Литературные ассоциации в поздней лирике А. А. Ахматовой тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Сафонова, Наталья Станиславовна

• Сафонова, Наталья Станиславовна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Сафонова, Наталья Станиславовна

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Введение

II. Основная часть

1. Глава I. Имена деятелей культуры на страницах поздних произведений

А.Ахматовой

2. Глава II. Типологические ассоциации в поздней лирике А.Ахматовой

3. Глава III. Миницитаты и другие виды «чужого слова» в позднем творчест-

ве А.Ахматовой

III. Заключение

IV. Список ссылок

V. Библиография

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Литературные ассоциации в поздней лирике А. А. Ахматовой»

ВВЕДЕНИЕ

В последнее время интерес исследователей направлен не просто на изучение творчества того или иного автора, а на выявление в его текстах сложнейших ассоциативных цепочек, связывающих произведения со всем литературным процессом в целом. Именно в таком ключе, на наш взгляд, интересно рассмотреть и творчество А.Ахматовой, ставшее поэтическим и нравственным знамением своего века.

В 1962 году в разговоре с Лидией Корнеевной Чуковской Анна Ахматова сказала: «Тайна поэзии в окрыленности и глубине...».1 С полным правом эти слова можно отнести ко всему творчеству поэта, которое было озарено именами Пушкина, Гоголя, Шекспира, связано тончайшими нитями с традициями дворянской культуры, теснейшим образом переплетено с «серебряным веком» русской поэзии, с постсимволизмом.

Ахматова - один из талантливейших поэтов XX века. Ее произведения по праву вошли в золотой фонд русской литературы. Имея в виду трансформацию творческой манеры, М.Л Гаспаров говорит о «ранней» и «поздней» Ахматовой, именно последнюю он назвал «возвышенной» и «сложнозашифрованной»,2 да и жизнь писательницы в это время была особенно нелегкой и богатой на события. Пребывание в Царском Селе, Павловске, окончание Царскосельской Мариинской гимназии, первое замужество, рождение сына - все это чуть ли не «в жизни не той», в прошлом веке. Неудачный второй брак, бесконечные аресты сына, доносы, постановление Жданова, нужда, голод, гибель под Воркутой третьего мужа - Пунина, война, эвакуация, возвращение - все это в «новом» времени. Конечно, резкого раздела между двумя периодами провести невозможно, но, тем не менее, когда поэта, по его словам, «как реку суровая эпоха повернула», все изменилось — и стих, и голос... Осталась память.

Приползайте ко мне, лукавьте, Угрозы из ветхих книг, Только память вы мне оставьте, Только память в последний миг,3 -

писала она еще в 1912 году.

Именно какие-то отдельные, запавшие в душу события, встречи, строки становятся подчас темой ее стихов. «Стихи для автора делятся на такие, о которых поэт может вспоминать, как он писал их, и на такие, которые как бы самозародились. В одних автор обречен слышать голос скрипки, некогда помогавшей ему их сочинить, в других - стук вагона, мешавшего ему их написать. Стихи могут быть связаны с запахами духов и цветов».4 Цепь сложных ассоциаций, переполненных тайными взаимо-

связями судьбы поэта, его переживаний с исторической эпохой, в которой он творит, вызывает к жизни целый поток произведений, где каждая деталь, любое слово несут на себе ряд боковых смыслов наряду с основным своим значением.

Творчество Ахматовой 30 - 60 -х годов существенно отличается от ее ранней лирики не только направленностью, тематикой, но и особенностями стиля, творческой манерой поэта. Анна Андреевна отмечала в записной книжке: «В 1936 году я снова начинаю писать, но почерк у меня изменился, но голос уже звучит по-другому... Возврата к прежней манере не может быть. Что лучше, что хуже, судить не мне. 1940 - апогей. Стихи звучат непрерывно, наступая на пятки друг друга, торопясь и задыхаясь».5

К позднему творчеству поэта относятся сборники «Тростник», «Нечет», «Бег времени»... В них помещены прекрасные образцы ахматовской поэзии: циклы «Ветер войны», «Трещотка прокаженного», «Cinque», «Черепки», «Северные элегии», «Тайны ремесла» и многие другие. Именно они отражают особенности мировосприятия поэта в 30 - 60-е годы.

Для того чтобы вникнуть в тайну создания стиха, в философию творчества, в мироощущение поэта, необходим не просто детальный анализ стихотворений, но и их соотнесение с биографическими событиями, с кругом культурно-литературных интересов автора, что, возможно, поможет подобрать код к глубоким смыслам, кроющимся в ахматовских произведениях. Большую роль играет и религиозное мировосприятие поэта, богатый кругозор.

К сожалению, литературы по теме ассоциаций в ахматовском творчестве практически не существует. Большое значение играют воспоминания, мемуары людей, которые лично знали поэта и могут поведать нам о каких-то подробностях, деталях ее жизни, о ее интересах. В этом отношении важны воспоминания Н.Глен,6

7 £ О in 11 19

Н.Недоброво, В .Виленкина,ЭДил актерской, Шаймана, Л.Чуковской, А.Баталова, Натана Готхарта13 и других.14

Конечно, исследований по творчеству Ахматовой немало, они посвящены обзору ее жизни и деятельности в целом. Например, это работы А.Павловского,15 В.Жирмунского,16 Е.Добина,17 Л. Малюковой.18

Интересны и исследования, в основе которых кропотливые наблюдения за стилем поэта, его техникой, углубленный лингвистический анализ стихотворений.19

Работ в области изучения позднего творчества Ахматовой немного, но вопросы, затрагивающиеся в них, исследуются достаточно глубоко. Так, О.Клинг20 интересует проблема эпического в стихотворениях поэта; об особенностях военной лирики пишет

М.Пьяных;21 о гражданском пафосе поэзии— М.Баженов;22 о развитии образа родной земли - Т.Николина;23 о пушкинских страницах в творчестве Ахматовой -П.Лукницкий,24 Н.Корхмазян,25 Э.Бабаев;26 о роли Петербурга - Петрограда - Ленинграда в поэзии автора - В.Грибанов,27 Д.Хренков28... и т.д.

Важный этап развития ахматововедения знаменуется выходом серии ахматов-ских сборников,29 посвященных ее столетнему юбилею, выпуск которых планируется продолжить. Особый интерес представляет сборник под редакцией Н.Струве, изданный в Париже.30

Мало исследований, посвященных целостному анализу поздней лирики поэта, которая, естественно, взаимосвязана с ее ранним творчеством. Немного работ, которые бы системно раскрыли особенности творческой манеры Ахматовой в этот период, место ассоциаций в поэзии данного автора, основанных на богатом жизненном опыте, на прекрасном знании отечественной и зарубежной истории и культуры. Ведь Ахматова была не только поэтом, но и исследователем-литературовед ом, переводчиком, великолепным знатоком многих национальных, отечественных и зарубежных литератур. А между тем, на наш взгляд, именно литературные ассоциации в поэзии Ахматовой помогают приподнять не только таинственную завесу ее словотворчества, но и, при кропотливом анализе типологических связей, миницитат, аллюзий, реминисценций и других видов «чужого слова», позволяют говорить о многих важных чертах творческого метода Ахматовой, в том числе и о диалогичности ее поэзии.

Цель нашей работы не просто описать ассоциативную «ткань» поздних ахма-товских произведений, но и с ее помощью определить дополнительный смысловой подтекст стихов, выявить, каким образом ассоциативное мышление автора, обращенное к фольклору, мифу, библии, миницитате, аллюзии, реминисценции из литературной классики, дает новую жизнь чужим поэтическим формулам, растворяя их в оригинальной авторской концепции. Кроме того, литературные ассоциации помогут определить культурно-историческую ориентацию автора, его обращенность к той или иной системе ценностей, приоткроют завесу над диалогичной сущностью поэзии Ахматовой. Определение места ахматовского творчества в литературном контексте с помощью выявления сложных ассоциативных цепочек в ее текстах - мало разработанный вопрос, что и обуславливает научную новизну работы.

Комментировано представленная галерея имен деятелей культуры на страницах поздних ахматовских стихотворений как бы вводит в культурно-исторический пласт поэзии Ахматовой, который будет рассматриваться в работе в дальнейшем. Системно рассмотрены типологические ассоциации этого периода, прослежена внутренняя ло-

гика развития сквозных архетипов ахматовского творчества: огня, неба, воздуха, воды, земли, ветра, солнца, звезд, а также мифологем Петербурга, дома, зеркала, тени, тайны, моря, лестницы и др. Наконец, дана многообразная жизнь «чужого слова» (осознанная и бессознательная) в «ткани» стихотворений поэта, представленная ми-ницитатами, аллюзиями, реминисценциями и т.д.

Предметом исследования стали лирические произведения Ахматовой 3060-х годов, их ранние варианты и последующие авторские редакции. Важную роль в работе играют высказывания поэта и воспоминания о ней. Именно на них основана достоверность и правдоподобность связей между Ахматовой и упоминающимися авторами, кроме того, они проясняют ее жизненную и творческую позицию,

Освоение этого материала средствами проблемно-хронологического и сравнительно-типологического анализа обеспечило, думается, научную достоверность наблюдений и выводов в работе.

