Послание "К вельможе" в процессе становления и развития историзма творчества А.С. Пушкина 1830-х годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Симонова, Вера Михайловна

• Симонова, Вера Михайловна
• кандидат филологических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Симонова, Вера Михайловна

Введение.

Глава 1. История литературной полемики. Отзывы современников, литературных критиков, пушкиноведов о послании А. С. Пушкина

К вельможе».

Глава 2. Князь Николай Борисович Юсупов (1751-1831) - адресат послания «К вельможе» А. С. Пушкина.

Глава 3. Послание «К вельможе» в контексте творчества А. С. Пушкина 1830-х годов.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Послание "К вельможе" в процессе становления и развития историзма творчества А.С. Пушкина 1830-х годов»

Одним из шедевров пушкинской лирики 1830-х годов является стихотворение «К вельможе», адресованное высокому государственному деятелю, сановнику, меценату и коллекционеру князю Николаю Борисовичу Юсупову (1751-1831).

Послание, опубликованное на страницах «Литературной газеты» 26 мая 1830 года (№ 30), вызвало не только бурный отклик современников, но и острую литературную полемику, которая не оставила равнодушными ни Пушкина, ни князя Н. Б. Юсупова. Однако, нападки на автора стихотворения «Послание к К. Н. Б. Ю» - под этим названием стихотворение впервые и появилось в печати - вскоре затихают и только в 1843 году оно было удостоено высокой оценки В. Г. Белинского1.

А. Прахов, работая с юсуповским фамильным архивом в начале 20 века, обнаружил ранее неизвестный вариант автографа стихотворения «К вельможе» и опубликовал его с разрешения владельцев в журнале «Художественные сокровища России» за 1907 год. В этом же номере журнала появилась обстоятельная историческая справка Б. Л. Модзалевского о стихотворении, на протяжении многих лет являвшаяся самым полным монографическим исследованием его2.

О «художественной» стороне послания писали в своих трудах исследователи П. В. Анненков, Л. П. Гроссман, Г. А. Гуковский, Б. П. Городецкий, Б. В. Томашевский, Д. Д. Благой, В. Э. Вацуро и др.3 Вместе с тем, работы столь авторитетных пушкинистов не позволяют говорить о завершённости исследования стихотворения А. С. Пушкина «К вельможе». Не разрешённые до конца проблемы потребовали новых, более уточнённых и ранее неизвестных (в силу тех или иных причин) комментариев. Они проливают новый свет на содержание стихотворения, сыгравшего ключевую роль в начавшемся в творчестве Пушкина 1830-х годов процессе переосмысления роли русского родовитого дворянства в судьбах отечественной истории, а также на полемическую переоценку Пушкиным исторической значимости культуры западноевропейского и русского Просвещения эпохи ХУ111 века. По авторитетному суждению Д. Д. Благого, творчество Пушкина 1830-х годов ещё мало изучено, реализм Пушкина на втором, высшем этапе не получил достойного освещения, перед исследователями всё ещё стоит множество важных и во многом не разработанных и не решённых проблем. Об этом же неоднократно напоминал в 1970-80-е годы в двух своих монографиях Г. П. Макогоненко, подтверждая актуальность предпринятого нами исследования4. В нашу задачу входило не только представление наиболее полных комментариев и биографических сведений о Н. Б. Юсупове (за выбор адресата Пушкина подвергли наибольшей критике), но и новых подробностей о посещении князем европейских стран, о знаменательных встречах и событиях, послуживших фоном к жизнеописанию адресата и являющихся одновременно самоценными реалиями европейской и русской истории ХУШ века, что именно в этот переходный период творчества, наступивший после событий 14 декабря 1825 года, волновало поэта более всего.

Его пытливый ум устремился тогда к событиям Французской революции. Он изучает труды Тьера и Гизо, пытаясь вывести из уроков Западной Европы свою «формулу русской истории». Историзм как единственно верный путь художественного постижения действительности, к которому приходит Пушкин, помогает поэту дать объективную реалистическую картину блистательного века Екатерины II, одним из славных сыновей которого и явился Николай Борисович Юсупов.

Князь Н. Б. Юсупов - типичный представитель эпохи Просвещения, по мнению поэта, его образ, как никакой другой, соответствовал художественному замыслу. К тому же Николай Борисович здравствовал и в 1820-е годы, оставаясь верным своим прежним идеалам. Создавая послание, поэт вошёл в атмосферу ХУНТ века - русского и западноевропейского. В период тесного общения Пушкина с князем Юсуповым П. А. Вяземский работал над биографией

Д. И. Фонвизина и неоднократно обращался к Пушкину с просьбами выведать новые, неизвестные факты из жизни Фонвизина у человека, с которым автор «Недоросля» был хорошо знаком. В одном из своих писем Вяземский просил Пушкина: «Я третьего дня и позабыл попросить тебя побывать у князя Юсупова и от меня поразведать его о Фонвизине. Вижу по письмам, что они были знакомы. Не вспомнит ли князь каких-нибудь анекдотов о нём, острых слов его? Нет ли писем его? Поразведай его также о Зиновьеве, бывшем министре нашем в Мадрите, и Мусине-Пушкине, нашем после в Лондоне: они были первые приятели Фонвизину»5. Пушкин отвечал Вяземскому после беседы с Юсуповым: «Он очень знал Фонвизина, который несколько времени жил с ним в одном доме. «С' etait un autre Beaumarchais pour la conversation. («В разговоре он был второй Бомарше» - франц) Он знает пропасть его bon-mot да не припомнит»6. Из переписки с Вяземским видно, что Пушкин в беседах с Юсуповым затрагивал вопросы, связанные с историческими событиями как в России, так и в Испании, Англии, Франции.

Безусловно, для Пушкина важен не только калейдоскоп европейской истории, но и адресат, к которому он обращается в устаревшей, не характерной для 1820-30-х годов, форме послания. Под пером зрелого Пушкина он получает существенную трансформацию. Описывая события ХУШ столетия как западноевропейские, так и русские, поэт не может не говорить языком той эпохи, ха7 рактерным для стиля «рококо и барокко» вместе взятых» . Акцентируя внимание на жанровом своеобразии пушкинского послания, мы обращаемся к истокам эпистолы, к Буало, которому подражал ещё лицейский Пушкин и которому вторили поэты ХУШ столетия, и в то же время показываем, как осложняется этот жанр стилистическими мотивами разговорного языка, свойственного посланию начала XIX века, и жанровыми традициями исторической элегии.

Однако не столько форма стихотворения не устроила так называемое демократическое крыло писателей, сколько их возмутил сам факт сочувственного обращения к вельможе, сам выбор адресата — «яркого представителя эпохи регентства». Ведь в литературе того времени существует традиционно сложившийся и устоявшийся подход к трактовке образов таких вельмож - «надутых князей», по определению К. Н. Батюшкова в его послании «Мои Пенаты»8. Поэтический жест поэта, посвятившего сочувственное послание екатерининскому вельможе, дерзко выпадал из общепринятой нормы. Недоумевают не только пушкинские недоброжелатели, но и близкие друзья - П. А. Вяземский, А. И. Тургенев9.

