Синтетизм в системе художественного мышления Е. И. Замятина тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Шпак, Валерия Геннадиевна

• Шпак, Валерия Геннадиевна
• кандидат филологических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Шпак, Валерия Геннадиевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I Эстетические взгляды Евгения Замятина.

§1 Синтез различных видов познания.

§2 Интеграция изобразительно-выразительных средств, присущих разным видам искусства.

§3 Синтез различных художественных языков эпохи.

§4 Освоение художественного опыта предшественников и современников.

ГЛАВА II Концепция персонажа в творчестве Е. И.

Замятина.

§1 Многообразие социально-психологических типов.

§2 Типология женских характеров.

ГЛАВА III Принципы формирования пространственно-временного континуума в прозе Е. И. Замятина.

§1 Перцептуальная модель хронотопа.

§2 Формирование концептуальной модели хронотопа.

§3 Комически деформированный хронотоп.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Синтетизм в системе художественного мышления Е. И. Замятина»

Эксперимент, экспериментатор - эти понятия можно считать определяющими при рассмотрении творчества писателя Евгения Ивановича Замятина. Одним из первых на экспериментальный характер творчества Замятина обратил внимание А. К. Воронский1. Он отмечал необычность, "нереалистичность" творческой манеры писателя. Доведенный до крайности, эксперимент привел к созданию "сгущенного", "отчеканенного" стиля. Того индивидуального, узнаваемого стиля, о котором ученик Замятина К. Федин скажет: "Замятина нехитро угадать по любой фразе" .

Определить суть этого эксперимента можно, обратившись к исследованию системы художественного мышления Замятина-прозаика.

Имеющиеся на данный день в научном обиходе исследования отечественных и зарубежных авторов дают основание сделать предварительный вывод о том, что исследуемая проблема остается пока малоизученной. В поле нашего зрения попадают работы, весьма далеко отстоящие друг от друга как по времени, так и по месту издания - работы как российских, так и зарубежных ученых.

В замятиноведении следует выделить несколько пластов, объединенных общим предметом исследования, но недостаточно связанных между собой в силу временной и географической разобщенности исследователей.

1. Первые отклики на только что опубликованные произведения Замятина мы находим в работах Раф. Григорьева, И. М. Василевского, Вяч. Полонского, Д. Балики. В этот период преобладает чисто внешняя, эмоционально ярко выраженная, часто восторженная оценка произведений начинающего автора без какой-либо ориентации на решение литературоведческих проблем. Рецензентов интересует связь созданных писателем образов с действительностью, актуальность замятинской прозы.

Жуткую, пугающую фантасмагорию» увидел автор знаменитых «Силуэтов» Ю. И. Айхенвальд в повести Е. И. Замятина «Уездное». Он з замечает: "Уездная реальность приобретает освещение мистическое. Везде маячит какой-то странный свет, не столько действительная жизнь, сколько о сновидение жизни, путаница и наваждение" .

Одной из задач первых замятинских рецензентов было поддержать начинающего талантливого автора. И.М. Василевский замечал: "Это писатель. У него не только большая сила изобразительности. У него есть еще какая-то серьезность, почти суровость, которая неизбежна в серьезном деле. Именно такие, энергичные, живые таланты необходимо нужны нашей любимой и нелепой, такой уездной России"4.

Однако и в первых обзорах уже встречались серьезные, собственно литературоведческие замечания. Из них мы выделим прежде всего те, которые так или иначе выводят нас к обозначенной проблеме.

Сознательность, рассчитанность приемов изображения и стиля, употребляемых автором"5, констатирует Раф. Григорьев. А. Дерман вторит ему, замечая, что от первой книги молодого писателя (имеется в виду первый сборник "Уездное") "веет какой-то холодновато-рассчитанной, сознательной планомерностью"6.

Критики Раф. Григорьев и Б. Эйхенбаум7, пытаясь адекватно воспринять и оценить тип художественного мышления и писательскую манеру Замятина этих лет, стремятся выстроить систему эстетических координат, занимающую некое промежуточное положение между натурализмом, реализмом и модернизмом. Уже первые замятинские тексты свидетельствовали о том, что в литературу пришел не традиционалист, а писатель, склонный к поиску новых средств художественной выразительности. Однако это новое на первых порах не всегда поддавалось типологическому анализу и классификации.

Итоговой для осмысления творчества Замятина в критике 1910-х гг. является работа Д. Балика «В лаборатории поэта (Ф. Сологуб, А. Белый, Е. о

Замятин)» . Отмечая недостаток "художественной критики" при осмыслении творчества Замятина, Балика удачно восполняет этот пробел.

В заслугу начинающему писателю он ставит оживление "холодного мрамора" "Петербурга", наполнение жизнью общих схем А. Белого, "до карикатурности мертвых". В работе выдвигается тезис о влиянии модернистской символистской поэтики на творчество Замятина.

Это влияние, по мысли критика, выражается прежде всего в повышенном внимании к изобразительно-выразительным средствам языка: инструментовке, умелому подбору слов, использованию знаков препинания, подкупающей краткости.

2. В статьях исследователей 1920-30-х гг. можно выделить две противоположные тенденции. С одной стороны, в серьезных обращениях к творчеству Замятина В. Б. Шкловский, Ю. Н. Тынянов, А. К. Воронский пытались, каждый со своих эстетических позиций, истолковать целостный художественный мир писателя, разобраться в литературной «технике» мастера. С другой стороны, появились отзывы, которые носили чисто политический характер. Их авторы, неся бдительное дежурство на различных «литературных постах», причисляли писателя к врагам революции.

Причем о художественной оценке творчества в данном случае речь практически не шла. Доминировал простой тезис: то, что вредно революции, не может быть эстетически значимо. В этом смысле показательна, к примеру, позиция JI. Сейфуллиной9. С обличительным пафосом критиковала молодая писательница Замятина, заявляя, что тот продемонстрировал в своих послереволюционных рассказах полную неспособность увидеть ни одного "неловко величавого дня" (В. Казин) "из-за завесы жестокостей, стонов раздавленных пятой революции". Как логическое следствие ее рассуждений -отказ признать мастерство художника ("Он хладен и мертво его мастерство").

В чем причина появления таких отзывов? "Вечный еретик" Замятин, приветствовавший Октябрьскую революцию, не мог умолчать о той страшной цене, которую приходилось платить обыкновенным людям за социальный эксперимент - грандиозное дело разрушения старого и построения нового общества. При этом он оставался прежде всего писателем и пытался создать новый стиль, который смог бы с наибольшей степенью художественности передать трагический характер происходящего (рассказы "Пещера", "Мамай", "Дракон", "Все"). Такая открытая позиция не устраивала ярых приверженцев новой власти, стремившихся не к диалогу, а к диктатуре. Замятина обвиняли в антиреволюционности и формализме. Получилось так, что Замятин оказывался во все более тупиковой ситуации: большой художник отказывал происходящему в своем "благословении", а в ответ на это в нем зачастую отказывались видеть именно художника, интерпретируя его произведения как плоские вражеские агитки и "бесподобную информацию для белогвардейской печати".

Причиной настоящего взрыва негодования в официально настроенной прессе стали статьи "Я боюсь", "О синтетизме", "О литературе, революции, энтропии и прочем", в которых писатель отстаивал естественное право на собственную позицию при оценке происходящих событий.

В 1929 году отдельные голоса слились в общий хор и превратились уже в настоящую травлю. Своеобразный итог этой травли сам Замятин подведет в своем письме к Сталину. Позволим себе привести выдержки: ". кампания эта. привела к тому, что я назвал бы фетишизмом: критика сделала из меня черта советской литературы. Плюнуть на черта зачитывается как доброе дело, и всякий плевал как умел. (.) Независимо от содержания той или иной вещи уже одной моей подписи стало достаточно, чтобы объявить эту вещь криминальной" (9, 503). Травля эта буквально вытолкнула писателя в эмиграцию и привела к спаду творческой активности.

