Институциональная динамика социальной мобильности населения: на примере РСО-Алания тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 08.00.01, кандидат экономических наук Червина, М. В.

• Червина, М. В.
• кандидат экономических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат экономических наук Червина, М. В.

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Теоретические основы исследования процессов институ- 14 ционализации социально-экономической мобильности населения в условиях глобализации и гуманизации экономического роста

1.1 Социальная мобильность населения как элемент человеческого 14 капитала в условиях глобализации экономического роста

1.2 Факторы процесса институционализации социально- 37 экономической мобильности населения в условиях гуманизации экономического роста

ГЛАВА 2. Рыночная трансформация институциональных основ социально-экономической мобильности на рынке труда в РФ

2.1. Теоретические предпосылки рыночной трансформации институ- 71 циональных основ социально-экономической мобильности населения

2.2. Институциональная динамика социально-экономической мобиль- 86 ности населения в период реформ

2.3. Современное состояние социально-экономической мобильности 103 населения в РФ

ГЛАВА 3. Институциональный анализ региональных особенностей 128 социально-экономической мобильности населения (на примере РСО-Алания)

3.1. Специфика социально-экономической мобильности населения 128 РСО-Алания в период рыночного формирования экономических отношений

3.2. Институциональная динамика и перспективы развития восходя- 165 щей вертикальной мобильности населения РСО-Алания

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Институциональная динамика социальной мобильности населения: на примере РСО-Алания»

Актуальность темы исследования определяется тем, что именно человеческий фактор в эпоху глобальных изменений выступает базовым ограничителем национальной конкурентоспособности и успешного развития экономических систем. В свою очередь возрастание роли человеческого капитала в процессе институционализации экономического роста выдвигает на первый план проблемы социальной мобильности населения и интенсификации его адаптационных возможностей к рыночным изменениям в социально-экономической среде.

Кардинальные преобразования российской экономики спровоцировали значительные изменения социальной структуры общества и обострили противоречивость процесса рыночной институционализации социальной мобильности населения. Последняя проявляется в том, что с одной стороны -повышается спрос на квалифицированную рабочую силу в локально-территориальных «точках роста» экономики, а с другой - возрастает круг факторов, увеличивающих неопределенность перспектив профессионального и социального статуса работников в целом.

В развитых странах эти объективные изменения в значительной мере амортизируются механизмами социальной защиты, развитой системой кадровых агентств и целенаправленными государственными программами поддержки и развития человеческого потенциала. В трансформационных экономиках они, напротив, наслаиваются на специфические противоречия и трудности этапа становления рыночных отношений и новой, непривычной для населения системы рыночных норм, изменяющих их экономические функции и социальный статус.

Поляризованное развитие российской экономики определяет специфику процесса декомпозиции социальной мобильности населения в своем пространственно-временном аспекте между «центром» и «периферией», при котором она распадается на несколько относительно независимых друг от друга измерений, усиливая негативные тенденции динамики социальной мобильности населения и ее квалификационно-профессиональной структуры.

Наиболее очевидными индикаторами неблагополучия в области социального развития стали негативные демографические тенденции, резкий рост доходного и имущественного неравенства, ведущий к маргинализации части населения, снижение качества и доступности образования. Внушают тревогу огромные масштабы недоиспользования человеческого потенциала из-за нерациональной, и соответственно низкодоходной занятости, высокого уровня подавленной безработицы, сохранения неформального сектора и примитивных подсобных производств в рамках домашних хозяйств. Начавшийся рост ВВП и существенное улучшение финансовой ситуации в стране не привели к перелому этих негативных тенденций.

По этой причине выявление факторов, ответственных за деструктивные тенденции в социальной мобильности населения, поиск оптимального сочетания и активизация механизмов, обеспечивающих сбалансированное развитие и эффективное использование трудовых ресурсов, приобретают первостепенное теоретическое и практическое значение.

Степень разработанности проблемы. Различным аспектам формирования социальной структуры общества посвящен широкий круг отечественных и зарубежных исследований (П. Сорокин, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Т. Парсонс, Э. Гидденс, П. Бурдье и др.).

Исходные теоретико-методологические подходы к исследованию мобильных характеристик человеческого капитала заложены в трудах классиков экономической теории, рассматривавших население страны как главный элемент общественного богатства и ведущую производительную силу. Важные аспекты перемещений стали предметом рассмотрения в работах Т.И. Заславской, выявлявшей мотивы и последствия потоков миграции в сельской местности. Ю.В. Арутюнян, О.И. Шкаратан рассматривали влияние социальных факторов на формирование различных групп советской интеллигенции. В работах Ф.Р. Филиппова социальная мобильность изучалась как процесс формирования социального состава рабочего класса в рамках жизненного цикла профессии.

Профессиональные устремления молодежи и студенчества подробно изучались в работах В.М. Шубкина, М.Х. Титма, и др. В работах А. Гольден-берга, А. Здравомыслова, Ю. Кокина, 3. Куприяновой, Ю. Левады, О. Шкара-тана, В. Ядова и др. проблемы социальной мобильности рассматривалась не только как перемещения трудовых ресурсов, но и как возникновения новых типов отношения к труду.

В исследованиях М. Черныш, И.В. Мостовой рассматривались проблемы социальной мобильности с началом рыночных преобразований в РФ. Проблемы доходов и потребления населения, уровня, образа и качества жизни проанализированы в работах В. Бобкова, В. Майера, М. Можиной, Н. Раб-киной, J1. Ржаницыной, Ю. Овсиенко, П. Савченко, А. Суворова и др.

Проблематика социальной динамики и стратификации, социальной мобильности в современном российском обществе становились предметом изучения Ю. Арутюняна, К. Пинчука, Т. Богомолова, В. Тамилина и др. Данные проблемы тесно связаны с проблемами экономической социологии, исследующей экономические факторы формирования социальной стратификации - работы В. Радаева, О. Шкаратана, X. Штайнера и др. авторов.

Вместе с тем, несмотря на многочисленные исследования различных сторон рыночной трансформации социальной мобильности населения в отечественной и зарубежной экономической литературе не сложилась единая точка зрения относительно институциональной природы, структуры, ограничений, оценки и инструментов управления социальной мобильностью населения, что и определило выбор темы исследования, постановку его цели и задач исследования.

Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы с позиции сущностного анализа процесса рыночной трансформации поведенческих установок экономических субъектов обосновать адаптационные механизмы и институциональные инструменты реализации социальной мобильности населения, нацеленные на устойчивость и конкурентоспособность развития российской экономики как на макро, так и на мезоуровне.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих основных задач:

- проследить эволюцию теоретических подходов исследования социальной мобильности населения и выделить на этой основе параметры, определяющие качество социальной мобильности человеческого потенциала страны;

- провести анализ форм и видов социальной мобильности населения, с целью определения основных факторов и каналов институциональной динамики социально-экономической мобильности населения;

- исследовать формы деструктивных изменений в социальной мобильности населения в сфере труда и выявить факторы, проявления недоиспользования, обесценения человеческого капитала на российском рынке труда;

- выявить объективные возможности и пределы действия рыночных механизмов социальной мобильности населения и обосновать необходимость интеграции рыночных и нерыночных институциональных механизмов на российском рынке труда;

- обосновать институциональную специфику региональной политики по управлению социальной мобильностью населения (на примере РСО-Алания);

- определить тенденции и приоритетные направления восходящей социальной мобильности населения в РСО-Алания с целью сохранения ее устойчивого экономического развития.

Объектом исследования являются социально-экономические условия, факторы и институциональные механизмы социальной регуляции экономических субъектов как специфической составляющей рыночной динамики поляризованного экономического пространства. Предметом исследования являются закономерности формирования и функционирования института социальной мобильности в условиях рыночной трансформации социально-экономической системы.

Теоретико-методологической основой исследования послужили фундаментальные положения теории социально-рыночного хозяйства, представленные в экономической литературе, отражающих внешние и внутренние факторы формирования институциональных функций экономических субъектов, а также научные обобщения отечественного и зарубежного опыта в области социально-трудовых отношений, человеческого развития, благосостояния, теории экономических трансформаций.

Инструментарно-методический аппарат исследования. При исследовании проблемы использовались различные инструментарно-методические средства, в том числе инструментарий институционального метода познания, базовые положения диалектического, качественно-количественного и логического анализа, методы системного, структурно-функционального анализа, а также применялись математические методы для обработки статистических материалов и представления полученной информации с помощью специализированного пакета Statistica 6.0, позволившие исследовать процессы рыночной трансформации социальной мобильности населения.

