Социальная история Алтая кабинетского периода в народнической историографии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.09, кандидат исторических наук Козлова, Евгения Михайловна

• Козлова, Евгения Михайловна
• кандидат исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Козлова, Евгения Михайловна

Введение.

Глава 1. Идейные истоки историографической концепции народников - исследователей Алтая.

Глава 2. Методология и организация научных исследований народников на Алтае.

Глава 3. Специфика статуса зависимого населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в интерпретации народнической историографии.

Глава 4. Исследователи-народники о переселенческом движении на Алтай.

Глава 5. Изучение алтайской общины представителями народнической историографии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социальная история Алтая кабинетского периода в народнической историографии»

Отечественная историческая наука с 1990-х гг. переживает весьма болезненный кризис. Он обусловлен не только накопившимися проблемами внутреннего развития страны, но и общими процессами в интеллектуальной сфере, а еще шире - сменой культурно-идеологической парадигмы, которая и вызвала пересмотр основ гуманитарного знания.

В российской историографии в настоящее время переход к новым исследовательским ориентирам происходит параллельно с интенсивным переосмыслением самих критериев научности, усиливается роль историографической критики, которая выступает как важное средство коррекции и расширения наличного инструментария подходов, концепций и моделей исторического исследования, то есть средств обновления базовых предпосылок для последующего развития исторической науки в XXI веке. После восстановления в отечественной исторической науке в 1980-1990-х гг. альтернативных методологий, исследователи стали более серьезно размышлять на тему многовариантности путей исторического развития России и соответствующей трансформации ряда исторических дисциплин. Поэтому обращение в данный период времени к разнообразному опыту всех направлений национальной историографии, на наш взгляд, является правомерным и актуальным.

Дореволюционную отечественную историографию отличало реальное многообразие научных школ и соответствующих общественных приоритетов. Историки по-разному оценивали достижения русской и европейской науки. В острых дискуссиях вырабатывались новые подходы и решения. Отечественная историческая мысль второй половины XIX - начала XX вв. развивалась в рамках единого исследовательского потока, но в контексте разных научных направлений, каждое из которых стремилось к всеобъемлющему охватумногогранного процесса. Историческая мысль России развивалась согласно внутренней универсальной логике движения отечественной науки, чутко реагируя на изменения общественно-политической ситуации, на мировоззренческие запросы общества.

Генезис народничества в свое время был обусловлен конкретными социальными, экономическими и политико-идеологическими процессами. Исторически, во второй половине XIX в., Россия находилась в преддверии буржуазной стадии, заметно отставая от европейских стран. Однако благодаря наличию высокоразвитой интеллигенции, ее знанию русских и зарубежных концепций и постоянным контактам с Европой, передовые образованные слои российского общества не только «поспевали» за европейской теоретической мыслью, но в некоторых случаях и опережали ее1. Такое опережение национальной научной элиты и ее общественного сознания по отношению к собственному «общественному бытию», имело место быть вопреки мифу об извечной отсталости русского общества. Испытывая на себе цивилизационно-системное влияние европейской общественной мысли, модернистски настроенные российские интеллигенты вместе с тем относились к ней избирательно, воспринимая и осваивая зарубежные методологические достижения сквозь призму специфики национальных проблем. Одним из самых развитых и перспективных сегментов научного прорыва отечественных исследователей во второй половине XIX - начале XX вв. было изучение многообразной жизни народа во всех ее проявлениях, составлявшее основной предмет исследования демократической историографии. Целенаправленное сближение истории и социологии было одним из характерных для исследователей данной ориентации методологических приемов. Между прочим, фактически лишь в 50-60-е гг. XX в. мировая историческая наука1 Ярким примером такого опережения может служить оригинальная социологическая концепция родоначальников народничества о «скачкообразном» развитии России. Теория строилась на «пропуске» Россией буржуазной стадии в целях построения национального социализма и ее соединение с программой антикрепостнических, антиабсолютистских преобразований.вновь обратилась к этой парадигме («новая социальная история»2) после долгого взаимного отчуждения обеих дисциплин.

Главный метод народнической историографии - изучение общественно значимых проблем как бы «снизу» - был наиболее последовательно апробирован ею на региональном уровне, в рамках отдельной территории, а именно Алтайского горного округа. П.А. Голубевым, Н.М. Зобниным, И.О. Овсянкиным, В.И. Семевским, И.И. Тыжновым, С.П. Швецовым и другими авторами даны описание и анализ реально существовавших социальных институтов местного уровня, воссозданы коллективные портреты локальных общностей. Научная и общественная актуализация проблем Алтая так называемого кабинетского периода в общероссийском контексте состоялась, благодаря народнической историографии. В данном случае проявилась устойчивая вариативная способность народнических методологических принципов своевременно или даже заблаговременно адаптироваться к изменениям динамично развивавшейся отечественной историографии. Ныне аналогичная методология освещения проблем регионального и общенационального характера утверждается в России фактически заново3.

Историография. Литература, посвященная народничеству в целом как особому политическому движению, достаточно обширна. Исторической наукой были в свое время достигнуты определенные успехи в освещении данной проблематики.

Первые работы, посвященные научно-исследовательской деятельности некоторых из представителей народнической исторической регионалистики, появились еще в дореволюционный период. Однако по преимуществу ониРепина Л.П. «Новая историографическая наука» и социальная история. М., 1998.

3 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.): генезис личности, демократизация семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб., 2003.содержат биографические материалы4. Гораздо больший интерес для нас представляют заметки и очерки, посвященные деятельности различных научных обществ, в составе которых занимались научными исследованиями многие народники. Прежде всего, это публикации Западно-Сибирского отделения Императорского Русского Географического общества - первой региональной научной организации. Среди них таким трудом является изданный в 1902 г. «Юбилейный сборник ЗСОИРГО» - самое полное из дореволюционных изданий, обобщающих информацию о научной работе Западно-Сибирского отдела и его подотделов. Но вследствие того, что публикация имела официальный, а, значит, подцензурный характер, авторы сборника не могли вполне объективно освещать деятельность сотрудников отдела, раскрывая реальную картину всей его внутренней жизни. Неслучайно, в том же году один из основных составителей сборника - М.М. Сиязов -опубликовал статью5, в которой на том же самом фактическом материале дал гораздо более всестороннюю оценку научной и общественной деятельности отдела. Данный автор проследил постепенную демократизацию научной деятельности общества, выделяя особенности его работы в регионе на различных этапах истории. Сибирская областническая пресса также публиковала обобщающие работы о ЗСОИРГО, приурочивая их к юбилейным датам отдела. В них прослеживается несколько критичный подход к деятельности научного общества. Подобные замечания в адрес ЗСОИРГО в публикациях зависели часто от политических взглядов их авторов и4 Анучин Д. К юбилею Г.Н.Потанина // Землеведение. 1916. Кн. 1-2. С. 104-111; Голубев П. А. С.И. Гуляев // Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. Томск, 1890. С. 427-436; Дубровский К. Ветеран сибирской общественности (Путешественник-публицист Г.Н. Потанин) // Дубровский К. Рожденные в стране изгнаний. Пг., 1916. С. 242-254.; ЛемкеМ. Николай Михайлович Ядринцев: Биогр. очерк. СПб., 1904; Михайловский Н.К характеристике Н.М. Ядринцева // На сибирские темы. СПб., 1905. С. 57-61.; Обручев В.А. Григорий Николаевич Потанин: Кратк. очерк его жизни и научной деятельности. М., 1916; Словцов Я. Степан Иванович Гуляев: Биогр. очерк. Омск, 1891; ПыпинА.Н. История русской этнографии. СПб., 1892. Т. 4; Южанов С.Н. Памяти Н.М. Ядринцева // На сибирские темы. СПб, 1905. С. 62-68 и др.

5 Сиязов М.М. Первое двадцатилетие Западно-Сибирского Географического отдела // Естествознание и география. М., 1902. № 9-10.соответствующих представлений об отделе как научной и общественной организации. Основные пункты расхождения: выделение приоритетных задач деятельности отдела, оценка содержания различных этапов его работы, причин имевшихся неудач и дальнейших перспектив развития научного общества. Авторы указанных выше работ первыми систематизировали накопленные сведения о работе ЗСОИРГО и в целом верно оценили конкретный научный вклад коллектива его сотрудников в освоение и освещение проблематики региона.

С начала 20-х гг. XX в. сведения о деятельности народников на Алтае, работе ЗСОИРГО и его подотделов публиковались, главным образом, в краеведческой литературе. Об общественном смысле деятельности, как самих Географических отделов, так и народников в его составе, между «новыми» и «старыми» краеведами шла достаточно жесткая дискуссия. Первые обвиняли отделы в излишнем академизме, что выражалось в привлечении в основном заезжих исследователей. Эти упреки касались отсутствия системности, плановости в работе, неумения практически связывать полученные результаты исследований с реальными нуждами края и т.д. Вместе с тем, в рассматриваемый период в Сибири имелись авторы, стремившиеся осветить этот вопрос более объективно. Таким было, например, юбилейное издание В.Ф. Семенова6, которое до сих пор является наиболее значительной публикацией по истории Западно-Сибирского отдела и деятельности его членов. Оно содержит хронику экспедиций, обзор научной и просветительской деятельности, библиографию и справочный материал. В нем также дана оценка научной значимости работ членов ЗСОРГО. Осмыслению практической деятельности отделов и признанию ценности вклада политических ссыльных в научное изучение Западной Сибири способствовали опубликованные работы самих исследователей-народников: В.И. Николаева, Г.Н. Потанина,6 Семенов В.Ф. Очерк пятидесятилетней деятельности Западно-Сибирского отдела Государственного Русского географического общества. Омск, 1927.

С.П. Швецова и др7. Они собственно первыми всесторонне охарактеризовали ведущую роль политических ссыльных в истории ЗСОРГО, обращая особое внимание на социальную направленность их исследований, посвященных самому народу, в первую очередь, его хозяйственно-экономической деятельности.

В целом, несмотря на критику концептуальных позиций дореволюционных исследователей, советская регионалистика 1920-х гг. часто пользовалась результатами их трудов. Например, в список из 87 работ, рекомендованных для начинающих авторов, Омское общество краеведения, наиболее «непримиримо» относившееся к деятельности дореволюционныхообществ, включило 37 изданий ЗСОРГО.

К началу 30-х гг. XX в. в краеведении стала доминировать тенденция, полностью отрицающая какой-либо позитивный смысл дореволюционных исследований. Хотя в целом на протяжении 1940-1960-х гг., несмотря на продолжавшуюся и ставшую обязательной критику предшественников по регионалистике, сибирские авторы широко использовали результаты их многолетнего труда. С 1970-х гг. ученые стали в своих исследованиях обращаться к фактологической базе работ ЗСОРГО и его подотделов, рассматривая их как ценный исторический источник для этнографии (И.В. Захаров), археологии (С.М. Тихонов), истории Сибири (А.П. Бородавкин, В.П. Зиновьев, А.Д. Колесников, С.С. Лукичев). Бесспорным достоинством работ перечисленных выше авторов является квалифицированная оценка результатов труда членов отдела и признание большой ценности накопленного ими в прошлом фактического материала.

Первые фундаментальные работы, посвященные истории отечественной исторической мысли, появились в советский период. «Дореволюционные историки, печатавшиеся в конце XIX - начале XX в., - констатировал7 См. например: Николаев В.И. Сибирская политическая ссылка и изучение местного края // Каторга и ссылка. 1927. № 5. С. 34-67; Потанин Г.Н. Памяти Василия Ивановича Семевского // Голос минувшего. 1917. №1. С. 258; Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири // Каторга и ссылка. 1928. № 3. С. 45-78, № 4. С. 31-58 и др.

А.Н. Цамутали, - почти не оставили работ, которые содержали бы обстоятельный и глубокий анализ современной им исторической науки. В печати появлялись лишь рецензии на отдельные работы и большей частью небольшие обзоры исторической литературы. Среди последних редкими были обзоры, которые охватывали хотя бы десятилетний период»9.

Для официальной советской историографии характерна оценка научной деятельности народников в тесной взаимосвязи с их политической, революционной деятельностью. Так, A.JI. Шапиро отвел в своей работе отдельный раздел «Народнической историографии»10. В нем исследователь попытался обосновать далеко не бесспорный тезис о «вырождении» народнической исторической концепции, делая акцент на тех якобы негативных чертах, которые появились в период так называемого империализма. «Представителям народничества, - утверждает Шапиро, - были свойственны пресловутые колебания между демократизмом и либерализмом»11. Они в особенности проявились, с точки зрения данного автора, на рубеже XIX-XX вв. Характеризуя исторические взгляды народников, исследователь утверждает, что они «отражали как утопичность мелкобуржуазного1 Одемократизма, так и сочувствие революции». Особое место в работах А.Л. Шапиро занимает критика методов, применявшихся исследователями народнической ориентации, а также итоговой комплексной оценки крестьянского хозяйства пореформенного периода в их работах. «Народники, -пишет исследователь, - подменяли глубокий экономический анализ исторических процессов жонглированием отдельными данными статистики,13игрой в «циферки»». Однако вряд ли можно согласиться с таким мнением. Напротив, представителями народнического направления в ходе исследований8 ГАОО. Ф. 1075, On. 1, Д. 81, Л. 14.

9 Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. JL, 1986. С. 4.

10 Шапиро А.Л. Русская историография в период империализма. Курс лекций. Л., 1962.

11 Шапиро А.Л. Русская историография в период империализма.С. 137.

12 Там же. С. 13913 Там же. С. 140.были всесторонне использованы не только огромный пласт обработанной ими официальной статистики, но и практические результаты их собственных социологических (или: демографических) обследований, проводившихся по специально разработанным программам, которые подтверждали или чаще опровергали ее контекст. Вопреки господствовавших академическим канонам того времени, в ходе исследований ими широко учитывалось обыденное понимание сущности проблем самими крестьянами. Вместе с тем, наряду с критикой в адрес народнического направления, данный автор все же отмечает значительный вклад некоторых его представителей в развитие отечественной исторической науки, выделяя, в частности, В.И. Семевского. Как историк-демократ он являлся, - с точки зрения A.JI. Шапиро, - одним из инициаторов монографического изучения истории русского крестьянства.

А.Н. Цамутали рассматривает в своей работе основные концептуальные направления в русской исторической науке на фоне общественно-политической борьбы конца XIX - начала XX вв.14 Официальному и буржуазно-либеральному направлениям данный автор противопоставлял марксистское направление. По оценке А.Н. Цамутали, «народническая историография составляла значительную часть мелкобуржуазного направления»15. К моменту вступления России в период «империализма», согласно принятой формационной схеме исторического развития, народническая историография переживала глубокий кризис. Аналогичное мнение высказывается в хорошо известном специалистам обобщающем труде16, где коллектив авторов делает примечательную попытку выделить особо «эсеровский» период эволюции данного направления. Поэтому работы этой группы авторов рассматриваются в тесной взаимосвязи лишь с возникновением и деятельностью партии социалистов-революционеров. Заданная узость хронологических рамок этой работы не позволила авторам14 Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма: Историографические очерки. JL, 1986.

15 Там же. С. 252.

16 Историография истории СССР, /под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М., 1967.проследить логически общую научную традицию, свойственную всем поколениям исследователей-народников.

Таким образом, можно с достаточной уверенностью констатировать, что в вышеназванных работах по преимуществу рассматривалась народническая историография в целом, а также отчасти эволюция этого направления русской исторической науки. В поле зрения советских авторов находилась и региональная компонента деятельности народников, представленная фрагментарным анализом отдельных работ В.И. Семевского. Своеобразным лейтмотивом доминирующей в литературе концептуальной схемы было утверждение о кризисе народнической методологии в контексте отечественной науки конца XIX - начала XX вв. Данному мнению можно противопоставить современную точку зрения достаточно компетентного британского ученого Т. Шанина, считающего, что «именно Россия начала XX в., а после и Советский Союз периода нэпа были мировыми лидерами в изучении крестьянства. двадцатые годы стали временем нового расцвета исследований1 7деревни». Это утверждение относится именно к народнической традиции в исторических исследованиях, которая еще долго существовала и после 1917 г., пока не была вытеснена марксисткой методологией.

Особого внимания заслуживают работы советского периода, посвященные истории развития региональной исторической науки. Среди них следует выделить работу М.Б. Шейнфельда, которая была опубликована в 1973 г. В сущности, это был первый для отечественной регионалистики опыт осмысления результатов всей дореволюционной историографии Сибири. Этот труд базируется на обширном опубликованном и архивном материале. Автор не оспаривает тот безусловный факт, что как методология и направление исследований региона народничество занимало видное место в историографии Сибири вплоть до 1917 г. Свою оценку места исторической проблематики в народнической исследовательской литературе М.Б. Шейнфельд ставит в17 Шанин Т. Крестьяноведение и Вы: к русскому изданию // Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия. М., 1992. С. 21.прямую зависимость от объективно лидерской роли народников в российском общественно-политическом движении на рубеже Х1Х-ХХвв. Между тем, в народнической литературе «тип исторического исследования на профессиональном уровне, — по его мнению, - занимал подчиненное место: на первый план выдвигались работы этнографические, статистико-экономические и публицистика»18. Но автор изначально ограничивал свой поиск научной истины не столько исследовательскими, сколько идеологическими рамками. Цель данной работы, признает он, состояла в изучении основных историографических направлений, в том числе и народнического, с учетом решения основной идеологической задачи - показать закономерный процесс зарождения и развития марксистко-ленинского направления, и уже под этим углом зрения дать соответствующую критику «буржуазных» и «мелкобуржуазных» исторических теорий, распространенных в дореволюционной России. Применяя подобный подход к теме, он, разумеется, не мог полностью раскрыть всю полноту широкого спектра методологических приемов и подходов народнической историографии в целом, и региональной, в частности. Большую роль в историографии Сибири конца XIX - начала XX вв. М.Б. Шейнфельд отводит историческому краеведению, выполнявшую важную познавательную функцию. «Историческое краеведение поднимало «целинные пласты» истории Сибири, хотя, - пишет исследователь, - осмысление фактов было совершенно недостаточным, место их в общем историческом процессе не всегда устанавливалось»19. В развитии краеведческих структур значительную роль, по мнению данного автора, сыграли как отделы и подотделы Русского географического общества, так и местные самодеятельные музеи.

Монография JI.M. Горюшкина и Н.А. Миненко «Историография Сибири дооктябрьского периода», опубликованная в 1984 г., являлась попыткой аналитического обзора процесса изучения дореволюционными исследователями основных аспектов истории Сибири: присоединения ее к18 Шейнфельд М.Б. Историография Сибири (конец 19 - начало 20 вв.) Красноярск, 1973. С. 304.

России; заселения территории русскими колонистами; развития в регионе сельского хозяйства; промышленности и городов; истории сибирского крестьянства и т.д. Издание охватывает хронологически длинный период. Авторы высоко оценивают достижения региональных исследователей-народников (областников) и профессиональных историков-народников, дают высокую оценку научной деятельности В.И. Семевского. Именно этот историк-профессионал, по их мнению, первым обратил внимание на правовую специфику поземельного статуса крестьянского «мира» за Уралом. Вместе с тем, указывая на очевидную недостаточность юридических прав местного населения, Н.М. Зобнин и В.И. Семевский придерживались единого мнения на счет положения приписных крестьян в Сибири, сопоставимого со статусом крепостных крестьян европейской части России. По мнению JI.M. Горюшкина и Н.А. Миненко, данная народническая оценка была ошибочной. Исследователи настаивают на том, что будто бы именно слабость их «методологии не позволила с достаточной глубиной разобраться в сущности социальных отношений на землях Кабинета». Согласно такому мнению, для областников был характерен якобы упрощенный подход к истории Сибири. «Она сводилась ими, — утверждают Горюшкин и Миненко, — преимущественно к процессам колонизации, отсюда недостаточное внимание к социально-экономическим отношениям прошлого»21. Хотя, разумеется, концепция исследователей-народников была намного сложнее.

В работе В.Г. Мирзоева «Историография Сибири» также присутствует упоминание о кризисе народнической методологии. Причем в рамках сибирской исторической науки, по мнению этого исследователя, А.П. Щапов стоял у истоков народничества, тогда как В.И. Семевский завершил его идейную эволюцию. Но вместе с тем автор, вступая в противоречие со своими же выводами, делает характерную оговорку. По мнению В.Г. Мирзоева, «во19 Шейнфельд М.Б. Историография Сибири. С. 285.

20 Горюшкин J1.M., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода. Новосибирск, 1984. С. 61.

21 Там же. С. 60.второй половине XIX века демократическое направление достигает максимумсвоего развития, т.е. годы, предшествовавшие буржуазным реформам в Россиии последовавшие за ними, были временем роста разночинного слоя русской22интеллигенции, главным образом из «низов». Нельзя согласиться с вышеуказанным мнением. Народническая историография на рубеже XIX— XX вв. продолжает существовать и приобретет прикладной характер. Исследователи на региональном уровне наполняют теоретические гипотезы родоначальников народничества фактологическим материалов, почерпнутым из анализа архивных материалов, собственных наблюдений, опроса очевидцев и т.д.

Действительно, на протяжении второй половины XIX - начала XX вв. содержание народнической идеологии менялось, но вместе с тем отчетливо прослеживается методологическая преемственность взглядов народников. Анализируя каждый из этапов (50-60-е гг. XIX в., 60-70-е гг. XIX в., конец XIX - начало XX вв.) можно выделить сквозные темы и вопросы. Это и проблема самоидентификации русской интеллигенции; это и специфическая идея прогресса, это и поиск особого места России в мировой цивилизации. Всех народников объединяло концептуальное представление о том, что философско-исторической мысли предстоит еще долгий путь познания законов истории.

Таким образом, почти во всех историографических работах советского периода идет подмена реального исследования методологических основ того или иного альтернативного научного течения небеспристрастным разбором персональных и партийных общественно-политических взглядов его отдельных представителей. Несмотря на естественные персональные авторские отличия в способах и методах изложения проблематики, во всех монографиях советского периода принципиально и концептуально воспроизводилась преемственность по идеологической линии. Суть ее заключается в акцентировании внимания на политической проблематике вопроса, т.е. советскими историками была детально рассмотрена сложная история многолетней общественной22 Мирзоев В.Г. Историография Сибири. М., 1970. С. 262.деятельности бывших «революционеров» на окраинах страны. Исследователи не ограничились упоминаниями справочного характера о времени нахождения23революционеров на каторге и в ссылке в Сибири. В работах представлен обстоятельный анализ деятельности революционных народнических организаций, их программных документов, стратегии и тактики борьбы и многих других сторон освободительного движения второй половины XIX в.

В региональной историографии предпринимались, конечно, попытки актуализировать вклад представителей народнической историографии в освещение многих социальных проблем дореволюционной Сибири. «Весьма примечательной в этом смысле была дискуссия среди исследователей истории Сибири, - пишут современные авторы, - развернувшаяся в 1960-1980-е гг. вокруг проблемы определения статуса Алтайского горного округа в имперской крепостнической системе»24. Ее деятельными участниками были, с одной стороны, А.П. Бородавкин, С.С. Лукичев, Л.Г. Сухотина, А.Т. Топчий, а, с другой, как оппоненты выступали Г.П. Жидков, Л.М. Горюшкин, М.М. Громыко, Н.А. Миненко. В ходе полемики четко обозначились концептуальные расхождения между двумя группами авторов в оценке владельческой принадлежности земель ресурсов Алтая. Характерно, что дискуссия выявила различное отношение исследовательских коллективов к оценочному материалу предшественников по историографии - большой группы авторов демократической народнической ориентации, изучавших «алтайский вопрос» в конце XIX - XX вв. А.П. Бородавкин и его сторонники пытались возобновить полузабытую к тому времени народническую методику освещения проблем региональной истории, которая была разработана дореволюционными23 Рощевская Л.П. Революционеры-разночинцы в западносибирском изгнании. Л., 1983; Ушакова Л.А. Проблемы народнической историографии истории сибирской политической ссылки в 70-80-е гг. XIX в. // Методологические проблемы изучения истории Сибири. Новосибирск, 1988. С. 119-129; Она же Народническая сибирская ссылка 70-90-х гг. в советской историографии 50-70-х гг. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII - начало XX вв.) Новосибирск, 1978. С. 8-53; Седов М.Г. Героический период революционного народничества. М., 1966. и др.исследователями: Г.Б. Байтовым, Е.И. Овсянкиным, В.И. Семевским, Н.М. Ядринцевым и др.25Большой вклад в изучение научной и просветительской деятельности народников на Алтае принадлежит энциклопедическим изданиям. Ряд изданий конца XIX - первой половины XX века содержат краткие биографические сведения о некоторых из представителей народнической историографии26. В конце предыдущего столетия региональные издательства выпустили большое количество справочной литературы, содержащей биографические и библиографические сведения об исследователях-народниках на Алтае. Энциклопедия Алтайского края, выходившая двухтомником неоднократно в 1990-е гг.27 под редакцией В.Т. Мищенко, А.П. Бородавкина, И.М. Дмитриенко, также содержит ценные сведения об исследователях, внесших свой вклад в народническую регионалистику. В это издание включены персоналии таких исследователей как П.А. Голубев, Н.М. Зобнин, И.О. Овсянкин, Г.Н. Потанин, И.И. Тыжнов, В.К. Штильке, Н.М. Ядринцев28. В нем даны краткие биографические сведения, которые относятся к периоду их пребывания на Алтае. В энциклопедии представлен библиографический указатель основных работ авторов по истории региона.

В библиографических справках основное внимание уделяется конкретному вкладу исследователей-народников в изучение социальной24 Должиков В.А., Усольцев А.В. Русские демократы-народники о статусе Алтайского горного округа в системе имперского крепостничества // Известия АГУ. Барнаул, 1997. № 2. С. 10.

25Алтай в эпоху капитализма / Под ред. А.П. Бородавкина, В.А. Скубневского и А.А. Храмкоьа. Барнаул, 1986. С. 108-111.

26 Семевский В.И. // Энциклопедический словарь. Т. XXIX. Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. СПб., 1900. С. 426-427; Гуляев С.И. // Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1929. Т. 1. Стб. 757 и др.

27 Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1995; Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1996; Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1997.

28 Безруков Г.Н. Голубев // Энцикл. Алт. края. Барнаул, 1997. Т. 2. С. 104; Булыгин Ю.С. Тыжнов // Там же. С. 368; Лихацкая JI.H. Зобнин // Там же. С. 152; Никулина И.Н. Овсянкин // Там же. С. 258; Никулина И.Н. Штильке // Там же. С. 413; Утробина Т.Г., Яковлева Н.А. Ядринцев // Там же. С. 423-434; Утробина Т.Г., Яковлева Н.А. Потанин // Там же. С. 290-291.

П.А. Голубевым, Н.М. Зобниным, И.И. Тыжновым, C.JI. Чудяовским,истории Алтайского края. В 2000 г. в Барнауле вышел в свет библиографический словарь «Исследователи Алтайского края XVIII - начала XX века»29, включающий сведения о 400 исследователях Алтайского края XVIII - XX вв., специализировавшихся на различных областях научного знания: географии, горного производства, истории, этнографии, археологии и др. Положительная сторона сборника состоит в том, что в его персональные рубрики включены не только биографические, но и библиографические справочные материалы. Конечно, энциклопедические издания не могут отразить всего сложного и многогранного процесса развития и эволюции народнической концепции. Между тем, они помогают выявить нужные сведения и их источники, оценить вклад отдельного ученого или авторского коллектива в развитие региональной науки.

Представляет значительный интерес серия статей об общественной и просветительской деятельности политических ссыльных на Алтае И.Н.Никулиной30, Н.П. Паршуковой31, Л.П. Рощевской32, Р.Г. Круссер33. Авторы высоко оценивают значение научного наследия народников на Алтае, называя их «передовыми людьми своего времени»34. По оценке И.Н. Никулиной, в этих работах собран и обобщен богатый фактический материал по вопросам крестьянской общины, переселенческого движения, положения рабочих, коренного населения Алтая. Деятельность ссыльных народников, по мнению автора, способствовала, во-первых, привлечению■JQИсследователи Алтайского края XVIII - начало XX века: Библиографический словарь. Барнаул, 2000.

30 Никулина И.Н. Деятели революционного движения на Алтае (конец XIX - начало XX вв.). Барнаул, 1991, Она же. Научное наследие политических ссыльных Алтая второй половины XIX века. Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994; Она же. П.А. Голубев на Алтае // Алтайский сборник. Вып. XV. Барнаул, 1992. С. 174-177.

31 Паршукова Н.П. Сибирь на страницах Колокола // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980. С. 130-142; Она же. Некоторые вопросы социально-экономического развития Алтая накануне реформы 1861 года в статье Г.Н. Потанина [Полгода на Алтае] // Социально-экономическое развитие Алтая в XVII - XIX вв. Барнаул, 1984. С. 94-98.

32 Рощевкая Л.П. Революционеры-разночинцы в западносибирском изгнании. Л., 1983.

33 Круссер Р.Г. Западносибирская деревня и крестьянские переселения в исследованиях политических ссыльных 70-80-х гг. XIX века // Из истории рабочего класса в Кузбассе (19171971). Кемерово. 1972. С. 17-31.представителей передовых слоев местного населения к исследовательской деятельности и, во-вторых, активизации общественной жизни региона. В отличие от И.Н. Никулиной, Н.П. Паршукова не ставит целью своих работ освещение научной деятельности и вкладу народников в развитие региональной науки. Автором рассматриваются особенности исследовательской позиции А.И. Герцена, Н.П. Огарева - издателей первой русской революционной бесцензурной газеты «Колокола». На его страницах, — указывает Н.П. Паршукова, - народниками были раскрыты способы феодально-крепостнической эксплуатации приписного крестьянства Алтайского горного округа, разоблачены произвол и махинации горных чиновников. По ее мнению, на фоне критических публикаций «Колокола» статья Г.Н. Потанина «Полгода на Алтае» являлась сугубо описательной, содержащей некоторые сведения о35крестьянском быте, способах земледелия и т.п.». В большей степени она представляет большой интерес для фольклористов и этнографов.

Большое внимание изучению литературного наследия исследователей-народников как отдельно, так и в рамках сибирских научных обществ уделяет И.А. Якимова. Данный автор рассматривает эволюцию их взглядов на историю сибирской и алтайской общины. Исследователь отмечает большую ценность работ исследователей-народников, так как «особенностью народнического изучения общины, - указывает И.А. Якимова, - было почти всегда исследование ее путем непосредственного общения с крестьянской средой, а не только путем привлечения архивных и опубликованных источников различного характера»36. И.А. Якимова отмечает огромный вклад ссыльных народников в изучение данного вопроса.

34 Никулина И.Н. П.А. Голубев на Алтае // Алтай. Барнаул, 1992. С. 17435 Паршукова Н.П. Некоторые вопросы социально-экономического развития Алтая накануне реформы 1861 года. С. 94.

36 Якимова И.А. Проблемы пореформенной общины в Сибири в трудах некоторых исследователей-народников // Проблемы истории, историографии и источниковедения России XIII - XX вв.: Материалы конференции, посвященной памяти проф. А.А. Говоркова. Томск, 2003. С. 86.

Не потеряло актуальность в настоящее время изучение современными исследователями научной деятельности и вклада в развитие той или иной37проблематики отдельных представителей народнического направления. В настоящее время происходит бурный рост независимых научных обществ и объединений. На фоне растущего общественного интереса населения к истории своих регионов и оживлению краеведческой работы, ретроспективный анализ деятельности провинциальных научных обществ в прошлом начинает вновь38представлять особую значимость.

Таким образом, можно констатировать, исследователями были достигнуты определенные успехи в изучении научного наследия народников в рамках конкретно-исторической регионалистики. Но между тем существенный вклад, внесенный исследователями-народниками в изучение социальной истории края, в накопление фактического материала остается до сих пор не оцененным по достоинству.

Петрик Д.К. Сибирь: кто в ней живет и как живет (штрихи к научной деятельности С.П. Швецова) // XX век. Исторический опыт аграрного освоения Сибири: Материалы республиканской научной конференции. Красноярск. 1993 С. 70-73; Сагалаев A.M., Крюков В.М. Г.Н. Потанин: Опыт осмысления личности. Новосибирск, 1991; Троицкий Ю.Л. Социальная психология сибирского ученого С.И. Гуляева в контексте культуры XIX в. // Общественно-политическая мысль и культура сибиряков в XVII - в первой половине XIX в. Новосибирск, 1990. С. 102-109.; Якимова И.А. C.JI. Чудновский о крестьянской общине на Алтае во второй половине XIX в. // Актуальные вопросы истории Сибири: Вторые научные чтения памяти А.П. Бородавкина. Барнаул, 2000. С. 109-112; Сесюнина М.Г. Н.М. Ядринцев как исследователь аборигенного населения Сибири // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969. С. 237-238; Сословский О.Н. Проблемы взаимоотношения русского и коренного населения Сибири в трудах Н.М. Ядринцева // Вопросы экономической истории России XVII-XIXbb. Томск, 1996. С. 107-116; РозенМ.Ф. Г.Н.Потанин. Исследователь Алтая и Центральной Азии // Розен М.Ф. Очерки об исследователях и исследованиях Алтая (XVII-начало XX). Барнаул, 1996. С. 128-131 и др.

38 Скалабан И.А. Деятельность Западно-Сибирского отдела ИРГО по изучению переселенческого движения // Демографические процессы на Урале, в Сибири, Средней Азии и Казахстане XIX -XX вв. Целиноград 1991. С.201-203; Он же. Западно-Сибирский отдел императорского Русского Географического общества в последней четверти XIX -начале XX вв. (1877-1919). Дисс. на соис. уч. степени канд. ист. наук. Новосибирск, 1994; Якимова И.А. Изучение научными обществами крестьянской общины в алтайском округе // Роль науки в освоении восточных районов страны: Тез. докл. и сообщ. всерос. научн. конф. Новосибирск, 1992. С. 51-53; Она же. Деятельность Общества любителей исследования Алтая по изучению крестьянкой общины в Алтайском горном округе // Географически проблемы Алтайского края: Тез. к науч.-практ. конф., поев. 100-летию Алтайского филиала геогр. Общества СССР. Барнаул, 1992. Ч. 1. С. 25-27.

Цель исследования заключается в том, чтобы определить место и роль народнической историографии среди других направлений, выявить основные принципы, формы и методы научных исследований народников и установить ценность их результатов применительно к реалиям Алтайского округа второй половины XIX - начала XIX вв.

В соответствии с поставленной целью автором диссертации формулируются и решаются следующие задачи:- определить истоки формирования региональной историографической концепции исследователей-народников;- охарактеризовать организацию и методологию научных исследований, а также проследить реальный вклад народников в научное, культурное освоение региона;- показать специфику зависимого населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в интерпретации исследователей-народников;- проследить вклад исследователей народнического направления в изучение переселенческого движения и общинных отношений на Алтае.

Объектом исследования является народническая историография второй половины XIX - начала XX вв. социальной истории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа.

Предметом исследования выступают исследовательская, научно-прикладная и просветительская деятельность народников, посвященная основным проблемам социальной истории Алтайского горного округа и перспективам их решения.

