Алтайские героические сказания "Очи=Бала", "Кан=Алтын": Аспекты текстологии и перевода тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.09, доктор филологических наук Казагачева, Зоя Сергеевна

• Казагачева, Зоя Сергеевна
• доктор филологических наук
• 2002

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Алтайские героические сказания "Очи=Бала", "Кан=Алтын": Аспекты текстологии и перевода»

Предлагаемое исследование посвящено публикациям В.В. Радлова до серии «Алтай баатырлар», основанной С.С. Сураза-ковым, истории собирания и издания алтайского героического эпоса за период с середины XIX в. по 1980-е годы, а также выработке и реализации новых современных возможностей и подходов их применения при издании сказаний «Очи-Бала» и «Кан-Алтын» в академической двуязычной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Опубликованные в этой серии произведения алтайского героического эпоса существуют в неоднократных записях от современных сказителей: Алексея Калкина («Очи-Бала») и Табара Ча-чиякова («Кан-Алтын»). Не менее важно, что «Кан-Алтын» записан не только от Чачиякова, но и от Калкина и еще от одного очень даровитого сказителя Салдабая Савдина. Особого внимания заслуживает и тот факт, что Чачияков и Савдин усвоили «Кан-Алтын» от одного и того же учителя, и по их вариантам можно судить о том тексте, к которому они оба восходят, а следовательно, и об особенностях передачи эпической традиции из поколения в поколение.

Наличие столь богатого, по-своему уникального для эпосоведе-ния материала разновременных записей не позволяло ограничиться простой публикацией одной из записей «Очи-Бала» А. Калкина и одной из записей «Кан-Алтына» Т. Чачиякова. Потребовалось разработать и применить текстологические процедуры, позволяющие по мере возможности судить о них более полно в сопоставлении с иновремен-ными текстами от тех же сказителей, а также с вариантами других исполнителей. Это было достигнуто с опорой на принципы такой подачи, предложенные специально для издания алтайских сказаний в си-бирско-дальневосточной серии В.М. Гацаком - ответственным редактором тома, доктором филологических наук. Практическая реализация этих принципов, и итоговое обобщение опыта всей работы раскрываются в нашей книге в совокупности подготовительных хлопот и труда.

Как суммирует потом В.М. Гацак, составительнице потребовалось «провести всю работу по сверке расшифровок, дополнительно привлечённых записей с фонограмм (и завершение их расшифровок, если они почему-то оказались не доведёнными до конца), нумерации стихов в каждом из них, сплошному сличению двух-трёх записей, включая публикуемую полностью, выписка различий с распределением их по страницам корпуса тома, снабжением пометами и указанием места каждого фрагмента в «своём» тексте, наконец, — по дублированию всего в русском переводе на идущих параллельно страницах перевода» [20, с. 106.]Главное состояло в том, чтобы осуществить конкретную текстовую демонстрацию вариативности алтайских сказаний, что имеет принципиальное значение для документированного освещения вопроса об устойчивости и изменяемости в них.

Характер и состав эпического материала - три сказительских «потока» традиции, представленные в текстах, опубликованных целиком по звукозаписи, наличие разновременных записей от одного и того же исполнителя и вариантов от двух сказителей потребовали сопроводить материал и перевод особым разделом, который включает важное слагаемое текстологии изданий:а) примечания к алтайским текстам; в них отражены фонетические, морфологические и лексические особенности языковой среды сказителей и таким образом представлено современное состояние «живого духа» (В.В. Радлов) языка, что является весьма актуальным для прогнозирования «долголетия» исчезающих языков и культур;б) обстоятельные комментарии к переводам; в них - смысловое добирание содержания текстов: особенный способ мышления древних в поэтике гипербол, метафор, эпитетов, сравнений, иносказаний, скрытые символы глубинной сути эпического бытия;в) словари; указатели эпических персонажей, эпических топонимов и их эпитетики.

Таким образом, в научном аппарате тома представлена вся современная сумма знаний об эпической культуре алтайцев. В разработке этой части книги был использован опыт Н.К. Дмитриева («Когу-тэй»), В.И. Кальянова («Махабхарата»), В.В. Бартольда («Книга моего деда Коркута»), С.С. Суразакова («Маадай-Кара») и других исследователей.

Анализируемое нами издание сопровождает звуковое приложение - пластинка с образцами исполнения опубликованных текстов: два образца исполнения эпоса в древнейшей его форме (кай А. Калки на и кай С. Савдина), причем существенно отличающихся друг отдруга по своей мелодике, и один образец исполнения эпоса в форме традиционной речитации (Т. Чачияков).

В своей совокупности такое сочетание характеристики эпического знания на алтайском материале было представлено впервые.

Таковы в основных параметрах содержание и характер издания алтайского эпоса в сибирско-дальневосточной серии, которое послужило материалом нашего исследования. Но непосредственный материал исследования гораздо шире рамок данной книги, он состоит из 13 текстов общим объемом 34365 стих, строк. Это - тексты 6 разновременных записей «Очи-Бала» от А.Калкина с дистанцией между первой и последней записями в 36 лет, 4 разновременных текста «Кан-Алтына» от Т. Чачиякова, с дистанцией между первой и последней записями в 22 года, 2 разновременные записи этого сказания от А. Калкина и 1 текст в записи от С. Савдина. Кроме того, были привлечены тексты, опубликованные в 12-томном своде алтайского эпоса «Алтай баатырлар» и в отдельных двуязычных изданиях, а также рукописные тексты, хранящиеся в архивном фонде Института Алтаис-тики им. С.С. Суразакова (в дальнейшем — Ин-т Алт.) Только на основе широкого спектра текстов эпоса можно выявить не только особенности сказительских традиций, представленных тремя выше названными исполнителями алтайского эпоса, но и все то, что присуще всему эпическому наследию алтайцев. Таким образом, на алтайском материале мы обратились к проблемам сохраняемости эпической традиции, наследуемости ее во времени, актуальность которых в настоящее время широко признана в науке.

Любое исследование есть продолжение и развитие научных поисков предшественников. О том, какова же была предтеча нашей работы - этому вопросу посвящена первая глава предлагаемого исследования. В ней дается обзор поэтапной собирательской работы и публикаций алтайского героического эпоса, начиная с середины XIX в. Основное внимание уделено методике записей и условиям, в которых они осуществлялись, состоянию эпического наследия алтайцев в XX в. и характеристике текстологических принципов изданий, которые выходили на его протяжении.

ИЗ ИСТОРИИ СОБИРАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ ГЕРОИЧЕСКОГО ЭПОСА АЛТАЙЦЕВАлтайцы - общее название своеобразного исторически сложившегося союза шести автохтонных тюркоязычных этносов. В силу географического расположения и горного ландшафта их исторической территории они на протяжении многих веков находились в состоянии этнической консервации, не испытывая ни территориальных перемещений, ни сменяемости уклада жизни; нетронутыми оставались их язык и самобытные традиции. Но история любого народа не есть бесконечная неподвижность. Горный Алтай расположен на стыке великих евразийских степей и просторов Центральной Азии, и поэтому в культуру алтайских этносов, оказавшихся в окружении многообразия религиозных и мировоззренческих систем, органично вплетались иные этно-куль-турные элементы. Таким образом, к исторически обозримому периоду времени на земле, ныне называемой Республикой Алтай1, стали мирно сосуществовать приверженцы разных религий: шаманизма, буддизма, христианства (сначала в лице пришлых поселенцев-староверов и православных, а с середины XIX в. части алтайцев), ислама (казахской диаспоры).

Культура любого народа тысячелетиями связана с религией. Поэтому в языке, во многих проявлениях духовной жизни алтайцев — при всех причудливых вплетениях, соприкосновениях с культурами других народов - рельефно проступали древнейшие черты собственно-религиозной системы — шаманизма (особенно в таких проявлениях как одухотворение всей природы) и буддизма в его более ранних формах и позднейших проявлениях. И все1 В национально-территориальном обозначении эта территория претерпевала ряд переименований. С сер. XVIII в., с момента вхождения алтайских этносов в состав Российской империи, эта земля именовалась «Кабинетными землями» (так назывались земли, относимые к собственности царской семьи), а в административном плане вплоть до февральской революции 1917 г. была причислена к Томской губернии. С 1918 г. стала именоваться «Кара-Корум Алтайского уезда»; с 1922 г. - Ойротская автономная область - сначала в составе Западно-Сибирского, затем Алтайского края; с 1948 - Горно-Алтайская автономная область; с 1991 г. - Республика Алтай в составе Российской Федерации.это особенно ярко отразилось в сюжетах, образах и художественно-изобразительных средствах героического эпоса. Этому жанру принадлежит величайшая роль в сохранении и передаче исторической памяти многих тюркоязычных народов, в эпическом наследии которых присутствует топоним Алтай как обозначение их первородины. Вот почему со времени первых записей и по сей день эпос алтайцев является предметом многостороннего изучения как богатейший материал для лингвистов, фольклористов, этнографов, искусствоведов и других ученых.

К текстологической оценке публикаций алтайского эпоса с середины XIX по середину XX вв.

Записи и публикации эпического наследия алтайцев начались в середине XIX в. У истоков этой работы были В.И. Вербицкий -один из авторов первой научной грамматики и первого словаря алтайского языка [24; 171] и академик В.В. Радлов, издавший по собранным материалам бесценный труд «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзун-гарской степи» [150].

В.И. Вербицкий (1827—1890) за 35 лет, проведенных среди племен Алтая, изучил их быт, язык и устную поэзию. Его многочисленные статьи постоянно печатались в различных журналах и впоследствии были собраны Обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете в отдельном посмертном издании «Алтайские инородцы» [8]. В него вошли и тексты преданий, мифов, песен, сказок, а также четыре героических сказания: «Алтайын Сайын Салам», «Кара-ты-Кан», «Айманыс», «Стоженец Хан Бежитти» [8, с. 189—198]. Все тексты собирателем даны в кратком, конспективном пересказе на русском языке.

Следует заметить, что В.И. Вербицкий не проводил жанровых разграничений между сказкой и эпосом, для него оба жанра — плод «богатой фантазии и досужего времени» и любви алтайцев «витать в сказочном мире» [8 с. 166].

При всех изъянах — с точки зрения современных текстологических требований — собранные В.И. Вербицким материалы содержат ценнейшую информацию не только о том, какое множество песен, мифов, преданий (особенно о топонимах Алтая) бытовало, но и какие сказания в течение многих веков бережно передавались из уст в уста. Многие из них, к сожалению, не сохранились в памяти последующих поколений.

В научных кругах фольклор алтайцев получил наибольшую известность благодаря опубликованным материалам В.В. Радло-ва (1837—1918 гг.). Учитель немецкого и латинского языков в Барнаульском высшем горном училище, он прожил на Алтае 12 лет; за это время основательно изучил язык, духовную и материальную культуру алтайских этносов. Уже в 1860-1861 годы, совершив путешествия в глубь гор Алтая, Радлов собрал огромный материал, в котором были представлены почти все жанры фольклора алтайских этнических групп. Все это составит основу его будущей книги «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи» [150]. Эта книга преследовала, прежде всего, лингвистические цели, о чем собиратель напишет в предисловии: «.поднаречия, исследованные мною, никогда не подвергались мугаметанской цивилизации,. они остались гораздо чище и оригинальнее южных племен, и тем важнее они для изучения общего Тюркского идиома. Я больше всего обратил внимание на Алтайское и Телеутское наречия. Сохранивший более первоначальный Тюркский характер, алтайский язык избран мною исходной точкою для исследования остальных наречий» [98, с. XII].

В «Образцах» впервые на языках этнических групп Алтая были напечатаны тексты более 10 сказаний: «Алтайын Сайын Салам» (395 ст. стк.), «Тектебей Мерген» (456 ст. стк.) «Каан-Пу-дей» (867 ст. стк.), «Ай Каан» (965 ст. стк), «Кан-Пудей Em Моос-пыла ]уулашкан» («Битва Кан-Пюдея с двумя Моосами, 122 ст. стк.), «Кара атыг Каан» (42 ст. стк.), «Jyc абакайлыг Пежитти» («Стоженец каан Пежити», 152 ст. стк.), «Алактай» (294 ст. стк.), «Jyc кадыттьиг Пешетти каан»(«Стоженец каан Пешети», другой вариант, 228 ст, стк.), «Та]ызы ла jenu3u» («Дядя и племянник», 153 ст. стк.) и др.

Обратимся к первым 5 сказаниям. В путевых заметках Радлов называет имена двух сказителей - Яраса из селения Мыюта, Па-лагыса из местечка в окрестностях Ангудая (Онгудая - З.К.). Об одном из них он пишет: «Поутру прибыл обещанный зайсаном певец по имени Палагыс. Я проработал с ним целый день» [63]. Можно предположить, что в записи устной поэзии, особенно эпоса, Радлову помогали сопровождавшие его алтайцы. Одного из них - телеута Якова из рода Тонжан (отца будущего собирателя алтайских сказаний, составителя «Аносского сборника» Николая Яковлевича Никифорова) - ученый называет своим «учителем» и «хорошим рассказчиком фольклора». Радлов называет имя и другого сподвижника в своей собирательской работе: «Доставлением текстов: пословиц, биографии Чивалкова, некоторых из легенд, переводов русских басен и части песен импровизированных я обязан Чивалкову, но переписал я их правильно по произношению его самого» [98, с. XIV]. Сам миссионер М. Чевалков (1817— 1901), ставший со временем первым алтайским писателем, в своих воспоминаниях писал: «Вы ко мне на нашем языке обратились» [167, с. 158]. Следовательно, Радлов во время своего первого путешествия на Алтай (1860) уже говорил на телеутском диалекте алтайского языка, и он полагал, что «разницы между алтайским и телеутским наречиями весьма незначительны» и находил «лишним строго отделять их друг от друга» [98, с. XIII—XIV]. Но в дальнейшем, судя по дневникам Радлова, ему этого знания оказалось недостаточно, и он испытывал большие затруднения, особенно во время работы со сказителями. Например, ему казалось,. что певец во время исполнения эпоса «соединял слова, часто повторял их и нередко терял связь». Чтобы успеть записать произведения фольклора, Радлов часто останавливал сказителя, и это приводило к тому, что тот отказывался пропевать сказание до конца. Радлов воспринимал это как свойственную алтайцам лень. Он пишет: «Палагыс мог представить лучший ее (т.е. лени - З.К.) образец. Много раз начинал петь сказку, но на середине останавливался и уверял, что она кончилась. Некоторые из сказок он говорил только начало и конец» [63].

Видимо, певец очень затруднялся исполнять «сказку» (т.е. эпос), так как из-за частых остановок для записи нарушалась неразрывная ассоциативная связь текста и напева под аккомпанемент народного алтайского музыкального инструмента — топшура.

Можно предположить, что два сказания - «Алтайын Сайын Салам» и «Кан Пудей Еки Моспыла jyлaшкaн» были записаны под диктовку, а такие как «Тектебей-Мерген» и «Кан Пудей» исполнялись каем - в последних улавливается их изустно-чеканный строй. Об этом можно судить и по словам В.В. Радлова: «После нескольких стихов певец всякий раз останавливается и потом издает продолжительный, совершенно особый звук (кайларга); вывести его хорошо должно быть очень трудно и считается особенным искусством, так что хорошие певцы подобного рода (кайла-чы кижи) славятся. повсеместно» [63].

В подготовке к изданию текстов «Образцов» большое участие принял М.В. Чевалков, который в этот период (да и после) активно сотрудничал с членами Алтайской Духовной миссии В.И. Вербицким и М. Невским — авторами «Грамматики алтайского языка» и со многими исследователями - Г.Н. Потаниным, Н.М. Ядринцевым и др. В своем автобиографическом повествовании Чевалков вспоминает о работе с Радловым над «Образцами»: «Маа сени тилмештерге уренген теп, кижилердеьг уга-келе бнотийин кычырганым, — тединч - Мен тезе Алтайбыла Кыдат-тын" обо jeтpe jypyп, ончо пу аймактыкг тилин, кылыгын, jaн'ын чиб алдым,—тедигер. Эмди мен алардын- тилине келиштире узук пудрерге санан ]адым. Аныьг учун сен менибиле кожо Парнаулга кел! - тедигер».

Перевод: «Я узнал от людей, что [ты] научился переводить и специально [тебя] позвал, — [так] говорил [ты] - Я по Алтаю проехал до границ Китая, во всех аймаках записал язык, нравы, обычаи, — [так] говорили [Вы]. - Теперь я задумал сделать книгу на их языке. Поэтому [прошу] тебя со мной выехать в Парнаул». [150, с. 158].

