Философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна: Сравнительное биографическое исследование тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Давыденко, Екатерина Александровна

• Давыденко, Екатерина Александровна
• кандидат философских наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат философских наук Давыденко, Екатерина Александровна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА ФРИЦА МАУТНЕРА.

1.1. Ранний период творчества.

1.2. Поздний период творчества.

ГЛАВА 2 ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА ЛЮДВИГА ВИТГЕНШТЕЙНА

2.1. Ранний период творчества.

2.2. Поздний период творчества.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна: Сравнительное биографическое исследование»

Актуальность исследования обусловлена тем, что по мере исторического развития общества человек существенно наращивает масштабы своей символической деятельности. Язык является одной из важнейших составляющих форм человеческого бытия. Он рассматривается, как средство общения и сохранения информации, система знаков, устная и письменная речевая деятельность, орудие осознания окружающего мира.

Современный человек как биологический вид есть homo sapiens - человек разумный. Но Homo sapiens (хомо сапиенс) есть одновременно и homo loqiens (хомо локвенс) - человек говорящий. Язык - составная часть внутреннего мира человека, его духовной культуры, опора для умственных действий, одна из основ мыслительных связей (ассоциаций), материальная оболочка мысли, подспорье для памяти и т.д.

Философская постановка вопроса о происхождении и сущности языка также стара, как и вопрос о сущности и происхождении бытия. В первой осознанной рефлексии мира как целого язык и бытие, слово и смысл еще не обособились друг от друга, а предстают в неразрывным единстве. «Мир языка заключает человека в свои объятия в тот момент, когда он направляет на него свой взгляд, с такой же определенностью и необходимостью, а, кроме того, с такой же "объективностью", какая характеризует его отношения с миром вещей,— пишет выдающийся немецкий философ Э. Кассси-рер - Для первой ступени созерцания бытие и значение слов столь же мало обусловлены свободной деятельностью духа, как свойства вещей или непосредственные особенности чувственного восприятия. Слово - не обозначение или наименование, не духовный символ бытия, а само является его реальной частью.»'.

1 Кассирер Э. Проблема языка в истории философии // Философия символических форм. М.; СПб., 2002. С. 51.

Влияние языка на общество возрастает по мере развития производства, техники, науки, культуры и государства. Язык участвует в организации труда, управлении общественным производством, деятельности учреждений, осуществлении процесса образования и воспитания членов общества, развитии литературы и науки. Таким образом, язык функционирует в различных областях жизни и деятельности людей.

С древнейших времен у разных народов стал проявляться интерес к языку. Люди стремились объяснить и осознать, что есть язык как таковой, какие причины привели к его возникновению, почему разные народы имеют разные языки, каким образом слово оказывает воздействие на человека?

Постановка и решение этих вопросов отразились и в фольклоре, и в мифологии, и в религии. Например, в христианстве слово понимается как основа мироздания, им изначально владеет Бог: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога» . Ветхозаветный миф о Вавилонской башне и «смешении языков» по-своему, в доступной для древнего мышления форме, объясняет, откуда взялось языковое разнообразие.

Научное же объяснение и изучение языка (а также его происхождения, развития и взаимосвязи с другими явлениями жизни социума) началось свыше тысячи лет назад. В IV в. до н.э. создается грамматика санскрита - языка Древней Индии, ее мифологии и эпоса, оказавшего столь большое влияние на культуру и философию, как Востока, так и всей цивилизации. Несколько столетий спустя ученые, работавшие в Александрийской библиотеке, осуществили углубленное исследование древнегреческого языка.

Древнегреческий философ Платон впервые в истории мысли предпринял попытку определить и очертить познавательную ценность языка в чисто методологическом смысле. Язык признается им в качестве исходно

Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового завета. М., 2000. С. 3. го момента познания: «Ведь то, чем объявляем, есть слово. Слово же не есть ни субстрат, ни сущее. Значит, мы объявляем своим ближним не сущее, но слово, которое от субстрата отлично»3.

Другой античный мыслитель Аристотель первым отметил взаимосвязь языка и мышления, он считал, что из живых существ только человек одарен речью. Поэтому Стагирит по праву считается одним из основоположников не только философии, но и языкознания. Структура предложения и его разбор по словам и классам слов неоднократно служили Аристотелю моделью при создании системы категорий. В качестве субстанции у него выступают грамматические значения существительного, а в категориях количества и качества проглядывают значения прилагательного и наречий места и времени; некоторые взятые философом категории становятся понятны лишь при соотнесении их с базовыми различиями, существующими в греческом языке, применительно к семантике глагола и обозначению выражаемого глаголом действия4.

В Новое время, когда началась борьба с аристотелевской логикой и было оспорено ее право именоваться единственной системой духа, именно тесный союз логики и языка, а также универсальной грамматики оказался одним из наиболее важных и уязвимых моментов критики со стороны таких философов как Лоренцо Валла в Италии, Лодовико Вивес в Испании, Петр Рамус во Франции. Мыслители Ренессанса считали, что увиденное схоластикой в языке касалось лишь его внешних грамматических характеристик, в то время как истинное ядро, доступное не столько через грамматику, сколько через стилистику, осталось для нее скрытым. Они выдвинули требование вернуться от слов к «вещам». В это время среди наук о ве

3 Цит. по: Альбин А. Учебник платоновской философии // Платон. Диалоги. М., 1986. С. 66.

