставившихся перед ним руководством страны и Морского министерства, но и проследить их эволюцию, смещение акцентов. Не -----" — ■ "■ ■■ 1 ■ ■ v ^

4 За рубежом со времени создания там аналогичных институтов и по настоящее время используется другой термин - военно-морские атташе. В России пользовались словом «агент», но при переписке с представителями других государств употребляли международное понятие - «naval attaché». В РСФСР и СССР, при возрождении данного института после Гражданской войны, термин «агент» был заменен на «атташе». менее интересен анализ изменения методов получения сведений, в частности соотношения легальных и нелегальных источников.

Задачи, ставившиеся перед русскими военно-морскими агентами, были исключительно разноаспектными. В данном исследовании основное внимание решено уделить вопросам заимствования изобретений и технологий в конце XIX - начале XX вв. На момент создания института эта задача была главной, позднее - одной из приоритетных. Известно, сколь чувствительно было русское правительство к нарушению военного паритета и баланса вооружений со странами Европы, сколько усилий прикладывалось для активизации импорта передовых западных технологий. Предполагалось, что военные и морские агенты займут важное место в этом процессе как посредники, а зачастую и как организаторы покупки изобретений и заключения контрактов на производство за границей изделий, которые впоследствии могли бы служить в России в качестве эталонов. Данная тема позволяет коснуться вопросов, связанных с технической зависимостью России от Запада и механизмов импорта технологий, а также причин того, почему технологический разрыв уменьшался столь медленно. Не менее важны и другие вопросы, в той или иной степени встающие перед исследователем, затронувшим тему существования институтов военных и морских атташе (как в мире в целом, так и в России в частности) - как получали и использовали информацию, насколько она былз «закрытой», как, наконец, заинтересованные лица находили саму информацию о существовании той информации, которая им нужна.

Учреждение должностей русских военно-морских агентов (атташе) совпало с революционными преобразованиями военно-морской техники. Если в течение XVII - начала XIX вв. характеристики и боевые возможности кораблей изменялись незначительно этого момента, военные корабли претерпевали фундаментальные изменения каждые 10-15 лет.

Американский исследователь Карл Лотеншлагер специально подчеркивал - ни в, равно как и тактика, то начало 50-х гг. XIX в. стало временем коренного перелома. Начиная с одном из случаев кардинальных изменений кораблей и оружия нельзя говорить о том, что появилось какое-либо одно отдельно взятое изобретение, давшее одной из стран решительное преимущество. Как правило, речь шла о комбинировании и комплексном применении ранее уже известных изобретений5. В качестве одного из примеров он приводит переход от традиционных парусных линейных кораблей к парусно-винтовым. Так, паровые машины применялись в горнодобывающей промышленности уже в XVIII в., но первое судно с таким двигателем вступило в строй в 1807 г. В качестве движителя на пароходах первой половины XIX в. использовались колеса, мало применимые в военном деле - они не отличались надежностью, были крайне уязвимы в бою, да к тому же отнимали драгоценное место у артиллерии. Теория гребного винта, лишенного этих недостатков, была сформулирована Д. Бернулли еще в.Л 752 г., но первый военный винтовой корабль

5 Lautenschlager K. Technology and the Evolution of Naval Warfare // International Security. Vol. 8. No. 2. (Autumn, 1983). P. 4. английский фрегат «Archimedes»6) был спущен в 1839 г. Первые английский и французский линейные корабли с винтовым движителем вступили в строй в 1851 и 1852 гг. соответственно, а уже в 1854 г. 10 из 14 британских линейных кораблей, выставленных против России на Балтике в ходе Восточной (Крым

•j ской) войны были паровыми . Различные изобретения были «доведены» до практического применения постепенно, но революционным стало именно их объединение и, добавим, масштабное использование. В 1853 г. император Николай I повелел впредь линейные корабли строить лишь винтовыми, но было уже поздно - не было ни времени на традиционную «раскачку», ни технических возможностей поспеть за англичанами и французами.

Тем не менее, многие адмиралы ведущих флотов во второй половине XIX в. со страхом ждали внезапного появления какого-либо изобретения, могущего коренным образом изменить весь морской бой и сделать их эскадры беззащитными перед коварным противником. Особенно же сильна вера в это была у малоинформированных обывателей, постоянно предлагавших все новые и новые средства быстрого и эффективного уничтожения флотов противника. (В России такие прожекты (наряду, конечно, с действительно полезными изобретениями и улучшениями) приходилось рассматривать Морскому <: J .■>■. е."

6 Гребенщикова Г.А. Строительство военно-морского флота на Черном море в 30-е - 50-е гг. XIX века. Автореферат дисс. к.и.н. СПб., 2004. С. 21.

7 Lautenschlager К. Op. cit. Р. 8; Шевырев А.П. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М., 1990. С. 15. С ученому комитету, и они занимали немалое место в его деятельности .) Вторая половина XIX в. стала периодом торжества веры в безграничные возможности техники. Не даром ведь в то время в качестве важнейшей причины поражения России в Восточной войне указывали именно на превосходство западной техники: применение противником штуцеров на суше и винтовых судов на море. Это, однако, было лишь частью правды, прикрывавшей как отсталость страны в других вопросах, так и прямые ошибки властей различных уровней.

На протяжении всей второй половины XIX в. высказывались десятки различных, часто диаметрально противоположных мнений относительно будущего облика флотов; это касалось как эволюции каждого класса кораблей в отдельности, так и их роли в грядущих войнах. В один клубок сплелись и непрерывное состязание артиллерии и брони, и развитие торпедно-минного оружия, и успехи в совершенствовании судовых машин, и неизбежные рецидивы в применении на новейших кораблях парусов. В 1885 г. первый лорд британского Адмиралтейства Георг Гамильтон писал адмиралу Саймондсу: «В настоящее время не найдется двух морских офицеров, которые согласились бы в вопросе о том, что через несколько лет будет представлять собой военный корабль. Никто из наиболее искренних и дальновидных друзей флота не будет отстаивать необходимость в настоящее время затрат колоссальных средств на строительство кораблей или укреплений, зная наперед, что опыт

8 Подробнее о деятельности данного учреждения см.: Ливенцев Д.В. Морской ученый комитет 1847- 1891. Воронеж, 2002. 171 с. дальнейших лет может доказать, что эти средства были истрачены неправильно»9. Более краткое и образное высказывание на сей счет принадлежит У.

Гладстону (1882 г.): «Мода в создании боевых кораблей также непостоянна, ю как в дамских шляпках» .

Революция в кораблестроении не только привела к существенному увеличению боевых возможностей, но имела как минимум два отрицательных последствия - неясность относительно путей развития флота и колоссальный рост затрат на кораблестроение. На участие в гонке морских вооружений у большинства стран просто не имелось финансов. Это порождало попытки найти свой, «национальный», более дешевый путь развития флота - развивать крейсеры, миноносцы, минные заградители, подводные лодки, береговую оборону. Наблюдались они как в России (в разные периоды - после поражений в Крымской (Восточной) и Русско-японской войнах, в 1920-е гг. века и в годы «холодной войны»), так и в других странах (вспомним хотя бы «молодую школу» во Франции, в конце XIX в. отстаивавшую идеи массированного использования минных сил в противовес броненосцам, или попытки США в 1860-1880 гг. ограничиться строительством мониторов). Как правило, это не приводило к положительным результатам. Вовлеченность страны в подобные попытки зависела как от размеров ее бюджета, так и от величины желания играть роль на международной арене (и, соответственно, от вероятности кон

9 Цит. по: Феттер А.Ю. Броненосцы типа «Роял Соверен». СПб., 1996. С. 5.

