Культурологический аспект фразеологии французского арго тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.05, кандидат филологических наук Степанова, Ольга Валериевна

• Степанова, Ольга Валериевна
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Степанова, Ольга Валериевна

ВВЕДЕНИЕ.

I. Арготическая риторика сегодня.

II. Задачи и направления исследования фразеологического состава арго в контексте культуры.

ГЛАВА 1. СЕМАНТИКА АРГОТИЧЕСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ И КУЛЬТУРА

§1. Отражение арготической субкультуры в семантике фразеологизмов: денотативный компонент.

§2. Отражение арготической субкультуры в семантике фразеологизмов: коннотативный компонент.

ГЛАВА 2. ПРИРОДА ОБРАЗНОСТИ АРГОТИЧЕСКОГО

ФРАЗЕОЛОГИЗМА И МЕХАНИЗМЫ ЕЁ СОЗДАНИЯ

§ 1. Механизмы образования тропеических фразеологизмов и их роль в формировании языковой картины мира арготирующих.

§1.1. Метафора

Типы переносов - Концепции метафоры - Макет метафорического поля как показатель системности арготической фразеологии.

§1.2. Метонимия

Типы переносов - Метонимия и метафора: черты различия.

§1.3. Синонимическая субституция Отличительные черты механизма -Фразеобразовательные возможности.

§1.4. Каламбур как средство фразеобразования Механизм создания комического эффекта - Виды каламбурной техники.

§1.5. Клишированная фигура умолчания Систематизация арготических фразеологизмов по типу замещающего компонента - Прагматическая ориентированность приёма.

§2. Природа образности арготических фразеологизмов и её интерпретация в категориях культуры.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Культурологический аспект фразеологии французского арго»

Наш интерес к теме диссертационного исследования обусловлен следующими причинами. Хотя известно много работ, посвященных проблемам фразеологии, фразеология арго до сих пор специально не изучалась лингвистами, а лингвокультурологический аспект является наименее разработанным в описании ненормативного уровня языка. Исследование некодифицированной фразеологии является перспективным направлением в лингвистике, поскольку отражает тенденции живой устной речи - той части, которая в наибольшей степени подвергается изменениям, а кроме того вскрывает социально-культурный контекст, в соответствии с которым следует воспринимать фразеологические единицы.

Объектом исследования стала фразеологическая часть арготической риторики, а именно отражение в ней культурного самосознания представителей части франкофонного сообщества.

Исследование проводилось на материале 1580 фразеологизмов, собранных в результате сплошной выборки из современных словарей арго. Отобранный материал даёт представление об объёме и характере культурной информации, отражённой в арготических фразеологизмах, позволяет показать, как соотносятся ценностные установки арго с приоритетами общенациональной культуры. В центре исследования, выполненного в рамках культурологической антропологии, социолингвистики и лингвостилистики, находится человеческий фактор в языке и языковой фактор в культуре. Язык, его ненормативные страты и возникающая в них образность изучаются в теснейшей связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью.

J. Арготическая риторика сегодня

Прежде чем перейти к подробной характеристике фразеологической части арготической риторики, представляется целесообразным уточнить, что следует понимать под современным арго, каковы его функции и отличительные черты. Ответы на эти вопросы мы нашли в работах французских лингвистов Пьера Гиро [1956], Андрэ Риго [1971], Денизы Франсуа Жежер [1968; 1991], Луи-Жана Кальве [1999], Марка Сурдо [1991], Давида Шабо [1990-1991]; Дени Делаплас [2000]. Исследованием арго в России занимались В. М. Жирмунский [1936], Д. С. Лихачёв [1964], А. Н. Юматов [1971], Э. М. Береговская [1975; 1995; 1996; 1997; 1999], В. С. Елистратов [1995; 2000].

Французское арго возникло более семи веков назад как явление сугубо маргинальное, как лексический репертуар социальных низов - бродяг, нищих, воров. Поскольку на арго говорили люди, принадлежащие к изолированной от остальной части общества среде (l'argot du "milieu"), оно выполняло криптолалическую (секретную) функцию, обусловленную желанием завуалировать предмет сообщения.

К l'argot du "milieu" постепенно примешиваются арго представителей разных профессий (ярмарочных торговцев, зазывал покупателей, каменщиков, плетельщиков стульев), ведущих, как правило, бродячий образ жизни. Представители одной и той же профессиональной группы говорили, в зависимости от обстоятельств, то на техническом жаргоне с целью сделать профессиональную терминологию прозрачной для специалистов, то на арго, которое дублировало часть обиходного вокабуляра. В этих группах арго выполняло не только криптолалическую, но и репрезентативную и людическую (игровую) функции: арготирующие получали удовольствие от словесного творчества.

С начала XX века специальные арго постепенно сливаются в конгломерат, который Дениза Франсуа Жежер назвала "argot commun", а Марк Сурдо "j argot" (смесь технолекта жаргона и социолекта арго). Общее арго, фразеологическая часть которого стала объектом нашего исследования, представляет собой вокабуляр, включающий арготизмы, общие для многих социо-профессиональных групп.

Современное арго больше не является секретным в том смысле, что его носители не являются представителями изолированной среды. Арго становится всё труднее отличить от просторечия, фамильярной речи. Арготический вокабуляр ассимилируется общенациональным языком, который притягивает острота и экспрессивность арготизмов. Следствием этого является отсутствие чётких критериев разграничения речевых регистров. Традиционные социо-исторические критерии больше не действуют. Однако нельзя сделать из этого заключение, что арго исчезает: оно изменяется, является наиболее текучей частью разговорного языка, сохраняя в нём определённые черты. Арго можно охарактеризовать как вербальную агрессию [François-Geiger, 1968, 626], обусловленную несогласием с принятой точкой зрения на язык, и через язык - с принятыми в обществе установками. В связи с этим, относя фразеологизмы к арготическим, мы руководствовались формальными критериями, а именно тем, что они включены в наиболее авторитетные словари французского арго: Colin J. P., Mével J. - P., Leclère Ch. Dictionnaire de l'argot. Paris. Larousse, 1990 и Merle P. Le Dico de l'argot fin de siècle. Paris. Edition du Seuil, 1996.

Арготирующие постоянно обновляют свой вокабуляр, с одной стороны, чтобы помешать арготизмам превратиться в потерявшее образность клише [Rigaud, 1971, № 234, 536], с другой, - чтобы сохранить дистанцию между ними и имитаторами, которые используют арготизмы в речи, отдавая дань моде [Calvet, 1999, 31]. Не исчезая совсем, криптолалическая функция арго отходит на второй план. Арготирующие стремятся придать языку непринуждённость, неожиданность. В процессе коммуникации информационная значимость сообщения часто уступает место коннотациям. Как пишет Ж, Марузо, "человек говорит не только для того, чтобы выразить свои мысли, но также для того, чтобы передать свои эмоции и вызвать их у других" [Marouzeau, 1959, 109].

В лингвистическом плане арго представляет собой лексикон, преимущественно устный, который пользуется структурными формами нормативного языка (фонетикой, грамматикой). П. Гиро видит в арго три типа лексики [Guiraud, 1956, 7]:

1) технический вокабуляр, связанный с практикой и образом жизни арготирующих, отражающий сферы, которые затрагивает арго;

2) секретный вокабуляр, появившийся из-за необходимости скрывать противозаконную деятельность и использующий для этого оригинальные способы словотворчества, которые сводятся к изменению формы уже существующих лексем: кодирование (largonji, loucherbem, verlan), паразитарная суффиксация, телескопия и др.;

3) экспрессивный вокабуляр, обусловленный желанием выделиться на фоне остальной части общества и состоящий из арготизмов, образованных путём переосмысления существующих в общем языке лексем. Луи-Жан Кальве называет этот тип вокабуляра "образами арго" [Calvet, 1999, 51].

Переходя к фразеологической части арго, важно подчеркнуть, что она представляет собой экспрессивный вокабуляр, поскольку с одной стороны, фразеологизмы возникают в языке не столько для того, чтобы обозначить объект действительности, сколько для того, чтобы выразить к нему своё отношение [Телия, 1996, 79], с другой стороны, тропеические образы арготических фразеологизмов не столько скрывают смысл, сколько участвуют в создании колорита арго [Calvet, 1999, 89-91].

Под арготическим фразеологизмом мы понимаем полилексикальную [по В. Г. Гаку] неразложимую единицу ненормативной подсистемы языка, которая даёт вторичную номинацию объектов.

Ряд тенденций детерминируют особое место арготических фразеологизмов в языке. Э. М. Береговская отмечает парадоксальность арготического фразеологизма. Как и всякий фразеологизм, он обладает устойчивостью, но как арготизм - он весьма неустойчив. Фразеологизмы относятся к экспрессивным средствам языка, однако со временем происходит постепенное стирание их образности и эмоциональной насыщенности. Что касается арготических фразеологизмов, то "в силу эволюционной подвижности этого слоя лексики, они не успевают настолько "затвердеть", чтобы их изначальная образность перестала ощущаться как живая" [Береговская, 1999, 109].

II. Задачи и направления исследования фразеологического состава арго в контексте культуры

Выявлению и описанию культурного компонента фразеологизмов уделяется в настоящее время самое пристальное внимание. При изучении культурологического аспекта ненормативной фразеологии наиболее важными являются три круга вопросов.

