Мемориальное зодчество Казахстана: эволюция и проблемы формообразования тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 18.00.01, доктор архитектуры Байтенов, Эскандер Муслимович

• Байтенов, Эскандер Муслимович
• доктор архитектуры
• 2004

Оглавление диссертации доктор архитектуры Байтенов, Эскандер Муслимович

Введение.

Глава 1. Условия возникновения и развития мемориального зодчества Казахстана.

1.1. Природно-ландшафтные и исторические условия развития мемориального зодчества.

1.2. Религиозно-мифологические представления как основа возникновения мемориального зодчества.

1.3. Периодизация, основные типологические группы и организация мемориальных объектов (некрополи и отдельные памятники).

Выводы по первой главе.

Глава 2. Доисламские культово-мемориальные сооружения региона конец II тысячелетия до н.э. - I тысячелетие н.э.). 2.1. Древний и раннесредневековый архитектурный субстрат.

2.2. Истоки и эволюция форм сакских усыпальниц.

Выводы по второй главе.

Глава 3. Средневековое мемориальное зодчество Казахстана

Х-ХУвв.).

3.1. Сложение типа средневекового среднеазиатско-казахстанского мавзолея.

3.2. Основные центры средневекового зодчества Казахстана.

3.3. Архитектурные особенности средневековых мемориалов

Казахстана.

Выводы по третьей главе

Глава 4. Позднесредневековое мемориальное зодчество Казахстана

XVI - начало XX в.).

4.1. Истоки форм и основные разновидности казахских мавзолеев.

4.2. Преемственность и самобытные черты в сложении мемориалов.

4.3. Особенности формообразования в казахском мемориальном зодчестве.

Выводы по четвертой главе.

Глава 5. Структура и содержание процесса формообразования в мемориальном зодчестве Казахстана.

5.1. Композиционные особенности памятников древнего, средневекового и позднесредневекового периодов.

5.2. Пути сложения однокамерных и многокамерных мемориалов.

5.3. Типы организации пространства мемориалов трех основных периодов.

5.4. Роль и соотношение внешних факторов и внутренней логики формообразования в сложении мемориалов.

5.5. Древо формогенеза (схема формообразования мемориального зодчества Казахстана).

Выводы по пятой главе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мемориальное зодчество Казахстана: эволюция и проблемы формообразования»

Актуальность темы исследования. При всей широте охвата проблем региональной истории архитектуры до сих пор нет целостной картины формообразования традиционного мемориального зодчества Казахстана, построение которой является насущной проблемой.

В настоящей работе сделана попытка восполнить этот пробел: в широких хронологических рамках исследовать процесс формообразования рассматриваемого зодчества, выявить его целостность и особенности развития. Мемориальное зодчество выбрано в силу наибольшей сохранности памятников, а также в этом классе зодчества формообразование наиболее выражено, так как в меньшей степени, чем в гражданских постройках завуалировано жизненными процессами.

Своевременность представленного исследования обусловлена также актуальными проблемами охраны памятников - выявления, определения их роли и значимости как научной основы для рекомендаций по консервации, реставрации и реконструкции архитектурного наследия Казахстана.

Обретение Казахстаном суверенитета и построение современной государственности вызвало значительный интерес к истокам и развитию самобытной культуры. В условиях активной застройки общественными зданиями новой столицы Астаны и других городов Республики Казахстан проведенное исследование монументальной мемориальной архитектуры региона является особенно актуальным.

Таким образом, актуальность настоящего исследования заключается в назревшей необходимости научного обобщения накопленного материала, остро стоящей проблеме охраны памятников, требующей безотлагательного решения, а также настоятельной потребности использования принципов архитектурного наследия в создании современной архитектуры Казахстана.

Объектом исследования являются памятники мемориальной архитектуры на территории Казахстана в процессе их формообразования. 1

Предмет исследования - содержание, структура и эволюция формообразования мемориального зодчества Казахстана в диалектическом единстве внешних условий и внутренних процессов развития формы.

Границы исследования охватывают в географическом плане в основном современную территорию Казахстана, однако, при необходимости привлекается материал и соседних регионов. Хронологические рамки исследования охватывают конец II* г ~ тысячелетия до н.э. - начало XX века, то есть весь путь развития традиционного мемориального зодчества от истоков до угасания. Такая глубина охвата вызвана необходимостью взглянуть на проблему в целом - чем дальше друг от друга «полюса» исследуемого явления, тем неожиданнее и интереснее могут быть выводы — рассмотрение архитектуры каждого из относительно самостоятельных периодов в связи и через призму друг друга, позволяет в каждом из них острее почуствовать характерные черты.

Состояние вопроса. Значительный интерес к проблемам формы и формообразования проявили Г.Вельфлин /70; 71; 72/, М.Я.Гинзбург /96; 175/, А.В.Иконников /129; 130/, Л.И.Кириллова /280/, А.Г.Раппопорт /246/, Г.Ю.Сомов /246/, А.В.Рябушин /260/, И.Г.Лежава /102/, В.И.Локтев /280/, Г.Б.Минервин /23; 280/ и др. Этих проблем в трудах по теории и истории архитектуры касались Н.И.Брунов /58; 59/, А.В.Бунин /65; 66/, Ле Корбюзье /173/, Ф.Л.Райт /173/, Л.Кан /173/, А.В.Щусев /174/, И.В.Жолтовский /174/, К.С.Мельников /175/, Б.Н.Засыпкин /116; 117/, А.И.Каплун /146/,

B.Л.Воронина /75 - 84/, С.О.Хан-Магомедов /296 - 299/, В.Л.Хайт /294; 295/,

C.С.Ожегов /220/, Е.И.Кириченко /147/, Т.П.Каждан /145/, И.А.Азизян /10; 11/, В.Л.Глазычев /280/, И.А.Бондаренко /54; 55/, Ю.Л.Косенкова /153/,

Ю.П.Волчок /280/, Т.С.Проскурякова /220; 234/, А.А.Воронов /85/, Р.М.Муксинов /207/, А.И.Куркчи /158/, Н.И.Смолина /270/, В.З. Паперный /221/, И.М.Азимов /12; 13/, Д.А. Назилов /208/, Р.У. Чекаева /222; 304/, К.И. Самойлов /262/, Б.Т.Балыкбаев /44/ и др.

Материалы по мемориальному зодчеству Казахстана были рассмотрены в различных аспектах в трудах А.Х.Маргулана /186 - 191/, С.П.Толстова /285; 286/, К.А.Акишева /15; 16/, Т.Н.Сениговой /266/, А.Г.Максимовой /170/,

A.К.Акишева /14/, К.М.Байпакова /25; 26/, З.С.Самашева /218; 262/,

B.Ольховского /217; 218/, В.Л.Ворониной /75 - 84/, Г.А.Пугаченковой /236 -244/, М.М.Мендикулова /200 - 202/, Т.К.Басенова /48 - 50/, Г.Г.Герасимова /92 - 94/, В .В. Константиновой /152/, Б.А.Ибраева /125; 126/, Т.Д.Джанысбекова/106/, М.Б.Ходжаева (Кожа) /302; 303/, С.С.Джамбулатова /105/, Б.Т.Туякбаевой /289/, С.И.Аджигалиева /8; 9/, Б.А.Глаудинова /97/, З.Ж.Шарденовой /26/ и др. Автором эта тема разрабатывалась на протяжении многих лет, первым этапом было исследование мемориального зодчества юго-западных районов Казахстана, но целый ряд вопросов оставался не освещенным и нуждался в дальнейшем всестороннем изучении.

При всей широте охвата проблем региональной истории архитектуры проблемы формообразования традиционного мемориального зодчества Казахстана практически не исследованы. В этом заключается научная проблема и замысел настоящей работы. Кроме того, накопленный по мемориальному зодчеству Казахстана материал достиг в настоящий момент той «критической массы», когда для дальнейшего продвижения в научном плане необходимо его обобщение, целостный взгляд на имеющееся наследие, чего до сих пор сделано не было.

Однако прежде чем обратиться к этим проблемам, необходимо определиться с «краеугольным» понятием, применяемым в нашей работе формообразование» и естественно, с основной его составляющей — «форма».

Проблема определения понятия «форма» так или иначе, волновала исследователей во все времена, начиная с античности вплоть до наших дней. Различными были и точки зрения на этот феномен.

Путь, который проделало понятие «форма» из латыни в европейские языки средневековья, а затем в конце XVII - начале XVIII века в русский язык, естественно определил целый спектр значений /246, 34/, поэтому рассмотрение этимологии слова не дает нужного результата (это не единственный пример, так, например, слово «религия», от «религаре» -«связывать», еще более, чем в нашем случае, затуманивает смысл понятия или «композиция», смысл понятия которого сильно трансформировался). Не случайно истории этой проблемы в настоящее время уделяется большое внимание. Так, А.Г.Раппопорт отмечает, что в античности, именно в Греции форме соответствовал термин «техне», а само это понятие пришло в философию из ремесленного производства, несмотря на различие его понимания Платоном и Аристотелем. В античности проблемы архитектурной формы и не могли быть поставлены, ибо архитектура - это ремесло, а архитектор не ученый, а ремесленник, подобно скульптору в Древнем Египте /Винкельман/. Таким образом, «.понятие художественной формы — равным образом, «противопонятие» - возникло лишь тогда, когда было осознано . «содержание» художественных творений, то есть когда выразительный язык искусства во всех своих воздействиях перестал быть чем-то вполне естественным и самоочевидным, как это, бесспорно, еще имело место в эпоху строителей пирамид, микенских крепостей и раннеготических соборов» /310,285/.

Практически с 1930-х гг. исследования проблем методологии архитектурной формы были прекращены, и даже, несмотря на острую борьбу теоретических концепций в 30 — 50 -е гг. 20 века и полемику с западными архитектурными концепциями, понятие архитектурной формы мало чем изменилось с конца 19 века /246, 18/. Впоследствии, в 60-е гг., термин «архитектурная форма» стали даже всячески избегать.

Значительный интерес к проблеме формы был проявлен в 70-80 гг. прошлого века и продолжается до сих пор.

Исходя из накопленных знаний по понятию «форма» можно сделать вывод, что методологическая трудность определения этого понятия связана с противоречием его диалектического характера и «статичной» сущностью определения если оно конкретно или размыванием смысла, если оно слишком широкое и общее. Очевидно, что само понятие «форма» проявляется в разных качествах в зависимости от его употребления, естественно, что одним определением трудно «закрыть» все проявления этого понятия. Поэтому тут важна точка зрения, с которой будет рассматриваться форма и именно это является основанием для конкретного определения этого понятия и построения на этой основе дальнейших рассуждений.

Вполне осознавая диалектичность формы и всю сложность ускользающих смыслов, тем не менее, в нашем конкретном исследовании памятников архитектуры Казахстана, «форма» и ее трансформация во времени - «формообразование» — это знаковое выражение социально-культурных процессов. Поэтому, здесь нельзя обойтись без опоры на внешние геометрические свойства памятников, служащих индикатором этих процессов. В формах памятников, их морфологии проявляется сущность формообразования, именно их анализ позволяет выявить эту содержательность.