10 Цит. по: Angevine R.S. The Rise and Fall of the Office of Naval Intelligence, 1882-1892: A Technological Perspective // The Journal of Military History. Vol. 62. № 2 (Apr., 1998). P. 294. фликта с ведущими державами), и от наличия собственных инженерных кадров. Зачастую стремление к «национальному пути» рождалось в виде реакции националистических кругов на унижение, испытанное страной в каком-либо военном или дипломатическом поражении. Нередко, борьба вокруг направлений развития флота и использования новой техники выливалась в противостояние личностей и приводила к сведению личных счетов. Это имело место и в России (удаление Александром III адмирала A.A. Попова, конфликт между морским министром И.К. Григоровичем и товарищем морского министра М.В. Бубновым из-за расхождений по вопросу о модернизации строившихся линейных крейсеров типа «Бородино» и проч.). В этих условиях деятельность военно-морских агентов по информированию руководства о тенденциях развития флотов других стран была особенно важна и трудна.

Избранная тема диктует обращение к нескольким направлениям исследований. Во-первых, это работы, прямо посвященные истории институтов военных и морских атташе (агентов). Во-вторых, освещающие историю военно-морской техники - кораблей, оружия и т.д.

До последнего десятилетия деятельность русских военно-морских агентов (атташе) почти не привлекала к себе внимания исследователей. Лишь иногда в трудах по истории < кораблестроения или внешней политики встречались ссылки на рапорты агентов. Ситуация стала несколько меняться только в последние годы.

В 1994 г. в «Военно-историческом журнале» появилась статья В.И. Шеремета под интригующим названием «Селим-Ага - "дикарь", толмач или военно-морской атташе России», посвященная капитану 1 ранга А.Н. Щеглову". Автор сконцентрировался на получении его героем различных сведений нелегальным путем и на его аналитических выводах о взаимоотношениях России и Турции. К сожалению, статья не имеет ссылок, что лишает возможности установить источники появления ряда фактических ошибок, относящихся к био1 "У графии героя. То же можно сказать и о монографии В.И. Шеремета , многие страницы которой посвящены А.Н. Щеглову и его рапортам.

В 1996 г. В.А. Петров опубликовал ряд донесений военно-морского агента в Японии накануне русско-японской войны лейтенанта А.И. Русина со сведениями о приближающейся угрозе13. В предисловии впервые в отечественной историографии содержались краткие сведения о том, когда и в каких странах появились посты русских военно-морских агентов. В опубликованных документах, в частности, впервые в историографии был раскрыт один из важных для А.И. Русина источников информации - получение сведений от военно-морского агента Франции в Японии. (На примере хранящихся в архивах документов видно, что аналогичное сотрудничество имело место и в других

11 Шеремет В.И. Селим-Ага - «дикарь», толмач или военно-морской атташе России // Военно-исторический журнал. 1994. № 7. С. 64-72. и Шеремет В.И. Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны. По материалам русской военной разведки. М., 1995.

13 Из предыстории русско-японской войны: Донесения морского агента в Японии А.И. Русина (1902-1904 гг.) / Вводная статья, подготовка текста и комментарии В.А. Петрова // Русское прошлое. Историко-документальный альманах. СПб., 1996. Кн. 6. С. 52-94. государствах.) В 1998 гг. этот же исследователь выпустил статью, посвященную истории возникновения поста военно-морского агента в Японии, а также обзору деятельности лиц, занимавших его14. В 1999 г. вышла статья Ф.А. Ка-зина «Русские морские агенты в 1906-1914 гг.», содержание которой несколько уже заявленного в заголовке - автор составил добротный обзор источников получения информации агентами за период 1906-1914 гг.15

Обстоятельнее других осветил историю возникновения института военно-морских агентов и особенности его существования бывший разведчик, пишущий ныне под псевдонимом «М. Алексеев». В его книгах «Военная разведка России от Рюрика до Николая II» (М., 1998. Кн. 1) и «Военная разведка России. Первая мировая война» (М., 2001. Кн. III. Ч. 2) много места уделено военным агентам, но и морские не забыты. Это дает возможность производить сравнения как ставившихся перед ними задач, так и некоторых методов. Однако, как это следует и из названия, основной акцент сделан не на повседневной, рутинной, технической работе, а на деятельности по получению различных видов информации преимущественно нелегальными путями. Книги основаны на документах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) и Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), а также на опубликованных материалах. В приложении к первой из указанных

14 Петров В. Русские военно-морские агенты в Японии (1858-1917) // Знакомьтесь - Япония. Вып. 19. М., 1998. С. 52-61.

15 Казин Ф.А. Русские морские агенты в 1906-1914 гг. // Новый часовой. 1999. № 8-9. С. 4852. книг приведены списки военных и морских агентов по странам, страдающие, однако, недостаточной полнотой.

Непосредственное отношение к теме имеют также труды московских авторов Е.Ю. Сергеева и А.А. Улуняна, которые на основе донесений русских военных агентов (атташе) в Европе показали информационно-аналитическую работу последних накануне Первой мировой войны16. Более всего их интересовал обзор информации, поступавшей от агентов к военному и политическому руководству страны, а также высказывавшиеся рекомендации. Вместе с тем в первой главе («Институт военных агентов в системе разведывательной службы России на рубеже Х1Х-ХХ вв.») кратко рассмотрена структура военного министерства с точки зрения управления разведкой и военными агентами. Во втором параграфе данной главы («Российские военные агенты: люди и служба») не только приведены краткие сведения об институте военных агентов, но и проанализированы дававшиеся им инструкции. Здесь же авторы затронули ряд важных вопросов, в том числе о привлечении агентов к «негласной разведке». Интересны и их наблюдения над послужными списками военных агентов - происхождением, образованием, семейными связями с высшим светом и т.д.17 Заслуживают внимание сообщаемые сведения о больших рас

16 Сергеев Е.Ю. Франция глазами военных атташе Российской империи (1900-1914) // Россия и Франция: XVIII-XX века. Вып. 3. М., 2000. С. 195-216; Сергеев Е.Ю., Улуняп A.A. Не подлежит оглашению. Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах. 1900— 1914. 2-е изд., псрераб. и доп. М., 2003.

17 Сергеев Е.Ю., Улупяп A.A. Не подлежит оглашению. С. 45-49. ходах на ведение разведки и приобретение секретных документов в годы,

18 предшествовавшие Первой мировой войне .

После знакомства с работами М. Алексеева, Е.Ю. Сергеева и A.A. Улу-няна может сложиться ощущение, что главными задачами агентов были разведка и аналитическое осмысление политической ситуации. Конечно, это происходит не от незнания авторами реалий, а потому, что их интересовали сравнительно узкие с точки зрения деятельности агентов, но, возможно, более важные с точки зрения «общероссийской» истории сюжеты.

