Николай Дилецкий: творческий путь композитора XVII века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.02, кандидат искусствоведения Герасимова, Ирина Валерьевна

• Герасимова, Ирина Валерьевна
• кандидат искусствоведения
• 2010

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Герасимова, Ирина Валерьевна

Введение. Историография, постановка проблемы и новые методики ледования

Глава 1. Источниковедческое изучение списков трактата Н. Дилсцкого «Мусикийская грамматика»

§ 1. Сояние изученияов трактата

§ 2. Спк трактата 1723 года - автограф или копия?

§ 3. Этапы работы Н. Дилецкого над текстом трактата.

Анализ нарративного теа

§ 4. Этапы работы Н. Дилецкого над текстом трактата.

Анализ нотных примеров 59.

Глава 2. Источниковедческое изучение хоровых произведений Н. Дилецкого

§ 1. Сояние изучения партых концертов композитора

§ 2. Партесные концерты Н. Дилецкого в библиотеках Санкт-Петербурга

§ 3. Комплект партесных рукописей избрания Придворной Певческой капеллы (РНБ, Санкт-Петербург)

§ 4. 4-голые произведения Н. Дилецкого: проблема рекорукции

Глава 3. Н. Дилецкий в Речи Политой

§ 1. К вопр о проождении композитора

§ 2. Обучение в Вилеой иезуиой академии

§ 3. Профессиональная церковно-певческая среда и творчество

Н. Дилецкого

Глава 4. Н. Дилецкий в Московском царстве

§ 1. Н. Дилецкий и гдарев дьяк Т. Д. Литвинов

§ 2. Н. Дилецкий и композитор Е. Манеий

§ 3. Богужебная практика и творчво Н. Дилецкого

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Николай Дилецкий: творческий путь композитора XVII века»

Николай Дилецкий - музыкант, композитор, теоретик, внесший заметный вклад в развитие русского хорового искусства последней трети XVII-XVIII вв. Жизнь и творчество музыканта были неразрывно связаны с церковной средой. Он был церковным певцом, регентом, композитором. Музыкально-теоретические воззрения Дилецкого нашли отражение на страницах его трактата «Мусикийская грамматика», получившего широкую известность в России в конце XVII-XVIII веках.

Дилецкий воспитывался в социокультурной среде другой страны - Речи Посполитой. Речь Посполитая была федеративным государством, в состав которого входило Великое княжество Литовское (далее ВкЛ), земли польского королевства (Польской Короны) и земли Галнцко-Волынской Руси1. Дилецкий соприкасался с многонациональной и поликонфессиональной средой Вильны и перерабатывал в своем творчестве опыт мастеров различных христианских конфессий в области искусства. Мастерство Николая Дилецкого сформировалось в Вильпе благодаря хоровым и органным партитурам композиторов разных конфессий, мировоззрение композитора сложилось во время учебы в Виленской иезуитской академии. Таким образом, в судьбе Дилецкого отразились традиции социокультурной среды этого уникального города. Задача настоящей работы -рассмотреть творческий путь Николая Дилецкого, исходя из жизненных реалий и мировоззрения жителя Великого княжества Литовского, и, шире, Речи Посполитой, а также церковного композитора Киевской митрополии 2-й половины XVII века.

Историография, постановка проблемы и новые методики исследования.

Историографию жизни и творчества композитора можно разделить на 3 направления. Первая - изучение биографии композитора. Другая - исследования музыкально-теоретических воззрении композитора и его эпохи, отраженных в

1 С 1569 года Галицко-Волынское воеводство вышло из состава Великого княжества Литовского многочисленных списках трактата о музыке. Третья - рассмотрение хорового наследия композитора.

К изучению вопросов биографии Николая Дилецкого обращались музыковеды. Сама биография не становилась специальным предметом исследования, а рассматривалась как приложение к изучению его музыкально-теоретических воззрений и хорового творчества. Такое положение возникло в связи с малым количеством известных фактов о жизни композитора. Особенность источников о Дилецком заключается в том, что при обилии его хоровых сочинений и списков трактата «Идеа грамматики мусикийской», пока не известно ни одного документального свидетельства о его жизни. Несколько фактов биографии сообщил сам Николай Дилецкий в рукописном экземпляре трактата, предназначавшемся для Г. Д. Строганова. Дилецкий проинформировал читателей, что он являлся «академиком» Виленской иезуитской академии, что он написал трактат на польском языке, а в 1677 году перевел его на «славенский диялект» в Смоленске. Рукопись трактата, преподнесенная в дар Г. Д. Строганову, была написана в 1679 году [19, 454]. В доме дьякона Иоанникия Коренева, служившего в церкви Сретения Господня «на сенях», им был создан совместный с Дилецким труд, куда вошел и трактат о мусикии [19, 456]. В списке этого же трактата 1681 года Дилецкий упоминается как «житель града Киева» [20, 53]. Вот и все факты биографии Дилецкого, известные по источникам, которые были написаны либо самим автором, либо знавшими его людьми. Единственный факт биографии композитора, добавившийся в 1897 году, содержала польская библиография Кароля Эстрейхера. Она сообщала сведения о печатной работе Николая Дилецкого, написанной им в 1675 году: "Toga Ziota w nowej swiata metamorphosi" [85,207]. Другие сведения, приводимые историографами композитора, являются вторичными и представляют собой интерпретацию известных фактов.

Попытки воссоздания биографии композитора предпринимались дважды: музыковедами В. В. Протопоповым [19, 509-566] и А. С. Цалай-Якименко [73, 367401]. Отдельные мнения по вопросам биографии высказывались в работах различных исследователей XIX- 1-й половины XX вв. В то время было известно ограниченное число списков трактата, и ученые часто ошибочно интерпретировали имеющиеся факты. Эти суждения были подробно разобраны в исследовании

Протопопова [19, 509-535]. Во 2-й половппе XX века, помимо работ Протопопова и Цалай-Якименко, выделяются информативностью статья Дурнева и Гошовского «К спору о Дилецком» [17], а также статья и очерк о вилеиском теоретике, написанные литовской исследовательницей Ю. Трилупайтене [110; 109, 127-144]. Очерк о Дилецком входит в ее монографию об иезуитах-музыкантах XVII века, живших в Великом княжестве Литовском. Рассмотрим, какие факты биографии Николая Дилецкого обсуждались в историографии.

Несмотря на го, что документально эта точка зрения не подтверждена, все-таки принято считать Николая Дилецкого уроженцем Киева, то есть киевлянином и украинцем. Эта историографическая традиция началась еще в XIX веке, с того времени, когда было найдено указание в рукописи 1681 года, написанное другом Дилецкого Иоаппикием Кореневым, что Дилецкий является жителем града Киева. Об этом пишет в первой монографии о церковном пении и Д.В.Разумовский, не ссылаясь на источник: «Особенно же знаменитым теоретиком партесного пения в последней четверти XVII в. был киевлянин Николай Дилецкий. Дилецкий родился в Киеве и учился свободным наукам в Вильне» [56,211]. Единственные, кто засомневался в таком происхождении композитора, были И. Дурнев и В. Гошовский, участвовавшие в дискуссии на страницах журнала «Советская музыка», развернувшейся по поводу вопросу атрибуции списка трактата Дилецкого 1723 года [17, 145]. Однако их сомнение было высказано лишь в сноске, а последующие биографы Дилецкого не обратили внимания на это замечание. В. В. Протопопов предпринял попытку установить происхождение Н. Дилецкого, опираясь на историографическую традицию, указывающую на композитора как на киевлянина. Исследователь просмотрел все переписные книги города Киева XVII века, однако фамилии Дилецких в них не оказалось. Несмотря на это, он все же продолжал считать композитора киевлянином и украинцем по происхождению [55, 55].

Другое предположение о происхождении композитора было высказано литовским историком начала XX века Ю. Жилявичюсом. В своей статье «Николай Дилецкас - литовец» Ю. Жилявичус также опирался на историографическую традицию, но неверно им истолкованную [112,150]. Автор работы исходил из того, что искусствоведы XIX века В. В. Стасов и А. Полиньский называли Дилецкого литовцем». В действительности определение «литовец» у вышеуказанных авторов не означало литовского происхождения, а имелось в виду еще старое название белорусов и украинцев как жителей Великого княжества Литовского - «литовцы» или «литвины». Кроме того, Жилявичус привел современные ему фамилии в литовской транскрипции, встречающиеся в Литве - Дилецкис, Долецкис, Далецкис, Толецкис, что также не является убедительным доказательством принадлежности Дилецкого к этническим литовцам [112,150]. Однако распространенность этих фамилий в ареале Внленского воеводства указывает на то, что научный поиск Дилецких может быть организован в данной местности. Эта гипотеза до сих пор не была проверена.

