Похоронно-поминальная обрядность бартангцев: конец XIX-XX вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Лашкариев, Амришо Зохирбекович

• Лашкариев, Амришо Зохирбекович
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Лашкариев, Амришо Зохирбекович

Введение.

Глава 1. Представления о душе и смерти, предпохоронные обычаи у бартангцев.

1. Представления о душе.

1.1. Представления о душе и духе.

1.2. Представления о крови.

1.3. Представления о перевоплощении души.

2. Смерть, её причины и способы предотвращения.

2.1. Представления о смерти у бартангцев.

2.2. Предсмертные обычаи.

2.3. Злые духи.

2.4. Способы защиты от злых духов у бартангцев.

2.5. Обряд «саркори» (sarkori) как способ предотвращения смерти или ее облегчения.

2.6. Прощание с больным перед смертью.

3. Обряд прижизненных поминок.

Глава II. Похоронные обычаи и обряды.

1. Подготовка умершего к погребению.

1.1. Подготовка тела покойного.

1.2. Обряд обмывания умершего.

1.3. Оплакивание умершего.

1.4. Ритуальный похоронный танец.

1.5. Обычай заворачивания в саван.

1.6. Процесс выноса тела из дома.

1.7. Чтение заупокойной молитвы.

2. Погребение.

2.1. Кладбище.

2.2. Устройство могилы.

2.3. Предание покойника земле.

Глава 3. Послепохоронные обычаи и обряды у бартангцев.

3. Представления об осквернении и очищении.

3.1. Обычай выноса продуктов из дома и запрет на приготовление пищи.

3.2. Представления о нечистоте.

3.3. Обряд очищения дома в Бартанге.

3.4. Обряд возжигания лампады.

3.5 Почитание огня.

4. Поминальный цикл.

4.1. Обычай «zori» и «oshdodi».

4.2. Траур.

4.3. Культ предков.

4.4.0стоны как места для поклонения предкам.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Похоронно-поминальная обрядность бартангцев: конец XIX-XX вв.»

Актуальность темы исследования. Проблема изучения культуры малочисленных народностей Западного Памира всегда привлекала внимание исследователей - историков, этнографов, религиоведов, социологов и других специалистов. Изолированный образ жизни в труднодоступных горных районах способствовал тому, что здесь сохранились особые памирские языки, своя особая вера - исмаилизм, своеобразная духовная и материальная культура.

Настоящая диссертация посвящена одной из сторон духовной культуры памирцев - похоронно-поминальным обрядам, в которых отразились многие традиционные представления местного населения. Обычаи и обряды, связанные со смертью, в сравнении с другими обычаями и обрядами являются наиболее устойчивыми, что позволяет пролить свет на древнейшие верования и представления памирского населения [Рахимов, 1953, с.108]. Необходимо отметить, что комплексная работа по изучению похоронно-поминальных обрядов населения Западного Памира до сих пор не осуществлялась, поэтому анализ материала, собранного автором в долине Бартанга, будет, несомненно, представлять большой научный интерес для этнографов, археологов и историков.

Рассмотрение похоронно-поминальноЙ обрядности выдвигает на первый план изучение религиозного синкретизма, взаимодействия ранних форм верований и исмаилизма, который имеет место в представлениях и I ритуальных практиках памирцев. Пережитки, восходящие к домусульманским верованиям, проявляют в быту большую стойкость и не просто сосуществуют с мусульманскими (исмаилитскими) нормами и представлениями ислама, но и в течение длительного взаимодействия стали составной частью местной версии ислама. Как отмечает Г.П. Снесарев, «.пережитки, восходящие генетически к домусульманским верованиям, проявляют в быту большую стойкость, нежели пережитки ортодоксального ислама, деградация которых идет более быстрыми темпами» [Снесарев, 1969, с. 18]. Важность изучения синкретического характера представлений, связанных с похоронно-поминальной обрядностью, заключается в том, что некоторые архаические верования с течением времени приняли исламско-исмаилитскую оболочку и, соответственно, определение генетических корней этих представлений требует детального исследования каждого обряда и его анализа на основе имеющихся литературных источников. Изучение корней этих представлений способствует выяснению сущности характера религиозных воззрений на раннем этапе истории обитателей Западного Памира.

Необходимость изучения представлений и практик синкретического характера на примере памирцев обосновывается многими причинами. Во-первых, Западный Памир является самым труднодоступным и изолированным регионом в Средней Азии, куда ислам проникал медленно, поэтому здесь долго сохранялись некоторые реликтовые формы представлений. Во-вторых, в исмаилизме сложилось своеобразное соотношение собственно исламских и неисламских культов. Исмаилизм, одно из наименее ортодоксальных течений в исламе, впитал в себя многие доисламские и неисламские представления и практики, законсервировав их в своём учении и традиции. Таким образом, изучение похоронно-поминальной обрядности позволит, по нашему мнению, выявить наиболее архаические пласты культуры предков памирцев.

Сравнительный анализ похоронно-поминальной обрядности разных народов Западного Памира, а также народов Средней Азии, в свою очередь, дает возможность четко проследить те характерные черты, которые присущи народам Таджикистана и Средней Азии и указывают на их генетическую и культурную общность.

Объект и предмет исследования. Объектом данной диссертационной работы является традиционная культура бартангцев, предметом - похоронно-поминальный цикл, который представляет собой один из компонентов семейной обрядности. Выделение в качестве предмета исследования похоронно-поминальных обрядов обусловлено тем, что эта часть семейной жизни сохранила наиболее архаические представления и ритуалы.

Бартангцы - небольшая народность, населяющая долину реки Бартанг в Западном Памире. Долина Бартанга является самым отдаленным и малоизученным краем на Западном Памире. В литературе, посвященной изучению таджикских народов, лишь изредка встречаются фрагментарные сведения об этом изолированном горном крае и его обитателях. Численность бартангцев в настоящее время составляет, по данным сельских советов (джамоатов), около 7 тыс. человек.

Основным видом хозяйственной деятельности бартангцев, как и других припамирских народов, является поливное земледелие. Выращивается пшеница, ячмень, горох, просо и т. д. В Нижнем Бартанге, где климат более умеренный, развито садоводство, а в Верхнем местные жители, наряду с земледелием, занимаются разведением мелкого и крупного рогатого скота.

Население долины Бартанга говорит на бартангском и орошорском языках, которые относятся к шугнано-рушанской группе восточноиранской ветви индоевропейских языков. Все языки шугнано-рушанской группы взаимопонимаемы. Важно отметить то, что бартангский и орошорский язык не сильно отличаются, различия носят в основном фонетический характер, хотя лингвисты при классификации памирских языков, указывают на то, что бартангцы являются носителями двух близких языков-диалектов -собственно бартангского и рошорвского (орошорский) (по названию селения), на которых говорит население Верхнего Бартанга [Курбанов, 1976; Оранский, 1979, с. 40-41]. На бартангском языке-диалекте говорит население Нижнего Бартанга, а население Верхнего - на рошорвском. Та часть местного населения, которая говорит на рошорвском языке-диалекте, имеет самоназвание «рошорвцы» (рошорвидж). Однако в данной диссертационной работе термин «бартангцы» применяется в отношении всего населения Бартанга (Верхнего и Нижнего), так как самоназвание «рошорвцы» почти неизвестно среди остальных народов Памира и не употребляется при выяснении этнической идентичности, существуя только среди бартангцев.

Бартангцы имеют сложную самоидентификацию, которая включает в себя несколько уровней - общетаджикский и общепамирский. В русской и советской литературе всех жителей Западного Памира, включая население Бартанга, называли по разному: «иранские племена Средней Азии» [Андреев, Половцев, 1911], «иранские племена Западного Памира» [Ошанин, 1937], «горные таджики» или просто «таджики» [Андреев, 1953; 1958; Зарубин 1917], «припамирские народности» [Моногарова, 1968, стб. 570-571; Токарев, 1958; см также Каландаров, 2005]. В прошлом для описания памирцев употреблялся термин «бадахшанцы»; топоним Бадахшан обозначает территорию, ныне входящую в состав Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан, а также провинцию Бадахшан Северного Афганистана, где тоже проживают исмаилиты, говорящие на восточноиранских языках [Каландаров, 2004, с. 3].