Р.В. Кондратенко в статье «Российские морские агенты об усилении японского флота в конце XIX - начале XX века» не только уточняет некоторые детали истории создания поста военно-морского агента в Японии и деятельности лиц, занимавших его накануне русско-японской войны19. Он скрупулезно анализирует, какая именно информация о создании японского военно-морского флота когда и какими путями попадала в Главный морской штаб Российской империи, какими сведениями располагали руководители Морского министерства и другие государственные деятели страны, принимая те или иные решения.

18 Там же. Л. 30,45.

19 Кондратенко Р.В. Российские морские агенты об усилении японского флота в конце XIX - начале XX века // Русско-японская война 1904-1905. Взгляд через столетие. Международный исторический сборник под ред. O.P. Айрапетова. М., 2004. С. 62-110.

Деятельность военно-морских агентов рассматривалась также в ряде 20 биографических трудов . Но если авторы биографии адмирала Г.И. Бутакова ограничились лишь цитатами из нескольких его рапортов (правда, с интересными упоминаниями о технических идеях и комментариями об их последующей судьбе), то современные исследователи В.Ю. Грибовский и В.П. Позна-хирев уделили этой стороне деятельности своего героя вице-адмирала З.П. Рожественского пристальное внимание. Они очертили круг обязанностей военно-морского агента, осветили как общие, так и частные моменты работы Рожественского на этом посту.

Интересный материал для исследования института военно-морских агентов представил В.М. Лурье, опубликовавший биографические справки о некоторых военно-морских агентах России конца XIX - начала XX века21.

Подводя итог, можно констатировать, что ни в одной из работ не содержится полных и объективных сведений о создании института военно-морских агентов, анализа истории и причин создания таких постов в различных странах (кроме Японии), рассмотрения эволюции целей и задач данного института на всем протяжении его развития. И если собственно биографии агентов были кратко рассмотрены, то вопросы принципов подбора офицеров на должности и влияния пребывания на посту агента на последующую карьеру не освещались.

20 Лурье А., Маринин А. Адмирал Г.И. Бутаков. М., 1954. С. 102-105; Грибовский В.Ю., По-зиахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. СПб., 1999. С. 58-72.

21 Лурье В.М. Морские агенты на службе России // Цитадель. Вып. 10. СПб., 2002. С. 53-56; Вып. 11. СПб., 2004. С. 141-143.

При обращении к сюжетам, связанным с военно-морской техникой и кораблестроением, неизбежно использование исследований по соответствующим вопросам. Первые, еще не зрелые, но содержащие отдельные интересные данные работы публиковались еще в XIX веке22. Особо выделим книгу инженер-контр-адмирала советского флота А.П. Шершова, создавшего обзор всей истории военного кораблестроения, поместив, таким образом, историю создания русского флота в мировой контекст23; не смотря на краткость и ряд очевидных неточностей, она способна как сформировать общее представление об эволюции основных идей, так и дать сведения о причинах принятия ряда технических решений. Начиная с 1970-х гг. в журнале «Судостроение», а позже и в других, были опубликованы статьи практически о каждом корабле русского флота, содержавшие в том числе историю его проектирования, указания на иностранные прототипы, сведения о строительстве и дальнейшей службе. В 1975 г. вышла в свет первая монография, автор которой, P.M. Мельников, осветил и проанализировал весь процесс проектирования, строительства и службы одного из кораблей русского флота - крейсера I ранга «Варяг»24. Затем последовали аналогичные работы того же автора о броненосце «Потемкин»25, крейсере «Очаков»26, крейсерах «Рюрик», «Россия» и «Громобой»27 и

22 См., например: Беляев. Очерк военного судостроения в России в период от 1863 года и броненосного фрегата крейсера «Владимир Мономах». СПб., 1885. 48 с.

7 ^

Шершов А.П. История военного кораблестроения. С древнейших времен до наших дней. 1940 г. 360 е., илл.; репринт: СПб., 1994.

24 Мельников P.M. Крейсер «Варяг». J1., 1975. 272 е., илл.

25 Мельников P.M. Броненосец «Потемкин». Л., 1980. 288 е., илл. т.д. В последние 15 лет о многих кораблях вышли книги известных авторов, в т.ч. P.M. Мельникова, И.Ф. Цветкова, H.H. Афонина, В.В. Арбузова, C.B. Су-лиги и др. исследователей. Следует указать также на фундаментальный пятитомник «История отечественного судостроения», выпущенный издательством «Судостроение» в 1994-1996 гг., второй и третий тома которого освещают за интересующий нас период как кораблестроительную политику России в целом, так и основные характеристики отдельных кораблей28. Эти и другие работы создают базис, на который во многих случаях можно опираться при анализе сведений, направлявшихся военно-морскими агентами в Петербург.

Деятельность русских военно-морских агентов практически не попадала в поле зрения зарубежных исследователей. (Одно из исключений - книга Га-ральда Пинла о русско-немецких связях в кораблестроении в конце XIX - начале XX вв., опирающаяся на немецкие и русские архивы, а также современ

29 ную литературу ). В то же время для сравнительного анализа были привлечены работы, посвященные институтам военных и морских атташе в других странах . В статье Гордона Крейга раскрыты попытки прусских и немецких

26 Мельников P.M. Крейсер «Очаков». Л., 1986.256 е., илл.

27 Мельников P.M. «Рюрик» был первым. JL, 1989. 256 е., илл.

28 История отечественного судостроения. В 5 тт. Т. 2: Паровое и металлическое судостроение во второй половине XIX в. / P.M. Мельников. СПб.: Судостроение, 1996. 544 е., илл.; Т. 3: Судостроение в первой четверти XX в. (1906-1925) / И.Ф. Цветков. СПб.: Судостроение, 1995. 560 е., илл.

29 Pinl //. Deutsch-russiscer Schiffbau vor 1914. Zusammenardeit und Technologieaustausch. Langenhagen, 2002. 359 p.

30 Beers H.P. The Development of the Office of the Chief of Naval Operations //Military Affairs. Vol. 10. No. 1. (Spring, 1946). P. 40-68; Vagis A. The Military Attaché. Princeton, 1967; Salkinвоенных и военно-морских атташе влиять на внешнюю политику31, на это также имело смысл обратить внимание при рассмотрении имеющегося материала о русских военно-морских агентах. Большой интерес представляет статья Р. Ангевайна, рассмотревшего историю изменения влияния Службы военно-морской разведки в течение первого десятилетия ее существования сквозь призму истории импорта технологий32.

Таким образом, в историографии на наш взгляд слабо освещены вопросы создания и функционирования института русских военно-морских агентов. При этом совершенно не уделено внимание вопросу о влиянии необходимости импорта научно-технической информации на создание как института военно-морских агентов в целом, так и должностей агентов в отдельных странах. Фактически нет и анализа методов получения такой информации. Ни в одном исследовании не затрагивались вопросы о принципах подбора военно-морских агентов, влиянии нахождения в данной должности на дальнейшую карьеру офицеров.

