Тюркское население Южного Зауралья в феодальную эпоху: Демография, экономика тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Щур, Вячеслав Михайлович

• Щур, Вячеслав Михайлович
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Щур, Вячеслав Михайлович

Введение.

Глава 1. Движение тюркского населения Южного Зауралья.

1.Г Родогтлеменное и административно-территориальное устройство.

1.2. Сведения о тюркском населении Южного Зауралья в XVII-XVIII вв.

1.3. Движение населения в кантонный период.

1.4. Демографическая ситуация.

1.5. Социально-демографические тенденции.

Глава 2. Занятия тюркского населения.

2.1. Скотоводство.

2.2. Набеги и конокрадство.

2.3. Арендные операции и сделки с недвижимостью.

2.4. Земледелие.

2.5. Соляной промысел.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Тюркское население Южного Зауралья в феодальную эпоху: Демография, экономика»

Актуальность исследования. Одной из характерных особенностей Российского государства являлся и является чрезвычайно пестрый национальный состав населения. У каждого этноса свой исторический путь, подробное изучение и осмысление которого является одной из главных задач историков. Практически все крупные, да и немногочисленные нации, образующие российский народ, не монолитны по своему составу, а подразделяются на множество мелких этнографических групп. Разные исторические события приводили к миграциям, отрывали части этноса от его основного ядра, объективно вынуждали людей жить в этнически чуждом им окружении. В таких условиях, сохраняя основные присущие своему народу черты в виде языка, культуры, занятий, подобные группы приобретали и оригинальные особенности. Появление таких отличительных черт происходило не одномоментно, соответствующим частям этноса приходилось проживать свою историю. Без изучения исторического развития конкретных этнографических групп, анализа последствий тех или иных событий для людей какого-то определенного времени останется мало понятым прошлое всего этноса в целом.

В Южном Зауралье издавна проживали компактными группами представители тюркоязычных народов - башкирского и татарского. В условиях единого Российского государства они сохраняют тесные связи с основными частями своих этносов, имеют все возможности для полноценного национального развития, изучения языка, сохранения традиций, беспрепятственного поддержания родственных связей с людьми, живущими в разных частях нашей огромной страны. Будучи составной и неотъемлемой частью всего российского народа, эти люди имеют и общую с ним историю. Автор считает, что действительно настоящая история нашей Родины может бьггь создана тлько гогда, когда мы сможем проследить исторический путь не только всего государства, но и отдельных этносов и локальных этнографических групп, которыми, например, и являются зауральские башкиры, мишари, ичкинские татары. По данным переписи 1989 г. в Челябинской области проживало 161,2 тыс. башкир (1). В Курганской области, прежде всего в Альменевском и Сафакулевском районах перепись показала наличие 17548 башкир и 22567 татар (2). что сос тавляет соответственно 1,6% и 2,1% от всего населения области. Невысокая, в сравнении с окружающим славянским населением, численность татар и башкир, не дает нам права игнорировать пройденный ими в Зауралье оригинальный исторический путь. Прошлое зауральских башкир, мишарей и татар, проживающих на значительном удалении от основных частей своих этносов, оказалось исследовано не так подробно и обстоятельно, как это сделано историками в отношении большинства других этнографических групп этих народов. Следовательно, остаются неизученными многие процессы и ¡спдепции, развивавшиеся в тюркском обществе и оказывавшие воздействие на жизнь людей. Именно подобными обстоятельствами и обусловливается необходимость и актуальность данной работы.

Объектом изучения в диссертации является тюркоязычное население Южного Зауралья как составная часть башкирского и ииаро-мпишрско! о народов России. Вместе с тем, в работе учитывается сложный состав изучаемого объекта. Выражение «зауральские башкиры,: мишари» включает в себя конкретные этнографические группы, объединенные данным понятием. Следовательно, этот термин носит самый общий характер. Мы используем его в исследовании в выводах и обобщениях, тогда как при изучении ситуации в конкретных населенных пунктах автор чаще употребляет самоназвания тех сообществ, которые в них проживали. Основными башкирскими племенами, жившими в Зауралье в исследуемый период, являлись Табын, Катай, Айле, подразделявшимися в свою очередь на несколько родов или волостей. Наиболее многочисленными среди них были кара-, барын-табынцы. \'.пу-. бала- и ялап- катайцы, еалыоты, сызгинцы, сарты, калмыки. Мишари и татары в

Зауралье являлись представителями уже сложившихся народностей. Поселившись в этом регионе, они, как правило, сохраняли свой этноним, прибавляя к нему в качестве отличительной черты названия определенного урочища, чаще всего, речки или озера, на берегах которого проживали. Таковы ичкинские. кы-зылбаевские, усть-багарякские татары, теченские мишари.

Понятие «тюркоязычное население» является крайне широким по своему смыслу и предполагает возможность изучения его во многих аспектах. Среди них может быть и этническое деление, и проблемы заселения, освоения территорий, степень участия в военных структурах государства, обеспечивающих правопорядок и охрану границы и многое другое. Поэтому в качестве предмета исследования для более детального изучения мы выбрали проблемы демографии и размещения населения, а так же определение и анализ хозяйственных занятий, являвшихся основными источниками средств к существованию. Взаимосвязь процессов социального и экономического развития тюркских локально-этнических групп населения Зауралья с аналогичными явлениями. характерными для этих народов в целом, позволяет выйти за рамки узкорегиональной специфики и сделать более широкие выводы общего характера.

Методологической основой диссертации являются важнейшие принципы исторической науки - научная объективность, системность, историзм. В качестве основного метода в данном исследовании применяется метод социально-исторического анализа. Процессы, происходившие в башкиро-мишарском обществе, рассматриваются и анализируются, как протекающие на основе внутренних закономерностей, несомненное влияние на которые при этом оказывает военно-политическая, экономическая обстановка в регионе и стране, а так же правовое положение тех или иных групп населения, определявшееся общероссийским законодательством. Привлечение широкого круга пмеппо законодательных источников позволяет проследить эволюцию взаимоотношений государства с башкирским и мишарским этносами. С этой целью проводилось совокупное изучение издававшегося в XVIII - первой половине XIX вв. юрпдического материала, отражающего политические, военные, хозяйственные, бытовые проблемы того времени. При анализе как законодательных памятников, гак и многих других исторических документов, применяется метод «грамматического толкования» для выяснения специфики употреблявшихся в тексте понятий, например, «за уральские башкирцы», «кортом и продажа земли» и т.п. Автором использовался также метод изучения литературно-юридических форм изложения материала. Благодаря его использованию, в работе высказываются предположения о последствиях, возникавших вследствие расплывчатости и неопределенности тех или иных формулировок исторических документов, главным образом, законодательных актов. Диссертант применяет также метод сравнительного анализа при разборе данных однотипных архивных документов, статистики. Этот прием достаточно эффективен при рассмотрении все тех же законодательных актов. 13 диссертации широко используются данные статистики, этнографии. Совокупность перечисленных выше источников обусловливает необходимость комплексной их обработки. Принцип комплексности позволяет добиться в исследовании более объективных результатов. При изучении многочисленных статистических источников и материалов ревизий используется метод группировок. Обширные цифровые данные для более углубленного и объективного ¡¡\ анализа п удобного представления читателю сведены в соответствующие таблицы. Именно к статистическим источникам первой половины XIX в. необходим был особо критичный подход, так как материалы, собранные каитипыми началI,инками, характеризуются крайней противоречивостью. Сопоставлению и сравнительному анализ}' однотипных по содержанию, но разных по происхождению статистических источников в работе уделяется значительное внимание.

Целмо исследования является изучение и анализ демографических и социально-экономических процессов, развивавшихся в локальных этнических группах тюркского населения Южного Зауралья в период постепенного усиления государственной власти над башкирскими племенами. Это было время не только окончательного включения их в состав Российской Империи, ]Iо н психологической адаптации их к жизни в политико-правовых и социально- экономических условиях, отличных от традиционных представлений и взаимоотношений внутри кочевого мира. Для достижения поставленной цели автор определил следующие конкретные задачи:

1. Установить районы расселения и компактного проживания тюркских народов в Южном Зауралье п феодальную эпоху.

2. Дать количественную характеристику изучаемому населению, а именно:

- определить численность разных локальных этнических групп по данным проводившихся в тот период ревизий и других обследовании,.

- обобщить сведения об изменениях в численности разных тюркоязыч-ных групп в XVIII - первой половине XIX вв., установить причины этих изменений,

- выяснить степень жизнеспособности тех или иных групп, исследовав демографическую ситуацию.

3. Изучить роль хозяйственных занятий в обеспечении людей средствами к существованию.

4. Выявить причины снижения роли одних отраслей хозяйства и повышения значения других в обшей структуре доходов населения .

5. Выяснить масштабы распространения земледелия, насаждавшегося военными властями среди полукочевых народов в кантонный период.

В целом в данной работе намечено осветить важные аспекты демографических и экономических процессов, протекавших среди тюркоязычного населения южно-зауральского региона.

