"Генерализующая поэтика" Д. Мережковского (трилогия "Христос и Антихрист") тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Белоусова, Елена Германовна

• Белоусова, Елена Германовна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Белоусова, Елена Германовна

Содержание

Введение

Глава 1 Дуализм индивидуального стиля

Д.Мережковского. Глава 2 Полюсность и укрупненность слова

Д.Мережковского. Глава 3 Антитетичиость и универсальность - ИЗ тенденции сюжетно-композиционной формы писателя.

Заключение

Примечания

Список использованной литературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Генерализующая поэтика" Д. Мережковского (трилогия "Христос и Антихрист")»

Введение

Каждая историческая эпоха, по словам Е.Б.Тагера, «не только преподносит художнику новый жизненный материал со своими общественными, нравственными и психологическими коллизиями, но и выдвигает перед ним требование создать новый тип всеохватывающего этот материал художественного мышления»1.

С этой точки зрения вполне естественно, что именно в России начала XX века, где по ряду причин (экономических, социально-политических и культурных) «пульс» новой исторической эры ощущался намного явственней, чем в относительно благополучной Западной Европе с ее упорядоченным, размеренным темпом жизни, впервые обозначаются «контуры нового искусства» (Е.Б.Тагер). Причем этот процесс литературного обновления на фоне взрывчатого драматизма общественно-политической ситуации, на фоне более или менее ясного осознания конца не просто отдельного исторического отрезка, а целой эпохи, закономерно приобретает предельную насыщенность и интенсивность.

Кроме того, задача нового искусства пересоздать мир, утративший свой привычный облик и устойчивость, заставляет художника занять более активную позицию, обрекает на мучительные поиски своего творческого «Я», своей художественной формы, призванной запечатлеть . неповторимость авторского видения. Неслучайно М.Бахтин основными «двигателями» литературного процесса XX века считает именно индивидуальные авторские стили .

Эта бахтииская идея об интенсификации индивидуальных стилей в литературе нового времени находит поддержку и развитие и у

современных исследователей. Так, авторы четырехтомной монографии

«Теория литературных стилей», наряду с мощной тенденцией создания

/

«общих», «родовых» стилевых форм, отмечают существование противоположной - «кристаллизацию индивидуальных стилей»3.

Бще в большей степени эта преемственность сказывается в екатеринбургской монографии «XX век. Литература. Стиль: Стилевые закономерности русской литературы XX века», авторы которой идут к освоению новейшей литературы «триединым путем»: осмысляя, стилевые закономерности, характеризующие изучаемую литературную эпоху в целом (раздел «Стилевые тенденции»), «многообразные стилевые контакты литературных стилевых явлений с явлениями иного порядка (с жанровыми архетипами, с читательским восприятием, с критическим сознанием)»4 в разделе «Стиль и литературный контекст», а также изучая стили отдельных, наиболее ярких художников (раздел «Индивидуальные стили»), И генерализующий стиль Д.С.Мережковского, безусловно, должен быть среди них, ибо, обладая даром не только религиозного, но и эстетического предвидения, этот художник гениально предугадывает потребность культуры в новых формах и в числе первых, включившись в этот напряженный творческий поиск, начинает грандиозную стилевую перестройку литературы той поры.

Именно в свете всего вышесказанного может быть объяснен выбор темы диссертации, ведь изучение поэтики Д.Мережковского, значимой, как оказалось, не только самой по себе и не только для формирования художественной системы русского символизма, позволит прежде всего выявить те оригинальные законы формотворчества, которые во многом определяют последующее развитие отечественной литературы.

Таким образом, актуальность* и научная новизна данной диссертации связаны со стремлением автора подойти к творчеству художника с мало исследованной стороны: от отдельных элементов и пластов поэтики Мережковского к осмыслению той стилевой закономерности, которая организует художественное целое его текстов, «концентрируя в себе сущность его нравственно-философской концепции, ее «фокус», ее «ядро»5.

На первый взгляд, о Мережковском написано немало (особенно в дореволюционную пору). Так, В.Рудич справедливо замечает, что «вряд ли существовал в те времена, от Чехова до Хлебникова, хоть один крупный культурный деятель, который не посчитал бы своим долгом высказаться о Мережковском»6. И тем не менее в большинстве своем русский журнализм относится к художнику враждебно, и на этом фоне тускнеют голоса, ему сочувствующие, даже если они принадлежат А.Блоку и В.Брюсову. Современники последовательно отказывают писателю как в исторической компетентности7, так и в философской оригинальности8. В этом плане статья Н.Бердяева, хорошо знавшего художника и бывшего одно время его единомышленником, «О новом религиозном сознании» - чуть ли не единственный благожелательный отклик на апокалиптическое христианство Д.Мережковского. Отмечая слабые стороны мироотношения художника (отсутствие философской критики, склонность к «религиозному схематизму», некоторую непоследовательность), философ все же отдает должное «радикальному идейному темперементу» Мережковского и чрезвычайной «свежести»

* Здесь и далее (в том числе и в цитируемых текстах) полужирным шрифтом выделено нами - Е.Б.

его неорелигиозной идеи: «Многому научился Мережковский у Ницше, Достоевского, отчасти у Розанова, но нельзя ему отказать в оригинальности религиозно-художественной концепции, в огромном даре предвидения мистических путей»9.

Однако еще более резкой и жесткой критике подвергаются художнический талант и мастерство писателя. Обвинения в словоблудии, цитатности, а особенно в схематизме и безжизненности становятся общим местом в работах того времени, посвященных Мережковскому. Вот только некоторые наиболее характерные примеры. С.А.Венгеров в статье о Мережковском для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона одним из первых в качестве отличительной черты разнообразной и плодовитой деятельности художника называет «преобладание головной надуманности над нелосредственным чувством»10. Отсюда - оценка индивидуальной творческой манеры Мережковского как «суховатого дарования»11. Позже практически дословно этот диагноз повторит Е.Лундберг: «Мережковский создает произведения более

схематические, чем живые»12. Н.Энгельгард находит стихи художника «холодными, искусственно сочиненными», напоминающими «риторические упражнения в стихах»13. Еще жестче свое неприятие автора выражает А.Измайлов, который отказывает Мережковскому в творческой фантазии: «Его работа математична, рассудочна, идет по линейке и циркулю»14. А А.Долинин вообще обвиняет романиста в нарушении «элементарных требований» художественности психологизма и естественности: «Что и требуется доказать» - вот что господствует над всеми эпическими произведениями Мережковского, определяет весь план, всю композицию трилогии в ее целом и каждой ее части в отдельности, направляет деятельность любого из героев,

руководит жизнью, судьбой как единичных лиц, так и огромных масс. Ибо все используется автором как материал для его чисто-умственных построений, как мертвая косность, которую он насильно втискивает в свои голые и абстрактные схемы»15.

