Словесная композиция романа А.Г. Малышкина "Люди из захолустья" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Папян, Леон Юрьевич

• Папян, Леон Юрьевич
• кандидат филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Папян, Леон Юрьевич

Введение.

Глава 1. Семантико-стилистические единства в романе А. Г. Малышкина «Люди из захолустья».

1.1. Стилистический анализ и категория словесного ряда.

1.2. Языковые структуры в романе А. Г. Малышкина.

1.3. Предметно-логические и эмоционально-экспрессивные словесные ряды в композиции романа.

1.4. Словесный ряд в структуре текста.

1.5. Штампы и индивидуализация средств выражения в романе.

1.6. Словесное выражение поисков «лучшей жизни».

1.7. Сопоставительный анализ языка отрывков из романов А. Г. Малышкина, Л. М. Леонова и В. П. Катаева.

1.8. Перемещение точки видения в романе А. Г. Малышкина.

1.9. Детали (подробности) как приём индивидуализации повествования.

Выводы.

Глава 2. Анализ главы «Счастье» как словесного целого.

Предисловие к анализу целого.

2.1. «Самостоятельность» главы «Счастье».Образ ребёнка в романе «Люди из захолустья».

2.2. Словесные ряды со значением места и времени в главе «Счастье». Фабула и сюжет.

2.3. Окрашенные слова и выражения в образе персонажа.

2.4. Образ автора в главе «Счастье».

2.5. Повествовательные и описательные словесные ряды в главе «Счастье».

2.6. Языковые средства и приёмы выражения образов рассказчика и героя в главе «Счастье».

2.7. Диалект «людей с одним пониманием» как элемент словесной композиции главы «Счастье».

2.8.Точка видения в изображении персонажей главы «Счастье»

2.9. Тематико-композиционная межтекстовая связьглавы «Счастье» с волшебной сказкой.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Словесная композиция романа А.Г. Малышкина "Люди из захолустья"»

Тексты художественной литературы в сравнении с текстами других разновидностей словесности занимают особое место: они интересны, прежде всего, тем, что представляют модель мира и показывают человека в возможных отношениях с окружающим. Только в художественной литературе человек, несмотря на всю условность и виртуальность образов, которые создаёт словесность, выступает в относительной полноте жизненных связей, или, как писал А. П. Чудаков, нигде больше, ни в одном научном сочинении человек не дан во всём охвате, таком «скрещении» жизни, «в таком перекрестье», в каком человек «пребывает в каждый момент своего существования» [Чудаков, 2001, с. 54]. Для нас важно, что это «перекрестье» жизненных связей всегда отражается в употреблении языка и что язык художественной литературы даёт наиболее полное представление об этих связях [Лотман, 2000, с. 161].

Изучать язык романа - значит изучать в рамках текста языковое употребление. В романе через многообразные формы употребления язык становится тем средством, которое передаёт «скрещение» жизни, сообщая об относительной полноте взгляда на мир «через текст» [Аверинцев, 1972, с. 973] и одновременно говоря о различных точках зрения на созданную в произведении - литературную — действительность. Эти точки зрения сообщаются читателю разными «языками», через которые проявляются персонажи. Как и у людей в реальной действительности, так и в произведении у персонажей обнаруживаются общие средства выражения мыслей и чувств, а характер использования этих средств, именно смысловое наполнение этих средств, позволяет говорить едва ли не о разных языках, вплетающихся в единый язык произведения.

Выражение «употребление языка», которого в изучении стилистики текста придерживается А. И. Горшков [Горшков, 2001, с. 13 — 16], может быть наполнено разным содержанием: язык конкретного человека, язык произведения, «авторский» язык, язык прошлого и настоящего, язык эпохи, язык персонажа и т.д. Каждый человек говорит на «своём» языке, и язык «для живущего в нём сознания — это не абстрактная система нормативных форм, 'а конкретное, разноречивое мнение о мире» [Бахтин, 1975, с. 106]. Об этом, как показал М. М. Бахтин, отчётливо сообщает такой жанр как роман. Из живущих в языке сознаний создаётся язык эпохи, который тоже может быть охарактеризован как «свой» язык, вырастающий из всей совокупности сказанного и написанного. Вместе с тем язык эпохи всегда вырастает из языка прошлого. Он - связующая нить всех эпох, и в нём в потенции заложена речь будущих поколений [Щерба, 1957, с. 132]. Это свойство проистекает из свойств самого языка.

Понимание между членами языкового коллектива возможно потому, что, несмотря на свою подвижность, языковой знак в каждый момент функционирования тождествен самому себе. «Призванный приспособиться к конкретной ситуации, знак может измениться только частично; и нужно, чтобы благодаря неподвижности другой своей части знак оставался тождественным самому себе. Независимо от того, направляется ли наше внимание в данной конкретной ситуации на новое, неизвестное, или на старое, одновременное присутствие этих двух элементов неизбежно для всякого акта понимания (или познания). Новое включается в старые рамки» [Карцевский, 2005, с. 103 — 104].

Язык наших дней немыслим без языка предшествующего, в частности, недавнего прошлого — советского. Былое не только напоминает о себе, например, в темах современных художественных произведений (романы «Ложится мгла на старые ступени» А. П. Чудакова, «2017» О. Славниковой, «Даниэль Штайн, переводчик» JL Улицкой и др.), но и «подпитывает» эти произведения идеями, больше того, обеспечивает необходимым языковым материалом. Наверное, поэтому не иссякает интерес и к литературному направлению, которое называли социалистическим реализмом. В произведениях, приписанных к соцреализму, остаётся много интересных, хотя и забытых, а может быть, и непрочитанных страниц. Значимость предшествующей эпохи для русской литературы и русского литературного языка и, в частности, значимость соцреализма определяется тем, что в г определённых временных и территориальных рамках трудились талантливые, нередко и гениальные писатели, творчество которых не укладывается в прокрустово ложе социалистических представлений о роли литературы в обществе. Их вклад в русскую и мировую литературу известен, и он определяется силой воздействия на читателя — силой изложения, которая была свойственна языку этих писателей. Только при определённых достоинствах своей речи они могли получить известность и оказывать влияние на читающую публику.

