Формирование идеологии Великого Монгольского государства тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Гунтупов, Алдар Васильевич

• Гунтупов, Алдар Васильевич
• кандидат исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Гунтупов, Алдар Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ОБЩЕСТВО ДРЕВНИХ МОНГОЛОВ В ХП ВЕКЕ.

1.1.Хозяйственно-экономическая и общественно-политическая характеристика монгольских племен в XII веке.

1.2. Мировоззренческая и морально-нравственная характеристика монгольских племен в XII веке.

1.3. Предпосылки создания Великого Монгольского государства.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА II. ДОКТРИНАЛЬНАЯ ОСНОВА ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ГОСУДАРСТВА ЧИНГИС-ХАНА.

2.1. Цели, задачи и характер государственной деятельности Чингис-хана.

2.2. Идея о небесном мандате Чингис-хана на единохаганство.

ГЛАВА Ш. ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА МОНГОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА.

3.1. Программа военно-административного строительства и законотворчества.

3.2. Принцип вассальных отношений как аксиома великодержавной власти.

3.3. Стратегия борьбы с врагами государства.

3.4. Идеологическое значение и символика обрядов, проведенных Чингис-ханом на курултае 1206-го года.

3.5. Пропаганда политической идеологии.

3.6. Причины внешней экспансии Великого Монгольского государства.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Формирование идеологии Великого Монгольского государства»

Актуальность темы. Полтора десятилетия назад в СССР и странах социалистического лагеря рухнул социалистический режим. На всем постсоветском пространстве и в странах - бывших сателлитах СССР начался этап кардинальных экономических реформ и демократических преобразований. Начавшиеся процессы деидеологизации и демократизации общественного сознания дали в свою очередь мощный толчок процессу эмансипации национального самосознания монголоязычных народов. Избавившись от политической и идеологической опеки «старшего брата» -СССР, монгольский народ после многовекового гнета маньчжурских завоевателей, после вынужденного 70-летнего пребывания в социалистическом лагере обрел, наконец, подлинную свободу и политическую независимость. О демократических преобразованиях в современном монгольском обществе профессор Ш.Б. Чимитдоржиев пишет следующее: «Сегодня на том месте, где был зажжен Чингисом очаг единого государства монгольских племен, существует Монгол Улас. В нем пал тоталитарный режим, победила демократия, народ обрел полную свободу. Там идет процесс возрождения национальной культуры, традиций и обычаев, религии. Восстанавливается историческая правда, возвращаются народу и стране имена выдающихся исторических личностей, подвергшихся до недавнего времени идеологической анафеме и политической хуле» [Чимитдоржиев, 1996. - С. 77].

В создавшихся исторических условиях монгольские реформаторы-демократы, представители прогрессивно-мыслящей интеллигенции обратили свой взор на историческое прошлое своего народа, ища в нем некие образы и символы, способные консолидировать вокруг себя всю монгольскую нацию, вселить в души людей чувство гордости за свою историю и народ, воодушевить на исторические свершения. И таким универсальным, объединяющим символом суждено было стать Чингис-хану. Можно без преувеличения сказать, что Чингис-хан, возведенный официальной идеологией в ранг национального героя, стал духовным отцом монгольской перестройки.

В этот период у монгольской общественности резко возрос особый интерес к личности великого полководца и государственного деятеля, к эпохе монгольских завоеваний и существования Великой Монгольской империи. Монголы, которых долгое время приучали к мысли о том, что Чингис-хан был кровавым завоевателем, деспотом, что он сыграл крайне отрицательную роль в истории Монголии и завоеванных им стран, получили, наконец, всю полноту объективной и правдивой информации о великом сыне своего народа. Монгольская нация получила право гордиться великим предком, своим славным историческим прошлым.

Особую значимость в последние полтора десятилетия приобрело изучение опыта построения всемонгольского государства, длившееся с 1189 по 1206 гг., когда перед Чингис-ханом и его окружением стояли задачи и проблемы государственного строительства во многом аналогичные с теми, которые приходилось и приходится решать не только современным политическим деятелям Монголии, но и, пожалуй, всей монгольской нации. Несомненно, что изучение этого важного периода монгольской истории вдохновляет на продолжение реформ и преобразований в это непростое для монгольского народа время, дает обильную пищу для размышлений и выводов не только о судьбах монголоязычных этносов мира, но и народов Евразийского историко-культурного пространства.

Заметим также, что актуальность изучения государственной деятельности Чингис-хана на указанном этапе возрастает в связи с приближающимся в 2006 году юбилеем - 800-летием со дня образования Великого Монгольского государства. В связи с такой знаменательной датой важно еще раз обратиться к тому судьбоносному этапу в историческом развитии монголоязычных этносов, на протяжении которого было покончено с кровопролитными междоусобными войнами, положено начало формированию единой монгольской нации, кодифицированы законы, создана эффективная военная и административная системы, предотвращена попытка внешней экспансии и угроза порабощения со стороны цзиньского Китая, в общем создан целый ряд объективных факторов и предпосылок, обусловивших выход монгольского народа на историческую арену и возникновение Великой Монгольской империи.

На наш взгляд, было бы особо актуальным изучать данный этап монгольской истории под углом зрения, направленным на исследование идеологических принципов, которыми руководствовался Чингис-хан и его приближенные. Не мог Чингис-хан, созидая свое государство, действовать спонтанно, необдуманно, руководствуясь сиюминутными выгодами и краткосрочными целями. Неоспоримо то, что его государственная деятельность и завоевания имели под собой «определенные основания и идеологию» [Ням-Осор, 2003. - С. 79], что он следовал «какой-то модели, существовавшей, очевидно, в его сознании и сознании окружающих» [Кычанов, 1986. - С. 97] и, что «у него имелся осознанный курс на преобразования» [Храпачевский, 2004. - С. 122]. Поэтому мы уверены, что лишь комплексное исследование идеологических принципов, которыми руководствовался Чингис-хан и его окружение, создавая всемонгольское государство, поможет в свою очередь глубоко и всесторонне осмыслить и понять характер, цели и задачи государственной деятельности монгольского хана, то есть его военно-политических акций, административных и законодательных реформ, внутренней и внешней политики, которые, собственно говоря, и были практическим воплощением идеологической доктрины Великого Монгольского государства.

Название «Великое Монгольское государство» (Еке Монгол улус), судя по сообщениям китайских источников, было официально провозглашено Чингис-ханом в 1211 г. [Мункуев, 1975. - С. 124], однако в научной литературе этот термин традиционно используется для обозначения созданного Чингис-ханом в 1206 году всемонгольского государства, а также для возникшей в последующем Великой Монгольской империи [Крадин, 1995. - С. 192; Трепавлов, 1993а. - С. 3, 118; Чимитдоржиев, 2003. - С. 101; Ням-Осор, 2003. - С. 74; Цыбиктаров, 2001. - С. 207].