Таким образом, Мережковский-художник не просто не нравится, а оскорбляет, вызывает гнев и даже отвращение у современных ему литераторов, пытающихся «втиснуть» символистские романы писателя в каноны традиционного реалистического искусства.

Вместе с тем, при всей категоричности и безапелляционности суждений, дореволюционная критика в большинстве своем оказывается описательной и перечислительной. Проблемы индивидуального стиля художника, поэтика его произведений (даже, безусловно, чрезвычайно популярной трилогии «Христос и Антихрист») остаются в стороне, а если и затрагиваются, то случайно.

И тем не менее, в этой массе достаточно однотипных отрицательных отзывов порой проскальзывают точные наблюдения над оригинальной художественной формой Д.Мережковского. Так, И.Игнатов все ту же пресловутую антиномичность расценивает как неотъемлемую черту «литературной и философской физиономии»16 автора: «Он чувствует какую-то органическую потребность все раздваивать и раздвоенные части противопоставлять одна другой»17. Или: «...Мережковский не может не отдаться своей склонности разлагать и раздваивать <...>»А А.Долинин, язвительно заметивший, что у художника «полярности везде и всюду», что «схема проведена до последних пределов, до абсурда»19, практически вплотную подходит к пониманию «устремленного» характера формы Мережковского и его стилевого закона - закона генерализующего дуализма.

Еще более точно сущность «писательской физиономии» романиста уловил М.Неведомский, который, защищая великую русскую литературу от различного рода «модернистов», «мистиков» и «мифотворцев», к коим и причисляется Д.Мережковский, упрекает последнего в монотонности и однообразии. Критик обращает внимание на то, что все на свете художник сводит к одной «двухвершковой идее о святой плоти и святом духе»26: «И нужно только удивляться тому искусству и неутомимости, с которыми г.Мережкбвский, строка за строкой, страница за страницей, развивает, иллюстрирует, поясняет и аргументирует эту столь коротенькую идею. Нужно поистине не заурядное литературное мастерство, чтобы заполнить одной этой идеей и ничем больше - два огромных фолианта о Л.Толстом и Достоевском, да еще оставить что-нибудь про запас, и из этого запаса выкроить два сборника - «Грядущий Хам» и вышеназванный «Мир и меч». И я убежден, что это далеко не конец; не в далеком будущем появятся еще новые томы на эту же тему...»21.

Как видим, даже в этом, явно предвзятом, суждении критика проглядывает осознание сужающей и одновременно заостряющей направленности стиля Мережковского, которое позволяет М.Неведомскому уловить саму суть творческой эволюции писателя -последовательное движение к еще большему обнажению «руководящей идеи». И если в исследовании о Толстом и Достоевском она, по мысли критика, «еще прикрыта кое-какими покровами», то в более поздних работах Мережковского уже «торчит голой, неприкрытой»22.

О присущей художнику устремленности к абсолюту говорит и Е.Лундберг, но расценивает ее несколько иначе - как склонность к упрощению: «Его постороения держатся созвучиями, аналогиями и попытками свести сложное к простейшему и таким образом, на

принятой, по его мнению, недоказуемости элементарного он создает фантастическое здание своей философии»23.

Не менее значительный шаг на пути трудного постижения поэтики Мережковского осуществляет К.И.Чуковский, в иронии которого над пристрастием романиста к симметричности ощущается точное схватывание природы его художественной формы: «Если капнуть чернила на листок бумаги и потом сложить его вдвое, то получится справа и слева по одинаковому пятну, и оба они будут друг к дружке вверх ногами. Когда я читаю Мережковского, я всегда вспоминаю эту сложенную вдвое бумажку. Стоит ему подумать какую-нибудь мысль, как тотчас же рядом с нею вырастает другая, - такая же самая, - но перевернутая вверх ногами»24.

Причем так же, как и предшественникам, подобное построение представляется Чуковскому «слишком уж красивым и безукоризненным», даже бездушным, поскольку мысли автора «не бушуют, не кипят, не проносятся хаосом, а стройно и грациозно, под его руководством совершают чинный променад» . Но вместе с тем критик вынужден признать, что лучшими страницами трилогии все-таки являются описания именно отвлеченных споров и идейных разногласий, где Мережковскому («культурнейшему из культурнейших людей» - К.И.Чуковский) удается наиболее полно выразить свою эйдетическую натуру.

Однако, пожалуй, самой проникающей в глубинные тайны поэтики данного автора следует считать статью А.Белого, включенную в его книгу «Луг зеленый» (1910), которая очередной раз показывает, что в некоторых случаях понимание одним писателем другого обладает особой освещающей способностью: произведение и стиль его как-то вдруг выразительно раскрываются. Так, несомненную

ценность представляют для нас замечания Белого об оригинальной природе литературных героев Мережковского, которых он называет «куклами, разукрашенными археологической ветошью» и «эмблемами

26 с.

мертвых схем» , оо их внутренней раздвоенности, наконец, о геометрически правильном характере композиции трилогии в целом.

В одной части «Христа и Антихриста» автор, по словам критика, располагает группы своих образов «справа налево, в другой -одновременно расставляет группы и слева направо, и справа налево, так что путешествие совершается одновременно в двух направлениях, наконец, в последней части расположение групп идет слева направо»27.

Но самое главное, от изучения отдельных сторон поэтики (что и само по себе уже ценно) Белый выходит к осознанию общих

закономерностей стилевой формы Мережковского, называя «Христа и

28

Антихриста» сложным «историческим контрапунктом идей» .

Думается, что такое концептуальное, сущностное видение творчества Мережковского во многом становится возможным благодаря эстетической близости критика и автора. Именно «символизм как миропонимание» позволяет А.Белому продвинуться «вглубь» творческой личности Мережковского, столь нестандартно мыслящей, и как следствие - иначе оценить внешне мертвый схематизм его конструкций: «Восковые куклы [о героях трилогии - Е.Б.] только потому куклы, что история, люди как люди - все это умерло для Мережковского. <...> В жизни то - жизнь, что запечатлело в себе несказанный образ - «непостижимое виденье»29. Более того, исследователь приходит к выводу о том, что вся эта схоластика, «археология» и «мертвенность некоторых художественных групп» и придают Мережковскому особую «неуловимую прелесть»30.

