Традиционный погребально-поминальный обряд коми-пермяков: конец XIX-XX вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Чугаева, Светлана Валентиновна

• Чугаева, Светлана Валентиновна
• кандидат исторических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Чугаева, Светлана Валентиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТРАДИЦИОНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДУШЕ, СМЕРТИ И ЗАГРОБНОМ МИРЕ.

1.1. Представления о душе.

1.2. Представления о смерти. Приметы, связанные со смертью.

1.3. Представления о загробном мире.

1.4. Представления о «доле» умершего.

ГЛАВА 2. СТРУКТУРА ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА И ЕГО ЛОКАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА.

2.1. Подготовка погребальной одежды и предметов для загробного существования (погребальный инвентарь).

2.2. Обряды, связанные с кончиной человека.

2.3. Похороны.

2.4. Участники обрядовых действий.

2.5. Категории умерших.

2.6. Предметы погребального обряда в магической практике.

2.7. Обряд соумирания лиц, состоящих в супружестве.

ГЛАВА 3. ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ.

3.1. Частные дни поминовения усопшего.

3.2. «Проводы души» в структуре погребально-поминального обряда.

3.3. Общие дни поминовения усопших.

3.4. Семик - день поминовения умерших.

3.5. Поминальная трапеза.

3.6. Культ предков у коми-пермяков.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Традиционный погребально-поминальный обряд коми-пермяков: конец XIX-XX вв.»

Погребально-поминальная обрядность — наиболее консервативная и архаичная в цикле семейных обрядов. Устойчивость общей структуры и относительно слабая изменчивость в деталях, обусловленные универсальной обращенностью традиционных культур в прошлое и ориентацией на опыт предков, позволяют максимально полно исследовать этот пласт традиционной культуры, тесно связанный не только с обрядами жизненного цикла, но и с календарными и окказиональными. Находясь в пограничной области основополагающих представлений о жизни и смерти, материальном и духовном, регламентируя взаимоотношения индивида и социума, живых и предков, примиряя общественные и природные законы, погребально-поминальная обрядность напрямую выходит в сферу традиционного мировоззрения и мифологических воззрений. Таким образом, необходимость комплексного изучения её предоставляется актуальной не только в плане теории ритуала, но и в плане предоставления значительного материала и широких возможностей для реконструкции отдельных сторон традиционного мировоззрения и для понимания традиционной культуры в целом:

В современных условиях динамично развивающихся, процессов глобализации и перехода к информационному обществу изучение ритуалов и обрядов приобретает особую актуальность в контексте проблемы сохранения уникальных этнических традиций. Процессы модернизации, сопровождающиеся разрушением среды обитания, изменением условий жизни и хозяйственной деятельности, сокращением носителей языка приводят к нивелированию традиционных культур, на базе которых и в сочетании которых формируется общечеловеческая культура.

Необходимость комплексного исследования погребальных и поминальных обычаев коми-пермяков во многом обусловлена и тем, что до настоящего времени они не являлись предметом специального изучения.

Многие аспекты, в силу разных причин,- остались за пределами интересов предыдущих исследователей, а зафиксированные и уже рассмотренные материалы требуют переосмысления с позиций современной науки и анализа на основе новых данных, полученных в ходе экспедиционных и архивных изысканий.

Объектом исследования является традиционное мировоззрение и обрядовая практика коми-пермяков, одного из финно-угорских народов России, составляющих единую пермскую группу наряду с коми-зырянами и удмуртами.

Предметом диссертационного исследования является традиционная погребально-поминальная обрядность коми-пермяков, как совокупность практических и ритуальных действий символического характера, выполняемых в соответствии с определенными нормами, предписаниями, с момента смерти человека до его погребения, а также в течение определенного периода после похорон и бытующая, прежде всего в сельской среде, которая отличается большей степенью сохранности обрядности по сравнению с городской.

Основной целью погребального обряда является обеспечение благополучного перехода умершего из мира живых в мир мертвых с приобщением его к иному миру и, одновременно, созданием определенных гарантий безопасности социума от вредоносного влияния покойника и соприкосновения со смертью. Согласно высказыванию исследователя теории ритуала А.К. Байбурина, «исходная ситуация похорон может быть охарактеризована как нарушение соответствия между социальным и биологическим состоянием человека. Физическая смерть не равносильна социальной. Для того чтобы человек стал мертвым и в социальном плане, необходимо совершить специальное преобразование, что и является целью и смыслом погребального ритуала»1.

Главной задачей поминальных обрядов становится гармонизация отношений между миром живых и миром мертвых посредством

1 Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточно славянских обрядов. - СПб., Наука, 1993. - С. 101. умилостивления усопших ради обеспечения их покровительства в качестве предков. В основе ритуальных действий лежат представления о существовании души и продолжении« земных отношений в потустороннем мире, проявляющемся в культе мертвых.

Хронологические рамки исследования охватывают конец Х1Х-ХХ в. Определение нижней границы исследования мотивируется состоянием источниковой базы по погребально-поминальным обычаям коми-пермяков. Несмотря на то, что первые публикации по данной теме относятся к середине XIX века, систематический сбор сведений начинается в последние десятилетия XIX века. Полевые материалы, полученные от информантов, родившихся в первой половине XX века; позволяют не только предпринять реконструкцию обрядов, бытовавших на протяжении столетия, но и показать их современное состояние.

История изучения вопроса.

В истории изучения похоронно-поминальной обрядности коми-пермяков условно можно выделить несколько этапов.

С середины XIX века на фоне возникшего во многом благодаря деятельности Императорского Русского Географического Общества интереса к культуре и быту пермяков происходит фиксация и накопление первых фрагментарных сведений о погребальных и поминальных обычаях. Они публикуются в. столичных и местных периодических изданиях («Журнал Министерства Внутренних дел», «Журнал Министерства государственных имуществ», «Вестник Европы», «Географические известия», «Живая старина», «Пермские Епархиальные Ведомости», «Материалы, по изучению Пермского края», «Пермский краеведческий сборник») в виде этнографических этюдов, заметок «любителей старины» - путешественников, краеведов, священников, губернаторов, земских начальников, военных2.

2 Третьяков А. Сведения о с. Архангельском Соликамского уезда Пермской губернии. Рукопись. 1849 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 12; Мозель

Общие сведения о численности, среде обитания, хозяйственно-бытовом укладе и обрядности, в том числе погребально-поминальной, коми-пермяков представлены в энциклопедических изданиях: «Этнографические очерки России» (1874), «Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона» (1890), «Великая Россия» (1912).

К этому времени относится и появление первых обобщающих трудов этнографического характера, подготовленных H.A. Роговым, И.Н. Смирновым, Н. Добротворским, В.М. Яновичем, отражавших быт, семейный уклад, хозяйствование и обрядность пермяков. Как уникальные систематизированные собрания, составленные в сравнительном плане, эти работы до настоящего времени представляют большую научную ценность и остаются основными источниками для изучения традиционной материальной и духовной культуры коми-пермяков конца XIX века3.

В публикациях авторов рубежа XIX-XX вв. материалы по погребальной обрядности представлены фрагментарными описаниями этапов подготовки к смерти и погребения. Из поминальных обрядов были в общих чертах охарактеризованы индивидуальные и общие дни поминовения, традиционная обрядовая пища, организация поминального стола.

Дореволюционными этнографами отмечалось использование саней в качестве транспортного средства для перевозки гроба, применение их в качестве намогильных памятников, давались также топографические описания расположения кладбищ и типология намогильных сооружений.

Многие авторы обращали внимание и на существующий у коми-пермяков культ предков, «сверхъестественных деятелей» и «помощников живым», с

X. Пермяки // Наш край. Сборник научно-краеведческих статей. - СПб., Изд-во Маматов, 2009. - Вып. 10. - С. 30-40; Подосенов Е. Пермяки // Пермские Епархиальные Ведомости. - 1886. № 1-4.

3 Рогов H.A. Материалы для описания быта пермяков // Пермский сборник. - М., 1860. Кн. II. Отд. 2. - 127 с; Добротворский Н. Пермяки. Бытовой и этнографический очерк // Вестник Европы. - 1883. № 3. - С. 228-265, № 4. - С. 544-580; Смирнов И.Н. Пермяки. Историко-этнографический очерк // Известия Общества Археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. - Казань, 1891. - Т. IX. Вып. 2. - 289 е.; Янович В.М. Пермяки//Живая старина. - 1903. - Вып. I, II. - С. 52-171. которыми посредством обрядовых действий поддерживались постоянные 4 связи .

Зафиксированы фольклорные тексты, отражающие народные представления о душе, смерти и загробном мире, в частности, причитания на коми-пермяцком языке.

Уже в этот период среди исследователей наметились противоположные точки зрения относительно предмета изучения. Часть из них отмечала своеобразие обрядов погребения и поминовения и характеризовала их как «довольно замечательные», более «оригинальные», по сравнению со свадебными, которые, по их мнению, были полностью заимствованы коми-пермяками у русских 5 . Согласно другой точки зрения, погребально-поминальная обрядность была также абсолютно аналогичной русской. Так, например, H.A. Александров констатировал, что «крестины, похороны и разные праздники, совершаются у Пермяков так же, в точь-точь как и у русских»6.

Подобная диаметральность взглядов была характерна и для оценок представлений о душе, смерти и загробном мире. Большая часть этнографов, отмечала исключительную сохранность дохристианского мировоззрения и языческий характер ритуалов коми-пермяков. На «правильность» представлений пермяков и их соответствие православным канонам о разделении загробного мира на рай и ад, указывали, прежде всего, священнослужители, служившие в приходах местных церквей7.