О недопустимости рассматривать сущность как нечто только внутреннее предостерегал Гегель, аналогичным образом, отвергая обвинения в формализме, форму художественного текста как его сущность рассматривал Ю.М.Лотман /167/. «Реабилитация» архитектурной формы прослеживается в словах (Бочаров Ю.П., Рябушин A.B.): «Именно форма, как теперь уже ясно, организует функцию (тут своя диалектика прямых и обратных связей).»/ Теоретические основы советской архитектуры/279, 10/. Более того, уже давно сложилась, парадоксальная, на первый взгляд, ситуация - между участниками теоретического процесса, несмотря на отсутствие общепринятой дефиниции понятия «форма», не возникает смыслового разрыва, во всяком случае «историк архитектуры описывает историю архитектурной мысли, опираясь на это понятие как на однозначный смысловой инвариант»/246, 18/.

Наше исследование также проводится в этом ключе - в основе исследования формообразования использованы, прежде всего, пространственные параметры архитектурной формы, то есть морфологический уровень описания. Но в то же время этот уровень взятый отдельно слишком скучен, статичен так как, будучи описан лишь в категориях геометрии не вскрывает присущего архитектурным формам смысла. Форма - это, не просто, геометрически обозначенная нейтральная масса, но, как это представлял И.Голосов, она выявляет содержание, то есть, это совокупность массы и идеи /298, 198/. Таким образом, поскольку всякая архитектурная форма содержательна, а символическое описание есть форма фиксации этого содержания, то нельзя обойтись без символического описания, расширенное понимание которого, помимо мифологических толкований (купол - небо), подчас спорных, может включать иную содержательность, в том числе и содержательность пропорций, членений, монументальности, декоративности и т.д., то есть, композиционную, художественную.

Термин «формообразование» также не однозначен и зачастую под этим названием кроются пусть даже близкие, но все-таки разные смыслы. Чаще всего в литературе по теории и истории архитектуры формообразование рассматривается как единовременный акт, хронологический «срез» в котором создан памятник. Это осуществляется даже тогда, когда речь идет о множестве последовательных, но самостоятельных актов не связанных осью направленности. Это приемлемо для современной архитектуры, так как в этом случае формообразование как морфологическая организация жизненных процессов в каждом случае осуществлялось под преобладающим воздействием тех или иных внешних факторов, заставляя преемственность отступать на второй план.

В нашем же случае, формообразование рассматривается как эволюционный направленный процесс, связанных единой культурой мемориалов. Конечно, и мемориальное зодчество связано с организацией жизненных процессов, но все-таки, не в такой степени как, другие группы зданий, например, жилище. Формообразование в рассматриваемых мавзолеях сосредоточено вокруг базовой купольной структуры и осуществляется в виде добавления и трансформации элементов (портал, башенки и т.д.), могут даже комбинироваться отдельные объемы. Но это практически не связано с жизненными процессами за исключением тех случаев, когда осуществлялись дополнительные функции (зиарат-хана, как помещение для молитв или ханака - для ночлега паломников и т.д.

В целом же анализ литературы показал, что целый ряд важнейших аспектов мемориального зодчества Казахстана оставался не изученным.

Автором эта тема разрабатывалась на протяжении многих лет, первым этапом было исследование мемориального зодчества XVIII - начала XX в. юго-западных районов Казахстана (низовья Сырдарьи), но целый ряд вопросов оставался не освещенным и нуждался в дальнейшем всестороннем изучении.

Цель исследования - построение целостной картины формообразования мемориального зодчества Казахстана, выявление структуры, содержания и основных этапов его эволюции.

Задачи исследования: проанализировать природно-ландшафтные и историко-культурные условия возникновения и развития мемориального зодчества Казахстана;

- предложить периодизацию истории развития мемориального зодчества, выявить основные типологические группы памятников, характерные для каждого периода;

- выявить композиционные особенности памятников мемориального зодчества Казахстана и проанализировать пути их сложения;

- выявить характерные черты организации пространства («картина мира») мемориалов каждого из периодов; выявить роль и соотношение внешних факторов и внутренней логики формообразования в определении направленности развития мемориального зодчества; установить структуру и содержание формообразовательного процесса; построить схему формообразования мемориального зодчества Казахстана (древо формогенеза).

Основным методом исследования является системный подход, так как объект исследования обусловлен системой связей, обеспечивающих его механизм, а также сведения их в единую модель. Модель представлена аналитической и синтетической функциями: объект рассмотрен поэлементно, а затем объединен в единое целое.

Новизна исследования заключается, во-первых, в том, что впервые системно рассмотрен процесс формообразования мемориального зодчества Казахстана: выявлены тенденции, структура и содержание формообразовательного процесса. Во-вторых, в научный оборот введено более пятисот выявленных и обследованных автором памятников за более чем пятнадцатилетний период полевых исследований (1979 - 1993, 2001 гг. с 1983 по 1993 гг. в качестве начальника экспедиции), что нашло отражение в паспортах на памятники, отчетах и публикациях.

На защиту выносятся выявленные автором структура, содержание и эволюция процесса формообразования мемориального зодчества Казахстана.

Практическая ценность работы заключается в обобщении имеющегося и вновь выявленного и изученного автором материала по мемориальному зодчеству Казахстана как основы для дальнейших его исследований, реконструкции и реставрации архитектурного наследия. В использовании материалов в соответствующих курсах архитектурных вузов Республики, в учебниках и учебных пособиях, а также в справочно-энциклопедических изданиях (Свод памятников, энциклопедии, словари).

Апробация. Основные положения диссертации доложены на Международных конференциях в Баку (1989г.), Алматы (1980, 1989, 2001, 2002, 2003, 2004 гг.), Новосибирске (2003 г.), на XXXII Всероссийской конференции в Пензе (2003 г.), на Республиканской конференции в Бишкеке (2003 г.), а также на ежегодных научно-практических и методических конференциях КазГАСА.

Заключение диссертации по теме «Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия», Байтенов, Эскандер Муслимович

Выводы по пятой главе.

Выявлено, что в генезисе основными являются два направления. Первое, это универсальное возникновение тех или иных пространственных структур или элементов в независимости от предшествовавших форм. Второе направление напротив характеризуется непрерывностью линии развития какого-либо элемента или даже целостного объема, узнаваемого, несмотря на трансформации и пространственные перемещения в структуре памятника.

К первому направлению генезиса мы относим имеющее стадиальный характер выявление навершия и основания. Сюда же можно отнести появление порталов в казахских мавзолеях, особенно второй половины XIX века, возникших сразу как подражание средневековым постройкам. То есть, девизом этого направления является положение: «не было - появилось».

Ко второму направлению относится генезис такого уникального элемента как коридор-дромос. Выявление истоков этой темы широко представленной даже в казахских мавзолеях начала XX века уводит, по крайней мере, в I тысячелетие до н.э. Несмотря на всевозможные перипетии и трансформации этот «твердый» элемент прошел сквозь толщу времени в узнаваемом виде и только в конце XIX — начале XX века, благодаря эклектическим тенденциям начал смешиваться с другими «одноранговыми» элементами (например, с порталом), давая гибридные формы.

Говоря об этих двух, полярных друг относительно друга направлениях нельзя не отметить и промежуточное, представленное генезисом обходной галереи. Предложенный нами путь ее происхождения предполагает ряд последовательных и очень сильных трансформаций с полным переосмыслением сущности и в то же время закономерной можно сказать стадиальной неизбежностью ее выноса в верхнюю часть построек. Впрочем, как было показано, в казахских мавзолеях возникновение обходных кольцевых коридоров в толще основания (то есть на нижнем уровне) могло происходить сразу, без каких-либо предшествовавших звеньев. Устройство таких пазух или пустот, скорее всего, делалось ради экономйи материала. Это еще один пример функциональной основы возникновения нового пространственного элемента композиции.

Наконец, к этому же направлению относится и генезис купольного объема, базовой структуры казахстанской мемориальной архитектуры. При этом первый этап, связанный с его сложеним в сакское время больше отвечает первому направлению, то есть, появлению его как чего-то принципиально нового, а последующие трансформации от раннего средневековья до начала XX века соответствуют второму направлению, связанному с последовательными трансформациями имеющейся формы.

Рассмотренные выше особенности направления генезиса форм и элементов мемориального зодчества Казахстана дополняют картину самобытности его формообразования.

Сравнение композиционных особенностей мавзолеев древнего, средневекового и позднесредневекового казахского периодов выявило особенности каждого периода и их общие черты. Из элементарных форм в сакский период применялись формы, имеющие в плане только круг и квадрат, в средневековье этот набор был несколько расширен за счет многогранника и звездчатых в плане фигур, что впрочем, было поддержано и казахскими постройками.

В сакский период применение всего двух форм (на основе квадрата и круга) компенсировалось большим количеством их сочетаний -развивались различные концентрические фигуры. Но самое главное, чего не появилось в последующей архитектуре, так это квадрата вписанного в круг. В средневековых и казахских памятниках четко соблюдалась направленность к «скруглению» формы по направлению вверх и к центру (квадрат - многоугольник — круг). Эта логическая последовательность имела основу в высоком уровне развития наук в средние века, тогда как древность, осваивая геометрию горизонтальной плоскости, еще продолжала традиции курганных масс.

Особенностью казахских памятников было значительно большее количество вариантов сочетаний форм, чем в предыдущие периоды, а особенно конкретных вариантов разработки пропорций, абрисов основных элементов. Нельзя назвать все эти сочетания устойчивыми, сложившимися, некоторые из них реализовались лишь в одном экземпляре.

Для композиции сакских мавзолеев характерной была типологически универсальная схема центральной целлы и охватывющих ее помещений, сопряженных в горизонтальной плоскости. Напротив, композиция средневековых мавзолеев основана на постановке элементов «один на другой», то есть, структурирована по вертикали.

Есть различия и в объемно-пространственном решении: особенностью композиции сакских мавзолеев было как бы «вытягивание» вертикально следов плана, что привело к элементарным цилиндрическим объемам, трехчастная же композиция средневековых мавзолеев неоднозначна - каждый из трех уровней имеет своеобразное сечение, что в целом составляет усложненную композицию. В казахских мавзолеях отмечается развитие обеих основных схем с преобладанием второй. В казахском зодчестве древние формы в виде мемориальных оград и «заново» складывающихся мавзолеев с кольцевыми галереями на первом уровне -соотносились с «древней» схемой, в которой преобладало развитие в горизонтальной плоскости, а мавзолеи с развитыми подкупольными конструкциями, чья композиция структурировалась по вертикали -соответствовали «средневековой» схеме.

В целом же, для композиций древнего периода характерна усложненность на горизонтальной плоскости при упрощенной вертикали, а для средневековья, наоборот, усложненность силуэта, объема при относительно простотых горизонтальных проекциях.

Таким образом, с развитием мавзолеев как архитектурных сооружений освоение геометрических форм происходит сначала на горизонтальной плоскости (с тенденцией сближения внешнего и внутреннего абрисов элементов), а затем уже объема, получившее наивысшее развитие в средневековом зодчестве.

Таким образом, каждый из рассмотренных трех периодов имеет свои характерные композиционные особенности, хотя конечно, мавзолеи и башни средневекового и следующего за ним, позднесредневекового преиодов более близки друг к другу по объемно-пространственной структуре. Однако если и нельзя говорить о строгой последовательности и преемственности всего рассматриваемого процесса (особенно между первым и двумя последующими периодами), то нельзя и отрицать общего совершенствования архитектуры, ввиде структурирования композиции по вертикали.

