Культурологическая реконструкция тоталитарного хронотопа в контексте русской литературной традиции тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат философских наук Меринов, Валерий Юрьевич

• Меринов, Валерий Юрьевич
• кандидат философских наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат философских наук Меринов, Валерий Юрьевич

Введение.3

Глава 1. Ценностно-смысловая характеристика хронотопа как социокультурного явления.15

§1.1 Универсальность хронотопического способа исследования социокультурных процессов.16

§1.2 Специфика хронотопа монологических моделей культуры.31

§1.3 Полифонический хронотоп как антагонист тоталитарной культуры.53

Глава 2. Модели тоталитарного хронотопа и социокультурная типология личности.75

§2.1 Тоталитарная модель культурного хронотопа и ее альтернатива в русской литературе.75

§2.2 Основные типы личности тоталитарной модели хронотопа и их корреляты в художественной литературе.96

§2.3 Хронотопы и технологии сопротивления в мире тоталитаризма.113

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Культурологическая реконструкция тоталитарного хронотопа в контексте русской литературной традиции»

Актуальность исследования. Последние полтора десятка лет отмечены небывалым подъемом интереса к стремительно уходящей в прошлое тоталитарной культуре, которая представляет собой особый культурный феномен, обладающий собственными духовными истоками, правилами функционирования социума и социокультурной динамикой. Чем далее исторически мы отодвигаемся от этого культурного феномена, тем более нас привлекает обращение к непосредственным свидетелям ушедшей эпохи. Пристальное вчитывание в авторские тексты позволяет выявить художественные концепции той действительности и обнаружить такие из них, где представлена модель тоталитарного хронотопа, противостоящая официальной трактовке и представляющая собой своего рода сопротивление тоталитарному миру.

Именно эти тексты проливают свет истины на сущность культуры тоталитаризма. Особую актуальность обращения к национальной литературной традиции придает литературоцентричный характер российской культуры. В XIX - XX веках русские писатели и литература в целом (Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, JI.H. Толстой, A.M. Горький, И.А. Бунин, М.А. Булгаков и другие наши классики), представляя отличные от официальных художественные модели действительности, выступали не столько наблюдателями, сколько субъектами культурных процессов.

Этим и обусловлена актуальность философско-культурологического исследования тоталитарного хронотопа на основе реконструкции художественных текстов XIX - XX веков.

Степень разработанности проблемы. Изучение тоталитаризма как особой« формы культуры началось задолго до возникновения государственных тоталитарных форм. Уже с XIX века существовало два основных центра его исследования: российский и западноевропейский (при этом часто их гносеологические установки, тематика и методологические принципы были близки). В конце XIX века общую онтологическую направленность размышлений начинает определять религиозное мировидение. В дореволюционной России импульсы осмысления тоталитарных тенденций исходили, прежде всего, от творчества Ф.М.Достоевского: (в частности, повести «Записки из подполья» и «Записки из Мертвого дома»; романы «Преступление и наказание», «Бесы» и «Братья Карамазовы»). Особый интерес представляют «веховская» философско-религиозная традиция, которая начинается с таких сборников статей, как «Проблемы идеализма» (1904), «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции» (1909) и продолжается отдельными трудами С.Н.Булгакова «Два града. Исследование о природе общественных идеалов» (1911).

В конце XIX, нач. XX в. Ф. Ницше, X. Ортега-и-Гассет и О. Шпенглер закладывают основы западного изучения тоталитарных тенденций. По их мнению такая терминология, как: «смерть бога» (Ф.Ницше), «восстание масс» (X. Ортега-и-Гассет), «цивилизационная» фаза европейской культуры (О.Шпенглер), оказалась возможной лишь в ситуации краха традиционных религиозных ценностей. В глазах этого поколения мыслителей они были синонимичны гуманистическим ценностям: человечности, сострадания, доброты. Исключение составляет только Ф. Ницше, предлагавший, впрочем, вместо ослабевшего христианства обновленный вариант ортодоксии «сверхчеловека». Исторический триумф тоталитарных режимов (в Италии и Германии), массовый террор и уничтожение самих основ гуманизма придали этому течению новые силы и краски.

