Политическая реинтеграция политического пространства России: на примере Северо-Западного Кавказа тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат политических наук Эбзеев, Ахмат Аскербиевич

• Эбзеев, Ахмат Аскербиевич
• кандидат политических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат политических наук Эбзеев, Ахмат Аскербиевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕИНТЕГРАЦИЯ:

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ.

1.1. Теоретические подходы к анализу процессов политической реинтеграции.

1.2. Факторы политической дезинтеграции на Северо-Западном Кавказе.

1.3. Соотношение дезинтеграционных и реинтеграционных процессов в политическом пространстве Северо-Западного Кавказа.

ГЛАВА 2. ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕВЕРОЗАПАДНОГО КАВКАЗА: ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ.

2.1. Значение абхазского вектора в региональном политическом пространстве.

2.2. Евроатлантизм на Северо-Западном Кавказе: роль Грузии и политические перспективы.

2.3. Характер и институциональные факторы российской внутренней политики на Северо-Западном Кавказе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политическая реинтеграция политического пространства России: на примере Северо-Западного Кавказа»

Актуальность темы исследования. Глобальные политические изменения, происходящие в современном мире, вспышки национализма, этнорелигиозного экстремизма и ксенофобии, региональная дифференциация и этнополитические конфликты представляют собой непосредственные вызовы для национальной безопасности и политической устойчивости как государств, так и их внутренних регионов. Проблемы эффективного реагирования на геополитические вызовы стоят не только перед Российской Федерацией, но и перед ее регионами, а также непризнанными государственными образованиями и спорными территориями Большого Кавказа. Одним из наиболее эффективных способов разрешения региональных конфликтов является политическая интеграция, которая существенно снижает этническую неприязнь, помогает эффективно управлять миграционными потоками, а также проводить успешную экономическую и социальную политику государства. Эффективность потенциала региональной политической интеграции доказывает успешное развитие интеграционной модели в Европейском Союзе на протяжении последних пятидесяти лет.

Современные реинтеграционные процессы на Северо-Западном Кавказе носят глубинный социокультурный характер. Их причины и факторы развития связаны с многоконфессиональным и полиэтническим характером региона, который входит в зону политической нестабильности Евразийских Балкан, ареал столкновений цивилизаций, оказывая влияние на характер и специфику динамики политических процессов не только на Юге России, но и в более широком макрорегиональном контексте.

Реинтеграция в геостратегическом пространстве Северо-Западного Кавказа может основываться на общих культурных и экономических связях проживающих здесь этнических групп, на общности их традиций и менталитета, а также на осознаваемой правящими элитами необходимости развивать политическое региональное сотрудничество с учетом общей логики территориальной политики и федерализма в России. Посредством политической реинтеграции как инструмента преодоления конфликтных ситуаций и кризисов в регионе можно преодолеть стратегическое «запаздывание» российской политики, ориентацию ее на тактические сиюминутные цели как проявление прагматической политической борьбы в административных элитах, декларативное политическое вмешательство с преимущественной опорой на методы силового давления. Эффективная реинтеграционная политика, учитывающая специфику Северо-Кавказского региона как «солнечного сплетения Евразии» (по Ю.А. Жданову), сможет даже в эпоху глобальных модернизационных трансформаций стать мощной мобилизующей силой глубоких преобразований, которые послужат основой для формирования политических, экономических, правовых, культурных и социально-психологических условий реинтеграции и делокализации Западного Кавказа.

Поэтому исследование политических реинтеграционных процессов в геополитическом пространстве Северо-Западного Кавказа является актуальным как в научном аспекте, так и для совершенствования государственной политики России и её субъектов федерации.

Степень научной разработанности проблемы. Теоретические аспекты внутригосударственной интеграции исследованы в ряде отраслей политической науки: сравнительной политологии (анализ форм государственного устройства), политической регионалистике (территориальные процессы и центр-периферийные взаимодействия), внутренней геополитике (влияние пространства на политическую централизацию и децентрализацию стран). В рамках сравнительной политологии проблемы интеграции анализировали Д. Элазар, П. Кинг, Д. Берджесс и др1. С позиций политической регионалистики интеграцию

1 Элейзер Д.Дж. Сравнительный федерализм // Полис. - 1995. - № 5. - С. 106-115; Кинг П. Классифицирование федераций // Полис. - 2000. - № 5. - С. 7-18; Берджесс М., Грэсс Ф. Федерализм и 4 государств изучали Д. Сиджански, М. Арах, Г. Маркс, М. Китинг и др1. Школа внутренней геополитики, созданная Ж. Готтманом, рассматривает интеграцию в синхронном и диахронном аспектах, как процесс взаимодействия геополитического «ядра» государства, его «мантий» и периферий (Р. Хартшорн, Н. Паундс, С. ван Валкенбург, Дж. Паркер)2.

С точки зрения традиционной геополитики внтригосударственная интеграция анализируется в работах Дж. Розенау, 3. Бжезинского, С. Хантингтона, К. Уолца, Й. Галтунга, Дж. С. Ная-младшего, P.O. Коэна, Э.Б. Хааса. Отдавая должное теоретической глубине их работ, следует подчеркнуть их идеологическую предвзятость: выражение доктрины доминирования США в однополярном мире, обоснование проекта западного геополитического проникновения в постсоциалистический ареал Евразии. На этой идейной основе созданы модели «неудавшихся государств» (failed states), в отношении которых западное сообщество имеет - де свободу рук дезинтеграции и перекройки государственных границ. Теоретически эти идеи обосновываются тем, что глобализация делает государственный суверенитет условным и ограниченным. Внутренние регионы «неудавшихся государств» втягиваются в трансграничные связи и могут выйти из состава своих стран по экономическим, этнорелигиозным и иным причинам (А. Бьюкенен)4. федерация: государство порядка // Сравнительное конституционное обозрение. - 2005. - № 2. - С. 102-108.

1 Сиджански Д. Федералистское будущее Европы. - М., 1998; Арах М. Европейский Союз: видение политического объединения. - М., 1998; Marks G., Hooghe L. Unreveling the Central State, bat How?: Types of Multilevel Governance // American Political Science Review. - Washington, 2003. - Vol. 97. - №2. P. - 233-243; Keating M. Is There a Regional Level of Government in Europe? // Regions in Europe. - L.; N.Y., - 1998. - P. 1129.

2 Хартшорн P. Политическая география // Американская география. - М., 1957. - С. 169-219; Pounds N.J.G. Political Geography. - N.Y., 1963; Van Valkenburg S. Elements of Political Geography. - N.Y., 1939; Parker G. The Geopolitics of Dominion. - L.; N.Y, - 1988.

3 Теория международных отношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и коммент. П.А. Цыганкова. -М., 2002. - С. 89-110, 131-183, 316-333; Бжезинский 3. Великая шахматная доска. - М., 1998; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2003.

4 Бьюкенен А. Сецессияб Право но отделение, права человека и территориальная целостность государства. - М., 2001. 11

Наиболее теоретически обоснованным является опыт европейской интеграции1, хотя в некоторых исследованиях подчеркивается значение и специфика развития политико-интеграционных процессов и в других трансграничных регионах мира (Т. Лоуи, Б. Барбер, Э. Мортимер, Р. Туровский).

В теории политики существует ряд концепций, которые рассматривают необходимость преодоления «структурной анархии» дезинтеграционных процессов, проявляющихся в современном мире. Основными теориями политической реинтеграции являются концепции столкновения цивилизаций, однополярного мира, неореализма и неоинституционализма.