Несколько точек зрения сформировалось относительно дат жизни и смерти композитора. Официально принятой датой рождения, получившей отражение в энциклопедиях и словарях XIX-XX веков, является 1630 год, а смерти, предположительно, - 1680 или 1690. Как установил Протопопов, впервые дата рождения композитора 1630 г. появилась в издании «Всеобщая биография музыкантов» Ф. Ж. Фстиса и была ему сообщена П.Е. Беликовым, инспектором Придворной певческой капеллы в Петербурге [19,518-519]. Протопопов предположил, что эта дата была основана на устном предании. Цалай-Якименко, отстаивая подлинность автографа Дилецкого 1723 года, высказывала сомнение относительно даты рождения (1630 г.), и предлагала считать 1650-е годы временем детства композитора [73, 367].

Вопрос об образовании композитора поднимался в историографии 2-ой половины XX века. Несколько гипотез высказывалось о том, кем был Дилецкий в Виленской иезуитской академии. Протопопов считал, что композитор закончил полный курс и был ее академиком (в современном значении слова) [19,547]. Цалай-Якименко, утверждала, что «академиками» называли студентов иезуитских академий [18, 89]. Взяв за основу киевское происхождение композитора, Цалай-Якименко заключила, что композитор до учебы в Вильне закончил единственную в то время православную киевскую коллегию (впоследствии Киево-Могилянская Академия), созданную по образцу иезуитских коллегий [73, 369-373]. Аргументами для такого заключения были: многоязычие и лексика раннего трактата Дилецкого, известная лишь по списку 1723 года, который исследовательница считала автографом. Она провела параллели между мыслями, высказанными Дилецким в этом списке трактата, и правилами составления речи, изложенными в работе «Наука албо способ зложення казання» Иоанникием Галятовским, которого исследовательница считала учителем композитора-теоретика [73, 371-372].

Ю. Трилупайтене, рассматривавшая музыкально-теоретические воззрения Дилецкого, провела параллели между ним и другими виленскими иезуитскими композиторами-теоретиками: Валентином Бартошевским и преподавателем Виленской академии риторики и музыки Зыгмунтом Лауксмином [109, 143-144\ 110, 36]. Трилупайтене рассмотрела связь между «грамматиками» Дилецкого и униатского епископа, жившего одно время в Вильне, - Мелетия Смотрицкого [109,143].

Печатная работа Дилецкого "Toga Zlota", изданная в Вильне в 1675 году и посвященная виленскому магистрату, становилась предметом обсуждения исследователей 2-й половины XX века. Как уже упоминалось, о ее существлвании свидетельствует библиография Кароля Эстрейхера; само издание не найдено. Гошовский и Дурнев в своей статье «К спору о Дилецком» аргументированно показали, что эта работа в 7 листов может являться только панегириком [17,144]. К этой версии склонялась и Цалай-Якименко [73, 375]. Ю. Трилупайтене высказала предположение о мотиве издания панегирика. По мнению исследовательницы, Дилецкий таким способом пытался привлечь к себе внимание и найти работу в Вильне [109, 140, 143-144]. Историк А. Рагаускас привел в подтверждение этой гипотезы 5 названий панегириков XVII века, изданных в Вильне и посвященных магистрату [107, 379]. Протопопов, напротив, считал, что на 7-ми листах вполне возможно поместить музыкально-теоретический труд, и привел примеры таких трудов [19, 520-521].

Вопрос о вероисповедании композитора принимался русскими и украинскими исследователями а приори: Дилецкий - православный, если писал музыку на церковнославянские богослужебные тексты. Сомневающимися были Дурнев и Гошовский, высказавшие мысль о том, что композитор в период учебы в Виленской иезуитской академии мог быть униатом или католиком [17,145-146]. Трилупайтене высказалась за католическое вероисповедание композитора, о чем, по ее мнению свидетельствовали: знак иезуитского ордена в списке 1723 года, польские и латинские библейские цитаты в этом тексте, связь грамматики Дилецкого с игрой на органе, примеры трактата, взятые из католических служб [109, 143].

Присутствие в трактате ссылок на польских мастеров Мартина Мельчевского, Яцека Ружицкого позволило Н. Ф. Финдейзену и И. Ф. Бэлзе предположить, что Дилецкий непосредственно учился у польских мастеров, в частности у Ружицкого [10, 178] и даже получил образование в Варшаве [69, 293]. Цалай-Якименко на основе сведений списка трактата 1723 года считала, что Дилецкий был Кракове и, возможно, в немецких землях [73, 375-376].

Помимо польских композиторов, в трактате Дилецкого упоминаются и другие фамилии: Иоанн Календа, Замаревич, Давидович, Зюска, Елисей-законник. Если фамилии регентов польской королевской капеллы в Варшаве - Мартина Мельчевского и Яцека Ружицкого - узнать не представляло труда, то имена остальных представляли загадку, явившись почвой для самых различных предположений. Лишь Протопопов обнаружил документальные источники по отдельным упомянутым в трактате Дилецкого композиторам: Иоанну Календе и Евстафию Маневскому [19,577-581]. Ученый установил по одной фамилии личность государева дьяка Тимофея Дементиановича Литвинова, которому был посвящен один из списков трактата, однако не обнаружил явной связи между ним и Дилецким [19, 542]. Цалай-Якименко связала обращение к Литвинову в списке, трактата; [написанного теоретиком в Смоленске в 1677 году - И. Г.] с трудной ситуацией, в которой очутился Дилецкий в Москве (!) в связи со стрелецким бунтом. Она решила, что Литвинов, возможно, приютил композитора в одном из своих подмосковных имений [73, 385].

Протопопов по документам показал наличие дружеских отношений между дьяком Литвиновым и Сильвестром Медведевым, учеником Симеона Полоцкого [19,542]. Благодаря найденной Протопоповым записи на одном из списков трактата о том, что Дилецкий и Титов в 80-е годы являлись при дворе «царствующими мастерами», в биографии прояснилась должность композитора в Москве [55, 62].

Отдельно обсуждалась возможность работы Дилецкого регентом хора Григория Дмитриевича Строганова, для которого теоретик в 1679 году подготовил список трактата. Впервые эта мысль, как установил Протопопов, высказывалась А.А.Введенским [19,537-538]. Протопопов подробно остановился на этой гипотезе, приведя документы о киевских вспеваках, работавших в Строгановском хоре [19,557-552]. Однако, просмотрев все документы фонда Строганова, хранящиеся в РГАДА, исследователь никаких свидетельств о Дилецком как о регенте их частной капеллы не обнаружил [19, 554].

Поднимался в историографии вопрос о связи Николая Дилецкого с Новоиерусалимкой школой. С. С. Скребков, ссылаясь на сборник кантов из Новоиерусалимского монастыря с редакторскими правками Николая Дилецкого, предположил, что Дилецкий проживал в Новоиерусалимском монастыре [66, 77].

Цалай-Якимеико разрабатывала «киевскую» линию биографии композитора. Дилецкий, по мнению исследовательницы, не мог оставаться в «кровавой обстановке Москвы» конца 80-90-х годов XVII века, и был вынужден вернуться в Киев, где он, возможно, трудился в своей «альма матер» - Киевской коллегии, а также во Львове, поскольку там сохранились его произведения [73, 386]2. Она. связала создание композитором Воскресенского канона с открытием Богоявленского собора Киево-Могилянской Академии в 1694 году [73, 386-390]. Главный аргумент: уникальность этого высокопрофессионального произведения, не имеющего аналогов в партесном творчестве с одной стороны, и масштабность события - открытие собора Академии, в которой мог учиться композитор. При:-этом само название, как она считала, авторское «Воскресенский канон» (а не канон на Воскресенье Христово), свидетельствует в пользу данной гипотезы.

Дальнейшая судьба композитора, в представлении Цалай-Якименко, подчиняется воле «потока интеллигенции из Украины». Как и другие украинцы, в 1698 году Дилецкий опять уезжает в Москву. Там он принимает участие в составлении сборника кантов Ново-Иерусалимского монастыря [73, 391]. Замечу, что этот сборник А. В. Позднеев, исследовавший русские песенники XVII-XVIII веков, относит к старейшим памятникам и датирует его началом 1680-х годов [54,16-19]. Е. Е. Васильева, изучающая творчество Новоиерусалимской школы,

2 Во Львовских библиотеках находится лишь одна сохранившаяся партия альта из 4-голосного комплекта партесных концертов, содержащая произведения Дилецкого: JIMH, Ркк 1209, к. XVII века. По словам хранителей, этот сборник был куплен в Москве заведующим отдела рукописей Национального музея во Львове уже в XX в. также считает этот сборник одним из ранних песенников и рассматривает его как творческую лабораторию переводов польских текстов, как основу для последующей рукописной традиции конца XVII-начала XVIII веков [11, 166].