Хронологические рамки исследования охватывают период с XVII в. до конца 1860-х гг. В XVII в. после многочисленных колебаний то в сторону России, то в сторону кочевого мира и связанных с этим конфликтах и миграциях, башкирские племена, находившиеся за Уралом, принимают все же россииекое подданство. Наличие в Южном Зауралье огромных массивов «пустопорожних» земель в сочетании со стремлением царизма закрепить под своей властью новых полданных приводит к получению башкирскими племенами вотчинных прав как на ранее использовавшуюся ими землю, так и на часть свободных незаселенных просторов. Постепенно прекращается практика частых откочевок башкирских волостей или тюб в другие регионы. Появляется даже термин «зауральские башкиры», который проникает в первые десятилетия XVIII в. и в законодательство (3). Процесс юридического закрепления земли за башкирами происходил и на протяжении XVIII в. и в ходе Генерального межевания. В конце XVII - нач. XVIII вв. в Зауралье прибывают и поселяются на башкирских или казенных землях мишари и татары, изучению которых в нашей работе уделяется значительное внимание. В течение XVIII в. контроль российской власти над башкирскими племенами в целом усилился, благодаря строительству укрепленных линий на границе и установлению с 1740-х гг. обязательной военной службы по охране рубежей Оренбургского края. В конце этого века на всей территории проживания башкирских племен и располагавшихся рядом мишарей была установлена военно-административная кантонная система управления. В течение первой половины XIX в. царизмом осуществлялись мероприятия по улучшению организации военной службы тюркских народов Южного Урала и Зауралья, переводу кочевников к оседлости, насаждению земледельческого хозяйства. Российские власти пытались активно проводить цивилизаторскую, с их точки зрения, политику в отношении «инородцев», используя /для этого структуры военного управления. Отмена каитонпой системы в 1865 г., перевод башкир и мишарей в ведение гражданских властей, а также ближайшие последствия этого события, проявившиеся в течение нескольких последующих лет, являются окончательным хронологическим рубежом нашего исследования.

Территориальные рамки диссертации охватывают те районы Южного 3;:\-ра;::.я. где компактными «островами» проживало башкиро-мишарское население. Под Южным Зауральем мы понимаем регион восточнее Ильменского хребта и Собачьих гор, северную границу которого образовала река Исеть, южную и восточную - речная система Уй - среднее 'течение Тобола, а западный рубеж располагается на предгорьях Южного Урала в верховьях Миасса и по многочисленным в тех краях озерам, самыми известными из которых являются Аргази, Увильды, Иртяш, Касли. Поскольку земли некоторых башкирских племен располагались в горах западнее указанного нами рубежа и они этими угодьями пользовались и даже продавали, то мы порой будем упоминать о районах и вблизи Златоуста.

В XVII в. башкир в Южном Зауралье было еще немного и они не могли владеть всей территорией от горных хребтов и до Тобола. Согласно документам, собранным Миллером, в первые десятилетия XVII в. на западе и северо-западе региона существовали отдельные волости, например. Катайская. 1-Сара-Табынская, Челзсутская (4). Они в дальнейшем стали опорными «базами» для расширения башкирской колонизации края. Кроме того, по мнению Долгих Ь.О., население ясачных татарских волостей, таких как Сырянская, Терсяцкая на северном берегу Исети в результате миграции и процессов ассимиляции вошло в состав катайцев (5). Территория южно-зауральского края, хоть и входила в XVII в. в состав России, но по большей части формально и использовалась многочисленными народами, среди которых были и русские, и ясачные •татары, и башкиры. Источники этого периода полны также сообщений о многочисленных калмыцких «сакмах» (6). В нюне 1601г. тюменский воевода А.Приимков-Ростовский получил сведения о планах наганпев и казахов не просто кочевать по Исети, но и оставить здесь «жены свое и дети и мелких кошев-ных людей», а самим идти «биться с Казыевым улусом, с Урмаметевыми детьми» (7). Причем «табынцы и сырянцы», кочевавшие «с Кучумовыми детьми. Алеем с братьею» не "только не давали им разрешения, но и не расие-иивалп факт присутствия казахов и нагапцев в Нриисетье как попытку занять башкирские территории. Совсем наоборот, башкирские племена даже планиропали совместные с казахами и нагайцами боевые действия против русских (8). Окончательный разгром Кучумовичей. ослабление калмыцкого натиска создали условия для башкирского продвижения в восточном и юго-восточном направлениях вглубь территории Южного Зауралья. Однако хозяевами всего региона ни в XVII, пи тем более в XVIII вв., когда здесь уже десятки лет и более того существовали многочисленные русские поселения, башкиры не стали. Этот .момент мы хотели бы подчеркнуть особо, так как в официальной башкирской историографии утвердилась единственная точка зрения о всем Южном Зауралье вплоть до Тобола, как о Зауральской Башкирии (9).

В XVIII в. территории тюркских волостей в Зауралье уже можно достаточно четко определить. Районы их расселения в степной зоне с того времени и до наших дней остались почти неизменными. В горной и предгорной зонах Урала, обладавших большими природными богатствами, в течение XVIII в. произошли серьезные изменения в результате массовой распродажи земель, проводившейся башкирской «верхушкой». Из-за этих событий зауральская часть этноса оказалась оторванной от своего основного ядра и проживала с тех пор в окружении по большей части русского населения. О того времени применение термина «зауральские башкиры, мишари», стало оправданным не только с точки зрения их географического размещения, но и в этническом смысле. Эти локальные группы приобретали и сохраняли некоторые черты, отличающие их от большинства представителей своих этносов. После эпохи массовой распродажи земель башкирские племена и в предгорной части Зауралья разместились на территориях, основные контуры которых сохранились и в XIX, и в XX вв. Таким образом, наше исследование охватывает места расселения башкир и татар, проживавших на территориях современных Лргаяшского, Карабашского. Каслинского. Кунашакского. Красноармейского, Сое новс к о го районов Челябинской, Альмеиевского, Сафа куле веко го, частично I Падринского и Шатровского районов Курганской областей.

Историография проблемы. Первые исторические сообщения научного характера о ;пуральских башкирах и мишарях относятся к ХУП1 веку. Интересная информация о численности и занятиях этих групп населения содержится в трудах П.И. Рычкова, В.Н. Татищева, П.С. Палласа, И.11. Фалька, И.Г. Георги, И.И. Лепехина (10). Рычков помимо освещения вопросов численности и хозяйственной деятельности, приводит данные о родоплеменном устройстве всех башкир п особое внимание заостряет на племенах, проживавших в пределах Исетской провинции. Татищев, ответственный за развитие тяжелой промышленности Урала, приводит ценные сведения о хозяйстве башкир предгорных районов. Ученые-путешественники, активно исследовавшие в последней трети XVIИ в. области Империи, находящиеся за Уралом, будучи представителями школы государствоведения, описывали любые явления, диковинки и прочие сведения о народах и природе тех мест, в которых они побывали. В результате работы этих ученых крайне разнообразны и широки по своему содержанию. Их сообщения о численности и составе населения тех или иных аулов, либо волостей крайне ценны для историков, так как относительно полный учет башкирского и мишарского народов русские власти смогли организовать лишь с 4-й ревизии. Выражая общегосударственные интересы, ученые-путешественники выступали за вовлечение пустующих, по их мнению, земель, использовавшихся башкирами под пастбища, в хозяйственный оборот. Для них, правда, пе характерна узконаправленность идей чиновничьих проектов, однозначно видевших в таких «пустых» угодьях объект для колонизации. Ученые отмечали, что хлебопашество на зауральских степях будет «знатное», однако можем нанести ущерб башкирскому скотоводству. Они собрали сведения так же и о зауральских мишарях и ичкинских татарах, о которых в других источниках XVIII в. упоминаний почти не имеется.

В 1813 г. была издана третья часть «Хозяйственного описания Пермской губершш» И.У. Попова (11). Являясь одним из крупнейших представителей шкодь; ; -ос уд; ! ретвоведе 11 и я. Попов оставил ценные сведения о хозяйстве и быте зауральских башкир, проживавших в Шадринском и Екатеринбургском уездах. Он указал также общую численность тюркского населения этих административных единиц по 5-п ревизии (см. Прилож. Б.!, 2).

Традиции чисто описательной школы к середине XIX в. постепенно угасают, на смену им приходят конкретные узкотематические исследования. Одним из последних трудов государствоведческого направления является сочинение В.¡VI. Черемшанского, в котором определенное внимание уделяется башкирам и мишарям 3 и 6-го кантонов (12). Для всех перечисленных выше работ был характерен широкий тематический охват, описательность, сведения о башкирах и мишарях входят составной частью в общую ткань повествования. Однако уже тот факт, что все они отделяют как раз зауральских башкир и мишарей от основных частей их этносов и упоминают о них хоть и кратко, но зато особо, говорит, что уже в конце XVIII - начале XIX вв. они представлялись исследователям отдельными, самостоятельными в административном отношении и этнически своеобразными сообществами.