В «зарубежной», «эмигрантской» России, вплоть до середины 50-х годов XX века, традиция продолжалась сборниками «Из глубины. Сборник статей о русской революции», «Освальд Шпенглер и закат Европы», исследованиями C.JI. Франка «По ту сторону «правого» и «левого», Г.П.Федотова «Судьба и грехи России», H.A. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», Ф.А. Степуна «Мысли о России», «Бывшее и несбывшееся», И.А. Ильина «Наши задачи. Историческая судьба и будущее России», П.Б. Струве «Россия», статьями И.Л.Солоневича указанного периода. В большинстве из этих работ отмечалось, что победа тоталитарного строя в России привела к «омассовлению» общества и его «варваризации», к упрощению как общественной и интеллектуальной жизни, так и повседневного поведения, а также социальной структуры в целом. Были сделаны многочисленные выврды о деспотическом (восточном или западном) характере феномена советского тоталитаризма (Н.А.Бердяев, П.Н. Бицилли, B.C. Варшавский, Б.П. Вышеславцев, Л.П. Карсавин, Д.С. Мережковский, С,О. Португейс, А,Н, Потресов, П.Я. Рысс, П.Н. Савицкий, И.Л. Солоневич, П.А. Сорокин, Ф.А. Степун, П.Б. Струве, Г.П. Федотов, C.J1. Франк, В.М. Чернов, Ф.А. Щербина).

Они же писали об антикультурной метаморфозе, «распаде» русской души, лежащей в основании национального варианта тоталитаризма, фиксировали внимание на изменении массовой ментальности, и с этим были связаны возможные трудности преодоления тоталитарных тенденций. Тоталитаризм мыслился как результат выпадения из истории (национальной 4 и религиозной), как «одержимость», болезнь духа, как отход от нормального национально-психологического состояния народа. Преодолеваться он должен был внешними по отношению к современной исторической данности манипуляциями с национальным сознанием,: которое, в свою очередь, принимало формы национального духа, души, способной чудесным образом очиститься, выздороветь.

Выход из сложившейся ситуации, чаще всего, виделся в возрождении в обществе христианского начала, в возврате к «чистым», «незамутненным» религиозным ценностям. Концепция религиозно-нравственного преодоления тоталитаризма, поддерживаемая и развиваемая представителями русской философской мысли, в 70-е годтл была подхвачена А.И. Солженицыным, отчасти JI.H. Гумилевым, несколько позднее В. Аксючицем, В Ю. Бородаем, И.Шафаревичем, о.А. Шмеманом.

В 30-е — 50-е годы и в западноевропейской обществоведческой науке были проведены исследования на стыке религиоведения, политологии, социологии и культурологии, Как и в случае с отечественной мыслью, зачастую исследования переводились в онтологический план. Тогда в научный обиход вошли понятия «тоталитарное мышление», «социальная инженерия» (Р. Паунд), «политические религии» (Э. Феегелин), «светские религии» (Р. Арон), «социальные технологии» (К. Манхейм), «тоталитарная личность» (X. Арендт), «одномерный человек» (Г. Маркузе).

Западная. «советология» подходила к проблеме тоталитаризма, анализируя, прежде всего, устойчивые элементы тоталитарной системы, «работающие» на ее поддержание в неизменном виде. В работах X. Арендт, З.Бжезинского, В. Гуриана, Т. Кона, Р. Левенталя, М. Лернера, F. Лейбхолу, К.Поппера, К.И. Фридриха, анализу подвергся репрессивный аппарат тоталитаризма, в том числе, социально-административный и идеологический. В исследованиях Р. Арона, З.К. Бжезинского, Т. Буххайма, М. Драхта, Р.Левенталя и К.И. Фридриха идеологические и социальные технологии в ^ виде различных политических мифологий изучались в качестве главной репрессивной формы. Исследования в данной области проводили Й.М.Бохемски, F. Маркузе; Г. Немейер, Ф. Хайек, позже П. Бергер, К.Д. Брахер, К. Гюнтер, Е. Дессе, К. Лоу, Е.А. Менце. В большинстве западноевропейских работ данного периода, внимание, прежде всего, обращалось на подавляющую мощь и всесилие пропагандистско-идеологического и репрессивного аппарата.

Из этого делался вывод о более или менее полной подчиненности человека тоталитарным установкам, его прозрачности для внешнего влияния большого времени тоталитарного мифа. Аналогичная модель тоталитарной культуры получила распространение и в беллетристике XX века. Е.И.Замятин, Дж. Оруэл, A.A. Зиновьев, Ф. Кафка, Дж. Оруэл и другие писатели изображают тоталитарное общество утрировано, карикатурно, и, как правило, в жанре антиутопии.