В это же время, считает Цалай-Якименко, в 1700 году Дилецкий трудится над списком трактата для Строганова [73,391-392]. Датировку этого списка, присутствующую на титульном листе Строгановской рукописи «лета от создания мира 7187», то есть 1679 год, автор при этом также игнорирует [19,2/]. «Новый поток интеллигенции из Украины» в 1710 году направляется в Санкт-Петербург, столицу Петра, где закладывается Александро-Невская Лавра. С ним, по мнению Цалай-Якименко, уезжает и Дилецкий. В 1723 году на берегах Невы он создает свой последний список трактата [73, 394-395].

Рассмотрев историографию жизни композитора, можно сделать следующие выводы.

В. В. Протопоповым была проделана большая работа по изучению биографии Дилецкого. Музыковед выявил все имеющиеся списки трактата Николая Дилецкого и использовал содержащиеся в них сведения для реконструкции биографии композитора. Однако общая оценка Дилецкого и его жизненных установок была сделана исследователем исходя из реалий Московского государства, а не Великого Княжества Литовского. Справедливости ради замечу, что в начале 1980-х годов в СССР не только научная мысль о Великом княжестве Литовском была под негласным запретом, но даже само это словосочетание, напоминающее о существовании в истории еще одного русского государства, старались не употреблять. В таких условиях невозможно было в полной степени оценить индивидуальность и традиции самой личности Николая Дилецкого как гражданина ВкЛ и Речи Посполитой, и как композитора Киевской митрополии.

Очерк 10. Трилупайтене о Дилецком основывается на работе Протопопова, однако содержит ряд новых гипотез о биографии композитора. Интереса заслуживают проведенные параллели между музыкально-теоретическими трактатами Дилецкого и иезуитских теоретиков Яна Бартошевского и Зыгмунта Лауксмина.

В работе Цалай-Якименко 2002 года была предпринята попытка поместить композитора в исторический контекст событий, происходивших на Украине во 2-й половине XVII века. К сожалению, исследовательница в своей работе не использовала не только архивный исторический материал, относящийся к биографии, но и новейшие исторические исследования о данной эпохе. Литовская и польская библиография вообще не привлекалась к работе, за исключением двух работ польских исследователей, написанных еще в 60-е годы [73, 474]. В итоге, биография Николая Дилецкого, написанная Цалай-Якименко, приобрела черты беллетристики.

Попытки интерпретации отдельных моментов биографии Дилецкого не были лишены тенденциозности. Отправной точкой при изучении его биографии и творчества становилась предполагаемая национальность или вероисповедание композитора. Дилецкий рассматривался в историографии:

• как литовский композитор (Ю. Жилявичус).

• как православный украинский композитор, находящийся в центре культурной жизни Украины 2-й половины XVII века и, затем, волею судеб оказавшийся в Санкт-Петербурге в первые десятилетия XVIII века (А. С. Цалай-Якименко);

• как православный украинский композитор с русским менталитетом (В. В. Протопопов);

• как композитор Речи Посполитой католического вероисповедания (Ю. Трилупайтене);

В то же время, еще 60-е годы наметилась перспективная линия рассмотрения биографии Дилецкого с точки зрения специфики культурного пространства и многонациональной среды Великого княжества Литовского и его столицы -Вильны, с точки зрения образования композитора и его возможностей в этой среде (В. Гошовский и И. Дурнев). Однако, в силу малого исторического знания об этом государстве в советские годы, эта линия не получила развития. Моя работа будет логическим продолжением именно такого взгляда на биографию Николая Дилецкого.

Многие вопросы биографии и творчества композитора так и остаются без ответа. Кем он был по социальному положению? На каком факультете Виленской академии учился Дилецкий? Какие мысли, чувства он испытывал, и как это отразилось в его творчестве? Как проявляется индивидуальность композитора и человека Николая Дилецкого в его произведениях, - на страницах трактата и его хоровых сочинениях? Насколько типичным был ученый и музыкант Николай Дилецкий для своей эпохи и для своей родины - Великого княжества Литовского, и, шире, Речи Посполитой? К ответам на эти, и другие вопросы творческого пути композитора, предполагается приблизиться в данном исследовании.

ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ оказывается творческий путь композитора.

ПРЕДМЕТОМ рассмотрения служат образование и профессиональная деятельность Дилецкого в качестве композитора, теоретика и педагога, а также его личные и профессиональные связи в Литовском княжестве и Московском царстве.

ЦЕЛЬ ДИССЕРТАЦИИ состоит в воссоздании творческого пути композитора XVII века, написавшего музыкальный трактат в нескольких редакциях, сочинявшего музыку для нужд двух самостоятельных церковных традиций: Киевской митрополии и Московского патриархата; реконструкции биографии Николая Дилецкого как жителя Речи Посполитой и как эмигранта в Московском царстве. Такое исследование предпринимается впервые. Для этого необходимо решить следующие ЗАДАЧИ:

- Рассмотреть списки трактата Николая Дилецкого «Мусикийская грамматика», репрезентирующие разные авторские редакции, определить характер списков (автограф или список), установить этапы работы автора над редакциями и определить характер каждой из редакций, выявить степень сохранности авторского текста в списках трактата.

- Предпринять поиск музыкальных произведений Николая Дилецкого в архивах и библиотеках, рассмотреть рукописи концертов как источники по биографии композитора, подвергнуть их источниковедческому и текстологическому анализу.

- Расширить круг источников за счет произведений композиторов круга Дилецкого и относящихся к ним документов.

- Реконструировать события жизни композитора в Речи Посполитой и Московской Руси на основе сочинений Дилецкого.

МАТЕРИАЛОМ ИССЛЕДОВАНИЯ послужили три типа источников: документальные (списки шляхты и мещан Речи Посполитой, челобитные Оружейной палаты Кремля и т. д.), музыкально-теоретические (списки трактата Николая Дилецкого «Мусикийская грамматика») и музыкальные (партии хоровых сочинений Николая Дилецкого и композиторов его круга, как в Московии, так и в Речи Посполитой). Дополнительно к исследованию привлекались древнерусские октоихи изборные XIV века, русские крюковые и нотолинейные обиходы XVI-XVIII вв., содержащие церковнославянские тексты, на которые были написаны хоровые концерты Николая Дилецкого и композиторов его круга. В качестве источников для компаративного исследования двух текстовых и музыкальных редакций церковных песнопений православной церкви Московского патриархата и православной и униатской церквей Киевской митрополии, получивших отражение в хоровых концертах композитора, использовались певческие книги Литовской Руси XVII-XVIII вв.- ирмологионы. К исследованию привлечены отдельные списки русских песенников 80-х годов XVII века, содержащих польские и русские канты, приведенные Дилецким в списках трактата в качестве примеров.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ исследования определяются предполагаемыми датами жизни и смерти композитора: 1630-1690. Для рассмотрения двух церковно-певческих традиций Московской и Литовской Руси привлекаются к исследованию крюковые и нотолинейные рукописи XIV-XVIII веков.

Исследование осуществлялось на базе рукописных источников, хранящихся в Государственном историческом музее (ГИМ), Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), библиотеке Российской Академии наук (БАН), Российской национальной библиотеке (РНБ), Российской государственной библиотеке (РГБ), Литовской Национальной библиотеке Академии наук (LMAB), Национальном музее во Львове (ЛНМ), Библиотеке Народовей в Варшаве (BN), и библиотеке Ново-Валаамского монастыря в Хейиавеси, Финляндия.

АПРОБАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ Отдельные положения диссертации, представленные в виде докладов, обсуждались на следующих конференциях и симпозиумах:

• на ежегодных международных научно-творческих симпозиумах «Бражниковские чтения» в апреле 2006-2009 гг. (Санкт-Петербург);

• на конференции "Традиционная музыкальная культура на рубеже столетий: проблемы, методы, перспективы исследования (к 50-летию Лаборатории народной музыки РАМ им. Гнесиных)" 29-31 ноября 2008 г. (Москва);

• на 5-й международной конференции «Языки, культуры, письменные традиции Великого княжества Литовского» 11-14 ноября 2008 г. (Вильнюс-Сейны, Литва-Польша);

• на ежегодной международных конференциях «Санкт-Петербург и белорусская культура» в июне 2007 и 2009 гг. (Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург);

• на конференции «Знак и звук» в Киевской консерватории 24-26 апреля 2009 г. (Киев, Украина);

• на международной конференции L'Church, State and Nation in Orthodox Chorch Music" 14-18 июня 2009 г. (Йоэнсуу, Финляндия).

МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ Биография и творчество Николая Дилецкого рассматриваются в русле исторической антропологии или микроисторического подхода, как назвали это направление в Италии [35]. Черты исторической антропологии наиболее ясно сформулировал Питер Берк в своей книге «Историческая антропология Италии Раннего Нового времени» [82, 3-4]. Во-первых, пишет Берк, историки этого подхода выбирают объектом изучения отдельные случаи - жизнь человека или небольшого сообщества - семьи, деревни. Далее, как под микроскопом, историки рассматривают все их действия. За счет ограничения масштаба достигается яркость, жизненность, насыщенность, глубина исследования. Во-вторых, историки исследуют объект при помощи того языка и тех слов, которыми пользуются в рассматриваемом сообществе. Таким образом, события, происходящие в данном месте, в данное время интерпретируются в терминах норм и категорий самого общества. В-третьих, особое внимание уделяется символизму повседневной жизни, то есть ритуалам, манерам, этикету и так далее, тому, что составляет ее рутину. В-четвертых, Берк подчеркивает важность междисциплинарности этого подхода, родившегося на стыке социологии, антропологии и истории.

В работе также будет использована одна из методик воссоздания биографий, рассмотренных Дж. Леви [39]. Он обсуждает несколько типов биографии.

1. Просопографическую или коллективную биографию, где исследователя интересуют только те элементы индивидуальной биографии, которые имеют общее значение.

2. Биографию, вписанную в контекст эпохи. Замечу, что этот тип биографии использовала Цалай-Якименко, воссоздавая биографию Дилецкого.

3. Биографию, отклоняющуюся от нормы, для установления этих норм.

4. Герменевтическую или интерпретативную биографию, заимствованную у антропологов [39, 197-198].

Наиболее ценным он считает последний тип биографии, который позволяет отталкиваясь от известных фактов биографии человека, от обстоятельств и жизненных ситуаций, в которые попадает герой, путем их глубокого анализа воссоздавать социальный контекст, имеющий непосредственное отношение к объекту исследования. Леви противопоставляет последний тип биографии изучению биографий, вписанных в контекст эпохи.

Одной из классических работ по исторической антропологии с использованием метода интерпретативной или «новой биографии» считается книга' Дж. Гинзбурга «Сыр и черви» [88] В ней описывается судьба итальянского крестьянина - мельника Минокио, жившего в конце XVI века. Минокио был грамотным крестьянином, очень любил читать. Он покупал книги, где только мог. В результате такого беспорядочного чтения у мельника сложилось очень своеобразное мировоззрение, можно сказать, своя философия. По многим богословским вопросам у него были свои, отличные от церковной, точки зрения, которыми он охотно делился с окрулсающими. В конце концов, мельником заинтересовалась инквизиция, и в 1660 году он был сожжен на костре. Воссоздать биографию и внутренний мир мельника Гинзбургу помогли инквизиционные записи допросов. Одновременно Гинзбург раскрыл мир народной культуры, взаимоотношения между монахами-богословами и простыми крестьянами.

Очень близок к концепции моей работы подход к материалу, использованный в книге Н. 3. Дэвис «Дамы на обочине» [23]. Дэвис воссоздала биографии трех женщин разных исповеданий - иудейки, католички и протестантки, живших в Германии в XVII веке. В качестве главных источников исследовательница использовала их сочинения - две женщины написали автобиографии, а одна оставила книги по биологии с собственными зарисовками насекомых. Находка Дэвис заключалась в необычном подходе к хорошо известным в науке нарративным источникам. Проанализировав творческие работы трех женщин, она смогла выявить внутренний мир каждой из них, их отношение к Богу, к людям, к эпохе. В то же время она смогла найти в работах черты, присущие социальному статусу этих дам, и некоторые особенности, отражавшие то время и страну, в которой они находились.

Изучение биографий известных деятелей науки и искусства и простых обывателей Великого княжества Литовского в русле исторической антропологии также предпринималось учеными разных стран. Одним из удачных образцов является монография американского исследователя Д. Фрика, посвященная жизни архиепископа сначала православной, а затем униатской церкви, - Мелетия Смотрицкого [87]. В работе о Мелетии Смотрицком ученого интересуют столкновения точек зрения представителей разных вероисповеданий на поступок полоцкого архиепископа и писателя-полемиста, перешедшего из православной в униатскую веру и взгляд самого Смотрицкого, защищавшего в своих литературных сочинениях сначала одну веру, потом другую. Фрик изучает каждый шаг церковного иерарха, приведший его к радикальному в его жизни поступку. Монография о Мелетии Смотрицком - это также пример «новой» биографии, воссоздающей контекст, среду, в которой находился Мелетий при помощи углубленного изучения источников - как документальных, так и нарративных.

Украинская исследовательница Н. Н. Яковенко посвятила свое историко-антропологическое исследование киевскому шляхтичу XVII века Яну Эрличу, который на протяжении своей жизни вел дневник, где записывал события своей жизни, жизни своей семьи и широкого круга своих родственников и знакомых -представителей всех христианских конфессий [76]. Его дневник стал для Яковенко

3 В качестве образца для своей работы Д Фрик приводит биографию К. Гинзбурга «Сыр и черви» [88]. основным нарративным источником, не исключая привлечения сведений из различного рода документов.

В целом, в последние десятилетия интерес к истории Великого княжества Литовского возрождается: появилось большое количество научных исторических исследований, введены в научный оборот и опубликованы новые источники, позволяющие пересмотреть оценку личности композитора Николая Дилецкого исходя из реалий жизни в этом государстве. Взгляд на Дилецкого как на типичного жителя ВкЛ поможет избавиться и от некоторых мифов относительно его жизни и творчества, сложившихся в историографии XIX-XX веков, не учитывавшей специфики культурного пространства и многонациональной среды ВкЛ и его столицы — Вильны.

В изучении личности и биографии Николая Дилецкого в данной работе используются методы интерпретативной биографии. При воссоздании биографий любая информация о герое комментируется с максимальным привлечением контекста: каждый имеющийся источник или сведение проходит глубокую проработку. Такой метод очень удобен для настоящего исследования, поскольку сведения о жизни композитора скудны, и лакуны биографии могут быть реконструированы или интерпретированы при помощи анализа сходных ситуаций в судьбах других людей того же социального статуса.

Исследование биографии и личности музыканта осуществляется через анализ фактических сведений его трактата и музыкальных произведений путем источниковедческого изучения рукописей его сочинений. В основу исследования положен один из центральных вопросов его биографии: каким образом он оказался в Московском государстве?

В данном исследовании используются три типа источников: документальные источники, списки трактата Николая Дилецкого и певческие рукописи, содержащие партии его хоровых произведений и редакторскую правку. Каждый тип источника понимается мной как культурный текст, который можно прочитать, задав ему определенный вопрос.

Прежде чем использовать источники, такие как списки трактата и хоровые сочинения, нужно обсудить корректность их использования. Отмечу, что для данного исследования важен не сбор и анализ списков сам по себе, а выявление и изучение тех рукописей, которые создавались в кругу людей, знавших Николая Дилецкого, рукописей, которые могут дать дополнительную информацию о жизни и связях самого композитора. Обсуждению музыкально-теоретических и музыкальных типов источников посвящены 1 и 2 главы исследования.

В 3-й и 4-й главе предпринят опыт воссоздания творческого пути композитора. Рассматривались лишь те вопросы биографии Николая Дилецкого, которые оказалось возможным реконструировать путем привлечения всех типов источников - документальных, музыкально-теоретических и собственно музыкальных. В 3-й главе рассмотрен творческий путь композитора в Речи Посполитой. В 4-й — воссоздаются отдельные моменты биографии и творчества Дилецкого в Московском царстве.