Необходимо отметить, что некоторые советские и российские/ученые, в отличие от таджикских ученых советского периода, рассматривают западнопамирские народы как самостоятельные этносы [Брук, 1994, с. 28-29; Брук, Козлов, 1997, с. 8; Каландаров, 2005, с. 53]. В число таких признаков, позволяющих отличать их от таджиков, входят следующие: памирские народы сохраняют родные восточноиранские языки, не понимаемые таджиками равнин, обладают собственной историей, поддерживают особые традиции и ритуалы, обладают этническим самосознанием, имеют отдельные этнические самоназвания (шугнанцы1 -хугни, язгулямцы - згамик, ваханцы -хик, ишкашимцы - ишкошуми, рушанцы - рыхен, хуфцы - хуфидж,

1 Шугнанцы - один из коренных памирских народов, отнесен нами к немногочисленным народам условно, т.к. их численность за последние полстолетия достигла 100 тыс. чел. [Эдельман, Юсуфбеков, 2000, с. 225]. баджувцы - баджувидж, бартангцы - бартангидж) [Мухиддинов, 1989, с.85;Бушков, 2002, с. 130]. Как указывают исследователи, главными причинами, препятствующими и тормозящими культурную интеграцию и сближение памирцев и таджиков, являются следующие:

1) Конфессиональная причина: таджики и памирцы исповедуют ислам разного толка, первые - в форме суннизма, вторые - шиизма (исмаилизма);

2) Географическая причина: изоляция населения Западного Памира, связь которого с другими регионами осуществляется через высокогорные перевалы, значительную часть года полностью закрытые для передвижения;

3) Языковая причина: памирские языки относятся к восточноиранской ветви индоевропейской языковой семьи, в то время как таджикский - к ее западноиранской ветви [Бушков, Моногарова, 2000; Каландаров, 2005, с. 52].

По мнению Л.Ф. Моногаровой, основная причина, тормозящая культурную интеграцию и ассимиляцию таджиками памирцев, -конфессиональная [Моногарова, 1983, с. 126]. Эту же точку зрения разделяет Б.А. Литвинский: «.Изолированности памирского населения способствовало распространение у них исмаилизма, который являлся в прошлом важным этноразделительным фактором памирцев и таджиков-суннитов. С другой стороны, консервации древних обычаев и обрядов, а также верований в значительной мере способствовало сохранение древнейших, генетически связанных еще с первобытностью форм социальной жизни.» [Литвинский, 1981, с. 114].

Исмаилитское течение в шиитском исламе возникло в период Арабского халифата, во второй половине VIII в. (см., в частности: Семенов, 1912, с. 523-561; 1917, с. 1-23; 1919; 1925; 1926; Бертельс 1959; Петрушевский, 1966; Плеханов, 2006; Levis, 1940; Ivanov, 1952; 1955; 1963; Stern, 1953; Madelung, 1977; p.98-206; Daftary, 1990 и др.). Название секты происходит от имени старшего сына имама Джафара - Исмаила. Он был

2 В самоназваниях памирцев ударение часто ставится на последний слог, за исключением згамик, где ударение ставится на первый слог. лишен отцом, согласно мусульманской легенде, наследного титула имама, в чем его сторонники видели нарушение законности. Они объединились вокруг Исмаила и избрали его своим имамом. Наиболее глубокий раскол в исмаилизме произошел в конце XI в., после смерти фатимида, халифа ал-Мустансира (1036-1094). Образовалось две партии - одна стояла за избрание халифом Низара, вторая - Мустали, сыновей ал-Мустансира. Сторонники Низара, или, как их стали называть, низариты, сосредоточились в Сирии и Ираке. Впоследствии часть исмаилитов-низаритов пересилилась в Индию.

С середины XIX в. имамы, возглавляющие исмаиилитов-низаритов, стали носить титул Ага-хан [Шпажников, 1976, с. 21]. У исмаилитов имам является хранителем божественных знаний и считается прямым наследником пророка Мухаммеда. Одновременно существует только один имам, наследующий власть от предшествующего имама. Первым имамом был Али. Нынешним духовным лидером всех исмаилитов мира является 49-ий Имам -Ага Хан IV, резиденция которого находится во Франции, в Агламоне.

Исмаилиты Западного Памира относятся к низаритскому толку. Распространение исмаилизма на Памире связывают с сектанским движением в Персии. А.Е. Снесарев по этому поводу писал: «XII в. был поворотным пунктом в истории Западного Памира. Век совпал с сектантскими смутами в Персии (Иране), и массы беглецов под давлением преследователей бросались в разные стороны, некоторые из них попали в дикие трущобы нынешнего Западного Памира.» [Снесарев, 1904, с. 418]. С другой стороны, исмаилизм на Западном Памире связан с именем Носира Хусрава (1004-1088), который считается главным проповедником исмаилизма на Памире. Несмотря на многочисленные гонения со стороны соседей, ортодоксальных суннитов, жители Западного Памира сумели сохранить исмаилитскую веру вплоть до сегодняшнего дня.

Таким образом, всё сказанное о языке, культуре и религии позволяет нам рассматривать бартангцев в качестве отдельной этнической единицы и самостоятельного объекта для исследования, а также проводить сравнительный анализ их культуры с культурами соседних западнопамирских сообществ и таджикской и среднеазиатской культуры в целом.

Цель исследования. Цель работы - комплексное изучение похоронно-поминальной обрядности бартангцев, выявление и характеристика доисламских верований, связанных с данными обрядами, освещение и анализ проблемы религиозного синкретизма. Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:

1. Полностью описать похоронно-поминальный цикл бартангцев и систематизировать сведения о традиционных верованиях, связанных с похоронно-поминальной обрядностью;

2. Охарактеризовать пережитки доисламских верований в похоронно-поминальном ритуале бартангцев и объяснить их происхождение на основе сопоставления с имеющимся литературными данными;

3. Сопоставить изучаемый обряд с аналогичными обрядами других народов Таджикистана и Средней Азии, систематизировать близкие ритуалы похоронно-поминального цикла, основываясь на данные источников и литературы попытаться выяснить их истоки;

4. Выявить отличительные культурные черты в похоронно-поминальных обрядах исмаилитов Западного Памира и выделить признаки, существенные для мировоззрения древних обитателей этого края;

5. Рассмотреть особенности бытования и совершения религиозных обрядов в советский и постсоветский период, проследить степень их трансформации.

Обзор истории изучения проблем верований горных таджиков.

Степень изученности отдельных районов Западного Памира в этнографическом плане неравномерна. Так, например, в сравнении с тщательным изучением долины Хуфа [Андреев, 1953; 1959], Вахана и Ишкашима [Бобринской, 1908], Шугнана [Каландаров, 2004] долина Бартанга остается почти неизученной.

Первые лингвистические и этнографические сведения о бартангской долине сообщили известный французский специалист в области языкознания и иранистики Р. Готио и русский ученый-иранист И.И. Зарубин.

В 1914 г. международный конгресс ориенталистов в Риме основал Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии под руководством К.Г. Залемана, В.В. Радлова, Л.Я. Штернберга, С.Ф. Ольденбурга и В.В. Бартольда. Комитет предложил французскому ученому Р. Готио (Gauthiot) организовать совместную экспедицию. Р. Готио был крупным специалистом по восточным языкам, исследователем иранских наречий Центральной Азии и занимал должность помощника директора в Парижской специальной школе восточных языков. Р. Готио уже имел опыт исследовательской работы в Средней Азии [Саркоров, 2006, с. 15]

Сначала экспедиция, в которой участвовал также молодой российский учёный И.И. Зарубин, планировала пройти вдоль течения реки Мургаб (Восточный Памир), но вследствие землетрясения в 1911 г. этот план пришлось изменить и повернуть к селению Ирхт, расположенному недалеко от Сарезского озера. В связи с начавшейся первой мировой войной

3 Сведения о Сарезском озере имеется в книге Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки «Катаган и Бадахшан». Автор, ссылаясь на информантов, сообщает, что «.6 лет тому назад здесь (в Бартанге - A.J1.) произошло землетрясение, причем часть горы обрушилась в районе течения реки и воды последней, не имея выхода, образовали громадное озеро вблизи потревоженных землетрясением гор. Жители окрестных селений, в силу необходимости, были вынуждены искать спасения в бегстве, причем все их имущество, скот и дома сделались жертвой воды. Они избрали для себя другое место жительства» [Бурхан-удэкспедиция не могла продолжать свои исследования, хотя первоначально она была рассчитана на длительный срок и более широкий охват района обследования. Но, несмотря на кратковременность пребывания экспедиции на Памире, ее участники собрали важные лингвистические и этнографические сведения о некоторых языках и народах Памира вообще, и долины Бартанга в частности. Результаты этой экспедиции были опубликованы в 1914 г. в «Известиях Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии» [Готио, Зарубин, 1914, с.76-85]^ Французский лингвист скончался в госпитале во Франции в 1916 в возрасте 40 лет [Стеблин-Каменский, 1993 с. 148-149],

Летом 1915 г. Русский комитет по изучению Средней и Восточной Азии вновь отправил И.И. Зарубина на Памир, где он провел полтора года. Эта командировка И.И. Зарубина была очень плодотворной, он собрал огромные материалы по этнографии и памирским языкам.

