Российско-китайские отношения второй половины XVII - первой четверти XVIII века в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.15, кандидат исторических наук Григорьева, Екатерина Алексеевна

• Григорьева, Екатерина Алексеевна
• кандидат исторических наук
• 2000

Заключение диссертации по теме «История международных отношений и внешней политики», Григорьева, Екатерина Алексеевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги предпринятого в данной работе анализа ранней истории российск китайских отношений}необходимо отметить следующее.

1. Государственная внешняя политика России в отношении Китая во втор< половине XVII - первой четверти XVIII вв. ^рассмотренная в рамках цивилизационно подхода; подпадает под предложенную А.Дж.Тойнби категорию "вызов" в фор? "непрерывного внешнего давления". Как и любой цивилизационный "вызову он и i содержанию, и по форме определялся особенностями внутреннего развития российско] сообщества и господствовавшими в нем ценностными установками. То есть, экономической и политической программе России в отношении Китая (дипломатическс признание, торговля, равноправное сотрудничество) реализовывались такие ценное! российской цивилизации;как "государство", "развитие", "экстенсив".

За рассмотренный период "вызов" претерпел важную эволюцию. Русские, во-первы: отделили проблему равноправия в отношениях от вопроса выполнения (или невыполненю китайского дипломатического этикета. Во-вторых, к 20-ым годам XVIII века русска программа отношений с Китаем была дополнена новым, принципиальным для Цино! пунктом о разделе территорий.

В прикладном смысле такая эволюция принесла свой результат: именно Кяхтински] договором (1727) достигались цели, намеченные российской внешней' политикой в 165 году. "Вызов", таким образом, реализовывал долгосрочные тенденции развита российского сообщества.

2. Отношения Российской и Китайской цивилизаций второй половины XVII - перво] четверти XVIII вв. - со времени первых контактов до момента, когда и: межцивилизационные противоречия можно было считать 'урегулированными h¡ взаимоприемлемой основе - прошли в своем развитии ряд этапов.

1) Период с начала XVII в. до 1654 г. - фаза генезиса будущих отношений зарождения российского "вызова" и формирования предпосылок будущего китайского 'ответа".

Указанные годы (а особенно 40-е - сер. 50-х) стали и' для России, и для Кит временем серьезных внутрицивилизационных процессов. Каждое из государств^ пос долгого внутреннего кризиса, переживало период собственного имперского становлеш Обозначенный процесс был связан с усвоением, переосмыслением, правовым оформленш целого ряда ценностных категорий, в том числе и в области внешней политики.

Китайские представления о себе, как о субъекте международной жизни^ базировали на традиционной доктрине китаецентризма, с соответствующими понятиями о вселенскс роли Срединной империи и о чрезвычайно высоком политическом статусе ее главы. Е внешней политике цинское правительство, с одной стороны, тяготело к изоляционизму отношениях с чужаками, с другой, стремилось включить как можно большее чист окружавших Поднебесную малых народов в сферу собственного влияния.

Русские мыслили себя в рамках европейских международных норм, с и равноправной (там? где речь шла о межгосударственных связях) моделью отношенш Подобные воззрения, однако, уживались в России с высоким?по меркам европейско дипломатической традиции, но нормальным для российской цивилизации, положение] главы государства. Рассмотрение в цивилизационном ключе тенденци внешнеполитического развития России показывает, что важнейший императив российско цивилизации - экстенсивное развитие - в полной мере реализовывался для нее чере экспансионистскую политиков том числе и в дальневосточно-сибирском направлении.

Таким образом, к середине XVII в.:

- взгляды сторон на схему межгосударственных связей были явн< противоположными;

- статус монарха и его положение в мире в представлениях каждой и: рассматриваемых внешнеполитических доктрин не были идентичными, но являлис! сравнимо высокими;

- объективные тенденции цивилизационного развития в одинаковой степени делал* Приамурье сферой внешнеполитических интересов и России, и Китая. В реальной практике международной жизни подобные "стартовые условия" грозили привести к возникновению грудностей и в поиске обоюдоприемлемой формы контакта, и в вопросах взаимного признания статусов, а возможно, и к прямому столкновению территориальных I экономических интересов.

