Корейская эмиграция на русском Дальнем Востоке, 1860 - 1937 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Кузин, Анатолий Тимофеевич

• Кузин, Анатолий Тимофеевич
• кандидат исторических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Кузин, Анатолий Тимофеевич

Введение.

Глава 1. Переход корейцев в дальневосточные пределы Российского государства.

1.1. Основные предпосылки, причины и периоды корейского переселения.

1.2. География расселения и динамика численности корейцев.

Глава 2. Гражданско-правовое и общественно-политическое устройство корейских эмигрантов.:.

2.1. Корейцы в системе Российской империи.

2.2. Советизация корейского населения.

Глава 3. Экономическое положение корейских эмигрантов.

3.1. Распределение корейцев по сферам занятости и земельный вопрос.

3.2. Первые землеустроительные мероприятия советской власти.

3.3. Аренда земли и межнациональные отношения.

3.4. Доходность корейских хозяйств и их классовое расслоение.

3.5. Переселение из Владивостокского округа.

3.6. Коллективизация и кооперирование.

3.7. Сахалинские корейцы.

Глава 4. Культурное развитие корейской диаспоры.

4.1. Школьное дело.

4.2. Положение в культурной сфере

Глава 5. Политические репрессии. Депортация.

5.1. Политические репрессии.

5.2. Депортация.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Корейская эмиграция на русском Дальнем Востоке, 1860 - 1937 гг.»

Актуальность темы исследования. Как неотъемлемая часть России Дальний Восток имеет и общие закономерности, и специфические особенности своего исторического развития. В довольно сложном процессе заселения его пределов особую "нишу" занимает корейская эмиграция. Когда она началась и в каких условиях проходила? Каковы были внутриполитический режим, определявший ее характер, и международно-правовые основы этого процесса? Насколько корейцы оказались предрасположенными к восприятию начал и традиций русской жизни? Каким образом решались проблемы их гражданско-правового и экономического положения? В чем первопричины того, что дальневосточные корейцы оказались первым в Советской стране репрессированным народом? Эти и многие другие вопросы генезиса и последующего развития корейской эмиграции, по-нашему мнению, еще не нашли достаточного отражения в научных исследованиях.

Следовательно, актуальность диссертационной темы обусловлена прежде всего потребностью исторической науки в полном выяснении закономерностей происходившего на Дальнем Востоке процесса корейской эмиграции, его политических, социально-экономических, этнокультурных и демографических особенностей с учетом совокупного воздействия внутренних, международных и историко-географических факторов. Корейская эмиграция - это составная часть общемировой миграции, международно-исторический феномен, изучение которого необходимо и с практической точки зрения как фактора, оказавшего свое влияние на хозяйственное освоение и культурную жизнь русского Дальнего Востока, на установление межгосударственных контактов России и Кореи.

Далее, изучение исторического опыта корейской эмиграции имеет особую социальную значимость с точки зрения происходящих в российском обществе процессов демократизации, требующих не только очищения от имевших место в прошлом деформаций и искажений общечеловеческих ценностей, но и всестороннего исследования их причин и трагических последствий для репрессированных народов, к числу которых относится и дальневосточное корейское население. Не менее актуальной исследуемая проблема представляется также в плане изучения методов государственного воздействия на дальневосточную корейскую диаспору и недопущения впредь политики геноцида, произвола и беззакония на государственном уровне. Нельзя не принимать во внимание и международный аспект избранной темы, связанный с геополитическими интересами.

Таким образом, суть проблемной ситуации, обусловившей написание диссертационной работы, заключается в исследовании комплекса вопросов, объективно возникших в ходе познания процесса корейской эмиграции и изучение которых представляет существенную научную и практическую значимость в силу недостаточности достигнутого уровня знаний и появления новых социальных запросов общества.

Степень разработки темы. Историография темы представлена работами отечественных и зарубежных авторов. При этом в отечественной историографии, сложившейся до 1990 года, можно выделить два периода: дореволюционный и советский. Исследования, появившиеся в 1990-е годы, с началом перехода страны на путь демократических преобразований, по-нашему мнению, следует отнести к новому, постсоветскому периоду.

Накопление исторического материала о дальневосточных корейцах началось вскоре после их проникновения в русские пределы1. К числу замечательных явлений относил эмиграцию корейцев Н.М. Пржевальский2. Будучи руководителем экспедиции в Южно-Уссурийском крае в 1867- 1869 гг., он сделал уникальные описания жизни и быта корейцев, признавал необходимость создать предпосылки для вхождения их в русскую национально-государственную

1 См. Носков И. Отношения русских к китайцам и корейцам П Кяхтинский листок.—1862.—10 сенг.; Поездка в корейскую деревню // Кронпггадский вестник.—1868.—4 дек.; Гельмерсен П. Заметка о Корее // Известия императорского русского географического общества (ИИРГО).—1869.—Т. 5.—Огд. 2.

2 Пржевальский Н.М Путешествие в Уссурийском крае. 1867 -1869.—М., 1947.—С. 97. структуру. Важные этнографические сведения собрал и научно обобщил П. И. Кафаров1. Прогрессивные взгляды на корейскую эмиграцию нашли отражение в трудах М.И. Венюкова2.

К числу первых, наиболее значимых, публикаций можно отнести статью сибирского историка-публициста В.И. Вагина "Корейцы на Амуре", в которой указывается на непоследовательность политики "местного начальства" в отношении корейских пришельцев, когда на первых порах к ним проявлялось покровительство, которое затем сменилось "особенным взглядом" на них, лишь как на рабочую силу, а не как на свободных людей, предложивших России "свое подданство и свои услуги". С либерально-демократических позиций в статье признается необходимость сохранить самобытность и свободу корейцев, поддерживать их благоразумным жизненным устройством и тем самым "усилить доверие к России и высоко поставить ее значение на Дальнем Востоке". В этом В.И. Вагин видел основные политические задачи русских властей при переселении корейцев3.

Освещению важных вопросов посвящена статья "Корея и Россия". Ее автор, известный в прошлом публицист А.Я. Максимов, с позиции государственных интересов пытался апеллировать к демократической общественности в связи с жестоким отношением царских правителей к корейской эмиграции, печальная история которой, по его мнению, легла на русскую национальную гордость темным пятном4. Горнопромышленник и журналист К.А. Скальковский писал, что можно "без всякой опасности и стеснения для своих принять несколько тысяч корейцев" и что "желательно создать для них в русских владени

1 Кафаров ПИ. Этнографическая экспедиция в Южно-Уа^рийский край // ИИРГО-—1871.—Т. VII.—Отд. 11.

2 Венюков М.И. Опыт военного обозрения русских границ в Азии.—СПб., 1873.

3 Ватин В. И. Корейцы на Амуре // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах.— Вып.2. — СПб., 1875-1876.—'Т. 1,—С. 24,29.

4 Максимов А.Я. Корея и Россия // Новое время.—1884.—24 сент. ях более спокойное житье"1. Изучив состояние приграничной торговли, он пришел к выводу о целесообразности заключения торгового договора с Кореей.

Исторически значима работа заведующего переселением в ЮжноУссурийский край Ф.Ф. Буссе, описавшего на основе личных наблюдений картину перехода корейцев в этот край, их жизненное устройство, взаимоотношения с русскими колонистами и сделавшего вывод, что ".переселенцы из Кореи представляют полезный элемент для нашей колонии. Они, кроме экономического значения, имеют еще и политическое, состоящее в отчуждении от родиЛ ны, преданности России" .

В конце XIX - начале XX вв. к рассматриваемой теме обращались И.П. Надаров3, А. Рагоза4, М.П.Пуцилло5, С.Д.Меркулов6, H.A. Насекин7, Ф. Вебель8, A.A. Риттих9, А. Панов10, А. Новицкая11, Е.Т.Смирнов12.

1 Скальковский К. А. Русская торговля на Тихом океане.—СПб., 1883.—С. 9, 119.

2 Буссе Ф. Ф. Уссурийский край // Живописная Россия.—СПб. 1895—Т. ХП—Ч.2.—С. 424.

3 Надаров И. Материалы к изучению Уссурийского края // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии.—Вып. 26.—СПб., 1887.—С. 91-150.

4 Рагоза А Краткий исторический очерк переселения корейцев в наши пределы // Военный сборник—СПб., 1903.— №6,—€. 206-222.

5 Пуцилло М.П. Опыт русско-корейского словаря.—Хабаровск, 1874.

6 Меркулов С. Д. Вопросы колонизации Приамурского края. Желтый труд и меры борьбы с наплывом желтой расы в Приамурье—Владивосток, 1911.

I Насекин Н.А. Корейцы Приамурского края: Краткий исторический очерк переселения корейцев в ЮжноУссурийский край // Труды Приамурского отдела императорского русского географического общества, 1895.— Хабаровск, 1896,—С. 1-36.

8 Вебель Ф. Заметка о Приамурском крае // Военный сборник—1894.—№ 3.—С. 159-184.

9 Рнптих А А. Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае.—СПб., 1899.