Как отмечает И.И. Зарубин, перед началом экспедиции он не нашел в литературе никаких сведений о долине Бартанга и его обитателях. Итогом же исследований российского этнографа стала серия работ, в которых были опубликованы разнообразные материалы по этнографии и истории этого региона: «Обувь горных таджиков долины Бартанга» [Зарубин, 1917], «По этнографии горных таджиков долины Бартанга» [Зарубин, 1917], «Образец припамирской народной поэзии» [Зарубин, 1924], «Бартангские и Рушанские тексты и словарь» [Зарубин, 1937], «Одна орошорская сказка» [Зарубин, 1927], «Орошорские тексты» [Зарубин, 1930]. Значительная часть информации, собранной И.И. Зарубиным на Западном Памире и в долине Бартанга, до сих пор не опубликована и хранится в архиве Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. В этих материалах, в частности, есть сведения об отличительных особенностях похоронно-поминальных обрядов у бартангцев [Архив, СПбО ИВ РАН, ф. 121, on. 1,

Дин-хан-и-Кушкети, 1976, с.176 [пер. с персидского П.П. Введенского, В.И.Долгополова и Е.В.Левкиевского, под ред., и с предисл. и прим. проф. А.А. Семенова]. ед.хр.276].

Отрывочные сведения о быте и культуре ваханцев, шугнанцев, рушанцев, дарвазцев имеются в переведённой на русский язык книге афганского автора Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки «Катаган и Бадахшан» [Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки,1926, под редакцией А.А. Семенова], в которой приводится таблица со списком селений и численностью населения Западного Памира. В этой таблице не отмечены селения Верхнего Бартанга и численность его жителей, а также наблюдается непоследовательность в размещении селений Нижнего Бартанга. По всей видимости, автор не посещал Бартанг и записал эти данные со слов информантов.

Для изучения верований памирских народов в целом огромное значение имеют труды классика среднеазиатской этнографии М.С. Андреева. Для нашего исследования наибольший интерес представляет, в частности, его двухтомный труд «Таджики долины Хуф» [Андреев, 1953; 1959] -важнейший источник по материальной и духовной культуре горцев припамирских районов. Данная монография, посвящённая одной из локальных групп рушанцев, стала одним из главных источников для этнографов, изучающих культуру и быт народов Памира. Отметим также, что работа насыщена богатыми этнографическими данными не только по Хуфу или Западному Памиру, но и по другим районам Средней Азии. Последняя глава первого тома посвящена похоронно-поминальному обряду хуфцев, который имеет много схожих черт с обрядами бартангцев и являлся одним из основных источников для данной работы. В данной главе автор дает общую картину похоронного ритуала, который характерен для большинства памирских народов [Андреев, 1953, 1959]. Эта монография по материалам научного архива М.С. Андреева была подготовлена к изданию и снабжена обширными примечаниями и дополнениями А.К. Писарчик.

В статье «Материалы по этнографии иранских племён Средней Азии. Ишкашим и Вахан», написанной М.С. Андреевым совместно с А.А. Половцевым, также имеются некоторые сведения о похоронно-поминальных обрядах и обычаях народностей Западного Памира [Андреев, Половцев, 1911, с. 17-19]. В статье авторы кратко описывают похоронный ритуал населения Ишкашима и Вахана, в котором наблюдаются общие черты похоронно-поминального обряда исмаилитов. Авторы отмечают, что «.бадахшанцы хоронят (умершего - A.JI.) наоборот ногами к северу, головой к югу, лицом повернутым к Каабъ, следовательно, налево.». Этот факт представляет большой интерес, поскольку обычай захоронения покойника головой к северу сейчас является общемусульманским, преобладающим у всех памирских и большинства среднеазиатских народов. Возможно, авторы делают этот вывод, исходя из географического расположения исследуемого региона.

В работе М.С. Андреева, посвященной этнографическому изучению долины Ягноба имеются данные по рассматриваемой теме. Жители Ягноба, как и памирцы, в отличие от других групп населения Таджикистана, говорят на восточноиранском языке. Последние говорят на западноиранском языке. Отдельная глава в этой работе исследователя посвящена похоронно-поминальной обрядности жителей этого региона Таджикистана [Андреев, 1970]

Исследование ученого по этнографии афганских таджиков [Андреев, 1927, с. 52-55] содержит некоторые сведения о похоронно-поминальном цикле населения Панджшира (Афганистан).

Ряд сведений о положении вдовы после смерти мужа, родовых пережитках имеется в статье ученого, посвященной изучению древних обычаев и обрядов таджиков Язгуляма [Андреев, 1949].

Похоронно-поминальной обрядности памирских таджиков посвящено несколько работ других российских и таджикских учёных.

Так, вопросы похоронно-поминальной обрядности язгулямцев нашли свое отражение в работах одного из ведущих этнографов по Западному Памиру - Л.Ф. Моногаровой [Моногарова, 1959, с. 81-84]. Специальная статья автора посвящена изучению поминального ритуального танца, бытоващего в прошлом среди большинства народов Памира [Моногарова, 1979, с. 155-163]. В статье рассматриваются специфика и истоки этого танца, который большинство исследователей считают пережитком язычества [Там же, с. 164].

В статье А.З. Розенфельд «"Гавораи ноз" - древний погребальный обряд в Вандже и траурные рубай» [Розенфельд, 1974, с. 251-258] описывается известный под названием «гавораи ноз» (или «нежная колыбель») древний обычай, существующий у народов Таджикистана и сохранившийся в Вандже и Дарвазе. В данной статье речь идет о старом похоронном обряде и двух поэтических циклах - траурных и чужбинных рубай - четверостишиях, бытующих в некоторых местах Таджикистана - в долине Ванджа, в Дарвазе, Кулябе. Этот обычай, как отмечает автор, восходит своими корнями к глубокой древности [Розенфельд, 1974, с. 251— 258]. В статье подвергаются анализу некоторые лирические рубай -четверостишия, которые характерны для похоронного цикла.

Изучению древних верований народов Памира посвящена статья Б.А. Литвинского «Семантика древних верований и обрядов памирцев» [Литвинский, 1981, с. 90-121]. В данной статье автор рассматривает истоки представлений народов Западного Памира, восходящих своими корнями к глубокой древности, и интерпретирует их. Некоторые древние представления, например, о демонологии, представления, связанные с овцами и козами, похоронными обрядами, культом огня и т.д, характерные для большинства народов Средней Азии, по мнению автора, в силу изолированности прочно сохранялись среди населения Западного Памира. Как отмечает автор, «.Памир - регион, где изопрагмы, соединяющие современные верования и обычаи с древними индоиранскими и даже индоевропейскими, проходят очень часто, образуя густую, весьма интенсивную сетку.» [Там же, с. 116]. Некоторые верования и обычаи, связанные с погребальными обрядами у древнего населения Западной Ферганы, отражены в другой работе автора «Курганы и курумы Западной

Ферганы» [Литвинский, 1972]. Автор, опираясь на археологические раскопки в Фергане, рассматривает вопросы погребального обряда в свете этнографии памирцев и других народов Средней Азии. В частности, он обращает внимание на то, что старинный обычай класть в могилу пищу с целью кормления умершего, не соответствующий канонам ислама, был перенесен в очистительный комплекс (обряд очищения дома - А.Л.), который ныне существует у шугнанцев, рушанцев, хуфцев [Там же, с. 110].

В статье 3. Назаровой «К проблеме изучения лексики погребального обряда в ишкашимском языке» [Назарова, 2000, с. 52-59] рассматривается лексика ритуальных действий, связанных с погребальными обрядами ишкашимцев, в обычаях и обрядности которых, как и у других ираноязычных народов, сосуществуют элементы домусульманской и исламской традиции. Это отразилось в многочисленных идиомах и фразеологизмах [Назарова, 2000, с. 59].

В монографии 3. Юсуфбековой о семейном быте шугнанцев есть раздел о похоронно-поминальном обряде [Юсуфбекова, 2001, с. 128-170]. Одна из статьей этого автора посвящена исследованию обряда прижизненных поминок [Юсуфбекова, 1982, с. 182-190].

Обряд прижизненных поминок известен многим народам и отражен в работах многих исследователей [Писарчик, 1976, с. 159,192, прим. 176, 193, прим. 177, 178; Мардонова, 1998, с. 174-178; Бабаева, 1993, с. 120-130; Стеблин-Каменский, 1995, с. 101-105]. Авторы этих работ рассматривают ареал этого обряда и анализируют его связь с доисламскими верованиями.

Похоронный обряд шугнанцев нашел частичное отражение в работах Т.С. Каландарова [Каландаров, 2004, с. 290-299]. Материалы, посвященные отдельным элементам похоронного обряда памирцев, содержатся в статьях Н. Шакармамадова и Э. Ходжибекова [Шакармамадов, 2005, с. 92-99; Ходжибеков, 2005, с. 605-610]. Н. Шакармамадов исследует ритуальный поминальный танец бартангцев. Э. Ходжибеков посвящает свою работу изучению прижизненных поминок, анализируя, в частности, стихи, которые исполняются певцом - маддохонном4 во время совершения обряда.

Помимо работ, посвященных похоронно-поминальной обрядности народностей Западного Памира, существует несколько исследований по похоронно-поминальным обрядам народов Средней Азии.

