Мотивы и образы драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX - XX веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Шилкина, Мария Михайловна

• Шилкина, Мария Михайловна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Шилкина, Мария Михайловна

Введение.2

Глава I. Истоки мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков

1.1. Мифопоэтические и фольклорные корни мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков.21

1. 2. Библейские истоки мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков.51

Выводы.76

Глава II. Поэтический диапазон мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков 2.1. Метафора кристалла как олицетворение поэзии - «третьей действительности».80

2. 2. Вертикаль «небо - земля» и связанные с нею мотивы и образы драгоценных камней.90

2.3. Образ «каменного пути» и символический ряд «уголь - алмаз» как варианты мифологемы пути в творчестве А. Блока.145

2. 4. Образ драгоценного камня в антиномии открытость — замкнутость» пространства.154

2.5. Образы драгоценных камней как проекция внутреннего мира человека.175

2. 6. Драгоценный камень как образное воплощение времени.192

Выводы.203

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мотивы и образы драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX - XX веков»

По утверждению исследователей, в развитии человеческого общества камень (в том числе, и драгоценный) всегда занимал особое место. Изучение археологических находок говорит о том, что уже в неолите камень становится предметом религиозного поклонения. Известный ученый Мирча Элиаде, объясняя иерофаническую сущность камня для сознания древнего человека, говорит о том, что, несмотря на свое величие, прочность, красоту и т. д., объектом благоговейного почитания камни становятся лишь потому, что «представляют, воспроизводят, напоминают нечто, потому что они приходят к нам откуда-то. <.> Люди поклонялись камням лишь постольку, поскольку камни представляли не самих себя, а нечто иное. И своей сакральной ценностью они обязаны исключительно этому нечто, этому откуда-то, но никогда своему собственному существованию» (М. Элиаде. 1999. Т. 2; 5-6. — курсив мой. - М. Ш.). Поэтической параллелью к сказанному звучат строки из стихотворения В. Брюсова: «Камни\ О вас сожаленье! / Вы по земле мне родные. /<.>/ В день, когда ангелов к солнцу поднимутся трубы, / Вы ли пребудете вне воскресенья, / Как хаос косный и грубый? / Нет, вы недаром родня изумрудам, / Аметистам, рубинам, сапфирам, / Жизненный трепет пройдет по встревоженным грудам, / И камней восторженный гимн, как сияние, встанет над миром. (Брюсов В. Собрание сочинений. В 7-ми тт. — М.: Худож. лит., 1973-1975. Т. 1. - С. 345-346. - Далее произведения В. Брюсова цитируются по этому изданию с указанием тома и страниц).

Роль минералов в мифопоэтических и религиозных представлениях очень велика. Особенно это характерно для драгоценных и полудрагоценных камней: «. редкость, эстетическая отмеченность и престижное значение минералов в известной степени объясняет их сакральность и использование в ритуалах и в моделировании тех или иных мифопоэтических объектов» (Мифы народов мира. 2; 151).

Характерно, что для разных народов те или иные камни обладали различной степенью ценности. Так, в ритуальной символике Китая нефрит — это символ возрождения, также олицетворяющий мужское начало - янь, наряду с раковиной (женское начало - инь), он становится мифопоэтическим символом божественного союза неба и земли. У конфуцианцев глава небесной иерархии так и называется - Нефритовый император. А такой камень как жемчуг в древнекитайском символическом языке знаменует одно из «восьми сокровищ» («восьми эмблем») и олицетворяет собой «гениальность в безвестности» (драгоценность и чистоту) (См.: A. Beamont. 1949; 56). За много веков до нашей эры в священных индийских книгах - «Ведах» нередко упоминались драгоценные камни преимущественно красно-вишневой гаммы. По преданию, это были капли амриты, божественной жидкости, дарящей бессмертие. Но боги позволяли, чтобы амрита попадала в руки к людям только в твердом виде, когда она уже утратила свою волшебную силу. В буддизме бог Шива имеет третий глаз, изображаемый жемчужиной, которая символизирует своеобразный орган «чувства вечности» (X. Э. Керлот. 1994; 151). По легенде, священный Грааль — один из символов христианства сделан из изумруда. Этот камень можно назвать своеобразной реминисценцией глаза-жемчужины Будды. Согласно преданию, изумруд выпал изо лба Люцифера, когда тот был низвержен в преисподнюю. Для славянских народов, принявших христианство, жемчуг - это особый символ: «. две створки раковины моллюсков сопоставимы с Ветхим и Новым заветом, а жемчужина - с нашим Спасителем Иисусом Христом» (Г. Бидерманн. Энциклопедия символов. 1999; 86). Из этой же энциклопедии узнаем, что и алмаз, согласно позднеантичным и раннехристианским представлениям, считается символом Спасителя. Как алмаз никому не уступает в твердости, так и Иисус Христос невредим, несмотря на все козни мира (Г. Бидерманн. 1999; 14). В начале XX в. Тэффи в стихотворении «Семь огней», посвященном самоцветам, об алмазе напишет: «Светит благостный алмаз / Свет Христов во тьме библейской, / Чудо Канны Галилейской, / Некругиимый Адамас.» (Цит. по: Т. Б. Забозлаева. 1998; 3).

Предания и легенды о драгоценных камнях настолько разнообразны и порой так невероятны, что современному человеку могут показаться лишь фантазией, выдумкой, тогда как в древности исследованием магических и лечебных свойств самоцветов (наука, изучающая лечебные качества драгоценных камней, называется литотерапия) занимались выдающиеся умы того времени. Ученик Аристотеля, Тиртамос из Эреса, посвятил книгу «медицинским» качествам камней-самоцветов. Труд этот так и называется «О камнях». Пять книг из 37-томной «Естественной истории» Плиния Старшего (23 или 24-79 гг. н. э.) посвящены драгоценностям. Здесь же необходимо сказать и о знаменитой «Минералогии» Бируни, которая, по словам Г. Гачева, представляет собой «не просто описание камней, но и стихи, <.> философемы - книга о Целом Бытия» (Г. Гачев. 1995; 368). Иосиф Флавий (37-95 или 100 гг. н. э.) в книге «Иудейские древности» перечисляет камни нагрудника первосвященников и их магические свойства, хотя при этом автор иронично указывает, что свойства эти лет за двести до его рождения исчезли по воле Бога, разгневанного греховностью людей. В Древней Руси сакральное сочинение о двенадцати камнях нагрудника известно по Изборнику 1073 г. Характерно, что Епифаний - автор произведения - производит раскладку имен по качеству самоцветов, учитывая внутренние свойства каждого из сыновей патриарха Иакова (См. об этом: Домострой. 1991; 270-275). Все это говорит о том, что в древние времена символике камня придавали особое значение. В средневековой Европе был очень популярен научно-естественный трактат Хильдегард фон Бинген (1098-1179 гг.) «Физика», из которого можно было узнать о мистических и лечебных свойствах драгоценных камней. В музее города Кракова до сих пор сохранились рецепты лекарственных порошков, для приготовления которых использовались сапфир, янтарь и яшма. Их автор -великий польский астроном Николай Коперник.

В средневековье мистика владела всеми представлениями о самоцветах. Так, бытовало мнение, что самоцветы способны показывать болезни их владельца. Существует письменное свидетельство англичанина Дже Горсея, присутствовавшего при одной сцене: умирающий Иван Грозный просит отнести его в царскую сокровищницу и говорит окружающим: «Вот прекрасный коралл и прекрасная бирюза. <.> Я отравлен болезнью, вы видите, как они показывают свое свойство изменением цвета из чистого в тусклый, они предсказывают мою смерть. Этот алмаз. <.> укрощает гнев и сластолюбие и сохраняет воздержание и целомудрие; даже маленькая его частица, стертая в порошок, может отравить не только человека, но даже лошадь. <.> Все эти камни - чудесные дары божьи, они таинственны по происхождению, но, однако, раскрываются для того, чтобы человек их использовал и созерцал; они друзья красоты и добродетели и враги порока» (Цит. по: Домострой. 1990; 297-298). В лечебниках, пришедших на Русь из Европы, имелись даже отдельные главы, посвященные чудесным действиям драгоценных камней. Так, в одном из них об изумруде сказано: «. если истолченный изумруд положить в питье, то уймет смертоносный яд и заживит укусы ядовитых гадов» (Домострой. 1990; 256). Поверье, связанное с «лечебными» свойствами жемчуга, помогающего при душевных болезнях и при любовных переживаниях, послужило основой для написания О. Мандельштамом следующих строк: «Чародей мешал тайком с молоком / Розы черные, лиловые / И жемчужным порошком и пушком / Вызвал щеки холодовые, / Вызвал губы шепотком» (О. Э. Мандельштам. 1990. Т. 1; 302). С другой стороны, бытовало мнение, что сами самоцветы подвержены «болезням». Так, небезызвестные «болезни» жемчуга и бирюзы долгие столетия оставались предметом обсуждения. Под впечатлением этих представлений Н.Гумилев напишет: «На твои зеленоватые глаза, / Как персидская больная бирюза.» («Лес». Гумилев Н. Собрание сочинений в четырех томах. М.: Терра, 1991. Т. 2 - С. 38. - Далее произведения Н. Гумилева цитируются по этому изданию с указанием тома и страниц).

Окутанные мистическим ореолом, самоцветы нередко превращались в амулеты и талисманы. Не пересчитать тех, кто славился своей тягой к подобным оберегам. Здесь можно вспомнить знаменитые перстни с бирюзой, изумрудом и сердоликом А. С. Пушкина. Известно, что незадолго до смерти поэт подарил кольцо с бирюзой своему лицейскому другу Данзасу. При этом Пушкин якобы сказал, что ему этот перстень подарил Нащекин как талисман от насильственной смерти (См. подробнее: Ю. Метелев. 1999; 224). И самое интересное, что большинство толкователей свойств камней утверждают, что передавать бирюзу - очень плохая примета. Спорить о том, что именно -стечение обстоятельств или магическая сила бирюзы действительно как-то повлияла на смерть выдающегося певца русской литературы, по нашему мнению, нет смысла. Главное, что все это стало частью некоего мифа о поэте-солнце и, несомненно, оказало влияние на представления писателей, поэтов и просто читателей о таинственных свойствах самоцветов.

В астрологии драгоценные камни, соответствующие человеку, родившемуся в тот или иной месяц, также считаются своеобразными амулетами и талисманами (в эпоху Возрождения в своей знаменитой книге «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле сумел очень тонко посмеяться над всей системой астрологических соотношений. См. главу VIII книги I «Как Гаргаь/гюа был одет»). Чаще всего самоцветы одновременно связывали с одним из космических первоэлементов - водой, воздухом, огнем или землей. В период расцвета астрономических открытий каждый камень стали соотносить также с той или иной планетой. Вся совокупность «компонентов» позволяла определять не только характер личности, но и всю ее дальнейшую судьбу. Так, например, человек, рожденный в июле, находится под покровительством Луны, а вода традиционно определяется его стихией. Драгоценными камнями, соответствующими его ауре, а также усиливающими ее, считаются изумруд, лунный камень и жемчуг. Мистическая связь жемчуга с водной стихией и Луной мифопоэтическим сознанием древнего человека также была воплощена в образе «луна-раковина». На рубеже XIX-XX вв. в различных журналах нередко появлялись сведения о символике драгоценных камней, приписываемых тому или иному знаку (См., например, журнал «Вестник моды» за 1885 г. и сборники «Хороший тон» за этот же год). Так, о декабре составители календаря говорят как самом счастливом месяце, «так как ему принадлежат бирюза, символ дружбы, и малахит, дарующий успех во всех предприятиях» (Вестник моды. 1885; 31).

Помимо преданий и легенд о самоцветах, созданных глубоко мифопоэтическим сознанием древнего человека и зафиксированных вначале в устной форме, а затем перешедших во множество летописей, изборников и т. д., важным источником в формировании семантического ореола самоцветов становится Библия, ее канонические и неканонические варианты, святоотеческая литература и др. О символике драгоценных камней в Ветхом и Новом завете написано немало. Можно отметить уже упоминавшуюся нами работу Иосифа Флавия о нагруднике первосвященников. Современный исследователь Г. Смит в главе «Библейские камни» своей книги «Драгоценные камни» также рассказывает об этом удивительном предмете, пытаясь растолковать символику самоцветов, его украшавших (Г. Смит. 1984; 219-225; см. также: Словарь библейских крылатых слов и выражений. 2000; 317; Т. Б. Забозлаева. 1996; 85). Множество богословских словарей и толкователей Библии так или иначе обращаются к теме самоцветов, упомянутых в Священной книге (См., например, работы: Епископ Петр. 1885; Б. И. Гладков. 1913; 259, 267, 300; Толкование на Апокалипсис Святого Андрея, архиепископа Кесарийского. 2000; Архиепископ Аверкий. 1991; П. К. Шатров. 2000; Ф. Яковлева. 1994 и др.).