В последней трети XIX в. изучение тюркского населения Южного Зауралья активизировалось. Глубокий кризис скотоводства и почти всеобщая бедность, охватившие башкир и мишарей вскоре после отметил кантонной системы, усилили внимание представителей русской интеллигенции на проблемах причин упадка и поисках выхода из экономического -тупика. Об этих проблемах писали А.Алекторов, Л.Сабанеев, А.Васильчиков, В.Филоненко (13). Все эти авторы видели основной причиной кризиса, поразившего башки-ро-мишарское общество в пороках кантонной системы, приучившей людей, по их мнению, к работе только под палкой начальника, «убив в них многие хорошие черты и привив дурные» (14). Сабанеев и Васильчиков усматривали причины кризиса также в кознях хитрых русских крестьян - арендаторов башкирских земель. Они якобы и кортомленную землю эксплуатируют хищнически, да и договоры на аренду пашни заключают в самый выгодный момент, в начале весны, когда большинство скотоводов испытываю г крайнюю нужду и голод и готовы отдавать землю в аренду за бесценок (15). Мысль о том, что заключать договор за некоторое время до начала весенне-полевых работ для крестьянина является наиболее естественным решением, авторов не посетила. Бездумная же эксплуатация плодородного слоя полей без внесения удобрений была распространена не только «в татарах», но и в русских волостях и привела к всеобщему тогда в Зауралье хозяйственному кризису. С кри тикой идей перечисленных авторов выступил Е.И. Красноперов. Он справедливо указал на многие факты и явления, отрицательно характеризовавшие башкиро-крестьянские сделки и сводившие практически к нулю роль низких арендных платежей для крестьян (16).

Проблемам истории русско-башкирских отношений в Зауралье были посвящены вышедшие в этот период работы А.Дмитриева, Н.Чупина и В.Шишопко (17). Первый из них однозначно считал башкир «с iародавпими насельниками» этих мест, основываясь на тюркских названиях многих населенных пунктов и «живых урочищ». В.Шишонко и Н.Чупин более детально и внимательно изучая источники, в частности челобитную жителей сибирских слобод 1695 г., указывали на факты частых и долговременных миграций кочевого населения, захваты ими казенных земель, даже незаконной продажи таковых русским заводчикам и купцам.

В конце XIX в. появляются также работы, посвященные конкретно зауральским .башкирам и мишарям Пермской губернии. Их авторы -Д.П.Никольский и Н.Ю.Зограф - не являлись профессиональными историками. Их исследования посвящены, в первую очередь, антропологической и медико-санитарной характеристике этих групп населения. Попутно в их работах дается информация и об истории, и о состоянии экономики, быта, нравов зауральских башкир и мишарей (18). Д.П.Никольский, не приводя ссылок на конкретные источники, априорно распространяет территорию Зауральской Башкирии от Уральских гор до Тобола. Длительное время оказывая медицинскую помощь обездоленным башкирам Екатеринбургского уезда, и под воздействием общего негатива их ужасного материального положения, он отрицательно оценивает влияние русской колонизации на местных жителей. «Самовольные захваты башкирских земель, взяточничество, всевозможные притеснения - вот что внесли русские в Башкирию. Башкиры не находили в лице русских своих защитников, а . все более. убеждались в их хищнических стремлениях». - писал Никольский (19). В то же время наблюдения и выводы, не требовавшие привлечения и анализа исторических документов, а касающиеся современного автору состояния нравов, быта, жилищных условий, здравоохранения, антропометрические измерения выполнены им с чрезвычайной тщательностью и аккуратностью.

В начале XX в. примерно аналогичными были научные интересы выдающегося этнографа С.И.Руденко. В 1916 и 1925 гг. были опубликованы две части созданной им фундаментальной монографии о башкирах, материалы для которой собирались в многочисленных длительных экспедициях. В 1955 г. это сочинение было переиздано, пополнившись новыми данными (20). Рулепко подробно изучает и анализирует способы хозяйственной деятельности башкир, отдельное внимание уделяя их зауральским родовым подразделениям. Им описываются приемы строительства жилья, приспособления для охоты и рыболовства, способы ухода за скотом, домашний 6i.it, приемы уборки и хранения урожая, заготовки сена и многое другое. Вследствие полной разработанности данных тем, осуществленной Руденко, а позднее и башкирскими учеными, работы которых будут отмечены ниже, мы и не затрагиваем подробно в диссертации эти проблемы, носящие к тому же не столько исторический, сколько этнографический характер.

Начиная с 60-х гг. XX в. усилившийся интерес историков к локальным этническим группам зауральских башкир привел к появлению ряда публикаций. И 1762 г. Р.! .Кузеевым, Н.В.Бикбулатовым, С.Н.Шитовой был опубликован крупный очепк. посвященный изучению родоплеменного состава, истории заселения башкирами Зауралья, а также быта и семейных отношений (21). В первом разделе исследования Кузеевым была подробно изложена суть выдвигавшейся пм гипотезы по истории племен Табын, Катай. Айле и некоторых входивших в их состав родов и родовых подразделений. С этого времени в Уфе при местных научных центрах сложилась группа ученых, которые в той или иной мерс разрабатывали различные аспекты истории зауральских племен на о б ще б а I и к и р с к о м ф о и е.

Вопросами изучения количественных характеристик башкирского населения занимался А.УАсфандияров (22). Очень подробно автор разобрал состав башкирской семьи, внутрисемейные отношения, выдвинул положение о господстве именно в Зауралье такой формы семьи как большая неразделенная (23). В то же время оставляют некоторые вопросы цифровые данные но 5 и 8-й ревизиям, которые приведены им в отдельных таблицах и проанализированы соответствующим образом. Так, указывая численность башкир Шадринского уезда, по 5-й ревизии в 3353 д.м.п. (24), он специально оговаривает, что эти данные взяты им из уже упоминавшегося сочинения Н.С.Попова. На самом деле, Попов зафиксировал только 3257 д.м.п. (см. Прилож. Б.2). В Екатеринбургском уезде количество башкир по 5-й ревизии Асфандияров указал в 8808 д.об.п. (25). тогда как Попов гораздо меньше - всего 541 1 д. об.п. (см. Прилож. Б.1). Кроме того, согласно данным «Ведомостей. кантонных начальников», опубликованных самим же Асфандияровым, во втором выпуске «¡Ожноуральского археографического сборника» численность башкир вместе с мишарями того же Екатеринбургского уезда уже по 8-й ревизии составила 5565 д. об.п. (26). Неужели за 40 лет башкирское население в уезде резко сократилось на 3243 человека? Из-за чего это случилось, остается непонятным, ведь за период между 5 и 8-й ревизиями не было ни восстаний, ни массового голода и эпидемий, границы Екатеринбургского уезда и площадь тюркских юрт на его территории не изменялись. Поэтому указанные ученым цифры, на наш взгляд, нуждаются в серьезном уточнении. !лио в той же монографии Хсфапдиярои сообщает, что в 3-м кантоне Шадринского уезда по 8-й ревизии проживало 14234 башкира (27). Саму цифру мы не подвергаем особому сомнению, она приблизительно соответствует и нашим данным, извлеченным из ревизской сказки (28). Вот только этнический состав населения кантона она указывает неверно, ■j л к как помимо башкир в нем проживало много mi-ни а рей и тар и подробном)' разбору этого обстоятельства мы уделяем в диссертации особое внимание.

Вопросы изучения численности зауральских башкир в XIX - начале XX в. поднимал в двух статьях М.В.Мурзабулатов (29). Однако, во-первых, эти публикации представляют из себя простой свод цифр по башкирским деревням и волостям Зауралья, собранных из источников разного происхождения, что само по себе дает значительные искажения. Во-вторых, хотя между публикациями этих статей прошло целых 16 лет, по содержанию они практически не отличаются друг от друга. Отдельные цифровые данные о количестве тюркского населения Южного Зауралья приводятся также в работах Б.О.Долгих, Ф.А.Фиел[.струпа и В.М.Кабузана (30). Мы полагаем, что приведенные нами примеры убедительно показывают, что ставить окончательную точку на вопросе об установлении как общей численности зауральских башкир и мишарей, так и анализа причин процессов роста или убыли тюркского населения еще рано и эта проблема требует дополнительной проработки.

Серьезному изучению историками подверглись вопросы хозяйственной деятельности тюркского населения. Наиболее интересные работы опубликовали Н.В.Бикбулатов, М.В.Мурзабулатов, А.Н.Усмапов, Х.Ф.Усманов, Р. 3. Я н гу з и н. А. 3. А с ф а н д и я ро в, И. Г. А к м а но в, Р.М.Раи м о в. А. П. Ч у л о ш пиков, М.Ф.Демидова, И.М.Гвоздикова (31). Исключительно зауральским башкирам были посвящены только статьи Мурзабулатова и Янгузипа. В работах остальных авторов зауральская периферия расселения оашкпрекпх племен -кирамо валась лишь в общем контексте при обосновании различных теорий хозяйственного районирования Башкирии. Наибольшего внимания заслуживают теоретические разработки Р.3.Янгузипа по вопросам развития экономики. Это связано как с наибольшей четкостью и аргументированностью его позиции, так и те мм обе тоя тельствами, чю его утверждения явились во многом сгппезом идей, высказанных еще до появления его монографии некоторыми другими указанными нами авторами. Янгузин выделил на территории обитания башкирских племен в конце XVIII - начале XIX в. три основных хозяйственных района: 1) «земледельческий» на севере и северо-западе расселения башкир, то есть в Осипской и частично Казанской дорогах, где основным занятием уже тогда являлось хлебопашество; 2) «оседлый скотоводческо-земледельческий» в непосредственной близости к первому району; 3) «скотоводческий со слабым разви тием земледелия», охватывавший основную часть Башкирии. Последний район ученый разделил на два подрайона: а) «оседл ос кото во дч ее ки и» вблизи Уфы: б) «полукочевой», в который он как раз и включил Зауралье (32). В целом мы согласны с выводами Янгузина и также считаем, что в то время у башкир этого региона существенное преобладание имело скотоводство, а земледелие практиковалось лишь на подсобном уровне. Однако он не обратил внимание на развитие хозяйства соседних с башкирами мишарей и ичкинских татар, большая часть которых издавна занималась земледелием. Как раз подобный пробел мы восполняем в представляемой работе, хотя определенным ограничителем я вл яется недостаток источ и и ков.