В конце 80-х и в 90-е годы появились градации режимов по степени ^ тоталитарности (В.В. Дамье, Я.С. Драбкин, A.B. Шубин). Были определены критерии различий между архаическими деспотиями и современными тоталитарными режимами в пользу большей свободы последних; уточнены и разделены термины «тотальность» и «тоталитарность» (J1.B. Поляков), «тоталитарная модель» и «тоталитарная реальность» (A.JI. Алёшин, Л.А. Седов). .А также констатировалось крушение «языковых планов тоталитаризма» (Э.В. Надточий, Ф.Г. Эйдлин), и то, что «тоталитаризм не получился» (И.А, Зевелев). Подверглись сомнению повсеместность культа личности Сталина (А.Е. Медунин). Одновременно было введено понятие «границ» тоталитаризма (М.В.Любомирова) и оспорен термин «тоталитарное сознание» (В.А. Чаликова). Оказалось, что человек тоталитаризма часто лишь носил тоталитарную «маску», скрывавшую его истинное лицо (А.В.Захаров).

Значительными достижениями этого времени стали следующие сборники научных статей: «Тоталитаризм как исторический феномен» (1989), «Драма обновления» (1990), «Погружение в трясину» (1991), «Тоталитаризм. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления» (1996) и труды таких авторов, как A.A. Кара-Мурза, A.B. Фадин, В.А. Чаликова, H.H. Козлова, В.П. Римский, Л.В. Поляков. Их исследования отличаются от своих предшественников поиском эволюционной парадигмы, вниманием к стоическим элементам внутри тоталитарного режима, доверием к человеку изучаемой эпохи, его мнению и способу жизни, отказом от поверхностных исторических аналогий. Важнейшей гносеологической особенностью этих исследований был как бы «взгляд изнутри», взгляд людей, имеющих тоталитарный опыт. Именно они нашли новый аспект в предмете изучения этой эпохи, перенеся акцент с внешних, абстрактных категорий и воспевания власти к размышлениям конкретного свидетеля эпохи, часто невольного участника антитоталитарного сопротивления.

Однако очевидно, что исследования тоталитарного хронотопа, а также хронотопов и технологий сопротивления тоталитаризму не в полной мере опирались на «сознательные» авторские тексты, больше, обращая внимание на позицию рядового человека. Кроме того, в приведенных исследованиях недостаточно отражена связь тоталитарной модели действительности с общими схемами культурного мышления, а также зависимость европейских тоталитарных систем от общемирового процесса урбанизации.

Исходя из этого, объектом исследования является культурная эпоха второй половины XIX - первой трети XX вв. как время постепенного «вползания» России и всей Европы в «тоталитарный соблазн», начала расцвета классической формы тоталитарной культуры - сталинского режима.

Предмет исследования - культурные формы тоталитарного хронотопа, представленные в текстах русской художественной литературной традиции.

Материалом исследования служат художественные тексты классиков отечественной литературы исследуемого периода: Л.Н. Толстого, Ф.М.Достоевского, В.В. Маяковского, М.А. Булгакова и других российских писателей.

Учитывая процессы, происходившие в научной и художественной практике, были определены цель и задачи диссертационного исследования.

Цель диссертационной работы: реконструировать культурные модели тоталитарного хронотопа в российской литературной традиции.

Реализация обозначенной цели обусловила постановку и решение конкретных задач:

- раскрыть философское содержание понятия «хронотоп» как формально-содержательной категории и универсальный характер хронотопического метода; выявить общие принципы построения хронотопических моделей культуры и проследить возникающую в них связь типа культурного хронотопа с социокультурной типологией личности;

- дать характеристику монологического и полифонического стиля мышления, как основных способов осмысления тоталитарной культуры в русской литературной традиции;

- определить культурную природу тоталитарного проекта как

• . ■ монологического и показать ее несовместимость с полифонической культурной городской цивилизации Нового Времени;

- рассмотреть обособленные миры внутри тоталитарной культуры сквозь призму их стоических потенций по отношению к репрессивно-подавляющей системе;

- выделить личностные типологические ряды, существующие как в пространстве метатекстов тоталитарной культуры, так и в альтернативных ее концепциях.

Поставленные цель и задачи обусловили выбор теоретико-методологического аппарата и логическую структуру диссертационного исследования.