Первый круг вопросов касается соотношения между понятиями "культура" и "язык", "культура" и "субкультура".

Понятие "культура" принадлежит к фундаментальным понятиям в цикле наук о человеке. В определениях культура отождествляется либо с обществом в целом, либо с овеществлённым трудом, либо с совокупностью духовных и материальных ценностей, созданных человеком. Культура, в понимании В. Н. Телия, - это "своеобразная историческая память народа. И язык, благодаря его коммуникативной функции, хранит её, обеспечивая диалог поколений" [Телия, 1996, 226]. Несмотря на множество различных толкований понятия "культура", бесспорно признаются её следующие черты: историчность. Настоящее культуры не может восприниматься безотносительно к её прошлому, без возврата к накопленному в прошлом опыту; социальность. Отдельный человек, являясь носителем культуры, активно участвуя в её развитии, является лишь зеркалом, в котором отражается культура социума. В культуре сосредоточена сумма свойств и проявлений определённого сообщества, которые придают ему самобытность, уникальность, неповторимость, внутреннюю завершённость; коммуникативность. Культура возможна лишь там, где люди общаются. Она предполагает систему определённых эталонов человеческих форм общения и поведения; условность. Ядро культуры образует комплекс представлений сознания, духовных образований, выражающих коллективное "я" социума. Это внутреннее ядро получает внешнее предметное закрепление в специфических для каждой культуры артефактах - образах, знаках, имеющих языковую или кинетическую (жестовую) природу, символах, обычаях, традициях. Они обобщают смысловые пласты общезначимого опыта таким образом, что формы предметной деятельности становятся "квазипредметными" формами культурного мира, осмысление и понимание которых актуально только как интерпретация. Будучи прозрачными для своих создателей, они выполняют функцию смысловой репрезентации культуры [Крутиков, 1987; Иванов и др. 1989; Козловский, 1990; Арнольдов, 1992; Сорокин, 1992; Лотман,

1994, 1996; Бердяев, 1996; Мёрдок, 1997; Уайт, 1997; Бидни, 1997; Кармин, 2000; Лихачёв, 2000].

Соотношение культуры и языка трактуется неоднозначно. В. Г. Гак понимает под культурой всё то, что создано человеком, а сам язык считает элементом культуры, созданным определённым человеческим обществом. "В языке отражается внеязыковая культура, так как язык сам является компонентом культуры" [Гак, 1999, 260]. О языке как о компоненте культуры говорит и Е. А. Шенделеева [1999. 74].

Г. П. Нещименко применяет системно-функциональный подход к феноменам "язык" и "культура", по которому оба феномена являются автономными, но тесно взаимосвязанными системами, соотнесёнными с мышлением и коммуникацией. Обе эти системы имеют комплексный характер, то есть используют некоторое множество знаковых систем. Знаковые системы языка однородны, проявляются в виде различных форм существования этнического языка (литературного, разговорного), в то время как знаковые системы, используемые в культуре, гетерогенны (кинетический, вербальный, иконический язык, звуковая сигнализация).

Системы языка и культуры различаются не только в субстанциональном, но и в функциональном отношении: если в языке доминирует коммуникативная функция, то в культуре преобладает эстетическая. Г. П. Нещименко считает, что неправомерно говорить о полном растворении языка в культуре, поскольку язык используется не только в культуре, но и в системе общественной коммуникации в целом [Нещименко, 1994, 79-80, 82].

Обе системы тесно взаимодействуют друг с другом. Их интеграцию обеспечивает промежуточное образование, входящее как в язык, так и в культуру. Такой промежуточный элемент входит в язык в виде значения языковых знаков и существует в культуре в форме предметов культуры - тел языковых знаков, в которых застыли (опредметились) способности человека к производству и восприятию языковых знаков в соответствии с определёнными эталонами, сформированными в культуре [Тарасов, 1994,107, 110].

Для обозначения связи между языком и культурой, которую можно определить как взаимное и обязательное отражение их друг другом, Р. Гаписсон вводит термин "лексикультура" "Язык, -пишет он, - это универсальный двигатель, продукт и источник культуры" [Galisson, 1991, 118]:

- универсальный двигатель, так как посредством знаков, которыми являются слова, можно получить представление об истории, литературе, искусстве народа;

- продукт, так как язык должен приспосабливаться к изменениям в социуме, рождать обозначения для возникающих реалий, понятий;

- источник, так как в процессе общения членов социума происходит выработка общих представлений, коллективного отношения к фактам экстралингвистической действительности.

Взаимозависимость языковой и культурной сфер осуществляется во всей зоне контактов языка и культуры. С одной стороны, язык предопределяет некоторые важные параметры культуры - формы её выражения и мотивировки её смыслов, является активным участником развития культуры. С другой стороны, культура предписывает языку специфические сферы употребления, намечает функциональные рамки, в результате чего образуется "культурный слой языка как фиксация в нём отложений культуры, охватывающих весь язык" [Топоров, 1987, 184].

Отражая внешний мир, язык передаёт его концептуализацию - то, как человек понимает мир. Соотношение языка и внешнего мира опосредовано ментальными репрезентациями [Фурашова, Глушак, 1997, 11] и выражается термином "картина мира". Под картиной мира понимается целостный глобальный образ мира, репрезентирующий его свойства в том виде, в котором они осмысляются его носителями, формирующийся в процессе духовной деятельности человека, его контактов с внешним миром как результат познания [Маковский, 1996,15].

Для обозначения информационной базы, информационного тезауруса, существующего в сознании человека, используется термин "концептуальная картина мира". Она складывается из концептов, вычленяемых сознанием в структуре действительности, которые в свою очередь состоят из различных элементов в их взаимосвязи [Никитина, 1995, 69-70].

Отдельные элементы концептуальной картины мира означиваются языком. Языковая картина мира является подсистемой концептуальной картины мира, включая те её компоненты, с которыми соотнесены языковые знаки. Изменение концептуальной картины мира, вызванное приобретением нового знания, вызывает изменение в языковой картине мира. И, наоборот, обогащение языка новыми единицами, несущими новое знание, приводит к соответствующим преобразованиям в концептуальной картине мира [Постовалова, 1988; Калянская, 1993; Кононова, 2000].

Языковая картина мира не является сугубо национальной. Культурная информация, закодированная в языковых единицах, далеко не обязательно ограничена рамками одного языка, может быть частью общечеловеческой системы культурных ценностей [Язык и культура, 1999,28].

Языковая картина мира основывается на обиходных представлениях членов социума о том или ином объекте, являющихся результатом непосредственного повседневного опыта людей (на наивной картине мира) [Урысон, 1998, 3]. Концепт здесь представляет собой актуальную интерпретацию понятия в народном сознании: в него входит лишь та часть понятия о предмете, которая считается существенной для человеческого опыта [Никитина, 1995,71].

Языковая картина мира I) космологична; 2) антропоморфна, то есть несёт в себе черты своего создателя, отражает специфику человеческого способа миро постижения; 3) необъективна: каждый язык по-своему членит мир, имеет свой специфический способ его восприятия и организации [Никитина, 1995; Апресян, 1995; Постовалова, 1988].

Языковая картина мира выполняет две основные функции: интерпретирующую (предлагает определённое видение мира) и регулятивную (служит ориентиром для всех носителей языка) [Базышев, 1993; Апресян, 1995].

То, что обозначается термином "национальная культура", нельзя считать суммой всех культур этноса, имеющих место в какую-то эпоху. Под словом "национальный" следует понимать те части параллельных форм культуры, которые одинаково доступны <.> преобладающей части общества, независимо от социальной принадлежности и уже поэтому могут служить унифицирующим, объединяющим этнос началом, <.> синтезом некоторых частей народной культуры" [Смирнов, 1994, 104].

Сравнительное рассмотрение языка и культуры позволяет применить в отношении культуры ряд терминов и понятий, устоявшихся в языкознании [Толстой, 1991, 6-7]. По Н. И. Толстому, определённый тип культуры может соответствовать тому или иному подъязыку внутри общенационального языка. Следовательно, нормативная фразеология отражает элитарную культуру, а ненормативная -сложившаяся и осознанная обществом языковая подсистема, которая характеризуется определёнными принципами отбора общеязыковых средств для создания собственных средств выражения, нарушающих языковую норму, - субкультуру. К. Б. Соколов определяет субкультуру как "своеобразный сгусток сознания" - совокупность норм, ценностей символов, стереотипов языка, которые создают особую картину мира - синтетическое панорамное представление о конкретной действительности [Соколов, 1994, 27].

Культура социума, внутри которого говорят на одном языке, является достоянием всех его членов, в то время как субкультура отражает особенности мировидения незначительного меньшинства.

Существование субкультуры возможно благодаря тому, что язык един только как абстрактная система нормативных форм, взятая в отвлечении от наполняющих её конкретных осмыслений. Живая социальная жизнь создаёт в пределах абстрактного, единого для коллектива языка совокупность замкнутых социальных кругозоров, имеющих различное смысловое и ценностное содержание [Бахтин, 1972,76].

Носители субкультуры создают языковые единицы, существующие параллельно с общеязыковыми, наделяют их определёнными функциями. Чтобы они могли функционировать, они должны быть не только определённым образом организованы, но и возможность такой организации должна быть предусмотрена иерархией кодов культуры языкового сообщества. Под кодом культуры понимается "совокупность окультуренных представлений о картине мира, о входящих в неё природных объектах, артефактах, явлениях, выделяемых в ней действиях и событиях и присущих этим сущностям временных или качественно-количественных изменений" [Телия, 1999,20-21].