Научно-методологическую основу работы составляют фундаментальные положения теории М.Бахтина о диалоге, «чужом слове», разработки в области «аналитической психологии» К.Юнга, идеи А.Веселовского, В.Жирмунского, Ю.Тынянова, Ю.Лотмана, А.Лосева, теоретические труды А.Бушмина, М.Гаспарова и других исследователей, позволившие существенно уточнить представления о предмете исследования. Важнейшую роль в формировании концепции работы сыграло обращение к теоретическим взглядам и практическим наблюдениям, содержащимся в трудах Р.Барта, Л.Кристевой, И.Илыша. Теоретические труды выше приведенных авторов посвящены вопросам ассоциации, литературной традиции, преемственности, подтекста, интертекстуальности, цитатного мышления и др. Важное место занимает и мировоззренческая основа исследования, опирающаяся на религиозно-философскую мысль начала XX века (И.Ильин, Н.Бердяев и др.).

Соответственно оформлена и структура данной работы: I глава повествует об именах культурных деятелей в поздней лирике поэта; II глава касается типологических связей поэзии Ахматовой; П1 глава посвящена богатому миру «чужого слова» в позднем творчестве поэта.

В работе не затрагивается подробно вопрос о богатой ассоциативной наполненности поэм Ахматовой, написанных в 30 - 60-е годы.

Практическое значение наблюдений и выводов, заключенных в диссертации, состоит в возможном их использовании при разработке общего курса литературы XX века, спецкурсов и спецсеминаров о творчестве Ахматовой, а также в последующем научном изучении выдающегося поэта нашего столетия.

Основные идеи работы и полученные результаты нашли отражение в статьях, публикациях тезисов докладов, а также в выступлениях на научных конференциях (9-ая, 10-ая,11-ая, 12-ая межвузовские конференции ученых-филологов и школьных учителей).

Ассоциация - это своеобразный способ достижения художественной выразительности, смыслообразования, «основанный на выявлении связей чувственных образов, возникающих в процессе непосредственного отражения действительности, с представлениями, хранящимися в памяти или закрепленными в культурно-историческом опыте человеческой жизнедеятельности».31

Рассмотрим эволюцию понятия «ассоциация», его богатую философскую, психологическую, литературную наполненность. Это необходимо нам для того, чтобы иметь наиболее полное представление о термине и свободно оперировать им в дальнейшей работе.

Понятие «ассоциация» сложилось еще в философии античности. Впервые предпосылки ассоциативных процессов в духовной деятельности были осмыслены Аристотелем, выдвинувшим идею о возможном формировании образов на основе ассоциаций. Действительно, ассоциативный образ, иначе поэтический, возникает в результате неожиданного сочетания далеких понятий; он обладает повышенной метафоричностью и субъективностью. «Ассоциативность лежит в основе всякого художественного образа, особенно тропа, но ассоциативный образ построен на интенсивном выявлении дополнительных, как бы необязательных, непреднамеренных связей».32 Это намек, который должен быть уловлен читателем, требующий напряженного читательского восприятия. Именно такие «дополнительные связи» (нередко целая цепочка их) сообщают ассоциативному образу оригинальную авторскую неповторимость. Древний философ замечал, что многие произведения искусства обладают двусторонней связью, основанной на ассоциативных принципах мыслительного процесса, поэтому и возникает мысль о диа-логичности всего мира искусства и литературы.33

В этом отношении очень интересны заявления Аристотеля о «предшествующих и последующих вещах» в «Метафизике»: «О некоторых вещах говорят, что они нечто предшествующее и последующее. А именно: одни вещи таковы по месту, другие - по времени, иное же предшествует в отношении движения, иначе вещи первее по силе, по порядку».34Мы полагаем, что первооснову литературных ассоциаций следует искать в типологических связях, влиянии устного народного творчества, легенд, мифов, религиозной символики, сакральных текстов на ав-

торские произведения.

Термин «ассоциация идей» ввел Джон Локк, противопоставивший ассоциацию связям на основе разума. Познание, как считает Локк, это, прежде всего, ощущение, поступающее через органы чувств от внешних предметов и доказывающее существование внешних вещей: «Наши чувства, будучи обращены к отдельным чувственно-воспринимаемым предметам, доставляют уму разные восприятия вещей».35 По мнению Локка, после того, как в опыте человека были сформулированы и осознаны простые, чувственные идеи, происходит активный процесс их обработки и восхождения от простых к сложным. «Некоторые наши идеи, - замечает Локк в книге «Опыт о человеческом разуме», - имеют естественное соотношение и связь между собой... Но есть еще и другая связь идей, целиком обязанная случаю или обычаю: идеи, сами по себе вовсе не родственные, в умах некоторых людей соединяются так, что очень трудно разделить их». Такие ассоциации идей, согласно Локку, образуются в уме большинства людей в силу привычки, симпатии или антипатии. Это очень важное психологическое определение связи идей необходимо учитывать и при выявлении пласта литературных ассоциаций у того или иного автора, т.к. они естественным образом связаны с предпочтением или неприятием того или иного писателя, поэта, факта, события...

Одно из основных направлений мировой психологической мысли, объединяющее динамику психологических процессов принципом ассоциации, называется ассо-цианизм. В XVII веке эту идею укрепило механико-детерминистское учение о психике. «Организм предстал в виде машины, запечатлевающей следы внешних влияний, так что возобновление одного из них автоматически влечет за собой появление друго-

37

ГО».

В XVIII веке появляются исследования Дж.Беркли, Д.Юма, Д.Гартли, Спинозы. Последний сформулировал закон ассоциации: «Если человеческое тело подверглось однажды воздействию одновременно со стороны двух или нескольких тел, то душа, воображая впоследствии одно из них, тотчас будет вспоминать и о других».38 При исследовании литературных ассоциаций необходимо помнить, что авторский текст, вмещающий в себя ту или иную ассоциативную деталь чужого текста, связан с ее помощью и со всей эпохой, к которой относится исходное произведение. Таким образом, нужно иметь в виду литературно-исторический контекст произведений поэта, учитывающий, однако, не только современную автору культурно-историческую ситуацию, но и особенности прошлых эпох, к которым он обращается.

Продолжая говорить о взглядах на понятие «ассоциация» в XVIII веке, нельзя не упомянуть имени Дж.Беркли. Известно, что данный философ отождествляет все вещи с «комбинациями» ощущений. «Существовать» означает для вещей «быть воспринимаемыми». Беркли замечает, что «идеи, которые наблюдаются связанными друг с другом, обычно рассматриваются с точки зрения отношения причины и действия,

■5П

тогда как они относятся только как знак обозначаемой вещи». Беркли отмечает, что при исследовании зрения его целью было «рассмотрение действий, явлений, объектов, воспринимаемых чувствами, а также изучение того, как одна идея внушает другую, принадлежащую другому чувству; как видимые вещи внушают вещи осязаемые, как вещи, существующие в настоящее время, внушают вещи отдаленные и будущие вследствие либо сходства, либо необходимой связи, либо геометрического вывода или произвольного установления».40 Беркли приходит к выводу, что идеи, которые связаны с другими идеями, рассматриваются как знаки, с помощью которых «актуально невоспринимаемые чувствами вещи обозначаются или внушаются воображению».41 Все знаки внушают обозначаемые ими вещи, причем не существует такой идеи, которая не представляла бы дух другой идеи, часто связывающейся с ней. В определенных случаях, согласно Беркли, знак может вызывать свой коррелят в виде образа, в других - в качестве действия или причины.

Наряду с Беркли, Юм отвергал физиологическую основу ассоциаций. Согласно ему, «ассоциация - не продукт причинной связи вещей, но мнение о существовании такого рода связи - продукт ассоциации».42 Юм выделил три вида ассоциаций: по сходству, смежности в пространстве или во времени и причинности. В изображенной Юмом картине течения ассоциативных процессов исчезали реальные объекты, рушился реальный субъект, так как связь дана внутри самих элементов сознания и не требует никакой реальной основы.

Современник предыдущих исследований, Гартли, за исходную точку соотношения сознания и материи, нервного и психического берет индивидуум.

В качестве основных, определяемых факторов ассоциации Гартли принял: 1) смежность во времени; 2) частоту повторений: «Ощущения А, В, С и т.д., ассоциируясь достаточное количество раз, придают силу соответствующим идеям а, в, с..., в результате чего в дальнейшем достаточно одного ощущения А, чтобы возбудить в уме в, с и т.д.».43 Кроме того, учение Гартли представляло вторую после Декарта попытку соединить рефлекс с ассоциацией, вывести волю и мышление из ассоциативно-рефлекторного принципа.

В этот период идеи ассоцианизма проникают и в эстетику. Один из основоположников так называемой экспериментальной эстетики - немецкий физик и психолог Г.Фехнер44 — считает, что любой факт сознания оценивается не сам по себе, а в сопоставлении с другими и поэтому замечается или нет в зависимости от величины предшествующего. По величине раздражителя, согласно Фехнеру, можно определить соответствующее ему ощущение, и, наоборот, для каждого ощущения найти величину раздражителя. Именно этот философ вводит «принцип ассоциации» для раскрытия предпосылок творческого воображения, эстетического восприятия и наслаждения.