Теоретико-методологические основы исследования. В работе использовались следующие принципы, методы и подходы:

- проблемно-логический, который позволяет определить проблемное поле исследования, сформулировать основные понятия;

- структурно-семиотический, позволяющий рассматривать разные культурные тексты с точки зрения их структурности;

- культурно-типологический, дающий возможность выделить личностные ряды, учитывая общность поведения и восприятия действительности отдельных индивидуумов;

- в ходе диссертационного исследования, также используются синергетический метод, метод обобщений, сравнений и аналогий и другие;

- конкретная методология, разработанная в трудах М.М. Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе», А .Я. Гуревича «Категории средневековой культуры», В.П. Римского «Демоны на перепутье: культурноисторический образ тоталитаризма» и «Тоталитарный космос и человек», Ю.М.Лотмана «Семиосфера» и других ученых.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующих результатах:

- раскрыты философское' содержание понятия «хронотоп» как формально-содержательной категории и универсальный характер хронотопического метода;

- определены характеристики монологической и полифонической модели культуры;

- установлено принципиальное расхождение монологических и полифонических культурных хронотопов и социокультурных личностных рядов;

- выявлена связь типа культурного хронотопа с историческими формами культуры: если тоталитарную культурную, форму можно считать попыткой воплощения монологической модели, в то время как в основе городской культуры лежит ее ; культурный антипод — полифоническая модель;

- реконструкция типов хронотопов и социокультурной типологии личности в литературе Х1Х-ХХ веков показала определенную преемственность русской классики и тоталитарных метатекстов в понимании культурной природы города;

- проведен анализ альтернативных концепций тоталитарной культуры и определены хронотопы и технологии сопротивления тоталитарному миру, а также и раскрыта роль городских локальных объединений в генезисе тоталитарной культуры.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В основе большинства моделей культуры лежат два базовых стиля мышления: монологический и полифонический. Критерием их различия служат такие категории как хронотоп, социокультурная типология личности, отношение Целого и Части. Монологизм сакрализует пространственновременной Центр культуры, выстраивает единственный типологический личностный ряд, Целое и Часть представляет как тождественные, но неравные элементы культуры.

2. Полифонический стиль культурного мышления конструирует дифференцированный культурный хронотоп, .разрушает единство личностного ряда, отношение Части к Целому предстает как равное, но не тождественное.

3. Проблема тоталитарного.,хронотопа - это, прежде всего, проблема подхода к изучению культуры. Если, тоталитарная культура видится с точки зрения своих целостных характеристик, то при ее исследовании, как правило, используется монологическая модель культурного хронотопа, так как полифоническая модель культурного хронотопа сдвигает взгляд в сторону исследования альтернативных хронотопов и стратегий поведения.

4. Культурная природа тоталитаризма как ее монологическая модель, объективно противостоит природе городской культуры - полицентрической и дифференцированной. Одним из локальных социокультурных объединений, формирующих полифоническое социокультурное пространство города, является городской кружок, роль которого состоит в генерировании новой информации.

5. В русской литературной традиции XIX века имела место недооценка I антитоталитарной роли города и городского кружка. Городское пространство, как место гуманитарного отчуждения, социальной раздробленности и измены национальным интересам, подверглось решительной нигиляции. Вместо него предлагался монологичный традиционный культурный хронотоп - деревенский уклад жизни.

6. Наиболее точно культурную природу города определил М.А.Булгаков. Он выступил оппонентом мнению, согласно которому городская культура является только источником тоталитарного зла. В произведениях М.А. Булгакова можно реконструировать концепт, согласно которому одним из самых мощных факторов противодействия тоталитарному строю были городская культура и городской системный кружок. Согласуясь с полифонической моделью культуры, в текстах М.А.Булгакова можно выделить три базовых типа личности городской культуры: волевой, традиционный и креативный, представляющие собой различные технологии сопротивления тоталитарному миру.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Значимость настоящего исследования состоит в том, что полученные результаты важны для более углубленного и конструктивного понимания тоталитарной культуры. Выводы и положения диссертации намечают перспективы новых исследований исторического прошлого и современного состояния городской культуры, способствуют пониманию особенностей и характера отношений тоталитаризма и городской среды. Основные выводы и положения диссертации могут использоваться для разработки вузовских спецкурсов по проблемам тоталитаризма, в учебном процессе и для дальнейших научных исследований.

Апробация исследования. Теоретические аспекты диссертации нашли отражение в докладах на международных, региональных и межвузовских конференциях: Всероссийская научно-методологическая конференция «Методология и методика преподавания курсов «Человек и общество» и «Обществознание»» (Белгород, 1996); Международная молодежная научная конференция «Социализм на рубеже тысячелетий: уроки, современность и перспективы» (Белгород, 2000); Региональная конференция аспирантов, докторантов и молодых ученых «Духовная жизнь и культура Российской провинции» (Белгород, 2003); Региональная научно-практическая конференция «Опыт духовного просвещения в современной системе образования» (Белгород, 2003 г.); Региональная научная конференция «Конструктивно цивилизационные особенности развития современного российского общества» (Белгород, 2004).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Ознакомление учащихся с евангельской метаисторией в процессе изучения обществоведческих курсов (На примере романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Методология и методика преподавания курсов «Человек и общество» и «Обществознание»: Тезисы докладов и сообщений Всероссийской научно-методологической конференции. Часть 1. — Белгород, 1996.0,3 п.л.

