Положение мордовской женщины в семье и обществе в конце XIX - 30-х гг. XX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Булычева, Ольга Юрьевна

• Булычева, Ольга Юрьевна
• кандидат исторических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Булычева, Ольга Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

1. ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ МОРДВЫ.

1.1. Место женского начала в мифологии и в религиозных верованиях мордвы.!.

1.2. Символика предметного мира мордовской женщины.

1.3. Образ женщины в мордовском фольклоре.

2. РОЛЬ И СТАТУС МОРДОВСКОЙ ЖЕНЩИНЫ

В СЕМЬЕ И В ОБЩЕСТВЕ.

2.1. Статус женщины в системе семейных отношений мордвы.

2.2. Хозяйственно-трудовые функции женщин.

2.3. Имущественно-правовое положение мордовской женщины.

2.4. Роль и статус мордовской женщины в обществе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Положение мордовской женщины в семье и обществе в конце XIX - 30-х гг. XX в.»

Актуальность темы исследования. Актуальность изучения положения женщины в обществе обусловлена современными процессами национально-культурного развития, происходящими под влиянием экономических и политических факторов. Продолжается и постоянно ускоряется расширение круга женской профессиональной компетенции и областей общественной деятельности, все более доступных женщине. Наряду с этим в восприятии подобных изменений в обществе продолжают сосуществовать две разнонаправленные тенденции, особенно четко просматриваемые на уровне семьи: с одной стороны - увеличение числа женщин и мужчин, признающих равенство прав супругов на самореализацию в профессии и равное распределение обязанностей в семейном быту, и с другой стороны — усиление традиционалистских патриархатных установок, наблюдаемое с увеличением возраста граждан. Следует признать, что размытие четких общепринятых ориентиров во взаимоотношениях полов в целом поддерживает практику двойной нагрузки на женщину, желающую иметь и карьеру, и семью, и детей, а также порождает систему «двойных стандартов» по отношению к женщине в семье и за её пределами, что влечет за собой нестабильность, прежде всего, женского статуса, и негативно отражается на состоянии общества в целом. В последние годы на уровне государственной политики наметился поворот к возрождению нравственных, общественных, семейно-родственных, и прочих традиций, как основы возрождения нации и социального обустройства, что актуализирует изучение имеющегося исторического опыта.

Специфика общественных отношений, характерная для того или иного социума в определенный отрезок времени, получает четкое проявление в принятой модели взаимодействия полов. В связи с этим представляет научный интерес рассмотрение сложившихся в национальном быту женского и мужского стереотипов, несущих в себе совокупность этнодифференцирую-щих признаков и функционирующих как важная составляющая организации жизнедеятельности. Изучение культурно-обусловленных территориальных особенностей тендерной сегрегации в области профессиональной и иных видов деятельности имеет практическое значение, поскольку учет такой специфики необходим в целях повышения эффективности региональной социальной политики, особенно в области решения проблем материнства, демографии и труда.

Научная востребованность исследования состоит в том, что тендерный подход в истории и этнологии позволяет существенно расширить представления о повседневной жизни народа в прошлом, об организации взаимоотношений в системе этноса, о ценностных аспектах национальной культуры, и является необходимым при комплексном изучении этносов. Большой интерес представляет проведение подобного исследования на материалах этнографии мордвы, которая в настоящее время является самым крупным финно-угорским народом России и отличается бинарностью этноструктуры: в ее состав входят мокшанский и эрзянский субэтносы. Это позволяет выявить общее и особенное в процессах национального развития, оценить соотношение влияния на них экономических, политических и субкультурных факторов. В свете перечисленного выше исследование роли и места мордовской женщины в функционировании, трансформации семейного и иных общественных институтов представляется актуальным.

Актуальность разработки обозначенной проблемы дополняется малочисленностью работ по исследованию тендерных аспектов национальной культуры и быта мордвы, а также отсутствием специальных исследований, посвященных рассмотрению причин, обстоятельств и самого процесса изменения роли и статуса мордовской женщины в период модернизации национальных обществ.

Степень изученности проблемы. Вплоть до конца XX в. в России женская тема затрагивалась учеными в контексте описания этнической, духовно-религиозной культуры, быта, организации семейных взаимоотношений без дальнейшего целенаправленного анализа. Вопросы женской повседневности, женского статуса наиболее часто разрабатывались в связи с инстатутом семьи и семейного воспитания. Пример такого подхода являет собой статья В. Масловского1. Автор подчеркивает необходимость искоренять в семейных отношениях деспотические традиции патриархата, направленные по большей мере, против женских интересов и сильно вредящих созданию здоровой атмосферы в семье. Особое место в истории исследований женской повседневности в России занимают работы Д. Н. Жбанкова и Ф. Покровского, где предметом рассмотрения стали особенности положения жен крестьян-отходников, состоявшие в расширенных полномочиях и обя2 занностях женщины в организации жизни семьи .

Новые акценты в разработке женского вопроса обозначились в период первого десятилетия существования советской власти. Необходимость задействовать огромный трудовой потенциал женщин, замкнутый в рамках семейного хозяйствования, привела к широкой пропаганде нового женского типа — активного строителя социализма, наравне с мужчинами принимавшего участие в общественном производстве и управлении. Следует отметить, что направления государственной политики по эмансипации женщин во многом были определены вызревшим в рамках дореволюционного русского феминизма феминизмом марксистского толка, наиболее ярким представителем кол торого была А. М. Коллонтай . Идеологический компонент реализовывался в противопоставлении негативных сторон положения женщины в традиционных системах народов царской России и тех выгод, которые принесет женщине новый общественный строй. Эта специфика обусловила пропагандистский характер большинства изданий того периода, в числе которых выделяется целая серия брошюр, подготовленная в 1920-е гг. по заданию Отдела работниц и крестьянок ЦК ВКП (б), где освещались условия жизни и труда

1 См.: Масловский, Вл. К вопросу о положении женщины в крестьянской семье / Вл. Масловский // Пензенские епархиальные ведомости, - 1899.- 1 августа, № 15.-С. 595-618

2 См.: Жбанков, Д. Н. Бабья сторона. Статистико-этнографический очерк / Д. Н. Жбанков. - Кострома, 1891; Покровский, Ф. О семейном положении крестьянской женщины в одной из местностей Костромской губернии по данным волостного суда / Ф. Покровский // Живая старина. - 1896. - Вып. 3 / 4. - С. 457 - 476.

3 См.: Коллонтай, А. М. Социальные основы женского вопроса / А. М. Коллонтай. - СПб. - 1909; Она же. Задачи отделов по работе среди женщин / А. М. Коллонтай // Коммунистка. - 1920. - № 61. - С. 2 - 4; Она же. Положение женщины в связи с эволюцией хозяйства : лекции, читанные в Университете им. Я. М. Свердлова / А. М. Коллонтай. - М.; Пг., 1922 и др. женщин у различных народов4. При этом традиционные этнические системы представлялись как системы подавления женских интересов, а советское государство — освободителем женщин от векового рабства. Следует отметить, что после централизованного свертывания женского движения в середине 1930-х гг. исследовательский интерес к положению женщин угасает. Только в 1960-х гг. тема женщины в жизни общества вновь получает обсуждение, но основное внимание авторов по-прежнему уделялось описанию трудовых подвигов женщин и их деятельности в партийных организациях, доказывалось, что женское население страны активно боролось за установление и укрепление социалистического строя5.

Исследования соционормативной и религиозно-обрядовой культуры российского крестьянства, осуществленные этнологами в период перестройки и постперестроечное время, опровергли устоявшийся тезис об абсолютном бесправии и незначительности женщин в традиционном обществе. Здесь следует выделить работы М. М. Громыко, где дан анализ традиционных норм поведения и форм общения, включая этические нормы, которые регламентировали практически все сферы общественной и семейной жизни женщин6, показаны функции общинного института в сфере воспроизводства традиций, в том числе — этнического характера7. Ценные для настоящего исследования выводы содержатся в монографии Т. А. Бернштам, осветившей половозрастные аспекты русской традиции8. Она одна из первых рассмотрела вопросы возрастной стратификации в сельском обществе, отметила ведущую организационную и обрядовую роль девушек в молодежной субкультуре крестьянской общины. Высокий статус женщины во взаимоотношениях супругов, родителей и детей, в общине в целом отметила В. А. Миненко, описывая

4 См.: Стин, И. Л. Башкирка / И. А. Стин. - М., 1928; Михайлов, А. Удмуртка / А. Михайлов. - М., 1927 и др.

5 См.: Женская слава. Очерки о женщинах Костромского села. - Кострома, 1960; Женщины Урала в революции и труде : Сб. воспоминаний. - Свердловск, 1963; Женщины Советской Бурятии : Сб. воспоминаний. -Улан-Удэ, 1969 и др.

6 См.: Громыко, М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века / М. М. Громыко -М., 1986.

7 См.: Громыко, М. М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций / М. М. Громыко // Советская этнография, 1984. - №5. - С. 70 - 80

8 См.: Бернштам, Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX - нач. XX в. / Т. А. Бернштам. -Л., 1988. повседневность сибирских крестьян9. Так, она указала на то, что правовые полномочия мужа и жены в области управления общесемейной собственностью были близки к паритету, а этикетные нормы не допускали пренебрежительного отношения к женщине, требовали всегда оказывать ей уважение в общении, отводить на праздниках лучшие места за столом и на гуляниях. Наблюдения автора тем более интересны, что речь идет о регионе, известном крепкими патриархальными традициями у русского населения. Из числа новейших работ следует назвать монографию Л. Н. Денисовой, посвященную исследованию жизни и быта русской крестьянки XX столетия10. В ней отражено влияние экономических и политических преобразований в государстве на судьбы сельских женщин, а также прослеживается влияние традиционных установок на процессы смены ролевых и статусных женских характеристик. Вскрывая ментальные основы социального поведения крестьянства Среднего Поволжья в начале XX в., О. В. Сухова обратила внимание на повышение женской активности в связи с кризисным состоянием и радикализацией общества, интерпретируя это явление с позиций массовой психологии11. Авторские комментарии тем более интересны, что их предметом нередко являются факты коллективного выражения недовольства женщинами-мордовками по поводу тяжелой продовольственной ситуации, в связи с мероприятиями землеустроительных комиссий.

На уровне региональной историографии женская тематика представлена в различных работах. Небезынтересно отметить, что к исследованию положения женщины нередко обращались ученые, имеющие опыт в изучении семьи, материнства, национального искусства и быта в целом. Так, Л. С. Христолюбова, являясь автором работ по семейной обрядности удмуртов, проанализировала повседневную жизнь удмурток, начиная с XVIII в. и

12 до современности . Изложив традиционные взгляды удмуртов на место и

9 См.: Миненко, Н. А. Живая старина. Будни и праздники сибирской деревни / Н. А. Миненко. — Новосибирск, 1989.

10 См : Денисова, Л. Н. Судьба русской крестьянки в XX веке: брак, семья, быт / Л. Н. Денисова. - М., 2007.

11 См.: Сухова, О. В. Общинная революция в России: социальная психология и поведение крестьянства в первое десятилетия XX века (По материалам Среднего Поволжья) / О. В. Сухова - Пенза, 2007.

12 См.: Христолюбова, Л. С. Обряды, связанные с рождением ребенка / Л. С. Христолюбова // Этнокультурные процессы в Удмуртии. - Ижевск, 1978. - С. 53 - 70; Она же. Семейные обряды удмуртов, традиции и процессы 7 роль женщины, автор приводит объемный биографический материал, что позволяет получить представление об отражении общественных процессов в женской повседневности. Огромная многолетняя работа была проведена Ю. Ю. Карповым, изучавшим материальный и духовный мир кавказских народов, что позволило ему реконструировать особенности женского пространства в культуре Кавказа13. Исследования народного костюма марийцев привели к женской тематике Т. А. Молотову14. Она рассмотрела типологию национальной одежды мариек, описала сложную технологию ее изготовления, составлявшего одну из основных трудовых обязанностей женщин.

Во второй половине 1990-х гг. женская тема приобрела выраженную актуальность, что не замедлило сказаться на деятельности ученых: в это время регулярно проводились специализированные конференции, по итогам которых издавались сборники, демонстрирующие многоаспектность вопроса положения женщины в обществе15. Повышенное внимание к проблеме вызвало потребность в новых подходах и методах исследования, которая привела к разработке тендерного направления в гуманитарных дисциплинах16. В этой связи особого внимания заслуживают труды пионеров в применении гендерного подхода на российском материале: Н. Л. Пушкаревой, Н. М. Ри-машевской, М. В. Ившиной, Б. Р. Рагимовой, и др.17. В них предпринят анализ женской действительности с учетом комплекса факторов, определяющих обновления. / Л. С. Хрнстолюбова - Ижевск, 1984; Она же. Женщина в удмуртском обществе. XVIII - начало XXI в. / Л. С. Хрнстолюбова. - Ижевск, 2006.

13 См.: Карпов, Ю. Ю. Женское пространство в культуре народов Кавказа / Ю. Ю. Карпов. - СПб., 2001.

14 См.: Молотова, Т. А. Марийский народный коспом / Т. А. Молотова. - Йошкар-Ола, 1992.

15 См.: Женщина и свобода: пути выбора в мире традиций и перемен. - М., 1994; Женщина. Образование. Демократия. - Минск, 2001; Женщина. История. Общество. - Тверь, 2002.

16 См.: Теория и методология гендерных исследований : Курс лекций. - М., 2001; Тендерный калейдоскоп : Курс лекций. - М., 2002; Тендерная педагогика и психология : Учеб. пособие. - Саранск, 2005.