В начале XX века появились концепции, отъединившие ассоциацию от ее телесного субстрата и представившие ее в виде имманентного принципа сознания (Т.Браун, Дж.Милль, Дж. Стюарт Милль). Утвердилось воззрение, согласно которому: 1) психика построена из элементов ощущений, простейших чувствований; 2) элементы - первичны, сложные психические образования (представления, мысли, чувства) -вторичны и возникают посредством ассоциаций; 3) условием образования ассоциаций является смежность двух психических процессов; 4) закрепление ассоциаций обусловлено живостью ассоциированных элементов и частотой повторения их в опыте.

Данные воззрения далее применялись в области биологии, нейрофизиологии, современной психологии (например, ассоциативный эксперимент, предложенный швейцарским психологом К.Г.Юнгом45 для выявления скрытых аффективных комплексов).

Жизнь ассоциации в искусстве закономерно связана с созданием и восприятием художественного произведения. Творческое пересоздание действительности обуславливается способностью ассоциативно соотносить предметы и явления окружающего мира, конструировать посредством воображения их новые, нетрадиционные связи.

Проблемой литературных ассоциативных взаимодействий занимались многие исследователи. Среди них — А.Н.Веселовский,46 В.М.Жирмунский,47 В.Виноградов,48 Ю.Тынянов,49 М.Бахтин,50 Ю.Лотман,51 М.Гаспаров,52 Ю.Кристева,53 И.Ильин, 54 И.Карташова 55и многие другие.

Сравнительно-историческое изучение литературы включает сложный комплекс проблем и предполагает различные аспекты исследования.

Так, В .М.Жирмунский56 устанавливает следующее принципиально важное разграничение задач сравнительных изучений: 1) культурное взаимодействие; 2) сравнение историко-генетическое, рассматривающее сходные явления как результат их родства по происхождению и последующих исторически обусловленных расхождений; 3) сравнение историко-типологическое, объясняющее сходство генетически между со-

бою не связанных явлений сходными условиями общественного развития. Типологические аналогии можно наблюдать не только в развитии целых литератур, но и в творчестве отдельных писателей. Так, например, у многих писателей середины XIX века ранний период определялся как романтический, так как для их мироощущения были характерны энтузиазм, пронзающая яркость впечатлений, мечтательность.57 Типологический и генетический подходы не должны рассматриваться изолированно. Каждый писатель как бы застает готовый эстетический и художественный комплекс, поэтому типологические закономерности сливаются с сознательной ориентацией. При этом необходимо учитывать, что генетические связи имеют разные уровни:

1) Влияние одной литературы на другую и влияние писателей. Например, воздействие эстетики французского классицизма на живопись, культуру, музыку.

2) Переводы и переделки.

3) Цитаты, реминисценции, которые могут быть сознательными и бессознательными.

4) диалогические отношения, которые основаны на явлениях более сложного порядка: когда какая-то идея, образ, ситуация одного писателя подхватывается другими, развивается, становится импульсом для новой поэтической мысли, и возникает своеобразный процесс некоего сотворчества, переосмысления. Таким образом, творчество превращается в процесс собеседования.58 Сложность исследований в области литературных ассоциаций заключается в следующем:

1) Открывая в творчестве сравниваемых писателей, иногда разделенных целыми эпохами, соотношения, параллели, созвучные мотивы, необходимо не просто упомянуть о них, но и найти причину наблюдаемых явлений.

2) Нельзя механически переносить свойства предшественников на последователей, при этом унифицируя, выравнивая, сглаживая творческую индивидуальность.

3) Необходимо ясно видеть следы явного подражания и не воспринимать это как нечто высокое. Если, конечно, это лишь механическое перенесение цитаты в свой текст.59

Поэтому при изучении ассоциаций необходимо строго различать случайное совпадение, внешнее сходство, просто заимствование, прямое подражание, наконец, -органически переработанное возбуждение - истинное влияние.

«В тех случаях, где литературное влияние несомненно, настоятельно необходимо шире ставить его изучение, не связывая себя сличением только двух произведений или двух авторов, но вовлекая в кругозор всю сложную среду, в которой воспитывался поэт». б0Анализ должен быть двусторонним: выделяя в творчестве

писателя чужие реминисценции, заимствования, необходимо в то же время ясно определить его оригинальную поэтическую стихию. Только тогда, по словам Бушмина, «можно найти подлинное творческое усвоение художественной традиции».61

Именно благодаря столь глубокому изучению литературных ассоциаций, можно проникнуть в подтекст произведения как способ построения художественного текста, основанного на эффекте неявного смысла, который возникает благодаря общей атмосфере произведения, созданной при помощи различных средств.

Крупнейший мастер подтекста, Э.Хемингуэй, кстати, один из любимых писателей Ахматовой, сравнивал настоящую прозу с айсбергом: на поверхности видна лишь одна восьмая общего объема, тогда как «скрытая часть содержит все основные смыслы повествования, передающего, прежде всего, сознание невозможности завершенной, исчерпывающей интерпретации человеческих отношений в современном ми-ре».62

Ведя разговор об ассоциации как способе познания текста, нельзя не упомянуть исследования известного литературоведа-структуралиста Р.Барта, который, проводя текстовой анализ, ставил себе целью не описание структуры произведения, а проникновение в его смысловой объем: «Наша задача попытаться уловить и классифицировать отнюдь не все смыслы текста, а, скорее, те формы, те коды, через которые идет возникновение смыслов текста».63 Прослеживая пути смыслообразования, переживая множественность текста, Барт говорит и о коннотативных смыслах, которые могут иметь форму ассоциаций, и о коде, коммуникации* действии, загадке. Исследователь отмечает, что «основу текста составляет не его внутренняя, закрытая структура, поддающаяся исчерпывающему изучению, а его выход в другие тексты, другие коды, другие смыслы», и поэтому «каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат.64

На современном этапе очень актуально изучение культурных связей, генетических и типологических схождений внутри отдельно взятой национальной и мировой культуры в целом.

В каждом произведении присутствуют помимо внутритекстуальных структур интертекстуальные связи. По сути каждое произведение искусства можно рассматривать как единицу общекультурного контекста и как одну из форм выражения авторского сознания, а также «своеобразную форму писательской критики, помещенной

(сознательно или подсознательно) в художественный текст и позволяющей, с одной стороны, увидеть истинное, не замутненное никакими побочными побуждениями (расчетами на хвалебное, комплиментарное, или, наоборот, полемическое, критическое воздействие) отношение одного писателя к творчеству другого»65; с другой стороны, дающей возможность углубить представление об эстетических пристрастиях самого автора.

В отличие от бахтинского термина «чужое слово» понятие интертекстуаньности включает в себя не только «притяжение», но и «отталкивание», противоположность пафоса, построение контрастных интерпретаций проблемы на основе иных принципов мировосприятия. Интертекстуальный элемент — часть смыслообразующего ядра произведения.

Виды реализации интертекстуальности следующие: реминисценции, сюжетное варьирование, цитирование, стилизация, аллюзия, символика и т. д. Чем больше обнаруживается таких приемов в тексте, тем интенсивнее ассоциативные связи, тем более глубоко постигается эстетическое единство художественного произведения.

Интертекстуальность может сознательно программироваться автором, а может иметь неосознанный характер. Обычно в произведении присутствуют одновременно обе разновидности «чужого слова».

Определить, был ли введенный интертекстуальный элемент результатом сознательного авторского намерения или является «плодом интуитивного ассоциативного процесса», помогают биографические и историко-культурные материалы, свидетельства современников, высказывания самих художников слова. Именно на эти источники мы и будем опираться, выявляя осознанные и неосознанные ассоциативные элементы в текстах А.Ахматовой.

Очень интересные наблюдения над проблемой взаимопроникновения текстов ведет И.Ильин в работе «Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм». Связывая интертекстуальность с «авторитетом текста», автор замечает: «Авторитет текста», не соотнесенный с действительностью, обосновывается исключительно интертекстуально (т.е. авторитетом других текстов), иными словами, - имеющимися в исследуемом тексте ссылками и аллюзиями на другие тексты, уже приобретшие свой

авторитет в результате традиции, закрепившейся в рамках определенной культурной

бб

среды».

Ильин справедливо подмечает, что Кристева неоднократно подчеркивает именно бессознательный характер интертекстуальной игры, в результате чего «текст на-

деляется практически автономным существованием и способностью «прочитывать

СП

историю».

Тем не менее, находки Барта, Кристевой позволяют говорить о том, что мир, пропущенный через призмы интертекстуальности, предстает как огромный текст, в котором все когда-то уже было сказано, а возможное новое - это смешение определенных элементов, дающее новую комбинацию. Именно поэтому для того же Р.Барта текст - «эхокамера».68 Анализируя исследования и других авторов, интересующихся проблемой взаимовлияния текстов, Ильин выходит на психологические рубежи ее решения: «Индивид по своему происхождению это тоже в каком-то роде лишь элемент культурной ткани, а его произведение - это всегда коллективное произведение»,69 поэтому понятие «цитатное мышление» играет достаточно важную роль.

