Этносоциальные функции традиционной женской одежды в обычаях и обрядах мордвы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Шигурова, Татьяна Алексеевна

• Шигурова, Татьяна Алексеевна
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Шигурова, Татьяна Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.

1. ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ В ТРАДИЦИОННОЙ

ЖЕНСКОЙ ОДЕЖДЕ МОРДВЫ

1.1. Рубаха, как основной элемент традиционной одежды мокши и эрзи

1.2. Головной убор мордовских женщин - важнейший показатель этносоциальных особенностей костюма

1.3. Пояс, поясная одежда, фартуки в традиционном женском костюме мокши и эрзи

1.4. Туникообразная распашная одежда из холста в традиционном костюме мордовских женщин

1.5. Вышивка - наиболее распространенное украшение одежды мордовских женщин

1.6. Украшения в традиционной мордовской одежде.

1.7. Верхняя одежда из сукна и меха

1.8. Традиционная обувь мордвы

Выводы

2. ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ТРАДИЦИОННОЙ

ЖЕНСКОЙ ОДЕЖДЫ В ОБЫЧАЯХ И ОБРЯДАХ МОРДВЫ

2.1. Роль одежды в общественных обычаях и обрядах

2.2. Использование традиционной одежды мордвы в свадебных обычаях и обрядах

2.2.1. Роль народной одежды в обычае "кладки".

2.2.2. Роль традиционной мордовской одежды в приданом невесты.

2.2.3. Функции костюма невесты в различные периоды свадебного обряда.

2.2.4. Одежда и атрибуты участников свадьбы

2.3. Традиционная мордовская одежда в родильных обрядах.

2.4. Использование традиционной одежды мокши и эрзи в погребальных обрядах.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этносоциальные функции традиционной женской одежды в обычаях и обрядах мордвы»

Традиционная одежда мордовского народа является составной частью его материальной культуры. Невидимые прочные нити связывают ее с духовной жизнью этноса, со сложными процессами внутренних поисков и изменений в этических и эстетических нормах, в психологии бытового поведения, в мифологических и мировоззренческих основах. Выбор каждого отдельного элемента национального костюма и функционирование его в обычаях и обрядах далеко не случаен и порой совершенно необъясним какими-то практическими соображениями. Чтобы объяснить использование тех или иных предметов костюма в мордовской обрядности, необходимо хорошо представлять самого человека в конкретный период времени, знать его внутренний мир, возраст, материальное положение, социальный статус, поскольку кроме своего основного предназначения -предохранять человека от неблагоприятных воздействий внешней среды - одежда имеет множество других функций: этно-, поло-, со-циальноразделительную, эстетическую и др. Традиционную одежду этноса следует рассматривать через призму ее социального бытования. В центре внимания должен быть человек и его отношение к одежде и отдельным ее элементам, как он создает, видоизменяет костюм и использует его в разных ситуациях. Существен и такой фактор, как отношения между людьми по поводу одежды; связи, опосредованные одеждой.

Изучение обычаев, обрядов и различных атрибутов обрядовых действий, в том числе и одежды, - одна из важнейших проблем этнографии: оно позволяет решать вопросы, связанные с историей формирования и развития народов, прослеживать культурно-бытовые связи и взаимовлияния, определять этнические и региональные различия. Вместе с тем исследование обычаев и обрядов имеет и большое практическое значение, так как дает возможность отбирать из богатейшего наследства, доставшегося нам от прошлого, все ценное 5 и полезное и в новом качественном оформлении вводить в нашу современную жизнь.

Объект исследования. Объектом исследования в данной работе являются этносоциальные функции традиционной женской одежды середины XIX - начала XX веков мордвы, проживавшей на территории современной Республики Мордовия; роль одежды в обычаях и обрядах. В качестве предмета исследования выбраны локальные комплексы мордовского национального костюма в тот же период.

Актуальность изучения и обобщения данного материала связана с его особой важностью для этнографической науки, одной из первоочередных обязанностей которой является не только раскрытие общих закономерностей этнокультурного процесса, но и выявление его специфики на региональном и этническом уровнях. Все это имеет не только теоретическую, но и практическую значимость. Богатство мировой культуры, ее единство и многообразие, а также - в широкой исторической перспективе - неравномерность ее историко-стадиального развития, дополняемая воздействием местных традиций и разного рода внешних факторов, - все это обусловливает неадекватность знаковых средств объективации культур этносов, а следовательно, затрудняет процессы межэтнической коммуникации. Указанная проблематика теснейшим образом сопряжена с более широкой темой взаимопонимания между народами - носителями различной этнокультурной ориентации [Бромлей, 1986: 3]. Исследование особенностей традиционного мордовского костюма определяется также и необходимостью оказания практической помощи преподавателям средних и высших учебных заведений, в учебные планы которых активно вводятся новые дисциплины по изучению истории и культуры мордвы. Нуждаются в подобном материале и работники культуры, которым необходимо знание традиционной одежды, используемой в конкретном народном обряде.

Цель и задачи исследования. Основная цель данной работы 6 заключается в исследовании этносоциальных функций женской одежды мордвы (середины XIX - начало XX вв.), функционировавшей на территории современной Республики Мордовия; особенностей использования отдельных элементов костюма в обычаях и обрядах этого народа.

В соответствии с данной целеустановкой ставились следующие конкретные задачи:

- выявить общие и специфические черты традиционной женской одежды мордвы-мокши и мордвы-эрзи;

- рассмотреть особенности изготовления, одевания, использования ритуальной одежды (похоронной, свадебной и др.), трансформации костюма в общественных и семейных обрядах;

- проанализировать этносоциальные функции традиционного женского костюма мордвы.

Хронологические рамки исследования в основном датированы второй половиной XIX - началом XX вв. - временем, достаточно полно представленным в этнографических источниках (вещественных и письменных). В качестве сравнения использованы археологические и этнографические материалы XVII - XVIII вв., а также коллекции одежды первой половины XX в.

Территориальные рамки исследования ограничиваются расселением мордвы в середине XIX - начале XX в. по тем уездам, значительная часть которых составила территорию современной Республики Мордовия: Лукояновекий уезд Нижегородской губернии, Ардатовский уезд Симбирской губернии, Краснослободский, Саранский, Инсарский, Наровчагский уезды Пензенской губернии, Спасский и Темниковский уезды Тамбовской губернии.

Методология и методика исследования. Теоретико-методологической базой данной работы стали труды отечественных этнографов: С. А. Токарева, Г.С. Масловой, К.И. Козловой, П.Г. Богатырева, В.Н. Белицер, Н. И. Гаген-Торн, А.К. Байбурина, [Токарев, 7

1970; Маслова, 1984; Козлова 1978; Богатырев, 1971; Белицер, 1973; Байбурин, 1989; Гаген-Торн, 1960], в которых разработан понятийный аппарат исследования традиционной одежды как важной составной части материальной и духовной культуры этноса, раскрываются отдельные вопросы функционирования ритуального костюма. При написании работы автор использовал методы непосредственного наблюдения, интервью, анкетирования, фотографирования. Для изучения общего и специфического в одежде мордвы, а также народов Поволжья применялся также историко-сравнительный метод.

Научная новизна диссертации. Работа представляет собой первое обобщающее специальное историко-этнографическое исследование по указанному кругу проблем, касающихся знаковой природы одежды и функционирования традиционной женской одежды мордвы. Представлена в определенной степени целостная картина использования народной одежды в обычаях и обрядах, рассмотрены ее этносоциальные функции.

В научный оборот введен значительный блок архивных документов и полевого материала, собранного в различных регионах проживания мордвы.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. В традиционной женской одежде мордвы-мокши и мордвы-эрзи с середины до конца XIX в. наряду с единством основных элементов мордовского костюма было наглядно представлено субэтническое своеобразие, выраженное в различии составных частей комплексов, в особенностях покроя, в манере ношения, в форме и материале головных уборов, украшений, в характеристике орнамента и особенностях вышивки. Важность этнической функции подчеркивалась архаизацией ритуального костюма мордвы. В начале XX в. наблюдалось заметное ослабление этнической функции.

2. Локальная функция традиционного женского костюма наиболее ярко была выражена в комплексе мордвы-мокши. 8

3. В праздничной одежде мордвы наряду с этнической и локальной преобладали эстетическая, престижная функции, а также показания возраста, семейного положения.

4. В традиционных обычаях и обрядах мордвы на первый план выдвигались особые магические знаковые функции: защитная, охранительная, стимулирующая, способствующая общению с потусторонними силами.

Практическая значимость работы заключается в том, что она заполняет некоторые пробелы, связанные с изучением материальной и духовной культуры мордовского народа, представляя, в то же время, фактический материал для последующих исследований в области этнической ментальности, культурологии. Материал диссертации может быть использован в научно-просветительской деятельности: в практике вузовского преподавания дисциплин этнографии, мордовской культуры; при чтении спецкурсов "Традиционная одежда народов Поволжья", "Традиционные обряды мордвы" и др.; при написании учебных пособий, научно-популярных работ для широкого круга читателей, а также в экспозиционно-выставочной и лекционной работе музеев Республики Мордовия.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на всероссийских и региональных научно-практических конференциях: "Эрьзинские чтения" (МРМИИ, г. Саранск, 1991), "Традиционное и новое в культуре народов России" (МГУ им. Н.П. Огарева, г. Саранск, 1992), "Мордовский народ: история, современность, перспективы" (МГУ им. Н.П. Огарева, 1994), "История, образование и культура народов Среднего Поволжья" (МГПИ им. М.Е. Евсевьева, Саранск, 1997), "Краеведческие чтения" (МРОКМ, г. Саранск, 1993 - 2001 гг.). Основные результаты работы получили отражение в семи статьях и тезисах докладов в различных научных сборниках. Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории мордовского края НИИ ГН при Правительстве Республики Мордовия 9 май 2002).

Объем и структура работы. Диссертация (301 страница машинописного текста) состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений, списка использованной литературы, приложения.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Шигурова, Татьяна Алексеевна

Выводы

Проведенное исследование позволяет заключить, что повседневный костюм выполнял прежде всего практическую функцию. В нем была слабо представлена эстетическая функция и функция разграничения по возрасту, была допустима старая одежда, не совсем чистая, даже ветхая. Кроме того, традиционная мордовская одежда являлась составной частью материального обеспечения обрядов, необходимым атрибутом (наряду с пищей) участников ритуалов. К праздничному и ритуальному костюму у мордовского населения в середине XIX - начале XX вв. предъявлялись иные требования, в нем очевидны детали, подчеркивающие праздничный характер. Использовалась только чистая, новая, а в некоторых обрядах - исключительно новая, самая лучшая одежда. Обязательно соблюдалась полнота комплекса, даже в жаркий летний день (на Троицу), характерно обилие украшений. Повсеместно ритуальному мордовскому костюму была свойственна архаизация: обычно одежда выполнялась по старинным образцам; иногда использовалась одежда, переданная по наследству; применялась одежда не носимая, но хранимая (1-2 экземпляра на все село). Новые виды одежда! надевали на гулянья, праздники, а старинную - для участия в обряде, в наиболее торжественных случаях. Часто в качестве праздничной использовалась подвенечная одежда.