Мировая литература «блещет» драгоценными камнями. Небезызвестен тот факт, что восточная поэзия подчас напоминает собой шкатулку, наполненную драгоценностями, и в прямом, и в переносном смысле. Вспомнить хотя бы несколько строк из рубаев О. Хайама: «Быть может, алость розы - застывший пурпур вин; / Вино в прозрачном кубке - расплавленный рубищ / Вода - алмаз текучий.» (О. Хайам. 1972; 38), где сами предметы, заполняющие пространство, подобны коллекции самоцветов. По словам Т. Б. Забозлаевой, «Связь между любовью к камням и любовью к словам, к писательству. <.> удивительная связь. И нигде, пожалуй, она так не проявилась, как в России» (Т. Б. Забозлаева. 1998; 5). Вероятно, даже простое перечисление произведений, где упоминаются самоцветы, будет иметь объем огромной работы. Здесь это не имеет смысла, да и вряд ли представляется возможным. Ведь даже неблизкое знакомство с литературой позволяет человеку назвать ряд текстов, где драгоценные камни играют символическую роль. Вот лишь несколько произведений классиков русской литературы: «Маскарад» М. Ю. Лермонтова, где одним из главных «героев» становится потерянный браслет; «Жемчужное ожерелье» Н. Лескова. Т. Б. Забозлаева в книге «Ювелирные камни в произведениях русских писателей» перечисляет самоцветы из произведений Н.Островского. Всего их девять: это алмаз, аквамарин, бирюза, бриллиант, жемчуг, изумруд, лунный камень, малахит, янтарь и яхонт. Так, алмаз и бриллиант выступают в роли подкупа в «Бешеных деньгах», «Горячем сердце», а также в произведениях «Бедность не порок», «Бесприданница», исторической хронике «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» и др. (Т. Б. Забозлаева. 1998; 7). Говоря о «литературных драгоценностях», невозможно обойти стороной «Гранатовый браслет», «Брильянты» и «Суламифь» А. Куприна, «Жемчуг» Б. Зайцева, «Смарагд» И. Бунина, поэтический цикл И. Северянина «Жемчуг прилива», сборник Н. Гумилева «Жемчуга», о котором литературный критик Н. Я. Абрамович писал: «Книга «Жемчуга» носит название, которое совершенно в ладу с самими стихами, ибо в лучших вещах читатель видит, что автор чувствует слово, как зерно жемчуга, и распоряжается им,как художник» (Цит. по: В. В. Бронгулеев. 1995; 170. - курсив мой. - М. ILL). М. Цветаева в стихотворении «Ахматовой», как бы обращаясь к сыну поэтессы Льву Николаевичу Гумилеву, пишет: «Рыжий львеныш, / С глазами зелеными, / Страшное наследие тебе нести! / Северный океан и Южный / И нить жемчужных / Черных четок в твоей горсти» (М. И. Цветаева. 1980. Т. 1; 177-78). Цветаева своеобразно охарактеризовала поэтическое наследие родителей «рыжего львеныша». Творчество Н. Гумилева поэтесса называет ниткой жемчуга, отсылая нас к сборнику «Жемчуга» и одновременно давая оценку всему художественному наследию автора. Творчество писателей нередко сравнивают с драгоценными камнями. В. С. Соловьев писал о своих поэтических опытах критику В. JI. Величко: «Мне приходит в голову: философично ли я поступаю, предлагая публике свои стихотворные бусы, когда существуют: алмазы Пушкина, жемчуг Тютчева, изумруды и рубины Фета, аметисты и гранаты А. Толстого, мрамор Майкова, бирюза Голенищева-Кутузова, кораллы, яшма и малахиты Величко» (В. С. Соловьев. 1908; 226). Уподобление литературного текста самоцвету имеет древнюю традицию, и мы подробно говорим об этом в своей работе.

Драгоценные камни для писателей становились не только героями их произведений, но и «героями» их собственных жизней. Так, А. Ахматова являет собой яркий пример веры в магические свойства драгоценных камней. Она утверждала, что камень способен показывать болезнь его владельца. И действительно, из рассказа М. С. Головачевой, дочери близкой подруги поэтессы, мы узнаем, что агат в кольце, некогда подаренном Ахматовой ее матери, треснул именно в тот момент, когда у Анны Андреевны случился третий инфаркт (в 1966 г.), после чего она вскоре скончалась. Трещины на агате углублялись еще лет пять, а затем камень и совсем разбился (См. подробнее: О. Рубинчик. 1997; 59). Стихотворение А. Блока «Аметист», посвященное Ксении Михайловне Садовской, «первой любви» поэта, связано с реальной историей из его жизни: «Порою в воздухе, согретом / Воспоминаньем и тобой, / Необычайно хладным светом / Горит прозрачный камень твой. / Гаси, крылатое мгновенье, / Холодный блеск его лучей, / Чтоб он воспринял отраженье / Ее ласкающих очей» (БлокА. Собрание сочинений. В восьми томах. - M.-JL, 1960-1963. Т. 1; 459. - Далее произведения Блока цитируются по этому изданию с указанием тома и страниц). Из дневников Блока мы узнаем, что этот камень был подарен поэту К. М. Садовской: «В сентябре <1900 г.> -опять возвращается воспоминание о К. М. С. (при взгляде на ее аметист 1897 года)» (1; 663). М.Волошин, написавший «Я поклоняюсь вам, кристаллы», оставил потомкам странное завещание: носить на его могилу не цветы, т. к. они увянут, а только камни.

Начиная разговор о мотивах и образах драгоценных камней в русской поэзии конца XIX - начала XX в., необходимо отметить, что никогда, ни в лирике предшественников, ни позднее, не наблюдалось такого обилия «ювелирной метафорики», как в поэтических текстах рубежа веков. В этом можно видеть общую тенденцию литературы этого периода. Отказ от пафоса гражданской поэзии, которая зачастую ограничивалась кругом социальных тем, обернулся повышенным вниманием к изобразительной стороне произведений, их форме и образности. С. А. Венгеров писал: «Новые писатели. <.> каждый по-своему отдавались влечению к чрезвычайному, одни в форме стремления к утонченному и изысканному, другие в форме влечения к яркому и колоритному, но все в форме отвлечения от ежедневного и обыденного» (Русская литература XX века (1890-1910). 2000. Т. 1; 34). Тайны древних культов, мистика, эзотерика - тематика, с которой в представлениях людей зачастую связываются драгоценные камни, для многих поэтов, по словам М. М. Дунаева, стала возможностью убежать от банальности, «главной болезни эпохи» (М. М. Дунаев. 1997; 98). Так, у Н. Гумилева жемчуга становятся олицетворением заоблачных далей: «Но дальше песня меня уносит, / Я всей вселенной вижу звенья, / Мое стремленье иного просит, / Иных жемчужин, иных каменьев» (1; 38). И. А. Бунин в стихотворении «Перстень» называет это драгоценное украшение «божьим даром», а о его рубинах и алмазах говорит как о чем-то противопоставленном «базару» жизни, толпе «крикливой и ничтожной». Автор сравнивает игру таинственных лучей с горением, «сокрытым полутьмой», старинным образом в храме (И. А. Бунин. 1987. Т. 1; 287). И. Анненский в стихотворении «Аметисты» написал: «Глаза забыли синеву, / Им солнца пыль не золотиста, / Но весь одним я сном живу, / Что между граней аметиста» (Анненский И. Избранные произведения. — Л.: Худож. лит., 1988. - С. 165.- Далее произведения И. Анненского цитируются по этому изданию с указанием страниц).

Памятники древности и народная память хранят множество преданий о самоцветах. Обращение к традициям прошлого стало для поэзии конца XIX -начала XX в. своего рода живительной влагой. Одним из важнейших источников сюжетов и образов становятся мифология, фольклор и религиозные представления разных народов. Мифотворчество вносит поправки в традиционную картину мира; мифологические образы распространяются и на изображение душевной жизни, и на явления природы. Например, у Гумилева: «.небо - риза в жемчугах» (1; 245), где генезис образа восходит, по крайней мере, к двум традициям - мифопоэтической и библейской. У М. Лозинского читаем: «Небесный жемчуг в зеркале печали» (Серебряный век. Петербургская поэзия. 1991; 276); ср. у В. Маяковского: «Послушайте! / Ведь, если звезды зажигают - / Значит это кому-нибудь нужно? / <.> / Значит кто-то называет эти плевочки жемчужинами» (Серебряный век. Петербургская поэзия. С. 330), где столкновение красивого традиционного образа с разговорным словом «плевочки» становится элементом футуристической поэтики. У М. Цветаевой появляются следующие образы: «Отмыкала ларец железный, / Вынимала подарок слезный: / С крупным жемчугом перстенек, / С крупным жемчугом» (М. Цветаева. 1980. Т. 2; 52). Та же символика в стихотворении «Георгий», посвященном Сергею Эфрону: «У нежного Всадника / Боль в груди. / Ресницами жемчуг нижет. / Святая иконка - лицо твое» (М. Цветаева. 1980. Т. 2; 124).

Развивая традиционную образность, поэты рубежа Х1Х-ХХвв. очень часто используют драгоценные камни при описании мифологической оппозиции небо - земля: «Изумрудною стала вода замутненных каналов.» (А.Ахматова // Серебряный век. Петербургская поэзия. С. 216), «Морозная ночь. На окне бриллианты» (В. Гофман // Серебряный век. Петербургская поэзия. С. 176),«Иду без дум росой жемчужной» (М. Кузьмин // Серебряный век. Петербургская поэзия. С. 184) и др. Также нередки метафорические уподобления и сравнения красоты человеческого лица и тела с самоцветами. Женские портреты, по справедливому высказыванию Жюля Ренана, зачастую просто представляют собой «витрину ювелиров»: «. И волосы у нее золотые, а глаза изумрудные, зубы-жемчужины, губки-кораллы. Хорошо, если дело ограничится только этим» (Цит. по: И. М. Смирнова. 1992; 98). В стихотворении В. Нарбута традиционное сопоставление человеческих глаз с самоцветами приобретает сниженный характер: «Две пуговицы перламутровых - глаза.» (Серебряный век. Петербургская поэзия. С. 253). Но, как уже неоднократно отмечалось исследователями, ориентация на мифологию и фольклор характерна не только для культуры рубежа Х1Х-ХХ вв. Обращение к мифологии и «авторские» мифы вообще свойственны литературе. Воскресение мифа (и мифомышления) в русской литературе рубежа веков традиционно связывают с символизмом, подразумевая под этим его стремление к универсализму, синтетизму и поэтике символа-мифа. Возрождение мифологического сознания у символистов соотносят с их сознательной ориентацией на культуру и стремлением вобрать в себя и воплотить в творчестве все, что дали человечеству философия, история, литература, религия и т. д. Мощный пласт мифопоэтического сознания с его параллелизмом большого и малого пространства, относительностью пространственных ориентиров (А.Эйнштейн), сакрализацией всех явлений, культурных и социально-биологических, стал фундаментом для одной из главнейших идей символизма — идеи космизма. Представляя собой «универсалистский тип миросозерцания, выкристаллизовавшийся к рубежу Х1Х-ХХ вв. и отражающий бытие мира и человека в их единстве, нерасторжимой взаимосвязи микрокосма человека и макрокосма природы» (В. Л. Казначеев, Е. А. Спирин. 1994; 64), идея русского космизма определила и интерес к мифологической культуре, и мифологичность сознания в целом. Традиции мировой мифологии, синтезируясь с идеями христианства, воспринятыми сквозь призму учений Ф. Ницше и В. Соловьева, получили своеобразное воплощение в художественной практике символизма. Н. Бердяев, характеризуя этот процесс, отмечал особенности такого синтеза: «В душе нового человека перекрещиваются наслоения разных великих эпох: язычество и христианство, древний бог Пан и Бог, умерший на кресте, греческая красота и средневековый романтизм.» (Н. Бердяев. 1905; 150). Представления о единстве мира определяли и особенности символистской поэтики, в частности характер образности. Поскольку мир един, он может быть описан при помощи ограниченного количества образов, которые «представляют сущностные характеристики мира, его универсальные закономерности» (Н. А. Кожевникова. 1986; 50). При помощи одного ряда образов описываются важнейшие характеристики мира внешнего и внутреннего мира человека, выявляя универсальные закономерности развития макро- и микрокосмоса.