Итак, на наш взгляд, вполне обосновано будет провести аналогию между понятием «литературная ассоциация» и «интертекстуальности». Но в первом случае анализ текста ведется как с сознательными, так и с бессознательными элементами «чужого слова». Оба эти понятия имеют свой выход на проблему текста не только в чисто литературной, но и в философской, психологической области.

Необходимо определить различие в содержании терминов «ассоциация» и «влияние». Они имеют разные координаты: первое ориентировано на способ передачи смысла через читательское и писательское восприятие, второе же может подчас явно не просматриваться в тексте, а иногда и нарочно скрываться автором. Влияние -это своеобразная разновидность вопроса о «преемственности».

Также надо расставить акценты и на отличии понятий «ассоциация» и «традиция». Чувство «истории» лежит в основе понимания традиции как целого, оно предполагает ощущение прошлого не только как прошедшего, но как настоящего, оно «побуждает человека творить, ощущая в себе не только собственное поколение, но и всю европейскую литературу как нечто существующее одновременно».70 Ю.Тынянов справедливо замечал: «Когда говорят о литературной традиции или преемственности, обычно представляют некоторую прямую линию, соединяющую младшего представителя литературной ветви со старшим. Между тем, дело намного сложнее. Нет продолжения прямой линии, есть скорее отправление, отталкивание от известной точки -борьба».71

Таким образом, «традиция предполагает творческое развитие опыта предшествующей и современной литературы, не только формальную близость индивидуальных манер, общность средств и приемов художественной выразительности, но и родство пафоса, логики и характера творческого поиска, схожесть интерпретации про-

блемы, единство принципов познания мира. Осуществляя связь времен, традиция знаменует избирательное и инициативно-сознательное овладение наследием предшествующих поколений во имя решения современных художественных задач, и по-

72

этому ей закономерно сопутствует обновление литературы, т.е. новаторство». В понятии ассоциации на первый план встают психологические, сознательные и бессознательные процессы, которые включают в себя понятие наследия.

Как уже говорилось, проблема взаимосвязи, ассоциативной наполненности текстов очень современна, и в настоящее время идет напряженный процесс переосмысления особенностей проникновения в глубину текста произведения, в том числе большое внимание уделяется ассоциации как одному из способов «развертывания» текста.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Сафонова, Наталья Станиславовна

выводы Ахматовой-читательницы, как точны ее наблюдения, как глубинно ее вчитывание в художественно слово! И потом писательница не раз восхищалась талантом А.Солженицына. И вряд ли это не могло не сказаться в ее творчестве. Так, к 60-м годам относятся ее стихотворения «Отрывок» и «Мартовская элегия». Бесспорно, что конкретные биографические факты положены в основу текстов, однако можно заметить и реминисценции, которые относят нас к «Матрениному двору» Солженицына. Ср.: у Солженицына «Туда и сюда сквозь поселок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо-дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом.Так мы дошли до высыхающей подпруженной речушки с мостиком. Милей этого места мне не приглянулось во всей деревне; две-три ивы, избушка пере

391 кособоченная, а по пруду плавали утки, и выходили на берег гуси, отряхиваясь», —у Ахматовой:

Набок сбившийся куполок, Грай вороний и вопль паровоза, И как будто отбывшая срок Ковылявшая в поле береза (1,288).,

Набок съехавший куполок, Лужи, гуси и поезда звуки. А сожженный луной тополек -Тянет к небу распятые руки. (II, 104)

В ахматовском описании присутствует с помощью реминисценций не только ощущение уходящей, умирающей деревни, но и тема угасающей деревенской Руси у Солженицына. Более того, ведь эта тема у писателя сопряжена с вопросом о нравственности, о доброте, о русских праведниках. С помощью реминисценций эта проблема вливается и в подтекст ахматовского произведения, таким образом, смысловая нагрузка его увеличивается и требует напряженного поиска ассоциативных пластов содержания.

Именно такую роль (вливание проблем текста-источника в авторский текст) имеет и цитатный слой из Шекспира в ахматовской лирике, его трагическое ощущение эпохи и жизни страдающей личности в ней. Уже говорилось, как в «Реквиеме» реализуется мотив трагического октября, сметающего людские жизни как желтые листья («Макбет»). Прямая же цитата из этой шекспировской трагедии появляется в стихотворении 1940 года «И вот, наперекор тому.». Причем, эпиграфом к тексту взята строка Н.Заболоцкого («В лесу голосуют деревья»), и, как бы продолжая тему сопричастности всего мира к отрицанию преступлений, Ахматова пишет:

И вот, наперекор тому, Что смерть глядит в глаза,

Опять, по слову твоему, Я голосую за:

То, чтоб дверью стала дверь, Замок опять замком. (1,256 - 257)

Но здесь слышится не только тема «Ночного сада» Н.Заболоцкого, а скорее трагический пафос движения Бирнамского леса, «шагающей рощи», несущей гибель королю-убийце в «Макбете» Шекспира:

Гонец: Казните гневом, если я соврал.

Пойдемте покажу. В трех милях виден Навстречу замку шествующий лес. Шагающая роща.392

Итак, отголоски шекспировской трагедии в ахматовском тексте не случайны. Не просто причастность природы к протесту против насилия, а угрожающая суть этого осознанного протеста передана здесь (ведь у Шекспира не просто движется Бирнамский лес, а люди, которые скрыты за ветвями). Эпиграф, помещенный к ахматовскому тексту, непосредственно относит читателя к стихотворению «Ночной сад», где у Заболоцкого в первоначальном варианте есть строки: «И души лип вздымали кисти рук./Все голосуя против преступлений».

Так, текст Ахматовой, содержа сразу два первоисточника, приобретает добавочный смысловой оттенок, и его подтекст обогащается.

Писательница в 1956 году в разговоре с Л.Чуковской замечала, что «Шекспир требует рамы - и только. Его нельзя ставить на фоне пейзажа. Его настоящий пейзаж - Лондон.».393 Еще и поэтому мы не можем воспринимать рошу и деревья как простые детали пейзажа.

Подчас и ахматовские героини вбирают в себя шекспировские черты. Сама писательница говорила: «Все забыли Шекспира. А моя «Клеопатра» очень близка к шекспировскому тексту.».394 И, действительно, тонкое ощущение атмосферы и обстоятельств смерти этой царицы очень детально переданы обоими авторами. Трагический настрой ахматовскому тексту задан с помощью эпиграфа из Пушкина: «Александрийские чертоги / Покрыла сладостная тень», а вот детали поведения, обстановки - шекспировские: Ср.: у Шекспира: «Умри, где жил, Прижмись ко мне. Очнись. / О, если б целованье воскрешало, / Я б губы извела» - у Ахматовой: «Уже целовала Антония мертвые губы», у Шекспира Клеопатра беседует с поселянином и с юмором в ответ на его совет быть осторожнее со змеей, она отвечает: «Не беспокойся. Мы присмотрим» - у Ахматовой: «Ей дела на свете - еще с мужиком пошутить.». Наконец, черная змейка становится погибелью Клеопатры. Именно к ней у Шекспира она обращается со словами:

Ну, разбойница моя, Разрежь своими острыми зубами Тугой житейский узел. Разозлись И действуй. Тише. Не буди Младенца на моей груди.395 А Ахматова так заканчивает свое стихотворение: «И черную змейку, как прощальную жалость, / На смуглую грудь равнодушной рукой положить». Писательница, пропуская через себя последние минуты жизни царицы, заново переживая смерть Клеопатры, вводит шекспировским голосом трагедийный накал этой сцены, который сквозит в любой подробности.

До сих пор речь шла в основном о лексических видах «чужого слова». Однако, как уже говорилось, важную роль играют метрические, строфические, фонические реминисценции, так как именно они, закрепляясь в сознании читателя за определенным текстом и вдруг возникая в другом месте, вызывают новые ассоциации.

Так, Ахматова, ориентируясь на простоту и лаконичность пушкинской манеры письма, заметила в 1960 году Л.Чуковской, что под конец Пушкин совсем не призна

1Q/C вал пробелов между четверостишиями, а вслед за ним и она, особенно в позднем творчестве, пытается их избегать, либо помещать одно четверостишие как отдельный текст. Интересно, что эта необходимость пришла к авторам именно в период зрелости. Это связано с новыми формами постижения бытия, когда мир, пропущенный сквозь призму опыта, предстает как одно, единое, неделимое бытие, где каждый жест, предмет, явление тесно взаимопереплетены, и тексты, где нет таких разрывов, - своеобразный поэтический символ нового мировосприятия.

Ахматова важное место отводила технике в поэзии, особенностям построения не только строфы, но и цикла, и книги.