2) Период с 1654 по 1689 гг. - время от посылки первой официальной миссии д( заключения первого межгосударственного договора - фаза становления российско китайских отношений на уровне реальной исторической практики, этап наиболее остры? форм "вызова-и-ответа".

Время, когда стороны собирали информацию друг о друге и пытались на этой основ* выработать язык дипломатического поведения и взаимодействия. Противоречивое^ толучаемых сведений рождала непонимание мотивов и целей партнера, способствовалг возникновению настороженности, неприязни и как следствие - самых разнообразных конфликтов по целому ряду вопросов. Однако весь чрезвычайно широкий, на первый взгляд, спектр противоречий сводился, по существу, к двум проблемам: проникновение в Приамурье и взаимное соотношение статусов. Они были тесно взаимосвязаны: от решения юпроса о лидерстве в отношениях зависело, кто будет иметь больше прав на бассейн \.мура.

Характерными чертами дипломатического общения на данном этапе стали острота и [еадекватность реакций сторон в спорных ситуациях, несоответствие внешней стороны юнфликта и его последствий1. Причина этого коренилась в различном понимании тех (енностных категорий, которыми определялось поведение России и Китая и свое видение :оторых они стремились реализовать. То есть, причины российско-китайских трений на [ротяжении 1654-1689 гг. были связаны не только со столкновением экономических и олитических интересов государств, но и с факторами цивилизационного порядка.

Таким образом, тенденции в развитии отношений двух цивилизаций, заложенные на ервом этапе взаимодействия, с началом непосредственных и регулярных контактов обрели редметную форму в виде конкретных частных вопросов.

Военный конфликт начала 80-х годов XVII в. показал равенство потенциалов горон, а подписание Нерчинского соглашения стало логичным окончанием периода примеру, категорическое (вплоть до срыва миссии) нежелание российских представителей передавать царскую 1амоту через Лифаньюань или проблема отказа русских от исполнения девятикратного земного поклона, которая становления российско-китайских отношений. С точки зрения осуществление межцивилизационных связей, договор:

- с одной стороны, был безусловно значим, потому что стал первым русско китайским договором;

- с другой, чисто прикладной позиции, означал, по сути, не более чем признание российским и китайским сообществами факта суверенного существования друг друга, оговаривал мирные условия и лишь самые общие принципы соседства. Кроме того, удержание его территориальных статей определялось сложившейся в момент переговоров юенной ситуацией и не отражало реального соотношения потенциалов сторон.

3) Период с 1689 по 1727 год стал фазой структурирования и упорядочения юссийско-китайских отношений. Временем, во-первых, переосмысления, конкретизации и >азрешения сущностных проблем взаимодействия (вопросов территорий, торговли, ¡заимного признания статусов), во-вторых, поиска и апробации конкретных механизмов и [юрм контакта. Это этап, на котором и "вызов", и "ответ" реализовались в законченной [юрме.

С точки зрения межцивилизационного взаимодействия, данный этап по сравнению с [редшествующими имел наибольшее конструктивное значение. Интенсивность [родолжавшихся контактов заставляла представителей сторон развивать и детализировать юложения Нерчинского соглашения. Выработанные в этом процессе нормы были акреплены новым договором.

- Разграничение 1727 г. и принцип паритетности в решении данного вопроса озволял русским, хотя бы отчасти, поправить положение, сложившееся в 1689 г. Для Питая оно реализовывало стоящие перед ним цели - оформляло и стабилизировало границу крупнейшим и могучим соседом.

- Разрешение данной проблемы стало взаимовыгодным и в политическом ее аспекте: авенство прав сторон на спорные территории, де-факто признанное и Пекином, и Санкт-Петербургом, позволяет считать, что проблема взаимного признания статусов решалась оссией и Китаем без видимого ущерба для правового положения друг друга. срасталась до масштабов изгнания их посольства и т. п. То есть, споры часто обретали гораздо более серьезные

- Согласие Китая на маловыгодный торговый обмен с Россией, согласие России ограничения и локализацию своей торговли в Китае демонстрирует, что в разрешен торгового вопроса был также достигнут компромисс.