2. Отражение института юродства в русской художественной литературе XIX - XX вв. (На примере романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Методология и методика преподавания курсов «Человек и общество» и «Обществознание»: Тезисы докладов и сообщений Всероссийской научно-методологической конференции. Часть 2. - Белгород, 1996.0,3 п.л.

3. Пути преодоления тоталитаризма в концепции культуры М.А.Булгакова // Опыт духовного просвещения в современной системе образования: Научно-богословский сборник. — Белгород, 2003. 0,6 п.л.

4. Место города в формировании духовной атмосферы современной культуры // Духовное возрождение: Сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып. 20 - Белгород, 2004. 0,4 п.л.

5. Роль городского кружка в создании полифонического культурного пространства // Духовное возрождение: Сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып. 20 - Белгород, 2004. 0,4 п.л.

6. Горожанин как культурный тип //Духовное возрождение: Сборник научных и научно-прикладных трудов. Вып. 20 - Белгород, 2004. 0,3 п.л.

7. Социально-идеологические и креативные определения понятия «интеллигенция» // Духовная жизнь и культура Российской провинции. Материалы III Межвузовской конференции молодых ученых, аспирантов и докторантов. - Белгород, 2004. 0,5 п.л. и г к •

Диссертация йбсуждалась н рекомендована к защите на заседании кафедры культурологии и теологии Белгородского государственного университета.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из двух глав, введения, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Меринов, Валерий Юрьевич

Заключение, *

Исследование хронотопа в различных культурных текстах позволило нам выявить определенные закономерности их построения. В основании этих закономерностей, на наш взгляд, лежат определенные мыслительные конструкции, или стили мышления, связывающие воедино такие категории как хронотоп, целое и часть, человек. Мы считаем, что существует, по крайней мере, два основных таких стиля: монологический и полифонический. Монологический стиль мышления определяет культуру как целостную, устойчивую, с четко выраженным ценностным центром. В этих текстах, имеет место единство ценностно-смыслового ряда, подчиняющего себе практически все другие явления культуры. Монологическая модель культуры не настроена на поиск альтернативных ценностных ретрансляторов, поэтому монологический культурный хронотоп представляет собой достаточно простую вертикальную конструкцию, с ярким и мощным центром. Полифоническая модель хронотопа, напротив, исключает полное единство ценностно-смыслового ряда, единой ценностной шкалы и предполагает их разнообразие и сложные отношения между ними. Конечно, и в полифонических моделях заложено представление о ценностном единстве культуры, однако, это единство не выглядит так монолитно, как в монологической модели и учитывает неподконтрольные или относительно самостоятельные источники новых смыслов, стилей, идей.

Монологическая модель хронотопа, использующаяся при исследовании тоталитарной культуры показала свою эффективность, когда предметом изучения были ее структурные элементы. Однако, она оказалась бессильна при решении задач, связанных с культурной динамикой. Мы полагаем, что современная культура Нового времени является сложным, динамичным социокультурным образованием полифонического типа. Лицо современной культуры определяет город, чья культурная природа раскрывается в социокультурном разнообразии и многообразии человеческих способов и стилей мышления и поведения, человеческого творчества. Хронотопом, наиболее полно отражающим в себе эту природу, является городской Дом, как место функционирования городского кружка. Это специфическое объединение горожан имеет множество форм: от философской школы, до масонской ложи и театра. Все они, в меру таланта участников, представляют собой креативные центры современной культуры.

На наш взгляд, исторический период, примыкавший к рубежу веков можно представить как эпоху постепенного втягивания России в воронку тоталитаризма. Тоталитарная культура стала возможной благодаря монологическому видению культуры большинства из участников культурного процесса того времени. Монологические: идеи большевизма находили определенный отклик и русской литературе XIX века и в авангарде начала XX столетия. Кроме того, ее строительство могло опереться на традиционный российский менталитет, имевший на тот момент свои основания в мифе и крестьянском способе жизни, с его ориентацией на единые культурные образцы, цикличное время. Наконец, еще одним ее культурным основанием стала социальная практика антисистемного городского кружка. Антисистемный кружок подчиняет все социальные отношения, как внутри группы, так вне ее, репрессии, и выстраивает их в вертикаль.

