Петроглифы Карелии. Возможности исследования взаимосвязи со скальной поверхностью тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.00, кандидат исторических наук Фараджев, Арсен Анатольевич

• Фараджев, Арсен Анатольевич
• кандидат исторических наук
• 2002

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Петроглифы Карелии. Возможности исследования взаимосвязи со скальной поверхностью»

Способность создавать и воспринимать произведения искусства является уникальным видовым признаком Homo Sapiens. Благодаря этой способности, благодаря искусству и культуре, тысячи поколений связаны между собой в единство более тесное, чем это иной раз кажется. Современные люди способны узнавать художественные изображения животных, созданные древними людьми в пещерах более 25 тысячелетий назад в эпоху верхнего палеолита.

Археологическими находками являются орудия труда, оружие, элементы жилищ и храмов, следы хозяйственной деятельности и погребальные сооружения, памятники мобильного и монументального искусства. Важно подчеркнуть, что назначение этих находок было различным. Их назначение могло быть утилитарным и, что особенно важно, неутилитарным. С точки зрения материальных свидетельств генезиса духовной культуры первобытного человека, неутилитарные находки, хотя и представлены крайне фрагментарно, наиболее информационно насыщены (Фролов, 1992. с.З).

Из единого конгломерата гармоничного мира первобытных песен, танцев, ритмов и мелодий, обрядов, устных преданий, сложных татуировок, изображений на шкурах и тканях, геоглифов и дендрографов, сохранилась лишь незначительная часть произведений первобытной культуры. «Целые области художественного творчества погибли почти бесследно .и другие материалы не восполнят эти пробелы, ибо каждый вид искусства живёт своей особой жизнью» (Формозов, 1994. с.23).

Особое место в ряду памятников первобытной культуры занимают изображения. Они запечатлены на отдельных камнях, каменных поверхностях в пещерах, скальных навесах и под открытым небом, а также на редких находках предметов мелкой пластики, в качестве свидетельств становления человеческого сознания. В данной работе речь пойдет о наскальных изображениях Карелии. Как отмечают исследователи первобытной культуры, большинство петроглифов расположено на скалах около воды или на утёсах, обращенных на юг или на восток - к солнцу.

Скальные поверхности являются не только наиболее распространёнными составными элементами естественной природной среды. Они обладают важным 4 свойством устойчивых веществ - постоянством твёрдой поверхности. Поскольку петроглифы являются изображениями на поверхности камня, скальной поверхности и ее свойствам в данном исследовании отведена особая роль. По мнению известного американского психолога Джеймса Гибсона: «Поверхность - это то место, где разворачиваются основные события» (Гибсон, 1988. с.54). Можно утверждать, что изучение свойств поверхности имеет особое значение, когда мы сталкиваемся с первобытной культурой дописьменного этапа истории. Скальные поверхности с изображениями являются незаменимыми источниками информации для всего дописьменного периода истории, который, как известно, в триста пятьдесят раз длиннее письменного.

Б.А.Фролов обращает внимание, на то, что графика в первобытном обществе, предоставила человечеству качественно новое средство коммуникации, «неизмеримо превосходящее все прежние средства по масштабам передачи информации в пространстве и во времени, а в итоге - по точности и долговечности её сохранения» (Фролов, 1992. с.5). Являясь составной частью первобытной культуры, памятники первобытного искусства представляют собой особый вид археологических источников, сочетающих в себе «особенности археологических памятников, и произведений искусства» (Формозов. 1987. с. 11).

Для первобытных писаниц и гравировок характерен ограниченный круг сюжетов. Среди них мы можем встретить «изображения диких животных и стреляющих в них лучников, какие-то ритуальные действия, но не увидим посева, жатвы, домов, сосудов, доения коров, разделки туш, даже обычной трапезы и многого-многого другого. Повторение одних и тех же сюжетов в крайне ограниченном, наборе, отсутствие рисунков самых распространённых предметов вроде домов, решительно противоречит истолкованию интересующих нас памятников как мемориальных изображений и скорее свидетельствует об их культовом характере» (Формозов, 1994. с.20).

Другим наблюдением А.А.Формозова, с которым следует согласиться, является то. что на скалах изображено «много танцующих фигур. Таковы человекоподобные существа со звериными ликами на росписях и гравировках во фрат(узских пещерах -колдуны в масках, разыгрывающие перед охотой магическую пантомиму «если принять 5 интерпретацию, подсказанную этнографическими параллелями», танцоры, акробаты, трубачи на гравировках Южной Швеции» (Формозов, 1994. с.22).

По наблюдению Н.А.Дмитриевой: «Есть и такие неолитические изображения, где полностью торжествует некая геометрическая схема - изображение-значок, изображ:ение-иероглиф, изображение-орнамент, только отдалённо напоминающее человека или животное» (Дмитриева, 1994. с.212).

В связи с различными мнениями по поводу памятников первобытного искусства В.Я.Кабо отмечает: «Немного найдётся научных проблем, столь дискуссионных и далёких от окончательного решения, как вопрос о семантике первобытного искусства, о его общественной функции» (Кабо, 1994, с.214). Вероятно, это можно объяснить тем, что «из миллионов рисунков по-настоящему изучены очень немногие. О большинстве имеются только предварительные сообщения.» (Формозов, 1994. с.274).

Проблема первобытного искусства была поставлена в мировой науке в конце XIX - начале XX вв., после открытия палеолитической живописи и скульптуры во Франции и Испаиии\ (Формозов, 1969. с.5). Прошло столетие целенаправленных исследований, но, как отмечает Б.А.Фролов, к настоящему времени удалось лишь наметить основные направления в изучении палеолитического искусства. В зарубежной науке Б.А.Фролов выделяет 9 таких направлений.

1. Традиционная магическая концепция (Брейль, Нужье, Робер, Модюи, Кюн, Книгсвальд, Лом мель, Грациози, Брокуэй и др.) способствовала тому, что «развитие первобытного творчества было признано более сложным художественным и обрядово-лшгическим процессом)).

2. «Мифолого-символическое» направление (Рафаэль, Леруа-Гуран, Ляминг-Амперер, Брезийон, Дельпорт, Руссо и др.), «опираясь на топографический и более тщательный стратиграфический анализ изображений, подчеркивает необходимость изучения предметов искусства в широком материальном «контексте», обращает внимание на сложный мифологический подтекст символики палеолитических изображений».

Представители «Формального направления» (Гидеон, Кёниг, Люмлей), основное внимание уделяют не содержательной, а формальной стороне древнейшего искусства, считая её основой изобразительного творчества художника».