- Выработка механизмов дипломатического и пограничного взаимодействия, равной степени необходимая и российской и китайской стороне, зиждилась на принцип справедливости и взаимных компромиссах, а потому способствовала сглаживани противоречий формального характера и стабилизации положения на границе.

Кяхтинский договор, таким образом, можно считать логическим завершение начального этапа (середина XVII - первая четверть XVIII вв.) российско-китайско] взаимодействия в целом. Поскольку он в удовлетворяющей обе стороны форме закрега результаты развернувшегося с середины XVII в. межгосударственного межцивилизационного общения. Он же отчасти разрешил ряд конфликтов, а отчаст временно примирил те разнородные тенденции в развитии российской и китайскс цивилизаций, которые^ будучи заложенными на первом этапе РКО, вступили в серьезнь: противоречия на втором. Возможно^ именно в этом и заключалась причина его правово эффективности и долговечности.

3. Позиция, которую занимал Китай в ходе межгосударственного межцивилизационного взаимодействия с Россией, показывает, что в данны хронологический период реакция "интеллектуального меньшинства" Поднебесной н российский "вызов" была активной и мобильной. Китайские ответные мероприятия:

- диктовались внутренними и внешними интересами страны;

- соответствовали тенденциям развития китайской цивилизации;

- обретали форму, соответствующую традиционным ценностям Срединной империи. Таким образом, сгенерированный китайской цивилизацией "ответ" был вполне адекватным го есть и по сути, и по форме соответствовал экономическим, политическим, духовных потребностям и потенциалу китайского сообщества . Он проявлялся: юследствия, чем, на первый взгляд, заслуживали.

Нельзя не вспомнить в этой связи соглашения, которыми ознаменовалось оформление отношений Китая с западными транами (напр., Нанкинский, Тяньцзиньский договоры, Пекинская конвенция и т.д.) и которые ущемляли интересы Ситайской империи во всех отношениях. Конечно, автор отдает себе отчет в том, что неадекватность "ответа", который ,али китайцы западноевропейской цивилизации в середине XIX выбыла порождена в первую очередьвнутренними

1) Во внешнеполитической области, где китайская дипломатия сумел; противопоставить российскому "вызову" собственные территориальные требования Добившись расширения своих территорий засчет Приамурских земель, закрепив из включение в состав империи на правовом уровне, Цины оформили тем самым сво! государственные границы, что объективно способствовало укреплению ценносп "государство".

2) В эволюции китайских представлений о России как о субъекте внешней политика Поднебесной. Главной предпосылкой такой эволюции явилось непонимание китайское дипломатией природы российского присутствия. Ее первые различимые элементы сталг эчевидны по итогам албазинской войны, когда могущественная Срединная империя былг вынуждена вступить в мирные переговоры с представителями, казалось бы. малочисленного, но настойчивого народа. Ярким свидетельством начавшихся изменений в федставлениях о русских со стороны Китая стало подписание договора 1689 г. Заложенные в нем тенденции с течением времени были развиты и конкретизированы. 1овые условия отношений оформлялись вторым русско-китайским соглашением, где 'оссия выступила как равный Китаю субъект международного права.

3) В попытках модернизировать ту систему отношений между странами, которая эункционировала в рамках китаецентристской доктрины традиционного Китая. Практика взаимодействия с русскими, не вписывающаяся в рамки даннической системы отношений, [евозможность изгнать или покорить русских силой стимулировали создание новой (по ути, равноправной), нетрадиционной для Китая модели межгосударственных связей.

4) Консервативной формой "ответа" можно считать также успешные попытки итайской дипломатии адаптировать непривычные для нее элементы европейского [еждународного права на китайскую почву и хотя бы частично придать связям радиционный вид (формы организации торговли, поддержания переписки, учреждения иссии и пр.). стоятельствами китайской истории, а уж потом агрессивностью запада. Тем не менее, подобное историческое «падение: адекватность российско-китайского и неадекватность западно-китайского "вызова-ответа" наложило свой печаток на специфику отношений Китая к России и к Западу.