17 См.: Пушкарева, Н. Л. Женщины Древней Руси / Н. Л. Пушкарева. - М., 1989; Она же. Русская женщина в семье и обществе X - XX вв.: этапы истории / Н. Л. Пушкарева // Э.О. - 1994. - № 5. - С. 3-15; Она же. Историческая феминология и тендерный подход в исторических исследованиях / Н. Л. Пушкарева // Тендерные проблемы в этнографии. - М., 1998. - С. 6 - 13; Она же. Как заставить говорить пол? (Тендерная концепция как метод анализа в истории и этнологии) / Н. Л. Пушкарева // Э. О. - 2000. - № 2. - С. 27 - 42; Она же. Русская женщина: история и современность: История изучения «женской темы» русской и зарубежной наукой. 1800 -2000: Материалы к библиографии / Н. Л. Пушкарева. - М., 2002; Ившина, М. В. Статус женщины б традиционном удмуртском обществе XIX - начала XX в.: автореф. дис. . канд. ист. наук / М. В. Ившина. -Ижевск, 2000; Рагимова, Б. Р. Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX - начала XX в. (роль и место в семейной и общественной жизни): автореф. дис. канд. ист. наук / Б. Р. Рагимова. - Махачкала, 2001; Она же. Имущественное положение женщины в Дагестане (XIX-начало XX в.) / Б. Р. Рагимова//Э.О. -2001. -№ 5. - С. 38-49; Римашевская, Н. М. Роль семьи в условиях социальных трансформаций / Н. М. Римашевская // Семья, тендер, культура. - М., 1997. - С. 114 - 119. формирование представлений о должном поведении, внешности, обязанностях человека в зависимости от половой принадлежности, сконцентрированных в стереотипах мужского и женского. При этом категория «гендер» рассматривается как социально обусловленная совокупность качеств, предписываемых членам сообщества по признаку пола, и внедряемых в процессе воспитания и дальнейшего взаимодействия людей. Следует отметить, что в новейших исследованиях сфокусирован весь накопленный к настоящему времени в российской науке опыт и многообразие подходов к исследованию роли и статуса женщины.

Положение мордовской женщины в обществе или в семье редко становилось центральной проблемой научно-исторического исследования. Долгое время сведения о мордовских женщинах имели сопутствующий характер и фиксировались в ходе описания быта мордвы иноэтничными наблюдателями. Так, например, И. Лепехин, И. Г. Георги, П. С. Паллас оставили записи, из ко

1 Я торых можно почерпнуть сведения о статусе девушек и женщин . Первым крупным исследованием о мордве, давшим возможность судить о роли и статусе женщины в сфере религиозно-духовной культуры мордвы, стала работа П. И. Мельникова, опубликованная в 1867 г.19 Он описал языческие верования и моления с указанием детальных особенностей у мокши и эрзи, доказывал существование у мордвы культа Анге-патяй - матери богов. Рассматривая пантеон мордовских божеств, П. И. Мельников отметил, что в современной ему эрзянской культуре обозначения божеств женского рода вытеснялись нейтральными, неопределенными по признаку половой принадлежности, в то время как у мокши большинство богов представлялись в женском образе.

Из всего массива дореволюционной историографии вопроса выделяется труд В.Н.Майнова, интересующий нас как издание, в котором немалая доля внимания уделена проблеме женского правового статуса . Смоделированные

18 См.: Георги, И. Г. Описание обитающих в Российском государстве народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопамятностей / И. Г, Георги - СПб., 1795; Дневные записки путешествия доктора и Академии наук- адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году. - СПб., 1771; Паллас, П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи / П. С. Паллас. - СПб., 1809

19 См.: Мельников, П. И. Очерки мордвы / П. И. Мельников. - Саранск, 1981.

20 См.: Маннов, В. Н. Очерк юридического быта мордвы / В. Н. Майнов. - Саранск, 2007. им системы обычно-правовых воззрений мордовских субэтносов с определением места женщины в них, вполне согласуются с восприятием культурных особенностей мокши и эрзи его современниками. Он отметил, что в мордовском быту статус женщины был более весомым, чем у русских. Указанное исследование В. Н. Майнова стало для нас опорным при рассмотрении правового статуса женщины-мордовки в семье и в обществе в конце XIX в.

О1

Для нас представляет значительный интерес труд И. Н. Смирнова , где дан типичный психолого-поведенческий портрет мокшанской женщины, как отличающийся от эрзянского типа. Но основная доля внимания ученого анализу мордовских религиозных воззрений и обрядов, где автором отмечены также и женские функции.

Большую ценность для нашего исследования имеют работы М. Е. Ев-севьева - первого профессионального ученого-этнографа, вышедшего из мордвы. Знание обычаев своего народа позволило ему создать подробное описание мордовской свадьбы, в которой отражены особенности статуса просватанной девушки, значимость ее перехода в категорию замужних женщин, а также проявляется отношение самого народа к положению женщины в семье

22 после того, как она вышла замуж . Историко-этнографические исследования ученого позже были сведены в отдельный том издания его «Избранных тру

ОТ дов» . В целом же на основе собственных многолетних наблюдений М. Е. Евсевьев составил гораздо более патриархальную модель организации семейных и общественных отношений мордвы, нежели ранние авторы.

В 1928 г. в серии изданий «Труженица Востока» вышла брошюра А. Михайлова, ставшая первой публикацией, специально посвященной проблеме положения женщины у мордвы24. В ней тезисно освещены многие аспекты женской жизнедеятельности - религиозная, хозяйственная, этнокультурная составляющие, и это первая попытка свести их воедино. Вместе с тем явно просматривается зависимость авторских выводов от идеологических

21 См.: Смирнов, И. Н. Мордва: Историко-этнографический очерк / И. Н. Смирнов. - Саранск, 2002.

22 См.:Евсевьев, М. Е. Мордовская свадьба / М. Е. Евсевьев . - М., 1932.

23 См.: Евсевьев, М. Е. Избранные труды,- Т.5. Историко-этнографические исследования / М. Е. Евсевьев. -Саранск, 1966.

24 См.: Михайлов, Л. Мордовка / А. Михайлов. - М., 1928. мотивов: исследования жизни и быта женщин до и после революции должны были доказать, что до установления советской власти положение женщины было крайне тяжелым и угнетенным, и лишь революция смогла освободить и раскрепостить ее. С другой стороны, в работе А. Михайлова содержится немало ценных наблюдений по поводу современных ему событий. В частности, он обратил внимание на практичность мордовских женщин и переплетение традиционных и новых хозяйственно-производственных ориентаций в их деятельности.

До 60-х гг. XX в. «женский вопрос» был практически забыт мордовскими исследователями. Вновь он был поднят в коллективном труде «Женщины

О ^ .

Советской Мордовии» . Предметом рассмотрения стали факты, свидетельствующие об изменениях, произошедших в положении женщины-мордовки за годы советской власти: данные статистики, выдержки из женских трудовых биографий, перечень лиц, отличившихся на производстве. По схожему принципу выстроена монография А. В. Климкиной, хотя преимущественное значение отдано группировке фактов вокруг отдельных аспектов женского участия в социалистическом строительстве26. Несомненным достоинством этого •исследования является опора на широкий круг архивных источников, преимущественно материалов делопроизводства уездных партийных комитетов, что позволило автору дать подробное описание процесса втягивания женского населения в общественно-политическую деятельность под эгидой коммунистической партии. Однако центр внимания здесь смещен на изучение функционирования партийных организаций, и при том не всегда выделяется специфика мордовских сел.

На 1950-1985 гг. приходится появление монографий и сборников по этнографии и фольклору мордвы, которые характеризуются разноплановостью исследований и привлечением огромного корпуса источников. Можно

25 См.: Ежова, В. П. Женщины Советской Мордовии / В. П. Ежова, В. И. Лопатова, Н. Н. Сластухин. - Саранск, 1964.

26 См.: Кпимкина, А. В. Женщины Мордовии в борьбе за социализм: Из опыта работы партийных организаций Мордовии по вовлечению женщин в социалистическое строительство (1919 - 1929 гг.) / А. В. Климкина. - Саранск, 1976. говорить о том, что именно в эти годы содержательная сторона изысканий по мордовской культуре, наряду с описанием ее состояния в тот или иной период времени, обогащается глубоким анализом явлений. Во многих этих работах нашла частичное отражение проблема места и роли женщины в традиционном сознании и обществе мордвы.

Лучшему пониманию мировоззрения мордовского народа, уяснению места и роли женщины в традиционном сознании способствуют труды

ОН

Н. Ф. Мокшина" . Например, составленный им этнографический справочник по мордовской мифологии имеет для нас ценность как собрание не только пояснительного, но и сравнительного материала применительно к другим

28 финно-угорским культурам . Здесь, раскрывая назначение большинства обрядов и божеств мордвы, автор указал на их наличие в дохристианских религиозных системах, как мокши, так и эрзи.

Для понимания эволюции семьи и семейных взаимоотношений у мордвы большое значение имеет работа В. П. Тумайкина, где показана зависимость состава семьи и положения в ней ее членов от факторов экономическо

29 го характера . Исследованием сферы семейных взаимоотношений финно-угорских народов, отраженной в обрядах и обычаях, занималась Т. П. Федя-нович30. Для нас представляет интерес сделанный ею ряд обобщений по поводу сохранности традиционных элементов, составлявших ранее статус мордовской женщины31. В качестве основного фактора смены женского статуса ею выделены процессы трансформации типов и функций семьи у финно-угорских народов. Для уяснения женской роли в бытовой жизнедеятельности

27 См.: Мокшин, Н.Ф. Мордовский этнос / Н. Ф. Мокшин. - Саранск,1989; Он же. Религиозные верования мордвы / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 1968; Он же. Тайны мордовских имен: Исторический ономастикой мордовского народа / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 1991; Он же. Этническая история мордвы (Х1Х-ХХ века) / Н. Ф. Мокшин. -Саранск, 1977.

28 См.: Мокшин, Н. Ф. Мифология мордвы: Этнографический справочник / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 2004.

29 См.: Тумайкин, В. П. Семья и семейные отношения у мордвы Самарской губернии в XVIII — XIX вв. / В. П. Тумайкин // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII - XIX вв. - Труды Мордовского НИИЯЛИЭ. -Саранск, 1974. - Вып. 62.-С. 11-86.

30 См.: Федянович, Т. П. Семейные обычаи и обряды финно-угорских народов Урало-Поволжья (конец XIX века - 1980-е годы) / Т. П. Федянович. - М., 1997.

31 См.: Федянович, Т. П. Статус женщины в семье финно-угорских народов Урало-Поволжья: традиции и современность / Т.П. Федянович // Женщина и свобода: пути выбора в мире традиций и перемен - М., 1994. - С. 236-243. мордвы отличаются значимостью работы В. А. Балашова Он пришел к выводу, что и на мировоззренческом уровне, и на уровне материального обеспечения - обрядов, домашнего быта, - по большей мере женщина обеспечивала сохранение старинных устоев, являлась консервативной социальной силой33.

Проследить дозволенную степень женской включенности в различные виды хозяйственной и иной деятельности, отраженную в обрядовых функциях женщин, позволяет систематизированное описание мордовских обрядов, предпринятое Г. А. Корнишиной34. Отдельный интерес для нашего исследования представляет функционирование знаковых элементов женского костюма в системе социальной организации и обрядовой жизни мордвы, освещенное Г. А. Корнишиной.35 Автор указал на то, что у мордвы женская одежда по сравнению с мужской была гораздо более насыщена маркерами, несущими информацию о возрасте, о состоянии репродуктивных способностей организма и семейном положении владелицы. Труды Г. А. Корнишиной содержат большой пласт информативного и аналитического материала, позволяющего судить о женском статусе в традиционной культуре мордвы.

Воспроизводство стереотипов культуры происходит в основном на первичной — детской - стадии социализации. Механизмы тендерной социализации детей и подростков в мордовской традиции отражены в монографиях Н. Ф. Беляевой.36 Она указала на равный статус мальчиков и девочек в мордовской семье, отметив, что степень родительской любви и требований не зависела от пола ребенка - старались уделить равную долю внимания каждому из детей, а половая принадлежность становилась определяющей лишь в приобщении их к трудовой деятельности.

32 См.: Балашов, В. А. Культура и быт мордовского колхозного села: Историко-этнографический очерк по материалам Зубово-Полянского района МАССР / В. А. Балашов. - Саранск, 1975; Он же. Бытовая культура мордвы: традиции и современность / В. А. Балашов. - Саранск, 1992.

3 Балашов, В. А. Бытовая культура мордвы: традиции и современность/ В. А. Балашов. - Саранск, 1992. - С. 34.

34 См.: Корнишина, Г. А. Сезонные обряды мордвы: исторические корни и традиционные формы бытования: Учебное пособие по спецкурсу / Г. А. Корнишина. - Саранск, 1999; Она же. Традиционные обычаи и обряды мордвы: исторические корни, структура, формы бытования / Г. А. Корнишина. - Саранск, 2000.

35 См.: Корнишина, Г. А. Знаковые функции народной одежды мордвы: Учебное пособие по спецкурсу / Г. А. Корнишина. - Саранск, 2002.

36 См.: Беляева, Н. Ф. Родильные обряды мордвы-мокши Атюрьевского района / Н. Ф. Беляева // Материальная и духовная культура мордвы .— Саранск, 1975;Она же. Традиционное воспитание детей у мордвы / Н. Ф. Беляева. — Саранск, 2001; Она же. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы / Н. Ф. Беляева. -Саранск, 2002.

