Проблема культурной адаптации в деятельности христианских миссий в Китае тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, доктор исторических наук Ломанов, Александр Владимирович

• Ломанов, Александр Владимирович
• доктор исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации доктор исторических наук Ломанов, Александр Владимирович

Введение.

Глава 1. Несторианство в Китае во времена дин. Тан и Юань (7 в. -14 в.)

Глава 2. Деятельность Риччи и политика культурной адаптации иезуитов (16 в. - начало 17 в.)

Глава 3. "Спор об именах и ритуалах" и католические миссии в Китае (17 в. - начало 18 в.).

Глава 4. Деятельность протестантских и католических миссий в 19 в.

Глава 5. Китайское христианство на пути кмостоятельности (первая половина 20 в.).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблема культурной адаптации в деятельности христианских миссий в Китае»

Конец 20 в. ознаменовался двумя важными явлениями, подчеркнувшими весомость проблемы взаимодействия пришедшего с Запада христианства с китайской цивилизацией.

1. В результате изменения идейно-политических основ международных отношений в конце 1980-х - начале 1990-х годов увеличилось влияние межцивилизационных отношений на мировое развитие, в том числе и на отношения Китая с внешним миром.

2. В тот же период наблюдался расцвет религиозной жизни и рост влияния религий на жизнь общества как в т.н. "посткоммунистических" странах, так и в избравших путь социалистической рыночной модернизации Китае и Вьетнаме.

Активизация религиозной жизни в КНР после начала политики реформ и открытости в конце 1970-х годов доказала жизнеспособность китайского христианства (протестантизма и католицизма), сумевшего сохранить себя без руководства со стороны иностранных миссий в условиях гонений и запретов. Однако как институционально, так и духовно самостоятельное китайское христианство наших дней несет на себе отпечаток долговременных усилий со стороны иностранных миссий, чья деятельность была осуждена не только китайскими националистами и либералами, но и многими представителями Запада, в том числе и из церковных кругов. Феномен развития китайского христианства на фоне возрождения в КНР в 1990-е годы проконфуцианского культурного традиционализма делает проблему адаптации христианства к китайскому культурно-религиозному контексту актуальной для постижения современных процессов развития китайского общества. Исследование истории процессов культурной адаптации христианства в Китае является ключевым не только для изучения христианства в КНР, но и для понимания общих закономерностей взаимодействия культур Китая и Запада. Многие века христианство выступало в качестве "культурообразующей" основы западной цивилизации (понимаемой в данном случае как католико-протестантский мир Северной Америки и Западной Европы), история его общения с китайской традицией неотъемлема от общей истории культурных контактов Востока и Запада. Несмотря на тенденции к глобализации и создавшиеся в современном мире условия для широкомасштабного общения различных культур, цивилизационные и религиозные традиции не утрачивают своей индивидуальности. Поиск ответов на современные межцивилизационные вызовы нужно начинать с обращения в историческое прошлое - призывы к равноправному и уважительному отношению к китайской традиции соотносятся с историческим наследием несториан и иезуитской миссии во главе с Риччи, тогда как звучащие в наши дни предупреждения о "желтой угрозе" восходят к культурной критике и ксенофобии протестантских миссионеров второй половины 19 - начала 20 вв.

Начиная с середины 7 в. н.э. христианские миссионеры несли с собой в Китай не только евангельское учение, но и знания о неведомых Поднебесной христианских царствах Запада, их нравах, научных достижениях, представлениях о мире. В 16 в. иезуит Маттео Риччи и его сподвижники вместе со свидетельством о Христе принесли в Китай целый ряд достижений западной науки и техники того времени. Одновременно христианские миссионеры знакомили китайцев с новой философией мироздания, новой космологией, новым учением о человеке и смысле его жизни. Торговля между народами была важным стимулом активизации христианского миссионерства в Китае начиная еще со времен дин. Тан. Помимо изучения нравов и обычаев Китая и перевода на европейские языки древних китайских текстов, миссионеры оставили богатый опыт осмысления соотношения христианской веры с религиозными убеждениями китайцев. Задача распространения христианства во все этапы деятельности миссий неизбежно ставила миссионеров перед необходимостью изучения китайской культуры. Эти знания требовались как для осуществления терминологических заимствований при переводах христианских текстов на китайский язык, так и для определения места христианства в сложившейся системе китайских верований и ритуалов. Данный аспект миссионерского наследия, зачастую опускаемый как религиозный, и, следовательно, не имеющий отношения к заслугам миссионеров в распространении китаеведческих знаний на Западе и западного естественнонаучного знания в Китае, очень важен для понимания глубинных философских и мировоззренческих аспектов истории межкультурного взаимодействия Китая и Запада. Сложность разделения культурологической и социально-политической оценки деятельности христианских миссий в Китае связана с тем, что с середины 19 в. христианские миссионеры в большинстве своем превратились в пассивных наблюдателей процесса подчинения страны державам Запада. Миссионеры не забывали при этом употребить в свою пользу военные и политические поражения цинского Китая. По мере снятия ограничений на деятельность миссий, христианские проповедники все глубже проникали в недра китайского общества, непрестанно приращивая число неофитов. Христианские миссионеры были посредниками в проникновении западной цивилизации в Китай, своей критикой китайской традиционной культуры и политического устройства влияли на процессы его трансформации вплоть до середины 20 в. Сложность изучения взаимодействия религиозных традиций связана с тем, что признание общего принципа равенства культур сталкивается на практике с эксклюзивизмом религиозных групп, отказывающихся согласиться уравнять свою религиозную традицию со всеми остальными. Требования политической корректности определяют то, что в современном мире отношение христиан из Восточной Азии (в том числе и из Китая) к окружающему их социуму более не может оставаться на старых фундаменталистских и консервативных позициях, сформированных под влиянием миссионерского прозелитизма и лозунгов спасения "язычников" в истинную веру. Если азиатские христиане будут буквально следовать формулировке "вне Церкви нет спасения", то все остальные окружающие их религии будут по-прежнему выглядеть в их глазах ущербными путями заблуждения и духовной гибели. В наши дни среди исследователей и теологов распространяется мнение, что "христианство и китайские религии должны быть равными партнерами в диалоге, в понятиях как ценности, так и статуса" (Kung, Ching 1989, xvii). Эту позицию можно охарактеризовать скорее как интеллектуальную программу, нежели чем как признанную позицию китайских христианских общин, сохранивших себя в годы "культурной революции" благодаря унаследованной от миссионерской эпохи привычке к замкнутости и недоверию к окружающему миру. Сегодня китайское христианство стоит перед задачей нового осмысления своего места в изменившихся социуме и культуре. В поисках оптимального пути между угрозой эксклюзивистской самоизоляции и опасностью утраты собственной идентичности при растворении в китайском духовном синкретизме китайские христиане не раз будут обращаться к опыту культурной адаптации, оставленному миссионерами прошлых столетий. Христианская церковь также сохранила до наших дней свое миссионерское начало. В ноябре 1999 г. глава Римско-католической церкви Иоанн Павел II представил синоду азиатских епископов документ Ecclesia in Asia. В нем подчеркивалась необходимость более активной евангелизации Азии как континента с наименьшим количеством католиков. В ходе проповеди в Нью-Дели, где на мессу понтифика собралось около 70 тыс. верующих, Иоанн Павел II процитировал этот документ, заявив, что католическая церковь пустила свои корни в Европе в первом тысячелетии, в Африке и обеих Америках во втором, а "третье христианское тысячелетие засвидетельствует богатый урожай веры на этом огромном и важном континенте".1 Несмотря на протесты индуистских традиционалистов, понтифик был непреклонен евангелизация в Азии будет в будущем для католической церкви "абсолютным приоритетом".