Таким образом, поиск "ответа" на российский "вызов", во-первых, подвигш китайскую правящую элиту к решению насущных внешнеполитических задач, во-вторых способствовал частичной модернизации внешнеполитической доктрины Китая, стимулируй гем самым неизбежный и объективный исторический процесс пересмотра отношения I экружающему миру и своему месту в этом мире.

4. В рассматриваемый период были заложены основы мирного взаимодействие Российской и Китайской цивилизаций. Под этим следует понимать не отсутствие споров, конфликтов и столкновений, а такой модуль поведения сторон, при котором, даже в крайне сонфликтных ситуациях, приоритет всегда остается за невооруженными средствами юрьбы3. С точки зрения цивилизационного подхода, такая специфика определялась шжеследующими причинами.

1) Наличие у обоих государств интересов в Приамурье.

Нельзя, вместе в тем, отрицать, что данный фактор может иметь и прямо фотивоположное истолкование. А именно: обоюдные попытки проникнуть в •бозначенный регион как раз и создавали предпосылки для конфронтации. Иными словами, се будь у России и Китая стремлений освоить бассейн Амура, их контакты либо просто не остоялись бы, либо значительно отодвинулись во времени. Однако, как показала история, пецифика цивилизационного развития обоих государств не оставляла им иного выхода, а начит проникновение каждой из них в Приамурье было неизбежным.

Но этот факт необходимо рассматривать в совокупности с еще одним объективным (актором: линия соприкосновения владений двух стран была для каждой из них еспрецедентно длинной. Кроме того, нужно иметь в виду - в разной степени, но для обеих гран Приамурье было приграничной периферией, районом, который только осваивался в ассматриваемый период.

Подчеркнем, что единственное за всю рассматриваемую историю военное столкновение держав по своей овопролитности и масштабам не может идти ни в какое сравнение с теми баталиями, которыми сопровождалось, к >имеру, налаживание отношений Китая и Западной Европы.

Анализ источников показывает, что и российское, и китайское военно-хозяйственн присутствие в регионе в XVII в. было крайне слабым 4. (Напомним, что в 80-е гг. XVIII маньчжурам удалось добиться численного превосходства над русскими. Однако^ данш факт является более количественной, чем качественной характеристикой).

Таким образом. Россия и Китай оказались в Приамурье в очень похожем, по cvi положении: область соприкосновения обоюдно осваиваемых территорий была бесконеч] велика, военное, административное, хозяйственное присутствие - крайне слабым, i потенциальный интерес к региону достаточно значительным. В таких условиях мирнь вектор развития отношений был оптимальным.

Однако, в большей степени к его реализации были готовы все-таки русские. В i арсенале внешнеполитических методов были и такие, которые пытался применить в 1651 Францбеков, не располагавший достаточной информацией о реальной силе и стату* Поднебесной, а потому угрожавший народу хана Богдоя "ратным боем". Но был и опь налаживания равноправных отношений, который и пытался применить Ф.И.Байков.

Для китайцев положение было более сложным: китаецентристская доктрина i оставляла никакой альтернативы в отношении русских, их надлежало покорить любым (желательно мирными, но в случае их неэффективности - военными) методами. Опь: Албазинской войны показал, что сторонам не вытеснить друг друга из Приамурья, а значи история не оставляла им другого выбора, как поиск путей мирного сосуществования.

2) Отличия в шкале внешнеполитических приоритетов.

Произведенное рассмотрение, во-первых, российских документов, характеризующи содержание интереса России к Китаю, во-вторых, ответных (на русские инициативы мероприятий китайских властей позволило выявить перечень вопросов, которы намеревались решать государства в отношениях друг с другом.

Сравнительный анализ содержания российского "вызова" и китайского "ответа показывает, во-первых, то}что перечень значимых для сторон вопросов в общем-то схож. I Россию, и Китай волновали вопросы территорий и соотношения статусов (т.е. модел:

4 Русские остроги зачастую не насчитывали и нескольких сотен защитников. Цинам в 80-е гг. XVII в. для оказания военного давления на русских потребовалась череда весьма серьезных мероприятий^чтобы обеспечить перевес сил. Цинские экспедиции в Приамурье формировались достаточно глубоко внутри страны. отношений). Для русских, кроме того, была крайне актуальна проблема налаживание торговли. Во-вторых, видно, что разница в обозначенном перечне заключается в том, какш именно вопросы виделись каждой из сторон первостепенными. Для Россш последовательность их такова: равноправные отношения, торговля, территории. В Кита( она отлична: территории, дипломатические отношения. Торговля сама по себе для Кита; значения не имела, а представляла интерес только как средство давления на Россию.