Вопросы трудовой деятельности мордовских женщин в конце XIX — начале XX столетия освещены в трудах И. И. Фирстова и А. С. Лузгина37. Сведений о занятости женщин в промысловой деятельности в указанный период очень мало, еще более редки цифровые данные, и тем больший интерес для нас представляют замечания о том, что к началу XX в. на территории современной Мордовии женщины постепенно начинают находить заработок за пределами своего села, причем их занятия в отходе отличались разнообразием: от традиционных «женских» до мужских силовых работ. Не менее ценны замечания о возможности организации женщиной самостоятельного кустарного промысла, а также о востребованности женских рук при выполнении отдельных операций в семейных промыслах, поскольку все это способствовало изменению образа жизни женщины и ломке устоявшихся схем организации производственных отношений и половозрастного разделения труда.

В ракурсе изучения вещного мира этнического образа женщины-мордовки представляют интерес работы по исследованию национального костюма. Изучая женскую одежду народов Поволжья, Н. Гаген-Торн сконцентрировала внимание на сопоставлении эволюции этнически определяющих элементов костюма, доказав отражение процессов этногенеза в складывании и видоизменении одежды"'8. Развитие женского костюмного комплекса у мордвы XIX - XX вв. рассмотрено в работе В. Н. Белицер39. Ею был обобщен и проанализирован весь основной литературный, музейный и полевой материал по традиционной мордовской одежде, рассматриваемой как отражение этнического своеобразия мордвы, и высказан ряд замечаний по поводу особенностей бытования и трансформации национального женского костюма у мокши и эрзи. Т. П. Прокина и М. И. Сурина в большей мере уделили вни

37 См.: Фирстов, И. И. Отхожие кустарные промыслы мордовского пореформенного крестьянства / И. И. Фир-стов // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII - XX вв. - Саранск, 1978. - С. 99 - 131; Он же. Основные виды кустарных промыслов в пореформенной Мордовии / И. И. Фирстов // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII - XX вв. - Саранск, 1978. - С. 25 - 58; Лузгин, А. С. Жизнь промыслов: Промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX - начале XX века: Этнокультурные аспекты / А. С. Лузгин. - Саранск, 2001.

38 См.: Гаген-Торн, Н. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу) / Н. Гаген-Торн. -Чебоксары, 1960.

39 См.: Белицер, В. Н. Народная одежда мордвы / В. Н. Белицер / Труды Мордовской этнографической экспедиции.-Вып. З.-М, 1973. мание эстетической стороне женской одежды, отметив унифицирующее значение костюма при формировании образа конкретной его носительницы, а также — особенности создаваемых типичных силуэтов мокшанок и эрзянок40. Анализ знаково-символического наполнения украшений на предметах женского быта у мордвы дан В. Н. Мартьяновым41. Автор прослеживает отражение мифологических представлений мордвы в традиционных узорах, расположении символов на женской одежде, констатируя закрепление в женском костюме знаков культового звучания. Вопрос о взаимосвязи элементов мордовской вышивки, резьбы и знаков собственности — тешксов — рассмотрен В. И. Рогачевым42. Мировоззренческие основы формирования внешнего облика мордовской женщины раскрывает диссертационное исследование Т. А. Шигуровой43. Здесь, кроме прочего, привлекают внимание тезисы автора о взаимосвязи архаики элементов праздничного костюма с его ритуальным использованием, а также о большей приверженности зажиточной части мордвы к традициям в области народного костюма.

Для воссоздания женского статуса в традиционном обществе имеют значимость сведения о женском лекарстве и знахарстве, приведенные в работах Л. И. Никоновой44. В ее трудах впервые обобщен материал о национальных аспектах организации лечения, указана преемственность знахарства у * финно-угров преимущественно по женской линии, отмечено влияние исполнения лекарских функций женщиной на ее общественный и семейный статус.

Ю. Н. Мокшина, изучая обычно-правовое регулирование брачно-семейных отношений у мордвы, констатировала тенденцию к смягчению патриархальных установок в мордовском быту в конце XIX - начале XX в.45

40 См.: Мордовский народный костюм: Альбом. / Сост. и авт. текста Т.П.Прокина, М.И.Сурина. - Саранск, 1990.

41 См.: Мартьянов В. Н., Некоторые особенности орнамента вышивки мордвы-мокши юго-западных районов Мордовской АССР / В. Н. Мартьянов // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII - XX вв.: Труды НИИЯЛИЭ при Сов.мин. МАССР. - Саранск, 1978. - С. 87 - 98.; Мордовская народная вышивка. / Сост. и автор текста и черно-белых таблиц В. Н. Мартьянов. - Саранск, 1991.

42 См.: Рогачев, В. И. Семантика знаков декоративно-прикладного искусства (на примере орнамента эрзи и мокши): Учебное пособие по спецкурсу / В. И. Рогачев. - Саранск, 2005.

43 См.: Шигурова, Т. А. Этносоциальные функции традиционной женской одежды в обрядах и обычаях мордвы: днеканд.ист.наук / Т. А. Шигурова. - Саранск, 2003.

44 См.: Никонова, Л. И. Тайны мордовского целительства: Очерки народной медицины мордвы / Л. И. Никонова. - Саранск, 1995; Она же. Традиционная медицина тюркских народов Поволжья и Приурапья как часть системы их жизнеобеспечения / Л. И. Никонова. - Рузаевка, 2000; Она же. Традиционная медицина финно-угорских народов Поволжья и Приурапья как часть системы жизнеобеспечения / Л. И. Никонова - Саранск, 2001.

См.: Мокшина, Ю. Н. Брак и семья в обычном праве мордвы / Ю. Н. Мокшина. - Саранск, 2005.

Правовое положение женщины в браке она определяет «не в качестве «угнетаемой слуги», а в качестве «младшего партнера», имевшего немалое влияние на своего мужа»46.

Новейшие исследования культуры и быта мордовских диаспор, необходимые при анализе и сопоставлении процессов развития женского статуса в пределах этнического ядра мордвы и в районах проживания мордвы, удаленных от её этнической родины, представлены коллективными монографиями, материалы которых позволяют судить о положении женщин у мордвы Заволжья и юга Сибири47.

Тема женщины в истории народа получила отражение в сугубо исторических исследованиях региона, хотя здесь, в отличие от этнологических работ, интересующая нас проблематика представлена скромнее — авторы чаще ограничивались единичными упоминаниями о женском факторе социальных явлений. Яркий пример тому - обстоятельная, основанная на анализе огромного статистического материала, работа В. К. Абрамова, а также коллективная монография «История Мордовии: От эпохи Великих реформ до Великой Российской революции», где на фоне глубокого анализа социально-экономических процессов замечания о женской роли в них сведены к паре абзацев, характеризующих тяготы жизни и настроения общества периода участия России в Первой мировой войне48. Большее внимание положению женщины в обществе уделила Т. В. Еферина49. В рамках рассмотрения функционирования общинного института на территории Мордовии второй половины XIX - 30-х гг. XX в. на основе архивных данных ею проиллюстрирован имущественно-правовой аспект взаимоотношений женщины и общины, а также перипетии обретения крестьянкой нового, провозглашенного советскими законами, равного с мужчиной общественного статуса. И хотя Т. В. Ефериной

46 Мокшпна, Ю. Н. Брачно-семейные отношения в обычном праве мордвы кон. XIX в. - нач. XX в.: дис. канд. нет. наук / Ю. Н. Мокшина. - Саранск, 2003. - С. 193.

47 См.: Мордва Заволжья. - Саранск, 1994; Мордва юга Сибири. - Саранск, 2007.

48 См.: Абрамов, В. К. Мордовский народ (1897-1939) / В. К. Абрамов. - Саранск, 1996; История Мордовии: От эпохи Великих реформ до Великой Российской революции. - Саранск, 2005.

49 См.: Еферина, Т. В. Крестьянская община на территории Мордовии в период с 60-х гг. XIX в. по 30-е гг. XX в.: днеканд. ист. наук/Т. В. Еферина. - Саранск, 1995. не выделено этнической специфики, ее выводы о консервативности общественного мнения в вопросах распределения полномочий между полами весьма ценны для рассмотрения нашей проблемы. Т. Д. Надькин, разрабатывая вопросы социально-экономи-ческой и политической ситуации в селе на территории Мордовии в 20-е — 30-е гг. XX в., выявил множество случаев женской самоорганизации в русле крестьянских выступлений против попыток властей ускоренными темпами преобразовать сельскую действительность: принудительного объединения в колхозы, обобществления скота, семян, закрытия и слома церквей. Примечательно наблюдение, что открытые формы крестьянского протеста ознаменованы массовостью женского участия в них50. Цифровые выкладки и архивные материалы, приведенные в работе Т. Д. Надькина, послужили для нас ориентиром при проведении собственного анализа указанных фактов с учетом задач нашего исследования.

При выяснении мировоззренческих аспектов формирования женского статуса у мордвы необходимым является обращение к фольклористике. В неразрывной связи с действительностью изучал фольклор А. И. Маскаев. В его труде «Мордовская народная эпическая песня» изложены доказательства обусловленности специфики сюжетов с участием женских персонажей бытовавшими у мордвы обычаями51. Многочисленные интерпретации ученого, напрямую затронувшие проблему положения женщины в мордовской культуре, имеют большую значимость для нашего исследования. В монографии другого известного мордовского фольклориста К. Т. Самородова показано, насколько сильно мировоззрение людей определялось сложившейся религи

СП озной картиной мира, где главную роль играли женские божества . В обрядовых произведениях мордвы отразилось стремление влиять на природные процессы посредством магического действия, умилостивления всесильных повелительниц стихий конкретной местности. Устоявшимся культом материнства, «лежащим в основе всей древней идеологии мордвы», объяснял

50 См.: Надькин, Т. Д. Деревня Мордовии в годы коллективизации / Т. Д. Надькин. - Саранск, 2002. - С. 52 - 53.

51 См.: Маскаев, А. И. Мордовская народная эпическая песня/ А. И. Маскаев. - Саранск, 1964.

52 См.: Самородов, К. Т. Мордовская обрядовая поэзия / К. Т. Самородов. - Саранск, 1980. со преобладание женских образов в мордовской лирике А. Д. Шуляев . С другой стороны, по его мнению, сама лиричность мордовской поэзии обусловлена тем, что она создавалась, хранилась и исполнялась в основном женщинами. Интересными аналитическими выводами насчет образа женщины в традиционном сознании отличаются работы А. М. Шаронова54. Исследуя цикл песен о Тюште, он обратил внимание на оригинальность мокшанских текстов, где в качестве главного персонажа наряду с предводителем мордовского народа выступает его единственная наследница - взрослая незамужняя дочь Кирдюня. Успешно осуществленная ею реализация своего предназначения в браке посредством восприятия матриархальной, активной модели поведения во взаимоотношениях полов сопровождается нарастанием позитивного эмоционального фона песни и становится образцом для подражания.

Следует отметить, что в течение последних лет обозначился рост интереса научной общественности к собственно женской тематике в мордовской культуре - как в современной, так и в традиционной. В этом направлении ведутся исследования молодых культурологов и специалистов по социальной психологии55. Новейшие разработки в области генезиса и эволюции мордовской мифологии представлены работами Н. Г. Юрченковой, где прослеживается влияние древних мировоззренческих установок, религиозных верований мордвы на образ мышления и культуротворчество представителей мордовского народа вплоть до настоящего времени56. Попытка определить место женского начала в национальном характере мордвы посредством анализа устно-поэтического творчества, как отражения ментальности народа, определила содержание статьи С. И. Баляева57. Не менее интересной представляется

53 См.: Шуляев, А. Д. Жизнь и песня / А. Д. Шуляев. - Саранск, 1986.

54 См.: Шаронов, А. М. Мордовский героический эпос: сюжеты и герои / А. М. Шаронов. - Саранск, 2001; Он же. Песни о Тюште (Тюштя и дочь его Кирдюня) / А. М. Шаронов // Этноистория и культура восточных фшшо-угров. - Саранск, 2003. - Ч. 1. - С. 184 - 189.

5 См.: Клюева, И. В. Мужское / женское в художественной антропологии С. Эрзи / И. В. Клюева // VII Конгресс этнографов и антропологов России: докл. и выступления. - Саранск, 2007. - С.161; Сафонкина, О. С. Мульти-культурализм и этнос: роль женщины / О. С. Сафонкина // VII Конгресс этнографов и антропологов России: докл. и выступления. - Саранск, 2007. - С. 164

56 См.: Юрченкова, Н. Г. Генезис и эволюция мифологии мордвы / Н. Г. Юрченкова // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре: Труды НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовии. - Саранск, 2005. - Т.4 (121).-С. 84- 103.

См.: Баляев, С. И. Роль женского начала в национальном характере мордвы / С. И. Баляев // Исследования П. Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности : Материалы междунар. науч. конференции. - Саранск,1999. - С. 227 - 228. статья М. Д. Журавлевой, прослеживающей развитие общественной активного сти жен-щин Поволжья в годы Первой мировой войны . Следует особо выделить диссертационное исследование Лобановой О. В., предметом которого является образ женщины в культурном сознании мордовского народа59. Здесь на материалах фольклора мордвы, национальной художественной литературы с привлечением произведений изобразительного искусства и скульптуры русских и мордовских авторов проанализировано развитие этико-эстетического идеала мордовской женщины в XVIII - XX вв., отмечено проникновение женских архетипов с выраженным материнским началом во все пласты национальной культуры мордвы и их определяющее влияние на семейную социализацию мордовской женщины.