Другие учёные (Абсолон, Бурдье, Фюрон, Маршак, Банди, Вертеш, Кохер, Моберг и др.), сохраняя, «определённый скепсис к первому и второлу направлениям, исследовали характер и уровень зачаточно научных (математических, астрономических, биологических) представлений палеолитического человека по его графическому искусству».

Клерикальное направление, (Марингер, Глори, Зервос) постепенно теряющее свои позиции, продолжает «традиционную магическую концепцию до прамопотеизма».

Представители «Палеосемиологического» направления (Sauvet, Wlodarezyk, 1977; Chollot-varagnac, 1980) пытаются, рассмотривать элементы палеолитических изображений (прежде всего графических) в качестве знаков, представляющих «своеобразный первобытный аналог письменности».

Палеосонорная» интерпретация ряда элементов пещерного искусства, (Reznikoff, 1987) является «своеобразным ответвлением» «Палеосемиологического» направления «применительно к гипотезе об их использовании для зарождающейся музыкальной нотации». Следующим направлением, «представляюгцим известный интерес», являются «изыскания в области психологии первобытного творчества» (Behm-BIacke, 1983; Bednarik, 1984; 1986; 1987; Feustel, 1970). «Критическое» направление, которое «отрицает адекватность любого из перечисленных направлений интерпретации и вообще возможность обобщающих теоретических выводов об искусстве палеолита. Начиная с ранних работ Анати, Борда, Лота, Укко и Розенфельд, делался упор на 7 необходимость дальнейших эмпирических исследований, не претендующих на обобщение» (Фролов, 1992. с.66-67).

Представители перечисленных направлений, каждое из которых «по-своему пытается понять этот сложный мир первоначального художественного творчества» (Фролов, 1992. с.68), сосредотачивали внимание на развитии методических разработок и совершенствовании техники различных видов анализа первобытного искусства палеолита. Статистического, топографического, микроскопического и т.д. Зачастую это происходило «в том русле идей, которые были восприняты (и переосмыслены) под влиянием, полевых и теоретических изысканий в СССР» (Фролов, 1992. с.66).

Важно подчеркнуть, что методические разработки и совершенствование техники анализа источников служат лишь способом для достижения определённого результата. Можно согласиться с мнением Б.А.Фролова, называющего результатом девяти названных выше направлений, лишь «открытие забытого мира древнейшего творчества па огромной территории от Атлантики до Урала» (Фролов, 1992. с.68).

В литературе можно встретить и некоторые обобщения. Например, по мнению английского археолога Дж.М.Робертса, «рождение, зрелость и смерть, ранних художественных достижений человечества в Европе, охватывает очень длительный период, вероятно, 30 тысяч лет» (Роберте, 1998. с.44). 5 из 30 тысяч лет Дж.М.Роберте называет «высокой фазой» периода зрелости. К этому периоду относятся произведения неповторимые в своей выразительности, с характерным для высокой фазы постоянством стиля и содержания (Роберте, 1998. с.42-44). Вопросы, связанные с возникновением, зрелостью и исчезновением ранних художественных произведений человечества, остаются, по определению, дискуссионными.

В связи с обсуждением вопроса возникновения и развития художественной культуры в верхнем палеолите, Н.В.Григорьев, в частности, отмечает: «Начальная нерасчлененность, диффузность всей человеческой деятельности выраэ/салась в следующих основных её признаках: 1)в единстве субъекта и осваиваемой им среды; 2) в неосознанности различий между реальностью и нереальностью, бытием и небытием; 3)в отсутствии развитых форм социального самосознания, пороэюдённом аморфностью социальной организации; 4)в доминировании чувственного восприятия и 8 базирующегося на нём воображения» (Григорьев, 1994. с. 180). Тем не менее, на основании изобразительных археологических источников, относящихся к периоду в 30 тысяч лет, удалось установить, в частности, цикличность в развитии искусства палеолита. Существуют и другие наблюдения.

Археологическая наука располагает более чем 10.000 палеолитических изображений (Фролов, 1992. с.7). С их помощью, по словам Дж.М.Робертса, предстоит изучить самую важную часть человеческой истории - «историю сознания людей, много тысячелетий назад нарушевшего медленный ход генетических изменений и сформировавшего специфические культуру и традиции, в качестве решаюъцих факторов исторических перемен» (Роберте, 1998. с.61).

Сознание более столетия является одним из наиболее запутанных (Бэн, 1998. с.219) и парадоксальных (Аллахвердов, 2000.) понятий психологии. Отсюда высочайшая сложность поставленной задачи, стоящей перед исследователями первобытного искусства. Тем не менее, можно предположить большие потенциальные возможности дальнейших исследований искусства древнего каменного века.

Ключом в решении сложной задачи изучения истории развития людей палеолита могут служить актуальные исследования первобытного искусства другой археологической эпохи - неолита. Это связано с тем, что неолитических памятников первобытного искусства сохранилось и обнаружено значительно больше, чем памятников палеолита. В настоящее время, десятки тысяч неолитических петроглифов и писаниц найдены на всех обитаемых континентах планеты. Среди них знаменитые наскальные росписи и гравировки на территории Австралии, Японии, Китая, Индии. Неолитические петроглифы и писаницы найдены на плато Тассилин-Аджера в центральной части африканской пустыни Сахара и на всём протяжении Нила, на территории южной Африки, петроглифы по берегам северо-восточных притоков реки Амазонки в Южной Америке. Широко известные скопления петроглифов в штате Юта и других штатах Северной Америки. Встречаются они по всей территории Канады. Широко известны десятки тысяч наскальных изображений Мон-Бего на территории Франции. Найдены они на протяжении в долине реки Коа при впадении в реку Доур на севере Португалии и в юго-восточной части Испании. 9

Следует упомянуть петроглифы Альпкамоники в Ломбардии на севере Италии, петроглифы прибрежных скал Черногории в районе Которского залива, а также, петроглифы Северо-востока Европы: Норвегии, Швеции, Юга-востока Финляндии, европейской и азиатской частях России. Петроглифы Центральной Азии, расположенные на высоте свыше трёх тысяч метров над уровнем моря в Горном Бадахшане, петроглифы Монголии и многих других странах. Более того, весьма любопытными являются свидетельства того, что в Австралии, Южной Африке и на северном побережье Норвегии традиция создавать наскальные изображения существует и в наши дни.

Немаловажным обстоятельством является и то, что среди наскальных рисунков, восходящих к самой глубокой древности, широко представлены такие, которые отличаются особенностями, характеризующими письменность (Доброльхофер. 1963. с.30). «Мы можем говорить о письменности в прямом смысле лишь в том случае, если находим два её признака, а именно: если, с одной стороны, производилось действие рисования в самом широком понимании (начертание знаков, выскабливание, вырубание, нанесение зарубок и т.п.), а с другой - преследовалась цель сообщения, причём, сообщения или иным лицам, или - для сохранения в памяти - самому пишущему» (Доброльхофер, 1963. с.30).