Работа выполнена в рамках Паспорта специальности ВАК 08.00.01: 1.1. Политическая экономия - закономерности эволюции социально-экономических систем; воспроизводство общественного и индивидуального капитала; гуманизация экономического роста; 1.4. Институциональная и эволюционная экономическая теория - теория переходной экономики и трансформации социально-экономических систем; социально-экономические альтернативы.

Информационно-эмпирической базой исследования, обеспечивающей репрезентативность исходных данных, достоверность, надежность и обоснованность выводов, рекомендаций и предложений, послужили официальные материалы федеральных и региональных органов Госкомстата, ежегодники, экономические факты и научные обобщения монографических исследований отечественных и зарубежных ученых, научно-практических конференций, симпозиумов, семинаров по фундаментальным проблемам функционирования и развития институциональных и социально-экономических систем, федеральные и региональные программы социально-экономического и научные отчеты ведущих научно-исследовательских центров.

Нормативно-правовую базу исследования составляют Законы РФ, Указы Президента РФ, Постановления Правительства РФ, Правительственные постановления, посвященные социальному регулированию экономических субъектов, а также региональные законодательные и нормативные акты, регламентирующие развитие социальной ответственности и защиты.

Рабочая гипотеза исследования состоит в рассмотрении социальной мобильности населения в качестве полиатрибутивной характеристики человеческого капитала, требующего определения объективного и субъективного аспекта институциональной динамики социальной мобильности населения как специфической составляющей рыночного развития поляризованного экономического пространства на макро- и мезоэкономическом уровне.

Положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Традиционно в отечественной экономической науке проблемы социальной мобильности человеческого капитала рассматривались через его функциональную направленность в рамках проблематики трудовой миграции и «перемещения» работников, т.к. в дореформенный период российское общество было более социально-однородным и инерционным. С развитием рыночной трансформации в российской экономике существенно возрастает значимость дополнительных институтов вертикальной мобильности экономических субъектов, являющихся основным адаптационным механизмом, обеспечивающим социальную стабильность и рыночную интеграцию трансформирующегося общества, что подразумевает качественный пересмотр концептуально-методологических основ формирования, структурирования и оценки социальной мобильности как специфической составляющей рыночного развития в переходных экономических системах.

2. Устойчивый характер и позитивная направленность социального движения общества, определяется доминированием вертикальной мобильности, опирающейся на индивидуальные институты личного достижения и собственный ресурс субъекта. Если преобладает индивидуальный тип социальной мобильности населения, то действуют саморегулирующиеся адаптационные механизмы рыночной институционализации социальной мобильности населения. Если преобладает групповой тип социальной мобильности населения, когда социальные позиции зависят от внешней поддержки и социальных программ, то имеется опасность стагнации, а рыночная саморегуляция мобильности населения заменяется административными способами контроля за перераспределением трудовых ресурсов и их социальным продвижением.

3. В рамках либеральной модели рыночной трансформации, реализуемой с начала 90-х, доминировало представление о том, что индивидуальный тип вертикальной социальной мобильности статусно-высоких сегментов рынка труда и рост численности менеджеров, управленцев обеспечат расширение экономического пространства среднего слоя общества. Однако пополнение среднего слоя произошло преимущественно за счет социальных мигрантов из более высоких слоев, что указывает на преобладание нисходящего вектора социальной мобильности большинства населения, несмотря на то, что многочисленные мониторинговые исследования зафиксировали, что более трети опрошенных меняли за этот период место работы, а пятая часть респондентов меняла и профессию.

4. Поляризованное развитие российской экономики определяет специфику процесса декомпозиции социальной мобильности населения в своем пространственно-временном аспекте между «центром» и «периферией». В результате на российском рынке труда институционально закрепляются устойчивые сегменты «хороших» и «плохих» рабочих мест. «Хорошие» рабочие места фиксируются в «точках роста» экономического пространства опираясь на рыночные механизмы саморегуляции социальной мобильности образовательно-профессионального потенциала как базового инструмента социально-экономической адаптации экономических субъектов. Такие места в целом формируют интегральную оценку защищенности в сфере труда, и создают условия для развития работников и усиливают их конкурентоспособность. «Плохие» рабочие места, опираются на систему групповой социальной мобильности населения, укрепляются через механизмы неформальных связей и знакомств, а значимость образования и профессии уходит на второй план. Однако в целом плохо оплачиваемые рабочие места ведут к деградации работников и способствуют их институциональному закреплению в низшем сегменте рынка труда.

5. Сохранение «рыночных» и «нерыночных» институциональных компонент социальной регуляции мобильности экономических субъектов порождают проблему «статусной несовместимости» и деформирует структурно-функциональную сбалансированность процесса персонификации социальной ответственности между экономическими субъектами на рынке труда. Это приводит к тому, что рыночные и нерыночные формы адаптивных практик экономических субъектов используются не как замещающие друг друга, а как взаимодополняющие элементы социальных стратегий экономических субъектов, что накладывает существенные ограничения на результативность применения инструментов рыночной трансформации социальной мобильности населения.

Научная новизна исследования состоит в обосновании значимости целенаправленной рыночной трансформации социальной мобильности населения в качестве открытой сложно-структуированной и полифункциональной системы формальных и неформальных институциональных норм как необходимого условия развития переходных экономических систем.

Элементы научной новизны можно свести к следующим пунктам: - обобщена теоретико-методологическая база исследования социальной мобильности населения на основе различных методологических подходов, что позволило рассмотреть социальную мобильность населения как специфический институциональный процесс, отражающий совокупность устойчивых актов взаимодействия экономических субъектов через систему формальных и неформальных институтов, выражающих определенную тенденцию изменения общественного положения, статуса образа жизни и условий воспроизводства больших социальных групп, а также развития каждого человека как личности;

- в условиях глобализации и гуманизации экономического роста на основе институционального и ситуативного подхода обоснована необходимость разграничения понятий «социальной мобильности как ресурса» и «социальной мобильности как фактор-функции», что позволяет учитывать различные адаптационные возможности и специфику внутренних элементов социальной мобильности;

- уточнены общие и специфические характеристики процесса социальной мобильности населения, общие черты проявляются во временной протяженности, последовательности, непрерывности и социальной идентичности, а специфические черты проявляются в массовости, устойчивости, саморегуляции институциональных механизмов индивидуального и группового типа социальной мобильности населения;

- установлены основные виды деструктивных тенденций российского рынка труда и социальной мобильности населения, проявляющиеся в недоиспользовании трудовых ресурсов, в подавленной безработице, несоответствие квалификации выполняемой работе, росте занятости в натуральных хозяйствах населения. Показано, что сегментация социального статуса в рамках адаптационных сетей выживания и анклавов успешного бизнеса формирует комбинацию разнородных элементов, которая в большей мере провоцирует деструктивное поведение экономических субъектов, чем способствует повышению совокупных трансакционных издержек.

- раскрыта специфика процессов социальной мобильности населения в РСО-Алания, которая проявляется в снижении темпов социальной мобильности в вертикальном направлении, за чет массовой безработицы, снижения уровня жизни и продолжающейся дифференциации населения по уровню доходов и имущественному статусу, а так же сохранении устойчивых темпов горизонтальной мобильности между различными сферами материального и нематериального производства за счет групповых механизмов социальной мобильности населения;

- определен двойственный статус образования и места проживания в качестве базовых факторов институционализации «хороших» и «плохих» рабочих мест на рынке труда РСО-Алания, что объясняется высокой плотностью населения, доминированием городского населения, миграционном потоком в сельскую местность, оттоком квалифицированной рабочей силы из республики.

Теоретическая значимость исследования состоит в углублении методологического подхода к анализу реформирования и закономерностей це-лепологания рыночной трансформации социальной мобильности населения. Предложенный подход способен сформировать научную базу целенаправленной социальной политики по повышению рыночной эффективности управления региональными процессами социальной мобильности населения. Теоретические выводы исследования могут быть использованы при разработке федеральной и региональной программ ускорения рыночных преобразований, а также в учебном процессе при разработке соответствующих разделов учебных курсов «Социальная политика государства», «Мотивация персонала», «Экономика труда», а так же подготовке профилированных спецкурсов и проблемных лекций.