Обращение символистов к мифу вытекало из самого понятия мифа. По словам А. Ф. Лосева, миф никогда не бывает просто схемой или аллегорией, но, в первую очередь, миф - это символ (А. Ф. Лосев. 1994; 54). Т. о., поэт может пониматься как поэт-мифотворец, а символ как свернутый миф. Попытки отождествить любое познание с художественным, сделать искусство средством познания мира приводили к утверждению «жизнестроительной» функции искусства. По словам З.Г.Минц, «Искусство в целом как наиболее совершенное проникновение в тайны бытия и его преображение само по себе приравнивалось мифу - его природе и культурной функции. Всякое произведение искусства — миф» (3. Г. Минц. 1979; 83. — выделено автором). Т. о., стать мифом было целью нового искусства. Как известно, процесс проникновения мифа в символистской культуре шел в двух направлениях: в художественный текст и в жизненную реальность. Примером проникновения мифа из поэзии в реальность становится символистский кружок «аргонавтов», задача которого представлялась как жизнетворчество — мифологизация окружающей действительности. С другой стороны, предельная мифологизация символистских тестов приводила к тому, что в творчестве того или иного автора отдельные мотивы и образы превращаются в своеобразные мифологемы, изучение которых, во-первых, дает возможность более глубокого проникновения в художественный мир автора, а, во-вторых, позволяет уловить закономерности развития поэтической системы целой культурной эпохи. В русской поэзии рубежа веков значение таких мифологем нередко приобретают мотивы и образы драгоценных камней.

О роли самоцветных камней в духовной культуре и, в частности,в такой ее области как литература, написано немало. Внимание к этой теме объясняется и особым отношением человека к самоцветам, и той значительной ролью, которую образы камней играют в художественных текстах. Сегодня известно большое количество исследований, где так или иначе затрагивается вопрос символики драгоценных камней (См. упомянутые ранее работы о семантике самоцветов в Библии , а также словарь символов X. Э. Керлота. 1994, энциклопедию Г. Бидерманна. 1999, словарь великорусского языка

B. И. Даля. 1978-1980, словарь Ф.Брокгауза и И.Эфрона, RWilhelm. 1925,

C. Jung. 1953, статью Н. А. Мещерского, Е. Н. Мещерской. 1978). Необходимо отметить ряд исследований, посвященных драгоценностям в жизни и творчестве А.С.Пушкина (М. Ф. Мурьянов. 1970, М. Ф. Мурьянов. 1996, JI. П. Февчук. 1990; 161, 193-194; И.В.Шаталова, В. В. Скурлов. 1990; 140; А. Е. Махов. 1991; Н. С. Арапова. 2002). Образу жемчуга в русской литературе посвящена статья Т. В. Грачевой (2002). Требуется отметить, что нередко сами поэты выступали критиками произведений своих товарищей по перу. Так, в XX в. А. Белый изобразил ранний символизм с помощью образов зеркала и драгоценного камня (А. Белый. Луг зеленый. 1910; 207-208). См. его же работу о «ювелирной метафорике» у В.Иванова (А. Белый. Символизм. 1910; 54-55). Г. Чулков посвятил анализу «кристаллической» образности в творчестве Ф.Сологуба несколько страниц одной из своих статей (Г.Чулков. 1909). А. Блок в своих рецензиях часто сравнивает творчество того или иного автора с самоцветами, например, «чистота кристаллов» о книге «Будем как солнце» К. Бальмонта (5; 529). О сборнике А. Белого «Золото в лазури» Брюсов говорил как о «горсти драгоценных камней» (6; 300) и т.д. В отечественном и зарубежном литературоведении неоднократно затрагивалась проблема мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX вв. К этой теме обращались такие исследователи, как А. П. Аврааменко (1969; 15-29),

Т.Хмельницкая (1966; 17-18), С. С. Аверинцев (1975; 165-167), Н.А.Кожевникова (1986; 51-52, 83, 91-93, 99), А.Дикман (1994), 3. Г Минц (1999; 325, 330, 525, 543-555), И. В. Корецкая (2000; 946), П. В. Куприяновский, Н.А.Молчанова (2001; 220,224), Н. Bay ley (1912), G. Brus (1991), V.Markov (1988; 279-280), А. Ханзен-Леве (1999; 44-47, 65-66), M. Вайскопф (1996; 255-256), Т. Б. Забозлаева (1998), В. В. Бурдин (1998; 128-134), В. Ю. Прокофьева (1996; 111-123), В. Ю. Куаме (1999; 115-123), Э.Я.Кравченко (1994; 73-74), О. Рубинчик (1997; 58-60), И. Г. Минералова (Уроки изящной словесности. 2000; 236-254, 287-289). В недавно вышедшем словаре, материалом для которого послужил язык русской художественной литературы XVIII-XX вв., исследовательницей Н.В.Павлович подробно описываются ряды образов, в том числе и образов драгоценных камней (Н. В. Павлович. 1999). Анализируя работы указанных авторов, можно определить, что при рассмотрении роли самоцветных камней в духовной культуре человечества и ее влиянии на поэзию наиболее удачно освещались следующие проблемы:

Роль драгоценных камней в древних культах и религиозных обрядах.

Исследование отдельных «драгоценных» метафор, характерных для поэтической системы XIX-XX вв.

Определение механизма формирования и художественные функции стилистических фигур, основанных на символике драгоценных камней.

Рассмотрение семантики образов драгоценных камней в контексте литературных и мифопоэтических традиций.

Исследователями отмечается важная роль драгоценных камней в формировании мотивно-образной структуры произведений, это связано с тем, что нередко образ драгоценного камня, семантический ореол которого опирается на широкий культурный контекст, позволяет увидеть скрытый уровень, формирующий семантический потенциал текста. Но, несмотря на то, что о роли самоцветов в русской литературе написано немало, все высказывания отдельных исследователей не получили логического завершения.

Не существует работ, где был бы представлен целостный анализ мотивов и образов драгоценных камней в произведениях того или иного периода. Этим определяется АКТУАЛЬНОСТЬ исследования. В силу высокой частотности и особой художественной роли наибольшую значимость рассмотрение мотивов и образов драгоценных камней приобретает в русской поэзии конца XIX - начала XX в. Все это определило ЦЕЛЬ нашей работы: анализ мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX вв. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда ЗАДАЧ:

1. Рассмотреть мифопоэтические, фольклорные и библейские традиции как источник мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа веков.

2. Определить художественный смысл и функции мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа веков.

3. Выявить смысл и особенности трансформации мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа веков.

4. Рассмотреть роль мотивов и образов драгоценных камней в создании пространственно-временной концепции лирического произведения в русской поэзии рубежа веков.

В своем исследовании мы не ставим задачей рассмотрение литературных истоков мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX вв. Материал для этого может составить объем отдельной диссертации. Лишь в ряде случаев, когда обращение поэта к художественному источнику очевидно, мы указываем на литературный генезис образа.

Нам представляется, что НОВИЗНА работы определяется тем, что впервые предпринят целостный анализ мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX вв. Новизна исследования также обусловлена тем, что в работе представлена динамика развития и закономерности трансформации мотивов и образов драгоценных камней как в метатексте русской поэзии рубежа веков, так и в творчестве отдельных поэтов.

Конец XIX и начало XX в. отмечены существованием различных направлений и индивидуальностей: реализм И. Бунина, поэзия И. Анненского, метод которого В. Брюсов определил как импрессионизм, поэзия Горького и новокрестьянская поэзия, в 1910-е гг. появляются такие школы, как акмеизм и футуризм. Но особая роль в истории литературы рубежа веков принадлежит символизму, с поэтикой которого, как известно, соотносили свою программу все последующие направления и отдельные поэты. Поэтому ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ для нас, в первую очередь, послужило творчество В. Брюсова, К. Бальмонта, 3. Гиппиус, Д. Мережковского, Ф. Сологуба, В. Иванова, А. Блока и А. Белого, М. Волошина, т. е. тех поэтов, чьи имена уже традиционно относят к т. н. «поэтам-символистам первого ряда». ПРИНЦИП ОТБОРА МАТЕРИАЛА для анализа обусловлен тем, что именно на примере творчества символистов наиболее полно выявляются общие закономерности, предопределяющие особенности развития мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии конца XIX - начала XX в. Прежде всего мы опирались на творчество тех авторов, которые сформировались в 1890-1900-е гг. и чье поэтическое наследие стало неотъемлемой частью литературного процесса того времени. К сожалению, объем работы не позволяет нам говорить о более широком круге авторов, хотя в ряде случаев мы обращаемся к произведениям других поэтов, кроме перечисленных. Так, мы говорим о роли самоцветов в поэзии И. Анненского, И. Северянина, Н. Гумилева, анализ художественных текстов которых доказывает значимость в их творчестве мотивов и образов драгоценных камней. При этом необходимо отметить, что творчество поэтов «второго ряда» подчас представляет также обширный материал по рассматриваемой нами теме. Сокращение материала для исследования вызвано тем, что проблемы, положенные в основу нашего исследования, и в частности проблема эволюции мотивов и образов драгоценных камней, в литературоведении довольно слабо изучены, поэтому нам показалось интересным представить их в рамках широкого хронологического пространства, что и повлекло за собой сокращение круга авторов. Временные границы нашего исследования включают период от конца XIX в., т. е. времени создания первых поэтических сборников В. Брюсова, К. Бальмонта, 3. Гиппиус, Д.Мережковского и Ф.Сологуба, и 1900-1910-е гг. до 1921 г. В ряде случаев мы также обращаемся к произведениям более позднего периода, считая их рассмотрение значимым для создания более полной картины, представляющей процесс функционирования мотивов образов драгоценных камней в поэтическом языке рубежа веков.

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ - мотивы и образы драгоценных камней, их художественный смысл, генезис и трансформации.

Начав работу над обозначенной нами проблемой, мы пришли к выводу, что необходимо уточнить термин «драгоценный камень» относительно его использования в литературе. Известно, что в научной практике учеными-минерологами делается различие между драгоценными и полудрагоценными (поделочными) камнями. Нередко самоцветы также получают название «ювелирные», но нам представляется более корректным употреблять определение «драгоценные» камни, т. к. термин «ювелирный» более подходит для обозначения предметов, сделанных из драгоценных металлов и камней. Хотя словосочетание «ювелирная метафора» («ювелирная метафорика») уже получило распространение (См., например, работу В. Ю. Прокофьевой. 1996 г.). Исследовательница говорит о том, что оно было создано по аналогии со словосочетанием «зеркальная метафора», уже имеющим в литературоведении статус термина. Наиболее известная классификация самоцветов принадлежит М. Бауэру и А. Е. Ферсману. Исследователи выделяют три группы: 1. драгоценные (3 порядка) - алмаз, рубин, сапфир, александрит, благородная шпинель, эвклаз), топаз, аквамарин, опал, гранат, кровавый аметист, бирюза и др. 2. поделочные камни: нефрит, лазурит, малахит, оникс, яшма, агат и др. 3. драгоценные камни органогенные', жемчуг, яхонт, коралл, гагат. Но и сами писатели, и критики зачастую не делают разграничений между этими группами. Яркий пример тому название одного из стихотворений К. Бальмонта «Драгоценные камни», где «героями» становятся и яшма, и изумруд, и рубин.

Поэтому в своем исследовании мы также не делаем терминологического разграничения между определениями «драгоценный», «полудрагоценный», «ювелирный» камень, зачастую используя их как синонимы.

В основе МЕТОДОЛОГИИ работы лежат историко-типологический и историко-функциональный подходы. Обращение к материалам произведений разных авторов обусловило приемы сопоставительного и описательного методов, а выявление особенностей функционирования мотивов и образов драгоценных камней в контексте - метода контекстуального анализа произведений, а также метода целостного анализа текста.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ БАЗОЙ послужили труды по анализу творчества поэтов рубежа XIX-XX вв., теории мифопоэтики и литературы Нового времени (А. А. Потебня, А. Н. Афанасьев, О. М. Фрейденберг, М. Элиаде, Е. М. Мелетинский, М. Л. Гаспаров, Н. А. Богомолов, Д. Е. Максимов, 3. Г. Минц, А. Ханзен-Леве, И. В. Корецкая, И. Г. Минералова и др.), работы по мотивному анализу (Ю. К. Щеглов, А. К Жолковский, А. В. Миронов, И. В. Силантьев).

