Революционные трансформации на постсоветском пространстве в контексте развития политического процесса тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат политических наук Фефелова, Ольга Андреевна

• Фефелова, Ольга Андреевна
• кандидат политических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат политических наук Фефелова, Ольга Андреевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Демократия, государство и революция — теоретико-методологические основания исследования феномена революций.

1.1. Российская демократическая революция 1989-1993 гг. как теоретический вызов современной политологии революций.

1.2. Общие причины возникновения и направление развития революционного процесса.

1.3. Периодизация революционного процесса в современной «политологии революций»

ГЛАВА 2. Революционный (политический) процесс как отрицание конституционных основ отправления и передачи государственной власти.

2.1. Возникновение и развития революционного процесса и его идеологическое обеспечение.

2.2. Переход идеологической борьбы в политическую в контексте обеспечения государственной безопасности.

2.3. Борьба за исполнительную власть и силовые структуры — два основных сценария. Роль главы государства.

ГЛАВА 3. Революционный (политический) процесс как восстановление основ государственной власти в ее новой, постреволюционной форме

2.1. Обострение основных противоречий государства и максимальное ослабление государственной власти.

2.2. Приход революционного лидера к власти и попытка остановить распад государства. Диктатура и революционный террор.

2.3. Уход (свержение) революционного диктатора и разложение исполнительной власти. Период «термидора».

2.4. Отстранение «термидорианской» олигархии и восстановление единства государственной воли. Формирование новой государственности.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Революционные трансформации на постсоветском пространстве в контексте развития политического процесса»

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Развитие политических процессов на постсоветском пространстве в начале 2000-х годов отмечено достаточно ярким феноменом так называемых цветных революций. Прежде всего — это «революция роз» в Грузии (ноябрь 2003 года), «оранжевая революция» на Украине (декабрь 2004 — начало января 2005 года) и «тюльпановая революция» в Киргизии (март 2005)1, дополненная в апреле 2010 г. новыми революционными событиями в этой стране, еще не получившими своего названия. В некоторых других бывших советских республиках — Армения, Азербайджан, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан — попытки совершения подобных революций либо окончились безрезультатно, либо были пресечены в самом начале. В России же существуют в настоящее время лишь некоторые опасения на этот счет и идет интенсивное обсуждение возможности развития политического процесса по сценарию «цветных революций». Такая возможность связывается чаще всего с ухудшением экономического положения в стране, обусловленным мировым финансовым кризисом.

Феномен «цветных революций» вызвал целый ряд дискуссий в публицистических и научных изданиях. При этом в центре внимания оказались следующие вопросы. Насколько «цветные революции», увенчавшиеся сменой правящих режимов, повлияли на развитие политических систем соответствующих государств? Каковы их основные общие тенденции? И насколько серьезно отличаются основные тенденции-развития политических систем государств, в ко

1 Хотя, как известно, вопрос об определении событий марта 2005 года в Киргизии, увенчавшихся сменой правящего режима,' является дискуссионным. Часть исследователей относит эти события к «цветным революциям» (например, Нарочницкая Н.А. «Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека», 2008. С. 113), а другие придерживаются противоположного мнения (например, Michael McFaul, Transitions from postcommunism. Journal of Democracy, July 2005). торых так называемые «цветные революции» привели к смене власти, и стран, где «цветные революции» не увенчались успехом? Однако научные ответы на все эти вопросы невозможны без обращения к теории революций вообще. Революционные политические процессы имеют целый ряд достаточно хорошо установленных уже закономерностей их развития, существует удовлетворительное понимание причин их начала и завершения и т.д. Все эти достижения политической науки могут и должны привлекаться для объяснения и предвидения современных революционных трансформаций. С другой стороны, и сами эти трансформации должны исследоваться на предмет соотнесения их с существующими концепциями революционного процесса и внесения в последние соответствующих уточнений и дополнений.

В этой ситуации становится особенно актуальным теоретическое исследование, направленное на принципиальное осмысление феномена цветных революций в рамках общей теории революций. Являются ли эти новые, «цветные» феномены революциями по существу или они представляют собой лишь продукт применения соответствующих прикладных политических технологий?

На этот счет в научной литературе и политической публицистике высказываются различные (и часто противоположные) точки зрения. Так, например, экс-глава ЦИК A.A. Вешняков вообще отказал цветным революциям в статусе революций1. А бывшая госсекретарь США Кондолиза Райе в ходе визита в Среднюю Азию назвала события в Киргизии «необыкновенной, исключительной революцией»-. При этом публицистика, как всегда, опережает углубленный теоретический анализ. Под «цветными революциями» в ней понимается сегодня процесс смены правящих режимов под давлением массовых уличных акций t

1 «Произошедшие в этих странах перемены, — пишет, например, A.A. Вешняков, — революциями в точном смысле этого слова не являются, поскольку ни их целью, пи их результатом не было изменение общественно-экономической системы — по сути, в этих странах произошла лишь замена правящих элит (или их части) новыми конкурировавшими группами со своими экономическими и политическими интересами» (Глава ЦИК России считает перемены в ряде стран СНГ не революциями, а сменой правящих элит. // Интерфакс. 16.09.2005). 2 Райе похвалила киргизскую революцию // Segodnia.ru. 12.10.2005. протеста и при поддержке финансируемых из-за рубежа неправительственных организаций»1. Признаки «массовых уличных протестов, приводящих к смене режима» и «поддержки из-за рубежа» присутствуют, конечно, в любой революции, но они не выражают их сути. Всякого рода перевороты, бунты, стихийные восстания в этом смысле часто ничем не отличаются от революций. Для того, чтобы считать их именно революциями требуется нечто большее. И именно выяснению сути этих различных феноменов и должны способствовать углубленные теоретические исследования. Фактического материала для этого за последние два десятилетия накоплено уже достаточно. В частности, «цветные революции» обнаруживают немало общего и с так называемыми «бархатными революциями» в Восточной Европе, происходившими в конце 1980-х годов. И самым грандиозным и значимым феноменом такого рода является, несомненно, российская либерально-демократическая революция, начавшаяся еще в бывшем СССР.

Однако сложность и актуальность поставленных задач определяется еще и тем, что сама «политология революций» в настоящее время находится в недостаточно развитом состоянии. В России это объясняется тем, что соответствующие исследования до недавнего времени могли проводиться в рамках только одной методологии — марксистской, в которой, хотя и содержалось много верных теоретических установок, положений и выводов, но не обеспечивалось главного — конкуренции различных подходов и свободного обсуждения принципиальных вопросов с различных точек зрения. Поэтому в советском обществоведении было представлено зачастую однобокое понимание и осмысление феномена революций.

С другой стороны, в западной политологии допускается более широкий подход к анализу феномена революций. Но большинство исследований последнего времени в этой области, во-первых, также движется в рамках лишь одной

1 См. напр.: Почепцов Г. Революция.сот: Основы протестной инженерии, М: «Европа», доминирующей парадигмы ■— парадигмы демократизации либерального толка и модернизации, отождествляемой с вестернизацией, а, во-вторых, большинство западных исследований феномена революций носят не столько теоретический, сколько прикладной характер. Западные «политологи революций» размышляют в основном над тем, как подготовить и провести в незападных государствах смену политического режима революционными методами и как направить развитие этих стран по либерально-демократическому и прозападному пути. Особенно справедливо это замечание в отношении указанных «цветных революций», являющихся во многом искусственно организованными по соответствующим западным «учебникам» и инструкциям1.

В то же время необходимо заметить, что и в классических революциях Х1Х-ХХ веков элемент политической технологии и сознательной подготовки революционной смены власти в различных государствах Европы и Азии также присутствовал, особенно, после осмысления политиками-практиками работ К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, бывших не только теоретиками, но и первыми «технологами» революций. Знаменитый тезис основателя марксизма о том, что «философы лишь различным образом объясняли мир», но дело теперь заключается в том, чтобы изменить его, — этот тезис был принят к исполнению революционерами уже и в XIX веке. Тем не менее, мало кто сомневается в естественном характере революций, сотрясавших западные государства в двух предыдущих столетиях.

Таким образом, имеется достаточно оснований для вывода о том, что заявленная тема исследования носит актуальный характер не только с теоретической точки зрения, но и в плане практических политических проблем, постав

2005. С. 11.

Наиболее показательным в этом отношении является книга Д. Шарпа «От диктатуры к демократии», которая впервые была опубликована в Бангкоке в 1993 г. «Комитетом но восстановление демократии в Бирме». Позже она неоднократно переиздавалась, в частности, в Сербии, Индонезии, Таиланде и Украине. В США книга издавалась дважды. В настоящее время она стала своего рода «Библией» для активистов «цветных революций». ленных в настоящее время перед многими государствами, недавно избравшими демократический путь развития, в том числе и перед Россией.