Материалы по похоронам и верованиям, связанным со смертью у таджиков, содержит статья М. Рахимова «Обычаи и обряды, связанные со смертью и похоронами, у таджиков Кулябской области» [Рахимов, 1953, с. 107-130]. В ней автор на основе материалов полевых исследований описывает похоронный обряд двух регионов Таджикистана - Кулябского и Гармского, дает общую характеристику похоронного цикла народов южного Таджикистана. Автор описывает традиционные верования населения изучаемого региона, связанные с похоронно-поминальными обрядами. Особое внимание исследователь уделил сохранившимся среди населения Южного Таджикистана пережиткам родовых традиций: наличию общих родовых кладбищ, обычаю временного захоронения покойника на чужбине, обращению к земле с просьбой о предохранении тела покойника от тления до определенного срока, после которого его уносили для окончательного погребения на родовом кладбище [Рахимов, 1953, с. 129].

4 Мадо - это религиозно-дидактические песни, которые исполняются певцом-маддохонном во время религиозного праздника, перед выносом тела из дома и во время ритуального танца, а также в первые три дня после смерти человека в его доме [см. Gabrielle Rachel van den Berg, 1997]. В Узбекистане маддахи (от араб, маддох) были профессиональными рассказчиками житий святых. Когда вокруг них собиралась порядочная толпа, маддахи начинали петь стихи одного из суфийских поэтов или цитировали какой-нибудь хадис из Корапа и толковали его, иллюстрируя притчами или рассказами [Троицкая, 1975, с. 119-218].Корпорации маддахов были замкнутыми, у них были даже свои обмывалщики [Там же, с.215]. На Памире маддохони исполняют песпи на музыкальных инструментах во время религиозных праздников, а также после смерти умершего. Маддахи в Средней Азии привлекали слушателей пением духовных стихов под ритмичные удары в сафаиль (узб. сафоил - ударный музыкальный инструмент) [Троицкая, 1975, с. 199]. Существование па Памире этого жанра песни, возможно, связанно с этими распространенными в прошлом корпорациями маддахов. Но эта деликатная тема требует специального исследования.

Существенный вклад в освещение погребальной обрядности осуществила А. К. Писарчик в главе «Смерть. Похороны» монографии «Таджики Каратегина и Дарваза» [Писарчик, 1976, с. 118-164]. Этот труд включает в себя не только данные по таджикам Каратегина и Дарваза, но и других районов за пределами Республики Таджикистан. На основе сопоставления данных по Каратегину и Дарвазу автор показывает, что обычаи и обряды, связанные с похоронами, у каратегинцев близки аналогичным обычаям населения Кулябской области, а у последних - с памирцами [Там же, с. 162]. Похоронно-поминальная обрядность таджиков-каратегинцев и таджиков-дарвазцев схожа с обрядами этого цикла, бытующими у памирцев и таджиков в целом. Некоторые похоронно-поминальные обряды населения Каратегина и Дарваза, например, устройство двухкамерных могил, поминки на пятый, седьмой и сороковой день, годовые поминки, обряд выкупа грехов, характерные для таджиков, отсутствуют у памирцев. Обряд выкупа грехов не отмечен и у немногочисленных исмаилитов Дарваза [Писарчик, 1976, с. 132]. Вторая часть данной работы включает в себя подробные примечания автора, с богатыми полевыми и литературными данными. Автор отмечая специфику погребальных обрядов таджиков, в то же время указывает на тесное переплетение пережитков доисламских верований с исламской обрядностью.

Существенным вкладом в исследование похоронно-поминальных обрядов таджиков Гиссарской долины является диссертационная работа А. Мардоновой «Архаические обряды и верования Гиссарских таджиков. Похоронно-поминальный цикл» [Мардонова, 1989]. Изучая этот регион, автор приходит к выводу, что на территории Гиссарской долины явно выделяются две зоны - «восточная» и «западная», с которыми связаны соответственно две разновидности местной гиссарской похоронно-поминальной обрядности. Особый интерес для нашего исследования представляет вторая глава диссертации, в которой автор рассматривает мусульманские и немусульманские элементы в похоронно-поминальном обряде населения исследуемого региона. В работе уделяется большое внимание обнаружению отличительных признаков, позволяющих говорить о его специфике в сравнении с обрядностью других этнических групп, проживающих в данном регионе. Отсутствие или наличие определенных обрядов в похоронном ритуале гиссарцев, как отмечает А. Мардонова, указывает на своеобразие похоронно-поминального цикла западных и восточных групп гиссарских таджиков.

Статья Б.Х. Кармышевой «Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы» [Кармышева, 1986, с. 139-170], посвященная погребальному обряду узбеков Ферганы, содержит богатый фактический материал не только по погребальному обряду изучаемого населения, но дает представление о похоронном обряде народов Средней Азии в целом. Автор в данной статье привлекает большое количество литературных данных, обогащающих содержание статьи и имеющих огромное источниковедческое значение.

Последняя комплексная работа «Древние верования горных таджиков Южного Таджикистана в похоронно - поминальной обрядности», была написана Н.С. Бабаевой [Бабаева, 1993]. В этой работе на материале погребальной обрядности рассматриваются пережитки древних верований у населения исследуемого региона, анализируются представления о смерти, демонологические образы и другие верования, связанные с погребальной обрядностью горных таджиков. Отдельные обряды похоронно-поминального цикла таджиков, например, образ «козла отпущения» в обряде искупления грехов, получили новую трактовку. Рассматривая смешение культурных традиций в траурной одежде населения Южного Таджикистана, автор подчеркивает, что этому, в конечном счете, способствовало географическое положение исследуемого региона, который является пограничной зоной между Западом и Востоком, так как белая траурная одежда, характерная для горных таджиков, бытует во многих странах Востока: в Индии, Японии, Китае и т.д, а к западу от исследуемой территории для траурной одежды более характерны темные цвета [Бабаева, 1993, с. 141]. На основе сравнительного анализа похоронно-поминальных обрядов Н.С. Бабаева делает вывод об общности духовной культуры горных таджиков Южного Таджикистана, и важнейшим показателем этой общности, по мнению автора, является общинный характер похорон, проявляющийся, в частности, в отсутствии профессионалов-обмывалыциков и могильщиков [Бабаева, 1993, с. 142]. Некоторые аспекты похоронно-поминального обряда нашли отражение в других работах автора [Бабаева, Бахтоваршоева, 1979, с. 127— 133; Бабаева, 1981, с. 123-129; Бабаева, 1982, с.10; Бабаева, 1985, с. 58-64].

Некоторые сведения о религии и верованиях народов Памира и других народов Средней и Предней Азии содержатся в работах зарубежных ученых [Gordon, 1887; Wood, 1872; Modi, 1892; Modi, 1992; Olufsen, 1904; Shhultz, 1914; Ivanov, 1959; Minorsky, 1934; Skold 1936; Lentz 1939; Hunzai, 1993; Boyce, 1997].

В целом изучению верований и религиозного синкретизма народов Средней Азии посвящены труды выдающихся российских ученых О.А. Сухаревой, Е.М. Пещеревой, Н.П. Лобачевой, С.П. Полякова, Г.П. Снесарева, Ю.В. Рапопорта, Б.А. Литвинского и т.д.

В книге Г.П. Снесарева «Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма» рассматривается комплекс архаических форм верований: демонология, шаманизм, культ святых и животных у населения Хорезма и Средней Азии в целом. Особый интерес для темы нашего исследования представляет третья глава, посвященная изучению пережитков ранних форм верований и зороастризма в погребальных обрядах. Изучая верования и обряды, связанные со смертью и похоронами, исследователь отмечает, что «эта область культа, несмотря на внешне вполне мусульманский ритуал, исключительно насыщена специфическими чертами, сближающими ее с религией, господствовавшей в Средней Азии до проникновения сюда ислама» [Снесарев, 1969, с. 180]. Большое значение для изучения верований народов Средней Азии имеют труды В.Н. Басилова

Культ святых в исламе», «Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана» [Басилов, 1970; 1992]. Важность этих и других работ для нашего исследования заключается в том, что демонология, почитание святых, представления о духах умерших и предков, синкретизм этих верований у народов Средней Азии, частично связаны с похоронным обрядом, особенно с представлением о смерти.

Похоронно-поминальные обряды и связанные с ними представления изучались исследователями на примере многих народов мира [Токарев, 1990, с. 153-206; Иванов, 1990, с. 5-11; Байбурин, 1990, с.64-99; Толстой, 1990, с. 119-128; Бутримас, 1990, с. 147-157; Седов, 1990, с. 170-182; Смирнов, 1990, с. 216-224; Милюс, 1990, с. 225-228; Савостина, 1990, с. 237-248; Зеленин, 1974, с.230-298; Зеленин, 1975, с. 39-140; Дьяконова, 1975; Смирнов, 1997; Бернштам, 2000, с. 160-212; Мейтарчиян, 2001 и т.д.]. Следует отметить, однако, что настоящая диссертационная работа ограничивается сравнительными материалами, в основном, в среднеазиатском и соседних регионах.

