Культура горнозаводского населения Урала XVIII-XIX вв.: Жизнеобеспечение, ритуалы, религиозные верования тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Голикова, Светлана Викторовна

• Голикова, Светлана Викторовна
• доктор исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор исторических наук Голикова, Светлана Викторовна

Введение.

Глава I. Методология, историография и источники

1.1. Методология.

1.2. Историографические проблемы исследования культуры горнозаводского населения.

1.3. Источники.

Глава II. Культура жизнеобеспечения

2.1. Поселения.

2.2. Жилые и хозяйственные постройки.

2.3. Одежда.

2.4. Питание.

2.5. Домохозяйство.

Глава III. Духовная культура

3.1. Семейные обряды.

3.2. Праздники.

3.3. Религиозные верования.

3.4. Горнозаводской фольклор.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Культура горнозаводского населения Урала XVIII-XIX вв.: Жизнеобеспечение, ритуалы, религиозные верования»

Активное промышленное освоение Урала в XVIII в. создало новую экономическую, социальную и культурную среду, получившую название «горнозаводской Урал». Его появление стало ключевым для кристаллизации регионального варианта социально-экономического развития. Значительную роль в выработке «уральской» идентичности сыграла культура горнозаводского населения. Являясь выразителем этой идентичности, она стала интеграционным механизмом, обеспечившим трансформационные процессы внутри нарождавшегося уклада жизни. Без изучения культуры горнозаводского населения Урала невозможно понять историю края в целом.

Поскольку культурное разнообразие возникает в результате приспособления к условиям существования социума и природы, постольку культуру горнозаводского населения можно рассматривать как адаптацию русской культуры к условиям горной и металлургической промышленности. Речь идет о развитии русской культуры через множащееся богатство реализуемых ею исторических возможностей. Изучение культуры горнозаводского населения дает возможность проследить, насколько оказались восприимчивы к изменениям под воздействием производства традиционные черты русской культуры.

Будучи продуктом культурно-исторического «исхода» из Европейской России, культура горнозаводского населения Урала не могла быть механически перенесенным «слепком», «бледным» подобием, маргинальным явлением «материнской» культуры. Этот оригинальный культурный импульс следует рассматривать не как внешний фактор, но как момент внутренней трансформации русской культуры. Следовательно, его изучение будет способствовать более полному воссозданию истории культуры России.

Наряду с этим исторический опыт культурной жизни горнозаводского края позволяет углубить наши представления о социокультурных аспектах становления и развития крупного производства как в национальном, так и в мировом масштабе. Его важным результатом стало появление «рабочей культуры». Такое исследовательское направление как «рабочая история» в последние годы осознало недостаточность изучения только рабочего протеста. Внимание было обращено на значимость в повседневной жизни и практической деятельности рабочих символических ценностей, обычаев, традиций. Культура рабочих -многоаспектная и обширная тема, в изучении которой необходимо идти по пути увеличения числа локальных, региональных исследований. Из их совокупности будет складываться объективное представление об этом сложном культурном феномене. Вкладом в его создание является и наше обращение к культуре горнозаводского населения Урала, рассматриваемой в качестве одной из «региональных культур рабочих»1.

Общественная значимость изучения культуры горнозаводского населения определяется вниманием наших современников к сохранению культурной памяти (традиции), где она предстает полным жизни, коллективным, органичным образованием, ставшим ключевым звеном в основе нынешнего регионального социума. В этом смысле горнозаводской Урал понимается как один из закономерных и естественных предшественников современного уральского региона.

ОБЪЕКТОМ данного исследования является горнозаводское население Урала, которое выступает участником культурного процесса - творцом и носителем горнозаводской культуры. Для определения принадлежности к этой культурно-отличительной общности нужно учитывать следующие критерии: проживание ее членов на территории горнозаводских округов и постоянное их участие в горнозаводском производстве, которое рассматривалось ими в качестве основного источника существования.

Наличие особого слоя населения, сформировавшегося на базе горнозаводской промышленности, сомнений у историков не вызывает. Однако занятые в ней люди, принадлежали к разным сословным группам и состав «горнозаводского населения» в различные хронологические периоды был не одинаков . Постоянные квалифицированные кадры металлургических заводов сложились в течении XVIII в. посредством переселения по указам казенных мастеровых, рекрутирования приписных крестьян, переводом «пришлых» в категорию «веч-ноотданных» и «сверстанных с крепостными» и подготовки специалистов из числа крепостных крестьян. В источниках XVIII в. обслуживавшее заводы население называли «мастеровыми и работными людьми»3. С отменой приписки и заменой приписных крестьян непременными работниками в начале XIX в. заводы получили постоянный контингент вспомогательных рабочих. В первой половине XIX в. в казенных округах работали государственные мастеровые и непременные работники, в последние предреформенные годы называвшиеся также урочными работниками. Посессионным округам могли быть предоставлены эти же категории трудящихся. Кроме них там были заняты, принадлежавшие заводчику, крепостные крестьяне. Владельческие (вотчинные) округа использовали труд крепостных крестьян, иногда их делили на категории постоянно работающих на заводе и подзаводских (использующихся на вспомогательных работах) крестьян. Во всех типах округов имелись также вольнонаемные работники различной социальной принадлежности.