Определить самую главную функцию праздничной одежды не всегда легко. В каждом конкретном случае (обряде) могли быть варианты,. в связи с чем основной можно было бы признать функцию соответствия одежды ритуалу или празднику. Обязательным являлось соблюдение определенных норм комплектования, особенностей

244 украшения одежды, характеризующих костюм конкретного обряда (венок - на Троицу). При этом преобладающая ритуальная функция вынуждала испытывать и некоторые неудобства в одежде (ср. упомянутое выше обилие одежды в жару). Следует добавить, что праздничный костюм мордвы выполнял объединительно-разделительные функции. Он дифференцировал носителей по полу, возрасту, семейному и материальному положению. В то же время праздничный мордовский костюм имел и объединяющее начало: женщина становилась похожей на остальных, являла собой традиционный эстетический образ, становилась материализованным носителем общественного знака, общих духовных ценностей - трудолюбия, аккуратности, целомудрия и здоровье. Эстетическая функция мордовского праздничного костюма девушек и молодых женщин была тесно связана с его этнической функцией. Одежда, соответствующая нормам, канонам, морали мордовского населения, т.е. этнически окрашенная, признавалась и самой красивой.

Очень важной для ритуального мордовского костюма можно считать магическую функцию. По народным представлениям, одежда обладала магической силой, способной защитить человека, отвести беду. Широко были распространены случаи использования мордовками одежды в качестве умилостивительной жертвы, которая якобы способна отвратить зло, болезнь и т.п. Кроме того, полагали, что отдельные элементы одежды выполняли функцию сохранения памяти о каком-либо человеке. В использование женщинами и девушками во время весенне-летных календарных обрядов зелени и цветов можно усмотреть проявление ритуальной и эстетической функций. Вместе с тем растительность была показателем здоровья, целомудрия, богатства, а венок - символом брачного совершеннолетия.

Во время выполнения особо важных физических работ (сев, уборка урожая) надевали одежду, в которой были ослаблены эстета

245 ческая, поло-возрастная и практическая функции. Так, во время сева одежда могла быть старой, рваной, но не потому, что жалели хорошую, а специально - с целью общения с потусторонними силами, убедить их дать хороший урожай. Если мордовская праздничная одежда продолжает оставаться вещью, она обладает всеми свойствами одежды: хорошим качеством, прочностью, особой формой, то здесь редкий случай, когда одежда - только знак.

Одежда, надеваемая мордовскими девушками во время гаданья, отличалась отсутствием украшений, прически (распущенные волосы). Иногда одежды вообще не было и нагота выполняла охранительную функцию, как бы оберегая человека от злых духов. Нагота использовалась и при необходимости общения с потусторонними силами. Атрибуты гадания применяли по принципу соответствия (например, кольцо - символ супружества).

Одежда являлась обязательной частью свадебного мордовского обряда, входя в состав кладки, приданого, даров невесты и жениха, поскольку считалась знаком материальной обеспеченности будущей семьи. Ее количество и качество подробно обсуждалось родственниками молодых, только после согласования всех этих вопросов сватовство считалось состоявшимся. Жених дарил невесте верхнюю одежду, обувь и украшения, являвшиеся наиболее дорогостоящей частью костюма.

В приданое невесты входили: собственноручно изготовленная из холста одежда, предназначенная для нее самой, для жениха, для дарения его родственникам и постельные принадлежности. Различия в составе приданого эрзянской и мокшанской невесты объяснялись субэтническими и локальными особенностями традиционного костюма мордвы-эрзи и мордвы-мокши. Богатая невеста с хорошим приданым пользовалась большим уважением в семье, поэтому девушки уделяли его изготовлению много времени, а бедной невесте помогали всей деревней. Особая значимость приданого подчеркива

246 лась существующими обычаями коллективной помощи, демонстрации короба, укладывания приданого, тщательным соблюдением традиции и народных примет.

В обычаях кладки и изготовления приданого на первый план выдвигается экономическая функция одежды (плата за невесту): чем выше оценивалась невеста, тем дороже выкуп и как материальное обеспечение будущей семьи. В случае передачи девушкой парню одежды до свадьбы сама одежда расценивалась как доказательство чувств. Выполняла одежда и магические функции: она служила символом соединения двух ранее чужих семей, обеспечивала хорошие отношений между будущими родственниками. В обряде одаривания невесты свекровью украшения являлись знаком перехода девушки в другую социальную категорию, воплощали в себе исполнение пожеланий свекрови быть умной, трудолюбивой, послушной, а мотки нити символизировали долгое, счастливое замужество.

В костюме просватанной мордовской девушки возрастали обереговые функции, направленные на предохранение от дурного глаза, порчи, от "нечистой" силы. Покрывание головы невесты выполняло функции оберега, а также считалось знаком невинной девичьей стыдливости.

На разных этапах свадебного обряда особые знаковые функции выполняли разные элементы одежды невесты. Магические функции приписывались рубашке. Она была наиболее приближена к телу, поэтому являлась проводником магической силы, скрытой в нагом теле. Считалось, что она имеет лечебную силу. Накосник был символом девичества. Перевести девушку в социальную группу женщин можно было путем перемены прически и изъятия накосника, который затем передавался (иногда вместе с клоком волос) младшей сестре.

Участники сватовства, надевая свою лучшую одежду, также производили магические действия: обвязывали себя нитками, клали

248

заключение

Проведенное исследование позволяет заключить, что традиционная женская одежда мордвы, проживавшей в середине XIX - начале XX вв. в селениях, ныне входящих в состав РМ, была полифункциональна. Основной являлась практическая функция народного костюма: одежда, создаваемая на протяжении многих веков, идеально соответствовала образу жизни и характеру труда крестьян, она хорошо защищала тело от неблагоприятных воздействий внешней среды. Помимо этого, косному был присущ и ряд других общественно-значимых функций: поло-разделительная, национальной принадлежности, локальная, охранительная, эстетическая, экономическая. В обрядах одежда выполняла особые магические функции, приобретая дополнительный символический смысл.

Поскольку традиционная одежда мордвы "формировалась вместе с ее этногенезом и ранними этапами этнической истории, то есть еще в первом тысячелетии н. э." [Мокшин, 2002: 113], она имела очень древние черты, общие для мордвы и некоторых народов Среднего Поволжья. К ним относятся белая холщовая нательная и верхняя одежда туникообразного покроя, украшенная вышивкой, теплая одежда из сукна и овчины, высокие женские головные уборы на твердой основе, разнообразные украшения из бисера, монет и раковин. Особо следует отметить "обычай обертывать ноги портянками и онучами так, чтобы они были ровными и толстыми" (Белицер, 1973: 179], а также так называемый "мордовский" тип лаптя. Сложная этническая история мордвы [Мокшин, 1977] обусловила формирование двух комплексов одежды мордовского народа. Сравнительный анализ эрзянского и мокшанского комплексов показывает, что в период с середины до конца XIX века в них была ярко выражена этническая специфика. Наряду с единством основных элементов мордовского костюма субэтническое своеобразие выражалось в различии составных частей комплексов, в особенностях покроя, в манере ношения, в форме и материале головных уборов, украшений, в характеристике орнамента и особенностях вышивки.

249

Для традиционного женского костюма середины и второй половины XIX в. мордвы-эрзи было характерно сочетание следующих обязательных элементов (как в повседневном, так и в праздничном вариантах): рубаха, верхняя поясная одежда, головной убор (для женщин), В особых случаях (праздники, обряды) обязательными были также верхняя распашная одежда из холста "руця", "паньжат", "импанар" и комплект украшений. Весьма своеобразен крой традиционной женской рубахи мордвы-эрзи, основное отличие которого связано с расположением полотнищ, образующих стан. Примечательны и такие особенности: длинный треугольный вырез горловины, узкие и укороченные рукава, для удобства не зашиваемые внизу на 20 -25 см. два передних полотнища.

Что касается кроя рубахи мордвы-мокши, то он характеризовался несколько иным расположением полотнищ, образующих стан, увеличением размеров рукава, разнообразием в оформлении ворота рубахи. В то же время, перечисленные особенности сближали рубашку мордвы-мокши с рубашками других народов Среднего Поволжья (марийской, чувашской и др.). Особая манера ношения мокшанскими женщинами рубахи (выше колен, с большим напуском над поясом) подобна манере ношения рубашек марийскими женщинами. Обращает на себя внимание и факт надевания на себя сразу нескольких рубашек. Сопоставление основного элемента традиционного костюма мордвы середины XIX - начала XX вв. показывает, что в мокшанской рубашке было больше локальных вариантов, различающихся кроем ворота, рукава, оформлением подола, особенностями вышивки.

Традиционный женский головной убор являлся логическим завершением костюма, без него комплекс одежды был бы неполным и, согласно обычаям мордвы даже не мыслился. Головной убор информировал окружающих о возрастном, имущественном и семейном положении женщины. Вместе с тем он наиболее ярко выражал те или иные этнические и локальные особенности. Разнообразие форм, видов женского головного убора мордвы, особенностей его украшения являются наглядным доказательством

250 глубокого внутреннего смысла, который был понятен окружающим.

Необходимость ношения женщинами головного убора обусловлена была не только практическими соображениями, но и выполняемой им функцией - быть социальным знаком, меткой, указывающей место данного индивидуума в общественной системе [Токарев, 1970: 3]. Любое изменение положения женщины в обществе вело к смене одного головного убора другим. В соответствии с этическими представлениями мордовского народа в

XIX в., девушки могли ходить на улице и дома с непокрытой головой. К самым распространенным головным уборам девушек относились налобная повязка, венок, шапочка и платок. Прическа и форма женского головного убора были взаимосвязаны: молодой надевали на свадьбе женский головной убор только после изменения прически. Кроме того, в каждой местности применялся свой особый способ укладывания волос, удобно приспособленный для ношения конкретного головного убора, что позволяет говорить о древнем происхождении последнего. В восточной части Мордовии в середине XIX века бытовали высокие головные уборы на твердой основе, изготовленной из коры дерева. При этом форма головного убора могла иметь такие варианты: высокий загнутый вперед рог, высокий цилиндр, высокий сужающийся вверх конус, усеченный конус, половина цилиндра, половина усеченного конуса. Высокие твердые головные уборы в форме цилиндра и конуса считались ритуальными: их носили девицы на выданье и молодые женщины первых 2-3 лет после замужества. У мордвы-мокши головной убор на твердой основе в форме цилиндра, сплющенного в верхней части, носили просватанные девушки, для женщин были характерны мягкие чепцы, "сороки", головное полотенце. В начале XX в. повсеместно в качестве головных уборов доминировали фабричные платки.

Сравнительный анализ мордовской вышивки середины XIX - начала

XX в. позволяет выявить следующие особенности. Во-первых, в качестве материала для вышивки эрзянки использовали шерстяную нить, а мокшанки - разнообразную пряжу: шерстяную, шелковую, хлопчатобумажную. Во

251 вторых, для вышивки мордвы-эрзи характерна большая площадь вышивки и размеров орнаментальных фигур, в мокшанской вышивке уже с конца XIX в. наблюдается тенденция к уменьшению размеров орнамента. Кроме того, массивность и чрезвычайная плотность, сплошное заполнение фона характеризуют эрзянскую вышивку как ковровую, мокшанской же вышивке в большей степени свойственны легкость и ажурность. Другой особенностью вышивки мордвы-эрзи является строгость в оформлении цветовой гаммы: темные, глубокие тона - темно-красный и темно-синий (или черный) с преобладанием первого. Вышивке мордвы-мокши присущи яркость, контрастное сочетание различных оттенков от красного до розового, синего, зеленого, желтого цветов.