Заключение диссертации по теме «Музыкальное искусство», Герасимова, Ирина Валерьевна

Выводы:

В последней главе были рассмотрены взаимоотношения между Николаем Дилецким и его покровителями в Московском царстве - дьяком Тимофеем Дементиановичем Литвиновым, композитором Евстафием Маневским и показан процесс адаптации композитора к реалиям московского государства. Рассмотрение биографических данных дьяка Литвинова помогло определить его влияние и его возможности, как в государственных структурах, так и при дворе царя Алексея Михайловича. Литвинова и Дилецкого связывали патронатно-клиентальные отношения. Композитор, воспитывавшийся в Виленской иезуитской академии, и работавший, возможно, в лоне униатской церкви, приехав в Московию, должен был стать православным. Возможно, он прошел обряд крещения через полное погружение и покаяние. Репрезентацией покаяния композитора стал 4-голосный концерт «Иже образу твоему». Взаимоотношения 2-х композиторов - Николая Дилецкого и Евстафия Маневского - также были полезны для обоих. Дилецкий обучал Маневского правилам написания партесного концерта. Евстафий, в свою очередь, помог адаптироваться эмигранту из Речи Посполитой в новых условиях Московского царства. Возможно, что написание 4-голосной Службы Божией Дилецкий предпринял не без влияния произведений своего коллегии. Различия религиозного сознания московского государства и поликонфессиональной Речи Посполитой показано через произведение композитора «Возшел еси во церковь». Желание внести новый репертуар в московскую богослужебную практику столкнулось с неудобными с точки зрения религиозного сознания моментами в тексте стихиры. Дилецкий, со свойственной ему находчивостью, превратил недостаток в достоинство, изменив текст стихиры и подчеркнув ее новый смысл музыкальными средствами.

Заключение

Композитор и теоретик музыки Николай Дилецкий жил и работал в 2-х государствах: Речи Посполитой и Московском царстве. В настоящем исследовании была представлена «другая» биография Дилецкого как выходца из Речи Посполитой, пытавшегося адаптироваться к новой для него социокультурной, религиозной и церковно-певческой ситуации в новом государстве. Использование исторических подходов и методик в воссоздании биографии - микроистории и интерпретативной биографии, подразумевало определенную методику анализа фактов жизни художника. Реконструкция отдельных сюжетов биографии композитора осуществлялась через анализ контекста, в котором он жил и творил, через анализ известных ему исторических фигур, как в Вильне, так и в Москве, а также через анализ его сочинений. Предложенная реконструкция, таким образом, отличается от имевшихся в историографии опытов большей полнотой и подробностью.

Необходимо было осуществить ревизию источников для их корректного использования при реконструкции биографии Дилецкого. Рассмотрение списков трактата «Мусикийской грамматики» позволило установить новые, ранее неочевидные связи между сохранившимися памятниками. Текстологический анализ списков обнаружил, что при работе с авторскими рукописями трактатов не подходит принцип систематизации текстов исходя из структуры трактата, как в анонимных сочинениях. В редакциях авторских сочинений следует учитывать и конкретную личность заказчика или читателя, зачастую определяющего характер редакции. Для текстологического сравнения были выбраны 5 сохранившихся списков трактата Дилецкого, репрезентирующие разных заказчиков и читателей: священника Евстафия Маневского и монаха Иоанна (Зайковского), государева дьяка Тимофея Дементиановича Литвинова, московских учеников теоретика, и мецената Григория Дмитриевича Строганова. В исследовании было проведено текстологическое сравнение нарративного текста по 5-ти спискам и отдельно примеров по 4-м спискам трактата. Текстологические таблицы по тексту и примерам рассматриваемых рукописей трактата вошли в приложения 1 и 2 соответственно.

В результате сравнения было выявлено 4 редакции трактата Николая Дилецкого «Мусикийская грамматика».

Оригинал трактата был создан в Вильне, возможно, он являлся одним из учебников, использовавшихся Николаем Дилецким для преподавания на кафедре музыки, открывшейся в Виленской академии в 1667 году. Рукопись не сохранилась.

1-я редакция - рукопись, созданная для обучения Евстафия Маневского и монаха Иоанна (Зайковского) в 1677 году, затем была дописана композитором в Москве в 1678 году. В основе этой редакции - краткий текст виленской грамматики, помещенный в 5-ти разделах. Начиная от 6-го раздела «О речах, запомнялих мною» и до конца рукописи, композитор в хаотичном порядке продолжает выписывать недостающие правила и примеры из виленской грамматики, необходимые ему в работе с учениками. Эта рукопись не сохранилась. До наших дней дошла копия данной рукописи, созданная в Санкт-Петербуге в 1723 году. Споры, разгоравшиеся в историографии вокруг возможности того, что рукопись 1723 года является автографом Дилецкого, заставили провести специальное исследование почерков литературного и нотного текста, а также грамматических ошибок. В работе установлено, что данный список является копией.

2-ю редакцию представляла рукопись, преподнесенная композитором в 1677 году в качестве подарочного экземпляра государеву дьяку Тимофею Дементиановичу Литвинову, большому поклоннику польской литературы и искусства. Рукопись была написана на простой мове, и, частично, на польском языке. В ее основе лежала 1-я редакция, но только ее первая часть, до раздела «Конклюзия». Дополнительным источником этой редакции стала виленская грамматика. Автограф этой редакции не сохранился. 2-я редакция известна по переводам. Первый перевод этой редакции был создан в 1677 году, при этом он был заказан или переведен самим Дилецким. Второй перевод этой рукописи был сделан позднее, в конце XVII - начале XVIII века будущим переводчиком Арсениевым, во время его обучения в школе. Наличие единого первоисточника этих переводов - рукописи на простой мове и частью на польском языке, подаренной Литвинову, - удалось установить по текстовым несоответствиям, обнаружившимся в 2-х переводах по сравнению со 1-й редакцией, а также по оставшимся в переводах полонизмам, не нашедшим соответствия в тексте копии 1723 года.

3-я редакция трактата «Мусикийская грамматика» была создана во время пребывания композитора в Москве в 1679 году и предназначалась для московских учеников. Основной источник 3-й редакции трактата - перевод рукописи 2-й редакции, сохранившейся по опубликованным отрывкам Сахарова. Кроме перевода 2-й редакции трактата, Дилецкий дополнительно пользовался в работе рукописью 1-й редакции, в том числе и текстом из раздела «Конклюзия», написанным в Москве. Кроме того, в качестве другого дополнительного источника привлекалась виленская грамматика.

4-я редакция была создана в 1679 году для Григория Дмитриевича Строганова. В основе данной редакции лежит рукопись 1-й редакции, а не виленская грамматика, как это утверждал Протопопов. Дополнительно в текст этой редакции Дилецкий ввел новые отрывки текста и примеры из виленской грамматики. Наблюдения над примерами позволили сделать вывод о том, что сначала Николаем Дилецким была создана рукопись для московских певцов 1679 года, а затем Строгановский список.

Текстологическое сравнение списков трактата выявило в редакциях отрывки текста, принадлежащие первоначальному тексту виленской грамматики. На основе этих списков становится возможным осуществление работы, выходящей за рамки настоящего исследования, но очень важной для истории русской музыкальной культуры: реконструкции первоначального текста виленской грамматики Николая Дилецкого.

Помимо трактата, в качестве источника для реконструкции биографии были привлечены хоровые партии, содержащие концерты Николая Дилецкого. Рассмотрение выявленных и опубликованных источников показало, что Санкт-Петербургские библиотеки систематически не обследовались на предмет обнаружения концертов Дилецкого. В результате поиска удалось выявить 40 неизвестных партий 4, 8, 12-голосных концертов композитора. Выявление произведений Дилецкого в сохранившихся списках, работа по восстановлению партитур этих произведений, сравнение с публикациями, осуществленными в XX столетии, показывает, что вновь открытые версии произведений существенно отличаются от известных в настоящий момент реконструкций и дают новые сведения о Дилецком-композиторе.

Особую ценность представляет неполный комплект партий 80-90-х годов XVII века из собрания Придворной певческой капеллы, хранящегося в Российской национальной библиотеки, содержащий практически все известные 8-голосные произведения Николая Дилецкого. Найденные партии комплекта позволят воссоздать оригинальный музыкальный материал концертов «Препорциальной», «Киевской» служб Божиих, а также «Воскресенского канона», поскольку содержат ранее необнаруженные партии этих концертов. Комплект содержит партии неизвестных концертов Дилецкого - Реквиальной, Московской служб Божиих и Вечерни. Важным источником явился полный комплект партий из собрания Титова, содержащий 4-голосные произведения композитора. Рассмотрение 10 выявленных списков 4-голосной Службы Божией позволило установить основные и дополнительные номера этой службы, а также на основе текста многолетий приблизительно определить время создания сочинения: 1680-е гг. XVII века. Сведение концерта «Иже образу твоему» по полному комплекту помогло восстановить первоначальный текст концерта обнаружить сложные имитационные фрагменты текста и эпизоды с выключением голосов.

Привлечение 3-х типов источников - документальных, музыкально-теоретических и музыкальных - позволило реконструировать и прояснить вопросы биографии композитора.