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ настоящего исследования состоит в углублении принципов мотивного анализа художественного текста, а также в дальнейшем развитии принципов интерпретации художественного текста в мифопоэтическом аспекте.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ. Материалы и результаты диссертации могут быть использованы на лекционных и практических занятиях по русской литературе рубежа XIX-XX вв. и по фольклористике, на спецкурсах и семинарах, а также быть полезными для преподавателей средней школы.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ: фрагменты глав данного исследования были представлены в качестве докладов на VI и VII научных конференциях молодых исследователей-филологов (г.Волгоград 2001 г., 2002г.), Международной конференции «Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре» (г. Волгоград 2003 г.), II Всероссийской научной конференции «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (г. Москва 2003 г),

Международной конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (г. Москва 2004 г.), а также в следующих статьях:

Образ жемчуга в русской поэзии начала XX века (на примере произведений В. Брюсова, К. Бальмонта, Ф. Сологуба, А. Блока).

Структура художественного пространства и связанные с нею образы и мотивы драгоценных камней в русской поэзии начала XX века (на примере произведений А. А. Блока).

Метафора кристалла как образное воплощение мотивов преломления и прозрачности в русской поэзии конца XIX - начала XX века.

Образ «алмазно-твердого круга» в творчестве К. Бальмонта.

Образы драгоценных камней в творчестве А. Блока: мотивы огня и света.

Образ «каменного пути» и символический ряд «уголь - алмаз» как выражение мифологемы пути в творчестве А. Блока.

Элементы рационального и эмоционального в поэтической структуре образа камня в русской поэзии рубежа XIX-XX веков.

Образы ювелирных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков: мифопоэтические истоки (на примере произведений В. Брюсова, В. Иванова, А. Блока).

Образы драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков: мифопоэтические и библейские традиции.

Основные теоретические предпосылки, а также цели исследования определили СТРУКТУРУ РАБОТЫ: введение, две главы, выводы глав, заключение и список литературы, включающий 359 наименований.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Шилкина, Мария Михайловна

Выводы:

1. Анализ символистских текстов показал, что образ кристалла (= драгоценного камня) в русской поэзии рубежа веков становится одной из важнейших мифологем, олицетворяя собой творческий процесс, поэзию-«третью действительность». Т. к. главной задачей поэзии в раннем символизме становится преображение мира realia творческим сознанием поэта-Творца, то в лирике этого периода метафора «поэзия-кристалл (драгоценный камень)» приобретает значение начала преломляющего. В то время как в младосимволизме, провозглашавшем символическую сущность самой действительности, метафора кристалла, актуализируя семантику прозрачности (просвечиваемости), представляет поэзию как мир, в котором можно рассмотреть за пребывающим вечное, утверждая зеркальную симметричность субстанционального и профанного миров.

2. Вертикаль небо — земля как пространственно-этическая мифологема становится одной из важнейших в картине мира поэзии рубежа веков. Одним из главных символов иерархии элементов «верха» в художественной системе поэтоасимволистов становится образ лазурного неба. Мы рассматриваем этот образ в широком культурном контексте, соотнося его с названием драгоценного камня - лазурита. В ярко выраженной антиномии «небо (лазурь) - земля» первое всегда выступает как начало абсолютное, мир realiora. В поэзии раннего символизма этот абсолют зачастую выступает как далекий и недостижимый. Вследствие этого доминирующими в семантике метафоры «лазурь» становятся значения «холод», «забвение», «смерть». В то же время и мир realia изображается в картинах застывших поверхностей воды (кристаллов, хрусталей), алмазных равнин снега и т.д., ставших трансформацией мотива зеркала, которое отражает пустоту, одиночество и бесстрастность мира, ставшего проекцией внутреннего мира поэта. Главным «небесным» символом в поэзии раннего символизма становится луна. В традиционном сравнении луны с самоцветами поэтами актуализируются семы «холодного блеска», «бледности», «мертвенности» как олицетворение неистинности, вторичности мира realia по отношению к миру realiora. Те же значения приобретают образы звезд-драгоценных камней, на которые распространяется негативная оценка и образа лазури, и образа луны. Сходные мотивы появляются уже в первой книге А. Белого и играют доминирующую роль в сборнике «Пепел», где луна и звезды-драгоценные камни становятся знаком разочарования и обманчивости надежд. Эти мотивы - следствие «угасания внутренних зорь», утраты веры в прежние идеалы. Важно, что поэты в различные периоды своего творчества, обращаясь к одним и тем же образам, часто воспроизводят их с противоположными знаками. Так происходит у Белого с образом солнце-самоцветный камень, который во второй книге поэта зачастую утрачивает позитивную оценку, символизируя лишь горькую иронию над прежними идеалами. Тогда как для большинства символистов второго поколения и, в том числе для Белого периода книги «Золото в лазури», позитивная характеристика солнца связана, в первую очередь, с его теургической, творческой функцией. Для К. Бальмонта солнце - это один из главных символов единства «архетипов неба и земли». В сборниках «Злые чары» и «Жар-птица» поэт нередко создает образы дневного светила, навеянные книгой А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», например, такие, как камень-алатырь. Актуализируя значения блеска, сияния, образ солнца-драгоценного камня участвует в реализации важнейших для мифотворческого символизма мотивов огня и света. С представлениями о свете в поэзии младосимволистов также связан образ лазури, генезис которого исследователи видят в традициях византийской христианской культуры. Поэтами активно используется широкий семантический ореол голубого (синего) цвета, традиционно считающегося символом трансцендентного мира. Мир Прекрасной Дамы Блока и пространство первого сборника Белого наполнены лазурными и бирюзовыми красками. Представители второго поколения символистов значительно усложняют функцию цвета, придавая ему не только декоративно-живописное и эмоциональное-психологическое значения, но и наделяя его мистическим смыслом. Образы драгоценных камней у поэтов нередко утрачивают свои конкретные, физические характеристики, становясь олицетворением небесного света (жемчуг и алмаз у Блока, рубины и жемчуга у Белого и Иванова), хотя в дальнейшем нередко можно наблюдать процесс, когда прежние «драгоценные» образы теряют свое символическое значение, происходит их «овеществление».

Ювелирная метафора» символистами второго поколения и теми, кто начинал еще в рамках раннего символизма и либо частично сохранил свою приверженность этой модели, либо сменил ее на «мифотворческую», также используется и при изображении земного пространства. Помимо того, что, метафорически отождествляя символы «верха» и «низа» с драгоценными камнями, поэты продолжают развивать мифопоэтические и фольклорные традиции, эти образы становятся трансформацией важнейших мотивов мифотворческого символизма - мотива сотворенности мира земного, присутствия божественного творящего начала во всем, а также мотива зеркальности двух миров, их единости, тождественности. С другой стороны, самоцветы со свойственными им характеристиками твердости, долговечности придают этому миру особый положительно-утвердительный характер, становясь своеобразными символами состоявшегося бытия, его значимости, «тяжелой» ощутимости по отношению к миру realiora.

3. Главным мифом блоковской поэзии исследователи традиционно называют миф о пути. Важной характеристикой пути, который в зрелой лирике поэт последовательно сближает с путем России, становится его определение — «каменистый», метафорически представляющее тяжелый путь к «новой жизни». Среди множества вариантов блоковского «мифа о мире» выделяется и один, связанный с образом драгоценного камня. Символический ряд «уголь -алмаз» представляется трансформацией мотива огня, напрямую соотносящегося с темой становления героя лирики Блока. Важно, что один и тот же образный ряд используется поэтом как при изображении «пути мира», так и «пути лирического героя». Рисуя внешний и внутренний мир однотипными средствами, Блок не просто говорит о «похожести» двух миров, он объединяет идею пути лирического героя с идеей о пути Родины, сливает их.

4. В поэзии рубежа веков представления, связанные с драгоценными камнями, нередко используются при обращении к теме «открытости» и «замкнутости» пространства. У А. Блока во втором томе его лирики, в цикле «Маски» появляется образ хрусталя (хрустального бокала), своеобразно вводящий мотив опьянения. Образы хрусталя и вина становятся трансформацией мотива преломления, свидетельствующего, что мир масок увиден через стекло, что он нереален, кем-то выдуман. Мир масок — это мир прошлого героя, его мечтаний и заблуждений. Поэтому для Блока было столь важно создать особый тип пространства, иллюзорного, «замкнутого», который в книге противопоставляется миру открытому, стихийному, «снежному».

В ряде стихотворений А. Блока мы наблюдаем, как древние представления о хрустале как обереге-хранителе также участвуют в формировании пространственной структуры произведений. Образы «хрустального терема» в произведении 1907 г. «Так окрылено, так напевно» и «хрустальной кроватки» в стихотворении «Сны» (1912 г.), в которых запирается / спит царевна, развивают мотив сохранения первоначальной сущности героини, что, по нашему мнению, связано с мифопоэтическими представлениями неба хрустальной (или стеклянной) горой, на которой солнце «запирается на зиму». Образ «хрустальной кроватки», навеянный пушкинским «хрустальным гробом», становится у Блока олицетворением сегодняшнего «дремотного» состояния России-Царевны, в дальнейшем должной проснуться для выполнения своей высокой миссии. Произведение имеет многослойную структуру, включающую два типа пространств: «закрытое», принадлежащее лирическому герою, и «открытое» (Родина). Оба пространства подвергаются процессу интеграции, что приводит к образованию двуединого пространства. Анализ двух этих произведений наглядно выявил эволюцию блоковского «мифа о пути». Слияние в позднем творчестве образа Прекрасной Дамы с образом России, а пути индивидуального с путем общенародным становится символическим воплощением выхода из «замкнутого» пространства собственного мира.

Обращение к теме «открытость - замкнутость» пространства и образам самоцветов, связанных с ней, наблюдается и в лирике К.Бальмонта. В нескольких стихотворениях поэта «закрытое» пространство представлено в образах «алмазно-твердого круга» («На мотив из Зенд-Авесты») и «алмазно-твердой скрепы» («Слава»). Появление в период доминирования мифотворческого символизма «спасительно-освободительной» семантики в символике круга напрямую связано с мифопоэтическими и фольклорными представлениями об этой фигуре. В стихотворениях происходит своеобразное удвоение функций оберега, когда хранительная от демонских чар и колдовства сила магического круга соединяется с теми же свойствами алмаза. Развитие «спасительно-освободительных» мотивов у Бальмонта мы связываем с появлением в его творчестве темы двойничества. В стихотворениях сборника «Горящие здания», куда вошло и «На мотив из Зенд-Авесты», развивается тема борьбы темных и светлых начал в душе героя. Произведение, и по структуре, и функционально напоминающее древний заговор, построено на оппозиции, в основе которой лежит принцип «природное — культурное»: Змей, птица, туча блудница) - копье, алмазный круг, «плеядный пояс». Показ мучительной душевной борьбы героя, который пытается справиться с силами хаоса, завладевшими им, чередуется с обращением-просьбой о самой крепкой защите от темных сил, что художественно мотивирует появление образа магического «алмазно-твердого круга».

Под влиянием библейской образности, прочно вошедшей в поэтический язык К. Бальмонта, в его творчестве появляется ряд образов драгоценных камней, также связанных с представлениями о «закрытых» пространствах. Так, «Небесный Град» в сборнике «Зеленый вертоград» есть почти точное воспроизведение Нового Иерусалима из 21 главы Апокалипсиса. Образы драгоценных камней — оснований Города — становятся в произведении трансформацией мотива света и красоты, которыми озаряется душа человека, приобщившегося к Христу. Душа, сверкающая драгоценностями новой веры, напоминает нам знаменитую душу-жемчужину и золотую ризу (из «Гимна Жемчужине»), душу, которая приобретает свой идеальный первообраз, вернувшись после земного странствия. Согласно библейским представлениям, рай отождествляется с садом. Опираясь на развитую символику жемчуга в священных текстах, Бальмонт также создает образы «жемчужных садов», олицетворяющих представления о рае-саде. Следуя библейской традиции, поэт представляет Город-сад «замкнутым» пространством, пропуском в которое становятся те «драгоценности» души, что нашли свое символическое воплощение в образах самоцветов в евангельском тексте.

5. Важнейшая для символизма идея «соответствий» порождала тенденцию, характеризующуюся выдвижением на первый план «обобщающих образных параллелей и мотивов», что вело к тому, что внешний мир и внутренний мир поэта начинают изображаться одинаковыми образными средствами. Мир realia, предстающий в раннем символизме в образах алмазных равнин, застывшей хрустальной воды, есть проекция внутреннего мира поэта, несущего черты статичности и смерти. В то время как представители младосимволизма, актуализируя в образах драгоценных камней значение прозрачности / проницаемости, развивают мотивы тождественности макро- и микрокосма. В дальнейшем, опираясь на широкий семантический ореол, окружающий самоцветы, поэты и старшего, и младшего поколений, используя метафоры, «драгоценные» эпитеты и сравнения с самоцветами, нередко рисуют внутреннюю жизнь своих героев, будь то мыслительные процессы или эмоциональное состояние человека.

