Внешнеполитическая деятельность российского правительства в конце XIX века: на примере русско-абиссинских отношений тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Агеев, Николай Дмитриевич

• Агеев, Николай Дмитриевич
• кандидат исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Агеев, Николай Дмитриевич

Введение/3/

ГЛАВА 1. Истоки возникновения и установления дипломатических отношений между Россией и Эфиопией /35/

§ 1. Российско-эфиопские контакты — от первых сведений до теоретического обоснования /35/

§ 2. Первые практические попытки проникновения русских в Эфиопию /53/

ГЛАВА 2. Официальные контакты 2 государств в условиях колониального соперничества европейских стран /88/

§ 1. Эфиопия как объект колониального соперничества ведущих европейских стран на исходе XIX века /88/

§ 2. Подключение официальных рйссийских властей к практическим инициативам по установлению отношений с Эфиопией /113/

§ 3. Экспедиция А.В. Елисеева и Н.С. Леонтьева и эфиопское посольство в Петербург в контексте русско-французских союзных отношений /176/

§ 4. Дипломатическая поддержка Эфиопии со стороны России , в условиях борьбы эфиопского народа с итальянским вторжением 18951896 гг. /195/

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Внешнеполитическая деятельность российского правительства в конце XIX века: на примере русско-абиссинских отношений»

Актуальность темы исследования. Проблемы внешнеполитического планирования в условиях обостряющейся конкуренции между различными государствами в самых разных уголках земного шара, а также вопросы выстраивания в связи этим надежных, взаимовыгодных партнерских отношений со странами, являющимися, подобно Эфиопии, лидерами в своих регионах, всегда останутся актуальными, особенно для ведущих держав мира, к коим, бесспорно, следует отнести и Россию. В этой связи крайне полезно обращение к историческому опыту, накопленному в результате внешнеполитической деятельности России на протяжении веков.

Африканское направление внешней политики, хоть и было явно второстепенным по сравнению с европейским и дальневосточным, все же занимало определенное место в построениях отечественной дипломатии, особенно ближе к концу XIX в., когда вопросы колониальной политики, в том числе и в указанном регионе, начали оказывать значительное влияние на отношения между европейскими державами в целом и на расстановку сил на других, более важных для России направлениях. Однако вплоть до второй половины XIX в. имевшиеся у русских сведения об африканских землях южнее Сахары носили в некоторой степени полусказочный и полулегендарный характер. Учитывая несклонность России к колониальной политике западного типа, неслучайным представляется тот факт, что в процессе расширения и накопления знаний об этом континенте русские дипломаты, - ученые и церковные деятели проявляли интерес к северозападной его оконечности, занимаемой Эфиопией - наиболее близкой, как долгое время считали в России, единоверной русским страной, проникновение и сближение с которой рассматривалось, прежде всего, с религиозных и политических и в гораздо меньшей степени торгово-экономических позиций. Поэтому сложно согласиться с английским историком Р. Гринфилдом, включившем Россию в число стран, бросавших в конце XIX столетия «завистливые взгляды» на эфиопские территории1. Следует отметить, что подобные мнения об агрессивной колониальной политике России получили весьма широкое распространение в настоящее время, особенно за рубежом. В этой связи представляется актуальным на примере установления связей с Эфиопией показать некоторые существенные отличия принципов и методов российской колониальной политики.

В нынешнее время России приходится решать внешнеполитические задачи, во многом схожие по характеру с теми, что возникали перед отечественными дипломатами на исходе позапрошлого столетия. Это и необходимость, несмотря на риторику глобализации, определиться с конкретными стратегическими партнерами и союзниками в различных частях земного шара, и противодействие ущемляющим национальные интересы шагам главных конкурентов в разных регионах, и, наконец, выстраивание четких, понятных и взаимовыгодных отношений с развивающимися странами, в том числе и в Африке. Таким образом, проведенное исследование, посвященное становлению межгосударственных отношений между Россией и Эфиопией в контексте общей внешнеполитической конъюнктуры того времени, является актуальным и для сегодняшнего дня.