Одним из таких писателей, в своё время довольно известным, был Александр Георгиевич Малышкин (1892 — 1938 гг.). Он умел писать о великих потрясениях, сквозь которые проходили люди, вынужденные искать своё место в жизни. А. Г. Малышкин — блестящий автор, его талант проявился ещё до революции 1917 года, но, вероятно, из-за вмешательства официальной идеологии в его творчество стал угасать. И, думаем, это вмешательство было одной из весомых причин в ряду тех, которые помешали писателю завершить роман «Люди из захолустья». Содержание его романа — отражение надежд целого народа и политической идеологии тридцатых годов XX века, язык его произведений — отражение языка эпохи. «Люди из захолустья» — роман, который называли вершиной творчества А. Г. Малышкина, хотя произведение не было завершено. «Люди из захолустья» - и о людях из глухой провинции, из мест, далёких от культурных центров [Ожегов, 2004, с. 289], и, самое главное, о людях, находящихся в «душевном захолустье» [Малышкин, 1978, с. 108], куда их бросила «новая жизнь». Это произведение «по праву вошло в число лучших классических произведений советской литературы» [Новиков, 1978, с. 24], несмотря на то, что в нём многое выходит за рамки литературы «победившего пролетариата» и, более того, обличает советский строй. Может быть, талантливые авторы, утверждавшие идеалы социализма, и являлись самыми яростными и глубокими критиками этого строя? Но дело не в честности и не в политике (для художественной литературы не это главное), хотя политические взгляды А. Г. Малышкина иногда проявляются в произведении, но в умении «подчинить» языковой материал задуманной идее. Писатель, используя богатые ресурсы русского языка, глубоко и разносторонне изобразил действительность в самых разнообразных проявлениях. Вместе с тем язык его произведения в концентрированном виде отразил явления, характерные для развития литературного языка того времени, и процессы, активно влиявшие на развитие литературного языка. Так, одним из основных процессов, характерных для русского литературного языка той поры, был процесс взаимодействия языковых единиц различных книжных и разговорных разновидностей. Этот процесс отмечался и в иные эпохи; он привлекал внимание учёных-филологов и раньше, привлекает и сейчас. Судя по всему, с ним связаны главные пути развития и обновления русского языка в целом.

Любой автор, создавая произведение, ищет языковые средства и пути их организации, приёмы, которые позволяют передать его взгляды на мир. Он редко изобретает новые слова, но всегда создаёт такие взаимоотношения между языковыми единицами, что порождает всегда новое содержание. Следовательно, важно понять, как автор из лингвистического знака, «общего» языкового материала создал «одно и качественно новое целое» [Винокур, 1959, с. 224]. Собственно, в понимании этого и заключается задача такой филологической дисциплины, как стилистика, это — её предмет [Горшков, 2001, с. 23].

Мы постараемся осветить вопросы употребления языка, отбора и организации языковых единиц в целое, на материале произведения, которое не было объектом специального стилистического анализа. Объект исследования — текст как такое единство, которое составлено из других взаимосвязанных единств. Предмет исследования — взаимосвязь словесных рядов как компонентов целого текста. Материал исследования — роман А. Г. Малышкина «Люди из захолустья». Чтобы представить языковой фон, на котором создавался роман Малышкина, рассмотрены и некоторые фрагменты романов Л. М. Леонова «Соть» (1930) и В. П. Катаева «Время, вперёд!» (1932).

Изучение языка писателя всегда является актуальной задачей. Об этом известно: писатели — «это те носители литературного языка, которые знают и чувствуют его лучше других. Именно под их пером прежде всего г осуществляется отбор языковых средств из общенационального языка в язык литературный, проверка этих средств на жизненность, точность и выразительность» [Русская грамматика, 1982, I, с. 13]. Конкретизируем: в их языке, в рамках художественного текста, осуществляется такая организация речи, которая позволяет выразить то, что порой недоступно выражению в рамках других разновидностей употребления языка. Изучение языка романа «Люди из захолустья» и круга проблем, связанных с речевой организацией произведения, определяет актуальность нашего исследования. Она связана и с тем, что рассматриваемые в работе вопросы позволят, пусть и незначительно, пусть только автору данной работы, приблизиться к пониманию путей изучения индивидуального стиля. Думаем, изучение единого целого (текста) может послужить изучению идиостиля. Но не только сказанным определяется актуальность исследования языка романа А. Г. Малышкина.

Роман создавался в годы становления социалистического реализма. Язык художественных произведений, которые традиционно относят к этому направлению, как принято говорить, сложен и противоречив. Приблизиться к пониманию эстетических принципов употребления языка той поры можно лишь путём изучения большого фактического материала - многообразных текстов, художественных и нехудожественных, поскольку тексты не замкнуты сами в себе, не отграничены друг от друга, а, наоборот, взаимосвязаны, прежде всего — языковым материалом, ресурсами языка. Но этот материал каждый использует в своих целях, и тексты, организуя его, Конечно, отражают точку зрения организатора - автора.

