Сербо-турецкая война 1876г. и общественное мнение России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Власова, Юлия Валерьевна

• Власова, Юлия Валерьевна
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Власова, Юлия Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. СЕРБО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1876 Г. В КОНТЕКСТЕ ВОСТОЧНОГО КРИЗИСА 70-Х ГОДОВ XIX В.

1.1 Дипломатия европейских держав и России накануне сербо-турецкой войны 1876 г.

1.2 Сербо-турецкая война 1876г.

1.3 Политика России в деле урегулирования сербо-турецкого конфликта 1876 г.

ГЛАВА II. ОТКЛИКИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА НА СЕРБО-ТУРЕЦКУЮ ВОЙНУ 1876 Г.

2.1 Сбор средств в России в помощь восставшим сербам.

2.2 Деятельность российских санитарных отрядов в Сербии.

2.3 доброволь ческое народное движение и его вклад вдело освобождения сербии.

2.4 Отношение русской творческой интеллигенции к сербо-турецкой войне 1876 г.

ГЛАВА III. ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ РОССИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ МНЕНИЕ О СЕРБО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ 1876 Г.

3.1 Сербо-турецкая война 1876 г. в зеркале российской периодической печати.

3.2 Отношение правительства к периодическим изданиям в связи с проблемой сербо-турецкой войны 1876 г.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сербо-турецкая война 1876г. и общественное мнение России»

Начало нового, XXI века ознаменовалось обострением внимания к национальной истории и этнополитическим проблемам. Национальный вопрос стал одной из основных тем обсуждения. И это неслучайно. Общество, как структурное образование, включает в себя многочисленные компоненты, думается, одним из определяющих их можно считать национальное самосознание.

Общественные связи между народами различных стран являются составной частью международных отношений. Без рассмотрения связей общественного характера взаимоотношения между странами и народами не могут быть выяснены всесторонне. Тем более что эти связи не могли не оказать влияния на формирование общественного мнения, а значит, в какой-то мере и на политику правительства. Большое значение имеют общественные контакты и для развития культуры.

Все сказанное в полной мере относится и к проблеме русско-сербских связей, возникших еще в глубокой древности. Так, в XVII - XVIII вв. взаимоотношения России и Сербии осуществлялись преимущественно через церковь. Но русское правительство оказывало Сербии значительную помощь и в развитии светского образования - создании первых школ в начале XVIII в., а также в печатании учебников и других книг. Начиная с XVII в. молодые сербы стали приезжать учиться в Россию. Особенно значительными русско-сербские связи становятся в XIX в. - в период подъема национально-освободительной борьбы сербского народа против турецкого ига. Крупнейшим событием в Сербии стало восстание 1804-1813 г. Здесь значительную поддержку национально-освободительной борьбе сербов оказала Россия. Важную роль в развитии связей России и Сербии с середины XIX в. играли Славянские комитеты. Они оказывали содействие училищам, газетам, обществам, церкви, помогали отдельным представителям сербского национального движения, выделяли средства для обучения южнославянской молодежи в России.

Югославянские народы вписали в свою историю героические страницы в период борьбы против турецкого порабощения за свою свободу и государственную независимость. Освободительное движение этих народов, начавшееся со времени завоевания турками Юго-Восточной Европы в XIV-XV вв, нарастало с каждым столетием. Оно приняло особенно широкий размах в XIX в., став одной из причин крушения господства Турции на Балканском полуострове. Большой вклад в борьбу за уничтожение владычества османской империи в Европе внес сербский народ. Сербо-турецкая война 1876г. показала готовность балканских народов к борьбе за свое освобождение, а отношение русского общества к этой войне - рост национального самосознания и осознание своего родства со славянскими народами Европы, укрепившие на долгие годы дружбу наших государств.

Сербо-турецкая война 1876 г. явилась своеобразным «индикатором», показавшим уровень развития таких аспектов национального самосознания русской нации, которые отражали понимание широкими массами своего национального происхождения, специфики своего этнического и духовного родства с другими славянскими народами. Под национальным самосознанием мы будем подразумевать «совокупность взглядов, оценок, мнений, выражающих представление членов этнической общности о своей истории, современном состоянии и перспективах своего развития, а также о своем месте среди аналогичных общностей и характере взаимоотношений с ними»1. Отношение разных слоев русского общества к рассматриваемому событию, выразившееся в добровольческом движении, сборе средств, санитарной помощи и идеологической поддержке восставших сербов свидетельствовало о том, что русский народ в данном случае выступил как вполне самостоятельный субъект социальных отношений. Если понимать народ как «население государства, страны, совокупность всех наций и социальных групп данного общества, связанных местом своего происхождения и единой исторической судьбой» , то это единство проявляется именно в тех случаях, когда по отношению к тем или иным историческим событиям формируется в значительной степени единое общественное мнение. В

1876 г. не абстрактный «народ» оказал влияние на внешнюю политику русского правительства, а вполне конкретный субъект социальных отношений, что в целом можно считать специфической особенностью развития русского общества 70-х годов XIX века. То, что общественное мнение по поводу сербо-турецкой войны 1876г. не было абсолютно единым, свидетельствовало о том, что в последней четверти XIX в. в российском обществе получили значительное развитие плюралистические начала.

Объектом исследования стало общественное мнение России во второй половине 70-х годов XIX в. в связи с сербо-турецкой войной 1876 г.

Предметом исследования явились различные формы реакции русского общества в поддержку Сербии в период борьбы с Османской Империей в 1876г.

Хронологические рамки работы определились самой темой исследования: апрель 1876 г. (пик Восточного кризиса) - октябрь 1876 г. (время окончания сербо-турецкой войны 1876 г.). Для полного рассмотрения темы допускалось употребление более широких временных рамок.

Восточный кризис 1875-1878 гг. привлек к себе внимание историков сразу после своего окончания, и интерес к этой проблеме не ослабевает до сих пор. Практически невозможно проанализировать все те исследования, которые появились в России в связи с событиями восточного кризиса. Наиболее изученной темой оказалась проблема участия русских добровольцев в сербо-турецкой войне 1876 г. Еще в XIX в. появились многочисленные работы мемуарного и публицистического характера, связанные с организацией этого движения в России, непосредственно боевыми действиями3. По большей частью эти сочинения были основаны на личных впечатлениях, не имели документальной основы и поэтому представляют интерес лишь как источники мемуарного характера, либо как публицистические заметки, отражающие отношение различных слоев русского общества к сербо-турецкой войне 1876 г.

В связи с восстанием в Боснии и Герцеговине в 1875 г., в Болгарии 1876г., а затем и развитием сербо-турецкой войны, вызвавшими большой интерес к этой части Балканского полуострова, в России вышли в свет сочинения по истории, литературе, географии балканских славян, в том числе Сербского княжества (В. И. Ламанский, И. И. Срезневский)4. Вопросы сербо-русских дипломатических отношений вплетались в канву истории восточного кризиса, носили поверхностный характер и занимали незначительное место в работах по дипломатической истории России (Жигарев С. А., Мартене Ф. Ф., Терехов А. К., Соловьев С. М.). В них получили освещение лишь некоторые аспекты деятельности русской дипломатии в период восточного кризиса ввиду недоступности дипломатических документов.

В России, с 1898 по 1914 гг., вышли в свет 97 томов «Сборника материалов» по русско-турецкой войн^ 1877-1878 гг., 9 тт. «Описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове» и 6 томов секретного «Особого прибавления к описанию русско-турецкой войны на Балканском полуострове»5. Эти две последние публикации не только содержали уникальные документы для исследования проблем национально-освободительных движений южных славян и отношение к ним официальной России, но и были первыми попытками анализа характера отношения русского правительства к этим движениям. Публикация описанных выше сборников документов расширила источниковую базу, что значительно повлияло на качество исследований.