В эрзянской вышивке сам цвет выделяет орнаментальные мотивы, в мокшанской же для этой цели используется иная техника. Традиционность в расположении вышивки по строго определенным местам рубахи и в композиции орнамента характерна для эрзянской и мокшанской одежды, правда, в последней наблюдается значительно большее количество локальных вариантов.

Вышивку мордвы-эрзи отличает однообразие технических приемов с преобладанием оригинальной техники "эрзянского" креста. В вышивке мордвы-мокши встречаются приемы, известные многим народам Среднего Поволжья (набор, роспись, гладь и др.). Анализ орнамента вышивки, бытовавшей у мордовского населения на территории РМ, показывает, что у эрзи в нем преобладали четкие геометрические фигуры: треугольник и ромб, в то время как мокшанская вышивка имела большое разнообразие локальных вариантов орнамента.

Наличие в женском костюме мокши обязательной поясной одежды "понкст" (штаны) подчеркивает различие между мокшанским и эрзянским комплексами. В эрзянском традиционном женском костюме в середине XIX - начале XX вв. сохранялась верхняя поясная одежда. По характеру кроя и расположению на стане, а также особенностям украшения она на данной

252 территории делится на три группы, одна из которых (третья) представляет собой переходный тип - от эрзянской поясной одежды к мокшанским поясным украшениям (см. Гл. 1).

Поясная одежда мордвы-эрзи отражала социальный статус ее носителя: возраст, материальное и семейное положение, обнаруживая, в то же время, определенные локальные различия. В мокшанском женском традиционном костюме конца XIX - начала XX вв. в праздничном или ритуальном вариантах бытовали чаще всего парные, прикрепляемые к поясу, украшения. Им свойственны были социальные знаковые функции и некоторые территориальные различия.

Повсеместно у мордвы-эрзи в традиционном комплексе одежды, а также в некоторых мокшанских локальных вариантах одежды в середине XIX - начале XX в. была распространена распашная туникообразная одежда, сохранявшая локальные особенности в покрое и декоративном оформлении. У мордвы-эрзи она была обязательной в ритуальном, праздничном костюме, в будничном же могла отсутствовать; у мордвы-мокши сохранились воспоминания об использовании распашной одежды в обычаях и обрядах, но к началу XX в. ее использовали главным образом летом, идя на пыльную работу.

В верхней одежде из овчин было очень много общего. Нередко она совсем или почти совсем не отличалась от одежды русских, проживавших в близко расположенных селениях. В повседневной верхней одежде слабо были выражены, а иногда и полностью отсутствовали половозрастные различия.

Украшения, имевшие как эстетическое, так и утилитарное назначение, вплоть до начала XX в. использовались мордовскими крестьянами в качестве магических оберегов. Не будучи одеждой (в прямом смысле), украшения, по поверью, должны были оберегать человека от негативного воздействия неких внешних сил, привлекая внимание к одежде (а не к самому человеку). Так, к медному кресту, издавна являвшемуся символом оберега,

253 прикрепляли коньковую подвеску "гребенка", служившую магическим символом аккуратности. По обычаю, некоторые женщины носили пучки волос близких родственников, отданных, например, в рекруты. Украшение в этом случае выполняло не только эстетическую функцию, обереговую, магическую, но и становилось знаком памяти о ком-либо.

С другой стороны, украшения являлись определенным знаком для всех окружающих - социальным символом этнической, родовой (а также половозрастной, материальной, семейной и т. д.) принадлежности человека. Традиционным нагрудным украшением мордвы была застежка "сюлгамо", имевшая прежде всего утилитарное назначение, так как скрепляла глубокий вырез рубахи. С древних времен она одновременно являлась знаком, указывающим на субэтническую принадлежность женщины: у эрзянок бытовала лишь овальная ее форма, а также единое наименование "сюлгамо", тогда как у некоторых групп мокшанского населения бытовали как овальная, так и трапециевидная формы и, помимо этого, имелось несколько различных терминов: "сюлгам", "пвджс", "щурьтъке", "щурхне", "кирмиш", "кирмыш".

Украшения указывали на материальное положение мордовки: богатые носили не менее 5-6 ниток бус, а бедные - 2 - 3. Также, если богатые женщины Инсарского уезда использовали при плетении серебряные (иногда - медные) монеты, перенизывая их с белым, черным, а раньше - красным "хрусталем", то бедные могли довольствоваться и жетонами, старыми пуговицами, любыми блестящими предметами.

По внешнему виду, технике изготовления, использованным материалам и размеру украшений знатоки могли определить, откуда родом та или иная женщина. Так, например, в селах северо-восточной части Мордовии эрзянки носили бусы "кирьгашка", плетенные из красного стекла и украшенные медными бубенцами, монетами, крестиками. В с. Селшци Нижегородской губернии при этом использовали бусы из голубого блестящего стекла, а в с. Чукалы - из белого фарфора. Они надевались в 2 - 3 ряда. Здесь же носили плотно облегавшее шею украшение "кирьгаежалка" (во

254 круг шеи), основу которого делали для плотности из лыка (чтобы стояло), который обшивали холстом, пришивая сверху рядами бисера и пуговиц. В с. Селищи по краю пришивали ряд бубенчиков. В с. Папулево "женщины, особенно молодые, в праздники надевают на нитку нанизанный так называемый "жереньки", по краям оных бубенчики и медные мордовские денежки" [РГО, разр. 53, on. 1, д. 40, л. 4].

Экспедиционные поездки показывают, что население хорошо представляло особенности не только своего костюма, но и одежды ближайших соседей. В ходе сбора материала молено было услышать: "У нас такие сапоги не носили. Так одевались анаевские (другие и т.д.)". Украшения и головные уборы постепенно видоизменялись в различных селах, на смену одним приходили другие. Какое-то время могли сосуществовать старый и новый вариант, однако со временем преобладающим становилось новое.

Следует иметь в виду, что народный костюм, по сравнению с другими сторонами материальной культуры, в своем развитии проявлял определенную консервативность. Этим, по-видимому, объясняется то обстоятельльст-во, что отдельные его элементы обнаруживают весьма древние истоки. Характерно и то, что в традиционном костюме многих народов Среднего Поволжья, при индивидуальной самобытности, есть очень много общих черт, свидетельствующих о существовавших в прошлом тесных связях и общении этих народов на протяжении веков.

Конец XIX - начало XX в. для народов Среднего Поволжья - время больших политических и социально-экономических перемен, косвенно отразившихся и на состоянии традиционной одежды. Отмена крепостного права в России создала предпосылки для капиталистического развития, расширяла возможности торговых связей, увеличения торгового обмена. В это время, как отмечает В.Ф. Вавилин, "интернационалистические тенденции наиболее ярко проявляются в материальной культуре (поселениях, жилище, одежде, утвари, пище и др.). Традиционные элементы материально-вещной среды интенсивно заменяются современными промышленными об

255 разцами. Все большее распространение получают унифицированные городские формы, отражающие возросшие культурные запросы этнических групп" [Вавилин 1989: 132-133]. Приток фабричных тканей, красителей на рынки Среднего Поволжья сказался на ассортименте тканей, используемых для одежды, на цветовом решении костюма, на характере отделки (вышивка заменяется нашиванием тканей) и даже на покрое. Наблюдается проникновение в мордовскую деревню нового кроя одежды - "европейского": неглубокая выкройная пройма, разрезное плечо, появление воротника, а также изменение формы (стали плоскими) или исчезновение высоких сложных головных уборов, замена их платком. Это способствовало изменению облика традиционного костюма мордвы, проживавшей на территории Мордовии.

В начале XX в. в традиционном костюме мордвы-мокши пояилось платье "нула" с круглым вырезом горловины, неглубокой выкройной проймой и разрезным плечом, украшавшееся оборками на подоле и на рукавах. Традиционный костюм мордвы-эрзи до начала XX в. остался неизменным, новый крой проникал в эрзянские села в виде совершенно новых элементов одежды: сарафана, а затем "парочки" - юбки с блузкой. Фартук с рукавами, как элемент влияния городской одежды, на данной территории появляется одновременно в русской и мордовской одежде девушек. По письменным источникам в отдельных случаях можно наблюдать даже движение моды. Рождение новых форм женской одежды на территории Среднего Поволжья было связано с городом - культурным центром губернии, а также торговыми центрами - ярмарками и базарами, поэтому изменение покроя одежды, ее украшение в начале XX в. во многом формировались не в рамках одного народа, а в пределах губернии, нескольких граничащих друг с другом губерний, в пределах целого региона.

Одежда - часть материальной культуры, тесно связанная с духовным миром людей, их мировоззрением, эстетическими, религиозно-магическими представлениями. Особое внимание уделяло мордовское население изготовлению и украшению праздничного костюма, используемого в календар

256 ных, общественных и семейных обычаях и обрядах. Чаще всего в письменных источниках в качестве праздничной одежды упоминается "лучшая", "старинная", "новая".

У мордвы-эрзи существовала одежда "покай", которую считали исключительно праздничной, ритуальной. Она изготавливалась девушкой к совершеннолетию, надевалась на большие праздники, затем на свадьбу, после чего несколько раз в особые дни. Эту одежду передавали по наследству от матери к дочери или младшей сестре, одевали невесты одного села по очереди на свадьбу.

Между праздничной и будничной одеждой у мордвы, на наш взгляд, не было различий в главном: крое одежды, наборе основных ее частей. Та же туникообразная рубаха, тот же передник, головной убор, обувь. Разница заключалась в том, что используемый холст тоньше, белее; больше и наряднее вышивка; к костюму добавлены праздничные яркие и блестящие украшения, особый головной убор, соблюдена полнота комплекса. Кроме того, как свидетельствует материал, она должна быть новой.

Анализ данных письменных источников и полевых материалов XIX качала XX в. убеждает в том, что мордовская национальная одежда выполняла в календарных и общественных обрядах практическую, экономическую, социальную и эстетическую функции. Социальная дифференциация населения наиболее ярко проявлялась в ритуале общественных праздников "Пивань кудо", "Роштувань кудо", в крещенских катаниях на лошадях, на весенне-летних собраниях молодежи, когда надевали лучшую праздничную одежду.

Надевая яркую праздничную одежду, порой, неудобные головные уборы, множество рубах, в которых даже простейшие движения выполнялись с трудом, женщина демонстрировала себя окружающим и в то же время не выделяла себя, а наоборот, становилась, как все. Она сама была носителем общественного знака, своих национальных традиций, обычаев своего села. Подобное приобщение к социальной жизни, общим ценностям было

257 весьма благоприятно для каждого отдельного человека, осознающего себя лишь частицей в огромном мире, зависимой от многих и многого. К сожалению, не всегда удается выяснить, насколько обрядовый костюм отличался от других видов праздничной одежды населения той или иной местности. С уверенностью можно лишь говорить о том, что одежда женщин на этих праздниках была обязательно новой, исключительно традиционной и нарядной.