Теория однополярности мира изучает современные интеграционные процессы с точки зрения подавляющего военного и политического превосходства США и стран Запада в целом над всеми другими государствами или их возможными коалициями (3. Бжезинский, Ч. У

Краутхаммер ). Однако реальность геополитических отношений показывает недостаточность этого подхода, поскольку лидерство США отнюдь не подразумевает его способность адекватно реагировать на актуальные вызовы мировой безопасности и эффективно справляться с ними, в том числе и на Кавказе.

Теории неореализма исходят из предположения, что, несмотря на все процессы политической интеграции, роль национальных государств и, как следствие, модели силовой политики будут по-прежнему оставаться значимыми3, даже если «конфликт между великими державами разыграется

1 Морозов В. Осмысление интеграции в Европе // Международные процессы. № 3 (9). 2005. Сентябрь - декабрь. С. 154 - 158; European Integration Theory / A. Wiener and Th. Diez (eds). Oxford; New York, 2004; Туровский Р.Ф. Центр и регионы. - М., 2007.

2 Krauthammer Ch. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. Vol. 70. No. 1 (America and the World 199091). P. 23 -33; Бжезинский 3. Указ. соч.

3 Mearsheimer J. Back to the Future: Instability in Europe After the Gold War // International Security. 1990. Vol. 17. No. 1 (Summer). P. 5-56. скорее на экономическом, а не на военном поле действий»1.

По мнению неоинституционалистов, ключевым фактором в современных интеграционных процессах являются транснациональные и наднациональные организации как формального, так и неформального характера. Например, Р. Роузкранс предложил создать проект «нового согласия» держав, т.е. коалицию великих экономических и военных держав, обладающих согласием по поводу общих идеологических и политических принципов. Затем, участники коалиции должны постараться привлечь на свою сторону другие i 2 страны, которые в сумме не могут уравновесить между собой эту группу .

Однако такие проекты представляют собой скорее замаскированные надежды их идеологов, чем реальный анализ реальных процессов, происходящих в геополитическом пространстве.

Анализ политической реинтеграции с точки зрения теории столкновения цивилизаций проведен С. Хантингтоном3. Согласно этой теории, основным источником дезинтеграционных процессов является столкновение культур. Это исходное предположение не означает, что родство цивилизаций целиком заменит другие «родственные связи» или что цивилизации станут единственными действующими силами на международной арене. Тем не менее, по С. Хантингтону, два фактора здесь наиболее существенны. Во-первых, представители разных цивилизаций имеют различные воззрения на базовые ценности общества (Бог - личность, личность - общество и т.д.). И эти различия невозможно ликвидировать легко и быстро. Во-вторых, растущие взаимосвязи между цивилизациями усиливают осознание собственной социокультурной идентичности и ее отличие от других. Благодаря этим двум факторам, установки, способные разжечь конфликт, активизурются быстрее, чем могут быть созданы механизмы регулирования и разрешения конфликтов, нацеленные на их преодоление, по крайней мере, в

1 См.: Layne С. The Unipolar Illusion // International Security. 1993. Vol. 17. No. 4 (Spring).

2 Rosecrance R. A New Concert of Powers // Foreign Affairs. 1992. Vol. 71. No. 2 (Spring). P. 64 - 82.

3 Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. No. 3 (Summer). P. 22 - 49. краткосрочной перспективе. Схожей точки зрения придерживается Й. Гальтунг1. л

Критики С. Хантингтона указывают , что слабость этой теории состоит в том, что она приписывает цивилизациям излишнюю сплоченность. Более того, идея глобальной конфронтации между (гипотетическим) конфуцианско-исламским блоком и Западом имеет серьезный недостаток не только потому, что с трудом можно рассматривать эти цивилизации как интегрированные политические структуры. Аргументы, которые приводит С. Хантингтон (военное сотрудничество, общие ценности, общие позиции в международных организациях и форумах), можно использовать также для подтверждения иных гипотетических союзов в геополитике. Во-вторых, геополитический выбор конфронтационной модели, в соответствии с концепцией столкновения цивилизаций, может стать самореализующимся пророчеством. Поэтому для анализа политических процессов, происходящих на российском Кавказе, эта концепция спорна.

Гораздо более эффективным при анализе реинтеграционных процессов может оказаться геополитическое направление, особенно классические работы В. де ля Блаша, X. Маккиндера и К. Хаусхофера . X. Маккиндер в работе «Географическая ось истории» (1904) назвал «Пятиморьем» регион, включающий в себя пространство, заключенное в пятиугольник Каспийского, Черного, Средиземного, Красного морей и Персидского залива и подчеркивал его функциональную значимость.

Разработчики российской геополитической школы (К. Гаджиев, А. Дугин4,

1 Galtung J. Western Civilization: Anatomy and Pathology // Alternative. 1981. Vol. 7. No. 2. (Fall). P. 145

-170.

2 Критику теории С. Хантингтона см.: Ajami F. The Summoning // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. No. 4. (September/October). P. 2 - 9.

3 Классика геополитики. XIX век. - M., 2003; Классика геополитики. XX век. - М., 2003.

4 Дугин А. Основы геополитики. М., 1997; Гаджиев K.C., Геополитика Кавказа. - М., 2001; Цымбурский В.Л. Россия - страна за Великим Лимитрофом. - М., 2001; Исаев Б.А. Геополитика. - СПб., 2006.

В.Л. Цымбурский, Б.А. Исаев и др.) считают, что Кавказ является важным субъектом и объектом воздействия геополитических процессов текущего столетия. В первую очередь, по причине своей долгосрочной функции звена, связующего два континента по обоим векторам («Север - Юг», «Восток -Запад») и расположения на стыке нескольких цивилизаций (православной, исламской, западной секулярной). Перспективы интеграции Кавказского региона в контексте национальной безопасности России проанализировали В.К. Лапшин1, В.В. Черноус2, Г. Новикова3, В.М. Юрченко4, И.П. Добаев5, А. В. Лубский и др.6

Вопросами геополитики Кавказского региона активно занимаются п зарубежные аналитики А. Коэн, 3. Бжезинский, Г. Дерлугьян, Г. Хейл и др. Роль Кавказского региона в системе современных геополитических отношений подробно проанализировали в своих работах российские о политологи В.Н. Коновалов, В.Н. Панин, В.Н. Рябцев и др . Ряд проблем

1 Лапшин В.К. О необходимости разработки метаметодологии идеологических концептов национальной безопасности России // Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты: Материалы международной научной конференции 20 - 21 апреля 2006 г. Ростов н/Д., 2006. 4.2.

2 Черноус В.В. Кавказ в системе евразийской безопасности: от биполярности через атлантизм к глобальной безопасности // Кавказский регион: пути стабилизации: Материалы международной научной конференции / Отв. ред. Ю.Г. Волков. Ростов н/Д., 2004. С. 44 - 69.

3 Новикова Г. Некоторые аспекты политики России на Южном Кавказе // Кавказский регион: пути стабилизации. - Ростов н/Д, 2004.

4 Юрченко В.М. Региональные проблемы российской безопасности // Мировая политика, международная безопасность и транснациональные процессы в XXI веке: уроки, вызовы и выбор России. -М., 2003.-С. 338-342.

5 Добаев И.П. Юг России в системе международных отношений: национальная и региональная безопасность. - Ростов н/Д, 2004.

6 Лубский А.В. Конфликтогенные факторы на Юге России: методология исследования и социальные реалии. Ростов н/Д., 2005. С. 6.

7 Derlugian G. The Capitalist World-System and Socialism // Encyclopedia of Nationalism. -N.Y. 2001. -Vol. 1. - P. 55-80; Коэн А. Конфликты на Кавказе угрожают интересам США // Российская газета. - 1998, 28 ноябр.; Бжезниский 3. Указ. соч.; Центральная Азия и Кавказ. - Лулео. - 2002. - № 4.