Подводя итоги краткого обзора историографии проблемы, обратим внимание, что общественными науками, как констатировал И. С. Кон, чаще разрабатывались вопросы полового символизма, образы маскулинности и феминности в традиционной культуре, идеологии и обыденном массовом сознании, поскольку базой для их изучения являются фольклорные тексты, обычаи, обрядность, религиозные воззрения и материальный быт. Гораздо сложнее исследовать социально-структурную половую стратификацию, дифференциацию мужских и женских ролей, деятельности и статусов, полноценное рассмотрение которых в новейшее время требует опоры на данные статистики и специально собранный материал, поэтому таких работ сравнительно немного60. О подобной ситуации можно говорить и применительно к степени изученности нашей проблемы. Еще большей редкостью являются работы, в которых сопоставлено положение женщины у мордвы-мокши и мордвы-эрзи, хотя такое сравнение дало бы возможность вычленить не только особенности, но и наметить наиболее значимые факторы формирования женского статуса у мордвы. Вместе с тем нельзя не признать наличия опре

38 См.: Журавлева, М. Д. Женщины крестьянского мира Среднего Поволжья в годы Первой мировой воины (психологический аспект) / М. Д. Журавлева // Общество и человек в интерпретациях историков. - Саранск, 2002 -С. 125-130.

59 См.: Лобанова, О. В. Образ женщины в ментальном поле мордовского этноса: историко-культурный анализ : дис. канд. ист. наук/ О. В. Лобанова. — Саранск, 2006.

60 Этнические стереотипы мужского и женского поведения. -СПб., 1991. —С. 4. деленного задела в разработке интересующей нас темы, обозначенного во многих трудах исследователей на уровне региональной историографии. Однако для создания целостной картины требуется углубленное изучение уже затронутых вопросов, привлечение дополнительных источников и комплексное их рассмотрение.

Целью исследования является анализ положения мордовской женщины в семье и в обществе в конце XIX — 30-х гг. XX в. Задачи исследования определены в следующем:

1. выяснить роль женского начала в мифологии, религиозных верованиях и обрядности мордвы, а также определить степень их общей феминной ориентированности;

2. рассмотреть знаково-символическое наполнение предметного мира мордовской женщины;

3. реконструировать женский стереотип в традиционном мировоззрении и культуре мордвы посредством анализа материалов мордовского фольклора на предмет выявления в них женских тендерных характеристик;

4. проанализировать состояние и определить тенденции развития женского статуса в системе семейных отношений мордвы в обозначенный период;

5. дать оценку женской роли в жизнеобеспечении семьи в условиях традиционного крестьянского хозяйства и раскрыть этапы трансформации женских производственно-трудовых функций у мордвы в связи с экономическим развитием российского общества конца XIX - первой трети XX в.

6. рассмотреть имущественно-правовое положение мордовской женщины;

7. выявить смысл и степень женского участия в общественной жизни традиционного мордовского села, охарактеризовать ситуативные возможности для включения женщин в общественно-политические процессы и особенности организации женской общественной деятельности на постоянной основе у мордвы в советский период, а также рассмотреть включение женщин-мордовок в партийно-управленческие структуры.

Объектом исследования является статус женщины в социокультурной системе мордовского этноса в конце XIX - первой трети XX в.

Предмет исследования — стереотипные представления мордвы о функциях женщины и значимости этих функций в духовно-культурной, трудовой, организационно-управленческой сферах жизнедеятельности общества и его подсистем; процессы изменения социально-экономической роли женщин и влияние этих процессов на традиции мордвы во взаимоотношениях полов.

Хронологические рамки исследования. Для проведения исследования избраны конец XIX - первая треть XX в. В конце XIX в. активное развитие капиталистического уклада, проникая в деревню, создавало предпосылки для смены мировоззренческих установок по поводу роли мужчины и женщины в жизни семьи и общества. Первая мировая, а затем и Гражданская войны способствовали реальному изменению традиционных взглядов на взаимоотношения полов. Однако наиболее интенсивно этот процесс пошел после Октябрьской революции 1917 г., при поддержке властей и специально созданных при партийных комитетах женотделов, которые просуществовали более 10-ти лет и были упразднены решением ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. На 1920-е - 30-е гг. приходится период кардинальных перемен в жизни крестьянского социума. Таким образом, хронологические рамки, определенные для настоящего исследования, охватывают один из наиболее динамичных периодов развития крестьянского социума, что позволяет рассматривать вопросы трансформации женской социальной роли и статуса у мордвы, оценить значимость и устойчивость их составных компонентов в условиях перемен.

Территориальные рамки исследования. Базовый объем сведений для работы касается территорий современной Республики Мордовия, которые в начале XX в. входили в состав Нижегородской, Пензенской, Симбирской и Тамбовской губерний. Однако, учитывая дисперсность проживания мордовского народа на территории России, представляется целесообразным обращение к материалам, ориентированным на описание быта мордовских диаспор Казанской, Оренбургской, Самарской, Уфимской губерний.

Источниковая база исследования представлена совокупностью разнородных материалов. Все привлеченные в ходе работы источники можно свести в четыре группы: неопубликованные архивные документы; полевые материалы автора; фольклор; опубликованные документы.

Первая группа источников - неопубликованные архивные документы, извлеченные нами из фондов Центрального государственного архива Республики Мордовия (ЦГА РМ) и Центра документации новейшей истории Республики Мордовия (ЦДНИ РМ). Подбор материалов осуществлялся исходя из двух главных критериев: во-первых, наличие сведений о женщине, прежде всего — о мордовке, во-вторых — соблюдение временных рамок исследования. Сложность поставленных задач проявилась в том, что, особенно в дореволюционный период, вне переписей населения упоминаний о женщинах очень мало и практически отсутствуют указания на национальную принадлежность. Поэтому диссертантом принималась во внимание преобладающая национальность в селениях, обозначенных как место жительства или рождения (учитывая, что подавляющее большинство мордовских сел были моноэтничны, вероятность ошибки минимальна). В результате таких сопоставлений можно утверждать, что мордовка исключительно редко становилась объектом внимания официальных органов. С другой стороны, единицы судебных и административных дел, пригодных к рассмотрению в рамках нашей проблемы, выявленные в фондах канцелярий уездных исправников (ЦГА РМ, Ф. 34, 88), Темниковского уездного съезда Тамбовской губернии (ЦГА РМ, Ф. 139) дают возможность проследить развитие конфликтных ситуаций с участием женщины, достаточно информативны и позволяют составить представление о развитии ситуаций с участием женщины. После революции 1917 г. женщина-мордовка выступает фигурантом гораздо большего количества документов. Сведения частного характера лучше отражены в протоколах делегатских и женских собраний (ЦДНИ РМ, Ф. 1, 26). Об общих тенденциях свидетельствуют статистические данные и материалы отчетов, извлеченные из фондов уездного (ЦГА РМ, Ф. Р. 19), Мордовского окружного (ЦГА РМ,

Ф. Р. 148, 149), а затем - областного (ЦГА РМ, Ф. Р. 238) исполкомов Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Начиная с 1928 - 29 гг. и до середины 1930-х гг. цифровые материалы о мордовках выделялись в отдельную графу, иногда с подразделением на мокшу и эрзю. В этом отношении особенно ценными оказались сводки фонда Отдела труда Мордовского областного исполкома (ЦГА РМ, Ф. Р. 404), и материалы фонда Управления народно-хозяйственного учета при Совете министров Мордовской АССР (ЦГА РМ, Ф. Р. 662), дающие представление о темпах вовлечения мордовских женщин в общественное производство, а также об особенностях занятости в нем мокшанок и эрзянок. Использовались разработки переписи населения 1926 г., таблицы гнездовой переписи частного сектора 1929 г. и иные данные, косвенно свидетельствующие о положении женщин, в основном -показатели хозяйственно-экономического развития. Уникальны материалы фонда Мордовского областного комитета ВКП (б.) (ЦДНИ РМ, Ф. 269) о количестве и составе выступлений крестьян против советских преобразований на селе, позволившие анализировать особенности общественной активности мужчин и женщин у мокши, эрзи, и других народов на территории Мордовии.

Вторую группу источников составили полевые этнографические материалы, собранные автором в 2005 - 2006 гг. в районах Республики Мордовия. Анкетный опрос в большей мере был ориентирован на женщин-мордовок, но определяющим круг респондентов стал возрастной фактор. Главная роль отведена старожилам, рожденным до 1920 - 21 г. Работу с лицами от 1920 -до 1930 г. рождения планировалось направить на активацию их детских воспоминаний. Информаторы 1930 - 1940 гг. рождения интересовали исследователя как носители семейной истории, т.е. сведений о жизни их родителей. Полученный в итоге материал дополнил, углубил картину женского бытия в рассматриваемый период, подтвердил устойчивость традиций во взаимоотношениях полов у мордвы, позволил смотреть на проблему глазами тех, кто является центральной фигурой данного исследования.

Третью группу источников составили фольклорные материалы, позволяющие анализировать мировоззрение народа. Несмотря на общую консервативность устная традиция все же подвержена изменению, и ее состояние в каждый конкретный отрезок времени соответствует состоянию массового сознания, поэтому мы обязательно учитывали дату фиксации текстов. Выполнение исследовательских задач очень облегчило многотомное издание «Устно-поэтическое творчество мордовского народа» (Саранск, 1963 — 2003), не только удачно скомпоновавшее весь объем накопленного материала, но и избавившее нас от необходимости из многообразия вариаций вычленить наиболее типичные образцы - именно таковые и вошли в сборник. Не менее ценными представляются пояснительные комментарии составителей, содержащие указания на источник (ранее созданные труды, сборники) или подробную паспортизацию фольклорных текстов: сведения о половой принадлежности, возрасте информатора, время и место записи. Все это также имело значение при проведении нами собственного анализа. Использовались и другие издания мордовского фольклора61. Особый интерес для нашего исследования представляют причитания и плачи, поскольку единственно в них отражено женское мировосприятие, женские переживания, жизненные происшествия в женской трактовке, позволяющие взглянуть на представления о женской системе ценностей глазами женщины. Плачи - исключительно женский

Г) жанр . Они исполнялись не только в рамках обряда, но и по поводу различных горестных событий - проводы рекрутов, по случаю пожара и т.п. Кроме того, сюжеты похоронных, поминальных причетов часто автобиографичны, что, приближает их к источникам личного происхождения.

Четвертая группа источников объединила опубликованные материалы по описанию жизни и быта мордовского народа в исследуемый период. Не отрицая значимости аналитической составляющей в трудах исследователей, работавших во второй половине XIX в. — первой трети XX в., мы все же рас

61 Духовное наследие народов Поволжья: живые истоки. Антология / Авторы-составители М.И. Чувашев, И.А. Касьянова, А.Д. Шуляев, А.Ю. Малыхин, Г.И, Волкова. - Самара, 2001.; Мордовские народные сказки (Далее - МНС). - Изд. 2-е. - Саранск, 1978; Мордовские пословицы, присловицы и поговорки (Далее -МППП). - Саранск, 1986.

62 Устно-поэтическое творчество мордовского народа (Далее - УПТМН). - Т.7. - 4.1. - Саранск, 1972. - С. 7.

24 сматриваем содержание созданных ими текстов и как ценный источниковый материал63. Большинство их было впервые опубликовано в епархиальных и губернских ведомостях. Благоприятным, в контексте разработки нашей проблемы, обстоятельством того периода стал рост внимания общественности к вопросам женской жизнедеятельности64. Заметно сказывался этот интерес на работах ученых-этнографов и всех тех, кто обращался к описанию жизни населения родного края. Как итог, авторы очерков о мордве нередко высказывали свои соображения по поводу статуса и роли женщины-мордовки. Особенностью этой группы источников является выраженная индивидуальность авторского восприятия культуры и быта мордвы, что обеспечило широкий спектр мнений на предмет нашего исследования. Активное накопление сведений о мордве продолжилось в советский период. Итоги этнографических экспедиций обобщались учеными в их исследованиях. Так, участница экспедиций 1923 — 25 гг. Н. И. Спрыгина, описывая костюмные комплексы мордвы-мокши Пензенской губернии, уделила внимание вопросам трансформации женского стереотипа, заметив, что, несмотря на общую консервативность эстетических предпочтений в оформлении женской внешности, они подвержены этнической моде65. Результаты социологического обследования крестьянских хозяйств Пензенской губернии, проведенного в 1924 - 25 гг., приведены в работе Н. Росницкого66. В ней освещены процессы внедрения нового общественного строя в деревенский быт, в том числе и в мордовских селениях, а также настроения крестьян относительно попыток привить им идею равноправия полов в ракурсе разрешения «женского вопроса». Государственный контроль над реализацией программ по вовлечению женщин в социалистическое строительство обеспечил выделение в экспедиционных планах специального блока, посвященного положению женщины-мордовки

63 См.: Гребнев, М. Мордва Самарской губернии. Историко-этнографический очерк / М. Гребнев // Самарские епархиальные ведомости. - 1886. - №. 21 - 24; 1887. - №. 1 - 2.; Иссинскпн, В. Браки - «самокрутки» среди мордвы / В. Иссинский // Пензенские епархиальные ведомости. - 1889. -№. 12. - С. 24 - 27; Митро-польский, К. Мордва. Религиозные воззрения, их нравы и обычаи / К. Митропольский // Тамбовские епархиальные ведомости. - 1876. -№. 12 - 13 и др.

64 См.: Юкина, И.И. История женщин России: Женское движение и феминизм в 1850 - 1920-е гг. Материалы к библиографии / И. И. Юкина. - СПб., 2003.