Следует отметить, что, несмотря на частое употребление в монголоведческих штудиях термина «идеология», сама тематика идеологии государства Чингис-хана выглядит настоящей «terra incognito» в монголоведческой науке. Остается только удивляться, что исследователи, посвятившие свои работы таким специализированным темам общественно-политической культуры древнемонгольского общества, как «общественный строй монголов» [Владимирцов, 1934], «харизма и власть в эпоху Чингисхана» [Скрынникова, 1997], «государственный строй Монгольской империи XIII в.» [Трепавлов, 1993а], «Монгольское государство и государственность в XIII-XIV вв.» [Ням-Осор, 2003] оставили вне своего поля зрения изучение идеологической доктрины Великого Монгольского государства. Данное исследование предполагает восполнить это недостающее звено в монголоведении.

Ключевым в формулировке темы является понятие «идеология». Термин «идеология» ввел в научный оборот французский философ и экономист A.JI.K. Дестют де Траси («Элементы идеологии», «Elements d'ide'ologie», V.l-4, 1801-1815 гг.) для обозначения учения об идеях, позволяющего установить твердые основы для политики, этики и т.д [Философский энциклопедический словарь, 1983. - С. 200].

Со временем понятие «идеология» расширилось и усложнилось, в трудах философов, политологов и экономистов сложились различные, порой сильно противоречащие друг другу толкования этого духовного явления. В современной научной литературе под «идеологией» обычно понимают систему теоретических взглядов, идей, выражающих интересы и цели определенных социальных групп и направленных на сохранение или изменение существующих общественных отношений [Политология, 2002. -С. 447].

Понятие «идеология» включает в себя ряд разновидностей -религиозную, правовую и политическую. Так как мы рассматриваем практику государственного строительства и управления, то соответственно под термином «идеология» мы подразумеваем главным образом «политическую идеологию».

Если идеология - это совокупность теоретических взглядов, касающихся общественной жизни [Диалектический и исторический материализм, 1971. - С. 314], то соответственно политическая идеология представляет собой теоретическое осмысление политической жизни общества, политической реальности [Политология, 2002. - С. 172,447].

Политическая идеология наряду с правовой идеологией, нравственностью, религией, наукой, философией и искусством является одной из форм общественного сознания [Исторический материализм, 1954. -С. 376-440], образуя в нем своеобразный «политизированный» сегмент [Макеев, 2000. - С. 217].

Иными словами, политическая идеология - это система взглядов, выражающих и защищающих интересы той или иной социальной группы (класса, слоя, сословия, элиты и пр.), на то, как должно быть организовано общество, какую роль в нем должны играть различные социальные группы, каким должно быть его государственное устройство, какую внутреннюю и внешнюю политику следует осуществлять [Диалектический и исторический материализм, 1971. - С. 317; Основы политологии, 1992. - С. 155].

Политическая идеология возникла вместе с появлением классов и государства [Диалектический и исторический материализм, 1971. - С. 317]. В этот период появляются различные политические группировки, которые ведут борьбу за власть и разрабатывают взгляды и теории, соответствующие интересам тех или иных слоев, классов [Там же].

Политическая идеология всегда является результатом деятельности идеологов, профессионалов интеллектуальной деятельности. Стихийно, «сама собой» идеология не складывается [Политология, 2002.- С. 451].

Оформившиеся идеологии характеризует целостность, систематичность и известная самодостаточность. Они выстраиваются на ряде базовых посылок или принципов, структурно выступающих в виде своеобразного внутреннего «ядра» идеологии (доктринальное ядро, идеи первого порядка), вокруг которого, в свою очередь, нарастает внешняя «оболочка» (идеи второго порядка), развивающая и конкретизирующая фундаментальные идеи [Категории политической науки, 2002. - С. 535].

Политическая идеология выполняет ряд функций, важнейшими из которых являются: формулировка целей общественного развития (целеобразующая); создание позитивного образа в глазах общественного мнения предлагаемых целей и задач политического развития (популяризирующая); разработка конкретных программ, средств, методов достижения власти и ее использования (программно-практическая); сплочение людей на основе единства идеологических взглядов в различные политические институты, например, в политические партии (интегративная); побуждение людей к политической активности (мотивирующая) и ряд других функций [Макеев, 2000. - С. 219; Соловьев, 2001. - С. 336; Политология, 2002.-С. 452, 453].

Каждая новая политическая идеология возникает не на пустом месте, не в «идеологическом вакууме» [Категории политической науки, 2002. - С. 536], а на основе использования того идейного, мыслительного материала, того запаса понятий и представлений, который накоплен в ходе предшествующего развития. Таким образом, в развитии идеологии имеет место идеологическая преемственность [Ядов, 1961. - С. 95].

Для того чтобы обеспечить поддержку своим политическим целям, политики и идеологи господствующих социальных групп всегда стремятся как можно шире распространить свои идеи и программы, то есть пропагандируют политическую идеологию. В наши дни для этих целей различные политические партии активно используют печать, радио, телевидение, школу, церковь и т.д. [Там же. - С. 21].

Общепринятым является деление политических идеологий на реакционные и прогрессивные. Реакционная идеология, отражающая и защищающая интересы реакционных социальных групп данной эпохи, оказывает отрицательное влияние на развитие общества, то есть тормозит его. Прогрессивная идеология, выражающая интересы прогрессивных классов и социальных групп той или иной исторической эпохи, оказывает положительное влияние на развитие общества, то есть способствует его развитию [Келле, Ковальзон, 1959. - С. 30,31].

Таким образом, в свете вышеизложенных теоретических положений ключевое понятие нашего исследования - «идеология Великого Монгольского государства» может быть конкретизировано следующим образом: это система взглядов, которыми руководствовался Чингис-хан и его соратники в период с 1189 по 1206 гг., на то, каким образом и для чего должны быть консолидированы в единое государство разрозненные монгольские улусы; как должно быть организовано монгольское общество; какую роль в нем должны играть различные классы и сословия; каким должно быть его государственное устройство, то есть административная, военная и законодательная системы; какую внутреннюю и внешнюю политику следует осуществлять.

Несомненно, тема нашего диссертационного исследования -«Формирование идеологии Великого Монгольского государства» является актуальной для монголоведческой науки, потому что, во-первых, на сегодняшний день в номадологии само изучение этапа создания всемонгольского государства востребовано как никогда, во-вторых, эта тема совершенно не изучена и, в-третьих, ее изучение позволит глубже и правильней осмыслить и понять все те сложные и многообразные политические процессы, которые происходили в обществе средневековых монголов на этапе возникновения централизованного государства.

Степень изученности. Говоря о степени изученности темы диссертационного исследования, отметим, что ни в отечественном, ни в зарубежном монголоведении не предпринималась попытка комплексного исследования идеологии, идеологических принципов, которыми руководствовался Чингис-хан на этапе построения единого национального государства. В равной степени это относится и к имперскому этапу. Автор приходит к этому выводу в результате целенаправленного изучения монголоведческих штудий, посвященных рассматриваемому периоду. Показателен в этом отношении перечень работ республиканской выставки «Чингис-хан - человек тысячелетия», где среди 295 работ мы не встретим ни одного названия со словом «идеология» или «идеологический» [Чингис-хан -человек тысячелетия. Каталог книжной выставки, 2002].