Созданное в неолите в виде наскальных изображений рисуночное письмо, или пиктография (Доброльхофер, 1963. с.6), обладает, «обманчивой простотой» (Формозов, 1987. с. 10). Древние изображения способны сочетать как элементы письменных систем и цикличность, установленную при исследовании артефактов палеолита. Идеи, возникавшие при изучении изобразительных археологических источников древнего каменного века, могут быть применены при изучении памятников пиктографии нового каменного века.

Принимая во внимание опыт «критического» направления исследований и основные положения «традиционно магической Kouifenijuu», можно, опираясь на топографический и более тщательный стратиграфический анализ <шифолого-символического» направления, попытаться объединить «формальное» направление с «изысканиями в области психологии первобытного творчества». Перспективной может

10 оказаться попытка осуществить подобное объединение за пределами сугубо гуманитарного подхода в изучении. В этом случае, опираясь на факты и логику доминирует стремление к ясности и однозначности исследования открытого для восприятия нового опыта (Аллахвердов, 2000, с. 37).

Значительная сложность заключается в том, что в отношении наскальных изображений понятие идентичности применимо с большими оговорками. По данным норвежской исследовательницы Анны-Софии Хиген, среди 5.000 памятников Бохуслена и Естфолда, в южной точке границы Швеции и Норвегии (рис. №1), насчитывается около 75.000 тысяч наскальных изображений (рис. №2). Но, как отмечает А.Хиген, среди тысяч изображений ни одно не является идентичным (Нуgen, 2000, с. 10). То же наблюдение справедливо для наскальных изображений Карелии на Северо-востоке Европейской территории России (рис. №3).

Рис №1. Место расположения памятников наскального искусства Бохуслена и Естфсища по А-Хиген

11

PSw

Традиция, создания наскальных изображений - петроглифов и писаниц, существовала в северной Европе продолжительное время - с момента освоения данных территорий финно-угорскими племенами после отступления четвертичного ледника около 10.000 лет назад, до рубежа XIX- XX столетий.

На территориях современных Норвегии Швеции и на Кольском полу-острове, обнаружено большое количество, выполненных в точечной технике петроглифов, а также писаниц, выполненных пигментными красками. Как норвежские, так и шведские памятники, наскального искусства, находятся на горизонтальных или, слегка наклонных, поверхностях гранитных скал.

На территории южной Финляндии обнаружены исключительно пигментные писаницы и только на вертикальных поверхностях. В Карелии на обширных горизонтальных и наклонных поверхностях гранито-гнейсов известны только петроглифы (рис. №3).

12

Рис. №3 по Пекка Кивикаасу.

Треугольники - писаницы, кружки - петроглифы

Традиция выбивания петроглифов на территории Карелии имела место в эпоху неолита, примерно 5-6 тыс. лет назад (Жульников, 1991.). До настоящее времени скопления петроглифов обнаружены в двух районах Карелии и насчитывают около 2.800 единиц изображений. Одно скопление расположено по берегам и на островах в низовье реки Выг в 5 км от города Беломорска (рис. №4). Сам город занимает десятки островов при впадении реки Выг в Сорокскую Губу Белого Моря. Другое скопление петроглифов находится в 300 км южнее Беломорска. Оно охватывает мысы и острова восточного побережья Онежского озера на протяжении 20 км (рис. №5).

Важность данных археологических источников тем более очевидна, что в других местах карельского региона памятники неолитического искусства практически

13 совершенно отсутствуют. В качестве редкого исключения можно привести широко известную миниатюрную голову лося из кости. Это произведение мобильного искусства из Оленеостровского могильника представлено в археологической экспозиции Государственного Эрмитажа. Однако, находки подобного рода весьма редки. На подобном фоне удивительным представляется обилие неолитических наскальных изображений в двух географических точках Карелии (рис. №№4; 5).

Несмотря на 150-летнюю историю изучения петроглифов Карелии, спорных положений остаётся больше, чем общепринятых. Более того, «литература о памятниках первобытного искусства переполнена фантазиями, работать со сложными источниками становится всё тяжелее» (Формозов, 1987, с. 10). Проблема состоит в том, что, как только исследователи вступают на путь истолкований, наука на этом заканчивается и начинается, если угодно, художественная литература. Не случайно, Ф. де Соссюр подчеркивал неисчислимые последствия «принципа произвольности языкам (де Соссюр, 1998. с.68-69).

Рис. №4. по В.И.Равдоникасу (1938 г.)

14

Рис. №5. Петроглифы восточного побережья Онежского озера по В.И.Рапдоникасу 193fi г.

Гуманитарный подход в исследованиях приводит к тому, что любые предметы и явления рассматриваются, прежде всего, как тексты, которым может быть приписан смысл (Аллахвердов, 2000. с.88).

Известный отечественный психолог В.М. Аллахвердов отмечает, «Гуманитарные науки исходят из того, что в тексте не бывает ничего случайного» (Аллахвердов, 2000. с.295). В тоже время, в гуманитарных науках «всё решает, научное сообщество», которое в соответствии с принятой данным научным сообществом традицией определяет, какую из предложенных интерпретаций следует считать наиболее правдоподобной (Аллахвердов, 2000, с. 106). «Нигде факп1 принадлежности учёного и его объекта к одному и тому же миру не имеет большего значения, чем. в социальных науках» (Поппер, 1993, с. 22).

Важно помнить, что назначение и само содержание наскальных изображений, как образов-представлений, созданных несколько тысячелетий назад, для современных исследователей, остаётся неопределённым. Вовлечение в исследование наглядно

15 образного мышления приводит к так называемым «проблемным ситуациям» (Рубинштейн, 2000. с.317).

Следствием проблемных ситуаций является «вовлечение личности» исследователя «в мыслительный процесс, направленный на потребность попять проблемную ситуацию, с целью её решения» (Рубинштейн, 2000. с. 317).

Примером того, как решаются вопросы в научном сообществе, может служить конфликт между первыми исследователями беломорских петроглифов А.М.Линевским и В.И.Равдоникасом. И то, как через 30 лет пытался решить данный конфликт Ю.А.Саватеев.

Два крупных отечественных исследователя одновременно оказались вовлечены, в соответствии с терминологией С.Л.Рубинштейна, в «проблемную ситуацию, с целью её решения». Следуя традиции семантических расшифровок, исследователи по-разному трактовали значение одних и тех же абстрактных петроглифов в форме кругов и полукружий с отростками (рис №6).

Рис. №6 Абстрактные петроглифы мыса Пери-Нос VI. Фо го автора.