В целом, народническая литература, отразившая общесоциологические построения и оценки конкретных событий истории Сибири и Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в частности, неоднородна по своему содержанию и неравноценна по степени своей научности. Она включает монографические исторические и историко-экономические исследования и научные статьи (В.И Семевского, Н.М. Зобнина, И.И. Тыжнова, П.А. Голубева), работы демографического и статистико-экономического характера(C.J1. Чудновского, С.П. Швецова, И.Е. Овсянкина, П.А. Голубева), этнографические труды (Д.А. Клеменца, Г.Н. Потанина, С.П. Швецова), публицистические статьи (М.А. Бакунина, С.П. Швецова, Н.М. ЯдрйНцева и др.). Содержание народнической публицистики представляет определенный научный интерес, так как в ней дана постановка ряда важных в историческом и общесоциологическом плане проблем. Подчиняя их изучение собственным идеологическим интересам, исследователи-народники проделали огромную работу, следуя лучшим традициям русской политической ссылки XIX в., представителями которой немало сделали для экономического, образовательного и нравственного просвещения всех сибиряков.

Территориальные рамки исследования связаны с кругом изучавшихся народниками основных социальных проблем Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа, начиная с момента начала строительства заводов под руководством А.Н. Демидовым. На протяжении второй половины XVIII -начала XX вв. край находился, как известно, в собственности Его Императорского Величества. Хозяйственными его делами на месте управляла особая хозяйственная канцелярия - Кабинет. В 1747 г. по указу императрицы Елизаветы был образован Колывано-Воскресенский горный округ, в состав которого в 1748 г. входили Кузнецкий и частично Томский уезды (южная часть Чаусского и Сосновского острогов). В результате административных преобразований 1779-1783 гг. на территории округа был создана Колыванская губерния, в составе четырех уездов: Бийского, Колыванского, Кузнецкого и Семипалатинского. В 1782 г. в Колыванскую губернию вошел Красноярский уезд. В 1824 г. в Колывано-Воскресенский горный округ входили Барнаул, Колыванский, Кузнецкий, Чарышский округа, три волости Томского округа и Усть-Каменогорская волость Омской области. В 1834 г. КолываноВоскресенский горный округ был переименован в Алтайский. С 1896 г. Алтайский горный округ стал называться Алтайским39.

Хронологические рамки исследования. Впервые исследовательский интерес у собственно народников к социальной истории Алтая проявился уже в конце 50-х гг. XIX в. Этот момент можно считать началом формирования базой концепции, регионалистики народничества (А.И. Герцен, Н.П. Огарев, М.А. Бакунин, А.П. Щапов и др.). В 70-90-е гг. XIX в. теоретические основы идеологов народничества наполняются фактическим содержанием. Именно Алтай стал местом расселения и активной научной и просветительской деятельности некоторых народников. В центре внимания предпринимавшихся ими конкретных исследований был целый комплекс вопросов алтайской жизни: переселенческое движение, особенности крестьянской общины, развитие промышленности и положение мастеровых и приписных крестьян и т.д. Начиналось активное сотрудничество политссыльных с периодическими изданиями. Сибири. На местных страницах газет и журналов ими обсуждались насущные проблемы края, проводились первые научные изыскания в сфере социально-экономического и политического развития Алтайского горного округа, изучался Горный Алтай. Начало XX в. - это время, когда политическая ссылка завершилась и возобновилось активное участие в политической жизни страны. Но и позднее на протяжении некоторого времени в алтайской и сибирской исторической науке народнический подход к изучению социальных проблем оставался доминирующим.

Методологической основой работы является «новая социальная история»,. а именно социально-антропологический подход к освещению событий и процессов, которая с 60-70-х гг. XX в. Стремительно развивается во всем мире. Становление и расцвет истории как ведущей исторической дисциплины справедливо связывается с интенсивным процессом обновления39 Борблик Е.М., Соболева Т.Н., Ковалева Л.Г., Разгон Н.И. Административно-территориальное устройство Алтая // Энциклопедия Алтайского края. Т. 1. Барнаул, 1995. С.169-175.методологического арсенала исторической науки, развернувшимся в послевоенное десятилетие. Главной и определяющей чертой развития Мировой историографии середины XX в. было движение к аналитической междисциплинарной истории, обогащенной теоретическими моделями и исследовательской техникой общественных наук, в противоположность традиционной истории, которая рассматривалась исключительно как область гуманитарного знания. «Новая социальная история» уже выдвигала задачу ретроспективной интерпретации прошлого в терминах социологии, описывающих внутреннее состояние общества, его отдельных групп и взаимоотношений между ними. «Новая социальная история» значительно расширила само понятие социальной истории. Наряду с классами, сословиями и иными большими группами людей она сделала предметом своего изучения социальные микроструктуры: семью, общину, приход, разного рода другие общности и корпорации, которые столь распространены в доиндустриальном, традиционном обществе. Догматически прямолинейному классовому подходу сторонники данной методологии противопоставили гораздо более сложную, многовариативную и многовекторную картину фиксации социальных структур, промежуточных слоев и страт, позволяющую тоньше нюансировать характер межсоциальных противоречий, политики государства и церкви, различных форм и оттенков идеологий. Новое направление поиску придала рецепция в социальную историю подходов, заимствованных из классической гуманитарной антропологии. Благодаря антропологической интерпретации исторического процесса происходит сдвиг интересов исследователя ближе к реальному смыслу обыденного сознания людей прошлых эпох, к отличающимся массовым характером и большой устойчивостью ментальным представлениям, к символическим системам, обычаям и ценностям, стереотипам восприятия и моделям поведения. Данная исследовательская ориентация выражается в проецировании на социальную историю ключевых приемов антропологии: постижения субъективных ментальных миров членов той или иной социальной группы и выяснения системы идей и понятий, лежащей в основе любогочеловеческого действия. Синтез историографии и социальной антропологии смог состояться в значительной степени благодаря усилиям ведущих социальных антропологов, которые активно выступили в пользу взаимодействия двух дисциплин, а, точнее, за оснащение «теоретически отсталой» историографии концепциями и методами, отработанными энтузиастами в полевых исследованиях различных этнических общностей на маргинальных окраинах современного мира. «Комплексный анализ локальных сообществ традиционного типа, моделирование и типологизация внутри- и межгрупповых социальных взаимосвязей и другие методы социальной антропологии, - отмечают авторы, - использовались историками применительно к собственному объекту исследования - локальным общностям прошлого»40. История народной культуры исследовалась опосредованно через проблемы обыденного сознания, на основе социально-антропологического подхода и вовлечения в научный оборот фольклорных и локально-исторических источников. Это позволило вновь освоить огромный источниковый материал, характеризующий особенности духовной жизни и поведения людей, с локально-региональной и социально-групповой спецификациями. Важно указать, что похожую методику в своих исследованиях намного раньше, чем в Западной Европе, уже использовали русские народники и областники.

Для научного воссоздания системы взглядов народнического направления в отечественной историографии автор диссертации руководствуется следующими основными методологическими принципами: историзм, объективность, целостность. Наряду с общенаучными методами и специальными историческими методами логического и хронологического, историко—типологического и сравнительно—исторического анализа, в работе применены собственно историографические методы периодизации, ретроспекции (анализ историографического факта с помощью инструментария40 Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания. М., 2004. С. 238.современной науки), перспективности (определения значимых для последующего развития тенденций).

Источниковая база исследования представлена письменными историческими источниками. Основной фактологический материал составляют работы монографического характера. С помощью анализа и сопоставления компонентов этой группы источников можно легко проследить различия во взглядах исследователей. Прежде всего, необходимо отметить двухтомные монографические работы В.И. Семевского как профессионального историка «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II» и «Рабочие на сибирских золотых промыслах». Более интересным для рассмотрения нашей темы является второй том монографии «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II» (СПб., 1901), посвященный крестьянам дворцового ведомства и церковных вотчин. Здесь большое внимание автором было уделено мастеровым и приписным крестьянам, отбывавшим повинности в пользу владения Е.И.В. на заводах, в том числе и Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Монография «Рабочие на золотых промыслах», опубликованная в 1898 г., состоит из двух томов. В первом томе В.И. Семевский рассматривает положение рабочих золотых приисков с 1820-хдо 1870-х гг. Второй том посвящен истории приисковых рабочих в 1870— 1890-е гг. В научной литературе монография «Рабочие на золотых промыслах» не используется столь часто, как «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины И», поскольку здесь рассматривается положение горнозаводских рабочих, находившихся в особых, нетипичных для основной массы русского рабочего населения, условиях41. Для воссоздания идеологических и научных позиций, доминировавших в региональной народнической историографии, большое значение имеют монографии Н.М. Ядринцева: «Русская община в тюрьме и ссылке» (СПб., 1871), «Сибирские инородцы, их быт и современное положение», вышедшая в свет в (СПб., 1891). Особое место занимает самая известная в России книга Н.М. Ядринцева «Сибирь как колония» (СПб., 1882),41 Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. С. 560.представляющая, по мнению А.Н. Пыпина, один из наиболее замечательных трудов всей сибирской исследовательской литературы.

2. Статистические документы. Важным источником являются данные статистических обследований, осуществляемые народниками. Особого внимания заслуживает историко-статистический сборник «Алтай», вышедший в свет в 1890 г. под редакцией П.А. Голубева при непосредственном участии И.Е. Овсянкина и Н.М. Зобнина. Сборник охватил все стороны жизни края конца XIX в. Большое значение в нем уделялось освещению истории развития горнозаводской промышленности и положению местного населения региона. По словам С.П. Швецова, в сборнике использовался «материал свежий и деятельный, умело подобранный и разработанный»42. Авторы попытались также сделать экскурс в историю появления и формирования основных социальных групп округа, проследить динамику переселенческого движения на территорию Алтая и т.п. Следует подчеркнуть научную ценность содержащегося в сборнике материала, высокий уровень его систематизации и обобщения. Сборник и поныне представляет большой интерес для современных исследователей. К числу особо ценных источников следует отнести публикации социально-статистических результатов экспедиционных исследований, проводившихся исследователями-народниками как при поддержке различных научных обществ, так и предпринятых ими самостоятельно. Среди них можно выделить сборник C.JI. Чудновского «Переселенческое дело на Алтае» (Иркутск, 1889), «Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Бийском уезде (округе)» (Барнаул, 1898), «Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе» (Барнаул, 1900), составителем которого являлся С.П. Швецов, также отчеты о проделанных экспедициях Н.М. Ядрилцева «Поездка по Западной Сибири и в горный Алтайский округ» (Омск, 1880), «Экспедиция на Алтай» (Омск, 1881) и др.

42 Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки в западной Сибири. С. 84.

3. Материалы дореволюционных периодических изданий. Определенное место среди источников занимают материалы центральной и Местной российской периодической печати, часть из которых была опубликована непосредственно при участии исследователей-народников. Богатейшим источником для изучения общественной жизни России середины XIX в., является «Колокол» - газета А.И. Герцена и Н.П, Огарева. Он выходил в Лондоне, а затем в Женеве в 1857-1867 гг. Основная заслуга этого печатного издания состоит в том, что, являясь единственной бесцензурной русской газетой, предоставил возможность А.И. Герцену, М.Н. Бакунину и многим другим впервые заявить о социальных проблемах Сибири, в общем, и Алтая в частности. В 1882 г. с целью ознакомления русского общества с особыми нуждами Сибири в Петербурге была основана еженедельная газета «Восточное обозрение», выходившая до 1885 г. без предварительной цензуры.

Ускорение социально-экономического развития Сибири в последней четверти XIX в. усилило потребность периферийных регионов в достоверных научных знаниях о территории. Поэтому интенсивное изучение проблем азиатской России, в том числе и Алтайского горного округа, различными учеными-исследователями стало закономерным. Большое значение для достижения поставленной в работе цели приобретают опубликованные в данный период периодически издававшиеся 52 тома «Записок Императорского русского ' географического общества», «Известия Императорского географического общества» и т.д. Особую ценность представляет специализированный печатный орган Общества любителей исследования Алтая (с 1901 г. Алтайского подотдела Западно-Сибирского отдела Русского Географического общества) - «Алтайский сборник». Тем более, что деятельность ЗСОИРГО и его подотделов протекала при непосредственном участии Н.М. Ядринцева, редактора «Восточного обозрения» и приложения «Сибирский сборник». Все вышеперечисленные издания были посвящены исключительно проблемам и интересам региона. Сам Н.М. Ядринцев считал, что издания, посвященные региону, должны в большей мере раскрыватьпроблемы края, а не заниматься перепечаткой материалов из московских или петербургских изданий.

Вышеназванную категорию материалов существенно дополняют центральные и местные органы периодической печати: «Библиотека для чтения», «Вестник Европы», «Вопросы колонизации», газета «Дело», «Отечественные записки», «Русская мысль», «Русский вестник», «Русское богатство», «Русское слово», «Русская старина», «Русский архив», «Санкт-Петербургские ведомости», «Сибирская жизнь», «Северный вестник», «Сибирские вопросы», «Сибирские записки», «Сибирский вестник» и многие другие издания, в которых публиковались социологические, статистические и публицистические сочинения исследователей-народников, посвященные региональным проблемам.

Некоторые исследователи для опубликования своих работ в центральных печатных органах использовали псевдонимы: в частности, С.П. Швецов, подписывался как «С. Марусин», Н.М. Ядринцев использовал при сотрудничестве с некоторыми изданиями несколько ироничный псевдоним «Семилужинский» и др.

Неоценимую помощь для решения поставленных задач имеют значение материалы, отложившиеся в Центре Хранения Архивных Фондов Алтайского края (ЦХАФАК), Государственном архиве Омской области (ГАОО), Государственном архиве Томской области (ГАТО), Алтайском государственном краеведческом музее (АГКМ). В результате деятельности научных обществ в их архивах и в личных фондах отдельных собирателей отложился- богатейший материал, часть которого вошла в публикации этих обществ, но в значительной мере не введена еще в научный оборот и в наши дни. Крайне важным для освещения темы является 81 фонд «Общества любителей исследования Алтая» Центра хранения архивного фонда Алтайского края. ГАОО (Ф.Ф. 86, 3) содержит материал по деятельности первого в Сибири научного общества - Русского географического общества. В данных фондах содержатся документы, отражающие исследовательскую, публицистическуюработу (издание «Записок Императорского русского географического общества», «Известия Императорского географического общества», «Алтайского сборника»), неопубликованные результаты исследований, необработанный исследовательский материал, переписку подотдела с научными обществами, учеными, исследователями. В ЦХАФ АК представлены заметки, очерки, выписки из трудов ученого, энциклопедиста, исследователя Алтая С.И. Гуляева. Достоинством архивных материалов является разнообразие содержащейся в них информации.

Особую важность для объективной оценки научно-исследовательской деятельности народников на Алтае имеет фонд № 3 Государственного архива Тоской области, содержащий материалы о деятельности Томского губернского управления за 1821-1917 гг. и фонд № 3 ЦХАФ АК Главного управления Алтайского горного округа. Фонды содержат материалы о заселении Алтая переселенцами, о столкновениях между переселенцами и «инородцами», приговоры сельских сходов об образовании новых волостей и сельских обществ, в связи с увеличением населения за счет переселенцев, прошения переселенцев о возвращении на родину, сведения об их имущественном положении. Ценные фактические данные выявлены также в фонде Томского полицейского управления (ГАТО, Ф. 104), содержащим данные о борьбе с революционным движением на территории Томской губернии, розыске и учете беглых ссыльных и арестантов, состоящих под надзором полиции.

Значительную научную ценность имеют материалы из личных фондов С.И. и Н.С. Гуляевых43, Г.Д. Няшина44, В.К. Штильке45. Совокупность данных содержащихся в этих фондах дает базу для анализа и делает аргументацию вполне доказательной, так как содержат материалы различного характера: от работ самих исследователей до оценки их научной деятельности современными авторами. В личном фонде Гуляевых имеются материалы по истории Алтайского округа, среди которых следует отметить сведения о43 ЦХАФАК. Ф. Р-16344 ЦХАФАК. Ф. Р-486.землепользовании и повинностях, донесения управляющих заводами и мировых посредников в горное правление о наделении мастеровых земельными наделами,.определении оброка и предоставлении им земель в аренду. Самую большую ценность для нас составляют рукописи, статьи, заметки, составленные С.И. Гуляевым и Н.С. Гуляевым («О торговле с Азией», «Замечания о Колывано-Воскресенских заводах», «Черновые заметки по истории горного дела», «Алтайские каменщики» и др.). Также примечательной в информационном смысле является переписка С.И. Гуляева с научными обществами, редакциями газет и журналов, историком И.Я. Словцовым. Точно так же и фонд В.К. Штильке, хранящийся в Алтайском государственном краеведческом музее, представляет ценность благодаря хранящейся в нем коллекции, статей различных авторов, оценивавших общественную деятельность этого известного на Алтае народника. Фонд Г.Д. Няшина полезен тем, что отражает сложный контекст политической и научной действительности, так как содержит статьи-рецензии по оценке деятельности исследователей-народников учеными первых лет советской власти. Фонд В.К. Штильке, хранящийся в Алтайском государственном краеведческом музее, представляет ценность, благодаря коллекции статей различных авторов, оценивавших общественную деятельность этого известного на Алтае народника.

Испс|льзуемый в работе источниковый комплекс достаточно репрезентативен и со значительной степенью достоверности позволяет в полной мере решить поставленные задачи.

Новизна исследования. В опубликованных работах по истории исторической мысли в основном рассматривается революционная деятельность народников. В целом же региональная народническая историография изучена весьма поверхностно и до сих пор отсутствуют работы обобщающего характера. Имеющаяся литература представлена в основной своей массе либо публикациями, в которых народническая историография не является основным45 АГКМ. Ф. 6.предметом исследования, либо краткими статьями, не имеющими для раскрытия темы серьезного значения. Поэтому значительная часть народнического наследия, посвященная проблематике Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа, в публикациях лишь затрагивается и остается без серьезного анализа и аргументации. Хотя опубликованные фрагменты наследия народников продолжают широко использоваться в многочисленных научных диссертациях, так или иначе связанных с историей Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного46округа.

Практическая значимость заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих трудов и при разработке учебных курсов по истории исторической мысли в России, а также в разработке спецкурсов по народнической историографии.

Апробация работы. Результаты работы были апробированы на двух международных, четырех региональных конференциях и научных чтениях. Основные положения исследования, приведенные автором, отражены в 6 научных публикациях.

Структура работы. Исследование построено по проблемно-хронологическому принципу и состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.

46 Ведерников В.В. Горные инженеры Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в 1747-1896 гг.: дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2002; Пережогин А.А. Военно-горный строй на кабинетских предприятиях Западной Сибири (1747-1871 гг.) дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2003; Глазунов Д.А. Проведение судебной реформы 1896 г. на территории Западной Сибири (по материалам Томской губернии) дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2003 и др.

Идейные истоки историографической концепции народников исследователей АлтаяИсториографическая концепция народников имеет глубокие корни. Обращает на себя внимание многообразие идейных истоков народничества и различных его интерпретации. В этой идеологии можно отчетливо проследить влияние мировоззренческих ценностей эпохи Просвещения, западноевропейского социализма, немецкой философии (по преимуществу это идеи Г.В.Ф. Гегеля, И.Г. Фихте, JL Фейербаха). Правда, первоначальные ориентиры оппозиционно настроенной русской интеллигенции - просвещение народа, вера во всесилие разума и науки - получили свое развитие, прежде всего в дворянском либерализме. Однако либеральная доктрина, нацеленная в основном на развитие отдельной личности, полностью исключала сохранение традиций взаимопомощи и взаимоподдержки, присущих массовому сознанию русского общества. Своеобразной реакцией на либерализм становится социалистическая альтернатива. Это противостояние двух парадигм хорошо прослеживается в работах А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского.

Для родоначальников русского народничества., общечеловеческая цивилизация должна двигалось эволюционно-поступательно продвигаться по направлению к социализму. Только А.И. Герцен, к примеру, в отличие от Н.Г. Чернышевского видел в таком прогрессе не цель, а средство. Социалистическое будущее России рассматривалось Герценом как один из вариантов мирового исторического процесса. У каждого народа, считал он, свой путь. Несмотря на различия в подходах взгляды на главенствующую роль интеллигенции у идеологов народничества также совпадали. У Герцена «образованное меньшинство» должно было навести «мост» к народу; у Чернышевского же основная задача интеллигенции сводилась к просвещению народа с целью догнать другие нации.

Позиция мыслителей-народников считается альтернативной по отношению к тому варианту решения аграрного вопроса в России, который предлагала группировка западников. Либеральные деятели в период подготовки реформы 1861 г. считали целесообразным уничтожение общинной формы землепользования как низшей, архаической. Народники, наоборот, делали ставку на традиционную русскую общину. Здесь ярко прослеживается влияние славянофильства на мировоззрение основоположников народничества. Так, А.И. Герцен признал верной - оценку славянофилами крестьянской общины как конституирующего института российской цивилизации, а также саму идею народа как исходной социокультурной категории. Вместе с тем он эволюционировал в ином направлении, нежели славянофилы, выдвинув теорию «скачка», к необязательности прохождения Россией буржуазной стадии с целью национальному социализму и соединив свою концепцию с программой антикрепостнических и антиабсолютистских преобразований.

Определяющим моментом для идеологических постулатов родоначальников народничества послужила известная социальная однотипность общинной формы отношений и собственно идеалов социализма. Поэтому тот факт, что община в России «дожила» до эпохи, когда на повестку международного исторического процесса ставится вопрос о социализме, являлся для них чрезвычайно благоприятным обстоятельством. Органически присущий Герцену и Чернышевскому историзм позволял им намечать стратегические задачи развития страны, не отвергая идей преемственности и возможности преобразования этого традиционного института. В результате признания действительными определенных свойств, присущих национальному (крестьянскому) сознанию. Они пришли к оценке данного фактора как системообразующего в создаваемой исторической концепции и не менее важного в прогнозировании будущего. «Мы русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, отфактического надела и существующего передела полей, от общинного владенья и управления»1, - писал А.И, Герцен.

До 60-х гг. XIX в. взгляды родоначальников народничества оставались «чистой» теорией, социологической гипотезой. В 1860-е гг. на формирование исторической мысли в России все большее влияние оказывает позитивизм, воспринявший от рационализма XVIII в. веру в возможность безграничного прогресса общества, убеждение в определяющей роли научных и технических знаний для всего исторического развития. Как и рационалисты, они ссылались главным образом на достижения математики и механики. Позитивисты считали, что наука складывается из двух элементов: во-первых, из установления фактов (в их прямом восприятии); во-вторых, из разработки законов, путем обобщения фактов посредством индукции. Познание закономерностей общественного развития позитивисты объявляли целью истории. Результатом выполнения первой части их программы - установление фактов - был громадный прирост исторического знания, основанного на пристальном внимании к деталям, предельной точности в исследовании источников. Усилиями историков были изданы и подвергнуты критике многочисленные коллекции источников: королевских указов, хроник, актов, археологических материалов. Один из основоположников позитивизма французский философ О. Конт отводил истории вспомогательную роль в научном познании. Он предложил создать новую теоретическую науку -социальную физику, или социологию, которая должна была стать «сверхисторией». Именно социологам, по мнению позитивистов, предстояло научно осмыслить исторические факты, открыть законы и тем самым поднять историю до ранга науки. Конт придавал огромное значение влиянию социальных факторов на деятельность человека, социально-политического контекста - на развитие культуры.

1 Цит. по: Историография истории России до 1917 года. Т. 2. М., 2003. С. 16.

Распространение идей О. Конта приходится на конец XIX в. В 80-е гг. позитивизм в России становится предметом напряженного общественного внимания: 1885-1886 гг. в истории науки исследователи называли «годами Конта». Необходимо отметить, что первые российские ученые-социологи, разделяя в какой-то мере оптимистичность позитивизма, критически относились ко многим идеям О. Конта и его сторонников.

Большое влияние на генезис региональной народнической концепции■уоказал профессиональный отечественный историк А.П. Щапов. Он первый использовал для объяснения специфики исторического процесса в нашей стране демографические идеи. А.П. Щапов настойчиво ставил вопрос о переоценке места и значения трудового народа в истории России. Уже в его докторской диссертации проявился коренной принцип, которому ученый следовал неизменно - единство науки и жизни. Он пытался найти объяснение многим повторяющимся явлениям в историческом прошлом русского народа. Народ для Щапова - это, прежде всего, производитель материальных благ и устроитель земли русской. Согласно его воззрениям, русская история «есть история областных масс народа, история постоянного территориального устройства, разнообразной этнографической организации и разнообразного политического положения областей.»4.

Анализируя отечественную историографическую ситуацию, сложившуюся во второй половине XIX в., А.П. Щапов замечал, что историки традиционного, консервативно-охранительного направления по преимуществу уделяют внимание государственному началу, выдвигая на первый план политическую деятельность правительства. Под нее затем подводились все разнообразные факты локальной исторической жизни. «С2 См. например: Мечников Л.И. Школа борьбы в социологии // Он же. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995. С. 181-189.

3 В творчестве А.П. Щапова биографы и исследователи выделили разные черты. Н.Я. Аристов, Г.А. Лучинский видели в Щапове ученика славянофилов. М.Н. Покровский квалифицировал идеологию Щапова как «крестьянскую». Г.В. Плеханов, А.Л. Сидоров считали его родоначальником народничества.

4 Щапов А.П. Великорусские области в Смутное время // Собр. Соч. Т. 1. Спб., 1906. С. 648.эпохи утверждения московской централизации, - обосновывает Щапов, в наших историях все общее и общее говорится о внутреннем быте провинций, но не раскрываются, например, историко-этнографические, экономические, юридические, бытовые особенности каждой отдельной области или группы однородных территориальных округов, местных общин; не изображаются в надлежащей мере местные политические, моральные и физико-географические условия их внутреннего развития»5. Каждая область России имела свой неповторимый облик, поэтому совокупную интегральную историю России невозможно понять и объяснить без соответствующего изучения местной истории, без вычленения ее провинциального разнообразия. В противовес централисткому детерменизму А.П. Щапов писал о необходимости локализации истории. Будучи одним из предшественников современной регионалистики, он составил обширную программу «областных» исследований. По мнению историка, предметами научного анализа должны стать следующие явления локальной жизни: региональные особенности сознания, материальной и духовной культуры, политического и социального самосознания6. В сущности, регион - территория, отличающаяся характерным направлением развития экономико-географических, социально-демографических, культурных и политических структур, совпадающая или несовпадающая с государственным административным делением.

Ключевая категория «областности», по мнению А.П. Щапова, должна составлять основу периодизации общенациональной истории. Он различал в жизни областей два периода: «особно-областной» (до середины XVII в.) и «соединенно-областной». Преувеличивая демократизм сельских общин, миров и сходов, областных советов и городских собраний, исследователь считал необходимым учитывать в современной жизни если не сами формы самоорганизации народного управления, то хотя бы их главные, системообразующие принципы. А для того, чтобы понять подлинную жизнь5 Щапов А.П. Великорусские области в Смутное время // Собр. Соч. Т. 1. Спб., 1906. С. 648.

6 Там же. С. 652.народа, - по мнению историка, - надо, прежде всего, выяснить, каким способом исторически видоизменялась сама форма «областности». Согласно концепции А.П. Щапова, характерными чертами «особно-областного» этапа были: первоначальное самоустройство каждой общины по «разделам земли и воды»; стремление к локализации; местное, по большей части историко-этнографическое образование отдельного регионального сообщества, областных региональных верований и т.д. Следовательно, все исторически слагавшиеся на русских землях провинциальные сообщества воплощали в, псебе сложное сочетание местных и общих условий своего развития.

Согласно мнению Щапова, основной научной целью регионалистики, является анализ основных сфер жизнедеятельности каждой провинции. Причем они должны рассматриваться не изолированно, а как неотъемлемые составные части органического процесса генезиса общероссийского социума, и в перспективе, национальной государственности - федерального союза всех русских земель. Идеи щаповского регионализма находили сочувствие и широкую поддержку среди представителей сибирского областничества. Таким образом, в творчестве А.П. Щапова концепция регионализма получила научное историографическое обоснование8.

Щапов разделял увлечение сторонников демократического движения естествознанием и внедрением его в разные сферы деятельности. Он пытался положить в основу изучения общественных взаимоотношений законы и методы естественных наук. Знание природы есть первый, главный, существенный экономический фактор и могучая сила, которой предстоит преобразовать социально-экономический мир. Прогресс есть борьба мысли с неумолимыми законами физической природы и столь же неумолимыми антисоциальными инстинктами человечества. Историк активно сотрудничал с восточносибирским отделом Русского географического общества,7 Щапов А.П. Великорусские области в Смутное время.С. 662-663.

8 Смищенко Р.С. Демократический регионализм А.П. Щапова // Известия АГУ. 1999. №. 4. С. 34.находившегося в Иркутске. На средства, предоставленные обществом, он совершил несколько экспедиций. В 1886 г. в Туруханской экспедиции изучал жизнь местных сибирских племен, живших по реке Енисей и в 1874 г. в Забайкалье9.

Отсутствие (или, вернее незначительность) помещичьего землевладения в Сибири способствовало распространению в либеральных кругах русской общественности мифа о свободе и независимости населения Алтая. Весьма расхожим оказалось мнение, что Алтай это «рай мужиков», «страна вольности», свободная от крепостничества. Но в результате более детального изучения социально-экономического развития региона демократически мыслящие исследователи пришли к диаметрально противоположным выводам. Представители народнического направления изначально предпринимали все, чтобы привлечь внимание образованных слоев российского общества к достаточно острым социальным проблемам региона, находящегося в частной собственности правящего императора, так как данный факт определял все стороны жизни Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа.

Особый статус округа, превращенного Елизаветой Петровной в 1747 г.10 в один из важнейших источников дохода императорской фамилии, предопределял традиционную тесную связь истории региона с господствовавшим в России политическим режимом. На специфику региона повлияла системная инволюция11, которую он проделал в XVIII - начале XX вв. Для превращения Колывано-Воскресенского округа в один из промышленно развитых горнозаводских районов России широко использовался экономический, финансовый, военный потенциал государства1 Ои его квалифицированные людские ресурсы. Руководители9 Историография истории России до 1917 года. Т. 2. М., 2003. С. 41.

10 ЦХАФАК. Ф. 1. On. 1. Д.1. Л. 64-70 об.

11 Инволюция - развитие по нисходящей линии12 Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина 18 - первая половина 19 в.). Управление и обслуживание. Барнаул, 1997. С. 12.металлургического производства Колывано-Воскресенских заводов с 1761 г. входили в наиболее привилегированный слой русского общества - корпус горных офицеров, зачисление в который фактически гарантировало получение потомственного дворянства. Казенная промышленность делилась с Колывано-Воскресенскими предприятиями квалифицированнымиспециалистами. «Сюда назначались, - писал П.А. Голубев, - уже испытанные и зарекомендовавшие себя наиболее известные начальники со знаменитых казенных заводов Тульского, Златоустовского, Горноблагодатских и Богословских, а иногда профессора Горного Института»13. Колывано-Воскресенские заводы не платили казне традиционных податей за производство драгоценных металлов, которыми в обязательном порядке облагались все другие частные предприятия. Кроме того, местные казначейства регулярно предоставляли им на внутренние потребности беспроцентные годовые ссуды из собираемых с населения налогов. Колываног-Воскресенские мастеровые, работные (рабочие) люди значительно раньше своих собратьев на государственных заводах освободились от подушного тягла, рекрутской повинности и других «общенародных тягостей»14. Но взамен они принуждались к выполнению целого ряда других, еще более обременительных повинностей.

Алтай стал объектом повышенного интереса со стороны основоположников народнического движения. Так, уже А.И. Герцен и Н.П. Огарев на страницах изданий Вольной русской типографии обличали практиковавшуюся на этой отдаленной от центра территории Империи, крепостническую эксплуатацию горнозаводского населения и чиновничьи злоупотребления. Именно из публикаций «Колокола» общественность России узнала об этом нелицеприятном для «царя-освободителя» факте. Сибирскими корреспондентами лондонской эмигрантской газеты, отправлявшими материалы обличительного характера, сообщающие о народных чаяниях и13 Голубев П.А. Ликвидация горного дела на Алтае // Русское богатство. 1892. № 11. С. 40.

14 Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае. С. 13.бедах, были М.А. Бакунин, Г.Н. Потанин15, В.Д. Скарятин и другие известные публицисты.

Сами издатели на страницах своей газеты также внимательно рассматривали вопрос о правомерности владения правящим императором землями Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. В связи с этим А.И. Герцен задавал характерный вопрос: «А на какие деньги купила Елисавета эти заводы?»16. По мнению редактора «Колокола», она воспользовалась казенными, т.е. «общенародными» деньгами. А значит, все эти заводы принадлежат именно народу. Но и в период правления самой Елизаветы, во времена Екатерины II, а тем более, в царствование Александра II заводы оставались в собственности правящего государя императора. Следовательно, заключает автор, это «воровство, совершенное государем у государства»17. А.И. Герцен называл эту территорию «майоратом, украденным у народа». Та же участь постигла Нерчинские заводы, которые указом от 5 января 1787 г. «произвольно отнимаются у государства»18. Императорское имение на рубеже 1850-1869-х гг. являлось особым «государством в государстве», походившем больше на «опричнину» в ее экономической ипостаси, нежели на вотчину. По справедливому замечанию современного исследователя горнозаводской промышленности Алтая Г.П. Жидкова, отсутствие в законодательстве ясного юридического определения собственности на Колывано-Воскресенский и Нерчинский округа породило разногласия в ее оценке среди бюрократии XIX - начала XX и потому исследователей, изучавших историю горно-металлургической15 Ряд авторов доказывают принадлежность этих статей М.А. Бакунину и Г.Н. Потанину. См.: Должиков В.А. Неизвестные публицистические статьи М.А. Бакунина об Алтае 50-60-х гг. XIX в. // Актуальные вопросы истории Сибири. Барнаул, 1998. С. 147-153; Паршукова Н.П. Сибирь на страницах Колокола. и др.

16 Императорский Кабинет и Муравьев Амурский // Колокол. 1860. Вып. III. № 87-88. С. 721.

17 Там же. С. 721.

18 Там же. С. 722.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКАпромышленности России и сибирского региона19. Различные позиции по данной проблеме сохраняются среди ученых до настоящего времени.MIA. Бакунин, являясь одним из корреспондентов Вольной русской типографии в Сибири, считал необходимым обратить внимание Герцена и Огарева, а вместе с ними и большой аудитории российской интеллигенции на крайне бедственное положение трудящихся масс. В 1857-1859 гг. он целенаправленно изучал крепостнические реальности Алтайского горного округа, с которыми он познакомился лично во время ссылки в Сибирь. «С помощью сочувствовавших ему главных руководителей сибирской администрации (Н.Н. Муравьева-Амурского, Г.Х. Гасфорта,Я.Д. Казимирского и др.) М.А. Бакунин сумел выйти из-под жесткой опеки III Отделения и имел возможность свободно передвигаться по региону»20.

Основное внимание будущего лидера первых русских демократов-народников, по понятным причинам, с самого начала сосредоточилось на «крестьянском вопросе». У М.А. Бакунина еще до ссылки созрела осмысленная потребность в изучении социальной обыденности «простого народа». Ведущую роль в первоначальном освоении сибирской территории он отводил народу, а не имперскому государству. «Он подчеркивал, что в «старину лихие казаки без спроса и даже ведома начальства открыли [Сибирь], овладели Амуром, построили на нем город Албазин»21. Перерыв в беспрепятственной свободной колонизации людьми восточных земель связывал исследователь с утверждением в России всеобъемлющей системы крепостничества. «.Пока русский народ был свободен в своих движениях, пока Петр Великий не прикрепил его окончательно к земле, - говорил Бакунин на конгрессе Лиги Мира и Свободы в 1867 г. - он всегда направлял свой путь19 Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973. С. 63-64,68-70.

