Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Шостка, Евгения Сергеевна

• Шостка, Евгения Сергеевна
• кандидат филологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Шостка, Евгения Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПРОЗВИЩА В ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ

ЛИТЕРАТУРЕ: ПРОБЛЕМЫ И ИХ РЕШЕНИЯ.

1.1. Прозвищные имена и прозвища в древнерусской антропонимии.

1.2. Прозвища: их определение и особенности.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА И. СОВРЕМЕННЫЕ ГТРОЗВИЩА, СООТНОСИМЫЕ

С ДРЕВНЕРУССКИМИ.

2.1. Прозвища, данные по внешнему виду.

2.1.1. Прозвища, данные по физическим недостаткам.

2Л.2. Прозвища, данные по росту.

2.1.3. Прозвища, данные по общему облику.

2.1.4. Прозвища, данные по фигуре.

2.1.5. Прозвища, данные по внешности. а) по форме головы. б) по волосам (цвет, густота). в) по цвету лица. г) по нечистой коже лица. д) по растительности на лице. е) по величине глаз. по форме губ. ж) по шее. з) по длине и форме носа. и) по толщине щёк. к) по зубам. л) по ушам. м) по челюсти. н) по общему впечатлению: красивый/некрасивый.

Выводы по разделу.

2.2. Прозвища, данные человеку по его внутренним качествам.

2.2.1. Говорун, болтун, балагур/молчун.

2.2.2. Смутьян, вызывающий беспорядок.

2.2.3. Злой, сердитый, вечно угрюмый, недовольный.

2.2.4. Буйный, неуправляемый.

2.2.5. Упрямый, капризный.

2.2.6. Сварливый, задиристый.

2.2.7. Придирчивый, привязчивый.

2.2.8. Хитрец, плут, коварный соблазнитель.

2.2.9. Бездельник, лентяй.

2.2.10. Скупой, стяжатель.

2.2.11. Грязный, неаккуратный.

2.2.12. Медлительный, копуша.

2.2.13. Лгун, обманщик, хвастун.

2.2.14. Шутник, зубоскал, насмешник.

2.2.15. Пьяница, гуляка.

2.2.16. Шалун, баловник, егоза.

2.2.17. Легкомысленный.

2.2.18. Плакса, нытик.

2.2.19. Простак, простофиля.

2.2.20. Сплетник/сплетница.

2.2.21. Вялый, скучный.:.

2.2.22. Вспыльчивый.

2.2.23. Высокомерный, спесивый.

2.2.24. Скорый, быстрый, проворный.

2.2.25. Весёлый, заводила.

2.2.26. Таратора.

2.2.27. Страдающий дефектом речи.

2.2.28. Походка.

2.2.29. Интеллект.

2.3. Вспомогательные лексические средства индивидуализации лица.

2.3.1. Прозвища людей по роду их деятельности.

2.3.2. Прозвища, данные людям по социальному положению.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II.

ГЛАВА III. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЗВИЩА, НЕ СООТНОСИМЫЕ

С ДРЕВНЕРУССКИМИ.

3.1. Отфамильные прозвища а) прозвища, образованные от патронимических фамилий. б) прозвища, образованные от прозвищных фамилий.

3.2. Прозвища, образованные от личных имен.

3.3. Прозвища, основанные на сходстве именуемого с кем-либо или чем-либо.

3.4. Отличительные особенности людей, ставшие основой их прозвищ. а) любимый вид одежды. б) любимые слова и особенности их произношения. в) любимое кушанье. г) любимое занятие. д) любимые темы и песни. е) события в жизни именуемого. единичные примеры.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект»

Такие антропонимические единицы, как прозвища, находились и находятся в поле зрения многих ученых, однако следует отметить, что самое большое количество работ было посвящено проблеме так называемых прозвищных имен, т.е. тех имен, которые бытовали на Руси до принятия христианства.

Именно этим нехристианским (некалендарным) именам было уделено особое внимание. Решались проблемы ассортимента нехристианских имен [Тупиков 1892; Чечулин 1891; Суперанская 1991; Суслова 1988 и др.], их замены христианскими именами и их сосуществование как в быту, так и в официальных документах [Балов 1901; Селищев 1968; Бражникова 1970; Веселовский 1974; Сельвина 1976; Мирославская 1980; Стрыгин 1999; Коршунова 2003 и др.]. Определялись границы прозвищ [Ушаков 1978], выявлялись функции прозвищ [Данилина 1970; Успенский 1971; Войтович 1986; Фролов 2005; Денисова 2007 и др.].