Но Пушкина это нисколько не смущает. Напротив, в последующих публикациях он придаёт названию своего стихотворения более широкий, обобщённый смысл: вместо «Послание к К. Н. Б. Ю» - «К вельможе», как бы распространяя имя адресата на весь ХУШ век и придавая посланию более концептуальный смысл, особенно значимый в контексте творчества Пушкина второй половины 1820-х - 30-х годов.

До сих пор в пушкиноведении не выяснена документально-историческая основа этого послания. В одной из последних работ, подводящих итог почти двухвекового изучения творчества Пушкина, Е. Н. Купреянова утверждает, что в послании «К вельможе» создаётся «идеализированный образ не названного, но легко узнаваемого адресата», что Пушкин «приписывает» ему черты просвещённого эпикурейца (Курсив мой. - В. С.)10. В какой мере идеализирован образ вельможи, и что приписывает ему Пушкин? Ответа на эти вопросы найти нельзя без знакомства с историей жизни пушкинского адресата.

Всё это заставило нас обратиться к исследованию жизненного пути Н. Б. Юсупова и ввести в научный оборот неизвестные вехи биографии екатерининского вельможи. На основе новых архивных материалов нам удалось воспроизвести точные маршруты путешествий Н. Б. Юсупова по Западной Европе с просветительскими целями. Эти новые факты убедительно показали, что никакой идеализации, никакого «приписывания» Юсупову не существовавших реалий его жизни и культурного облика в пушкинском послании нет. Более того, воссоздание конкретно-исторического материала биографии Н. Б. Юсупова позволило нам прояснить метод художественной обработки Пушкиным документальных фактов, эстетическую природу его реалистического историзма.

Предпринятое исследование не только обогащает культурно-исторический контекст пушкинского стихотворения, но и расскрывает личность пушкинского адресата глубоко своеобразной и многогранной, вобравшей в себя все характерные приметы человека эпохи Просвещения. Выявленные реалии пушкинского послания к Н. Б. Юсупову, позволили хронологически воссоздать вехи жизни и последовательность маршрутов путешествий князя в сравнении с пушкинским описанием, а также проследить за творческой эволюцией поэта, исходя из тематической проблематики и поэтики стихотворения «К вельможе».

Реанимация Пушкиным 1830-х годов прошедшего века европейского Просвещения не случайно вызвала недоумение у его современников. Конец XVIII века в истории христианской Европы был ознаменован глубоким социальным катаклизмом, взорвавшим до основания весь общественный порядок и поставившим под сомнение веру в человеческий разум и мировую гармонию. Кровавые потрясения Великой французской революции 1789—1793 гг., наступившая вслед за ними эпоха наполеоновских войн, установившийся в результате революции буржуазный строй с его эгоизмом и меркантильностью, с «войною всех против всех» — всё это заставило интеллектуальный слой европейского общества усомниться в истине просветительских учений XVIII века, обещавших человечеству торжество свободы, равенства и братства на разумных началах.

В опубликованном в 1794 году письме «Мелодора к Филалету» Н. М. Карамзин отмечал: «Конец нашего века почитали мы концом главнейших бедствий человечества и думали, что в нем последует важное, общее соединение теории с практикою, умозрения с деятельностию, что люди, уверясь нравственным образом в изящности законов чистого разума, начнут исполнять их во всей точности и под сению мира, в крове тишины и спокойствия, насладятся истинными благами жизни. О Филалет! Где теперь сия утешительная система?. Она разрушилась в своем основании!» <.> Век просвещения! Я не узнаю тебя — в крови, в пламени не узнаю тебя, среди убийств и разрушения не узнаю тебя!.»

Люди конца века потрясены случившимся. «Вот плоды вашего просвещения! — говорят они, — вот плоды ваших наук, вашей мудрости! <.> Да погибнет же ваша философия!» И бедный, лишенный отечества, и бедный, лишенный крова, и бедный, лишенный отца, или сына, или друга, повторют: «Да погибнет!» И доброе сердце, раздираемое зрелищем лютых бедствий, в горести своей повторяет: «Да погибнет!»11

В ответном письме Филалет как будто бы соглашается с другом: «.Мы некогда излишно величали осьмой-надесять век и слишком много ожидали от него. Происшествия доказали, каким ужасным заблуждениям подвержен еще разум наших современников!»12 Но, в отличие от Мелодора, Филалет не впадает в уныние. Он считает, что эти заблуждения заключены не в природе разума, а в умственной гордыне. «Горе той философии, которая всё решить хочет! Теряясь в лабиринте неизъяснимых затруднений, она может довести нас до отчаяния.»13. В чем же видит спасение герой Карамзина, в чем источник его оптимизма? «Подобно мореплавателю, который в гибельный час кораблекрушения <.> не теряет надежды, сражается с волнами и хватается рукою за плывущую доску», Филалет обращается к вере: «Пусть докажут мне наперед, что Бог не существует, что Провидение есть одно слово без значения, что мы дети случая, сцепление атомов и более ничего! <.> Я взгляну на сафирное небо, взгляну на цветущую землю, положу руку на сердце и скажу атеисту: «Ты - безумец!» <.> Бог вложил чувство в наше сердце, Бог вложил в мою и в твою душу ненависть ко злобе, любовь к добродетели — сей Бог, конечно, обратит всё к цели общего блага»14.

В словах Филалета — русский ответ на то смятение умов, на тот мировоззренческий кризис, который переживал европейский мир на рубеже XVIII— XIX веков. Филалет, осуждая уныние и скептицизм Мелодора, говорит: «Знаю, что распространение некоторых ложных идей наделало много зла в наше время, но разве просвещение тому виною? Разве науки не служат, напротив того, средством к открытию истины и рассеянию заблуждений, пагубных для нашего спокойствия? <.> Светильник наук не угаснет на земном шаре <.> Нет, Всемогущий не лишит нас сего драгоценного утешения добрых, чувствительных, печальных. Просвещение всегда благотворно; просвещение ведет к добродетели, доказывая нам тесный союз частного блага с общим и открывая неиссякаемый источник блаженства в собственной груди нашей; просвещение есть лекарство для испорченного сердца и разума.» (Курсив мой — В. С.)15.

Карамзин здесь не только не противопоставляет веру разуму, но говорит об их естественном и вечном союзе: он отстаивает истину разума, согретого лучами веры, пронизанного светом высоких нравственных истин. Это тяготение к синтезу романтизма с просветительством способствовало раннему и более легкому преодолению свойственного романтизму двоемирия и переходу русской литературы к реалистическому освоению действительности с диалектическим взаимодействием идеала и реальности, человеческого характера и окружающих его обстоятельств. Однако на протяжении первой трети XIX века просветительская идеология в России ещё и по крайней мере дважды подвергалась суровым испытаниям.