Предметы ритуального костюма символизировали наиболее важные духовные ценности народа: трудолюбие, аккуратность, целомудрие, здоровье и т.п. Казалось бы, крой одежды, набор ее основных частей оставался неизменным, но принципиально менялось само соотношение между одеждой и ее носителем, человеком, который в нее одет.

Обязательными действующими лицами отдельных общественных и семейных обрядов были ряженые. Часто они изображали коня и медведя. К сожалению, в этнографических источниках середины XIX начала XX вв. костюм ряженых подробно не рассматривался. Лишь иногда из одежды ряженых парней упоминаются вывороченные шубы и шапки [Евсевьев 1914: 32]. Некоторые современные исследователи видят в использовании ряжеными шкур животных, а также одежды, сшитой из них и вывернутой наизнанку, одну из основных функций ритуальной одежды - служить своего рода "антиодеждой", свидетельствующей якобы о "принадлежности ряженого нечеловеческому миру" [Ивлева, 1994: 156]. С другой стороны, само выворачивание одежды, с точки зрения бытовой нормы, являлось аномальным. Опасность выворачивания одежды вне ритуала жестко фиксировалась системой традиционных запретов.

В обрядах традиционный костюм приобретал особые функции, в частности религиозно-магические. Например, переодевание в одежду другого пола, имеющее преимущественно развлекательный характер, сочетало в своей основе элементы продуцирующей, апотропейной и карпогониче-ской (изгнание нечисти) магии. Вне обряда нарушение поло- и социовозра

258 стной нормы в отношении одежды воспринималось как аномалия, подобное поведение было недопустимо. Запреты иногда получали мифологическое обоснование: крестьяне, например, считали, что мальчика, который наденет женский головной убор, ударят лошади. Прием травестизма в ряжении широко распространен у многих народов. По мнению Л. Ивлевой, такое переодевание "стимулирует игровое сознание участвующих, нацелено на игровую ситуацию, на проживание той или иной роли" [Там же, 159].

У многих народов Европы, в том числе и у восточных славян, было распространено явление обрядовой наготы в виде, например, обнажения плеч [Календарные обычаи, 1973: 140, 157, 220; 1977: 241, 289; 1978: 51, 127, 155]. Если в повседневном быту нагота (отсутствие не только нательной рубахи, но даже головного убора) для женщины была просто недопустима, то ритуальная нагота, по Г. С. Масловой, заключала в себе как бы два противоположных момента: "с одной стороны, она имела охранительное значение от злых сил, с другой - ее использовали в случае необходимости общаться с этими силами" [Маслова, 1984: 129]. В мордовском обряде "бу-лумань молян" (баламык - каша обрядовая) нагота женщины могла символизировать общение с таинственными, представляющими определенную опасность силами.

Практическая функция эпизодов ряжения очевидна: их роль сводилась к тому, чтобы улучшить результат многих хозяйственных работ, способствовать обеспечению будущего изобилия. Оценка каждого по результатам его труда была вполне оправданна, с точки зрения мордовского крестьянина, так как вся жизнь и благополучие человека напрямую зависели от трудолюбия, выносливости и здоровья. Только обладая комплексом подобных качеств, можно было выжить в суровых условиях длинной зимы, непостоянной урожайности культур; вырастить новое поколение здоровым и передать ему в наследство лучшие и необходимые черты характера. В обрядах ряжения допускалось использование и старой, рваной, уже не носимой в данный период времени одежды. Другое важное действие заключа

259 лось в ритуальном освобождении от одежды: отдельные лица обнажают оп= ределенные части тела. Такие особенности обрядового костюма, как применение вывернутой меховой одежды, рваной одежды, отсутствие одежды, переодевание в одежду другого пола, украшение элементов костюма зеленью и цветами и др., в середине XIX - начале XX в. отражали мировоззрение крестьян.

Обычай заранее готовить одежду к смерти (далее - смертная одежда) был широко распространен у многих народов. Для мордвы было не безразлично, в чем уходить в иной, потусторонний мир, в "новую" жизнь. Одежда ("куломань одижа" э.) готовилась тщательно, с соблюдением необходимых ритуалов. Чаще всего в качестве смертной одежды использовали ее наиболее старинные на тот или иной момент времени формы. Так, например, хотя мордва-эрзя в первой половине XX века практически уже не носила традиционную белую рубаху, но сохраняла ее в качестве смертной одежды, причем обязательно нестираной, объясняя эту свою приверженность стремлением не вызвать недовольства предков. В причитаниях часто подчеркивалась необходимость хорошего качества, добротности одежды покойного, причем как для него самого (в его будущей жизни), так и для участников похоронного обряда. На покойного - мужчину было принято надевать нижнюю и верхнюю летнюю одежду: порты, рубаху, распашную одежду, новые онучи и лапти.

Одной из особенностей было то, что погребальным костюмом служила одежда, специально оставляемая после свадьбы. Эту одежду не носили, а берегли: если женщина вскоре умирала, ее хоронили в подвенечной рубахе. Подобной ритуальной одеждой у мордвы-эрзи была богато вышитая рубаха "покай". Роль "покая" в похоронных и поминальных обрядах хорошо показана Т.А. Крюковой [Крюкова, 1958: 228 - 229]. "Покай" часто упоминается в эрзянском фольклоре в качестве свадебной и похоронной одежды девушки и молодой женщины: девушка Матрена, обреченная на смерть, просит: "В красивый покай меня нарядите" [Евсевьев, 1961: 115].

260

На мокшанскую женщину-покойницу надевали портки и рубашку, а в некоторых селах, где было принято во время семейных и календарных обрядов носить несколько рубах, — три рубашки, несколько поясов и украшений к ним. Так, в мокшанских селах Нижегородской губернии на покойницу надевали три рубахи и трое штанов, подпоясывали ее кушаком или поясом [Федянович, 1990: 97]. Известно, что мокшанские невесты надевали на свадьбу от трех до семи рубах, большое количество одежды должно было подчеркивать ее богатое материальное положение. В похоронных обрядах это служило также дополнительный символом обеспечения покойницы запасом одежды на "том свете" [Мордва, 1995: 259].

Этнический характер одежды покойного представлялся крестьянам в середине XIX в. исключительно важным. Традиционная одежда, будучи в середине XIX в. знаком принадлежности к определенной родовой группе, не менее важное значение имела в погребальной обрядности. Она воспринималась населением как средство связи человека (пусть даже умершего) не только с видимой, живущей на земле, частью, но и с невидимой - предками; а также как своего рода защита от враждебных, чужих, невидимых сил [Гаген-Торн, 1960: 3-4].

Похоронно-поминальный обряд у мордвы в середине XIX в. был сопряжен с ритуалом ряжения. Суть его заключалась в том, что выбирали "заместителя" покойного, который надевал костюм (рубашку, лапти и онучи) умершего. В конце XIX в., когда этот обычай стал исчезать, делали куклу, изображавшую покойного, одевали в его одежду, а иногда просто раскладывали костюм умершего на лавке во время поминок. В этом проявлялась забота о покойном, стремление обеспечить его новой одеждой.

Таким образом, костюм считали частью самого человека, продолжая сохранять его и после смерти "носителя". Происходило своего рода "переодевание" умершего, которое, кстати, сохраняется и до настоящего времени. Одежду покойника развешивали на стене или "раскладывали любимое умершего одеяние по перине, разостланной за столом в переднем углу"

261

Примеров, 1870: 525 - 526]. После поминок эту одежду несли на кладбище и вешали на могильный крест. Потом ее раздавали родственникам умершего, считая, что тем самым как бы меняли ему костюм [Мордва, 1995: 272]. Следует заметить, что наряды, полученные от покойного, никогда не надевали на поминки.

Приготовление поминальной пищи сопровождалось обрядовыми действиями с использованием различных элементов одежды, и чаще всего -холста или полотенца. Например, поминая на сороковой день, закалывали быка или овцу, которым родственники покойного предварительно кланялись в пояс, а женщины одаривали платками и холстом, надевая их на рога животного. Таким образом пытались с помощью даров умилостивить жертвенное животное, которое вскоре может оказаться рядом с покойным. Холст брал себе за труды человек, закалывающий животное. Немаловажную роль в мордовских погребальных обрядах играли холст, полотенце, платки.

Очевидна древняя магическая основа мордовских родильных обрядов, где традиционными были обрядовые действия с одеждой - расплетение кос и расстегивание одежды роженицы, обмен (у мордвы-мокши) мужа и жены штанами при тяжелых родах. Например, чтобы ребенок был привязан к матери, стал заботиться о ней в будущем, пуповину перевязывали специальными нитями, свитыми вместе с материнскими волосами; от последа девочек отрезали небольшой кусочек и вместе с пуповиной забивали в прялку или на ткацкий станок, чтобы была хорошей ткачихой или пряхой, от мальчика - бросали в конюшню, "чтобы у него водились кони и вырос хорошим хозяином", вешали на соху, "чтобы стал пахарем и всегда имел хлеб" [Беляева, 1987: 29]. Это делалось для того, чтобы они выросли хорошими работниками.

Новорожденного нередко принимали в одежду человека, чье расположение, а иногда и черты характера стремились ему передать. С этой целью использовали рубаху отца, стремясь тем самым как бы передать новорожденному его любовь, или сестры, чтобы, как и она, ребенок рос спокойным

262 и здоровым. Старые вещи воплощали идею преемственности, передачи накопленных ценностей от одного поколения к другому, поэтому заворачивание в старую одежду было не только актом обретения первой одежды, но и способом установления связи между поколениями. Существовало такое поверье: чтобы уберечь дитя от смерти, нужно было в течение дня напрясть нитки, выткать из них холст и сшить младенцу рубашку [Федянович, 1979: 84]. В некоторых селах первую рубашку шили, как только ребенок начинал ходить. При этом кроили обязательно из одного куска материи с минимумом швов. Для детей шили из холста, специально тканного тоньше и мягче. Чтобы ребенок всегда оставался с родителями, первую его рубашку берегли до совершеннолетия. Особенно часто этот обычай соблюдали с первой рубашкой девочки: в этом случае она должна была в будущем выйти замуж в своем селе.

В целом одежда в родильных обрядах выполняла функции обеспечения безопасности роженицы и ребенка, пожелания благоприятной судьбы и трудолюбия ребенку, приобщения к родственникам, выражения радости, надежды с появлением нового члена семьи.

Традиционная одежда являлась обязательной составной частью материального обеспечения мордовской свадьбы. Обращает на себя внимание строгое разграничение видов одежды, включенных в кладку и приданое. Если невеста готовила жениху нижнюю одежду (вплоть до рубахи и штанов), то жених готовил верхнюю одежду (включая головные уборы, обувь, украшения). Эта закономерность имела явно функциональный статус, объясняясь распределением внутри семьи мужских и женских обязанностей, характерных для многих народов Среднего Поволжья.