10 Панов А. Желтый вопрос в Приамурье // Вопросы колонизации.—СПб., 1910.—№ 7.—С. 53-116.

II Новицкая А. Южно-Уссурийский край и переселенцы: Географический очерк. —Харьков, 1893.

12 Смирнов Е.Т. Приамурский край на Амурско-Приморской выставке 1899г. в городе Хабаровске. —Хабаровск.1899; Он же. Отчет о поездке в Корею. —Хабаровск, 1902.

В дореволюционный период изучению корейской эмиграции были посвящены исторические очерки, статьи и специальные разделы в изданиях общего характера1. Важнейшим этапом в изучении корейской эмиграции стала Амурская экспедиция2. Ее научные итоги и хозяйственно-политическое значение наиболее полно отражены в отчетах уполномоченного МИД В.В. Граве и поручика 1-го Сибирского стрелкового Его Величества полка В.Д. Песоцкого4. Ими была предпринята удачная попытка обобщить прошлый опыт изучения корейского вопроса, проанализировать его экономическую и культурно-национальную стороны, направления корейской эмиграции, ее характер, динамику численности, правовое положение, процесс ассимиляции. Характерно, что и В.В. Граве, и В.Д. Песоцкий видели в корейцах "несомненно полезный элемент".

Совершенно иные взгляды обнаруживаются при анализе печатных трудов П.Ф. Унтербергера5, который утверждал, что корейцы "создают зло" для русских колонистов, не способны к ассимиляции и могут образовать внутри России "свое государство", а в случае войны с Японией или Китаем "представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации нашими врагами шпионства".

Однако историческую роль П.Ф.Унтербергера не следует оценивать односторонне. При всех обстоятельствах он признавал за корейцами "заметную

1 См., в частости: Кириллов A.B. Корейцы села Благословенного (Исгорико-этнографический очерк) //Записки Приамурского отдела Императорского русского географического общества.—Вып.1.—Хабаровск, 1895.— С.1-13.;Пьян-ковВ. Несколько статистических данных об Южно-Уссурийском крае // ИИРГО.—СПб.,1874. —Вып.2. —Т. 10. — С.86-97. ; Оуонсокъ'а В. О желательности издания учебника корейского языка для детей корейцев, проживающих в пределах Приамурскою генерал-губернаторства// Записки Приамурского отдела Императорского общества востоковедения.—Хабаровск, 1912.—Вып. 1. —С.167-177.

2 Амурская экспедиция состоялась по Высочайше утвержденному 27 октября 1909 г. постановлению Совета Министров. Экспедицией руководил Шталмейстер Двора Его Императорскою Величества, Приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатги.—См.: Песоцкий В.Д. Корейский вопрос в Приамурье.—Хабаровск, 1913.—С. 3-5 (предисловие).

3 Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье.—СПб., 1912.

4 Песоцкий В.Д. Корейский вопрос в Приамурье.—Хабаровск, 1913.

5 Унгербергер П.Ф. Приморская область. 1856 - 1898,—СПб., 1900; Он же. Приамурский край. 1906 - 1910,—СПб., 1912; Он же. О Приамурском грае.—СПб., 1914. роль" в колонизации края, считая, что они "до основания проникли в сферу земледельческого труда", где завоевали себе твердое положение своей работоспособностью и умеренностью в потребностях жизни. Будучи военным губернатором Приморской области, он всячески противодействовал переселению корейцев из Посьетского приграничного участка в глубинные районы края. «Желтую опасность» в них П.Ф.Унтербергер увидел, став Приамурским генерал-губернатором. Объяснение этому можно дать следующее. После поражения России в русско-японской войне ее позиции на Дальнем Востоке серьезно ослабли и П.Ф.Унтербергер считал своим государственным и патриотическим долгом укреплять эти позиции путем заселения его территории русскими людьми.

Весьма познавательный материал статистико-географического и экономического характера о корейцах собрал и научно обобщил Н.В. Кюнер1. Небольшие по объему, но все же важные сведения о корейской эмиграции содержатся в приложении к отчету общеземской организации за 1908 год .

В целом можно утверждать, что в дореволюционный период проблемы корейской эмиграции привлекали внимание политиков, ученых, историков, публицистов, путешественников и просто чиновников. Но их работы носили, в основном, описательный, проблемно-постановочный характер. Состояние исторической науки не позволило создать в тот период целостную и объективную картину процесса корейской эмиграции, хотя и был накоплен обширный исто-рико-географический, экономико-статистический и этнографический материал, не утративший своего значения и в наши дни.

После падения царского режима начался второй период в изучении корейской эмиграции. Для работ этого периода характерно критическое отношение к предшествующей истории. Но их основной источниковой базой являлись

1 Кюнер КВ. Очерк Кореи. —Ч. 1. :Схатастико-географический и экономический очерк Кореи, ныне японского генерал-губернаторства ЦиосенУ/Извесгия Восточного института. —Т.41.—Владивосток, 1912.

2 Приамурье: Факты, цифры, наблюдения.—М., 1909. книги и статьи дореволюционных авторов, а не архивные документы, на которые была наложена печать секретности.

Одними из первых интерес к проблеме формирования корейского населения на Дальнем Востоке проявили Н. Салтыков1 и С. Кремянский2. Значительный интерес представляют работы, воссоздающие историческую картину участия корейского населения в антияпонской национально-освободительной борьбе и установлении советской власти на Дальнем Востоке3.

Наиболее содержательным стал очерк С.Д. Аносова4. С привлечением большого фактического материала он прослеживает процесс заселения корейцами Уссурийского края, характеризует политику царских наместников в этом вопросе. Анализируя экономическое положение корейского населения в начальный период советской власти, С.Д. Аносов, пожалуй, впервые в отечественной литературе указывает на классовое расслоение корейских хозяйств, на "крайнюю запутанность" земельного вопроса. Характеристику трудовой занятости автор дополняет ценными сведениями о становлении советской системы просвещения и медицинского обслуживания корейцев.

По признанию С.Д. Аносова, ему не удалось до конца раскрыть тему ввиду полного отсутствия новой литературы о корейцах и достаточно проверенных новых материалов об их экономическом положении5. Отметим, что и последующий период не отличался количественным и качественным ростом исследований в этом направлении, а к началу 40-х годов в условиях сталинского ре

1 Салтыков Н. Территория и население Приморской губернии // Экономическая жизнь Приморья.—Владивосток, 1924,—№ 6-7,—С. 43-64.

2 Кремянский С. Национальный состав сельского населения Приморской губернии // Экономическая жизнь Приморья—Владивосток, 1924—№ 4,—С. 32-40.

3 См. об этом: ПакДиншунь. Корейская эмиграция в России//Жизнь национальностей.—1920,—18апр.;ГоженскийИ. Участие корейской эмиграции в революционном движении на Дальнем Востоке // Революция на Дальнем Востоке.— М., 1923; ИльюховН., Титов М. Партизанское движение в Приамурье, 1918 - 1922 гг.—Л., 1928; Отчет Дальревкома: "3 года советской власти".—Хабаровск, 1926; Два года работы Далькра¿{исполкома Советов РКК и КД за 1926/7 -1927/8 гг.—Хабаровск, 1929; Карпенко 3. Гражданская война в Дальневосточном крае.—М, 1934.

4 Аносов С.Д Корейцы в Уссурийском крае.—Хабаровск-Владивосток, 1928.

5 Аносов С.Д Указ. соч.—С. 3. жима изучение корейского вопроса в СССР было по существу прекращено. Лишь с хрущевским "потеплением" в обществе, с середины 50-х годов происходит. оживление исследовательской работы, стали появляться небольшие очерки и статьи в основном героико-патриотической направленности1.

В 60 -е годы заметным изданием стали "Очерки по истории советских корейцев"2. Однако они писались под влиянием идеологии советской тоталитарной системы, а потому изначально предопределялась их целевая заданность - возвысить сделанное в социалистическую эпоху и в негативном свете показать политику царизма. Итоговые выводы автора свидетельствуют о неправомерном смещении некоторых акцентов, побуждающих видеть в действиях царского правительства лишь коварство и крамолу в отношении к корейцам. Очевидно, здесь сказалось то обстоятельство , что общечеловеческие , общегражданские и нравственные позиции автора объективно не могли противостоять всесильной партийной цензуре, которая стояла непреодолимой преградой на пути правдивого отражения всех сторон жизни корейского населения. Несомненно. и то, что в силу ограниченного доступа к архивным источникам, очерки были написаны главным образом на основе опубликованных материалов, некритическое восприятие которых породило к тому же немало досадных неточностей. Тем не менее, представленный Ким Сын Хваном широкий спектр научно обработанного фактического материала , комплексный анализ основных проблем жизнедеятельности корейской эмиграции от начала ее зарождения до середины 50-х годов XX в. позволяют считать его монографию заметным вкладом в разработку истории корейцев в советский период и весьма полезной для изучения темы нашего диссертационного исследования.