Итак, очевидно, что все те вопросы, которые вызывали у представителей двух государств споры, безусловно, были важны для каждой из сторон, но вот их место в шкале шешнеполитической значимости было разное. Такая расстановка приоритетов давала каждой участнице диалога определенную свободу маневра, создавала условия для того, ггобы торговаться и уступать. Подобное положение вещей объективно создавало возможности поиска компромисса, а значит мирного выхода из конфликтной ситуации.

3) Различная направленность тенденций цивилизационного развития.

Предпринятая в работе попытка внутренней периодизации начального этапа юссийско-китайских отношений показала, что задолго до непосредственных контактов в осударствах-цивилизациях обозначилась и проявилась направленность их ;нешнеполитического развития. Для России - экстенсивное расширение (активное ключение в свой состав окружающих территорий, на которых отсутствуют крупные осударственные образования). Для Китая - сочетание изоляционизма и экспансии на емли ближайших малых народов.

Очевидно, что благодаря наличию именно таких, а не каких-либо иных направлений азвития, вообще состоялись российско-китайские контакты. Практика отношений 1654689 гг. убедила обе стороны, что вовлечь спорные территории в сферу собственного сияния целиком вряд ли удастся. Следовательно, их надо было разграничить. предпринятое Кяхтинским договором размежевание, а также иные статьи соглашения, гкларировавшие принципы мира, равенства и невмешательства во внутренние дела не ротиворечили глубинным тенденциям цивилизационного развития России и Китая. Свою эложительную роль, видимо, сыграло и то, что масштабы неосвоенных странами ¡рриторий здесь были весьма значительны.

Таким образом, для России кяхтинское (но отнюдь не нерчинское, ущемляющ территориальные интересы государства) разграничение кардинально не меша направлению ее экспансии. На тот исторический момент у Российской империи оставало еще достаточное количество неосвоенных территорий, где ей не грозило столкновение крупными государственными объединениями, а уж тем более цивилизациями. Более тог гарантированная договором 1727 г. торговля, приносившая колоссальные прибыли^впол) соответствовала экстенсивному характеру хозяйствования российской цивилизации.

Для Китая безусловной ценностью данного договора было то, что он способствов< практическому - пограничному - оформлению государства (главной ценности китайскс цивилизации). С другой стороны, присоединение к империи значительного количестг земель^ никогда ранее ей не принадлежавших вполне удовлетворяло экспансионисты» амбиции Цинов, у которых к тому же оставались иные географические направлен!' расширения. Торговые статьи соглашения, упорядочивая русскую торговлю, позволял ограничить ее в Пекине и локализовать на границе. Пункты, посвященные регламентаци дипломатических отношений?были выполнены в традиционной форме и, как мы старалис показать, вполне вписывались в систему ценностей китайской цивилизации.

Иными словами, выработанные нормы российско-китайского взаимодействия (ми| равноправие, невмешательство во внутренние дела и пр.) ни в коей мере не препятствовал традиционному китайскому изоляционизму ни в территориальном, ни в ценностно! смысле. Значимость этого момента наиболее выпукло проявляется при сравнения например, с китайско-европейскими контактами середины XIX в., когда договоры западными державами насильственно "открывали" Китай и покушались на принципы еп внутренней жизни.

4) Пластичность российской и китайской систем ценностей в рассматриваемы! период.

Формулируя причины мирного характера взаимодействия российской и китайског цивилизаций, нельзя не упомянуть фактор так называемого исторического везения Главный его элемент заключается, на наш взгляд, в том, что (в силу совершенно различны* обстоятельств) период второй половины XVII - начала XVIII вв. явился временем подъем; и расцвета и для китайского, и для российского сообществ.