Горнозаводской Урал не был монокультурным социумом. Его культурной мозаичности способствовали различные места выхода мигрантов: Русский Север, Поволжье и другие, которым, в свою очередь, была свойственна складывавшаяся веками культурная пестрота. Тем более, что переселения осуществлялись не на основе этнических групп. К местным уральским жителям, которые в основном были выходцами с Русского Севера, прибавились поселенцы из центральных уездов страны, Среднего Поволжья. В первой половине XIX в. мигрировать на Урал стали из южных губерний: Воронежской, Курской, Рязанской, Тамбовской. В Нижне-Тагильский округ переселяли украинцев4.

За 1719-1795 гг. (с первой по пятую ревизию) число мастеровых и работных людей увеличилось с 11,9 тыс. до 86,4 тыс. человек, то есть более чем в 7 раз. С учетом «женской половины» данная цифра удваивается, достигая примерно 200 тыс. жителей. Наиболее быстро эта категория населения росла в период строительного бума, когда на территории края появилось 70 заводов. К 1760-х гг. мастеровые и работные люди составляли около 11% населения Пермской и Оренбургской губерний. В последней трети XVIII в. численный рост группы несколько замедлился. В начале XIX в. доля мастеровых и «непременных» работников в составе населения Урала равнялась 8% (около 100 тыс. душ мужского пола). В 1861 г. к горнозаводскому населению относила себя десятая часть жителей края (300 тыс. душ мужчин, следовательно 600 тыс. всех горнозаводских людей). В действительности их численность была больше (скорее 700 тыс.), поскольку заводские владельческие крестьяне официальной статистикой не учитывались. В пореформенный период число горнозаводских жителей увеличилось до 1 млн человек. Из них в Пермской губернии проживало 664 тыс., в Уфимской - 125 тыс., в Оренбургской - 114 тыс., в Вятской - 97 тыс.5

Уже в XVIII в. на предприятиях черной и цветной металлургии и в золотопромышленности трудились рабочие 250 специальностей разной квалификации6. Особенностью производственного процесса являлось численное преобладание вспомогательных работников над основными. В железоделательном производстве их соотношение составляло 1 к 3-4. А медь плавила только десятая часть общего контингента заводских кадров . Тяжелый труд в «огненных цехах» был в состоянии вынести «совершенно особый тип заводского фабричного». К вспомогательным работникам относились те, которые «робили в горе», углежоги, «транспортные» рабочие, поденщики, «черноделы», не имевшие определенной специальности или менявшие ее с каждым годом, сплавщики, и другой «работный люд», занятый в «караванной операции» - отправке судов с готовой продукцией в Европейскую Россию. Служителей низшего, частично среднего звена, в отличии от высшего и заводовладельцев, также следует относить к горнозаводскому населению.

После падения крепостного права горнозаводской труд оставался основным источником существования «искусственно привязанного предыдущими историческими влияниями к горному промыслу, развитого им в исключительно одностороннем направлении» многочисленного горнозаводского населения8. И.Х. Озеров выражал сущность данного населения еще определеннее: «улитка, присосавшаяся к своему камню», «от которого не может оторваться»9.

Общие закономерности формирования заводского населения в крае, географическая близость заводов, контакты между заводским населением, противопоставление заводского населения крестьянскому» служат у специалистов основанием для рассмотрения его в качестве самостоятельного специфического участника исторического процесса в уральском регионе10.

ПРЕДМЕТ исследования - культура горнозаводского населения Урала, которая в качестве единицы культурного многообразия возникает в результате приспособления к социально-экономическим условиям горнорудной и металлургической промышленности. Поэтому из всего разнообразия определений культуры взято антропологическое, этнологическое ее понимание - как способа деятельности. Исследования, базирующиеся на положениях адаптивно-деятельностной культурологии, представляют собой попытки конструирования способа существования людей посредством их культурных практик. Поскольку окружающая среда имеет два измерения: предметно-вещественное и идеально-образное, люди адаптируются к ней в первом случае при помощи материальной культуры, во втором - духовной культуры. К материальной культуре относят сферы первичного производства и жизнеобеспечения. Производство, превратившееся на горнозаводском Урале в крупную промышленность, уходит за рамки нашего рассмотрения как предмет изучения, но постоянно присутствует в качестве определителя типологической характеристики культуры горнозаводского населения. «Воздействие горной промышленности, испытываемое культурой в целом» изучает даже особое научное направление - «горная этнография», которая показала, что горняки, металлурги-плавильщики и кузнецы в силу особых условий своего труда имеют специфические образ жизни и культуру11. С подобных позиций мы можем рассматривать культуру горнозаводского населения Урала в качестве варианта «горняцкой» культуры, возникшей в начале XVIII в. на «русском» субстрате.