8 Коновалов В.Н., Цветоват М. Геостратегический процесс на Кавказе и Каспийском регионе: системный и сетевой анализ // Конфликты и сотрудничество на Северном Кавказе: управление, экономика, современной внутренней геополитики России на кавказском направлении анализируют в своих публикациях исследователи В.А. Захаров, В.В. Дегоев, В.А. Колосов, A.A. Языкова, АЛ. Мошес1.

Многие российские аналитики рассматривают стратегические последствия дезинтеграции кавказского геополитического пространства у

B.J1. Цымбурский, JI.C. Рубан и др.). Как утверждает A.B. Лубский, регионализация 1990-х гг.поставила перед российским государством три важнейших вызова: 1) укрепление вертикали государственной власти;

2) разработка внутренней геополитики с учетом специфики регионов;

3) подготовка управленческих кадров новой формации, способных к инновационным формам деятельности в новых социально-экономических и политических условиях России . Очевидно, что перед Россией стоит задача выработки адекватного ответа на эти вызовы в геополитическом пространстве Северного Кавказа.

Наряду с общетеоретическим комплексом работ по геополитике для нашей темы крайне важны прикладные исследования процессов интеграции/дезинтеграции Северо-Западного Кавказа. Эту совокупность работ можно подразделить на три вида: анализ внутрироссийских и общество. Сб. докл. - Ростов н/Д; Горячий Ключ, 2006. - Т. I. - С. 114-131; Пании В.Н. Современные тенденции в кавказской американской геополитической экспансии // Евразийский проект: кавказский вектор. - Ростов н/Д, 2005. - С. 178-188; Рябцев В.Н. Особенности международного посредничества в урегулировании замороженных сецессионных конфлитков. - Ростов н/Д, 2007.

1 Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. - 2-е изд., расшир. и доп. - М., 2003; Захаров В.А, Проблемы культурной стратегии России в государствах Южного Кавказа в современных условиях // Актуальные проблемы безопасности в условиях конфликтогенной ситуации на Юге России. Краснодар, 2006. - С. 33-48; Колосов В.А., Миронейко Н.С. Геополитика и политическая география. - 2-е изд. - M., 2005; Языкова A.A. Государства Южного Кавказа и Россия: региональные интересы и глобальные факторы // Глобализация и регионализм: Черноморский регион. Балканы. - М., 2001. - С. 228-239; Мошес А.Л. Новые аспекты военно-политической ситуации в Черноморском регионе // Там же. - С. 194-203.

2 Цымбурский В.Л. Указ. соч.; Рубан Л.С. Каспий - море проблем. - М., 2003; Южный фланг СНГ. Центральная Азия - Каспий - Кавказ: энергетика и политика / Под ред. A.B. Малыгина, М.М. Наринского. В 2вып.-М., 2003,2005.

3 Лубский A.B. Указ. соч. - С. 6. трансграничных геополитических процессов; исследования этнополитики региона; труды по региональной конфликтологии.

Основными научными центрами соответствующих профилей являются: МГИМО (университет) МИД РФ; Южный научный центр РАН (г. Ростов-на-Дону); Центр конфликтологии Института социологии РАН; Институт этнологии и антропологии РАН. Перспективные научные школы по теме работы сформировались в Южном федеральном университете (г. Ростов-на-Дону), Кубанском государственном университете (г. Краснодар), Ставропольском государственном университете, Пятигорском государственном лингвистическом университете.

Внутрироссийские геополитические процессы на Северо-Западном Кавказе системно изучаются в работах А.Г. Иванова, Н.П. Медведева, М.С. Нистоцкой, A.B. Баранова, A.A. Самохина, A.C. Ротова и других исследователей региональной безопасности1.

Влияние трансграничного абхазского фактора на национальную безопасность и территориальную целостность России рассмотрено в работах 2

H.A. Трапша, Р.Б. Сичинавы, О.Н. Дамении, А. Щекотина, Б. Коппитерса .

Иванов А.Г.Россия - Закавказье: проблемы сотрудничества и региональной безопасности // Актуальные проблемы безопасности. С. 49-53; Медведев Н.П. Угрозы безопасности России на Северном Кавказе / Н.П. Медведев, П.В. Акинин, В.А. Блинников и др. - Ставрополь, 2004. - С. 5-30; Европа и Россия: проблемы южного направления: Средиземноморье - Черноморье - Каспий. - М., 1999; Баранов A.B. Краснодарский край в системе внутренней геополитики России: конфликтогенные факторы // Евразийский проект. С. 144-161; Самохин A.A. НАТО и формирование европейской безопасности в 90-е гг. XX в. (Средиземноморье - Черноморский регион). Автореф. дисс. . канд. полит, наук. - Краснодар, 2002; Ротов A.C. Геополитический сегмент Причерноморья и его значение в формировании политики национальной безопасности современной России. Автореф. дисс. канд. полит, наук. - Ростов н/Д, 2007.

2 Трапш H.A. Перспективы развития абхазской государственности в контексте российских геополитических интересов // Кавказский регион: пути стабилизации. - Ростов н/Д, 2004. - С. 229-237; Дуга нестабильности в Средиземноморско-Каспийском регионе / Редкол. В.В. Журкин и др. - М., 2004. - С. 3440; Дамениа О.Н. Абхазия в контексте новых геополитических коллизий // Непризнанные государства Южного Кавказа и этнополитические процессы на Юге Росси. - Ростов н/Д, 2005 - С, 75-102; Щекотин А. Непризнанное государство Абхазия // Там же. - С. 212-214; Коппитерс Б. Грузино-абхазский конфликт // Европеизация и разрешение конфликтов: конкретные исследования европейской периферии. - М., 2005. - С. 197-236.

Этнополитический аспект интеграции и дезинтеграции Северо-Западного Кавказа исследован в трудах В.А. Тишкова, М.В. Саввы, А.Н. Смирнова, Н.Ф. Бугая и A.M. Гонова, Т.М. Поляковой, О.М. Цветкова и других авторов1.

Конфликтологический аспект территориально-политических процессов в регионе выявлен в работах В.А. Авксентьева, В.М. Юрченко, Х.Г. Тхагапсоева, А.Х. Ерижевой, Е.А. Щербины и других политологов СевероЗападного Кавказа2.

Однако, несмотря на серьезную теоретико-методологическую разработанность темы интеграционных процессов во внутрироссийском регионе Северно-Западного Кавказа, анализ политической реинтеграции Западного Кавказа пока еще не (стал объектом специализированного исследования. Влияние трансграничных угроз безопасности России (нестабильность Закавказья, экспансия НАТО и др.) обычно изучается изолированно от внутрироссийских проблем этнополитики, конфликтологии, политической регионалистики.

Объектом исследования выступает политическая реинтеграция как вид

1 Тишков В.А. (ред.) Российский Кавказ: книга для политиков. - М., 2007; Савва М.В. Мифоидеологемы - знамена сепаратизма (на примере Северного Кавказа) // Вестник Евразии. -2001. - № 3. - С. 86-107; Смирнов А.Н. Этнополитические процессы на Северном Кавказе: особенности и основные тенденции. - М., 2001; Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Северный Кавказ: новые ориентиры национальной политики (90-е годы XX века). - M., 2004; Полякова Т.М. Республика Адыгея // http://www.eawarn.ru/pub/ Ethnolensus/WebHomePutPerepis /putperepis03.htm#stnrefl; Цветкова О.М. Адыгея: конфликт вокруг памятника Николаю Угоднику / Конфликтология. - СПб., 2006. - № 1. - С. 77-87.