Далее М.В. Чевалков пишет: «Айдарда мен де пистин- кайыш курлу, кара алманду аймакка тузалуду пудурерге, еки паламды, алган кижимди ыйладып, слербиле кожо Парнаулга келип, уч айдын" туркунына ]адып, Теленеттин" сбстор jyyп, узук пудурди-бис». Перевод: «Итак, я, чтобы быть полезным затянутому ременным поясом, обложенному черной податью нашему народу, с двумя своими детьми, с заплаканной женой своей вместе с Вамиприбыл в Парнаул, жил там три месяца, собирал слова Теленте-тов, [так] мы [ с Вами] книгу сделали» [150, с. 158].

По-видимому, Радлов, работая над текстами устной поэзии во многом исходил не из выговора исполнителей, а из выговора М.В. Чевалкова, носителя языка телеутов, а записи велись от сказителей собственно алтайцев (алтай кижи), что, естественно, не могло в полной мере сохранить своеобразие языка сказителей, особенно специфику произношения ими слов. Но типичные для южных алтайцев словообразовательные и падежные аффиксы сохранены. В целом предполагаемые нами «поправки» М.В. Чевалкова не нарушали ощущения максимальной приближенности к синхронному характеру записей. Радлов был скрупулезен в достоверной передаче текстов в том виде, в каком они были зафиксированы в момент записи, т.е. не допускал «вмешательства со стороны», оттого обнаруживаются пропуски в середине, например, в «Кан-Пюдее», усечения в зачинах, эпитетах, нарушения в передаче стихотворной формы. Чевалкову не составляло бы особого труда «допроявить», например, обозначенные двумя-тремя словами традиционные зачины и другие эпические формулы. Например, в сравнительно близких к полной записи сказаниях «Кан-Пюдей» и «Тектебей-Мерген» местами напоминающая сухой пересказ, следовало бы устранить явные ошибки в написании слов:Кара-Маатыр келди, Кара-Матыр приехал,Кара атту Каанды ]улады, Каана, [ездящего] на вороном коне завоевал, Кара атту Каанды олтурду Каана, [ездящего] на вороном коне убил.[157, Кан-Пюдей, с. 31—33].

Здесь, словосочетание «Кара атту каанды»—явно плохо расслышанное записывающим распространенное имя эпического персонажа «Караты-каан». В другом имени, состоящем из словосочетания: Кара-Кула Матыр - букв. Черно-Саврасый Маатыр (т.е. богатырь.), произошла редукция первоначального предполагаемого нами сочетания: Кара-Кула атту Матыр, (т.е. богатырь, [ездящий] на темно-саврасом коне).

Материалы, изданные В.В. Радловым, имеют особое значение. Во-первых, в них впервые представлены на языке оригинала все жанры устной поэзии этнических групп Алтая. Во-вторых,книга с образцами собранного фольклора издавалась до выхода в свет «Грамматики алтайского языка», и это обстоятельство потребовало от составителя разработку своей системы знаков для транскрипции текстов. Радлов, бесспорно, стремился максимально точно отражать фонетические и морфологические особенности живого языка. Особыми графическими знаками им выделены свойственные для всех наречий алтайского языка долгие гласные [а, у, ¡, о], заднеязычное [к], по-особому выделен звук средний между [е] и [э] и т.п. Естественно, разработка алтайской письменности на основе графики русского языка находилась на самой начальной стадии, в тексте обнаруживается то самое кажущееся «слияние слов», о котором писал Радлов. Местоимения, союзы, частицы зачастую написаны слитно с другими частями речи. Ср.: «Анын сунда сени паза )ирокмин» (вм.¡иирок мин) - «После этого тебя я тоже съем». Как видим, местоимение я — мин отнесено к аффиксам. Собственно и в «Грамматике алтайского языка» многие части речи были дифференцированы не в полной мере, и это приводило к разнобою в правописании. В предисловии разработчики Грамматики указали, что при окончательной её редакции в числе первых использованных пособий были «Образцы» Радло-ва: «Из этого сборника, как уже изданного в свет и отличающегося особенным обилием материала, мы привели большую часть примеров» [24, с. 6].

В-третьих, исключительная ценность «Образцов» заключается в том, что произведения эпической классики алтайцев — при всех объяснимых недостатках представлены с соблюдением научных требований записи и публикации. В текстах сохранена стихотворная форма, более того, стихи обозначены сквозной нумерацией. В путевых заметках Радлова охарактеризована ситуация записи фольклорных материалов, а в предисловии - принципы подготовки их к изданию. Всё это позволяет судить о степени достоверности опубликованных текстов.

Труд Радлова содержит добротный материал для проведения сравнительно-сопоставительного анализа динамики поэтико-сти-левой фактуры алтайского эпоса на протяжении более чем столетнего периода. Сопоставим тексты из радловских записей 1860—1861гг. и сказаний в записи 1965-1987гг., опубликованных в книге «Алтайские героические сказания» (1997).

1) «Алтайын Сайын Салам» «Кан-Алтай»издано в 1866 г. [157].

Кыш полгонын }аказыкурудан булду Зай полгонын )ардыизиген булду [ст. 117-118]Зима пришла - по инеюна вороте узнавал Лето пришло - по жаруна спине узнавал.

Сказитель Т. Чачияков, зап. 1985 г. [123]. Зай полуп клееткенин Зардынан танып параадат. Кыш полуп клееткенин Заказынан танып пар }адат.[ст. 232 - 234]Лето наступает -По плечам узнавая, едет. Зима наступает -По вороту узнавая едет.

Как видим, определяющие образ слова по инею, по жару со временем стали исчезать, но эпический образ течения времени активно присутствует в сказаниях наших дней.

2) В радловской записи привлекательны вариации с более образной, чеканно-устоявшейся однорядностью стихов типа «С земли деревья» - «С неба звезды». Ср.:«Кан-Пудей» (1866 г.)Алтыны ерди Зердик агажын уалаган.

Уступу ердиТенериник }ылдызын /алаган [ст. 386—389]Перевод: Нижними губами С земли деревья заглатывал.

Верхними губами«Кан-Алтын»,1985 г., Т. Чачияков Иркек Зеек -Зыланнык Усптги ээги Устии ороонго ]еткен,Алтыгы ээги Алтыы ороонго ]еткен, Алдына учураган немени -Узе}удуп кепеёткен полтыр.[ст. 1664- 1668]Перевод У самца Дьек-Дьылана Верхняя челюсть Верхний мир досягает,Нижняя челюсть Нижний мир досягает,С неба звезды заглатывал. Впереди что [на пути]попадает,Все заглатывая, приближался.«Кан-Алтын», Т. Чачияков зап. 1965 г.

Ото]удуп келедет: Агаш-тажын, агын суузын Катай ]удуп келедет.[ФМ- 456, сг.2031-2035][Самка Дьек-Дьылана], Все заглатывая, приближалась. Деревья-камни, быстрые реки, Подряд заглатывая,приближалась.

Во всех эпических текстах Чачиякова (и других сказителей) эта вариация чаще всего «привязана» к Змею - Глотале, в радлов-ском же тексте таковым является - и это несколько необычно -черный бык. Изобразительная же синонимия используется, как видим, для выражения единого смыслового содержания. Можно лишь отметить, что в подобных вариациях деталь-образ «С неба звезды заглатывая» стало реже встречаться. Такого рода сходства, сдвижки внутри вариации, намечающиеся, на наш взгляд, потери во времени, а в других случаях, несомненно, находки (особенно у А. Калкина) — естественный процесс.

3) Приведем еще один пример текстологического сличения текстов в радловской и современных записях:«Кан-Пудей Еки Мооспыла деулашкан» («Борьба Кан-Пюдея с Двумя Моосами»). 1866 г.

Ак пулуттук алдыбыла Ниже белых туч, Кок пулуттун- устубиле, Выше синих туч, Те/гереншг койныбыла Из пазухи НебаЗалбак ташка]аба сокты - О плоский камень плашмяударил Сказитель Салдабай Савдин.

Май 1984 г., с. Кучерла Республики Алтай Фото В. Т. Новикова.

Сказитель Алексей Калкин.

1972 г.,Москва. Фото академика Е.И. Дружининой.

М В доме А.Г. Калкина.

Слева направо: P.M. Кундучина, Е. А. Калкин, З.С. Казагачева, А.Г. Калкин, М.А. Толбина, В.М. Гацак. Международная фольклорная экспедиция - I. 24 сентября 1996 г. Фото Л. Харвилахти.

Сказитель Табар Чачияков.

Май 1984 г., с. Ело Республики Алтай. Фото В. Т. Новикова.

Ийт ]алаар капы ]ок, Ийпек ]ыдаар сдгу]ок Полуп калды. [ст. 114—120]«Очи-Бала», А. Калкин зап. 1987 г. [123]. Ак пулуттын• алтына, Кок пулуттын устине, Боро муркут пу лай полуп, Пу кубулып чыгала.[ст. 1998—2001]Перевод Ниже белых туч, Выше синих туч, Серым беркутом став, Так, обернувшись, поднялась.

Чтобы собаке лизать- крови нет, Чтобы корове нюхать —костей нет — [Так] остался лежать.«Кан-Алтын», Т.Чачияков, зап. 1985 г. [123] Залбак ташка согор ползо, Залбайа чыдап /адар. Кырла/г ташка согор ползо, Кырлайа чыдап ¡адар.[ст. 3192—3196]Перевод: О плоский камень его бьёт -[Мальчик], расплющиваясь,растётОб острый камень его бьёт-[Мальчик], вытягиваясь,растёт.

Как видим, в радловском тексте как бы сконцентрированы три разных вариационных стиха: о тучах, о плоском камне и вариация «лизать кровь» — «нюхать кости». В записи нашего времени они представлены вразброс, как и во многих сказаниях от других сказителей, и в более развёрнутом виде. Вариация же, начинающаяся со слов: «Ниже белых туч» чаще всего употребляется в двустрочном стихе, а третья строка - эпическое словосочетание «Из пазухи неба» — стала выпадать из этого формульного стиха.

4) Судя по записям Радлова, во все времена в алтайских сказаниях остаётся множество вариаций — такие, как «Пыль земли до неба поднялась, / Пыль с неба на землю опустилась». Столь же часто и почти дословно употребляются многие эпические формулы типа «Семь лет прошло [как борются], /Крепкие деревья рассыпались/ Чёрная земля избороздилась» («.Тети.¡ыл полды,/ Кату агаш какшала берди/ Кара jep казыла берди»). Приведем еще один пример сопоставления из текстов в радловской и в нашей записи:2. Заказ 3763«Кан-Пудей Еки Мооспыла ]уулашкан» (1866) А к поропыгг кулагы Еки myireü чокурды/г кулагыитг Ажынып турду. Сурузи jap коруб-ийзе Кулаш крелу артык турду.[ст. 82-86]Уши белосерого [коня] Над ушами двух полосатых[коней]Возвышались.

Весь их облик, если взглянуть, Почти на сажен были выше.«Очи-Бала», А. Калкин зап. 1987 г. [123] Jepen аттьиг кулагы Кан- Taajbi-Бийдшг Kau-jepen адыныгг кулагыитг Арчыи кире пийик турду.[ст.2804-2807]Уши рыжего коня [Очи-Бала], Ушей кроваво-рыжего [коня] Кан-Таадьы-Бия, На аршин были выше.

5) В радловских записях содержатся эпические формульные стихи, которые в наше время воспринимались обычно как типичные только для сказаний в записи от А. Калкина. Ср.:«Кан-Пудей». 1866 [150]Сууду/г анын сууга кирди, Tyydyir снгып тууга кирди, А/гны/г семизип оттурду, Аггпык арыгын агытты. Кишдшг каразып оттурди Кишдин- сарызын агытты.[ст. 206-211]Речных зверей [выдр] в реке добывал, Горных зверей в горах добывал, Зверей, самых жирных, убивал, Зверей, тощих, отпускал, Соболей, самых чёрных, убивал, Соболей, желтоватых [мехом], отпускал.«Очи-Бала». Сказитель А. Калкин, зап. 1987 г. Ту у дун анын ту у га атты Суудун анын сууга па атты. Камдулардьиг караларын Карызынак тизен салды Алулардьиг аруларын Тумчугынагг тизеп салды.[ст. 492-497]Горных зверей в горах стреляла. Речных зверей в реках стреляла. Выдр, самых чёрных, За передние лапки нанизывала. Соболей, самых чистых, За мордочки нанизывала.

Вариации этих стихов имеются во всех записях «Очи-Бала» от сказителя А. Калкина: в двух эпизодах даётся красочное описание охоты девы-богатырки. Приведённые выше формульные стихи присутствуют рефреном со всевозможными добавлениями, нюансами, но, что удивительно, не отклоняясь от содержательной сути радловской вариации. Сравните, как это представлено у Калкина:Акды болзо, семизшшг,Су бай [ ын ] талдап, адып )урди.

Маралов, самых жирных, Яловых отбирая, стреляла[Зап. 1987 г., ст. 502-503]Или:Кши-кийиктшг каразыи, ]ара атпий длтур турат.

Соболей, самых чёрных, Меха не портя, добывала. [Зап. 1984 г., ст. 628-629]Или: Огош алуды тудуп алала,«Чыдазын» - теп, агыт турат.

Соболей, с недошедшим мехом, «Пусть подрастут», — говоря, отпускала.[Зап. 1984 г., ст. 658-659]Как видим, все образы, обозначенные в шести радловских стихотворных строках, имеются в тексте Калкина в дословной или вариативной форме. Дополнениями в калкинских разновременных текстах выступают детали, которые усиливают образы содержанием этического характера; убивать не просто «маралов самых жирных», а «яловых», т.е., не носящих в утробе детёнышей, а соболей добывать, «не портя меха». И совершенно новая деталь: выдр и соболей «за лапки нанизывала», «за мордочки нанизывала». Такого рода сказительские привнесения усиливают восприятие художественного произведения в целом, не разрушая традиционные эпические образы.

6) В алтайских сказаниях разнообразно варьируется диалог богатыря и коня, когда стоит вопрос о выборе смерти или жизни. Одна из этих вариаций есть и в радаовской записи. И обращает на себя внимание то, что в ней присутствует интересная смысловая сдвижка, которая, на наш взгляд, не так уж часто встречается (по крайней мере, мне неизвестна). Возможно, она также во времени интерпретировалась и предстает в синонимических образах с другим оттенком содержания. Сравните, богатырь спрашивает у своего коня: В книге Радлова: В записи от Чачиякова:Олгбжун-тыньш Тиру}урзем - канадым,Оскбжун )ажым, Олуп калзам - койылкамУмру - [ты] моя душа, Если жить буду — [ты] мои крылья.

Жить буду — [ты] мои [возрастающие] годы. [«Кан-Пуде й», ст. 382-383]Если умру - [ты] мой[123, «Кан-Алтын», ст. 471-472][конь]-койылка.

Как видим, в радловском тексте отразилась вера народа в то, что смерть - это лишь переход человека в другое состояние, в данном случае душа богатыря после его смерти должна предстать в облике его коня. В записи от Чачиякова, сделанной в 1985 году, конь назван «койылка» [от койлоо]. Так в эпосе именуют коня, который будет сопровождать своего хозяина-богатыря в загробный мир. Из этих вариаций образ «конь-душа» не так уж часто встречается в эпических текстах XX в. Этот пример свидетельствует о переосмыслении древнейших народных представлений.

Мы привели самую малую толику сравнений текстов алтайских сказаний, исполнение и запись которых разделена значительным временным расстоянием. В сравниваемых текстах обнаруживается чрезвычайно много совпадений - от дословных эпических словосочетаний до формульных стихов. И это очень важно для текстологической оценки радловских записей, и прежде всего их достоверности. Это можно утверждать при всех объяснимых изъянах записей. Например, в «Кан-Пудее» обнаруживаются усечения в зачине, пропуски в середине, отсутствие конца. Но при всём этом в сюжетной линии, по утверждению С.С. Суразакова, угадывается соотнесённость этого текста с вариантами эпоса «Маадай-Кара» [91, с. 164]. Но главное же заключается в том, что собиратель представил не просто конспектированную запись в стихах содержания эпического произведения, а сделал упор на фиксацию (хотя и не без изъянов) художественно-изобразительной пластики эпических текстов. А потому этот материал позволяет уверенно включать его в научный оборот при изучении сохраняемости и динамики эпического знания алтайцев.