65 Спрыгина, Н.И. Одежда мордвы-мокши Краснослободского и Беднодемьяновского уездов Пензенской губернии / Н. И. Спрыгина. - Пенза, 1928. - С.31.

66 См.: Росницкий, Н. Полгода в деревне / Н. Росницкий. - Пенза, 1925 до революции и в советское время. Этим особенно ценны материалы анкетного опроса мордовского населения, полученные в ходе научноfil исследовательской экспедиции 1934 г. Некоторые итоги его разработок в различное время были опубликованы в монографических изданиях и статьях, посвященных мордве68, однако нами не встречено отдельных публикаций, содержащих широкий анализ женского статуса на основе сведений, полученных в экспедиции 1934 г. Источниковую ценность имеют цифровые материалы, представленные в работе С. Г. Струмилина, исследовавшего бюджет рабочего времени мужчин и женщин на основе социологических обследований 1923 г. и 1934 г.69 Эти данные позволили судить о масштабе изменений в режиме труда крестьянок, о смене женских приоритетов в распределении своего свободного от работы времени в результате социалистических преобразований сельской действительности. В эту же группу источников вошли материалы советских периодических изданий на мордовских языках, отразившие идеологизированные представления о новой роли женщины и их преломление в национальной культуре70.

Методологическая основа. Исходя из высокой степени интегративно-сти избранной темы, главным методологическим принципом исследования стал междисциплинарный подход. Также, в качестве опорного, использован системный подход к изучению социокультурных явлений, в сочетании со сравнительно-историческим подходом и частично с методом ситуативного моделирования. Спецификой темы исследования продиктовано обращение к тендерному подходу, позволяющему рассматривать категорию пола как сложный конструкт в системе этносоциальной организации. В ходе исследований применялись классические методы полевой этнографии — непосредственное наблюдение и интервьюирование.

67 См.: Абузов, С. С. Комплексная экспедиция по изучению Мордовии / С. С. Абузов // Революция и национальности. - 1935. -№5. - С. 105 -106; Моторин, Н. Мордовия на путях культурной революции / H. Моторин // Советская этнография. - 1934.-№3.-С. 109- 110.

68 Социалистический быт мордовского села. - Саранск, 1986. - С. 151 -152, 230; Балашов, В. А. Бытовая культура мордвы: традиции и современность / В. А. Балашов. - Саранск, 1992. - С. 34.; Беляева, Н.Ф. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы / Н. Ф. Беляева. - Саранск, 2002. - С. 25.

69 См.: Струмилнн, С. Г. Проблемы экономики труда / С. Г. Струмилин. - M., 1982.

70 Авать работай общественнай тевса // Авань Ян. - 1927. - Март. - С. 2; Архипова, С. Мартонь 8-це чись / С. Архипова // Якстере тещте. - 1923. - № 5. - С. 1.

Научная новизна. В настоящей работе впервые предпринята попытка комплексного анализа положения мордовской женщины в семье и в обществе в конце XIX в. - первой трети XX в. с опорой на этнографические исследования мордвы Х1Х-ХХ вв., привлечением материалов административного, гражданского судопроизводства, статистики, а также с введением в научный оборот результатов этнографических полевых исследований диссертанта. Обобщающе-аналитический характер работы дополнен применением методов, вошедших в научно-исследовательскую практику в последней трети XX в., а именно — тендерным подходом изучению явлений. В связи с этим отдельный интерес представляет данный в диссертации анализ фольклорной традиции мордвы, позволивший судить о национальном идеале женщины, о стереотипном восприятии женщины и женского поведения в этнокультуре. Была впервые сделана попытка всестороннего сопоставления положения женщины в субэтнических культурах мордвы — мокшанской и эрзянской. Этому аспекту работы уделено особое внимание, поскольку рассмотрение культурных особенностей организации быта, труда, взаимоотношений, сложившихся на локальной территории (территория Мордовии) в схожих экономических условиях и в рамках одного народа, позволяет наметить общие закономерности в формировании и развитии женского статуса. В этих же целях привлекался сравнительный материал, касающийся русских и татарских соседей мордвы. Тщательному исследованию подвергнуты проблемы изменения трудовых функций женщины-мордовки, ее имущественно-правового положения и форм социальной активности, которые относятся к наименее разработанным вопросам трансформации семейного и общественного статуса мордовской женщины в исследуемый период. При этом преимущественное значение придавалось статистическим данным, документально зафиксированным фактам. Автором предложено объяснение своеобразия развития женского статуса и социальной роли женщины у мокши и эрзи.

Практическая значимость. Материалы и итоги настоящего исследования применимы при создании обобщающих работ по тендерной, этнографической тематике, а основные положения — вполне могут служить одной из отправных точек зрения при углубленном рассмотрении отдельных аспектов женского вопроса в истории региона и социокультурного развития мордвы. Возможно включение материалов данной работы в научно-преподавательскую практику, посредством их адаптации к уже существующим или создания специальных учебных курсов. Наблюдения, представленные в работе, небесполезно учесть при разработке практических рекомендаций по решению современных проблем семьи и пола.

На защиту выносятся следующие основные положения исследования:

1. Этническая картина мира у мордвы отличалась высокой степенью фемин-ной ориентированности. В мокшанской религиозно-обрядовой культуре женские персонификации сил природы и покровителей хозяйственной деятельности доминировали дольше, что сопровождалось устойчивостью матриархальных черт в системе организации отношений. У мордвы-эрзи раньше и в значительной мере были сглажены феминные акценты в религиозном мировоззрении и обрядности наряду с быстрым нарастанием патриархатных начал в общественном и семейном быту.

2. Женская жизнедеятельность и результаты женского труда наполнены символикой, сакральной силой смыслов, заключенной в знаковых элементах предметного мира женщины. Как женское у мордвы маркировалось пространство дома и семьи, а также все, что связано с домашними видами работ.

3. Женский стереотип в устной традиции мордвы определен представлениями о материнстве как о главной социальной функции женщин. Тендерные контрасты в эстетических представлениях мокши о мужском и женском были не столь выраженными, как у эрзи. Это проявлялось во внешнем, в психологическом, в поведенческом компонентах субэтнических стереотипных женских образов.

4. Семейный статус мордовской женщины зависел от структурного типа семьи, места, занимаемого женщиной в системе семейной иерархии (определялось статусом мужа), а также от степени патриархальности семейных традиций. В традиционной системе организации межличностных отношений в семье мокши женщина имела более весомое положение, чем у эрзи. Главная тенденция развития женского статуса в семье в исследуемый период — снижение возрастной планки в приобретение женщиной статуса хозяйки. Женская эмансипация в семье ярче проявилась у эрзи.

5. В функционировании мордовской крестьянской семьи как производственно-хозяйственной единицы роль женщины фактически равна мужской, а по соотношению времени труда и отдыха - даже более значима. В начале XX в. получила закрепление практика повышенной трудовой нагрузки женщины, ее включения в мужские виды деятельности. Политика советского государства по вовлечению женщин в общественное производство была в большей мере воспринята эрзей, в меньшей — мокшей.

6. Обычаями мордвы женщине, в отличие от мужчины, обеспечивалось широкое право на личную собственность, которая основывалась на приданом и в дальнейшем могла пополняться не только за счет наследования, или получения даров, но и по женской инициативе посредством индивидуализации результатов своего труда. Субэтнические культурные традиции мокши в целом сообщали замужней женщине больший объем прав распоряжения общесемейной собственностью. Однако в исследуемый период женские полномочия в отношении общесемейной собственности - как в натуральном, так и в денежном выражении, обнаруживают тенденцию к росту и у мокши, и у эрзи.

7. Мордовки занимали свою нишу в общественной жизни традиционного села - духовный и этнокультурный ее аспекты: именно они соблюдали и обеспечивали преемственность этнокультурных, нравственных и религиозных устоев. Проявления социальной активности женщин за рамками традиции становились возможными в чрезвычайных условиях. Предоставленное революцией право осуществления женщиной общественно-управленческой деятельности на постоянной основе, наравне с мужчинами, мордовским обществом воспринималось с трудом, медленнее, чем у русских, и более сложно этот процесс проходил в западных районах Мордовии - т.е. на территории проживания мокши.

Апробация результатов исследования осуществлена в Мордовском государственном педагогическом институте им. М.Е.Евсевьева на ежегодных научно-практических конференциях «Евсевьевские чтения» (Саранск, 2005, 2006), на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы образования и педагогики: диалог истории и современности. К 75-летию со дня рождения члена-корреспондента РАО, доктора педагогических наук, профессора Е.Г.Осовского (1930 — 2004)» (Саранск, 2005), на всероссийской научно-практической конференции — «Осовские педагогические чтения «Педагогическая наука и образование: проблемы, региональные особенности и перспективы развития»» (Саранск, 2006 г.), в ходе «X Междунак* родного конгресса финно-угроведов» (Йошкар-Ола, 2005 г.), на международной научной конференции «Цивилизации народов Поволжья и Приуралья» (Чебоксары, 2006), на межрегиональной научно-практической конференции «Проблемы этнокультурного взаимодействия в Урало-Поволжье: история и современность» (Самара, 2006), в ходе работы «VII Конгресса этнографов и антропологов России» (Саранск, 2007). Основные положения и выводы исследования опубликованы в 8-ми научных статьях и тезисах.

Структура диссертации выстроена по принципу проблемного изложения материала в соответствии с задачами нашего исследования и представлена введением, двумя главами, объединяющими семь параграфов, заключением, списком использованных источников и научной литературы, приложениями.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Булычева, Ольга Юрьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении столетий образ женщины у мордвы отождествлялся с высшими силами, дарующими жизнь, мудро организующими подвластное им пространство, располагающими огромным влиянием на судьбы людей. Ассоциирование женщины и всего, что было связано с религиозно-духовной сферой жизни социума, привело к наивысшей концентрации мировоззренческих и морально-этических установок мордвы вокруг женской фигуры, и впоследствии именно женщина стала оплотом традиционной культуры этноса во всех её проявлениях. Конструирование женского идеала в мордовской традиции занимает намного больше места, чем формирование представлений о лучшем мужчине, потому что именно на женщину возлагалась высокая миссия воспроизводства целого народа и его национальных основ.

Структурные компоненты этнического образа женщины у мокши и эрзи имели свои особенности. Визуально они проявились в специфике народного костюма, на уровне материального быта отражавшего представления о сути женского естества и фиксировавшего воззрения людей по поводу роли женщины в жизни общества. Обилие защитных знаков-символов, развитие костюмного комплекса с изменением возраста его носительницы, силуэтные линии традиционной женской одежды демонстрировали отношение мокши и эрзи к репродуктивным способностям женщины как к наиболее значимой женской функции. Общей этнической симпатией отмечены качества физической развитости, силы, крепости, выносливости, здоровья, продиктованные рациональной эстетикой крестьянства, они были неотъемлемыми спутниками национального образа женщины. Вместе с тем, сопоставление костюма мужчин и женщин в эрзянской и мокшанской среде, с привлечением сравнительных этнопсихологических характеристик, данных исследователями XIX в., позволяют констатировать меньшую контрастность дихотомии «мужское — женское» в тендерных стереотипах мокшан, что должно было оказать благоприятное влияние на статус женщины в практике обыденных взаимоотношений. Данное предположение подтвердилось в ходе рассмотрения каждого обозначенного в плане настоящей диссертации аспекта женской жизнедеятельности у мордвы.

Итоги анализа развития религиозно-обрядовой культуры, подвергавшейся изменению вслед за переменами в общественном устройстве, свидетельствуют о гораздо менее интенсивном процессе проникновения патриар-хатных начал в систему религиозных воззрений мордвы-мокши. Сохранение приоритета феминности в воспроизведении образов божеств-покровителей, в свою очередь способствовало закреплению за женщиной ведущей роли в обрядности, как одной из важнейших форм семейной и общественной деятельности. Это сообщало дополнительный вес женскому статусу, что становилось особенно заметно в положении представительниц зрелого возраста. У мордвы в целом внедрение христианства не изменило восприятия религиозной сферы в качестве женской прерогативы, и в период культурной революции в 1920-е - 30-е гг. мордовки, в отличие от своих мужей, крепко держались за церковные обычаи. Применительно ко времени насаждения атеизма подобным образом можно характеризовать ситуацию и у русских, однако мордва проявили себя более последовательными приверженцами православия, и это отмечается до настоящей поры.

В конце XIX - начале XX в. жизненное пространство мордовской женщины ограничивалось пределами дома и семьи, что во многом обусловлено сложившимся половозрастным разделением труда. В мордовской устной традиции конкретизация образа при помощи обозначения занятости героя в производственной деятельности (пахарь, кузнец, купец, сельский голова и др.) сопровождает лишь мужские персонажи, для женских же образов, как правило, используются указания на семейное положение (дочь, девушка, жена, мать и т.п.) По результатам исследования этнокультурных основ формирования женского статуса у мордвы, можно уверенно говорить о том, что в сознании народа прочно утвердилось мнение о правильности и наибольшей желательности женской самореализации в браке, в процессе воспитания детей, ухода за близкими и обеспечении домашнего хозяйствования.

Исходя из представлений мордвы о женском предназначении и критериях зрелости можно выделить в жизни женщины семь периодов, каждый из которых отличался ролевыми и статусными характеристиками: детство; девичество; предсвадебный период и свадебные торжества; замужество до рождения ребенка; замужество после рождения первенца и до женитьбы старшего сына; после женитьбы старшего сына и рождения внуков; выход из детородного возраста и старение. Отметим, что в развитии женского статуса в семье от низшего к высшему было, в основном, два интервала, рубежом между которыми являлась свадьба.

