Античные мотивы и образы в поэзии Н.С. Гумилёва: Лирика и драма "Актеон" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Бакулина, Юлия Борисовна

• Бакулина, Юлия Борисовна
• кандидат филологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Бакулина, Юлия Борисовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЗЕМНОЕ, ДУХОВНОЕ И ГЕРОИЧЕСКОЕ В "АНТИЧНЫХ" ПРОИЗВЕДЕНИЯХ

H.С. ГУМИЛЁВА: ПОЭТИКА МОТИВОВ-АНТИТЕЗ.

I.1. СУЩНОСТЬ, ИСТОКИ, ФУНКЦИИ АНТИЧНЫХ МОТИВОВ-АНТИТЕЗ.

1.2. МОТИВ ДУХОВНОГО СТРАННИЧЕСТВА И ДУХОВНЫЙ АНТИЧНЫЙ ГЕРОЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н.С. ГУМИЛЁВА.

1.3. МОТИВ ЗЕМНОГО МИРА КАК АНТИТЕЗА МОТИВА ДУХОВНОГО СТРАННИЧЕСТВА; ГЕРОЙ ЗЕМНОГО МИРА.

ГЛАВА II. ГЕРОИЧЕСКИЕ МОТИВЫ КАК СИНТЕЗ МОТИВОВ ДУХОВНОГО СТРАННИЧЕСТВА И ЗЕМНОГО МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н.С. ГУМИЛЁВА.

11.1. ГЕРОИЧЕСКИЕ МОТИВЫ И СУЩНОСТЬ ИСТОРИОСОФИИ Н.С. ГУМИЛЁВА.

11.2. АНТИЧНАЯ ГЕРОИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ В ПОЭТИЧЕСКОМ МИРЕ Н.С. ГУМИЛЁВА.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Античные мотивы и образы в поэзии Н.С. Гумилёва: Лирика и драма "Актеон"»

Данное диссертационное исследование посвящено изучению античных мотивов и образов в поэзии Н.С. Гумилёва.

История рецепции «античного» наследия Н.С. Гумилёва, чьё творчество активно изучалось не только в России, но и за рубежом, включает в себя четыре этапа: 1) осмысление современниками Н.С. Гумилёва в 1905 — 1921-е гг. «античного» творчества лирика; 2) 1920 - 1950-е гг., когда творчество Н.С. Гумилёва практически не исследуется; 3) осмысление в 1960 - 1980-е гг. «античных» произведений поэта в контексте идей духовности, православия и сатанизма; 4) современный этап в осмыслении античных мотивов и образов в прозе, лирике и драматургии поэта с позиции научного, комплексного подхода (1990-2000-е гг.).

1) Осмысление современниками Н.С. Гумилёва в 1905 — 1921-е гг. «античного» творчества лирика.

Этот период в истории восприятия творчества Н.С. Гумилёва ознаменован появлением статей В.Я. Брюсова, А.Я. Левинсона, Н. Оцупа, В.М. Жирмунского. В данных работах уже намечены связанные с творчеством Н.С. Гумилёва затруднения в решении проблемы «античного» творчества, лирического героя, художественного метода поэта. Так, В.Я. Брюсов в статье 1905 г. «Н. Гумилёв. Путь конквистадоров» указал на подражательный характер лирики своего современника: «.Его стихи только перепевы и подраэ/сания, далеко не всегда удачные»1. «Античная» лирика Н.С. Гумилёва, по В .Я. Брюсову, зависима от поэзии парнасской школы (Ж.М. Эредиа, Ш. Леконта де Лиля) и лейкистов (У. Вордсворта, Р. Саути). В рецензии, посвящённой книге стихов «Жемчуга», В.Я. Брюсов пишет о Н.С. Гумилёве: «Он немного napuaceij в своей поэзии, поэт типа Леконта де Лиля»2. Символист отметил сходство образной системы, сюжетов и черт поэтики «античных» произведений Н.С. Гумилёва и стихотворений парнасцев, а именно: желание создать свою неомифологию, склонность к сонетной или балладной форме, анималистической зарисовке, образ «сильной личности», сюжеты об Антонии и Клеопатре, Агамемноне, Геракле. И всё же, несмотря на подражательность, В.Я. Брюсов констатировал тот факт, что античные персонажи Н.С. Гумилёва «.как-то странно видоизменены, стали новыми, неузнаваемыми»3. Эти герои служат авторскими масками; более того, по мнению В.Я. Брюсова, лирического «Я» поэзия Н.С. Гумилёва лишена. Точка зрения символиста требует, на наш взгляд, уточнения: античные герои акмеиста во многом сходны с теми же персонажами у античных авторов, однако Н.С. Гумилёв семантически углубляет, а не изменяет трактовку образов героев древних поэтов и писателей, как будет показано в диссертации. Весьма спорным является и утверждение В.Я. Брюсова об отсутствии лирического «Я» в поэзии Н.С. Гумилёва. Так, Б.О. Корман характеризует лирического героя как «субъекта переэюивания и предмета изображения»4. Лирический герой отличается, по Б.О. Корману, единством биографии, духовного пути, личности, а все эти черты присущи тому, от лица которого говорит акмеист.

А.Я. Левинсон в статье 1909 г. «Гумилёв. Романтические цветы», в -основном, повторяет уже высказанные В.Я. Брюсовым идеи. Однако А.Я. Левинсон первым обратился к исследованию «римского» текста в творчестве Н.С. Гумилёва: «.Рим времён упадка горячо дышит в красивой лирической трилогии "Император Каракалла"; удачно отраэ!сено в средней части стихотворения преломление героической воли кесарей в призме эстетического мироощущения.»5. Литературовед считает, что хотя Ш. Леконт де Лиль и повлиял на «римские» стихи поэта, но указанный цикл по форме является весьма удачным и свежим произведением: «Если иметь в виду влияние французской поэзии, "Каракалла " лишь по характеру замысла связан с такилш явлениями, как, например, "Античные поэмы" Леконта де-Лиля.»6. Форма гумилёвских «римских» стихов действительно была новой, но содержание во многом зависело от «античных» творений парнасцев: те же темы, идеи, образы.

О связи «античных» произведений Н.С. Гумилёва с творчеством лейкистов писал Н. Оцуп в работе 1910-х гг. «Н. Гумилёв»-. «В С.Т. Кольридэ/се,

У. Вордсворте, Р. Саути, с их магическими э/суткгши балладами и особенно с их призывами вернуться к первобытным чувствами восхищения природой он п

Гумилёв. — Ю.Б.] нашёл братьев по духу» . Балладный характер (т.е. наличие сюжетности, драматизма и фантастики даже в глубоко субъективной лирике) «античного» творчества, интерес к первобытным чувствам древних людей сближают лейкистов и Н.С. Гумилёва.

Вопрос о методе Н.С. Гумилёва оказался актуальным в 1905 - 1921-е гг. Как преодоление символизма, в русле акмеизма, рассматривает лирику поэта В.М. Жирмунский в статье 1916 г. «Преодолевшие символизм»: «Для выраэюеиия своего настроения он [Гумилёв. — Ю.Б.] создаёт объективный мир зрительных образов., он вводит в свои стихи повествовательный элемент и придаёт им о характер полуэпический — балладную форму» . По мнению В.М. Жирмунского, возвращение к христианской морали, сюжетность, выведение хаоса за пределы искусства суть черты акмеизма Н.С. Гумилёва. Они нашли отражение и в «античной» лирике поэта.

Итак, уже в 1905 - 1921-е гг. исследователи отметили следующие черты «античного» творчества Н.С. Гумилёва: балладный характер; наличие античных героев-масок; мифологизм и экзотичность; подражательность.

2) 1920 — 1950-е гг., когда творчество Н.С. Гумилёва практически не исследуется.

Этот период оказался наименее плодотворным для изучения поэтического мира Н.С. Гумилёва. Тексты лирика практически не публикуются. Только в академических изданиях истории литературы можно обнаружить краткие характеристики творчества Н.С. Гумилёва. Так, в «Истории русской литературы» (1959) указывается, что «.поэзия Гумилёва является по сути романтической»9. Творчество Н.С. Гумилёва упрощается до воспевания романтики, подвига и экзотики. «Античная» лирика практически не исследуется, а если и изучается, то характеризуется парой слов: «экзотическая», «романтическая» и т.д. Однако уже в 1960 - 1980-е гг. начинается новый период «открытия» творчества поэта. 5

3) Осмысление в 1960 — 1980-е гг. «античных» произведений поэта в контексте идей духовности, православия и сатанизма.

Значительным явлением 1960-х гг. является публикация записных книжек

A.А. Ахматовой. В них она представила интересную характеристику «античной» лирики Н.С. Гумилёва. А.А. Ахматова, не отрицая влияния французской литературы на акмеиста, подчёркивала в статье «Самый непрочитанный поэт» духовную, визионерско-христианскую, а не подражательную основу творчества поэта: «,.Г<умилёв> — поэт ещё не прочитанный и по какому-то странному недоразум<ению> оставшийся автором "Капитанов" (1909 г.), которых он сам. — ненавидел»10. Визионерство Н.С. Гумилёва выразилось в приверженности христианству, пророческом даре (сама Анна Андреевна назвала акмеиста «пророком») предвидеть свою судьбу. А.А. Ахматова обратилась и к анализу «античных» произведений лирика. Так, она считала поэмы сборника «Путь конквистадоров» близкими античным трагедиям, в которых важную роль играет случайность, а герой попадает в практически безвыходную ситуацию.

В 1970 - 1980-е гг. точка зрения А.А. Ахматовой была подхвачена

B.А. Черных, активно употреблявшим слово «визионер» в применении к характеру поэтического дара Н.С. Гумилёва. Термин «визионер» во многом сходен с понятием «сновидец», которым оперирует и С. Чупринин в статье «Из твёрдого камня. Судьба и стихи Николая Гумилёва» (1989). Литературовед говорит о влиянии христианства на «античную» лирику поэта, для которого, подобно апологетам христианства, жизнь была только чередой страданий и тревог: «Он [Гумилёв. — Ю.Б.] —. единственный в своем роде "сновидец" и "снотворец" в русской поэзии XX века. Недаром Dice реальная жизнь так часто представляется ему дурным сном, а огонь поэзии высекается при столкновении "дневного" и "ночного" ликов бытия, "дневного" и "ночного" начала в человеке»11. Мы считаем такую характеристику довольно точной, поскольку (это мы покажем в дальнейшем на примере анализа «античного» стихотворения «Семирамида») процесс познания у Н.С. Гумилёва и начинается 6 со столкновения земного (дневного) и духовного (ночного) начал в человеке.

Эволюция мировоззрения и поэтики Н.С. Гумилёва мыслится С. Чуприниным

12 как движение от «снотворчества» к «мифотворчеству» , когда «."прекрасная ясность" лирического высказывания уступила место "высокому косноязычию", грозным. пророчествам»13. Это мифотворчество и связано с созданием своей мифологии, центральное место в которой занимает миф о пути души к Богу.

Литературоведческие выводы А.А. Ахматовой и С. Чупринина послужили осмыслению гумилёвского творчества как воплощения духовного поиска, основой которого явилось христианство. Многие античные герои, от лица которых говорит акмеист (Геракл, Лаэрт, Рем), действительно являются носителями христианских идей страдания, добра, человечности, самопожертвования.

Другой подход (осмысление поэтического наследия Н.С. Гумилёва в контексте сатанизма, которым увлекался поэт) отличает некоторые работы C.JI. Слободнюка. В противовес И. Делич и Ю.В. Зобнину, для которого Н.С. Гумилёв был «поэтом православия»14, С.Л. Слободнюк пишет о «дьяволах Н.С. Гумилёва»15. Многие античные герои, близкие Н.С. Гумилёву духовно, по мнению литературоведа, - варианты личности, связанной с дьяволом, «сильной», эгоистичной, несущей разрушение, зло и смерть.

В период с 1960-х по 1980-е гг. литературоведы обращаются и к идее В.Я. Брюсова о подражательности «античной» лирики Н.С. Гумилёва. Так, Л. Аллен в своей книге «У истоков поэтики Н.С. Гумилёва: Французская и западноевропейская литература» высказывает мнение о том, что для Н.С. Гумилёва наследие французских авторов (Ш. Леконта де Лиля и Ж.М. Эредиа) играло определяющую роль. Литературовед считает, что гумилёвская поэзия лишена лирического героя и имеет совокупность различных масок, навеянных мировой литературой. Анализируя стихотворение Н.С. Гумилёва «Заблудившийся трамвай», он пишет об обширной «системе реминисценций из А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского»16. Л. Аллен, 7 как и В.Я. Брюсов, эволюцию лирической системы Н.С. Гумилёва ставит в зависимость от изменения художественного метода поэта (ранняя лирика Н.С. Гумилёва символистская, поздняя — акмеистская).

В период с 1960-х по 1980-е гг. литературоведы рассматривали не только проблемы мировоззрения Н.С. Гумилёва (через призму духовности, христианства или сатанизма), не только мотивную структуру его «античных» произведений (мотив духовного странничества, героические мотивы), но и специфику стиля и метода Н.С. Гумилёва, его критическое наследие. Литературоведы 1960 — 1980-х гг. выделили основные мотивы и черты поэтики «античного» творчества Н.С. Гумилёва: наличие в нём героических мотивов и мотива духовного странничества; стилизаторство и ирония; слияние реального и мифологически-вымышленного и т.д.

4) Современный этап в осмыслении античных мотивов и образов в прозе, лирике и драматургии поэта с позиции научного, комплексного подхода (1990 — 2000-е гг.).

В современном литературоведении достаточно распространённой является теория о христианском характере «античного» творчества Н.С. Гумилёва. Это положение, как было уже сказано, восходит ещё к ахматовской статье «Самый непрочитанный поэт». Так, И. Делич в статье 1990-х гг. «Гумилёв» интерпретирует «античную» лирику поэта (например, цикл стихов «Возвращение Одиссея») в православном ракурсе. По мнению исследовательницы, всё творчество Н.С. Гумилёва представляет собой

17 духовное странничество, когда «.блудный сын возвращается в Отчий дом» .

И. Делич комментирует структурную матрицу идеи «вечного возвращения»:

Человек рождается (и возроэюдается), чтобы войти в земную действительность, которая временно моэ/сет удовлетворять его плотские э/селания, но никогда — дух. Человечество. — блудный сын, который найдёт

18 спасение, только вернувшись к собственному Отцу» . Эту структурную матрицу исследовательница заимствует из работы Е.М. Толтсона, говорящего о «воплощении вечного возвращения в лирике Н.С. Гумилёва на уровне мотива»1 J.

