Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта: на материалах дагестанского искусства тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Гейбатов, Сабир Гейбатович

• Гейбатов, Сабир Гейбатович
• кандидат философских наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат философских наук Гейбатов, Сабир Гейбатович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЦИЗМ И ПРОБЛЕМЫ ГЕНЕАЛОГИИ РЕГИОНАЛЬНОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО СУБЪЕКТА

1.1 Официальная историография и проблема различения традиционной и современной художественной субъективности.

1.2. Места, категории и структурно-феноменологический анализ имени "эмансипированного художественного субъекта".

1.3. Разнообразие серий эмансипированного художественного субъекта и статус "события" в дагестанском искусстве советского времени.

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ МЕТАПОЛИТИКИ И ПОСТСОВЕТСКИЙ РЕГИОНАЛЬНЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРОЦЕСС

2.1. Метаполитическая эстетика и ее место в констелляциях новейшей философской и социополитической мысли.

2.2. Гипотезис "приватного субъекта" в структуре постсоветских общественно-политических констант регионального художественного процесса.

2.3. Проекции государственной, территориальной и сакральной "машин желания" на идеологическом экране Республики Дагестан.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта: на материалах дагестанского искусства»

Актуальность темы диссертационного исследования.

Проблема отношения художественной субъективности (дискурса субъекта) к социокультурным, идеологическим, этико-мировоззренческим составляющим современной общественно-политической ментальности различных регионов мира, является, пожалуй, одной из наиболее востребованных в структуре современных социогуманитарных исследований.

Многочисленная научная и философская литература по данной проблематике свидетельствует о неоднозначности подходов и многоаспектности факторов, воздействующих на характер функционирования и специфику истолкования традиционных и новейших художественных практик в системе современной общемировой и отдельно взятой региональной и национальной культуры.

В числе наиболее ключевых вопросов многие исследователи выделяют феномены мультикультурализма, унификации и стирания границ между различными этнонациональными культурами, в результате которых последние теряют исходные способы установления социоприродного гомеостаза, в течение многих тысячелетий поддерживающие устойчивость «обмена» между отдельным этническим коллективом и окружающим историко-географическим ландшафтом. В противоположность этой объективной тенденции, вызванной процессом глобализации, сегодня с неменьшей остротой заявляет о своем значении и обратная тенденция, которую можно описать в терминах взаимного отталкивания и конфликта различных культур, она наиболее ясно зафиксирована в, так называемом, «столкновении цивилизаций»1, в противостоянии развитого в культурном и социально-экономическом отношении Севера и отсталого, варварского Юга, и, наконец, в противоборстве сакрального универсализма исламской цивилизации и секулярного мира современной западной демократии (Ж. Деррида, Г. Джемаль).

1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

Вместе с тем, многие страны и регионы «третьего мира», в силу различных общественно-исторических событий и катаклизмов XX века, успели значительно видоизменить и модифицировать исконные традиционные формы воспроизводства собственного мироуклада посредством внедрения различных европеизированных видов социально-экономического, общественно-правового, эстетико-художественного дискурсов, презентировав, тем самым, свое непосредственное вхождение в «проект модерна» (Ю. Хабермас). В этом отношении становление и функционирование в Дагестане на протяжении всего прошлого столетия европеизированных форм профессионального изобразительного искусства и новейших форм визуальной культуры (массовая реклама, дизайн и т.п.) стало одним из значимых и наглядных репрезентантов вышеотмеченных исторических трансформаций этнонациональной культурной ментальности.

Когда же вследствие крушения «системы социалистических государств» в регионах, входящих в историко-географическую целостность СНГ и традиционно связанных с культурным ареалом исламской цивилизации, стали нарастать рецидивы национального и религиозного сепаратизма, то, по меньшей мере, внутри исламо-центристского политического дискурса вопрос о культуральной легитимности изобразительного искусства оказался одним из эпицентров мировоззренческих и политико-идеологических баталий и, наряду с другими заимствованиями (например, правовая система, массовая культура, наука, образ жизни, СМИ и т. п.), был истолкован подавляющим большинством дагестанских религиозных авторитетов в качестве одного из факторов идеологической диверсии со стороны государств «первого мира». Уже этого наблюдения достаточно для того, чтобы обнародовать так называемую «социополитическую нагруженность» художественного дискурса, в особенности в том смысле, в каком современная художественная субъективность, по меньшей мере, начиная с периода западно-европейского романтизма, неоднократно конституировала себя в качестве самодовлеющего фактора

2 Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. М.М. Беляева. - М., 2003. ментальных, антропологических и общественно-исторических креаций. В этом контексте видится неслучайным возникновение известной диспозиции между концепциями «чистого» и «ангажированного» искусства. Добавим, что ее непосредственное присутствие обнаруживается не только в атмосфере возникновения и развития самых разных идейно-художественных течений XX столетия, но и лежит в основе различий в особенностях мировоззрения, социальной типологии и творческого кредо Х.-Б. Мусаева, - первого национального живописца Дагестана, а также М.-А. Джемала и Х.-Б. Аскар-Сарыджи, - основоположников «дагестанской школы» профессионального изобразительного искусства, становление которой, как известно, проходило в русле идеологических и эстетическо-художественных стандартов советского времени.

Вышесказанное позволяет указать, что социофилософская проблематика дискурса регионального художественного субъекта во всей многомерности соотношений современной эстетико-художественной практики дагестанского искусства со структурой окружающего этнополитического ландшафта находится в значимом семантическом поле далеко неоднозначных отношений внутрирегиональной и международной общественно-политической ситуации, когда вопрос о специфике сложившейся социокультурной ментальное™ становится одним из факторов, непосредственно использующихся в процессе противоборства различных политических сил.

Таким образом, актуализация проблемы дискурса художественного субъекта в ракурсе новейших общественно-политических процессов содержит в себе целый ряд социально-политических, культурно-гуманитарных и научно-философских резонов. В частности, сосредоточение на креативно-трансгрессивных аспектах художественного дискурса может и должно стать своеобразным прецедентом или примером, необходимым для формирования в республике метаполитического и/или метафилософского дискурса, который по своим теоретико-методологическим константам смог бы стать не только самодовлеющим фактором общественно-политической и культурной жизни

Дагестана, но и возвел бы философию на уровень так называемой «освободительной политики», фигуры которой уже были обнародованы в марксистской философии и других философиях Нового времени. Мы говорим о возможности особого метафилософского или «метаполитического» (по А. Бадью) дискурса, который, по меньшей мере, виртуально смог бы различать условия для возникновения иных возможностей региональной политической и эстетико-художественной мысли.

В этом аспекте принципиально значимый для нас контекст современной постановки вопросов о дискурсе художественного субъекта отмечен сегодняшними дебатами в «радикальных кругах» между представителями «чистой политики» (А. Бадью, С. Лазарюс, Ж. Рансьер и др.) и лидером люб-лянской школы лакано-марксизма С. Жижеком по поводу концепции консен-суальной политики, выдвинутой Ханной Аренд и Мириам Рево д'Алонн и проектом «радикальной демократии» Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф . При этом имеет смысл заметить, что в этот контекст «антиконсенсуализма» сегодня все больше внедряются и интеллектуальные маневры на правом политическом фланге российской и мировой политики. В России этот процесс отмечен, с одной стороны, неконсервативными интенциями внутри государственной политики, все чаще очерчивающей, при посредничестве различных инструментов идеологических селекций, границы «желаемого» политического и социального консенсуса, а с другой, - феноменом «нового традиционалистского реванша», интеллектуальными лидерами которого сегодня выступают такие политические философы, как В. Дугин4 и Г. Джемаль5, стремящиеся синтетически объединить в своей политической философии принципы «духовной ортодоксии» и правой политической элиты. В качестве философско-интеллектуального остова для последних предлагается активизировать евразийский геополитический проект и политическую философию «интегрально

3 Laclau Е., Mouffe Ch. Hegemony and Socialist Strategy. L., 1985.; Laclau E.and Mouffe Ch. Hegemony und Radikale Demokratie. Zur Dekonsruktion des Marsismus. Wien, 1988.