4 Смирнов И.Н. Указ. соч.; Струминский М.А. Пермяки Ошибского прихода, Соликамского уезда // Пермские Епархиальные Ведомости. - 1889. № 14. - С. 225-233; Струминский В.Я. Современные пермяки в отношениях религиозном и нравственном // Пермские Епархиальные Ведомости. - 1904. № 43. - С. 486-487, № 45. - С. 501503.

5 Хлопин В. Несколько слов о Пермяках // Географические известия - 1849. - Вып.1. - С. 30; Хлопов В. Хозяйственный и нравственный быт Пермяков // Журнал Министерства государственных имуществ. - 1852. - Ч. Х1ЛУ. - С. 175. (Источниковедческий анализ текстов этих двух авторов позволяет предположить, что Хлопин и Хлопов, вероятно, один и тот же автор).

6 Александров Н.А Где на Руси какой народ живет и чем промышляет? Жители лесной полосы. Чтение для народа. - М., 1895.-С. 29.

7 Струминский М.А. Указ. соч. - 1889. № 14. - С. 225-233; Попов Н. Этнографические заметки о Пермяках // Журнал Министерства Внутренних дел. - 1852. - Ч. 39. - С. 456-464; Крупкин А. Верования Пермяков-инородцев // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. - 1911. № 5. - С. 352-355.

Уже в конце XIX века были выявлены определённые различия в погребальных и поминальных обрядах локальных групп коми-пермяков: ошибских (М.А Струминский), юсьвинских (В.М. Янович), соликамских и чердынских (И.Н. Смирнов), что создало возможности для сравнительного анализа последующими исследователями.

В этом плане особое значение имеют труды коми-зырянских ученых К.Ф. Жакова и В.П. Налимова, которые осветили многие стороны материальной и духовной культуры коми-пермяков, причём, в сопоставлении с обрядами и культурой коми-зырян и родственных удмуртов, то есть в контексте общепермских параллелей.

Для первых этнографических очерков или кратких сообщений XIX — начала XX вв. были характерны общее описание погребальных и поминальных обрядов, детальное рассмотрение отдельных этапов, акцентирование внимания на религиозных воззрениях, выявление отличий между этнографическими группами коми-пермяков, сопоставление с финно-угорскими народами (коми-зырянами, удмуртами, марийцами). Несмотря на значительную долю субъективности, фрагментарность сведений, дескриптивный характер изложения материала, работы того времени являются ценными и зачастую единственными источниками по семейной обрядности коми-пермяков XIX-начала XX вв. Непосредственное наблюдение за жизнью и бытом исследуемого народа позволяло этим исследователям изучать традиционную культуру коми-пермяков комплексно, закладывая фундамент для академического изучения погребально-поминальной обрядности коми-пермяков.

С 1930-х гг. начинается новый этап этнографических исследований, связанный с проведением в Коми-Пермяцком округе комплексных академических экспедиций. Первоначально традиционная культура коми-пермяков оказалась на периферии исследовательских интересов, поскольку в проблематику академических экспедиций не входили вопросы изучения семейной обрядности. Так, в ответ на обращение окружных и областных властей к Институту географии Академии Наук СССР с просьбой «выявить и * оценить богатство округа», летом 1944 года была организована экспедиция, которая провела полевое физико-географическое и экономико-географическое о обследование округа . В опубликованной по его результатам монографии было представлено общее описание хозяйственного и культурного быта коми-пермяков, но остались нерассмотренными вопросы традиционного мировоззрения и обрядности.

Исключение составила совместная экспедиция Института этнографии Академии наук СССР и кафедры этнографии МГУ в 1947-1949 гг., собравшая обширные материалы на территории Красновишерского, Гайнского, Кочевского, Юсьвинского и Белоевского районов Молотовской (Пермской — Ч.С.) области. Участник этой экспедиции Д.И. Гусев в течение нескольких лет продолжал самостоятельные исследования материальной и духовной культуры и быта коми-пермяков, в том числе семейной обрядности на примере Поносовского колхоза «Правда» в Коми-Пермяцком округе. Однако, монография, написанная на основе экспедиционных материалов, была признана «не только не полезной, но и вредной для массового читателя, не знакомого с историей и этнографией коми-пермяков»9. Столь жесткая критика имела идеологическую мотивацию, связанную с задачами, которые стояли перед советскими этнографами. Необходимо было акцентировать внимание не на «религиозных пережитках и суевериях», а показывать перемены, произошедшие в культурном развитии того или иного народа, способствовать формированию новой социалистической обрядности. В настоящее время монография Д.И. Гусева представляет научную ценность в качестве источника по свадебным и похоронно-поминальным обрядам коми-пермяков в 1940-50-е годы.

Советская идеологическая политика осложняла проведение исследований духовной культуры, в том числе и традиционной семейной обрядности,

8 Коми-Пермяцкий национальный округ. - М., Л., Изд-во Академии наук СССР, 1948. - С. 5-6.

9 Козлова К.И. Критика на монографию Д.И. Гусева «Поносовский колхоз «Правда» // Советская этнография. -1953.№4.-С. 165. особенно в середине 50-х годов XX века. Тем не менее, комплексные научные экспедиции Академии наук СССР внесли определенный вклад в изучение традиционной культуры в целом, к тому же способствовали формированию круга профессиональных ученых (Г.А. Нечаев, Д.И. Гусев, В.Н. Белицер, JI.C. Грибова), которые продолжили исследования по коми-пермякам.

В ходе полевых исследований в населенных пунктах Коми-Пермяцкого округа, преимущественно Кудымкарского района, филологом Г.А. Нечаевым были выполнены оригинальные зарисовки надмогильных памятников, сфотографированы сани, использованные в таком качестве10.

В фундаментальном труде В.Н. Белицер «Очерки по этнографии народов коми XIX — начало XX вв.» основное внимание, как указывает сам автор, было уделено исследованию материальной культуры. Семейная обрядность рассматривалась только в связи с анализом частных вопросов; связанных с общей тематикой исследования, поэтому сведения об обряде похорон, о погребальной одежде, обрядов поминовения и проводов души, о деревенских кладбищах и надмогильных сооружениях у разных локальных групп коми-пермяков являются фрагментарными.

В область научных интересов J1.C. Грибовой входили проблемы семантики пермского звериного стиля, истоков и особенностей декоративно-прикладного искусства народов коми. Однако в ходе полевых исследований ею собран исключительно богатый и разнообразный материал по традиционной культуре своего народа. Бесспорную ценность представляют введенные в научный оборот материалы по культу «древних» у коми-пермяков. JI.C. Грибова описала культовые места и поминальные ритуалы на них, раскрыла понятие о «мыжа» как наказании предков за непоминовение, показала его связь с гаданием-черошван11.

10 Нечаев Г.А. Могильные памятники (80 зарисовок). 1927 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 17А. Оп. 1. № 1301. Фотография опубликована в монографии Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов коми XIX - начало XX в. - М., Наука, 1958. - С .331.

Грибова Л.С. Культ «древних» у коми-пермяков. VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Москва, август 1964. - М., Наука, 1964. - 9 с.

Во время одной из своих экспедиций в 1964 году Л.С. Грибова не только детально описала похороны в деревне Конопля Гайнского района Коми-Пермяцкого округа, непосредственной участницей которых она была, но и произвела фотофиксацию архаичной традиции использования саней в качестве средства для транспортировки гроба. Однако её ценные материалы остались практически неопубликованными и неиспользованными исследователями погребально-поминальной обрядности коми-пермяков.

Таким образом, несмотря на проведение академических экспедиций, появление профессиональных этнографов, расширение проблематики исследований, погребально-поминальная обрядность не стала предметом специального изучения. С конца 1960-х годов целенаправленная работа по исследованию традиционной культуры коми-пермяков была практически прекращена на три десятилетия.

В то же время значительные успехи были достигнуты в археологическом исследовании округа. Проведенное исследование бассейна Иньвы М.В. Талицким в 1938 г., позволило выявить новые археологические памятники. В начале 1950 гг. В.Ф. Генинг осуществил раскопки Туринского, Важгортского, Каневского, Урьинского могильников. Археологические экспедиции под руководством В.А. Оборина были направлены на изучение могильника вблизи дер. Плёсо Гайнского района (1960) и раскопки Кудымкарского могильника и городища (1969).

Девяностые годы XX в. и начало XXI в. характеризуются возрождением интереса к традиционной культуре коми-пермяков. Исследователи обращаются к изучению народной медицины, народной демонологии, календарной обрядности.

Систематизированный и комплексный анализ календарных праздников и обрядов годичного цикла представлен в работах В.В. Климова и Г.Н. Чагина. В монографии «Круглый год праздников, обрядов и обычаев коми-пермяков» основной акцент делается на описание календарных праздников, обрядов и обычаев, приуроченных к определенным датам годового цикла. Из общих поминальных дней осенне-зимнего и весенне-летнего периода описываются Покров, Дмитриев день, Радоница, Семик и связанные с ним семицко-троицкие обряды. Отмечена традиция поминовения «древних» на общих культовых местах.

Фольклористом В.В. Климовым в сборнике «Корни бытия» собран и опубликован обширный полевой материал по традиционной культуре и фольклору коми-пермяков. В нём содержатся тексты, описывающие основные этапы погребально-поминальной обрядности, особенности поминовения самоубийц, способы облегчения смерти колдунов, виды поминальной пищи.

Аналитическому рассмотрению мифологических персонажей в системе мировоззрения коми-пермяков посвящена диссертационная работа Т.Г. Голевой, в её рамках приводится описание обрядов семейного цикла. В плане нашей темы, бесспорно, вызывают интерес представления о демонологических персонажах, которые в народном восприятии связаны с «иным» миром и являются предвестниками смерти.