Стремление вписать «античное» творчество Н.С. Гумилёва в духовно-христианский контекст свойственно и работам Ю.В. Зобнина, в частности его диссертациям (кандидатской 1992 г. «Философские основы творчества Н.С. Гумилёва» и докторской 2001 г. «Творчество Н.С. Гумилёва и православие»). В статьях « "Заблудившийся трамвай" Н. С. Гумилёва (К проблеме дешифровки идейно-философского содержания текста)» (1994) и «Странник духа» (2000) Ю.В. Зобнин раскрывает христианский смысл гумилёвских текстов. В первой работе указывается, что главным мотивом лирики поэта был мотив странничества, итогом которого явилось постижение гармонии идей истины и красоты: «Великая миссия, выполненная Гумилёвым., заключалась в том, что он "аючеистичностъю" своего творчества вновь утвердил Красоту в Истине, согласовал формальную "эстетическую " правду а I/ "7Q декадентского искусства с "этической правдой".»" . Слияние этического и эстетического в лирике поэта произошло, по мнению исследователя, когда первый вернулся к христианству и продолжил в литературе христианскую линию, заложенную русскими классиками. Ю.В. Зобнин обращается к анализу римских» стихов поэта. Герои «римских» произведений «зависят в своих поступках от тяготеющего над ними "исторического фатума",

21 обусловившего их миссию в жизни человечества» . Отсюда следует, что «мудрый» (по Н.С. Гумилёву) император Каракалла, понимая тщетность человеческих попыток отстоять в борьбе с судьбой свою свободу, предпочитает познание вечного героическим подвигам. Во второй статье литературовед высказывает ряд предположений по поводу идейного содержания стихотворения «Заблудившийся трамвай». Это произведение вызвало большой интерес литературоведов. Анализ стихотворения «Заблудившийся трамвай» показал необходимость разработки целостной концепции гумилёвской творчества, т.е. важность его включения в контекст мировой литературы, искусства, философской мысли. Так, в статье К.А. Жукова и М.Ю. Жуковой «Польско-французская тематика в стихотворении Н.С. Гумилёва "Заблудившийся трсьмвай"» прослеживаются связи поэзии Н.С. Гумилёва с историей мировой культуры. По мнению литературоведов, «.Машенька в "Заблудившемся трамвае" — это Мария Валевская, полька — возлюбленная

9 О

Бонапарта., символ Польши.»" . Наличие польской тематики авторы объясняют не только всеобщим увлечением польско-католическим мессианством, распространённым в среде поэтов и писателей серебряного века, но и реминисценциями из произведений со сходной тематикой («Полтава» А.С. Пушкина, «Страшная месть» Н.В. Гоголя). А Р.Д. Тименчик в статье «К символике ' трамвая в русской поэзии» пытается вписать стихотворение «Заблудившийся трамвай» в контекст мифа о трамвае, который в русской литературе приобрёл семиотико-культурологический смысл движения. ЮЛ. Кроль в статье «Об одном необычном трамвайном маршруте ("Заблудившийся трамвай" Н.С. Гумилёва)» выявляет сходство между событиями жизни поэта и событиями в стихотворении. Он настаивает на аналогии биографического и художественного времён, а это далеко не всегда верно. IO.JI. Кроль пишет: «"Заблудившийся трамвай" повествует о путешествии поэта на своеобразной "машине времени " в своё прошлое, в пору любви к "Машеньке", наделённой чертами А.А. Ахматовой»" . Для Ю.Л. Кроля А.А. Ахматова - прообраз Машеньки, а история любви лирического героя и Машеньки есть история взаимоотношений Н.С. Гумилёва и А.А. Ахматовой. 77. Спиваковский в статье 1997 г. «"Индия духа" и "Машенька": "Заблудившийся трамвай" Н.С. Гумилёва как символистско-акмеистическое видение» анализирует поэтику стихотворения через призму учений Е.П. Блаватской, Р. Штейнера. П. Спиваковский считает, что Н.С. Гумилёв представил читателю нетрадиционную трактовку реинкарнации, «.когда физическая неизменность тела, в которое "вселяются" разные души, противопоставляется "традиционной" реинкарнации, где единая душа (атман) "вселяется" в разные тела» . Цель реинкарнации, по П. Спиваковскому, — «.познание своих "прежних э/сизней" и достиэ/сение личного счастья.»25. П. Спиваковский характеризует мироощущение поэта через идею синтеза оккультизма и христианства.

Таким образом, полемика вокруг «Заблудившегося трамвая» послужила толчком к созданию целостной концепции творчества Н.С. Гумилёва. Эта синтетическая концепция должна учитывать и духовные воззрения самого поэта, и его философию, и его культурологические пристрастия.

Ю.В. Зобнин, анализируя стихотворение «Заблудившийся трамвай», призывает к использованию духовной трактовки. Литературовед пишет: «.Система автоотсылок, распололсенных. в соответствии с "обратной" хронологией, предполагает, что речь идёт о пройденном духовном, а не "биографическом" пути.»26. Значит, не биографически, а философски пытается постичь указанный текст Ю.В. Зобнин. Погружение в символизм было для поэта (и его лирического героя) словно «нисхождение в ад», а спасением явилось, по мнению Ю.В. Зобнина, признание Н.С. Гумилёвым христианства как своей духовной «основы».

В период с 1990-х по 2000-е гг. были созданы и некоторые работы С.Л. Слободнюка. В них литературовед весьма продуктивно решает некоторые вопросы поэтики Н.С. Гумилёва. Так, в статье «Н. Гумилёв: Модель мира (К вопросу о поэтике образа)», монографии «Н. Гумилёв: Проблемы мировоззрения и поэтики» литературовед исходит из тезиса, что единство эпического и лирического — особенность произведений Н.С. Гумилёва. Литературовед пишет: «"Синтез, а не распад" —. главенствующий принцип поэтики "отца акмеизма", заложенный ещё в "Жемчугах"»" . По мнению С.Л. Слободнюка, акмеизм и символизм, с которыми связано творчество Н.С. Гумилёва, были близки друг другу в идейно-содержательном смысле, поскольку при всей оппозиционности символизму акмеизм опирался на его достижения. Следовательно, нет смысла находить самые точные критерии разграничения акмеизма и символизма. С.Л. Слободнюк обращается и к понятию «лирический герой». Он, в отличие от В.Я. Брюсова, считает, что гумилёвским произведениям присущ именно лирический герой, а не совокупность масок: «Эти многочисленные "я" [маски автора — Ю.Б.] объединены одним: они действуют и существуют в необычных, зачастую

11 экзотических обстоятельствах, но их действия почти одинаковы»28. Мы придерживаемся той же точки зрения, что и C.JI. Слободнюк; доказательством нашей позиции может послужить соответствие лирического «Я» Н.С. Гумилёва критериям, отличающим лирического героя. Литературовед исследует взаимосвязи древнеиндийской культуры с «античными» произведениями поэта. На примере анализа произведения «Дитя Аллаха» С.Л. Слободнюк показывает соединение в нём «концепции парсийского дуализма, манихеев. с пантеизмом суфиев»29. Таким образом, можно говорить о синкретичности гумилёвского мироощущения и внимании поэта и к западной (европейской) культуре, и к восточной (индийской). Источником вдохновения для поэта послужили романтические романы об Африке М. Рида (особенно «В лесах и степях Южной Африки», «Охотники за э/сирафами»), Р. Хаггарда, Р. Стивенсона.

Литературовед Ю.Н. Верховский, в статье 1990-х гг. «Путь поэта. О поэзии Н. С. Гумилёва» рассматривая эволюцию лирической системы Н.С. Гумилёва как движение от балладного к элегически-песенному строю, считает источниками вдохновения поэта не только стихотворения лейкистов и «проклятых», но и драматургию французского классицизма: «Прямому восприятию античности Гумилёв мог учиться у него [Анненского. — Ю.Б.],

30 утонченному восприятию парнасцев и проклятых — тоже» . Действительно, в «античном» творчестве Н.С. Гумилёва присутствует немало черт, восходящих к поэтике парнасской школы: тенденция к эпичности, любовь к зарисовкам, подражание античным авторам.

Одной из проблем литературоведения 1980 - 1990-х гг. стала проблема гумилёвского героизма, проявленного в «античных» произведениях поэта. Источники этого героизма исследователи находят то в христианском вероучении, то в сатанизме, проповедовавшем теорию «сильной» личности, то в произведениях античных авторов Эсхила, Софокла, Сенеки. Так, Р. Плетнёв в статье 1980-х гг. «Н.С. Гумилёв. С открытым забралом» считает, что героизм лирического героя поэта близок героизму античных людей, знавших свою трагическую судьбу, но гордо принимавших её вызов: «Герой же. кончает

12 трагично и возвышенно прекрасно, ибо героизм — нечто сверхземное. Шаг Судьбы нам, обычным людям, не слышен, но дух поэта ощущает эти шаги —

31 события будущего» . Мы в определённой мере разделяем позицию Р. Плетнёва, но считаем необходимым уточнить, что героизм не есть нечто сверхземное (сверхземное - сущность, героизм — стремление к её познанию), а есть кратковременное единение души и тела в порыве к познанию внеземного. Доказательством нашей точки зрения может служить мысль поэта, выраженная устами его лирического героя: «.Благословлю я золотую / Дорогу к солнцу от

32 червя» (I, 161) . Дорога к солнцу (воплощение всего самого возвышенного) и открывается в процессе постижения внеземного, а земная жизнь - один из этапов к познанию инобытия (христианская мысль о земном существовании как подготовке к миру вечному).

Другой литературовед — В.В. Бронгулеев — в своей книге «Посредине странствия земного» (1995) обращается к анализу «римского» цикла стихов Н.С. Гумилёва, в котором героические мотивы играют важную роль: «Стихи римского цикла не столько историчны, как обращены к некоему абстрактному образу властителя, наделённого поэтом далёкими от реальности чертами,

33 создающими вокруг него ореол величественности, драматизма и силы» . Такое осмысление образа Каракаллы противостоит традиционному представлению об императоре как о деспотичном правителе.

Решение некоторых вопросов гумилёвской поэтики связано с некоторыми статьями Д.И. Золотницкого. В статье «Гумилёв-переводчик» литературовед говорит, как и В.Я. Брюсов, о подражательном характере «античного» творчества акмеиста. Д.И. Золотницкий отмечает интерес Н.С. Гумилёва к поэтам «озёрной школы», в частности к У. Вордсворту и Р. Саути; лирикам, близким парнасцам (например, Т. Готье); французским и русским живописцам. По мнению литературоведа, Н.С. Гумилёв всегда создавал статьи о тех личностях, которые были ему близки духовно. Д.И. Золотницкий пишет: «И посвягцённая темам морских блуэ/сданий и опасностей, э/сизни и смерти "Поэма о старом моряке" С.Т. Кольридэюа, и эпические по своему складу баллады Р. Саути были созвучны характеру дарования самого Гумилёва.»34. Литературовед отмечает, что поэт соотносил свою судьбу с жизнью С.Т. Кольриджа и Р. Саути. Не менее интересны статьи самого Н.С. Гумилёва об изобразительном искусстве: они дают нам богатый материал не только для изучения художественных пристрастий поэта, но и для выявления источника живописного начала в его «античной» лирике. Д.И. Золотницкий считает таким источником творчество П. Гогена, которое сам поэт сравнивает с живописью Н.К. Рериха: «Оба они полюбили мир первобытных людей с его неслоэ/сными, но 35 могучими красками, линиями, удивляющшш почти грубой простотой.» . Эта первобытная простота и станет основой «античного» текста Н.С. Гумилёва.

О. Клинг в статье 1995 г. «Стилевое становление акмеизма: Н. Гумилёв и символизм» коснулся вопроса о методе поэта. Н.С. Гумилёв, по мнению О. Клинга, не мог быть не связан с символизмом (и романтизмом), но в то же время являлся «неоклассицистом», поскольку «уэ/ce в самом символизме — особенно конца 1900-х гг. — было заложено два начала: ориентагщя на "неоклассицизм" (.Вяч. Иванов, В. Брюсов, С. Соловьёв) и авангард, точнее, предавангард (А. Белый)» . В то же время в творчестве Н.С. Гумилёва имеют место черты акмеизма. Особенностями «античных» произведений поэта являются, по мнению О. Клинга, «.стилизаторство, сознательная литературность и романтическая ирония.»37, соединение эпического (повествовательного) и лирического (описания переживаний).

Вопрос о взаимосвязи символизма и акмеизма в «античном» творчестве Н.С. Гумилёва является недостаточно разрешённым. Большинство исследователей находят в творчестве Н.С. Гумилёва черты и символизма, и акмеизма, причём акмеистом поэт был только в 1911 - 1914 гг. К примеру, А.И. Павловский полагает, что лирическая система Н.С. Гумилёва содержит черты и акмеизма, и символизма: «В "Романтических цветах" Гумилёв yoice поставил перед собой задачу постепенно, но неуклонно свести поэзию по золотой лестнице символизма на землю, насытить слово. предметностью,

3R плотью и твёрдым смыслом» . Слияние эпичности и лиризма, семантическая полнозначность - особенности гумилёвского акмеизма, по А.И. Павловскому. А главным автором, повлиявшим на творчество Н.С. Гумилёва, был, по мнению литературоведа, Гомер.

Отметим, что в современном литературоведении не найдены точные критерии, отделяющие акмеизм от символизма. Так, пластичность, моносемантичность, которые В.М. Жирмунский называет чертами акмеизма, не могут считаться таковыми, так как имели место и в реализме. Отсюда возникает вполне правомерный вопрос: каковы критерии выделения акмеизма? Е. Русинко видит основанием для выделения акмеизма бергсонианство, в котором «.акмеисты обрели. своего рода философскую санкцию на смешение

39 идеализма и материализма в рамках немистической доктрины» . А.В. Вейдле истоки акмеизма усматривает в таком явлении, как петербургская поэтика, которая тре бовала «.предметности, а вместе с нею и большей точности, более строгой взвешенности.»40. Но такая простота и конкретность присутствуют и в реализме. Н.А. Бодрова справедливо полагает, что «.по мировосприятию Гумилёв был прежде всего романтиком, по мировоззрению — символистом, а худоэ/сественная его система представляет сплав символизма и акмеизма»4'. Мы не можем не согласиться с данным высказыванием, поскольку символизм и акмеизм по своей сути являются романтическими художественными явлениями.