4 См.: Кассирер Э. Проблема языка в истории философии // Философия символических форм. М.; СПб., 2002. С. 59. щах первое место занимали математика и математическая теория природы. Тем самым ориентации на грамматику, в том числе и в чистой философии языка, все более сознательно и решительно противопоставляется ориентация на математику.

Философ и ученый Нового времени Рене Декарт серьезно занимался изучением природы языка. Он предложил создать универсальный язык. В своем знаменитом письме Аббату Мерсенну, датированном 20 ноября 1629 года, Декарт изложил основные принципы философского лингвопроекти-рования, на которые впоследствии опирались все конструкторы априорных искусственных языков. Он утверждал, что философский язык предназначен для того, чтобы реформировать и упорядочить человеческое мышление, а потому должен представлять собой нечто вроде логического ключа человеческих понятий, пользуясь которым можно было бы по некоторым правилам получать новое знание, истинность которого заранее гарантируется философским языком5.

Схожих воззрений придерживался и Готфрид Вильгельм Лейбниц, который в 1666 году в диссертации на латинском языке «О комбинаторном искусстве» изложил идею искусства понимания при помощи общих письменных знаков для всех народов Земли. По его мнению, слова, то есть символы, должны не только выражать идеи, но и создавать взаимосвязи посредством операций, сходных с алгебраическими операциями, и заменять рассуждения формулами6. «Этот род всеобщего исчисления одновременно представлял бы собою некую универсальную письменность, преимущество которой. состояло бы в том, что ее понимал бы человек, говорящий на любом языке. Эта письменность или язык (если знаки будут про

5 См.: Королев К. Универсальный язык и универсальная письменность: в погоне за мечтой //Языки как образ мира. М.; СПб., 2003. С. 553.

6 См.: CouturalL. La logique de Leibniz. P., 1901. P. 544. износиться) сможет быстро распространиться по всему свету, .после чего он мог бы стать средством общения повсеместно» .

Чем более четко Лейбниц интерпретирует язык не как выражение вещей, а как выражение понятий, с тем большей определенностью и неумолимостью для него встает вопрос, не искажает ли язык «действительные» элементы бытия. Последовательное развитие этой проблематики можно проследить в трудах Томаса Гоббса, Джона Локка, Джорджа Беркли.

Для Локка познание наделено тенденцией к «общности», которая тесно связана с общим характером слова. При этом абстрактное слово становится выражением «абстрактной общей идеи». Чтобы пробиться к правильному созерцанию действительности нам необходимо избавиться от ложного и обманчивого «абстрактного» общего характера слова.

Данную философскую традицию развил в своих трудах Беркли. По его мнению, всякая реформа философии должна опираться в первую очередь на критику языка, должна, прежде всего, разрушать иллюзию, которой она с давних пор пленила человеческий дух. «Нельзя отрицать, что слова прекрасно служат для того, чтобы ввести в кругозор каждого отдельного человека и сделать его достоянием весь запас знаний, который приобретен соединенными усилиями исследователей всех веков и наров,-пишет английский мыслитель — Но большая часть знаний так удивительно запутана и затемнена злоупотреблением слов и общепринятых оборотов языка, которые от них проистекают, что может даже возникнуть вопрос: не служит ли язык более препятствием, чем помощью успехам наук. Поэтому было бы желательно, чтобы каждый постарался, насколько возможно, приобрести ясный взгляд на идеи, которые он намерен рассматривать, отделяя от них всю ту одежду и завесу слов, что так способствует ослеплению суждения и рассеиванию внимания. .Нам нужно только отдернуть завесу

7 Лейбниц Г.В. Письмо к герцогу Ганноверскому // Соч.: В 4 т. М., 1984. Т.З.С. 491^92. слов, чтобы ясно увидеть великолепнейшее древо познания, плоды которого прекрасны и доступны нашей руке»8.

Если Беркли отрицает всякую истинность и познавательную ценность содержания языка, усматривая в нем причину всех заблуждений и самообольщений человеческого духа, то для Гоббса общее употребление языка «.состоит в том, чтобы перевести нашу мысленную речь в словесную, или связь наших мыслей - в связь слов»9.

В своем «Письме о глухонемых» французский мыслитель Дени Дидро берет за основу философскую мысль Локка. То, что у Локка было лишь наброском, теперь подтверждается множеством конкретных примеров форм языка и в особенности поэтического языка и изложено таким стилем, который является непосредственным доказательством того, как поистине оригинальная форма духа соразмерную ей форму языка. Из частного стилистического вопроса Дидро выходит на проблему индивидуальной языковой формы. «Подобно тому как Лессинг, чтобы выразить несравненное своеобразие поэтического гения, напоминает о высказывании, что, скорее у Геркулеса можно отнять его палицу, чем изъять из поэзии Гомера или Шекспира одну-единственную строку, так и Дидро в качестве отправной точки берет эти слова. Творение истинного поэта навсегда останется непереводимым - можно передать мысль, если повезет, то, может быть, удастся кое-где подобрать равноценное выражение; но все высказанное, тон и звучание целого всегда остается одним-единственным и непереводимым "иероглифом". И такой иероглиф, такой закон формы и стиля воплощен не только в каждом роде искусства, в музыке, живописи, скульптуре, но и о

Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания // Соч. М., 1978. С. 167-168.

9 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Избр. произв.: В 2 т. М., 1964. Т. 2. С. 66. царствует в каждом отдельном языке, накладывая на него свою духовную печать, отпечаток мысли и чувства»10.