Однако, это не означает, что вопросы идеологии не затрагивались вообще, так или иначе ученые-монголоведы касались его отдельных аспектов. Чаще всего понятие «идеология» рассматривается в связи с концепцией центрально-азиатского шаманизма - тэнгризма. Такая трактовка присутствует в работах JT.H. Гумилева [Гумилев, 1970. - С. 277], С.Г. Кляшторного [Кляшторный, Султанов, 2000. - С. 177, 178], Ш.Р. Цыденжапова [Цыденжапов, 1990. - С. 73], Н.Н. Крадина [Крадин, 1996. -С.71], В.А. Михайлова [Михайлов, 1993. - С. 5], Т.М. Михайлова [Михайлов, 1983. - С. 38; 1993. - С. 192], Г.Р. Галдановой [Галданова, 1992. - С. 26], П.Б. Коновалова [Коновалов, 2003. - С. 430], Н. Ням-Осора [Ням-Осор, 2003. - С. 68], В.В. Трепавлова [Трепавлов, 1993а. - С. 62, 67], а также в «Истории МНР» [История МНР, 1967. - С. 103]. Помимо этого, Н.С. Трубецкой говорит о государственной идеологии и психологии [Трубецкой, 2000. - С. 236, 237],

B.В. Трепавлов - об идеологическом обосновании власти [Трепавлов, 2005.

C. 73], Н.Ц. Мункуев - об идеологии и старинных преданиях [Мункуев, 1970. - С. 365, 366], Т.М. Михайлов - об идеологии [Михайлов, 1993. - С. 197], Н.Н. Крадин - об идеологии справедливости [Крадин, 1995. - С. 57], Н. Ням-Осор - об идеологии и мировоззрении, идеологии воинских инициаций, просто идеологии [Ням-Осор, 2003. - С. 68, 73, 79], Г.Е. Марков - об идеологии формально-генеалогического родства [Марков, 1976. - С. 55], И.С.

Урбанаева - об идеологии родства [Урбанаева, 1992. - С. 11], идеологии степной Традиции (Еке Торе - Великий Закон) [Урбанаева, 1997. - С. 3], Ц.П. Ванникова - о династийной идеологии [Ванникова, 2003. - С. 343], А. Гатапов - об идеологии и титулатуре [Гатапов, 1999. - С. 6], В. Шеремет - об идеологии экспансионизма [Шеремет, 2002. - С. 11].

Однако, следует отметить, что в перечисленных выше трудах отсутствует специальный, методологически выверенный, комплексный подход к трактовке термина «политическая идеология», сам термин употребляется редко, что и не удивительно, ведь исследователи не ставят перед собой цели рассмотрения идеологической системы государства Чингис-хана.

Таким образом, приходится констатировать, что на сегодняшний день в монголоведческой литературе не существует всеобъемлющего, широко опирающегося на теоретико-методологические разработки ведущих политологов и политических философов, исследования, посвященного формированию идеологии Великого Монгольского государства.

Исходя из вышесказанного, цель нашего исследования может быть сформулирована следующим образом: привести в систему историко-политические, сакрально-культовые и идейно-нравственные воззрения, которыми руководствовался Чингис-хан и его соратники в период создания Великого Монгольского государства (1189-1206 гг.). Реализация этой цели предполагает решение следующих задач:

- показать взгляды Чингис-хана на то, каким образом и для чего должны быть консолидированы в единое государство разрозненные монгольские улусы; как должно быть организовано монгольское общество; какую роль в нем должны играть различные классы и сословия; каким должно быть его государственное устройство, то есть административная, военная и законодательная системы; какую внутреннюю и внешнюю политику следует осуществлять;

- выделить в идеологии концептуальную основу (доктринальное ядро), т.е. идеи первого порядка, а также ряд идей второго порядка;

- охарактеризовать классовую направленность идеологии;

- выявить формы и средства пропаганды идеологии;

- установить источник формирования идеологии, т.е. выявить идеологическую преемственность;

- охарактеризовать роль Чингис-хана как идеолога;

- определить роль идеологии в деле создания Великого Монгольского государства, т.е. ответить на вопрос: «Была ли идеология Великого Монгольского государства прогрессивной, или же она была реакционной?»

Хронологические рамки исследования - этап между первой интронизацией Чингис-хана в 1189 г., когда он стал главой Монгольского улуса [Сандаг, 1977. - С. 28; Нацагдорж, 1991. - С. 47, 48; Чингис хааны тухай товч тайлбар толь, 1992. - С. 114; Халбай, 2005. - С. 45; Сайшиял, 2006. - С. 72, 73] и второй в 1206 г., когда он был провозглашен главой Великого Монгольского государства - Еке Монгол улус [Сандаг, 1977. - С. 34].

Территориальные рамки диссертации определяются рамками объекта и предмета исследования - территорией расселения монголоязычных племен в XII - начале XIII вв.

Объектом нашего исследования является формирование идеологии Великого Монгольского государства, т.е. процесс становления идеологического комплекса всемонгольского государства; соответственно, предметом - идеология, т.е. система идей, которыми руководствовался Чингис-хан и его окружение, создавая централизованное всемонгольское государство.

Методологической основой диссертации стали общенаучные принципы познания - системности, структурности, комплексности и объективности, а также методы анализа, синтеза, сравнения, аналогии, выдвижения гипотез.

Немалое значение для исследования заданной темы имели теоретико-методологические разработки в области политической идеологии таких ведущих политологов и политических философов, как В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон, В.А. Ядов, А.В. Макеев, В.П. Пугачев, А.И. Соловьев, а также оригинальные идеи и концепции, касающиеся вопросов общественного строя, общественных отношений, религии, военного дела, законодательства, природы вассальных отношений, политической истории, культурного развития, этногенеза, мировоззренческих ценностей древнемонгольских племен, которые разработали и выдвинули ведущие отечественные и зарубежные востоковеды-номадологи - Д. Банзаров, В.В. Бартольд, Э. Хара-Даван, Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой, Б.Я. Владимирцов, JI.H. Гумилев, Д. Кшибеков, С.Г. Кляшторный, B.C. Таскин, В.В. Трепавлов, Г.Е. Марков, Н.Н. Крадин, Е.И. Кычанов, JI.JI. Викторова, Р.П. Храпачевский, Ш. Вира, Ш. Сандаг, Ч. Далай, Г. Сухбаатар, Ш. Нацагдорж, Н. Ишжамц, Н. Ням-Осор, С. Мураяма, Сайшиял, Н.Ц. Мункуев, П.Б. Коновалов, И.С. Урбанаева, Г.Р. Галданова, Ш.Б. Чимитдоржиев, Т.Д. Скрынникова, А.И. Тугутов, Ш.Р. Цыденжапов, Б. Дашибалов и многие другие.

Помимо этого, особую значимость для нашего исследования имеют богатый фактологический материал и оригинальные точки зрения о различных аспектах биографии Чингис-хана, приведенные в трудах ведущих отечественных ученых-чингисоведов, таких, как упоминавшиеся выше Э. Хара-Даван, Б.Я. Владимирцов, Е.И. Кычанов, Ш.Р. Цыденжапов, а также зарубежных - Д'Оссон, Р. Груссе, С.С. Уолкер, Г. Лэмб, М. Хоанг, Д.Уэзерфорд, Сайшиял.

