Категория определенности-неопределенности в сопоставительном аспекте: На материале адыгейского и английского языков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат филологических наук Багирокова, Ирина Гаруновна

• Багирокова, Ирина Гаруновна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Багирокова, Ирина Гаруновна

Введение.

Глава I. Теоретико-типологические аспекты изучения категории определенности-неопределенности.

1. Из истории изучения категории: разнообразие дефиниций.

2. Из истории изучения категории: английский артикль.

3. Категория определенности-неопределенности в современной лингвистике.

4. Категория определенности-неопределенности в разно системных языках. а) Артиклевые языки.

Английский язык.

Датский язык.

Французский язык.

Испанский язык. б) Категория определенности-неопределенности и безартиклевые языки

Русский язык.

Глава II. Сопоставительный анализ категории определенности-неопределенности в адыгейском и английском языках.

1. Предварительные замечания.

2. Определенность-неопределенность в различных лексических группах.

3. Контексты функционирования категории определенностинеопределенности

Определенность-неопределенность и число.

Определенность-неопределенность и падеж.

Определенность-неопределенность в предикативном контексте.

Обобщенная форма имени и категория определенностинеопределенности

Определенность-неопределенность имени в дейктическом контексте.

Посессив и определенность.

Определенность-неопределенность в сочинительном контексте (существительные в союзной форме).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Категория определенности-неопределенности в сопоставительном аспекте: На материале адыгейского и английского языков»

Объектом диссертационного исследования является категория определенности-неопределенности. которая традиционно выделялась в грамматических описаниях ряда языков. С поворотом исследовательских интересов к анализу высказывания с позиций теории референции указанная категория получает более широкое толкование, и становится очевидным, что в качестве референциальной категории она, во-первых, универсальна, а во-вторых, многообразна в своих проявлениях. Это обстоятельство делает актуальным изучение данной категории как в общетипологическом (с неограниченным диапазоном сравнения), так и в сопоставительном (конграстивном) плане, предполагающем минимальный диапазон сравнения — два языка.

В нашем исследовании для сопоставления избраны адыгейский и английский языки. Материал этих языков еще не рассматривался под данным углом зрения, благодаря чему работа приобретает определенный характер научной новизны. которая подкрепляется и впервые анализируемым, специально подобранным материалом.

Материал исследования представляет собой примеры из адыгейских и английских художественных текстов, из живой речи, а также подборку параллельных текстов на двух языках.

Непосредственным предметом исследования является характер выраженности указанной категории в соизмеримых текстовых условиях в двух языках.

Известно, что описание категории определенности-неопределенности в таких языках, как английский, немецкий или французский, предпринимаемое в традиционном грамматическом ключе, может показаться тривиальным. Грамматикализованность значения определенности в подобных языках является хорошо установленным фактом их именной морфологии, однако перемещение фокуса внимания на семантико-синтаксическую структуру текста, на контексты референтного и нереферентного употребления имен в высказывании придает проблеме определенности-неопределенности новое звучание.

И если даже в отношении европейских языков отмеченная проблема отнюдь не снимается с повестки дня, она остается тем более актуальной для разработки типологического портрета адыгских языков. В адыговедении, как будет подробнее показано ниже (глава II), статус категории определенности-неопределенности не является до конца проясненным. Наличие этой категории в грамматической структуре языка предполагает наличие специальных средств ее выражения, и в европейских языках это артикли. В адыгских же языках артикля как самостоятельной категории служебных элементов нет, хотя есть элементы, выполняющие артиклевую функцию, на что указывал еще Н.СТрубецкой (1987).

В связи с этим встает проблема специального рассмотрения категории определенности-неопределенности в плане содержания и в плане выражения в адыгских языках на фоне ее сопоставления с аналогичной категорией в языках, где ее существование и автономность не подвергается сомнению (в частности, в английском).

Кроме того, для теории и типологии обсуждаемой категории было бы весьма полезным выяснить соотнесенность и взаимодействие определенности-неопределенности с другими категориальными значениями, формирующими именную грамматику (такими, как падеж, число, указательность, притяжательность), в языках столь разной типологии, как адыгейский и английский. Не лишен интереса и вопрос о том, как проявляется определенность-неопределенность в различных лексико-семантических группах слов в том и другом языке.

Все сказанное определяет основную цель исследования: на основе сопоставления с типичным артиклевым языком, каким является английский, выявить типологическую специфику категории определенности-неопределенности в адыгейском языке.

Достижение этой цели предполагает решение ряда конкретных задач.

1) дать краткий анализ состояния теории определенности и проанализировать типы дефиниций, толкующих это понятие;

2) проследить на ряде примеров организацию и функционирование категории определенности-неопределенности в языках различного строя и различной генетической принадлежности;

3) провести фронтальное сопоставление имеющихся в нашем распоряжении письменных текстов на двух языках для выяснения распространения в них английских и адыгейских показателей определенности-неопределенности;

4) сопоставить функционирование (и саму возможность) подкатегорий определенности и неопределенности в различных лексических классах;

5) сопоставить проявление категории определенности-неопределенности в различных грамматических контекстах (прежде всего падежном, указательном, притяжательном, числовом, предикативном).

Осуществление намеченной программы исследования позволит значительно продвинуться в понимании типологической специфики адыгской категории определенности-неопределености и внести ощутимый вклад в общую теорию этого явления. В этом можно видеть научную значимость исследования.

Практическая значимость данной работы видится в том, что ее результаты имеют непосредственный выход в преподавание английского языка в адыгском вузе и могут использоваться для разработки спецкурсов и учебных пособий.

Следующие положения являются базисными для нашего исследования:

1. Материал типологически различных языков показывает, что семантика определенности-неопределеииости имени универсальна и формируется в структуре высказывания.

2. Адыгейский язык занимает промежуточное положение на типологической шкале "полностью артиклевые языки — полностью безартиклевые языки", приближаясь к артиклевым языкам, но не имеет особого внекатегориального показателя определенности, подобного артиклю европейских языков.

3. Категория определенности-неопределенности в адыгейском гораздо теснее связана отношением формальной подчиненности с другой грамматической категорией (падежа), чем в полностью артиклевых языках типа немецкого или французского, где артикль как самостоятельная служебная часть речи имеет собственное склонение.

4. В обоих языках существуют сильные и слабые лексические и грамматические контексты проявления исследуемой категории, которые лишь частично дают сходную картину.

5. Наиболее существенные расхождения обнаруживаются в контексте множественного числа, которое требует в адыгейском форм определенности независимо от референциальной семантики лексического контекста, и в дейктическом контексте, где наличие указательного местоимения также обусловливает определенную форму имени. Такие особенности адыгейских определенных форм позволяют предположить, что они не полностью семантизированы по категории определенности и могут выступать как чисто формальная примета того или иного грамматического контекста.

Заключение диссертации по теме «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание», Багирокова, Ирина Гаруновна

Те же выводы можно сделать и на материале адыгейского языка. В генерических существительных морфемы -м и -р могут чередоваться с нулем, не являясь при этом показателями категории определенности-неопределенности.