Центральной проблемой философии Вильгельма Гумбольдта всегда оставался язык. «В сущности,— писал он,- все, чем я занимаюсь,- это изучение языка. Я полагаю, что мне удалось открыть искусство, позволяющее использовать язык как средство, с помощью которого можно исследовать высоты и глубины, а также многообразие всего мира»11.

Элементы философии И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга удивительным образом переплетаются в этом первом метафизическом опыте философии языка. Опираясь на критический анализ способности познания, Гумбольдт пытается достичь той точки, где противоположность субъективности и объективности, индивидуальности и универсальности снимается, переходя в чистую индифферентность. Подобно критику познания Канту критик языка Гумбольдт также оказывается в плодотворной глубине опыта. Он беспрестанно повторяет, что хотя изучение языка и должно вести в глубины человеческой сущности, однако чтобы не увлечься химерой, оно должно начинаться анализом присутствующей в языке телесности. Ведь изначальное согласие между миром и человеком, на котором основывается возможность познания истины, может быть приобретено нами лишь через явление, последовательно, шаг за шагом. В этом смысле объективное представляет собой не данность, а то, что постоянно требуется постигать.

Гумбольдт утверждает, что взаимная зависимость мысли и слова друг от друга ясно показывает, что языки являются не столько средством выражения уже познанной истины, сколько средством открытия истины еще неизвестной. Их различия - это различия не звуков и знаков, а различия в самом взгляде на мир. Именно здесь содержатся основания и конечная цель

10 Кассирер Э. Проблема языка в истории философии // Философия символических форм. М.; СПб., 2002. С. 72.

11 Цит. по: Там же. С. 83. любого языковедческого исследования. Отсюда становится понятным, что язык, противостоящий познаваемому как субъективное, в противопоставлении человеку как эмпирически-психологическому субъекту, оказывается объективным. Ведь каждый из них - отзвук общей природы человека. «Субъективный характер всего человечества,— пишет Гумбольдт,- снова становится сам по себе чем-то объективным»12.

Среди многочисленных работ по философии языка особое место занимают труды австрийских мыслителей Фрица Маутнера (1849-1923 гг.) и Людвига Витгенштейна (1889-1951 гг.). Эти философы обозначили кризис языка и обосновали необходимость проверки понятий всех наук на истинность или ложность. К сожалению, в современной российской литературе имя Маутнера зачастую упоминается лишь в связи с творчеством Витгенштейна, несмотря на то, что он намного раньше обозначил необходимость критики языка. При детальном анализе творчества Маутнера и Витгенштейна откроется новая страница истории философии и философии языка. Сравнительный анализ философских концепций Маутнера и Витгенштейна позволяет по-новому увидеть европейскую философию и помогает прояснить истоки многих понятий и подходов.

Степень разработанности проблемы. Все работы, посвященные исследованию философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна, можно разделить на три группы.

Во-первых, это труды, непосредственно посвященные проблемам философии языка. Сюда можно отнести сочинения С.С. Аверинцева, У .У. Аветяна, М.М. Бахтина, К.А. Богданова, А. Венжбицкой, Г. Вригта, 3. Вендлера, Дж. Вико, Б.М. Гаспарова, П. Грайса, Г.В.Ф. Гегеля, Т. Гоб-бса, Э. Гуссерля, А.Ф. Грязнова, А .Я. Гуревича, П.С. Гуревича, А.Д. Гудко-ва, В. Гумбольдта, Р. Декарта, Л. Л. Ельмслева, Р. Карнапа, Э. Кассирера, С. Крипке, М. Кронгауза, К. Королева, Г.В. Колшанского, Л. Кутюра,

Цит. по: Гумбольдт В. Избр. тр. по языкознанию. М., 1984. С. 320.

А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, Дж. Локка, Э. Маха, М.К. Мамардашвили, Г.Г. Майорова, Дж.Э. Мура, М. Мюллера И.С. Нарского, В.В. Налимова, Дж. Остина, К. Поппера, А.И. Портнова, Б. Парамонова, Б. Рассела, Г. Райл, В. Руднева, П. Стросона, Дж. Серля, Ю. Степанова, З.А. Сокуляра, Ф. Соссюра, Э. Сепира, В.Н. Сырова, Б. Уорфа, Г. Фреге, М. Фуко. П. Хил-пинена, Я. Хинтикка, Н. Хомского, В. Целищева, М. Шлика, Л. Щербы, К. Юнга, Р. Якобсона и др.

Во-вторых, это работы, в которых исследуется философия Фрица Ма-утнера, особенно его воззрения на язык. На Западе идеи Маутнера анализировалось в трудах Г. Вайлера, Л. Густафссона, X. Дельф, Ё. Ёхнштона, А. Зеллнера, Т. Капштайна, И. Кюна, Г. Ландауэра, У. Сперл, С. Тулмина, Б. Уллманн,, 3. Шмидта, А. Яника и др. В России учение этого оригинального мыслители подробно рассматривалось в статьях и книгах Е.С. Черепановой.

В-третьих это работы, в которых исследуется философия Людвига Витгенштейна, особенно его воззрения на язык. Его учению посвящены труды У. Бартли, Г. Бергмана, Л.А. Бобровой, Е.А. Баллаевой, Ф. Вайсман-на, Г. Вригта, В. Гольфарда, А.Ф. Грязнова, М. Друри, С. Крипке, М.С. Козловой, А.К. Карпова, В.И. Красикова, Дж. Мура, М. Макгвинеса, Н. Малко-льма, Р. Монк, А. Маслова, Л.А. Микешиной, И.Ф. Михайлова, Т.Н. Пан-ченко, А.В. Перцева, В. Руднева, В. Суровцева, З.А. Сокуляр, Е.Д. Смирновой, В.Н. Сырова, Дж. Уиздома, Е.С. Черепановой и др.

Тем не менее, сравнительный анализ философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна в отечественной философской литературе до сих пор не проводился. С учетом актуальности обозначенной проблемы определены цель и задачи диссертационного исследования.

Цель диссертации — дать сравнительный анализ философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна на фоне их интеллектуальных биографий. Для достижения поставленной цели автором решаются следующие задачи:

- исследовать ранний и поздний творческий периоды Фрица Маутнера, показать их специфику и значение для формирования и развития его философии языка;

- проанализировать воззрения Фрица Маутнера на происхождение, сущность и назначение языка и необходимость осуществления критики языка;

- определить роль и значение понятия «языковая игра» в философско-лингвистической концепции Фрица Маунтера;

- исследовать ранний и поздний творческий периоды Людвига Витгенштейна, показать их специфику и значение для формирования и развития его философии языка;

- проанализировать воззрения Людвига Витгенштейна на сущность и назначение языка;

- определить роль и значение понятия «языковая игра» в философско-лингвистической концепции Людвига Витгенштейна;

- осуществить сравнительный анализ философских воззрений Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна на сущность языка и его роль в жизни общества, выявить статус языковых игр как форм человеческой жизни.

Теоретико-методологической основой диссертации послужили произведения философской классики, в первую очередь труды Маунтера и Витгенштейна. В своих исследования диссертант ориентируется на современное понимание диалектико-материалистической философии.

В работе используется ряд формальных и содержательных методов, таких как традиционный историко-философский метод восхождения от абстрактного к конкретному, сравнительный метод, герменевтический метод, метод моделирования, метод интеллектуальной биографии.

Научная новизна работы обусловлена уже самим предметом и целью исследования, в ней впервые в отечественной литературе на фоне сравнительного биографического исследования проводится анализ философии языка Маутнера и Витгенштейна.

Апробация работы. Выводы и положения исследования отражены в 1 монографии и 7 статьях и тезисах автора общим объемом 8,2 п.л., а так же излагались диссертантом в докладах на региональной научно-теоретической конференции «Человек в философско-правовом измерении: (Четвертые Соколовские чтения)» (Нижневартовск 5-6 октября 2001 г.), на заседании школы-семинара аспирантов и соискателей Нижневартовского государственного педагогического института «Образование и наука на рубеже веков» (Нижневартовск, 10-12 апреля 2001 года), на международной научной конференции «Онтология и аксиология права» (Омск, 27-28 сентября 2003 г.), на заседаниях Историко-философского общества при кафедре философии Нижневартовского государственного педагогического института в 2002 и 2003 годах, на региональной научно-теоретической конференции «Человек в историко-философском измерении: (Пятые Соколовские чтения)» (Нижневартовск, 30 сентября - 5 октября 2002 года), на межрегиональной научной конференции «Десять лет высшего исторического образования в Ханты-Мансийском автономном округе» (Нижневартовск, 17 апреля 2003 года). По итогам работы конференций автором опубликованы тезисы и статьи.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы могут быть использованы при разработке и чтении общих курсов по истории философии и философии языка, специальных курсов, посвященных учениям Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна, а также при создании учебных и учебно-методических пособий по данной тематике. Предложенные выводы представляют интерес для исследовательской практики в области истории западной философии и философии языка.

Заключение диссертации по теме «История философии», Давыденко, Екатерина Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги исследования, сравнивая концепции философии языка Фрица Маутнера и Людвига Витгенштейна, можно сделать следующие выводы.

Для Маутнера язык остается кажущейся ценностью - лишь совокупностью правил игры, становящей тем более категоричной, чем больше участники игры ему подчиняются. Как только язык подвергается критическому рассмотрению, ему приходится отказываться от всякого притязания на изображение, а тем более познание и постижение действительности, будь то часть внутреннего или часть внешнего мира людей.

Первая причина такой неспособности языка состоит в том, что он не может обеспечить адекватного способа передачи информации, поскольку отдельное слово имеет собственную историю. Переходя из уст в уста, слово утрачивает свое первоначальное значение, и никто не может точно сказать, что оно обозначало раньше.

Вторая причина этой неудачи, по мнению Маутнера, кроется в том, что при индивидуальном словоупотреблении человек как бы проводит опыты с каждым словом. Несмотря на то, что отдельное слово имеет определенный объем, значение и содержание, оно понимается разными людьми по-разному и поэтому не может служить средством всеобщего соглашения. Язык не может претендовать на «идеал истинности» так как в нем существует только относительная степень соглашения о правилах, используемых для подтверждения истинности или ложности употребления слов. При этом значение имеет не сама «объективная истина», а данный уровень человеческой договоренности о ней. В том, что человеческие существа называют «правдой» и «ложью», они соглашаются посредством используемого языка.

Третья причина заключается в том, что слово - это еще не дело. Ведь многие свои слова люди не подкрепляют конкретными делами, вследствие чего произносимые и напечатанные слова зачастую несут в себе обман. Именно поэтому власть слова (логократия), считает философ, охватила все сферы деятельности человека. Она безгранична в человеческой истории, где все новое вынуждено пробиваться сквозь паутину старых понятий. Вместо живого слова в обществе господствуют традиции, которые делают человека рабом идеологии и политики. Однако критика языка не может завершиться созданием нового языка, а должна ограничиться призывом к борьбе с логократией, которой поражено современное общество.

Но что при всем том, что язык лжет, вводит в заблуждение, захватывает сознание людей, искажает историю и культуру, он является всеобщей памятью человечества, благосклонно замечает Маутнер. Язык обеспечивает каждому индивиду участие в жизни общества, предоставляет возможность быть слушателем и докладчиком, а также исследователем культурных сокровищ человечества.

Тем самым австрийский мыслитель приходит к определенному парадоксу. По его мнению, правдивость и ложность понятий можно выяснить, проводя определенные опыты, но объяснить их можно опять-таки лишь посредством языка. В этом ощущается некая безысходность. Выход из создавшейся ситуации Маутнер видит в критике языка и проверке основных понятий на истинность и ложность. Данный вид критики также распространяется и на критику познания, тем самым способствуя очищению основных положений различных наук от мертвых, устаревших конструкций.

Также как и Маутнер, Витгенштейн утверждает, что все философские проблемы основываются на неправильном понимании смысла и значения языка. Язык для Витгенштейна - не просто способ говорения или письмо, он - деяние, совокупность речевых применений, практик, институтов, неразрывно связанных с исторически сложившимися обычаями и реальными способами действия и поведения людей.

Поэтому, замечает кембриджский ученый, люди не должны пытаться объяснять сущностные характеристики языка, они должны просто описывать и разграничивать языковые игры, для которых возможна лишь одна специфическая общность - так называемое «семейное сходство».

Для Витгенштейна слова обладают значением в контексте системы слов, то есть в контексте языка как целого. Истина языка выявляется в процессе практики, соответственно, смысл слова проясняется в процессе его применения. Австрийский мыслитель приходит к выводу, что так называемой «объективной истины» не существует, поскольку возможности истинных суждений содержатся внутри логической структуры повседневного языка. Любые попытки установить всеобщие априорные истины тщетны, потому что они предполагают возможность выведения языка за пределы его границ.

Именно претензии людей на достижение абсолютных ценностей, полагает Витгенштейн, порождают мистическую установку, в которой нет места дискурсивному познанию. Мир нельзя полностью познать при помощи и посредством языка, поскольку это предполагало бы возможность мыслить «обе стороны границы», то есть возможность «мыслить немыслимое» или мыслить и говорить абсолютно непроверенные никем и ничем высказывания. «В самом деле, пишет философ,- существует невысказанное. Оно показывает се1 бя, это мистическое. <. > Мистическое не то, как мир есть, а что он есть» .

Витгенштейн утверждал, что претензии людей на истину могут быть обоснованы только относительно, посредством их соглашения о правилах, используемых для подтверждения своих мыслей. При этом значение имеет не сама объективная истина, а определенный уровень человеческой договоренности о ней. В том, что человеческие существа называют «правдой» или «ложью», они соглашаются посредством используемого ими языка.

1 О

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. 72-71

Таким образом, австрийские мыслители приходят к схожим выводам. Маутнер полагает, что во всеохватывающей и величественной игре языка радость получают именно те, кто думает по одним и тем же правилам. Историю делают сильные натуры, именно они во всемирной игре общества бросают слова массам людей. Духовная история созидаются теми личностями, которые не вписываются в этот мир и смотрят на него как бы со стороны153.

С присущим ему скептицизмом Маутнер заключает, что если унаследованный язык потребует от людей заново познать мир, то все увидят, что из этого ничего не получится. Появятся только незначительные изменения в правилах игры мировой общественности, но это будут лишь случайные вариации, которые слегка прорывают прочную наследственность и, вероятно, способствуют едва заметному изменению.

Витгенштейн также считает, что все утверждения или суждения в действительности являются лишь ходами в играх, которые подтверждаются правилами, устанавливаемыми соглашениями людей: «Когда изменяются языко

154 вые игры, изменяются и понятия, а вместе с понятиями и значения слов»

Несмотря на общность подходов, судьбы философско-языковых концепций двух австрийских мыслителей сложились по-разному. Если духовное наследие Фрица Маутнера до сих пор не получило адекватной его содержанию оценки, то идеи Людвига Витгенштейна были усвоены многими мыслителями. Так, теория языковых игр Витгенштейна, в особенности тезис о том, что за каждой языковой игрой стоит особая форма жизни, оказала заметное влияние на становление и развитие герменевтической философии155.

1 • »

См.: Mauthner F. Beitrage zu einer Kritik der Sprache. I. Ffm. В.;

Wien, 1982. S. 201.

154 Витгенштейн JI. О достоверности II Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1.С.331.

155 См.: Перцев А.В. Типы методологий историко-философского исследования. Закат рационализма. Свердловск, 1991. С. 172.

Положения, содержащие элементы новизны и выносимые на защиту:

1. Согласно философии Маутнера, язык возник естественно-историческим путем из взаимодействия человеческих смысловых восприятий и памяти. Именно смысловые восприятия заставляют человека думать, а память просеивает восприятия, упорядочивает и сохраняет их.