Изучением состояния скотоводства и земледелия зауральских башкир в XIX - начале XX в., активно занимался в 1970-х гг. М.В.Мурзабулатов. В 1977 г. по специальности «этнография» им была защищена диссертация на тему: «Хозяйство зауральских башкир в XIX - нач. XX в. (скотоводство, земледелие)». Выбор специальноеги обусловил и содержание исследования, большая часть которого посвящена изучению практических способов ведения этих отраслей хозяйства, например, приемам доения кобыл и других животных, уборке урожая, заготовке сена и т.п. Основные положения диссертации были изложены им в ряде статей (33). Однако его исследование, во-первых, посвящено всего двум отраслям хозяйства; во-вторых, основной упор был сделан на представлен ис материала этнографического характера; в-третьих, оставляет нерешенными многие вопросы. Поэтому вышеизложенные обстоятельства не позволяют считать выбранную им тему полностью разработанной. Говоря о существовании вопросов к исследованию Мурзабулатова, мы имеем ввиду прежде всего явно проявившееся стремление преувеличить масштабы распространения земледелия среди зауральских башкир, которые, по его мнению, даже оказывали существенное влияние на русских крестьян в этой области. Оказывается «не без влияния традиций башкирского земледелия русские Зауралья.» стали применять перелог, отказывались от классического трехполья и сочетали его с кратковременным перелогом, усовершенствовали соху. увидели пользу от широкого распространения колесухи (34). Однако вопрос -как могло тюркское население, хозяйство которого в целом во вюрой половине XIX и. находилось в глубоком кризисе, оказывать подобное воздействие на крестьян - остается без ответа. В своей работе, в рамках выбранною нами периода, мы попытаемся проследить, как проходило возникновение и посте-' пенное углубление кризисных явлений в полукочевом хозяйстве.

Все отмеченные нами работы страдают одним обшим, но существенным недостатком. Охватывая территорию Южного Зауралья, на которой проживало тюркское население, авторы в «тени» башкир почти не видят мишарей и ттгар Они, в лучшем случае, ограничиваются короткими упоминаниями, а чаще всего включают зауральских мишарей и татар в состав зауральских башкир и рассматривают их совместно, хотя не только этнически, но и в хозяйственном отношении между ними были серьезные различия. Мишари Челябинского и И¡адрнпского уездов, а также ичкинские и багарякскне татары, будучи оторванными от основных частей своего этноса в результате миграционных процессов, выпадают из ноля зрения «своих» национальных историков. Происхождению и этнической истории мишарей была посвящена монография 1М Л1 у.чамедовоП (35). Ее территориальные рамки ограничивались ра ¡¡онамн Поволжья, а также 1 1ензенской области и республики Мордовия. О существовании зауральских мишарей Мухамедова даже не упоминает. Насколько нам известно, серьезных научных трудов, посвященным указанным этнографическим группам, пе появилось и до сих пор. 1 1равда, в 90-е it. XX в. в Курганской области активизировалась работа краеведов по изучению малой родины, которая организовывалась и поддерживалась учеными кафедры истории России KTI 1РГ а за тем КГУ. Вклад в развитие исторического знания о прошлом тюркских пародов внесли публикации Ф.Шакировоп. Ш.Сулейманова,

A.Мужа гитова, М.Каримова, Б.Сергеева. А.Горшкова. Н. Абрамов, ских.

B.i 1естерова, С.Чернышова (36). На профессиональпом уровне вопросами р\сско-башкирскпх взаимоотношений в Южном Зауралье занимались А. \. Ко I i драшен ко в. В.В.Мсшциков, В.Д.Пузанов, А.10.Огурцов (37), однако проблемы количественной демографической и хозяйственной характеристики тюркского населения указанные авторы по затратна::::. Та:-::г.: образом, несмотря на существование огромного массива литературы по истории башкир и татар, отдельных монографий, посвященных именно зауральским их ответвлениям, не существует. Сведения об этих локальных этнических группах сообщаются в точных трудах параллельно с рассмотри пюм но.' ••<к,п,\. к:: сающихся всего башкирского этноса в целом.

Общий анализ положения тюркского населения, а также методика и методология исследования локальных этнических групп содержатся в работах Р.Г.Кузеева, З.Я.Бояршиновой, Н.Ф.Емельянова. 1 ГА. \ омнлиьа, Л.И.Шерстовой (38). Будучи основанными на широком, в географическом отношении, материале, насыщены ценными выводами, обобщениями, теоретическим!: выкладками, монографии этих ученых создают прочную базу для продолжения конкретных специальных исследований истории разных народов, населяющих просторы Западной Сибири и Урала.

ГГпчмпя новизна данного исследования напрямую связана с вышеизложенным. Она заключается в необходимости продолжить изучение и анализ положения своеобразных этнографических групп тюркского населения, проживающего в К\ рганскои и Челябинской обллс1ях. Кроме о, i >v няцмс работы касаются в основном башкир, тогда как процессы, происходившие в та-таро-мишарском обществе и хозяйстве остаются практически не изученными. Л ведь мишари и татары в Шадринском уезде, например, но численности даже не уступали башкирам. Для отдельных публикаций характерен также недостаток, суть которого заключается в том, что зауральских мишарей и татар просто записывают в состав башкир. В исследовании впервые достаточно полно представлены материалы почти всех ревизий, которые российские власти смогли провести среди тюркского населения Зауралья, то есть с 4 по 10-ю. В нашем исследовании нет материалов только 9-й ревизии, и неполная информация о результатах 6-й из-за отсутствия доступа к соответствующим документам. Однако, на наш взгляд, абсолютно полные сведения вряд ли оказали бы существенное влияние на сделанные нами выводы и отмеченные тенденции. В сфере изучения деятельности тюркского населения, с привлечением широкого круга источников поднят вопрос о степени значимости для людей XVIII - XIX вв. 'таких способов получения доходов как конокрадство, незаконный промысел соли, рента с принадлежащих вотчинникам природных ресурсов. Демографические и хозяйственные процессы исследуются во взаимосвязи с политикой как центральных властей, так и местной военной администрации. Па. основании широкого круга источников преодолевается, правда 'только в отношении зауральской периферии обитания башкирских племен, распространенное в науке мнение о весьма высоких темпах роста башкирского населения в кантон-ный период, которые реально были незначительны. Тем самым объясняется противоречие, характерное для башкироведения, когда с одной стороны, ученые утверждают о бурном росте населения в первой половине XIX в., а с другой - рассуждают о крайне негативном влиянии на динамику его численности таких факторов, как военная служба, «колониальный и феодальный гнет», кризис полукочевого скотоводства.

Источшпсован база. Предлагаемые нами для обсуждения выводы основываются на широком базисе разнообразных источников, как опубликованных, так и ранее не известных архивных документах. Источниковедческому анализу подверглись материалы российского законодательства по указанным проблемам избранного нами периода. Задействованные нами указы были частично извлечены из Полного собрания законов Российской империи (ТЮЗ РИ), многие тома которого находятся в Государственном архиве Курганской области (ГАКО). Цельную картину российского законодательства о положении башкир и некоторых групп «инородцев» можно составить по новому сборнику документов, вышедшему в Уфе в 1999 г. под названием «Законы Российской Империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях» (39). В этом издании документы располагаются в соответствии с хронологическим и тематическим принципами, которые позволяют серьезно облегчить работу исследователя по поиску и анализу законодательных актов. Указанное издание сопровождают чрезвычайно тенденциозные комментарии, обусловленные субъективной позицией составителей, видевших в любых мероприятиях царского правительства стремление усилить «колониальное» угнетение башкир. Так, например, говоря о характере присоединения башкирских племен к России, составитель сборника Ф.Х.Гумеров указывает на добровольность этого акта, оговоренного специальными условиями. Правда тут же он подчеркивает: «Но вся беда заключалась в том, что Русь рассматривала договорные обязательства как временные уступки, в то время как башкиры придавали им исключительное значение, верили, что они никогда не будут нарушены» (40). Таким образом, вся вина за периодически возникавшие в XVII - XVJ11 вв. русско-башкирские вооруженные конфликты однозначно возлагается им на российскую сторону. Это еще раз специально отмечается, когда Гумеров пишет, что «с начала XVIII в. Россия проводит глобальную колониальную политику» (41). Нам же представляется, что историческая действительность была гораздо сложнее. Приняв подданство, башкиры также брали на себя определенные обязательства. В их числе были условия не нападать и не разорять царских подданных любого вероисповедания и национального происхождения, не нарушать государственную границу, не создавать опасности международных конфликтов своими походами в степь и т.п. Внося в государственную казну ясак, являвшийся обязательным условием подданства, башкиры не иредосчлвлили официальным властям сведений о реальной численности своего населения. Это значит, что правительство не могло контролировать справедливость распределения ясака, его размеры и фактически отдавало этот важный рычаг управления на откуп волостной феодальной верхушке. Следовательно, огульно обвинять одну только российскую сторону в нарушениях, захватах, эксплуатации и провоцировании конфликтов, является антиисторичным занятием.