Шитье подвенечной рубахи для жениха вплоть до начала XX в. считалось непременной обязанностью невесты. По традиции для помощи в изготовлении недостающих частей приданого невеста приглашала подруг, которые, кроме шитья рубах, передников, украшения вышивкой, помогали в разучивании причитаний ("урьнема"). Дары невесты, входившие в состав при

263 даного, готовились подругами особенно тщательно, невеста начинала дарить с самого начала свадебных обрядов. В обрядах свадебного дарения одежда выполняла различные социальные функции. Во-первых, она являлась знаком перехода девушки в иную социальную категорию, знаком принадлежности ее к другому роду. Кроме того, в результате многократного обмена подарками усиливался основной его смысл - сблизить между собой чужих людей, чужие семьи, обеспечить хорошие отношения молодой снохи с новыми родственниками. Ярко выражена магическая функция одежды в обычаях изготовления "пурдамо панарт" (сводных рубашек), обычаях дарения свекровью украшений, а также привоза трех мотков нитей.

Мордовские женщины соблюдали неписаный свод правил, запретов и ограничений при изготовлении и использовании ритуальной одежды. Так, изготовление подвенечной одежды происходило в особые, чаще всего праздничные дни. По наблюдениям М.Е. Евсевьева, "девушки в большие праздники по целым дням скрываются на сеновалах или в огородах и работают" [Евсевьев, 1966: 23]. В селах Пензенской губернии девушки во второй половине дня Троицы после гуляния занимались приготовлением свадебных нарядов. Само изготовление одежды часто превращалось в особые ритуалы ("апггема", "Пивань кудо"). Как отмечает Р.А. Раппопорт, "ритуал - это то средство и, вероятно, единственное, с помощью которого возможно возведение в ранг сакрального" [Раппопорт, 1995: 23].

Размеры приданого и качество входивших в него предметов свидетельствовали о богатстве, трудолюбии невесты и способствовали повышению ее престижа в семье мужа. Свадебные ритуалы демонстрации состава короба невесты бытовали у многих народов Среднего Поволжья. Во многих эрзянских и мокшанских селах приданое невесты показывали гостям непосредственно перед свадьбой. Его укладывание у мордвы составляло своеобразный обряд "парень вачкамо", "парьс одежань каямо", совершаемый вечером перед свадьбой или утром в день свадьбы в присутствии самых близких подруг и родственниц. По традиционному мордовскому поверью, "между

264 двумя землями собирают только покойника", поэтому укладывали приданое чаще всего в сенях. Перед этим сундук очищали: сначала обводили внутри горящей свечкой, клали каравай хлеба (символ плодородия), серебряные или медные монеты (символ богатства), лепешки от родственниц (пожелание иметь много детей). Участники ритуала стремились соблюсти все традиционные приметы. Первую рубашку должен был положить мальчик, чтобы молодая родила сына. Лапти с оборами клали в нечетном количестве с пожеланием найти к ним пару.

Мордовская традиционная одежда отражала происходящие изменения в жизни женщины. Платок, покрывало на голову, фата упоминаются в этнографической литературе как необходимый головной убор просватанной девушки. Анализ обрядовых действий с волосами показывает, что перевести девушку в социальную группу женщин можно было путем перемены прически и изъятия накосника. В некоторых мордовских селах в день свадьбы на невесту надевали женский головной убор, в других - это происходило спустя несколько недель или месяцев, иногда - через год или после рождения первенца. В селе Мордовские Парки Краснослободского уезда Пензенской губернии обряд перемены прически и надевание "панги" приурочивали к пасхальной неделе (до этого молодая могла ходить и в девичьем головном уборе). Как видим, головной убор невесты выполнял определенные социальные функции и имел символическое значение.

Известны специальные обряды мордовского населения, предназначенные для "испытания" свадебной одежды невесты. Они заключались в ее примеривании после ритуального мытья в бане либо самой невестой (у мордвы-эрзи), либо подругами невесты (у мордвы-мокши). В мокшанских селах в начале XX в. необходимость этого ритуала объясняли чисто практическими соображениями: мокшанская невеста должна была надевать большое количество рубах (до 7 - 9), поэтому вечером эти рубахи специально подбирали и раскладывали по номерам в определенном порядке. Эрзянская же невеста высказывала недовольство своим нарядом, пытаясь тем самым

265 выяснить мнение присутствующих, просила их исправить недостатки. В то же время есть основание полагать, что сам ритуал одевания невесты всегда имел глубокий символический смысл и потому мыслился как процесс совершенно необходимый. Для сравнения отметим, что подобное ряжение невесты в одежду было недопустимо у русского населения: по древним представлениям, девушка, примерявшая чужой свадебный убор, никогда не выйдет замуж или же скоро умрет [Ко жури на. Воробьева, 1997: 114].

Просватанная девушка стремилась произвести наиболее выгодное впечатление на гостей, надевая свои лучшие наряды. На свадьбе невеста и жених были, как правило, в новой одежде, что отмечается и у других народов. У русских, например, существовало поверье, что если невеста одевается не в новую одежду, то она может скоро стать вдовой [Кожурина, Воробьева, 1997: 113]. В некоторых селах Ардатовского уезда Симбирской губернии одежда невесты состояла из рубахи, украшенной по подолу красными и золотистыми лентами, на груди - вышивкой, и длинной до самых пят белой распашной "руци". По бокам подвязывали поясные платки "бокава-руця", вышитые различными узорами. Голову украшали венком из искусственных цветов, а руки - кольцами, причем их было столько, сколько соберется около подруг. В ряде случаев невесту одевали у соседей или в доме близкого родственника, редко - в своем доме. Подвенечной рубахе придавалось особое значение. Она использовалась во все самые ответственные моменты жизни женщины вплоть до самой смерти. Ей приписывались целебные свойства, поэтому заболевшего ребенка покрывали богато расшитой свадебной рубахой, во время пожара обходили с рубахой "покай" в руках горящую избу, чтобы огонь не перекинулся на соседние строения.

В целом женский костюм мордвы (особенно эрзи) к началу XX в. претерпел изменения, утратив некоторые традиционные элементы: ритуальная рубаха "покай" к этому времени перестала бытовать. В качестве свадебной стала функционировать одежда, которая раньше считалась праздничной. Так, в некоторых эрзянских селах в начале XX в. невеста надевала рубашку

266 рукавах", сарафан темного цвета и белый с оборками фартук, в других -"парочку", т.е. блузку и юбку, сшитые из сатина или штапеля.

Важным отличием костюма молодого был платок, который жениху дарила невеста. Он носил его на поясе. Дарение девушкой платка парню было довольно распространенным явлением в XIX в., что зафиксировано многими источниками. С одной стороны, это истолковывалось как выражение чувства любви девушки, а с другой - как доказательство ее согласия на брак. Мужчины со стороны жениха ("кудат") в день свадьбы опоясывались через плечо широким кушаком, белым холстом или красным платком. М.Е. Евсевьев сообщал, что родственницы невесты одаривали поезжан холщовыми платочками с красной каймой. Использование полотенца на свадьбе выполняло две функции - информации и оберега. Совершенно иным было отношение участников свадьбы к своей одежде во время свадеб-самокруток. Близкие родственники, неожиданно приглашаемые поздно вечером или ночью для участия в свадебном обряде и одевающиеся второпях, не решались заменить обувь или рубаху, какими бы они ни были плохими. "Не меняют одежды, какой бы она ни была, и бывает, что один лапоть новый, а другой - старый, но это не смущает мордвина" [РГО, разр. 53, on. 1, д. 31, л. 14]. Шуба, вывернутая вверх мехом, применялась на всех этапах свадьбы. Невесту несли на войлоке или шубе, на нее сажали молодых, в доме жениха встречала новобрачных женщина в вывернутой наизнанку шубе и в шапке ("овто" - медведь), на расстеленную у порога шубу гости "горные" бросали деньги. Шуба предназначалась и для покрывания постели молодых вместо одеяла. Как отмечал исследователь карельской свадьбы Ю. Сурхаско, использование шкуры, шерсти животного или одежды из них восходит к древним тотемическим представлениям [Сурхаско, 1976: 154]. Со временем связь с тотемом была прервана, но апотропейное (охранительное) и продуцирующее значение верхней одежды в обряде сохранилось. Обувание в лапти, привезенные от жениха, символизировало согласие девушки на брак. Мы видим, что участники свадебного обряда выделялись

267 либо специальной праздничной одеждой, либо ритуальным усложнением (украшением) отдельных элементов традиционной одежды. Особую роль при этом играли полотенца, ленты, платки, кисточки. В целом же использование одежды в свадебном обряде носило полифункциональный характер.

Традиционный женский костюм мордвы в середине XIX - начале XX веков являлся важной составной частью материальной и духовной культуры народа. Если для будничной народной одежды мордвы в наибольшей степени были характерны функции ее рационального приспособления к условиям труда и тщательной защиты от холода и жары, то в праздничной одежде преобладали такие функции, как эстетическая, этнической и локальной принадлежности, возрастного и семейного положения, престижная. Очевиден и символический смысл ритуального мордовского костюма. Этносоциальные функции традиционной одежды отражали эстетические, моральные и национальные взгляды мордовского народа на данном этапе его исторического развития.

268

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Шигурова, Татьяна Алексеевна, 2003 год

1. Материалы архива Русского географического общества

2. РГО разр. 23, on. 1, д. 100 Этнографические сведения по Нижегородской губернии. Макарий, иеромонах. Этнографические разговоры в Нижегородском уезде. // Архив Русского географического общества. Разр. 23, on. 1, д. 100.

3. РГО разр. 53, on. 1, д. 30 О народностях Европейской России. С. Архангельский. Сведения о мордве, живущей в Саратовском уезде Саратовской губернии. 17 л. //Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 30.

4. РГО разр. 53, on. 1, д. 31 О народностях Европейской России. Геогра-фо-этнографический очерк мордовского села Скафтым, Кузнецкого уезда Саратовской губернии. 60 л. // Архив русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 31.

5. РГО разр. 53, on. 1, д. 34 О народностях Европейской России. К.А. Полянский. Этнографические сведения о мордве. Без даты. 5 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 34.

6. РГО разр. 53, on. 1, д. 38 О народностях Европейской России. Истори-ко-этнографические сведения о мордве, находящейся в Нижегородском уезде Нижегородской губернии. 1848 г. 25 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 38.

7. РГО разр. 53, on. 1, д. 40 О народностях Европейской России. К. Не271воструев. Описание мордвы села Папулево Симбирской губернии Ардатовского уезда. 1849 г. 6 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, Д. 40.

8. РГО разр. 53, on. 1, д. 41 О народностях Европейской России. К. Не-воструев. Описание обычаев мордвы-эрзи села Косогор Ардатовского уезда Симбирской губернии. 1849 г. 14 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. I, д. 41.

9. РГО разр. 53, on. 1, д. 43 О народностях Европейской России. К. Не-воструев. Обыкновения мордвы-моктан в с. Кильдюшеве Симбирской губернии и уезда. 9 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, Д. 43.

10. РГО разр. 53, on. 1, д. 47 О народностях Европейской России. И. Ястребов. Мокша или этнографическое описание мордвы Пензенской губернии Нижеломовского уезда села Муромки. 1854 г. 23 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 47.

11. РГО разр. 53, on. 1, д. 48 О народностях Европейской России. П. Секторов. Этнографические сведения о мордве. 1855 г. 12 л. // Архив Русского географического общества. Разр. 53, on. 1, д. 48.

