Благотворительность в социальной истории дореволюционной России: Мировоззрение и ист. опыт тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Покотилова, Татьяна Евгеньевна

• Покотилова, Татьяна Евгеньевна
• доктор исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации доктор исторических наук Покотилова, Татьяна Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1.

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ И ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ ФЕНОМЕНА РОССИЙСКОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

1.1. Благотворительность как социокультурный феномен.

1.2. Историография проблемы российской. благотворительности.

ГЛАВА 2.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В ИСТОРИИ РЕАЛИЗАЦИИ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОЙ И НОРМАТИВНО-ОРИЕНТИРУЮЩЕЙ ФУНКЦИЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В X - XVII ВЕКАХ.

2.1. Христианские истоки основ древнерусской благотворительности.

2.2. Нормативно-ориентирующая деятельность церкви в сфере древнерусского благотворения.

2.3. Нищенство как причина, основной объект и следствие церковной и светской благотворительности на Руси.

2.4. Идеология нищелюбия во внутрицерковной борьбе и во взаимоотношениях церкви и государства в XV - XVII bb.

ГЛАВА 3.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В НОРМАТИВНО-САНКЦИОНИРУЮЩЕЙ И СТАБИЛИЗИРУЮЩЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА (XVII-XIX ВВ.).

3.1. Начало складывания системы организованной благотворительности в россии.

3.2. Деятельность государства в обосновании и развитии системы социальной помощи в России в XVIII - XIX веках.

3.3. Учреждения, "на особых основаниях управляемые" как наиболее эффективная форма организации и осуществления благотворения в России в XIX - начале XX века.

ГЛАВА 4.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В УСЛОВИЯХ СТАНОВЛЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В РОССИИ.

4.1. Система земской помощи нуждающимся.

4.2. внутрисословная благотворительность в россии (на примере крестьянского и купеческого сословий).

4.3. Частная благотворительная помощь в России XIX - начала XX веков: общественная идея и формы осуществления.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Благотворительность в социальной истории дореволюционной России: Мировоззрение и ист. опыт»

Весной 1898 года Василий Осипович Ключевский сделал в своём дневнике следующую запись: "Россия на краю пропасти. Каждая минута дорога. Все это чувствуют и задают вопросы, что делать? Ответа нет".1

Прошло 100 лет. Ответ, который, казалось, был найден Россией в 1917 году, принято считать роковой ошибкой. Не ставя себе целью рассуждать именно по этому поводу, лишь констатируем очевидное: вопросы, актуальные столетие назад, снова застигают нас у черты.

Современное российское обществознание, наблюдающее и изучающее российское общество на всех этапах его истории и во всех его проявлениях, имеет уникальную возможность и нравственную обязанность вычислить, обратившись к истории России с присущей ей спецификой и владея "научным 2 запасом человеческого ума , направление, в котором должна идти наша страна, просчитав, насколько возможно, последствия рекомендуемых шагов. И если В.О. Ключевский имел основание утверждать, что в России "развилась особая привычка к новым эрам в своей жизни, наклонность начинать новую жизнь с восходом солнца, забывая, что вчерашний день потонул под неизбежной тенью", считая причиной этому "недостаток исторического мышления", "пренебрежение к исторической закономерности",3 то современное общество на основе собственного опыта вполне созрело для того, чтобы жить под лозунгом "без прошлого нет будущего". Наукой доказано, что углубление и изменение наших представлений о прошлом влияет на обыденные и научные типологии, применяемые человеком в общении со своими современниками, и в этом смысле можно говорить о непрямом, но всё же активном воздействии прошлого на настоящее, т.е. прошлое в определенном смысле имеет будущее. Оно возвращается не просто потому, что является образцом, которому следуют традиционные формы действия, но потому что способно, самоизменяясь (в результате усилий историков и по мере своего прирастания), воздействовать на типические формы деятельности в настоящем4 Вопрошающий историк рано или поздно получает ответ из прошлого. Как писал М.М. Бахтин, - ".в истории нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения".5

Ситуация, когда, как отмечено в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента 17 декабря 1997 г., "ещё недостаточно устойчивы позитивные тенденци во внутреннем развитии государства и общества." и "увеличение удельного веса населения, живущего за чертой бедности, расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, усиление социальной напряженности., как следствие кризисного состояния экономики, несет угрозу безопасности России в социальной сфере",6 ставит историков перед гражданской обязанностью обращения к тем пластам и явлениям в социальной истории России, изучение и осмысление которых будет работать на новую Россию, каждый гражданин которой сможет реализовать своё право на достойную жизнь, осознавая при этом и реализуя свои гражданские обязанности. В этих условиях исторический опыт становления и эволюции такого социокультурного феномена как российское благотворение, отвергнутого в качестве предмета научного интереса историками времени коммунистического строительства, провозглашавшего своей целью "наиболее полное удовлетворение материальных и духовных потребностей каждого человека",7 приобретает, на наш взгляд, особую значимость.

Актуальность исследования благотворительности в социальной истории дореволюционной России в аспектах мировоззренческом и конкретно-исторической практики очевидна по ряду причин.

Во-первых, благотворительность стала частью российской культуры, её традиции имеют столь глубокие корни, что можно говорить об определенном образе жизни в дореволюционной России, основанном на милосердии и особых духовных началах заботы о ближнем, в чем так нуждается Россия современная. Ведь в кризисном социуме, когда экономическое и социально-политическое бытие наполнено трудностями, противоречиями и нестабильностью, именно культура, по А. Камю, является достойным способом выживания человека, ибо в ней концентрируются не только опыт успехов, но и уроки поражений и мужества полноценно жить в ситуации абсурда и хаоса.8

Во-вторых, объективное изучение и освещение истоков, сущности, видов и форм благотворительной деятельности в России, как результата реализации определенных функций такими социальными институтами, как церковь и государство, такими социальными стратами, как сословия, равно как отдельными личностями и общественными объединениями, дает богатейший материал для критического осмысления и использования в нынешних, столь непростых условиях, когда полярными стали не только взгляды, но и материальное положение различных слоев населения, когда такие социальные патало-гии, как нищенство, беспризорность, проституция и другие, вызванные безработицей, миграционными процессами, социальной фрустрацией в обществе, увеличивают ряды нуждающихся в социальной заботе в геометрической прогрессии в то время, когда необходимой помощи лишены даже те категории нуждающихся, в отношении которых декларирована ее обязательность. Это важно не только с точки зрения организации элементарной заботы о нуждающихся членах общества, имеющих на это право по факту самого существования, но и с точки зрения изучения исторического опыта, положительного и негативного, в деле организации и регулирования процесса общественного и государственного благотворения в России, ведь не секрет, что именно социально-ориентированная политика ряда крупнейших государств Европы и США, взятая на вооружение правительством этих стран по следам Октября в России, позволила избежать назревавших там социальных взрывов.

В-третьих, особую актуальность проблеме мировоззренческих основ, истории и практики благотворительности в нашей стране придают, на наш взгляд, нравственные характеристики предмета исследования. Известно, что человек - "открытое существо", он обречен на свободу выбора. Но выбор этот возможен и в восходящем направлении культурного совершенствования, и по пути нисходящему, в виде вторичного одичания путем снятия с себя "культурных одежд", содержащих нормативы и определенные запреты -границы человеческой деструкции. Причем, если первый путь требует значительных усилий, то второй реализуется при простом снятии воспитания (образования) А учитывая, что природа не дала человеку достаточных механизмов торможения, и эти механизмы человек выработал исторически, а заключены они в морали и в культуре в целом, то их защитно-воспитательную силу, особенно в условиях кризиса, необходимо поддерживать и стимулировать. Наглядное описание нравственного примера - один из самых действенных приемов в воспитании. Объективно воссозданная историческая картина благотворения в России дает богатейший материал для превращения нравственного воспитания в практическую школу благонравия, в чем так нуждается наше общество, особенно юная его часть. Пробуждение потребности быть нравственнее может стать началом нравственного, а затем и политического возрождения России.

Исходя из вышеизложенного, мы посчитали необходимым в качестве объекта исследования избрать феномен российской благотворительности в процессе его исторического развития как сферу реализации ряда функций таких социальных институтов, как церковь и государство, проследив при этом её эволюцию от освещенной религией личной потребности в акте благотворения через сословную легитимную обязанность к осознанному гражданскому долгу. Декларирование объекта исследования в связи со сложностью самого феномена благотворения и многообразием его понятийного оформления обязывает нас изложить наше понимание "благотворительности" как понятия.

В.О. Ключевский писал: ".благотворительность", - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают".9 Действительно, если в русской православной литературе под благотворительностью обычно понимают ".свободную, основанную только на чувстве любви к другому, деятельность, которая направляется на возвышение его духовного и материального благосостояния",10 то современные светские энциклопедические издания трактуют благотворительность как ".помощь нуждающимся со стороны общественных организаций, государственных учреждений, церкви и частных » и лиц .

Вторая половина XIX века, ставшая временем становления российского гражданского общества, дала начало дискуссии о месте, смысле, роли и задачах феномена российского благотворения в дельнейшем развитии страны, что вызвало и весьма продуктивные попытки уточнения понятийного аппарата. В условиях исторически подготовленного разнообразия форм и методов благотворительной деятельности в России на фоне стремления формирующегося гражданского общества занять свою, отличную от государственной, нишу в сфере благотворения, отдельные участники дискуссии предлагали свои определения благотворительности, с выделением, как правило, в качестве самостоятельной дефиниции термина "общественное призрение". Так, например в энциклопедическом словаре Гранат в статье А. Борового благотворительность, "как форма помощи", называется "самым элементарным, непосредственным и добровольным актом помощи, которую оказывают неимущим частные лица и общества", но при этом подчеркивается её, в отличии от "обязательного общественно-государственного призрения", факультативный характер.12 В Большой Энциклопедии под ред. С.Н. Южакова и П.Н. Милюкова "принудительному общественному призрению" и "добровольной благотворительности" также отводят разные ниши: ".общественное призрение исходит из сознания невозможности со стороны известного строя дать средства существования всем гражданам, и поддержка, им оказываемая, осуществляется в интересах государственного преуспеяния и общественного благополучил", а ".Благотворительность добровольная есть проявление индивидуального гуманного чувства, возникающего на почве отношений между благотворящим и благотворимым.".13

Обозначенная и достаточно мотивируемая в названных изданиях градация понятий вполне правомерно натолкнула современных исследователей в условиях практического отсутствия в советской лексикографической среде интереса к разработке дефиниций благотворительности (исключение составил Словарь русского языка (1981 г.), где под благотворительностью понимается ".B буржуазном обществе: оказание частными лицами материальной помощи неимущим; филантропия"14), на продолжение традиции дифференциации семантического значения терминов, касающихся проблем благотворительности, имея в виду "строгую функциональную направленность каждой из дефиниций".15

Вполне понимая и принимая авторский выбор в ситуации, когда предметом исследования является одна из сторон благотворительной деятельности, имеющая собственные характеристики, объединяемые либо субъектом, либо объектами благотворения, считаем необходимым дать своё понимание благотворительности, имея в виду обозначенный нами выше объект исследования.

Избрав объектом исследования феномен российской благотворительности в процессе его исторического развития как сферу реализации ряда важных функций церковью и государством, равно, как личностью и обществом, и имея в виду, что в основе её лежит милосердие как сущностная интенция, способность к сочувствию и готовность к оказанию материальной помощи, поддержки страдающему,16 определим благотворительность производным понятием, фиксирующим социальное действие по реализации определенных институальных, общественных или частных усилий этой помощи, поддержки, в виде системы "основанных на чувстве дружелюбия действий, имеющих целью оказание помощи слабым членам общества, лишенным, по той или иной причине, возможности собственными силами обеспечить себе

17 минимум средств существования".

Учитывая наметившуюся в ряде современных исследований тенденцию усматривать "сущностную близость, родство понятий "благотворительность" и "меценатство", отметим, что обозначенный и обоснованный нами выше подход к трактовке термина "благотворительность" предполагает четкое разделение в понимании сущности этих социальных явлений, как имеющих разные социально-культурные предпосылки и реализующихся в практически непересекающихся сферах социальной жизни.