Как известно, некоторые отечественные исследователи принимали наскальные изображения кругов и полукружий с отростками за чаши, зеркала и даже за шаманские бубны (Никитин, 1966. с.338). Но, по мнению Ю.А.Савватеева, «широкое признание

16 получили лишь два варианта расшифровок: это или изображения самоловных ловушек-кляпцев и капканов (мнение А.М.Линевского), или символы солнца и луны (мнение В.И.Равдоникаса). По этому поводу разгорелся жаркий, не утихающий до сих пор спор» (Савватеев, 1970. с.117). При этом, как А.М.Линевский, так и В.И.Равдоникас, пытаясь решить проблемную ситуацию при помощи сугубо гуманитарного подхода, были вовлечены в семантическую «расшифровку.».

В статье 1937 года, «Элементы космических представлений в образах наскальных изображений», В.И.Равдоникас, например, ссылаясь на исследования академика Марра писал: «Н.Я.Марр многократно с помощью палеонтологии речи показал, что термины круг, колесо, даже арка, свод и т.д., в своей исходной форме имели космическое содержание, обозначали небо и солнце с их дериватами. Почему лее круги и полукружия скальных изображений должны иметь другую семантику?» (Равдоникас, 1937. с. 12).

Ю.А.Савватеев отмечает: «. расшифровка . кругов и полукружий из онежских петроглифов, как солярных и лунарных знаков, навеяна больше идеями Н.Я.Марра, чем изучением самого памятника» (Савватеев, 1970. с. 117). Тем не менее, Ю.А.Савватеев, опираясь на тот же подход, предлагает соломоново решение: «.6' онежских рисунках ощутимо выступает мифологическое начало, петроглифы же Беломорья стоят ближе к бытовому, повествовательному искусству» (Савватеев, 1970. с. 123).

Другими слова--"и, точка зрения В.И.Равдоникаса, правомерна для петроглифов Онежского озера. Мнение А.М.Линевского справедливо для наскального искусства Беломорья. Между конфликтом А.М.Линевского и В.И.Равдоникаса и априорной попыткой Ю.А.Савватеева предложить «географическое» решение спора десятилетия дискуссий, не выходящие за пределы семантических расшифровок.

В шестидесятые годы две группы учёных заняли «достаточно чётко выраженные противоположные позиции» (Чернецов, 1969. с. 107). К этому времени сложилось два типа исследований: аналитические работы. с подробной источниковедческой частью, и синтетические, «генерализованные» труды, «написанные в повествовательной манере» (Формозов, 1969. с.100-101).

Аналитические работы дают возможность «проверить и каждое частное сопоставление, и методические основы всей работы в целом; . выводы, где автор

17 стремится разрешить отнюдь не все вопросы, а только те, на которые можно ответить, опираясь на имеющиеся факты» (Формозов, 1969. с. 100). Синтетические работы, в свою очередь, «написанные со стилистическим блеском и гииротой эрудиции», не предоставляют читателю необходимой источниковедческой базы (Формозов, 1969. с.101).

Г.И.Пелих, например, поддержала точку зрения А.П.Окладникова о «всемирно-историческом масштабе» и «научной генерализации», основанную на признании однолинейной эволюции первобытного искусства и единообразного пути развития традиции создания наскальных изображений.

С другой стороны, А.А.Формозов, В.Н.Чернецов и Ю.А.Савватеев, признавая общие закономерности в развитии искусства, возражали против сведения всего многообразия изобразительного творчества первобытности к звеньям одной цепи (Формозов, 19696. с. 103). Данная группа учёных склонялась к мнению о много линейности путей эволюции наскального творчества (Чернецов, 1969. с. 107). Для подтверждения своей точки зрения исследователи ставили задачу углублённого изучения конкретных памятников.

В.Н.Чернецов писал: «первоочередной задачей, стоящей перед всеми, кто занимается изучением наскальных изображений, должна стать выработка методов, которые позволили бы направить работу по какому-то единому руслу» (Чернецов, 1969. с. 108). Он стремился «наметить программу сопоставлений» (Чернецов, 1969. с. 109). А.А.Формозов считал необходимым «попытаться найти пусть немногие, но действительно опорные точки» (Формозов, 1967. с.69).

При этом В.Н.Чернецов пытался построить исследование так, чтобы «основные сюжеты расположить . в какой-то степени в хронологической последовательности, установить возможные хронологические рамки бытования традиции наскальных изображений, увязать их с определённой этнической средой, . и, наконец, вскрыть их содержание и назначение» (Чернецов, 1969. с. 108).

Исходя из верных посылок, ученый вносил в работу соображения, никак не связанные с конкретными результатами исследования: «надо было учесть, что в наскальных изображениях отдельных районов отражались не только этнокультурная

18 специфика, но и характер культурно-хозяйственных типов. .Возникали и вопросы, касающиеся сравнения стилистических особенностей .когда человек изображал не только то, что он воспринимал визуально, но и то, что он считал непременной частью изображаемого существа.» (Чернецов, 1969. с. 109).

В.Н.Чернецов склонялся к мысли, что «чем больше будет выделено специфических черт при сравнении, тем надёжнее окажется результат» (Чернецов, 1969. с. 109). Однако, специфические черты, выделенные при «сюжетно-стратиграфическом» сравнении, дают косвенные и субъективные свидетельства. В работе В.Н.Чернецова сказалась та самая, все возрастающая семантическая вовлечённость сугубо гуманитарного подхода.

При подлинно «углублённом изучении конкретных памятников», в частности, памятников наскального искусства, «во всемирно-историческом масштабе», действительно опорными, могут быть исключительно прямые и объективные факты изучения петроглифов. В частности, полученные через исследование взаимосвязи наскальных изображений со скальной поверхностью.

В представленной работе впервые обоснован и применен метод прямого зрительного изучения взаимосвязи петроглифов со скальной поверхностью. Такой метод может быть отнесен к изучению контекста. По мнению В.М.Аллахвердова, обычно не обращают внимания на обстоятельства кажущиеся очевидными. Без контекста нельзя воспринимать и понимать мир. Контекст всегда очевиден, это необходимая точка отсчёта. В.М.Аллахвердов отмечает: «Стоит ли удивляться, что именно контекст прежде всего ускользает из сознания?». И, вместе с тем, «Контекст всегда можно осознать, если только сознание не утеряло язык, на котором, этот контекст написан» (Аллахвердов, 2000. с.371). В том, что взаимосвязь петроглифов со скальной поверхностью рассматривается в качестве контекста и впервые является объектом специального изучения, заключается научная эвристичность предлагаемого метода.