Хронологические рамки исследования ограничены 1856 г. (учреждение первой должности русского военно-морского агента) и 1918 г. (21 августа 1918 г. приказом флоту и Морскому ведомству военно-морские агентства бы

Laparra G. Marins et diplomats les attaches navals français (1860-1914). Essai de typologie. Dictionnaire biographique. Vincennes, 1990.

31 CraigG.A. MilitaryDiplomats in thePrussian andGerman Service: TheAttaches, 1816-1914// Political Science Quarterly. Vol. 64. No. 1. (Mar., 1949). P. 65-94.

32 Angevine R.S. The Rise and Fall of the Office of Naval Intelligence, 1882-1892: ATechnologi-cal Perspective //The Journal of Military History. Vol. 62. № 2 (Apr., 1998). P. 291-312. ли расформированы). Большинство находившихся на момент формального расформирования агентств офицеров продолжили выполнять свои обязанности, отказавшись признавать советскую власть, но их дальнейшая деятельность не будет рассматриваться в данном исследовании. Причина в том, что приоритетной темой были определены проблемы участия агентов в получении научно-технической информации, а, начиная фактически с осени 1917 г. (и уж тем более в период Гражданской войны), речь об импорте данных сведений не шла.

Источниковую базу исследования составили документы Российского государственного архива военно-морского флота (РГАВМФ), и, в меньшей степени, Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ).

Основным видом источников стали рапорты военно-морских агентов. Они откладывались в материалах организаций, ведавших перепиской с военно-морскими агентами, и сейчас хранятся в РГАВМФ: Ф. 283 (Инспекторский департамент), Ф. 410 (Канцелярия Морского министерства), Ф. 417 (Главный морской штаб), Ф. 418 (Морской Генеральный штаб). Находятся рапорты также в фондах учреждений, куда документы (иногда подлинники, иногда -копии, зачастую лишь копии отдельных фрагментов) рассылались для сведения: Ф. 401 (Главное управление кораблестроения), Ф. 402 (Гидрографический департамент), Ф. 404 (Главное гидрографическое управление), Ф. 421 (Морской технический комитет), Ф. 427 (Главное управление кораблестроения и снабжения), и др. Не все рапорты агентов сохранились до наших дней, особенно это касается ранних лет и времен Первой мировой войны. В то же время видимых лакун по отдельным странам или годам нет, что позволяет говорить о репрезентативности сохранившихся материалов. Для восполнения отсутствующих документов в ряде случаев удается использовать отпуски рапортов агентов, сохранившиеся в фондах военно-морских агентов33 (существенное значение представляет лишь фонд агента в Англии, в остальных имеются лишь фрагментарные материалы). Большую помощь в исследовании оказали копировальные книги рапортов военно-морских агентов во Франции за период после русско-японской войны, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (Ф. р-5903).

Особо подчеркнем, что в годы Первой мировой войны кардинально изменилось делопроизводство а, следовательно, и лежащая в основе исследования источниковая база. Ранее агенты отчитывались перед Морским Генеральным штабом (МГШ) преимущественно обстоятельными рапортами, сравнительно редко прибегая к услугам телеграфа (этот способ связи был дорог и не защищен от посторонних, шифрование же привлекало внимание). В годы войны практически все общение свелось к шифрованным телеграммам. Это соз

33 РГАВМФ. Ф. 443 (Военно-морской агент в Англии; 2275 ед. хр. за 1856-1909 гг.), Ф. 476 (Военно-морской агент во Франции; 117 ед. х'р. за 1874-1875, 1885, 1894-1896, 1898-1911 гг.), Ф. 748 (Военно-морской агент в Германии; 11 ед. хр. за 1908-1914 гг.), Ф. 898 (Военно-морской агент в Турции; 118 ед. хр. за 1885-1914 гг.), Ф. 1189 (Военно-морской агент в Японии; 4 ед. хр. за 1902-1904, 1909 гг.), Ф. 1190 (Военно-морской агент в США; 2 ед. хр. за 1896-1903 гг.). дает для исследователя ряд трудностей. Во-первых, не все телеграммы удается обнаружить. Если в предвоенный период в МГШ рапорты чаще всего подшивались в дела по странам и по хронологии, то в 1914-1917 гг. - по темам. Лавинообразное увеличение числа входящих документов при недостатке сотрудников нередко приводило к путанице, из-за чего часть телеграмм и ответов на них не сохранилась либо была подшита в другие дела. Это не может повлиять на репрезентативность материала, но создает сложности в понимании развития отдельных «сюжетных линий». Во-вторых, телеграммы (в отличие от использованных нами ранее рапортов) лаконично передавали суть дела. Из них обычно невозможно понять, каким путем и ценой каких усилий агент получил информацию.

Согласно предписанию Инспекторского департамента от 23 сентября 1852 г., регламентировавшему формы отношений различных чинов Морского министерства, все рапорты должны были быть краткими и ясными. Конечно, соблюсти это было не всегда возможно, в том числе и военно-морским агентам. Зачастую рассуждения о политических событиях в стране пребывания и прогнозы того, как они скажутся на состоянии флота, занимают многие страницы. Очень подробно передавались и беседы с «первыми лицами»; в первую очередь это касалось немецкого кайзера, любившего в разговоре высказать мнение о различных предметах - от оценок отдельных кораблей до перспектив развития русско-германских отношений. В то же время агенты практически никогда не раскрывали источники получения информации, если она была конфиденциальной. Очевидно, что это делалось в целях безопасности (как самого агента, так и его информантов), из опасения, что рапорты, даже посланные по дипломатическим каналам, могут попасть в чужие руки.

В период существования Морского Генерального штаба военно-морские агенты не всегда придерживались формы рапорта. В отдельных случаях они посылали лицу, ведшему с ними переписку, как бы личные письма - не официальные, но, обычно, подшивавшиеся в дела. Такие документы начинались с обращения по имени-отчеству, содержали более личные сведения о жизни и деятельности агента, в первую очередь о встававших перед ним проблемах (нередко - материального характера) и зачастую включали в себя различные просьбы. В этот период военно-морскими агентами обычно назначали лиц, некоторое время проведших в прикомандировании к МГШ, а потому хорошо знавших адресатов.

В материалах РГАВМФ и АВПРИ находятся дела с перепиской между руководством Морского министерства и МИДа о согласовании действий по учреждению должностей военно-морских агентов в различных странах, а также об утверждении дипломатами конкретных кандидатур.

Еще одним источником явились инструкции военным и военно-морским агентам, действовавшие в разные периоды. При этом первоначально для каждого морского агента составлялась своя инструкция, и лишь позднее была разработана типовая.Их сравнение позволяет оценить эволюцию целей и задач, стоявших перед морскими агентами.

Частная переписка. Как уже указывалось, иногда агенты обращались к лицам, ведшим с ними переписку, не с рапортами, а с частными письмами, направляя их, однако, по дипломатической почте. Из действительно частных писем укажем на корреспонденции военно-морского агента в Англии в 18981901 гг. капитана 1 ранга И.П. Успенского к своему предшественнику, И.К. Григоровичу, сохранившиеся в личном фонде последнего и дающие представление о напряженности труда агента34.