Так, Ахматова как бы цитирует форму «Трилистника» Анненского, используя ее при создании своего «Трилистника московского» (1961 - 1963). Исследователи творчества Анненского отмечают, что он, с одной стороны, принципиально избегал всякой завершенности, а с другой - очень любил «триаду измерений» («Поэту»). А.Федоров пишет: «Внутренней незавершенности его стихотворений и статей, всегда оставляющих простор для мысли, чувства, воображения, противопоставлялась почти

397 идеальная композиционная завершенность».

Трилистники» поэта расположены по контрасту. Смысл этого в том, чтобы показать беспредельное разнообразие мира, его многогранность, то есть выразить мысль о незавершенности его явлений и событий. Но ведь и во всех стихотворениях Ахматовой прослеживается идея показать всю красоту, разносторонность бытия. Используя форму «трилистника»— реминисценцию, связанную с Анненским,— писательница выстраивает композицию поэтического рассказа о своей любви. В первый и последний раз в творчестве поэта появляется данная форма, где фоном любви-разлуки служит Москва: «московский день», «морозная праздничная Москва», «.И не было в небе узорней крестов,/Воздушней цепочек, длиннее мостов». Пространственно-временное движение цикла создает особую композиционную завершенность, отвечающую форме «трилистника». Так, в первом стихотворении пересекаются пласт будущего и прошлого: «Услышишь гром и вспомнишь обо мне, / Подумаешь: она грозы желала». Будущее время в основном связано с темой героя. Ахматова как бы предвосхищает его действия, угадывает мысли, которые его еще не посетили. С героиней же связаны более сложные временные цепочки прошлого и будущего («грозы желала», «город навсегда покину»), а так>же соединение этих двух измерений («И устремлюсь к желанному притину, / Свою меж вас еще оставив тень»). Таким образом, в начальном стихотворении цикла поэт повествует о том, что было, и пророчит будущее.

Во второй и третьей части «трилистника» писательница, продолжая предсказывать судьбу, вводит новый пласт - настоящее («Среди морозной праздничной Москвы, / Где протекает наше расставанье.», «Что мы заколдованы, прокляты мы»).

Таким образом, путем тесного переплетения прошлого, настоящего и возможного будущего создается единая композиция трилистника, где перед читателем проходит целая история любви поэта.

Кроме того, к структурной реминисценции можно отнести и особенность построения синтаксической конструкции строки. Например, в стихотворении Ахматовой «Тень», написанном в 1940 году, есть строка: «Флобер, бессонница и поздняя сирень». Она по своей конструкции напоминает схожую, но не точную строку из Мандельштама: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса», которая вносит в ахматовский текст нечто новое, что может быть не сразу бывает ясно при поверхностном чтении.

Итак, роль «чужого слова» в поздней лирике Ахматовой очень велика. Цитата (в любом ее виде) всегда является не только элементом авторского текста, но и текста-источника. Появляясь в ахматовских произведениях, чужие голоса получают новую жизнь, дополняя мировосприятие автора, выраженное в стихотворении. Оставаясь элементом чужого текста, миницитата привносит из него в авторский текст новые смыслы, тем самым, обогащая и углубляя последний. Поэтому основная функция цитаты у Ахматовой - преобразование, формирование новых смыслов авторского текста. С помощью сознательной или бессознательной цитации ведется диалог писателей и целых эпох. Но важен при изучении миницитат и читательский аспект данного вопроса. Подчас писательница разными способами сама наталкивает читателя на выявление ассоциативно-цитатных связей. Но нередко он сам должен уловить чужой голос в текстах Ахматовой, и тогда ему откроются тайные, завораживающие пласты смыслов произведений поэта.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историческая, культурная преемственность - объективная закономерность мирового развития. Связывая настоящее, прошлое и, возможно, будущее^ она обуславливает единое восприятие литературного процесса. «Литература, - по меткому определению Салтыкова-Щедрина, - это, так сказать, сокращённая вселенная».

В любом поэте, писателе как творческой личности, при всей её оригинальности, повторяются в той или иной степени черты эпохи, нации, нравственные установки народного самосознания, особенности психики. И ни в коем случае данная повторяемость не является помехой для новаторства, так как каждый отдельный автор создаёт свою уменьшенную конструкцию мира, которая, в свою очередь, есть грань общей огромной по своим масштабам и глубине проекции национального бытия.

Изучение влияния фольклорных, мифологических текстов на творчество писателя помогает глубже осознать его связь с корнями своего народа, уловить общую тенденцию в развитии народных представлений о мире и их литературных вариаций. Именно поэтому интересно проследить трактовку мифологических представлений о мироздании на примере основных архетипов народного сознания (небо, земля, вода, огонь, воздух.). Эти символические образы и связанный с ними круг представлений, рождённых народной поэтической фантазией, богато представлены не только в мифологии и фольклоре. Они вошли и в литературу, обогатив творчество многих отечественных писателей, поэтов.

Не менее важно проследить и литературные ассоциативные пласты в творчестве того или иного автора. Этот анализ необходим как для более глубокого постижения сущности отдельного факта и его связей с другими, так и для типологических обобщений идейного, проблемно-тематического, жанрового или стилистического характера.

Попытка соотнести свою систему миропредставления с другой лишь углубляет авторское видение мира. Именно такой подход в изучении литературных ассоциаций в творчестве Ахматовой был применен в данной работе.

Творчество Ахматовой - целое явление в мировой литературе XX века. Не так много поэтических текстов, написанных женщиной, которые бы содержали в себе столь тонкое понимание истории и ощущение себя в ней.

Целью любого поэта является попытка передать свои самые глубокие чувства через слово. Сделать это очень сложно, поэтому-то и возникает столь много школ и направлений. Авторы прибегают к самым разнообразным приёмам, чтобы как можно полнее представить микроконструкцию мира перед читателем, донести до него свои мысли и переживания. Ахматова отталкивается от пушкинской лаконичности, ясности, простоты слога, лёгкости стиля. Но, вместе с тем, создаёт и неповторимую поэтическую систему, куда входят мифологизированное представление о мире, острое ощущение трагедийности бытия, обострённое чувство ответственности перед новым поколением. Её лирика почти всегда проникнута торжественным звучанием, особым гражданским пафосом. Но у Ахматовой всегда просвечивают светлые предощущения будущего, и чувство исторического оптимизма побеждает. Её стиль лишён нагнетания метафоры, усложнённых синтаксических структур. Поздняя лирика Ахматовой характеризуется усилением философских раздумий о бытии, сложностью, неоднозначностью поэтического мировидения. Большой объём особых литературных кодов, типологических ассоциаций, миницитат, аллюзий, реминисценций свидетельствует об этом. Во многом это связано с изменением условий жизни, накоплением житейского и поэтического опыта. Нет сомнения, что корнем творчества Ахматовой является русская национальная культура с её тысячелетним духовным, нравственным опытом, с опорой на нравственные ценности.

Следуя цели работы, мы не просто описали ассоциативную «ткань» произведений автора, но с ее помощью попытались определить дополнительный смысловой подтекст стихов, выявив, каким образом ассоциативное мышление поэта, об-ращённое к фольклору, мифу, библии., даёт новую жизнь чужим поэтическим формулам в оригинальной авторской концепции. Именно это позволяет судить о культурно-исторической ориентации поэта при создании национального образа мира, приоткрывает завесу над диалогической сущностью поэзии Ахматовой.

Данной цели была подчинена структура диссертации. В I главе представлена и проанализирована своеобразная галерея имён культурных деятелей на страницах поздних произведений поэта: Пушкин, Лермонтов, Баратынский, Салтыков-Щедрин, Достоевский, Некрасов, Блок, Анненский, Гумилёв, Пастернак, Пильняк, Кузмин, Бродский, Шекспир, Данте, Байрон, Гёте, Гомер, Эабани, Пруст, Кафка, Руставели, Гофман, Вивальди, Бах, Шопен, Шагал, Суриков и другие. Список достаточно велик.

Именно эта глава - своеобразное введение в ту культурно-эстетическую атмосферу произведений Ахматовой, о которой более подробно идёт речь во II и III главе. Во второй главе говорилось о типологических ассоциациях в творчестве Ахматовой. Попытка ощутить свое «я» рождает появление мифологических, фольклорных, сакральных истоков тех или иных образов, мотивов. Именно так обстоит дело с архетипами воды, огня, неба, земли, ветра в творчестве Ахматовой, с трактовкой цветов как символов чувств, зеркала, дома, птицы, моря как мифологем в поэзии автора, рождающих своеобразные «гнёзда образов», через которые виден поэт. Приобретая за счёт мифологической, фольклорной основы новую информацию, мотивы и образы углубляют смысл текста, выводя читателя на новые рубежи понимания автора.

Пронизанность мифологическими, фольклорными связями сочетается у Ахматовой с богатейшими литературными ассоциативными пластами в ее поэзии. Присутствие такого подстрочника, связанного с именами Пушкина, Лермонтова, Анненского, Блока и др., углубляет подтекст произведения. Мировоззрение другого автора, которое тоже прошло через народное представление о мире, приобщается к ахматовскому видению окружающего. Так обстоит дело, например, с трактовкой образа «замогильной сирени», со сравнением судьбы лирической героини с жизнью волка или скитаниями Ундины Жуковского, с восприятием мотива тайны, смерти, памяти, бессонницы, весны, с изображением мифологемы лестницы, тени, Петербурга.