Все это решалось на материале, представленном различного рода архивными документами, что делает решение проблемы как семантики прозвищ, так и их мотиваций довольно затруднительным. Данный факт признают многие лингвисты, справедливо отмечая, что «общее значение апеллятива не дает возможности точно определить, какие конкретные признаки именуемого лица (физические, психические черты, особенности поведения, какой-то случай из его жизни и т.п.) и какие ассоциации послужили мотивами возникновения определенного индивидуального прозвища» [Войтович 1986: 67].

Функции прозвищ, их значение, их роль и целевые установки, по всей вероятности, следует рассматривать на материале современных прозвищ, бытующих в определенных коллективах, поскольку благодаря неоценимой помощи информаторов можно получить мотивацию того или иного прозвища, что, несомненно, поможет в выявлении как причин появления прозвищ, так и их статуса в антропонимической системе языка.

В антропонимических исследованиях неоднократно подчеркивалась мысль о том, что тщательное изучение современных прозвищ может оказать большую помощь в выяснении многих аспектов функционирования древнерусских прозвищ [Полякова 1975; Исаева 1988; Карташева 1985; Супрун 1994; Майорова 2000 и др.]. Исследовались принципы номинации в современных прозвищах [Андреева 1977], прозвища, бытующие в отдельных регионах [Чайкина 1969; Грищенко 1970; Поротников 1970; Щетинин 2004; Дмитриева 2002; Съянова 2004; Фролов 2005; Домусчи 2005 и др.], рассматривалась семантика и словообразовательная структура современных прозвищ [Ванюшечкин 1971; Данилина 1979; Клюева 1979; Фролов 1980; Волкова 2001], изучалось функционирование прозвищ в определенных возрастных группах [Соловьева 1970; Никулина 1974; Волкова 2001; Сергеева 2003 и мн. др.]. Кроме того, была предпринята попытка дать сравнительно-стилистическую характеристику прозвищ [Фролов 1980], а также высказывались мнения по поводу коммуникативных причин возникновения прозвищ на современном этапе [Дмитриева, Щербак 2004].

Еще в свое время В.К. Чичагов утверждал, что «бытующие в настоящее время в диалектах прозвища являются продолжением прозвищ XV—XVII вв.» [Чичагов 1959: 37]. Однако М. Войтович считает, что «следует признать справедливым мнение Т. Скулины о том, что нельзя говорить о непосредственной связи («продолжении») современных диалектных и древнерусских прозвищ (XV-XVII вв.) ни в географическом, ни в хронологическом отношении, а лишь о формальной или семантической аналогии (случайном, внешнем совпадении обоих типов прозвищ)» [Войтович 1986: 64].

Для решения данной проблемы необходим сопоставительный анализ древнерусских прозвищ и современных, о чем неоднократно отмечалось в работах некоторых ученых-лингвистов [Роспонд 1965; Фролов 1971, Супрун 1994; Дмитриева, Щербак 2004; Обухова 2005; Попов 2005 и др.].

Г.В. Звездова и Е.А. Кобзина, проводя наблюдения над прозвищами древнерусского языка и современных липецких говоров, отмечают черты сходства, которые состоят в том, «что состав семантических групп практически однороден, и там и здесь присутствуют прозвища с двойственной мотивацией» [Звездова 2004: 19]. Однако, как указывают исследователи, при этом существуют и различия, которые кроются в разной наполняемости семантических групп, а также в семантике мотивирующих слов [там же].

Перспективность подобного подхода совершенно очевидна, ибо, сопоставляя прозвища, бытующие на уровне разных хронологических срезов, отмечая сходства и различия, выясняя причины появления этих различий, диктуемых не только хронологией, но и географией, т.е. ареалом, где прозвища зафиксированы, можно прийти к выявлению тех универсалий, которые присутствуют на уровне генезиса прозвищ и их функционирования в ономастическом пространстве российских регионов, в целом, и в отдельно взятом регионе, в частности.

Данная работа посвящена сопоставительному анализу древнерусских и современных прозвищ. При этом особое внимание уделяется рассмотрению единства хронологических и географических границ распространения прозвищ, прозвищ, бытовавших ранее и бытующих ныне на одной- и той же территории. В нашем случае ареал исследования ограничен Тамбовской областью.