Таким образом, подводя итог всему вышесказанному, следует

заметить, что дореволюционная критика поражает сегодняшних исследователей прежде всего своим единодушием в предельно категорическом неприятии Мережковского-философа, религиозного деятеля и, самое главное, художника. Он вызывает град упреков практически у всех литературных лагерей того времени: народников (Р.Иванова-Разумника, Н.К.Михайловского, А.М.Скабичевского), марксистов (В.Базарова, П.Когана, М.Неведомского, Г.Плеханова, Л.Троцкого), символистов (Ю.Айхенвальда, А.Белого, А.Блока, А.Волынского, Н.Минского) и даже бывших своих союзников по Религиозно-философскому обществу - В.Розанова и Н.Бердяева31. Но вслед за В.Рудичем мы обнаруживаем обратную сторону этого явления32, ибо, несмотря ни на что, Мережковский, соединивший, по словам Д.Магомедовой, две чрезвычайно редко сочетаемые роли: «мэтра элитарной школы», чье влияние испытывали на себе и А.Белый и А.Блок, а также «знаменитого писателя» (его произведения, особенно исторические романы, выдержали множество прижизненных изданий, а собрание сочинений за короткий срок было издано в России дважды: в 1912 г. - изд. Вольфа в 17 томах, в 1914 г.- изд. Сытина в 24 томах)33— и занимавший в течение полувека своей литературной деятельности в России и в эмиграции «центральное положение в мире духа» (В.Рудич), оказывается объектом пристального внимания. А потому, - пишет делее исследователь, - «критики отдавали должное волей-неволей и его изощренному художественному мастерству, и блеску его критической мысли, и высокой культуре его философско-эстетических построений, и мистическому пафосу его богоискательства»34. Так, «выдающимся явлением последнего времени» называет Е.Ляцкий роман «Петр и Алексей»35, Е.Лундберг отмечает «превосходный вкус писателя к истории»36, а А.Измайлов - его

невиданный «талант формы - талант ювелирного мастерства»37. Наконец, чуткий ко всему новому В.Розанов прямо заявляет: «Мало у нас писателей столь умственно возбужденных, как г.Мережковский, вечно ищущий, надеющийся, идущий вперед»38.

Причина столь двойственной оценки художника современниками видится нам в слишком близком, пристрастном отношении их к писателю: отсутствие временной дистанции не позволяет им адекватно воспринять и оценить его творчество, увидеть в непривычном ростки нового.

Послереволюционную критику мы разбиваем на два потока -эмигрантскую и советскую.

Русское литературное зарубежье как бы принимает эстафету у дореволюционной критики и лишь ретуширует уже написанный ранее человеческий и творческий портрет Д.Мережковского. Только на этот раз традиционные упреки в схематизме и излишней рассудочности подаются на фоне утверждений о творческом кризисе художника (например, М.Слоним свои сетования на скудность «струи художественного творчества» в эмиграции заканчивает риторическим вопросом: «Что дали эмиграции Мережковский, Ремизов, З.Гиппиус?» -который подразумевает только один ответ - «ничего»)39, а также обвинений в лжепатриотизме и антисоветизме, чрезмерном даже для белоэмиграции. Так, Н.Берберова в своих мемуарах «Курсив мой» пишет, что мир Мережковского «был основан на политической непримиримости к Октябрьской революции, все остальное было несущественно. Вопросы эстетики, вопросы этики, вопросы религии, политики, науки - все было подчинено одному: чувству утери России, угрозы России миру, горечи изгнания, горечи сознания, что его никто не слышит в его жалобах, проклятьях и предостережениях»40. А тот же

М.Слоним называет Мережковского «постоянным плакальщиком на похоронах России», который, что бы ни случилось, «механически

г

повторяет свое затверженное причитание и поет отходную Родине и народу»41.

На этом уныло-однообразном критико-политизированном фоне принципиально выделяются исследования В.Ходасевича и И.Ильина, авторы которых пытаются посмотреть на творчество художника с эстетических позиций.

Кроме того, статья Ходасевича «О Мережковском» (1927) отличается непривычным для работ о писателе того времени конструктивным подходом. Он один из немногих, кто в привычных «слабостях» Мережковского и нарушениях «элементарных требований художественности» (А.Долинин) смог увидеть сильные стороны этого оригинального творческого дарования. Так, мысль о том, что герои его романов «лишены жизненной и психологической выпуклости»42, служит лишь посылом к существеннейшему размышлению автора о специфической символической природе героев Мережковского, которых Ходасевич называет «мономанами»: «Каждый из них как бы одержим одной мыслью, единой идеей, движущей им непрестанно и вытравившей из него все прочие, посторонние чувства и мысли»43. А потому, с точки зрения критика, если в романах и есть какое-либо столкновение, то это «не столкновение людей, а столкновение идей»44,

А отказ причислить писателя к числу исторических романистов в дальнейшем подталкивает исследователя к оригинальной трактовке жанровой природы его произведений: «Мережковский весь не в том, что «бывает», но в том, что было, есть и будет. Это решительно выводит его произведения из категории романов исторических или каких угодно иных. Найти литературное определение я не берусь. Если

угодно, они ближе к притче, нежели к роману, но и тут расстояние остается очень большим»45.

Еще более решительный шаг на пути конкретного изучения оригинальной поэтики Д.Мережковского предпринимает И.А.Ильин, что отражено уже в самом названии его статьи: «Мережковский -художник», которая представляет собой часть лекции «Творчество Мережковского», прочитанной исследователем 29 июня 1934 г. в берлинском Русском научном институте.

Несмотря на резкое неприятие специфической стилевой формы писателя («Искусство ли это? Но тогда это искусство, попирающее все законы художественно прекрасного»46), а также ставшие уже банальными выпады по поводу схематизма, антипсихологизма и антиисторизма, которыми перенасыщена статья, исследователь убедительно показывает и «расколотую, расщепленную душу»47 автора, порождающую бесчисленные антиномии, и рационалистическую природу его творчества: «И слишком часто читатель чувствует, что ведет Мережковского - именно рассудок. Рассудок анализирует, расчленяет, противопоставляет: получается формальная диалектика - А не А»48. Отсюда - очень точное определение творческой манеры

49

писателя как «диалектического священнодействия» .

Достаточно пристально вглядывается И.А.Ильин и в другую сторону дарования автора - масштабность и грандиозность: «Мережковский - мастер внешне-театральной декорации, большого размаха, крупных мазков, резких линий, рассчитанных не на партер и на ложу бенуара, а на перспективу подпотолочной галереи; здесь его сила; это ему удается»50.