Цель диссертационного исследования в соответствии с вышеизложенным состоит в том, чтобы изучить и проанализировать исторический опыт и мировоззренческие основы генезиса и эволюции феномена благотворения в социальной истории дореволюционной России путем решения следующих задач:

• разработки теоретического обоснования благотворительности как социокультурного феномена;

• критического изучения и освещения историографических основ проблемы российской благотворительности, как теоретического ориентира для современных исследователей;

• изучения генезиса и эволюции древнерусской благотворительности как социального процесса в истории реализации русской православной церковью её морально-этической и нормативно-ориентирующей функцией,

- выявления, в связи с этим, духовных истоков и основ древнерусской благотворительности;

- изучения нищенства в Древней Руси, как основной социальной патологии, в качестве причины, объекта и следствия благотворительности;

- анализа сущности, места и роли идеологии нищелюбия в истории взаимоотношений двух основных социальных институтов - государства и церкви - в условиях становления российского самодержавия;

• изучения и осмысления истории и особенностей складывания и реализации монополии государства на идеологию и практику благотворения,

- анализа, в связи с этим, основных тенденций и этапов в законодательно-административной деятельности государства в сфере социальной помощи нуждающимся, их обусловленности традициями древнерусской благотворительности, потребностями модернизируемого государства и спецификой государственного строя;

- изучения истории, принципов создания и результатов функционирования наиболее оптимальных форм реализации государственной политики в создании системы организационного благотворения в России;

• изучения и анализа истории, форм, особенностей и результатов благотворительной деятельности как части процесса общественной самоидентификации в условиях становления гражданского общества в России, в том числе, за счет

- анализа сущности, особенностей, преимуществ и недостатков земской благотворительной деятельности;

- обращения к феномену внутрисословной благотворительности;

- изучения и анализа форм, особенностей и результатов частной благотворительной деятельности в России XIX - начала XX веков с учетом активизации общественной самодеятельности и специфики взаимоотношений государства и общества,

- определения места филантропии в либеральных и радикальных общественных концепциях и сущности общественной идеи благотворения в России с конца 60-х годов XIX века.

Хронологические рамки исследования в силу особой социокультурной сущности объекта исследования и длительной истории его эволюции, модификации его количественных и качественных характеристик, охватывают период с X до начала XX века. Если X столетие открыло процесс активной христианизации Руси, заложив тем самым основу благотворительности как результата освященной религией осознанной рефлексии социума на последствия проявления дихотомии "бедность - богатство", то период с 1914 по 1917 годы - это постепенное сужение сферы функционирования благотворения как особого регулирующего социального механизма от преимущественного развития видов и форм благотворительности, характерных для экстремальных условий военного времени, до полного отрицания её необходимости в родившемся государстве, основной целью которого декларировалось установление социальной справедливости.

Всё вышеизложенное, несмотря на популярные сейчас в современной зарубежной науке заявления о "бесконечности интерпретаций, когда ни один вывод, по определению, не конечен и не может стать истиной в конечной инстанции, и задача . заключается в том, чтобы представить набор точек зрения о социальной реальности, отражающих её сложность и многообразие и тем самым способствующих более глубокому её пониманию", а значит выбор собственной позиции осуществляется рефлексивно, с пониманием

18 относительности принятой интерпретации", утверждает нас во мнении, что историк должен исходить из принципа адекватности познавательных средств исследуемому материалу, имея в виду, что лучшей может быть признана концепция, которая при прочих равных условиях способна интегрировать наибольшее число подходов, найти возможность их соединения и соподчинения. Поэтому, положив в основу нашего методологического видения принцип плюрализма, означающий, в широком смысле, свободу выбора методологической ориентации, в узком смысле - взаимодействие различных познавательных средств на основе принципа дополнительности, мы, тем не менее, в качестве методологических и теоретических ориентиров избрали методологии социального познания М. Вебера, 3. Дюркгейма, П. Сорокина, К. Маркса, в основе которых лежат ряд закономерностей общественного развития (теория социального действия, концепция социологических и исторических идеальных типов, структурно-функциональный анализ) и теорию системного подхода к анализу социальной действительности. Идеи и подходы концептуального характера Н. Бердяева, И. Ильина, В. Ключевского, С. Соловьева и др., как и работы современных отечественных и зарубежных ученых по тео

19 рии и методологии историческои науки, изученные нами с позиции названных выше методологических ориентиров, позволили при этом придерживаться историософии, которая отвергает социальную пристрастность ученого, абсолютизацию роли классового фактора в общественном развитии, признает в нем действие таких детерминант (наряду с социально-экономическим фактором), как национальный, религиозный, иррациональный моменты; учитывает то, что в историческом движении может в принципе иметь место не только закономерность, но и альтернативность.

Основными познавательными принципами, которыми мы пользовались, конкретизируя философский методологический пласт, были: а) объективность; б) историзм; в) полный учет социально-субъективного в предмете исследования и максимально возможная нейтрализация предвзятого отношения ученого при интерпретации и оценке фактов. Кроме перечисленных научных принципов, мы старались придерживаться такой установки морально-этического свойства, как принцип корректности и деликатности в оценке фактов.

В силу того, что методологические принципы реализуются в научном труде как через совокупность функций, требований, так и через систему методов, в нашей работе мы используем как методы специально-исторические: диахронный, сравнительно-исторический, синхронный, актуализации, проблемно-хронологический, так и общенаучные: классификации, статистический, структурно-системный.

Не претендуя на исчерпывающую полноту выбора методологических ориентиров и начиная исследование в малоразработанной области современного научного исторического знания, мы вынуждены констатировать, что степень разработанности проблемы в советской историографии не поддается оценке из-за практического отсутствия интереса к проблеме или её замалчивания. И, наоборот, масштабы наработок в различных отраслях дореволюционного российского обществознания по проблеме российской благотворительности таковы, что требуют углубленного изучения и обобщения на уровне отдельного раздела исследования (см. 1.2.).

Источниковая база исследования. Основными источниками для изучения заявленной проблемы стали: собрания русских летописей, законодательные акты и правовые документы российского государства и церкви, опубликованные статистические и информационные сборники и обзоры, материалы ряда центральных и местного архивов, материалы периодической печати, житийная и эпистолярная литература.

Одним из первых исторических свидетельств, отразивших призрение страждущих на Руси являются русские летописи. Их можно найти в полном собрании летописей (ПСЛ), издавашихся по высочайшему повелению археографической комиссией в Санкт-Петербурге в 1897 - 1906 гг. (Т.1 - 13); полном собрании русских летописей, подготовленном и изданной в 1962 - 1989 гг. (Т.1 - 38) (ПСРЛ), а именно, в Лаврентьевской летописи М., 1962. Т.1. С.140, 148, 164-165; Ипатьевской летописи /ПСРЛ/ М., 1962. Т.2. С.178; Патриаршей, или Никоновской летописи /ПСРЛ/ М., 1965. Т. 9-10. С.85 и др.

Источниками правового характера, несущими информацию об утверждении и развитии благотворительности в Древней Руси, послужили

Русская правда" Ярославичей, церковный Устав князя Владимира, Судебник

20 великого князя Ивана III и Ивана Грозного. В силу того, что все шаги, даже ничтожные, в сфере благотворения со времен Петра 1 обеспечивались в законодательном порядке высочайшими Указами, и основного нормативного документа, регулирующего все вопросы благотворительности в стране, не существовало вплоть до 1892 года, вся информация по этому поводу сосредоточена в Полном собрании законов Российской империи (пережившем три 2.1 издания) как в виде указов по отдельным случаям и проблемам благотворения, так и в виде составных частей основополагающих для социальной истории России документов как-то: Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 года,22 Земское положение 1864 года,23 Городовое положение 1870 года24 и др. Устав об общественном призрении, изданный в 1892 г.25 и ставший базовым документом, регулирующим благотворительную деятельность в стране, а также Нормальные и Примерные уставы, разработанные Министерством внутренних дел для отдельных типов благотворительных организаций с целью упрощения процедуры их открытия, и многочисленные правила, принятые для регламентации различных сторон филантропической деятельности в России в конце XIX - начале XX вв., завершают перечень официальных нормативных документов, составивших отдельную группу источников по проблеме.

К следующей группе источников необходимо отнести материалы и документы, хранящиеся в архивных учреждениях: Центральном историческом архиве г. Москвы (ЦГИАМ), Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) и Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК). Выбор этих архивов обусловлен стремлением работы с документами и материалами, позволяющими не только смоделировать историю благотворительности через обращение к фактам создания и деятельности благотворительных заведений, учреждений и обществ на примере не только столицы, но и провинции, но и убедиться в объективности и полноте той открытой информации, степень наличия которой в статистике и материалах общероссийских исследований, а также многочисленных отчетах и сообщениях в периодике и официальных юбилейных изданиях, как и трудах государственных и общественных деятелей на этом поприще, в несколько раз превосходила на рубеже веков масштабы информации по любой другой проблеме социальной, экономической и политической жизни Российской империи. В Государственном архиве Ставропольского края исследовались фонды: "Кавказский приказ общественного призрения (1804 - 1847), Ставропольский приказ общественного призрения (1847 - 1913) " (ф. 240), "Ставропольский губернский комитет Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам" (ф. 116), "Ставропольский губернский попечительный о тюрьмах комитет" (ф. 296), "Ставропольское епархиальное попечительство о бедных духовного звания" (ф. 364), "Попечительный совет Ставропольской гимназии Св. Александры, г. Ставрополь н/К" (ф. 788), "Ставропольское общество помощи бедным. Ставрополь н/К" (ф. 365); "Ставропольский временный благотворительный комитет для пособия пострадавшим от неурожая" (ф. 829); "Канцелярия Ставропольского губернатора (ф. 101) и ряд других фондов. Отметим, что на обложках ряда организаций благотворительного характера рукой советского архивариуса выведена фраза "учреждение, маскировавшее царским режимом угнетение народа", и дела эти до момента нашего знакомства с ними вос-стребованы не были. В Центральном государственном историческом архиве г. Москвы мы обращались к статистическим отчетам Московского приказа общественного призрения за 1880 - 1885 гг. (ф. 56), к фонду "Попечительный совет общественного призрения в Москве" (ф. 177), фонду 108, содержащему материалы по истории Московского Воспитательного Дома, организации Варваринского сиротского дома в Москве. Материалами по истории Московского Воспитательного Дома, как и фрагментам переписки И.И. Бецкого, стоявшего у истоков создания последнего, обладает и Российский государственный архив древних актов (ф. 119 - т.н. портфели Миллера), а в фонде "Внутреннее управление" (ф. 16) РГАДА сосредоточены малоизвестные документы по истории ряда благотворительных акций в обеих столицах. Ф. 728 РГАДА дает отрывочную информацию о деятельности Марии Федоровны на ниве благотворения, тогда как архив Российской Федерации имеет в своем активе фонд "Императрица Мария Федоровна" (ф. 663), с богатейшим информационным материалом о её жизни и деятельности во главе благотворительного ведомства.

Солидную по масштабам, качеству исполнения и количеству информации, как мы и отмечали выше, группу источников по истории и проблемам российской благотворительности составляют опубликованные отчеты, обзоры, статистические и информационные сборники. Разрешительный характер и сложная процедура открытия любых видов благотворительных заведений и организаций подразумевал и постоянный последующий контроль за их деятельностью, что вызывало к жизни массу документов отчетности, предоставляемой по инстанциям и обязательной к опубликованию. Наличие подробной статистики и заинтересованности ведомств, "на особых основаниях управляемых" (Ведомство учреждений Императрицы Марии и др.) в рекламе филантропической деятельности со стороны государства в первую очередь, способствовали активному её изданию в различной форме как под патронажем Высочайших благотворителей (чему уделяется подробное внимание при проведении историографического исследования), так и по инициативе губернаторов.

Пятая группа источников - это опубликованные в большом количестве документы разного рода благотворительных организаций, юбилейные обзоры и очерки деятельности, издававшиеся самими обществами. К таковым как дающим представление о характере и содержании деятельности благотворительных организаций, мы бы отнесли опубликованные документы Всероссийского Союза учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению и Московского городского благотворительного Совета, как и материалы съездов 1910 и 1914 годов по проблемам благотворительности и общественного призрения в России, проводившихся под эгидой Министерства внутренних дел.

Ещё одна также объемная и информационно насыщенная группа источников, - это периодическая печать. В историографическом обзоре мы более подробно рассмотрим историю издания и структуру специальных журна

11 лов, посвященных благотворительности, здесь же отметим, что проблемы филантропической деятельности поднимались и расматривались и другими журналами, отражая на рубеже веков и различные взгляды на неё (об этой дискуссии подробно - в IV главе). Страницы газет, как столичных, так и губернских, также содержали многоплановую информацию о различных сторонах благотворительной деятельности.