1 См., в частности: Коваль Г. Партизан Си Ди У // Красное знамя.—1957.—29 авг.; Елизарова Е. Славная дочь корейского народа // Тихоокеанская звезда.—1957.—12 сенг.; Бабичев КН. Участие китайских и корейских трудящихся в борьбе против интервентов и белогвардейцев на советском Дальнем Востоке // Дальний Восток за 40 лет советской власти—Комсомольск-на-Амуре, 1958.—С. 148-171; Губельман М.И. Борьба за советский Дальний Восток, 1918 -1922,—М., 1958.

2 Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев.—Алма-Ата, 1965.

Большую поисковую и аналитическую работу провел Б.Д. Пак1, исследовавший характер национально-освободительной борьбы корейского народа и межгосударственных отношений России и Кореи. В целом заслуживают внимания шаги в изучении заселения корейцами Дальнего Востока, предпринятые В.М. Кабузаном. Однако ему не удалось избежать неточностей, особенно в анализе численности корейцев по гражданско-правовому статусу. В отличие от многих других исследователей он приводит ничем не аргументированные цифровые характеристики, значительно завышая при этом количество корейцев-иностранцев и занижая число русскоподданных2. Различные аспекты участия корейских интернационалистов в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке рассматривались М.Т. Кимом3, А.Т. Якимовым4.

Следует отметить, что в советский период постановка исследовательских задач была ориентирована прежде всего на доказательство возрастающей роли КПСС в решении национального вопроса и безусловно позитивных результатов государственной политики по формированию состава и территориальному размещению населения. Возводились в абсолют и получали всеобщее одобрение считавшиеся прогрессивными межнациональные отношения. Исповедование подобного рода принципов неизбежно вело к одностороннему освещению проблем корейской эмиграции на основе сложившихся стереотипов, что само по себе чуждо исторической науке. Характер существовавших в обществе идеологических установок и партийно-политического режима зачастую предопределял идеализированную описательность, лакировку действительности, не давая возможности вторгнуться "посторонним" в засекреченные архивы и показать трагизм исторических судеб дальневосточных корейцев.

1 Пак Б.Д. Освободительная борьба корейского народа накануне первой мировой войны.—М., 1967; Он же. Россия и Корея.—М., 1979.; Он же. Корейский вопрос в России в 1910-1914гт.//Вопросы истории Сибири. —Вып.ХХУШ. — Иркутск, 1967. —С. 195-216.

2 Кабузан В.М Как заселялся Дальний Восток (вторая половина XYII- начало XX века).—Хабаровск, 1976. —С. 179.

3 Ким М.Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Д альнем Востоке (1918 - 1922).—М., 1978.

4 Якимов А.Т. Дальний Восток в огне борьбы с интервентами и белогвардейцами (1920 - 1922).—М, 1979.

Принципиально новый, третий период в изучении истории корейской эмиграции наступил с началом 90-х годов, когда Россия встала на путь демократических преобразований. Описательность, схематизм и полуправда уступили место более глубокой разработке проблем, критическому переосмыслению прошлого, научной конкретности, причем на новом концептуальном, методологическом и источниковедческом уровнях. Характерной чертой научного поиска стало расширение использования архивных документов, достижений в развитии таких направлений социологической науки, как историческая демография, демографическая статистика, миграциология.

В этом плане можно особо выделить исследования известного корееведа Б.Д. Пака1. В них содержится попытка утвердить новые подходы к освещению ряда исторических сюжетов и, в частности, о времени первого проникновения корейцев в русские пределы, об этапности этого процесса в тесной связи с характером российско-корейских межгосударственных отношений, с последствиями русско-японской войны (1904 - 1905 гг.) и японского колониального господства в Корее. Углубленный анализ фактов, цифр и событий дал возможность автору сделать нетрадиционные выводы относительно социально-экономического положения корейцев, взаимосвязи национального и интернационального в их исторических судьбах. Однако целый ряд неточностей фактического плана снижает научный уровень работ.

К примеру, Б.Д.Пак пишет, что в 1898 году была образована комиссия, которая составляла "Положение о китайских и корейских подданных в При

•л амурской области" . Вполне очевидно, что следовало бы назвать область Приморской, ибо в этот период Приамурской области не существовало. Далее, в апреле 1861г. были утверждены правила для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях, а не иногородцев, как утверждает

1 Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период).—М, 1993; Он же. Корейцы в советской России (1917 - конец 30-х годов).—М.-Иркутск-СПб., 1995.

2 Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период).—М, 1993. —С.83

Б.Д.Пак1. По его же мнению, образованная в 1856году Приморская область состояла из округов , хотя правильно было бы сказать из округ, которые сущест

3 т~т вовали до 1902 года, а затем преобразовались в уезды . Подобного рода неточности можно было бы продолжить. Досадно, но Б.Д.Паком допущены ошибки и в арифметических подсчетах, что повлекло за собой и неверные выводы.

Историографию по вопросам исследуемой темы существенно пополнила книга о депортации корейского населения4 под редакцией доктора исторических наук, директора Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований Дипломатической академии МИД РФ Ли У Хе и президента Международной конфедерации корейских ассоциаций СНГ Ким Ен Уна. Через партийно-правительственные директивы, меморандумы, справки, шифрограммы и спецсообщения органов НКВД составители сборника в общих чертах воссоздают ход предпринятой в 1926 году переселенческой акции в отношении корейцев Владивостокского округа, называя ее "генеральной репетицией" перехода советского тоталитарного режима к политике депортации, и объективно отражают сам процесс депортации дальневосточных корейцев в районы Казахстана и Средней Азии в 1937 году. Но в научном плане в сборнике недостает широких обобщений и выводов, которые подменяются краткими комментариями.

Специальный раздел о дальневосточных корейцах содержится в книге "Дело краевого масштаба"5. Ее автор А. Сутурин в целом дает верные оценки политике русского царизма в отношении корейцев, ставит им в заслугу участие в хозяйственном освоении края, в защите от внутренних и внешних врагов на Дальнем Востоке. На примере Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре кратко описываются события, связанные с насильственным переселением корейцев с дальневосточной земли в необжитые районы Средней Азии и Казахстана.

1 Пак Б. Д. Указ.соч.:. —С. 17.

2 Там же. —-С.99.

3 См.: Адмишстраттшно-территориальное деление Приморского края, 1856-1980. —Владивосток, 1984.—С. 10.

4 Белая книга о депортации корейского населения России в 30-40-х годах.—М., 1992.

5 Сутурин А. Дело краевого масштаба.—Хабаровск 1991,—С. 181-194.

Обстоятельно рассматривались проблемы корейской эмиграции на международной конференции, состоявшейся во Владивостоке в сентябре 1994 г. Особого внимания заслуживают тезисы сообщений A.B. Алепко о влиянии корейской эмиграции на развитие русского Дальнего Востока в конце XIX - начале XX вв., Ю.Н. Осипова и Е.П. Сычевского - о применении наемного труда корейцев в сельском хозяйстве Дальнего Востока, Е.А. Лыковой и Л.И. Проскуриной - о "корейском вопросе" в приморской деревне в 20-е годы1.

Весьма уникальные, до недавнего времени секретные сведения о корейцах, занятых на дальневосточных рыбных промыслах до 1922 года, впервые сол брал и научно обобщил доктор исторических наук А. Т. Мандрик .

Содержательными и ценными в научно-практическом плане являются работы Г.А. Ткачевой3. На основе обширного статистического материала и разнообразных архивных источников ею раскрыты важные аспекты иммиграционной политики властных структур на Дальнем Востоке России в 20 — 30-е годы XX в. Приводятся цифровые аналитические выкладки, характеризующие демографическое развитие этого региона, динамику численности выходцев из Кореи, их социальный состав, трудовую занятость, роль в колонизационном процессе, а также даются краткие, но объективные оценки депортации.

Причины и последствия переселения корейцев на русские земли, а также новые тенденции в российской политике корейского направления изучены и представлены в научных монографиях Л. В. Забровской4

Особенно существенный вклад в изучение рассматриваемой темы внес А.И. Петров5. Поставив главной целью своего исследования изучение истории ко

1 Миграционные процессы в Восточной Азии,—Владивосток, 1994.—С. 101-103, 109-110. 117-119.

2 Мандрик AT. История рыбной промышленности российского Дальнего Востока.—Владивосток, 1994.

3 Ткачева Г. А. Иммигранты на Дальнем Востоке в 20 - 30-е годы XX века //Вестник ДВО РАН.—Владивосток, 1997.— № 5.—С. 98-112.; Она же .Демографическая ситуация на Дальнем Востоке России в 20-30-е годы XX в. .— Владивосток, 2000.

4 Забровская Л. В. Россия и Республика Корея: от конфронтации к сотрудничеству (1970 - 1990-е гг.).-Владивосток, 1996; Она же. Россия и КНДР: опыт прошлого и перспективы будущего (1990-е годы). —Владивосток, 1998.