12. Материалы архива Российского этнографического музея

13. РЭМ ф. 7, on. 1, д. 1313 Этнографическое бюро кн. В. Тенишева. Н. Люстров. С. Исса и Украинцево Инсарского уезда Пензенской губернии. // Архив Российского этнографического музея. Ф. 7, on. 1, д. 1313.272

14. РЭМ ф. 7, on. 1, д. 1519 Этнографическое бюро кн. В. Тенишева. Варламов П. Описание свадебных обрядов Ардатовского уезда Симбирской губернии. И Архив Российского этнографического музея. Ф. 7, on. 1, д. 1519.

15. ЦГА РМ ф. Р 267, on. 1, д. 36. - Личный архив М.Е. Евсевьева. // Материалы ЦГА РМ , ф. Р-267, on. 1, д. 36.

16. ЦГА РМ ф. Р 267, on. 1, д. 38 - Личный архив М.Е. Евсевьева. // Материалы ЦГА РМ , ф. Р-267, on. 1, д. 38.

17. ЦГА РМ ф. Р 267, on. 1, д. 46 - Личный архив М.Е.Евсевьева. // Материалы ЦГА РМ, ф. Р- 267, on. 1, д. 46.273

18. ЦГА РМ ф. Р 267, on. 1, д. 52 - Личный архив М.Е.Евсевьева. // Материалы ЦТ А РМ , ф. Р- 267, on. 1, д. 52.

19. ЦГА РМ ф. Р 267, on. 1, д. 63 - Личный архив М.Е.Евсевьева. // Материалы ЦГА РМ, ф. Р - 267, он. 1, д. 63.

20. ЦГА РМ ф. Р 267, on. I, д. 71 - Личный архив М.Е.Евсевьева. It Материалы ЦГА РМ, ф. Р-267, он. 1, д. 71.

21. Материалы других архивов и музеев

22. Евсевьев М.Е. Этнографический альбом: Мордва. // Из архива М.Е. Ев-севьева. МНИЯЛИЭ. № 199.

23. Кирюкова А.Ф. Воспоминания: "Анаево в начале XX в." // МЮКМ, ОФ 3350-12.

24. Личный архив М. Т. Маркелова // МРОКМ, ОФ 3191.1. РФ МНИИЯЛИЭ, И 1057.

25. РФ МНИИЯЛИЭ, И 1320. Никонова Л.И. Традиционные способы сохранения здоровья мордвы. Диссертация, представленная на соискание уч. ст. к. и. н. Саранск 1993.1. РФ МНИИЯЛИЭ, Л-3.

26. РФ МНИИЯЛИЭ, Л 52. Евсевьев М.Е. Описание обычаев, обрядов, свадьбы в мордовских селах.1. РФ МНИИЯЛИЭ, Л 397.

27. Монографии, научные статьи и сборники

28. Авижанская С.А. Декоративно-прикладное искусство башкир / С .А. Авижанская, Н.В. Бикбулатов, Р.Т. Кузеев; / УИИЯЛ АН СССР.- Уфа, 1964.-458 с.

29. Акцорин В.А. Традиционный народный театр финно-угров // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск, 1972.-С. 155-164.

30. Антошенкова Е.В. Русский женский костюм костюм покоя // Рус. речь,- 1996. - № 3. - С. 53-57.

31. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.274

32. Ауновский В.А. Краткий этнографический очерк мещеры //Пенз. губ. ведомости. Пенза, 1862. - № 24.

33. Ауновский В.А. Инородческие населенные места Симбирской губернии // Симбирский сборник. Симбирск, 1870 - Т. 2 - С. 154.

34. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. - С. 63-88.

35. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов СПб., 1993.

36. Балашов В.А. Традиционная одежда мордвы-мокши Зубово-Полянского района и изменения, происшедшие с ней за годы Советской власти // Тр. МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1968. - Вып. 34. - С. 208^-226.

37. Балашов В.А. Культура и быт мордовского колхозного села: Ист-эгногр. очерк по материалам Зубово-Полянского р-на Мордов. АССР. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1975. - 168 с.

38. Балашов В.А. Бытовая культура мордвы: Традиции и современность. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. 253 с.

39. Балашов В.А. Традиционный женский костюм мордвы-мокши (по материалам Инсарского уезда Пензенской губернии) / В.А. Балашов, Т.А. Шигу-рова // Вестн. Морд, ун-та 1992. -№ 4. - С. 7-13.

40. Балашов В.А. Семейные обряды /В.А. Балашов, Т.П. Федянович, Г.А. Корнишина // Мордва: Ист.-культур. очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. - С. 235-276.

41. Баранов П.Н. Свадебные обряды мордвы-эрзи (Из быта крестьян Бу-заевской и Неклюдовской волостей, Ардатовского уезда, Симбирской губернии)// Этнографическое обозрение. М., 1910 —№ 3/4. С. 117-129.

42. Белицер В.Н. Народная женская одежда мордвы: (Сравнительная характеристика) // Зап. Науч.-исслед. ин-т яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Мордов. АССР. 1958. - № 19. - С. 200-217.

43. Белицер В.Н. Этногенез мордовского народа по данным этнографии // Этногенез мордовского народа Саранск, 1965. - С. 69-74.275

44. Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. М.: Наука, 1973 а. - 215 с.

45. Белицер В.Н. Этнокультурные связи мордвы с соседними народами: (По материалам одежды) // Краеведение Мордовии: Материалы 1-й Мордов. краевед, конф. Саранск, 1973 б. - С. 189-200.

46. Беляева Н.Ф. Влияние традиционно-бытовой культуры на социализацию детей (конец XIX нач. XX вв.) // Этнические аспекты современных культурно-бытовых процессов в Мордовской АССР: Тр. Мордов. НИИЯЛИЭ. - Вып. 89. - Саранск, 1987. - С. 25-42.

47. Беляева Н.Ф. Народные традиции воспитания детей у мордвы // Мордва: историко-культурные очерки. — Саранск, 1995. С. 227-297.

48. Беляева Н.Ф. Традиционное воспитание детей у мордвы. Саранск, 2000.-262 с.

49. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX -начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры. JL, 1988. -С. 247.

50. Богатырев П. Г. Функции национального костюма в Моравской Словакии // Вопросы теории народного искусства. М., 1971. - С. 299-366.

51. Борисов А.Г. Свадебные обряды и поэзия // Мордовское народное устно-поэтическое творчество: Очерки. Саранск, 1975. - С. 71-98.

52. Бояркин Н.И. Инструментальная музыка мокша-мордовского календарного праздника "Кштимань куд" // Семейные обряды мордвы: (Традиции и инновации): Тр. Вып. 76. - Саранск, 1984. - С. 77-87.

53. Бромлей Ю.В. Этнография и взаимопонимание народов // Сов. этнография 1986. - № 1. - С. 3-12.

54. Брыжинский B.C. Народный театр мордвы.- Саранск: Мордов. кн. Изд-во. 1985. - 168 с.

55. Бурнаев А.Г. Влияние шумящих и звенящих украшений на пластику мордовского танца // История, образование и культура народов Среднего Поволжья: Материалы Всерос. науч.- практ. конф. Саранск, 13-15 марта 1997 г.Саранск, 1997. С. 132-133.276

56. Вавилин В.Ф. Количественная оценка современных этнокультурных процессов в Мордовской АССР (сельское население) / Под ред. В.В. Пименова. Саранск: Изд-во Сарат. Ун-та. Саран, фил., 1989. - 168 с.

57. Васильев В.М. Верования и обряды мари // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1920. - Вып. 1, т. XXXI. - С. 49-70.

58. Воолмаа А. Сходные черты в народной одежде финно-угров // Вопросы финно-угроведения. Саранск, 1975. - Вып.VI. - С. 268-372.

59. Воробьев Н.И. Материальная культура казанских татар-Казань, 1930. -32 с.

60. Воробьев Н.И. Чуваши: Этногр. Исслед. Чебоксары, 1956 - 268 с.

61. Воронин И.Д. Саранск: историко-документальные очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1961. - 268 с.

62. Гаген-Торн Н.И. Женская одежда народов Поволжья: (Материалы к этногенезу). Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1960. - 228 с.

63. Г. Вл. Мордовская свадьба (очерк) // Симбир, губ. ведомости (отдел офиц.). 1905. -№> 7-8. - С. 186-192.

64. Гейкель А.О. О народном орнаменте финских племен // Труды II областного Тверского археологического съезда. Тверь, 1906.

65. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежды, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. — СПб., 1776. Ч. 1. — 76 с.

66. Голубева Л.А. Зооморфные украшения финно-угров. М.: Наука, 1979.-112 с.

67. Горюнова Е.И. Коринский могильник // Археологический сборник. -Саранск, 1948 а. Т. 1.

68. Горюнова Е.И. Сарлейский могильник // Археологический сборник. -Саранск, 1948 б,-С. 6-47.

69. Гринкова Н.П. Очерки по истории русской одежды. Поясные украшения // Сов. этнография. 1934. - № 1-2. - С. 74.

70. Даркевич В.П. Символы небесных светил в орнаменте Древней Руси277

71. Сов. археология. 1960. -№ 4. - С. 56-61.

72. Данилов В.А. Особенности психического мира якутов Колымского округа // Живая старина. 1908. - Вып. 1. - С. 35.

73. Деваев С.З. Средневадский диалект мокша-мордовского языка // Очерки мордовских диалектов: В 2 т. Саранск, 1963. - Т. 2. — С. 100-195.

74. Девяткина Т.П. Свадебные обряды и песни мордвы (мокши и эрзи). Восточнофинно-угорский контекст: Учебное пособие. Саранск: Изд-во Мор-дов. ун-та. 1995.

75. Девяткина Т.П. Мифология мордвы. Саранск, 1998. - 334 с.

76. Дурасов И. И. Попытка интерпретации значения некоторых образов русской народной вышивки археологического типа // Сов. этнография. 1980, -№6.-С. 87-98.

77. Евсевьев М.Е. Избранные труды: В 5 т. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963 - Т. 2. - 351 с.

78. Евсевьев М.Е. Избранные труды: В 5 т. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1966.-Т. 5.-553 с.

79. Евсевьев М.Е. Эрзянь-рузонь валке. Мордовско-русский словарь. М.: Центриздат, 1931. 227 с.

80. Ежова В.П. Этнографическая характеристика одежды мордовского населения Теньгушевского района МАССР // Учен. зап. Мордов. пед. ин-та. Саранск, 1956.-Вып. 4.-С. 135-154.

81. Ежова В.П. О некоторых этнографических особенностях в культуре мордовского населения Теньгушевского района МАССР // Вопросы этнической истории мордовского народа. М., 1960. - С. 210-226.

82. Ермушкин Г.И. Северо-западные говоры эрзя-мордовского языка // Очерки мордовских диалектов. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1968. - Т. 5. - С. 318-382.

83. Жиганов М.Ф. Из истории ремесла, домашнего производства и торговых связей мордвы в ХШ XVI вв. // Из древней и средневековой истории мордовского народа: Археологический сборник: В 2 т. - Саранск: Мордов. кн. изд278во, 1959 а. Т. 2. - С. 138-163.

