Традиционные вербальные формы этического сознания карачаевцев и балкарцев тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, доктор культурологии Урусбиева, Фатима Анваровна

• Урусбиева, Фатима Анваровна
• доктор культурологии
• 2004

Оглавление диссертации доктор культурологии Урусбиева, Фатима Анваровна

Введение

Глава 1.

Фольклор и этнологии. Система балкарском фольклоре

Глава 2.

Социальная онтология карачаевцев тюркской метафизики

Глава 3.

Кавказ. Смена территориального пространства

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Традиционные вербальные формы этического сознания карачаевцев и балкарцев»

Актуальность проблемы исследования. В XX веке чрезвычайно возрос интерес к философской и этнолого-культурологической проблематике. Философы, этнографы, языковеды, культурологи пытаются выявить наиболее существенные характеристики культур, выделяя в них типы на основе собранного в полевых условиях материала и осуществляя самые разноплановые изыскания. Сложившаяся ситуация в хцелом указывает на актуальность исследований в данной области, которые, касаясь отдельных культурных типов, также способны внести свою лепту в изучение указанной проблематики.

Степень научной изученности проблемы. Первые записи карачаево-балкарских фольклорных материалов относятся ко второй половине девятнадцатого века и представляют в основном этнографический интерес. Это — сказания, а также топонимические, генеалогические и исторические легенды, записанные в местах путешествий членами РГО - Е. Тавлиновьм, Е. 3. Барановым, Н. Ф. Грабовским, Н. Я. Дынником, Н. Я. Карауловым, а также передовыми деятелями русской науки и культуры - И. И. Иванюковым, Вс. Ф. Миллером, М. М. Ковалевским и т. д.

В 1881 г. Сафар-Али Урусбиевым была осуществлена первая фольклорная публикация, снабженная ценными комментариями, паспортными данными и предисловием, содержащая переводы на русский язык нартских сказаний «Урызмек». «Шауай», «Рачикау», «Сосруко»1.

Факт этот означает, что национальная интеллигенция уже осознает

1 См. Сборник материалов по описанию местностей племен Кавказа (далее СМОМПК). — Тифлис, Вып. 1. важность подобной работы и сама обращается к собиранию и изданию родного фольклора. Толчком к этой работе явились благородные идеи русской ориенталистики и русского кавказоведения, с их уважением к духовной культуре малых народов царской России, разносторонностью собирания и исследования оригинального словесного богатства.

В 1883 году учитель Карачаевского городского училища М. Алейников публикует карачаевские сказания об Ёрюзмеке, Сосруке и Гиляхсыртане, о новых богатырях - Ачемезе, Хубуне, Дебете1. В 1898 году А.П. Дьячков-Тарасов опубликовал на русском языке варианты нартских сказаний карачаевцев — «Сосруко и Эмеген пятиголовый», «Алауган», «Генджаке-шауай», «Смерть Ёрюзмека», «Чюэрды», «Княжна Сатанай»2.

В «Терском сборнике» вышли «Поэмы, легенды, песни, сказки и пословицы горских татар Нальчикского округа Терской области» в записях Н.П. Тульчинского. В примечаниях значится, что записи «заимствованы из тетради Науруза Исмаиловича Урусбиева». Тексты снабжены комментариями, содержащими ценные сведения по истории, этнографии, л религии и фольклору балкарцев и карачаевцев .

Работа по собиранию и изданию фольклорных текстов охватывала и другие жанры, кроме нартских сказаний. Упомянем «Сказки горских татар», опубликованные Е. Барановым4, балкарские и карачаевские песни и сказки, опубликованные в венгерским ученым В. Прёле5.

Не всегда этапы исторической жизни прямо соответствуют эволюции художественного изображения, а на первых стадиях художественного мышления (миф — Ф.У.) прямая историчность даже противопоказана.

1 См. СМОМПК. - Тифлис, 1883. - Вып. 3.

2 См. СМОМПК. - Тифлис, 1898. - Вып. 25.

3 См. Терский сборник. - Владикавказ, 1903. — Вып. 6.

4 Баранов Е. Сказки горских татар / Е. Баранов // СМОМПК. - Тифлис, 1896. - Вып. 23.

5 См. Keleti Szemle, 1909. - №10.

Наиболее емкой категорией художественного сознания в фольклоре является жанр, ибо именно в нем в наиболее завершенном виде слились смысл и способ изображения. Жанр в фольклоре, в отличие от жанра в литературе, где он сознательно избирается автором из существующего уже художественного арсенала, складывался в процессе жизни и творчества народа. Само его возникновение было вызвано насущной потребностью мировоззренческого, эстетического порядка.

Таким образом, именно в начале (генезисе) всякого жанра, в предпосылках этого «формотворчества», заключены важнейшие сущностные особенности художественного отражения жизни. Жанр — это как бы художественный микромир, особый взгляд на мир. Последовательность развития жанров и характер их взаимодействия (иначе говоря, система жанров) создают целостную картину влияния жизни на фольклор.

В карачаево-балкарской фольклористике в разное время предпринимались попытки дать жанровую классификацию карачаево-балкарского фольклора. Одной из первых работ является монография А.И. Караевой, в которой она выделяет обрядовые песни, а именно - трудовые, охотничьи, свадебные. Этой же классификации придерживается Р.А-К. Ортабаева, выделяя трудовые, охотничьи песни и алгъышы (здравицы, заклинания). Наиболее развернуто в теоретическом аспекте рассматривает магические песни и заговоры З.Х. Толгуров, он исследует соотношение мифа и магии, обряда и магии, табу и магии. Песенная эпика, как род фольклора, развернута в монографическом исследовании А.И. Рахаева, построенном на синтезе музыкального и фольклористского анализа. Следует особо упомянут работы А.З. Холаева и Т.М. Хаджиевой, посвященные типологии отдельных жанров фольклора. Разработке карачаево-балкарского свадебного обряда посвящена монография М. Ч. Кудаева, которая представляет собой обширный историографический и этнографический полевой материал. И, наконец, наиболее дифференцированно рассмотрены по жанру и поэтике карачаево-балкарские народные песни Х.Х Малкондуевым, все работы которого посвящены вопросам классификации жанров карачаево-балкарской песенной культуры. Впервые введенный в научный обиход обширный экспедиционный полевой материал позволяет расширить и углубить жанровую классификацию. Малкондуев дифференцирует песенную лирику на обрядовую («сарыны» - оплакивания, «алгъышы»-здравицы, заклинания, «айтышы»-состязания, «сандракъ»-импровизационное иноговорение) и необрядовую (любовные: «инар», «кюу», «сюймеклик джырла», сатирико-комические и пародийные). Этим же автором впервые магия представлена во всей полноте ее функциональных подвидов: лечебная, заговорно-заклинательная и так далее. Последняя монография представляет собой исследование поэтики жанров, где идейно-содержательный анализ дополнен средствами художественной традиционной выразительности.