Выполнение этой амбициозной задачи потребует от католиков создания новых форм адаптации вероучения к современным азиатским культурам, в том числе и китайской. В ходе этой работы Римско-католическая церковь также не раз будет обращаться к прошлому опыту своих миссионеров. Очевидно, что, как и в прошлом, католическая проповедь в Китае будет вызывать конфликты. Ожесточенная полемика между Ватиканом и Пекином по поводу проведенной Римско-католической церковью 1 октября 2000 г. канонизации 120 своих мучеников в Китае со всей очевидностью напомнила о том, что изучение наследия христианских миссий важно и для понимания современной внутренней и внешней политики КНР.

Во второй половине 20 в. в западной синологии обозначился переход от работы в русле "институциональной миссиологии" (описывающей историю становления, развития и заката зарубежных миссий в Китае как организаций, занятых проповеднической, издательской, медицинской, благотворительной и прочими видами деятельности, осуществляемой преимущественно иностранцами) к "культурологической миссиологии", помещающей деятельность миссий в контекст взаимодействия цивилизаций Китая и Запада и изучающей культурно-интеллектуальные воздействия контакта христианства с китайской традицией как на китайскую аудиторию, так и на самих миссионеров и западный мир в целом.

Исследования первого типа отличаются обилием имен и цифровых данных - сколько миссионеров прибыло, где и сколько церквей они построили, сколько Библий напечатали, сколько китайцев окрестили.

Pope Says Changing Religion Is Human Right. - Reuters. 08:38 a.m. Nov. 07, 1999.

Разумеется, такого рода данные весьма важны для понимания исторической динамики проникновения христианства в Китай. Однако события второй половины 20 в. - от выдворения миссионеров из КНР в начале 1950-х годов до широкомасштабного уничтожения церквей в годы "культурной революции", - сделали все эти показатели равными нулю. Миссионеров в Китае больше не было, церкви были закрыты, Библия была запрещена, крещения проходили в тайне. "Институциональная миссиология" на время стала чисто исторической дисциплиной, обращенной в прошлое.

Однако в те же годы судьба китайского христианства перешла в руки самих китайцев, и его будущее перестало зависеть от иностранной помощи. Наступивший в 1980-е годы период быстрого роста китайского христианства вновь дает возможность исследовать китайскую церковь как существующий и развивающийся институт. Однако миссионерская статистика полувековой давности более не давала ответов на вопросы о перспективах развития христианства в Китае. По этой причине исследование психологии и мировоззрения китайских верующих переместилось из "нормативной" (сопоставляющей практику китайских церквей с тем, что должно быть у "настоящих христиан", под которыми обычно подразумевались добропорядочные североамериканские и европейские обыватели) в "реалистическую" плоскость, описывающую сложное сплетение христианских воззрений с местным культурно-цивилизационным контекстом. В последнее десятилетие наблюдается устойчивый рост научного интереса зарубежных синологов к собственной китайской христианской теологии - создаваемой китайцами на китайском языке внутри национального социально-политического и культурно-исторического контекста.

Парадигмальный сдвиг" в исследованиях христианства в Китае, произошедший в последнюю четверть 20 в., может быть описан как переход "от преимущественно миссиологического и европоцентристского подхода к синологическому и синоцентристскому" ^апйаеП 1997, 574). До начала 1960-х годов внимание историков более всего интересовали вопросы: "Что сделали миссионеры для введения и провозглашения христианства в Китае? Сколь эффективны были миссионеры и какие средства они использовали?" ^аяАаеП 1997, 574). После Второй мировой войны стали популярными дискуссии на темы миссионерской "аккомодации" и "адаптации", появились исследования о деятельности отдельных миссионеров (Риччи, Шалль, Вербист) из ранних иезуитских миссий. Однако китайскоязычные источники вызывали у исследователей интерес лишь в тех случаях, если они были написаны миссионерами-иностранцами.

Долгое время работы миссионеров и исследователей миссий исходили не только из предпосылки превосходства христианства над китайской традиционной культурой, но и приоритета своей деноминации над всеми остальными. В 19 столетии едва ли не каждый католический автор считал своим долгом покритиковать работу протестантских миссионеров и наоборот. В более сдержанном 20 в. многие авторы старались просто молчать о "чужих" деноминациях. У такого подхода есть свои объективные основания - к примеру, российские ученые с большей готовностью напишут новую историю деятельности православной миссии в Китае, американские - своих протестантских миссий, а, к примеру, бельгийские или итальянские - католических. Однако в наши дни без учета "чужого" опыта адаптации христианства к китайской культуре исследование миссий одной конфессии или деноминации будет оставаться неполным и односторонним. К примеру, в западных работах по "культурологической миссиологии" полностью отсутствуют ссылки на опыт культурной адаптации Православной церкви в Китае. Но прежде чем искать здесь недобрый умысел, стоит отметить, что и сами российские ученые пока еще не создали серьезного исследования православных китайских переводов и проповедей. Рано или поздно такие работы появятся, но при этом очень важными будут как степень их включенности в общий контекст изучения истории приспособления христианства к китайской культуре, так и степень объективности и непредвзятости в подходах будущих авторов по отношению к наследию неправославных миссий.