Начиная с 80-х гг. XIX в. публикации алтайского героического эпоса появились в трудах сибирских исследователей. В частности, Н.М. Ядринцев [1842—1894] с помощью переводчика в кратком изложении на русском языке записал у северных алтайцев (тубаларов) эпос «Алтай-Буучай». Текст был назван «Демчи-Ерень», и под таким названием Т.Н. Потанин [1839—1920] издал01 о в своей книге «Очерки Северо-Западной Монголии» [64]. Позднее автор книги укажет, что у Ядринцева Алтай-Буучай назван Демчи-Ерень, т.е. на имя героя ошибочно перенесена кличка коня [65, с. 186]. В той же книге Г.Н. Потанина изданы —также в кратком изложении на русском языке — сказания «Каратты-Хаи» от сказителя Акча, «Ирепь, Шайын Чичирге» от сказителя Санаша и «Ускезе-ол»(сказитель не назван). Кем и когда эти тексты записаны - не указано.

В этот же период студент Петербургского университета А. Калачев, записал от южных алтайцев с помощью переводчика «Былину об Алтае Бучае» и опубликовал ее в журнале «Живая старина» [38, с. 492-499]. По существу, это — большой отрывок эпоса, в котором сохранены имена эпических героев, мотивы их поведения, развернутые описания, подробности в эпизодах. А. Калачев, видимо, пытался передать стихотворную форму оригинала. Но примерно с середины текста он перешел на краткий прозаический пересказ содержания. В его записи, к сожалению, много неверно записанных непереводимых слов, а в лексике - речевые обороты, несвойственные алтайскому эпосу. К сожалению, А. Калачев не называет имени сказителя, но подробно описал ситуацию записи: «Я был в гостях у помощника зайсана, богатого теленгета, имеющего более двухсот лошадей и более тысячи баранов. Я, на положении почетного гостя из Петербурга, сидел в левом углу от входа богато убранной коврами и сундуками юрты, рядом со многими почетными гостями. Гости хранили важное молчание, затягиваясь своими вечно дымящимися трубками, стараясь делать вид, что они не заинтересованы мною. Из женщин присутствовали жена, дочери, снохи и старая мать; они резали мясо, но даже сесть не осмеливались при стольких гостях. Снохи ходили по юрте всегда лицом к свёкру, как того требовал обычай. После пира вызвали, подталкивая кулаками работника, робкую невзрачную фигуру, который оказался настоящим поэтом. Его заставили сесть, выпить чашку арака и дали в руки двухструнную балалайку. Первые звуки были робки, неуверенны: слышались только гласные а, у, ы, но вот он сразу воодушевился, сбросил с себя шапку, которая почти вся закрывала его лицо, и запел. Он пел низкой октавой, мерным темпом, то, усиливая голос, то, затихая до выразительного шепота. С трудом останавливал егомой переводчик после каждого куплета, чтобы записать пропетое. Перерыв, видимо, угнетал его. В эти минуты он сильно дышал и почти дрожал от волнения. Нервы его напрягались все более и более. Через три часа после начала песни он сильно устал и стал часто подкрепляться араком (аракой - З.К.). Вся песня без отдыха пелась 4 часа с минутами, но в первый день все-таки не была кончена. Это была былина об Алтай-Бучае, богатая чисто эпическими красотами. В ней рассказываются подвиги Алтая-Бучая, умерщвлённого злою женой и оживлённого небесной дочерью Темене-Коо» [37 с. 483].

В 1915 г. вышла книга под названием «Аносский сборник», на ее титуле указано: Собрание сказок алтайцев с примечаниями Г.Н. Потанина. В комментариях к первому тексту даны сведения о сказителе: Чолтыш Куранаков из рода Комдош, 79 лет, житель с. Аскат. В записи от него представлены 8 сказаний, общий объем которых составил почти 8 п.л. Записал эти сказания «грамотный алтаец» Н.Я. Никифоров (1874—1922). В предисловии к книге Г.Н. Потанин пишет о нем и о совместной с ним работе: «Он настолько грамотен по-русски, что может корреспондировать газеты.Он уходил из Аноса в Аскат и проживал в юрте Чолтыша два-три дня, или же Чолтыш приходил в Анос и несколько дней жил в доме у Никифорова.

Записав сказку, Н.Я. Никифоров переводил ее на русский язык. Он приходил ко мне (я жил в это время в Аносе) рано утром и оставался до позднего вечера; мы вдвоем и переводили: он передавал на русский язык смысл фразы, а я исправлял слог» [131, с. 3]. Оригиналы текстов не сохранились1.

В этот же период активно сотрудничает с Г.Н. Потаниным и другой собиратель - Г.М. Токмашов. В 1913 г. он записал сказание о богатыре Алтай-Куучуны (вариант «Алтай-Буучая») от сказителя Чымыя Алагызова и опубликовал его в «Трудах Томского общества изучения Сибири» [157, с. 62-81].' Видимо, здесь сказалась трагическая судьба собирателя Н.Я.Никифорова. Он был сыном упоминавшегося нами Якова Никифорова — того самого, что обучал алтайскому языку Радлова, и внуком священника и писателя М.В. Чевал-кова, также активно сотрудничавшего с тем же, со временем ставшим известным в мировой науке тюркологом. Н. Я. Никифоров в годы гражданской войны на Алтае (начало 20-х гг.) оказался «по другую сторону баррикад» и был убит. Родственники репрессированы, архив его не сохранился.

В 1914 г. Г.М. Токмашов записал сказание «Когутэй». Этого энтузиаста-собирателя фольклора постигла та же участь, что и многих первых представителей алтайской интеллигенции: в 1937 г. репрессирован, его личный архив был изъят, из ссылки вернулся во второй половине 50-х гг. В переписке с фольклористом С.С. Суразаковым он пишет об историй записи эпоса «Когутэй»: «Она была записана мной в 1914 г. летом от сказочника Ютканакова Михаила, проживавшего в поселке Айула на реке Катуни, против Чемала. Запись происходила в его аиле вечером, аил бывал каждый вечер полон слушателями. Я тоже слушал и, не останавливая воодушевленного сказочника, записывал отдельные моменты поэтического красивого и запоминал сказку от начала до конца, а затем следующие три-четыре дня Ютканаков по частям под топшур повторял сказку, а я записывал дословно с начала и до конца всю сказку. Этот способ записи всегда был для меня лучшим, потому что от сказки ничего не выпадало и не прибавлялось. Ютканаков Михаил, на мой взгляд, в то время был самым ярким из сказочников Алтая, хотя он был не из стариков, а в средних летах. Я записал тогда перечень всех его сказок в отдельном листе и был этот перечень приложен к Когутею. Кроме Ютканакова я не встречал рассказывающего Когутея, но думаю, что многие сказочники Алтая знали и рассказывали Когутея.» [22, с. 311-312].

В 1956 г. во время фольклорной экспедиции к телеутам, компактно проживающим в нескольких селах Кемеровской области, состоялась встреча С.С. Суразакова и Г.М. Токмашова. В личном архиве Суразакова сохранился блокнот с записями той беседы. Они уединялись в предбаннике, настолько в сознании человека, пережившего ссылку, обвиненного в национализме, в том числе и за приверженность к «феодальному» эпосу «Когутей», был все еще силен страх репрессии. На основании этих записей С.С. Су-разаков, изучавший варианты эпоса «Когутей», ситуацию его записи, впоследствии писал, что Г.М. Токмашов сообщил ему: «В момент записи сказания (т.е. в 1914 г. — 3./Г.) Ютканакову было 54 года и героические сказания, в том числе и «Когутея», он великолепно исполнял каем». [91, с. 219]Сказание Когутей издавалось в школьных хрестоматиях объемом в 2150 стих. строк [139, с. 103-128; 139-а,с. 89-105]. И это былапервая (!) после издания В.В. Радлова публикация эпического текста на алтайском языке. Именно этот текст был переиздан в серии «Алтай баатырлар» [121, т. 1, с. 86-129].

В 1924 г. вышло двуязычное издание «Материалы по шаманизму у алтайцев» [132]. В нем представлены материалы, собранные в 1910—1912 гг. этнографом и композитором A.B. Анохиным по поручению «Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии», которым руководил акад. В.В. Радлов. Подробнейшие сведения об Анохине находим в публикации известного историка-алтаеведа Л.П. Потапова (1905—2000). Ему в течение ряда лет довелось общаться с Анохиным, наблюдать, как он добирал материалы, уточнял перевод уже после выхода его книги. Как пишет Л.П. Потапов, в подготовке к изданию книги по шаманству у алтайцев самое деятельное участие, кроме В.В. Радлова и его сотрудника Л.Я. Штернберга, приняли крупнейшие тюркологи: Г.Н. Потанин (руководство полевой работой), Э.К. Пекарский (транскрипция текстов мистерий). А. Н. Самой-лович (поправки к рисункам автора), С.Е. Малов (редактирование алтайских текстов и перевода), акад. В.В. Бартольд (просмотр сверстанной в типографии рукописи) [72, с. 140-141].

Так общими усилиями лучших представителей русского востоковедения состоялась книга, вошедшая в золотой фонд этнографической литературы. Это издание уникально во всех отношениях, в нем — огромное количество текстов шаманских мистерий, зафиксированных в момент камлания потомственными шаманами. Помимо текстов, представлены и материалы по их родословной.

Как известно, еще В.В. Вербицким были зафиксированы и изданы тексты шаманских мистерий, но без перевода на русский язык [8, с. 61-69]. Эти тексты в немецком переводе без алтайского оригинала издал В.В. Радлов в своем научном дневнике путешествий по Сибири (Aus Sibirien. Leipzig, 1893). В наше время эта книга издана на русском языке, и в ней соответственно текст шаманских мистерий также представлен без алтайского оригинала [153]. Поэтому книга A.B. Анохина по цельности материала, по уровню текстологической подготовки текстов, расшифрованных с фонографа, безусловно, является единственным памятником, ибо такого рода материалы уже неповторимы.

Кроме шаманских мистерий A.B. Анохин собирал материалы по музьгкальному фольклору алтайцев и тувинцев (хранятся в Пушкинском доме РАН в Санкт-Петербурге). Известны также его записи алтайских сказаний «Три Курбустана», «JeHH-JeHH Шик-ширге», опубликованных в «Томских епархиальных ведомостях» [1912 г., № 14, 15].

Труд A.B. Анохина «Материалы по шаманству у алтайцев» содержит ценнейший источниковедческий материал, ибо в древнейшей религии, в ее символических и ритуальных формах и терминах мы находим истоки этно-бытовой и этно-поэтической фактуры народной эпики. Шаманские мистерии, мифолопнцэжхг все это входит в единую поэтическую систему отоГгражения действительности в народной культуре этносов A. i гая.

Следующий период записи и публикации алтайских сказаний охватывает 30—40-е годы XX в. и связан с именами известного сказителя Николая Улагашева (1861—1946) и писателя, собирателя и публикатора Павла Кучияка (1897—1943). От Н. Улагашева записано всего 30 текстов, в том числе —11 в записи П. Кучи-яка (они все опубликованы), 12текстов — взаписи членов терминологической комиссии при Ойротском облисполкоме П. Мас-качаковой, 2 текста — А. Гоголевой и 5 текстов - студентами по заданию H.A. Баскакова (о них далее будет сказано подробнее). Из них 25 текстов вышли в разных изданиях [«Алып-Манаш», «Чёрчёктёр», «Малчы-Мергеп», «Шиме-Судурчы», <<Диалект чер-невых татар», «Алтай баатырлар»]. Заметим, из 30 сказаний три были повторно зафиксированы разными собирателями.

О принципах записи П. Кучияка мы можем судить по некоторым свидетельствам. Сын шамана и внук известных на Алтае сказителей Шонкора Шунекова и Баргаа Кучияковой, Павел Кучи-як по существу сам был одаренным сказителем, великолепным знатоком эпической классики своего народа. По памяти он записал сказания, которые услышал от своих предков по отцу и матери: «Алтыи-Tyyjbi»(4402ст. стк), «Келер-Куш» (2374ст. стк), «Те-мир-Сапаа» (2376 ст. стк), «Кулакчин» (854 ст. стк). Из них на алтайском языке издано лишь сказание «Алтын-Tyyjbi» — о девушке-богатырке, которая, защищая беспомощного отца, вступила в борьбу со злостным кааном и одерживает над ним победу. [130]. Другие тексты, записанные П. Кучияком, вместе с подстрочнымипереводами были переданы новосибирским поэтам и погибли из-за пожара в издательстве. Часть подстрочных переводов сохранилась у новосибирских поэтов Е. Березницкого, А.Смердова, И. Мухачева, их стихотворные переводы изданы в книге «Темир-Сапаа» [158].

В одном из писем того периода, адресованном студентке МГУ Е. Чистяковой (ныне — академик Е.И. Дружинина), П. Кучияк писал о своей собирательской работе: «Постараюсь не обронить ни одного лепестка и не помять ни одного стебля» [53, с. 188]. Действительно, велики заслуги П. Кучияка в записи, публикации, и привлечении русских поэтов к переводу устно-поэтического творчества алтайцев. Достаточно сказать, что алтайские сказки в записи и обработке П. Кучияка и А. Гарф издаются на многих языках народов мира, начиная с 30-х годов и по сей день. Но методика записи эпоса, которой придерживался Кучияк, не избежала издержек своего времени. Московская писательница Анна Гарф, которая вместе с Кучияком собирала образцы устного творчества алтайцев и, собственно, была причастна к «открытию» сказителя Н. Улагашева, писала: «. «Алып-Манаша», услышанного от Улагашева, Павел Васильевич смог записать только когда мы вернулись в Ойрот-Туру, теперешний Горно-Алтайск, то есть, дней через двадцать спустя. Улагашев, весьма придирчивый исполнитель, не прощавший ошибок, остался доволен записями, сделанными Кучияком по памяти» [53, с. 60]. Следовательно, Кучияк сначала прослушивал сказание или сказку, а затем фиксировал его по памяти. Кроме того, он вел запись на литературном языке, сообразно требованиям того времени: для шести племен Алтая разрабатывался и шел процесс утверждения единого литературного языка. Таким образом, индивидуальные свойства языка сказителя и особенно диалектизмы в записях Кучияка не находили сколько-нибудь адекватного отражения.

П. Кучияк в своих статьях об Улагашеве оставил ценные сведения об особенностях его исполнительского мастерства. Например, он пишет о том, как сказитель неожиданно переходил от горлового пения на обычное и «чистым женским голосом пропел замечательную по своему лиризму и образности песню Кюмюжек-Ару - жены богатыря». Такое сочетание двух видов пения усиливало драматизм сказания, силу его художественного воздействияна слушателей. Своеобразным было и то, что сказитель, прежде чем приступить к содержанию сказания, обращался к своему музыкальному инструменту - топшуру, затем к основному герою -богатырю. Как бы извиняясь перед ним, говорил, что хочет воспеть его подвиги не по своей воле, а по просьбе народа. Закончив исполнение сказания, он вновь обращался к богатырю с добрыми ему пожеланиями и с просьбой не тревожить его, кайчи, ни во сне, ни наяву. «Кайчи говорил это просто и выразительно, - пишет Кучияк, - но с такой искренностью, как будто Алып-Манаш был среди нас, как будто богатырь действительно слышал эти обращенные к нему слова. Может быть, эта вера кайчи в реальность сказки и ее героев и придает Улагашеву такую силу воздействия на слушателя, такое неотразимое обаяние» [52, с.302].

Два вида пения можно представить по содержанию, по стилевому оформлению, но своеобразие вступления (обращение к топшуру) и завершение эпилога словами обращения к богатырю -вот эти компоненты, эта ритуальность, идущая от сакральности текста, осталась незафиксированной. И это - издержки, типичные не только для записей Кучияка. А между тем обращение сказителя к топшуру, равно как и обращение шамана к бубну, исходило из обязательного обрядового действа «оживления» инструмента. В наше время лишь А. Калкин сохранил (и то не во всех сказаниях, ср: в «Маадай-Кара») этот обязательный, на наш взгляд, обрядовый компонент эпоса, содержащий глубинный смысл эпической традиции. Обращение сказителя к богатырю -это тоже обязательный элемент, несущий очень важную функцию эпической памяти. Существует немало преданий, о том, как богатырь наказывает сказителя за забывчивость, за сокрытие или искажение эпизодов из жизни героя. Одно из них со слов П. Кучияка записала А. Гарф - о том, как богатырь Алтай-Куучин (вариант - Алтай-Буучай) ременной плеткой жестоко покарал сказителя: «Мать мою воспел, силу отца моего упомянул, мои подвиги славил, врагов моих высмеял, - почему же о моем позоре ничего не сказал?. как шел на меня богатырь без лука, без коня, нагой. От этого нагого богатыря, спасаясь, я бежал, бросив коня, ум потеряв. пятками в пепел истолок семьдесят семь гор, море с семьюдесятью заливами в грязь затоптал. Моя темная печень от страха оборвалась, мое круглое сердце едва не лопнуло. Чтодальше было, [кайчи] не помнит, как домой пришел - не знает. Где сидел кайчи, там и умер» - говорится в предании [53, с. 63-64].