Появление культуры горнозаводского населения Урала совпадает с новым

12 периодом в истории самой русской культуры . Петровские преобразования внедрили в культурное самосознание представление о коренном противостоянии между старой и новой Россией, об отсутствии между ними всякой культурной преемственности. Элементы такой преемственности вытеснялись на периферию научных интересов. Благодаря чему, по мнению В.М. Живова, практически не описанным остается эволюция «низового» сознания, которое не было статичным и включало в себя «своеобразную рецепцию» новой культуры. С его точки зрения, исследователями также игнорируется «старое» внутри «новой» культуры: «В центр внимания попадает лишь то развитие, которое декларируёт свою преемственность по отношению к петровским преобразованиям: связь этих новых традиций со старой культурой, декларативно отрицаемая. деятелями новой культуры, остается, как правило, затушеванной». Петровское царствование воспринимается как «подлинно культурологическая граница», жизнь допетровской Руси - «как этнически чуждый быт, противостоящий позднейшему «европейскому» и порождающий такое же чувство остранения, как и быт

1 Ч непросвещенных туземцев» . Расширение предметной области историко-культурных исследований за счет обыденной — наиболее массовой и постоянной сферы культурной жизни народа - покажет перипетии укоренения «нового» в толще культурной жизни, тем самым будет способствовать выявлению преемственности в развитии русской культурной традиции.

К числу наиболее массовых и постоянных сфер культуры, в которых эта традиция находила свое воплощение, следует отнести поселения, жилище, одежду, пищу, домохозяйство (представляющих культуру жизнеобеспечения). В духовную составляющую понятия культуры входили ритуалы, верования, фольклор. К ней традиционно относят процессы развития образования, просветительских учреждений, печати и тому подобное. На протяжении XVIII в. и, особенно XIX в., горнозаводское население сталкивалось с этими культурными явлениями. Однако они относятся к принципиально новому механизму распространения и передачи культурных ценностей, присущему современной культуре и исключены из данного исследования, поскольку главным способом сохранения и трансляции наиболее массовых и постоянных сфер культуры изучаемого времени являлась традиция.

ЦЕЛЬ диссертационного исследования - выявление особенностей эволюции русской культурной традиции в условиях промышленного освоения Урала XVIII-XIX вв. Для достижения поставленной цели необходимо реализовать следующие ЗАДАЧИ:

- проследить процесс формирования и развития горнозаводских поселений;

- определить общее и особенное в эволюции основных элементов культуры жизнеобеспечения горнозаводского населения - в устройстве жилища, одежде, пище;

- изучить состав, отраслевую структуру, механизмы функционирования домохозяйства (дворохозяйства) в условиях горнозаводского производства;

- выявить специфику трансформации ритуальной сферы: семейных обрядов и празднеств жителей горнозаводского Урала;

- обнаружить особенности в развитии религиозных верований горнозаводского населения края;

- проследить становление и динамику изменений горнозаводского фольклора.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ исследования - XVIII-XIX вв. Нижняя временная граница связана с началом строительства заводов (Невьянский, Каменский пущены в 1701 г.) и формированием горнозаводского населения.

Верхняя временная дата - рубеж XIX-XX вв. - ознаменовался фундаментальными изменениями, прежде всего в области промышленности: темпы ее развития заметно ускорились, а многие процессы перешли из латентного состояния в открытое. В полную силу заявила о себе вторая индустриальная революция, которая оказала влияние и на экономическое развитие России. Появились новые организационные формы, например, такие как, акционирование, монополизация, новые товары. Технические новшества активно внедрялись в быт, превращались в повседневность. Наряду с изменениями в экономике и общественно-политической жизни, отличительной чертой тех лет стали новые явления в области культуры. Приход стиля «модерн» чувствовался практически во всех сферах жизни, хотя внутренняя логика развития явлений культуры демонстрировала определенную инерцию. Для преодоления хронологической условности и учета инерционного протекания в XX в. процессов, зародившихся в более раннее время, при изучении культуры горнозаводского населения Урала целесообразно в отдельных случаях обращаться к материалам начала XX в., используя, укоренившееся в историографии, понятие «долгий XIX век»14.

ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМИ РАМКАМИ работы являются районы расселения горнозаводского населения края - горнозаводские округа, состоявшие из одного или нескольких заводов. Большинство из них сформировалось на протяжении XVIII в. В первой половине XIX в. в уральских губерниях насчитывалось 47 округов, в период 1861-1917 гг. их число возросло до 56. Самой горнозаводской считалась Пермская губерния (в первой половине XIX в. 22 округа, во второй половине XIX - начале XX вв. - 31). Заводы также имелись в соседних с ней Вятской (6 округов) и Оренбургской (в первой половине XIX в. 19 округов). После ее разделения в пореформенное время на Оренбургскую и Уфимскую губернии, в первой находилось 9, во второй - 12 округов.

МЕТОДОЛОГИЯ исследования построена на принципе историзма и междисциплинарном подходе. Историзм предполагает рассмотрение культуры как процесса с учетом меняющихся контекстов. В данной работе процессуальность и и контекстуальная обусловленность исследуются с помощью теории «социального становления» П. Штомпки. Междисциплинарность обеспечивает стереоскопическое видение культурного процесса в единстве различных его сторон. Методологическую основу диссертации составляют историко-антропологический подход, адаптивно-деятельностная культурология и тради-циология. Изучение представлений, ценностных ориентаций требует применение средств из арсенала истории ментальностей, анализ процессов зарождения культурных явлений, изменений на символическом, знаковом уровне - обращения к микроистории. В комплексе с традиционными методами исторического анализа (описательным, сравнительно-историческим, историко-типологическим и историко-генетическим) они позволяют выявить реальное содержание культурного процесса.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА исследования заключается в том, что впервые на региональном (уральском) материале исследованы судьбы народной культурной традиции в условиях развития горнозаводского производства XVIII-XIX вв., охарактеризованы факторы, механизмы и результаты ее трансформаций, прослежено соотношение в культуре горнозаводского населения Урала общерусских черт и «регионально-производственной» специфики. В качестве источ-никовой базы использованы серии массовых первичных источников: описаний, судебно-следственных материалов, ревизских сказок, подворных описей, многие из которых впервые введены в научный оборот.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ Результаты исследования и введенные в научный оборот данные могут быть использованы при чтении вузовских спецкурсов, подготовке лекций, обобщающих трудов по истории и культуре Уральского региона. Опыт культурной истории горнозаводского населения края возможно также использовать в просветительских целях (для предотвращения межэтнических, социальных, конфессиональных конфликтов) и при прогнозировании социокультурного аспекта различных преобразований.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Голикова, Светлана Викторовна

Заключение

Своеобразие культуры горнозаводского населения Урала проявилось в двух направлениях - появлении собственных культурных феноменов и особенностях протекания в горнозаводских районах (по срокам, темпам, интенсивности) общероссийских культурных процессов. К феноменам относилась, во-первых, горнозаводская система расселения, которая имела особенности в типе заселения (завод - обязательно у пруда на реке, заводские деревни и села - на тракте, у завода, у пристани), в типе расселения (в соответствии с расположением промышленных объектов на территории округа), типе поселений (завод, заводские села и деревни, жители которых занимались обслуживанием металлургической промышленности края) и в форме поселений (наличие в застройке производственных, общественных и жилых зданий, выход производственных строений в центр поселений).

Во-вторых, культурное своеобразие проявилось в создании горнозаводского домохозяйства. Оно функционировало благодаря системе льгот, предоставляемых производством и «вписывалось» в окружную экономику благодаря смешанной денежно-натуральной структуре источников доходов и, ориентированной на животноводство, отраслевой структурой, которая в первую очередь была призвана обеспечивать горнозаводскую промышленность тягловой силой.

Возникновение горнозаводского фольклора, с более реалистичным способом отображения действительности, следует признать еще одним феноменом исследуемой культуры. Благодаря повышенному вниманию к социальным и производственным условиям горнозаводской среды обитания в народном творчестве появились оригинальные сюжеты, мотивы, темы, герои, образная система.

В культуре жилища горнозаводская специфика нашла выражение в добротности построек (вместо изб - «светлицы», по выражению современника), попытках каменного и серийного строительства. В культуре одежды для нее было характерно использование спецодежды, в культуре питания - гарантированное снабжение хлебным провиантом и наличие приусадебного хозяйства. В праздничной сфере - возникновение корпоративных праздников (дней рождений, юбилеев заводов, «спишки»), в развитии религиозных верований - создание промысловой магии.