Поэзия Ахматовой диалогична: писательница то спорит, то соглашается с тем или иным автором. Причем данный вневременной разговор постепенно перерастает в диалог с целой эпохой. Времена пересекаются: XX век причудливо превращается в поэтическом сознании Ахматовой в середину Х1Х-го, когда речь идет о тютчевских, щедринских, некрасовских началах в ее поэзии; в ХУ1П-Х1Х век, когда вдруг ива, лебеди, только что бывшие в современном Царском Селе, Летнем саду, вдруг уносят автора ко временам Пушкина, Вяземского, Лермонтова.

Внося в контекст своих произведений отдельные грани чужого мировидения, Ахматова предлагает читателю единый культурный текст, где все взаимосвязано, и каждый автор — это лишь часть неисчерпаемого целостного текста мира.

В III главе шла речь о различных видах «чужого слова» в поздней лирике Ахматовой: от миницитаты до структурных реминисценций. При этом композиция главы построена следующим образом: жизнь «чужого слова» в ахматовском представлении о Музе, вдохновении; миницитаты, на которых построены целые стихотворения, посвященные Пастернаку, Цветаевой, Маяковскому; значение «чужого слова» в начале, конце, в середине текста, и, наконец, иные виды заимствований в поздней лирике поэта. При этом учитывалось то, что заимствование - преднамеренное использование тех или иных произведений другого автора. Оно может быть осознанным и непроизвольным, если само представление о конкретных исходных образцах и впечатление о них сохранились в психике поэта и, так или иначе, сказались в его творческом акте.

Подключая к своему тексту чужой, Ахматова направляет читателя либо ко всему тексту-источнику, либо к какой-то его части (в зависимости от замысла). Но «чужое слово» - всегда элемент сразу двух текстов, поэтому его употребление имеет очень важную конструктивную, смысловую нагрузку. Оно создает нервный центр произведения, где сосредоточена основная идея автора.

Итак, изучение разного рода литературных параллелей позволяет говорить об особом ассоциативном строе поэтического мышления Ахматовой, которое и позволяет заглянуть в тайну авторского ремесла, приоткрыть завесу ее миропонимания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Сафонова, Наталья Станиславовна, 1998 год

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Ахматова А А. Голоса поэтов. Стихи зарубежных поэтов в переводе Ахматовой. -М., 1965.- 132 с.

2. Ахматова A.A. Из дневников / Ахматова А. После всего. - М., 1989. - 65 с.

3. Ахматова A.A. Избранная поэзия. - Ymca-press, 1989. - 203 с.

4. Ахматова. Избранное. - М., 1993. - 319 с.

5. Ахматова A.A. Из шести книг. Стихотворения. - Л., 1940. - 85 с.

6. Ахматова A.A. О Пушкине. Статьи и заметки. - Л., 1977. - 102 с.

7. Ахматова A.A. Сочинения в 2-х т. — M., 1990

8. Ахматова A.A. Стихотворения. - М., 1958. - 158 с.

9. Ахматова A.A. «Узнают голос мой». Стихотворения. Проза. Образ поэта. - М., 1995. -544 с.

10. Ахматова A.A. «Я - голос ваш»: Сб. произведений. - М., 1989. - 382 с.

11. «Не поэтесса. Поэт». Отрывки из дневников Ахматовой // Литературная газета. 1989, № 1.-С. 6.

12. Строки поэта. По следам воспоминаний А.Ахматовой // Литературное обозрение. 1989, №6.-С. 81-88.

13. Анненский И. Избранное. - М., 1987. - 452 с.

14. Аристотель. Сочинения в 4-х т., т. I - П. - М., 1975 - 1984.

15. Баратынский Е.А. Избранное.- М., 1990. - 160 с.

16. Баратынский Е.А. Лирика. - М., 1964. - 68 с.

17. Библия.-М., 1993.

18. Белый А. Сочинения в 2-х т., т. П. - М., 1990. - 308 с.

19. Бенедиктов В.Г. Стихотворения. - М., 1991. - 128 с.

20. Беркли Д. Сочинения. - М., 1978. - 545 с.

21. Блок A.A. Собр. соч. в 6-ти т., т. 1-У. -М., 1971.

22. Булгаков М. Из писем // Октябрь. 1987, № 6. - С. 115 - 183.

23. Бунин И. Записи // Новый журнал, № 82. - С. 120 - 124.

24. Гартли X. Размышления о человеке, его строении, его долге и упованиях / Английские материалисты ХУШ века. Собрание произведений в 2-х т., Т. П. - М., 1967. - 305 с.

25. Гиппиус В. Сочинения. - М., 1990. - 332 с.

26. Гоголь Н.В. Невский проспект. - М., 1959. - 83 с.

27. Гоголь Н.В. Собр. соч. в 7-ми т., т. I - IV. - М., 1976 - 1979.

28. Гончаров И. Обломов. - М., 1981. - 715 с.

29. Гумилев Н. Собр. соч. в 4-х т. - Вашингтон, 1988.

30. Данте А. Новая жизнь. Божественная комедия. - М., 1967. - 856 с.

31. День поэзии. Сб. стихов. -М., 1989.-212 с.

32. Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 30-ти т., т. I - X. - Л., 1973 - 1976.

33. Жуковский В .А. Сочинения в 2-х т., т. П. - М., 1975. - 218 с.

34. Заболоцкий Н. Столбцы и поэмы. Стихотворения. - М., 1967. - 115 с.

35. Кафка Ф. Сочинения в 3-х т., т. П. - М., 1991. - С. 412.

36. Лермонтов М.Ю. Собр. соч. в 4-х т. - М., 1964.

37. Локк Д. Избранные философские произведения в 2-х т., т. I. - М., 1925. - 735 с.

38. Мандельштам О. Слово и культура. - М., 1987. - 100 с.

39. Мандельштам О. Сочинения. Венок поэту. - М., 1990. - 559 с.

40. Милль Д. О свободе. - М., 1919. - 158 с.

41. Некрасов Н. Сочинения в 3-х т. - М., 1953.

42. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. - М., 1988. - 510 с.

43. Пруст М. Собр. соч. в 4-х т., т. Ш. - Л.. 1935. - 308 с.

44. Пушкин A.C. Собр. соч. в 9-ти т.—М., 1963.

45. Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. - Л., 1984, № 1.

46. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. в 10-ти т. - М., 1988.

47. Спиноза. Избранные произведения в 2-х т., т. I - М., 1957. - 423 с.

48. Стравинский И. Хроника моей жизни. - Л.. 1963. - 213 с.

49. Тарковский А. Избранное. - М., 1982. - 232 с.

50. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма.- М., 1957. - 626 с.

51. Фет А. Стихотворения. Проза. Письма. - М., 1988. - 312 с.

52. Фехнер. Элементы психофизики. - М.. 1958. - 301 с.

53. Хемингуэй Э. Собр. соч. в 4-х т., т. I. - Л., 1968. - 212 с.

54. Хлебников В. Стихотворения, поэмы, драмы, проза. - М., 1986. -321 с.

55. Цветаева М. Собр. соч. в 2-х т. - Минск, 1988.

56. Шекспир В. Трагедии. Сонеты. - М., 1968. - 839 с.

57. Юм Д. Сочинения в 2-х т. - М., 1915.

58. Юнг К. Психоз и его содержание. - СПБ, 1909. - 200 с.

59. Александров A.A. Блок в Петербурге - Петрограде. - Л., 1987. - 215 с.

60. Аникин A.A. Литературное развитие как проблема эволюционной теории // Проблемы эволюции русской литературы XX века. Материалы межвузовской научной конференции. - М., 1994. - С. 10 - 15.

61.Анкудинов К.Н. С таинственным миром связь (Об ассоциациях у А.Блока) // Проблемы эволюции русской литературы XX века. Материалы межвузовской научной конференции. - М., 1994. - С. 15 - 18.

62. Асафьев Б.В. (Глебов Н.) Видение мира в духе музыки. О поэзии А.Блока // Блок и музыка. Сб. статей. - Л., 1972. - С. 228 - 312.

63. Афанасьев А.М. Поэтические воззрения славян на природу в 3-х т., т.П. - М., 1994.

64. Бабаев Э.Г. Творчество А.СЛушкина. - М., 1988. - 204 с.

65. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. - М., 1988.- 616 с.

66. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1979. - 336 с.

67. БердяевН. Самопознание. - М., 1990. - 336с.

68. Бодкин М. Архетипические образы в поэзии. - М., 1939. -110 с.

69. Бушмин A.C. Методологические вопросы литературоведческих исследований. -Л., 1969.-415 с.

70. Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы. - Л., 1978. - 140 с.

71. Вакенродер В.-Г. и русская литература первой трети XIX века. - Тверь, 1995. - 95с.

72. Васильев И.Л. «Чужое слово» в русской поэзии // Русская словесность, 1997, №5.-С. 59 -62.