В рассматриваемом регионе выявлено два вида членения пространства — однокамерность и многокамерность

Характерной чертой формообразования однокамерных построек явилось «обрастание» однокамерного объема различными элементами — порталами, угловыми башенками, дополнительными членениями и т.д. В соответствии с этим, однокамерные формы развивались в трех основных видах — центрическом (раскрытом и замкнутом), «фасадном» (то есть, с незначительным выявлением одного из фасадов) и портальном (с активным выявлением главного фасада). Все эти виды организации пространства основаны на смене приоритета в их композиции структурообразущих осей — от главенства вертикальной в центрических мавзолеях, до продольной в портальных. Смена доминирования осей связана с переосмыслением символики, содержания архитектуры - от древней сакральной вертикали где главным элементом являлся купол, до включения зрителя в восприятие композиции настолько, что главным становился воспринимаемый им фасад (портал) и в соответствии с этим композиция развивалась вдоль продольной оси. Таким образом, основанием для развития однокамерного объема явилась смена приоритета структурообразующих осей этого объема, что в свою очередь было обусловлено сменой архитектурной содержательности. Это могло происходить в виде постепенного выделения главного фасада или, даже, скачкообразно - последнее происходило тогда, когда казахские мавзолеи второй половины XIX - начала XX века «дозревали» до необходимости портальных форм, они позаимствовали их (иногда даже копируя) без всяких переходных звеньев у средневековых портальных мавзолеев.

Многокамерность в мемориальном зодчестве Казахстана развивалась двумя основными путями - в виде внутренних членений крупного объема, что характерно для древности (сакские мавзолеи) и комбинированием однокамерных объемов — на этой основе сложились многокамерные средневековые и казахские мавзолеи. Широко распространенная разновидность многокамерных мавзолеев — двухкамерная, появилась благодаря развитию входной камеры.

В сакских сооружениях монументальность центрического объема и значительное доминирование горизонтальных размеров над вертикальными препятствовало комбинированию объемов, то есть их объединению. В связи с этим, развитие композиции и пошло по направлению внутренних членений.

Напротив, наиболее усложненные многокамерные композиции средневековья и казахского времени были созданы комбинированием однокамерных объемов. Весьма выпукло этот процесс прослеживается на казахских мемориалах. Дело в том, что процесс сложения многокамерных казахских мавзолеев путем объединения камер начал развиваться всего лишь со второй половины XIX века, поэтому хорошо документирован датированными и сохранившимися постройками. Судя по имеющемуся материалу, комбинирование объемов подчинялось общей тенденции возрастания структурирования мемориальных сооружений и чаще всего не связано с преследованием каких-то иных функций. Нашими исследованиями выявлено три основных типа комбинирования камер - вокруг центрального помещения или двора, анфиладный и реже фронтальный. В наиболее развитых многокамерных композициях (анфиладных, фронтальных) прослеживается принцип объединения камер в простом призматическом объеме - характер внутренних членений практически не выражен во внешних формах, памятники разрабатываются в виде платформы, увенчанной куполами (иногда с прорезями оконных проемов).

Таким образом, главным в создании многокамерности комбинированием объемов, являются две встречные тенденции — усложнение внутренней структуры при одновременном упрощении внешнего объема. Любопытно, что оба вида образования многокамерности — внутренними членениями и комбинированием равноценных объемов приводят по сути к одной объемно-пространственной структуре ввиде элементарного, но сложно расчлененного внутри объема.

Интересно сравнить сложение однокамерных и многокамерных мавзолеев. Однокамерные мавзолеи в большей степени стремятся к увеличению количества внешних элементов (башенок, порталов и т.д.). В то время как многокамерные мавзолеи, наоборот, стремятся к компактности объема. Интересно, что те из них, которые не придерживались этого принципа, а развивали порталы, угловые башенки и т.д., оказывается, происходят из однокамерных мавзолеев с развитой входной частью. То есть «вели» себя так, как будто помнили свое однокамерное прошлое. В целом, обращает на себя внимание тенденция более умеренного применения архитектурных деталей в многокамерных мавзолеях (с усложненной структурой) по сравнению с однокамерными. Соотношение объемных и декоративных элементов в казахских мавзолеях согласуется с выводами И.Голосова: при активной роли объемной композиции значение архитектурных деталей резко падает/298, 80/.

В рассмотренных трех периодах древнем, средневековом и позднесредневековом выявлены различные типы организации пространства.

В сакских усыпальницах доминировала радиально-кольцевая схема, определявшая центрическую композицию плана, а также характер и обусловленность внутренних членений, которые строились в соответствии с «силовыми линиями» - радиальными и кольцевыми. При этом, она не оказала сколько-нибудь существенного влияния на объем или силуэт, которые были по сравнению с «рисунком» плана, очень просты (а в курганах, даже, могли не иметь четкой геометрической формы). Таким образом, сакская архитектура — это «архитектура плана», отражавшая начальный этап освоения архитектурной формы.

Напротив, для средневекового зодчества при относительно простой планировке однокамерных объемов характерным было усложнение, качественное их изменение в вертикальном направлении благодаря «установленным» друг над другом элементам (объемам, слоям). Логика архитектуры средневековых мавзолеев вела к тому, что составленная из трех горизонтальных уровней (основание — барабан — купол) композиция мавзолеев выстраивала из них еще и логическую последовательность геометрических форм со зрительным облегчением этих форм к верху. Подчеркнуто выявленная геометричность форм и стройная логически обоснованная система их сочетания между собой была связана с высоким уровнем развития наук (в том числе геометрии, философии, логики), от которых практическая деятельность, в том числе и архитектурная композиция, были производными.

Таким образом, благодаря спцифике орагнизации пространства стало возможным выразить в архитектуре идею всеобщей гармонии среднеазиатского средневековья.

Духовные ценности культуры кочевников-казахов - культ предков-«аруахов», отголоски поклонения Небу воплотились в специфическом типе пространства, основанном на сакральной вертикали с излюбленной формой ложных куполов повышенных очертаний. Но даже в приземистых мавзолеях энергия этого «прасимвола» исподволь ощущалась в стремлении к цельности и обобщенности всего объема.

Корпус самобытных казахских мавзолеев — это не более чем подставка для купола. Невыраженность горизонтальных членений ввиде пандативов прослеживается в интерьерах, где эти формы не стремились продемонстрировать работу конструкций. Переход к куполу часто происходил постепенным напуском кладки из углов камеры непосредственно от самого ее пола с полным скруглением лишь на значительной высоте. Благодаря такой конструкции и возникли повышенные очертания куполов. Символическое начало преобладало над конструктивным.

Развитие в конце периода художественной символики привело к выявлению главного фасада и ослаблению внимания к куполу, произошло также «сращивание» интерьера с внешними формами. В то же время основная масса построек вплоть до начала XX века продолжала развивать исходный принцип.

Таким образом, сакральная вертикаль являлась смысловой осью, вдоль которой развивалось пространство казахских усыпальниц - наряду с купольными сооружениями, излюбленными также являются открытые небу мемориальные ограды и особенно башенные постройки.

В целом же, каждый период (архитектурный цикл) отражал свою «картину мира», обусловившую символику и содержательность форм древних, средневековых и позднесредневековых памятников. Архитектура каждого цикла отличалась «не только по языку форм, замыслу и средствам, но прежде всего по существу» - содержанию пространственных представлений.

Внешние факторы и закономерности внутренней логики формообразования тесно взаимодействуют между собой. Так, весьма показателен для среднеазиатско-казахстанского региона пример возникновения типа средневекового мавзолея: а) привнесение с исламом обобщенного образа мусульманской парадной усыпальницы, «скачкообразное» возникновение мавзолея, как нового для Средней Азии типа с использованием при этом местных форм, канонизация ограниченного числа направлений (купольно-центрический, портально-купольный с небольшим количеством разновидностей внутри них), мелкие изменения (варианты пропорций, членений, декора) в рамках канонизированных типов.

Только первый пункт этой цепочки можно рассматривать как внешний фактор, в остальных же, ведущей является внутренняя логика формообразования. Кстати, в приведенном примере высвечивается глобальная тенденция двуэтапности архитектуры, присущая многим культурам - самобытный этап сменяется впитавшей его соки блестящей классикой привнесенных и далее усовершенствованных канонов.

В целом, внешние факторы, определяющие функционально-типологический характер архитектуры могут непредсказуемо влиять на формообразовательный процесс на любом этапе. Внутренняя логика образования формы проявляется исходя уже из этих условий, но только на композиционном уровне последовательно опираясь непосредственно на предыдущие достижения (композиционные разновидности) и тем самым, образуя некоторую направленность формообразования.

В каждом явлении есть своя собственная «внутренняя» сущность, которая является стержнем этого явления. В архитектуре, по-видимому, такой сущностью и является внутренняя логика формообразования, что проявляется особенно в традиционном мемориальном зодчестве (в отличие, например, от жилища, связанного множеством внешних факторов). Таким образом, внутренняя логика формообразования — это сущностная структура архитектуры, ее характер, поэтому ее можно было бы назвать и «собственная логика развития формы» или «собственные закономерности развития формы».

По существу, внутренняя логика формообразования - это закономерность композиционных изменений, облаченная в конкретноисторические одежды внешних факторов, от пышности которых зависит, насколько будет оголяться или скрываться ее сущность.

Также как ландшафт влияет на организм не каким-либо из составляющих его факторов (например, высотой над уровнем моря, температурой и т.д.), а всей совокупностью элементов, также и внешние факторы в архитектуре воздействуют как интегративная сумма, более того, в этом качестве объединяясь с внутренними закономерностями формообразования. Однако если ландшафт воздействует на организмы принудительно, заставляя их развиваться в определенном направлении насколько это допускает организация вида, то в архитектуре внешние факторы наряду с такими воздействиями (ограничением служит «коридор» в рамках которого может трансформироваться та или иная группа памятников), могут восприниматься и добровольно в качестве образцов для подражания, как мода и т.д.

Необходимо отметить, что «коридор» для каждой группы мемориальных сооружений с их дифференциацией все более ограничивает возможности трансформации, что способствует усложнению структуры композиционных разновидностей внутри группы. Однако эти «коридоры», в каждом из которых развивается какой-то памятник, будь то мавзолей, ограда или башня, стоят на страже только границ между этими группами, что обеспечивает их отличие друг от друга. В то же время, если такой «угрозы» не существует (то есть, изменение формы памятника не вторгается в формы других групп), то никаких ограничений не вводится. Благодаря этому, например, беспрепятственно развивались многокамерные композиции мавзолеев или композиции с несколькими функциями (в комплекс могли вкючаться зиарат-хана, ханака и т.д.), так они не посягали на «композиционное поле» ни какой другой группы мемориальных сооружений.

В предложенном нами древе формогенеза, фазы, особенно первая, различны по своему составу. В древнем цикле первая фаза была автохтонная и цельная, а в двух последующих — составная. Можно также констатировать, что чем раньше на протяжении цикла «вплетаются» те или иные внешние влияния, тем большее воздействие они оказывают на последующюю направленность формообразования. Ярким примером этому может служить привнесенный обобщенный образ парадной мусульманской усыпальницы, участвовавший в сложении мавзолеев уже с первой фазы. Не случайно, все последующее формообразование средневекового цикла, протекало под его знаком, несмотря на использование местных форм, то есть, влияние коснулось структуры. Далее формообразование происходило согласно содержательности второй и третьей фаз с характерными особенностями для каждого периода.