Имена в общей форме чаще всего встречаются в пословицах и поговорках. "В пословицах и поговорках соотношение категорий падежа и определенности/ неопределенности характеризуется своими закономерностями. Это связано с обобщенным содержанием пословиц и поговорок, исключающим противопоставление грамматических форм определенности/ неопределенности в именах существительных. Ср.: адыг. Хьак1э(р) бэрэ шьысым бысымыр йэзэшъы 'Если гость долго засиживается, то хозяин устает'; каб.-черк. Ш1алэ(р) жэмэ, л1ыжъым йыльакьуэ(р) мэуз 'Когда мальчик бежит, у старика ноги болят'. Формант -р в подлежащих, выраженных существительными хьак1э(р) 'гость', ш1алэ(р) 'мальчик', лъакьуэ(р) 'ноги', грамматически иррелевантен, его наличие или отсутствие факультативно, т.е. он не несет грамматической информации, не участвует в образовании оппозиции определенность-неопределенность, не влияет на падежное значение" (Кумахов, Кумахова 1985, 46-47).

Однако не только пословицы и поговорки могут содержать имена в обобщенной форме. Практически любое существительное, употребленное нереферентно, имеет классифицирующее значение. В текстах на адыгейском языке имена в общей форме могут выполнять различные синтаксические функции и употребляться во всех имеющихся в парадигме склонения падежах. Соответствующие им английские эквиваленты могут сопровождаться любым из артиклей. Ср.:

Англ. . living in a simple tent-like hut, the man of mid-Palaeolithic epoch . was quite well equipped to successfully struggle for his survival with the severe conditions of that time.

Адыг. Ыкурэ Палеолит лъэхъан ц1ыфыр . щатырым ехьыщыр шъо-унэхэм ач1эсэу . климэт хафэхэм псаоу къызэрялыжьышьущтым фэбэнэнымк1э ш1ук1аеу тегъэпсыхьыгъагь ("А.Ж.").

Проживая в простых, похожих на палатки, хижинах, человек эпохи среднего Палеолита был достаточно хорошо оснащен для успешной борьбы за выживание в суровых климатических условиях того времени'.

Коррелирующие существительные в обобщенной форме the man и ц!ыфыр 'человек', выполняющие в обоих языках субъектную функцию, оформлены определенным артиклем и морфемой -р соответственно. Несмотря на невозможность приписания признака определенности генерическим существительным, можно все-таки допустить сохранение (пусть и значительно редуцированное) артиклевых функций за оформляющими их артиклями и артиклеподобными морфемами. В приведенном выше предложении можно говорить о частичной детерминированности существительного "человек". Вернее, речь идет об ограничении его классного значения при помощи атрибутивной группы, занимающей постпозицию в английском и препозицию в адыгейском языке. То есть, the man и ц1ыфыр называют не представителя всего класса людей, ной не конкретного определенного человека, а обобщенного представителя людей конкретной исторической эпохи.

В этом же предложении встречаем еще одно существительное в общей форме, но имеющее разные формы в английском и адыгейском языках: англ. a hut, адыг. унэхэм 'в домах'. Имени в единственном числе с неопределенным артиклем в английском языке соответствует существительное в форме множественного числа в эргативном падеже, вызванном выполняемой им локативной функцией.

Англ. Receive a friendly guest in peace.

Адыг. Ежъугъэблъагъ ныбджэгъу хьакЬр мамырныгъжЬ ("А.Ж."),

Встречайте добрых друзей миром'.

Оформленное в английском языке неопределенным артиклем объектное существительное a guest 'гость' при переводе на адыгейский приобретает морфему -р.

В другом примере встречавшееся уже существительное 'человек' адыг. ц!ыфы, англ man в общей форме в английском языке сопровождается нулевым артиклем, а в адыгейском оформлено морфемой -рь являющейся в данном случае окончанием абсолютного падежа, как того требует глагол-сказуемое. Ср.:

Англ. During the mid-Palaeolithic epoch man perfected the methods of making stone tools.

Адыг. Ыкурэ Палеолит лъэхъапым ц1ыфы-р мыжъо 1ашэхэм яш1ык1э фэ1эпэ-1асэу хъугъэ ("АЖ. ").

В эпоху среднего Палеолита человек усовершенствовал методы изготовления каменных орудий труда'.

В слове ц1ыфы-р 'человек' морфема -р выполняет синтаксические функции и выступает как падежное окончание, т. к. невозможно употребление данного имени в нулевой форме без изменения содержания всей фразы: вместо ц1ыфыр . хъугьэ "человек .стал' ц1ыфы хъугьэ 'человеком стал'.

Таким образом, формативы -р и -м при обобщенных существительных в одних случаях выполняют чисто падежные функции, в других не несут на себе ни синтаксической, ни определительной нагрузки.

Англ. Cherkesska is a symbolic reflection of this Titan.

Адыг. Адыгэ шъуашэ-р а Титаным исимвол пэш1ыгъ ("А.Ж. "). Черкесска является символическим отражением этого Титана'.

Слово 'черкесска' англ. cherkesska адыг. адыгэ шъуашэр употребленное в классифицирующем значении, в английском и адыгейском предложениях оформлены по-разному - нулевым артиклем в английском и формантом -р (являющимся также морфемой определенности) в адыгейском. В данном примере употребление ~р факультативно и не связано ни с его грамматической, ни с определительной функциями.

Существительные в общей форме в эргативном падеже единственного числа оформляются падежной морфемой -м, напр.:

Адыг. Тыгъужъы-м ышхырэр ышъуэчТэ йэпшьыныжьы (Адыгэ гуышьыТэжъхэр)

То, что съедает волк, своей кожей искупает' (Пример М. А. Кумахова).

В следующем предложении существительное в родовой форме, стоящее в эргативе в адыгейском языке соответствует имени с нулевым артиклем в английском, ср.:

Англ. Be humble and beware of evel

Адыг. Шъумыпэгащ ык1и е-м шъуыфэсакъ ("А.Ж.").

Будьте скромны и остерегайтесь зла'.

В творительном падеже имена в общей форме могут присоединять падежное окончание -к1э как к именной основе, так и к "ж-основе", ср.:

Адыг. Долинскэм щыпсэущтыгъэ ц1ыфхэр щы1эныгъэмк1э анахьэу зыпыльыгъэхэр . ш1уанэ-к1э мэкъу-мэщ аш1эныр ары.

Англ. The principal economy of the Dolinians was hoe-agriculture. ("А.Ж.").

Основным источником существования людей, живших в Долинском ущелье . было мотыжное сельское хозяйство. Букв, мотыгой сельского хозяйства делание'.

Определенность-неопределенность имени в дейктическом контексте

Рассмотрим корреляцию определенных и неопределенных форм существительного с указательными местоимениями в адыгейском и английском языках. Давно установлено, что в большинстве языков именно указательное местоимение является источником происхождения определенного артикля или артиклеподобного форманта, ср., например, англ. the, нем. das и т. д. Недавно появилось интересное свидетельство первого письменно засвидетельствованного употребления романского артикля в "Пародии на Саллическую правду", где он впервые формально и функционально противопоставлен указательному местоимению (которое могло иметь ударение, в отличие от артикля). При этом любопытно коммуникативно-прагматическое распределение обоих элементов в актуализованном высказывании: указательный детерминатив тяготеет к теме, а артикль к реме (Андреева 1999, 3-4).