6. Анализ текстов рассматриваемых нами авторов показал, что образы драгоценных камней нередко становятся воплощением темпоральных представлений, организуя тем самым временную структуру произведений. Например, это эпитеты или сравнения, дающие характеристику временным отрезкам. Зачастую в основе этих тропов лежат мифологические и фольклорные представления. Еще один образ времени — нить, украшенная драгоценностями, становится в творчестве ряда поэтов устойчивой универсалией, продолжая развивать традиционный для фольклора и литературы мотив круга, олицетворяющего древний космогонический миф вечного повторения. В раннем символизме этот образ связан с деструктивной, разрушительной семантикой. Как следствие, в процессе нанизывания драгоценных камней на нить акцент делается на скучной, однообразной повторяемости без цели и смысла (Ф. Сологуб). В более поздний период в произведениях В. Брюсова и А. Блока образ времени-драгоценного ожерелья утрачивает ярко выраженную отрицательную характеристику. Время как некая абстрактная категория наполняется конкретным содержанием: в образах самоцветов метафорически предстают человеческие чувства, мечты, труд, а также воспоминания, посредством которых осуществляется возврат к прошлому. Ставя вопрос о соотношении времени биографического и времени экзистенциального, авторы приходят к тому, что прошлое (время биографическое) вернуть невозможно, но возможно субъективное возвращение прежних состояний и ощущений (т. е. время экзистенциальное). Развивая парадигму памяти, поэты утверждают временную преемственность - прошлое — настоящее - будущее, где настоящее и будущее определяются прошлым.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ поэтических текстов рубежа XIX-XX вв. позволяет сделать вывод, что мотивы и образы драгоценных камней становятся в это время устойчивой поэтической универсалией. Наибольшую значимость рассмотрение мотивов и образов самоцветов приобретает при изучении символистской поэзии, феномен которой во многом определил особенности литературного процесса рубежа веков. Именно на примере творчества символистов наиболее полно выявляются общие закономерности, предопределяющие специфику развития мотивов и образов драгоценных камней в русской поэзии конца XIX - начала XX в.

Образы драгоценных камней участвуют в реализации всех важнейших мотивов поэзии рубежа веков. Так, у рассматриваемых нами авторов образы самоцветов выявляются в структуре мотивов огня и света, смерти и возрождения, мифов «преображения мира искусством» и «творчества — божественного дара»; пространственных мотивов круга, пути, «замкнутости» и «открытости», мотивов памяти, зрения (прозрения), зеркала, преломления и проницаемости и др.

Отличавшая деятелей русского символизма высокая, нередко энциклопедическая образованность, их пристальное внимание к мифологии, этнологии, истории религии, ересиологии, классической филологии и т. д. приводят к тому, что источником мотивов и образов драгоценных камней в их произведениях становятся тексты различных культурных систем. Анализ мотивов и образов самоцветов показал наличие в их семантической структуре связи с культурным текстом античности, арабско-персидской литературой, с русским и европейским романтизмом, мифологией различных стран, но наиболее значимыми пластами, оказавшими влияние на поэзию рубежа веков, становятся библейская образность, а также мифология и фольклор славянских народов. Присущая поэтике символистов тенденция, заключавшаяся в ассимиляции различных культурных феноменов, прослеживается и на примере «ювелирной метафорики», когда генезис образа драгоценного камня зачастую восходит к нескольким культурным традициям, представляя собой некий компилят мифологических, фольклорных, библейских или/и литературных реминисценций. Использование традиционной образности в художественных текстах символистов можно охарактеризовать как развитие — полемику. Употребление привычных образов в противоположных для них значениях стало возможным в силу новой символистской поэтики, создание которой было продиктовано особым мироощущением рубежа веков.

Символистское стремление увидеть в искусстве современный миф не только обусловило осознанную ориентацию на сюжетно-образную систему и поэтику мифа и обряда, но и привело к созданию собственных мифологем. Предельная мифологизация текста определяла особенности поэтики: символику чисел, цветов, а также драгоценных камней, которые нередко приобретали «статус» подобных мифологем (общесимволистский миф о поэзии-кристалле, реализующий парадигмы преломления (в раннем символизме) и прозрачности (в младосимволизме); символический ряд «уголь - алмаз» как воплощение мифологемы пути в творчестве А. Блока; драгоценный камень как интегрирующий символ не только для отдельных книг, но и всего творчества К. Бальмонта и др.).

Мотивы и образы драгоценных камней в поэтической системе рассматриваемых нами авторов претерпевают значительную трансформацию. Нередко один и тот же образ в разные периоды творчества того или иного поэта имеет противоположные знаки (например, у А. Белого солнце-драгоценный камень с положительной («Золото в лазури») и отрицательной («Пепел») семантикой). Иногда происходит «овеществление» символа, т. е. приобретение им «несимволического» значения (образ лазури или драгоценные камни, развивающие мотивы огня - света у Блока). Благодаря своей двойственности, слово-образ входит в контексты противоположных типов, формируя и мистические, и реалистические контексты. Трансформация мотивов и образов самоцветов, в первую очередь, связана с изменениями в мировоззренческой системе того или иного поэта. И наоборот, сохранение семантического потенциала, заложенного в том или ином образе, свидетельствует о неизменности представлений автора о мире, судьбе человека в нем и т. д. (это особенно заметно при рассмотрении творчества Ф. Сологуба и В. Иванова).

Образы драгоценных камней участвуют в организации важнейших пространственных и временных оппозиций поэзии рубежа XIX-XX вв.: «небо -земля», «человек - Вселенная», «день - ночь», «жизнь - смерть» и т.д. Исследование основных элементов, составляющих картину мира, также показало наличие в их структуре связи с различными мифологическими системами. Одна из главных идей символизма — идея универсальных мировых «соответствий», продиктованная осознанием единства мира, требовала использования особых художественных средств, в связи с этим исключительна роль образов драгоценных камней как «архитектурных» элементов, способствующих созданию единства двух миров: земного и потустороннего, а также утверждению глубокого родства макро- и микрокосма. Стремление символизма к синтезу искусств, приводит к тому, что поэты увлекаются самим поиском речевых эквивалентов к многоцветной гамме, которая так характерна для живописи русского модернизма, используя цветовую символику как одно из средств построения образа. Широкие знаковые возможности словесной живописи позволяют поэзии символизма использовать «ювелирную метафорику» как в своей прямой декоративной функции, так и в качестве эмоционально-психологического или мистического знака, символа трансцендентного. Иногда, в силу особого восприятия пространственно-временных категорий, внешний мир становится проекцией представлений поэта, а иногда и образы природы, краски которой передаются через драгоценные камни, есть воплощенные переживания автора. Т. о., основная параллель рубежа XIX-XX в. «мир - человеческая душа» реализуется поэтом посредством единого символического ряда, стремящегося к расширению сферы своего влияния, к своеобразной универсальности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шилкина, Мария Михайловна, 2004 год

1. Анненский И. Избранные произведения. Л.: Худож. лит., 1988. - 773 с.

2. Бальмонт К. Собрание сочинений. В 2 т. Можайск: Терра, 1994.

3. Бальмонт К. Избранное. М.: Сов. Россия, 1989. - 591 с.

4. Бальмонт К. Полное собрание сочинений в десяти томах. М., 1908-1914.

5. Белый А. Стихотворения и поэмы. Л.-М., 1966. - 656 с.

6. Блок А. Собрание сочинений: В восьми томах. М.-Л., 1960-1963.

7. Брюсов В. Собрание сочинений. В 7-ми тт. М.: Худож. лит., 1973-1975.

8. Бунин И. А. Собрание сочинений. В 6-ти т. М.: Худож. лит., 1987.

9. Волошин М. Избранные стихотворения. М.: Сов. Россия, 1988. — 382 с.

10. Гиппиус 3. Н. Стихотворения. Живые лица. М., 1991. - 470 с.

11. Гиппиус 3. Н. Собрание сочинений. В 5 тт. — М.: Русская книга, 2001.

12. Гумилев Н. С. Собрание сочинений в четырех томах. — М.: Терра, 1991.

13. Гумилев Н. С. Стихотворения и поэмы. СПб.: Академический проект, 2000. - 734 с.

14. Иванов В. И. Собрание сочинений. В 4 тт. Брюссель, 1971-1987.

15. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений. В 2-х т. М.: Худож. лит., 1990.

16. Мережковский Д. С. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1990.

17. Северянин И. Тост безответственный. Стихотворения. Поэмы. Проза. — М.: Республика, 1999.-543 с.

18. Сологуб Ф. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2000. - 680 с.

19. Сологуб Ф. Собрание сочинений. В 10 тт. СПб., 1909.

20. Цветаева М. И. Сочинения. В 2-х т. М., Худож. лит., 1980.

21. Аверинцев С. С. «Скворешниц вольных господин.». Вяч. Иванов: путь поэта между мирами. СПб.: Алетейя, 2001. - 167 с.

22. Аверинцев С. С. Золото в системе символов средневековой культуры // Византия. Южные славяне. Древняя Русь. Западная Европа. М., 1973. - 251 с.

23. Аверинцев С. С. Системность символов поэзии В. Иванова // Контекст 89 (литературно-теоретические исследования). М.: Наука, 1989. - С. 42-57.

24. Аверинцев С. С. Поэзия Вячеслава Иванова//Вопросы литературы. 1975. №8.-С. 145-195.

25. Аврааменко А. П. Поэзия Андрея Белого: Дис. . канд. филол. наук. М., 1970.-458 с.

26. Аврааменко А. П. Сборники «Золото в лазури» и «Пепел» А. Белого: (к вопросу о традиционности и новаторстве в поэзии символизма) // Филологические науки. 1969. № 5. - С. 15-29.0

27. Аврааменко А. П. От XIX века к XX. Новое искусство (Русский символизм как объект научного изучения) // Вестник Моск. ун-та. Серия 9. Филология. -2002. №4.-С. 20-35.

28. Айрапетян В. Письмо на тему зеркала // Scangio-Slavica / Assoc. of Skandinavian Slavist a. Baltologist. Copenhagen, 1996. - C. 145-149.

29. Алатырь // Мифы народов мира. М., 1991-1992. Т. 1. - С. 57.

30. Алатырь // Русская ономастика и ономастика России: Словарь. М., 1994. — С. 14.

31. Александрова А. Диониссийский комплекс идей раннего Вячеслава Иванова // Stadia slavika Akad. Scihung. Budapest, 2001.-Т. 1. - С. 361-394.

32. Александрова О. И. Поэтическое словотворчество в эстетической организации лексики // Функционально-семантический и стилистический аспекты изучения лексики. Куйбышев, 1989. - С. 65-78.

33. Альфонсов В. Н. Русская поэзия первой половины XX века: творческое миропонимание и поэтические системы: (Маяковский, Пастернак, Блок, Хлебников, Заболоцкий): Дис. докт. филол. наук. СПб., 1996. -450 с.

34. Ампилаева Р. В. Свет и цвет в византийской христианской эстетике и их отраженность в образной системе А. Блока // Актуальные проблемы и перспективы филологии. Калиниград, 1996. - С. 9-16.

35. Аничков Е. В. Реализм и новые веяния. СПб., 1909. - 120 с.

36. Анненский И. Книги отражений. М., 1906-1909. Репринт, изд. 1979. -679 с.

37. Арапова Н. С. Кристалл и хрусталь // Русский язык в школе. 1978. № 3. -С. 106-107.

38. Арапова Н. С. Магический кристалл // Русская речь. 2002. № 2. - С. 116118.

39. Архиепископ Аверкий. Апокалипсис, или Откровение Святого Иоанна Богослова. История написания, правила для толкования и разбор текста. — М.: «Оригинал», 1991. 78 с.

40. Ауни Д. Новый Завет и его литературное окружение. СПб., 2000. - 271 с.

41. Афанасьев А. Н. Мифы, поверья и суеверия славян. В 3-х т. М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2002.

42. Ахметов С. Фантазия о самоцветах // Дорогами тысячелетий: Сб. исторических очерков и статей. М.: Молодая гвардия, 1987. - С. 258-269.

43. Базанов В. Г. Фольклор. Русская поэзия начала века. JL: Наука, 1988. — 312 с.

44. Бальмонт К. Рубиновые крылья // Бальмонт К. Морское свечение. — СПб.-М., 1909.-С. 55-102.

45. Бальмонт К. Символизм народных поверий // Бальмонт К. Белые зарницы. Мысли и впечатления. СПб., 1908. - С. 165-173.

46. Бальмонт К. Флейты из человеческих костей. Славянская душа текущего мгновенья // Бальмонт К. Белые зарницы. Мысли и впечатления. СПб., 1908. -С. 205-213.

47. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993. - 368 с.

48. Барзах А. Е. Материя смысла // Иванов В. И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. В 2-х томах. СПб.: Академический проект, 1995. - С. 5-60.

49. Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. -С. 234-407.

50. Беленький М. С. Мифология и философия Библии. — М., 1977. 534 с.

51. Белый А. Начало века: Воспоминания: В 3-х кн. — М.: Худож. лит., 1990.

52. Белый А. Символизм. М.: Мусагет, 1910. — 633 с.

53. Белый А. Арабески: книга статей. М.: Мусагет, 1911. - 501 с.

54. Белый А. Луг зеленый: книга статей. М.: Альциона, 1910. - 247 с.

55. Белый А. Жезл Арона (о слове в поэзии) // Скифы: Сб. 1. М., 1917. -С. 155-212.

56. Белый А. Поэзия слова. Пг.: Алконост, 1922. - 131 с.

57. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1966. - 528 с.

58. Библейская энциклопедия. М.: Терра, 1990. - 350 с.

59. Библейские легенды. М., 1991. - 279 с.

60. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. М., 2000. — 1533 с.

61. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М.: «Республика», 1996. - 333 с.

62. Бирюков Э. Э. К вопросу о значении и толковании цветовой символики в произведениях А. Белого // Семантика слова и семантика текста. М., 2001. -Вып. 4.-С. 56-66.

63. Блок А. Дневники. М.: Сов. Россия, 1989. - 512 с.

64. Блок А. и Белый А. Переписка. М., 1940.

65. Богомолов Н. А. Любовь одна (о творчестве Зинаиды Гиппиус) // Гиппиус 3. Н. Стихотворения. Живые лица. М., 1991. - С. 5-22.

66. Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм // Новое литературное обозрение. 1999. № 5. - С. 122-127.

67. Богомолов Н. А. Заметки о русском модернизме // Новое литературное обозрение. 1997. № 24. - С. 246-255.

68. Богомолов Н. А. Петербургские газифиты // Серебряный век в России. Избранные страницы. М.: Радикс, 1993. - С. 167-207.

69. Большой энциклопедический словарь: Мифология. 4-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 736 с.

70. Бражников И. J1. Мифопоэтический аспект литературного произведения: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997. 189 с.

71. Бройтман С. Н. Федор Сологуб // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х гг.). Кн. 1. М., 2000. - С. 882-932.

72. Бройтман С. Н. Образные языки в поэтике Вячеслава Иванова // Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. - М.: Наука, 2002. -С. 88-95.

73. Бронгулеев В. В. Посредине странствия земного: Документальная повесть о жизни и творчестве Н. Гумилева. Годы: 1886-1913. М.: Мысль, 1995. - 351 с.

74. Брюсов В. Среди стихов. 1894-1924. М., 1990. - 714 с.

75. Бурдин В. В. Мифологическое начало в поэзии К. Д. Бальмонта 1890-1900-х годов: Дис. . канд. филол. наук. Иваново, 1998. — 185 с.

76. Бурдин В. В. К истокам жизнетворчества: из наблюдений над символикой солнца и огня в поэзии К.Бальмонта // «Серебряный век». Потаенная литература: Межвузовский сб. науч. трудов. — Иваново, 1997. С. 166-173.

77. Быстров Н. JI. Проблема времени в творчестве А. Белого: Дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 1996. 164 с.

78. Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. Киев, 1991. - 407 с.

79. Вайскопф М. «Пьяное чудовище» в стихотворении Блока «Незнакомка» // Новое литературное обозрение. 1996. № 21. - С. 252-257.

80. Валаев Р. Новеллы о драгоценных камнях. — Киев, 1974. — 107 с.

81. Вахтель М. Новое о Вячеславе Иванове // Новый журнал. — Нью-Йорк. 1996. -Кн. 202.-С. 315-328.

82. Вейман Р. История литературы и мифология. М., 1975. - 343 с.

83. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. -406 с.

84. Вестник моды. 1885. № 34. С. 30-32.

85. Владимирский Б. С. Камни: тайны и таинства. — Харьков, 1995. 285 с.

86. Волошин М. Лики творчества. Л., 1984. - 848 с.

87. Выгодский Д. О творчестве Бальмонта // Летопись. 1917. № 5-6. - С. 250260.

88. Гаврилова Ю. Ю. Миф автор - художественная целостность: аспекты взаимодействия // Филологические науки. - 1993. № 3. - С. 41-48.

89. Галактионова Н. А. Национальная картина мира в поэзии К. Бальмонта: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тюмень, 1999.-23 с.

90. Гаспаров М. Л. Избранные труды: В 2 т. М., 1997.

91. ГачевГ. Д. Национальные образы мира. Космо Психо - Логос. - М.: Прогресс - Культура, 1995. - 448 с.

92. Герасимов Ю. К. Русский символизм и фольклор // Русская литература. — 1985. № 1.-С. 95-109.

93. Гинзбург Л. Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. - 414 с.

94. Гиппиус 3. Н. Петербургские дневники. 1914-1919. Нью-Иорк-Москва, 1990.-312 с.

95. Гладков Б. И. Толкование Евангелия. СПб., 1913. Репринт, издание 1996. -768 с.

96. Гоникман Э. И. Ваш талисман (о лечебных свойствах драгоценных камней). Лечебная радуга камня. М.: Издательский дом МСП, 1997. — 340 с.

97. Грачева Т. В. Жемчуг в русской литературе // Русская речь. 2002. № 3. — С. 14-20.

98. Григорьев A. JI. Мифы в поэзии и прозе русских символистов // Литература и мифология: Сб. науч. тр. Л., 1975. - С. 56-78.

99. Грякалова Н. Ю. К генезису лирики Блока (Я. Полонский и Вл. Соловьев) // Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1991. - С. 49-63.

100. Грякалова Н. Ю. От символизма к авангарду. Опыт символизма и русской литературы 1910-1920 гг. (Поэтика. Жизнетворчество. Историософия). -СПб., 1998.-408 с.

101. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М: Русский язык, 1978-1980.

102. Даль В. И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа. М.: Терра, 1997.-320 с.

103. Дикман А. Несколько замечаний о цикле «Прозрачность» // Cahiers du monde russe. Paris, 1994. - Vol. 35. - P. 269-285.

104. Дикман M. И. Поэтическое творчество Федора Сологуба // Сологуб Ф. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2000 - С. 5-73.

105. Дмитриев В. Поэтика: Этюды о символизме. СПб.: СПб. филиал журнала «Юность», 1993.- 181 с.

106. Дмитриев Н. П. Проблемы мифопоэтизма в поэзии Ф.Сологуба: Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 1998. — 163 с.

107. Долгополов Л. К. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX начала XX века. Л.: Сов. Писатель. Ленингр. отд-ние, 1985. - 351 с.

108. Долинский М. 3. Искусство и Александр Блок. — М., 1985. 325 с.

109. Домострой. М.: Советская Россия, 1990. - 303 с.

110. Драгоценные камни и жемчуг // КерлотХ. Э. Словарь символов. -М., 1994.-С. 180-182.

111. Дудкин В. В. Символика поэмы А. Блока «Двенадцать» (на материале зарубежных исследований) // Проблемы исторической поэтики. Исследования и материалы: Межвуз. сб. науч. тр. Петрозаводск: ПГУ, 1990. - С. 115-128.

112. Дунаев М. М. Своеобразие русской религиозной живописи. XII-XX век. -М.: Филология, 1997. 224 с.

113. Дьяченко Г. М. Полный церковнославянский словарь. Репр. издание 1900 г. М.: Моск. патриархат: Посад, 1993. - 1120 с.

114. Евдокимова Л. В. О фольклорно-мифологических истоках мотива смерти в произведениях Ф. Сологуба // Филологический поиск: Сб. науч. трудов. -Вып. 1.-Волгоград: Перемена, 1993.-С. 110-120.

115. Евдокимова Л. В. Мифопоэтическая традиция в творчестве Ф. Сологуба: Монография. Астрахань, 1998. - 224 с.

116. Епископ Петр. Объяснение Апокалипсиса. Томск, 1885. - 89 с.

117. Еремина В. И. Поэзия 1880-1890-х гг. // Русская литература и фольклор (конец XIX). Л., 1987. - С. 334-360.

118. Ермилова Е. В. Теория и образный строй русского символизма. М.: Наука, 1989.- 174 с.

119. Жирмунский В. М. Поэтика Александра Блока // Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. - С. 205-238.

120. Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. К понятиям «тема» и «поэтический мир» // Учен. Зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 365. — Тарту, 1975. - С. 143167.

121. Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. Поэтика выразительности: Сб. статей. — Wien, 1980.-256 с.

122. Забозлаева Т. Б. Драгоценности в русской культуре XVIII-XX веков. Словарь. СПб., 2003. - 468 с.

123. Забозлаева Т. Б. Символика цвета. СПб., 1996. - 115 с.

124. Забозлаева Т. Б. Храни меня, мой талисман. Ювелирные украшения в русской культуре XVIII-XX веков. Опыт словаря. СПб., 1999. - 158 с.

125. Забозлаева Т. Б. Ювелирные камни в произведениях русских писателей. -СПб., 1998.-28 с.

126. Зелинский Ф. Ю. О заговорах. История развития заговора и главные его формальные черты. Харьков, 1897. - 97 с.

127. Иванов В. И. Письма о русской поэзии //Аполлон. 1910. № 7. - С. 29-45.

128. Иванов В. И. Родное и вселенное. — М., 1994. 427 с.

129. Иванов В. И. Ты еси // Иванов В. И. Собрание сочинений. В 4 тт. -Брюссель, 1981. Т. 3. С. 263-268.

130. Иванова И. С. Феномен времени в лирике Серебряного века: Дис. . канд. филол. наук. М., 2002. 167 с.

131. История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995. -305 с.

132. История русской литературы: XX век: Серебряный век / Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страда, Е. Сермана. М., 1994. - 702 с.

133. Исупов К. Г.Историзм Блока и символистская мифология истории: Введение в проблему // А. Блок: Исследования и материалы. Л., 1991. - С. 321.

134. Каган М. С. Категория времени в искусстве и культуре XX века // Ритм. Пространство и время в литературе и искусстве. — Л.: Наука, 1974. С. 39-67.

135. Казначеев В. Л., Спирин Е. А. Космопланетарный феномен человека. Проблемы комплексного изучения. — Новосибирск, 1994. С. 60-72.

136. Камень // Керлот X. Э. Словарь символов. М., 1994. - С. 236-237.

137. Касавин И. Т. «Человек мигрирующий»: онтология пути и местности // Вопросы философии. 1997. № 7. - С. 74-84.

138. Кашина Н. К. Мифическое в художественном сознании культуры «серебряного века» // Культура и текст 1999. - СПб., 2000. - С. 198-208.

139. Керлот X. Э. Словарь символов. М., 1994. - 601 с.

140. Ковтун Л. С. Рождение жемчуга (знак и символ в приточном символе) // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. - С. 260-266.

141. Ковтунова И. И. Очерки по языку русских поэтов. — М.: «Азбуковник», 2003. 206 с.

142. Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. -М.: Наука, 1986.-253 с.

143. Кожевникова Н. А., Петрова 3. Ю. Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX веков. М.: Языки русской культуры, 2000.

144. Козарезова О. О. Концепция мира и человека в творчестве Ф. Сологуба: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997. 156 с.

145. Козубовская Г. П. Проблемы мифологизма в русской поэзии конца начала века. Самара-Барнаул, 1995. - 160 с.

146. Колобаева Л. А. Встреча времен (художественное время в цикле «Родина» А. Блока) // Вестник МУ. Сер. лит. и яз. 1980. № 6. - С. 25-33.

147. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв.-М., 1990.-335 с.

148. Колобаева Л. А. Русский символизм. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. — 146 с.

149. Колосова С. Н. «И воин, и всадник». Николай Гумилев: прозаик и поэт. Монография. — М.-Ярославль: «Литера», 2004. — 244 с.

150. Корецкая И. В. Импрессионизм в символистской поэзии и эстетике // Корецкая И. В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. -М„ 1995.-С. 199-252.

151. Корецкая И. В. Символизм // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х гг.). Кн. 1. М., 2000. - С. 688-720.

152. Корецкая И. В. Константин Бальмонт // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х гг.). Кн. 1. М., 2000. - С. 933-958.

153. КорнееваТ. А. Сложные адъективные новообразования в языке поэзии русских символистов. Автореферат дис. . канд. филол. наук. Казань, 2001. — 20 с.

154. Коробейников Е. В. Проблемы поэтики и мировоззрения В. Я. Брюсова в 1890 гг.: Дис. . канд. филол. наук. Магнитогорск, 1997. 178 с.

155. Коробка Н. «Камень на море» и камень алатырь // Живая старина. 1908. -Вып. 4.-С. 15-24.

