Ландшафты Внутренней Азии: Динамика, история и использование тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 25.00.23, доктор географических наук Чистяков, Кирилл Валентинович

• Чистяков, Кирилл Валентинович
• доктор географических наук
• 2001

Оглавление диссертации доктор географических наук Чистяков, Кирилл Валентинович

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

1. Внутренняя Азия — географическое положение и история исследований ландшафтов

1.1. Особенности географического положения и районирование Внутренней Азии

1.2. Познание природы Внутренней Азии ледники — поверхностные воды — ландшафты

2. Особенности методики изучения длительновременной динамики ландшафтов Внутренней Азии

2.1. Основные понятия и принципы ландшафтно-динамического анализа

2.1.1. Состояние системы

2.1.2. Состояния геосистем (геокомплексов)

2.1.3. Иерархия состояний геосистем

2.1.4. Средневременные состояния геосистем

2.1.5. Принципы выделения длительновременных состояний геосистем

2.2. Понятие устойчивости геосистем применительно к внутриконтинентальным горным ландшафтов (ключевые элементы и состояния ландшафтной структуры региона)

2.2. Методика ландшафтного картографирования для оценки тенденций устойчивого развития во Внутренней Азии

2.3. Методика наблюдений мониторингового типа в горах Внутренней Азии

2.4. Особенности методики исследований длительновременной динамики ландшафтов Внутренней Азии

2.4.1. Палеогеографические методы изучения динамики ландшафтов

2.4.2. Историко-ландшафтный анализ

3. Естественные факторы дифференциации и динамики ландшафтов Внутренней Азии

3.1. Геоморфологические особенности бассейна Убсу-Нура

3.2. Гидроклиматические факторы

3.3. Биотические факторы

3.4. Ландшафты Внутренней Азии (на примере Котловины Больших Озер)

3.4.1. Котловинные и среднегорные ландшафты (на примере Убсунурской котловины)

3.4.2. Высокогорные ландшафты (на примере горных массивов КБО)

4. Антропогенный фактор в истории ландшафтов Внутренней Азии

4.1. История освоения ландшафтов Внутренней Азии человеком

4.2. Режимы природопользования как фактор устойчивости ландшафтов Внутренней Азии

5. Соотношения естественных и антропогенных факторов в длительновременной динамике ландшафтов Внутренней Азии

5.1. Голоценовая история ландшафтов Северо-Запада Внутренней Азии

5.2. Возвратно-поступательный характер стадиального сокращения горных ледников

5.3. Изменения высотной поясности в связи с динамикой оледенения

5.4. Дендроиндикация изменений климата и ландшафтов

5.5. Динамика котловинных ландшафтов Внутренней Азии

6. Модели регионального сбалансированного развития в условиях горных ландшафтов Внутренней Азии

6.1. Природно-хозяйственные системы Внутренней Азии

6.2. Особо охраняемые территории в условиях ландшафтов Внутренней Азии

6.3. Кластерный заповедник «Убсунурская котловина»

6.4. Сценарии использования ландшафтов Внутренней Азии и сбалансированное развитие региона

Заключение

Литература

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ландшафты Внутренней Азии: Динамика, история и использование»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы

После нескольких десятилетий активных исследований различных сценариев и механизмов глобальных изменений биосферы Земли для научного сообщества и общественности стала очевидной необходимость детальной проработки региональных особенностей поведения ландшафтов при разных вариантах развития. В большинстве случаев эти вопросы решаются на эмпирическом уровне, то есть требуют большого объема фактов о предшествующем поведении природных и искусственных систем. Существенную роль в формировании таких баз данных играют наблюдения мониторингового типа, ведущиеся регулярно и целенаправленно в течении длительного времени в репрезентативных местностях.

Однако некоторые регионы на картах размещения пунктов наблюдений и другого фактического материала выглядят по-настоящему «белыми пятнами». К сожалению, к числу таких территорий зачастую относятся и особо важные как для оценки направленности и масштабов глобальных изменений, так и для сохранения богатства биосферы.

Подобная ситуация сложилась и во Внутренней Азии, несмотря на длинную историю географических исследований в этом регионе, очень интересном как с естественнонаучных, так и исторических позиций. Центр Азии, послуживший колыбелью многим народам, расселившимся затем по всему материку, и сохранивший до наших дней традиции одной из самых древних кочевых культур Земли, одновременно является и полюсом континентальности всего северного полушария. Крайняя суровость природных условий, тем не менее, не уменьшает их уникального разнообразия: в пределах одного замкнутого водосбора можно встретить практически все основные типы азиатских ландшафтов от ледниковых высокогорий до суббореальных пустынь. Ландшафты Внутренней Азии подвергались длительному, но относительно мало интенсивному антропогенному воздействию, часто являясь результатом «сотворчества» природы и человека. Интенсификация развития экономики различных регионов Внутренней Азии в сочетании с важностью задачи создания научно обоснованной системы охраняемых территорий и объектов делает актуальной проблему оценки соотношения естественных и антропогенных факторов динамики ландшафтов как в интересах развития теории географии, так и в практических целях. Все это создает необходимость масштабных географических исследований во Внутренней Азии.

Цель и задачи исследования

Цель исследования — разработка методологии и конкретных приемов анализа соотношений естественных и антропогенных факторов динамики, истории и освоения ландшафтов Внутренней Азии — внутриконтинентального региона, плохо обеспеченного данными режимных наблюдений и подвергавшегося длительным, но мало интенсивным антропогенным воздействиям.

Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:

1. Разработка и уточнение методики анализа длительновременной динамики климатических условий и ландшафтов по косвенным данным (дендрохроно-логическим, палинологическим, гляциогеоморфологическим, радиоуглеродным, историко-археологическим и др.). Создание соответствующих банков данных.

2. Выявление геосистем, отражающих ключевые тенденции изменений ландшафтной структуры горных районов северо-запада Внутренней Азии, на основе геоморфологического и ландшафтного картографирования.

3. Разработка методики и проведение наблюдений мониторингового типа за состоянием горных ледников и сопряженных с ними ландшафтов.

4. Разработка и верификация схем возвратно-поступательной динамики горного оледенения и высотной ландшафтной поясности в условиях Внутренней Азии.

5. Анализ историко-географических особенностей формирования систем горного природопользования на основе археологических и палеогеографических материалов, а также корреляций размещения археологических памятников и ландшафтных условий.

6. Анализ возможных сценариев горного природопользования в целях выработки региональных стратегий сбалансированного развития.

Материалы исследований и личный вклад автора в решение проблемы

В основу диссертационной работы положены оригинальные материалы многолетних (начиная с 1983 г.) экспедиционных исследований автора в горах центральных районов Евразии от Стара-Планины и Кавказа до Тункинских Гольцов и Хамар-Дабана. Автор принимал активное участие, организовывал и руководил экспедициями факультета географии и геоэкологии Санкт-Петербургского государственного университета в Алтае-Саянском регионе и в Монголии, проводившихся в рамках НИР СПбГУ (ЛГУ), грантов Конкурсного центра фундаментального естествознания и Российского фонда фундаментальных исследований, программы «Университеты России», а также программы комплексных биосферных исследований советско-монгольского эксперимента «Убсу-Нур» (Программа ГКНТ 0.85.09).

Объекты исследований

Объектами исследований являлись горные и котловинные ландшафты Внутренней Азии. Внутренняя Азия — специфическое материково-водораздельное формирование, представляющее из себя широкий гребень, разделяющий бассейны величайших рек мира. Оно уникально тем, что в отличие от обычных извилистых линий раздела истоков рек, состоит из обширных пространств замкнутых и полузамкнутых котловин, разделенных горами, куда за миллионы лет своего существования не дошли истоки могучих рек, несущих свои воды в окружающие Азию океаны. Для оценки изменений состояний ландшафтной структуры региона особое внимание обращалось на изучение ее ключевых элементов, которыми являются высокогорные гляциально-нивальные, сред-негорные лесные и степные, а также котловинные песчаные и озерные геосистемы. Основной территорией, для которой производился наиболее полный сбор данных, их обработка и обобщение, был Северо-Запад Внутренней Азии, в пределы которого попадают районы Котловины Больших Озер, Горного и Монгольского Алтая, Танну-Ола.

Этот регион, приближенный к линии Великого Азиатского водораздела и к центру Азии, характеризуется полным высотным спектром ландшафтов от аридных геосистем в разновысотных котловинах до ледниковых высокогорий, является центром развития и распространения многих кочевых культур древности, что позволяет считать его репрезентативным для отработки методических и методологических вопросов.

Основные направления исследований — изучение динамики ландшафтов котловин Внутренней Азии, и в особенности комплексная оценка состояния ландшафтов Убсунурской котловины (рельеф, пески, озера, динамика лесного элемента ландшафтов, степные геосистемы, дендрохронология, палинология, археология, климатические характеристики, освоение, заповедование); ландшафтное и геоморфологическое сред-немасштабное картографирование; мониторинг гляциально-нивальных ландшафтов, современных ледников, геокриологических процессов и изучение следов былого оледенения массивов Монгун-Тайга, Тургэн, Хархира, хребтов Шапшальского, Цаган-Шибэту, Монгольского Алтая; анализ функционирования лимногляциальных комплексов.

Предметом исследования были соотношения между пространственными и временными аспектами ландшафтной структуры, и процессами антропогенной трансформации природной среды в ходе формирования систем традиционного горного природопользования в различных по уровням и тенденциям изменений антропогенных нагрузок, и ландшафтным условиям горных районах. Особое внимание обращалось на выявление ритмов разной продолжительности в динамике ключевых элементов ландшафтной структуры региона с целью оценки значимости современных изменений ландшафтов, а также факторов, влияющих на их дальнейшее протекание.

Теоретическая основа работы и методы исследований

Теоретической основой работы послужили идей и принципы комплексной физической географии и ландшафтоведения, заложенные в трудах JI.C. Берга, C.B. Калесника, А.Г. Исаченко. В основу представлений о возвратно-поступательной динамике горного оледенения и сопряженных изменениях ландшафтов и лимногляциальных комплексов положены труды школы A.B. Шнитникова, а также Ю.П. Селиверстова и Д.В. Севастьянова. Для оценки соотношений естественных и антропогенных факторов динамики ландшафтов в условиях Внутренней Азии оказалось необходимым привлечение историко-ландшафтных методов исследования, для формирования которых многое сделал B.C. Жекулин. При отработке методик наблюдений мониторингового типа в горах использовались представления и методы геофизики ландшафтов, развитые в трудах A.A. Григорьева, Г.Д. Рихтера, Д.Л. Арманда, H.JI. Беручашвили, К.Н. Дьяконова.

Интерпретации данных в региональной части работы основываются на трудах В.А. Обручева, Э.М. Мурзаева, К.К. Маркова, В.Я. Синицына, Е.В. Девяткина, JI.H. Ивановского, A.A. Юнатова, A.B. Куминовой. Диагностика состояний геосистем и применение дистанционных методов для решения задач диссертационного исследования была бы невозможна без учета разработок П.Д. Гунина, В.А. Николаева, Г.С. Самойловой, Г.Н. Огуреевой, C.B. Викторова, Е.А. Востоковой, Е.А. Волковой и других.

При полевых исследованиях помимо традиционных методов геоморфологического, геоботанического и ландшафтного профилирования широко использовались приемы крупно- и среднемасштабного тематического картографирования на основе дешифрирования аэрокосмических материалов. В ходе полустационарных работ мони-

торингового типа применялись методики метеорологических, актинометрических, гидрологических, гляциологических, биогеоценологических, палинологических (анализ «пыльцевого дождя») и фенологических наблюдений. Для реконструкции основных черт динамики и эволюции ландшафтов привлекались палинологические, дендрохро-нологические и радиоуглеродные методы.

Вся статистическая обработка полученных данных (анализ моментов распределения, корреляционный анализ, кластерный и факторный анализ, множественные регрессии и т.п.), составление тематических банков данных и карт проводились с использованием компьютерных технологий. Для этого применялись как базовые функции популярных прикладных пакетов (Excel, MS Access, Maplnfo, Statistica for Windows, SPSS и др.), так и средства специально разработанных для этих приложений программных модулей (например, зонирование разрезов, диагонализация фитоценотиче-ских таблиц и др.).

Научная новизна

В ходе выполнения диссертационного исследования впервые для горных регионов Внутренней Азии проведен сопряженный анализ на ландшафтно-динамической основе естественных и антропогенных факторов изменений природной среды. Это позволило дать оценки сложившихся систем традиционного природопользования с точки зрения их соответствия основным характеристикам устойчивости геосистем региона, а также предложить соответствующие модели сбалансированного развития, учитывающие как необходимость роста экономики и благосостояния населения, так и задачи создания системы особо охраняемых природных территорий.

Уточнены схемы физико-географического районирования Внутренней Азии и региональные классификации ландшафтов. На основе крупно- и среднемасштабных ландшафтных и геоморфологических карт созданы ландшафтно-археологические ГИС отдельных частей региона (базовые масштабы 1:500000, 1:1500000), позволяющие проводить историко-ландшафтный анализ географической детерминированности процессов освоения территории на различных этапах истории.

Созданы базы данных о динамике ландшафтов региона, которые включают в себя разделы гидрометеорологической, дендрохронологической, палинологической, радиоуглеродной, историко-археологической информации. На основе обработки этих данных получены новые реконструкции основных закономерностей изменений ключевых элементов ландшафтной структуры и факторов динамики ландшафтов в историческом прошлом.

Была разработана и впервые в горах Внутренней Азии применена методика комплексных географических исследований мониторингового типа, позволившая получить новые данные о современном состоянии и функционировании различных элементов лимногляциальных комплексов изолированных горных массивов Котловины Больших Озер. Впервые на основе наземных наблюдений было сделано детальное описание гляциальных систем ряда этих массивов. Получены новые данные об активизации на современном этапе геокриологических процессов в высокогорьях и среднегорь-ях Внутренней Азии, о распространении погребенных льдов под моренными образованиями различных возрастных стадий. Находки ископаемой древесины с радиоуглеродным возрастом более 50 тыс. лет на высотах 3000 м и более позволяют по-новому представить амплитуды и общий характер эволюционных изменений высотной ландшафтной поясности в горах Внутренней Азии.

Защищаемые положения

1. Направленность изменений ландшафтов Внутренней Азии имеет территориально- (пространственно-) дифференцированный характер, что зависит как от закономерностей перераспределения тепла и влаги, так и от генетических особенностей геосистем, в том числе различий их онтогенетического (индивидуального) и филогенетического (типологического) возраста. Хотя основа типологического разнообразия ландшафтов региона и общий план устройства их геолого-геоморфологической основы имеют дочетвертичный возраст, современные пространственные соотношения между геосистемами сложились только в голоцене. Возвратно-поступательный характер динамики горного оледенения вызывает вынужденные колебания (деформации) спектров высотной поясности (высотно-поясной структуры геосистем). Амплитуды этих изменений, в свете последних находок ископаемой древесины в высокогорьях, были более значительны, чем это представлялось ранее, и нарастали вверх от низкогорий (исключая прибрежные зоны котловинных озер).

2. Длительновременные состояния ландшафтной структуры, отражающие набор, синхронные и асинхронные пространственные соотношения локальных и региональных геосистем, определяются состояниями и тенденциями развития ограниченного количества ключевых (индикаторных) геосистем. В условиях Внутренней Азии к ним относятся геосистемы-элементы лимногляциальных комплексов (гляциально-нивальные, транзитные экзарационные и эрозионно-денудационные ландшафты, озер-но-котловинные ландшафты), среднегорные лесные и котловинные степные ландшафты, песчаные массивы.

3. Естественные тенденции изменений ландшафтов Внутренней Азии на современном этапе являются региональными реакциями на глобальные изменения климата и, в частности, на современные тенденции к потеплению зимних сезонов и увеличению увлажнения теплого полугодия. Они проявляются в прогрессирующем сокращении длины и мощности многих долинных ледников в горах, в термокарстовом феномене, связанном с вытаиванием погребенных льдов глетчерного типа в горах, в значительной деградации мерзлотных комплексов и понижении уровней расположенных внутри них озер, в ритмичном подъеме верхней границы леса, в расширении высотных интервалов экспозиционных сочетаний тундрово-степных геосистем, в подъеме уровней многих котловинных озер.

4. Антропогенный фактор динамики ландшафтов Внутренней Азии проявляется на протяжении второй половины голоцена, но особое значение приобретает, начиная с эпохи бронзы. Существуют свидетельства локальных экологических кризисов в историческом прошлом, связанных как с естественными ритмами изменений геосистем, так и с избыточными антропогенными нагрузками на отдельных участках котловинных ландшафтов. Традиционные системы природопользования Внутренней Азии являются результатом преодоления этих кризисов.