Методы сбора данных и их анализа. Как уже было отмечено выше, в специальных этнографических исследованиях сведения по похоронно-поминальной обрядности бартангцев практически отсутствуют, поэтому данная работа основывается преимущественно на полевых материалах автора. В 2004-2006 гг. было проведено несколько экспедиций в долину Бартанга с целью сбора этнографического материала по похоронно-поминальной обрядности местного населения. Во время их исследований внимание было уделено как подробному описанию самих ритуалов, так и выявлению различий и сходства в похоронно-поминальном цикле памирских народов и народов Таджикистана в целом. Полевыми исследованиями было охвачено большинство селений Бартанга, как Нижнего Бартанга: Хиджез, Сипондж, Дашт, Разудж, Висав, Басид, Чадуд, Бардара; так и Верхнего

Бартанга: Рошорв, Япшорв, Нисур, Савноб, Барчидив, Рухч, Пасор, Кудара5. Информанты в основном являлись людьми преклонного и пожилого возраста обоих полов. Помимо этого удалось организовать встречи с халифами, которые, как правило, являются «главными лицами» при совершении обрядов и ритуалов, в том числе и похоронного цикла населения Памира. Кроме того, в Бартанге и в Хороге (столице ГБАО) были проведены встречи с местными краеведами, историками и этнографами, что позволило дополнить и обогатить собранную нами информацию.

В ходе полевых работ были использованы качественные методы (метод включенного наблюдения, интервью, сравнительные методы), которые являются общепризнанными в мировой социологической и этнологической науке [Девятко, 2006; Ядов, 2003; Страусс, Корбин, 2001]. Некоторые исследователи к числу преимуществ включенного наблюдения относят возможность уточнения и усовершенствования теоретических понятий в ходе непосредственного взаимодействия исследователя с описываемой им реальностью [Девятко, 2006, с. 20]. Отметим, что автор данной диссертационной работы является уроженцем долины Бартанга и принадлежит к культуре коренного населения. Это имело как и плюсы, так и минусы в ходе исследования. С одной стороны считается, что трудно наблюдать за людьми, в культуру и общество которых уходят твои собственные корни. Например, в процессе похоронного обряда запрещены действия, не соответствующие требованиям проведения ритуала. В таких ситуациях возникают сложности при сборе данных: так, несмотря на то, что участвовать в похоронно-поминальном процессе не запрещается, и, более того, это является sawob - богоугодным делом, общепринятые правила и обычаи не позволяют члену местного сообщества во время процесса общаться, делать записи или фотографировать. С другой стороны,

5 Между языками и культурой населения Рушана и жителей селений, располагающихся на месте слияния рек Бартанга и Пянджа (Багу, Емц, Шуджанд - Нижний Бартапг), не обнаруживается значительных различий. преимущество такого исследователя заключается в том, что от него как носителя культуры не требуется больших усилий для того, чтобы проникнуть в замкнутую общину верующих [Девятко, 2006, с. 37].

Структура диссертации. Данная работа состоит из введения, трех глав и заключения. Каждая глава в свою очередь подразделяется на несколько разделов и параграфов.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Лашкариев, Амришо Зохирбекович

Заключение

Проведённое исследование показало, что в похоронно-поминальном обряде бартангцев можно выделить несколько пластов: исламско-исмаилитский, который в свою очередь прошел несколько стадий развития и имеет ряд локальных вариантов, а также доисламский, включая элементы зороастрийских и дозороастрийских культов и представлений.

Исламский характер похоронно-поминальных обрядов памирцев, и бартангцев в частности, не подлежит сомнению ни с точки зрения самих участников этих обрядов, ни с точки зрения постороннего наблюдателя. Ритуалы похоронно-поминального цикла, как правило, сопровождаются чтением молитв из Корана. Примером этого является чтение напутственной молитвы калима над умирающим у исмаилитов Западного Памира, чтение 36-й суры Корана (Йа-син) у других горных таджиков Южного Таджикистана, чтение молитвы во время обмывания, поворачивание лица в сторону Киблы (стороны, куда мусульмане при чтении молитвы поворачиваются лицом) во время панихиды (джаноза) и т.д. Кроме этого, к исламскому пласту надо отнести обязательные для всех мусульман ритуалы обмывания, заворачивания тела покойного в саван, представления о загробной жизни и ангелах «допрашивателях» и многие другие элементы.

Исмаилиты Памира как мусульманское сообщество в целом следуют принципам и нормам ислама, но, тем не менее, исмаилизм, вырабатывая свое собственное учение и свою собственную ритуальную практику, внёс в жизнь и мировоззрение памирцев, в том числе бартангцев, новые черты. С течением времени исмаилитские принципы и нормы глубоко повлияли на быт и культуру народов, исповедующих эту религию или течение, что проявилось, в частности, в некоторых особенностях похоронно-поминальной обрядности у бартангцев. Так, некоторые элементы заупокойной молитвы (джаноза) основываются на книге Носира Хусрава Ваджи дин (Лицо веры). В диссертации отмечены специфические черты погребения покойного, бытующие только в изучаемом регионе, например, устройство однокамерной могилы, укладывание тела в могилу головой вперед у исмаилитов Западного Памира в отлитие от других народов Таджикистана, которые укладывают тело ногами вперед, чтение суры из Корана вблизи места погребения и в доме умершего с целью очищения и т.д. К исмаилитским традициям относятся исполнение религиозно-дидактических песен перед выносом тела умершего из дома и в течение трех дней в доме умершего, а также обряд возжигания лампады, во время которого совершалось принятие исмаилитской веры.

В диссертации было уделено внимание не только проявлениям различий в похоронно-поминальной обрядности памирцев (и бартангцев) по сравнению с традициями других среднеазиатских народов, но и отмечались локальные варианты этих обрядов в разных местах Памира. Например, у населения Верхнего Бартанга обмывание покойного совершается в доме, а чтение джанозы у могилы, тогда как у населения Нижнего Бартанга джанозу читают вблизи дома и там же проходит процесс обмывания тела покойного. В Хуфе, Язгулеме и Шахдаре джанозу читают на кладбище, а в Шугнане ее совершают на расстояние семи шагов от дома. Различается также время проведения обряда возжигания лампады: в Шугнане его проводили на третий день перед рассветом, и обряд практически переходил на четвертый день, а в Бартанге обряд устраивали в полночь. У бартангцев существует особая форма проявления траура, отличная от таковой у других народов Памира. После смерти человека родственники умершего приглашают членов его семьи к себе в дом и таким образом снимают траур. Эти различия в традициях обусловлены географической изоляцией регионов Памира.

В ходе исследования выяснилось, что похоронно-поминальная обрядность у бартангцев насыщена домусульманскими элементами. При углубленном изучении данной тематики было установлено, что несмотря на внешне исламизированый характер похоронно-поминальных обрядов и обычаев, своими корнями они уходят в глубокую древность.

Домусульманские элементы прослеживаются в представлениях народов Западного Памира о душе. По некоторым представлениям бартангцев, душа остается до погребения на земле, после чего летит на небеса, где ей определяются место в раю или аду, в зависимоти от праведности или греховности земной жизни. По иным представлениям, душа, перед тем как отправится на небо, вынуждена претерпевать различные неприятности -странствовать по пустыне, испытывать холод и т.д. Душа также может переселиться в камень, в растение, в животное, в птицу и т.д. У исмаилитов, и в частности у бартангцев, существует понятие о множественной душе (джон) и (рух). Эти архаизмы широко распространенны у всех народов Средней Азии [Снесарев, 1969, с. 108].

Домусульманские пережитки обнаруживаются также в представлениях, связанных с кровью и тенью, в представлениях о злых духах и в использовании разных магических приемов с целью их изгнания, в почитании духов предков и в культе святых мест. Представление о воде как средстве защиты от злых сил у бартангцев и ее связи с загробным миром унверсальны и широко распространены среди многих народов мира [Литвинский, 1972, с. 118]. Формы оплакивания и ритуальный танец (роуатаГ) у бартангцев и у других народов Средней Азии также представляют собой отголоски язычества. Обычай приношения петуха в жертву во время очищения дома, зафиксированный у бартангцев, генетически восходит к домусульманским верованиям.

Исследование показало, что в похоронно-поминальной обрядности присутствуют также элементы зороастрийской традиции. К ним можно отнести представления о нечистоте мертвого тела, об осквернении и очищении пространства, где умер человек, избегание общения с членами семьи в течение трех дней, запрет на приготовление пищи и разжигание огня в доме умершего, обычай выноса продуктов из дома, трехкратное поднимание тела покойного с носилками перед выносом, отношение окружающих к обмывалыцикам. Представления и ритуалы, связанные с отрезанными волосами и ногтями, зафиксированные у бартангцев и бытующие у других наодов Средней Азии, также, видимо, восходят к - зорострийским культам. В частности, в зороастризме есть строгие указания по этому поводу: «все, что оторвано от живого организма - его выделения, отрезанные волосы, ногти, выпавшие зубы, и прочее, мертво и поэтому нечисто, как нечист труп мертвого тела» [Снесарев, 1969, с. 168; Хисматулин, Крюкова, 1997, с. 179] В Бартанге, как и в других местах Средней Азии в качестве очистительного средства окуривают дом рутой, само название которой осталось от маздеизма [Снесарев, 1960, с. 5].