20Должиков В.А. М.А. Бакунин в национально-региональном политическом процессе эпохи «оттепели» (рубеж 1850-1860 гг.) Барнаул. 2000. С. 47.

21 Цит. по: Должиков В.А. М.А. Бакунин в контексте сибирской и общерусской политической истории переломной эпохи 1850-1860-х гг. Дисс. на соиск уч. ст. д.и.н. Томск, 2000. С.51.на Восток, поворачивая спину западу до тех пор, пока это движение не22прекратилось насильственно империей». Данная теория освоения окраин России свойственна всем представителям народнической историографии. В дальнейшем представители региональной историографии наполнили ее реальными примерами и фактами из истории освоения региона.

М.А. Бакунин первым из выдающихся деятелей освободительного движения XIX в. обратил внимание на отчетливо выраженную специфику общественных отношений в Алтайском горном округе. В особенности заинтересовала его специфика социального статуса горнозаводских крестьян. «Я ознакомил в своем публицистическом письме издателя «Колокола» о результатах своего исследования, — где их приписано более 130.000 к Алтайским горным заводам». «А знаете, что такое горные крестьяне? — писал М.А. Бакунин в «Колокол» - это крестьяне, в десять раз более разоренные, угнетенные и несчастные, чем самые бедные помещичьи крестьяне»23. Оказалось, во-первых, что «это - крепостные», да еще не чьи-нибудь, а самого царствующего государя-императора. Во-вторых, по его данным, русские «горные» крестьяне Алтая подвергаются беспрецедентному притеснению и угнетению со стороны чиновников императорского Кабинета, управляющих округом. Уровень крепостной эксплуатации был здесь выше «в десять раз», т.е. на целый порядок, чем в любом из помещичьих имений европейской России24. В такой системе редистрибуционного типа, по его мнению, сочетались худшие стороны крепостного статуса как частновладельческих, так и подведомственных государству «казенных» крестьян. Выводы М.А. Бакунина значительно позже уже в советской историографииЦит.по: Должиков В.А. М.А. Бакунин в контексте сибирской.С 51.

23 Бакунин М.А. Собр. Соч. и писем Т. IV. С. 317.

24 Бакунин М.А. Письмо А.И. Герцену И. Н.П. Огареву от 7 ноября - 8 декабря 1860 г. Из Иркутска - Красноярска // Собр. соч. и писем. Т. IV. С. 317.подтвердили многие современные исследователи Алтая и Сибири. «. По степени эксплуатации крепостные крестьяне Алтая, - указывает уже современный исследователь А.П. Бородавкин, - не только не уступали, а даже превосходили помещичьих крестьян центра России»26.

Но более тяжелой повинностью для горнозаводского крестьянства, как заметил Бакунин, являлись принудительные поставки продуктового и фуражного хлеба в кабинетское ведомство по монопольным и зафиксированным низким ценам27. В подтверждение он ссылается на то, что, как помещичьи крестьяне центральной части страны, «.они платят подати и несут все прочие натуральные и денежные повинности,.рекруты их поступают только не в солдаты, а на 25-летнюю каторжную работу в серебряных рудниках». Далее исследователь подробно характеризует поразивший его высокий уровень эксплуатации крестьянского населения в Алтайском горном округе. «Как крепостные его императорского Кабинета, — указывал Бакунин конкретного угнетателя приписных крестьян, - они несут барщину, и какую еще барщину! Во всякое время, во время работ (т.е. в период посевной, сенокоса и уборки - Е.К.) в распутицу они должны по приказанию, по чистому произволу горного начальства возить лес, дрова, уголь, руду за 100, за 200, иногда за 300 верст». Кроме заводской барщины не менее тяжелой для крестьян являлась, как считает М.А. Бакунин, принудительная поставка продуктового фуражного зерна в горнозаводское ведомство, обязанность приписных крестьян «продавать свой хлеб9Qисключительно на заводы». Подобная продажа была крайне обременительной, если не сказать разорительной для местного населения. Как25 Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. С. 41-42; Лукичев С.С. Государственныеповинности приписных крестьян Колывано-Воскресенского горного округа в первой половине XIX в. //Из истории Сибири. Вып. 1. Томск, 1970.; Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.). Томск, 1979. С. 22-24. 6 Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. С. 41.

27 Там же. С. 43.

28 Должиков В.А. М.А. Бакунин об Алтае 50-х - 60-х гг. XIX в. // Вопросы историографии Сибири (Межвузовский сборник научных трудов). Барнаул. 1988. С. 86.

29 Там же. С. 86.и многие другие современники, вначале М.А. Бакунин, по-видимому, и не подозревал о существовании в глубине Сибири подобного крепостнического анклава. Подход к освещению «алтайского вопроса», сформулированный одним из основателей народнической социологии, был вполне реалистичен и, по-видимому, выдержал необходимое испытание временем. Ряд уже современных исследователей с привлечением дополнительного фактического30материала подтвердили данный вывод.

Остановимся на одном неизвестном до последнего времени памятнике русской обличительной социологической публицистики второй половины311850-х гт. - рукописной статье «Алтайцы». По мнению выявившего и опубликовавшего данный документ исследователя эпистолярного творчества Бакунина В.А. Должикова, данный документ принадлежит именно перу одного из родоначальников русского народничества. «Основной тезис упоминавшейся статьи, - пишет он, - даже в кратком изложении, оказался близок по смыслу к хронологически более позднему публицистическому письму М.А. Бакунина, адресованного издателям «Колокола»»32. В данном случае нам интересно само содержание данного документа, которое принадлежит одному из сочувствующих местному населению лицу. В статье, с одной стороны, описывалось бедственное положение крестьян, принадлежавших ведомству Кабинета Его Императорского Величества и приписных к горным Алтайским заводам, а с другой, - злоупотребления горных инженеров, управляющих этими заводами. Автор акцентировал30 Лукичев С.С. О поставках приписных и крестьянами Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа провианта и фуража для заводов и рудников // Вопросы истории Сибири. 1967. Вып. 3. С. 34-36.; Он же. Заводская барщина приписных крестьян Колывано-Воскресенкого горного округа в пореформенный период 19 в. // Вопросы истории Сибири. Томск, 1969. Вып. 4. С. 97-133; Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. Томск, 1972. С. 41-42; Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.) Томск, 1972. С. 22-24. и др.

31 См.: Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы» // Образование и социальное развитие региона. 1999. №№ 1-2. С. 207-214. «Алтайцами» предполагаемый автор этих заметок называет именно русских крестьян края, а не представителей аборигенного (коренного) населения, как принято ныне.

32 Цит по: Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы». С. 208.внимание на бросающемся в глаза бедственном положении заводского населения и роскоши местного чиновничества. «Неравенство материального благосостояния различных классов населения одной и той же местности не представляет, может быть нигде таких резких противоположностей, как на Алтае», - отмечал он. Климатические условия и природные богатства этого края давали все средства к привольной и избыточной жизни зависимого населения; между тем, автор констатировал крайнюю бедность и безденежье. Он отметил, что «в целом Русском царстве, нет другого сословия, которое бы лучше их постигало всю тягость приговора, произнесенного небесным правосудием над падшим человеком: в поте лица своего он ел хлеб твой»33. Рассматривая обязанности приписного населения округа, автор заметки выделил не только официальные повинности, которые были зафиксированы в различных официальных документах. В данную группу повинностей, кроме существующих для всей категории крестьянского населения страны, входили натуральные горнозаводские повинности: рубить и доставлять на заводы лес, выжигать уголь и перевозить его и руды к местам производства металлов. Отрабатывать должна была каждая ревизская душа, независимо от возраста, состояния здоровья, хозяйства и даже наличия, поскольку и умершие не освобождались от отработки, и за них до следующей ревизии (переписи) отрабатывала крестьянская община.

Но это еще не все трудовые расходы, которые предстояло понести приписному крестьянину Алтая. К официально установленным повинностям плюсовались еще «неофициальные» расходы на подкуп заинтересованных низших чинов горнозаводского производства. Реально картина отработки заводской повинности приписными крестьянами М.А. Бакунину представлялась так: «Положим, например, что крестьянину нужно доставить 5 коробов угля. Он является на курень, смотритель отводит ему ямы, где находятся остатки - уголь вообще мелкий; наполнив им короба, он доставит33 Цит по: Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы». С. 211.на место, счастливо - половину, а чаще и менее. Когда крестьянин является для поджога угля, то ему отводятся для рубки леса такие места, где одни пни, да кокоры и где дерева отстоят далеко - словом, где работы без дна, а успеха от нее немного»34. Поэтому для того, чтобы как можно быстрее отработать столь тяжелые заводские повинности, крестьянин вынужден был задабривать смотрителей и приставов лесных и угольных, но это лишь первая инстанция, где крестьянин вынужден платить деньги, независимо от вложенного труда. Следующей инстанцией являлся приемщик на заводе, «который придирается, что короба не указанной меры или не полны, заставляет ждать очередь на сдачу, а потом задерживает выдачу квитанции и дело кончается тем, что прежде сдачи угля нужно благодарить приемщика»35.

Другой факт, отягощающий и без того непосильный податной гнет, это расстояния между селениями приписных крестьян и предприятиями Кабинета Е.И.В., что заставляло крестьян нанимать подрядчиков. Сумма оплаты таким подрядчикам составляла, по подсчетам исследователя, от 20 до 30 руб. сер. в год36. Выплата указанных сумм являлась крайне разорительной для приписного населения, но исполнение заводских повинностей еще более губительно для живущих в отдаленных селениях округа.

Рассмотрев частично положение местного крестьянского населения, автор данной заметки сделал однозначный вывод, что «в сравнении с положением заводских крестьян Алтайского округа, этими илотами нашего времени, самое тяжелое положение крестьян помещичьих может считаться счастливым!». На фоне ужасающей нищеты приписанного к заводам закрепощенного населения исследователь приводит примеры обеспеченной, сытной, достаточной жизни местного горнозаводского чиновничества. «Напротив того, - замечал он, - чины горного управления Алтайского округа, от мала до велика, пользуются вполне всеми благами мира сего; Г.г. горные34 Цит по: Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы». С. 212.

35. Там же. С. 212.

36 Там же. С. 212.

37 Там же. С. 212.офицеры, приезжая сюда на службу и получая жалование весьма ограниченное, ведут жизнь роскошную и, в короткое время, приобретают значительное состояние»38. Главный источник доходов горных чинов состоял в злоупотреблении, экономии труда, зафиксированного в сметах на производство заводских работ и в обращении этой экономии в свою пользу. Для более точного и емкого определения данного вида злоупотреблений автор39ввел термин «трудокрадство». «Теперь прослужив 2-3 года управляющим заводом, а тем паче в высших должностях, они обеспечивают себя надолго и не дорожат службою. При другом порядке вещей, получив все от службы, им необходимо будет позаботиться о том, чтобы иметь дельную репутацию, которая приобретается не иначе, как полезным применением к делу научных сведений и личною способностью исполнять возложенную на каждого обязанность»40. «.пред этими злоупотреблениями мелкие плутни чиновничества, описываемые Щедриным с К., так ничтожны, как ребяческие шалости.»41, - констатирует автор заметки. По мнению исследователя, правительство, зная о злоупотреблениях и «трудокрадстве» на заводах, смотрело на все это сквозь пальцы. Все преобразования, проводимые на предприятиях Его Императорского Величества, заканчивались всегда одинаково - увеличением числа и без того жестких повинностей и отработок приписного крестьянства.

Баснословное обогащение кабинетской бюрократии - реальный факт, достоверность которого подтверждена многократно как исследователями, так и очевидцами. В рапорте из Томска 20 марта 1859 г. начальник губернского жандармского управления полковник Герасимов сообщал в Петербург: «С давнего времени известно, что лица служащие по горному ведомству и живущие в Барнауле, ведут роскошную жизнь и в короткое время наживают огромные капиталы, не соответствующие получаемого ими от казны38 Цит по: Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы». С. 212.

39 Там же. С. 211.

40 Там же. С. 213.

41 Там же. С. 213.содержания и что роскошь эта доходила даже до того, что мужья выписывали для жен своих готовые платья из Парижа»42. По свидетельству Г.Н. Потанина,^ „ 43в Барнауле «даже у урядников зимои за столом подавали апельсины».

Один из корреспондентов «Колокола» Герцена (вероятно, Катанаев44) со знанием дела раскрывает целую систему злоупотреблений, прочно установленную в Алтайском округе и, в частности, показывает, почему приписные крестьяне всячески стремились откупиться от заводской барщины: «теперь, чтобы объяснить, почему крестьянину приходится платить дорого, расскажем вкратце, как производится ими исполнение уроков, которые надо везти на Иртыш для сплава. Его заставят прождать по крайней мере для насыпки руды, если он немедленно не заплатит по целковому с возу. То же делают и в местах приема руды, где сверх того берут за раструску. Соверши мужичок 2-3 таких рейса верстах на 200-х и он разорен. Понятно, что каждый предпочитает заплатить по 10 рублей с воза и даже более, чтоб только от него отвязались»45. Такой обрисовали русскому обществу представители демократического направления суровую действительность, царившую на землях правящего в России государя-императора.

Данные выводы были углублены и фактически подтверждены последующими поколениями исследователей-народников. Первая «ученическая» статья Г.Н. Потанина была также опубликована в «Колоколе». «Текст ее редактировался Бакуниным незадолго до того, как «сибирский Ломоносов» был отправлен при посредничестве «учителя» с караваном алтайского золота в столичный университет»46. В этой статье Потанин воспроизводит ключевые авторские тезисы М.А. Бакунина о «крепостном42 Цит. по: Должиков В.А. М.А. Бакунин в контексте сибирской.С. 56.

43 Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и нужды. Спб., 1908. С. 254.

44 Бородавкин А.П., Топчий А.Т. Поземельное устройство приписных крестьян на Алтае и реформа 1861 года // Вопросы истории Сибири. Вып. 4. Томск, 1969. С. 65.

45 Из Сибири (отрывки из писем к издателю «Колокола» в 1862 г.). // Сибирь и русское правительство. Лейпциг, 1863. С. 27.

4 Кубалов Б.Г. А.И. Герцен и общественность Сибири. М., 1998. С. 109; Должиков В.А. М.А. Бакунин и Сибирь. С. 50.состоянии» мастеровых и приписных крестьян и о недоступности богатых природно-геологических ресурсов края для развертывающейся47частнопредпринимательской индустрии.

Таким образом, складывание региональной народнической концепции происходило на фоне кризиса системы государственного и частновладельческого крепостничества (рубеж 1850-1860-х гг.). Основной вопрос: - являлась ли Сибирь в целом и Алтай, в частности, регионами, где существовало крепостничество? Это принципиальный вопрос, от ответа на который зависела позиция того или иного исследователя. Компоненты народнического подхода к проблематике заключались в акцентировании факта наличия крепостничества («казенного», т.е. государственно-бюрократического или, по терминологии некоторых советских авторов, «государственного феодализма») в Сибири, а, тем более, в Алтайском округе. Немаловажным являлся вопрос о характере собственности на землю, природные и людские ресурсы края. Это либо правящий государь-император (государыня-императрица); либо, как вариант, собственность неправомерно переадресовывалась особому ведомству - Кабинету Его императорского величества. Вместе с тем большое внимание народниками уделялось актуализации и популяризации тщательно скрываемых верховной властью фактов: во-первых, о феноменально высоком уровне натурально-рентной эксплуатации («заводская барщина») русских мастеровых и приписных крестьян Алтая императорским (кабинетским) ведомством, как в пользу собственника, так и для своей корыстной выгоды чиновников, местной бюрократической верхушки - «корпуса горных инженеров». Напомним, что время характеризуется особой ролью печатного журнального слова («журнал стоит кафедры», - говорил В.Г. Белинский). Учитывая все вышеперечисленные компоненты, обязательным атрибутом народнической концепции являлась острая критика злоупотреблений властью, коррупции,47 К характеристике Сибири. С. 605.казнокрадства, некомпетентности горнозаводской бюрократии. Понятно, что главная цель народников - это полная дескридитация режима, базовой для него системы крепостничества (государственного и частного). В противовес, как альтернативу крепостнической системе, уже первые народники (Бакунин, Герцен, Чернышевский) выдвигали свой идеал - так называемого крестьянского социализма, осуществить который мог бы только свободный (не зависимый от государства, бюрократии, помещиков) русский народ, большинство в котором составляли тогда крестьяне. Отсюда - вопрос о земле, вернее, о собственности крестьянства на всю землю.

Публикация данных фактов в «Колоколе» как единственном независимом органе русской печати, адресованы не к простому народу. Этот материал был адресован к просвещенной элите, к «образованному обществу». Именно через популярную в то время прессу М.А. Бакунин и многие другие представители демократического направления рассчитывали повлиять на позицию правящего императора и на всю многочисленную бюрократию, направить их внимание на бедственное положение основной массы российского народа. Конечно, в «Колоколе» были представлены лишь общие моменты истории развития горного дела на Алтае и характеристики основных социальных групп. Основное же внимание первых народников было сосредоточено на критике самой системы крепостничества и акцентировании ее несостоятельности. Данные публикации лишь обозначили будущий круг-проблем исследования, подняли сам вопрос. Не имея доступа к архивным материалам, основатели народничества выдвигали догадки и рабочие гипотезы, которые требовали своего документального подтверждения. Но все они преследовали благородную, с нравственной точки зрения, цель привлечь внимание к социальным проблемам округа хотя бы у образованных слоев населения страны, а потому их работы не лишены публицистического перехлеста и некоторой односторонности в изложении фактического материала. Начатая работа была продолжена новым поколением исследователей-народников.

Методология и организация научных исследований народников наАлтаеНовое поколение исследователей Алтая народнического направления в основном было представлено ссыльно-поселенцами 1880-1890-х гг.: П.А. Голубевым1, Н.М. Зобниным2, И.Е. Овсянкиным3, Н.М. Тыжновым4, Л.С. Чудновским5, С.П. Швецовым6. Все они в недавнем прошлом являлись1 Голубев Петр Александрович (1855-1912). В 1887 г. за попытку устроить в Казани тайную типографию сослан под гласный надзор полиции в с. Алтайское Бийского округа. С сентября 1889 г. жил в Барнауле. Инициатор, составитель, основной автор, редактор, историко-статистического сборника «Алтай» (Томск, 1890).

2 Зобнин Николай Михайлович (1862- ?) В 1886 г. был арестован по делу об устройстве тайной типографии в Казани, выслан под гласный надзор полиции в с. Салаирское Кузнецкого округа, в 1891 переехал в Барнаул. Работал в местном архиве, изучал положение приписных крестьян и мастеровых.

3 Овсянкин Иван Евграфович выслан под надзор полиции в Западную Сибирь, жил в с. Чистюнька Барнаульского округа. Один из авторов сборника «Алтай», «Алтайского сборника». Изучал вопросы переселенческого движения, крестьянской поземельной общины. Член общества любителей исследования Алтая. В 1894 г. работал в экспедиции по обследованию мест водворения переселенцев. В 1895 г. командирован в Горный Алтай для изучения быта переселенцев и инородцев. Принимал участие в подворной описи крестьянского хозяйства Западной Сибири.

4 Тыжнов Иннокентий Иванович (1864-1938). Историк. Окончил С.-Петербургский университет, с 1887 - учитель гимназии в Томске; с 1899 - служащий отдела землеустройства и положения переселенцев в Горном Алтае. В 1908 переехал в Барнаул. Являлся членом государственной межведомственной комиссии по уточнению северовосточной и восточной границ Алтайского округа, с 1913 по 1916 - ее председатель. Возглавлял Алтайский отдел ИРГО. В 1902 разработал Программу изучения истории заселения и освоения Алтайского округа русскими.

5 Чудновский Соломон Львович сослан в Сибирь по «процессу 193-х». Действительный член Западно-Сибирского отдела РГО. По его поручению в 1884-1885 гт. предпринял экспедицию на Алтай для изучения переселенческого движения. Обследовал 30 крестьянских общин Алтайской волости Бийского округа.

6 Швецов Сергей Порфирьевич (1858-1930 гт.) экономист, статистик, общественный деятель бый в 1880 г. сослан в Тобольскую губернию, в 1888 г. переехал в Барнаул, где работал в архиве по земельным делам Главного управления Алтайского горного округа. В 1891-1893 гг. обследовал арендное хозяйство округа, в 1894 г. - хозяйства местного крестьянства, коренного населения и переселенцев. В 1895 г. участвовал в однодневной переписи населения Барнаула. В 1897-1905 гг. совместно с П.М. Юхневым предпринял исследование коренного населения горной части Алтая. Швецову принадлежит инициатива создания в Барнауле в 1891 г. Общества любителей исследования Алтая. Принял участие в составлении «Краткой программы для собирания сведений о природе и населении Алтая».активными участниками освобожденческого общественного движения 1860— 1880 гг. и оказались в Сибири не по своей воле, а в качестве политических ссыльных. Хотя Сибирь давно являлась местом депортации политических и уголовных преступников, однако на Алтае политическая ссылка не получила значительного распространения. Особый статус Алтайского горного округа как территории входящей в состав земель, управляемых Кабинетом Е.И.В., послужил причиной его закрытия для ссыльно-поселенцев. Но полностью оградить округ от политссыльных не удалось. В конце XIX в. сюда были высланы под гласный надзор полиции некоторые представители народников. В 1888г. в Барнаул переехал С.П.Швецов, приговоренный в 1879г. за революционную пропаганду Петербургской судебной палатой к шести годам каторжных работ, замененных впоследствии ссылкой на водворение. П.А. Голубев был арестован в Казани за антиправительственную агитацию и выслан в Сибирь. По имеющимся данным, в кружке П.А. Голубева началась революционная деятельность И.Е. Овсянкина и Н.М. Зобнина, арестованных по делу Казанской группы народовольцев и высланных под гласный надзор полиции. За участие в народовольческом движении из Петербурга в Барнаул по месту жительства был выслан под негласный надзор В.К. Штильке.

Видное место в народнической региональной историографии принадлежит профессиональному исследователю быта русского крестьянства В.И. Семевскому7. В 1870-е гг. он сблизился с кругами демократической интеллигенции и активно трудился в молодежном кружке «по рассылке хороших книг», был участником политического клуба, на заседании которого обсуждался вопрос о создании политических партий. Среди участников этого клуба были К.К. Арсеньев, В.П. Воронцов, Н.И. Кареев, Н.К. Михайловский. Семевский часто бывал на литературных средах в гостинице «Метрополь», где по инициативе Н.К. Михайловского и С.Н. Кривенко собирались7 Семевский В.И. Работал в Барнаульском архиве около 2-х месяцев и собрал огромный фактический материал, который лег в основу фундаментального труда по истории сибирской золотопромышленности.журналисты народнического направления, представлявшие влиятельные журналы «Отечественные записки», «Северный вестник», «Русское богатство».

В.И. Семевский видел в революции только разрушительное начало, поэтому отрицал ее значение как эффективного метода социального преобразования. История, по мнению ученого, должна подготовить общество к необходимым социальным преобразованиям в обществе и с научными данными в руках указывать на необходимость тех или иных социальных реформ, исходя из интересов народа. В.И. Семевский посвятил свое научное творчество крестьянству и крестьянскому вопросу в России XVIII - первой половины XIX в. В 1881 г. в журнале «Русская мысль», он опубликовал статью «Не пора ли написать историю крестьян в России?». Она положила начало общероссийской известности ученого. Выполняя провозглашенную программу, историк изучил положение не только крестьян в период позднего крепостничества, но и положение рабочих на золотых приисках Сибири. Он неизменно вводил в научный оборот широкие пласты ранее неизвестных материалов.

Историография многих региональных проблем начинается с ученых-краеведов С.И. Гуляева8 и Н.С. Гуляева9.

8 Гуляев Степан Иванович (1806-1888) - историк, этнограф фольклорист, изобретатель. Родился в с. Алейском Колывано-Воскресенского горного округа. В 1859 г. назначен советником отделения частных золотых промыслов Алтайского горного правления. Занимался селекцией и аклиматизацией нетрадиционных для Алтая растений, просветительством. Активный сотрудник 11 научных обществ.

9 Гуляев Николай Степанович (1851-1918) - историк, этнограф. В 1871 г. поступил в Петербургский университет. В 1881 г. вернулся в Барнаул. Архивариус Барнаульского архива. Принимал деятельное участие в работе «Общества любителей Алтая». С 1895 г, работал в архиве Алтайского округа. Изучал историю, нравы и быт коренного населения АлтаяН.М. Ядринцев10, Н.Г.Потанин11 являлись наиболее яркимипредставителями регионального народничества. Целенаправленноеотождествление сибирских областников и исследователей народническогонаправления не случайно. При сравнении областничества с народничеством,взятом в широком смысле, исследователи отмечают малое количество точексоприкосновения с революционным его направлением. Однако прирассмотрении либерального направления народничества можно обнаружитьмного общего. «Мы не найдем у областников того, - отмечает М.Г. Сесюнина,- за что впоследствии революционные народники ценились марксистами: нивраждебности к самодержавию, ни идеи его насильственного уничтожения, ни12обращения к народным массам». Ни в период ссылки, ни впоследствии не найдется у них ни прямо, ни косвенно выраженного призыва уничтожить самодержавие. Своего отношения к выдвигаемому революционерами-демократами требованию ликвидации помещичьего землевладения областники не высказали, считая, что этот вопрос не имеет отношения к Сибири. И программа областников, и средства, какими они намечали воплотить ее в жизнь - буржуазно-реформистские. Платформа их не отличалась от платформы правого крыла либерального лагеря,ш Ядринцев Николай Михайлович (1842-1894). Русский писатель-публицист, редактор и издатель первого сибирского печатного органа «Восточное обозрение», историк-краевед, археолог и этнограф. Один из инициаторов открытия Томского университета, создания Западно-Сибирского РГО. В 1878 г. совершил поездку на юг Томской губернии и по Горному Алтаю, с целью изучения жизни населения и наблюдения колонизационного движения в Сибирь из европейской России. Выехав из Омска, посетил озеро Чаны, обозрел Барабинскую степь и через Обские пристани и Барнаул достиг Бийска, откуда сделал две экспедиции в горный Алтай, во вторую перевалил на южный склон, в Бухтарминский край. На обратном пути, проехал по Кузнецкому и Томскому округам. В 1880 г. совершил вторую экспедицию в Горный Алтай, для исследования инородческого района около Телецкого озера и на верховьях Катуни." Потанин Григорий Николаевич (1835-1920) географ, публицист, общественный деятель. Действительный член РГО. Вместе с К.В. Струве совершил экспедицию к озеру Зайсан, и в области Черного Иртыша, поднимаясь в южном Алтае до альпийского озера Марка. В 1910 г. экспедицию томского университета для изучения русской торговли в Монголии. Использовал знакомства для проведения двух экспедиций в северо-западную Монголию в 1876-877гг. и 1879 г. маршрут включал знаменитый торговый Чуйский тракт, который он описал в путевых заметках «от Кош-Агача до Бийска».

12 Сесюнина М.Г. К вопросу об эволюции сибирских областников // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. 1967. С. 98.провозгласившего еще в 60-е гг. мирный прогресс и отрицание революционной борьбы. Все вышеперечисленное дает право сделать вывод,что областничество является одной из разновидностей буржуазного1 \либерализма. Являясь уроженцами Сибири, в Петербурге онипознакомились с идеями Н.Г. Чернышевского, Д.И. Писарева, П.Л. Лаврова,Н.К. Михайловского и других идеологов народничества. «И особеннобольшое значение для формирования их мировоззрения произошло врезультате знакомства с лекциями и работами А.П. Щапова. Историческиепостроения Щапова были основаны на сибирском материале - это быловажно, потому что раскрывало конкретный, местный колорит. Не менееважными были и общие выводы знаменитого историка с его земско-областнойтеорией, федеративным построением будущей России и взглядами на народкак основу исторического процесса»14. Приехав в Сибирь, молодые людиубедились в нереальности своих планов и надежд. Здесь «не начиналосьникакой гражданской жизни.прозябало апатичнейшее и невежественнейшееобщество»15. Поэтому основная цель - пробудить общественную жизнь,«привлечь внимание сибирского общества к местным областным нуждам,пробудить в нем местный патриотизм»16. Областники критиковали темныестороны сибирской жизни, которая представляла «грустную картину 1 ^захолустья». В условиях Сибири середины 60-х гг. XIX в. деятельность областников была сосредоточена на организации публичных библиотек, на13 Такого же мнения придерживаются И.М. Разгон, М.Е. Плотникова Г.Н. Потанин в годы социалистической революции и гражданской войны в Сибири // Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск, 1965. С. 138; М.Г. Сесюнина К вопросу об эволюции сибирского областничества (70-е - начало 90-х годов XIX в.) // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. 1967. С. 89-100. О наличии у областников в XIX в. элементов народнической идеологии говорится в работах М.А. Гудошникова Классовая природа областничества. // Будущая Сибирь, 1931, № I; Л.П.Потапов Очерки истории алтайцев. М., 1953; Я.Р. Кошелев Русская фольклористика Сибири (XIX - начала XX вв., Томск, 1962 и др.

14 Мирзоев В.Г. Историография Сибири (Домарксистский период). С. 298.

15 Ядринцев Н.М. Жизнь и труды Щапова // Восточное обозрение. 1883.4 августа.

16 Потанин. Г-Н. Нужды Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С. 271.

17Сесюнина М.Г. К вопросу о возникновении сибирского областничества // Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск. 1965. С. 34.оказании содействия в распространении просвещения, привлечения внимания общества к истории Сибири, к изучению ее экономики, природных богатств, а также работа по сбору разнообразного статистического материала и бытовых описаний. Все их статьи, а так же лекции не выходили за рамки общего направления либеральных речей и статей, в которых в 60-х гг., по определению В.И. Ленина, «полились либеральные фразы о прогрессе, науке, добре, борьбе с неправдой, о народных интересах, народной совести, народных силах и т.д. и т.п.»18. Дальнейшая эволюция их мировоззрения, просветительская и общественная деятельность в 70-90-е гг. XIX в. полностью вскрыла их либеральную сущность19. Областники принимали деятельное участие в организации и в работе различных научных обществ. Основная посылка областников - привлечь внимание правительства и общественности к нуждам местного сибирского населения. Поэтому в своей публицистической деятельности большой акцент ими делался на отражении народного быта и его проблемах. Проанализировав материалы по деятельности областников, можно однозначно констатировать тот факт, что, убедившись в отсутствии поддержки идеи отделения Сибири, они ограничиваются деятельностью, не выходившей за рамки легальной исследовательско-краеведческой и культурно-просветительской работы. Приезд и научная деятельность народников положили начало этапу их тесного сотрудничества местной интеллигенцией.

Исследовательская деятельность на Алтае и вклад в развитие региональной науки каждого из представленных выше авторов заслуживают отдельного специального рассмотрения. «Географические условия» региона давали, по мнению дореволюционных исследователей, огромный плюс для быстрого социально-экономического развития. Н.М. Ядринцев называл Алтай Сибирской Швейцарией. П.А. Голубев в предисловии к сборнику «Алтай»18 Ленин В.И. Полное собрание сочинений (ПСС). Т. 1. С. 294.

19 Сесюнина М.Г. Сибирские областники на следствии и суде в 1865-1868 гг. // Вопросы истории Сибири. Вып. 5. Томск, 1976. С. 129.писал: «Получив по своим ископаемым богатствам историческую известностьзолотого дна, Алтай, с открытием свободного переселения в последнеедвадцатипятилетие, превращается в житницу Сибири. Почти вся волнапереселенческого движения из России направляется сюда, питаясь немнимыми слухами о неизмеримых земельных угодьях, баснословныхурожаях, о богатстве страны скотом, рыбою, медом и прочими предметами,20играющими в жизни крестьянина главную роль». Красота и плодородие здешних почв привлекала переселенцев, несмотря на запрет миграции в округ. Поэтому с момента открытия в 1865 г его территории для переселений поток хлынул и с каждым годом все увеличивался и, как отмечали многие исследователи, число обратных переселений с Алтая было заметно меньше по сравнению с другими областями Сибири. И.Е. Овсянкин отмечал: «По желанию можно изучить бытовые особенности каждой группы в чистом виде и их взаимное влияние: здесь бок о бок живут старожилы - «сибиряки» иО 1«поляки», переселенцы-великороссы и малороссы». Научный интерес был обусловлен для многих исследователей-народников тем фактом, что на Алтае благополучно сосуществовали как ранние архаичные «культуры», так и современные. В то время как в европейской России все традиционные, ранние «культуры» изжили себя, на Алтае можно было воочию проследить этапы, эволюцию, пройденной великорусским обществом в прошлом. С.П. Швецов констатировал, что «в области верований мы можем наблюдать здесь зачатки религиозного мировоззрения, которое легко проследить и первоначальный источник - почитание мертвых; в области семейных отношений - следы первоначальных форм семьи и брака; в сфере земельных отношений - родовоепользование землей и первые моменты в сложении земельной общины и т.п. и22т.д.». «Алтай представляет для наблюдателя, - писал И.Е. Овсянкин, -полную картину перехода от давно пережитых Европейской Россией форм20 Голубев П. А. Предисловие //Алтай. С. 1.

21 0[всянкин] И. С. К вопросу об Алтайской общине (Заметка) //Алтайский сборник Томск, 1894. Вып. 1.С. 6.

22 Швецов С.П. Примитивное землевладение на Алтае // Записки ЗСО РГО. С. 1.общины к ее современному типу. Вряд ли какая другая местность России представляет такие удобства для изучения истории общины. Исследователь имеет возможность наблюдать каждую фазу общинной эволюции, начиная с ее зародышевой формы до момента разложения, в связи с условиями, вызвавшими этот процесс»23.

Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ привлекал к себе пристальное внимание многих исследователей своей спецификой. Алтай являлся одним из отдаленных от центра районов России, где наиболее интенсивно развивалась деятельность народников в ссылке. В условиях ссылки народники проявили свою общественную активность теми средствами, которые были им доступны. Они искали новые связи с народом и находили их в развертывании культурно-просветительской деятельности. Самым непосредственным образом они была связана с идейной позицией народников о решающей роли в переустройстве общества просвещения, распространение знаний среди народных масс. Просвещение - это и есть возмещение «долга народу» в самой доступной для интеллигенции форме. Так, C.J1. Чудновский, П.А. Голубев, С.П. Швецов, Г.Б. Байтов занимались вопросами организации «школьного дела» в округе, написали ряд статей, в которых критиковался низкий уровень преподавания в действующих учебных заведениях. Благодаря инициативе В.К. Штильке 7 октября 1884 г. было открыто «Общество попечения о начальном образовании». С момента основания Общество энергично взялось за ликвидацию неграмотности усилиями самих граждан. Несмотря на правительственные запреты и ограничения, народники занимались учительской деятельностью24. В 1885 г. была открыта Нагорная школа, первая в городе бесплатная школа для мальчиков и девочек. При школе была открыта библиотека25. 14 февраля 1888 г. Обществу было разрешено открыть публичную городскую23 0[всянкин] И. С. К вопросу об Алтайской общине. С. 6.

24 Никулина И.Н. К вопросу о культурно-просветительской деятельности народников на Алтае.С. 89.

25 Там же. С. 88.библиотеку26. В ее фонд жертвовали свои книги П.И. Шатько, В.К. Штильке, Н.Б. Шер, С.П. Швецов, И.Е. Овсянкин и другие ссыльные.