4 Дугин А. Философия традиционализма. M., 2002.

5 Джемаль Г. Д.Освобождение ислама. М., 2004. го традиционализма» (Р. Генон, М. Элиаде, Т. Букхардт, поздний Э. Юнгер), сочетая последние с сакральным универсализмом русского православия (в случае Дугина) и исламской цивилизации (в случае Джемаля).

Степень разработанности проблемы. Исходя из содержательного и историко-культурного контекста развития западно-европейской, ближневосточной, китайской, индийской, арабо-мусульманской и др. философских традиций, нетрудно констатировать, что проблема художественного субъекта является одной из наиболее значимых, широко распространенных и высоко-эвристичных тем в истории развития человеческой мысли, В рамках традиционной и классической рациональности художественная субъективность имела в достаточной степени ясные и всесторонне отрефлексированные определения, феноменологическая реальность которых определялась на основе четко закрепляемых семантических, онтогносеологических и миро-представленчеких аксиоматик отдельно взятой культуры.

Крайние позиции внутри «неклассической рациональности» (конец XIX- первая половина XX вв.) либо были ориентированы на дальнейшую субъективацию художественной креации - например, эстетико-философские позиции неокантианства Э. Кассирера, А. Ригля, X. Ортеги-и-Гассет, персонализм Н. Бердяева, неотомизм Маринтена и субъективно-идеалистические ориентации внутри феноменологии (те, которые можно было бы вывести из учения Э. Гуссерля периода «Картезианских размышлений», ряда моментов позиций М. Гайгера и Г. Зельдмайера), - либо исходили из фактов обусловленности различных художественных практик социоисторическими и общественно-политическими детерминантами - классический и советский марксизм, различные версии позитивистской социологии искусства и концепция «ангажированного искусства» Ж.-П. Сартра и т.п.

Вместе с тем, сам ход развития теории и практики новоевропейского искусства указал не только на фундаментальную неразрешимость конечных оснований данной сферы духовно-исторического опыта человечества, и утвердил в общей форме конвенцию о прициальной открытости и апофатичности феноменологии художественного субъекта, но и в значительной мере повлиял на характер истолкования истинностных процедур социального познания, что было, в частности, отмечено уже в оппозиции Deutung Т. Адорно -Auslegung классической герменевтики В. Дильтея6. Это открыло дорогу кон-стеляционным, итеративным и интертекстуальным практикам новейшего социального познания, кристаллизировавшихся в деконструкции Ж.Дерриды и других текстологических практиках французского постструктурализма. Последние, как известно, в наиболее радикальном виде выступили в различных вариациях французского постструктурализма, ставшего одним из катализаторов сложения постнеклассической и а-критериальной рациональности.

Благодаря усилию отдельных авторов, на сегодняшний день в академической и иных сферах российского философско-интеллектаульного праксиса с разной степенью интенсивности и научно-философского пиетета осваиваются парадигмы таких постструктуралистских программ, которые связаны с антидеконструктивной (югославская школа лакано-марксизма во главе с С. Жижеком) и постмодернистскими линиями развития структурного психоанализа Ж. Лакана, аутентично западно-европейской (Ж. Рансьер) и модифицированной в русле современных проблем регионализма (Э. Сайд)7 версиями развития «археологии власти-знания» М. Фуко. С неменьшим интересом делаются попытки осмыслить под разным углом рассмотрения шизоанализ Ж.Делеза/ Ф. Гваттари, социологию Ж. Бодрийяра, нарратологию Ж.-Ф. Лио-тара. И конечно, особым рейтинговым преимуществом среди другних постструктуралистских программ пользуется деконструкция Ж. Дерриды. Известно, что каждая из указанных аксиоматических шкал располагает различными способами проблематизации и «видения» объекта и предмета научно-философского анализа художественной субъективности. Следует оговорить, что характер этого «видения» всякий раз обусловлен не только спецификой познавательно-аксиологических возможностей инвестируемой программы,

6 Соловьева Г.Г. Современный Сократ//Путь в философию. Антология. М., 2001. С. 350-359.

7 Сайд Э. Ориентализм: Западные концепции. М., 2006. но и герменевтическими «пред-намерениями» исследовательского субъекта, в том смысле, в котором тот или иной российский исследователь зависит от степени знакомства с аутентичными текстами постструктуралистских классиков и их комментаторов, а также от разнообразных детерминаций, зависящих: а) от степени вовлеченности автора в институциональные и парадиг-мальные нормативы определенной школы отечественной социогуманитари-стики; б) от характера социальных, мировоззренческих и политических предпосылок научного творчества; в) от специфики предметных интересов; г) от качеств исследовательского темперамента, оказывающих заметное воздействие на текстологические пристрастия, уровень риторических и когнитивных навыков; д) от всевозможных автокоммуникативных процессов, сопровождающих исследовательскую работу.

Очерчивая общий контекст осмысления российской философией опыта постструктуралистской и постмодернистской мысли, необходимо отметить, что в силу того, что актуальность настоящего диссертационного исследования мыслится нами в русле социополитической проблематизации дагестанского искусства, в том числе и в виду вышеуказанных обстоятельств, продиктованных необходимостью санкционировать самодовлеющий региональный социогуманитарный дискурс, дистанцированный от апологетиченских задач государственной философии (наличие которого стало бы одним из признаков демократизации общественно-политической жизни региона), мы считаем необходимым концептуализировать свои поиски в русле концепции «метаполитики» А. Бадью8, которая наряду с «антропологией имени» С. Ла-зарюса9 и «эстетикой бессознательного» Ж. Рансьера10, является наименее задействованной в ходе современных теоретико-методологических инвестиций.

Вместе с тем, данные задачи находятся в существенном противоречии со степенью изученности не только высокотеоретических и чрезвычайно

8 Бадью А. Мета/политика: Можно ли мыслить политику? Краткий курс метаполитики. М., 2005.

9 Lazarus S. L' Anhropologie du пот. Р., 1996.

10 Рансьер Ж. Эстетическое бессознательное. М., 2004. сложных концептуальных схем постструктуралистской философии, но и в аспекте крайне недостаточной разработанности онтогносеологической, феноменологической и социоисторической проблем традиционного и современного дагестанского искусства, и более специфических вопросов дискурса регионального художественного субъекта, что побуждает нас обратиться к истории и эпистемологическому анализу дагестанской философской и социо-гуманитарной науки.

В этой связи, в историко-хронологическом и логическом смысле важно отметить, что научно-практическая и теоретико-методологическая актуализация эмпирического материала по предмету традиционного и современного дагестанского искусства первоначально проходила в парадигмальных рамках классической рациональности (сравнительно-описательная этнография, ори-енталистские, романтические и позитивистские направления в историцизме конца XIX -начала XX вв.). В дальнейшем проблематика художественного субъекта развивалась в различных познавательно-аксиологических форматах советской региональной социогуманитарной науки, эклектично сочетающей в себе расхожие идеологические штампы советского марксизма, модифицированные посредством слабо развитого структурно-семантического и системно-комплексного подходов. Кумулятивный подход к истолкованию марксистского философского и социального познания предопределил то обстоятельство, что инновации, развиваемые посредством инвентаризации классической рациональности, лежащей в основе дагестанской академической культурологии, эстетики и исторического искусствознания, не были зафиксированы в форме симптоматического суждении по поводу произошедшей смены теоретико-методологической парадигмы, а рассматривались как последовательный линеарный процесс саморазвития, подчиненный не столько логике диалектического закона «отрицания отрицания», сколько эволюционной логике сциентизма, фундированной приоритетом «ленинской гносеологической спирали» и гегелевским законом перехода количества в качество.