Основываясь на фоновых знаниях, актуализирующих невербализованные фрагменты опыта [Коровин, 1993, 50], совокупность которых определяется как социокод [Петров, 1991, 39], представители субкультуры вырабатывают свою систему ценностей, норм и символов, которая расходится с общенациональной и играет роль субкода. Средством социального кодирования является знак. Это даёт основание рассматривать субкультуру как особый "язык", знаковое содержание которого отражает совокупность её субкодов. В качестве характерных признаков субкультуры мы выделяем следующие:

1) вторичность, производность по отношению к общенациональной культуре. Арготическая субкультура, как и всякое внутриобщественное объединение людей, вырабатывает собственную культурную специфику на универсальной основе;

2) социальная принадлежность: ориентированность на часть социума. Духовно-культурные смыслы, которыми человек наделяет мир, есть следствие его положения в обществе. Языковые единицы окрашиваются той речевой средой, внутри которой они возникают и преимущественно употребляются и которая требует от них выполнения тех, а не иных функций. Социальная окраска языковых единиц ощущается только вне речевой среды, которая их создала [Балли, 1961; Тынянов, 1965];

3) преобладание репрезентативной функции над информативной. Для носителей субкультуры их язык в большей степени служит средством идентификации внутри языкового коллектива, чем средством общения.

Второй круг вопросов связан с обоснованием методологического основания взаимодействия языка и культуры на материале фразеологии.

Переход на антропологическую парадигму привёл к возникновению новой области гуманитарных исследований -лингвокультурологии. В отличие от этнолингвистики, которая восстанавливает по данным языка менталитет и элементы культуры народа в исторической ретроспективе, лингвокультурология изучает взаимодействие языка и культуры в синхронном аспекте [Телия, 1996, 217].

В отличие от лингвострановедения, лингвокультурология признаёт культурно-значимыми не только языковые единицы, обозначающие культурно-маркированные реалии, но также те, культурная информация которых извлекается при более глубоком исследовании их семантики [Язык и культура, 1999, 28].

Предметом исследования лингвокультурологии являются способы отображения элементов культуры языковыми средствами, к которым прежде всего относятся фразеологизмы как концептуальные единицы.

Фразеологизмы представляют собой ценное лингвистическое наследие. В отличие от слов, они прямо отражают когнитивную деятельность членов языкового коллектива, которая основана на их наивном представлении о мире [Черданцева, 1996, 66]. Специфика культуры наиболее ярко проявляется во фразеологизмах, поскольку, с одной стороны, они обладают знаковой природой, а с другой - фразеологическим фоном [Морозова, 1999, 300], то есть внеязыковой информацией, в том числе культурно-значимой, которая присутствует в языковом знаке в качестве особых семантических долей его значения [Верещагин, Костомаров, 1980; Язык и культура, 1999].

Языковые образы, запечатленные во фразеологизмах, являются глубоко национальным способом восприятия и вносят решающий вклад в формирование картины мира, отражая специфику оценочно-модального отношения к действительности [Копчук, 2000, 43]. Эмоционально воздействуя своим образным основанием, фразеологизм побуждает не только к обмену информацией, но прежде всего к обмену культурными ориентирами и установками, которыми владеют говорящий и слушающий и которые лежат в основе их жизненной философии и жизнедеятельности [Ковшова, 1999, 170].

Фразеологизмы описывают идеологически построенные и коллективно присвоенные представления об объектах реального мира и их свойствах, отражая при этом обиходно-эмпирический, исторический и духовный опыт народа, связанный с его культурными традициями [Верещагин, Костомаров, 1982; Телия, 19936; Бабушкин, 1998; Данич, 19986; Сандомирская, 1999; Брагина, 1999; Постовалова, 1999; Харченкова, Шашков, 2000].

Исследование фразеологии в аспекте культурологии предполагает новую интерпретацию фразеологизма как языкового знака.

• Фразеологический состав является наиболее прозрачным для воплощаемой средствами языка культурно-значимой информации, вычленяет и фиксирует те признаки фрагментов экстралингвистической действительности, которые для носителей языка являются наиболее характерными и значимыми [Телия, 1999; Тильман, 1999; Опарина, 1999].

• Культурный компонент содержится во фразеологизмах благодаря их двуплановости: способности соотноситься как с предметами материального мира, так и с производными от них предметами мысли [Алефиренко, 1993; Гоголева, 1997].

• Культурно-историческая ценность фразеологизмов обусловлена не столько предметами и явлениями материального мира, зафиксированными в их свободных прототипах, сколько интеллектуально-эмоциональной интерпретацией этих предметов и явлений [Алефиренко, 1993; Телия, 1996].

• Носители языка обладают способностью к культурной референции, т. е. к сохранению в коллективной памяти связи фразеологизмов с тем или иным кодом культуры [Телия, 1999; Ковшова, 1999].

• Воспроизводимость фразеологических знаков способствует трансляции культурно-значимых установок из поколения в поколение, а, следовательно, формированию культурно-национальной идентичности народа-носителя языка [Телия, 1999; Брагина, 1999; Ковшова, 1999; Малишевская, 1999].

Взгляд на фразеологизмы как на экспоненты культурного знания предполагает понимание этих единиц как знаков, соотносимых по структуре со свёрнутым текстом и содержащих различные типы информации: денотацию, оценку, мотивацию, эмотивность, стилистическую маркированность. Культурная коннотация как особый тип знания возникает в процессе интерпретации субъектом речи всех компонентов значения фразеологизмов.

Денотативный аспект значения содержит объективную информацию, отражающую типовое представление носителей языка о явлениях экстралингвистической действительности и служит темой для субъективного оценочно-эмотивного отношения к обозначаемому. В композиционной структуре значения денотативно-оценочная часть связана с эмотивностью посредством мотивационного компонента. В последний входят: образ, положенный в основу переосмысления буквального значения словосочетания; гештальт, отражающий только те ассоциативные признаки, которые существенны для номинативного замысла; внутренняя форма, организующая значение; вид тропеического преобразования, а также имена реалий, получивших символьное прочтение. При буквальном прочтении фразеологизма возникает ассоциативно образный комплекс, который формирует определённое чувство-отношение и влияет на стилистическую окраску фразеологизма [Телия, 1990; 1996; Астахова, 1990; Ковшова, 1996; 1999]. Буквальное прочтение фразеологизма представляет собой его внутреннюю форму, а именно она "является источником культурной информации" [Черданцева, 2000, 11].

Третий круг вопросов связан с исследованием некодифицированной фразеологии в контексте субкультуры и рассматривается на материале французского арго.

Говоря об арго, пользуются такими терминами как "низовая культура", "культура дна", "параллельная культура", ставя знак равенства между носителями арго и самим арго. Не разделяя эту точку зрения, В. С. Елистратов утверждает, что арго отражает культуру в её динамическом развитии. Поскольку, - пишет он, -национальная культура представляет собой совокупность культурных подсистем ("квантов культуры"), каждая из которых развивается со своей скоростью и в своём направлении, арго и арготизмы представляют собой коллективную языковую интерпретацию "кванта культуры" [Елистратов, 2000, 582].

На фоне общей тенденции арго к изменчивости, текучести его фразеологическая часть выступает воплощением относительной стабильности, фиксирует в языке культурные традиции носителей арго. Во фразеологизмах арго находят отражение представления членов части социума об окружающем мире, о его закономерностях и частных особенностях. Они иерархизируют внеязыковую действительность и формируют культурное пространство, характеризующее его носителей. Сосредотачиваясь на одних тематических группах, в которых арго изобилует синонимическими сериями, и совершенно не затрагивая другие, арготирующие не только производят членение действительности, но и перекраивают её, представляют в новом виде. Классификация арготических фразеологизмов, в основе которой лежит денотативный аспект значения, а точнее его категоризующий компонент, позволяет выделить наиболее значимые для арготирующих экстралингвистические феномены.

Говоря о ценностных установках арготирующих, следует учитывать исторический взгляд на развитие арго. Арготическая субкультура изначально складывалась как противостояние официальной культуре, как вызов всему устоявшемуся в обществе и языке. Раздробляя целое, каким является общенациональная культура, арготическая субкультура претендует на внутреннюю целостность. Не признавая приоритеты официальной культуры, арготирующие становятся носителями собственной системы ценностей. Утверждая правоту своей идеологии, они демонстрируют отрицательный (с точки зрения официальной культуры) шаблон через осмеяние и мнимое самоуничижение [Елистратов, 2000,604].

Стремясь с одной стороны ограничить доступ в свой мир, арготирующие в то же время пытаются утвердить свою культуру внутри общенациональной, заявить о себе с помощью выразительных языковых единиц. "Тенденции к консерватизму, замкнутости, и, напротив, к динамике, разом кнутости, демократизму сосуществуют в арго диалектически" [Елистратов, 2000, 584].