156. Котрелев Н. В. «Видеть» и «ведать» у Вячеслава Иванова // Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. - М.: Наука, 2002. -С. 7-18.

157. Кравченко Э. Я. Система символов в языке ранней поэзии А. Белого: Дис. . канд. филол. наук. М., 1994. -202 с.

158. Красиков С. Предания о металлах и минералах. Минск, 1994. - 250 с.

159. Краснова JI. В. Поэтика А. Блока. М., 1980.-215 с.

160. Критика русского символизма: В 2 тт. М.: ООО «Издательство «Олимп»»: ООО «Издательство ACT», 2002.

161. КрохинаН. П. Мифопоэтические аспекты литературы XIX-XX веков: к постановке вопроса // Начало: Сб. работ молодых ученых. М., 1990. - С. 171188.

162. Крохина Н. П. Мифопоэтизм А. Блока в контексте символистского мифомышления // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. № 6. - С. 515-526.

163. Крушевский Н. Заговоры как вид русской народной поэзии // Варшавские университетские известия. №3. Варшава, 1876. - С. 3-69.

164. Куаме В. Ю. Традиции духовной поэзии в лирике Вяч. Ив. Иванова: Дис. . канд филол. наук. Волгоград, 1999. 155 с.

165. Куприяновский П. В., Молчанова Н. А. Поэт Константин Бальмонт: Биография. Творчество. Судьба. Иваново, 2001. - 469 с.

166. Курганов Е. Я. «Декадентская мадонна» // Гиппиус 3. Н. Живые лица. Стихи. Дневники. Тбилиси: Мерани, 1991. - 3-21.

167. Лавров А. В. Мифотворчество аргонавтов // Миф фольклор -литература. - Л., 1978. - С. 137-170.

168. Лавров А. В., Минц 3. Г. О втором томе лирики А. Блока // Блок. А. А. Полное собр. соч. и писем: в 20-ти томах. М., 1997. - Т. 2. - С. 519-877.

169. Левин М. Ю. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 831. - Тарту, 1988. - С. 6-24.

170. Левинтон Г. А. Заметки о фольклоризме Блока // Миф фольклор — литература. - Л., 1978.-С. 171-185.

171. Лепахин В. В. Икона в изящной словесности. Сегед: JATEPress, 1999. -294 с.

172. Лермонтов М. Ю. Сочинения в двух томах. М.: Правда, 1988.

173. Лихачев Д. С. Поэтика художественного времени // Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Худож. лит., 1971. - С. 232-381.

174. Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. Л., 1982. - 343 с.

175. Лонго Ю. А. Практическая магия удачи. Талисманы и амулеты. М.: Изд-во Эксмо, 2002. - 192 с.

176. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. — 525 с.

177. Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. - 340 с.

178. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. -525 с.

179. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек Текст - семиосфера -история. - М.: Языки русской культуры, 1999. — 447 с.

180. Магический кристалл: магия глазами ученых и чародеев. М., 1992. -234 с.

181. Магомедова Д. М. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. -М., 1994.-223 с.

182. Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.: Сов. Писатель. Ленингр. отд-ние, 1981. - 552 с.

183. Максимов Д. Е. Русские поэты начала века: Очерки. — Л.: Сов. писатель, 1986.-404 с.

184. Махов А. Е. «Магический кристалл» А.С.Пушкина и «Волшебный хрусталек» Н. М. Коншина // Русская речь. 1991. № 3. - С. 3-7.

185. Медведев А. В. Библейские изречения: учебн. пособие. -Екатеринбург, 1994. 34 с.

186. Мейлах Б. С. Проблемы ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества // Ритм. Пространство и время в литературе и искусстве. — Л.: Наука, 1974. С. 3-10.

187. Мелетинский Е. М. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001. -350 с.

188. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 407 с.

189. Мете л ев Ю. Самоцветные перстни Пушкина // Нева. 1999. №6. -С. 224-227.

190. Мещерский Н. А., Мещерская Е. Н. «Жемчужна душа» в «Слове о полку Игореве» // Исследования по древней и новой литературе. JL, 1987. - С. 144147.

191. Миллер-Будницкая Р. 3. Символика цвета и синэстетизм в поэзии на основе лирики А. Блока // Изв. Крымск. Пед. ин-та. Симферополь, 1930. -С. 162-184.

192. Минералов Ю. И. Теория художественной словестности. М.: Владос, 1999.-360 с.

193. Минералова И. Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма: учебн. пособие. М.: Флинта; Наука, 2003. - 226 с.

194. Минералы // Мифы народов мира: В 2 т. М., 1991-1992. Т. 2. - С. 151152.

195. Минц 3. Г. Поэтика русского символизма. С.-Петербург: «Искусство -СПБ», 2004. - 480 с.

196. Минц 3. Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Уч. Зап. Тарт. Гос. ун-та. Вып. 459. - Тарту: Изд-во Тартус. гос. ун-та, 1979. - С. 76-120.

197. Минц 3. Г. Об эволюции русского символизма. (К постановке вопроса: тезисы) // А. Блок и основные тенденции развития литературы начала века. Блоковский сборник. Тарту, 1986. - С. 7-24.

198. Минц 3. Г. Поэтика А. Блока. СПб., 1999. - 726 с.

199. Минц 3. Г., Обатнин Г. В. Символика зеркальности в ранней поэзии Вяч. Иванова (сборники «Кормчие звезды » и «Прозрачность») // Зеркало. Семиотика зеркальности: Труды по знаковым системам: Уч. зап. Тартус. ун-та. -Вып. 831.-Тарту, 1988. С. 46-61.

200. Минц 3. Г., Пустыгина Н. С. «Миф о пути» и эволюция писателей-символистов // Минц 3. Г. Поэтика русского символизма. С.-Петербург: «Искусство - СПБ», 2004. - С. 140-143.

201. Миронов А. В. Мотивный анализ: Истоки и сущность метода // Грехневские чтения: сб. науч. тр. Н.-Новгород, 2001. - С. 60-64.

202. Мистические свойства камней. СПб.: Библиополис, 1995. - 215 с.

203. Мифологический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 640 с.

204. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. М.: Сов. Энциклопедия, 1991-1992.

205. Молчанова Н. А. Мифотворчество в трактовке символистов // Творчество писателя и литературный процесс. — Иваново, 1981. — С. 205-216.

206. Молчанова Н. А. Мотивы русской мифологии и фольклора в лирике символистов 1900-х годов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Горький, 1984. — 22 с.

207. Молчанова Н. А. О книге К. Д. Бальмонта «Будем как солнце» // Русская литература. -2001. № 4. С. 51-67.

208. Молчанова Н. А. Поэзия К.Бальмонта 1890-х-1910-х годов: проблемы творческой эволюции. М.: МПГУ, 2002. - 146 с.

209. МорозЕ. JI. Следы шаманских представлений в эпической традиции древней Руси // Фольклор и этнография. Л., 1977. — С. 64-73.

210. Москвин В. П. Русская метафора. Семантическая, структурная, функциональная классификация. Волгоград: «Перемена», 1997.-91 с.

211. Мстиславская Е. П. Д. С. Мережковский и З.Н.Гиппиус. Лирический диалог // 3. Н. Гиппиус. Новые материалы. Исследования. — М., 2002. С. 244261.

212. Муравицкая М. П. Поэтический язык и духовная культура: символика лазури // Материалы II Международного семинара «Славянская культура в современном мире (изучение и преподавание в иноязычной аудитории)». -Киев, 1991.-С. 38-41.

213. Мурьянов M. Ф. Магический кристалл // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1970. - Вып. 6. - С. 92-94.

214. Мурьянов М.Ф. Алмазы Пушкина // Мурьянов М.Ф. Из символов и аллегорий А. С. Пушкина. М.: Наследие, 1996. - С. 246-255.

215. Мусатов В. В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. М.: Изд. центр РГГУ, 1998. - 483 с.

216. Найдыш 3. М. Мифотворчество и фольклорное сознание // Вопросы философии. 1994. № 2. - С. 45-54.

217. Немеровская О., Вольпе Ц. Судьба Блока. М.: «Аграф», 1999. - 288 с.

218. Николаев А. И. О некоторых особенностях ранней поэзии Валерия Брюсова // «Серебряный век»: Потаенная литература: Межвуз. сб. науч. тр. -Иваново: ИГУ, 1997. С. 38-53.

219. Николаев С. М. Камни: мифы, суеверия, легенды. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1995. - 380 с.

220. Новикова М. Л. Хронотоп как остраненное единство художественного времени и пространства в языке художественного произведения // Филологические науки. 2003. № 2. - С. 60-69.

221. Новикова Т. В. Изобразительное искусство в раннем творчестве А. Блока. -М., 1993.- 183 с.

222. Оберлен. Толкование на XVII и XVIII главы Апокалипсиса. Вавилон, великая любодейца // Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса с библиографическим указателем. М., 1994. - С. 390394.

223. Овчинников В. С. Рождение жемчужины // Наука и жизнь. 1969. № 6. -С. 84-96.

224. Ожерелье // Керлот X. Э. Словарь символов. М., 1994. - С. 355-356.

225. Олина Н. В. Концепция «Жизнь сон» в космогонической системе А. Блока // Проблемы истории, филологии, культуры. - Магнитогорск, 2000. -Вып. 9.-С. 355-359.

226. Опарина Е. О. Концептуальная метафора и её функции в языке (на примере субстантивных метафор): Дис. канд. филол. наук. М., 1991. 169 с.

227. Осипова Н. О. Мифопоэтика лирики М. Цветаевой. Киров, 1995. - 117 с.

228. Осипова Н. О. Мифопоэтический анализ поэзии Серебряного века // Наука о литературе в XX веке: (История, методология, литературный процесс). -М, 2001.-С. 213-234.

229. Осука Ф., Китами. С., Какинума Н., Кибе Т. К вопросу о предметности слова в понимании символа у Вячеслава Иванова // Вячеслав Иванов -творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. М.: Наука, 2002. - С. 7780.

230. Очерки истории языка русской поэзии XX в. Образные средства поэтического языка и их трансформация. М., 1995. — 263 с.

231. Павлович Н. В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. -М, 1995.-491 с.

232. Павлович Н. В. Словарь поэтических образов: на материале русской художественной литературы XVIII-XX веков: в 2-х томах. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

233. Пайман. А. История русского символизма. — М.: «Республика», 2000. -415 с.

234. Панова JI. Г. «Мир», «пространство», «время» в поэзии Осипа Мандельштама. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 808 с.

235. Паперно И. Пушкин в жизни человека серебряного века // Cultural Mythologies of Russian Modernism. From the Golden to the Silver Age. Berkleley. Los Angeles. Oxford, 1992.

236. Пахмусс Т. А. Маленькая Тереза // Мережковский Д. С. Маленькая Тереза. Письма Д. Мережковского и 3. Гиппиус. Ann Arbor: Hermitage, 1984. -С. 5-74.

237. Пахмусс Т. А. Творческий путь Зинаиды Гиппиус // Гиппиус 3. Н. Новые материалы. Исследования. М., 2002. - С. 215-235.

238. Пахмусс Т. А. 3. Н. Гиппиус: «Последний круг» / Гиппиус 3. Н. Стихотворения и поэмы: В 2-х. Munchen, 1972.

239. Петров. В. П. Заговоры // Из истории русской советской фольклористики. -Л., 1981.-С. 77-142.

240. Петрова Т. С. Мифологические корни «Славянского древа» К. Бальмонта // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 2. - Иваново, 1996. - С. 20-31.

241. Петрова Т. С. Семантика образа цветка в лирике К.Бальмонта // Материалы международной лингвистической научной конференции. -Тамбов, 1995.-С 30-38.

242. Пинаев С. М. Близкий всем, всему чужой. Максимилиан Волошин в историко-культурном контексте серебряного века: Монография. М., 1996. -254 с.

243. Поддубная Р. Н. Литературная судьба фольклорного мотива («магический круг») // Литература и фольклорная традиция: сб. науч. тр. Волгоград: «Перемена», 1997. - С. 40-46.

244. Познанский Н. Ф. Заговоры. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. -Пг., 1917. Переиздание: М., 1995. 352 с.

245. Полный православный богословский энциклопедический словарь: В 4 т. -СПб., 1996.

246. Померанцева Э. В. Рассказы о колдунах и колдовстве // Семиотика. Труды по знаковым системам. Т. 7. - Тарту, 1975. — С. 88-95.

247. Пословицы русского народа: сборник В. И. Даля. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957.-991 с.

248. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. — М.: Лабиринт, 2000. -479 с.

249. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 622 с.

250. Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. В 2-х т. -М., 1959.

251. Приходько И. С. Блок и русский символизм: мифопоэтический аспект. — Владимир: Изд-во ВГПУ, 1999. 80 с.