Степень научной разработанности проблемы. Основы современного подхода к изучению революционной смены власти были заложены в работах выдающегося политического мыслителя эпохи Возрождения Н. Макиавелли (1469-1527)1. В Новое время научное осмысление революционных процессов содержалось в трудах Т. Гоббса (1588-1679)2 и Дж. Локка"' (1632-1704), бывших свидетелями или современниками Английской буржуазной революции (и отчасти Нидерландской (1566-1609) буржуазной революции). Великая французская революция получила глубокое социально-философское осмысление в идеалистической исторической концепции Г. Гегеля (1770-1831)4. Материалистическое понимание революционных процессов развивается в XIX веке в работах К. Маркса (1818-1883) и Ф. Энгельса (1820-1895).

В российской литературе марксистская концепция революции разрабатывается затем в трудах Г.В. Плеханова (1856-1918), В.И. Ленина (1870-1924) и других марксистов. Значительный вклад в общую теорию революций был внесен также П.А. Кропоткиным5 (1842-1921), философом H.A. Бердяевым (1874-1948)6 и основателем «сменовеховства» Н.В. Устряловым (1890-1938)1.

В американской литературе основателями сравнительной политологии революций, впервые описавшими общую схему развития революционного про

1 См.: Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Макиавелли II. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996; Макиавелли Н. История Флоренции. М., 1987.

2 См. Гоббс Т. Левиафан // Сочинения. В 2-х т. Т. 2. М., 1991.

J См. Локк Дж. Два трактата о правлении // Антология мировой политической мысли. Т. 1. М., 1997.

4 См.: Гегель Г.В.Ф. Философия истории // Сочинения. Т. VIII. М., 1974; Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

5 См.: Кропоткин П.А. Великая французская революция. М., 1979; Кропоткин П.А. Записки революционера. М.-Л., 1933; Кропоткин П.А. Анархия: Сборник / Сост. и предисловие Р.К. Баландина. М., 2002.

6 См. Бердяев H.A. Истоки русского коммунизма. М., 1990. цесса, считаются Л.П. Эдварде и К.Бриитои, опубликовавший в 1938 г. свое исследование «The Anatomy of Revolution»", признанное впоследствии классическим. Западные теоретики революции, отмечает В:А. Барсамов, рассматривают, по крайней мере, три поколения в развитии теорий революции, обсуждая возможность появления четвертого. Первое из них имело дескриптивный характер. Второе поколение развивало различные направления теории революции: марксистское, социально-психологическое и др., соединяя оных трансформаций теоретические представления и практику революционных трансформаций. Третье поколение в 70-х — 80-х годах XX века сделало акцент на казуальных основах революции. Четвертое поколение^, как считают сами его сторонники, компаративно последовало субъективные стороны революционных трансформаций (лидерство, идеологии и т.д.,) ограничиваясь начальной стадией революционных изменений.4 Общая теоретико-методологическая парадигма, лежащая в основе этих исследований, содержится в работах Р. Арона, М. Вебера, П.А. Сорокина, С. Хантингтона, Ш. Эйзенштадкг и других западных социальных философов.

В современной российской литературе общие, теоретико-методологические проблемы социально-политической трансформации общества исследуются в работах Г.К. Ашина, В.В. Бариса, А.Н. Бобкова, Л.С. Васильева, И.Н. Гомерова, А.-Н.З. Дибирова, Л.М. Земляновой, В.Г. Игнатова, Ю.В. Ирхина, А.И~. Ковлера, Н.Н. Крадина, В.В. Кудрявцева, В.В. Лапкина, О.Э. Лей

1 См. Устрялов Н.В. Patriótica (Путь термидора) // Смена вех. Прага. 1921. о , , См. Brinton С. The anatomy of revolution. New York: Vintage Books, 1965.

3 См.: Goldstone J. Theories of Revolution: The Third Generation-// World Politics. 1980. № 3; Toward a Fourth Generation of Revolutionary Theory // The Annual Review of Political Science. 2001, № 4; Foran J. Theories of Revolution Revisited: Toward a Fourth Generation? // Sociological Theory. 1993, № 11; Seibin E. Modern Latin American Revolutions. Boulder. 1999.

4 Барсамов B.A. «Цветные революции: теоретический и прикладной аспекты» // Социологические исследования, 2006. № 8. с.60.

5 См.: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992; Сорокин П.А. Социологические теории современности. М., 1992; Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. ста, Г.Ю. Любарского, М.Н. Марченко, А.П. Медведева, А.П. Назаретяна, А.И. Неклессы, В.И. Пантина, A.B. Понеделкова, JI.M. Пронского, A.M. Салмина, Ю.И. Семенова, К.В. Сергеева, В.В. Согрина, Э.А. Соловьева, A.M. Старостина, ' A.A. Чанышева, З.М. Черниловского, В.Е. Чиркина и др. ученых1.

Общие социально-политические проблемы формирования- и развития-революционного процесса исследуются в работах Т.А. Алексеевой, Д.Ю. Бовыки-на, С.Ю. Данилова, А.-Н.З. Дибирова, С.Н. Искюля, H.A. Кислицы, И.М. Клям-кина, Е.М. Кожокина, Ю.В. Куркиной, А.З. Манфреда, В.A. May, Д.Е. Мельникова, JI.A. Пименовой, В.Г. Ревуненкова, A.B. Ревякина, А.Н. Савина, В.М. Сергеева, В.П. Смирнова, В.В. Согрина, А.И. Соловьева, Э.Г. Соловьева, И.В. Ста

1 См., напр.: Ашин Г К., Понеделков A.B., Игнатов В.Г., Старостин A.M. Основы политической элитологии. М., 1999; Барис В.В. Политология. Актуальные теоретико-прикладные проблемы. Учебное пособие. М., 2000; М., 2002; Бутенко А.П., Миронов A.B. Сравнительная политология в терминах и понятиях. М., 1998; Васильев JI.C. История Востока: В 2-х т. Т. 1. М., 1994; Гомеров И.Н. Государство и государственная власть: предпосылки, особенности, структура. М., 2002; Дибиров А.-Н.З., Пронский Л.М., Бобков А.Н. Всеобщая история мировоззрения. Хронологическая энциклопедия человеческой мысли. В 2-х т. Махачкала, 2009; Землянова J1.M. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества. М., 1999; История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. М., 2000; Ковлер А.И. Очерки истории парламентаризма // Парламенты мира. М., 1991; Крадин H.H. Проблемы периодизации исторических макропроцессов // История и Математика: Модели и теории / Отв. ред. JI.E. Гринин, A.B. Коротаев, С.Ю. Малков. М., 2008; Кудрявцев

B.В. Три понятия свободы // Политические исследования. 1998. № 5; Любарский Г.Ю. Теория динамики сложной социальной системы // Политические исследования. 2004. № 3; Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2006; Медведев А.П. Был ли греческий полис государством? // Античный мир и археология. Вып. 12. Саратов, 2006; Моисеев

C.B. Философия права. Новосибирск. 2003; Назаретян А.П. Векторы исторической эволюции // Общественные науки и современность. 1999. № 2; Пеклесса А.И. Ordo quadro — четвертый порядок: пришествие постсовременного мира // Политические исследования. 2000. № 6; Пантин В.И., Лапкин В.В. Эволюционное усложнение политических систем: проблемы методологии и исследования // Политические исследования. 2002. № 2; Салмин A.M. Современная демократия: очерки становления. М., 1997; Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М., 2003; Сергеев К.В. Механизмы эволюции политической структуры общества: социальные иерархии и социальные сети // Политические исследования. 2003. № 3; Согрин В.В. Политическая история США. XVII-XIX вв. М., 2001; Согрин В.В. Переосмысливая американскую демократию: генезис, этапы, современность // США-Канада. Экономика. Политика. Культура. 2002. № 5; Соловьев А.И. Политология. Политическая теория и политические технологии. М., 2000; Чанышев A.A. История политических учений. М., 2007; Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. М., 2001; Чиркин В.Е. Государственное управление. Элементарный курс. М., 2002 и др. родубровской, А.Ф. Филиппова, Л.Б. Черной, A.B. Чудинова1 и других ученых.

Особенности развития новейших революционных процессов в современных условиях, в том числе, в России и на постсоветском пространстве в целом исследуются в работах В.В. Бариса, В.А. Барсамова, Е.И. Башкировой, И.М. Брудного, Ф.М. Бурлацкого, М.С. Восленского, Е.Т. Гайдара, А. Гасанова, В.Я. Гельмана, Л.Д. Гудкова, Б.В. Дубина, A.A. Зиновьева, Ю.И. Игрицкого, Ю.В. Ирхина, Ф.А. Казина, Т.П. Лебедевой, A.B. Магуна, P.A. Медведева, А.П. Наза-ретяна, H.A. Нарочницкой, Г.Х. Попова, Г.Г. Почепцова, В.В. Согрина, С.С. Сулакшина, И.Я. Фроянова, И. Шапиро, Б.Н. Шапталова, Г.Х. Шахназарова, Л. Шевцовой, В Л. Шейниса2 и др. авторов.