Мемуарные источники по данной теме весьма скудны. Из числа военно-морских агентов полноценные воспоминания оставил лишь И.А. Шестаков35, являвшийся военно-морским агентом в «южных странах Европы» в 1873-1881 гг. К сожалению, концентрируясь на собственных эмоциях, он фактически оставил в стороне описание конкретных эпизодов своей деятельности. Судя по книге, информацию он черпал главным образом из осмотров портов, верфей и заводов, а также из бесед с информированными лицами. Очевидно, он также уделял большое внимание прессе, хотя в тексте об этом не упомянуто. Зато в мемуарах есть осуждение использования одним из военных агентов тайных покупок документов, что позволяет предположить - сам адмирал к этому источнику не прибегал36. Из воспоминаний И.А. Шестакова видна и еще одна особенность его деятельности, прослеживающаяся, впрочем, и по вышедшим из-под его пера рапортам, - это стремление на примерах успехов или недостатков других флотов обратить внимание руководства флота на недостатки флота РУССКОГО. .

34 РГАВМФ.Ф. 701. Оп. 1.Д. 54.

35 Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни. Воспоминания (1838-1881 гг.) / Сост., предисл. и коммент. В.В. Козыря. СПб.: Судостроение, 2006. 784 е., илл.

36 Там же. С. 603.

Объектом исследования стала эволюция как собственно института русских военно-морских агентов (атташе), так и ставившихся перед ним задач, а равно оценка роли агентов в информировании руководства военно-морского флота. Особое внимание уделено получению, анализу и использованию научно-технической информации, так как именно получение данного вида сведений ставилось во главу угла при создании института.

Автор поставил перед собой следующие цели исследования: 1) возможно полное освещение роли русских военно-морских агентов в импорте научно-технической информации; 2) анализ изменений степени востребованности данных сведений; 3) оценка причин, вызывавших потребность в научно-технических заимствованиях.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Емелин, Алексей Юрьевич

Заключение

В период существования института русских военно-морских агентов как морская политика России, так и сам флот претерпели не одно кардинальное изменение. На смену деревянным парусным линейным кораблям пришли закованные в броню дредноуты, но основное назначение флота - быть фактором внешней политики империи - осталось прежним. Сознанием этой истины, не смотря ни на какие колебания и дискуссии на тему «Нужен ли России флот?», и объясняется внимание к флоту верховной власти.

В середине 50-х гг. XIX в., к которым относится зарождение института военно-морских агентов (атташе) отечественная судостроительная промышленность, способная создавать паровые и железные суда, только формировалась. К началу Первой мировой войны в России научились проектировать и строить корабли, не уступающие европейским аналогам, а нередко и превосходящие их. Был пройден огромный путь, позволивший кардинально уменьшить техническую зависимость при строительстве флота от промышленно развитых держав. Конечно, до совершенства было еще далеко - не хватало мощностей заводов, стоимость постройки кораблей в России оставалась выше, чем в Европе, а сроки строительства были больше, и т.д., однако воля правительства и довольно большие выделявшиеся средства позволяли надеяться на дальнейшее уменьшение недостатков. Во время прохождения этого трудного пути широко применялись технические заимствования. При этом вклад воемно-морских агентов и в получение сведений о технических новинках, и в закупки образцов для изучения и копирования, и в оказание помощи командированным в развитые страны инженерам был очень весом.

Анализ как инструкций военно-морским агентам, так и их рапортов за различные годы показывает, что задачи, ставившиеся перед агентами, претерпели существенные изменения. Если в первые десятилетия ориентация в значительной степени делалась на получение сведений о научно-технических разработках, то в начале XX в. некоторое преобладание получили вопросы, связанные с получением сведений, необходимых для составления планов боевых действий.

Изменялись и методы работы военно-морских агентов. Их работа требовала все большей и большей усидчивости, тщательного анализа всех возможных публикуемых прямых и косвенных сведений, касавшихся военно-морского дела. Если в 70-е гг. XIX в. военно-морской агент еще мог проводить много времени в разъездах по стране пребывания и даже временами жить там, где ему это было удобно по личным соображениями (что мы видим в мемуарах адмирала И.А. Шестакова), то уже к концу XIX в. необходимость в повседневной канцелярской работе делала такую свободу невозможной. Рутинная переписка с центральными управлениями отнимала много времени и •\ьУкак бы приковывала агента к основному месту пребывания, сводя юминимуму его поездки по портам и заводам, его общение с деятелями плавающего флота. «Информационный потоп», выплеснувшийся на страницы печатных изданий, также поглощал много времени. Таким образом, военно-морской агент в известной степени терял возможность выполнять собственно «агентские» функции, понимая под ними разностороннее наблюдение за флотом страны пребывания.

Постепенно изменялась и доля нелегальным образом полученных сведений в общей массе оправляемой в Петербург информации. Следует заметить, что на протяжении XIX в. отношение к секретности менялось, и в первую очередь это касалось изобретений и технологий. В ранние годы деятельности русских военно-морских агентов приобретение подробных чертежей, скажем, вступивших в строй кораблей британского флота не составляло труда. (Только имели они ограниченную ценность - техника развивалась столь стремительно, что повторять готовый проект (а постройка требовала трех - пяти лет) не было смысла.) К XX в. более четко определились «секретные» области информации и наказание за передачу сведений ужесточилось. Равно возросло и внимание соответствующих структур к деятельности агента. В связи с этим доля материалов, полученных «известным» путем, постоянно сокращалась. В ряде случае имело место и создание агентами собственных агентур. Так, в Германии в 1870-1880-е гг. H.A. Невахович именно таким путем собрал много важных сведений, а в начале Первой мировой войны барон П.Г. Врангель пытался получать информацию о дислокации кораблей в австрийских портах.

• -Самым же эффективным способом ,было установление максимально дружеских личных отношений с многочисленными лицами внутри Морского министерства и в промышленности страны аккредитации. В ходе постоянного с ними общения было возможно получать исподволь разнообразную, пусть и косвенную информацию, которая в сочетании со сведениями из печатных изданий и периодики могла в аналитическом уме составить вполне адекватную картину.

Возвращаясь к импорту научно-технической информации, следует отметить, что руководство военно-морского флота далеко не в полной мере использовало возможности по импорту новых технологий. Это в первую очередь было связано с отсталостью казенных заводов, обычно не имевших такого серьезного стимула для развития, как экономическое выживание. У частных же предприятий для импорта технологий зачастую не хватало средств. Не меньшее значение имела и недостаточная просвещенность высших руководителей флота, зачастую не видевших необходимости во введении технических новшеств, особенно если они не были напрямую связаны с тактико-техническими характеристиками кораблей.