Как видим, и этот компонент эпической традиции постепенно исчез, след его нет-нет появляется в просьбе сказителя к богатырю не тревожить его «ни во сне, ни наяву».

Наиболее точно подлинный эпический язык сказителя Улагашева зафиксировал известный тюрколог H.A. Баскаков. В его книге «Диалект черневых татар (туба-кижи)» опубликовано 5 сказаний, записанных в 1942—1943 гг., т.е. в то же время, что и П. Маскачакова. В предисловии автор поименно называет собирателей текстов — студентов Алтайского (в то время - Ойротского) отделения Московского педагогического института им. К. Либкнехта (в последствии им. В.И. Ленина): С. Суразакова, В. Тозыякову, Л. Табышкину, 3. Чечегоеву [134, с. 5].

О ситуации, в которой проводились записи сказаний от Улагашева, некоторое представление можно составить по воспоминаниям С. Суразакова. Ученый пишет о том, как в 1942г. он, под руководством своего учителя — преподавателя института, эвакуированного в годы войны в г. Горно-Алтайск — H.A. Баскакова и писателя П. Кучияка «держал экзамен» на должность «секретаря» сказителя. «Я быстро записал заглавие сказания и далее ждал диктовки, - пишет С. Суразаков. - Но вдруг сказитель речитативом, почти каем, запел (до этого было сказано, что Улагашев петь отказался, так как у него голос охрип - З.К.). Пропел большой отрывок сказания и замолчал. Я тоже сидел и молчал, не зная что делать. Павел Васильевич [Кучияк—3./С.]попросил Улагашева повторить то, что пропел. Я в ходе исполнения успевал записывать только первые слова стихотворных строк. Когда он остановился, тут же воспроизвел весь текст. Туба-диалект Улагашева для меня не был препятствием: я знал его хорошо». По словам С. Суразакова, сказитель одобрил его запись: «токпон-чачпаан» («не пролил-не рассыпал») - сказал он» [85, с. 20-21].

Это было сказание «Кап-Кюлер, имеющий коня Кан-Кюрепа» («Kcm-Kypeir атту Кап-Кулер»), именно эта запись (рукопись находится в личном архиве H.A. Баскакова) впоследствии была опубликована в книге H.A. Баскакова. [134, с. 149-211] и в серии «Алтай баатырлар» [121, т. IX, с. 172-218]. В 1943 г. С. Суразаков добровольцем ушёл на фронт, и это же сказание повторно записала П. Маскачакова. Примечательно, что от Улагашева были повторно записаны еще два текста - «Эрзамыр» (У Маскачако-вой «Эр-Самыр») и «Бойдои-Кё'кшии», которые также сначала были зафиксированы вышеназванными студентами, затем, независимо от них - Маскачаковой. Этот ценнейший материал разновременных записей эпоса от Улагашева еще никем не исследовался. Без сомнения, это — проблема самостоятельного исследования, и для' такой посылки ограничусь примерами сличения двух записей сказания «Каи-Юолер» из книги H.A. Баскакова и рукописного текста в записи П. Маскачаковой. В последнем мы даем свою разбивку стихотворных строк: сохраняя явно ошибочное написание слов с нетипичными для алтайского языка звонким согласным [д] в начале слова типа дер-денери дозинде вместо jep тенери mö-зинде.

Запись С.С. Суразакова. 1942 г.(1). Мал бажына, дьон бажынатурган(2). Уч кара атту(3). Уч кара Ак-Бдкд маатырлу,(4). Уч А к-Бдкдпшг бажыида(5). Кызыл дьеереи атту(6). Кап Мдскдчдк маатырлу(7). Кон Москбчдктьпг бажын билгеи(8). Сегис аиры муусту(9). Кара-Бука атту(10). Сокор-Кара маатырлу,(11). Ару-Чечен абакайлу(12). Кап-Курен атту(13). Кан-Кулер дьуртады,[134, с. 149-150]Перевод H.A. Баскакова(1). Владеющий многочисленнымитабунами и народом(2). С тремя на лошадях Ак-Боро(3).Ездящими богатырями Ак-Бёкё,Запись П. Маскачаковой. 1944 г.(1). Кара-Курен- атту(2). Кап-Кулер den каан дьуртаган,(3). Айлан болбос дёжилу.(4). Башкарып болбосмалду.(5). Шьер-денери дозинде(6). Межелик тайгалу.(7). Мал башкарган(8). Уч ак боро ату,(9). Уч А к матрлу,(10). Анын баз/сын билген(11). Кан-дьерен ату(12). Каи Маскачак матрлу,(13). Кан-Маскачак[тын]бажын билген(14). Сокор-Кара матрлу(15). Сокор-Кара матыр(16). Сегис [аиры] мусту(17). Кара-бука ату.[Архив Ин-та Алт., ФМ 124]Перевод З.С. Казагачевой:(1). Ездящий на коне Кан-Кюрене(2). Жил Кан-Кюлер-хан,(3). Имеющий богатство, чтоне объехать,(4). Имеющий табуны, чтоЕздящих на трех конях Ак-Боро. не управиться,(4). Во главе трех богатырей Ак-Бёкё (5). У основания земли-неба(5). Имеющий богатыряХан-Мёскёчёка,(6). Ездящего на Кызыл-Дьерене,(7). Главу над ханом Мёскёчёком,(8). Ездящего на коне Кара Бука,(9). Имеющем рога с восемьюразветвлениями(10). Богатыря Сокор-Кара имеющий,(11). Жену Ару-Чечен имеющий,(12). На коне Кан-Кюрене ездящий(13). Хан-Кюлер жил.(6). Имеющий тайгу [с вершинами]как пики,(7). Чтобы табунами управлять,(8). Имеющий трех Ак-богатырей, (^Ездящих на трех конях Ак-Боро. (10). Во главе [трех богатырей] ХШ- Имеющий Кан-Маскачака,й-2). Ездящего на коне Кан-Дьерене,(13). Во главе Кан-Маскачакбогатыря(14). Имеющий Сокор-Карабогатыря (15). Сокор-Кара богатыря,(+6). Имеющего коня Кара-Бука П (1-7). С рогами в восемь Vразветвлений.

Как; видим,- в 1-й записи отсутствуют такие важные, опорные образы, заключенные в подчёркнутых строках, благодаря которым текст 2-й записи предстает более красочным, содержательно-эпичным. И такая взаимодополняемость текстов разновременных записей одного и того же сказания от одного и того же сказителя имеет особое значение: мы получаем действительно «объемное знание» (В.М. Гацак) сказителем эпического памятника.

Этапы собирания и публикации алтайского героического эпоса освещались в работах С.С. Суразакова [84, 91], И.В. Пухова [75], С.М. Каташева [139]. Мы попытались, по возможности, дополнить их новыми сведениями, важными для нашей задачи исследования - о ситуациях и методике записей, о соотнесениях в поэтике текстов, записанных более столетия назад, и текстов от современных сказителей, о наличии разновременных записей одних и тех же сказаний от Н. Улагашева, что должно стать, как было сказано, предметом специального исследования и многое другое. Обращаясь к следующему этапу работы алтайских фольклористов, мы начинаем вплотную подходить к характеристике текстологических принципов в изданиях алтайского эпоса.

Записи и публикации алтайских сказаний в 50—70-е гг. XX в.

В 1952 г. был открыт Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы (ныне — Институт Алтаистики им. С. С. Суразакова), и начали осуществляться ежегодные экспедиции с обследованием всех рай* онов Республики Алтай и населенных пунктов Алтайского края и Кемеровской области, где компактно проживает одна из этнических групп алтайцев — телеуты.

С 1958 г. Институт и местное книжное издательство приступили к публикации многотомной серии народного эпоса «Алтай баатырлар» («Алтайские богатыри»). Составитель и главный редактор 1—9 томов — Суразаков С.С. (1925—1980), 10 тома — V1 Суразаков С.С. и Шинжин И.Б., 11—12 томов — Шинжин И.Б.[121]. В этом фундаментальном издании впервые сделана попытка представить в единой серии весь алтайский героический эпос, обозначив в нем имена сказителей и собирателей.

История создания этой серии во многом поучительна. На первых порах у составителя и работников книжного издательства не было единого подхода. Последние предполагали, что серия прежде всего должна быть адресована широкому кругу читателей. В этом был свой резон: таким образом утверждались нормы единого литературного языка для всех шести племен Алтая. Письменность, разработанная в середине XIX века православными миссионерами, претерпела несколько неординарных изменений: сначала в основе ее была графика русского алфавита, с 1928 г. — графика латиницы, а с 1938 г. снова перешли на русский алфавит. Молодая алтайская письменная литература еще не могла обеспечивать читателей достаточным количеством произведений художественной литературы, то есть текстами удобочитаемыми. Заметим также, что эпические тексты в записи П. Кучияка и других собирателей, хотя и издавались на литературном языке, но по существу были не так-то далеки от устной речи. К тому же рукописи текстов, вошедшие в первые два тома и частично в 3-й том, были утеряны, и публикация их в серии «Алтай баатырлар» осуществлялась по текстам, изданным в 40-е годы.

Споры о единой орфографии для издания учебной и художественной литературы того времени были постоянными и порой горячими (всем памятно заседание терминологической комиссии в кабинете секретаря обкома партии, когда молодой директор научного института С.С. Суразаков и солидного возраста директор книжного издательства B.C. Кыпчаков, отстаивая свои позиции в правилах правописания, принципах издания и т.п. от словесной перепалки перешли к рукопашной схватке).

В этих условиях первые шесть томов вышли без грифа НИИ истории, языка и литературы, хотя вся работа — отбор текстов, подготовка их к печати, подготовка научного аппарата (примечания к текстам, сведения о сказителях), рецензирование, редактирование —- все это осуществлялось С.С. Суразаковым. И лишь с 7-го тома это издание начало выходить под грифом НИИИЯЛ, несмотря на то, что уже в 3-м томе были представлены материалы из архивного фонда института, в частности, рукописные записи от сказителей Н. Улагашева, А. Калкина и других.

3. Заказ 3763Нельзя не сказать и о другом не менее остром вопросе: отдельные члены редколлегии настаивали на подготовке контами-нированных текстов с тем, чтобы публиковать, по их мнению, «лучшие образцы» алтайского эпоса. Здесь для составителя лучшим подспорьем в отстаивании научных принципов издания серии явилось всесоюзное совещание фольклористов, состоявшееся в Институте мировой литературы АН СССР 20 ноября 1958 г., на котором была принята единая инструкция об основных принципах собирания и научной публикации эпоса народов СССР. Этот вопрос затрагивался и в переписке составителя серии С.С. Суразакова с академиком В.М. Жирмунским, который, в частности, писал: «Посылаю Вам составленные нами тезисы. Как Вы видите на стр. 6—7 (п.7), мы — противники «сводных вариантов», в частности, в научных изданиях, т.к. они открывают широкий простор для субъективного произвола, а иногда и для фальсификации всякого рода» [22, с. 306].

Первая попытка охарактеризовать содержание всех томов и динамику текстологических принципов издаваемых в своде эпических текстов была представлена нами в статье об этой серии [29, с. 234-244]. А поэтому в суммарном плане соответственно новым данным и задаче настоящего исследования коснемся основных принципов этой серии.

В ней представлен весь накопленный эпический материал, собиравшийся на протяжении длительного времени собирателями с разным уровнем подготовки к такой работе и с разной технической оснащенностью, и это, естественно, не могло не отразиться на качестве записей.

По мере издания очередных томов принципы подготовки текстов претерпели определенные изменения. Особенные трудности составитель серии испытывал при подготовке текстов, собранных В. В. Радловым и опубликованных им в его «Образцах» [150]. Из радловского издания в 1-й том серии «Алтай баатырлар» вошли четыре сказания. Подготовили их четыре человека, что, естественно, не могло отразиться на принципах подачи текстов для публикации. Посмотрим как соотносится объем одних и тех же сказаний, опубликованных в книге В.В. Радлова и в названной выше серии:Издания Тектебей-Мерген Кан-Пудей Алтайын Сайын Салам Ай-каан«Образцы», 1866 г. [150] ,958 ст. 873 ст. 395 ст. 936 ст.«Алтай-баатырлар» 1958 г. [т.1] 958 ст. 871 ст. 332 ст. 1294 ст.

Как было сказано, первоначально серия предназначалась для широкого круга читателей, и потому на первых порах при подготовке текстов допускалась литературная обработка. Но, как будет видно, этого принципа придерживались не во всех текстах. Ср.:«Тектебей-Мерген»1-е изд., 1866 г. [«Образцы», ст. 1-9(1) Уч уулду ббогбн-емеген(2) Озо пай полды(3) Емди ркту полды.(4) «Канайып ууддарым кижиполор?» —(5) Адазы ыйлап айтты.(6) Уулдарын кычырды, аларгаайтты:(7) «Уч уулым, уч пашка(8) Туудыьг пажына парыгар(9) Уч пашка туш тужбп келигер».

Перевод:(1). Старик [и] старуха, имеющиетрех сыновей,(2). Раньше были богатыми,(3). Теперь стали бедными.(4). «Как сыновей моих человекомсделать?» —(5). [Так] отец их, плача, говорил.

2-е изд., 1958 г. [АБ, т. III, ст. 1-9](1) Уч уулду обогбн-эмеген(2) Алдында аргалу улус полгон,(3) Эмди рксырап калган.(4) Бир катап ббогон ыйлады:(5) «Канайып уулдарым кижиболор?» — деди.(6) Уулдарын кычырала, айтты:(7) «Уч уулым, уч башка(8) Туудыьг бажына чыгып барыгар(9) Уч башка туш туженип келигер.

Перевод:(1). Старик [и] старуха, имеющиетрех сыновей,(2). Прежде преуспевающие людибыли,(3). Теперь стали бедствовать:(4). Однажды старик стал плакать:(5). «Как сыновей моих человекомсделать?» — говорил.(6). Призвал [он] своих сыновейи сказал им:(7). «Три моих сына, с трех сторон(8). К вершине горы идите,(9). Вернитесь [после того, как]всем троим сон приснится.(6). Призвал [он] своих сыновей [и]сказал:(7). Три моих сына, с трех сторон(8). К вершине горы поднимитесь,(9). Вернитесь [после того, как]всем троим сон приснится.

Как видим, писатель И.П. Кочеев, подготовивший второй текст, передал его с максимальной адекватностью. Различия — лишь в орфографии слов типа: пашка - башка, туш тужбп - туш туженип (сон приснится), озо-алдында (раньше-до этого) JoKmy полды - joKCbipan калган (стали бедными - стали бедствовать). И только одно традиционное эпическое словосочетание «Вир ка-тап» («Однажды») привнесено им в текст, записанный Радловым. В переиздании сказания «Кан-Пюдей»—иная картина. Здесь, как уже упоминалось, в радловской записи в сокращении представлены зачины, допущены пропуски в середине текста. Это позволило JI. Кокышеву, готовившему текст к изданию, провести литературную обработку. Текст сказания «Алтайын Сайын Салам», подготовленного Н. Тодошевым, наиболее точно воспроизводит текст первого издания. Но, к сожалению, Тодошев сократил повторы, обычно они возникают при уточнении у сказителя незавершенной по вине записывающего фразы. В таких случаях сказитель при повторе чаще всего оперирует другими эпическими словами, зачастую уместными в других контекстах. Сказание же «Ай-каан» значительно превышает объем радловского текста. Подготовивший его для переиздания писатель Ч.А. Чунижеков, местами «дописал» текст, а более всего упорядочил стихотворную структуру эпических фраз. Нисколько не оправдывая подобное вмешательство в эпический текст, мы можем объяснить, почему это сделано. Чаще всего при подготовке текста «восстанавливают» типичные для эпоса связующие переходные фразы типа Анча-мынча болбоды («Много [или] немного [времени] прошло»); «дополняют» фразы, представленные в усеченной форме типа: пайтал блтурду [150, Ай-каан, ст.6], что означает: «Забил кобылицу» (в честь рождения сына). Собиратель явно не успевал зафиксировать полную форму распространенной эпической тирады. Естественно, Ч.А. Чунижеков, известный знаток алтайского эпоса, во многих случаях не мог не дописать обозначенные в радловском издании стихи типа «Байтам длтурду» ('букв. «Забил кобылицу нежеребившуюся») ёмкими по содержанию, мелодичными по звукоряду традиционно-развернутыми определениями:(1) Базып болбос кызырак(2) Байтал семисти длтурду.[АБ, т. 1, с.53](2-1) Забил кобылицу нежеребившуюся, (1-2) Жирную [что] не может ходитьКроме того, многие фразы, явно состоящие из двух стихотворных строк, в радловском издании представлены одной строкой. Ср.:Кырык кдндкту/г су киретен уч почко алды, Кырык кдндктун' су почколорго су сузуб алды.[150, Ай-каан, ст. 587-588]В традиционном сказительском исполнении это, как правило, четверостишие:(1) Кырык кдндктуьг су киретен(2) Уч почко алды.(3) Кырык кдноктун су почколорго(4) Су сузуп алды.