Другим результатом такого понимания специфики социального познания явилось прекращение так называемых «схоластических споров» по поводу субъекта познавательной, общественно-политической и эстетико-художественной деятельности. Вследствие этого высокотеоретичная проблематика художественного субъекта и субъективности теряла свою философскую, теоретическую и герменевтическую нагруженность и была делегирована в область предметно-эмпирического, социоисторического познания и официального политико-идеологического ангажемента. В этих эпистемологических условиях реконструкция художественного субъекта и субъективности в целом либо сводилась к пресловутой социально-исторической проблеме «стокновения личности и общества» (что особенно дало о себе знать в перестроечном и постсоветском идеологическом мейстриме), либо была реализована в ключе «индивидуализирующего подхода» и санкционирована в проекте создания «творческих портретов» деятелей дагестанской художественной культуры.

Объективно отметим, что весомые научные результаты были получены в: 1) сфере сбора, систематизации, научного историко-сопоставительного описания и семантического анализа многочисленного эмпирического материала; 2) области объективно-исторического анализа общих закономерностей развития традиционной и современной художественной культуры; 3) эпистемологических рамках диалектической схемы отношения объективных и субъективных параметров общественного и художественного процесса; 4) области теоретической разработки и эмпирического анализа проблем своеобразия национальной художественной (Д. М. Магомедов)11 и познавательной

1 'У

М. И. Билалов) культуры; 5) разработке на основе универсальных доктринальных положений немецкой культурно-исторической школы «ренессанса»

Я. Буркхардта, приложенных к теории дагестанской художественной культу

11 ры и литературы (Г. Г. Гамзатов) , и к области исследования традиционной Магомедов Д. Развитие социалистических национальных художественных культур. М., 1979.

12 Билалов М.И. Суфизм и познавательная культура. Махачкала, 2003.

13 Гамзатов Г. Г. Дагестанский феномен возрождения ХУШ-Х1Х вв. Махачкала, 2000. общественно-политической и философской мысли (М. А. Абдуллаев)14; 7) национального согласия (М. Г. Алиев15, Р. Абдулатипов16).

Очевидно, что существенный интерес должны представлять исследования в области философской антропологии, эстетики и социологии таких дагестанских авторов, как М. А. Курбанов, М. М. Курбиев, К. А.Султанов, М. Я. Яхьяев, А. М. Ибрагимов, а также материалы по истории традиционного и современного национального искусства, помещенные на страницах искус-своведческих работ Э. Б. Абдуллаевой, С. А. Бачинской, П. Р. Гамзатовой, 3. А. Гейбатовой-Шолоховой, П. М. Дебирова, С. Кускова, А. Дж. Магомедова, М. М. Маммаева, Г. Я. Мовчана, Н. Ф. Мусаевой, Э. М. Путерброта, Г. А. Султановой, А. М. Умахановой, А. К. Шабаевой, М. А. Якубова и др.

В ракурсе метаполитических познавательно-аксиологических инициатив диссертационной работы следует сказать о значимости конкретного общественно-политического ландшафта, об особенностях которого можно многое почерпнуть из текстов и устных заявления ряда дагестанских и российских политиков, социологов, политологов, экономистов и представителей СМИ.

К сожалению, на сегодняшний день дискурс художественного субъекта в качестве высокотеоретичного философского концепта не получил сколько-нибудь значительной самостоятельной проблематизации в дагестанской философии, что существенно отличает парадигмальный характер развития региональной философии от новейших явлений, происходящих на общероссийской интеллектуальной и философской сцене.

Наиболее перспективные ракурсы развития данной проблематики усматриваются нами в постсовременной (посткартезианской) теории субъекта, комплектующейся на стыке самых разных философских традиций, в частности, в точке пересечения психоаналитической, постструктралистской, фено

14 Абдуллаев М. А. Из истории философской и общественно-политической мысли Дагестана. Махачкала, 1993.

15 Алиев М. Г. Согласие. Социально-философский анализ. М., 2001.

16 Абдулатипов Р. Г. Межнациональное согласие - наша общая судьба // Этнополитический вестник. 1995. №6. С.95-105. мено-герменевтической, аналитической, неомарксистской и постмарксистской традиций. Данная компаративистская тенденция зафиксирована, в частности, в исследованиях Ю. А. Кимелева17 и контекстуально присутствует в работах таких российских авторов, как Б. Гройс, Е. Игнатович, Б. Кагарлиц-кий, В. Мизиано, П. Осмоловский и др.

Объектом изучения являются артефакты дагестанского искусства, регистрируемые как на уровне предметики художественного произведения, так и в контексте ее презентации в различных текстологических и социально-практических дискурсах.

Предмет изучения обозначен отношением дискурса художественного субъекта к структурам современного социально-политического праксиса. Данное отношение конкретизировано посредством оппозиций глобальное -региональное, межнациональное - национальное, сакральное - секулярное, искусство - наука, художественное - религиозное сознание, политика - философия и т.п.

Цель исследования связана с процедурой так называемого «симптоматического чтения» и перекодировкой основных познавательно-аксиологических шкал генерализирующего дискурса власти-знания и мыслится в рамках кон-ституирования дисциплинарной интенции, маркируемой термином «метапо-литическая эстетика». В последней автор усматривает деконструктуивный анализ «налично данного» в перспективе формирования категории «возможного» и иных возможностей «мыслить политическую и эстетическую мысль», нежели та, которая предоставляется официальным дискурсом дагестанской политической философии и социогуманитарной науки. Данную возможность можно мыслить, как в аспекте воспроизводства демократического дискурса, так и в ракурсе программы «постколониальных исследований» (Э.

1Й

Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.) .

17 Кимелев Ю. А. «Субъект и субъективность» в современной западной философии. М., 2006.

18 Бобков И.М. Постколониальные исследования // Новейший философский словарь. М., С. 776-777.

В соответствии с поставленной целью, в диссертации формулируются следующие задачи:

- санкционировать в региональном масштабе возникновение инновационной философской интенции, которую можно обозначить термином «метапо-литическая эстетика», методологически опирающейся на гипотезу наличия/отсутствия «политического» (Ж. Лакан) и «эстетического бессознательного» (Ж. Рансьер), ряд парадигм постмарксистских и «постколониальных» исследований (Э. Сайд и др.);

- произвести процедуру «ускользания» (по Делезу/Гваттари) от «господствующих форм интеллектуальности» (А. Бадью) региональной политической философии и социогуманитарной науки, фундированных непререкаемым авторитетом парадигмы классического (модифицированного в советское и постсоветское время) историцизма;

- обозначить проблему различения традиционной и современной художественной субъективности, показав тем самым зависимость проблем герменевтической интерпретации художественной предметности от властных инвестиций со стороны государственно-идеологического дискурса власти-знания;

- рассмотреть на основе положений «антропологии имени» С. Лазарюса «места» и «категории», а также понятийно маркировать современную художественную субъективность номинациями «эмансипированного субъекта» и «приватного субъекта» (позднесоветское и постсоветское время), показав посредством каких эпистемологических, идеологических и социополитических обстоятельств производятся истинностностные процедуры современной государственно-региональной и национальной ментальности;

- проявить диалектику умаления и реактивации художественного субъекта в искусстве Дагестана советского времени, показав посредством каких внешних и внутренних факторов из нее были эксплицитно выделены референции постсоветской «приватной» художественной субъективности;

- проанализировать современный художественный процесс с точки зрения метаполитической проблематики, выявляя социально-экономические (арт-рынок) и идеологические детерминанты новейшего эстетико-художественного праксиса.