1 См., напр.: Алексеева Т.А. Современные политические теории. М., 2000; Бовыкин Д.Ю. Ни короля, ни анархии. Исполнительная власть в Конституции III года республики // Исторические этюды о французской революции (Памяти В.М. Далина). М., 1998; Данилов С.Ю. Правовые демократические государства: очерки истории. М., 1999; Дибиров А.-Н.З. Теория политической легитимности: Курс лекций. М., 2007; Искюль С.Н. Дворянские привилегии и дворянство в эпоху революции // От старого порядка к революции. JL, 1988; Кислица H.A. Английская буржуазная революция середины XVII века. Практикум. М., 1963; Клямкин И.М. Выступление на конференции «Революция и постреволюция: стабилизация, нестабильность, Термидор?». 14.07.2001 // http:// www.iet.ru/personal/mau/politru 140701.html; Кожокин Е.М. Государство и народ: от Фронды до Великой французской революции. М., 1989; Куркина Ю.В. Вареннский кризис и французское общественное мнение (по материалам памфлетов эпохи Великой французской революции) // От старого порядка к революции. JII, 1988; Ман-фред А.З. Великая Французская революция. М., 1983; Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер. М., 1981; Пименова JI.A. О некоторых особенностях дворянского сознания на исходе «века просвещения» (по наказам дворянского сословия Генеральным штатам 1789 г.) // О г старого порядка к революции. JL, 1988; Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой Французской революции. СПб., 1997; Ревякин A.B. Французская революция XVIII в. и парламентаризм // Из истории европейского парламентаризма: Франция. М., 1999; Савин А.Н. Лекции по истории Английской революции. М., 2000; Сергеев В.М., Смирнов В.П. Французская революция XVIII века и буржуазия (Круглый стол) // Новая и новейшая история. 2002. № 1; Согрин В.В. Принятие конституции США: мифы и реальность // Новая и новейшая история. 1983. № 3; Соловьев А.И. Политология. Политическая теория и политические технологии. М., 2000; Соловьев Э.Г. Концепция тоталитаризма в западной политологии: перманентный кризис или вечный поиск истины // Вестник МГУ, Сер. 18. Социология и политология. 1998. № 1; Стародубровская И.В., May В.А. Великие революции от Кромвеля до Путина. М., 2001; Чудинов A.B. Французская революция XVIII века и буржуазия (Круглый стол) // Новая и новейшая история. 2002. № 1 и др. о См., напр.: Барис В.В. Геополитические контуры России. М., 2002; Башкирова Е.И. Трансформация ценностей российского общества // Полис. 2000. № 6; Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты // Социологические исследования. 2006. № 8; Брудный И.М. Политика идентичности и посткоммунистический выбор России // Полис.

Таким образом, общие проблемы «политологии революций» и исследование революционного процесса в современных условиях в отечественной литературе исследуются с достаточной полнотой. При этом следует отметить все же, с одной стороны, сравнительно малое число работ, посвященных исследованию полного развития всех этапов революционного процесса — от его начала к его завершению, — а, с другой стороны, недостаточное вовлечение в теоретические исследования результатов изучения именно новых революционных феноменов, проявившихся недавно на постсоветском пространстве.

2002. № 1; Бурлацкий Ф.М. Русские государи. Эпоха реформации. Никита Смелый, Михаил Блаженный, Борис Крутой. М., 1996; Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991; Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. М., 1997; Гасанов А. Две русские революции: от Распутина до Путина // Официальный сайт партии «Яблоко»: http://www. yabloko.ru/Union/ MMYА/future/ rasputin.html; Гельман В.Я. Трансформация в России: Политический режим и демократическая оппозиция. М., 1999; Гудков Л.Д., Дубин Б.В. Конец харизматической эпохи. Печать и изменения в системе ценностей общества // Свободная мысль. 1993. № 5; Зиновьев A.A. Идеология партии будущего. М., 2003; Зиновьев A.A. Посткоммунистическая Россия. Публицистика 1991-1995 гг. М, 1996; Игрицкий Ю.И. Тоталитаризм вчера, сегодня, завтра? // Политические исследования. 1998. № 4; Ирхин Ю.В. Цивилизационные доминанты российского общества: культурные и политические ориентиры // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2000. № 1; Ка-зин Ф.А. Уроки «цветных революций» // Перспективы (Фонд исторической перспективы) // http://www.perspektivy.info/oykumena/krug/ urokicvetnyh revoliuciiy.htm; Кара-Мурза С.Г. Евроцентризм. Скрытая идеология перестройки. М., 1998; Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. В 2-х кн. М., 2001; Лебедева Т.П. Либеральная демократия как ориентир для посттоталитарных преобразований // Политические исследования. 2004. № 2; Магун A.B. Революция против революции // Полис. 2002. № 5; Медведев P.A. Чубайс и ваучер. Из истории российской приватизации. М., 1997; Назаретян А.П. Психология стихийного массового поведения. Лекции. М., 2001; Нарочницкая H.A. «Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека». М., 2008; Попов Г.Х. Блеск и нищета административно-командной системы. М., 1990; Попов Г.Х. От лидера к «охвостыо» 8 ошибок Российского парламента // Московский комсомолец. 2006. 26 сентября; Почепцов Г.Г: Революция.com: Основы протестной инженерии, М: «Европа», 2005; Салмин A.M. Метаморфоза российской демократии: от спонтанности к импровизации? // Полития. 2003. № 3; Согрин В.В. Политическая история современной России. 19851994. От Горбачева до Ельцина. М., 1994; Сулакшин С.С. Современная российская многопартийность: видимость и сущность. Свидетельство не со стороны. М., 2001; Фроянов И.Я. Погружение в бездну (Россия на исходе XX века). СПб., 1999; Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной политики // Политические исследования. 2001. № 35 ИГапталов Б.Н. Выбор России через призму «классической демократии» // Политические исследования. 2004. № 2; Шахназаров Г.Х. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника. М., 1993; Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999; Шейнис В.Л. Октябрь 1993-го: конец переходной эпохи // Независимая газета. 2003. 7 октября и др.

Объектом предлагаемого диссертационного исследования являются революционные трансформации как особые политические феномены, прерывающие перманентное развитие политического процесса и эволюционирующие по своей собственной внутренней логике.

Предметом исследования являются основные общие этапы и моменты развития этих трансформаций, рассматриваемые в их внутренней связи и в полноте реализации всего процесса (от начала к завершению).

Цель настоящего исследования состояла в том, чтобы четко выделить и уточнить основные этапы и моменты развития революционного процесса, определяемые на основе анализа классических революционных феноменов, предложить критерии определения специфики революционной трансформации соответствующих политических систем на постсоветском пространстве.

Достижение этой цели потребовало решения следующих исследовательских задач.

1. Осуществить общий анализ теоретико-методологических оснований исследования феномена революций с учетом наиболее поздних из них. Установить ключевые отношения между основными понятиями — государством, демократией и революцией.

2. Определить сущность революции как политического феномена, выявить ее необходимые квалифицирующие признаки, позволяющие отличить революцию от сходных политических процессов.

3. Выявить все необходимые и логически (онтологически) связанные этапы и моменты развития революционного процесса, обосновав их соответствующими эмпирическими данными.

4. Проанализировать и обобщить логику поведения основных участников революционного процесса и их роль в изменении различных сценариев развития революционных событий.

5. Проанализировать на этой основе особенности современных революционных трансформаций на постсоветском пространстве и дать им научную квалификацию с точки,зрения теории политического процесса.

Методологическая и эмпирическая база исследования: В процессе,исследования использовались как общенаучные и социально-философские методы (эмпирического наблюдения и обобщения, гипотетико-дедуктивный, системный, формационный, цивилизационный), так и методы собственно политологические (теория политических систем, структурно-функциональный анализ, сравнительный социально-политический анализ, теория элит). На конкретно-теоретическом уровне методологическую и эмпирическую базу исследования составили отмеченные выше труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные исследованию политической динамики общества вообще и революциям и революционным процессам, в частности.

Научная новизна исследования и выводов, к которым пришел автор, заключается в следующем.

1. Обосновано понимание сущности революции как в основе своей духовно-политического (а не чисто политического или социально-экономического) процесса изменения фундаментальных основ государственной жизни и перевода ее в рамки нового конституционного порядка, осуществляемого незаконными, неконституционными методами.

2. На базе компаративного исследования основных революций ХУИ-ХХ веков (включая и последнюю российскую либерально-демократическую революцию) предложено более полное и точное обобщение основных этапов и моментов революционного процесса.

3. Предложено авторское уточнение и дополнение основных понятий (начала революции, ее завершения, этапа «термидора» и др.) и понимания'причин развития революционных процессов по различным сценариям, в зависимости от типов поведения основных участников этого процесса — революционных лидеров (вождей) и главы государства.

4. На основе проведенного исследования дана общая квалификация* так называемых «цветных революций» как особых политических феноменов развития революционных трансформаций на постсоветском пространстве.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Классическая революция на своем начальном этапе не является ни чисто политическим, ни экономико-политическим процессом, но представляет собой прежде всего идеологический, духовно-нравственный переворот, происходящий вначале в общественном сознании, в «системе ценностей» основной части общества и только затем — в его общественном бытии (в перестройке его социально-политических и экономических институтов, что и составляет собственно революцию в ее традиционном понимании). Основа «зародыш» революции всегда содержится в соответствующей революционной идее, «новом историческом проекте», практическая реализация которого и есть революция, революционный процесс. В основе любой великой революции всегда лежит глубокая и серьезная новая идеологическая доктрина, которая является новой формулировкой взглядов на социальную справедливость и верховный смысл существования человека в мире вообще, лежащих в основе любого общества. Самая первая стадия революционного процесса — это разработка или заимствование и адаптация такой новой нравственно-политической доктрины.