Следствием сложной, противоречивой природа арготического фразеологизма является его относительная непроницаемость для представителей остальной части социума. В отношении арготического фразеологизма в высшей степени справедливо замечание П. Гиро о том, что он представляет собой "игру света, в результате которой создаётся оптическая иллюзия" [Guiraud, 1967, 10]. Постоянный поиск "живого" образа делает язык арго "хрупким, лёгким, гибридным, эфемерным, а иногда даже абсурдным" [Merle, 1990, 12], вследствие чего арготический фразеологизм воспринимается непосвящёнными как экспрессивная пустышка. Чтобы увидеть картину мира глазами арготирующего, необходимо восстановить ассоциативную цепочку, приведшую к формированию образной единицы, что возможно в ходе исследования механизмов фразеобразования в арго.

Разнообразные языковые средства, используемые для оформления системы установок и жизненных практик, выработанных в арго и отображающих миросознание арготирующих, служат своего рода паролем ("я - свой"). Однако со временем герметизм маргинального арго трансформировался в коллективную маску, за которой стоит бытовая и социальная философия арготирующих.

Арготическая субкультура составляет неотъемлемый компонент общенациональной культуры, основываясь на фоновых знаниях, известных всем членам франкофо иного сообщества. Единый культурный фон создают исторически сложившиеся особенности быта, культурное достояние нации (произведения литературы, искусства), топонимы, служащие пространственными ориентирами в каждодневной жизни и находящие прочное место в личной сфере любого члена социума, имена людей, известных всему языковому сообществу, так называемые прецедентные имена. Основой арготических фразеологизмов становятся тексты культуры. Под текстом культуры понимают знаковое пространство, во временных рамках которого проходит культурно маркированная деятельность - обращение к вещам, имеющим символический смысл, и связанная с ними речевая деятельность [Телия, 1999; Поэтика. Стилистика. Язык и культура, 1996].

Субкультура арго объединяет и идентифицирует представителей определённой части социума, которые по-своему отражают менталитет французской нации.

-к А

Таким образом, исследование культурологического аспекта арготической фразеологии связано с решением следующих задач:

1) классификацией фразеологизмов арго по денотативному аспекту значения;

2) характеристикой различных видов коннотативного аспекта значения и определением их влияния на формирование культурного компонента семантики фразеологизмов арго;

3) описанием способов концептуализации в арго;

4) рассмотрением путей интеграции арготической субкультуры в общенациональную культуру.

При описании культурных коннотаций арготических фразеологизмов используются приёмы лингвокультурологического анализа, разработанные В. Н. Телия и её школой. Анализ предполагает использование проявлений "языка" культуры -системы образов-эталонов, запёчатлённых ' в устойчивых сравнениях, символов, сведений о реалиях, упомянутых в страноведчески ориентированных словарях, интеллектуального достояния носителей субкультуры, французской нации и человечества в целом (внешних семиотических кодов) и образного основания арготического фразеологизма (внутриязыкового ресурса его интерпретации) - как источников формирования и функционирования культурно маркированных фразеологизмов арго.

В ходе исследования применяются компонентно-семантический и концептуально-идеографический методы. Для обработки материала используется симптоматическая статистика, повышающая обоснованность выводов исследования.

Заключение диссертации по теме «Романские языки», Степанова, Ольга Валериевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наша работа посвящена малоизученным проблемам французского арго. В исследовании предпринята попытка выявить черты арготической субкультуры на материале фразеологии. Фразеологическая часть арготической риторики является наиболее самобытной в культурно-языковом плане, поскольку фразеологизмы прямо соотносятся с внеязыковой действительностью, интерпретация которой составляет специфику культуры, а устойчивость и воспроизводимость фразеологизмов способствует кумуляции и трансляции культурных установок членов языкового коллектива. Арготический фразеологизм рассматривается нами как знак "языка" субкультуры, который хранит и воспроизводит ценностные ориентиры представителей части французского сообщества и выражает их специфическую точку зрения на мир.

Как показало исследование, субкультура арго представляет собой относительно целостное образование внутри социума, складывается из совокупности культурных феноменов, обладающих единым стилем, - стереотипов сознания, в формировании которых большую роль сыграли социальные условия, в которых возникло арго, а также некоторых особенностей языка.

В ходе исследования последовательно анализируется компонентная структура арготических фразеологизмов. Результатом анализа денотативного аспекта значения стала номинативно-идеографическая классификация корпуса фразеологии арго, которая отражает типовое представление его носителей о внеязыковой действительности. Арготические фразеологизмы были сгруппированы в четыре крупные сферы, состоящие из ряда семантических полей:

Семантические сферы Бытовое Количество фразеологизмов 788 Количество семантических полей 34

Эмоциональное 326 10

Социально-государственное 81 5

Интеллектуальное 33 2

Как видно из таблицы, доминирующее место по количеству и объёму входящих в неё семантических полей принадлежит сфере "Бытовое", семантические поля которой направлены на характеристику общечеловеческих, общезначимых понятий. Распределение арготических фразеологизмов по семантическим полям отражает степень важности того или иного экстралингвистического феномена для лингвокультурной общности и находится в тесной связи с историей арго. Центральными понятиями арготической фразеологии являются пьянство, половая любовь, проституция, кража, смерть. Эмоциональная значимость для арготирующих этих понятий вызывает нагромождение синонимических рядов фразеологизмов, которые постоянно обновляются в процессе словотворчества.

Отражая быт арготирующих, их социальные симпатии и антипатии, классификация в тоже время отражает узость арготического обзора. Арготические фразеологизмы не затрагивают такие семантические поля, как: "политическая жизнь", "нематериальная природа", "животные", почти не выражают абстрактных понятий. Дублируя лишь часть обиходного вокабуляра, арго в целом и его фразеологическая часть в частности, является одной из языковых форм, которая свободно и интенсивно использует ресурсы общего языка. Этот факт свидетельствует о том, что общество разделено на группы, каждая из которых накладывает отпечаток на общий язык.

Анализ коннотативного аспекта значения позволил выявить особенности ценностной картины мира арготирующих. Система ценностных установок арготирующих представляет собой критику определённых сторон общественных отношений. Отрицая общезначимые социальные ценности, насмехаясь над законами и их представителями, арготирующие дискредитируют принятые в обществе оценки. Положительный социальный идеал превращается в анти-идеап, который становится идеологической основой мировоззрения арготирующих. Негативная рациональная оценка подкрепляется эмотивной: в арготической фразеологии преобладают чувства-отношения отрицательного спектра, вызванные несоответствием объектов оценки ценностным установкам представителей субкультуры. Взаимодействие двух типов субъективно-модальных отношений, а также ненормативность арготических фразеологизмов, создающая определённый фон для их восприятия, придаёт экспрессивность как им самим, так и высказываниям, в которые они включаются.

На одном примере мы покажем, как разворачивается информационный текст арготического фразеологизма и какие пласты социально-культурного знания в нём взаимодействуют. Фразеологизм cage à lapins — тесное помещение, предназначенное для нескольких рабочих (букв, клетка для кроликов), включает различные типы информации.

Денотативная информация (Д) описывает типовые признаки обозначаемой реалии. Фразеологизм обозначает помещение, в котором временно проживают люди, используемые на каких-либо работах.

Оценочная информация формируется в результате социально-культурной интерпретации Д. Помещение (объект квалификации) говорящий (субъект квалификации) считает по сравнению с "нормальным", то есть просторным помещением "плохим" (собственно квалификация), потому что оно тесное и неудобное для проживающих в нём людей (предмет квалификации).

Мотивационная информация фразеологизма (М) - это подобие, в основе которого лежит знание о свойствах экстенсионала образа: в одной небольшой клетке обычно сидят несколько кроликов. Происходит воображаемое отождествление человека, который живёт в тесном помещении, с кроликом, запертым в клетке, которое и мотивирует данный фразеологизм. Мотив является ценностью вне зависимости от его объективности, поскольку создан соизмерением обозначаемого со взглядом на него человека как представителя определённой культуры. Пройдя интерпретацию, образ фразеологизма обогащается культурно значимым смыслом, воплощает идею ограничения свободы, а также покорности.

Эмотивно-оценочное отношение к объекту Д, вызванное переживанием стимула, содержащегося во внутренней форме, формируется поэтапно. Сначала происходит "буквальное" прочтение фразеологизма - отождествление объекта Д с клеткой для кроликов. Затем в процесс интерпретации включается выводное знание об обозначаемом: помещение, похожее на клетку для кроликов, не может служить местом отдыха для людей, проработавших целый день. Как следствие этого формируется чувство-отношение неодобрения к самому обозначаемому и к работодателю, предоставившему такие условия проживания. Процедурная форма записи эмотивно-оценочного Суждения такова: я знаю, что тесное помещение непригодно для проживания нескольких человек; я считаю, что это плохо, и говорю тебе: вообрази, что помещение подобно клетке для кроликов, и этим я даю тебе понять, что не одобряю такое положение вещей и хочу, чтобы ты испытал то же чувство. Суждение-мнение об объекте Д представлено когнитивным оператором "считаю", а чувство-отношение, возникшее в результате культурной интерпретации М, -когнитивным оператором "испытал".

Стилистическая маркированность является завершающим блоком значения, от которого зависит, как представлен вычлененный из окружающей действительности объект. Образ фразеологизма имплицирует пренебрежение к объекту квалификации, а эмотивно-окрашенная речь не может быть передана стилистически нейтральными средствами.

Итак, в экспрессивно-окрашенном значении фразеологизма роль денотативной информации сводится к передаче смысла, а её оценка с позиции ценностной картины мира, эмотивно-оценочная информация, сформированная в результате интерпретации образного основания фразеологизма, находятся в зависимости от культурно-языковой компетенции говорящих.