Особая мировоззренческая и практическая роль русской православной церкви в создании и укреплении традиций российской благотворительности, а также её непосредственная активная благотворительная деятельность, предопределили необходимость выделения группы источников теолого-теоретического и церковного характера. К первого рода источникам относится Евангелие, "святоотеческая" духовно-нравственная литература, древнерусская "церковно-учительная" литература, ко второй - консисторские дела и статистика по церквям и церковным школам.28

Ориентация на вышеизложенное позволила в процессе исследования достичь результатов, которые заставляют говорить о новизне диссертационного исследования. Она заключается в том, что

• впервые в современной отечественной историографии предпринята попытка изучения феномена российской благотворительности, его мировоззренческих основ и конкретно-исторического опыта осуществления через реализацию основных функций такими социальными институтами, как церковь и государство, при одновременном изучении её эволюции от освященной религией личной потребности через легитимную сословную обязанность к осознанному гражданскому долгу;

• на основе толерантности к богатому дореволюционному наследию в области теоретических изысканий по проблеме истории и практики отечественного благотворения использованы методологические подходы, учитывающие социокультурную специфику изучаемого феномена и длительность процесса его эволюции;

• выработано теоретическое обоснование благотворительности как социокультурного феномена;

• в научный оборот впервые введен специфический пласт архивных источников, не востребованный ранее в силу подхода к нему, как к "маскирующему буржуазную действительность";

• в результате подхода к изучению благотворительности как социального действия значительно дополнена историческая картина деятельности русской православной церкви в реализации присущих ей морально-этической и нормативно-ориентирующих функций, и деятельности государства как инициатора, законодателя и исполнителя в создании и регулировании организованной системы благотворения в стране;

• анализ частной инициативы в сфере российского благотворения в XIX - начале XX веков позволил дополнить историческую картину и выявить ряд особенностей становления гражданского общества в России;

• анализ мировоззренческих и идеологических основ процесса благотворения в стране на различных его этапах позволил значительно расширить представления о путях и особенностях оформления российской политической культуры, представляющей собой сложный комплекс идей, принципов, стереотипов, традиций, в центре которого стало государство с его довлеющим влиянием на все сферы жизни общества;

• исследование истории дореволюционного российского благотворения в социоисторическом ракурсе позволило выявить и обосновать тенденции и перспективы реформирования и развития системы социальной помощи в условиях современной России;

• исследование дало результаты, которые могут послужить основой для построения инновационной социологической концепции, осмысливающей широко, масштабно и систематизировано сущность, статус, социальную роль, характер, особенности, структуру, общественный вес и воздействие социальной помощи и защиты в условиях социального неравенства.

Практическая значимость исследования обусловлена, во-первых, насущной потребностью в исследовании и обобщении исторического опыта российского благотворения в настоящий переломный период русской истории, которую испытывают федеральные органы власти как при формировании правильного внутриполитического курса вообще, так и при выработке приемлемых подходов к развитию социальной сферы, в частности. Данное исследование, во-вторых, может прослужить подспорьем, в виде систематизированной в условиях социоисторического подхода базы данных и полученных научных результатов, для других отраслей науки (социология, социальная психология, социология управления, политология и др.) при изучении вопросов, связанных с различными сторонами социальной работы, управления социальной сферой, выработкой современной национальной или государственной идеи и т.д. Практическая значимость данного исследования, в-третьих, подтверждена трехлетним вузовским опытом использования как материалов и научных результатов диссертации в преподавании курса "История культуры России", спецкурсов по истории благотворительности и социальной работы в России, так и предложенного подхода к исследованию генезиса, эволюции и содержания иных социокультурных феноменов студентами и аспирантами в их научно-исследовательской работе.

Апробация исследования. Научные результаты диссертации послужили темой для обсуждения на заседании круглого стола Министерства труда и социальной защиты населения Правительства Ставропольского края. Основные выводы и положения исследования изложены и обсуждены на международных конференциях "Цивилизационный и формационный подходы к изучению отечественной истории: теория и методология" (Москва, 1995); "Царизм и российское общество в начале XX века: новые подходы и задачи изучения проблемы" (Москва, 1998); всероссийских конференциях "Проблемы теории и практики социально-экономических реформ" (Ставрополь, 1993); "Реформы в России: модели и прогнозы" (Ростов-на-Дону, 1994); региональной конференции "Актуальные проблемы политической системы и самоуправления" (Ставрополь, 1994).

Основное содержание диссертации изложено в монографии "Благотворительность в социальной истории дореволюционной России" (М., 1997 г.), а также в статьях и тезисах, изданных в 1993 - 1998 гг., общим объемом 20,0 п.л. Материалы исследования использованы при подготовке учебно-методических материалов и чтении курсов лекций в Ставропольском государственном университете.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и приложений.

1. Цит. по: Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М., 1993, с. 61.

2. Там же, с. 63.

3. Там же, с. 71.

4. См.: Ионин Л.Г. Социология культуры. М., 1996, с. 110.

5. Цит. по: Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979, с. 373.

6. Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Российская газета - 1997 - 26 декабря.

7. См.: Архангельский JI.M. Категории марксистской этики. М., 1963, с. 249.

8. См.: Буева Л.П. Человек, культура и образование в кризисном социуме // Философия образования. М., 1996, с. 79.

9. Цит. по: Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990, с. 77.

10. Кудрявцев А.Н. Исторический очерк христианской благотворительности // Детская помощь -1885 - №10-с. 556.

11. Отечественная история. Энциклопедия в 5-ти томах. М., 1994. Т.1, с. 240.

12. Энциклопедический словарь Гранат. Изд. 7-е, перераб. В 33-х т. Т.6,с. 7-8.

13. Большая Энциклопедия под ред. С.Н. Южакова и проф. П.Н. Милюкова. СПб., 1896. Т.З, с. 294-295.

14. Словарь русского языка. В 4 т. М., 1981. Т.1, с. 698.

15. См., например: Кононова Т.Б. История российской благотворительности и её связь с государственными структурами социального обеспечения. // Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1997, с. 13; Чернецов Н.В. Генезис и эволюция социального призрения России (X - XIX века). // Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1996 и др.

16. См.: Ярская В.Н. Благотворительность и милосердие как социокультурные ценности // Российский журнал социальной работы

1995 -№2-с. 27.

17. Цит. по: Большая Энциклопедия под ред. С.Н. Южакова и проф. П.Н. Милюкова. Т.З, с. 293.

18. См.: Леденева А.В. Предисловие к книге: Современная социальная теория. Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск, 1995, с. 14.

19. См.: Гуревич А.Я. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории 1991; Жуков Е.М. Очерки методологии истории. М., 1987; Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994 и др.

20. Русская правда. Устав Ярослава Владимирова. Харбин. 1926. Вып.1; Церковные уставы древних князей. Харбин. 1928. Вып. 4; Судебник царя и великаго князя Ивана Васильевича. Законы из Юстиановых книг. Указы дополнительные к Судебнику и Таможенный устав. /По списку Попова/. СПб., 1768. 225 е.; Памятники древнерусского права. М., 1843. 315 е.; Стоглав. Казань, 1862.

21. Полное собрание законов Российской империи 1-е собр. СПб., 1830; Полное собрание законов Российской империи. 2-е собр. СПб., 1880; Полное собрание законов Российской империи, 3-е собр. СПб., 1910.

22. Полное собрание законов Российской империи. 1-е собр. Т. 20, СПб., 1830, с. 229-304.

23. Полное собрание законов Российской империи 2-е собр. Т. 39, отд. 1. СПб., 1867, с. 1-14.

24. Полное собрание законов Российской империи 2-е собр. Т. 45, отд. 1. СПб., 1874, с. 821-839.

25. Устав об общественном призрении, изд. в 1892 г. // Свод законов Российской империи. Т. 13.СПб. Б. г.

26. См.: Положения о частных обществах, учреждаемых с разрешения министров, губернаторов и градоначальников. Рига, 1903.

27. Журналы "Детская помощь" (1885 - 1894), "Вестник благотворительности" (1897 - 1902), "Трудовая помощь" (1897 - 1917) и "Призрение и благотворительность в России" (1912 - 1917).

28. Здравомыслов К.Я. Архив и библиотека Святейшего Синода и консисторские архивы. СПб., 1906; Его же. Сведения о консисторских архивах и церковных археологических учреждениях в епархии. СПб., 1908; Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. 1542 - 1732 гг.

СПб., 1868 - 1917. Т. 1-50; Титов А.А. Святейший Синод в первой половине XVIII века. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода. Ярославль. 1908; Церковные школы Российской империи. Извлечение из всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания. Пг., 1899 - 1916. Т. 1-7; Церковные школы Российской империи. Статистические сведения. Разработано в статистическом отделе при Синодальном училищном совете. Пг., 1907- 1916. Т. 1-9.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Покотилова, Татьяна Евгеньевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Задавшись целью изучения и анализа мировоззренчеыц,основ и исторического опыта генезиса и эволюции феномена благотворения в социальной истории дореволюционной России, мы исходили из того, что в основе благотворительности лежит милосердие как сущностная интенция, способность к сочувствию и готовность к оказанию помощи или поддержки нуждающемуся, страдающему. С учетом этого мы выяснили, что благотворительность как социокультурный феномен есть результат присущей социуму рефлексии в процессе создания и эволюции его культуры, элемент, указывающий на одну из особенностей образа жизни, свойственных обществу на протяжении его развития. Во все времена и у всех народов более или менее признавалась обязанность помогать слабым и неимущим, в основе которой - инстинкт защиты и сохранения рода, веками заставлявший человека в качестве члена общества нести все его тяготы и приносить жертвы, чтобы, выжить и пользоваться всеми преимуществами жизни в обществе.

Человек для того, чтобы выжить, вынужден анализировать свою среду, выделять те её элементы, которые необходимы для удовлетворения его инстинктивных потребностей. Этот процесс анализа и выделения есть процесс приписывания значений элементам среды. В данном случае ориентация на значения постепенно привела к тому, что поведение человека в области заботы о ближнем становится осмысленным и понимаемым и для самого действующего индивида, и для наблюдателя. И это - уже смысловая реальность, обусловленная в своем существовании, как таковая, человеческим поведением, часть культурной реальности, родившейся из осмысленного социального поведения и имеющей смысл для каждого человеческого существа.

На ранних этапах становления государственности функции регуляции обозначенной сферы социального поведения, преобладающие действия внутри которой для того периода мы обозначили как "сверхнормативноположительные", были делегированы религиозным структурам как институту морально-этическому и нормативно-ориентирующему и обладавшему монополией на философию милосердия. По мере усложнения общественных связей социокультурное происхождение феномена благотворения необратимо усиливает приобретенный им статус объекта взаимоотношений основных звеньев социальной структуры, всё больше расширяя его регулирующее влияние на область "дозволенно-должного", что находит своё выражение не только в признании государством как социальным институтом и институтом публичного права своей обязанности через все свои структуры определять политику, создавать и контролировать систему помощи нуждающимся с привлечением усилий общества, но и в использовании её в качестве одного из механизмов стабилизации в обществе в условиях социально-экономического неравенства. В этом случае благотворительность как понятие, выражает социальное действие по реализации определенных институальных, общественных или частных усилий помощи и поддержки нуждающемуся.

Как социокультурный феномен, благотворительность нашла обоснование в морали через ряд мировоззренческих принципов, получивших различное оформление в разных культурах. В христианской культуре фундаментом мировоззренческого обоснования основанных на чувстве дружелюбия действий, имеющих целью оказание помощи слабым членам общества, лишенным по той или иной причине возможности собственными силами обеспечить себе минимум средств существования, стали ряд заповедей Христа, получивших в теософской литературе название "Добротолюбие". Русь, принявшая православие, восприняла и христианскую идеологию милосердия и заботы о ближнем.

Но в условиях складывания двоеверного синкретизма учение о братолюбии и милосердии понималось и трактовалось на Руси не только очень широко, но и специфично: милостыне наряду с самим фактом крещения придавалась такая "спасающая" сила, что покаяние, пост, лишение, все другие религиозные таинства уходили на задний план. Абсолютизация спасающей роли милостыни стимулирует серьезную разработку вопроса о ней, как основной заповеди Христа в древнерусских произведениях нравственно-назидательного характера. Лука Жидята, составитель "Изборника 1076 г." и другие закладывают такую основу христианско-идеологического обоснования необходимости милосердия и основной формы его выражения -милостыни, которая не только будет определять деятельность русской православной церкви в области микродименциональной и макродименцио-нальной диаконий, но и сформирует устойчивую традицию к длительному и значительному преобладанию данной формы благотворения как в условиях церковной монополии на руководство делами благотворения в Древней Руси, так и в дальнейшем.