5. Режимы использования большинства ландшафтов Внутренней Азии до последнего времени являются фактором их устойчивости. Традиционные системы природопользования, формировавшиеся на протяжении нескольких тысячелетий, «вписаны» в жесткую структуру пространственно-временных колебаний биопродуктивности внутриконтинентальных горных и котловинных геосистем. В ходе исторического развития человек взял на себя ряд регулирующих функций естественных компонентов геосистем (кочевое скотоводство как имитация естественных миграций копытных травоядных, системы арычного орошения предгорий как аналог былых эрозионных систем и т.д.). Процессы опустынивания во Внутренней Азии в основном имеют антропо-

генную природу и, в связи с низкои плотностью населения, не получили широкого развития. В ряде случаев при нарушении системы хозяйственных связей и оттоке населения происходит быстрое восстановление опустошенных ландшафтов и их трансформация в более высокопродуктивные состояния.

6. Сбалансированное развитие ландшафтов и хозяйства Внутренней Азии вне зависимости от выбора интенсивной или экстенсивной модели развития возможно только в случае широкого развития особо охраняемых территорий и сохранения (имитации) в режимах природопользования их традиционных типов. Принципы создания охраняемых территорий в целях поддержания ландшафтного и биологического разнообразия в условиях Внутренней Азии должны включать в себя сохранение режимов традиционного непромышленного природопользования, а также учитывать мозаич-ность и контрастность ландшафтной структуры региона и вытекающую из этого растянутость в пространстве многих природно-хозяйственных систем. Этим принципам соответствует кластерная схема организации заповедных и охраняемых территорий.

Практическая значимость

Разработанные автором положения и выводы могут быть использованы природоохранными и ведомственными организациями при проведении мониторинговых наблюдений в горах Внутренней Азии, экологических экспертизах, разработке системы охраняемых территорий и выработке концепций сбалансированного развития; в учебном процессе в вузах при подготовке по специальностям «география» и «экология».

Результаты исследований использованы при создании кластерных заповедников в Убсунурской котловине на территории Тувы и Западной Монголии. В 1993 г. заповедник «Убсунурская котловина» был включен в Международную сеть биосферных заповедников ЮНЕСКО.

Результаты исследований ландшафтов Внутренней Азии внедрены в учебный процесс на факультете географии и геоэкологии, а также биолого-почвенном и геологическом факультетах СПбГУ при чтении лекций по курсам «Ландшафтоведение», «Геофизика ландшафтов» и др.

Апробации

Результаты исследований автора докладывались на научных сессиях факультета географии и геоэкологии СПбГУ; на заседаниях комиссии физической географии горных стран Русского географического общества (РГО); на 20 международных, всесоюзных и всероссийских совещаниях, конференциях, симпозиумах и съездах, в том числе: VIII-XI съезды РГО (Киев, 1985; Казань, 1990; Ленинград, 1995; Архангельск, 2000); VIII Всесоюзное совещания по ландшафтоведению (Львов, 1988) и X ландшафтная конференция (Москва, 1997); «Географические проблемы использования межгорных котловин Алтае-Саянской горной области» (Барнаул, 1986); «Преобразование горной среды: региональное развитие и устойчивость; связь с глобальными изменениями» (Цахкадзор, Армения, 1989); «Историческая география ландшафтов: теоретические проблемы и региональные исследования» (Петрозаводск, 1991); III и IV международные симпозиумы по результатам международной программы биосферного мониторинга «Эксперимент Убсу-Нур» (Кызыл, Тува, 1993; Улангом, 1995); Global Changes and Geography. The IGU conference (Moscow, 1995); Asian Ecosystems and Their Protection. International Conference. (Ulaanbaatar, Mongolia, 1995); XIV International Congress of International Union for Quaternary Research (Berlin, 1995); «Русский Алтай» (Барнаул, 1995); 28th International Geographical Congress «Land, Sea and Human Effort»

(Utreht, 1996); «Охраняемые природные территории» (С.-Петербург, 1996); NORDUNI 99 (Lulea, Sweden, 1999); «Горы и человек: антропогенная трансформация горных геосистем» (Барнаул, 2000).

Публикации

Автором по теме диссертации опубликованы 60 работ, в том числе 2 монографии, 2 брошюры, 1 учебно-методическое пособие, 31 статьи и 24 сообщения в тезисах международных, всесоюзных и всероссийских конференций, симпозиумов и съездов. Материалы исследований изложены также в научных отчетах, выполненных по целевым и государственным программам, а также по грантам РФФИ и Минобразования РФ.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, 6 глав, заключения и библиографии из 239 наименований. В работе 269 страниц текста, 36 таблиц и 83 рисунка.

Благодарности

Автор благодарен проф. Ю.П. Селиверстову, который на протяжении многих лет является не только руководителем и учителем, чьи идеи определили многие аспекты разработанной концепции, но и соратником по полевым маршрутам в горах Алтая, Тувы и Монголии; проф. А.Г. Исаченко, проф. H.JI. Беручашвили, под руководством которых начинал изучение ландшафтной концепции. Выполнение исследований и диссертационной работы было бы невозможно без доброжелательного отношения, помощи и советов коллег по кафедре физической и эволюционной географии факультета географии и геоэкологии СПбГУ, в том числе проф. Д.В. Севастьянова, доц. Э.Е. Роднянской, ст. преп. И.Г. Москаленко. Автор от души благодарит всех сотрудников Центрально-Азиатской экспедиции СПбГУ (ЛГУ), аспирантов и студентов, чей энтузиазм и самоотверженность позволяли не прерывать исследования во Внутренней Азии, несмотря на все объективные и субъективные трудности. Конечно, особых слов благодарности заслуживают алтайские и тувинские коллеги и соратники, без помощи которых ни одна из экспедиций не достигла бы цели — к.б.н. С.С. Курбатская, к.г.н. H.H. Михайлов, д.г.н. В.В. Рудский и многие другие.

1. ВНУТРЕННЯЯ АЗИЯ — ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ИСТОРИЯ

ИССЛЕДОВАНИЙ ЛАНДШАФТОВ

1.1. Особенности географического положения и районирование Внутренней Азии

Внутренняя Азия, под которой мы понимаем бессточную часть центра континента, — специфическое водораздельное формирование, представляющее собой восточную часть бессточной области материка, широкий гребень, разделяющий бассейны величайших рек мира. Оно уникально тем, что в отличие от обычных извилистых линий раздела истоков рек состоит из обширных пространств замкнутых и полузамкнутых приподнятых котловин, разделенных горами. Сюда за миллионы лет своего существования не дошли истоки могучих рек, несущих воды в окружающие Азию океаны. В Северный Ледовитый океан направляются реки бассейнов Оби и Енисея, в Тихий океан текут реки бассейнов Амура, Хуанхэ, Янцзы, южную периферию территории дренируют реки бассейна Индийского океана — Инд, Ганг, Брахмапутра, Меконг и др. Широтно-вытянутый центр материка остался для них недосягаем, но, несмотря на бес-сточность, он вовсе не безводен и очень разнообразен по своим ландшафтам.

Эта огромная территория называлась неодинаково и по-разному ограничивалась в разное время и различными исследователями. Термин «Внутренняя Азия» долгое время существовал как синоним названия «Центральная Азия» [Черский, 1886]. Иногда первому понятию придавался больший объем, иногда наоборот. Например, в классических работах В.А. Обручева [1951] Внутренней Азией назывались внутриконти-нентальные районы, противопоставляемые периферии материка, в том числе традиционно выделяемая Центральная Азия. Другая точка зрения [Равский, 1972] ограничивала территорию Внутренней Азии пространством от Алтая до Хингана по долготе и от Центральной Якутии до Ордоса по широте. Исследователи часто не оговаривали положение всех границ Внутренней Азии, но все признавали, что в наиболее типичном виде свойства этой территории представлены в районах Внешней и Внутренней Монголии [Гунин и др., 1998].

Понятие о Центральной Азии длительное время представлялось достаточно широким, устоявшимся и общепризнанным. Считалось, что ее громадное пространство протягивается от Арала и Каспия до Хингана и Ала-Шаня, от Танну-Ола и Алтае-Саян до Тибета, Куньлуня и Каракорума. То есть в Центральную Азию включались как регион Средней Азии (Туркестанский край), так и восток центра материка. Однако в последнее десятилетие название «Центральная Азия» было официально закреплено за территориями бывших советских республик Средней Азии. Термин «Средняя Азия» стал употребляться все реже и реже, что создало дополнительную путаницу в географической номенклатуре.

Для обозначения региона, находящегося восточнее среднеазиатских равнин и горных сооружений Тянь-Шаня назрела необходимость более четкого определения понятия «Внутренняя Азия». Не обсуждая проблему терминологии, заметим, что представляется удобным и географически не противоречивым ассоциировать с Внутренней

Азией восточную часть азиатского бассейна внутреннего стока, приближенную к геометрическому центру материка (рис. 1.1). Западная часть территории является собственно Средней или Центральной Азией, в которую обычно включают горные системы Тянь-Шаня, Памира, Каракорума, Гиндукуша и прилегающие к ним равнинные пространства.

сейна.

Конечно, комплексное географическое понятие «Внутренняя Азия» трудно связывать только с границами водосборных бассейнов, так как границы многих геолого-геоморфологических, климатических, ландшафтных и историко-географических областей и провинций пересекают их. Иерархическая структура водосборных бассейнов может меняться в результате перехвата стока в верховьях рек. Сложно сопоставить полный объем понятия «Внутренняя Азия» и с какой-либо определенной ступенью в иерархии единиц физико-географического районирования, так как в ее состав попадают части разных стран, областей и провинций. Определенно можно сказать, что размеры внутриазиатской территории сопоставимы и даже превышают размеры некоторых физико-географических стран. Площадь восточной части бессточного бассейна Азии составляет 2 248 ООО км2 (рис. 1.2). Ядро Внутренней Азии по классической схеме районирования Азии из «Физико-географического атласа мира» [Александровская и др., 1964, с. 116] составляет физико-географическая страна равнин Центральной Азии, которую в свете уже упомянутых терминологических изменений было бы правильнее назвать Равнинной Внутриазиатской страной.

В определении понятия «Внутренняя Азия» приходится считаться как со сложившимися историческими традициями использования этого названия, так и с пространственными этно-географическими особенностями протекания исторических процессов. Например, при рассмотрении внутриазиатских проблем традиционно анализируются и ряд прилегающих территорий, выходящих за пределы бессточного бассейна: районы от Хангая до Хубсугула, верхняя часть бассейна Селенги [Гунин и др., 1998]. С учетом как природных, так и исторических условий к Внутренней Азии близки степные котловины Центральной Тувы и Улюнгурская впадина в Джунгарии. Отнесение их к Внутренней Азии объясняется прежде всего распространением сейчас и в историческом прошлом кочевых культур и соответствующих им типов природопользования в условиях резкоконтинентальных аридных и семиаридных ландшафтов.

С учетом изложенного можно заключить, что пределы Внутренней Азии протягиваются от Алтая, Саура и Тарбагатая, Джунгарского Алатау, восточных хребтов Тянь-Шаня на западе до Большого Хингана на востоке. С севера территорию ограничивают горные сооружения Юга Сибири, начиная от хребтов Южного и Юго-Восточного Алтая, Западного Саяна, Сангилена, до Тункинских Гольцов, Хэнтэя, Бор-щовочного хребта. В качестве южной границы Внутренней Азии можно рассматривать хребты Куньлуня, Алтынтага, Бэйшаня, Наньшаня, Алашаня и Иныпаня. В таком понимании площадь Внутренней Азии составляет 4066100 км2 (9,4% площади всей Азии), протяженность по долготе 3600 км (от 75°30' в.д. до 120°50' в.д.), по широте 2000 км (от 34°10' с.ш. до 52°00' с.ш.), длина границ 13600 км (рис. 1.2).

Предлагаемое нами физико-географическое районирование Внутренней Азии составлено с использованием ставших уже классическими схем Азии в целом [Александровская и др., 1964, с. 116], и отдельных ее частей: районирование Горного Алтая В.А. Николаева и Г.С. Самойловой [Алтайский край..., 1978], Монголии [Монгольская народная республика, 1990; Гунин и др., 1998], Тувы [Носин, 1963; Растительный покров и естественные кормовые угодья Тувинской АССР, 1985] и др. Неоднородность изученности территории позволила довести районирование до уровня физико-географических округов только на севере Внутренней Азии. Для остальной части региона выделены физико-географические страны, области и подобласти.

Большую часть Внутренней Азии (77 % — около 3130600 км ) занимают равнинные подобласти (рис. 1.3, табл. 1.1). Оставшиеся 23 % площадей (около 935500 км2), занятые горными ландшафтами тяготеют к западной, прежде всего северо-западной части Внутренней Азии. Преимущественно это горные сооружения Алтае -Саянской страны (около 508200 км2) и их продолжение в Гобийской области (156500 км ), разделяющие друг от друга крупные межгорные и внутригорные котловины, своего рода участки равнины в горах. Кроме того, в состав Внутренней Азии частично попадают горы Бэйшаня (172900 км2), Забайкалья (97900 км2). Основу равнинных пространств составляют гобийские ландшафты (1290000 км2), занимающие весь юг и восток Внутренней Азии. На севере и западе межгорные котловины создают основу ландшафтной структуры региона, хотя имеют относительно меньшие площади

О О

(890100 км , в том числе Таримская впадина — 677900 км , Котловина Больших Озер 2 2 — около 179800 км , Долина Озер — 32400 км ). Самыми северо-западным равнинным

участком Внутренней Азии является часть Джунгарии (174400 км2), самым южным —

2 2 пустыня Алашань и прилегающие районы (23180 км ) и Лессовое плато (502300 км ).

Таблица 1.1

Площади физико-географических стран, областей и подобластей в составе Внутренней Азии

Страна Область Подобласть Площадь, Площадь во

км2 Внутренней Азии, км2

А. Внутриазиатская Al. Межгорно- Ala. Котловинно-озерная 179800 179800

котловинная Alb. Долинно-озерная 32400 32400

А2. Гобийская А2а. Западно-Гобийская 122000 122000

А2Ь. Южно-Гобийская 269500 269500

А2с. Восточно-Гобийская 270700 270700

A2d. Средне-Гобийская 94700 94700

А2е. Гоби-Тянь-Шанская 73800 73800

A2f. Халхаская 108100 108100

A2g. Средне-Халхаская 118300 118300

А2к Орхон-Тольская 68800 68800

A2i. Восточно-Монгольская 237900 237900

A2j. Прихинганская 83500 82700

A3. Джунгарская 174400 174400

A4. Таримская А4а. Турфанская 127000 127000

А4Ь. Такламаканская 550900 550900

AS. Бэйшанская 172900 172900

А6. Алашаньская 231800 231800

А 7. Лессовая А 7а. Лессовая 311900 311900

А7Ь. Ордосская 190400 190400

В. Алтае-Саянская В1. Алтайская В1а. Западно-Алтайская 32100 0

Bib. Североалтайская 27600 0

Ble. Восточноалтайская 33700 0

Bld. Центральноалтайская 38100 0

Ble. Южно-Алтайская 65600 10500

Blf. Монголо-Алтайская 102300 102300

Big. Гоби-Алтайская 80900 80900

В2. Саянская В2а. Западно-Саянская 68400 0

В2Ъ. Восточно-Саянская 151000 0

В2с. Центрально-Тувинская 42900 42000

B2d. Восточно-Тувинская 64900 4800

В2е. Прихубсугульская 61800 61800

B2f. Средне-Селенгинская 60200 60200

B2g. Хангайская 187700 187700

ВЗ. Кузнецко- ВЗа. Кузнецкая 134400 0

Минусинская В2Ь. Минусинская 42500 0

С. Западно-Сибирская 2944700 0

D. Восточно-Сибирская 1440900 0

Е. Байкальская El. Хэнтэйская 97900 97900

Е2. Забайкальская 1373700 0

F. Приамурско-Корейская Fl. Сунляо-Хинганская 890000 0

G. Восточно-Китайская Gl. Циньлинская 309400 0

G2. Северо-Китайская 841300 0

Н. Тибетская HI. СевероТибетская Н1а. Алтынтагско-Наньшаньская 861400 0

/. Тянь-Шанская 666300 0

Продолжение табл. 1.1.

Страна Область Подобласть Площадь, км2 Площадь во Внутренней Азии, км2

./ Прикаспийско-Туранская Л. Туранская 1744700 0

К. Тургайско-Казахстанская К1. Мелкосопочная 662400 0

Всего 16445600 4066100

Рис. 1.4. Зональные и высотно-поясные геосистемы Внутренней Азии [по Александровская и др., 1964].

Номера зональных и высотно-поясных геосистем в легенде соответствуют табл. 1.2.