Первый удар по культуре западноевропейского Просвещения в сознании русского человека первой трети XIX века был нанесён Отечественной войной 1812 года. Ф. Н. Глинка в «Письмах русского офицера» с горечью замечал: «Переворот, постигший Францию, начался переворотом коренных мнений и общих понятий. Своекорыстие (Ге§о1зте) и суемудрие суть две главные пружины, двигавшие всеми колёсами адской машины - революции! <.> Своекорыстие заглушило небесные поучения веры, воспалило в людях неисцельную жажду к деньгам, к собственным выгодам и оградило сердца их жестокою корою равнодушия. Тогда все поучения Евангельские упадали на камни, и милосердие, жалость и любовь к ближнему не могли уже более входить в души ожесточенных. Тогда показывались странные явления в обществе: люди без заслуг, дарований и просвещения пользовались неисчётными выгодами богатства в то самое время, как заслуги, дарования и просвещение стенали в ужасной нищете!. <.>

Но роковую печать гибели наложило на Францию суемудрие. Приняв на себя пышное название философии, оно напоило ядом все писания того времени и превратило понятия о вещах. Забавляя народ блеском лжеумствования, оно отнимало животворительную силу у сущности законов, постановлений и священных обрядов. Народ, потерявший чистые понятия, не раздельные с чистотою нравов, бродил в глубокой ночи заблуждений. Сия же тьма пала и на очи управлявших судьбою Франции. Ощупью искали они способов двигать расслабленными пружинами государства и часто для утешения народа, страдавшего уже тайными предчувствиями бед, золотили кровли тех зданий, которых стены, дряхлея, упадали!. Но вскоре тайные замыслы лжеумствователей сделались явны и суемудрие, приняв дерзость и вид безверия, нагло поколебало древнюю святость алтарей. Оскорблённая вера с громким рыданием удалилась во глубину пустынь. Зашумели страсти, и запылали мятежи. Таковы были последствия суемудрия\\ С высоты разгневанных небес ниспало оно в виде светлой апокалиптической звезды, из которой воскурился густой мрак, затмивший сияние истины и очи несчастного народа. Тогда великая книга прошедшего, со всеми спасительными поучениями своими, закрылась навсегда от нечестивых взоров утопавших в разврате людей. Французы забыли историю греков и римлян, забыли лютые последствия домашних неустройств. Дерзко отреклись они от Бога и гордо вызвались быть творцами собственного счастья. Потемнели небеса мятежной земли; померкли последние лучи благоденствия; тяжко вздыхали храмы Божии, и громко сетовали чертоги царей. Исступлённое буйство одною рукою сорвало трон, а другою воздвигало эшафот. Здесь, на площади Людовика ХУ, возвышалось сие ужасное орудие гибели добродетельнейшего из государей <.> Блеснула секира, пала глава священная, небо приняло к себе добродетель, и порочные французы уже не видали с тех пор прелестного образа её. На них и на чад их пала кровь порфирного страдальца. Огнём и кровью очищался народ. Поколение преступников исчезло в бурях мятежей»16.

События Отечественной войны привели к существенным переменам в мировоззрении К. Н. Батюшкова. Поэта поразила жестокость народа, которого он боготворил, культурой которого жил и питался долгие годы. Наступил кризис просветительского мироощущения, отречение от европейской мудрости эпохи ХУШ века. В специальном нравственно-философском трактате «Нечто о морали, основанной на философии и религии» (1815) Батюшков пришёл к мысли о коренной противоречивости человека и о тщетности всех философских построений, основанных на ничем не оправданной вере в неизменную и добрую его природу. «Вот почему все системы и древних и новейших недостаточны! Они ведут человека к блаженству земным путём и никогда не доводят. Систематики забывают, что человек, сей царь, лишён венца, брошен сюда не для счастья минутного; они забывают о его высоком назначении, о котором вера, одна святая вера ему напоминает»17.

Весь запас остроумия, все доводы ума, логики и учёности книжной истощены перед нами; мы видели зло, созданное надменными мудрецами, добра не видали. Счастливые обитатели обширнейшего края, мы не участвовали в заблуждениях племён просвещённых; мы издали взирали на громы и молнии неверия, раздробляющие и трон царя, и алтарь истинного Бога; мы взирали с ужасом на плоды нечестивого вольнодумства, на вольность, водрузившую своё знамя посреди окровавленных трупов, на человечество, униженное и оскорблённое в священнейших правах своих; с ужасом и горестию мы взирали на успехи нечестивых легионов, на Москву, дымящуюся в развалинах своих; но мы не теряли надежды на Бога, и фимиам усердия курился не тщетно в кадильнице веры, и слёзы и моления не тщетно проливались перед Небом: мы восторжест-18 вовали» .

Батюшков ссылается на мудрое предсказание французского религиозного писателя-романтика Шатобриана, творчеством которого он теперь увлечён. «Назад тому несколько лет Шатобриан сказал: «Храбрость без веры ничтожна. Посмотрим, что сделают наши вольнодумцы против козаков грубых, непросвещённых, но сильных верою в Бога?» Все журналисты вступились за честь оскорблённой великой нации. Но предсказание сбылось»19.

Легионы непобедимых затрепетали. Копьё и сабля, окроплённые святою водою на берегах Тихого Дона, засверкали в обители нечестия, в виду храмов рассудка, братства и вольности, безбожием сооружённых; и знамя Москвы, веры и чести водружено было на месте величайшего преступления против Бога и человечества»20.

Иногда считают, что разуверение Батюшкова привело к безнадежному, пессимистическому взгляду на мир. Но это не так. Подобно Филалету Карамзина, Батюшков не утратил веры в просвещение. Он лишь решительно выступил против разума, ушедшего из под контроля высокой нравственности, порвавшего со святыней. «С зарёю наступающего мира, которого мы видим сладостное мерцание на горизонте политическом, просвещение сделает новые шаги в отечестве нашем, - заключает он свой трактат: — снова процветут промышленность, искусства и науки, и все сладостные надежды сбудутся; у нас, может быть, родятся философы, политики и моралисты, и, подобно светильникам эдимбургским, долгом поставят основать учение на истинах Евангелия, кротких, постоянных и незыблемых, достойных великого народа, населяющего страну необозримую.»21.

Историю своих сомнений, глубокого мировоззренческого кризиса и выхода из него Батюшков представил в философской элегии «К другу» (1815). Здесь он называет юношескую «чашу сладострастья», безоблачный взгляд на мир, веру в «мудрость светскую сияющих умов» «обманчивым призраком», исчезнувшим в «буре бед». Поэт советует другу принять мужественный взгляд на мир, который предлагает каждому из нас истина христианской веры: Минутны странники, мы ходим по гробам,

Все дни утратами считаем; На крыльях радости летим к своим друзьям,

И что ж? их урны обнимаем. <. .> Так всё здесь суетно в обители сует!

Приязнь и дружество непрочно! — Но где, скажи, мой друг, прямой сияет свет?

Что вечно, чисто, непорочно? < .> Я с страхом вопросил глас совести моей.

И мрак исчез, прозрели вежды: И Вера пролила спасительный елей В лампаду чистую Надежды22.

Второй, более мощный, если не сокрушительный, удар по идеологии и культуре европейского Просвещения был нанесён трагическими событиями 14 декабря 1825 года. Крах декабристского восстания заставил многих усомниться в истинах просветительского разума. В. Ф. Одоевский в очерке «Кто сумасшедшие» решительно переоценивает идеологические и философские традиции просветительского века. Возникает вторая волна романтического подъёма с решительным пересмотром наследия европейского и русского рационализма. В сознании русских романтиков 1830-х годов возникает убеждение в бессилии человеческого разума, сомнение в разумности исторического процесса23. Н. А. Полевой пишет повесть с почти символическим названием «Блаженство безумия» (1833). Состояние безумия в понимании философствующих романтиков 1830-х годов - это высшее торжество духа, сверхчувственного, интуитивного начала24.