Подъем национально-освободительной борьбы славян в 1908-1913 гг. вызвал новую волну интереса к сербо-турецкой войне 1876 г., взаимодействию русской и сербской дипломатии. Этот период охарактеризовался выходом в свет мемуаров и дневников видных политических деятелей, принимавших в прошлом непосредственное участие в событиях восточного кризиса (М. А. Га-зенкампф, Н. П. Игнатьев)6. Появляются работы, в которых делаются попытки проанализировать динамику русской политики по отношению к Сербии на всех этапах восточного кризиса. Так, племянник русского консула в Белграде, дипломат, много лет работавший на Ближнем Востоке, Ю. С. Карцов, используя документы, оставленные ему А. Н. Карцовым, посвятил свою работу дипломатической стороне русско-сербских отношений 7. Несомненный интерес вызывает то, что автор впервые остановился на характеристике двух направлений в царской дипломатии по отношению к подготовке сербо-турецкой войны. С одной стороны, официальная политика мирного урегулирования сербо-турецкого конфликта, проводившаяся Горчаковым, Новиковым, с другой, позиция русского посла в Константинополе Игнатьева, считавшего, что «сербо-черногорская авантюра - единственно оставшийся шанс прижать Турцию к стенке и заставить ее покориться». Долгое время эти положения Карцова занимали ведущее место в западной историографии, полностью заслоняя объективную неизбежность сербо-турецкой войны 1876 г.

В начале XX века были сделаны попытки дать характеристику отношения русского общества к балканскому вопросу и его роли в поддержке славянских народов в 1875-1878 гг. (П. А. Корнилов, С. С. Татищев). Вновь исследователи обращают свое внимание к анализу добровольческого движения в Сербии (Н. Р. Овсяный, А. Г. Градовский), описывая и участие русских народников в добровольческом движении 8.

В целом, можно говорить о наличии в русской дореволюционной историографии некритического подхода к источникам мемуарного характера, породившего ряд ошибочных представлений о нежелании русской дипломатии помогать Сербии, о незначительности и реакционности русского добровольческого движения, об антагонизме русских добровольцев и сербов.

В 1915 г. несколько по-иному попытался поставить вопрос о противоречиях между сербскими националистами и славянофилами-националистами В. И. Пичета. Он выявил социально-классовые разногласия дворянско-монархического характера позднего славянофильства и буржуазного национализма сербской интеллигенции, однако, в оценке русского добровольческого движения, придерживался традиционного для дореволюционной историографии мнения о «черняевских молодцах»9.

Если говорить о советской исторической науке, то в первые годы ее формирования вопросы сербо-русских отношений и сама сербо-турецкая война 1876 г. не привлекали внимание исследователей. Только в 1934-35 гг. появляются первые попытки на новом архивном материале (к этому времени в «Красном архиве» были опубликованы важные международные акты царской дипломатии) проанализировать характер русской политики на Балканах. Оценивая разработку советскими учеными вопросов истории дореволюционной России, академик С. Тихвинский считал, что нужно отходить от односторонней оценки ее внешней политики, которая «. возникает и тогда, когда проявляется склонность видеть в дореволюционной России лишь жандарма Европы, колонизатора Кавказа и Средней Азии, либо, наоборот, идеализировать ее внешнюю политику в целом»10.

Такой односторонности в подходе не удалось избежать К. А. Пушкареви-11 12 чу и А. Попову . К. А. Пушкаревич в своем исследовании ошибочно полагал, что общественное движение в поддержку славян было спровоцировано славянскими комитетами, негативную оценку он давал и русскому добровольческому движению. Автор привлек много архивных документов, в частности, фонд Петербургского славянского комитета, мемуары. Однако некритический подход к источникам, в частности, к произведениям современников движения, отсутствие систематичности в изложении материалов в статье снизили объективность и значимость этой работы. В частности, отрицательную оценку русского добровольческого движения в Сербию автор заимствовал из книги Драгоманова М. П. «Турки внутренние и внешние», не учитывая того, что эта книга, ставившая своей целью привлечение внимания к внутренним проблемам России, не содержала объективных сведений по вопросу добровольческого движения. А. Попов, исследуя интересы России на Балканах, ошибочно приписывал царскому правительству организацию сербо-турецкой войны 1876г., для чего, по его мнению, были привлечены «так долго остававшиеся не у дел славянофилы». Гипотеза А. Попова о том, что и сербо-турецкая война 1876 г., и участие в ней русских добровольцев были организованы царским правительством, абсолютно не подтверждается документально.

Несмотря на имеющиеся в первых работах советских историков просчеты и неточности, они все же свидетельствовали о возникновении такого подхода к изучению данного явления, в котором общественное мнение русского народа рассматривается не как самостоятельная сила, а как результат манипуляции общественным сознанием. В данном русле рассматривал отношения различных слоев сербского общества к войне с Турцией К. А. Пушкаревич13.

Заслуга в создании нового направления в изучении вопроса сербо-русских отношений в период восточного кризиса принадлежит С. А. Никитину, исследовавшего самые различные аспекты этой проблемы. Публикация новых источников, привлечение материалов русской прессы, всестороннее изучение экономической, политической истории исследуемого периода, как России, так и Балкан - все это делает весьма значительным вклад этого автора14. В своих монографиях и статьях ученый много внимания уделил не только общественному подъему в защиту южных славян, но и глубокому анализу русской внешнеполитической программы, деятельности русской дипломатии на Балканах15. В результате многолетних исследований, основанных на тщательном изучении источников, С. А. Никитин пришел к выводу, что русская политика, исходившая из собственных целей, объективно сыграла прогрессивную и освободительную роль, привела к освобождению южных славян и других балканских народов от национального угнетения.

Но нельзя не отметить и некоторую односторонность в оценках ученого славянских комитетов и участия различных слоев русского общества в помощи сербскому народу. Так, несколько идеализированно показана роль и участие крестьянства в сербо-турецкой войне 1876 г., недостаточное внимание С. А. Никитина к причинам общественного подъема в данное время, не позволило ученому выявить и спад общественного интереса к Сербии в конце сербо-турецкой войны 1876 г.

Вместе с С. А. Никитиным публикацией документов и анализом различных аспектов русско-южнославянских связей занимались П. Я. Мирошниченко, И. В. Козьменко, Е. М. Шатохина, Н. В. Зуев, Т. Г. Снытко. Для дальнейшего исследования вопроса большое значение имела советско-болгарская публикация документов в трех томах «Освобождение Болгарии от турецкого ига»16.

В 50-60-е гг. в советской исторической науке продолжилось углубленное изучение русско-сербских связей и отношений второй половины XIX в. При этом акцент делался на исследовании позиций русского общества по отношению к освободительной борьбе южных славян, непосредственного участия представителей различных слоев русского общества в событиях этого периода (3. М. Ханутин, Н. П. Подлесный, А. Я. Киперман, Н. Н. Яковлев). Дальнейшее изучение этой темы продолжилось в 70-80-е гг. Подтверждением тезиса С. А. Никитина о всенародном характере российского движения в поддержку балканских славян служат работы, посвященные отношению к событиям периода кризиса в различных районах России (И. М. Григорьев, Ю. В. Фомин, Г. Д. Десница, П. С. Сохань). Участие различных слоев русского общества в сербо-турецкой войне 1876 г. изучалось такими историками, как И. С. Достян, Ю. А. Писарев, О. А. Яковлев, JI. И. Нарочницкая, JI. И. Кузьмичва.

Празднование 100-летия начала восточного кризиса, русско-турецкой войны 1877-1878 гг., нашло свое отражение в организации конференций и сим

17 позиумов. Материалы конференций , а так же приуроченные к юбилею издаt о ния источников , монографии явились новым вкладом в исследование проблемы. Новейшая литература по вопросу восточного кризиса анализируется в статьях Ю. А. Писарева и В. М. Хевролиной, в связи с этим нет необходимости останавливаться на ней подробно19. Выделим лишь основные направления, по которым велась работа советских историков. По-прежнему большое внимание уделялось дипломатической истории кризиса (А. Л. Нарочницкий, В. Г. Кара-сев, Ю. А. Писарев, К. Л. Струкова). Следует отметить, что много в этом направлении сделано было учеными, занимающимися историей Россией XIX в. (Н. С. Киняпиной, Л. И. Нарочницкой, С. Л. Черновым). В их работах охарактеризован общий курс и дана периодизация русской политики в восточном вопросе. Разработкой вопросов международных отношений в период кризиса, противоречиями между великими европейскими державами, повлиявшими и на решение балканской проблемы, занимаются К. Б. Виноградов, В. Н. Виноградов, Т. М. Исламов и др. В своих исследованиях данные ученые пришли к выводу, что на всех этапах восточного кризиса 1875-1878 гг. России приходилось одной, в условиях международной изоляции отстаивать интересы балканских славян. Опасность новой войны с коалицией европейских государств заставляла русскую дипломатию частично отступать от первоначального плана создания независимых славянских государств.

Так как основным на протяжении восточного кризиса можно считать вопрос о судьбе восставших провинций Боснии и Герцеговины, оправданным становится интерес советских историков к этим провинциям Балканского полуострова, дипломатическим, социальным аспектам боснийско-герцеговинского восстания и австрийской оккупации (В. Н. Кондратьева, Д. Ф. Поплыко, А. В. Карасев, Е. К. Вяземская).

Значительное внимание в советской исторической науке было уделено разработке вопросов русско-сербских революционных связей, в том числе в период восточного кризиса. На протяжении многих лет в этом направлении плодотворно работали В. Г. Карасев, В. Я. Гросул, В. М. Хевролина. Монографии и статьи Н. И. Хитровой отражают характер сербо-черногорских отношений в исследуемый период, позицию русского правительства в черногорском вопросе, детализируют и уточняют размеры русской помощи Черногории и повстанцам Боснии и Герцеговины. Изучению различных аспектов восточного кризиса посвящены несколько выпусков «Балканских исследований», подготовленных Институтом славяноведения и балканистики АН СССР .

Академик A. J1. Нарочницкий еще в 1975 г. отмечал, что: «. к сожалению, отношения России с Сербией и Черногорией, дипломатические переговоры с ними в 1875-1878 гг. до сих пор еще не освещены в достаточной мере в со

21 ветской историографии» . Но отдельные вопросы начального этапа кризиса нашли свое отражение в работах специалистов по истории Сербии. Это статьи С. И. Данченко и К. JI. Струковой22.

Данченко С. И., оценивая характер русско-сербских отношений с начала боснийско-герцеговинского восстания и вплоть до подписания 16 февраля 1877г. мирного договора Сербии с Турцией, делает вывод о том, что русское правительство, для того, чтобы не утратить своего положения покровителя славян, должно было поддерживать освободительную борьбу балканских народов»23. Делая верный вывод о дипломатической и материальной поддержке Сербского княжества накануне русско-турецкой войны, С. И. Данченко впервые в советской историографии сделала попытку на основе научной литературы, опубликованных источников и архивных материалов раскрыть основные аспекты русско-сербских отношений в 1877-1878 гг.24, что сделало ее исследование оригинальным и весьма аргументированным. Автор в соавторстве с А. В. Карасевым в совместном исследовании «Основные этапы развития сербской национальной государственности и России (1858-1903)», проследив основные направления русской политики в сербском вопросе на протяжении всей второй

9 .с половины 19 века, выявила их проблемы и противоречия .

Неоднократно обращавшаяся к сюжетам сербской истории периода восточного кризиса К. Л. Струкова, на основе новых архивных материалов анализировала позицию русской дипломатии по отношению к военным приготовле

26 ниям Сербии летом-осенью 1875 г . Исследовательница была не согласна с утвердившейся в историографии точки зрения о том, что князь Милан, удовлетворяя требования держав, призвал к власти министерство Калевича, поставив перед ним условие: заниматься исключительно внутренними проблемами государства. Документы, публикуемые исследовательницей, убедительно свидетельствовали, что и после требования европейских держав сербский князь не препятствовал военной подготовке своего правительства.

Проблемы, которые получили значительное освещение в советской историографии, чаще всего затрагивали вопросы участия различных слоев русского общества в сербо-турецкой войне 1876 г. и дипломатию европейских держав.

Если говорить об исследовании периодических изданий данного периода, то интерес исследователей касался в основном непосредственной деятельности тех или иных печатных органов, или же разработки цензурного законодательства 60-х гг. XIX века и правительственной политики в отношении печати в це

27 лом .

В связи с этим, изучение роста интереса русского общества, возникавшего по мере нарастания напряженности на Балканском полуострове, предпринятое в ряде работ, не могло быть полным, поскольку недостаточно учитывало по влияние на этот процесс русской периодическои печати .

В целом, изучение печати пореформенного периода как средства общественного самовыражения и важнейшего звена во взаимосвязи общество-печать-правительство до сего дня относится к числу малоизученных проблем в отечественной историографии.

В тех немногочисленных работах, где роль прессы всё же принималась во внимание, акцент делался на органы либерально-демократического направления . Лишь в работах общего плана, таких как: «Русская периодическая печать», «Русская дореволюционная печать» (автор Б. И. Есин), «Идеология пореформенного самодержавия» (автор В. А. Твардовская), затрагивался вопрос о консервативных изданиях 1870-х гг., причем сам характер указанных исследований подразумевал недостаточно четкое освещение поставленной проблемы.

В ряде специальных статей нашли отражения вопросы отношения прессы к национально-освободительным процессам на Балканах, например, работа Л. Г. Дрейзис «Русская пресса 70-х гг. 19 в. об откликах европейской обществен

•5 г» ности на Боснийско-Герцеговинское восстание» . Особо следует отметить работу Бобровой С. П. и Козберг Т. В., посвященную исследованию отношения русской периодической печати к болгарскому национально-освободительному движению 60-70-х годов XIX в. в оценке советской историографии. Проанализировав большое количество монографий, авторы сумели не только сделать обобщающие выводы, но и наметить основные тенденции в развитии данной темы, что сделало эту работу интересным и существенным вкладом в историю изучения русской печати31.

Современная историография ознаменовалась появлением более пристального внимания прежде всего к роли личности в истории. Так, появились статьи в журнале «Родина», в которых рассматривались действия М. Г. Черняева в сербо-турецкой войне 1876 г. Пытаясь объективно подойти к выяснению причин сербо-турецкой войны 1876 г., авторы статей, в противовес советским историкам, к сожалению, не смогли не поддаться веянию времени, объяснив причины, побудившие русское общество так активно участвовать в сербо-турецкой войне 1876 г., исключительно невозможностью самореализоваться в

32

России . Приятное исключение составил журнал «Честь имею», опубликовавший в 1994 г. выдержки из дневника Федора Алексеевича Григорьева, генерала от артиллерии, Директора Воронежского и 1-го Петроградского кадетского корпусов, участника сербо-турецкой войны 1876 г., награжденного за участие в сербо-турецкой войне 1876 г. орденом «Такова» третьей степени .

Особо стоит отметить монографию И. Г. Воробьевой, посвященной исследованию научного наследия профессора-слависта, Нила Александровича Попова, секретаря Московского славянского комитета в сербо-турецкую войну 187634. Автор на основе анализа многочисленных научных трудов Н. А. Попова, новых архивных документов сумела создать яркое по своему содержанию и актуальное исследование по истории развития славяноведения в России.

По-прежнему в поле зрения ученых находится проблема дипломатии

J г

России в период восточного кризиса 70-х годов XIX в.

В зарубежной историографии выделяются по своему содержанию, прежде всего работы югославских историков. В центре внимания исследователей всегда находился вопрос о значении внешнего фактора для истории Сербии этого периода. Большое внимание отводилось анализу внешнего влияния в связи с началом Сербией и Черногорией войны 1876 г. Важно, что югославская историография, преодолев тенденциозные оценки современников о том, что Сербию в войну «втянула» Россия, доказала неизбежность войны для сербского правительства.

Первыми сербскими историками, которые обратили свое внимание на различные аспекты восточного кризиса 1875-1878 гг., основные его события и оценку его итоговых документов, стали участники событий. Видное место среди их работ занимает исследование видного политического деятеля Иована Ристича (1831-1899 гг.), руководившего в период восточного кризиса внешней политикой Сербии. Его двухтомная «Дипломатическая история Сербии во время сербских войн за освобождение и независимость»36, не только одна из первых работ, посвященных событиям 1875-1878 гг., не только первое в сербской историографии сочинение по дипломатической истории, являющееся логическим продолжением серии его работ по истории Сербии 19 века, но и ценный исторический источник (в книге опубликован ряд документов, отражающих место Сербского княжества в системе международных отношений в исследуемый период). Важно отметить, что этот труд содержит известную долю субъективности, так как центральной нитью через все произведение проходит задача оправдания действий автора в ходе кризиса 1875-1878 гг. Одновременно появляются и другие мемуарные работы сербских политических, военных, общественных деятелей.

В период между первой и второй мировой войной в Югославии вопросы восточного кризиса, позиции великих держав, раздела освобожденных от османского ига территорий приобретают новое звучание. Появляются работы ве-ликосербского шовинистического характера (Вл. Чорович), в ряде исследований прослеживаются попытки оправдать действия сербского правительства накануне Берлинского конгресса, которое, исходя из своих узких территориальных интересов, пошло на сделку с Андраши, на долгие годы подчинившую Сербию австрийскому влиянию. Наряду с работами апологетического и описательного характера (Ж. Живанович, Сл. Иованович), появляются попытки комплексного подхода к изучению восточного вопроса в целом, его возникновения, истории и характера. В. Попович был первым югославским историком, обратившимся к сюжетам социально-экономической истории, прежде всего Турецкой империи37, сделавший попытку комплексного изучения внутренней и внешней политики Сербии, других балканских регионов, взаимосвязи национального и общеисторического. Основной вывод, к которому пришел В. Попович по вопросам политической истории восточного кризиса 1875-1878 гг., сводился к тому, что сербы самостоятельно решили стоявшие в то время перед ними исторические задачи, а ограниченность достигнутых результатов объяснялось вмешательством внешних факторов38.

Особое место в изучении восточного кризиса принадлежит ученику В. Поповича, югославскому академику В. Чубриловичу, активно на протяжении полувека занимающегося исследованием различных сторон этой проблемы. Уже в первой своей книги о боснийском восстании 1875-1878 гг., не потерявшей до сих пор научного значения, а так же в ряде работ и статей 30-х годов он определяет освободительное движение южных славян не как инспирированное извне, а как вытекающее из назревших социально-экономических вопросов в зависимых от Турции территориях39. Отличительной особенностью его работ является введение в оборот новых архивных материалов, причем впервые - турецкого происхождения. Впервые в югославской историографии В. Чубрило-вич, анализируя характер русско-сербских отношений в период восточного кризиса, сумел дать правильную оценку позиции России по вопросу судьбы Боснии и Герцеговины, сербо-турецкой войны 1876 г. Он доказывает, что постоянным стремлением русской дипломатии была автономия Боснии и Герцеговины по примеру Сербии и Румынии, на это были направлены ее усилия в 1875-1876 г. По его мнению, вынуждено соглашаясь с предложением Андраши о судьбе Боснии и Герцеговины, Россия активно противодействовала в 18751876 гг. намерением Австро-Венгрии оккупировать эти территории40.

Послевоенная югославская историческая наука существенно расширила источниковую базу проблемы. Была осуществлена публикация мемуарных, дипломатических документов, переписки видных сербских деятелей. Задача поиска и публикации новых источников для решения вопросов дипломатической истории кризиса, анализа внутренних причин восстаний неоднократно ставилась югославскими историками41. В 80-е годы началась публикация двух многотомных изданий, включающих и русские дипломатические документы42. Эти издания наряду с вышедшими ранее позволили ликвидировать пробелы, существовавшие в изучении восточного кризиса.

М. Экмечич, внесший большой вклад в изучение проблем восточного кризиса, в особенности, социально-экономических аспектов восстаний в Боснии и Герцеговине43, анализируя достижения югославской историографии этого вопроса, полагает, что после 1945 года продолжается изучение двух сторон восточного кризиса: аграрной и дипломатической. Он отмечал, что «в первом случае югославская наука добивается действительно высоких результатов и может внести свой вклад в мировую историографию, в то время как в вопросах

44 п дипломатическои подоплеки восточного кризиса она отстала» . В значительной степени этот пробел восполнился в связи с празднованием столетнего юбилея восточного кризиса. Югославская историческая наука обогатилась материалами нескольких крупных международных конференций, посвященных этому событию. Это международный симпозиум 1975 г. в Сараево45, посвященный столетию начала восстания в Боснии и Герцеговине; научная конференция 1977 г. в Белграде «Сербия на завершающем этапе великого восточного кризиса (1877-1878 гг.)»46; Сараевская конференция 1978 г. «Отпор австро-венгерской оккупации 1878 г. в Боснии и Герцеговине»47. Конференции, посвященные судьбам черногорского народа и македонского народа в связи с восточным кризисом 1875-1878 гг., состоялись СФРЮ на базе республиканских академий наук

48

Черногории и Македонии . По случаю 100-летия событий восточного кризиса вышли сборники статей, специальные номера журналов, монографии, публикации документов49. Военные историки П. Опачич и С. Скоко написали книгу, подробно освещающую ход 1-й и 2-й сербских войн50. Несмотря на это, по-прежнему нет специальной работы, посвященной отношениям России и Сербии в годы восточного кризиса, что порой мешает сербским историкам дифференцировать позицию России от позиции других великих держав на различных этапах восточного кризиса.

Попытку анализа взаимоотношений России и Сербии в период между Сан-Стефано и Берлином предпринял известный историк Владимир Стоянче-вич51. В этой небольшой по объему работе В л. Стоянчевич конспективно высказывает новые для югославской историографии мысли о стремлении России накануне Берлинского конгресса не только не ущемить Сербию в территориальном плане, как это часто ранее утверждалось в литературе, но, напротив, о желании России совместно с Сербией попытаться воспротивиться австрийской оккупации Боснии. Автор поднимает в связи с этим ряд вопросов, требующих еще специального исследования. Вероятно, часть из них найдет отражение в монографии Вл. Стоянчевича «Сербия и Болгария от Сан-Стефанского мира до Берлинского конгресса». На наш взгляд, в целом верно отмечая «белые пятна» в изучении русско-сербских отношений, особенно весны 1878 г., Вл. Стоянче-вич, во-первых, преувеличивает возможные последствия миссии генерала Фадеева в Сербию в июне 1878 г., а, во-вторых, идеализирует позицию сербского правительства, которое, как неопровержимо свидетельствуют документы52, отнюдь не собиралось поддерживать антиавстрийские выступления в Боснии.

Вл. Стоянчевич, наряду с другими исследователями53, много внимания уделяет национально-освободительной борьбе в период кризиса населения южных и юго-восточных районов Сербии. Это серия его работ о Лесковаце, об освобождении Пирота, о сербском управлении в освобожденных и присоединенных территориях, базирующихся на глубоком и всестороннем изучении не только центральных, но и, в первую очередь, местных архивов54. Закономерно, что круг интересов Вл. Стоянчевича привел его к изучению сербо-болгарских споров и противоречий по поводу пограничных территорий55. Эти вопросы волновали и болгарских историков.

По-прежнему не сходят с повестки дня оценки результатов Сан-Стефано и Берлинского конгресса. При этом такие историки, как В. Чубрилович, М. Эк-мечич все-таки более объективно подходят к решениям Сан-Стефанского мирного договора. Что касается других историков, то они не могут смириться с ущемлением интересов Сербии в пользу Болгарии в решениях Сан-Стефанского договора, и какими бы фразами они при этом не прикрывались: «разобщение югославских народов», «создание условий для последующих конфликтов» ит. п., речь идет об одном - узкокорыстные интересы сербской буржуазии, которая согласна была бы, и, пожалуй, на то, чтобы болгары и вовсе остались под турецким игом лишь бы только получить отданные Болгарии по Сан-Стефанскому договору Пирот и Вранье. Но современные историки не могу Г отрицать того, что, выторговывав у Австро-Венгрии эту прирезку (переговоры Ристича с Андраши перед берлинским конгрессом), Сербия потеряла неизмеримо больше - она попала в зависимость от Австро-Венгрии, обещая ей льготи и и и тп ныи торговый договор и строительство льготной железной дороги через Белград, а так же регулирование судоходства по Дунаю Австро-Венгрией.

В интервью белградской газете «Политика» В. Чубрилович дал следующую оценку Сан-Стефано: «Когда изучаешь основные решения Сан-Стефано, сразу обнаруживаешь, что они ведут не к автономии, не к реформам в Европейских владениях Турецкой империи, а к полной ликвидации этой империи на балканском полуострове»56. Но, отмечая это позитивное значение Сан-Стефано, Чубрилович здесь же повторяет устоявшуюся в югославской историографии мысль о том, что, создавая Великую Болгарию, творцы Сан-Стефано одновременно наносили удар славянской общности балканских народов. «С одной стороны, в участии болгарского общества изначально появляются нереальные перспективы на будущее Болгарии связанные с отношением своего народа к другим народам Балканского полуострова. С другой стороны, создается угроза для некоторых из этих народов (особенно Сербии и Македонии) для решения проблем своей страны и своего народа. Это более чем на сто лет поставило под вопрос не только сотрудничество и взаимоотношения югославянских народов на Балканах, но и возможность добрососедских отношений между ними и их государствами»57.

В. Чубрилович один из немногих, кто анализирует ошибки Сербии, приведшие к результатам Сан-Стефано и Берлинского конгресса. Так, он считает, что в русско-турецкую войну Сербия вступила слишком поздно и «вместо того, чтобы в период неудач русской армии срочно вступить в войну и быть действительно, важным, и полезным союзником, Сербия вступила в войну лишь через 10 дней после падения Плевны» и это, по мнению югославского историка, отра

58 зилось на решениях Сан-Стефано .

Материалы юбилейной литературы последующих лет свидетельствуют о том, что проблемы, о которых говорил в своих трудах 60-х - 70-х гг. М. Экме-тич - необходимость исследовать экономические вопросы сербской истории, разработать вопросы влияния внешнего фактора на ход национально-освободительной борьбы, исследовать дипломатическую историю взаимоотношений не только великих держав, но и самих балканских народов - получили развитие в работах югославских историков 70-х - 80-х годов. Появился ряд исследований, отражающих взаимоотношения Сербии с Францией, Италией, Бол

59 тх гариеи накануне и в годы восточного кризиса . Но, тем не менее, по-прежнему не было работ, посвященных исследованию русско-сербских отношений в период восточного кризиса 1875-1878 гг., что отмечали и сами югославские исто

60 рики .

Данная тенденция прослеживается и в современной сербской историографии61. Интерес для историков представляет выпуск дневника сербских вой-нов, участвовавших в сербо-турецкой войне 1876 г . В 1996 г. в г. Чачак прошла конференция, посвященная празднованию 120-летия Яворского фронта, который вместе с ополчением из Яворской области принимал участие в сербо-турецкой войне 1876 г. Результатом этого стал выход в свет монографии, посвященной сражениям, в которых Яворский фронт принимал участие .

Восточному кризису посвящено значительное число трудов западных исследователей. Уже в конце 70-х годов прошлого века стали появляться первые брошюры и книги, посвященные главным тенденциям внешнеполитического курса европейских держав в начале Восточного кризиса. Некоторые из них, например, сочинение герцога Аргайла, представляли определенный интерес64, так как события восточного кризиса в них оценивались с позиции развития исторического процесса в целом. Привлекает внимание исследование Гизелы Хюни-ген65, в котором она делает интересные наблюдения о тактике великих держав.

Обострение международной обстановки в канун Первой мировой войны наложило свой отпечаток на интерпретацию политики европейских держав. Так, австрийский историк Э. Вертхеймер в своей биографии Д. Андраши, оправдывая внешнеполитический курс Габсбургской монархии, негативно оценивал политику российского правительства66. Некоторые историки зарубежных стран придерживались мнения об «оборонительной» и «бескорыстной» политики Англии на Балканах в период Восточного кризиса. В Сербии эту концепцию выдвинул в 20-е годы бывший посланник в Лондоне, И. Йованович67. В Англии и США той же точки зрения придерживался ряд буржуазных историков68. Важно, что западные авторы вводили в научных оборот преимущественно документы из британских и австрийских архивов. Только в конце 30-х годов историки англосаксонских стран обратили внимание на опубликованные в русских изданиях «Записки» Н. П. Игнатьева, «Дневник» Газенкампфа и другие издания, содержащие ценншшые сведения. Так, Дж. Рапп идет вслед за С. Д. Сказкиным в оценке экономической подоплеки обострения отношений между Россией и ее

69 западными соседями .

В западной историографии обнаружилась тенденция к сведению сербо-русских отношений периода восточного кризиса к выявлению «гегемонии и колониализма» России, ее «панславистских устремлений» (Б. Самнер, М. А. Андерсон, Б. Елавич, М. Петрович, Ч. Елавич, М. Стоянович). Не смог избежать некоторого влияния подобных идей и талантливый американский исследова

70 тель Д. Маккензи , работы которого получили высокую оценку советских специалистов благодаря фундаментальности источниковой основы, скрупулезности исследования.

Обзор историографии восточного кризиса 1875-1878 гг. позволяет сделать вывод о том, что исследование сербо-турецкой войны 1876 г. в контексте общественного мнения России не получило еще должного рассмотрения как в отечественной, так и в зарубежной историографии.

Проблема сербо-турецкой войны 1876 г. и общественного мнения России освящена значительным кругом источников. Источники представляют собой различные типы документов. Так, при написании диссертационной работы, были использованы источники различного плана: 1) официальные, актовые материалы и дипломатическая переписка (соглашения, договоры, протоколы, ноты, меморандумы, инструкции, донесения, записки, телеграммы, письма, отчеты ит. п.; 2) документы личного происхождения (переписка, мемуары, дневники, личные бумаги; 3) материалы периодической печати. Изучение таких разнохарактерных документов, освещающих точки зрения всех общественных кругов России по проблеме оказания последней помощи Сербии в сербо-турецкую войну 1876 г., дает возможность представить, насколько это возможно, объективную картину происходящего, дать взвешенную характеристику и оценку главным событиям данного периода.

Первый комплекс привлеченных источников - документы. При этом документы официального характера находятся в основном как в сборниках, посвященных международным отношениям второй половины 19 века в целом, так и в сборниках документов, непосредственно относящихся к событиям восточного кризиса 1875-1878 гг71.

Публикацией 3-х томного сборника документов «Освобождение Болгарии от турецкого ига»72, подготовленного советскими и болгарскими учеными, значительно расширилась база источников исследователей Восточного кризиса. Данный сборник включал в себя официальные документы, частную переписку, отчеты и донесения русских консулов. Значительно дополнил эту публикацию сборник документов «Россия и национально- освободительная борьба на Балканах. 1875-1878 гг.»73, выпущенный к столетнему юбилею русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

Многочисленные документы о русско-сербских отношениях в период восточного кризиса были опубликованы в сборниках документов, вышедших в Сербии спустя несколько лет после данных событий. Это публикации документов, предпринятые И. Павловичем, В. Джорджевичем и др74.

Дневники и мемуары при всей субъективности этого вида источников позволяют восстановить ход событий, выявить основные направления в политической жизни Сербии и России. В нашем исследовании использовались дневники известных русских политических и общественных деятелей: И. С. Аксакова, П. А. Валуева, М. А. Газенкампфа, А. А. Киреева, Г. А. Де Воллана, В.

Мещерского, М. X. Рейтерна, К. Головина, а также сербских общественных деятелей М. Петровича, П. Тодоровича75. Среди последних следует выделить дневник известного сербского публициста, соратника Св. Марковича, редактора первого социалистического журнала «Рад» П. Тодоровича. Он принимал участие в сербо-турецкой войне 1876 г. в качестве добровольца и состоял при штабе Тимоко-моравской армии в должности секретаря канцелярии начальника штаба. Ему принадлежит острая критика действий работы Черняевского штаба, но вместе с тем он с большим уважением отзывался о боевых подвигах русских добровольцев, сербских воинов.

Мемуарное наследие участников сербо-турецкой войны 1876 г. представлено в нашем исследовании дневниками В. Н. Данилова, Н. В. Максимова, В. Яшерова, А. А. Ржевусского, Я. Скольмейстера, К. И. Воронина, А. Н. Хвосто-ва и др.

Из мемуаров сербских общественных деятелей и сербских военных использованы воспоминания С. Груича, Ст. Бинички, Р. Алимпича. К мемуарной литературе тесно примыкают исторические сочинения и публицистика, написанные непосредственными участниками изучаемых событий. В данном контексте следует назвать работы выдающегося сербского политического деятеля, руководившего сербской внешней политикой практически на всем протяжении восточного кризиса 1875-1878 гг. - Йована Ристича. Его двухтомная «Дипломатическая история Сербии в период сербских войн за освобождение и независимость» - неоценимый источник для изучения характера сербо-русских отношений периода сербо-турецкой войны 1876 г. (См. о ней в историографическом разделе.)

При всем многообразии опубликованных источников, их не достаточно для того, чтобы рассмотреть все аспекты проблемы сербо-турецкой войны 1876г. и общественного мнения России, поэтому в работе использованы неопубликованные материалы архивохранилищ гг. Москвы, Санкт-Петербурга, Тамбова.

Дипломатическая переписка, донесения русских консулов, инструкции и другие материалы, дающие представления о дипломатии Великих держав и России в период сербо-турецкой войны 1876 г., извлечены из фондов Архива внешней политики Российской Империи (АВПРИ) - фонды Канцелярия МИД, Отчеты МИД, Политический архив, фонды Российского посольства в Лондоне, Миссия в Белграде; из фондов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) - представленные в нашем исследовании такими фондами как фонд Военно-ученого архива (ВУА), фонд Сербия, фонд Турция, личный фонд Монтеверде.

Данные источники по своему содержанию можно разделить на несколько групп. Это отчеты министра иностранных дел А. М. Горчакова Александру И, находящиеся в фондах Канцелярия МИД и Отчетах МИД за 1876г. (АВПРИ)76. Примечательно, что они содержат не только констатацию фактов, но и выражают позицию автора по ряду интересующих нас вопросов. Так, Горчаков пытается проанализировать причины сербо-турецкой войны 1876г., делает прогнозы на будущее развитие событий в этом регионе.

Следующая группа источников представлена депешами российского посла в Лондоне Шувалова Александру II и Горчакову, находящиеся в Фонде Российского посольства в Лондоне (АВПРИ)77, донесения военному министру Милютину в фонде (ВУА), находящиеся в

РГВИА) . Данные источники позволяют проследить политику Великих держав в период сербо-турецкой войны 1876г., действия русской дипломатии по урегулированию сербо-турецкого конфликта, выявить неоднозначность и двойственность русской политики на Балканах в данный период.

Нельзя не отметить, что проблемы российской внешней политики связанные с Балканами прослеживаются не только по анализу взаимоотношений России с Великими державами, но и в решении вопросов внутренней политики. В данном случае - это вопрос о денежной субсидии Сербии, что можно раскрыть благодаря анализу документов фонда Политический архив

АВПРИ) , ф. Петербургский славянский комитет (ЛГИА)80. Взаимодействие различных посольств между собой в основном касались предписаний о том, какой линии поведения следует придерживаться консулам в период сербо-турецкой войны 1876 г., чтобы стабилизировать ситуацию на Балканах, представлено в нашем исследовании документами фонда Миссия в Белграде (АВПРИ)81. Ряд важных писем, дневников, записок, отчетов военного министерства - изучены в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (ОР РГБ) - фонды Н. А. Киреева, Д. А. Милютина и др82.

Отклики русского общества на проблему оказания помощи сербскому народу в период сербо-турецкой войны 1876 г. предполагали использование в нашем исследовании источники несколько другого содержания. Это отчеты славянских комитетов, выписки из отношений, официальная и частная переписка. В частности, отчеты в Московский славянский комитет, найденные в фонде Московского славянского комитета в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), позволяют несколько по-иному, чем было принято в советской историографии, говорить об участии различных слоев русского общества в сборе средств . В данном фонде нас, прежде всего, интересовали отчеты о сборе средств для сербов.

Отчеты о деятельности славянских комитетов в министерство иностранных дел, связанные с отправкой добровольцев в Сербию, извлечены из фондов Петербургского славянского комитета в Ленинградском государственном истоод рическом архиве (ЛГИА) ; предписания МИД российским губернаторам о прекращении добровольческой компании представлено в нашем исследовании фондом Канцелярия губернатора, Государственного Архива Тамбовской Губернии (ГАТО)85; сообщения и повестки о русских добровольцах, посланные из различных военных округов российскому генеральному консулу извлечены из фонда Генеральное консульство в Белграде (АВПРИ)86, там же находятся обращения губернаторов к Карцову А. Н; предписания Азиатского департамента МИДа А. Н. Карцову о содействии русским добровольцам в возвращении их на Родину.

Записки, письма и воспоминания русских и сербских политических деятелей о помощи России Сербии в сербо-турецкую войну 1876 г. извлечены из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА)87: фонд Васильчикова, Канцелярии министра иностранных дел; письма к военному министру Д. Милютину, Ф. ВУА (РГВИА)88.

Выписки из отношений председателя Санкт-Петербургского славянского комитета, председателя главного управления о раненых и больных воинах, Министра народного просвещения товарищу министру иностранных дел, записки местных обществ красного креста к российскому консулу в Белграде представленные в фонде Миссия в Белграде (АВПРИ), аналогичные документы от председателя Московского славянского комитета Ф. ВУА (РГВИА), позволяют выявить те трудности, с которыми пришлось столкнуться славянским комитетам во время организации помощи Сербии во время сербо-турецкой войны 1876г. В основном данные источники представляют собой просьбы славянских комитетов по увеличению средств, присылаемых в Сербию, отчеты об организации санитарных отрядов, их укомплектовании и деятельности в Сербии, о недостаточном количестве предполагаемых для этого средств89.

Следующий вид источников, представленный в нашем исследовании - это официальная переписка. В частности, письма Председателя главного управления о больных и раненых войнах, Министра народного просвещения, агентов Министерства Иностранных Дел Гирсу Н. К., Ф. Славянский стол (АВПРИ); переписка между Гирсом Н. К. и Карцовым А. Н., представленная фондом Консульство в Белграде (АВПРИ); письма Аксакову И. С., - фонд ВУА (РГВИА), в фондах Московского славянского комитета (ГАРФ)90. Данный вид источника освещает действия русских добровольцев в Сербии, организацию и комплектование добровольческих отрядов из России, организацию сбора пожертвований в России, взаимодействие славянских комитетов и Военного министерства.