Территория Внутренней Азии примерно поровну поделена между зонами степей, полупустынь и пустынь (рис. 1.4, табл. 1.2). На склонах горных сооружений в зависимости от зонального положения их подножий формируются соответствующие спектры высотной ландшафтной поясности. Все они отражают как один из главных факторов резкую континентальность климата, которая несколько ослабляется только на крайнем западе Внутренней Азии, где в верхней части среднегорий и в высокогорьях ощущается влияние западного переноса, а также на востоке территории, где заметно влияние муссонов, проникающих вплоть до восточных районов Монголии [Береснева, 1988, 1992; Экосистемы Монголии, 1995]. Надо отметить, что даже в целом равнинные подобласти включают в себя ландшафты с холмогорным и низкогорным рельефом. Кроме того, равнинные пространства Внутренней Азии подняты на значительные высоты над уровнем моря. Это придает высотно-поясным факторам ландшафтной дифференциации особо значимую роль в условиях Внутренней Азии [Чупахин, 1987; Волкова, 1994]. Несмотря на большую протяженность этой физико-географической страны и ее значительное ландшафтное разнообразие во многих случаях представляется возможным обнаружить все основные типы и подтипы внутриазиатских ландшафтов в

пределах одного парагенетического комплекса, одного бассейна, одного спектра высотной поясности.

Таблица 1.2.

Площади зональных и высотно-поясных геосистем Внутренней Азии

Номер Название геосистем Площадь, км2

1 Суббореальная широколиственно-лесостепная и лугово-степная умеренно континентальная подзона 214137

2 Суббореальная сухо-степная континентальная подзона 30302

3 Суббореальная сухо-степная резко континентальная подзона 1288110

4 Суббореальная полупустынная резко континентальная подзона 307646

5 Суббореальная пустынная резко континентальная подзона 1502660

б Лесо-тундровый умеренно-континентальный и континентальный тип высотной поясности 129735

7 Лесо-альпийско-луговой тип высотной поясности 62923

8 Степо-лесо-тундровый и степо-лесо-луговой континентальный тип высотной поясности 275244

9 Редколесно-степной континентальный тип высотной поясности 191586

10 Пустынно-степной резко континентальный тип высотной поясности 54547

В этом отношении особый интерес представляют межгорные и внутригорные впадины Котловины Больших Озер, которые находятся вблизи «полюса» континентальное™ в самом центре материка, а достаточно высокое горное обрамление позволило сформироваться высотным спектрам ландшафтов от полупустынных до горных тундр и гляциально-нивальных высокогорий. Эти обстоятельства позволяют выбрать котловины северо-запада Внутренней Азии как модельные объекты для изучения факторов ландшафтной дифференциации и отработки методов исследования динамики ландшафтов. Не случайно одна из крупнейших котловин этого региона, Убсунурская, была выбрана в качестве объекта для одноименного международного эксперимента, нацеленного на углубленную разработку методов дистанционных и комплексных биосферных исследований. Репрезенативность Убсунурской котловины и прилегающих территорий для целей характеристики факторов динамики ландшафтов позволяет экстраполировать данные интенсивных экспедиционных исследований на более обширные пространства.

1.2. Познание природы Внутренней Азии ледники — поверхностные воды — ландшафты

Для лучшего понимания постановки проблем в изучении Центральной и Внутренней Азии, эволюции подходов к их решению и значимости полученных результатов необходимо помнить историю географических идей, касающихся знания природы и истории. При этом необходимо учитывать специфику географических школ, сформировавшихся в различных научных центрах и странах. Конечно, интерес к центральным районам Азии был у русских исследователей издавна. В этих вопросах они существенно опережали своих западноевропейских коллег, сосредоточивших основное внимание на странах Ближнего Востока. В большой степени это определялось утилитарным пониманием географии в эпоху формирования великих империй и соответствующей территориальной направленностью изысканий. Среди первых путешественников, собиравших сведения о Центральной и Внутренней Азии надо упомянуть русские академические экспедиции второй половины XVIII в. (П.С. Паллас, И.Г. Георги и др.). Однако масштабные исследования начались только в XIX в., особенно в его последней части — это экспедиции К.Ф. Ледебура, П.А. Чихачева, А. Гумбольдта, А.И. Шренка, П.П. Семенова-Тян-Шанского, Н.М. Пржевальского, H.A. Северцова, Е.П. Ковалевского, Ч. Валиханова, Г.Н. Потанина, П.К. Козлова, В.В.Сапожникова, В.А. Обручева и др. Они дали первые описания природы региона, которые представляют интерес и по настоящее время как материал для сравнений и историко-географических реконструкций.

Традиции этих исследований были продолжены в XX в. советскими географами и геологами, которые проводили активные работы в горах Южной Сибири, Средней Азии и Монголии. От этих исследований берет начало сибирская школа отечественной географии. Огромный объем информации был, например, собран и обобщен школами М.В. Тронова и В.Б. Сочавы. Особо необходимо отметить страноведческие и ландшафтные труды Э.М. Мурзаева [1948, 1966], на длительное время определившие восприятие природы и народов Центральной Азии.

Высокий уровень исследований природы Центральной и Внутренней Азии во второй половине XX в. был связан в значительной мере с успешным функционированием постоянно действующих советско-монгольских геологической и биологической экспедиций. Эти работы позволили, кроме составления детальных тематических карт региона, разработать методики оценки состояния экосистем [Востокова, 1986; Методические рекомендации по оценке и картографированию современного состояния экосистем МНР, 1989; Гунин, 1990; Методология оценки состояния и картографирования экосистем в экстремальных условиях, 1993; Экосистемы Монголии, 1995; Гунин, Востокова, Матюшкин, 1998], установить многие закономерности эволюции природы региона [Лимнология и палеолимнология Монголии, 1994; Чичагов, 1996].

Состояния горных ландшафтов, в особенности горного оледенения, длительное время изучаются исследователями из Томска и Барнаула. Их труды позволили составить каталоги ледников на многие ранее неисследованные массивы, без чего в современных условиях была бы невозможна организация мониторинговых наблюдений [Ре-вякин, Мухаметов, 1986; Мухаметов, 1988]. Интересы этой группы исследователей не замыкались только алтайскими рамками, однако полевые изыскания за пределами Алтая были достаточно ограниченны.

Для нас особый интерес представляют истоки подходов в изучении Внутренней Азии петербургской (ленинградской) географической школы. Исследования природы Центральной и Внутренней Азии традиционны для петербургских географов. Доста-

точно вспомнить, что все экспедиции Н.М. Пржевальского, Г.Н. Потанина, П.К. Козлова и других ученых связаны с научно-организационной деятельностью расположенного в северной столице Русского географического общества. Для географов СПбГУ интерес к центру Азии тоже не случаен. Например, одно из исследований Э.Х. Ленца, заведовавшего кафедрой физической географии и бывшего ректором Санкт-Петербургского университета, посвящено колебаниям уровня Каспия — проблеме, которая актуальна и поныне.

Огромное значение в становлении центрально-азиатской научной проблематики сыграли научные интересы Л.С. Берга, стоявшего у истоков Географического института и затем факультета СПбГУ. В 1899 г. он поступил на службу смотрителем рыбных промыслов на Сыр-Дарье и Аральском море. В начале нашего столетия Берг провел ряд исследований Туркестанского края, имевших комплексный физико-географический характер. От этих работ можно отсчитывать не только первые опыты физико-географического районирования («Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области» [Берг, 1913]), но и формирование геогра-фо-лимнологического направления исследований. Уже в 1900 г. в работе «О колебаниях уровней озер Средней Азии и Западной Сибири» Л.С. Берг отметил тесную зависимость динамики уровней озер от межгодовых колебаний количества атмосферных осадков и речного стока. В работе 1905 г. «Высыхает ли Средняя Азия?» он проанализировал широкий спектр географических явлений, на фоне которых проявляется изменчивость состояния озер как в пространстве, так и во времени. Вопрос, заданный Бергом, волнует нас и теперь, хотя мы располагаем значительно большим информационным массивом.

Дальнейшее развитие центрально-азиатская тематика получила в деятельности C.B. Калесника и Л.К. Давыдова в горно-ледниковых районах Средней Азии. Исследования Л.К. Давыдова начались еще в 1923—1927 гг. (изучение Зеравшанского ледника и ледника Петрова в Центральном Тянь-Шане). В 1931-1933 гг. в рамках 2-го Международного Полярного года были проведены экспедиции к ледникам и озерам Джунгарского Алатау и Центрального Тянь-Шаня. В работах C.B. Калесника «Ледники верховьев Большого Нары-на» [Калесник, 1935] и «Горные ледниковые районы СССР» [Калесник, 1937] серьезное внимание было уделено и приледниковым озерам, в частности, оз. Мерцбахера и озеру у конца ледника Петрова. Сразу после войны, в 1946 г., Л.К. Давыдов организовал экспедицию на Зеравшанский ледник [Давыдов, 1952]. Помимо текущих гляциологических, гидрологических и метеорологических наблюдений учеными обобщались прошлые исследования по особенностям режима ледника и некоторых его составляющих. Большое внимание было уделено процессам испарения. Впервые были получены данные по испарению с вырезанных из тела ледника ледяных монолитов.

Благодаря этим трудам географо-гидрологические, в том числе лимнологические, и географо-гляциологические исследования в Центральной Азии выделились в самостоятельные направления. Позже, когда в 1951 г. C.B. Калесник возглавил кафедру физической географии на географическом факультете ЛГУ, а в 1955 г. — Лабораторию озероведения АН СССР, он активно поддерживал ландшафтные, ландшафтно-лимнологические и гляциологические работы.

Дальнейшая активизация горно-ледниковых исследований была связана с подготовкой и проведением Международного геофизического года и последовавших за ним других международных программ.

Большой интерес к Центральной Азии, проявленный ведущими учеными Ленинградского университета в первой трети XX в., привел к формированию специфиче-

ских научных школ, разрабатывавшим проблемы, посвященные отдельным важным составляющим географического пространства. Учителя вырастили учеников и вовлекли в исследования коллег. Таким образом, уже век не прерываются экспедиционные наблюдения и камеральный синтез знаний о Центральной, Средней и Внутренней Азии.

История гляциологических исследований в СПбГУ подробно рассмотрена в публикациях O.A. Дроздова (руководителя полевых исследований на крупнейших ледниках Средней Азии) и П.П. Арапова (участника этих экспедиций) [Арапов, Дроздов, 1995]. Поэтому можно, не останавливаясь на частностях, отметить лишь главные вехи.

Экспедиции в 1957-1963 гг. были организованы на крупнейшие горные ледники СССР - Федченко и Зеравшанский, с попутным обследованием их притоков и окружающих районов. В экспедициях участвовали сотрудники кафедр гидрологии суши и климатологии, геоморфологии, картографии, ряд сотрудников НИИГ, аспиранты и большое число студентов. Во второй половине 1960-х гг. их результаты были дополнены экспедициями на другие ледники Тянь-Шаня и рекогносцировками на ледниках Памиро-Алая. Все эти исследования осуществлялись при участии сотрудников Института математики и механики АН Узбекской ССР и Тянь-Шаньской высокогорной станции АН Киргизской ССР.

Результаты экспедиций получили обобщение в статьях, сборниках, двух монографиях, содержащих и ряд теоретических выводов о режиме таяния ледниковых образований, стока вод, особенностях теплообмена с атмосферой в поверхностных слоях ледников, классификации типов горно-долинной циркуляции и особенностей увлажнения в высокогорных районах. Важные результаты принесли геоморфологические исследования.

Среди последних выдающуюся роль сыграли полувековые исследования геоморфологии Казахстана и Средней Азии З.А. Сваричевской, начатые еще в середине 1930-х гг. Они привели к созданию геоморфологической карты Казахстана и соседних горных сооружений Средней Азии, имеющей важное прикладное значение. Была расшифрована история преобразований казахстанского пенеплена (цокольная равнина), приведших к формированию современной мозаики холмистого и горного рельефа. Плеяда учеников З.А. Сваричевской продолжила и детализировала изучение географо-геоморфологического строения отдельных регионов Азии (А.К. Рюмин — в Бетпакдале, И.Г. Волков — в Северном Казахстане, Ю.П. Селиверстов — на Алтае и Сауре). На базе детализации истории развития рельефа и покровных образований З.А. Сваричевская совместно с Ю.П. Селиверстовым разработала многоступенчатую систему различных проявлений природных процессов и создаваемых ими форм рельефа, которая успешно апробирована при поисках гипергенных и россыпных полезных ископаемых [Сваричевская, Селиверстов, 1989; Селиверстов, 1995а].

С начала 1970-х гг. под руководством П.П. Арапова (участника предыдущих работ) по договору с Институтом географии АН СССР и в контакте с местными организациями были проведены экспедиции на ледники Тянь-Шаня (ледники Абрамова, Голубина, Академии Наук, Туюксу). Работы носили по преимуществу гляциометеоро-логический характер, хотя проводились и гляциологические, и палеогляциологические исследования, в частности, определение мощности льда ледника Абрамова. Результаты работ послужили основой докторской диссертации П.П. Арапова «Взаимодействие ледника с приледниковым слоем атмосферы и методы оценок гляциометеорологиче-ских характеристик» (1993).

В 1960-1970 гг. в горы Средней Азии отправлялись комплексные географические экспедиции, которые занимались не только изучением динамики горных ледников, но также озер и ландшафтов. Существенный вклад в организацию и проведение экспедиционных исследований на Тянь-Шане внес доцент кафедры физической географии Е.В. Максимов, а позднее — выпускники той же кафедры Д.В. Севастьянов [Лимнология и палеолимноло-гия Монголии, 1994], H.H. Михайлов, которые в течение ряда лет изучали динамику горных ледников и озер, защитили диссертации на этой основе.

Интересно отметить, что при проведении высокогорных исследований на Тянь-Шане нередко базовым пунктом была метеостанция «Тянь-Шань» на Арабельских сыртах, в верховьях Нарына, к организации которой имели непосредственное отношение Л.К. Давыдов и C.B. Калесник, откуда в свое время они сами отправлялись в ледниковые экспедиции.

Рис. 1.5. Орографическая схема Котловины Больших Озер Внутренней Азии.

Следующий этап экспедиционных исследований относится к 1980-1990-м гг. Он связан с изучением Внутренней Азии — гор Алтая, Тувы и Монголии. С 1980 г. по программе комплексного географического, палеогеографического, экологического ис-

следования отдельных регионов Внутренней Азии работает Центрально-Азиатская экспедиция НИИГ и факультета географии и геоэкологии. Районы основных работ постепенно переносились из южносибирских гор и котловин в Котловину Больших Озер Внутренней Азии — в бассейны Убсу-Нура, Ачит-Нура и Урэг-Нура (рис. 1.5).

Целями исследований бассейнов верховьев рек Оби и Иртыша (Горный и Южный Алтай, Саур, Зайсанская впадина) были: современное состояние ландшафтов в условиях различной антропогенной нагрузки, изменения масштабов современных ледников и озер, анализ голоценовой истории развития, совершенствование радиологических и палинологических методов. Результаты изложены в коллективной монографии под редакцией Ю.П. Селиверстова «Геоэкология горных котловин» [1992] и использованы в нескольких кандидатских диссертациях, написанных аспирантами B.C. Жекулина (М.И. Амосов, К.В. Чистяков, Г.М. Чернова).

В этот же период на Северном Тянь-Шане (Киргизский и Заилийский Алатау) шло детальное изучение современного оледенения, условий его сохранности, влияний на окружающую среду. Помимо уже упоминавшихся гляциометеорологических работ, были проведены гляциогеоморфологические, гляциопалинологические, ландшафтные исследования на группе ледников Туюксу, леднике Голубина, в бассейнах рек Малой и Большой Алмаатинки. Была получена палинологическая характеристика льда ледников, осадков спущенных ледниковых озер и морен, проанализированы распространение и фиксированность в осадках спорово-пыльцевых ассоциаций в зависимости от рельефа и погодных условий (J1.B. Калугина, Ю.П. Селиверстов, И.Г. Москаленко и ДР-)-

Бассейн Верхнего Енисея и бессточные впадины южной Тувы и северозападной Монголии продолжают оставаться в центре интересов сотрудников кафедры физической и эволюционной географии по сию пору. Задачами исследований являются ландшафтно-экологическая оценка территории и разработка направлений сбалансированного развития регионов.

Объекты и направления исследований — современные ледники и следы былого оледенения массивов Монгун-Тайга, Тургэн, Хархира, хребтов Шапшальского, Цаган-Шибэту, отчасти Монгольский Алтай; формирование ледникового стока рек и функционирование лимногляциальных комплексов, гляциометеорологические особенности ледников; современные ландшафты Тувинских котловин (Хемчикская, Чаданская, Улугхемская, Кызыльская); палинохронология террас; комплексная оценка состояния ландшафтов Убсунурской котловины (рельеф, пески, озера, динамика лесного элемента ландшафтов, степные геосистемы, дендрохронология, палинология, археология, климатические характеристики, освоение, заповедование), ландшафтная и геоморфологическая карты в масштабе 1:500000.