Что же касается сути публикуемых законов, то общая их оценка I умеро-вым также страдает односторонностью и субъективизмом. «. Эти законы, -подчеркивает составитель, - направлены были не в пользу башкир как самостоятельного народа, а против них». Далее он продолжает: «Если сказать коротко: в законах Русского государства в отношении башкир закреплена его колониальная политика, произвол царских наместников и чиновников. По существу произвол принимал силу закона. Беззаконие закреплялось законом» (42). Цитатами, имеющими аналогичный смысл, пестрят почти все вводные статьи к- отдельным главам сборника. Кроме того, многие законодательные акты опубликованы не полностью, а приведены только отдельные пункты, что не позволяет исследователю детально установить причины, вызвавшие появление на свет того или иного указа. Однако сборник документов тем и отличается от исторического сочинения, что позволяет читателю делать самостоятельные выводы, основываясь на объективном историческом материале, а не следовать в фарватере субъективных оценок автора. (енпые сведения об истории Южного Зауралья в XVII в. и о кочевавших на его просторах тюркских племенах дают документы, опубликованные в приложениях к 1 и 2-у томам «Истории Сибири» Г.Ф.Миллера (43). Ряд материалов, освещающих социально-экономическое положение башкир в XVII - XVIII вв., русско-башкирские отношения в Зауралье, как военные, так и торгово-экономические, был напечатан А.И.Добросмысловым в «Материалах по истории России»(44). Часть документов была опубликована в 5-м выпмске «Материалов по истории СССР», в сборнике «Крестьянская война 1773-1775 гг. на территории Башкирии», в хрестоматиях по истории Южного Урала и Башкортостана (45). Наиболее значительный комплекс документов, характеризующий широкую картину состояния башкирского общества и хозяйства представлен во всех томах «Материалов по истории Башкирской АССР» (46). Правда отбор документов в это издание отличался неполнотой и несет на себе отпечаток субъективного отношения составителей к историческим памятникам. Публикуя дело 1695-1696 гг. о спорных землях между башкирами и жителями сибирских слобод, составители не привели текст самой челобитной казаков и крестьян царям, хотя она имелась в первоисточнике. Объяснили они подобный поступок тем, что челобитная ранее якобы часто публиковалась и ее не имеет смысла повторять. Однако реальную их позицию, обусловленную политическими установками 20-30 гг. XX в. и априорным восприятием теории о башкирах, как «стародавних насельниках» Зауралья, выдает их собственное недоверие к растиражированному ими документу. В комментарии составители пренебрежительно отозвались о челобитной русских крестьян и казаков, чьи земельные права «будто бы.» были «.нарушены башкирами» (47), В представляемой диссертации мы используем сведения из челобитной, опубликованной Н.К.Чупиным в «Пермских губернских ведомостях» (48). Значительный объем информации о численности и социально-экономическом положении тюркского населения зауральских уездов представлен в «Ведомостях. катонных начальников.», опубликованных А.З.Асфандияровы.м (49). Этот документ широко используется и анализируется нами в соответствующих параграфах обеих глав исследования. В них имеются данные не только о численности населения но деревням, кантонам, родоплеменным волостям, но и статус жителей каждой деревни в отношении прав на землю (вотчинники, арендаторы, прип\щенники, покупатели и т.д.), а также масштабы ведения кочевания теми или иными побами. Наконец, ценные документы были опубликованы Р.Тух ватулл иным в 1928 г. (50) и среди них «Временное расписание башкирского войска по новому разделению его на кантоны, юрты и попечительства». Этот источник содержит информацию о территориальных преобразованиях, произошедших после реформирования войска в 1855 г., и о численности населения. Кстати, по неизвестным причинам документ не вошел в уже отмеченное нами выше издание «Законов Российской Империи о башкирах», хотя был напечатан в XXXI томе 2-го ПСЗ.

С неопубликованными источниками автор работал в следующих архивах: Цен тральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан (ЦГИА РБ), Государственном архиве города Шадринска (ГАГШ), Государственном архиве Челябинской области (ГАЧО), Государственном архиве Свердловской! области (ГАСО). В ЦГИА РБ основательной обработке-подверглись материалы фонда И-2 - Оренбургского генерал-губернатора. Изучались прежде всего отчеты военного губернатора и материалы ревизий кантонов, проводившихся специальными офицерами по приказу военного начальства. При характеристике количественного состава населения зауральских кантонов, а 'также развития земледелия и состояния хлебных запасов использовалось д. 4873, содержащее ведомости, составленные по приказу командующего войском полковника Балкашина. Этот документ послужил основой для сравнительного анализа «Ведомостей», опубликованных А.З.Асфандияровым. В ЦГИА РБ изучался фонд И-1 - Оренбургского губернского правления, а также материалы из первой описи фонда И-138 - Оренбургской казенной палаты. Документы второй описи этого фонда, содержащие целый комплекс ревизских сказок, оказались закрыты на реставрацию и не выдавались исследователям. В противном случае мы бы имели возможность почти полной количественной характеристики всего башкиро-.мишарского населения Зауралья. Большую часть задействованных нами материалов ревизий, мы обнаружили в нескольких фондах ГАГШ. Это прежде всего фонды 584 и 586 управляющих Башкирским кантоном Шадринского уезда. Фонды 7 и 615 составлены из документов Кызылбасвского и Ичкинского волостных правлений. Помимо указанных источников, дела из этих фондов содержат различного рода донесения, сообщения, отчеты, рапорты, приказы, которые характеризуют повседневную жизнь тюркского населения и попытки военных властей осуществлять среди него цивилизаторскую миссию.

В Г'АЧО использовался интересный рукописный памятник, созданный по результатам переписи жителей Челябинского уезда в конце 1868 - начале 1869 гг. Он носит название «Алфавитный статистический список селений Челябинского уезда Оренбургской губернии» и предоставляет исследователям не только подробные сведения о численности жителей в деревнях, но данные, полно характеризующие их хозяйственную деятельность, включая даже объемы полученной прибыли от торговли зерном и сеном. В этом архиве большое внимание было уделено фонду 46 - Челябинского усщного землемера. Межевые книги, хранящиеся в фонде, дают представление об общих размерах территорий, которые занимали башкиры, мишари и татары в уезде в первой половине XIX в., а также масштабах распространения земледелия и сенокошения. Именно межевые книги дали нам полноценную информацию о численности тюркского населения уезда по 7-й ревизии, так как внутриобщинное распределение земельных угодий зависело от количества душ по данным этой переписи.

В ГАСО упор был сделан на изучении фондов 101- Уральского общества любителей естествознания и 27 - Каменского чугуноплавильного завода. В последнем представлены материалы конфликта между Каменским заводом и усть-багарякскими татарами. Наиболее ценным в плане разработки нашей темы делом 101-го фонда является 426-е, посвященное разграничению территорий между Пермским и Уфимским наместничествами. Поскольку проблема административного подчинения башкирских волостей Южного Зауралья была одной из нейтральных при определении границ, то материалы этого дела насыщены самыми разнообразными сведениями. В частности это наиболее ранний не публиковавшийся никогда документ, дающий четкое представление о величине команд (т.е. волостей) тех или иных башкирских и мишарских старшин, а так же населенных пунктах, уже существовавших в 1782 г.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке курсов лекций по истории тюркского населения и этнологии, проблемам русско-башкирских взаимоотношений в Южном Зауралье. Выводы исследования могут найти применение в краеведческой работе. Собранный фактический материал можно использовать для продолжения научных исследований, в частности при подготовке многотомной истории Курганской области, издание которой начало осуществляться с 1995 г. В настоящее время идет активная работа по подготовке очередных томов. Аналогичным образом собранный нами материал может быть привлечен при составлении справочника по истории башкирских сел и деревень, который издается под руководством А.З.Асфандиярова в Уфе. Подобными исследованиями уже охвачено большинство районов республики Башкортостан, а также башкирские села Пермской и Свердловской областей (51). Наше исследование может внести вклад при издании аналогичного справочника по Челябинской и Курганской областям.

Апробация результатов исследования. Текст диссертации был обсужден на заседании кафедры Отечественной истории Курганского государственного университета. Основные положения диссертации были изложены на трех пасиных конференциях по истории Зауралья в Кургане в 1992 и 1998 гг. а та'."ке на гпетьеи областной конференции по проблемам культуры в мае 1999 г. Особой формой независимой экспертизы можно считать присуждение в 1996 г. Молодежной премии Курганской области за работу по истории Альмепевского района.