Практическая значимость исследования заключается в разработке механизмов рыночной трансформации социальной мобильности населения. Предложенные в работе методологические принципы и подходы могут найти применение при разработке федеральных и региональных программ в сферах занятости, образования и подготовки кадров, социальной защиты населения, проектов государственно-частного партнерства в социальной сфере и программ социального развития на предприятиях.

Апробация исследования. Полученные автором результаты докладывались на V международной конференции «Устойчивое развитие горных территорий: проблемы и перспективы интеграции науки и образования» (г. Владикавказ, 2004 г.), в Северо-Осетинском филиале Русского географического общества (г. Владикавказ, 2005 г.), на II международной научно-практической конференции «Наука: теория и практика - 2006» (г. Белгород, 2006 г.)

По теме диссертации опубликовано 7 работ, общим объемом 7,1 п.л. Структура диссертации определена целью, задачами и общей логикой исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.

Заключение диссертации по теме «Экономическая теория», Червина, М. В.

Выводы последователей К.Маркса можно было бы сформулировать так: если вы не равны во всем, то потому, что не равны в одном; три измерения необходимо совпадают, накладываются друг на друга; с какой бы стороны не рассматривать социальное неравенство, всегда обнаружим, что оно сводится к неодинаковому положению по отношению к собственности, а три измерения лишь кажущиеся формы одного основного решающего различия. Поэтому стратификация одномерна.

М.Вебер и его последователи утверждают противоположное: если мы не равны в одном то это не означает, что мы не равны во всем; три измерения не обязательно совпадают; они не сводимы друг к другу и ни одно из них не является решающим в смысле детерминации; стратификация всегда трехмерна.

Некоторые исследователи ставят вопросы: а) могут ли общества быть стратифицированы по иному типу, не сводимому к одному или более из вышеназванных трех измерений - классовой принадлежности, статусу и власти?;63 б) являются ли эти три измерения единственными, по которым общества могут быть стратифицированы?

Все возможные признаки позиции индивида в вертикальной иерархии

62 Аристотель. Политика. M. 1984. Соч. Т.4. С. 528-530 (1302а, 1302 в.).

63 Rousseau J.-J. De l'inegalite parmis les hommes. Paris. 1972 социально признанных ценностей (например, уровень образования, «информативный статус», лидерство и т.п.) в конечном счете сводятся к одному из трех основных измерений, которые не поддаются дальнейшей редукции. В эмпирическом исследовании могут быть выявлены прочные корреляции между показателями распределения, например, власти и богатства, но это не означает подтверждение тезиса: один единственный случай непостоянства связи двух факторов мог бы его опровергнуть. Кроме того, при таком подходе отрицается мнение, что среди трех измерений одно всегда детерминантно.

Маловероятно, что сегодня кто-то стал бы отрицать важность отношения к способу производства, но также маловероятно и то, что сегодня кто-то стал бы утверждать, что любое возможное неравенство статуса или власти есть лишь его функция (т.е. отношения к способу производства).

С другой стороны, даже те, кто больше всего хочет подчеркнуть принципиальную важность отношения власти, не хотели бы утверждать, будто все институциональные неравенства есть функция властных отношений.

Наряду с этой новой теорией появились новые методы и выводы. Классовые аналитики утверждали, что математические методы линейно-логарифмического моделирования лучше подходят для анализа данных по мобильности, поскольку они не требуют порядковых данных о статусной иерархии, а также потому, что они позволяют исследователям при анализе стандартной матрицы мобильности различать уровень абсолютной мобильности (включающий изменения в мобильности, порожденные сдвигом в профессиональной структуре) и изменения в социальной подвижности или открытости в пределах структуры как таковой (относительный уровень). Классовый анализ и методика линейно-логарифмического моделирования, будучи примененными к тем же крупным комплексам данных, которые были использованы в статусной программе, показали, что либеральные посылки предыдущих исследований были неоправданно оптимистичны. В большинстве индустриализированных обществ уровень абсолютной мобильности действительно за три четверти века значительно вырос вследствие роста численности рабочих мест, предполагающих квалифицированный умственный труд. Однако уровень относительной мобильности оставался в основном неизменным на протяжении этого периода. Больше пространства наверху не обеспечило больших возможностей попасть туда, поскольку пропорционально больше рабочих мест нового среднего класса были заняты детьми тех, кто уже был в привилегированных классовых позициях. В результате связь между классовым происхождением индивида и достигнутым в конечном счете положением осталась стабильной для всей когорты, несмотря на экономический рост, реформу образования и перераспределительную социальную политику.

В середине 1980-х гг. Дж. Голдторп (вместе с коллегами из Швеции и Германии) разработал проект под названием «Сравнительный анализ социальной мобильности в индустриальных странах» (CASMIN), направленный на интенсивное сравнительное изучение этой проблемы. В результате этого исследования были получены данные, которые показывают, что мобильность в развитых обществах более сложная, чем это вытекает как из либеральной теории индустриального общества, так и из марксистского анализа капиталистического общества. Наиболее важные результаты состоят в том, что при измерении абсолютного уровня объем и формы мобильности существенно различаются в разных обществах; что относительный уровень выявляет «значительное сходство» во всех обществах. В конечном счете, не наблюдается ни продолжительного «ослабления» классовой структуры, ни роста «под

64 вижности».

Каждая из этих исследовательских программ оспаривает принципиальные содержательные выводы, к которым пришла другая. В силу разных причин споры относительно социальной мобильности продолжают поднимать фундаментальные вопросы науки как таковой. Например, феминисты отметили, что большинство исследований мобильности опираются на выборки, состоящие только из мужчин. Это вызвало широкую дискуссию относительно подходящей «единицы анализа мобильности» (индивид или семья), при

64 Маршалл Г. Из Оксфордского словаря социологии роды так называемых межклассовых семей (в которых двое взрослых работников находятся в разных классовых позициях и имеют разные траектории мобильности), применимости полового разделения труда в исследованиях мобильности. Лучший обзор этих и других, относящихся к данной теме споров, - это работа Энтони Хита «Социальная мобильность» (1981 г.).65

Однако большинство дискуссий в этой области носят сильно специализированный и технический, а не теоретический характер. Наиболее длительные разногласия связаны с возможностью разграничения структурных и неструктурных источников мобильности.

Современная экономическая социология располагает внушительным арсеналом концепций социальной мобильности. Основная проблема исследования мобильности в России состоит не столько в отсутствии теоретической базы, сколько в необходимости из множества теорий выбрать то, что в наибольшей степени пригодно для анализа российской ситуации. Отметим, что заимствования «целиком» здесь вряд ли принесут какую-либо пользу, так как большинство исследований мобильности, проводившихся в прошлом, имели в фокусе стабильное, динамично развивающееся, демократическое общество. Наблюдаемое в этих обществах неравенство не носило качественного, непреодолимого характера и вполне могло рассматриваться как стимул для дальнейшего успешного продвижения к процветанию. Иное дело Россия, с ее острейшими противоречиями и нарастающими социальными конфликтами. Здесь мобильность, будь то восходящая или нисходящая, увеличивает пропасть между разными социальными группами, неизменно способствует обострению социальных отношений.

Исследования социальной структуры и стратификации в российской дореволюционной, советской и постсоветской социологии примечательны в нескольких отношениях.

В дореволюционной России (т.е. до 1917 г.) уже с конца 60-х гг. XIX столетия проблематика классов и сословий, можно сказать, составляла ядро

65 Heath A. Social Mobility, 1981 общесоциологического развитии. Если немецкую социологию тех лет отличает рационализм в анализе социальных изменений, общественного развития (М.Вебер, Ф.Теннис), французскую - особое внимание к стабилизирующим и скрепляющим общественный организм функциям культуры (Э.Дюркгейм и его школа), английскую - интерес к социально-историческому анализу (А.Тойнби), то в русской социологической традиции акцент переносится на проблематику социального расслоения. Возможно, это как-то связано с социокультурной доминантой общинной «справедливости», извечными проблемами «кто виноват?» и «что делать?», каковые приводили к поискам причин противоборства социальных интересов и т.п. Несомненно, что сильнейшее влияние оказывали социал-демократы, марксисты, поскольку в теории Маркса именно классовая борьба есть движущая сила истории. В полемике с марксистами формировались и другие направления, опять же концентрирующие внимание на «рабочей проблеме» или проблемах распада сельской общины в годы столыпинских реформ. Не случайно именно россиянин Пи-тирим Сорокин вошел в классику мировой социологии, в том числе и благодаря своему фундаментальному труду о социальной стратификации и социальной мобильности.