Хронология последнего этапа экспедиционных исследований во Внутренней Азии выглядит следующим образом:

• 1990 г. — полустационар в долине р. Шара-Харагай и на леднике Селиверстова в Монгун-Тайге, маршрутные исследования долин северного и восточного склонов Тургэни-Нуру, оз. Баян-Hyp в Убсунурской котловине.

• 1991 г. — полустационар в долине р. Северный Тургэн-Гол и на ледниках Цагаан-Дэглий (Тургэни-Нуру), маршрутные исследования в южной части Убсунурской котловины и на хр. Ханхухий.

• 1992 г. — полустационар в долине р. Восточный Тургэн-Гол и на соответствующих ледниках, маршрутные исследования в песках Алтан-Элс, Бориг-Дэл в Убсунурской котловине, на северных склонах хр. Ханхухий, в долинах рек Хархира-Гол и Шивэр-Гол (Хархира-Нуру) и др.

• 1993 г. — полустационар в долине р. Восточный Мугур (Алдын-Оюк) и на соответствующем леднике в массиве Монгун-Тайга, маршрутные исследования окрестностей оз. Хиндиктиг-Коль.

• 1994 г. — полустационар в долине р. Правый Мугур (Чадагай-Оюк) и на соответствующих ледниках северного склона Монгун-Тайги, маршрутные исследования долин южного склона хр. Цаган-Шибету, песчаных массивов северо-восточной части Убсунурской котловины.

• 1995 г. — полустационар в долине р. Восточный Мугур, маршрутные исследования в долине р. Моген-Бурен и на хр. Ханхухий.

• 1999-2000 гг. — маршрутные исследования в массиве Монгун-Тайга, в районе оз. Хиндиктиг-Коль, в массиве Таван-Богдо-Ола и на плоскогорье Укок.

Результаты исследований были использованы при создании кластерного природного заповедника «Убсунурская котловина» [Советско-Монгольский эксперимент «Убсу-Нур», 1989], при создании и уточнении каталога ледников, в подготовке «Атласа снежно-ледовых ресурсов». Также они изложены в многочисленных статьях и монографиях.

Итак, в течение всего XX столетия географы Санкт-Петербургского (Ленинградского) университета неизменно занимались изучением природы Средней и Внутренней Азии и внесли значительный вклад в познание особенностей строения и функционирования как отдельных компонентов, так и сложных территориальных систем. Прослеживая смену поколений учителей и учеников на этом благодатном пути, важно подчеркнуть преемственность взглядов и интересов к объектам исследований при постоянном обогащении методического арсенала. К сожалению, осложнившаяся после развала СССР ситуация не позволяла в полной мере использовать имеющиеся возможности сотрудников факультета географии и геоэкологии для проведения полевых наблюдений во Внутренней Азии. Однако исследования не замерли, о чем свидетельствуют продолжающиеся публикации, подготовка кандидатских и докторских диссертаций и новые экспедиции. Сбор и обработка экспедиционных материалов по бессточному бассейну Северо-Запада Внутренней Азии продолжается и в настоящее время.

2. ОСОБЕННОСТИ МЕТОДИКИ ИЗУЧЕНИЯ ДЛИТЕЛЬНОВРЕМЕННОЙ ДИНАМИКИ ЛАНДШАФТОВ ВНУТРЕННЕЙ АЗИИ

В зависимости от различий природных условий, характера и степени освоенности человеком, степени изученности разные регионы имеют значительную специфику в применении даже уже ставших традиционными методов исследований. При изучении динамических свойств ландшафтов Внутренней Азии часто оказывается необходимым начать исследование со статических характеристик ландшафтной структуры, которые остаются не вполне известными, несмотря на широко распространенное заблуждение об отсутствии на земле «белых пятен». Обширность территории, ее разнообразие и труднодоступность диктуют необходимость широкого применения дистанционных методов, однако обойтись без полевой съемки все равно невозможно. Еще более сложная ситуация создается при изучении пространственно-временной изменчивости геосистем Внутренней Азии в любых масштабах времени. Отсутствие данных непосредственных наблюдений и измерений, фрагментарность письменных свидетельств о состояниях природных объектов предопределяют важность использования косвенных методов оценки динамики ландшафтов. Верификация этих методов и интерпретация результатов их применения во Внутренней Азии часто возможны только на основе перекрестного сопоставления выводов, полученных на основе разных подходов. Например, возможно совместное использование палинологического, дендрохронологического, энзимного (ферментного) и радиоуглеродного анализов отложений, ландшафтного картографирования и археологических карт для воссоздания условий эволюции и динамики ландшафтов. Это заставляет внимательно проанализировать возможности использования разных методик сбора первичной информации, ее обработки и интерпретации полученных результатов. Теоретической основой для этого может служить ландшафт-но-динамическая концепция, нацеленная на переход от описания статических характеристик ландшафтных структур к объяснению и пониманию их разночастотной изменчивости в зависимости от различных природных и антропогенных факторов.

2.1. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ПРИНЦИПЫ ЛАНДШАФТНО-ДИНАМИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Ландшафтная концепция, достаточно успешно разрешившая вопросы описания пространственного разнообразия геосистем и их оценки в различных практических целях, в 1960-е годы перешла к разработке теоретических основ изучения функционирования, динамики и эволюции ландшафтов для их моделирования и прогнозирования развития. Анализ влияний на ландшафты климатических, тектонических, антропогенных факторов, их саморазвития показал, что в настоящее время основные проблемы динамического ландшафтоведения заключается не в подборе и применении соответствующего математического аппарата, а в выработке соответствующих теоретических представлений в недрах ландшафтоведения путем выявления общесистемных (обобщающих) показателей состояния ландшафта, создания его единых пространственно-временных моделей, выявления общесистемных характерных времен, определяющих выбор естественных масштабов времени [Основы ландшафтного анализа, 1988]. С этих

позиций представляется продуктивной дальнейшая разработка представлений о ландшафтах, как о системах, упорядоченных совокупностях многих разноранговых (по длительности и пространственным масштабам) состояний.

Заключение диссертации по теме «Физическая география и биогеография, география почв и геохимия ландшафтов», Чистяков, Кирилл Валентинович

Выводы об аридизации Средней Азии часто базируются на наблюдениях за образованиями при впадении рек в озера. Для Внутренней Азии, как и для Средней, характерной особенностью рек в предгорной полосе на их пути к озерам является формирование обширных внутренних дельт, крупных конусов аккумуляции, получивших название континентальных (субаэральных) дельт. Они создаются в условиях переменного увлажнения и водообилия, изменчивого гидродинамического режима потоков, способствующего аккумуляции материала до достижения конечных водоприемников в соответствии с уклонами местности и тальвегов водотоков. Аккумуляция носит избирательный характер с точки зрения минерального состава и размерности терригенного материала. Расположение подобных образований около озер или на удалении от них для ряда исследователей является основанием для выводов об аридизации территории и о снижении водообилия. Однако даже при признании первой тенденции для выводов о второй оснований не достаточно.

Картографирование аккумулятивных образований в Котловине Больших Озер показывает неоднозначность тенденций формирования дельт различных рек. Наиболее вероятны три варианта поведения дельтовых геосистем.

• Более молодые дельты вкладываются в древние, формируясь вблизи отступающего берега озера. В этом случае создаются типичные дельты на контакте субаэральных и водных обстановок при соответствующей смене режимов и фациальных условий.

• Более молодые дельты практически накладываются на древние, располагаясь гипсометрически выше и на все большем удалении от отступающего берега озера. Это континентальные дельты, морфология и строение которых всецело зависят от объемов и гидродинамики потоков.

• Промежуточный между типичными и континентальными дельтами вариант с вло-женно-наложенным характером отложений, возникающим при ритмической смене условий осадконакопления непосредственно у озера или на удалении от него.

Примером типичных дельт могут служить формирования рек Тэсийн-Гол (Тэс-Хем), Нарийны-Гол (Нарийн), Саглийн-Гол, Торгалык (Толгой-Гол), Хара-Модо-Гол (Хандагайты); континентальных дельт — Бадхон-Гол, Шара-Хадны-Гол; промежуточного варианта — Хунделен-Гол, Борщийн-Гол, Мухар-Улястайн-Гол.

У крупных рек, часто имеющих ледниковое питание, могут формироваться сочетания двух типов дельт: типичной субаэрально-континентальной в предгорьях и плоской приозерной дельты, расположенной на некотором расстоянии ниже по течению, как правило, сильно заболоченной, засоленной, сложенной более мелким терри-генным обломочным материалом. В Убсунурской котловине примером таких сочетаний являются парагенетические системы рек Хархира-Гол и Гурамсаны-Гол.

Приводя примеры дельтовых образований, заметим, что такое разделение отчасти условно из-за недоучета разномасштабности и различий иерархического ранга речных систем. Однако это не исключает реальности выделенных по условиям дельто-образования категорий рек и отмеченной ранее неоднозначности ответа на вопрос, свидетельствует ли расположение разновозрастных дельт о процессах высыхания территории или нет. Ясно, что наряду с водообильностью потоков, варьирующей во времени в зависимости от динамики горного оледенения, большое значение имеют факторы геолого-геоморфологического строения ложа потока, изменяющиеся на различных участках даже одной водной артерии.

Ранние субаэральные дельты формировались при выходе рек из гор в предгорья, сложенные плотными коренными породами или песчано-глинистыми неогеновыми отложениями, являющимися хорошими водоупорами, по которым воды быстро скатывались к озерам практически без потерь на просачивание, оставляя песчано-галечные отложения. Позднее влекомые водой наносы аккумулировались уже не столько на водоупорных доплейстоценовых породах, сколько на ранее отложенных дельтовых образованиях, хорошо проницаемых для воды. В результате этого сокращались расходы воды, что уменьшало транспортирующую способность потоков, и формирование дельт происходило ближе к горам. Это основная причина расположения многих дельт в суб-аэральных условиях, а не в береговой зоне.

Формирование дельт в контактных с озерами зонах возможно при относительном постоянстве достаточно больших расходов рек, часто берущих начало у ледников и в альпийских высокогорьях. В строении таких дельт наблюдаются как речные, так и озерные толщи, которые своим обликом, литолого-минералогическим составом и фауной не свидетельствуют об изменении обстановок осадконакопления в сторону ариди-зации.

Вокруг части озер и приозерных болот Внутренней Азии наблюдаются процессы прогрессирующего засоления, некоторые озера регрессируют и превращаются в засоленные песчано-глинистые грязи. Для других озер эта тенденция устойчива в течение длительного времени. Однако такое поведение озер не повсеместно, а с другой стороны, оно является для сухостепных и полупустынных ландшафтов типичным зональным процессом, не свидетельствующим об аридизации климата. Кстати, этот процесс имеет ритмическую природу, которую можно проследить на примере хорошо изученных озер (например, Арал, Балхаш и др.).

До последнего времени одним из важных признаков высыхания Средней и Центральной Азии считалось увеличение площадей развеваемых и перевеваемых песков, особенно испытывающих поступательное движение, при котором засыпаются поселения и плоды хозяйственной деятельности человека. В этой проблеме надо разделить естественные и антропогенные причины активизации эоловых процессов.

Мы сейчас не рассматриваем считающиеся процессами опустынивания явления потери природного плодородия территории в результате антропогенных воздействий. Что касается естественных тенденций, то для часто упоминаемых в литературе песков Средней Азии установлено относительное постоянство их очертаний. Значительная часть этих песков в настоящее время демонстрирует тенденцию к зарастанию. В ряде мест, в том числе во Внутренней Азии, этот естественный процесс прерван антропоге-низацией, что может создавать впечатление об иссушении ландшафтов.

Песчаные массивы Убсунурской котловины во многих случаях приурочены к новейшим (современным) поднятиям, контролируемым разрывной тектоникой [Селиверстов, 1972, 1990, 1991, 1993, 1993а, 1994, 1995, 1995а; Чистяков, Селиверстов, 1995]. Этот факт легко заметить на космических снимках и картах по линейности многих участков границ песков, например на юге массивов Бориг-Дэл и Алтан-Элс. При полевом обследовании в этих местах нами наблюдались современные разрывные смещения речных террас и другие тектонические нарушения, повышенная встречаемость родников. Именно новейшие поднятия, приводящие к нарушениям сплошности покровных толщ и к потере связи корнеобитаемых горизонтов с грунтовыми и подземными водами, приводят, по нашему мнению, к ксерофитизации растительного покрова и активизации процессов перемещения песков. Такова причина развевания уже упомянутых массивов на юго-востоке Убсунурской котловины.

Вероятно, иные причины приводят к развеванию части песков Цугер-Элисс по левобережью Тэсийн-Гола. При относительной маломощности песков, располагающихся на гранитном цоколе, грунтовые воды находятся достаточно близко к поверхности, которую можно назвать полузакрепленной. При увеличении мощности песков, что характерно для высокой, почти 100-метровой террасы Тэсийн-Гола, они уже не могут быть закреплены растительностью. Это вызывает активную лунково-барханную дефляцию, имеющую, однако, локальное распространение.

На самом юго-востоке песков Убсунурской котловины отмечается полосчатое перемещение песков в восточном направлении: системы барханов наступают на ранее сформированные террасы и поймы Тэсийн-Гола, погребая пойменные кустарники и перелески; пески даже переносятся через реку и формируют изолированные массивы в ее правобережье. Весьма интересно переформирование движущимися песками микрорельефа ранее отложенных песков, происходящее избирательно в виде своеобразной полосы среди грядово-бугристых песков более раннего возраста.

Однако в этой же части песков по барханным грядам растет лиственничное редколесье. Лиственницы (Ьапх эЛшса) имеют высоту около 10 м и хорошие показатели жизненности, растут на расстояниях 10-15 м друг от друга куртинами из 2-10 деревьев, свидетельствующими об их вегетативном размножении. Сейчас есть и редкий семенной подрост высотой до 0,5 м, что говорит об относительной благоприятности современных условий для древесной растительности. Деревья приурочены к восточным склонам барханов и ложбинам между ними, но встречаются и на гребнях. Подвижности песков они практически не препятствуют, в чем можно убедиться, наблюдая полузасыпанные деревья и обнаженные корневые системы. Об относительной благоприятности лесорастительной обстановки на песках при условии близости грунтовых вод говорят и данные дендрохронологического анализа.

Таким образом, распространение песчаного рельефа в котловинах, его морфология и динамика не дают однозначного свидетельства в пользу аридизации территории. Некоторые данные говорят скорее об обратной тенденции. Более того, большинство дендрообразцов из остепненных лиственничников на нижней границе леса в горном обрамлении Убсунурской котловины, зависящих от режима атмосферного увлажнения, демонстрируют в нашем столетии тенденцию к увеличению радиальных приростов [Чистяков, Малеев, Цветков, 1994]. В тех частях лесных среднегорий, где отсутствуют интенсивные выпас и рубка леса, повсеместно имеется густая поросль молодой лиственницы возрастом 30-35 лет, однако судить о естественной динамике нижней границы распространения леса трудно из-за сильного антропогенного воздействия.

Что касается многочисленных археологических данных, приводимых в качестве свидетельств сокращения площадей расселения человека и аридизации Внутренней Азии, то они тоже не могут быть безусловными доказательствами. Следует учитывать, что даже в эпоху бронзы антропогенные воздействия на ландшафты были весьма интенсивны, хотя и ограничены в пространстве [Чистяков, Селиверстов, 1992].

Нами была сделана оценка природных условий скифского времени в среднегорьях Западной Тувы на основе палинологического и биохимического анализов образцов современных почв и погребенных под курганной насыпью могильника Холаш*. Комплекс могильников Холаш находится на высоте 2090 м в долине р. Моген-Бурен у слияния ее левого притока Дуруг-Су и р. Холаш между отрогами хр. Чихачева на западе и горным массивом Монгун-Тайга на востоке. Образцы были взяты из зачистки раскопа одного из погребений, которое, судя по найденным керамическим сосудам, бабочковидной и другой бронзовой пряжке и кожаному кошельку с орнаментом, аналогичным пазырыкской культуре, может быть отнесено к 1У-Ш вв. до н. э. Аналогии этому погребению можно найти на могильниках Улангом

Археологические раскопки проводились экспедицией Института истории материальной культуры РАН летом 1995 г. под руководством Вл.А. Семенова и М.Е. Килуновской, палинологические анализы выполнены в Санкт-Петербургском университете В.Г. Дирксен, биохимические — А.Д. Горбовской. Полностью результаты оценки палеоэкологических обстановок опубликованы в [79].

Монголия), Урбюн и Аймырлык (Тува). Это погребение относится к саглынской культуре V—III вв. до н. э.