Рассмотрение происхождения и социального статуса композитора в Речи Посполитой через анализ документальных источников не обнаружил шляхетского происхождения композитора. Николай Дилецкий принадлежал к мещанскому сословию. Поиск фамилии композитора в источниках локального характера выявил места постоянного проживания мещан с данной фамилией по документам XIX века: в городе Седльце, находящемся в 80-ти км от Варшавы и представляющего собой белорусско-украинско-польское приграничье, а также в селе Лехнин, недалеко от Познани.

Музыкально-теоретические источники стали основой для анализа уровня знаний, полученного композитором во время его обучения в Виленской академии.

Сравнение упомянутых им предметов с курсами Академии показало, что композитор имел знания низшей ступени - иезуитской коллегии. Это подтверждают и списки окончивших Академию студентов, среди которых Дилецкий не обнаруживается. Знание им музыкальных предметов, а также факт написания теоретиком виленской грамматики позволили сделать предположение об его деятельности в качестве преподавателя на кафедре музыки, созданной в Виленской академии в 1667 году.

Предметом исследования стала и церковно-профессиональная среда Вильны XVII века. Она рассматривалась как сквозь призму имен, упомянутых в трактате, так и через сочинения Дилецкого и других композиторов. Анализ имен показал, что некоторые из композиторов, за исключением польских регентов, возможно, имели отношение к виленской церковно-певческой среде. Ее рассмотрение также выявило наличие композиторской школы партесного концерта в Виленском Свято-Троицком монастыре. Кроме упомянутых в трактате, введено в работу еще одно имя композитора, Фомы Шеверовского, преподавателя Виленской академии и монаха вышеназванного монастыря.

Большинство произведений Дилецкого удалось отнести к периоду его проживания в Речи Посполитой. Время и страну написания композитором концертов оказалось возможным установить благодаря особенностям редакции церковнославянских текстов песнопений киевской митрополии. Они во 2-й половине XVII века имели характерные отличия от древнерусских, подвергнутых в середине XVII века никоновской правке. В данный период композитор написал три 8-голосных Службы Божии - «Препорциальную», «Реквиальную» и безымянную, условно названную Н.А.Герасимовой-Персидской «Киевской», а также «Воскресенский канон». Среди пока еще необнаруженных произведений композитора этого периода остается 8-голосный Рождественский канон. Некоторые из произведений Дилецкого позволяют провести параллели с другими произведениями униатского круга, что указывает на близость композитора к композиторам-униатам.

Рассмотрение произведений Дилецкого показало, что большинство из них было рассчитано на высокопрофессиональный хор, способный исполнять сложные 8, 12-голосные сочинения. Такой хор мог быть только у архиерея или митрополита.

На основе этого вывода было сделано предположение о работе Николая Дилецкого в качестве композитора или регента киевского униатского митрополита Гавриила Коленды, умершего в 1674 году. Эта дата может быть соотнесена с написанием «Реквиалной» Службы Божией Николаем Дилецким. В 1675 году композитор, возможно, остался без работы, поскольку в качестве композитора новый униатский митрополит Киприан Жоховский принял на работу его коллегу, педагога Виленской академии Фомы Шеверовского. Желанием найти новую работу в Вильне объясняется создание Дилецким панегирика в честь виленского магистрата в 1675 году. Композитор испытывал финансовые затруднения в данный период, поскольку отпечатал работу, как удалось установить, в одной из дешевых типографий города, отличавшейся низким уровнем печатной продукции. Эти факты объясняют, почему Дилецкий решился на такой рискованный поступок, как эмиграция.

В Московском царстве композитор столкнулся с принципиально другой моделью общества, где главную роль в определении идентичности человека играло его вероисповедание. Дилецкому удалось выстроить патронатно-клиентальные взаимоотношения с одним из влиятельнейших представителей государственного аппарата, приближенному к царю Алексею Михайловичу, дьяком Тимофеем Дементиановичем Литвиновым. Наградой для дьяка служил подарочный экземпляр трактата Дилецкого. Вопрос вероисповедания композитора был одним из краеугольных в дальнейшем продвижении его по карьерной лестнице в Московском царстве. Ему необходимо было доказать делом свою приверженность православию. Свидетельством этому является создание им концерта «Иже образу твоему» на текст, содержащий проклятие униатским еретикам.

Другое 4-голосное произведение - Служба Божия - позволило реконструировать взаимоотношения между композиторами, выходцами из Великого княжества Литовского Евстафием Маневским и Дилецким. Найденные произведения с ремаркой «Евстафиевское» среди партесных гармонизаций позволили сделать предположение о том, что Маневский не владел правилами сочинения партесных концертов; это подтверждает и посвящение ему одного из списков трактата Дилецким. Служба Божия, написанная виленским теоретиком, подражающая партесным гармонизациям, произвела фурор в церковно-певческих кругах Московского царства, что привело к появлению пародий на данное произведение, записывавшихся знаменной, демествепной и пятилинейной нотацией.

Анализ истоков и истории создания концерта «Возшел еси во церковь» выявил особенности московского религиозного сознания, которые приходилось преодолевать композитору-выходцу из Речи Посполитой в новом государстве.

Апробированная методика анализа партесных концертов через изучение церковно-певческих традиций Киевской митрополии и Московского патриархата позволит в дальнейшем по-новому раскрыть многие произведения этого жанра: найти их истоки, переосмыслить текстовые изменения, сделанные композиторами, по сравнению с традиционным анонимным песнопением; возможно, обнаружить интонационные и художественные приемы, заимствованные автором у канонических песнопений. Главное ее преимущество заключается в том, что с помощью данной методики можно установить место создания композитором сочинения - в Речи Посполитой или Московском царстве. Диссертация открывает перспективы обнаружения певческого наследия Киевской митрополии в партесных рукописях 2-й половины XVII-XVIII столетий.

Жизнь Николая Дилецкого и жизнь его произведений отразили реалии двух государств — Речи Посполитой и Московской Руси. Яркая личность теоретика, композитора, педагога, его музыкальный трактат, а также прекрасная музыка, достойная возрождения и звучания в храмах и концертных залах, заставляет музыковедов вновь и вновь обращаться к изучению жизни и творчества Николая Дилецкого.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Герасимова, Ирина Валерьевна, 2010 год

1. Акты виленского гродскаго суда. Вильна: тип. А.Г.Сыркипа, 1875. XXVI, 652, 85 с. (Акты, издаваемые Вилеискою археографическою комиссией; Т. VIII).

2. Акты виленского земского суда, магистрата, магдебургии и конфедерации. Вильна: тип. А.Г.Сыркина, 1878. XXII, 592, 58 с. (Акты, издаваемые Виленскою археографическою комиссией; Т. IX).

3. Акты Иверского Святозерского монастыря (1582-1706), собранные о. архим. Леонидом и изданные Археогр. Комис. СПб: б. и., 1878. 1243 с. (Русская историческая библиотека; Т.5).

4. Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией. Т. 4. (1645-1676). СПб. Тип. 2-го отд. собств. е. и. в. канцелярия, 1842. 592 с.

5. Балик Б. Катафальк чернечий Васшнян 17-18 ст. // Analecta OSMB (Записки Чина Святого Васшня Великого). Romse, 1985. Vol. 12. С. 269310.

6. Баранова Т. Б. Николай Дилецкий и западноевропейская теория музыки // Музыкальная культура Средневековья: Сб. науч. тр. Вып. 2. М.: б. и., 1992. С. 152-155.

7. Блинова Т. Б. Иезуиты в Беларуси. Роль иезуитов в организации образования и просвещения. Гродно, ГрГУ, 2002. 427 с.

8. Богоявленский С. К. Приказные судьи XVII века. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1946.316 с.

9. Ю.Бэлза И. Ф. История польской музыкальной культуры. М.: Музгиз, 1954. Т.1. 336 с.

10. Васильева Е. Е. Новоиерусалимская школа песнотворчества (по рукописям Российской национальной библиотеки) / Древнерусское песнопение: пути во времени. Вып. 3. СПб.: СПбГК, 2008. С. 161-186.

11. Военно-топографическая карта Виленской губернии, б/м, 1867. Масштаб 1:126000.

12. И.Герасимова И. В. Знаменный распев в певческих книгах Великого княжества Литовского. Дипломная работа / СПбГК. СПб., 2003. 134 с.

13. Н.Герасимова И. В. Стихира-осмогласник Успению «Богоначальным мановением» в древнерусской и литовско-русской традициях знаменного распева // Древнерусское песнопение: Пути во времени. СПб.: СПбГК, 2008. Вып. 3. С. 57-79.

14. Герасимова-Персидская Н. А. Партесный концерт в истории музыкальной культуры. М.: Музыка, 1983. 288 с.

15. Герасимова-Персидская Н. А, Русская музыка XVII века встреча двух эпох. М.Музыка, 1994. 195, 1. с.