Объектом исследования являются правительственные (по большей части, дипломатические), церковные и общественные круги в России, в той или иной степени проявлявшие во второй половине ХГХ в. интерес к утверждению российского влияния на Ближнем Востоке и в СевероВосточной Африке и выдвигавшие в связи с этим проекты сближения с наиболее близкой к России страной этого региона - Эфиопией.

Предметом исследования стали конкретные шаги российской дипломатии по установлению отношений с Эфиопией, принятые на основе, а зачастую и под давлением пробудившегося в официальных и общественных кругах России интереса к этой африканской стране, а также позволяющие

1 GreenfieldR. Ethiopia. A new political history. - London, 1965. - С. 187. проследить основные принципы проводимой русским правительством внешней политики.

Целью настоящего исследования является раскрытие особенностей ведения Россией колониальной политики на этапе колониального раздела мира во второй половине XIX в. на фоне более общих отношений с ведущими государствами Европы. При этом в качестве примера выбрана Абиссиния - страна, с одной стороны, казалось бы, далекая от насущных интересов тогдашней российской внешней политики и неинтересная с экономической точки зрения, а с другой стороны, постоянно притягивавшая к себе внимание официальных и неофициальных кругов в России в силу отличных от колониальных держав Запада мотивов — идейных, религиозных и научных.

Для достижения поставленной перед данной работой цели необходимо было решить следующие исследовательские задачи: во-первых, на основании источников осветить долгий подготовительный этап установления официальных русско-эфиопских отношений; во-вторых, рассмотреть различные правительственные и частные инициативные проекты по установлению межгосударственных связей России и Эфиопии; в-третьих, проанализировать конкретные шаги русской дипломатии в конце XIX в., направленные на установление дипломатических отношений с Эфиопией; в-четвертых, рассмотреть концепцию колониальной политики русского правительства в Африке с учетом международных противоречий, складывавшихся тогда в этом регионе.

Хронологические рамки исследования охватывают отрезок времени с середины XIX в., когда со стороны России впервые начали предприниматься первые, пусть поначалу теоретические, попытки выстраивания отношений с Абиссинией с целью занять свое место в расстановке сил в Северо-Восточной Африке, до конца XIX столетия, а точнее до 1897 г., когда полувековой путь нащупывания возможностей по проникновению в этот регион увенчался, наконец, посылкой первой русской правительственной миссии в Абиссинию, установившей дипломатические отношения между двумя странами.

Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что оно является первой в отечественной историографии попыткой исследовать русско-эфиопские отношения в эпоху их становления на фоне общей внешнеполитической линии, проводимой Россией в то время, и в тесной связи с отношениями с ведущими европейскими державами, требовавшими от русского правительства координации африканской политики. Кроме того, на примере установления связей с Эфиопией была предпринята попытка, по меньшей мере, контурно очертить концепцию колониальной политики царского правительства во второй половине XIX в., имевшую существенные отличия от западноевропейской в смысле целей,- задач и методов осуществления. '

Данное общее определение научной новизны диссертации является итогом обобщения следующих основных наиболее значимых результатов выполненного исследования:

1. Предшествовавший сделанным во второй половине XIX в. реальным шагам по сближению с Абиссинией подготовительный, иными словами, «накопительный» этап русско-абиссинских отношений оказался в силу ряда субъективных и объективных факторов весьма длительным. Однако в то же самое время он имел немаловажное значение для последующего поступательного движения русско-абиссинских связей, так как именно в это время была подготовлена необходимая почва, а также аккумулирован достаточный интерес российских правительственных, церковных и общественных кругов к установлению регулярных отношений с Абиссинией.