Тем не менее, несмотря на возросший интерес к погребально-поминальной обрядности коми-пермяков, публикаций, которые бы вводили в научный оборот новые материалы, явно недостаточно. Статьи современных исследователей, посвященные этой проблематике, нередко имеют дублирующие друг друга названия, и в большинстве своем носят описательный характер, в основном цитируя работы этнографов XIX века12.

12 Мальцев Г.И. Основные черты похоронного обряда коми-пермяков // Пермский регион: История, Современность, Перспективы. Материалы междунар. науч.-практ. конференции. - Березники, 2001. - С. 144-146; Мальцев Г.И. Основные черты похоронного обряда коми-пермяков // Время становления. Материалы науч.-практ. конференции Кудымкарского ин-та филиала УдГУ. - СПб., 2003. - С, 255-257; Мальцев Г.И., Дерябин B.C. Некоторые аспекты похоронно-поминального обряда коми-пермяков // Коми-Пермяцкий округ и Урал: история и современность. - Кудымкар, 2000. - С. 85-87; Мальцев Г.И. Некоторые аспекты похоронно-поминального обряда коми-пермяков // IV Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. - М., - С. 276.

Обобщая историю изучения погребально-поминальной обрядности коми-пермяков, следует отметить, что ни на одном из этапов этнографических исследований она не становилась предметом специального внимания.

Несмотря на успехи в накоплении, первоначальной систематизации сведений о традиционных способах погребения и поминовения умерших в изучении погребально-поминальной обрядности коми-пермяков остаются существенные пробелы. В первую очередь, они касаются мировоззренческих основ погребально-поминальных ритуалов. Так не зафиксированы и не рассмотрены характерные для родственных коми-зырян и удмуртов представления о дуализме души (лов/орт); недостаточно внимания было уделено сбору текстов причитаний, духовных стихов и фольклорных текстов о душе, смерти и загробном мире. Не обращено внимание на сосуществование в ритуальной практике обрядов «сорока дней» и «шести недель». Нерассмотренными оказались особенности похорон и поминовения колдунов, «заложных» покойников; использование в магической практике предметов, соприкасавшихся с покойником; обряды «соумирания» супругов; символика обрядовой пищи, организация поминального стола и застолья, включение дней поминовения в цикл календарной обрядности. Практически отсутствуют материалы по локальным группам, что позволило бы выделить различия и особенности погребально-поминального обряда у коми-пермяков в целом.

Исходя из необходимости восполнения этих пробелов, цель данного исследования заключается в целостной характеристике традиционного погребально-поминального обряда коми-пермяков и связанных с ним представлений, выявлении его локальных вариантов и степени сохранности обряда в настоящее время.

В соответствии с целями исследования были поставлены следующие задачи:

-систематизировать опубликованные, архивные, полевые материалы, касающиеся похоронных и поминальных обычаев коми-пермяков;

-проанализировать традиционные представления о душе, смерти и загробном мире;

-выявить структуру погребально-поминального обряда, последовательность и функции его основных этапов;

-определить функции и ритуальный статус участников обряда; -показать значение и характерные особенности поминальных ритуалов, их связь с традиционной календарной обрядностью;

-рассмотреть содержание и проявление культа предков и особенности формирования общих культовых мест;

-проследить эволюцию отдельных элементов обряда от ломоватово-родановской эпохи до настоящего времени;

-проанализировать семантику обрядов, выявить языческие и христианские компоненты.

Методологические принципы исследования:

Методологической базой диссертации являются теоретические работы, посвященные проблемам традиционной культуры, «теории перехода», структуры, функционирования и семантики ритуалов.

В современных дискуссиях относительно интерпретации традиционной культуры существуют разные точки зрения. Одна из которых - «традиционная культура как некогда существовавшая или трудно сохраняющаяся культурная норма», а «конец XIX - начало XX в. стали представляться как время

13 существования «нормы» традиционной культуры» . Справедливо мнение З.П. Соколовой об условности понятия «традиционная культура», поскольку оно касается культуры, существовавшей в определенный хронологический период -с сер. XIX - до сер. XX в. Выбор этих рамок, взятых за основу исследований, обусловлен тем, что после него начали происходить существенные изменения, как в социально-экономической, так и культурной жизни нашей страны,

13 Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. - М., Наука, 2003. -С. 8, 24. которые повлияли на традиционный уклад жизни в целом14. Традиционная культура не остается неизменной, она изменяется, поскольку «любая традиция - это бывшая инновация, а любая инновация — будущая традиция»15.

Для осмысления обрядов жизненного цикла, в который наряду с погребально-поминальным входят родильный и свадебный, первостепенное значение имеет «теория перехода», разработанная Арнольдом Ван Геннепом, французским этнографом и фольклористом. Согласно его концепции, «ритуалами перехода», состоящими из «прелиминарных (отделение), лиминарных (промежуток), постлиминарных (включение)» обрядов 16 , считаются обряды, сопровождающие перемену места, состояния, социального положения, социальной позиции и статуса. С переходом от одной стадии к другой индивид утрачивает свой прежний статус и приобретает новый посредством выполнения различных необходимых церемоний.

Теоретические аспекты изучения ритуала рассмотрены в монографии А.К. Байбурина. С помощью структурно-семантического анализа традиционных восточнославянских обрядов он рассмотрел функционирование ритуала как культурного феномена, его функций, а также представил типологию обрядовых структур в пространственном и коммуникативном аспектах17.

Особые успехи в изучении аспектов, мировоззренческих истоков, лежащих в основе погребально-поминальной обрядности, достигнуты в исследовании славян. В результате комплексных исследований была выявлена и описана структура погребально-поминальной обрядности, рассмотрены представления о душе, смерти и загробном мире, проанализирован погребальный фольклор на примере причитаний, в которых рассмотрены семантика дома, представления о дороге в загробных мир и т.д. Отдельные

14 Соколова З.П. Ханты и манси: взгляд из XX в. - М., Наука, 2009. - С. 7.

15 Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. - М., Наука, 1989. - С. 160.

16 Геннеп Арнольд ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. - М., Восточная литература, 2002.-С. 15.

17 Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточно славянских обрядов. - СПб., Наука, 1993. - 240 с. монографические работы посвящены исследованию поминальных дней весенне-летнего цикла в структуре славянского календаря, проблеме возрастного символизма смерти в сравнительном ракурсе народно-христианских представлений о жизни и смерти18.

В работах современных исследователей погребальных и поминальных обычаев предметом специального изучения стало выявление структурной общности обрядов погребения и свадьбы; анализ славянских представлений о душе; организации обрядового застолья, пищи; освещение проблемы трактовки саней в погребальном обряде в историографии; интерпретация фольклорных текстов об обмирании, посещении «иного» мира, посмертного хождения19.

Для нашего исследования особое значение имеют теоретические разработки Д.К. Зеленина. В одной из своих наиболее значительных работ «Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки» Д.К. Зеленин на обширном этнографическом материале рассматривает вопрос об умерших неестественной смертью, а также исследует и анализирует поверия и обряды, связанные с ними у русских и ряда финно-угорских народов. Его внимание было акцентировано на существовании в народной культуре двух типов покойников: умерших естественной смертью - «родителей» и неестественной или насильственной - «заложных». Особые способы погребения, специальные дни и разнообразные формы поминовения второй категории были обусловлены представлениями о возможной опасности, исходящей от них, вследствие их неизрасходованной жизненной энергии.

18 Агапкина T.A. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. - М.,

Индрик, 2002. - 816 е.; Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. - СПб., Петербургское Востоковедение, 2000. -400 с.

19 Байбурин A.K., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. - М., Наука, 1990. - С. 64-99; Толстая С.М. Славянские мифологические представления о душе // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. - М., Индрик, 2000. - С. 52-96: Алексеевский М.Д. Застолье в обрядах и обрядовом фольклоре Русского Севера XIX-XX вв. (на материалах похоронно-поминальных обрядов и причитаний).: автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 2005. -28 е.: Васильев М.И. Сани в русском погребальном обряде: история изучения и проблема интерпретации // Этнографическое обозрение. - 2008. № 4. - С. 151-164; Криничная H.A. Легенды о возвращении из загробного мира по восточнославянским материалам // Этнографическое обозрение. - 2005. - № 6. - С. 114-129; Толстая С.М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале // Славянский и балканский фольклор. Семантика и прагматика текста. - М., Индрик, 2006. Вып. 10. - С. 236-268.

Рассмотрению архаичных явлений славянской обрядности, связанных с культом предков и его связи с аграрными культами, посвящена монография известного слависта H.H. Велецкой «Языческая символика славянских архаических ритуалов». На основе сравнительно-исторического анализа данных фольклора, этнографии, мифологии, изобразительного искусства выявляется мировоззрение, реконструируются древнеславянские ритуалы, прослеживается их трансформация. Одним из основополагающих понятий погребально-поминальной обрядности является представление о культе предков. Как отмечает H.H. Велецкая, «рудименты язычества разных стадиальных уровней особенно устойчиво сохранялись в ритуалах, ' связанных с культом предков.стойкой сохранности которого способствовало представление о взаимосвязанности земного и потустороннего миров, зависимости

ЛА благополучия потомков от покровительства предков» .

В монографии В.И. Ереминой «Ритуал и фольклор» рассмотрены архаичные славянские обряды и верования, отражающие универсальные представления об умирании - посредством смерти к новому возрождению. Данная идея последовательно отражается в триаде обрядов «рождение-брак-смерть», поскольку «изначальное представление рождающей смерти связывает воедино ритуалы, возникшие на его основе, - родильный и погребальный. Брак стал посредником, промежуточным состоянием между рождением и смертью, символическим повтором двух основных жизненных начал, уходом и приходом одновременно»21.