2 Авксентьев В.А., Гриценко Г.Д., Дмитриев A.B. Региональная конлфиткология: экспертное мнение. - M., 2007; Юрченко В.М. Политика как фактор региональной конфликтности. - Краснодар, 1997; Тхагапсоев Х.Г. Истоки региональных конфликтов и проблемы их объективизации // Факторы конфликтности на Северном Кавказе. - Ростов н/Д, 2005. - С. 29-49; Ерижева А.Х. Специфика политологического конфликта в многонациональном регионе (на примере Карачаево-Черкесской республики) // Социальные конфликты: Экспертиза. Прогнозирование. Технологии разрешения. - M.; Ставрополь, 2002. - Вып. 18. - С. 397-414; Щербина Е.А. Опыт регионального менеджмента этнополитических конфликтов (на материалах Карачаево-Черкессии 1999-2000 гг.) и пути стабилизации этнополитической обстановки в полиэтничном субъекте Российской Федерации // Региональные конфликты в контексте глобализации и становления культуры мира. - M.; Ставрополь, 2006. - С. 305-318. территориального политического процесса.

Предметом исследования являются процессы политической реинтеграции, специфика их проявления и трансформации в геополитическом пространстве Северо-Западного Кавказа.

Территориальные рамки исследования. Северо-Западный Кавказ понимается как геополитическое пространство в пределах государственной территории Российской Федерации, в т.ч. республики Карачаево-Черкесия и Адыгея, Краснодарский край. По необходимости анализируется также материал о геополитических процессах в Западной Грузии (Абхазия, Сванетия, Мингрелия). Северо-Западный Кавказ является субрегионом Черноморско-Каспийского геополитического трансграничного региона. Северо-Западный Кавказ в качестве объекта научного анализа традиционно выделяют также в исторической и культурологической научной литературе. Системообразующими факторами регионогенеза Северо-Западного Кавказа выступают общность исторического развития полиэтничных сообществ, включенность их в современные геополитические и этнополитические процессы.

Хронологические рамки исследования охватывают постсоветский период развития (1992 - начало 2007 гг.), в ходе которого проявились как дезинтеграционные процессы, так и факторы, определяющие глубинные интеграционные тенденции на Северо-Западном Кавказе.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении потенциала процессов политической реинтеграции в геополитическом пространстве Северо-Западного Кавказа. Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

- интерпретировать основные теоретические подходы в изучении политических реинтеграционных процессов и уточнить смысловое содержание понятия «политическая реинтеграция»;

- выявить факторы политической дезинтеграции на Западном Кавказе и дать их характеристику;

- установить соотношение дезинтеграционных и реинтеграционных процессов в современном геополитическом пространстве Северо-Западного Кавказа;

- раскрыть значение абхазского политического вектора в региональном политическом пространстве;

- исследовать роль Грузии в поддержке евроатлантизма на СевероЗападном Кавказе и определить перспективы этой геополитической стратегии;

- определить характер и институциональные факторы российской внутренней политики на Северо-Западном Кавказе в ее геополитическом аспекте.

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования.

Комплексный характер исследовательских задач потребовал применения общенаучных принципов изучения политических феноменов и процессов, включая использование диалектической логики, а также сочетание логических операций анализа, синтеза и систематизации, в том числе классификационных операций. Диссертационная работа выполнена в рамках геополитического подхода (школы внутренней геополитики)1.

Методологическими основами политический интеграции являются: концепция федерализма (Д. Элазар, П. Кинг); функционализм (Д. Митрани); коммуникативный подход (М. Кастельс, Р. Ингхарт); межправительственный подход (С. Хоффман, В. Уоллес, Э. Моравчик); неофункционализм (Э. Хаас, л

JT. Линдберг); неоинституционализм (К. Армстронг, С. Балмер, М. Руссо) . В нашей работе предпочтение отдано неоинституционализму, что позволило сочетать анализ политических норм и социокультурных явлений, ситуаций и процессов внутригосударственной геополитики.

В диссертации применены методы политической конфликтологии.

1 Жиблан Д.Б. Французская модель «géopolitique intern» // Политическая регионалистика: теория и практика. - М., 2003. - С. 16-20; Туровский Р.Ф, Политическая география. - М.; Смоленск, 1999.

2 Шемятенков В.Г. Европейская интеграция. - М., 2003. - С. 317-351.

Методологической основой исследования являются компаративный анализ, а также системный, функциональный и -прогностический методы.

Эмпирическая основа диссертационного исследования включает в себя следующие виды документов:

- законодательные акты Российской Федерации и субъектов РФ в пределах Северо-Западного Кавказа по вопросам национальной безопасности и приграничного сотрудничества;

- нормативно-правовые акты РФ и субъектов федерации по данной тематике (Указы Президента РФ, распоряжения и постановления Правительства РФ и федеральных министров, распоряжения Главы администрации Краснодарского края, президентов республик Карачаево-Черкесия и Адыгея);

- международно-правовые акты о режиме границ Российской Федерации и Грузии, по проблеме Абхазии;

- материалы периодической печати;

- итоги социологических опросов;

- документы политических партий и этнополитических организаций региона;

- тексты публичных выступлений политических деятелей.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- в итоге анализа теоретико-методологических подходов в изучении политических реинтеграционных процессов уточнено смысловое содержание понятия «политическая реинтеграция» как объективного процесса преодоления «структурной анархии» территориальных политических отношений;

- концептуально выявлены и исследованы факторы политической дезинтеграции на Северо-Западном Кавказе, включающие в себя этнонационалистические и сепаратибтские движения в регионе, а также воздействие внешних (трансграничных) акторов (стран НАТО, Ближнего

Востока, Грузии), а также характер социокультурных, в т.ч. этнических стереотипов политических акторов (гуманитарной интеллигенции, элит, бюрократии, предпринимателей, духовенства);

- современное геополитическое пространство Северо-Западного Кавказа исследовано в контексте баланса дезинтеграционных и реинтеграционных процессов; доказано, что возможность реинтеграционных процессов связана с актуализацией исторического опыта мирных контактов народов и региональных сообществ, а также общностью их геоэкономических и геополитических интересов; определено значение абхазского вектора в региональном геополитическом пространстве, который проявляется во внутрироссийских политических процессах и ориентации региональных политических культур;

- исследована роль Грузии как проводника евроатлантизма на Северо

Западном Кавказе и определено, что институциональная структурно-политическая слабость грузинского государства препятствует принятию евроатлантического варианта кавказской реинтеграции, повышает нестабильность и радикализм грузинской политики в отношении российского Кавказа;

- определены характер и институциональные факторы российской внутренней политики в системе поиска ответов на геополитические вызовы в секторе Северо-Западного Кавказа.

На защиту выносятся следующие положения:

Анализ процессов политической реинтеграции в пространстве СевероЗападного Кавказа необходимо осуществлять с позиций системного геополитического подхода, включающего в себя учет политических, экономических, географических и социокультурных факторов. Политическая реинтеграция - это объективный процесс преодоления «структурной анархии» современных политических отношений, этнонационализма, религиозного радикализма и ксенофобии посредством признания общих ментальных ценностей и культурных норм, а также роста заинтересованности в экономическом сотрудничестве, что позволит регионам и народам с разной идентичностью эффективно сотрудничать друг с другом в условиях растущей глобальной взаимозависимости.