В истории человечества город оказался той структурой, которая разбивала единые ценностные, коллективные представления мифа, выстраивала полифонию ценностей, субкультур, профессий, специализированных областей деятельности, то есть структурой, самой своей социальной природой сопротивляющейся тотальности мифологического сознания и тоталитарной социальной системе. Культурологическая реконструкция художественного хронотопа русских писателей второй половины XIX века Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева и других показала, что в целом русская литература находилась под определенным влиянием монологических моделей действительности. В «классической» русской литературе XIX века оказалось возможным значительное, неоправданное умаление роли города, и не нашлось достойного места хронотопу Дома, как социальному времени-пространству. Герой, как правило, склонялся к принятию единственно правильной, так называемой, «народной» точки зрения. По ходу сюжета он отказывался от своей социально-личностной позиции во имя всеобщей целостности, основанной на крестьянском обрг<е жизни. В русской литературе конца XIX века таким центром является народ, а точнее - крестьянская субкультура. Все положительное русские писатели сосредотачивают в народно-роевом, крестьянском начале, к которому оказались приобщены вечные ценности мира: любовь, дружба, товарищество, взаимопомощь, трудолюбие.

Героем русского реалистического романа был горожанин-интеллигент (дворянин или разночинец). Однако, несмотря на это, интеллигентскими эти романы назвать сложно, потому, что ценностный центр в них смещался по ходу развития сюжета в макросреду или крестьянскую действительность: Основным итогом этого смещения было то, что сами интеллигентские, городские ценности, образ жизни, воплощенные во времени и пространстве Дома - месте дислокации городской среды - подвергались безжалостному развенчанию. Русский реалистический роман конца XIX века отвергал городскую среду как уродующий фактор. Критическое отношение к среде вызывало такое же отношение и к личности, ею порожденной. Личность пыталась преодолеть косность среды, уходила в крестьянскую действительность, в народ, что бы приобщиться к народной общности и нравственности, а, вернувшись, не могла ни изменить свою среду, и жить по новым законам, и так оставалась на полдороги между старой и новой действительностью, став вечным укором городскому образу жизни. В центре размышлений столпов отечественной литературы XIX века стоит интеллигентский «подвиг», основанный на идее жертвы, самоотречения. Во многих произведениях литературы эта тема звучит как тема ухода из Дома в Мир (в народ). Часто этот мотив принимает форму паломничества, странничества, почти юродства .героя. Мотив ухода из Дома принимает характер возвращения (здесь реализуется библейская легенда о блудном сыне) к подлинным истокам народной, цельной, этической жизни. Литературу XIX века - величайший поставщик моделей ухода-возврата, народнических концепций, социальных типов интеллигентов: «лишнего человека», «кающегося дворянина», «новых людей», меняющих свою городскую интеллигентскую социальность на этически безупречную социальность крестьянина.

Монологический стиль мышления проявил себя и в тоталитарной культуре очевидна преемственность русской классики XIX века и таких художественных стилей как авангард и соцреализм. Все они сходились в непонимании полифонической культурной природы города. Советская литература выстраивала единственный культурно-антропологический ряд героев. На вершине культурной иерархической пирамиды соцреалистического текста обосновался персонаж, полностью соотносящий свой частный мир с историческим движением. На нижней ее границе существовал антигерой - зеркальное отражение достоинств истинного героя. Антигерой был не способен слиться с эпохой, его субъективное (а значит, ущербное), в системе коллективистских ценностей, восприятия принципиально не совпадало с ней. Гдетто между персонажами-антиподами располагался стихийный человек.

В чем сходятся и расходятся доминирующая тоталитарная и альтернативная булгаковская модели культуры? Во-первых, обе модели представляют Город в качестве форпоста современной культуры. Большевики за время своего пребывания у власти провели в жизнь грандиозный план индустриализации, невозможный без усиления роли Города в культурной жизни стрлны. За довольно короткий исторический отрезок в целом аграрная держава превратилась, с известными оговорками, в урбанистическую. К середине века численность горожан в два раза превзошла численность жителей села. Город со своими традициями, обычаями стал оказывать огромное воздействие на деревенские стереотипы поведения и мышления. Однако само понимание городской культуры, ер ценностей существенно разнились.