Наряду с официальной перепиской была изучена и частная - письма Аксакова И. С., хранящиеся в отделе рукописей Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (ОР ГПБ-СЩ), Письма Вас. И. Немировича-Данченко в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), воспоминания и письма М. Г. Черняева в Отделе письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ)91. Данный вид источника требовал очень осторожного подхода к его использованию, так как каждый адресат привносил в свои письма много личного, оценивая события через призму личного опыта и мировоззрения. Но, несмотря на некоторый субъективизм, анализ документов личного характера позволяет лучше понять ту или иную точку зрения писавшего на интересующие нас события, что делает их не менее ценным материалом, чем все остальные.

Для анализа общественного мнения в России во время сербо-турецкой войны 1876 г. приобретает большое значение анализ периодических изданий. Они - один из важнейших исторических источников, который не только содержит большой информативный материал, но и дают наиболее живую оценку событиям, как в зеркале отражая состояние умов общества. В нашей работе изучены следующие периодические издания, принадлежавшие к разным направлениям: «Гражданин», «Московские ведомости», «Новое время», «Правительственный вестник», «Русь», «Русский инвалид», «Русский мир; «Русский вестник» - консервативное направление; «Биржевые ведомости», «Вестник Европы», «Голос», «Русские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости» - либеральное направление; «Дело», «Отечественные записки», «Молва», «Неделя», «Набат», «Вперед» - народно-демократическое. Всего 19 изданий. Анализ других периодических изданий не представляется необходимым, так как более мелкие издания, не имея своих корреспондентов за границей, в основном ограничивались перепечаткой материалов из более крупных изданий.

Как мы видим, данная печать, не считая революционную прессу, относится к столичным изданиям, редакции которых имели корреспондентов во многих городах России и за рубежом. В московских и петербургских газетах и журналах из номера в номер публиковались обзоры иностранной печати. Столичная пресса была более информирована о международных событиях и располагала большими возможностями воздействия на читателя, что сделало ее важным источником формирования общественного мнения.

Для оценки вклада русского народа в дело освобождения Сербии в 1876 г. приобретает значение и местные периодические издания, использованные в нашем исследовании. В частности, «Владимирские губернские ведомости», «Воронежские губернские ведомости», «Казанские губернские ведомости», «Орловские губернские ведомости», «Одесский вестник», «Петербургская газета», «Самарские губернские ведомости», «Таврические губернские ведомости». Их материалы позволили оценить реакцию на сербо-турецкую войну 1876 г. в провинции России.

Анализ источниковой базы и исследовательской литературы по интересующей теме показывает, что наиболее хорошо исследованы те аспекты сербо-турецкой войны 1876 г. и вызванного ею резонанса, которые касаются дипломатических отношений великих держав в вопросе урегулирования балканского кризиса, особенностей непосредственных боевых действий между Сербией и гр и гтч w

Турциеи. Также достаточно хорошо исследовано отношение русской революционно-демократической общественности к национально-освободительной борьбе на Балканах. Однако вопросы, касающиеся причин общественного резонанса, который вызвала в России сербо-турецкая война 1876 г., особенностей добровольческого и санитарного движения, сбора средств не получили должного рассмотрения как в отечественной историографии, так и в зарубежной. Проблема соотношения общественного мнения в России и правительственной позиции в отношении сербо-турецкой войны изучена лишь в работах обобщающего плана. В этом контексте чрезвычайно важными источниками являются архивные материалы и периодические издания, принадлежащие к разным идеологическим лагерям того времени.

Целью работы стало выяснение и анализ общественного мнения России в связи с сербо-турецкой войной 1876 г. Отсюда вытекали следующие конкретные задачи:

• рассмотреть проблемы взаимодействия дипломатии великих держав в период сербо-турецкой войны 1876 г.

• установить особенности возникших в России в 1876 г. разных форм общественной помощи России в защиту сербов

• проанализировать вклад различных слоев русского общества в дело освобождения Сербии от турецкого ига.

• выявить содержание и разные направления общественного мнения России по поводу сербо-турецкой войны 1876 г., при этом установить, как в разных кругах российского общества воспринимался и оценивался порыв русского народа, направленный на поддержку борьбы братского сербского народа.

• дать оценку деятельности официальных кругов и правительства России в период сербо-турецкой войны 1876 г.

Автор стремился придерживаться принципа историзма и научной объективности, в процессе исследования применялись проблемно-хронологический, сравнительный и статистический методы анализа источников.

Впервые в отечественной историографии была сделана попытка комплексного анализа позиции русского общества на проблему оказания помощи Сербии в период сербо-турецкой войны 1876 г., что позволило дифференцировать причины, по которым разные слои населения приняли активное участие в данной войне. Исследование большого количества периодических изданий, способствовало более рельефному выделению основных общественных течений и их отношение к сербо-турецкому конфликту. Впервые привлечение значительного количества новых архивных источников позволило исследовать общественное мнение России в контексте сербо-турецкой войны 1876 г. в его развитии, выявить взаимосвязь с внешней политикой страны. В частности, нами были впервые в данном контексте проанализированы документы, содержащиеся в фондах АВПРИ92, РГВИА93, ГАТО94, РГАЛИ95 в новом свете использованы данные, содержащиеся в фондах ГАРФ96, РГИА97, ЛГИА98.

Практическая значимость исследования состоти в том, что материалы и общие выводы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории России и Сербии, при подготовке общих и специальных курсов, при написании учебных пособий и научно-популярной литературы.

Диссертация обсуждалась и одобрена на заседании кафедры зарубежной истории Воронежского государственного педагогического университета. Отдельные положения работы изложены автором на различных научных конференциях: Международной научной конференции: «Россия и Германия: опыт и уроки отношений в XIX-XX вв.» ВГУ. 1999г.; Региональной конференции «Методологические предпосылки исследования в сфере гуманитарных наук», ВГУ -ВГИ МОСУ. 2001г.; Международной научной конференции: «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании». СПб. 2001; «III Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых», МПГУ. 2002г.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Власова, Юлия Валерьевна

Заключение

Итак, данное исследование отразило важные закономерности развития общественного мнения российского общества в период сербо-турецкой войны 1876 г. Привлечение новых и анализ уже исследованных источников, позволяет сделать следующий вывод: несмотря на то, что сербо-турецкая война 1876 г. по масштабам боевых действий может быть отнесена к так называемым «малым войнам», ее влияние на умонастроения, господствующие в русском народе, было весьма велико, и реакция россиян на ее ход и результаты свидетельствовала о существенных изменениях в структуре общественного сознания в конце 70-х гг. XIX в.

Сербо-турецкая война отразила назревшие противоречия в политике европейских держав, показала несостоятельность их действий в отношении урегулирования кризисной ситуации на Балканах. Анализ внешнеполитической ситуации, сложившейся в результате боевых действий между Сербией и Турцией в 1876 г., свидетельствует, что каждая великая европейская держава преследовала свои собственные интересы, которые, как правило, не перекликались с объективными потребностями сербского народа, поднявшегося на борьбу против османского угнетения. Особенно показательны в этом отношении изменения, которые претерпела балканская политика Российской Империи в годы рассматриваемого конфликта. Позиция Александра II эволюционизировала от попыток урегулирования ситуации в Сербии в рамках Союза трёх императоров до негласной поддержки просербского добровольческого и санитарного движения, а также сбора средств, направленного на помощь восставшим братьям-славянам. Такое изменение курса политики Санкт-Петербурга имело свои объективные причины в том, что для геополитических интересов Российской Империи было бы крайне невыгодно усиление на Балканах традиционного врага - Турции в противовес ослаблению не менее традиционного союзника - Сербии, тем более ввиду того, что на султанское правительство всё более значительное дипломатическое и экономическое влияние начинали оказывать Великобритания и Германия.