В евро-американской синологии вплоть до начала 1970-х годов в большинстве своем исследователи китайского христианства принадлежали к тем или иным церковным структурам, но к настоящему времени их ощутимо потеснили синологи-миряне. Новая перспектива в исследованиях была связана с вопросами о том, как китайцы воспринимали христианство и как они реагировали на проповеди миссионеров. Значительный интерес был проявлен не только к позитивному восприятию христианства, но и к культурно-мировоззренческим истокам китайских антихристианских движений. Показательным примером произошедшей смены акцентов стало переименование издающегося с 1979 г. международного миссиологического журнала "China Mission Studies (1550-1800) Bulletin" в "Sino- Western Cultural Relations Journal ".

Отметим, что в период 1960-1970-х годов в США исследовательский интерес к истории миссий в Китае был небольшим. Причиной тому был своего рода "синдром поражения". В те годы считалось, что после образования КНР христианство потерпело в Китае полный провал; труды американских миссионеров прошлых дней пропали впустую; несмотря на былой позитивный вклад в интеллектуальные поиски и социальную модернизацию, христианство обречено в новом Китае на вымирание из-за того, что его связи с зарубежными церквами прервались. Считалось

2 Китайским подзаголовком названия журнала в старом макете было Чжунго тянъчжуцзяо ши яньцзю (Исследования истории китайского католицизма) с расположенными ниже и взятыми в скобки словами Чжун си вэнъхуа цзяолю (Культурные контакты между Китаем и Западом). В новом варианте "История культурных контактов." вышла на первый план, а "История китайского католицизма" скромно переместилась в нижний угол обложки. также, что тема миссионерского движения в Китае означает исследование иностранного присутствия, а не самой китайской истории. Знаменитый ученый Дж. Фэрбенк писал в предисловии к сборнику статей об американских миссиях в Китае: "Предмет весьма спорен и полон внутренних двусмысленностей, он основан на крайне неадекватной базе фактических знаний. Недостатка в фактах нет. Их просто слишком много, и они слишком мало собирались и обрабатывались исследователями-историками" (РтгЬапк 1974, 4). Перелом в американских изысканиях наступил в 1980-е годы, когда исследования истории миссий были очищены от былого религиозного или культурного триумфализма и дополнены взглядом на проблему с позиции китайского христианства. В западных светских и церковных кругах сформировался интерес к истории христианства в не-западных обществах как собственно местного культурно-цивилизационного феномена, а не копии западной культуры или механического придатка западных политических сил. Появились оригинальные исследования Д.Мунджелло и Дж.Спенса, написанные в жанре нарративной истории китайского христианства. В китайских исследованиях второй половины 20 в. негативная социально-политическая оценка западных попыток подчинения Китая и превращения его в 19 в. в полуколонию распространялась и на христианские миссии. По этой причине китайские официальная и церковная истории деятельности зарубежных миссий во второй половине 19 - первой половине 20 вв. заметно отличаются друг от друга. Церковные круги признают заслуги миссионеров в переводах на китайский язык западной религиозной и научной литературы, развитии здравоохранения и образования. Китайская светская историография делает акцент на их негативной социально-политической роли - участии в торговле опиумом, пособничестве интервентам в ходе военной операции западных держав в 1900 г., грабеже китайского народа при помощи навязанных компенсаций за ущерб от восстания ихэтуаней, получении выгодного статуса экстерриториальности от неравноправных договоров 19 в., вплоть до препятствования борьбе Китая с японской агрессией и саботаже против установления в стране власти КПК.

В современной китайской историографии католических миссий конца Мин - начала Цин сосуществуют два противоположных подхода - "теория полного отрицания" и "защищающая религию теория полного утверждения" {Ли Юэхун 1997, 114). Примером первого подхода выступает позиция Хоу Вайлу, полагавшего, что католические миссионеры принесли в Китай из Европы лишь "старое учение", их социально-политические взгляды поддерживали феодальный строй, принесенные ими практические знания (пушки, календарь, ремесла) служили только императорскому двору и не были связаны с магистральным течением научно-технического прогресса. С этой позиции гонения на миссионеров объясняются внутренними противоречиями внутри правящей верхушки (см.: Хоу Вайлу 1960. Т. 4, ч.2.). В свою очередь, христианские историки сводят истоки конфликтов к межличностным противоречиям и досадным случайностям. Крайности сходятся - оба эти подхода "свели конфликтную природу проникновения католицизма в Китай к борьбе за власть и случайным причинам, тем самым подтвердив выдвинутую Риччи теорию единства учения католицизма и традиционной конфуцианской мысли" (Ли Юэхун 1997, 115). Иными словами, оба подхода по существу игнорируют культурно-цивилизационные аспекты этого взаимодействия, способствовавшие проникновению христианства в Китай, или напротив, препятствовавшие этому.

В настоящей работе автор ставил перед собой задачу создания комплексного междисциплинарного исследования, в котором проблемный подход сочетался бы с хронологически последовательным анализом источников и литературы. Тема истории христианских миссий в Китае рассматривается также с точки зрения смежных дисциплин религиоведения, истории китайской культуры, истории философии Китая и Запада.

Теоретико-методологической основой работы послужили концепции отечественных и зарубежных исследователей, разработавших современную методологию "культурологической миссиологии". Автором была предпринята попытка рассмотреть деятельность несторианских, католических и протестантских миссий в качестве одного из существенных аспектов общего процесса взаимодействия культурных традиций Китая и Запада. Работа основывается на широком круге источников и литературы на китайском, русском и европейских языках, подавляющее большинство которых вводится в отечественный научный оборот впервые.

В качестве ключевых репрезентативных источников на китайском языке, углубленный анализ которых стал опорным для характеристики различных этапов культурной адаптации христианства, можно назвать полное собрание несторианских текстов [Вэн Шаоцзюнь (сост.) 1995], работу католика М.Риччи "Тяньчжу шии" [Ricci 1985] и книгу протестанта В.Мартина "Тянъдао суюань" [Дин Вэйлян 1904]. Для изучения проблемы были важны дневники Риччи, путешественников Марко Поло и Рубрука, а также публикации миссионеров 19-20 вв. Среди использованных источников периода нового и новейшего времени нужно указать на публикации из выходивших в Китае протестантских миссионерских журналов The Chinese Repository и The Chinese Recorder, на содержательное справочное издание "Христианская оккупация Китая" [Stauffer (ed.) 1922], а также на антологию, составленную Джесси Лутц [Lutz 1965].

Тема исследования истории христианских миссий в Китае присутствует в западной литературе уже более полутора столетий, однако вплоть до 1960-х годов ученые концентрировались на институциональных аспектах деятельности миссий. Наилучшим исследовательским трудом этого периода, не утратившим справочного значения до наших дней, является работа К.Латуретта "История христианских миссий в Китае" [Latourette 1929].

