Политика России на Северном Кавказе в первой четверти XIX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Гапуров, Шахрудин Айдиевич

• Гапуров, Шахрудин Айдиевич
• доктор исторических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор исторических наук Гапуров, Шахрудин Айдиевич

ВВЕДЕНИЕ.

РАЗДЕЛ I. Общественно-экономическое положение Дагестана, Кабарды и Чечни в конце XVIII - начале XIX вв.

РАЗДЕЛ И. Россия и Северный Кавказ в начале XIX в. Активизация кавказской политики России.

РАЗДЕЛ III. «Либеральный» период в российско-северокавказских отношениях (1806-1815 гг.).

РАЗДЕЛ IV. Политика России на Северном Кавказе в 1816-1820-м гг.:.

РАЗДЕЛ V. Россия и Северный Кавказ в 1821-1826 гг. Начало массового освободительного движения горцев.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политика России на Северном Кавказе в первой четверти XIX в.»

Актуальность исследования. Трагические события в Чеченской республике в 1990-е гг., так или иначе затронувшие Дагестан и соседние народы (напряженность в осетино-ингушских отношениях, непростая ситуация в 1999 г. в Карачаево-Черкесии и т.д.) значительно обострили интерес к историческому прошлому Северокавказских народов, к многогранной и непростой истории русско-северокавказских взаимоотношений и, в особенности, к Кавказской войне, ее истокам. Также, как в годы «большой» Кавказской войны в XIX в., в чеченские события конца XX в. оказалось втянуто все российское общество. В военных событиях в Чечне участвовали военнослужащие практически всех частей России. Все российские губернии в силу своих возможностей пытались помочь в восстановлении народного хозяйства республики или оказать ее населению гуманитарную помощь, а российская общественность активно обсуждала, как быстрее завершить эту затянувшуюся чеченскую (точнее -русско-чеченскую) трагедию. Таким образом, сохранение комплекса этнических противоречий на Северном Кавказе в начале нового XXI в. определяет главный аспект актуальности представленной темы.

Обращение к урокам прошлого, к истокам и первым годам Кавказской войны представляет, по нашему мнению, интерес не только научный, но и практический. Эти уроки хорошо показывают, что Россия значительно больших успехов в сближении с народами Кавказа добивалась политическими, экономическими и дипломатическими мерами, чем применением преимущественно насильственных, военных мер.1 В данной связи тема исследования представляется актуальной еще и потому, что она составляет неотъемлемую часть двух больших проблем: складывание Российского многонационального государства и национального движения горцев Кавказа.

1 Тройно Ф.П. Кавказская война и судьбы горских народов // Кавказская война. Уроки истории и современность. Материалы научной конференции. 16-18 мая 1994 г. Краснодар. 1994. С. 49.

Степень научной разработки проблемы. По истории народов Северного Кавказа и, особенно, по истории национально-освободительного движения горцев в XIX в. написано огромное количество книг и статей. Однако, как отмечалось на международной научной конференции в Махачкале в 1993 г., «наличие большого числа исследований еще не может дать основание считать, что проблема вполне изучена. Еще предстоит написать полную историю «начального этапа», раскрыть глубокие социально-политические причины, вызвавшие это движение».2

В историографии исследуемого вопроса необходимо выделить дореволюционный (1801-1917 гг.), советский (1917-1991 гг.) и постсоветский (1991-2003 гг.) периоды. В свою очередь, каждый из выделенных историографических отрезков распадается на отдельные этапы, на протяжении которых история российского освоения Северного Кавказа исследовалась с различной степенью интенсивности, что во многом определялось особенностями политической конъюнктуры.

Первые работы, относящиеся к теме исследования, появились уже в первой половине XIX в. Они подробно описывали особенности Северокавказского региона, его климат и обычаи проживавших здесь народов, т.е. носили некоторый этногеографический характер.3 Характерная особенность перечисленных исследований заключается в их политической индифферентности, отсутствии любых критических оценок и стремлении к объективному, взвешенному анализу перспектив российского освоения новых земель.

История разработки и реализации государственной политики Российской империи на Кавказе в первой четверти XIX в. изучалась, причем, обычно лишь попутно очень немногими учеными. Наименее исследованной оставалась как история общественно-экономического положения Чечни,

2 Газимухаммед и начальный этап антифеодальной и антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни. Материалы научной конференции. Махачкала, 13-15 октября 1993 г. Ммхачкала, 1997. С. 5.

3 См. Броневский С М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. В 2 н. Ч. 1. М., 1823; Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель. СПб., 1835 и др.

Дагестана и Кабарды на рубеже XVIII - XIX вв., так и экономического влияния России в Северокавказском регионе. Однако уже к середине XIX в. сформировался устойчивый интерес историков к проблемам непростых взаимоотношений Российской империи с местным населением Чечни, Дагестана и Кабарды.4

С этого времени в исторической литературе преобладали исследования, посвященные восстаниям горцев под руководством местной знати, участию казачества и регулярной армии в Кавказской войне. Работы историков сводились большей частью к изучению боевых действий и непосредственной реализации политики П.Д. Цицианова и А.П. Ермолова.5 Разумеется, ход боевых действий подавался во многом односторонне, многие проблемы просто замалчивались. Из работ опубликованных в это время можно отметить «Чеченское племя» У. Лаудаева,6 «Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова» И. Ходнева и несколько других.

Из работ опубликованных в XIX в. очевидцами тех событий большой интерес для исследователей представляют письма, дневники и воспоминания современников, участвовавших в проведении Кавказской кампании, хотя данную группу литературы по своему характеру можно отнести не только к л историографии, но и к источниковой базе исследования. Отдельный блок литературы посвящен политическим реалиям Российской империи первой четверти XIX в., определявшим направления и характер взаимоотношений России с населением Чечни, Дагестана и Кабарды в исследуемый период.

4 См.: Иванов И. Чечня // Москвитянин. 1851; Самойлов К. Заметки о Чечне II Пантеон. 1855. Т. 23. № 9-10 и др.

5 Погодин М. Алексей Петрович Ермолов. Материалы для его биографии. М., 1863; Шамиль и Чечня // Военный сборник. М., 1869. Т. IX; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6 т. Т. 1. СПб., 1871; Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. М., 1888; Огранович И. Поездка в Ичкерию // Брошюра газеты «Кавказ» 1866 года. В 2 ч. Ч. 1. Тифлис, 1867.

6 Лаудаев У. Чеченское племя. II Сборник сведений о кавказских горцах. Т. VI. Тифлис, 1872.

7 Ходнев И. Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова // Русский вестник 1865. Т. 57. №

6.

8 Милютин А. Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. СПб., 1850; Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера II Русский вестник 1864. Т. 53. № 10; Покорение Кавказа // Русский вестник. 1860. Т. 27. № 6.

Особого внимания в данном отношении заслуживает работа И.А. Галактионова «Император Александр I и его царствование».9

В последней четверти XIX в. значительное внимание историки уделяли формированию новой социально-экономической структуры в исследуемом регионе, анализировали поземельные и сословные отношения горцев Северного Кавказа, стремились показать характер и перспективы экономического взаимодействия с Россией.10 Однако даже те работы, которые были написаны на базе конкретного исторического материала, далеко не всегда полно отражали весь комплекс проблем социально-экономического развития Чечни, Дагестана и Кабарды. Как правило, авторам не удавалось в комплексе отразить влияние Российской империи на изменение патриархально-родовых и полуфеодальных отношений в регионе.

В начале XX в. характер исследований претерпел существенные изменения, первоочередными в работах историков становятся вопросы организации взаимоотношений всех коренных национальностей Российской империи, в том числе и народов Северного Кавказа.11 Канун революции дал мощнейший толчок дискуссиям на тему национально-государственного

11 строительства. Проблема наилучшего устройства российского многонационального государства затрагивалась в программах различных партий и движений, возникших на политической арене России. Особую остроту обсуждение политики России на Северном Кавказе приобрело после прихода к власти большевиков, для которых разработка государственной национальной политики стала продолжением их политической дискуссии с оппонентами по революционной борьбе.

9 Галактионов И. А. Император Александр 1 и его царствование. В 2 т. Т. 2. СПб., 1877.

10 Маркграф О. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства М., 1882; Казбек Г.Н. Куринцы в Чечне и Дагестане. Тифлис, 1885; Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа // Русская мысль. 1883, № 12; Максимов Е. Туземцы Северного Кавказа. В 2 т. Т.1.4.2. Владикавказ, 1894. и Личков Л.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904; Утверждение русского владычества на Кавказе. В 12 т. Т. 3. Ч. 1. Тифлис, 1904.

12 Иваненков И.С. Горные чеченцы // Терский сборник. Вып. 7. 1910; Ткачев Г.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ, 1911; Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. В 2 т. Т. 1. Екатеринодар, 1910; Ковалевский П.И. Кавказ. Народы Кавказа. СПб., 1914.

С октября 1917 г. начинается качественно новый историографический период, особенностью которого являлась тесная связь исторической науки с идеологическими установками партии и советского правительства. С этого времени в советской историографии царская Россия предстает как «тюрьма народов», а история покорения Кавказа рассматривается с позиций теории колониализма. Вслед за В.И. Лениным советские историки стремились показать негативную роль царского правительства в подавлении национальных интересов народов Северного Кавказа.

Анализ историографии показывает, что в первые годы советской власти проблему взаимоотношения центральной власти и национальных регионов выдвигала не столько его недостаточная научная разработанность, сколько сам реальный процесс государственного строительства на национальных территориях, в том числе на Северном Кавказе. Этим объяснялся интенсивный поиск оптимальной национально-государственной модели, осуществляемый большевистскими партийными лидерами, нашедший отражение в многочисленных статьях. В итоге, характерной чертой ранней советской историографии стал тот факт, что оценка политики царской России на Северном Кавказе в основном была осуществлена представителями советского руководства - В.И. Лениным,13 И.В. Сталиным,14 Н.И. Бухариным15 - то есть теми, кто непосредственно участвовал в процессе национально-государственного строительства в начале 1920-х гг. Лидеры большевиков обосновывали свою программу национально-государственного строительства многочисленными историческими примерами, в том числе и

13 См.: Ленин В.И. «Критические заметки по национальному вопросу», «О национальной программе РСДРП». Поли. собр. соч. М., Т. 24; «О праве наций на самоопределение». Там же. Т. 25; «О национальной гордости великороссов». Там же. Т.26; «Итоги дискуссии о самоопределении». Там же. Т. 30; «Пролетарская революция и ренегат Каутский». Там же. Т. 38; «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Там же. Т. 45.

14 См.: Сталин И.В. «Ответ товарищам украинцам в тылу и на фронте», «Организация Российской Федеративной Республики», «Одна из очередных задач», «Октябрьский переворот и национальный вопрос», «Политика Советской власти по национальному вопросу в России». Соч., Т. 4. М, 1951; «Вопрос об объединении независимых национальных республик», «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве». Там же. Т. 5.