Интересно, что практически во всех горизонтах профиля присутствует пыльца Larix sibirica в количестве нескольких пыльцевых зерен, хотя сейчас лес мало распространен в Монгун-Тайгинском районе и пыльца лиственницы плохо сохраняется и разносится ветром. Однако, по нашим данным, субрецентные пыльцевые спектры из лиственничников исследуемого региона характеризуются присутствием в спектрах не менее 13-15 % пыльцы Larix sibirica от общей суммы, и значительным содержанием пыльцы древесных в целом (около 50 %), в том числе заносной, поэтому данные из погребенных почв могильника Холаш нельзя сопоставить со спектрами лиственничников. Вполне вероятно, что эта пыльца завезена вместе с лиственничными материалами и дровами, использовавшимися при сооружении кургана. Ведь, например, без прогрева почвы в этом районе с многолетнемерзлыми грунтами соорудить что-либо очень трудно. Интенсивные рубки, начиная со столь древних времен, могут объяснить современную безлесность района, хотя лиственница может существовать на северо-западе Внутренней Азии и на больших высотах и при соответствующих району кургана количествах весенне-летних осадков.

Спорово-пыльцевые спектры образцов из погребенных под курганом почв выделяются как наиболее «сухие» с доминированием пыльцы Ephedra sp. и по растительности могут соответствовать каменистым полупустыням. Пыльца и споры из этих образцов имеют много деформаций и недоразвитых форм, характерных для аридных условий (конечно, определенный вклад в общую суровость условий вегетационного периода мог внести термический фактор — скифское время было холоднее современного, на Горном Алтае и в Западной Туве к нему относится образование многочисленных бугров пучения и других мерзлотных форм рельефа). Можно предположить, что процесс опустынивания сопровождался и усиливался антропогенным фактором, о чем говорит присутствие пыльцы СаппаЪасеае и Plantago sp. и увеличение содержания пыльцы Ephedra sp. за счет вытаптывания или поедания остальных трав домашними животными.

В целом природные условия периода строительства Холашского комплекса курганов по результатам наших определений выглядят более суровыми и сухими, чем современные, хотя леса были распространены не меньше, чем в современную эпоху.

Палинологические материалы в большинстве случаев свидетельствуют о колебательном характере изменений содержаний древесной и травянистой пыльцы за последние тысячелетия, однако не дают прямых доказательств прогрессирующего иссушения Внутренней Азии. О такой тенденции можно говорить только в масштабе многих миллионолетий. При этом существенной становится проблема орографо-тектонического фактора [Синицын, 1949]. Подъемы в неоген-плейстоценовое время мощных горных хребтов и массивов с абсолютными высотами до 6000-8000 м не могли не повлиять на проникновение в центральную часть обширного азиатского континента воздушных масс с западным переносом и с южными муссонами, влияющих на изменения температур и количеств осадков. Однако реальное формирование горных поясов Азии заняло десятки миллионов лет. При такой длительности и постепенности процессов горные ландшафты успевают придти в равновесие с зональными условиями и в современную эпоху мало отличаются от аналогичных равнинных ландшафтов Средней Азии, не окруженных горами. Что касается пустынь как типа природной среды, то по геологическим данным они известны во Внутренней Азии уже с конца палеогенового времени. Поэтому тектонический фактор не может быть определяющим в изменении обстановок и появлении аридных ландшафтов в центре континента.

Значение орографического фактора нельзя недооценивать на региональном и локальном уровнях ландшафтной дифференциации, где его действие проявляется через регулирование систем местной циркуляции атмосферы, распределения ледников, рек, озер и других природных феноменов. Это влияние осуществляется во всяком случае с середины палеогеновой эпохи, когда на месте современных горных хребтов и котловин уже существовали холмогорья и мелкосопочники. Фациальные обстановки сменяющихся тектонических катаклизмов и других природных изменений прекрасно отразились и сохранились в облике отложений и геологических разрезах.

В течение кайнозойского, скорее всего, доплейстоценового времени геологические данные демонстрируют тенденцию к похолоданию и иссушению территории. Происходит повсеместная смена палеогеновых влажно-саванновых ландшафтов на неогеновые сухо-саванновые и степные, местами полупустынные. В плейстоцене эта тенденция была нарушена или усложнена возросшей амплитудой климатических колебаний, что привело к быстрым сменам ландшафтных обстановок в ходе чередований оледенений и межледниковий, причем условия последних были в какой-то мере аналогичны современным.

Прогнозировать сценарии изменений трудно особенно в связи с возросшей ролью антропогенных факторов. Каковы будут соотношения последствий парникового эффекта и естественных климатических ритмов, каковы будут региональные особенности реакций на глобальные изменения — вопросы, требующие отдельного рассмотрения. Для нас сейчас существенным является то, что большинство региональных климатических сценариев отрицает возможность аридизации Внутренней Азии в ближайшем будущем по сравнению с современностью. Что касается вторичного опустынивания, то в условиях внутренней Азии оно по-прежнему не имеет всеобщего характера из-за дисперсной системы расселения и его относительно низкой плотности.

Итак, в заключение можно согласиться с мнениями Л.С.Берга [1905, 1950], К.К.Маркова [1951] и других ученых, убедительно показывавших в первой половине XX в. отсутствие реальных доказательств высыхания Центральной Азии. Не появились они и во второй половине нашего столетия, хотя, судя по многим известным схемам климатических ритмов, территория должна находиться в стадии большей сухости. Это еще раз подчеркивает необходимость системного рассмотрения имеющихся фактических данных, особенно фиксирующих высыхание и похолодание Азии. Их следует оценивать, исходя из реальной роли и места в процессе общей трансформации географической оболочки, не стараясь переносить длительные тенденции геологических масштабов времени на современный период, а яркие, но локальные эффекты аридизации распространять на весь регион.

Многое из вышесказанного в той или иной степени отражено в публикациях наших предшественников, удаленных по времени от нас почти на половину столетия. Современные исследователи сосредоточиваются в основном на проблемах опустынивания и невольно стремятся акцентировать внимание на вкладе деятельности человека в изменения ландшафтов. Часто при этом процессы вторичного опустынивания не отделяются от естественных трендов, что может приводить к некорректным выводам об иссушении Внутренней Азии. И не только ее, но и многих других регионов мира. Если же изначально задаться целью разделить результаты действия естественных и антропогенных факторов, то придется признать отсутствие достаточных доказательств усыха-ния в историческое время юга Тувы и Монголии (самый центр Азиатского континента!). Наши данные позволяют поддержать такие выводы Э.М.Мурзаева [1948, 1966] и отметить, что прошедшие полвека не представили фактов, их опровергающих, хотя детали многих анализируемых явлений стали видны яснее. Динамика котловинных геосистем в современную эпоху во Внутренней Азии протекает на фоне относительно благоприятных условий увлажнения и некоторого смягчения континентальности климата. Антропогенные воздействия имеют резко дифференцированный характер, что связано с разреженностью сети поселений и неразвитостью инфраструктуры территории. Хотя возле некоторых крупных населенных пунктов из-за перенаселенности и перевыпаса наблюдаются явления вторичного опустынивания, это нельзя считать региональной закономерностью. Более того, в результате изменения путей и порядка перегонов скота, перемещения кочевий, в некоторых районах Внутренней Азии наблюдаются эффекты реантропогенизации в связи со снятием антропогенной нагрузки. Из-за этого некоторые котловинные геосистемы переходят в новое квазиустойчивое состояние. Например, на путях заброшенных скотопрогонов из Монголии на Горный Алтай уже сейчас произошло замещение опустыненных степей их более богатыми по видовому составу и продуктивными аналогами, что говорит о большом восстановительном потенциале и устойчивости геосистем Внутренней Азии, которые по-прежнему остаются малонарушенными ландшафтами.

6. РЕГИОНАЛЬНОЕ СБАЛАНСИРОВАННОЕ РАЗВИТИЕ В УСЛОВИЯХ ГОРНЫХ ЛАНДШАФТОВ ВНУТРЕННЕЙ АЗИИ

Проблемы экологической безопасности территорий во многом зависят от тенденций их социально-экономического развития и состояния окружающей среды. Они стали в настоящее время основой разрабатываемых и широко распространяемых концепций так называемого устойчивого развития. В различных пониманиях последнего важное место занимают особо охраняемые пространства разного ранга и степени сохранности. Для государственных образований Внутренней Азии в таком контексте вопрос практически не решен, да и слабо освещен в печати. Особое звучание этим проблемам придает широкое распространение во Внутренней Азии динамичных и относительно неустойчивых горных ландшафтов.

Современное отношение к проблемам природопользования в горах во многом определяется Всемирной встречей в верхах в Рио-де-Жанейро — Конференцией ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД) в 1992 г., которая создала Комиссию ООН по устойчивому развитию (КУР).

Прежде всего, обратим внимание на некоторые вопросы понятийного аппарата. Случайный перевод английского словосочетания «sustainable development» на русский язык как «устойчивое развитие» не вполне точно отражает смысл этого понятия. Более близок по своему значению термин «сбалансированное» или «поддерживающее» развитие, и именно в таком звучании его уместно употреблять. Экологическая безопасность ассоциируется с устойчивостью природных систем к осуществляемым человеком нагрузкам, что в значительной степени определяется политической мудростью руководства и здравомыслием населяющих народов.

В качестве основы имеет смысл рассмотреть вводное заявление по главе 13 Повестки дня на XXI век:

Горы являются важным источником воды, энергии и биологического разнообразия и таких ключевых ресурсов, как минералы, продукты лесного и сельского хозяйства и рекреационные ресурсы. Являясь одной из крупнейших экосистем, они неразрывно связаны с выживанием глобальной экосистемы. Вместе с тем горные экосистемы быстро меняются. Они подвержены ускоренной почвенной эрозии, оползням и быстрой потере местообитаний и генетического разнообразия. В социальном плане для проживающего в горных районах населения характерны повсеместная бедность и потеря традиционных навыков. В результате неразумного хозяйствования в большинстве горных территорий мира происходит деградация природной среды. Поэтому вопросы рационального управления ресурсами и социально-экономического развития горных районов требуют принятия немедленных мер» [Горы мира, 1999, с.1].

Сбалансированное развитие горных регионов требует рационального сочетания в их структуре природно-хозяйственных систем и особо охраняемых природных территорий, которые должны составлять целостную систему, направленную на сохранение, поддержание и воспроизводство биотического и ландшафтного разнообразия, хозяйственного, культурного и духовного потенциала гор. Для аридных пространств

Представления о региональных природно-хозяйственных (социально-экономических, эколого-экономических) системах и экологических системах являются весьма общими для современных наук о Земле и широко используются для выработки стратегий сбалансированного развития, проведения эколого-географических экспертиз и оценки природных условий и ресурсов [Петров, 1996]. В понятии «природно-хозяйственная геосистема» делается акцент на режимах природопользования на территории как приоритетном направлении анализа, в отличие от других подходов, когда в центр исследования могут ставиться чисто экономические, социальные или культурологические проблемы. В целом природно-хозяйственные геосистемы представляют собой особый класс геосистем, в которых при сохранении большинства процессов естественного функционирования ландшафтов режимы природопользования и созданные человеком техногенные элементы играют важную управляющую и регулирующую роль. Таковы, например, ландшафты с преимущественно пастбищным использованием, где функционирование гетеротрофной части сообщества полностью определяется хозяйственными режимами. Г eaemal Factors internal Facors

Natural System

Biotic Sphere fiuna Flora Al

Abiotic Sphirt

Geology Soil Raid Climate Hanros Waiar

A2

A4

A3

Nitunl Hcuurco and E со ry stems G В

Socio-Eeonomic System

Economic Political ^

Factors Factors produaion and ooienrve! distribution ai decisions goods and measures services

Social t>2 Factor? population tourists. social organisation

Cultural Б4 Factors tradition values

-> internal reflations. defiminaiion of 1 les area

-reflations between the main systems О externe] Factorx liaoûts)

Г1 emend lot rvatural resources and (ttrtaiiarul areas

-Г2

Politcial A * Means land use planning promotion ot Uii economy envifoflfflental protection

Рис. 6.2. Схема региональной, социально-экономической экологической системы

Мессерли, Брюгер, 2000, с. 11]. Блок «А» — природная система: А1 — биотическая сфера (фауна, растительность); А2 — абиотическая сфера (геология, рельеф, стихийные бедствия, почва, климат, вода); АЗ — природные ресурсы и экосистемы; А4 — экологическая емкость. Блок «Б» — социально-экономическая система: Б1 — экономика (производство и распределение товаров и услуг); Б2 — социум и демография (население, туристы, социальная организация); БЗ — политика (задачи, принятие решений, управление); Б4 — культура (традиции, ценности, этика). Блок «В» — типы и интенсивность землепользования. Блок «Г» — внешние факторы (вложения): Г1 — спрос (природные и рекреационные ресурсы); Г2 — политические средства (планирование землепользования, поощрение экономики, охрана среды).

1 — влияние внешних факторов; 2 — социально-экономическое развитие и связанные с этим изменения в землепользовании; 3 — обратные связи изменений в землепользовании и влияние их на население, хозяйство и общество; 4 — влияние сдвигов в землепользовании на природную систему; 5 — обратное воздействие сдвигов в природной системе, на условия жизни населения.

На схеме строения социально-экономической экологической системы (рис. 6.2) [Мессерли, Брюгер, 2000, с. 11], которую можно рассматривать как синоним природно-хозяйственных геосистем, видно, что режимы природопользования определяют связи между природной и социально-экономической подсистемой, являясь системоформи-рующим блоком. Это позволяет нам в рамках данного исследования не рассматривать детально социально-экономический блок системы, а ограничиться отражением этих факторов в процессах освоения и использования ландшафтов.

Природно-хозяйственные системы Внутренней Азии достаточно разнообразны, их изучение невозможно без проведения классификации, которая должна иметь ландшафтную основу, соответствующую широко используемым классификациям ландшафтов [Исаченко, Шляпников, 1989; Николаев, 2000]. Так как на региональном уровне дифференциация природно-хозяйственных систем (ПХС) определяется основными зональными и азональными факторами, классификация должна учитывать их на высших своих ступенях — при выделении отделов, разрядов, семейств, классов, типов и связанных с ними дополнительных ступеней. Эта «консервативная» часть классификации отражает географический детерминизм во взаимодействиях человека и природы Внутренней Азии, относительно большую инерционность, долгопериодичность процессов динамики и эволюции ландшафтов по сравнению с социально-экономическими событиями и изменениями режимов природопользования.

В соответствии с упомянутыми принципами как и для ландшафтов разряды региональных ПХС могут выделяться по термическим параметрам географических поясов [Николаев, 2000] (с этой точки зрения ПХС Внутренней Азии относятся к разряду суббореальных). Подразряды ПХС делятся по секторным различиям и континентальное™ климата. По этому основанию на территории Внутренней Азии представлены умеренно-континентальные (на юго-востоке), континентальные и резкоконтинентальные ПХС. Классификация семейств региональных геосистем чаще всего производится по их локализации по отношению к физико-географическим странам. ПХС Внутренней Азии несомненно образуют специфическое самостоятельное семейство. В пределах классов равнинных и горных ПХС, выделяемых по признакам наличия или отсутствия высотно-поясной дифференциации могут выделяться подклассы, отражающие высотную ярусность макрорельефа, что отражается на полноте набора высотных поясов и на факторах морфоструктурной дифференциации равнин. Большинство равнинных ПХС Внутренней Азии относятся к подклассу возвышенных равнин, в качестве особого подкласса надо рассматривать межгорные котловины, в своей динамике тесно связанные с процессами в горном обрамлении. В горах Внутренней Азии представлены подклассы низко-, средне- и высокогорных ПХС. Типы и подтипы ПХС выделяются по доминирующим соответственно типам и подтипам растительных формаций и почв, что отражает зональную и подзональную принадлежность ПХС. Для горных ПХС при рассмотрении этого уровня таксономии учитывается набор и распространение высотных ландшафтных поясов — тип (спектр) высотной поясности. Например, для Внутренней Азии характерны пустынно-степные, редколесно-степные, степо-лесо-тундровые, степо-лесо-луговые, лесо-альпийско-луговые, лесо-тундровые спектры высотной поясности, которые формируются в зависимости от взаимодействия зональных и секторных (азональных) факторов дифференциации.