2. Мир языка, по Маутнеру, так же как и в игре, сконструирован по определенным правилам. Человек может понять другого человека, только в том случае, если соблюдает общепринятые нормы, действуя в рамках определенной языковой традиции. Австрийский философ считает язык кажущейся ценностью - всего лишь совокупностью правил игры, становящейся тем более категоричной, чем больше участники игры ей подчиняются. Поэтому язык должен отказаться от всяких притязаний на изображение, а тем более познание и постижение действительности, будь то часть внутреннего или часть внешнего мира человека.

3. Власть слова (логократия), утверждает Маутнер, распространяется на все сферы деятельности человека. В результате новое знание, заключенное в языке, вынуждено пробиваться сквозь паутину старых понятий. Вместо живого слова в современном обществе господствуют традиции, которые превращают человека в раба политики и идеологии. Выход из создавшейся ситуации философ видит в критике языка, которая, впрочем, не может завершиться созданием нового языка, а должна ограничиться призывом к борьбе с логократией, поразившей общество.

4. Витгенштейн также приходит к выводу о том, что все философские проблемы основываются на неправильном понимании смысла и значения языка. Именно язык, считает он, должен определять границы мышления и сферу деятельности человека.

5. Для Маутнера и Витгенштейна язык сводится к сумме «языковых игр» во всем их многообразии и различии. Следовательно, «языковая игра»

- это совокупность языковых практик и действий людей, компонент деятельности или форма жизни. Поэтому основная проблема, стоящая перед людьми, считают философы, заключается в том, чтобы упорядочить эти игры и установить определенные языковые правила.

6. Несмотря на общность взглядов, австрийские мыслители по-разному понимают функции языка. Маутнер видит в нем основное средство общения, хотя язык не способен обеспечить адекватного способа передачи информации, поскольку каждое слово в нем имеет собственную историю. Язык, по его мнению,- это память всего человечества. Витгенштейн же полагает, что назначение языка, прежде всего, состоит в том, чтобы «переодевать, вуалировать мысли». Следовательно, главная задача философии заключается в прояснении языковых ситуаций.

8. Сходным образом философы приходят к выводу, что употребление слов в языке необходимо подвергать проверке на истинность. По мнению Маутнера, слово должно быть подкреплено представлениями. Согласно Витгенштейну, все высказанное должно быть сказано ясно. Поэтому применение слов, относящихся к метафизике, религии, эстетике и т.п., неправомочно, поскольку не обосновано конкретными доказательствами. В этом случае должно восторжествовать молчание.

9. Маутнер и Витгенштейн по-разному понимают значение, смысл и правила логики как языковой практики. Концепция Витгенштейна ориентирована на построение непротиворечивой картины языка в соответствии с общепринятыми логическими законами. Маутнер же, напротив, скептически относится к любым проявлениям традиционного логического анализа, так как основные принятые положения логики считает дезориентирующими.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Давыденко, Екатерина Александровна, 2004 год

1. Витгенштейн Л. Лекция об этике // Историко-философский ежегодник. М., 1989. С. 238-245.

2. Витгенштейн Л. Заметки о «золотой ветви» Фрэзера // Историко-философский ежегодник. М., 1990. С. 251-263.

3. Витгенштейн Л. О достоверности // Вопр. философии. 1991. № 2. С. 75-78.

4. Витгенштейн Л. Лекции: Кембридж, 1930-1932 // Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. М., 1993. С. 9-136.

5. Витгенштейн Л. Несколько заметок о логической форме // Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. М., 1993. 352 с.

6. Витгенштейн Л. Из «Тетрадей 1914-1916» // Логос. 1994. № 6. С. 194-209.

7. Витгенштейн Л. Несколько заметок о логической форме // Логос. 1994. №6. С. 210-216.

8. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. 1-73.

9. Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. 75-319.

10. Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. 321-405.

11. Витгенштейн Л. Культура и ценность // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. 407-492.

12. Витгенштейн Л. Замечания по основаниям математики // Философские работы. М., 1994. Ч. 2. С. 1-206.

13. Витгенштейн Л. Голубая книга. М., 1999. 128 с.

14. Витгенштейн Л. Коричневая книга. М., 1999. 160 с.

15. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Логос. № 1. 1999. С. 101-103.

16. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Логос. № 8. 1999. С. 68-87.

17. Витгенштейн Л. Культура и ценность. М., 1999. С. 430-434.1.. Витгенштейн Л. Лекции и беседы об эстетике, психологии и религии. М., 1999. 92 с.

18. Витгенштейн Л. Заметки по философии психологии М., 2001. 201 с.

19. Витгенштейн Л. Философские исследования //Языки как образ мира. М.; СПб, 2003. С. 223-546.21 .Mauthner F. Aus dem Marchenbuche der Wahrheit-Fabeln und Gedichte inProsa. Stuttgart, 1996. S. 23-24.

20. Mauthner F. Beitrage zu enier Kritik der Sprache. I Ffm. В.; Wien, 1982. S. 5-100.

21. Mauthner F. Beitrage zu enier Kritik der Sprache. II. Ffm. В.; Wien, 1982. 665 S.

22. Mauthner F. Beitrage zu enier Kritik der Sprache. III. Ffm. В.; Wien, 1982.555 S.

23. Mauthner F. Die drai bilder der welt ein sprachkritischer versuch. Erfurt, 1925. 170 S.

24. Mauthner F. Sprache und Leben. Salzburg; Wien, 1986. S. 35-186.

25. Mauthner F. Warhrheit und Skepsis // Worterbuch der Philosopie. Leipzig, 1923. Bd. 3. S. 409-416.

26. Mauthner F. Worterbuch der Philosophie. Leipzig, 1923. S. 15-16.

27. Литература на русском языке

28. Аналитическая философия: Избр. тексты. М., 1993. 181 с.