2. Русское правительство в силу временного геополитического ослабления после поражения в Крымской войне было вынужденно сосредоточиться на решении более насущных международных проблем (например, вопроса о проливах, балканской проблематики и др.), и поэтому опасалось осложнений в отношениях с ведущими европейскими державами, не проявляя особенного энтузиазма в вопросе об установлении официальных отношений с далекой Абиссинией. В 1860—1880-х гг. инициатива в этом вопросе перешла к отдельным деятелям и энтузиастам русско-абиссинского сближения (дипломатам, церковным деятелям, а также частным лицам), сделавшим в указанный период теоретические и практические шаги, направленные на установление связей с Эфиопией. Проекты Порфирия Успенского, Лаговского, М.А. Хитрово, поездки Н. Ашинова в Абиссинию при всех своих достоинствах и недостатках объективно способствовали формированию в официальной русской дипломатии убеждения о необходимости выстраивания четкой линии в африканской политике, в частности, в Абиссинии.

3. Конкретные шаги, предпринимавшиеся русским правительством на эфиопском направлении вплоть до установления в 1897 г. дипломатических отношений с этой страной, носили, в целом, непостоянный, зигзагообразный характер — во многом в силу опасений тогдашнего МИДа под руководством осторожного Н.К. Гирса вызвать негативную реакцию со стороны Англии, Италии, Германии и даже Франции. Однако, несмотря на все колебания русской дипломатии, конкретные мероприятия на эфиопском направлении, предпринятые как непосредственно правительством, так и при той или иной степени правительственного контроля, способствовали дальнейшему, пусть и не всегда достаточно решительному русско-эфиопскому сближению. Это было связано и с менявшейся международной конъюнктурой, заставлявшей Россию в силу обострявшейся на разных направлениях конкуренции с ведущими европейскими странами укреплять свои позиции в тех частях земного шара, которые ранее не входили в сферу интересов русской внешней политики. Кроме того, оказываемая Россией Эфиопии дипломатическая и иная поддержка по своим целям совпадала со стремлением эфиопского народа и властей этой страны утвердиться в качестве независимого централизованного государства, что ускоряло процесс русско-абиссинского сближения, приведя, в конечном итоге, к установлению в 1897 г. официальных дипломатических отношений между двумя странами.

4. На основании исследования становления русско-абиссинских отношений в общем внешнеполитическом контексте того времени прослеживается своего рода концепция колониальной политики, проводимой в рассматриваемый период русским правительством. Несвойственность для России вести колониальную политику по образцу западных стран, помноженная на необходимость действовать в Северо-Восточной Африке не иначе как со строжайшей оглядкой на международную конъюнктуру, тем не менее, вошла в противоречие с задачами России по поддержанию и укреплению своих интересов в различных регионах мира, в том числе и в бассейне Красного моря. Эти два разнонаправленных фактора привели к формированию сбалансированной концепции африканской политики России, суть которой заключалась в использовании сильного централизованного независимого абиссинского союзника для ослабления своих европейских конкурентов, имевших куда более существенные, чем Россия, интересы на сопредельных с Эфиопией африканских территориях. Это позволяло России в спорах и конфликтах с этими державами-конкурентами более уверенно отстаивать свои интересы на более важных направлениях внешней политики. При этом важной составляющей данной концепции, отражающей к тому же и зависимость абиссинской политики русского правительства от турбулентной международной конъюнктуры, явилась установка отечественной дипломатии действовать в Эфиопии в тесном тандеме с Францией, чтобы согласием по колониальным вопросам укрепить все здание заключенного русско-французского союза.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в дальнейшем углублении и приращении знаний по таким сравнительно мало исследованным проблемам, как русско-абиссинские отношения в XIX в., а также в необходимости обращения к историческому опыту при построении взаимовыгодных партнерских отношений с развивающимися странами Африки, в том числе и с современной Эфиопией.

Диссертация может представлять научно-практический интерес ввиду возможности использования ее материалов различными профильными специалистами, занимающимися международными отношениями, -историками, экономистами, юристами, политологами и др. Кроме того, положения диссертации могут быть задействованы в процессе преподавания исторических дисциплин в высших учебных заведениях, в рамках спецкурсов и семинаров по отечественной и всеобщей истории.