Научная новизна нашей работы определяется неизученностью языка романа А. Г. Малышкина, и, прежде всего, той стороны текста, которая зависит от характера выбора и организации языкового материала в целое. Освещение этой стороны романа определяет и цель работы: осветить принципы организации целого — произведения; определить основные композиционные элементы текста - единицы произведения - и установить характер отношений между ними, поскольку за принципами организации текста скрывается, можно сказать, основная цель каждого автора: достижение единства текста. Изучение, понимание, анализ целого, в котором языковые единицы разных уровней (фонематических, морфологических, синтаксических, лексических и пр.), г выступая во взаимосвязи, раскрывают единую точку видения автора текста, для стилистики — одна из самых актуальных проблем. Вместе с тем абсолютно полное описание языка романа как единого целого, очевидно, осуществить невозможно (по крайней мере, в рамках нашего исследования), так как невозможно описать всё: и каждое средство выразительности, и каждый приём, и каждый контекстуальный смысл, и каждый образ и пр. Это означает, что наше внимание в изучении словесного целого сосредоточено на основных направлениях создания языка романа и тех его фрагментах, которые иллюстрируют эти направления.

Цели работы потребовали решения ряда конкретных задач.

1. Определить принцип образования словесного ряда как единицы языковой композиции и роль словесного ряда в порождении смысла слов.

2. Показать пути зарождения штампов в художественной литературе 30-х годов XX в.

3. Выделить и описать основные маркированные языковые средства, отражающие стилевое богатство произведения, и показать их взаимосвязь в составе словесного ряда.

4. Показать роль деталей (подробностей) в характеристике персонажа.

5. Описать языковую композицию фрагментов романа, а также языковые г средства и приёмы, которые позволяют выразить точку видения персонажей.

6. Дать образец анализа текста как целого.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Единая тема романа раскрывается через множество других тем, подчинённых главной.

2. Роман А. Г. Малышкина «Люди из захолустья» отразил характерные процессы языка своей эпохи, прежде всего, взаимодействие элементов книжных и разговорных разновидностей употребления языка (стилей).

3. Категория словесного ряда является удобным и надёжным инструментом изучения многих аспектов текста: порождения смысла слова, изображения персонажей через детали (подробности), языковой композиции произведения (и, разумеется, его отрезков, или фрагментов, -относительных целых), образов персонажей, рассказчика и автора, - так как словесный ряд в редуцированной форме выражает идею единства текста.

4. В словесные ряды могут группироваться как языковые единицы, так и отрезки произведения, которые объединены определённым приёмом построения текста.

5. Динамика текста может создаваться различными приёмами, например г повествовательными деталями и перемещением точки видения литературной действительности из авторской сферы в сферу персонажа.

6. Идиостиль проявляется лишь в рамках единства, поэтому изучение целого (текста) должно предшествовать изучению идиостиля. Теоретическую основу диссертации составили труды учёныхфилологов: М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, И. Р. Гальперина, Б. А. Ларина, Ю. М. Лотмана, В. В. Одинцова, А. А. Потебни, Ю. Н. Тынянова, А. П. Чудакова, Л. В.Щербы, Н. С. Валгиной, Н. А. Николиной, М. Н. Кожиной, В. Г. Костомарова, Л. И. Скворцова, Б. А. Успенского, И. Я. Чернухиной и др.

Особую значимость для нашей работы имеют статьи и книги А. И. Горшкова. Думаем, они методически последовательно и ясно закрепляют и развивают достижения русской науки в познании стилистики текста, вооружают необходимым единым подходом к изучению литературного произведения, исходными теоретическими установками в познании объекта и предмета стилистического анализа.

При исследовании языка текстов мы исходили из того, что в целом есть два пути стилистического анализа — «внешний» и «внутренний» [Виноградов, 1959, с. 226 — 228]. Первый путь связан с соотношением и сопоставлением «состава литературно-художественного произведения с формами и элементами общенационального языка и его стилей» [Виноградов, 1959, с. 226], второй путь - это путь «исследования стиля литературного произведения как целостного словесно-художественного единства» [Виноградов, 1959, с. 227]. А. И. Горшков пишет о четырёх главных приёмах стилистического анализа, отмечая: «То, что мы называем <.> приёмами, в учебной литературе часто называют методами анализа текста, но вряд ли это оправдано. Метод - понятие весьма общее, это система средств теоретического или практического познания действительности. Мы же говорим о частных разновидностях анализа. Поэтому отдадим предпочтение более конкретному и скромному названию приём» [Горшков, 2001, с. 250]. Учёный называет следующие приёмы: семантико-стилистический, сопоставительно-стилистический, вероятностно-статистический и стилистический эксперимент [Горшков, 2001, с. 251 — 257]. Мы шли по путям, указанным В. В. Виноградовым, и в понимании приёмов изучения текстов придерживались точки зрения А. И. Горшкова, стремясь к сочетанию приёмов стилистического анализа целого. Это, надеемся, позволило рассмотреть языковые единицы в качестве компонентов произведения.

Анализ текста и цели исследования определили структуру и объём работы. Она состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней продолжается уточнение и разработка аппарата стилистического анализа и интерпретации произведения как единого целого — текста, в котором все категории соотносятся друг с другом и подчиняются образу автора.

Результаты исследования могут иметь практическую ценность. Они могут быть использованы в преподавании курса истории русского литературного языка, стилистики текста, стилистического анализа текста, спецкурса по изучению языка художественной литературы, в составлении учебных пособий и сборников упражнений к названным учебным дисциплинам.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры теории и истории русского языка Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского. По вопросам, получившим отражение в работе, были прочитаны доклады на научных конференциях: на XI международной научной конференции, посвященной филологическому, лингвистическому и методологическому анализу текста (Московский государственный университет им. М. А. Шолохова, 2007); на 1-й Международной научной конференции «Интерпретация текста: лингвистический и методический аспекты» (Чита, 2007); на Международной научной конференции «Русское слово: восприятие и интерпретация» (Пермь, 2009).