Дальнейшие уровни классификации должны отражать более динамичные антропогенные факторы с точки зрения степени преобразования компонентов геосистем и вариантов природопользования. Выделение родов ПХС нами производится по соотношению естественных и искусственных элементов в их структуре и, соответственно, по соотношению процессов естественной и антропогенной динамики. Как уже отмечалось, вслед за В.М. Разумовским нами рассматриваются природные, природно-техногенные, техногенно-природные и техногенные рода ПХС. Последние во Внутренней Азии на региональном уровне не выделяются. Виды ПХС классифицируются с учетом конкретных вариантов природопользования. В первом приближении можно выделить ПХС с промысловым (охота, рыболовство и т.д.), аграрно-промысловым, кочевым аграрным, оседлым аграрным, аграрно-индустриальным, индустриальным и селитебным использованием. Подвиды ПХС можно выделять по конкретным вариантам промышленного (промышленность добывающая, обрабатывающая и т.д.) и сельскохозяйственного (виды животноводства, земледелия) использования территории. Не все из упомянутых классификационных единиц ПХС выделяются при анализе территории Внутренней Азии на региональном уровне. На основе перечисленных критериев была составлена классификация природно-хозяйственных систем Внутренней Азии, приведенная в табл. 6.1, и карта-схема (рис. 6.3).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Знание современного состояния и прогноз изменений природных условий и ресурсов Внутренней Азии необходимы как для оценки систем природопользования и стратегий сбалансированного развития этого региона, так и для понимания региональных особенностей реакций на глобальные изменения, особенно на стыке тысячелетий. Динамика ландшафтов Внутренней Азии, представляющей собой сочетание крупных межгорных впадин, средне- и высокогорных хребтов и плоскогорий, во многом зависит от протекания гляциологических, геокриологических, гляциолимнологических, эоловых, а также антропогенных процессов в прошлом и настоящем. Специфика региона определяется сочетанием консервативности природной среды и сложившихся систем традиционного природопользования с повышенной ранимостью ландшафтов.

Сложность анализа состояний ландшафтной структуры региона часто связана с противоречивостью процессов, фиксируемых на разных ярусах горных и котловинных ландшафтов. В регионе, где сеть станций режимных наблюдений очень редка и корот-корядна, необходимо продолжение наблюдений мониторингового типа за динамикой ледников, мерзлотных процессов, озер, лесов и песков для получения достоверных оценок изменений природных условий и ресурсов по всему поясу высокогорных поднятий Севера Внутренней Азии. Хорошую результативность при этом продемонстрировало сочетание мониторинговых наблюдений и ландшафтных, палеогеографических, историко-археологических методов в рамках единого ландшафтно-динамического подхода.

Не все геосистемы Внутренней Азии одинаково реагируют на изменения естественных и антропогенных факторов. Представление о состоянии ландшафтной структуры региона можно получить, изучая особо динамичные индикаторные геосистемы. Наиболее чутко на изменения климатической обстановки реагируют ледниковые системы, которые через лимногляциальные комплексы связаны с горно-долинными и котловинными геосистемами. Наблюдаемое на современном этапе сокращение ледников отражается через ледниковое питание рек на уровенном режиме крупных озер, от судьбы которых зависят многие особенности природопользования. Кроме лимногляци-альных комплексов динамичными элементами ландшафтной структуры региона являются песчаные эоловые геосистемы, расположенные на днищах впадин, а также горные леса на склонах среднегорий. Для большинства песчаных массивов динамические тенденции определяются интерференцией климатических и тектонических факторов. Усиление в современную эпоху межширотных климатических контрастов вызывает интенсификацию циклонической деятельности и соответствующее относительное улучшение условий увлажнения. Об этом же говорят установленные свидетельства постоянства многих границ движущихся песков в сочетании с наблюдавшимся в ходе полевых исследований распространением лиственничных лесных и достаточно сомкнутых травяных сообществ на песках. Поведение нижней границы лесных ландшафтов сложно оценить из-за значительного влияния на нее деятельности человека. На верхней границе леса фиксируется молодая поросль лиственниц, поднимающаяся от современного верхнего предела распространения лиственничных редколесий на высоте

2300-2350 м до уровня 2500-2550 м. Улучшение лесорастительных условий отмечается и по рядам радиальных годичных приростов деревьев в верхней части среднегорий.

Динамика многих ландшафтов Внутренней Азии по многим показателям имеет возвратно-поступательный характер, особенно хорошо заметный по стадиальности и микростадиальности моренных комплексов в горах, по системам береговых валов крупных котловинных озер, по чередованиям погребенных почв в песчаных массивах, по ритмичности приростов деревьев и смещений верхней границы леса. Возвратно-поступательные перемещения границ, а также колебания большинства показателей функционирования ландшафтов предъявляют особые требования к изучению разновременных ритмов ландшафтоформирующих процессов и затрудняют прогнозирование тенденций развития. Каждый новый полевой сезон, полученные новые данные могут существенно откорректировать сложившуюся систему представлений о будущем состоянии ландшафтов, особенно с учетом разнонаправленных динамических процессов в различных ландшафтах даже одного физико-географического региона.

Например, проведенные летом 1999 г. экспедиционные исследования показали активизацию многих современных процессов динамики высокогорных геосистем Ал-тае-Тувинского региона. Это проявляется в отступании ледников и сокращении объемов льда в них; в оживлении таяния погребенных льдов (термокарст); в расширении лесной зоны за счет подъема ее верхней границы и замещения молодыми генерациями старых древостоев; в разрушении наледей, пока остающихся на прежних местах, но ставших менее мощными; в таянии мерзлых грунтов озерных осадков. Естественные тенденции изменений ландшафтов Внутренней Азии на современном этапе являются региональными реакциями на глобальные изменения климата и, в частности, на совре- ^ менные тенденции к потеплению зимних сезонов и увеличению увлажнения теплого ] полугодия.

Важно отметить, что современный период представляет вполне очевидные доказательства того, что время образования моренных комплексов больше возраста современного рельефа этих морен. Современная динамика создает большую контрастность рельефа, по сравнению с изначальной. Холмисто-моренный рельеф есть результат прежде всего современной динамики.

По мере развития более молодых форм рельефа (моренных стадиальных валов, врезов, новых трогов) происходит активизация (расконсервация) морфоскульптурных процессов на более древних формах, что проявляется в широком распространении со-лифлюкционных форм и фестончатости их рельефа. Древний материал часто переносится в более молодые формы рельефа, заполняя и осложняя их. Благодаря этому в пределах молодых образований, например, морен фернау, обнаруживаются значительно более древние остатки лесной растительности (с радиоуглеродным возрастом 50 тыс. лет и более), погребенных торфов, кор выветривания и почв.

Значение исследуемой территории Внутренней Азии заключается в том, что здесь можно наблюдать не только весь высотный спектр ландшафтов от полупустынь и степей до ледников, но и по существу все переходные стадии антропогенных трансформаций от целинных участков исходных ландшафтов географической зоны степей до полностью переработанных скотоводством и земледелием и выведенных из нормальной системы естественных ландшафтов бросовых земель, засоленных пустошей. На аэрофото- и космоснимках последние отчетливо видны в виде специфических пятен, подчас с четкими контурами, свидетельствующими об антропогенном происхождении этих «неземных ландшафтов».

Соотношение естественных и антропогенных факторов динамики ландшафтов Внутренней Азии в историческом прошлом менялось в достаточно широких пределах. Современная ситуация интенсификации экономического развития на фоне увеличения численности и плотности населения большинства частей региона тем не менее не оз- ^ наменовалась перевесом антропогенных факторов над естественными, связанными с / региональными реакциями на глобальные климатические изменения и процессами саморазвития и колебательных процессов в геосистемах. Например, процессы опустынивания во Внутренней Азии в основном имеют антропогенную природу и, в связи с низкой плотностью населения, не получили широкого развития. В ряде случаев при нарушении системы хозяйственных связей и оттоке населения происходит быстрое восстановление опустошенных ландшафтов и их трансформация в более высокопродуктивные состояния (как, например, показывают наши наблюдения последних лет на плоскогорье У кок). Сочетание социально-экономических и природоохранных стратегий показывает возможный путь сбалансированного развития Внутренней Азии при интенсификации использования природных ресурсов, хотя и возобновляемого типа, но возобновляющихся с большим трудом из-за значительной начальной нагрузки. Стремление к быстрейшему получению благ природы во внутриазиатских условиях почти всегда приводило к структурным нарушениям ландшафтов, изменяло их естественное функционирование и значительно ослабляло их природную устойчивость. Трансформации видового состава растительности, появление новых видов, нарушение почвенного покрова и, что важно, микробоценозов, а затем замена степных ландшафтов на другие, в общем виде с чертами полупустынности и пустынности, часто приводят к необратимым процессам. Раскрытие этих процессов может помочь в определении основ устойчивого развития.

При определении понятия сбалансированного (устойчивого) развития важно выяснить, по отношению к чему или к кому оно рассматривается (какие природные и антропогенные системы являются объектами анализа, какие их характеристики индицируют смены состояний, какие масштабы времени существенны для практических целей и соответствуют рангу изучаемых систем), а также каковы возможности сбалансирования интересов природы и общества, т.е. каковы возможные компромиссы на путях устойчивого развития.

Антропогенное воздействие на ландшафты Внутренней Азии по косвенным признакам осуществляется на протяжении всей второй половины голоцена. Считалось, что в историческом прошлом, при господстве присваивающего, а не производящего хозяйствования, величины антропогенных нагрузок были не очень велики. Однако скопления одновременных археологических памятников в сочетании с палинологическими данными позволяет предполагать существование локальных экологических кризисах и в историческом прошлом. Возможно, они оказали существенное влияние на этносоциальные процессы, включая переселения народов, ставшие важным фактором формирования мировой цивилизации. Тем не менее, общая направленность эволюции систем природопользования во Внутренней Азии имела ясно выраженный адаптационный характер. В результате этого антропогенные воздействия в рамках традиционного природопользования в большинстве ландшафтов Внутренней Азии выполняют важные стабилизирующие функции, несмотря на кажущуюся ненарушенность природных обстановок.

Традиционное природопользование, основанное на кочевом скотоводстве, тесно вписано в естественную структуру внутриландшафтных связей с учетом всех особен- 1 ностей их пространственно-временной изменчивости. В этой системе связей человек уже давно взял на себя значительную часть регулирующих функций, изначально принадлежавших дикой природе. Например, перемещения кочевников с их стадами в какой-то мере имитируют поведение исчезнувших или сильно поредевших стад диких травоядных животных, дозируя и перераспределяя пастбищные нагрузки. Все попытки перевести кочевников на оседлый образ жизни и «механизировать» их жизненный уклад не только оказались губительными для «здоровья» внутриазиатских этносов, но и существенно отразились на состояниях ландшафтов, во многих случаях приводя к явной активизации процессов опустынивания, что негативно сказывается на состоянии экономики. Непродуманные проекты индустриального развития (создание гидротехнических сооружений, комбинатов и фабрик) в условиях Внутренней Азии пока вступают в явное противоречие с задачами охраны уникальных ландшафтов и сохранения биоразнообразия, не принося ожидаемой экономической выгоды. Этого можно было бы избежать при разумном использовании в определении путей сбалансированного ^ развития региона приемов и методов, заимствованных из многовекового опыта тради- / ^ ционного природопользования. В современных условиях это означает научно обоснованную ревизию землепользования с целью восстановления системы перераспределенных в пространстве и во времени антропогенных нагрузок, а также создание сети охраняемых природных территорий, способной обеспечить устойчивость природного каркаса ландшафтной структуры региона.

Сказанное ни в коем случае не означает призывов «вернуться назад, в пещеры», чтобы наслаждаться нетронутой дикой природой. Наоборот, речь идет о достижении тонкого равновесия между интенсивным хозяйствованием и заповедными режимами, и не подразумевается полное заповедование территории. Полное заповедование необходимо только в редких случаях, когда стоит проблема охраны редких и исчезающих видов растений и животных. В условиях Внутренней Азии предпочтительной оказывает- ^ ся полицентрическая система заповедования, где охраняемые участки не составляют ^ / единого ареала, как в уже созданном кластерном заповеднике «Убсунурская котловина». При этом территориально не разрывается исторически сложившаяся система откочевок, хотя увеличивается количество организационных проблем, связанных с демаркацией и охраной участков. Попытки запретить хозяйственную деятельность в целых районах Внутренней Азии бесперспективны. В буферных зонах вокруг особо охраняемых территорий традиционное природопользование не только возможно, но и просто необходимо — кочевник с его хозяйством является неотъемлемым элементом ландшафта. Регламентироваться и запрещаться должны только горнопромышленное, промышленное и земледельческое производства. Всем этим условиям отвечают в наибольшей полноте такие формы заповедования, как биосферные заповедники и национальные парки, а не классические заповедники, предназначенные для научных исследований.

Таким образом, стратегия сбалансированного развития во Внутренней Азии, по нашему мнению, состоит в том, чтобы уберечь еще сохранившиеся территории от хозяйственного разгула, вернуть их в русло традиционного природопользования, которое свойственно или было свойственно коренным народам. Речь ведется о том, чтобы на базе современных научных данных с использованием народного опыта, ошибок XX в. создать систему действительно стабильного, естественно изменяющегося развития Внутренней Азии. В настоящее время уже существуют отдельные наработки, отчасти проверенные временем и жизнью. Но, еще раз подчеркнем, что залогом успеха может быть только измененное сознание, понимание того, что все блага народу нужны лишь при сохранении естественной для него среды обитания, основу которой составляет природа и зависящие от нее быт, нравы, способности.

Список литературы диссертационного исследования доктор географических наук Чистяков, Кирилл Валентинович, 2001 год

ЛИТЕРАТУРА

Адаменко В.Н., Масанова М.Д., Четвериков А.Ф. Индикация изменений климата: Методы анализа и интерпретации. Л., Гидрометеоиздат, 1982. 112 с.

Алекин O.A. Озера Катунских Альп // Исследования озер СССР. Вып. 8. Л.-М., 1935. С. 125-142.

Александровская Н.В., Пармузин Ю.П., Рябчиков A.M. Физико-географическое районирование. Азия // Физико-географический атлас мира. М., 1964. С. 116.

Алтайский край. Атлас. М.—Барнаул, 1978. Т. 1. 222 с.

Арапов П.П., Дроздов O.A. Исследования географического факультета Санкт-Петербургского университета на горных и полярных ледниках // География и современность. СПб., 1995. Вып. 7. С. 190-204.

Арманд А.Д. Самоорганизация и саморегулирование географических систем. М., Наука, 1988. 261 с.

Арманд Д.Л. Наука о ландшафте. М., Мысль, 1975. 287 с.

Атлас озера Хубсугул: Монгольская народная Республика. М., 1989. 118 с.

Бабаев А.Г. Опустынивание можно предупредить и остановить // Проблемы освоения пустынь. 1991. № 1. С. 3-8.

Берг Л.С. Высыхает ли Средняя Азия? // Изв. Русского геогр. о-ва. 1905. Т. 41. Вып. 3. С. 507-521.

Берг Л.С. Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области // Сборник в честь 70-летия проф. Д.Н. Анучина. М., 1913. С. 117-151.

Берг Л.С. Усыхают ли наши степи? // Почвоведение. 1950. № 10. С. 636-642.

Берг Л.С., Игнатов П.Г. О колебаниях уровней озер Средней Азии и Западной Сибири // Изв. Русского геогр. о-ва. 1900. Т. 36. Вып. 1. С. 111-125.

Береснева И.А. Мезо- и микроклиматические ресурсы Монгольской Народной Республики // Природные условия, растительный покров и животный мир Монголии. Пущино, 1988. С. 15-38.

Береснева И.А. Особенности изучения и методы оценки климатических ресурсов сложных экосистем Монголии // Экология и природопользование в Монголии. Пущино, 1992. С. 25-32.

Беручашвили Н.Л. Четыре измерения ландшафта. М., Мысль. 1986. 182 с.

Беручашвили Н.Л. Геофизика ландшафта. М., Высшая школа, 1990. 288 с.

Беручашвили Н.Л., Жучкова В.К. Методы комплексных физико-географических исследований. М., Изд-во Моск. ун-та, 1997. 320 с.

Бугровский В.В., Залетаев B.C., Керженцев A.C., Хакимов Ф.И. Биосферный кластерный заповедник // Информационные проблемы изучения биосферы: Уб-сунурская котловина — природная модель биосферы. Пущино, 1990. С. 445455.

Бутвиловский В. В. Палеогеография последнего оледенения и голоцена Алтая: событийно-катастрофическая модель. Томск, 1993. 251 с.

Виппер П.Б., Дорофеюк Н.И., Метельцева Е.П., Соколовская В.Т., Шулия К.С. Опыт реконструкции растительности Западной и Центральной Монголии в голоцене на основе изучения донных отложений пресных озер // Структура и динамика основных экосистем МНР. Л., Наука, 1975. С. 35-59.

Волкова Е.А. Ботаническая география Монгольского и Гобийского Алтая. СПб., 1994. 132 с.

Востокова Е.А. Использование аэрокосмической информации для целей картографического мониторинга бассейна озера Убсу-Нур // Информационные проблемы изучения биосферы: эксперимент «Убсу-Нур». Пущино, 1986. С.161-180.

Галахов В.П., Мухаметов P.M. Ледники Алтая. Новосибирск, Наука, 1999. 136 с.

Ганюшкин Д.А., Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П. Оледенение массива Монгун-Тайга (Внутренняя Азия) в максимум малой ледниковой эпохи и его эволюция // Вестн. СПбГУ. Сер. 7. 1998. Вып. 4 (№ 28). С. 27-37.