Однако следует сказать ещё раз, что все эти древние пласты выделяются условно, поскольку в сознании людей, придерживающихся этих традиций и совершающих эти ритуалы, домусульманские пережитки, •языческие и зороастрийские, существуют в синкретизме с принципами, нормами и традициями ислама. Ислам сумел, с разной степенью согласия на это мусульманских богословов, интегрировать в себя многие обряды и обычаи, которые практиковались до прихода нового вероисповедания в тот или иной регион. Исмаилизм же, будучи одним из автономных течений внутри ислама, благодаря своей оппозиционности по отношению к суннитской и шиитской ортодоксии и благодаря географической изоляции, оказался наиболее удобной почвой для сохранения целого ряда прежних, домусульманских представлений. Ислам и исмаилизм не просто восприняли древние культы, но и переработали их, обогатили и придали им мусульманскую форму. Это заставляет исследователя очень осторожно делать однозначные оценки и приписывать ту или иную традицию к какой-то определённой эпохе или определённому культурному ареалу.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Лашкариев, Амришо Зохирбекович, 2007 год

1. Андреев, Половцев, 1911 Андреев М. С., Половцев А.А. Материалы по этнографии иранских племен Средней Азии (Ишкашим и Вахан) // Сб. Музея по антропологии и этнографии при Императорской Академии наук. Т. 1, вып. IX. СПб, 1911.

2. Андреев, 1923 Андреев М.С. Вещие сны, несколько примет и детская игра «Сорока-Ворона» среди некоторых народов, главным образом Средней Азии // Известия Главного Среднеазиатского Музея. Ташкент, 1923. Вып. 2. С. 3^1.

3. Андреев, 1925 Андреев М.С. По этнографии таджиков. Некоторые сведения. Ташкент, 1925.

4. Андреев, 1927 Андреев М.С. По этнологии Афганистана. Долина Панджшир (Материалы из поездки в Афганистан в 1926 году). Ташкент, 1927.

5. Андреев, 1927а Андреев М.С. Чильтаны в среднеазиатских верованиях // В.В Бартольду. Ташкент, 1927. С. 334-348.

6. Андреев, 1949 Андреев М.С. К характеристике древних таджикских семейных отношений // Изв. Таджикского филиала АН СССР. № 15. Сталинабад, 1949. С. 3-19.

7. Андреев, 1953 Андреев М.С. Таджики долины Хуф (верховья Аму-Дарьи). Вып. 1. Сталинабад, 1953.

8. Андреев, 1958 Андреев М.С. Таджики долины Хуф (верховья Аму-Дарьи). Вып. 2. Сталинабад, 1958.

9. Андреев, 1970 Андреев М.С. Материалы по этнографии Ягноба (записи 1927-1928 гг.). Душанбе, 1970.

10. Арзуманян, 2003 Арзуманян A.JJ. Вопросы эсхатологии в мусульманской литературе. М, 2003.

11. Бабаева, Бахтоваршоева, 1979 Бабаева Н.С., Бахтоваршоева JJ. Саван // Костюм народов Средней Азии. М, 1979. С. 127-133.

12. Бабаева, 1981 Бабаева Н.С. О формах могил у некоторых этнических групп Кулябской области // История и этнография народов Средней Азии. Душанбе, 1981. С. 123-129.

13. Бабаева, 1982 Бабаева Н. С. Некоторые новые сведения о головных уборах савана // Республиканская научно-теоретическая конференция молодых ученых и специалистов Тадж. ССР, посвященная XXVI съезду КПСС. Душанбе, 1982.С. 10.

14. Бабаева, 1985 Бабаева Н.С. Давра - Обряд выкупа грехов умершего (по материалам Кулябской области) // Этнография Таджикистана. Душанбе, 1985. С. 57-64.

15. Бабаева, 1993 Бабаева Н.С. Древние верования горных таджиков Южного Таджикистана в похоронно-поминальной обрядности (конец XIX -начало XX). Душанбе, 1993.

16. Байбурин, Левинтон, 1990 Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С.64-69.

17. Баемое, 1970 Басилов В.Н. Культ святых в исламе. М., 1970.

18. Басилов, 1992 Басилов В.Н. Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана. М.,1992.

19. Баялиева, 1972 Баялиева Т.Дж. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе, 1972.

20. Бернштам, 1990 Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: учение и опыт церкви в народном христианстве. М., 2000. С. 160-212.

21. Бертельс, 1959 Бертельс Е. А. Насир-и Хусров и исмаилизм. М.,1959.

22. Бертельс, 1976 Бертельс А.Е. Взгляд некоторых ученых и шиитов-имамитов (двунадесятников) на творчество Носира Хусрава // Памяти Носира Хусрава. Мешхед, 1976 (на фарси).

23. Бобринской, 1902 Бобринской А.А. Секта Исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация. М, 1902.

24. Бобринской, 1908 -Бобринской А.А. Горцы верховьев Пянджа (ваханцы и ишкашимцы). М, 1908.

25. Бойс, 1987 -Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987.

26. Боронза, 1975 Боронза Н.Г. Некоторые материалы об амулетах украшения населения Средней Азии. //Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М, 1975. С.281-295.

27. Брук, 1994 Брук С.И. Этнический состав населения России // Народы России: Энциклопедия. М, 1994.

28. Брук, Козлов, 1977 Брук С. И, Козлов В.И, Этнографическая наука и перепись населения 1970 г. // Совесткая этнография. 1976, № 6.

29. Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки, 1926 Бурхан-уд-Дин-Хан-и-Кушкеки. Каттаган и Бадахшан. Ташкент, 1996.

30. Бутримас, Грининкас, 1990 Бутримас А., Грининкас А. Старые местные и новые погребальные обряды в неолите Литвы // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. С. 147157.

31. Бушков, Моногарова, 2000 Бушков В.И., Моногарова Л.Ф. Этнические процессы в Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан в XX в. // Центральная Азия и Кавказ. 2000, № 5. С. 215-224.

32. Велецкая, 1978 Белецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М, 1978.

33. Васильева, 1969 Васильева Г. П. Преобразование быта и этнические процессы в северном Туркменистане. М, 1969.

34. Гаджиев, 1997 Гаджиев Г.А. Доисламские верования и обряды у * лезгин (по материалам Самурской долины). Махачкала, 1997.

35. Гафферберг, 1975 Гафферберг Э.Г. Пережитки религиозных представлений у белуджей // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975. С. 224-247.

36. Голъдциер, 1938 Гольдциэр И. Культ святых в исламе (Мухаммеданские эскизы). М., 1938.

37. Грач, 1968 Грач АД. Древнейшие тюркские погребения с сожжением в центральной Азии // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968. С. 349-357.

38. Готио, Зарубин, 1914 Готио Р., Зарубин И.И. Отчет профессора Р. Готио и И.И.Зарубина по командировке на Памир летом 1914 г. // Изв. Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. № 3, Пгр., 1914. С. 79-84.

39. Девятко, 2006 Девятко И Ф. Методы социологического исследования. М., 2006.

40. Давлатбеков, 1995 Давлатбеков Н. Доисламские верования населения Западного Памира (по материалам русских исследований). Душанбе, 1995.

41. Дафтари, 2003 Дафтари Ф. Краткая история исмаилизма. Традиции мусульманской общины / Пер.с англ. М., 2003.

42. Диваев, 1897 Диваев А.А. Древне-киргизкие похоронные обычаи // Изв. Об-ва археологии, истории и этнографии. Т.Н. В. 1-5. Казань, 1897. С. 181-187.

43. Дьяконова, 1975 Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л., 1975

44. Емельянова, 2006 Емельянова Н.М. Бадахшанский дневник // Памирская экспедиция (Статьи и материалы полевых исследований). М., 2006. С. 12-24.

45. Есбергенов, 1963 Есбергенов Х.К. К вопросу об изживании религиозных представлений и обрядов у каракалпаков (на материалепогребальной обрядности): Дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. М., 1963.

46. Ершов, 1985 Ершов И.И. Похороны и поминки у таджиков Исфары // Этнография Таджикистана. Душанбе, 1985. С. 48-54.

47. Ершов, 1968 Ершов И.И. Народная медицина Таджиков Каратегина и Дарваза // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968. С. 349357.

48. Жуковская, 1993 Жуковская Н.Л. Метемпсихоз // Религиозные верования: свод этнографических понятий и терминов. Вып. 5. М., 1993.