Однако, несмотря на сохранение некоторой семантической связи между формантами определенности, функционирующими в современных языковых системах, и соответствующими указательными местоимениями, характер дистрибуции и взаимосвязи этих вполне автономных грамматических элементов на синтаксическом уровне может различаться от языка к языку. В 80-е годы можно заметить более скептическое отношение к идее о неразрывности демонстратива и определенности, что нашло, например, отражение в книге Ф.Корблена, специально посвященной соотношению неопределенности, определенности и демонстративности в сфере референции (Corblin 1987). Полагая, что категория неопределенности, будучи не чем иным, как перечислением, является контекстуально независимой интерпретативной категорией, автор подчеркивает, что функциональный анализ высказывания в плане референции заставляет радикально разграничить указательность и определенность как два принципиально различных способа обозначения (целеуказания), вопреки утвердившейся в прежние годы тенденции рассматривать их как варианты друг друга (Corblin 1987, 243-245)

Пересечение сфер функционирования указательных местоимений и определенного артикля в английском языке очень незначительно. Иначе говоря, только в очень ограниченном количестве случаев возможна субституция определенного артикля демонстративом без нарушения семантики высказывания. Оба детерминатива эквивалентны только при их анафорическом или наглядно-ситуативном употреблении.

Все остальные случаи употребления определенного артикля в английском языке, описанные Дж, Хокинсом (см гл.1) исключают возможность замены артикля указательным местоимением. Анализируя различия в семантике и функционировании между определенным артиклем и демонстративами, Дж. Хокинс отмечает, что употребляя указательное местоимение, говорящий а) представляет референт слушающему; Ь) призывает слушающего сопоставить этот лингвистический референт с отождествляемым объектом, причем возможность идентификации этого объекта определяет либо наглядная ситуация, в которой референт был назван, либо наличие знаний о нем, полученных ранее в предшествующем отрезке дискурса.

Дж. Хокинс выделяет следующие условия адекватного функционирования демонстративов, несоблюдение которых приводит к нарушению коммуникации (нижеследующие примеры демонстрируют это):

1) Референт находится в поле зрения или уже известен (на основе предыдущего упоминания).

Pass me that ladder. What?/ What ladder?

Oh, of course, you can't see it from where you are.

2) В случае, когда идентификация объекта оказывается возможной и благодаря наглядной ситуации, и вследствие имевшего место преду поминания, необходимо исключить подобную неоднозначность. Слушающий должен хорошо представлять, на основе чего говорящий предлагает идентифицировать называемый объект.

That professor is a genius. Who?/ Which professor? That one over there? No, the one I was just talking about.

3) Если наглядная ситуация или предшествующий дискурс располагают более чем одним объектом, удовлетворяющим дескриптивным интенциям говорящего, необходимо однозначно дать понять слушающему, что именно говорящий имеет в виду.

Pass me that bucket, will you? Which bucket? The big one or the little one?

4) Слушающий должен знать, что объект, который говорящий имеет в виду, обладает неким качеством, опираясь на которое говорящий и предлагает идентифицировать объект.

Pass me that goosh-injecting tyroid, will you? What?/ That what? Oh, didn't you know? That's a goosh-injecting tyroid.

Те же условия оказываются релевантными и для функционирования именных групп, детерминированных указательным местоимением, и в адыгейском языке, ср.: к условию(1):

Мо тхылъыр къысэт. Сыд?/ Сыд фэдэ тхылъ?

Ары шъу, о уыздэщытым щыплъэпьурэпщтын ар. к условию (2):

А к1алэр бэу ушы. Хэт?/ Сыд фэдэ к1ал? А щысыр ара? Хьа1у, а зыфэс1уагъэр ары. к условию (3):

Мо джанэр къысэт. Сыд фэдэ джан?/ Плъыжьыр ара хьауми фыжьыр ара?

Адыгейский язык располагает следующими указательными местоимениями: мы 'этот', мо, уы, уэ 'тот', а 'этот, тот'. Именно местоимение мы 'этот' лежит в основе форматива -м, являющегося одним из показателей определенности в адыгейском языке, "Происхождение форманта -м довольно прозрачно. Еще Л. Лопатинский чисто интуитивным путем указал на генетическую связь форманта -м с основой указательного местоимения мы 'этот' (о близком предмете). Как в семантическом, так и в фонетическом отношении генетическое родство определительного форманта -м и указательного местоимения мы представляется несомненым" (М. А. Кумахов 1984,86).

В тех случаях, когда имя в адыгейском языке детерминируется указательным местоимением, оно обязательно оформляется и морфемами определенности -м и -р, что было замечено уже в ранних грамматиках адыгейского языка (Яковлев, Ашхамаф, 1941). Подобная комбинация "указательное местоимение + существительное + формант определенности -м или -р" встречается в адыгейском языке довольно часто и выступает грамматической нормой.

Пытаясь найти объяснение этому необычному явлению, Т. Г.

Халбад обращается к толкованию подобных случаев в древнегреческом языке, данному Б. А. Серебренниковым: "В древнегреческом языке довольно часто наблюдается случай, когда артикль при соотносимом элементе в последующем контексте сопровождается указательным местоимением. Такого рода артикль мы называем комитативиым (или сопроводительным) анафорическим артиклем. Это явление зависит от двух причин: 1) от особого эмфатического выделения соотносимого элемента, которое вызывает употребление местоимения вследствие неспособности артикля к сильному дейксису, и 2) от величины интервала между элементами анафорической связи" (Халбад 1975, 116-117).

Т. Г. Халбад приходит к выводу о том, что "частое употребление указательного местоимения при имени существительном определенным образом связано с отсутствием выделительной функции у определенного артикля в этих [абхазо-адыгских — И.Б. ] языках (Там же, 117). Таким образом, при необходимости особого выделения детерминируемого имени существительного недостаточно сильное выражение дейксиса формантами определенности компенсируется в адыгейском языке сочетанием определенной формы имени с указательным местоимением, основу семантики которого и составляет дейктическое значение.

Указательное местоимение в составе именной группы в и U У"1 соответствии с нормами адыгейской грамматики требует наличия морфемы определенности, но не является источником этой определенности. Зависимость между демонстративами и формантами, выполняющими функции артикля, односторонняя: первые не употребляются без последних, определенная же форма сохраняется и при опускании указательного местоимения.

Адыг. Мы тхылъы-р штэ,- хьаджэм къыщэигь (А. Е.)

Возьми эту книгу, - хаджа протянул ее'.

Тхылъыр штэ,- хьаджэм къыщэигь.

Возьми книгу, - хаджа протянул ее'.

Указательные местоимения, выполняющие в именной группе детерминирующую функцию, препозитивны по отношению к определяемому существительному в обоих языках.

Если указательные местоимения при автономном употреблении, т. е. вне состава именной группы, в адыгейском языке характеризуются наличием собственной парадигмы склонения, то в сочетании с детерминированным существительным синтаксическую нагрузку принимает на себя существительное: мы тхылъы-р (абсолютный падеж); мы тхылъы-м (эргативный падеж); мы тхылъы-м-к1э (творительный падеж); мы тхылъ-эу (обстоятельственный падеж).

Посессив и определенность

BKJ у адыгейском языке в роли притяжательных местоимении выступают так называемые посессивные префиксы.

Морфологические формы выражения притяжательности в адыгейском языке характеризуются существенными отличиями даже по сравнению с остальными абхазо-адыгскими языками. Так, только в адыгейском языке в рамках как лично-притяжательной, так и относительной принадлежности наблюдается противопоставление форм "неотчуждаемой" (органической) и "отчуждаемой" ("имущественной") принадлежности.

Однако в данной работе нас интересуют не особенности семантики и плана выражения посессива в адыгейском языке, а его взаимосвязь с категорией определенности-неопределенности.