В первые годы советской власти проблематика социальной структуры становится полем острой идеологической полемики и позже влечет репрессии под лозунгом «обострения классовой борьбы в ходе строительства социализма». Понятно, что объективные исследования социального расслоения становятся практически невозможными, да и вообще социология объявляется «буржуазной наукой».

В период «хрущевской оттепели» (1960-е гг.) возрождение социологических исследований в данной области оставалось под наиболее жестким идеологическим контролем, так как формула социальной структуры -два класса (рабочие и крестьяне) плюс прослойка интеллигенции - была абсолютно неприкасаемой и могла изменяться лишь очередными партийными установками «о сближении классов», «становлении социальной однородности» социалистического общества.

Чтобы продвигаться в познании действительной структуры общества, состава социальных слоев и групп, советским социологам требовались не только знания (доступ к западной литературе был весьма ограничен), но и мужество, возможно, в большей мере, чем, например, исследователям семьи или бюджетов свободного времени. Между тем, несмотря на идеологические шоры и прямое давление партийных установок, начиная с 1960-х гг. исследователи социальной структуры мало-помалу расшатывали официальные каноны просто потому, что данные эмпирических обследований в них не вмещались. В свойственной тому времени манере маскировки актуальной реальности изобретением идеологически приемлемых словосочетаний исследователи социальной структуры приближались к научным стандартам мировой социологии и в понятийном аппарате. Например, страты обозначались как слои, социальная мобильность как социальные перемещения, межклассовые образования именовались самым разным образом и, прежде всего в терминах типа; «различия по характеру и содержанию труда», либо как «рабочие-интеллигенты», «рабочие-крестьяне» и т.д., хотя проблемы номенклатуры, бюрократии, элит оставались запретными темами.66

Гласность периода горбачевской перестройки открыла широкую дорогу для объективного, неидеологизированного изучения социальной стратификации и начавшиеся позже рыночные реформы выдвинули столько проблем и в таком специфическом российском контексте, что ни одна из классических теорий не дает удовлетворительного их объяснения.

Экономическая реформа, множественность форм собственности повлекли за собой изменения и в социальной структуре. Изменяется общественная форма всех социальных институтов - экономических, политических, культурных, собственности и власти. Происходит глубокий общественный переворот и преобразование тех социальных основ и регуляторов, которые формируют социальную структуру. Изменяется сама природа компонентов

66 Голенкова 3.T. (отв.ред.). Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества // РАН. Институт социологии; 2-е изд., перераб. и доп. - М., 1998. - 480с. социальной структуры, групп и общностей, появляются новые экономические классы, слои или страты со своей системой социальных конфликтов и противоречий (ВДцов, В.Радаев, О.Шкаратан, З.Голенкова).

Развитие социальной структуры российского общества характеризуется стихийностью, аморфностью, неопределенностью. Основу социальной структуры составляют социальные слои и классы советского общества, характеризовавшиеся вертикальными связями типа «руководство-подчинение», «покровительство-зависимость», протекционизмом и клановостью, наиболее близко соответствовавшим официальной иерархии организованной власти.

В последние годы XX столетия появляются новые слои, социоструктур-ные образования: предприниматели и менеджеры, кооператоры, фермеры, свободные профессионалы, наемные работники в частном секторе, безработные и др. На первый план выдвигаются проблемы социального и имущественного неравенства с элементами классовых противоречий и конфликтов. Возникла проблема поиска теории, адекватно объясняющей происходящую трансформацию социальной структуры российского общества.

Многие исследователи сегодня (С.Андреев и др.) особое внимание обращают на критерий власти в социальной стратификации, поскольку так получилось, что в России он приобретал особое влияние. Тот, кто имел и имеет власть, имеет и доступ к привилегиям, к богатству и престижу. В западной социологии этому показателю также уделяется большое внимание. Так, по мнению американского социолога Дж.Ленски, дифференциация общества на различные классы и слои как раз и объясняется неравным распределением власти, привилегий и престижа, при этом на первое место он выдвигает

67 власть.

Именно потому, что этот критерий в России ранее в исследованиях социальной структуры почти не использовался или использовался в декоративных целях (участие в общественной работе, собраниях и т.д.), сегодня иссле

67 Lenski G.E. Power and Priviledge. A Theory of social stratification. N.-Y. 1966. P. 45-46

ZQ дователи уделяют власти особое внимание. Видимо, этим можно объяснить и нынешний повышенный интерес к исследованию элит в российском обществе (Е.Авраамова, В.Шубкин, Ю.Левада).69

Используя новые подходы, исследователи пытаются получить наиболее полную картину социальной и стратификационной модели становящегося гражданского общества.

Под социальной и стратификационной структурой понимается многомерное, иерархически организованное социальное пространство, в котором социальные группы и слои различаются между собой степенью обладания властью, собственностью и социальным статусом. Когда речь идет о социальных слоях, то один слой имеет не только более высокое положение в обществе, но и положение это обосновывается большей экономической и политической властью, что собственно и обусловливает его господство по отношению к другому слою. Под социальными слоями (стратами) понимается все социально-экономические группы, имеющие различное место в структуре глобальной социальной системы, между которыми имеется социальное неравенство (например, П.Сорокин утверждает, что социальное пространство многомерно, оно имеет различные критерии (линии) дифференциации: по гражданству, национальности, роду занятий, экономическому статусу, религиозной принадлежности и др.).70

Социальный слой (страта) может быть определен объективно и субъективно, и от этого зависит социальная стратификация. Субъективное определение - оценка отдельных социальных ролей со стороны индивида. Эти роли ранжируются, распределяются на лестнице иерархии социальных ценностей. Оценку дает каждый индивид. Люди получают социальное положение, являющееся оценкой важности той социальной роли, которую они играют в конкретном обществе, или престиж в глазах окружающих, таким образом, полу

68 Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1995

69 Шубкин В.Н. Властвующие элиты Сибири. — Социологический журнал. 1995. № 1. Левада Ю.Н. Элита и масса» в общественном мнении: проблема социальной элиты. — Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. 1994. №6. Информационный бюллетень. чаем иерархию распределения социальных положений (статусов). Совокупность всех социальных статусов приводит к группированию в социальные слои. В социальном пространстве слои распределяются на высшие и низшие. Между ними есть определенное расстояние, т.е. социальная дистанция. Если слои открыты, то имеет место интенсивная социальная мобильность.

Факторы социальной мобильности, институционализируются не только через традиционные каналы движения индивидов в обществе (религия, образование, армия, власть и т.д.), но и закрепляются в приоритетности того или иного фактора в общественном сознании, в свою очередь отражающимся в общественном мнении. Общественное мнение - это совокупность многих индивидуальных мнений по конкретному вопросу. В настоящее время сложилось определение общественного мнения как «состояния (или проявления состояния) массового сознания, заключающее в себе отношение (скрытое или явное) различных групп потребителей к событиям и фактам социальной действительности»71. Оно выражает не всю совокупность идей, взглядов, чувств, а только те, которые вследствие своей актуализации выдвинулись в данный момент на первый план и стали занимать доминирующее положение в жизни общества72.

Общественное мнение - оценочное суждение, единство знания и оценки по вопросам, жизненно важным для экономического субъекта. Практически оценка действий общественностью представляет собой неосознанный процесс, менее точный и слабо структурированный, испытывающий влияние эмоций. Мультиатрибутивная характеристика факторов социальной мобильности показывает, что отношение индивидов к социальной мобильности состоит из трех компонентов:

- когнитивного (знания о самих факторах и каналах социальной мобильности);

- аффективного (чувства и эмоциональные реакции индивидов по от

71 Трушин Б.А. Общественное мнение и пропаганда. М., 1980. ношению к изменению их социального статуса и т.п.);

- конативного (поведенческие намерения, детерминированные ценностями в группе индивидов, относительно различных решений представителей целевых групп индивидов; склонность реагировать определенным образом на компанию и все, что связано с ней).

При объективном определении слоя акцент делается на определенной роли в общественном распределении труда. Тут индивиды тоже занимают определенное социальное положение на основе социально-экономического содержания: места в распределении материального богатства, обладания властью, социального престижа. Сходное социальное положение занимают социальные слои, между которыми есть групповая социальная дистанция. Здесь также возникает горизонтальная мобильность, в зависимости от степени открытости или закрытости общества.