Исследования взаимосвязи петроглифов со скальной поверхностью включают все события запечатленные на скальной поверхности. «Цвет гранита, известняка, песчаника, освещение, вода, омывающая онежские и беломорские изображения,

19 закономерно входят в комплекс произведений первобытного искусства» (Формозов, 1994. с.275). Задача данного исследования состоит в том, чтобы предложить способ, альтернативный гуманитарному и получать объективную источниковедческую часть полевого материала аналитического характера (Формозов, 1969. с. 100-101)

Полевые факты нового подхода объективны, поскольку их источником является скальная поверхность. Подобными источниками являются и другие материальные составляющие наскальных изображений (границы линий петроглифов и водоразделов, плоскости дневной поверхности скалы и силуэты наскальных изображений при различном освещении, интрузивные вкрапления и дайки, ледниковая штриховка, трещины скальной поверхности, искусственно увеличенные природные трещины в скалах, значительно эрозированные выбоины в гранитных поверхностях и т.д.).

Изучение взаимосвязи петроглифов со скальной поверхностью позволяет судить о том, что в процессе создания одних изображений их создатели обращали особое внимание на определённые экологические события скальной поверхности, и не замечали тех же событий при создании других изображений, расположенных в непосредственной близости. Сама взаимосвязь петроглифов со скальной поверхностью могла являться для создателей изобразительным средством, частью коллективных представлений, которые, по словам Л.Леви-Брюля: «глубоко отличны от наших идей или понятий и не равносильны им» (Леви-Брюль, 1994. с.29).

Повторяющееся использование одних и тех же изобразительных средств можно рассматривать в соответствии с терминологией Карла Поппера. Такие закономерные повторения он определяет как «единообразия социальной жизни». «. Они ограничены определённым культурным, wiu историческим периодом.» и обладают «социальной новизной» (Поппер, 1593. с.51). Нельзя переоценить их значимость для исследования традиции создания наскального искусства.

Как отмечает Генрих Вельфлин, «эволюция имеет место только там, где формы достаточно долго переходили из рук в руки.» (Вельфлин, 1930. с.274). Тем не менее, «силой, которая вызывает, изменение, является человеческая деятельность. Социальные единообразия - не законы природы, их создают люди;» (Поппер, 1993. с. 15). И, соответственно, «Подлинное повторение в социальной истории невозможно. Это

20 означает, что новые события происходят постоянно» (Поппер, 1993. с. 17), а так, «где ничто в точности не повторяется, всегда возникает новое» (Поппер, 1993. с. 18). Всё перечисленное позволяет впервые поставить ряд актуальных вопросов:

1) о времени предшествующем возникновению самого первого наскального изображения;

2) о возникновении самого первого петроглифа в традиции создания петроглифов;

3) о включении в исследование абстрактных петроглифов;

4) о включении в исследование неоконченных или фрагментарных петроглифов;

5) о существовании традиции создания наскальных изображений

6) о различных способах встроенное™ петроглифов в скальную поверхность

7) о различных периодах и этапах традиции создания петроглифов

Карелии

Подойти к ответам на эти вопросы позволяет разработанный мною метод прямого зрительного изучения скальной поверхности и расположенных на ней петроглифов. Метод прямого зрительного изучения основан на экологической оптике, являющейся составной частью экологического подхода к зрительному восприятию Джеймса Джерома Гибсона (Гибсон, 1988.).

Гибсон пишет: «То, что я называю экологической оптикой, связано с наличной информацией для восприятия и отличается и от физической, и от геометрической, и от физиологической оптики. Экологическая оптика разрушает сложившиеся границы между этими дисциплинами и, заимствуя что-то у каждой из них, идет дальше них.

Экологическая оптика основывается на нескольких различиях, которые не принадлежат к числу основных в физической оптике: на различении светящихся и несветящихся тел; на различии между светом, как излучением и светом как освещением, а также на различии между излучаемым светом, исходящим от источника, и объемлющим светом., приходящим, в точку среды, в которой может находиться глаз.» (Гибсон, 1988. с.83-84). Гибсон называет перечисленные различия

21 фундаментальными. Подробно об Экологической оптике будет рассказано в главе посвященной методам исследования.

Авторская концепция исследования карельских петроглифов заключается в изучении взаимосвязи наскальных гравировок со скальной поверхностью при помощи метода прямого зрительного изучения скальной поверхности. Целью такого изучения является определения различного характера встроенности археологических памятников пиктографической письменности Карелии.

Данный метод исключает вовлечение исследователя в проблемную ситуацию с целью её решения при помощи семантических расшифровок гуманитарного подхода и не только позволяет установить конкретные, объективные факты единообразия социальной жизни, но и проанализировать динамику их изменений.

Предлагаемый подход - реальная возможность предложить способ устанавливать действительно опорные точки и направить работу по единому руслу для создания аналитических исследований на основе полевых фактов (Формозов, 1967. с.69; Чернецов, 1969. с. 108-109).

Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка использованной литературы. Иллюстрации (122), включающие карты, рисунки и фотографии, помещены в тексте.

Заключение диссертации по теме «Исторические науки», Фараджев, Арсен Анатольевич

Заключение.

Таким образом, подводя определённый итог анализу практического исследования наскальных изображений Карелии, можно отметить, что применение метода прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность на основании проверяемых, объективных фактов позволило наметить различные периоды и этапы традиции создания петроглифов в эпоху неолита Карелии.

218

В результате анализа истории изучения вопроса, историографии, методов предшествовавших исследований, многолетних полевых работ непосредственно на памятниках, мною был предложен новый метод работы. Дальнейшее последовательное применение нового метода позволило получить практические результаты и предоставить их развёрнутый анализ, позволивший выделить определённую последовательность в развитии традиции создания петроглифов. Подведём итоги проделанного исследования.

Рис №122. Диаграмма соотношении встроенности петроглифов в природные инварианты и периодов традиции через различные уровни традиции.

Во введении представленной рукописи дана краткая характеристика петроглифов Карелии в качестве археологического источника, рассмотрена актуальность данного исследования, новизна предлагаемого метода прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность, поставлен ряд актуальных вопросов, рассказано о структуре диссертации.

Первая глава посвящена рассмотрению всех известных публикаций (начиная с 1848 года), посвящённых петроглифам Онеги и низовья реки Выг. Здесь же дана краткая физическая характеристика источника и анализ историографии петроглифов Карелии.

219

Вывод историографического исследования состоит в том, что при обширной историографии спорных положений остаётся значительно больше, чем общепринятых.

Во второй главе исследования проводится анализ применявшихся ранее методов исследования. Показано, что, из-за неудовлетворительных методов, как правило, отсутствует взаимосвязь между фактическим материалом полевых исследований и его дальнейшей интерпретацией. В связи с этим предложен новый метод прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность, основанный на экологической оптике. Метод прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность не является вспомогательным, он автономен и свободен от груза прикладных задач. Метод позволяет исследователю сосредоточить внимание на конкретных данных, вытекающих из характера встроенности и способа взаимодействия изображения с поверхностью скалы.