Методологический подход развивается в русле самостоятельных компаративистских и <я//ег-постмодернистких исследований новейшего мирового философско-интеллектуального ландшафта, в котором для нас оказываются наиболее значимыми традиции феноменологической (Э. Гуссерль, М. Хай-деггер, М. Шелер, А. Щюц, А. Гурвич, Г. Шпет, А. Лосев и др.), этнометодо-логической (Г. Гарфинкель, Д. Видер, Д. Циммерман и др.), структуралистской (Р. Якобсон, В. Я. Пропп, М. Лифшиц, К. Леви-Стросс, Л. Альтюссер, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттарри, Ж. Лиотар, Ж. Бод-рийар, Ф.Лаку-Лабарт и др.), неомарксистской (В. Беньямин, Т. Адорно, Ю. Хабермас), постмарксистской (С. Жижек, А. Бадью, Ф. Джеймисон и др.), аналитической (от Л. Витгенштейна до С. Крипке, X. Патнэма, Д. Серля и др.), неопрагматической (Р. Рорти), герменевтической (Г.-Г. Гадамер, П. Ри-кер, К.-О. Апель и др.) философий.

Методологический подход диссертационной работы связывается нами с гипотезой «интериорного измерения политики, позволяющего мыслить политическую мысль, исходя из ее сингулярности, разработанной в «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполитике» А. Бадью, которые наряду с ла-кановской теорией субъекта «как сцепления пустоты и объекта малой а», выполняют роль теоретико-методологичекого основания авторских познавательно-аксиологических интенций, развиваемых в русле программы «воскрешения субъекта», ставшей одним из лейтмотивов новейшего философского, политического и эстетико-художественного праксиса постмодерна.

Наряду с этим в процессе подготовки диссертации использовались методы историко-философского, историко-сопоставительного, семиотического, структурно-функционального, социологического, историкоискусствоведческого анализа, герменевтической эмпатии, струтурного психоанализа, системно-комплексного, гипотетико-дедуктивного, смыслоозна-чивающего и междисциплинарного подходов.

На защиту выносятся положения:

- обращение к генеалогии, феноменологии (смыслогенез), эпистемологии (научно-философское осмысление художественной предметности) и социо-политическому дискурсу регионального художественного субъекта в ракурсе новейшей социофилософской проблематики, обозначенной в концептах «радикальной демократии» Э. Лакло и Ш. Муфф и «метаполитики» А.Бадью, позволяет наметить пути к формированию самодовлеющего философского праксиса, обозначенного в программе построения «метаполитической эстетики» в качестве особой философской возможности «мыслить политическую мысль» (А. Бадью);

- анализ новейшего регионального и мирового художественного, научно-философского и социополитического процессов позволяет утверждать, что сегодня мы находимся в весьма специфической ситуации, когда наряду с различными формами индивидуальной и приватной субъективности (арт-рынок, индивидуальная научно-философская и общественно-политическая креация и т.п.) все более набирают силу неоконсервативные и неогосударственные тенденции, что еще должно стать поводом для актуализации постмарксистского и других векторов развития парадигмы «постколониальных исследований» (Э. Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.);

- в рамках развития постмодернистской теории субъекта и новейшей программы «воскрешения субъекта» видится целесообразным маркировать различие между «сакрально-ориентированной» (традиционное искусство), «эмансипированной» (дагестанское искусство 1900-1970-х гг.) и «приватной» (1980-2000-е гг.) художественной субъективностью, как таких «центральных означающих», вокруг которых циркулируют истинностные и идентификационные процедуры этнонациональной и социокультурной менталь-ности;

- анализ диалектики умаления и реактивации художественного субъекта в искусстве Дагестана советского времени показывает, в противоположность весьма распространенной в постсоветских СМИ критике по поводу де-персонификации советского искусства, всю сложность и многомерность процессов эстетико-художественного означивания и субъективации, что ставит соответствующие теоретико-методологические и научно-практические вопросы, относящиеся к проблеме исследования «советской субъективности», уже отмеченные в трудах зарубежных и российских ученых (Й. Хеллбек, И. Халфин, С.Бенхабиб, А. Эткинд);

- эвристические показатели современного философского и социогумани-тарного праксиса Дагестана, значительно влияющие на уровень интеллектуально-креативной респектабельности региональной политической, социокультурной и эстетико-художественной жизни, ставят вопрос о необходимости проведения значительных процедур в области теоретико-методологических и парадигмальных инвестиций со стороны наиболее влиятельных течений и направлений новейшей западно-европейской философии;

- сегодняшние социологические параметры развития мирового философского праксиса предполагают «различение» между государственным и негосударственным типами философии, что указывает на необходимость формирования соответствующего регионального дискурса «ускользающего» (Де-лез/Гваттари) из-под познавательно-аксиологической юрисдикции официальной «власти-знания», посредством внедрения в парадигмальный корпус дагестанской социогуманитарной науки концепта «метаполитики» (А.Бадью), восходящего к технологии деконструктивного (Ж. Деррида), симптоматического (Ж. Лакан) и шизоаналитического (Делез/Гваттари) чтения классического эволюционного историцизма;

Новизна исследования состоит:

- в применении инновационных стратегий социального и эстетико-художественного познания;

- в актуализации проблемы различения традиционной и современной художественной субъективности и формировании антиэволюционистской креационистско-диалектической концепции истолкования проблем генеалогии современной региональной социо-культурной ментальности;

- в актуализации в региональном контексте концептов «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполитики» А. Бадью, «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоанализа» Делеза/Гваттари и санкционировании «метаполитической эстетики», как инновационной области социогуманитар-ных исследований, направленной на формирование самодовлеющего и субординированного от официального дискурса власти-знания философского дискурса, развиваемого в аспектах постфеноменологической, постнеомарксистской и постструктуралистской философии;

- в исследовании на социофилософском уровне различных серий современной художественной субъективности;

- во введении в корпус современной текстологической и понятийно-категориальной практики дагестанской философии и социогуманитарной науки целого ряда феноменологических, постструктуралистских, лакано-марксистских и аналитических концептов;

- в философской (метаполитической по Бадью) проблематизации эмпирического материала по истории дагестанского профессионального искусства (традиционные, европеизированные и авангардные практики) и новейших форм современной визуальной культуры (постсоветская архитектура, реклама, дизайн и т.п.);

- в анализе идеологических, социально-экономических, общественно-политических констант и детерминаций современного художественного процесса.

Теоретическая значимость. Парадигмально-методологическая ориентация работы на новейшие формы философской постнеклассической рациональности позволяет осуществить категориально-понятийное и теоретико-методологическое перевооружение дагестанской философской и социогуманитарной науки в рамках основных тематизмов постфеноменологической, постнеомарксистской и постструктуралистской философии. Метаполитиче-ский вектор диссертационного исследования позволяет «прорядить» жесткие концептуальные связи между различными означающими (жесткими десигна-торами по С. Крипке) официального дискурса власти-знания, обуславливающие сцепление между региональной политикой и практикой регионального искусства, философии и науки.

В рамках проекта «метаполитической эстетики» не только введены концепты «антропологии имени» С. Лазарюса и «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоанализа» Делеза/Гваттари, но и намечены новые познавательно-аксиологические возможности развития дагестанской философии.