Социальную трансформацию общества сегодня характеризуют не только появление ранее не существовавших страт в системе стратификации - прежде всего класса крупных и средних собственников, слоя «новых бедных», маргиналов, безработных, но и соответствующая адаптация этих слоев ко вновь возникающим статусно-ролевым функциям, переориентация социальной и личной идентичности.73

В результате факторы социальной мобильности отражаясь в общественном мнении образуют сложный аналитический индикатор социальной самоидентификации, который показывает неровную картину динамики в различных своих измерениях в рамках когнитивного, аффективного и конативного аспектах. Социальная самоидентификация россиян в июле 2006 г. относительно основных факторов мобильности таких как образование, профессия и др. отражена в таблице I.74

73 Голенкова 3.T. (отв.ред.). Социальное расслоение и социальная мобильность. РАН Институт социологии.,

М., Наука 1999.-191с

Заключение

Рассмотрение сущностного анализа процесса рыночной трансформации поведенческих установок экономических субъектов, обоснование адаптационных механизмов и институциональных инструментов реализации социальной мобильности населения, нацеленных на устойчивость и конкурентоспособность развития российской экономики как на макро, так и на мезоуровне, позволило сделать следующие выводы.

Кардинальные преобразования российской экономики спровоцировали значительные изменения социальной структуры общества и обострили противоречивость процесса рыночной институционализации социальной мобильности населения. Последняя проявляется в том, что с одной стороны -повышается спрос на квалифицированную рабочую силу в локально-территориальных «точках роста» экономики, а с другой - возрастает круг факторов, увеличивающих неопределенность перспектив профессионального и социального статуса работников в целом.

В развитых странах эти объективные изменения в значительной мере амортизируются механизмами социальной защиты, развитой системой кадровых агентств и целенаправленными государственными программами поддержки и развития человеческого потенциала. В трансформационных экономиках они, напротив, наслаиваются на специфические противоречия и трудности этапа становления рыночных отношений и новой, непривычной для населения системы рыночных норм, изменяющих их экономические функции и социальный статус.

Традиционно в отечественной экономической науке проблемы социальной мобильности человеческого капитала рассматривались через его функциональную направленность в рамках проблематики трудовой миграции и «перемещения» работников, т.к. в дореформенный период российское общество было более социально-однородным и инерционным. С развитием рыночной трансформации в российской экономике существенно возрастает значимость дополнительных институтов вертикальной мобильности экономических субъектов, являющихся основным адаптационным механизмом, обеспечивающих социальную стабильность и рыночную интеграцию трансформирующегося общества, что подразумевает качественный пересмотр концептуально-методологических основ формирования, структурирования и оценки социальной мобильности как специфической составляющей рыночного развития в переходных экономических системах.

В работе показано, что устойчивый характер и позитивная направленность социального движения общества, определяется доминированием вертикальной мобильности, опирающейся на индивидуальные институты личного достижения и собственный ресурс субъекта. Если преобладает индивидуальный тип социальной мобильности населения, то действуют саморегулирующиеся адаптационные механизмы рыночной институционализации социальной мобильности населения. Если преобладает групповой тип социальной мобильности населения, когда социальные позиции зависят от внешней поддержки и социальных программ, то имеется опасность стагнации, а рыночная саморегуляция мобильности населения заменяется административными способами контроля за перераспределением трудовых ресурсов и их социальным продвижением.

В экономико-статистических и демографических исследованиях социальной мобильности населения обычно не изучается субъективная сторона столь сложного явления как понятие человеческий капитал (мотивация поведения, развития групповой солидарности экономических субъектов, институциональный обмен культурными ценностями, знаниями и т.д.). Остается в тени и такие сущностные характеристики институциональной динамики социальной мобильности населения как коллективного действия, основанного на социально-экономических потребностях и поведенческих стратегиях различных социальных групп.

В работе, обобщена теоретико-методологическая база исследования социальной мобильности населения на основе различных методологических подходов, что позволило рассмотреть социальную мобильность населения как специфический институциональный процесс, отражающий совокупность устойчивых актов взаимодействия экономических субъектов через систему формальных и неформальных институтов, выражающих определенную тенденцию изменения общественного положения, статуса образа жизни и условий воспроизводства больших социальных групп, а также развития каждого человека как личности.

В работе отмечается, что в условиях глобализации и гуманизации экономического роста на основе институционального и ситуативного подхода обоснована необходимость разграничения понятий «социальной мобильности как ресурса» и «социальной мобильности как фактор-функции», что позволяет учитывать различную адаптационные возможности и специфику внутренних элементов социальной мобильности

В диссертации уточнены общие и специфические характеристики процесса социальной мобильности населения. Общие черты проявляются во временной протяженности, последовательности, непрерывности и социальной идентичности, а специфические - в массовости, устойчивости, саморегуляции институциональных механизмов индивидуального и группового типа социальной мобильности населения.

В работе отмечается, что в дореформенный период процесс институционализации трудовых отношений в российской экономике имел административный характер с ярко выраженным монопольным положением государства, которое выступало в роли практически единственного работодателя, а частный сектор либо отсутствовал, либо занимал подчиненное положение. Самостоятельность экономических агентов при принятии решений по вопросам занятости, оплаты и режима труда резко ограничивалась или вообще исключалась.

За весь пореформенный период падение занятости в среднем составило порядка 19% , что было явно непропорционально масштабам сокращения ВВП, которое, по официальным оценкам, достигало 40%. Однако процессы рыночной институционализации социальной мобильности трудовых отношений в РФ имеют противоречивый характер. С одной стороны, российской экономике не удалось избежать резкого сжатия совокупного спроса, последовавшего за либерализацией цен и сокращением государственного субсидирования предприятий, что имело крайне негативные последствия с точки зрения спроса на труд и общего уровня занятости. С другой стороны, под влиянием таких факторов как разрыв устоявшихся хозяйственных связей, новая структура относительных цен на товары и факторы производства, резкое обострение конкуренции и т. п. она столкнулась с необходимостью крупномасштабного перераспределения ресурсов, включая рабочую силу.

Конкретная реализация либеральных реформ сделала восходящую мобильность, основанную на индивидуальном достижении, доступной лишь ограниченному кругу экономических субъектов. На протяжении 1994-1997 гг. ВЦИОМ исследовался социальный статус россиян, проведенные исследования подтверждают рост субъективной оценки, по сравнению с прошлым, социальный статус сохранили 12-17% респондентов, тогда как потерю прошлых позиций в этот же период переживали от 35 до 45% опрошенных.

В работе установлены основные виды деструктивных тенденций российского рынка труда и социальной мобильности населения, проявляющиеся в недоиспользования трудовых ресурсов, в подавленной безработице, несоответствие квалификации и выполняемой работе, росте занятости в натуральных хозяйствах населения. Показано, что сегментация социального статуса в рамках адаптационных сетей выживания и анклавов успешного бизнеса формирует комбинацию разнородных элементов, которая в большей мере провоцирует деструктивное поведение экономических субъектов, чем способствует изменению совокупных трансакционных издержек.

В работе делается вывод, что рыночная институционализация социальной мобильности человеческого капитала в РФ характеризуется следующими особенностями: во-первых, рыночные преобразования в российской экономике неизбежно привели к распространению контрактных отношений и развитию частного сектора, в котором занято больше половины трудоспособного населения страны, что объективно способствует росту социальной мобильности человеческого капитала; во-вторых, рост спроса на квалифицированную рабочую силу, отстает от роста спроса на неквалифицированных работников; в-третьих, первоначальное отсутствие рыночных формальных институтов на рынке труда привело к тому, что освоение новых «правил игры» шло путем их замещения неформальными практиками, что ставило перед участниками рынка труда немало сложных проблем и сопровождалось неизбежными трениями, поэтому темпы и масштабы социальной мобильности оказались ниже по сравнению с тем, какими бы они могли быть при более широком применении жестких дисциплинирующих механизмов, таких как банкротства, вынужденные увольнения и безработица.

Поэтому для складывающаяся модели рыночной институционализа-ции социальной мобильности характерно доминирование неформальных институтов, которые предполагают большую устойчивость и адаптационные возможности человеческого капитала, чем формальные, поскольку природа неформальных институтов более устойчива, чем формальных.