Рассмотренные выше компоненты значения соотносятся через гештальт-структуру фразеологизма с концептом. Исследование арготических фразеологизмов позволяет сделать вывод, что ключевым концептом арготической субкультуры является человек. Осмысление этого концепта растягивается по всем семантическим полям. Определённые черты концепта были выведены из совокупности образных гештальт-структур фразеологизмов, объединённых общим признаком. Эти черты рассматриваются нами как квазистереотипы арготической субкультуры.

Концепция человека в арготической субкультуре формируется как противостояние давлению социального механизма, навязывающего определённые эстетические и морально-этические нормы. Облик человека, представленный арготирующими, является антиподом общественному эталону. Физические недостатки человека, подчёркнутые с помощью арготических образов, отражают его порочную сущность, попытки изменить которую арготирующие считают бесплодными. Говоря о пороках человека: лживости, жадности, тупости, упрямстве, похотливости, арготирующие атакуют официальную идеологию, которая стремится сделать из человека идеальное существо.

Человек слаб по своей природе и не может устоять перед соблазнами жизни.

Откровенность в представлении физиологических проявлений человека, табуируемых в официальной культуре, свидетельствует о том, что арготирующие отказываются от эстетизации речи. Перифрастичность арготической фразеологии носит пародийный характер. Признавая основной ценностью бытия не социум, а индивида с его потребностями, арготирующие меняют модус "достойно - недостойно человека", являющийся результатом социологизации, на более либеральный "хорошо - плохо для человека".

Арготическая субкультура антирелигиозна. Арготирующие верят только в силы и способности самого человека и не признают существования Бога как распорядителя человеческих судеб. Цель человеческой жизни арготирующие видят не в самосовершенствовании, к чему призывает религия, а в достижении соответствия бытия личности её внутренней природе. Не признавая существование загробного мира, арготирующие рассматривают смерть как окончательное прекращение активности человека. Представляя смерть как феномен, зависящий от совершаемых человеком поступков, преуменьшая его значимость, арготирующие тем самым скрывают свой страх, порождённый осознанием неизбежного конца. Отсутствие религиозной базы восполняется рядом принципов, ведущими среди которых являются сохранение верности, взаимовыручка.

Воплощение концепта в арготические фразеологизмы осуществляется с помощью различных механизмов фразеобразования, частотность которых различна:

Механизмы фразеобразования в арго неспецифические метафора 66% метонимия 16% специфические синонимическая субституция 9,8% каламбур 1,6% клишированная фигура умолчания 3%

Как следует из таблицы, способы создания фразеологизмов арго сводятся к двум основным типам: переосмыслению и субституции. Большинство арготических фразеологизмов образованы путём переноса означающего с одного означаемого на другое. В зависимости от типа связи, лежащей в основе переноса -компаративной (по сходству) или контигуальной (по смежности), арготические фразеологизмы были отнесены соответственно к метафорическим или к метонимическим тропам.

Анализ показал, что метафоры, особенно те из них, которые возникли на основе зрительно воспринимаемого сходства, наиболее многочисленны. Объяснение этому факту заключается в тех возможностях, которые предоставляет этот механизм. В то время как метонимия, объединяя в пару смежные реалии, даёт основание безошибочно предугадывать развитие семантики в определённом направлении, ассоциации, положенные в основу метафорического переноса, непредсказуемы.

Воспринимая метафору, слушающий разгадывает её замысел, исходя из своей культурно-языковой компетенции. В приведённом выше примере из обозначаемого сочетанием cage à lapins фрагмента действительности извлекаются черты подобия с тем смыслом, который составляет номинативный замысел фразеологизма. Благодаря модусу фиктивности "как если бы" (как если бы помещение для рабочих было клеткой для кроликов) в сознании говорящего / слушающего существуют одновременно буквальное значение фразеологизма и реализованный с помощью него смысл, объединённые идеей ограниченного пространства.

Исследование показало, что, функционируя как механизмы образования арготического вокабуляра, метафора и метонимия обнаруживают определённые особенности, не свойственные им при формировании общеязыкового фразеологического фонда. Стремясь выделить свою культуру внутри общенациональной, арготирующие усложняют механизм метафоры: один из компонентов фразеологизма используется не в литературном значении, а в том, которое он получил в арго, что приводит к наложению двух образов. Данное явление до сих пор не рассматривалось лингвистами, поэтому для его описания нами был введён термин "двухслойная метафора".

Анализ метонимического переосмысления показал, что компонентом арготического фразеологизма может быть арготический вариант общеязыкового слова, присутствие которого затрудняет декодирование образа.

Специфическим способом создания фразеологизмов арго является субституция. Как выявило исследование, в качестве субститута одного из компонентов фразеологизма, выраженного именем существительным, может выступать слово, принадлежащее к одному с ним семантическому полю (синонимическая субституция) или слово, относящееся к другой грамматической категории, чаще всего это - местоимение еп (клишированная фигура умолчания).

Самым сложным механизмом фразеобразования в арго является каламбур. Обусловленный желанием "разрядиться" (людическая функция), выделиться на фоне остальной части социума (репрезентативная функция), каламбур в то же время вводит в заблуждение непосвящённого слушателя (криптолалическая функция). Функциональная многоплановость каламбура объясняет многообразие технических средств его построения. Как явствует из исследования, арготирующие создают каламбур, используя все ресурсы, предоставляемые общим языком: омонимию, омофонию, парономазию, полисемию, синонимию.

Мы не считаем насыщенность производными образности характерной чертой арготической фразеологии - свои тропы есть и в общенациональном языке. Арготические фразеологизмы отличаются, на наш взгляд, не столько механизмами образования, сколько яркой стилистической маркированностью, дисфемистичностью, ироническим характером.

Исследование механизмов фразеобразования позволило нам выделить определённые черты модели мира арготирующих. Анализ ненормативной фразеологии подтвердил универсальность свойства антропоцентричности. В центре арготического макрокосмоса находится человек, который его организует и подчиняет с помощью трёх видов деятельности: поглощение вовнутрь, выделение вовне и воздействие на объект. Антропоцентризм приводит к деформации восприятия объектов макрокосмоса: они представляются арготирующими с точки зрения отражения ими свойств человека.

Внешний мир чужд и враждебен арготирующим, поэтому они пытаются упростить его организацию. Этой цели служат:

1) антропометричность: объекты внешнего мира организованы по образу и подобию человека;

2) антропоморфность: перенесение присущих человеку свойств на предметы и явления окружающего мира;

3) унификация экстралингвистических феноменов: приравнивание друг к другу неидентичных по своим свойствам предметов или явлений действительности;

4) тенденция к частичному восприятию действительности: восприятие сфокусировано на объекте, который может быть рассмотрен как часть другого объекта. Человек при этом выступает связующим звеном между разрозненными частями макрокосмоса.

Анализ языкового материала показал, что определённые слова-компоненты фразеологизмов имеют особую культурную значимость для арготирующих, связаны с определёнными ассоциациями, которые в некоторых случаях расходятся с общепринятыми. Специфика слов-символов обусловлена социальными различиями между говорящими, которые по-разному коннотируют факты национального языка.

Приведённая ниже таблица отражает символы, принятые в арготической субкультуре.

Денотат ядра ФЕ Фразеологизм Символьное прочтение сливочное масло печенье сухарь пирог faire son beurre -зарабатывать деньги s'embarquer sans biscuit - начать какое-либо дело, не имея средств la grosse galette - деньги partager le gâteau -получить свою часть прибыли деньги свеча allumer ses bougies -объяснить свои аргументы ясность чернила nager dans l'encre -ничего не понимать непонятность сноп avoir la gerbe -испытывать постоянную рвоту обилие сапог нога cirer les bottes à qqn -подобострастно льстить lécher les pieds - чрезмерно льстить власть кость avoir de l'os - быть сильным физическая сила волосы avoir du poil au cul - быть смелым смелость кровь faire pisser le sang à qqn -физически мучить кого-либо жизненные силы крестьянин faire le paysan -притвориться наивным, чтобы обмануть партнёров по игре в карты наивность бык prendre son boeuf- быть в гневе гнев пчела avoir les abeilles - быть злым злость улитка escargot de trottoir -полицейский на тротуаре постоянное движение журавль faire le pied de grue - долго ждать терпение ящерица faire le lézard - лениться лень лев avoir bouffé du lion -проявлять агрессивность агрессивность обезьяна faire le singe - вести себя глупо глупость чёрный porter le noir - быть преследуемым неудачей (об игроке) неудача, горе

Самобытные образы арготических фразеологизмов, связанные со своими значениями символьным восприятием компонентов, тропеическими приёмами, а также рядом специфических приёмов, обеспечивают относительную автономность субкультуры. Однако несмотря на свою обособленность, арготическая субкультура представляет собой часть единой культурной системы французской нации. Её основу составляют выработанные социумом механизмы присвоения и передачи культурно-исторического опыта -культурные тексты (традиции, обычаи). Исследование показало, что арготирующие воспроизводят, но по-своему интерпретируют в соответствии с накопленным ими жизненным опытом и сложившимися ментальными установками целые культурные тексты или их часть - прецедентные имена. Прецедентные имена не только конденсируют информационное содержание широко известного текста, но становятся отправной точкой новых ассоциируемых с ними представлений. Переосмысляя обычаи и традиции, обращаясь к известным произведениям литературы, искусства, арготирующие тем самым соотносят своё индивидуальное "я" с всеобщим национальной культуры. В процессе их творческой деятельности образцы национальной культуры обнаруживают новые грани своего содержания.