В посессивных конструкциях вопрос об определенности-неопределенности нужно решать применительно к каждому члену конструкции.

Говоря о посессивном контексте, мы учитываем, с одной стороны, притяжательные формы имени с местоименным посессором: адыг. сиунэ 'мой дом', и с другой стороны, притяжательные конструкции, где посессор выражен существительным: к1алэм йатэ 'отец юноши'. Поскольку в двучленной конструкции посессор оформляется эргативом, который является слабым контекстом для определенности-неопределенности, тем самым посессор с морфологической точки зрения имеет стандартную нейтрализованную форму. Его определенность или неопределенность может устанавливаться только в смысловом плане на основе референциального контекста. А второй член, обладаемое, в адыгейском языке, как правило, не оформляется формативами определенности, ср.: адыг. Али-Султан ымакъэ къэшъэбагъ. (И.М.)

Голос Али-Султана смягчился'. адыг. Мамрыкъом ерагъэу ынапЬ къызэтрихыгъ, (И.М.)

Мамруков с трудом раскрыл глаза'. адыг. Мамрыкьор, уянэ ибыдзышэкГэ сыолэ1у, тыдэ шьухьыгьа Акозэ? (И.М)

Мамруков, заклинаю тебя молоком твоей матери, куда вы увезли Акозу?'

Все выделенные существительные употреблены в форме падежей так называемого определенного склонения, но являясь членами посессивных конструкций, все они остаются вне грамматической оппозиции определенности-неопределенности.

Тем не менее, адыгейский язык обнаруживает некоторую неустойчивость в оформлении притяжательных существительных: в отдельных случаях допускается замена нулевой морфемы формативом -р. Подобные колебания можно наблюдать в одном и том же предложении, ср.: адыг. ЗэжъугъашЬ шъо, сэ сищыЬныгъэр зэренэр ау сипк!ыхьып1э зэуэкЫкор ("А.Ж.").

Знайте же, что жизнь моя вечна, а сон короток'. Объясняя такие случаи чередования -р с нулем некоторые лингвисты относят их явлениям экспрессии и стиля (Кумахов 1971, 73).

Кроме того, следует особо отметить наличие в адыгейском языке таких форм посессива, где морфема -р не имеет нулевого варианта и выполняет чисто артиклевую функцию. В качестве примера используем описание образований типа каб. синыбжъэгъужъ{ыр) 'мой старый друг' в различных окружениях, предложенное М. А. Кумаховым (Кумахов, 1971, 75). Рассмотрим адыгейский эквивалент этого образования. В предложении адыг. Синыбджэгьужъыр, уэлахьэ, тымыгъэгужъуэн 'Моего старого друга не задержим' морфема -р обладает достаточно выраженным определительным значением. Понятно, что говорящий имеет в виду определенного, конкретного "старого друга". Форматив -р в данном случае обладает дефинитным значением и не может быть заменен нулем. В другом семантическом окружении образование синыбджэгъужъ характеризуется значением неопределенности, что на формальном уровне выражается нулевым формативом: адыг. Синыбджэгъужъ къыдахьэмэ къэзгъэхъэкГэн 'Если ко мне зайдет мой старый друг, я окажу ему гостеприимство'. В данном случае речь идет о неизвестном, любом 'старом друге', и нулевой форматив в слове синыбджэгъужъ является грамматически инвариантным.

Таким образом, из вышесказанного видно, что в целом притяжательная форма имени существительного в адыгейском языке является слабым грамматическим контекстом для категории определенности-неопределенности. Тем не менее, в отдельных речевых ситуациях в посессивных конструкциях возможно возникновение противопоставления по данному признаку.

В английском языке, как и в адыгейском, имя оказывается детерминированным посессором в конструкциях, где последний выражен притяжательным местоимением, либо так называемой формой генитива: англ. Shelly's death 'смерть Шелли'; ту father мой отец'. При сочетании существительного с подобными детерминативами артикль (как определенный, так и неопределенный) всегда опускается.

Значение притяжательности передается в английском языке не только сочетанием существительного с формой генитива, но и при помощи посессивной конструкции с частицей of причем семантически эти конструкции тождественны: George's book= the book of George 'книга Джорджа'; my brother's wife= the wife of my brother 'брат моей жены'.

В посессивной о/-конструкции существительное оформляется артиклем, как и в любой другой препозитивной группе типа the man in the moon. Артикли, входящие в состав подобных конструкций, О. Есперсен называл "артиклями неполной детерминации" (Jespersen

1962), поскольку полная определенность существительного достигается сочетанием артикля со следующей придаточной конструкцией или именной группой, называющей посессора.

Употребление форм генитива в современном английском языке довольно ограниченно. В некоторых случаях такая конструкция может оформляться определенным артиклем. Однако следует иметь в виду, что такой артикль детерминирует посессор (выраженный генитивом), но не обладаемое, ср.: англ. Gradually, this creates groups of blood relatives from the mother's line ("А.Ж.").

В результате сформировались группы кровных родственников по материнской линии'.

В конструкции the mothers line 'материнская линия' артикль относится к существительному mother 'мать', а не line 'линия'. Дефинитность последнего определяется посессивной формой mother's (См. Hewson 1972,116).

Практически во всех сопоставляемых предложениях эквивалентами посессивных конструкций адыгейского языка в английском тексте являются ^/-конструкции. Как уже говорилось выше, грамматика английского языка допускает употребление любого артикля в такой конструкции: адыг. О дунаем урищылъф. англ. You are a child of the universe ("А.Ж."). 'Ты- дитя вселенной'.

Притяжательные существительные в обоих языках выполняют в данном предложении предикативную функцию и маркированы как неопределенные.

В следующем примере сопоставляемые имена в притяжательной форме оформлены показателями определенности: адыг. Кэвказэу, Адыгэхэм яхэгьэгур. англ. The Caucasus, the homeland of the Circassians. 'Кавказ, родина адыгов.'

Подобный параллелизм в оформлении форм посессива на обоих языках в текстах встречается нечасто, так как притяжательные существительные в адыгейском языке в большинстве случаев имеют нулевой форматив. Их английские эквиваленты при этом могут иметь любую форму: адыг. Нухьэ икъуаилъо - англ. The Ark of Noa 'Ноев ковчег'; адыг. Кэвказы итхыд - англ. The Legend of Caucasus 'Легенда о Кавказе'.

Необходимо заметить, что в посессивной конструкции и в английском и в адыгейском языках обладаемое всегда оказывается детерминированным (в большей или меньшей степени) своим посессором. Притяжательные существительные в адыгейском языке, даже являясь контекстуально определенными, не используют дополнительные внешние средства для проявления категории определенности-неопределенности (морфемы -р и -м), демонстрируя действие принципа экономии языковых средств. В этом заключается существенное отличие посессивных конструкций от дефинитных сочетаний существительного с дем о истратив ом в адыгейском языке. И лишь отдельные речевые ситуации создают почву для материального оформления противопоставления по признаку определенности-неопределенности.

В английском языке, различающем два вида посессивных конструкций, имена в сочетании с формами генитива артиклями не сопровождаются. В составе о/конструкции существительное может быть оформлено нулевым, неопределенным или определенным (со значением неполной детерминации) артиклями.