49. Зарубин, 1915 Зарубин И.И. Обувь горных таджиков долины Бартанга // Сб. Музея Антропологии и Этнографии при Российской Академии наук. Т. 3,Пгр, 1915. С. 89-92.

50. Зарубин, 1917 Зарубин И.И. Материалы и заметки по этнографии горных таджиков. Долина Бартанга // Сб. Музея Антропологии и Этнографии при Российской Академии наук. Т.5. Пг., 1917. С. 97-149 (отд. оттиск).

51. Зарубин, 1924 Зарубин И.И. Образец припамирской народной поэзии // Доклады Российской Академии Наук. Пгр., 1924. С. 82-85.

52. Зарубин, 1927 Зарубин И.И. Рождение шугнанского ребенка и его первые шаги // В.В. Бартольду. Ташкент, 1927. С. 361-373.

53. Зарубин, 1927 Зарубин И.И. Одна Орошорская сказка // Ин-т жывых вост. Яз. Отд. Отт: Восточные записки. 1927, Т. 1. С. 297-318.

54. Зарубин, 1928 Зарубин И.И. Орошорские тексты // Тр. Памирская экспедиция 1928 г. Вып. 6. Л., 1930.

55. Зарубин, 1937 Зарубин И.И Бартангские и рушанские тексты и словарь. М.;Л., 1937.

56. Зарубин, 1960 Зарубин И.И. Шугнанские тексты и словарь. М.-Л.,1960.

57. Зеленин, 1917 Зеленин Д.К. Древнерусский языческий культ «Заложных покойников». Петроград, 1917.

58. Зеленин, 1994 Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М., 1994.

59. Зеленин, 1995 Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. М., 1995

60. Иванов, 1990 Иванов Вяч. Вс. Реконструкция структуры, символики и семантики индоевропейского погребального обряда // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 5-11.

61. Иностранцев, 1909 Иностранцев К. А. Сасанидские этюды. СПб.,1909.

62. Иорданский, 1982 Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М., 1982.

63. Искандаров, Юсупов, 1981 Искандаров Б.И., Юсупов Ш. Присоединение Памира к России и его прогрессивное значение // Очерки по истории советского Бадахшана. 1981. С. 35-52.

64. Каландаров, 2000 Каландаров Т.С. Исторические судьбы шугнанцев и их верований. Дисс. на соиск. степ. канд. ист. наук. М., 2000.

65. Каландаров, 2002 Каландаров Т.С. Остоны Памира // Восточная коллекция. 2002, № 2(9). С.55-62.

66. Каландаров, 2004 Каландаров Т.С. Шугнанцы ( историко-этнографическое исследование ). М., 2004.

67. Каландаров, 2005 Каландаров Т.С. Этноконфессиональные трансформации на Памире // Языки и этнографии «Крыша мира». СПб., 2005. С.51-63.

68. Каландаров, 2006 Каландаров Т.С. Религия в жизни Памирцев // Памирская экспедиция (Статьи и материалы полевых исследований). М., 2006.

69. Календарно., 1997 Календарно-праздичная культура народов Зарубежной Азии: Традиции и инновации / Отв. ред. Джарылгасинова Р.Ш. М., 1997.

70. Календарные., 1998 Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии. Годовой цикл / Отв. ред. Джарылгасинова Р.Ш, Крюков М.В.М, 1998.

71. Калонтаров, 1963 Калонтаров Я.И. Среднеазиатские евреи // Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 2. M.-JI, 1963.

72. Кармышева, 1986 Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М., 1986. С. 139-181.

73. Кисляков, 1934 Кисляков Н.А. Бурх - горный козел (древний культ в Таджикистане) // Советская этнография. 1934, № 1-2. С. 104-119.

74. Кисляков, 1953 Кисляков Н.А. Свадебные лицевые занавески таджичек// Сб. Музея антропологии и этнографии. М.; JI, 1953. Вып. 15. С. 29-316.

75. Курбанов, 1976 КурбановX. Рошорвский язык. Душанбе, 1976.

76. Литвниский, 1968 Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн. Душанбе, 1968.

77. Литвинский, 1972 Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы. М., 1972.

78. Литвинский, 1981 Литвинский Б.А. Семантика древних верований и обрядов памирцев // Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье (история и культура). М., 1981. С. 90-121.

79. Литвинский, Седов, 1984 Литвинский Б.А, Седов А.В. Культы и ритуалы кушанской Бактрии. М, 1984.

80. Лобачева, 1995 Лобачева Н.П. Огни Сафара в Хорезме (о забытых праздниках) // Этнографическое обозрение. 1995, № 5. С. 24-36.

81. Майский, 1935 Майский П.М. Следы древних верований в памирском исмаилизме // Советская этнография. 1935, № 3. С.102-107.

82. Максуд, 1999 Максуд Р. Ислам / Пер. с англ. В. Новикова. М, 1999.

83. Мардонова, 1998 Мардонова А. Традиционные похоронные-поминальные обряды гиссарских таджиков Гиссарской долины конца XIX-начало XX вв. Душанбе, 1998.

84. Мардонова, 1989 Мардонова А. Архаические обряды и верования Гиссарских таджиков. Похоронно-поминальный цикл. Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. Ист. наук. JL, 1989.

85. Мец, 1966 -Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1966.

86. Мнлюс, 1990 Милюс В. Ритуальная пища литовцев на похоронах и поминках // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С.225-228.

87. Моногарова, 1959 Моногарова Л.Ф. Материалы по этнографии язгулямцев // Среднезиатский этнографический сборник. Т. 47. М., 1959. С. 3-94.

88. Моногарова, 1968 Моногарова Л.Ф. Памирские народности // Сов. Историческая энциклопедия. ТII. М., 1968.

89. Моногарова, 1983 Моногарова Л.Ф. Архаичный элемент похоронного обряда у памирских таджиков (ритуальный танец) // Полевые исследования Института этнографии 1979 г. М., 1983. С. 155-164.

90. Муродов, 1979 Муродов О. Древние образы мифологии таджиков долины Зеравшана (Этнографические исследования к истории религии и атеизма). Душанбе, 1979.

91. Мухиддинов, 1986 Мухиддинов КМ. Обряды и обычаи припамирских народностей, связанные с циклом сельскохозяйственных работ // Древние обычаи, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М., 1986. С. 70-93.

92. Мухиддинов, 1989 Мухиддинов И.М. Реликты доисламских обычаев и обрядов у земледельцев Западного Памира (XIX - начало XX в.). Кн. 1. Душанбе, 1989.

93. Назарова, 2000 Назарова 3.0. К проблеме изучения лексики погребального обряда в ишкашимском языке // Вопросы филологии. 2003, № 3 (6). С. 52-59.

94. Наливкин, Наливкина, 1886 Наливкин В., Наливкина М. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. Казань, 1886.

95. Ниёзов, 2003 Ниёзов С. Шииты исмаилиты Центральной Азии: эволюция, преемственность, перемены // Центральная Азия и Кавказ. 2003, № 6. С. 62-83.

96. Наршахи, 1897 Наршахи М. История Бухары. Ташкент, 1897.

97. Нурджанов, 2004 Нурджанов Н.Х. «Фалак» бадахшанцев // Фалак и художественные традиции народов Центральной Азии. Душанбе, 2004. С. 118-122.

98. Огудин, 2003 Огудин B.JI. Сакральная экология. Формы религиозно-экологического мировоззрения. Киев, 2003.

99. Оранский 1979 Оранский ИМ. Иранские языки в историческом освещении. М., 1979.

100. Писарчик, 1958 Писарчик А.К. Примечания и дополнения к монографии М. С. Андреева «Таджики долины Хуф» // Андреев М.С. Таджики долины Хуф. Вып. II. Сталинабад, 1958. С.277-521.

101. Плеханов, 2007 Плеханов С.Н. Раскрытая ладонь. Ага-Хан и его мюриды. М., 2006.

102. Писарчик, 1976 Писарчик А. К. Смерть. Похороны// Таджики Каратегина и Дарваза. Вып.З.Душанбе, 1976. С.118-184.

103. Поляков, Черемных, 1975 Поляков С. П., Черемных А.И. Погребальные сооружения населения долины Зеравшана // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975. С. 261-280.

104. Петрушевский, 1966 Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках. М., 1966.

105. Рахимов, 1953 Рахимов М.Р. Обычаи и обряды, связанные со смертью и похоронами у таджиков Кулябской области // ИООН АН Таджикской ССР.1. Вып.З. 1953. С. 107-130.t. . '

106. Религиозные верования, 1993 Религиозные верования: свод этнографических понятий и терминов. Вып. 5. М., 1993.

107. Розенфельд, 1974 Розенфельд A3. «Говораи ноз» - древный погребальный обряд на Вандже (Тадж ССР) и траурное рубои // Фольклор и этнография. Л., 1974. С. 251-259.

108. Розенфельд, 1977 Розенфельд А.З. Великаны в таджикском фольклоре и топонимике. Фольклор и этнография // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л., 1977.