Другой причиной сложностей, возникавших при импорте технологий, являлось слабое развитие прикладных научно-технических исследований. Так, до 1870-х гг. ни на одном заводе в России не имелось постоянно действующего конструкторского бюро. Лишь в 1878 г. в Москве была образована первая частная «Техническая контора A.B. Бари», главным конструктором которой был В.Г. Шухов402. На ряде заводов Морского ведомства к началу XX в. имелись «чертёжни»,.выполнявшие, в числе прочего, и проектные работы, однако: недостаток персонала в них не позволял разворачивать широкую деятель

402 Стрекопытов С.П. История научно-технических учреждений в России (вторая половина XIX-XX вв.): Учебн. пособие. М., 2002. С. 140-141. ность. Прямым следствием данного положения было то, что в случае закупок за границей новейших образцов военно-морской техники удавалось наладить их копирование и производство (по лицензии или без оной), или создавался свой отечественный образец, однако далее дело не двигалось. Усовершенствования вносились обычно по инициативе отдельных инженеров-энтузиастов, но если последние по каким-либо причинам меняли сферу приложения своих сил, то данное направление не получало должного развития, и уж тем более не получалось создание образцов качественного нового уровня. В итоге получалась своеобразная спираль - Россия регулярно закупала новейшие образцы скорострельных противоминных пушек, торпед и т.д., отечественные предприятия их копировали, в течение некоторого времени вносили частные улучшения. После осознания наметившегося отставания закупались новые образцы и т.д. Нередко появлялся выдающийся инженер, совершавший прорыв, после чего все могло вернуться на круги своя. Конструкторские бюро часто создавались именно под конкретных людей, как это было, например, с отделом подводного плавания Балтийского судостроительного завода (И.Г. Бубнов). Узость круга разрабатывавших одно направление лиц сводила к минимуму преемственность. Так, проектировать первые советские подводные лодки типа «Д» пришлось людям, в подавляющем большинстве такого опыта не имевшим - старых кадров не сохранилось. Ситуация стала особенно нетерпимой с началом Первой мировой войны, когда требовалась быстрая разработка новых образцов техники. В вовлеченных в конфликт странах - промышленных лидерах, в первую очередь Великобритании и Германии, удалось мобилизовать интеллектуальный потенциал403. Проекты организации государственных конструкторских бюро в те годы в большом числе появились и в России. В частности, они рассматривались в Комиссии по изучению естественных производительных сил, созданной Академией наук. Так, в конце 1916 г. там обсуждалась записка В.И. Вернадского «О государственной сети исследовательских институтов», в которой излагался план организации целой системы научных учреждений - опытных и селекционных станций, лабораторий, теоретических и прикладных институтов в различных областях науки и промышленности. Все эти инициативы не получали поддержки правительства404. В связи с этим нет ничего удивительного в том, что большинство сведений научно-технического характера, полученных русскими военно-морскими агентами в 1914 - 1917 гг. не были должным образом использованы. Развитая система проектно-конструкторских бюро и институтов была создана лишь в советские годы.

Подводя итог, можно констатировать, что в начале XX в. Морское министерство России располагало развитой сетью военно-морских агентств, способных достаточно эффективно решать необходимые задачи. Возложение на них обилия второстепенных поручений не позволило использовать имевшийся потенциал в полной мере, а недостатки в системе учета полученной информации, субъективность оценок, «неразвитость конструкторских организаций и

403 См., например: Дмитриев А.Н. Мобилизация интеллекта: Первая мировая война и международное научное сообщество // Интеллигенция в истории: Образованный человек в представлениях и социальной действительности. М., 2001. С. 196-235.

404 Стрекопытов С.П. Указ. соч. С. 137. промышленности привели к тому, что часть успехов агентов не была использована.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Емелин, Алексей Юрьевич, 2007 год

1. Источники1. Архивные документы

2. АВПРИ. Ф. 150 (Японский стол). Оп. 493. Д. 1045.

3. АВПРИ. Ф. 155 (Департамент внутренних сношений). Оп. 306. 1856 г. Д. 12.

4. ГАРФ. Ф. р-5903 (Военно-морской агент во Франции). Оп. 1. Д. 29, 30, 43, 63; Оп. 2. Д. 10.

5. ГАРФ. Ф. р-6666 (Кедров Михаил Александрович, вице-адмирал). Оп. 1. Д. 18.

6. РГАВМФ. Ф. 12 (Копытов Николай Васильевич, вице-адмирал). Оп. 1. Д.125.

7. РГАВМФ. Ф. 157 (Комиссариатский департамент). Оп. 1. Д. 2047.

8. РГАВМФ. Ф. 243 (Управление главного командира Черноморского флота и портов Черного моря). Оп. 1. Д. 9613.

9. РГАВМФ. Ф. 410 (Канцелярия Морского министерства). Оп. 2. Д. 2933, 3347, 3446, 3612, 3617, 3819, 3935.

10. РГАВМФ. Ф. 417 (Главный морской штаб). Оп. 1. Д. 441, 576, 578, 580, 590, 881, 985, 1418, 1457, 1847, 2656, 2664, 2751, 2778, 2862, 3387.

11. РГАВМФ. Ф. 418 (Морской Генеральный штаб). Оп. 1. Д. 1155,1156, 2863, 2898, 2960, 3120, 3339, 3341, 3342, 3347, 3348, 3358, 4336, 4341,4346, 4349,4369,4549,4551, 4553, 4554,4555,4556, 4714, 5559, 5564; On. 2. Д. 195.

12. РГАВМФ. Ф. 421 (Морской технический комитет). Оп. 4. Д. 417, 495, 715,819, 1347, 1431, 1532

13. РГАВМФ. Ф. 443 (Военно-морской агент в Англии). On. 1. Д. 1358.

14. РГАВМФ. Ф. 701 (Григорович Иван Константинович, адмирал). On. 1. Д. 54.

15. РГАВМФ. Ф. 755 (Изенбек Сергей Артурович). On. 1. Д. 5.

16. РГАВМФ. Ф. 763 (Дневники, заметки, записки, вырезки из газет о русско-японской войне. Коллекция). On. 1. Д. 71.

17. РГАВМФ. Ф. 873 (Аттестации на личный состав флота. Коллекция). Оп. 30. Д. 498.

18. РГАВМФ. Ф. р-29 (Морская историческая комиссия при Историческом отделе Оперативного управления штаба РККФ). Оп. 2. Д. 39.

19. РГАВМФ. Ф. р-2242 (Егорьев Всеволод Евгеньевич, контр-адмирал, профессор Военно-морской академии). On. 1. Д. 49, 59.1. Опубликованные источники

20. Допрос Колчака. Протоколы заседаний Чрезвычайной следственной комиссии. 21 января 6 февраля 1920 г. // В кн.: Арестант пятой камеры. М., ! 1990.

21. Международные отношения в эпоху империализма. М., 1939. Т. 20. Ч. I.

22. Открытие Кильского канала и русско-французское военно-морское сотрудничество. 1895 г. / Публ. подг. П.А. Гостенкова // Исторический архив. 1996. №4. С. 36-45.

23. Письма Победоносцева к Александру III. М., 1925. Т. 1.

24. Подводное кораблестроение в России. 1900-1917. Сборник документов. Л., 1965.

25. Сборник материалов по военно-морским вопросам. Вып. 1. Японо-китайская война. СПб., 1896.

26. Свод морских постановлений. Кн.1. Ч.Н. СПб., 1901.