Достоверность диссертационного исследования подтверждается совокупностью многочисленных источников, на которых базируются выводы и обобщения диссертации; введением в научный оборот новых ранее неизвестных, недостаточно изученных и не изученных архивных документальных материалов.

Апробация диссертации проведена в публикациях автора по исследуемой проблематике, а также в рамках обсуждения работы на заседаниях кафедры истории РЭА им. Г.В. Плеханова и в ходе проведения студенческих семинарских занятий.

Структура диссертации соответствует выбранной теме и задачам, поставленными перед исследованием. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений. Объем диссертации составляет 227 страниц (не считая < ■ приложений).

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Агеев, Николай Дмитриевич

Заключение

Проведенное исследование истоков российско-эфиопских отношений в контексте общей внешнеполитической деятельности русского правительства в конце ХЕК в. позволило придти к ряду выводов, не отраженных в достаточной мере ни в отечественной ни в зарубежной историографии.

Во-первых, началу реальных практических шагов по сближению с Абиссинией предшествовал длительный подготовительный этап, обусловленный как объективными, так и субъективными факторами. К первым следует отнести географическую удаленность России и Абиссинии, а также весьма слабую практическую заинтересованность русского правительства в обретении надежного союзника, своего рода точки опоры в данном районе земного шара ввиду сравнительно небольшого значения красноморского бассейна для геополитических соображений Российской империи вплоть до прорытия в 1869 г. Суэцкого канала, открывавшего для русских, прежде всего, военных судов гораздо более удобный и короткий путь к дальневосточным рубежам страны, роль которых стремительно возрастала как раз во второй половине XIX века. Неслучайно все проекты сближения с Абиссинией, начиная с XVII в., либо, как предложения о русско-абиссинском союзе Иова Лудольфа или мадагаскарские планы Петра I, терпели фиаско ввиду заведомой невыполнимости, либо, подобно инициативам Порфирия Успенского и Кирилла Мелитопольского, сразу клались под сукно - русское правительство до определенного момента не видело реальной пользы в налаживании каких бы то ни было отношений со столь незнакомой и далекой страной, как Абиссиния.

Однако нельзя не признать, что данный подготовительный этап сыграл немаловажную роль в налаживании русско-абиссинских связей, так как в это время накапливались как знания об этой полузагадочной для России стране, так и интерес к сближению с ней на различных уровнях — правительственном, церковном и научном. В этой связи необходимо отметить колоссальную роль в этом процессе Порфирия Успенского, первым выступившего с конкретными теоретически обоснованными предложениями по закреплению русских церковных и политических интересов в СевероВосточной Африке и первым очертившего возможные выгоды для России от проникновения в Абиссинию. Таким образом, подготовительный, иными словами, накопительный этап установления русско-абиссинских отношений явился объективно необходимым основанием для дальнейшего продвижения вперед в этом вопросе.

Во-вторых, следует признать, что и после изменения международной конъюнктуры в 60-х гг. XIX в. и возрастания роли красноморского бассейна в мировой геополитике, русское правительство ввиду резкого ослабления геополитического потенциала России вследствие недавнего поражения в Крымской войне опасалось распространять свои интересы в столь непривычном направлении, а реальное продвижение русско-эфиоспкого сближения, пусть пока только в теоретическом плане, достигалось разработкой различными частными и государственными лицами проектов, доказывающих необходимость и полезность для России иметь в лице Абиссинии надежного союзника в Северо-Восточной Африке. В этой связи, помимо уже упомянутых проектов Порфирия Успенского и Кирилла Мелитопольского, стоит выделить предложения русских дипломатов В. Лаговского и М.А. Хитрово, сумевших на основе анализа глобальной международной обстановки и всего комплекса взаимоотношений России с другими европейскими державами доказать практическую значимость установления официальных отношений с Абиссинией. Кроме того, в 18601880-е гг. продолжался рост интереса к Абиссинии отечественных церковных и общественных кругов, что неминуемо должно было привести и официальные правительственные круги России к осознанию необходимости выстраивания, несмотря на возможное противодействие европейских государств-конкурентов, собственной политики на Северо-Востоке Африки в целом и в отношении Абиссинии в частности. Именно после ознакомления с предложениями М.А. Хитрово МИД впервые высказал определенное мнение по абиссинскому вопросу — Н.К. Гире указал, прежде всего, на недопустимость установления английского или итальянского контроля над Абиссинией и считал возможным осторожные контакты с эфиопскими властями с целью предостеречь их от необдуманных территориальных уступок Англии или Италии, которые в ущерб России усилили бы общие позиции названных держав.