Общеизвестно, что в основу большего числа русских фамилий легли прозвища [Никонов 1970; Кривощекова-Гантман 1972; Веселовский 1974;

Бондалетов 1983; Митрофанов 1992; Житников 1993; Щербак 2006, 2008; Олейникова 2007 и др.]. Следовательно, если вычленить прозвища из фамилий, которые к ним восходят и которые зафиксированы на территории Тамбовской области, то в итоге мы получим не что иное, как древнерусские прозвища. Для сопоставления были использованы современные прозвища, собранные нами и студентами Института русской филологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина в сельской местности Тамбовской области по вопроснику З.В. Рубцовой «Географические, личные и другие имена в российских сёлах» [Рубцова 1991].

Кроме того, принимая во внимание тесную связь языка и общества, имени и общества, о чем в свое время неоднократно говорилось в работах многих лингвистов [Никонов 1974; Суперанская 1978; Ивашко 1980; Волкова 1987; Караулов 1988; Остин 1994; Арутюнова 1999; Кубрякова 2004; Болдырев 2006; Олейникова 2007 и мн. др.], мы опираемся на положения Е.С. Кубряковой, которая пишет следующее: «Обеспечивая преемственность поколений и передачу накопленного опыта от одного поколения к другому и от одной группы людей к другой и т.д., язык достаточно консервативен, чтобы сохранить культуру народа и национальное своеобразие его менталитета и системы его ценностей, но он достаточно гибок для того, чтобы медленно, но верно перекраивать сложившуюся картину мира и чтобы в новых условиях жизни никак не препятствовать отражению и осмыслению этого нового, а значит, всегда и неизменно служить величайшей из свобод современного человека - свободе слова. Даря функцию приобщения к опыту человечества, перекраиваемая картина мира отражает величие человека и его постоянное участие в лингвокреативной деятельности в языке и с языком» [Кубрякова 2004: 15].

Исходя из вышесказанного, в данной работе мы посчитали необходимым дать сопоставительный анализ современных прозвищ на уровне двух возрастных групп: прозвищ, созданных людьми старшего поколения, и прозвищ, бытующих в молодежной среде.

За основу были взяты только те прозвища, которые были зафиксированы в сельской местности, поскольку в данном случае мы исходили из тех способов коммуникации, которые имеют место в семье и современном обществе [Рогов 2001]. Традиционный способ коммуникации существует в локальной сельской среде, где все более или менее знают друг друга, где роль каждого человека в обществе определена его возрастом и образом жизни, где нормы общения известны всем с детства или, по крайней мере, в течение долгих лет. Общение отличается постоянством, стабильностью ожиданий, привычностью коммуникаций. В такой среде не возникает проблемы некоммуникабельности, а общение не требует специальных знаний и инициативы.

Подобный взгляд на проблему «связь прозвища с обществом» позволит, на наш взгляд: 1) ее расширить; 2) уточнить некоторые вопросы по проблемам изучения прозвищ; 3) привлечь внимание к функционированию человеческого фактора на уровне прозвищ как ономастических единиц.

Актуальность данного исследования определяется:

- во-первых, связью его проблематики с антропоцентрическим направлением в современной лингвистике, которая позволяет показать, как прозвища связаны с языковым сознанием сельских жителей Тамбовской области;

- во-вторых, материал исследования позволяет выявить в структуре и семантике прозвищ, вычленяемых из фамилий, и современных прозвищ некоторые универсалии, которые помогут уточнить специфику прозвищ как ономастических единиц;

- в-третьих, сопоставление прозвищ, бытующих в разных возрастных группах современного общества, ограниченного для чистоты эксперимента сельскими регионами, поможет выявить целевую установку и особенности их функционирования.

Материалом исследования послужил словарь-справочник «Фамилии Тамбовской области» в восьми выпусках [Дмитриева, Щербак 1998-2003], электронное издание № 0320401460 [Дмитриева, Щербак 2004], а также картотека Лексикографической лаборатории, созданная при кафедре языкознания Института русской филологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (руководитель — доктор филологических наук, профессор Р.П. Козлова). Картотека собрана студентами Института русской филологии этого же учебного заведения в ряде сел Петровского, Инжавинского, Мордовского, Моршанского, Рассказовского, Ржаксинского, Сампурского, Сосновского, Тамбовского районов Тамбовской области.

Всего проанализировано 925 древнерусских прозвищ, вычленяемых из фамилий, и 1070 современных прозвищ.

Целью данного исследования является определение сходства и различия древнерусских и современных прозвищ в структурно-семантическом плане для нахождения по возможности тех универсалий, которые имеют место при их создании и функционировании как особой ономастической единицы в ономастической системе русского языка, а также определение роли человеческого фактора в формировании прозвищного ономастикона Тамбовской области.