Особенности протекания в горнозаводских районах общероссийских культурных процессов в сфере жизнеобеспечения проявились в более раннем и интенсивном переходе к «правильной» планировке и к типовой застройке центра поселений, к белым избам и стропильным конструкциям крыш, к разгораживанию единого пространства избы на различные помещения, в замене русского костюма урбанизированным европейским («немецким платьем»), в увеличение ассортимента тканей фабричного производства, покупаемых пищевых продуктов, во введении в основу рациона картофеля, чая, отчасти сахара. В связи с распространением раскола и «новых» сект, например, возникновения иеговиз-ма, на горнозаводском Урале происходило не умаление религиозных представлений и ценностей, а, наоборот, усиление религиозной направленности духовной культуры. С углублением религиозного чувства, наполнением его большим эмоциональным и личностным содержанием неканонические взгляды и представления, в том числе связанные с мифо-ритуальным комплексом горняков и металлургов, были представлены более весомо. Формирование нового отношения к празднику как к свободному времени, повлекшее за собой его десакрали-зацию и эстетизацию началось здесь раньше и происходило более быстрыми темпами. Если по всей России регуляция праздничного календаря под предлогом борьбы с праздностью началась в пореформенное время, то на горнозаводском Урале - буквально с периода строительства заводов и достигла здесь еще в крепостнический период достаточно острых форм. Использовать праздник в качестве инструмента решения социальных вопросов (что свойственно современной праздничной культуре) на горнозаводском Урале стали также довольно рано - с появлением корпоративных торжеств.

Изучение культуры горнозаводского населения Урала показывает, что в отдельном отличаясь или противореча целому, в главном она оставалась «согласующейся» с национальной культурой и продолжающей ее развитие. Обладая культурной самобытностью, она демонстрировала, однако, гораздо более высокую степень схожести, чем различия с этничной (в данном случае - русской) или общегражданской культурой (в данном случае - российской русскоязычной). Самобытность культуры горнозаводского населения Урала воспринимается не как деформация русской культуры, а как цельно организованный культурный контекст, «организатором» которого выступало горнозаводское производство. В качестве культурогенного начала оно представляло собой взаимодействие многочисленных сил и факторов, порождавших различные культурные явления. Расселение, домохозяйство и связанная с ним модель питания были производными от социально-экономического содержания окружной системы. Специфика условий труда породила необходимость спецодежды. Различные виды производственной деятельности горнозаводского населения способствовали появлению корпоративных праздников, лежали в основе возникновения особых жанров и сюжетов горнозаводского фольклора, стали причинной развития промысловой магии и связанных с ней верований. Требования к уровню квалификации рабочей силы привели к привлечению на этапе формирования горнозаводского населения раскольников, что создало определенную конфессиональную обстановку. В основе эволюции культуры горнозаводского населения под воздействием производства лежал комплекс причин — прямых (примеры приведены выше), косвенных (приток старообрядцев на производство способствовал дополнительному разнообразию семейных ритуалов), близких (приезд Н.С. Ильина служить в Баранчинский завод сделал его «родиной» иеговизма), отдаленных (организация производственного процесса (прежде всего его непрерывный цикл) в конце концов изменила отношения к празднику, досугу вообще). Чаще всего изменения оказывались результатом воздействия нескольких причин. Особенность горнозаводского стиля в жилищах - добротность построек - порождена отводом округам богатых лесом дач и реализацией принципов патернализма, выразившихся в снабжении работников льготной деловой древесиной. «Промышленный патернализм» способствовал появлению на горнозаводском Урале корпоративных праздников («дней рождений» и юбилеев заводов), особых ритуалов, таких, например, как «жалование» «наградными» кафтанами. Доказательством «производственного» характера данной культуры служит появление у занятых в горнозаводском производстве мужчин спецодежды, «наградных» кафтанов, промысловой магии. Ориентация в ее развитии на мужчин проявилась также в выразительной и более динамичной эволюции мужского костюма, проделавшего путь от русского к западноевропейскому и обратно к русскому.

Обращение к истории культуры горнозаводского населения раскрывает процесс врастания в русскую почву крупной промышленности, в ходе которого происходило «окультуривание производства» - появление и разрастание вокруг него культурной среды. Культурные инновации, особенно в ранний период, прочно были связаны с промышленным патернализмом в его как государственном, так и частновладельческом вариантах. Многие культурные явления (например, связанные с домохозяйством) были закреплены законодательно. Значительную роль патернализм сыграл в становлении системы расселения. Власти и владельцы были решающей инстанцией в определении места и времени строительства завода. Архитектурные комплексы в центрах заводских селений, увековеченные в памятниках заводчики были призваны стать наглядным выражением патерналистской практики. Власть прививала населению традиции государственных праздников, владельцы - празднование собственных именин и корпоративных торжеств. Борьба с расколом и сектантством была возведена в ранг государственной политики и от заводовладельцев по отношению к ней ожидали лояльности. Проводником патернализма «от культуры» явилась бюрократия в лице служащих казенных и частных заводов. В своем распоряжении они имели арсенал следующих средств: запреты и противоположенные им поощрения, прямое вмешательство в жизнь горнозаводского населения и «личный пример». Под запретом находилась конфессиональная и обрядовая практика, прозелитизм старообрядцев и сектантов, «тайные» сказки и побасенки. В основном с помощью запретительных мер насаждали «правильную» планировку. Поощрялось каменное строительство, развитие отраслевой структуры домохозяйства. В последнем случае наблюдались и случаи прямого вмешательства. Благодаря личному примеру служащих к горнозаводскому населению проникали новинки в области питания, одежды, устройства жилища и интерьера, стандарты праздничного времяпрепровождения, новые веяния в религиозной жизни. Последние, о чем свидетельствует роль заводских приказчиков в распространении раскола, заводских служителей и даже священников в укоренении среди рабочих иеговизма, могли не совпадать с официальным курсом. «Попечительские отношения» признавали за горнозаводским населением роль объекта, а не субъекта культурных преобразований. Не спросив его желания и согласия, ему «внушалась польза» «хозяйской заботы». Используя язык принуждения как норму при разговоре с народом, власти и в дореформенное время вынуждены были время от времени идти на компромиссы, которые сказались на природе таких культурных феноменов, как горнозаводское домохозяйство или единоверие.