Научная и практическая значимость диссертации заключается:

- в санкционировании самодовлеющего и субординированного философского дискурса, дистанцированного от апологетических задач современной государственной философии, что, на наш взгляд, не только соответствует необходимости воспроизводства дискурсов политики и демократии, но формирует иные перспективы социальной коммуникации между различными уровнями и отраслями современной эксперт-культуры (термин Ю. Хабермаса) и другими субъектами социально-политической активности;

- в актуализации целого ряда проблемных и предметных полей философского социогуманитарного исследования, не освещенных в отечественной эстетической и искусствоведческой науке, таких, как феномен творчества первого национального живописца Х.-Б. Мусаева, мастеров дагестанского художественного авангарда, визуальной культуры Дагестана постсоветского времени, проблем, связанных с современным развитием регионального арт-рынка и идеологическими константами современного художественного процесса;

- в терминологическом и категориально-понятийном тренинге философов, гуманитариев, политтехнологов и других субъектов эксперткультуры, ознакомлении последних с новейшим философским контекстом и развитием соответствующих риторических и аналитических навыков;

- в расширении пространства интеллектуальных и эстетико-художественных креаций, которое могло бы мыслиться в контексте плюрального метаполитического дискурса, являющегося важнейшим условием воспроизводства и развития региональной демократии;

- в указании на определенную изоморфность терминов «дискурс» и «национальная познавательная культура», «национальный ум», предложенных М. И. Билаловым, что позволяет говорить о значимости проблемы философского перевода;

- в возможности использования материалов диссертации в создании цикла семинаров и телепередач по проблемам современного искусства, философии, политики, религии.

Материал исследования. Общий теоретико-методологический и проблемный подход в немалой степени обязан критической и комментаторской литературе отечественных специалистов в области истории западной философии, неклассической и постнеклассической рациональности, таких, как В. Л. Абушенко, И. С. Вдовина, А. А. Грицанов, Б. Гройс, Ю. А. Гурко, Л. Г. Ионин, Т. В. Коммисарова, Ю. А. Кимелев, М. А. Можейко, Н. В. Мотроши-лова, В. С. Степин, А. Р. Усманова и др. В ракурсе предпринимаемых мета-политических инициатив диссертационной работы следует сказать о значимости текстов и устных заявления ряда дагестанских и российских политиков, социологов, политологов, экономистов и представителей СМИ.

В диссертации использованы материалы многолетних научно-искусствоведческих и эстетико-философских исследований автора по герменевтике традиционного и современного изобразительного искусства Дагестана, полученные в процессе написания монографических исследований «Философские проблемы интерпретации феномена первого национального живописца Дагестана - Х.-Б. Мусаева», «Проблемы художественного символа в традиционном и современном искусстве Дагестана», «Архитектура Махачкалы (история и современность)», ряде статей, посвященных творчеству дагестанских художников, а также материалы, собранные в научных экспедициях по районам республики.

Концептуальный и эмпирический материал получен в процессе разработки идеи и редактировании периодического издания «Новое дагестанское искусствознание» (НаДИ), а также создания и осуществления руководства работой Дагестанского философско-интеллектуального клуба «Эпохе», функционирующего под патронажем Дагестанского отделения Российского философского общества, и практическом нашем участии в ряде российских, региональных республиканских художественных выставок, а также в вербальном освещении ряда экспозиционных и телевизионных проектов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории искусств и Ученом совете Института ЯЛИ ДНЦ РАН.

Отдельные положения апробированы в докладах на международной научной конференции «Белые журавли» (2006), всероссийской конференции «XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур» (2000) и др.

Идеи и материалы исследования легли в основу лекционных курсов по истории современного дагестанского искусства и художественной культуры, прочитанных автором в Дагестанском художественно-промышленном училище им. М.-А. Джемала и Дагестанском институте искусств им. Х.-Б. Му-саева при Дагестанском государственном педагогическом университете. Данные разработки были использованы на лекционных и семинарских занятиях по дисциплине «Основы истории и теории дизайна и архитектуры» в Махачкалинском муниципальном институте декоративно-прикладного искусства и дизайна.

Основные выводы диссертации освещены в общетеоретическом курсе «Традиционная и современная художественная субъективность в западноевропейской и исламской культуре», прочитанном автором в общественно-просветительском проекте «Первой галереи» - «Суфизм и современная художественная практика». Ряд тезисов и положений работы апробирован на заседаниях Дагестанского философско-интеллектуального клуба «Эпохе» и др.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав (по три параграфа), заключения и библиографического списка, включающего 192 источника. Объем работы - 175 страниц машинописного текста.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Гейбатов, Сабир Гейбатович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Многомерность поднимаемой в диссертации проблемы региональной художественной субъективности, рассматриваемой в разноплановых соотношениях дискурсов истории, искусства, политики, науки и философии, не может быть полностью раскрыта в рамках пусть и несопоставимо большего и обстоятельного научно-философского исследования. В этой связи следует сказать, что наша работа является всего лишь одним из способов проблема-тизации предмета и объекта современных философских рефлексий. И все же попытаемся суммарно осветить общие итоги далеко неоднозначных когнитивных и текстологических стараний.

1) Как видится, в работе все же удалось санкционировать достаточно независимый философский дискурс, развиваемый в ключе «философии посреди» (М. Хайдеггер, М. Фуко, Ж. Делез) и ускользающий благодаря развитию в концепции метаполитики А. Бадью и других траекторий феноменологической, неомарксистской и постструктуралистской мысли от одномерности официальной региональной историографии и пропедевтико-апологетических задач государственной философии консенсуса, связывая данную возможность и даже необходимость с онтологическим и социоисторическими аспектами художественнной и политических креаций.

2) В рамках этой инициативы, с известной мерой условности удалась определить эстетико-политический профиль метаполитических и постколониальных рефлексий, презентированный в формировании парадигмы мета-политической эстетики.

3) По мере возможности удалось максимально отрефлексировать в границах рассматриваемых объекта и предмета исследования, и ввести в практику дагестанской философии целый ряд концептов из структурного психоанализа Ж. Лакана, эстетической рациональности Т. Адорно, антропологии имени С. Лазарюса, теории интерпелляции Л. Альтюссера, деконструкции Ж. Дерриды, шизоанализа Делеза/Гваттари и других теоретико-методологических констелляций, развиваемых в ключе парадигмальных инвестиций и категориально-понятийного перевооружения российкой филос-фоской и социогуманитарной мысли.

4) В контексте самостоятельного теоретико-методологического поиска собственных эпистемологических позиций мы рассморели новейшие дебаты по поводу антиконсенсуальной теории политики, проходящие в режиме полемики лидера югославской школы лакано-марксизма С. Жижека с представителями «французской чистой политики» А, Бадью, С. Лазарюсом, Ж. Ран-сьером и др.

5) В ракурсе герменевтического анализа были применены: а) лаканов-ские концепты непроницаемого ядра реального, объекта (малого) а, символического, реального и воображаемого порядков, избыточного наслаждения и политического бессознательного; б) концепция тео-онто-лого-телео-фоно-фало-центризма Ж. Дерриды; в) желания, машин желания, социальных машин, древовидно-ризоматической структуры из шизоанализа Деле-за/Гваттари; г) концепта имени из антропологии имени С. Лазарюса и практики элиминации категории времени; д) понятия эпистемы и общей концепция археологии власти-знания М. Фуко.

6) Благодаря выше указанному удалось философски проблематизиро-вать проблему генеалогии современной и постсовременной художественной субъективности в контексте их взаимоотношений с художественной субъективностью дагестанского традиционного искусства.

7) Проанализированы онто-гносеологическая и социополитическая проблематика основных серий эмансипированного художественного субъекта на основе контекстуального обращения к творческим биографиям первого национального живописца Х.-Б. Мусаева и основоположников «дагестанской школы» профессионального изобразительного искусства М.-А. Джемала и Х.-Б. Аскар-Сарыджи.