Вопрос о духовном наследии 18 века вообще, а русского 18 века в особенности принимает в это время особую актуальность. Русские романтики 1830-х годов вообще порывают связь с его традициями. И в этот период, пожалуй, только Пушкин хранит нить исторической преемственности, сочувственно обращаясь к наследию западноевропейских и русских просветителей. «Пушкину, воспитанному на идеях «философского века», всегда славившему бесконечные возможности человеческого разума, великое «солнце ума» («Да здравствует разум.»), было особенно тяжело видеть жестокую неразумность наступившей реакции, - отмечает И. М. Тойбин. - Пушкин резко критиковал абстрактный рационализм, холодную рассудочность философии просвещения (в статьях «О ничтожестве литературы русской», о Радищеве и др.). И все-таки позиция Пушкина в корне отличалась от позиции сторонников философского романтизма 1830-х годов, полностью отбрасывавших просветительскую традицию. Пушкин идет иным путем. Сознавая слабые стороны рационализма, он тем не менее сохраняет и развивает на новой основе то ценное, что было в просветительском наследии прошлого; он и в эти мрачные годы не теряет веры в силу человеческого разума, не переходит на позиции иррационализма»25. «Переоценивая традиции просветительского века, — продолжает учёный, - Пушкин не просто отбрасывает их, но преемственно развивает на новой основе. В этом заключалось принципиальное отличие Пушкина от тех художников, мыслителей и публицистов, которые, будучи напуганными революцией и всем последующим ходом событий, отвергали идеи прогресса, приходили к глубокому антиисторизму и фатализму, к мысли о неподвижности, круговращении или попятном движении истории, о полном ничтожестве человека перед силой време

26 ни» .

Трудно переоценить значение послания «К вельможе» в развитии творчества Пушкина 1830-х годов. По справедливому суждению Е. Н. Купреяновой, к нему «восходят все эпические замыслы и произведения Пушкина 1830-х годов, как поэтические, так и прозаические, не только художественные, но и собственно исторические.(.) И это один из примеров того, что лирика была творческой лабораторией мысли Пушкина, а лирическое слово — наиболее органическим средством самоутверждения поэта как человека, художника и граждани

27 на» .

Органическая связь послания «К вельможе» представляется в единстве с творчеством Пушкина 1830-х годов, которое, как в зерне, заключено в этой лирической миниатюре. Примечательно, что именно у Пушкина впервые проявилась закономерность, подмеченная затем В. В. Кожиновым в развитии русского литературного процесса 1850—1860-х годов: «Лирическая поэзия 1850-х годов сыграла огромную и необходимую роль в становлении романа, послужила своего рода мостом, переходной ступенью от «очерковой» литературы 1840—1850-х годов к величайшей эпохе русского и одновременно мирового — романа. <.>

Если обобщить многочисленные высказывания трех великих романистов об их современниках в лирической поэзии, выяснится, что они ценили в этой поэзии следующие качества.

Во-первых, самый характер лирической структуры, образности и стиля — сжатость, выразительность, гармонию, законченность, полноту. Во-вторых, способность схватить и запечатлеть тонкую, сложную и зыбкую жизнь души во всей ее сокровенной глубине. Далее, самую «субъективность» лирического творчества, внятное и в то же время подлинно художественное воплощение личности творца. И последнее — но далеко не последнее по важности — цельность и ничем не ограниченную широту видения мира, единство и полноту поэтической «концепции» жизни, выражающейся даже в отдельном и предельно кратком стихотворении»28.

Единство и полнота поэтической «концепции» жизни» в послании «К вельможе» в сжатом и предельно обобщённом виде заключает в себе наиболее существенные черты проблематики и поэтики творчества Пушкина 1830-х годов. Обращаясь к прошлому, Пушкин стремится заглянуть в будущее, восстановить прерванную связь времён.

Мы оспариваем в своей работе утвердившийся в советском пушкиноведении 1980-х годов тезис о том, что крах иллюзий просвещённого абсолютизма, которые питал Пушкин в первые годы общения с Николаем 1, оставил поэта на мировоззренческом распутье, без искомой им «формулы русской истории». Опираясь на труды современных пушкиноведов (В. С. Непомнящего, Н. Н. Скатова и др.), анализируя «Историю Пугачева» и особенно «Капитанскую дочку», мы приходим к выводу: Пушкин находит выход из кризиса в убеждении, что «греческое вероисповедание, отличное от всех прочих, даёт нам особенный национальный характер»29. Этот национальный характер вносит существенные коррективы в «формулу» западноевропейского просвещённого абсолютизма, ставя на место боготворимого там «закона» православно-христианское милосердие и Благодать.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Симонова, Вера Михайловна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Послание «К вельможе», сыгравшее важную роль в становлении пушкинского художественного историзма 1830-х годов, оказало заметное влияние на последующее развитие всей русской классической литературы. Когда в романах Тургенева, например, читатели и исследователи его творчества сталкиваются с «родословными» главных героев, они невольно ощущают присутствие в прозе писателя пушкинской традиции. Отступлениями в прошлое Тургенев привносит в романы эпическое звучание: повествование о частной истории перерастает в историю целого сословия, правящего страной. Речь идёт и о судьбах России, и о судьбах дворянства в ней, и о превратностях человеческой судьбы, о роковых неожиданностях и ударах, которые подстерегают человека на жизненном пути. В описании «дворянского гнезда» Кирсановых, как и в пушкинском послании «К вельможе», довольно примечательная хронология. Выделяются три исторические даты — 1812-й, 1848-й, 1855-й годы. Славная героическая эпоха 1812 года; роковые мировые потрясения 1848 года: революция во Франции и Германии, а в России — дело петрашевцев и наступление реакционной полосы, вошедшей в историю под названием эпохи «мрачного семилетия»; и, наконец, 1855-й год, смерть Николая -I, поражение России в Крымской войне, приход на императорский престол Александра - II, царя-освободителя, начало очередного подъёма общественного движения в России, время больших ожиданий и надежд. С этими важными историческими вехами связаны крутые переломы в судьбе Николая Петровича Кирсанова. Первый удар - смерть жены - застаёт его в преддверии 1848 года. Рушатся все планы — и личные и общественные, - закрываются все источники свободной и живой деятельности. В течение семи лет Николай Петрович поневоле коротает время в глуши своего деревенского поместья. Но тут наступает 1855 год, возрождающий лучшие надежды его молодости. Он везёт сына в университет, сам живёт с ним три зимы в

Петербурге, знакомится с молодым поколением и находит с ним общий язык (на первом этапе общественного движения 1860-х годов либералы и радикалы были едины в общем ожидании перемен сверху). Это время второй, запоздалой весны человека, много пережившего, но не сломленного. Так возникает в предыстории продолжающая традиции Пушкина, художественно реализованная мысль Тургенева о неизбежной связи судьбы каждой отдельной личности с эпохальными ритмами истории. В жизни братьев Кирсановых драматически преломляется путь русского культурного дворянства почти за полстолетия. Такую же роль играет «предыстория» рода Лаврецких в романе Тургенева «Дворянское гнездо». Ощущение отечественной и мировой истории как истории своего «дома», связь семейных воспоминаний родовитого дворянства с историческими воспоминаниями народа получила продолжение в «Войне и мире» Л. Н. Толстого, где «творчески преображённая семейная хроника Толстых-Волконских органически слилась с народной эпопеей»1. Отголоски традиций пушкинского послания «К вельможе» явно ощущаются в «Войне и мире» при описании Толстым жизни старого князя Болконского.