О цивилизующем влиянии уральского города на культуру горнозаводского населения говорить практически не приходится. Из двух городских центров, которые оказывали такое воздействие приблизительно на пять близлежащих заводов, можно назвать Пермь и Екатеринбург. Последний развивался как «горный» город. В отношении остальных официальных городских населенных пунктов скорее следует ставить вопрос об обратном культурном влиянии заводских поселений. Однако несомненным проводником культурных инноваций были урбанистические элементы внутри горнозаводской среды - мещане и торговцы, жившие в заводских поселках. Наряду с престижными товарами, они поставляли горнозаводским жителям новые стандарты потребления, ценности и идеи.

В пореформенное время расстановка сил между агентами влияния изменилась. Государство и заводчики участвовали в культурном процессе лишь в самом общем виде. Акцент сместился на «общественность» в лице тех же служащих, священнослужителей, земских деятелей, интеллигенции вообще. Значимой продолжала оставаться мещанско-купеческая прослойка. Роль принуждения и запретов резко упала, личного примера - возросла. Исчезло прямое вмешательство в жизнь населения. Наблюдался рост числа заимствований культурных явлений горнозаводским населением, а не навязывание ему их. Признание горнозаводского населения в глазах всех субъектом культурной жизни способствовало ускоренным темпам внедрения нового. «Просвещенческий» патернализм в культурной сфере оказался мало эффективным именно потому, что игнорировал волю горнозаводского населения как субъекта. Хотя он может записать на свой счет удачные инновации, например, «правильную» планировку.

Новое» не появлялось с одинаковой скоростью во всех секторах горнозаводской культуры. Изменения в жилище и поселениях происходили более резким - скачкообразным - образом, нежели в одежде и пище, поскольку последние по своей природе более лабильны и гетерогенны. В области питания традиционная специфика сохранялась дольше, чем в других сферах материальной культуры. Зональные различия (между Северным и Южным Уралом) в ней оказались существеннее, чем региональные, но проявлялись они не столько в трапезах и блюдах, сколько в продуктах и способах хранения. В структуре жилищного комплекса подобные различия были выражены явственнее, чем в поселениях. Асинхронность развития культуры горнозаводского населения приводила к увеличению ее внутреннего многообразия. Многоуровневая темпоральность изменений зависела также от ценностных, эстетических и сопряженных с ними знаковых и престижных знаковых и престижных функций. Благодаря им, особенно в пореформенный период и, в связи с развитием «культуры щегольства», одежда вышла в рекордсмены по темпам изменений. По мере развития культуры горнозаводского населения Урала и больше в пореформенное время наблюдалось не снижение, а повышение ритуально-знаковой нагрузки на компоненты культуры (пополнение ассортимента престижных блюд, усиление эстетической функции жилища, появление эстетической и престижной функции у центра поселения и даже у поселения в целом). Престижная цель деятельности горнозаводских жителей состояла в достижении не отличия, а подобия по принципу «как у всех», «как у людей». Данная установка превращала пищу, одежду, жилище в статусные знаки равенства и способствовала унификации культуры. Проникновение заимствований в материальную и даже духовную сферу горнозаводской культуры подчинялось определенной логике: чем культурное явление было более открыто и общедоступно, тем больше оно имело шансов измениться и, наоборот: чем оно было интимнее, домашнее, тем больше оставалось в нем традиционных черт.