Вопросу о взаимосвязи символизма и акмеизма посвящена и работа Н.Ю. Грякаловой «Н.С. Гумилёв и проблемы эстетического самоопределения акмеизма» (1994). Литературовед считает, что средством преодоления символизма в зрелом творчестве поэта послужило введение объективности (описательно-изобразительного элемента) в стихотворную речь: «В духе заветов парнасской эстетики II С. Гумилёв осознанно стремился к усилению

42 описательно-изобразительных элементов поэтики.» . Н.Ю. Грякалова отметила слияние в гумилёвской лирике (в том числе и «античной») описательности и экзотичности.

Особенностям стиха «античной» лирики Н.С. Гумилёва посвящена статья 1990-х гг. B.C. Баевского «Н. Гумилёв — мастер стиха». Литературовед обнаружил, что поэт «расшатал» привычную силлабо-тоническую систему, используя ритм дольника, верлибра. Новаторски подошёл Н.С. Гумилёв и к рифмовке. B.C. Баевский, определяя гумилёвскую эстетику как переходную от ratio к motio, пишет: «В противовес точной рифме Гумилёв высоко оценивает ассонанс — совпадение гласных, стоящих под ударением, при несовпадении ряда

43 согласных и безударных гласных.» . Обращаясь к анализу стихотворений Н.С. Гумилёва об античности, B.C. Баевский отмечает их формальные особенности: «Третье стихотворение, "Что ты видишь во взоре моём. ", написано трёхстопным анапестом, область которого, по Гумилёву, стремительность. Смертоносный эрос овеществлён в корабле, со всею командой пошедшем ко дну.»44. B.C. Баевский базируется на высказывании самого поэта об особом значении ритма, размера: так, анапест привносит в стихотворение элемент напряжённости, стремительности.

Одна из последних монографий по творчеству Н.С. Гумилёва — книга В.И. Шубинского «Николай Гумилёв. Жизнь поэта», в которой автор исследует, в первую очередь, биографию, а не творчество лирика. В.И. Шубинский использует точные характеристики для осмысления стиля и метода «античных» произведений Н.С. Гумилёва. Так, исследователь определяет стилистику позднего поэта как «.сочетание э/сёсткой риторической конструкции текста, внятности изложения с фантастическим, бредовым, сновидческим основным образом»45. По мнению В.И. Шубинского, зрелая лирика поэта характеризуется риторичностью слова и фантастичностью.

К анализу «античной» драматургии Н.С. Гумилёва применяется идея о гумилёвской подражательности. Пьеса «Актеон», которую мы исследуем в настоящей работе, до сих пор вызывает большое количество вопросов. Так, Д.И. Золотницкий в статье 1990-х гг. «Театр поэта» определяет характерные черты «античного» театра Н.С. Гумилёва: слияние вымысла и реальности, синтез лиризма и драматичности, наличие главного героя-мечтателя, стилизация. Д.И. Золотницкий пишет: «Драматургия Гумилёва начиналась. как пародия на таковую, как беззаботная игра в антитеатр»46. Итак, романтическая ирония, игровое начало суть черты гумилёвской «античной» драматургии. По мнению Д.И. Золотницкого, в драме «Актеон» воплотилась философская борьба акмеизма и символизма. Если Кадм, по словам литературоведа, показан как акмеист (проповедует идею плотского мира, естественность первобытных чувств), то Актеон - символист (верит в мир символов, в интуитивное познание). Мы считаем необходимым уточнить позицию литературоведа: Кадм и Актеон не просто полные противоположности, они похожи (недаром они отец и сын, а не внук и дед, как в мифе), поэтому духовно близки друг другу. Цель стремлений и того, и другого - стать богочеловеком. И Кадм, и Актеон — две стороны личности гумилёвского типа, устремлённой к познанию духа (Актеон) и в то же время готовой ради постижения на труд, преодоление своего страха, боли, отчаяния (Кадм).

Точка зрения Д. Золотницкого близка мнению М. Баскера об «Актеоне» v 47 как о «подробно сформулированной программе акмеизма» : акмеист — Кадм, символист - Актеон. Акмеистичность воззрений Кадма М. Баскер объясняет совпадением некоторых деталей текста пьесы, в том числе желания указанного героя добыть камни для храма, и деталей произведений акмеистов (например, название сборника стихов О.Э. Мандельштама «Камень»). М. Баскер упрекает Н.С. Гумилёва в недостаточном мастерстве в построении интриги, которая неполно раскрывает характер заглавного героя. Другими словами, «.акмеистской пьесе Гумилёва. недостаёт. "равновесия всех частей", на

48 которое делало такую большую ставку это направление» . Мы считаем этот упрёк не вполне правомерным: характер Актеона завершён. Герой проповедует путь познания не через страдание, труд, а через созерцание. Для Н.С. Гумилёва это неприемлемо, поэт иронически относится к персонажу. В то же время герой не может полностью презреть землю, а такая ситуация драматична. В слиянии драматизма и иронии состоит своеобразие пьесы. Более того, процесс познания, описанный в ней, бесконечен: он не завершается с окончанием пьесы. И в этом случае упрёк в незавершённости драмы неправомерен. х

Другой позиции по поводу «Актеона» придерживается Э.Д. Сампсон, который считает, что «Актеон воплощает трагическую судьбу поэта, зажатого между двумя уровнями жизни»49. Герой хочет стать Богом и не способен до конца слиться с божеством, ведь он человек, и в то же время Актеон не готов жить только земной жизнью, поскольку сознаёт своё превосходство над другими.

Необходимо отметить и вклад компаративистики в изучение «античного» творчества Н.С. Гумилёва. В 1990 - 2000-е гг. появились работы В.А. Кошелева «Гумилёв и северянинщина. Две маски», И. Винокуровой «Гумилёв и Мандельштам. Комментарии к диалогу» и т.д. В первой работе выявляются особенности мировидения и взаимоотношений двух лириков, во втором — только переклички на уровне поэтики. Так, в статье 1993 г. «Гумилёв и северянинщина» В.А. Кошелев отмечает противоположность литературных масок двух поэтов: «Гумилёв сам намечает противопоставление собственного поэтического "я " — "я " северянинскому. Он сам — носитель лирического облика "человека книги". Северянин же — наиболее явственное и значимое выражение "человека газеты"»50. И. Винокурова в названной нами работе 1994 г., рассматривая поэзию О.Э. Мандельштама, приходит к выводу, что О.Э. Мандельштаму присуща «.удивительная внутренняя сила, почерпнутая. из муэ/сественных строк Гумилёва.»51. Именно духовное мужество, смелость и непреклонность, п о мнению исследовательницы, сближают античных г ероев Н.С. Гумилёва и О.Э. Мандельштама.

Итак, в 1990 - 2000-е гг. литературоведы, продолжая идею В.Я. Брюсова о подражательном и полуэпическом характере «античного» творчества Н.С. Гумилёва, выдвинули мысль о преобладании в этом творчестве христианского (Ю.В. Зобнин) или дьявольского начал (C.JI. Слободнюк). На наш взгляд, при изучении «античной» лирики поэта необходимо избежать крайностей: Н.С. Гумилёв действительно проявлял интерес к теме дьявола, о чём свидетельствуют и заглавия ранних стихов (к примеру, «Возлюбленная дьявола», «Умный Дьявол»), однако этот образ исчезает в поздней лирике. В то же время образ Христа всегда наличествовал в лирике поэта, для которого православие было родной «основой». Нельзя, однако, сводить анализ творчества Н.С. Гумилёва только к изучению христианских мотивов, даже если эти мотивы являются одними из ключевых. Н.С. Гумилёв не есть поэт, проповедующий только православие. Православие было его духовной основой, но оно не является ортодоксальным. Мирочувствование поэта поликультурно, включает в себя отголоски буддизма, суфизма, католицизма и т.д.

В настоящее время появился ряд диссертаций об «античном» творчестве Н.С. Гумилёва, и базируются они, в основном, то на восприятии лирики поэта как проявления духовного странничества, то на положении о христианском характере творчества Н.С. Гумилёва или его подражательности. Однако новизна этих работ несомненна: литературоведы стали сопоставлять и сравнивать не только и не столько произведения Н.С. Гумилёва и стихотворения парнасцев, лейкистов, но и стихи поэта серебряного века и творчество античных авторов (Гомера, Сенеки), что, конечно, важнее.

На положении о христианской основе «античного» творчества Н.С. Гумилёва базируется кандидатская диссертация М.В. Смеловой «Онтологические проблемы творчества Н.С. Гумилёва» (1998). Автор полагает, что онтологическим основанием для гумилёвской картины мира должна стать «.концепция христианского восприятия мира, которая позволила Гумилёву противостоять разрушающим силам века.»52. Определяя характер творчества поэта, М.В. Смелова употребляет понятие «неомифологизм», которое означает, что Н.С. Гумилёв строит свою вселенную, создаёт свой основной миф — миф о познании Бога.

Анализируя кандидатские диссертации, мы обнаружили наиболее близкую нам по теме — диссертацию Т.С. Зориной «Поэзия Н.С. Гумилёва и античность» (2002). Исследовательница попыталась преодолеть наметившуюся в литературоведении тенденцию сопоставлять и сравнивать античные тексты

Н.С. Гумилёва не с первоисточниками (произведениями древних авторов), а с «античными» творениями лейкистов, парнасцев, через посредство которых Н.С. Гумилёв воспринял античную литературу. Т.С. Зорина обратилась к рассмотрению античных аллюзий в лирике поэта. Увлечение Н.С. Гумилёва античностью Т.С. Зорина объясняет захлестнувшим аристократические слои русского общества рубежа XIX —XX веков интересом к возрождению античной культуры. Исследовательница считает, что «аполлонические "добродетели" брюсовской поэзии (культ формы, благородная простота, стройность, ясность.) заложат основу эстетической програлшы журнала "Аполлон", войдут в платформу "Цеха поэтов", а затем акмеизма» . Как видно из цитаты, аполлоновская стихия преобладает в лирике Н.С. Гумилёва, для которого и античность была воплощением аполлоновского. На наш взгляд, это не совсем точно, поскольку поэт проявил интерес не только и не столько к культурам с преобладающим аполлоновским началом, сколько к культурам, в которых имеет место баланс между аполлоновским и дионисийским или доминирование дионисийского. Согласно диссертации А. Бруно, «.к гармонии мелсду аполлоновским и дионисийским началами, разумом и интуицией v/ v/ 54 стрелшлся Н. С. Гумилёв, каждый раз понимая эфемерность этой гармонии» . Дионисийское, тёмное, первобытное, по А. Бруно, отчасти импонировало поэту, объявившему о наличии «немного звериного» в структуре личности акмеиста.

Мы в своей работе исследуем не только цитации из античной литературы в поэзии Н.С. Гумилёва (включая и лирическую пьесу «Актеон»), но и ключевые античные мотивы и образы, выявляем их специфику, особенности эволюции. Мы пытаемся выработать целостную концепцию борьбы и единства в лирике поэта трёх начал: духовного, телесного и героического.

В настоящее время существует две диссертационные работы по мифопоэтике Н.С. Гумилёва: кандидатская диссертация Е.Ю. Раскиной «Мифопоэтическое пространство поэзии Н.С. Гумилёва» (2000) и кандидатская диссертация П.В. Паздникова «Мифопоэтическая концепция

20 слова и творчества» (2003). Понятие «мифология» более широкое, нежели «античность», на котором сосредоточимся мы. Диссертации этих литературоведов посвящены исследованию античных и христианских реминисценций и аллюзий в лирике Н.С. Гумилёва. Анализируя основные мифы в лирике поэта, Е.Ю. Раскина отмечает ключевую роль мифов о юге, о севере, о России и т.д. К примеру, литературовед так интерпретирует «абиссинский миф» в текстах Н.С. Гумилёва: «Абиссиния. из мусульманского государства трансформировалась в страну "древнего благочестия", "второй Израиль", могущественную христианскую дерэ/саву.»55. По мнению Е.Ю. Раскиной, Н.С. Гумилёв говорит о Востоке как о мире эзотерического христианства. Здесь налицо положение о поликультурности мироощущения поэта, о синтезе в его произведениях христианских, мусульманских, буддийских тенденций. Мы в своей диссертации ставим одной из задач необходимость прокомментировать именно античные реалии, мотивы и образы, учитывая поликультурность Н.С. Гумилёва. Творение различного рода мифов — прерогатива не только Бога, но и поэта-жизнестроителя, создающего неомифологию. Образ такого поэта, восходящий к традиции Горация, Овидия, свойственен и произведениям Н.С. Гумилёва. Другая сторона этого образа — христианское смирение, благочестие, умиротворённость - рассмотрена Е.Ю. Раскиной в статье «Мотив "благочестивого творчества" ("смиренного знания") в худоэ!сественной программе акмеизма». Кандидатская диссертация П.В. Паздникова также обращена к анализу мифологических источников образа поэта-мага в лирике Н.С. Гумилёва. Литературовед рассматривает синтез аполлоновского и дионисийского, акмеизма и символизма, лирического и эпического в лирике поэта. П.В. Паздников пишет: «К концу "странствия земного " Гумилёв реализовывает в интегральной поэтике "Огненного столпа " синтетическую концепцию слова, включающую мифотворческие (в том числе, христианские) и мистериально-магические интенции»56. Исследователь считает, что посредством своей синтетической поэтики Н.С. Гумилёв стремился вернуться к изначальному «Слову-Логосу», используя мифотворческие и магические интенции.

Анализу мотивной структуры сборника «Костёр» посвящена кадидатская диссертация О.В. Щеголъковой «Структурообразующая роль мотива в книге стихов Н.С. Гумилёва "Костёр"» (2003). Исследователь анализирует такие мотивы гумилёвского творчества, как мотив странничества, библейские и любовные мотивы, мотив судьбы, жизни и смерти. О.В. Щеголькова считает: «.Он [Н.С. Гумилёв. — Ю.Б.] не создаёт собственную мифологию, а, прибегая к коннотациям и реминисценциям, использует традиционную, соединяя её с

57 современной жизнью.» . Следует уточнить, что, используя традиционные мотивы, символы, метафоры, Н.С. Гумилёв тем не менее всё же создаёт свою вселенную, поскольку любой новый текст творится из цитат старых текстов.