На этом пути исследователя русской литературы ждёт немало интересных открытий, подтверждающих правоту суждения русского критика Аполлона Григорьева: «Во всей современной литературе нет ничего истинно замечательного и правильного, что бы в зародыше своем не находилось у Пушкина» . По-слепушкинская литература безотчетно и неосознанно, вне прямого стремления к подражанию, остается в границах того магического круга художественных тем, идей и образов, который очерчен ее гением, высвечен ее немеркнущим солнцем. «Мы находим теперь, - писал вслед за Аполлоном Григорьевым Н. Н. Страхов, - что, несмотря на множество, по-видимому, новых путей, которыми шла с тех пор русская литература, эти пути были только продолжением дорог, уже начатых или совершенно пробитых Пушкиным»3. Русские писатели-классики, явившиеся после Пушкина, раскрывают и развертывают те емкие художественные формулы, которые содержит в себе образный мир Пушкина.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Симонова, Вера Михайловна, 2005 год

1. Материалы и источники А). Родословие

2. Арапов П. Летопись русского театра. СПб., 1861. Архив князя Ф.А.Куракина. - М.,1896.

3. Асеев Б. Н. Русский драматический театр от его истоков до конца 18 в. -М.: 1977.

4. Бантыш-Каменский Д. Словарь достопамятных людей русской земли. Т.5. -М.,1836. С.371-373.

5. Булгаков А. Я. Письма к брату // Русский архив. 1902. №1. С.55-56, 75-78.

6. Вел. кн. Николай Михайлович. Русские портреты. 1905, Т.1, №62. Висковатов А. В. Краткая история первого Кадетского корпуса. -СПб., 1832.

7. Всеволодский-Геренгросс В. История театрального образования в России. Т.1 (17-18 вв.). Изд. Дирекции Императорских театров. 1913. С.234-236; 426-440.

8. Всеволодский-Геренгросс В. Русский театр от истоков до середины 18 века. М., 1957. С. 193-206. /Репертуар Кадетского корпуса/. Всеволодский-Геренгросс В. Русский театр второй половины 18 века. - М.,1960.

9. Гербовед. СПб.,1914. С. 5.

10. Глушковский А. П. Воспоминания балетмейстера. Л.;М.: Госиздат, 1940. С. 128-129.

11. Грозенпуд А. Музыкальный театр в России: от истоков до Глинки. — М.,1959.

12. Гузанов А.Н. Художественные коллекции Павловского дворца и путешествиеграфа и графини Северных // Частное коллекционирование в России. -М.,1995.

13. Державин К. Н. Театр французской революции 1789-1799. -Л.;М.Д937.

14. Дерябина Е.В. Картины Жозефа Берне в Эрмитаже. К истории коллекции //Западно-европейское искусство ХУ111в. — Л.: Искусство, 1987.

15. Дидро Д. Эстетика и литературная критика. М.,1980

16. Доброхотов Б. В. Исторические концерты. Русская музыка конца 18начала 19 вв. Е. И. Фомин. М.,1947.

17. Долгоруков П. Российский родословный сборник. — СПб., 1841. С.53. Долгоруков П. Российская родословная книга 4.2. СП6.Д855.С.31-36.

18. Дризен Н.В. Материалы к истории русского театра. М.,1913. С.30-38, 69.

19. Дружинина Е. В. Детские игры как феномен культуры. // Памятники культуры. Новые открытия. 1992. -М.: Наука, 1993. С.351-362. Жихарев С. П. Воспоминания старого театрала. // Отеч. Зап. 1854, №10.

20. Жихарев С. П. Записки современника. Л.;М., 1955.

21. Зиновьев В. Н. Журнал путешествия по Германии, Италии, Франциии Англии в 1784-1788 гг.//Русская старина. 1878. Т.23.

22. Знаменитые россияне XVIII — XIX веков. Биографии и портреты.1. СПб.,1996.

23. Зотов Р. М. Театральные воспоминания. СПб., 1860. С.20,48. Иванов И. И. Политическая роль французского театра в связи с философией VIII века. — М., 1895.

24. Илатовская Т.А. Я Ф. Хаккерт и его рисунки в собрании Эрмитажа //Западноевропейское искусство ХУ111 в. - Л.: Искусство. 1987.

25. История русского драматического театра. В 7 тт. Т. 1. М.: Искусство, 1977.

26. История русской музыки. Вып.1. М.: Музыка, 1990.

27. Кашин Н. П. Театр Н. Б. Юсупова. М., 1927.

28. Келдыш Ю. В. Русская музыка 18 в. -М.,1965.

29. КобекоД. Цесаревич Павел Петрович. СПб., 1887.

30. Кузнецова И. А. Собрание живописи князя Н. Б. Юсупова. // Век

31. Просвещения. Россия и Франция. Материалы научной конференции

32. ГМИИ им. А. С. Пушкина. «Випперовские чтения 1987». Вып. XX.1. М.,1989. С.261-273.

33. Кузьмин JI. И. У истоков русского театра. — М., 1984. Кузьмина В. Д. Русский драматический театр 18 в. М., 1958. Куликова К. Российского театра первые актёры. — JI.: Лениздат, 1991. С.34,37; 125-150.

34. Лапкина Г. А. Развитие профессиональной театральной критики. // Очерки истории русской театральной критики. Конец 18 1-я пол. 19 в. -Л.: Искусство, 1975.

35. Левинсон-Лессинг В.Ф. История картинной галереи Эрмитажа. Л.: Искусство. 1985.

36. Ливанова Т. Н. Русская музыкальная культура 18 в. Т.1. — М.,1952. Ливанова Т. , Пекёлис М. , Попова Т. История русской музыки. М.; Л., 1940.

37. Лирийский, герцог. Записки о пребывании при императорскомроссийском дворе в звании посла короля испанского.// Россия 18 векаглазами иностранцев. Л. : Лениздат, 1989. С. 255.

38. Лисова Н. А. Сухопутный шляхетный кадетский корпус питомникотечественных музыкально инструментальных кадров. // Памятникикультуры. Новые открытия. Ежегодник. 1983. Л. : Наука, 1985. С.263278.

39. Лобанов-Ростовский А.Б., князь. Русская родословная книга. Т.2, 1889. С.418.

40. Материалы и документы по истории музыки / Под ред. Иванова-Борецкого М. В. Т. 1-2. -М., 1934.

41. Милюков А. Доброе старое время: Очерки былого. СПб., 1872.

42. Минц Н. Давид Гаррик. М.;Л. : Искусство, 1939.

43. Мордовцев Д. Женщины первой половины 18 века. СПб., 1874.1. С.299-318.

44. Морозов П. О. История русского театра. Т.1. СПб., 1880.

45. Музыка и музыкальный быт старой России. Пг.: Академия, 1927.