Но самым значительным событием в научной жизни Алтая было создание 27 октября 1897 г. при непосредственном участии народников «Общества любителей исследования Алтая». Главная роль в его основании принадлежала С.П. Швецову. Целью общества являлось содействие возможно более всестороннему изучению края, сбору материалов, их обработке и распространению, снаряжало научные. Общество вело сотрудничество с такими видными учеными и публицистами, как В.И. Семевский, Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев и др.27Народники, как исследователи уделяли большое внимание подбору источников. При этом критически пересматривались уже собранные данные (Н.М. Тыжнов) и проводились своими силами первые социологические исследования (С.П. Швецов, И.Е. Овсянкин, C.JI. Чудновский и др.).

В конце XIX - начале XX вв. история Сибири рассматривалась сквозь призму проблемы присоединения и первоначального освоения региона в целом. Научная работа по этой тематике была тесно связана с изучением местных летописей, введением в научный оборот нового архивного материала. Предпосылки для критического исследования сибирских летописей постепенно складывались по мере развития общерусской историографии. К исходу XIX в. «большинство историков исходило из решающей роли Строгановых в присоединении Сибири к России, утвержденной еще Н.М. Карамзиным и С.М. Соловьевым»28. В 1890-1892 гг. по «сибирскому вопросу» среди региональных исследователей развернулась широкая дискуссия. Основное внимание ими уделялось объективной переоценке сведений, содержащихся в Ремезовской летописи. Большой вклад в рассмотрение данного вопроса внес И.И. Тыжнов. Книги, очерки и статьи26 ЦХАФАК. Ф. 72. Оп. 2 доп. Д. 8. Л. 23.

27 Отчет Совета Общества любителей исследования Алтая за 1891-93 гг. Томск, 1894. С. 7.

28 Шейнфельд М.Б. Указ. Соч. С. 256.исследователя по сибирской тематике XVI-XIX вв. охватывали проблемы источниковедения, истории и этнографии Сибири. Научные работы ученого отличает тонкий источниковедческий анализ, позволяющий ему намечать перспективные пути изучения сложных проблем истории Сибири. Статьи «Обзор иностранных известий о Сибири 2-ой половины 16 века» (1887), содержащий перевод сочинения Исаака Массы «Описания сибирских земель», «Новейшие труды по истории покорения Сибири» (1898) и «Заметки о городских летописях Сибири» стали результатом его многолетних исследований сибирских летописей, подводя итог дискуссии по «сибирскому вопросу», основными оппонентами в которой являлись АА. Дмитров, защитник строгановской теории освоения Сибири и С.А. Адрианов, последовательно отвергавший ее. И.И. Тыжнов, обратившись к Ремезовской летописи как к источнику, наиболее полно (в отличие от Есиповской летописи), по его мнению, отразившему события (в Ремезовской летописи для большинства событий указывается месяц и число), положительно оценил стремление А.А. Дмитриева рассмотреть присоединение Сибири на широком историческом фоне, а деятельность Строгоновых в связи с историей всего края»29 Вместе с тем он поддержал в большей степени точку зрения С.А. Андрианова.

Важное источниковедческое значение имела работа И.И. Тыжнова «Заметки о городских летописях Сибири». Эти «заметки» как бы продолжали повествование первоначальных сибирских летописей. Изучение «записок, к истории Сибири служащих привело исследователя к выводу о существовании не дошедших до нас церковных и светских городских тобольских30летописей». Историк стремился учесть в них всю совокупность сложных факторов, определяющих конкретные формы и темпы последующего процесса присоединения Сибири. К концу 90-х гг. XIX в. разработка вопроса29 Тыжнов И.И. Новейшие труды по истории покорения Сибири // Сибирский сборник. Иркутск, 1898. Вып. 1. С. 54.

30 Тыжнов И.И. Заметки о городских летописях Сибири Ч. 1. Летопись города Тобольска. СПб., 1898. С. 148.об условиях присоединения Сибири к России значительно продвинулась. Несмотря на то, что в целом эта проблема в дореволюционной историографии осталась неразрешенной, были достигнуты определенные положительные результаты в постановке и освещении некоторых ее аспектов. Так, «выявлены в немалом количестве источники (часть их опубликована), создана схема сибирского летописания, сформулировано и до известной степени развито положение о решающей роли народа в движении на восток»31. Наиболее существенным результатом полемики 1890-х гг. по «сибирскому вопросу» И.М. Тыжнов считал рост авторитетности мнения тех исследователей, которые отвергали решающую роль Строгановых в присоединении Сибири. А также он выделил наметившуюся тенденцию сближения противоположных точек зрения. При этом И.И. Тыжнов подчеркивал, что сторонники строгановской теории все же признали недостоверным факт «прибавки Строгановыми к отряду Ермака 300 человек, что являлось значительным шагом вперед в разрешении сибирского вопроса».

Кроме критического пересмотра уже имеющейся источниковой базы по истории заселения региона, народники большое внимание уделяли сбору нового статистического материала. Роль исследователя, по мнению народников, заключается не только в бесстрастном объективном фиксировании фактов и критике сложившихся стереотипов. Прежде всего, он должен быть практиком, т.е. обязан воплощать свои идеи, реально влиять на общественный прогресс, например, участвуя в публичных научных дискуссиях.

В 1878 г. Н.М. Ядринцев впервые совершил ознакомительную поездку на юг Томской губернии и далее по горному Алтаю. Целью данной экспедиции являлось, во-первых, изучение обыденной жизни местного населения и, во-вторых, исследование (предварительное) колонизационного потока, двигавшегося в Сибирь из Европейской России. Вслед за ним, в 188431 Горюшкин Л.М., Миненко Н.А. Историография Сибири.С. 26.

32 Тыжнов И.И. Новейшие труды.С. 61.

1885 гг. C.JI. Чудновский провел подворное исследование крестьянских переселенческих хозяйств в Бийском округе. Им было охвачено Смоленская и Змеиногорская волости, три сельских общества Сростенской волости, три сельских общества Алтайской волости и три казачьих поселка - в общей сложности более 40 сельских обществ. В 1887 г. С.П. Швецов лично провел социологический опрос 428 семей переселенцев. В 1893 г И.Е. Овсянкин совместно с А.Т. Дорошенко обследовал 5 селений Барнаульского округа общей численностью в 1018 дворов. Годом позднее уже довольно большая экспедиция (состоящая из 6 участников), ведущую роль в которой играл все тот же И.Е. Овсянкин, изучала социально-экономическое состояние хозяйств переселенцев в 55 поселках Барнаульского округа и 9 селах Кузнецкого округа с общим числом дворов 6957, а затем в 52-х селениях Бийского округа34. Цель ее состояла в том, чтобы выяснить результативность тридцатилетнего опыта пореформенной колонизации края35.

Решающее значение для любого социологического исследования имеет наличие программы. В 1894 г. для обследования переселенческого дела в Алтайском округе была разработана такая специальная программа с особой методикой детального изучения мест дислокации переселенцев. По ее итоговым результатам заранее планировалось получить общую социально-демографическую характеристику каждого селения. Предполагалось также: изучить историю их возникновения и развития; выяснить каков порядок обеспечения вновь прибывших пахотными землями, покосами и другими сельскохозяйственными угодьями; установить национальный и социальный состав населения, уточнить формы пользования землей; определить условия, размеры и значение земледелия, скотоводства, различных неземледельческих промыслов и торговли; порядок передела общинных земель, размеры платежей и повинностей; постановку школьного и медицинского дела,33 Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае. С. 25.

34 Отчет Совета Общества любителей исследования Алтая за 1894 г. Барнаул, 1895. С. 3-4.

35 ЦХАФАК. Ф. 4. On. 1. Д. 51. Л. 6.общественного призрения; взаимоотношения между различными группами населения и проч. Параллельно с этим должны были собираться данные о благосостоянии каждого наличного хозяйства, о его численности, половом и семейном составе, юридическом статусе, роде преимущественных занятиях, материальном положении и проч. Совокупность полученных сведений помогла бы зафиксировать всестороннюю и полную картину реального положения переселенцев на тот момент в Алтайском горном округе. Результаты его, обработанные С.П. Швецовым, были опубликованы в 1899 г.

Л/в Алтайском сборнике. Благодаря скоординированной программе обследования материалы сборника отличаются четкой структурой. Особый интерес представляет деление обследованного населения на четыре категории. Также имеет большое значение изучение в 1894 г. в рамках Общества любителей исследования Алтая экономического, санитарного состояния начальных школ Алтайского округа. Ограниченность материальных средств не позволила лично участвовать в опросе самим членам общества. Однако ими была составлена и разослана подробная программа обследования. Через два месяца исследователи получили материалы о постановке начального образования в 95 начальных школах, а именно: 42 церковно-приходских школ грамотности, 29 волостных и сельских, 8 горнозаводских, 5 казачьих, 5 миссионерских, 5 городских и 1 частной с общим количеством учащихся 3843 чел.37Следует еще отметить однодневную перепись населения г. Барнаула, проведенную 26 марта 1895 г. при непосредственном участии Овсянкина и Швецова. Для практической реализации данного проекта была разработана специальная статистико—санитарная и экономическая программа, по которой должны были производиться замеры. Сюда вошли (кроме учета населения по полу и возрасту, вероисповеданию и пр.): регистрация и описание жилищ36 Материалы по исследованию мест водворения в Алтайском округе. Результаты статистического исследования в 1894 г. // Алтайский сборник. Т. 4. Вып. I-II. Томск, 1899.

37 Отчет Совета Общества любителей исследования Алтая за 1894 г. Томск, 1895. С. 10.(домов и квартир), торгово-промышленных и промысловых заведений, занятия населения, его связь с землей, выражающаяся в размерах хлебопашества и скотоводства, грамотность населения, его подвижность и т.д.

Летом 1895 г. по программе императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии И.Е. Овсянкин исследовал быт переселенцев и инородцев в Горном Алтае. Работа исследователя началась с ознакомления с архивами и просмотра решений суда зайсанов за десятилетний период - с 1886 г. по 1895 г. В промежутки между занятиями в архивах исследователем велись беседы с зайсанами и простыми калмыками.

Для, достижения поставленных научно-исследовательских целей народники налаживали связи с местной администрацией. C.JI. Чудновский имел возможность при обследовании мест водворения переселенцев по своему усмотрению собирать сельские сходы. После личной встречи с начальником Алтайского горного округа Н.И. Журиным С.П. Швецову постепенно стали создаваться необходимые условия для статистико-экономической работы. Для организации переписи населения г. Барнаула Общество любителей исследования Алтая просило содействия и помощи у Городской Думы, которая на заседании 10.03.1894 г. и приняла соответствующее решение об оказании материальной помощи в размере 300 руб38.

Следует отметить, что проводимые исследователями-народниками экспериментальные исследования имели определенную ограниченность и незавершенность. Производя подворную перепись в 1884-1885 гг. в 5-ти волостях Алтая, C.JI. Чудновский, например, экстраполировал ее результаты фактически на весь переселенческий поток, причем не только в рамках Алтайского округа, но и в целом всей Сибири39. Экспедиция И.Е. Овсянкина 1894 г. совсем не охватила северную часть Алтайского округа и, прежде всего, местность, которая прилегала к строящейся Сибирской железной дороге.

38 Отчет Совета Общества любителей исследования Алтая за 1894 г. Томск, 1895. С. 12.

39 Чудновский C.JI. Переселенческое дело на Алтае. С. 27.

Данный недостаток сглаживается, если принять во внимание экспедицию 1894 г. под руководством С.П. Швецова. Правда, и этой экспедицией не были охвачены 5 волостей Томского округа, входящего своей южной частью в пределы административной юрисдикции Алтайского горного округа. Не обследованными остались так же Бухтарминский край и так называемые инородческие волости горного Алтая. Вполне возможно, что данные территории были проигнорированы самими исследователями вследствие удаленности этого края и малого количества направлявшихся сюда русских переселенцев. Изучая постановку дела о начальном образовании в регионе, Общество в силу материальных и людских проблем программу исследования разослали по учебным заведениям. В число городских школ вошли только школы г. Бийска и Колывани. Так, из Кузнецка, например, не откликнулась ни одна школа.

Главной целью изучения народного быта, переселенческого движения на территорию округа являлось ознакомление общественности с нуждами местного населения. «Свои занятия историей, свои книги, посвященные положению рабочих и крестьян, В.И. Семевский рассматривал как средство борьбы за улучшение материального положения масс. Предавая широкой гласности (в убедительном по фактам научном исследовании) бедственное состояние народа, историк не может не обратить внимание правительства и вызвать с его стороны соответственные меры положительного свойства»40. С другой стороны, познание реалий истории, по мнению исследователей-народников, поможет в будущем избежать многих политических ошибок. «Невнимание к истории прошлой народной жизни - писал В.И. Семевский, -имеет весьма печальные последствия: в виде примера можно указать на то, что незнакомство с прошлой жизнью посессионных крестьян и мастеровых весьма вредно отразилось на их судьбе во время крестьянской реформы. В настоящее время на очереди законодательное регулирование труда рабочих на частных золотых промыслах, а между тем, в нашей литературе нет ни одногосочинения по истории быта этих рабочих»41. Исследователи видели й сборе данных и их важную предпосылку для решения именно социальных проблем. Здесь нашли отклик идеи А.П. Щапова, которые он раскрыл в работе «Великорусские области в Смутное время», где фактически обосновывается необходимость возрождения регионализма. «По крайней мере, - указывает А.П.Щапов, - отрадное явление представляют. областные сборники, которые могут служить пробуждению в провинциальных массах идеи политического самосознания и саморазвития в составе государственного союза»42. Вслед за историком-земляком сибирская демократическая интеллигенция вводила в широкий научный оборот понятие «область» (т.е. самодостаточная территория, специфическая по своим природно-климатическим, социально-экономическим и этнографическим, а также культурным условиям). По мнению Н.М. Ядринцева, - нельзя познать историю народа, не уважая и не изучая специфику его региональной жизни. «Человек не живет во всем отечестве разом, - указывает исследователь, - он живет в определенной местности, в известной среде, покоится в своих общинных, местных вопросах и через них выражается его деятельность и участие в народной жизни»43.

Охранительная политика Кабинета привела к тому, что Алтай не стал местом расселения наиболее активных участников «Хождения в народ» и революционных организаций 70-80-х гг. XIX в., отправленных в сибирскую ссылку. Но среди оказавшихся на Алтае политических ссыльных в силу различных обстоятельств были видные народники, оставившие заметный след в истории края. Конкретные условия, в которых они действовали: (полицейский надзор, отсталость и низкий уровень общественной жизни Сибири), обусловили преобладание в их деятельности легальной практической культурно-просветительской работы. Но эта деятельность41 Семевский В.И. На сибирских золотых промыслах // Вестник Европы. 1896. № 6. С. 564.

42 Щапов А.П. Великорусские области в Смутное время. С. 704.

43 Ядринцев Н.А. Жизнь и труды А.П. Щапова. Красноярск, 1919. С. 6.содержала в себе ясную демократическую перспективу. Желание привлечь внимание- правительства к экономическим проблемам региона, стараясь убедить его в необходимости предоставления прав этого края на доступ к ценностям общечеловеческой культуры, на экономическое благоустройство и собственно гражданское развитие. Тем самым они рассчитывали содействовать скорейшему осуществлению назревших реформ. Они занимались учительской деятельностью, читали лекции, организовывали библиотеки, изучали историю и реальную действительность края, быт местного населения, его насущные проблемы, организовывали в социологические исследования.

Социологические исследования, предпринятые народниками на территории Алтайского горного округа, представляли собой систему логически последовательных методологических, методических и организационно-технических процедур, связанных между собой единой целью: получить достоверные данные об изучаемом явлении, процессе, о тенденциях и противоречиях их развития, чтобы эти данные в последствии использовать в практике управления общественной жизнью региона. Следует отметить, что подготовка народников к научным исследованиям была различной. Кроме немногих историков, большинство авторов приобретали специальные знания и навыки в ходе самой работы. Как правило, социологическое исследование включало четыре сменяющих друг друга этапа: подготовку исследования, сбор первичной информации, подготовку собранной информации к обработке и ее обработку, анализ полученной информации, подведение итогов исследования, формулировку выводов и рекомендаций. При проведении исследования народники использовали различные методы. Прежде всего, это анализ уже имеющихся документов, что позволяло им получать сведения о прошедших событиях, наблюдение за которыми уже невозможно, а также выявить тенденции и динамику их изменений и развития. Эта информация существенно влияла на общие выводы, более четкое и реальное понимание происходящих социальныхпроцессов и явлений в округе. Основным и самым распространенным методом сбора первичной информации из используемых исследователями-народниками являлся опрос. Он предполагал обращение к непосредственному участнику и был нацелен на те стороны процесса, которые мало поддаются или не поддаются вообще прямому наблюдению. Социологическое наблюдение, как метод, представляет собой целостное и систематизированное восприятие какого-либо явления, черты, свойства и особенности которого фиксируются исследователем, данный метод был наиболее удобен для исследователей-народников при затруднении с использованием других методов исследования в силу определенных причин, например, из-за незнания языка местных аборигенов при изучении инородческого населения Горного Алтая. Были и другие барьеры.

Специфика статуса зависимого населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в интерпретации народническойисториографииИзучение истории формирования и социальный анализ положения основных социальных групп зависимого населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа занимали одно из центральных мест в научно-исследовательской работе представителей народнического направления. Освещая социальную историю дореформенного Алтая, исследователи-народники пытались проследить динамику, эволюцию формирования и дифференциацию горнозаводского населения с момента основания в округе производства первых промышленных предприятий и вплоть до современного им (пореформенного) времени.

Особое место в изучении проблем горнозаводского населения и приписных крестьян принадлежит Н.М. Зобнину. Значимость его работ высоко оценивается современными исследователями. «Он первый из местных историков, - заметила З.Г. Карпенко, - освещает избранную тему не с точки зрения кабинетных администраторов, а с позиций трудящегося и эксплуатируемого народа»1. По определению Р.Г. Круссера, «труды Зобнина были первыми и по существу единственным в дореволюционной историографии исследованием приписного крестьянства и работных людей Алтая». Работы исследователя имели большой научный вес. Работая с фондами Барнаульского архива, Н.М. Зобнин накопил огромный фактический материал. Кроме выявленных архивных источников, ученым1 Карпенко З.Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700-1860-х гг. Новосибирск, 1963. С. 15.

2 Круссер Р.Г. Западносибирская деревня и крестьянские переселения в исследованиях политических ссыльных 70-80-х гг. 19 в. // Из истории рабочего класса в Кузбассе (1917— 1971). Вып. 5. Кемерово. 1974. С. 19.использовались уже имевшиеся к тому времени исследования по истории сибирских заводов и рудников, законодательные акты разных лет. Особую же ценность как источник для его работ представляли устные рассказы старожилов о прошлом и настоящем края. На основе всех обработанных данных были написаны статьи: «Горное дело и хозяйство Кабинета» (1890 г.) «Положение рабочих» (1890 г.)4, «Мастеровые Алтайских горных заводов до освобождения»5 (1892 г.), «Приписные крестьяне на Алтае»6 (1894 г.).

Хронология первых публикаций Н.М. Зобнина не подтверждает мнение JI.M. Горюшкина и Н.А. Миненко о том, что «работы В.И. Семевского явились подлинным началом изучения истории сибирского крестьянства по документальным архивным данным»7. По вопросу о характере научного сотрудничества В.И. Семевского и Н.М. Зобнина среди современных авторовнет единого мнения. Многие исследователи полагают, что в научной©деятельности Н.М. Зобнина значительную роль все же сыграл В.И. Семевский. Именно под его влиянием, как считают JI.M. Горюшкин, Н.А. Миненко и М.Б. Шейнфельд, углубился интерес ссыльного народника к истории приписных крестьян и мастеровых крестьян Алтая. Однако, по мнению З.Г. Карпенко, следует говорить не об одностороннем воздействии, а о взаимовлиянии и сотрудничестве двух историков, связанных идеологической общностью взглядов и единством проблематики исследования. Конечно, было бы очевидным упрощением отводить Н.М. Зобнину только пассивную роль сотрудника и помощника, хотя действительно он снимал для В.И. Семевского копии с документов Барнаульского архива и предоставлял ему собственные материалы, извлеченные из дел Салаирской горной конторы. ОбщаяГолубев П.А., Зобнин Н.М. Горное дело и хозяйство Кабинета // Алтай. Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. Томск, 1890.

4 Зобнин Н. М. Положение рабочих // Алтай. С. 391-415.

5 Он же. Мастеровые алтайских горных заводов до освобождения // Сибирский сборник. 1892. Кн. П. С. 1-48.

6 Он же Приписные крестьяне на Алтае // Алтайский сборник. Томск, 1894. Вып. 1. С. 1-75.

7 Горюшкин JI.M., Миненко Н.А. Указ. соч. С. 61.

8 Шейнфельд М.Б. Указ. соч. С. 319., Горюшкин JI.M., Миненко Н.А. Указ. соч. С.61.социологическая характеристика статуса приписных крестьян у обоих историков полностью совпадает. Более того, в соответствующих разделах второго тома монографии «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II»9 В.И. Семевским широко использовались оценочные данные Н.М. Зобнина. В другой его монографии - «Рабочие на сибирских золотых промыслах» -также привлекался фактический материал всех трех основных работ алтайского исследователя. Сам В.И. Семевский называл эти статьи в научном отношении «прекрасными». Скорее всего, имела место быть, двухсторонняя научная связь между двумя исследователями-народниками в изучении социальной истории горнозаводского населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа.

В.И. Семевский еще студентом стал заниматься изучением социальной истории. Русскому крестьянству он посвятил большинство своих печатных трудов. Так уже в 1881 г. он опубликовал первый том монографии «Крестьяне при Екатерине II». С 1891 г. он работал при поддержке известного мецената — промышленника И.М. Сибирякова над большой книгой «Рабочие на сибирских золотых промыслах». Работа «Рабочие на сибирских золотых промыслах» ставила своей целью освещение производственного и домашнего быта рабочих на частных сибирских золотых промыслах. Собирая материалы для своего исследования, В.И. Семевский проехал в 1891 г. через всю Сибирь, обследовал архивы Томского и Иркутского горных правлений, главного управления Алтайского горного округа в Барнауле, изучил архивы действовавших золотопромышленных компаний. В.И. Семевский использовал также материалы архивов Государственного совета, Комитета министров, Министерства земледелия и государственных имуществ и Горного департамента10. Можно без преувеличения утверждать, что для своих исследований В.И. Семевский привлек огромное количество самых разнообразных архивных документов. Один из его биографов заметил, что едва9 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. Т. 1. СПб., 1898. С. VII.ли можно найти в России другого такого историка, который, как В.И. Семевский, успел бы в течение жизни изучить столько архивных материалов11.

Большое внимание в своих работах процессу формирования основныхсоциальных групп зависимого населения Алтая уделял И.И. Тыжнов. Данныйавтор первым акцентировал прямую зависимость практики законодательногооформления статуса групп зависимого населения от потребностейгорнозаводского производства. В этом смысле ценной является статья «Из12истории горнозаводского населения на Алтае». В ней исследователь выделил основные этапы формирования социальных групп горнозаводских рабочих. Критерием для такой градации послужили действовавшие законодательные акты правительства (Положение о мастеровых 1828 г., Горный устав 1842 г. и др.), являвшиеся, по его мнению, определенным рубежом в регламентации прав и, прежде всего, обязанностей алтайских горнозаводских рабочих. Причем законодательная практика фиксировала уже устоявшиеся порядки организации труда на кабинетских предприятиях. Сложившаяся система управления горнозаводским производством, как указывал И.И. Тыжнов, формировалась с учетом особых местных условий. Юридическую санкцию она получила значительно позже13.

Изучая хронологию и социальные источники формирования контингента горнозаводских рабочих на Алтае, исследователи-народники единодушно связывали появление первых мастеровых на Колывано-Воскресенских заводах с деятельностью А.Н. Демидова. Н.М. Зобнин писал, «первыми рабочими на Алтае были крепостные мастеровые с Невьянскаго завода Демидова, которые в первый раз явились сюда в 1723 г.»14. В момент открытия горнозаводского10 Карпенко З.Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700-1860.С. 13." Корнилов А. Значение трудов В.И. Семевского в русской историографии // ЖМНП. 1917.

Янв. С.55.

12Тыжнов И.И. Из истории горнозаводского населения на Алтае (материалы для истории крепостного права в Сибири) // Алтайский сборник. 1894. Т. 1. С.1-151.

Там же. С.'4.

14 Зобнин. Н.М. Положение рабочих.С. 391.производства на Алтае количество мастеровых людей составляло 144 чел. к 1863 г., - писал Н.М. Дцринцев, - было занято на [Алтайских] заводах 25000 мастеровых15, т.е. увеличилась почти в 174 раза.

Основной проблемой на протяжении всей истории горнозаводской промышленности Алтая являлась проблема поиска внутренних источников бесперебойного рекрутирования рабочей силы на предприятия. Поэтому с 1740 г. местная администрация начинает приписку местного крестьянского населения к заводам. Эта практика еще более распространяется во время перехода заводов в собственность Его Императорского Величества. К 1761 г. уже все население Алтая (около 40008 д.м.п.) было приписано к заводам16. Последняя в истории региона переписка населения завершила процесс формирования колывановоскресенского приписного крестьянства. Теперь его пополнение шло только за счет естественного прироста.

В первые десятилетия внутри горнозаводского населения, указывали И.И. Тыжнов, Н.М. Зобнин, никакой дифференциации не наблюдалось, что давало горному начальству возможность пользоваться полной свободой при распределении всего населения Колывано-Воскресенского горного округа на горнозаводские работы. По их мнению, для формирования группы горнозаводских и рудных рабочих, местная власть пошла по пути наименьшего сопротивления. Для работы на заводах и рудниках первоначально активно привлекались солдаты (прямая функция которых в рассматриваемый период потеряла свое значение) и даже ссыльные уголовные преступники. По официальным источникам, солдаты находились на рудниках с 1747 г. и к 1748 г. их численность составляла 1210 человек17. Фактически они, констатировал И.И. Тыжнов, выполняли работу за приписных и горнозаводских рабочих, хотя по распоряжению Беэра, солдаты могли быть употребляемы горнозаводской администрацией только для легких работ, во15 Ядринцев Н.М. Поездка по Западной Сибири и в Горный Алтайский округ // Записки Западно-Сибирского одела Русского Географического общества. Кн. 2. 1880. Омск, С. 52.

16 Зобнин Н.М. Положение рабочих.С. 392-393.

17 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 11.вспомогательных заводских производствах. Но демографическая ситуация в округе диктовала свои условия использования рабочей силы. На солдат возлагалась обязанность пахать землю и доставлять провиант на заводы. Элемент уголовных преступников на заводах был незначителен. Впоследствии администрация отказалась от использования труда преступников. «В 1776 г., — констатировал И.И. Тыжнов, - был издан указ о полном прекращении ссылки1 Яна Колывано-Воскресенские заводы из других местностей». Организация труда преступников требовала дополнительных затрат со стороны горнозаводской администрации и не оправдывала себя, что естественно привело к ликвидации данной категории горнозаводских рабочих.

По мнению И.И. Тыжнова и Н.М. Зобнина, в социально-экономической жизни округа большую роль сыграл проект А. Олсуфьева, утвержденный в 1761 г. «Эта мера, - отмечал И.И. Тыжнов, - составляет эпоху и в истории Колывано-Воскресенских заводов, и в истории местного населения»19. Он оформил давно сложившуюся тенденцию к обособлению двух основных групп горнозаводского населения: мастеровых и приписных крестьян, резко отличавшихся друг от друга и в социально-экономическом и правовом отношении. Мастеровые, по этому указу, освобождались от общегосударственных податей и повинностей. Они были подчинены военной дисциплине, из них были составлены военные команды, под начальством горных офицеров. Тем самым они приравнивались к лицам, состоящим на военной службе. Со всей Сибири было собрано 100 человек-рекрутов в возрасте от 20 до 35 лет и обращены в крепостное состояние, в одну их самых тяжелых ее форм, - указывал исследователь. За все совершенные ими административные проступки и уголовные преступления, мастеровые и нижние чины, состоящие на заводской службе, наказывались военным судом. И это не случайно, так как военизированная система управления на территории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа обеспечивала дляправящей царской фамилии высокие доходы исключительно посредством жесточайшей эксплуатации. Заводы в результате реализации этого законопроекта получали постоянную рабочую силу. По оценке данного исследователя, до 1761 г. горнозаводское население Колывано-Воскресенского горного округа состояло из приписных крестьян, солдат и колодников. Именно проект Олсуфьева установил юридическую грань между начавшейся к тому времени оформляться внутри группы приписных крестьян еще одной — мастеровые Колывано-Воскресенского горного округа.

Вместе с тем, несмотря на высокую оценку значимости данного законопроекта, исследователи-народники отмечали, что на практике горнозаводская администрация почти полностью игнорировала его. А проблема горнозаводских кадров, как и прежде, оставалась не решенной. Так как расширение производства во второй половине XIX в., тяжелый труд, плохие условия жизни, низкая рождаемость обусловили нехватку рабочей силы на алтайских предприятиях.

Вся дальнейшая история развития основных социальных групп зависимого населения Алтая сопровождалась непрерывным ростом крепостнической зависимости. Манифест Екатерины II 1779 г. возлагал исключительно на мастеровых все принудительные работы в рудниках и на угольных куренях. Они утратили всякую «тень» личной свободы. В 1790 г. им были запрещены браки без ведома и разрешения начальства. Все потомки мастеровых обрекались на заводскую работу самим фактом своего происхождения с 7-летнего возраста сыновья мастеровых зачислялись на службу и несли тяжелую работу. Таким образом, проект Олсуфьева решил на практике лишь одну из проблем - обеспечил бесперебойное поступление рабочей силы на предприятия правящего императора.

С появлением на Колывано-Воскресенских предприятиях особой группы горнозаводских рабочих, первое время сроки службы не были установлены. В своих законодательных актах администрация сознательно обходила этотвопрос, и он оставался открытым вплоть до начала XIX в. Но ни положение о мастеровых 1828 г., ни горный устав 1842 г., как отмечал И.И. Тыжнов, не изменили данного порядка. Этот факт привел исследователей к выводу о том, что естественное «старение» рабочей силы заставляло установить сроки службы. Тогда как производственные интересы требовали непрерывности в работе, до конечной потери работоспособности. Поэтому даже утратившие способность работать в главных производствах и рудниках, инвалиды и старики, определялись к разбору руд, служили разного рода посыльными, караульными, «будошниками» по заводской и рудничной полиции20. «По уставу 1842 г., - констатировал И.И. Тыжнов, - отставной горный рабочий не91освобождался от работ даже и в богадельне». То есть продолжительность горнозаводской службы определялась исключительно способностью работника к труду. Мастеровой находился на действительной службе, пока мог работать. Срок службы был установлен лишь в 1849 г. и составил 35 лет. В 1852 г. благодаря ревизии генерала Анненкова, - отмечал И.И. Тыжнов, - срок службы мастерового приравнивался к солдатскому и составлял 25 лет22. Продолжительность рабочего дня также до определенного момента не была регламентирована. По данным официальных отчетов, рабочий день составлял 12 часов. Однако, исследователи-народники, проработав большой объем различных данных, утверждали, что фактически продолжительность рабочего для мастерового была значительно большей. Эти цифры явно преувеличены, так как мастеровые на рудниках и занятые в плавильном производстве работали круглосуточно в две смены, по 12 часов каждая, а с конца XVIII в. была введена трехсменная работа, при которой мастеровые работали одну неделю работали днем, вторую ночью, а третья неделя - гульная — предназначалась для работы на собственном хозяйстве.

20Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 23.

21 Там же. С. 24.

22 Там же С. 27.

Определенное усложнение технологии горного производства приводило к выделению внутри основных социальных групп более мелких подгрупп, предназначенных для исполнения различного рода работ. Поэтому внутри категории горнозаводских работников исследователи-народники выделяли еще несколько категорий. Так в составе контингента мастеровых Н.М. Зобнин обнаружил еще четыре категории: собственно горнозаводских мастеровых, ремесленников, прислугу и подростков. Ремесленники использовались на вспомогательных заводских работах. Они находились в несколько лучшем положении, чем горнозаводские мастеровые, так как они работали только днем, а также имели выходные и праздничные дни. Прислуга и деныцики горных офицеров представляли собой нечто вроде дворовых людей, хотя и набирались из тех же горнозаводских людей.

Четвертую группу горнозаводских рабочих составляли подростки. По положению 1828 г., все дети мастеровых, рабочих и низших чинов принадлежали «заводскому ведомству», т.е. они находились в полной зависимости от кабинетского начальства, которое и направляло их по своему усмотрению на разные работы. И.И. Тыжнов именовал этот разряд рабочих «малолетками» или «малолетами». На работу «малолетки» должны были выходить с 7-ми, а с 1849 г. - с 8-летнего возраста. С 18 лет они принимали присягу и становились настоящими мастеровыми. До достижения указанного возраста они употреблялись на относительно «легкую» дневную работу продолжительностью не более 8 часов в сутки24. Правда, закон предписывал использовать детей лишь с 12-летнего возраста для легкой работы на заводах и рудниках. Однако, констатировал И.И. Тыжнов, и школьники (до 12 лет) уже исполняли заводские повинности, «а именно летняя вакансия школьников25протекала в этих работах». В.И. Семевский с явным сочувствием относился к24 Семевкий В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах.С. 267.

25 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 24.данной категории, отмечая, что «судьба этих юных рекрутов представляет наиболее печальную страницу их истории заводов»26.

Самой тяжелой и особенно вредной для здоровья, по мнению исследователей, являлась работа горнозаводских мастеровых. Изучив их положение, Н.М. Зобнин обращал внимание на особо тяжелую работу у заводских плавильных печей, в рудниках и на золотых приисках. На заводах рабочие страдали от невыносимого жара печей и от блеска расплавленного металла. Еще более вредное влияние оказывал на рабочих ядовитый серно-сурьмистый дым печей при расплавке необожженных рудных куч. Однако ни заводские, ни рудничные работы не были столь тяжелы, как работы на золотых приисках, • которые начались на Алтае с 30-х гг. XIX в. По рассказам27старожилов, прииски служили каторгой для всех алтайских рабочих. Характеризуя особенности этого производства, по сравнению с другими горнодобывающими предприятиями, В.И. Семевский заметил, что золотые промыслы являлись местом ссылки провинившихся мастеровых с других добывающих предприятий Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Тем более, что с 1855 г. местные управляющие получили право переводить с места на место рабочих, не докладывая вышестоящему начальству, по собственному усмотрению. Поэтому ни один рабочий не был застрахован от ссылки на золотые промыслы. В.И. Семевский в своем исследовании специально акцентировал внимание читателей на моральной стороне данного факта. Характерно, что в качестве основной рабочей силы на золотых промыслах Кабинета Е.И.В. (Нерчинских и Алтайских) использовались ссыльные преступники и мастеровые. И преступники, как отмечал исследователь, сосланные за самые тяжкие правонарушения и «честные беспорочные» мастеровые выполняли одну и ту же работу. «Причем, - по оценке В.И. Семевского, - преступники назначались на работу не более, как на 20 лет, мастеровые же, трудились первоначально бессрочно, до потери26 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 398.