73. Виноградов В.В. О языке художественно прозы. - М., 1980. - 402 с.

74. Гачев Г.Д. Жизнь художественного сознания. - М., 1972. - 305 с.

75. Гече Г. Библейские мотивы. - М., 1988. - 322 с.

76. Гинзбург Л.Я. О лирике. - Л., 1974. - 315 с.

77. Гинзбург Л.Я. О старом и новом. - Л., 1982. - 500 с.

78. Гончаров Б.П. Анализ поэтического произведения. - М., 1987. - 401 с.

79. Грачева И.В. Каждый цвет - уже намек // Литература в школе, 1977, № 3

80. Гришман М. Анализ художественного произведения. - Алма-Ата, 1979. - 185 с.

81. Громов П. А.Блок. Его предшественники и современники. - М.-Л., 1966. - 201 с.81. 81.Ермилова Е.В. Поэзия на рубеже веков // Смена литературных стилей. На материале русской литературы 17-20 веков. - М., 1974. - 72 с.

82. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. - Л., 1977. - 408 с.

83. Иванова A.A. Вода - водица // Русская словесность, 1997, № 3. - С. 2- 6.

84. Иванова A.A. Мать - сыра земля // Русская словесность, 1997, № 2. - С. 2- 6.

85. Иванова A.A. Мой дом - моя крепость // Русская словесность, 1998, № 1. - С.2-7

86. Иванова A.A. Небо - отец // Русская словесность, 1997, № 6. - С. 2- 6.

87. Иванова A.A. Царь - огонь // Русская словесность, 1997, № 4. - С. 2- 7

88. Ивановский В.Н. Ассоцианизм психологический и гносеологический. - Казань, 1909. - 300 с.

89. Ильин И. Постструктуризм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М., 1996 - 256 с.

90. История русской поэзии в 2-х т. - Л., 1969.

91. Каган Ю.Н. Марина Цветаева в Москве. Путь к гибели. - М., 1992. - 236 с.

92. Карташова И.В. Гоголь и Вакенродер // Эстетика и творчество русских и зарубежных романтиков. - Калинин, 1983. - С.55-71.

93. Карташова И.В. Об одной гоголевской традиции в творчестве Ф.М.Достоевского: (Тема мечтателя) // Гоголь и современность. - Киев, 1983. - С.49-56.

94. Козицкая Е.А. Цитата в структуре поэтического текста. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Тверь, 1998. - 24 с.

95. Косидовский 3. Библейские сказания. - М., 1908. - 305 с.

96. Кудрова И. Версты. Дали. Марина Цветаева: 1922 - 1939. - М., 1991. - 368. с.

97. Лермонтовская энциклопедия. - М., 1981. - 608 с.

98. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л., 1979. - 318 с.

99. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. - М., 1957. - 209 с. ЮО.Лотман Ю. Структура художественного текста. - М., 1970. - 205 с. 101.Лотман Ю. О поэтах и поэзии. - С-П, 1996. - 440 с.

Ю2.Мелетинский Е.Г. Поэтика мифа. - М., 1995. - 218 с. 103 .Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. - М., 1990.

104.Миф. Фольклор. Литература. - Л., 1978. - 207 с.

105.Музыка XX века. Очерки. - М., 1976. - 318 с.

106.Озеров Л.А. Бег времени / Необходимость прекрасного. - М., 1989. - 215 с. Ю7.0зеров Л.А. Дверь в мастерскую - М., Париж, Нью-Йорк, 1996. - 112 с.

108.Павловский А.И. Куст рябины. Жизнь и творчество М.Цветаевой - Л.,1989.-250 с.

109.Паклин М.А. Лирика как искусство стихотворного слова. - Минск, 1986. - 130 с.

110.Петербург в русском очерке 19 века. - Л., 1984. - 332 с.

111 .Пиксанов Н.К. Грибоедов и Мольер (переоценка трагедий). - М., 1992. - 88с

112.По дольская И. Поэзия и проза И.Анненского / Анненский И. Избранное. - М.,1987. -425 с.

113.Попова И.М. «Чужое слово» в творчестве Е.Замятина. Автореферат. - М., 1977.

114.Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. - М., 1987 - 287 с.

115.Пыляев М.И. Старый Петербург. - СП, 1990. - 420 с.

116.Редькин В.А. Поэтическое Верхневолжье. - Тверь, 1998. - 160 с.

117.Редькин В.А. Современная эпическая поэма. - Калинин, 1987. - 287 с.

118.Редькин В.А. Фольклор и художественная система Н.Рубцова // Худ. опыт сов. литературы: стйлевые и жанровые процессы. Сб. науч. трудов. - Свердловск, 1990. - С. 83 - 95.

119.Русские философы. Антология. - М., 1993 - 368с.

120.Садовников Д.М. Загадки русского народа. - М., 1959. - 312 с.

121.Сильман Т.Я. Заметки о лирике. - Л., 1977. - 305 с.

122.Смирнова A.A. Единство духовных устремлений в литературе серебряного века //Российский литературоведческий журнал, 1994, № 5.

123.Строганова Е. Н. «Чужое слово» в творческом процессе. (Диалог с современниками и предшественниками). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. - Тверь, 1996.

124.Тимофеев Л.И. Очерки теории и истории русского стиха. - М., 1958. - 300 с.

125.Тимофеев Л.И. Слово в стихе. - М., 1987. - 185 с.

126.Тынянов Ю.М. Поэтика, История литературы. Кино. - М., 1977. - 225 с. 127 .Толковая Библия в 2-х т. - Прг, 1904 - 1907.

128.Федоров A.B. Иннокентий Анненский. Личность и творчество. - М., 1990. - 250 с.

129.Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. - Калинин, 1984. - 80 с.

130.Фоменко И.В. Цитата // Русская словесность, 1998, № 1. - С. 73 - 79.

131.Храпченко М.Ю. Горизонты художественного образа. - М., 1986. - 205 с.

132.Шамаро А. Действие происходит в Москве. - М., 1979. -125 с. 133.Эсалнек А.Я. Архетип // // Русская словесность, 1997, № 5. - С. 90 - 94.

134.Якубинская JI. О диалогической речи / Русская речь в 2-х т., т. I. - М., 1923. - С. 221 -225.

135.Ярошевский М.Г. История психологии. - М., 1966. - 560 с. Ш

136.Анна Ахматова и русская культура начала XX века. - М., 1989. - 250 с.

137.Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме. - Новосибирск, 1988. - 56 с.

138.Анциферов Н. Душа Петербурга / Ахматова А.«Поэма без героя».-М., 1989.-60 с. 13 9. Ахматовский сборник № 1.-Париж, 1989.-283 с. 1

140.Ахматовские чтения // РАН. Институт мировой литературы им. Горького. - М., 1992.

141.Ахматовские чтения. (Ахматова, Гумилев и русская поэзия начала XX века) - Тверь, 1995.-80 с.

142.Ахматовские чтения. Сборник научных работ. - Тверь, 1991. - 136 с.

143 .Бабаев Э. «Одна великолепная цитата» (цитаты в творчестве Ахматовой) // Русская речь, 1993, №3.-С. 3-6.

144.Бабаев Э. Пушкинские страницы А.Ахматовой // Новый мир, 1987, № 1 - С. 153 -166.

145.Баженов М.Н. «И мы сохраним тебя русская речь...» // Русская речь, 1982, № 1.—С. 41-42.

146.Баталов А. Рядом с Ахматовой // Нева, 1984, № 3 - С. 155 - 164.

147.Бродский И.А., Волков С.М. Вспоминая Ахматову. Диалоги. - М., 1992. - 42с.

148.Виленкин В. Я. «В сто первом зеркале». - М., 1987. - 318 с.

149.Виленкин В. Я. Воспоминания с комментариями. - М., 1982. - 435 с.

150.Виленкин В. Я. Образ «тени» в поэтике А.Ахматовой // Вопросы литературы, 1994, № 1.-С. 57-76.

151. Воспоминания об Анне Ахматовой. - M., 1991.-315с.

152.Вьялицина М.В. «Египетские ночи» А.С.Пушкина в интерпретации Ахматовой. Проблемы современного прикосновения. - М., 1981. - С. 78 - 86.

153.Гаспаров М.П. Стих Ахматовой: четыре его этапа // Литер, обозрение, 1989, № 5.- С. 27-39.

154.Герштейн Э.Г. Послесловие / Ахматова А. о Пушкине. - Л.. 1977. - 319 с.

155.Готхард Н. Двенадцать встреч с Анной Ахматовой // Время и мы, 1989 (Internet).

156.Грибанов В.И. Все это - мой Ленинград // Ленинградская панорама, 1988, № 5-С. 28 -37

157.Грякалова Н.Ю. Фольклорные традиции в поэзии А.А.Ахматовой // Русская литература, 1982, № 1. - С. 47 - 63.

158.Дмитриев A.A. А.С.Пушкин и язык поэзии Ахматовой // Русский язык в школе, 1987, №3.-С. 64-68.

159.Добин Е.С. Поэзия Анны Ахматовой. - М., 1968. - 250 с.