27. Собрание узаконений, постановлений и других распоряжений по морскому ведомству за 1869 год. СПб., 1870.1. Воспоминания

28. Григорович И.К. Воспоминания бывшего морского министра. СПб., 1993.

29. Игнатьев A.A. Пятьдесят лет в строю. Кн.1. М., 1955.

30. Игнатьев П.А. Моя миссия в Париже. М., 1999.

31. Тимирев С.Н. Воспоминания морского офицера. СПб., 1998. 191 с.

32. Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни. Воспоминания (18381881 гг.) / Сост., предисл. и коммент. В.В. Козыря. СПб.: Судостроение, 2006. 784 е., илл.

33. Шульц Г.К., фон. С английским флотом в мировую войну. Воспоминания представителя русского флота при Гранд Флите. СПб., 2000.1. Исследования.

34. Айрапетов О.Р. Забытая карьера «русского Мольтке». Николай Николаевич Обручев (1830-1904). СПб., 1998.

35. Алексеев М. По ту сторону фронта: Военная разведка России накануне Первой мировой войны // Родина. 1994. № 8. С. 82-87.

36. Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. М., 1998. Кн. 1. 432 е., илл.

37. Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. М., 2001. Кн. III. Ч. 2.

38. Амирханов Л.И. Башни для «Измаила» // Цитадель. 1995. Вып. 1. С.

39. Амирханов Л.И., Титушкин С.И Главный калибр линкоров. СПб., 1993.

40. Андриенко В.Г. «.о службе и достоинстве» (адмирал И.И. фон Шанц) // Цитадель. 1997. №2 (5). С. 109-115; 1998. № 1 (6). С. 129-139.

41. Андриенко В.Г. Подводная лодка «Святой Георгий» // Судостроение. 1991. №8. С. 53-55.

42. Бекренев Д. Подводное кораблестроение Германии в первую мировую войну // Морской исторический сборник. СПб., 1993. Вып. 4. С.

43. Беляев. Очерк военного судостроения в России в период от 1863 года и броненосного фрегата крейсера «Владимир Мономах». СПб.: тип. Морского министерства, 1885.48с. ;>.,.,:.

44. Бочаров A.A., Емелин А.Ю. Легенды крейсера «Магдебург» // Цитадель. 2002. № 10. С. 33-44.

45. Виноградов С.Е. «Измаил» сверхдредноут Российской империи. М., 2001 (Морская коллекция. 2001. № 1 (37).

46. Виноградов С.Е. Последние исполины Российского Императорского флота: Линейные корабли с 16" артиллерией в программах развития флота 1914-1917 гг. СПб., 1999.

47. Гибсон Р., Прендергаст М. Германская подводная война 1914-1918 гг. М., 1935.

48. Грабарь А.Г., Цветков И.Ф. Изобретение A.A. Щенсновичем радиогидроакустического метода определения места корабля в море // Наука и военная техника. Из истории оборонных предприятий Петербурга. СПб., 2001. С. 7588.

49. Гребенщикова Г.А. 120-пушечный корабль «Двенадцать Апостолов». М.-СПб.: Гангут, Техника-Молодежи, 2003. 104 е., илл. (Серия «Мидель-шпангоут». Вып. 5 (10)).

50. Гребенщикова Г.А. Адмирал Грейг путь к признанию // Гангут. Сб. статей. СПб., 2002. Вып. 30. С. 3-15.

51. Гребенщикова Г.А. Британские подводные лодки типа «Е» на Балтике, 1914-1918 гг. //Гангут. Сб. статей. СПб., 2001. Вып. 29. С.

52. Гребенщикова Г.А. Строительство военно-морского флота на Черном море в 30-е 50-е гг. XIX века. Автореферат дисс.к.и.н. СПб., 2004. 30 с.

53. Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. СПб., 1999. 280 с.

54. Деренковский Г.Ы. Франко-русская морская конвенция 1912 г. и англорусские морские переговоры накануне первой мировой войны // Исторические записки. М., 1949. Т. 29. С.

55. Дмитриев А.Н. Мобилизация интеллекта: Первая мировая война и международное научное сообщество // Интеллигенция в истории: Образованный человек в представлениях и социальной действительности. М.: ИРИ РАН, 2001. С. 196-235.

56. Дукельский А.Г. Исторический очерк развития проектирования и изготовления башенных установок в России, 1886-1917 гг. М., 1931.

57. Захер Я.М. Константинополь и проливы (Очерки из истории дипломатии накануне мировой войны) // Красный Архив. 1924. Т. 6. С. 48-76; Т. 7. С. 3254.

58. Игнатьев A.B. Внешняя политика России 1907-1914 гг.: Тенденции. Люди. События. М., 2000. ■ .

59. Иванов М.В. Траление в Порт-Артуре. СПб., 1906.

60. История морского картографического производства в России (конец XIX начало XX в.)/ A.B. Антошкевич, A.A. Комарицын, В.Г. Смирнов, Б.С. Фридман. СПб.: ЦКП ВМФ, 2003. 312 с., илл.

61. Казин Ф.А. Русские морские агенты в 1906-1914 гг. // Новый часовой. 1999. №8-9. С. 48-52.

62. Киличенков A.A. Современная английская и американская историография истории русского военного флота второй половины XIX начала XX вв. Дисс. . к.и.н.М., 1992.

63. Ковальский А. Минное дело и электротехника. Курс старших гардемарин. СПб., 1901.

64. Козлов Д.Ю. Позиционные противолодочные средства в Российском флоте (1904-1917 годы) // Гангут. Сб. статей. СПб., 1997. Вып. 12. С. 64-77.

65. Козлов Д.Ю. Противолодочные ныряющие снаряды в Российском флоте // Гангут. Сб. статей. Вып. 5. СПб., 1992. С. 50-57. .

66. Козлов Д.Ю. «Срочно, не жалея денег.» // Гангут. Сб. статей. СПб., 2001. Вып. 28. С. 71-81.

67. Коленковский А. Дарданелльская операция. 2-е изд. СПб., 2001.

68. Кондратенко P.B. Морская политика России 80-х годов XIX века. СПб.: изд. «JleKo», 2006. 344 е., илл.

69. Кондратенко Р.В. Российские морские агенты об усилении японского флота в конце XIX начале XX века // Русско-японская война 1904-1905. Взгляд через столетие. Международный исторический сборник под ред. О.Р. Айрапетова. М., 2004. С. 62-110.

70. Коршунов Ю.Л., Дьяков ЮЛ. Мины российского флота. СПб., 1995.

71. Коршунов Ю.Л., Строков A.A. Торпеды ВМФ СССР. СПб., 1994.

72. Коршунов Ю.Л., Успенский Г.В. Торпеды российского флота. СПб., 1993.

73. Крючков Ю.С. Самуил Карлович Грейг. 1735-1788. М.: Наука, 1988. 96 е., илл. (Научно-биографическая литература).

74. Ливенцев Д.В. Морской ученый комитет 1847-1891. Воронеж, 2002. 171 с.

75. Лурье А., Маринин А. Адмирал Г.И. Бутаков. М., 1954. 178 с.