109. Савостина, 1990 Савостина Е.А. Сакральное пространство и погребальный обряд боспорских гробниц // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 237-248.

110. Саркоров, 2006 Саркоров С.А. Этнолингвистичекая характеристика рушанцев (по материалам архива И. И. Зарубина). Дис. .канд. фил. наук. СПб., 2007.

111. Седов, 1990 Седов В.В. Погребальный обряд славян в начале средневековья // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 170-182.

112. Семенов, 1912 Семенов А.А. Из области религиозных врований шугнанских исмаилитов// Мир ислама. Т. 1. № 4. СПб., 1912. С. 523-561.

113. Семенов, 1917 Семенов А.А. Послесловие к «Истории Шугнана». // Протоколы заседания и сообщения членов Туркестанского кружка любителей археологии. Год XXI. Ташкент. 1917 С. 1-23.

114. Семенов, 1919 Семенов А.А. Описание исмаилитских рукописей, собранных А.А. Семеновым. Пг., 1919.

115. Семенов, 1925 Семенов А.А. Противоречие во взглядах на переселение душ у памирских исмаилитов и у Насир-и Хосрова // Бюллетень

116. Среднеазиатского чтения гос. Университета. Вып. 9. Ташкент, 1925. С.103-117.

117. Семенов, 1926 Семенов А.А. К догматике памирског- исмаилизма (XI глава «Лицо веры» Носира Хусрава). Ташкент, 1926.

118. Смирнов, 1990 Смирнов Ю.А. Морфология погребения. (Опыт создания базовой модели) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 216-224.

119. Смирнов, 1997 Смирнов. Ю.А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. М., 1997.

120. Снесарев, 1904 Снесарев А.Е. Религия и обычаи Западного Памира// ТВ. 1904. №89-93.

121. Снесарев, 1960 Снесарев Г.П. Маздеистская традиция в погребальном обряде Средней Азии // XXV Международный конгресс востоковедов (доклады делегатов СССР). М., 1960 (отд. оттиск).

122. Снесарев, 1969 Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М., 1969.

123. Стебяин-Каменский, 1974 Стеблин-Каменский И.М. О ваханском этимологическом словаре // Письменные памятники и проблемы истории и культуры народов Востока. М., 1974. С. 155-160.

124. Стеблин-Каменский, 1981 Стеблин-Каменский И.М. Памирские языки о мифологии древних иранцев // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности (II тысячелетие до н.э.). М., 1981. С. 238-241.

125. Стеблин-Каменский, 1993 Стеблин-Каменский И.М. Первое путешествие И. И.Зарубина на Памир летом 1914 г. // Кунсткамера. Этнографические тетради. Вып. 1, СПб., 1993. С. 139-150.

126. Стеблин-Каменский, 1995 Стеблин-Каменский И.М. Прижизненные поминки - зороастрийский обряд в мусульманском обиходе // Эрмитажные чтения 1986 - 1994 годов. Памяти В. Г. Луконина. СПб., 1995. С. 101-105.

127. Сухарева, 1966 Сухарева О.А. Бухара XIX - начала XX в. М., 1966.

128. Сухарева, 1975 Сухарева О.А. пережитки демонологии и шаманства равнинных таджиков // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975. С. 5-93.

129. Тайжанов, Исмаилов, 1986 Тайжанов К., Исмашов X Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М, 1986. С. 110-138.

130. Тайлор, 1989 Тайлор Э. Первобытная культура. М, 1989.

131. Токарев, 1958 Токарев С.А. Этнография народов СССР. М, 1958.

132. Токарев, 1990 Токарев С. А. Ранние формы религии. М, 1990.

133. Толстой, 1990 Толстой Н.И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. С. 119-128.

134. Троицкая, 1971 Троицкая A.JI. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана // Среднеазиатский этнографический сборник. Вып.Ш. Занятия и быт народов Средней Азии. JI, 1971. С. 224-255.

135. Троицкая, 1975 Троицкая А.Л. Из истории каландаров и маддахов // Домусульманские верования и обряды народов Средней Азии. М, 1975. С. 119-218.

136. Фрезер, 1980- Фрезер Дж. Золотая ветвь. М, 1980.

137. Хамиджапова, 1985 Хамиджанова М.А, Мужские джахры в похоронных обрядах таджиков Верхнего Зеравшана // Этнография Таджикистана. Душанбе, 1985. С. 54-58.

138. Хансбергер, 2005 Хансбергер Э.К Насир Хусрав - рубин Бадахшана: Портрет персидского поэта, путешественника, философа / Пер. с англ. М, 2005.

139. Хисматулин, Крюкова, 1997 Хисматулин А.А, Крюкова В.Ю. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПб, 1997.

140. Ходжибеков, 2005 Ходжибеков Э. Об одном традиционном ритуале народов Бадахшана // Носир Хусрав: Дируз, имруз ва фардо. Худжанд, 2005. С. 605-610.

141. Хусрав, 2002 -Хусрав Н. Ваджи дин (лицо веры). Душанбе, 2002.

142. Хусрав, 2002 Хусрав Н. Зад ал-Мусафирин (Припасы путников). Перевод с таджикского (персидского), вступительная статья и комментарии М. Диноршоева. Душанбе, 2005.

143. Шакармамадов, 2005 Шакармамадов Н. Об одной древней народной традиции // Вестник Хорогского Университета. Ч. II. № 6. Хорог, 2005. С. 9299 (на тадж. яз.)

144. Шаревская, 1964 Шаревская Б.И. Старые и новые религии Тропической и Южной Африки. М., 1964.

145. Шишов, 1910 Шиьиов А. Таджики. Этнографическое и антропологическое исследование. Ч. I: Этнография. Ташкент, 1910.

146. Шохуморов, 2005 Шохуморов А. Священная лампада // Носир Хусрав: Дируз, имруз ва фардо. Худжанд, 2005. С. 656-670 (на тадж. яз.).

147. Штернберг, 1936 Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии (исследования, статьи, лекции). JL, 1936.

148. Эделъман, Юсуфбеков, 2000 Эдельман Д.И., Юсуфбеков Ш.П. Шугнанский язык // Иранские языки. Вып.Ш. Восточноиранские языки. М., 2000 («Языки мира»). С. 225-242.

149. Юсуфбекова, 1987 Юсуфбекова 3. Поминки при жизни в Шугнане // Полевые исследования ин-та этнографии, 1983. М., 1987. С. 182-190.

150. Юсуфбекова, 1979 Юсуфбекова 3. Некотрые особенности шугнанских погребальных обрядов // Краткое содержание докладов Среднеазиатско-Кавказских чтений. Август 1979 г. Д., 1979.

151. Юсуфбекова, 1980 Юсуфбекова 3. Прижизненные поминки в Шугнане // Краткое содержание докладов Среднеазиатско-кавказских чтений. Ноябрь 1980 г. Л., 1980. С. 25-26.

152. Ядов, 2003 -Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 2003.

153. Юсуфбекова, 2001 -Юсуфбекова 3. Семья и семейный быт шугнанцев (конец XIX начало XX в.). Душанбе, 2001.

154. Boy се, 1977 Воусе М.А. Persian stronghold of Zoroastrianizm. Oxford,1997.

155. Buskov, Kalandarov -Buskov V.I., Kalandarov T.S. Le passe et le present des populations du Pamir occidental // Cahiers d'Asie centrale. 2003, # 11/12. S. 103-118.

156. Daftary, 1990 Daftary F. The Isma'ilis: The History and Doctrines. Cambrige, 1990.

157. Gabrielle, 1997 Gabrielle Rachel van den Berg. Minstrel Poetry from the Pamir Moutains. Leiden, 1997.

158. Madelung, 1978 Madelung W. Isma'iliya // The Encyclopaedia of Islam. Vol.IV. Leiden. 1978. P. 198-206.

159. Masse, 1954 Masse H. Persian beliefs and customs. New Haven,1954.

160. Minorsky, 1934 Minorsky V. Shugnan II Enzyklopedia des Islams. Bd. IV. Leiden-Leipzig, 1934. S. 410-421.

161. Modi, 1982 Modi J.J. The Funeral Ceremony of the Parsees. Bombay, 1982.

162. Modi, 1982 Modi J.J. The Religious Ceremonies and customs of Parsees. Bombay, 1992.

163. Hunzai, 1993 Hunzai N. Chiragi Rawshan//Khonai hikmat, Karachi, 1993. Olufsen, 1904 - Olfsen O. Through the Unknown Pamir. The Second Danish Pamir Expedition 1898-99. L., 1904.

164. Schutz, 1914 Schultz A. Die Pamirtadschik. Giessen, 1914.

165. Scold, 1936 Scold H. Materialen zu den Iranischen Pamirsprachen. Lund,1936.

166. Stern, 1955 Stern S.M. On Nizary History and Doctrine in the Alamut Period. The Hague, 1955.

167. Wood, 1872 Wood A. Journey to the source of the River Oxsus. London,1872.