15 См.: Бухарин Н.И. Мы - единственная страна, которая воплощает пргрессивные силы истории // Правда 31 января 1934; Избранные произведения. М., 1988; Тюремные рукописи. (В 2-х книгах). М., 1996. примерами взаимоотношений царской России и народов Северного Кавказа в XIX в.

По участии академика М.Н. Покровского, определявшего стратегию развития исторической науки в течение пятнадцати пореволюционных лет,16 в историографии утвердились самые негативные оценки политики царизма

17 на Кавказе. Преобладала критика «черносотенно-колониалистских» мер А.П. Ермолова, в интересах царского окружения, буржуазии и крупных помещиков с опорой на местных феодалов подавлявшего национальные чувства горских народов. В трудах советских исследователей имперской стратегии и тактике самодержавной власти на Кавказе в первой четверти XIX в. противопоставлялся «единственно верный» курс интернационализма и дружбы между народами, который «уверенно проводила первая Советская республика».18

В 1930-е гг., несмотря на жесткие идеологические ограничения, в развитии историографии вновь обострился интерес к политике России на Кавказе, что отчасти было связано с принятием Конституции 1936 г. и новыми веяниями в национальной политике советского государства. Основной тенденцией, проявившейся в исторических исследованиях этого времени стало обоснование неразрывности судеб России и народов Северного Кавказа.19 Важной частью историографии данного периода являются исследования, в которых содержалась критика не только имперской политики царизма, но и национализма малых народов Кавказа.20

16 См.: Вопросы истории 1947. № 1, № 12.

17 О тех, кого называли абреками. Владикавказ, 1927; Яковлев Н.Ф. Ингуши. М.-Л., 1925; Алиев У. Кара-Халк (Черный народ). Очерк исторического развития горцев Северного Кавказа Ростов-на-Дону, 1927.

18 См., напр.: Попов Н.Н. Октябрьская революция и национальный вопрос. М., 1927; Кантор Е. Национальный вопрос на XII съезде РКП. М., 1923 и др.

19 Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость по руководством Шамиля. Л., 1939; Норденштамм И.И. Описание Чечни со сведениями этнографического и экономического характера // Материалы по истории Дагестана и Чечни. Ч. 3. Махачкала, 1940.

20 Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура // Известия 2-го Северокавказского пединститута им. Гадиева. Орджиникидзе, 1932; Рубинштейн Л. В борьбе за ленинскую национальную политику. Казань, 1930; Сакс Г. Работа среди национальных меньшинств. Ленинград, 1931; Нуги с А. Против великодержавного шовинизма и местного национализма Хабаровск, 1933; Тюрбеев А. До конца разгромить буржуазный национализм Чапчаева Элиста, 1935.

Заметный спад в исследовании темы наблюдался в период с начала 1

1940-х гг. и вплоть до XX съезда партии в 1956 г. Объективное исследование взаимоотношений России и горских народов стало невозможным в силу политических обстоятельств, главным образом, из-за проводившейся в 1940-е гг. политики депортации ряда народов Северного Кавказа. Как и во многих других областях истории, изыскательская работа исследователей в области взаимоотношений России и горских народов Чечни, Дагестана и Кабарды в это время носила односторонний характер.22 Эталоном сталинского видения исследуемой проблемы стала книга академика A.M. Панкратовой «Великий русский народ», вышедшая в 1952 г., в которой подчеркивалась особая роль русского народа на всем протяжении истории, в том числе и в XIX в. Не случайно на XIX съезде автор была избрана членом ЦК КПСС.

После XX съезда партии в исторических трудах состоялся пересмотр сталинского понимания исторической миссии России на Северном Кавказе, в том числе в XIX в. В регионах появился массив работ, в которых завоевание Кавказа рассматривалось с ленинских позиций, а именно, - как одно из проявлений имперской политики России.23

В 1960-е гг. наблюдался всплеск интереса к национально-освободительному движению горцев Северного Кавказа, который подкреплялся, главным образом, начавшейся с 1957 г. политикой

21 Каммари М.Д. СССР - великое содружество социалистических наций. М., 19S0; Кутьин К.П. Торжество пролетарского интернационализма в СССР и его международное значение. М., 1953; Матюшкин Н.И. СССР - страна великого содружества народов. М., 1953; Панкратова A.M. Дружба народов СССР -основа основ многонационального социалистического государства. М., 1953; Верховцев И.П. Великая дружба народов СССР. М, 1954; Козлов В.А. О формировании и развитии социалистических наций в СССР. М., 1954; Морозов М.А. Национальные традиции народов СССР. М., 1955.

22 См.: Советское социалистическое многонациональное государство. М., 1940; Бурджалов Э.Н. Царская Россия после восстания декабристов. М., 1941; Чугаев Д.А. Образование Союза Советских Социалистических Республик. М., 1951; Коммунистическая партия - организатор советского многонационального государства. М, 1954; Чистяков О.И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955 и др.

23 Бербеков Х.М. Образование и развитие кабардинской социалистической нации. Нальчик, 1958; Нахшунов И.Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956; История, география и этнография Дагестана. М., 1958; Фадеев А.В. Вопрос о социальном строе кавказских горцев XV1II-X1X вв. в новых работах советских историков // Вопросы истории. 1958, № 5; Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961. реабилитации депортированных сталинским руководством народов.24 Отличительной чертой созданных в 1960-е гг. работ является пристальное внимание историков к проблеме культурного влияния России на Чечню, Дагестан и Кабарду, а также то, что в это время наиболее активное развитие историографии происходит не в центре страны, а в самих республиках Северного Кавказа.25

В 1970-е - первой половине 1980-х гг. наиболее актуальной темой в исторических исследованиях становится проблема развития феодализма и

26 этнокультурных особенностей горских народов. В монографиях по проблемам реализации российской политики на Кавказе, появившихся в 1970-е гг., основной акцент традиционно делался на критике царизма, стремившегося подчинить свободолюбивые народы Чечни, Дагестана и

АН

Кабарды. В ряде работ содержится богатейший фактический материал об участии горцев в национально-освободительной войне под руководством Бей-Булата Таймиева и Шамиля, однако существенным недостатком литературы тех лет является отсутствие специальных исследований, посвященных жизни и деятельности лидеров национально-освободительного

28 движения.

24 Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. М., 1961; Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в XVIII - первой половине XIX в. Грозный, 1961; Багаев M.X. Население плоскостной Чечено-Ингушетии накануне переселения вайнахов с гор на плоскость // Археолого-этнографический сборник. Т. 2. Грозный, 1968; Шамилев А.И. В ущельях Аргуна, Форганги и на плоскости Чечено-Ингушетии // Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка, литературы. Т. VIII. Вып. 1. Грозный, 1969.

25 См.: Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Чечено-Ингушетии в XVIII- первой половине XIX в. Грозный, 1961; Тотоев М. Из истории дружбы осетинского народа с великим русским народом. Орджоникидзе, 1963 и др.

26 Анчабадзе З.В., Робакидзе А.И. К вопросу о природе кавказского горского феодализма // Иберийско-кавказское языкознание. Т. XVIII. Тбилиси, 1973; Летифов АЛ. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Махачкала, 1972; Саламов Б. Горские народы: расцвет и сближение. Орджоникидзе, 1975; Османов А.М. Мой край Дагестан. М., 1979; Ахмадов Ш.Б. Из истории развития земледелия и животноводства у чеченцев и ингушей в XVIII - начале XIX в. // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XVIII - нач. XIX в). Грозный, 1982; Гриценко Н. П. Города Северо-Восточного Кавказа Ростов-на-Дону, 1984.

27 Виноградов В.Б. Через хребты веков. Грозный, 1971; Кушева Е.Н. , Усманов М.А. К вопросу об общественном строе вайнахов // Советская этнография. 1978, № 6; Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XIX века. М., 1974.

28 См.: Брегвадзе А. И Славная страница истории. М., 1983; Киняпина Н.С., Б лиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984; Васильев Д.С. Очерки истории низовьев Терека. Махачкала, 1986 и др.

Со второй половине 1980-х гг. исследование темы получает совершенно новое направление. Проблема национально-освободительного движения горцев Северного Кавказа становится наиболее популярной темой в национальных республиках, особенно в Чечне и Дагестане. Политика России на Северном Кавказе получает в работах исследователей однозначно негативную оценку, а лидеры освободительного движения превращаются в национальных героев. Начиная с 1988 г., на страницах печати поднялась настоящая волна материалов, осуждавших политику насильственной депортации народов Северного Кавказа в 1940-е гг. В конце 1980-х - начале 1990-х гг. активно публиковались труды, имеющие националистическую и сепаратистскую направленность, запрещенные в предыдущие периоды существования советской системы. Отличительной чертой историографии эпохи перестройки является свободная трактовка известных исторических событий и преобладание критических взглядов на национальную политику не только царской России, но и советского государства.30 Наиболее показательны в данном отношении специальные научные конференции, посвященные взаимоотношениям России и народов Северного Кавказа, активно проводившиеся на рубеже 1980-1990-х гг. в Махачкале, Нальчике, Краснодаре и других городах.31

Заметные перемены в развитии отечественной историографии можно наблюдать в период с начала 1990-х гг. по настоящее время. Особенностью

29 Борчашвили Э.А. Социально-экономические отношения в Чечено-Ингушетии в XVIII-XIX веках. Тбилиси, 1988; История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988; Акиев X. А. Материалы Кизлярской таможни 1825-1826 годов как источник изучения торговых связей Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII - начало XX века). Грозный, 1986; Ахмадов Ш.Б. Взаимовлияние производственного опыта русских переселенцев и местных народов Терской области в XIX - начале XX в. // Прогрессивное влияние России на социально-экономическое и политическое развитие народов Чечено-Ингушетии. Грозный, 1989; Гаджиева С. Ш. Дагестанские терекеменцы. XIX - начало XX века. М, 1990; Берже А.П. Чечня и чеченцы. Грозный, 1991; Ахмадов Я. 3. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991; Магомедов Р. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.

30 См., напр.: Становление Российской Федерации. М., 1986; Чистяков О.И. Национальное государство в СССР в годы гражданской войны (1918-1920). М., 1987; История национально-государственного строительства в СССР. М, 1989; Авторханов А. Империя Кремля. Минск-Москва, 1991 и ДР

31 См. напр.: Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20-50-е годы XIX в. Материалы Всесоюзной научной конференции 20-22 июня 1989 г. Махачкала, 1994 и др. данного историографического периода является то, что исторические исследования приобрели относительную самостоятельность от любых видов идеологии, ученые стали выделять проблему национальных движений как один из факторов распада страны в 1917 и 1991 гг. Проделав огромную работу по исследованию вновь открывшейся базы данных, ученые по-иному взглянули на многие факты истории российского освоения Кавказа. Интерес к национальной политике Российской империи дополнительно актуализировался в связи с обострением комплекса национальных противоречий на постсоветском пространстве.33

В историографии новейшего периода отчетливо наметилось несколько направлений. Наибольший интерес историков, особенно в национальных регионах, вызывало массовое освободительное движение горцев 20-х гг. XIX в.34 Историки уделяли пристальное внимание методам военного сопротивления российской армии в Чечне и Дагестане, что во многом объяснялось очевидной для всех злободневностью событий Кавказской

35 воины.