Среди наиболее значимых с точки зрения "культурологической миссиологии" общих описаний истории адаптации христианства в Китае необходимо указать на исследования Р.Ковелла "Конфуций, Будда и Христос: история Евангелия в Китае" [Covell 1986], Р.Уайта "Незавершенная встреча: Китай и христианство" [Whyte 1988] и Ж.Шарбонье "История христиан Китая" [Charbonnier 1992]. В процессе изучения китайского несторианства автор опирался на фундаментальные исследования Саэки, Моула и Легга, среди научных новинок в этой сфере можно указать лишь на издание трудов Пельо (Киото - Париж, 1996 г.). При изучении культурных аспектов ранней деятельности иезуитов и "спора об именах и ритуалов" использовались материалы и аналитические концепции Э.Цюрхера, Н.Стандаерта, Д.Тредголда, К. фон Коллани, П.Руле, К.Лундбека, Дж.Витека, Дж.Минамики, Д.Мунджелло и других ученых. При исследовании деятельности миссий в 19-20 вв. автор опирался на разработки Д.Бэйса, Дж. Фэрбенка, М.Рубинштейна и проч.

В российской синологической традиции содержательные работы по истории распространения христианства в Китае принадлежали православным ученым-миссионерам архимандриту Палладию (Кафарову) и иеромонахам Алексею (Виноградову) и Николаю (Адоратскому). В советский период развития отечественной синологии была опубликована лишь одна монография А.А.Волоховой, посвященная социально-политическим аспектам деятельности иностранных миссионеров в Китае в начале 20 в. Достойны внимания исследования П.М.Иванова, В.В.Малявина, В.В.Киселевой, Н.Г.Пчелина, О.В.Шаталова, И.П.Гаранина. Большинство отечественных исследователей сосредоточили свое внимание на проблемах католических миссий в Китае, прежде всего на деятельности иезуитов и их вкладе во взаимодействие культур Китая и Запада. Требованиям современной исследовательской методологии соответствует небольшой раздел о развитии христианстве в Китае 19 - начала 20 вв., написанный В.В.Малявиным для книги "Этническая история китайцев в 19 - начале 20 века" (.Крюков и др. 1993, 158-168). Из публикаций предшествовавших десятилетий необходимо указать на сохранившее свое научное и справочное значение исследование китайского антихристианского лубка 19 в. {Гаранин 1960).

Хотя замысел данной работы не предполагал использования методов "институциональной миссиологии", отсутствие в отечественной синологии обобщающих трудов по истории китайского христианства и христианских миссий в Китае потребовало включения минимального объема исторических сведений о миссионерских организациях и биографических сведений.

В КНР ситуация в исследованиях христианских миссий и религии в целом начала заметно меняться в 1990-е годы. Сами китайские ученые признавали, что к середине 1990-х в методологии исследования религий в КНР "проявилась тенденция к плюрализму", что было особенно заметно на примере "части ученых среднего и молодого возраста, не слишком знакомых с теорией марксизма". Впрочем, даже заслуженные пожилые ученые, "придерживаясь марксистской теории, одновременно заимствуют некоторые методы современного западного религиоведения".3 Проводимая в КНР масштабная работа по переводу западной религиоведческой литературы и широкое заимствование методологического инструментария все больше сближает китайские исследования с западными. Однако сам по себе отход китайских ученых от политизированной "антиимпериалистической миссиологии" еще не

3 Boro цзунцзяо яньцзю сянькуан юй фачжань цюйши (Современное положение и тенденции развития религиоведения в нашей стране). Доклад исследовательской группы. Июнь 1995. Б.м. стр. 4-5. решил проблемы нахождения адекватного подхода к изучению культурного измерения деятельности миссий в Китае. Поскольку в большинстве случаев соответствующие китайские работы по этой проблеме опираются на исследования западных авторов, говорить о разработке в КНР новых научных концепций в изучении китайского христианства было бы преждевременным.

В середине 1990-х годов число исследователей христианства в КНР не превышало 100 человек. В то время сами китайские ученые отмечали, что "исследование истории китайского христианства остается слабым звеном. До сего дня нет систематической истории китайского христианства. Некоторые небольшие книжечки затрагивают миссионеров наподобие Риччи, Шалля, Вербиста, Алени; а также "спор об ритуалах" (лии чжи чжэн), "спор об именах" (шэнъ мин чжи бянь), "самостоятельность" (iцзыли), "национальную окраску" (бэньсэ) и т.д. История китайского христианства должна стать важным пунктом будущих исследований".4 Можно надеяться, что качественного улучшения ситуации китайским ученым удастся добиться после создания в 1998 г. при Институте мировых религий АОН Китая Центра исследования христианства. Стоит отметить серьезную работу в области исследования и продвижения культурного взаимодействия христианства и китайской традиции, проводимую гонконгским Институтом китайскоязычной христианской культуры (Ханъюй цзидуцзяо вэнъхуа янъцзюсо).

Новизна данной диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые в отечественном китаеведении представлено обобщающее исследование проблемы восприятия и интерпретации миссионерами китайской культурной традиции. Работа основывается на авторской концепции культурной адаптации католицизма и протестантизма в Китае. На базе ранее не изученных материалов впервые проанализированы

4 Boro цзунцзяо яньцзю сянькуан юй фачжань цюйши (Современное положение и тенденции развития религиоведения в нашей стране). Доклад исследовательской группы. Июнь 1995. Б.м. стр. 22. проблемы истолкования миссионерами китайской религиозной терминологии, религиозного содержания китайских классических текстов и учений философских школ, а также китайской ритуальной практики. В диссертации выявляются основные этапы адаптации христианства в Китае и раскрывается их специфика. Впервые в отечественной синологии исследование проблем адаптации христианства в Китае выведено за узкие рамки векового периода деятельности ранних иезуитских миссий и интегрировано с анализом как предшествовавшего опыта несторианства, так и с последующим развитием протестантских и католических миссий 19-20 вв. Создается целостная картина процесса адаптации христианства в Китае и его восприятия частью китайского общества. Принятый в работе метод "культурологической методологии" позволяет дать более глубокое и содержательное понимание причин укоренения и выживания христианских общин в Китае по сравнению с научными разработками, ограничивавшимися исследованием политических, дипломатических и экономических аспектов деятельности миссий. Новая интерпретация проблемы подкреплена в диссертации использованием обширного фактического материала и ранее не введенных в научный оборот источников.