46. Музыкальная эстетика России 11-18 веков. / Сост. Рогов А. И.1. М.,1973.

47. Остафьевский архив. СПб., 1899.

48. Очерки по истории русской музыки. 1790-1825. Л., 1956.

49. Пертякович Г. Поволжье в XV и XVI вв. М., 1877. С. 175- 230, 272.

50. Пескин Э. М. История русского театра. М.;Л., 1928.

51. Петров П. Н. История родов русского дворянства. СПб., 1885. Т.1.1. С.214.

52. Погожев В. П. Столетие организации Императорских московских театров. Вып.1. Кн. 1. СПб., 1906. С. 61-69.

53. Полторацкий С.Д. Меценаты былого времени // Русская старина. 1892. №7. С.9.

54. ПыляевМ. И. Старая Москва. СПб, 1891.

55. Пыляев М. И. Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы. Изд. А. С. Суворина. СПб., 1887.

56. РА. 1887. Кн. 3. №11. С.454. /Разговор Максимовича М.А. с. Пушкиным/.

57. Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений. Записанные и собранные её внуком Д. Благово. СПб., 1885.

58. Ровинский Д. А. Подробный словарь гравированных портретов. -СПб., 1899, Т.2. С. 1868.

59. Россия и Франция. Век просвещения. Каталог выставки. JI.,1987. Руммель В. В. , Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. - СПб., 1887.

60. Русский биографический словарь. / Щапов-Юшневский/. СПб., 1912. С.З 52-354.

61. Саблуков Н.А.Записки // Цареубийство 11 марта 1801г. СПб., 1907. Савинская Л. Л. Н.Б. Юсупов как тип русского коллекционера начала XIX века. Памятники культуры. Новые открытия. 1993. - М.: Наука, 1994.

62. Сахановский В. Г. Крепостной усадебный театр. Л. : Колос, 1924.

63. Сборник Императ.Историч.Об-ва. СПб., 1877. Т.20. С.433

64. Селиванов Н. Театр в царствование Екатерины Второй // Ежегодник

65. Императорских театров. СПб., 1896. Кн.2.

66. Соловьёв С. М. История России. М., 1960. Т. 4,6.

67. Старикова Л. Театр в России 18 века: Опыт документальногоисследования. М., 1997.

68. Ф. Г. Волков и русский театр его времени: Сб. материалов. М.,1953. Чебышев А. А. Очерки из истории европейской драмы. Французская «слезная комедия». - Воронеж, 1901.

69. Учёная прихоть». Коллекция князя Н. Б. Юсупова. Каталог выставки. ГМИИ имени A.C. Пушкина. М., 2001.

70. Штелин Я. Музыка и балет в России 18 в. Д., 1935.

71. Шумигорский Е. С. Императрица Мария Фёдоровна. // Русскийархив. 1891. №1. С. 26-27.

72. Энциклопедический словарь / Изд. Брокгауз и Ефрон. СПб., Т. , 1904, С. 457-458.

73. Юсупов Н. Б. О роде князей Юсуповых. СПб, 1867. 4.1. С. 145-167. Юсупов Ф. Ф. Перед изгнанием. Мемуары. — М.: Московский центр искусств, 1993.

74. Ярцев А. Основание и основатель русского театра. М.,1900. Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. - М., Пушкин и его современники. Материалы и исследования. — JL: АН СССР, 1928. Вып.37.

75. Цявловский М.А. Предисловие // Пушкин в Москве. Сборник статей. -М.,1930.

76. M.JACGUES FERRAND. Les princes Joussoupoff. Les comtes Soumarokoff- Elston Chronigue et Photografhies. Avant- propos du prince Michel F.1. RomanofF-Paris, 1991.1. Б). Источники

77. Пушкин А. С. Дневник (1833-1835) / Под ред. В. Ф. Саводника. М.; Пг., 1923.

78. Баратынский Е. А. Поли. Собр. соч. 2- изд. Л., 1957. (Б-ка поэта. Большая серия.)

79. Батюшков К. Н. Соч.: В 2 т. Т. 1. М.,1989. Бомарше Избр. произв. В 2-х т. - М.,1966. Вересаев В. Собр. соч.в 5-ти т. - М., 1961.

80. Вяземский П.А./ Из записной книжки // Русский архив. 1887. Кн.З. №11.

81. Герцен А.И. Былое и думы. М., 1958.

82. ГлинкаС.Н. Записки-СПб., 1895.

83. Грибоедов А. С. Горе от ума. JI.: Сов. Писатель. 1967.

84. Грибоедов A.C. Сочинения. -М., 1988.

85. Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. JL, 1987. Полевой К. Записки.-СПб., 1888.

86. Полевой Н. А. Поэт // Пушкин в прижизненной критике 1831 1833. -СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге,2003. - С.308.

87. Пушкин B.JI. Стихи. Проза. Письма. М.: Сов. Россия, 1989. Цвейг С. Мария Антуанетта: Портрет ординарного характера / Пер. с нем. и примеч. JI. М. Миримова/. -М.: Мысль,1989. Шевырёв С. Стихотворения.- JL, 1939.

88. КРИТИКА И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

89. Алексеев М. М. Пушкин. Л., 1962.

90. Алексеев М. П. Вольтер и русская культура 18 века // Алексеев М.

91. Алексеев М. П. Пушкин и повесть Ф.М. Клингера «История о золотом петухе. // Алексеев М.П. Пушкин и мировая литература. — Л.: Наука, 1987.С.502-541.

92. Алексеев М. П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. Л., 1984.

93. Алпатова Т. А. Екатерининское время как культурная эпоха в художественном мире А. С. Пушкина: Дис. на соиск. учёной степени.-М., 1993. /Д-17533-93/

94. Алпатова Т. А. Царское Село в стихотворениях Г. Р. Державина и А. С. Пушкина (к проблеме существования «екатерининского стиля» в русской литературе рубежа XVIII XIX вв. // Творчество Г. Р. Державина. - Тамбов, 1993.

95. Анненков П. А. А. С. Пушкин в Александровскую эпоху. -СПб., 1874.

96. Анненков П. А. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984.

97. Астафьева О. В. «Вечные образы» мировой литературы и нравственные искания А. С. Пушкина 1830-х годов: Дис. на соиск. учёной степени. JL, 1991. /Д 14024-92/

98. Ю.Барсуков Н. П. Жизнь и труды Погодина. СПб., 1893.

99. П.Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

100. Безсонов С. В. Пушкин и Вяземский на рисунке Н. де Куртейля // Литературное наследство. -М., 1934. Вып.16-18. С.979-981.

101. Белинский В.Г. ПСС: В 13 т. М., 1955.

102. М.Берков П. Н. А. П. Сумароков. М.;Л., 1949.

103. Благой Д. Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830).-М., 1967.

104. Благой Д. Д. Мастерство Пушкина. М.: Советский писатель, 1955.

105. Благой Д. Д. Общие проблемы изучения творчества Пушкина. Художественный метод // Пушкин. Итоги и проблемы. М.;Л., 1966.

106. Блок Г. П. Пушкин в работе над историческими источниками. М.; Л., 1949.

107. Бонди С М. Вступительная статья / /Пушкин A.C. ПСС.: В 6 т. -М.; Л.: ГИЗ, 1930-1931. Т.6. Приложение к журналу «Красная Нива». 1930.