В 1990-е гг. новый импульс в развитии поучила проблема участия казачества в освоении Северного Кавказа, которая активно развивалась преимущественно Кубанскими историками. Еще одним перспективным

32 См.: Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991; Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации. М., 1996; Мальбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. Нальчик, 1996; Аианичук В.Я. Закавказье и Северный Кавказ: истоки конфликтности и политика России. М., 1997.

33 См.: Доронченков А.И. Межнациональные отношения и национальная полигика в России: актуальные проблемы теории, истории и современной практики: этнополигологический очерк. Санкт-Петербург, 1995; Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура. М., 19%; Национальная политика России: история и современность, /под ред. В. А. Михайлова М., 1997; Абдулатипов Р.Г. Федерализм в истории России, (в 3-х кн.). М., 1997; Каппелер А. Россия многонациональная империя: Возникновение. История. Распад. М., 1997; .Российский федерализм: опыт становления и стратегии перспектив, /под общей ред. Абдулатипова Р.Г. М., 1998; Алексеев С.В. Идеологические ориентиры России: основы новой общероссийской национальной идеологии (в 2-х томах). М., 1998.

34 Халилов А.М. Национально-освободительное движение горцев Северного Кавказа под предводительством Шамиля. Махачкала, 1996; ГаммерМ. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.

35 Айрапетов О.Р. Рецензия на кн.: Б лиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война II Отечественная история. 1997. № 6; Дегоев В. Три силуэта Кавказской войны: А.П. Ермолов, М.С. Воронцов, А.И. Барятинский // Звезда 2000. № 9.

36 Казачий круг: История кубанского казачества. М, 1991; Казаки России. (Прошлое. Настоящее. Будущее) / Отв. ред. Ю.Б. Симченко. М.: ИЭиА РАН, 1992; Куценко И.Я. Кубанское казачество. Краснодар: Кн. нз-во, 1993; Кульчик Ю.Г., Конькова З.Б. Нижнетерское и гребенское казачество на территории Дагестана: поиск путей выживания // Дагестан: нижнетерское казачество. М., 1995; Нелепин Р.А. История направлением исследований стал анализ позитивных и негативных сторон культурного и экономического влияния России в северокавказском регионе.

В последние годы, особенно с началом второй чеченской войны, появилось немало публикаций, в которых действия горцев в первой четверти XIX в. преподносились в самом черном цвете и главный довод при этом -набеги, «хищнические» способы войны. В этих работах особо подчеркивается, что именно горские набеги явились главной причиной Кавказской войны, а Россия представляется обороняющейся, защищающейся стороной. При этом упускается из виду (кроме всех прочих моментов), что горцы сражались на своей родине, защищали свои земли, образ жизни и обычаи. Как представляется, в данном вопросе необходим более взвешенный, комплексный подход к изучению сложной и деликатной проблемы. Необходимо учитывать как уровень развития культуры горцев, так и вынужденность применяемых ими методов ведения войны. Горцы действовали так, как могли: «диверсионными актами - убийствами русских генералов, конными набегами на населенные пункты и воинские гарнизоны».39

В целом, фундаментальные изменения 1990-х гг. неизмеримо повысили интерес ученых к изучению истории российской политики на Северном Кавказе. За последние годы опубликован целый ряд научных работ по этой теме. Особый интерес вызывают исследования М.Н. Покровского, М.М. казачества. В 2-х т. СПб: «Православная Русь», 1993; Глущенко В.В. Казаки Отечества былого и нынешнего. Изд. 2-е, доп. Ростов-н/Д: Изд-во «ТОР», 1995; Кубанское казачье войско. 1696-1888. Краснодар, 19%.

37 См. Вертепов Г. Ингуши. Исгорико-статистический очерк // Ингуши. Саратов, 1996; Величко В.Л. Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы // Держава. 1997. № 9; Малахова Г.Н. Становление российской администрации на Северном Кавказе в конце XVTII - первой половине XIX века. Москва-Пятигорск, 1999; Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории и вызовы современности // Вестник Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ, 1999; Ходорковский М. В королевстве кривых зеркал (основы российской политики на Северном Кавказе до завоевательных войн XIX в.) // Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999 и др.

38 Балуеве кий Ю. Н. Уроки кавказских войн // Военно-исторический журнал. 2000, № 5; Георгиев В. А., Георгиева Н. Г. Кавказская война (1829-1864 гг.) // Преподавание истории в школе. 1999, № 6; Муханов В. М. Россия и Кавказ: история взаимоотношений // Гербоведъ. 1998, № 3; Азаров В., Марущенко В. Кавказ в составе России //Ориентир. 2001, № 3; Московский журнал. История государства Российского. 1993, № 2; Демин А. М. Казаки в Кавказской войне (1817- 1864) // казаки в войнах России. М„ 1999.

39 Демин А.М. Казаки в Кавказской войне (1817- 1864) // Казаки в войнах России. М., 1999. С. 108.

Блиева, В.В. Дегоева и др.40 Однако, как показывает анализ историографии, несмотря на многочисленные исследования, поставленный в диссертации вопрос остается недостаточно изученным. Это связанно с рядом объективных и субъективных факторов, среди которых выделяются влияние идеологии и излишняя политизация проблемы, порождающие противоречивость оценок одних и тех же исторических событий. Таким образом, исследование историографии показывает необходимость дополнительной научной разработки истории политики России на Северном Кавказе в первой четверти XIX в.

С учетом этого определена цель работы - на основе строгого исторического подхода восстановить базу точных, научно выверенных фактов, обогатить их новыми неизвестными или малоизвестными данными и на этой базе изучить важнейшие вехи в истории разработки и реализации политики России в Чечне, Кабарде и Дагестане в первой четверти XIX в.

В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи исследования:

- провести комплексный, научный анализ общественно-экономического положения Чечни, Дагестана и Кабарды в начале XIX в., показать общее и особенное в их социальной структуре и экономических отношениях;

- выделить главные причины активизации кавказской политики России в начале XIX в. и показать ее влияние на сложившиеся ранее социальные и экономические взаимоотношения горских народов;

- рассмотреть причины и характер освободительного движения горцев Кабарды, Чечни и Дагестана в 1801-1815 гг., уделив особое внимание событиям в Кабарде 1804, 1807 и 1810 гг., в Чечне - в 1807, в Дагестане -1806-1815 гг.;

- проанализировать подробно северокавказскую политику России в 1816-1827 гг. дать характеристику Кавказской деятельности генерала А.П.

40 См.: Покровский М.Н. Завоевание Кавказа // Россия и Кавказ. СПб, 1995; Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М , 1994 и др.

Ермолова, его личности как «проконсула» и «усмирителя» Чечни, Кабарды и Дагестана;

- раскрыть основные причины возникновения, показать ход и главные этапы развития освободительного движения горцев Кабарды, Чечни и Дагестана в 1820-1826 гг., особенно народное движение в Чечне в 1825-1826 гг. под руководством Б. Таймиева.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1801 по 1827 гг. С начала XIX в., укрепив свое международное положение и исходя из геополитических и экономических соображений, Россия переходит к решительным, большей частью военным действиям по присоединению обширных и стратегически важных для страны территорий Северного Кавказа. Активные действия царских властей, реализуемые А.П. Ермоловым, подготовили ту почву, на которой появилась моридистская идеология, проповедуемая лидерами национально-освободительного движения народов Чечни, Дагестана и Кабарды. Таким образом, в диссертации исследуется начальный этап этого движения, первая фаза Кавказской войны вплоть до отставки А.П. Ермолова с должности главнокомандующего на Кавказе в 1827 г.

Источниковая база исследования. Для работы над диссертацией были привлечены разнообразные источники, которые систематизированы и разделены автором на несколько групп.

К первой группе отнесены неопубликованные архивные документы. Наиболее ценный и обширный материал, отображающий политическую историю Северного Кавказа первой четверти XIX в., политику царского правительства в крае, деятельность Кавказской армии, зарождение и начальный этап Кавказской войны, находится в Российском государственном историческом архиве (РГИА), Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) и, отчасти, в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Главным образом, здесь собраны предписания

Российского правительства и личные указания Императора Александра I кавказским наместникам, в которых отражены различные этапы кавказской политики, многочисленные рапорты и донесения в Петербург царских военачальников и чиновников на Кавказе.

Наибольшего внимания заслуживают документы, находящиеся в РГВИА, которые условно могут быть подразделены на несколько групп:

1. Предписание и инструкции царского правительства для кавказской администрации, отображающие политику официального Петербурга на Северном Кавказе в различные периоды его отношения к военно-политическим событиям в крае.

2. Доклады и рапорты кавказской администрации в Петербург, ее переписка с местными владетелями (князьями, ханами, местными старшинами). В этих материалах содержатся сведения о методах действий российских властей на Северном Кавказе, подробные описания о набегах горцев, а также о военных экспедициях против них, о национально-освободительной борьбе местных народов, а также взаимоотношениях между местными властями и кавказской администрацией.

3. Военно-политические обзоры, журналы и описание местности Северного Кавказа. Составляющие данный круг документы дает представление о военно-политической ситуации в крае, о народах Северного Кавказа, их быте, нравах, экономике, т.е. содержит значительный этнографический материал. Среди этих документов наибольший интерес представляет «Военно-топографическое и статистическое описание областей Кавказа» (1831 г.), «Записки главкому в Грузии», написанные В.И. Ростовцевым. Особо следует выделить «Материалы для истории Кавказа и Кавказской войны, собранные Бушеном», составившие 90 томов. Эти «Материалы.» содержат ценнейшие сведения военно-политического, экономического и этнографического характера о народах Северного Кавказа. Здесь нашли свое отражение политика России в Чечне в 1820-е гг., деятельность А.П. Ермолова, национально-освободительное движение горцев в этот период, попытка равнинных чеченцев путем переговоров с царскими властями найти взаимоприемлемый, компромиссный вариант присоединения Чечни к России.

Все вышеуказанные источники РГВИА находятся в фонде ВУА -«Военно-ученый архив», в котором собраны наиболее значимые и интересные дела из фондов Департамента Генерального штаба, Министерства иностранных дел, Инспекторского департамента и т.д. Дела этого фонда содержат материалы о военно-политических событиях в Кабарде, Дагестане, Чечне (антироссийские выступления в этих районах, их причины, ход, действия царских властей, создание здесь военно-административного управления). Немало сведений здесь содержится и о подрывной, подстрекательской деятельности на Кавказе эмиссаров Ирана и Турции, которые в своих реваншистских целях пытались поднять горцев против России. В то же время, документы ВУА позволяют судить и о росте с конца XVIII в. пророссийских настроений среди равнинных чеченцев, значительной части дагестанских и кабардинских владетелей.