Следующей существенной вехой на пути переоценки творчества художника становится статья Г.Адамовича «Мережковский»5', где

критик продвигается еще дальше к пониманию истинной человеческой и писательской сущности Мережковского, совершенно справедливо называя его «однодумом»: «Мережковский, конечно, думал об Евангелии всю жизнь и шел к «Иисусу Неизвестному» через все свои построения и увлечения, издалека глядя в него, как в завершение и цель. Иногда бывали зигзаги, со стороны не совсем понятные, -например, один из последних зигзагов: наполеоновский [ речь идет о книге «Наполеон» (1929.) - Е.Б.], но в сознании Мережковского они едва ли были отклонениями. Наоборот, все должно было внести ясность в единственно важную тему и подготовить рассказ и размышление о том, что происходило в Палестине 19 столетий тому назад»52.

Помимо столь точно схваченной критиком внутренней целостности творчества Д.Мережковского, продиктованной неизменной устремленностью автора к вечным абсолютным сущностям, данная статья интересна еще и тем, что, идя наперекор уже неоднократно высказываемому мнению о вторичности и несамостоятельности его произведений («тайновидец цитат» Н.Минский, «непревзойденный маэстро цитат» - Ю.Айхенвальд), Г.Адамович одним из первых ставит вопрос о влиянии художника на развитие последующей русской литературы, значимости для нее его творческих усилий: «Многие наши критики, да и вообще писатели не вполне отдают себе отчет, в какой мере они обязаны Мережковскому тем, что кажется им их собственностью: перечитать старые книги бывает полезно»53 (кстати, вопрос этот является необычайно актуальным и для современной литературной науки, о чем еще будет сказано позже).

Что же касается советской критики первых послеоктябрьских

десятилетий, то Мережковский - художник ее практически не интересует: А.К.Воронский считает его скучным54, как, впрочем, и М.Горький, который в статье «О белоэмигрантской литературе» уподобляет литературную деятельность автора пишущей машинке: «Шрифт читается легко, но бездушен <..,»>55. А Вяч.Полонский сравнивает Д.Мережковского и других писателей-эмигрантов с «бесплодной смоковницей»56. Зато Мережковский становится буквально фигурой нарицательной, символизирующей всю враждебно настроенную по отношению к Советской России белоэмиграцию. Так, тот же А.К.Воронский в статье «Советская литература и белая эмиграция» культурную роль художника видит лишь в том, что он «открыл «хама» в трудовом человеке»57. Ему вторит В.Маяковский, который, вернувшись из Франции, пишет: «В Париже самая злостная эмиграция - так называемая идейная: Мережковский, Гиппиус, Бунин и др. Нет помоев, которыми бы они не обливали все относившееся к РСФСР»58.

Не выбивается из общего русла и М.Горький, который вспоминает давнишнее высказывание59 Мережковского: «Мы не с Толстым, мы с Горьким», - чтобы заявить, что писатель - «человек крайне трусливый» и «сболтнул» это из страха перед революцией60.

Как видим, авторы всех этих немногочисленных и немногословных высказываний о художнике в своих оценках явно руководствуются исключительно идеологическими критериями. Неслучайно один из марксистских критиков того времени, П.Коган, анализируя литературу первого советского десятилетия, в качестве предмета исследования провозглашает литературное произведение как «явление общественное, а не индивидуальное»61 и откровенно заявляет: «Меня мало привлекает работа по изучению формы»62.

Такое приоритетное положение в советском литературоведении политических и социологических категорий по отношению к эстетическим по сути предопределило изгнание Д.С.Мережковского из истории отечественной литературы последующих десятилетий. В лучшем случае он, объявивший крестовый поход против ненавистного большевистского тоталитаризма, коммунистического «царства Антихриста», в котором делал ставку даже на Муссолини и Гитлера, упоминается в вузовских учебниках 60-70-х годов лишь как автор знаменитого символистского манифеста «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» и как «злейший враг революции и русского народа»63. А критические исследования и романы художника просто замалчиваются, а если и упоминаются, то лишь для того, чтобы показать их художественную неполноценность, как, например, делают это авторы монографии «История русского романа» (1964): «Субъективно-идеалистический метод, согласно которому вопросы социального и политического порядка будут решены лишь в результате религиозного возрождения человечества, лишал писателя возможности вскрыть подлинную суть той или иной эпохи»64.

Итак, некогда один из самых популярных романистов не только в России, но и в Европе, Мережковский оказывается в полной изоляции. И все же, как справедливо замечает В.Рудич, «история учит, что такие скачки признания и забвения ничего не доказывают»65. Многое из того, о чем писал в свое время Мережковский, многие из его страшных и, казалось бы, фантастических пророчеств типа «Грядущего Хама» стали печальной реальностью. А потому на качественно иной ступени российского самосознания в конце 80 - 90-х годов отчетливо заявляет о себе тенденция переоценки вклада Д.С.Мережковского в современную культуру. Как следствие - переиздание его произведений: сначала

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Белоусова, Елена Германовна, 1998 год

Список использованной литературы

1. Аверинцев С. Вячеслав Иванов // Иванов В. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1976. С. 5-62.

2. Аверинцев С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, Т. 6. Стлб. 826.

3. Адамович Г. Мережковский // Русское литературное зарубежье: Сборник обзоров и материалов. М.: РАН ИНИОН, 1993. Вып. 2. С. 20-33.

4. Айхенвальд Ю. Мережковский о Лермонтове // Айхенвальд Ю. Отдельные страницы. М.: Заря, 1910. С. 105-120.

5. Александрович Ю. После Чехова: Очерк молодой литературы последнего десятилетия. М., 1909. Т. 1.

6. Амфитеатров А. Русский литератор и римский император // Литературный альбом. Пб., 1904. С. 113-152.

7. Андреевский С. Новая форма старой мечты (Д.С.Мережковский. Л.ТолстоЙ и Достоевский. СПб, 1901.) // Вестник Европы. 1901. N 5. С. 307-324.

8. Асмус В.Ф. Философия и эстетика русского символизма // Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. М.: Искусство, 1968. С. 531-608.

9. Базаров В. На два фронта. Спб: Прометей, 1910. С. 167-211.

10.Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993. 366 с.

11. Баркове кая Н.В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. 286 с.

12.Барковская Н.В. Слово и словообраз в русской поэзии начала XX века (к проблеме интенсификации лирической формы) // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1994. Вып. 1. С. 58-69.

13.Бахрах А. Померкший спутник // Русское литературное зарубежье: Сборник обзоров и материалов. М.:РАН ИНИОН, 1993. Вып. 2. С. 47-53.