В целом, в построенном нами древе развития архитектуры сплелись воединно внешние и внутренние факторы с их унивесальными и конкретными, присущими только рассматриваемому региону составляющими. Этим подведен итог построению целостной картины формообразования мемориального зодчества Казахстана.

В дальнейшем, на имеющемся материале можно попытаться построить и обобщенную картину формообразования, отвлеченную схему этого процесса. Однако в этом случае существует некая двойственность -чем более обширным будет исторический период, тем более насыщенной структурными элементами и связями оказывается модель (это, в первую очередь, связано с неоднократно отмечавшейся выше различной содержательностью последовательности культурно-исторических этапов и увеличением количества внешних влияний). В то же время, не для каждого цикла общего культурно-исторического процесса используются все структурные элементы и связи, собранные в наиболее общей модели, некоторые из них отсутствуют (то есть, равняются нулю), что должно оговариваться при применении этой модели. В то же время модель какого-либо частного архитектурного цикла, полностью соответствующая ему, не будет отражать все многообразие других циклов.

Таким образом, выбор и характер использования модели будет зависеть от анализируемого материала с учетом конкретного этапа, то есть, места аназируемого архитектурного цикла или «цепочки» циклов в последовательности культурно-исторических этапов. Использование модели для анализа других культур, естественно, внесет в нее уточнения.

Заключение

Проведенные автором натурные обследования (обмеры памятников, сбор преданий и исторических сведений), анализ литературных и архивных источников, а также проведенное на этой основе исследование развития мемориального зодчества Казахстана позволили сделать следующие выводы: Природно-ландшафтные особенности региона привели к широкому использованию конструкций из кирпича и камня (купола, своды и т.д.), обусловили доминирование на протяжении последних трех тысяч лет кочевого уклада, способствовавшего возникновению и сохранению специфических верований и представлений. Это и предопределило характер архитектуры мемориальных сооружений.

Выделено три основных периода (цикла) развития мемориального зодчества: а) древний (доисламский) - II тыс. до н.э. по I тыс. н.э., б) средневековый, включавший преимущественно мусульманское зодчество X -XV веков с истоками в раннем средневековье, в) позднесредневековый, связанный со сложением и развитием казахского этноса (XVI - начало XX века). Ведущим типом усыпальниц древнего периода были курганы и мавзолеи (по существу это протомавзолеи со следами «курганного прошлого»). В средние века на территории Казахстана доминировали мавзолеи, но возводились и уникальные для центральноазиатского региона мемориальные башни. В позднем средневековье наряду с мавзолеями и башнями были широко распространены мемориальные ограды, а также малые формы мемориалов.

Каждый из периодов имел характерные черты взаиморасположения и группировки памятников. Сакские курганные цепочки образовались благодаря древним представлениям о посмертном путешествии.

Средневековые мавзолеи часто расположены по одному или по два рядом иногда в комплексе с мечетью или медресе, больших некрополей сохранилось мало (Туркестан, Турбат). Ориентация мавзолеев была связана с канонами ислама.

Памятники позднего средневековья часто образуют обширные некрополи из разных типологических групп, при этом поздние постройки почтительно возводились позади более ранних, что связано с отголосками культа предков. Традиция ориентации главных фасадов с входными проемами на южный сектор (направление на Мекку) удачно совпала с необходимостью «отвернуться» от неблагоприятных северных ветров.

Мемориалы занимали наиболее выгодные для восприятия точки ландшафта (возвышенности, линии водоразделов, чинки - края плато, мысы рек) тем самым, организовывая и одухотворяя его.

Для всех трех периодов характерным было сочетание форм на основе квадрата и круга в плане, однако, концентрическое вписывание в круглый абрис квадратных в плане элементов, а также обычное для построек древнего периода несоответствие внешних и внутренних форм в плане в следующих двух уже не встречается. Со средневековья расширяется набор композиционных сочетаний, особенно с введением многогранных и звездчатых в плане элементов.

Выявлены две основополагающие схемы компоновки элементов мемориалов. В древнем периоде элементы (корпус, камера, коридоры) располагались в пределах горизонтальной плоскости при этом план мемориала был значительно сложнее силуэта (объем был производным от плана). Начиная со средневековья, с доминированием художественных тенденций, бурным развитием комбинаторики элементов компоновка их происходила по вертикали, с усложнением композиции (квадрат основного объема - восьмигранник барабана - круг купола).

Мавзолеи развивались в однокамерных и многокамерных композициях. Развитие однокамерных объемов сосредоточилось вокруг центрической и «фасадной» композиций. В каждом из периодов сначала прослеживается доминирование первой композиции, стадиально всплывавшей в начале цикла, а затем на развитом этапе — второй. Особенно это выражено в средневековом периоде в излюбленной теме портально-купольных мавзолеев с экспрессивными формами порталов. Такая смена форм в целом обусловлена развитием художественных тенденций, ослабивших позицию центричности (вертикальная ось), что и привело к выявлению главного фасада (с увеличением значимости продольной оси).

Формирование многокамерных композиций реализовалось в виде внутренних членений объема или комбинированием однокамерных объемов - выбор направления был обусловлен исходными параметрами (пропорциями) форм. Так комбинирование объемов в горизонтальной плоскости предполагает активное сближение их вертикальных осей (иначе не получится цельного объема), что наиболее подходит к композициям с доминированием вертикальных размеров. Поэтому такой путь оказался предпочтительным для средневековых и казахских мавзолеев, развивавшихся на основе стройного купольного объема. В распластанных же сакских усыпальницах это условие не соблюдалось, поэтому развитие композиции пошло по пути внутренних членений (концентрических и радиальных).

Выявлены характер и специфика содержательности периодов (циклов) мемориального зодчества Казахстана с особенностями организации пространства в каждом из них. Так, в конце древнего периода ( вторая половина I тыс. до н.э.) произошел переход от символики ритуала к художественности. В позднесредневековом цикле аналогичный ярко выраженный «перелом» к художественному пониманию формы произошел со второй половины XIX века, то есть, также ближе к завершению (этим оказались сходны первый и третий периоды). В архитектуре же средневековых мусульманских мавзолеев с истоками в раннем средневековье художественность была актуальна на протяжении всего периода. В целом же, истоки каждого цикла связаны с всплыванием в той или иной степени «архаики» центрических форм (в этом смысле как бы начинаясь заново) с последующим доминированием художественной символики.

На этом фоне каждый период развивал свою «картину мира», воплощенную в особенностях пространственной организации мемориалов: концентричность и радиальность центрического пространства сакских усыпальниц отражали начальную стадию архитектурного освоения пространства, подчеркнутый геометризм и логика сочетания форм были характерны для средневекового зодчества, смысловая вертикаль, воплотившаяся в доминирующих купольных формах - для позднесредневековых казахских мавзолеев.

Выявлены содержание, «ответственность» и взаимодействие факторов формообразования. Разграничение воздействия факторов заключается в том, что внешние в основном определяют функционально-типологические градации, ускоряют или замедляют процесс формообразования, внутренняя же логика формообразования действует на уровне формы, областью их взаимодействия является объемно-пространственная структура.

Стабильные внешние факторы - это благоприятный фон для проявления внутренней логики формообразования. Древний, средневековый и позднесредневековый периоды архитектуры даже, несмотря на некоторые колебания внешних факторов в основном успели пройти (каждый со своей спецификой) закономерные циклы фаз формообразования, начиная от зарождения и интенсивных поисков формы до канонизации типов, переходящей в увлечение деталями.

Выявлены особенности фаз каждого периода (цикла), а также "наполнявших" их принципов и приемов формообразования. В первой фазе происходило сложение эмоционально (ритуально) насыщенного исходного типа (для второго и третьего периода исходный тип усложнен привнесенными влияниями). Трансформация содержательности привела во второй фазе к переносу акцента с эмоционального уровня на уровень пространственной организации, что выразилось в появлении нескольких композиционных вариантов, из которых и вырабатывалось два-три основных. На основе этих канонизированных вариантов в третьей фазе осуществлялись лишь мелкие композиционные изменения, не затронувшие объемно-пространственной структуры.

Содержанием фаз определялась общая направленность развития объемно-пространственной структуры мемориалов, сложение же ее конкретных форм осуществлялось на основе принципов и приемов, «регулировавших» локальные проявления формообразования.

В основе всего композиционного многообразия лежал компактный центрический объем (субстилевая основа). «Кочуя» из периода в период в виде субдоминантной линии, этот объем благодаря изначальной пространственной схематичности (со своей спецификой в каждом периоде) стал стволом всего древа формообразования региона. Но в то же время происходившая на его основе в каждом из трех периодов специализация в развитии форм, обогащенная привнесенными влияниями и саморазвитием формы, привела к возникновению трех самобытных ветвей мемориалов. Все вместе это составило целостную, панорамную картину эволюции и содержания мемориального зодчества Казахстана.

Обследование памятников выявило неудовлетворительное их состояние, что свидетельствует о необходимости дальнейших мероприятий по охране памятников: учете, паспортизации, консервации и реставрации. Особое внимание следует обратить на архитектурное наследие из сырцового кирпича, как наиболее подверженное разрушениям.

Ознакомление с малоизвестными и вновь выявленными диссертантом памятниками архитектуры Казахстана, а также использование других результатов настоящего исследования позволит зодчим обогатить и усилить выразительность современной архитектуры республики, сохранить ее самобытность.

Список литературы диссертационного исследования доктор архитектуры Байтенов, Эскандер Муслимович, 2004 год

1. Абусеитова М.Х. Казахское ханство во второй половине XV1.века.- Алма-Ата: «Наука», 1985. 103 с.

2. Аверинцев С.С. Древнегреческая поэтика и мировая литература. // Поэтика древнегреческой литературы. М: «Наука», 1981. - С. 3-14.

3. Аверьянов А.Н. Система: филосовская категория и реальность. -М.: «Мысль», 1976. 188 с.

4. Авеста: Избранные гимны; Из Видевдата. // Пер. с авест., предисл., примеч. И словарь И. Стеблин-Каменского. М.: Дружба народов; КРАМДС- Ахмед Ясови, 1992. 207 с.

5. Агаджанов С.Г. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX- XIII вв. Ашхабад: «Ылым», 1969. - 295 с.

6. Агеева Е.И. Памятники средневековья (раскопки на городище Баба-ата). // Археологические исследования на северных склонах Каратау. Труды ИИАЭ АН КазССР. Алма-Ата, «Наука», 1973. - Т. 14. - С. 117 - 219.

7. Агзамходжаев Т. Туябугузские наусы. // История материальной культуры Узбекистана. Ташкент, 1962. - Вып.З. - С. 71 - 79.

8. Аджигалиев С. Новое в изучении памятников Западного Казахстана. // Памятники истории и культуры Казахстана. Алма-Ата: «Казахстан» - С.63-67.

9. Аджигалиев С.И. Генезис традиционной погребально-культовой архитектуры Западного Казахстана (на основе исследования малых форм). — Алматы : «Гылым», 1994.-260 с.

10. Азизян И.А. Рождение диалогизма сознания XX. // Вопросы теории архитектуры. Архитекттурное сознание XX XXI веков: Разломы и переходы. - Эдиториал УРСС. - С. 7 — 89.

11. Азизян И.А., Иванова И.В. Памятники вечной славы. Концепции и композиция. М: «Стройиздат», 1976. - 208 е., с илл.

12. Азимов И.М. Черты поздней мемориальной архитектуры Ферганской долины. // САУ, 1980. №12. - С. 30 -34.