2. Рассматривая с этой точки зрения так называемые «цветные революции», можно прийти к следующему принципиальному выводу. В этих революциях не удается разглядеть не только никаких новых великих идей, но и никаких просто новых идей — новых даже и для самих стран, в которых эти революции совершались. В основном, — это все те же идеи западной либеральной докгрины (в ее радикальной форме), под воздействием которых и происходила до того либерально-демократическая революция в СССР, приведшая к его* распаду. Поскольку республики бывшего СССР в процессе отделения от России не успели пережить всего процесса перехода на либерально-демократические ценности и в той его радикальной форме, которая проявилась в России в период нахождения-у власти правительства Б.Н. Ельцина — Е.Т. Гайдара, постольку можно признать, что либерально-демократические революции во многих из них остались незавершенными, а в некоторых из них произошел даже и некоторый откат назад.

3. Доктрина «бархатных» и «цветных» революций является не только радикальной (по провозглашаемым ею целям — сведение государственного управления к минимуму и предоставление гражданскому обществу максимальной свободы), но и экстремистской по принимаемым ею средствам — тотальному неповиновению законам и распоряжениям действующих органов власти. Эта доктрина революционных действий провозглашает конечной целью захват власти, который она надеется осуществить организацией тотального массового неповиновения действующей власти. Эффекта «первой крови» «бархатные» и «цветные» революции достигают самим фактом организации массовых митингов неповиновения (вроде украинского Майдана), которые призваны парализовать волю органов власти и продемонстрировать как бы уже свершившийся переход легитимной власти к митингующему «народу». Эти революции действуют методами психологического насилия. Неповиновение, на специфическом языке «бархатных» и «цветных» революционеров, — это не просто отказ подчиняться распоряжениям власти, а метод активной и решительной борьбы за власть, одержания победы над властью и перехвата власти в свои руки. Поэтому механизм развития процесса «цветных» революций подчиняется тем же закономерностям, что и развитие классических, обычных (насильственных) революций.

4. Моментом перехода от идеологической и полемической борьбы с действующей властью к борьбе политической (борьбе за реальную, а не только духовно-моральную власть), в «бархатных» и «цветных» революциях, как и в революциях прошлого, является момент переживания государством наибольших трудностей — резкого или длительного и явного ухудшения его экономического или политического положения (проигрыш войны, крупное дипломатическое поражение экономический кризис и т.д.). Все «цветные революции» на постсоветском пространстве увенчались успехом именно в тех бывших советских республиках, которые столкнулись после отделения от СССР с наибольшими экономическими трудностями — в Грузии, Украине и Киргизии, не обладавшими, с одной стороны, значимыми сырьевыми ресурсами и утратившими, с другой стороны, свой промышленный и аграрный потенциал. В Белоруссии же, пока сумевшей сохранить этот потенциал, а также в Казахстане, Азербайджане и Узбекистане, обладающих значительными сырьевыми ресурсами, «цветные революции» не смогли повести за собой достаточное число негодующих сторонников смены действующей власти. В Туркмении, располагающей в этом отношении наибольшим сырьевым потенциалом, в расчете на душу населения, для подобной революции нет даже минимальных предпосылок. Единственным исключением в этом ряду является Армения, авторитет правительства в которой остается достаточно высоким, несмотря на значительные экономические трудности.

5. Вторым важнейшим фактором неудачи и провала «бархатных» и «цветных» революций, как и революций вообще, является наличие у власти решительного и твердого главы государства, не стесняющегося «употреблять власть» и пресекающего любые незаконные и провокационные акции «цветных» революционеров, даже и относительно массовые. Развитие «цветного» революционного процесса происходит именно в условиях незаметного и «ненасильственного» перехвата власти у того правительства, которое не решается ею пользоваться или останавливается перед употреблением легитимного и при этом относительно массового насилия (разгон незаконных митингов, шествий и т.п.).

Чем слабее и нерешительнее глава государства (характерные примеры — М.С. Горбачев, Л.Д. Кучма, Э.А. Шеварнадзе, А. Акаев) и чем решительнее революционные лидеры (характерные примеры — Б.Н. Ельцин, М.Н. Саакашви-ли, Ю.В. Тимошенко), тем больше шансов на успех у «цветных» революционеров. И, наоборот, чем решительнее главы государств, подвергающихся атакам таких революционеров (характерные примеры — А.Г. Лукашенко, В.В. Путин, H.A. Назарбаев, И. Алиев, И. Каримов), тем меньше шансов на развитие в стране «цветного» революционного процесса. В случае же наличия сильных и решительных лидеров с обеих сторон развитие революционного процесса может направляться и по пути вооруженных столкновений, как это было в России в 1993 году и в некоторых других постсоветских республиках. Однако данный фактор проявляется лишь с учетом действия всех остальных факторов развития революционного процесса.

6. Период так называемого «термидора», закономерно наступающий после периода революционной диктатуры, рассматривается обычно как начало нисходящей стадии развития, как начало упадка революции, что является фактически верным. Революция есть всего лишь особое политическое состояние или политический процесс, развивающийся в государстве, которое и есть субстанция революции. «Термидор» представляет собой некоторую попытку продолжить революцию, попытка гражданского общества сбросить с себя ярмо государственной власти и порядка и вернуться к подавленной диктатором революционной свободе. Поэтому «Восстановитель» государственной власти обычно и естественным образом приходит из той части общества, которая в наибольшей степени воплощает собой орудие государственных интересов, в которой культивируется дух служения государству и, которая представляет собой основу и стержень любого государства, то есть из армии (и вообще из силовых структур государства). Поэтому сменяющий термидорианскую олигархию режим восстановления жесткой государственной власти, режим укрепления постреволюционной государственности воспринимается различными^ кругами общества, как некое возвращение диктатуры, как режим попрания завоеванной революцией свободы.

7. Поскольку существуют силы заинтересованные в дальнейшей дезинтеграции постсоветского пространсгва и ослабления традиционного и естественного влияния на нем России как исторического центра Евразии, то закономерным является, с одной стороны, поддержка (и во многом даже инспирирование) западными странами «цветных» революционных процессов, а, с другой стороны, озабоченность (и даже противодействие им) со стороны России. Внешнее вмешательство в «цветных» революционных процессах (неизбежное в них, как и в любых других революциях) следует анализировать и оценивать в большей степени с геополитической, нежели с морально-политической (идеологической) точки зрения. Возникая под влиянием внутренних факторов развития самих бывших советских республик, «цветные революции» попадают, тем не менее, в поле действия более мощных сил геополитического соперничества на постсоветском пространстве (США, Россия, Европа, Китай, отчасти Исламский мир) и приобретают тем самым характер «цивилизационной» борьбы. В силу этого «цветные революции» не могут завершиться и «успокоиться» на своей собственной — духовно-политической — основе, но неизбежно будут вызывать рецидивы различной формы до момента удовлетворительного разрешения цивилизационных и геополитических напряжений, которые они самим фактом своего свершения порождают.

Апробация работы. Работа была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Кафедры философии и политологии Академии труда и социальных отношений. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в научных публикациях автора. Автор представляла результаты своей работы на международной конференции на социологическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова.

Практическое значение работы заключается в том, что ее материалы, положения и выводы могут быть использованы в преподавании политологических, историко-политических и политико-прикладных дисциплин; а также — при разработке стратегических и тактических основ государственной политики.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Фефелова, Ольга Андреевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог нашему анализу ключевых для всего исследования понятий государства, демократии и революции, мы сформулировали следующие основные выводы.

Классическая революция на своем начальном этапе не является исключительно политическим или экономико-политическим процессом, но представляет собой прежде всего идеологический, духовно-нравственный (зачастую «религиозный» в широком смысле слова) переворот, происходящий вначале в общественном сознании, в «системе ценностей» основной части общества и лишь затем — в его общественном бытии (в перестройке его социально-политических и экономических институтов, что и составляет собственно революцию в ее традиционном понимании).

Основа любой революции всегда содержится в соответствующей революционной идее, новом политическом проекте, практическая реализация которого и есть революция в рамках революционного процесса. Однако этот новый проект может быть либо абсолютно новым (что характерно для «великих» революций), либо новеллой только для данного народа, для данной страны. В последнем случае революция имеет существенное историческое значение лишь для самого этого народа, а для мирового сообщества в целом она может обладать лишь большей или меньшей степенью важности, в зависимости от того места, которое занимает данная страна в системе мирового общественного развития.