В свете поставленной цели определились частные исследовательские задачи работы:

1. Расклассифицировать по семантическим группам прозвища, вычленяемые из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области, и современные прозвища, зафиксированные в сельской местности данной области.

2. Определить сходства и различия как в наполняемости этих семантических групп, так и в словообразовании прозвищ, в них включающихся.

3. Выявить специфику на уровне ассортимента, словообразовательных моделей, мотивационных признаков, легших в основу прозвищ в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области.

4. Выяснить специфику целевой установки, которая возникает у представителей разных возрастных групп при создании прозвищ.

Научная новизна исследования состоит в том, что изучение прозвищ не ограничивается только анализом их семантики и способов образования, но предпринимается попытка в рамках одного ареала на комплексном материале и сопоставить функционирование прозвищ в разных возрастных группах, что, несомненно, поможет расширить границы изучения прозвища не только как особой ономастической единицы, но и как продукта человеческого языкотворчества в процессе осознания как себя, так и своего окружения.

Объектом исследования являются прозвища, бытовавшие ранее и закрепленные в ныне имеющихся фамилиях, и современные прозвища, зафиксированные в сельской местности Тамбовской области.

Предмет исследования - мотивационные признаки, легшие в основу в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области (ассортимент, словообразование), а также сопоставительный анализ древнерусских и современных прозвищ, бытовавших и бытующих в одном и том же регионе.

Гипотеза исследования: в русской ономастической традиции прозвище, представляя собой род вторичного именования, является тем не менее постоянной константой в силу извечного желания человека «отметить», «выделить» себе подобного названием, в котором присутствует та, или иная оценка человеческой особи, ибо прозвище индивидуально, в то время как имя может принадлежать некоторому числу людей. Однако, будучи постоянной константой, прозвища, их ассортимент, способы их образования и, главное, целевые установки их появления варьируются в зависимости от языкового сознания жителей определенного региона, а также от языкового сознания старшего и младшего поколений.

Иными словами, современные прозвища — это не что иное, как продукт обыденного способа называния человека в условиях функционирования официальной троичной формы именования и нового языкового сознания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Количество семантических групп на уровне как древнерусских, так и современных прозвищ является практически неизменным, ибо оценка людей происходит с учетом одних и тех же параметров: внешний облик, черты характера и т.д.

2. В ассортименте как древнерусских, так и современных прозвищ шире представлены прозвища с негативной оценкой личности. Эта негативная оценочность и экспрессивность в древнерусских прозвищах достигается способами словообразования с привлечением большого числа суффиксов, вносящих в значение слова дополнительные оттенки. В современных прозвищах действуют разного рода ассоциации. Происходит подобное, видимо, в силу того, что древнерусские прозвища во временном отношении стоят ближе к прозвищным именам, т.е. к тем «личным именам», которые использовались на Руси до принятия христианства.

3. В прозвищах, восходящих к профессиональной деятельности человека и служащих его добавочным именованием, особо ощущается разница в тех ассоциациях, которые легли в основу древнерусских и современных прозвищ, так как это напрямую связано с жизнедеятельностью человека, разными укладами жизни, в которых эта деятельность осуществляется.

4. Имеется существенная разница между прозвищами (ассортимент, мотивация, целевая установка) в среде людей разных возрастных групп, что, несомненно, является свидетельством того, что прозвища могут быть объективным показателем речевого сознания человека.

5. Прозвище — это единственный способ именования человека, в зависимости от социальных условий то принимающего статус личного имени («прозвищного»), то становясь прозвищем, т.е. особой ономастической единицей, имеющей долгую и давнюю традицию.

6. Прозвища на современном этапе являют собой особым образом организованную систему, представляющую своеобразное продолжение прозвищных имен и приобретающую те особые черты, которые напрямую зависят от речевого сознания современного человека.

Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении возможностей изучения прозвищ в объеме ономастического пространства определенного региона в рамках антропоцентрического направления в лингвистике; в определении роли человеческого фактора на уровне разных возрастных групп ввиду разной целевой установки и функциональной значимости прозвища как для отдельного индивидуума, так и общества в целом; в возможности использования содержащихся в данной работе теоретических положений и выводов в процессе изучения и описания российского ономастикона, в дальнейшем углублении методики анализа ономастических единиц в контексте познавательных процессов.

Практическая значимость исследования состоит в том, что в работе имеется богатый иллюстративный материал, представляющий интерес для лингвистов, занимающихся проблемами ономастики.