Нами предложена собственная классификация жанров, которая рассматривает весь наличный состав карачаево-балкарского фольклора: обрядовые песни, нартовские песни, набеговые песни, социальные песни, историко-героические песни, песни о болезнях, бытовые песни (шуточные, колыбельные, любовные) и сказки (апологи, волшебные, бытовые).

В данной работе предпринята попытка выявления и реконструкции базовых понятий карачаевцев и балкарцев, отражающих их картину мира. Кроме того, в исследовании дается развернутая панорама понятий в иноэтнических мировоззренческих системах, что позволяет охватить различные исторические пласты, отвлекаясь в то же время от наличия внутри них других ветвей.

В работе ставится задача дать систематическое описание таких базовых карачаево-балкарских понятий как: «Я», «мера», «счастье», «зависть», «знание», «добро», «страх» и др.

Поставленная задача потребовала, с одной стороны, обращения к культурно-историческому, историко-этнографическому фону и, с другой стороны, к фону культурному. В качестве последнего выступают параллели с европейской и с другими культурами. Тем самым, наш подход можно определить как культурно-этнологический и культурно-философский, что позволяет отличить его от других подходов к исследованию категориальных понятий той или иной культуры, наибольшую ценность для нашего исследования представляли работы по культурологии, философии и фольклору,обобщающие опыт творческого поиска, таких ученых, как А. М. Гадагатль, А. Б. Куделина, В. М. Гацак, М. А. Кумахова, А. И. Алиевой, Е. В. Давидовича, Н. Горловой, Ф. С. Эфендиева.

Именно обозначенная направленность делает настоящее исследование актуальным как по предмету, так и по конечным целям. Помимо прочего, исследование базовых карачаево-балкарских понятий способно обеспечить понимание тех ценностей, которыми живет общество на современном этапе.

Представляется необходимым отметить также, что демонстрация карачаево-балкарской модели общины и социального института, столь значимая в контексте культуры, работает и на сверхзадачу - утверждение «телеологизма истории», эйдетического параллелизма этнической и социальной истории карачаевцев, балкарцев и других народов Кавказа, обеспечивая их диалог, особенно актуализировавшийся на рубеже веков.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

1. Выявление специфики карачаево-балкарского культурогенеза как особого типа в дихотомии «карачаево-балкарцы — другие народы Кавказа»;

2. Описание метафизики карачаевцев и балкарцев как целостной системы;

3. Рассмотрение категориальной лексики карачаевцев и балкарцев, представляющей собой особую область внутри тюркской культуры -гибридный тип тюркской и кавказской культур со своей собственной динамикой, что имеет целью выявить общую этнокулыурно-философскую карачаево-балкарскую основу традиционной культуры;

4. Выявление архетипов каврачаево-балкарской культуры на основе рассмотрения языкового материала и артефактов из обрядово-культурной, ритуальной и мировоззренческой систем.

Поставленные задачи определили использование методов, которые находятся в рамках этнокультурно-философского подхода.

В качестве основного метода исследования мы заявляем типологический герменевтико-интерпретацгюнный метод, который позволяет выявлять сущностные характеристики кодирующих или маркирующих этнокультурных систем.

Объектом исследования является этнокулыпурогенез карачаевцев и балкарцев.

В качестве предмета исследования выступают карачаево-балкарские категориальные понятия этнологического характера.

На защиту выносятся следующие теоретические положения: 1. Культура карачаевцев и балкарцев представляет собой самостоятельный культурный тип, обладающий смысловой обособленностью и характеризующийся приоритетом вербальных систем над историко-культурными, высокой семиотичностью мифа и ритуала, содержащих в себе универсальное сочетание всех систем, в том числе и социальных.

2. Состав категориального аппарата карачаевцев и балкарцев определяется уникальной ситуацией тюркского «транзита».

3. Система категориальных понятий карачаевцев и балкарцев представлена следующими группами базовых категорий: «бытие-Я»; «колесо» — «чувство меры»; «земля» — «кровь» — «родина/община»; «счастливое сознание» - «сила/преуспеяние» - «зависть» — «добро».

Кулътурогенез карачаевцев и балкарцев предстает в исследовании как непрерывная этнокультурная традиция. Через выявление и описание их категориальных составляющих мы получили возможность вскрыть закономерности формирования самодовлеющей карачаево-балкарской «метафизики», то есть предфилософии раннего философского творчества, включающей в себя идеальную и окказиональную этику.

В осуществлении данного подхода и заключается новизна данного исследования. В настоящей работе впервые исследуется карачаево-балкарская культура как самостоятельная данность.

Материалом исследования послужили исторические литературные источники по фольклору и мифологии карачаевцев и балкарцев, полевые материалы автора, словарные статьи в толковых и фразеологических словарях.

Практическая ценность работы состоит в возможности использовать результаты диссертации в теоретических курсах по философии культуры и этнологии, а также в лексикографической практике при подготовке специальных словарей категориальной лексики тюркских языков.

Результаты исследования апробированы в докладах по теме диссертации на международной конференции (ИМЛИ) посвященной 200 -летию со дня рождения А. С. Пушкина - Москва, 1999; на общетюркском международном курултае по проблемам языков и культур — Измир, Чешме, 1995; на международной тюркологической конференции: «История. Язык. Культура» - Казань, 1993, на II республиканской научно-практической конференции по проблемам развития государственных языков Кабардино-Балкарии - Нальчик, 1997г; на II республиканской конференции «Эльбрусские чтения» - Нальчик, 1998г; на региональной конференций учебных заведений Кавказских Минеральных Вод «Народы Северного Кавказа на пороге XXI века» - Пятигорск, 2002 г. Монография обсуждалась на заседании кафедры романо-германской филологии Кабардино-Балкарского Государственного университета, издана как пособие в виде курса лекций «Этнокультурные ценности тюркских народов Северного Кавказа» в научно-методическом и издательском центре «Учебная литература». — Москва, 2000 г.