O.A. Седаковой в труде «Поэтика обряда: погребальная обрядность восточных и южных славян» обобщены и структурированы обширные материалы по погребально-поминальной обрядности, выявлена архаичная символика, которая сохраняется в языке, обрядовой практикой и невербальными фольклорными традициями.

20 Велецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. - М., Наука, 1978. - С. 11.

21 Еремина В.И. Ритуал и фольклор. - Л., Наука, 1991.-С. 121.

Определенные теоретические разработки содержатся в работах, посвященных исследованию в обрядности роли животных, которые в традиционной культуре являются объектом мифологизации и символизации, и с которыми связан целый комплекс поверий, примет, предписаний, запретов, ритуалов22.

В диссертации автор опирался на работы по этнографии и фольклору финно-угорских народов, в которых разработаны как частные, так и теоретические вопросы особенностей мировоззрения, лежащего в основе погребально-поминальной обрядности, ритуальной практики коми-зырян, удмуртов, карел, обских угров (А.И. Терюков, Н.И. Шутова, Е.В. Попова, У.С. Конкка, Ю.Ю. Сурхаско, З.П. Соколова).

При сборе полевого материала применялись методы полевой этнографии: опросы, интервью по специально разработанному вопроснику, наблюдение и непосредственное участие в обрядах.

В работе применялся комплекс подходов с привлечением дополнительных этнографических, археологических, этнолингвистических данных. Анализ материала осуществлялся с помощью сравнительно-исторического метода. Для выявления аналогий, реконструкций ряда идеологических представлений привлекались теоретические разработки по традиционному мировоззрению и семейной обрядности финно-угорских народов (коми-зырян - А.И. Терюков, П.Ф. Лимеров; удмуртов - Н.И. Шутова, J1.C. Христолюбова; бесермян - Е.В. Попова; карел - У.С. Конкка, Ю.Ю. Сурхаско; марийцев - JI.C. Тойдыбекова, Н.С. Попов; мордвы - Н.Ф. Мокшин) и славян (С.М. Толстая, Т.А. Бернштам, Т.А. Агапкина, O.A. Седакова и др.). Применение структурно-типологического метода позволило выявить наиболее характерные, повторяемые черты обряда.

22 Грысык Н.Е. Щука в верованиях, обрядах и фольклоре русских // Сборник Музея антропологии и этнографии. - СПб., Наука, 1992. - Т. 45. - С. 54-61; Щепанская Т.Б. Собака - проводник на грани миров //

Этнографическое обозрение. - 1993. № 1. - С. 71-79; Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. Этнографические и лингвистические очерки. - M., Индрик, 1994. - 256 е.; Гура A.B. Символика животных в славянской народной традиции. - М., Индрик, 1997. - 912 с.

Источники исследования.

Для работы над диссертацией был привлечен комплекс архивных, археологических, литературных и полевых источников.

Архивные, в том числе и неопубликованные материалы, были извлечены из фондов Коми-Пермяцкого краеведческого музея (г. Кудымкар) — отчёты археологических экспедиций; зарисовки надмогильных памятников Г.А. Нечаева, рукопись монографии Д.И. Гусева; отчёты и полевые дневники этнографических экспедиций, проведенных на территории Коми-Пермяцкого округа, из личного фонда JI.C. Грибовой; архива Коми Научного центра УрО РАН (г. Сыктывкар) — материалы из личного фонда JLC. Грибовой. Отдельного внимания заслуживает рукописный архив коми-зырянского ученого В.П. Налимова, хранящийся в Национальном архиве Финляндии (г. Хельсинки). В 1908 году при поддержке Финно-угорского общества он посетил иньвенских коми-пермяков. В частности, особую ценность представляют его «Материалы по этнографии зырян и пермяков». Обращает на себя внимание широкий спектр вопросов, по которым В.П. Налимов собирал материал - народная медицина, народная демонология, семейная обрядность и др.

Материалы археологических исследований представлены отчётами экспедиционных изысканий пермских и удмуртских археологов, проведенных на территории Коми-Пермяцкого округа. Ими были произведены исследования памятников бассейна реки Иньвы (М.В. Талицкий 1938 г.), раскопки могильников южных и северных районов округа (В.Ф. Генинг 1952 г.; В.А. Оборин 1953, 1960, 1969 гг.; H.A. Лещинская, Л.Д. Макаров 1998).

Литературные источники состоят из кратких сообщений, заметок, очерков священников, путешественников, краеведов, работ этнографов XIX -начала XX вв., а также публикаций фольклорных текстов.

Основную источниковую базу составляют полевые материалы, собранные автором в период с 2001-2009 гг. в различных районах Коми-Пермяцкого округа. В ходе полевых работ были обследованы южные коми-пермяки, расселенные в Кудымкарском и Юсьвинском, и северные в Кочевском,

Косинском и Гайнском районах Коми-Пермяцкого округа. Подавляющую часть информантов (было опрошено около трехсот человек) составили люди преимущественно пожилого возраста (средний возраст опрошенных - более семидесяти лет), проживающие в сельской местности. Преобладание среди информантов женщин обусловлено, с одной стороны, естественными причинами, с другой, женщины считаются основными хранителями традиций и исполнителями обрядов. Вместе с тем, практика показывает, что мужчины лучше знакомы с такими обрядовыми действиями, как изготовление гроба, подготовка могилы, устройство внутри погребальной и надмогильной конструкций. В процессе сбора полевого материала удалось зафиксировать значительную вариативность проведения обрядов, выявить как общие элементы, так и свойственные исключительно той или иной локальной группе коми-пермяков.

Запись бесед велась на родном языке информантов, т.е. коми-пермяцком, что способствовало достоверной фиксации и уточнению пока ещё не утраченной оригинальной обрядовой терминологии. Фиксировались фольклорные тексты, связанные с представлениями о душе, смерти и загробном мире; причитания; былички об обмирании, посмертном хождении умершего; сновидения. В ходе экспедиционных изысканий фотографировались предметы погребального культа, одежда, поминальная пища, эпизоды обряда, участники обрядовых действий, кладбища и надмогильные сооружения.

Научная новизна работы состоит в том, что данная работа представляет собой первое комплексное этнографическое исследование погребально-поминальной обрядности коми-пермяков, в котором структура обряда рассматривается в неразрывной связи с идеологическими представлениями, лежащими в его основе. Впервые в научный оборот вводится значительный объем новых этнографических и фольклорных материалов, полученных в ходе полевых и архивных разысканий автора.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что представленные в ней материалы могут быть использованы как в теоретических разработках, связанных с изучением ритуала как культурного феномена, так и при подготовке обобщающих работ, характеризующих и популяризующих традиционную культуру коми-пермяков. Особое значение результаты диссертации имеют для сравнительно-исторических исследований по традиционной культуре соседних и родственных народов и реконструкции традиционного мировоззрения. Результаты исследования могут быть привлечены при разработке спецкурсов по этнографии; рекомендаций по сохранению культурного наследия в сфере погребальной обрядности и культовых памятников.

Апробация результатов исследования.

Основные положения диссертации были опубликованы в статьях, в том числе в трех рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК, а также представлены автором в выступлениях на конференциях и Конгрессах: Кудымкар (2007, 2010), Саранск (2007), Москва (2007), Хельсинки (2008), Оренбург (2009).

Структура работы:

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, списка информантов, приложения: таблицы, фольклорные тексты, представленные на коми-пермяцком, с параллельным переводом на русский язык, фотографии.

Во введении обоснована актуальность исследования, определены объект и предмет, поставлены цели и задачи, изложены методы и методика исследования, сделан историографический обзор, приведены источники, отмечены научная новизна, практическая значимость, изложена структура работы.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Чугаева, Светлана Валентиновна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Похоронно-поминальный обряд, тесно связанный с универсальными представлениями о делении мира на свой, социальный, и потусторонний, мифический, отличается стойким консерватизмом. Устойчивость комплекса представлений о душе, смерти и загробном мире, вера в посмертную жизнь, могущество предков обусловила практическую неизменность погребально-поминальной обрядности коми-пермяков на протяжении Х1Х-ХХ вв.

Некоторые черты похоронной обрядности коми-пермяков эволюционируют из погребального обряда ломоватовской и родановской культур, на что указывают археологи, исследовавшие памятники этого времени. Это касается, прежде всего, остатков древних погребальных конструкций. Среди которых отмечаются гробовища, скрепленные деревянными гвоздями, веревками из ткани, лыка или черемухи; колоды из цельных деревьев, использовавшиеся ещё в начале XX века. Отличительной • чертой пермской похоронной традиции, по мнению археологов, является интенсивное применение бересты в ритуальной погребальной практике (берестяные сосуды для обмывания умершего, материал для заворачивания в неё тела, перекрытие над покойным, подстилка под умершим), что также отмечается в погребениях Х1Х-ХХ вв. Примечательна эволюция обычая обертывания гроба перед погребением - от применения бересты в ломоватово-родановской эпохе, льняного холста в XIX в., до домотканого половика в настоящее время.

В представлениях о душе, смерти и загробном мире прослеживаются разновременные хронологические пласты от дохристианского язычества до установок, сформировавшихся под влиянием православия. На традиционные воззрения оказали влияние православные догматы о бессмертности души, разделении потустороннего пространства на ад и рай, загробном воздаянии за грехи человека. В ритуальной практике стало необходимым совершение церковных обрядов — исповеди перед смертью, соборования, отпевания, сопровождения покойника христианской атрибутикой - церковными свечами, разрешительной молитвой, покрывалом с христианской символикой, нательным крестом, иконкой.