2.Выявление интеграционных перспектив региона Северо-Западного Кавказа невозможно осуществить без осмысления и концептуализации опыта политической дезинтеграции, которая продолжается весь постсоветский период (1992-2006 гг.). Во многом именно этот опыт делает актуальным вопрос о консолидации региона в целостную геополитическую структуру. Процесс дезинтеграции проявляется на разных уровнях: межгосударственном (в Российской Федерации и Грузии), межрегиональном (внутри Российской Федерации и Грузии), внутрирегиональном (деятельность политических и этнических движений, призывающих к политической локализации и сепаратизму). Внешними политическими факторами, влияющими на дезинтеграционные процессы, являются отрицательная динамика межгосударственных отношений ведущих государств региона - России и Грузии, а также тип политических ценностей и ориентаций деятельности ключевых политических акторов (гуманитарной интеллигенции, элит, бюрократии, предпринимательства, духовенства) над позитивными интересами этнических групп и региональных сообществ в целом.

3.Дезинтеграционные процессы в геополитическом пространстве СевероЗападного Кавказа субъективно мотивируются в виде этнополитической иерархизации (представления об автохтонности того или иного этноса, стремление к повышению территориального статуса или к созданию национальной автономии и т.п.), а также внутренней и внешней делегитимизации правящих элит. Их недостаточная легитимность частично компенсируется в морально-психологическом отношении созданием сетей внутрирегиональной кооперации (по линии «непризнанных» государств или этнических элит), а также инструментальным использованием международных организаций, вовлеченных в процессы урегулирования межэтнических и социальных противоречий. Возможность реинтеграционных процессов связана с актуализацией исторического опыта мирного сотрудничества народов, а также общностью их позитивных геоэкономических и геополитических интересов.

4.Значение абхазского вектора в региональном пространстве СевероЗападного Кавказа проявляется как во внутрироссийских политических отношениях федерального центра с республиками и местностями с компактным проживанием адыгско-абхазской этнической группы (Республика Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия), которым присущ синдром «малочисленного народа», так и в межгосударственных отношениях России и Грузии по вопросу о статусе Абхазии. Абхазский вектор во внутрироссийских политических процессах остается значимым: с одной стороны, необходимость поддержания сложившегося этнодемографического баланса выступает главной причиной отрицательной реакции славянского и тюркского населения региона на планы по репатриации потомков мухаджиров. С другой стороны, именно адыгские этнонациональные движения активно поддерживают признание независимости Абхазии и возможность ее интеграции в состав Российской Федерации.

5.Вариант евроатлантической интеграции Северо-Западного Кавказа предусматривает трансформацию геоэкономического, геополитического и геокультурного пространства региона. Приоритетом для интересов США в регионе является необходимость обеспечения безопасности стратегически важных нефтепроводов и нефтяных месторождений, ликвидация или резкое уменьшение зависимости от российских маршрутов транзита энергоностителей. В этом геополитическом контексте роль Грузии как проводника евроатлантизма продолжает оставаться значительной, но ее институционально-политическая слабость не позволяет успешно развивать реинтеграционные процессы на . основе варианта евроинтеграции, предлагаемом грузинскими правящими элитами.

6.Альтернативой евроатлантизму является усиление политической роли

России на Северо-Западном Кавказе, ее отказ от декларативности в сфере выработки стратегических целей, эффективное обеспечение государственного суверенитета, территориальной целостности и национальной безопасности России. Это может создать условия для реинтеграции геополитического пространства региона, усиления российского влияния в обширном ареале Большого Кавказа.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в проведенном анализе политической реинтеграции геополитического пространства России на субнациональном (региональном) уровне, что позволяет выработать рекомендации для управленческой деятельности, включая целеполагание, планирование и реализацию государственной политики на Северо-Западном Кавказе. Сформулированные в ходе работы I предложения и выводы могут быть применены при решении прикладных задач полномочного представительства Президента РФ по Южному Федеральному округу, территориальных управлений федеральных ведомств РФ, органов государственной власти субъектов РФ в пределах СевероЗападного Кавказа.

Основные положения диссертационной работы могут быть использованы в научных исследованиях по политической регионалистике, внутренней геополитике, политической конфликтологии и этнополитологии, а также преподавании данных дисциплин в системе повышения квалификации государственных и муниципальных служащих, в высших учебных заведениях по специальности «Политология».

Апробация исследования. Основные положения и выводы исследования были изложены на региональных и международных научных и научно-практических конференциях (Нижний Архыз, 2003; Тбилиси, 2005; Ростов-на-Дону, 2006 и 2007). Основное содержание диссертационного исследования изложено в 11 научных публикациях соискателя общим объемом 14,1 п.л., в том числе двух статьях в ведущих научных журналах из числа изданий, в которых ВАК Минобразования РФ рекомендует публикацию итогов диссертаций, и в одной монографии.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры теоретической и прикладной регионалистики ГОУ ВПО «Институт переподготовки и повышения квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук Южного федерального университета» (г. Ростов-на-Дону).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, по три параграфа в каждой, заключения и библиографического списка. Работа построена по проблемно-логическому принципу.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Эбзеев, Ахмат Аскербиевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование политических реинтеграционных процессов в геостратегическом пространстве Северо-Западного Кавказа является необходимым как в научном плане, так и для конкретной социальной и внешнеполитической практики. Анализ процессов политической реинтеграции в пространстве Северо-Западного Кавказа необходимо осуществлять с позиций системного и комплексного геостратегического подхода. Такой подход должен включать в себя учет геополитических, геоэкономических и геокультурных факторов. Политическая реинтеграция при этом понимается как объективный процесс преодоления «структурной анархии» современных международных отношений, национализма, этнорелигиозного радикализма и ксенофобии посредством признания общих ментальных ценностей и культурных норм, а также роста заинтересованности в экономическом сотрудничестве. Реализация реинтеграционного проекта позволит народам с разной этнической и национальной идентичностью мирно сосуществовать друг с другом в условиях растущей глобальной взаимозависимости.

Анализ процессов политической реинтеграции в пространстве СевероЗападного Кавказа необходимо осуществлять с позиций системного и комплексного геополитиического подхода. Такой подход должен включать в себя принятие во внимание множество факторов, в частности геополитических, геоэкономических и геокультурных. Политическую реинтеграцию можно рассматривать как объективный процесс преодоления «структурной анархии» современных ¿международных отношений, вызванной распространением национализма, этнорелигиозного радикализма и ксенофобии. Необходимым условием такой реинтеграции является признание общих ментальных и духовных ценностей и культурных норм. Среди других предпосылок нужно назвать геополитическую заинтересованность в экономическом сотрудничестве.

Процессы современной дезинтеграции проявляются на разных уровнях: межгосударственном (в российско-грузинских отношениях), межрегиональном (внутри российского и грузинского государств), внутрирегиональном (деятельность национальных и этнических движений, призывающих к политической локализации и сепаратизму). Ключевыми политическими факторами, влияющими на дезинтеграционные процессы, являются отрицательная динамика межгосударственных отношений ведущих государств региона - России и Грузии (в частности, торговые и визовые войны»). Также необходимо учитывать превалирование культурно ментальных и лингвистических соображений у ключевых социальных и политических акторов (гуманитарной интеллигенции, бюрократии, духовенства) над экономическими интересами этнических групп и наций в целом.

Перед Россией стоит задача выработки адекватного ответа на вызовы безопасности в геополитическом пространстве Северо-Западного Кавказа. Мы предлагаем рассмотреть геополитический аспект реинтеграционных процессов на территории Северо-Западного Кавказа. Под «геостратегией» здесь понимается совокупность трех деятельностных начал - стратегии геополитики, стратегии геоэкономики и стратегии геокультуры. Как отмечают исследователи, эти три теории различаются направленностью своих парадигм:

- в геополитике: субъект действия составляет государство, содержание действия - сдерживание, сила, баланс сил;

- в геоэкономике: субъект действия - транснациональные компании, содержание действия - торговля, конкуренция, сотрудничество;

- в геокультуре: субъект действия - человек, содержание действия - диалог, сотрудничество, доверие.