По материалам диссертации опубликованы следующие работы:

1. Монография «Метафизика колеса». (Вопросы тюркского культурогенеза), г. Сергиев Посад. 2003, 13 пл.

2. «Фольклор и этнология» // сборник «Вопросы кавказской филологии и истории». - Нальчик: «Эльфа», 2001. Вып. 3. С. 75-94.

3. «Метафизика карачаево-балкарских пословиц» // Научный вестник Академии информационных технологий. - Пятигорск, 2001. - 4/11

4. «Род — община - государство» - системная константа в общественном устройстве тюрков» // тезисы докладов III Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». — Пятигорск, 2001. - Симпо-зиум IX, С. 58.

5. Кодекс Баласагуни или грани «Счастливого сознания тюрков» // Тезисы докладов III Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». — Пятигорск, 2001. -Симпозиум IX, С. 61.

6. «Пушкин и Коран» // «Русский язык и межкультурная коммуникация». - Пятигорск, изд. ПГЛУ, 2002, № 2.

7. «Песнь о набегах как знаковый для эволюции художественного сознания пласт фольклора» // «Научный вестник» Академии информационных технологий. - Пятигорск, 2002. — № 6.

8. «Время «Нартов» и время «Деде Коркута» в стадиальном развитии тюркского эпоса» // Исследование по фольклору. Т. 11.- Баку: Институт литературы им. Низами и центр фольклора АН Азербайджана, 2002, 1. Печ. л.

9. «Анатолия. Конец или начало транзита?» // «Литературный Азербайджан», Баку: 1999, 2. Печ. л.

10. «Время и пространство Гошаях-бийче». // «Литературная Кабардино-Балкария».-Нальчик: 1997, № 1.

Структура и содержание работы определены составом решаемых проблем и задач. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Урусбиева, Фатима Анваровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Настоящее исследование по своей методологической базе и структуре находится на стыке филологии, социальной философии и исторической этнологии.

Подобный подход открывает возможность рассматривать языковые (вербальные) явления в связи с их сущностной природой и культурным статусом.

Словесный материал (жанры литературы и фольклора, мифология и речевые жанры), который является базовым для автора в силу его профессиональных знаний, привлекается для исследования наряду с обширным материалом другого рода - фактами истории и общественной практики, «артефактами» этнической культуры.

Использование фактов, предоставляемых разными научными дисциплинами, осуществляется нами в той степени, в какой это отвечает основной парадигме исследования, которое заявлено как прочтение культурно-генетического «кода», или "прафеномена" тюркской культуры и ее составной части — карачаево-балкарской.

Метафизический» модус исследования, его понятийной матрицы и языка описания, определяется общей тенденцией к сциентизации подхода к этнической культуре. Указанная тенденция проявляется, в частности, в рассмотрении самобытности и неповторимости каждой отдельной культуры на фоне общего процесса глобализации. В этом смысле мы продолжаем традиции евразийцев и В. Гумбольдта с его теорией языковой и культурной справедливости: «Мы можем предположить, что характер проявления того или иного принципа социальной экзистенции находится в полной зависимости от особенностей национальной истории»1. Этим положением объясняется высокая «семиотичность», знаковость мифа и ритуала, имплицирующих в себе универсальное содержание всех общественных систем, в том числе, социальных.

Приоритет вербальных систем над историко-культурными феноменами, присущий «варварским» культурам, определяет их особый ценностный статус для герменевтического «прочтения». Последнее обстоятельство и объясняет специфику настоящего исследования, которое соединяет изучение фольклора и этнологии в максимальном приближении к «исторической поэтике», без которой невозможен современный подход к исследованию традиционной культуры.

Карачаево-балкарский фольклор занимает особое место'в этнической истории народа, как в политическом, экономическом, так и в духовном плане. Это объясняется «прерывистостью» исторического развития карачаевцев и балкарцев, зависимостью этой общности от перипетий догосударственного развития. В такой ситуации категория «художественного сознания» становится едва ли не самой важной в плане онтологическом.

Наше исследование мы начали с описание художественного сознания через категории, лежащие на стыке собственно фольклора с этнологией, с материалами исторического быта, объясняющими психологический склад,

1 Федоровский, А.П. Философско-исторические конструкты / А.П. Федоровский. - М., 2000. — С. 75. национальный характер, меняющиеся аксиологические представления народа.

Было выявлено, что определенная полистадиальность этического и художественного склада сознания карачаевцев с балкарцев объясняется изначальным дуализмом, как культурным, религиозно-мировоззренческим, так и этно-генетическим, включающим в себя кобанский, сармато-аланский и тюркский историко-генетические слои. Наиболее глубоким в сфере художественного сознания оказывается влияние домонотеистических религий. В средневековый период (XI-XVI веке) в Карачае и Балкарии историко-экономическая, культурная и религиозная почвы не вполне соответствовали усвоению догматов исламского традиционализма и христианства. Непроницаемость народной культуры для религиозной ортодоксии приводит к доминированию языческого поэтического фонда, требующего дифференцированной этнокультурной атрибуции по эпохам и регионам.

Общекультурной доминантой, матрицей, синтезирующей основные характеристики культуры, преломившиеся в традиционном вербальном сознании, в нашем исследовании выступали такие понятия, как «модель мира», «образ мира» и «картина мира».

Как известно, в дуалистической модели мироустройства чувственная (миметическая) реальность соединяется с тотальной символичностью. Следующей стадией развития художественного сознания является конструктивно-созидательная, когда человек из познающего и оценивающего мир субъекта превращается в субъекта, действующего и производящего. В плане развития художественного сознания культурная модель мира принимает участие в формировании видов и жанров.