27 Зобнин Н.М. Положение рабочих. С. 396-397.способности к труду, а затем с 1849 г. - в течение 35 лет, и после этого28увольнялись в отставку с ничтожною пенсией».

Казарменная жизнь, холод и постоянный дым во время зимних работ (замерзшую землю необходимо было оттаивать костром), затем работа по колено в йоде в дождливое время года, наконец, плохая пища - все это вызывало громадную заболеваемость и смертность преимущественно от цынгиЛЛи ревматизма. Число больных в начале 50-х гг. XIX в., по подсчетам В.И. Семевского, во время зимних работ доходило до 17% и более (в летние месяцы заболеваемость была в 3-4 раза ниже). Но крепостной труд горнозаводского рабочего был все же дешевле, чем каторжников, надзор за которым требовали дополнительных затрат со стороны администрации.

Расходы на содержание горнозаводских мастеровых были значительно ниже содержания того же вольнонаемного рабочего на частных промыслах. Именно за счет сверхэксплуатации труда зависимого населения Кабинет Е.И.В. получал огромную прибыль. Среднее содержание мастерового на золотых промыслах обходилось ведомству в 6 руб. 81 коп. По сравнению с частными золотыми промыслами, писал В.И. Семевский, где «вольные работники, большею частью из ссыльных, получали средним в месяц в 4 раза больше31. Но как бы ни был дешев крепостной принудительный труд, считали исследователи-народники, он не был выгоднее вольнонаемного труда, использовавшегося на сибирских частных предприятиях. В подтверждение данного факта В.И. Семевский привел некоторые расчеты. Так, по содержанию золота прииски Алтайского горного округа занимали промежуточное положение между частными приисками Томского и Каинского Нижнеудинского округов. «Минимальное количество добываемого золота в день, - писал исследователь, - на этих заводах составляло 19 долей, и максимальное 34 доли. Между тем на Алтайских заводах, продолжал автор, 28Семевский В.И. Из истории обязательного горного труда // Русское богатство. 1897. № 1. С. 274.

29 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах.С. 270.

30 Там же. С. 279.одним рабочим добывалось 16,2 доли в день. Но нельзя сказать, что горный совет не понимал данного факта. Наоборот, рассматривая эти показатели, он не счел нужным отказаться от использования обязательного труда, мотивируя свой ответ министру финансов, тем, что на частные прииски на работу устраиваются здоровые рабочие, тогда как мастеровые Колывано— Воскресенских (Алтайских) заводов сплошь больные и не трудоспособные.

Для поддержания высокой доходности горнозаводских крепостнических предприятий приказчики и представители заводской администрации традиционно прибегали к силовым методам воздействия: розги, шпицрутены, кнут, принудительное содержание в тюрьмах, исправительных казармах составляли основной арсенал средств администрации округа для исправления «нерадивых», «недобросовестных» и «страптивых» работников. «За неисполнение урока, - отмечал В.И. Семевский, - наказывали розгами и палками; за первый побег, особенно если бежавший сам возвращался, обыкновенно наказывали розгами от 50 до 150 ударов. За второй, третий и следующие побеги, а так же за введение на себя уголовного преступления, чтобы избавиться от работы на золотых промыслах, рабочие подвергались наказанию шпицрутенами». Для оказания «воспитательного» воздействия на всю массу горнозаводских рабочих исполнение приговора суда происходило чаще всего публично. При этом поистине ужасающем зрелище, когда не только кровь лилась рекой, но и «летели клочья мяса», присутствовали подростки, обучавшиеся в заводских школах. Правда, в середине 1850-х гг. тяжесть наказания законодательством была несколько смягчена. Хотя роль телесных исправительных наказаний, по мнению исследователей-народников, ничуть не изменилась. Лишь немного понизились количественные показатели, которые не имели никакого принципиального значения.

Произвол чиновничества не ограничивался только рукоприкладством. Полномочия местного начальства были безграничны. «Между рабочим и31 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. С. 275.

32 Там же. С. 283.горной администрацией, - указывал Н.М. Зобнин, - не было никакой посторонней власти: горное ведомство имело свою полицию, свой суд и свои тюрьмы. За оплошность, неисправность на работе следовала тут же кара от надсмотрщиков, уставщиков и проч.»33. Именно такие жестокие порядки вызывали нескончаемые побеги мастеровых. Такое бегство носило массовый характер. Особенно распространенным это явление было на золотоплавильных заводах. «Из 1120 дел, разобранных Салаирской военно-судной комиссией за 1813-1859 гг., 44409 дел, то есть более трети (36,6 %), - замечал Н.М. Зобнин, -были о побегах мастеровых»34. Бегали целыми «партиями» до 10 человек, несмотря на угрожающие за то суровые наказания. Анализ выявленных архивных материалов привел исследователей-народников к выводу, что официальная каторга являлась даже относительно более гуманной мерой наказания, чем принудительные работы на заводах Его Императорского Величества. Поэтому нередко возмущенные мастеровые не отступали и перед убийством (или покушением на убийство) своих начальников. Примечательно, что из тех же 1120 дел 20 было о «ложном показании на себя убийства». За такое преступление мастеровые по суду ссылались на каторгу, в Нерчинск. Приводя данные факты, В.И. Семевский, Н.М. Зобнин стремились показать, насколько государственная каторга была легче барщинной работы на Колывано-тВоскресенских (Алтайских) заводах: такое сравнение ярче всего, по мнению данные авторы, характеризовало эпоху крепостничества на Алтае.

Оплата труда горнозаводских рабочих не представляла строго фиксированной суммы. Н.М. Зобнин отмечал, что первоначально оплата труда происходила не сообразно вкладываемому труду и без учета благосостояния рабочих. «Семейный едва зарабатывал на хлеб, а безсемейные могли экономить на другие свои потребности»35. Такое обеспечение, по мнению Н.М. Зобнина, являлось не правильным, так как вело к крайней бедности, упадку и разорению.

33Зобнин Н. Мастеровые Алтайских заводов до освобождения // Сибирский сборник. 1891. Кн. 2. С. 397":34 Там же. С. 400.

35 Там же. С. 402.

Очевидно, размер рабочей платы предоставлялся на усмотрение начальства, которое по своей воле могло ее увеличивать или уменьшать. За свою работу во второй четверти XIX в. горнозаводские работники получали плату, которая определялась особыми заводскими положениями. Несмотря на то, что в 1828 г., - замечал И.И. Тыжнов, - было велено местному начальству составить новые штаты жалованья для мастеровых, оклады жалованья не представляли собою ничего постоянного. Новая система оплаты, введенная в 1849 г. оплачивала работу пропорционально материальному состоянию рабочего. Исследователи-народники считали такую оплату труда наиболее оптимальной для горнозаводского населения. По мнению Н.М. Зобнина, она являлась более справедливой, так как учитывала количественный состав семьи мастерового. Такая система оплаты напоминает внутриобщинное разложение податей соразмерно возможностей каждой отдельно взятой семьи. Оплачивая труд рабочего пропорционально количеству членов его семьи, горнозаводская администрация, вероятно, хотела поддержать необходимый уровень рождаемости мастеровых. Это, разумеется, свидетельствовало о намерении сохранить крепостнический источник пополнения контингента горнозаводских мастеровых в будущем.

Кроме денежного жалованья, работники получали в начале каждого месяца определенное количество провианта. «Провиант - писал И.И. Тыжнов, -выдавался работникам с самого начала здесь кабинетского хозяйства»36. Но вместе с тем бесперебойное обеспечение продовольствием горнозаводских рабочих, военнослужащих и горных чиновников провиантом являлось одной из важнейших проблем на всем протяжении истории кабинетского хозяйства. Решалась она горнозаводской администрацией за счет дополнительных повинностей, возлагавшихся на приписных крестьян.

Для более выразительной характеристики тяжести жизни крепостных Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа исследователи-народники обращались к анализу специфики социального обеспеченияосновных производственных групп Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Несмотря на более чем вековое существование горнозаводского производства на Алтае, замечал И.И. Тыжнов, «заработная плата, сроки службы, продолжительность рабочего дня, обеспечение продовольствием и пенсиями, призрение инвалидов, народное образование были налажены в разное время отдельными распоряжениями в течение XVIII - первой четверти XIX в. и окончательно сведены в некоторую систему в положении о мастеровых 1828 г.». Представители администрации были вынуждены задуматься о создании специальных богаделен, когда в первом поколении горнозаводских мастеровых выделились люди, уже совсем не способные к труду. Однако целью данных заведений, как считал И.И. Тыжнов, являлось не решение проблемы. Их содержание также ложилось бременем на плечи трудоспособного населения округа. Таким способом горнозаводское начальство хотело сократить собственно расходы на социальные мероприятия. Такой вариант решения проблемы приводил к тому, что человек, исчерпавший все свои физические силы, должен был порой нищенствовать, жить милостынею. Поэтому, Скорее всего, следует говорить о нерешенности на протяжении XVIII-XIX вв. для горнозаводской администрации всего комплекса социальных проблем, нежели об ее отсутствии. В начале XIX в. были установлены пенсии мастеровым. Но получение «пенсиона» оговаривалось некоторыми условиями: «если службу продолжали беспорочно и ни в каких штрафах по суду не состояли»: четвертую часть жалованья - за 25 лет, одну треть - за 30, половину - за 35 лет, за сорок лет и более - две трети жалованья. Но так как беспорочная служба была не частым явлением, как доказывал Н.М. Зобнин, то многие рабочие находились вынуждено на обязательных работах до дряхлогол© возраста. Вместе с тем редко кто из горнозаводских рабочих мог отработать весь длительный срок. И.И. Тыжнов отмечал, что на заводах редко находились рабочие, получавшие пенсию в размере 2/3 жалованья, так как средний возраст37 Тыжнов И.И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 26.

38 Зобнин Н.М. Горнозаводские рабочие.С. 395.пенсионера составлял всего 50 лет. Несмотря на это, сам факт назначения пенсий являлся большим шагом вперед в социальной сфере, по сравнению с предыдущим периодом существования горнозаводского производства на Алтае. В XVIII в. лишь некоторые отставные служащие получали по 10 руб. в год39. Видимо, сознательно назначая мизерные пенсионные пособия, горнозаводская администрация пыталась реально продлить трудовой срок для возможных горнозаводских пенсионеров.

На длительность срока службы, бесспорно, влияло состояние медицинского обслуживания горнозаводских работников. Анализируя систему медицинского обеспечения Колывано-Воскресенских (Алтайских) заводов и рудников, И.И. Тыжнов подчеркивал, что оно было организовано еще в 1741 г. Указ императрицы Елизаветы от 1 мая Беэру предписывал взять с собою на Колывано-Воскресенские заводы врача. Госпитали были устроены по образцу военных лазаретов и содержались соответствующим образом. «В отношении одежды, белья, пищи, услуг и всего оборудования и распорядка соблюдался общий военно-лазаретный устав» - отмечал И.И. Тыжнов40. Администрация не одобряла отсутствие работников по причине болезни. В первой половине XIX в. в случае болезни горнорабочий имел право на бесплатное лечение в заводском и рудничном госпитале, но за время болезни он не получал провианта и из его заработка удерживалась половина жалованья. При этом медицинской помощью пользовались лишь мастеровые, а приписное и женское население не имело такой возможности.

Обычными профессиональными заболеваниями горнозаводских рабочих были ревматизм и гастрит. По мнению И.И. Тыжнова, это являлось результатом плохих условий работы, низкой техники безопасности и нежелания администрации заботиться о здоровье зависимого населения. В результате всех этих причин на заводах и рудниках наблюдался большой процент смертности. Официальные данные, рассмотренные Н.М. Зобниным, оказались крайне39 Тыжнов И.И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 3740 Там же. С. 38.плачевны, хотя, по подсчетам исследователя они являлись заниженными. Сравнивая казенные, частные и заводы ведомства Кабинета Е.И.В. на Алтае, автор пришел к выводу, что смертность на заводах Е.И.В. превышает в 2, а порой и в 2,5 раза смертность на заводах других форм собственности: в 1884 г в результате' увечий на казенных заводах умерло 30 человек, на частных - 45 человека, а на заводах Кабинета Е.И.В. на территории Алтайского горного округа - 95 человек, и в последующие годы картина не менялась41.

Для обеспечения заводов и рудников более или менее квалифицированными кадрами, горнозаводская администрация прибегает к созданию различных учебных заведений. Вопрос об учреждении школ в ведомстве Колывано-Воскресенских заводов, подмечал И.И. Тыжнов, не следует смешивать с вопросом о развитии в этом крае народного образования. Так как основной целью организации школ, по мнению народников, отнюдь не являлось просвещение народа, школы с момента начала их создания и до падения крепостного права служили узкой цели: дать работнику тот небольшой запас профессиональных знаний, которые были ему необходимы для выполнения горнозаводских работ.

Вторую основную группу зависимого населения в Колывано— Воскресенском (Алтайском) горном округе составляли приписные крестьяне. Рассматривая хронологию возникновения категории приписных крестьян на Алтае, В.И. Семевский отмечал следующий факт: «вследствие просьб Демидова по указам сената было приписано к заводам - в 1740 г. к Колыванскому из Кузнецкого уезда 200 дворов, а в 1742 г. к Барнаульскому также 200 дворов из Кузнецкого и Томского уездов»42. На протяжении всего XVIII в. процесс причисления крестьян к заводам продолжался. В.И. Семевский и Н.М. Зобнин привели следующие данные: «в 1747 г.считалось приписных крестьян 3121 душа,.по третьей ревизии 1763 г. всего оказалось приписных к41 Зобнин Н.М. Положение рабочих.С. 407.

42 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины 2. Т. 2. СПб., 1901. С. 34.заводам 40009 душ, по четвертой ревизии (1781г.) 54750 душ, по пятой ревизии (1795 г.) числилось приписных к заводам крестьян 62326 душ»43. Источником формирования группы приписных крестьян являлись не только крестьяне близлежащих селений, но также «купцы, посадские и цеховые»44. Пытаясь четче классифицировать данную категорию зависимого населения Российской империи, В.И. Семевский отметил ее промежуточное положение между «оседлыми военнослужащими» и посессионными крестьянами. От «оседлых военнослужащих», как полагал исследователь, они отличались тем, что были вынуждены заниматься не столько земледелием, сколько «горным делом». С другой стороны, в их положении есть известные черты сходства с посессионными мастеровыми уральских горных заводов45.

Формирование основных социальных групп и выделение в них более мелких подгрупп, по мнению исследователей-народников, шло параллельно с развитием горнозаводского производства и дифференциацией труда в Алтайском горном округе. Однако непосредственно им же оно и было обусловлено. Состав приписного населения был неоднородным. В.И. Семевский выделил группу так называемых поселенных крестьян (ссыльные, потомки ссыльных, «публично наказанные»)46, которые со временем слились частично с мастеровыми и, в другом случае, с приписными крестьянами.

Функциональные обязанности приписных крестьян совпадали полностью с обязанностями их собратьев на уральских заводах, т.е. все вспомогательные для горного дела работы. Выполняемые заводские повинности очень сильно подрывали хозяйство приписного населения округа, так же как и в уральских губерниях Европейской России. Администрация не принимала во внимание удобное для крестьянина время и вызывала их на работу в необходимое для производственных нужд, несмотря на все указы из Канцелярии колывано43 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 2. С. 530., Зобнин Н.М. Приписные крестьяне.С. 407.

44 Там же. С. 530.

45 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промысл ах. С. 265.

Воскресенского горного начальства. «В ближайших к Барнаулу слободах Белоярской и Малышевской и в отрогах Берском, Чаусском и Сосновском было приписных крестьян всего 4913, - указывал Г.Г. Потанин, - все эти крестьяне находились при заводах и рудниках всегда, день и ночь, безотлучно и увольнялись два раза в лето, для пахоты и посева хлеба с 1 -го мая по 1 -е июня и затем для поставки сена и уборки хлеба с 10-го июля по 1-е сентября»47. Такой график отработки повинностей не позволял приписному населению содержать в достатке свое собственное хозяйство.

По свидетельству И.И. Тыжнова, до появления манифеста 1779 г. приписные крестьяне выполняли работы, обычно исполнявшиеся мастеровыми: гнали смолу, разламывали камень, обжигали известь и т.п. Однако сам факт официального разделения населения Колывано-Воскресенского горного округа на две социальные группы не исключал непосредственного участия в горнозаводском производстве приписного населения округа. Приписные крестьяне выполняли как заводские, так и рудничные работы. Данное обстоятельство позволило исследователю утверждать, что разделение повинностей данных групп являлось нечетким. По нему приписные могли быть привлечены только к следующим работам: рубка дров; разлом куч и перевозка угля на заводы из куреней; рубка дров и обжигание флюсов; возка с рудников готовой руды; починка плотин (положением 1828 г. к этому перечню быладодобавлена еще и опалка заводских дров ). Кроме того, четко регламентировалось время, когда можно было принуждать приписных крестьян к выходу на работу. Исследователи-народники отмечали, что и манифест 1779 г., юридически разграничивающий круг обязанностей приписных крестьян и горнозаводских рабочих, по сути ничего не изменил на практике (несмотря на предусмотренную в нем ответственность горного начальства за нарушения прав приписных крестьян). С одной стороны, объем заводских работ определялся46 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины П. Т. 2. С. 526-561.

47 Потанин Г.Н. Материалы для истории Сибири // Чтения Московским обществом истории и древностей России. М., 1866. Кн. 4. С. 48.

4 Зобнин Н.М. Приписные крестьяне.С. 407.величиной подушной подати - 1,7 руб., а, с другой, установленной поденной платой. Выполнение вышеперечисленных заводских работ, впрочем, не освобождало крестьян от несения государственной и мирской повинностей. Вместе с тем, приписное население являлось источником пополнения разряда горнозаводских работников, рекрутскую повинность они отрабатывали на заводах и рудниках.

Исследователи-народники обращали внимание общественности на злоупотребления горнозаводской администрации. В.И. Семевский отмечал, что алтайскими чиновниками для увеличения выплавки золота и серебра систематически использовался труд детей приписных крестьян в возрасте от 10 до 15 лет49. Злоупотребления проявлялись не только в этом. Предписание Колывано-воскресенской горной экспедиции 1785 г. запрещало накладывать более 3 «душ» работы на человека, тем не менее «на богатых клали более трех «душ» работы»50.

Горнозаводская администрация очень эффективно использовала выработанную временем внутриобщинную жизнь русского крестьянина в своих целях - прежде всего круговую поруку. Горнозаводское ведомство устанавливало определенный объем работ, который необходимо было выполнить, а община уже сама раскладывала его на годных работников. Тщательно изучив раскладочные росписи за 1770-1850 гг., Н.М. Зобнин сделал вывод, что обычно за основу при распределении работ общиной принимались во внимание наличные годных работников. Не включались в расклад лица, не записанный в ревизию. Также учитывался возраст работника (старше 15 лет и младше 60). Лица, выполнявшие общественные должности, освобождались от расклада. Большое внимание при распределении нагрузки уделялось состоятельности крестьянского хозяйства. Особое внимание мир уделял семьям, пострадавшим от пожара или неурожая51. За не явившихся на работу, так называемых, «нетчиков», должны были по круговой поруке исполнять49 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 2. С. 536.

50 Там же. С. 538.работу те сотни и десятки, в которых они состояли. Высокая степень эксплуатации приписного населения округа давала все основания исследователям сравнивать положение приписных крестьян со статусом рабов. По данным В.И. Семевского, «надзор за крестьянами требовал большого числа «приставников», обязанных смотреть, чтобы крестьяне не ленились и работалисд исправно». Во время отработки заводской повинности в деревнях на хозяйстве оставались одни женщины, дряхлые старики и ребята. «Общий взгляд В.И. Семевского на положение сибирских крестьян сводится к тому, что, несмотря на благоприятный природный фактор - обилие земли, тяжесть натуральных повинностей и обязательный труд значительно снимали или сводили на нет выгоды сибирского многоземелья»54.

Уже на начальном этапе существования кабинетского хозяйства на Алтае горнозаводские власти столкнулись со сложной проблемой снабжения мастеровых и служащих провиантом. Заготовка и поставка на заводы провианта на протяжении второй половины XVIII — первой половины XIX в. стали тяжелым дополнительным бременем для приписного населения округа. Власти стремились обеспечить бесперебойное поступление хлеба на заводы и рудники Алтая, закупая хлеб по как можно более низким ценам у местного населения с тем, чтобы свести к минимуму расходы на содержание мастеровых и служащих. Пытаясь решить продовольственную проблему, администрация прибегала к различным методам. Для решения данной проблемы горнозаводское начальство принудительно порой сажало на землю людей неспособных к земледелию, обязывало горнозаводских рабочих заниматься хлебопашеством и т.п. И.И. Тыжнов отмечал, что на всем протяжении XVIII в. в военных пограничных линиях «администрация пыталась в течение целых десятилетий садить на пашни не только государственных крестьян, находившихся в его ведении, но и казаков, солдат, строевых чинов линейных51 Зобнин Н.М. Приписные крестьяне. С. 411.

52 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. С. 539.

53 Там же. С. 536.

54 Мирзоев В.Г. Указ. соч. С. 286.батальонов, не говоря уже о колодниках»55. Характерным моментом решения проблемы провианта в начале XIX в. являлось ведение собственного хозяйства горнозаводскими рабочими, но, вместе с тем, И.И. Тыжнов привел ряд примеров, когда Томской казенной палатой велено было ограничить сельское хозяйство чернорабочих людей путем урезки сельскохозяйственных угодий, боясь увлечения рабочих сельским хозяйством в ущерб казенным работам56. Проблему бесперебойного обеспечения провиантом местное горнозаводское население официальные источники видели в демографической незаселенности данного региона, в недостаточно интенсивном развитии земледелия в прилегающей к заводам сельской округе. Не соглашаясь с данным мнением, И.И. Тыжнов отмечал, что «причина недостатка хлеба заключалась вовсе не в недостатке людей, она заключалась в дурной, примитивной организации местного управления и в отсутствии путей сообщения». Население было обременено разного рода повинностями до такой степени, что все силы уходили на их отбывание. Поэтому на всем протяжении рассматриваемого периода горнозаводская администрация в хлебозаготовительной политике прибегала, по мнению исследователей-народников, к принудительным, а не рыночным методам, что крайне отрицательно сказывалось на хозяйственном достатке местного зависимого населения.

Усугубляли проблему заводских отработок большие расстояния между селениями, с одной стороны, и заводом или рудником, с другой. Нередко приписные крестьяне жили от заводов на расстоянии 600, а то и 700 верст. Горнозаводская администрация, пытаясь решить этот вопрос, как и во многих других случаях, обходилась лишь полумерами, то вводя вознаграждение крестьянам за проход на заводы, то отменяя его. Со временем в крестьянской среде выработалась практика так называемых подрядов. Она вела к закабалению зажиточной частью приписного населения менее состоятельных односельчан. Обычно крестьяне, обязанные работать вдали от своих селений,55 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 33.

56 Там же. С. 23.сдавали свои «души» подрядчикам за очень высокие цены. Сами они нанимались в своих же деревнях выполнять ту же работу, но за более низкие цены. «Вследствие этого, - отмечал Н.М. Зобнин, - иногда целые деревни оказывались в неоплатной кабале какого-нибудь одного или нескольких подрядчиков, на которых работали уже не 22 законных дня, а целое лето, иногда и круглый год»58. Некоторая односторонность в изложении социальных проблем региона дореформенного периода не дала возможность исследователям-народникам объективно подойти к рассмотрению отдельных вопросов. Например, ими был упущен тот факт, что Канцелярия Колывано-Воскресенского горного начальства не раз пыталась решить проблему административного устройства приписного населения округа. Например, в 1797 г. произошло освобождение 7796 рев. душ приписных крестьян Томского, Каинского, Ачинского уездов Томской, Красноярского уезда Тобольской областей и мещан Томска, живших в значительном удалении от кабинетских предприятий, и замена их на 7790 рев. душ государственных и экономических крестьян Ново-Енисейской слободы Бийского уезда, Усть-Каменогорской, Убинской, Крутоберезовской слобод Семипалатинского уезда Томской области, расположенных на юге округа вблизи от горнозаводских центров59.

Промежуточное положение между приписным населением и мастеровыми занимали урочники. или, как писал Н.М. Зобнин, льготные горнозаводские люди (появившиеся с 1795 г., хотя, уточняя сам себя, автор, говорит, что архивные данные показывают появление этой категории уже в 1779 г.). И-.И. Тыжнов относит время появление урочников к середине XVIII в. Самое раннее упоминание об этой форме отработки, уроками, встречается в известном докладе Олсуфьева. Выделяя в качестве отдельной группы крепостного населения Колывано-Воскресенского горного округа урочников, он указывал на их большую схожесть с мастеровыми, нежели с приписными крестьянами. Поэтому И.И. Тыжнов утверждал, что источником формирования57 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае.С. 32.

58 Зобнин Н.М. Приписные крестьяне.С. 409.урочных работников являлись мастеровые, имевшие лошадей. Данный факт подтверждают официальные источники. В «Положении о мастеровых 1828 г.» урочники - это мастеровые, «занимавшиеся урочными работами», по положению 1842 г. урочники так же входили в разряд «заводских людей Алтайских горных заводов». Следовательно, - по мнению И.И. Тыжнова, — формирование этой группы горнозаводского населения произошло в период от 1761г. до 1828 г. Ко второй четверти XIX в. они уже выделялись в самостоятельную группу, для выполнения определенного круга обязанностей. Урочники выполняли вспомогательные работы. Они обязаны были доставлять разные материалы для заводского дела: жечь уголь, возить дрова, уголь, руду, флюсы и проч. С одной стороны, урочники пользовались правами свободного проживания, чего не имели горные и заводские мастеровые, которые должны были жить при определенном руднике или заводе; они имели возможность выбора: либо жить при заводах и рудниках, либо в селениях приписных крестьян. В некоторых отношениях они имели преимущества и перед заводским населением и приписными крестьянами: сельскохозяйственные угодья им.отводились в первую очередь и в лучших местах. Но в то же время урочник-служитель, наряду с мастеровыми, был подчинен действию воинского устава и находился в полном распоряжении заводской администрации. Как мастеровой он был освобожден от государственных и земских повинностей, но, в свою очередь, отличался от мастерового тем, что не получал провианта, который входил в его задельную плату как составная ее часть. По подсчетам того же И.И. Тыжнова, средняя оплата труда урочника была от 3 до 13 коп., т.е. ниже, чем у вольных60.

По мнению исследователя, создавая данную категорию горнозаводского населения,, администрация преследовала свои чисто экономические цели: свободное распоряжение ею. По окончании своего «урока» остальное время года урочники оставались свободными от работ. Они могли заниматься своим59 Булыгин Ю.С. Приписная деревня Алтая в XVIII веке. Ч. 1. Барнаул, 1997. С. 18-19.

60 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 118.хозяйством. Но размеры уроков были настолько велики, указывал И.И. Тыжнов, что свободного времени у них не оставалось.

Прослеживая динамику формирования группы мастеровых, И.И. Тыжнов сравнивал основные законодательные акты, сыгравшие, по его мнению, определенную роль в этом процессе. Он отмечал, что законотворчество шло вслед горнозаводской практике. В законопроектах отражались уже сложившиеся на Алтае социально-экономические отношения.

Н.М. Зобнин дал характеристику мастеровых и приписных крестьян не с точки зрения формально-юридической, а с учетом сложившихся фактических отношений61. Для более четкой характеристики приписного крестьянского населения Алтая в дореформенный период он произвел расчет повинностей алтайских приписных крестьян с конца XIII в. по 1861 г., для сравнения их с повинностями государственных и помещичьих крестьян России. Сопоставления привели историка к выводу о том, что повинности алтайских приписных крестьян были тяжелее оброчной эксплуатации и приблизительно равны барщине помещичьих крестьян62. Однако система управления приписными крестьянами, по мнению Н.М. Зобнина, все же имела больше сходства с государственными крестьянами, т.е. большая роль общины в раскладке повинностей, в том числе заводских. В этой системе он видел «выражение общинных- чувств алтайского крестьянина» и оценивал ее как «замечательно справедливую систему расклада», учитывавшую в полной мере имущественное/л положение и рабочую силу каждого приписного крестьянина. Поэтому «для обозначения отношений, - писал историк о положении крестьян на горных заводах Кабинета Е.И.В., - установившихся в 1794 г. на Алтае до 1861г., принято употреблять название «обязательный труд». Это оценка данного автора значительно смягчала в реальности гораздо более жестокий смысл существовавших на Алтае крепостных порядков. Вероятнее всего, горнозаводская администрация использовала в фискальных целях61 Зобнин Н.М. Приписные крестьяне на Алтае. С. 3.

62 Там же. С. 68-69.традиционные общинные институты самоуправления. Юридически алтайские мастеровые и крестьяне не были крепостными. Мастеровой после 35 (позднее спустя 25) лет беспорочной «службы» освобождался от работ; приписной крестьянин мог откупиться от заводской барщины, нанявши за себя другого. «Но на самом деле, - констатировал Н.М. Зобнин, - положение алтайского горнозаводского населения было более тяжелое и представляло полную аналогию с положением крепостных в европейской России»64. Нельзя не отметить, что вывод этого исследователя о близости статуса алтайских приписных крестьян к помещичьим крепостным крестьянам содержал более острую социальную критику, чем в оценке В.И. Семевского. С.С. Шашков в «Исторических очерках Сибири» писал: «Сибирь есть в то же время и история крепостного рабства, со всеми его последствиями»65, все народники, изучавшие правовое положение мастеровых и приписных на Алтайских заводах, так или иначе, высказывали то же мнение.

Старый строй жизни местного горнозаводского населения Колывано-Воскресенских (Алтайских) горных заводов с его военной дисциплиной сковывал всю жизнь региона. Но и он не смог устоять против новых, прогрессивных веяний середины XIX в. Для выработки проекта об устройстве и улучшении быта горнозаводских людей при Министерстве финансов была организована особая приготовительная комиссия, в состав которой вошел бывший начальник Алтайских заводов генерал Соколовский. Кабинет Е.И.В. отстаивал неизменность положения приписных крестьян на Алтае, эксплуатация которых приносила львиную долю доходов Кабинету и местному начальству. Комиссия одобрила проект Кабинета об освобождении приписных крестьян на Алтае и тем самым санкционировала максимальное сохранение в прежних формах и размерах землепользование приписных крестьян, их общественное устройство, подчиненное горнозаводской администрации, и круговую поруку при выполнении заводских работ. Комиссия Министерства63 Зобнин Н.М. Приписные крестьяне на Алтае. С. 43-44.

64 Там же. С. 4.финансов согласилось с предложением Кабинета о постепенной замене заводской барщины денежным оброком в сумме 6 руб., с души, из которых 4 руб. 50 коп. поступали в доход Кабинета, а 1 руб. 50 коп. - государству. 8 марта 1861 г. было издано Положение, по которому все горнозаводские мастеровые Алтайских заводов освобождались от обязательных работ и повинностей. На Алтае к 1861 г. насчитывалось свыше 23 тыс. мастеровых и урочников, более половины из них, получив освобождение, поспешили покинуть заводы и рудники и. были приписаны к крестьянским обществам без получения надела, что «сэкономило» горной администрации более 12 тыс. дес. земли. Мастеровые Барнаульского завода были зачислены в городское сословие и не получили земельного надела. Урочники имели право на получение 15-десятинного земельного надела, но из 4 тыс. человек в уставные грамоты было включено 76 душ., которые вместо законных 380 дес. получили лишь 264. Остальные урочники были причислены к крестьянским обществам без права на надел, но с уплатой всех крестьянских налогов и повинностей. Усадебные земли по закону оставались у мастеровых в прежних размерах и бесплатно, что составило примерно по 0,04 дес. на душу, но опять-таки 39 душ Березовского рудника и 45 душ с. Путинцева не получили усадебных земель, а на 101 душу с. Пихтовского было отведено 2 дес. (вдвое меньше нормы). Размеры и местонахождение выгонов и водопоев для скота определялись заводской администрацией, которая пользовалась этим для стеснения и давления на бывших мастеровых в своих интересах. Лесные угодья оставались в полном и безраздельном владении Кабинета, который устанавливал цены и условия пользования лесными материалами (дрова, строевой лес и т.п.).

67 Шейнфельд М.Б. Указ. соч., Никулина И.Н. Научное наследие политический ссыльных Алтая второй половины XIX в. С.37-46.£П »Никулина И.Н. Научное наследие политических ссыльных. С. 38.

69 Голубев П.А. Очерки сибирской жизни // Северный вестник. 1890. № 2. С. 64-76.

70 Голубев П.А. Отмена выкупных платежей. СПб, 1906. С. 11.указывал П.А. Голубев, уплачивалась казной Кабинету Е.И.В. и эти отчисления продолжались до 1904 г., а затем были заменены земельным сбором с крестьян по 22 коп. с десятины, по мере отвода крестьянам надела Кабинетом Е.И.В. Сделав элементарные вычисления, П.А. Голубев пришел к выводу, что Кабинет вместо 1 млн. 200 тыс. получит в итоге около 3 млн. руб. По смыслу закона 18 января 1899 г., земельный сбор в 22 коп. с десятины являлся выкупным платежом Кабинету за отводимые им крестьянам земли. Но автор задает правомерный вопрос, чем тогда являлась выплачиваемая крестьянами сумма Кабинету в размере 4 руб. 50 коп.? И сам же отвечает, что это как раз и есть выкупные платежи за землю, и с 1861 г. алтайские крестьяне, по мнению исследователя, фактически выкупили свои наделы, а Кабинет так и не приступал к их землеустройству.

Горнозаводские мастеровые и урочники получили в собственность только усадебные земли, остальные угодия не более 1 дес. на рев. душу в пользование за оброк по 21 коп. с ревизской души, было предоставлено право в продолжении первых 8 лет переносить на свой счет усадьбы бывших мастеровых на новые места, если земли под ними нужны были заводам и рудникам.

В отличие от П.А. Голубева, первоначально переоценившего указ 8 марта 1861 г. об освобождении приписных крестьян Алтая, характеризовавшего его как «милость царя освободителя», — Н.М. Зобнин четко стоял на критических позициях и вскрывал антикрестьянский смысл реформы.71 С.П. Швецов также критически относился к реализации реформы на землях Его Императорского Величества, как и в целом по стране.

Несмотря на все минусы горнозаводского производства на Алтае все исследователи-народники являлись противниками закрытия заводов и рудников. Сравнение горной производительности Алтая за различные годы показывает постепенное уменьшение производства и выработки на заводах металлов, что естественно неизбежно вело к сокращению числа предприятий.

П.А. Голубев, основываясь главным образом на выводах профессора Иоссы, постарался опровергнуть мнение о необходимости закрытия Алтайских горных заводов и рудников. Не касаясь технической стороны вопроса, отметим основные моменты этой статьи. Такой отправной точкой для исследователя-народника являлись интересы местного населения. Он доказывал, что при непривычке горнозаводских рабочих к земледелию и при отсутствии других заработков, крутая ликвидация горного дела должна отозваться на населении закрываемых заводов тяжелым экономическим кризисом, если не полным разорением. П.А. Голубев был противником возможности передачи заводов в частные руки. По его словам, пример Урала доказал, что произвол в назначении штрафов одна из тех причин, заставлявшая рабочих на Урале часто переходить с частных заводов на казенные, иногда даже на более низкую плату. Поэтому автор делает однозначный вывод о судьбе алтайских заводов, что «ликвидация горного дела не оправдывается исторически»72.