Определенность-неопределенность в сочинительном контексте (имена существительные в союзной форме)

Существительные в союзной форме в адыгейском языке могут вступать в оппозицию по признаку определенности-неопределенности. На формальном уровне неопределенность имени существительного, как и во всех других случаях, выражается нулем: адыг. к1али пшьашьи сэлъэгъу 'и юношу (какого-то) и девушку (какую-то) вижу'. Соответствующие определенные формы характеризуются морфемой -р: адыг. к1алэ-р-и пшъашъэ-р-и сэлъэгъу 'и юношу (определенного) и девушку (определенную) вижу'.

В соединительных формах другого типа (образованных при помощи суффикса -рэ) противопоставление определенная форма-неопределенная форма реализуется при помощи форматива -м: адыг. к1алэ-рэ пшъашъэ-рэ сэлъэгъу 'Юношу (неизвестного) и девушку (неизвестную) вижу'; к1алэ-м-рэ пшъашъэ-м-рэ сэлъэгъу 'Юношу(определенного) и девушку (определенную) вижу'.

По сути, существительные, связанные аффиксами союзности ведут себя по отношению к категории определенности-неопределенности так же, как это происходит с каждым из них вне подобной комбинации. Для нас существенным является тот факт, что в случае определенности имен, выполняющих функции однородных членов предложения, каждое из них маркируется формальным показателем данной категории.

В английском языке, где аналогичное значение передается союзом and или простым перечислением, употребление или неупотребление артиклей перед однородными существительными является более свободным. В большинстве случаев, когда несколько тесно связанных между собой слов являются семантически определенными, для их детерминации оказывается достаточным употребление артикля перед первым именем существительным, перед остальными артикль опускается: англ. the king and queen; the father and mother; the brother and sister (Hewson 1972, 127).

Различие в оформлении обусловлено различиями в грамматической типологии сопоставляемых языков. Обязательность морфологической оформленности имени в адыгейском требует повторяемости показателей в цепочке однородных членов. В английском языке, где имя не имеет падежного оформления, артикль является внешним по отношению к имени (аналитическим) показателем определенности-неопределенности, вследствие чего этот показатель может относиться ко всей сочинительной именной группе.

Заключение

Рассмотрение данных сопоставляемых языков, а также языков, составляющих типологический фон исследования, позволяет прийти к заключению, что определенность-неопределенность существительного - общая языковая категория, выражаемая тем или иным способом во всех языках. Эта универсальность является одной из важнейших черт категории определенности-неопределенности. Благодаря ей становится возможным привлечение материала все большего количесва языков для создания типологической картины данной категории. Вместе с тем, характер и способы функционирования определенности-неопределенности могут существенно варьировать от языка к языку.

Адыгейский и английский языки, представляющие разные языковые типы, демонстрируют специфику механизмов действия категории определенности-неопределенности в каждом из них в соответствии с общесистемными расхождениями между ними.

Сопоставление плана содержания и плана выражения данной категории, проведенное на материале английского и адыгейского языков, представляется целесообразным уже потому, что "сопоставление одного языка с другим позволяет нередко увидеть те стороны явления, которые остаются скрытыми при рассмотрении его вне сравнения" (Крушельницкая 1961).

В английском языке категория определенности-неопределенности существительного является строго грамматикализованной и выражается системой артиклей: определенного the, неопределенного а и нулевого.

Адыгейский язык, хотя и далекий от статуса классического артиклевого языка, также имеет в своем распоряжении языковые элементы, позволяющие говорить о наличии в нем грамматической категории определенности-неопределенности.

Определенность в адыгейском языке выражается при помощи формативов -м или -рь неопределенность характеризуется нулевым показателем.

Как и следовало ожидать, сопоставляемые языки демонстрируют как элементы сходства, так и специфические черты в семантике и функционировании определенности-неопределенности. Тождественными в английском и адыгейском языках оказываются отношения между определенностью-неопределенностью существительных и их референциальным статусом.

Семантика определенности-неопределенности, рассмотренная на материале двух языков, остается неизменной. Определенность имени предполагает ссылку на опыт слушающего и его способность идентифицировать называемый предмет в данном контексте. Неопределенность, как правило, сигнализирует о введении в дискурс нового, неидентифицированного объекта.

Для обоих сопоставляемых языков существуют сильные и слабые лексические и грамматические контексты для категории определенности-неопределенности.

Предметные исчисляемые существительные составляют в обоих языках ту лексико-семантическую группу, в пределах которой наиболее полно проявляется противопоставление по признаку определенности-неопределенности. Обнаруживается также сходство лингвистических и экстралингвистических предпосылок для возникновения значений определенности или неопределенности у предметных исчисляемых существительных в адыгейском и английском языках. Анализ двуязычных текстов показывает, что соотносимые предметные имена на адыгейском и английском языках в одних случаях сохраняют свой статус определенного или неопределенного существительного, в других - имеют место всевозможные транспозиции.

Абстрактные и вещественные существительные в обоих языках выделяются как лексические группы, лишенные грамматического признака определенности-неопределенности.

Рассмотрение лексической группы, включающей имена собственные, еще раз подтверждает общепринятую точку зрения о семантической детерминированности имени собственного, заложенной в его природе. Именно поэтому такие существительные не нуждаются в дополнительных средствах выражения определенности и обходятся в обоих языках без грамматических показателей этой категории. Исключение составляют случаи эмоционально-экспрессивного выделения личных имен, которое в обоих языках может подкрепляться наличием формативов определенности или неопределенности (в английском языке)

Адыгейские и английские существительные, называющие уникальны е, единств енны е в св о ем р оде пр едметы, также демонстрируют сходство во взаимосвязи с категорией определенности-неопределенности как в семантическом плане, так и на формальном уровне. Являясь дефинитными по определению, существительные, обозначающие уникальные объекты, в отличие от имен собственных, в обоих языках сопровождаются определенными детерминативами: определенным артиклем the в английском языке и формантами-жи-рв адыгейском.

Сопоставление взаимодействия категории определенностинеопределенности имен существительных с другими категориальными значениями, формирующими именную грамматику в таких типологически несхожих языках, как английский и адыгейский, оказывается весьма существенным как для формирования общего представления об этой категории, так и для подтверждения наличия типологических особенностей указанной категории в адыгейском языке.

Принципиальным отличием грамматического строя адыгейского языка от английского, отражающимся и на типологии обсуждаемой категории, является наличие в первом системы склонения имен. Не все падежи оказываются одинаково релевантными по отношению к категории определенности-неопределенности. В результате, можно говорить о наличии в адыгейском языке грамматически сильных и слабых контекстов для данной категории, представленных тем или иным падежом. Так, грамматически сильными контекстами (выделяющими определенные и неопределенные формы) являются номинативный и творительный падежи. Эргативный и обстоятельственный падежи выступают грамматическими ограничениями для функционирования категории определенности-неопределенности в адыгейском языке.

Кроме того, значительные трудности в изучении данной категории в адыгейском языке вызваны полифункциональностыо определительных морфем -м и -р, выполняющих также падежные функции.

В оформлении имен существительных во множественном числе аиглиискии и адыгеискии языки существенно различаются. В адыгейском языке морферма множественного числа предполагает обязательное наличие морфем определенности -м или -р. Однако такая взаимосвязь числа и определенности носит формальный, поверхностный характер. Предметы, обозначенные существительными во множественном числе могут быть известными, определенными или неизвестными в зависимости от ситуации, контекста. В английском языке оформление существительных во множественном числе не является таким унифицированным, как в адыгейском языке. Существительные во множественном числе в английском языке могут сопровождаться определенным или нулевым артиклями.