Определив период с X по XVII век в истории российской благотворительности как этап бобственно-церковного благотворения и практического руководства церковью частной и церковно-государственной помощью нуждающимся, мы выяснили, что сфера "микродименциональной" диаконии распространялась при этом на поощрение практики подвижничества в среде иерархов и практическую работу по организации призрения нуждающихся через такие структуры, как монастыри, церковноприходские общины, братства и др., за счет средств монастырей и церквей, взносов прихожан, милостыни и, частично, княжеской и царской казны, путем организации странноприимниц, богаделен, больниц, иногда - школ.

Практика подвижничества в церковной среде, её активное поощрение, давали эффект не только в сфере собственно-церковной благотворительности, но и влияли на эффективность макродименционапьной диаконии, смысл которой в условиях патриархальной Руси сводился, в основном, к воспитанию нравственных побуждений к благотврению через проповедь учения о любви и милосердии. Результаты исследования феномена российской благотворительности в его эволюции дают нам основание считать, что проповедническая деятельность церкви и подвижничество как нравственный пример составили ту часть деятельности русской православной церкви в сфере реализации ею морально-этической и нормативно-ориентирующей функций, степень воздействия которой оказалось не только самой значительной по результатам стимулирования к благотворению и его практическим результатам в период решающих полномочий русской православной церкви в этой сфере, но и стала определяющей в формировании ряда специфических черт складывавшихся и укоренявшихся традиций благотворительности в нашей стране. Этим влиянием мы во многом объясняем отсутствие вплоть до эпохи Петра I более-менее стройной системы в этой сфере социальной деятельности и преобладание благотворительной помощи, главным образом, в её, "наивреднейшей" форме - "ручной" милостыни. Позиция церкви в понимании и трактовке истинно христианской благотворительности как совершаемой свободно, по побуждениям религиозно-нравственным, из истинно христианской любви к ближнему, когда богопротивным считалось исследование причин нищего состояния объекта благодеяния, при одновременной абсолютизации "спасающей" роли милостыни, не только определила специфику содержания традиций древнерусской и российской благотворительности, но и стала одним из серьезных тормозящих социально-экономическое развитие страны факторов. Сопутствующее таким социальным катастрофам космического масштаба, как татаро-монгольские набеги и иго, ряду природных катаклизмов на фоне длительных междуусобиц, нищенство, как социальная паталогия, приобретает в древней Руси огромные размеры и професиональный характер во многом благодаря выше указанной позиции церкви в понимании и трактовке смысла христианской благотворительности. Церковная проповедь получения вечной жизни за счет раздачи щедрой и регулярной милостыни или части своего имущества в пользу бедных и нищих, сформированный в сознании паствы статус святости нищего как заступника перед богом, стимулировавшие непомерный рост и складывание "притворного", т.е. профессионального нищенства и оформленные идеологии нищелюбия, были предметом постоянной рефлексии русской православной церкви. Базовый тезис православного вероучения "церкви богатство - нищих богатство" не только лежал в основе церковного богатства и его неприкосновенности, но и стал веским аргументом в борьбе за власть как внутри церковных структур, так и с государством. Более того, стремление церкви отстаивать свои привилегии с привлечением в качестве одного из средств борьбы идеологии нищелюбия и манипуляции с идей нищелюбия со стороны государства привели к укреплению в общественном сознании патриархального тезиса о богоугодности бедности, тогда как в Европе еще в XIV - XV веках начинает складываться понимание того, что признак господнего расположения - богатство, а бедность - это ад на земле, что отвечало потребностям времени начала зарождения буржуазных отношений.

Итак, до конца ХУ11 века призрению бедных в России не только не придается общегосударственного, но даже и местного значения, - оно, в большинстве своем, носит характер частной благотворительности при господстве формального взгляда на милостыню, как на доброе дело само по себе, которую следует подавать "ради души спасения", хотя непомерно развитое нищенство, а также превращение церкви в институт, соперничающий со светской властью по количеству собственности и власти, заставляет набирающее силу государство приступить к ограничению власти церкви, в том числе и в области благотворения. Начиная со Стоглавого Собора 1551 года прослеживается становление и укрепление светских тенденций в организации забот о нуждающихся. Сильно распространенное нищенство и однобоко развиваемая благотворительность в условиях , когда Россия стояла перед необходимостью быстрой и всесторонней модернизации, заставляет русских государей, начиная с Федора Алексеевича, приступить к созданию организованной и регулируемой системы благотворения в стране, в основу которой были положены мероприятия, направленные на борьбу с нищенством через репресии как к берущим, так и дающим милостыню, и через привлечение работоспособных к труду, а также организация системы призрения всех категорий нуждающихся как в создаваемых государственных заведениях призрения, так и с использованием церковных структур.

Государство взяло на себя функции законодателя, распорядителя и исполнителя в деле постановки и функционирования создаваемой системы благотворения, носившей чисто государственный характер при окончательной ликвидации монополии руской православной церкви на практическое руководство делами благотворения в стране. Как социальный институт, вос-стребованный в условиях становления и укрепления российской государственности в качестве одного из главных средств ретрансляции и освоения социального опыта и удовлетворения новых социальных потребностей, церковь в условиях абсолютной монархии сохраняет за собой монополию на идеологию благотворения, основные позиции которой, несомненно, даже в условиях обмирщения сознания, придадут специфику как государственной идеологии и практике организации заботы о нуждающихся, так и выработке общественной идеи социальной помощи. Более того, в условиях социально-экономической отсталости и сохранившейся религиозной монополии на идеологию благотворения церковные структуры, в различные периоды в разной мере, будут восстребованы государством в качестве одного из источников финансирования благотворительных мероприятий государства и как часть механизма практической реализации государственной политики в сфере государственного благотворения.

Это практикуется, естественно, и в эпоху Петра 1, впервые реализовавшего на практике государственный интерес к созданию законодательной, административной и финансовой базы для борьбы с нищенством, проведению предупредительной, профилактической благотворительности и организации призрения категорированных нуждающихся в создаваемых государством определенных типах заведений. Мы убедились, что несоответствие масштабов государственных устремлений Петра состоянию экономики и культуры России, прочность традиций нищелюбия в общественном сознании, а также действие государственной власти по утвердившейся в российской социальной истории схеме использования лишь административных усилий при отсутствии, в данном случае, значительных общественных устремлений, привели к тому, что система организованного призрения, заложенная Петром Великим, складывается лишь в период правления Екатерины 11, окончательно оформившись к 1775 году, в результате создания Приказов общественного призрения.

В силу того, что упомянутые действия Петра 1 в его попытке придать заботе о ближнем организованность носили полицейско-государственный характер, они не оставили равнодушными представителей передовой части русского общества, заставив их по-новому взглянуть на необходимость и перспективы становления системы социальной заботы о страждущих, соотнести их с патриархальными традициями российской благотворительности. Частичная секуляризация идеи милосердия в условиях увлечения передовых людей идеями европейских просветителей соответствует планам Екатерины Великой, как просвещенной монархини, по выработке такого внутриполитического курса, который соответствовал бы как потребностям социально-экономического развития страны, так и желаниям самой императрицы содействовать счастью и благосостоянию народа. Что и нашло выражение как в идеологической, так и законодательно-административной деятельности государства в сфере заботы о нуждающихся во второй половине ХУ111 века: в разработанной Екатериной 11 концепции правового обеспечения общественного призрения во внутриполитическом курсе Российской Империи фактически признавалась обязанность государства заботиться о подданных, как благополучных, так и «недостаточных», и намечалась система мер в области организации государственной помощи нуждающимся, нашедшая свое практическое воплощение в создании Приказов общественного призрения. Издание 7 ноября 1775 года Учреждения о губерниях, которым осуществление руководства помощью нуждающемуся населению через заведения общественного призрения (богадельни, сиротские дома, работные дома, больницы и дома для умалишенных) и на основании определенных капиталов было возложено на Приказы общественного призрения, фактически означало, что государство официально признало необходимость и взяло на себя обязанность заботиться о наиболее незащищенной части общества, выполняя этим одну из своих важнейших социальных функций. Централизация управления благотворением наряду с созданием местных органов по призрению была лишь частью создаваемой системы благотворения, - она подразумевала также полное осуждение и запрещение нищенства; его исследование и категорирование; принуждение к труду работоспособных нищих; определение государством круга мер и норм призрения и определение обязанностей по сословному и иному призрению в сельской местности и городах. Именно благодаря и в условиях оформившейся при Екатерине 11 системы государственного благотворения сложились две основные его формы: открытое призрение и закрытое призрение. Более того, под патронажем Приказов общественного призрения, имевших к 1825 году 25 миллионов собственных капиталов,4 создавались и функционировали учебно-воспитательные, лечебные, богадельные, исправительные заведения, работные и ремесленные дома; осуществлялась выдача пособий нуждающимся и раздача "кружечных" денег. В 1857 году количество людей, живших за счет благотворительности по линии Приказов общественного призрения, определялось в 241 тысячу человек, и ежегодно, накануне крестьянской реформы 1861 г., Приказы Общественного призрения тратили на закрытое и открытое призрение около 3 миллионов рублей серебром.

Но рализация идеи призрения как отрасли государственного управления, подчинение конфессиональной благотворительности патронату государства при разрушении привычных институтов благотворения в виде монастырской и приходской помощи, несмотря на относительную самостоятельность Приказов общественного призрения и определенное финансирование, приведя к оформлению довольно четкой структуры институтов помощи, не удовлетворило потребностей в этой помощи. Отсталая экономика, бюрократизация всех сторон жизни, изоляция общества от решения государственных и любых иных проблем не позволяли определившейся системе благотворения быть действенной и результативной. Лишь внесение общественного элемента в дело организованного призрения могло бы вдохнуть в него жизнь. Но отношение к подданным, как к пассивным исполнителям повелений власти, повлекло за собой отделение общественной деятельности от государственной в условиях политического строя, основанного на системе недобровольных объединений (сословных, общинных и других). Свидетельством определенного понимания "просвещенными" монархами важности общественной инициативы стало, наряду с попыткой Екатерины превращения Приказов общественного управления в представительные учреждения, издание в 1782 году Устава благочиния, в котором на определенных условиях разрешается создание общественных организаций, а также просветительская политика Александра 1. В сфере благотворения это выразилось как в организации и энергичной работе учреждений, "на особых основаниях управляемых" (Императорское Человеколюбивое общество, Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны и другие), носивших полуобщественный, полубюрократический характер, так и в рождении первых общественных благотворительных организаций, хотя долгое время число их было невелико.

Учреждения, "на особых основаниях управляемые", существенно дополняли деятельность Приказов общественного призрения. Вызванные к жизни на рубеже ХУ111 - XIX веков дальнейшим социально-экономическим развитием страны и малоэффективностью патронируемой Приказами общественного призрения системы государственного благотворения, они соединили в себе восстребованые временем активное привлечение общественного элемента в дело организованной заботы о нуждающихся с одновременно осуществляемым четким контролем за их дятельностью со стороны государства в лице представителей царствующего дома или сановитых чиновников. Функционировавшие в условиях монархического строя, эти ведомства полубюрократического, полу общественного характера по размаху, результатам и разнообразию форм своей деятельности явились, на наш взгляд, своего рода стандартом или оптимальной моделью в миниатюре той системы благотворения в России, создание и деятельность которой в масштабах всей страны отвечала бы как её потребностям, так и характеру её государственного устройства. Это достигалось за счет государственной, в лице представителей власти, инициативы в деле их создания, государственным характером управления их деятельностью, государственно-частным характером их финансирования, активного участия именитой общественности и привилегированного положения данных учреждений.