13. Азимов И.М. Архитектура Узбекистана XVIII нач. XX вв. (традиции и локальные особенности). Диссертация на соискание ученой степени доктора архитектуры. - Ташкент, 1999. - 343 е., ил.

14. Акишев А.К. Искусство и мифология саков. Алма-Ата: «Наука», 1984.- 176 с.

15. Акишев К.А., Агеева Е.И. Древние памятники Казахстана. -Алма-Ата: «Казгосиздат», 1958. 60с.

16. Акишев К.А., Кушаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины р.Или. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1963. - 398 с.

17. Арнхейм, Р. Искусство и визуальное восприятие. М.:Прогресс, 1977.- 392 с.

18. Аль-Фараби. Математические трактаты. Алма-Ата: «Наука», 1972.-324 с.

19. Аль-Фараби. Логические трактаты. Алма-Ата: «Наука», 1975.672 с.

20. Анохин A.B. Материалы по шаманству у алтайцев, собранные во время путешествия по Алтаю в 1910 1912 гг. по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии // Сборник МАЭ АН СССР. - Л., 1924. - Т. 4. - Вып. 2.

21. Анучин В.А. Географический фактор в развитии общества. М., 1982. - 335 с.

22. Араухо И. Архитектурная композиция. М.: Высшая школа, 1982.-207 с.23 .Архитектура и эмоциональный мир человека. /Г.Б. Забелыпанский, Г.Б.Минервин, А.Г.Раппопорт, Г.Ю.Сомов. М.: Стройиздат, 1985. - 208 с. ил.

23. Ахмедов Б.А. Государство кочевых узбеков. М.: «Наука», 1965.195 с.

24. Байпаков K.M. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья (VI начало XIII в.). - Алма-Ата: Наука, 1986. — 256 с.

25. Байпаков K.M., Шарденова З.Ж., Перегудова С.Я. Раннесредневековая архитектура Семиречья и Южного Казахстана на Великом шелковом пути. Алматы: «Гылым», 2001. — 238 е., с илл.

26. Байтенов Э.М. Неизвестные памятники архитектуры в низовьях реки Сарысу и окрестностях озера Телеколь. // Известия АН КазССР, серия общественных наук, 1986, №5, сс. 37 44.

27. Байтенов Э.М. Казахские мунара. // АН. М., 1989. - Сб.37. - С.335.344.

28. Байтенов Э.М. Казахские мавзолеи (кумбезы) с коридором-дромосом. // «Современные проблемы архитектуры и градостроительства Казахстана». Межвузовский сборник научных трудов. Алматы, 1994, сс. 103-109.

29. Байтенов Э.М. Мавзолеи пустыни Бетпакдала. // Архитектурное наследство. -Вып. 41. -М.: НИИТАГ, 1996. сс. 176 - 181.

30. Байтенов Э.М. К сложению форм казахских мавзолеев. // Вестник Инженерной академии PK. Алматы, 2000. - № 1 (5). - С. 238 - 243.

31. Байтенов Э.М. Казахские мавзолеи. Конкуренция и компромисс форм. // «Мировоззренческо-методологические проблемы современной науки иобразования». Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 20-летию КазГАСА. Алматы, 2000. - 4.2. - С. 79 - 83.

32. Байтенов Э.М. Казахские однокамерные мавзолеи. Композиционные предпочтения. //Вестник КазГАСА. Алматы, 2001. - № 1. - С. 10 - 15.

33. Байтенов Э.М. Мавзолеи в окрестностях г.Яны-Курган. // Вестник КазГАСА. Алматы, 2001. - № 1. - С. 16 - 25.

34. Байтенов Э.М.Темы практических занятий к курсу «Проблемы формообразования в архитектуре». // «Новые подходы к подготовке кадров высшей квалификации КазГАСА». Материалы I и II научно-методических конференций КазГАСА. Алматы, 2001. - С. 47-49.

35. Байтенов Э.М. Казахские однокамерные мавзолеи. Композиционные предпочтения. // Вестник КазГАСА. Алматы, 2001. - С. 10-15.

36. Байтенов Э.М. О некоторых закономерностях формирования казахских многокамерных камерных мавзолеев. // Вестник КазГАСА. Алматы, 2001. -№2-С. 23-25.

37. Байтенов Э.М. К методологии изучения взаимосвязи мифологических представлений и сакральной архитектуры. // «Архитектура и дизайн». Материалы республиканской научно-практической конференции. Алматы, 2001 - С. 1-2.

38. Байтенов Э.М. Зодчество Казахстана. Прошлое и горизонты. // Мир Евразии. 2003. - № 2 - С. 62 - 64.

39. Байтенов Э.М. Концентрическая («горизонтальная») и ступенчатая («вертикальная») композиционные схемы в мемориальном зодчестве Казахстана. // «Архитектура и строительство». Сборник научных трудов. -Бишкек: 2002. С. 102 - 110.

40. Балыкбаев Б.Т. Архитектурная форма как предмет риторики. // Архитектура и дизайн. Конференция, посвященная 10-летию независимости РК. Алматы, 2001. - С. 3 - 4.

41. Бартольд В.В. Башня Кабуса как первый датированный памятник мусульманской архитектуры. // ЕРИИИ. Т.1. - Петербург-М.,1921 (на обложке 1922). - Вып.2. - С. 121-125.

42. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Сочинения в 9-ти томах. М.: «Восточная литература», 1963. - Т.1. - 760с.

43. Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана. Сочинения в 9-ти томах. М.: «Восточная литература», 1965. -Т.З. - С. 95-233.

44. Басенов Т.К. Архитектурные памятники в районе Сам. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1947. - 49 с.

45. Басенов Т.К. Некоторые памятники Алма-Атинской области в Казахской ССР. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. Алма-Ата, 1948. - Вып.1. — С.32 - 39.

46. Басенов Т.К. Орнамент Казахстана в архитектуре. Алма-Ата, Изд-во АН КазССР, 1957. - 98 с.

47. Бируни Абу Райхан. Избранные произведения. Ташкент. Т. I.

48. Бернштам А.Н. Архитектурные памятники Киргизии. М.-Л: Изд-во АН СССР, 1950.- 146 с.

49. Бондаренко И.А. Творчество без образца. // Вопросы теории архитектуры. Архитекттурное сознание XX XXI веков: Разломы и переходы. - Эдиториал УРСС. - С. 90 - 103.

50. Бондаренко И.А. «Христианская топография; Косьмы Индикополова и традиции храмостроения. // АН. Вып. 45. - М.: Рохос, 2003.-С. 13-24.

51. Бородина И.Ф. Особенности формирования мемориальных сооружений Средней Азии X XV вв. // АН. -Вып. 22. - М.: 1974. - С. 117127.

52. Брунер Дж. Психология познания. За пределами непосредственной информации. М.: Издательство «Прогресс», 1977. - 413 с.

53. Брунов Н.И. Очерки по истории архитектуры. М.-Л.: «Академия», 1937.-Т.1.-442 е., илл.

54. Брунов Н.И. Очерки по истории архитектуры. М.-Л., «Академия», 1935.-Т. II.-621 е., илл.

55. Булатов М.С. Геометрическая гармонизация в архитектуре Средней Азии IX -XV вв. М.: «Наука», 1978. - 380 с. ил.

56. Булатов М.С. Архитектура в классификации наук Аль-Фараби. // Аль-Фараби. Научное творчество. М., 1975. - 183.

57. Булатов М.С. Мавзолей Саманидов жемчужина архитектуры Средней Азии. - Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1976. - 128 с.

58. Булатова В. А., Маньковская Л.Ю. Памятники зодчества Ташкента XIX XIX вв. Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1983. - 144 с.

59. Булатов М.С. К вопросу о генезисе архитектуры мавзолея Саманидов. // ОНУ. 1964. - № 2. - С. 34 - 35.

60. Бунин А.В., Саваренская Т.Ф. История градостроительного искусства: В 2-х т. 2-е изд. М.: «Стройиздат», 1979. - Т.1. — 496 с. с илл.

61. Бунин А.В., Саваренская Т.Ф. История градостроительного искусства: В 2-х т. 2-е изд. М.: «Стройиздат», 1979. - Т. 2. — 412 с. с илл.

62. Буряков Ю.Ф. Пскентские наусы. // СА. 1968. - №3. - 131 - 136.

63. Бусева-Давыдова И.Л., Баталов А.Л. О методологии изучения символоики архитектуры. В сб.: «История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования»; под ред. А.А.Воронова. М., 1988. - С.92 - 99.

64. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Алма-Ата, 1985.-Т.4.

65. Вельфлин Г. Истолкование искусства. М. 1922. - 37 с.

66. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств. М.-Л., 1930.- 290 с.

67. Вельфлин Г. Искусство Италии и Германии эпохи Ренессанса. -М.:ИЗОГИЗ, 1934.-388 с.

68. Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980. - 224 е., илл.

69. Войтов В.Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальнных памятниках Монголии VI VIII вв. - М.: Изд-во ГМВ.- 152 е., ил.

70. Воронина В.Л. Изучение архитектуры древнего Пянджикента. // МИА. М.-Л., 1950. - № 15. - С.189-198.

71. Воронина В.Л. Городище древнего Пянджикента как источник для истории зодчества. // АН. М., 1957. - Вып. 8. - С. 115-142.

72. Воронина В.Л. Сырцовые минареты верховьев Зеравшана. // Труды ИИАЭ АН ТаджССР. Сталинабад, 1960. - СХХ. - С.55-59.

73. Воронина В.Л. К характеристике архитектуры Средней Азии эпохи Саманидов. // Труды ИИАЭ АН ТаджССР. Сталинабад, 1954. -ХХУП.-С.41-45.

74. Воронина В.Л. Древняя строительная техника Средней Азии. // АН. М., 1953. - Вып. 4. - С. 3-35.

75. Воронина В.Л. Архитектура Средней Азии ХУШ XIX вв. // ВИА в 12 томах. - М.: Изд-во литературы по строительству, 1969. - Т.8. - С. 331-346.

76. Воронина В.Л. Ислам и изобразительное искусство. // Народы Азии и Африки, 1965. № 5. - С. 121-126.

77. Воронина В.Л. Строительные методы зодчих Ферганской долины XVI XIX вв. // АН. - 1974. - Вып. 22. -С. 97-107.

78. Воронина В.Л. Конструкции и художественный образ в архитектуре Востока. М.: «Стройиздат», 1977. - 160 с.

79. Воронина B.JI. Мавзолей Саманидов и его зарубежные аналоги. // АН. М., 1985. - Вып. 33. - С. 191 - 195.

80. Воронов А.А. Объект истории архитектуры как теоретическая проблема. // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. Сборник статей. М., 1988. - С. 4 - 11.

81. Востров В.В., Муканов М.С. Родоплеменной состав и расселение казахов (конца XIX начала XX в.). - Алма-Ата: «Наука», 1968. - 256 с.

82. Габричевский А.К. Пространство и масса в архитектуре. // Искусство, 1923. №1. - 18 с.

83. Гайдукевич В.Ф. Боспорские города (Уступчатые склепы. Эллинистическая усадьба. Илурат). Л.: «Наука», 1981. - 137 с.

84. Геродот. История в девяти томах. М.: «Ладомир», «Аст», 1999.- 740 с.

85. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M., Соловьев А.И. Легеды и были таежного края. Новосибирск, 1989. - 176 е., илл.