По теме диссертации опубликовано семь статей общим объёмом в 2,8 п.л. (две из них изданы в журнале «Вестник Московского государственного областного университета, в серии «Русская филология», входящем в перечень реферируемых ВАК).

Диссертация обсуждена на расширенном заседании Научно-исследовательского института Филологии и межкультурной коммуникации и Научно-исследовательской лаборатории «Интерпретация текста», с участием кафедр русского языка и методики его преподавания, русского языка как иностранного, кафедры литературы Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Папян, Леон Юрьевич

Выводы

1. Целью стилистического изучения может быть только единое целое. В качестве такого целого рассмотрена глава «Счастье».

2. А. Г. Малышкин выбирает особую форму повествования, которая строится как взгляд в прошлое, как ретроспектива. Автор стремится так строить текст, чтобы повествование рассказчика о прошлом сочеталось с изображением точки видения ребёнка, и, через неё, точек видения других действующих лиц. В результате неизменное, законченное событие, раскрывается как событие г находящееся в процессе развития. Такая точка видения прошлого заставляет писателя в тексте маркировать языковые единицы. Достигается это приёмами расположения и сочетания средств выражения.

3. Образ рассказчика выступает как бы словесным созидателем персонажа-ребёнка. При этом первый образ можно назвать статическим, так как он не меняется в ходе повествования, не «прирастает» смыслами: он — только рассказчик; а образ ребёнка — динамичный, изменчивый, развивающийся.

4. Языковые единицы с конкретным значением образуют ряды, направленные на создание той атмосферы, в которой рос мальчик, тех людей, которые его окружали. На размытой границе конкретных и отвлечённых г значений происходит как бы совмещение двух точек видения: прошлого, «в детстве», в гимназические годы (время развития действия), и «сейчас» (время воспоминаний). Изображая мальчика, конкретизацией повествования автор уводит рассказчика в тень, заставляя забыть, что всё повествование есть повествование о прошлом.

5. Ряды со значением пространства и времени определяют структуры образов и служат основой развития сюжета. Они дают пространственные' и временные ориентиры в тексте, а отвлечённый характер этих категорий преодолевается включением в текст слов и выражений с конкретными и относительными значениями, которые и придают образу рельефность.

6. В художественной литературе время обратимо. Повествование развёртывается во времени, последовательно. И эта последовательность создаёт г впечатление рождения реальной последовательности. Временная повествовательная последовательность призвана замещать реальную.

7. В главе «Счастье» стилистически господствуют народно-разговорные и просторечные слова и выражения, близкие к областным лексико-фразеологическим единицам, связанным с бытом, трудовыми и семейными отношениями между людьми и пр. Маркированные слова и выражения непосредственно указывают на связь говорящего с определённым социальным кругом, на условия речевой деятельности.

8. При изображении диалога или прямой речи автор выбирает конструкции, в которых проявляются некоторые свойства звучащей речи. В диалогизированных конструкциях, как правило, использованы односоставные предложения. В монологические формы включаются более разнообразные синтаксические конструкции. В них автор совмещает повествовательные и описательные элементы, которые связаны с объективированным и субъективированным изображением персонажа. Выбор синтаксических конструкций зависит от тех целей и задач, которые решаются автором в каждый конкретный случай развёртывания текста.

9. Сообщение о герое читатель преимущественно получает в рамках монологических форм. Повествовательные и описательные элементы соединены перекрещивающимися, взаимодействующими словесными рядами, и сообщение об этом соединении проходит, прежде всего, через глаголы. Глаголы в «Счастье» обычно являются носителями одновременно и повествовательных, и описательных смыслов. Подобные семантически сложные глаголы выражают те смыслы, которые соотносятся с понятием динамического описания: нагрузка в нём падает на действие и порождает тот тип речи, который граничит с повествованием. г

10. В повествовании автор регулярно переходит на точку видения, «оценивающую ориентацию» своего героя. Глава построена так, что о второстепенных персонажах мы узнаём от рассказчика. Вместе с тем это сообщение проходит через призму сознания героя.

11. В основу текста кладётся повествовательный монолог, который осложняется преимущественно с помощью одного ведущего приёма -изображения внутренней речи героя.

12. Субъективации повествования помогают изобразительные композиционные приёмы. Их выразительная сила основана на перемещении точки видения ситуации из объективированного повествования и описания в сферу сознания персонажа с помощью средств, ввод которых оправдан восприятием и оценкой героя.

13. А.Г. Малышкин выстраивает специальный словесный ряд, который служит выражению объединения людей на основе общих условий жизни, интересов и занятий, и с его помощью показывает своих персонажей как носителей специфического, понятного только им языка. «Недосказанное» в этом языке, раскрытое во внутренней речи, говорит о персонажах как о людях «одинакового понимания».

14. Реплики, хотя одна из них может быть дана в форме прямой речи, другая — во внутренней, образуют единство, замкнутую структуру. В них диалогически каламбурно сталкиваются слова и выражения, передающие разные точки видения действительности.

15. Приёмы субъективации авторского повествования проявляются в тексте не «сплошным потоком», а словесными рядами, которые вплетаются в ряды объективированного повествования, создавая подвижность точки видения, связанной с организационным центром текста - с образом автора.

16. Между «Счастьем» и волшебной сказкой есть межтекстовая связь. Волшебная сказка оказала влияние на замысел, сюжет, образы и в целом на язык главы. Автор, отталкиваясь от сказки, уходит от немотивированного сказочного начала к реалистическому, оправдывая сохранившиеся «волшебные» элементы точкой видения ребёнка.