8) Показана на основе констатации ряда фактов и анализа такого явления, как «дагестанский художественный авангард», герменевтическая актуальность постмодернистской концепции искусства в аспекте выявления имманентных закономерностей развития позднего этапа развития дагестанского профессионального искусства.

9) В ключе новых текстуальных стратегий описаны политические детерминанты познавательной и эстетико-художественной практики Дагестана постсоветского времени.

10) Очерчен общий парадигмальный контекст развития региональной философии и социогуманитарной науки в ключе изменившихся стандартов государственной идеологии РФ и РД.

11) В процессе развития исследования была сформирована новая креативно-диалектическая и антиэволюционистская модель интерпретации отношения традиционной и современной художественной субъективности в дистанцированная от классических историцистких схем дагестанской официальной историографии.

12) В рамках компаративистских задач исследования современных тео-оетико-методологических спектров была осуществлена попытка констеляци-онного согласования марксистской, феноменологической, аналитической, структуралистской и психоаналитической философских традиций, в соответ-свии с чем заданы определенные условия истинностносных процедур интерпретации и понимания как предметного так и контекстуального профиля диссертационной работы.

Для автора было принципиально значимо, что его подход воспринимался всего лишь как один из возможных путей расширения креативного потенциала новейшего этапа развития региональной философии России, что полностью соответствует эпистемологическому профилю «философии посреди», развиваемого в ключе делезо-гваттарианского требования «путешествие на месте,. экспериментация - почему бы и нет?».

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Гейбатов, Сабир Гейбатович, 2007 год

1. Абдуллаев М. А. Из истории философской и общественно-политической мысли Дагестана. Махачкала: Юпитер, 1993. - 352 с.

2. Абдулатипов Р. Г. Межнациональное согласие наша общая судьба // Эт-нополитический вестник. - 1995. - № 6. - С.95-105.

3. Августович Ю.А. Письмо в наследие. Э.Путерброт // Новое дагестанское искусствознание. (НаДИ): Сб. ст. Вып.1 / Под ред. Д. Дагировой. Махачкала: Полиграф Экспресс, 2005. - С. 14-20.

4. Аверин Ю. П. Люди управляют людьми; модель социологического анализа. М.: Академический проект, 1996. - 176 с.

5. Агамбен Дж. Грядущее сообщество //Художественный журнал. 1996. -№12.-С. 38-41.

6. Адамян А. А. Вопросы эстетики и теории искусства. -М.: Искусство, 1978.-301с.

7. Акбиев С. X. Братья Мусаясул. Библиотека Фонда Шамиля. Серия «Знатные люди Дагестана». Махачкала, 1995.-61 с.

8. Алиев М. Г. Согласие. Социально-философский анализ. — М.: Изд-во Республика, 2001. 287 с.

9. Амиров С. Д. Махачкала: Время созидать. Махачкала: Юпитер, 2004. -336 с.

10. Ю.Антонович И. И. Современный капитализм: социодинамика власти. М.: Академия общественных наук, 1990. - 296 с.

11. Антонович И.И. Социодинамика идеологии. М.: Академия общественных наук, 1995.-218 с.

12. Арсланов В. Г. Западное искусствознание XX века. -М.: Академический проект, 2005. 864 с. 13. Арнхейм. Р. Искусство и визуальное восприятие. -М.: Прогресс, 1974. -390 с.

13. Арон. Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. Г.И. Семенова. М.: Текст, 1993.-144 с.

14. Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: Возможности и пределы. М.:МГИДА, 2002. - 239 с.

15. Бадью А. Мета/политика: Можно ли мыслить политику? Краткий курс метаполитики. М.: Изд-во Логос, 2005. - 240 с.

16. Банфи А. Философия искусства. М.: Наука, 1989. - 205 с.

17. Барт Р. Драма, Поэма, Роман // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX в./ Сост., предисл., общ. ред. Л. Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. - С. 133-151.

18. Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. -М.: Наука,- 1989.-318 с.

19. Батракова С. П. Искусство и утопия: Из истории западной живописи и архитектуры XX века. М.: Наука, 1990. - 312 с.

20. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с.

21. Бачинская С.А. Театральные художники Дагестана // Новое дагестанское искусствознание. (НаДИ) Вып. 1 / Под ред. Д. Дагировой. Махачка-ла:Полиграф Экспресс, 2005. - С. 32-34.

22. Башляр Г. Новый рационализм / Пер. с фр., предисл. и общ. ред. А. Ф. Зотова. М.: Прогресс, 1987. - 376 с.

23. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Наука, 1994. - 244 с.

24. Беньямин В. О понятии истории // Художественный журнал. 1995. - № 7.-С. 7.

25. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его техничекой воспроизводимости. М., 1996. 123.

26. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. -М.: Медиум, 1999.-453 с.

27. Бертельс Л.Е. Художественный образ в искусстве Ирана 1Х-ХУ века. -М.: Восточная литература, 1997.-422 с.

28. Бибихин B.B. Язык философии. 3-е изд., - СПб.: Наука, 2007. - 390 с.Билалов М.И. Суфизм и познавательная культура. - Махачкала: Дагкниго-издат, 2003. - 120 с.

29. Бобков И.М. Постколониальные исследования // Новейший философкий словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 776 -777.

30. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. / Пер. с фр.Ф. Д. Калугин. М.: Изд-во Добросвет, 2000. - 389 с.

31. Бурдье П. Социология политики. М.: Социо-логос, 1993. - 284 с.

32. Буркхардт Т. Сакральное искусство востока и запада. Принципы и методы.-М.: Алетейя, 1999.-214 с.

33. Ванслов В. В. Изобразительное искусство и проблемы эстетики. —Л.: Художник РСФСР, 1975. 228 с.

34. Вдовина И. С. Эстетика французского персонализма: Критич. очерки. -М.: Искусство, 1981.- 191 с.

35. Вельфлин Г. Классическое искусство. Введение в изучение итальянского Возрождения. СПб.: Искусство, 1997. - 90 с.

36. Взаимодействие национальных художественных культур в условиях совершенствования социализма: Сб. ст./ Отв. ред. 3. А. Колмакова, Е. И. Чернигова. Махачкала: Изд-во Даг. филиала АН СССР, 1986. - 178 с.

37. Восточная поэтика: специфика художественного образа. -М.: Наука, 1983.-260 с.

38. Вуйшвилло Е. К. Понятие как форма мышления. ЛКИ, 2007. - 240 с.

39. Гаджиев К. С. Политическая философия. М.: Экономика, 1999. - 606с.

40. Галкин Д. В. Бодрийяр // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 114-117.

41. Гамзатов Г. Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М.: Наследие, 1996. - 653 с.

42. Гамзатов Г. Г. Дагестанский феномен возрождения XVIII-XIX вв. Махачкала: ДНЦ РАН, 2000. - 324 с.

43. Гамзатова П. Р. Архаические традиции в народном декоративно-прикладном искусстве (к проблеме культурного архетипа) М.: Едиториал УРСС, 2004. - 144 с.

44. Гачев Г. Д. Наука и национальные культуры. Ростов н /Д.: Феникс,1992.-447 с.

45. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс-Культура, 1995. - 480 с.

46. Генон Р. Символы священной науки / Пер. с фр. Н. Тирос. М.: Изд-во Беловодье, 1997. - 496 с.

47. Грачев Г. В., Мельник И. К. Манипулирование личностью: организация, способы и технология. М.: ИФ РАН, 1999. - 376 с.

48. Гринберг Т. Э. Политическая реклама: портрет лидера. -М.: Аспект-Пресс, 1995.-268 с.

49. Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Наука, 1993. - 376 с.

50. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия. -М.: Высшая школа, 2006. -376 с.

51. Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов». -М.: Мысль,1993.- 196 с.

52. Гурко E.H. Зиберман // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 383 - 386.