Поставленная в работе задача создания обобщающего исследования проблемы культурной адаптации в деятельности христианских миссий в Китае обусловила широкий временной охват диссертационной работы - с 7 до середины 20 в. На деле история распространения и адаптации христианства не была непрерывной. В работе анализируются периоды, ограниченные следующими временными рамками: первая половина 7 -середина 9 вв. (развитие китайского несторианства), конец 16 - начало 18 вв. (деятельность католических миссий), начало 19 - середина 20 вв. (от начала деятельности протестантских миссий и неравноправных договоров вплоть до изгнания из Китая иностранных миссионеров и начала устойчивого развития китайского христианства по пути независимости).

Тема истолкования христианского вероучения лидерами тайпинского движения была оставлена за скобками данной работы как не имеющая прямого отношения ни к деятельности иностранных миссий, ни к процессу развитию китайской протестантской церкви. В научной литературе выделяются как минимум четыре основных этапа проникновения христианства в Китай. Первый этап относится к династии Тан, когда в Китае распространилось пришедшее из Западной Азии несторианство, получившее имя "сияющей религии" - цзин цзяо. Второй этап принадлежит ко временам дин. Юань, когда в Китай не только вернулось с дальних северных и северо-западных окраин несторианство, но и началась проповедь римско-католической церкви. Общим наименованием обоих течений было монг. еликэвэнъ или кит. шицзыцзяо -"религия креста". Третий этап совпадает с расцветом деятельности в Китае католических миссий в конце дин. Мин - начале правления Цин, проповедовавших "Небесную религию" (тянъцзяо) или "Небесное учение" (тяньсюэ). Отсчет четвертого этапа ведется от прибытия в Китай в начале 19 в. первых протестантских миссионеров и слома с опорой на мощь империалистических держав "столетнего запрета" китайских властей на проповедь христианства (см. напр.: Фэн Цзочжэ 1991, 46-47). Исходя из того, что христианство стало одним из существенных аспектов взаимодействия Китая и Запада, Д.Тредголд в фундаментальном исследовании "Запад в России и Китае: религиозная и светская мысль нового времени" выделил три основных "христианских" периода в общении западной и китайской цивилизаций: "христианский гуманизм иезуитов (1582-1774)", "христианский пиетизм фундаменталистских протестантов (1807-1900)" и "христианский модернизм Сунь Ятсена (1895-1925)" (Treadgold 1973, т.2 ). Христианство дин. Тан и Юань осталось за пределами этой периодизации, но, несмотря на его историческую изолированность и неопределенную степень воздействия на китайскую культуру, рассмотрение этого этапа также необходимо для постижения полной картины процесса межкультурного взаимодействия. В данной работе проблемы культурной адаптации христианства дин. Тан и Юань рассматриваются вместе в гл. 1. В следующих двух главах рассматривается содержание политики культурной адаптации Маттео Риччи и формирование "синохристианских" взглядов китайских образованных неофитов, выявляется культурно-цивилизационная основа "спора об именах и ритуалах". Особое внимание уделяется христианской герменевтике китайской культуры, разработанной французскими иезуитами ("фигуралистами"). Дальнейшее изложение строится вокруг тезиса о формировании фундамента китайского самостоятельного христианства в процессе перехода миссионерской идеологии от лозунга "евангелизации мира при жизни одного поколения" (19 в.) к практике "социального евангелизма" (первая половина 20 в.).

Исследование призвано восполнить существующие пробелы в изучении взаимодействия культур Китая и Запада. Достигнутые исследовательские результаты могут быть использованы как одна из отправных точек в процессе воссоздания российской традиции научной миссиологии. Использование материалов и выводов диссертации будет способствовать углублению изучения специфики китайского христианства как части духовной культуры Китая. Научные результаты и основные выводы могут найти применение при написании исследовательских работ и вузовских учебников по общей истории Китая, истории мировых религий, истории китайской культуры и подготовке связанных с этой проблематикой лекционных курсов.

В данной работе делается попытка проследить эволюцию подходов христианских миссионеров к китайской культуре начиная с 7 в. (прибытие несториан) до первых десятилетий 20 в. Особое внимание обращается на текстологические аспекты культурной адаптации христианского послания и возникавшие при этом терминологические споры. Несмотря на вполне очевидные социально-политические различия между историческими эпохами (от дин. Тан, Мин и Цин вплоть до появления Китайской республики) и еще более существенные отличия в институциональной организации и теологии миссий и китайских христианских церквей, в данной работе делается попытка выявить общие черты взаимодействия двух традиций. Разумеется, при этом учитываются требования исторического подхода к явлениям и рассматриваются особенности каждого из этапов общения христианства с китайской культурой. На фоне эволюции католических и протестантских миссий в Китае делается попытка определить постоянные компоненты этого диалога, опирающиеся на устойчивость как библейского учения, так и основ китайской духовной традиции. В центре внимания находится исследование и сопоставление способов адаптации христианства к китайской цивилизации, избиравшихся миссионерами и китайскими христианами.

В диссертационной работе предпринята попытка реконструкции узловых моментов общего процесса взаимодействия христианства и китайской культурной традиции на основе сравнительного изучения его различных этапов. Интерпретации миссионерами религиозного смысла китайской культуры анализируются в конкретном историческом контексте развития как теологии и организации христианских церквей, так и социально-политической ситуации в самом Китае. Для каждого из выделяемых хронологических этапов были поставлены задачи исследования культурной направленности доминировавшей миссионерской политики, включая проблемы адаптации китайской терминологии и христианской оценки китайских религиозных и философских традиций.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Ломанов, Александр Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проведенного исследования возможно сделать вывод, что различные группы миссионеров выбирали в качестве объекта проповеднической работы различные социальные слои китайского общества, при этом направление социальной адаптации христианства находилось в непосредственной связи с содержанием культурной адаптации.