Указанные выше направления и результаты стабилизирующей деятельности российского государства в социальной сфере складывалась в условиях его жесткой нормативно-санкционирующей деятельности, характеризовашейся, с одной стороны, значительным вниманием к детальной законодательной регламентации организации и деятельности благотворительных организаций и учреждений, начиная с разрешительного характера всех благотворительных начинаний и заканчивая подробной ежегодной отчетностью как условием продолжения деятельности на благотворительном поприще, с другой, - изначально заложенным в дело организованной работы по оказанию помощи нуждающимся принципа сословности, отсутствием даже намека на попытку нормативного обращения к принципам организации данной сферы социальной деятельности на иных, соответствующим требованиям меняющихся в условиях капитализации экономики и усложнения общественных связей, основах. Анализ большого количества законодательных актов, касающихся как отдельных частных, так и наиболее общих проблем в сфере благотворения, который мы вынуждены были провести в силу отсутствия до момента издания в 1892 году Устава об общественном призрении единого законодательства, как и ряда крупных базовых юридических актов таких, как Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, Земское положение 1864 года и Городовое положение 1870 года, в связи с исследуемой проблемой показал, что интересы и характер политического режима, даже в условиях проводимых со второй половины XIX века реформ, тормозили совершенствование и активизацию деятельности сложившейся системы благотворения в России, особенно в части её оживления за счет общественной самодеятельности, явившейся одним из результатов процесса становления гражданского общества в России.

В условиях капитализации экономики и монополии абсолютной власти на политическую деятельность сфера благотворения становится той областью, где тенденция закономерной активизации общественной жизни могла бы счастливо для государства с административно-полицейским режимом реализоваться в приемлемых формах и с желаемым эффектом; именно этим мы объясняем направленность родившихся земских и городских органов самоуправления на решение проблем в здравоохранении, народном образовании и социальной помощи. Земская система помощи как всесословная, несмотря на отсутствие у земств и городских общественных управлений реальной самостоятельности, достаточных средств, действие устаревшего законодательства по поводу благотворения, оказалась значительно более эффективной по сравнению с приказной благотворительностью: так, например, в губерниях, где к 1900 году ещё действовали Приказы общественного призрения, расходы на призрение составляли в среднем 8125 рублей на губернию в год, а в земских губерниях 45.438 рублей в год (а с учетом расходов на предупредительную и иную помощь нуждающимся, - 104. 044 рубля в год). Понимая, что для такой огромной страны в условиях усиливающихся противоречий в экономике и углубления пропасти между богатством и нищетой этого было недостаточно: если считать население России равным на рубеже XIX - XX веков 128 миллионам человек, то здесь тратилось на дела благотворения и общественного призрения 9 копеек в среднем, тогда как в Англии и Франции, например, соответственно 3 рубля (0,31 ф.с.) и 1 рубль 20 копеек (3,34 франка), отметим, тем не менее, что проведенный нами анализ содержания и специфики работы земств в области общественного призрения доказал несомненное преимущество земской системы организации и управления общественной помощью социальнонедостаточному населению по сравнению с приказной.

В условиях вызванных реформами второй половины XIX века существенных изменений в социальной статификации российского общества, усиления несовпадения традиционных социальных слоев и институтов и тех новых функций, которые им пришлось выполнять, чтобы соответствовать изменившимся условиям, изменения роли и целевой ориентации различных групп в обществе, перенос основного центра тяжести социальной заботы на земства был необходимым и закономерным. Довольно успешная направленность земских органов на решение проблем народного здравоохранения позволила освободить городские, сословные и иные учреждения от забот о нем, дав, в свою очередь, им большую возможность обратить внимание и освободить больше средств на дела, относящиеся непосредственно к сфере общественного призрения. Появившись, как органы самоуправления в первые годы крестьянской реформы, земства получили больший контингент нуждающихся в помощи, что заставило земских деятелей серьезно заняться организацией профилактики нужды. Неоценима работа, проведенная земскими деятелями в сфере научной разработки категорийных характеристик нуждающихся. Всё это делалось за счет и при широком привлечении к участию в делах благотворительности активной части общества. Но, в силу специфики российского политического строя, выражавшейся, с одной стороны, в боязни государством общественной инициативы и активности, с другой, - в отсутствии правовой культуры и развитого правосознания в российском обществе, незаставившие себя ждать контрреформы в области местного самоуправления постепенно превратили земские и городские органы самоуправления в часть государственного аппарата, что, при крайней ничтожности их средств для благотворения, лишало их и общественной поддержки, хотя смысл и традиции российской благотворительности, а также размеры нужды требовали привлечения как можно более широкого круга участников.

Если активность земской благотворительной деятельности упала вследствие упомянутых контрреформ в области местного самоуправления, то внутрисословное призрение в условиях пореформенной России даже при существенных изменениях в традиционной социальной стратификации, вызвавших противоречия в статусе, престиже и благосостоянии её различных элементов, в силу неуместности самого принципа сословности в призрении в новых условиях, было обречено на малоэффективность в решении стоявших перед обществом задач в сфере социальной помощи: беднейшие сословия, в основном производившие нуждающихся, в силу известной бедности, не имели средств на оказание необходимой помощи ближнему, а благотворительность внутри состоятельных сословий, даже при правильной её постановке, совсем не решала проблемы нужды, преследовавшей Россию.

Ускоренный реформами второй половины XIX века процесс гражданской самоидентификации в российском обществе приводит к тому, что в стране происходит своего рода "Ренесанс" частной благотворительности. Имевшая глубокие корни в российской истории и приобретшая в силу происходивших общественных процессов большой размах, она опирается на разноплановую основу и проявляется в самых разнообразных формах. Это и милостыня, подаваемая представителями малоимущих и неимущих сословий своему более бедному собрату в силу привычки к состраданию; это и личная благотворительность дворянина и буржуа из сострадания или по причине популярности идеи общественного престижа, как и из стремления реализовать свои гражданские и политические амбиции в допустимых в условиях существовавшего режима формах; это же, конечно, и добровольная организованная благотворительность, выразившаяся в создании массы благотворительных обществ различных типов, стремившихся в дополнение к вышеназванным мотивам реализовать таким образом свой гражданский долг.

Повсеместно распространенная, традиционная для России подача милостыни оставалась, несмотря на неоднозначность подходов к ней со стороны теоретиков и практиков набиравшего силу общественного благотворительного движения, важным средством выживания в сложных российских условиях для значительной части населения, и представляла собою одну из форм личного благотворения. Пожертвования со стороны членов имущих сословий в пользу благотворительных заведений и учреждений, как и создание отдельными лицами и организация деятельности благотворительных заведений, составили более цивилизованные и эффективные формы личного благотворения в постреформенной России, основы которых были заложены в результате изменений, постепенно происходивших в сознании передовой части общества ещё во второй половины ХУ111 - начала XIX веков. Значительная по частоте и масштабам благотворительных акций, по их общественному резонансу и их влиянию на общую картину российского благотворения, история реализации этих форм личного благотворения составила, по нашим оценкам, наиболее привлекательную для изучения и описанния часть общественного благотворительного процесса в России XIX века в современной исторической науке.

Чего нельзя сказать об истории реализации частной инициативы в общем потоке социальной помощи в России добровольными благотвортельными обществами различных типов, создание и активная и разнообразная деятельность которых, стала, на наш взгляд, высшей и наиболее эффективной формой таковой. История и результаты их деятельности на ниве российского благотворения во второй половине XIX -начале XX веков как часть набиравшего силу процесса культурно-национальной идентификации - свидетельство превращения частной благотворительности из необходимого условия личного нравственного здоровья в осознаваемую и активно реализуемую социальную обязанность. Располагая капиталами в 268,4 млн рублей и достигнув к рубежу XIX - XX веков численности в 15 тысяч, в условиях усиления социальной поляризации и увеличения числа лишеных традиционных основ жизни и источников существования людей, требовавших особого внимания общества, различные типы добровольных благотворительных обществ ("общеблаготворительные", общества, занимавшиеся созданием и деятельностью различного рода благотворительных заведений; общества, оказывавшие помощь в какой-либо одной форме) даже в условиях устаревшего законодательства в сфере благотворения, длительности периода полномочий разрешительного характера их открытия, в силу активного желания членов этих обществ быть полезными и появившейся возможности реализовать себя таким образом как гражданина и личность в условиях политического бесправия, частные благотворительные общества стали ведущим элементом в сложившейся в России к началу XX века обширной системе социального призрения. Более того, постепенно накапливаемый их участниками опыт практической работы в сфере благотворения приводит в результате начатой на страницах печати дискуссии как к выработке теоретических основ общественного понимания содержания роли и перспектив филантропии в России, так и к пониманию необходимости объединений усилий. Что в условиях постепенной либерализации законодательной политики в отношении частной инициативы в благотворении, выразившейся в её легитимации как организованного процесса, относительного упрощения процедуры открытия частных благотворительных обществ, постепенного смягчения позиций правительства по отношению к созданию благотворительных объединений российского масштаба, вызванных дальнейшим ухудшением социально-экономического положения значительной части низов и радикализацией в этих условиях значительной части российского общества, приводит к организационному объединению их усилий. Что реализуется в виде созданиях Всероссийского Союза учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению, поставившего себе основной целью "объединение стремлений к преобразованиям в области общественного и частного призрения, в видах правильной постановки благотворительности в России". Но характер политического строя в России, в условиях которого, как мы убедились, политика в социальной сфере складывалась в основном, лишь в силу конкретных обстоятельств, а о предоставлении обществу подлинной свободы речи быть не могло, закономерное отсутствие продуманной политической линии, связанной с глубоким осмыслением и признанием роли общественной инициативы в действительном улучшении положения нуждающихся было неизбежным. Что, с одной стороны, предопределило противоречивость и непреодаленную даже за счет организационного объединения разрозненность общественного благотворительного движения, с другой, - неспособность его к получению наибольшего конечного результата в реализации стоявших перед ним целей, в т. числе и за счет слабости социальной базы движения на фоне стремительно поляризующегося и радикализующегося общества.

Проведенный нами анализ генезиса и сущности мировоззренческих основ и эволюции феномена российской благотворительности в социальной истории дореволюционной России показал, что возникшая как результат стремления человеческого общества к самосохранению, а затем к стабильности и равновесности, и имевшая под влиянием особенностей национально-православного мировоззрения, в условиях реализации основными социальными институтами ряда своих важнейших функций на фоне постепенной смены монополии на идеологию и практику благотворения от церковной до государственной, приведшей к её превращению в часть процесса общественной самоидентификации в условиях становления гражданского общества в России, российская благотворительность, основанная на глубоких традициях и имевшая яркую и длительную историю и разнообразные формы проявления, не стала в силу полицейско-бюрократического характера государства, консервативности его институтов, отсутствия развитого правого сознания в российском обществе, а также специфики сложившихся традиций благотворения тем социальным феноменом в дореволюционной России, который бы выполнил функцию одного из "приводных ремней" механизма стабилизации общества в условиях социального неравенства.

Но глубина и прочность российских традиций милосердия, богатейший исторический опыт сочетания государственного, общественного и частного компонентов в практике российской благотворительности, выразившийся как в многообразии направлений, так и большом количестве форм её осуществления, дают бесценный материал, практическая потребность в котором в современной России в условиях глубоких социально-экономических реформ и создания новых форм социальной и духовной помощи нуждающимся очевидна.

В условиях, когда переход к рыночной экономике неизбежно ведет к усилению дифференциации в доходах населения, выявляются социальные группы, для которых требуются различные формы социальной защиты. Это, в свою очередь, вызывает необходимость разработки точно направленных мер помощи, тщательно взвешенных и рассчитанных на сугубо определенный контингент нуждающихся. Либеризация цен и некоторые другие реформы в наибольшей степени сказываются на группах с фиксированными доходами. Именно эти группы более всего страдают от инфляции, поэтому именно в их интересах должны приниматься меры компенсационного характера. Особо подчеркнем политический аспект социальной защиты. Все меры помощи должны осуществляться так, чтобы максимально способствовать курсу правительства на экономические реформы, а не дискредитировать его. Эти меры должны укреплять доверие к правительству со стороны населения и способствовать ослаблению социальной напряженности в стране. Всё это требует не только выработки и развертывания собственных долгосрочных программ социальной помощи, но использования уже существующей в России системы социальной защиты, которую можно и необходимо корректировать за счет целесообразных нововведений, способных функционировать в её контексте. Тенденции социально-экономического развития России свидетельствуют, что на смену экстренным мерам нынешнего периода должна прийти стабильная система социальной помощи. Отметим, что новые основы законодательной базы такой системы уже заложены в виде Федерального закона от 17 мая 1995 года "О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов", Федерального закона от 7 июля 1995 г. "О благотворительной деятельности и благотворительных организациях", Федерального закона от 15 ноября 1995 г. "Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации" и ряда других нормативных документов. Эти юридические акты, устанавливая основы правового регулирования в области социального обслуживания населения, декларируя экономические, социальные и правовые гарантии для социально недостаточных граждан, определяя основы правового регулирования благотворительной деятельности и определяя возможные формы ее поддержки органами государственной власти и органами местного самоуправления, своим содержанием соответствуют необходимости утверждения принципов человеколюбия и милосердия в российском обществе. Но, и это также реалии современной России, не выработан механизм реализации этих законов, что, в основном и целом, превратило их пока лишь в благие пожелания. На наш взгляд, это должно быть научно обоснованная, структурно выверенная совокупность мер, имеющая под собой надежную финансово-экономическую базу. Уже сейчас необходимо и возможно разделение мероприятий по социальной защите на краткосрочные и долгосрочные. К краткосрочным необходимо отнести продовольственную помощь, посылки с одеждой из-за рубежа и прочее, что непосредственно распределяется среди нуждающихся. Долгосрочные меры связаны с развертыванием внутренних российских программ социальной помощи.

Продовольственная помощь как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе может принимать форму прямой раздачи продуктов питания беднейшим семьям. Для этого необходимо создать соответствующую распределительную систему. Кроме того, эта помощь может быть оформлена в виде предоставления продовольственных купонов. Данная мера позволит бедным семьям приобретать жизненно важные продовольственные товары по ценам ниже рыночных. При этом важно создание адекватной и четко управляемой административной системы для обеспечения надежности и контролируемости процесса изготовления и распределения купонов.

Можно рекомендовать и введение прямой денежной помощи нуждающимся. Существенным достоинством денежных пособий считается то, что они позволяют распределять ресурсы целенаправленно. К тому же наладить такой вид пособий не слишком сложно с административной точки зрения. Но в силу того, что усиление мер социальной защиты чревато инфляционной опасностью, программы помощи должны разрабатываться и финансироваться в рамках жестких бюджетных ограничений. Но и здесь, в связи с низкой эффективностью централизованных структур в современной российской социальной сфере необходима не просто передача средств из центра на места, но и делегирование на места ответственности за выполнение социальных программ.

В долгосрочной перспективе главная стратегическая цель социальной помощи должна заключаться в создании условий, при которых трудоспособные индивиды и семьи смогут сами решить свои проблемы в рамках рыночных отношений.

Помощь должна концентрироваться на тех, кто в ней действительно нуждается. В связи с этим встает проблема разработки критериев отбора контингента получателей. Более того, необходима увязка пособий и льгот в рамках компенсационных государственных программ с трудовыми усилиями их получателей. Системный подход к проблеме помощи нуждающимся не осуществим также без стимулирования к широкому развитию благотворительности со стороны имущих частных и юридических лиц, что в нынешних условиях достижимо пока лишь, на наш взгляд, с предоставлением им определенных налоговых льгот и воспитанием у российских предпринимателей отношения к благотворительности как к престижному роду деятельности, свидетельствующему об их деловом успехе. Естественно, что при этом знание и возможность правильного учета и использования богатейшего опыта, как положительного, так и негативного, и традиций российской благотворительности имеют первостепенную важность, что, наряду с нравственностью самого предмета нашего исследования, дает основание говорить о необходимости и обязательности разработки феномена российской благотворительности в отечественном обществознании.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Покотилова, Татьяна Евгеньевна, 1998 год

1. Законодательные акты

2. Церковные уставы древних князей. Харбин. 1926. Вып. 4.

3. Судебник царя и великаго князя Ивана Василевича. Законы из Юстиано-вых книг. Указы дополнительные к Судебнику и Таможенный устав. (по списку Попова) СПб., 1768.3. Стоглав. Казань, 1862.

4. Полное собрание законов Российской империи. 1-е собр., СПб., 1830,

5. Полное собрание законов Российской империи. 2-е собр., СПб., 1880.

6. Россия. Законы. Полное собрание законов Российской империи. 3-е собр., СПб., 1910.

7. Положение о частных обществах, учреждаемых с разрешения министров, губернаторов и градоначальников. Рига, 1903.

8. Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1985.

9. Устав об общественном призрении. Изд. 1892 г. СПб.1.. Летописи и другие гражданские источники древнерусского периода

10. Полное собрание летописей, изданное по высочайшему повелению археографической повелению археографической комиссией. СПб., Тип. Скоро-ходова. Т. 1-13. 1897-1906.

11. Полное собрание русских летописей. М.-Л. Т. 1-38. 1962-1989.

12. Повесть временных лет. М.-Л. Ч. 1-2, 1950.4. (Шимановский) Сборник Святослава 1076 г. Варшава, 1894.

13. Домострой //Памятники литературы Древней Руси. Середина XI века. М., 1985, с. 70-173.

14. I. Источники теологического и церковного характера1. Евангелие. Варшава, 1913.

15. Игнатий (Брянчанинов Д.А.) Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием (БрянчанЙковым). -М.: 1993.

16. Иоанн Златоуст. Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустаго Арзие-пискова Константинопольского избранные творения. Собрание поучений. Т. 1.М, 1993.

17. Ключарев А. Несколько проповедей. М., 1873 - 231 с.

18. Нила Сорского Предание и Устав. М., 1912.

19. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып. 1. СПб., 1894.

20. Послание Иосифа Волоцкого. М.-Л., 1959.

21. Святоотеческая духовно-нравственная хрестоматия по истории христианской православной и русской церкви в связи с гражданской историей от сошествия святого духа на апостолов до наших дней. Изд. 4. СПб., 1914.

22. Христианская жизнь по Добротолюбию. Избранные места из творений святых отцов и учителей церкви. М., 1991.1.. Опубликованные документы благотворительных организаций и центральных благотворительных органов

23. Всероссийский Союз учреждений по общественному и частному призрению. Отчеты о деятельности Союза. В 2-х т. СПб., 1911-1913.

24. Труды первого съезда русских деятелей по общественному и частному призрению. 8-13 марта 1910 г. СПб., 1910.

25. Труды съезда по общественному призрению, созванного Министерством внутренних дел 11-16 мара 1914 г.: в 2-х т. Пг., 1914.

26. Московский городской благотворительный совет . Журналы заседаний. М., б.г.

27. Отчет о деятельности Ставропольского дамского комитета общества попечения о раненых и больных воинах, состоящего под Августейшим покровительством Ее Императорского Величества Государыни Императрицы за 1877 год. Ставрополь-Кав., 1878.

28. Отчет о деятельности правления Ставропольского общества помощи бедны за 1898 год. Ставрополь, 1899.

29. Отчет правления Ставропольского на Кавказе общества помощи бедным за 1899 год. Ставрополь, 1900.

30. Отчет Совета Ставропольского женского благотворительного общества по училищу Св. Александры за 1875/76 академический год, читаемый в день торжественного акта 5 сентября 1876 г. Б/м, б/г.

31. Отчет Ставропольского городского попечительства о бедных за 1902 год. Ставрополь, 1903.

32. Отчет Ставропольского городского попечительства о бедных за 1903 год. Ставрополь, 1904.

33. Отчет Ставропольского «Патроната» общества покровительства лицам, освобождаемым из мест заключения. Ставрополь,1913.

34. Отчет Ставропольского при Красном кресте Дамского Комитета за время 1-го августа 1914 года по 1-е января 1915 года. Ставрополь, 1915.

35. Отчет управления Одесского женского благотворительного общества за 1856// Современник 1857 - № 5.

36. Устав общества вспомоществования беднейшим ученикам Ставропольской гимназии. Ставрополь, 1880.

37. Устав общества вспомоществования недостаточным ставропольцам, учащимся в высших учебных заведениях. Ставрополь, 1911.

38. Устав общества вспомоществования недостаточным ученицам Ставропольских женских гимназий. Ставрополь, 1891.

39. Устав общества вспомоществования недостаточным ученицам претьей Ставропольской городской женской гимназии. Ставрополь, 1910.

40. Устав общества вспомоществования нуждающимся учащимся Петровской, Ставропольской губернии, мужской гимназии. Ставрополь, 1912.

41. Устав общества вспомоществования служащих по найму в земских учреждениях Ставропольской губернии. Ставрополь, 1917.

42. Устав общества, имеющего целью открытие и содержание гимназий в с. Петровском Благодарненского уезда Ставропольской губернии. Ставрополь, б/г.

43. Устав Ставропольского мусульманского благотворительного общества. Ставрополь, 1909.

44. Устав Ставропольского общества вспомоществования студентам императорских университетов и слушательницам высших женских курсов. Б/м, б/г.

45. Устав Ставропольского общества покровительства лицам, освобождаемым из мест заключения («Патроната») Ставрополь, 1909.

46. Устав Ставропольского на Кавказе общества помощи бедным. Ставрополь, 1897.

47. Устав общества пособия бедным в Медвеженском уезде. Ставрополь, 1893.

48. V. Статистические и справочно-информационные материалы

49. Благотворительные учреждения России. СПб., 1912.

50. Благотворительные учреждения Российской империи. Сост. По высш. Повелению собств. Е.И.В. канцеляриею по учреждениям императрицы Марии. Т. 1-3. СПб., 1900.

51. Благотворительные общества при С.-Петербургских городских больницах. СПб., 1890.

52. Врачебные, санитарные и благотворительные учреждения С.-Петербурга. СПб., 1897.

53. Дополнение к сборнику справочных сведений о благотворительности в Москве. М., 1905.

54. Материалы для истории императорского Московского Воспитательного дома. М., 1863.

55. Материалы для истории московских больниц гражданского ведомства. М., 1859.

56. Справочная книга по Московскому Городскому Общественному Управлению, 1905 г. М., 1905.

57. Смирнов-Платонов Г.П. Статистика приходской благотворительности в Москве. М., 1885.

58. Сборник сведений о благотворительности в С.-Петербурге за 1889 год. СПб., 1891.

59. Общественная благотворительность в России в 1889 году. М., 1890.

60. Сборник статистических сведений о благотворительности Москвы за 1889 год. М., 1891.

61. Сборник справочных сведений о благотворительности в Москве. М., 1901.

62. Сборник сведений о благотворительности в России. С краткими очерками благотворительных учреждений в С.-Петербурге и Москве. СПб., 1899.

63. Сборник сведений по общественной благотворительности. В 6 т. Имп. Человеколюбивое общество. 1880-1885.

64. Сборник справочных и статистических сведений о благотворительности в Санкт-Петербурге. СПб., 1896.

65. Сборник сведений. Попечительство о трудовой помощи. СПб., 1912.

66. Сборник сведений о знаках благотворительных обществ. СПб., 1913.

67. Шкабельников Г.З., Петров П.И. Знаки благотворительных обществ и правила награждения ими лиц за оказанную помощь делами благотворения. СПб., 1902.1. VI. Архивные материалы

68. Российский государственный архив древних актов (РГАДА).

69. Фонд 199 Портфели Миллера Г.Ф. Госархив, ф.16. Внутреннее управление. Фонд 728 Московский Воспитательный Дом.

70. Центральный государственный исторический архив г. Москвы (ЦГИАМ). Ф. 56 Московский приказ общественнного призрения.

71. Ф. 108 Материалы по общественному призрению.

72. Ф. 177 Попечительный совет заведений общественного призрения в Москве (1832-1887 гг).

73. Государственный архив Российской Федерации. (ГАРФ). Ф. 663 Императрица Мария Федоровна.

74. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф. 101 Канцелярия Ставропольского губернатора.

75. Ф. 365 Ставропольское общество помощи бедным. Ставрополь н/к. Ф. 788 Попечительный Совет Ставропольской гимназии Св. Александры. Г. Ставрополь Н/К.

76. Ф. 829 Ставропольский временный благотворительный комитет для пособияпострадавшим от неурожая.

77. Инв. № 890 Обозрение деятельности Ставропольского братства Святого Великого князя Владимира, 1888-1891 гг.

78. Инв. № 915 Отчет Ставропольского Свято-Владимирского братства за 1892 г.

79. Инв. № 922 Отчет Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1895 г.

80. Инв. № 876 Отчет о деятельности Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1896 г.

81. Инв. № 877 Отчет о деятельности Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1898 г.

82. Инв. № 880 Отчет о деятельности Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1899 г.

83. Инв. № 914 Отчет о деятельности Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1900 г.

84. Инв. № 894 Отчет о деятельности Ставропольского Андреевского братства за 1901 г.

85. VII. Периодическая печать Журналы

86. Детская помощь: Журнал для всех, интересующихся общественной благотворительностью: (орган общества попечения о неимущих детях в Москве) /Ред.-изд. Прот. Г.П. Смирнов Плптонов. - М., 1885 - 1894 гг.