53. Гурко E.H. Смерть в деконструкции // Новейший философкий словарь. -Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. С. 927 - 935.

54. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философия. Философия как строгая наука. Минск: Харвест,-2000.-752 с.

55. Дагестанское искусствознание: Сб. науч. тр. отв./ Ред. и сост. Д. М. Магомедов. Махачкала: Изд-во филиала АН СССР, 1976. - 166 с.

56. Дворжак М. История искусства как история духа. СПб., 2001. - 290 с.

57. Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет, 1998. - 480 с.

58. Делез Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза/Пер. с фр. Б. Скуратов. -М.: ПЕР СЭ, 2001.-483 с.

59. Деррида Ж. Призраки Маркса / Пер. с фр. Б. Скуратов. М.: «Ессе homo», 2006. - 256 с.

60. Деррида Ж. В Москве: деконструкция путешествия. -М.: Мысль, 1993. -135 с.

61. Джеймс Дж. Эффективный самомаркетинг. Искусство создания положительного образа. М., 1998. - 432 с.

62. Джемаль Г. Д.Освобождение ислама. М.: Умма, 2004. - 412 с.

63. Джемаль Г. Д. Революция пророков. М.: Ультра. Культура, 2003. - 362 с.

64. Джугенхайер Д., Уайт Т. Основы рекламного дела. Самара, 1996. - 305 с.

65. Дибиров А.-Н. 3. Теория политической легитимности: Курс лекций. М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. - 272с.

66. Динес В. Власть и знание: эволюция технократических концепций // Власть. 1998. -№ 10-11.

67. Дмитриева Н. А. Изображение и слово. М.: Искусство, 1962. - 211 с.

68. Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М., 1994.- 151 с.

69. Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане: Тезисы докладов международной научной конференции, посвященной 275-летию РАН и 50-ти летию ДНЦ РАН. (Гуманитарные и общественные науки). Махачкала: ДНЦ РАН, 1999. - 272 с.

70. Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита.-М., 1996.-210 с.

71. Дридзе Т. Н. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. -М.: 1980.- 108 с.

72. Дубов И. Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993 .-№5. - С.47-59.

73. Дугин А. Философия традиционализма. М.:Изд-во Арктогея, 2002. -624 с.

74. Жижек С. 13 опытов о Ленине. М.: Изд-во Ад Маргинем, 2003. - 254 с.

75. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Изд-во Художественный журнал, 1999. - 236 с.

76. Жижек С. Девид Линч, или женская депрессия // Художественный журнал.-1996,-№ 12.-С. 58-64.

77. Захаров А. Народные образы власти // Политические исследования. -1998.-№1.-С. 17-24.

78. Зедльмайр X. Искусство и истина. -М.: Наука. 1999. 168 с.

79. Зингер Е. А. Проблемы интернационального развития советского искусства. -М.: Советский художник, 1977.-272 с.

80. Зыбайлов Л. К., Шапинский В. А. Постмодернизм: Уч. пособие. -М., 1993.-452 с.

81. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм: Уч. пособие. М.: Наука, 1993.-423 с.

82. Ильин И.А. История искусства и эстетика. М.: Наука, 1983. 189 с.

83. Ильясов В. H. Политический маркетинг или как «продать» вождя // Политические исследования. 1997. - №5. - С.32-37.

84. Инновационные подходы в науке. Теоретические и методологические проблемы соцогуманитарного познания / Отв. ред. Волков Ю. Г. Ростов н /Д.: ИППК, 1995.-217 с.

85. Ионин Л.Г. Понимающая социология. Историко-критический анализ. -М.: Наука, 1979.-208 с.

86. Каган М. С. Морфология искусства. Л.: Искусство, 1972. - 440 с.

87. Каган М. С. Системный подход и гуманитарное знание: Избр. ст. Л.: Искусство, 1991. - 326 с.

88. Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М.: Изд-во Алгоритм, 2006. - 480 с.

89. Какабадзе 3. Феномен искусства. Тбилиси: Кавказский дом, 1980.-453 с.

90. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. -М.: Политиздат, 1990. 415 с.

91. Канарский А. С. Диалектика эстетического процесса: В 2 т. / Под ред. К. Н. Лащенко. Киев, 1979-1982. - Т.1. - 1979. - 284 е.; Т.2. - 1982. - 256 с.

92. Кант И. Критика чистого разума. Ростов н / Д.: Феникс, 1999. - 672 с.

93. Кант И. Критика способности суждения. М.: Политиздат, 1994. - 314 с.

94. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Смысл, 2000. - 342 с.

95. Кантор В. Свобода или произвол. К вопросу о российской ментальности // Дружба народов. 1994. - №8. - С.35-41 с.

96. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 1. Язык. -М.: Университетская книга, 2001. 271 с.

97. Кацук Н. Л. Постмоденисткая социология // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 781784.

98. Кимелев Ю. А. «Субъект и субъективность» в современной западной философии. М.: Юнион РАН, 2006. - 96 с.

99. Киященко Н. И. Сущность прекрасного. М.: Наука, 1977. - 344 с.

100. Князева Е, M. Одиссея научного разума: синергетическое видение научного процесса. М.: Наука, 1995. -212 с.

101. Князева Е. M., Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: Мысль, 1994. - 206 с.

102. Костенко Н. В. Средства информации в архитектуре Киев, Будивель-ник. 1984.-227 с.

103. Кундера М. Невыносимая легкость бытия. СПб.: МП РИЦ, 1996 - 328 с.

104. Курбатов В. И. Социально-политическая аргументация. Логико-методологический анализ. Ростов н / Д.: Гефест, 1991. - 227 с.

105. Курбатов В. И. Современная западная социология. Ростов н / Д: Гефест, 2001.-366 с.

106. Курицын В. О постмодернизме. М.: Изд-во ОГИ, 2000. - 288 с.11Курбанов М.Г. Философские искания человечности и исторический процесс. Махачкала; Юпитер, 2002. - 253 с.

107. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Пер. с фр. Чер-ноглазова A.K. М.: Гнозис, 1995. - 192 с.

108. Лапкин В. В., Пантин В. И. Политические ориентации и политические институты в современной России: проблемы эволюции // Политические исследования. 1999. - №6.- С. 17-26.

109. Леви-Стросс К. Структурная антропология / Пер. с франц. В. В. Иванова.- М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.

110. Лифшиц М. Искусство и общественный идеал. М.: Наука, 1972. - 416 с.

111. Лифшиц М. Лессинг и диалектика художественной формы // Лессинг и современность. М., 1981. - 109 с.

112. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. -М.: Мысль, 1978 623 с.

113. Лосев А. Ф. Самое само. -М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. 1024 с.

114. Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973.- 458 с.

115. Лукач Д. Своеобразие эстетического. Т.1. -М.: Прогресс, 1985.- 188 с.

116. Магомедов Д. М. Профессиональное искусство Дагестана (Основные закономерности становления и развития). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1972. -148 с.

117. Магомедов Д. М. Развитие социалистических национальных художественных культур. М.: Наука, 1979. 140 с.

118. Маньковская Н. Б. Париж со змеями: Введение в эстетику постмодернизма. М.: Мысль, 1995. - 314 с.

119. Массовые виды искусства и современная художественная культура. -М.: Наука, 1986.-446 с.

120. Мейланов В. Опыт частной политическйо деятельности в России. Анализ чеченского кризиса, ложные стереотипы российской демократии. М.: Изд-во: КСП ПЛЮС, 2003. - 616 с.

121. Мец А. Мусульманский Ренессанс / Пер. с нем., предисл., библиогр. и указатель Д. Е. Бертельс. М.: ВиМ, 1996. - 544 с.

122. Мид Дж. От текста к символу // Американская социологическая мысль. -М.: Астрель, 1994. -С.43-50.