Следует отметить, что степень достижимости реинтеграционных процессов можно охарактеризовать рядом научных параметров, выявляющих:

- мотивацию (потребности и интересы сторон, включенных в данный процесс);

- формы (правовые, экономические, политические, военные и др.);

- ресурсную базу (средства структур властных, хозяйственных, финансовых, общественно-политических и пр.);

- уровень (межгосударственный, межрегиональный и т.д.);

- степень (глубина, широта, интенсивность и т.д.).

В необходимости политической реинтеграции проявляются интересы регионов Западного Кавказа, диктуемые широким диапазоном причин -осознанной необходимостью обустройства отношений между соседями, нуждой в безопасности, потребностями (энергетическими, коммуникационными, продовольственными и др.) системы жизнеобеспечения и т.д. Все они в той или иной степени проявляются в рассматриваемом регионе. Однако (и это следует подчеркнуть), направленность (нынешняя и прогнозируемая) региона на те или иные геополитические силы, насколько можно судить из наблюдаемых тенденций, основывается на «базовой мотивации» разного содержания. В одном случае она исходит из экономических потребностей, в другом - идеологических, в третьем - духовных и т.д. Иногда предполагаемые геополитические методы реализации этих потребностей могут противоречить друг другу. Поэтому, обозначая различные геополитические ориентиры, необходимо одновременно выявлять и детерминированность движущих сил политической дезинтеграции на Западном Кавказе.

Выявление интеграционных перспектив региона невозможно осуществить без осмысления и концептуализации опыта политической дезинтеграции, которая продолжается весь постсоветский период. Во многом именно этот опыт делает актуальным вопрос о "собирании" региона в общую геостратегическую целостность. Процесс дезинтеграции проявляется на разных уровнях: межгосударственном (в российско-грузинских отношениях), межрегиональном (внутри российского и грузинского государств),

166 внутрирегиональном (деятельность национальных и этнических движений, призывающих к политической локализации и сепаратизму). Ключевыми политическими факторами, влияющими на дезинтеграционные процессы, являются отрицательная динамика межгосударственных отношений ведущих государств региона - России и Грузии, а также превалирование культурноментальных и лингвистических соображений у ключевых социальных и политических акторов (гуманитарной интеллигенции, бюрократии, духовенства) над экономическими интересами этнических групп и наций в целом.

Дезинтеграционные процессы в геостратегическом пространстве Западного Кавказа проявляются в виде этнополитической иерархизации (представления об автохтонности того или иного этноса, стремление к повышению территориального статуса или к созданию национальной автономии и т.п.). Большую роль в ходе дезинтеграционных процессов оказывает внутренняя и внешняя (делегитимизация правящих элит. В морально-психологическом отношении их недостаточная легитимность частично компенсируется созданием сетей внутрирегиональной кооперации (по линии «непризнанных» государств или отдельных этносов), а также инструментальным использованием международных организаций, вовлеченных в процессы урегулирования межэтнических и социальных противоречий. Возможность реинтеграционных процессов связана с актуализацией накопленного исторического опыта мирного сосуществования народов, а также общностью их геоэкономических и геополитических целей.

На дезинтеграционные процессы на Северо-Западном Кавказе влияют не только внешнеполитические факторы, но и внутренние социальные движущие силы. На протяжении 1990-х гг. дезинтеграции региона способствовала национальная интеллигенция. У истоков всех современных национальных движений на постсоветском пространстве стояли интеллектуальные сегменты этнических элит. Во-вторых, дестабилизирующую роль играла региональная правящая элита, во многом зараженная этнократическими идеями.

В условиях межэтнических конфликтов в рассматриваемом регионе бизнес-элиты, как правило, играли подчиненную в отношении этнополитических движений роль. После стабилизации этнополитической обстановки в 2000-х гг. именно предпринимательская прослойка становится главным проводником интеграционных усилий, в то время как интеллигенция (во имя национальной идеи) оставалась носительницей конфронтационных настроений.

Что же касается роли национальной административной элиты, то эта социальная прослойка - инструмент для поддержания мира, ибо заинтересована в стабильности. Однако в определенных ситуациях бюрократия бывает заинтересована в национальной идее, обозначающей путь к политическому суверенитету.

Из поля внимания многих политологов, специализирующихся по рассматриваемому региону, зачастую уходит такой важный фактор, как политизация северокавказского духовенства (речь идет, прежде всего, о мусульманском духовенстве). Более того, речь идет о превращении его в I сегмент политической элиты. Объективно это вызвано несколькими факторами. С одной стороны, причины в политизации религиозной жизни мусульман Северного Кавказа с 1980 - 1990-х гг. (во многом это происходит вопреки «официальному» духовенству). Соответственно политизировалось и мусульманское духовенство.

С другой стороны, превращению официального духовенства в сегмент политического класса регионов РФ способствует также официальная идеология и политика начала XXI в. Она связана с курсом на борьбу с религиозным экстремизмом.

Логично полагать, что если уж ментальные структуры (комплексы, синдромы) играют важную роль на государственном уровне, то не меньшее значение они имеют в мотивации деятельности на уровне кавказских регионов, где сильна инерция традиционализма. Поэтому события и процессы на Кавказе невозможно проанализировать и понять без учета роли психологических аспектов, этнического сознания местных народов. Недооценка этого фактора опасна по определению, поскольку кавказский менталитет не только накладывает свой след на формы и способы политической жизнедеятельности, но и зачастую порождает и определяет их, обусловливает направленность деятельности народов и региональных элит.

В политическом отношении существенным фактором дестабилизации региона выступает иерархизация этнополитических отношений.

Идея иерархии этнических групп (господствующие - подвластные) в общественном сознании региональных сообществ существует и популяризуется широкими возможностями современных информационных технологий, а также прочно внедряется в этническое сознание. Данный элемент традиционного этносознания был законсервирован советской практикой национально-государственного строительства, в котором этническая иерархия была узаконена, во-первых, через статусную иерархию национальных образований (союзные республики, автономные республики, автономные области, автономные округа), а во-вторых, через административно-территориальную иерархию (автономные округа -непременно в составе краев и областей, автономные области - обязательно в составе краев и союзных республик,' а автономные республики - всегда в составе союзных республик). На Кавказе, где издревле в социальной коммуникации привычно понятие «престижности», это имело большое значение.

Неудовлетворенность местом своего этноса в советской иерархии народов давала довольно мощный импульс этнополитическому движению. Дезинтеграционные процессы конца 1980-х гг. - начала 1990-х гг. проявились в следующем:

- автономные области стали провозглашать себя республиками (в

России - четыре из пяти, в Азербайджане - Нагорно-Карабахская АО, в Грузии - Юго-Осетинская АО);

- все автономные республики попытались уравняться с союзными, убрав из своих официальных наименований определение «автономная»;

- все автономные области и округа России провозгласили себя самостоятельными субъектами Федерации, напрямую подчиняющимися федеральному Центру.

Объективно же эти движения разрушали иерархическую систему политико-территориального устройства России. После электорального цикла 1999-2000 гг. складывается другая система - не оформляемая окончательно юридически, но выражаемая политически.

Политическими исследователями признается положение о том, что российский фактор в процессе политической реинтеграции территорий Северо-Западного Кавказа является определяющем, если не сказать, монопольным. Реинтеграционным процессам способствует и активная внешнеэкономическая политика России, стремящаяся к доминированию в экономическом пространстве региона.