Перевод:(2) Три бочки взял,(1) [Что] вмещают по сорок ведер воды,(3) Налил, черпая [из реки],(4) [В каждую] бочку по сорок ведер воды.

Аналогично в других случаях, например:(1) Таш полып алар чьггып перди(2) Такпай полып кайкалап, мен jamin келдим.[150, Ай-каан, ст. 934-935]Это же самое в «Алтай баатырлар» представлено, как и положено, в трех стихотворных строках:(!) Таш болуп олор чыгып барды,(2) Такпай болуп кайкалап,(3) Мен )анып келдим.[121, т. 1, с. 77]Перевод:(1) (2) (3)[Со свадьбы уезжая],Они, [друг за другом] словно камни, посыпались, Словно щепка, колыхаясь, Я домой приехал.

Кроме сказаний из книги В.В. Радлова в 1-Ш тт. серии «Алтай баатырлар» представлены тексты, записанные и опубликованные в 30-40-е годы XX в. Это в основном сказания от Н. Ула-гашева. Мы уже говорили, что о степени редактирования этих сказаний в записях П. Кучияка судить трудно, т.к. рукописи утеряны. И лишь по сохранившимся записям П. Маскачаковой можно представить характер работы, которая велась по подготовке текстов. Сопоставим рукописный и опубликованный текст сказания «Эр-Самыр».

Запись П. Маскачаковой в 1944 г.

Архив Ин-та Алт., ФМ-130(1) Уч сурлу моими тайкалу(2) Уч тербек сут кблду(3) Уч тербек сут кдлдинен(4) Кулузнап акай(5) Агын-кбгин ак талайлу(6) Бай уч мусту(7) А к боро ат минген(8) Ак-Бдкб адазы(9) Эчей-Бучай абакайлу¡уртап дьаткан.

Перевод:(1) Имеющий серебряную тайгус тремя вершинами,(2) Имеющий три глубокихмолочных озера (5) Имеющий бело-синююсвященную реку, (4) [Что] бурля вытекаетАБ, т. III. 1960 г. Подготовка текста Л. Кокышевым(1) Уч сурлу мбиун тайгалу(2) Уч тербек сут кблду,(3) Уч тербек сут кблинеи(4) Куркуреп аккаи ак талайлу,(5) Айры-тейри уч муусту(6) Ак боро атка минген(7) Ак-Ббкб баатыр кижи(8) Эчей-Буучай абакайлу(9) Энчилу, амыр jypman jammu.

Перевод:(1) Имеющий серебряную тайгус тремя вершинами,(2) Имеющий три глубокихмолочных озера, (4) Имеющий священную реку с грохотом вытекающую(3) Из трех глубоких молочныхозер(3) Из трех глубоких молочных (6) Ездящий на бело-сером конеозер (5) С тремя рогами(7) Ездящий на бело-сером коне с отростками туда-сюда (6) С тремя священными рогами, (8) Имеющий жену(8) Имеющий жену Эчей-Бучай Эчей-Бучай(9) Ак-Бёкё, отец его, жил. (7) Ак-Бёкё богатырь-человек(9) Жил в покое и мире.

Из приведенных примеров становится ясно, что серьезный текстологический анализ сказаний, опубликованных в серии «Алтай баатырлар», может стать предметом специального исследования.

По мере увеличения новых записей в серии «Алтайские богатыри» все больше утверждается принцип максимально точной передачи изустного текста. Составитель серии С.С. Суразаков стремится представить сказителей всех этнических групп алтайцев, отбирая наиболее самобытные эпические произведения, сохранившие диалектные особенности не только в лексике, но и в фонетике и морфологии. При этом нельзя не сказать об определенной сложности работы по отбору текстов. Накопленные в фольклорном фонде материалы, составившие основу многотом-ника, записывались в разное время и множеством людей. Естественно, методика записи была неоднотипной, тексты фиксировались на слух, и только с 60-х годов - на магнитофонную ленту. Многие сказания записаны без соблюдения стихотворного строя, иногда просто непрофессионально. Поэтому требовалась большая текстологическая работа. Она сводилась прежде всего к тому, чтобы строго сохранить стилистику эпоса, восстановить стихотворную форму, поправить грамматические ошибки собирателя, ни в коей мере не нарушая стилевую основу и словесно-поэтический характер текстов.

Таким образом, с 1958 по 1995 гг. издано 12 томов алтайского героического эпоса. В них опубликовано 82 текста от более 32 сказителей (в записях XIX в. не все имена сказителей указаны). 59 текстов изданы впервые; самые короткие тексты составляют 500—800, самые крупные - 5-8 тыс. стихотворных строк. В серии вышли 16 текстов, записанных от сказителя Н. Улагашева, 14 -от А. Калкина, 7 текстов от Н. Черноевой, по 4 текста от Ш. Маркова, Т. Чачиякова, по 3 текста - от Н. Ялатова, К. Кокпоевой, по 1-2 текста от Е. Таштамышевой, Д. Яманчикова, О. Алексеева, Ч. Бутуева и от других сказителей. В каждом томе даны краткие комментарии, в них сообщаются сведения о сказителях, когда и кем записано сказание, ареал его бытования, его своеобразие и сходство с другими эпическими произведениями; поясняются архаизмы, диалектные особенности языка и характерные для эпоса речевые обороты. С XII тома представлены аннотации к текстам на русском языке.

Так рождалась эта по-своему уникальная серия. Уникальная не только по огромному фактическому материалу сказаний племен Алтая, по отражению в ней методики записи фольклорного материала, но и динамики текстологических принципов издания эпических произведений. Все это явилось большим подспорьем в решении многих проблем при подготовке текстов алтайского героического эпоса для серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока».

Одновременно с изданием многотомника «Алтай баатырлар» были осуществлены сугубо научные публикации эпических текстов. Прежде всего следует назвать книгу С.С. Суразакова «Героическое сказание о богатыре Алтай-Буучае», [84]. Велика значимость этого издания в алтайской фольклористике, по существу с него начинается подлинно научный подход к записи, текстологии и эдиции алтайского героического эпоса. Ученый решает задачу досконального исследования одного из самых распространенных на Алтае сказаний - о богатыре Алтай-Буучае. Как было сказано, первые записи и словесные пересказы этого сказания появились во второй половине XIX века в публикациях А. Кала-чева и Г.Н. Потанина. В начале XX в. на русском же языке публикуются варианты этого сказания в записи Н.Я. Никифорова [131] и Г.М. Токмашова [157]. В 40-е годы наибольшую известность получает вариант сказания, воспроизведенный сказителем Н. Улагашевым [161, с. 23-46]. В 50-е годы Суразаков ведет интенсивную работу по выявлению исполнителей сказания и ареала его бытования. Он обнаружил, что это был общий эпос для всех алтайских племен, кроме чалканцев. В 1956 г. фольклорист С.С. Каташ произвел запись (под диктовку) еще одного варианта от сказителя Григория Юлукова [МНЭ, папка № 3, с. 61-113].

Как видим, имелись различные записи эпоса «Алтай-Буу-чай» — от пересказов, отрывочных, конспективных до самых полных. Но при обилии записей изучение этого же сказания носило эпизодический характер. Помимо попутных заметок А. Калаче-ва и Г.Н. Потанина, были вступительные статьи новосибирского писателя А. Коптелова к сборникам улагашевских сказаний [47; 48] и статья историка-алтаеведа Л.П. Потапова [68], суждения которых основывались лишь на варианте Н. Улагашева.

Актуальной становилась проблема сохранения текстов эпических сказаний в ходе их исполнения, максимальной приближенности и отражению их в реальном звучании. В 1958 г. С.С. Сура-заков осуществляет полные записи на магнитофонную ленту сказания «Алтай-Буучай» от сказителей трех алтайских племен: от А. Калкина (теленгет), Е. Таштамышевой (1874—1968) - туба, Ч. Бутуева (1902—1978)-алтай-кижи. Так существенно пополняется новыми документированными данными знание об этом эпическом памятнике. Рассматриваемая нами книга С.С. Суразако-ва состоит из двух разделов: исследование; тексты (оригинал и переводы), сопровожденные примечаниями. В первом разделе ученый впервые делает заявку на сопоставительное изучение всех 17 вариантов эпоса «Алтай-Буучай» с целью выявления архаических элементов в его сюжетах и мотивах, идеях и образах, что позволило ему проследить движение этого памятника во времени. То есть, по существу С.С. Суразаков положил начало изучению исторической поэтики алтайских сказаний, и она в полную силу, с привлечением огромного фактического материала, будет продолжена в его последующих работах. В этом плане итоговым исследованием явится его монография «Алтайский героический эпос», которой именно в этом ракурсе дает высокую оценку В.М. Гацак: «Изучение этапов развития алтайского эпоса. претворяется С.С. Суразаковым, прежде всего, в плане выявления богатства и многообразия алтайского эпоса и захватывает выявление изменений в композиционной структуре, в способах создания художественных образов и поэтическом стиле эпоса. В сущности это — работа по исторической поэтике алтайского эпоса, опередившая свое время проницательностью эволюционных соотнесений, методическим мастерством и новизной аналитического подхода» [19, с. 7].

Во втором разделе книги представлены тексты от трех названных выше сказителей, зафиксированные по фонограмме, и переводы к ним. Это чрезвычайно полезный для последующих фольклористов раздел. В ракурсе исследуемой нами проблематики здесь содержатся первостепенно значимые подходы по всем параметрам текстологии - начиная от способов текстового оформления речевой структуры эпоса и кончая конкретикой фольклористического перевода. Примечательно то, что С.С. Суразаков в примечаниях к каждому тексту указывает, как, в какой форме исполнялось сказание. Естественно, у каждого сказителя были свои особенности. Калкин исполнил сказание каем под аккомпанемент топшура. «При перенесении текста на бумагу он (сказитель) постоянно присутствовал и снова проговаривал невнятно произнесенные при исполнении слова» [84, с. 121]. О тексте от Е. Ташта-мышевой С.С. Суразаков писал: «Сказительница исполнила сказом, но устойчивые поэтические формулы, которые она часто употребляет в своей речи, приближают ее речь к стихотворной» [84, с. 153]. О тексте от Ч. Бутуева: «Сказитель исполнил каем под аккомпанемент топшура в присутствии нескольких слушателей. Стихотворные строки в тексте не всегда совпадают между собой по количеству слогов, но при исполнении этот разнобой почти незаметен, потому что музыкальный ритм кая Бутуева не однообразен» [84, с. 177].

Вот эти различия и отразились в стилистике текстов.

При записи и при публикации сохранены все внетекстовые реплики сказителя, и это очень важно, ведь в них не только выражено отношение сказителя к героям эпоса, но и даются пояснения причинных связей и нюансы, дополняющие характеристику персонажей, детали в описаниях. Все они выделены в тексте в скобках или даны в примечаниях. Например, восхищение А. Калки-ным красотой невесты богатыря: «Так красива была девушка!» [84, с. 127]. Е. Таштамышева: «Вот дальше, как сын женится, я не слышала» [84, с. 154]. Ч. Бутуев: «Он погиб от того, что женился на другой / Не взяв ту, которую должен был взять». Исследователь пишет: «Эти слова исполнитель сказал во время большой паузы, когда натягивал струну топшура» [84, с. 177]. Ничто не ускользало от внимания ученого, оттого текст, с одной стороны, вызывает ощущение достоверности записи, а с другой - существенно дополняет само содержание эпоса. Ведь в реплике сказителя подчеркнут характерный для эпоса тюрко-монгольских народов древний мотив о суженой-воскресительнице, оживляющей погибшего богатыря. Таков, например, образ невесты богатыря в бурятском эпосе «Аламжи-Мэргэн» [118, с. 24].

Таким образом труд С.С. Суразакова впервые представил весь комплекс аналитических, текстологических и эдиционных проблем алтайского героического эпоса.

В 1965 г. увидело свет издание H.A. Баскакова «Диалект чер-невых татар (туба кижи)», насыщенное двуязычным текстовымматериалом алтайского фольклора в том числе, как уже было сказано, текстами эпических сказаний, зафиксированных от Н. Ула-гашева. Вот эти два научных издания - С.С. Суразакова и H.A. Баскакова - каждый из которых преследовал свои задачи -являются для нас ценнейшими прежде всего в том плане, что в них по существу закладывались принципы научного перевода алтайского героического эпоса: предельная построчная адекватность содержанию оригинала при сохранении стихотворной формы сказания. Кроме того, вырабатывался русский адекват для многих этно-бытовых реалий и мировоззренческих понятий. И передача их на русском языке у обоих исследователей не всегда совпадала. Например, перевод понятия öpeöö: H.A. Баскаков, вероятно, исходя из древнетюркского orgin — букв, дворец, трон, ставка переводил как дворец; С.С. Суразаков - юрта, он, видимо, исходил из того, что в контексте с этим словом присутствуют такие атрибуты простого алтайского жилища, как очаг, дымовое отверстие над ним, желоб для слива сыворотки, и пр.

Следует сказать еще об одном двуязычном издании - сказании «Алтын-Бизе» от сказительницы Е. Таштамышевой, ученицы, как и Н. Улагашев, известного в XIX в. сказителя Кабака Тадыжекова [128]. От него она переняла такие сказания, как «Ал-тай-Буучай», «Шайын-Шара», «Апанаскай», а также «Кан-Ал-тын» (к сожалению, этот текст от нее не был в свое время записан, лишь с ее слов упоминается в репертуаре). Запись сказания «Алтын-Бизе» на магнитофонную ленту осуществил С.С. Суразаков, он же написал и предисловие к изданию; подготовка текста к печати и его перевод выполнены научным сотрудником Г. Голубевым. Объем сказания — 2529 стихотворных строк. По свидетельству С.С. Суразакова, сказительница не обладала голосом кая, содержание эпоса передавала своеобразным рассказыванием, в котором сохранялась вся палитра устойчивых тради-цонных эпических оборотов речи, а присущая при напевном исполнении (кае) ритмичность восполнялась интонационно-выразительной мимикой, внетекстовыми пояснениями, репликами. Все это создавало благоприятную обстановку: и взрослые, и дети увлеченно заслушивались сказанием.

На примере этого сказания С.С. Суразаков прослеживает, как форма исполнения эпоса влияет не только на его стилистику, но ина содержание. В нем сцены, эпизоды меняются стремительно, отсутствуют развернутые или циклично повторяющиеся описания (седлания коня, богатырской поездки, поединков и баталий), т.е. смягчены красочные, гиперболизованные картины, снижены типичные для эпоса возвышенность, монументальность, отчего все содержание эпоса приближено к обыденности, реальности. Мы не исключаем того, что это явление не единично, но в то же время оно не типично для всех сказаний, исполняемых в форме интонированной речи. По нашим наблюдениям, — и это будет видно в дальнейшем, — сказание, исполненное Т. Чачияковым, наоборот, перегружено подробностями, циклично повторяющимися описаниями, развернутыми определениями к образу богатыря, его коня и т.п.

Г. Голубев, готовивший текст к изданию, сохранил не только диалектные особенности лексики сказительницы, но и типичное для носителей языка племени туба своеобразие звуковой подачи слов. Ср.: лар (вм. стар / олор), ньаан (вм. дьаан), ньоон (вм. дьоон), тевир (вм.темир), кдвдн (вм. кдбдн) и др. И в этом издании сохранены комментарии и пояснения, которые сказительница делала в ходе исполнения сказания, ее реплики, например, осуждающее поведение богатыря: «До чего же он упрям! Не ехать к ним, а бежать надо!» [128, с. 65]. Еще не были выработаны приемы передачи такого рода внетекстовых фраз (отрадно то, что они сохранены!), они даны в тексте в скобках и входят в нумерацию стихов.

В 1970 г. отдельным изданием вышло сказание «Ёлёнгир» («йлбнир») в самозаписи сказителя Н. Ялатова (объем - 5705 стих, строк [152]. Рукописный текст хранится в Архиве Ин-та Алт. [ФМ -198]. Во сгупительной статье С.С. Суразакова впервые приводятся биографические сведения о сказителе, о репертуаре и его «учителях» — о его деде Сыране Ялатове, о сказителях Настане и Рыспаеве Иване. В статье отмечается, что Н. Ялатов, в отличие от своего учителя-деда, исполняет эпос в интонированной речевой манере. Текст его сказания близок к текстам исполнителей-кайчы — «с замедленным повествованием за счет подробных описаний и перечислений деталей» [152, с. 12].