29. Аналитическая философия: Становление и развитие (Антология). М., 1998. 540 с.

30. Альбин А. Учебник платоновской философии // Платон. Диалоги. М., 1986. С. 4-66.

31. Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996. 448 с.

32. Аветян Э. Г. Семиотика и лингвистика. Ереван, 1989. 286 с.

33. Бартли У. У. Витгенштейн // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. 1993. С. 186-194.

34. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 424 с.

35. Богданов К.А. Очерки по антропологии молчания. СПб., 1997. 352 с.

36. Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания // Соч. М., 1978. С. 167-168.

37. ВикоДж. Основания Новой науки. М.; Киев, 1994. 656 с.

38. Винделъбанд В. История новой философии в ее связи общей связи с культурами и отдельными науками. От Канта до Ницше. М., 1998. 496 с.

39. Вритг Г. Людвиг Витгенштейн (Биографический очерк) // Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. М., 1993 С. 3-26.

40. Выготский Л. С. Психология искусствам., 1976. С. 4-78.

41. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. 654 с.

42. Виттман П. Вступительное слово государственного секретаря Австрийской республики // Вопр. философии. 1998. № 5. С. 22.

43. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996. 352 с.

44. Гегель Г.В.Ф. Философия истории. М.; СПб., 1993.480 с.

45. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1992. 444 с.

46. Голдстейн Л. Экзамен Витгенштейна на степень доктора философии. М., 1999. С. 5-49.

47. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Избр. произв.: В 2 т. М., 1964. Т. 2. С. 43678.

48. Грязное А.Ф. Витгенштейн Людвиг // Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М., 1989. С. 91-92.

49. Грязное А.Ф. Аналитическая философия // Современная западная философия: Словарь. М., 1991. С. 19-20.

50. Грязное А.Ф. Язык и действительность: Критический анализ витгенштейнианства. М., 1993. 352 с.

51. Гурееич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. 350 с.

52. Гурееич П.С. Человек. М., 1995. 336 с.

53. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994. 358 с.

54. Гудков Л.Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. М., 1994. 430 с.

55. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. 348 с.

56. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 69-320.

57. ЬЪ.Друри М.О.К. Беседы с Витгенштейном // Витгенштейн Людвиг. Избранное. М., 1998. С. 3-88.

58. Дидро Д. Письмо о глухонемых // Избр. произв. М., 2002. С. 0000.

59. Кант И. Критика чистого разума // Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 3. 741 с.61 .Кант И. Критика способности суждения // Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 5.414 с.

60. Кассирер Э. Проблема языка в истории философии // Философия символических форм. М.; СПб., 2002. С. 51-72.

61. Королев К. Универсальный язык и универсальная письменность: в погоне за мечтой // Языки как образ мира. М., СПб., 2003. С. 549-553.

62. Козлова М.С. Философские искания Л.Витгенштейна // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. С. VII-XXI.

63. Козлова М.С. Аналитическая философия // История философии: Запад Россия - Восток. М., 1998. Кн. 3. С. 212-246.

64. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.175 с.

65. Красиков В.И. Философия как концептуальная рефлексия (Философская пропедевтика). Кемерово, 1999. 416 с.

66. КюнгГ. Онтология и логический анализ языка. М., 1999. 237 с.

67. Лосев А.Ф. Имя. СПб., 1997. 616 с.

68. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура: Сб. М., 1991. 525с.

69. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Соч.: В 3 т. М., 1985. Т. 1.С. 78-215.

70. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура. М., 1973. 308 с.

71. Лотман Ю.М. О русской литературе классического периода // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 1997. 604 с.

72. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек текст — се-миосфера - история. М., 1996.447 с.

73. Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии // Соч.: В 4 т. М., 1983. Т. 2. С. 47-545.

74. Лейбниц Г.В. Письмо к герцогу Ганноверскому // Соч.: В 4 т. М., 1984. Т.З.С. 491-493.

75. Любутин К.Н. Человек в философском измерении. Свердловск, 1991. 133 с.

76. Малькольм Н. Людвиг Витгенштейн: воспоминания // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993. С. 22-96.

77. Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. М., 1997. 320 с.

78. Мах Э. Познание и заблуждение. М., 1909. С. 3-24.

79. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). М., 1979. 431 с.

80. Маккинси М. Фреге и Рассел и проблема, связанная с понятием «убеждение».// Логос. 1994. № 6. С. 248-259.

81. Мюллер М. От слова к вере: религия как предмет сравнительного изучения //Языки как образ мира. М.; СПб, 2003. С. 9-100.

82. Мееровский Б.В. Гоббс. М., 1975. С. 3-16.

83. Микешина Л.А. Витгенштейн: проблема веры и достоверности в познании // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996. С. 5467.

84. Мирославский А.А. О языке // Философские размышления. София, 1984. С. 10-67.

85. МурДж. Принципы этики. М., 1984. 325 с.

86. Мур Д.Э. Доказательство внешнего мира // Аналитическая философия: Избр. тексты. М., 1993. С. 66-84.