Поляризованное развитие российской экономики определяет специфику процесса декомпозиции социальной мобильности населения в своем пространственно-временном аспекте между «центром» и «периферией». В результате на российском рынке труда институционально закрепляются устойчивые сегменты «хороших» и «плохих» рабочих мест. «Хорошие» рабочие места фиксируются в «точках роста» экономического пространства опираясь на рыночные механизмы саморегуляции социальной мобильности образовательно-профессионального потенциала как базового инструмента социально-экономической адаптации экономических субъектов. Такие места в целом формируют интегральную оценку защищенности в сфере труда, и создают условия для развития работников и усиливают их конкурентоспособность. «Плохие» рабочие места, опираются на систему групповой социальной мобильности населения, укрепляются через механизмы неформальных связей и знакомств, а значимость образования и профессии уходит на второй план. Однако в целом плохо оплачиваемые рабочие места ведут к деградации работников и способствуют их институциональному закреплению в низшем сегменте рынка труда.

Для увеличения доходов и повышения уровня жизни 9% опрошенных вынуждены заниматься дополнительной трудовой деятельностью. На вопрос об изменении материального положения 63% ответили, что улучшилось, 14% - значительно улучшилось (у предпринимателей), вместе с тем, ухудшилось - 15%, (в основном это категория высококвалифицированных специалистов, проработавших по специальности более 25-30 лет) значительно ухудшилось (у рабочих) - 5%.

В целях улучшения материального состояния, а так же из-за отсутствия работы по специальности 51% респондентов были вынуждены изменить свою профессию. В основном это работники сферы обслуживания, специалисты со средним специальным образованием, часть высококвалифицированных специалистов из сферы образования, экономики, юриспруденции, а так же рабочие, которые занялись предпринимательством, либо нашли работу по новой специальности в результате переподготовки. При этом 64% удалось повысить свой социальный статус, 30% - остались на прежнем уровне, 6% - отметили снижение социального статуса и значительное ухудшение материального положения.

В работе раскрыта специфика процессов социальной мобильности населения в РСО-Алания, которая проявляется в снижении темпов социальной мобильности в вертикальном направлении, за чет массовой безработицы, снижения уровня жизни и продолжающаяся дифференциация населения по уровню доходов и имущественному статусу, а так же сохранении устойчивых темпов горизонтальной мобильности между различными сферами материального и нематериального производства за счет групповых механизмов социальной мобильности населения.

Исследования современного состояния социальной мобильности населения в РСО-Алания потребовало сбора статистической информации как по районам, так и по республике в целом. Для этого было проведено анкетирование 1400 респондентов из разных социальных слоев. Проведенное исследование позволило установить определенную закономерность взаимосвязей между социально-экономическими факторами трансформации социальной структуры и мобильностью населения. За период с 1998 по 2005 гг. более 77% респондентов улучшили свое материальное положение, для чего большая часть из них была вынуждена изменить профессию. Респонденты из группы высококвалифицированных специалистов со стажем работы более 25-30 лет оказалась наиболее уязвимыми -их материальное состояние либо ухудшилось, либо осталось без изменения. Тогда как молодые специалисты, стаж работы которых не более 10 лет, быстро приспосабливаются к меняющимся экономическим условиям, находят возможности и пути продвижения по профессиональной лестнице.

В работе определен двойственный статус образования и места проживания в качестве базовых факторов институционализации «хороших» и «плохих» рабочих мест на рынке труда РСО-Алания, что объясняется высокой плотностью населения, доминированием городского населения, миграционном потоком в сельскую местность, оттоком квалифицированной рабочей силы из республики.

Список литературы диссертационного исследования кандидат экономических наук Червина, М. В., 2007 год

1. 10 лет реформ Институт комплексных социальных исследований Российской академии наук (ИКСИ РАН).М.2005.

2. Аверин А.Н. Социальное управление: Опыт философского анализа. М., 1984

3. Азроянц Э. А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию? Современные тенденции мирового развития и политические амбиции. М.: Новый век, 2002.

4. Анурин В.Ф. Экономическая стратификация: аттитюды и стереотипы сознания // Социологические исследования. 1995. №1. С.104.

5. Аристотель. Политика. М. 1984. Соч. Т.4. С. 528-530 (1302а, 1302 в.).

6. Арутюнян Ю.В. Социальная структура сельского населения в СССР М.,Мысль 1971.

7. Бек У. Что такое глобализация? / Пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника. М., 2001

8. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма ответы на глоба-лизацию.М.2001 .С.40.

9. Блауг Как экономисты объясняют мир.М.2005.

10. Ю.Бляхер JI.E. Властные игры в кризисном социуме: преобразование российской институциональной структуры // Полис, 2003, № 1.

11. Бобков В.Н. Региональные особенности уровня жизни в Федеральных округах Российской Федерации (1998-2002 гг.) // Уровень жизни населения регионов России.-2003, №6

12. Болтански Л., Тевено JI. Социология критической способности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т.З. №3.

13. Бранский В. П., Пожарский С. Д. Глобализация и синергетическии историзм. СПб., 2004

14. Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология (электронный журнал). 2002. Т.З. - № 5.

15. Василенко И. В. Политическая глобалистика. М. 2000. С. 11.

16. Гаврилюк В.В. Динамика ценностных ориентаций в период социальной трансформации (поколенный подход) // Соц.ис. 2002. - №1.

17. Галицкий В.И. / преде, ред. колл. Регионы России. Социально-экономические показатели. М.: Госкомстат России, 2002. с.2000

18. Голдторп Д. Социальная мобильность и социальные интересы.

19. Голенкова З.Т. (отв.ред.). Социальное расслоение и социальная мобильность. РАН Институт социологии., М., Наука 1999.-191 с.

20. Голенкова З.Т. (отв.ред.). Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества // РАН. Институт социологии; 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998. - 480с.

21. Голенкова З.Т., Виктюк В.В., Гридчин Ю.В., Черных А.И., Романенко JI.M. Становление гражданского общества и социальная стратификация // Социс. 1996. №6.

22. Грановеттер М. Экономическое действие и социальная структура: проблема укорененности // Экономическая социология (электронный журнал).- 2002. Т.З.-№3.

23. Дзадзиев А.Б. Северная Осетия: современная ситуация в зоне ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта //Этнопанорама. -2000.-№1.-с.28-34.

24. Дзуцев Х.В. Народ и власть//Власть. 2003. - №6. - с.53-61.

25. Дзуцев Х.В. Русские в республике Северная Осетия-Алания // Релятивистская теория нации: новый подход к исследованию этнополитиче-ской динамики России.- М., 1998,- с.121-123.

26. Добрынин А.И. Человеческий капитал. СПб.: Изд-во СпбГУЭФ,1999. -209 С.

27. Доклад Национальной обсерватории России для Европейского фонда профессионального образования

28. Дятлов С.А. Основы теории человеческого капитала. СПб.: Изд-во СпбГУЭФ,1994. -160 С.

29. ЗО.Заславская Т. Актуальные проблемы исследования социальных механизмов трансформационных процессов // Безопасность Евразии. 203. -№1.-с.7-101.

30. Заславская Т.И. Неправовые трудовые практики и социальная трансформация в России // Соц.ис. 2002. - №6. - с.3-18.32.3аславская Т.И. Стратификация современного российского общества // Информационный бюллетень 1996г. №1 с.16-23.

31. Зиновьев А. А. Глобальное сверхобщество и Россия. Минск; М., 2000. С. 68.

32. Иванов Н. Человеческий капитал и глобализация // Мировая экономика и международные отношения. 2004. № 9. С. 19.

33. Иванченко В. Россия: восходящие и нисходящие трансформации // Экономист. 2002. - №1. - с.7-13.

34. Изменения на социальной лестнице: как российские граждане оценивают свой статус в обществе

35. Калашников Р.Функциональная теория социального государства. М., 2002, с. 96.

36. Капелюшников Р. Адаптация без реструктуризации. М.2004.С.53.

37. Капелюшников Р. Экономический подход Г. Беккера к человеческому поведению. // США: Экономика, политика, идеология. -1993. -№3. -С.17-32.

38. Капелюшников Р. Занятость в домашних хозяйствах населения //Вопросы экономики №7 2005.

39. Кинчарова А.В. Методологические проблемы и подходы к анализу социальной мобильности

40. Клейнер Г.Б. Эволюция институциональных систем. М.: Наука, 2004.

41. Концепция социально-экономического развития Республики на 20042006 годы. Владикавказ: Утверждена постановлением Правительства РСО-А, 2003. -120 с.

42. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3. - С. 122-139.

43. Латов Ю. Эволюция исследований неформального сектора экономики за рубежом // Теневая экономика: экономический и социальный аспекты. М., 1999. С. 38-40.

44. Латов Ю.В., Нестик Т.А. «Плохие» законы или культурные традиции? // Общественные науки и современность, 2002. №5.

45. Левада Ю.А. (отв. ред.) Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. М., 1993.

46. Левада Ю.Н. Элита и «масса» в общественном мнении: проблема социальной элиты. — Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. 1994. №6. Информационный бюллетень.

47. Маргинальность в современной России: Коллектив, моногр. (Моск. обществ, науч. фонд.- М., 2000. 208с.

48. Маршалл Г. Из Оксфордского словаря социологии

49. Маслова И.С. Трудовой потенциал советского общества. Вопросы теории и методологии исследования. М.: ИЭ АН СССР, 1987.

50. Махлуп Ф. Производство и распространение знаний в США. М.1966.С. 49-51.

51. Мегатренды мирового развития / отв. ред. М. В. Ильин, В. Л. Иноземцев. М., 2001; Лапкин В. В., Пантин В. И. Геоэкономическая политика и глобальная политическая история. М., 2004.

52. Миграция сельского населения/Под ред. Заславской Т.И.,М.,Мысль 1970.

53. Милецкий В. Социальное государство: эволюция теории и практика (политико-социологический анализ). Дисс. доктора политических наук.-Спб., 1998.

54. Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет / Под ред. И.С. Королева. М., 2003, с. 153.

55. Миронова О.А. Солодков Г.П.Феномены изменяющегося мира и парадоксы глобализации. \Технологии и формы международного экономического сотрудничества. Ростов н\Д .2003 .С.26.

56. Мостовая И.В. Российское общество социальная стратификация и мо-бильность.Ростов Н\Д.1995.

57. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М.: БСЭ, 1994, 640 с.

58. Наумова Н.Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе // Социологический журнал. 1995. №2. С.5.

59. Нуреев Р. Институционализм: прошлое, настоящее, будущее // Вопросы экономики. 1999-1

60. Пантин В. И. Циклы и волны глобальной истории. Глобализация в историческом измерении. М., 2003. С. 18.

61. Парсонс Т. Аналитический подход к социальной стратификации //Социальная стратификация М. 1992г. с. 102-110

62. Патнэм Р. Процветающая комьюнити, социальный капитал и общественная жизнь // МЭиМО, 1995. № 4.

63. Пиирайнен Т. Отталкиваясь от Маркса Вебера: к пониманию процессов социальной трансформации в России // Вопросы экономики. 1998. -№7. - с.65-77.

64. По данным исследования «Мониторинг социальных и экономических перемен» ВЦИОМ http://wciom.ru/

65. Пороховский А. Феномен «новой экономики» и функции государства // Российский экономический журнал. 2002. N 9.

66. Пригожин А.И. Современная социология организаций. М.: Интер-пракс, 1995.

67. Природные ресурсы Северная Осетия-Алания: в 18 т. Т. 1. Народонаселение.- Проект-Пресс, Владикавказ 1998. 232 с

68. Радаев В.В. Экономическая социология. М., 1997.

69. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1995

70. Романенко JI.M. Гражданское общество (социологический словарь-справочник). М., 1995.

71. Россия в цифрах 2005.Статистический сборник.2005.

72. Россия в цифрах 2006.Статистический сборник.2006.

73. Россия: экономическая конъюнктура. Информационно-аналитический сборник. Вып.4. Центр экономической конъюнктуры при Правительстве РФ. М., 2004.-310 с

74. Рязанцев С. Внутрироссийская занятость иммиграция населения: тенденции и социально-экономические последствия //вопросы экономики №7 2005

75. Сакайя Т.Стоимость, созданная знанием или История будущего / Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. / Под ред. B.JI. Иноземцева. М., 1999,

76. Самохвалова В. И. Метафизика глобализации. От утопии к антиутопии // Материалы междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир»; вып. 11(23). М.: 2002. С. 10.

77. Северная Осетия в 1998-2004 годах. Ступени развития./под ред. Чель-диева А.Х., Гадзаова Б.М. Проект-Пресс. Владикавказ, 2005.

78. Северная Осетия: Экономический профиль: Рейтинговое агентство «Эксперт РА»//Эксперт. 2001. - №40. - с.86-87.

79. Силласте Г. Стратификация российского общества вызов времени. www.nasledie.ru

80. Смелзер Н.Дж. Социология. М., 1994.

81. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

82. Сорокин П.Л., Социологические теории современности. М. 1992. с. 6569

83. Сорос Дж. Тезисы о глобализации. Вестник Европы. 2001. № 2. С. 38.

84. Социально-экономическое положение РСО-Алания в январе-декабре2004 года. РОССТАТ, Владикавказ 2005. 104 с

85. Социально-экономическое положение РСО-Алания в январе-декабре2005 года. РОССТАТ, Владикавказ 2006. 104

86. Социально-экономическое положение Северная Осетия- Алания в январе-декабре 2002 г. Владикавказ: Госкомстат РСО-А, 2002. 104 е.;

87. Тамбовцев В. JI. Государство и переходная экономика: пределы управляемости. М., 1997.

88. Тамбовцев B.JI. (ред.) Введение в институциональный анализ. М.: ТЕ-ИС, 1996.

89. Тевено JI. Множественность способов координации: равновесие и рациональность в сложном мире // Вопросы экономики. 1997. №10. С. 69-84.

90. Тевено JI. Рациональность или социальные нормы: преодоленное противоречие // Экономическая социология. М., 2001. Т.2. № 1.

91. Тимофеев Л. Институциональная коррупция. М.: РГГУ, 2000.

92. Титма М.Х. Выбор профессии как социальная проблема М.,Мысль 1975.

93. Толстых В. И. Глобальные вызовы и поиски ответа: социокультурный аспект // Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. М., 2003. С. 375.

94. Трансформация экономических институтов в постсоветской России (микроэкономический анализ). М.: МОНФ, 2000.

95. Удовик С. Л. Глобализация: семиотические подходы. М., 2002. С. 350-351.

96. Уткин А. И. Глобализация: процесс и осмысление. М., 2001. С. 9.

97. Федотов А. Трансформация современной России: возможности и пределы // Власть. -2002. №12. - с. 14-23.

98. Филиппов В.Р. Социология образованиям., Мысль 1980.

99. Фонотов Мобилизационный тип развития.

100. Фролов С.С. Социология. Учебник для высших учебных заведений. -М.: Наука, 1994

101. Фукуяма Ф. Социальный капитал // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под ред. JI. Харрисона, С. Хантингтона. М., 2002.

102. Хлопин А.Д. Российский социум: границы общностей и парадоксы их институциональной интеграции. / Форум 2003: Социум и власть. М.: Мысль, 2003.

103. ПО.Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопросы экономики. 2000. №1.

104. Хуссманнс Р. Международные измерения экономической активности, занятости, безработицы и неполной занятостиМ.2002.

105. Цебелис Дж. В защиту теории рационального выбора // Современная сравнительная политология: Хрестоматия. / Ред. Г.В.Голосов, Л.А.Галкина. М.,1997.

106. Человек и его работа. Социальное исследование. \Под ред Зравомы-слова А., Ядова В.А.М.Мысль 1967.

107. Черныш М. Социальная мобильность 1989-1993W Социологический журнал 1994 №2, С.130-135.

108. Чумаков А. Н. Исторический процесс в категориях «культура», «цивилизация», «глобализация» // Материалы междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир». Выпуск 3(26). М., 2003

109. Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество. М.: МОНФ, 2000.

110. Шаститко А. Институты как общественные блага // Вестник МГУ. Сер. Экономика. 1996. № 5.

111. Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. М.: ТЕИС, 2002.

112. Шаститко А.Е. Экономическая теория институтов. М.: Теис. 1997

113. Швери Р. Теория рационального выбора: универсальное средство или экономический империализм? // Вопросы экономики, 1997, №7.

114. Шкаратан О.И. Движение рабочей силы промышленных предприятиях. М. Экономика 1975.