16. Гошовский В., Дурнев И. К спору о Дилецком // Советская музыка. 1967, №9. С. 137-146.

17. Дилецысий М. Грамматика музикальна. Фотокопия рукошсу 1723 року. / Подг. О. С. Цалай-Якименко. КиГв, Музична Укра'ша, 1970. 109 с.

18. Дилецкий Н. Идеа грамматики мусикийской / Публ. и исслед. В.В.Протопопова. М.: Музыка, 1979. 636 с. (Памятники русской музыкальной культуры. Вып. 7).

19. Дилецкий Н. П. Мусикийская грамматика Николая Дилецкого / Посмерт. труд по опубликованию и предисловию. С. В. Смоленского. Спб.: тип. М. А. Александрова, 1910. 174 с.

20. Дилецький М. Духовш твори. Сер1я: Б1блютека камерного хору «КиТв». / Загальна редакщя та упорядкування Миколи Гобдича. КиТв, б. и., 2003. 146 с.

21. Дилецький М. XopoBi твори / Упорядкування, редакщя, вступна статгя та коментар! Н. О. ГерасимовоьПервидськоь Кшв: «Музична Укра'ша», 1981.256 с.

22. Дэвис Н. 3. Дамы на обочине: 3 женских портрета XVII века / Пер. с англ. Т.Доброницкой.-М.: Новое лит. обозрение, 1999. 391 с.

23. Ефимова И. В. Многоголосие в русском профессиональном певческом искусстве XVII- начала XVIII века: Дис. на соиск. учен. степ, канд искусствоведения / Ленингр. гос. консерватория им. Н.А.Римского-Корсакова. Л., 1984. 204 с.

24. Захарова О. И. Риторика и западноевропейская музыка XVII первой половины XVIII века: принципы, приемы. Москва: Музыка, 1983. 77 с.

25. Захарина Н. Б. Русские богослужебные певческие книги XVIII-XIX вв.: Синодальная традиция. СПб., Петерб. Востоковедение, 2003. 190, 1. с.

26. Зосим О. Рецепция западноевропейской духовнопесенной традиции в украинском репертуаре XVII-XIX вв. // Старовинна музика: сучасний погляд: 36. статей. КиТв: НМАУ iM. П. I. Чайковського, 2007. Кн. 3. С. 5874. (Науковий вюник. Вип. 61).

27. Желтов М. С. Архиерейский чин божественной литургии: история, особенности, соотношение с ординарным («иерейским») чином // Богословский сборник. М., Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2003, №11. С. 199-224.

28. Исаевич Я. Братства i укра'шська музична культура XVI-XVIII ст. // УкраУнське музикознавство. КиТв: Музична Украша, 1971. Вип. 6. С. 4857.

29. Каталог белорусских иезданий кирриловского шрифта XVII-XVIII вв. / Сост. В. И. Лукьяненко. СПб., 1993. Вып. 3. (1693-1800). 103 с.

30. Касцюкавец Л. Ф. «Стихира Богородици на проклятие геретыков» // Пытанш культуры i мастацтва Беларусь Мшск: Вышэйшая школа, 1994. С. 54-58.

31. Корнш JI. П., Дубровпта Л. А. Болгарський наств з рукописних нотолшшних 1рмоло1'в Укра'ши. Кшв: б.в. 1998. 320 с. (3 icTopii музичног спадщини Укра'ши).

32. Крестоприводная книга шляхты Великого княжества Литовского 1655 года / Сост. Е. Лыкова, М. Кулецкий. Москва-Варшава, б. и., 1999. 261, 1. с. (Памятники истории Восточной Европы. Источники XV-XVII вв.)

33. Кром М. М. Историческая антропология. Пособие к лекционному курсу. 2-е изд., испр. и доп. СПб: Дмитрий Буланин, 2004. 161, 5. с.

34. Кручинина А. Н. К проблеме текстологического изучения древнерусского монодийного цикла // Проблемы русской музыкальной текстологии: (по памятникам рус хор. лит. XI1-XVII вв.) Сб. науч. тр. Л.: ЛОЛГК, 1983. С. 47-78.

35. Леви Дж. Биография и история // Современные методы преподавания новейшей истории. М.: ИВИ РАН, 1996. С. 191-206.

36. Ливанова Т. Н. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. М.: Искусство, 1938. 360 с.

37. Литовская метрика: Книги публичных дел / Ред. С. Л. Пташицкий. Пб.: Изд. Имп. Археогр. комис, 1915. Отд.1 Ч. 3. 1378 стб. (Русская историческая библиотека; Т. 33).

38. Л1хач Т. Музычнае мастацтва ушяцкай царквы // Вщебсю сшытак, 1996. №2. С. 12-24.

39. Медведева Е. М. Поминания церковных и государственных властей в печатных киррилических Служебниках Великого княжества Литовского

40. XVI-XVIII вв. / Белорусский сборник: Статьи и материалы по истории и культуре Белоруссии. СПб, Изд-во Российской нац. б-ки, 2005. Вып. 3. С. 125-134.

41. Московский театр при царях Алексее и Петре/Материалы, собранные С.К.Богоявленским. М, Тип. В. И. Воронцова. 1914. 192 с.

42. Некрасова Т. Кшвська Академия та и значения в розвитку музично'1 освгги й професюнал1зму // Украшське музикознавство. КиТв: Музична УкраТна, 1971. Вии. 6. С. 238-244.

43. Опарина Т. А. Иноземцы в России (очерки исторической биографии и генеалогии). М.: Прогресс-Традиция, 2007. 383, 1. с.

44. Описание документов архива западнорусских униатских митрополитов. СПб.:Синодальная типография, 1897. Т.1 (1470-1700). 502 с.

45. Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Документы разрядного приказа. Москва: Типолитография Т-ва И.Н.Кушнаревъ и К°, 1908. Кн. 13. 546+83 с.

46. Партесш концерта XVII-XVIII ст. з КшвськоГ колекциУ. / Упорядк., розшифр., звед в парт., наук, ред., вст. ст. та комм. Н. О. ГерасимовоТ-Персидськоь Ки'1в: Музична Укра'ша, 2006. 340 с.

47. Парфентьев Н. П. Древнерусское певческое искусство в духовной культуре Российского государства XVI-XVII вв.: Школы. Центры. Мастера. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991. 234 с.

48. Парфентьев Н. П. Профессиональные музыканты Российского государства XVI-XVII веков: Государевы певчие дьяки и патриаршие певчии дьяки и подьяки. Челябинск: Изд-во Челяб. полиграф, об-ния «Книга», 1991. 446 с.

49. Пашин С. С. Перемышльская шляхта второй половины XIV- начала XVI века: Ист.-генеал. исслед. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2001. 171, 1. с.

50. Плетнева Е. К. Певческая книга «Октоих» в древнерусской традиции (по рукописям XI-XV вв.) Дис. на соиск. учен. степ. канд. искусствоведения / СПб. гос. консерватория им. Н.А.Римского-Корсакова. СПб, 2008. 458 с.

51. Позднеев А. В. Русские^ песенники 17-18 вв. (из истории песенной силлабической поэзии). М.гНаука, 1996. 448 с.

52. Протопопов В. В. Русская мысль о музыке в XVII веке. М.: Музыка, 1989. 94, 2. с.

53. Разумовский Д. В. Церковное пение в России (Опыт ист.-техн. изложения). М.: тип. Т. Рис, 1867. 137 с.

54. Реестр нотних зонпгив, що належали Льв1вскому Ставрошпальному братству 1697 р. / Публ. Т. Некрасова / Укра'шське музикознавство. КиТв, 1971. Вип. 6. С. 245-251.

55. Рамазанова Н. В. Стихира «На проклятие еретиков» в южнорусских Ирмологионах // Белорусский сборник. Статьи и материалы по истории и культуре Белоруссии. СПб.: Изд-во Рос. нац. б-ки, 1998. Вып. 1. с. 94-100.

56. Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. Москва: Наука. 1974. 407 с.

57. Рукописные книги Собрания Придворной певческой капеллы. Каталог. / Сост. Н. В. Рамазанова. СПб.: Изд-во Российской национальной библиотеки, 1994. 260 с.

58. Саракаев М. О. Галичская шляхта. Учебное пособие (справочный материал). М.: Компания Спутник+, 2005. 110 с.

59. Сахаров И. П. Исследования о русском церковном песнопении. СПб., 1849. 72, 61 с. Из журн. Мин. Нар. Прос. 1849. № 7, 8.

60. Седов П. В. Закат Московского царства: царский двор конца XVII века. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. 603 с.