Во второй группе выделяются опубликованные источники, среди которых особое значение имеют материалы высших органов государственной власти, всеподданнейшие доклады, сборники постановлений правительства, документы различных комиссий и совещаний, служебная переписка. Среди широко известных и опубликованных источников, прежде всего, следует выделить Полное собрание законов Российской империи (ПЗС),41 сборники статистических и документальных материалов, мемуары видных полководцев и государственных деятелей. В целом, все перечисленные источники позволили обеспечить репрезентативность выполненной диссертационной работы.

41 Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 6. М, 1988; Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. Т. 1-55. СПб. 1801-1830; Собрание законов Российской Империи. Т. 20-35. СПб., 1874.

42 Записки А.П. Ермолова. В 2 ч. Ч. 2. М, 1865; Ходнев И. Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова // Русский вестник. 1865. Т. 57. № 6; Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера // Русский вестник. 1864. Т. 53. № 10; Милютин А. Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. СПб., 1850; Покорение Кавказа // Русский вестник. 1860. Т. 27. № 6.

Научная новизна исследования состоит в том, что это одна из первых диссертационных работ, в которой проведен комплексный анализ истории взаимоотношений российской власти и местного населения трех крупнейших регионов Северного Кавказа (Чечни, Дагестана и Кабарды) на протяжении непростого, наполненного важнейшими историческими событиями периода отечественной истории первой четверти XIX в. В частности:

- один из выводов работы в том, что среди причин российского освоения Северного Кавказа приоритетное место занимали не столько экономические интересы, сколько геополитические и военно-стратегические задачи, главным образом, автор выделяет фактор противостояния с Турцией и Ираном, а так же стоящей за их спиной Англией. В то же время, в диссертации показано, что в российской столице вплоть до середины XIX в. довольно смутно представляли себе реальное положение дел на Северном Кавказе. Здесь ставили лишь общие задачи кавказской политики на том или ином этапе, а практические пути и методы их осуществления определяли на месте главнокомандующие российскими войсками (наместники) на Кавказе, от непосредственной практической деятельности которых зависело отношение местного населения к России;

- с использованием новых архивных материалов автором проведен анализ характерных черт образа жизни, уровня развития и мировоззрения населения Чечни, Дагестана и Кабарды в первой четверти XIX в., особенностей их идейно-конфессиональных ориентаций, способов ведения хозяйства и участия в военных действиях. Исследование показало, что уровень социально-экономического развития и формы политического устройства этих народов были далеко не одинаковыми, однако с начала XIX в. царские власти в своей политике на Северном Кавказе перестали учитывать характерные особенности местного населения, что привело к серьезному обострению ситуации в регионе;

- с опорой на архивные материалы автор доказывает, что в начале XIX в. наиболее тесные отношения у Петербурга были с Кабардой, особенно с феодалами Малой Кабарды. При учете этого обстоятельства, а также особенностей социально-политического устройства Кабарды у России была возможность при более гибкой, дипломатичной политике реально присоединить ее без насильственных, военных методов. Однако российские власти с начала XIX в. перестали прибегать к дифференцированному подходу в формировании своей политики на Северном Кавказе. Особенной прямолинейностью своих действий отличался А.П. Ермолов.

- привлечение новых данных позволило сделать вывод о том, что, несмотря на наличие раннефеодальных отношений и относительную этническую однородность, в Чечне, в отличие от Дагестана и Кабарды, на рубеже XVIII-XIX вв. так и не сложились предпосылки для образования государства, что во многом объяснялось практически полным отсутствием собственной феодальной элиты. Инонациональные (дагестанские, кабардинские) феодалы, установившие свой контроль над чеченскими обществами, стремились к активному сотрудничеству с Россией, поддерживавшей их власть. Так, в глазах чеченского населения российское правление на Северном Кавказе и власть «феодалов-варягов» слилась воедино;

- в работе выявлены и показаны причины изменения взглядов местных жителей Северного Кавказа на проводимую в первой четверти XIX в. П.Д. Цициановым и А.П. Ермоловым политику административного и силового усмирения горцев. Автор отмечает эволюцию настроений феодальной знати от практически полной поддержки российской власти (которая на первоначальном этапе была для местной элиты источником особых льгот и сословных привилегий) до вызревания идеи мюридистского антироссийского движения на Северном Кавказе. В работе также отмечается, что этому в немалой степени способствовала не только политика насильственного усмирения непокорных горцев, но и трансформация местных, общинных структур управления;

- проведенное исследование позволило выявить ряд противоречий в кавказской политике царизма, непоследовательность сочетания дипломатических, торгово-экономических и сугубо насильственных мер по отношению к местному населению, ставшую основной причиной затянувшейся Кавказской войны. Автор доказывает, что многочисленные российско-горские соглашения о подданстве по-разному понимались сторонами. Если Россия смотрела на «подписантов» как на своих подданных, то горцы понимали присягу на верность России как заключение или подтверждение военно-политического союза, при сохранении своей самостоятельности.

- среди комплекса причин, по которым российские наместники на Северном Кавказе (П.Д. Цицианов и А.П. Ермолов) применяли жесткие военные меры в отношении местного населения, автор выделяет ставшие регулярными в первой четверти XIX в. набеги «немирных» горцев на казачьи поселения, в том числе за оборонительной линией.

- проведенный в работе сравнительный анализ показал, что роль духовенства в обществе и сама религиозность населения в Дагестане в первой четверти XIX в. были выше, чем в Чечне. Автор доказывает, что в исследуемый период в Чечне ислам играл скорее политическую, нежели религиозную роль. Тем не менее, в Чечне раньше (в первой половине 20-х годов XIX в.), чем в Дагестане, религиозные идеи были практически применены в качестве объединяющей и мобилизующей силы для организации антироссийского движения.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее выводы могут быть использованы при формировании государственной и региональной политики по отношению к народам Северного Кавказа, а также способны оказать помощь в самопознании народов Чечни и Дагестана. Материалы работы помогут расширить представления о непростых взаимоотношениях центральной российской власти, местной администрации, возглавляемой П.Д. Цициановым и А.П. Ермоловым и коренными народами Северного Кавказа.

Собранный и обобщенный материал может быть использован в других диссертациях, посвященных проблемам истории российского освоения Северного Кавказа, в учебном процессе при изучении историко-политологических дисциплин, в лекционных курсах и семинарах по отечественной истории.

Методологическая основа. При выполнении работы основным методологическим принципом явился историзм, предполагающий необходимость изучать любое общественное явление, исторические объекты в становлении, развитии, динамике, во взаимодействии с другими общественными явлениями. В диссертации применялся принцип объективности, предполагающий, что оценки событий, взглядов, позиций, развитие общественного строя должны быть свободны от политической предвзятости, тенденциозности и идеологических пут. Важное значение для диссертанта при выполнении работы имело также использование методов конкретно-исторического и сравнительно-исторического анализа.

Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором лекционного курса по истории реализации российской политики на Северном Кавказе в первой четверти XIX в. О результатах своего научного исследования соискатель неоднократно докладывал на кафедре истории Mill У, принимал участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступал с докладами по проблемам эволюции взаимоотношений России и народов Кавказа в отечественной истории.

Диссертация состоит из введения, пяти разделов, заключения и списка источников и литературы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Гапуров, Шахрудин Айдиевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В работе показано, что выделенные три крупнейших региона Северного Кавказа в первой четверти XIX в. стали ареной сложнейших социально-политических процессов, которые определили развитие всего края в XIX в. Автор отмечает, что на исследуемый период приходится один из решающих этапов по окончательному присоединению народов Северного Кавказа к России. Политика царизма с одной стороны, и сформировавшееся в первой четверти XIX в. национальное движение в Чечне, Дагестане и Кабарде - с другой - привели к началу Кавказской войны - самой длительной войны в истории России и горских народов.

В диссертации подчеркивается неоднородность уровня развития народов Северного Кавказа на рубеже XVIII - XIX вв. Автор отмечает, что различие было порождено, прежде всего, условиями хозяйствования в горных и равнинных районах. Малоземелье, нехватка пастбищ для широкого разведения скота, суровые горные условия сдерживали темпы экономического развития и, соответственно, - менее развиты были общественно-экономические отношения. Однако, даже в самых отдаленных горных районах Кавказа к началу XIX в. уже имелось социальное неравенство, а родовая община повсеместно уступила место сельской.

В условиях различной естественно-географической среды, полиэтнич-ности и этнической мобильности становление раннеклассовых и феодальных отношений на Северном Кавказе не могло протекать одинаково. Для Северного Кавказа, по мнению исследователей, был типичен сложный, «импульсивный характер развития феодализма, его локальное многообразие». В плане социального развития и этнической консолидации наиболее развитыми были Кабарда и кумыкские княжества, где полностью сформировались феодальные отношения. Не случайно именно Кабарда среди северокавказских народов была наиболее близка к созданию своей государственности. Достаточно развитые феодальные отношения и своеобразные мини-государства имелись, по мнению исследователей, и в равнинном Дагестане. В то же время в горных районах Дагестана и Чечни в конце XVIII - начале XIX в. все еще существовали союзы сельских обществ, в которых не закончился процесс складывания феодальной собственности путем захвата знатью общинных земель.

Анализ общественно-экономического развития Чечни показал, что наиболее развитыми были ее равнинные районы, расположенные по правому берегу Терека и по Сунже. Изученные автором документы XVIII в. свидетельствуют о наличии здесь раннефеодальных владений, которые однако не были порождением процессов внутреннего развития чеченского общества, а результатом внешнего влияния - Кабарды и Дагестана (появление в Чечне крупных владельцев Турловых, Черкасских, Айдемировых, Казбулатовых и др.). Как представляется, можно согласиться с мнением М.М. Блиева, который считал, что «внутренняя социальная жизнь чеченских горцев в рассматриваемый период еще не успела создать «собственных» князей. Верхи, о которых идет речь - это «пришлые» князья и владельцы, являвшиеся либо кабардинскими, либо кумыкскими, либо аварскими». Именно поэтому попытки феодалов подчинить своей власти сельскую общину и завладеть ее землями часто оканчивались неудачей.

Как показало исследование, в начале XIX в. в чеченской общине активизировался процесс захвата общинных земель социальной верхушкой, что во многом способствовало ликвидации демократических принципов управления. Постепенно чеченские «мирские сходки» - кхелы и кабардинские хасы - народные собрания, так же как и подобные им социальные институты в Дагестане к концу XVIII - началу XIX в. превратились в политические органы управления, в которых значительным влиянием пользовались феодалы или феодализирующаяся общинная верхушка. Тем не менее, в Дагестане и Чечне общинники сохраняли значительную свободу.

В диссертации автор делает вывод о том, что развитие общественно-экономических отношений на Северном Кавказе имело свои ярко выраженные особенности и к ним не всегда применимы европейские мерки. Господствовавший в крае со своими характерными чертами общественно-экономический строй вслед за исследователем В.Г. Гаджиевым автор называет «горским феодализмом». Как показано в разделе, специфическими чертами горского феодализма является то, что крестьянская частная собственность не была полностью поглощена крупным землевладением и еще не превратилась в тяглодержание. Это, по мнению В.Г. Гаджиева, и «обусловило сохранение относительной свободы джамаата (общины. - Г.Ш.) и его членов».