Значительные расхождения наблюдаются между адыгейским и английским языками в области взаимодействия категории определенности-неопределенности и указательных местоимений. В английском языке существительные, детерминированные демонстративом, никогда не употребляются с артиклем. В адыгейском языке наблюдается принципиально иная картина: указательное местоимение требует после себя имени, грамматически оформленного показателями определенности -м или -р. При сопоставлении сочетаний существительных с демонстративами тождественными в обоих языках оказываются лишь условия (контекстуальные, ситуативные), релевантные для употребления указательного местоимения с целью детерминации имени существительного.

Притяжательные существительные в сопоставляемых языках демонстрируют значительное сходство во взаимосвязи с категорией определенности-неопределенности. И в адыгейском и в английском языках такие имена остаются вне оппозиции определенности-неопределенности, т. к. в качестве их детерминативов выступают существительные, называющие посессора (в английском речь идет о притяжательных конструкциях типа my brother's wife). Только в отдельных, довольно редких, случаях адыгейский язык допускает возникновение оппозитивных форм в посессивных конструкциях.

Различия и сходства в выражении и функционировании категории определенности-неопределенности в адыгейском и английском языках, как показывает сопоставительный анализ, вызваны структурными особенностями этих языков, что в полной мере подтверждает тезис о том, что категория определенности-неопределенности выступает "как своего рода уменьшенная модель, в которой воспроизводятся механизмы, управляющие языковой референцией, языковой категоризацией и построением связного текста и определяющие в конечном счете функционирование языковой системы в целом (Ревзина 1979, 71).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Багирокова, Ирина Гаруновна, 2000 год

1. Адмони В. Г, Введение в синтаксис современного немецкого языка. М., 1955.

2. Адмони В. Г. Теоретическая грамматика немецкого языка: Строй современного немецкого языка. 4-е изд. М., 1986.

3. Алехина М. П. Категория определенности-неопределенности предмета в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1975.

4. Андреева Б. В. Об одном позднелатинском тексте в связи с проблемой романского артикля // Индоевропейское языкознание и классическая филология III. Санкт-Петербург, 1999, сс. 3-5.

5. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского языков. Учебное пособие для студентов пед. институтов. 2-е изд. М., 1989.

6. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М., 1976.

7. Арутюнова Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения// Аспекты семантических исследований. М., 1980.

8. Арутюнова Н. Д. Лингвистические проблемы референции// Новое в зарубежной лингвистике, вып. XIII. Логика и лингвистика. (Проблемы референции). М., 1982. сс. 5-40.

9. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

10. Вельский А. В. Интонация как средство детерминирования и предицирования в русском литературном языке // Исследования по синтаксису русского литературного языка. М., 1974.

11. Блох М. Я. Теоретическая грамматика английского языка. М., 1994. ;

12. Божно J1. И. Артикль в современном немецком языке. М., 1956.

13. Бокий Е. А. Артикль как показатель грамматического значения1. М С С мопределенности или неопределенности существительного (на м-ле французского языка). УЗЛГУ №262. Серия филологических наук. Вып. 50, Л., 1958.

14. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971,

15. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Л., 1976.

16. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л., 1984.

17. Бухмастова Г. А, Денотативные статусы имен лица в современном английском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1987.

18. Вайнрайх У. Текстовая функция французского артикля// Новое в зарубежной лингвистике. М, 1978.

19. Васильева-Шведе О. К., Степанов Г. В. Теоретическая грамматика испанского языка. Морфология и синтаксис частей речи. M.f 1990.

20. Виноградов В.А. Именные категории в сонгай // Основы африканского языкознания. Именные категории. М., 1997.

21. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий. М., 1993.

22. Воронина Д. Д. Типы агенса и значения определенности, неопределенности и обобщенности // Филологические науки, 1975, №4, сс. 74-82.

23. Габучян Г. М. Категория артикля в арабском литературном языке (в связи с общей теорией артикля). Дис. . канд. филол.наук. М., 1967.

24. Гак В. Г. Русский язык в сопоставлении с французским. М., 1975.

25. Гак В. Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977, сс. 230-293.

26. Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1983.

27. Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. М., 1986.

28. Гак В. Г. О плюрализме в лингвистических теориях // Филологические науки, 1997, № 6.

29. Гордон Е. М. и Крылова И. П. Употребление артикля в английском языке. МГПИИЯ им М. Тереза, 1970.

30. Гулыга Е. В. Реализация категории обобщения на синтаксическом уровне// Вопросы русского языкознания. М, 1979. Вып 2, сс. 29-39.

31. Гуревич В. В. Есть ли артикли в русском языке // Русская речь. 1968. №3.

32. Гуревич В. В. О категории "определенность-неопределенность"// Проблемы языкознания и теории английского языка. М., 1978. Вып. 4.

33. Гуревич В. В. О семантике неопределенности// Филологические науки, 1983, № 1, сс. 54-60.

34. Гусейнов JI. Р. Проблема однозначности категории определенности как коммуникативной единицы: Автореф. дисс. . канд. филол. наук, Киев, 1979.

35. Доннелан К. С. Референция и определенные дескрипции// Новое в зарубежной лингвистике, вып. XIII. Логика и лингвистика. (Проблемы референции). М., 1982. сс. 133-160

36. Дурново Н. Н. Грамматический словарь. М.-П., 1924.

37. Ермакова О. П. Местоимение какой-то!i Филологические науки, 1986, №1, сс. 54-58.

38. Ермолаева Л. С. Очерки по сопоставительной грамматике германских языков. М., 1987.

39. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

40. Заяц Б. Е. Значение и употребление артиклей в немецком языке по сравнению с английским: Автореф. дис. . канд. филол, наук. Львов, 1971.

41. Зекох У. С. О системе склонения в адыгейском языке // Уч. записки АНИИ, т. II. Майкоп, 1963.

42. Зекох У. С. Система склонения в адыгейском языке. Майкоп, 1969.

43. Зекох У. С. О грамматических категориях в адыгейском языке // Вопросы адыгейского языкознания. Майкоп, 1988. Вып. III, сс. 3-35.

44. Зиндер Л. Р., Строева Т. В. Современный немецкий язык: Теоретический курс, (учебник для пед. институтов и факультетов иностранных языков). 3-е изд. М., 1957.

45. Иванцова И. П., Бурлакова В. В., Почепцов Г. Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М., 1981.

46. Илия Л. И. Артикль во французском языке. М., 1956.

47. Илия Л. И. О грамматическом значении артикля при существительном в современном французском языке. УЗ МГПИИЯ, № 9, 1956.

48. Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словецким. Морфология. Изд. 2-е. Часть первая. Братислава, 1965,

49. Канонич С. И. Функция артикля в испанском языке. Дис. . доктора филол. наук. М., 1974.

50. Караулов Ю. Н. Предикация и неопределенность?// Словарь, Грамматика. Текст. М., 1996, сс. 387-395.

51. Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.

52. Каушанская В. J1. и др. Грамматика английского языка. JI., 1959.

53. Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. М., 1972.

54. Керашева 3. И. Грамматический очерк адыгейского языка// Русско-адыгейский словарь. М., 1960.

55. Климов Г. А. Кавказские языки. М., 1965.

56. Климов Г. А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков. М.,1980.

57. Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

58. Крамский И. К проблеме артикля// ВЯ, 1963. № 4.