61. Сенченко Н. И., Тер-Григорян-Демьянюк Н.Э. Киево-Могилянская академия. История Киево-брат. шк. Киев: Серж, 1998. 175 с.

62. Скребков С. С. Русская хоровая музыка XVII-начала XVIII века. Очерки. М.: «Музыка», 1969. 120 с.

63. Смоленская шляхта. Списки шляхты, хранящиеся в Российском Государственном архиве древних актов / Науч. ред. Б. Г. Федоров. М.: Русское экономическое общество: Фристайл, 2006. Т.П. 358 с.

64. Субботин Н. Ян Белобоцкий и Павел Негребецкий. Эпизод из истории религиозных споров в России в конце XVII века // Прибавления к творениям святых отцов. М.: Тип. В. Готье, 1862. Ч. 21. С. 569-614.

65. Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII в. T.l. М.- Л.: Гос. Изд-во. Музсектор, 1928 (тип. печатный двор в Лгр).

66. Фонкич Б. Л. «Привилегия на Академию Симеона Полоцкого -Сильвестра Медведева // Очерки феодальной России. М.: УРСС, 2000. Вып. IV. 313, 1. с.

67. Хижняк 3. И. Киево-Могилянская академия. Киев: Выща школа. Изд-во при Киев. гос. ун-те. 1988. 264, 2. с.

68. Хрусцевич Г. История Замойского собора (1720 года). Вильна: Тип. Губернского правления, 1880. 308 с.

69. Цалай-Якименко О. КиТвська школа музики XVII столггтя. Кшв-Льв1в-Полтава: Наукове товариство iM. Шевченка у Львову 2002. 500 с.

70. Шавохина Е. Е. Знаменное многоголосие в его связях с общими закономерностями полифонии: Дис. на соиск. учен. степ, канд искусствоведения / Гос. муз.-пед. ин-т им. Гнесиных. М, 1987. 180 с.

71. Швец Т. В. Певческая книга Обиход: Многожанровость и многораспевность. Дипломная работа / СПбГК. СПб., 2000. 163 с.

72. Яковенко Н. Н. Жизненное пространство versus идентичность руського шляхтича XVII ст. (на примере Яна / Йоакима Ерлича). 4.1-2. // АЬ Imperio. Nr 4, 2006. P. 101-136.

73. Яковенко Н. Н. Паралельний свгг. Дослщження з icTopii уявлень та щей в УкраТт XVI-XVII ст. КиТв: Критика, 2002. 415 с.

74. Ясиновський Ю. П. УкраУнсыа та бшорусью нотолшшт 1рмолоТ 16-18 столш»: Каталог i кодиколопчно-палеограф!'чне дослщження. Льв1в: Видавництво Отщв Васшпян «MicioHep», 1996. 624 с. (1стор1я укра'шськоТ' музики. Вип. 2: Джерела).

75. Adamowicz A. F. Kosciol Augsburski w Wilnie. Wilno: J. Zawadski, 1855. 70 s.

76. Akademijos Laurai / par. M. Svirskas ir I. Balciene, jvada parase R. Pleckaitis, dailininkas E. Karpavicius. Vilniaus: Vilniaus univ. l-kla, 1997. 411 p.

77. Bonecki A. Herbasz Polski. Cz. I, T. 1-15. Warszawa, 1899-1913.

78. Burke P. Historical anthropology of Early Modern Italy. New York, Cambridge Univ. Press, 1987 (reprint 1994). 281 p.

79. Die Kartei Quassovvski. Buchstaben U-Z. / Zusamengestellt von P. Aberger. Hamburg: Verl. fur Familienforschung in Ost- und West Preussen, 1989. VIII, 403, 117 s.

80. Dilecki J. Czy chlopu si? oplaci? // Extra: Gazeta Siedlecka. 2004, nr 1, s. 10.

81. Estreicher K. Bibliografla polska. T. 15. Krakow: Towarystwo Nauk Krakowskie, 1897. VIII, 475, V s.

82. Frick D. The Bells of Vilnius: Keeping Time in a City of Many Calendars, Making Contact: Maps, Identity, and Travel, eds. Lesley Cormack, Natalia Pylypiuk, Glenn Berger, and Jonathan Hart, Edmonton, Alberta, 2003. P. 2259.

83. Frick D. Meletij Smotryvkyj. Harvard: Harvard University Press, 1987. 552 p.

84. Ginzburg C. The Cheese and the Worms. The Cosmos of a Sixteenth-Century Miller. New York: Pengiun Books, 1982. 177 p.

85. Hedemann O. Historja powiatu Braslawskiego. Wilno: Sejmik Braslawski, 1930. XXXI, 1., 483, 1. s.

86. Jasinski T. Polska barokowa retoryka muzyczna. Lublin: Wydawnictwo UMSC, 2006. 367 s.

87. Kraszewski J. Wilno od pocz^tkow jego do roku 1750. T.l. Wilno: w drukarni S. Blumowicza, 1838. 4., 275, 1. s.

88. Kochanowicz J. Slownik geograficzny jezuickich burs muzycznych. Krakow, WAM, 2002. 272 s.

89. Kojalowicz W. W. ks. Herbasz rycerstwa W.X.Litewskiego tak zwany Compendium 1657 roku. Krakow: Wyd. „Herolda Polskiego", 1897. 4., IV, 527 s.

90. Liauksminas Z. Ars et praxis musica. Parenge V. Jurkstas. Verte L. Valkunas.Vilnius: Vaga, 1977. 103 p.

91. Lichanski J. Z. Retoryka od sredniowiecza do baroku: teoria i praktyka. Warszawa: Wyd. Naukowe PWN, 1992. 349, 2. s.

92. Lietuvos Metrika. Kn. Nr 12 (1522-1529). Vilnius, Zara, 2001. 854, 1. p.

93. Lietuvos Metrika. Kn. Nr 564 (1553-1564). Vilnius, Zara, 1996. 205 p.

94. Lukaszewicz J. Historya szkol w Koronie i w wielkiem xi^stwie litewskim, od najdawniejszych czasow az do roku 1794. Vol. 1-4. Poznan, J.K. Zupanski, 1849-1851.

95. Natonski B. Szkolnictwo jezuickie w dobie kontrreformacji // Wiek XVII -Kontrreformacja Barok / Red. J. Pelc. Wroclaw, : Zaklad Narodowy im. Ossolinskich. Wydawnictwo PAN, 1970. S. 309-337.

96. Niesecki K. Herbasz polski Kaspra Nieseckiego, powi^kszony dodatkami z pozniejszych autorow i vvydany przez J. N. Bobrowicza. Lipsk: Breitkopf i Haertel, 1839-1846. Vol. 1-10.

97. Paknys M. Vilniaus miestas ir miestieciai 1636 m. : namai, gyventojai, sveciai. Vilnius: Vilniaus dailes akademijos leidykla, 2006. 43, 1. p.

98. Paknis M. Vilniaus tapypojij padetis XVII a. II puseje // Menotyra, 1999. №4. P. 9-13.

99. Piechnik L. Proby odnowy Akademii Wilenskiej po kl^skach potopu i okres kryzysu 1655-1730. T. 3. Rzym: Institututum Historicum Societatis Jesu, 1987. 261 p.

100. Piechnik L. Rozkwit Akademii Wilenskiej. 1600-1655. T. 2. Rzym: Institututum Historicum Societatis Jesu, 1984. 263 p.

101. Przybyszewska-Jarminska B. Muzyczne dwory polskich Wazow. Warszawa: Wyd. Naukowe Semper, 2007. 314 s.

102. Ragauskas A. Vilniaus miesto valdantysis elitas XVII a. Antropoje puseje (1662-1702 т.) Vilnius: Diemenzio, 2002. 480 p.

103. Rose S. The Mechanisms of the Music Trade in Central Germany, 1600-40, Journal of the Royal Musical Association, vol. 130 (2005). P. 1-37.

104. Trilupaitene J. Jezuitq muzikine veikla Lietuvoje. Vilnius: Muzika, 1995. 221, 1. p.

105. Trilupaitene J. Muzikine teorine mintis Vilniuje XVI-XVII amziais / Menotyra, 1994, nr 2. P. 33-37.

106. Zal?ski S. Jezuici wPolsce. T. 1-5. Lwow, 1900-1906.

107. Zilevicius J. Muzicas Dileckas lietuvis / Muzicos Almanachas 1924 m. Su chronologiniu muzikos kalendorium 1924 metams / Sur. ir isleido lajsvavsis meninikas J. Zilevicius. Kaunas, 1924. P. 149-154.

108. Zychlinski T. Zlota Ksi?ga szlachty polskiej. T. 1-31, Poznan, 1879-1908.