В 1948 г. аспирант С.С. Суразаков записал под диктовку сказителя героическое сказание «Маадай-Кара» от молодого кайчи А. Калкина. Рукопись занимает 267 тетрадных страниц[ФМ - 33-а]. Текст объемом 5720 стихотворных строк был опубликован отдельным изданием [142]. В 1951 г. была издана книга, в него вошли сказания от А. Калкина «Очы-Бала» (1008 ст.стк.) и «Маадай-Кара» (270 ст.стк.) в записи П. Кучияка [151]. Таковы были первые шаги восхождения Калкина на эпический Олимп. И с самого начала в его репертуаре сказание «Маадай-Кара» занимало особое место.

В 1951 г. член терминологической комиссии при Горно-Алтайском облисполкоме П. Чакырова произвела вторую запись сказания «Маадай-Кара». Запись проводилась под диктовку сказителя, сплошным текстом. Ее объем составил 178 рукописных страниц [ФМ - 33].

В феврале 1964 г. Суразаков осуществил по рекомендации фольклористов Института мировой литературы им. A.M. Горького АН СССР третью целевую запись сказания «Маадай-Кара» — теперь уже на магнитофонную ленту. Как пишет ученый, запись проводилась в помещении Горно-Алтайского Института истории, языка и литературы в присутствии большого количества слушателей. Сказание исполнялось на протяжении 8 часов с паузами - перерывами 2—5 минут в основном для настройки топшура. После такого перерыва сказитель продолжительным низким голосом о-о-о —- «настраиванием голоса» — приступал к следующему эпическому эпизоду. В марте, в течение 20 дней, текст был расшифрован. При этом — как пишет С.С. Суразаков—сказитель постоянно присутствовал и помогал уточнять невнятно пропетую фразу или вставлял «упущенные слова».

В 1973 г. текст этой записи был издан в двуязычной академической серии «Эпос народов СССР» (ныне — «Эпос народов Евразии»). Его объем - 7738 стих.строк. Подготовка текста, его перевод, статьи о сказителе, его репертуаре, о вариантах и сходных сюжетах этого эпического памятника, комментарии выполнены С.С. Суразаковым. Книга включает музыковедческий анализ эпоса и фрагмент нотировки инструментального сопровождения (статья Б. Шульгина). Историческая и художественная оценка эпического памятника представлена в содержательной статье И.В. Пухова. Все это лучшим образом способствовало осмыслению и восприятию эпоса «Маадай-Кара» и причислению его к сокровищницам мировой классики [143].

Записи на фонограмму и двуязычные издания эпических памятников «Алтай-Буучай» и «Маадай-Кара», осуществленные С.С. Суразаковым, имеют принципиальное значение в оценке народных эпических произведений алтайцев как жанра подлинного героического эпоса, развитого и по содержанию, и по форме. Именно в звукозаписи обнаруживались ритмические ударения, и таким образом сохранялась стихотворная форма эпоса. Эта установка получала дальнейшее развитие в работах алтайского стиховеда С.М. Каташева [39; 40; 41].

Как известно, у алтайцев наряду с напевным исполнением эпоса (каем) в сопровождении топшура передача эпоса осуществлялась интонированной речью, зачастую воспроизводимой на бумаге в прозаической форме. Возможно, такая форма исполнения, а также насыщенность эпоса мифологическими мотивами, сказочными элементами давала основания относить алтайский эпос к жанру сказки. Как пишет С.М. Каташев, «мнение о стихе героического эпоса не было однозначным. Одни авторы, отталкиваясь от теории силлаботонической системы стихосложения, не находили в стихотворных строках определенного чередования ударных и безударных слогов и в результате приходили к выводу, что эпос «алтайских турок. является исключительным образцом изящной прозы». Другие же, столкнувшись с некачественно записанными текстами, видели в алтайском эпосе жанровое снижение эпического образа» [41, с. 36]. Именно в этом смысле стало общеизвестным высказывание Н.К. Дмитриева о том, что переход от героического эпоса, как особого жанра, к сказкам -типичен для алтайского эпоса» [138, с. 24]. «Третьи, например, С.С. Суразаков, - пишет С.М. Каташев, — исходя из верных посылок о связи текста и напева, подчеркивали, что «стих алтайского эпоса в своей ритмической основе находится в тесной связи с ритмическим речитативным напевом-каем, и каждому такту кая соответствует определенный период текста». [41, с. 36-37]. Эта краеугольная мысль о единстве эпического текста и напева очень образно была высказана в письме С.С. Суразакову одним из его корреспондентов по сбору фольклорного материала: «[Исполнитель] говорит, что без балалайки (топшура - 3.К.) он заикается» [22, с. 310].

С.М. Каташев на основе анализа содержания, эпического стиля и стиха сказаний «Очи-Бала» и «Кан-Алтын» существенно дополнил основные положения в работах С.С. Суразакова о героическом эпосе алтайцев как подлинно эпическом жанре, не потерявшем своей высокохудожественной ценности и по настоящее время.

В ракурсе нашего исследования значимость рассматриваемых двух изданий С.С. Суразакова состоит в том, что они были новаторскими по всем параметрам: существенно и в едином ключе продолжили разработку текстологических принципов - речевую структуру эпоса и способов ее текстового оформления, зависимость достоверности текста от ситуации и формы записи, способы максимальной адекватности перевода и оригинала.

Обзор источниковедческого материала с середины XIX в. по 1980 г. XX века завершаем ссылкой на Указатель текстов алтайских героических сказаний, представленной в посмертном издании труда С.С. Суразакова «Алтайский героический эпос» [91]. При подготовке к печати Указатель, в котором сведения были даны по 1972 г. был нами доработан с включением публикаций по 1980 г.

В Указателе С.С. Суразакова значится 222 текста героических сказаний. В настоящее время обнаружены еще четыре текста в записи до 1980 года: «Boojbi-Kaafi» в самозаписи сказителя Н. Ялатова (1966 г.) «Катан-Коо» от Т. Чачиякова, запись К.Е. Укачиной в 1975 году; «Ак Тайчы» от Н. Черноевой, запись И.Б. Шинжина и К.Е. Укачиной в 1974 году; «Кан-Клыш» от Карлепа Пустогачева, запись А. Пустогачевой в 1969 году. Следовательно, всего в Указателе должно быть обозначено 226 текстов. Из них на 1980 г. издано 130 текстов, 96 текстов хранится в рукописном фонде Института Алтаистики им. С.С. Суразакова. Всего в Указателе названы имена 51 сказителя.

Целевые комплексные экспедиции и обновление источниковедческой базыПодготовка алтайских томов для издания в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» явилась новым этапом в собирательской практике. Главной редколлегиейсерии были разработаны программные документы, которым и руководствовались составители томов научных Центров сибирс-ко-дальневосточных регионов. Назовем некоторые из них:-тт- Основные задачи и требования, предъявляемые к научному двуязычному изданию серии «ПФ НСДВ». Доклад В.М. Гаца-ка на IV раб. Совещании фольклористов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск. 8—10 окт. 1982 г.;— Основные принципы подготовки текстов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Утверждено Бюро Научного совета по фольклору АН СССР. 17 ноября. 1982 г.;— Порядок подготовки к изданию 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока»; Основные регламентирующие документы редакционной коллегии. — Новосибирск. Утверждено 17 июня 1985 г. — С. 3—11;— Перевод как составная часть научной публикации текстов в сибирской и дальневосточной серии. Доклад Гацака В.М. // Методические указания по принципам научного издания серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». — Улан-Удэ, 1986. — С. 8—24.

В этих документах подчеркивалось:■ при отборе текстов следует исходить из обстоятельного изучения обширного фольклорного наследия;■ особенное внимание обратить на отражение живого бытования фольклора, т.е. при отборе текстов преимущество отдавать неизданным материалам по живой звучащей записи;■ тексты во всех отношениях должны быть достоверными, с обязательным сохранением подлинной народной речи.

Перед алтайскими фольклористами, наряду с тщательной «ревизией» рукописных материалов, хранящихся в фольклорном фонде Института, первейшей задачей стало интенсивное проведение комплексных экспедиций с применением более усовершенствованной методики записи на высокочувствительных технических средствах.

30 сентября 1983 г., во время проведения в г. Горно-Алтайске Всесоюзной конференции по проблемам фольклорного наследия народов Сибири и Дальнего Востока, состоялась первая целевая аудиозапись сказания «Очи-Бала» от сказителя А. Калкина.

4. Заказ 3763В помещении гостиницы (во время выезда участников конференции на экскурсию по природным памятникам Горного Алтая) запись осуществляли Г.В. Матвеев — сотрудник фонотеки Пушкинского Дома (Ленинград), Е.С. Новик - член фольклорной комиссии (Москва) и Н.В. Екеев - к.и.н., сотрудник Горного-Алтайского НИИИЯЛ.

О ситуации записи можем судить по свидетельству Н.В. Екее-ва: сказитель повел себя нервозно не только из-за того, что был буквально снят с экскурсионного автобуса и таким образом лишен возможности общаться с учеными из других регионов, перед которыми он демонстрировал свое искусство кая на многих научных конференциях. Особенную его нервозность вызывали вопросы Е.С. Новик о шаманстве. Дело в том, что в то время именно подобного рода вопросы приводили его в состояние нелюбезного общения с собеседником. Ведь сравнительно долгое время его сказительский талант, способности ясновидения, его острый язык оценивались официальными органами не иначе как «шарлатанство, связанное с шаманством».

К сожалению, эта фонозапись «Очи-Бала» до сих пор не расшифрована. Видимо, здесь сказалось негативное отношение к ней самого сказителя. Но тем не менее, получив из Пушкинского Дома копию записи на большой студийной катушке, мы организовали ее прослушивание в теле-радиокомпании «Горный-Алтай». Стереозапись в техническом отношении была безупречной. Калкин прослушал ее молча, и лишь через несколько дней сказал: «Я испугался, кажется никогда так (в смысле хорошо) не кайларил. Подумалось: уж не перед смертью ли я так кайларил?» («Мен кор-куй пердим, качан да мынайда кайлабаан бодолду. Айса, олбрдин-алдында кайладым ба? - теп»).

6—9-го января 1984 г. фольклорист С.М. Каташев записал от А. Калкина сказание «Очи-Бала» — одну треть на магнитной ленте, две трети - под диктовку. Объем зафиксированного текста составил 3105 стихотворных строк [ФМ - 346].

Фронтальная работа по собиранию фольклорных материалов для подготовки 60-томной академической двуязычной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» началась с комплексной экспедиции Института филологии СО РАН и Горно-Алтайского НИИИЯЛ состоявшаяся с 25 мая по 2 июня1984 г. В ее составе были доктор филологических наук Сокто-ев А.Б., лингвист Института филологии СО РАН Бадмаев А.Р., художник Соктоева H.A. (Москва), фольклористы Горно-Алтайского Института Казагачева З.С. и Укачина К.Е., этномузыколог Новосибирской гос. консерватории Шейкин Ю.И., звукооператор фирмы «Мелодия» Дидык М.Л. (Москва), высококвалифицированный фото-художник Новиков В.Т. Основной целью экспедиции было изучение современного состояния эпического наследия на Алтае в местах проживания сказителей А. Калкина и Т. Чачиякова.

29 мая экспедиция прибыла в с. Ело Онгудайского района. На другой день после обстоятельного знакомства членов экспедиции с Табаром Чачияковым в помещении сельского совета началась запись. На наш вопрос «Какое же сказание он желает исполнить», был дан ответ: «О богатыре Кан-Алтыне, [ездящем] на коне Кан-Дьерене». К сожалению, в самом начале записи возникла почти конфликтная ситуация: звукооператор М.Л. Дидык категорически отказался производить аудиозапись всего текста сказания, сославшись на то, что это не входит в его задачу, он должен записать лишь фрагменты от двух-трех сказителей в объеме хронометража грампластинки - предполагаемого приложения к тому. Кроме того, когда сказитель начал в интонированно-рече-вой манере проговаривать вступление — великолепную образную картину земли богатыря - звукооператор прервал его и потребовал начать заново. И так - из-за малейшего шороха, стука дверей, стульев, шума с улицы (голоса проходящих людей, тарахтение трактора и т.п.) - было несколько раз. Сказитель стал меняться на глазах: постепенно его голос сник, слова потускнели, он стал держаться скованно, боясь шевельнуться. Мы, алтайские фольклористы, просили звукооператора: сохранить все записи, особенно первую. Но наша просьба не была учтена, и в результате получили одну из последних записей вступительной части, в которой слова об Алтае в кедровом одеянии, умываемом весенними снегами, сказитель не повторил [ФМ - 362].

В этой ситуации было принято решение; произвести в ближайшее время аудиозапись всего текста сказания «Кан-Ал-тын» в привычной для сказителя обстановке - в кругу семьи и сельчан.

На следующий день, 31-го мая, 1984 г.1 в с. Ябоган Усть-Кан-ского района экспедиция приступила к работе со сказителем А. Калкиным. Кайчи объявил, что будет исполнять сказание о богатырь-деве Очи-Бала. Запись производилась в просторном зале сельского совета в присутствии членов экспедиции и многих сельчан. И здесь были записаны лишь фрагменты, но уже по другой причине. Во время первого 5-минутного перерыва (остановил звукооператор), после исполнения вступительной части — описание земли двух дев-богатырок — сказитель в беседе с А.Б. Соктоевым упомянул, что в с. Яконур, что находится в верстах 20 от Ябогана, в гостях у родственников находится сказитель Сал-дабай Савдин, приехавший из отдаленного села соседнего Усть-Коксинского района.

Это внесло коррективы в планы экспедиции. От А. Калкина были зафиксированы лишь фрагменты сказания «Очи-Бала»: Вступление. На охоте, Битва, В стане врага, Эпилог. Общая длительность звучания ЗО'Об [фнг - 237, 238, 239, 240, 241], расшифрованный текст составил 325 стихотворных строк. [ФМ - 362]. Возможно, на такой подход повлияло и то обстоятельство, что в архивном фонде Института уже имелись записи этого сказания от А. Калкина, сделанные К.Е. Укачиной /ФМ - 318/ и С.М. Ка-ташевым [ФМ - 346].

Небезынтересным было восприятие А. Калкиным фрагментов сказания, расшифрованных нами со звукозаписи. Оказалось, что совершенно невозможно читать ему от начала до конца им же напетый текст, можно только уточнять отдельные, нечетко произнесенные им слова и фразы. Сказитель вел себя импульсивно, постоянно стремился внести коррективы в ту или иную эпическую фразу, настаивал что-то убрать (якобы, это из «Маадай-Кара»), что-то заменить или вставить иную тираду и т.п. Шла как бы игра фразеологическими синонимами и таким образом проявлялся колоссальный эпический словарь сказителя. И надо сказать, что эта своеобразная «игра» слов запечатлена в повторных записях фрагментов. И это обнаружилось позднее: звукооператор передал алтайским фольклористам первую запись фрагментов, а повторную - музыковедам консерватории, которые при1 В книге «Алтайские героические сказания» (Новосибирск, Наука, 1997 г.) на стр. 597 ошибочно указано: 30 мая 1984 г.нотировке выявили несовпадение с расшифрованными нами текстами фрагментов из «Очи-Бала».

В с.Яконур состоялось — по рекомендации А. Калкина — знакомство с еще одним сказителем -Салдабаем Савдиным. Представляя его членам экспедиции, А. Калкин дал высокую оценку искусству его кая. В помещении Дома культуры села Савдин исполнил вступительную часть сказания «Кан-Алтын». Аудиозапись осуществляли Ю.И. Шейкин и фольклористка К.Е. Укачина, длительность звучания — 3 мин [фнг — 224]. Расшифровка текста З.С. Казагачевой [ФМ - 362]. Кай Савдина произвел на всех большое впечатление, его мелодика существенно отличалась от кал-кинской, и впоследствии Ю.И. Шейкин определит принадлежность этого кайчи к другой сказительской традиции на Алтае [106, с. 63].

Для Института филологии СО РАН эта экспедиция по ознакомлению с фольклорным наследием народов Южной Сибири была завершающей — сроки пребывания в Горном Алтае были предельно сжатыми. Поэтому записи от сказителей носили пробный характер. Но значение этой экспедиции состояло в том, что было засвидетельствовано живое бытование эпического наследия на Алтае, подтверждалась ориентировка составителей тома для издания в сибирско-дальневосточной серии на такие эпические памятники, как «Очи-Бала», «Кан-Алтын» в записи от сказителей А. Калкина и Т. Чачиякова. Кроме того, был выявлен еще один сказитель - С. Савдин - и предстояло более обстоятельно изучить вопрос о возможном включении в алтайский том образцов варианта эпоса «Кан-Алтын» в его исполнении.