252. Приходько И. С. Образ Христа в поэме А. Блока «Двенадцать» (историко-культурная и религиозно-мифологическая традиция) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. № 5. - С. 426-445.

253. Приходько И. С. Мифопоэтика А. Блока. Владимир, 1994. - 133 с.

254. Прокофьева А. Г., Прокофьева В. Ю. Анализ художественного произведения в аспекте его пространственных характеристик: Монография. -Оренбург: ОГПИ, 2000. 160 с.

255. Прокофьева В. Ю. Элементы мифологической картины мира в лексической структуре текстов Вячеслава Иванова: Дис. . канд. филол. наук. СПб., 1996.- 195 с.

256. Прокофьева В. Ю. «Зеркальная» метафора в поэзии Вячеслава Иванова // Научные труды молодых ученых ОГПИ. Оренбург, 1996. — С. 76-86.

257. Проскурина В. «Cor Ardens»: смысл заглавия и эзотерическая традиция // Новое литературное обозрение. 2001. № 5. - С. 196-213.

258. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. М., 1947.

259. Пыляев М. И. Драгоценные камни, их местонахождение и употребление. -СПб., 1888.- 195 с.

260. Пьяных М. Ф. «Серебряный век» русской поэзии // Серебряный век. Петербургская поэзия конца XIX-начала XX века. Л.: Лениздат, 1991. -С. 511-523.

261. Резник Н. А. Цветовая символика в лирике М. Ю. Лермонтова в русле традиций православия // Русская литература века и христианство. М., 1997. — С. 281-287.

262. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М.: ОГИ, 2000. -152 с.

263. Рубинчик О. «Жемчужин для слез достать мне негде.» Об Анне Ахматовой. // Русский ювелир. 1997. № 5. - С. 58-60.

264. Русская литература XX века (1890-1910). В 2-х тт. Под ред. С. А. Венгерова. М., 2000.

265. Русская литература и фольклор (конец XIX века). Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1987. - 367 с.

266. Русская народная поэзия. Лирическая поэзия. Л., 1984. - 240 с.

267. Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. Л., 1984. - 246 с.

268. Сапаров М. А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм. Пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. - С. 85-104.

269. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчества». Воронеж, 1991. - С. 104-139.

270. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса с библиографическим указателем / Составитель М. Барсов. -М., 1994.-780 с.

271. Святский Д. О. Под сводом хрустального неба. Очерки по астральной мифологии в области религиозного и народного мировоззрения. СПб., 1913. — 181 с.

272. Сейфи Т. Б. Живописные основы цветовой символики А. Блока // Гуманитарные науки в контексте современных проблем. — Комсомольск-на Амуре, 2001. Ч. 1.-С. 84-91.

273. Сейфи Т. Б. Формосодержательная функция цвета в творчестве русских символистов: (на материале поэзии А. Белого и А. Блока): Дис. . канд. культурологич. наук. Владивосток, 1999. — 187 с.

274. Сейфи Т. Б. Цветовое сознание А. Блока в контексте художественного творчества М. Врубеля и В. Борисова-Мусатова // Гуманитарные науки в контексте современных проблем. Комсомольск-на Амуре, 2001. Ч. 1. — С. 9299.

275. Сидоренко М. И. Словообразовательная характеристика окказиональных слов Игоря Северянина // О Игоре Северянине. Череповец, 1987. - С. 25-38.

276. Силантьев И. В. Мотив в системе художественного повествования. Проблемы теории и анализа. Новосибирск, 2001. - 180 с.

277. Силантьев И. В. Поэтика мотива. М.: Языки славянской культуры, 2004. -250 с.

278. Сказание о двенадцати камнях // Домострой. М.: Худож. лит., 1991. -С. 270-275.

279. Скрипкина В. И. Принципы лирической циклизации в поэзии символистов: (Структурообразующая функция символики цвета в творчестве А. Блока, А. Белого, В. Соловьева): Дис. . канд. филол. наук. М., 1990. 188 с.

280. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

281. Слободнюк С. Л. Русская литература XX века и традиция древнего гностицизма. Магнитогорск: Магнитогорский гос. пед. ин-т, 1994. — 146 с.

282. Словарь библейских крылатых слов и выражений. СПб: Изд-во «Петербург - XXI век», 2000. - 780 с.

283. Слово о полку Игореве. М.: «Дет. лит»., 1980. - 221 с.

284. Смирнова И. М. Мистика чисел, камней и знаков: Из жизни суеверий. — М., 1992.- 181 с.

285. Смит Г. Драгоценные камни. М.: Мир, 1984. - 586 с.

286. Соболевский В. И. Замечательные минералы. М., 1971. - 215 с.

287. Созина Е. К. Космологические зеркала: образ «двойной бездны» в русской поэзии XIX начала XX века // Литературный текст: проблемы и методы исследования. - Тверь, 1997. - С. 81-95.

288. Соловьев В. С. Письма. Т. 1. СПб., 1908. - 325 с.

289. Соловьев В. С. Собрание сочинений. Т. 1-9. СПб.: «Общественная польза», 1901-1907.

290. Сорокина Л. Н. Поэтика символизма. Алма-Ата, 1990. - 280 с.

291. Спивак Р. С. Художественное время в философской лирике А. Блока 1910-х годов // Спивак Р. С. Русская философская лирика. Красноярск, 1985. — С. 101-119.

292. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. ВЗ-хт — М.: Книга, 1989.

293. Суворова Н. Н. Мифотворческая парадигма в русской художественной культуре рубежа XIX-XX веков (М.Врубель и А. Блок): Дис. . канд. филол. наук. Ярославль, 1999. 209 с.

294. Талисманы и судьбы. М.: Аквариум, 1997. - 320 с.

295. Татаренко С. Д. Миф как универсалия символистской культуры и поэтика циклических форм // Серебряный век. Кемерово, 1996. — С. 3-14.

296. Толкование на Апокалипсис Святого Андрея, архиепископа Кесарийского. М., 1906. Репринт, изд. 2000. - 271 с.

297. Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. — М., 1995. — 512 с.

298. Топоров В. Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового дерева» // Учен. зап. Тарт. ун-та. Труды по знаковым системам V. Тарту, 1971. - С. 45-60.

299. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. - 624 с.

300. ТропкинаН. Е. Русская поэзия 1917-1921 годов: художественные искания поэтов серебряного века: Учебн. пособие. Волгоград: «Перемена», 1995. — 190 с.

301. ТропкинаН. Е. Образный строй русской поэзии 1917-1921 гг.: Монография. — Волгоград: «Перемена», 1998. 222 с.

302. ТрубинаЛ. А. «Верю в Россию»: Историософские символы А. Блока и А. Белого // Литература в школе. 2001. № 5. - С. 19-25.

303. Уроки изящной словесности. М.: Владос, 2000.

304. Утехин Н. П. Альдонса и Дульцинея Ф. Сологуба // Сологуб Ф. Мелкий бес.-М., 1991.-С. 3-24.

305. Файер В. В. «Милый друг», «родной край» и «темная сила» (частотные словосочетания в лирике Пушкина, Лермонтова и Вячеслава Иванова) //

306. Вячеслав Иванов творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. — М.: Наука, 2002.-С. 108-113.

307. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. СПб.: Азбука, 1996.

308. Февчук JL П. Портреты и судьбы. Л., 1990. - 232 с.

309. Федоров Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988. - 454 с.

310. Ферсман А. Е. Очерки по истории камня. М: Изд-во АН СССР, 1954. — 371 с.

311. Фет А. А. Стихотворения, поэмы, переводы. М.: Правда, 1985. - 559 с.

312. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. Т. 1 (1). М.: Правда, 1990.-490 с.

313. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. Т. 1 (2). М.: Правда, 1990.-494 с.

314. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993. - 321 с.

315. Флоренский П. А. Иконостас // Сочинения: В 4 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. -С. 456-580.

316. Флоренский П. А. Небесные знамения (размышления о символике цветов) // Флоренский П. А. Сочинения. В 4 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. - С. 414-418.

317. Фрезер Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1980.-831 с.

318. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. -448 с.

319. Хайам О. Рубайат. М.: Наука, 1973. - 305 с.

320. Хализев В. Е. Мифология XIX-XX веков и литература (Из истории методологических исканий 1910-х годов) // Вопросы литературы. 2002. № 4. — С. 136-169.

321. Ханзен-Леве А. Русский символизм: система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб.: Академический проект, 1999. - 507 с.

322. Харченко В. К. Функции метафоры. Воронеж, 1992. - 86 с.

323. Хмельницкая Т. Поэзия Андрея Белого // Белый А. Стихотворения и поэмы. JI.-M., 1966. - С. 5-66.

324. Ходасевич В. Некрополь: Воспоминания. Paris, 1976. - 278 с.326. Хороший тон. 1885. №2.

325. Храповицкая Г. Н. Двоемирие и символ в романтизме и символизме // Филологические науки. 1999. № 3. - С. 35-41.

326. Цвет // Керлот X. Э. Словарь символов. М., 1994. - С. 549-560.

327. Цивьян Т. В. К мифологеме сада // Текст: семантика и структура. -М., 1983.-С. 140-156.

328. Циттель В. В. Художественная вселенная Ф. К. Сологуба: проблема творимого «творящего»: Дис. . канд. филол. наук. Магнитогорск, 2001. — 150 с.

329. Черная Т. К. Пространство «магического кристалла» // Вестник Ставропольского гос. пед. ун-та. Социально-гуманитарные науки. Вып. 10. — Ставрополь, 1997. - С. 3-19.

330. Чернейко J1.0. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. № 2. - С. 16-26.

331. Чтения из книг Святого писания Ветхого и Нового завета и Четьи Минеи. -М„ 1887.-876 с.

332. Чулков Г. Дымный ладан // Чулков Г. Покрывало Изиды. М., 1909. -С. 58-62.

333. Шаталова И. В., СкурловВ.В. Покупателю о драгоценных изделиях. -М., 1990.- 158 с.

334. Шатров П. К. Притча Иисуса Христа о драгоценной жемчужине // Шатров П. К. Комментарии к Евангелию от Матфея. СПб., 2000. - С. 324-327.

335. Шахбазян М. А. Поэтика русского модернизма в контексте гностической (неогностической) духовной парадигмы: Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 1999. 170 с.

336. Шиндин С. Г. Пространственная организация русского заговорного универсума // Исследования в области балто-славянской культуры. Заговор. Институт славяноведения и балкинистики. — М., 1993. С. 108-127.

337. Шишкин А. Б. Пламенеющее сердце в лирике Вячеслава Иванова и дантовское видение «Благословенной жены» // Дантовские чтения 1995. — М., 1996. - Вып. 10. - С. 95-104.

338. Шкуркина Ю. А. Семантическая доминанта цветообозначений в структуре художественных текстов А. Блока // Актуальные проблемы лингвистической семантики. Калиниград, 1998. - С. 95-101.

339. Эйзенштейн С. Александр Блок и цвет // Эйзенштейн С. Избр. произведения: В 6 т. Т. 3. М., 1964. - С. 559-567.

340. Элиаде М. Images et Sumboles. Paris, 1952. - 205 с.

341. Элиаде М. Трактат по истории религий. В 2 тт. СПб.; Алетейя, 1999.

342. Элифас Леви-младший. О свойствах камней или талисманах. — М., 1990. — 243 с.

343. Энциклопедический словарь Ф. Брокгауза и И. Эфрона. СПб., 1896.

344. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М.: Республика, 1998. - 429 с.

345. Эпштейн М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. - 303 с.

346. Эренбург И. Портреты русских поэтов. СПб.: Наука, 2002. - 351 с.

347. Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 460 с.

348. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства времени восприятия). М.: Гнозис, 1994. - 344 с.

349. Яковлева Ф. Новый Иерусалим (XXI, 2-XXII, 5) // Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса с библиографическим указателем. М., 1994. - С. 481-494.

350. Bayley Н. The Lost Language of Simbolism. London, 1912. Repr. 1951. -305 p.

351. Beaumont A. Sumbolism in Dekorative Chinese Art. New York, 1949. -150 p.

352. Brus G. «Pejzaz kamenni» w tworczosci Wiaczeslawa Iwanowa i Mikolaja Rericha // Przeglag humanistucrni. Warchawa, 1991. - R. 35. № 516. - P. 61-76.

353. JungC. Psycology and Alchemi (Collected Works, 12). London, 1953. -257 p.

354. Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K. D. Balmont. — Koln; Wien, 1988.-347 p.

355. Teillar A. И Simbolismo dei Sogni. Milan, 1951.-506 p.

356. Wilhelm R. Lao Tse und Taosismus. Stuttart, 1925. - 180 p.