14.Белая Г. Закономерности стилевого развития советской прозы двадцатых годов.

М.: Наука, 1977. 254 с.

15.Белый А. Д.Мережковский. Не мир, но меч. К будущей критике христианства. -СПб, 1908 // Весы. 1908. N 6. С. 54-56.

16.Белый А. Мережковский // Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 375-372.

17.Белый А. Мережковский. Силуэты // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: Сов. писатель, 1991. С. 5-10.

18.Белый А. Символизм и современное русское искусство // Белый А. Символизм как миропонимание. С. 338-346.

19.Берберова Н. Курсив мой // Октябрь. 1988. N 11. С. 166-195.

20.Бердяев H.A. Духовный кризис интеллигенции. СПб, 1910. С.102-119.

21.Бердяев H.A. О новом религиозном сознании // Бердяев H.A. О русских классиках. М.: Высш. ппс, 1993. С. 224-253.

22.Библиолог [Ловягин A.M.] Трилогия о Христе и Антихристе // Литературный Вестник. 1901. N 8. С. 317-322.

23.Благой Д. Из наблюдений над романом А.Толстого «Петр-1» // Учен. зап. Моск. ун-та. 1946. Вып. 110. Кн. 1. С. 25-40.

24.Блок А. Д.Мережковский. Вечные спутники. Пушкин. 3-е издание. СПб, 1906 // Блок А. Собр. Соч. В 8 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1962. С.635-636.

25.Блок А. Заметка о Мережковском ff Лит. наследие. 1937. Т. 27-28. С. 356-357.

26.Блок А. Мережковский // Собр. Соч. Указ. изд. С. 360-366.

27.Блок А. Ответ Мережковскому // Там же. С. 442-445.

28.Богданов В.А. Самокритика символизма// Контекст-1984. М., 1986. С. 164-195.

29.Бойчук А.Г. «Святая плоть» земного в «Кубке метелей» (К теме «Белый и Мережковский») // Лит. обозрение. 1995. N 4-5. С. 144-152.

30.Борисов Л.М. Проблема художественного синтеза в теории русских символистов // Филол. науки. 1990. N 5. С. 12-21.

31.Бочаров С. Поэтика Пушкина: Очерки. М.:Наука, 1974. 206 с.

32.Брандес Г. Мережковский - художник и критик // Собр. соч. СПб: Просвещение, 1911. Т. 19. С. 313-325.

33.Брюсов В. Далекие и близкие: Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней. М.: Скорпион, 1912. 208 с.

34.Бутырин K.M. Проблема поэтического символа в русском литературоведении (XIX - XX вв) // Исследования по поэтике и стилистике. Л.: Наука, 1972. С. 248-260.

35.Быков Л.П. Русская поэзия начала XX века: стиль творческого поведения (к постановке вопроса) // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1994. Вып. 1. С. 163-174.

36.Василевский М.Н. Неизвестное о Мережковском // Вестник Литературы. 1913. N 1.С. 6-7.

37.Векслер И.И. АН.Толстой. Жизненный и творческий путь. М.-Л., 1948. С. 314-318.

38.Венгеров С. А. Энциклопедический словарь. Спб: Изд. И.А.Ефрон и Ф.А.Брокгауз, 1896. Т. XIX [37]. С.114.

39.Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк, 1989. 406 с.

40.Виноградов В.В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума // Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С.3-41.

41.Виноградов В.В. О поэзии А.Ахматовой // Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. Избранные труды. М.: Наука, 1976. С. 369-464.

42.Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII - ХЗХ веков. М.: Высш. шк, 1982. 529 с.

43.Владиславлев И.В. Литература великого десятилетия (1917 -1927). М.-Л.: Гос.изд, 1928 Т.1. 298 с.

44.Волынский А. Борьба за идеализм. СПб, 1900. С.365-379.

45.Волынский А. Книга великого гнева. СПб , 1904.

46.Воронский А.К. Советская литература и белая эмиграция // Воронский А.К. Избранные статьи о литературе. М.: Худ. лит, 1982. С. 343-350.

47.Вулис А.З. Литературные зеркала. М.: Сов. писатель, 1991. 478 с.

4 8. Гас паров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. 1988. N 10. С. 96-106.; N 11. С. 88-96.; N 12. С. 105-114.; 1989. N 1. С. 78-91.

49.Гаспаров М.Л. Поэтика // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 295-296.

50.Гей Н.К. Сопряжение пластического и аналитического // Теория литературных стилей. Типология стилевого развития XIX в. М.: Наука, 1977. С. 108-151.

51 .Гинзбург Л.Я. О лирике. Изд. 2-е доп. Л.: Сов. писатель, 1974.407 с.

52.Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Сов. писатель, 1979. 222 с.

53.Гиппиус З.Н. Дмитрий Мережковский: Воспоминания // Мережковский Д.С., Гиппиус З.Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мережковский: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, 1991. С.283-523.

54.Головин К. Русский роман и русское общество. Изд. 2-е. СПб, 1904. С.439-498.

55.Горький М. О белоэмигрантской литературе // Горький М. Собр. соч. В 30т. М.: Госиздат, 1953. Т.24. С. 336-350.

56.Горький М. Письмо к И.П. Ладыжникову // Горький М. Собр. соч. Т.29. С.52-54.

57.Гришин A.C. Общий смысл русского варианта мифа об Антихристе // Вестник Челяб. ун-та. Филология. 1994. N 1. С. 5-15.

58.Дворцова Н.П. М.Пришвин между Д.Мережковским и В.Розановым // Филол. науки. 1995. N2. С. 110-119.

59.Дворцова Н.П. Пришвин и Мережковский (Диалог о Граде невидимом) // Вопр. лит. 1993. N3. С. 143-170.

60.Депретго К. Литературная критика и история литературы в России конца XIX -начала XX века // История Русской литературы: XX век: Серебряный век /Под

ред. Ж.Нива, И.Сермана, В.Страды и Е.Эткинда.- М.: Изд. группа «Прогресс» -«Литера», 1995. С.242-257.

61.Джанджакова Е.В. О поэтике заглавий // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. С.207-214.

62.Дефье О.В. Мережковский и новое эстетическое сознание серебряного века русской литературы // Время Дягилева: Универсалии серебряного века: Материалы. Пермь: Перм. ун-т: «Арабеск», 1993. Вып. 1. С. 167-176.

63.Дефье О.В. Путь к гармонии (Д.С.Мережковский) // Русская словесность. 1993. N 5. С.82-86.