Изменения в культуре горнозаводского населения носили многоплановый, мультилинейный характер. В трансформациях системы расселения и домохозяйства наблюдался параллелизм, который выражал не столько их взаимозависимость, сколько причастность к их развитию окружной системы. Формирование данных явлений происходило на этапе ее складывания, в пореформенное время в связи с разрушением окружной системы начались процессы исчезновения горнозаводского домохозяйства и горнозаводского расселения, ознаменованные превращением первого в домохозяйство крестьян и переходом второго на путь сельского или городского типов расселения. Пища, одежда, все изучаемые сферы духовной культуры демонстрировали в развитии иную траекторию: растущее многообразие своих дифференцированных форм. Общее представление о пути развития культуры горнозаводского населения дает скорее эволюция жилища: первоначальная унификация культурных явлений сменяется последующим увеличением многообразия форм. Выстроить хронологию данного процесса можно лишь в общем виде. Поскольку некая повторяемость в развитии феноменов и сфер культуры трудно уловима на фоне различной скорости протекания одних и тех же фаз, наложение разных фаз друг на друга. Но несомненным хронологическим ориентиром выступает водораздел между до- и пореформенным периодом. Общая демократизация обстановки пореформенного времени, порождала поиск новых культурных ориентиров. Поскольку в периоды интенсификации культурной динамики отклонения от установленных в обществе норм учащались, то увеличение качественного разнообразия способствовало ускорению культурной жизни. Однако, получившие развитие в пореформенный период, инновации зародились в заводской среде намного раньше, начиная с 1830-х гг. Происходило «оправдание» новизны, возникло представление о допустимости и желательности перемен. Ощущение их губительности стало пропадать даже у раскольников. Люди, афиширующие кринолины и пальмерстоны, мыслили себя вне старого, более того, воспринимали его как худшее по сравнению с новым. Параллельно этому возобладало восприятие чужого как более правильного и лучшего по сравнению со своим. Барьеры между своим и чужим стали менее значимы.

По разному в до- и пореформенный период проявляли себя процессы унификации и стандартизации. В пореформенное время они оказывали воздействие на культуру горнозаводского населения края не только на внутриуральском (как в дореформенное), но и на общероссийском уровне.

Таким образом, культура горнозаводского населения оказалась сконструированной противоречиво. Ее историческая эволюция происходила неравномерно, могла быть обратимой, следствием чего стал возврат в пореформенное время от горнозаводской системы расселения к сельской и от горнозаводского домохозяйства к крестьянскому, а также ухудшение жилищных условий и возвращение «русского» мужского костюма. Сферы культуры выступали при этом как динамические реальности, конфигурации которых изменялись в ходе постоянной адаптации, в том числе и друг к другу. Проведенный нами анализ не во всем согласуется с традиционным видением развития культуры. В том числе он показывает, что культурная эволюция не совершалась в форме линейного перехода от старого к новому. Ее, скорее, следует рассматривать как сложный процесс переосмысления способов самовыражения. Изменения осуществлялись во многом в рамках «культуры престижа» на базе местных традиций и накопленного опыта.

Культура горнозаводского населения Урала в XVIII - XIX вв. являлась формой существования общерусской культуры в определенных историко-географических и социально-производственных координатах. Ее следуют признать субкультурой - частью общей русской культуры, чья «система ценностей, традиций, обычаев присуща большой социальной группе людей» (горнозаводскому населению). К достижениям доминирующей культурной среды она добавляла новые, обнаруживающие в русской культурной традиции горнозаводскую специфику. Поэтому обладая высокой долей самоидентификации, она не воспринималась в качестве культуры Другого.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Голикова, Светлана Викторовна, 2005 год

1. АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

2. Архив Географического Общества (АГО).

3. Ф. 26 (Оренбургская губерния). On. 1. Д. 16.

4. Ф. 29 (Пермская губерния). On. 1. Д. 11, 14, 17, 19, 22, 27, 29, 31.

5. Российский государственный архив древних актов (РГАДА)

6. Ф. 350 (Ревизские сказки). On. 1. Д. 1680.

7. Российский государственный исторический архив (РГИА).

8. Ф. 37 (Горный департамент). Оп. 5. Д. 169, 594, 1190; On. 11. Д. 418; Оп. 13. Д. 1032; Оп. 16. Д. 500.

9. Государственный архив Свердловской области (ГАСО).

10. Ф. 6 (Екатеринбургская духовная консистория). On. 1. Д.658; Оп. 2. Д. 396, 398, 399, 476, 480, 658.

11. Ф. 14 (Заводоуправления товарищества Сергинско-Уфалейского горного округа). On. 1. Д. 750.

12. Ф. 24 (Уральское горное управление). On. 1. Д. 22, 75; Оп. 2. Д. 312; Д. 1112, 1927; Оп. 11. Д. 24.

13. Ф. 25 (Главная контора Екатеринбургских казенных горных заводов). On. 1. Д. 355; Оп. 2. Д. 3206.

14. Ф. 28 (Нижнеисетский железоделательный завод). On. 1. Д. 1511, 1280, 1696.

15. Ф. 29 (Уктусский золотопромывальный завод). On. 1. Д. 14. Ф. 43 (Канцелярия главного начальника уральских горных заводов). Оп. 3. Д. 3, 7, 38.