Источниковая база. В своем исследовании мы использовали ряд источников, среди которых наиболее важными являются «Сокровенное сказание монголов» [Сокровенное сказание монголов, 1990] и «Сборник летописей» Рашид-ад-Дина [Рашид-ад-Дин, 1952а, 19526; 1960].

Сокровенное сказание монголов» - анонимная историческая хроника 1240 года, автором которой, по всей видимости, является первый верховный судья Великого Монгольского государства Шихи-Хутагу [Базарова, 1977. - С. 8386]. Как справедливо отмечает исследователь П.Б. Коновалов: «В этом сочинении дана широкая картина жизни и быта древних монголов, их нравов и обычаев, вражды и дружбы между монгольскими племенами и их предводителями». Этот памятник, который таит в себе поистине неисчерпаемый материал по истории, культуре и языку монгольских народов, по праву ставится наравне с такими шедеврами мировой литературы, как «Махабхарата», «Илиада» и «Одиссея», «Слово о полку Игореве» [Коновалов, Базарова, 1995. - С. 3, 5]. Особая ценность этого источника заключается в том, что из его 282 параграфов 234 непосредственно посвящены интересующему нас периоду становления Великого Монгольского государства. «Сокровенное сказание монголов», будучи записанным со слов очевидцев бурных политических событий, развернувшихся в монгольской степи в конце XII - начале XIII вв., как никакой другой письменный источник живо доносит до нас такие важные для нашего исследования нюансы, как мысли, чувства, образ действий Чингис-хана.

Данные «Сокровенного сказания» блестяще дополняются богатым фактологическим материалом «Сборника летописей», написанного в 13001301-1310-1311 гг. выдающимся персидским историком Рашид-ад-Дином по указу Газан-хана. Рашид-ад-Дин положил в основу своего труда о монгольских племенах, о Чингис-хане и его преемниках подлинные хроники («Алтан дэбтэр» и др.) и устные предания, с которыми его ознакомил Болд Чинсан и другие монгольские историки [История МНР, 1983. - С. 251].

Также нами были привлечены данные «Юань ши» («История династии Юань») [Юань ши (Официальная хроника династии Юань), 2004], историко-юридического произведения «Цаган-туух» («Белая история»), дошедшего до нас в редакции XVI веке [Балданжапов, Ванчикова, 2001]. Особый интерес для нас представляют «Мэн-да бэй-лу» («Полное описание монголо-татар») сунского посла Чжао Хуна, ездившего к Мухали в Пекин в 1221 году [Мункуев, 1975], «История завоевателя мира» персидского историка XIII века Ата-Мелик Джувейни [Джувейни, 2002], сообщения итальянского путешественника Марко Поло [Книга Марко Поло, 1955], «Алтан-Тобчи» Лубсан Данзана [Лубсан Данзан, 1973] и «Алтан-Тобчи», принадлежащая перу Мэргэн гэгэна [Балданжапов, 1970].

Ценные сведения о центрально-азиатских кочевниках - исторических предшественниках древнемонгольских племен мы подчерпнули из китайских источников, переведенных Н.Я. Бичуриным [Бичурин, 1950] и B.C. Таскиным [Таскин, 1968, 1984], а также древнетюркских текстов в переводе С.Е. Малова [Малов, 1951].

Научная новизна работы состоит в том, что она является дальнейшим шагом в изучении такого важного этапа истории Монголии, как образование Великого Монгольского государства. Автор диссертации предпринимает попытку системного исследования поднятой темы, т.е. он, широко опираясь на теоретико-методологические разработки в области политической идеологии, привлекая данные всех доступных письменных источников, используя концепции и теоретические схемы ведущих исследователей-монголоведов, выявляет систему социо-политических и духовно-нравственых принципов, составлявших идеологию государства Чингис-хана, выделяет в этой системе ядро и периферию, изучает такие ее аспекты, как пропаганда, идеологическая преемственность, классовая направленность, роль идеологов в ее создании, предлагает свою оригинальную оценку деятельности создателя Монгольского государства.

Научная и практическая ценность исследования. Автор надеется, что концепция его работы привлечет благожелательное внимание исследователей-монголоведов, даст повод для обсуждения и дальнейшей разработки данного аспекта монгольской истории, позволит по-новому осветить важнейшие вопросы социально-экономического и общественнополитического строя, законодательства, военного дела, религии, мировоззренческих и духовно-нравственных ценностей древних монголов.

По мнению диссертанта, концептуальная схема, положения и наработки, постулируемые в работе, могут быть использованы при рассмотрении идеологических систем других, типологически схожих с древнемонгольским, обществ номадов.

Также работа представит интерес для студентов и учащихся, углубленно изучающих древнюю историю Центральной Азии. Выводы диссертации могут быть использованы при подготовке учебных пособий и разработке лекционных курсов университетов и гуманитарных вузов. Помимо этого, автор полагает, что некоторые положения его исследования будут интересны для современных государственных деятелей, политиков, политологов, законодателей Монголии, а также родственных монголам субъектов Российской Федерации - Калмыкии, Бурятии, бурятских автономных округов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Гунтупов, Алдар Васильевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1) Обобщенный анализ некоторых высказываний Чингис-хана, а также результатов его государственно-реформаторской деятельности позволяет ф нам утверждать, что он был одним из представителей той прогрессивномыслящей группы монгольских аристократов, которая видела в установлении в Монголии института единохаганства главный гарант прекращения межплеменных войн, организации отпора внешнему врагу, кодификации единого законодательства, стабилизации обстановки внутри страны и сплочения всех монголоязычных племен в единую нацию. Главным условием выхода древнемонгольского общества из сложившейся кризисной ситуации Чингис-хан, на наш взгляд, считал ликвидацию улусно-племенного деления и установление режима своей единоличной власти над всей Монголией.

2) Внимательный анализ сообщений одного из основных нарративных источников - «Сокровенного сказания монголов» позволяет сделать важный для нашего исследования вывод о том, что Чингис-хан к 1189 г. имел уже вполне сформировавшееся твердое намерение возглавить объединительный процесс в монгольской степи. Поэтому не будет ошибкой утверждение о том, что для военно-политических акций и реформ, которые он предпринимал в период с 1189 по 1206 гг., т.е. в целом для его деятельности государственного строителя была характерна глубочайшая продуманность, методичность и целенаправленность.

3) Идеологическая система Великого Монгольского государства выражала интересы класса монгольских феодалов, освящала и закрепляла его экономическое и политическое господство. Чингис-хан стоял на защите интересов нойонства потому, что оно в тех конкретных исторических условиях было единственной социальной силой в древнемонгольском обществе, опираясь на которую, он мог осуществить объединение племен в централизованный национальный организм.