86. Генинг В.В., Генинг В.Ф. Метод определения древних традиций ориентировок погребенных по сторонам горизонта. // Археология и методы исторических реконструкций. Киев: «Науковоа думка», 1985. - С. 136 — 152.

87. Герасимов Г.Г. Памятники архитектуры Каратау. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. Алма-Ата, 1950. - Вып.2. -С. 55-82.

88. Герасимов Г.Г. Некоторые памятники архитектуры в районе Западной части Бетпак-Далы. // Известия АН КазССР, серия горного дела, металлургии и обогащения, стройматериалов. Алма-Ата, 1955. - Вып.5. - С. 19-22.

89. Герасимов Г.Г. Памятники долины реки Кара-Кенгир в Центральном Казахстане. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1957. - 60с.

90. Гидион 3. Пространство, время, архитектура. М.: Стройиздат, 1975.-568 с.

91. Гинзбург М.Я. Стиль и эпоха. М.: Госиздат, 1924. - 238 с.

92. Глаудинов Б.А. История архитектуры Казахстана (с древних времен до начала XX века). Алматы: КазГАСА, 1999. - 295 с. с ил.

93. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М.: «Наука», Главная редакция Восточной литературы, 1980. - 256 с.

94. Греков Б.Д., Якубовский А.В. Золотая Орда и ее падение. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950. - 478 с.

95. Грязнов М.П. Курган как архитектурный памятник. // Тезисы на заседаниях, посвященных итогам полевых исследований в 1960 г. М., 1961. -С. 22-25.

96. Грязнов М.П. Аржан. Царский курган скифского времени. Л.: «Наука» Ленинградское отделение, 1980. — 63 с. с ил. и прил.

97. Гутнов А.Э., Лежава И.Г. Будущее города. М., 1977.

98. Дахшлейгер Г.Ф. Историография Советского Казахстана. -Алма-Ата: «Наука», 1969. 191 с.

99. Денике Б.П. Архитектурный орнамент Средней Азии. M.-JL: Изд-во Всесоюзной Академии архитектуры, 1939. - 228 с.

100. Джамбулатов С.С. Мастера-строители у кочевников Северного Казахстана.//АН.-Вып. 35.-М.: НИИТАГ, 1988.-С. 172

101. Джанысбеков Т.Д. Особенности мемориального зодчества Устюрта и Мангышлака XVIII — начала XX в. // Диссертация на соискание ученой степени кандидата архитектуры. М.: 1981.

102. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма. М.: «Стройиздат», 1985. - 136 е., илл.

103. Диваев A.A. Несколько слов о могиле Хорхут-ата. // ПТКЛА, 1897 (1896 1897), 2, протокол от 17.02.1897 г. - С. 10 - 13.

104. Диваев A.A. Еще о могиле святого Коркут-ата. // ЗВОРАО, 1901, (1900). Т.13. - С. 39-40.

105. Диваев A.A. Мавзолей Кок-Кесене (историко-археологические заметки). // ПТКЛА, 1905 (1904 1905), 10, протокол № 2, от 23.12. 1905, приложение - С. 40 - 42.

106. Диоп (Шейх Анта). Слагаемые культуры. // Курьер ЮНЕСКО. 1982, сентябрь-октябрь. С. 5-7.

107. Древние авторы о Средней Азии. Ташкент: «Соцэкгиз», 1940.171 с.

108. Ершов С.А. Некоторые итоги археологического изучения некрополя с оссуарными захоронениями в районе города Байрам-Али. // Труды ИИАЭ АН ТаджССР. Ашхабад, 1959. - Т.5 - С. 160 - 204.

109. Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Русская Средняя Азия. СПб.- М.:1885. Т. 10. - 448 с.

110. Жирмунский В.М. Следы огузов в низовьях Сырдарьи. // Тюркологический сборник. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1951. - С. 93 - 102.

111. Засыпкин Б.Н. Памятники монументального искусства Востока. // Художественная культура Советского Востока. М,- Л.: 1931. С. 21 - 49.

112. Засыпкин Б.Н. Архитектура Средней Азии. — М.: Издательство Академии архитектуры, 1948. 159 с.

113. Захидов П.Ш. Самаркандская школа зодчих XIX начала XX в. Ташкент: «Наука» УзССР, 1965. - 176 с.

114. Зеленин Д.К. Древнерусский языческий культ «заложных покойников». // Известия Академии наук. Петроград, 1917. - С.24.

115. Зеленин Д.К. Культ онгонов в Сибири. Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1936- 436 с.

116. Земпер Г. Практическая эстетика. М.: «Искусство», 1970. - 320

117. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства (1635 1758). Издание 2-е. - М.: «Наука», 1983. - 332 с.

118. Ибрагимов С.К. «Михман наме-и-Бухара» Рузбехана как источник по истории Казахстана ХУ — ХУ1 вв. // Новые материалы по древней и средневековой истории Казахстана. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1960. - С. 225.

119. Ибрагимов С.К. К истории Казахстана ХУ1 в. // Вопросы философии и истории современного и зарубежного Востока. М.: Изд-во восточной литературы, 1961. - С. 172-181.

120. Ибраев Б.А. Космогонические представления наших предков. // ДИ.- 1980.- №8. С.40 - 44.

121. Ибраев Б.А. К генезису форм купольных мавзолеев Западного Казахстана. // АН. М.: «Стройиздат», 1981. - Сб. 29. - С. 171 - 178.

122. Ибраева Н. Памятники Мангышлака. // ДИ . 1980. - № 8.-С. 32-35.

123. Ивлиев A.JI. Погребения киданей. // Центральная Азия и соседние территории в средние века. Новосибирск: «Наука». - 1990. - .42 — 63.

124. Иконников A.B., Степанов Г.П. Основы архитектурной композиции.- М.: «Искусство», 1971. 224 с.

125. Иконников A.B. Функция, форма, образ в архитектуре. М., 1986.-286 с. ил.1312. Инностранцев К. О древне-иранских погребальных обычаях и постройках. // ЖМНП. Новая серия, часть XX, № 3, СПб., 1909. С.95 - 121.

126. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Алматы: «Атамура», 1996. - Том 1. - 544 с.

127. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Алматы: «Атамура», 1997. - Том 2. - 624 с.

128. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Алматы: «Атамура», 2000. - Том 3. - 768 с. с илл.

129. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. (комментарий Б.Ч. Скржинской). М., 1960. - 436 с. ил.

130. Казакстан улттык энциклопедия. Алматы: «Казак энциклопедиясынын», 1998. - Т. 1. - 720 с. с илл.

131. Казакстан улттык энциклопедия. Алматы: «Казак энциклопедиясынын», 1999. - Т. 2. - 704 с. с илл.

132. Каллаур В.А. Мавзолей Кок-Кесене в Перовском уезде. // ПТКЛА, 1901 (1900 1901), 6, протокол № 3 от 11.12.1901 г., приложение. -С. 98-101.

133. Каллаур В.А. Развалины «Сырлы-там» в Перовском уезде. ПТКЛА, 1901 (1900 1901), 6, протокол № 1 от 19.03.1901 г., приложение. -С. 14-17.

134. Каллаур В.А. Развалины древних крепостей по р. Яны-Дарье. — ПТКЛА, 1904 (1903 1904), протокол № 3 от 12.11.1904 г., приложение. - С. 56-59.

135. Карутц Р. Среди киргизов и туркменов на Мангышлаке. СПб.: Изд-во А.Ф.Девриена, 1910. - 188 с. с илл.

136. Кастанье И.А. Древности Киргизской степи и Оренбургского края. -ТОУАК. Оренбург, 1910. - Вып. 22. - 332 с. с илл.

137. Кастанье И.А. Надгробные сооружения Киргизских степей. -ТОУАК. Оренбург, 1911, вып. 26, 102 с. с илл.

138. Канетти Э. Масса и власть. М., 1997. - 528 с.

139. Каждан Т.П. Архитектура и архитектурная жизнь России конца

140. XIX начала XX в. // Русская художественная культура конца XIX - начала

141. XX в. (1895 1907)", кн. 2. - М, 1969.

142. Каплун А.И. Стиль и архитектура. М.: Стройиздат, 1985. - 232с.

143. Кириченко Е.И. Москва на рубеже столетий. — М.: Стройиздат, 1977.-184 с.сил.

144. Кирюшин Ю.В., Тишкин A.A. Скифская эпоха Горного Алтая. // Культура населения Горного Алтая в раннескифское время. Часть I. -Барнаул: Издательство Алтайского университета, 1997. - 231 с.

145. Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. - 643е., илл.

146. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Летопись трех тысячелетий. -Алма-Ата, 1992. 379 с.

147. Комплекс археологических памятников у горы Тепсей. -Новосибирск: «Наука», 1979. 167с., илл.

148. Константинова В.В. Некоторые архитектурные памятники по среднему течению р. Сыр-Дарьи. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. Алма-Ата, 1950. - № 80. - Вып. 2 - С. 37 - 54.

149. Косенкова Ю.Л. Советский город 1940-х первой половины 1950-х годов: От творческих поисков к практике строительства. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 378 с.

150. Крюков М.В., Переломов Л.С., Софронов М.В., Чебоксаров H.H. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.: «Наука», 1983.-415 с.

151. Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. Новосибирск, «Наука», 1987.-302 с.

152. Кузьмина Е.Е. Древнейшие скотоводы от Урала до Тянь-Шаня. Фрунзе: «Илим», 1986. 135 е., илл.

153. Курочкин Г.Н. Гипотетическая реконструкция погребального обряда скифских царей 8 7 вв. до н.э. и курган Аржан (к проблеме происхождения скифов). // Материалы 1-й Всесоюзной конференции

154. Скифо-сибирское культурно-историческое единство». Кемерово, 1980. -С. 105-117.

155. Куркчи А.И. Архитектура кочевой степи в VIII в. // АН. Сб. 37. -М.: Стройиздат, 1990. - С. 81-94.

156. Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. М.: Изд-во АН СССР, 1951.- 643 с. силл.

157. Левина В.А., Овезова Д.М., Пугаченкова Г.А. Архитектура туркменского народного жилища. Труды ЮТАКЭ, М.: Госиздательство по строительству и архитектуре, 1963. Т.З. - 83 с. с илл.

158. Левшин А. Описание Киргиз-казачьих или Киргиз-кайсацких орд и степей. Часть 2. Исторические известия. С-Пб., 1832. - 334 с.

159. Левшин А. Описание Киргиз-казачьих или Киргиз-кайсацких орд и степей. Часть 3. Этнографические известия. С-Пб., 1832. - 304 с. с илл.

160. Лерх П.И. Археологическая поездка в Туркестанский край в 1867 году.-СПб., 1870.

161. Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы. М.: Главная редакция Восточной литературы, 1972. 258 с. с илл.

162. Литвинский Б.А. Среднеазиатский центрический мавзолей. Проблемы генезиса. // Этнография и археология Средней Азии. М.: «Наука», 1979.-С. 65-70.

163. Литвинский Б.А., Пичикян И.Р. Эллинистический храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Раскопки. Архитектура. Религиозная жизнь. М.: Восточная литература «РАН», 2000. - Т.1. - 504 е., илл.

164. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: «Искусство», 1970. - 384 с.

165. Львович Д.М. (Д.Л.Иванов). По Киргизской степи. Путевые очерки. Петроград, 1914. - 224 с. с илл.