В качестве отличительной черты мордовского патриархатного быта назовем относительно позднее вступление в силу мужского доминирования во взаимоотношениях полов. До замужества место женщины в кругу семьи, а также и за его пределами, определялось преимущественно принципом главенства старшего по возрасту, что проявлялось в общении братьев и сестер и во внесемейных молодежных группах. Лишь после свадьбы положение женщины попадало в зависимость от мужа и его статуса. Кроме того, принимались во внимание личные и трудовые качества, выявлявшие ценность исполнительной и проворной работницы, однако роль кормильца, а, следовательно, и главы семейства, принадлежала мужу.

Структура традиционной семьи и, соответственно, набор женских семейных статусов, а также последовательность их смены по пути повышения, у мокши и эрзи были одинаковы. Вместе с тем субэтнические особенности обычного права сообщали женщине-мокшанке лучшее, чем у эрзянки, положение в замужестве. Кроме свидетельств авторов конце XIX — начале XX в., подтверждением обозначенной разницы может служить то обстоятельство, что черничество, рассматриваемое самими крестьянами как благовидный женский способ избавиться от трудовых и психоэмоциональных тягот жизни после свадьбы, почти не встречалось у мокши, но было привычным явлением в эрзянских селах. В свете суждений о преобладании женских инициатив в постановке вопроса о выделе не менее красноречив факт ускоренного, относительно мокши, процесса распада больших патриархальных семей у эрзи на рубеже XIX — XX вв. Так, у мокши имущественные полномочия вдовствующей снохи на часть собственности большой семьи, причитавшейся ей и супругу, обеспечивались обычаем, независимо от того, был проведен раздел к моменту смерти мужа или нет. У эрзи в неразделенной семье вдове не обязаны были выделять имущество. Малая же семья позволяла в гораздо более сжатые сроки преодолеть путь от бесправной молодой снохи до статуса полновластной хозяйки-болынухи, а в случае смерти супруга вдове было гарантировано сохранение всех прав на личную и общесемейную собственность. Неудивительно, что в условиях возобладания индивидуалистских ценностей, проникавших в мордовское село вслед за товарно-денежными отношениями в период активного развития капитализма в России, эрзянки чаще, чем мокшанки, предпринимали возможные действия для улучшения своего статуса. Как итог в эрзянской среде молодые женщины раньше становились вполне независимыми хозяйками, особенно в тех семьях, где мужчины уходили в длительный отход, а значит, и потенциал для женской эмансипации здесь значительно повышался.

Негативной стороной дробления патриархальной семьи стало повышение трудовой нагрузки на каждого работника, более интенсивное использование детского труда, а также снижение экономической эффективности двора и рост процента маломощных хозяйств. Именно такие субъекты в период социалистических преобразований на селе охотнее всего вступали в колхозы. Судя по нашим полевым материалам, у эрзи в ряде случаев именно женщины инициировали смену индивидуального семейного хозяйствования на коллективное. Разумеется, мы не склонны преувеличивать влияние женского фактора на темпы и специфику трансформации хозяйственного уклада, однако очевидна взаимосвязь последней с особенностями развития семейного института, где, как следует из анализа традиционной культуры мордвы, женщине отводилась особая роль.

Многочисленные пословицы, поговорки и образцы сюжетных жанров устно-поэтического наследия народа связывают сохранение семьи и крепость семейно-родственных связей с фигурой женщины — матери и хозяйки. В мокшанской культуре более выраженная ориентация на целостное восприятие семейного коллектива соседствует с равным почитанием материнского и отцовского рода в повседневности, а в ряде случаев отношение к родственникам по материнской линии у мокши было даже более теплым и уважительным. Данное обстоятельство также свидетельствует об относительно мягком патриархатном климате в семейных взаимоотношениях мокшан. Способствовали этому и брачные обычаи мокши. В отличие от эрзи, где все решал выбор родителей, у мокши исходили из принципа добровольности молодых в вопросах заключения брака. Союз, основанный на взаимной симпатии, всегда характеризовался большим вниманием супругов друг к другу. Мужской приоритет и здесь был непоколебим, однако сохранность значительного объема элементов матриархального звучания давала мокшанке больший объем прав собственности, поддерживаемый обычными нормами, и ощутимую самостоятельность в определении своего жизненного пути.

Казалось бы, имея лучшие «стартовые» показатели, мокшанки могли скорее воспринять советские лозунги о женском раскрепощении и включении в социалистическое строительство на равных с мужчинами. Но статистические показатели занятости женщин-эрзянок и женщин-мокшанок в производстве, учреждениях, данные о вовлеченности женщин в общественную деятельность свидетельствуют об обратном. Среди эрзянских женщин быстрее поднимался уровень грамотности, они быстрее выходили на работу за пределы домашнего хозяйства, чаще работали на должностях. Причина этого кроется, прежде всего, в региональных особенностях истории экономического развития. Так, на восточных территориях современной Мордовии, в зоне проживания мордвы-эрзи, население раньше включилось в неземледельческие отхожие промыслы, здесь раньше сформировалась база для возникновения идеологии рабочего класса. Соответственно и разрушение патриархат-ных устоев вследствие проникновения в сельское сообщество новых ценностей, а затем - и подвижки к пересмотру традиционных тендерных моделей, в этой зоне были более возможны. Вместе с тем, на наш взгляд, немаловажное значение в ускорении обозначенных процессов у эрзи получили субэтнические особенности женского статуса. Специфика женской активности состоит в том, что она характерна для наиболее нуждающихся в упрочении своего положения субъектов, а тезис о женском бесправии в дореволюционной мордовской семье и в обществе был более применим к эрзянским обычаям, чем к мокшанскому быту. Неудивительно, что эрзянки в советский период продемонстрировали большее, чем мокшанки, стремление к выходу из замкнутого семейного хозяйствования, где потенциал сохранения и дальнейшего функционирования традиционных патриархатных установлений оставался очень высоким.

Следует отметить, что, несмотря на ограничение женской компетенции сферой дома и семьи, мордовские женщины оказывали весомое влияние на состояние общества. В формировании общественного мнения женский голос имел подчас решающее значение. Сам факт преобладания женщин в мордовских выступлениях протестного характера, свидетельствует насколько быстро женское сознание реагировало на отход от привычных жизненных нормативов, и пыталось противостоять негативным переменам. В традиционном обществе у мордвы женщины играли ведущую роль в подготовке и осуществлении религиозной и праздничной обрядности. С началом периода искоренения религиозной составляющей сельской жизни эта сфера проявления женского доминирования утрачивает свое значение как важнейший аспект общественной жизни и перемещается в тесный круг семьи. Однако советская власть, провозгласив принцип равенства полов, способствовала вовлечению мордовских женщин в общественно-политические процессы, в сферу управления жизнью общества.

С глубокой античности процесс женской эмансипации «однозначно и прямо связывался с деструктивными социальными последствиями, с распадом морали и разрушением семьи»1. В истории немало подтверждений существования этой причинно-следственной пары, но толковать её следует с точностью до наоборот: скорее депрессивное состояние социума и худшие условия для женской жизнедеятельности способствовали активации женского общественного потенциала. Во все времена поведение женщин определялось стремлением устранить негативные проявления социальной смуты и стабилизировать ситуацию до уровня, приемлемого для нормального воспроизводства, рождения и воспитания детей в семье с крепким достатком и здоровой атмосферой при наличии отлаженных механизмов регулирования общественных отношений, дающих уверенность в завтрашнем дне. Предпринятое нами исследование доказывает, что чем ближе положение женщины к равенству с мужчиной в традиции, тем более устойчиво развивается общество, тем более в нем выражена тенденция к гибкому обновлению при сохранении базового ядра духовно-культурных ценностей, в том числе и этнического характера.

1 Тендерная педагогика и психология: учеб. пособие. - Саранск, 2005. - С. 40.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Булычева, Ольга Юрьевна, 2008 год

1. Источники11 Архивные материалы

2. Центральный государственный архив Республики Мордовия

3. Ф. 34. Саранская канцелярия уездного исправника. Оп. 1. - Д. 45

4. Ф. 88. Инсарская канцелярия уездного исправника. Оп. 1. — Д. 17, 20

5. Ф. 139. Темниковский уездный съезд Тамбовской губернии. Оп. 1. -Д. 16, 33, 45, 46, 48, 54

6. Ф. Р. 19. Краснослободский исполнительный комитет уездного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Оп. 1. - Д. 186

7. Ф. Р. 148. Мордовский окружной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Оп. 1. - Д. 166, 224, 225

8. Ф. Р. 149. Мордовский окружной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Оп. 1. - Д. 522

9. Ф. Р. 238. Мордовский областной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Оп. 3. — Д. 97

10. Ф. Р. 404. Отдел труда Мордовского областного исполнительного комитета. Оп. 1. - Д. 21, 85, 92

11. Ф. Р. 662. Управление народно-хозяйственного учета при Совете министров Мордовской АССР. Оп. 5. - Д 146; Оп. 9. - Д. 161.

12. Центр документации новейшей истории Республики Мордовия

13. Ф. 1. Ардатовский уездный комитет. Оп. 1. - Д. 14, 44, 105, 108.

14. Ф. 26. Темниковский уездный комитет. Оп. 1. - Д. 14, 49, 50, 70.

15. Ф. 269. Мордовский областной комитет ВКП (б.). Оп. 1. - Д. 147.12 Полевые материалы автора.

16. Атюрьевский район Республики Мордовия, 2006 г.: с. Атюрьево, д. Нов. Кярьга, д. Шайгуши, д. Морд. Козловка, с. Новочадово.

17. Темниковский район Республики Мордовия, 2005 г.: п. Семеновка, с. Лесное Ардашево, п. Кицаевка, д. Новый Шукстелим, д. Поповка

18. Болынеберезниковский район Республики Мордовия, 2006 г.: с. Бузаево, с. Паракино, с. Шугурово, с. Симкино, с. Пермиси.

19. Большеигнатовский район Республики Мордовия, 2005: с. Большое Игнатово, д. Красная Нива, с. Протасово, с. Чукалы, с. Старые Селищи.13 Фольклорные материалы

20. Духовное наследие народов Поволжья: живые истоки. Антология / Авторы-составители М.И. Чувашев, И.А. Касьянова, А.Д. Шуляев, А.Ю. Малыхин, Г.И, Волкова. Самара: Издательство СамГПУ, 2001. - 536 с.

21. Евсевьев М.Е. Избранные труды. В 5 т. Саранск: Мордов. кн. изд-во.

22. Т.1. Народные песни мордвы, 1961.-384 е.;

23. Т. 2. Народные песни мордвы, 1963. 528 е.;

24. Мордовский этнографический сборник. / Сост. А.А. Шахматов. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1910. - 848 с.

25. Мордовские народные сказки. / Сост. К.Т.Самородов. Изд. 2-е. -Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1978.- 416 с.

26. Мордовские пословицы, приеловицы и поговорки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986.-280 с.

27. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Саранск: Мордов. кн. изд-во.

28. Т.1. Эпические и лиро-эпические песни, 1963. 400 е.;

29. Т.1.Кн.2. Исторические песни ХУ1-ХШ вв., 1977. 352 е.;

30. Т.2. Лирические песни, 1965. 372 е.;

31. Т.З. 4.1. Мокшанские сказки, 1966. 383 е.;

32. Эрзянские сказки, 1967. 382 е.;

33. Т.4. Кн.1. Пословицы, присловья и поговорки, 1967. 376 е.;

34. Кн.2. Мордовские загадки, 1969. — 324 е.;

35. Т.5. Частушки, 1969.- 240 е.;

36. Т.6. 4.1. Эрзянская свадебная поэзия, 1972. —472 е.;

37. Мокшанская свадебная поэзия, 1975. 400 е.; Т.7. 4.1. Эрзянские причитания-плачи, 1972. — 374 е.;

38. Мокшанские причитания-плачи, 1979. 360 с.

39. Календарно-обрядовые песни и заговоры, 1981.-303 с. Т.8. Детский фольклор, 1978. 343 с.

40. Т. 10. Легенды, предания, былички, 1983. -255 с.14 Опубликованные документы

41. Ауновский, В. А. Этнографический очерк мордвы-мокши /

42. B. А. Ауновский // Памятная книжка Симбирской губернии на 1869 г. — Симбирск, 1869. С. 85 - 107.

43. Бурдуков М. Мордва. Этнографический очерк / М. Бурдуков // Уфимские губернские ведомости. 1905. - №. 176 - 178.

44. Бутузов, Ф. Из быта мордвы с. Живайкина Жадовской волости Карсунского уезда Симбирской губернии / Ф. Бутузов // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Т. XI. - Вып. 5. - Казань, 1893. - С. 485 - 488.

45. Голицын, Ф. С. Мордва в Хвалынском уезде Саратовской губернии / Ф. С. Голицын // Саратовский сборник. Т. 1. - Отд. 1. — Саратов, 1881.1. C. 177-194.

46. Гребнев, М. Мордва Самарской губернии. Историко-этнографическийочерк./ М. Гребнев // Самарские епархиальные ведомости. 1886. - №. 2124; 1887.-№. 1-2.

47. Гребнев, М. Мордва Самарской губернии. Историко-этнографический очерк. / М.Гребнев // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовии Саранск, 2005. -Т. 4 (121).-С. 206-208.

48. Дубасов, И. И. Очерки из истории Тамбовского края / И. И. Дубасов -Вып. 1. М.: Типография Елисаветы Гербек, 1883. - 197 с.

49. Зеленин, Д. К. Саратовская мордва / Д. К. Зеленин // Живая старина. -Вып. 1.-1910.-С. 305-312.

50. Иванцев, С. Из быта мордвы деревни Дюрки Паранеевской волости Алатырского уезда Симбирской губернии / С. Иванцев // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1893. — T.XI. Вып.6. - С. 571-575.

51. Иссинский, В. Браки «самокрутки» среди мордвы / В. Иссинский // Пензенские епархиальные ведомости. - 1889. - 15-го июня., №. 12. - С. 24 -27.

52. Кипарисов, А. Браки у мордвы и причины частого нарушения их. / А. Кипарисов // Пензенские епархиальные ведомости. 1894. — №. 18. -С. 830- 837.

53. Крентовский, И. Свадьба у мордвов в Бугульминском уезде / И. Крентовский // Самарские губернские ведомости. 1866. - № 26. -С.151 -152.

54. Масленников, Н. Из быта мордвы села Кученяева Алатырского уезда Симбирской губернии / Н. Масленников // ИОАИЭ. Т. 29. Вып.4. -Казань, 1916.-С. 188-195.

55. Масловский, Вл. К вопросу о положении женщины в крестьянской семье / Вл. Масловский // Пензенские епархиальные ведомости. 1899. - 1 августа, № 15. — С. 595

56. Минх, А. Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии / А. Н. Минх // Записки РГО. Т. 19. — Вып.2 - СПб., 1890.-152 с.

57. Митропольский, К. Мордва. Религиозные воззрения, их нравы и обычаи. / К. Митропольский // Тамбовские епархиальные ведомости. 1876. -№. 12, 13. - С. 355 - 365, С. 371 - 378.

58. Оглоблин, Н. Н. В мордовском крае (Из заметок туриста) / Н. Н. Оглоблин // Мишанин, Ю. А. Журналистика и этнос. Саранск: Изд-во Мордов. унта, 2006. -С.89- 109.

59. Орлов, Н. П. Мордва-мокша. / Н. П. Орлов // Пензенские губернские ведомости. 1876. - № 106 - 108, 110, 112.

60. Попов, М. М. Селиксенские мордвы / М. М. Попов // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовии. - Саранск. - 2005. - Т. 4 (121). - С. 185 - 196.

61. Прозин, Н. Картины мордовского быта / Н. Прозин // Пензенские губернские ведомости. 1864. - №. 89 - 90. - С. 233 - 238; 1865. -№ 39 -40.-С. 242-244; 1866.-№ 23-24.-С. 193-195.

62. Постников, А. Верования и культ мордвы (эрзи) с. Сабанчеево Алатырского уезда Симбирской губернии / А.Постников // ИОАИЭ. — Вып. 4.-Казань, 1893.-С. 381 -385.

63. Терновский, А. Свадьбы-самохотки и моляны в мордовском селе Катмисе Городищенского уезда Пензенской губернии / А. Терновский // Пензенские губернские ведомости. 1867. — №. 33 — 38.

64. Авать работац общественнай тевса // Авань Ян. — 1927. — Март. С. 2.

65. Архипова, С. Мартонь 8-це чись / С. Архипова // Якстере теште. — 1923. — № 5. С. 1.2. ЛИТЕРАТУРА

66. Абрамов, В. К. Мордовский народ (1897-1939). / В.К.Абрамов. -Саранск: Изд-во Морд, ун-та, 1996. 412 с.

67. Абузов, С. С. Комплексная экспедиция по изучению Мордовии / С. С. Абузов // Революция и современность. — 1935. — № 5. С. 105 -106.

68. Альбом древностей мордовского народа / АН СССР; Отв. ред. Ю. В. Готье, А. И. Яковлев. Саранск: МНИИ, 1941. - 137 с.

69. Артемова, О. В. Повседневная деятельность сельской женщины (по материалам обследований 1920 1990 гг.) / О. В. Артемова II СОЦИС. -1997.-№ 12.-С. 61-67.

70. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. М.: Наука, 1989. - 247 с.

71. Балашов, В. А. Бытовая культура мордвы: традиции и современность. / В. А. Балашов. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1992. - 254 с.

72. Белицер, В. Н. Народная одежда мордвы / В. Н. Белицер / Труды Мордовской этнографической экспедиции. — Вып. 3. — М.: Наука, 1973. -216с.

73. Белова, А. В. Женская повседневность как предмет истории повседневности / А. В. Белова // ЭО. 2006. - № 4. - С. 85 - 97.

74. Беляева, Н. Ф. Традиционное воспитание детей у мордвы / Н. Ф. Беляева. Саранск: Мордов. гос. пед. ин-т им. М. Е. Евсевьева, 2001. - 260 с.

75. Беляева, Н. Ф. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы / Н. Ф. Беляева /. — Саранск: Мордов. гос. пед. ин-т им. М. Е. Евсевьева, 2002. 102 с.

76. Бромлей, Ю. В. Очерки теории этноса / Ю. В. Бромлей- М.: Наука, 1983. -413с.

77. Бромлей, Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность / Ю. В. Бромлей. М.: Наука, 1987. — 336 с.

78. Виканов, И. Ф. Трудовые ресурсы села, их формирование и использование / И. Ф. Виканов, В. Я. Чураков. Саранск: Изд-во Мордов.ун-та, 1991. - 284 с.

79. Воробьев, Н. "Хозяин в доме.": тендерные аспекты интерьерных практик / Н. Воробьев // тендерные отношения в России: очерки социальных трансформаций. Хабаровск, 2005. - С. 16-30.

80. Гаген-Торн, Н. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу) / Н. Гаген-Торн. Чебоксары: Чувашек, гос. изд-во, 1960. -228 с.

81. Тендер: язык, культура, коммуникация: Доклады второй международной конференции; Москва, 22-23 ноября 2001 г. / Московский гос. ун-т, лаборатория тендерных исследований. М.: Б.И., 2002. - 335 с.

82. Тендерная педагогика и психология: учеб. пособие. / Под общ. ред. О. И. Ключко. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005. — 156 с.

83. Гончаров, Ю. М. Историческое развитие семьи в России в XVIII начале XX века / Ю. М. Гончаров // Преподавание истории в школе. — 2001. — №. 7.-С. 21-32

84. Громыко, М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века / Громыко М. М.- Москва: «Наука», 1986. -279 с.

85. Губогло, М. Н. Религиозность, этничность, государственность / М. Н. Губогло // Этнопанорама. № 3. - 2000. - С. 2 - 11.

86. Гусейнова, Л. А. Концепция глобального устойчивого развития России: особенности тендерных отношений / Л. А. Гусейнова // Социально-гуманитарные знания. 2006. - №4. - С. 297 - 304.

87. Дадаева, Т. М. Тендерная структура современного общества: реальность и тенденции развития / Т. М. Дадаева. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005. 272 с.

88. Девяткина, Т. П. Мифология мордвы / Т. П. Девяткина. Саранск: Тип. «Крас. Okt.», 1998.-336 с.

89. Денисова, Л. Н. Судьба русской крестьянки в XX веке: брак, семья, быт / Л. Н. Денисова. М.: «Памятники исторической мысли»; «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2007. - 480 с.

90. Евсевьев, М. Е. Избранные труды / Евсевьев М. Е. В 5 т. - Т.5. -Историко-этнографические исследования. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1966.-552 с.

91. Еферина, Т. В. Социальные проблемы крестьянства и модели социальной поддержки населения (вторая половина XIX конец XX века) / Т. В. Еферина - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003.- 308 с.

92. Еферина, Т. В. Крестьянская община на территории Мордовии в период с 60-х гг. XIX в. по 30-е гг. XX в.: Дисс. канд. ист. наук / Т. В. Еферина / Науч. рук. В. В. Кабанов. НИИЯЛИЭ при Совете министров РМ. -Саранск, 1995.-313 с.

93. Женщина в обществе: Мифы и реалии: Сб. статей. М.: ООО «Информация - XXI век», 2001. — 332 с.

94. Женщина и вещественный мир культуры у народов России и Европы. -СПб.: Петербург, востоковедение, 1999. — 256 с.

95. Женщина и свобода: пути выбора в мире традиций и перемен. Материалы Международной конференции 1993 г. -М.: Наука, 1994.- 448 с.

96. Женщина. История. Общество: Сб. науч. Статей. — Тверь: ОГУП «Тверское обл. кн.-журн. изд-во». вып. 2. - 2002. - 320 с.

97. Женщина. Образование. Демократия: материалы 3-й междунар. междисциплинарной науч.-практ. конференции (8-9 декабря 2000 г.) / Женский ин-т «ЭНВИЛА». Минск: ООО «ЭНВИЛА-М», 2001. -416 с.

98. Женщина. Образование. Демократия: материалы 4-й междунар. междисциплинарной науч.-практ. конференции (7 — 8 декабря 2001 г.) / Женский ин-т «ЭНВИЛА». Минск: ООО «ЭНВИЛА-М», 2002. - 480 с.

99. Женщины Советской Мордовии / В. П. Ежова, В. И. Лопатова, Н. Н. Сластухин Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1964. - 172 с.

100. Загребин, А. Е. Модернизация в удмуртской деревне: этнокультурный аспект (1880 1920-е годы) / А. Е. Загребин // Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. - М.: Наука, 2003.- С. 11 -14.

101. Зеленин Д. К. Библиографический указатель русской этнографической литературы о внешнем быте народов России. / Д. К. Зеленин СПб., 1913.

102. Зидер, Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII -XX вв.) / Р. Зидер / Пер. с нем. JI. А. Овчинцевой. М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 1997 - 302 с.

103. Из истории формирования и развития рабочего класса Мордовии / ред.кол.: В.А Юрченков (отв. ред.), М.Ф.Жиганов, В.М. Сурков и др., -Саранск: Мордов. книж. изд-во, 1989.- 184 с.

104. История Мордовии: От эпохи Великих реформ до Великой Российской революции / В.М. Арсентьев, Н.М.Арсентьев, С.Б. Бахмустов и др., под ред. Н. М. Арсентьева, В. А. Юрченкова. — Саранск: Изд-во Мордов.ун-та, 2005.-412 с.

105. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М.: Наука, 1983. - 221 с.

106. Карпов, Ю. Ю. Женское пространство в культуре народов Кавказа / Ю. Ю. Карпов. СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. - 416 с.

107. Клетнова, Е. Н. Символика народных украс Смоленского края / Е. Н. Клетнова. Издание Смоленских гос. музеев и Губоно, 1924. - 23 с.

108. Клеянкин, А. В. Земля отчая. Историко-этнографический очерк. / Клеянкин, А. В. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. 136 с.

109. Климкина, А. В. Женщины Мордовии в борьбе за социализм: Из опыта работы партийных организаций Мордовии по вовлечению женщин в социалистическое строительство (1919 — 1929 гг.) / А. В. Климкина. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1976. 176 с.

110. Ключко, О. И. Мужчина и женщина: Проблемы современной социализации: Монография / О. И. Ключко. Саранск: Мордов. гос. пед. ин-т, 2002. - 99 с.

111. Козлов, A.A. Этнические особенности тропов волшебной сказки / A.A. Козлов // Некоторые вопросы изучения этнических аспектов культуры: Сб. науч. трудов. М., 1977 - С.78 - 87.

112. Корнишина, Г. А. Знаковые функции народной одежды мордвы. Учеб. пособ. по спецкурсу / Г. А. Корнишина. Саранск: Мордов. гос. пед. инт, 2002. - 70 с.

113. Корнишина, Г. А. Сезонные обряды мордвы: исторические корни и традиционные формы бытования: Учебное пособие по спецкурсу / Г. А. Корнишина. Саранск: Мордов. гос. пед. ин-т, 1999. -48 с.

114. Корнишина, Г. А. Традиционные обычаи и обряды мордвы: исторические корни, структура, формы бытования / Г. А. Корнишина / Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2000. - 150 с.

115. Котков, С. К. Трудящиеся Мордовии в борьбе за восстановление сельского хозяйства (1921 1926 гг.) / С. К. Котков - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1970.-214 с.

116. Ксенофонтова, А. А. Русское восприятие мордовского народа в XVIII -начале XX в / А. А. Ксенофонтова // Этнокультурные процессы вмордовской диаспоре.- Труды НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовии. Т. 4 (121). - Саранск. -2005. - С. 35 - 59.

117. Кузнецов, С. К. Мордва / С. К. Кузнецов. М., 1912. - 73 с.

118. Лобанова, О. В. Образ женщины в ментальном поле мордовского этноса: историко-культурный анализ : дис. . канд. ист. наук / О. В. Лобанова / Науч. рук. Н. Г. Юрченкова. НИИ гуманитарных наук при правительстве РМ. - Саранск, 2006.

119. Лобачева, Н. П. Что такое свадебный обряд? (опыт изучения содержания брачно-семейной обрядности) / Н. П. Лобачева // Э. О. 1995. — № 4. — С. 55-64.

120. Лузгин, А. С. Жизнь промыслов: Промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX начале XX века: Этнокультурные аспекты / А. С. Лузгин. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2001. - 216 с.

121. Майнов, В. Один день среди мокши (отрывок из записной книжки)/ В. Майнов // Мишанин Ю. А. Журналистика и этнос.- Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006 .- С. 77 89.

122. Майнов, В. Н. Очерк юридического быта мордвы. / В. Н. Майнов. — СПб., 1885.-267 с.

123. Маркелов, М. Т. Мордва / М. Т. Маркелов // Религиозные верования народов СССР. 1931. Т.2.С.190-212.

124. Мартьянов, В. Н. Памятники прикладного искусства мордвы / В. Н. Мартьянов — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1971.