Большую роль в реинтеграционных процессах играет «исламский фактор». При этом следует учесть, что Северный Кавказ, как лимитрофный регион с конфессионально разнородным населением, естественным образом и в равной мере будет являть собой и часть мусульманской, и часть «иудейско-христианской» цивилизаций. Само по себе стремление региона быть частью и той, и другой цивилизаций серьезную угрозу интересам России не несет. В отличие от Запада, который экономически пассивен в отношении кризисных регионов Кавказа, страны мусульманского Востока проявляют в них высокую экономическую активность - даже в самых «проблемных» из регионов России (например, в Дагестане). Идет перехват Россией инициативы у Запада, который запоздало пытается осваивать такие регионы.

В-третьих, пережив разрушительные реформы 1990-х гг., северокавказское население, с одной стороны, отторгает либеральные ценности Запада, в которых видит исток своего обнищания, а с другой - отторгает и безбожные» коммунистические идеи. Страх национальных движений региона перед глобализацией, угрожающей самобытному бытию этносов, объективно делает эти движения антиглобалистскими. В такой ситуации именно ислам - «религия предков» - выступает как средоточие всех оппозиционных сил.

Следует признать, что дезинтеграционные процессы, начавшиеся с рубежа 1980 - 1990-х гг., в рассматриваемом регионе (как и в других «национальных окраинах» бывшего СССР) обусловлены прежде всего фактором национального самоопределения. При этом важно осознание того, что этот фактор порожден не только нищетой, культурной отсталостью и другими причинами социального характера, которые обусловливают внешние формы, динамику и другие параметры данного явления.

Увлечение социальным детерминизмом в объяснении движений к национальному самоопределению опасно при выработке геополитики. Национальное самоопределение должно восприниматься не как положительное или отрицательное, а как объективное явление. С ним необходимо считаться и своевременно упреждать кризисы и тем более конфронтацию.

Дезинтеграционные процессы в геостратегическом пространстве Западного Кавказа реализуются в виде этнополитической иерархизации. Такая иерархизация выстраивается посредством выработки представлений об автохтонности того или иного этноса (с помощью этноистории), стремления к повышению территориального статуса или к созданию национальной автономии и т.п., а также внутренней, и внешней делегитимизации правящих элит. Их недостаточная легитимность частично компенсируется в морально-психологическом отношении созданием сетей внутрирегиональной кооперации (по линии «непризнанных» государств или отдельных этносов), а также инструментальным использованием международных организаций, вовлеченных в процессы урегулирования межэтнических и социальных противоречий. Возможность реинтеграционных процессов связана с актуализацией накопленного исторического опыта мирного сосуществования народов, а также общностью их геоэкономических и геополитических целей.

Можно прогнозировать, что в идеологии и политической практике этнических движений рассматриваемого региона языковой фактор будет играть все возрастающую роль. Он становится важнейшим элементом выражения идентичности этносов.

Этнократическое понимание идентичности может иметь большое мотивационное напряжение» потому, что государственность на определенной стадии осознается как главный показатель, что и твой народ принадлежит к кругу «избранных» народов, доросших до создания своего государства. Иначе говоря, действует все тот же принцип иерархичного мировосприятия («синдром иерархичности»).

Значение абхазского вектора в региональном пространстве СевероЗападного Кавказа проявляется прежде всего во внутрироссийских политических отношениях федерального центра с республиками и местностями с преимущественным проживанием адыгско-абхазской этнической группы. При этом нужно учитывать присущий психологии кавказских сообществ синдром «малочисленного народа». Абхазский вектор имеет также большое значение в межгосударственных отношениях между Россией и Грузией, рождая противоречия по вопросу о «непризнанном государстве». Абхазский вектор во внутрироссийской политической жизни продолжает оставаться значимым по нескольким причинам. С одной стороны, необходимость соблюдения сложившегося этнодемографического баланса выступает важной причиной отрицательной реакции славянских и тюркских этнополитических движений Северного Кавказа на планы репатриации потомков мухаджиров. С другой стороны, именно адыгские национальные движения активно выступают против политической реструктурации региона посредством «укрупнения» субъектов федерации.

Поддержка Конфедерации народов Кавказа в начале 1990-х гг. со стороны тогдашнего руководства РФ диктовалась прагматичными соображениями. Во-первых, использование добровольческих ресурсов Конфедерации в Абхазии, которая, в свою очередь, должна была в отношении Грузии сыграть «балансирующую» роль. Во-вторых, адыго-абазо-абхазская коалиция внутри КНК умело использовала «вай нахские ресурсы» данной организации для решения собственных этнополитических задач, главной из которых было создание в Причерноморье подконтрольной территории. После того, как Абхазию удалось оторвать от Грузии, и такой черноморский плацдарм для признания «мировым сообществом» был создан, идея панкавказской интеграции для этой группировки потеряла свою актуальность. Лидеры адыго-абазо-абхазских национальных движений «забыли» о воссоздании Горской республики за счет отрыва российских автономий и объявили об ориентации на Москву. Мотив понятен: желание обрести российский военный щит на случай второго (явно губительного для Абхазии) столкновения с Грузией. Вполне логичным, в этой связи, было то, что после первой чеченской войны (1996-1999 гг.) в сепаратистских кругах Чечни возобладала прогрузинская ориентация. Потеря «вайнахского ресурса» существенно ослабила внешнеполитический потенциал позиции Абхазии.

Ухудшение абхазско-грузинских отношений происходило с конца 1980-х гг. синхронно с нарастанием межэтнической напряженности в субъектах Российской Федерации, имеющих в составе населения этнические общности адыго-абхазской языковой группы.

Институциализация и организационное оформление национального движения карачаевцев стимулировало ускорение такого же процесса и у других этнических групп Карачаево-Черкесии. На волне идеи возрождения и восстановления самостоятельной национальной государственности Карачая почти весь руководящий состав «Джамагата» был инкорпорирован в государственные органы.

Но бывшая партократическая элита оказалась сильнее: лидеры ее этнических сегментов - карачаевского (В. Хубиев, бывший председатель облисполкома КЧАО) и черкесского (У. Темиров, второй секретарь обкома

КПСС) - ставили целью сохранить власть, не деля ее ни с какими соперниками. Этнические движения использовались лишь как таран по отделению Карачаево-Черкесии из состава Ставропольского края с образованием суверенной (но единой Г) республики в составе России.

В постсоветское время на российском Северо-Западном Кавказе образованы две республики, которые созданы путем повышения их статуса с выходом из состава краев - Ставропольского (Карачаево-Черкесской Республики) и Краснодарского (Республики Адыгеи).

Образование в июле 1991 г. Карачаево-Черкесской республики обусловило ее роль как самого проблемного российского региона на Западном Кавказе. Это была «пиррова победа». Она выполнила текущую задачу инициаторов регионального референдума 1992 г. - сохранение единства республики ради удержания у власти старых кланов административной элиты. Но трудный успех референдума показал и внутреннюю рыхлость новоявленной республики, раздираемой противоречиями интересов ее основных этнических общностей. Поэтому почти все годы после принудительного сохранения единства Карачаево-Черкесию сотрясают конфликты, которые почти в каждом случае региональные власти не способны разрешить без помощи федерального Центра. Можно выделить следующие этапы конфликта в Карачаево-Черкесской Республике:

- в 1994 - 1995 гг. - крнфликт между ветвями власти, где исполнительная власть была представлена карачаево-русской группировкой во главе с В. Хубиевым, а законодательная - черкесо-абазо-казачьей во главе с В. Савельевым (вмешательство комиссии С. Филатова);

- в 1997 - 1998 гг. - конфликт между правящим режимом В. Хубиева и оппозицией (представлена преимущественно черкесо-абазо-казачьей группировкой), сопряженная с «войной» между исполнительной и судебной (поддерживала оппозицию) ветвями власти КЧР;

- в 1999 - 2000 гг. - «электоральная борьба» между карачаево

174 ногайской и черкесо-абазинскими группировками в связи с первыми выборами главы республики (вмешательство комиссии Н. Аксененко, Верховного суда РФ),

- в 2002 - 2003 гг. - вторая «электоральная борьба», где одну сторону поддерживают абсолютное большинство карачаевцев и часть русских, а другую - абсолютное большинство черкесов, абазин, часть I русских (вмешательство Верховного суда РФ);

- в 2004 г. - неоднократные штурмы карачаевцами резиденции президента КЧР (вмешательство Д. Козака, федеральных «силовиков»);

- в 2005 г. - «абазинский кризис» из-за муниципальных реформ (вмешательство Д. Козака).