76. Лурье В.М. Морские агенты на службе России // Цитадель. Вып. 10. СПб., 2002. С. 53-56; Вып. 11. СПб., 2004. С. 141-143.

77. Мельников P.M. Броненосец «Потемкин». Л.: Судостроение, 1980. 288 е., илл.

78. Мельников P.M. Крейсер «Варяг». Л.: Судостроение, 1975. 272 е., илл.

79. Мельников P.M. Крейсер «Очаков». Л.: Судостроение, 1986. 256 е., илл.

80. Мельников P.M. Крейсер «Память Меркурия» // Судостроение. 1979. № 6. С. 61-62.

81. Мельников P.M. «Рюрик» был первым. JI.: Судостроение, 1989. 256 е., илл.

82. Молодцов C.B. Эскадренные броненосцы типа «Полтава» // Судостроение. 1989. № 11.',

83. Очерки истории российской внешней разведки. М., 1996. Т. 1.

84. Партала М.А. Ведение радиоразведки кораблями Балтийского флота в 1912-1913 годах // Защита информации. Инсайд. 2006. № 1. С. 85-90.

85. Петров В.А. Военно-морская агентурная разведка в первой мировой войне // Русское прошлое. СПб., 1998. Кн. 8. С.

86. Петров В.А. Морская агентурная разведка на Балтийском театре накануне и в годы первой мировой войны // Гангут. Сб. ст. СПб., 1999. Вып. 19. С. 96-104.

87. Петров В.А. Русские военно-морские агенты в Японии (1858-1917) // Знакомьтесь Япония. Вып. 19. М., 1998. С. 52-61.

88. Петров М.А. Подготовка России к мировой войне на море. M., 1926.

89. Платонов А.В. Отечественные приборы управления артиллерийской стрельбой // Цитадель. 1998. № 1 (6). С. 93-115.

90. Поликарпов В.В. Виккерс на Волге (1913-1917 гг.) // Вопросы истории. 1995. №7. С. 121-132.

91. Пряхин Ю.Д. Его имя на морских картах. // Новый часовой. 2000.-№ 13-14. С. 313-319.

92. Пушницын А.А. Основоположник советского морского приборостроения (К 100-летию со дня рождения С. А. Изенбека)// Судостроение. 1983. № U.C.

93. Ревякин A.B. Военное сотрудничество между Францией и Россией. По французским документам, хранящимся в Москве // Россия и Франция XVIII -XX века. Вып. 2. М., 1998. С. 171-177.

94. Сергеев Е.Ю. Франция глазами военных атташе Российской империи (1900-1914) // Россия и Франция: XVIII-XX века. Вып. 3. М.: Наука, 2000. С. 195-216.

95. Сергеев Е.Ю., Улунян A.A. Не подлежит оглашению. Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах. 1900-1914. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Реалии-Пресс, 2003. 480 е., илл.

96. Смирнов М. Морской Генеральный штаб во Франции // Морской сборник. 1914. № 2. 3-я паг. С. 89-112.

97. Стрекопытов С.П. История научно-технических учреждений в России (вторая половина XIX XX вв.): Учебн. пособие. М.: РГГУ, 2002. 425 с.

98. Сулига С. Эскадренные броненосцы типа «Полтава». М., 2005. 88 е., илл.

99. Трубицын С.Б. Линкоры второстепенных морских держав. СПб., 1998.

100. Усов В.Ю. Миноносцы типа «Пернов» // Судостроение. 1982. № 9. С. 62-66.

101. Фей С. Происхождение мировой войны. М., 1934. Т. 1.

102. Фрегат Гвардейского экипажа «Светлана» в Америке в 1871-72 гг. Страницы из дневника юнкера флота Николая Осиповича Фричеро 2-го / Под ред.чи ■> с пред. А.Г. Тарсаидзе // Морские записки. 1953. Т. XI. № 1-2. С. 20-30.

103. Цветков И.Ф. Организация проектирования и строительства основных классов кораблей русского флота накануне первой мировой войны // Исследования в области науки и техники. Л., 1988. С. 230-232.

104. Черненко Г.Т. Гироскопы П.П. Шиловского // Цитадель. 2002. № 10. С.

105. Шацылло К.Ф. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне Первой мировой войны //Исторические записки. 1961. Т. 69.1

106. Шацшло К.Ф. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906-1914). М., 1968.

107. Шевырев А.П. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М.: изд. МГУ, 1990. 184 с.

108. Шеремет В.И. Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны. По материалам русской военной разведки. М.: Технологическая школа бизнеса, 1995.288 с.

109. Шеремет В.И. Селим-Ага «дикарь», толмач или военно-морской атташе России // Военно-исторический журнал. 1994. № 7. С. 64-72.

110. Шершов А.П. История военного кораблестроения. С древнейших времен до наших дней. 1940 г. 360 е., илл.; репринт: СПб.: Полигон, 1994.

111. Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1907. Биобиблиографический справочник. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. 830 с.

112. Широкорад А.Б. Корабельная артиллерия Российского флота. 1867-1922 (Морская коллекция. 1997. № 2 (14)). М., 1997.

113. Шишов A.A. Потери военно-морского флота Германии в I мировой войне 1914-1918 гг. Справочник. СПб., 1996.

114. Щеглов А.Н. Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны. М., 1941.

115. Исследования зарубежных авторов

116. Angevine R.S. The Rise and Fall of the Office of Naval Intelligence, 18821892: A Technological Perspective // The Journal of Military History. Vol. 62. № 2 (Apr, 1998). P. 291-312.

117. Beers H.P. The Development of the Office of the Chief of Naval Operations // Military Affairs. Vol. 10. No. 1. (Spring, 1946). P. 40-68.

118. Binder F.M. American Shipbuilding and Russian Naval Power, 1837-1846 // Military Affairs. Vol. 21. № 2. (Summer, 1957). P. 79-84.

119. Craig G.A. Military Diplomats in the Prussian and German Service: The Attaches, 1816-1914 // Political Science Quarterly. Vol. 64. No. 1. (Mar, 1949). P. 6594.

120. Goldstein E. Vickers Limited and the Tsarist Regime // The Slavonic and East European Review. 1980. Vol. 58. № 4. P. 564-566.

121. Hildebrand H.H., Röhr A., Steinmetz H.-O. Die deutschen Kriegsschiffe. Biographien ein Spiegel der .Marinegeschichte von 1815 bis zur Gegenwart. Bd.I. Mundus, Ratingen, 1993.

122. Lautenschlager K. Technology and the Evolution of Naval Warfare // International Security. Vol. 8. No. 2. (Autumn, 1983). P. 3-51.

123. Pinl H. Deutsch-russiscer Schiffbau vor 1914. Zusammenardeit und Technologieaustausch. Langenhagen, 2002. 359 p.

124. Salkin-Laparra G. Marins et diplomats les attachés navals français (18601914). Essai de typologie. Dictionnaire biographique. Vincennes, 1990. 436 p.

125. Strohbusch E. Markante Kriesschiffentwuerfe der Kaiserlichen Marine. 1. Panzerkreuser «Bluecher» // Marine Rundscau. 1975. № 8. S.

126. Vàgts A. The Military Attaché. Princeton, 1967.