84. Жиганов М.Ф. Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теша // Из древней и средневековой истории мордовского народа: Археологический сборник: В 2 т.- Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1959 б. Т. 2. С. 55— 97.

85. Жуковскаявская H.JI. От Карелии до Урала. Рассказы о народах России / H.JI. Жуковская, Н.Ф. Мокшин. М., 1998. - 320 с.

86. Зевакин М.И. Кузьма Алексеев. Крестьянское движение мордвы Те-рюшевской волости (1808 1810 гг.). - Саранск: Мордгиз, 1936. - 72 с.

87. Зеленин Д.К. "Обыденные" полотенца и "обыденные" храмы. // Живая старина. -1911.- Вып. 1.

88. Зеленин Д.К. Русские народные обряды со старой обувью // Живая старина. 1913. - Вып. 1-2. - С. 1-16.

89. Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива Императорского русского географического общества. СПб., 1914. Т.1; - СПб., 1915. Т. 2.

90. Зорин Н.В. Обрядовые функции одежды в русском свадебном ритуале Среднего Поволжья // Семейная обрядность народов Среднего Поволжья: (Ист.-этногр. очерки). Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1990 а. - С. 49-73.

91. Зорин Н.В. Символы невесты в русских свадебных обрядах: (По материалам Казанского Поволжья) // Семейная обрядность народов Среднего Поволжья: (Ист. -этногр. очерки). Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1990 б.- С 38-49.

92. Зорин Н.В. Обрядовые функции орнаментированных полотенец у русского населения Среднего Поволжья /Н.В. Зорин, Л.С. Токсубаева // Этнография марийского и русского населения Среднего Поволжья. Йошкар-Ола, 1987. - С. 95-105.

93. Зорин Н.В. Погребальный ритуал русского населения Казанского Поволжья (конец XIX начало XX в.) / Н. В. Зорин, Н. В. Лештаева // Семейная обрядность народов Среднего Поволжья (истор.-этногр. очерки). - Казань: Изд-во Казан, ун-та. 1990. - С. 104-121.

94. Иванов В.В. Проблемы этносемиотики // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. — С. 38-62.279

95. Иванов С.В. К проблеме культурно-исторических связей хантов и манси // Сов. этнография. 1952. -№ 3. - С. 85-99.

96. Иванцев С. Из быта мордвы-эрзи с. Дюрьки Паранеевской волости Ардатовского уезда Симбирской губернии // Известия Общества археологии, истории и этнографии. Казань, 1893. - Т. II, вып. 6. - С. 571-575.

97. Ивлева Л. Ряжение в русской традиционной культуре.- СПб.: 1994.234 с.

98. Иллюстров М. Обряды мордвы при погребении и поминовении умерших и вероучение их о загробной жизни // Пензенские епархиальные ведомости (часть неофиц.). Пенза, 1866. — № 3. - С. 76-82.

99. Имайкина В.Л. Обряды календаря зимнего сезона у мордвы // Уч. зап. Мордов. ун-та. Саранск, 1968. № 64. - С. 72 - 93.

100. Имайкина В.Л. Мордовские весенние календарные песни // Проблемы изучения финно-угорского фольклора.- Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1972. -С. 218-224.

101. Кавтаськин Л.С. Мордовские обряды и причитания при похоронах девушки // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск, 1972. -С. 186 - 192.

102. Катаров Е.Г. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сборник Музея антропологии и этнографии. Л., 1929. - Т. 8. - С. 153 - 197.

103. Карпова Е.С. Старинный мордовский костюм как источник по этногенезу мордовского народа // Сборник Музея антропологии и этнографии. Л., 1972. - Т. 28. - С. 208-220.

104. Клеянкин А.В. Хозяйство помещичьих и удельных крестьян Симбирской губернии в первой половине XIX в. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1974185 с.

105. Козлов В.И. Расселение мордвы // Вопросы этнической истории мордовского народа. М., 1960. -С. 5-62.

106. Козлова К.И. Этнография народов Поволжья: Учеб. пособие. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1964. - 174 с.

107. Козлова К.И. Очерки этнической истории марийского народа- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — 345 с.

108. Козлова К.И. К проблеме ранних этнокультурных контактов мордвы и марийцев // Узловые проблемы современного финно-угроведения: Материалы I Всерос. науч. конф. финно-угроведов-Йшкар-Ола, 1995. С. 133-135.

109. Корнишина Г.А. Этнические традиции в современной свадебной обрядности мордовского сельского населения Куйбышевской области /У Бытовая культура мордвы. Саранск, 1990. - С. 42 - 58. Тр. Вып. 100.

110. Корнишина Г.А. Предметный мир календарных обрядов мордвы // Финно-угроведение. Йошкар-Ола. 1994. - № 2. - С. 99 - 107.

111. Корнишина Г. А. Традиционные обычаи и обряды мордвы: исторические корни, структура, форма бытования. Саранск, 2000. - 150 с.

112. Кругликов П.И. Краеведческая работа мордовского учителя. М.: Центр, изд-во народов СССР, 1928. - 100 с.

113. Крюкова Т.А. Коллекция П.С. Палласа по народам Поволжья // Сборник Музея антропологии и этнографии. 1949. - Т. 12 - С. 139-159.

114. Крюкова Т.А. Современная женская одежда народов Поволжья (удмуртов, мордвы) // Сов. этнография. 1950. - № 2. - С. 77- 92.

115. Крюкова Т.А. Женская рубаха "покай" и ее связь с праздником "Пи-вань-кудо" у мордвы /У Зап. Науч.-исслед. ин-та яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Мордов. АССР. 1958. - № 19. - С. 218-230.281

116. Крюкова Т.А. Мордовско-марийские отношения по данным материальной и духовной культуры // Этногенез мордовского народа. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1965. - С. 177-184.

117. Крюкова Т.А. Коллекционные собрания по мордве в Государственном музее этнографии народов СССР // Исследования по истории, этнографии и археологии Мордовской АССР. Саранск, 1966. - С. 212-214. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 30.

118. Крюкова Т.А. Мордовское народное изобразительное искусство. Вышивка, шитье бисером, узорное тканье, резьба по дереву. — Саранск: Мордов. кн. Изд-во, 1969.- 119 с.

119. Куклин В.Н. Изготовление плетеной обуви у мордвы в XIX- начале XX в. // Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР. Саранск, 1970.-С. 142-160.

120. КуфтинБ.А. Материальная культура русской мещеры. М., 1926.

121. Лебедева Н. И. Русская крестьянская одежда XIX начала XX в. / Н.И. Лебедева, Г. С. Маслова // .Русские: Ист.-этногр. атлас. - М., 1967. - С. 193-267.

122. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768- 1769 годы. СПб., 1771,-Ч. 1.-538 с.

123. Лихачев Д.С. Смех в Древней Руси. /Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, Н.В. Понырко. Л.: Наука, 1984. - 296 с.

124. Лобачева Н. П. О некоторых чертах региональной общности в традиционном костюме народов Средней Азии и Казахстана // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М., 1989. - С. 5-38.

125. Лузгин А.С. Промыслы Мордовии. Саранск: Мордов. кн. изд-во: 1993.- 144 с.

126. Лузгин А. С. Жизнь промыслов: Промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX нач. XX в. (Этнокультурные аспекты). - Саранск: Мордов. кн. изд-во. 2001. - 216 с.

127. Майнов В.Н. Очерк юридического быта мордвы // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. -СПб., 1885. Т. 14, вып. 1.-268 с.

128. Маркелов М.Т. Саратовская мордва: (Этногр. материалы) // Сарат. этногр. сб. Саратов, 1922. - Вып. I. - С. 54-233.

129. Маркелов М.Т. Мокшэрзятнень эрямо пиньгест. М., 1929. - 170 с.

130. Маркелов М.Т. Мордва // Религиозные верования народов СССР: В 2 т. -М., 1931.-Т. 2.-С. 190-212.

131. Мартьянов В.Н. Мордовская народная вышивка. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990. - 118 с.

132. Мартьянов В.Н. Об этнической принадлежности населения рязанского и муромского Поочья I тыс. н. э./ В.Н. Мартьянов, Д.Т. Надькин // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Саранск, 1979. - Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 63.

133. Маскаев А.И. К вопросу о мордовской народной драматургии // Зап. Мордов. НИИ. № 12. Язык и литература. - Саранск, 1951.

134. Маслова Г.С. Народный орнамент верхневолжских карел//Тр. Инта этнографии им. Миклухо-Маклая. 1951. - Т. 2 - 139 с.

135. Маслова Г.С. Народная одежда русских, украинцев и белорусов И Восточнославянский этнографический сборник. -М., 1956.

136. Маслова Г.С. Орнамент русской народной вышивки,- М.: Наука,2831978.-206 с.

137. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX начала XX в. - М.: Наука, 1984. - 216 с.

138. Маслова Г.С. Одежда // Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. -М., 1987. С. 259-291.

139. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пензенская губерния / Составил Сталь— СПб., 1887-Ч. 2.

140. Мезин П.М. Мордовская женская одежда в этнографической литературе // Материалы по истории, археологии и этнографии Мордовии. Саранск, 1977.-С. 88-105.

141. Миллер К.В. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1776. -Ч. 1. - 53 с.

142. Михайлов В.И. Быт и нравы чуваш и их обряды, обычаи, загадки, пословицы, сказки, поговорки, прибаутки, сны, приметы, речи и проч. 1920.

143. МокшинН.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1968. -160 с. 2-е изд.: Саранск, 1998. - 248 с.

144. Мокшин Н.Ф. Этническая история мордвы (XIX XX века). — Саранск, 1977.-280 с.

145. Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск.: Мордов. кн. изд-во, 1993. - 270 с.

146. Мокшин Н. Ф. Мордва К Народы Поволжья и приуралья: коми-зыряне, коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М., 2000. - С. 330-427.

147. Мокшин Н. Ф. Мордовский этнос. -Саранск, 1989. 160 с.

148. Мокшин Н. Ф. Материальная культура мордвы: Этногр. справ. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2002. 208 с.

149. Молотова Т.Д. Функциональные особенности свадебной одежды марийцев /Т. Л. Молотова, Л.С. Токсубаева // Семейная обрядность народов Среднего Поволжья: Истор.-этногр. очерки. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1990,- С. 74— 82.284

150. Молотова Т.Л. Родильные обряды марийцев // Археология и этнография марийского края. Вып. 22. Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. - Йошкар-Ола, 1993. - С. 85- 93.

151. Мордва: Ист.-этногр. очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981.336 с.

152. Мордва Заволжья. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. - 184 с.

153. Мордва: Ист.-культурные очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995.-624 с.

154. Мордовский народный костюм- Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990-384с.

155. Народы европейской части СССР // Народы мира: Этногр. очерки. -М., 1964.-Т. 2.-С. 548-597.

156. Народы Поволжья и Приуралья. М., Наука, 2000. — 579 с.

157. Никонова Л.И. Функции одежды в системе жизнеобеспечения мордвы // Узловые проблемы современного финно-угроведения: Материалы I Всерос. науч. конф. финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. - С. 161-163.