В настоящее время сохраняется вера в посмертное существование человека, поскольку смерть осмысливается лишь как конечность земного бытия, имеющего продолжение в потустороннем мире, восприятие «иного» мира как аналогии земного. По народным воззрениям, душа умершего, для которой свойственно сохранение прижизненных потребностей, способна воплощаться в энтомологическом, орнитоморфном и антропоморфном образах. Возможность и необходимость поддержания связи с потусторонним миром обусловили комплекс многочисленных обрядовых действий и обычаев, направленных главным образом на облегчение посмертного существования умершего и умилостивление предков, неисполнение которых могло привести к нарушению целостности и хрупкой гармонии между мирами.

Погребально-поминальный обряд коми-пермяков в целом аналогичен таковому у других народов Европейского Севера, и в первую очередь коми-зырян, удмуртов, карел, северных русских. Общая мировоззренческая основа, представляющая синкретический комплекс языческих и христианских представлений, определила сходство всего комплекса ритуальных действий.

Единой является структура обряда, включающая действия, связанные с подготовкой к смерти и с самим моментом смерти; действия, направленные на подготовку перехода покойника в «иной» мир к погребению; похороны и поминки.

Одним из этапов подготовки к смерти является заблаговременное приготовление погребальной одежды и инвентаря. Традиция сопровождения умершего дополнительным комплектом одежды, пищей, необходимыми предметами быта, которые могут понадобиться покойному для достижения загробного мира и пребывания в нём, прослеживается с ломоватово-родановской эпохи и сохраняется в настоящее время. Погребальная одежда продолжительное время оставалась традиционной, сохраняя особый способ изготовления. Ритуальной одеждой у некоторых групп коми-пермяков считался саван, возможно, указывающий на старообрядческие традиции населения.

В обрядах, связанных с кончиной человека, такие ритуальные действия, как переворачивание табуреток после снятия гроба, обрызгивание святой водой углов дома, обход подвала, крыльца с зажженной свечой направлены на обеспечение защиты от покойника, его вредоносной силы. Напротив, в течение шестинедельного периода пребывания души умершего в доме проявляется забота о ней: ежедневное кормление, вывешивание одежды, запрет на ряд действий, которые могут испугать, обидеть, не понравиться ей.

Для похоронной обрядности в целом свойственны языческие представления о смерти как о дороге в «иной» мир. Подобные воззрения отчетливо проявляются при раздаче даров в день погребения - нити, холста, полотна, материи, которые, как считается, способствуют благополучному переходу водного, реже огненного препятствия загробного света. Дорога умершего, отправляющегося на кладбище, маркируется посредством разбрасывания пихтовых веток, зерна.

Дорогу в потусторонний мир и локус обитания душ в контексте погребального обряда также символизирует печь. Поэтому обращают на себя внимание ритуалы, связанные с печью, в день погребения, бытующие в южных районах округа. Так, в Юсьвинском районе заглядывайие в печь после возвращения с кладбища направлено на преодоление страха перед покойником, символическое очищение от смерти, а в Кудымкарском стояние с хлебом перед печыо во время выноса гроба, вероятно, связано с мотивом выделения «доли» покойному.

Одним из основополагающих мотивов в погребальном обряде является представление о «доле» умершего, связанной с понятием обязательного выделения ему части жизненных благ от «живых», поскольку её невыделение способно вызвать недовольство со стороны покойника. В качестве доли, предназначенной покойнику на этапах погребения и поминовения, фигурирует гроб, могила - его новый дом; пища; одежда; предметы быта; домашняя скотина, при жизни принадлежавшая ему.

В народной культуре гроб и могила осмысляются как новое жилище умершего, поэтому при их обустройстве символически воспроизводятся некоторые фрагменты домостроительства. У коми-пермяков возводится погребальная конструкция - полати, которая является универсальной для пермских народов, а в прошлом на могиле сооружался надмогильный сруб с двускатным или плоским перекрытием, имитирующим крышу дома. Ритуальные действия на кладбище, сопровождающие опускание гроба в могилу, направлены главным образом на выкуп, оплату загробного пространства для умершего. Обряд закладывания в могилу после опускания гроба крепкой нити, свитой в виде лестницы, практикуемый в ряде деревень Юсьвинского района, отражает представление о возможном возвращении души умершего к родным в течение шестинедельного периода.

В агентном плане обряда четко определен круг участников обрядовых действий, из которого выведены родственники покойника, поскольку их участие в обрядах может вызвать смерть. В него входят специалисты погребальных функций - обмывальщики, гробовщики, копальщики; случайные встречные; нищие, птицы, животные - символические посланники «иного» мира.

В народной традиции умершие разделяются на разные категории в зависимости от обстоятельств смерти с последующим приобретением определенных свойств. Согласно традиционным представлениям, допускается поминание умерших неестественной смертью и некрещеных. Однако для этого выбираются соответствующие пограничные локусы: место под столом, подоконник, порог, а также способы и молитвы. В церковной практике существует запрет на совершение обрядов отпевания и поминовения этих категорий, поскольку согласно православному догмату о недопустимости самоубийства человек, совершая его, обрекает свою душу на вечные мытарства в аду. Среди типов умерших выделяются двоежилы, которые не находят четкого определения и объяснения в народной демонологии коми-пермяков. Ближайшими аналогиями являются славянские поверья о людях или лошадях, обладающих негативным свойством удвоенности души или жизненной силы и способных после своей смерти «тянуть» за собой других. г

С понятием жизненной силы, покидающей в ходе обряда усопшего, связано особое отношение к предметам, использовавшимся в погребальном обряде. Наделение их сверхъестественными свойствами объясняет применение в современной магической практике.

Из особенностей погребального обряда обращает на себя внимание обряд символического соумирания лиц, состоящих в супружестве, связанный с идеей возобновления посмертного брака, который фиксируется как у южных, так и у северных групп коми-пермяков. В «южном» варианте символом неразрывности супругов в загробном мире является мужская одежда умершего, которой сопровождают женщину. Для «северного» варианта характерно применение нити в качестве символического «заместителя» одного из супругов. Таким образом, для северного варианта в большей мере степени характерна символическая, ритуальная изоляция умершего супруга, а для южного - идея загробного воссоединения, возобновления «посмертного» брака, прервавшегося смертью.

Схема поминальных дней для всех групп коми-пермяков является общей и состоит из частных (индивидуальных) поминок, установленных в течение года после смерти конкретного человека, и календарных (общих) - по всем умершим родственникам, перешедшим в разряд предков -родителей. Общие дни поминовения включают два периода: весенне-летний - Радоница, Семик (четверг перед Троицей), Троицкая суббота и осенний — Родительские субботы (Покровская, Дмитриевская).

Из частных поминальных дней наиболее насыщенными как по содержанию обрядовых действий, так и по составу и количеству участников являются поминки шестинедельного периода, кульминационные из которых это поминки сорокового дня - дня «провода души». На основе нашего материала стало возможным выявление четырех вариантов «проводов души» с выделением четкой дихотомии сорокового и сорок второго дней. Устойчиво бытующий комплекс обрядовых действий — традиция выбора «заместителя» покойника и подготовки котомы, с вариативностью её некоторых компонентов (пищи, одежды, обуви, посуды) распространен главным образом у коми-пермяков Кудымкарского и Кочевского районов. В то время как в Гайнском, Юсьвинском, Косинском районах округа наблюдается полное отсутствие и котомы, и «заместителя» умершего. Только у косинских и кочевских коми-пермяков отмечается устройство ритуальной бани накануне сорокового дня. Для последних характерно исполнение специальных духовных стихов и причитаний на разных этапах погребения и поминок.

В народной культуре трапеза осмысляется как совместное застолье живых и мертвых, однако, её особая регламентированность отмечается исключительно у косинских коми-пермяков. При устройстве поминального стола по-прежнему придерживаются приготовления традиционных кушаний, наделенных сакральной символикой. Одним из таких блюд является рыбный I пирог, при выпечке которого сохраняется повсеместный запрет на применение щуки, налима, а у верх-иньвенских коми-пермяков лука.

Из общих дней поминовения наиболее значимым является семицко-троицкий цикл поминок. В частности, Семик сохраняет множество архаичных черт и обнаруживает генетическую связь с представлениями о «заложных» покойниках и культом пробуждающейся природы и растений. Однако существуют локальные варианты общих дней поминовения умерших, связанных с конфессиональными характеристиками населения. Так, у северных коми-пермяков Гайнского района Семик называется Мирской Четверг 'Мирской Четверг', в который умерших поминают только мирские. Этому дню противопоставляется Кержаг\кдй субдт 'Кержацкая суббота', в которую умерших поминают кержаки - староверы, имеющие другую веру.

Ещё до недавнего времени у северных коми-пермяков практиковалось проведение коллективных поминок на общих культовых местах, что, безусловно, связано с развитым культом «древних» предков. Характерной особенностью этого культа является разделение умерших на две категории, обладающие в народных верованиях разной силой влияния на живущих. Виль важжез 'новые старые' являются покровителями конкретной семьи, и поминаются в дни индивидуальных поминок на кладбище. Ваэ/с в &СНССНС&3 'древние старые' относятся к общим предкам территориальной группы, наделяются особой сакральной силой, и поминовение их происходило на общих культовых местах только раз в год в Троицкую субботу. В представлениях и обычаях, связанных с культом «древних», наиболее отчетливо проявляется социальная функция погребально-поминальной обрядности, упорядочивающей отношения между миром живых и миром мертвых, восстановление нарушенной гармонии.

При сборе полевого материала нами зафиксированы особенности, требующие ещё своего объяснения.