87. Налимов В.В. Вероятностная модель языка: О соотношении естественных и искусственных языков. М., 2003. 540 с.

88. Нарский И. С. Очерки по истории позитивизма. М., 1960. 199 с.

89. Нири К. Философская мысль в Австро-Венгрии. М., 1987.161 с.

90. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1 С. 243-244.

91. Паскаль Ф. Людвиг Витгенштейн: Личные воспоминания // Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. М, 1993. 352 с.

92. Перцев А.В. Типы методологий историко-философского исследования. Закат рационализма. Свердловск, 1991. 196 с.

93. Платон. Федр // Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1993. Т. 2. С. 135191.

94. Платон. Тимей // Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 421-500

95. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. 605 с.

96. Портнов А.И. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX-XX вв. Иваново, 1994. 370 с.

97. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985. 344 с.

98. Рассел Б. Исследование значения и истины. М., 1999.480 с.

99. Рассел Б. Человеческое познание. М., 1957. 555 с.

100. Риккерт Г. Философия жизни. Киев, 1998. 512 с.

101. Руднев В. Витгенштейн как личность // Людвиг Витгенштейн человек и мыслитель. М., 1993. 352 с.

102. Руднев В. Божественный Людвиг. Витгенштейн: формы жизни. М., 2002. 253 с.

103. Руднев В. Логико-философский трактат с параллельным фило-софско-семиотическим комментарием //Логос. № 1. 1999. С. 24.

104. Суровцев В.А. Автономия логики: Источники, генезис и система философии раннего Витгенштейна. Томск, 2001. 308 с.

105. Суровцев В.А. Логический атомизм: Источники и перспективы одной коллизии // Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск, 1999. С. 180-191.

106. Суровцев В.А., Сыров В.Н. Методология науки. Становление современной научной рациональности. Томск, 1998. Вып. 3. С. 186-197.

107. Сырое В.Н. Расцвет и закат европейской философии истории. (От Бэкона к Шпенглеру). Томск, 1997. 387 с.

108. Сокулер З.А. Л. Витгенштейн и его место в философии XX века. Долгопрудный, 1994. 172 с.

109. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977. 695 с.

110. Соколов В.В. Западноевропейская философия XV-XVII вв.: Учеб. пособие. 2-е изд. М., 1997. 400 с.

111. Смирнова Е.Д. «Строительные леса» мира и логики (логико-семантический анализ. «Логико-философского трактата» Витгенштейна // Философские идеи Л. Витгенштейна. М., 1996. С. 5-25.

112. Сокулер З.А. «Книга Природы написана на языке математики» // Научные традиции в истории и современности. М., 1997. Вып. 1. С. 25-55.

113. Сепир Э. Статус лингвистики как науки // Языки как образ мира. М., СПб, 2003. С. 127-156.

114. Тулмин С. Человеческое понимание. М., 1984. 327 с.

115. Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М.,1993. С. 41-62.

116. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб., 2002. 450 с.

117. Хилл. Т.Н. Современные теории познания. М., 1965. 477 с.

118. Черепанова Е.С. Философский регион «Австрия»: от теории предмета к экологической катастрофе. Екатеринбург, 1999. 140 с.

119. Черепанова Е.С. Австрийская философия в истории европейской философии // Немецкая философия конца XIX первой половины XX века: Коллективная монография / Отв. ред. Р.А. Бурханов. Екатеринбург, 2002. С. 148-166.

120. Чупров А.С. Истоки философской антропологии. Кант. Благовещенск, 1995. 216 с.

121. Франк C.JI. Духовные основы общества. М., 1992. 510 с.

122. ФрегеГ. Избранные работы. М., 1998. 160 с.

123. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. 543 с.

124. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977. 487 с.

125. Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания» // Собр. соч. М., 2001. Т. 6. С. 4-119.

126. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Языки как образ мира. М., СПб, 2003. С. 157-202.

127. Уорф Б. Наука и языкознание // Языки как образ мира. М., СПб, 2003. С. 202-220.

128. Юм. Д. Исследование о человеческом разумении. М., 1995. С. 3-124.

129. Юм Д. Трактат о человеческой природе // Соч.: В 2 т. М., 1996. Т. 1. 250-448.

130. Литература на иностранных языках

131. Monk R. Ludwig Wittgenstein: The Duty of genius. L., 1990. P. 84-256.

132. Simpson L.C. Technology, time and the conversation of modernity. Routledge, 1995. 232 p.

133. Sellner A. Vorwort zu Fritz Mauthner. Geschichte des Atheismus. Frankfurt a/M., 1989. 99 S.

134. Delf H. Gustav Landauer Fritz Mauthner. Briefwechsel 18901919. Munchen, 1994. 595 S.

135. Fann K. Ludwig Wittgenstein // The Men and his Philosophy. N.Y., 1967. P. 3-36.

136. Haller R. Studien zur Osterreiche Philosophie. Rodopi, 1979. 312 S.

137. Landauer G. Skepsis und Mystik. Wetziar, 1978. 92 S.

138. Coutural L. La logique de Leibniz. P., 1901. 674 p.

139. Ullmann B. Fritz Mauthners Kunst- und Kulturvorstellungen, Hamburger Beitrage zur Germanistik. В.; Bern; N.Y.; Bruxelles; Wien, 2000. 99 S.

140. Wittgenstein L. Philosophical Investigations. Oxford, 1958. 232 p.