Результаты данного исследования могут быть использованы в теоретических курсах лекций по современному русскому языку в разделе «Лексикология», введению в языкознание, общему языкознанию, ономастике, ономастической и диалектной лексикографии, ономастической лингвогеографии, в лексикографической практике, на факультативных занятиях по ономастике, а также широким кругом лиц, интересующихся проблемами ономастики.

Методы исследования, используемые при анализе: описательный, элементы статистического и синхронного методов, метод сравнения, элементы диахронного анализа.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научной литературы, списка сокращений и приложений.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Шостка, Евгения Сергеевна

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III

В таблице 91 дано количественное соотношение прозвищ, зафиксированных в среде старшего поколения и младшего, но не соотнесенных с древнерусскими прозвищами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной диссертационной работе проанализировано 1073 современных прозвища и 925 древнерусских, вычлененных из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области.

Такое неравное количество объясняется тем, что в ассортименте современных прозвищ имеют место так называемые отфамильные и отыменные, что составляет 192 ономастические единицы.

Подобный тип прозвищ, а также прозвища, данные по сходству и некоторым отличительным особенностям человека, не имеют аналогов в древнерусских прозвищах ввиду временной отдаленности и затемнённости последних.

В ходе анализа антропонимического материала было выявлено следующее:

1. Существенной разницы в количестве лексико-семантических групп, в которые включаются как древнерусские, так и современные прозвища, не отмечено, если не считать наличия в современных прозвищах такой значительной группы, как отфамильные и отыменные.

2. В древнерусских прозвищах, как и в современных, шире представлены те, которые имеют негативную окраску.

Это происходит в силу того, что прозвища, как показали исследования, чаще всего даются в том случае, если внешний вид человека, черты его характера и т.п. выходят за рамки тех норм, которые традиционно данным человеческим сообществом принимаются за эталон.

3.Экспрессивность прозвищ в древнерусском языке достигается путем привлечения разного рода суффиксов, придающих слову нужные оттенки. Отсюда и огромное количество словообразовательных гнезд, вмещающих в себя слова, содержащие в себе разнообразные смысловые оттенки. Подобное, несомненно, роднит эти прозвища с личными именами, уменьшительные формы которых образуются путем привлечения самых разнообразных суффиксов, имеющих разнообразные оттенки. Происходит это потому, что прозвища к этому времени еще не оформились в отдельную антропонимическую категорию.

В современных же прозвищах, напротив, экспрессия достигается на основе всякого рода ассоциаций как метафорического, так и метонимического планов.

4. Профессиональные прозвища в древнерусском антропонимиконе представлены более широким ассортиментом, ибо они созданы в то время, когда процветало кустарное ремесло и когда особого расцвета достигло натуральное хозяйство, позволяющее человеку жить за счет продажи продуктов, производимых своими руками. Это могло стать основой наименования человека, выделяющего из числа ему подобных. При этом помимо суффиксальных образований широко использовался метонимический перенос.

Современные прозвища, называющие людей по роду их деятельности, чаще основаны на метафорических переносах как по сходству, так и по функции.

5. Сопоставление прозвищ, бытующих в среде разных возрастных групп на территории Тамбовской области, позволило сделать следующие заключения:

- состав и количество лексических групп в прозвищах людей старшего и младшего поколений различен в некоторых аспектах. Так, в молодежной среде не зафиксировано прозвищ, данных человеку по роду его деятельности, не отмечено прозвищ шалунов, плакс, нытиков, сплетников;

- только у школьников зафиксированы отфамильные и отыменные прозвища, которые чаще всего не характеризуют именуемого, а являются вокативами. Однако в некоторых случаях их экспрессия может создаваться разного рода суффиксами, показывающими отношение называемых к называемым;

- у людей старшего поколения чаще используются те прозвища, которые стали практически традиционными. У людей младшего возраста подобного не наблюдается, за исключением тех случаев, когда речь идет о «модных» в настоящее время словах. В остальном же молодежные прозвища суть результат их языкотворческой деятельности.

6. Исходя из вышесказанного, делаем предположение, что прозвища, распространенные в современном обществе, суть продолжения того способа именования людей, который является основным, о чем свидетельствует и этимология так называемых христианских имен, имеющих несомненную связь с апеллятивами. Этот основной способ зависит от культурно-бытовых и социальных условий общества, в котором эти прозвища функционируют.

В основу прозвищ кладутся апеллятивы, которые важны для существования человека и которые, естественно, разнятся от общества к обществу, от поколения к поколению.