Возможно, эскалации межэтнических конфликтов в регионе сможет воспрепятствовать экономическая кооперация и транспортные проекты. Среди них особую роль имеет проект строительства железной дороги по маршруту Каре - Ахалкалаки, начинать который планируют в конце 2006 -начале 2007 гг. Подобный проект является частью Кавказского транспортного коридора, включающего в себя нефте- и газопроводы Баку -Тбилиси и Баку - Эрзум.

Выяснено, что среди зарубежных субъектов политики на СевероЗападном Кавказе ведущую роль играют США. Инициатива на Кавказе -давно и прочно в руках Вашингтона, со стороны ЕС серьезной конкуренции американцам не предвидится. Дело в том, что если для США с точки зрения транзита коммуникаций грузинская территория интересна по вектору «Восток - Запад», то для ЕС - по вектору «Север - Юг». Иначе говоря, интересы США и Евросоюза пересекаются, но не противостоят друг другу.

ЕС, включая доминирующий в нем «Большой европейский тандем» (Франция - Германия), по всей видимости, интересует не собственно Кавказ, а исключительно нефтегазовые и транспортные коммуникации по вектору «Север - Юг», по которым будет осуществляться поставка энергоносителей из Ирана и далее - других стран (Персидского залива, бассейна Индийского океана и т.д.).

ЕС, как и США, необходима стабильная Грузия и реальные гарантии ее безопасности в аспекте безопасности коммуникаций по обоим географическим векторам. При этом европейская «пассивность» имеет мотив: система безопасности, которую Вашингтон выстраивает здесь в рамках безопасности американских нефтегазовых коммуникаций «Восток -Запад», для ЕС может оказаться самодостаточной и для безопасности таких же коммуникаций по вектору «Север - Юг». Поэтому в отдельном присутствии европейцев в Закавказье особой необходимости нет.

Предлагаемый евроатлантистами вариант интеграции СевероЗападного Кавказа предусматривает трансформацию геоэкономического, геополитического и геокультурного пространства региона под непосредственным контролем и патронажем США. Однако приоритетом политического участия США является необходимость обеспечения безопасности стратегически важных нефтепроводов и нефтяных месторождений. В этом геополитическом контексте роль Грузии как проводника евроатлантизма продолжает оставаться значительной, но ее структурно-политическая слабость не позволяет развивать реинтеграционные процессы на основе варианта евроинтеграции, предлагаемом грузинскими правящими элитами.

Установлено, что в течение всего постсоветского периода США проводили курс на всемерное проникновение в экономику и политическую сферу Грузии. Важнейшую роль США сыграли в создании вооруженных сил Грузии, вместе с тем признавая слабость Грузии даже в защите собственных границ. Установлено, что масштабная финансовая и организационная поддержка Грузии со стороны США призвана повысить боеспособность данной страны и окончательно оторвать ее от российского влияния. Характерно, что Франция и Германия не участвовали в формировании вооруженных сил Грузии. Геополитической основой развития взаимоотношений между Грузией и странами НАТО является «концепция внешней политики Грузии», носящая антироссийский характер. Этот документ связывает нарушение территориальной целостности, угрозы переноса конфликтов из соседних стран и угрозы военной интервенции исключительно с Россией. Военно-техническое сотрудничество с НАТО позволяет укрепить позиции сторонников евроатлантической интеграции в Грузии. Вместе с тем сотрудничество Грузии с Турцией и Азербайджаном остается конфликтным.

России не обязательно расценивать евроатлантическую интеграцию Северо-Западного Кавказа как противоречащий ее целям политический проект. В то же время Россия должна стремиться к сохранению многовекторной геостратегической реальности. Многовекторная геополитическая реальность не только естественна для пограничного региона, которым является Северо-Западный Кавказ, но и, при надлежавшем ее учете на практике, полезна России. Данный ориентир также отвечает российским национальным интересам. Следует еще раз подчеркнуть важность учета ментального фактора в геополитических разработках относительно не только рассматриваемого региона, но и Северного Кавказа в целом.

Очевидно, что Северный Кавказ на протяжении более, чем двух веков интегрировался в состав России эконймически и социокультурно. Эти связи в постсоветский период ослабли (ослабление роли русского языка у новых поколений, а вместе с ним и культурного влияния), но они сохраняются в большей степени, чем несут с собой зарубежные источники социальной коммуникации. Иными словами, у России приоритетные объективные (географические, геополитические, геоэкономические и геокультурные, исторические) предпосылки для развития интеграции и поддержания стабильности на Северо-Западном Кавказе. Однако в условиях становления глобального порядка многое будет зависеть от субъективного фактора -стратегии и гибкой тактики Российской Федерации во внешней и внутренней геополитике.

Альтернативой евроатлантизму является усиление политической роли России на Северо-Западном Кавказе, ее отказ от декларативности в сфере выработки геостратегических целей, а также институциональная нацеленность на выстраивание прагматичной линии взаимоотношений со всеми субъектами регионального политического процесса.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Эбзеев, Ахмат Аскербиевич, 2007 год

1. Абхазия в советскую эпоху. Абхазские письма (1947 1989): Сб. документов. Т. 1. Акуа (Сухум), 1994.

2. Айрапетова Н. 600 тысяч человеческих жизней за передел постсоветского пространства// Независимая газета. 2001. 28 июня.

3. Акопян С.Ю. Геноцид армян в период Первой мировой войны и его современные этнополитические и международно-правовые последствия. Ростов н/Д., 2006.

4. Алиев И. Иллюзии и реальность //Ленинское знамя. 1990. 12сент.

5. Амичба Г. Абхазия в эпоху Раннего Средневековья (Очерки по истории народного хозяйства и социально-экономических отношений в VI X вв.). Сухум, 2002.

6. Арамбий X. Южные регионы России могут объединиться в Черкесскую республику // Вести гор. 2005. № 15. 19 25 апр.

7. Ардзинба В.Г. Слово об Абхазии // Свободная Абхазия. Совместный выпуск газет «Абхазия» (Сухуми), «Шапсугия» и «Гъуаз» (Майкоп). 1993. Сент. № 5.

8. Бекижев М. В чужой монастырь со своим уставом // Северный Кавказ. 2005. № 14 (726). Апр.

9. Белослудцев О. Рожденная из хаоса // Военно-промышленный курьер. 2004. № 16.28 апр. 11 мая.

10. Бережной С.Е., Добаев И.П., Крайнюченко П.В. Ислам и исламизм на Юге России. Ростов н/Д.,'2003.

11. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические императивы. М., 1999.

12. Богатуров А. Грузинский вопрос // Век. 1998. № 42.

13. Бондаренко М. Щепка в политическом водовороте // Независимая газета. 1999. 3 авг.14