Заключение

Категорией словесного ряда как единицей словесной композиции описаны те основные смысловые элементы языка романа А. Г. Малышкина «Люди из захолустья», которые «образуются из взаимодейственной совокупности слов» [Ларин 1923, 70]. Эти смысловые элементы создаются соотносительными связями языковых единиц, включённых в словесные ряды и благодаря этому направленных на создание словесного целого. Анализ текста приводит к мысли: единство языка романа создаётся из множества других взаимосвязанных словесных единств.

Категория словесного ряда раскрывает множество аспектов, отражающих стилистику романа А. Г. Малышкина. Например, помогает в понимании смысла слов, обладающих вне текста существенной неполнотой значений, а в тексте обнаруживающих зависимость от целого ряда неразрывно связанных факторов, главными из которых являются пространственно-временные отношения (благодаря которым характеризуется место и время действия), знание персонажами ситуации общения и оценка ими этой ситуации (см. 1.2. Языковые структуры в романе А. Г. Малышкина). Вместе с тем категория словесного ряда показывает пути сочетания языковых элементов в семантико-стилистические единства, вычленение которых в тексте может зависеть от предметно-логической и эмоционально-экспрессивной сторон содержания текста и его языкового выражения, функциональной отнесённости, эмоциональной окраски или семантических особенностей средств выражения, объединённых в словесные ряды. Важно, что названные аспекты всегда связаны со словесной композицией. Их изучению посвящена первая глава нашей работы.

Категория словесного ряда позволяет понять и общую направленность работы автора, увидеть, как ввод в текст маркированных элементов, сказывается на объективированном повествовании, изменяет ракурс изображения в сторону субъективированного переживания персонажа.

Подтверждается это анализом черновых и опубликованного вариантов фрагмента романа А. Г. Малышкина (см. 1.4. Словесный ряд в структуре текста). Их сопоставительное изучение обнаружило субъективированный словесный ряд, элементами которого становятся маркированные средства выражения, способствующие показу событий романа сквозь призму сознания героев.

Язык произведения А. Г. Малышкина, конечно, зависит от языка эпохи. Эта зависимость проявляется в межтекстовых связях и во встречающихся в романе функционально окрашенных языковых средствах, направленных на изображение среды и сферы употребления языка. Язык эпохи в изображении автора становится тем языковым фоном, на котором создаётся язык романа как «разноречивое мнение о мире» (Бахтин). В язык романа включаются взаимоосвещающие жанрово окрашенные «отрезки» речи: от политизированного языка государства до языка персонажей. Писатель раскрыл свою тему, используя богатые ресурсы русского языка, создал мир, в котором глубоко и разносторонне показал своих героев. Стилевое богатство выбранного в роман языкового материала служит конкретизации и индивидуализации персонажей.

Автор изображает устремлённость своих героев к «лучшей жизни», ищет средства выражения этой цели и находит их в разнообразных текстах — устных (в том числе и фольклорных) и письменных. На выбор А. Г. Малышкиным средств называния «лучшей жизни» немалое влияние оказал роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Очевидно, в этом произведении были использованы важные для литературы соцреализма средства и приёмы называния «старой» и «лучшей жизни». Автор стремится избежать их повторов, обойти штампы, в которые вырождаются подобные средства (см. 1.5. Штампы и индивидуализация средств выражения в романе; 1.6. Словесное выражение поисков «лучшей жизни»). В этом автору помогают приёмы субъективации повествования, в частности, эмоционально-экспрессивная конкретизация и индивидуализация речи персонажей, обращение к повествовательным и описательным деталям. И в том и в другом случаях в романе особое значение г получают приёмы перемещения точки видения с позиций всеведения и объективности (образа автора) на точку видения персонажа (см. 1.8. г

Перемещение точки видения в романе А. Г. Малышкина). Перемещение точки видения связано с переходами к субъективированному повествованию, г благодаря которому созданный в романе мир изображается с точки видения того или иного персонажа. В романе субъективированные словесные ряды доминируют над объективированными — повествовательными и описательными — рядами. В формах, в которых сложно переплетаются объективированные и субъективированные словесные ряды, при доминировании последних, и развёртывается роман. В состав этих рядов входят маркированные текстом романа грамматические и лексико-фразеологические средства выражения.

Изучение языковых единиц, употреблённых в романе, не даёт возможности найти что-нибудь характерное только для языка Малышкина (см. 1.7. Сопоставительный анализ языка отрывков из романов А. Г. Малышкина, JI. М. Леонова и В. П. Катаева). Индивидуальное, своеобразное начало в языке писателя, наверное, нужно искать в рамках целого. Изучение единого целого (текста) - дорога к изучению идиостиля, так как стиль всегда результат отношений языковых единиц к образу автора как организующему началу текста. Поэтому конечной целью любого стилистического исследования является анализ целого. Вторая (заключительная) часть нашей работы отдана изучению главы «Счастье» как самостоятельному, относительно независимому произведению.

В главе «Счастье» совмещаются две главные точки видения. Одна расположена во времени развития действия, другая — во времени воспоминаний. Изображая героя, конкретизацией повествования автор уводит рассказчика в тень, заставляя читателя забыть, что всё повествование есть рассказ о прошлом.

В главе «Счастье» рассказчик повествует о прошедшем и неизменном. Автор стремится так строить текст, чтобы повествование рассказчика г г сочеталось с изображением и точки видения ребёнка, и точек видения других действующих лиц. В результате прошлое событие, раскрывается как событие, находящееся в процессе развития. Такая противоречивая, на первый взгляд, г точка видения прошлого заставляет писателя искать эмоционально маркированные средства выражения и соответствующие этой сложной задаче приёмы их расположения и сочетания. Автор с помощью различных приёмов субъективации повествования заставляет забыть о том, что в тексте дано воспоминание о прошедшем. Значение ушедшего прошлого затушёвано таким изображением событий, которое раскрывает их как бы в минуты переживания — эмоционально. Этот эффект достигается экспрессивным синтаксисом, а также повествовательными и описательными деталями. Детали изображают крупным планом действия, мимику, жест, направленность взгляда персонажа. В экспрессивном синтаксисе и деталях (подробностях) заключается изобразительная доминанта повествования.