Гвоздецкий H.A., Голубчиков Ю.Н. Горы. М., 1987. 399 с.

Геоморфология Монгольской Народной республики. М., Наука, 1982. 260 с.

Геоэкология горных котловин / H.H. Михайлов, К.В. Чистяков, М.И. Амосов и др.; Под ред. Ю.П. Селиверстова. Л., 1992. 292 с.

Глобальный мониторинг и Убсунурская котловина: Труды IV Междунар. симпозиума «Эксперимент Убсу-Нур». М., 1996. 284 с.

Глушко Е.В. Космические методы изучения современных ландшафтов материков. М., Изд-во Моск. ун-та, 1988. 118 с.

Горы мира: Глобальный приоритет / Ред. Б. Мессерли, Дж. Айвз. М., Ноосфера, 1999. 450 с.

Григорьев Ал.А. Святыни русской Земли. СПб., РГО, 2000. 246 с.

Гродзинский М.Д. Устойчивость геосистем: Теоретический подход к анализу и методы количественной оценки // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1987. № 6. С.5-15.

Гродзинский М.Д. Основы ландшафтной экологии. Киев, 1993. 224 с. (на украинском языке).

Гродзинский М.Д., Шищенко П.Г. Ландшафтно-экологический анализ в мелиоративном природопользовании. Киев, 1993. 225 с.

Грубов В.И. Ботанико-географическое районирование Центральной Азии // Растения Центральной Азии. М.-Л., 1963. С. 10-69.

Гунин П.Д. Экология процессов опустынивания аридных экосистем. М., 1990. 354 с.

Гунин П.Д., Востокова Е.А., Матюшкин E.H. Охрана экосистем Внутренней Азии. М., 1998.220 с.

Гэлстон А., Дэвис П., Сеттер Р. Жизнь зеленого растения. М., Мир. 1983. 550 с.

Давыдов JI.K. Зеравшанский ледник // Учен. зап. ЛГУ. Т. 152. 1952. Сер. географ. наук. Вып. 8. С.48-76.

Девяткин Е. В. Кайнозойские отложения и неотектоника Юго-Восточного Алтая. М., 1965. 241 с.

Девяткин Е. В., Ефимцев Н. А„ Селиверстов Ю. П., Чумаков И. С. Еще о ледое-мах Алтая. Тр. комиссии по изуч. четвертичн. периода АН СССР. 1963. Т. 22. С. 64—75.

Дежкин В.В. В мире заповедной природы. М., Советская Россия, 1989. 253 с.

Директор С., Рорэр Р. Введение в теорию систем. М., Мир, 1974. 464 с.

Дирксен В.Г. Палинологические особенности современных ландшафтов гор севера Внутренней Азии. Автореф. дис. ... канд. геогр. наук. СПб., 1999. 22 с.

Дирксен В.Г., Смирнова М.А., Чистяков К.В. Растительность высокогорий массива Монгун-Тайга (Юго-Западная Тува) // Вестн.С.-Петербург.ун-та. 1997. Сер.7. Вып.1 (№7). С. 12-28.

Древние культуры Бертекской котловины. Новосибирск, 1994.

Дубинкин С. Ф. К морфологии Юго-Восточного Алтая. Вести. ЗСГУ. 1941. № 4. С. 25—36.

Дьяконов К.Н. Геофизика ландшафтов: Метод балансов. М., Изд-во Моск. унта, 1988. 86 с.

Дьяконов К.Н. Геофизика ландшафтов: Биоэнергетика, модели, проблемы. М., Изд-во Моск. ун-та, 1991. 95 с.

Дьяконов К.Н. Функционально-динамическое направление в экспериментальных ландшафтных исследованиях // Изв. РАН, сер. геогр. 1997. № 2. С. 62-75.

Дьяконов К.Н., Иванов А.Н. Устойчивость и инерционность геосистемы // Вестн. Моск. ун-та, сер. геогр. 1991. № 1. С. 28-34.

Дьяконов К.Н., Касимов Н.С., Тикунов B.C. Современные методы географических исследований. М., 1996. 208 с.

Дьяконов К.Н., Солнцев В.Н. Пространственно-временной анализ геосистемной организации: основные итоги и перспективы // Вестник МГУ. Сер. геогр. 1998. С. 21-28.

Жекулин B.C. Историческая география: Предмет и методы. Л., 1982. 224 с.

Жекулин B.C. Советская историческая география: некоторые проблемы и методы // Советская география. Л., Наука, 1984. с. 69-81.

Жирнов Л.В., Ильинский В.О. Большой Гобийский заповедник — убежище редких животных пустынь Центральной Азии. М., 1985. 130 с.

Заде Л.А. Понятие лингвистической переменной и его применение к принятию приближенных решений // Математика. Новое в зарубежной науке. М., Мир, 1976. Вып.З. 166 с.

Заде Л.А., Дезоер Ч.А. Теория линейных систем. Метод пространства состояний. М., Наука, 1970. 703 с.

Заповедными тропами зарубежных стран / А.Г. Банников, Б.А. Борисов, H.H. Дроздов и др. М., Мысль, 1976. 351 с.

Зимние состояния ландшафтов гор юга СССР/ Отв.ред. Г.А. Исаченко, К.В. Чистяков. Д., Изд-во Ленинград, ун-та, 1969. 125 с.

Ивановский Л. Н. Формы ледникового рельефа и их палеогеографическое значение на Алтае. Л., 1967. 264 с.

Исаченко А.Г. Общая и региональная физическая география // Развитие физико-географических наук (XVII-XX вв.). М., 1975. С. 308-406.

Исаченко А.Г., Шляпников A.A. Природа мира: Ландшафты. М., Мысль, 1989. 504 с.

Исаченко Г.А. Состояние ландшафта как синтез состояний элементарных при-родно-территориальных комплексов // Изв. Всесоюзн. геогр. о-ва. 1985. Т.117, вып.З. С. 193-200.

История озер Севера Азии. Серия "История озер". СПб.: Наука, 1995.288 с.

История развития растительности Северной Монголии в голоцене / Виппер П.Б.. Дорофеюк Н.И., Метельцева Е.П., Соколовская В.Т. // География и динамика растительного и животного мира МНР. М., "Наука", 1978. С. 19-24.

История развития рельефа Сибири и Дальнего Востока. Алтае-Саянская горная область. М., 1969. 415 с.

Калесник C.B. Ледники верховьев Большого Нарына. Тр. ледн. эксп. 2 МПГ. Вып. 2. Л., 1935.

Калесник C.B. Горные ледниковые районы СССР. Л.; М., 1937. 182 с.

Камелин Р.В. К истории пустынного комплекса видов флоры Центральной Азии // Пустыни Заалтайской Гоби: Характеристика растений-доминантов. Л., Наука, 1988. С. 6-14.

Карамышева З.В., Банзрагч Д. Растительность хр. Хан-Хухийн-Ула и южной части Убсунурской впадины // Структура и динамика основных экосистем МНР. Л., Наука, 1975. С. 99-124.

Карта растительности Монгольской народной республики. Масштаб 1:1500000. М., 1979.

Касимов Н.С. Геохимия степных и пустынных ландшафтов. М., 1988. 254 с.

Касимов Н.С., Евдокимова А.К., Казанцева Т.И. Элементный состав растений основных экосистем Заалтайской Гоби // Растительные ресурсы. Т. 25. Вып. 2. М., 1989. С. 284-294.

Каталог ледников СССР. Т. 15. Вып.1. 4.4, 8 / Сост. B.C. Ревякин. Л., 1978. 78 с.

Коломыц Э.Г. Информационно-статистический анализ структуры высокогорных экосистем и ее антропогенных изменений // Труды Высокогорн. геофиз. инта. Вып. 58. М„ 1984. С. 26-53.

Комаров В.Л. Введение к флорам Китая и Монголии. // Тр. СПб бот. сада. СПб., 1908-1909. Т. 29. вып. 1-2. 388 с.

Комплексный мониторинг и практика: Тез. докл. Всесоюз. симпозиума. М., 1991. 253 с.

Коропачинский Н.Ю., Скворцова A.B. Деревья и кустарники Тувинской АССР. Новосибирск, 1966. 184 с.

Крауклис A.A. Проблемы экспериментального ландшафтоведения. Новосибирск, Наука. 1979. 233 с.

Кренке А.Н. Массообмен в ледниковых системах на территории СССР. — Л., ГИМИЗ, 1982. 288 с.

Куминова A.B., Седельников В.П., Маскаев Ю.М. Растительный покров и естественные кормовые угодья Тувинской АССР. Новосибирск, 1985. 256 с.

Ланге О. Целое и развитие в свете кибернетики // Исследования по общей теории систем. М., Прогресс, 1969. С. 181-251.

Лимнология и палеолимнология Монголии / Отв. ред. Д.В. Севастьянов, В.Ф. Шувалов, И.Ю. Неуструева. СПб., 1994. 302 с.

Ловелиус Н.В. Изменчивость прироста деревьев: Дендроиндикация природных процессов и антропо-генных воздействий. Л., 1979. 232 с.

Ловелиус Н.В., Даваажамц Ц., Гунин П.Д. Дендроиндикация изменения лесо-растительных условий в Монголии и возможности их прогнозирования // Экология и природопользование в Монголии / Отв. ред. В.Е.Соколов. Пущино, 1992. С.120-138.

Лысенкова З.В. Ландшафты верхней Катуни // География и природопользование Сибири. Вып. 1. Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. С. 38-44.

Лысенкова З.В. Природные комплексы Усть-Коксинского района // Состояние, освоение и проблемы экологии ландшафтов Алтая. Матер. Всерос. научно-практ. конф. Ч. 2. Горно-Алтайск, 1992. С. 106-107.

Максимов Е.В. Проблемы оледенения Земли и ритмы в природе. Л., Наука, 1972. 296 с.

Мамай И.И. Состояние природных территориальных комплексов // Ландшафтоведение: теория и практика. Вопросы географии. М., 1982. Сб.121.

Йама"иИ.И. Динамика ландшафтов. М., Изд-во Моск. ун-та, 1992. 194 с.

Маринов H.A. Геологические исследования Монгольской Народной Республики. М., Недра, 1967. 843 с.

Марков К.К. Высыхает ли Средняя и Центральная Азия? // Вопросы географии. 1951. Сб.24. С.98-116.

Мессерли П., Брюггер Э. Теоретические основы анализа проблем горных территорий. Глава из книги «Трансформация горных регионов Швейцарии» // Приложение к Известиям «Горы Евразии». М., 2000. 27 с.

Методические рекомендации по оценке и картографированию современного состояния экосистем МНР / Ред. сост. П.Д. Гунин, Е.А. Вотокова. Улан-Батор, 1989. 107 с.

Методология оценки состояния и картографирования экосистем в экстремальных условиях. Пущино, 1993. 203 с.

Миркин Б.М., Розенберг Г.С. Фитоценология. Принципы и методы. М., 1978. 128 с.

Михайлов H.H. Геоморфологическое строение юга плоскогорья Укок (Горный Алтай) // Изв. РГО. 1998. Вып.З. С.65-72.

Михайлов H.H. Озера Алтая, их происхождение и история //География и природопользование Сибири. Вып. 1. - Барнаул: Изд-во АГУ, 1994.С. 75-89.

Михайлов H.H., Вартанян С.Л., Козырева М.Г., Чернов С.Б. Радиоуглеродное датирование голоценовых отложений горных районов южного обрамления СССР. 2. Вест. ЛГУ. Серия геол., географ., 1991. Вып. 3. С. 106-109.

Мищенко З.А. Биоклимат дня и ночи. Л., Гидрометеоиздат, 1984. 280 с.

Модели и методы оценки антропогенных изменений геосистем // Отв.ред. В.И.Гурман, А.К.Черкашин. Новосибирск, Наука, 1986. 149 с.

Монгольская народная республика. Атлас. М.—Улан-Батор, 1990. 144 с.

Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П. Особенности структуры современного оледенения массива Монгун-Тайга // Матер, гляциологич. исслед. Вып.83. М., 1997. С. 73-80.

Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Горный массив Монгун-Тайга (Внутренняя Азия): Опыт эколого-географической характеристики. СПб., 1993. 94 с.

Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Динамика ледников массива Монгун-Тайга // Материалы гляциологических исследований. Вып.80. М., 1996. С. 138-141.

Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Динамика ледников массива Монгун-Тайга//Изв. РАН. Сер. географ. 1997. № 1. С. 54-61.

Москаленко И.Г., Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Современное оледенение высокогорных массивов Котловины Больших Озер. // Материалы гляциологических исследований. М. 1999. Вып. 87, С. 42-49.

Мурзаев Э.М. Географические исследования Монгольской Народной Республики. М.-Л., 1948.210 с.

Мурзаев Э.М. Монгольская народная республика. М., 1948. 314 с.

Мурзаев Э.М. Природа Синьцзяна и формирование пустынь Центральной Азии. М., 1966. 382 с.

Мухаметов P.M. Колебание ледниковых систем Алтае-Саянской горной страны: Автореф. канд. дис. Иркутск, 1988. 23 с.

Нахуцришвили Г.Ш., Гамцемлидзе З.Г. Жизнь растений в экстремальных условиях высокогорий. Л., 1984. 124 с.

Национальный парк как природно-антропогенная система / Отв. ред. Л.Б. Вам-пилова, В.М. Разумовский, Ю.П. Селиверстов. СПб., 1994.

Николаев В.А. Проблемы регионального ландшафтоведения. М., Изд-во Моск. ун-та, 1979. 160 с.

Николаев В.А. Принцип историзма в современном ландшафтоведении // Вестн. Моск. ун-та, сер. геогр. 1986. № 2. С. 10-16.

Николаев В.А. Ландшафтное пространство-время (методологические аспекты) // Вестн. Моск. ун-та, сер. геогр. 1989. № 2. С. 18-25.

Николаев В.А. Ландшафты азиатских степей. M., Изд-во МГУ, 1999. 288 с. Николаев В.А. Ландшафтоведение. М., Изд-во Моск. ун-та, 2000. 94 с. Носин В.А. Почвы Тувы. М., 1963. 342 с.

Обручев В.А. Орография Центральной Азии и ее юго-восточной окраины // Избранные труды по географии Азии. М., Географгиз, 1951. Т. 1. С. 248-331.

Огуреева Г.Н. Ботаническая география Алтая. М., 1980. 190 с.

Огуреева Г.Н. Структура высотной поясности растительности гор Южной Сибири // Бюл. МОИП. Сер. биология. 1983. № 1. с. 17-32.

Одум Ю. Экология. В 2-х томах. М., Мир, 1986. T.I. 328 с.

Окишев П. А. Динамика оледенения Алтая в позднем плейстоцене и голоцене. Томск, Изд-во Томского ун-та, 1982. 210 с.

Основы ландшафтного анализа / B.C. Преображенский, Т.Д. Александрова, Т.П. Куприянова. М., Наука, 1988. 192 с.

Охрана ландшафтов. Толковый словарь. / Отв. ред. B.C. Преображенский. М., Прогресс, 1982. 272 с.

Петров K.M. Естественные процессы восстановления опустошенных земель: Полупустынная зона. СПб., Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. 220 с.

Пономарева Д.П., Селиверстов Ю.П. Некоторые особенности палеогеографии голоцена Улугхемской впадины (Тува) // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 7. 1991. Вып. 3. С. 86-90.

Потанин Г.Н. Путешествия по Монголии. — М.: ОГИЗ, 1948. 480 с.

Проблемы регионального географического прогноза / Отв.ред. А.И.Капица. Ю.Г.Симонов. М., Наука, 1982. 260 с.

Проблемы устойчивости внутриконтинентальных горных ландшафтов в изменяющемся мире / К.В. Чистяков, Ю.П. Селиверстов, И.Г. Москаленко и др. СПб., 1994. 94 с.

Промптов Ю. В центре Азиатского материка. М., 1950.

Пузаченко Ю.Г. Климатическая обусловленность южной границы тундры // Сообщества Крайнего Севера и человек. М., Наука, 1985. С.22-55.

Пузаченко Ю.Г. Пространственно-временная иерархия геосистем с позиций теории колебаний // Моделирование географии. М., Мысль, 1986. Сб. 127. С.96-110.

Пузаченко Ю.Г., Скулкин B.C. Структура растительности лесной зоны СССР. М., Наука, 1981.276 с.

Равский Э.И. Осадконакопление и климаты Внутренней Азии в антропогене. М., Наука, 1972. 336 с.

Разумовский В.М., Селиверстов Ю.П. Методологические основы моделирования национальных при-родных парков // Изв. РГО. 1994. Вып.6. С 1—8

гаковёц О. А., Шмидт Г. А. О четвертичном оледенении Горного Алтая. Тр. комиссии по изуч. четвертичн. периода АН СССР. 1963. Т. 22. С. 5—30.