64.Долгополов Л.К. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX - нач. XX века. Л.: Сов. писатель, 1985. 351 с.

65.Долгополов Л.К. Русский символизм // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов.энциклопедия, 1971. Т.6. Стлб. 831-840.

66.Долинин А. Дмитрий Мережковский // Русская литература XX века (Под ред. С.А.Венгерова) М., 1916. 4.2. С. 310-311.

67.Драгомирецкая Н.В. Слово героя как принцип организации стилевого целого // Теория литературных стилей. Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии. М.: Наука, 1978. С.446-459.

68.Драгомирецкая Н.В. Стилевые искания в ранней советской прозе // Теория литературы. В 3 т. Основные проблемы в историческом освещении. Литературное развитие. М., 1965. Т.З. С.125-172.

69.Д.С.Мережковскнй и М.Э.Здзеховский. Письма из Парижа в Вильнюс // Вильнюс. 1990. N 1. С.147-156.

70. Ермилова Е.В. Метафоризация мира в поэзии XX в // Контекст - 1976. М., 1977. С. 160-178.

71.Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989. 174 с.

72.Живов В., Успенский Б. Метаморфозы античного язычества в истории русской

культуры XVII - XVIII вв // Материалы науч. конф. «Античность в культуре и искусстве последующих веков.» М.:Сов. художник, 1984. С. 204-285.

73.Жирмунский В.М. Задачи поэтики // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. С.15-55.

74. Зайцев Б. Памяти Мережковского. 100 лет // Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991. С.483-490.

75.Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. СПб, 1907. Т. П.

76.Иванов-Разумник Р.В. Мертвое мастерство // Иванов-Разумник Р.В. Творчество и критика. Пб.: «Прометей», 1911. T.II. С.110-179.

77. Игнатов И. Мережковский // Энциклопедический словарь Русского библиографического Ин-та Гранат. М., Т. 28. С. 489-494.

78.Измайлов A.A. Помрачение божков и новые кумиры: Книга о новых веяниях в литературе. М.: Т-во Сытина, 1910. 251 с.

79.Измайлов A.A. Пророк благодатных дней // Измайлов A.A. Пестрые знамена: Литературные портреты безвременья. М.: И.Д.Сытин, 1913. С. 123-149.

80.Ильев С.П. Русский символистский роман: Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991.172 с.

81.Ильин И. А. Мережковский - художник // Русское литературное зарубежье:Сборник обзоров и материалов.М.: РАН ИНИОН, 1995. Вып. 2. С.33-47.

82.Исаев С.Г. Литературные маски серебряного века // Филол. науки. 1997. N 1. С.3-13.

83.История русской литературы конца XIX - начала XX века: Библиогр. Указ. Под ред. К.Д.Муратовой. М.-Л., 1963.

84.Исупов К.Г. Сакральная акцентуация универсалий культуры и цивилизации (в стилистике словарных дефиниций) // Сакральное в истории культуры: Сб. науч. тр. СПб, 1997. С.3-18.

85.Каграманов Ю. Божье и вражье. Вчитываясь в Мережковского // Континент.

1994. N81. С 308-313.

86.Кандинский В. О духовном в искусстве. М.: Архимед, 1992. 107 с.

87.Келдыш В.А. Русский реализм начала XX в. M.: Наука, 1975. 280 с.

88.Коган П. Литература этих лет. 1917 -1923. Иваново - Вознесенск: Основа, 1924.

89.Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. М.: Заря, 1911. Т.З. Вып. 3.148 с.

90.Кожевникова H.A. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1976. Т.35. N1. С.55-66.

91. Кожевникова H.A. Об обратимости тропов // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. С.215-224.

92.Кожевникова H.A. О ритме и синтаксисе прозы А.Белого //Язык и композиция художественного текста. M.: Ml'НИ, 1984. С. 33-42.

93. Кожевникова H.A. Словоупотребление в русской поэзии начала XX в. М.: Наука, 1986. 252 с.

94.Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX - XX вв. М.: Изд-во МГУ, 1990.333 с.

95.Колобаева Л.А. Мережковский - романист // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. Т. 50. N5. С. 445-453.

96.Кондаков Б. «Стилевой переход» в русской литературе рубежа XIX - XX веков (творчество В.В.Розанова) // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1996. Вып. 2. С. 18-27.

97.Корецкая И.В. Андрей Белый: «корни» и «крылья» // Связь времен. М.: Наследие, 1992. С.225-243.

98.Краснов П. Д.С.Мережковскии. Трилогия «Христос и Антихрист» - Лит. вечера «Нового мира» .1901. N 12. С.672-673.

99.Кричевская Ю.Р. Д.С.Мережковский и русская журналистика нач. XX в.: Автореф... канд. филол. наук. М., 1996. 26 с.

100. Круглов О.Ю. Исторические корни и художественный вымысел в романе

«Антихрист. Петр и Алексей» и драме «Павел-1» Д.С.Мережковского.: Автореф... канд. филол. наук. М., 1996. 19 с.

101. Кувакин В.А. Религиозная философия в России: начало XX в. М.: Мысль, 1980. 309 с.

102. Ланн Ж. Русский футуризм // История русской литературы: XX век: Серебряный век. С.527-557.

103. Левин Ю.й. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Зеркало. Семиотика зеркальности. Труды по знак. сист. ХХП. Тарту, 1988. Вып. 831. С. 6-24.

104. Литература русского зарубежья возвращается на родину: Выбор, указ. публ., 1986-1990. М.: Рудомино, 1993. Вып. 1. Ч. 1. 335 с.

105. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М.: Изд-во МГУ, 1982.479 с.

106. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995.320 с.

107. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. К.: Collegium, Киевская Академия Евробизнеса, 1994. С.288 с.

108. Лосский И.О. История русской философии. М.: Высш. шк., 1991. 559с.

109. Лотман Ю. Успенский Б. Миф - имя - культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. Таллинн: Александра, 1992. Т.1. С. 58-75.

110. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Там же. С. 191 -199.

111. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Там же. С. 148-160.

112. Лундберг Е. Мережковский и его новое христианство. СПб, 1914.

113. Лурье С. Религиозные искания в современной литературе // Русская мысль. 1908. N 10. Отд. II. С.44-67.

114. Львовский Н. Люди четвертого измерения // Вестник лит. 1907. N 7-8. С.141-144.

115. Ляпина Л.Е. Лирические циклы К.Д.Бальмонта и циклические формы в

искусстве серебряного века И Время Дягилева: Универсалии серебряного века. Пермь, 1993. С. 88-97.