Метод прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность позволяет работать с абстрактными и неопределимыми наскальными изображениями и проводить сравнительные аналогии с петроглифами, выполненными в тех же условиях в других регионах.

Третья глава посвящена практическому исследованию источников. После краткой геолого-топографической справки подробно описаны наиболее характерные случаи встроенности в скальную поверхность петроглифов разной величины. Среди них необходимо различать: гигантские - более 2 м, крупные - от 2 м до 0.5 м, средние - от 0.5 м до 15 см и миниатюрные - менее 15 см.

На основе метода рассмотрен способ встроенности петроглифов каждого из четырёх названных размеров. В результате выявлены различные случаи, так называемой, «специальной» и «не специальной» встроенности и ее уровни. Эти случаи соответствуют трём основным (возникновения, зрелости, упадка) и двум переходным (первый и второй) этапам традиции (рис. №122) создания наскальных изображений в эпоху неолита Карелии.

Предложенная мною периодизация традиции на основе объективных проверяемых фактов, полученных njvi помощи метода прямого зрительного изучения встроенности петроглифов в скальную поверхность, полностью автономна, поскольку впервые даёт возможность анализировать не только каждое скопление петроглифов в двух регионах

220

Карелии, но практически каждый отдельный петроглиф, композицию или сцену, включая абстрактные и не оконченные наскальные изображения.

Период возникновения наскальной традиции отмечен гигантским контурным лебедем на мысе Лебединый Нос, гигантским наскальным изображением Беса на западном мысе Бесова Носа восточного побережья Онежского озера, крупным петроглифом морского животного №75, а также, петроглифами средних размеров №«255 (рыбы) и №79 (морского зверя) на Бесовых Следках у побережья Белого моря. Во всех названных случаях представлен ((специальный» характер встроенности низшего уровня.

Гигантские петроглифы встроены в грубые многометровые природные инварианты: скальных трещин, ледниковых шрамов и глянцевой залощенности скальной поверхности. Объединяя перечисленные явления искусственно созданными гравировками, оба гигантских петроглифа являются их неотъемлемым дополнением.

Крупный и оба средних петроглифа Бесовых Следков дополняют наскальными силуэтами грубые природные выбоины, встроенные в залощенность. Не меньшее значение имеют границы отдельных скальных блоков, на которых они были выгравированы.

Переходный период традиции, от возникновения - к зрелости, отмечен гигантским силуэтным петроглифом оленя №«127 в низовье реки Выг у побережья Белого моря. В этом случае можно говорить о «специальном» характере встроенности классического уровня. При помощи корреляционного метода изучения удалось выявить шесть различных природных явлений скальной поверхности Залавруги, объединённых встроенностыо в них шедевра: гигантского наскального силуэта оленя №°127.

Среди петроглифов Карелии широко представлен зрелый период традиции создания наскальных изображений. К нему относятся: гигантские, крупные и средние петроглифы, как на побережье Онежского озера, так и Белого моря, обладающие «специальным» характером встроенности высшего уровня.

На Онежском озере это два гигантских петроглифа №°35 и №64, а также, средний петроглиф лебедя №°73 западного мыса Бесова носа, петроглиф №>9 на северном мысу Бесова носа, петроглиф лебедя №107 на мысе Пери-Нос III, знаменитый петроглиф N°50 и петроглифы №№28 и 29 на мысе Пери-Нос VI, а также, великолепный по изяществу петроглиф лебедя №51 на мысе Карецкий Нос.

221

В низовье реки Выг на побережье Белого моря это антропоморфные петроглифы группы №ХП памятника Залавруга II, петроглифы гигантских оленей №№128 и 138, крупных лодок №158, №140, №134, крупный антропоморфный петроглиф №143 и крупный петроглиф рыбы №110.

Все перечисленные выше петроглифы отличает подлинное мастерство исполнения, выраженное в «специальном» характере встроенности высшего уровня. Дальнейшие полевые исследования могут предоставить дополнительные объективные факты зрелого периода традиции создания наскальных изображений.

Переходный период традиции от зрелости - к упадку отражается в петроглифах пиктографической композиции сцены охоты на оленей по насту. В пределах наскального изображения одной лы>"ни представлена смена «специального» характера встроенности высшего уровня в природные инварианты скальной поверхности на «не специальный» характер встроенности в единственный природный инвариант глянцевой ледниковой залощенности.

Петроглифом, представляющим окончание периода зрелости традиции, является наскальная композиция сцены морского промысла. Данная наскальная композиция полностью встроена в ледниковую залощенность и, лишь в единственном случае, в нетронутый участок скальной поверхности.

Период упадка и постепенного исчезновения традиции создания наскальных изображений в эпоху неолита на территории Карелии широко представляют средние и миниатюрные петроглифы, обладающие «не специальным» характером встроенности в природный инвариант глянцевой ледниковой залощенности скальной поверхности.

В низовьях реки Выг подобные наскальные изображения представлены на северовосточном склоне центральной скалы Залавруги и в подавляющем большинстве отдельных групп Залавруги II. В качестве примера в данной работе рассмотрены петроглифы №№34-48 группы №VI Залавруги П.

На восточном побережье Онежского озера примером петроглифов, обладающих «не специальным» характером встроенности, могут служить: наскальные изображения пиктографической фаллической сцены №№82 и 83 и абстрактного петроглифа №93, на мысе Пери-Нос III, а также, абстрактные петроглифы на мысе Пери-Нос VI.

222

Для критической проверки проведённого научного исследования мною было выбрано несколько различных способов.

Мною было предположено, что в случае правильности полученных результатов, касающихся способов встроенности, периодов и этапов возникновения, зрелости и упадка традиции создания наскальных изображений Карелии они будут одинаково правильны как для петроглифов Онежского озера, так и для расположенных в трёхстах км севернее, у побережья Белого моря. Проведённые исследования доказали правильность высказанного предположения.

Во-вторых, было высказано предположение, что в случае правильности результатов, касающихся периодов возникновения, зрелости и упадка традиции создания наскальных изображений Карелии, петроглиф православного креста 16 века и позднее гиперреалистичное изображение «беса» на Бесовых следках будут встроены в природный инвариант глянцевой ледниковой залощенности скальной поверхности с опосредованным изображением трёхмерного пространства. Данное предположение также подтвердилось в соответствии с выводами о периодах и этапах возникновения, зрелости и упадка традиции создания наскальных изображений.