166. Майдар Д., Пюрвеев Д. От кочевой до мобильной архитектуры. -М.: «Стройиздат», 1980. 216 с.

167. Максимова А.Г. Курумы хребта Каратау. // Археологические исследования в Казахстане. Труды ИИАЭ АН КазССР. Алма-Ата: «Наука», 1973.-T. 14.-С. 156- 165.

168. Максимова А.Г. Гробница типа науса у с. Чага (Шага). // В глубь веков. Алма-Ата: «Наука», 1974. С. 95 - 118.

169. Макшеев А.И. Описание низовьев Сыр-Дарьи. Спб., 1856. - 80

170. Мастера архитектуры об архитектуре. М.: «Искусство», 1972. — 590 с. с ил.

171. Мастера советской архитектуры об архитектуре. — М.: «Искусство», 1975. -Т. 1. 544 с. с ил.

172. Мастера советской архитектуры об архитектуре. М.: «Искусство», 1975. — Т. 2. — 584 с. с ил.

173. Маньковская Л.Ю. К изучению приемов среднеазиатского зодчества конца XIV в. (Мавзолей Ходжа Ахмеда Ясеви). // ИЗУ. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1962. - Вып. I. - С. 93 - 142.

174. Маньковская Л.Ю. Мавзолеи Кызыл-Мазар и Гумбез-бобо. // ОНУ, 1970. № 10. -С. 32 - 34.

175. Маньковская Л.Ю. Неизвестные памятники зодчества Хорезма. // САУ, 1970. № 10. - С. 32 - 34.

176. Маньковская Л.Ю., Пулатов Х.Ш. К изучению архитектурного наследия Ташкента // САУ, 1972. № 6. - С. 20-23.

177. Маньковская Л.Ю., Джумаев К., Усманов Т. Новое о мавзолеях Узбекистана // САУ, 1975. № 6. -С. 25 - 28.

178. Маньковская Л.Ю., Пардаева Л.У. Неизвестные мемориальные комплексы Бухарской области. // САУ, 1976. № 10 - С. 12—14.

179. Маньковская Л.Ю., Булатова В.А. Памятники зодчества Хорезма. Ташкент: Изд-во литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1978.

180. Маньковская Л.Ю. О типологии мемориального зодчества Средней Азии. Мавзолеи Фудины и Касби. // «Культура и искусство народов Средней Азии в древности и средневековье». М.: «Наука», 1979. -С. 96- 104.

181. Маньковская Л.Ю. Типологические основы зодчества Средней Азии. Ташкент: 1980. - 183 с.

182. Маньковская Л.Ю. Мемориальное зодчество Средней Азии. // Художественная культура Средней Азии. IX XIII века. - Т.: «Искусство», 1983.-С. 30- 48.

183. Маргулан А.Х. Архитектурные памятники в долине р.Кенгир. // Вестник АН КазССР. Алма-Ата, 1947. - № 11. -С. 62 - 71.

184. Маргулан А.Х. Отчет о работах Центрально-Казахстанской археологической экспедиции. // Известия АН КазССР. Алма-Ата, 1947. - № 6.

185. Маргулан А.Х. Из истории городов и строительного искусства древнего Казахстана. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1950. -122 с. с илл.

186. Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев A.M. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966.

187. Маргулан А.Х., Басенов Т.К., Мендикулов М.М. Архитектура Казахстана. Алма-Ата: «Казгосиздат», 1959. - 173 с.

188. Маргулан А.Х. Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана. Алма-Ата: «Наука», 1979. - 336 с.

189. Марсадолов Л.С. Пазырыкский феномен и попытки его объяснения. // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий: Сборник научных статей. Барнаул: Издательство Алтайского госуниверситета, 1999.-С. 104- 107.

190. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест» - Москва «Горизонт», 1995. - 320 с.

191. Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б., Ерофеева И.В., Алексеенко А.Н., Баратова Г.С. История Казахстана: народы и культуры. -Алматы, 2001. 608 с, илл.

192. Массон М.Е. Мавзолей Ходжа Ахмада Ясави. Ташкент. 1930.22 с.

193. Массон М.Е., Пугаченкова Г.А. Гумбез Манаса. М.: Госиздательство архитектуры и градостроительства, 1950. 142 с. с илл.

194. Массон М.Е., Горячева В.Д. Бурана. История изучения городища и его архитектурных памятников. Фрунзе: «Илим», 1985. - 96 с.

195. Мерперт Н.Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М.: «Наука», 1974. - 167 с.

196. Мейер Л. Обзор западной оконечности Каратауских гор и несколько слов о взятии кокандской крепости Яны-Курган. // Военный сборник. СПб., 1862, год 5, №№ 9-10. -С. 263 268.

197. Мейер Л. Киргизская степь Оренбургского ведомства.// Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. СПб., 1865. - Ч.Ш. - 288 с.

198. Мендикулов М.М. Некоторые данные об исторической архитектуре Казахстана. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. Алма-Ата, 1950. Вып. 2. - С. 3 - 36.

199. Мендикулов М.М. Памятники архитектуры Казахстана с коническими или пирамидальными куполами. // В кн.: «Архитектура республик Средней Азии». М.: Госиздательство архитектуры и градостроительства. 1951. -С. 229 - 240.

200. Мендикулов М.М. Памятники народного зодчества Западного Казахстана. Алма-Ата: «Онер», 1987. - 160 с.

201. Молодин В.И. Пазырыкская культура: проблемы этногенеза, этнической истории и исторических судеб. // АЭАЕ 4 (4), 2000. С. 131 — 142.

202. Морозов Н.В. Продвижение цивилизации от Передней Азии к Северо-Западной Европе. // География и хозяйство. М., 1968. - 311 с.

203. Муксинов P.M. Народная архитектура Кыргызстана. Бишкек, 2000. 235 е., илл.

204. Назилов Д.А. К вопросу анализа функции «говурганов». // Маскан. 1992. - 5.6. - С. 43 - 53.

205. Немцева Н.Б. Археологические раскопки у комплекса Ходжа Ахмеда Ясави (1958). // Известия АН КазССР, 1961. -Вып.1 (150.

206. Нестеров А. Прошлое приаральских степей в преданиях киргизов Казалинского уезда. // ЗВОРАО. СПб., 1900. - Т. 12. - Вып. 4. - С. 95-105.

207. Нильсен В.А. Монументальная архитектура Бухарского оазиса XI XII вв. - Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1956. - 157 с.

208. Нильсен В.А. Становление феодальной архитектуры Средней Азии (У-УШ вв.). Ташкент: «Наука», 1966. - 336 с. с илл.

209. Ноткин И.И. Архитектура Средней Азии XIII XIV вв. ВИА. -М.: Изд-во литературы по строительству, 1969. -Т.8. - С. 257 - 276.

210. Нурмуханбетов Б.Н. Новые данные по археологии тюркского времени Южного Казахстана. // Культура древних скотоводов и земледельцев Казахстана. Алма-Ата, 1969. - 196 с. ил.

211. Нурмуханбетов Б.Н. Некоторые итоги раскопок Борижарского могильника. // По следам древних культур Казахстана». Алма-Ата, 1970. -293 с. ил.

212. Нусов В.Е. Архитектура Киргизии с древнейших времен до наших дней. Фрунзе: «Кыргызстан», 1971. - 152 с.

213. Ольховский B.C. К изучению скифской ритуалистики: посмертное путешествие // Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М., «Восточная литература», РАН, 1999. С. 116 - 135.

214. Ольховский B.C., Самашев З.С. Завершение исследований святилища Байте III в Западном Казахстане. // Археологические открытия 1998 г. М., 2000. С. 376 - 377.

215. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (VII II вв. до н.э.). - М.: «Наука», 1991. - 256 с.

216. Ожегов С.С., Проскурякова Т.С., Хоанг Дао Кинь. Архитектура Индокитая. М.: «Стройиздат», 1988. - 312 е., с илл.

217. Паперный В. Культура Два. М.: «Новое литературное обозрение», 1996. - 384 е., с илл.

218. Пардаева (Чекаева) Р.У. Малоизвестные памятники сельской архитектуры Бухарской области. // САУ, 1976. №5. -С. 34-35.

219. Пацевич Г.И. Ремонт и реставрация мавзолея-мечети Ходжа-Ахмеда Яссови в 1939 1941 гг. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. - Алма-Ата, 1950. - Вып. 2. - С. 95 - 100.

220. Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 г. Спб., 1868, 174 с.

221. Пищулина К.А. Присырдарьинские города и их значение в истории Казахских ханств в XV — XVIII веках. В кн.: «Казахстан в XV -XVIII веках (Вопросы социально-политической истории)». - Алма-Ата, 1969. -С. 5 -49.

222. Полосьмак Н.В., Молодин В.И. Памятники пазырыкской культуры на плоскогорье Укок. // АЭАЕ 4 (4) 2000.

223. Поляков С.П. Средневековые погребения Северо-Западной Туркмении (к проблеме этнической истории туркмен). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1966. - 287 с.

224. Подольский M.JI. Местные и «инородные» элементы ранней тагарской культуры. // «Скифо-сибирское культурно-историческое единство». Материалы I Всесоюзной археологической конференции. -Кемерово, 1980. С.126 - 127.

225. Прибыткова A.M. Мавзолей Абул-Фазла в Серахсе. В кн.: «Архитектура республик Средней Азии». М.: Госиздательство архитектуры и градостроительства, 1951. - 304 с.

226. Прибыткова A.M. Памятники архитектуры XI века в Туркмении. -М., 1955.- 120 с., илл.

227. Прибыткова A.M. Архитектурные школы северного Хорасана X XII вв. // АН. - Вып. 22. - М.: «Стройиздат», 1974. -С. 108 - 116.

228. Прибыткова A.M. Среднеазиатские мавзолеи с галереями в стенах. //АН. Вып. 28. - М., 1980. - С. 178 - 182.

229. Прибыткова A.M. Архитектурные школы Средней Азии. // АН.-М.: «Стройиздат», 1982. С. 103 - 111.

230. Проскурякова Т.С. Пути формирования городов домонгольской Сибири. // АН. Вып. 37. - М.: «Стройиздат», 1990. - С. 34 - 47.

231. Прошлое Казахстана в источниках и материалах. CB.1.(V в. до н.э. XVIII в. н.э.). Под редакцией Асфендиарова С.Д. и Кунте П.А. - Алма-Ата: Казахское краевое издательство, 1935. - 299 с.

232. Пугаченкова Г.А. О резных деревянных колоннах XIV XV вв. в г. Туркестане. // Известия АН КазССР, серия архитектурная. - Алма-Ата, 1948. -Вып.1. - С.40 — 53.

233. Пугаченкова Г.А. К проблеме возникновения «шатровых мавзолеев» Хорасана. // Материалы ЮТАКЭ. Ашхабад, 1949. - Вып. 1.- С. 57-77.

234. Пугаченкова Г. А. Архитектурные памятники Дахистана, Абиверда, Серахса. // Труды ЮТАКЭ. Ашхабад, 1951. - Т.2. -С. 192 - 252.

235. Пугаченкова Г.А. Пути развития архитектуры Южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма. ЮТАКЭ. М.: Изд-во АН СССР, 1958.-Т.6.- 492 с.

236. Пугаченкова Г.А. Архитектурный генезис мавзолея Саманидов. // ОНУ. 1962. - № 2. - С. 17 - 52.

237. Пугаченкова Г.А. Мазар Араб-ата в Тиме. // СА. 1961. - № 4. -С. 198-211.