С точки зрения теории развития цивилизаций, одной из главных характеристш внутрицивилизационных процессов на этой стадии является прочность ь эаботоспособность системы ценностей социума, ее устойчивость к внешним воздействиям шособность должным образом на них реагировать. Таким образом, российско-китайские зтношения закладывались и переживали свое становление в тот момент, когда системы денностей и китайской и российской цивилизаций обладали определенным запасом шастичности. А значит, их носители были способны во имя интересов государства являющегося, кстати, центральной категорией в обеих системах ценностей) адаптировать 1а свою традиционную почву даже трудно приемлемые на первый взгляд отношения5.

Так, на протяжении второй половины XVII в. русские представители даже под 'грозой изгнания посольства из страны, отказывались исполнять ритуал, который, как они юлагали, автоматически ставил их государство в положение данника. Однако, уже в юследнее десятилетие XVII и в начале XVIII вв. петровские дипломаты начали осознавать нормальный характер данной проблемы. А к середине 20-х гг. XVIII в., как показал Сяхтинский договор, русские политики укрепились в мысли, что экономические и юлитические интересы их государства вполне стоят целого ряда, по существу чисто юрмальных уступок. В этом случае опыт взаимодействия с Китаем помогал формировать ринципы и подходы в отношениях с Востоком вообще. Уже через сто лет скрупулезное нимание к местным традициям станет нормой для российской дипломатии в ее связях с осударствами Азии. "Мы должны всегда помнить, - писал в 1814 году генеральный консул оссии в Маниле П.Добелл сибирскому генерал-губернатору И.Б.Пестелю, - что при начале ношения или связей какого бы то роду ни было с азиатскими народами надлежит не элько удовлетворять многие из их прихотей, но и уважать все предрассудки их. Опыт оказал нам достаточно, сколь не основательно поступали те, которые желали противиться отя большее напряжение испытывала при этом китайская доктрина, поскольку по сравнению с российскими >рмами межгосударственной жизни она в гораздо большей степени отличалась от европейского международного >ава, в рамках которого пыталась действовать Россия и в соответствии с которым был выполнен Нерчинский, а уж м более Кяхтинский договор. и переменить их понятия о вещах, слишком глубоко вкоренившихся"6.

Для китайской дипломатии, настойчиво добивающейся всю вторую половину XVII в реализации даннической модели в отношении России и видевшей в этом главную свок задачу, к началу XVIII в. стало очевидно, что гораздо более важным является пограничное эформление государства. А его в условиях конца первой четверти XVIII в. возможно былс эсуществить, лишь разграничив "на равных" владения с Россией. Создаваемая в результате тодписания Кяхтинского соглашения модель межгосударственных отношений не была трисуща традиционной внешнеполитической доктрине Китая. Однако на тот исторический момент она удовлетворяла внутри- и внешнеполитические интересы Поднебесной. Это ^соответствие между "традицией" и интересами "государства" покрыволась за счет ювольно наивных, по европейским понятиям, попыток придать отношениям даннический !ид, за счет выполнения русскими ритуала, традиционной формы переписки, 'иждивенчества" членов духовной миссии и т.д.

Таким образом, именно внутренняя пластичность обеих систем ценностей позволяла [х носителям (в первую очередь, это касается Китая) достаточно безболезненно пережить [аличие в их традиционном окружении нетрадиционного типа отношений.

После договора 1727г., китайского посольства 1731-1733 гг. русско-китайские онтакты утратили свойственную им в XVII - начале XVIII вв. поступательность и нтенсивность, а последующая их история была наполнена неоднократными перепадами. >днако на пороге XXI столетия Россия и Китай вновь считают друг друга ближайшими эюзниками и заявляют о стратегическом партнерстве. Думается, что не последнюю роль а;есь продолжают играть принципы и подходы, сформированные и заложенные благодаря ж нелегкой эволюции, которую пережили отношения двух стран на раннем этапе своего гановления .