В-третьих, можно сделать вывод о том, что конкретные шаги, предпринимаемые русской дипломатией по отношению к Абиссинии, хоть и носили непостоянный, зигзагообразный характер на протяжении всего периода до установления дипломатических отношений в 1897 г., все же способствовали постепенному налаживанию русско-абиссинских связей на правительственном уровне. Этому благоприятствовала и меняющаяся международная обстановка, диктовавшая России если и не стать полноправной колониальной державой в Африке, то хотя бы закрепить там определенную степень своего влияния, необходимую для поддержания баланса сил с европейскими странами в глобальном контексте.

Действительно, если в 1860-1880-х гг. официальный Петербург воздерживался от любых акций по абиссинскому вопросу. Это было, в первую очередь связано с временным ослаблением России вследствие неудачной Крымской войны и необходимостью, по выражению князя A.M. Горчакова, «сосредоточения» на решении более насущных проблем внешней политики, а именно на возвращении России ведущей роли в балканских делах, а также на ликвидации унизительных для русского правительства ограничений касательно Черного моря и режима проливов Босфор и Дарданеллы. Царь Александр II оставил без ответа послания абиссинского негуса Йоханныса IV, а МИД продолжал, по сути, «зажевывать», «затирать» предлагаемые различными деятелями, в том числе и профессиональными дипломатами, наподобие М.А. Хитрово, проекты по сближению с Абиссинией. Когда же в 1889 г. случился пресловутый «ашиновский инцидент», сверхосторожный и боязливый Н.К. Гире и вовсе дал российским дипломатам указание, по крайне мере, официально, отмежеваться от этого предприятия, которое, хоть и носило ярко выраженное печать авантюры, все же могло оказать свою долю положительного влияния на динамику русско-абиссинских связей.

Однако тот же «ашиновский конфуз» в то же самое время продемонстрировал русскому МИДу необходимость определиться в генеральном направлении своей африканской политики. Глядя на то, как ревниво и нервно Франция и другие задействованные в Африке державы отнеслись к сравнительно робкой попытке России проникнуть в Абиссинию, русское правительство поняло всю важность обладания крепкими и устойчивыми позициями в ставшем стратегически важным красноморском регионе. В связи с этим отечественная дипломатия пошла по пути дальнейшего, хоть и не всегда достаточно решительного, развития связей с Эфиопией, тем более, что и в самой Эфиопии к этому времени происходили решающие с точки зрения государственного строительства события, еще более, чем раньше, подталкивавшие абиссинские власти к поиску поддержки со стороны России. Путешествия, совершенные В.Ф. Машковым в 1889-1892 гг., экспедиция A.B. Елисеева и Н.С. Леонтьева в 1894 г., приведшая к прибытию в Россию первой официальной эфиопской миссии, хоть и зависели во многом от личной инициативы, энтузиазма, и иногда и откровенного авантюризма их руководителей, все же совершались с ведома и под надзором правительства, которое стремилось, контролируя их, достичь ряда своих целей в Абиссинии.