160.Енишерлов В.П. Анна Ахматова // Енишерлов В. Времен прослеживается связь.- М., 1985. С. 128- 137.

161.Ерошок Н. «Разлучение наше мнимо». К 100-летию со дня рождения Ахматовой// Комсомольская правда, 1989, 21 июля. - С. 3.

162.Жирмунский В.Н. Ахматова и Блок // Русская литература, 1970, № 3.

163.Жирмунский В.Н. Творчество Ахматовой. - М., 1977. - 220 с

164.Иванов В.В. Ахматова и Пастернак // Основные проблемы изучения литературных взаимоотношений. - Известия ЦАН СССР. Сер. литературы и языка. - т.48, № 5. - С. 410-418.

165.Кац Б.А., Тименчик Р.Д. Анна Ахматова и музыка. - Л., 1989. - 336 с.

166.Клинг O.A. Своеобразие эпического в лирике Ахматовой // НДВШ, ФН, 1989,№ 6. -С. 3-7.

167.Копобаева JI.A. Ахматова и Мандельштам (самопознание личности в лирике) //Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология, 1993, № 2. - С. 3-11.

168.Кормилов С.И. Мотивы и образы поэзии Н.С.Гумилева в стихах А.Ахматовой //Третьи ахматовские чтения: Материалы областной научной конференции, 12-14 мая, 1993.-Одесса, 1993.

169.Корхмазян Н.С. Истоки пушкинской традиции в поэзии Ахматовой / Вопросы русского языка и литературы. Вып. 2. - Ереван, 1989.

170.Кралин М.М. Некрасовская традиция у Ахматовой / Некрасовский сборник. - Л., 1983, т. 8.-С. 74-86.

171.Крамен М.Н. Артур и Анна (роман без героя, но все-таки о любви; об Ахматовой и Лурье). - Л., 1990. - 222 с.

172.Кудасова В.В. Сады и парки А.Ахматовой // Истоки, традиция, контекст в литературе. Сб. науч. работ. - Владимир, 1992. - С. 87 - 96.

173.Кузьмин А.И. «Царскосельская статуя» Ахматовой (о влиянии творчества Пушкина на поэзию Ахматовой) // Русская речь, 1979, № 1. - С. 44 - 49.

174.Кучкина О. Три мушкетера и д'Артаньян Бродский // Комсомольская правда,2 февраля, 1996. - С. 4.

175.Лекманов O.A. Мандельштам и Ахматова: четыре фрагмента диалога // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания, 1994, № 2.-С.83-86.

176.Лиснянская И.Л. Шкатулка с тройным дном (об Ахматовой и Цветаевой) / Тайны ремесла. - М., 1992. - С. 58 - 65.

177.Лихачев Д. Ахматова и Гоголь / Ахматова А. «Узнают голос мой». - М., 1995. — С. 418 -430.

178.Лосев Л.В. «Страшный пейзаж»: маргиналии к теме Ахматова - Достоевский // Звезда, 1992,№8.-С. 21-33.

179.Максимов Д. Ахматова о Блоке // Звезда, 1967, № 2. - С. 15 -25.

180.Малюкова Л.Н. А.Ахматова. Эпоха. Личность. Творчество. - Таганрог, 1996. -184 с.

181.Мандыкина Л.А. Из рукописного наследия Ахматовой // Нева, 1979, № 6. - С. 21 -30.

182.Маранцман В. О поэзии Анны Ахматовой // Лит. в школе, 1997, № 6. - С.80 -88.

183.Маркин Ж. «Я научила женщин говорить // Крестьянка, 1989, № 6. - С. 12 - 15.

184.Молок Ю. Ахматова и Мандельштам: к биографии ранних портретов // Творчество, 1988,№6.-С. 3-5.

185.Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой // Новый мир, 1989, № 1 - 4.

186.Недоброво Н. Анна Ахматова / Ахматова А. «Поэма без героя». - М.. 1989. - 60 с.

187.Некрасова Е. А. Шедевр гражданской лирики // Русская речь, 1982, № 1.- С.43-4

188.Непомнящий И.Б. «И странно - я ее пережила» (об одном мотиве в лирике Ахматовой) / Тайны ремесла. - М.. 1992. - С. 58 - 65.

189.Николина Н. Образ родины в поэзии Ахматовой// Русский язык в школе, 1989,№ 2. -С. 48 - 54.

190.06 Анне Ахматовой. Стихи. Воспоминания. Письма. - Л., 1990. - 227 с.

191.Образ Ахматовой. Антология. - Л., 1925 - 300 с.

192.0зеров Л.А. Стихотворения Анны Ахматовой // Литературная Россия, 1961, 1

февраля. - С. 3.

193.«Осененная Пушкиным» Дневники П.Лукницкого // Огонек, 1987, № 9. - С. 8-10.

194.Павловский А.И. Анна Ахматова. Жизнь и творчество. - М.. 1991. - 192 с

195.Памяти Анны Ахматовой. - Париж, 1974. - 120 с.

196.Пахарева Г.А. Художественная система Анны Ахматовой. - Киев, 1994. - 212с

197.Петросов К.Г. Литературные Старки. Серия «Знание»: 1991, № 5.

198.Петросов К.Г «Потому что это моя судьба...»:А.Ахматова и М.Цветаева в Старках, под Коломной // Книжное обозрение, 1989, № 7. - С. 6.

199.Пьяных М. «Меня, как реку, суровая эпоха повернула // Звезда, 1989, № 6. - С. 195 -201.

200.Редькин В.А. К вопросу о мифологизации действительности в поэзии Ахматовой // Актуальные проблемы филологии в ВУЗе и школе. - Тверь, 1995. - С. 134- 135.

201.Сакуленко Л.Л. Имя книги (о традиции в поэтике Ахматовой) // Вопросы русской литературы. - Львов, 1984. Вып. I. - С. 89 - 94.

202.Сергиевский ИВ. Об антинародной поэзии // Культура и жизнь, 1946, 30 августа. - С. 15-18.

203.Симченко О.В. Тема памяти в творчестве Ахматовой // Издания АН СССР. Серия «Литература и язык», 1985, № 6. - С. 506 - 514.

204.Скатов Н. «Я - голос ваш» // Литературная газета, 1989, № 25. - С 16.

205.Тименчик Р.Д. Анна Ахматова и Пушкинский Дом / Пушкинский Дом. - Л., 1982.

206.Тименчик Р.Д. Чужое слово у Ахматовой // Русская речь, 1989, № 3. - С. 33 - 45.

207.Тихомирова А.О. Раннее творчество А.А.Ахматовой в свете связей с русской поэзией XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - М., 1998. - 22с.

208.Хазан В.И. О.Мандельштам и А.Ахматова. - Грозный, 1922. - 82 с.

209.Хазан В.И. «...Одна великолепная цитата»: о некоторых параллелях в творчестве О.Мандельштама и А.Ахматовой // Филологические науки, 1993, № 1. - С.19-31

210.Хренков Д. Ахматова в Петербурге - Петрограде - Ленинграде. - Л., 1989. - 130с.

211.Цивьян Г.В. Кассандра, Дидона, Федра: античные героини - зеркала Ахматовой // Лит. обозрение, 1989, № 5. - С. 29 - 34.

212.Червинская О.В. Мифотворчество А.Ахматовой // Вопросы русской литературы. Вып. 2 (54). - Львов, 1989. - С. 3 - 12.

213.Черных В.А. Блоковская легенда в творчестве А.Ахматовой / Серебряный век в России. - М., 1993. - С. 275 - 298.

214.Черкезова М.В. А.Ахматова. Мужество» // Русский язык в школе, 1989, №5.-С. 34 -36.

215.Чичибабин Б. Все крупно... (ответ на ахматовскую анкету) (Мегпе^.

216.Чуковская Л. Записки об Ахматовой в 3-х т. - С-П., 1996.

217.Чуковский К. Ахматова и Маяковский //Дом искусств, 1921, № 1. - С. 12 - 28.

218.Чуковский К. Читая Ахматову // Москва, 1964, № 5. - С. 182 - 203.

219.Шестакова Е.А. Ахматова и Достоевский: к постановке проблемы // Новые аспекты в изучении Достоевского. Сб.науч. трудов.- Петразаводск, 1994. - С.335 - 354.

220.Шилов Л. А.А. Ахматова. - М., 1989. - 215 с.

221.Щербина О.Г. «Не звукоподражание, а душевнопреображение» // Русская речь, 1989, № 3. - С. 37-40.

222.Эйхенбаум Б. А.Ахматова / Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. - Л., 1986. - 394.

223.Эйхенбаум Б. Об Ахматовой (тезисы докладов) / Ахматова А. После всего. - М.,1989. -65 с.

IV

224.Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка в 4-х т. - М., 1982.

225. Литературный энциклопедический словарь под ред. Кожевникова. - М., 1987. - 751 с

226. Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М., 1978. - 848 с.

227.Психология: Словарь. - М., 1990. - 494 с.

228.Философский энциклопедический словарь под ред. Ф.Грекулова. - М., 1989. -815с