7. В ходе сопоставления древнерусских и современных прозвищ, а также прозвищ, бытующих в среде старшего поколения и в молодежной среде, удалось установить:

- прозвище - единственная возможность индивидуализации лица;

- даже если отмечаются повторы одних и тех же апеллятивов, легших в основу прозвищ, то это разные прозвища, поскольку у них разная мотивация, о чем свидетельствуют данные, полученные от информаторов. К тому же эти прозвища бытуют в разных микроколлективах. Следовательно, прозвища исключают наличие двойственной мотивации;

- метафорические и метонимические переносы — вот основа появления прозвищ;

- словообразование применяется в случаях, когда в прозвищах прослеживается желание именующих выразить свое отношение, негативное или позитивное, к именуемому.

Вот это те универсалии, которые удалось выявить при изучении прозвищ Тамбовского региона.

Кроме того, требует более пристального внимания проблема, которая связана с наличием так называемых «наследственных» прозвищ, передающихся от отца к сыну и т.д. Подобное отмечено как в древнерусском прозвищном ономастиконе, так и в современном. Многие «наследственные» прозвища оформились в «уличные» фамилии, которые на данном этапе изучены недостаточно.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шостка, Евгения Сергеевна, 2009 год

1. Айзенберг М. Указатель имен. М.: Гендальф, 1995. - 159 с.

2. Андреева Н.В. Принципы номинации в современных прозвищах // Русская ономастика. Рязань, 1977. - С. 119-123.

3. Арутюнова НД. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. - 2-е изд., испр. - I-XV. - 896 с.

4. Бакланова Е.Н. Личные имена вологодских крестьян по переписи 1717 г. // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970.-С. 308-314.

5. Балов А.К. К вопросу о древнерусских некалендарных именах // Этнографическое обозрение. 1893. - № 3. - С. 152-155.

6. Балов А.К. О древнерусских «некалендарных» именах в XVI-XVII веках // Живая старина. 1901. - Вып. 3-4. - С. 105-115.

7. Бахвалова Т.В. Функционально-семантическая классификация некалендарных имен (на материале белозерских памятников) // Филологические науки. Лингвистика. XXV Герценовские чтения. -Л., 1972.-С. 38-41.

8. Белоусова А.С. Русские имена существительные со значением лица (лексический класс и вопросы его словарного описания) // Вопр. языкознания. 1981.-№ 3.-С. 71-83.

9. Болдырев Н.Н. Модусные категории в языке // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Лексикология и грамматика с когнитивной точки зрения: сб. статей к юбилею проф. Н.А. Кобриной. СПб., 2005. - Ч. 1. - С. 31-46.

10. Болдырев Н.Н. Языковые категории как формат знания // Вопр. когнитивной лингвистики. 2006. - № 2. - С. 5-22.

11. Болотов В.И. К вопросу о значении имен собственных // Восточнославянская ономастика. -М., 1972. С. 333-345.

12. Бондалетов В.Д. Ономастика и социолингвистика // Антропонимика.-М: Наука, 1970.-С. 17-23.

13. Бондалетов В Д. Русская ономастика. М.: Просвещение, 1983. - 224 с.

14. Браэюншова Н.Н. Дохристианские имена в конце XVII начале XX вв. // Ономастика Поволжья. - Ульяновск, 1969. - С. 38-42.

15. Бражникова Н.Н. Имена собственные в письменности Южного Зауралья XVII-XVIII вв. // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970. - С. 315-324.

16. Ванюшечкин В.Т Семантическая и словообразовательная структура диалектных прозвищ // Ономастика Поволжья. Горький, 1971. -Вып. 2. - С. 90-95.

17. Вартанян Э.А. В честь и по поводу: Ономастика. М., 1987. - 143 с.

18. Ващенко В.О. О морфемной структуре русских фамилий // РоманославикаXV, 1968.-С. 137-160.

19. Вежбицкая А. Личные имена и экспрессивное словообразование // Язык. Культура. Познание / пер. с англ. М.: Русские словари, 1996.1. С. 89-200.

20. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 240 с.

21. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высш. шк, 1972.-614 с.

22. Войтович М. Древнерусская антропонимия XIV-XV вв. СевероВосточная Русь. Познань, 1986.-305 с.

23. Войтович М. Древнерусские личные имена в граффити Софийских соборов Киева и Новгороде (XI-XIV вв.) // Ономастика. М., 1981. -№ 26. - С. 220-222.