Анализ фразеологизмов свидетельствует о преобладании двух основных тенденций в арго - дифференцирующей, проявляющейся в стремлении отделить свою культуру и противопоставить её официальной культуре, и интегративной, в соответствии с которой субкультура входит составной частью в общую для социума культуру. Обе тенденции находятся в постоянном противоборстве, Что придаёт арготической субкультуре неординарность, неповторимость и в то же время не лишает её реального исторического содержания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Степанова, Ольга Валериевна, 2002 год

1. Caradec F. Dictionnaire du français argotique et populaire. Paris. Librairie Larousse, 1997. 255 p.

2. Cellard J., Rey A. Dictionnaire du français non-conventionnel. Paris, 1991.-910p.

3. Colin J. P., Mével J. P., Leclère Ch. Dictionnaire de l'argot. Paris. Larousse, 1990. - 763 p,

4. France H. Dictionnaire de la Langue Verte. Etoile sur Rhône, Nigel Gauvin, édition 1990. 495 p.

5. Giraud E, Kernel B. Le vrai langage des jeunes expliqué aux parents. Paris. Edition Albin, 1996. 269 p.

6. Giraud R. Ditalia P. L'argot de la série Noire. Paris, 1996. 378 p.

7. Giraud R. L'argot du bistrot. Paris. Edition Marval, 1989. 157 p.

8. Giraud R. L'argot tel qu'on le parle. Dictionnaire français-argot. Paris. Edition Granchev, 1981. 312 p.

9. Goudailler J. P. Comment tu tchaches. Paris. Maison neuve et Larousse, 1997.- 191 p.

10. Lorédan L. Dictionnaire de l'argot parisien. Les éditions de Paris, 1996.-236 p.

11. Macillac J. Dictionnaire français-argot. Paris. Edition de la Pensée Moderne, 1968.-254 p.

12. Merle P. Dictionnaire du français branché. Paris. Edition du Seuil, 1989.-233 p.

13. Merle P. Le Dico de l'argot fin de siècle. Paris. Edition du Seuil, 1996.-431 p.

14. Merle P. Les bleus de l'argot. Paris. Edition du Seuil, 1990. 117 P

15. Sandry G., Carrère M. Dictionnaire de l'argot moderne. Paris. Edition du Dauphin, 1953. 427 p.1. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

16. Авалиани Ю. Ю. К сопоставительной стилистике ФЕ (на материале образно-символических заголовков художественных произведений) // Вопросы фразеологии романских и германских языков. Самарканд, 1981, с. 4-12.

17. Азнаурова А. С. Языковая номинация: Стилистический аспект номинации словом как единицей речи // Языковая номинация (Виды наименований). М.: Наука, 1977, с. 86-128.

18. Алефиренко Н. Ф. Фразеология и культура // Язык и культура. Вторая международная конференция. Тезисы, ч. 1, Киев, 1993, с. 67-68.

19. Апресян Ю. Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания, № 3, 1993, с. 82-85.

20. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Избранные труды, т. II: Интегральное описание языка и системная лексикология. М.: Языки русской культуры, 1995, с. 349-352.

21. Арнольдов А. И. Теория культуры: историзм и вопросы методологии // Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987, с.5-28.

22. Арнольдов А. И. Человек и мир культуры. М.: Издательство МГИК, 1992.-240 с.

23. Арутюнова Н. Д. Функциональные типы языковой метафоры // Вопросы языкознания, // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т. 37, 1978, № 4, с. 333-343.

24. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. - 341 с.

25. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990, с. 5-32.

26. Арутюнова Н. Д. Семиотические концепты; Языковая метафора // Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998, с. 313-346; 346-370.

27. Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999, с. 3-10.

28. Астахова Э, И. Внутренняя форма идиом и её функции // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Ф 82 Наука, 1990, с. 146-152.

29. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика. АД Д. Воронеж, 1998. - 41 с.

30. Базышев В. Н. Цитатное причастие: феномен языка и феномен культуры // Язык и модель мира. Сб. научных трудов. Выпуск 16. МГУ, 1993, с. 5-15.

31. Балли Ш. Французская стилистика. М: Изд. Иностранной литературы, 1961.-385 с.

32. Баранов А. Н. Аксиологические стратегии в структуре языка // Вопросы языкознания, № 3, 1989, с. 74-90.

33. Бахтин М. Слово в поэзии и прозе // Вопросы литературы, №6,1972, с. 55-83.

34. Бердяев Н. А. О культуре // Антология культурной мысли. Составитель С. П. Мамонтов, А. С. Мамонтов. М.: Изд. РОУ, 1996, с. 194-198.

35. Береговская Э. М. Социальные диалекты и язык современной французской прозы. — Смоленск, 1975. 116 с.

36. Береговская Э. М. Механизмы, формирующие французское арго // Проблемы социального разноречия. Смоленск, 1995, с. ■11-19.

37. Береговская Э. М. Молодёжный сленг: формирование и функционирование // Вопросы языкознания, 1996, №3, с. 32-41.

38. Береговская Э. М. Французское арго: эволюция в его восприятии // Филологические науки, №1,1997, с. 55-65.

39. Береговская Э. М. Фразеологизмы арго как специфический взгляд на мир // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 108-113.

40. Бидни Д. Концепция культуры и некоторые ошибки в её изучении // Антология исследований кулыуры. СПб.: Университетская книга, 1997, с. 57-90.

41. Бирдсли М. Метафорическое сплетение // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990, с. 201-218.

42. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990, с. 153-172.

43. Богуславский В. М. Человек в зеркале русской кулыуры, литературы и языка. М.: Космополис, 1994. - 222 с.

44. Бойко В. Н. Фразеологические единицы с анималистическим компонентом в современном украинском литературном языке. АКД. Киев, 1989.-22 с.

45. Борисова Е. Г. Опыт семантического поля в описании идиом // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Ф 82 Наука, 1990, с. 80-88.

46. Борухов Б. П. Зеркальная метафора в истории культуры // Логический анализ языка: культурные концепты. М.: Наука, 1991, с. 109-116.

47. Брагина Н. Г. Фрагмент линвокультурного лексикона (базовые понятия) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.-с. 131-138.

48. Бурмистрович Ю. Я. Стилистический аспект в изучении образности слова и фразеологизма // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1980. Вып. 9, с. 87-94.

49. Бушуева Т. С. К проблеме табу и политкорректное™ в современном английском языке // Пятые Поливановские чтения, ч. 3. Смоленск: СГУ, 1992, с. 235-241.

50. Быховская И. М. Homo somatikos: аксиология человеческого тела. М.: Эдиториал, 2000. - 208 с.

51. Вакуров В. Н. Речевые средства юмора и сатиры в современном фельетоне. М.: Изд. МГУ, 1969. - 51 с.

52. Вакуров В. Н. Основы стилистики фразеологических единиц. Изд. Московского университета, 1983. - 175 с.

53. Васильева Н. В. Онимический мир жаргона. М.: Институт языкознания РАН, 2000. - 20 с.

54. Верещагин В. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. М.: Русский язык, 1976. - 248 с.

55. Верещагин В. М., Костомаров В. Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. - 320 с.

56. Верещагин В. М., Костомаров В. Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение. -М.: Русский язык, 1982, с. 89-97.

57. Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 1980. — 237 с.

58. Вовк В. Н. Языковая метафора в художественной речи. -Киев: Наукова Думка, 1986. 140 с.

59. Вольф Е. М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. Ответственный редактор В. Н. Телия. М.: Наука, 1988, с. 52-65.

60. Гак В. Г. Беседы о французском слове. М.: МО, 1966. 335 с.

61. Гак В. Г. Проблемы лексико-грамматической организации предложений. Дис. . доктора филологических наук. М, 1967. 867 с.

62. Гак В. Г. Фразеология, образность и культура // Советская лексикография. Сб. статей. -М.: Русский язык, 1988, с. 159-169.

63. Гак В. Г. Использование идеи симметрии / асимметрии в лингвистике // Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры, 1998, с. 106-162.

64. Гак В. Г. Национально-культурная специфика меронимических фразеологизмов // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 260-265.

65. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. - 135 с.

66. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М.: Издательский центр "Академия", 1998. - 432 с.

67. Гинзбург Е. Л. Из заметок по топонимике Достоевского // Слово Достоевского. Сб. статей под редакцией Ю. Н. Караулова. М.: Институт русского языка РАН, 1996, с. 72-109.

68. Гоголева Г. С. Персидская фразеология (линвокульторологический аспект) // Вопросы языкознания, 1997, №5, с. 135-141.

69. Гуревич А. Я. Смерть как проблема // Одиссей. Человек в истории (Исследования по социальной истории и истории культуры). М.: Наука, 1989, с. 114-135.

70. Дадонов Б. И. Эмоция как ценность. М.: Изд. полит, лит-ры, 1978.-272 с.

71. Дадонов Б. И. В мире эмоций. Киев: Изд. полит, лит-ры Украины, 1987. - 140 с.

72. Данич О. В. Лингвистический аспект культурно-национальной специфики поведения (на материале русской и белорусской фразеологии). АКД, Витебск, 1998а. 20 с.