238. Пугаченкова Г.А. Мавзолей Араб-ата. Из истории архитектуры Мавераннахра (IX X вв.). // ИЗУ. - Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1963. -Вып. 2.- 118 с.

239. Пугаченкова Г.А. Неизвестные архитектурные памятники в горных районах Узбекистана. // ИЗУ. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1965. -Вып.З. С. 66-88.

240. Пугаченкова Г.А. Хорасанские мавзолеи. // В кн.: «Художественная культура Средней Азии. IX — XIII века. Т.: «Искусство», 1983.-С. 14-29.

241. Путешествие в Восточные страны Плано Карпини и Рубрука. -М.: Госиздательство географической литературы, 1957.- 270 с.

242. Раппопорт А.Г., Сомов Г.Ю. Форма в архитектуре: проблемы теории и методологии. М., Стройиздат, 1990. - 344 е.: ил.

243. Раппопорт Ю.А., Лапиров-Скобло М.С. Раскопки дворцового здания на городище Калалы-Гыр 1 в 1957 г. // МХЭ, М.: Изд-во АН СССР, 1963. Вып.6. - С. 141-156.

244. Ревзин Г.И. Очерки по философии архитектурной формы. М.: ОГИ, 2002.-144 с.

245. Ремпель Л.И. Мавзолей Исмаила Саманида. // Академия архитектуры, 1936. № 5. - С. 28 - 34.250. «Ригведа». Избранные гимны. Пер., комм, и вступ. Ст. Т.Я. Елизаренковой. М., 1972.

246. Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., «Искусство», 1996. - 270 с.

247. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Киргизский край. СПб., 1903. -С. 18. 479 с.

248. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Туркестанский край. СПб., 1913. Т. 19. - 861 с.

249. Руденко С.И. Очерк быта казаков бассейнв рек Уила и Сагыза. Казаки. Антропологические очерки.- МОКИСАР. Вып. 3. - Л., 1927. - С. 7 -32.

250. Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. М.-Л.Д952. -268 е., илл.

251. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953. - 402 е., илл.

252. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960. - 359 е., илл.

253. Руденко С.И. Культура хуннов и ноинулинские курганы.- M.-JL, 1962.-205 с. ил.

254. Рынков П.И. Топография Оренбургской губернии. Соч. П.И. Рычкова, 1762 г. Оренбург: Изд. Оренбург, отд. ИРГО, 1887. - 405 с.

255. Рябушин A.B. Гуманизм советской архитектуры. М.: Стройиздат, 1986 - 376 е., ил.

256. Самашев З.С., Фаизов К.Ш., Базарбаева Г.А. Археологические памятники ипалеопочвы Алтая. Алматы, 2001. - 108 с.

257. Самойлов К.И. Феноменология региональной архитектурной формы в зодчестве Казахстана XX в. // Вестник КазГАСА.- Алматы, 2001. -Вып. 1.-С. 26-27.

258. Свод памятников истории и культуры Казахстана. ЮжноКазахстанская область. Алматы, 1994. - Т.1. - 368 с. с илл.

259. Сембин М.К. Отчет Центрально-Казахстанской археологической экспедиции (Кзыл-Ординская обл.), 1976, Архив НИПМ «Казпроектреставрация» (Бегим-ана, Сараман-Коса).

260. Семенов А.П. Археологические и этнографические изыскания в Ингушетии в 1925 1932 гг. - Грозный: Чечено-Ингуш. Кн. Изд-во, 1963. -160 с.

261. Сенигова Т.Н. Уникальное культоое сооружение Аулие-Кумчик-ата в районе г. Туркестана. // В сб.: «Прошлое Казахстана по археологическим источникам». Алма-Ата, 1976. 235 с. ил.

262. Слово о полку Игореве. М., 1988, 232 е., илл.

263. Сидихменов В.Я. Китай: страницы прошлого. 3-е изд. - М.: «Наука», 1983.-415 с.

264. Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытый. М.: «Наука», 1977. - 83 с. с ил.

265. Смолина Н.И. Строительный канон и традиции культуры Средней Азии XV XVII вв. // АН. - Вып. 34. - М.: «стройиздат», 1986. - С. 95 - 104.

266. Сорокин С.С. Большой Берельский курган (Полное издание материалов раскопок 1865 и 1959 гг.). // Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1969. - Т.Х. - С. 208 - 236.

267. Спасский Г.И. Записки о сибирских древностях. «Сибирский вестник»,1818.- 3.

268. Стеблюк Ю.В. Исмамут-ата (К типологии погребальных сооружений у народов Средней Азии). // СЭ, 1959. №3. - С. 88 - 97.

269. Стеблюк Ю.В. Погребальные сооружения Южного Хорезма ХУШ XIX вв. // МХЭ, вып. 7, II. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 98 - 117.

270. Суразаков A.C. Горный Алтай и его северные предгорья в эпоху раннего железа. Проблемы хронологии и культурного разграничения. -Горно-Алтайск, 1988.-215 с.

271. Ставиский Б.Я., Большаков О.Г., Мончадская Е.А. Пянджикентский некрополь. // Труды Таджикской археологической экспедиции ИИМК АН СССР, ИИАЭ АН ТаджССР и Госэрмитажа 1948 -1950 гг. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1953. - Т.2. - С. 64 - 98.

272. Тайжанов Е., Исмаилов X. Макчам дом для духов предков. // СЭ. - 1980 - № 3. - С. 87-93.

273. Тишкин A.A., Дашковский П.К. Ориентация и положение погребенных людей в курганах скифской эпохи Горного Алтая. // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1988. - 215 с.

274. Теоретические основы советской архитектуры. — М., 1985.

275. Теория композиции в советской архитектуре. М.: Стройиздат,1986. 256 е.: ил.

276. Тереножкин А.И. Казахские фрески. // В сб.: «Искусство», М.: «Искуство», 1938. № 2. - С.159 - 162.

277. Тернер В. Символ и ритуал. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. - 277 с. с ил.

278. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. М- Л.: Издательство АН СССР, 6. - Т.2. - 308 с.

279. Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990. - 622 е., илл.

280. Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М.: Изд-во Восточной литературы, 1962. - 324 с.

281. Толстов С.П., Жданко Т.А., Итина М.А. // Работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции АН СССР в 1958 1961 гг. МХЭ. -М.: Изд-во АН СССР, 1963. - Вып. 6. - С. 3 - 90.

282. Трудновская С.А. Круглое погребальное сооружение на городище Чирик-Рабат. // МХЭ М., 1963. - С. 201 - 213.

283. Турсунов Е.Д. Генезис казахской бытовой сказки в аспекте с первобытным фольклором. Алма-Ата, 1973.

284. Туякбаева Б.Т. Эпиграфический декор архитектурного комплекса Ахмеда Ясави. Алма-Ата: Онер, 1989. - 176 с. илл.

285. Тынышпаев М. Материалы к истории киргиз-казакского народа. Ташкент, 1925. - 64 с.

286. Формозов A.A. Памятники первобытного искусства. М., 1966.

287. Фазлаллах ибн Рузбихан. «Михман-наме-йи Бухара (Записки бухарского гостя)».- М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1976. 195 с.

288. Федерякин В.Н. Антаблемент в древнегреческом ордере. // «Архитектура и экология России: традиции, современность, будущее». Сборник тезисов докладов республиканской научной конференции. -Новосибирск, 1993. С.35-37.

289. Хайт B.JI. Генезис культурной самобытности в профессиональном зодчестве. // В сб.: «История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования». М., 1988. С. 109 - 114.

290. Хайт B.JI. Объективное и субъективное в истории архитектуры и в ее изучении: факт и интерперетация. // АН. — Вып. 45. М.: Рохос, 2003. — С. 6-12.

291. Хан-Магомедов С.О. Лезгинское народное зодчество. М.: «Наука», 1969. - 181 с. с илл.

292. Хан-Магомедов С.О. Объемно-пространственная композиция башенных сооружений горных аулов Дагестана. // АН. Вып. 22. - М., 1974. -С. 150-164.

293. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. — М.: Стройиздат, 1996.-709 е.: ил.

294. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 2: Социальные проблемы. М.: Стройиздат, 2001. - 712 е.: ил.

295. Хмельницкий С.Г. Исследование архитектурных памятников Ура-Тюбе в 1959 г. // Труды института им. Ахмада Дониша, т. 31, вып. 7. Душанбе: Изд-во АН ТаджССР, 1969. С. 130 - 142.

296. Хмельницкий С.Г. Ходжа Дурбад. // ТТПИ (строительный факультет). Вып.7.- Душанбе, ТГУ, 1971. - С. 92 - 105.

297. Ходжаев М. К генезису мавзолея Саманидов. // САУ. 1984. - № 2.-С. 6-8.

298. Ходжаев М.Б. Сооружение Козы-Корпеш. // «Средневековые города Южного Казахстана». Сборник статей. Алма-Ата: Изд-во КазГУ, 1986.- с.152— 158.

299. Чекаева Р.У. Малоизвестные и неизвестные архитектурные памятники Бухарского оазиса. // АСУ, 1983. №5.-С. 13-15.

300. Чернопицкий М.П. Курганная группа как архитектурный ансамбль (Опыт композиционно-художественного подхода). // Материалы I Всесоюзной археологической конференции. Кемерово, 1980. - С. 176 - 178.

301. Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1966.

302. Шишло Б.П. Среднеазиатский тул и его сибирские параллели. В кн.: «Домусульманские верования и обряды в Средней Азии». М.: «Наука», 1975.-С. 248-260.

303. Шнейдер Е.Р. Казахская орнаментика. // Сб.: «Казаки». Антропологические очерки, 1927. С. 135 - 171.

304. Шнэ В. Зимовки и другие постоянные сооружения кочевников Акмолинской области. // ЗЗСОИРГО, книга 17, вып.1. Омск, 1894. 38 с.

305. Шпенглер О. Закат Европы. М.: «Мысль», 1998. - Т.1. - 668 с.

306. Юдин В.П. Орды: Белая, Синяя, Серая, Золотая.// Казахстан, Средняя и Центральная Азия в XVI XVIII вв. - Саранск, 1960.

307. Юдин M.JI. Взятие Ак-Мечети в 1853 году как начало завоевания Кокандского ханства. М.: Изд-е Владимира Балашова, 1912. -140 с.

308. Юнг К.Г. Человек и его символы. С-Пб., 1996.

309. Яблонский JI.T. Саки Южного Приаралья (археология и антропология могильников). М., 1996. - 186 с.

310. Ягодин В.Н., Ходжаев Т.К. Некрополь древнего Миздакхана. -Ташкент, 1970. 254 с. ил.

311. Якобсон A.JI. Закономерности в развитии средневековой архитектуры IX XV вв. - JL, 1987. - 233 с. ил.

312. Якубовский А.Ю. Развалины Сыгнака (Сугнака). // Сообщения ГАИМК. М.-Л., 1929/ - Вып. 2. -С. 123 - 159.

313. Grabar О. The formation of Islamikart. New Haven, London. 1973.

314. Gyula H. Irak epiteszete. Corvina, 1974. P. 123

315. Diez E. Die Kunst der Islamischen Volker. Berlin, 1917.

316. Heiden D. , Gendrop P. Pre-columbian aAchitecture of Mesoamerika. New York, 1978. P. 382.

317. Creswell K. A. S. A short account earli Muslim architekture. Harmonsworth, 1958.