158. Никитин Г.А. Чувашское народное изобразительное искусство / Г.А. Никитин, Т.А. Крюкова. Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1960. - 166 с.

159. Объедкин В.Д. Старотурдаковский диалект эрзя-мордовского языка // Очерки мордовских диалектов: В 2 т Саранск, 1961. - Т. 1. — С. 100-195.

160. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 2. СПб., 1770. - Ч. 2. Кн. 2.-571 с.

161. Повесть временных лет: В 3 т. М.;Л., Наука, 1950. - Т.1. - 450 с.

162. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М.: Наука, 1975. - 59 с.285

163. Пономарев Д. Свадебные обычаи и обряды нашего прихода. // Тамбов. Епарх. ведомости. 1913. - № 40. - С. 1299-1334.

164. Пономарев П.Д. Народный костюм Воронежской губернии. Воронеж: Центрально-Черноземное кн. изд-во, 1994. - 37 с.

165. Попов Н.С. Марийский народный праздник "кугече" // Археология и этнография марийского края. Вып, 22. Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. - Йошкар-Ола, 1993. - С. 52-64.

166. Примеров А. Религиозные обряды и суеверные обычаи мордвы Краснослободского уезда // Пенз. епарх. ведомости. — 1870. — № 16. — С. 521531.

167. Примеров А. Село Каменный-Брод Краснослободского уезда // Пенз. епарх. ведомости. 1872. - № 6. - С. 185-194.

168. Прозин Н.В. Картины мордовского быта II Пенз. губ. вед. 1865.39.

169. Прыткова Н. Ф. Одежда ижор и води. По материалам Северозападной экспедиции 1926-28 годов. // Западно-финский сборник. Труды комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран. Л.: Изд-во АН СССР, 1930. - С. 306-340.

170. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М.: Наука, 1988. - 312 с.

171. Раппапорт Р.А. Эволюция человечества и будущее антропологии // Этногр. Обозрение. 1995. - № 6. - С. 18-30.

172. Рогачев В.И. Кодификационно-семиологическая система восточных финнов // Исторические и политические науки в контексте современной культурной традиции: Материалы IV Сафаргалиевских науч. чтений. Саранск, 1999. - С. 548-554.

173. Русинов Н.Д. Нижегородская сельская старина: Крат. Этнолингв. очерк о крестьянах крепостнической эпохи. / Нижегородский гуманитарный центр Нижний Новгород, 1997. - 94 с.

174. Самошкин А.Г. Обрядовые импровизации и народные частушки286мордвы // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск, 1972. -С. 210-217.

175. Саратовский этнографический сборник. Саратов, 1922. - Вып. 1.276 с.

176. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР /А—Г/ -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1978. — 132 с.

177. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР /Д-И/ -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1980. 126 с.

178. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР /К—Л/ -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1982. 141 с.

179. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР /М-Н/ -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1986. 130 с.

180. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР / О П /. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1993. - 320 с.

181. Смирнов А.Д. Заметки о мордве и памятниках мордовской старины в Нижегородской губ. // Изв. О-ва археологии, истории и этнографии при Имп. Казан, ун-те. 1893. - Т. 2. - С. 286-290.

182. Смирнов И.Н. Мордва: Ист.-этногр. очерк. Гл. 2: Внешний быт // Изв. О-ва археологии, истории и этнографии при Имп. Казан, ун-те. - 1893. -Т. 2,-С. 426-^77.

183. Смирнов И.Н. Мордва: Ист.-этногр. очерк. Казань, 1895 - 299 с.

184. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. / МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1952. - № 28.

185. Смирнова В.Б. Вклад русской интеллигенции в просвещение мордовского народа // Этнокультурные связи мордвы: Дооктябрьский период: Межвуз. сб. науч. тр. / Мордов. ун-т. Саранск, 1988. - С. 97-111.

186. Спрыгина Н.И. Одежда мордвы-мокши Краснослободского и Бед-нодемьяновского уездов Пензенской губернии. Пенза, 1928. - Вып. 3. — 47 с.

187. Степанов П.Д. Древняя история мордвы-эрзи // Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР: Саранск, 1970. - С. 26-66 - Тр.2871. МНИИЯЛИЭ. Вып. 39.

188. Сурхаско Ю.Ю. Религиозно-магические элементы карельской свадьбы // Этнография карел. Петрозаводск, 1976.

189. Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования карел. Л., 1985.

190. Сухарева О.А. Опыт анализа покроев традиционной туникообраз-ной среднеазиатской одежды в плане их истории и эволюции // Костюм народов Средней Азии. М., 1979.

191. Сычев В.Л. Из истории плечевой одежды народов Центральной и Восточной Азии (к проблеме классификации)//Сов. этнография. 1977. — № 3. -С. 32-46.

192. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М., 1967.

193. Темногрудов Б. Цифровые знаки мордовской письменности на бирках// Природа и хозяйство Пензенского края. Пенза, 1925. - С. 172—174.

194. Токарев С.А. К методике этнографического изучения материальной культуры II Сов. этнография. 1970. - № 4. - С. 3-17.

195. Токарев С.А. Обычаи и обряды как объект этнографического исследования // Сов. этнография. 1980. - № 3. - С. 26-36.

196. Толстов 1928 Толстов С.П. Нацмены Ц.П.О. - М., 1928.

197. Топорков А.Л. Символика и рутуальные функции предметов материальной культуры // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. - С. 89-101.

198. Традиционные обряды и обрядовый фольклор русских Поволжья / Составители Г.Г. Шаповалова и Л.С. Лаврентьева; Под ред. В.Н. Путилова.: -Л.: Наука, 1985.

199. Трирогов В. Г. Мордовские общины // Русская старина. 1880. Кн. 6.

200. Тумайкин В.П. Семья и семейные отношения у мордвы Самарской губернии в XVIII XIX вв. // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII - XIX вв. - Саранск, 1978. - С. 77-86. Тр. НИШЛИЭ. - Вып. 62.

201. Устинова М.Я. Семейные обряды латышского городского населения в XX в.-М., 1980.288

202. Устно-поэтическое творчество мордовского народа: В 8 т. Т. 6, ч. 1. Эрзянская свадебная поэзия. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1972. - 472 с.

203. Устно-поэтическое творчество мордовского народа: В 8 т.- Т. 7, ч. 1.Эрзянские причитания-плачи. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1972. - 374 с.

204. Устно-поэтическое творчество мордовского народа: В 8 т. Т. 6, ч. 2. Мокшанская свадебная поэзия. - Саранск: Мордов.кн. изд-во, 1975. - 400 с.

205. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. В 8 т. — Т. 7, ч. 3. Календарно-обрядовые песни и заговоры. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981.

206. Федянович Т.П. Мордовские народные обряды, связанные с рождением ребенка (конец XIX 70-е г. XX в.) // Сов. этнография. - 1979 -№ 2- С. 79-89.

207. Федянович Т.П. Похоронные и поминальные обряды мордвы // Бытовая культура мордвы . Саранск, 1990 - С. 96-125. - Тр. НИИЯЛИЭ- Вып. 100.

208. Федянович Т.П. Семейные обычаи и обряды финно-угорских народов Урало-Поволжья (конец ХЗХ 1980-е годы). - М., 1997. - 184 с.

209. Феоктистов А.П. Мордовские языки и их диалекты // Вопросы этнической истории мордовского народа. Труды мордовской этнографической экспедиции. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - Вып. 1.

210. Феоктистов А.П. Диалекты мордовских языков // Мордовский словарь X. Паасонена. 1: A-S.Suomalais-ugrilainen seura- Helsinki, 1990. S. XII -XXIX.

211. Черемисы //Природа и люди. 1878. - № 9 - 10. - С. 1-58.

212. Чеснов Я.В. Шаг Майтрейи: некоторые аспекты изучения кинесики // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989- С. 122-138.

213. Чижикова Л.Н. Русско-украинское пограничье: История и судьбы традиционно-бытовой культуры. М.: Наука. 1988. - 252 с.

214. Шахматов А.А. Мордовский этнографический сборник. — СПб.,1910.

215. Шигурова Т.А. Аватнень щамсна XIX векть песта XX векть ушеткс289ста И Мокша. 1991. - № 6. - С. 74-75.

216. Шигурова Т.А. Функционирование национальной одежды мокши и эрзи в погребальных обычаях и обрядах мордвы середины XIX начала XX веков // Возрождение мордовского народа: Материалы науч. конф. / НИИ регио-нологии. - Саранск, 1995. - С. 115-118.

217. Шигурова Т.А. Символика традиционной мордовской одежды (на материале свадебного ритуала "той" /"питне") // История, образование и культура народов Среднего Поволжья: Материалы Всерос. науч.- практ. конф. -Саранск, 1997,- С. 133-134.

218. Шигурова Т.А. Функционирование традиционного женского костюма мокши и эрзи в весенне-летних календарных обрядах // Вестн. Морд, ун-та. -1997.-№1,-С. 20-23.

219. Шигурова Т.А. К вопросу об особенностях эрзянской традиционной женской одежды середины XIX в. // Сборник научных трудов ученых Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева. Саранск, 1999-С. 188-190.

220. Шмелева М.Н. Украшения русской крестьянской одежды / М.Н. Шмелева, JI.B. Тазихина // Русские: Ист.-этногр. атлас. М., 1970. - С. 89-123.

221. Шуляев А.Д. Жизнь и песня: Поэтическая система традиционной народной лирики мордвы. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. -172 с.

222. Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. -М.: Наука. 1987. 558 с.

223. Heikel А. О. Trachten und Muster der Mordvinen- Helsingfors, 1899. -XXVII s.290

224. Список информаторов Пензенская область

225. Абузова Раиса Сергеевна, 1939 г. р., с. Даныпино Белинского района , записи 1991 г.

226. Козина Анна Никитична, 1936 г. р., с. Карсаевка Белинского района, записи 1991 г.

227. Синдякова Евдокия Ивановна, 1912 г. р., с. Карсаевка Белинского района, записи 1991 г.

228. Шулимова Ольга Максимовна, 1947 г. р., с. Пичевка Белинского района, записи 1991 г.

229. Якушкина Анисья Петровна, 1907 г. р., с. Пичевка Белинского района, записи 1991 г.1. Республика Мордовия

230. Дьякова Мария Николаевна, 1909 г. р., с. Селищи Болыпеигнатовского района, записи 1993 г.

231. Маськина Таисья Дмитриевна, 1919 г. р., с. Чукалы Болыпеигнатовского района, записи 1993 г.

232. Приставкина Анна Ивановна, 1922 г.р., с. Чукалы Болыпеигнатовского района, записи 1993 г.

233. Смолькина Елизавета Романовна, 1904 г. р., с. Чукалы Болыпеигнатовского района, записи 1993 г.

234. Сульдина Серафима Петровна, 1912 г. р., с. Атяшево Атяшевского района, записи 1991 г.

235. Полевые материалы экспедиции в села Белинского и Городшценского районов Пензенской области. 1990.

236. Полевые материалы экспедиции в с. Алово, Атяшево, Сабанчеево Атяшевского района Республики Мордовия, 1991.

237. Полевые материалы экспедиции в с. Атяшево, Селшци, Чукалы Болыпеигнатовского района Республики Мордовия, 1993.292