1олитика европейских держав в Юго-Восточной Азии. (60-е годы XVIII - 60-е годы XIX в.). Документы и материалы. .: Изд-во восточной литературы, 1962, с. 466.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Григорьева, Екатерина Алексеевна, 2000 год

1. АВПР(и), ф. 62 "Сношения России с Китаем", оп. 61/1, 1722, д. 4,1723, д. 2,1724, д. 3,1725, д. 5,1726, д. 6.

2. Архив ПОИИ, ф. "Иркутские акты", карт. 1, д. 60.

3. Архив Российской Академии Наук (АРАН, С.-Петербург) п. 21, оп. 5, д. 1. ф. 3, оп. 1, д. 202.

4. Авриль Ф. Сведения о Сибири и пути в Китай, собранные миссионером Ф.Абрилем в Москве в 1686 году. // Русский вестник. 1841, № 11-12.

5. Акты исторические. Т. IV. СПб.: тип. Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1842, 592 с.

6. Акты о плаваниях письменного головы Василия Пояркова. / Дополнения к актам историческим, относящимся к России. Т. III. СПб., 1848, отдел I, № 12.

7. Архивные материалы на русском языке из бывшего пекинского императорского дворца. Бейпин, 1936.

8. Бантыш-Каменский H.H. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1616 по 1792 год. Казань, 1882, 565 с.10. Библия.

9. Григорий Богослов. Слова на святая просвещения. / Творения святых отцов. Т. 3. -М.: 1844.12. /Василий Великий/. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого. / Творения святых отцов. Т. 5-11. М., 1843-1915.

10. Доклады и приговоры Сената . Т. I. СПб., 1880.

11. Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. Т. II, кн. 2. СПб., 1882.

12. Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. Т. III, кн. 2. СПб., 1888, № 1292.

13. Дополнение к Актам историческим. Т. II-VII, X. СПб., 1848-1857.

14. Древнекитайская философия. Собрание текстов. В 2-х томах. Вступит, статья В.Г.Бурова и М.Л.Титаренко. T.I.-M.: Мысль, 1972; Т. 2. -М.: Мысль, 1972-1973.

15. Древняя российская вивлиофика. М.: В типографии Компании Типографической. Ч. IV.-M., 1788; Ч. XVI.-М., 1791.

16. Древняя российская вивлиофика. Изд. II, ч. III. M.: В типографии Компании Типографической, 1788: Записки, к Сибирской Истории служащие.

17. Жербийон Ф. Дневник Франсуа Жербийона за время путешествия по Татарии миссионеров иезуитского ордена в Китае Жербийона и Перейры по повелению императора Канси в 1689 году. / РКО. Т. 2.

18. Идее Избрант и Брандт Адам. Записки о Русском посольстве в Китай (1692-1695). Вступительная статья, перевод и комментарий М.И.Казанина. М.: Наука, 1967, 404 с.23. /Иоанн Златоуст/. Творения св. отца нашего Иоанна Златоуста. Т. 1-12. СПб., 1895-1906.

19. К/омаров/ М/атвей/. Старинные письма китайского императора к российскому государю, писанные от нынешнего времени слишком за 150 лет назад. СПб., 1787.

20. Китайская реляция о посольстве Николая Спафария в Китай. Маньчжурский текст в переводе А.О.Ивановского. СПб.: тип. Акададемии наук. Отдельный оттиск из "Записок Восточного отделения Русского археологического общества". Т. 2, 1887. Т. 3, 1888.

21. Летописец из рукописной книги библиотеки Московской коллегии иностранных дел. / см.: Продолжение Древней Российской Вивлиофики. 4.VII. СПб.: при Императорской Академии наук, 1786-1801.

22. Липовцов C.B. Уложение Китайской палаты внешних сношений. T. I. СПб.: тип. Департамента народного просвещения, 1828.

23. Любимов А.Е. Некоторые маньчжурские документы из истории русско-китайских отношений в XVII в. / ЗВОРАО, т. XXI, 1912.

24. Описание России, извлеченное из китайских книг. // Сын Отечества. 1851, февраль.

25. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М. : Наука, 1993.

26. Письма и бумаги Петра Великого. T. XII, вып. 1. М., 1975.

27. Полное собрание законов Российской империи (Собрание 1-ое). T. IV. СПб.: тип.2 Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830, 881 с.34