В изучении положения рабочих горнозаводского производства Алтайского горного округа в пореформенный период исследователи-народники пытались проследить те изменения, которые произошли в результате реформы 1861г. В.И. Семевкий писал: рабочие по-прежнему были связаны круговой порукой, необходимые одежду и обувь и разные припасы они могли получать по установленным ценам из приисковых магазинов. Телесные наказания не были отменены, но к ним были добавлены еще и денежные штрафы. Рабочее время на золотодобывающих предприятиях, за исключением времени для отдыха, составляло 13-13,5 часов, но иногда доходило до 15 часов. Тогда как в отчетах работодателей продолжительность рабочего дня составляла: в 1879 г. -12 часов; в 1881 г. - максимальное 11 часов, а минимальное - 7; в 1883,1884, 1887,1889,. 1890 гг. - не более 10 часов73. В передовой статье «Вестника золотопромышленности» 1894 № 23 указана еще меньшая продолжительность: «на приисках Томской губернии число рабочих часов в день.можно принять в72 Голубев П.А. Ликвидация горного дела на Алтае. С. 65-66.

73 Горный журнал. 1882 № 9. С. 385; 1891 № 3. С. 521.среднем в 10,5 и 11,5 часов, из коих 1,5 часов дается на обед и послеобеденный отдых, 0,25 часа на утренний и вечерний чай и 8,5 и 9,5часов собственно работы»74. Швецов сравнил положение рабочих алтайских заводов и положение тех же рабочих на заводах центральных районов России в пореформенный период. «Великая» реформа должна была произвести великий переворот в организации производственных отношений, однако этого не произошло даже по истечению некоторого времени.

Введение машинного производства вызвало удлинение рабочего дня и понижение зарплаты, которая была и так, по определению В.И. Семевского, «весьма ничтожного размера». Новый период, в который вступила сибирская золотопромышленность в середине XIX в., связанный с переходом от мануфактурного производства к машинному, еще более ухудшил положение рабочих Сибири. Тяжелые условия труда быстро выводили из строя рабочих, губительно отзывались на их здоровье. История сибирской золотопромышленности, по В.И. Семевскому, это история «глухого недовольства» рабочих, «которое нередко проявляется в беспорядках, многочисленных побегах, насилии над служащими»75.

Исследователи считали, правовая основа трудовых отношений между работодателем и работником в пореформенное время - гарант улучшения положения горнозаводского населения региона. По их мнению, многое, если не все, зависело от того, насколько законы применяются на практике. Собственно, для В.И. Семевского история рабочих Сибири - это этапы законодательства царского правительства о промышленном труде. В сущности, в ходе исследования автор пришел к выводу, что тяжелое положение трудящихся масс объясняется несовершенством законодательства и злой волей отдельных лиц -хозяев и администрации на местах, ослепленных жаждой наживы. Недаром периодизация сочинения «Рабочие на сибирских золотых промыслах» построена, исходя из этого важнейшего для автора принципа - от начала74 Вестник золотопромышленности 1894. № 23. С. 384.

75 Там же. С. LXV-LXVI.золотопромышленности в Сибири до 1870 г. и после 1870 г. Рубеж здесь составляет Устав о золотопромышленности (1870 г.). В.И. Семевский был настроен оптимистично и верил в возможность устройства быта рабочих вообще и улучшения их материального и духовного состояния с помощью реформирования социального законодательства.

В работах В.И. Семевского нет анализа действующего законодательства, лишь голое изложение фактов. Фактологический подход к изложению добытых76фактов многие исследователи, особенно советские объясняют цензурными опасениями автора. «Свои работы, - отмечает В.Г. Мирзоев, - В.И. Семевский рассматривал лишь как основу для будущих исследований, всесторонне77раскрывающих проблемы истории рабочего и крестьянского труда». Отсутствие выводов и обобщений В.И. Семевский компенсирует количеством и качеством собранных им фактов. Научно установленный факт, его достоверность представляют собой самую сильную сторону В.И. Семевского78историка. Данные замечания вполне правомерны, так как объективная критика не позволила бы автору опубликовать свои исследования, раскрывающие социальные вопросы на землях Его Императорского Величества.

С.П. Швецов делает попытку охарактеризовать правовую основу отношений между работодателем и рабочим на Алтайских частных заводах пореформенного периода. При детальном изучении трудовых отношений исследователь пришел к выводу об отсутствии на всех исследуемых предприятиях письменных договоров или контрактов, где фиксировались бы правила приема на работу и увольнения, продолжительность труда и отдыха, санкция за нарушения трудовой дисциплины, поощрения за хороший труд и т.д. «На громадном большинстве частных заводов Алтайского округа, писал исследователь, никаких письменных договоров не существует»79. Расчетные76 Мирзоев В.Г. Указ. соч. С. 289.

77 Там же. С. 289.

78 Там же. С. 290.

79 Швецов С. Положение труда на частных заводах Алтайского округа. С. 130листы, которые заменили на нескольких предприятиях общепринятые в Европе договоры, больше напоминали по себе нравственно-этические нормы для рабочих. «Можно подумать, - констатировал С.П. Швецов, - перед нами не промышленное заведение со своими сложными отношениями, затрагивающими насущные интересы обширного круга лиц, начиная с самого владельца, а какой-то исправительный приют для испорченных рабочих, надзор за нравственностью которых составляет тот жизненный центр заведения»80. Права и обязанности сторон в «условиях» затрагивали лишь обязанности рабочего, об обязанностях работодателя в договорах сказано не было. Заработная плата, продолжительность трудового дня и другие условия не оговаривались в этом документе. По наблюдениям С.П. Швецова, после реформы основную массу рабочих на Алтае составили переселенцы из центральных губерний России и их дети, так как бывшие мастеровые и приписные крестьяне обеспечены землей «занимаются в широких размерах скотоводством и извозом, лишь в редкихо 1случаях обращается к заводском труду». Продолжительность рабочего дня регламентировавшийся самим работодателем, по мнению Швецова, составляла порой до 17 часов в сутки. Эти данные значительно выше показателей, представленных В.И. Семесвским. Они являлись общепризнанными для всей территорий России. «Вообще с какой бы стороны мы не взглянули на продолжительность рабочего дня на наших фабриках и заводах, везде встречается одно и то же - чрезмерную трату рабочей силы и недостаток необходимого рабочему человеку отдыха, которые влекут за собой ослабление здоровья и энергии, вносят разложение в семью рабочего». Для сравнения автор приводит данные продолжительности рабочего дня на заводах и фабриках в европейских странах. Например, максимальный рабочий день в Англии составляет 10 ч/сутки, Швейцарии - 11 ч/сутки, Германии - 12-1380Швецов С. Положение труда на частных заводах Алтайского округа. С. 132.

81 Там же. С. 136.ч/сутки, а для некоторых предприятий Англии и США установлен восьмичасовой рабочий день83.

Рабочее место работника не было оснащено должным образом, что приводило' как и до реформы к большому количеству травм на производстве. «Теснота, узость проходов между машинами, отсутствие каких-либо ограждений опасных частей механизмов, неудачное расположение передаточных ремней и т.д.»84. Количество травм и как следствие высокий процент смертности вызывало у Швецова настороженность. «Последняя русско-турецкая война, - писал С.П. Швецов, - искалечила меньше людей, чем их ежегодно калечится на наших фабриках и заводах». Особенно сильно все это обострялось в зимнее время года, когда к вышеперечисленным трудностям добавляется невыносимый сибирский мороз. «Разница в температуре на верстаках бывает так сильна, что, по словам рабочих, в то время, как одну сторону тела, обращенную к печи, жжет огнем, другая мерзнет от холода; случается, что рубаха обмерзает». Медицинское обслуживание рабочего персонала, по данным исследователей-народников, сводилось на частных заводах лишь к формальности. В.И. Семевский привел описание приисковых больниц: «это нечто похожее на больницу с голыми нарами и фельдшер с его87универсальными и неизменными лекарствами: слабительное и рвотное». Поэтому не удивительно, что высокая смертность в приисковых больницах была обычным явлением.

Распространение просвещения среди рабочих и их детей во второй половине XIX в., - тема особо актуальная для народников. С.П. Швецов нашел положение вещей здесь еще хуже, чем в постановке медицинского дела. Причина этому в низком уровне образованности самих алтайских заводчиков, которые по всем параметрам, по мнению С.П. Швецова, уступали промышленникам Европы. Данная тенденция была характерна не только для83 Марусин С. Фабрично-заводской труд в России. С. 230.

84 Швецов С. Положение труда на частных заводах.С. 148.

85 Марусин С. Фабрично-заводской труд в России.С. 165.Oiчастных заводов Алтайского (горного) округа в пореформенное время, Но и для большинства заводов центральных губерний России. Автор проводил соответствующие социологические исследования на заводах и фабриках Московского, Харьковского и Варшавского округов.

В своих исследованиях, основанных на большом количестве статистических материалов и собственных наблюдениях, исследователи-народники пришли к выводам, резко расходящимися с официальными отчетами и прессой. Типичной для официозной трактовки проблем горнозаводских рабочих можно назвать статью профессора Р. Гельмгакера «Заработок горнозаводских рабочих Европы и Америки», опубликованную в журнале вПА«Вестнике золотопромышленника». Анализируя уровень жизни, заработную плату, правовое положение горнозаводских рабочих Европы, Америки и Сибири, он отмечал, что в Европе и Америке «не имеют места такие понятия как надзор за благоустройством рабочего быта, забота о духовных его потребностях и проч., что характерно для сибирских предприятий»89. Гельмгакер однозначно заявляет: «в то время, как рабочие, так называемых, стран просвещенных или цивилизованных Западной Европы живут на свою плату изо дня в день, рабочие Сибири имеют такой заработок, которым мог улучшить свой быт до полной состоятельности»90.

Коррумпированность местного горного чиновничества - характерная черта Кабинетской системы на всех этапах ее существования. В 1880—1890-е гг. XIX в. на страницах демократической прессы стали появляться статьи, обличающие произвол местного начальства. В 70-80-х гг. XIX в. частную золотодобывающую промышленность Томской губернии контролировал один исправник. Его жалование было невелико. Но кроме этого он получал еще значительную сумму от частных золотопромышленников исчисляющуюся в несколько тысяч рублей (это в среднем превосходило его официальныйR7Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах.С. 128.

88 Гельмгакер Р. Заработок горнозаводских рабочих Западной Европы и Америки // Вестник золотопромышленности и горного дела вообще. 1894. № 2. С. 39-41.

89 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. С. 39.заработок в 4-5 раз). Выполнение служебных полномочий таким исправником нередко являлось простой формальностью. Регулярные объезды рудников давали повод к добавочным поборам с золотопромышленников. «Исправник Некрасов, - пишет В.И. Семевский, - оставил о себе память как человек крайне жесткий. Другого исправника алтайского округа не обвиняли в жестокости, но зато алчность Куляй истощила даже великое терпение Южноалтайской кампании и, как я слышал от покойного А.И. Деспота-Зеновича, жалоба этой кампании доходила даже до министерства внутренних дел»91.

Таким образом, можно сказать, что исследователи-народники рассматривали определенный, заданный круг социальных проблем Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа: уровень жизни, медицинское обслуживание зависимого населения округа, система образования и др. Основной акцент ими делался на правовое решение этих проблем во времени. До 1861 г. законодательное регулирование социальных проблем региона значительно отставало от практики и закрепляло уже сложившиеся трудовые отношения на горнозаводских предприятиях Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Основное внимание при оформлении основных производственных групп населения горнозаводской администрацией уделялось интересам производственной необходимости. Складывание основных групп заводского населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа шло параллельно с развитием самого производства. Одна группа непосредственно являлась производительной единицей, другая же -источником пополнения группы производителей. Это, так сказать, внешний источник пополнения группы мастеровых. Внутренним источником являлось наследственный переход социального статуса от родителей к детям. Дети мастеровых (с 7-ми лет, а с 1849 г. - с 8-ми лет), «благодаря» своему происхождению, автоматически пополняли ряды горнозаводских рабочих, даже90 Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. С. 39.

91 Там же. С. 125.

92 nнезаконорожденные от их дочерей и вдов. В свою очередь горнозаводские крепостные выделяли из себя категорию лиц низшей заводской и рудничной администрации. И.И. Тыжнов, пытаясь определить степень свободы у двух основных групп зависимого населения, отмечал, что «более строгую регламентацию и наибольшее стеснение свободы доходившее до лишения ее, получила та группа, которая стояла у самого заводского дела, испытывая всю тяжесть его, и сравнительно менее страдала та группа, которая стояла дальше от заводов, участвуя лишь во вспомогательных заводских работах»93. На всем протяжении существования горнозаводского производства сохранялись тяжелый труд, плохие условия жизни, недостатки в медицинской службе, весь военно-крепостнический режим обусловили высокую смертность, раннюю утрату трудоспособности и низкую рождаемость зависимого населения округа. Естественный прирост не восполнял потери рабочей силы и не создавал возможностей для роста численности кадров. Однако по подсчетам современных исследователей естественный прирост населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в кабинетскую эпоху очевиден94.

Реформа 1861 г., как предполагалось ее организаторами, должна была вывести Россию на один уровень в социально-экономическом развитии со странами Европы. На самом же деле она оказалась грабительской по отношению к бывшим мастеровым и приписным крестьянам Алтайского горного округа. В работах исследователей большое значение уделяется критике реформы 1861 г. (исключая первую работу П.А. Голубева). Основное внимание их статей сосредоточено на анализе изменений в положении бывших мастеровых и приписных крестьян Алтайского горного округа по сравнению с предыдущим историческим периодом. Следует отметить, что координальных изменений не было отмечено данной группой авторов, наоборот сравнительный92 Зобнин Н.М., Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. С. 263.

93 Тыжнов И. Из истории горнозаводского населения на Алтае. С. 2.

94 По данным Лукичева С.С. в 1797 г. численность приписных крестьян составляло 391114 рев. душ, в 1807 - 63355 рев. души, в 1817 г. - 86955 рев. души, 1827 г. - 87007 рев. души, 1837 г. - 112263 рев. души, в 1847 г. - 112264 рев. души, 1861 г. - 145612 рев. души.анализ с рабочими промышленных стран Европы показал, что производственные отношения на предприятиях не только на землях Его Императорского Величества, но центральных районов России значительно уступает западным аналогам. Продолжительность дня не сократилась, рабочие были связаны круговой порукой, низкий уровень санитарных норм и т.д. Основная причина этому исследователи видели в низком уровне правовой культуры самих промышленников.

Содержание исследований народников по социальной истории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа нельзя рассматривать в отрыве от особенностей их идеологии и методологии, позволяющих дать научное освещение лишь отдельных сторонам общественного развития и под определенным углом видения проблем.

Исследователи-народники о переселенческом движении на АлтайОдним из главных векторов отечественной истории является, наряду с имперской экспансией, процесс колонизации новых окраинных территорий. Первым из исследователей на данное обстоятельство обратил внимание А.П.Щапов, который еще в 1860-е гг. отметил, что русская история «есть по преимуществу история областных масс народа, история постоянного территориального устройства, разнообразной этнографической ситуации»1. Проблема заселения и хозяйственного освоения русскими крестьянами территории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа вызывала пристальное внимание со стороны исследователей-народников. Тем более динамика социально-экономического развития региона во второй половине XIX в. напрямую зависела от того, какими темпами пойдет процесс его дальнейшей колонизации. «До 1880 г., - констатировал Н.М. Ядринцев, -переселение крестьян и движение колонизационного потока на Восток весьмалмало обращали внимание русского общества». Только в 1880-е гг. интерес общественности к данному вопросу стал значительно расти. Очевидный рост интереса к данной проблеме наблюдался не только со стороны либерально-демократической, но и официальной, правительственной печати. «За последние 7-8 лет (с 1885, 1886 по 1893 г. - Е.К.) было много написано о переселении, -замечал К. Качоровский. - Сотни газетных статей и корреспонденции, десятки журнальных статей, десятка два отдельных брошюр и книг, и, наконец, порядочное количество заметок, статей и цифр, рассеянных в официальных изданиях (в памятных книгах разных губерний, губернских отчетах, отчетах переселенческих чиновников) - все эти довольно многочисленные, разнообразные и разно ценные данные удовлетворительно в общем осветили1 Шапов А.П. Великорусские области в Смутное время // Щапов А.П. Собр. Соч. СПб., 1906. Т. 1.С. 648.ЛЯдринцев Н.М. Десятилетие переселенческого дела // Вестник Европы 1891. № 8. С. 790.лмногие стороны переселенческого движения». Но изучение опубликованных материалов последнего десятилетия XIX - начала XX вв. показало, что в основном публиковались лишь законодательные акты и статистические данные, другие виды материалов практически отсутствуют. Единственной работой, в которой были опубликованы письма переселенцев, является издание полтаского земства «Переселение из Полтавской губернии с 1861 г. по 1 января 1901 г.»4.

Данную проблему рассматривали почти все перечисленные нами выше исследователи-народники: П.А. Голубев, И.Е. Овсянкин, C.JI. Чудновский, С.П. Швецов, Н.М. Ядринцев. Основная цель народнической историографии -акцентирование внимания на неисчислимых бедствиях переселенцев-крестьян, которые на свой страх и риск без всякой государственной поддержки хаотично передвигались из европейских губерний России на восток. Именно публикации на эту тему во влиятельных органах российской печати привели к образованию уже в 1881 г. особой комиссии при министерстве внутренних дел для специального обсуждения переселенческого вопроса5.

Народники отводили переселению большую роль в развитии потенциала региона. По их мнению, благодаря миграции населения на территорию округа, должен со временем проявиться прогресс в экономической, социальной, культурной и других сферах жизни всего региона. Неудивительно, что особый интерес в данном случае представлял Алтайский округ, управляемый чиновниками Кабинета Е.И.В. Сюда традиционно устремлялось больше половины всего переселенческого потока, направлявшегося за Урал. В тематическом сборнике «Алтай», посвященном экономическому и гражданскому развитию региона, П.А. Голубев писал: «Получив по своим ископаемым богатствам историческую известность золотого дна, Алтай, с3 Качоровский К. Переселенцы в Азиатской России // Записки ЗСО РГО Кн. 16. Вып. 1. Омск, 1893. С. 2.

4 Переселение из Полтавской губернии с 1861 г. по 1 января 1901 г. Полтава, 1900-1902. Вып. 1-2.

5 Ядринцев Н.М. Десятилетие переселенческого дела // Вестник Европы 1891. №. 8. С. 790.открытием свободного переселения в последние двадцатипятилетние (т.е. за 1865-1890 гг. - Е.К.), превращается в житницу Сибири. По оценке данного исследователя, «почти вся волна переселенческого движения из России направляется сюда, питаясь не мнимыми слухами о неизмеримых земельных угодий, баснословных урожаях, о богатстве страны скотом, рыбою, медом и прочими предметами, играющими в жизни крестьянина главную роль»6. В своей работе «Переселенческое дело на Алтае» C.JI. Чудновский также констатировал, что «Алтайский горный округ есть именно тот излюбленный район, который представляется всем, мечтающим о переселении на «вольные» места, тем раем, тою обетованною землею, где все привольно, изобильно и сытно-пресытно»7. Заметим, что именно на Алтай стремились попасть крестьяне-переселенцы, мечтая найти легендарное «Беловодье». Издавна этот народный миф служил ориентиром для колонизационных устремлений. Слухи о новых свободных землях постоянно волновали и привлекали русское крестьянство.

Для изучения миграционных процессов в Колывано-Воскресенском (Алтайском) горном округе народники привлекали не одни лишь фактические данные, почерпнутые из официальных статистических источников: материалов Алтайского горного правления, Томской казенной палаты, Томского статистического Комитета и других учреждений. В дополнение к ним ими специально проводились самостоятельные социологические исследования в местах проживания новых переселенцев.

Истории первоначального освоения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа исследователями-народниками было уделено незначительное внимание. Основное их внимание было сосредоточено на проблемах заселения Алтая в пореформенный период. Это и понятно, так как Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ до 1865 г. был закрыт для переселений и количество переселенцев было незначительно. В6 Голубев П. А. Предисловие //Алтай. Томск, 1890. С. 1.

7 Там же. С. 27.пореформенный период переселенческий поток существенно увеличился по сравнению с предыдущими годами.

В своей статье «Колонизация и переселенческое дело на Алтае» И.Е. Овсянкин попытался дать краткий очерк истории народной колонизации Алтая, начиная с XVII в. По его мнению, именно к этому времени относились первые попытки русских крестьян заселить Алтай. Автор выделил несколько этапов заселения территории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Главным критерием периодизации этого процесса данный он посчитал характер переселения: добровольный или принудительный. А также им учитывался социальный косвенный статус ранних переселенцев. Первая волна миграционного потока, как считал И.Е. Овсянкин, представляла собой относительно свободный вариант перемещения представителей различных социальных групп русского общества на достаточно удаленную от европейского центра территорию. Первопроходцами на Алтае, как и на территории всей Сибири, по мнению исследователя, являлись «ратные люди, а следом за ними являются зверолов и пахарь - беглый раскольник или крепостной - и опережают в дальнейшем движение официальныхопредставителей государства». Так характеризовал И.Е. Овсянкин первую волну хозяйственного освоения и колонизации Алтая, которая протекала в основном добровольно. Соглашаясь с ним, Н.С. Гуляев отмечал, что «первые его насельники шли сюда, будучи привлекаемы естественными богатствами Алтая»9. Имелись ввиду прежде всего плодородные земли, водные и лесные ресурсы. С момента открытия рудных месторождений на территории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа, начинается второй этап освоения Алтая, тогда колонизация приняла совсем иной характер. Собственно изменились ее цель и средства. Если первый этап характеризовался народниками как вольный, то второй этап колонизации, - принудительный.оОвсянкин И. Колонизация и переселенческое дело //Алтай. С. 327.

9 Гуляев Н.С. К истории колонизации Алтая в начале XVIII века // Отчет Алтайского подотдела Западно-Сибирского отдела Императорского русского географического общества за 1903 г. Барнаул, 1904. С. 16.«Демидов переводит на Алтай мастеровых и горнорабочих» со своих уральских и олонецких заводов, - констатировал И.Е. Овсянкин, - получает разрешение селить при заводах и закреплять за ними «пришлых людей», исключая беглых»10. По оценке Н.С. Гуляева, заводские работы, выполнение которых было возложено на приписных к заводам людей как обязательный труд, были настолько тяжелы, что это обстоятельство и послужило причиной прекращения вольной колонизации округа. «Русские переселенцы не шли на Алтай, потому что боялись приписки»11. Третья волна была самой кратковременной и длилась с 1755 по 1776 г. В этот период имперское правительство направляло на территорию Алтая ссыльных уголовных преступников, «часть которых идет на заводские работы, остальных зачисляют в крестьяне и селят деревнями»12. Параллельно с этим шла следующая волна ссылки русских крестьян, «поляков» - староверов, депортированных властью из Польши.

Вывод И.Е. Овсянкина разошелся по основным пунктам с точкой зрения Н.С. Гуляева. Ссыльный народник считал основной характерной чертой колонизации Алтая параллельное движение принудительной и «самовольной», нелегальной колонизации. С момента же открытия месторождений руд вольная колонизация региона, по мнению Н.С. Гуляева, приостанавливается и заселение региона в дальнейшем идет за счет принудительного. Краевед констатировал длительную паузу в свободном заселении Алтая с момента начавшейся по инициативе А.Н. Демидова разработки рудных месторождений и последующего открытия заводов13.

Основная волна переселенцев из европейской части России направлялась в Сибирь после реформы 1861 г. Но так как округ был закрыт для свободной колонизации, то ««самоходы», размещаясь среди старожилов, жили, так сказать, нелегально, без официального перечисления на новые места»14. Даже факт официального открытия округа для переселений в 1865 г., с10 Овсянкин И. Колонизация. С. 328.

11 Гуляев Н.С. К истории колонизации Алтая в начале XVIII века.С. 17.

12 Овсянкин И. Колонизация. С. 328.

13 Гуляев Н.С. К истории колонизации Алтая.С. 17.

14 Овсянкин И. Колонизация. С. 330.народнической точки зрения, стал итогом «ходатайствования 30 семей из Семипалатинской области,. обратившихся в Кабинет с просьбой о разрешении приписаться в Алтайской волости»15, когда местная администрация выселила их с территории Алтайского горного округа. Таким образом, народники однозначно констатировали, что первоначальное заселение и освоение окраинных территорий страны фактически шло за счет самовольной миграции земледельческого населения, вслед за которой оформлялась соответствующая правительственная законотворческая деятельность чиновников, преследовавшая фискальные выгоды Кабинета Е.И.В.16 и самого землевладельца, конечно.

Официальная версия истории заселения окраин России диаметрально противоположна демократической концепции. Сторонники официальной точки зрения утверждали, что вольнонародная колонизация будто бы не имела преимущественного значения или вообще не имела совершенно никакого значения. Правительство на протяжении четырех веков выступало главной силой в организации переселений (массовых миграций), осуществлявшихся для решения стратегических задач внутренней и внешней политики. Так в начале XX в. высокопоставленные чиновники П.А. Столыпин и А.В. Кривошеин государственную целесообразность переселений для истории Российской империи определяли «в смысле охраны границ, подъеме жизнедеятельности окраин, вовлеченных в общий хозяйственный оборот страны, смягчении аграрных затруднений в Европейской России»17.

Пореформенный период (вторая половина XIX в.) изучен исследователями-народниками детально, так как в этот период переселенческое15 Овсянкин И. Колонизация. С. 330.

16 Главную доходную статью императорского хозяйства до отмены крепостного права составляли доходы от горнозаводской промышленности. После реформы 1861 г., утратив почти даровой труд мастеровых и приписных крестьян, она начала резко сокращать свое производство. Основным источником доходов императорской династии становятся огромные земельные богатства Алтайского (горного) округа, точнее поземельная оброчная подать, взимаемая с бывших приписных и вновь причисляемых в округ крестьян.

17 Поездка в Сибирь и Поволжье. Записка П.А. Столыпина и А.В. Кривошеина. СПб., 1911. С. 17.движение на территорию Алтайского горного округа заметно усилилось. «Вобщем, - констатировал.Ядринцев, - в период с 1866 по 1890 гг. переселилось в* 18 Алтайский округ 143751 переселенцев обоего пола». Детально анализируяимеющийся статистический материал, C.JI. Чудновский отмечал, что наиболеевысокий показатель переселенческого потока на территорию Алтайскогогорного округа пришелся на период с 1877 по 1882 г., «за шесть лет натерриторию Алтайского горного округа переселилось 21464 рев.д.: или9727 рев. душ причисленных и 11737 непричисленных»19. И.Е. Овсянкин жеутверждал, что пик переселенческого движения приходится на начало 90-х гг.XIX в. Данные показатели не являются окончательными, так как исследованиянародников ограничиваются временными рамками выхода в свет работ. Болеепоздние исследователи отмечали в качестве пика переселенческого движениядля XIX в. на Алтай конец 90-х гг. XIX в20. В 1899 г. правительством были дажеприняты запретительные меры в отношении переселенческого движения. Этопривело к сокращению количества переселенцев на территорию всей Сибири кначалу XX в.

Наибольший процент новоселов на территории Алтайского горного округа составили в 1866-1883 гг. выходцы из Пермской, Воронежской, Тамбовской, Вятской губерний, а в 1884-1889 гг. - из Курской, Тамбовской, Тобольской, Пермской губерний21. Примечательными являются зафиксированные переселения крестьян из сибирских губерний, в частности, Тобольской. За двенадцатилетний период, т.е. с 1866-1877 гг., как отмечал Н.М. Ядринцев, данная губерния дала 13,9% всей переселенческой массы, направлявшейся на земли Алтайского горного округа.

18 Ядринцев Н.М. Десятилетие переселенческого дела.С. 799.

19 Чудновский C.JI. Переселенческое дело на Алтае.С. 24.

20 Томилова Н.К. Переселение крестьян в Алтайский округ (1865-1899 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, Вып. 3. 1967, Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае.С. 10; Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. М., 1882. С. 231.

21 Чудновский C.JI. Переселенческое дело на Алтае.С. 10; Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. М-,' 1882. С. 237.

22 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. С. 251.

Пытаясь проследить общую закономерность высокого показателя переселенцев из данных губерний, исследователи пришли к выводу, что все эти «губернии, принадлежат, по основному фактору крестьянского хозяйства, к земледельческим, с более или менее слабо развитою промышленностью»23. Тогда как промышленно развитые губернии России давали самый низкий процент переселенцев. Таким образом, основной причиной, приводившей к миграции на Алтай крестьян из европейской части России, являлась земельная теснота в центральных районах страны. Это и неудивительно, так как основной фонд пахотной земли после реформы 1861 г. по-прежнему был сконцентрирован в крупных помещичьих имениях. «У них на родине, - отмечал C.JI. Чудновский, - приходится на душу по 3,5 дес. пахотной земли, выгонов вовсе не было, а покосы были до того скудны, что на душу ставилось не более двух копен сена, лес так же был плохонький»24. Переселенцы с удовольствием занимали места, считавшиеся старожилами выпаханными. В сибирских губерниях, особенно в Тобольской (именно на нее пришелся наибольший процент переселенцев) к концу XIX в. так же наметилась тенденция к земельным утеснениям, в связи с наплывом большой массы мигрантов из европейской части страны. «Колонизация иногда вытесняет старожилов, — замечал Н.М. Ядринцев, - образуя из старых жителей новый колонизационный элемент и увеличивая лавину переселений». А при господствующей в Сибири в тот период времени экстенсивной системе хозяйства даже надел в 8 дес. являлся недостаточным. Так, например, для Алтая наименьшее количество надельной земли на душу определялось официальными органами власти в 15 дес. Но данные цифры были приняты как установленные для наделения в России государственных крестьян многоземельных районов без учета местных почвенно-климатических условий региона. Тогда как съезд упраздненных мировых посредников категорически заявил в 1871 г., что для алтайских крестьян нормальным может быть лишь троякий надел: низший - 25 дес,Овсянкин И. Колонизация. С. 338.

24 Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае.С. 32.средний - 34дес, высший - 43 дес. А 15-ти десятинный надел был бы равносилен, по мнению съезда, обезземеливанию крестьян25.

Непосредственными районами преимущественного расселенияпереселенцев, по мнению исследователей, являлся Бийский округ, затемБарнаульский, Томский и Кузнецкий округ. И.Е. Овсянкин выделил четыре основные группы внутри переселенческого потока. Первую категорию составляли «переселенцы, устраивающиеся на казачьих землях округа. Вторую, - переселенцы—арендаторы кабинетских земель. В третью группу входили переселенцы, «селящиеся на участках, отводимых для новых заселков управлением Алтайского округа, и, наконец, причисляющиеся к существующим уже старым селениям определяли состав четвертой»27. Основными причинами, влиявшими на выбор конкретного места поселения являлись, во-первых, качество почвы и характер местности, во-вторых, близость или отдаленность города. Третья причина, обусловливавшая расселение новоселов на территории Алтайского (горного) округа в те или иные места связана с наличием земляков. По наблюдениям все того же И.Е.

Овсянкина, «на новых местах переселенцы жмутся к толпе своих, сбиваются в28одну кучу». Причем данную тенденцию (компактное размещение и совместное проживание переселенцев из одной губернии) исследователь проследил у переселенцев из центральных районов России. «Вполне очевидно, что в крестьянстве окраин способность действовать в одиночку, на свой страх и риск развита сильнее, - замечает он, - чем во внутренней области; у коренного «российца» центральных губерний самостоятельность пригнута уже довольно29НИЗКО».

25 Цит. по: Овсянкин И. Колонизация. С. 340.

26 Чудновский C.JT. Переселенческое дело на Алтае.С. 17.

Овсянкин И. Материалы по переселению в Алтайском горном округе1888-1892 гг.// Алтайский сборник. Томск, Вып. 1. С. 250; Чудновский С.J1. Переселенческое дело на Алтае. С. 11.

28 Овсянкин И. Колонизация. С. 340.

29 Там же. С. 340-341.

Другой особенностью расселения на территории Алтайского горного округа было предпочтение в выборе новоселами старожильческих селений. Данный факт связывался исследователями-народниками со стремлением новоселов найти более ли менее постоянную работу по найму у старожилов. Кроме того, крестьяне-переселенцы предпочитали подселяться к старым селениям из прагматических соображений. Ведь именно первопоселенцы занимали лучшие земли. Однако в 1880-х гг. эта тенденция, по мнению народников, заметно шла на убыль. Причина заключалась в понятном нежелании старожилов делиться пашней и угодьями со вновь прибывавшими в связи со все увеличивавшимся миграционным потоком. Местные крестьянские общины специально завышали плату за выдачу приписного приговора. В меньшей степени, отмечали исследователи, данная тенденция усиливалась еще, благодаря увеличению к концу XIX в. нормы выделения местным переселенческим комитетом участков для образования новых заселков.

Уровень благосостояния переселенцев, многие исследователи (причем не только народнического направления), однозначно указывали как низкий. Среднестатистическая переселенческая семья является на место «без копейки». Основным источником финансирования переселенцев являлась продажа скота и домов, сдача в аренду или продажа земельных наделов на родине. По данным народников, переселенцы во второй половине XIX в. прибывали на Алтай двумя путями: пароходом или по суше - пешком и на подводах. Путь новосела был долог и труден. По официальным статистическим данным в 1887-1888-е гг. Томского переселенческого комитета, пароходом прибыло в Томск 58,3 % переселенцев, остальная масса прибыла сухопутным путем. В ряде случаев переселенческие семьи не имели ни одной лошади, поэтому вынуждены были проходить всю дорогу до Томска пешком (28,9 %)30. Бедность многих крестьян-переселенцев приводила к тому, что они по пути в Сибирь испытывали нужду, голод и лишения: нередко переселенцам приходилось совершать весь путь пилиграма-первопроходца или часть его «христовым именем». По итогамсвоего исследования C.JI. Чудновский сделал вывод, что «из 215 семей, прибывших на новое место ни с чем, милостыней существует в пути - 65 семей, т.е. 29,9% исследуемых домохозяев»31. Данные Н.М. Ядринцева, относящиеся к первому десятилетию после открытия территории Алтайского горного округа для переселения (1865-1875 гг.) показывают, что «около 25% не имеют положительно никаких ресурсов: рубище, которое прикрывает их наготу и не защищает их от прохлады даже летней ночи. босые ноги, прошение милостыни почти шепотом». Между тем «от 50 до 300 руб. привезли 39,5 %, а сверх 300 руб. - 13,7 %. Кроме того, «в массе новоселов существует небольшой процент (1,6%) богатых людей». Таким образом, по данным Ядринцева, немногим меньше половины крестьян-переселенцев являлись на новые места проживания, имея ничтожные денежные накопления.

С.П. Швецов также отмечал большое количество малообеспеченных среди переселенцев. Останавливаясь на трудностях переселенческого пути русского крестьянина, он первым сделал характерный вывод: «Все эти лишения, - констатировал он, - голод, болезни, смерть близких и проч., наряду с чуждой непривычной обстановкой. окончательно подавляет его и он не в силах разобраться в массе сложных и разнородных впечатлений, а это расстраивает нервную систему и делает его близким к состоянию, если не душевно, то нервнобольного»34. Подобная депрессия, по мнению С.П. Швецова, напрямую влияла на успех или неуспех переселения. Так называемые обратные переселения чаще всего в значительном числе имели непосредственную социально-психологическую связь с указанным выше явлением. Кроме того, постоянное ужесточение условий переселения на территорию Алтайского горного округа, которое наблюдалось не только со стороны администрации, но шло и от местного старожильческого населения, значительно сокращало число возможных переселенцев, приводя зачастую к1 jЧудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае. С. 63.