Дипломатическая поддержка, оказанная Россией Эфиопии в тяжелые годы противостояния итальянской агрессии 1895-1896 гг., а также последовавшая вслед за этим посылка миссии РОКК в Аддис-Абебу были, напротив, по большей части, правительственными мероприятиями, хотя и здесь нельзя недооценивать положительную роль, сыгранную русской общественностью. Официальный Петербург, тем самым, окончательно дал понять, что не собирается отдавать Абиссинию на откуп западноевропейским державам-конкурентам и что Россия намерена занять пусть не доминирующее, но, во всяком случае, подобающее ее статусу и интересам положение в Эфиопии. Данная решимость уже в самом скором времени привела и к конкретному и логичному итогу продолжавшегося десятилетия процесса русско-абиссинского сближения — в 1897 г. из Петербурга в Аддис-Абебу была послана первая официальная миссия под руководством П.М. Власова, что ознаменовало собой, наконец, установление дипломатических отношений между двумя странами.

В-четвертых, изучения процесса становления русско-абиссинских связей в контексте общей внешнеполитической деятельности русского правительства позволяет сделать вывод о существовании своего рода концепции — осознанной или неосознанной - русской колониальной политики. Россия, как показывает исторический процесс, традиционно не была склонна к ведению колониальной политики западного типа, однако в рассматриваемый период данная несклонность наложилась еще и на необходимость действовать со строжайшей оглядкой на сложную международную конъюнктуру того времени. Во второй половине XIX в. Петербург, особенно под дипломатическим руководством Н.К. Гирса, из-за опасений вызвать ответную реакцию ведущих европейских государств на более важных участках противостояния с ними боялся идти на активизацию экспансии в удаленных от России частях земного шара, даже несмотря на, казалось бы, очевидные выгоды политического и экономического характера. Это в полной мере можно отнести и к отношению русского МИДа к сближению с Абиссинией — разногласия с Англией в Средней Азии, на Дальнем Востоке и в Персии имели все шансы перерасти в полномасштабную войну, активизировавшаяся в Африке Италия была членом недружественного России Тройственного союза, да и с Францией союзные отношения только опробовывались. Вследствие этого, отечественная дипломатия предпочитала держаться в стороне от африканских колониальных противоречий, чтобы не осложнять себе жизнь на других направлениях — например, на Балканах или на Дальнем Востоке.

Однако такая гипертрофированно осторожная политика вскорости вошла в противоречие как со статусом России как великой державы, так и с объективной необходимостью путем утверждения своих позиций в красноморье обеспечить свои интересы в других районах — например, в Персии и на Дальнем Востоке. К тому же не следует забывать и о значительной роли, игравшейся российскими церковными и общественными кругами, подталкивавшими правительство к более четкой и решительной политики в отношении Абиссинии. Все это привело к формированию концепции русской политики по отношению к Абиссинии, согласно которой данная страна выступала в качестве подспорья для выполнения Россией задач ' на более важных направлениях. Независимая, централизованная Эфиопия Менелика II нужна была официальному Петербургу как эффективное средство давления на английских и итальянских конкурентов, могущее ослабить их в противостоянии с Россией по другим вопросам, например, в Европе. Неотъемлемой частью проводимой русским правительством в отношении Абиссинии линии стала ориентация на альянс с Францией как со своей главной европейской союзницей практически по всем г важным вопросам эфиопской политики. Поставив себя в заведомо подчиненное, вспомогательное по сравнению с Францией положение в Эфиопии, Россия, тем самым, укрепляла сотрудничеством по отдельным вопросам колониальной политики основное здание русско-французского союза.

Таким образом, проводимая Россией на исходе XIX в. по отношению к Эфиопии политика, объективно способствуя укреплению независимости эфиопского государства, была, с одной стороны нестабильной и непостоянной, подверженной влияниям постоянно меняющейся турбулентной международной конъюнктуры, отражая в своих конкретных действиях почти весь комплекс противоречий, встававших перед отечественными дипломатами в то время и требовавших одновременного лавирования между интересами различных держав-конкурентов и более четкого определения своей внешнеполитической ориентации в условиях надвигавшейся мировой войны. С другой стороны, ряд объективных факторов - например, повышенный интерес российского общества к Абиссинии, сочувствие, вызываемое в России испытаниями, выпадавшими в то время на долю эфиопского народа, а также религиозная близость, — предопределили в целом поступательное движение вперед навстречу установлению полноценных отношений между Россией и Эфиопией.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Агеев, Николай Дмитриевич, 2009 год

1. АВПРИ, ф. Генеральное консульство в Египте, оп. 820, д. 121.