В работе обоснован вывод о том, что между народами Дагестана, Кабарды и Чечни сложились и активно развивались тесные торгово-экономические связи, а также исторические традиции добрососедства и дружбы. Их укреплению и сохранению способствовала совместная жизнь горцев в различных населенных пунктах на территории этих стран. Общность исторических судеб, традиций и близость культур обязывали кабардинцев, дагестанцев и чеченцев совместно бороться против внешней опасности, ревниво оберегая свою политическую самостоятельность. Начиная с XVI в. в семью северокавказских народов вливается казачество, которое к началу XIX в. стало равноправной составной частью местного сообщества. В течение нескольких веков узы взаимного родства, куначества и взаимопомощи связывали горцев и казаков. Причем в составе казачества оказалось немало самих горцев. Как и между всякими соседними народами того времени, случались и военные столкновения казаков с горцами, захватывались пленные, угонялись табуны лошадей и скот. Однако повседневная жизнь протекала не только в стычках и войнах, а преимущественно в мирных и добрососедских отношениях.

Таким образом, к моменту перехода Российского правительства в последней трети XVIII в. к политике утверждении своей власти в северокавказском регионе, в Чечне Дагестане и Кабарде уже сформировались основы феодального общества с достаточно развитыми социально-экономическими отношениями, способствовавшими росту национально-религиозного самосознания.

В работе автором сделан вывод о том, что, в отличие от колониальной политики стран Западной Европы, в основе деятельности России на Северном Кавказе в на рубеже XVIII - XIX вв. лежали не столько экономические причины, сколько факторы стратегического, геополитического характера. В этом смысле политику Российской империи на Кавказе нельзя назвать в полном смысле колониальной, скорее речь можно вести об особых русско-кавказских, русско-вайнахских отношениях.

Проведенный анализ позволил хронологически дифференцировать политику России на Северном Кавказе и выделить в ней несколько этапов. На протяжении первого периода (вторая половина XVI - конец XVII в.) происходит закрепление России на дальних кавказских рубежах, намечаются стратегические цели, путем проб и ошибок идет поиск оптимальных форм и методов установления российского влияния в крае, налаживаются первые контакты с местными народами. Второй этап (XVIII век) является переходным периодом в кавказской политике России, когда она явственно начинает одерживать верх в борьбе с Турцией и Ираном за Северный Кавказ, а в отношениях с горцами происходит постепенный переход от сотрудничества к политике силового давления. На протяжении третьего периода (первая четверть XIX в.) царское правительство начинает устанавливать (с перерывом на войны с Францией) свое реальное господство на Северном Кавказе применяя преимущественно военно-силовые методы, что явилось основной причиной Большой Кавказской войны в 30-50-е гг. XIX в. И, наконец, четвертый период (конец 1820-х гг. - 1864 г.) - время российско-горской войны, закончившейся окончательным присоединением Северного Кавказа и полным установлением здесь российской власти.

В работе отмечается разнообразие методов и форм политики России на Северном Кавказе, автор выделяет не только военные меры, но и развитие политико-дипломатических, торгово-экономических, культурных и иных связей. На рубеже XVIII - XIX вв. российские правители, преследуя на Кавказе собственные политические цели, были достаточно гибкими в выборе средств для их достижения. В зависимости от конкретной политической обстановки в кавказской политике превалировали разные формы и методы. Автор разделяет точку зрения В.В. Дегоева в том, что во взаимоотношениях между Россией и горскими народами, «помимо войн, грабительских набегов, оборонительно-наступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политико-дипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.».

Исследование показало, что граница между Российским государством и местными раннеполитическими образованиями находилась в подвижном состоянии. Она представляла собой не только линию вооруженного соприкосновения (даже в период Кавказской войны), но и своего рода контактно-цивилизационную зону, где развивались интенсивные хозяйственные, политические, личные (куначеские) связи. Шел процесс взаимопознания и взаимовлияния народов, ослаблявший вражду и недоверие.

Активизация кавказской политики России к началу XIX в. стала результатом изменения геополитической ситуации в северокавказском регионе еще во второй половине XVIII в., когда укрепление позиций царизма в крае привело к вытеснению отсюда Османской империи и Ирана. Автор делает вывод о том, что Русско-турецкая война 1768-1774 гг. продемонстрировала возросшую военную мощь России не только Турции, но и горцам. Опираясь на фактор военной силы, и не взирая на негативную реакцию Порты, Россия приступает к более решительным, чем раньше, мерам по практическому утверждению своего господства на Северном Кавказе. При этом один из основных выводов раздела состоит в том, что решительных, энергичных действий по покорению горцев требовала от Петербурга именно кавказская администрация, прежде всего - генерал-майор Мейер, а в дальнейшем и А.П. Ермолов.

В числе причин активизации кавказской политики России автор особо выделяет комплекс экономических факторов. На рубеже XVIII - XIX вв. Кавказ и Передняя Азия могли потенциально стать необъятным рынком сбыта для российских товаров, в том числе тех, которые в силу конкуренции не могли быть реализованы на европейских рынках. Этим объясняется борьба России не только за овладение Кавказом, но и за господство на Черном и Каспийском морях, за право свободного выхода через проливы на просторы Средиземного моря, за свободный доступ русских купцов к рынкам Азии.

Автор отмечает, что в силу исторически сложившихся обстоятельств Россия приступила к экономическому освоению Северного Кавказа лишь со второй половины XIX века, после окончания Кавказской войны. Однако природные богатства региона, особенно полезные ископаемые: рудные материалы, нефть, селитра и т.д., а также возможности развития здесь шелководства, хлопководства и виноделия привлекали Россию еще со времен Петра I. Свои соображения относительно эксплуатации природных богатств Северного Кавказа в 1777 г. излагал и весьма влиятельный при Екатерине II князь Г.А. Потемкин. Министр финансов при Александре I Канкрин считал, что Кавказ должен был «приносить государству весьма важные выгоды произведениями южных климатов», особенно в выращивании риса, хлопка, масличных культур и шелководства. Таким образом, планы освоения и эксплуатации природных ресурсов Кавказа, особенно превращения его в источник сырья для российской промышленности, играли важную роль в кавказской политике России конца XVIII - начала XIX в.

И все же, как показало исследование, экономический фактор имел второстепенное значение в кавказской политике Российской империи, поскольку на первом месте стояли военно-стратегические, геополитические интересы, стремление России укрепить свои военно-политические позиции на Кавказе, не допустить превращения этого региона в антироссийский плацдарм. Царское правительство понимало, что Кавказ играл чрезвычайно важную роль в установлении стабильных границ на юге России, в проведении всей его восточной политики. Исследователи неоднократно и вполне справедливо отмечали, что Россия боролась за Кавказ как за исключительно важную стратегическую позицию. В обстановке нарастающего международного соперничества значение этой позиции все возрастало. Она обеспечивала обладание Каспийским и Черным морями и юго-восточными территориями России. На этой позиции защищались жизненные интересы российского государства. Как отметила О.П. Маркова, «упорство борьбы за Кавказ свидетельствует о его значении для России».

В работе автор делает вывод о том, что на активизацию кавказской политики России в начале XIX в. повлиял и рост реваншистских тенденций в политике Турции и Ирана. Порта в конце XVIII- начале XIX в. находилась в состоянии глубочайшего социально-экономического и политического кризиса. Падению престижа султанской и в целом государственной власти способствовали среди прочего и поражение Турции в войнах с Россией во второй половине XVIII в. Правящие круги страны надеялись укрепить государственную власть в результате захвата кавказских территорий и возвращения Крыма. Решительным сторонником войны с Россией был и султан Селим III (1789-1807 гг.). Вступив на престол, он сразу же заявил: «Денно и нощно я обращаю к богу свое желание и мольбу о том, чтобы меч не был вложен в ножны до тех пор, пока мы не отомстим врагу (имелась в виду Россия. -Г.Ш.)».

Возродить свое влияние на Кавказе на рубеже XVIII - XIX вв. стремился и Иран, из-за феодальной смуты во второй половине XVIII в. потерявший былое могущество. Победивший в междоусобной борьбе иранских феодалов Ага-Мохаммед, основатель династии Каджаров, считал своей главной внешнеполитической задачей установление иранской власти над всем Закавказьем и частью Северного Кавказа. Первым шагом в этом направлении был поход Ага-Мохаммеда в апреле 1795 г. на Кавказ с целью подчинить Ирану все Закавказье и Дагестан, владетели которых давно уже стали фактически независимыми от Тегерана. Только решительное вмешательство России помешало тогда полному осуществлению этих планов.

Активизация кавказской политики России в начале XIX в. объясняется в разделе также заинтересованностью в кавказских делах некоторых западноевропейских держав, особенно Англии. «России нечего опасаться за свои владения, - считал Александр I, - пока соседями с той стороны остаются слабые народы, как персияне и турки. Но притаись где-нибудь англичане, доставь горцам артиллерию, научи их военному искусству и тогда нам будет надо укрепляться уже на Дону. Англичане стерегут нас, не спуская глаз».

Учитывая комплекс экономических, геополитических и внешнеполитических факторов, представляется далеко не случайным тот факт, что, пользуясь благоприятной для себя международной обстановкой в Европе, Россия в начале XIX в. основное внимание во внешней политике направила на укрепление и расширение своих позиций на Северном Кавказе. Имея давние соглашения о подданнических отношениях с кабардинцами, чеченцами и дагестанцами, царское правительство не рассчитывало встретить сильное сопротивление с их стороны при установлении на их землях российской власти. В силу этого предположения перед новым наместником П.Д. Цициановым была поставлена задача в кратчайшие сроки завершить покорение, усмирение северокавказских горцев и, имея спокойный тыл, приступить к осуществленшо широких геополитических планов России в Закавказье и на Среднем Востоке.

Автор отмечает, что при этом Петербург рекомендовал применять гибкую политику, дифференцированный подход к разным горским народам. Присоединение Дагестана намечалось осуществить преимущественно политическими средствами, выражением чего явились съезд кавказских владельцев в Георгиевске в 1802 г. и подписание Георгиевского трактата о создании «федеративного союза кавказских владельцев». В разделе показано, что если бы Россия не считала свои позиции на Северном Кавказе (и, прежде всего, в Кабарде, Осетии, Ингушетии) прочными, она не пошла бы на присоединение Грузии в 1801 г., поскольку сообщение между Грузией и Россией было возможно только через северокавказскую территорию. С Кабардой и Чечней Россию связывали отношения военно-политического союза, поэтому далеко не случаен тот факт, что в конце XVIII - начале XIX в именно с этих двух районов Россия начнет устанавливать свою власть на Кавказе. Автор подчеркивает, что кавказская администрация во главе с князем П.Д. Цициановым стояла на более жестких позициях в отношении горцев, чем Петербург. Применяя ультимативные, репрессивные меры, П.Д. Цицианов в 1803-1804 гг. попытался в короткие сроки установить российское господство на Северном Кавказе, что вызвало в 1804 г. восстания в Кабарде, Осетии, обострение российско-чеченских и российско-дагестанских отношений.

Один из основных выводов работы состоит в том, что решительное наступление П.Д. Цицианова на независимость горцев не только вызвало серьезное осложнение политической обстановки на Северном Кавказе, но и привело к вооруженному сопротивлению с их стороны. К 1805-1806 гг. международное положение России ухудшилось как в Европе, так и на Востоке. Все это потребовало внесения корректив в кавказскую политику Петербурга.

В диссертации показано, что с апреля 1805 г. Россия переходит от прямых военных действий к политике экономического и административного освоения завоеванных в начале XIX в. северокавказских земель. В течение 1804-1805 гг. П.Д. Цицианов, действуя не только силой, но и военно-политическим давлением, добился присоединения к России Имеретии, Мин-грелии, Кахетии, Шекинского, Ширванского, Гянжинского и Карабахского владений. Таким образом, российская власть была установлена на большей части Закавказья. Иран, начавший войну с Россией в 1804 г., так и не смог остановить успешное наступление русской армии в Закавказье. Неудачей закончились и попытки Ирана поднять население мусульманских ханств против России.

Автор показывает, что к весне 1806 г. в Петербурге в ближайшем окружении царя сложились представления о том, что продолжать прежнюю активную наступательную политику на Кавказе Россия не сможет и требуется ее определенная корректировка. В апреле 1806 г. Министерство иностранных дел представило на рассмотрение Александра I «Предначертания» (автором их был А. Чарторыйский) о политике России на Кавказе. Исследование показало, что, фактически, - это была новая программа действий России на Северном Кавказе в условиях осложнения международной ситуации в Европе. Проведя анализ военно-политического положения в регионе, указав на такой негативный фактор для России, как малочисленность ее войск, разбросанных по Кавказской линии и в Закавказье, авторы «Предначертаний» сделали вывод о том, что военно-политическая ситуация в Закавказье во многом будет зависеть от безопасности сообщения по Военно-Грузинской дороге. Безопасность Военно-Грузинской дороги, в свою очередь, напрямую зависела от поведения горцев Дагестана, граничащего с Азербайджаном и Грузией.

Проведенный в разделе анализ «Предначертаний» показал, что Кабарда и Осетия после жестокого подавления восстаний 1804 г. особых опасений у царских властей не вызывали. В качестве важнейшего средства упрочения позиций России на Северном Кавказе предполагалось расширить и укрепить союз с горскими феодалами, превратить их в опору российской власти в крае.

В этих целях указывалось на необходимость «привлечения преданности персидских и горских владельцев, дабы тем самым приготовить и облегчить будущие предприятия». В то же время, «Предначертания» Министерства иностранных дел показывают, что в Петербурге весьма скептически и своеобразно относились к подданству горских народов: «Вообще подданство горских народов должно понимать токмо наружным и ни мало недействительным, - отмечалось в документе. - Усердие их достаточно будет изъявлено, когда они останутся в бездействии против полков российских».

Подобное отношение к горским народам любопытно еще и потому, что к весне 1806 г. большая часть кабардинцев, осетин, чеченцев, ингушей и значительная часть дагестанских владельцев считались в подданстве России. Как представляется, события в Кабарде и Осетии в 1804 г., обострение рос-сийско-вайнахских отношений создали в Петербурге впечатление о полной непокорности всех горских народов, о формальном («наружном») характере их подданства России, которое зиждется только на страхе перед российским оружием. Автор отмечает, что подобные представления Петербурга и кавказской администрации часто порождали военные походы, например, в Дагестан в 1806 году и в Чечню в 1807 г. На самом же деле и в Кабарде, и в Осетии, и в Дагестане, и в Чечне подавляющее большинство представителей общин и феодальной знати вполне искренне считало себя в российском подданстве. Горцы стремились иметь с Россией мирные торгово-экономические и политические отношения, но были против грубого вмешательства царизма в их внутренние дела.

Исследование показало, что подавлению сопротивления горцев Северного Кавказа, их полному покорению царское правительство придавало в исследуемый период исключительное значение, даже большее, чем окончательному подчинению Закавказья и победе на иранском фронте. Не случайно в «Предначертаниях» предлагалось: «С горскими народами вести войну по прежнему, сохраняя возможную бдительность для отвращения их наглостей, соразмеряя, однакоже наказание с преступлением.». В то же время, автор делает вывод о том, что установка «с горскими народами вести войну по прежнему» не означала открытия военных действий против всех непокорных горцев Северного Кавказа. В Петербурге отдавали себе отчет, что для этого у России пока просто нет необходимых военных сил. Концепция П.Д. Цицианова предполагала сохранение, защиту достигнутых позиций, отражение нападений горцев на Кавказскую линию, совершение отдельных военных экспедиций против тех или иных горских народов, т.е. активную оборонительную тактику.

В работе показано, что отказ от крупномасштабных операций против горцев способствовал установлению более тесных отношений России и народов Кавказа. В частности, прибывшее в Петербург летом 1811 г. кабардинское посольство было очень хорошо встречено и принято в самых высоких кабинетах. В январе 1812 г. Александр I подписал «Высочайшую грамоту» кабардинскому народу, в которой подтвердил все права и привилегии кабардинских феодалов, дарованные Екатериной II в 1771 г. Кабардинцам разрешались свободная торговля в российских городах и населенных пунктах, беспошлинный отпуск соли и хлеба на меновых дворах. Стремясь укрепить свои позиции среди кабардинских князей и дворян, правительство постановило выделять ежегодно по 20 тыс. руб. для их «приласкания» путем выделения жалованья и единовременных выплат. Однако, как отмечал генерал А.П. Ермолов, ни благосклонный прием правительством, ни награды и богатые подарки «не сделали кабардинцев ни вернейшими подданными, ни спокойнейшими соседями. Набеги, убийства, разбои на линии были частыми».

Ослабление карантинного режима на Кавказской линии, открытие меновых дворов и оживление в целом торговых связей между русскими населенными пунктами и кабардинцами, посольство в Петербург и его итоги привели к тому, что с 1811 г. не только в Кабарде, но и на Северном Кавказе в целом наступает относительное спокойствие. Антироссийская группировка феодалов была сильно ослаблена: наиболее активные ее члены были либо арестованы, либо бежали в Закубанье и в Чечню. Все это дало основание А.П. Тормасову заявить, что «в 1810 и 1811 г. не только не было от горцев никаких неприязненных отношений, но соблюдалось везде спокойствие и возникла взаимная доверенность».

Таким образом, первые полтора десятилетия XIX в. были важным периодом в развитии российско-горских отношений. В начале XIX в., в период наместничества П.Д. Цицианова (1802-1806 гг.), Россия предприняла решительные шаги по установлению на Северном Кавказе своего полного господства, что вызвало резкое недовольство у горских обществ. С 1806 г., с обострением международной обстановки, Петербург возвращается к «политике ласканий», когда в отношениях с горцами преимущественно используются политико-экономические методы, не отказываясь при этом и от применения силы в отдельных случаях. Анализируя этот период российско-северокавказских отношений, источник XIX в. отмечал: «Со стороны Кавказской линии действия наши против горцев ограничивались исключительно обороною и отражением их набегов; наступательные действия предпринимались лишь по временам, с тем, чтобы наказать горцев и, заставив их заботиться об охранении собственных жилищ, вынудить отказаться от вторжений в наши пределы. Определенного плана действий против горцев еще не существовало, хотя в этот период можно заметить преобладание идеи о возможности мирного соседства с горцами и приведение их к покорности путем цивилизации и торговли».

В диссертации показано, что после победоносного завершения войны в Европе в 1815 г., находившаяся в зените своего военного могущества Россия, вновь обратила свой взор в сторону Кавказа, решив на этот раз окончательно, раз и навсегда, установить свое полное господство над северокавказскими горцами. К 1916 г. большая часть Закавказья де-факто и де-юре уже принадлежала России. Северокавказский регион также рассматривался российским правительством в рамках своей внутренней политики. Однако Северный Кавказ, действительно, по существу уже присоединенный к России, в некоторых горных районах (особенно к югу от Кубани-Терека), оставался фактически независимым. Царские военные власти практически не контролировали данные районы (это в особенности относилось к горным районам Чечни). В данной связи, генерал-лейтенант князь А.И. Гагарин отмечал, что «только чеченцы левого берега Сунжи были нам совершенно покорны», чего нельзя было сказать о жителях лесной Чечни. Примечательно, что, по мнению А.И. Гагарина, «чеченцы были (сравнительно) лучшие наши подданные на Кавказе», тогда как А.П. Ермолов считал чеченцев «самыми злейшими из разбойников» и соответственно строил свою политику по отношению к ним.

В работе сделан вывод о том, что в исследуемый период народы Северного Кавказа сохраняли свою идеологическую независимость и местную администрацию для внутреннего управления, хотя в целом, «с начала XIX в. русские утвердили свою гегемонию в регионе». Несмотря на реальное господство России на Северном Кавказе и усилия А.П. Ермолова по-прежнему продолжались нападения горцев на Кавказскую линию и Военно-Грузинскую дорогу. О безопасном сообщении между центральной Россией и Закавказьем говорить пока не приходилось. Однако геополитические и стратегические интересы России в Закавказье и на Среднем Востоке требовали снова полного покорения, «замирения» Северного Кавказа.

В данной связи в разделе показано, что на протяжении всего исследуемого периода в Чечне и Дагестане шли военные действия разного масштаба и интенсивности между российскими войсками и горцами. Особенно показательным в данном отношении оказался 1819 г., когда, несмотря на неорганизованный характер освободительной борьбы горцев, царская армия несла на Северном Кавказе вполне ощутимые потери (206 убитых - из них 69 - под Дады-Юртом, 450 раненых). За весь 11-летний период наместничества Ермолова такие потери российская армия понесет лишь в 1825 г., во время подавления воестан и й в Чечне и Кабарде. Потери горцев, естественно, никто не подсчитывал. Но они, безусловно, были огромными, так как Ермолов «предавая огню и разорению сопротивляющиеся аулы».

В то же время, автор делает вывод о том, что военные методы не являлись главным аспектом программы покорения края, поскольку Ермолов стремился к созданию на Северном Кавказе системы военно-административного управления вместо традиционной власти феодалов. Против тех, кто мешал осуществлению этой задачи, как правило, применялась военная сила. На покоренной (или покорившейся) территории вводилось либо прямое российское управление, либо назначался «управляющий» из преданных России представителей местной знати. Ханское или прочее звание теперь превращалось в назначаемую служебную должность вместо наследственного владения. С точки зрения Ермолова, назначаемые российской властью «новые» ханы и беки должны были стать «усерднейшими российскими чиновниками». Нуждаясь в опоре на социальные верхи для управления краем, Ермолов специально занимался формированием преданной России феодальной прослойки в Чечне. Он нашел ее, прежде всего, в более развитых притеречных районах. Мелкие владельцы из некоторых терских селений по ходатайству самого главнокомандующего получили офицерские чины, награды, жалованье и землю.

Исследование показало, что при подавлении антироссийских движений в Дагестане и в Чечне Ермолов также активно использовал пророссийски настроенных феодалов и их военные силы. Это делалось в первую очередь для внесения раздоров в горское общество. В Чечне под командование владельцев отдавалась принудительно ректутируемая чеченская конница из притеречных жителей. В Кабарде практика использования военной силы горцев против непокорных их соотечественников не использовалась, несмотря на наличие здесь (особенно в Малой Кабарде) пророссийской «партии» феодалов. Автор показывает, что А.П. Ермолов при этом исходил из ряда факторов. Во-первых, позиции России в центре Кавказской линии были достаточно сильными, чтобы не прибегать к помощи кабардинцев. Во-вторых, Ермолов имел сильное предубеждение против кабардинских феодалов (он считал, что они, «с давнего времени подданные России», «изменили присяге») и не хотел быть им обязанным ни в чем, чтобы в результате не делать им никаких послаблений. В-третьих, кабардинские феодалы и так были расколоты, постоянно враждуя друг с другом.

В целом, А.П. Ермолов чрезвычайно много сделал для установления российской власти на Северном Кавказе. В качестве оплота и символа российского господства в крае были построены военные крепости и укрепления (ставшие со временем административными и торговыми центрами), созданы основы военно-административного управления. К началу 1820-х гг. регион был в основном (за исключением горных районов Чечни) внешне покорен, а основная часть населения обложена податями и повинностями.

В то же время, военные и административные методы А.П. Ермолова позволили лишь на время стабилизировать обстановку на Северном Кавказе. В свою очередь чеченским лидерам, не желавшим мириться с Россией, в какой-то мере удалось временно ввести в заблуждение и самого Ермолова, поверившего, что Чечня покорилась российской власти и здесь наступило относительное спокойствие. Например, во всеподданнейшем рапорте в Петербург от 24 января 1824 г. он отмечал: «Расположенные по правому берегу реки Терека чеченские селения, со времени устроения на реке Сунже крепости Грозной, приводятся в такой порядок, что содержат караулы, препятствующие хищникам проходить на линию и в случае наносимого ими вреда ответствуют за убыток. Сверх того, в соразмерности населения дают исправную конницу, которая во многих уже случаях, действуя при войсках наших противу единоверцев и даже единоплеменных, оказала храбрость и верность.». Однако это была лишь видимость полного примирения.

Автор отмечает, что с весны 1824 г. по всей Чечне духовенство развернуло масштабную идеологическую (проповедническую) деятельность, призывая народ к борьбе за веру и свободу. В мае 1825 г. было созвано собрание представителей всех чеченских обществ, которое приняло целый ряд решений организационного характера и стало важнейшим событием в жизни чеченского народа. Были избраны имам (Магом а Майртупский - в качестве духовного главы), военный руководитель (Бей-Булат Таймиев) и десятские (тургаки или туркхи -главы селений), избрание которых стало первым проявлением административной власти. Кроме того, в Чечне была объявлена своего рода рекрутская повинность, поскольку каждый двор теперь был обязан выставить одного вооруженного всадника. Представители чеченских обществ и муллы дали клятву подготовить население к борьбе с российской властью и «выдвинуть его» под знамя Бей-Булата «по первому зову».

Таким образом, в мае 1825 г. в Чечне фактически была провозглашена государственность во главе с дуумвиратом - светским и духовным лицами. Н.И. Покровский назвал решения этого собрания «первой попыткой установить свою (т.е. чеченскую. - ГШ.) администрацию». По сути, майские события 1825 г. отразили начавшийся процесс этнической консолидации и формирования народности чеченцев.

Анализируя в разделе восстание в Чечне в 1825 г. под руководством Бей-Булата Таймиева, автор выделяет две важнейшие тенденции, превратившие горцев Дагестана и Чечни в 30-50-е гг. XIX в. в грозную силу - этническую консолидацию и использование религии в качестве объединяющей и мобилизующей силы.

В заключительной части работы отмечается, что политика Ермолова на Северном Кавказе не была неизменной. Уже к концу своей кавказской карьеры, в середине 1820-х гг. он приходит к выводу, что ставка на универсальность военной силы была неверной, что сложнейшие проблемы региона нельзя решить только с помощью оружия. Становилось очевидным, что для установления здесь прочной российской власти, реального присоединения края к России необходимо использование экономических средств, распространение среди горцев просвещения, установление контактов с умеренной частью духовенства и т.д. Последние распоряжения Ермолова, данные в 1826 г., свидетельствуют о его стремлении внести серьезные коррективы в российскую политику на Северном Кавказе, которая могла существенно измениться в сторону смягчения, преимущественного использования политических и экономических средств при одновременном отказе от массовых репрессий. Однако начало русско-иранской войны в 1826 г., а затем и отставка в марте 1827 г. прервали эту эволюцию взглядов Ермолова на кавказскую политику России, что стало одной из причин нового нарастания напряженности в регионе.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Гапуров, Шахрудин Айдиевич, 2004 год

1. Сборники законов

2. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 6. М., 1988. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. Т. 1-55. СПб. 1801-1830.

3. Собрание законов Российской Империи. Т. 20-35. СПб., 1874.1. Архивы

4. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ)1. АВПРИ. Ф. 77.1. АВПРИ. Ф. 110.1. АВПРИ. Ф. 115.1. АВПРИ. Ф. 161.

5. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)1. РГВИА. Ф. ВУА.1. РГВИА. Ф. 1.1. РГВИА. Ф. 26.1. РГВИА. Ф. 52.1. РГВИА. Ф. 134.1. РГВИА. Ф. 414.1. РГВИА. Ф. 482.1. РГВИА. Ф. 482.1. РГВИА. Ф. 6166.

6. Российский государственный исторический архив (РГИА)1. РГИА. Ф. 1268.1. РГИА. Ф. 1284.1. РГИА. Ф. 1286.1. РГИА. Ф. 1297.1. РГИА. Ф. 383.

7. Центральный государственный исторический архив (ЦГИА РГ) ЦГИА РГ. Ф. 1007. ЦГИА РГ. Ф. 1083. ЦГИА РГ. Ф. 2.

8. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) ОР РГБ. Ф. 231.1. Мемуарная литература

9. Записки А.П. Ермолова. 1798-1826. М., 1991. С. 285. Мемуары князя Адама Чарторыйского и его переписка с императором Александром 1. В 2 т. Т. 1. М., 1912.

10. Милютин А. Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. СПб., 1850.

11. Николай Михайлович, великий князь. Граф Павел Александрович Строганов (1774-1817). В 2 т. Т. 2. СПб., 1903.

12. Покорение Кавказа // Русский вестник. 1860. Т. 27. № 6 Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера // Русский вестник. 1864. Т. 53. № 10.

13. Ходнев И. Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова // Русский вестник. 1865. Т. 57. № 6.1. Литература

14. Абдулатипов Р.Г. Федерализм в истории России, (в 3-х кн.). М., 1997.

15. Авторханов А. Империя Кремля. Минск-Москва, 1991.

16. Азаров В., Марущенко В. Кавказ в составе России //Ориентир. 2001,

17. Айрапетов О.Р. Рецензия на кн.: Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война // Отечественная история. 1997. № 6.

18. Акиев X. А. Материалы Кизлярской таможни 1825-1826 годов как источник изучения торговых связей Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII начало XX века). Грозный, 1986.

19. Алексеев С.В. Идеологические ориентиры России: основы новой общероссийской национальной идеологии (в 2-х томах). М., 1998.

20. Алиев У. Кара-Халк (Черный народ). Очерк исторического развития горцев Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 1927.

21. Ананичук В.Я. Закавказье и Северный Кавказ: истоки конфликтности и политика России. М., 1997.

22. Анчабадзе Ю.Д. Е.Н. Кушева и русское кавказоведение XX столетия // Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI- XVII в. М., 1997. С. 412.

23. Анчабадзе З.В., Робакидзе А.И. К вопросу о природе кавказского горского феодализма // Иберийско-кавказское языкознание. Т. XVIII. Тбилиси, 1973.

24. Ахмадов Ш.Б. Экономические связи чеченцев и ингушей с Россией и народами Северного Кавказа в XVIII в. // Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа в XVI начале XX века. Грозный, 1981. С. 23.

25. Ахмадов Ш.Б. Взаимовлияние производственного опыта русских переселенцев и местных народов Терской области в XIX начале XX в. // Прогрессивное влияние России на социально-экономическое и политическое развитие народов Чечено-Ингушетии. Грозный, 1989.

26. Ахмадов Ш.Б. Из истории развития земледелия и животноводства у чеченцев и ингушей в XVIII начале XIX в. // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XVIII - нач. XIX в). Грозный, 1982.

27. Ахмадов Я. 3. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991.

28. Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура. М., 1996.

29. Багаев М.Х. Население плоскостной Чечено-Ингушетии накануне переселения вайнахов с гор на плоскость // Археолого-этнографический сборник. Т. 2. Грозный, 1968.

30. Балуевский Ю. Н. Уроки кавказских войн // Военно-исторический журнал. 2000, № 5.

31. Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. М., 1888.

32. Бербеков Х.М. Образование и развитие кабардинской социалистической нации. Нальчик, 1958.

33. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Грозный, 1991.

34. Блиев М. М. Осетия, Кавказ: история и современность. Владикавказ, 1999. С. 330.

35. Блиев М.М. О времени присоединения народов Северного Кавказа к России // Вопросы истории. 1970. № 7. С. 51; Университетский вестник. Грозный, 1989. 7 декабря.

36. Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки и сущность // История СССР. 1983. № 2. С. 233.

37. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.

38. Борчашвили Э.А. Социально-экономические отношения в Чечено-Ингушетии в XVIII-XIX веках. Тбилиси, 1988.

39. Брегвадзе А. И. Славная страница истории. М., 1983.

40. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. В 2 ч. Ч. 1. М., 1823.

41. Бурджалов Э.Н. Царская Россия после восстания декабристов. М., 1941.

42. Бухарин Н.И. Мы единственная страна, которая воплощает прогрессивные силы истории // Правда. 31 января 1934.

43. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость по руководством Шамиля. Л., 1939.

44. Васильев Д.С. Очерки истории низовьев Терека. Махачкала, 1986.

45. Величко В.Л. Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы // Держава. 1997. № 9.

46. Вертепов Г. Ингуши. Историко-статистический очерк // Ингуши. Саратов, 1996.

47. Верховцев И.П. Великая дружба народов СССР. М., 1954.

48. Виноградов В.Б. Через хребты веков. Грозный, 1971.

49. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII начале XIX века. М., 1974.

50. Гагарин А.И. Записки о Кавказе // Военный сборник. 1906. № 2. С. 28.

51. Гаджиева С. Ш. Дагестанские терекеменцы. XIX начало XX века. М.,1990.

52. Газимухаммед и начальный этап антифеодальной и антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни. Материалы научной конференции. Махачкала, 13-15 октября 1993 г. Ммхачкала, 1997. С. 5.

53. Галактионов И.А. Император Александр 1 и его царствование. В 2 т. Т. 2. СПб., 1877.

54. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.

55. Гасратян М.А., Орешкова С.Ф., Петросян Ю. А. Очерки истории Турции. М., 1983. С. 80.

56. Георгиев В. А., Георгиева Н. Г. Кавказская война (1829-1864 гг.) // Преподавание истории в школе. 1999, № 6.

57. Глущенко В.В. Казаки Отечества былого и нынешнего. Изд. 2-е, доп. Ростов-н/Д: Изд-во «ТОР», 1995.

58. Гриценко Н. П. Города Северо-Восточного Кавказа. Ростов-на-Дону,1984.

59. Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в XVIII первой половине XIX в. Грозный, 1961.

60. Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Чечено-Ингушетии в XVIII- первой половине XIX в. Грозный, 1961.

61. Дегоев В. Три силуэта Кавказской войны: А.П. Ермолов, М.С. Воронцов, А.И. Барятинский // Звезда. 2000. № 9.

62. Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории и вызовы современности // Вестник Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ, 1999.

63. Демин A.M. Казаки в Кавказской войне (1817- 1864) // Казаки в войнах России. М., 1999. С. 108.

64. Джахиев Г.А. Русско-турецая война 1806-1812 годов и Дагестан // Проблемы социально-экономического и политического развития СевероВосточного Кавказа. М., 1978. С. 22.

65. Дзамихов К.Ф. Вопросы политической истории народов Северного Кавказа. Нальчик, 2001. С. 13.

66. Доронченков А.И. Межнациональные отношения и национальная политика в России: актуальные проблемы теории, истории и современной практики: этнополитологический очерк. Санкт-Петербург, 1995.

67. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6 т. Т. 1.СП6., 1871.

68. Ениколопов И. К. Пушкин на Кавказе. Тбилиси, 1938. Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель. СПб., 1835.

69. Зотова М. В. Россия в системе международных отношений XIX века. М., 1996.

70. Иваненков И.С. Горные чеченцы // Терский сборник. Вып. 7. 1910. Иванов И. Чечня // Москвитянин. 1851.

71. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.

72. История национально-государственного строительства в СССР. М.,1989.

73. Исторический очерк Кавказских войн от их начала до присоединения Грузии. Тифлис, 1899.

74. Кавказский сборник. Т. 7. Тифлис, 1883. С. 134-135. Казаки России. (Прошлое. Настоящее. Будущее) / Отв. ред. Ю.Б. Сим-ченко. М.: ИЭиАРАН, 1992.

75. Казачий круг: История кубанского казачества. М., 1991. Казбек Г.Н. Куринцы в Чечне и Дагестане. Тифлис, 1885. Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа // Русская мысль. 1883, № 12.

76. Комаров В. Персидская война 1722-1725 гг. М., 1867. Каммари М.Д. СССР великое содружество социалистических наций. М„ 1950.

77. Кантор Е. Национальный вопрос на ХП съезде РКП. М., 1923. Каппелер А. Россия многонациональная империя: Возникновение. История. Распад. М., 1997.

78. Карцев П.П. К истории покорения Кавказа // Русская старина. 1884. № 4. С. 212.

79. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984.

80. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984. С. 123.

81. Ковалевский П.И. Кавказ. Народы Кавказа. СПб., 1914.

82. Козлов С.А. Кавказ в судьбах казачества. СПб., 1996. С. 141.

83. Козлов В.А. О формировании и развитии социалистических наций в СССР. М., 1954.

84. Коммунистическая партия организатор советского многонационального государства. М, 1954.

85. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.

86. Кубанское казачье войско. 1696-1888. Краснодар, 1996.

87. Кульчик Ю.Г., Конькова З.Б. Нижнетерское и гребенское казачество на территории Дагестана: поиск путей выживания // Дагестан: нижнетерское казачество. М., 1995.

88. Кутьин К.П. Торжество пролетарского интернационализма в СССР и его международное значение. М., 1953.

89. Куценко И .Я. Кубанское казачество. Краснодар: Кн. из-во, 1993.

90. Кушева Е.Н. , Усманов М.А. К вопросу об общественном строе вайнахов // Советская этнография. 1978, № 6.

91. Лаудаев У. Чеченское племя. // Сборник сведений о кавказских горцах. Т. VI. Тифлис, 1872.

92. Ленин В.И. «Критические заметки по национальному вопросу», «О национальной программе РСДРП». Полн. собр. соч. М., Т. 24.

93. Летифов АЛ. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Махачкала, 1972.

94. Личков Л.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904.

95. Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации. М., 1996. Магомедов Р. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.

96. Максимов Е. Туземцы Северного Кавказа. В 2 т. Т.1. 4.2. Владикавказ,1894.

97. Малахова Г.Н. Становление российской администрации на Северном Кавказе в конце XVIII первой половине XIX века. Москва-Пятигорск, 1999.

98. Мальбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. Нальчик, 1996. С. 103.

99. Мальбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. Нальчик, 1996.

100. Маркграф О. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М., 1882.

101. Маркова О.П. Восстание в Кахетии 1812 г. М., 1951. С. 234. Матюшкин Н.И. СССР страна великого содружества народов. М.,1953.

102. Милютин А. Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. СПб., 1850.

103. Морозов М.А. Национальные традиции народов СССР. М., 1955. Московский журнал. История государства Российского. 1995, № 2. Муханов В. М. Россия и Кавказ: история взаимоотношений // Гербо-ведъ. 1998, № 3.

104. Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20-50-е годы XIX в. Материалы Всесоюзной научной конференции 20-22 июня 1989 г. Махачкала, 1994.

105. Нахшунов И.Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956; История, география и этнография Дагестана. М., 1958.

106. Национальная политика России: история и современность, /под ред.1. B.А. Михайлова. М., 1997.

107. Нелепин Р.А. История казачества. В 2-х т. СПб: «Православная Русь»,1995.

108. Новичев А. Д. История Турции. Новое время. Ч. 1. Ленинград, 1968.1. C. 17-18.

109. Ногмов Ш. История адыгейского народа. Нальчик, 1958. С 178. Норденштамм И.И. Описание Чечни со сведениями этнографического и экономического характера // Материалы по истории Дагестана и Чечни. Ч. 3. Махачкала, 1940.

110. Нугис А. Против великодержавного шовинизма и местного национализма. Хабаровск, 1933.

111. О тех, кого называли абреками. Владикавказ, 1927; Яковлев Н.Ф. Ингуши. М.-Л., 1925.

112. Обозрение российских владений за Кавказом. В 2 ч. Ч. 1. СПб., 1833. С.12.

113. Огранович И. Поездка в Ичкерию // Брошюра газеты «Кавказ» 1866 года. В 2 ч. Ч. 1. Тифлис, 1867.

114. Погодин М. Алексей Петрович Ермолов. Материалы для его биографии. М., 1863.

115. Рожкова М. К. Из истории экономической политики Российского царизма в Закавказье (первая половина XIX в.) // Исторические записки. 1946, № 18. С. 178.

116. Российский федерализм: опыт становления и стратегии перспектив, /под общей ред. Абдулатипова Р.Г. М., 1998.

117. Рубинштейн Л. В борьбе за ленинскую национальную политику. Казань, 1930.

118. Сакс Г. Работа среди национальных меньшинств. Ленинград, 1931. Саламов Б. Горские народы: расцвет и сближение. Орджоникидзе,1975.

119. Самойлов К. Заметки о Чечне // Пантеон. 1855. Т. 23. № 9-10. Семенов Л.С. Россия и международные отношения на Среднем Востоке в 20-е гг. XIX в. Л, 1963. С. 58.

120. Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура // Известия 2-го Северокавказского пединститута им. Гадиева. Орджиникидзе, 1932.

121. Советское социалистическое многонациональное государство. М.,1940.

122. Сталин И.В. Ответ товарищам украинцам в тылу и на фронте // Соч., Т. 4. М., 1951.

123. Становление Российской Федерации. М., 1986.

124. Ткачев Г.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ,

125. Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера // Русский вестник. 1864. Т. 53. №10.

126. Тотоев М. Из истории дружбы осетинского народа с великим русским народом. Орджоникидзе, 1963.

127. Тренин Д. Интересы безопасности и политика России // Спорные границы на Кавказе. М., 1996. С. 103.

128. Тройно Ф.П. Кавказская война и судьбы горских народов // Кавказская война. Уроки истории и современность. Материалы научной конференции. 16-18 мая 1994 г. Краснодар. 1994. С. 49.

129. Тюрбеев А. До конца разгромить буржуазный национализм Чапчаева. Элиста, 1935.

130. Тюремные рукописи. (В 2-х книгах). М., 1996.

131. Утверждение русского владычества на Кавказе. В 12 т. Т. 3. Ч. 1. Тифлис, 1904.

132. Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. М., 1961. С. 295. Фадеев А.В. Возникновение мюридистского движения на Кавказе и его социальные корни // История СССР. 1960. № 4. С. 53.

133. Ходнев И. Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова // Русский вестник. 1865. Т. 57. № 6.

134. Ходнев И. Кавказские материалы для биографии А.П. Ермолова // Русский вестник. 1865. Т. 57. № 6.

135. Ходорковский М. В королевстве кривых зеркал (основы российской политики на Северном Кавказе до завоевательных войн XIX в.) // Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999.

136. Чистяков О.И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955.

137. Чистяков О.И. Национальное государство в СССР в годы гражданской войны (1918-1920). М., 1987.

138. Чугаев Д. А. Образование Союза Советских Социалистических Республик. М., 1951.

139. Шамилев А.И. В ущельях Аргуна, Фортанги и на плоскости Чечено-Ингушетии // Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка, литературы. Т.VIII. Вып. 1. Грозный, 1969.

140. Шамиль и Чечня // Военный сборник. М., 1869. Т. IX.

141. Шиш о в А. В. На негодующий Кавказ подъялся наш орел. // Военно-исторический журнал. 1997. № 3.

142. Шостакович С.В. Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова. М., 1960. С. 12.

143. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. В 2 т. Т. 1. Ека-теринодар, 1910.

144. Периодические и серийные издания:1. Аргументы и факты.

145. Анналы. Научно публицистический альманах;

146. Вести славян Юга России (газета);4. Голос казака;5. Завтра;6. Известия ЦК КПСС;

147. Исследования по неотложной этнологии;8. История СССР,9. Казаки России;10. Международная жизнь;11. Казачья воля;12. Кубань;13. Международная жизнь;

148. Научный альманах «Цивилизации и культуры»;15. Независимая газета;

149. Общественные науки и современность (ОНС);

150. Политические исследования (Полис);18. Родина;19. Свободная мысль;20. Советская этнография;

151. Социально-политический журнал;

152. Социальные исследования (Социс).