87. Трудовая помощь: Журнал, изд. Состоящим под Августейшим Покровительством Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны Попечительством о домах трудолюбия и работных домах. / Под ред. В.Дерюжинского. СПб., 1897-1917.

88. Призрение и благотворительность в России: Журнал, изд. Всерос. Союзом учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению. /Под ред. Г.Ф. Ракеева. -Пг, 1914-1917.

89. Вестник Европы 1884, № 5 - 1895, № 8 - 1906, т. 4., кн. 8.

90. Военный сборник СПб., 1863, т. 34.

91. Земское дело 1915, №№ 2, 3, 4, 18.

92. Журнал Министерства Внутренних Дел 1854, т. 9., кн.11.

93. Журнал Землевладельцев авг. 1858, № 8.

94. Современник- 1857, № 5, 1860, IX.11. Современный мир 1907, №9.1. Газеты

95. Санкт-Петербургские ведомости за 1901-1902 гг.

96. Петербургская газета за 1901-1902 гг.

97. Северный Кавказ за 1897-1900 гг.

98. Северокавказская газета за 1910 г.

99. Ставропольский губернские ведомости за 1905-1916 гг.

100. Ставропольские епархиальные ведомости за 1890-1915 гг.

101. VIII. Библиографические указатели

102. Библиография русского летописания. M.-JL, 1962.

103. Библиография древнерусской повести. M.-JI., 1955.

104. Краткий библиографический указатель изданий и некоторых статей по вопросу о благотворительности / Вестник благотворительности 1901-№4. с. 80-81; №5-6-с. 82-87.

105. Межов В.И. Благотворительность в России: Библиогр. указ. кн. и ст.на русск. яз., вышедших в России в период царствования Императора Александра II: С присоединением кат. б-ки Императора Человеколюбивого общества. СПб., 1883

106. Описание документов XIV- XVII веков в копейных книгах Кирилло- Белозерского монастыря, хранящихся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки. СПб, 1994.

107. Токмаков И.Ф. Каталог библиотеки Московского главного архива МИД рукописям, относящимся до Москвы, московских губерний, их церквей и монастырей. М., 1879.

108. Российские предприниматели: Благотворители, коллекционеры, меценаты (вторая половина XIX начало XX века): Кат. кн. выст. (Гос. публ. ист. б-ка России) -М., 1993.

109. Селиванов А.Ф. Библиография о благотворительности (предисловие) // Вестник благотворительности 1901 - № 4 - с. 78.-79.1.. Отечественная литература до 1917 года.

110. Анненков К. Этика индивидуальная и социальная, и ее основы // Вестник Европы август, 1906 - Т.4, кн. 8 - с. 569 - 595.

111. Ариян П. Женщина в истории благотворительности в России // Вестник благотворительности -1901 № 9 - с. 40-53.

112. Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев, их литературные труды и идеи в древней Руси. Историко-литературный очерк. СПб., 1882.

113. Бензин В.М. Церковно-приходская благотворительность на Руси// Трудовая помощь СПб., 1906/ Благотворительная Россия. История государственной благотворительности в России. В 2-х т., СПб., 1903.

114. Благотворительная Россия: история государственной, общественной и частной благотворительности в России. СПб., 1901.

115. Благотворительность в России. Т. 1-3. СПб, 1907.

116. Бобошко Ф.Л. Долой филантропов и их учреждения., Николаев, 1912.

117. Брикнер А.Г. История Екатерины II: в 3-х т. Т.З. М., 1996 (репринт.).

118. Буткевич А. Общественная благотворительность как фактор воспитания. Б.м., б.г.

119. Ведомство учреждений императрицы Марии (исторический очерк. 17971897). СПб,1897.

120. П.Вернер И.А. Деятельность Московской Городской Думы в 1909-1912 годах. М., 1912.

121. Водовозов В. Очерки из русской истории XVIII века. СПб, 1904.

122. Волков Д. Что такое дома трудолюбия. СПб ., 1899.

123. Ган Е. Императрица Мария Федоровна в богоугодных ея заведениях. СПб., 1882.

124. Георгиевский П.И. Призрение бедных и благотворительность. СПб., 1894.

125. Герье В. Записка об историческом развитии способов призрения в иностранных государствах и о теоретических началах правильной его постановки. СПб., 1897.

126. Герье В.И. Русские Дома Трудолюбия. М., 1900.

127. Гордон Г. К вопросу о постановке у нас общественного призрения. // Современный мир 1907-№9-с. 18-26.

128. Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине II. СПб., 1910.

129. Гогель С. Объединение и взаимодействие частной и общественной благотворительности. СПб., 1908.

130. Городские попечительства о бедных в Москве: (Очерк первого десятилетия их деятельности ). 1895-1904 гг. М., 1908.

131. Дерюжинский В.Ф. Заметки об общественном призрении. М., 1897.

132. Дриль Д. Бродяжничество и нищенство и меры борьбы с ними. СПб., 1893.

133. Данилов Ф.А. Государственная власть и местное самоуправление. М., 1907.

134. Дитятин И.И. Екатериненские комиссии 1767 г. "О сочинении проекта нового Уложения". Ростов-на-Дону, б/г.

135. Дитятин И.И. Статьи по истории русского права. СПб., 1895.

136. Духовский М. Соображения по вопросу об устройстве Московским городским управлением посреднической конторы для указания работы в Москве. М., 1909.

137. Деревенские ясли-приюты // Русская мысль-1900-№3.

138. Дмитриев М.Н. Дома Трудолюбия. СПб ., 1900.

139. Жеденов Н.Н. Детские сельскохозяйственные кустарные приюты. СПб., 1896.

140. Забелин А. Мысли об общественной благотворительности // Журнал землевладельцев -август 185 8-№8-с. 84-92.

141. Из общественной хроники // Вестник Европы-1884-№4-с.429-434.

142. Из общественной хроники // Вестник Европы-1895-№8-с.873-883.

143. Икономов В.Ф. Накануне реформ Петра Великого. Очерки государственного, общественного и частного быта Московской Руси XVII века. М., 1903.

144. Ильинский В. Благотворительность в России: (История, настоящее положение и задачи). СПб., 1908.

145. Историческое обозрение мер правительства по устройству общественного призрения в России. СПб., 1874.

146. Исторический обзор 25-летней деятельности состоящего под августейшим ее императорского Высочества великой княгини Елисаветы Федоровны покровительством Общества попечения о неимущих и нуждающихся в защите детях в Москве. М., 1908.

147. Исторический очерк призрения отставных чинов в России с XIV до конца XVII вв. //Военный сборник. СПб., 1863. Т. 34, с. 385-394.

148. Исторический очерк развития благотворительной деятельности елисаве-тинского общества в Москве и Московской губернии за 20 лет с 1892 по 1912 год. М., 1912.

149. История российской церкви. 2-е изд. СПб., 1840.

150. Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России. IX-XIX ст. Исторический очерк. М., 1910.

151. Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М„ 1993.

152. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М„ 1990.

153. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей: В 2 кн. М., 1995.

154. Краснов М. Русское дворянство на Кавказе до 1813 г. //Труды Ставропольской Ученой Архивной Комиссии. Вып. VI. Ставрополь, 1913-1914.

155. Красноперов Е. Благотворительность как один из факторов экономического благосостояния и прогресса. Пермь. 1892.

156. Кудрявцев А. Исторический очерк христианской благотворительности. //Детская помощь 1885. № 10.

157. Курбановский М. Нищенство и благотворительность //Современник -1860. IX.

158. Лабутин А. Характер христианской благотворительности. СПб., 1899.

159. Лебедев А. О благотворительности в первые века христианства //Православное обучение. Т. 9 СПб., 1862.

160. Лебедев Н.И. Стоглавый собор (1551 г.). М., 1882.

161. Ливенстим А. Профессиональное нищенство, его причины и формы. СПб., 1900.

162. Леонтьев А.А. Крестьянское право. Систематическое изложение особенностей законодательства о крестьянах. СПб., 1914.

163. Литературное обозрение //Вестник Благотворительности 1901 - № 2 - С. 87-89.

164. Литературное обозрение //Вестник благотворительности 1901 - № 7-8 -С. 92-99.

165. Литературное обозрение //Вестник благотворительности. 1901 - № 12 -С. 83-85.

166. Макарий. История русской церкви. СПб., 1857 1889.

167. Максимов Е.Д. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России. СПб., 1894.

168. Максимов Е.Д. Историческое развитие общественного призрения в России. СПб., 1894.

169. Максимов Е.Д. Общественная помощь нуждающимся в историческом развитии ее в России. СПб., 1906.

170. Максимов Е.Д. Общественное и частное призрение в России. СПб., 1907.

171. Максимов Е.Д. Особые благотворительные ведомства и учреждения. СПб., 1903.

172. Максимов Е.Д. Происхождение нищенства и меры борьбы с ним. СПб.,1901.

173. Маргулис М. Исторический очерк законодательных мер по общественному призрению. Одесса. 1894.

174. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3-х т. Т2, ч. 1. М., 1994.

175. Мордовцев Д. Русские женщины нового времени: Биографические очерки из русской истории. СПб., 1874.

176. Мякотин В.А. Их истории русского общества: Этюды и очерки. СПб.,1902.

177. Никитин Е. Христианская благотворительность. М., 1907.

178. Никольский Н.К. О древнерусском христианстве //Русская мысль 1913 -июнь - с. 11-20.

179. Новосельский Н. Социальные вопросы в России. Спб., 1881.

180. Об учреждении в С.-Петербурге общества для улучшения помещений рабочего населения //Журнал Министерства внутренних дел 1857 - вып. 24 -с. 19-28.

181. Обнинский П. Чего недостает нашей благотворительности. М., 1899.

182. Очерк деятельности Совета Императорского Человеколюбивого Общества с 1802 по 1869 г. СПб., 1878.

183. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в удельной Руси. СПб., 1910.

184. Папков А. Жизнь и труды Принца Петра Григорьевича Ольденбургского. СПб., 1885.

185. Петропавловский И. Исторический очерк благотворительности и учения о ней в языческом мире, в Ветхом Завете и в древней церкви христианской. М„ 1885.

186. Погодин М. Историко-политические письма и записи в продолжение Крымской войны. 1853-1856 //Сочинения. Т. IV М., 1874.

187. ПорошинВ.С. Дворяне-благотворители. Сказание. СПб., 1856.

188. Попов Н.А. Очерки религиозной и национальной благотворительности на Востоке и вреди славян. СПб., 1871.

189. Прыжов И. Нищие на Святой Руси. Казань, 1913.

190. Рункевич С.Г. Приходская благотворительность в Петербурге. Исторические очерки. СПб, 1900.

191. Рущинский Л.П. Религиозный быт русских: По сведениям иностранных писателей. М., 1871.

192. Суворов Н.С. Христианская благотворительность в языческой Римской Империи. Ярославль, 1889.

193. Снегирев И. О скудельницах или убогих домах в России //Труды и записки Общества Истории и Древностей России. Т III ч. 1 1826.

194. Соколовский М.Н. Петр Великий как благотворитель //Вестник благотворительности 1901 - № 7-8 - с. 14-32.

195. Соколовский М. Черты благотворительности по данным народного тво-чества //Вестник благотворительности 1901 - № 1 - с. 48-55.

196. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989.

197. Стог А.Д. Об общественном призрении в России. СПб., 1818.

198. Токмаков И.Ф. Материалы для исторического церковно-археологического описания Новгородской губернии. Вып. 1, 3 Новгород, 1883.

199. Терещенко А. Быт русского народа. Ч. 1 СПб, 148.

200. Чернышевский Н.Г. Избранные философские сочинения. Т. 2. М., 1950.

201. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений. Т. 4. М., 1948.

202. Чечулин Н.Д. Вводная статья к изданию «Наказ императрицы Екатерины И». СПб., 1907.

203. Чельцов И. История христианской церкви. Т. 1. СПб., 1861.

204. Щербатов М.М. Неизданные сочинения. М., 1935.

205. Шмоллер Г. Происхождение, сущность и значение современной благотворительности. М., 1903.

206. Юшков С.В. Очерки по истории приходской жизни на Севере России в XV-XVII вв. СПб, 1913.

207. X. Отечественная литература с 1917 года по настоящее время

208. Абросимова Е. А. История законодательного регулирования создания и деятельности российских благотворительных организаций // Известия высших учебных заведений-Правоведение-СПб.,1992,-с.89-94.