Рассмотрение драматургии поэта, её мотивов, образов, связей с мифологией - одна из основных задач кандидатской диссертации Т.И. Акимовой «Драматургия Н.С. Гумилёва в контексте культуры серебряного века» (2003). Исследовательница раскрывает специфику драматических произведений поэта, используя сквозные понятия работ В.Я. Брюсова и М.М. Бахтина — маска и путь (творческий, духовный). Т.И. Акимова пишет: «В этом театре [театре Н.С. Гумилёва. - Ю.Б.] действуют не личности, помегцённые в конкретном пространстве, что w v/ 58 свойственно классической драматургии XIX — XXвеков, а лирические идеи.» . Таким образом, Т.И. Акимова предлагает считать персонажей «античных» гумилёвских произведений не реалистическими типами, а условными масками, выражающими различного рода идеи (литературовед выделяет маски учителя, ученика, шута, старухи, судьи и т.д.).

К исследованию специфики метрической системы гумилёвской (и «античной», в частности) лирики обратились А.Г. Грибков в кандидатской диссертации «Метрика и строфика Н. С. Гумилёва как художественно-выразительное единство» (2005) и Н.Н. Уралов в диссертации «Стих Н.С. Гумилёва» (2003). Анализируя поэтические особенности пьесы «Актеон» и лирики Н.С. Гумилёва, А.Г. Грибков отмечает: «Несмотря на большое разнообразие и динамику изменений в метрике, а также более редкие новаторские опыты в строфике, стих Гумилёва всегда отличали уверенность и упругость ритма, строгость композиционно-строфической организации.»59. Автор исследования раскрывает специфику гумилёвского стиха, а состоит она, по мнению А.Г. Грибкова, в уверенности, упругости ритма.

В кандидатской диссертации 2006 г. «Философско-эстетическая концепция и её интертекстуальная реализация в прозе Н. Гумилёва: Сборник рассказов "Тень от пальмы"»Д.С. Грачёва, основываясь на высказанной в монографии С. Колосовой «"И воин, и всадник": Николай Гумилёв. Прозаик и поэт» (2004) идее «синтеза лирики и прозы в творчестве Н.С. Гумилёва»60, обращается к исследованию прозы поэта и рассматривает три её ключевых мотива: мотив «земной любви», мотив творчества, мотив смерти. Для нас интересны восприятие земного начала и концепция «земной любви», предложенная Д.С. Грачёвой. Исследовательница пишет: «В тексте [в новелле "Радости земной любви", равно как и во всём творчестве Н.С. Гумилёва. — Ю.Б.] представлены разные проявления любви.: это возвышенная неземная любовь., возвышенная земная любовь. и приземлённая земная "любовь"-воэ/сделение.»61. Таким образом, земная любовь с её дионисийскими, тёмными страстями оказывается полной противоположностью аполлоновской, духовной. К синтезу же аполлоновского и дионисийского стремился Н.С. Гумилёв, по мнению Д.С. Грачёвой.

В своей кандидатской диссертации «Религиозный символизм Н.С. Гумилёва» (2007) Е.А. Аброчнова обращается к анализу некоторых «античных» произведений Н.С. Гумилёва. Она рассматривает эволюцию метода и мировоззрения поэта от «магического» символизма через религиозный к осмыслению религии как «достоверности». Исследовательница считает, что «античный» цикл стихов «Возвращение Одиссея» является поворотным от «магического» символизма к религиозному, ведь фигура Лаэрта сакральна, как «.предчувствие библейского Отца»62. Е.А. Аброчнова отмечает: «Одиссей — человек, являющийся проводником обеих стихий, как дионисийской, так и

63 аполлоническои» , воплощающий синтез двух начал.

Таким образом, «античное» творчество Н.С. Гумилёва на диссертационном уровне воспринимается как проявление духовного поиска, порыва к постижению вечного, Бога. Исследователи, анализируя «античные» тексты поэта, приходят к выводу о необходимости рассмотрения их на фоне не только мировой литературы, но и философской мысли, искусства, т.е. к выводу о важности разработки целостной концепции гумилёвского творчества, базирующейся на синтезе аполлоновского и дионисийского начал, реального и мифологического. Недостаточно же исследованной остаётся проблема восприятия Н.С. Гумилёвым того или иного античного образа и мотива.

Мы, вслед за Н.А. Богомоловым, Н.Н. Ураловым и А.Г. Грибковым, предлагаем рассматривать эволюцию образной системы творчества поэта в связи с динамикой его гносеологической концепции: на первом этапе творчества господствовал духовный герой и стиль символизма, выдвинувший этого духовного героя (1903 - 1910 гг.); на втором - стиль акмеизма и человек мира земного (1911 — 1915 гг.); на третьем - диалектическое единство и борьба того и другого стилей и, соответственно, типов персонажей (1916-1921 гг.).

Актуальность темы диссертации связана с интересом современного российского литературоведения к проблемам взаимодействия русской и зарубежной литератур и обусловлена перспективностью изучения особенностей заимствования и интерпретации античных мотивов и образов в русской поэзии серебряного века, в частности, в творчестве Н.С. Гумилёва. Актуальна и теоретически оправдана предпринятая в данном исследовании попытка изучения «античной» лирики и драматургии поэта как выражения синтеза трёх начал (духовного, телесного, героического) в гумилёвской концепции античности.

Объектом исследования служат античные мотивы и образы в лирических стихотворениях и пьесе Н.С. Гумилёва «Актеон».

Предмет исследования — концепция античности и её выражение через античные образы и мотивы в лирике Н.С. Гумилёва и его драме «Актеон».

Цель исследования — охарактеризовать особенности интерпретации античных мотивов и образов в лирике и драме «Актеон» Н.С. Гумилёва, что позволит выявить специфику концепции античности в его поэтическом мире. Задачи:

1. Определить место в поэтическом мире Н.С. Гумилёва античных мотивов и образов.

2. Охарактеризовать концепцию античности в лирике Н.С. Гумилёва и его драме «Актеон».

3. Рассмотреть «античные» стихотворения поэта в контексте русской и европейской литературы.

4. Опираясь на современную теорию стихосложения, дать целостный анализ наиболее значительных лирических произведений Н.С. Гумилёва и его драмы «Актеон».

Материалом исследования послужили гумилёвские тексты с античной тематикой, с античными мотивами и образами, а именно: лирические стихотворения и лирическая драма «Актеон».

Принципы отбора текстов: анализируя «античные» произведения поэта, мы ориентируемся и на хронологический, и на идейно-тематический принцип. Мы отобрали наиболее репрезентативные тексты, то есть те, в которых античный код подвергнут вербализации. Не все отобранные нами тексты есть в четырёхтомном издании произведений Н.С. Гумилёва (при цитировании этого издания том и страницы указываются в тексте), поэтому часть из них мы цитируем по следующим изданиям: Гумилёв Н.С.: Pro et contra. Личность и творчество Николая Гумилёва в оценке русских мыслителей и исследователей: антология / сост., вступ. ст. и прим. Ю.В. Зобнина. — СПб.: Изд-eo РХГИ, 2000. — 671 е.; Гумилёв Н.С. «Когдая был влюблён.». — М: Школа-Пресс, 1994. - 622 с.

Пояснения к терминологии. Поскольку наша работа получила название «Античные мотивы и образы в поэзии Н.С. Гумилёва», то необходимо, в первую очередь, оговориться по поводу того, что мы подразумеваем под понятием «образ», а затем определить семантический объём термина «мотив». Понятия же гумилёвской эстетики, например, «духовный герой», «герой земного мира», «героическая личность», «мотив духовного странничества», «мотив земного мира», «героический мотив», мы объясним в главах диссертации.

Понятие «образ» функционирует уже в эстетике Аристотеля, который в «Поэтике» говорит о средствах и способах подражания: «.Яразумею различия между искусствами относительно средства, которым производится подраэюание»64. Таким образом, Аристотель один из первых дал определение понятию «образ». Образ, по мнению древнегреческого автора, и есть средство подражания природе в искусстве. Мы же придерживаемся трактовки понятия «образ» в трудах В.Е. Хализева, В.В. Кожинова, И.Б. Роднянской.

Образы, по мнению В.Е. Хализева, «.не просто воспроизводят единичные факты, но сгущают, концентрируют существенные для автора стороны Э1сизни во имя её оценивающего осмысления»65. Литературовед выделяет один из ключевых признаков образа — единство типичного и индивидуального. И.Б. Роднянская и В.В. Кожинов считают, что художественный образ — «всеобщая категория художественного творчества, специфический для него способ и форма освоения жизни, "язык" искусства и вместе с тем его "высказывание" »66. Согласно И.Б. Роднянской и В.В. Кожинову, образ — понятие, обладающее следующими признаками: многозначностью и самодвижением, единством субъективного и объективного, эмоционального и рационального.

Следующая категория — мотив. «Понятие мотива как простейшей повествовательной единицы было впервые теоретически обосновано в "Поэтике сюжетов" А.Н. Веселовского. Его интересовала по преимуществу повторяемость мотивов в повествовательных жанрах разных народов»67.

26

Представитель сравнительно-исторической школы применил категорию «мотив» только к древней литературе (что, конечно, неверно). А.Н. Веселовский выявил основной признак мотива как литературоведческой категории - повторяемость. Впоследствии к термину «мотив» обратился В.Я. Пропп. Он писал: «В лирическом произведении мотив — прежде всего повторяющийся комплекс 68 чувств и идей, выраженных в художественной речи.» . В .Я. Пропп, как и

A.Н. Веселовский, говорит о повторяемости мотива и определяет его как комплекс чувств и идей. Б.В. Томашевский определяет термин «мотив» через категорию «тема»: «Понятие темы есть понятие суммирующее, объединяющее словесный материал произведения. Путём такого разлоэ/сения произведения на тематические части мы, наконец, доходим до неразлагаемых. тематических

-69 гл. частей» . Эта неразложимая часть темы произведения трактуется Б.В. Томашевским как мотив. Наиболее полно названы признаки и составные части мотива в книге И.В. Силантьева «Поэтика мотива». Исследователь, выделяя структуру мотива (семантика, т.е. смысл; синтактика, или описание препозиции и постпозиции того или иного мотива; прагматика, иначе говоря, роль мотива в сюжетной схеме произведения) отметил связь мотива с событием, переживанием в лирике: «Лирическое событие — это не внешнее и объективированное фабулой событие происшествия или действия, а

70 внутреннее и субъективированное событие переживания.» . Далее И.В. Силантьев отмечает: «Мотив в лирике характеризует наиболее полно авторскую концепцию. Это семантически "сильные" единицы словесной

7 / структуры стихотворения» . Мотив заключает в себе идейное содержание лирического произведения и служит выражением авторской позиции.

Ещё одно ключевое понятие нашей работы — метод. В определении этого термина мы ориентируемся на работы В.Е. Хализева и С.И. Кормилова.

B.Е. Хализев отмечает: «На протяэюении ряда десятилетий. на авансцену нашего литературоведения выдвигается термин творческий метод в качестве характеристики литературы как познания (освоения) социальной жизни»72. По мнению С.И. Кормилова, «метод — определяющий принцип творчества художника, закрепляемый в закономерностях содержания его произведения, у Э художественная "логика".» . Именно метод влияет на все элементы произведения: на тему, идею, проблему, образы героев, язык. Художественный метод, по В.Е. Хализеву, — подход писателя к действительности, тип её освоения: если мы говорим о воссоздании реальности, то перед нами реалистическое произведение; если "речь идёт о пересоздании, то мы анализируем романтическое произведение.

Метод Н.С. Гумилёва - романтический, поэт творит свою собственную вселенную. Н.С. Гумилёв теоретически обосновал положения литературного течения акмеизм. Тем не менее он до конца не порвал с символизмом, отсюда — абсолютизация роли поэта, восприятие символа как знак вечного, интуитивное познание мира и т.д. Кроме того, в своих драмах Н.С. Гумилёв не забывает и о классицистическом триединстве и критериях правдоподобности и разумности. Разрабатывая эстетику акмеизма, поэт серебряного века ориентировался на И. Канта, писавшего: «Я должен был уничтожить знание, чтобы освободить

74 место вере» . Немецкий философ полагал, что веру нельзя проверить разумным путём: вера и разум - разные понятия, по И.В. Канту. Ю.В. Зобнин справедливо отмечает: «Теоретики акмеизма трактовали попытки символистов познать "всё" не только как сомнительные с точки зрения

75 практического результата, но и как духовно порочные.» . Акмеисты действительно говорили о необходимости вернуться к детски-неведующему Адаму, готовому на воссоединение с Богом в новом гармоничном мире.

Идея гармонии, популярная в акмеизме, нашла отражение и в статье М.А. Кузмина «О прекрасной ясности». Он охарактеризовал художника новой эры как человека с «.зорким глазом, верной рукой и ясным чувством

76 планомерности» , а новую литературу связывал с аполлоновским (в широком смысле уравновешенным, светлым) взглядом на мир. М.А. Кузмин отмечает: «Мы считаем непреложным, что творения. писателя подчинены законам v 77 ясной гармонии и архитектоники» . Акмеизм, по мнению М.А. Кузмина, связан с аполлоновским началом.

В 1913 г. в журнале «Аполлон» появилась работа Н.С. Гумилёва «Наследие символизма и акмеизм». Вместо бодлеровской «теории соответствия», поиска миров на полюсе realia и realiora, своеобразного «зыбкого слога», популярных в символистской эстетике, акмеисты, по Н.С. Гумилёву, «.стремятсяразбивать оковы метра пропуском слогов, более, чем когда-либо, вольной перестановкой ударений.» (IV, 172), выдвигают как требования к литературным произведениям чёткий слог, преобладание живописного начала, детализацию и моносемантичность. Поэт назвал своих духовных «учителей»: «Шекспир показал нам внутренний мир человека; Рабле — тело и его радости, мудрую физиологичноетъ; Виллон поведал нам о жизни, нимало не сомневающейся в самой себе, хотя знающей всё, — и Бога, и порок, и смерть, и бессмертие; Теофиль Готье для этой жизни нашёл в искусстве достойные одежды безупречных форм» (IV, 176). Н.С. Гумилёв стремился придать своему литературному течению единство духовного (внутренний мир прекрасно показан в произведениях В. Шекспира) и телесного (стихия его отражена в творениях Ф. Рабле), гармонию формы (этому нужно учиться у Т. Готье) и , содержания (например, стихи Ф. Вийона). Н.С. Гумилёв определяет * миросозерцание акмеиста, исходя из категории божественного: «Здесь Бог становится Богом живым, потому что человек почувствовал себя достойным такого Бога. Как адамисты, мы немного лесные звери и во всяком случае не отдадим того, что в нас есть звериного, в обмен на неврастению» (IV, 174). Это «немного звериное» начало присуще и гумилёвским античным персонажам, гордо принимавшим удары судьбы и презиравшим смерть.