Догосударственный эпос «Нарты» заменял собой обособленные сферы интеллектуальной деятельности, отражая законченную и всеобъемлющую «картину мира», объясняя происхождение мира и дальнейшую судьбу, учил отличать добро от зла. Космогоническая и обрядово-культовая конструкция восточно-ламаистского мировоззренческого характера свойственна духовно-религиозной культуре карачаевцев и балкарцев. Эволюция сознания от тотемизма к анимизму выражалась в антропоморфизации животных тотемов, пространственных, временных и этических представлений.

Во второй главе описание древних мифов о мироздании («железный» миф о первокузнеце - государственный миф тюрков, «божественная зоология» и «божественная география»), описание космологических позволило показать, что эти представления в определенном смысле «корреспондируют» с институтами власти, системами «престолонаследия» и общинного устройства, процессами перерастания рода и племени в государственное объединение. Мы показали, что общественные «прамодели» оставались константными для тюрков на всем протяжении их исторического пространственно - временного континуума.

Осуществленная в работе демонстрация самобытной тюркской модели общины и государства, столь значимая в контексте культуры, работает и на сверхзадачу каждого исследования по культуре -утверждение «телеологизма истории», эйдетического параллелизма историй Запада и Востока, обеспечивая их современный диалог, особенно актуализировавшийся на рубеже веков.

Этому же принципу эйдетического, а в широком смысле -метафизического, параллелизма культур Запада и Востока через оппозицию «эллинские - варварские» (Аристотель) отвечает описание во второй главе диссертации письменных эпиграфических памятников, паремий (пословиц и поговорок). Передаваемые ими смыслы имплицитно содержат идеи, характерные для максим античной и европейской этики и философии. Они составляют альтернативный, но и равноправный метафизический ряд, ибо выполняют функцию саморегуляции и самодетерминации для своих «варварских» народов, долго и успешно «делавших свою историю».

Религия тенгрианства являет собой основной прафеномен тюркской культуры. Ее принцип многозначности сущего, свободы и несвязанности, опыт «радикальной сомнительности» и непредсказуемости составляют наиболее емкое для предфилософии древних тюрков экзистенциальное понимание, ориентированное на искусство. В европейской философии параллельный ряд наиболее приближенно составляет «Феноменология духа» Э. Гуссерля, категория преанимизма А.Ф. Лосева, «экзистенциальные субстанции» С. Кьеркегора, «коллективное бессознательное» К.Г. Юнга «миф о вечном возвращении» М. Элиаде.

Другим источником метафизики тюрков является доктрина даосизма, провозглашающая чистое бесструктурное сознание, адекватной образной категорией которого является «колесо» как символ бездействующего действия с его привязанностью к неизменному среднему (Истоку). Не менее важным источником карачаево-балкарской этики являются собственно тюркские книжные памятники XII-XIII века Ю. Баласагуни, М. Кашгарского и половецкий «Кодекс Куманикус».

Сущностно значимыми в глотогенетическом (категориальном) аспекте мировоззрения карачаевцев и балкарцев являются категории «Я» (Мен) и «Мы». Мы показали, что они оказываются базовыми, равно как для классической европейской философии (Г.В. Гегель, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше), так и для восточной (Насими, хуруфизм, суфизм). Эти категории определяют характер карачаево-балкарского пантеизма в афористике и поэзии, в кумулятивных жанрах фольклора, в самой установке на демиургическую роль языка в преодолении хаоса.

Этическое сознание карачаевцев и балкарцев мы рассмотрели в двух стадиях: архаической мифологической (чувственно-миметической) и конструктивно-созидательной, выражающейся в идеальной и реальной этике пословиц и других жанров.

Первая стадия наиболее полно отражена в карачаево-балкарской модели мироздания, сходной с общетюркской. Сюда же относятся «божественная зоология» и «божественная география», цветовая символика древних тюрков и карачаево-балкарцев, корреспондирующая с институтами власти, потестарной политической культурой тюрков, сохранившиеся у карачаевцев и балкарцев в рудиментарной форме на уровне обрядовых и бытовых коммуникаций.

Вторая стадия представлена в карачаево-балкарских пословицах, то есть в живой народной этике, идеальной и «реальной». Пословицы, как наиболее яркий этнический жанр, становятся объектом изучения в лингво-страноведении, поскольку «кодируют» «картину мира» этнцческой общности. Карачаево-балкарские сборники пословиц и фразеологические словари являются словниками этических категорий. Анализ опорных слов способен дать реконструкцию архетипов мышления. Опорные слова составляют параллель категориям и гномам мудрецов античной этики. Таковы категории аристотелевской «Никомаховой этики» о «воле», «мужестве», «добродетели», «мере» и т.д. В отношении степени метафизичности (рефлективной обработанности) мы выделяем следующие категории карачаево-балкарской этики: Знание, Добро, Зло, Воля, Счастье, Терпение, Зависть, Страх.

Особенностями художественного выражения этических категорий являются их антропоморфизм, т.е. одушевление частей человеческого тела, особые семантические узусы, сконцентрированные вокруг животных персонажей, связанных с выражением тех или иных категорий.

Наряду с категориями идеальной этики, для внутриобщинной коммуникации существуют так называемые пословицы, относящиеся к «этосу». Эта пример окказиональной этики, связанной с определенными ситуациями общинного и межличностного общения. Эволюция этических максим внутри рода связана с этапами общинной жизни, которая подвергалась формационным сдвигам вторичного уровня.

Константная тюркская триада «человек-род-община» менялась в оппозиционных парах в связи с социальными, временными, и географическими сдвигами, где ценности «я-сосед-община» были в подвижном взаимодействии.

Проблему смены тюркского территориального и духовно - этического пространства в условиях гор и соседства с автохтонными народами, которые на разных стадиях военно-полевого транзита не раз взаимодействовали с тюрками, мы рассмотрели в третьей главе нашего исследования.

Смена пространственно-временных хронотопов (Бахтин М.М.), динамика архетипов, вернее, их перекодировка на вертикальной плоскости осуществлялась при сохранении механизмов исторической памяти и соответствующих ей вербальных форм слова (эпос, дипломатия, общинный суд, поэзия), а также музыкальных инструментов и жанров, орнамента и других культурных артефактов (надгробья, жилища, формы способы распределения земли и угодий). Из фольклорных жанров нартовский эпоса, являющегося версией общекавказского, созданного уже в эпоху кавказского бытования тюрков, наиболее содержательными в этническом отношении являются «песни о набегах» и «Поздние нарты», локусами которых являются Волго - Уралье, Предкавказье, Центральный Кавказ.