123. Мовчан Г. Я. Старый аварский дом. М.: ДМК ПРЕСС, 2001. - 527 с.

124. Можейко М.А., о. Сергий Лепин. Дискурс // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 327330.

125. Мунье Э. М. Манифест персонализма. / Пер. с франц. И.С. Вдовина, В.М. Володина. М.: Изд-во Республика, 1999. - 560с.

126. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия?-М.: Мысль, 1991.-287 с.

127. Панофский Э. Ренессанс и «ренессансы» в искусстве Запада. М.: Мысль, 1998.-295 с.

128. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства. -СПб., 1999.-345 с.

129. Пелих А. Имидж делового человека. М.: Наследие, 1998. - 343 с.

130. Пономарев Я, А. Психология творчества. М.: Наука, 1976. - 302 с.

131. Попов Н. П. Политизация массового сознания США. -М., 1981.-225 с.

132. Поппер К. Логика научного исследования / Пер. с англ. В. Н. Садовский. М.: Изд-во Республика, 2005. - 448 с.

133. Поппер К. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. 138 с.

134. Почепцов Г. Г. Информационные войны. М. 1999. - 211 с.

135. Прозерский В.В. Позитивизм и эстетика. Л.: Политиздат, 1983. - 376 с.

136. Прозерский В. В. Критические очерки эстетики эмотивизма. М.: Логос, 1983.-366 с.

137. Путерброт Э.М. Разнообразие творческих начинаний (Дагестанское изо-броазительное искусство 20-нач. 30 гг.) // Искусство. 1973. -№ 9. - С. 3438.

138. Путь в философию. Антология / Под ред.С.Я. Левит. -М.: ПЕР СЭ, 2001.-445с.

139. Рансьер Ж. Эстетическое бессознательное. M.: Machina, 2004. - 128 с.

140. Рейнгардт Л.Я. Современное западное искусство. Борьба идей. М., 1983. С. 11-12.

141. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Канон-пресс, 2002. - 624 с.

142. Сайд Э. Ориентализм: Западные концепции / Пер. с англ. А. Р. Говору-нова. М.: Изд-во Русский мир, 2006. - 637 с.

143. Самсонадзе Н. Создание мифов, или искусство управлять миром // Советник. 1998. - №7. - С.37-39.

144. Семенов В. Е. Искусство как межличностная коммуникация. (Социально-психологическая концепция). СПб.: Университетская книга, 1995. - 102 с.

145. Сорокин П. А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. -М.: Изд-во Института социологии, 1990. 422 с.

146. Столович JI. Н. Красота. Добро. Истина. Очерк истории эстетической аксиологии. М.: Гелиос, 1994. - 380 с.

147. Тасалов В. И. Хаос и порядок. Социально- художественная диалектика. -М.: Политиздат, 1990. 106 с.

148. Тиллих П. Теология культуры. М.: Изд-во Юрист, 2000. - 479 с.

149. Тишков В. А. Социальное и национальное в историко-антропологической перспективе // Вопросы философии. 1990. - №12. - С. 3-16.

150. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории: Сб.ст./ Отв. ред. Е. В. Дуков. СПб.: Алетейя, 1995. - 388 с.

151. Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. М.: Изд-во МГУ, 1993. -248 с.

152. Удальцова М. В. Социология управления. М.: Социо-логос, 1998. - 275 с.

153. Фейнберг Е. JI. Две культуры: Интуиция и логика в искусстве и науке. -М.: Искусство, 1992. 312 с.

154. Фрейд 3. «Я» и «Оно». Тбилиси: Мерани и Веста , 1991. - 398 с.

155. Фремптон К. Современная архитектура: Критический взгляд на историю развития / Пер. с англ. Е.А. Дубченко. М.: Стройиздат, 1990. - 535 с.

156. Фролов. И.Т. Перспективы человека: Опыты комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. М.: Политиздат, 1983. - 350 с.

157. Фуко М. Рождение клиники. М.: Изд-во Смысл, 1998. - 298 с.

158. Хабермас 10. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. M. М. Беляева.-М.: Изд-во Весь Мир, 2003.-412 с.

159. Хабермас Ю. Философия как местолюбитель и интерпретатор //Путь в философию. Антология. М.: ПЕР СЭ, 2001. - С. 360-375.

160. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет / Пер. с нем. А. В. Михайлов. М.: Изд-во Гнозис, 1993. - 464 с.

161. Халипов В. Ф. Власть. Основы кратологии. М.: Политиздат, 1989. 311 с.

162. Хантигтон С. Столкновение цивилизаций. М.:АСТ, 2003. - 576 с.

163. Харт К. Постмодернизм / Пер.с англ . К. Ткаченко. М.: Изд-во Фаир-пресс, 2006. - 272 с.

164. Художник и общество: Свобода личности и свобода творчества: Сб. ст. / Сост. С.А. Анастасьев и В.М. Литвинов. М.: Художественная литература, 1980.-300 с.

165. Хунагов Р. Д. Проблема рациональности в политике и управлении. М.: Наука, 1995.-282 с.

166. Чагин Б. А. Структура и закономерности общественного сознания. М., 1982.-127 с.

167. Черчилл Г. Современная реклама. М.: Стройиздат, 1995. - 344 с.

168. Чудинова И. М. Политические мифы // Социально-политический журнал.- 1996.- №6.- С.26-31.

169. Чуприна Г. А., Суровцева Е. В. Современное цивилизационное мышление и российский менталитет // Социально-политический журнал. 1994. -№9-10.-С.76-84.

170. Шацкий Е. Утопия и традиции / Пер. с польск. В. А. Чаликова. М.: Изд-во Прогресс, 1990.-454 с.

171. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Искусство, 1966. - 283 с.

172. Шепетис Л. К. Искусство и среда: место искусства в современной эстетической среде. -М.: Изд-во Советский художник, 1978. 264 с.

173. Щегорцев В. А. Политика: поиски пути к утраченной культуре. М.: Изд-во Института социологии, 1991. - 166 с.

174. Шукуров Ш. М. Образ человека в искусстве ислама. М.: Изд-во Едито-риал УРСС, 2004.-160 с.

175. Щюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль. М.: Стройиздат, 1994. - 218 с. 181. Элиаде М. Священное и мирское. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

176. Эткинд А. Одно время я колебался не антихрист ли я. Субъективность, автобиография и горячая память революции // Новое литературное обозрение, Терия и история литературы, критика и библиография 2005. -№73. -С. 41-69.

177. Юнг К. Г.Архетип и символ / Ред. и сост. А. М. Руткевич. М.: Ренессанс, 1991.-304 с.

178. Юнг К. Г, Нойман Э. Психоанализ и искусство. М.: Искусство, 1996. -231 с.

179. Dinrelbacher Р. Europaische Mentaitschichte. Stuttgard, 1993. - 284 p.

180. Lazarus S. L'Anhropologie du nom. P.: Editions du Seuil, 1996. - 252 p.

181. Laclau E., Mouffe Ch. Hegemony and Socialist Strategy. L., 1985.

182. Laclau E. and Mouffe Ch. Hegemony und Radikale Demokratie. Zur Dekons-ruktion des Marsismus. Wien, 1988.

183. Mitchell W. J. T. Ikonology image? Text? Ideology. Chicago, 1986.-203 P

184. Bryson N. Vision and Painting. The Logic of the Gaze? Yale University Press. 1983. P. 3.

185. Wyss В. Der Willer zur Kunst. Zur ästhetischen Mentalität der Moderne. -Köln: Du Mont, 1996.-252 s.

186. Moxey K. The Practice of Theory. Poststructuralism, Cultural, Politics, and Art History. L.: Ithaca, 1994. - 70 p.