116. Ляцкий Е. «Грядущий Хам» Д.Мережковского // Вестник Европы. СПб, 1906. N4. С.807-816.

117. Ляцкий Е. Литературное обозрение («Петр и Алексей» Д.Мережковского. СПб, 1905.)//ВестникЕвропы. СПб, 1905. N 12. С.824-829.

118. Магомедова Д.М. О Д.С.Мережковском и его романе «Юлиан Отступник» // Мережковский Д.С. Смерть богов. М., 1993. С.3-15.

119. Макраде Ж. К. Авангард в изобразительном искусстве предреволюционной эпохи // История русской литературы: XX век: Серебряный век. С. 414-427.

120. Мекраде Ж.К. Казимир Малевич // Там же. С. 428-437.

121. Малевич: Художник и теоретик. М.: Сов. художник, 1990. 238 с.

122. Максимов Д.Е. Об одном стихотворении (Двойник) // Максимов Д.Е. Поэзия и проза А.Блока. Л.: Сов. писатель, 1981. С. 152-183.

123. Матвеева Ю. Рациональное - иррациональное как стилевая антиномия 1920-х годов // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1994. Вып. 1. С. 35-46.

124. Машбиц-Веров И.М. Русский символизм и путь А.Блока. Куйбышев, 1969. 349 с.

125. Мережковский Д.С. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М.: Кн. палата, 1991. 351 с.

126. Мережковский Д.С. В тихом омуте. М.: Сов. писатель, 1991.489 с.

127. Мрежковский Д.С. Записная книжка (1919 -1920) // Вильнюс. 1990. N 6. С. 131-143.

128. Мережковский Д.С. Записные книжки и письма // Русская речь. 1993. N 4. С.30-35.; N 5. С.25-40.

129. Мережковский Д.С. Поли. собр. соч. В 24 т. М.: И.Д.Сытин, 1914.

130. Мережковский Д.С. Эстетика и критика. М.: Искусство; Харьков: СП

«Фолио», 1994. Т.1. 669 с.

131. Милюков П. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1931. Т. 2.

132. Минский Н. Абсолютная реакция // Минский Н. На общественные темы. СПб,1909. С. 206-239.

133. Минц З.Г. А.Блок в полемике с Д.Мережковским // Блоковский сборник. Тарту, 1980. Вып.535. С. 116-123.

134. Минц З.Г. О трилогии Д.С.Мережковского «Христос и Антихрист» // Мережковский Д.С. Христос и Антихрист. Трилогия. М.: Книга, 1989. Т. 1. С. 5-26.

135. Минц З.Г., Обатнин Г.В. Символика зеркальности в ранней поэзии В.Иванова (сборники «Кормчие звезды» и «Прозрачность») // Зеркало. Семиотика зеркальности: Труды по знак. сист. XXI. Тарту, 1988. Вып. 831. С. 59-65.

136. Мислер Н., Боулт Д.Э. Филонов. Аналитическое искусство. М.: Сов. художник, 1990.

137. Мифы народов мира. М., 1980. Т. 1-2.

138. Михайлов О.Н. Пленник культуры (о Д.С .Мережковском и его романах) // Мережковский Д.С. Собр. соч. В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 3-22.

139. Михайловский Н.К. Любовь к ближнему и дальнему // Русское богатство. Пг., 1899. N4. С. 189-219.

140. Моисеенко М.В. Традии древнерусской агиографии в прозе русского литературного модерна начала XX века (Л.Андреев, В.Брюсов, ДМережковский): Автореф... канд. филол. наук. Киев, 1991.16 с.

141. Названкина Л.К., Щёмелева Л.М. Мотив // Литературный энциклопедический словарь. М.,1987. С.230.

142. Неведомский М. В защиту художества (О наших «модернистах», «мистиках», «мифотворцах» и т.д.) // Современный мир. 1908. N 3. С. 211-229; N 4. С. 204-243.

143. Никольский Б.В. «Вечные спутники» г. Мережковского // Исторический вестник. 1897. N 11. С. 593-602.

г

144. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: СП «Интербук», 1990.301 с.

145. Новые книги. Д.Мережковский «Больная Россия» // Русское богатство. Пг., 1910. N 3. С.147-150.

146. Оболенский JI. Влечение к древности // Книжки «Недели». 1896. N 10. С. 216-280.

147. Одоевцева И. На берегах Сены. М.:Худ. лит., 1989. 333 с.

148. Орлов В Н. Перепутья: Из истории русской поэзии начала XX в. М.: Худ. лит , 1976. 367 с.

149. Павлович Н.В. Семантика оксюморона // Лингвистика и поэтика. М.: 1979. С. 233-247.

150. Панова Ж. «Синяя птица» - музыка модерна // Театр. 1995. N 5. С. 34-43.

151. Панченко Д. Леонардо и его эпоха в изображении Д.С.Мережковского // Мережковский Д.С Воскресшие боги. Леонардо да Винчи. М., 1990. С.629-639.

152. Письма Д.С. Мережковского А.В.Амфитеатрову // Звезда. 1995. N 7. С. 158-169.

153. Письма Д.С.Мережковского М.Н.Ермоловой // Театр. 1993. N 7. С. 95-97.

154. Письма Д.С.Мережковского к П.П.Перцову // Русская литература. 1991. N2 С.156-181.

155. Плеханов Г.В. О так называемых религиозных исканиях в России. Евангелие от декаданса // Плеханов Г.В. Литература и эстетика. В 2т. М.: Гослитиздат, 1958. Т.2. С. 456-492.

156. Поварцов С. Возвращение Мережковского // Мережковский Д.С. Акрополь. М„ 1991. С. 332-349.

157. Поварцов С. «Люди разных мечтаний» (Чехов и Мережковский) // Вопрлит. 1988. N6. С. 153-184.

158. Поварцов С. «...Надо через нас пройти» //Лит. газ. 1990. N 3. С.5.

159. Поварцов С. Траектория падения//Вопр. лит. 1986. N11. С. 153-190.

160. Поляков М. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Сов. писатель, 1986.480 с.

161. Пономарева Г.М. «В Европу прорубить окно..» // Русская речь. 1991. N 4. С. 18-19.

162. Попов В. Исторический роман Д.С.Мережковского // Мережковский Д.С. Петр и Алексей. Краснодар, 1990. С. 426-429.

163. Потебня А.А. Мысль и язык. Репринтное воспроизведение изд. 1913 г. Киев: СИНТО, 1993.189 с.

164. Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX нач. XX века: Сб. науч.тр. Свердловск: СГПИ, 1989.119 с.