Обращает на себя внимание отсутствие у коми-пермяков, территориально разделяющих коми-зырян и удмуртов, представлений о дуализме души, характерных для этих родственных народов и проявляющихся в понятиях лов/орт. В то же время фиксируются косвенные свидетельства существования этих представлений и у коми-пермяков, выразившиеся в устойчивых фразеологических оборотах, фольклорных текстах.

Особо необходимо отметить выявленную дихотомию 40-го/42-го дня в поминальном цикле, когда обряд «проводов души» проводится дважды - в сорочины и кватъ недель 'шесть недель'. Данная особенность в современной ритуальной практике не фиксируется ни у одного европейского народа, и, возможно, связана с архаической традицией отсчета поминальных дней по семидневному (недельному) циклу, о чем свидетельствуют обрядовая практика манси, карел и фольклорные тексты коми-зырян, северных русских.

Анализ основных элементов похоронно-поминальной обрядности позволяет констатировать, что многие дохристианские обычаи и традиции продолжают устойчиво сохраняться в обрядовой сфере. Несмотря на утрату понимания семантики многих элементов обряда, сохраняется основная линия ритуала. Это касается, прежде всего, общей структуры, состава участников обрядовых действий и регламентации их действий, периодичности поминок.

Развитие обрядности связано как с утратой архаичных черт, так и появлением отдельных новаций. Например, изменился традиционный комплекс погребальной одежды: с льняной домотканой на покупную. Наблюдается включение современных блюд в состав поминального стола. Следует отметить, что постепенному изживанию отдельных языческих элементов похоронных и поминальных обычаев, в большей мере способствует православная церковь. В частности, священнослужители местных приходов запрещают своим прихожанам сопровождать умершего погребальным инвентарем; не рекомендуют устраивать поминки и «проводы души» на сорок второй день; снимают запрет на употребление щуки для выпечки рыбного пирога, в то время как в народной культуре её запрещено использовать.

Сбор и анализ полевых материалов позволил выявить наличие локальных вариантов погребально-поминального обряда коми-пермяков. , Различия, проявляющиеся в разном соотношении элементов обряда, временной регламентации, правилах проведения поминок, организации поминального застолья, номинациях участников обрядовых действий фиксируются как на уровне этнографических групп, так и на уровне отдельных поселений.

Проанализировав погребально-поминальную обрядность коми-пермяков, представляется возможным выделить в ней некоторые черты, относящиеся по происхождению к разным пластам: предположительно, что к общепермскому мировоззренческому пласту относятся представления о дуализме души, а также погребальная конструкция полати, которая является универсальной для пермских народов (коми-зырянам, удмуртам). С влиянием старообрядчества, возможно, связаны саван, предварительное изготовление гробов и противопоставление Мирского Четверга (Семик) и Кержацкой субботы (Троицкая суббота) у северных коми-пермяков Гайнского района. Под влиянием православия были привнесены представления о разделении загробного пространства на ад и рай, идеи о посмертном воздаянии за грехи, обмывание и обряжение покойника, приготовление гроба, чтение канонических молитв, кадение фоба, могилы, установление крестов в качестве надмогильных знаков, ориентация захоронений с запада на восток, общая схема поминальных дней. Выяснение происхождения других особенностей погребальных и поминальных обрядов коми-пермяков будет возможно после дальнейших изысканий.

Продолжение сбора полевого материала у разных групп коми-пермяков (в том числе, находящихся как в этноконтактной зоне с русским населением в пределах Коми-Пермяцкого округа, так и за его пределами язьвинских и зюздинских), выявление локальных особенностей погребально-поминальной обрядности с картографированием ареалов распространения различных элементов обряда, а также привлечение результатов археологических раскопок, данных этнолингвистики, фольклористики, этнопсихологии позволяет наметить перспективы дальнейших разработок по данной теме.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Чугаева, Светлана Валентиновна, 2011 год

1. Грибова Л.С. Полевой дневник. 1963 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 75. On. 1. Д. 1. Л. 440. Л. 460.

2. Грибова Л.С. Личный фонд / Научный архив Учреждения Российской академии наук Коми НЦ УрО РАН. Ф. 11. On. 1. Д. 36. Л. 29. Л. 42.

3. Гусев Д.И. Поносовский колхоз «Правда». Опыт монографического описания. Рукопись. Кудымкар, 1950 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 18. On. 1. Д. 1. Л. 96. Л. 133. Л. 156. Л. 157.

4. Налимов В.П. Материалы по этнографии зырян и пермяков / Suomalais-Ugrilainen Seuran arlcisto (Архив Финно-угорского Общества). Helsinki. Ф. 544. Д. 1.39 (II). Д. 1.40 (III).

5. Нечаев Г.А. Могильные памятники (80 зарисовок). 1927 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 17А. On. 1. № 1301.

6. Оборин В.А. Раскопки Кудымкарского могильника и городища. Рукопись. 1969 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 11. Л. 2. Л. 7. Л. 8.

7. Третьяков А. Сведения о с. Архангельском Соликамского уезда Пермской губернии. Рукопись. 1849 / Архив ГКУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П.И. Субботина-Пермяка». Ф. 16. On. 1. Д. 1. Л. 12.1. Литература:

8. Агапкина Т.А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., Индрик, 2002. - 816 с.

9. Агапкина Т.А. Осина // Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5 т. М., Международные отношения, 2004. - Т.З. - С. 570-574.

10. Айхенвальд А.Ю., Петрухин В.Я., Хелимский Е.А. К реконструкции мифологических представлений финно-угорских народов // Балто-славянские исследования. 1981. М., Наука, 1982. - С. 162-192.

11. Александров H.A. Где на Руси какой народ живет и чем промышляет? Жители лесной полосы. Чтение для народа. М., 1895. - 31 с.

12. Алексеевский М.Д. Застолье в обрядах и обрядовом фольклоре Русского Севера XIX-XX вв. (на материалах похоронно-поминальных обрядов и причитаний).: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2005. - 28 с.

13. Анучин Д.Н. Сани, ладья и кони, как принадлежность похоронного обряда // Древности. Труды императорского Московского археологического общества. -М., 1890. Т.14. - С.81-226.

14. Аполлов А.Г. Коми-пермяки // Религиозные верования народов СССР. М., * Ленинград, 1931. - Т. 2. - 392 с.

15. Архангелов С. А. Тайна загробной жизни при свете православно-христианского учения. СПб., 1897. - 57 с.

16. Архимандрит Иероним. Сведения об инородцах, обитающих в пределах Пермской епархии (преимущественно в религиозном отношении). Пермяки // Пермские Епархиальные Ведомости. 1874. № 39. - С.394.

17. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., Наука, 1989. - 247 с.

18. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу в 3 т. М., ^ Индрик, 1994.-Т. 3.- 840 с.

19. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточно славянских обрядов. СПб., Наука, 1993. - 240 с.

20. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., Наука, 1990.-С. 64-99.

21. Барсов Е.В. Причитанья Северного края. Плачи похоронные, надгробные и надмогильные. М., 1872. - Ч. I. - 327 с.

22. Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов коми XIX начало XX в. - М., Наука, 1958.-393 с.

23. Бернштам Т.А. Урочище Чупрово: природно-культурный памятник в Пинежском районе // Русский Север: Ареалы и культурные традиции / Ред-сост. Т.А. Бернштам, К.В. Чистов. СПб., Наука, 1992. - С. 165-194.

24. Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. СПб., Петербургское Востоковедение, 2000. - 400 с.

25. Васильев М.И. Сани в русском погребальном обряде: история изучения и проблема интерпретации // Этнографическое обозрение. 2008. № 4. - С. 151164.

26. Велецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. -М., Наука, 1978.-235 с.

27. Виноградов Г.С. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири // Этнография детства и русская народная культура в Сибири. М., Восточная литература, 2009. - С. 46-107.

28. Вишневский Б.Н. К топонимике Коми-Пермяцкого края // Сборник Отделения русского языка и словесности Академии Наук СССР. 1928. T.CI. -С. 295-298.

29. Воронина Т.А. Традиционная и современная пища русского населения Вологодской области // Русский Север: Ареалы и культурные традиции / Ред-сост. Т.А. Бернштам, К.В. Чистов. СПб., Наука, 1992. - С. 78-101.

30. Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси в 2 т. Харьков, 1916. - Т. 1. - 376 с.

31. Генинг В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Часть I. Чегандинская культура III в. до н.э. II в. н.э. // Вопросы Археологии Урала. - Ижевск, 1970. Вып. 10. - С. 115-116.

32. Геннеп Арнольд ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М., Восточная литература, 2002. - 198 с.

33. Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск, Изд-во Иркутского ун-та. 1986. - 279 с.

34. Голдина Р.Д., Кананин В.А. Средневековые памятники верховьев Камы. -Свердловск, Изд-во Уральского ун-та. 1989. 213 с.

35. Голева Т.Г. Мифологические персонажи в системе мировоззрения коми-пермяков: Дис. . канд. истор. наук. Екатеринбург. 2008. 293 с.

36. Голубкова О.В. Душа и природа: Этнокультурные традиции славян и финно-угров. Новосибирск, Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2009. - 304 с.

37. Грибова Л.С. Пермский звериный стиль (проблемы семантики). М., Наука, 1975. - 148 с.

38. Грибова Л.С. Культ «древних» у коми-пермяков. VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Москва, август 1964. -М., Наука, 1964. 9 с.

39. Грибова Л.С. Декоративно-прикладное искусство народов коми. М., Наука, 1980. - 237 с.

40. Грысык Н.Е. Щука в верованиях, обрядах и фольклоре русских // Сборник Музея антропологии и этнографии. СПб., Наука, 1992. - Т. 45. - С. 54-61.