5 Петров АИ. Когда же началась корейская иммиграция в Россию?// "Россия и ATP'.—Владивосток, 2000. —№2. — С.93-104; Он же. Корейская иммиграция на Дальний Восток России в 1860-1917гг.// "Вестник Дальневосточного отдерейской иммиграции в эпоху российского капитализма, он с использованием обширного фактического материала раскрывает ее основные предпосылки и причины, дает ответы на вопросы, связанные с характером иммиграционной политики царизма, формированием корейского населения, его социально-экономическим, культурным и политическим развитием, международно-правовым положением. Сделанный автором глубокий анализ фактов, цифр и событий нашел отражение в некоторых новых научных оценках. В частности, пожалуй, впервые, определяется периодизация истории корейской эмиграции, указывается на "сложный, противоречивый, но безусловно, прогрессивный процесс превращения корейских иммигрантов. в российских колонистов-земледельцев". Отмечая ярко выраженный земледельческий характер корейской эмиграции, А.И. Петров в отличие от других исследователей обращает внимание на "чрезвычайно медленный, но вместе с тем необратимый процесс втягивания" ее в капиталистическое промышленное производство и делает общий вывод о прогрессивной роли в хозяйственной жизни края1. Подробно исследуются также проблемы адаптации корейцев к новьм условиям , школьного образования, бытового уклада , нравов и обычаев, религиозных верований среди корейского населения. ления Российской Академии наук".—Владивосток , 1998. —№5.—С.3-17; Он же. Корейская эмиграция на русский Дальний Восток и позиция цинского Китая (1864-1884гг.) //Девятнадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы докладов. Часть 2М.,1988. —С. 199-204; Он же. Корейцы-арендаторы в казачьих округах Приморской области: 1897-1517гг.// Гродековские чтения. Тезисы научно-практической конференции 19-20 декабря 1996г. 4.1. Владивосток, 1996. —С.42-44; Он же. Корейцы в Приморье // Приморский край. Краткий энциклопедический справочник. Владивосток, 1997. —С.248-249; Он же. Корейцы на русском Дальнем Востоке в эпоху российского капитализма, 1861 - февраль 1917 гг.: Авгореф.дис. . .канд. ист. наук.—Владивосток, 1988.; Онже. Корейцы-переселенцы: Их история в русской историографии до 1917г.// "Россия и АТР' . —Владивосток, 1996.№4. —С.97-102; Он же. Международно-правовое положение корейцев на Дальнем Востоке России.1860-1897гг.//Таможенная политика России на Дальнем Востоке. —Владивосток, 2000.— №1.—С.92-111; Он же. Школьное образование среди корейского населения Дальнего Востока России:1864-1897гг.//Альманах. Гуманитарные исследования. Научное и научно-публицисгическое издание. —Выл.З. —Уссурийск, 1999. —С.261-267; Он же. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России., 60-90-е годы XIX века. —Владивосток,2000.

1 Петров А.И. Формирование корейского населения и его хозяйственная деятельность на территории русского Д альнего Востока. 1864 - февраль 1917 гг.: Препринт.—Владивосток, 1987.—С.30,32.

Довольно значимой для понимания необходимости утверждения новых концептуальных подходов к изучению прошлого является фундаментальная монография доктора исторических наук Л. И. Галлямовой1. Представляется совершенно справедливым и аргументированным общий научно-практический вывод автора о том, что только признание самоценности каждой из составляющих социального пространства позволяет воссоздать объективную историю отдельных социальных образований при сохранении взгляда на общество, как на целостно-противоречивую систему. В работе даны принципиальная оценка корейской иммиграции на Дальнем Востоке, а также характеристика корейской рабочей силы на рынке труда и ее распределения по сферам занятости.

В своем исследовании автор опирался на научные выводы, которые отра

2 3 зили в своих диссертационных работах Пак Ро Бек , Пак Чон Хе , Чжун Ч 4, Бэ Ын Гиенг5, С.Г. Нам6, В.В. Щеглов7. Своеобразный интерес представляют статья поэта Олжаса Сулейманова о драматической судьбе корейской

8 9 национальной литературы и "Энциклопедический справочник" , содержащий сведения о корейцах - жертвах тотальной депортации. Некоторые трагические страницы истории дальневосточных корейцев исследовала также С. Г. Нам10, которая на примере Посьетского национального района ставит вопрос о правомерности восстановления всех попранных прав корейцев как репрессированной нации.

1 Галлямова Л. И. Дальневосточные рабочие России во второй половине XIX — начале XX в.—Владивосток, 2000.

2 Пак Ро Бёк История корейско-российских отношений: торгово-экономические аспекты, 1884 - 1900 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук.—М., 1993.

3 Пак Чон Хе. Россия и Корея, 1895- 1898.: Автореф. дис. . кавд. ист. наук—М., 1993.

4 Чжун Ч. Участие корейского населения в революционном движении на Дальнем Востоке в 1917 - 1919 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук.—М., 1994.

5 Бэ Ын Гиенг. Советские корейцы в 20 - 30-е годы XX века.: Автореф. дис. . канд. ист. наук.—М. 1998.

6 Нам С.Г. Российские корейцы: история и культура (1860- 1925).: Автореф. дис. . канд. исг. наук.—М., 1998.

7 Щеглов В.В. Эволюция государственной политики по формированию населения Сахалинской области (1925 - 1990-е гг.).: Автореф. дис. . канд. ист. наук—Южно-Сахалинск, 1999.

8 Сулейманов О. Корейцы // Комсомольская правда.—1988.—30 июня.

9 Советские корейцы Казахстана // Энциклопедический справочник—Алма-Ата, 1992.

10 Нам С. Г. Корейский национальный район (Луга поиска исследователя). —М., 1991.

Во многом своеобразна корейская группа, проживавшая на Сахалине, научная информация о которой ничтожно мала. Попытки охарактеризовать ее предпринял доктор экономических наук Бок Зи Коу. В принципе он верно определяет временной период и пути проникновения корейцев на Сахалин, прослеживает динамику их численности, дает обоснованные оценки процессу депортации. Но при всех достоинствах, его работы содержат некоторые неточности. Скажем, нельзя в полной мере согласиться с мнением автора относительно того, что появление на Северном Сахалине корейцев связано с развитием угольной промышленности острова и что здесь "корейцев среди ссыльных не было"1. Несостоятельность этих утверждений становится очевидной при знакомстве с материалами Первой всеобщей российской переписи населения в 1897 году2, с метрическими книгами Камчатской Духовной Консистории по Александровской тюремной церкви и записями в журнале Совещания при военном губернаторе о. Сахалина A.M. Валуеве от 16 августа 1906 г 4

Интерес к истории корейской эмиграции на Сахалине был проявлен ме

5 6 1 стными учеными JI.C. Тварковским , И.Ф. Подлубной , А.И.Костановым . Итогом серьезной поисковой и аналитической работы доктора исторических наук A.M. Пашкова и сахалинского краеведа В.Л. Подпечникова стала Книга Памяти8, особенно ценная тем, что на основе документов секретных архивов она восстанавливает историческую справедливость в отношении корейцев, пострадавших от политических репрессий и депортации.

1 Бок Зи Коу. Корейцы на Сахалине.—Южно-Сахалинск, 1993.—С. 17.

2 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897.—СПб., 1904.—Тетрадь 2.—С. 7, 19, 33, 37.

3 Государственный архив Сахалинской области (TACO).—Ф. 23-И.—Оп. 1.—Д. 26.—Л. 98-100.

4 Российский государственный исторический архив ДВ (РГИА ДВ).—Ф. 702.—Оп. 1.—Д 459.—Л. 143-144.

5 Тварковский Л.С. Миграционные процессы на Северном Сахалине в конце 20 - 30-х годов XX в. // Миграционные процессы в Восточной Азии.—Владивосток, 1994.—С. 89-91.

6 ПодлубнаяНФ. Источники формирования корейского населения на Сахалине //Там же.—С. 115-117.

7 Костанов АИ. Подлубная И.Ф. Корейские школы на Сахалине. — Южно-Сахалинск, 1994.

8 Пашков АМ, Подпечников В.Л. Книга Памяти о корейцах Сахалинской области, пострадавших от политических репрессий и депортации.—Т. V.—Южно-Сахалинск, 2000.

В ходе подготовки диссертации автор опирался на фундаментальные труды ученых по общей истории России и ее Дальнего Востока, а также Кореи1.

Корейская эмиграция как объект научного исследования привлекала внимание зарубежных ученых и историков, в частности, Теруюки Хара, Харуки Вада, Ен-Ча Шин Чей, Хидесуки Кимура, Дай-Соок СУ, работы которых вошли в сборник «Корейцы в Советском Союзе» , выпущенный в Гонолулу в 1987 г. по итогам международной конференции. В материалах сборника отмечается "уникальность корейской эмиграции", характеризуется ее общественный статус, экономическое положение в эпоху царизма и в советскую эру, описываются состояние культуры, бытовой уклад жизни, нравы и обычаи, процессы адаптации корейских меньшинств после насильственного переселения в Среднюю Азию и Казахстан, дается негативная оценка антигуманной политике советского государства, осуществившего депортацию корейцев, которых сталинский режим рассматривал как движущую силу "революции извне". Но при всем этом заметим, что авторами сборника допущены искажения некоторых исторических фактов и даже тенденциозность.