Растительные сообщества Тувы // Отв.ред. А.В.Куминова. Новосибирск, 1982. 208 с.

Растительный покров и естественные кормовые угодья Тувинской АССР / A.B. Куминова и др. Новосибирск, 1985. 256 с.

Ревушкин A.C. О находке ископаемой древесины на хребте Монгун-Тайга (юго-западная Тува) // Изв. Сиб. отд. АН СССР. Сер. биол. 1979. Вып. 4. С. 64-65.

Ревякин B.C., Окишев П.А. Современное оледенение Катунского хребта // Материалы гляциологических исследований. Хроника, обсуждение. Вып. 14. М., 1968. С. 147-152.

Ревякин B.C., Мухаметов P.M. Динамика ледников Алтае-Саянской горной системы за 150 лет // Материалы гляциологических исследований. Вып. 57. М., 1986. С.95-99.

Ревякина Н.В. Современная приледниковая флора Алтае-Саянской горной области. Барнаул, 1995. 310 с.

Редькин А. Г. Гляциологическая оценка возможности существования покровного оледенения на плато Укок (Южный Алтай) в максимум последнего похолодания // Изв. РГО. 1994. Т. 126. Вып. 1. С. 70-74.

Редькин А. Г. Модели ледоемов и псевдоледоемов Алтая // География и природопользование Сибири. Барнаул, 1994. С. 107-111.

Редькин А.Г. Природные условия плоскогорья Укок в позднем плейстоцене-голоцене: Автореф. канд. дис. Барнаул, 1998. 24 с.

Редькин А. Г., Лысенкова 3. В., Михаилов Н. Н. Особенности природы и природопользования плато Укок // День Земли. Тез. научно-практич. конф. Бийск, 1995.С. 95-98.

Романовский П.И. Ряды Фурье. Теория поля. Аналитические и специальные Функции. Преобразования Лапласа. М., Наука, 1973.

Рудой А.Н. Четвертичная гляциогидрология гор Центральной Азии. Автореф. дисс. на соиск. учен, степени докт. географ, наук. Томск, 1995. 35 с.

Рудой А.Н. Горные ледниково-подпрудные озера Южной Сибири и их влияние на формирование и режим внутриконтинентальных систем стока Северной Азии в позднем плейстоцене // Современные проблемы географии и природопользования. Вып. 1. Барнаул, Изд-во Алт. ун-та, 1999. С. 3-18.

Рудский В.В. Алтай. Эколого-географические основы природопользования. Барнаул, Изд-во АГУ, 1996. 240 с.

Рудский В.В. Проблемы организации природопользования в горных странах (географический аспект) // Современные проблемы географии и природопользования. Вып. 1. Барнаул, Изд-во Алт. ун-та, 1999. С. 51-65.

Рюмин В.В. Динамика и эволюция южносибирских геосистем. Новосибирск, 1988. 137 с.

Самбу И.У., Кудрявцев В.И. Археологическая карта республики Тыва. Масштаб 1:1000000. Кызыл, 1996.

Самойлова Г.С. Типы местности Горного Алтая. Автореф. дисс. на соиск. учен, степени канд. географ, наук. М., 1963. 14 с.

Самойлова Г.С. Типы местности Горного Алтая // Ландшафтное картографирование и физико-географическое районирование горных областей. М., 1972. С. 155-190.

Самойлова Г.С. Ландшафтная структура физико-географических регионов Горного Алтая // Вопросы географии. Сб. 121. Ландшафтоведение: теория и практика. М, 1982. С. 154-164.

Сапожников В.В. По Русскому и Монгольскому Алтаю. М., 1940. 580 с.

Сваричевская З.А., Селиверстов Ю.П. Эволюция рельефа и время. Л., 1989.

Севастьянов Д.В., Селиверстов Ю.П. О лимногляциальном комплексе гор Внутренней Азии // Изв. РГО. 1993. Вып.5. С. 30^10.

Севастьянов Д.В., Селиверстов Ю.П. Лимно-гляциальный комплекс гор Внутренней Азии как индика-ционная и информационная природная система // Комплексное изучение аридной зоны Центральной Азии: Матер, междунар. рабочего совещания. Кызыл, 1998. С. 59-64.

Седельников В.П. О высокогорных ландшафтах Алтае-Саянской горной области // География и природные ресурсы. 1982. № 3. С. 86-92.

Седельников В.П. Высокогорная растительность Алтае-Саянской горной области. Новосибирск, 1985. 223 с.

Селиванов Е.И. Неотектоника и геоморфология Монгольской народной республики. М.: Недра, 1972. 296 с.

Селиверстов Ю.П. О соотношении аллювиальных и ледниковых образований в горах Южного Алтая // Вестн. Ленингр. ун-та. 1957. № 6. С.80-86.

Селиверстов Ю. П. Четвертичные оледенения Южного Алтая. Материалы ВСЕ-ГЕИ. Четвертичная геология и геоморфология. Новая серия. 1959. Вып. 2. С. 75-89.

Селиверстов Ю.П. Современное оледенение Монгун-Тайги // Изв. Всесоюзн. геогр. о-ва. 1972. Т. 104. № 1. С.40^14.

Селиверстов Ю.П. Пространственно-временная организация геоморфологических систем. Л., 1990. 292 с.

Селиверстов Ю.П. Эколого-географические последствия современных тектонических движений земной коры (Внутренняя Азия) // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер.7. 1991. Вып.4. С.34^13.

Селиверстов Ю.П. Эоловый рельеф северных окраин Внутренней Азии // Проблемы освоения пустынь. 1991а. №1. С. 53-61.

Селиверстов Ю.П. Аэрокосмическая модель ландшафтно-геоморфологической структуры бассейна Убсу-Нура (Внутренняя Азия) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер.7. 1993. Вып.1. С.28-36.

Селиверстов Ю.П. Ритмика создания гляциальных образований гор. Ч. 1: Современное состояние проблемы стадиальности горных оледенений // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер.7. 1993а. Вып.З. С.71-81.

Селиверстов Ю.П. Ритмика создания гляциальных образований гор. 4.2: Причины и ранговость ритмов горного оледенения // Там же. Вып.4. С. 60-70.

Селиверстов Ю.П. Плейстоценовое оледенение гор Внутренней Азии // Всерос. совещ. по изуч. четвертичн. периода: Тезисы докл. М., 1994. С.293.

Селиверстов Ю.П. Инженерная география: новые пути развития // Инженерно-географические проблемы современности. СПб., 1995. С.3-7.

Селиверстов Ю.П. Модели устойчивого развития регионов и задачи географической науки // Взаимодействие общества с природой: географические проблемы. СПб., 1995а. С. 16-23.

Селиверстов Ю.П. Особо оберегаемые территории — модель регионального устойчивого развития // Природные парки в территориальной организации южной Карелии: Сб. научн. трудов. СПб., 19956. С.145-151.

Селиверстов Ю.П. Позднеплейстоценовое оледенение гор Внутренней Азии // Всерос. совещ. «Главнейшие итоги в изучении четвертичного периода и основные направления исследований в XXI веке»: Тезисы докл. СПб., 1998. С. 134.

Селиверстов Ю.П., Москаленко И.Г., Новиков С.А. Современное оледенение массива Монгун-Тайга (Внутренняя Азия) и ороклиматические условия его существования // Матер, гляциологии, исслед. Вып. 82. М., 1997. С.33^2.

Селиверстов Ю.П., Ганюшкин Д.А., Москаленко И.Г. Эволюция вюрмского оледенения массива Монгун-Тайга (Внутренняя Азия) // Материалы гляциологических исследований. 1999. Вып. 87. С. 132-138.

Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Комплексные географические исследования мониторингового типа во Внутренней Азии // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер.7. 1992. Вып.4. С.41^9.

Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Высыхает ли Внутренняя Азия? // Аридные экосистемы. 1996. Т. 2. № 4. С.7-17.

Селиверстов Ю.П., Чистяков К.В. Современное и древнее оледенение массива Тургэн (Западная Монголия). 1. Бассейн р. Хархира-Гол // Изв. РГО. 1998. Вып.1. С.53-63.

Семенов Ю.М. Ландшафтно-геохимический синтез и организация геосистем. Новосибирск, 1991. 158 с.

Синицын В.М. Геотектонический фактор в изменении климата Центральной Азии // Бюллетень МОИП. Отд. геолог. 1949. T. XXIV. Вып. 5. С. 32^1.

Синицын В.М. Центральная Азия. М., 1959. 456 с.

Снытко В.А. Геохимические исследования метаболизма в геосистемах. Новосибирск, 1978. 149 с.

Снытко В.А., Дружинина Н.П., Мартьянова Г.Н. О моделировании и классификации степных геосистем // Стационарные исследования и моделирование геосистем / Отв. ред. В.В. Буфал, И.А. Хлебович. Иркутск, 1977. С. 41-52.

Снытко В.А., Семенов Ю.М., Мартынов A.B. Ландшафтно-геохимический анализ геосистем Назаровской котловины // Экспериментальные основы географического прогнозирования воздействия КАТЭКа на окружающую среду. Иркутск, 1984. С. 65-75.

Советско-Монгольский эксперимент «Убсу-Нур» / Отв. ред. В.В. Бугровский. Пущино, 1989.

Солнцев H.A. О суточном цикле и динамике ландшафтов // Вестник МГУ. Сер. 5. Геогр. 1960. № 6. С. 70-73.

Солнцев В.Н. Системная организация ландшафтов. М., Мысль, 1981. 240 с.

Солнцев В.Н. Структурное ландшафтоведение. Основы концепции. Некоторые аргументы. М., 1998. 12 с.

Сочава В.Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск, Наука, 1978. 320 с.

Сунчугашев Я.И. Горное дело и выплавка металлов в древней Туве. JL, 1965.

Теблеева У.Ц. Функциональные модели эко и геосистем различного иерархического уровня. М., 1995. 175 с.

Теоретические и методические проблемы сравнительной флористики // отв.ред. Б.А.Юрцев. Л., 1987.

Тронов М.В. О некоторых географических признаках климата в высокогорной местности // Гляциология Алтая. Вып. 3. Томск: Изд-во ТГУ, 1964. С. 12-51.

Тронов М.В., Лупина Н.Х., Тронова Л.Б. О совместных исследованиях снеговой линии и границы леса в горно-ледниковых бассейнах // Материалы научной конференции: Проблемы гляциологии Алтая. Вып. 2. Томск, Изд-во ТГУ, 1974. С. 3-20.

Тюменцев К. Г. Отчет геолого-гляциологической части Алтайской ледниковой экспедиции 1933 г. //Труды ледник, эксп. 2МПГ, 1936. Вып. 6. С. 37-94.

Уве аймгийн уур амьегалын эмхтгэл / Ред. Б. Жамбаажамц. Улаангом, 1986.

Укок (прошлое, настоящее, будущее) / А.Н. Рудой, З.В. Лысенкова, В.В. Рудский, М.Ю. Шишин. Барнаул, Изд-во Алт. ун-та, 2000. 172 с.

Устойчивое развитие малых народов Центральной Азии и степные экосистемы: Труды V Убсунурского междунар. симпозиума. Кызыл; М., 1997. Т.1. 193 е.; Т.2. 360 с.

Фенологические наблюдения (организация, проведение, обработка). Унифицированное руководство для добровольной фенологической сети / Отв.ред.

B.А.Тавровский. Л., Наука, 1982. 224 с.

Харин Н.Г. Мониторинг и картографирование процессов опустынивания по материалам аэрокосмиче-ских съемок // Проблемы освоения пустынь. 1991. № 3.

C.23-31.

Хотинский H.A. Голоцен северной Евразии. М., Наука, 1977. 200 с.

Худяков Ю.С. Динамика эйкуменизации северо-востока Убсу-Нурской котловины // Информационные проблемы изучения биосферы: Эксперимент «Убсу-Нур». Пущино, 1986. С.230-247.

Черский И.Д. К геологии Внутренней Азии. Тр. Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей. 1886. Т. 17. Вып. 2.

Чибилев A.A. Экологическая оптимизация степных ландшафтов. Свердловск, 1992. 121 с.

Чибилев A.A. Степи Северной Евразии: Экологический очерк и библиография. Екатеринбург, ИС, 1992. 191 с.

Чистяков К.В., Дирксен В.Г., Горбовская А.Д. и др. Палеоэкологические условия скифского времени в горах Западной Тувы // Там же. 1997. Вып.2. С.43-55.

Чистяков К.В., Малеев С.С., Цветков А.Ю. Дендроиндикационные исследования на Северо-Западе Внутренней Азии // Там же. 1994. Вып.З. С. 52-59.

Чистяков К.В., Селиверстов Ю.П. Естественные и антропогенные факторы в формировании геоэколо-гических ситуаций Внутренней Азии // Там же. 1992. Вып.З. С. 57-65.

Чистяков К.В., Селиверстов Ю.П. Глобальные изменения и региональный ответ во Внутренней Азии // География на пороге третьего тысячелетия: Сб. научных трудов к X съезду РГО. СПб., 1995. С.36-49.

Чистяков К.В., Селиверстов Ю.П. Динамика ландшафтов песков Котловины Больших озер Внутренней Азии // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер.7. 1995а. Вып.1. С. 59-65.

Чистяков К.В., Селиверстов Ю.П. Региональная экология малоизмененных ландшафтов: Северо-Запад Внутренней Азии. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та. 1999. 264 с.

Чистяков К.В., Селиверстов Ю.П., Михайлов H.H., Москаленко И.Г., Ганюшкин Д.А. О находке ископаемых лиственничников в Юго-Западной Туве // Известия Русского географического общества, 2000, т. 132, вып.З. С. 68-76.

Чичагов В.П. Аридный пенеплен Центральной Азии и особенности его формирования в малый ледни-ковый период в Восточной Монголии // Изв. РГО. 1996. Т. 128. Вып. 6. С. 28-37.

Чичагов В.П. Аридный пенеплен Центральной Азии и особенности его формирования на примере Вос-точной Монголии // Изв. РГО. 1996а. Т. 128. Вып. 5. С. 27-35.

Чупахин В.М. Высотно-зональные геосистемы Средней Азии и Казахстана. Алма-Ата, Наука, 1987. 256 с.

Чупахин В.М. Региональная экологическая схема борьбы с опустыниванием. Л., Наука, 1990. 158 с.

Шнитников A.B. Теоретические основы многовековой изменчивости общей увлажненности и состояние озер — современное и вероятное будущее // Проблемы исследования крупных озер СССР. Л., Наука. 1985. С. 5-22.

Экосистемы Монголии: Распространение и современное состояние / Е.А. Востокова, П.Д. Гунин, Е.И. Рачковская и др. М., Наука, 1995. 223 с. (Тр. Совм. Рос.-Монг. компл. биол. экспедиции; Т.39).

Эксперимент «Убсу-Нур». М., Интеллект, 1995. Ч. I. 336 с.

Эксперимент «Убсу-Нур». М., Интеллект, 1995а. Ч. II. 272 с.

Юнатов A.A. Основные черты растительного покрова Монгольской Народной Республики. М.; Л., 1950. 224 с.

Ямских А.Ф. Реконструкция внутриконтинентального долинного геоморфогенеза (на примере Южной Сибири): Докт. дис. Иркутск, 1993. 40 с.

Ямских Г.Ю. Растительность и климат голоцена Минусинской котловины. Красноярск, 1995.

Chistyakov K.V. Landscape changes in the Inner Asia during last 1000 years // International Union for Quater-nary Research: Proceedings of XIV International Congress. 1995. August. Berlin, 1995. P. 251.

Chistyakov K.V., Seliverstov Yu.P. Global Changes and Regional Reactions in the Inner Asia // Global Changes and Geography: The IGU conference Moscow, Russia. 1995. August 14-18. Moscow, 1995. P. 72.

Fritts H.C. Tree rings and climate. London etc. 1976.

Rutkowski E. Lodowiec Baga Mniejszy w gorach Turgeni. Krakow, Wszechswiat, 2, 4, 1966. S. 128-130.

Rutkowski E. Zrownanie obrazyine w Kotlinie Wielkich lezior (Zachodnia Mongolia). // Przeglad Geologiczny, Warszawa, 1966. T. 14, № 7. S. 237-251.

Rutkowski E., Slowanski W. Zlodowacenie i morfologia dorzecza Charchira-Gol // Z badan Polkich geologow za granica / Pod redakcya E. Rutkowskiego. Warzawa, 1970. T. 11. Sz. 1. S. 447-463.

Rutkowski E., Slowanski W. Zlodowacenie i morfologia dorzecza Charchira-Gol // Z badan Polskich geologow za granica/ Pod redakcja E.Rutkowskiego. Warszawa, 1970. T.II, cz.l. Instytut Geologiczny. Biuletyn 226. S.447-463.

Seliverstov Yu.P. Model of regional mountain's steady development of the Southern Russia // Global Change and Geography: Abstracts. M., 1995. P. 309.