В том же 1984 г. Горно-Алтайский Институт (в то время -— НИИИЯЛ) впервые в практике научных центров Сибири и Дальнего Востока приступил к проведению фольклорных экспедиций на договорной основе с Новосибирской государственной консерваторией им. М.И. Глинки. Была разработана программа, в которую по мере ее реализации вносились уточнения, изменения, конкретизация объема и видов работы, но основным содержанием ее было проведение ежегодных экспедиций по собиранию фольклора алтайцев. Была намечена и впоследствии выполнена работа по инвентаризации фонограмм архива Института периода 60—70-х гг. и составлению усовершенствованной документации:реестров, картотеки с указанием качества сохранности фонограмм, с уточнением хронометража и т.п. Согласно договору му-зыкологами были изучены музыкальные инструменты алтайцев, хранящиеся в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Барнаула, Бийска, Горно-Алтайска и составлен их реестр.

Со 2-го по 26 июля 1984 г. состоялась музыкально-этнографическая экспедиция в Улаганский район Республики Алтай, где основное население составляет одна из этнических групп алтайцев — теленгеты. В отчете руководителя экспедиции Ю.И. Шей-кина указывается, что данная экспедиция «носит разведывательный характер, район с точки зрения музыкальной этнографии совершенно не исследован». К отчету приложен реестр с наименованием более 300 фонограмм, в которых впервые в материалах алтайского фольклора представлены натуралистические охотничьи сигналы, алтайская специфика звукоподражания голосам птиц и зверей, более 30 фонограмм заговоров, 27 песен, 14 частушек, 38 наигрышей на алтайских народных музыкальных инструментах — топшуре, икили, комусе, шоре, 6 вариаций теленгет-ского кая и др. [МНЭ — 30].

Кроме того, представлены рисунки и описания народных национальных инструментов, хранящихся у носителей алтайской традиционной культуры.

В с. Чибит члены экспедиции сделали аудиозапись сказания «Ак-Пий-каан, ездящий на бело-сером коне» («Ак поро атту Ак-Пий-каан») от Акчабая Маркова (1920—1986). Длительность звучания 0,56'11. [фн — 30—56], расшифровка текста Т.М. Садало-вой — 491 стих, строк. [МНЭ, папка 30]. Впоследствии Ю.И. Шейкин отметит, что кай А. Маркова представляет еще одну —- третью сказительскую традицию, бытовавшую на Алтае, «по технике игры на топшуре, особенностям вокализаций и речитатива это — наиболее сложный и яркий образец кая, превосходящий по своей мелодизированности даже нотные записи A.B. Анохина». [106, с. 66].

Участниками этой экспедиции были обследованы носители фольклора, проживающие в г. Горно-Алтайске. Здесь следует выделить материалы, записанные от Т. Тошпокова (алтайские песни) и М.В. Максаровой (кумандинские песни).

В январе-феврале и июне-июле 1985 г. состоялись три комплексные экспедиции в Онгудайский, Усть-Коксинский, Турачакский и Кош-Агачский районы. В них участвовали фольклористы З.С. Казагачева, К.Е. Укачина, И.Б. Шинжин, Т.М. Садалова, М.А. Толбина, историк Н.В. Екеев, лингвисты М.Ч. Чумакаева, JI.H. Тыбыкова и музыковеды НГК — Ю.И. Шейкин, Г.Б. Сы-ченко, Н.М. Кондратьева, Г.Е. Солдатова, высококвалифицированные фотографы М.В. Новиков, А. Левков. Собран огромный материал по всем жанрам алтайского фольклора в звучащей записи (объем собранных и расшифрованных автором с аудиозаписи материалов составил 528 страниц и 82 стр. дневниковых записей — [МНЭ — 24, 25,26, 28, 29, 32]).

В экспедиции по Турачакскому району (руководитель — К.Е. Укачина) собраны интересные материалы от носителей фольклора этнических групп алтайцев — чалканцев и кумандинцев. (см. Материалы К.Е. Укачиной — ФМ — 365; М.А. Толбиной — МНЭ-49; И.Б. Шинжина — МНЭ-47).

Другая экспедиция — в составе Ю.И. Шейкина, З.С. Казага-чевой и студентов консерватории — обследовала Усть-Коксинс-кий и Онгудайский районы. Именно в этот период были осуществлены намеченные целевые записи от сказителей Табара Чачи-якова и Салдабая Савдина. Так, 22 января в с. Кучерла (Ку]урлу) Усть-Коксинского района члены экспедиции приступили к обстоятельной работе со сказителем Савдиным. В течение трех дней в его доме от него и от его родственников было записано все, что относится к его биографии, собран материал об истоках формирования его сказительского дара.

Запись сказания «Кан-Алтын» от Савдина производилась 23—24 января в его доме, в присутствии его детей, внуков, родственников, соседей. Сказитель был тяжело болен, а потому аудиозапись шла с большими перерывами, во время которых он рассказывал о себе, о селе, где прошла его жизнь. Длительность звучания пропетого им сказания— 1,40'08 [фнг— 15]. Из-за болезни сказителя эта запись скорее всего — фиксация рабочего момента: исполнитель пытался восстановить в памяти произведение, которое когда-то хорошо знал. Текст на первых порах изобилует повторами одних и тех же эпических тирад. Но по мере исполнения некоторые отрывки становятся более развернутыми, в них угадываются целые эпизоды сюжета данного эпоса. Объем расшифрованного с фонозаписи текста составил 1137 стих.строк.[ФМ — 26]. Если из них исключить строки-повторы, сделанные «для разбега памяти», то основной текст составляет 1120 стих.ст-рок. По словам Савдина, пропетая им часть;— только одна треть содержания эпоса «Кан-Алтын». Кроме названного сказания, от Савдина были произведены аудиозаписи сказок, мифов, исторических преданий, в том числе о легендарном Шуну; в великолепном исполнении были записаны песни от Такиной Дьаьгмыр.

25—26 января 1985 г. в с. Сугаш Усть-Коксинского района Ю.И. Шейкин и З.С. Казагачева произвели аудиозаписи от Дьетена Сюнюшева — знатока произведений разных жанров алтайского фольклора, в том числе сказаний «Кан-Дьекпей», «Кббркий-Параан», «Ак-Каан ла Кара-Каан» [ФМ — 385]. В архиве института есть варианты этих сказаний в записи от сказителей М. Куртова [ФМ — 226], Ч. Бутуева [ФМ — 95].

29 января 1985 г. члены экспедиции в том же составе прибыли в с. Ело Онгудайского района. В первый день велась обстоятельная беседа со сказителем Табаром Чачияковым: с его слов и со слов его жены были сделаны записи его биографии, и — впервые — подробнейшие сведения об его учителях-сказителях, репертуар которых он донес до наших дней.

Итак, 1 февраля 1985 г. в с. Ело Онгудайского района, в доме сказителя Чачиякова в присутствии его семьи и нескольких сельчан состоялась аудиозапись сказания «Кан-Алтын», текст которого со звукоприложением впоследствии войдет в сибирско-дальневосточную серию. Длительность звучания 1,47'49 [фнг —89].

Немаловажным является тот факт, что еще в 1965 г. это сказание впервые было записано от Чачиякова под диктовку учительницей местной школы В. Санашкиной (объем 5502 стих.строк., разбивка текста на стихотворные строки условная; ФМ — 456). Именно этот текст в сокращении — убран сюжет о поединке богатыря с двумя Дьек-Дьыланами — был опубликован в серии «Алтай баатырлар» [т. VI]. Сокращение было продиктовано требованием издательства по соблюдению определенного объема томов серии.

Расшифровка текста с аудиозаписи для издания в сибирско-дальневосточной серии производилась с 5 по 23 февраля, его объем составил 4202 стих.строк [МНЭ—24]. После расшифровки текстбыл прочитан сказителю. Он был крайне удивлен, что так точно, «не пролив-не выбросив» («тбкпой-чачпай») было зафиксировано сказание — даже попутные внетекстовые реплики его были учтены. В то же время Чачияков выразил сожаление, что он нескладно (уткалап эмес) начал сказание. На наш вопрос «Как же надо было начинать?» он привел типический зачин многих алтайских сказаний: «Озо-озо, озо чакта» // Эрте-эрте, эрте чакта («В давнее-давнее [время], в давний век, // В ранее-ранее [время], в ранний век»). Это же сожаление он вновь повторил 15 июня 1993 г. во время чествования его в связи с 70-летием со дня рождения. При подготовке текста к печати, эти строки зачина мы привели в Примечаниях к тому [с. 609]. Но ожидаемого нами зачина об образной картине Алтая «в кедровом одеянии», «умытого вечными снегами>>, как было проговорено сказителем в первой, т.е. «пробной» записи 1984 г., мы не услышали. Правда, сходный зачин есть в савдинском варианте этого сказания, [см. в Приложении].

В момент прослушивания текста сказитель выразил еще одно сожаление — о том, что он стал забывать эпизод о конях трех богатырей, встретившихся на берегу ядовито-желтого моря/реки, все они мчались в поисках душ противника богатыря Кан-Алтына.

В ходе чтения текста сказитель вносил исправления, касающиеся произносительных форм типа (чоор/шоор, сдлдмот/ сдмблдт), пояснял смысл отдельных, редко встречающихся в современном алтайском языке слов типа карузынду, алтаарылу и др., просил (и это было оговорено в Примечаниях к тому) исключить из текста несколько слов, с его точки зрения неэтичных, типа пийтежип (глагол от пиит — вошь); в нескольких случаях он настоял на добавлении отдельных слов, или эпических фраз, (впоследствии мы особым образом выделили их в тексте). Эти и другие моменты уточнений, поправок, сделанных сказителем, будут подробно охарактеризованы в следующей главе.

На другой день, 2 февраля 1985 г., от Т. Чачиякова была сделана аудиозапись еще одного сказания — «Ак-Пий, [ездящий] на бело-сером коне» («Ак-поро атту Ак-Пий»). Длительность звучания 1'05 [фнг — 90], текст опубликован [АБ т. XII, с. 129-162]. Отметим, что впервые это сказание было зафиксировано от Чачиякова под диктовку 20—21 апреля 1974 г. фольклористкой К.Е. Укачиной [ФМ — 270].

25-го марта 1987 г. нами (мной и музыковедами Сыченко Г.Б. и Солдатовой Г.Е.) была произведена повторная аудиозапись от Чачиякова сказания «Кан-Алтын». Мы надеялись, что сказитель вспомнит подробности эпизода о конях трех богатырей на берегу ядовито-желтого моря. К сожалению, ситуация записи была самой Неподходящей для сказителя. Чуть меньше года прошло после того, как он похоронил свою 13-летнюю дочь и, соблюдая обычаи, мог отказаться от работы с нами. Но человек на редкость скромный и доброжелательный, он согласился исполнить сказание в помещении школы-интерната (дети чабанов уехали на каникулы) при условии, что никто из посторонних не будет присутствовать при записи. Был момент, когда мы хотели прервать запись в том месте сказания, где говорится о богатыре, потерявшем своего приемного сына, вынутого из сердца Змеи-Глоталы (Дьек-Дьылана). По выражению лица сказителя, по его голосу мы почувствовали, как трудно ему говорить. Он не стал проговаривать типичные в этом эпизоде слова: «Единственное дитя мое, /Огонь моих глаз, / Кровь моего сердца, мой сын.». Вместо этого были сказаны: «Весь Алтай шесть раз пройду. — говорит,/ Всю землю семь раз обойду. — говорит, / Все равно я человеком ребенка своего нашедшим буду» [ФМ — 401, ст. 2279-2081].

Сказитель исполнил сказание от начала до конца в присущей ему интонированно-речевой манере. Длительность звучания 2,15'37, [фнг— 11]. Объем расшифрованного текста — 4525, стих, строк [ФМ — 401]. И хотя эпизод о трех конях и в этот раз не был исполнен, новый вариант содержал заслуживающие внимания уточнения и дополнения к ранее записанному варианту. Все они особым способом отражены при публикации эпоса «Кан-Алтын» в академической серии.

Завершающим этапом комплексных экспедиций 1985 года явилась июльская экспедиция в один из отдаленных, высокогорных районов республики — в Кош-Агачский район. Одна группа членов экспедици обследовала населенные пункты в окружении районного центра (руководитель К.Е. Укачина), другая — трудно доступное селение Джазатор, расположенное на границе Монголии, Китая и Казахстана, куда добирались самолетом, затем, по чабанским стоянкам—верхом на конях. В материалах, собранных фольклористами, лингвистами и музыковедами, зафиксиро*ваны все жанры алтайского фольклора, кроме эпического. В этом районе традиционная культура как собственно алтайцев (алтай-кижи), так и алтайской этнической группы теленгетов сохранилась сравнительно хорошо. Особо выделим, что здесь как и в Улаганском районе, сохраняются в живом бытовании, но до сих пор были не зафиксированы на аудиозаписи такие древние формы обрядовой традиции тюрко-монгольских народов, как скотоводческие заговоры. Это — поющиеся обращения к животным — вожакам отар, стад, которые исполняются при переходе через горные реки на пути к новым пастбищам, обращения к самкам животных, отказывающимся кормить своих детенышей, слова-успокоения во время доения и т.п. Все это по представлению древних алтайцев должно было оказывать магическое воздействие на животных и способствовать приумножению «белого скота», т.е. богатства честно нажитого человеком. На основе материалов, зафиксированных в экспедициях и во время индивидуальных командировок ученых были созданы содержательные диссертационные исследования музыковедов Новосибирской государственной консерватории Кондратьевой Н.М. и Сыченко Г.Б. [43; 95]Был собран большой песенный материал, а также мифы, предания, межродовые дразнилки — часть из них известна по публикациям Г.Н. Потанина [1883 г.] и по архивным материалам, собранным здесь в 50-е годы С.С. Суразаковым. Эпические тексты не были обнаружены, но нам назвали имена сказителей, от которых эпос доводилось слышать. Чаще всего называли имя Куука-ка Сакарова. Так,Такина Дьанмыр(1912 г. рождения) вспоминала: «Мои родители пригласили его в гости, и он весь день исполнял героические сказания». [МНЭ — 34, полевой дневник З.С. Казагачевой с. 8]. Другая наша собеседница, Кеберекова Дьылдра (1916 г. рождения) при уточнении имени сказителя — Куукак или Куукай — отказалась произнести его имя, мотивируя тем, что она не может этого делать, так как сказитель был старшим родственником ее мужа1. Ей были названы предполагаемые имена и только на имя «Куукак» она утвердительно кивнула головой [Там же с. 39].

По обычаю алтайцев невестка не могла произносить имена почтенного возраста мужчин из рода мужа.

С 4 по 18 июня 1986 г. состоялась экспедиция в Шебалинский район, во время работы которой были зафиксированы образцы обрядов и обрядовой поэзии, [ФМ — К.Е. Укачиной], песенные жанры [ФМ -— 37, М.А. Толбиной], сказки [ФМ — 38, Т.М. Сада-ловой], предания, мифы [ФМ — 352, 353 И.Б. Шинжина]. В наших материалах отражены сведения о сказителях недавних времен. Например, в е. Каспа таковыми названы Сыгыр Мамаков, Калбаа Чинатов. Назвавшая эти,имена Кергилова Дьана (1903 г. рождения), сообщила о том,что слышала от сказителя Озырака и сама пересказывала много раз сказание «Баадай-Кара», помнит и сказителя Кызылтана. Мы записали сведения о способах изготовления национальных инструментов — топшура, икили, кому-са — и о материалах, из которых их мастерили. [МНЭ — 42. Полевой дневник З.С. Казагачевой, с.7].

В этом же году фольклорист И.Б. Шинжин записал сказание «Ёскюс-Уул» («Оскус-Уул») от сказителя А. Калкина. Объем — 5331 стих, строк. [ФМ — 378]; фольклористка М.А. Толбина от этого же сказителя зафиксировала сказание «Боодой-Коо». [ФМ —389].

Очень плодотворным по записи материалов был 1987 год:■ 20 февраля была произведена в г. Новосибирске З.С. Казагачевой, музыковедами Ю.И. Шейкиным, Н.М. Кондратьевой, Г.Б. Сыченко, Р.Б. Назаренко аудиозапись сказания «Очи-Бала» от сказителя А. Калкина. Текст расшифрован С.М. Каташевым, объем 3622 стих.строк, длительность звучания 4,14 09, [ФМ—470] (подробно предистория записи будет охарактеризована в следующей главе).■ С 19 по 31 марта К.Е. Укачина осуществила аудиозапись и частично под диктовку повторную запись сказания «Очи-Бала» [ФМ — 392].■ Состоялась комплексная экспедиция в Онгудайский район (рук. С.М. Каташев). Среди материалов, собранных ее участниками, следует выделить записи обрядов (К.Е. Укачиной), а также преданий и мифов (в записи И.Б. Шинжина).