Тем не менее, предпринятое нами исследование убеждает в том, что не только геополитические интересы определили политику Российской Империи в отношении помощи России Сербии в сербо-турецкой войне 1876 г., в значительной мере на нее оказал влияние и тот общественный резонанс, который данная война вызвала в русском обществе.

Исследуя особенности сбора средств, санитарного, добровольческого движения в помощь восставшим сербам, автор пришел к заключению, что освободительный порыв Сербии был поддержан фактически всеми слоями российского общества, и в значительной мере этому способствовала отмена крепостного права в 1861 г., а также другие реформы, на которые был так богат период правления Александра II. Очень высокий вклад в дело поддержки воюющих с турками сербов внесло крестьянское население России. Несмотря на преимущественно невысокий уровень доходов и образованности, представители крестьянского сословия активно участвовали как в добровольческом движении, так и в сборе пожертвований. Отношение крестьянства к сербо-турецкой войне свидетельствовало, что в этот период среди него активно распространяются и переплетаются как идеи братской солидарности с борющимся за свою свободу славянским народом, так и идеи христианского сострадания православным единоверцам, терпящим от османов религиозные притеснения. Эти факты подтверждают то, что крестьянство становится активным субъектом социальных отношений. Под влиянием таких же идей оказывали помощь сербам представители купеческого, рабочего, духовного, казачьего (турки были традиционным историческим врагом казаков) сословий.

Причины, побуждавшие многих представителей дворянского сословия помогать восставшим сербам, лучше всего отразились в идеологии Славянских комитетов и подобных им организаций, состоявших преимущественно из аристократов. Мы наблюдаем здесь и характерное для других сословий чувство единой веры с сербским народом, а также, наряду с ним, более чёткое осознание того, что помощь Сербии отвечает геополитическим интересам России. Кроме того, среди представителей Славянских комитетов были весьма распрог странены славянофильские идеи, в частности, трактовавшие историческую судьбу русского народа как неотделимую от судеб других славянских народов, в особенности православного вероисповедания. Элементы идеологии панславизма, бытовавшие в дворянской среде, также привносили в концепцию исторической судьбы России мнение о том, что русским предуготовлена роль народа-объединителя всех братьев-славян.

Идеи, лежавшие в основе идеологии Славянских комитетов и распрострач няемые отдельными представителями русской интеллигенции разделялись в значительной степени представителями разных сословий русского общества, сплотив его (крестьян, аристократию, интеллигенцию, купечество, рабочих) в порыве помощи сербам в период сербо-турецкой войны. Но видеть причины единения русского народа исключительно в привлекательности идей панславизма для русского общества, не представляется обоснованным. Анализ документов и периодической печати по исследуемой проблеме позволяет говорить о росте общественного интереса к сербо-турецкой войне 1876 г. как возможности для русского общества ощутить себя единым целым, для достижения общей цели.

Однако динамика спада энтузиазма российского общества по поводу сербо-турецкой войны свидетельствовала о том, что динамические стереотипы общественного сознания, в которых фиксировались интегративные мотивы, сближавшие разные сословия, были ещё недостаточно чёткими. В основе объединительных тенденций в русском обществе лежали как объективные, так и субъективные черты. Посредством помощи сербам представители разных сословий пытались решить свои субъективные «проблемы» - дворяне и ряд представителей разночинной интеллигенции выразить известную оппозиционность официальному правительственному курсу, крестьяне, казаки, многие купцы -расставить более чёткие акценты в собственной религиозно-национальной идентификации и т.п. Невзирая на то, что помощь по существу была, как правило, искренней и бескорыстной, внутренние её мотивы имели субъективный характер, что не позволило всему российскому обществу в данный период стать зрелым субъектом социальных отношений.

Современники сравнивали уровень единения общественных сил в это время с событиями 1812 г. Неудивительно, что такой сильный резонанс, вызванный в русском народе рассматриваемой войной, оказал существенное влияние на курс российского правительства и, наряду с установкой на активное отстаивание своих геополитических интересов на Балканах, способствовал негласной поддержке официальным Санкт-Петербургом добровольческого движения, а также привёл к занятию более жёсткой позиции в отношении одержавшей верх Турции, которая, вследствие этого, не смогла полностью воспользоваться плодами своей победы. Такого рода ситуация получила своё закономерное развитие в виде русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

По сути дела, столь сильное влияние общественного мнения на позицию российского правительства - специфическая особенность русской истории конца 70-х гг. XIX в.

Анализ периодической печати позволяет утверждать, что периодическая печать России в рассматриваемый период не игнорировала порыв русского общества в поддержку братьев-славян, однако причины этого явления объяснялись по-разному. Объяснения эти зависели от того, позиции каких кругов отражали те или иные издания, какой идеологией (славянофильской, либеральной, народно-демократической и т.п.) они руководствовались, а также от того, насколько политика русского правительства в отношении сербо-турецкой войны отражала интересы той или иной социальной группы.

Кризисные моменты в истории, в том числе и такие как война, позволяют обществу вскрыть и свои негативные, и (как это ни парадоксально звучит) позитивные стороны развития. В частности, они помогают нации ощутить себя единым целым, достаточно осознанно действующим в рамках исторического процесса. Резонанс, вызванный в крестьянском сословии сербо-турецкой войной 1876 г., является достаточно наглядным показателем постепенного превращения крестьянства из объекта социально-экономического принуждения в самостоятельно действующий субъект общественных отношений. Русский народ своей поддержкой борьбы восставших братьев-славян показал, что он вполне сознательно выбирает «наших» и «чужих» в системе геополитических отношений и ожидает от этого выбора и от своей деятельности в связи с ним определённых результатов. Однако печальный для «наших» - сербов итог войны обманул сознательные ожидания народа, чем и объясняется спад интереса к балканским событиям осенью 1876 г., несмотря на то, что Балканы объективно не утратили решающего значения для дальнейшего хода европейской (в том числе и российской) истории.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Власова, Юлия Валерьевна, 2003 год

1. Неопубликованные архивные материалыГ

2. Архив внешней политики России (АВПРИ)• Ф. 133. Канцелярия министра иностранных дел 1876г. Д. 16, Д. 86, Д. 129. Ф. 137. Отчет МИД России за 1876 г. Д. 75.

3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)• Ф. 1750. Московский славянский комитет 1876 г. Д. 125, Д. 421, Д. 276, Д. 27.

4. Государственный архив тамбовской области (ГАТО)• Ф. 4. Канцелярия Тамбовского губернатора 1876 г. Д. 2579, Д. 2580, Д. 2581.

5. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)• Ф. 261. Монтеверде- 1876г. Д. 18, Д. 19.• Ф. 439. Сербия 1876 г. Д. 16.• Ф. 450. Турция. 1876 г. Д. 95.• Ф. 846. Военно-ученый архив (ВУА) 1876 г. Д. 3.

6. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ)• Ф. 355. Вас. И. Немирович Данченко. Д. 124. Ленинградский государственный исторический архив (ЛГИА)• Ф. 400. Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество -Г 1876 г.

7. Российский государственный исторический архив (РГИА)• Ф. 651. Васильчиковы. Д. 861.• Ф. 1252. Канцелярия министра внутренних дел. 1876. Д. 813.• Ф. 565 Департамент государственного казначейства. 1876. Д. 6238.

8. Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки (ОРРГБ)• Ф. 169. Милютин Д. А.

9. РОССИЙСКАЯ ГОСУДАР С775ЕШ11. БЕБЛЕОТта ,1. Ч<Б10-в