16. Ф. 101 (Уральское общество любителей естествознания). On. 1. Д. 575, 578, 589, 623,732, 833.

17. Ф. 607 (Выйско-Николаевская церковь Нижнее-Тагильского завода). On. 1. д. 9, 54.

18. Ф. 620 (Лайская заводская контора). On. 1. Д. 181. Ф. 622 (Черноисточинская заводская контора). On. 1. Д.540. Ф. 627 (Верхнетуринский чугуноплавильный и железоделательный завод). On. 1. Д. 336,337, 1551,2045.

19. Ф. 630 (Контора Баранчинского железоделательного завода). On. 1. Д. 52. Ф. 643 (Управление Нижнетагильского и Луньевского горных округов наследников П.П. Демидова князя Сан-Доната). On. 1. Д. 105, 234, 235, 236, 242, 244, 245,249, 250,310.

20. Ф. Р-318 (Свердловская областная редакция «История фабрик и заводов»). On. 1. Д. 72, 79.

21. Государственный архив г. Шадринска (ГАШ).

22. Ф. 224 (Далматовский Успенский монастырь). On. 1. Д. 2494. Л. 7 об.1.. ПУБЛИКАЦИИ ИСТОЧНИКОВ

23. Бажов П.П. Малахитовая шкатулка. Сред.-Урал. кн. изд-во, Свердловск, 1969. 497 с.

24. Бажов П.П. У старого рудника // Уральский современник. 1940. №. 3. С. 179-199.

25. Бажов П.П. Уральские были. Из недавнего прошлого Сысертских заводов. Очерки: Уралкпига. Екатеринбург, 1924. 79 с.

26. Белорецкий Г. Заводская поэзия // Индустрия социализма. 1939, № 11. С. 41-43.

27. Бирюков В.П. Урал в его живом слове. Дореволюционный фольклор. Свердловск: Сверд. Кн. Изд-во, 1953.292 с.

28. Бирюков В. Уральская копилка. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд., 1969. 192 с.

29. Блинова Е.М. Сказы, песни, частушки. Челябинск: ОГИЗ, 1937. 286 с.

30. Были горы Высокой. Рассказы рабочих Высокогорского рудника о старой и новой жизни: Сверд. кн. изд-во, Свердловск, 1960. 455 с.

31. Воеводин Л.Е. 45 народных старинных песен в заводах Пермской губернии. Пермь, 1905.23 с.

32. Вологодский П.В. Две старинные песни, написанные со слов 60-летней крестьянки По-левского завода Афанасьи Ушаковой в 1871 г. Материалы к антропологии и этнографии Уральского края//Записки УОЛЕ. Екатеринбург, 1874. Т. 1. Вып. 2. С. 126-129.

33. Воспоминания академика Николая Ивановича Кокшарова, 1818-1859 гг. // Русская старина. 1890. №3. С. 601-628.

34. Генпин В. Описание уральских и сибирских заводов, 1735. М.: «История заводов», 1937. 613 с.

35. Даль В.И. Свадебные обряды в горных заводах (Урала) // Литературное наследство. Т. 79. Материалы из архива П.В. Киреевского. М., 1968. С. 450-504.

36. Демидовские заводы в описаниях Н.К. Чупина // Уральская старина: литературно-краеведческие записки. Вып. 3. Екатеринбург: Архитектон, 1997. С. 208-274.

37. Дмитриев А.А. Народное творчество в Билимбаевском заводе Екатеринбургского уезда Пермской губернии//Записки УОЛЕ. 1890-1891. Т. 12. Вып. 2. С. 1-11.

38. Дореволюционный фольклор на Урале / Собрал и составил В.П. Бирюков. Свердловск: ОГИЗ, 1936. 368 с.

39. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / Под ред. А.А. Горелова. (Полное собрание русских былин. Т. 1.). СПб.: Тропа Троянова, 2000. 432 с.

40. Дубленых В. Этнографическое описание о жителях Екатеринбургского участка середины XIX в. // Уральская старина: литературно-краеведческие записки. Вып. 4. Екатеринбург: Изд-во «Академкнига», 2000. С. 163-175.

41. Ермаков П.П. Воспоминание горнорабочего. Свердловск: ОГИЗ, 1947. 187 с.

42. Злоказов Л.Д., Семенов В.Б. Старый Екатеринбург. Город глазами очевидцев. Екатеринбург: ИГЕММО «Lithica», 2000. 608 с.

43. Калужиикова Т.И., Кесарева М.А. Песни старого Урала (Невьянский и Каменский районы Свердловской области). Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. 344 с.

44. Кирпищикова А. Порченая // Современник. Т. 111. 1865. № 11-12. С. 161 -254.

45. Кореванова А. Моя жизнь. М., «История заводов», 1936. 347 с.26.