В основе любой великой революции всегда лежит глубокая и серьезная новая идеологическая доктрина, детально разработанная тем или иным духовным авторитетом, гением (пророком, апостолом и т.д.) или, возможно, — целой плеядой таких глубоких социальных мыслителей. Эта доктрина является новой формулировкой взглядов на социальную справедливость и верховный смысл существования человека в мире вообще, лежащих в основе любого общества. Именно подобная доктрина является «компасом» революции, и именно по отношению к ней все участники политического (революционного) процесса делятся на консерваторов, радикалов, умеренных и т.д. Без обращения к этой доктрине корректная дифференциация самих участников революционного процесса, как и основных его периодов, стадий, этапов (начало-кульминация-окончание), а также и подведение итогов революции («удалась — не удалась») невозможно.

Первая стадия революционного изменения представляет собой разработку или заимствование и адаптация такой новой нравственно-политической доктрины, осуществляемые сначала только некоторыми профессиональными идеологами (священниками, философами, политологами, учеными, журналистами, писателями, преподавателями и т.д.). И, чем мощнее интеллектуальный потенциал общества и шире его общая образованность, тем быстрее и глубже начинает проникать эта новая доктрина в народные массы. Легче и быстрее всего это происходит в столицах и крупных городах, где интенсивнее всего общение , коммуникация между людьми.

Второй этап развития революционной идеи является периодом «деморализации» сторонников старой системы ценностей и периодом широкой вербовки сторонников новой системы ценностей, которые, естественно, отличаются повышенной пассионарностыо и самоотверженностью, готовностью «пострадать» за новую веру. На этом этапе появляются самые первые «герои» и «мученики» революции, складывается ядро ее будущих духовных авторитетов и революционных лидеров (вождей). При этом формируется своего рода «генеральный штаб», генералитет и высший офицерский состав будущих революционных армий. По мере того как новые идеи овладевают массами, они превращаются уже и в значительную материальную силу.

Рассматривая с этой точки зрения так называемые «цветные революции», можно прийти к следующему принципиальному выводу. В этих революциях не удается разглядеть не только никаких новых великих идей, но и никаких просто новых идей —- новых даже и для самих стран, в которых эти революции совершались. В основном, — это все те же идеи западной либеральной доктрины (в ее радикальной форме), под воздействием которых и происходила до того либерально-демократическая революция в СССР, приведшая к его распаду. Поскольку республики бывшего СССР в процессе отделения от России не успели пережить всего процесса перехода на либерально-демократические ценности и в той его радикальной форме, которая проявилась в России, постольку можно признать, что либерально-демократические революции во многих из них остались незавершенными, а в некоторых из них произошел даже и некоторый откат назад, в сравнении даже с периодом «Перестройки и гласности» времен М.С. Горбачева. Данное заключение вполне характерно для всех остальных бывших советских республик (исключая, может быть, прибалтийские), хотя указанные процессы проходили в них вариативно. Перефразируя известную формулу В.И. Ленина, можно определить, что многие бывшие советские республики еще не успели переболеть «детской болезнью» радикального либерализма, которой Россия переболела в 1990 годы. Поэтому «цветные революции» следует рассматривать как своего рода рецидивы этой «детской болезни».

Переход революции от морально-критической стадии развития к стадии практической происходит обычно в момент столкновения того или иного общества с серьезными экономическими и особенно внешнеполитическими трудностями, разрешить которые правительство оказывается не в силах, что резко роняет его авторитет (как и авторитет всей старой социально-политической системы) в глазах всего общества. В этот момент критика правительства революционерами достигает наивысшего накала, и к ним присоединяются теперь даже и те, кто до этого момента не сочувствовал революционерам или был нейтрален к ним. Кризис политики конкретного правительства экстраполируется на всю политическую систему в целом. Имеют место призывы не только к смене лиц в правительстве (чем дело бы и ограничилось, не будь общество уже нравственно расколотым), но и к смене всей конституции страны, к перестройке всех ее общественных институтов, то есть к социально-политической революции в ее традиционном понимании.

Огромную роль на этой стадии развития революции играет также и наличие зарубежного примера: с одной стороны, более успешной (или страны-победительницы), а, с другой, — в чем-то напоминающей тот идеал, к которому призывают революционеры. Зачастую, порядки в указанном идеале революционной пропагандой сильно идеализируются и ретушируются. Большую роль в этой пропаганде играют люди, профессионально связанные с изучением такой страны, или путешественники и туристы, получающие впечатление, как правило, только от «витрины» этой страны.

Неким моментом перехода от идеологической и полемической борьбы с действующей властью к борьбе политической (борьбе за реальную, а не только духовно-моральную власть), является в «бархатных» и «цветных» революциях, впрочем как и в революциях прошлого, момент переживания государством наибольших трудностей — резкого или длительного и явного ухудшения его экономического или политического положения (проигрыш войны, крупное дипломатическое поражение и т.д.). Эти трудности умаляют авторитет действующей власти в глазах народных масс и тем самым создают наиболее выгодные условия для атаки на нее со стороны революционеров, рассчитывающих в этот момент на получение более или менее массовой поддержки снизу. Все «цветные революции» на постсоветском пространстве увенчались успехом именно в тех бывших советских республиках, которые столкнулись после отделения от СССР с наибольшими экономическими трудностями — в Грузии, Украине и Киргизии, не обладавшими, с одной стороны, значимыми сырьевыми ресурсами и утратившими, с другой стороны, свой промышленный и аграрный потенциал. В Белоруссии же, сумевшей сохранить этот потенциал, а также в Казахстане, Азербайджане и Узбекистане, обладающих значительными сырьевыми богатствами, «цветные революции» не смогли повести за собой достаточное число негодующих сторонников смены действующей власти. Единственным может быть исключением в этом ряду является Армения, авторитет правительства в которой остается достаточно высоким, несмотря на значительные экономические трудности, с которым оно сталкивается.

Решающим моментом, переводящим революцию из морально-политической уже и в практическую стадию своего развития, является обращение самого правительства, попавшего в трудное положение, к революционизированному обществу и допущение революционеров во власть. Тем самым раскол переносится из общества теперь уже и в салю правительство (в широком смысле). В стране возникает состояние уже не только двоеверия, но и двоевластия. Этот этап можно назвать периодом легализации революции.

Получив свое представительство во властных государственных органах, революционные силы не помогают правительству справиться с ситуацией (на что оно обычно надеется, допуская революционеров во власть), а, наоборот, разворачивают борьбу против него и за изменение Конституции государства в духе той новой доктрины, под знаменем которой они пришли во власть. Сопротивление защитников старой Конституции (старого порядка) при этом подавляется с помощью возрастающей агрессивности народных выступлений и захваченных революционерами средств массовой пропаганды, направляемых ими против «консерваторов».

В случае с «цветными революциями» в этой связи необходимо отметить, с одной стороны, то, что все их вожди — М. Саакашвили, Н. Бурджанадзе, 3. Жвания, В. Ющенко, Ю. Тимошенко, К. Бакиев, Ф. Кулов, Р. Отунбаева — изначально занимали важные посты в прежней системе власти, где и приобрели свой государственный авторитет; а, с другой, — то, что сама демократическая система выборов главы государства предполагает уравнивание в статусе действующего главы государства и оппозиционного претендента на этот пост в момент проведения самих выборов. Они оба в этот момент де-юре считаются равными по своему статусу.

Революционеры, «проникшие» во власть, не только мешают правительству применить против организаторов массовых беспорядков силу, но и более того, поощряют эти беспорядки и оправдывают их «революционной целесообразностью». Начинается период так называемой «революционной законности», когда правом становится уже не прежняя, попираемая теперь самими революционными властями и возбужденным народом Конституция, а политическая программа, написанная самими революционерами.

Эта Программа (Манифест) обычно излагается каким-нибудь талантливым популяризатором в кратком и афористичном виде, как правило, перед самым приходом революционеров во власть и поэтому она быстро получает самое широкое распространение в обществе.

Своего рода «манифестом радикального либерализма», вдохновлявшего как «бархатные революции» в Восточной Европе и в СССР, так и «цветные революции» на постсоветском пространстве, является книга американского политолога и идеолога Д. Шарпа «От диктатуры к демократии», которая впервые была опубликована в Бангкоке в 1993 г. «Комитетом по восстановление демократии в Бирме». В ней излагается стратегия и тактика так называемого «ненасильственного метода борьбы» с «диктаторской» властью радикальными сторонниками «свободы». По нашему мнению, в «бархатных» и «цветных» революциях эта книга играет ту же роль, которую играли в XX веке «Государство и революция» В.И. Ленина для социалистических революционеров. По существу, книга Д. Шарпа — это изложение новейшей революционной технологии подрыва любой власти, которая не нравится любой оппозиции, способной повести за собой достаточное количество решительных и активных сторонников.

Призвание революционеров во власть придает их программе уже не только моральный, но теперь уже и политически легальный авторитет, так как она излагается теперь, не только в пропагандистских листовках и брошюрах, но уже и в выступлениях законных представителей власти и в издаваемых ими официальных документах. Кроме того, обладающие «позициями! власти» революционеры начинают использовать в интересах революции те материальные и иные возможности, которые предоставляются им как властным представителям. Общество, таким образом, начинает получать от власти противоречивые сигналы, что ведет к дальнейшему углублению его раскола и росту активности революционных масс.