При дин. Тан элитарно-аристократической формой сознания был буддизм, понятия и верования которого наложили отпечаток на трансформацию учения несториан, стремившихся к союзу с властями. Иезуиты попытались найти общий язык с китайской элитой конца дин. Мин на основе монотеистического истолкования содержания древнекитайской конфуцианской классики и "отбрасывания буддизма", ставшего религией низов. Не допуская возможности растворения христианства в китайском религиозном синкретизме, католические миссионеры отыскивали в китайской культуре элементы "примитивного откровения" и следы раннего знакомства китайцев с библейскими истинами, надеясь убедить их "вернуться" к утерянной вере "золотой древности". Позднейшее осуждение Ватиканом китайских ритуалов поклонения предкам и Конфуцию поставило миссионеров в оппозицию ко многим аспектам культуры цинского Китая и предопределило превращение китайского католицизма в религию обездоленных низов. Протестанты, также нацеливавшиеся на проповедь в массах, бескомпромиссно боролись с китайской традиционной культурой как с "идолопоклонством" и "заблуждением". В конце 19 в. лишь немногие миссионеры отваживались вести речь об общности ценностей христианства и китайской культуры. Поскольку имперская конфуцианская ортодоксии от конца дин. Мин до конца дин. Цин не претерпела значительных изменений, часть протестантских миссионеров (В .А.П.Мартин, Т.Ричард), желавших проповедовать среди верхних слоев общества, обратилась к опыту иезуита Маттео Риччи и попыталась приспособить этот опыт к своим задачам. За исключением прибывших из Персии несторианских миссионеров, не оспаривавших культурного и экономического превосходства танского Китая, европейские и американские миссионеры последующих эпох были привержены идее служения интересам китайского народа "исключительно путем фундаментальной перестройки китайской культуры" (Cohen 1978, 543). Этот подход разделялся практически всеми миссионерами - католиками и протестантами, либералами и консерваторами. Обращение всего Китая в христианство было в 19 в. для миссионеров наивысшей задачей и на меньшее они не согласились бы, расходясь между собой лишь в тактике. Такой настрой делал их не только настойчивыми и нетерпеливыми, но также и нетерпимыми по отношению к китайской культуре, которая, несмотря на древность, казалась им отжившим и потому временным явлением. Хотя по внутренним меркам своих стран эти миссионеры (как и их церкви) считались представителями консервативного крыла, их отношение к китайской культуре было непримиримо-радикальным. В конце 19 в. лишь единицы отваживались вести речь об общности ценностей христианства и китайской культуры. Истолкование деятельности миссий как "успешной" или "неуспешной" на основании избранной модели культурной адаптации весьма затруднительно. Несторианская адаптация христианства к традициям буддизма и даосизма была глубокой и опиралась не только на терминологические, но и на концептуальные заимствования. При этом деятельность миссионеров не сопровождалась политическим давлением на Китай пославшей их иностранной державы. Однако в итоге несторианство растворилось среди китайских религий практически без следа.

Осуждаемые за жесткость по отношению к китайским верованиям и ритуалам поздние католические миссии и миссии различных деноминаций протестантов сформировали в Китае устойчивые христианские общины, которые сумели выжить даже в период гонений в "культурную революцию". Простейшим стал бы вывод о том, что лишь жесткий консерватизм был залогом "успеха", а методы миссионеров были правильными. Однако механическое возрождение старых форм взаимодействия христианства с китайской цивилизацией невозможно в силу изменения общественно-политической, а вслед за ней и культурной реальности в Китае.

Одновременно стоит отметить нечто вроде феномена "отрицания отрицания" в оценках христианских миссий прошлых веков. Среди китайских интеллектуалов все большую популярность обретают символы "доимпериалистического" этапа диалога христианства и китайской культуры. С этой позиции наиболее привлекательными выглядят история деятельности несториан дин. Тан или католических миссий 17-18 вв. - они несут на себе меньшую "политическую нагрузку", так как в те времена общение христианского мира с Китаем еще не опиралось на политику силы. В истории христианских миссий тех периодов на первое место выходит культурно-цивилизационное содержание проблемы взаимодействия Китая и Запада.

С позиции сегодняшнего дня христианство не может рассматриваться ни как "победитель" китайской цивилизации, ни как ее жертва, сломленная социально-политическими обстоятельствами или "абсолютностью конфуцианства". Протестантизм или католицизм не заняли в Китае ведущего места, но их выживание в период гонений 1950-70-х годов и нынешний численный рост рядов верующих не свидетельствуют о "поражении" христианства в Китае или его "отторжении" китайской культурой. Парадоксальным образом проблема трудных взаимоотношений между христианством и китайской культурой была отчасти решена усилиями властей КНР, развернувших масштабное наступление на "пережитки феодализма". Хотя этот удар был направлен также и против религиозных общин, сплоченность и замкнутость помогли им пройти через бури "культурной революции". Однако в новых условиях восстановления нормальной религиозно жизни в 1980-е годы оказалось, что атеистическая пропаганда, нанесшая удар по традиционному китайскому политеизму, была невольным союзником христианства, обретшего новые импульсы к развитию в условиях переживания частью населения разочарования в официально пропагандируемых идеалах и ценностях.

Сразу же после образования КНР в жизни китайских христиан произошли значительные организационные перемены, произошедшие при активном участии государства. В 1950-е годы произошло объединение многочисленных протестантских деноминаций в рамках единого Патриотического движения за три самостоятельности (ПДТС), выступавшего за самоуправление, самофинансирование и саморазвитие церкви. Внутри ПДТС была проделана значительная работа по унификации ритуалов богослужения и молитв. Одновременно шло преодоление усиленных антияпонской и гражданскими войнами апокалиптических настроений среди верующих и утверждение среди них веры в ценность этого мира, на социалистическом преобразовании которого должны были сосредоточиться христиане. У доктрины ПДТС было немало слабых мест - преувеличенный акцент на патриотизме и национальной идентичности, вступающий в противоречие с идеей универсальности христианства, упрощенное сведение христианского вероучения к текущим социально-политическими лозунгами. Однако по прошествии полувека стали очевидны два безусловных достижения ПДТС - сохранение институционального существования протестантизма в Китае и преодоление культурно-политического образа протестантизма как западной религии. К концу 1990-х число годов китайских протестантов увеличилось по сравнению с 1949 г. примерно в 15 раз. По данным Госсовета КНР октябрь 1997 г.), у протестантов было более 10 млн. верующих, более 18 тыс. священников, более 12 тыс. церквей и около 25 тыс. молитвенных домов. К концу 1996 г. было издано 18 млн. Библий. 64% протестантских церквей были построены после 1980 г., за период 1994-95 гг. к протестантам присоединилось 510 тыс. новых верующих, при этом только за 1996 г. было издано 3,3 млн. экземпляров Библии. Современный китайский протестантизм окрашен теологической умеренностью и сосредоточенностью на "социальном евангелии" общественного прогресса, восходящем не только к официальным целям руководства КНР, но и к наследию миссионеров 1920-30-х гг. Проповеди протестантов следуют консервативной нео-евангелической традиции, а к области местной специфики относятся запреты на темы эсхатологии и духовного целительства. Церковное руководство постоянно предостерегает священников от излишнего погружения в исцеление возложением рук и изгнание злых духов - эти вопросы слишком схожи с популярными, но осуждаемыми властями "феодальными суевериями". Немало сложностей возникает в отношениях официально признанных церковных структур с "местными церквями", под которыми обобщенно понимаются протестантские группы, действующие за пределами формализованных структур ПДТС и включающие как семейные собрания и секты с уже сложившимися традициями, так и практику "феодальных суеверий под именем религии" и "самозваных проповедников". Возрождение местных христианских сект по инерции воспринимается в КНР как вмешательство "враждебных зарубежных сил", однако руководство ПДТС старается избегать конфронтации с "местными церквями". В наши дни "местные церкви" особенно активны в сельских районах, их отличает вера харизматического толка, с признанием возможности получения "даров" Святого Духа, включая целительство, дар пророчества и даже возможность нанесения вреда своему недругу на расстоянии (последнее близко к духу китайских боевых искусств цигун, но явно не имеет ничего общего с Новым Заветом). Отмечены фундаменталистский и эсхатологический характер теологии "местных церквей", а также их глубокое недоверие к общинам, входящим в ПДТС, критикуемых за наличие пасторов и формального руководства, надменность, низкую интенсивность духовного подвижничества и постоянные обращения за помощью к власти. На этом фоне исподволь возрождается побежденный в конце 1950-х годов деноминационализм. Близость к деревенской традиции обуславливает внимание к темам традиционных китайских религий - целительству и изгнанию злых духов. Представителей ПДТС беспокоит, что деревенские протестанты плохо образованы, а их наставники не всегда в состоянии уберечь их от погружения в еретические учения, провозглашающие близость конца света, приход Христа в мир в облике того или иного лидера секты, противопоставляющие последователей секты всем остальным, а также отрицающие руководство ПДТС, и подчас даже государства и компартии. Произошедшая в апреле 1999 г. демонстрация на улицах Пекина секты буддийского толка "Фалунъгун" побудила китайское правительство принять жесткие меры по ограничению деятельности "деструктивных сект" (сецзяо). Вслед за этим остро встал вопрос об оценке деятельности действующих в Китае протестантских сект. Главное из обвинений в адрес христианства прошлых дней - связь с империализмом и агрессией против Китая - к ним неприменимо. Отделение протестантских сект от религиозных общин на основании формальной принадлежности к ПДТС также затруднительно, ибо вне рядов ПТДС стоят также и традиционные протестанты, не признавшие политической линии ПДТС. Подобная путаница способствует тому, что любые ограничения властей на деятельность деструктивных культов протестантского толка рождают на Западе волны обвинений в том, что Пекин репрессирует всех протестантов - нонконформистов.