125. Машика, Т. А. Занятость женщин и материнство / Т. А. Машика. М.: Мысль, 1989.-285 с.

126. Мельников, П. И. Очерки мордвы / П. И. Мельников Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981. — 134 с.

127. Методологический синтез: прошлое, настоящее, возможные перспективы. / Под ред. Б. Г. Могильницкого, И. Ю. Николаевой. — М.: Логос, 2005.-192 с.

128. Мировоззрение финно-угорских народов: Сб. науч. трудов. / АН СССР, Сиб. отд-е, Ин-т истории, филологии и философии: Отв. ред. И. Н. Гелуев. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-е, 1990. - 216 с.

129. Миронов, Б. Время деньги или праздник? Трудовая этика российских крестьян. / Б. Миронов // Родина. - 2001. - Октябрь. - С.62 - 66.

130. Михайлов, А. Мордовка / А. Михайлов. М.: «Крас. Пресня», 1928. -39 с.

131. Мишанин, Ю. А. Журналистика и этнос / Ю. А. Мишанин. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006. - 156 с.

132. Мокшин, Н. Ф. Материальная культура мордвы: Этнографический справочник / Н. Ф. Мокшин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2002. — 208 с.

133. Мокшин, Н. Ф. Мифология мордвы: Этнографический справочник / Н. Ф. Мокшин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2004. - 320 с.

134. Мокшин, Н. Ф. Мордовский этнос / Н. Ф. Мокшин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1989. - 160с.

135. Мокшин, Н. Ф. Религиозные верования мордвы / Н. Ф. Мокшин. Изд-е 2-е, доп. и перераб. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1998. - 248 с.

136. Мокшин, Н. Ф. Тайны мордовских имен: Исторический ономастикон мордовского народа / Н. Ф. Мокшин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. 112 с.

137. Мокшин, Н. Ф. Этническая история мордвы (XIX XX века) / Н. Ф. Мокшин. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1977. - 280 с.

138. Мокшина, Ю. Н. Брак и семья в обычном праве мордвы / Ю. Н. Мокшина. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2005. - 256 с.

139. Мокшина, Ю. Н. Брачно-семейные отношения в обычном праве мордвы кон. XIX в. нач. XX в.: дис. . канд. ист. наук / Мокшина Ю. Н. / науч. рук. П. И. Пучков; ГУ «НИИ ГН при Правительстве РМ». — Саранск, 2003.-301 с.

140. Мордва: Историко-культурные очерки / Ред. кол. В. А. Балашов, В. С. Брыжинский, И. А. Ефимов. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. — 624 с.

141. Мордовская народная вышивка. / Сост. и автор текста и черно-белых таблиц В. Н. Мартьянов. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. 120 с.

142. Мордовский народный костюм: Альбом. / Сост. и авт. текста Т. П. Прокина, М. И. Сурина. Саранск: Мордов. кн.изд-во, 1990. - 384 с.

143. Мордовское устное народное творчество: Учебное пособие. — Саранск: Мордов. гос. ун-т, 1987. 288 с.

144. Наговицын, А. Е. Трансформация тендерных ролей в мифологических системах догосударственного типа общества / А. Е. Наговицын // Вестник МГУКИ. 2003. - № 2. - С. 58 - 70.

145. Надькин, Т. Д. Деревня Мордовии в годы коллективизации / Т. Д. Надькин. Саранск: Мордов. гос. пед. ин-т, 2002. - С. 52 - 53.

146. Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков. М.:

147. Большая Российская энциклопедия, 1998. 928 с.

148. Народы России. Живописный альбом. СПб.: Издание Картографическогозаведения А. Ильина, 1880. — 574 с.

149. Николаев, Г. А. Национальное и конфессиональное в повседневной жизни средневолжской деревни на рубежа Х1Х-ХХ веков / Г. А. Николаев // Э.О. 2005. - № 6. - С. 105 - 113.

150. Никонова, Л. И. Тайны мордовского целительства: Очерки народной медицины мордвы / Л. И. Никонова. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995.-168 с.

151. Никонова, Jl. И. Традиционная медицина тюркских народов Поволжья и Приуралья как часть системы их жизнеобеспечения / Л. И. Никонова. -Рузаевка, 2000.-160 с.

152. Никонова, Л. И. Традиционная медицина финно-угорских народов Поволжья и Приуралья как часть системы жизнеобеспечения / Л. И. Никонова. Саранск, 2001. - 180 с.

153. Полумордвинов, Г. А. Мордовское население Пензенской губернии, его прошлое и современное состояние / Г. А. Полумордвинов. Пенза: Издание Агитационно-Пропагандистского отдела Пензенского губкома ВКП(б), 1927.-139 с.

154. Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной России, составленная князем В. Н. Тенишевым. Изд. 2-е, испр. и доп. — Смоленск: Губернская Типография, 1898. - 229 с.

155. Простые лики красоты: Образ мордовской женщины в изобразительном искусстве: Альбом / Сост. Л. Б. Федосеенко, Н. И. Шибаков. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. — 128 с.

156. Пушкарева Н. Л. Историческая феминология и тендерный подход в исторических исследованиях / Н. Л. Пушкарева // Тендерные проблемы в этнографии. М., 1998. С. 6 - 13.

157. Пушкарева, Н. Л. Тендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы / Н. Л. Пушкарева //Вопросы истории. — 1998. -№ 6.-С. 76-86.

158. Пушкарева, Н. Л. История женщин и тендерный подход к анализу прошлого в контексте проблем социальной истории / Н. Л. Пушкарева // СОЦИС. 1998. - № 7. - С. 69-95.

159. Пушкарева, Н. JI. Как заставить говорить пол? (гендерная концепция как метод анализа в истории и этнологии) / Н. JI. Пушкарева // Э. О. 2000. — №2.-С. 27-42;

160. Разумова, И. А. Фольклорная традиция семейно-родственных групп / И. А. Разумова // Э. О. 1999. - №1. - С. 87 - 96.

161. Римашевская, Н. М. Роль семьи в условиях социальных трансформаций / Н. М. Римашевская // Семья, тендер, культура. Матер, междунар. конференций 1994 и 1995 гг. М., 1997. - С. 114 - 119.

162. Рогачев, В. И. Семантика знаков декоративно-прикладного искусства (на примере орнамента эрзи и мокши): учебное пособие по спецкурсу / В. И. Рогачев/ Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2005. — 147 с.

163. Ручьева, А. Мордовские вышивки / А. Ручьева // Искусство народов СССР. М., Д.: Госиздат, 1930. - С. 71-77.

164. Рябов, О. В. «Матушка-Русь»: Опыт тендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии / О. В. Рябов. М., 2001. - 202 с.

165. Савушкина, Н. И. Русские сказочницы: призвание и профессия / Н. И. Савушкина // Женщина и свобода: пути выбора в мире традиций и перемен. Материалы Международной конференции 1993 г. М.: Наука, 1994.- С.346 - 352.

166. Самородов, К. Т. Мордовская обрядовая поэзия / К. Т. Самородов. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1980. 168 с.

167. Саратовская мордва // Саратовский этнографический сборник. Вып. 1. - Сост. М. Т. Маркелов. - Саратов, 1922. - С.51 - 238

168. Седова, JI. В. Некоторые вопросы изучения мордовских преданий и легенд / Л. В. Седова // Труды НИИЯЛИЭ при Сов. Мин. МАССР. -вып. 56. «Вопросы мордовского фольклора». — Саранск, 1977. — С. 3 — 53.

169. Силласте, Г. Г. Изменения социальной мобильности и экономического поведения женщин / Г. Г. Силласте // СОЦИС. 1994. - №5. - С. 25 - 34

170. Смирнов, И. Н. Мордва. Историко-этнографический очерк / И. Н. Смирнов, -Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2002. — 296 с.

171. Социалистический быт мордовского села Сборник. / Ред. кол: В. И. Козлов (отв. ред.), М. Ф. Жиганов, В. А. Балашов и др. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1986. -272 с.

172. НЗ.Спрыгина, Н. И. Одежда мордвы-мокши Краснослободского и Беднодемьяновского уездов Пензенской губернии / Н. И. Спрыгина. — Вып. 3-й. Пенза, 1928. - 47 с.

173. Степанов, П. Д. Головные уборы мордовских замужних женщин в Саратовской губернии / П. Д. Степанов // Труды Нижне-Волжского областного научного общества краеведов. — Вып. 35., 4.5. Саратов, 1928. - 25 с. Отдельный оттиск.

174. Струмилин, С. Г. Проблемы экономики труда / С. Г. Струмилин. М.: "Наука", 1982.-471 с.

175. Сухова, О. В. "Общинная революция в России": социальная психология и поведение крестьянства в первые десятилетия XX века (По материалам Среднего Поволжья) / О. В. Сухова Пенза: Iii НУ, 2007. - 374 с.

176. Татары: Монография / Отв. ред. Р. К. Уразманова, С. В. Чешко. М.: Наука, 2001.-583 с.

177. Теория и методология тендерных исследований: Курс лекций / Под общ. ред. О. А. Ворониной. -М.: МЦГИ., 2001. -416 с.

178. Федянович, Т. П. Семейные обычаи и обряды финно-угорских народов Урало-Поволжья (конец XIX века- 1980-е годы) / Т. П. Федянович. М.: Б.и., 1997.-184 с.

179. Христолюбова, JI. С. Женщина в удмуртском обществе. XVIII начало XXI в.: Монография / JI. С. Христолюбова. - Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2006. - 328 с.

180. Шабалина, Л. П. Современная семья народов среднего Поволжья: традиция и новации, этнические взаимовлияния / Л. П. Шабалина. — Ульяновск, 2002. 332 с.

181. Шаронов, А. М. Мордовский героический эпос: сюжеты и герои / А.М.Шаронов. Саранск: Мордовское книжное издательство, 2001. -207 с.

182. Шигурова, Т. А. Этносоциальные функции традиционной женской одежды в обрядах и обычаях мордвы: Дисс. . канд.ист.наук / Т. А. Шигурова / Науч. рук. К.И.Козлова; ГУ "НИИ ГН при Правительстве РМ". Саранск, 2003. — 301 с.

183. Шуляев, А. Д. Жизнь и песня / А. Д. Шуляев. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1986. - 172 с.

184. Этнические стереотипы мужского и женского поведения: Сб. ст. / АН СССР, Ин-т этнографии им. Миклухо-Маклая [Отв. ред. А. К. Байбурин, И. С. Кон]. Спб.: «Наука» СПб-е отд-е, 1991.-318 с.

185. Юкина, И. И. История женщин России: Женское движение и феминизм в 1850 — 1920-е гг. Материалы к библиографии / И. И. Юкина. СПб.: «Алетейя», 2003.- 234 с.

186. Юрченкова, Н. Г. Генезис и эволюция мифологии мордвы / Н. Г. Юрченкова // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре.-Труды НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовии.- Саранск. -2005.- Т.4 (121).- С. 84-103.

187. Бюджет времени крестьян-единоличников в 1923 г. и колхозников в 1934 г. (на человека в среднегодовую неделю, часы) по результатам исследований С. Г. Струмилина .

188. Вид деятельности (затрат времени) Затраты времени

189. Главы семьи Домохозяйки Всех работников семьи (с 12 лет и старше)мужчин женщин1923 1934 1923 1934 1923 1934 1923 1934

190. Труд производственный 39,9 67,2 36,4 42,0 40,6 56,7 38,8 38,5- в общественном хозяйстве 56,0 - 21,7 - 46,2 - 21,7- по найму 2,1 5,6 0,7 0,7 2,8 4,9 2,8 1,4- в своем хозяйстве 37,8 5,6 35,7 19,6 37,8 5,6 35,0 15,4

191. Ходьба, езда на работу 2,1 7,0 1,4 5,6 2,1 7,0 2,1 4,9

192. Труд в домашнем хозяйстве и удовлетворение бытовых потребностей 16,8 2,8 54,6 39,2 15,4 2,8 46,9 30,8

193. ВСЕГО 58,8 77,0 92,4 86,8 58,1 66,5 86,8 74,2

194. Удовлетворение физиологических потребностей 63,7 70,0 60,9 67,2 63,7 72,1 62,3 71,4- сон 54,6 56,0 49,7 53,2 54,6 57,4 51,8 56,7

195. Прочие занятия и нераспределенное время 25,2 0,7 4,9 0,7 28,0 0,0 8,4 0,7

196. ИТОГО 168 168 168 168 168 168 168 168

197. Артемова О. В. Повседневная деятельность сельской женщины (по материалам обследований 1920-1990-х гг.) // СОЦИС. 1997. - № 12. - С. 63

198. Динамика коллективизации сельского хозяйства Мордовии *

199. Годы Доля коллективизированных хозяйств, %русских мордовских татарских всегомокшанских эрзянских 112.1931 г. 75,1 65,6 66,5 71,2110.1935 г. 77,1 68,0 69,4 73,4101.1936 г. 79,4 65,0 77,0 72,0 79,8101.1937 г. 85,0 71,6 80,8 93,4 82,0

200. Составлено по данным: «История советского крестьянства Мордовии». 4.1. 1917-1937 годы. Саранск, 1987.-С. 186,202-203,210.

201. Он о 38 эрзя 168879 78,2 39180 18,1 7961 3,7 216020 100татары 51970 88,6 3595 6,1 3086 5,3 58651 100прочие 351 89 — — 43 11 394 100всего 908466 74,9 231575 19,1 73270 6 1213311 100

202. Составлено по данным ЦГА РМ Ф. Р. 662. Оп. 9. Д. 194. Л. 244.