Смешанность культурно - хозяйственного уклада при сохранении этики и вербальных общественно-поведенческих тюркских констант сказалась на дуализме эпических и историко-героических форм вербального сознания и смешанном характере языческого пантеона карачаевцев и балкарцев. В пользу самобытности карачаево-балкарской версии нартиады говорит завершенная идеологическая концепция, которая основывается на тюрко-монгольских воззрениях о сотворении мира и героических деяниях богов и перволюдей - нартов.

После того как эпос становится замкнутой эстетической системой, начинается его развитие в условиях феодализации общества. Позднейшие сказания интерпретируют время великого переселения народов, союзов племен в качестве родовой распри. Модификация глубинной мировоззренческой стороны можно проследить на сказаниях о поздних нартах.

Песни о набегах представляют следующую ступень развития этического сознания балкарцев и карачаевцев после нартского эпоса. Причём, переход этот обозначен уже в поздних «Нартах», младших героях эпоса, олицетворяющих временную границу между историко-героическими песнями. Мифо-поэтическая этика древней родовой общины, «как бы» проверяется здесь, в условиях набегового производства, характерного для поздней феодальной общины, более конфликтогенной и дифференцированной. Эпоха набегов является весьма продуктивной для развития этических представлений кавказского менталитета.

Язык песен о набегах воссоздает этикет, нравственный словарь, топографию, психологию и особую «картину мира». Это происходит при помощи своеобразного диалекта, который является «семантическим узусом», принятым в данном языковом коллективе. Сюда относится мир вещей, язык жестов, пространственные номинации.

Песни о набегах — жанр, органически выражающий в наиболее развитом и законченном для вербального сознания виде менталитет карачаевцев и балкарцев, его мифо-поэтические и историко-героические особенности. Они, как бы обозначают тот пик, который достигается слитностью формы и содержания в прогрессе словесной традиции, обусловленный наиболее активной фазой исторической деятельности складывающего этноса.

В наиболее общем виде выводы по данному исследованию могут быть сформулированы следующим образом:

1. Культура карачаевцев и балкарцев представляет собой самостоятельный культурный тип, обладающий смысловой обособленностью.

2. Карачаево-балкарская культура определяется как гибридный тип культуры, основой которого является кавказский субстрат, уже содержащий в себе на генетическом и контактном уровнях компоненты суперстрата - тюркской культуры.

3. Наиболее глубоким в сфере художественного сознания остается влияние домонотеистических религий. Непроницаемость народной культуры для религиозной ортодоксии приводит к доминированию языческого поэтического фонда, требующего дифференцированной этнокультурной атрибуции по эпохам и регионам.

4. Общекультурной доминантой, матрицей, синтезирующей основные характеристики культуры, преломившиеся в традиционном вербальном сознании, способны выступать такие понятие, как «модель мира», «образ мира» и «картина мира». В дуалистической модели мироустройства чувственная (миметическая) реальность соединяется с тотальной символичностью.

5. Следующей стадией развития художественного сознания является конструктивно-созидательная, когда человек из познающего и оценивающего мир субъекта превращается в субъекта, действующего и производящего. В плане развития художественного сознания культурная модель мира принимает участие в формировании видов и жанров.

6. В процессе взаимодействия двух компонентов (кавказского и тюркского) происходит альтернативное развитие одного из двух компонентов и блокирование другого (суперстрата). Так, имело место редуцирование властных и обрядовых, общественных и религиозных институтов тюркской культуры в условиях взаимодействия с соседними народностями.

7. Одновременно с обменными процессами наблюдается сохранность тюркской культурно — языковой традиции, стойкой к историзации и модификации из-за панлингвистичности тюркского сознания.

8. Тюркский суперстрат, несомненно, расширяет диапазон адаптивных механизмов карачаево-балкарской культуры, выработанных в результате долгого исторического взаимодействия с другими народами.

Настоящая работа открывает возможность рассмотрения кавказского языкового и культурного конгломерата не просто как данности, а через составляющие культурные компоненты в более обобщенных ментальных «портретах». Возможны дальнейшие разработки методик страноведческих и лингвокультурных исследований для каждой из них в отдельности.

Другим направлением исследований, непосредственно вытекающим из данного, является применение подобного подхода и намеченных дефиниций к материалу других культур - субстратной (кавказской) и суперстратной (тюркской).

Список литературы диссертационного исследования доктор культурологии Урусбиева, Фатима Анваровна, 2004 год

1. Абаев, В.И. Нартский эпос осетин / В.И. Абаев. — Цхинвали,1982.

2. Абаев, В.И. Эпический историзм в развитии / В.И. Абаев // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1988.

3. Алексеева, Е.П. Карачаевцы и балкарцы древний народ Кавказа/ Е.П. Алексеева. - М., 1993.

4. Алиев, С.Ч. Карачай Малкъар нарт сёзле / С.Ч. Алиев. -Нальчик, 1967.

5. Алиев, С.Ч. Къарачай нарт сёзле / С.Ч. Алиев. Черкесск, 1963.

6. Алиев, У. Карачай /У. Алиев. Ростов-на-Дону, 1928.

7. Алимбеков Н. Тенгрианство / Н. Алимбеков // Звезда Востока. — 1990. -№3.- С. 172- 180.

8. Аншба, А.А. Абхазский фольклор и действительность / А.А. Аншба. -Тбилиси, 1982.-С. 175.

9. Аншба, А.А. Абхазский фольклор и действительность / А.А. Аншба. Тбилиси, 1982.

10. Аристотель Сочинения в 4 томах / Аристотель. М., 1981.

11. Аристотель Этика. Политика. Риторика / Аристотель. — Минск,1998.

12. Арутюнов, С.А. и др. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества / С.А. Арутюнов, Н.Н. Чебоксаров // Расы и народы М., 1972.