209. Алферова Е.Ю. Призрение сирот в дореволюционный период//Население России и СССР: новые источники и методы исследования.-Екатеринбург,1993-с.70-78.

210. Антология социальной работы. В 5 т.Т.1.М.,1994.

211. Архангельский JI.M. Категории марксистской этики.М.,1963.

212. Бадя JI.B. Благотворительность и меценатство в России.М.,1993.

213. Баикина А.И. Додонова J1.A. Аристократы капитала: Очерки истории российского предпринимательства и благотворительности. X-XI вв.-Тюмень: Софт Дизайн, 1994-352 .

214. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., Искусство, 1979.

215. Белявский М.Т. Ф. Осиповский Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е.И. Пугачева (формирование антикрепостнической мыс-ли).М.,МГУ,1965.

216. Бобровников В.Г. Церковно-приходская благотворительность на Руси и в Донской Епархии // Волгогр. полит, ин-т Волгоград,1992.

217. Бондарь С.В. Философско-мировоззренческое содержание «Изборников» 1073-1076 годов. Киев,1990.

218. Боханов А.Н. Деловая элита России. М.,1994.

219. Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси.М.,1960.

220. Буева Л.П. Человек, культура и образование в кризисном социу-ме//Философия образования. М., 1996.

221. Введение христианства на Руси.М:Мысль,1987.

222. Вертеловский А. Очерк истории благотворительности в русской церк-ви//Сфинск.-СПб, 1994-№1 -с. 107-139.

223. Власов П. Обитель милосердия-М.: Московский рабочий,1991.

224. Восточная Европа в древности и средневековье: Язычество, христианство, церковь. Чтения памяти чл.-кор. АН СССР В.Т.Ф.ОсиповскийПашуто,Москва,20-22 февраля 1995г. Тезисы докл. /РАН-М.,1995.

225. Гече Г. Библейские истории. Пер в Венг.-2-е изд.-М,Политиздат, 1990.

226. Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVII веков. М.,1990.

227. Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука.//Вопросы фило-софии-1990-№4-с.22-28.

228. Засосов Д.А., Пызин В.И. Из жизни Петербурга 1890-1910 годов. Записки очевидцев.-М.:Лениздат,1991.

229. Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий.М,1981.

230. Зотов А.Ф. Русская культура: своеобразие или привычная своеобычность «?» //Социс 1995-11-е.71-74.

231. Ионин Л.Г. Культура и социальная структураУ/Социс-1996-№2-с,3-13.

232. Ионин Л.Г. Социология культуры. -М: Изд. Корпорация «Логос», 1996.Ионов И.Н. Российская цивилизация и истоки ее кризиса IX-начало XX в. Пособие для уч-ся X-XI ют.-Москва,Интерпракс,1994.

233. Каган М.С. Философия культуры. СПб.- Санкт-Петербург, ТОО ТК «Петрополис», 1996.

234. Калинин В.Д. Из истории городского самоуправления в России (XVII-начало XX вв.М,1994.

235. Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси: Материалы к курсу «Культура древней Руси»-М,1994.

236. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования-М:1987.

237. Козлова Н.Н., Смирнова Н.М. Кризис классических методологий и современная познавательная ситуация//Социс-1995-№11-е.12-23.

238. Комаров М.С. Введение в социологию.М,Наука,1994

239. Культура и мировоззрение. Сб. Научных трудов.СПб,1994.

240. Куприянова JI.B. Города Северного Кавказа во второй половине XIX ве-ка-М:Наука,1981.

241. Лосев А.Ф. Философия,мифология,культура.М,1991.

242. Лаптева Л.Е. Земские учреждения в России.М,1993.

243. Лассуэл Г.Д. Принцип тройного воздействия: ключ к анализу социальных процессов// Социс 1994-№ 1-е. 135-143.

244. Левицкий С.А. По ту сторону славянофильства и западничества//Посев-Frankfurt-am-Main, 1994-Г. 5 0,№6-с .68-74.

245. Ленин В.И. Проект и объяснение программы социал-демократической партии//Полн.собр.соч.-Т.2-С.277-284.

246. Ленин В.И. Случайные заметки//Полн.собр.соч.-т.4-с.397-428.

247. Ленин В.И. Борьба с голодающими//Полн.собр.соч.-т.5-с.277-284.

248. Лихачев Д.С. Нельзя уйти от самих себя.Историческое самосознание и культура России//Новый мир-1994-№6-с.113-120.

249. Лихачев Д.С. О национальном характере русских//Вопросы философии-1990-№4-с.З-6.

250. Лихачев Д.С., Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси. М.,1976.

251. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра.-М: 1991.

252. МавродинВ.В. Образование Древнерусского государства.Л.,1945.

253. Малькова Т.Ф., Осиповский Н. Культура как сиситема // Культурология -М.:1993-с.26-47

254. Марголис Ю.Д. Женщины в политической жизни России первой половины XIX века// Феминизм и Российская культура-СПб, 1995.

255. Медушевский А.Н. Утверждение абсолютизма в Росссии.М,1994.

256. Методология исторической науки. Вчера. Сегодня. Завтра //Кентавр-М,1995-№б-с. 140-146.

257. Мировосприятие и самосознание русского общества (XI-XX вв).М,1994.

258. Миронов Б.Н. История и социология-Л,1984.

259. Мотыль А. Лабиринт социальной истории//Общественные науки и совре-менность-1994-№ 1-е.77-82.

260. Нещеретний П.И. Исторические корни в традиции развития благотворительности в России-М,1993.

261. Нещеретний П.И. Христианство и его роль в развитии благотворительной деятельности-,, 1993

262. Нувахов Б.Ш. Странноприимный Дом: Традиции российского милосердия, XVIII -XX в.М,1994.

263. Парфенов И.Д. Нравственная оценка в историческом исследова-нии//Исторические воззрения как форма общественного сознания-Саратов,1995-Ч.1,с.18-23.

264. Поселянин Е. Идеалы христианской жизни.СПб,1994.

265. Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси-М,1989.

266. Резник Ю.М. Формирование институтов гржданского общества (социо-инженерный подход)//Социс-1994-№10-е.21 -29.

267. Репина Л.П. Социальная история как направление в зарубежной историо-графии//Традиции и новации в изучении западноевропейского феодализ-ма-М,1995,с.241 -251.

268. Романенко JI.M. О методике исследования российского общества//Социс-1995-№1-с.127-131.

269. Российская ментальность (материалы «круглого стола»)//Вопросы фило-софии-1994-№4-с.25-53.

270. Российская благотворительность в 1987-1992 годах (История в материалах прессы). М,Благотв. Фонд «Сопричастность»:Charities and foundation, 1994.

271. Российские общественные науки: новая перспектива//Поиск-М,1994-№33/34-с.Ю.

272. Сикорский Б.Ф. Н.А. Бердяев о роли национального характера в судьбах России//Социально-политический журнал-1993-№9.

273. Сословно-представительные учреждения России (XVIII начало XX в.). Сборник обзоров.М,1993.

274. Степанский А.Д. История общественных организаций дореволюционной России.М,1979.

275. Ульянова Г.Н. Новейшая американская историография российской благотворительности (обзор)//Отечественная история-1995-№1-с. 108-118.

276. Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление) //Structure and tradition in Russian society Helsinki, 1994-c. 153-170.

277. Феодор ван дер Воорт, протоирей. Практика и богословие благотворительности в Русской Православной Церкви //Путь православия -М.,1993,-№2-с.67-88.

278. Фирсов М.В. Введение в теоретические основы социальной работы (ис-торико-понятийный аспект).М., 1997.

279. Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России-М.,1995.

280. Черкасов П.П., Чернышевский Д.В. История императорской власти России от Петра Великого до Николая II-M.,1994.

281. Щапов Я.Н. Благотворительность в дореволюционной России: национальный опыт и вклад в цивилизацию //Россия в XX веке: Историки мира спо-рят.М.,1994.,с.84-88.

282. Щапов Я.Н. Государство и церковь в Древней Руси. X-XIII вв.М.,1989.

283. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. XI-XIV вв. М., 1972.

284. Шахназаров Г.Х. О концепции общественного развития //Социс-1994-№10-с.103-105.

285. Шмут С.О. Становление Российского самодержавства (Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного).М.,1973.81 .Штомпка П. Социология социальных изменений М.,1996.

286. Ярская В.М. Благотворительность и милосердие как социокультурные ценности //Российский журнал социальной работы-1995-№2-с.27-33.

287. XI. Работы зарубежных авторов.

288. Bradley Joseph. The Moscow Workhouse and Urban Welfare in Russia// Russian Review. Vol. 42 №4 (October, 1982).

289. Bourne S.M. Patronage and society in nineteenth century England. L., 1986.

290. Cracknell P.G. Law relating to charities. L., 1973.

291. Lindenmeyr A. A Russian Experiment in Voluntarism: The Municapal guardianships of the Poor, 1894-1914// Lahrbiicher fiir geschichte Osteuropa. Band 30. Weisbaden, 1982,s.429-451

292. Lindenmeyr A. Charity and the Problem of Unemployment: Industial Himes in Late Imperial Russia// Russian Review. Vol.45 (1986) p. 1-22.

293. Lindenmeyr A. The Ethos of Charity in Imperial Russia// Journal of Sicial History. Vol.23 №4 (Summer 1990). P. 679-694.

294. Линденмейер А. Добровольные благотворительные общества в эпоху Великих реформ// Великие реформы в России. 1856-1877. М., 1992, с.283-300.

295. Lindenmeyr A. Public life, Private Virtues: women in Russian Charity., 17621914// Signs: Journal of Women in Culture and Society. 1993. Vol.18. №3.

296. Лафарг Поль Благотворительность. Пер. с нем. под ред. М.В.Гельрота. Одесса.

297. Лафарг Поль. Благотворительность и право на труд. Пг., 1918.

298. Мюстенберг Э. Объединение деятельности благотворительных учреждений. Пер. с нем. М., 1900.

299. Мюстенберг Э. Призрение бедных. Руководство к практической деятельности в области попечения о бедных. СПб., 1900.

300. Kalberg S. Max Weber's comparative historical sociology. Chicago, 1994.

301. Ransel David L. Mothers of Misery, Child Abandonment in Russia. Princeton, 1988.

302. Sorokin Pitirim Social and Cultural Dynamics, vols. 1-4. New York, 1937.

303. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

304. Флетчер Д. О государстве русском или образ правления русского царя. (С описанием нравов о обычаев жителей этой страны). СПб., 1906.1. XII. Авторефераты

305. Агафонова В.В. Благотворительность в культурно-досуговой сфере как средство самореализации личности предпринимателя //Автореф. . канд. пед. наук. СПб., 1995.

306. Абросимова Е.Н. Благотворительные организации в Российской Федерации. Гражданско-правовые аспекты. //Автореф. . канд. юрид. наук. М., 1994.

307. Белоуси/А. А. Меценатство и благотворительность на Дальнем Востоке России 1861-1914 гг. Исторический опыт. //Автореф. . канд. ист. наук. Владивосток, 1997.

308. Горбунова Е.Ю. Благотворительность в России и ее роль в общественно-культурной жизни на рубеже XIX XX веков. //Автореф. . канд. ист. наук. М., 1996.

309. Зимин И.Е. История и традиции Московского Воспитательного Дома (1763-1861 гг.). //Автореф. . канд. ист. наук. М., 1996.

310. Кононова Т.Б. История российской благотворительности и ее связь с государственными структурами социального обеспечения. //Автореф. . канд. ист. наук.М., 1997.

311. Миоров Д.Д. История правового обеспечения общественного призрения в России (2-я пол. XVIII в.) //Автореф. . канд. ист. наук. М., 1997.

312. Медведев Ю.В. Роль Московского купечества в социально-культурном развитии России. Середина XIX начало XX века. //Автореф. . канд. ист. наук. М., 1996.

313. Нувахов Б.Ш. История милосердия и благотворительности в отечественной медицине XVIII начала XX веков. //Автореф. . докт. ист. наук. М., 1993.

314. Ю.Ульянова Г.Н. Благотворительность московских предпринимателей. //Автореф. . канд. ист. наук. М., 1995.

315. П.Фирсов М.В. Социальная работа в России: теория, история, общественная практика. //Автореф. . докт. ист. наук. М., 1997.

316. Чернецов Н.В. Генезис и эволюция социального призрения в России (X -XIX века). //Автореф. . канд. пед. наук.