Несмотря на осознание негативных сторон символизма, ранний Н.С. Гумилёв обратился к символистской рецепции категорий Бога и дьявола как двух сторон одной медали, к воссозданию дионисийского миросозерцания. В последних сборниках мы так же обнаружим черты символизма, в частности, мучительный интерес к неведомому и жажду к его познанию. Таким образом, творчество Н.С. Гумилёва нельзя категорично отнести только к акмеизму, поскольку поэт, как и любая ключевая литературная фигура начала XX в.,

29 транслирует духовный опыт различных культурных эпох (классицизма, символизма, акмеизма). В более широком смысле произведения Н.С. Гумилёва следует рассматривать как ролшнтические, так как им свойственны черты этого направления: антитетизм, «отчуждённость» от привычной среды, духовный поиск и романтическое одиночество.

Методология диссертационного исследования основывается на значимых достижениях русской литературной науки и критики XX в., а также современного литературоведения. Теоретико-методологической основой работы являются труды по теории и истории литературы С.С. Аверинцева, Ю.В. Бабичевой, M.JI. Гаспарова, В.М. Жирмунского, Б.М. Зингермана, Ю.В. Зобнина, Г.П. Козубовской, Б.О. Кормана, М.И. Николы,

A.И. Павловского, Г.Н. Поспелова, Н.Н. Скатова, Б.В. Томашевского,

B.Н. Топорова, В.Е. Хализева, И.В. Шталь.

Диссертация выполнена с опорой на сравнительно-исторический, типологический, мотивный, аналитический методы исследования. В соответствии с предметом исследования закономерно использовались культурно-исторический, историко-генетический и историко-типологический подходы. Воссоздание отдельных биографических реалий, нередко необходимое для объективного восприятия литературного текста, потребовало использования элементов социально-психологического метода. Необходимость развёрнутой литературоведческой интерпретации художественных текстов обусловила использование приёмов комплексного, проблемного, мотивного, сопоставительного анализа. Согласно принципу историзма, отдельные литературные факты и обстоятельства, характерные для «античной» поэзии

H.С. Гумилёва, рассмотрены во взаимосвязи с другими, а также с учётом историко-литературного и культурного опыта, в контексте проблематики и поэтики литературы серебряного века.

Положения, выносимые на защиту:

I. Античные мотивы и образы в лирике Н.С. Гумилёва и его драме «Актеон» — одна из значительных слагаемых художественного мира поэта. В

30 творчестве же более зрелого Н.С. Гумилёва античность проявлена не через образы и мотивы, а как воплощение «прапамяти», гармонии духовного и телесного начал.

2. Античность отражена в творчестве Н.С. Гумилёва через призму диалектической борьбы и синтеза духовного, телесного и героического и выступает как символ «прасознания», источник вдохновения, но не эстетизации. Романтическое мировосприятие поэта сказалось в наличии в его «античных» произведениях образа героя познающего, отвергающего земной мир во имя небесного.

3. В лирике Н.С. Гумилёва и его пьесе «Актеон» функционируют три ключевых мотива {мотив земного мира, мотив духовного странничества, героические мотивы) и три ключевых образа (персонаж земного мира, духовный античный герой, героическая личность). В указанной лирической драме три эти мотива и три образа вступают в диалог, напряжённую борьбу.

4. Анализ «античных» произведений Н.С. Гумилёва в контексте русской и европейской литературы на античные темы позволяет обнаружить как традиции поэтического прочтения «античности», так и особенности её гумилёвской трактовки.

Научная новизна исследования. Несмотря на неослабевающий интерес к поэзии серебряного века, недостаточно изученной остаётся проблема взаимовлияния античной и русской традиций в творчестве Н.С. Гумилёва. В работе была предпринята попытка показать, что гумилёвская античность -некий синтез, в результате которого возникает уникальное художественное целое. Впервые античные мотивы и образы в поэзии Н.С. Гумилёва рассмотрены в системе его историософии и сложного единства качественно разнородных художественных явлений — «мир земной», «духовное странничество» и «героизм». Научная новизна заключается в комплексном анализе «античных» произведений Н.С. Гумилёва (лирики и драмы «Актеон»), содержание и поэтика которых явились художественным воплощением

31 концепции античности, отразившей своеобразие его поэтического мира. Представления о природе заимствований и влияний в произведениях Н.С. Гумилёва уточняются как в зависимости от методов исследования, так и в результате усложнения и углубления общей концепции творчества поэта серебряного века.

Структура работы определяется целью и задачами диссертации и стремлением автора рассмотреть эволюцию трёх ключевых мотивов и образов в поэзии Н.С. Гумилёва, его драме «Актеон». Исследование включает в себя две главы, введение, заключение, библиографию. Во введении указываются цель, задачи, структура, актуальность работы. В первой главе предпринята попытка охарактеризовать концепцию гумилёвской античности, базирующейся на синтезе духовного, земного и героического начал, рассмотреть два ключевых и противоположных мотива «античных» произведений поэта - мотив духовного поиска и мотив земного мира. Вторая глава посвящена изучению героических мотивов в творчестве Н.С. Гумилёва и содержит анализ образов античных героических личностей. В заключении подводятся итоги исследования и раскрываются перспективы изучения заявленной темы. Объём диссертации — 198 страниц (основной текст изложен на 165 страницах), библиография включает 326 наименований.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Бакулина, Юлия Борисовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историко-литературный феномен Н.С. Гумилёва нельзя постичь без обращения к анализу античности, которая для поэта есть аналог «прасознания», «прапамяти». Античные мотивы и образы занимают одно из важнейших мест в поэзии Н.С. Гумилёва (в его лирике и лирической драме «Актеон»), являются путём к осмыслению творческой личности поэта. Лирический герой Н.С. Гумилёва ощущает в своём сознании не антитезу прошлой и настоящей культур, а «околдованность» прошлым до такой степени, что невозможно «выйти» из мира культуры. Поэт не ищет экзотики, а обращается к прасознанию, в том числе к мифологизму.

В культурологической матрице, проявленной в творчестве Н.С. Гумилёва и состоящей из русской, восточной, античной, средневековой культур, античность выступает как источник поэтического вдохновения, но не эстетизации. К примеру, эпоха Возрождения связана у Н.С. Гумилёва с концепцией красоты и веры, а Восток и Россия — с поиском своей, родной «основы».

Источниками «античного» текста у Н.С. Гумилёва могли послужить и рассказы отца, и влияние И.Ф. Анненского, знатока античности и древних языков, В.Я. Брюсова, на которого ориентировался поэт и в творчестве которого античные реалии занимают важнейшее место, лейкистов, поэтов парнасской школы, «проклятых», и тип личности самого Н.С. Гумилёва, склонного к игре, приключениям, к перевоплощению в различных античных героев. Поэт серебряного века неоднократно обращался к текстам древних авторов (к произведениям Гомера, Сенеки, Еврипида, Анакреонта). Этот момент был, однако, обойдён вниманием исследователей, диссертации которых посвящались образу античности в лирике и драматургии Н.С. Гумилёва.

Следует принимать во внимание влияние не только поэтов и прозаиков на произведения Н.С. Гумилёва, но и философов (Плотина, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора и др.), скульпторов (например, А. Кановы), художников (Н.К. Рериха). Именно связь с изобразительным искусством и скульптурой является причиной появления живописного начала в художественной практике акмеистов, обращавшихся к античным мотивам и образам.

Основу «античных» произведений Н.С. Гумилёва составляют диалектическая борьба и единство трёх начал: земного, духовного, героического. В «античном» творчестве поэта присутствуют три основных мотива: мотив земного мира, мотив духовного странничества, героические мотивы как синтез двух предыдущих, наличествуют три типа античных персонажей: герой земного мира, духовный герой, героическая личность.

Античные» произведения Н.С. Гумилёва синтезировали в себе как черты символизма, так и акмеизма. Известно, что гумилёвская лирика испытала влияние романтизма, которое проявилось в наличии в ней таких черт, как «отчуждение» от родной основы, романтическое одиночество, интерес к духовно богатым, живущим по своим законам личностям, духовный поиск, плетение и синтез антитез и т.д. Гумилёвские произведения представляют собой синтез акмеизма и символизма. Влияние эстетики акмеизма проявилось в стремлении поэта к гармонии души и тела, разума и страсти, в интересе к культу Адама до грехопадения, в наличии психологических деталей. Черты символизма сказались в резком подчёркивании поэтом антитез, в наличии большого количества символов, размывании лексического значения слова.

Общими особенностями поэтики «античных» произведений Н.С. Гумилёва являются эпичность, совмещение нескольких жанровых структур в одном стихотворении, лирическое «Я» как точка «стечения» всех культурных концептов, наличие цитат и автоцитат, тяготение к чёткости образов, стройности композиции, к рационалистичности, «игра» со звуками, плетение контрастов и антитез и их стечение в узловых моментах, фиксируемых эпитетом или ключевым словом, чередование мужской и женской рифм как основа стиховой гармонии, «воскрешение» древних жанров: плачей, канцон, погребальных песен.

Духовность, ставшая объектом нашей интенции в первой главе, не свойственная, казалось бы, античным персонажам и появившаяся в эпоху христианства, для Н.С. Гумилёва есть стихийное осознание того, что существует «иной» мир, по которому тоскует душа, и отвержение в связи с этим стремлением своей «основы», то есть земного бытия. Мотив духовного странничества связан с поиском мира вечного познающими героями Н.С. Гумилёва и самим лирическим субъектом. Духовные античные персонажи пытаются постичь бесконечное интуитивно, впадая в состояние, пограничное между жизнью и смертью, сном и реальностью. Эти герои одержимы идеей познания, и во имя него способны даже на самоубийство и убийство. Так, Семирамида из одноимённого гумилёвского стихотворения, сознавая свою греховность и невозможность слиться воедино с миром вечным, бросается вниз, в пропасть, в бездну.

Эволюция мотива духовного странничества в гумилёвском творчестве непосредственно связана с изменениями метода поэта, от символизма через 1 акмеизм к синтезу обоих течений. Если в ранних произведениях Н.С. Гумилёва мы обнаружим образ сильной личности, подобной дьяволу, «сверхчеловеку» Плотина или Ф. Ницше и готовой во имя постижения вечного на преодоление грани между добром и злом, телесным и духовным началами, то в более поздних произведениях поэта можно увидеть тенденцию к усилению христианских мотивов, христианской тональности.

Мотив земного мира организует пространство «земных» стихов Н.С. Гумилёва и связан с воссозданием гармонии окружающей действительности. Герои земного мира живут бессознательно, стараясь достичь простой человеческой мудрости и не думая о вечном. Однако, как подчёркивает Н.С. Гумилёв, гармония — утопия, лишь временное состояние; духовный же поиск — цель жизни каждого, кто осознал стремление к абсолютному. Древесная нимфа дриада, стремясь к любви обжигающей, мучительной, страстной, покидает родное пространство земного мира, но это не приносит ей счастья. Земля и небо становятся у поэта серебряного века символами земного и духовного начал соответственно. Если в ранних произведениях Н.С. Гумилёва земля воспринимается как полная противоположность неба, как бренная оболочка вселенной, то позднее лирический герой поэта приходит к осознанию того, что в земном нужно увидеть зародыш вечного.

Героическое для Н.С. Гумилёва представляет собой возможность единения духовного и телесного в порыве к обретению своего внутреннего «Я» в процессе совершения подвигов. Героические мотивы в творчестве поэта можно классифицировать следующим образом: мотив подвига, борьбы со смертью, выбора «собственной смерти. Преодоление смерти для Н.С. Гумилёва — это и есть спокойное, гордое приятие её. Античные героические личности (Ахилл, Одиссей, Агамемнон, Персей и т.д.) — борцы со смертью, воплотившие для Н.С. Гумилёва идею сильной личности. Если Ахилл выступает у, поэта серебряного века романтическим отступником, мучительно переживающим душевные конфликты, то Одиссей — это духовный странник, готовый принять смерть гордо, с чувством собственного достоинства. В связи с этим можно сопоставить образы указанных героев у Н.С. Гумилёва и В Л. Брюсова, для которого Ахилл был воплощением романтического начала, а Одиссей — героической личностью, познающей вечное на грани жизни и смерти, добра и зла, ненависти и любви. Геракл же Н.С. Гумилёва, подобно Гераклу Ж.М. Эредиа, - сильный духом и телом человекозверь, главным подвигом которого является преодоление смерти.

Гумилёвская историософия базируется на возможности преодоления смерти посредством усилий воли сильной личности. Историософская концепция поэта полна мистицизма и фатализма: так, Рим для Н.С. Гумилёва -воплощение мистического, дионисийского, тёмного, страстного начала, а человек в этом городе, как и в мире вообще, фатально обречён. Единственное спасение для человека — возможность почувствовать себя личностью, испив с чувством собственного достоинства чашу своих страданий.

Лирической драме «Актеон» присущи черты «новой драмы» рубежа XIX — XX вв. (лиризм сливается с драматизмом, гибридный жанр лирико

164 драматической миниатюры, отсутствие членения драм на акты и явления, герой как носитель идеи, разностилие как форма выражения разных идей, стилизация под античный драматизм).

Лирическая драма «Актеон», недостаточно изученная в современном литературоведении, являет собой единство трёх мотивов: мотива земного мира, духовного поиска (странничества) и героического мотива — и трёх типов античных образов: античный духовный герой, персонаж телесного мира, героическая личность. Так, Актеон — духовный герой, воплощение сферы духовного начала; Агава, трое юношей (друзей Актеона) - герои земного мира; Кадм — воплощение героического, человек подвига.

В «античных» стихотворениях Н.С. Гумилёва присутствуют многочисленные реминисценции из русской и зарубежной культур, потому необходимо учитывать особенности интертекстуального подхода к литературному произведению. В последнее время к феномену гумилёвского творчества стал применяться комплексный подход, базирующийся на включении произведений любого автора в контекст культуры и искусства. Этот подход является одним из наиболее перспективных, поскольку развивает представление о творчестве писателя, поэта, драматурга как о феномене культуры. К примеру, исследование проявленности в творчестве Н.С. Гумилёва элементов культурологической матрицы может стать дальнейшей перспективой работы, поскольку в настоящее время не была предпринята попытка осмысления в полной мере гумилёвских произведений в контексте поликультурного дискурса.