165. Розанов В. Дмитрий Мережковский. Любовь сильнее смерти. Итальянская новелла XV-ro века. Книгоиздательство «Скорпион».Москва. 1902 (Рецензия) // Исторический вестник. СПб, 1902. Т. 87. N 3. С. 1138-1140.

166. Розанов В. Опавшие листья. Короб первый // Розанов В.В. Из истории отечественной философской мысли. М.: Правда, 1990. Т. 2. С.277-418.

167. Розанов И Н. Путеводитель по современной русской литературе. Изд. 2-е. М.: Работник просвещения, 1929, 359 с.

168. Рудич В. Дмитрий Мережковский И История русской литературы: XX век: Серебряный век. M., 1995.С.214-225.

169. Русская литература XX века: Дооктябрьский период: Хрестоматия. М., 1980.

170. Сарабьянов Д. История русского искусства конца XIX - начала XX века. М.: Изд-во МГУ, 1993. 318 с.

171. Сарабьянов Д. Русская живопись к 1900-х - нач. 1910-х годов: Очерки. М.: Искусство, 1971.143 с.

172. Сарабьянов Д. Стиль модерн: Истоки, история. Проблемы. М.: Искусство,

293 с.

173. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчества». Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. 316 с.

174. Силлард Л. Поэтика символистского романа конца XIX - начала XX в // Проблемы поэтики русского реализма XIX в. Л: ЛГУ, 1984. С. 265-284.

175. Скабичевский А.М. История новейшей русской литературы. 1848 - 1908 гг. СПб, 1909.

176. Слоним М. Живая литература и мертвые критики // Литература русского зарубежья: Антология. В 6 т. М.: Книга, 1990. Т.1. С. 382-386.

177. Созина Е.К. Зеркальная символика как явление стиля русской поэзии рубежа веков // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1998. Вып. 3. С.48-60.

178. Созина Е.К. Космологические зеркала: образ «двойной бездны» в русской лирике XIX века // Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи: Тез. и доклады конф. молодых ученых России, 23-25 нояб. 1995 г. Екатеринбург: УрГУ, 1995. С. 58-59.

179. Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М.: МГУ, 1991.181с.

180. Спасович В.Д. Д.С.Мережковский и его «Вечные спутники» // Вестник Европы. 1897. N 6. С. 559-604.

181. Старикова Е. Реализм и символизм // Развитие реализма в русской литературе. В 3 т. М.: Наука, 1974. Т. 3. С.165-246.

182. Стернин Г.Ю. Русская художественная культура второй половины XIX -начала XX века. М.: Сов. художник, 1984.296 с.

183. Струве П. Спор с Д.С.Мережковским. // Струве П. Patriotika. Политика, культура, религия, социализм. Пб.: Д.Е.Жуковский, 1911. С.109-127.

184. Тагер Е.Б. Модернистские течения в русской литературе и поэзия межреволюционного десятилетия (1908 - 1917) // Тагер Е.Б. Избранные работы.

M.: Сов. писатель, 1988. С. 344-466.

185. Тагер Е.Б. О стиле Маяковского Н Там же. С.237-283.

t

186. Тагер Е.Б. У истоков XX века // Там же. С.284-313.

187. Терещенков С.М. Проповедник конца. г.Мережковский о Толстом и Достоевском // Русская мысль. 1903. Кн. 3. С. 60-63.

188. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Изд. группа «Прогресс» «Культура», 1995. 624 с.

189. Троцкий Л. Мережковский // Кодры. Кишинев, 1990. N 12. С. 163-169.

190. Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л.: Прибой, 595 с.

191. Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. 574 с.

192. Фаресов А. Рецензия на кн. Д.Мережковского «Больная Россия» - Спб. 1911 // Исторический вестник. 1911. N 6. С. 1096-1099.

193. Френк Д. Пространственная форма в современной литературе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX - XX вв: Трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ, 1987. С. 494-ЫЪ.

194. Фридлендер Г.М. Д.С.Мережковский и Г.Ибсен (у истоков религиозно-философских идей Мережковского) // Русская литература. 1992. N 1. С. 43-57.

195. Ходасевич В.Ф. Некрополь: Воспоминания. М.: Советский писатель.-Олимп, 1991.192 с.

196. Ходасевич В.Ф. О Мережковском // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. М.: Сов. писатель, 1991. С. 536-539.

197. Черемисина Н.В. О гармонии композиции художественного целого (роман Пушкина «Евгений Онегин») // Язык и композиция художественного текста. М.: МГПИ, 1984. С. 3-15.

198. Чуковский К. Д.С.Мережковский // Чуковский К. От Чехова до наших дней: Литературные портреты и характеристики. СПб: М.О.Вольф, 1908. С. 197-216.

199. Шатских А. Казимир Малевич. М.: Oiobo/SIovo, 1996. % с.

200. Шубников A.B., Копцик В.А. Симметрия в науке и искусстве. М.: Наука, 1972. 339 с.

201. Эйдинова В.В. Дуалистическая природа стиля О .Мандельштам а // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1994. Вып.1. С.80-86.

202. Эйдинова В.В. Идеи М.Бахтина и «стилевое состояние» русской литературы 1920-1930-х годов // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1996. Вып. 2. С.7-18.

203. Эйдинова В.В. Стиль художника. М.: Худ. лит, 1991. 285 с.

204. Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа // Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. Л.:Худ. лит, 1986. С. 374-339.

205. Эйхенбаум Б. Как сделана «Шинель» Гоголя // Там же. С. 45-63.

206. Эйхенбаум Б. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки // Эйхенбаум Б. О литературе. М.: Сов. писатель, 1987. С. 140-286.

207. Эйхенбаум Б. Мелодика русского лирического стиха. Пб.: Опояз, 1922. 199с

208. Эйхенбаум Б. Некрасов // Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. С. 340-373.

209. Эльсберг Я.Е. Индивидуальные стили и вопросы их историко-теоретического изучения // Теория литературы . В 3 т. М., 1965. С. 34-59.

210. Энгельгард Н. Поклонение злу // Книжки «Недели». 1895. N 12. С. 140-172.

211. Эткинд Е. Демократия, описанная бурей (о музыкально-поэтическом строе поэмы А.Блока «Двенадцать») // Блок и музыка. Л.-М.: Сов. композитор, 1972. С. 58-85.

212. Эткинд Е. Кризис символизма и акмеизм // История русской литературы: XX век: Серебряный век. С. 460-488.

213. Эткинд М. Александр Николаевич Бенуа. 1870-1960. М.: Искусство, 1965. 215 с.