2. АВПРИ, ф. Канцелярия, оп. 470, д. 159.

3. АВПРИ, ф. Миссия в Аддис-Абебе, оп. 422, д. 15.4. ' АВПРИ, ф. № 137 «Отчеты МИД», оп. 475, д. 102.

4. АВПРИ, ф. № 137 «Отчеты МИД», оп. 475, д. 103.

5. АВПРИ, ф. № 137 «Отчеты МИД», оп. 475, д. 122.

6. АВПРИ, ф. № 137 «Отчеты МИД», оп. 475, д. 124. '

7. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 135.

8. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 136.

9. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 137.

10. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 138.

11. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 140.

12. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 833.

13. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 1649.

14. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 1998.

15. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 1999.

16. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2000.

17. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2003.

18. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2004.

19. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2005.

20. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2007.

21. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2008.

22. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2009.

23. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2010.

24. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2011.

25. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2013.

26. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2030/1.

27. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2030/2.

28. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2053.

29. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2067.

30. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2069.

31. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2378.

32. АВПРИ, ф. Турецкие дела, д. 7.

33. АВПРИ, ф. Турецкий стол, оп. 502/2, д. 6147.

34. Опубликованные документы и материалы

35. История Африки в документах. 1870-2000. Т. 1 1870 1918. - М., 2005.

36. Материалы Архива внешней политики России. Некоторые новые документы о русско-эфиопских отношениях (конец XIX начало XX века). // Проблемы востоковедения. 1960. № 1. - С. 150-163.

37. Российско-эфиопские отношения в XIX начале XX в.: Сборник документов. - М., 1998.

38. Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. — 1960 г. Т. 1. XVIII в. 1917 г. - М., 1999.

39. Correspondence respecting Abyssinia, 1848-1868.-London, 1868.

40. Documents diplomatiques français (1871-1900), 1 série, t. V.

41. Documents diplomatiques français (1871-1900), 1 série, t. XI.

42. Documents diplomatiques français (1871-1900), 1 série, t. XII.

43. Источники личного происхождения

44. Дневники Николая II. M., 1991.

45. Артамонов JI.K. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979.

46. Елец Ю.Л. Император Менелик и его война с Италией (по' документам и походным дневникам Н.С. Леонтьева). — СПб., 1898.

47. Ламздорф В.Н. Дневник. (1886-1890).-М.-Л., 1926.

48. Ламздорф В.Н. Дневник (1891-1892).-М.-Л., 1934.

49. Baratieri О. Mémoires d'Afrique (1892-1896). Paris, 1897.

50. Buchanan G. My mission to Russia and other diplomatic memories. — London, 1923. Vol. 1.

51. Flad J.M. Zwölf Jahre in Abessinien oder Geschichte des Königs Theodoros II. und der Mission unter seiner Regierung. Basel, 1869.

52. Henri d'Orléans, Prince. Une visite à l'Empereur Ménélick. Paris, 1897.

53. Skinner R. Abyssinia of today.

54. Vignéras S. Une mission française en Abyssinie. — Paris, 1897.

55. Encyclopedia of African History and Culture. Vol. 3. New York 2001.

56. Исследовательская литература

57. Абрамов A.C. Эфиопия страна, не вставшая на колени. - М., 1961.

58. Айрапетов O.P. Внешняя политика Российской Империи (1801-1914).-М., 2006.

59. Александров Б., Зусманович А. Абиссиния. М., 1936.

60. Антюхина-Московченко В.И. Третья республика во Франции. 1870-1918.-М., 1986.

61. Бартнгщкий А., Мантель-Нечко И. История Эфиопии. — М., 1976.