В июне-июле 1988 г. состоялись две экспедиции. Первая — в Усть-Канский район, основное население которого, как принято в науке, составляет алтай-кижи. Здесь были зафиксированы тексты, бесспорно являющиеся результатом «вторичной фольклоризации». Так, в сказках от великолепной рассказчицы Уйба-линой К. (с. Кырлык) причудливо переплетаются изустный и книжный материал, [фнг—81-96, 108; МНЭ — 44]. В период этой экспедиции состоялась аудиозапись сказания «Кан-Алтын» от А. Калкина музыковедом О. Шейкиной и аспиранткой Т. Сада-ловой [МНЭ—481]. Текст объемом в 607 стих.строк был расшифрован З.С. Казагачевой. Столь незначительный для этого сказителя объем эпоса можно объяснить тем, что стояла на редкость дождливая погода, и поэтому сказитель не был расположен к записи кая. Кроме того, нами было замечено, что Калкин предпочитает сказывать эпос вне дома, когда он не обременен заботами о внуках, домашним хозяйством, гостями. Будучи свободным, он бывал расположен к обстоятельной беседе, к содержательным пояснениям в момент исполнения сказания, любил предаваться воспоминаниям о событиях собственной жизни. Основное содержание этой записи сказания совпадает с содержанием варианта, записанного И.Б. Шинжиным (1978) от этого же сказителя. Сокращению подверглись развернутые описания, повторы, подробности в деталях, допущен пропуск эпизодов.

В августе этого же года состоялась вторая экспедиция — в Беловский район Кемеровской области, где в нескольких селах проживают телеуты — выходцы из племени теленгет, основного населения Улаганского и Кош-Агачского районов Республики Алтай.

Как известно, вхождение алтайцев в состав России вместе с исторической территорией их проживания началось в XVIII в., а теленгеты по существу еще столетие—до середины XIX — находились в положении двоеданцев. [71; 81] Начиная cXVII в., телеуты, избегая подданства Джунгарского ханства (государства западных монголов), откочевали в предгорья и степи в бассейне рек Малый и Большой Бочат (ныне—в Кемеровской области), часть осела по рекам Сема и Черга в Шебалинском районе Республики Алтай и по существу расстворилась в среде местных жителей. Три десятилетия назад в Алтайском крае были села с компактным проживанием телеутов — Улус-Крутое, Кызыл-Улус, Октябрьское. Теперь на карте вместо этих сел значится г. Заринск—«столица» коксохимкомбината. Между тем, телеуты названных сел, вероятно, были потомками тех, которые в свое время проживалив окрестностях г. Барнаула и от которых В.В. Радлов начинал изучать «поднаречия тюркских племен, живущих между Тян-Шаном и рекою Енисеем» [98, с. XII].

В настоящее время телеуты компактно проживают в селах Челухоево (Ар-Байат), Белово и Шанда в Кемеровской области, куда и прибыли участники экспедиции З.С. Казагачева, Т.М. Са-далова и Ю.И. Шейкин.

Мы обнаружили, что многие жители этих сел, особенно молодое поколение, находится на грани утраты самоназвания собственного этноса. В регистрационных документах сельского совета и личных свидетельствах в графе о национальности значилось: татар, телеутский татарин (именно так записано в паспорте Чебелкова Ивана 1918 г.р. [МНЭ — 45, с. 75]. И все-таки в ответах многих людей старшего поколения на вопрос: "Кто вы по национальности?" — была четко обозначена общность телеутов и теленгетов как единого этноса: "Пис телекет кишилер — Мы люди [племени] теленгет". Такой ответ дали: Яеакова Марей, 1917 г.р.; Тыдыкова Пата, 1906 г.р.; Тыдыкова Кудран, 1915 г.р.; Хлопатина Варвара, 1900 г.р. и другие. [МНЭ — 45, с.с. 9,25, 27, 37,73].

Наше акцентирование на такого рода сведениях объясняется тем, что в научной литературе последних десятилетий есть тенденция рассматривать телеутов и теленгетов как два малочисленных народа. Но фольклорные материалы — до нас в записях С.С. Суразакова и особенно его исследование о вариантах эпоса «Алтай-Буучай» [84] — и наши записи зафиксировали, что речь может идти об одном этносе, исторически оказавшемся разъединенными во времени и в пространстве. В современных записях своеобразно проступает память народа о своей прародине. Во-первых, нас, участников экспедиции, встречали как земляков из «Глубинного Алтая» (Терен Алтайдан-) или «Большого Алтая» ^аан Алтайдан-). Память о далекой родине обнаруживается, как будет видно далее, во многих жанрах фольклора. Например, в сказке «Кёзий» — запись от Хлопатиной В. [МНЭ — 45, с. 35] — встречаются словосочетания Чуй су у, киш порук. В понимании рассказчицы (на нашу просьбу пояснить) — это просто сказочные слова («онойдо ло чорчокто айт]ит»). В действительности же произошла трансформация реального топонима в сказочный: Чуя —это река на северо-востоке Горного Алтая, в бассейне которого и поныне живут теленгеты. А сказочная шапка «киш порук» — в сказке представленная как царская шапка -— это шапка из меха горного зверька-соболя, который водится в таежных массивах; видимо, ее реальность стерлась в памяти телеутов, более двух столетий живущих в иных природно-климатических условиях.

Небезынтересно отметить: исполнительница песен Шадеева Апрас под видом сказки эмоционально-образно, на чистейшем языке телеутов рассказала библейский сюжет о блудном сыне Якове [МНЭ — 45, с. 84-85].

В наших экспедиционных материалах зафиксирован обряд телеутской свадьбы. В нем многие элементы, типичные для всех алтайцев, сохранили чисто внешнюю атрибутику обряда, функциональное же содержание (что, к чему) утрачено. Например, на дворе дома жениха и невесты устраивается из плах четырехугольный круг, внутри — костер из щепок. Все это должно символизировать создание новой семьи, нового жилища (и оно должно быть только в одном месте — во дворе дома жениха), но обязательный ритуал «угощение огня» молоком и традиционной пищей алтайцев с обязательными словами благопожелания молодой семье (самая эмоционально-поэтичная часть свадебного ритуала!) отсутствовал.

Следует отметить, что у здешних телеутов широко бытуют такие древнейшие формы устной поэзии как алас и чымыр. В алтайской фольклористике это самые малоизученные жанры. Возможно, алас и чымыр были составной частью шаманских мистерий, но постепенно стали выделяться в самостоятельный жанр. Из зафиксированных нами текстов, на наш взгляд, цельностью выделяются записи в исполнении Алаганчаковой Александры, 1911 г.р., Тыдыковой Пата, 1906 г.р. и Шадеевой Апрас, 1923 г.р. Они — своего рода практикующие через слова аласа «лекари», т.е. лечат детей от испуга, грыжи, взрослых — от хвори, скорби, дурного глаза и т.п. [МНЭ — 45, с. 37-40, 59-68, 82-100].

Очень своеобразен песенный фольклор телеутов, в нем особого внимания заслуживает такой вид как табыр, мелодика его не совпадает песнями других алтайских этносов. Поется хором весной, в пасхальные дни. Нами зафиксировано много вариантов табыра. Заслуживает внимания наиболее полный и последовательно-выдержанный по содержанию табыр в исполнении Ясаковой Марей [МНЭ-45*с. 134-135; фнг-теле - 114].

Из исторических песен среди телеутов, судя по материалам рукописного фонда Института и по научной литературе, широко бытовала песня "Мырадым" ("Мой Мырад"); содержание ее состояла из дилога матери и сына, отправляющегося на войну. Текст этой песни опубликован во многих изданиях, но без нотного приложения [119, с. 10-11]. Нам необходимо было восполнить этот пробел для будущих изданий. Исполнителей этой песни почти не осталось. И лишь в с. Шанда удалось зафиксировать мелодию этой песни в исполнении Ускоевой Анны, 1936 г.р. [МНЭ - 45, с. 122; фнг-теле - 100].

Нами осуществлена аудиозапись телеутского варианта о легендарной личности Шуну. Это широко распространенное предание о временах вхождения алтайцев в состав Русского государства. Исторические документы об этом периоде — середина XVIII в. - называют точные имена 12 алтайских князей, которые подписали Договор с представителями Белого царя о добровольном вхождении алтайцев в состав России. [71; 81] Но фольклорная память связывает это событие с именем Шуну - батыра - сыном джунгарского хана, который с приходом к власти его сводного брата Галдан-Церена, боясь расправы, бежал в Россию.

О фольклорной интерпретации приключений Шуну в России написана статья Т.М. Садаловой [79]. Содержание основных вариантов предания о Шуну сводится к следующему:- Шуну, прибыв в стольный город бала-каана, (букв, девы-царицы — так алтайцы называли царицу Елизавету - дочь Петра I), увидел, как толпа людей не может поднять колокол на колокольню; Шуну подъехал к ним и, не сходя с коня, подвесил колокол на рукоять своей плетки и поднял его на колокольню;- удивленные необычной силой Шуну люди привели его к бала-каану; как только он вошел в ее трапезную, у царицы чай в ее чашке превратился в лед;- Бала-каан просит Шуну помочь ей уничтожить змея, который постоянно нападает на ее владения и уводит народ в плен. Шуну с помощью волшебного камня-дьядд вызывает мороз, змеи погибают, а скрывшемуся в пещере Змею-вожаку дал строгий наказ не тревожить народ бала-каана;- Шуну женится на бала-каане, у них рождаются дети; таким образом, Шуну вроде бы становится основателем царского рода Романовых;- Шуну уезжает из России. Но прощаясь с царицей, дает ей наказ:- завещаю тебе свой народ;- пусть он, находясь в России, живет по своей вере;- сыны моего народа не должны нести службу в армии;- когда вернусь, своих людей по черным глазам, как зерна пшеницы, соберу; тех, кто от меня отвернулся, узнаю по их тени.

В телеутских вариантах этого предания в записи от Тыдыко-вой Кудран и Ясаковой Марей — есть много общего с вариантами, бытующими в Горном Алтае. Но в то же время содержание привязано к топонимике Кемеровской области. По словам рассказчицы Ясаковой Марей, телеуты—это «Шунуты-кааном [русскому царю] подаренный народ» («Ол - Шунутты-кааннын подаренный калык» - МНЭ -45, с. 18). Почти то же самое в варианте Тыдыковой Кудран: «Бис Шуну чачып барган калык теп уккам» («Слышала, что мы Шуну-[кааном] брошенный народ». - МНЭ -45, с. 22). Содержание этого варианта состоит из той части приключенческой жизни Шуну, когда он, направляясь в Россию, проезжал по местам проживания телеутов и здесь не всеми был однозначно принят. Проезд через реки Том, Оскот, Ургу, Тытту родовые князья не разрешили. Шуну проклял эти места, и поэтому с этих мест телеуты разбрелись в разные стороны. Переход через свои земли дали Шуну только телеуты, расселившиеся по р. Баят (телеутское название р. Бочат). Вот почему эта земля и селение Ар-Баят до сих пор процветает — говорится в предании.

Исполнителей сказаний, к сожалению, не обнаружено, многие имеют лишь сведения о знатоках этого жанра - о Кузьме Бак-сарине, о Чымые Алагызове, о том, что они исполняли такие сказания как «Алтай-Куучун» и «Кёзийке».

В 1989 г. состоялась повторная экспедиция в Турачакский район [см. материалы, И.Б. Шинжина. МНЭ - 434 К.Е. Укачиной МНЭ-49]. М.А- Толбина впервые произвела аудиозаписи от носителя эпического и сказочного фольклора чалканцев А. Тагызо-вой [МНЭ - 49].

5. Заказ 3763Наряду с экспедиционной формой фольклористы вели работу и в индивидуальном порядке. Так, например, Е.Е. Ямаева записала от А. Калкина сказания «Кан-Пудей», «^ен--Боодо», «Ал-мыс-каан» [последнее было опубликовано в серии «Алтай баа-тырлар»: т. XI, с. 9-92].

Начиная с 1990 г. основная работа по собиранию фольклор-но-этнографического материала носит характер индивидуальных выездов научных сотрудников для «добирания» материалов, выявленных в период экспедиций у носителей традиционной культуры алтайцев.

В фольклорном фонде Института Алтаистики им. С.С. Сура-закова в основном хранятся тексты, зафиксированные от неграмотных сказителей. Но есть и так называемые «самозаписи» сказителя. Таковы тексты сказаний, представленные современным сказителем Н.К. Ялатовым (1927 г. р. — ум. 4 апреля 2002 г.), выходцем из рода Кара Майманов, который славился именами известных сказителей Ак-Билек, Анаяк и Сыран (дед Николая Ялато-ва). Н. Ялатов по вероисповеданию—поклонник буддизма. Имел среднее специальное образование по ветеринарии. Подробная биография и репертуар этого сказителя представлены в публикациях С.С. Суразакова, И.Б. Шинжина. На сегодня репертуар этого сказителя состоит из опубликованных текстов: «Катан-Кбкшин ла Катан-Мерген», 3 тыс.стих.строк (АБ, т. V с. 204-268); «Кбстой-Мерген», (2810 стих, стк., там же, с. 60-117); вышли отдельными изданиями сказания («Олокир», 1972 г.), «Чымалы-Каан» (1988 г.). В Архиве института хранятся рукописи неопубликованных сказаний: «Боодой-Кбкшин, имеющий сестру Темене-Коо» («Те-мене-Коо сыйынду Боодой-Кокшин баатыр», — ФМ - 371), «Кёспёкчи-Мерген - сын Ак-Бёкё» («Ак-Ббконин- уулы Кбспбкчи-Мерген», ФМ - 437), «Кёгюдей-богатырь» («Когудей-баатыр», ФМ - 503), «Алтын-Тандак» (ФМ-198), «Ай-Солоны» (ФМ-124), «Боо^ькаан» (ФМ-241). В свое время С.С. Суразаков писал о сказителе: «он использует элементы речитатива, особенно при исполнении устойчивых поэтических формул, которыми насыщен язык эпоса. Тексты его сказаний близки к текстам испол-нителей-кайчы с замедленным повествованием за счет подробных описаний и перечисления деталей» [152, с. 11-12]. Подробно анализируя эпос«Оленгир», исследователь отмечал, что по основнойсюжетной канве он в некоторой степени напоминает сказания: «Маадай-Кара» А. Калкина, «Кан-Пюдей» в записи В.В. Радлова и «Алтын-Бизе» от сказительницы Е. Таштамышевой.

В 1978 г. в общественной жизни Горного Алтая произошло сенсационное событие: был открыт совершенно новый эпос - «Ян-гар» («Дьянгар» от алт. «jaHap») объемом более 37 тысяч стихотворных строк. Это событие широко освещалось в средствах массовой информации, в материалах научных конференций на Алтае и за ее пределами [108; 109; 110]. По словам фольклориста И.Б. Шинжина, запись этого монументального народного эпоса он проводил от сказителя Николая Ялатова с 1977 по 1980 г. Материалы записи, судя по регистрационному журналу Архива Института, поэтапно поступали с 1979 по 1981 г. Это - 1-й и 2-й экземпляры машинописной записи [ФМ - 327, 327-а, 327-6; ФМ -336, 336-а, 336-6]; указаны также и 7 общих тетрадей рукописной записи [ФМ-316].

Любое проявление культурного наследия народа заслуживает пристального внимания и бережного отношения к нему. В то же время каждое новое явление в науке, прежде чем быть признанным, должно получить научно-объективную оценку: должны быть рассмотрены все его версии (если таковые имеются), а главное, необходимо провести обстоятельное текстологическое его исследование. Поэтому у ряда научных сотрудников института и писателей отношение к «открытию» нового эпоса было неоднозначное. Напрашивался вопрос: действительно ли это подлинно народный эпос, «проснувшийся» в генной памяти сказителя, или мы имеем дело с искусственной монтировкой текстов сказаний под одного эпического героя? Вызывает сомнение уже объем нового эпоса — несколько десятков тысяч стихотворных строк. Это при том, что алтайские сказания традиционно состоят от 800 до 3—4 тыс. стих, строк и лишь некоторые - от 5 до 7—9 тыс. стих, строк.

Изучения нового эпоса началось с рецензирования рукописи «Янгара» фольклористами и писателями. [ФМ-327]. Их мнения разноречивы.

Обстоятельный анализ эпоса «Янгар» был дан в исследовании Е.Е. Ямаевой «Алтайская духовная культура. Миф. Эпос. