Политическая теория почвенничества: А. А. Григорьев, Ф. М. Достоевский, Н. Н. Страхов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.01, кандидат политических наук Богданов, Андрей Владимирович

• Богданов, Андрей Владимирович
• кандидат политических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат политических наук Богданов, Андрей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПОЧВЕННИЧЕСТВА.

§ 1. Сущность «органического» взгляда.

§ 2. «Почва». Понятие или смыслообраз?.

ГЛАВА II. ПРОБЛЕМА НАЦИИ В КОНЦЕПЦИИ ПОЧВЕННИКОВ

§ 1. Соотношение национального и общечеловеческого.

§ 2. Характер русского народа и социально-политические процессы российского общества.

ГЛАВА III. В ПОИСКАХ «ТРЕТЬЕГО ПУТИ».

§ 1. Почвенничество между славянофильством и западничеством

§ 2. Критика социализма и левого радикализма.

§ 3. Пути политического преобразования.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политическая теория почвенничества: А. А. Григорьев, Ф. М. Достоевский, Н. Н. Страхов»

Актуальность темы исследования. Такое сложное явление русской культуры шестидесятых годов девятнадцатого столетия, как то, что вошло в историю под именем «почвенничество», одинаково правомерно квалифицировать и как литературно-общественное, и философское течение, и как особую социально-политическую доктрину, которая сформировалась и решительно заявила о себе в период, справедливо именуемый «золотым веком русской политической мысли». Дело в том, что свои исходные интуиции почвенники выражали достаточно свободно: в литературно-критических, художественных формах, в виде концептуально-философских суждений и в жанре публицистики.

Подобное стилевое многообразие было обусловлено как особенностями духовного склада ведущих идеологов почвенничества, так и своеобразием социокультурной ситуации того времени.

Николаевская Россия с ее жесткой идеологической дисциплиной и цензурными ограничениями, казалось, навсегда уходила в прошлое. «Великая реформа» 1861 года, открывающая не менее великое десятилетие общественного подъема и спада, спровоцировала взрывообразный рост числа газет и журналов* (*См. подробнее: Общественная мысль в России XIX века. JL, 1986, с. 132-158), на страницах которых с доселе невиданной свободой обсуждались острейшие социально-экономические вопросы; в них было разрешено создать разделы иностранной и внутренней политики.

Предельно интенсифицировалась политическая мысль, приобрели новые и более четкие очертания либеральные, консервативные и радикально-демократические направления. Казалось бы, основанный

А.И.Герценом в 1853 г. за границей проект Вольной русской типографии начал осуществляться в самой России. Всеобщий энтузиазм был настолько велик, что представители самых разных политических лагерей и мировоззренческих ориентаций - от Б.Н.Чичерина и Н.В.Шелгунова, до К.Н.Леонтьева и В.П.Орлова-Давыдова, защитника дворянских привилегий - вспоминали об этом периоде с нескрываемым восторгом. Годы после Крымской войны Н.Н.Страхов называл временем «воздушной революции». Это было время, - отмечает Г.Флоровский, - очень решительных сдвигов и глубочайших переслаиваний во всем составе и сложении русского общества, всего русского народа»* (*Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937, Изд. 3-е, с.285). Как-то сразу «публика» заговорила обо всем, а литература, получившая «общественное значение», откликнулась на это десятками статей о железных дорогах, таможенных тарифах и свободе торговли, «состоянии земледельческого класса», свободном труде, задачах воспитания, пороках чиновничества.* (*См.: Добролюбов Н.А. Избранное. М.,1984, с.147-148).

В атмосфере острой журнальной полемики тех лет и складывается почвенничество как относительно целостная идеология. Его первые манифесты появились на страницах журнала братьев Ф.М. и М.М. Достоевских «Время» (1861-1863) и получили свое обоснование и развитие в их журнале «Эпоха» (1864-1865).

Обычно исследователи отмечают, что генетически почвенничество восходит к направлению так называемой «молодой редакции» журнала «Москвитянин» (1850-1856) М.П. Погодина, который сумел объединить талантливых писателей, публицистов, церковных деятелей - Ап.А. Григорьева, Островского, Писемского, Алмазова, А. Потехина, Печерского-Мельникова, Эдельсона, Мея, Ник.Берга, Горбунова и др.

Однако сама идея примирения двух враждебных лагерей -западничества и славянофильства - лежащая в основании почвенничества, буквально витала тогда в воздухе. Так, например, ее высказывали Д.И. Калиновский - редактор журнала «Светоч» и его главный идеолог А.П. Милюков. Причем в подобных заявлениях никто не усматривал ничего экстраординарного. Обращает на себя внимание и тот факт, что при всем различии этих, казалось бы, полярных течений, на протяжении 40 -50 - х годов XIX века имела место определенная диффузия границ и конвергенция идей как со стороны западников, так и славянофилов. Известно, что поздний Белинский признавал огромное значение «московского направления»* (*Белинский В.Г. Полн.собр.соч. в 13 тт., т. 10, М.,1956, с.264), известна также высокая оценка последнего Герценом в «Былом и думах». Более того, ряд важнейших положений герценовского «русского социализма» был сформулирован под явным влиянием фундаментальных принципов, впервые обоснованных славянофильскими теоретиками. Это и принцип уникальности исторического пути России, и учение о крестьянской общине, земстве, народно-анархические элементы в отношениях государства и общины и некоторые другие.

С другой стороны, сами славянофилы так никогда и не смогли изжить своего «внутреннего западничества», выступая в стиле мягкой оппозиции к системе власти Николая 1, требуя по сути дела либеральных реформ, решительно и самокритично осуждая ретроспективный утопизм, действительно встречающийся, например, в работах И.В. Киреевского и К.С. Аксакова, высоко, порой восторженно, оценивая «западноевропейскую образованность» и т.д. За последние годы на эти обстоятельства в той или иной форме неоднократно указывали историки русской общественной мысли* (*См. например, Сербиненко В.В. История русской философии Х1-Х1Х вв. М.,1993, с.81-89; Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1994, с.74-96; Левандовский А.А. Время Грановского. У истоков формирования русской интеллигенции. М.,1990 и др.). Своеобразный итог этой новой тенденции подвел В.И. Приленский, выступивший с излишне, на наш взгляд, «сильным тезисом» о том, что западничество и славянофильство «.в действительности представляют собой единый феномен в истории культуры России.Славянофильство без западничества так же не представимо, как и западничество без славянофильства. Этот феномен характерен только для России и нигде не имеет аналогов».*(*Приленский В.И. Западничество.// Русская философия. Словарь. М.,1995, с. 158). Полагая, что данное утверждение является все-таки исследовательской гиперболой, мы, тем не менее, не можем не признать его относительную истинность, правда, при наличии двух существенных уточнений. Во-первых, не следует забывать, что в реальной истории общественной мысли и то и другое направления являют собой некое внутреннее полемическое единство, или нестабильный консенсус воззрений* (*На эту особенность обратил внимание еще В.А.Кошелев в своей превосходной работе «Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов. (1840 - 1850-е годы)». Л., 1984). Они рождались в спорах и развивались в бесконечных дискуссиях кружков Станкевича и Герцена, салонов А.П. Елагиной и Свербеевых.

При этом естественным образом сложилась своеобразная внутренняя иерархия (формальная и неформальная), как это бывает всегда, когда та или иная доктрина становится важным фактором общественного сознания. Несколько упрощая и схематизируя исторические события, отметим, что выделились ведущие идеологи, которые собственно формулировали и уточняли теоретическое ядро, основные принципы всей концепции. Сложился также круг мыслителей второго, третьего ряда, который разрабатывал детали, выводил следствия, приложения, занимался популяризацией и т.д. Наконец, оформилась интеллектуальная периферия сторонников данных течений общественной мысли - это эпигоны, часто вульгаризаторы, сочувствующие или не во всем согласные с первыми и т.п. При этом обращает на себя внимание одна закономерность: чем дальше от центра к периферии, тем острее и бескомпромисснее позиции, тем меньше возможностей плодотворного диалога западников и славянофилов. У ведущих теоретиков, например, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, И.В. Киреевского, А.С. Хомякова куда больше точек соприкосновения между собой, чем у Е.Ф. Корша, Т.Н. Грановского, В.П. Боткина, с одной стороны, и П.В. Киреевского, А.И. Кошелева, раннего К.С. Аксакова - с другой. Факт этот подтверждается свидетельством К.Д. Кавелина, пожалуй, одного из самых миролюбивых западников, который, будучи свидетелем и участником идейной борьбы тех лет, всегда стремился занять предельно объективистскую позицию. Поэтому его мнение представляется особенно ценным. «Как ни разветвлялись, - писал он, - славянофильское и западное воззрения, как ни видоизменялись и не СБЛИЖАЛИСЬ они некоторыми своими ветвями, все-таки основной тон их различия.удержался и до сих пор. ЛУЧШИЕ ЛЮДИ того и другого лагеря признавали и признают, что противники, до известной степени правы».* (*Кавелин К.Д. Письмо Ф.М. Достоевскому // Кавелин К.Д. Наш v умственный строй. М., 1989, с.449)

Далее следует учитывать такой немаловажный фактор, как время. Фактор, который в данном случае означает творческую эволюцию воззрений самих носителей данных концепций, их все большую (возрастающую) зрелость.

Соединив первое и второе утверждения, мы получим куда более корректное описание драматических столкновений двух важнейших течений общественной мысли России XIX века. Таким образом, получается, что подлинное сближение позиций западников и славянофилов становится заметно лишь на конечных стадиях эволюции взглядов их главных теоретиков. Поэтому можно говорить о том, что в данном случае Приленский не совсем прав, и мы имеем дело скорее с виртуальным, чем реальным «единым феноменом культуры».

Можно привести немало аргументов объясняющих, почему все-таки не произошло всеобщего и длительного исторического примирения западничества и славянофильства. Однако, имея в виду главный сюжет нашего исследования, заметим, что приведенные рассуждения, на наш взгляд, прежде всего, доказывают, что возникновение почвенничества было явлением глубоко закономерным, что под этим имелись серьезные социально-исторические, идеологические, теоретические основания, что почвенничество - это еще и продукт имманентной логики развития основных тенденций общественной мысли 40-х - 50-х гг. XIX века.

Главными идеологами почвенничества стали Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864), Федор Михайлович Достоевский (1821-1881), Николай Николаевич Страхов (1828-1896). Во многом разделяли их позиции врач и критик, автор статей против Писарева и Чернышевского -Н.И. Соловьев (1831-1874), писатель, близкий друг Ап. Григорьева - Д.В. Аверкиев (1836-1905), политический обозреватель и автор книг для юношества - А.Е. Разин (1823-1875), музыкальный критик - П.П. Сокальский (1832-1887), редактор - А.У. Порецкий (1819-1879) и многие другие, сотрудничавшие в почвеннических журналах или сочувствовавшие им, также как, например, историк А.П. Щапов (18311876), считавшие, что ни славянофильство, ни западничество сами по себе У «не отвечают вполне исторической идее и современному призванию русского народа».*(* Щапов А.П. Новая эра. На рубеже двух тысячелетий // Щапов А.П. Соч. Доп. Том, Иркутск, 1937, с.З) В отличие от публицистов упомянутого выше журнала «Светоч», они не стремились лично примирить западников и славянофилов, сотрудничать с ними. Создатели «Времени» и «Эпохи» напротив заняли, подчеркнуто критическую позицию по отношению и к тем и к другим. Каждый из теоретиков почвенничества обладал самостоятельным взглядом на комплекс проблем социально-политического устройства России, исходя при этом из общих для них политико-философских предпосылок. Заостряя внимание на разных проблемах, предлагая их различные интерпретации, труды Григорьева, Страхова, Достоевского взаимно дополняют друг друга. Им удалось достичь не только плодотворного синтеза наиболее перспективных и теоретически убедительных идей западничества и славянофильства, но и придать ему черты подлинной оригинальности. Это позволяет говорить о почвенничестве как относительно целостной концепции, занимающей особое место в интеллектуальной истории России.

Актуальность углубленного изучения почвенничества диктуется как просто недостаточной, так и излишне поверхностной освещенностью данного направления и в отечественной и в зарубежной литературе. В силу этого картина становления русской политической мысли оказывается существенно неполной и неконкретной. Наиболее важная тому причина заключается, на наш взгляд, в том, что абсолютное большинство научных работ лишено подлинного метафизического масштаба в самих принципах описания славянофильско-почвеннических идейных комплексов. Исследователи до сих пор не могут найти убедительный ответ на вопрос, почему на протяжении почти ста лет в разных формах, под различными терминологическими оболочками эти комплексы так упорно воспроизводятся в российском общественном сознании (впрочем, как и западнические комплексы). Или само их неизменное наличие является чем-то вроде «онтологического доказательства» абстрактно понятой русской самобытности? Эмпирически-описательная и плюралистическая окраска, свойственная историческим изысканиям, затрудняет поиск общих оснований и типологических черт данного феномена. Необходим пересмотр и обновление всего методологического инструментария исторических, в том числе и историко-политологических исследований.

Адекватный анализ идеологии почвенничества, как мы полагаем, самим содержанием своим дает к этому все основания.

Почвенничество как неотъемлемая часть консервативной отечественной традиции, оказало существенное влияние на последующее развитие общественно-политических и философских идей в России: несомненна его роль в становлении теории культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского, в формировании идеологии народничества. Следы влияния почвеннических идей можно обнаружить в работах русских религиозных философов начала XX века, в концепциях евразийцев.

Однако исследование взглядов почвенников актуально не только с точки зрения сугубо исторической и логико-методологической. Есть основания полагать, что идеология почвенничества, пусть существенно v трансформированная, - факт современной жизни российского общества. В наши дни создана общественно-политическая ассоциация «Эпоха», которая издает одноименный журнал, открыто претендующий на духовное преемство изданию братьев Достоевских.*(*Эпоха.(Общество, политика, цивилизация). Москва. Как известно, последним номером журнала «Эпоха» 1864-1865 годов был №9. Первый современный журнал «Эпоха» 2000 года вышел под . .№10.)

Как показывает анализ опубликованных в нем материалов, такое преемство отнюдь не является пустой декларацией. Кроме того, в Санкт-Петербурге создано и активно действует Русское философское общество имени Н.Н.Страхова, с 1994 года издается философско-исторический журнал «Русское самосознание», авторы которого предприняли интересную попытку принципиально по новому изложить историю русской мысли и, в целом русской культуры, решить проблему метафизических оснований современной политики, опираясь на опыт почвенников. Все это прямое свидетельство того, что общественная мысль современной России, не дожидаясь появления специальных исследований и целостных исторических реконструкций, посвященных анализу воззрений почвенников, пытается напрямую обратиться к их творческому наследию.

Все это обуславливает актуальность и насущность рассмотрения почвенничества как особой системы воззрений в иерархически упорядоченном и внутренне скоординированном единстве ее составляющих. При этом не нужно ограничиваться задачей феноменологического описания, упорядоченного изложения взглядов почвенников (хотя такое изложение по сей день отсутствует в научной литературе), а постараться в рамках немарксистских концепций социальной детерминации выявить тот «геном культуры», который и порождает системы взглядов типа почвенничества, нео- и постславянофильства. Кроме того, важно показать, что идеология почвенничества проникнута единым философским и политическим воззрением, обуславливающим смысловые связи между ее основными «темами». К таким «темам», или проблемным блокам можно отнести ^ мировоззренческие и социокультурные основания почвенничества, определение основных понятий и смыслообразов, которыми оно оперирует; анализ содержания метафизики «народного духа» в его взаимосвязи с общемировыми процессами; определение особенностей национального характера русского народа и его влияния на общественно-политическое развитие России; анализ отношения почвенников к западничеству и славянофильству, критика ими социалистического проекта. Наконец, систему политического реформирования России, предложенную идеологами почвенничества.

Степень разработанности темы. Подобно западничеству и славянофильству, почвенничество возникло в атмосфере острых идейных баталий, главным образом по вопросу о своеобразии исторического пути России. Первыми историографами почвенников были их современники и оппоненты, самые непримиримые из которых - Д.И.Писарев, В.А.Зайцев, ✓ М.А.Антонович, авторы журналов радикально-демократической ориентации «Русское слово» и «Современник». Для радикальных демократов и нигилистов менее всего была характерна какая-либо «имманентная» (конструктивная критика по существу) почвенничества, перед ними был «онтологический враг», весь строй мысли которого был им абсолютно чужд. Именно из радикально-демократического лагеря прозвучали исторически первые (по времени) обвинения почвенников в идеализме, оторванности от жизни, прекраснодушных мечтаниях. Свои критические стрелы они целили против, с их точки зрения, «идиллического настроя» журналов «Время» и «Эпоха», в направлении которых они не видели программы практических мер, основанных на подлинной заботе о народе: «Новый журнал «Время» на интересах народности строит всю свою программу, и что же из этого выходит, какие практические следствия ведут за собою все эти благородные стремления? Ровно никаких».*(*Писарев Д.И. Схоластика 19 века//Писарев Д.И. Соч.: в 4 т., т.1, М., 1955, с.99) Интересно отметить, что Писарев обвиняет почвенников примерно в том же, в чем сами почвенники обвиняли славянофилов. Широкие слои российского общества тех лет были охвачены жаждой прямого действия, духом скептицизма, позитивизма, отрицания всякого рода отвлеченного умозрения, «абстрактного теоретизирования». Публицисты того периода спешили обвинить друг друга в предательстве «утилитарно-практическому духу времени». Более других усердствовали в этом нигилисты. «Вся политика, наука и критика «Времени» составляет, очевидно, одну длинную, сладкую-пресладкую, нежную-пренежную идиллию. »*(*Писарев Д.И. Цветы невинного юмора// Писарев Д.И. Соч.: в 4 т., т.2, с.335) «Эти обожатели (русского народа - авт.) - идеалисты, и они, следовательно, любят свой предмет платоническою любовью. До конкретного русского мужика. им нет никакого дела. Для них драгоценна только идея о русском мужике, и поэтому «высокие пророческие речи, изливаемые на помойках», кажутся им важнее тех вопросов, которые своим разумным разрешением могут создать экономическое благосостояние целых миллионов».*(*Писарев Д.И. Прогулка по садам российской словесности// Писарев Д.И. Соч.: в 4 т., т.З, с. 257) Вместе с тем, Писарев достаточно высоко оценивал личные качества идеологов почвенничества, их вклад в развитие русской культуры, о чем свидетельствует его отклик на смерть А.Григорьева -статья «Прогулка по садам российской словесности», в которой он называет Григорьева «последним крупным представителем русского идеализма».*(*Писарев Д.И. Прогулка по садам российской словесности //Писарев Д.И. Соч.: в 4 т., т.З, с.254) В то же время, по мнению Писарева, Григорьев со своими идеями был «чужим человеком» для современного общества - его взгляды кардинально расходились с реальностью: «Все развитие нашей умственной жизни шло вразрез с стремлениями и симпатиями Григорьева»,*(*Писарев Д.И. Прогулка по садам российской словесности//Писарев Д.И. Соч.: в 4т., т.З, с.253) который хотел «увлечь отрезвившееся общество в старую область эстетики и мистицизма».* (*Писарев Д.И. Прогулка по садам российской словесности // Писарев Д.И. Соч.: в 4 т., т.З, с.252) Более резкими были отзывы о почвенниках соратника Писарева по «Русскому слову» В.А.Зайцева, без всякого политеса заявлявшего, что «несмотря на все вопли их против отрицательного характера нигилистов, сами они ничего не делали положительного и ничего не сделали».*(* Зайцев В.А. Славянофилы победили.//Зайцев В.А. Избр.соч.: в 2 т., т.1, М., 1934, с.242) «Славянофилы и вся прочая братья ( в число которых русский нигилист наряду со Страховым и его товарищами включает М.Н.Каткова, И.С.Аксакова - авт.), - продолжает Зайцев, - сами отрезали себе отступление на старый, торный путь либерализма и принуждены после своей победы, как и до нее, ограничиваться лаем на свистунов и нигилистов, даже не заикаясь о положительном направлении, о котором мечтали. Их положительное направление - рассуждения о необходимости не терпеть немцев, евреев и всяких иноверцев. В довершение посрамления они принуждены объявить невозможным иметь какое ни будь направление».*(*3айцев В.А. Славянофилы победили.// Зайцев В.А. Избр.соч.: в 2 т., т.1, М., 1934, с.257)

Более глубокими по существу, но не менее резкими по форме были выступления в печати М.А.Антоновича. Прежде всего, он обращает внимание на наличие якобы фундаментального противоречия во взглядах почвенников, доставшегося им, с его точки зрения, еще от «старых славянофилов». Свой патриотизм, считает Антонович, приверженность народным началам, свое неприятие Запада они обосновывают с помощью немецкой философии. Упрек был брошен всем почвенникам, но, в первую очередь, Н.Н. Страхову - поклоннику Гегеля и переводчику «Истории новой философии» Куно Фишера. Антонович замечает, что почвенники вместо того, чтобы трудиться над «Приспособлением наук к характеру русской народности, если не положительных фактических наук, которые менее всех окрашиваются национальными оттенками, то наук отвлеченных, чисто философских, в которых более чем где-либо могут отражаться национальные особенности, поступили в ученики к немцам».* (*Антонович М.А. Любовное объяснение с «Эпохой»//Антонович М.А. Избр. филос. соч. М., 1945, с. 177) Кроме того, он считал все рассуждения о «почве» «бессмысленной стереотипной фразой», лишенной конкретного содержания и только «затемняющей дело».* (*См.: Антонович М.А. О почве (не в агрономическом смысле, а в духе «Времени»//Антонович М.А. Литературно-критические статьи. М., 1961, с.14) Почвенничество, с его точки зрения, соединяет с гегелевскою философией. какое-то особого рода славянофильство, состоящее в искании каких-то начал народных, ни на что не похожих, нигде не существующих, но долженствующих откуда-то прилететь, в искании какой-то почвы. Народные начала! Коренные основы! А что такое эти начала? Что такое эти основы? Где их взять? Представляется ли вам, господа, что-нибудь совершенно ясное при этих словах? Коль скоро вы, по совести, должны сознаться, что при этих и подобных словах в голове вашей не рождается столь же ясных и определенных понятий, как при имени хорошо известного вам предмета, то бросьте эти слова, не употребляйте их и заткните уши, когда вас будут потчевать ими ».*(* Антонович М.А. Стрижам (Послание оберстрижу, господину Достоевскому)//Антонович М.А. Литературно-критические статьи М.1961, с. 187)

Сходным образом отзывались Н.А.Добролюбов и Н.Г.Чернышевский, писавшие о "странных обольщениях" и "странных тирадах" авторов почвеннической концепции.*(*См.: Добролюбов Н.А. Луч света в темном царстве.//Добролюбов Н.А. Собрание сочинений в Зх томах, М.1987, т.З; Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы // Чернышевский Н.Г. Избр. филос. соч., М., 1950, т.1))

Критика в адрес почвенничества со стороны революционных демократов была сосредоточена, таким образом, на его неполной терминологической и методологической определенности, недостаточном внимании к социально-экономическим ("материальным") аспектам жизни русского общества, оторванности от реальных жизненных процессов, как они виделись представителям данного лагеря. В то же время вышеупомянутые авторы не вдавались в серьезное и глубокое рассмотрение взглядов своих оппонентов; нередко их критика трансформировалась в личные оскорбления, переходящие грань этически допустимого.

После бурного развития различных социально-политических течений в годы царствования Александра Второго, которые Ричард Пайпс называет "золотым веком русской политической мысли"*(* Пайпс Р. Русский консерватизм во второй половине 19 века. М. 1970, с.1), последовало некоторое затишье, связанное с правительственными контрреформами, затронувшими все сферы жизни российского общества. Почвенничество, наряду с рядом других направлений, оказалось "основательно подзабытым". Сыграл свою роль и уход из жизни А.Григорьева (в 1864-м) и Ф.М.Достоевского (в 1881-м). В восьмидесятых и девяностых годах / интерес привлекают, в основном, революционно-народнические и марксистские течения, формирующееся отечественное либеральное движение и, конечно, толстовство.

Первое - после длительного молчания - упоминание о почвенничестве мы встречаем в статьях Александра Блока, проявлявшего особый интерес к фигуре Аполлона Григорьева. Разработку "григорьевской" темы Блок начинает в 1902, однако первая значительная статья - "Судьба Аполлона Григорьева" - увидела свет только в 1916 г.

В своей работе А.Блок очень высоко оценивает А.Григорьева не только как литературного критика, но и как мыслителя, превозносит его роль в истории отечественной культуры: «Он единственный мост, перекинутый к нам от Грибоедова и Пушкина: шаткий, висящий над страшной пропастью интеллигентского безвременья, но единственный мост».*(* Блок А. Судьба Аполлона Григорьева //Блок А.А. Собр.соч. в 6 тт. Л., 1982, т.4, с.221)

Оценка почвеннических идей Григорьева требует, по мнению Блока, нестандартного подхода; интерпретация его мыслей в традиционных терминах ведет к потере того "сокровенного содержания", которое и составляет сердцевину его творческого наследия: «Как при жизни, так и * после смерти Григорьева о глубоких и серьезных его мыслях рассуждали все больше с точки зрения "славянофильства" и "западничества", "консерватизма" и "либерализма", "правости" и "левости". В двух соснах и блуждали до конца века; а как эти мерила к Григорьеву не приложимы, понимание его и не продвигалось вперед».*(* Там же, с. 198) Практически в одно время с Блоком (в 1902-1913 гг.) работал над большой книгой, освещающей главные проблемы историко-философской и религиозно-философской мысли России «через исследование Достоевского» - Т.Г. Масарик. Справедливо считая, что в характере Достоевского, по существу, было много общего с Григорьевым, Масарик посвящает несколько страниц характеристике «почвенничества» как «разновидности славянофильства», и «попытке синтеза славянофильских и западнических взглядов», которую предпринял Григорьев.*(*Масарик Т.Г. Россия и Европа. ^ СПб.,2000, с.З, 365) В этой попытке, Григорьев, по мнению Масарика, проявил «большую сдержанность»: «Он был более склонен одобрять западников, нежели славянофилов. В высшей степени одобрительно относился он к Чаадаеву и признавал заслуги Белинского, но порицал западническую экстраординарность и отрицание всего русского. Также полностью доверял он Хомякову и Киреевскому, хотя отмечал отсутствие в их воззрениях должной меры. И он решительно противостоял позднейшим славянофилам с их «мелкими идеалами».*(* Там же, с.368) Григорьев, в оценке Масарика, не стал основателем школы, «для этого ему недоставало энергии и упорства. Образ мыслей его был афористичен; идеи его не были четко и ясно сформулированы. Григорьев не любил резонеров, которые мыслят, чтобы мыслить, причем дважды два оказывается равным не четырем, а как он говорил, стеариновой свечке. Его мистицизм слишком часто оказывался не в ладах с логикой. Тем не менее, Григорьев вращался в обществе родственных душ и через их посредничество оказывал значительное влияние».*(* Там же, с. 369)

Несмотря на отдельные попытки возродить интерес к почвенническим идеям*(*Аполлон Александрович Григорьев. Материалы для биографии./ Под ред. Вл.Княжнина. П., 1917; Михайлов Д. Аполлон Григорьев; жизнь в связи с характером литературной деятельности. СПб., 1900; Э.Радлов. Несколько замечаний о философии Н.Н.Страхова // Журнал министерства народного просвещения, 1896, его же статья о Страхове в Энциклопедическом словаре Брокгауза - Эфрона; и мн. др.), полноценных исследований, посвященных проблемам идеологии

U II и и ft VS почвенничества как целостной равнодействующей усилии трех выдающихся мыслителей - Григорьева, Достоевского и Страхова - в этот период не было создано.

Мы вынуждены довольствоваться отдельными упоминаниями, которые, так или иначе, обрисовывают взгляды на почвенничество, сложившиеся у философов "серебряного века" русской культуры, в дальнейшем разрабатывавшихся ими в эмиграции. Под этим углом зрения кратко рассмотрим работы философов "русской религиозной школы" В.В. Зеньковского, Г.В. Флоровского, Г.П. Федотова.

Всех этих мыслителей объединяет взгляд на почвенничество как на религиозное явление, продолжение и развитие идей православной соборности. Особенно характерны в этом отношении труды В.В.Зеньковского. «Почвенники, - пишет он в своей наиболее известной работе "История русской философии", - развивали свои философские построения, исходя из религиозного мировоззрения».*(* Зеньковский В.В. История русской философии Д. 1991, т.1, ч.2, с.209) Именно православные корни имеет стремление "почвенников" к "оцерковлению земного порядка", их «искание "непосредственности" через восстановление органической цельности в созерцании мира и в историческом творчестве»*(*См.: Там же, с.215), идея воссоздания единства нации.

На основное - православное - влияние наслаиваются, с точки зрения Зеньковского, ряд других: он отмечает связь почвенничества с романтизмом, «с его ощущением глубины и таинственности в природе и в человеке»*(* Там же, с.211), с культом "непосредственности" в философии Якоби, с немецкой классической философией (в первую очередь - с системой Шеллинга), и даже с французским утопическим социализмом. Зеньковский также различает в почвенничестве "натуралистический", "эстетический", "христианско-социалистический" компоненты.

Главным идеологом "почвенности" Зеньковский называет Ф.М.Достоевского; в то же время не остается незамеченным вклад в ее формирование и Аполлона Григорьева: «Григорьев оставался все же оригинальным в своих исканиях; его участие в вы, работке идеологии почвенничества, бесспорно, очень значительно».*(* Там же, с.213)

Г.В.Флоровский в своей знаменитой книге "Пути русского богословия" рассматривает почвенничество сквозь призму "основной мысли Достоевского" - "церковь как общественный идеал": «Почвенничество есть именно возврат к первоначальной цельности, идеал и задание цельной жизни. Для Достоевского, как и для других многих, то был проект еще не распознанной соборности. Во всем бытии есть некий раскол, в человеческом существовании всего больше. Человек уединяется -в этом главная тревога Достоевского. И в ней по-новому звучат все еще социалистические мотивы, - мечта открыть или создать "органическую" эпоху». *(* Флоровский Г.В. Пути русского богословия // О России и русской философской культуре. М., 1990 с.341)

Тема преодоления раскола в обществе особенно остро зазвучала в работах, посвященных осмыслению духовного облика русской интеллигенции, ее роли в исторических судьбах России. В этот период была востребована та часть творческого наследия почвенников, которая касалась критики интеллигенции за ее отрыв от реальности, тяготение к заимствованным теориям в противовес "органическим" народным инстинктам. Так, Г.П. Федотов апеллирует к работам Н.Страхова, рассуждая о "беспочвенности" и "нигилизме" как доминирующих чертах русского интеллигента как "национально-культурного типа": «Беспочвенность есть отрыв: от быта, от национальной культуры, от национальной религии, от государства, от класса, от всех органически выросших социальных и духовных образований. В пределе отрыв приводит к нигилизму, уже не совместимому ни с какой идейностью. В нигилизме отрыв становится срывом., когда идея, висящая в воздухе, уже не поддерживает падающего, уже не питает, не греет и становится видимым для всех призраком»*(* Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. М., 1990, с.408-409)

Ряд других представителей русской религиозной философии, в том числе Н.А. Бердяев и В.В. Розанов, - не выделяя почвенничество как самостоятельное направление, тем не менее, останавливались в своих работах на взглядах его отдельных представителей - Ф.Достоевского и Н.Страхова. Н.А.Бердяев в работе «Миросозерцание Достоевского»*(*См.: Н.А. Бердяев о русской философии. Свердловск, 1991) указывал на родство "органического" учения об обществе почвенников и социально-философских идей Фр.Баадера, Шеллинга, Адама Мюллера, Герреса. Он также провел разграничительную линию между почвенническими воззрениями Ф.Достоевского и славянофильством. В.Розанов в одном из своих сочинений дал комплексную оценку творчества Николая Страхова, центром которого он, в духе своей школы, считал религиозную проблему.

Принципиально иной взгляд на почвенничество был выработан в рамках советской науки. Почвенничество, как, впрочем, и все другие идейные течения, рассматривалось в ней с точки зрения его "классовой сущности", "сведения общественных идей к общественно-экономическим отношениям."*(*См.: Ленин В.И. Полн.собр.соч. т.20 с.103)

Во всей очень немногочисленной отечественной "марксистской" литературе по почвенничеству можно выделить несколько общих моментов: это, в первую очередь, рассмотрение почвенничества как "особой формы народничества", либо как переходного этапа от славянофильства к народничеству. При этом сама идеология почвенничества лишалась самостоятельного значения, расценивалась как "промежуточная", не отражающая в полной мере соотношения классовых сил и социально-экономическую ситуацию шестидесятых - семидесятых годов 19 века. *(* См.: Сакулин П. Русская литература и социализм. М., 1922, 4.1, гл.5; Гроссман Л. Три современника. М., 1922; Рубинштейн Н. А.Григорьев // Литература и марксизм. Кн.2, М., 1929 и др.)

Так, с точки зрения В.Лейкиной (статья "Реакционная демократия 60-х годов."Почвенники", опубликованная в журнале "Звезда" в 1929 году), "специфический интерес" "почвенничества" заключается лишь «в той яркой народнической оболочке, которую впервые использовали почвенники для проявления враждебной развитию капитализма идеологии». *(* Лейкина В. Реакционная демократия 60-х годов. "Почвенники". // Звезда, 1929, №6, с. 181)

Попытку выявить в почвенничестве объективное "классовое содержание" мы встречаем и в работе Г.М.Фридлендера "Достоевский и Лев Толстой (К вопросу о некоторых общих чертах их идейно-творческого развития)": «Для славянофилов различие западного и славянского миров оставалось, прежде всего, национально-исторической проблемой. Социально-исторические, сословные и классовые различия внутри славянского мира хотя и признавались ими, но отступали для них на задний план перед антитезой "востока" и "запада", католичества (и вообще западного рационализма) и православия. Для. Достоевского проблема западной", буржуазной цивилизации и русского народа органически и неизбежно перерастала в проблему верхов и низов, образованного привилегированного меньшинства и демократического трудящегося большинства русского народа, которое и составляло. живую основу в русской национальной жизни и общей жизни всего человечества. В результате критика цивилизации, в какую бы реакционную форму она временами не облекалась, приобретала более глубокие, подлинно демократические черты, превращаясь объективно в критику верхов дворянско-буржуазной России.».*(* Фридлендер Г.М. Достоевский и Лев Толстой (К вопросу о некоторых общих чертах их идейно-творческого развития) // Достоевский и его время. Л. 1971, с.84)

В.П.Попов представлял главной темой "почвенничества" "народность эпохи перехода общинно-родовой формации в капиталистическую", хотя и не вполне адекватно отраженную: «.В России 19 века были совмещены разные времена, разные ступени социального развития. Поэтому в ней совместимы разные типы народности. Конечно, подлинной по праву была одна, та, которая выражала ведущую тенденцию данного момента развития, но это вовсе не делает остальные типы народности ложными и не связанными с народом. В них тоже была своя относительная истинность». Главная заслуга почвенников, таким образом, заключается в том, что они "услышали в России голоса разных "ступеней общественного развития" и разных типов народности».*(* Попов В.П. Учение ранних славянофилов и творчество Ф.М.Достоевского. Автореферат диссертации. Л. 1979, с. 16)

Наиболее серьезная по форме и содержанию работа, посвященная проблемам идеологии почвенничества в советской литературе - книга В.Кирпотина "Достоевский в шестидесятые годы", включающая большой раздел "Почвенничество". В целом В.Кирпотин характеризует данную идеологию как «разночинно-интеллигентское течение, которое, в отличие от радикальных, от революционно-демократических разночинцев, не покончило с патриархальной традицией, которое боялось и революции и капитализма и не порвало связи с господствующими классами старой России». *(*Кирпотин В.В. Достоевский в шестидесятые годы. М., 1966, с. 200) "Реакционная" сторона почвенничества, с точки зрения В.Кирпотина, выражается в том, что оно «было с самого начала пронизано своеобразным, "дурным", недиалектическим противоречием: оно звало интеллигенцию назад, к "почве", к народу, и в то же время боялось народа, боялось заложенных в нем грозных взрывчатых сил. Вся хитроумная концепция "почвы" и была выработана вследствие желания избежать революции, вследствие страха перед революцией».*(* Там же, с.20, 26)

В.Кирпотин критикует почвенников (и в этом он во многом повторяет суждения демократов 60х годов 19 столетия) за их невнимание к экономической проблематике, видя в этом общность почвенничества и утопического социализма: «Подавляющая часть учений утопического социализма была равнодушна к политике, отрывала экономику от политики. "Почвенничество". приняло эту слабейшую сторону утопического социализма». *(*Там же, с.60)

Как и многие другие авторы, В.Кирпотин отказывает почвенникам в ^ самостоятельности и оригинальности, считая их плененными "иллюзией особой, собственной идеи", "иллюзией третьего пути". Именно такая идейная несамодостаточность, "промежуточность" стала, по его мнению, причиной быстрого забвения почвеннических взглядов на решение социально-политических проблем российского общества.

Наряду с работой В.В.Кирпотина в общем потоке советской литературы о почвенничестве и эпохе 1860-х годов выделяются книги В.С.Нечаевой, посвященные журналам «Время» и «Эпоха».*(*Нечаева B.C. Журнал М.М. и Ф.М.Достоевских «Время». 1861-1863. М., 1972; Нечаева B.C. Журнал М.М. и Ф.М.Достоевских «Эпоха». 1864-1865. М.,

1975). В результате многолетней скрупулезной работы в архивах и библиотеках автору удалось атрибутировать и ввести в научный оборот большой и интересный материал, охарактеризовать общественно-политическое направление редакции, создать подробную хронологическую роспись содержания всех изданных книг журналов, а также аннотированный перечень их сотрудников. Написанные прежде всего под углом зрения истории русской журналистики, данные исследования чрезвычайно ценны и для историков общественной мысли, так как содержат огромный фактический материал, по-новому раскрывающий нам образы Ф.М.Достоевского как редактора и издателя, а также «круга Достоевского» того времени - ближайших друзей и единомышленников, составивших ядро почвенников.

В постмарксистской отечественной научной литературе "пробелы", связанные с отсутствием комплексного изложения и оценки почвенничества как целостной концепции, не были восполнены, несмотря на огромный интерес к полузабытым русским мыслителям девятнадцатого столетия. Исключением, может быть, являются статьи А.И. Абрамова о почвенничестве в «Истории эстетической мысли», словарях «Русская философия» и глава Л.Р. Авдеевой о почвенничестве в только что вышедшей «Истории русской философии».*(* См.: История эстетической мысли. Т.4, М., 1987; Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995; Русская философия. Словарь/ Под общ.ред М.А.Маслина, М.,1995; История русской философии. М. 2001. Раздел III, глава VIII) Эти статьи обозначили новую тенденцию в историографии. Если ранее почвенничество рассматривалось почти исключительно через призму взглядов Ф.М. Достоевского*(* См., напр. Кудрявцев Ю.Т. Три круга Достоевского. М.,1991; Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М., 1989; Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России. М., 1990 и др.), то теперь стали появляться публикации, содержащие анализ философских и политических взглядов и двух других авторов концепции "почвенности" - Н.Н.Страхова*(* В частности, большую статью о Страхове как литературном критике и мыслителе предпослал изданию его избранных работ Н.Н.Скатов. См.: Скатов Н.Н. Н.Н.Страхов (1828-1896) // Страхов Н.Н. Литературная критика. М., 1984, с.5-43) и А.А.Григорьева. В ряду работ об А. Григорьеве*(* Ходанович М.А. Философские воззрения Ап.Григорьева. Автореф. диссер. М., 1985; Пивоварова Н.С. Аполлон Григорьев - театральный критик. Автореф. дисс. М.,1984; диссертация Ковалевой О.А. Томск, 1995 и др.) следует отметить исследования Л.Р.Авдеевой и С.Н.Носова, посвященные творчеству Аполлона Григорьева с акцентом на его философских и, в несколько меньшей степени, политических взглядах. По мнению Л.Авдеевой, «воззрения Григорьева примыкают к идеям представителей консервативной мысли 19 в. с их стремлением восстановить "распавшуюся связь времен" и обращением к вневременному идеалу "народной души"». Консерватизм Григорьева, по ее мнению - «не столько убежденность, сколько растерянность».* (* См.: Авдеева Л.Р. О специфике философского миросозерцания А.Григорьева // Вестник Моск. Ун-та, сер.7: Философия, 1987, №3) Развернутую аргументацию подобных идей мы находим в ее монографии «Русские мыслители». *(* См.: Авдеева Л.Р. Русские мыслители: Ап.Григорьев, Н.Я.Данилевский, Н.Н.Страхов. М., 1992) С.Н.Носов, рассмотрев в конце 1980-х гг. проблему личности в творчестве Достоевского и Григорьева, реконструировал творческую биографию мыслителя в книге «Аполлон Григорьев. Судьба и творчество».*(* См.: Носов С.Н. Проблема личности в мировоззрении А.А.Григорьева и Ф.М.Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1988, вып.8; Носов С.Н. Аполлон Григорьев. Судьба и творчество М.,1990)

Нельзя также не отметить вышедшую в 2000 году книгу видного отечественного литературоведа и историка культуры Б.Ф. Егорова

Аполлон Григорьев». Эта работа не только подводит итог многолетним изысканиям автора, посвященным творчеству А.Григорьева, но также дает ценный фактический материал, относящийся к ранним этапам становления идеологии почвенничества в целом.*(*См.: Егоров Б.Ф. Аполлон Григорьев. М.2000. Нужно заметить, что Б.Ф. Егоров является составителем наиболее полной на сегодняшний день библиографии печатных трудов А.А.Григорьева. См. Ученые записки Тартусского университета. 1960, вып.98; и Н.Н.Страхова. См. Ученые записки Тартусского университета. 1966, вып. 184) Что касается собственно социально-политических идей А.Григорьева, то, из последних работ в этом отношении, нужно указать на небольшую, но содержательную статью Д.В.Ермашова, корректно характеризующего взгляды русского мыслителя. *(*Ермашов Д.В. Григорьев Аполлон Александрович // Политическая мысль в России. Словарь персоналий (Х1-1917 г.) / Рук. авт.коллектива Е.Н.Мощелков. М., 2000, с.56-57)

Как показывает краткий историографический обзор, недостаточно полная разработка тематики почвенничества, высокий уровень как историко-культурной, так и общетеоретической актуальности ее изучения, обуславливает то, что специальное исследование политической философии почвенничества сегодня становится необходимым и полезным.

Цель и задачи исследования. Потребность научного освоения не только малоизученной, но и, по нашему мнению, недостаточно глубоко понятой политической теории почвенничества, предполагает, что интегративной целью работы является всесторонняя характеристика (включающая в себя как аналитические, так и синтетические аспекты) политических идей А.А. Григорьева, Ф.М. Достоевского, Н.Н. Страхова, интерпретируемых как выражение уникального комплекса мировоззренческих, теоретических и политико-практических установок, несущего в себе, однако, родовые черты русской консервативной традиции.

Достижение данной цели потребовало решения следующих исследовательских задач:

- определить методологический и аксиологический базис почвенничества как специфического феномена русской общественно-политической мысли, раскрыть его сущностные характеристики и основное содержание;

- используя современные гуманитарные технологии, дать анализ -J такому полисемантическому понятию, как «почва», определить его эвристический потенциал и значение в идеологии почвенничества;

- всесторонне рассмотреть проблему нации, соотношение национального и общечеловеческого у почвенников, обращая особое внимание на концептуальные аспекты полемики Н.Н.Страхова и В.С.Соловьева 1888-1889 годов, в которой наиболее ярким и законченным образом проявились важнейшие черты политической философии почвенников;

- раскрыть основное содержание почвеннической теории национального характера русского народа, проанализировать предложенную ими схему детерминации социально-политических процессов российского общества особенностями национальной психологии; оценить ее роль в выработке эффективной политики;

- определить реальное место почвенничества и, прежде всего его политической доктрины, в контексте основной дилеммы русской общественной мысли: западничество - славянофильство;

- проанализировать артикулированные идеологами почвенничества принципы критики социалистических и леворадикальных течений в общественной мысли;

- дать характеристику политической программы почвенничества, определить ее смысл и направленность, выявляя специфические особенности консерватизма почвенников.

В русле указанных задач и сформулированной цели диссертационная работа предполагает не только дескриптивный уровень анализа, но и необходимость дать новое, на наш взгляд, более адекватное понимание политической философии А.А. Григорьева, Ф.М. Достоевского, Н.Н. Страхова.

Научная новизна диссертации, таким образом, заключается в проведении всестороннего историко-политологического анализа общественно-политической доктрины в почвенничестве как целостном явлении отечественной культуры, что в целом реализуется в настоящей работе в следующих элементах новизны:

- почвенничество впервые представлено как типичное явление не европейской, а русской политической философии, которой не свойственно стремление к автономной политической рациональности, а характерна тесная связь с религиозными, эстетическими, духовно-нравственными ценностями российской культурно-национальной традиции, в связи с чем почвенничество представляется ярким выражением известного синкретизма общественного сознания;

- впервые в исследовательской литературе показан конкретный механизм того, как «органическая теория», будучи философским базисом почвенничества, задает параметры и определяет содержание его политической теории;

- термин «почва» впервые рассматривается не только как понятие, но и как смыслообраз, выражающий существо идеологии почвенничества;

- проведена реконструкция и раскрыта сущность ключевых проблем политической философии почвенников (нации, соотношения национального и общечеловеческого, особенности русского национального характера, проблема социализма и революционного нигилизма, проблема своеобразия российской политической истории и др-);

- впервые обоснован принцип иерархии, выявлены отношения субординации и координации основных понятий в политической теории почвенничества: «почва» определяет нацию, нация и особенности ее исторической жизни формируют национальный характер, который, в свою очередь, активно влияет на политические институты общества;

- впервые в исследовательской литературе почвенники рассматриваются как пионеры в выявлении религиозных основ русского революционного нигилизма;

- доказывается, что политическое учение почвенников является консервативным «неославянофильским синтезом» идей западников и славянофилов.

Методологической основой исследования послужили социокультурный подход, согласно которому почвенничество рассматривается как сложный идейный комплекс, связанный единством общих принципов, преимущественно отражающих остаточные элементы так называемого традиционного общества, сохранившиеся в России периода «великих реформ» Александра П; принципы конкретно-исторического анализа, общие методы реконструкции, сравнительного и комплексного историко-полиюлогическош исследования, позволившие вписать идеологию почвенничества в контекст развития русской политической мысли второй половины XIX века; работы отечественных исследователей русской общественно-политической мысли, истории литературы и литературной критики, в особенности труды по истории русского консерватизма.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «Теория политики, история и методология политической науки», Богданов, Андрей Владимирович

Заключение

Почвенничество предстает перед нами как целостная относительно непротиворечивая система взглядов, опирающаяся на единые мировоззренческие основы. Усилиями ведущих идеологов почвенничества они сложились в так называемую «органическую теорию». Основные принципы ее, с одной стороны, делают почвенничество типичным явлением русской культуры, а, с другой, - объясняют, почему во второй половине XIX столетия мы не находим в нем автономной политической рациональности, столь характерной для западноевропейской ' мысли того времени. «Органическая теория» отстаивает следующие постулаты: прежде всего, принцип холизма - "цельности и единства жизни", согласно которому природно-космическое и социокультурное выступают как единый организм при доминирующей роли целого над частью; иррациональная глубина жизни не может быть адекватно постижима традиционными эмпирическими и дискурсивными средствами. «Жизнь» побеждает «теорию» и требует иных средств для своего познания и выражения; в духе объективного идеализма шеллингианского толка и опираясь на принципы «метафизики сердца» И.Киреевского и А.Хомякова, почвенники утверждали, что познать целое мира можно лишь если само познание станет, во-первых, цельным, и художественным и философским, выражающим себя и в понятиях, и в образах, и в интуициях, во-вторых, оно должно стать частью самой жизни, ее «веянием», то есть и мыслью, и чувством, и действием; будучи явлением самой жизни, «органическая теория» - это особая установка сознания, отказывающаяся выражать себя в жестких теоретических формах, это гибкая, открытая система идей, ценностей, мироощущения и миропонимания, которая непосредственно, по их мнению, вырастает из стихии народной жизни, то есть из самой культурно-национальной «почвы» России.

Прямым следствием «органического взгляда» было утверждение идеологов почвенничества о том, что политические, хозяйственные, социальные и духовные аспекты жизни всякого, а в особенности российского, общества должны рассматриваться в единстве между собой и с их «почвой», то есть с коренными духовными инстинктами народа, его культурой, традициями, историческим опытом. «Почва» выступает одновременно и как ключевое понятие и как некий смыслообраз, или «генотип культуры», пронизывающий собой и определяющий всю общественную жизнь. «Почва» - это всегда уникальное единство природно-географической и духовной реальности - субстанция социокультурной жизни народов, в том числе их политической жизни. Разрыв между почвенными инстинктами и реальным функционированиемv социума, насаждение заимствованных институтов, теорий и традиций всегда приводит к кризисам и противоречиям и, в конечном счете, мешает нации реализовать свое историческое предназначение, внести собственный, выработанный ею «органический принцип» в мировую жизнь.

Прямым следствием такого взгляда является тезис о постижении национального характера как необходимом условии плодотворной политической деятельности. «Почва» рождает нацию, дает толчок к развитию ее духовных традиций, которые в ходе реальной исторической жизни формируют общественную психологию, устойчивые особенности национального характера. Такой общей схемы детерминации придерживалось большинство почвенников.

Адекватное понимание сущности народного характера, «почвы» должно использоваться в качестве главного и определяющего критерия оценки тех или иных социальных, политических, экономических, культурных процессов и институтов. Отсюда значительное внимание, уделенное почвенниками разработке проблем русского национального характера, основными чертами которого они видели отсутствие приверженности "материальным" интересам, потребности бороться за политические права и свободы, заниматься государственной

СС U деятельностью; всепримиримость русской души почвенники считали основой для бесконфликтного сотрудничества различных классов и сословий российского общества, их прошлого и будущего единства.

Постулат об органической связи всех явлений жизни необходимым образом влечет за собой идею преемственности, отражающей целостность мироздания не только в социальном пространстве, но и во времени. Идея преемственности, бережного сохранения "связи времен" в историческом бытии народа как важнейшая основа социально-политических взглядов почвенников обуславливает "хранительный", консервативный характер их

ВЧ-» к* конкретно-политическои плоскости такой взгляд трансформируется в неприятие любых форм радикализма, идею о недопустимости резкого изменения жизненного уклада народного организма, о придании процессу политических и иных преобразований характера постепенности и последовательности. В значительной степени такая точка зрения определяет негативное отношение к социалистическим течениям революционного толка, предусматривающим насильственную перестройку структуры общественных отношений и в конечном итоге приводящее к торжеству хаоса, господству наиболее низменных человеческих страстей.

Целостность почвеннической концепции проявилась не только в общности ее основополагающих принципов, пронизывающих каждое положение данной идеологии, но также и в особом сочетании творческих усилий таких разных мыслителей, как Аполлон Григорьев, Федор Достоевский и Николай Страхов. При создании теории "почвенности" был реализован некий "принцип взаимодополнения", действующий, как правило, по следующей схеме: выдвижение ключевого тезиса (Аполлон

Григорьев) - его развитие и углубление (Федор Достоевский) -окончательная систематизация и "шлифовка" (Николай Страхов). Кроме того, между авторами почвеннической концепции имело место своеобразная "специализация", "разделение труда" естественно, непроизвольная. Так, А.Григорьев в большей степени тяготел к разработке общих философских принципов идеологии почвенничества -"органической теории", уделял преимущественное внимание таким проблемам, как уяснение роли наций и народов в мировом историческом процессе и определение места почвенничества в ряду других социально-политических теорий. Ф.Достоевский проявлял наибольший интерес к выявлению специфических черт национального характера русских и их места в "семье народов", и, кроме того, внес большой вклад в дело создания конкретной социальной программы почвенничества. Н.Страхов стал автором полной и систематизированной критики прямого заимствования западноевропейских теорий и институтов, рельефно и четко обозначил многие ключевые почвеннические тезисы, недостаточно ясно сформулированные в работах Григорьева (в силу особенностей писательской манеры последнего).

Составляя неотъемлемую часть отечественной консервативной традиции и являясь естественным продуктом развития русской общественной мысли середины девятнадцатого века, почвенничество стало самостоятельной и оригинальной концепцией. Вытекающая из философских оснований почвенничества идея неприятия разного рода ч» U 1/ II *| крайностей помогала мыслителям наити золотую середину между противоборствующими течениями путем синтеза их лучших черт. Такой метод неизбежно связан с известными трудностями: вместо стройной теории мыслитель рискует получить эклектическую конструкцию, состоящую из разнородных положений. Почвенникам, в силу присущей им подлинной оригинальности мышления, удалось избежать таких ошибок и создать "свою, крепкую и цельную", проникнутую единым мировоззрением и едиными принципами концепцию.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Богданов, Андрей Владимирович, 2002 год

1. Абрамов А.И. Почвенничество // Русская философия. Словарь. М., 1995.

2. Авдеева Л.Р. О специфике философского миросозерцания А. Григорьева // Вестник Моск. Ун-та. Сер.7: Философия. 1987. № 3.

3. Авдеева Л.Р. Русские мыслители: Ап. Григорьев, Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов. М., 1992.

4. Аверкиев Д. «По поводу самопризнаний двух петербуржцев» // Эпоха. 1864. № 11.

5. Аверкиев Д. Аполлон Александрович Григорьев // Эпоха. 1864. № 8

6. Аксаков И.С. Федор Иванович Тютчев // Литературная критика. М., 1982.

7. Антонович М.А. Любовное объяснение с «Эпохой» // Антонович М.А. Избр. филос. соч. М., 1945.

8. Антонович М.А. О почве (не в агрономическом смысле, а в духе «Времени») // Антонович М.А. Литературно-критические статьи. М., 1961.

9. Антонович М.А. Стрижам (Послание оберстрижу, господину Достоевскому) // Антонович М.А. Литературно-критические статьи. М., 1961.

10. Ю.Аполлон Александрович Григорьев. Материалы для биографии / Подред. Вл. Княжнина. П., 1917. П.Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 10. М., 1956.

11. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли 19 века и начала 20 века // О России и русской философской культуре. М., 1990.

12. Блок А. Судьба Аполлона Григорьева // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. Л, 1982.

13. Булгаков С.Н. Русская трагедия // Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. Т. 2.М., 1993.

14. Герцен А.И. Письмо к У. Линтону // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. T.XII.

15. Григорьев А. Из заметок ненужного человека // Время. 1861. № 3.

16. Григорьев А. Критическое обозрение // Время. 1861. № 4.

17. Григорьев А. Лермонтов и его направление // Время. 1862. №11.

18. Григорьев А. Мои литературные и нравственные скитальчества // Эпоха. № 5. 1864.

19. Григорьев А. Н.А. Добролюбов // Время. 1862. № 3.

20. Григорьев А. Нечто весьма скандальное о веяниях вообще // Эпоха. 1864. №3.

21. Григорьев А. Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия // Время. 1861.№ 5.

22. Григорьев А. Парадоксы органической критики // Эпоха. 1864. № 5.

23. Григорьев А. Письма // Эпоха. 1864. № 4.

24. Григорьев А. Письмо Н. Страхову // Эпоха. 1864. № 4.

25. Григорьев А. Русский театр // Эпоха. 1864. № 1.

26. Григорьев А. Стихотворения Н. Некрасова // Время. 1862. № 7.

27. Григорьев А.А Белинский и отрицательный взгляд в литературе // «Время». 1861. № 4.

28. Григорьев А.А. // Материалы для биографии. Пг., 1917.

29. Григорьев А.А. «Горе от ума» Грибоедова // Григорьев А.А. Собрание сочинений. Вып. 5. М., 1915.31 .Григорьев А.А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина // Григорьев А.А. Искусство и нравственность, «Современник». М., 1986.

30. Григорьев А.А. Искусство и нравственность // Григорьев А.А. Искусство и нравственность, «Современник. М., 1986.

31. Григорьев А.А. Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства // Григорьев А.А. Искусство и нравственность. М., 1986.

32. Григорьев А.А. Мои литературные и нравственные скитальчества // Собр. соч. Вып. 1 / Под ред. В.Ф. Саводника. М., 1915.

33. Григорьев А.А. Н.В. Гоголь и его «Переписка с друзьями» // Григорьев А.А. Собрание сочинений. Вып. 8. М., 1915.

34. Григорьев А.А. Парадоксы органической критики // Эпоха. № 5. 1864.

35. Григорьев А.А. Письма // Григорьев А.А. Сочинения. Т. 2. М., 1990.

36. Григорьев А.А. Письмо А.Н. Майкову (9 января 1858) // Григорьев А.А. Материалы для биографии. Пг., 1917.

37. Григорьев А.А. Письмо Е.Н. Эдельсону (ноябрь 1857) // Григорьев А.А. Материалы для биографии. Пг., 1917.

38. Григорьев А.А. Письмо М. Погодину // Григорьев А.А. Сочинения. Т. 2. М., 1990.

39. Григорьев А.А. Письмо Эдельсону (5 декабря 1857) // Григорьев А.А. Материалы для биографии. Пг., 1917.

40. Григорьев А.А. После «Грозы» Островского. Письма к И.С. Тургеневу // Григорьев А.А. Искусство и нравственность. М., 1986.

41. Григорьев А.А. Развитие идеи народности в нашей литературе со смерти Пушкина. I. Вступление. Народность и литература // Григорьев А.А. Собр. соч. / Под ред. В.О. Саводника. Вып. 3. М., 1915.

42. Григорьев А.А. Реализм и идеализм в русской литературе // Григорьев А.А. Собрание сочинений. Вып. 4. М., 1915.

43. Григорьев А.А. Северно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Соч. Н. Костомарова // Время. 1863. № 1.

44. Григорьев А.А. Явления современной литературы, пропущенные нашей критикой. Граф Л. Толстой и его сочинения // Время. 1861. № 4.

45. Гроссман Л. Три современника. М., 1922.

46. Гус М. Идеи и образы Достоевского. М., 1962.

47. Дворянство и земство. (По поводу журнальных толков) // Время. 1862. № 3. Критическое обозрение.

48. Добролюбов Н.А. Избранное. М., 1984.

49. Добролюбов Н.А. Луч света в темном царстве // Добролюбов Н.А. Собрание сочинений в 3-х томах. М., 1987. Т. 3.

50. Долинин А. Ф.М. Достоевский и Н.Н. Страхов // Шестидесятые годы. М.-Л., 1940.

51. Достоевский Ф.М. // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. Т. XIII. СПб., 1883.

52. Достоевский Ф.М. // Достоевский Ф.М. ПСС. СПб., 1883. Т. 1.

53. Достоевский Ф.М. «Свисток» и «Русский вестник» // Достоевский Ф.М. ПСС. Т. 19. Л. 1978.

54. Достоевский Ф.М. Бесы // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. Т. 7. М., 1957.

55. Достоевский Ф.М. Два лагеря теоретиков // Достоевский Ф.М.ПСС. Т. 20. Л., 1978.

56. Достоевский Ф.М. Несколько слов о М.М. Достоевском // Эпоха. 1864. №6.

57. Достоевский Ф.М. Объявление о подписке на журнал «Время» на 1861 год // Достоевский Ф.М. Т. 18. Л., 1978,

58. Достоевский Ф.М. Подписка на 1865 год // Эпоха. № 8. 1864. С. III.

59. Достоевский Ф.М. Подписка на журнал «Время» на 1862 // Достоевский Ф.М. ПСС. Т. 19. Л. 1978.

60. Достоевский Ф.М. Ряд статей о русской литературе // Достоевский Ф.М.ПСС. Т. 18. Л., 1978.

61. Древнеиндийская философия. М., 1963.

62. Дудзинская Е.А. Славянофилы в пореформенной России. М., 1994.

63. Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. Пг., 1918.

64. История русской философии. Учеб. для вузов. М.2001.

65. История эстетической мысли. Т. 4, М., 1987.

66. Кавелин К.Д. Письмо Ф.М. Достоевскому // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. М., 1989.

67. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М., 1989.

68. Катков М.Н. По поводу статьи «Роковой вопрос» // Русский вестник. 1863. №5.

69. Кирпотин В.В. Достоевский в шестидесятые годы. М., 1966.

70. Китаев В.А. Славянофилы после отмены крепостного права. Волгоград, 1994.

71. Косица Н. Страхов Н.Н.. Вздох на гробе Карамзина // Заря. 1870. Кн. 10. ОтдП.

72. Косица Н. Тяжелое время // Время. 1862. № 10.

73. Кошелев В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840-1850-е годы). Л., 1984.

74. Кудрявцев Ю.Т. Три круга Достоевского. М., 1991.

75. Левандовский А.А. Время Грановского. У истоков формирования русской интеллигенции. М., 1990.

76. Лейкина В. Реакционная демократия 60-х годов. «Почвенники» // Звезда. 1929. № 6.

77. Лосский Н.О. История русской философии М., 1994.

78. Масарик Т.Г. Россия и Европа. СПб., 2000.

79. Михайлов Д. Аполлон Григорьев; жизнь в связи с характером литературной деятельности. СПб., 1900.

80. Н.А. Бердяев о русской философии. Свердловск, 1991.

81. Носов С.Н. Аполлон Григорьев. Судьба и творчество М., 1990.

82. Носов С.Н. Проблема личности в мировоззрении А.А. Григорьева и Ф.М. Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Вып.8. Л., 1988.

83. Общественная мысль в России XIX века. Л., 1986.

84. Пайпс Р. Русский консерватизм во второй половине 19 века. М., 1970.

85. Петерсон К. По поводу статьи «Роковой вопрос в журнале «Время» // Московские ведомости. 1863. № 109.

86. Пивоварова Н.С. Аполлон Григорьев — театральный критик. Автореф. дисс. М., 1984.

87. Писарев Д.И. Прогулка по садам российской словесности // Писарев Д.И. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 3. М., 1955.

88. Писарев Д.И. Промахи незрелой мысли // Писарев Д.И. Сочинения: В 4 т. Т. З.М., 1955.

89. Писарев Д.И. Схоластика 19 века // Писарев Д.И. Соч.: В 4 т. Т. 1. М, 1955.

90. Писарев Д.И. Цветы невинного юмора // Писарев Д.И. Соч.: В 4 т. Т. 2.

91. Политическое обозрение // Эпоха 1864. № 9.

92. Попов В.П. Учение ранних славянофилов и творчество Ф.М. Достоевского. Автореферат диссертации. JL, 1979.

93. Порецкий А.У. Наши домашние дела. (Современные заметки) // Время. 1862. № 3. «Смесь».

94. Приленский В.И. Западничество // Русская философия. Словарь. М., 1995.

95. Радлов Э. Несколько замечаний о философии Н.Н. Страхова // Журнал министерства народного просвещения. 1896.

96. Рубинштейн Н. А. Григорьев // Литература и марксизм. Кн. 2, М., 1929.

97. Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995.

98. Русская философия. Словарь / Под общ. ред М.А. Маслина, М.,1995.

99. Русские писатели. Библиографический словарь. М., 1989.

100. Русские писатели. Библиографический словарь. М., 1990.

101. Русский (Страхов Н.Н.). Роковой вопрос // Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критические очерки. Кн. 2. Изд. 2. СПб., 1882.

102. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994.

103. Сакулин П. Русская литература и социализм. Ч. 1. Гл. 5. М., 1922.

104. Сербиненко В.В. История русской философии XI-XIX вв. М., 1993.

105. Серман И.З. Достоевский и Ап. Григорьев // Достоевский и его время. Л., 1971.

106. Смолкина Н.С. Россия и Запад в отечественной публицистике 19 века. Хрестоматия. М., 1995.

107. Современное обозрение // Время. 1862. № 10.

108. Сокальский П. Наши главные спорные пункты // Время. 1863. №4.

109. Спиридонов В. Направление «Времени» и «Эпохи» // Достоевский. Пг., 1921.

110. Страхов Н. Опыты изучения Фейербаха // Эпоха. 1864. № 6.

111. Страхов Н.Н. Бедность нашей литературы. Критический и исторический очерк. СПб., 1868.

112. Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критические очерки. СПб., 1882.

113. Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Т. 2, СПб., 1890.

114. Страхов Н.Н. Вздох на гробе Карамзина. Письмо в редакцию «Зари» // Заря. СПб., 1870. № 10. О. II.

115. Страхов Н.Н. Воспоминания об Аполлоне Александровиче Григорьеве // Эпоха. 1864. № 9.

116. Страхов Н.Н. Жители планет // Время. 1861, № 1 .

117. Страхов Н.Н. Заметки о Пушкине и других поэтах. СПб, 1888.

118. Страхов Н.Н. Из истории литературного нигилизма. СПб., 1890.

119. Страхов Н.Н. Исторические взгляды Г. Рюккерта и Н.Я. Данилевского // Русский вестник. 1894. № 10.

120. Страхов Н.Н. Критические статьи (1862-1885). Киев, 1908.

121. Страхов Н.Н. Мир как целое. СПб., 1892.

122. Страхов Н.Н. Наша культура и всемирное единство. Борьба с Западом в нашей литературе. Т. 2, СПб., 1890.

123. Страхов Н.Н. Нечто о «Русском вестнике» // Библиотека для чтения. 1863. № 7.

124. Страхов Н.Н. Нечто о петербургской литературе // Время. 1861. №4.

125. Страхов Н.Н. Письмо в редакцию «Московских ведомостей» от 26 мая 1863 г. // Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. СПб., 1890.

126. Страхов Н.Н. Поминки по И.С. Аксакове // Новое время. 1886. № 3599.

127. Страхов Н.Н. Предисловие // Сочинения Аполлона Григорьева. Т. 1.СП6., 1876.

128. Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России. М., 1990.

129. Тимирязев К.А. Бессильная злоба антидарвиниста (По поводу статьи г. Страхова «Всегдашняя ошибка дарвинистов»), М., 1889.

130. Успенский Гл. Праздник Пушкина // Ф.М. Достоевский в русской критике. Сб. М., 1956.

131. Ученые записки Тартусского университета. Вып. 184. 1966.

132. Ученые записки Тартусского университета. Вып. 98. 1960.

133. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. М., 1990.

134. Флоровский Г. Пути русского богословия. Изд. 3-е. Париж, 1937.

135. Флоровский Г.В. Пути русского богословия // О России и русской философской культуре. М., 1990.

136. Фридлендер Г.М. Достоевский и Лев Толстой (К вопросу о некоторых общих чертах их идейно-творческого развития) // Достоевский и его время. Л. 1971.

137. Ходанович М.А. Философские воззрения Ап. Григорьева. Автореф. диссер. М., 1985.

138. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы // Чернышевский Н.Г. Избр. филос. соч., М., 1950. Т. 1.

139. Шестидесятые годы. Сб. М.-Л., 1940.

140. Щапов А.П. Земство и раскол // Время. 1862. № 10.

141. Щапов А.П. Новая эра. На рубеже двух тысячелетий // Щапов А.П. Соч. Доп. Том. Иркутск, 1937.149. Эпоха. 2000. № 10.