Осмысление особенностей «гумилёвской античности» — один из ключей к выявлению основных черт лирического мироощущения и постижению способов его выражения в художественных текстах поэта.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Бакулина, Юлия Борисовна, 2009 год

1. Анненков ЮЛ. Дневник моих встреч. М.: Захаров, 2001. — 510 с.

2. Анненский И.Ф. Избранные произведения. — Л.: Художественная литература, 1988.-736 с.

3. Анненский И.Ф. Стихотворения, трагедии. — М.: Рипод классик, 1998. 478 с.

4. Античная лирика: Греческие поэты / сост., вступ. статья, примеч.

5. В.Е. Витковского. — М.: Рипод классик, 2001. 958 с.

6. Батюшков К.Н. Стихотворения: В 2 т. Т. 1. — М.: Художественная литература, 1988. - 319 с.

7. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. — Т. 1. — М.: Художественнаялитература, 1973. 672 с.

8. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. — Т. 5. М.: Художественная литература, 1975. - 668 с.

9. Брюсов В.Я. Стихотворения. Письма. — М.: Транзиткнига, 2006. — 678 с.

10. Вакхилид, Пиндар. Оды. — М.: Аст-Пресс, 2008. — 213 с.

11. Вергилий. Энеида / в пер. С. Ошерова. — М.: Транзиткнига, 2006. — 426 с. 11 .Волошин М.А. История моей души. — М.: Аграф, 1999. 477с. \2.Волошин М.А. Собрание сочинений: В 3 т. — Т. 1. — М.: Эллис Лак, 2000. —606 с.

12. Геродот. История. М.: Ладомир, Аст, 1999. - 739 с.

13. Гомер. Илиада / в пер. Н.И. Гнедича. —М.: Дюна, 1993. 430 с.

14. Гомер. Одиссея / в пер. В.А. Жуковского. — М.: Просвещение, 1987. 398 с. \6.Гумилёв Н.С. «Когдая был влюблён.». — М.: Школа-Пресс, 1994. - 622 с. 17.Гумилёв Н.С. Драматические произведения. - М.: Ассоциация, 1999. — 690 с.

15. Гумилёв Н.С. Драматические произведения. — М.: Высшая школа, 2007. —355 с.

16. Гумилёв Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи. JL: Искусство, 1990. — 404 с.

17. Гумилёв НС. Избранная лирика. М.: Агния, 2007. — 451 с.21 .Гумилёв Н.С. Избранное. М.: Просвещение, 1991. — 382 с.

18. Гумилёв Н.С. Проза. — М.: Современник, 1990. — 126 с.2Ъ.Гумилёв Н.С. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. — М.: Терра, 1991. - 416 с.

19. Гумилёв Н. С. Собрание сочинений: В 4 т. — Т. 2.—М.: Терра, 1991. — 416 с.

20. ГумилёвН.С. Собрание сочинений: В 4 т. — Т. 3. 400 с.

21. Гумилёв Н. С. Собрание сочинений: В 4 т. — Т. 4. — М.: Терра, 1991. — 416с.

22. Гумилёв Н.С. Сочинения. — М.: Аст-Пресс, 2007. 450 с.

23. ГумилёвН.С. Стихи. Переводы. Проза. — М.: Эксмо, 2005. — 476 с.

24. Гумилёв.Н.С. Стихотворения. — М.: Искусство, 2006. — 431 с.30,Данте Алигъери. Божественная комедия. М.: Московский рабочий, 1986. — 576 с.31,Державин Г.Р. Стихотворения. — Л.: Советский писатель, 1957. — 468 с.

25. Ъ2.Еврипид. Трагедии: В 2 Т. Т. 1. - М.: Аст-Пресс, 2007. - 504 с.

26. Иванов В.И. Стихотворения, поэмы, трагедия. — СПб.: Академический проект, 1995.-475 с.

27. ЗА.Кант И. Сочинения. — М.: Высшая школа, 2006. — 712 с.

28. ЪЪ.Кузмин М.А. Стихотворения. — СПб.: Художественная литература, 2000. -831 с.3в.Кузмин М.А. Эссеистика. Критика: В 3 т. Т. 3. - Киров: Аграф, 2000. - 763 с.

29. Майков А.Н. Сочинения: В 2 т. Т. 1. - М.: Правда, 1984. - 575 с.

30. Мережковский Д.С. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. - М.: Правда, 1990. -454 с.

31. Мережковский Д.С. Собрание сочинений: В 4 т. — Т. 4. — М.: Правда, 1990. — 671 с.

32. Мыслители Греции: От мифа к логике: Сочинения / под ред. В.В. Шкоды. -М.: Эксмо-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. 832 с.41 .Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. — Т. 1. — М.: Высшая школа, 2006. — 298 с.

33. Овидий Публий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии / пер. с латинского С.В. Шервинского. — М.: Художественная литература, 1983.-511 с.

34. A3.Плутарх. Избранные жизнеописания. — М.: Просвещение, 1980. — 303 с.

35. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 8 т. — Т. 1. — М.: Художественная литература, 1967. — 350 с.

36. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 8 т. — Т. 3. — М.: Художественная литература, 1967. 454 с.

37. Русская поэзия серебряного века. 1890 — 1917 гг.: антология. — М.: Наука, 1993.-784 с.

38. Сенека Луций Анней. Трагедии / в пер. С.А. Ошерова. М.: Наука, 1983. — 429 с.

39. Софокл. Трагедии / в пер. С.В. Шервинского. М.: Художественная литература, 1954. - 469 с.

40. Стендаль Ф. Сочинения. М.: Аст, 2006. - 789 с.

41. Тютчев Ф.И. Сочинения: В 2 т. Т.1. -М.: Аст-Пресс, 2006. - 444 с.

42. Ходасевич В.Ф. Некрополь. СПб.: Азбука-классика, 2001. - 320 с.

43. Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 2. - М.: Эллис Лак, 1994. -592 с.

44. Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 3. - М.: Эллис Лак, 1994. -814 с.

45. Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. — Т. 4. М.: Эллис Лак, 1994. -688 с.

46. ЭредиаЖ.М. де. Трофеи. — М.: Наука, 1973. — 326 с.5в.Эсхил. Трагедии / в пер. С. Апта. — М.: Искусство, 1978. — 366 с.1. ИССЛЕДОВАНИЯ

47. Аброчнова Е.А. Религиозный символизм Н.С. Гумилёва: дис. . канд. филол. наук. М., 2007. - 223 с.

48. Аверинцев С.С. Две тысячи лет с Вергилием // Аверинцев С.С. Поэты. — М.: Языки русской культуры, 1996. С. 19-42.

49. Аверинцев С.С Образ античности. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 477 с.

50. Аверинцев С.С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. М.: Наука, 1973. — 276 с.61 .Агапов О.А. Лирика К.Д. Бальмонта в свете его религиозных исканий: автореф. дис . канд. филол. наук. — Самара: СГПУ, 2004. 16 с.

51. Айхенвальд Ю. Гумилёв // Айхенвалъд Ю. Силуэты русских писателей. — М.: Республика, 1994. С. 478 - 487.63 .Акимова Л. Античный мир: Вещь и миф // Вопросы искусствознания. 1994. -№2-3.-С. 53-93.

52. Акимова Т.И. Драматургия Н.С. Гумилёва в контексте культуры серебряного века: дис. канд. филол. наук. — Саранск, 2003. — 180 с.65 .Алексеев А.А. Эпический стиль «Тилемахиды» // Язык русских писателей XVIII в.: сб. ст. Л.: Наука, 1981. - С. 68 - 95.

53. Алексеева Л.Ф. А. Блок и русская поэзия 1910 — 1920 гг. М.: МПУ, 1996. — 109 с. ^^

54. Л.Алексеева Л.Ф., Бикулова НА., Малыгина Н.М. и др. История русской литературы. XX век: Серебряный век. — М.: Высшая школа, 1975. — 366 с.

55. Аллен Л. Избранные работы. — М.: Аст-Пресс, 2005. — 287 с.

56. Аллен Л. Этюды о русской литературе. — Л.: Наука, 1989. 260 с.

57. Анализ художественного произведения; сб. науч. тр. / отв. ред. К.Г. Бронников. Киров: КГПУ, 1993. - 253 с.

58. Анализ художественного текста: Лирическое произведение: хрест. / под ред. Д.М. Магометова, С.Н. Бройтмана. М.: РГГУ, 2005. - 334 с.

59. Аносова JT.B. Архитектоника и поэтика лирических циклов в книгах стихов М. Кузмина 1910-х годов: дис. канд. филол. наук. -М., 2008. — 170 с.

60. Античная поэтика: Риторическая теория и литературная практика / под ред. М.Л. Гаспарова. — М.: Наука, 1991. — 254 с.

61. Античность в контексте современности: сб. памяти А.Ф.Лосева.— М.: Изд-во МГУ, 1990.-250 с.

62. Античность в культуре и искусстве последующих веков: мат. науч. конф. 1982 г. М.: Советский художник, 1984. - 355 с.

63. Античность и русская культура серебряного века: ХП Лосевские чтения. М.: ФАИР, 2008. - 140 с.

64. Афиногенова А.Г. О поэзии Ж.М. Эредиа. Л.: Лениздат, 1974. - 121 с.

65. Ахматовские чтения: А. Ахматова, Н. Гумилёв и русская поэзия начала XX века: сб. науч. тр. Тверь: И У, 1995. — 80 с.

66. Бабичева Ю.В. «Исторические» драмы Н.С. Гумилёва «Гондла» и «Отравленная туника» // Русская драматургия и литературный процесс: сб. ст. — СПб.: Ин-т русской литературы; Самара: Самарский педин-т, 1991. — С. 249-269.

67. Бавин С.П., Семибратова И.В. Судьбы поэтов серебряного века. — М.:

68. Книжная палата, 1993. — 476 с. 81 .Багно В.Е. Русская поэзия серебряного века и романский мир. СПб.:

69. Гиперион, 2005. 228 с. %2.Баевский B.C. История русской литературы XX в.: Компендиум. - М.: Языки славянской культуры, 2003. — 448 с.

70. З.Баевский B.C. «У каждого метра есть своя душа»: Метрика Н. Гумилёва // Н.С. Гумилёв и Русский Парнас: сб. ст. — СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, 1992. С. 67 - 74.

71. Барская АД. Особенности мышления гомеровского человека // Вестник МГУ: Серия 14: Психология. 1997. - № 2. - С. 23 - 32.

72. Бауер В., Дюмоц И., Головин С. Энциклопедия символов / пер. с немецкого Г.И. Гаева. -М.: Крон-Пресс, 1995. 512 с.

73. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.

74. Беккер К.Ф. Мифы древнего мира. — Саратов: Надежда, 1995. — 720 с.

75. Белобородова А.А. Книга стихов Н. Гумилёва как художественное целое: «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга»: автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург: УрГПУ, 2003. — 19 с.

76. Бердоносова С.Ю. Николай Гумилёв: Теософический путь поэта: дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004. - 204 с.

77. Боннар А. Греческая цивилизация: В 2 т. Т. 1. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1994.-448 с.

78. Борухович В.Г. Гораций: Поэзия и время. Саратов: СГУ, 1993. — 376 с.

79. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX — начала XX вв. в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура. М.: РПГУ, 1997. — 240 с.

80. Введение в литературоведение: Литературное произведение: Основные понятия и термины: учебник / под ред. Л.В. Чернец. — М.: Высшая школа, 1999. 556 с.

81. Вейдле В. Петербургская поэтика // Гумилёв Н.С. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 4. - М.: Терра, 1991. - С. V - XXXVI.

82. Вейлъ С. «Илиада», или Поэма о Силе / вступит, слово С.С.Аверинцева // Новый мир. 1990. - № 6. - С. 250 - 260.

83. Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы: сб. ст. М.: Наука, 1989. - 276 с.

84. Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе: Проблемы теоретической и исторической поэтики: сб. ст. — Гродно: 11 У, 1998. — 250 с.

85. Вильк Е.А. Трагический космос В.А.Озерова // Русская стихотворная драма XVIH начала XX веков: сб. ст. - Самара: Изд-во СГПУ, 1996. - С. 18 - 28.

86. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. — М.: Наука, 1976. — 511 с.

87. Винокурова И. Гумилёв и Мандельштам: Комментарии к диалогу //Вопросы литературы. 1994. - № 5. - С. 293 - 302.

88. Гаспаров M.JI. Вергилий — поэт будущего // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / в пер. С. Ошерова. — М.: Транзиткнига, 2005. — С. 5 —34.

89. Гаспаров M.JI. Три подступа к поэзии Овидия // Овидий Публий Назон. Элегии и малые поэмы / в пер. С. Шервинского, С. Ошерова, М. Гаспарова и др. — М.: Художественная литература, 1973. С. 5 - 32.

90. Гаспаров МЛ. Об античной поэзии: Поэты. Поэтика. Риторика. СПб.: Азбука, 2000. - 480 с.

91. Гаспаров МЛ. О творчестве В .Я. Брюсова // Брюсов В.Я. Стихотворения. Письма. — М.: Транзиткнига, 2006. С. 5 — 47.

92. Гаспаров М.Л. Поэтика серебряного века // Русская поэзия серебряного века. 1890 1917: антология. - М.: Наука, 1993. - С. 3 - 44.

93. Гаспаров МЛ. Современный русский стих: Метрика и ритмика. — М.: Наука, 1974.-487 с.111 .ГинзбургЛ.Я. О лирике. JL: Советский писатель, 1974. — 408 с.

94. Голинкевич Н.Т. Читаем Гомера: Одиссея. Песнь первая: комм, с пер. и словарем. — М.: Высшая школа, 1996. 222 с.

95. ГолосовкерЯ.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. -217 с.

96. Грабарь-Пассек М.Е. Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе. М.: Наука, 1966. — 319 с.

97. Грачёва Д.С. Философско-эстетическая концепция и её интертекстуальная реализация в прозе Н. Гумилёва: Сборник рассказов «Тень от пальмы»: дис. канд. филол. наук. — Воронеж, 2006. — 232 с.

98. Граматчикова Н.Б. Игровые стратегии в литературе серебряного века: М. Волошин, Н. Гумилёв, М. Кузмин: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Екатеринбург: Уральский госун-т, 2004. 22 с.

99. Грибков А.Г. Метрика и строфика Н.С. Гумилёва как художественно-выразительное единство: автореф. дис. . канд. филол. наук. М.: Литературный ин-т им. A.M. Горького, 2005. - 16 с.

100. Громов П.А. Блок его предшественники и современники: монография. — Л.: Советский писатель, 1986. 600 с.

101. Грот Я.К. Жизнь Державина. — М.: Алгоритм, 1997. — 685 с.

102. Н.С. Гумилёв и русский Парнас: материалы науч. конф. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, 1992. — 137 с.

103. Гумилёв Н.С. в воспоминаниях современников / ред.-сост., авт. предисл. и комм. В. Крейд. — М.: Вся Москва, 1990. — 316 с.

104. Гумилёв Н.С.: Pro et contra: Личность и творчество Н. Гумилёва в оценке русских мыслителей и исследователей: антология. — СПб.: Изд-во РХГИ, 2000.-672 с.

105. Н. Гумилёв: Исследования и материалы. Библиография / сост. М.Д. Эльзон, Н.А. Грознова. СПб.: Наука, 1994. - 678 с.

106. Гумилёвские чтения: мат. междунар. конф. филологов-славистов. — СПб.:

107. Изд-во С.-Петерб. гуманит. ун-та профсоюзов, 1996. — 285 с.125 .Давидсон А.Б. Мир Н. Гумилёва, поэта, путешественника, воина. — М.: Русское слово, 2008. 316 с.

108. Давидсон А.Б. Муза странствий Н. Гумилёва. — М.: Наука, 1992. — 316 с.

109. Добрев Ч. Лирическая драма. — М.: Искусство, 1983. — 322 с.

110. Доронченков М.А. «Красавица, как полотно Брюллова»: О некоторых живописных мотивах в творчестве М. Кузмина // Русская литература. — 1993.-№4.-С. 158-176.

111. Древний Рим: История, быт, культура: Из книг современных учёных. — М.: Московский Лицей, 1997. 432 с.

112. Ъ2. Дуров B.C. История римской литературы. — СПб.: С.-Петерб. госун-т, 2000. 624 с.133 .Елина Е.Г. О соотношении понятий «литературный процесс» и «литературная жизнь» // Вопросы литературы. — 1998. — № 3. — С. 31 — 38.

113. Жизнь Н. Гумилёва: Воспоминания современников / сост., авт. комм. Ю.В. Зобнина и др. — JL: Изд-во Междунар. фонда истории науки, 1991. — 332 с.

114. Жирмунский В.М. Избранные статьи. — М.: Аст, 2000. — 231 с.

115. Жирмунский В.М. Теория литературы: Поэтика: Стилистика. — JL: Наука, 1977.-408 с.

116. Жуков К.А, Жукова М.Ю. Польско-французская тематика в стихотворении Н.С. Гумилёва "Заблудившийся трамвай" // Вестник СПбГУ: Сер. 2. — 1994. Вып. 3. - № 16. - С. 74 - 79.

117. Журчева О.В. Жанровые и стилевые тенденции в драматургии XX в. — Самара: Изд-во СГПУ, 2001. 184 с.

118. Журчева О.В. Проблемы становления жанра «лирическая драма» в русской драматургии XX в. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2008. - № 1. - С. 222 - 229.

119. Заболотская А.Р. Идея прекрасного и её художественное выражение в творчестве B.C. Соловьёва: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Казань: Изд-во КГУ, 2007. 26 с.

120. Зелинский Ф.Ф. Античный мир в поэзии А.Н. Майкова // Русский вестник. 1899. -№ 7. - С. 138 - 157.

121. Зингерман Б.М. Очерки истории драмы XX в. — М.: Наука, 1979. — 391 с.

122. Зобнин Ю.В. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилёва: К проблеме дешифровки идейно-философского содержания текста // Русская литература. 1993. - № 4. - С. 176 - 192.

123. Зобнин Ю.В. Н. Гумилёв — поэт православия: монография. СПб.: С.-Петерб. гуманит. ун-т профсоюзов, 2000. — 334 с.

124. ЗобнинЮ.В. Творчество Н.С. Гумилёва и православие: дис. докт. филол. наук. СПб., 2001. - 398 с.

125. Зорина Т.С. Поэзия Н.С. Гумилёва и античность: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2002. - 23 8 с.

126. Зорина Т.С. Рим Н.С. Гумилёва // Гумилёвские чтения: материалы международной конференции филологов-славистов / под ред. Ю.В. Зобнина. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. гуманит. ун-та профсоюзов, 1996. -С. 157-170.

127. Иванов Вяч. Вс. Звёздная вспышка: Поэтический мир Н.С. Гумилёва // Гумилёв Н.С. Стихи. Письма о русской поэзии. М.: Художественная литература, 1990. - С. 5 - 32.

128. История русской литературы: XX в.: Серебряный век / под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды, Е. Эткинда. — М.: Прогресс — Литера, 1995. — 704 с.

129. История русской литературы: В 3 т. — Т. 3 / под ред. М.И. Кирьянова. — М.: Просвещение, 1982. — 344 с.

130. ХЪЪ.Исупов К.Г. Философия и литература серебряного века: Сближения и перекрёстки // Русская литература рубежа веков. 1890-е начало 1920-х гг: кн. 1. - М.: ИМ ЛИ РАН, 2001. - С. 69 - 130.

131. Казанцева А.А. А. Ахматова — биограф и исследователь Н. Гумилёва: дис. . канд. филол. наук. — М., 2004. —169 с.

132. Казанцева А.А. А. Ахматова и Н. Гумилёв: Диалог двух поэтов. — СПб.: Росток, 2004. 336 с.

133. Казеева Е.А. Эстетика и поэтика символизма в лирике В.Я. Брюсова (1892 — 1909 гг.): автореф. дис. . канд. филол. наук. — Саранск: Изд-во Мордовского госун-та, 2003. — 18 с.

134. Капитонова НА. Поэтическая теодицея Н. Гумилёва в контексте культуры серебряного века: автореф. дис. . канд. культурологии. — Киров: Вятский гос. гуманит. ун-т, 2007. 19 с.

135. Корякин А.А. Драма как эстетическая проблема. М.: Наука, 1971. - 219 с.

136. Касаткина В.Н. Поэзия Ф.И.Тютчева. М.: Просвещение, 1978. — 176 с.

137. Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. — М.: Макс Пресс, 2001.-184 с.

138. Клейн Л.С. Бесплотные герои: Происхождение образов «Илиады». СПб.: Художественная литература, 1994. — 192 с.

139. Кленовский Д. Поэты царскосельской гимназии // Гумилёв Н.С. в воспоминаниях современников. — М.: Вся Москва, 1990. С. 25 - 33.

140. Климчукова В.Н. Лирическая поэзия Н.С. Гумилёва: Духовные основы, мифологические и литературные истоки: автореф. дис. . канд. филол. наук. М: Моск. гос. обл. ун-т, 2007. — 28 с.

141. Климчукова В.Н. О духовных основах поэзии Н.С. Гумилёва // Литература в школе. 2007. - № 5. - С. 48.165 .Клинг О. Стилевое становление акмеизма: Н. Гумилёв и символизм // Вопросы литературы. 1995. ~№ 5. - С. 101 - 125.

142. Кнабе Г.С. Русская античность. М.: РГТУ, 1999. - 240 с.

143. Козубовская Г.П. Лирический мир И.Ф. Анненского: Поэтика отражений и сцеплений // Русская литература. — 1995. — № 2. — С. 72 — 86.

144. Козубовская Г.П. Проблема мифологизма в русской поэзии конца XIX начала XX вв. - Самара: СГПУ; Барнаул: БГПУ, 1995. - 160 с.

145. Колосова С.Н. «И воин, и всадник»: Н. Гумилёв: Поэт и прозаик: монография. М., 2004. - 242 с.

146. ПО. Кононова А. С. Поэтика М.И. Цветаевой: дис. . канд. филол. наук. М., 2007.-234 с.

147. Ш.Концова Е.В. Своеобразие поэтического «Востока» в литературе серебряного века: К. Бальмонт, Н. Гумилёв, В Хлебников: дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2003. - 196 с.

148. Корман Б. О. Изучение текста художественного произведения. — М.: Просвещение, 1972. — 110 с.

149. Корман Б.О. Литературоведческие работы. — М.: Аст-Пресс, 2005. 434 с.

150. ИА.Кормилов С.И. Сонеты Н.С. Гумилёва // Филологические науки. — 1999. —4.-С. 11-20.

151. Котельников В.А. О христианских мотивах у русских поэтов // Литература в школе. 1994. - № 3. - С. 3 - 7.17 в.Кошелев В.А. Гумилёв и северянинщина: Две маски // Русская литература. 1993. - № 1. - С. 165 - 170.

152. Кравчук А. Троянская война: Миф и история. — М.: Наука, 1991. — 218 с.

153. Краснов В.В. Мотив в структуре прозаического произведения // Вопросы сюжета и композиции: сб. ст. — Горький: I I У, 1980. — С. 69 81.

154. Кричевская Ю.Р. Модернизм в русской литературе: Эпоха серебряного века. М.: ТОО ИтелТех, 1994. - 398 с.

155. Кроль Ю.Л. Об одном необычном трамвайном маршруте: "Заблудившийся трамвай" Н.С. Гумилёва // Русская литература. — 1990. № 1. - С. 208 -218.

156. Кузнецова Е.Р. Музыкальный элемент как особенность сюжетостроения в русской лирической поэзии XIX — XX вв.: А.Н. Апухтин, ЯЛ. Полонский, А.А. Фет, Н.С. Гумилёв, Г.В. Иванов, эволюция музыкальности: дис. . канд. филол. наук. — Самара, 1999. — 193 с.

157. Кузнецова О.А. Дискуссия о состоянии русского символизма в «Обществе ревнителей художественного слова» (Обсуждение доклада Вяч. Иванова) // Русская литература. 1990. - № 1. - С. 200 - 207.

158. Кузьмина Е.И. Неоклассицизм как литературно-эстетическое явление конца XVIII — начала XIX вв.: автореф. дис. . канд. филол. наук. Оренбург: ООО Агентство «Пресс», 2001. — 17 с.

159. Лебедева О.О. Критические отзывы современников Н.С. Гумилёва об его основных поэтических сборниках: 1905 — 1925 гг.: автореф. дис. . канд. филол. наук. М.: МГУ, 2006. - 25 с.

160. ЛевекП. Эллинистический мир. — М.: Наука, 1989. — 252 с.

161. Лизунова С.Л. «Римские» образы в лирике Н.С. Гумилёва: Проблемы концепции // Гумилёв Н.С. Стихотворения. Проза. Переводы. — М.: Искусство, 2007. С 18 - 34.

162. Лосев А.Ф. Гомер. — М.: Молодая гвардия, 1996. 400 с.

163. Лосев А.Ф. Избранные произведения. — М.: Транзиткнига, 2004. — 276 с.

164. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. — М.: Мысль, 1996. 975 с.

165. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М.: Мысль, 1993.-959 с.191 .Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. — Л.: Просвещение, 1972.— 271 с.

166. Ляпина Л.Е. Лирические циклы К. Д. Бальмонта и циклические формы в искусстве серебряного века // Время Дягилева: Универсалии серебряного века: материалы Ш Дягилевских чтений. — 1993. — Вып. 1. — С. 88 — 97.

167. Магомедов Д.М. К специфике сюжета романтической баллады // Поэтика русской литературы. М.: РГГУ, 2002. — 363 с.

168. Максимов Д.Е. Идея пути в поэтическом мире А. Блока // Максимов Д.Е. Поэзия и проза Блока. — Л.: Советский писатель, 1981.-С. 6—151.

169. Малъчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии А.С. Пушкина: В 2 кн. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1997 -1998.-204 с.

170. Малъчукова Т.Г! Античные традиции в русской поэзии. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1990. 103 с.

171. Малъчукова ТТ. Пушкин и Гомер: К постановке проблемы // Малъчукова ТТ. Филология как наука и творчество. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. — С. 85 — 90.

172. Мандельштам А.И. Серебряный век: Русские судьбы. — СПб.: Предприниматель Громов А.А., 1996. — 320 с.

173. Мандельштам и античность: сб. ст. / под ред. О.А. Лекманова. М.: ТОО Радикс, 1995. - 207 с.

174. Маркиш C.TI. Гомер и его поэмы. -М.: Гослитиздат, 1962. — 126 с.203 .Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2001. — 165 с.

175. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. — М.: Языки русской культуры, 1995. -408 с.

176. Мелешко Т.А. Художественная концепция игры в поэзии Н.С. Гумилёва: «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан»: дис. . канд. филол. наук. — Вологда, 1998. — 253 с.

177. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века: Поэтика символизма. М.: Флинта, Наука, 2004. — 272 с.

178. Морозов Е.А. «Назвать, узнать, сорвать покровы.»: Адамизм в контексте гносеологических исканий акмеистов // Бытие — Истина — Человек: Актуальные проблемы гуманитарных наук: сб. ст. — Магнитогорск: МГУ, 2001.-С.9-14.

179. Мстиславская Е.П. Последний сборник Н.С. Гумилёва «Огненный столп» // Гумилёвские чтения. СПб.: С.-Петерб. гуманит. ун-т профсоюзов, Музей А. Ахматовой в Фонтанном Доме, 1996. - С. 178 — 186.

180. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в поэзии XX в. М.: РГГУ, 1992. -210 с.

181. Никитин A.JI. Загадка последней книги Н. Гумилёва // Никитин A.JI. Неизвестный Н. Гумилёв: Исследования и публикации текстов. — М.: Интерграф сервис, 1996. С. 5 — 50.

182. Никитин A.JI. Неизвестный Николай Гумилёв: К изучению поэтического наследия // Вопросы литературы. — 1994. — № 1. — С. 32 — 56.

183. Никола М.И. Античная литература: Практикум: учебное пособие. — М.: Флинта, Наука, 2001. 368 с.

184. Обухова О. Ранняя проза Н. Гумилёва в свете поэтики акмеизма // Гумилёвские чтения: материалы международной конференции филологов-славистов / под ред. Ю.В. Зобнина. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. гуманит. ун-та профсоюзов, 1996. С. 120 — 125.

185. Ocunoea Н. Музыка в системе межвидовой поэтики Н. Гумилёва // Шестое чувство: Памяти П.В. Куприяновского: сб. наилучших ст. и мат. — Иваново: ОАО «Иваново», 2003. С. 100 - 112.