115. Шубкин В.Н. Властвующие элиты Сибири. — Социологический журнал. 1995. № 1.

116. Шубкина В.М. Проблемы молодежи в зеркале образования. Шкаратан О.И. Движение рабочей силы промышленных предприятиях. М. Экономика 1975.1979.

117. Эггертсон Т. Экономическое поведение и институты. М.,2001.

118. Экономика знаний./В.В.Глухов,С.Б.Коробко,Т.В.Маринина. СП6.2003.С.84.

119. Экономическая социология: новые подходы к институциональному и сетевому анализу. М.,2002

120. Экономические субъекты в постсоветской России: институциональный анализ / Под ред. P.M. Нуреева. М.: МОНФ, 2001.

121. Южный Федеральный округ. 2003. Социально-экономические итоги. Рос-тов-на-Дону, 2004.

122. Arrow K.J. Application of control theory to economic growth // Lectures of Mathematics: the decision science / Amer. Math. Society. Wash. (D.C.), 1968.

123. Arrow K.J. Economic welfare and the allocation of resources for invention // The Rate and Direction of Inventive Activity: Economic and Social Factors / Ed. R. Nelson. Princeton Univ. press, 1962;

124. Arrow K.J. The economic implication of learning by doing // Intern. Econ. Rev. 1962. Vol. 29. P. 155 - 173;

125. Becker G.S., Murphy K.M., Tamura R. Human capital, fertility and economic growth // J. Polit. Econ. 1990. Vol. 98. № 5;

126. Benabou, R. Social Mobility and the Demand for Redistribution: the POUM Hypothesis WCEPR Discussion Papers from C.E.P.R. Discussion Papers № 1267,1995-09.

127. Bourdieu, P. The forms of capital // Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education / Ed. by J.G.Richardson. N.Y.: Greenwood Press, 1986.-P. 241-258.

128. Buddelmeyer, H., Mourre,G., Ward, M. Part-Time Work in EU Countries: Labour Market Mobility, Entry and ExitW Discussion Papers from Institute for the Study ofLabor(IZA), №1550, 2005-03.

129. Burt, R.S. A Note on Social Capital and Network Content // Social Networks. -1997. № 19.

130. Castles S., Miller MJ. The Age of Migration: International Population Movements in the Modern World. London, Maemillan, 1996.

131. Cope M. Know your value? Value what you know. L., 2000. Knowledge Horizons: the present and the promise of knowledge management. Boston 2000.

132. Egger, P. Knowledge-Capital Meets New Economic GeographyW CESifo Working Paper Series from CESifo ,№. 1432, 2005-04.

133. Fukuyama, F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. -NY: Free Press, 1995.

134. Gielen, A. Age-Specific Cyclical Effects in Job Reallocation and Labor Mobility \\ Discussion Papers from Institute for the Study of Labor (IZA), № 1670, 2005-07.

135. Granovetter, M. The Strength of Weak Ties: Network Theory Revisited // Sociological Theory. 1983. - Vol. 1.

136. Grossman G., Helpman H. Qaliti ladders in the theory of growth // Rev. Econ. Stud. 1992. Vol. 59. № 1;

137. Guarino, A. Tedeschi, P. Endogenous Knowledge Spillovers and Labor Mobility in Industrial ClustersW Working Papers from Universita degli Studi di Milano-Bicocca, Dipartimento di Statistica, №507, 2006-06.

138. Giirak H. On Productivity Growth. YK Economic Review. December 1999. P. 3.

139. Heath A. Social Mobility, 1981

140. Lakshmi, R. Signalling equilibrium, Intergenerational mobility and long-run growth \\, Math methods from EconWPA 2000.

141. Lenski G.E. Power and Priviledge. A Theory of social stratification. N.-Y. 1966. P. 45-46

142. Lin, N. Building a Network Theory of Social Capital // Connections. -1999.-Vol. 22.-№ 1.

143. Lucas R.E. On the mechanics of economic development // J. Monetary Econ. 1988. Vol. 22. P. 3 - 42;

144. Machiup F. The production and distribution of knowledge in the United States. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1962.

145. Mignolet, M. Interregional differences in taxes and population mobility WERSA conference papers from European Regional Science Association, №1546, 2004-08.

146. Parker, S. Measuring Social Mobility As Unpredictability \\ Jonathan Rougier Economica, 2001, vol. 68, issue 269, p. 63-76

147. Piatt, L. Mobility and Missing Data: What difference does non-response make to observed patterns of intergenerational class mobility by ethnic group? WWorking papers from Institute for Social and Economic Research, 2005,10.

148. Portes, A. Social Capital: Its Origins and Applications in Modern Sociology // Annual Review of Sociology. 1998. Vol. 24. - P. 1-24.

149. Pozzolo, P. Human Capital Accumulation, Social Mobility and Migrations WLabour, 1999, vol. 13, issue 3, pages 647-673

150. Quinn, J.B. Intellect Enterprise. A Knowledge and Service Based Paradigm for Industry. L., 1992;

151. Robertson R. Glocalization: Time-Space and Homogeneity-Heterogeneity // Global Modernities / Ed. by M. Featherstone, S. Lash, R. Robertson. L., 1995.

152. Romer P.M. Capital accumulation in the theory and long- ran growth // Modern Macroeconomiks / Ed. R. Barro. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. press, 1989;

153. Romer P.M. Endogenous technical change // J. Polit. Econ. 1990. Vol. 98. №5;

154. Romer P.M. Increasing returnes and long- ran growth // J. Polit. Econ. -1986. Vol. 94. P. 1002- 1037;

155. Romer P.M. The origins of endogenous growth // J. Econ. Perspect. -1994. Vol. 8. P. 3 22.

156. Putnam, R. Bowling Alone: America's Declining Social Capital // The Journal of Democracy. 1995. Vol. 6. - № 1.

157. Rousseau J.-J. De l'inegalite parmis les hommes. Paris. 1972

158. Sheshinski E. Optimal accumulation with learning by doing // Essays on the theory of optimal growth / Ed. K. Shell. Cambridge (Mass.): MIT press, 1967.

159. Sorokin P.A. Social and Cultural Mobility. P.38-46,118-28

160. Stuart T.A. Intellectual Capital: The New Wealth of Organisations. L., 1997.

161. Vellinga M. (ed.). The Dialectics of Globalization. Boulder, Col. (USA), Oxford (UK): Westview Press, 2000. P. 4.348

162. Wei, G., Yabuuchi S. Imperfect Labor Mobility and Unemployment WReview of International Economics, 2006, vol. 14, issue 4, p. 698-708.170. www.economy.gov.ru.www.minfin.ru

163. Young A. Invention and bounded learning by doing // Ibid. 1990. Vol. 101. №6. P. 443-472.172. Официальный сайт ВЦУЖ

164. Официальный сайт государственной службы статистики, www.gks.ru

165. Официальный сайт Всероссийской переписи населения 2002 года. www.perepis2002.ru

166. Алагирский район ( гАлагир )

167. Ардонский район ( г.Ардон ) L Дигорский район ( г.Дигора ) L Ирафский район ( с. Чикола ) В Кировский район (с.Эльхотово )

168. Моздокский район ( г.Моздок )

169. Правобережный район (г.Беслан )

170. U Пригородный район ( с.Октябрьское )1.Территория подчиненнаяадминистрации г.Владикавказа

171. Анкета выпускника школы л»

172. Города, села, районаРСО-А.

173. Пол мужской /женский (подчеркнуть), национальность

174. Кто Ваши родители: рабочие, служащие, руководители предприятия, предприниматели (подчеркнуть).

175. Сколько человек в Вашей семье

176. Куда и почему хотите поступить после окончания школы

177. Есть ли мысли о продолжении образования после окончания ВУЗа (да/нет)где

178. Есть ли необходимость и желание иметь 2 и более специальности (да/нет)какие

179. Планируете ли после получения специальности работать:- в сельской местности (да/нет)- в городе (да/нет)- на исторической родине (да/нет)

180. Если Вы житель сельской местности, планируете ли после получения специальности вернуться в родное село (да/нет), почему

181. Как Вам видится будущий состав семьи (число детей)

182. Какие жилищные условия Вы считаете достаточными для своей будущей семьи:- собственный дом (да/нет), число комнат- отдельная квартира (да/нет), число комнат

183. Планируете ли проживание в будущем с родителями (да/нет)

184. Профессиональная ориентация выпускников общеобразовательных школ