4) Идеи, которые послужили руководящими началами в деле построения Великого Монгольского государства можно подразделить на 1) доктринальное ядро, 2) программу военно-административного строительства и законотворчества, 3) принцип сюзеренно-вассальных отношений, 4) стратегию борьбы с врагами государства, 5) идеологию и символику обрядов, проведенных на курултае 1206 г.

5) Доктринальным ядром или концептуальной основой идеологической системы государства Чингис-хана стала концепция о небесном мандате на власть. Согласно ей, верховные божества монголов Небо и Земля возложили на отмеченного печатью небесного происхождения Чингис-хана миссию объединения-собирания всех племен Монголии в единый улус, и он рано или поздно, пользуясь деятельной поддержкой Неба и Земли, должен стать всемонгольским правителем.

Концепция о небесном мандате стала надчувственным, сакральным, не требующим логических доказательств обоснованием тезиса об исторической необходимости и правомерности консолидации всех монголоязычных этносов вокруг рода Борджигин, власть которого должна была стать главным фактором, призванным обеспечить стабильность и процветание кочевого общества. Чингис-хан, таким образом, действовал в русле автохтонной центрально-азиатской традиции, когда род, стремившийся к узурпации власти над кочевыми племенами, «собирал всеязычное государство» и «направлял на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами» [ТИМ, 1990.-§202].

6) Начало широкомасштабной внешней экспансии сразу же после 1206-го года было обусловлено рядом факторов, имевших экономический, политический, морально-этический и психологический характер:

1) Стремление монгольского хана, его родственников, феодализирующейся знати и их дружинников - нукеров к овладению новыми пастбищами, рабами, новыми источниками обогащения через организацию грабительских походов на земли соседних народов.

2) Политический расчет Чингис-хана - направить в русло внешних завоеваний отрицательный заряд накопившихся социальных и экономических противоречий, которые, если бы Чингис-хан не сделал этого, грозили в ближайшем будущем подорвать изнутри монолитность военно-иерархической структуры.

3) Морально-этический фактор, если рассматривать конкретно кампанию в Северо-Восточном Китае, т.е. мотивы воздаяния и кровной мести цзиньскому двору за политику геноцида и порабощения, которую оно вело на протяжении десятилетий по отношению к монголоязычным номадам, за вероломное пленение и умерщвление монгольских правителей -предков Чингис-хана.

7) На наш взгляд, одной из форм пропаганды политических идей Чингис-хана были его публичные выступления, а также отдельные высказывания, замечания по тем или иным вопросам государственного строительства, сделанные им при большом стечении народа на различных этапах объединительной деятельности. Данная форма пропаганды помогала Чингис-хану манипулировать общественным сознанием, внедрять в него требуемые установки, ценности и идеалы.

Другой формой пропаганды было публичное оглашение и заучивание всеми членами улуса «Ясы» и «Биликов», т.е. гражданских, военных законов, поучений-наставлений Чингис-хана.

§

Таким образом, для нужд пропаганды использовался традиционный для бесписьменного кочевого общества изустно-словесный способ передачи информации. Занимать ответственные должности в системе управления армией и государством могли лишь только те люди, которые хорошо ® изучили, усвоили «Билики» и «Ясу», т.е. идеологические воззрения Чингисхана и неукоснительно следовали им.

8) Возникновение и формирование всего рассматриваемого идеологического комплекса Великого Монгольского государства было обусловлено конкретными историческими условиями, в которых существовало древнемонгольское общество конца XII - начала XIII вв., но, несомненно, и то, что его основные принципы были заимствованы из идеологических систем предшествовавших государству Еке Монгол улус ф кочевых держав хунну, сяньби, тюрков, уйгуров, кыргызов, киданей, а также татаро-монгольских улусов XI-XII вв.

На это указывает ряд совпадающих элементов государственного устройства и политической культуры - деление территории на 3 сегмента, т.е. левое, правое крыло и центр, разделение населения страны по децимальному принципу, схожая в деталях концепция сакрализации-обожествления института ханской власти, использование тюркских по происхождению политических терминов - «яса», «билик», «тумэн», «дархан», «торе» и др. [Улымжиев, Ням-Осор, 1999. - С. 25; Балданжапов, щ Ванникова, 2001.-С. 101].

В целом, мы приходим к выводу, что между идеологией строительства Великого Монгольского государства и идеологическими системами предшествовавших кочевых государств существовала непосредственная идеологическая преемственность. Исследовательница И.С. Урбанаева пишет об этом: «Идеология степной Традиции или Еке Торе (Великий Закон) (курсив мой. - А. Г.) наследовалась и передавалась потомкам лидерами кочевой цивилизации Центральной Азии, начиная с хуннского шаньюя Модэ, который основал первое великое государство центральноазиатских степей . . Эта эстафета лучших традиций кочевой цивилизации была впоследствии передана другим великим кочевникам, нашим древним монгольским предкам» [Урбанаева, 1997. - С. 3,4].

Раскрывая механизм преемственности традиций кочевой государственности, сошлемся на В.В. Трепавлова, который посвятил этому вопросу свое исследование «Государственный строй Монгольской империи XIII в.». Исследователь выделяет 4 канала их передачи: 1) государственная практика, 2) фольклор (историческая память), 3) обычно-правовые нормы, регламентировавшие вопросы управления («Тору»), 4) письменные сведения об истории кочевых держав [Трепавлов, 1993. - С. 27].

В частности, рассматривая один из таких каналов - фольклор (историческая память), исследователь пишет, что «из эпических произведений, распространявшихся, главным образом, в устной передаче, устроители кочевых империй могли узнать об основных чертах государственного строя предыдущих держав (вернее, абстрактного, эпизированного образа этих держав)» [Там же. - С. 38]. И о роде Борджигин: « . поскольку он исстари обитал в среде других монгольских и отчасти тюркских родов и племен, то Чингису и его окружению, несомненно были известны эпизированные подробности кочевой истории .» [Там же].

Помимо В.В. Трепавлова, точки зрения об устной, легендарно-эпической традиции передачи исторических знаний, существовавшей в эпоху Чингис-хана, придерживаются Н.Ц.Мункуев [Мункуев, 1970. - С. 365, 366], Ш. Вира [Вира, 1978. - С. 29], Ч. Далай [Далай, 1983. - С. 10], П.Б. Коновалов [Коновалов, 2000. - С. 92], Б.Р. Зориктуев [Зориктуев, 1997. - С. 38], Н.Ням-Осор [Ням-Осор, 2003. - С. 68]. В частности, Н.Ц. Мункуев отмечал в свое время: «Идеологией основателя государства (курсив мой. - А. Г.), как и всех монголов той эпохи, были предания старины. . Чингисхан соблюдал древние обычаи неукоснительно и не любил новшеств. В созданных им институтах почти все было повторением того, что существовало и до него.

Только в силу объективных законов исторического развития общественные институты, позаимствованные им из прошлого, получили новое содержание. Это относится особенно к организации возглавленного Чингисханом молодого монгольского государства» [Мункуев, 1970. - С. 365,366].