59. Кронгауз М. А. Тип референции именных групп с местоимениями весь, всякий и каждый// Семиотика и информатика. М., 1984. Вып. 23, сс. 107-123.

60. Крушельницкая К. Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков. М., 1961.

61. Крылов С. А. Морфосинтаксические механизмы выражения категории детерминации в современном русском языке//

62. Разработка и применение лингвистических процессоров. Новосибирск, 1983, сс. 148-170.

63. Крылов С. А, Детерминация имени в русском языке: теоретические проблемы// Семиотика и информатика. М, 1984. Вып 23.

64. Кузнецов С. Н. Типологические особенности скандинавского артикля// Учебно-методический сборник Дипломатической академии МИД СССР. М., 1982. Вып 5.

65. Кузнецов С. Н. Теоретическая грамматика датского языка. (Морфология). М., 1989.

66. Кумахов М, А. Морфология адыгских языков, I. Москва-Нальчик, 1964.

67. Кумахов М. А. О комбинаторных вориантах эргатива в адыгейском, кабардинском и убыхском языках// Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Тезисы докладов. М., 1964.

68. Кумахов М. А. Словоизменение адыгских языков. М., 1971.

69. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора: Нартский эпос. М., 1985.

70. Кумахов М. А. Очерки общего и кавказского языкознания. Нальчик, 1986.

71. Кумахов М, А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков. М., 1989.

72. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.} 1988.

73. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.

74. Левин Ю. И. О семантике местоимений// Проблемы грамматического моделирования. М., 1973, сс. 108-121.

75. Левинтова Э. И,, Вольф Е. М. Испанский язык. Грамматический очерк, литературные тексты с комментариями и словарем. М,( 1964.

76. Лопатинский Л. Г. Краткая кабардинская грамматика. Вып. XII, отд. П.Тифлис, 1891.

77. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. М., 1960.

78. Масленникова Л. Н. Обобщающий артикль в современном английском языке. М., 1972.

79. Мехидо Л., Пилярес П. Курс испанского языка. М., 1965.

80. Миронец Ю. А. История учений об артикле в грамматиках английского языка. Дис. . канд. филол. наук. Л., 1960

81. Москальская О. И. Артикль в немецком языке// ИЯ Ш, 1956, № 5.

82. Мухин А. М. Об артикле // Вопросы грамматики. Сборник статей к 75- летию акад. И. И. Мещанинова. М.-Л., 1960.

83. Николаева Т. М. Акцентно-просодические средства выражения категории определенности-неопределенности // Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.

84. Николаева Т.М. Словосочетания с лексемой "один". Форма, значения и их контекстная маркированность// Синтаксис текста. М., 1979, сс. 134-161.

85. Николаева Т. М. Определенности-неопределенности категория// ЛЭС.М., 1990.

86. Новакович А. С. Датский язык. М., 1962.

87. Откупщикова М. И. Синтаксис связного текста. М.„ 1982.

88. Падучева Е. В. Референциальные аспекты высказывания, (семантика и синтаксис местоименных слов). Автореф. дис. . доктора филол. наук, М., 1982.

89. Падучева Е. В. К теории референции: имена и дескрипции в неэкстенсиональных контекстах// НТИ, 1983, сер. 2 № 1.

90. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.

91. Пилка А. П. Неопределенные детерминативы литовского языка (в сопоставлении с английским): Автореф. дис. „. канд. филол. наук. Вильнюс, 1984.

92. Пиотровский Р. Г. Как родился определеный артикль в романских языках// Res Philologica. М.; Л., 1990.

93. Плунгян В. А. Коммуникативная информация и порядок слов// Институт русского языка. Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Предварительные публикации. 1983, Вып. 149.

94. Поспелов Н. С. О синтаксическом выражении категории определенности-неопределенности в современном русском языке// Исследования по современному русскому языку. М., 1970.

95. Поспелов Н. С. О выражении категории определенности/ неопределенности временными значениями русского глагола в форме прошедшего совершенного // Памяти академика В. В. Виноградова. М., 1971,

96. Пропп В. Я. Проблема артикля в современном немецком языке// Памяти академика Л. В. Щербы. Сборник статей. Л., 1951.

97. Рассел. Дескрипции// Новое в зарубежной лингвистике, вып. XIII. Логика и лингвистика. (Проблемы референции). М., 1982. сс. 41-54.

98. Ревзин И. И. О роли коммуникативного аспекта языка в современной лингвистике// Вопросы философии, 1972 №11.

99. Ревзин И. И. Некоторые средства выражения противопоставления по определенности в современном русском языке// Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

100. Ревзин И. И. Современная структурная лингвистика. Проблемы и методы. М., 1977.

101. Ревзин И. И. Анкета по категории определенности-неопределенности// Балканский лингвистический сборник. М.,1977.

102. Ревзин И. И. Структура языка как моделирующей системы. М.,1978.

103. Ревзина О. Г. Функциональный подход к языку и категория определенности-неопределенности// Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.

104. Реформатский А. А. Введение в языкознание. М., 1955.

105. Рогава Г. В. К вопросу о структуре именных основ и категории грамматических классов в адыгских (черкесских) языках. Тбилиси, 1956.

106. Рогава Г. В., Керашева 3. И. Грамматика адыгейского языка. Краснодар-Майкоп, 1966.

107. Родригес-Данилевская Е.И., Патрушев А.И., Степунина И.Л. Испанский язык. М., 1988.

108. Русско-адыгейский словарь. М., 1960.

109. Рылов Ю. А. Определенность/неопределенность существительного в отношении к актуальному членению предложения (на материале русского и испанского языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1975.

110. Серебренников Б. А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М., 1974.

111. Серебренников Б. А. Общие вопросы артикля и проблема семантики употребления артикля в древнегреческом языке. Дис. . канд. филол. наук. М., 1949.

112. Ш.Серл Дж. Референция как речевой акт// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. Логика и лингвистика. (Проблемы референции). М., 1982. сс.

113. Скляренко А. М. Артиклевые образования в ономастике (опыт теоретико-типологического анализа)// Филологические науки, 1984, №5, сс. 58-65.

114. Слюсарева Н. А. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. М., 1986.

115. Смирницкий А. И. Морфология английского языка. М., 1959.

116. Смирнов Н. Н, О неупотреблении артикля в английском языке// Филологические науки, 1996, №2.

117. Смирнов Ю. Б. Семантика и функционирование местоименных слов со значением неопределенности в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1987.

118. Смирнова И.А. Категория числа и определенности-неопределенности в современных иранских языках // Межкатегориальные связи в грамматике. Спб., 1996.

119. Спорные вопросы английской грамматики. Л., 1988.

120. Старинин В. П. Лингвистические заметки арабиста // Семитские языки. М., 1963.

121. Строева Т. В., Зиндер Л. Р. Грамматическая категория соотнесенности имени существительного в немедком языке// Ученые записки Ленинградского университета, 1961. №301. Серия филологических наук. вып. 60.

122. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного, М., 1973.

123. Таов X. Т. Склонение в адыгских языках в сравнительном освещении. Нальчик, 1967.

124. Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность.СПб., 1992.

125. Трубецкой Н. С. Отношение между определяемым, определением и определенностью// Избранные труды по филологии. М., 1987.

126. Уорф Б. Л. Грамматические категории// Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972, сс. 44-60.

127. Федоровская Т. Н. Категория неопределенности и ее реализация в неопределенно-личном предложении с "one". М., 1983.

128. Феоктистов А. П. О формах выражения определенности нарицательных и собственных имен// Ономастика. М., 1969,

129. Фридман М. Д. Специфика артикля в свете типологического анализа. Дис . канд. филол. наук. Житомир, 1968,

130. Фурсенко Д. П. Порядок слов как одно из средств выражения неопределенности/ определенности имен существительных// Русский язык за рубежом. 1970. № 4.

131. Халбад Т. X. Выражение категории определенности и неопределенности в абхазо-адыгских языках. Тбилиси, 1975.

132. Хэмп Э. Словарь американской лингвистической терминологии. М., 1964.

133. Чейф У. Данное, контрастовность, определенность, подлежащее, топики и точка зрения// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. М, 1982. сс. 277-316.

134. Чейф У. Значение и структура языка. М., 1975.

135. Чехов А. С. О реферернтном употреблении референтных групп в тексте// Лингвистика текста. Материалы научной конференции ч. И. М., 1974.

136. Чехов А. С. Референциальное значение высказывания как объект интегрального семантического описания// Институт русского языка. Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Предварительные публикации. М., 1986. Вып. 157.

137. Шагиров А. К. Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков. Нальчик, 1962.

138. Шагиров А. К. Сравнительная характеристика системы склонения в адыгских языках. // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961.

139. Шевякова В. Е. Современный английский язык. (Порядок слов, актуальное членение, интонация). М., 1980.

140. Шмелев А. Д. Определенность-неопределенность в названиях лиц в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1984.

141. Штеллинг Д. А. Английский артикль и роль в грамматике текста// ИЯ в школе, 1978, № 6, сс. 3-13.

142. Штеллинг Д. А. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М.,1996.

143. Щетинин Л. М. Категория определенности- неопределенности и ее структурообразующая функция в связном тексте (на материале английского языка)// Лингвистика текста. Материалы научной конференции. Ч. II. М., 1974.

144. Якобсон Р. О. О структуре русского глагола// Избранные работы М., 1985, сс. 210-221.

145. Яковлев Н. Ф,, Ашхамаф Д. Грамматика адыгейского литературного языка. М.-Л., 1941.

146. Яковлев Н, Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. М.-Л., 1948.

147. Якубович Ф.-Д. В. О категории детерминации-индетерминации (На материале английского языка)// Филологические науки, 1977, №2, сс. 68-77.

148. A Dictionary of Linguistics. N. Y., 1954.

149. Ahlgren A. On the Use of the Definite Article with "Nouns of Possession" in English. Uppsala, 1946.

150. Bahri H. Defmitial Dictionary of Linguistic Terms. New Delhi, 1985.

151. Brightland J. A Grammar of the English Tongue. London, 1714.

152. Campbell G. L. Concise compedium of the world's languages. London; New York, 1995.

153. Chen P.-F. L. A study of the article system in English, East Lansing, MI, 1988.

154. Chesterman A. Definiteness in English and Finnish. Reading, 1988.

155. Chomsky N. Aspects of the Theory of Syntax. MIT Press, 1965.

156. Christophersen P. The Articles: a Study of their Theory and Use in English. Copenhagen and London, 1939.

157. Cobbet W. A Grammar of the English Language in a Series of Letters. London, 1847.

158. Corblin F.Indefini, defini et demonstratif. Constructions linguistiques de la reference. Geneve, 1987.

159. Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of Language. Cambridge -Sydney, 1988.

160. Crystal D. A dictionary of linguistics and phonetics. Oxford, 1990.

161. Dahl 0. Some notes on indefinites// Language, 1970 №1, pp. 33-41.

162. Ducrot O., Todorov T. Encyclopedic Dictionary of sciences of language. Baltimore and London, 1979.

163. Givon T. Definiteness and referentiality// Universals of human language. Vol. 4. Stanford, 1978, pp. 291-330.

164. Halliday M., Hasan R. Cohesions in English. London, 1976,

165. Harris J. Hermes: or, a Philosophical Inquiry Concerning Language and Universal Grammar. London, 1751.

166. Hartmann R. R., Stork F. C. Dictionary of language and linguistics. London, 1972.

167. Hawkins J. A. Definiteness and Indefiniteness. London, 1978.

168. Hawkins J. A. On (in)definite articles: Implicatures and (un)grammaticality prediction//Journal of Linguistics №27, 1991.

169. Hewson J. Article and noun in English. The Hague: Mouton, 1972.

170. Hook L.N., Mathews E. G. Modem American Grammar and Usage. New York, 1956.

171. Jespersen O. A Modem English Grammar. Part VII. Copenhagen, 1949.

172. Jespersen O. Essentials of English grammar. London, 1962.

173. Johnson В. The English Grammar. London, 1640.

174. Kramsky J. The article and concept of defmiteness in language. The Hague, 1972.

175. Lennie W. The Principles of English Grammar. Edinburgh, 1844.

176. Levinson S. C. Pragmatics. Cambridge, 1983.

177. Lyons C. G. The Meaning of the English Definite Article // The Semantics of Determiners. London, 1982.

178. Moravcsik E. Determination// Working papers on language universals, 1969, №, pp. 64-98.

179. Murray L. English Grammar, Adapted to the Different Classes of Learners. York, 1801.

180. Palmer H.E. The New Method Grammar. London, 1957.

181. Platteau F. Definite and indefinite generics // The Semantics of Determiners. London, 1982.

182. Raskin V. Determination with and without Articles // The Semantics of Determiners. London, 1982,

183. Robbins B. L, The Definite Article in English Transformations. Mouton. The Hague-Paris, 1968.

184. Seiler H. Determination: a functional dimension for interlanguage comparison// Linguistic universals. Tubingen, 1978.

185. Sullivan R. An Attempt to Simplify English Grammar, Dublin, 1858,

186. The Encyclopedia of Language and Linguistics. Vol. II. Oxford, New York, Seoul, Tokyo, 1994.

187. The Oxford English Dictionary. Second edition, vol. IV. Oxford, 1889.

188. The semantics of determiners. London, 1980.

189. Trask R. L. A Dictionary of Grammatical Terms in Linguistics. London-N. Y„ 1993.

190. Ultan R. On the development of a definite article// Linguistic universale. Tubingen, 1978.

191. Weinrich H. Textlinguistik: Zur Syntax des Artikels in der deutschen Sprache//Jahrbuch fur Internationale Germanistik. 1969. Bd. 1,№1.

192. Wierzbicka A. The semantics of grammar. Amsterdam: Benjamins, 1988.

193. Yotsukura S. The articles in English. The Hague-Paris, 1970.

194. Zandvoort R.W. A Handbook of English Grammar. London, 1957.1. Использованная литература

195. Адыгэ гущыЬжъхэр. Мыекъуапэ, 1957.

196. Адыгэ Жъуагъу/ Circassian Star ("А.Ж."). N. Y., 1978, №1, Vol. I.

197. Еутых А. Щыфым илъэуж (А.Е.). Мыекъуапэ, 1971.

198. КЬращТ. Куко (Т.К.). Мыекъуапэ, 1968.

199. Лъэустэн Ю. Насып нал (Ю.Л.). Мыекъуапэ, 1988.

200. МэщбэшЬ И. Бзыикъо зау (И.М.). Мыекъуапэ, 1988.

201. МэщбэшЬ И. Пщыналъ. Мыекъуапэ, 1964.