27

Структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Щур, Вячеслав Михайлович

Заключение

Постоянное тюркское население Южного Зауралья представлено башкирским и татаро-мишарским этносами. Уже в начале XVII в. некоторые племена, например Катай, Табын и др. занимали в этом регионе определенные территории по Исети, ее правым притокам, а также в восточных предгорьях Урала. В течение XVII - XVIII вв. происходили волнообразно протекавшие процессы заселения башкирами других свободных территорий Зауралья. Они характеризовались периодическими «приливами» и «отливами» кочующих племен, которые обусловливались особенностями военно-политической обстановки в крае. Постепенная ликвидация опасности со стороны калмыков и Кучумовичей создала условия для продвижения башкирской колонизации на восток. Некоторые волости уже в конце XVII - нач. XVIII вв. получали от царского правительства грамоты на вотчинное владение занятыми ими землями и даже начинали припускать на них мишарей. Последние селились отдельными деревнями и поначалу были целиком зависимы от вотчинников. Правда были случаи самостоятельного водворения пришельцев из Поволжья, как это произошло с ичкинскими татарами, которые наделялись пустующими землями русскими властями. Они также получали статус беломестных казаков и в восстаниях против царизма участия не принимали, как впрочем и большинство мишарей.

Территория расселения башкирских племен в Зауралье еще в первые десятилетия XVIII в. слабо контролировалась правительством, так как основные остроги и военные гарнизоны находились севернее и восточнее ее. Строи юль-ство ряда крепостей по южным в то время границам на реках Яик, Уй и Тобол, несмотря на мощное восстание башкир, в том числе в Зауралье, привело к усилению российского контроля над башкирскими племенами. Период полунезависимого состояния их, несмотря на давно принятое подданство, посчепепно завершался. Появилась возможность привлекать башкир, а заодно и мишарей к регулярной, настоящей военной службе для охраны границы, в противовес к ранее практиковавшемуся эпизодическому участию отдельных представителей башкирских племен в войнах России с другими государствами. Однако только укреплением границ проблему было не решить, требовались длительные мероприятия по привлечению на сторону царизма правящей верхмпкп и разрушению роли родоплеменных связей. В XVIII в. происходили как раз процессы четкого оформления волостной структуры башкирского общества, что создавало предпосылки перехода от родоплеменного деления к общему для всего населения страны территориальному. Постепенно расшатывались кровно-родственные связи. Немалую роль в этом процессе играли продолжавшиеся переселения башкир, чаще всего из горных и предгорных районов в степные зоны, причем совсем не обязательно в Южное Зауралье. В большинстве случаев, добровольно продав свои вотчинные земли промышленникам, переселенцы приобретали на новом месте статус припущенников. Этнический состав населения становился все более смешанным, возникала своеобразная родоплеменная чересполосица. В таких условиях конкретным старшинам управлять «своими» в этническом смысле волостями становилось все сложнее, тем более, что родственники оказывались рассеяны между разными провинциями, уездами, наместничествами. Эта ситуация создавала неудобство и для русских властей. Поэтому наряду с усилением военного контроля над башкирским и мишарским населением, царские наместники осуществляли согласованную с центральным руководством политику унификации административного подчинения кочевых народов и их припущенников. Постепенно в конце XVIII в. команды старшин были приведены в соответствие с границами уездов, затем с 1798 г. они объединились в рамках кантонов, также, как правило, ограниченных рубежами «своего» уезда. В некоторых случаях кантоны располагались в двух общегосударственных административных единицах. Территориальное деление тюркского населения, расположенного в Зауралье «островками» в окружении крестьян и казаков, подвергалось постоянным реформациям с целью улучшить его управляемость. Такая ситуация была характерна для всех зауральских кантонов. С 1833 г. башкирские юрты преобразовывались из родоплеменных в настоящие территориальные единицы и это стало шагом к окончательному их оформлению в обычные волости в период подготовки отмены кантонной системы.

По мере усиления государственного контроля за ситуацией в башкирских волостях и в мишарских юртах, органами управления собирается все более объективная информация о численном составе населения. До последней четверти XVIII в. эти сведения собирались с большим трудом, отличались значительной неполнотой и приблизительными цифрами. После разгрома крестьянской войны 1773-1775 гг., в которой башкиры в последний раз приняли активное участие как самостоятельно борющаяся сила, они были вынуждены допускать в свои волости переписчиков. Начиная с 1782 г., то есть с 4-й ревизии мы можем оперировать более-менее объективными данными. Изучение процессов численной динамики населения в период с конца XVIII в. до отмены кантонной системы показало существенные отличия в темпах роста башкир от мишарей и татар. Для двух последних групп были характерны достаточно высокие показатели, варьирующиеся в районе 3% в год, а по отдельным деревням и существенно выше. В то же время среди башкир аналогичные показатели колебались от 2 до 1 % в год и даже ниже. Более того, во многих башкирских аулах замечалась тенденция к уменьшению численности населения. Все эти процессы происходили только за счет естественных причин, то есть рождаемости и смертности. Механический приток или убыль играл незначительную роль. Переселения между губерниями были запрещены законодательно еще в начале XIX в., да и на межкантонные миграции требовалось получить специальное разрешение военных властей. Межюртовое, и особенно внутриюртовое перераспределение населения в кантонах происходило, но также под контролем местного административного аппарата. Оно влияло на темпы прироста в конкретных деревнях, а не в кантоне в целом. Отмеченные нами тенденции были вызваны, на наш взгляд, особенностями социально-экономической обстановки в разных тюркских волостях. Татарам и мишарям, изначально при поселении в Зауралье, имевшим меньшие земельные угодья, чем башкиры, а главное обладавшим культурой ведения земледелия, не требовалось привыкать к новым условиям жизни и осваивать чуждые приемы ведения хозяйства. Башкиры же, базировавшие свою экономику на полукочевом скотоводстве, в кантонный период внезапно оказались на положении почти оседлого народа. Развитие скотоводства сдерживалось уменьшением свободных угодий под пастбища, административные ограничения и обязанность заниматься хлебопашеством также приводили главную отрасль в упадок. В ситуации коренной социально-экономической и психологической ломки сдерживался рост населения.

Начиная с 1830-х гг. резко возрастает и у башкир, и у татар показатель населенности двора, достигая наибольшего значения у усть-багарякских и ичкинских татар. Эта тенденция была обусловлена чисто экономическими причинами. В условиях усиливавшегося кризиса большие неразделенные семьи могли эффективнее бороться за существование. Имел место также субъективный фактор, связанный с позицией глав неразделенных семей, правда он вызывался также материальными интересами. Выделение сына в отдельный двор означало потерю части скота, имущества, а значит и влас 1 и. Однако подобный фактор существовал всегда. Нежелание старейшин выделять семьи сыновей именно во второй трети XIX в. обусловливалось и тем обстояюль-ством, что в этом случае, согласно российскому законодательству он утрачивал возможность распоряжаться частью прибыли от арендных сделок с общественными угодьями, отдававшимися «на корм» русским.

Демографическая ситуация в мусульманских деревнях характеризовалась преобладанием мужской части населения над женской. Дисбаланс закладывался еще в младенческом возрасте, и даже более высокая смертность мужского пола не выравнивала соотношение. Более всего обострялась ситуация в период наиболее активного брачного возраста. В таких условиях многие родители загодя, еще до достижения совершеннолетия находили спутницу жизни своему сыну. Свадьбы игрались, как правило, когда брачующиеся были еще в достаточно юном возрасте и только ограничительные меры российского законодательства заставили людей перенести это событие ко времени физиологического и психологического созревания молодоженов. Несмотря на острую нехватку женского пола, существовало, освященное Кораном, многоженство. Правда оно было распространено не повсеместно и вызывалось либо неспособностью первой жены родить супругу здорового ребенка, либо высокими материальными возможностями мужчины. Количество детей в общем составе населения всех возрастов было достаточно большим. Более высокие темпы прироста у мишарей и татар подтверждались и более высокой долей у них детей, чем у башкир.

Основной отраслью в хозяйственной сфере на протяжении XVII - XVIII вв. у башкир оставалось скотоводство. Земледелие в тот период практиковал лишь очень ограниченный круг людей, принадлежащий к верхушке башкирского общества, а для подавляющего большинства населения, оно оставалось чуждым занятием. Скотоводство же хоть и велось уже в XVII в. в основном полукочевым способом, однако традиции круглогодичного кочевания не забывались. В отдельные напряженные в военном или климатическом отношениях годы, башкиры и зимой не оседали на одном месте. Практика круглогодичного кочевания была изжита, на наш взгляд, только после реального закрепления Башкирии в составе России, символом чего стали крепости и укрепленные линии на границе. С завершением эпохи восстаний, башкирское скотоводство пережило период расцвета, пик которого пришелся на конец XVIII в. По примеру башкир и многие мишари большее внимание уделяли скотоводству и практиковали летние кочевки. Однако уже в рамках этого периода появились признаки будущего упадка. Это прежде всего, резкое сокращение свободных земельных угодий. Эпоха массовой распродажи вотчинных земель связана не только с именами ограниченного круга уральских промышленников. Акты купли-продажи земли продолжали заключаться башкирами в конце XVIII в. и вплоть до 1818 г., когда такие сделки были запрещены законодательно. Указом 1818 г. русское правительство, с беспокойством наблюдавшее за процессом ускоряющегося обезземеливания людей, призванных охранять юго-восточные степные рубежи государства, пьиалось поставить подобным торговым операциям непреодолимую преграду. В 1832 г., снова разрешив покупку земли у башкир, правительство обусловило сделки существенными ограничениями, так как они находились под контролем и стряпчих, и попечителей, и генерал-губернатора. Таким образом, благодаря кантонной системе управления, башкиры получили шанс сохранить за собой огромные, пока еще, площади.