32 Ядринцев Н.М. Десятилетие переселенческого дела.С. 798.

33 Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае.С. 63.

34 Марусин С. Переселенческое движение на Алтае. С. 29.злоупотреблениям. «По новым правилам, - отмечал С.П. Швецов, - разрешение поселиться на новый заселок получают только те, кто пришли на Алтай со всем семейством, с разрешения местной администрации. Одиночкам и неполным семьям, разрешения поселиться на новом участке не дается. Не выдаются же больше удостоверения ходокам в том, что они нашли для своих доверителей землю»35. Администрация, например, не давала разрешение на организацию нового поселения, а старожильческое население из-за боязни земельной тесноты, пррой не разрешало переселенцам-новоселам даже на короткий срок останавливаться в пределах своих деревень. Но вывод исследователя в целом однозначен: среднестатистическая переселенческая семья должна была уже на месте изыскивать средства для обзаведения хозяйством. Обычно многие новоселы начинали свою трудовую деятельность с батрачества. И эта тенденция была характерна для всего переселенческого потока, направлявшегося на Алтай.

Яркую характеристику в недавнем прошлом бедняка-переселенца оставил Г.Н. Потанин: «В Бийске на святках мещане рядятся между прочим «россейскими новоселами», причем непременными статьями костюма считаются: синие, непременно узкие штаны, лапти, если только можно найти их, рваный кафтан, а главное - краюха черного хлеба под мышкой, ряженый должен просить милостыню. Таким является новосел в этот край, но через несколько лет, обилие даров алтайской природы ставит его в возможностьinзавести самовар, каждый день пить чай, иметь к нему белый калач и мед.». Для обзаведения самостоятельным хозяйством среднестатистической крестьянской семье необходимо было в среднем 5-7 лет. Тогда как предприимчивый новосел добивался сравнительно высокого уровня за 2-3 года.

Исследователи-народники критически оценивали современное состояние правительственной «помощи» переселенцу. Как отмечал Н.М. Ядринцев, «совокупность всех требований (предъявляемых государством для желающего переселиться на новые места) выражает просто «запретительную» в отношении к переселенцам систему»39. Действовавшие на территории всей Сибири переселенческие конторы и комитеты, — по его мнению, — не более чем фикция из-за ограниченности материальных средств, выделяемых на их нужды, либо36 Чудновский С.JI. Переселенческое дело на Алтае.С. 111.

37 Там же. С. 142.

38 Потанин Г.Н. Алтай //Живописная Россия. Т. XI. СПб., 1884. С. 220.

39 Ядринцев Н.М. Положение переселенцев в Сибири.С. 914.«спекуляция на переселенческой беде». Переселенческие конторы не только не оказывают должной помощи переселенцам, но и, наоборот, относятся к ним враждебно и «чинят препятствия». C.JI. Чудновский привел ряд примеров, когда Томская казенная палата не причисляла долгое время даже тех переселенцев, которые получили и своевременно представили приемные и увольнительные приговоры40. Швецов говорил о необходимости создания переселенческого комитета на Алтае (где концентрировалась основная масса вновь прибывших переселенцев). «В то время, - отмечает он, - как в Томске, в Тюмени организованы переселенческие комитеты, заботящиеся о доставлении переселенцам средств, устроены переселенческие станции, в алтайских городах мы встречаем безучастное отношение общества к переселенцам и их нуждам. Ни в Барнауле, ни в Бийске, через которые ежегодно проходят тысячи переселенцев, нет ни только чего-нибудь похожего на переселенческий комитет или станцию. Но нет и простого сарая, где партия могла бы укрыться от дождя и непогоды»41. В итоге, почти все исследователи приходили к пессимистичным выводам. Они даже не надеялись, что местное общество своими силами сможет оказать необходимую помощь переселенцам. Для этого нужно, прежде всего, по их мнению, «хотя бы проникнуться всем ужасом положения переселенца, нужна деятельная любовь к ближнему. А это - те качества, которыми наше алтайское общество располагает в весьма малой дозе»42.

Выше указывались причины вынужденной внутренней миграции новоселов. По подсчетам И.Е. Овсянкина, «за последние четыре года (18901893 гг. - Ё.К.) внутри Алтайского округа переселилось с места на место 22482 человека»43. Внутренние миграции провоцировали многообразные столкновения между различными группами населения, вызываемые тем же переселением, которое разлагает крестьянский мир на составные части44. Относительно мотивов подобных перемещений среди исследователей40 Чудновский C.JI. Переселенческое дело на Алтае.С. 125.

41 Марусин С. Переселенческое дело на Алтае.С. 33.

42 Там же. С. 30.

43 Овсянкин И. Материалы по переселению в Алтайский округ. С. 246.

44 Там же. С. 246.народников существовали разные точки зрения. Рассматривая этот вопрос, C.JI. Чудновский в 1889 г. отмечал, что у большинства крестьян-переселенцев очень смутное представление о тех новых местах, в которые они направляются. «Большинство, правда, руководствуется, при этом, письмами родственников, выселившихся на новые места раньше, но не мало идет «по слухам», иные даже просто зря, а надо заметить, что даже письма родственников рисуют положение вещей на новосельях нередко в слишком ярких красках»45. И.Е. Овсянкина также причины внутренних миграций объяснял незнанием переселенцами местных климатических и географических условий. «Тамбовец или курянин, знающий только степь средней России, попадая в тарскую или мариинскую тайгу, - отмечал исследователь, - чувствует себя совершенно бессильным, беспомощным перед чужой, суровой природой и бежит от нее; бежит в Алтайские степи, более подходящие к его родным степям»46. С.П. Швецов приводит такие данные, что «из 3605 семей, опрошенных томским переселенческим чиновником в 1887-1888 гг., только 199 семей, или 5,5 % шли в Сибирь по слухам, остальные - на ранее отхлопотанные земли (34,2 %), по разведкам-ходоков (19,4) или письмам родственников (35,5 %)»47. На основе этих данных автор делает вывод о том, что «переселенческое движение последних лет отличается некоторой определенностью и известною степенью сознательности. Сравнительно с недавним временем, когда в большинстведослучаев переселенцы двигались наудачу». Этот вывод вполне согласуется и с личными наблюдениями самого Швецова, опросившего, как уже отмечалось, 428 семей и 24 ходока, пришедших на Алтай.

Для окончательного решения этого вопроса С.П. Швецов предлагал официальным переселенческим службам обратить внимание на степень осведомленности крестьян, собирающихся переселяться в Сибирь о районах водворения. Исследователь считал, что необходимо распространять среди45 Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае.С. 129.

46 Там же. С. 245-246.

47 Марусин С. Переселенческое дело на Алтае.С. 29.

48 Там же. С. 30.переселяющихся сведения об условиях, ожидающих их на новых местах, предварительно знакомить их с особенностями климата, почвы, приемов хозяйства и т.п. Несмотря на вышеперечисленное, существовали еще и внутренние причины, побуждавшие местное население к миграции.

Рассматривая данную проблему, которая была особенно характерна для вновь прибывшего переселенческого потока, С.П. Швецов попытался выяснить природу феномена частой смены мест «разбогатевшими переселенцами». В его статье «Шатуны» опровергалась уже ставшая к тому времени традиционной точка зрения, согласно которой основной причиной частых переселений объявлялись исключительно экономические обстоятельства: недостаток или совершенное отсутствие надельной земли, высота аренды, тяжесть повинностей, голодовка и т.п. Между тем очень многие недавние переселенцы из Европейской России, которые обзавелись достаточно прочным и стабильным хозяйством, более или менее став твердо на ноги, все равно покидали обжитые места. Исследователь усматривал подлинные причины в специфике социальной психологии русских переселенцев. По его мнению, всем ищущим новые места для жизни было присуще несколько отличительных черт. Первая из них, по мнению исследователя, связана с исторической памятью крестьян. «Сын голодного отца, внук голодного деда и сам некогда голодный, он с детства не знал иногс* стремления, кроме стремления утолить муки голода своего и своей семьи»49. Только на новых неосвоенных землях, дающих определенный простор для хозяйственной деятельности, где существовала реальная возможность разбогатеть, происходит существенная эволюция переселенца. И он набрасывается на эту никем не тронутую землю, развивая все свои силы, на которые только способен он сам и его семья. Но ему этого мало, в нем развивается неутолимая жадность к земле. а личных сил уже не хватает. Но тут рядом есть «необразованная орда», так же голодная, только что пришедших российцев, силами которых удобно воспользоваться в своих личных интересах. Затем все' идет как следует: разрыв с личным земледельческим трудом ипереход исключительно к наемному труду, жажда наживы вступает в свои права и не находит удовлетворения»50. Превращение состоялось: вместо рачительного «коренного пахаря» появляется «стяжатель», заключает Швецов. И этот стяжатель уже хищнически эксплуатирует землю, забывая, чем ей обязан. В конце концов, превращается земледелец в своего рода «перекати-поле», или «шатуна». Последний ведет себя иначе: «переходя с места на место, расстраивая свое хозяйство, постепенно спускаясь на ту ступень, с которой он начал - бедность»51. Тем более, «что удовлетворения он не найдет, потому что стяжательство не знает границ». Поэтому внутреннюю миграцию трудно остановить. По существу это бесконечный процесс, который следует принимать как факт, как неизбежность.

Характеризуя переселенческий вопрос в России на протяжении всего его существования, Н.М. Ядринцев отмечал, что «русские народные переселения всегда отличались инстинктивным, порывистым и стихийным характером, они носили скорее признаки бегства, чем правильного, сознательного передвижения из одного в другое место с переменой оседлости. Вместо спокойных, хозяйственных, предусмотрительных перемещений, мы видим беспрестанные скитания и бедования народа»53.

Внутренняя миграция, по мнению исследователей, вконец разоряла переселенца. «В этом переходном положении, - пишет НМ. Ядринцев, - он окончательно истощает средства и силы и, вместо водворения и улучшения своего хозяйственного и материального положения, становится безпаспортным, недоимщиком, скитающимся батраком без имущества, вечно закабаленным, разоренным пролетарием, не приносящий пользу ни себе, ни краю, куда переселился»54.

Другой причиной, побуждавшей новоселов к внутренней миграции и обратным переселениям, по мнению исследователей-народников, являлась50 Марусин С. В степях и предгорьях Алтая. «Шатуны» // Вестник Европы. 1895. № 9. С. 339.

51 Там же. 339.

52 Там же. С. 341.

53 Ядринцев Н.М. Положение переселенцев в Сибири // Вестник Европы. 1881. № 8. С. 601.

54 Там же. С. 580.проблема конфликтных взаимоотношений между переселенцами и старожилами Алтая. Одной из самых острых, по мнению исследователей-народников, являлась проблема конфликтных взаимоотношений между переселенцами и старожилами Алтая. В этом пункте позиции дореволюционных авторов, так или иначе освещавших переселенческий вопрос, существенно различались. Часть исследователей факты враждебных столкновений переселенцев со старожилами объясняли исключительно «эксплуататорскими» наклонностями коренного сибиряка-чалдона. Другие, выражавшие главным образом официальную точку зрения, - всю вину возлагали на самих переселенцев.

И.Е. Овсянкин главную причину данных конфликтов видел в неупорядоченности поземельного устройства и подушно-податной системы рентных платежей на Алтае. Вторая причина коренилась в культурно-бытовых отличиях. Привычки, традиции, способы ведения хозяйства - все было другое. Отсюда проистекало непонимание друг друга и взаимное отчуждение. Данный автор не рассчитывал на скорейшую стабилизацию и гармонию отношений, так как повсюду, в любом сельском обществе сибиряки и новоселы составляли как бы два заметно обособленных мира.

С.П. Швецов в решении данной проблемы стоял на строго фактической почве и ему были чужды пристрастия в ту или иную из сторон. Не отрицая стремления со стороны коренных сибиряков «поприжать» переселенца, он указывал на такую же или даже большую степень эксплуатации непричисленных переселенцев причисленными. Таким образом, с этнографической точки зрения этот вопрос для него перемещался в юридическую сферу. К тому же эксплуатация полноправными бесправных не была единственной почвой для столкновений. Выживая от себя переселенца, отмечал С.П. Швецов, старожил чаще всего просто боялся за себя и за будущее своих детей. «С одной стороны, наголодавшаяся масса переселенцев страстностремится к земле, - пишет он, — с другой стороны, старожилы опасаются, что с наплывом переселенцев здесь наступит «та же Россия»55.

Влияние чисто культурной розни на взаимоотношения крестьян С.П. Швецов не преувеличивал. Культурные различия переселенца и старожила, по его мнению, вели не к враждебности, а лишь к некоторой отчужденности, проявляющейся внешним образом, во взаимных насмешках и т.п. Такая модель поведения мало чем отличалась от отношений между представителями других областей Европейской России. Но сам же автор приводил примеры, когда отношения принимали острый характер именно на почве культурной розни. По его наблюдениям, однажды целая деревня не пустила на квартиры зимой 30 переселенческих семей за неопрятность и грязь в домашнем быту56. И это, конечно, был не единичный случай.

Многообразие, пестрота, чересполосица форм землепользования на единой в административно-владельческом отношении территории Алтайского горного округа приводили к возникновению конфронтации между различными группами населения. C.JI. Чудновский обращал внимание на особо негативное отношение к новоселам в районах так называемой Бийской казачьей линии, где путаница в поземельных порядках особенно бросалась в глаза. Поток переселенцев, обосновывавшихся на данной территории после реформы, был достаточно велик. Многие обзавелись добротным хозяйством, но продолжали считаться «непричисленными», так как земля была «казачья». А формально к казачьим обществам причислять крестьян было нельзя. Для решения данной проблемы, автор, не умаляя заслуг линейных казаков на данной территории как военно-стратегического резерва для защиты восточных рубежей Российской империи, предлагал в интересах подъема благосостояния населения вообще и, в частности, новоселов имеющиеся поселки преобразовать в полноправные села, с обязательством причисления к таковым всей той обширной массы новоселов, которые постоянно проживали в них.

55 Марусин С. Переселенческое дело на Алтае.С.30.

56 Там же. С. 33.

Другая же причина неприязни к новоселам обусловилась наличием непричисленных переселенцев. Причем ответственность за появление бесприютных новоселов исследователи возлагали на государственные переселенческие органы, отмечая тенденцию к количественному росту этой категории. Из неэффективной работы местных переселенческих органов вытекали различные другие негативные последствия: увеличение платы за выдачу приписного приговора в густонаселенных районах округасп(приблизительно 40-50 руб. за рев. душу). возросшее количество непричисленных переселенцев, являлось, по-видимому, прежде всего следствием земельного неустройства и земельной тесноты в отдельных местностях Алтая. Н.М. Ядринцев отмечал, что «местное крестьянство (в силу традиционных общинных порядков) часто желало, чтобы переселенцы, вступая в общину, исправно несли только «общественные повинности» и до припискисоне обращало никакого внимания на «податную исправность». Таким образом, алтайская община старожилов была далека от формальностей, в которых ее порой обвиняют. Доказательством тому служит факт, что до 1884 г. в алтайских селениях проживало до 17900 переселенцев по паспортам. А их присутствие в официальных органах власти до определенного времени даже не фиксировалось. Поэтому, главной причиной отказа обществ в причислении являлась максимальная концентрация новоселов из европейкой части России и некоторых районов Сибири фактически в одних и тех же волостях Бийского и Барнальского округов Алтайского округа. По мнению современных исследователей, «порождаемое массовым переселением землеустройство с ограничением наделов старожилов и переселенцев 15-ю десятинами земли на душу, решаемое властями за счет сельских жителей, способствовало эскалации противостояния между старожилами и аборигенами с одной стороны, и переселенцами - с другой»59. Поэтому районы массового вселения становятся очагами хронического конфликта. «Наложение ареалов массовых выступлений57 Чудновский C.JI. Переселенческое дело на Алтае.С. 139.

58 Ядринцев Н.М. Десятилетие переселений в Сибирь.С. 808.

59 Сибирские переселения. Документы и материалы. Вып. 1. Новосибирск, 2003. С. 7.

1905-1907 гг., межреволюционного периода, 1917, 1918-1910, 1910-1921 гг.,имевших разную политическую направленность, дает в большинстве случаев60совпадение в границах».

Исследователям-народникам был присущ объективистский (хотя порой и повышенно эмоциональный) подход к проблемам переселенческого движения. И.Е. Овсянкин выделил ряд факторов, оказывающих с каждым годом все большее отрицательное влияние на статус переселенцев. Прежде всего, это рост категории непричисленных переселенцев, будущее которых «беспочвенно». По его оценке, «мир смотрит на непричисленных особенно подозрительно и неприязненно; большая часть столкновений бывает у старожилов именно с этой группой новоселов»61. На всевозрастающее число непричисленных переселенцев указывал C.JI. Чудновский. По его данным, «за период 1884 г. по 1887 г. количество непричисленных переселенцев в Бийском округе выросло на 15%, а в Барнаульском - на 109%». Отсюда - возвратные переселения. «Обратное движение., как и земельные раздоры между старожилами и новоселами., - по мнению И.Е. Овсянкина, - указывает на ненормальность положения переселенческого дела на Алтае»63. Менее важной причиной обратных переселений исследователь считал «тоску по родине».«Сибирская газета» в 1886 г. сообщала, что количество двинувшихся в обратный путь из волостей Бийского и Барнаульского округа составило 400 семей64. Самой главной причиной обратных переселений, по мнению народников, являлось отсутствие поземельного обустройства на территориях, управляемых Кабинетом Е.И.В. Реформа на Алтае, по мнению народников, была реализована в той урезанной форме, какая предусматривалась бюрократами редакционной комиссии, готовившей проект отмены крепостного права. Характерно, что, даже в 1890-х гг. на территории Алтайского горного округа не была приведена в известность количество удобной земли. Реформа60 Сибирские переселения.С. 7.

61 Овсянкин И. Колонизация. С. 359.

62 Чудновский C.J1. Переселенческое дело на Алтае.С. 8.

63 Овсянкин И. Колонизация. С. 359.

64 Сибирская газета. 1886.

1861 г. определила размер выкупа 6 руб. с каждой ревизской души. Поэтому каждая вновь прибывшая «ревизская душа» являлась «врагом» любого крестьянского общества (тем более, где количество удобной земли было ограниченное), т.к. оброк взыскивался не с общества, а с каждой ревизской души, хотя общий надел числился за обществом. Поэтому в 900-е гг. переселенцы принимались и причислялись лишь «со своей землею», которую нарезало горное правление.

Таким образом, народники раскрывали главные недостатки организации процесса массового переселения: от выдачи проходных свидетельств до приписки новоселов к сельским старожильческим обществам. Отмечалось, что массовые переселения способствовали возникновению ситуации «фронтира» между старожилами и переселенцами. Пока маховик переселений только набирал обороты, старожилы были первоначально заинтересованы в причислении новоселов к своим сельским обществам, поскольку это создавало рынок дешевой рабочей силы. Однако постепенно, с позиций защиты патриархально-экстенсивных форм ведения хозяйства, они начинали относиться к переселенцам как иждивенцам и сами требовать от администрации округа их водворения на свободные земли. Факты насилия, особо отмечаемые народниками, были очевидным и распространенным явлением. Даже начальник Алтайского округа в середине 1890-х гг. констатировал, «что крестьяне-старожилы Алтайского горного округа и должностные лица сельского общественного управления допускают по отношению переселенцев всевозможные насилия и самоуправления: выселяют переселенцев из деревень, не смотря на то, что многие из них проживают с согласия общества по нескольку лет и у тех же общинников приобрели постройки; отбирают распаханные земли, за которые уплачиваются в пользу общества повинности, земледельческие орудия; разламывают постройки, печи и окна в домах; наконец, воспрещают общественникам держать переселенцевна квартирах, вынуждая их с маленькими детьми и престарелыми больными жить под открытым небом и т.д.»65.

Крестьянство Алтая, вне зависимости от социальной и этнической принадлежности, стремилось в ходе переселений и землеустроительных работ в конце XIX - начале XX в. получить или сохранить за собой как можно больше земли, возлагая при этом определенные, излишне оптимистические, надежды на правительственные мероприятия. Свои надежды на достаток и благополучие оно связывало, прежде всего, с реальным наличием в избытке пригодной для земледелия земли. Поэтому всякое сокращение собственных наделов воспринималось как вполне реальная угроза крестьянскому достатку и вызывало противодействие всего сельского мира вне зависимости от уровня его социальной дифференциации. «С точки зрения социальной психологии данное отношение, - по оценке современных авторов, свидетельствовало о преобладании в менталитете крестьян и аборигенов патриархальной психологии и стремлении сохранить традиционные формы хозяйственной деятельности»66.

Важный вопрос, который также рассматривали народники, это культурное и экономическое значение переселений для края. А оно, по мнению И.Е. Овсянкина, было огромным. Прежде всего, колонизация региона влияла на развитие кустарного и ремесленного производства. Причем некоторые из них лишь с появлением переселенцев собственно и возникали. Значительно увеличилось количество пахотных площадей. «В 1882 г. под пашнею находилось 677998 дес., - констатировал П.А. Голубев, - а через пять лет уже 813096 дес. или увеличение пашни составляет почти на 20 %». Значительный шаг вперед был сделан в использовании более усовершенствованной сельхозтехники. «Местная соха вытесняется российским плугом, веялки и сортировки., - указывал И.Е. Овсянкин, - есть почти в каждой деревне»68. С65 ЦХАФ АК. Ф. 3. On. 1. Д. 889. Л. 1.

66 Сибирские переселения.С. 8.

67 П.А.ГГолубев] Земледелие // Алтай.С. 53.

68появлением переселенцев в Алтайском горном округе появились первые маслобойни. Происходит улучшение местных пород скота и завозятся новые. Улучшаются сорта семян и вводятся в культуру на Алтае новые сорта зерновых культур. Но прогресс, по мнению того же автора, состоял не в распространении новинок кустарной техники и земледелия, а в том, что переселение придало позитивный импульс к изменению самого характера и типа крестьянского хозяйства на Алтае. Необходимость частых и долгих отлучек для выполнения горнозаводской барщины в недавнем прошлом отрывала алтайского крестьянина от пашни. Рудовозная повинность и богатые пастбища алтайских степей способствовали иной специализации хозяйства - по преимуществу скотоводческой. Переселенец же, прибывший из малоземельных губерний, «находил в любом углу Алтая настоящее Эльдорадо и жадно набрасывался на необъятные пространства превосходной, не видавшей плуга целины»69. Параллельно с этим шло зарождение земледельческого частновладельческого предпринимательства, правда, на основе аренды у Кабинета до 100 дес. удобной пахатной земли. По наблюдениям П.А. Голубева, «лет 7-10 (в 1883, 1880 гг. - Е.К.) тому назад о больших запашках десятин в 100 и более на арендованных частными лицами землях не было и помину». Первые сельские предприниматели Алтая в своем производстве использовали вольнонаемный труд (до 30 рабочих в год), применяли усовершенствованную сельхозтехнику: веялки, сортировки, конные молотилки и т.п.

Под влиянием переселений значительно изменялся внешний облик селений. В связи с этим П.А. Голубев отмечал следующие особенности новой алтайской деревни. «Старый строй жизни алтайской деревни создал в ней бок о бок поразительные контрасты: около больших двухэтажных хором десятки некрытых лачуг; наряду с владельцем доброй сотни лошадей - несколько*71безлошадных; одни не работали совсем, другие только на первых». Но, как отмечал исследователь, в 1880-1890-е гг. под влиянием переселенческого69 Овсянкин И. Колонизация и переселенческое дело. С. 356.

70 П.А.Г[олубев] Земледелие.С. 63.

71 Овсянкин И. Колонизация и переселенческое дело. С. 357.потока «.эти крайности заметно сглаживаются, а на смену богатого меньшинства и кабальной массы из последней выдвигается группа самостоятельных хозяев-середняков»72. Данный автор констатировал происходившие ардинальные изменения в экономике. «Золотое бремя блестящего горного Алтая - в прошлом, - считал П. А. Голубев, — будущее73принадлежит, без сомнения, черному Алтаю, мужицкому». «Колонизация, — по оценке Н.М. Ядринцева, - имеет такое же врачующее и исцеляющее значение, какое имеет воздух, с той разницей, что здесь истощенные экономические силы народа восстанавливаются многоземельем, простором и плодородием почвы»74. Однако та или иная «помощь. необходима и может быть организована без всяких пожертвований со стороны Кабинета, на кредитных началах»75.

Характерно, что исследователями-народниками возлагались определенные надежды на правительственные мероприятия переселенческого движения. Рассматривая проблему цивилизационно-культурного влияния переселенцев на социально-экономическую жизнь региона, П.А. Голубев отмечал: «если бы эти, удивительные своим упорством и трудолюбием люди встретили на новой родине хотя бы незначительную поддержку в виде ссуды при первоначальном устройстве, страна, для которой они являются огромной культурной силой, в несколько раз выиграла»76. С.П. Швецов пришел к аналогичному выводу о нарастающей необходимости для переселенца финансовой помощи в виде кредита. «Одних свободных земель Алтая, на каких бы льготных условиях они не предоставлялись, еще недостаточно для переселенца-нищего: ему нужны еще денежные средства, которые избавили б его от всех мук, претерпеваемых в пути, и дали бы возможность овладеть этими72Овсянкин И. Колонизация и переселенческое дело. С. 357.

73 Там же. С, 358.

74 Ядринцев И.А. Десятилетие переселений за Урал.С. 813.

75 Овсянкин И. Колонизация и переселенческое дело.С. 359.

76 Голубев П. Очерки сибирской жизни и положение переселенцев на Алтае // Юридический вестник 1893. № 3. С. 32.землями»77. Точно так же и С.Л. Чудновский предлагал «создать специальное кредитное государственное учреждение, которое снабжало бы переселенцев в кредит»78. Но, с другой стороны, помощь государства должна была выражаться не только в субсидиальных пособиях переселенцам, но и в достаточно отрегулированной системе правительственного контроля за данным процессом во всех инстанциях. От этого выиграли бы не только новоселы и старожильческое население, но и все сибирское общество в целом. Поскольку та культурная роль, которую играли в регионе переселенцы, по мнению народников, была поистине огромна.

Н.М. Ядринцев также выступал в поддержку переселенческого движения как важнейшего элемента национально-региональной политики. С этой целью он предлагал решить следующие первоочередные задачи (тем самым лидер областников выражал мнение всех представителей данной группировки): устранение препятствий для свободного переселения крестьян в Сибирь, оказание практической помощь в виде системы льгот для переселенцев, образование специального земельного фонда, предоставление им налоговых льгот и освобождение от платежей до полной адаптации в местах приписки, ускорение и облегчение на местах причисления переселенцев к сельским обществам; и, наконец, создание особого благотворительного переселенческого общественного фонда для организации денежной помощи на обзаведение хозяйством79. Реализация выдвинутой программы привело бы к значительному росту уровня жизни местного населения и подъему всей экономики региона.

Таким образом, по мнению народников, Алтайский горный округ, выгодно отличаясь от других районов Сибири наиболее благоприятными почвенно-климатическими условиями для сельского хозяйства, похожими на условия на родине переселенцев, привлекал к себе около половины переселенческого потока, идущего в поисках лучшей жизни в Сибирь. Исследователи отмечали, что на всем протяжении изучаемого периода77 М[арусин]С. Переселенцы в Алтайском округе. С. 33.

78 Чудновский С.Л. Указ. соч. С. 142.

79 Ядринцев Н.М. Положение переселенцев в Сибири. С. 154.переселения в Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ Шли не с одинаковой миграционной активностью. Основной причиной переселения русского крестьянского населения из центральных губерний Российской империи являлось их стремлением уйти от гнета помещиков,, стимулировавшееся возникновением аграрного перенаселения этих районов, особо проявившегося во второй половине XIX в. Экономический уровень средних крестьян-переселенцев был низок. Распродажа имущества и скота способна была в большинстве случаев лишь покрыть путевые расходы. К моменту окончания передвижения у большинства крестьян оставались ничтожные суммы. Внутри округа переселенцы распределялись неравномерно, сосредотачиваясь в нескольких волостях, а в последних - в нескольких деревнях. Неравномерное распределение переселенцев по территории лишало сибирских старожилов привычного земельного простора и приводило к конфликтам между местным старожильческим население и переселенцами-новоселами. Основным выходом из конфликтных ситуаций являлось всевозрастающее в концу XIX в. число обратных переселений. Народники хотели обратить внимание местной общественности на проблемы переселенцев.

Надо сказать, что для Швецова характерно более критическое отношение к решению ряда проблем. В статье «Переселенцы в Алтайском округе» он делает пессимистичный вывод и мало надеется, чтобы местное общество пришло на помощь переселенцам, «для этого нужно, прежде всего, проникнуться всем ужасом положения переселенца, нужна деятельная любовь к ближнему, т.е. те качества, которыми наше алтайское общество располагает в весьма малой дозе»80. Он не питал иллюзий относительно правительственной помощи переселенцам, более того Швецов не рассчитывал на моральную поддержу алтайского общества, тогда как некоторые исследователи, наоборот, отмечали некоторые сдвиги в этом в вопросе.

В целом, работы исследователей-народников отличает очевидное стремление хоть как-то облегчить положение крестьянских переселенческихмасс. Вольная колонизация Алтая началась задолго до возникновения производства, даже этот факт не приостановил освоения региона. Большее внимание в своих исследованиях народники уделяли изучению переселенческого движения пореформенного периода, отмечая, что именно в этот период наблюдается пик в переселенческом движении на Алтай. В центре внимания исследователей стояли вопросы: прохождения пути переселенческого потока из мест проживания к местам водворения, их материальное состояние, обустройство на новом месте и т.д. В изложении фактов им был присущ критический подход, особенно большой критике были подвергнуты правительственная помощь переселенцам. Н.М. Ядринцеву, С.П. Швецову был присущ более критичное отношение к правительственным мероприятиям, что особенно прослеживается у Швецова, который не питал никаких иллюзий по данному вопросу. Голубев, наоборот, большую роль в урегулировании переселенческого движения в регион уделял именно местной администрации, переселенческим конторам. Он выделил два этапа в разрешении переселенческой проблемы на территории Алтайского горного округа: до 1884 г. и после. Рубежом для периодизации послужило время пребывания на посту начальника земельного отдела в главном Алтайском управлении А.А. Вагайова. До 1884 г. переселенческим делом на Алтае совсем не руководили - отмечал П.А. Голубев, оно было предоставлено самому себе: незнакомые ни с территорией, ни с местными условиями края переселенцы были предоставлены здесь на произвол судьбы, случаю, слухам,о 1циркулировавшим в их среде. Однако с 1884г., «благодаря заботам А.А. Ваганова», переселенческое дело полностью изменило свой характер. «Переселенцам оказывается всевозможное внимание и забота»82, констатировал П.А. Голубев. Благодаря мероприятиям администрации обширные незаселенные пространства кабинетских земель были приведены в81 Голубев П. Очерки сибирской жизни и положение переселенцев на Алтае.С. 131.

82 Там же. С. 131.некоторую известность, нарезаны участки для заселения их вновь прибывшими переселенцами и т.п.

Современные исследователи утверждают, что стратегия переселенческой политики правительства в XIX в. трансформировалась от запретительной к поощрительной. Например, «легально переселяющая крестьянская семья имела право на получение льготных (беспроцентных) возвратных ссуд на переезд по железной дороге и водным транспортом в размере 50 руб. и хозяйственное устройство в течение трех лет со времени водворения на новом месте в размере 160 руб. Кроме того, им безвозмездно отпускался строевой лес с казенных дач. В местах вселения переселенцы на 5 лет освобождались от казенных платежей и земских денежных сборов, а в последующее пятилетие вносили их в полном размере. Количество бюджетных средств, выделяемых на ссуды постоянноЛД возрастало, достигнув в 1903 г. 12106 тыс. руб». Данная цифра не покажется огромной, если учесть, что за 20 лет (1894-1914 гг.) в Западную Сибирь и Степной край переселилось 3 млн. чел.84Особую ценность представляют опубликованные данные собственных социологических наблюдений исследователей, которые содержат богатый статистический и фактический материал по проблеме. В региональной историографии переселенческого вопроса работы исследователей-народников до сих пор занимают видное место. Разумеется, они не могли охватить всех многочисленных аспектов переселенческого дела на территории Алтайского горного ок]руга. Хронологические рамки исследований были узки, так как время ссылки многих завершилось. Но те его стороны, которые были разработаны, разработаны ими детально с оперированием к официальным цифрам и использованием собственных статистических материалов.

83 Сибирские переселения. Документы и материалы. Вып. 1. Новосибирск, 2003. С. 5.; Шиловский М.В. Система льгот для переселяющихся в Сибирь (конец XIX - начало XX вв.), // Этнокультурные взаимодействия в Сибири.С. 81-85; История Алтая. Барнаул, Ч. 1. С. 257 и др.

84 Азиатская Россия. Т. 1. СПб., 1914. С. VI.

Изучение алтайской общины представителями народническойисториографииИнститут крестьянской общины занимает ключевое место в социальной историографии народничества. Начиная с родоначальников народничества — М.А. Бакунина, А.И. Герцена, Н.Г. Огарева Н.Г. Чернышевского и др. - можно проследить интерес представителей данного направления к истории развития и функционирования крестьянской общины. Теоретики народничества идеализировали реализацию самобытных общинных начал русского крестьянства в построении справедливого российского общества. Народническая теория видела в крестьянской общине главную экономическую базу обновления России. По мнению народников, социальная история человеческого общества совпадала с историей развития общинной организации. Усложнение и усовершенствование общины рассматривалось ими как одна из форм реализации социального прогресса в самобытных российских условиях. Это - естественно верный и органичный путь развития страны. Все остальные варианты развития общества являлись, согласно канонам народнической идеологии, тупиковым отклонением от магистральной линии, поскольку вели к бюрократическому застою. В связи с этим главная задача правительства, ученых и общественных деятелей, по мнению народников, должна заключаться во всестороннем изучении реальных процессов, а, в особенности, в объективной оценке социальных проблем.

Теоретики областничества (сибирского регионализма) Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев также связывали наиболее оптимальный вариант прогрессивного экономического развития для Сибири в целом с укреплением общинных традиций, которые, по их мнению, были не искажены здесь крепостным правом. С точки зрения Н.М. Ядринцева, например, они могли быть применены в «заводской и фабричной промышленности». Так, приискимогли основываться на артельных началах с принадлежностью земли всему трудовому коллективу, а горнозаводские предприятия - на основах горнозаводских товариществ из рабочих. В результате, «если Американские штаты явились осуществлением лучших, более передовых результатов науки XIX века. Она [Сибирь] может это сделать легче, потому что молодой народ только начинает слагать свою гражданскую жизнь»1 на основе выработанных временем традиций крестьянского самоуправления, - считал Ядринцев. Тем более, что к исходу XIX в. русская крестьянская община со своей тысячелетней историй продолжала объединять коллективной жизнью около 80 % населения империи. Тогда как в экономически развитых странах в это время окончательно утвердилась буржуазная индустриальная цивилизация, уровень развития которой определялся, в том числе, и глубиной процесса раскрестьянивания, Россия по-прежнему оставалась преимущественно аграрной страной. «Здесь доминировало крестьянское население, - отмечает современный исследователь, - воспроизводство традиционного уклада, которого осуществлялось в рамках сельской общины, известной со времен Древней Руси»2. Община являлась основным социальным институтом, регулировавшим внутреннюю жизнь крестьянского общества и его связи с внешним миром на протяжении веков. Поэтому ментальность крестьянства - это общинная ментальность, которая в конкретных формах выражалась в таких качествах, как сотрудничество, взаимопомощь, сопричастность индивида к делам приоритетность интересов деревенского микро-мира и т.д.3.