41. Гура A.B. Символика животных в славянской народной традиции. М., Индрик, 1997. - 912 с.

42. Добротворский Н. Пермяки. Бытовой и этнографический очерк // Вестник Европы. 1883. № 3. - С. 228-265, № 4. - С.544-580.

43. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л., Наука, 1991. - 208 с.

44. Ершов В.П. Ель — древо мертвых // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV Международной научной конференции «Рябининские чтения 2005») / Отв. ред. Т.Г. Иванова. -Петрозаводск, 2005. - С. 386-390.

45. Жаков К.Ф. У иньвенских пермяков (Бирюк Соликамского уезда) // Под шум северного ветра. Сыктывкар, Коми книжное издательство, 1990. - С. 291298.

46. Жаков К.Ф. По Иньве и Косе (у Пермяков) этнографический очерк // Под шум северного ветра. Сыктывкар, Коми книжное издательство, 1990. - С. 298314.

47. Журавлев А.Ф. Доля // Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5 т. М., Международные отношения, 1999. - Т.2. - С. 113-114.

48. Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. Этнографические и лингвистические очерки. М., Индрик, 1994. - 256 с.

49. Заветный клад: избранная коми-пермяцкая народная проза и поэзия (перевод с коми-перм. и сост. В.В. Климова). Кудымкар, Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 2007. - 392 с.

50. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., Наука, 1991. - 511 с.

51. Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки. М., Индрик, 1995. - 432 с.

52. Зеленин Д.К. Русские народные обряды со старою обувыо // Избранные * труды. Статьи по духовной культуре. 1901-1913. М., Индрик, 1994. - С. 214229.

53. Зимина Т.А. Семик // Русский праздник. Праздники и обряды народного земледельческого календаря. СПб., Искусство, 2001. - С. 537-543.

54. Зырянский мир. Очерки о традиционной культуре коми народа / Под ред. Н.Д. Конакова. Сыктывкар, Коми книжное издательство, 2004. - 432 с.

55. Иероним. Сведения об инородцах, обитающих в пределах Пермской епархии (преимущественно в религиозном отношении). Пермяки // Пермские Епархиальные Ведомости. 1874. № 39. - С. 387-394.

56. Кабакова Г.И. Запах смерти // Славяноведение. 2000. № 6. - С. 21-25.

57. Кабакова Г.И. Антропология женского тела в славянской традиции. М., Ладомир, 2001. - 335 с.

58. Камасинский Я. Около Камы. Этнографические очерки и рассказы. М., 1905.-211 с.

59. Карелы: похоронно-поминальная обрядность // Прибалтийско-финские народы России. М., Наука, 2003. - С. 273-278.

60. Климов В.В. Корни бытия: этнографические заметки о коми-пермяках; на коми-перм. и рус. яз. Кудымкар, Коми-Пермяцкое, кн. изд-во, 2007. - 368 с.

61. Климов В.В., Чагин Г.Н. Круглый год праздников, обрядов и обычаев коми-пермяков. Кудымкар, Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 2005. - 256 с.

62. Козлова К.И. Критика на монографию Д.И. Гусева «Поносовский колхоз «Правда» // Советская этнография. 1953. № 4. - С. 163-165.

63. Коми-пермяки // Большая Российская энциклопедия в 30 т. М., Большая Российская энциклопедия, 2009. - Т. 14. - 751 с.

64. Коми-пермяцко-русский словарь / Сост. P.M. Баталова, A.C. Кривощёкова-Гантман. М., Рус. язык, 1985. - 624 с.

65. Коми-Пермяцкий национальный округ. М., Л., Изд-во Академии наук СССР, 1948.-431 с.

66. Конкка У.С. Поэзия печали. Карельские обрядовые плачи. Петрозаводск, Карельский научный центр РАН,, 1992. - 296 с.

67. Конкка У.С. Духовная культура сегозерских карел конца XIX начала XX в. - Ленинград, Наука, 1980. - 216 с.

68. Коринфский A.A. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1901. - 724 с.

69. Кормина Ж.В., Штырков С.А. Мир живых и мир мертвых: способы контактов (два варианта северорусской традиции) // Восточнославянскийэтнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М., Индрик, 2001. -С. 206-231.

70. Котляревский A.A. О погребальных обычаях языческих славян. Сочинение в 4 т.-СПб., 1891.-Т 3.-491 с.

71. Кремлева И.А. Похоронно-поминальная обрядность русского населения Пермской области // Полевые исследования Института этнографии. 1978. М., Наука, 1980. - С. 21-30.

72. Кривощеков И.Я. Словарь географическо-статистический Чердынского уезда Пермской губернии. Пермь, 1914. - 839 с.

73. Криничная H.A. Легенды о возвращении из загробного мира по восточнославянским материалам // Этнографическое обозрение. 2005. - № 6. -С. 114-129.

74. Крупкин А. Верования Пермяков-инородцев // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. 1911. № 5. - С. 352-355.

75. Лавонен H.A. Стол в верованиях карелов. Петрозаводск, Периодика, 2000. - 176 с.

76. Лафарг Поль. Происхождение и развитие понятия о душе. Петербург, Государственное издательство, 1922. - 63 с.

77. Левкиевская Е. Как душа с белым телом расставалась // Родина. 1999. № 11.-С. 90-95.

78. Левкиевская Е.Е., Плотникова A.A. Двоедушники // Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5 т. М., Международные отношения, 1999. -Т.2. - С. 29-31.

79. Лимеров П.Ф. Лов // Мифология Коми. М., Дик, 1999. - С. 226.

80. Лимеров П.Ф. Орт // Мифология Коми. М., Дик, 1999. - С. 268-269.

81. Листова Т.А. Одежда русского населения Пермской области // Полевые исследования Института этнографии 1978. М., Наука, 1980. - С. 10-20.

82. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М., Владос, 1996. - 416 с.

83. Мальцев Г.И., Дерябин B.C. Некоторые аспекты похоронно-поминального обряда коми-пермяков // Коми-Пермяцкий округ и Урал: История и современность. Тезисы докладов и выступлений III международной научно-практич. конф. Кудымкар, 2000. - С. 85-87.

84. Мальцев Г.И. Основные черты похоронного обряда коми-пермяков // Время становления. Материалы научно-практической конференции Кудымкарского института филиала УдГУ 02.07.2002 года. Избранные статьи, исследования и аннотации. СПб., 2003. - С. 255-257.

85. Мальцев Г.И. Основные черты похоронного обряда коми-пермяков // Пермский регион: История, Современность, Перспективы. Материалы международной научно-практической конференции. Березники, 2001. - С. 144146.

86. Мансикка В.Й. Религия восточных славян. М., ИМЛИ РАН, 2005. - 368 с.

87. Марийцы. Историко-этнографические очерки. Йошкар-Ола, МарНИИЯЛИ, 2005. - 336 с.

88. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX-начала XX в. М., Наука, 1984. - 215 с.

89. Маторин Н. Религия у народов Волжско-Камского края. М., Безбожник, 1929.- 169 с.

90. Менцей М. Славянские народные верования о воде как границе между миром живых и миром мертвых // Славяноведение. 2000. № 1. - С. 88-97.

91. Михайлов Ап. Жертвоприношение у христиан. (Празднование дня св. Фрола и Лавра в д. Кочах, Юксеевской волости, Чердынского у.) // Известия Общества Археологии, истории и этнографии при императорском Казанском ун-те. -1898. Т. XIV. Вып. 4. - С. 441-444.

92. Михеев A.B. Жертвенная пища в праздниках поминовения (мировоззренческий аспект) // Узловые проблемы современного финноугроведения. Материалы I Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. - С. 147-149.

93. Мозель X. Пермяки // Наш край. Сборник научно-краеведческих статей. -СПб., Изд-во Маматов, 2009. Вып. 10. - С. 30-40.

94. Мордва. Очерки по истории, этнографии и культуре мордовского народа. -Саранск, Мордовское кн. изд-во, 2004. 992 с.

95. Мостовский М. Пермяки // Этнографические очерки России. М., 1874. - С. 87-89.

96. На путях из Земли Пермской в Сибирь: Очерки этнографии северноуральского крестьянства XVII-XX вв. М., Наука, 1989. - 352 с.

97. Народы Поволжья и Приуралья. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М., Наука, 2000. - 579 с.

98. Носова Г.А. Традиционные обряды русских (крестины, похороны, поминки). М., 1999. - 231 с.

99. Оборин В.А. Заселение и освоение Урала в конце XI начале XVII века. -Иркутск, 1990. - 166 с.

100. Оборин В.А. Коми-пермяки // Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века. Ижевск, УИИЯЛ УрО РАН. 1999. - С. 255-298.

101. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий // Советская археология. 1986. № 1. - С. 65-76.

102. Пентикайнен Ю. Жизненный цикл и годичный ритм природы в финском фольклоре // Традиционная духовная культура народов Европейского Севера: ритуал и символ. Сыктывкар, 1990. - С. 39-54.

103. Пермяцко-русский и русско-пермяцкий словарь, составленный Н. Роговым. Кудымкар, Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 2006. - 460 с.

104. Петрухин В.Я. Мифы финно-угров. М., ACT, 2003. - 464 с.

105. Пиотровский В. А., Налимов В.П. Пермяки // Великая Россия. Географические и культурно-бытовые очерки современной России в 2 т. М., Дело, 1912. - Т.2. - С. 172-192.

106. Плесовский Ф.В. Свадьба народа коми. Сыктывкар, Коми книжное изд-во, 1968.- 319 с.

107. Подосенов Е. Пермяки // Пермские Епархиальные Ведомости. 1886. № 14.

108. Попова Е.В. Семейные обычаи и обряды бесермян (конец XIX 90-е годы XX вв.). - Ижевск, Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1998.-241 с.