108. Бонди С. М. «Езерский» и «Медный всадник» // Рукописи A.C. Пушкина. -М., 1939.

109. Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина: Очерки. М.,1974.

110. Бурнашев В. Моё знакомство с Воейковым в 1830 году и его пятничные литературные собрания // Русский вестник. 1871. №11.

111. Вацуро В. Э., Гиллельсон М.И. Из пушкинских маргиналий. -Прометей. Т. 10. -М., 1974.

112. Вацуро В. Э. Из историко-литературного комментария к стихотворениям Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы. -Л., 1986, т.ХП. С.314-319.

113. Вацуро В. Э. Пушкин и Бомарше // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VII. Л.: Наука, 1974. С.204-214.

114. Вацуро В. Э. Уолпол и Пушкин // Вацуро В. Э. Готический роман в России. — М.: Новое литературное обозрение, 2002. С. 36-51.

115. Вацуро В. Э., Гиллельсон М.И. Новонайденный автограф Пушкина.-М.;Л.: Наука, 1968.

116. Вацуро В.Э. «К вельможе» // Пушкинская пора: Сб. Статей. СПб.: Гуманитарное агенство «Академический проект», 2000.

117. Вацуро В.Э. «Могильный голос» Вольтера в пушкинском послании // Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб.: Академический проект, 1994. С. 107-109.

118. Вацуро В.Э. Пушкин и проблемы бытописания в начале 1830-х годов // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Л.: Наука, 1969.

119. Вацуро В.Э., Гиллельсон М. И. Сквозь «умственные плотины». Из истории книги и прессы пушкинской поры. М.,1972.

120. Великая французская революция и русская литература. Л., 1990.

121. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. — Л., 1940.

122. Виноградов А. К. Мериме в письмах Соболевскому. М., 1928.

123. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959.

124. Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941.

125. Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы». // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.;Л., 1936. Т.2.

126. Виноградов Л. Детские годы А. С. Пушкина в Немецкой слободе и у Харитония в огородниках // Пушкин в Москве. Сб. статей. М., 1930.

127. Винокур Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М., 1990.

128. Винокур Г.О. Наследство XVIII века в стихотворном языке Пушкина // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. — М., 1991.

129. Гершензон М. Мудрость Пушкина. М.,1919.

130. Гинзбург Л. Я. О лирике. М.; Л., 1964.

131. Гинзбург Л. Я. К постановке проблемы реализма в пушкинской литературе//Временник Пушкинской комиссии.Т.2. — М.;Л.,1936.

132. Гиппиус В. В. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830-1831гг. // Пушкин. ПВ.Т.6. М.;Л.,1941.

133. Городецкий Б. П. Лирика Пушкина. М.;Л.: АН СССР, 1962. С. 414-420.

134. Горький А. М. История русской литературы. М.,1939.

135. Григорьев Аполлон. Литературная критика. М., 1967.

136. Гроссман Л. Пушкин. М.:Захаров, 2003. ( Серия «Биографии и мемуары»).

137. Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Госиздат, 1957.

138. Гуковский Г. А. Очерки русской литературы и общественной мысли в XVIII веке. Л., 1938.51 .Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М., 2003.

139. Гуковский Г. А. Русская поэзия XVIII века. Л., 1927.

140. Дурылин С. Н. Русские писатели у Гёте в Веймаре // Литературное наследство. -М., 1932. Т. 4-6.

141. Жирмунский В. М. Пушкин и западные литературы // Жирмунский В. М Избранные труды. Л.: НаукаД978. С.359-396.

142. Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер: XVIII век 1-я треть XIX века.-Л., 1978.

143. Иваницкий А. И. Категория чудесного в творчестве А. С. Пушкина 1830-х годов. Диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук. СПб., 2001.

144. Иваницкий А. И. Русская торжественная поэзия XVIII века и поздний Пушкин. М.,1999.

145. Измайлов Н. В. «Капитанская дочка» // История русского романа. Т.1. М.; Л.: АН СССР, 1962. С.180-202.

146. Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина. — Л.: Наука, 1976.

147. Ильинская И. С. Пушкин и традиции стихотворной речи XVIII века // Поэтика и стилистика русской литературы. Л.: Наука, 1971.

148. Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. Развитие стиля и жанра. М., 1978.

149. Козмин Н. К. Пушкин-прозаик и французские острословы XVIII века // Известия ОРЯЗ. 1928.

150. Козмин Н.К. Очерки из истории русского романтизма. СПб., 1903.

151. Кошелев В.А. Константин Батюшков. Странствия и страсти. М.: Современник, 1987.

152. Купреянова Е. Французская революция 1789-1794 годов и русская литература. // Русская литература. 1978. №2.

153. Купреянова Е. Н. А. С. Пушкин // История русской литературы: В 4-х т. Л.: Наука, 1981. Т.2.

154. Купреянова Е. Н. Основные направления и течения русской литературно-общественной мысли 1-й четверти XIX в. // История русской литературы. Т.2. Л.: Наука, 1981. Гл.1. С. 11—35.

155. Купреянова Е. Н. Основные направления и течения русской литературно-общественной мысли второй четверти XIX в. // История русской литературы в 4-х томах. Т.2. JL: Наука, 1981. С.235 — 323; 343 - 361.

156. Левкович Я. Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л.: Наука, 1988.

157. Левкович Я. Л. Принципы документального повествования в исторической прозе пушкинской поры // Пушкин. Исследования и материалы. Т.VI. Л.: Наука, 1969. С.171-196.

158. Лежнев А. Проза Пушкина: Опыт стилевого исследования. Изд. 2-е. М., 1966.

159. Лернер Н. О. Труды и дни Пушкина. СПб., 1910.

160. Лернер Н.О. Проза Пушкина. Пг., 1923.

161. Лесскис Г.А. Пушкинский путь в русской литературе. — М.,1993.

162. Литературные произведения XVIII-XX веков в историческом и культурном контексте. М.,1985.

163. Лихачёв Д.С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. -Л.: Наука, 1982.

164. Лотман Ю. М. Идейная структура «Капитанской дочки» // Лотман Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство, 1995. С.212-227.

165. Лотман Ю.М. Пушкин. Очерк творчества. // Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство. 1995. С. 187-211.

166. Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.: Просвещение, 1983.

167. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство. СПб., 2001. С. 18 - 252.

168. Лотман Ю. М. Из истории литературно-общественной борьбы 80-х годов XVTII века // Радищев. Статьи и материалы.

169. Лотман Ю. М. Поэзия 1790 1810-х годов // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. - СПб.: Искусство СПБ, 2001. С.324-371.

170. Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М.: Книга, 1987.

171. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.,1970.

172. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995. // Пушкин. С.212-227.

173. Макогоненко Г. П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы (1830-1833).-Л.,1974.

174. Макогоненко Г.П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы. 4.2 (1833-1836).

175. Мальчукова Т. Г. Античные и христианские традиции в поэзии А. С. Пушкина. Дис. на соиск. учёной степени. — Петрозаводск, 1997. /Д-2992-00/.

176. Мейлах Б. С. Пушкин и его эпоха. М.,1958.