В основу главы «Счастье» положен повествовательный монолог, который осложняется с помощью одного ведущего приёма — изображения внутренней речи героя: благодаря этому приёму повествование от Я рассказчика (взрослого человека) переходит во внутреннюю речь мальчика. В главе образу мальчика противопоставлен образ учителя, который создаётся не только с помощью г прямой речи, но и через точку видения мальчика. Это заставляет автора усложнять языковую композицию текста. Усложнение идёт по пути мотивированного введения тропов и элементов экспрессивного синтаксиса, обращения к взаимодействию элементов описания, повествования и рассуждения, ввода в текст элементов, изображающих различные точки г видения действительности. Тем самым автор достигает динамики текста г изменяя точку видения, передавая её то одному, то другому персонажу). И в диалогах А. Г. Малышкин каламбурно сталкивает слова и выражения, передающие разные точки видения. В результате реплики, хотя одна из них может быть дана в форме прямой речи, другая - во внутренней, образуют единство, в котором вторая реплика становится относительно самостоятельной и содержательно значительной. Выдвигая на первый план то повествование, содержащее элементы описания, то прямую речь персонажей, то внутреннюю речь мальчика, автор даёт рельефный, возникающий на пересечении объективированного изображения и субъективированного переживания, портрет героя (см. 2.8.Точка видения в изображении персонажей главы г

Счастье»). Добиваясь подвижности точек видения, автор создаёт ту призму восприятия, через которую получает информацию читатель.

Все приёмы субъективации авторского повествования проявляются в тексте не «сплошным потоком», а словесными рядами, которые вплетаются в доминирующие ряды объективированного повествования, создавая г подвижность точки видения, связанной с организационным центром текста - с образом автора. Можно сказать, что объективированность повествования поддерживается словесным рядом, который образуется языковыми единицами с общим значением реального проявления событий. А всеведение - через рассказчика, который обладает частным знанием.

Изучение главы показывает, как в языке романа словесно организовано «сознание» персонажей. Наиболее отчётливо эта организация проступает в показе их точки видения через общеупотребительные слова, в которые объединённые общими интересами персонажи вкладывают свои смыслы (см. 2.7. Диалект «людей с одним пониманием» как элемент словесной композиции главы «Счастье»).

Рассматривая словесную композицию главы «Счастье», мы стремились понять текст как целое. Понять словесное целое позволяет изучение тех доминирующих связей языковых единиц, которые указывают на зависимость изучаемой главы от определённой жанровой схемы (см. 2.9. Тематико-композиционная межтекстовая связь главы «Счастье» с волшебной сказкой). Организации главы «Счастье» в целое способствовала межтекстовая связь с волшебной сказкой: жанр устного народного произведения оказал влияние на словесную композицию главы. Словесные ряды, образующие композицию главы «Счастье», обозначают прямое отношение их экспрессии к экспрессии, типичной для текстов сказки. Обнаруженная зависимость подтверждает мысль учёных о том, что «выбор» пйсателем языка, на котором он собирается говорить с читателем, включает в себя и определённую жанровую схему. Влияние жанра сказки на сюжет главы «Счастье» несомненно: в целом это влияние заключается в общности коллизии. Волшебная сказка оказала влияние на замысел, сюжет, образы и в целом на язык «Счастья». Автор, отталкиваясь от сказки, уходит от немотивированного сказочного начала к реалистическому, г оправдывая сохранившиеся волшебные элементы точкой видения ребёнка.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Папян, Леон Юрьевич, 2010 год

1. Аверинцев С. С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — Столб. 973 — 979.

2. Антонов С. П. Письма о рассказе. М.: Советский писатель, 1964. - 300 с.

3. Ахметова Г. Д. Тайны художественного текста: Каким может быть лингвистический анализ. М.: ИЧП Издательство «Магистр», 1997. — 216 с.

4. Ахметова Г. Д. Языковая композиция художественного текста (на материале русской прозы 80-90-х годов XX в.): диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук. — М.: Литературный институт им. А. М. Горького, 2003. — 450 с.

5. Ахметова Г. Д. Языковые процессы в современной русской прозе: (на рубеже XX- XXI вв.) Новосибирск: Наука, 2008. — 168 с.

6. Баженова Е. А., Котюрова М.П. Текст // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 528 -533.

7. Бахтин М. М. Слово в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. С. 72 - 233.

8. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. С. 234 - 407.

9. Башкирова И. А. Безличные предложения в контексте романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: МПГУ, 2008. — 22 с.

10. Белинский В. Г. Собрание сочинений в трёх томах. Т. 3. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1948. 928 с.

11. Бударгина Е. И. Средства создания образа адресата в художественном тексте: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: Ml И У, 2006. — 21 с.

12. Валгина Н. С. Теория текста. — М.: Логос, 2003. 280 с.

13. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: Издательство художественной литературы, 1959. - 654 с.

14. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. - 255 с.

15. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971.-240 с.

16. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 615 с.

17. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. — М.: Наука, 1980.-360 с.

18. Виноградов В. В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой. М.: Наука, 2003. - 390 с.

19. Винокур Г. О. О задачах истории языка // Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. — М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1959. С. 207 - 226.

20. Волошинов В. Н. Философия и социология гуманитарных наук. — СПб: Аста-пресс ltd, 1995. 388 с.