В то же время в первые десятилетия XIX в. в Оренбургскую губернию и в Зауралье в том числе, прибыла масса поселенцев из Европейской России. Хотя они селились, в основном, на свободных казенных землях, это также приводило к сокращению площадей, пригодных для кочевок. Одновременно массовые переселения кочевников были резко ограничены. В результате скотоводы вынуждены были пользоваться пастбищами, как правило, только внутри своих кантонов. В теплое время года они могли прокормить большие стада скота, однако зимой, когда животные тебеневали, необходимы были особые условия пересеченной местности, где с лета сохранялась бы под снегом трава, а пронизывающие ветра степей частично гасились бы курганами, холмами и перелесками. Не зря же многие башкиры в XVIII в. угоняли свой скот с летних пастбищ на тебеневку за десятки и даже сотни верст. Теперь внутри территорий кантонов, охватывавших значительные площади, найти участки, соответствовавшие всем требованиям зимнего содержания скота было труднее. Такие места, конечно, были известны, но большую их часть захватила феодально-старшинская верхушка, обрекая бедняков на разорение. Обстановку, конечно, нельзя характеризовать как сплошной непрекращающийся упадок хозяйства. В благоприятные годы наблюдался даже рост поголовья, однако за ними неминуемо следовали засухи, эпизоотии, снежные бураны. Гибель скота в таких условиях была более значительной, а табуны восстанавливались с трудом. Русские власти, невольно способствовавшие деградации башкирского хозяйства, пытались предотвратить экономическую разруху путем усиленного насаждения земледелия. С этой целью применялись и меры поощрения новоявленным хлебопашцам в виде премий и беспроцентных зерновых ссуд, и меры наказания. Однако меры бюрократического воздействия и грозные окрики не могли в одночасье заставить скотоводов переквалифицироваться в земледельцев. Обработка пашни проводилась ими с плохо скрываемой ненавистью. Выращенного зерна для собственного пропитания, как правило, не хватало. Даже более прилежные к земледелию мишари и татары сокращали посевные площади. Таким образом, скотоводство стремительно разрушалось, а земледелие ему на смену не приходило.

В этих условиях все больший размах начинают получать непроизводительные способы получения доходов. Большинство общественных угодий, например, рыбных озер, рудников, пастбищ, сенокосов; пахотные участки, выделенные из общинной собственности для личной обработки башкирам и мишарям, в массовом порядке сдаются в аренду русским крестьянам, купцам и т.п. Сроки действия арендных договоров охватывали от 1-2-х до 12-ти лет. Вотчинники получали не очень высокие платежи, большая часть прибыли оседала в карманах местных чиновников и феодалов. Однако лично повлиять на ситуацию простые общинники не могли, да и не хотели. Возмущаясь низкой арендной платой и эксплуатацией собственных угодий, они почти не предпринимали мер по изменению положения. Проходили очередные 12 лет. а например, рыбные озера, арендованные русскими, снова отдавались им же «в корм». Местные жители вместо того, чтобы самим ловить рыбу и продавать ее, получая большие прибыли, довольствовались меньшими, но гарантированными и легкими доходами. Это, по нашему мнению, развращающе действовало на общую производственную культуру и также являлось одним из факторов, влиявших на сокращение скотоводства.

Немалое распространение получили и криминальные способы добычи средств к существованию - прежде всего, конокрадство, а также незаконный промысел соли и нелегальная продажа ее в русских селениях. Набеги, организовывавшиеся башкирами на крестьян во время восстаний XVII - XVIII вв. с целью угона скота и захвата пленных, в XIX в. переродились в кражи прежде всего лошадей, совершавшиеся хорошо подготовленными группировками. Если в ранние периоды набеги осуществлялись с целью обогащения населения конкретных аймаков и тюб, то кризис скотоводства заставлял многих заниматься незаконным промыслом для собственного выживания.

Несмотря на негативные процессы в экономике, которые по времени совпали с эпохой кантонного управления, этот период в истории башкир и мишарей являлся закономерным этапом. Между кантонной организацией общества и «колониальным, национальным гнетом», о котором так много говорится в башкирской исторической литературе, нельзя ставить знак равенства. В связи с кризисом феодальной системы в России в целом, власть видела выход в усилении военного контроля над населением. Для Оренбургского края организация таких порядков оправдывалась к тому же целями обеспечения безопасности границ. Аналогичной военной организации общества подверглись не только башкиры и мишари, но и калмыки, уральское и оренбургское казачество. В центральных губерниях страны в течение нескольких десятилетий существовала система военных поселений, охватывая значительную часть русских подданных императора. Политика официальных властей в отношении башкирских кантонов координировалась Департаментом военных поселений.

Военно-бюрократический контроль охватывал значительную часть населения страны, очень пеструю в этническом и религиозном отношениях. Эта политика была для того исторического этапа развития страны весьма эффек

207 тивным способом управления и даже психологически она воспринималась людьми как нечто необходимое. Отмена кантонной системы в 1865 г. вызвала массовые протесты башкир, выражавшиеся в многочисленных обращениях и петициях как центральным, так и местным властям. После победы Октябрьской революции и образования Башкирской АССР в новой республике были восстановлены кантоны. Воспоминания о четкой системе управления возрождали надежду, что с переходным состоянием общества на рубеже 1910-20-х гг., с неразберихой и беспорядками будет быстро покончено.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Щур, Вячеслав Михайлович, 2000 год

1. Опубликованные источники и сборники документов

2. Башкирские шежере / Сост. Р.Г.Кузеев. Уфа, 1960.

3. Ведомости башкирских и мишарских кантонных начальников о численности и социально-экономическом положении населения по деревням в середине XIX века. (Подготовил А.З.Асфандияров) // Южноуральский археографический сборник. Уфа, 1976. Вып.2. С. 196-309.

4. Законы Российской Империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях / Сост. Ф.Х.Гумеров. Уфа, 1999.

5. Крестьянская война 1773-1775 гг. на территории Башкирии. Сб. документов. Уфа, 1975.

6. Неплюев И.И. Записки Ивана Ивановича Неплюева (1693-1773). СПб., 1893.

7. О национальном составе населения Курганской области. Курган, 1990.

8. Пермская губерния в сельскохозяйственном отношении. Обзор 1905 г. Пермь, 1906.

9. Положение о башкирах / Сост. И.А. Тукман. Уфа, 1912.

10. Сборник статистических, исторических и археологических сведений по бывшей Оренбургской и нынешней Уфимской губерниям, собранных и разработанных в течение 1866 и 1867 гг. Уфа, 1868.

11. Труды Пермской ученой архивной комиссии. Пермь. I 897. Вып.З.

12. Тухватуллин Ф. Материалы к истории башкир. Уфа, 1928.

13. Материалы по истории Башкирской АССР. М.; JI., 1936. 4.1; М.; Л., 1949. Т.З; М., 1956. Т.4. 4.1, 2; М., 1960. Т.5.

14. Материалы по истории России. Сборник указов и других документов, касающихся управления и устройства Оренбургского края / Сост. А.И.Добросмыслов. Оренбург, 1900. Т. 1-2.

15. Материалы по истории русско-монгольских отношений. М., 1959.

16. Материалы по истории СССР. Документы по истории XVI11 в. М., 1957. Вып.5.

17. Материалы по статистике, географии, истории и этнографии Оренбургской губернии. Оренбург, 1877. Вып.1.

18. Материалы к оценке земель Пермской губернии. Пермь, 1904. Вып.IV.

19. Миллер Г.Ф. История Сибири. М., 1999. Т.1. Приложения.

20. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.; Л., 1941. Т.2. Приложения.

21. Хрестоматия по истории Башкортостана. Уфа, 1996. 4.1.

22. Абрамовских Н. История Сафакулевского района // История Курганской области. Курган, 1999. Т.5. С.211-279.

23. Акманов А.И. Правительственные указы по земельному вопросу в Башкирии (30-е гг. XVIII 30-е гг. XIX вв.) // Социально-экономическое развитие и народные движения на Южном Урале и в Среднем Поволжье. Уфа, 1990.

24. Акманов И.Г. Восстание 1662-1664 гг. первое -массовое движение в Башкирии // Крестьянство и крестьянское движение в Башкирии в XVII1. XVIII вв. М., T9S&.

25. Акманов И.Г. Восстание 1662-1664г. первое массовое движение в Башкирии. // Крестьянство и крестьянское движение в Башкирии в XVII - начале XX века. Уфа, 1981.

26. Акманов И.Г. Социально-экономическое развитие Башкирии во второй половине XVI первой половине XVIII в. Учебное пособие. Уфа, 1981.

27. Алекторов А. История Оренбургской губернии. Оренбург, 1883.

28. Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана. Уфа, 1997. Кн.1.

29. Асфандияров А.З. Семья и брак у башкир в XVIII первой половине XIX в. Уфа, 1989.

30. Асфандияров А.З. Хозяйство башкир в первой половине XIX в. // Страницы истории Башкирии, Уфа, 1974. С.33-48.

31. Асфандияров А.З., Асфандиярова K.M. История башкирских сел Пермской и Свердловской областей. Уфа, 1999. Кн.8.