Тоталитарная культура представляла город как однородное пространство, управляющееся из одного интеллектуального и духовного гиперцентра. Всякая частность, отдельность, а тем более возможный источник альтернативных способов существования, альтернативных социальных стратегий немедленно подвергался обструкции. Поэтому тоталитарная культура настойчиво и целенаправленно борется с тем, что сама она называет изолированностью, асоциальностью, «мещанством», и всеми силами пытается не оставлять человека наедине с самим собой, выгнать его на улицу, где социальное действие подчинено и вписано в идеологический ритуал и поддается контролю. Тоталитарная культура старается максимально овнешнить социальное действие, заполнить субъективное время, лишить человека права выбора стратегии поведения уже выбранной за него стратегией репрессии или стратегией потенциальной жертвы. Инструментом репрессии выступает тоталитарный человек, волевым актом расчленяющий мир, упрощающий его. Это современный варвар, он асоциален, не смотря на свою публичность и публичность своего социального действия. Он способен лишь повторить старые культурные формы, причем наиболее асоциальные, репрессивные, деструктивные, поэтому создает конфронтацигошую модель культуры с жесткими иерархически подчинительными отношениями участников культурного процесса. Для тоталитарной модели культуры городской кружок это опасный социальный союз. С асоциальным принципом объединения и с противоположными ценностями (он бес-ценен), искусственно отделен от жизни, от большого животворящего тоталитарного времени-культуры.

В своих романах М.А.Булгаков выстроил полифоническую модель культуры. Начнем с того, что М.А.Булгаков писатель городской не только и не столько по месту своего рождения. По сути, это первый русский писатель, привнесший в свое творчество и сознательно отстаивавший ценности городской культуры: высокую коммуникативность, национально-культурную и социальную толерантность, уважение к чужой индивидуальности, к чужому мнению, высокий профессионализм и т.д. М.А.Булгаков показывает, что тоталитарная система строится на внешних соответствиях с системной малой группоц^и в этом ее притягательность для современников. На самом же деле, это симуляция городского объединения, так как вместо сотрудничества она предлагает социальную репрессию. М.А.Булгаков противопоставляет тоталитарную культуру культуре, основанной на городских социальных ценностях и связях.

Булгаковский человек не порывает со своей средой, своим ближним кругом, которому он обязан воспитанием, социализацией, тем кругом представлений о жизни, который он имеет. Именно поэтому у каждого булгаковского героя есть некий «остаток», не позволяющий ему вместе с переменой социальной маски меняться полностью. Булгаковское городское пространство - сложноорганизованная социальная структура, где большую роль играют социальные объединения разных типов. Важнейшее место в современной городской культуре М.А.Булгаков отводит малой группе -кружку. Кажется, в его произведениях представлены все типы малых объединений, когда-либо существовавшие в России, Это: а) масонская ложа (Воланд и его «свита»); философский кружок (Иешуа - Левий); художественные объединения: музыкальный и литературный салоны (семья Турбиных и «милые сердцу друзья юности» (роман «Белая гвардия» и пьеса «Дни Турбиных»), Мастер и Маргарита, литературный кружок (Мастер -Бездомный), объединения ученых (Преображенский - Борменталь (повесть «Собачье сердце»), Персиков - Рокк (повесть «Рокковые яйца»), Берлиоз — Иван Бездомный. Системный городской кружок имеет устойчивую социальную структуру, его функционирование - залог существования диалогического культурно-социального пространства города. Как пишет А.П.Назаретян: «Идейный иммунитет формируется при диалогическом общении, при котором представление о предмете проходит Фильтры критического суждения, человек знакомится с альтернативными точками зрения и готов их обсуждать» [105, 112]

М.А.Булгаков не выстраивает единую пирамиду героев, а располагает их как бы параллельно. Каждый из типологических рядов вполне самодостаточен ^ и в тоже врехмя вместе они образуют полифоническую культурную систему, функционирующую в городском пространстве. Вечные города - Ершалаим - Москва - Город, если и уничтожаются, то только «понарошку». В городах должна существовать городские объединения -нормативные пространства как необходимые для творчества. Диалог -важнейшая составляющая этой культуры. Даже убийца (Пилат) и его жертва (Иешуа) и в финале романа «Мастер и Маргарита» свободно беседуют. В центре булгаковского мировидения - человек. Человек у М.А.Булгакова социально законен и не случаен в культурном пространстве. В этом его ответ репрессивной коммунистической утопии. Таким образом, М.А.Булгаков выстраивает универсальную цепь городской культуры: человек — «среда» (малая социальная группа - городской кружок) - город, где все части одинаково важны и взаимосвязаны. Выпадение любого звена - культурная катастрофа.