В этот же период развития революции обычно случается некое драматическое событие, резко разделяющее защитников старого и нового порядка теперь уже и «первой кровью». Оно разрушает психологический барьер в сознании народа и, в известной мере, легитимирует насилие, применяемое революционерами в борьбе за власть. В последующих «мифологемах революции» это первое кровавое столкновение приобретает огромное символическое значение, становясь обычно государственным праздником, великим памятным днем, ключевым символом ветеранов-борцов за новый социально-политический строй.

Социально-политическая прошлого и настоящего показывает, что практически всякая революция, особенно на первых этапах ее развития, есть прежде всего отрицание. Революционеры начинают свои практические действия с того, что отрицают (разрушают) социально-политический строй и их объединяет на первых порах именно это отрицание. Однако сами революционеры могут сильно расходиться друг с другом, как в степени отрицания старого, так и в формулировке той позитивной цели и программы, во-имя которых они объединились в своем отрицании прежней системы ценностей и старого порядка в целом.

По своим целям основные участники революции могут быть разделены на консерваторов (призывающих сохранить старый порядок), реформистов (призывающих к некоторому, умеренному его изменению) и радикалов (призывающих к коренной ломке всего социально-политического строя).

Таким образом, по отношению к средствам, допускаемым или- провозглашаемым необходимыми для достижения своих целей, все участники революционного процесса должны быть разделены на экстремистов и «пацифистов». Причем, по этому признаку делятся не только революционеры, но и консерваторы, защитники старого порядка, которые тоже могут быть как сторонниками самых жестких мер, так и миролюбивыми сторонниками переговоров и компромиссов.

При этом следует подчеркнуть, что здесьречь идет только о политических партиях, движениях и т.д., но не о самом государстве. Государство всегда имеет право и применять силу против любых лиц и организаций, которые пытаются изменить конституцию государственного целого насильственными действиями. Именно главе государства (и только ему) предоставлено в обществе право па (легитимное) насилие по отношению к тем, кто нарушает законы и Конституцию.

Объединяя два указанных признака, характеризующих участников борьбы, мы можем заметить, что в любой революции радикалы (сторонники наиболее глубоких преобразований) не всегда и не обязательно оказываются и экстремистами (сторонниками крайних средств, сторонниками насилия), наоборот, очень часто они оказываются «голубями» и пацифистами. А сторонники самых умеренных доктрин (реформисты) часто оказываются сторонниками самых жестких, крутых, террористических средств, применяемых ими как против консерваторов, так и против радикалов. По нашему мнению, зависит это сочетание радикальности самой доктрины с радикальностью или умеренностью продвигающей ее партии именно от характера вождей, которых эта партия себе находит.

Доктрины «бархатных» и «цветных» революций являются не только радикальными (по провозглашаемым целям — сведение государственного управления к минимуму и предоставление гражданскому обществу максимальной свободы), но и экстремистскими по принимаемым ими средствам — тотальному неповиновению законам и распоряжениям действующих органов власти вплоть до передачи ее в руки самих революционеров. Эти доктрины революционных действий провозглашают своей целью не что иное, как захват власти, который предполагается осуществить тотальным неповиновением действующей власти. При этом само по себе применение физического насилия, характерного для революций прошлого, вовсе не отвергается по принципиальным мотивам (как и принесение на «алтарь революции» человеческих жертв), но лишь признается нежелательным и, главное, — нецелесообразным. Эффекта «первой крови» «бархатные» и «цветные революции» достигают самим фактом организации массового неповиновения, вроде украинского «Майдана», которые призваны парализовать волю органов власти, сделать их бездеятельность свершившимся фактом и продемонстрировать уже свершившийся переход легитимной власти к митингующему «народу». Эти революции действуют зачастую методами психологического насилия. Организуемые ими массовые акции постоянно балансируют на грани кровопролития и вспышек насильственных действий со стороны толпы (Сербия, Грузия, Киргизия и др.). Таким образом, неповиновение, на специфическом языке бархатных и цветных революционеров, — это не просто отказ подчиняться распоряжениям власти, а метод активной и решительной борьбы за власть.

Степень разрушительности любой революции па стадии борьбы за власть зависит (при прочих равных условиях) не столько от радикальности программ, выдвигаемых теми или иными партиями, сколько от экстремизма вождей этих партий и движений.

Революционеры, пришедшие во власть, стремятся к переустройству всего общества на новых принципах, провозглашаемых в их программах и декларациях, чего они однако не могут сделать до тех пор, пока им не подчинится власть исполнительная и прежде всего армия, а также другие силовые структуры, составляющие основу и стержень любой и государственной власти вообще. Поскольку армия и аппарат исполнительной власти в целом устроены и действуют на основе принципа единоначалия и полностью подчиняются только главе государства, а не парламенту или суду, то дальнейшее развитие революции зависит главным образом от отношений революционеров именно с главой государства.

Если глава государства отказывается идти на уступки революционерам и сотрудничать с ними в реализации их программы, то у него не остается другого выхода как только отдать армии и силовым структурам приказ о подавлении революционеров-разрушителей силой. Однако на этой стадии развития революции армия, как правило, уже тоже расколота, как и все общество, и поэтому выступление верных главе государства вооруженных сил приводит к быстрому формированию против них революционной армии, пополняемой отчасти выходцами из возбужденного народа и отчасти переходящими на сторону восставших воинскими частями. Если во главе революционной армии оказываются достаточно способные и решительные вожди, то развитие этого процесса приводит уже к началу настоящей гражданской войны.

Однако чаще всего на этой, начальной стадии развития революционной ситуации глава государства не решается вступить в силовое противоборство с революционерами и начинает сотрудничать с ними, идет им на все более крупные уступки, лавирует, маневрирует и интригует до тех пор, пока его не отстраняют от власти почти легальным или полулегальным путем (обычно в форме заговора).

Период борьбы революционеров за исполнительную власть, протекающий как в форме открытой гражданской войны, так и в форме позиционной политической борьбы, когда стороны не решаются перейти к открытому силовому противоборству, является периодом наибольшего ослабления государства и обострения всех его основных противоречий, которые каждая из сторон стремится использовать с выгодой для себя, как правило, игнорируя при этом интересы всего государственного целого.

Поэтому вторым важнейшим фактором успеха или неудачи «бархатных» и «цветных» революций, как и революций вообще, является наличие у власти решительного и твердого главы государства, не стесняющегося «употреблять власть» и пресекающего любые незаконные и провокационные акции цветных революционеров, даже и относительно массовые. Развитие «цветного революционного процесса» происходит именно в условиях незаметного и «ненасильственного» перехвата власти у того правительства, которое не решается ею пользоваться или останавливается перед употреблением легитимного и при этом относительно массового насилия (разгон незаконных митингов, шествий и т.п.). В случае же наличия сильных и решительных лидеров с обеих сторон развитие революционного процесса может направляться и по пути вооруженных столкновений, как это было в России в 1993 году и в некоторых других постсоветских республиках. Однако данный фактор проявляется лишь с учетом действия всех остальных факторов развития революционного процесса.

Мы полагаем, что в числе основных противоречий, обостряющихся в случае резкого ослабления исполнительной власти в охваченном революцией государстве, наибольшее значение приобретают, во-первых, его внешнеполитические противоречия; и, во-вторых, — внутриполитические. К числу последних относятся: 1) этнонациональные и этнорелигиозные противоречия; 2) регионально-политические и регионально-экономические противоречия (между центром и регионами и между самими регионами); и 3) классово-экономические и имущественные противоречия (между бедными и богатыми, между государством и,налогоплательщиками и т.д.).

Марксистская методология придает исключительное значение только последнему виду, противоречиям, считая их основными, главными«, определяющими сам смысл и развитие всех революционных трансформаций. Однако, с нашей точки зрения, такой подход представляет собой некое упрощение феномена революции. Основным противоречием революции является тотальное идеологическое противоречие между старым и новым пониманием справедливого общественного и государственного строя, в рамках которых и дается решение не только классово-экономического вопроса, но и всех выше отмеченных вопросов в их комплексе (системе). Именно от их комплексного решения зависит существование самого государства.

Внешнеполитические противоречия охваченного революцией государства развиваются, как правило, в направлении все большего вмешательства сопредельных государств во внутреннюю борьбу за власть между революционерами и главой государства.

Обе борющиеся стороны в охваченном революцией государстве, как правило, призывают тайно или явно иностранные государства вступить в борьбу на их стороне, что разделяет политически активные силы в таком государстве еще и на национал-патриотов и национал-предателей (коллаборационистов и компрадоров).

Внутриполитические противоречия охваченного революцией государства выражаются прежде всего в активизации сил этнополитического, этнорелигиозного и регионально-политического сепаратизма. Каждая* из противоборствующих сторон стремится привлечь эти силы на свою сторону, а внешнеполитические игроки стремятся использовать и эти силы*в своих собственных интересах.

При этом только после полного устранения тем или иным способом прежнего главы государства (победой в гражданской войне или в длительной позиционной войне с завершающим заговором-переворотом) и перехода всей исполнительной и законодательной власти в руки вождей революции последние получают наконец реальную возможность приступить к реализации своей революционной программы.