109. Попов К.А. Зыряне и зырянский край // Известия Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. 1874. -T.XIII. Вып. 2.-С. 1-89.

110. Попов Н. Этнографические заметки о Пермяках // Журнал Министерства Внутренних дел. 1852. - Ч. 39. - С. 456-464.

111. Похоронный обряд и представления о смерти // Деревня Монастырь на Каме-реке. Сборник фольклорно-этнолингвистических материалов по Гайнскому району. Сост. И.А. Подюков. Пермь, 2003. - С. 15-16.

112. Прокопьев К.П. Похороны и поминки у чуваш. Казань, 1903. - 39 с.

113. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Опыт историко-этнографического исследования. М., Лабиринт, 2000. - 192 с.

114. Рогов H.A. Материалы для описания быта пермяков // Пермский сборник. М., 1860. Кн. II. Отд. 2.-127 с.

115. Русские / Отв. ред. В.А. Александров, И.В. Власова, Н.С. Полищук. М., Наука, 2005. - 828 с.

116. Русский Север: этническая история и народная культура XII-XX века. М., Наука, 2004. - 848 с.

117. Рыбаков БА. Язычество древних славян. М., Русское слово, 1997. - 824 с.

118. Свительская В.Л. Опыт картографирования Полесского погребального обряда // Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья. М., Индрик, 1995. - С. 188-191.

119. Седакова O.A. Поэтика обряда: Погребальная обрядность восточных и южных славян. М., Индрик, 2004. - 320 с.,

120. Седакова O.A. Тема «доли» в погребальном обряде (восточно и южнославянский материал) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., Наука, 1990. - С. 54-63.

121. Семейная обрядность народов Сибири (опыт сравнительного изучения). -М., Наука, 1980.-240 с.

122. Семенов В.А. Некоторые архаичные представления коми по материалам погребального обряда // Вопросы этнографии народа коми. Сыктывкар, Труды ИЯЛИ. - 1985. - Вып. 32. - С.168-175.

123. Серебренников В. Похоронные обычаи и причитания по умершим у крестьян Стряпунинской волости, Оханского уезда, Пермской губернии // Кружок по изучению Северного края при Пермском университете. Пермь, 1918.-6 с.

124. Сидоров А.С. Знахарство, колдовство и порча у народа коми. СПб., Алетейя, 1997. - 269 с.

125. Смирнов И.Н. Пермяки. Историко-этнографический очерк // Известия Общества Археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. Казань, 1891. - Т. IX. Вып. 2. - 289 с.

126. Снегирев И. Русские простонародные праздники и суеверные обряды в 4 частях. М., 1838. - Ч. 3. - 214 с.

127. Соболев А.Н. Мифология славян: Загробный мир по древнерусским преставлениям (Литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания). СПб., Лань, 2000. - 272 с.

128. Соколова З.П. Ханты и манси: взгляд из XX в. М., Наука, 2009. - 756 с.

129. Срезневский И. О языческом веровании древних славян в безсмертие души // Журнал Министерства народного просвещения. 1847. - Ч. 53. - С. 185-196.

130. Струминский В.Я. Современные пермяки в отношениях религиозном и нравственном // Пермские Епархиальные Ведомости. 1904. № 43. - С. 486487, №45.-С. 501-503.

131. Струминский М.А. Пермяки Ошибского прихода, Соликамского уезда // Пермские Епархиальные Ведомости. 1889. № 14. - С. 225-233.

132. Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования карел. Конец XIX начало XX вв. - Л., Наука, 1985.- 169 с.

133. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., Политиздат, 1989. - 573 с.

134. Терещенко А. Быт русского народа в 7 ч. СПб., 1848. - 4.6. - 221 с.

135. Терюков А.И. Погребальный обряд печорских коми // Полевые исследования Института этнографии. 1977. М., Наука, 1979. - С. 80-86.

136. Терюков А.И. Погребальный обряд вымских и вишерских коми // Традиции и новации в народной культуре коми. Труды ИЯЛИ. Сыктывкар, 1983. №28.-С. 25-31.

137. Терюков А.И. К изучению погребального обряда коми-ижемцев // Полевые исследования Института этнографии. 1980-1981. М., Наука, 1984. - С. 220-226.

138. Терюков А.И. Похоронно-поминальная обрядность коми-зырян (втораяполовина XIX — начало XX вв.): Дис. . канд. истор. наук. Ленинград. 1990. \

139. Терюков А.И. Поминальная обрядность народов коми и календарь // Время и календарь в традиционной культуре. Тезисы докладов всеросс. научн. конф. -СПб., 1999. С. 154-157.

140. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М., Наука, 2003. - 544 с.

141. Тойдыбекова Л.С. Марийская языческая вера и этническое самосознание. -Йоенсуу, 1997.-397 с.

142. Тойдыбекова Л.С. Марийская мифология. Этнографический справочник. -Йошкар-Ола, 2007. 312 с.

143. Токарев С.А. Погребальные обычаи, их смысл и происхождение // Природа. 1985. № 9. - С. 82-87.

144. Токарев С.А. Ранние формы религии и их развитие. М., Наука, 1964. -397 с.

145. Толстая С.М. Мир живых и мир мертвых: формула сосуществования // Славяноведение. 2000. № 6. - С. 14-20.

146. Толстая С.М. Славянские мифологические представления о душе // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. М., Индрик, 2000. - С. 52-96.

147. Толстая С.М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале // Славянский и балканский фольклор. Семантика и прагматика текста. М., Индрик, 2006. Вып. 10. - С. 236-268.

148. Толстая С.М. Погребальный обряд // Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5 т. М., Международные отношения, 2009. -Т.4. - С. 84-91.

149. Толстой Н.И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., Наука, 1990. - С. 119-128.

150. Традиционная культура народа коми. Сыктывкар, Коми книжное изд-во, 1994.-270 с.

151. Уляшев О.И. Цвет в представлениях и фольклоре коми. Сыктывкар, 1999.- 156 с.

152. Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., Изд-во Московского ун-та, 1982. - 248 с.

153. Хлопин В. Несколько слов о Пермяках // Географические известия. 1849.- Вып.1.-С. 22-32.

154. Хлопов В. Хозяйственный и нравственный быт Пермяков // Журнал Министерства государственных имуществ. 1852. - Ч. XLIV. - С. 166-180.

155. Христианство и язычество народа коми. Сыктывкар, Коми книжное издательство, 2001. - 240 с.

156. Христолюбова JI.C. Семейные обряды удмуртов (традиции и процессы обновления). Ижевск, 1984. - 128 с.

157. Чистов К.В. Причитания у славянских и финно-угорских народов (некоторые итоги и проблемы) // Обряды и обрядовый фольклор / Под. ред. В.К. Соколова. М., 1982. - С. 101-114.

158. Чистяков В.А. Представления о дороге в загробный мир в русских похоронных причитаниях XIX XX вв. // Обряды и обрядовый фольклор / Отв. ред. В.К. Соколова. - М., 1982. - С. 114-127.

159. Чугаева C.B. Традиционная пища в похоронно-поминальной обрядности коми-пермяков // VII Конгресс этнографов и антропологов. Саранск, 2007. - С. 252.

160. Чугаева C.B. «Проводы души» в структуре погребально-поминального обряда коми-пермяков: православный канон и традиционные представления // Уральский исторический вестник. 2008. № 4 (21). - С. 131-137.

161. Чугаева C.B. Важ важэюез касътылПм — Поминание предков на культовых местах коми-пермяков // Сакральная география в славянской и еврейской культурной традиции. М., 2008. - С. 260-271.

162. Tsugajeva S. Трапеза коми-пермяккезлон касьтюян обрядын IFUSCO-XXIV (14-18 мая 2008, Хельсинки). Тезисы статьи опубликованы на сайте http: //www.ifusco.info/ru/.

163. Чугаева C.B. Трапеза в поминальной обрядности коми-пермяков // Вестник Чувашского университета. 2009. № 1. - С. 98-102.

164. Чугаева C.B. Предметы погребального культа в магической практике коми-пермяков // VIII Конгресс этнографов и антропологов России: тезисы докладов. Оренбург, Издательский центр ОГАУ, 2009. - С. 564-565.

165. Чугаева C.B. Семик день поминовения умерших у коми-пермяков // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2010. № 1. - С. 200-204.

166. Шишкин Н.И. Коми-пермяки. Этно-географический очерк. Молотов, Молотовгиз, 1947. - 140 с.

167. Шутова Н.И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции: Опыт комплексного исследования. Ижевск, 2001. - 304 -с.

168. Щепанская Т.Б. Собака проводник на грани миров // Этнографическое обозрение. - 1993. № 1. - С. 71-79.

169. Щепанская Т.Б. Кризисная сеть (Традиции духовного освоения пространства) // Русский Север: К проблеме локальных групп / Ред.-сост. Т.А. Бернштам. СПб., Наука, 1995. - С. 110-176.

170. Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры / Отв. ред. К.В. Чистов. М„ 1987. - 557 с.

171. Этносы и культуры на стыке Европы и Азии: Избранные труды / Сост. Г.Н. Чагин. Пермь, 2002. - 384 с.

172. Юрлинский край. Традиционная культура русских конца XIX-XX вв. Материалы и исследования / Бахматов A.A., Подюков И.А. и др. Кудымкар, Коми-Пермяцкое книжн. изд-во, 2003. - 496 с.

173. Юшков П.Д. Венерические болезни среди пермяков // Пермский краеведческий сборник. Пермь, 1928. - Вып. 4. - С. 135-141.

174. Янович В.М. Пермяки // Живая старина. 1903. - Вып. I, II. - С. 52-171.