Поэтому основное внимание С.П. Швецов, С.Л. Чудновский, А.А. Кауфман и другие исследователи народнической ориентации сосредотачивали на проблемах развития и функционирования сибирской общины. При этом община у крестьян Алтайского горного округа имела свои1 Ядринцев Н.М. Новые потребности Сибири. С. 130.

Заключение диссертации по теме «Историография, источниковедение и методы исторического исследования», Козлова, Евгения Михайловна

Заключение

Складывание региональной народнической концепции происходило на фоне кризиса системы государственного и частновладельческого крепостничества (рубеж 1850-1860-х гг.). Основной вопрос: - являлась ли Сибирь в целом и Алтай, в частности, регионами, где существовало крепостничество? Это принципиальный вопрос, от ответа на который зависела позиция того или иного исследователя. Компоненты народнического подхода к проблематике заключались в акцентировании факта наличия крепостничества в Сибири, а, тем более, в Алтайском (горном) округе. Большое внимание народниками уделялось актуализации и популяризации тщательно скрываемых верховной властью фактов: во-первых, о феноменально высоком уровне натурально-рентной эксплуатации («заводская барщина») русских мастеровых и приписных крестьян Алтая императорским (кабинетским) ведомством, как в пользу собственника, так и для своей корыстной выгоды чиновников, местной бюрократической верхушки - «корпуса горных инженеров». Это время характеризуется особой ролью печатного журнального слова. Обязательным атрибутом народнической концепции являлась острая критика злоупотреблений властью, коррупции, казнокрадства, некомпетентности горнозаводской бюрократии. Понятно, что главная цель народнической публицистики - это полная дескридитация режима, базовой для него системы крепостничества (государственного и частного). В противовес, как альтернативу крепостнической системе, уже первые народники (Бакунин, Герцен, Чернышевский) выдвигали свой идеал - так называемого крестьянского социализма, осуществить который мог бы только свободный (не зависимый от государства, бюрократии, помещиков) русский народ, большинство в котором составляли тогда крестьяне. Отсюда - вопрос о земле, вернее, о собственности крестьянства на всю землю.

Публикация данных фактов в «Колоколе» как единственном независимом органе русской печати, адресованы к «образованному обществу». Именно через популярную в то время прессу М.А. Бакунин и многие другие представители демократического направления рассчитывали повлиять на позицию правящего императора и на всю многочисленную бюрократию, направить их внимание на бедственное положение основной массы российского народа. Конечно, в «Колоколе» были представлены лишь общие моменты истории развития горного дела на Алтае и характеристики основных социальных групп. Основное же внимание первых народников было сосредоточено на критике самой системы крепостничества и акцентировании ее несостоятельности, а потому их работы не лишены публицистического перехлеста и некоторой односторонности в изложении фактического материала. Первые публикации лишь обозначили будущий круг проблем исследования. Не имея доступа к архивным материалам, основатели народничества выдвигали догадки и рабочие гипотезы, которые требовали своего документального подтверждения. Начатая работа была продолжена новым поколением исследователей—народников.

Охранительная политика Кабинета привела к тому, что Алтай не стал местом расселения наиболее активных участников «Хождения в народ» и революционных организаций 70-80-х гг. XIX в., отправленных в сибирскую ссылку. Но среди оказавшихся на Алтае политических ссыльных в силу различных обстоятельств были видные народники, оставившие заметный след в истории края. Конкретные условия, в которых они действовали (полицейский надзор, отсталость и низкий уровень общественной жизни Сибири) обусловили преобладание в их деятельности легальной практической культурно-просветительской работы. В условиях ссылки народники занимались учительской деятельностью, читали лекции, организовывали библиотеки, изучали историю и реальную действительность края, быт местного населения, его насущные проблемы, организовывали в социологические исследования. Но эта деятельность содержала в себе ясную демократическую перспективу. Желание привлечь внимание правительства к экономическим проблемам региона, стараясь убедить его в необходимости предоставления прав этого края на доступ к ценностям общечеловеческой культуры, на экономическое благоустройство и собственно гражданское развитие.

Исследователи-народники рассматривали определенный, заданный круг социальных проблем Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа: положение основных социальных групп зависимого населения, переселенческое движение в регион, также общинные отношения и т.д. Изучая процесс формирования основных групп горнозаводского производств основной акцент ими делался на его правовое оформление во времени. До 1861 г. законодательное регулирование социальных проблем региона значительно отставало от практики и закрепляло уже сложившиеся трудовые отношения на горнозаводских предприятиях Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Основное внимание при оформлении основных производственных групп населения горнозаводской администрацией уделялось интересам производственной необходимости. Одна группа непосредственно являлась производительной единицей, другая же - источником пополнения группы производителей. В свою очередь горнозаводские крепостные выделяли из себя категорию лиц низшей заводской и рудничной администрации. При чем более строгую регламентацию и наибольшее стеснение свободы, доходившее до лишения ее, получила та группа, которая стояла у самого заводского дела, испытывая всю тяжесть его. По мнению исследователей народнического направления на всем протяжении существования горнозаводского производства сохранялись тяжелый труд, плохие условия жизни, недостатки в медицинской службе, весь военно-крепостнический режим обусловили высокую смертность, раннюю утрату трудоспособности и низкую рождаемость зависимого населения округа. Естественный прирост не восполнял потери рабочей силы и не создавал возможностей для роста численности кадров. Однако по подсчетам современных исследователей естественный прирост населения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в кабинетскую эпоху очевиден.

Реформа 1861 г., как предполагалось ее организаторами, должна была вывести Россию на один уровень в социально-экономическом развитии со странами Европы. Однако в своих работах исследователи-народники уделяли большое место ее критике. Основное внимание их статей сосредоточено на анализе изменений в положении бывших мастеровых и приписных крестьян Алтайского горного округа по сравнению с предыдущим историческим периодом. Следует отметить, что координальных изменений не было отмечено данной группой авторов, наоборот сравнительный анализ с рабочими промышленных стран Европы показал, что производственные отношения на предприятиях не только на землях Его Императорского Величества, но центральных районов России значительно уступает западным аналогам. Продолжительность дня не сократилась, рабочие были связаны круговой порукой, низкий уровень санитарных норм и т.д. Основная причина этому исследователи видели в низком уровне правовой культуры самих промышленников.

Проблема заселения и хозяйственного освоения русскими крестьянами территории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа вызывала пристальное внимание со стороны исследователей-народников. Тем более динамика социально-экономического развития региона во второй половине XIX в. напрямую зависела от того, какими темпами пойдет процесс его дальнейшей колонизации. По мнению народников, Алтайский (горный) округ, выгодно отличаясь от других районов Сибири наиболее благоприятными почвенно-климатическими условиями для сельского хозяйства, похожими на условия на родине переселенцев, привлекал к себе около половины переселенческого потока, идущего в поисках лучшей жизни в Сибирь. Рассматривая проблему цившшзационно-культурного влияния переселенцев на социально-экономическую жизнь региона, возлагали определенные надежды на правительственные мероприятия переселенческого движения.

В подборе компонентов источниковой базы и выборе конкретных методов обработки материала о крестьянской поземельной и податной общине на Алтае народники следовали определенной идейной традиции. Алтайская община в ,1880- 1890-е гг., по их мнению, находилась на переходном этапе от вольного, захватного землепользования к общероссийскому типу традиционной общины с регулярными переделами всех полевых угодий. Роль общины как земельного союза крестьянских хозяйств возрастала параллельно с процессом эволюции общинного землепользования от заимочно-захватного к уравнительно-передельному и от сложных земельных союзов, состоящих из нескольких деревень, к складыванию по преимуществу одно-деревенской поземельной общины. По мнению исследователей-народников, заимочно-захватное землепользование доминировало в хозяйственном освоении горного округа, но в момент изучения ими ситуации, т.е. к концу XIX в., исчерпало свои возможности, породив неупорядоченность земельных границ отдельных общин. Среди особенностей местного землепользования народническая историография выделила одновременное сочетание в рамках одной общины многообразных форм пользования по отношению к различным земельным угодьям. Наиболее важной чертой внутренней организации алтайской общины являлась раскладка податей и повинностей, так как именно путем их распределения «мир» достигал известной уравнительности между своими членами.

Социологические исследования, предпринятые народниками на территории Алтайского (горного) округа, представляли собой систему логически последовательных методологических, методических и организационно-технических процедур, связанных между собой единой целью: получить достоверные данные об изучаемых явлениях, процессе, о тенденциях и противоречиях их развития, чтобы эти данные в последствии использовать в практике управления общественной жизнью региона.

Содержание исследований народников по социальной истории Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа нельзя рассматривать в отрыве от, особенностей их идеологии и методологии, позволяющих дать научное освещение лишь отдельных сторонам общественного развития и под определенным углом видения проблем. Конечно, следуя собственным идейным постулатам, народники не совсем адекватно с негативистким перехлестом оценивали социальные проблемы Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа.

Между тем, народническая историография внесла большой и не утративший своего значения вклад в исследование народного быта, ими были выявлены специфические черты мастеровых и приписных крестьян алтайских заводов, по инициативе народников с целью наиболее углубленного изучения истории Алтая были предприняты статистические исследования.

Работы историков-народников широко использовались и используются современными исследователями, профессиональными историками. Многочисленные локальные исследования народников подготовили обновленную, гораздо более совершенную базу для обобщений на национальном уровне. В целом они ввели в научный оборот большое количество новых данных извлеченных из местных архивов и собранных собственноручно, способствовали созданию базы для обоснованного решения социальных проблем, о существовании которых власть пыталась умолчать.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Козлова, Евгения Михайловна, 2005 год

1. Опубликованные источники,

2. Л.Бакунин М.А. Собр. Соч. и писем Т. IV. 571 с.

3. Голубев П. Горное дело на Алтае // Сибирский листок. 1893. № 8.

4. Голубев П. Землевладение // Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. / Под ред. П.А. Голубева. Томск: Тип.-лит. Михайлова и Макушина. 1890. С. 27-41.

5. АГолубев П. Ликвидация горного дела на Алтае // Русское богатство. 1892. № 1.1. С. 35-66.

6. Голубев П. Отмена выкупных платежей. СПб.: Кн-во «Север», 1906. 16 с.

7. Голубев П. Очерки сибирской жизни и положение переселенцев на Алтае //Юридический Вестник. 1892. № 5-6. С. 125-169.

8. Голубев П.А. Горное дело и хозяйство Кабинета // Алтай: историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. Томск, 1890. С. 361-391.

9. Голубев П.А. Очерки сибирской жизни // Северный вестник. 1890. №2. С. 64-76.

10. Гуляев Н.С. К истории колонизации Алтая в начале XVIII века // Отчет Алтайского подотдела Западно-Сибирского отдела Императорского русского географического общества за 1903 г. Барнаул, 1904. С. 16-17.

11. Гуляев С. Алтайские каменщики // С.-Петербургские ведомости. 1845. №20-30. С. 89-121.

12. Гуляев С. Колыван и Колывань // Журнал Министерства Внутренних Дел. 1853. Кн. 42. №.5. С. 315-317.

13. Зобнин Н.М. Мастеровые алтайских заводов до освобождения // Сибирский сборник. СПб., 1892. № 2, С. 1-48. Прил. к изд. «Восточное обозрение». 1891.

14. Зобнин Н.М. Положение рабочих // Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития алтайского горного округа. / Под ред. П.А. Голубева. Томск: Тип.-лит. Михайлова и Макушина. 1890. С. 391-415.

15. Зобнин Н.М. Приписные крестьяне на Алтае // Алтайский сборник. Томск, 1894. Вып. 1. С. 1-75.

16. Императорский Кабинет и Муравьев Амурский // Колокол. Вып. III. 1860. № 87-88. 15 декабря. С. 721-742.

17. Кауфман А.А. К вопросу о культурной роли переселенцев в Сибири и их отношение к сибирякам-старожилам // Сибирский листок 1893. №59.

18. Марусин С. Швецов С.П. В степях и предгорьях Алтая (рассказ из жизни переселенцев) // Вестник Европы 1903. № 8. С. 518-546.

19. Марусин С. Швецов С.П. В степях и предгорьях Алтая. «Шатуны» // Вестник Европы. 1895 № 5. С. 323-341.

20. Марусин С. Швецов С.П. Переселенческое дело на Алтае // Северный Вестник. 1891. № 7. С. 21-53.

21. Овсянкин И. Колонизация и переселенческое дело // Алтай: историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития алтайского горного округа. / Под ред. П.А. Голубева. Томск: Тип.-лит. Михайлова и Макушина. 1890. С. 327-360.

22. Овсянкин И.Е. Материалы по исследованию мест водворения переселенцев в Алтайском округе: результаты статистического исследования в 1894 г. Барнаул, 1899.

23. Потанин Г.Н. Алтай // Живописная Россия. Т. 11. Западная Сибирь. СПб, 1884. С. 193-224.

24. Потанин Г.Н. Материалы для истории Сибири // Чтения Московским обществом истории и древностей России. М., 1866. Кн. 4. С. 1-50.

25. Потанин Г.Н. Население Алтая.: очерк // Сапожников В.В. Пути по русскому Алтаю. Томск, 1912. С. 15-24.

26. Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Известия омского государственного истбрико-краеведческого музея. Омск, 1996. №. 4.

27. Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907.

28. Потанин Г.Н. От Кош-Агача до Бийска: Отрывок из путевых записок // Древняя и новая Россия. 1879. Т. 2. № 6. С. 131-151.

29. Потанин Г.Н. Памяти Василия Ивановича Семевского // Голос минувшего. 1917. № 1. С. 258.

30. Потанин Г.Н. Полгода на Алтае // Русское слово. 1859. № 9. С. 61134.

31. Потанин Г.Н. Юго-Западная часть Томской губернии в этнографическом отношении // Этнографический сборник. 1864. Вып. VI. С. 1-154.

32. Семевсикй В.И. Из истории обязательного горного труда // Русское богатство. 1897. № 1. С. 264-289.

33. Семевский В.И. Из истории общественных идей в России в конце 1840-х гг. Пг., 1917.82 с.

34. Семевский В.И. Крепостное право и крепостные реформы в произведениях М.Е. Салтыкова. Пг.: Тип. Задруга, 1917. 112 с.

35. Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 1-2. СПб., 1881-1901.

36. Семевский В.И. Крупное пожертвование в пользу рабочих. СПб., 1894.15 с.

37. Семевский В.И. Необходимость отмены телесных наказаний /Б.г./ 66 с.

38. Семевский В.И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909. XII. 694 с.

39. Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. Т. 1. СПб.: Типография М. Стасюлевича, 1898. 578 с.

40. Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. Т. 2. СПб.: Типография М. Стасюлевича, 1898. 914 с.

41. Тыжнов И.И. Заметки о городских летописях Сибири. СПб., 1898. 210 с.

42. Тыжнов И.И. Из истории горнозаводского населения на Алтае // Алтайский сборник. Барнаул, 1907. Т. 6. С. 1-151

43. Тыжнов И.И. Новейшие труды по истории Сибири // Сибирский сборник Иркутск, 1898. С. 49-75.

44. Тыжнов И.И. Программа исследования русской колонизации в Сибири // Отчет Алт. Подотдела Зап.-Сиб. отдела ИРГО за 1902. Барнаул, 1904. С. 23-24.

45. Чудновский С.Л. Алтайская поземельная община // Северный вестник. 1888. №. 9-11.

46. Чудновский С.Л. Переселенческое дело на Алтае (Статистико-экономический сборник) Иркутск, 1889. 157 с.

47. Шашков С.С. Рабство в Сибири // Дело. 1869. № 1,3.

48. Шашков С.С. Сибирские инородцы в XIII ст. // Дело. 1867. № 8-10.

49. Швецов С.П. Горный Алтай и его население. Т. ЫУ.Барнаул, 1900— 1903.

50. Швецов С.П. Земельно-правовые отношения инородцев на Алтае // Сибирские вопросы. СПб., 1908. № 47-48. С. 21-51.

51. Швецов С.П. Из религиозной жизни Алтайских инородцев // Сибирские вопросы. 1906. № 2. С. 125-156.

52. Швецов С.П. Кочевники Бийского уезда //Горный Алтай и его население. Барнаул, 1900.

53. Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки для западной Сибири // Каторга и ссылка. М., 1928. №№ 3, 4, 10, 11.

54. Швецов С.П. Материалы по исследованию арендного хозяйства в Алтайском округе. Т. 1. Частная обрабатывающая промышленность в Алтайском округе. Барнаул, 1896.

55. Швецов С.П. Материалы по исследованию мест водворения переселенцев в Алтайском округе. Барнаул, 1899. (Алт. сб. Т. IV). Вып. 1. 199 е.: прил. Вып. 2. 559 е.: прил.

56. Швецов С.П. Примитивное землевладение на Алтае //Записки ЗСО РГО Кн. 27. Омск, 1900. С. 1-28.

57. Швецов С.П. Формы общинного владения на Алтае // Сборник правовых и общественных знаний. М., 1893. Т. II.

58. Швецов С.П. Формы пользования общинной землей на Алтае // Сборник правовых и общественных знаний. М., 1894. Т. III.

59. Швецов С.П. г. Барнаул по переписи 26 марта 1895 года. Вып. 1-2. население. Барнаул, 1898. 101 с.

60. Щапов А.П. Сочинения. В. 3 т. СПб., 1905-1908.

61. Ядринцев Н.А. Жизнь и труды А.П. Щапова. Красноярск, 1919.

62. Ядринцев Н.М. Десятилетие переселенческого дела // Вестник Европы 1891. №. 8. С. 790-827.

63. Ядринцев Н.М. Колонизационное значение русской ссылки // Дело. 1870. № 12.

64. Ядринцев Н.М. Наши выселения и колонизация // Вестник Европы. Июнь 1880.

65. Ядринцев Н.М. Положение переселенцев в Сибири // Вестник Европы. 1881. № 8. С.

66. Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы: их быт и современное положение: этнографические и статистические исследования. СПб., 1891.

67. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб. 1882.

68. Ядринцев Н.М. Сочинения. В 2 т. Тюмень. 2000.

69. Ядринцев Н.М. Трехсотлетие Сибири с 26 октября 1581 года // Вестник Европы. 1881. № 12. С. 834-849.

70. Ядринцев Н.М. Экономические потребности знания //Дело. 1876. №4.

71. Ядринцев Н.М. Судьба русских переселений за Уралом // Отечественные записки. 1879. № 6. С.

72. Ядринцев Н.М. Русская народность на Востоке // Дело. 1874. №11. №4.2. Архивные источники

73. ЦХАФ АК (Центр хранение архивного фонда Алтайского края)

74. Фонд 29. Управление землеустройства Алтайского округа. Личное дело И.И. Тыжнова.1. On. 1. Д306.

75. Фонд 163. фонд Гуляева Н.С. и С.И. On. 1. Д. 113, 199,212.

76. Фонд 81. — фонд Общества любителей исследования Алтая.

77. Фонд 3. Главное управление Алтайского горного округа (1862-1896 гг.) ГАОО (Государственный архив Омской области)

78. Фонд 86. фонд Западно-Сибирского отдела Русского географического общества.1. On. 1. Д. 4, 5.

79. Фонд 3. Главное управление Западной Сибири Оп. 15, Д. 18756.

80. ГАТО (Государственный архив Томской области)

81. Фонд 3. фонд Томского губернского управления Оп.2. Д. 598

82. On. 44. Д. 30, 34, 33, 37, 40, 41, 80, 81, 94, 102, 106, 120, 130, 131, 132, 133, 143, 144, 146, 147, 159, 196, 210, 220, 25, 294, 306, 342, 353, 355, 467, 42, 92, 2982, 365, 561, 2980, 3081, 3217 On. 19. Д. 650.

83. Оп.45. Д.1,8,19, 31, 34, 82, 1281. On. 46. Д. 10441. On. 48. Д. 381. Оп.48. Д.221, 1751. Оп. 70. Д. 271

84. Фонд 104. Томское городское управление Томского губернского управления г. Томска Томской губернии (25 декабря 1862 - 1917 гг.)

85. On. 1. Д. 1402, 2035,2175. Научная библиотека ТГУ ОРКП

86. Архив Г.Н. Потанина №№ 12, 13, 15, 16, 34, 139, 141.3. Личные фонды

87. Алтайский государственный краеведческий музей 3.1 .Фонд 6. В.К. Штильке On. 1. Д. 1-13.

88. Томский областной краеведческий музей 3.2.Фонд Потанина4. Периодическая печать

89. Алтайский сборник, 1894, 1899, 1907.

90. Библиотека для чтения, 1848, 1862.

91. Вестник Европы, 1876, 1880, 1891, 1895, 1901, 1903.

92. Вестник золотопромышленности и горного дела вообще, 1894, 1897. 4.5 .Вопросы колонизации.

93. Восточное обозрение, 1887.47. Дело, 1867, 1869.

94. Записки Западно-Сибирского Отделения Русского Географического

95. Общества, 1880, 1882, 1893, 1898, 1900. 4.9.Записки Императорского русского географического общества, 1867.

96. Известия Императорского географического общества, 1881, 1885.411. . Колокол.412. Неделя, 1881.

97. Отечественные записки, 1867.

98. Отчет Совета Общества любителей исследования Алтая, 1895,1894.415. Русская мысль, 1894.416. Русский вестник, 1888.

99. Русское богатство, 1880, 1892, 1893, 1894.

100. Русское слово, 1860, 1861, 1865.419. Русская старина, 1909.420. . Русский архив, 1869, 1870, 1871.

101. Санкт-Петербургские ведомости.422. Сибирская газета, 1881.423. Сибирская жизнь, 1907.

102. Северный вестник, 1888, 1890, 1891, 1894.

103. Сибирские вопросы, 1904, 1905, 1906, 1911.

104. Сибирские записки, 1904, 1917.427. Сибирский вестник, 1885.

105. Сибирский листок, 1891, 1893.429. . Сибирский сборник, 1886,1896, 1898, 1902.430. Сибирь, 1878, 1884, 1885.431. Страна, 1881.

106. Юридический вестник, 1893.

107. Справочная и библиографическая литература 5.1. Государственный архив Томской области. Путеводитель. Томск: Томское книжное издательство, 1960. 257 с.

108. Исследователи Алтайского края XVIII начало XX века: Библиографический указатель. Изд-во ОАО «Алтайский полиграфический комбинат». Барнаул, 2000. 280 с.

109. Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1929. Т. 1.

110. Энциклопедический словарь. Т. XXIX. Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. СПб., 1900.

111. Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1995.

112. Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. Барнаул, 1996.

113. Азадовский М.К. С.П. Швецов: материалы для библиогр. Словаря сиб. краеведов. // Сибирская живая старина. Иркутск, 1919. Вып. VII-IX.

114. Алтай в эпоху капитализма / Под ред. А.П. Бородавкина, В.А. Скубневского и А.А. Храмкова. Барнаул, 1986.

115. Андрощенко Б.К. Сергей Порфирьевич Швецов о промышленности Алтая: Историогр. и библиогр. // Вопросы экономической истории России XVIII XX вв. Томск, 1996. С. 177-188.

116. Антонов В.Ф. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности. // Вопросы истории 1991. №. 1. С. 5-18.

117. Белов Г.А. Современные концептуальные подходы и методы исследования. // Кентавр. 1993. № 5. с. 135-150.

118. Бородавкин А.П. Падение крепостного права на Алтае //Очерки истории Алтайского края. Барнаул: Алт. кн. Изд-во, 1987. С. 107-124.

119. Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. Томск: Изд-во ТГУ, 1972. 284 с.

120. Бородавкин А.П., Топчий А.Т. Поземельное устройство приписных крестьян на Алтае // Вопросы истории Сибири. Томск: Изд-во ТГУ. 1969. С. 63-82.

121. Булыгин Ю.С. Приписная деревня Алтая в XVIII веке. 4.1. Барнаул, 1997.

122. Ведерников В.В. Горные инженеры Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в 1747-1896 гг.: дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2002.

123. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия. Сост. Т.Шанин. М. «Прогресс», 1992. 220 с.

124. Глазунов Д. А. Проведение судебной реформы 1896 г. на территории Западной Сибири (по материалам Томской губернии) дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2003.

125. Графский В.Г. Политические и правовые взгляды русских народников (истоки и эволюция). М.: Наука, 1993. 318 с.

126. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта. //Социологические исследования. 1994. № 5.

127. Должиков В.А. Алтайская Русь. // Русская идея. Барнаул, Изд-во АГУ, 1992. С. 57-62.

128. Должиков В.А. М.А. Бакунин в национально-региональном политическом процессе эпохи «оттепели» (рубеж 1850-1860-х гг.). Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. 329 с.

129. Должиков В.А. М.А. Бакунин об Алтае 50-х-60-х гг. XIX в. // Вопросы историографии Сибири. Межвузовский сборник научных трудов. Барнаул, 1988. С. 85-106.

130. Должиков В.А. М.А.Бакунин и Сибирь (1857-1861 гг.). Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1993. 152 с.

131. Должиков В.А. Сибирь на переломном рубеже 50-60-х годов XIX века // Русская идея. Барнаул Изд-во АГУ, 1992. С. 63-70.

132. Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы» // Образование и социальное развитие региона. 1999. №№ 1— 2. С. 207-214.

133. Должиков В.А., Усольцев А.В. Русские демократы-народники о статусе Алтайского горного округа в системе имперского крепостничества // Известия АГУ. Барнаул, 1997. № 2. С. 10-13.

134. Ежи Топольски Методология истории и исторический материализм. //Вопросы истории. 1990. № 5. С. 3-14.

135. Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973.

136. Иванов В.В. Методологические основы исторического познания: Учеб. пособие по исторической социологии. Казань: Изд-во Казанского университета, 1991. 152 с.

137. Иванов В.В. Методология исторической науки. М.: «Высшая школа», 1985. С. 166.

138. Историография истории России до 1917 г.: Учебник для студентов высших учебных заведений: В 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. Т. 1. 384 с.

139. Историография истории России до 1917 года. Т. 2. М., 2003. 384 с.

140. Историография истории СССР с древнейших времен до Великой октябрьской социалистической революции. / Под ред. В.Е. Иллерецкого. М., 1971.458 с.

141. Историография истории СССР. С древнейших времен до великой октябрьской социалистической революции. / Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М.: Изд-во «Высшая школа», 1971. С. 458.

142. История Алтая в документах и материалах. Конец XVII начало XX века. Барнаул, 1991. 352 с.

143. Итоги переселенческого движения. // Сибирские вопросы. 1907. № 7.

144. Каратаев Н.К. Либеральное народничество. // История русской экономической мысли. ТII. Ч. 2. М., 1960. С. 35—49.

145. Карпенко З.Г. Горная металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700-1860-х гг. Новосибирск, 1963. 215 с.

146. Кауфман А.А. Община, переселение, статистика: Сборник статей. М., 1915.

147. Качоровский К. Переселенцы в Азиатской России // Записки ЗСО РГОКн. 16. Вып. 1. Омск, 1893.

148. Клевенский М. Швецов // Большая советская энциклопедия. М., 1933. Т. 62. С. 171.

149. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. 438 с.

150. Колесников А.А. Сергей Швецов. На закате жизни (1917-1930 гг.) // Алтайский сборник. Барнаул, 1993. Вып. 17. С. 187-198.

151. Колесников А.А. Швецов Сергей Порфирьевич (1858-1930) -экономист, статист, этнограф // Энцикл. Алт. Края. Барнаул, 1996. Т. 2. С. 407-408.

152. Колесников Н.Т. Борьба В.И. Ленина против либерального народничества в аграрном вопросе. Автореф. Канд. Дис. М., 1965.

153. Коржавин В.К. Н.М. Ядринцев как исследователь сибирского крестьянства // Изв. Новосиб. отд. Геогр. О-ва СССР. Новосибирск, 1973. Вып. 6. С. 159-166;

154. Круссер Р.Г. Западносибирская деревня и крестьянские переселения в исследованиях политических ссыльных 70-80-х гг. 19 в. // Из истории рабочего класса в Кузбассе (1917-1971). Вып. 5. Кемерово. 1974.

155. Круссер Р.Г. Исследователи Южной Сибири С.П. и М.В. Швецовы: О деятельности этнографов С.П. Швецова и М.В. Швецовой. // Из истории юга Западной Сибири. Кемерово, 1993. С. 68-75.

156. Кубалов Б.Г., Коваль С.Ф. А.П. Щапов в процессе «Сибирских сепаратистов» // Вопросы истории Сибири. Ученые записки. Вып. 4. Ч. 1. Иркутск, 1971. С. 86-97.

157. Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли. Вторая половина 19 начало 20 века. Ленинград: Изд-во «Наука», 1974. 441 с.

158. Мечников Л.И. Школа борьбы в социологии // Он же. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995. С. 181-189.

159. Мирзоев В.Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М.: Изд-во «Мысль», 1970. 390 с.

160. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.): генезис личности, демократизация семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб., 2003.

161. Михайлов К.П. Крепостничество в Сибири (Страницы из истории инородческой и крестьянской неволи) //Сибирский Сборник. 1886. Кн. 1.СП6., Типография И.Н. Скороходова. С. 93-137.

162. Могильницкий Б.Г. История исторической мысли как предмет историографического исследования // Проблемы истории общественной мысли и историографии. М. Изд-во «Наука», 1976. С. 233-243.

163. Могильницкий Б.Г. Некоторые итоги и перспективы методологических исследований в отечественной историографии // Новая и новейшая история. 1993. №3. С. 9-20.

164. Модоров Н.С. Россия и Горный Алтай: Политические, социально-экономические и культурные отношения (XVII XIX вв.). Горно-Алтайск, 1996. 399 с.

165. Николаев В.И. Сибирская политическая ссылка и изучение местного края // Каторга и ссылка. 1927. № 5. С. 34—67

166. Никулина И.Н. Деятели революционного движения на Алтае (70-е — первая половина 90-х гг. XIX века). Барнаул, 1991. 30 с.

167. Никулина И.Н. К вопросу о культурно-просветительской деятельности народников на Алтае // Алтай в прошлом и настоящем. 50 лет Алтайского края. Тезисы докладов к научно-практической конференции. Барнаул, 1987. С. 88-90.

168. Никулина И.Н. Научное наследие политических ссыльных Алтая второй половины XIX века: Сб. науч. ст. // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994. С.37-46.

169. Никулина И.Н. П.А. Голубев на Алтае // Алтай. Барнаул, 1992. С. 174-177.

170. Никулина И.Н. С.П.Швецов исследователь Алтая // Наука. Техника. Образование. Барнаул, 1998. С. 316-321.

171. Обзор фонда Томского губернского управления (1823-1916 гг.) Томск, 1963. 67 с.

172. Обручев В.А. Григорий Николаевич Потанин: Жизнь и деятельность. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1947. 228 с.663. • Очерк переселенческого дела в Алтайском округе 1884—1898 гг. Барнаул, 1900.

173. Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. 1.

174. Очерки истории исторической науки в СССР: В 5 т. М., 1955-1985.

175. Паршукова Н.П. Некоторые вопросы социально-экономического развития Алтая накануне реформы 1861 года в статье Г.Н.Потанина Полгода на Алтае. // Социально-экономическое развитие Алтая в XVII -XIX вв. Барнаул, 1984. С. 94-98.

176. Паршукова Н.П. Сибирь на страницах Колокола // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980. С. 130-142.

177. Пелих Г.И. Г.Н. Потанин о роли общины в истории человечества // Вестник ТГУ. Т. 266 1988.

178. Первые крестьяне на Алтае. Барнаул, 1974.

179. Пережогин А.А. Военно-горный строй на кабинетских предприятиях Западной Сибири (1747-1871 гг.) дис. на соискание ученой степени кандидат истор. наук, Барнаул, 2003.

180. Петров С.М. О работе В.И. Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Минск, 1949.

181. Поездка в Сибирь и Поволжье. Записка П.А. Столыпина и А.В. Кривошеина. СПб., 1911.

182. Поляков Ю.А. Историческая наука: люди и проблемы. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. С. 454.

183. Поселения каменщиков и ясачных крестьян по верхней Бухтарме (1791-1826), на самой крайней Сибирско-китайской границе. // Риттер К. Землеведение Азии. СПб, 1860.

184. Разгон И.М., Плотникова М.Е. Г.Н. Потанин в годы социалистической революции и гражданской войны в Сибири //Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск, 1965. 138-153.

185. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.: ИВИ РАН, 1998. 278 с.

186. Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания. М., 2004.

187. Розен М.Ф. Очерки об исследователях и исследованиях Алтая (XVII начало XX века). Барнаул, 1996. 191 с.

188. Рощевская Л.П. Основные проблемы и вопросы историографии политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX в. // Вопросы истории Западной Сибири. Т. 7. Вып. 1. Тюмень, 1974. С. 35-49

189. Рощевская JI.П. Революционеры-разночинцы в западносибирском изгнании. Л., 1983. 160 с.

190. Сагалаев A.M., Крючков В.Г. Г.Н. Потанин: Опыт осмысления личности. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. 228 с.

191. Садкевич Н.Г. Борьба общественных течений в русской публицистике конца 50-х начала 60-х гг. XIX века. Л., 1979.

192. Сахаров A.M. Методология истории и историографии (статьи и выступления). М., 1981. 175 с.

193. Сахаров А.Н. О новых подходах к истории России // Вопросы истории. 2002. № 8. С. 3-20.685. ' Седов М.Г. Героический период революционного народничества. М, 1966.

194. Седов М.Г. Героический период революционного народничества. М., 1966.

195. Семенов В.Ф. Очерк пятидесятилетней деятельности ЗападноСибирского отдела Государственного Русского географического общества. Омск, 1927.

196. Сесюнина М.Г. Г.Н.Потанин и Н.М. Ядринцев идеологи сибирского областничества: (К вопросу о классовой сущности сибйрского областничества 2-й пол. 19 в.). Томск, 1974. 138 с.

197. Сесюнина М.Г. К вопросу о возникновении сибирского областничества // Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1965.С. 20-36.

198. Сесюнина М.Г. Сибирские областники на следствии и суде в 18651868 гг. // Вопросы истории Сибири. Вып. 5. Томск: Изд-во Томского унта. 1976. С. 115-129.

199. Сибирские переселения. Документы и материалы. Вып. 1. Новосибирск: Новое. Госуд. Ун-т. 2003. 198 с.

200. Скалабан И.А. Западно-Сибирский отдел Императорского русского географического общества в последней четверти 19 начале 20 вв. (1877-1919). Авт-т дисс. на соиск. уч. ст. к.и.н. Новосибирск, 1994.

201. Смищенко Р.С. Демократический регионализм А.П.Щапова. // Известия АГУ. 1999. №. 4. С. 30-36.

202. Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина 18 первая половина 19 в.). Управление и обслуживание. Барнаул, 1997. 258 с.

203. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М. 1997.

204. Томилова Н.К. Переселение крестьян в Алтайский округ (18651899 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, Вып. 3. 1967. С. 71-88.

205. Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.) Томск, 1972.