Однако существенную роль в подлинно научном и многостороннем освоении творчества Замятина сыграли написанные в это же время глубоко профессиональные статьи А. К. Воронского, Ю. Н. Тынянова и В. Б. Шкловского.

Критикуя Замятина за утерю "контакта с эпохой", А. Воронский, исповедовавший марксистские взгляды и занимавший вполне определенную позицию, тем не менее высказывает интересные суждения именно об особенностях его художественного мышления.

Критик таким образом определил суть замятинского творчества: "Замятин - художник-экспериментатор, но экспериментатор особый. У него эксперимент доведен до крайности, до предела, так сказать, эксперимент в чистом виде. (.) Впервые художником дан тот отчеканенный, сгущенный стиль с тире, пропусками, намеками, недосказами, та кружевная работа над словом и поклонение слову, тот полуимажинизм, который впоследствии сильно отразится на творчестве большинства "серапионов", до мелочи тщательная работа, столь кропотливая, что приходится все время держать себя в напряжении, вчитываться в каждую строчку. Это утомляет, даже подчас доходит до манерности, до пресыщенности, словно автор играет своим мастерством"10. Упоминание об имажинизме в определенной степени уточняет спектр возможных сопоставительных интерпретаций.

Интересные замечания о стиле Замятина делает Ю. Тынянов. Он полагает, что, экспериментируя в стиле, Замятин вовсе не "достиг потолка", став классиком при жизни (как считал В. Шкловский). Стиль Замятина "толкнул его на фантастику. Принцип его стиля - экономный образ вместо вещи; предмет называется не по своему главному признаку, а по боковому; и от этого бокового признака, от этой точки идет линия, которая обводит предмет, ломая его в линейные квадраты. Вместо трех измерений два. (.) Еще немного нажать педаль этого образа - и линейная вещь куда-то сдвинется, поднимется в какое-то четвертое измерение"11. Как видим, Тынянов принимает математическую выверенность замятинского стиля, говоря о прозе художника его же "языком", с использованием математических терминов. 1

В. Шкловский же в своей статье не только не признает "мнимой наполненности формы механически построенными образами", но и вдобавок сводит все многообразие замятинского стиля всего лишь к одному приему. Он считает, что "вследствие переноса внимания на образы" происходит "ослабление сюжета", а все "секреты" построения этих образов раскрывает перед читателем. Он не соглашается с Тыняновым, представляя фантастику романа "Мы" не как логическое продолжение стилевого экспериментаторства на более высоком художественном уровне, а напротив, как своеобразный "потолок" Евгения Замятина. Завершая свою, весьма спорную, на наш взгляд, статью, он считает "вопрос метода" у Замятина "обычной трагедией писателя", достигшего высшей точки развития своего таланта.

3. К позиции В. Шкловского мы еще вернемся в ходе дальнейшего исследования, а сейчас заметим, что этими именами фактически заканчивается очередной этап оценки творчества Е. И. Замятина и наступают годы вынужденного молчания на Родине (исключая отдельные необъективные идеологизированные оценки) и выхода отдельных публикаций в зарубежной печати. Для эмигрантской печати имя Замятина стало неким персонифицированным символом борца с тоталитарным режимом. В публикациях Е. Жиглевич, В. Бондаренко, Е. Александровой творчество писателя рассматривали через призму его антитоталитарной проблематики.

13

Никто из предшественников Замятина не увидел опасности в социализме" пишет В. Бондаренко, имея в виду традицию антиутопического жанра, представленную романами Г. Уэллса.

Е. Александрова называет роман "Мы" политическим памфлетом, в котором "Замятину удалось предвосхитить много существенных черт в идеологии диктаторских режимов"14.

Однако несмотря на явную идеологическую окраску рассматриваемых работ, во многих из них поднимается серьезный литературоведческий вопрос о преемственности между русской классической литературой и литературой советского периода. И именно Замятин, по мнению многих авторов, был этим связующим звеном.

М. Слоним во вступительной статье к мюнхенскому изданию повестей и рассказов писателя15 утверждал, что в первые годы после революции Замятин, как и Горький, сыграл роль соединительного звена между старым литературным поколением и молодежью. В статье от издательства16, предпосланной нью-йоркскому изданию, Замятина называют одним из зачинателей новой русской литературы советского периода. Развивая эту мысль, приведем цитату из работы Е. Александровой: "После революции среди писателей царило не меньшее смятение, чем в самой жизни. Дореволюционные авторитеты стремительно старели, серели, новые еще не появились. А взорванная жизнь на каждом шагу разряжалась все новыми искрами, курилась дымом многих пожарищ. Художник слова страстно хотел включиться в эту новую, возникающую жизнь. Но события оглушали его, он мучительно искал отправных точек и, не находя, томился»17.

Молчание было прервано группой "Серапионовы братья", во главе которой и стоял Замятин. Представителей этой группы, по мнению автора, объединила не программа, а материал революционной эпохи, осознание литературы как отправной точки для нового периода литературы.

Новая действительность требовала новых средств ее отображения, создания нового метода. Авторы рассмотренных публикаций по-разному оценивают особенности художественного мышления Замятина, констатируют его связь с другими видами искусства.

Отмечая связь особенностей замятинского стиля с живописью, В. Бондаренко пытается объяснить причины, осложняющие читательское восприятие замятинской прозы, в частности романа "Мы": ". широкими, импрессионистскими мазками рисует он картину. (.) На его картину надо смотреть с некоторого расстояния, не всматриваясь в детали; при всей своей правдивости она не имеет отчетливых контуров, как не может их иметь сам идеал"18.

Иначе считает М. Слоним: "Всего правильнее было бы назвать Замятина экспрессионистом: он стремится достичь предельной четкости и резкости выражения и изображения. Его стиль сжат, бросок, он жертвует музыкальностью и красивостью слова в угоду силе и экономии художественных средств, он отказывается от эпитетов украшающих и прибегает только к эпитетам изобразительным"19. Доказывая свою точку зрения, Слоним отмечает драматический, а не только описательный характер выразительности, отличающий замятинское повествование. Соглашаясь с Воронским, Слоним считает основной чертой всей художественной системы писателя "своеобразный имажинизм". Именно с этим связаны следующие приемы замятинского творчества: "передача внутреннего через внешнее, физические признаки, некоторая незаконченность описаний"20.

За рубежом публиковались и исследования творчества Замятина на иностранных языках.

Интересной в аспекте избранной темы нам представляется работа западногерманской исследовательницы Gabriele Leecht-Ansprach "Evgenij 1

Zamjatin. Haretiker im Namen des Menschen" . Автор анализирует взгляды Замятина на художественное творчество, нашедшие отражение в теоретических работах писателя, и дает обстоятельный анализ его прозы. Работа снабжена подробной библиографией. Продуктивными представляются нам предположения автора об общности художественного мышления Замятина с эстетическим мировидением футуристов, которые тоже пытались по-своему отразить дух эпохи, писать более динамично, приближая свою прозу к лаконичному киносценарию (имеется в виду не столько русский, сколько западногерманский футуризм, например, Доблин (Doblin)).

Тогда как за рубежом творчество Замятина вызывало интерес многих исследователей, отечественное замятиноведение молчало практически целых 50 лет. О творчестве писателя, выступившего в исторической роли связующего звена между классической и новейшей литературой, не было опубликовано ни одной монографии или статьи.

Замятина обвиняли в "анархическом нигилизме", "антисоветчине", "антидемократизме". В. Бузник считала, что "новаторские устремления" многих писателей, в том числе и Замятина, "не имели столь ясно сознаваемого общественного эквивалента" , присущего другим литераторам, для которых "необходимость пересмотра и даже переосмысления традиций была сопряжена прежде всего с социальной стороной происходящей в стране ломки, с тем, что молот пролетарской диктатуры кует и кует новые законы, дробя ими наиболее зловредные напластования старого строя и людских навыков" . К таким писателям исследовательница относит Н. Федина, А. Фадеева. Е. Замятин, напротив, "основное внимание уделял формальным моментам".

Влияние "революционной фразеологии" Е. Замятина на писательскую молодежь она считала вредным, так как это приводило к попыткам совместить "истинно революционное содержание с узкими рекомендациями стилевых уподоблений духу времени"24. Автор продолжает: "Созидательная работа революции была так же чужда пониманию Замятина, как всегда чужды были модернистскому искусству какие бы то ни были реальные жизненные идеалы"25.

Обобщая, В. Бузник характеризует творческий метод Замятина как "ущербный". Основанием для этого служит "зловещий политический смысл" рассказов, созданных после Октябрьской революции (к ранней прозе Замятина, "посвященной критике буржуазной действительности", в советскую эпоху относились сочувственно).

В этой работе, как и в других литературоведческих исследованиях советской поры, наблюдается следующая закономерность в оценках: если писатель занимал позицию, не соответствующую официальным идеологемам, то под сомнение ставилось не только его мировоззрение, но отрицалось и то новое, что внес писатель в развитие художественного языка XX века. Так произошло и с Е. И. Замятиным. Исключением является книга Е. Г. Мущенко, В. П. Скобелева и Л. Е. Кройчик "Поэтика сказа"26, в одной из глав которой исследуются особенности сказа как одной из тенденций речевого стиля в повести "Уездное", а также процесс размывания сказовой новеллы ("Старшина", "Кряжи").

На фоне общего неприятия замятинского творчества особенно ценной представляется подвижническая деятельность А. Стрижева, который в 60-е годы пытался многое сделать для того, чтобы имя Замятина вошло в контекст и литературного процесса начала века: составлял библиографию, пытался вернуть парижский архив, собирал воспоминания современников Замятина27.

4. Следующий этап в исследовании творческого наследия Е. И. Замятина наступает во второй половине восьмидесятых годов, когда его произведения стали в полном объеме публиковаться на родине.

Надо отметить, что первые появившиеся в печати публикации носили скорее ознакомительный, нежели литературоведческий характер. Задачей авторов было представить творчество забытого автора современному читателю. К этому типу относятся статьи А. Казакова "Высшая мера художника"28, Г.

29

Матвеевой и А. Стрижева "Путь неприятия и боли" , Е. Б. Скороспеловой "Возвращение"30, Вл. Новикова "Возвращение к здравому смыслу"31. Авторы этих публикаций отмечают, что без имени Замятина представление о литературном процессе начала XX века было бы неполным, восхищаются гражданским мужеством человека, сумевшего остаться "вечным бунтарем", "еретиком".

Эти сравнения обращают нас к публикациям, посвященным роману "Мы", в которых прежде всего обращалось внимание на политический контекст произведения, на соотносимость описанных в нем событий с будущими фактами реальной жизни Советского Союза и других стран с тоталитарным режимом (Г. Муриков «Они и "Мы"»32, В. Акимов "Человек и Единое Государство"33, В. Ревич «Предупреждение всем»34, И. Можейко "Еретик или

1С антиутопия" ).

Наступает время взвешенного и многоаспектного анализа творчества писателя. Исследователи пытаются точнее определить специфику художественного мышления Замятина, выявить особенности стиля.

О близости Замятина к экспрессионизму писал И. Шайтанов в своей статье "Мастер": "Упрощенные до цинизма частности и сложнейшая конструкция о /г целого" . В предисловии к сборнику избранных произведений писателя, который вышел в 1989 году в Москве, В. А. Келдыш дает подробный анализ творческого пути Замятина, затрагивая при этом основные особенности его поэтики: синтетизм как идею художественного перевооружения искусства, пристрастие к "зрительному лейтмотиву", который "прорастает корнями через абзацы, страницы", метафорически раскрывая при этом сущность повествования; "самодвижущийся" характер техники повествования, сближающийся с киномонтажом. Интересным представляется обращение автора к идее синтезирования двух методов, реализма и модернизма, в особом качестве искусства. Но за мастерски преподанным Замятиным уроком, как надо писать по-новому, критик отмечает нарочитость, чрезмерную рационалистическую заданность стиля. "Борясь с гипертрофированной рациональностью, писатель, дитя своего века, порою сам приносил жертвы ей. Однако урон, нанесенный этим, все же преувеличивали. Трезвый художественный расчет соседствовал у Замятина с импульсивной, взволнованной мыслью"37, - эта позиция исследователя весьма близка нашему пониманию творчества Замятина.

Появились интересные публикации, посвященные и отдельным рассказам Замятина.

А. Сафронова в своей статье "Иксы Евгения Замятина", используя контекст рассказа "Икс", затрагивает проблему реального и фантастического в творчестве Замятина, утверждая при этом, что этот рассказ - "художественно-философский протест Евгения Замятина". "В художественном отношении "Икс" противостоит примитивному реализму, бытописательству, он - суть практики замятинской теории синтетизма в литературе"38. Независимо от Ю. Тынянова исследовательница приходит к идее о том, что фантастика для Замятина не являлась самоцелью, она не была оторвана от жизни, а органически вырастала из нее.

О тесной связи прозы Замятина с модернистской поэтикой пишет западногерманский исследователь В. Шмид в статье «Орнаментальный текст и мифическое мышление в рассказе Е. Замятина "Наводнение"» (эта статья была написана и опубликована на немецком языке в 1972 году, однако в реальный контекст отечественного замятиноведения вошла лишь в 1992-м). Автор статьи рассуждает о преодолении писателями-модернистами многочисленных иллюзий реализма: "Рационалистическому реализму, изображающему героев как действующих в светлом и ясном сознании "я" и яви, модернизм противопоставляет как более адекватную модель то повторяющееся, циклообразующее действие, которым руководит темное сознание "оно", архаическое сознание ночи"39. Эта работа дополняет представление о замятинском методе совершенно новым аспектом, мало исследованным в отечественной науке.

Большой вклад в развитие отечественного замятиноведения внесли Замятинские чтения, проведенные Тамбовским государственным университетом в 1992, 1994, 1997 и 2000 годах.

В шести томах, включающих в себя материалы конференций, много публикаций, посвященных интересующей нас проблеме.

Так, исследовательница из Владимира И. А. Костылева считает Е. И. Замятина теоретиком экспрессионизма в русской литературе. Она справедливо отмечает, что творчество писателя "не укладывается в рамки одного направления; это скорее всего синтез самых разнообразных и порой противоречивых тенденций"40. Однако весьма спорным является ее высказывание о том, что наиболее значительными из этих тенденций оказываются реализм и экспрессионизм. Автор считает, что даже в самых "реалистически традиционных" рассказах у Замятина 20-х годов ("Африка", "Ела", "Русь") заметны уроки экспрессионизма. Примечателен вывод автора: "В конце 20-х годов, почти в конце творчества, писатель, испытав увлечение символизмом, импрессионизмом, сказом, создав собственную теорию экспрессионизма, придет к законченности форм, образов и той простоте, что свойственна большому искусству"41. Однако в данном случае несколько смущает слово "почти", потому что и в эмиграции Замятин писал рассказы ("Часы", "Видение", "Лев"), которые многие исследователи не вводят в круг анализируемых текстов. А ведь без этого невозможен целостный анализ эволюции системы художественного мышления писателя.

В. М. Мокли да из Украины исследует связь стиля Замятина с поэтикой модернизма в целом. Исследователь отмечает общность эстетических ориентаций (условность, конструирование, эксперимент) и считает недопустимым упрекать писателя за наличие в творчестве того, что является признаком модернистского метода (в критике часто раздавались упреки в адрес писателя по поводу нарочитой сконструированности его произведений)42.

Продуктивной, на наш взгляд, является идея профессора А. И. Ванюкова о синтетизме как основной черте Замятина-писателя. "В соответствии с новым характером жизни, - отмечает автор, - художественный контрапункт Е. Замятина также синтетичен, в нем сплав - являются "план эмоций" и "план интеллекта", "твердое и газообразное", бытовое, социальное, историческое и сказочное, мифологическое, фантастическое "состояние литературного материала", "трагическое (с ненавистью и любовью) и ироническое (с релятивизмом и скепсисом)" "решения жизни"43.

Г. Н. Боева выделяет положительные стороны теории синтетизма: возможность свободного выбора художественных средств из различных эстетических систем, многостороннее художественное познание жизни и одновременное философское ее осмысление. Плодотворность этой тенденции доказана временем: она "определила перспективу развития русской литературы (М. Булгаков, А. Платонов), вплоть до современной (А. Ким, В. Маканин, В. Аксенов, Ф. Искандер)"44.

Справедливо замечание Н. В. Гашевой о том, что Замятин в поиске новых средств изобразительности обращается к кинематографу: "Это отразилось прежде всего в следующих чертах поэтики: в обращении Замятина к монтажу, резкой и динамичной смене и деформации ракурса изображения; к густоте «самодвижущихся» предметных деталей, в использовании крупного плана, зрелищности"45. В качестве примера приводятся рассказы "Островитяне", "Икс", "Русь", "Рассказ о самом главном", "Слово предоставляется товарищу Чурыгину".

Однако непонятно, почему автор ставит в один ряд с киноискусством как одним из видов искусства импрессионизм и экспрессионизм, которые являются направлениями искусства в целом и проявились в разных его видах: живописи, музыке.

Статья JI. В. Поляковой «"Realia" или "realiora"? О творческом методе Евгения Замятина. "Пещера"» суммарно освещает различные аспекты проблемы и выводит ее на качественно новый уровень. Автор подробно рассматривает созданную Замятиным оригинальную историко-теоретическую концепцию о смене и содержании художественных методов в литературе конца XIX - первых двух десятилетий XX столетия и выделяет проблему творческого метода писателя как "вполне самостоятельный и мало проясненный аспект литературоведческой науки о Замятине"46.

JI. В. Полякова решает вопрос о разграничении понятий неореализма и синтетизма, выделяя явление синтетизма как включающее "в себя гораздо более обширные и общие изменения в искусстве, чем рождение нового типа реализма, неореализма". Проанализировав теорию и практику замятинского подхода к проблеме метода, она пришла к выводу, что основополагающим для Замятина является реалистический подход к действительности, обогащенный "стилистическими приемами" экспрессионизма, импрессионизма, формального "модернизма".

Как показывает приведенный обзор литературы, существуют различные точки зрения на художественный метод, который определяет творчество Е. И. Замятина. Однако наиболее точно следовало бы назвать индивидуальное художественное мышление писателя синтетическим. Ни в одном из прочитанных нами исследований не была предпринята последовательно развернутая попытка раскрыть эту проблему применительно ко всему творчеству Замятина. Этим и определяется актуальность нашего исследования.

Актуальность исследования определяется еще и тем, что проза Замятина (как и других забытых и ныне возвращенных авторов) недавно вошла в общий литературный контекст и далеко не все аспекты ее поэтики подверглись тщательному изучению.

Актуальным нам представляется и то, что в ходе нашего исследования будут добавлены новые штрихи к общей панораме историко-литературного процесса XX века, представляющей из себя пеструю картину различных эстетических тенденций.

Научная новизна исследования состоит в том, что данная работа представляет собой одну из первых попыток комплексного, всестороннего анализа прозы Е. И. Замятина как реализации художественного мышления писателя.

Цель настоящего исследования - осмыслить синтетический характер художественного мышления Е. Замятина в его эволюционной динамике. Она конкретизируется следующими задачами:

1) выявить важнейшие структурные особенности синтетического художественного мышления Е. И. Замятина, прояснить его художественно-эстетическую позицию;

2) показать основные тенденции эволюции художественного стиля писателя от ранних произведений 1910-х годов к поздним рассказам, написанным в 1930-е годы;

3) раскрыть специфику синтетического художественного мышления Замятина через категории персонажа и хронотопа.

Положения, выносимые на защиту.

1. На эстетическую концепцию Е. И. Замятина, носящую системный характер, оказали влияние разные способы познания. В ней были учтены изобразительно-выразительные возможности разных видов искусства, методов и направлений литературы.

2. Оставаясь реалистом в принципе отбора жизненных фактов, Замятин воспроизводил их, продуктивно используя образные средства, присущие эстетике таких направлений, как натурализм, символизм, экспрессионизм. Замятину не была чужда импрессионистическая тенденция в области стиля.

3. Динамика концептуальных решений персонажа прозы Замятина и модели хронотопа в полной мере выражает эволюцию художественного мышления писателя.

Методология и методика исследования. Теоретическую и методологическую базу диссертации составляют труды ведущих ученых, посвященные методологии литературоведения, истории и теории литературы (Ю. Б. Борева, В. Д. Сквозникова, Г. Н. Поспелова, М. Б. Храпченко, JI. И. Тимофеева, В. М. Жирмунского, М. М. Гиршмана, И. Ф. Волкова, М. М. Бахтина). В основу методики анализа положен системно-целостный подход к литературному тексту как форме выражения авторского сознания.

Использование комплекса литературоведческих принципов, разработанных отечественной наукой, позволило осуществить системный анализ художественного произведения, предполагающий прочтение текста на разных уровнях, с использованием историко-литературного, сравнительно-типологического, стилистического методов.

Материалом исследования стали повести, рассказы писателя, а также роман "Мы". Причем малая проза писателя рассматривается как некий метатекст, представляющий собой совокупность единых художественных приемов и элементов поэтики, свойственных всему творчеству Замятина. В то же самое время роман "Мы" не может быть проанализирован отдельно от остальной прозы Замятина, так как в нем отражаются общие тенденции, характерные для всего его творчества.

В диссертации не рассматриваются сказки и "чудеса" Евгения Замятина, его драматические произведения, литературные портреты. При необходимости привлекаются произведения публицистического и эпистолярного жанров (опубликованные статьи и письма).

Логика диссертационного исследования находит свое непосредственное отражение в структуре работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы (222 наименования).

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Шпак, Валерия Геннадиевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог многоаспектного комплексного анализа как эстетических взглядов, так и художественной практики Е. И. Замятина, следует отметить их репрезентативный характер для XX века и одновременно уникальность. В его эстетической концепции, имеющей синтетический характер, отразились основные философские искания, приметы, течения, идеи эпохи. Не только научный способ познания мира, но и религиозное откровение и мифологическое стремление к гармонии нашли в ней отражение.

Замятин пытался объяснить развитие общественных отношений с помощью закона сохранения энергии, впервые сформулированного немецким ученым Майером. По Замятину, развитие общества может происходить лишь путем революционных взрывов, ибо в замкнутой системе возникают застойные явления, она покрывается "корой догмы", пока "новая ересь не взорвет кору догмы". Возможно, здесь прослеживается определенная связь с теорией тепловой смерти Вселенной, следствием из второго закона термодинамики, позже опровергнутым.

Все же научный способ познания мира, основанный на рационалистических подходах, не должен, по мнению Замятина, стать определяющим в общественном сознании: естественное, иррациональное начало разрушает любые теоретические установки. Однако и господство подсознательного не является для писателя идеалом. В своей художественной практике он постоянно говорит об их диалектическом соотношении.

На его эстетические взгляды определенное влияние оказало и религиозное откровение, и мифологическое стремление к гармонии. Материалистические основы его мировоззрения не позволяют ему увлечься идеалистическими идеями. Пытаясь же объективно и полно отразить в своем творчестве окружающую действительность, а также спрогнозировать будущее, он прибегает и к мифотворчеству, и к использованию религиозной символики.

Замятин старался при этом привлечь читателя к сотворчеству, ставя перед собой определенную цель - будить общественное сознание, не позволять обществу остановиться на достигнутом, успокоиться, не допустить уничтожения личностного начала в человеке. Однако позже активная общественная позиция, декларируемая не только в художественной практике, но и в публицистических выступлениях, сменяется скепсисом, неверием в возможность реально повлиять на ход развития событий.

Чутко улавливая настроения эпохи, Замятин обращается к эстетическим возможностям других видов искусства (живописи, музыки, театра, кинематографа, архитектуры) с тем, чтобы, синтезировав отдельные их элементы в своей художественной практике, создать новый творческий метод -неореализм. Неореализм должен, по мнению Замятина, соединить как традиционные для реализма, так и новаторские подходы к изображению действительности, свойственные направлениям и течениям модернистского типа художественного сознания.

Это позволяет говорить о Замятине как о знаковой фигуре литературного процесса начала XX века, а о его творчестве как о связующем звене между русской классической литературой и литературой советского периода, а также современной литературой.

Обращаясь к традициям русской классической литературы, Замятин переосмысливает и творчески перерабатывает в своей эстетической системе ее идеи, а также обращается к стилистическим исканиям Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ф. М. Достоевского, Н. С. Лескова, А. П. Чехова. Исследование интертекстуальных связей творчества Замятина требует обращения к прозе его современников-символистов А. Белого и Ф. Сологуба. Одновременно в познании трагических противоречий современности Замятин в своем творчестве вышел на магистрали перспективного художественного поиска. Антиутопическая традиция будет продолжена как отечественными, так и зарубежными писателями. Стоит назвать имена Дж. Оруэлла, Ол. Хаксли, В. Войновича, Вл. Маканина, А. Кабакова. Некая стилистическая игра, нарочитое обнажение приема" позволяют говорить об определенных параллелях с поэтикой постмодернизма. На наш взгляд, эта проблема интертекстуальных связей еще недостаточно исследована в замятиноведении.

Конкретная реализация эстетических принципов в системе образов персонажей позволяет выявить основные философские, психологические, нравственные проблемы, волновавшие писателя, и определить пути, которые он предлагал для их решения. «Вечный отрицатель и бунтарь», «еретик» и «скептик», он не дает читателю готового ответа, а диалектически демонстрирует крайние проявления разных сторон человеческого характера, мечтаний и устремлений личности, сознательного и бессознательного, рационального и иррационального, различные степени концентрации личностного начала.

В прозе Замятина мы встречаем и персонажей, воплощающих архетипические качества. Мы можем говорить о "самом древнем и священном архетипе тесного союза матери и сына", архетипе мудрой хтонической матери, могучего праотца, обладающего сверхчеловеческими способностями, героя-спасителя и, наконец, о "свято почитаемом архетипическом видении Золотого Века (или Рая)".

На наш взгляд, в замятиноведении недостаточное внимание уделяется исследованию роли иррационального начала в его творчестве. Определяющим при формировании типологии женских характеров явился у него, например, инстинкт материнства.

Синтетический характер художественного мышления Е. И. Замятина позволяет говорить об объединении в его поэтике реалистической обусловленности происходящих событий, натуралистического внимания к физиологической основе личности, изобразительных приемов импрессионизма и экспрессионистской смещенности пространственных и временных характеристик, а также особого внимания к звуковому ряду и архитектурной гармонии в конструировании сюжета.

Детальное рассмотрение различных типов персонажей позволяет выявить общие закономерности эволюции замятинского стиля от постепенного нарастания модернистского влияния к самопародии и обращению к простоте. Та же закономерность прослеживается и в ходе анализа пространственно-временных отношений в его художественном мире, включающем как перцептуальную, так и концептуальную модели хронотопа.

Причем нельзя с точностью установить временную прикрепленность этого процесса. В литературе вообще не существует четкой последовательной смены одного метода, стиля, направления другим: они сосуществуют, взаимно проникают, противостоят друг другу. Так и прозе Замятина: создание реалистического по своей сути рассказа "Землемер" предшествует экспериментальному роману "Мы" и "Рассказу о самом главном". В нашем исследовании устанавливаются общие закономерности этого процесса.

Излюбленным» образным приемом Замятина является метафора и ее разновидности. Эволюция стиля привела к созданию произведений, представляющих собой мета-метафору. Двойственность природы, свойственная метафоре, проявилась и в раздвоении сознания персонажей, существующих одновременно в разных мирах. Для многих произведений Замятина характерен мотив сна, видения, бреда, перенос реалий иной исторической эпохи на современность. Замятин вообще - художник современности. Практически все его произведения рассказывают о его времени. Обращение к прошлому или к будущему также связано с актуальными для его времени проблемами. Детальное рассмотрение указанной выше особенности стиля Замятина также является перспективным.

В наше время, на рубеже веков, в литературоведении восстанавливается полная и достоверная картина развития литературного процесса XX века. От простого открытия или возвращения из забвения отдельных имен наука приходит к глубокому осмыслению и пониманию закономерностей развития русской литературы. Сделать это, не обращаясь к творчеству Е. И. Замятина, невозможно.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шпак, Валерия Геннадиевна, 2001 год

1. Булгаков М. А. Белая гвардия // Булгаков М. А. Романы. Кишинев, 1987. -С.9-212.

2. Гоголь Н. В. Шинель // Гоголь И. В. Сочинения. М., 1956. - С. 272-284.

3. Горький М. Городок Окуров. Куйбышев, 1938.

4. Гумилев Н. С. "Когда я был влюблен.". Стихотворения. Поэмы. Пьесы в стихах. -М., 1994.

5. Достоевский Ф. М. Преступление и наказание. М., 1978.

6. Замятин Е.И. Избранные произведения. В 2 т. М.: Худож. лит-ра, 1990.

7. Замятин Е.И. Сочинения. М.: Книга, 1998.

8. Замятин Е.И. Избранные произведения. М.: Сов. писатель, 1989.

9. Замятин Е.И. Избранные произведения. М.: Сов. Россия, 1990.

10. Ю.Замятин Е.И. Мы. Романы; Повести; Рассказы. М.: Современник, 1989.

11. М.Замятин Е.И. Мы: Роман; Повести; Рассказы; Пьесы; Статьи ивоспоминания. Кишинев: Лит. артистикэ, 1989.

12. М.Замятин Е.И. Мы: Роман; Рассказы; Повесть. М.: Мол. гвардия, 1990.

13. Замятин Е. И. Дубы: Наброски к роману / (Публ. А. Тюрина) // Новый журнал. СПб., 1993. - №2. - С. 13-50.

14. Замятин Е. И. Закулисы // Как мы пишем. М.: Книга, 1989. - С. 25-41.

15. Замятин Е.И. М. Горький: (Лекция, Фрагмент); Я боюсь; Серапионовы братья; О сегодняшнем и современном. (Неопубликованные фрагментыстатей по рукописям); А.С. Серафимович: (Лекция, Фрагмент) // Литературное обозрение. 1998. - №2. - С. 98-112.

16. Замятин Е.И. Инструментовка: (Лекция); О ритме в прозе: (Лекция); Расстановка слов: (Лекция); О стиле: (Лекция); Футуризм: (Лекция); Чехов: (Лекция); Пьесы: (Лекция) / Публ. и подгот. текста А.Н. Стрижева // Литературная учеба.- 1998.- №6. С. 91-107.

17. Замятин Е.И. Современная русская литература. Психология творчества. О сюжете и фабуле. О языке // Литературная учеба 1988.-№5. - С. 130-143, №6.-С. 79-89.

18. КупринА.И. Поединок.-М.: 1984.20Леонов JI. Конец мелкого человека. // Леонов Л. Собрание сочинений. В 10 т. -М.: Худож. лит., 1981. Т. I. - С. 212-280.2\.Пастернак Б .Л. Доктор Живаго. -М., 1989.

19. Садовский П. А. В уездном городе // Русская литература XX века. Дооктябрьский период: Хрестоматия / Сост. И.Т. Крук. Л.: Просвещение, 1991.-С. 378.

20. Салтыков-Щедрин М. Е. История одного города. Киев, 1989.

21. Форш О. Сумасшедший корабль. Л.: Худож. лит., 1988.

22. Чуковский К. И. Тараканище. М.: Малыш, 1992.1. НАУЧНЫЕ ИЗДАНИЯ

23. Адроникашвили-Пш1ъняк Б. О моем отце //Дружба народов.-1989.-№1. -С.153.

24. Адроникашвили-Пильняк Б. О моем отце // Пильняк Б. Повесть непогашенной луны; Заволочье; Волга впадает в Каспийское море.-М., 1989. -С. 21-22.2&.Айхенвальд Ю. Литературные наброски // Речь. 1916.-25 февр. - С. 2.

25. Акимов В. Человек и Единое Государство: (Возвращение к Евгению Замятину) // Перечитывая заново. -М., 1989. С. 106-134.

26. Александрова E. Евгений Замятин // Замятин Е. И. Мы. Нью-Йорк, 1952. -C.I-XII.

27. Анненков Ю. Дневник моих встреч: Цикл трагедий. -М., 1991. Ъ2.Антоневич А. Ю. Феномен «уклонений от нормы» в прозе А. П. Чехова:

28. Баскаков В. Евгений Замятин и кинематограф // Киноведческие записки.-М., 1989.-Вып. З.-С. 86-92.

29. Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М., 1989.

30. Батракова С.П. Искусство и утопия: Из истории западной живописи и архитектуры XX в. М.: Наука, 1990.

31. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В.Кожинов. М.: Худож. лит., 1986.

32. Белая Г. А. Дон Кихоты 20-х годов: "Перевал" и судьба его идей.-М., 1989.

33. Белая Г.А. Проблема активности стиля. К исследованию исторической продуктивности стилей 20-х годов // Смена литературных стилей. На материале русской литературы XIX- XX веков. М., 1974. - С. 122-177.

34. Берберова Н. Курсив мой: (Воспоминания) // Вопросы литературы-1988-№11.-С. 219-265.4^.Бирюкова И. В. Стилистическое своеобразие публицистики Е. И. Замятина: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1997.

35. Вальцель О. Импрессионизм и экспрессионизм в современной Германии (1890-1920). Авторизованный перевод с немецкого Котельниковой О.М. -СПб., 1922.

36. Василевский И.М. Грядущая сила // Журнал журналов. 1916. - №7. -С.6-7.

37. Взаимодействие и синтез искусств. Л., Наука, 1978.

38. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

39. Воздвиженский В. Возвращение Евгения Замятина // Замятин Е. И. Мы: Роман; Рассказы; Литературные портреты. Ставрополь, 1990. - С. 5-12.51 .Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. -М., 1989.

40. ЬЪ.Воронский А. К. Евгений Замятин // Воронский А. К. Литературно-критические статьи. М., 1963. - С. 85-111.

41. ВуекЯ. Мифы и утопии архитектуры XX века. М.: Стройиздат, 1990.

42. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М., 1975.

43. Геллер Л. Об утопии, антиутопии, герметизме и Е. Замятине // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. -1994. В. 3. - С. 51-61.

44. Геллер Л. "Книга о самом главном". Письма Замятина жене // Новое о Замятине. Сборник материалов. -М., 1997. С. 72-77.

45. Голенищев-Кутузов И.Н. Евгений Замятин / Вступл., публ., пер. и примеч. И. Голенищевой-Кутузовой // Русская словесность.-1994.-№6. С. 15-27.

46. Голубков М.М. Утраченные альтернативы. Формирование монистической концепции советской литературы. -М., 1992.

47. Голубков С.А. Гармония смеха. Комическое в прозе А. Н. Толстого: Очерки. -Самара, 1993.

48. Голубков С.А. Комическое в романе Е. Замятина "Мы". Самара: Изд-во СамГПИ, 1993.

49. Голубков С.А. Мир сатирического произведения: Учебное пособие к спецкурсу. Самара, 1991.

50. Голубков С.А. Поэтика комического в русской прозе первой половины XX века: Автореф. дис. докт. филол. наук / Воронежск. гос. ун-т. Воронеж, 1994.

51. Голъдт Р. "Подземелье Гунтона": Неизвестный сценарий Е. Замятина // Новое о Замятине. Сборник материалов. М., 1997. - С. 149-175.

52. Горбунова О. И. Специфика образности А. Блока в контексте культуры серебряного века: Изобразительный аспект: Автореф. дис. канд. филол. наук. -Иваново, 1999.

53. А.Григорьев Раф. Новый талант // Ежемесячный журнал. 1914. - №12. - С.83

54. Григорьева Л.П. Возвращенная классика: (Из истории советской прозы 2030-х годов).-Л., 1990.

55. Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993.

56. Гронштейн Т. А. Антиутопии пишут только для современников, но читаютих потомки // Обозрение культуры. Самара, 1993. - №5. - С. 3. 1%Давыдова Т. Антижанры в творчестве Е. Замятина // Новое о Замятине.

57. Сборник материалов. -М., 1997. С. 20-35. 19Дерман А. Е. Замятин. Уездное. Повести и рассказы // Русские ведомости. -1916.-№155.-С. 5.годов (Л. Грин, М. Булгаков, Евг. Замятин): Автореф. дис. канд. филол. наук. / МГПИ. Москва, 1996.

58. Долгенко А. Н. Роман Федора Сологуба «Тяжелые сны». Проблематика и поэтика: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 1998.

59. Долгополое Л. К. Е. Замятин и В. Маяковский: (К истории создания романа "Мы") //Русская литература. 1988. - №4. - С. 182-185.

60. Дорошенко И. А. Об источниках романа Е. И. Замятина «Мы» // Русская литература. 1989.-№4.-С. 188-199.

61. М.Ермилова Е. В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

62. Захарова В. Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала XX в.: Автореф. дис. докт. филол. наук. -М., 1995.

63. Ю.Зверев А. "Когда пробьет последний час природы.": Антиутопия XX века // Вопросы литературы. 1989. -№1. - С. 34-42.

64. Зивелъчинская Л.Я. Экспрессионизм. -M.-JL, 1931.

65. Зись А.Я. Конфронтации в эстетике. М.: Искусство, 1980.

66. Зобов Р. А., Мостепаненко А. М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974. - С. 11-25.

67. Иванов В. В. Категория времени в искусстве и культуре XX века // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974. - С. 3966.

68. Иванов Вяч. И. Легион и соборность И Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. -М., 1994.-С. 96-101.

69. Иванов Вяч. И. Монтаж как принцип построения в русской культуре первой половины XX века // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. М. -1988.

70. Импрессионисты, их современники, их соратники. Живопись. Графика. Литература. Музыка. Под ред.: А. Д. Чегодаева и др. — М.: Искусство, 1975.

71. Искусство и точные науки. М.: Наука, 1979.98 .Каган М. С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974.-С. 26-38.

72. Казаков А. Высшая мера художника// В мире книг. — 1988. №9. - С. 16.

73. Келдыш В. А. На рубеже художественных эпох // Вопросы литературы. -1993.-№2.-С. 92-105.

74. Келдыш В. А. Е. И. Замятин: (Предисловие) Н Замятин Е. И. Избранные произведения. М., 1989. - С. 12-37.

75. Ким Се Ил Комическое в прозе Е. Замятина: Автореф. дис. канд. филол. наук / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. СПб., 1995.

76. Кольцова Н. 3. «Мы» Евгения Замятина как неомифологический роман: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1998.

77. Кондратов В.А., Чичина Е.А. Этика. Эстетика. Ростов н/Д.: Феникс, 1998.

78. Костылева И. А. Экспрессионизм в русской литературе начала XX века: JI. Андреев и Е. Замятин // Художественный текст и культура: Всероссийская научная конференция. Тезисы докладов. Владимир, 1993. -С. 73-75.

79. Лакшин В. "Антиутопия" Евгения Замятина: (Предисловие к републикации романа "Мы")//Знамя. 1988.-№4.-С. 126-130.

80. Панин Б.А. Литературная антиутопия XX века: (Авторская программа; методические рекомендации и материалы для гуманитарных гимназий и лицеев).-М., 1992.

81. Панин Б. А. Типология жанра русской литературной антиутопии // Российский литературоведческий журнал. 1993. — №1. - С. 77-84.

82. Панин Б. А. Русская литературная антиутопия. М., 1993.

83. Панин Б.А.у Боришанская М.М. Русская антиутопия XX века: Учеб. пособие для учителей ст. классов гуманитар, гимназий. М., 1994.

84. Пармин О.В. Художественный метод и стиль. М., 1964.

85. Пахузен Т. Евгений Замятин: Теория энтропии и литературный дискурс // Русский язык за рубежом. 1993. - №4. - С. 91-97.

86. Пахузен 71, Максимова Е.у Эндрюс Э. О синтетизме, математике и прочем.: Роман "Мы" Евгения Замятина. СПб.: Сударыня, 1994.

87. Пейдерман Н., Пиповецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир. 1993. - №7. - С. 231-240.

88. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX веков.-М.,- 1975.

89. Литературные записи Д. И. Фурманова // Вопросы литературы. 1957. -№5.-С. 199-206.

90. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

91. Любимова М. Ю. Е.И. Замятин в годы первой русской революции // Источниковедческое изучение памятников культуры в собраниях и архивах ГПБ.: сост. В.Н. Сажин. СПб., 1991. - С. 97-107.

92. Любимова М. Ю. "Я был влюблен в революцию" // Новое о Замятине. Сборник материалов. М., 1997. - С. 56-71.

93. Мазаев А. И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма.-М., 1993.

94. Майорова Т. А. Концепция человека в творчестве Е. И. Замятина: Автореф. дис. канд. филол. наук. Иваново, 1997.

95. Майорова Т. А. К вопросу о концепции человека в творчестве Е. И. Замятина // Кредо. Тамбов., 1995. - №12. - С. 2-9.

96. Максимова Е. Символика "дома" "антидома". - Аврора. - 1994. -№9/10.-С. 70-75.

97. Матвеева Г., Стрижев А. Путь неприятия и боли: (Евгений Замятин-страницы творческой биографии) // Современная драматургия. 1990. - №1. -С. 200-204.

98. Медриш Д. Н. Структура художественного времени в фольклоре и литературе // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974.-С. 121-142.

99. Мейлах Б. С. Проблемы ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. -М.: Наука, 1974. С. 3-10.

100. Михайлов О.Н. Замятинские торосы: (Предисл. к записным книжкам 1921-1928 гг.) // Слово. 1989. -№11. - С. 74-75.

101. Михайлов О.Н. Гроссмейстер литературы. (1884-1937) // Замятин Е. И. Избранное. М.,1989. - С. 3-28.

102. Михайлов О.Н. Страницы русского реализма. (Заметки о русской литературе XX века). -М.: Современник, 1982.

103. Михеев Э. Ю. Художественное время в рассказе Е. И. Замятина "Пещера" // Культура русской провинции: Проблемы изучения лит. наследия Тамбовского края: Межвуз. сб. научн. тр. Тамбов, 1993. - С. 27-38.

104. МожейкоИ. Еретик или антиутопия: О жизни и творчестве Е.И.Замятина // В мире книг. 1988. - №9. - С. 21-24.

105. Муриков Г. "Они" и "Мы": (Несколько мыслей после прочтения романа Замятина "Мы") // Звезда. 1989. -№1. - С. 187-191.

106. Мущенко Е. Г. В художественном мире А. Платонова и Е. Замятина: Лекции для учителя-словесника. Воронеж, 1994.

107. Мущенко Е. Г., Скобелев В. П., Кройчик Л. Е. Поэтика сказа. Воронеж, 1978.

108. Назаревская Н. Мы в зеркале "Мы", или Фантастическое письмо Е.И. Замятину // Литературное обозрение. 1989. -№11. - С. 90-92.

109. Недз^вецкий В. А. Благо и благодетель в романе Е. И. Замятина "Мы" // Известия АН. Сер. лит. и яз. 1992. - Т. 51. - №5. - С. 20-28.

110. Недз^вецкий В. А. Добро и благо: (Евангельский контекст романа Е.Замятина "Мы") // Реферативный журнал. 1994. - №2. - С. 52-58.

111. Новиков В. Возвращение к здравому смыслу: Субъективные заметки читателя антиутопий // Знамя. 1989. - №7. - С. 218.

112. Оруэлл Д. "Мы" Замятина // Оруэлл Д. Скотный двор: Сказка; Эссе, статьи, рецензии. М., 1989. - С. 132-136.

113. Павлова-Силъванская М. Это сладкое "мы", это коварное "мы" // Дружба народов. 1988. - №11. - С. 259-262.

114. Пал невский П. Непрошеный мир // Замятин Е. И. Мы: Роман; Хаксли О. О дивный новый мир: Роман. М., 1989. - С. 3-6.

115. Пестерев В. А. Модификации романной формы в прозе Запада второй половины XX столетия (Способы художественного синтезирования): Автореф. дис. докт. филол. наук. Волгоград, 1999.

116. Петелин Н.И. Метод. Направление. Стиль. М., 1963.

117. Полонский В. Заметки о молодых (Чапыгин, Никандров, Замятин) // Летопись. 1916. -№3. С. 260-263.

118. Попова И.М. "Чужое слово" в творчестве Е.И. Замятина: Автореф. дис. док. филол. наук / МГПУ. М., 1997.

119. Поспелов Г. Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1979.

120. Примочкина Н.Н. М. Горький и Е. Замятин: (К истории литературных взаимоотношений) // Русская литература. 1987. - №4. — С. 148-160.

121. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957.

122. Рассел Р. Гоголевская традиция и ранние повести Е. Замятина // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. 1995. - №2. - С. 13-22.

123. Реализм и его соотношения с другими творческими методами. М., 1962.

124. Ревич В. Предупреждение всем //Литературное обозрение. 1988. - №7. - С. 44-46.

125. Режепп Г. А. Михаил Булгаков и Евгений Замятин // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте: Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Самара, 1991. - С. 26-27.

126. Резун М.А. Малая проза Е.И. Замятина: Проблемы поэтики: Автореф. дис. канд. филол. наук / Том. гос. ун-т.- Томск, 1993.

127. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М.: Наука, -1988.

128. Ремизов А. Стоять негасимую свечу // Наше наследие. - 1989. - №1. -С.465-469.

129. Романов С. С. Антиутопические традиции русской литературы и вклад Е. И. Замятина в становлении жанра антиутопии: Автореф. дис. канд. филол. наук. Орел, 1998.

130. Сатаров М. А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974. - С. 85-103.

131. Сапего И. Эстетические принципы импрессионизма // Искусство. 1974. -№5.- С. 51-61.

132. Сафронова А. Иксы Евгения Замятина // Волга. Саратов, 1989.-№8. -С.103-106.

133. Сваровская А. С. Тема духовного захолустья в прозе Е. Замятина 1910-х годов // Проблемы метода и жанра: Сб. статей. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1990,- Вып. 16.-С. 184-195.

134. Сваровская А. С. Фольклорно-мифологическое начало в повести Е. Замятина "Алатырь" // Проблемы метода и жанра: Сб. статей. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. - Вып. 18. - С. 282-284.

135. Свительский В. А. Герой и его оценка в русской психологической прозе 60-70-х годов XIX века.: Автореф. дис. докт. филол. наук. Воронеж, 1995.

136. Сейфуллина Л. Лоскутки мыслей о литературе // Писатели об искусстве и о себе. М.-Л, 1924. - С. 47-54.

137. Семанова М. Л. Чехов и советская литература. М.-Л., 1966.

138. Сизов С. С. Утопия и общественное сознание: Философско-социологический очерк. Л., 1988.

139. Скалон Н. Р. Роман Е. Замятина "Мы" в зоне контакта с М. Бахтиным // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1993. - №4. - С. 25-37.

140. Скопкарева С. Л. Концепция личности в прозе Д. Гранина 60-80-х годов: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1996.

141. Скороспелова Е. Б. Возвращение: (Предисловие); Комментарии // Замятин Е. И. Избранные произведения. М.: Сов. Россия, 1990. - С. 3-14, 503-537.

142. Слободнюк С. Л. К вопросу о гностическом элементе в творчестве А. Блока, Е. Замятина, А. Толстого. (1918-1923) // Русская литература. 1994. -№3.-С. 86-98.

143. Слоним М. Евгений Замятин // Портреты советских писателей. Париж, 1933.-С. 48-60.

144. Слоним М. Писатель и его время // Замятин Е. И. Повести и рассказы. -Мюнхен, 1963.-С. 3-6.

145. Современные проблемы литературоведения. М., 1974.

146. Стрижев А. "И землю пашут пулеметами.": О публицистике Евгения Замятина: (Предисл. к републикации статей 1918-1932 гг.) // Литературная учеба. 1990.-№3.-С. 72-73.

147. Стрижев А. Литературная студия Замятина // Литературная учеба. -1988.-№5.-С. 118-119.

148. Струве Н. Незамеченный юбилей; Символика чисел в романе Замятина "Мы" // Струве Н. Православие и культура. М.: Христианское изд-во, 1992.-С. 252-258.

149. Судьбы русского реализма начала XX в. Под ред.: Муратовой Н.Д. Л.: "Наука", 1972.

150. Тарасов JI. Ф. К вопросу о лингвистической природе метафоры // Русский язык в школе. 1980.-№1.-С. 15-18.

151. Татар иное А. В. Формирование мифологического реализма в творчестве Леонида Андреева (1898-1911): Автореф. дис. канд. филол. наук. Уфа, 1996.

152. Творческий метод. Сборник статей М., 1960.

153. Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня: Научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы. В X т. / Под ред. проф. Л.В. Поляковой. Тамбов: Изд-во ТГПИ, 2000.

154. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. -М., 1962.

155. Терещенко В. И. Беседы экономиста. М.: Знание, 1991.

156. Тимофеев Л. И. Советская литература. Метод, стиль, поэтика. М.: Сов. писатель, 1964.

157. Туниманов В. Россия Евгения Замятина /У Новый журнал. СПб., 1993. -№2. -С. 3-12.

158. Туниманов В. А. Что там дальше?: (Достоевский и Замятин) // Русская литература. - 1993. - №1. - С. 61-80.

159. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

160. Тюпа В. И. Модусы художественности // Дискурс. 1998. - №5/6. -С.160-175.

161. Тюпа В.И. Постсимволизм. Теоретические очерки русской поэзии XX в. -Самара, 1998.

162. Усенко Л. В. Импрессионизм в русской прозе начала XX в. Ростов, 1998.

163. Файман Г. "Днем и ночью часовые." Замятин в 1919-м и 1922-м гг. // Новое о Замятине. Сборник материалов. М., 1997. - С. 78-88.

164. Федин К.А. Горький среди нас // Федин К. А. Собр. соч.: в 12-ти т. М.: Худож. лит. - Т. X. - 1986. - С. 7-186.

165. Федорова Т. Н. Художественный мир Б. Пильняка 1920-х годов («Иван Москва» и «Красное дерево»): Автореф. дис. канд. филол. наук. Самара, 2000.

166. Филат Т. Об особенностях поэтики повести Е. Замятина "На куличках" // Кредо. Тамбов, 1995.-№12.-С. 10-18.

167. Фрадкина С. Русская литература XX века как единая эстетическая система // Вопросы литературы. 1993. - №2.

168. Хетени Ж. Мифологемы в "Наводнении" Е. И. Замятина // Новое о Замятине. Сборник материалов. М., 1997. - С. 9-19.

169. Холодова 3. Я. Художественное мышление М. М. Пришвина: содержание, структура, контекст: Автореф. дис. докт. филол. наук. -Иваново, 2000.

170. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. -М.: Сов. писатель, 1975.

171. Хрулев В. И. Проблема художественного мышления (Пути исследования).-Уфа, 1993.

172. Художественный метод и творческая индивидуальность. М., 1964.

173. Чаликова В. А. Крик еретика: (Антиутопия Евг. Замятина) // Вопросы философии. 1991. - №1. - С. 16-27.

174. Чаликова В. А. Антиутопия Евгения Замятина: Реферативный сборник. -М., 1988.-Вып. 6.

175. Чудакова М. Без гнева и пристрастия: Формы и деформации в литературном процессе 20-30-х годов // Новый мир. 1988. - №9. - С. 252256.

176. Чудакова М. Еретик, или Матрос на мачте: (Послесловие); Барабанов Е. Комментарии // Замятин Е. И. Сочинения. -М., 1988. С. 298-523.

177. Чуковский К Дневник. (1918-1923) // Новый мир. 1990. - №7. - С. 140178.

178. Шайтанов И. ". Но Русь была одна.": (Предисловие) // Замятин Е.И. Мы: Романы; Повести; Рассказы; Сказки. М., 1989. - С. 3-21.

179. Шайтанов И. Мастер // Вопросы литературы. 1988. - №12. - С. 32-65.

180. Шайтанов И. О двух именах и об одном десятилетии // Литературное обозрение. 1991. - №6. - С. 19-25.

181. Шенцева И. В. Художественный мир Е. И. Замятина. Йошкар-Ола, 1996.

182. Шенцева Н. В. Художник и время в литературно-критических статьях Е.И. Замятина // Жанр и стиль литературного произведения: Межвуз. сб. науч. тр. Йошкар-Ола, 1994.-С. 117-137.

183. Шерон Ж. К судьбе зарубежного архива Е. И. Замятина // De Visu. 1994. -№3/4.-С. 7-8.

184. Шестаков В. П. Эволюция русской литературной утопии // Вечер в 2217-м году. -М., 1990. С. 3-20.

185. Шкловский В. Б. Евгений Замятин: (Рец. на кн.: Замятин Е. Герберт Уэллс.-Пб., 1922); Письмо о России и в Россию; Потолок Евгения Замятина

186. Шкловский В. Гамбургский счет: Статьи-Эссе-Воспоминания. 1914-1933. -М., 1990.-С. 143-144, 147-148, 240-259.

187. Шкловский В. Б. О рукописи "Избранное" Евгения Замятина: (Внутренняя рецензия) // Замятин Е. Избранные произведения. М., 1989. -С. 5-11.

188. Шмид В. Орнаментальный текст и мифическое мышление в рассказе Е. Замятина "Наводнение" // Русская литература. 1992. - №2. - С. 56-67.

189. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М.: Мысль, 1992.

190. Эйхенбаум Б. Страшный лад // Русская молва. СПб., 1913. - 17 июля. -С. 4.

191. Юнг К. Г. Архетип и символ. -М.: Ренессанс, 1991.

192. Юнг К. Г. Сознание и бессознательное. СПб.: Университетская книга, 1997.

193. Яковлев Е. Г. Эстетика. М.: Гардарики, 1999.

194. Ястребова Н. А. Пространственно-тектонические основы архитектурной образности // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974.-С. 220-228.

195. Leecht-Ansprach G. Evgenij Zamjatin. Haretiker im Namen des Menschen. -Wiesbaden, 1976.

196. Shane Alex M. The life and works of Evgenij Zamiatin. London, 1975.