24. Волкова Н.А. Где люди живут, такое «имя» и носят: Лингвистические заметки. // Русская речь. 1987. - № 6. - С. 98-102.

25. Волкова И.И. Отттопонимические прозвища Республики Коми // Пермистика 8: Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками. Сыктывкар: Изд-во

26. Сыктывкар, ун-та, 2001. С. 64-68.

27. Волкова Н.И. Структурные и семантические особенности прозвищ школьников // Межрегион, науч.-практ. конф. «Вуз (лицей) учение -учитель сельской школы в системе образования Республики Коми». -Сыктывкар: Коми пед. ин-т, 2001. - С. 128-131.

28. Вороничев О.Е. Об устаревших фактах ономастики // Русский язык в школе. 2004. - № 1. - С. 70-73.

29. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке. -М., 1858.

30. Гончарова Н.А. Ономастическое пространство как проявление языковой личности автора (на материале произведений С.Н. Сергеева-Ценского): дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Гончарова Наталья Александровна. — Тамбов, 2007. — 189 с.

31. Горбаневский М.В. В мире имен и названий. М.: Знание, 1987. - Изд. 2-е.-208 с.

32. Горбаневский М.В. Иван да Марья: учеб. издание. М.: Рус. яз., 1987а.-254 с.

33. Горбаневский М.В. Противопоставление nomina propria и nomina apelativa в контексте идей С.Л. Франка о соотношении «я» и «мы» //

34. Русская городская топонимия: Методы историко-культурного изучения и создания компьютерных словарей. М.: OJIPC, 1996. -С. 298-276.

35. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество: монография. -Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. 214 с.

36. Грищенко К. Ф. Личные имена и прозвища у якутов // Антропонимика. -М.: Наука, 1970.

37. Данилина Е.Ф. Категория ласкательности в личных именах и вопрос о так называемых «сокращенных» формах имен в русском языке // Ономастика. М.: Наука, 1969. - С. 149-162.

38. Данилина Е.Ф. Личные официальные и неофициальные имена в современном русском языке (Специфика. Словообразование): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Е.Ф. Данилина. - Пенза, 1970. - 20 с.

39. Данилина Е.Ф. Прозвища в современном русском языке // Восточнославянская ономастика. Материалы и исследования. М., 1979.-С. 89-95.

40. Дмитриева Л.И. Имя собственное: лексическое значение и информативная ценность // Лексическая и грамматическая семантика: материалы Республ. науч. конф. Белгород: Белгород, гос. ун-т, 1998. - С. 22-24.

41. Дмитриева Л.И. Коммуникативные причины возникновения прозвищ на современном этапе // IX Державинские чтения: материалы науч. конф. препод, и асп. Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2004. - С. 87-88.

42. Дмитриева Л. И. Социологический аспект в антропонимике (на примере фамилий Тамбовской области) // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. VI Державинские чтения. Тамбов, 2001. -Вып. 1.-С. 15-16.

43. Дмитриева Л.И., Кириллова О. Прозвища людей Инжавинского района Тамбовской области // VII Державинские чтения. Фиология и журналистика: материалы науч. конф. препод, и асп. Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2002. - С. 78-79.

44. Дмитриева Л.И., Щербак А.С., Тимошин А.В. Социальная когниция: ономастика и культура. Тамбовские прозвища»: коллективная монография. Электронное издание № 0320501222 от 6.12.2005 г.)

45. Домусчи С.В. Дворовые клички в воронежских говорах // Воронежское краеведение: опыт, проблемы и перспективы развития в XIX веке. Воронеж, 2005. - С. 178-180.

46. Житников В.Ф. Диалектизмы в фамилиях // Русская речь. — 1993. — № 4. С. 83-87.

47. Заказчикова Т.А. Забытые имена наших предков // Русская речь. -1977.-№3.-С. 126-131.

48. Звездова Г.В., Кобзина Е.А. Из наблюдений над прозвищами древнерусского языка и современных липецких говоров // Черноземье в лингвокультурологическом пространстве: межрегион, сб. статей по краеведению. — Липецк, 2004. С. 13-20.

49. Зеленин Д.К. Этимологические заметки III. О личных собственных именах в функции нарицательных в русском языке // Филологические записки. 1903. - № 2. - С. 21-25.

50. Земская Е.С. Словообразование как источник реконструкции языковой деятельности. М.: Наука, 1992.

51. Зинин С.И. Из истории антропонимической терминологии // Антропонимика. — М.: Наука, 1970. С. 94-97.