Проблемы депортации дальневосточных корейцев исследовал финский профессор Ко Сон Му, сделавший объективные выводы, что корейское население представлялось советским правителям благоприятной средой для деятельности японской агентуры, что его высокая концентрация вызывала опасения относительно возможных требований установления своей национальной автономии, что с переселением корейцев разрешался вопрос освоения обширных,

1 Азиатская Россия: Издание переселенческого управления Главного управления землеустройства и земледелия. В 3-х т. СПб., 1914; История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (ХУЛ в. - февраль 1917г.). Под редакцией АИ.Крушанова. М.,1991; История Кореи: (С древнейших времен до наших дней). В 2-х т. —М., 1974; Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и русской Америки до конца XIX в. -—М., 1982.

2 Корейцы в Советском Союзе // Сборник статей центра по изучению Кореи при Гавайском университете.—Гонолулу, 1987. (На англ. яз.). малозаселенных земель Средней Азии и Казахстана1.

Среди американских ученых следует выделить Д. Стефана, который проявил интерес к истории переселения корейцев на Северный Сахалин . Относительно историков Республики Кореи следует заметить, что некоторые из них приписывают дореволюционной России несуществовавшие планы отторжения части корейской территории и в то же время умалчивают о попытках цинского Китая полностью подчинить Корею .

С позиции новых политологических подходов и с учетом современной исторической реальности тема репрессий и реабилитации дальневосточных корейцев освещена доктором юриспруденции, профессором южно-корейского университета (г. Инчен) До Ен Доном. В его работе4 предприняты попытки прояснить политико-правовой характер российско-корейских отношений в связи с проблемой гражданского статуса корейцев бывшего Советского Союза. Проанализировав исторические причины корейской эмиграции, автор приходит к выводу о необходимости решения этой проблемы в совершенно новом научном аспекте национальной и гражданской самоидентификации реабилитированных российских корейцев.

Что касается японской буржуазной историографии и официальных изданий, то в них корейское эмиграционное движение никак не связывается с колониальной политикой в отношении к Корее. Наоборот, утверждается, что только в результате этой политики Корея «начала рассеивать мрак периода изоляции и получила возможность воспринимать свет мировой цивилизации»5,

1 См.: Сутурин А. Указ. соч.—С. 186.

2 Стефан Д. Сахалин.—Токио, 1973. (На яп. яз.).

3 См.: Пак Б.Д. Россия и Корея,—М., 1979,—С. 11, 244.

4 Ло Ен Дон. Проблема российских корейцев: история и перспектива решения . —1УЦ1995.

5 Ода Сёго. Тёсэн сайкин си (Новейшая история Кореи) // Тёсэн иппан си (Общая история Кореи). - Сеул, б.г. - С. 79 что захват Кореи - это вынужденный шаг, к которому Японию толкнули сами корейцы, не пожелавшие принять предлагаемые им прогрессивные реформы.1

Анализ историографии избранной темы исследования дает основание сделать вывод, что ее изученность еще далека от завершения. В частности, недостаточно исследованы социальный состав, динамика численности и особенности расселения корейской национальной группы Дальневосточного края, влияние ментальностей на демографические процессы в районах совместного проживания корейцев, русских и других этносов. Малоизученными остаются вопросы жизнедеятельности корейских масс после установления советской власти: гражданско-правовое положение, общественно-политическое устройство, участие в советизации, землеустройство и возникавшие на этой почве межнациональные конфликты, принудительное выселение из Владивостокского округа и негативные последствия этой акции, классовая дифференциация хозяйств, процессы коллективизации и кооперирования, национально-культурного роста. В научном плане крайне слабо разработаны проблемы, раскрывающие положение корейских эмигрантов на Северном Сахалине, особенно на японских концессиях. Нет пока и специальных научных трудов, обобщающих самые трагические страницы жизни дальневосточных корейцев, связанные с политическими репрессиями и депортацией. Для сравнения заметим, что дореволюционная история корейской эмиграции оказалась изученной гораздо основательней, чем в советский период.

По нашему мнению, историческая наука еще только приступает к широкому и основательному исследованию корейской эмиграции как многопланового общественного явления, а открывшиеся на современном этапе возможности изучения его в комплексе с политическими аспектами пока в полной мере не реализованы. Существует также потребность скорректировать на основе архивных источников некоторые научные выводы, сделанные в уже опубликованных работах, особенно в отношении корейской диаспоры Сахалина. В целом, как нам представляется, крайне скудно использован научно-информационный по

1 Annual (report on reforms and progress in Korea. — Seoul, 1907-11. тенциал архивов, а вышедшая литература недостаточна, чтобы говорить о завершенности изучения корейской эмиграции, как составной части международных миграций, которые по определению А.И. Петрова, как область знания принадлежат к особенно сложным социальным наукам, а потому остаются менее изученными1. Более того, возникает необходимость создания обобщающего исследования по данной теме, что и предопределило ее выбор автором.

Актуальность исследования обусловила и его основную цель: рассмотреть на основе комплексного изучения основные проблемы корейской эмиграции как многопланового общественного явления от начала зарождения до трагического 1937 года. При этом ставились конкретные задачи:

- воссоздать целостную картину процесса корейской эмиграции, выявить ее специфические особенности, основные причины, условия и предпосылки с учетом внешних и внутриполитических факторов и всей сложности исторического развития Дальневосточного края;

- проанализировать характер корейского движения в русские пределы на всех его основных этапах, географическую направленность и территориальную размещенность, динамику численности дальневосточных корейцев, эволюцию их социально-демографического состава, причины формирования групп компактного расселения по национальному признаку;

- показать гражданско-правовое и общественно-политическое устройство корейских эмигрантов;

- исследовать социально-экономическое положение прибывших на Дальний Восток корейцев и выяснить их роль в хозяйственном освоении края;

- установить структурные компоненты национально-культурной стороны вопроса и раскрыть их основное содержание;

- проследить процессы политических репрессий и депортации;

- выявить антигуманную сущность проводимой государственной политики, обусловившей трагический исход корейской эмиграции, определить значи Петров А.И. Корейская диаспора. —С. 10 мость ее исторических уроков для современной миграционной и всей национальной политики России, для восстановления справедливости в отношении депортированных корейцев, осуществления их политической, социальной и культурной реабилитации.

Изучение проблем диссертационной темы выводит на необходимость предварительного уяснения сущности понятийных категорий, характеризующих эмиграционные процессы, ибо без четкого их определения невозможно оперировать ими в научном анализе. Укажем лишь на основные категории: миграция, эмиграция, реэмиграция, эмигрант, иммигрант и подчеркнем при этом диалектическую взаимосвязь и необходимость разграничения их соотношений.

Энциклопедический словарь трактует: "Миграция населения - перемещения людей, связанные, как правило, со сменой места жительства. Подразделяется на безвозвратную (с окончательной сменой места жительства), временную (переселение на достаточно длительный, но ограниченный срок), сезонную (перемещение в определенные периоды года)"1. Различают внутреннюю и внешнюю миграции, к последней следует относить эмиграции, понимаемую как выезд граждан из своей страны в другую на постоянное жительство или на длительный срок по политическим, экономическим и другим причинам2. Понятие "эмигрант" употребляется относительно лиц, добровольно или вынужденно покинувших страну, гражданами которой они являются, и поселившихся в л какой-либо другой стране . Категория "иммигрант", трактуемая как "вселяющийся"4, имеет, следовательно, обратный смысл. Используемое ключевое слово "реэмиграция" следует понимать как возвращение эмигрантов на свою историческую родину.

В ходе изучения темы обнаружилось, что в результате нечеткого представления о сущности категории эмиграция в иных публикациях содержатся не

1 Советский энциклопедический словарь.—М., 1984.—С. 798.

2 Там же.—С. 1543.

3 Там же.-—С. 1543.

4 Там же,—С. 4Й. совсем точные, на наш взгляд, научные выводы. В частности, участник Амурской экспедиции В.Д. Песоцкий утверждал: "Движение из Кореи, начавшееся в шестидесятых годах прошлого столетия, вследствие местных стихийных бедствий и общей неурядицы в стране, еще не может быть названо эмиграцией в полном смысле этого слова, в виду незначительности размеров его; скорее это было естественное просачивание через границу. Действительная же эмиграция, т. е. массовое оставление родины с целью порвать с нею связь и найти другое отечество, началось. под давлением волны японского колонизационного движения. приблизительно после войны 1904- 5 гг."1. Данную трактовку вопроса повторил и Б.Д. Пак :

Заметим, однако, что эмиграция как основной компонент нашего понятийного аппарата категория качественная, а, следовательно, она применима безотносительно к массам или к отдельным лицам. Причем ни форма, ни характер путей и средств, избранных для перехода границы, не должны иметь определяющего значения, ибо фактом остается одно - оставление своего отечества. Решившие отправиться на чужбину пребывают в различном психологическом состоянии. Одно дело, когда решение созревает постепенно и можно подготовиться к возможным неожиданностям заблаговременно, включая и языковые барьеры, а другое - когда люди покидают отчий дом в угнетенном состоянии, голодные, разутые и раздетые, не зная языка чужой страны, что, собственно, и свойственно для корейской эмиграции. Характерно также, что она сопровождалась внутренней миграционной активностью, что не давало возможности ввести ее в регулируемое русло.