9) По мнению абсолютного большинства исследователей, Чингис-хан при закладывании первых камней Монгольского государства проявил себя как талантливый организатор, незаурядный полководец, крупный политический деятель и законодатель эпохи феодализма [Дашибалов, 2002. -С. 8; Капица, 1988. - С. 58; Майский, 1962. - С. 83; Ням-Осор, 2003. - С. 101; Сандаг, 1977. - С. 34; Чимитдоржиев, 2003а. - С. 83-84; Чимитдоржиев, 20036. - С. 241]. Однако исследователи не обращали внимания на такой важный аспект его государственной деятельности, как его деятельность в качестве идеолога Великого Монгольского государства.

Роль Чингис-хана как идеолога заключалась в том, что он, глобально осмысливая и анализируя все те многообразные политические, геополитические, экономические, социальные и этнические процессы, которые протекали в обществе древних монголов и в регионе Центральной и Восточной Азии, сумел понять главные причины, порождавшие кризис и нестабильность в кочевом обществе, творчески разработал и выдвинул систему идей, направленную на «оздоровление» древнемонгольского общества, т.е. идеологию Великого Монгольского государства, активно пропагандировал эти идеи, сумел сплотить вокруг себя единомышленников (политическая армия), разделявших его взгляды и, наконец, воплотил главную цель своей идеологической программы, т.е. объединил разрозненные монгольские племена в единую нацию и создал Великое Монгольское государство.

Свои идеологические воззрения Чингис-хан сформулировал в виде положений «Ясы» и «Биликов», которые, несомненно, можно охарактеризовать как продукт его интеллектуальной, духовной деятельности.

Об этой стороне государственной деятельности Чингис-хана исследовательница И.С. Урбанаева пишет следующее: ««Яса» Чингис-хана и его «Билики» появились в результате огромной духовной работы и были основаны на глубоком знании азиатских учений и живой пословичной мудрости» [Урбанаева, 1994. - С. 226].

10) Образование монгольского государства имело огромное значение в истории монгольского народа. Оно положило конец непрерывным родоплеменным междоусобицам, содействовало политическому объединению Монголии, ликвидации племенной раздробленности. В условиях борьбы против иноземных нашествий монгольское государство способствовало укреплению обороноспособности страны, росту производительных сил и развитию культуры (заимствование уйгурской письменности. - А.Г.). Создание монгольского государства знаменовало собой замену родового строя новым общественным строем - феодальным. Монгольские племена, носившие доселе различные названия, получили единое - монголы, а Монгольское государство стало называться Великим монгольским (Yeke mongol ulus).

К сказанному следует добавить, что Чингис-хан вместо принципов внутриплеменной солидарности и политико-экономической обособленности одних татаро-монгольских улусов от других предложил идею создания всемонгольского государства, то есть он вместо идеологии, характерной для стадии племенной раздробленности, разработал и выдвинул более прогрессивную, более соответствующую основным потребностям общественно-исторического развития древнемонгольского общества государственную идеологию.

Чингис-хан, таким образом, действовал в русле древней центрально-азиатской традиции, когда род, стремившийся к узурпации власти над кочевьями, объединял в централизованное государство «народы, живущие за войлочными стенами»; более того, благодаря его государственной деятельности эпоха государства Еке Монгол Улус стала не просто очередным «квантом» в истории центрально-азиатской суперэтнической целостности, а без преувеличения - вершиной этнополитического развития народов Центральной Азии. Как справедливо отмечает исследователь П.Б. Коновалов: «Монгольское государство, созданное Чингис-ханом, явилось в свое время итогом этнокультурного и социально-политического развития центрально-азиатских племен, отсюда и . идея монгольской государственности как вершины этого развития» [Коновалов, 1995. - С. 47]. Такую же точку зрения высказывает Б.В. Базаров: «Монгольские народы явились вершиной в истории кочевых цивилизаций мира» [Базаров, 2003. -С. 24].

Прогрессивными по своему значению были и результаты государственной деятельности Чингис-хана. Основатель Великого Монгольского государства создал объективные предпосылки для подлинного расцвета древнемонгольского общества. XIII век - время проявления преемников Чингис-хана - Угэдэя (1229-1241 гг.), Гуюка, Мункэ, основателя Юаньской империи Хубилая (1260-1924 гг.), а также царевичей-чингисидов в Средней Азии, Закавказье, на Ближнем Востоке, Поволжье, русских землях по праву считается «Золотым веком», «идеальным» царством -монголосферой (Pax Mongolorum) в истории монгольского народа [Чагдуров, 2003.-С. 49].

Таким образом, заканчивая наше диссертационное исследование, мы приходим к выводу, что идеология Великого Монгольского государства носила прогрессивный характер, так как она, направляя процесс консолидации монголоязычных племен в единое национальное государство, способствовала поступательному развитию древнемонгольского общества, сыграла положительную роль в истории монгольского народа. источники

Балданжапов П.Б. Altan tobci. Монгольская летопись XVIII в. - Улан-Удэ, 1970.

Балданжапов П.Б., Ванникова Ц.П. «Сауап 1ейке»-«Белая история» -Монгольский историко-правовой памятник XIII-XVI вв. - Улан-Удэ, 2001. Березин И.Н. Собрание летописей (II) // «Тр. Вост. Отд. Русск. Археологического общ.» - 1888 - XV.

Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. - M.-JL, 1950 - Ч. 1.

Джувейни А. История завоевателя мира // Р. Груссе. Чингисхан. - М., 2002. Книга Марко Поло. - М., 1955.

Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1940 г. - M.-JL, 1941. - Т. 1.

Лубсан Данзан. Алтан Тобчи. - М., 1973.

Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. - М.-Л., 1951. Мункуев Н.Ц. Мэн-да бэй-лу (Полное описание монголо-татар). - М., 1975. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. - М.-Л., 1952. - Т.1, кн. 1. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. - М.-Л., 1952. - Т.1, кн. 2. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. - М.-Л., 1960. - Т.2. Сокровенное сказание монголов / Пер. С.А. Козина. Улан-Удэ, 1990. Таскин B.C. Материалы по истории сюнну (по кит. источникам) / Введ., перевод и коммент. Таскина B.C. - М., 1968. - Вып. 1.

Таскин B.C. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху / Введ., перевод и коммент. Таскина B.C. - М., 1984.

Юань-ши (Официальная хроника династии Юань) // Храпачевский Р.П. Военная держава Чингисхана. - М., 2004.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Гунтупов, Алдар Васильевич, 2006 год

1. Бартольд В.В. Образование империи Чингиз-хана // Бартольд В.В. Собр. сочинений. М., 1968. - Т. V. - С. 253-265.

2. Бартольд В.В. Чингиз-хан // Бартольд В.В. Собр. сочинений. М., 1968. - Т. V.-С. 615-628.

3. Барфилд Т. Монгольская модель кочевой империи // Монгольская империя икочевой мир. Улан-Удэ, 2004. - С. 254-269.

4. Бира Ш. Монгольская историография (XIII-XVIII вв.). М., 1978.

5. Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын Туух. Улаанбаатар, 1966. - Т. I.