186. Оцуп Н.А. Н. Гумилёв // Гумилёв Н.С. Сочинения. — М.: Аст-Пресс, 2007. -С. 6-22.

187. Оцуп Н.А. Н. Гумилёв: Жизнь и творчество. СПб.: Logos, 1995. — 197 с.

188. Ошеров С. Лирика и эпос Овидия // Овидий. Метаморфозы. — М.: Художественная литература, 1983. С. 3 - 22.

189. Павловский А.И. Н. Гумилёв // Вопросы литературы. — 1986. — № 10. — С. 94 -131.

190. Павловский А.И. О творчестве Николая Гумилёва и проблемах его изучения // Н. Гумилёв: Исследования и материалы. Библиография. — СПб.: Наука, 1994.-С. 3-30.

191. Павловский А.И. Память и судьба: статьи и очерки. — JL: Лениздат, 1982. — 218 с.

192. Паздников П.В. Мифопоэтическая концепция слова и творчества в поэзии Н. Гумилёва: дис. канд. филол. наук. — Нерюнгри, 2003. — 174 с.

193. Панкеев И.А. Высокое косноязычье: Н. Гумилёв: Судьба, биография, творчество // Литература в школе. — 1990. — № 5. — С. 12 — 24.

194. ПанкеевИ.А. Н. Гумилёв. — М.: Просвещение, 1995. — 167 с.

195. Панкеев И.А. «Посредине странствия земного» // Гумилёв Н. Избранное. — М.: Просвещение, 1991. С. 5-41.

196. Панкратова О.В. Эволюция образов-символов в поэтическом наследии Н.С. Гумилёва: автореф. дис. . канд. филол. наук — М.: МПУ, 1997. — 20 с.

197. Полиевская А.С. Экзотический топос в творчестве Н.С. Гумилёва: автореф. дис. канд. филол. наук. — М.: Ml 11 У, 2006. — 16 с.

198. Полонская К.П. Поэмы Гомера. — М.: МГУ, 1961. — 56 с.

199. Поляков М.Я. Античность в поэзии Батюшкова, Гнедича и Пушкина // Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. — М.: Советский писатель, 1978. С. 202 — 206.

200. Полякова СВ. «Метаморфозы», или «Золотой осёл» Апулея. М.: Наука, 1988.- 148 с.

201. Понятие судьбы в контексте разных культур: сб. ст. / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1994. — 317 с.

202. Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. — М.: Изд-во Моск. унта, 1976.-208 с.

203. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1978. - 352 с.

204. Прокофьева В.Ю. Русский поэтический локус в его лексическом представлении: На материале поэзии серебряного века. — СПб.: Изд-во РГТТУ им. А.И. Герцена, 2004. 153 с.

205. Пьяных М.Ф. Серебряный век русской поэзии // Серебряный век: Петербургская поэзия конца XIX — начала XX вв. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 511-523.

206. Радциг С.И. История древнегреческой литературы. — М.: Лист Нью, 2004. — 544 с.

207. Раскина Е.Ю. Мифопоэтическое пространство поэзии Н.С. Гумилёва: дис. канд. филол. наук. СПб., 2000. - 166 с. ,

208. Раскина Е.Ю. Мотив «благочестивого творчества» («смиренного знания») в художественной программе акмеизма // Русская литература. — 1999. — № З.-С. 168-175.

209. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел: мат. и исследования по истории русской культуры. Вып. 4. — М.: ОГИ, 2000. - 152 с.

210. Рубине М. Пластическая радость красоты: Экфразис в творчестве акмеистов и европейская традиция. — СПб.: Академический проект, 2003. — 324 с.

211. Русская литература рубежа веков. 1890-е — начало 1920-х гг. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. 960 с.

212. Саакянц А., Мнухин Л. Поэмы и театр Марины Цветаевой // Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 3 — М.: Эллис Лак, 1994. — С. 768 — 774.

213. Савельева ЛИ. Романтические тенденции в античной литературе. Казань: КГУ, 1973.-148 с.

214. Сахарный Н.Л. Гомеровский эпос. — М.: Художественная литература, 1976.-397 с.

215. Серебряный век: мемуары. — М.: Известия, 1990. — 672 с.

216. Серебряный век: Потаённая литература: сб. ст. — Иваново: ИвГУ, 1997. — 244 с.

217. Серебряный век: Философско-эстетические и художественные искания: межвуз. сб. науч. тр. — Кемерово: КемГУ, 1996. — 134 с.

218. Сечкарёв В.М. Театр поэта // Гумилёв Н.С. Драматические произведения. — М.: Высшая школа, 2007. — С. 7 — 17.

219. Силантьев ИВ. Поэтика мотива. — М.: Языки славянской культуры, 2004. -282 с.

220. Скатов Н.Н. О Н. Гумилёве и его поэзии // Гумилёв Н.С. Стихотворения и поэмы. — М.: Современник, 1989. С. 5 - 12.

221. Слободнюк С.Л. «Дьяволы» серебряного века: Древний гностицизм и русская литература 1890 — 1930-х гг. — СПб.: Алетейя, 1988. С. 425 с.

222. Слобонюк СЛ. Н.С. Гумилёв: Проблемы мировоззрения и поэтики. — Душанбе: Сино, 1992. 181 с.

223. Смелова М.В. Онтологические проблемы в творчестве Н.С. Гумилёва: дис. . канд. филол. наук. — Тверь, 1999. — 202 с.

224. Смелова М.В. Онтологические проблемы в творчестве Н.С. Гумилёва: монография. Тверь: ТГУ, 2004. — 126 с.

225. Смирнова А. А. «.Припомнить всю жестокую, милую жизнь.» // Гумилёв Н.С. Избранное. М.: Советская Россия, 1989. — С. 5 — 20.

226. Смирнова JI.H. Н. Гумилёв // Смирнова JI.H. Русская литература конца XIX начала XX вв. - М.: Просвещение, 1993. - С. 346 - 357.

227. Соколова Д.В. Лирический субъект и персонажи в стихотворениях Н.С. Гумилёва: дис. . канд. филол. наук. — М., 2006. — 199 с.

228. Спиваковский П. «Индия духа» и «Машенька» («Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилёва как символистско-акмеистическое видение) // Вопросы литературы. 1997. - № 5. - С. 39 - 54.

229. Тименчик Р.Д. И. Анненский и Н. Гумилёв // Вопросы литературы. 1987. - № 2. - С. 271 - 278.

230. Тименчик Р.Д Н. Гумилёв и Восток // Памир. 1987. - № 3. - С. 123 -136.

231. Томашевский В.В. Поэтика. — М.: Школа-Пресс, 2001. — 344 с.

232. Томашевский Б.В. Теория литературы: Поэтика. — М.: Аспект Пресс, 1999.-334 с.

233. Топоров В.Н. Эней — человек судьбы: Ч. 1. — М.: Радикс, 1993. — 208 с.

234. Тройский ИМ. История античной литературы: учебник. — М.: Высшая школа, 1983. 464 с.

235. ПХ.Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977. -574 с.

236. Ушакова ТА. Символ и аллегория в поэзии Н. Гумилёва: Текст иконтексты: автореф. дис.канд. филол. наук. — Иваново: ИвГУ, 2003. — 17с.

237. Фарино Е. Введение в литературоведение. СПб.: Изд-во РПГУ им. А.И. Герцена, 2005. — 639 с.

238. Фёдоров А.А. И. Анненский: Личность и творчество. Л.: Художественная литература, 1984. — 256 с.

239. Фёдоров А.В. И. Анненский — лирик и драматург // Анненский И.Ф. Стихотворения и трагедии. — Л.: Советский писатель, 1990. — С. 20 — 50.

240. Флоренсов Н.А. Троянская война и поэмы Гомера. М.: Наука, 1991.-144 с.

241. Фоменко И.В. Лирический цикл: Становление жанра, поэтика. — Тверь: ТГУ, 1992.-124 с.

242. Фоменко ИВ. О поэтике лирического цикла. — Калинин: КГУ, 1984. 79 с.

243. Фоттелер С.Л. Традиции ранней русской драматургии в лирических драмах А.А. Блока («Балаганчик», «Король на площади», «Незнакомка»): автореф. дис. канд. филол. наук. — Самара: СГПУ, 2002. -16 с.

244. Фохт Т.П. «Поликсена» В.А. Озерова: Опыт психологической драмы // Русская драматургия XVIII XIX вв.: Жанровые особенности. Мотивы. Образы. Язык: сб. ст. — Куйбышев: К1 НИ им. В.В. Куйбышева, 1986. - С. 28-38.

245. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. -М.: Наука, 1978. 605 с.

246. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. — М.: Лабиринт, 1997. 445 с.

247. Фридлендер Г.М. Батюшков и античность // Русская литература. — 1988. — № 1.-С. 44-49.

248. Фридлендер Г.М. Н.С. Гумилёв — критик и теоретик поэзии // Гумилёв Н.С. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990. — 383 с.

249. Фридлендер Г.М. Пушкин. Достоевский. Серебряный век. — СПб.: Наука, 1995.-524 с.28в.Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. — 398 с.

250. Цивъян Т.В. Путешествие Одиссея движение по лабиринту // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. - М.: Наука, 1994. - С. 306-323.

251. Червинская О. Акмеизм в контексте серебряного века и традиции. М.: ГИЦ ВЛАДОС, 2007. - 208 с.

252. Чернец JI.B. Литературные жанры: Проблемы типологии и поэтики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 192 с.

253. Чупринин С. Из твёрдого камня: Судьба и стихи Н. Гумилёва // Октябрь. — 1989.-№3.-С. 196-202.

254. Шаповалов М.А. Валерий Брюсов. — М.: Просвещение, 1992. 159 с.

255. Шевчук Ю.В. Трагическое в лирике А.А. Ахматовой: автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа: РИО Баш. гос. ун-та, 2004. — 24 с.

256. Штпалъ И.В. «Одиссея» — героическая поэма странствий. — М.: Наука, 1978.-168 с.

257. Штпалъ И.В. Гомеровский эпос. — М.: Высшая школа, 1975. — 246 с.

258. Шталь И.В. Художественный мир гомеровского эпоса. — М.: Наука, 1983.-296 с.

259. Шубинский В.И. Н. Гумилёв: Жизнь поэта. — СПб.: Вита Нова, 2004. 734 с.

260. Щеголькова О.В. Структурообразующая роль мотива в книге стихов Н.С. Гумилёва «Костёр»: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Самара: ООО «Инсома-пресс», 2003. 20 с.

261. Эткинд М.Г. Русская поэзия XX века как единый процесс // Вопросы литературы. 1988. - № 10. - С. 189 - 211.

262. Юнг К. Г. Архетип и символ. -М.: Ренессанс, 1991. — 304 с.

263. Ярхо В.Н. Проблема ответственности и внутренний мир гомеровского человека // Вестник древней истории. — 1963. — № 2. — С. 46 64.301 .Basker M. Gumilyov's «Akteon» // The Slavonic and East Europeen Review. 1985. - № 4. - P. 498 - 525.

264. Bruno A. La nouvelle: la these du docteur des sciences philologiques. — Paris, 2001.-556 p.303 .Kerenyi K. Die Mythologie der Griechen: die dissertation des doktors der philologischen Wissenschaften — Munchen: Alt, 1966. — 616 p.

265. Rusinko E. Lost in Space and Time: Gumilev's "Zabludivsijsja Tramvaj" // Slavic and European Journal. 1982. - № 4. - P. 383 - 402.9

266. Sampson E.D. Nikolay Gumilyov. — Boston: Itola, 1979. — 205 p.

267. Thompson E.M. Some Structural Patterns in the Poetry of Nicolaj Gumilev // Die Welt der Slaven. 1974. - № 1. - P. 1 - 20.1. СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

268. Авраменко А.П. Гумилёв Николай Степанович // Русские писатели: биобиблиографический словарь.— М.: Просвещение, 1990. С. 235 — 237.

269. Античная культура: словарь-справочник. — М.: Высшая школа, 1995. 383 с.

270. Буранок Н.А. Изучение античной литературы в педагогическом вузе: учебное пособие. — М.; Самара: Изд-во «НТЦ», 2002. — 128 с.

271. Воспоминания о серебряном веке: мемуары / сост., авт. предисл. и комм. В. Крейд. М.: Республика, 1993. - 559 с.

272. История русской литературы XDC — начала XX века: библиографический указатель / под ред. КЯ.Муратовой. СПб.: Наука, 1993. - 496 с.

273. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. — Т. 9 / под ред. Х.Ш. Абдусаматова, А.А. Аникста и др. — М.: Советская энциклопедия, 1962-1978.-970 с.

274. Лермонтовская энциклопедия / под ред. В.А. Мануйлова. — М.:. Советская энциклопедия, 1981. — 784 с.

275. Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. " А.Н. Николюкин. -М.: НПК Интелвак, 2003. 1600 стлб. ^

276. Литературные герои: Персонажи, прототипы, цитаты; критика, летопись жизни и творчества писателей-классиков XIX в. / авт.-сост. В.А. Широков. -317 с.

277. Мифологический словарь / под ред. Е.М. Мелетинского. — М.: Лада — Маком, 1992. 736 с.

278. Руднев В.П. Словарь культуры XX в. М.: Аграф, 1997. — 384 с.

279. Свиясов Е.В. Античная лирическая поэзия в русских переводах и подражаниях XVIII XX вв: О библиографии // Русская литература. — 1986.-№2.-С. 205-215.

280. Скатов Н.Н. «Мечту свою создам.»: Поэзия Н. Гумилёва // Русская литература. Советская литература: справочные материалы. — М.: Просвещение, 1989. С. 311 - 317.

281. Словарь русской литературы / под ред. М.Г. Уртминцевой. — Нижний Новгород: Три богатыря; Братья славяне, 1997. — 560 с.

282. Современный словарь-справочник по литературе / под ред. С.И. Кормилова. М.: Аст, 2000. - 699 с.

283. Словарь античности / сост. И. Ирмшер в сотрудничестве с Р. Ионе / пер. с нем. -М.: Эллис Лак; Прогресс, 1993. — 704 с.

284. Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. — 509 с.

285. Современный философский словарь / под ред. В.Е. Кемерова. Москва: Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996. — 608 с. |

286. Филологический словарь / под ред. И.И. Кожинова. — М.: Аст, 2006. — 786 i с.

287. Энциклопедия литературных героев / под ред. М.А. Абрамовой. — М.: Аграф, 1999.-495 с.