21. Гаспаров М. Л. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение (проблема сравнительной метрики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. — М.: Наука, 1986. — 335 1. с.

22. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: КомКнига, 2006. - 144 с.

23. Гальперин И. Р. Лингвистика текста // Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание). Сост. М.В. Панов. — М.: Педагогика, 1984.-С. 152-154.

24. Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения. Т. 14. — М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958. — 440 с.

25. Гиндин С. И. Текст // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М.: НПК «Интелвак», 2001. Столб. 1063-1064.

26. Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М.: Высшая школа, 1991. - 159 1. с.

27. Голуб И. Б. Стилистика русского языка. М.: Рольф, 2001. - 443 с.

28. Горшков А. И. Русская словесность: От слова к словесности: Учеб. пособие для учащихся 10-11 кл. общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1996. - 336 с.

29. Горшков А. И. Лекции по русской стилистике. — М.: Издательство Литературного института им. A.M. Горького, 2000. 272 с.

30. Горшков А. И. Русская стилистика. — М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2001. 367 с.

31. Горшков А. И. Стилистика это стилистика // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. №1, 2007. — М.: Издательство Литературного института им. A.M. Горького. - С. 206 - 211.

32. Горшков А. И. Русская стилистика и стилистический анализ произведений словесности. — М.: Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2008. 544 с.

33. Грищенко А. И. Идиостиль Николая Моршена: диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М.: МШУ, 2008. — 348 с.

34. Диброва Е.И. Текстема и её конвенциональность // Текст. Структура и семантика: доклады XI международной конференции. В 2-х т. Т. 1. — М.: СпортАкадемПресс, 2007. С. 22-32.

35. Добин Е. С. Сюжет и действительность. Искусство детали. Д.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1981. - 432 с.

36. Достоевский Ф. М. // Русские писатели о языке. Л.: Советский писатель, 1954. - С. 533- 558.

37. Достоевский Ф. М. // Русские писатели о литературном труде. Т. 3. — Л.: Советский писатель, 1955. С. 117 - 186.

38. Золотова Г. А. О возможностях грамматической науки // Вопросы языкознания. № 3. М.: Наука, 2006.-С. 14-21.

39. Карцевский С. О. Об ассиметричном дуализме лингвистического знака // Хрестоматия по языкознанию. М.: Экономика и финансы, 2005. — С. 103-109.

40. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. — М.: Просвещение, 1977. — 224 с.

41. Кожина М. Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. — Пермь: Пермский государственный университет, 1966. 189 с.

42. Кожина М. Н. Полевая структура функционального стиля // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. — М.: Флинта: Наука, 2003. С. 290 - 291.

43. Крамов И. Н. Малышкин // Большая Советская Энциклопедия (в 30 томах). Т. 15. — М.: Советская Энциклопедия, 1974. С. 296.

44. Костомаров В. Г. Наш язык в действии. — М.: Гардарики, 2005. — 287 с.

45. Котовчихина Н. Словарь гения язык народа (К 100-летию со дня рождения М. Шолохова). - М.: Современник, 2005. - С. 268 - 272. Электронный ресурс. URL: http://www. nashsovremennik. ru/p.phpy=2005 (дата обращения: 03.11.2008).

46. Ларин Б. А. О разновидностях художественной речи (Семантические этюды) // Русская речь. Сборник статей под редакцией Л.В. Щербы. — Петроград: Издание Фонетического института практического изучения языков, 1923. — 296 с.

47. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература. В 3-х книгах. Книга 1. Литература «Оттепели» (1953-1968). М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 288 с.

48. Лессинг Г. Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. — 520 с.

49. Лотман Ю. М. Три функции текста // Лотман Ю.М. Семиосфера. — С.Петербург: «Искусство СПБ», 2000. - С. 155 - 163.

50. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. — М.: Искусство, 1970.-384 с.

51. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст семиосфера — история. - М.: Языки русской культуры, 1999. — 464 с.

52. Лотман Ю. М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Лотман Ю. М. Избранные статьи в трёх томах. Т. 1. — Таллинн: Александра, 1992. С. 203 — 215.

53. Мамардашвили М. Кантианские вариации. — М.: Аграф, 2002. — 320 с.

54. Михейкина С. Г. Технология каламбура: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Компания Спутник +», 2008. 24 с.

55. Нечаева О. А. Функционально-смысловые типы речи. — Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1974. 262 с.

56. Николина Н. А. Филологический анализ текста. М.: Академия, 2003. -256 с.

57. Новиков В. Творческий путь Александра Малышкина // Александр Малышкин. Избранные произведения в двух томах. Том первый. — М.: Художественная литература, 1978. С. 5 - 24.

58. Новиков В. Примечания // Александр Малышкин. Избранные произведения в двух томах. Том второй. — М.: Художественная литература, 1978. С. 407 - 419.

59. Новиков JI. А. Художественный текст и его анализ. — М.: Русский язык, 1988. 300 1. с.

60. Одинцов В. В. Грамматические формы в художественной прозе // Стилистика художественной литературы. М.: Наука, 1982. — С. 76 — 85.

61. Одинцов В. В. Стилистика текста. — М.: КомКнига, 2006. 264 с.

62. Паустовский К. Г. Избранные произведения в двух томах. Т.2. — М.: Художественная литература, 1977. 430 с.

63. Померанцева Э. В. Сказка // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Издательство Советская Энциклопедия, 1971. Столб. 880 - 882.

64. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 624 с.

65. Пропп В. Я. Морфология сказки. Ленинград: Academia, 1928. — 151 2. с.

66. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. — Л.: ЛГУ, 1986. -364 1. с.