Если вторая половина 20 в. принесла протестантам возможность объединения в единое целое, то славящаяся монолитностью римско-католическая церковь, напротив, раскололась в Китае на две части. Руководство китайскими католиками осуществляет созданная в 1957 г. Ассоциация китайских католиков-патриотов (АККП), возглавившая официально признанную часть китайской католической церкви. Она была создана после того, как в середине 50-х годов был арестован ряд китайских священников римско-католической церкви. Раскол произошел из-за того, что в соответствии с официально утвержденными принципами патриотизма и независимости общение китайских католиков с Ватиканом было прервано, а рукоположение епископов осуществлялось в рамках АККП самостоятельно. Задуманное преобразование церкви вошло в конфликт с католической догмой о главенстве Папы Римского. Одновременно в Китае оставались священнослужители, назначенные Ватиканом и образовавшие параллельную "катакомбную" церковь. Структуры АККП не были признаны и Ватиканом, продолжившим назначение и утверждение "катакомбных" иерархов. По статистике конца 1980-х в КНР было 3,5 млн. католиков и 50 тыс. обращений в веру каждый год. В 1997 у официально признанных китайских католиков насчитывалось 4 млн. верующих, 4 тыс. священников и более 4600 церквей и молитвенных домов. Западные источники оценивают общее число китайских католиков примерно в 1012 млн. чел. исходя из того, что по численности "катакомбная" церковь примерна равна официальной или даже несколько больше ее. Длительная изоляция китайского католицизма от внешнего мира законсервировала в нем дух контрреформации, принесенный в Поднебесную еще в 16 в. первыми иезуитскими миссионерами. В контексте наследия монотеистического Тянъчжу-ита большинство католиков воспринимает Бога как жесткого правителя мира, источником же мягкости и теплоты является культ Марии - вера в ее любовь и всепрощение помогает верующим преодолевать страхи по поводу несоответствия своей религиозной жизни заученным трудновыполнимым ныне нормам 19 в. Из той же эпохи значительная часть китайских католиков унаследовала дух почитания Папы Римского, заменившего в крестьянском сознании отсутствующую в современном обществе сакральную фигуру императора. Реформирование китайского католицизма идет медленно. К примеру, решение об использовании литургии на китайском языке (иезуит Николя Триго испросил такое решение Ватикане еще в 1615 г.) для всех епархий было принято только в 1992 г. Об ассимиляции католицизма в современном Китае свидетельствует то, что многие католики основывают свою принадлежность к церкви на простом факте ее унаследования от родителей и прародителей. Вне зависимости от мотивации крещения представителей первого верующего поколения и возможного неприятия предками иностранного происхождения религии, ныне христианская вера понимается таким образом, который полностью согласуется с традиционным для китайцев уважением к предкам. Стоить отметить, что рождавшаяся в спорах среди образованных миссионеров китайскоязычная католическая и протестантская терминологии уже достаточно прочно утвердились в обиходе китайских христиан.

Известный ученый Эрик Цюрхер, чьи исследования истории культурной адаптации буддизма в Китае стали классикой современной синологии, отметил, что внимание ученых должно быть сосредоточено не столько на изучении самих христианских миссий и их трудов, сколько на изучении христианского учения как "маргинальной религии в китайском контексте", обращающем особое внимание на "восприятие и переваривание иностранного учения обращенными книжниками, и на ответную реакцию в широких кругах заинтересованных ученых и их оппонентов" (.Zürcher 1994, 32). Особую важность представляет его призыв к "изучению культурных контактов между Востоком и Западом с китайской перспективы". Интерес представляет не только то, каким образом западная христианская мысль переводилась и пропагандировалась в Китае, но и то, как китайские образованные христиане реагировали на эти идеи, как они интерпретировали и трансформировали их (Standaert 1988, 107). В дальнейших исследованиях на эти темы материалы миссионерского периода развития китайского христианства должны быть интегрированы с противоречивым, но богатым наследием развития независимых церквей во второй половине 20 в.