13. Арутюнов, С.А. Народы и культура: развитие и взаимодействие / С.А. Арутюнов. М., 1989.13. Архив КЕНИИ.

14. Ахлаков, А.А. Исторические песни народов Дагестана и Северного Кавказа / А.А. Ахлаков. М., 1981.

15. Ахундов, Д. А. Архитектура древнего и средневекового Азербайджана / Д. А. Ахундов. Баку, 1986.

16. Базен JI. Человек и понятие истории у тюрков Центральной Азии в VIII веке / JL Баазен // Зарубежная тюркология М. -1986г. Вып. 1. -., С.355-356.

17. Баласагунский, Ю. Благодатное знание / Ю. Баласагунский. — М., 1983.

18. Баранов Е.З. Сказки горских татар / Е.З. Баранов // СМОМПК. -Тифлис, 1896. Вып. 23.

19. Баранов, Е.З. Балкарские сказки / Е.З. Баранов // СМОМПК. Тифлис. 1897. - Вып. 24. - отд. 3.

20. Батчаев, В.М. и др. Из истории материальной культуры балкарцев и ' карачаевцев / В.М. Батчаев, А.Я. Кузнецова. Нальчик, 1986.

21. Бертельс, В.Е. Предисловие / В.Е. Бертельс // Низами. — М.,1968.

22. Биджиев, Х.Х. Погребальные памятники Карачая XIV-XVIII века / Х.Х. Биджев. Черкесск, 1979.

23. Биджиев, Х.Х. Хумаринское городище / Х.Х. Биджев. — Черкесск, 1983.

24. Бромлей, Ю.В. Этнос и этнография / Ю.В. Бромлей. — М., 1973.

25. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. — М.,1996.

26. Веселовский, А.Н. Из введения в историческую поэтику / А.Н. Веселовский. СПб, 1894.

27. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. — М., 2000.

28. Возгрин, В.Е. Крым / В.Е. Возгрин. М., 1997.

29. Гадло, А.В. Этическая история народов Северного Кавказа /1. A.В. Гадло. СПб, 1994.

30. Гачев, Г. Национальные образы мира / Г. Гачев. М., 1998.

31. Гачев, Г. Космопсихологос / Г. Гачев. — М., 1999.

32. Гегель, Г.В. Философия религии / Г.В. Гегель. М., 1977.

33. Гегель, Г.В. Наука логики / Г.В. Гегель. М., 1970.

34. Гордлевский, В.А. Избранные сочинения: В 2 т /

35. B.А. Гордлевский. М ., 1961.

36. Григорьева, Т.П. Даос и Логос / Т.П. Григорьева. М., 1992.

37. Гуревич, А. Я. Средневековый мир / А.Я. Гуревич. М., 1990.

38. Гуревич, А.Я. История и сага / А.Я. Гуревич. М., 1972.

39. Гуревич, А.Я. Предисловие / А.Я. Гуревич // Старшая Эдда. -М., 1975.

40. Гуриев, Т.А. К проблеме генезиса осетинского нартского эпоса (о монгольских влияниях) / Т.А. Гуриев. Орджоникидзе, 1971.

41. Гуртуев, Б.И. Новый талисман / Б.И. Гуртуев. — Нальчик, 1970.

42. Далгат, У.Б. Эпический историзм в развитии / У.Б. Далгат // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1988.

43. Джуртубаев, М.Ч. Древние верования карачаевцев и балкарцев в нартском эпосе. Нальчик, 1991.

44. Дюмезиль, Ж. Осетинский эпос и мифология / Ж. Дюмезиль. -М., 1976.

45. Жарашуева, 3. К. Къарачай-Малкъар фразеология сёзлюпо / З.К. Жарашуева. Нальчик, 2001.ч

46. Жуковская H.JI. Цвето-числовые композиции / Н.Л. Жуковская // Категории и символика традиционной культуры монголов. М., 1988.46. Запад-Восток. М., 1988.

47. Ильин, ВН. Статика и динамика чистой формы / В.Н. Ильин // Вопросы философии. 1996. -№11. - С. 91-136.

48. Исламская энциклопедия. Стамбул, 1967. — С. 287.

49. Караева, А.И. О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа / А.И. Караева. Черкесск, 1961.

50. Каракетев, М.Д. Антропогония в религиозно-мифологическом мировоззрении карачаевцев и балкарцев / М.Д. Каракетов // Карачаевцы и балкарцы: Этнография. История. — М., 1999.

51. Каракетов, М.Д. Из традиционной обрядово-культурной жизни карачаевцев / М.Д. Каракетов. М., 1995.

52. Каракетов, М.Д. Миф и функционирование религиозного культа в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев / М.Д. Каракетов. М., 1999.

53. Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX — начала XX века. Нальчик, 1993.

54. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях. Нальчик, 1983.

55. Карачаевцы и балкарцы. Этнография. История. Археология. — М., 1999.

56. Кардини, Ф. Истоки средневекового рыцарства / Ф. Кардини. — М., 1987.

57. Кёроглы, Х.Г. Художественные каноны и видоизменение эпоса / Х.Г. Кёроглы // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1976.

58. Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос / пер. акад. В.В. Бартольда. Баку, 1999.

59. Ковалевский, М.Н. Закон и обычай на Кавказе / М.Н. Ковалевский. М., 1890.

60. Кравцов, Н.И. Сербо-хорватский эпос / Н.И. Кравцов. М.,1983.

61. Краткая история этики,-М., 1987.

62. Куббель, JI.E. Очерки потестарно-политической этнографии / Л.Е. Куббель.-М., 1988.

63. Кудаев, М.Ч. Карачаево-балкарский свадебный обряд / М.Ч. Кудаев. Нальчик, 1988.

64. Кудачина, Н.К. К этимологии слова «бай» в алтайском языке / Н.К. Кудачина // Советская тюркология. 1982. - № 5. — С. 40-45.

65. Кудияров, А.В. Поэтико-воззренческие аспекты историзма эпоса монголоязычных народов / В. Кудияров // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1988.

66. Кузнецов, В.А. Очерки истории алан / В.А. Кузнецов. — Орджоникидзе, 1984.

67. Кулиев, К.Ш. Горы / К.Ш. Кулиев. М., 1957.