32. Бикбулатов Н.В. Мурзабулатов М.В. Земледелие зауральских башкир в

33. XIX начале XX в. // Этнография Башкирии. Уфа, 1976. С.97-1 1 7.

34. Бикбулатов Н.В. Пахотные орудия башкир в XIX начале XX в. // Хозяйство и культура башкир в XIX - начале XX в. М., 1979. С.46-61.

35. Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск, 1960.

36. Валеев Д.Ж. Наказ башкир Исетской провинции в Уложенную комиссию, составленный Базаргулом Юнаевым, как важный источник изучения общественно-политической мысли. // Письменные памятники Башкирии. Уфа, 1982. С.134-136.

37. Васильчиков А. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. СПб., 1876 Т.Н.

38. Гвоздикова И.М. Башкортостан накануне и в годы крестьянской войны под предводительством Е.И.Пугачева. Уфа, 1999.

39. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Спб., 1799. Ч II.

40. Демидова Н.Ф. Социально-экономические отношения в Башкирии в первой четверти XVIII в. // 400-летие присоединения Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1958. С.26-39.

41. Ден В.Э. Население России по пятой ревизии. М., 1902. Т.П. 4.2.

42. Дмитриев A.A. Пермская старина. Пермь, 1900. Вып.8.

43. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960.

44. Емельянов Н.Ф. Население Среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск, 1982.

45. Емельянов Н.Ф. Поземельные отношения в Сибири при феодализме. Свердловск, 1990.

46. Емельянов Н.Ф. Спорные вопросы истории феодальной Сибири. Курган, 1991.

47. Зограф Н.Ю. Антропологический очерк мещеряков зауральской части Пермской губернии // Антропологическая выставка. М., 1879. Т.111.

48. Зырянов А. Крестьянское движение в Шадринском уезде Пермской губернии в 1843 году // Календарь Пермской губернии на 1885 год. Пермь, 1884.

49. Зябловский Е. Землеописание Российской империи для всех состояний. Спб., 1810. 4.IV.

50. История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа, 1997.

51. История Урала. Пермь, 1976. Т.1.330. История Уфы. Уфа, 1976.

52. Кабузан В.М. Народы России в XVI11 веке. ML, 1990.

53. Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX в. М., 1992.

54. Кондрашенков A.A. Крестьяне Зауралья в XVII- XVIII вв. Челябинск, 1966. 4.1.

55. Красноперов Е.И. Сельско-хозяйственные нужды Пермского края. Пермь, 1881.

56. Кузеев Р.Г. Бикбулатов Н.В. Шитова С.Н. Зауральские башкиры (Этнографический очерк быта и культуры конца XIX начала XX вв.) / ' Археология и этнография Башкирии. Уфа, 1962. Т.1. С.171-267. '

57. Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. М., 1992.

58. Кузеев Р.Г. Особенности присоединения Башкирии к Русскому государству // Урал в прошлом и настоящем. Екатеринбург, 1998. 4.1. С. 267-269.

59. Кузеев P.E. Происхождение башкирского народа. М., 1974.

60. Кулбахтин Н.М. Горнозаводская промышленность в Башкортостане. XVIII век. Уфа, 2000.

61. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства. СПб., 1795-1802. 4.2.

62. Менщиков В.В. Военно-политическая ситуация в Южном Зауралье И История Курганской области. Курган, 1995. Т.1.

63. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.-Л., 1941. Т. II.

64. Мозель X. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального Штаба. Пермская губерния. Спб., 1864. Ч.П.

65. Мурзабулатов М.В. Архивные источники по этнографии зауральских башкир//ЮАС. Вып.2. Уфа, 1976. С. 127-141.

66. Мурзабулатов М.В. Зауральские башкиры в XIX начале XX веков // Урал в прошлом и настоящем. Екатеринбург, 1998. 4.1.

67. Мурзабулатов М.В. Скотоводческое хозяйство зауральских башкир в XIX начале XX вв. // Хозяйство и культура башкир в XIX - начале XX века. М., 1979. С.62-77.

68. Мурзабулатов M.B. Хозяйство башкир Екатеринбургского и Шадринекого уездов Пермской губернии во второй половине XIX начале XX в. // Из истории сельского хозяйства Башкирии. Уфа, 1976. С.87-96.

69. Мурзабулатов М.В. Хозяйство зауральских башкир в XIX начале XX вв. (скотоводство, земледелие): Автореф. дис. канд. ист. наук. JE, 1977. 20с.

70. Мурзабулатов М.В. Численность и расселение зауральских башкир в XIX начале XX вв. // Вопросы этнической истории Южного Урала. Уфа, 1982. С.58-67.

71. Мухамедова P.E. Татары-мишари. М., 1972.

72. Никольский Д.П. Башкиры. Этнографическое и санитарно-антропологическое исследование. СПб., 1899.

73. Новокрещенных H.H. Из истории Кыштымских горных заводов // Труды Пермской ученой архивной комиссии. Пермь, 1893. Вып.П.

74. Огурцов А.Ю. Особенности русско-башкирского территориального спора в конце XVII в. // Проблемы истории Сибири: общее и особенное. Новосибирск, 1990.

75. Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа, 1956. Т. 1. 4.1-2.

76. Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства. СПб., 1786. Ч.И. Кн.1.

77. Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства. Спб, 1786. Ч.И. Кн.2.

78. Попов Н.С. Историко-географическое описание Пермской губернии сочиненное для атласа 1800 года. Пермь, 1800.

79. Попов Н.С. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному ее состоянию в отношении к земледелию, многочисленным рудным заводам, промышленности и домоводству. СПб., 1813. 4.I1I.

80. Продолжение записок Академика Лепехина (от Табынска до Екатеринбурга) СПб., 1822. Т4.

81. Пузанов В.Д. К проблеме контактов русских и кочевников в Южном Зауралье первой половины XVII в. // Урал в прошлом и настоящем. Екатеринбург, 1998. С.326-330.

82. Пузанов В.Д. Условия формирования военно-административной системы в Зауралье // Итоги и задачи регионального краеведения. Курган, 1997. Ч. 1. С.68-76.

83. Раимов P.M. 1905 год в Башкирии. М.; Л., 1941. С.З.

84. Рахматуллин У.Х. Повинности башкир в XVII первой половине XVIII в. // Крестьянство и крестьянское движение в Башкирии в XVII - начале XX в. Уфа, 1981.

85. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М.; Л., 1955.

86. Руденко С.И. Башкиры. Опыт этнологической монографии. Физический тип башкир. Пг., 1916.4.1.

87. Руденко С.И. Быт башкир. Л., 1925.4.2.

88. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999.

89. Сабанеев Л. Очерки Зауралья и степное хозяйство на башкирских землях. М., 1873.

90. Сулейманов Ф.М. Башкирский двор в XVIII XIX веках. Автореф. дис. канд. ист. наук. Уфа, 1998. 24с.

91. Тарасов Ю.М. Русская крестьянская колонизация Южного Урала. М., 1984.

92. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1962. T.I.

93. Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI первой четверти XIX вв. Томск, 1981.

94. Усманов А.Н. Развитие земледелия в Башкирии в третьей четверти XVIII в. //Из истории феодализма и капитализма в Башкирии. Уфа, 1971. С.22-74.

95. Усманов Х.Ф. Переход башкир к оседлости и земледельческому хозяйству // Исследования по истории Башкирии XVII XIX вв. Уфа, 1 973. С.7 1 -1 1 0.

96. Устюгов H.B. Из истории русской крестьянской колонизации Южного Зауралья в XVIII веке // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Таллин, 1959.

97. Фальк И.П. Записки путешествия по разным провинциям Российского государства. СПб., 1799. Т.6.

98. Фиельструп Ф.А. Этнический состав населения Приуралья. Л., 1926.

99. Филоненко В. Башкиры. Уфа, 1899.

100. Фирсов H.A. Положение инородцев в Московском государстве // Ученые записки Казанского Университета. Казань, 1866. Вып. III. С. 262-264.

101. Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом отношениях. Уфа, 1859.

102. Чернышев С.Ф. Наш край. Шатрово, 1993.

103. Чулошников А.П. Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII вв. // Материалы по истории Башкирской АССР. М.-Л., 1936. 4.1. С.4-7.

104. Чупин Н.К. О некоей исторической будто-бы записке // Сборник сталей, касающихся Пермской губернии. Пермь, 1882. Вып.1. С.207-236.

105. Шакирова Ф.И. Заселение территории современного Альменевского района // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Краеведческий сборник. Курган, 1990. Вып.1.С.74-77.

106. Шакурова Ф.А. Башкирская волость и община в середине XVIII первой половине XIX в. Уфа, 1992.

107. Шерстова Л.И. Этнополитическая история тюрков Южной Сибири в XVII XIX вв. Томск, 1999.

108. Шишонко В. Пермская летопись. V период. Пермь, 1885.

109. Янгузин Р.З. Земледелие у зауральских башкир в первой половине XIX в. //Из истории Башкирии (дореволюционный период). Уфа, 1968. С. 165-173.241

110. Янгузин Р.З. Переход башкир от полукочевого скотоводства к оседлости и земледелию (XVIII XIX вв.) // Этнокультурная история Урала XVI - XX вв. Екатеринбург, 1999. С.271-273.

111. Янгузин Р.З. Хозяйство башкир дореволюционной России. Уфа, 1989.