52. Ивашко В.А. Как выбирают имена. — Минск, 1980. 174 с.

53. Исаева Г.З. К вычислению культурно-генетических страт в антропонимии (на материале осетинского именника) // Ономастика. Типология. Стратиграфия. -М.: Наука, 1988. С. 166-182.

54. Караулов Ю.Н. Эволюция, система и общерусский языковой тип // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование. -М., 1988. -С. 6-31.

55. Карпенко М.В. Русская антропонимика. Одесса: Изд-во Одес. гос. ун-та, 1970. - 42 с.

56. Карпенко Ю.А. Теоретичш засади размежування власних и заначальных имен // Мовознавство. 1975. - № 4. - С. 49.

57. Карташева И.Ю. Прозвища как явление русского народного творчества // автореф. . канд. филол. наук / И.Ю. Карташева. М., 1985.-20 с.

58. Клюева Н.П. Структура и орфография прозвищ // Русский язык в школе. 1979.-№4.

59. Ковалев Г.Ф. Инструкция по собиранию регионального ономастического материала // Край Воронежский: история и традиции. Воронеж, 1996. - С. 64-75.

60. Ковалев Г. Ф. Ономастические исследования и изучение родного края // Воронежское лингвокраеведение: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2005. - Вып. 1. - С. 3-23.

61. Ковалев Г.Ф. Этнонимия славянских языков. Номинация и словообразования. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1991. - 176 с.

62. Кондратьева Т.Н. Метаморфозы собственного имени. Опыт словаря. Казань: Казан, гос. ун-т, 1983. - 110 с.

63. Коршунова И.А. Описание словаря некалендарных личных имен, прозвищ и фамильных прозваний Северо-Западной Руси XV-XVII веков // Русистика сегодня. 2003. - № 1. - С. 217-232.

64. Красавский Н.А. Антропоморфная метафора в концептосфере эмоций // Языки и транснациональные проблемы: материалы I междунар. науч. конф.- М.;Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. Т. I. -С. 169-175.

65. Кривощекова-Гантман А.С. Фамилии как источник истории языка и его носителей // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Пермь, 1972. - С. 59-65.

66. Кубрякова Е.С. Образы мира в сознании человека и словообразовательные категории как их составляющие // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 2006. - Т. 65. - № 2. - С. 3-13.

67. Кубрякова Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

68. Курипович Е. Положение имени собственного в языке // Очерки по лингвистике: сб. ст. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962. - С. 251-266.

69. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1989. - Вып. XXIII. - С. 12-52.

70. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

71. Лебедева И.Ю., Киселева Г.В. Использование направленных ассоциативных экспериментов при изучении семантики зоонимов // Лексическая и грамматическая семантика: материалы Республ. науч.конф. Белгород: Белгород, гос. ун-т, 1998. - С. 36-37.

72. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1993.-Т. 52.-Вып. l.-№ 1.-С. 3-10.

73. Лихачев Н.П. Любопытные прозвища // Библиограф. 1893. - Вып. 2-З.-С. 157-159.

74. Лихачев Н.П. Редкие дворянские прозвища // Известия Русского генеалогического общества. 1900. - Вып. 1. - С. 157-160.

75. Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика: Проблемы и принципы описания. М.: Наука, 1977. - 315 с.

76. Луговой Д.Б. Русский ономастикон Ставропольского края (на материале антропо-, топо- и зоонимии северо-западного региона): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Луговой Дмитрий Борисович. - Ставрополь, 2003. - 21 с.

77. Лыков А.Г., Чабанец Т.А. Русское личное имя собственное // Филологические науки. 1999. - № 1. — С. 13-21.

78. Ляпунов Б.М. О некоторых примерах образования имен нарицательных из первоначальных имен собственных личных в славянских языках // Академия наук СССР академику Н.Я. Марру. -М., 1935.-С. 247-261.

79. Майорова Т.М. Ономастика в лингвокраеведческой работе // Русский язык в школе. 2000. - № 4. - С. 43-47.

80. Марченкова Ю.Ю. Фамилии Рославльского края (синхронный и диахронный аспекты): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 -русский язык / Марченкова Юлия Юрьевна. Смоленск, 2006. - 24 с.

81. Минюшова О.Н. Топонимы-логоэпистемы в коммуникативном пространстве носителей русского языка: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Минюшова Оксана Николаевна. - М., 2006. - 150 с.

82. Мирославская АН. О древнерусских именах, прозвищах и прозваниях // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980. — С. 202-213.86