6. Ванникова Ц.ГТ. К интерпретации биографии Тэмуджина (по «Сокровенномусказанию монголов») // Чингис-хан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ,2003.-С. 338-344.

7. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. М., 2001.

8. Викторова JI.JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980.

9. Владимирцов Б.Я. Этнолингвистические исследования в Урге, Ургинском и Кентейском районах. JL, 1927.

10. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов: монгольский кочевой феодализм. JI., 1934.

11. Владимирцов Б.Я.Общественный строй монголов // Работа по истории и этнографии монгольских народов. М., 2002. Владимирцов Б.Я. Чингисхан - Улан-Удэ, 1995.

12. Воробьев М.В. Чжурчжэни и государство Цзинь (X В.-1234 г.). М., 1975.

13. Гаадамба Ш. Монголын нууц товчооны судлалын зарим асуудал. -Улаанбаатар, 1990.

14. Галданова Г.Р. К вопросу о верования ранних монголов // VI-й международный конгресс монголоведов. Улан-Батор-Москва, 1992. - С. 2433.

15. Гатапов А. Имя для повелителя // Правда Бурятии. Улан-Удэ, 1999. - 3 ф-ля. - С. 6.

16. Гатапов А. Сын неба. К этимологии слова «хан» // Бурятия. Улан-Удэ, 2005. - № 170. - С. 5.

17. Гумилев JI.H. Древнемонгольская религия // Доклады отделений и комиссийгеографического общества СССР. Этнография. JL, 1968. - Вып.5. - С. 31-37.

18. Гумилев JI.H. Поиски вымышленного царства. М., 1970.

19. Гумилев JI.H. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1997. - Кн. 1.

20. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера Земли. М., 2002.

21. Гумилев JI.H. Поиски вымышленного царства. М., 2003.

22. Далай Ч. Монголия в XIII-XIV вв. М., 1983.

23. Дашибалов Б.Б. Интеллектуалы на конях // Курьер. Улан-Удэ, 2002. - 9 октября. - С. 5.

24. Дашибалов Б.Б. Интеллектуалы на конях // Буряад унэн: Духэриг. Улан-Удэ, 2002. - № 40. - С. 8.

25. Диалектический и исторический материализм // Общ. ред. Ковалева С.М. -М., 1971.-Изд. 4-е.

26. Дмитриев С.В. Версии коронации Темучина с точки зрения политическойлогики. (I. Теб-Тенгри) // Mongolica III. СПб, 1994. - С. 72-74.

27. Дмитриев С.В. Элементы военной культуры монголов (на примере анализасражения в местности Калаалджит-Элет) // Монгольская империя и кочевоймир. Улан-Удэ, 2004. - С. 363-382.

28. Довдойн Б. Эзэн богдын эх хурэг. Улаанбаатар, 1997.

29. Д'Оссон. История монголов от Чингис-хана до Тамерлана. Т. 1: Чингиз-хан /

30. Пер. и пред. Козьмина Н. Иркутск, 1937.

31. Дугаров Б.С. К вопросу о происхождении слова Чингис // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ, 1996.-С. 101-106.

32. Дугин А.Г. Чингис-хан и монголосфера // Э. Хара-Даван. Русь монгольская: Чингис-хан и монголосфера. М., 2002. - С. 282-300.

33. Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа. Улан-Удэ, 1984.

34. Иванин М.И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане // Байкал. Улан-Удэ, 1993.-№5.-С. 72-148. История МНР. - Изд-е 2-е. - М., 1967. История МНР. - Изд-е 3-е. - М., 1983.

35. История народов Восточной и Центральной Азии. М, 1986.

36. История СССР с древнейших времен до конца XVIII века / Под ред.1. Рыбакова Б.А. М., 1975.

37. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Формы общественного сознания. М., 1959. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. - СПб, 2000.

38. Коновалов П.Б. Об историческом и этническом сознании средневековых монголов // «Тайная история монголов»: источниковедение, история, филология. Нов-к, 1995. - С. 26-48.

39. Крадин Н.Н. Трансформация политической системы от вождества к государству: монгольский пример, 1180 (?)—1206 // Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток, 1995. - С. 188-198. Крадин Н.Н. Империя Хунну. - Владивосток, 1996.

40. Крадин Н.Н. Власть в империи Чингисхана с точки зрения престижной экономики // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ, 2003. - С. 36-42.

41. Кутлуков М. Монгольское господство в Восточном Туркестане // Монголо-татары в Азии и Европе. М., 1970. - С. 85-99.

42. Кызласов J1.P. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. -Красноярск, 1992.

43. Кычанов Е.И. Монголо-тангутские войны и гибель государства Си-Ся // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977.

44. Кычанов Е.И. О татаро-монгольском улусе XII в. // Восточная Азия и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1986. - С. 94-98. Кычанов Е.И. Жизнь Тэмучжина, думавшего покорить мир: Чингис-хан: личность и эпоха. -М., 1995.

45. Кычанов Е.И. Кочевые государства о гуннов до маньчжуров. М., 1997. Кшибеков Д. Кочевое общество. - Алма-Ата, 1984.

46. Лосолсурэн Я. Чингисхан основатель монгольского парламентаризма // Чингисхан и судьбы народов Евразии. - Улан-Удэ, 2003. - С. 223-229. Лэмб Г. Чингисхан. - М., 2002.

47. Майский И.М. Чингис-хан // Вопросы истории. М., 1962. - №5. - С. 74-83. Макеев A.M. - Политология. - М., 2000.

48. Малов С.Е. Памятники древнетюрской письменности. М., 1951.

49. Марков Т.Е. Кочевники Азии: структура хозяйства и общественнойорганизации. М., 1976.

50. Михайлов Т.М. О шаманизме в Центральной Азии и Южной Сибири // Историко-культурные связи народов Центральной Азии. Улан-Удэ, 1983. -С. 36-47.

51. Михайлов Т.М. Какова история Бурятии в период монгольского владычества (XII-XVI вв.)? // История Бурятии в вопросах и ответах (выпуск 1). Улан-Удэ, 1990. - С. 49-56.

52. Михайлов Т.М. Развитие этнического самосознания монголов в XII-XIV вв. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. -Новосибирск, 1993.-С. 179-198.

53. Михайлов В.А. Оружие и доспехи бурят. Улан-Удэ, 1993.

54. Мункуев Н.Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы вАзии и

55. Европе.-М., 1970.-С. 352-381.

56. Мункуев Н.Ц. Мэн-да бэй-лу (Полное описание монголо-татар). М., 1975. Мункуев Н.Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы вАзии и Европе. - М., 1977. - С. 377-408.

57. Murayama S. Sind die Naiman Turken oder Mongolen? // Central Asiatic Journal.-1959-Vol.4,№3.-P. 188-198.

58. Нацагдорж Ш. Чингис хааны цадиг. Улаанбаатар, 1991. Неру Дж. Открытие Индии. - М., 1955.

59. Новгородова Э.А. Сулдэ и туг хранители рода и племени // Всесоюзная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения академика Б .Я. Владимирцова. - М., 1984. - С. 24-26.