177. Мейлах Б. С. Реалистическая система Пушкина в восприятии его современников (конец 20-х 30-е годы XIX века) // Пушкин: исследования и материалы. - Л., 1969. Т. VI.

178. Мильчина В. А. Записки «Пиковой дамы». // Временник Пушкинской комиссии. Вып. 22. Л.: Наука, 1988. С.136-142.

179. Модзалевский Б. Л. Библиотека Пушкина: Библиографическое описание // Пушкин и его современники. СПб., 1910. Вып. 9-10.

180. Модзалевский Б. Л. Пушкин.-Л., 1929.

181. Модзалевский Б.Л. Послание к Вельможе. А. С. Пушкина. * (Историческая справка). // Худож. сокр. России. 1907. №6. С. XXII1. XXVI.

182. Неизданные письма иностранных писателей XVIII XIX веков из Ленинградских рукописных собраний /Под ред. акад. М. П. Алексеева. - М.;Л.: АН СССР, 1960.

183. Непомнящий В. С. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. -М.: Советский писатель, 1987.

184. Овчинников Р. В. Над «пугачёвскими» страницами Пушкина. — М.: Наука, 1981.

185. Овчинников Р. В. Пушкин в работе над архивными документами. -Л., 1969.99.0ксман Ю. Г. От «Капитанской дочки» А. С. Пушкина к «Запискам охотника» И. С. Тургенева. Саратов., 1959.

186. Оксман Ю. Г. Пушкин в работе над «Капитанской дочкой» // Литературное наследство. Т.58. М.,1952. С.222-242.

187. Осповат А. Л. , Тименчик Р. Д. «Печальну повесть сохранить.» Об авторе и читателях «Медного всадника». М., 1985.

188. ПейтонЛ. Дж. Эзотерическая традиция в русской романтической литературе. Декабризм и масонство. СПб., 1996.

189. Переверзев В. Ф. У истоков русского реализма. М.: Современник, 1989.

190. Петрунина Н. Н. Проза Пушкина (пути эволюции). Л.: Наука, 1987.

191. Петрунина Н. Н. У истоков «Капитанской дочки» // Петрунина Н. Н., Фридлендер Г. М. Над страницами Пушкина. Л.: Наука, 1974. С.73-123.

192. Полевой Н. Очерки по истории русской литературы. 4.1. -СПб., 1839.

193. Прахов А. Автограф А. С. Пушкина «Послания к вельможе» // ХСР.1907. №6. С. XIX-XXI.

194. Проблемы Просвещения в мировой литературе. М., 1970.

195. Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961.

196. А. С. Пушкин: путь к Православию. М., 1999.

197. Пумпянский Л. В. «Медный всадник» и поэтическая традиция XVIII века // Временник Пушкинской комиссии. Т. 4-5. 1939. С.91-124.

198. Пушкин в русской философской критике. М.,1990.

199. Пушкин и мировая культура. Международная научная конференция. Материалы. М.,1999.

200. Пушкин. Итоги и проблемы изучения / Под ред. Б. П. Городецкого, Н. В. Измайлова, Б. С. Мейлаха. М.; JL, 1966.

201. Роль традиции в литературной жизни эпохи. Сюжеты и мотивы. — Новосибирск, 1995.

202. Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском доме: Научное описание /Сост. JT. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский. М.; Л.,1937.

203. Селезнёв Ю. Проза Пушкина и развитие русской литературы. (К поэтике сюжета) // В мире Пушкина. М., 1974.

204. Сидяков Л. С. Проза и поэзия Пушкина. Соотношение и взаимодействие: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Тарту, 1975.

205. Сидяков Л. С. Художественная проза А. С. Пушкина. Рига, 1973.

206. Симонова В. М. «Люблю я жизнь твою». A.C. Пушкин Н. Б. Юсупов // Юсуповский дворец. - СПб.: Арт-Палас,2002.

207. Симонова В. М. «Мой Юсупов» // Невский библиофил. Вып.5. — СПб.,2000. С.124-131.

208. Симонова В. М. А. С. Пушкин Юсуповы // Вестник архивиста. Спец. выпуск, посвящённый. 200-летнему юбилею А. С. Пушкина. -М.,1999.

209. Скатов Н. Н. Пушкин. Русский гений. М., 1999.

210. Сравнительное литературоведение. Л.: Наука, 1983. С. 198239.

211. Станько А.И. Пушкин-журналист и редактор. Ростов н/Д: Изд. Рост, ун-та, 1973.

212. Старк В. П. Стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны.» и цикл Пушкина 1836 г. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 10. Л., 1982.

213. Стенник Ю. В. Концепция XVIII века в творческих исканиях Пушкина // Пушкин Исследования и материалы. T.XI. JI.: Наука, 1983. С.76-87.

214. Степанов Н. Л. Проза Пушкина. М.: АН СССР, 1962.

215. Страхов Н. Н. Литературная критика. М., 1984.

216. Строганов М. В. Человек в художественном мире Пушкина. Дис. на соиск. учёной степени. М., 1991. /Д 6940-93/.

217. Тойбин И. М. Пушкин. Творчество 1830-х годов и вопросы историзма. Воронеж, 1976.

218. Тойбин И. М. Пушкин и философско-историческая мысль в России на рубеже 1820 и 1830 годов. Воронеж: Издание Воронежского университета. 1980.

219. Томашевский Б. В. Пушкин и Буало // Пушкин в мировой литературе: Сборник статей. Л., 1926.

220. Томашевский Б. В. Пушкин. Кн.2. Материалы к монографии (1824-1837).-М.; Л.: АН СССР, 1961.

221. Томашевский Б.В. Пушкин и Франция. Л., 1960.

222. Томашевский Б.В. Стих и язык. М.; Л., 1959.

223. Традиции и новаторство в русской литературе. М.,1977.

224. Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М.,1968.

225. Тынянов Ю. Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929.

226. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка: Статьи. М.,1965. 141.Фейнберг Г. И. Незавершённые работы Пушкина. М.:1. Худож. лит., 1979.

227. Фейнберг И. Читая тетради Пушкина. М., 1985.

228. Фомичёв С. А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л.:1. Наука, 1986.

229. Формозов А. А. Историзм русской литературы // Новый мир. 1969.4. С.267-271.

230. Формозов А. А. Пушкин и древности. М.:Наука,1979.

231. Художественная традиция в историко-литературном процессе. — М.,1988.

232. Цявловская Т. Г. Рисунки Пушкина. М.:Искусство, 1987. 148.Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. — Л.: Наука, 1989. 149.Черепнин Л. В. Исторические взгляды классиков русской литературы. - М.,1968.

233. Чубукова Е. В. Жанр послания в творчестве Пушкина-лицеиста // Русская литература. 1984. №1. С.198-209.

234. Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы. В кн.: Болдинские чтения. Горький, 1981.

235. Шкловский В. Б. Заметки о прозе Пушкина. М.,1937." 153.Эйдельман Н. Я. Пушкин: Из биографии и творчества (1826—1837). - М.,1987.

236. Ямпольский И. Середина века. Очерки о русской поэзии 1840-1870 гг.-Л., 1974.

237. Ясинский Я. И. Работа Пушкина над историей Французской революции // Временник Пушкинской комиссии. 4-5. М.;Л.: Наука, 1939. С.360-385.