Однако именно в этот момент из безответственных вождей революции, отнимающих власть и собственность у других, они внезапно превращаются в государственных деятелей, функция которых состоит уже не в разрушении, а в укреплении государственной власти, в собирании камней и в усмирении всех бунтовщиков, воров и недовольных. Из разрушителей государственной власти и старых общественных отношений в целом они внезапно превращаются в их охранителей и защитников.

На политической арене продолжаются столкновения сторонников прежней власти и расколовшихся теперь на множество фракций и течений сторонников новой. Этот хаос разнородных сил выступает теперь не союзником, а оппозицией и врагом новому главе государства. Вчера еще они вместе разрушали старый порядок, а сегодня он один чувствует потребность в немедленном восстановлении порядка, в усмирении далеко зашедших страстей, в то время как его прежние союзники все еще продолжают свою революционную борьбу за власть и против (теперь уже его) власти.

Таким образом, новый глава государства оказывается окруженным противниками со всех сторон — против него борются сторонники свергнутого главы государства, защитники старого порядка, а так же борются и «крайние» революционеры, требующие реализации именно их программы.

В подобной катастрофической ситуации у власти может удержаться только человек, способный не останавливаться перед самым решительным применением силы, человек, способный направить против всех своих противников оружие террора, способное усмирить страну и восстановить социальный порядок.

Хотя этот человек, подавляя все оппозиционные ему силы, устанавливает фактически свою личную диктатуру, вместе с тем он восстанавливает в государстве и единство распорядительной воли вообще, без чего никакое государство (а тем более подвергшееся разложению) вообще не может ни существовать, ни действовать. Точно так же, как на этапе разрушения старого порядка революционеры вместе с ним разрушают и государственный порядок вообще, так же и на этапе восстановления государственного порядка вместе с установлением «диктатуры» одного конкретного лица восстанавливается и единоначалие в структуре исполнительной власти вообще, а вместе с ним — и само государство как таковое. Действуя в своих личных интересах, «диктатор» вместе с тем действует и в интересах всего государства в целом.

После периода революционной диктатуры закономерно наступает период так называемого «термидора», который обычно рассматривается как начало нисходящей стадии развития, как начало некоего упадка революции. В опре-делнном смысле это определение, конечно, верно, однако неверен сам методологический подход, из которого оно вытекает. Этот подход внедрен в политологию прежде всего самими революционерами, для которых революция всегда представляет собой нечто самоценное и самодовлеющее. Однако с более широкой точки зрения она таким онтологическим статусом не обладает. Революция есть всего лишь особое политическое состояние или политический процесс, развивающийся в государстве, которое и есть на самом деле субстанция революции. Только государство и государственный порядок представляют собой нечто позитивное, существующее само по себе. Революция же есть нечто, происходящее с государством.

Фактическим окончанием революции является уже период революционной диктатуры. Именно революционный диктатор прекращает насильственными средствами «бессмысленный'и беспощадный бунт» низов общества и столь же разрушительную всеобщую войну в его революционных верхах и переходит к управлению государством уже нереволюционными, хотя и насильственными методами. Он восстанавливает (хотя и на новой основе) государство и государственный порядок и тем заканчивает революцию.

Термидор» же, с этой точки зрения, есть некоторая попытка продолжить революцию, попытка гражданского общества сбросить с себя иго государственной власти и порядка и вернуться к подавленной диктатором «революционной» свободе. Период «термидора» представляет собой некоторый реванш гражданского общества (то есть той части общества, которая живет в основном своей частной жизнью) над государственной диктатурой, принуждающей его подчиняться государственным интересам и целям и государственной дисциплине. Необходимость, так называемого периода «термидора» вытекает, по нашему мнению, из следующих основных обстоятельств.

Во-первых, хотя революционная диктатура по своей сути есть восстановление власти самого государства над внешними и внутренними антигосударственными силами, однако по своей форме эта диктатура носит характер личной власти и поэтому воспринимается большинством общества не как власть собственно государства, а как власть данного конкретного лица, получившего ее не совсем законным или совсем незаконным путем.

Во-вторых, любой человек смертен, а участие в революционных сражениях и ответственность, ложащиеся на того, кто берет на себя право единолично решать судьбу государства, неизбежно сильно подрывают жизненные силы и самого крепкого индивидуума.

В-третьих, ожесточенная борьба за власть и последующая диктатура, как правило, выкашивают во всех слоях общества (и наиболее полно — в рядах его высшей политической элиты) наиболее принципиальных, наиболее самоотверженных и сознательных политических деятелей.

Очевидно, что «термидор» есть по сути своей антигосударственная реакция гражданского общества на революционную диктатуру. Свое освобождение от диктатора они воспринимают как освобождение от всякой государственной власти, от всякой дисциплины и от всяких государственных интересов, кроме тех, которые способствуют их личному успеху и личной карьере.

Поэтому прежде всего (под видом борьбы с диктатурой одного лица) они ослабляют исполнительную власть, подрывая в ней единоначалие, без которого нет настоящего государства.

Восстановитель государственной власти обычно и естественным образом приходит из той части общества, которая в наибольшей степени воплощает собой некое «орудие» государственных интересов, в которой культивируется дух служения государству и которая представляет собой основу и стержень любого государства.

Хотя «термидор» разрушителен и недолговечен, тем не менее, с внешней своей стороны он воспринимается все же как освобождение от диктатуры, как режим, восстанавливающий попранную диктатором свободу, именем которой ведь и вербуют себе наиболее ревностных сторонников все революции. Поэтому сменяющий термидорианскую олигархию режим восстановления жесткой государственной власти, режим укрепления постреволюционной государственс ности воспринимается многими постреволюционными кругами общества (особенно всегда безответственной интеллигенцией) как некое возвращение диктатуры, как режим попрания завоеванной революцией свободы. Однако здравое большинство общества все же понимает необходимость и законность такого окончания революции и примиряется с ним.

Очевидно, что «цветные революции» представляют собой попытки установления на постсоветском пространстве радикально-либеральных режимов, духовная родина которых и их сакральный центр (либеральная Мекка) находятся на Западе, который заинтересован в дальнейшей дезинтеграции постсоветского пространства. В этой связи реальностью становится поддержка (и во многом даже инспирирование) западными странами этих революционных процессов, а, с другой стороны, озабоченность (и даже противодействие им) со стороны России. В то же время для Запада важны не столько сами по себе либеральные идеи и соответствующие политические режимы, возникающие в результате этих революций, сколько внешнеполитическая (геополитическая) ориентация «цветных» правительств.Возникая под влиянием внутренних факторов развития самих бывших советских республик, «цветные революции» попадают, тем не менее, в поле действия более мощных сил геополитического соперничества на постсоветском пространстве (США, Россия, Европа, Китай, отчасти Исламский мир) и приобретают тем самым характер «цивилизационной» борьбы. В силу этого «цветные революции» не могут завершиться и на своей собственной — духовно-политической — основе, но неизбежно будут вызывать рецидивы различной формы до момента удовлетворительного разрешения цивилизационных и геополитических напряжений, которые они самим фактом своего свершения порождают. Последнее мы и наблюдаем в настоящее время в реальной действительности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Фефелова, Ольга Андреевна, 2010 год

1. Документы истории Великой французской революции / Отв. ред. A.B. Адо. М., 1990.

2. Конституции и законодательные акты буржуазных государств в XVII-XIX вв. (Англия, США, Франция, Италия, Германия) / Сб. документов под ред. проф. П.Н. Галанзы. М., 1957.

3. Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870 гг.) / Сост. Е. Юровская. М., 1990.

4. Сборник документов по истории нового времени. Буржуазные революции XVII-XVI1I вв. / Под ред. В.Г. Спроткина. М., 1990.1. Справочная литература

5. Барсенков A.C. и др. Политическая Россия сегодня. Справочник. М., 1993.

6. Большой энциклопедический словарь. М.-СПб., 1997.

7. Новейший словарь иностранных слов и выражений. «Изд. ACT». М.-Мн., 2002.

8. Словарь иностранных слов и выражений. Изд. «Сирин». М., 1996.

9. Монографии и учебные пособия на русском языке

10. Аббат Сийес: от Бурбонов к Бонапарту / Состав., пер., вступ. ст. М.Б.1. Певзнера. СПб., 2003.

11. Арепдт X. Истоки тоталитаризма. М., 1996.

12. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993.

13. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

14. Архив русской революции. Т. VIII. М., 1992.j

15. Ашин Г.К., Понеделков A.B., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Основы политической элитологии. М., 1999.

16. Бакунин М.А. Избранные произведения. Пб.-М., 1921.

17. Барг М.А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991.

18. Барис В.В. Политология. Актуальные теоретико-прикладные проблемы. Учебное пособие. М., 2000.

19. Бердяев H.A. Истоки русского коммунизма. М., 1990.

20. Берк Э. Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых обществ в Лондоне, относящихся к этому событию. М., 1993.

21. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., 1999.

22. Блуменау С.Ф. От социально-экономической истории к проблематике массового сознания: французская историография революции конца XVIII в. Брянск, 1995.