67. Пушкин А. С. Евгений Онегин // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. Т.4. М.: Правда, 1981. - 432 с.

68. Пушкин А. С. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. Т.6. — М.: Правда, 1981.-С. 17-22.

69. Родионова Г. А. Эмотивная отвлечённая лексика в языке произведений М. Ю. Лермонтова: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2009. — 22 с.

70. Роднянская И. Б., Кожинов В. В. Образ // Краткая литературная энциклопедия. Т. 5. — М.: Советская Энциклопедия, 1968. Столб. 363— 369.

71. Русская грамматика. Т.1. — М.: Наука, 1982. 784 с.

72. Рябикина Н. Н. Поэтика оценочных значений в произведениях И. А. Бунина: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2006. — 27 с.

73. Сеничкина Е. П. Семантика умолчания и средства её выражения в русском языке: автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук. — М.: Московский областной университет, 2003. 32 с.

74. Сиротвинский С. Словник терминов литературы // Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия. Автор-составитель Н. Д. Томарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

75. Скворцов Л. И. Экология слова, или поговорим о культуре русской речи.- М.: Просвещение, 1996. 158 с.

76. Солотчин С. Г. Комическое начало в художественном стиле Достоевского. Ранние произведения: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: ООО «Петроруш», 2007. — 29 с.

77. Суржко JI. В. Стилистическая доминанта в художественном тексте (Опыт анализа прозы В. М. Гаршина): автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — М.: Издательство Университета дружбы народов, 1987. — 14 1. с.

78. Терц А. Что такое социалистический реализм? // Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля. — М.: Книга, 1989. — 528 с.

79. Тимофеев Л. И., Тураев С. В. Социалистический реализм // Краткая литературная энциклопедия. Т.7. — М.: Издательство «Советская Энциклопедия», 1972. Столб. 92-101.

80. Толстой Л. Н. Что такое искусство? М.: Современник, 1985. - 592 с.

81. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. — М.: Аспект Пресс, 2002. 335 с.

82. Трошева Т. Б. Описание // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. - С. 267 - 269.

83. Трубецкой Е. Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2005. - С. 386- 430.

84. Тынянов Ю. Н. Иллюстрации // Тынянов Ю. Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М.: «Аграф», 2002. - С. 455 - 466.

85. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

86. Хроленко А. Т., Бондалетов В. Д. Теория языка. М.: Флинта: Наука, 2006. - 528 с.

87. Чернухина И. Я. Общие особенности поэтического текста. — Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1987. 158 с.

88. Чудаков А. П. В. В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.: Наука, 1980. - С. 285 - 315.

89. Шмелёв А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 496 с.

90. Шмелёв Д. Н. Русский язык в его функциональных разновидностях (к постановке проблемы). М.: Наука, 1977. - 168 с.

91. Щерба JI. В. Литературный язык и пути его развития // Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. — М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1957. -С. 130- 140.

92. Щерба Л. В. Предисловие к сборнику «Русская речь. // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л.: Наука, 1974. — С. 100 — 103.

93. Greimas A. Semantique structurale. Paris: 1996. - 224 с.

94. Gary Saul Morson, Narrative and Freedom: The Sadows of Time, New Haven & London: Yale University Press, 1994. 187 c.

95. Jay L. Lemke. "Text Production and Dynamic Text Semantic" -Functional and Systematic Linguistics, ed. Eija Ventola, Berlin & New York: Nouton de Gruyter, 1999. 327 c.

96. Lammert E. Bauformen des Erzahlens. 8.,unveranderte Aufl. Stuttgart. 1991. - 174 c.

97. Stanzel F.K. Typische Formen des Romans. 12. Aufl. — Gottingen, 1993.-247 c.1. Источники

98. Катаев В. П. Время, вперёд! М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — 320 с.

99. Леонов Л. М. Соть. Роман. — М.: Современник, 1977. 303 с.

100. Малышкин А. Г. Избранные произведения. В двух томах. Т.2. Рассказы 1922 — 1925 годов. Люди из захолустья. Роман. — М.: Художественная литература, 1978. — 423 с.

101. Малышкин А. Г. Рукописи // Институт мировой литературы им. А.М.Горького: Фонд №44. Опись 1. Дело № 80. А.Г. Малышкин. Автографы и машинопись.

102. Народные русские сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева. М.: Правда, 1982. — 576 с.

103. Оруэлл Дж. Проза отчаяния и надежды: Роман, сказка, эссе. — Л.: Лениздат, 1990. 259 с.

104. Оруэлл Дж. Памяти Каталонии. Эссе. — М., ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. 384 с.

105. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в двенадцати томах. Том первый. М.: Художественная литература, 1972. - 352 с.

106. Чернышевский Н. Г. Что делать? Из рассказов о новых людях. -М.: Правда, 1980.-528 с.

107. Чудаков А. П. Ложится мгла на старые ступени: Роман-идиллия. -М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.-512 с.1. Словари

108. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В четырёх томах. Т. четвёртый. — М.: Русский язык, 2000. — 688 с.

109. Кондаков Н. И. Логический словарь справочник. — М.: Наука, 1975. 720 с.

110. Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М.: HI IK «Интелвак», 2001. 1600 стб.

111. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: «ОНИКС 21 век», «Мир и Образование», 2004. - 1200 с.

112. Словарь современного русского литературного языка. Т.8. — М. — Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1959. 1840 столб.

113. Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестоматия / Авт.-сост. Н. Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

114. Толковый словарь русского языка. Под ред.Д. Н. Ушакова. — М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1938.- 1040 столб.

115. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. — М.: Флинта: Наука, 2003. 696 с.

116. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В четырёх томах. Т.2. М.: Прогресс, 1973. - 856 с.

117. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. — 688 с.