Но не всякий человек и уфужок, и город отвечают требованиям современной культуры. Здесь мы подходим к определению тоталитарной культуры. По мнению М.А.Булгакова, тоталитарная культура не является явлением исключительно XX века. В XX веке она только приняла государственные форы. Тоталитарная культура- это скорее форма монологического упрощающего взгляда на мир, который реализует агрессивный социокультурный тип, репрессивные отношения между людьми и отсутствие творческого и индивидуального в культуре, без чего даже традиционное пространство соскальзывает в тоталитарные социальные отношения и воспроизводит репрессию, ничем не отличаясь от репрессивного тоталитарного кружка и тоталитарного государства в целом. ш

Думается, М.А.Булгакову созвучны слова современного ученого А.А.Кара-Мурзы, который обозначил тоталитаризм как преобладание в социальных отношениях репрессивных практик: «Тоталитаризм» (и «большевизм» как его русская разновидность) - это не социальнот экономическая формация, а репрессивная интенция власти, сама форматирующая общество. При этом «власть» - это не те, кто «на самом верху», это отношения любого «верха» к любому «низу».[65, 372]. Традиционное домашнее пространство в сочетании с творческим, личностным фактором, создают среду, где вирус тоталитаризма гибнет. Эта среда не насильственная, а диалогичная. Само по себе такое пространство есть отрицание тоталитаризма и фактор стоического, а порой и активного сопротивления тоталитарной культуре. Стратегия культурного сотрудничества проводится через креативный социокультурный тип I личности и нормативно-традиционное пространство городского кружка Таким образом, основываясь на примерах из литературного творчества М.А.Булгакова, определены хронотопы и наиболее эффективные техники сопротивления тоталитарному миру.

Определенным образом тоталитарная культура оказалась заложницей собственных культурных истоков. Как дитя универрально-романтической монологической модели культуры, ориентированной на европейский образец цивилизации она всячески распространяла городской образ жизни, между тем, как городская культура самой своей дифференцированной, мозаичной социальной природой противостоит попыткам упрощения и уплощения социальной жизни. В альтернативной булгаковской модели сама культура тоталитарного периода русской истории рассматривалась как достаточно сложная, и дальнейшие исторические события подтвердили эту точку зрения. I 2 3 4 5 6 7 8 9

10

11,

12

13,

14,

15, Ш

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Меринов, Валерий Юрьевич, 2004 год

1. Аксючиц В. Идеократия в России: Метаморфозы богоборческого режима. -М., 1995.

2. Алешин А.Л. Тоталитарное государство в модели и реальности: от Руссо к сталинизму // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989.

3. Арендт X. Истоки тоталитаризма. М., 1996. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. - М., 1993.

4. Ахиезер A.C. Город фокус урбанизационного процесса // Город как социо-культурное явление исторического процесса. - М., 1995. Ахиезер A.C. Город и диалог // Культурный диалог города во времени и пространстве исторического развития. — М., 1996.

5. Ахиезер A.C. Коган Л.Б. Яницкий О.Н. Урбанизация, общество и

6. Баранов В. Время мысль - образ. - Горький, 1973.

7. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994.

8. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культурасредневековья и Ренессанса. М., 1990.

9. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000.

10. Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000.

11. Бергер П. Социалистический миф // Социологические исследования. -1990,- №7.

12. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

13. Бердяев H.A. Кризис искусства // Философия творчества, культуры, искусства. В 2-х т. М., 1994, Т. 2.

14. Бердяев H.A. Судьба России. М., 19 9 0.

15. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. - М., 1990.

16. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. — М., 1986.

17. Бородай Ю.М. Почему православным не годится протестантский капитализм // Наш современник, 1990, - № 10.

18. Бородай Ю.М. Третий путь // Наш современник, 1991, - № 10.

19. Бородай Ю.М. Миф и культура // Опыты: Литературно-философский ежегодник. М., 1990.

20. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.-М., 1992.

21. Булгаков М.А. Белая Гвардия // Булгаков М.А. Собрание сочинений в 5-ти т. -М., 1989, Т. 1.

22. Булгаков М.А. Записки покойника (Театральный роман) // БулгаковМ.А. Собрание сочинений в 5-ти т. — М., 1990, Т. 4.

23. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Булгаков М.А. Собрание сочинений в 5-ти т. — М., 1992, Т. 5.

24. Булгаков М.А. Рассказы и очерки. // Булгаков М.А. Собрание сочинений в 5-ти т. М., 1990, Т. 2.

25. Бычков В.В. Эстетика Аврелия Августина. М., 1984.

26. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

27. Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909-1910. М., 1991.34