68. Кулиев, К.Ш. Мир дому твоему / К.Ш. Кулиев. М., 1966.

69. Кулиев, К.Ш. Раненый камень / К.Ш. Кулиев. М., 1964.

70. Кулизаде, З.А. Насими философ и поэт Востока / З.А. Кулизаде. - Баку, 1973.71. Культурология. М., 1995.

71. Лавров, Л.И. Карачай и Балкария до 30-х годов XIX века / Л.И. Лавров // Кавказские эпосы. М., 1965.

72. Лавров, Л.И. Роль естественно-географических фактов в истории народов Кавказа / Л.И. Лавров // Кавказский этнографический сборник IX. - М., 1927.

73. Леонтьев, К.Н. Восток, Россия и славянство / К.Н. Леонтьев. — СПб, 1885.

74. Личный архив Каракетова М.Д. (видеоматериалы).

75. Лукьянов, Е.С. Становление философии на Востоке (Древний Китай и Индия) / Е.С. Лукьянов. М. 1992.

76. Малкондуев X. X. Народная терминологическая лексика жанровых обозначений в карачаево-балкарском фольклоре // Проблемы развития государственных языков. — Нальчик, 1997.

77. Малкондуев, Х.Х. Древняя песенная культура карачаевцев и балкарцев / Х.Х. Малкондуев. Нальчик, 1990.

78. Малкондуев, Х.Х. Магическая поэзия / Х.Х. Малкондуев // Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. Нальчик, 1990.

79. Малкондуев, Х.Х. Осенне-зимняя календарно-обрядовая поэзия / Х.Х. Малкондуев // Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. -Нальчик, 1990.

80. Малкондуев, Х.Х. Обрядово-мифологическая поэзия балкарцев и карачаевцев / Х.Х. Малкондуев. Нальчик, 1996.

81. Малкондуев, Х.Х. Поэтика карачаево-балкарской народной лирики / Х.Х. Малкондуев. Нальчик, 2000.

82. Мардашвили, М.К. Сознание как философская проблема / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1990. - № 10. - С. 3-18.

83. Маремшаова, И.И. Основы этнического сознания карачаево-балкарского народа / И.И. Маремшаова. Минск, 2000.

84. Маремшаова, И.И. Балкаррия и Карачай в этнокультурном пространстве Севернго Кавказа / И.И. Маремшаова. Нальчик, 2003.

85. Маркс, К. и др. Диалектика природы / К. Маркс, Ф. Энгельс // Сочинения. Т. VI. - М., 1975.

86. Мафедзев, С. Транспоколенная миссия адыгов / С. Мафедзев. — Нальчик, 1991.

87. Мелетинский, Е.М. Поэтическое слово в архаике / Е.М. Мелетинский // Историко-этнографические исследования по фольклору. М., 1994.

88. Мень, А. Избранное / А. Мень. М., 1991.

89. Мехтиев, Н. Место тюркского языка . / Н. Мехтиев // Советская тюркология. 1993. - № 4. - С. 18-20

90. Мец, А. Мусульманский ренессанс / А.Мец. М., 1973.

91. Мизиев, И. Шаги к истокам этнической истории / И. Мизиев. -Нальчик, 1986.

92. Мизиев, И. Очерки истории и культуры балкарии и Карачая XIII — XVIII века / И. Мизиев. Нальчик, 1991.

93. Миллер, В.Ф. Нравственное воображение / В.Ф. Миллер. -СПб., 1858.

94. Миллер, В.Ф. и др. В горских обществах Кабарды / В.Ф. Миллер, М.Н. Ковалевский // Вестник Европы. СПб., 1884.

95. Миллер, В.Ф. и др. У подошвы Эльбруса / В.Ф. Миллер, М.Н. Ковалевский // Вестник Европы. СПб, 1886.

96. Мудрость народов Востока. М., 1996.

97. Мусукаев, А.И. и др. Народные традиции кабардинцев и балкарцев / А.И. Мусукаев, А.И. Першиц. Нальчик, 1992.

98. Народно-поэтическое творчество балкарцев и карачаевцев. -Нальчик, 1988.

99. Нарты / предисловие Т.М. Хаджиевой. М., 1994.

100. Неклюдов, Ю.С. Типологическое взаимодействие средневековых литератур Востока и Запада / С.Ю. Неклюдов // Исторические взаимосвязи. М., 1974.

101. Низами. Пять поэм / Низами. М., 1968.

102. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше // Собрание сочинений. М., 1990.

103. Новое в лингвистике. М., 1962. - Вып. 2.

104. Ногайские народные сказки. М., 1979.

105. Ойберман, В.Г. Балкарские и карачаевские музыкальные инструменты / В.Г. Ойберман // Минги Тау. 1997. - № 5. - С. 141 — 145.

106. Отартабаева, Р.А.-К. Карачаево-балкарские народные песни / Р.А.-К. Оттабаева. Черкесск, 1977.

107. Ортабаева, Р.А.-К. Къарашауданны суу / Р.А.-К. Отарбаева. — Черкесск, 1988.

108. Панова В.Ф. и др. Жизнь Мухамеда / Панова В.Ф., Ю.Б. Бахтин. -М„ 1990.

109. Паремиологический сборник. М., 1978.

110. Песни народов Северного Кавказа. Л., 1976.

111. Плач по утопленнику. Плач по убитому молнией // Архивный фонд С. Шахмурзаева // Архивный фонд КЕНИИ.

112. Полевой материал института этнографии АНСССР, 1991.

113. Асанов, Ю. Къаншаубий или плач княгини Гошаях / Ю. Асанов. -Нальчик, 1967.

114. Потебня, А.А. Из записок по теории словесности / А.А. Потебня. Харьков, 1905.

115. Потебня, А.А. Из лекций по истории словесности /

116. A.А. Потебня. — Харьков, 1884.

117. Поучения Чингисхана // Звезда Востока. 1993. — № 3.

118. Пришвин, М.М. Дорога к другу / М.М. Пришвин. М. 1957.

119. Пропп, В .Я. Фольклор и действительность / В.Я. Пропп. М.,1976.

120. Пшавела, В. Поэмы / В. Пшавела. Ленинград 1957.