В-третьих, было высказано предположение о том, что экспериментальный петроглиф, выбитый Ю.А.Савватеевым ранее 1970 г. (Савватеев, 1970. с. 95), а также все современные новоделы будут иметь неспециальную встроенность абстрактного уровня. Данное предположение также подтвердилось.

Анализ рассмотренных археологических источников, выполненный при помощи метода изучения взаимосвязей петроглифов со скальной поверхностью, открывает широкие перспективы для дальнейшего исследования памятников подобных петроглифам Карелии. В соответствии с разработанной теоретической базой такое исследование можно проводить целенаправленно, комплексно, системно.

223

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Фараджев, Арсен Анатольевич, 2002 год

1. Лллахвердов В.М., Сознание как парадокс (экспериментальная психологика, Т. 1)., Серия: новые идеи в психологии, «Издательство ДНК», Санкт-Петербург, 2000, 518с.

2. Аллахвердов В.М., Психология искусства., Серия «психология и культура»,

3. Издательство ДНК», Санкт-Петербург, 2001, 198с.

4. Арнхейм Р., Искусство .!'! визуальное восприятие. М., 1974, 392 с.

5. Арнхейм Р., Новые очерки по психологии искусства, Прометей, М., 1994, 352с.

6. Барсов Е.В., Об олонецких древностях. Древности. ТМАО., 1878, Т. 7, вып. 3,с.213-233.

7. Борисов В.Г., Новый документ из истории археологии России XVII в. Советская археология №4, 1963, с.253-255.

8. Брюсов А.Я., История древней Карелии., Под ред. Г.Г.Бережного., Москва., 1940, 320 с. с иллюстрациями, карт.; 1 л. карт. (Труды Государственного исторического музея Вып.9), Библиография с.169-205. 377 назв. с доп.

9. Брюсов А.Я., Археологическое изучение Карело-Финской ССР за 30 лет. В кн.: Наука в Карело-Финской ССР за 30 лет Советской власти. Петрозаводск., 1948а, с. 143-152.

10. Брюсов А.Я., Заселение Севера Европейской части СССР по археологическим данным. УЗЛГУ, 19486, №105. Сер. Востоковед. Наук, вып. 2., Советское финноугроведение. Г, с.91-102.

11. Брюсов А.Я., Очерки по истории племён Европейской части СССР в неолитическую эпоху. М., 1952, 263 с.

12. Брюсов А.Я., К критике ошибок археологов при истолковании древних петроглифов. В книге: Против вульгаризации марксизма в археологии. Москва., 1953, с.94-103.224

13. Вельфлин Г., Основные понятия истории искусств., Академия., M-JL, 1930,.с.

14. Бунд В., Введение в философию, Товарищество типографии А.И.Мамонтова, Москва, 1902, 354 с.

15. Галлыитрём Г., Исследование каменного века у Белого моря и Онежского озера в 1910 г., Известия XV Археологического съезда в г. Новгороде. №8., М., 1911, с.72-73.

16. Галлыитрём Г., Исследование каменного века у Белого моря и Онежского озера в 1910, Труды пятнадцатого археологического съезда в г. Новгороде в. T.I., М., 1914, (Протоколы), с. 100.

17. Грегори P.JI., Глаз и мозг., Прогресс, М, 1970, 271 с. Грегори Р.Л., Разумный глаз., Мир, М., 1972, 209 с.

18. Гибсон Дж. Джером, Экологический подход к зрительному восприятию., Прогресс, М., 1988,462с.

19. Городцов В.А., Скальные рисунки Тургайской области. Труды Государственного Исторического музея, вып. I. 1926, с.57-62.

20. Кабо В.Я., Условность термина «Первобытное искусство»//Мировая художественная культура. Том 1. Художественная культура первобытного общества. Славия, Санкт-Петербург, 1994, с.214.225

21. Кант Иммануил, Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки. Первая публикация в 1783 г., в Германии, первая публикация в России в 1889 г., перевод В.Соловьёва, Издательская группа «Прогресс», М., 1993, 238с.

22. Кукал Зденек , Скорость геологических процессов, Перевод с чешского К.И.Никоновой, под редакцией д-ра геол.-мин. наук Ю.Г.Леоновой, М., Мир, 1987, 246с.

23. Лаушкин К.Д., Кино сорок веков назад. Знание-сила., 1966., № 1, с.38-39.

24. Петроглифы Онежского Озера.

25. Лаушкин К.Д., Новое об искусстве древних художников Прионежья. СГЭ, 1966, 27, с. 48-50.

26. Лаушкин К.Д., Следы шаманских представлений в образах наскальных изображений Онежского озера. Краткое содержан. докл. годичной науч. Сессии Ин-та этнографии АН СССР, 1970. Ленинград 1971, с. 23-24.

27. Линевский A.M., Морской и озёрно-речной промыслы в древней Карелии. (По данным петроглифов). -<ЭСК, 1928, (1929), №3., сЛ08-122.

28. Линевский A.M., К вопросу о петроглифах Карелии. (Бесовы следки, Бесов нос и Пери нос)//ЛОИКФУН. Т. I., 1929, с. 53-95.

29. Линевский A.M., Верования жителей древней Карелии по петроглифам., В книге: Линевский A.M., Машезерский В.И., Пегов В.И. Хрестоматия по истории Карелии. Петрозаводск, 1939, с. 34-36.

30. Линевский A.M., Петроглифы Карелии. Часть первая., Петрозаводск., Каргосиздат, 1939, 194с.

31. Линевский A.M., Промысла древней Карелии. В кн. Линевский A.M., Машезерский В.И., Пегов В.И. Хрестоматия по истории Карелии. Петрозаводск, 1939, с. 23-32.226

32. Линевский A.M., Самоловы. В кн. Линевский A.M., Машезерский В.И., Пегов В.И. Хрестоматия по истории Карелии. Петрозаводск, 1939, с. 32-34.

33. Морозов Ф.М., Изображения на скалах восточного берега Онежского озера. ЭСК. 19276., №№ 1-3, с. 142-143 на русском и финском языках.

34. Поппер Карл, Нищета историцизма., Библиотека журнала «Путь»., Москва., Издательская группа «Прогресс», 1993, 186 с.

35. Равдоникас В.П., Элементы космических представлений в образах наскальных изображений//Советская археология №4., 1937, с.11-32.

36. Равдоникас В.П., Наскальные изображения Онежского озера и Белого моря. Часть первая. Наскальные изображения Онежского озера с приложением работы

37. Раушенбах Б.В., Пространственные построения в живописи, очерк основных методов, Наука, М., 1980, 288 с.

38. Савватеев Ю.А., Залавруга., Археологические памятники низовья реки Выг. Часть первая петроглифы. Ленинград., Наука 1970, 442 с.