Исследователь протестантских миссий на юге Китая Дж.Худ указал на два возможных направления в исследованиях китайского христианства, способных привести к необоснованным заключениям. С одной стороны, симпатия к современным китайским протестантам и действующему в КНР патриотическому "Движению за три самостоятельности" может повлечь за собой "некритическое восприятие интерпретаций истории христианских миссий, сформулированных с политических позиций", односторонне акцентирующих связь . иностранных миссий с империалистическими державами и преуменьшающих значение духовного опыта китайских христиан и зарубежных миссий в период до начала 1950-х годов. С другой стороны, возрождение христианских церквей в Китае в 1980-90-е годы может побудить работавшие там в прошлом миссионерские организации "слишком просто предположить, что в конце концов их методы были правильными, и отказаться от ценной самокритики, которую породил тридцать пять лет назад шок от вывода миссий, или же оказаться глухими к тому, что говорят нам сегодня китайские христиане" (Hood 1986, 8). Иллюзии возможности механического возрождения старых методов взаимодействия христианства с китайской цивилизацией, даже если они и вправду были успешны век или полвека тому назад, столь же далеки от исторической объективности, как и утверждение о полной несостоятельности прошлого опыта взаимодействия духовных традиций.

Заблуждения возможны и при движении по пути культурологического исследования истории адаптации христианства в Китае. "Те, кто симпатизирует делу христианства, почти всегда подчеркивали моральную совместимость христианства и китайской культуры; христианство, по их мнению, потерпело поражение в Китае из-за человеческого фактора, а не потому, что христианские доктрины были так чужды китайскому сознанию. С другой стороны, рассматривающие проблему с позиции ответа Китая Западу сконцентрировались исключительно на синоцентристской традиции: китайцы отвергли христианские учения попросту потому, что они были иностранными. Именно моральная абсолютность конфуцианской традиции, поддержанная неоконфуцианской метафизической основой, якобы была ответственна за провал первой встречи Китая и Запада" (Young 1983; 128). В диссертации автор попытался показать, что процесс культурной адаптации в деятельности миссий был процессом, обусловленным рядом социальных, политических и интеллектуальных факторов. Проблема совместимости христианства и китайской традиции на каждом этапе развития китайского христианства требует предварительного рассмотрения вопросов о культурно-теологических представлениях миссионеров и китайских верующих о том, что такое христианство, о представлениях носителей китайской культуры о том, что такое китайская традиция, а также о взаимных оценках христиан и китайских традиционалистов . С конца 1970-х годов в евро-американских и тайваньско-гонконгских научных кругах набирало силу движение конфуцианско-христианского диалога. Далеко не все из высказываемых идей могут быть прямо использованы для адаптации христианского вероучения к современному китайскому контексту. Однако содержание этого диалога представляет непосредственный интерес для осмысления настоящих и будущих направлений взаимодействия двух культурно-цивилизационных традиций. В рамках этого течения признается, что современные китайские христиане способны мыслить теологически, при этом многие существенные аспекты диалога между конфуцианством и христианством отыскиваются в интеллектуальной истории прошлого. Дж. Чинг, являющаяся одним из основоположников этого движения, отметила "большое сходство между конфуцианским учением и традиционной католической доктриной естественного морального закона, основанного на человеческой природе как таковой, закона, написанного в человеческих сердцах" (СЫп% 1977, 14). Нельзя не признать, что значительная часть из проблем взаимодействия двух традиций, обозначившихся в прошлые столетия, существует и ныне. Хотя Китай перестал быть "конфуцианским" в имперском понимании, представители интеллектуального течения современного конфуцианства (синьжуцзя) унаследовали ряд существенных элементов традиции. На пороге 21 в. азиатский бизнес несет в западный мир свои товары и услуги, пропагандирует свои достижения в сфере технологии и менеджмента, рождая волну интереса к феномену "конфуцианского капитализма" и - косвенно - к духовной культуре Восточной Азии. Конфуцианско-христианский диалог давно уже вышел за пороги западных христианских миссий в Китае, став глобальным культурным явлением. Во всем мире христиане все чаще встречаются с носителями восточноазиатской культуры у себя дома. Географические рубежи цивилизаций все менее способны удерживать отождествляемое с западной культурой христианство и китайскую культурную традицию в "непересекающемся" состоянии. Несмотря на беспримерную секуляризацию и интернационализацию жизни человечества, не стоит считать, что в современном мире все религиозные устремления уже утрачены и все национальные религиозные традиции уже сплавлены в некую гомогенную массу. Напротив, именно религиозные разделения между цивилизациями воспринимаются некоторыми исследователями как источники потенциальных международных конфликтов. Можно сделать вывод, что политические потрясения 20 в. затормозили, но не прервали процесс диалога христианства и китайской культуры. Становится очевидным, что утрачивает свою былую остроту вопрос о совместимости христианских конфессий с руководством КПК и делом социализма - он был в значительной степени решен в ходе реформ Дэн Сяопина и формирования независимых церквей. Пример Гонконга и Тайваня убеждает в том, что в условиях существования на китайской земле процветающей рыночной экономики вкупе с политической демократией христианство сохраняет свои устойчивые позиции, но все же не достигает при этом слишком большого влияния. Нет оснований надеяться на скачкообразный численный рост христианских церквей в Китае даже в случае возникновения в стране значительных внутриполитических перемен. Существует вероятность того, что подобные изменения могут оказаться опасными для китайского христианства. К примеру, политическая нестабильность в материковом Китае вполне способна пробудить среди масс населения ксенофобские реакции, способные повредить развитию китайского христианства. Становление собственного китайского христианства стало неоспоримым фактом. Оно доказало свою жизнеспособность, сохранившись в отсутствие иностранных миссий и наращивая свою институциональную и духовную самостоятельность. В то же время христианство не смогло бы пустить корни на китайской почве без долгих усилий иностранных миссий. Католицизм и протестантизм стали частью жизни китайского общества, однако замкнутость многих общин и их недоверие к властям и материальным соблазнам современного общества указывают на незавершенность процесса интеграции христианства. При реализации лозунгов политической самостоятельности христианства в КНР во второй половине 20 в. был упущен момент теологического

279 развития и адаптации к динамичной меняющейся китайской культуре. Институциональная независимость до сих пор не дополнена независимостью духовной - незримыми теологическими наставниками китайских церквей по-прежнему остаются давно покинувшие страну миссионеры 1920-40-х годов.

Современное усиление культурных контактов Китая и Запада остро напомнило китайским христианам, что национальный окрас их вероучения не идет глубже деклараций о любви к родине и верности делу китайского социализма, при этом их консервативные теологические взгляды по большей части воспроизводят миссионерские наставления вековой давности, воспринимающиеся современными западными христианами как явный анахронизм.

Крупнейшим вызовом для китайских христиан является задача содержательного и творческого развития своей теологии в процессе ее синтеза с традиционной и новой культурами Китая. Подъем волны культурного национализма в КНР подтверждает, что тема отношений китайского христианства и китайской национальной культуры не ушла в прошлое.

Ь о Г). рС Ьи