73. Данич О. В. К вопросу о специфике культурно национально маркированных идиом // Четвёртые Поливановские чтения, ч. 4. Слово в тексте. Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений. Отв. ред. И. А. Королёва. Смоленск: СГПУ, 19986, с. 11-13.

74. Добровольский Д. О., Караулов Ю. Н. Идиоматика в тезаурусе языковой личности // Вопросы языкознания, № 2, 1993, с. 5-15.

75. Добровольский Д. О. Образная составляющая в семантике идиом//Вопросы языкознания, № 1, 1996, с. 71-93.

76. Добровольский Д. О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания № 6,1997, с. 37-48.

77. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990, с. 173-193.

78. Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. М.: Прогресс, 1986. - 392 с.

79. Елистратов В. С. Арго и культура. М.: МГУ, 1995. - 232 с.

80. Елистратов В. С. Арго и культура // Словарь русского арго. -М.: Русские словари, 2000. с. 574-683.

81. Жирмунский В. М. Национальный язык и социальные диалекты. Ленинград: Художественная литература, 1936.-298 с.

82. Жоржолиани Д. А., Говоркян Г. А. К проблеме семантического моделирования ФЕ // Вопросы фразеологии и словообразования. Сб. статей. Самарканд, 1990, с. 106-109.

83. Зуева Т. А. Синонимические отношения фразеологических единиц одной семантической группы // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. Сборник научных трудов. Свердловск, 1989, с. 79-84.

84. Иванов В. П., Козловский В. П., Быстрицкий Е. К., Малахов В. А. Культура и развитие человека. Киев: Наукова Думка, 1989.-320 с.

85. Ивин А. А. О логике оценок. М.: Изд. МГУ, 1970. - 223 с.

86. Иконникова С. М. Диалог о культуре. Л.: Лениздат, 1987. -205 с.

87. Караулов Н. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.-262 с.

88. Кармин А. С. Культура социальных отношений. Серия "Мир культуры, история и философия". СПб.: Лань, 2000. - 128 с.

89. Кириллова Н. Н. О денотате фразеологической семантики // Вопросы языкознания, № 1, 1986, с. 82-89.

90. Кириллова Н. Н. О типологии межъязыковых соответствий // Проблемы идеоэнической фразеологии. СПб.: Образование, 1997, с. 33-42.

91. Кириллова Н. Н. Лексема и концепт "душа" во фразеологии разных языков // Проблемы идеоэнической фразеологии. СПб.: Издательство РГПУ имени А. И. Герцена, 2000, с. 4-9.

92. Ковшова М. Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц. Дис. . кандидата филологических наук.-М., 1996.-244 с.

93. Ковшова М. Л. Как с писаной торбой носиться: принцип когнитивно-культурологического исследования идиом // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 164-173.

94. Козловский В. П. Культурный смысл: генезис и функции. -Киев: Наукова Думка, 1990. 128 с.

95. Кононова О. А. Отголоски мифов и суеверий древних германцев в современной германской в современной немецкой фразеологии // Проблемы идеоэтнической фразеологии. СПб.: Издательство РГУ имени А. И. Герцена, 2000, с. 33-41.

96. Копчук Л. Б. Фразеологизмы как знаки-индикаторы культурно-языковой компетенции носителей языка // Проблемы идеоэтнической фразеологии. СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2000, с. 42-49.

97. Коровин М. М. Фреймовые связи в тексте // Язык и модель мира. Сб. научных трудов. Выпуск 416, МГУ, 1993, с. 48-60.

98. Крутиков В. А. Пространство и время "человека культуры" // Культура, человек и картина мира, М.: Наука, 1987, с. 167-197.

99. Крысин Л. П. Социологические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. - 175 с.

100. Крысин Л. П. Эвфемизмы современной русской речи // Русистика № 1/2, 1994, с. 28-44.

101. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. -М.: Прогресс, 1981, с. 350-368.

102. Лихачёв Д. С. Арготические слова профессиональной речи // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. -М.: Наука, 1964, с. 311-359.

103. Лихачёв Д. С. Русская культура в духовной жизни мира // Русский язык за рубежом, № 6, 1990, с. 11-17.

104. Лихачёв Д. С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. - 440 с.

105. Лиховидова Т. В. Фразеологическое толкование коннотативного аспекта значения фразеологических единиц. Дис. . кандидата филологических наук. М., 1977. - 188 с.

106. Лотман Ю. Д. Символ в системе культуры // Статьи по семиотике и типологии культуры. Талин: Александра, 1992, с. 191-199.

107. Лотман Ю. М. Беседы о культуре. Быт, традиции русского дворянства XVIII-XIX в. СПб.: Искусство, 1994 - 398 с.

108. Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры // Антология культурной мысли. Составитель С. П. Мамонтов, А. С. Мамонтов. М.: РОУ, 1996, с. 323-327.

109. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990, с. 358-386.

110. Маковский М. М. Язык миф - культура. Символы жизни и жизнь символов. - М., 1996. - 289 с.

111. Малиновский Б. Функциональный анализ Н Антология исследований культуры. СПб.: Университетская книга, 1997, с. 681-702.

112. Малишевская Д. Базовые компоненты культуры в свете тендерного подхода (на примере оппозиции "Мужчина -Женщина") // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 180-184.

113. Мальцева Д. Г. Страноведение через фразеологизмы. М.: Высшая школа, 1991.-161 с.

114. Мартынова А. А. Об одной группе экспрессивных ФЕ в современном французском языке // Структура и функции французского языка. Межвузовский сборник научных трудов. М.: Прометей, 1989, с. 106-115.

115. Мартынова А. А. Экспрессивные фразеологические единицы, характеризующие человека в современном французском языке. АКД.-М.: 1990.-15 с.

116. Маслова В. А. Связь мифа и языка // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 159-163.

117. Мед Н. Г. Оценочные фразеологизмы в испанском и португальском языках // Проблемы идеоэтническойфразеологии. СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2000, с. 64-72.

118. Межуев В. М. Культура как проблема философии i i Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987, с. 300-331.

119. Мезенин С. М. Образность как лингвистическая категория // Вопросы языкознания, № 6, 1983, с. 48-56.

120. Мелерович А. М. К вопросу о типологии внутренних форм ФЕ в современном русском языке // Активные процессы в области русской фразеологии. Иваново, 1980, с. 13-36.

121. Мёрдок Дж. Фундаментальные характеристики культуры // Антология исследований культуры. СПб.: Университетская книга, 1997, с. 49-56.

122. Миллер Дж. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990, с. 236-283.

123. Морозова В. С. Символика цветообозначения при описании концептов эмоций в современном арабском литературном языке // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 300-304.

124. Назарян А. Г. Фразеология современного французского языка. М.: Высшая школа, 1976. - 318 с.

125. Назарян А. Г. Идиоматические выражения французского языка.-М.: "Просвещение", 1978.- 159 с.

126. Нещименко Г. JI. Язык и культура в истории этноса // Язык. Культура. Этнос.-М.: Наука, 1994, с. 78-98.

127. Никитина Т. Г. К вопросу о классификационной схеме фразеологизмов идеографического словаря // Вопросы языкознания, № 2, 1995, с. 68-82.

128. Огольцев В. М. Семантизация культурного компонента в учебном словаре устойчивых сравнений // Словари и лингвострановедение под редакцией Е. М. Верещагина. М.: Русский язык, 1982, с. 122-131.

129. Опарина Е. О. Связь метафоры с мировосприятием // Язык и культура. Сб. обзоров. Серия: Теория и история языкознания. -М., 1987, с. 130-140.

130. Опарина Е. О. Лексические коллокации и их внутрифреймовые модусы // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 139-144.

131. Панина М. А. Комическое и языковые средства его выражения. АКД, 1996. 20 с.

132. Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. - 376 с.

133. Петров В. В., Герасимов В. И. На пути к когнитивной модели языка // Новое в зарубежной лингвистике, выпуск XXIII. М.: Прогресс, 1988, с. 5-11.

134. Петров М. К. Язык, знак. Культура. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1991. - 328 с.

135. Петрова С. Н. Семантика декодирования: новые подходы // Знаковые системы в социальных и когнитивных процессах. -Новосибирск: Наука, 1990, с. 57-65.

136. Поливанов Е. Д. Избранные труды по восточному и общему языкознанию. М.: Наука, 1991. 623 с.

137. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988, с. 8-69.

138. Постовалова В. И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (к проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 25-33.

139. Прокопьева С. М. Механизмы создания фразеологической образности (на материале языков германской и тюркской группы). М., АКД, 1996. - 37 с.

140. Рахилина Е. В. Когнитивная семантика: история, персоналии, идеи, результаты // Семиотика и информатика. Сборник научных статей. М.: Русские словари, 1998, с. 274-323.

141. Ретинская Т. И. Перифраз и фигура умолчания во французском студенческом арго // Риторика в свете современной лингвистики. Тезисы докладов Второй межвузовской конференции (14-15 мая 2001 г.). Смоленск: СГПУ, 2001, с. 69-71.

142. Ричарде А. Философия риторики // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990, с. 44-67.

143. Розина Р. И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка: культурные концепты. -М.: Наука, 1991, с. 52-56.

144. Рубцов Н. Н. Символ в искусстве и жизни. Философские размышления. М.: Наука, 1991. - 176 с.