23. Бурлацкий Ф.М. Русские государи. Эпоха реформации. Никита Смелый, Михаил Блаженный, Борис Крутой. М., 1996.

24. Бутенко А.П., Миронов A.B. Сравнительная политология в терминах и понятиях. М., 1998.

25. Васильев Л.С. История Востока: В 2 т. Т. 1. М., 1994.

26. Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

27. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

28. Вебер М. Политические работы. М., 2003.

29. Всеобщая история государства и права. Т. 3. М., 1947.

30. Гаджиев К.С. Американская нация: национальное самосознание и культура. М., 1990.

31. Гегель Г.В.Ф. Философия истории // Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. VIII. М.-Л. 1935.

32. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

33. Герцен А.И. Полн. собр. соч. и писем. М., 1915. Т. 4.

34. Гизо Ф. История английской революции. В 2-х т. Ростов-на-Дону. 1996.

35. Говорухин С.С. Великая криминальная революция. М., 1993.

36. Гольбах П. Система природы. М., 1940.

37. Горбачев М.С. Августовский путч. Причины и следствия. М., 1991.

38. Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М., 1995. Кн. 1.

39. Даль Р. Введение в американскую демократию. М., 1991.

40. Данилов С.Ю. Правовые демократические государства: очерки истории. М., 1999.

41. Де Местр Ж. Рассуждения о Франции. М., 1997.

42. Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994.

43. Захер Я.М. Девятое термидора. Л., 1926.

44. Землянова Л.М. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества. М., 1999.

45. Зиновьев A.A. Идеология партии будущего. М., 2003.

46. Иванян Э.А. От Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша. Белый дом и пресса. М., 1991.

47. Из истории европейского парламентаризма: Франция. М., 1999.

48. Иловайский Д.И. Древняя история. Средние века. Новая история. М., 1997.

49. Исторические этюды о французской революции (Памяти В.М. Далина). М., 1998.

50. История политических и правовых учений / Под ред. О.Э. Лейста. М., 1997.

51. История теоретической социологии / Отв. ред. и сост. Ю.Н. Давыдов. В 5-тит. М., 1997.

52. Канетти Э. Человек нашего столетия. М., 1990.

53. Кара-Мурза С.Г. Евроцентризм. Скрытая идеология перестройки. М., 1998.

54. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. В 2-х кн. М., 2001.

55. Карлейль Т. Французская революция: история. М., 1991.

56. Kapp Э. История Советской России. Кн. 1. Большевистская революция. 1917-1923. М., 1990.

57. Кислица H.A. Английская буржуазная революция середины XVII века. Практикум. М., 1963.

58. Клаузевиц К. О войне. М., 1997.

59. Кожокин Е.М. Государство и народ: от Фронды до Великой французской революции. М., 1989.

60. Констан Б. Принципы политики // Классический французский либерализм. М., 2000.

61. Коржаков A.B. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М., 1997.

62. Кропоткин П.А. Анархия: Сборник / Сост. и предисловие Р.К. Баландина. М., 2002.

63. Кропоткин П.А. Великая французская революция. М., 1979.

64. Кропоткин П.А. Записки революционера. M.-JL, 1933.

65. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб. 1995.

66. Лебон Г. Психология социализма. СПб., 1995.

67. Ленин В.И. Полное собрание сочинений, Издание пятое. М. 197Q т Q

68. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

69. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

70. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

71. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

72. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

73. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

74. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

75. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

76. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

77. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. М.

78. Лукьянов А.И. Переворот подлинный и мнимый. М., 1993.

79. Макиавелли Н. Государь. М., 1990.

80. Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996.1979. Т. 10. 1979. Т. 11. 1979. Т. 20. 1979. Т. 22. 1979. Т. 31. 1979. Т. 34. 1979. Т. 35. 1979. Т. 39. 1979. Т. 40. 1979. Т. 41.

81. Макиавелли Н. История Флоренции. М., 1987.

82. Манфред А.З. Великая Французская революция. М., 1983.

83. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13.

84. Маркс К. Классовая война во Франции с 1848 по 1850 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 7.

85. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1948.

86. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 4.

87. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 3

88. Масионис Дж. Социология. СПб. 2004.

89. Медведев P.A. Чубайс и ваучер. Из истории российской приватизации. М., 1997.

90. Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер. М., 1981.

91. Мизес Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность. М., 1993.

92. Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

93. Монтень М. Опыты. Кн. 1. М., 1954.

94. Московичи С. Век толпы. М., 1998.

95. Назаретян А.П. Психология стихийного массового поведения. Лекции. М., 2001.

96. Наполеон Бонапарт. Максимы и мысли узника Святой Елены. СПб., 2000.

97. Нарочницкая H.A. «Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека» М., 2008.

98. Орлов A.C., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. М., 2003.

99. От старого порядка к революции. К 200-летию Великой Французской революции. Л., 1988.

100. Павлов B.C. Август изнутри. Горбачев-путч. М., 1993.

101. Парламенты мира. М., 1991.

102. Пейн Т. Избранные сочинения. М., 1956.

103. Пименова Э. Эро де Сешель — творец французской Конституции 1793 г. Р.С.Ф.С.Р. Государственное издательство. 1923.

104. Победоносцев К.П. Сочинения. СПб. 1996.

105. Попов Г.Х. Блеск и нищета административно-командной системы. М.,1990.

106. Попов Г.Х. Что делать? М., 1990.

107. Почепцов Г.Г. Революция.сош: Основы протестной инженерии, М: «Европа», 2005.

108. Почепцов Г.Г. Как «переключают» народы. Психологические информационные операции как технологии воздействия на массовое сознание в XX веке. Киев. 1998.

109. Расторгуев С.П. Философия информационной войны. М., 2000.

110. Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой Французской революции. СПб., 1997.

111. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969.

112. Савин А.Н. Лекции по истории Английской революции. М., 2000.

113. Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М., 1990.

114. Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М., 2003.

115. Собчак A.A. Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года. М., 1993.

116. Собчак A.A. Хождение во власть. Рассказ о рождении парламента. М.,1991.

117. Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985-1994. От Горбачева до Ельцина. М., 1994.

118. Согрин В.В. Политическая история США. XVII-XX вв. М., 2001.

119. Соловьев А.И. Политология. Политическая теория и политические технологии. М., 2000.

120. Соловьев В., Клепикова Е. Борис Ельцин. Политические метаморфозы. М., 1992.

121. Сорокин П.А. Социологические теории современности. М., 1992.

122. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

123. Стародубровская И.В., May В.А. Великие революции: от Кромвеля до Путина. М., 2004

124. Сулакшин С.С. Современная российская многопартийность: видимость и сущность. Свидетельство не со стороны. М., 2001.

125. Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М., 1990.

126. Талейран. Мемуары. Старый режим. Великая революция. Империя. Реставрация. М., 1959.

127. Тарле Е.В. Из мемуаров Талейрана. М., 1993.

128. Тарле Е.В. Наполеон. М., 1992.

129. Ткачев П.Н. Избранные сочинения. М., 1932.

130. Токвиль А. де. Старый порядок и революция. М., 1997.

131. Тоффлер Э. Смещение власти: знание, богатство и принуждение на пороге XXI века. М., 1991.

132. Троцкий Л.Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. Иркутск. 1991.

133. Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций: Поправки и дополнения к литературе эпигонов. М., 1990.

134. Фламэн М. История либерализма и современный либерализм. М., 1995.

135. Форд Г. Моя жизнь, мои достижения. 1989.

136. Французская революция XVIII века. Экономика. Политика. Идеология. М., 1988.

137. Фроянов И.Я. Погружение в бездну (Россия на исходе XX века). СПб., 1999.

138. Хибберт К. Бенито Муссолини. М., 1996.

139. Хобсбаум Э. Век революций. Европа 1789-1848. Ростов-на-Дону. 1999.

140. Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права. Т. 2. / Под ред. К.И. Батыра и Е.В. Поликарповой. М., 2002.

141. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Сост. В.Н. Садиков. М., 2006.

142. Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М, 1996.

143. Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. М., 2001.

144. Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999.

145. Шмелев Н.П. Авансы и долги. М., 1996.

146. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999.

147. Сборники статей и периодические издания на русском языке1. Август-91. М., 1991.

148. Акопов П. Евгений Примаков задумал ремонт Федерации // Известия.1999. 29 января.

149. Арендт X. Массы и тоталитаризм // Вопросы социологии. 1992. № 2.

150. Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты // Социологические исследования. 2006. № 8.

151. Башкирова Е.И. Трансформация ценностей российского общества // Полис.2000. № 6.

152. Беккер А. Пистолет у виска власти // Московские новости. 1997. 7-14 декабря.

153. Бовыкин Д.Ю. Ни короля, ни анархии. Исполнительная власть в Конституции III года республики // Р1сторические этюды о французской революции (Памяти В.М. Далина). М., 1998.

154. Боек Я. Арсенал для подстрекателей (Декларация прав человека как программа практических действий) // Исторические этюды о французской революции (Памяти В.М. Далина). М., 1998.

155. Будагов Р. Из истории политической терминологии во Франции (Краткий обзор лексикографических источников) // Литературный критик. 1932. № 4.10,1112,13