121. Пшавела, В.Стихи и поэмы / В. Пшавела. Тбилиси, 1961.

122. Радлов, В.В. Тюркская народная литература / В.В. Радлов. -СПб, 1850.

123. Радлов, В.В. Образцы народной литературы тюркских племен /1. B.В. Радлов. СПБ, 1866.

124. Рахаев, А.И. Песенная эпика Балкарии / А.И. Рахаев. — Нальчик,1988.

125. Роль человеческого фактора в языке. М., 1988.

126. Саводник, В.Д. Чувство природы в поэзии Пушкина, Лермонтова и Тютчева / В.Д. Садовник. М., 1911.

127. Семенов, И. Джагъа улу Исмаил. «Джырла бла назмула» / И. Семенов. -М., 1992.

128. Скафтымов, А.П. Поэтика и генезис былин / А.П. Скафтымов. -Саратов, 1924.

129. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1881.- Вып.1.

130. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1883. Вып. 3.

131. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1896. — Вып. 23.

132. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1897. Вып. 24. - отд. 3.

133. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1898. — Вып. 25.

134. Снитко, Т.Н. Предельные понятия в западной и восточной лингвокультурах / Т.Н. Снитко. Пятигорск, 1999.

135. ССКГ. Тифлис, 1969. -Вып.И.

136. Стеблева, И.В. Поэтика древнетюркской литературы / И.В. Стеблева. М., 1976.

137. Тавлинов, Н.В горах Баксанского ущелья. Природа и охота / Н.В. Тавлинов. -М., 1900.

138. Тайлор, Э.Б. Первобытная культура / Э.Б. Тайлор. — М., 1989.

139. Таумурзаев, Д. Таурухла / Д. Таумурзаев. Нальчик, 1988.

140. Тегуев, Р.С. и др. Очерки истории карачаево-балкарцев / Р.С. Тегуев, Р.Т. Хатуев. Ставрополь - М., 2002.

141. Терский сборник. Владикавказ, 1903. - Вып. 6.

142. Толгуров, З.Х. Движение балкарской поэзии / З.Х. Тоолгуров. -Нальчик, 1984.

143. Топоров, В.Н. К происхождению некоторых поэтических символов / В.Н. Топоров // Ранние формы искусства. М., 1980.

144. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. Новосибирск, 1989.

145. Трубецкой, И.С. Этнографическое обозрение / И.С. Трубецкой. -М, 1992.

146. Тютчев, Ф.И. Лирика / Ф.И. Тютчев. М., 1966.

147. Уарзиати, В. История Осетии: связи с народами Кавказа / В. Уарзиати. Орджоникидзе, 1990.

148. Уарзиати, В. Праздничный мир Осетин / В. Уарзиати. -Владикавказ, 1995.

149. Урусбиев, С.-А. Сказания о нартских богатырях у татар — горцев Пятигорского округа Терской области / С.-А. Урусбиев // СМОПК. 1881. -Вып. 1. - Отд.2.

150. Урусбиева, Ф.А. Карачаево-балкарский фольклор / Ф.А. Урусбиева. Черкесск, 1979.

151. Федоровский, А.П. Философско-исторические конструкты / А.П. Федоровский. М., 2000.

152. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

153. Фрейд, 3. Неудовлетворенность культурой / 3 Фрейд // Избраные произведения.-М., 1995.

154. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг. М., 1978.

155. Хаджиева, Т.М. Нартский эпос балкарцев и карачаевцев. Предисловие / Т.М. Хаджиева // Нарты. М., 1994.

156. Хаджиева, Т.М. Эстетическая и утилитарная магическая функция календарно - обрядовых песен балкарцев и карачаевцев / Т.М. Хаджиева // Календарно - обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. - Махачкала, 1988.

157. Хасанов, Н.И. Къарча. Тайны веков / Н.И. Хасанов. Черкесск,1994.

158. Хатуев, Р.Т. Карачай и Балкария до второй половины XIX века: власть и общество / Р.Т. Хатуев // Карачаевцы и балкарцы. М., 1999.

159. Холаев, А.З. К вопросу о трансформации обрядовой песни и пляски «Голлу» у балкарцев и карачаевцев А.З. Холаев // Художественный язык фольклора. Нальчик, 1981.

160. Художественная культура в докапиталистических формациях. -Ленинград, 1984.

161. Художественная культура средневекового Дагестана. Махачкала, 1987.

162. Цивьян, Т.В. Лингвистические основы балкарской модели мира /Т.В. Цивьян.-М., 1990.

163. Чеснов, Я.В. Лекции по исторической этнологии / Я.В. Чеснов. -М„ 1999.-С. 278.

164. Шаманов, И.М. Древнетюркское верховное божество Тенгри в Карвчае и Балкарии / И.М. Шаманов // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1982.

165. Шаманов, И.М. Обряды, связанные с рождением ребенка / И.М. Шаманов // Проблемы этнической истории. Черкесск, 1980.

166. Шаханов, Б. Избранная публицистика / Б Шаханов. Нальчик,1991.

167. Шеллинг, Ф. Философия искусства / Ф. Шеллинг // Хрестоматия по теории литературы. М., 1982.

168. Шенкао, М.А. Богоборчество в мифоэпическом сознании / М.А. Шенкао. Шахты, 1979.

169. Шопенгауэр, А. Афоризмы житейской мудрости / А. Шапенгауэр. М., 1990.

170. Штейнер, Р. Вопрос воспитания как социальный вопрос / Р. Штейнер. Калуга, 1992.

171. Элиаде М. Космос и история / М. Элиаде. М., 1987.

172. Эфендиев Ф.С. Этнокультура и национальное самосознание / Ф.С. Эфендиев. Нальчик, 1999.

173. Язык и культура.-М., 1983.

174. Японские сказки. М., 1978.

175. Ali Kemal Meram Gokturk imperatorlugu. Istanbul,: Miliyet,1974.

176. Keleti Szemle, 1909. -№10.

177. Ogel Bahaeddin Turk mitolocisi / B. Ogel. Ankara, 1992.

178. Sencer Divicioglu Oguzladan Selcuklaya. Istanbul, 1994.

179. Turk mitolocisi Bahaeddin Ogel. Ankara, 1992.