Следовательно, миграция, выступая важным фактором межнационального общения, является и дестабилизирующим фактором, осложняющим учет населения. Следствием миграционных процессов, в том числе и проходивших в результате административных мероприятий, стало образование многих корейских поселений. Миграционные процессы вообще и эммиграционные, в частно

1 Песоцкий В. Д Корейский вопрос в Приамурье.—Хабаровск, 1913.—С. 11.

2 Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи.—М., 1993.—С. 102. ста, характеризовались также усилением влияния ментальности, понимаемой как совокупность социально-психологических установок, привычек, обычаев, традиций и нравов корейской национально-культурной общности на процесс естественного воспроизводства населения и демографическую ситуацию в целом в районах совместного проживания корейцев с русскими колонистами.

Среди специфических терминов , которые использованы в настоящей работе, заслуживают также внимания и предварительного уяснения следующие: подданство - принадлежность к государству с монархической формой правления;1 гражданство - правовая принадлежность лица к данному государству;2 апатриды - лица, лишенные отечества и не имеющие гражданства; безграж-данство - правовое состояние лица, не имеющего никакого гражданства и подчиняющегося законам страны пребывания, не имея дипломатической защиты 4

Объект исследования - корейские эмигранты, проживавшие на русском Дальнем Востоке.

Предмет исследования - исторические процессы генезиса и развития корейской эмиграции на русский Дальний Восток, эволюция государственной политики и действий органов власти, обусловивших ее трагический исход.

Территориальные рамки исследования определяются границами Хабаровского, Приморского краев, Амурской, Еврейской автономной и Сахалинской областей. Северный Сахалин с апреля 1920 г. по май 1925 г. и его южная часть, начиная с 1905 года, не рассматриваются, так как в указанные периоды эти территории находились под контролем Японии.

Хронологические рамки исследования охватывают 1860- 1937 гг. и определяются присоединением к России Уссурийского края как одной из основных предпосылок начала корейской эмиграции и предпринятой в отношении ее тотальной депортации в районы Средней Азии и Казахстана.

1 Советский энциклопедический словарь. М., 1984. —С. 1017.

2 Там же. —С. 334

3 Там же. —С. 67

4 Краткий словарь современных понятий и терминов. —М., 1995. —С. 46

Методологической основой исследования являются диалектико-материалистические принципы историзма, совокупность доказанных жизнью фундаментальных положений теории познания о диалектическом единстве исторического и логического , о всеобщей связи и развитии окружающей действительности, о закономерностях общественного развития, а также современная концепция межнациональных отношений, новые подходы и критически переосмысленные взгляды ученых на историческое прошлое. Кроме того, в основу методологии исследования положены такие критерии, как объективность, соответствие истине и исторической правде с ориентацией на общечеловеческие ценности.

В качестве конкретных методов исследования использовались исторический, хронологическо-проблемный, сравнительно-аналитический и статистический, базирующиеся на комплексном подходе. Часть научной информации, носящей характер резюмирующих суждений, формулировалась на основе анализа и синтеза, использования индуктивного и дедуктивного методов познания. Исследование опиралось также на принципы целостности и системности , содержательного и формального, качественного и количественного подходов, на требования логических законов.

Источниковую базу составляют опубликованные и неопубликованные материалы. Первая группа представлена сборниками законов, узаконений и другими нормативно-правовыми актами, статистико-экономическими и справочно-энциклопедическими изданиями, книгами, брошюрами и статьями.

В основу работы положен главным образом неопубликованный, ранее засекреченный документальный материал. Исследовательская работа проводилась в архивах Хабаровского и Приморского краев, Сахалинской области, а также в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока. Выявленные источники можно подразделить на восемь основных групп.

Первая группа - документация русского самодержавия, которая представлена законодательными и нормативными актами, Всеподданнейшими отчетами генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья, военных губернаторов Приморской, Амурской и Сахалинской областей, а также различного рода служебными отчетами царских наместников, рапортами, предписаниями, представлениями, докладами, записками, письмами, инструкциями и др. В отдельный ряд следует выделить документы, имеющие особую ценность и в их числе статистические сведения о корейских деревнях, ведомости исчисления жилищ, состава населения по полу и возрасту, приговоры сельских сходов, коллективные и частные прошения, отчеты пограничных комиссаров, документация по принятию корейцами русского подданства.

Вторая группа - документы центральной власти советского государства, регулирующие жизнедеятельность дальневосточных корейцев.

Третья группа - документы местных партийных органов: Даль бюро ЦК РКП(б) и его уполномоченного на Северном Сахалине, Приморского областного бюро и губкома РКП(б), Далькрайкома, Хабаровского и Приморского крайкомов, Амурского и Сахалинского обкомов ВКП(б), окружных, уездных, городских и районных партийных комитетов, Дальистпарта.1 Из фондов этих структур использованы постановления бюро и секретариатов парторганов, собраний и совещаний активов, доклады и исторические обзоры, служебные записки, закрытые письма, шифрограммы, разговоры по прямому проводу, по-литинформационные сводки, отчеты о составе национальных кадров, материалы о работе комитетов содействия советской власти, корсекций, коротделов, корсельсоветов, сведения о предпринимаемых мерах борьбы с массовым переходом корейцами государственной границы, в том числе и на китайскую территорию, о вербовке корейских рабочих на Урал и возможности колонизации ими нефтяных районов Северного Сахалина, а также о работе национальных учебных заведений, культпросветучреждений, о становлении издательского дела, о внутреннем состоянии корчасти Дальневосточной краевой парторганизации.

Особо ценные источники использованы из фондов бывшего архива Сахалинского обкома КПСС и, в частности, протоколы собраний корейцев, живших

1 Дальистпарг - Д альневосточная краевая комиссия по сбору и изучению материалов по истории Великой Октябрьской социалистической революции и истории РКП(б). на Северном Сахалине в период японской оккупации, меморандум оставшихся здесь корейцев - японских резидентов и их заявления о бойкоте японскому консульству, меморандум 52-го Сахалинского погранотряда ОГПУ по разработке в отношении корейцев оперативных мероприятий под названием "Угнетенные", политические доклады дипагентов НКИД, постановление Охинского райпарт-бюро о выселении корейцев с острова, отчеты уполномоченного Дальбюро ВЦСПС на Северном Сахалине о положении корейцев на японских концессиях.

Четвертая группа - документы СНК ДВР, Дальревкома, Сахревкома, Приморского губисполкома, Далькрайисполкома, Приморского и Хабаровского крайисполкомов, Амурского и Сахалинского окрисполкомов и облисполкомов. Из архивных фондов этих структур власти заимствованы материалы о работе комиссий и уполномоченных по корейским делам, национальных райсельсове-тов, об участии корнаселения в советизации ДВК, о правилах проживания иностранцев на его территории и приема в советское гражданство, о землеустройстве, принудительном выселении из Владивостокского округа в 1926-1932 г г., экономическом состоянии национальных колхозов и других трудовых объединений, а также о развитии среди корейцев школьного и лечебного дела.

Пятая группа - документы, находящиеся на хранении в архивах разных ведомств, но заслуживающие того, чтобы выделить их в самостоятельную группу, так как они отражают самые трагические этапы жизни дальневосточных корейцев - политические репрессии в ходе раскулачивания, паспортизации, партийных чисток, обмена партдокументов, борьбы с "врагами народа" и процесс депортации. В числе использованных документов:

- партийные директивы о порядке корейского переселения в районы Средней Азии и Казахстана, его очередности, условиях оплаты оставляемых построек, имущества, посевов и скота, о привлечении к ответственности виновных в срыве переселенческих мероприятий;

- протоколы заседаний, письма, шифрограммы, телеграммы и решения "троек" по переселению, мандаты и донесения различного рода уполномоченных, опросные листы и гарантийные обязательства по взаиморасчетам;

- спецсообщения, меморандумы, обзорные справки и итоговые докладные руководителей органов НКВД о численности корейского населения, графиках погрузки и движения железнодорожных эшелонов, политическом настроении граждан корейской национальности, их арестах и привлечении к суду как неблагонадежных, допускающих "провокационные" выступления;

- личные дела репрессированных, анкеты арестованных, их письма, протоколы допросов, клеветнические доносы, обвинительные заключения, постановления "троек" ОГПУ и УНКВД по ДВК, особых совещаний при коллегии ОГПУ и МТБ СССР, акты расстрелов, обзорные справки по архивно-следственным делам, материалы о политической реабилитации репрессированных.

Шестая группа - это историко-биографические материалы: послужные и статейные списки, формуляры, церковные метрические книги, виды на жительство, наградные листы, личные листки по учету кадров, анкеты делегатов съездов местных Советов, партконференций, акты проверок подлинности партийных документов, поименные списки переселяющихся корейцев.