145. Сандомирская И. И. О своём. Фразеология и коллективная культурная идентичность // Фразеология в контексте культуры. -М.: Языки русской культуры, 1999, с. 121-130.

146. Санников В. 3. Каламбур как семантический феномен // Вопросы языкознания, № 3,1995, с. 56-69.

147. Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки русской культуры, 1999. - 544 с.

148. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. -М.: Прогресс, 1993.-655 с.

149. Скляревская Г. Н. Языковая метафора в словаре: Опыт системного описания // Вопросы языкознания, 1987, № 2, с. 58-65.

150. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993.-148 с.

151. Скляревская Г. Н. Категория образности и толковый словарь литературного языка // Советская лексикография. Сб. статей. -М.: Русский язык, 1998, с. 88-99.

152. Смирнов Ю. И. Язык, фольклор и культура // Язык, культура, этнос. М., 1994, с. 99-104.

153. Соколов К. Б. Субкультуры в культурном пространстве России // Русская культура и мир. Тезисы докладов 2-ой международной научной конференции, ч.1. Нижний Новгород, ИГПУ имени Добролюбова, 1994, с. 27-29.

154. Солодуб Ю. П. Фразеологическая образность и способы её параметризации // Фразеография в Машинном фонде русского языка. -М.: Ф 82 Наука, 1990, с. 139-146.

155. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. - 543 с. .

156. Тарасов Е. Ф. Язык и культура. Методологические проблемы // Язык, культура, этнос. М., 1994, с. 105-112.

157. Телия В. Н. Что такое фразеология. М.: Наука, 1966. - 85 с.

158. Телия В. Н. Вторичная номинация и её виды // Языковая номинация (Виды номинаций). -М.: Наука, 1977, с. 129-221.

159. Телия В. Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. М.: Наука, 1981. - 265 с.

160. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 135 с.

161. Телия В. Н. Метафора как модель словопроизводства и её экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988а, с. 26-52.

162. Телия В. Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 19886, с. 173-204.

163. Телия В. Н. Семантика идиом в функционально-параметрическом отображении // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Ф 82 Наука, 1990, с. 32-47.

164. Телия В. Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и её прагматическая ориентация // Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспресси'вности. М.: Наука, 1991, с. 5-36.

165. Телия В. Н. Культурно-национальные коннотации фразеологизмов (от мировидения к миропониманию) // Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов. Доклады российской делегации. -М.: Наука, 1993а, с. 302-313.

166. Телия В. Н. Культурологический компонент фразеологии (к проблеме культурно-национального миропонимания) // Язык и культура. Вторая международная конференция. Тезисы, ч. 1. -Киев, 19936, с. 69-70.

167. Телия В. H. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. - 288 с.

168. Телия В. Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 13-24.

169. Терещенкова А. А. Синонимический каламбур // Четвёртые Поливановские чтения, ч. 4. Слово в тексте. Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений. Отв. ред. И. А. Королёва. Смоленск: СГПУ, 1998, с. 110-116.

170. Тильман Ю. Д. Душа как базовый культурный концепт в поэзии Ф. И. Тютчева // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 203-212.

171. Тодоров Ц. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.-384 с.

172. Толстой Н. И. Язык и культура // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. Доклады, ч. 1. М., 1991, с. 5-22.

173. Томахин Г. Д. Топонимы как реалии языка и культуры // Вопросы языкознания, № 4, 1984, с. 84-89.

174. Топоров В. Н. Об одном архаическом индоевропейском элементе в древнерусской духовной культуре // Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987, с. 184-247.

175. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Издательская группа "Прогресс" - "Культура", 1995. - 624 с.

176. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. М.: Советский писатель, 1965. - 301 с.

177. Уайт Л. Понятие культуры // Антология исследований культуры. СПб.: Университетская книга, 1997, с. 17-48.

178. Удилова Т. Н. О соотнесении лингвистических и экстралингвистических (культурологических) факторов в метакоммуникативных речевых единицах // Язык и культура. Вторая международная конференция. Тезисы, ч. 1. Киев, 1993, с. 66-67.

179. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990, с. 82-109.

180. Урысон Е. В. Языковая картина мира . У8. Обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания, № 2, 1998, с. 3-21.

181. Уфимцева Н. В. Этнические и культурные стереотипы: кросс -культурное исследование // Известия РАН. Серия литературы и языка, 1995, т. 54, № 3, с. 55-62.

182. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб.: Алетейя, 2000. 309 с.

183. Фурашова Н. В., Глушак Г. С. Концептуальные структуры и их языковое отражение // Разноуровневые характеристики лексических единиц, ч. 3. Материалы межвузовской научно-практической конференции. Смоленск: СГПУ, 1997, с. 11-16.

184. Харченкова Л. И., Шашков Ю. А. О характеристике человека в испанской и русской фразеологии // Проблемы идеоэтнической фразеологии. Спб.: Издательство РГУ имени А. И. Герцена, 2000, с. 22-27.

185. Ходос Б. С. синонимия фразеологизмов в современном французском языке (на материале группы ФЕ с названиями животных). АКД, Ленинград, 1981. 23 с.

186. Черданцева Т. 3. Язык и его образы. (Очерки по итальянской фразеологии). М.: Международные отношения, 1977. - 168 с.

187. Черданцева Т. 3. Метафора и символ во фразеологических единицах // Метафора в языке и тексте. — М.: Наука, 1988, с. 78-92.

188. Черданцева Т. 3. Мотивационный макрокомпонент идиом и параметр денотации // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Ф 82 Наука, 1990, с. 73-80.

189. Черданцева Т. 3. Идиоматика и культура (Постановка вопроса) // Вопросы языкознания, № 1,1996, с. 58-70.

190. Черданцева Т. 3. Коллокации со словом голос (на материале итальянского языка и буквального перевода на русский) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 278-284.

191. Черданцева Т. 3. Итальянские фразеологизмы и итальянцы. -М.: ЧеРо, 2000. 304 с.

192. Шаклеин В. М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации // Лингвистика и межкультурная коммуникация, № 1,2000, с. 73-88.

193. Шаховский В. М. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Волгоград: Пединститут имени А. С. Серафимовича, 1983. - 89 с.

194. Шаховский В. И., Панченко Н. Н. Национально-культурная специфика концепта "обман" во фразеологическом аспекте //

195. Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 285-287.

196. Шенделеева Е. А. Полевая организация образной лексики и фразеологии // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999, с. 74-79.

197. Шингаров Г. X. Эмоции и чувства как формы отражения действительности.-ML: Наука, 1971.-222с.

198. Юматов А. Н. К вопросу о роли арго в современном французском языке // Вопросы французской литературы и преподавания языка. Саратов, 1971, с. 14-21.

199. Язык и культура // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. -М.: Наука, 1996, с. 222-230.

200. Язык и культура. Сборник обзоров под ред. Е. О. Опариной. М.гИНИОН, 1999.-109 с.

201. Calvet L.-J. L'argot. Que sais-je? Paris: PUF. Deuxième édition corrigée, 1999.-118 p.

202. Delaplace D. Les mots des groupes dans les recueils d'argot // Langage et société, № 92. Paris, 2000, p. 5-24.

203. Dictionnaire de la peinture française. Larousse, 1989, p. 490-491.

204. François-Geiger D. Panorama des argots contemporains // Langue française, mai 1991, p. 5-9.

205. Galisson R. De la langue à la culture par les mots. Paris. Edition CIE International, 1991. 191 p.

206. Genette G. Figures III. Paris. Edition du Seuil, 1972. 273 p.

207. Guiraud P. L'argot. Paris, Presses Universitaires de France, 1956. ~ 126 p.

208. Guiraud P. Les locutions françaises. Paris. Presses Universitaires de France, 1967. 122 p.

209. Guiraud P. Les jeux de mots. Paris. Presses Universitaires de France, 1976.-124 p.

210. Henry A. Métonymie et métaphore. Paris. Edition Klincksieck, 1971.-160 p.

211. Kleiber G. Métaphore: le problème de la déviance // Langue française, № 101,1994, p. 35-56.

212. La France retrouvée. Richesses et traditions des terroirs de France. Paris. Edition Solar, 1999. 253 p.

213. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. The University of Chicago Press, 1980. 239 p.

214. Le Guern M. Métaphore, métonymie et synecdoque. Paris, 1973, p. 11-22.

215. Marouzeau J. Précis de stylistique française. Paris, 1959. 218 p.

216. Nouvelle encyclopédie. II volume: Bordas, Paris. 1985, p. 895; 994.

217. Nouvelle encyclopédie. IV volume: Bordas, Paris. 1985, p. 3108-3109.

218. Peyroutet C. Style et rhéthorique. Paris. Edition Nathan, 9 rue Méchan, 1994.- 157 p.

219. Prandi M. Grammaire philosophique des tropes. Paris. Edition de Minuit, 1992.-262 p.

220. Ricalens-Pourchot N. Lexique des figures de style. Paris. Edition Armand Colin, 1998. 93 p.

221. Ricoeur P. La métaphore vive. Edition du Seuil, 1975. 413 p.

222. Rigaud A. L'argot littéraire // Vie et langage, № 233-237.

223. Sourdot M. Argot, jargon, jargot // Langue française, mai 1991, p. 13-27.

224. Szabo D. L'argot commun des jeunes Parisiens. Mémoire pour le D.E.A. de linguistique, 1990-1991.