62. Ваганова Т.А. Отношения России со странами Азии и Африки в материалах отдела рукописей // Восточный сборник. Вып. 5. -СПб, 1993.

63. Васин И.И. Политика капиталистических держав в Эфиопии-(80-90-е годы XIX века). -М., 1974.

64. Виноградова КВ. Архимандрит Порфирий Успенский (1804 -1885) и его план установления российско-эфиопских связей // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. № 1-2, 2002. Краснодар.

65. Виноградова К.В. Деятельность Российского Общества Красного Креста в Абиссинии (Эфиопии) в конце XIX -начале XX вв. // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. № 3-4, 2001.

66. Воблыков Д.Р. Эфиопия в борьбе за сохранение независимости. 1860-1960.-М., 1961.

67. И. Егорышева КВ., Синицына К.Ф. Помощь Российского общества Красного Креста народу Эфиопии (1896-1897 гг.) // Советское здравоохранение. 1978. № 11.

68. Етобаева Е.Г. Из истории русско-эфиопских отношений в конце XIX в. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. М. - Иркутск -Тэгу, 1997. Кн. 1.

69. Ефрем Архимандрит (М.М. Цветаев). Поездка в Абиссинию. Душеполезное чтение. 1897. № 2.

70. История внешней политики России. Вторая половина XIX века. — М., 1997.

71. Кацнельсон И.С. Гусар А.К. Булатович — военный советник негуса Эфиопии, землепроходец, иеромонах. // Военно-исторический журнал. М, 2002, № 7.

72. Кобищанов Ю.М., Райт М.В. Предисловие к русскому изданию // Барттщкий А., Мантелъ-Нечко И. История Эфиопии. -М., 1976.

73. Крачковский И.Ю. Введение в эфиопскую филологию. — JL, 1955.

74. Кузьмин Ю.М. Борьба западноевропейских держав вокруг строительства железной дороги Джибути Аддис-Абеба // Страны и народы Востока. Вып. XXVII. - М., 1991.

75. Литвинов A.B. К истории появления системы современного образования в Эфиопии (конец XIX начало XX вв.) // Вопросы истории и обществознания. Материалы конференции «Чтения Ушинского» исторического факультета. - Ярославль, 2004.

76. Макеев Д.А. Становление советско-эфиопских межгосударственных отношений // Международные отношения на Ближнем Востоке и Северо-Востоке Африки в новейшее время. — Владимир, 1985. — С. 28-45.

77. Малыгина Н.В. Российско-эфиопские дипломатические и культурные связи в конце XIX начале XX веков. — Владимир, 2005.

78. Манфред А.З. Внешняя политика Франции в 1871 — 1891 гг. — М., 1952.

79. Манфред А.З. Образование русско-французского союза. — М. 1975.

80. Машков В. Доклад о путешествии в Абиссинию // Известия Императорского Русского Географического Общества. 1897. Т. 33. Вып. 5.

81. Машков В. Путешествие в страну черных христиан в 1891— 1892 годах. // Новое время. 1893. 20 января, с. 2-3; 27 января, с. 2-3; 16 февраля, с. 2—3; 23 февраля, с. 2—3.

82. Морозов Е.В. Политика России в Северо-Восточной Африке в XIX начале XX вв. // V веков мировой истории. Альманах. Выпуск I. - СПб, 2007.

83. Морозов Е.В. Путь к Антанте. Англо-французское колониальное соперничество в конце XIX начале XX вв. -СПб, 2008.

84. Морозов Е.В. Российско-эфиопские отношения 1885 — 1898 годов. // Мир в новое время. СПб, 2003.

85. Нерсесов Г.А. Дипломатическая история египетского кризиса 1881 1882 гг. (в свете русских архивных материалов). - М., 1979.

86. Николаев Л. Абиссинская миссия архимандрита Паисия и Н.И. Ашинова (Рассказ участника экспедиции Л. Николаева). — Одесса, 1889.

87. Новая история колониальных и зависимых стран. — М., 1940. Т. 1.32,33,34,35