Седьмая группа - картографические материалы: географические карты, планы, схемы и т. п., давшие возможность извлечь информацию о территориальном размещении корейского населения, развитии в местах их проживания земледелия и промыслов, о путях сообщения и топонимике.

Восьмая группа - неопубликованные мемуарные архивные источники. Отношение к ним общеизвестно, как к материалам, не свободным от субъективизма. И это верно. Но нельзя отрицать и того, что свидетельства современников, как ничто другое, способны передать живое восприятие происходивших событий. Что же касается субъективной стороны дела, то установить истинность исторических фактов при желании можно и по другим источникам.

При написании диссертации автор использовал также свой личный архив, накопленный по данной тематике в процессе почти 30-летней общественно-политической работы среди корейского населения.

Выявленные исторические факты составили эмпирическую базу исследования. На основе логического упорядочения и критической оценки с ранее вышедшими публикациями, они дали возможность аргументировать полученные новые научные результаты, положения и выводы, сформировать позицию автора в решении конкретных задач и достижении главной цели исследования.

Главная сложность работы с выявленным архивным материалом заключалась в его противоречивости. Поэтому некоторые из приведенных в работе цифровых данных не могут претендовать на абсолютную точность, хотя они и заимствованы из официальных документов. Дело в том, что документы эти составлялись в разных ведомствах, на разных уровнях и без единой методологии. На эту же сторону дела обращали внимание С.Д. Аносов1 и Г.А. Ткачева2. Между тем именно отсутствие точной статистики и достоверной информации о корейском населении и его жизнедеятельности нередко провоцировало ошибочный подход органов власти к разрешению практических вопросов.

Автор допускает возможные неточности в названиях населенных пунктов, достоверность которых по современным картам и справочникам установить весьма затруднительно, хотя такая работа проводилась. В некоторых использованных архивных материалах обнаружены разночтения в написании фамилий (такие разночтения заключены в тексте диссертации в круглые скобки). Это можно объяснить тем, что документы оформлялись не совсем грамотными людьми, без какого-либо внимания на правильную транскрипцию имен и родовых фамилий, а нередко в спешке, особенно в период революционных событий, политических репрессий и депортации. Сказывалось и то, что некоторые корейцы по политическим мотивам изменяли свои фамилии на японские и китайские.

В целом, использованные источники, как представляется, воссоздают объективную и достаточно полную картину исторического прошлого корейской эмиграции, позволяя решить основные задачи исследования.

Автор видит научную новизну проведенного исследования в том, что:

1 Аносов С.Д Указ. соч.—С. 3.

2 Ткачева Г.А. Демографическая ситуация на Дальнем Востоке России в 20 - 30-е годы XX в.—Владивосток, 2000.— С. 3-4.

- предпринята попытка изложить исторический ход и комплексно исследовать проблемы корейской эмиграции непрерывно с момента появления первых переселенцев из Кореи до депортации всей дальневосточной корейской диаспоры в районы Средней Азии и Казахстана в 1937 году;

- предложена периодизация эмиграционного процесса, основанная на количественных и качественных критериях;

- выявлены отличительные черты и особенности территориального размещения корейской национальной группы;

-даются документальные ответы на такие малоизученные вопросы, как: политическое настроение и положение корейского населения при советской власти, участие его в советизации Дальневосточного края, классовая дифференциация крестьянских хозяйств и их коллективизация, принудительное переселение корейцев из Владивостокского и внутри Хабаровского округов, их попытки покинуть русские земли по причине жизненных трудностей, а также политические репрессии и депортация;

- скорректированы некоторые научные выводы, сделанные в уже опубликованных работах относительно сахалинской диаспоры корейцев по вопросам мотивации их появления на острове, ссылки на каторжные работы , положения на нефтяных и угольных концессиях как японофильствующего элемента, подлежащего выселению с Сахалина;

- установлены конкретные места и даты еще не получивших освещения в печати событий прошлого, имена их непосредственных участников;

- исправлены некоторые ошибки и неточности фактического плана, допущенные в уже опубликованных работах.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материалы могут быть: а) востребованы органами власти, общественно-политическими партиями и движениями при подготовке мероприятий по национальным вопросам , при организации комплексных исследований межнациональных отношений; б) использованы как дополнительный источник при:

- комплексной разработке проблем истории освоения Дальневосточного региона;

- подготовке книг серии "Корейцы Евразии", выпускаемой Международным центром корееведения МГУ им. М.В. Ломоносова;

- написании работ по истории российских корейцев, служебных обзоров по линии Дипломатической академии МИД РФ и местных органов власти;

- разработке спецкурсов на восточных факультетах ВУЗов;

- проведении краеведческих выставок, научно-практических конференций, международных симпозиумов;

- разрешении социально-правовых запросов, связанных с политическими репрессиями и реабилитацией граждан корейской национальности.

Результаты исследования представляют значимость и в международном плане в силу известного интереса к данной проблеме стран Азиатско-Тихоокеанского региона.

Кроме того, на основе выявленных архивных источников для государственного архива Сахалинской области составлены картотека и тематический перечень основных документов, характеризующих эмиграцию дальневосточных корейцев.

Таковы основные научные аспекты и практическая направленность представленной диссертации.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании отдела отечественной истории Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока РАН 17 апреля 2001 г.

Результаты проведенных исследований сообщались на международной научной конференции "Миграционные процессы в Восточной Азии" (Владивосток, сентябрь 1994 г.), на научно-практической конференции в Сахалинской областной универсальной научной библиотеке, на заседании президиума Сахалинской областной ассоциации и Совета старейшин сахалинских корейцев с участием представителей МИД Российской Федерации и Министерства по делам федерации и национальностей РФ, на заседании Сахалинского корейского

32 клуба, а также в публикациях сахалинской газеты на корейском языке "СЭ КОРЕ СИНМУН" ("Новая корейская газета").

Книга "Дальневосточные корейцы: жизнь и трагедия судьбы" (21,4 печ. л.), принадлежащая перу автора и содержание которой стало основой диссертации, вылущена в 1993 году Сахалинским отделением Дальневосточного книжного издательства. Рецензия на книгу доктора исторических наук А.М.Пашкова опубликована в журнале "Россия и Азиатско-Тихоокеанский регион" (1995 г., №1, с. 99-101).

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Кузин, Анатолий Тимофеевич

Заключение

Таким образом, корейская эмиграция вошла в историю Дальнего Востока и всей России как многоплановое общественное явление и в целом проходила под влиянием международных, внутриполитических,социально-экономических, этнокультурных и природно-географических факторов. Корейская эмиграционная волна, буквально захлестнув Дальний Восток и став одной из крупнейших в мире , отличалась своеобразием своего зарождения, формирования и существования.

Корейская эмиграция стала возможной лишь после того, как по Пекинскому (1860 г.) договору к России отошел обширный , но малозаселенный Южно-Уссурийский край и были установлены государственные границы с Кореей и Китаем. Основными причинами эмиграции стали жестокий политический режим и деспотизм в условиях общего кризиса феодальной власти в тогдашней Корее, гражданское бесправие и крайне бедственное положение ее трудового народа, усугубленное тяжелыми душевно-психологическими потрясениями. Интенсивность эмиграционного процесса особенно возросла после установления над Кореей японского протектората и ее полного аннексирования (1910 г.). Наплыв корейских масс шел не только за счет бедняцких слоев, но и тех национальных групп, которые Японии было выгодно выпускать на русскую территорию с политической точки зрения.

Следовательно, корейская эмиграция по существу очищала Корейский полуостров для японцев, чем способствовала улучшению экономического положения и в самой Японии. Эта эмиграция была выгодна и Китаю, помогая ему колонизировать районы Маньчжурии. Для России же эмиграция корейцев при отсутствии действенных регулирующих мер создавала сложности в проведении государственной национальной политики на Дальнем Востоке. Но именно России принадлежит историческая роль избавительницы пришлых корейцев от феодально-монархического режима собственно корейского, а затем и японского колониального гнета. Дальневосточное корейское население чувствовало себя обязанным России относительно лучшим жизненным положением по сравнению со своими соотечественниками в Корее.

Корейская эмиграция сыграла прогрессивную роль в хозяйственном освоении Дальневосточного края. В то же время жизнь корейцев находилась в контрасте с этой ролью, ибо всецело определялась характером землеустройства. Значительная часть их оставалась безземельной, на почве чего обострялись межнациональные отношения. Нерешенность земельного вопроса имела не столько местный, сколько государственный характер и даже международный аспект.

Корейская этническая общность оказывала заметное влияние не только на * экономическое развитие Дальневосточного края, но и на политические, национальные и социальные процессы , а также способствовала расширению взаимовыгодных связей между Россией и Кореей.

В годы царизма корейское население Приморья не имело возможности в полной мере удовлетворять свои культурные запросы. Дело стало продвигаться с установлением советской власти. Трудности проистекали не только из необходимости коренной ломки сформированного веками патриархального уклада жизни. Приходилось еще считаться с пограничным положением края, относительной подвижностью эмигрантов, а также с их интенсивной родственной и земляческой связью с населением на местах прежнего проживания в Корее, Китае и Японии.