60. Ням-Осор Н. Их засаг хууль бол монголчуудын тэнгэрлэг оршихуйн ундэс мун. Улаанбаатар, 2002.

61. Ням-Осор Н. Историческая роль закона «Их засаг» («Великая Яса») Чингисхана в общественно-экономической жизни Монголии XIII в. Дис-я. на соиск. уч. ст. к. и. н. -Улан-Удэ, 1998.

62. Ням-Осор Н. Монгольское государство и государственность в XIII-XIV вв. -Улан-Удэ, 2003.

63. Основы политологии / Под ред. Пугачева В.П. М., 1992. Панкратов Б.И. Об этимологии имени «Чингис» // Страны и народы Востока. Выпуск XXVI. Средняя и Центральная Азия. Книга 3. - М., 1989. - С. 180189.

64. Петрушевский И.П. Поход монгольских войск в Среднюю Азию в 1219-1224 гг. и его последствия // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970. - С. 100133.

65. Пикулин М.Г. Чингисхан в Афганистане // Татаро-монголы в Азии и Европе.-М„ 1970.-С. 134-141.

66. Политическая энциклопедия. М., 1999. - Т. 2.

67. Политология / Под редакцией В.Н. Лавриенко. Изд-е 2-е. - М., 2002.

68. Религии народов современной России: Словарь. -М., 1999.

69. Ринчинова С.С. Описание некоторых морально-нравственных и бытовыхтрадиций и обычаев монголоязычных народов в «Сокровенном сказаниимонголов» // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ, 2003. - С.246.253.

70. Савранская Е.Г. Социальная структура как качественная определенность общества: на примере эпохи Чингисхана // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ, 2003. - С. 413-426. Сайшиял. Сказание о Чингисхане. - Улан-Удэ, 2006.

71. Скрынникова Т.Д. Представления монголов XIII века о харизме и культ Чингис-хана. // Тайная история монголов: источниковедение, филология, история. Новосибирск, 1995. - С. 66-88.

72. Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997. Скрынникова Т.Д. Коды и уровни идентификационных практик средневековых монголов // Монгольская империя: этнополитическая история. - Улан-Удэ, 2005. - С. 69-117.

73. Стеблева И.В. К реконструкции древнетюркской религиозно-мифологической системы // Тюркологический сборник. 1971 г. М., 1972. -С. 213-226.

74. Соловьев А.И. Политология. Политическая теория. Политические технологии. М., 2001.

75. Сухбаатар Г. К вопросу об этногенезе монголов // Роль кочевых народов вцивилизации Центральной Азии. Улан-Батор, 1974.

76. Тарле Е.В. Наполеон. Р.-на-Д., 1996.

77. Тиваненко А.В. Гибель племени меркитов. Улан-Удэ, 1992.

78. Тихвинский C.JI. Татаро-монгольские завоевания в Азии и Европе // Татаромонголы в Азии и Европе. -М., 1970. С. 3-21.

79. Трепавлов В.В. Политическая традиция в Центральной Азии (начало н.э.

80. ХШв): Пути развития и способы трансляции // История и культурамонголоязычных народов. Улан Удэ, 1989. - С. 63-64.

81. Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в. М.,1993.

82. Трепавлов В.В. Система крыльев в Монгольской империи XIII в. // История и культура народов Центральной Азии. Улан-Удэ, 1993. - С. 10-23.

83. Трепавлов В.В. История покорителя вселенной. Джувейни А. (перевод, коммент.) // Родина. М., 1997. - № 3-4. - С. 46.

84. Трепавлов В.В.Улусный субстрат и имперский суперстрат: поиск «ядра» кочевой государственности // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2005.-Кн. 2.-С. 71-84. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. - М., 2000.

85. Тугутов А.И. Культ Вечного Неба в «Сокровенном сказании монголов»//Монголоведные исследования. Улан-Удэ, 1996. - Вып. 3. - С. 30-35.

86. Тугутов А.И. Тэнгрианство и культ Чингис-хана // Доклады и тезисы Международнго симпозиума «Бурят-монголы накануне III тысячелетия: опыт кочевой цивилизации, Россия Восток - Запад в судьбе народа» (24 - 28 августа 1997 г.). - Улан-Удэ, 1997. - С. 93-94.

87. Улымжиев Д.Б. Вступление // Б .Я. Владимирцов. Чингисхан. Улан-Удэ, 1995.-С. 5-9.

88. Улымжиев Д.Б., Ням-Осор Н. О «великой Ясе» («Их засаг») Чингис-хана. -Улан-Удэ, 1999.

89. Уолкер С.С. Чингиз-хан. Р.-на-Д., 1998.

90. Урбанаева И.С. Монгольский мир: человеческое лицо истории. Улан-Удэ, 1992.

91. Урбанаева И.С. Человек у Байкала и мир Центральной Азии. Улан-Удэ, 1994.

92. Эзэн Чингисийн алтан сургааль оршвой. Булган аймаг, 1990.

93. Филлипс. Монголы. Основатели империи великих ханов. М., 2003.

94. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

95. Хазанов A.M. Социальная история скифов. Основные проблемы развитиядревних кочевников евразийских степей. М., 1975.

96. Халбай Я. Чингисхан-гений. Историческое эссе. Улан-Удэ, 2001.

97. Халбай Я. Чингисхан и Евразия. Улан-Удэ, 2005.

98. Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Элиста, 1991.

99. Хара-Даван Э. Евразийство с точки зрения монгола // Э. Хара-Даван. Русьмонгольская: Чингис-хан и монголосфера. М., 2002. - С. 259-266.

100. Харитонов М.А. Обряд окропления знамени в тюрко-монгольской традиции

101. Мункуевские чтения-2. Улан-Удэ, 1997. - С. 44-48.

102. Хоанг М. Чингисхан. Р.-на-Д., 1997.

103. Хомонов М. Обычаи и нравы древних монголов // Байкал. Улан-Удэ, 1995. -№1.-С. 129-153.

104. Храпачевский Р.П. Военная держава Чингисхана. М., 2004.

105. Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпохураннего и развитого средневековья. Новосибирск, 1991.

106. Цыбиктаров А.Д. Бурятия в древности. История (с древнейших времен до

107. XVII века). Второе издание. Улан-Удэ, 2001.

108. Цыденжапов Ш.Р. Чингисхан. Улан-Удэ, 1990.

109. Цыденжапов Ш.Р. Тайна Чингисхана. Улан-Удэ, 1992.

110. Чагдуров С.Ш. «Золотой век» в истории человечества // Буряад унэн:

111. Духэриг. Улан-Удэ, 2002. - № 39,40.

112. Чингисхан человек тысячелетия. Каталог книжной выставки. - Улан-Удэ, 2002.

113. Чингис хааны тухай товч тайлбар толь. Улаанбаатар, 1992.

114. Чойбонов М.Р. Чингисхан Духовный наставник грядущих поколений //

115. Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ, 2003.

116. Шеремет В. Чингисхан // Наука и религия. М., 2002. - №.12. - С. 10-13.

117. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства.1. М, 1973.

118. Ядов В.А. Идеология как форма духовной деятельности общества. JI., 1961.