39. Савватеев Ю.А., О некоторых чертах сходства и различия в наскальных изображениях Карелии и Скандинавии. Тезисы докладов второй научной конференции по истории, экономике, языку и литературе скандинавских стран и Финляндии. М., 1965, с.26-30.228

40. Савватеев Ю.А., Петроглифы Карелии и наскальное искусство лесной полосы Евразии. СЭ, 1969, №1,с.87-104.

41. Савватеев Ю.А., Изображения людей в петроглифах Карелии // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973, с.284-300.

42. Савватеев Ю.А., Петроглифы Карелии. Вопросы истории, 1973, №6, с.132-146. Савватеев Ю.А., Залавруга. Археологические памятники низовья реки Выг. Часть 2., Стоянки, М-Л., 1977,.с.

43. Савватеев Ю.А., Онежские петроглифы и тема зверя в них // Звери в камне. Отв. ред. д.и.н. Р.С. Васильевский. Издательство Наука., Сибирское отделение. Новосибирск 1980., с.136-158.

44. Савватеев Ю.А., Новые материалы о петроглифах Онежского озера // Наскальные рисунки Евразии. Первобытное искусство, Новосибирск, 1992, с.50-61.229

45. Савватеев Ю.А., Наскальные изображения (петроглифы) Карелии // Археология Карелии. Российская академия наук. Карельский научный центр Института языка, литературы и истории. Петрозаводск 1996. С. 125-148.

46. Семенов П., Географо-статистический словарь Российской империи, составленный П.Семёновым., Т. I. СПб, 1862, с. 320., (1863 с.380).

47. Серпухов В.И., Билибина Т.В., Шалимов А.И., Курс общей геологии, Л., Недра, 1976, 535с.

48. Скала с Онежского озера., Известия ЦИК СССР, 1935, №202., с.4., Пери Нос, Бесов Нос.

49. Спасский Г., О достопримечательнейших памятниках сибирских древностей и о сходстве некоторых их них с великорусскими. Западное Русское географическое общество 1857, кн. 12., с. 111-181.

50. Спицын А.А., Олонецкие петроглифы. (По поводу статьи А.М.Линевского). //ЛОИКФУН. Т. I. 1928. с.47-52 с ил. Рец.: Кельда И.Д. Историк-марксист, 1929, №12, с.275-277.

51. Столяр А.Д., О генетической природе «Беса» на онежских петроглифах Карелии // Проблемы археологии. Л., 1972, вып. 2, с.209-221.

52. Столяр А.Д., Опыт анализа композиционных структур петроглифов Беломорья // Советская археология., 1977, №3., с.24-40.

53. Столяр А.Д., «Жезлы» онежских петроглифов и их материальные прототипы // Изыскания по мезолиту и неолиту СССР. Л., 1983, с.154-155.

54. Столяр А.Д., Перечитывая «Петроглифы Карелии» Александра Михайловича Линевского//Вестник карельского краеведческого музея., Выпуск 2., Петрозаводск 1994, с.

55. Талльгрен A.M., Доисторические памятники на восточном берегу Онежского озера. К статье А.Ф.Шидловского. Известия Общества изучения Олонецкой губернии., 1914, т. 3, №4, с.227-228.

56. Формозов А.А., О наскальных изображениях эпохи камня и бронзы в Прибайкалье ина Енисее//Советская этнография №3, Наука., М., 1967, с.68-82.

57. Формозов А.А., Всемирно-исторический масштаб или анализ конкретныхисточников//Советская этнография №4., Наука, М., 1969, с. 99-106.

58. Формозов А.А., Очерки по первобытному искусству. Наскальные изображения икаменные изваяния эпохи камня и бронзы на территории СССР., Наука, М., 1969,255 с.

59. Формозов А.А., О месте наскальных изображений в истории искусства. // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973, с.273-279.

60. Формозов А.А., Накальные изображения и их изучение., Наука, М., 1987, 108 с. Формозов А.А., Наскальные изображения//Мировая художественная культура. Том 1. Художественная культура первобытного общества. Славия, Санкт-Петербург, 1994, с. 274.

61. Тимофеев В.М., Петрография Карелии, Издание Академии Наук СССР., 1935,.с.

62. Этнография №4., Наука, М., с. 107-113.

63. Швед Павел, Крестовый и Пелий Мысы. Геогр. изв. Ими. Русск. геогр. общ. 1850, с.68-71.

64. Шидловский А., Доисторические памятники на восточном берегу онежского озера. Изв. Общ. изучения Олонецкой губернии., Т.З, №1-2, 1914, с. 1-10. Эрнитс Э., «О семантике онежских петроглифов»., Институт археологии АН СССР. 1990, с.30-33.

65. Ярошевский М.Г. Психология творчества и творчество в психологии // Искусствознание и психология художественного творчества, Наука, Москва, 1988, с.31-50.

66. Aspelin J.R., Antiquites du Nord Finno-ougrien. 1. Age de la pierre et du bronze. Helsingfore, 1877, 397р. На французском и финском языках. Наскальные изображения Урала и Алтая с.75-77.

67. Brogger A.W., Den arktiske stenalder I Norge. Skr.utg.af Norske Vid.-selskabet i Christiania. 2. Hist.- filos.klasse, 1909, No.1, s. 1-278. Hellerist-ninger: s. 105-112. Burkitt M.C., Prehistory, First edition., Cambridge, 1921.

68. Burkitt M.C., Neolithic and Bronze Age art. Lake Onega. In: Burkitt M.C. Prehistory. A study of early cultures in Europe and the Mediterranean basin. 2nd ed. Cambridge Univ. press, 1925, p.302-305, tabl. XLIII-XLVI.

69. Coulanges F., History des institutions politiques de l'ancienite France. La Monarchic Franque, Paris. 1888, p. 32-33.

70. Grewingk C., Uber eine in Sommer 1848 unternommene Reise nach der Flalbinsel Kanin am nordlichen Eismeere. Bull, de la classe phys.-math. de l'Acad. des sciences de St.Petersburg, 1850, t.8,p. 45.

71. Gibson J.J., The concept of the stimulus in psychology. American Psychologist, 15, 1960a, pp.694-703.

72. Grewingk С., Uber die in Granit geritzten Bildergruppen am Ostufer des Onega-Lake (Lu le 5 inai 1854). Bull. *de la. classe de sciences hist., philol. et. polit. de I'Acad. des Sciences de St.Petersburg., 1855, t.2, liv.4, p.427-434.

73. Poikolainen V., Emits E., Rock carvings of Lake Onega. The Vodla region. Estonian Society of Prehistoric Art., Tartu., 1998, 43 lp.

74. Арсен Фараджев тел. [phone] ул. Раменки 11-1-33, Москва 117607 [e-mail]