Как при царизме, так и при советской власти проводилась политика русификации корейского населения. Процесс этот шел прежде всего по линии принятия в русское подданство (советское гражданство). В этом же направлении работала система образования, культпросветучреждений. Однако и сами корейцы, входя в разнообразные отношения с русскими людьми, усваивали их язык и культуру. В итоге произошла глубокая ассимиляция нескольких поколений дальневосточных корейцев, которые утратили свою самобытность, национальные обычаи и традиции.

История корейской эмиграции - это история эволюции политического сознания корейцев. До начала XX в. они представляли собой в основном однородную массу, обремененную прежде всего заботами о личном хозяйском подворье и выживаемости. Ко времени установления советской власти на Дальнем Востоке корейцы резко политизировались, чему в решающей мере способствовало их активное участие в национально-освободительной борьбе против японских колонизаторов и в революционных событиях в Приморье.

Советизация корейского населения проходила трудно. И потому, что требовалось пробудить сознание людей, закабаленных русским царизмом и собственным национальным гнетом. И потому, что советская власть в ее реальном проявлении среди значительной части корейцев воспринималась с насторожен-„ ностью и даже с неверием в свою лучшую жизнь в будущем.

К концу 20-х годов стало очевидным, что сталинский режим вынашивал планы убрать корейцев с территории Дальнего Востока. Первой политической акцией стало их переселение из Владивостокского в Хабаровский округ. Поистине государственным терроризмом стала депортация в 1937 году в районы Казахстана и Средней Азии. В трагической судьбе дальневосточных корейцев нашла отражение вся пагубность национальной политики советского государства с ее грубыми нарушениями прав человека, антидемократизмом и антигуманизмом. Синдром "великого переселения", независимо от нынешних общекризисных процессов, продолжает оказывать влияние на процесс национального возрождения корейских масс.

В исторических судьбах дальневосточных корейцев явно прослеживается взаимосвязь чувства национального, естественного тяготения к своей исторической родине, с одной стороны, и чувства интернационального, с другой, обусловленного длительным пребыванием в России, постепенно ставшей родной для них страной.

На основании проведенного исследования сформулируем некоторые научно-практические рекомендации.

1. Содержащийся в диссертационной работе материал может быть использован как дополнительный источник при комплексной разработке проблем истории формирования населения и освоения Дальневосточного региона, написании монографических работ и служебных обзоров по истории российских корейцев; подготовке спецкурсов, проведении краеведческих выставок, научно-практических конференций, международных симпозиумов по миграционной тематике, а также в практической работе местных органов власти при разрешении социально-правовых запросов, связанных с политическими репрессиями и реабилитацией граждан корейской национальности.

2. В связи с тем, что в последние годы со значительной части архивных источников снят гриф секретности, представляется необходимым в целях более

- полного использования их научно-информационного потенциала силами Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока организовать работу по подготовке специального сборника документов и материалов, отражающих исторические судьбы дальневосточных корейцев, приурочив выпуск сборника к 70-летию их депортации (2007 год), а также издание информационно-аналитического бюллетеня по истории российско-корейских отношений.

3. Привлечь внимание средств массовой информации к освещению исторических уроков корейской эмиграции, популяризации идей национальной дружбы, чувства патриотизма и личной сопричастности к социально-экономическому развитию Дальнего Востока.

4. Провести научный анализ демографических последствий депортации, предпринятой в отношении дальневосточных корейцев.

5. При государственной поддержке разработать региональные программы по сохранению и развитию национальной корейской культуры, а также по развитию контактов дальневосточных корейцев с гражданами других государств, с которыми их объединяет общее этническое происхождение или культурное наследие.

Проведенное диссертационное исследование, как представляется, выдвигает новые задачи. Дальнейшими направлениями научных поисков могли бы стать изучение исторических судеб дальневосточных корейцев после насильственного выселения в районы Средней Азии и Казахстана в условиях установленного для них режима спецпоселения, изучение роли корейцев в хозяйственном освоении полупустынных казахстанских и среднеазиатских земель; исследование эволюции этнических процессов и процессов ассимиляции корейской национальной группы, в особенности проживающей в Сахалинской области.

Диссертация помогает осознать трагизм судьбы дальневосточных корейцев. Однако автор не стремился к тому, чтобы представить все в черных красках. Наоборот, на этом фоне более заметно ощущение того, что корейское население, насильственно вывезенное с Дальнего Востока в 1937 году, сумело выстоять и преодолеть жизненные невзгоды. А помогли им в этом прирожденное трудолюбие и, конечно же, братская помощь других народов, с которыми связала их дальнейшая судьба. В середине 50-х годов, после отмены ограничений в гражданских правах, корейцам было разрешено вернуться на Дальний Восток, и ныне они на основе принятых политических решений (см. приложение 8 ) вместе со всеми дальневосточниками решают задачи, связанные с демократическими преобразованиями и переходом к рыночной экономике .

Диссертация не исчерпывает всех проблем корейской эмиграции. Но с введением в научный оборот выявленных новых многообразных архивных документов история жизни дальневосточных корейцев, несомненно , будет представляться полнее, а материалы диссертации послужат дополнительным источником научного постижения рассматриваемой темы.

239

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Кузин, Анатолий Тимофеевич, 2001 год

1. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ).12.1. Фонд 1 Приморское областное правление: Опись 1,—Д.829;Д.1026;Д:1620.

2. Опись 2,—Д. 2185. Опись 3,—Д. 1160. Опись 10.—Д. 326. Опись 12,—Д. 94.12.2. Фонд 87 Канцелярия военного губернатора Приморской области : Опись 1— Д. 278.

3. Опись 3.—Д.58; Д.280;Д.302;Д.304; Д.443;Д. 479; Д. 515; Д. 776. Опись 4.—Д.121;Д.816.

4. Опись5 .— Д.143; Д.420; Д.558;Д.615; Д.647; Д.657; Д.658; Д.659;

5. Д.785; Д.874; Д.903. Опись 7.—Д.640.12.7. Фонд 704 Канцелярия военного губернатора Амурской области: Опись 1.—Д.269; Д.667; Д.787; Д.788; Д.797; Д.835; Д.836; Д.856;

6. Д.874; Д.1095. Опись 2 .—Д.265. Опись 6 —Д.58. Опись 8 —Д.52.12.8. Фонд Р-2413 Дальневосточный краевой исполнительный комитет Советов депутатов трудящихся (Далькрайисполком) :1. Опись 2.—Д. 804.

7. Опись 4,—Д. 22; Д.38;Д.249.12.9. Фонд Р 2422 - Дальневосточный революционный комитет (Дальрев-ком):

8. Опись 1 —Д.67; Д.72; Д.125; Д.128; Д.341; Д.344; Д.834;

9. Государственный архив Иркутской области (ГАИО):13.1. Фонд 24 Главное управление Восточной Сибирью. Опись 9,—Д. 2447 .К. 1743. Опись 10,—Д. 202.К.2107. Опись 11/3,—Д. 24.

10. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК):14.1. Фонд П-2 Дальневосточный краевой комитет ВКП(б):

11. Опись 1.—Д. 6; Д. 104; Д. 105; Д. 133; Д. 143; Д. 174; Д. 189; Д. 195;

12. Д. 216; Д. 226; Д. 227; Д. 242; Д. 251; Д. 310; Д. 385; Д. 390; Д. 425; Д. 439; Д. 458; Д. 513; Д. 1303; Д. 1306; Д. 1316; Д. 1332; Д. 1344; Д. 1345; Д. 1552.

13. Опись 2.—Д. 103;Д.171; Д. 298.1. Опись 4.—Д. 322;Д.364.

14. Опись 3,—Д. 5; Д. 14; Д. 25; Д. 30; Д. 34; Д. 38;Д.47.1. Опись 4,—Д. 4; Д. 7.

15. Опись 2.—Д. 5. 1.5. Государственный архив Приморского края (ГАПК).15.1. Фонд П-1 Приморский обком РКП(б):

16. Опись 1.—Д. 39; Д. 93; Д. 241; Д. 385; Д. 386; Д. 408; Д. 448; Д. 605; Д. 606; Д. 682.15.2. Фонд П-61 Приморский губком РКП(б):

17. Сахалинский центр документации новейшей истории (СЦДНИ):17.1. Фонд 1 Уполномоченный Дальбюро ЦК РКП(б) на Северном Сахалине:

18. Опись 1.—Д. 4. Опись 2,—Д. 4.17.2. Фонд 2 Сахалинское окружное партийное бюро. Сахалинский окружком ВКП(б):

19. Опись 1,—Д. 1д; Д. 22; Д. 35; Д. 48; Д. 63.

20. Опись 2,—Д. 66; Д. 71; Д. 96; Д. 103; Д. 153; Д. 248.17.3. Фонд 4 Сахалинский обком КПСС: Опись 1,—Д. 22; Д. 40; Д. 70; Д. 244; Д. 248. Опись 7.—Д. 3.17.4. Фонд 14 Охинский горком КПСС: Опись 1.—Д. 1а.2.1.2. Опубликованные источники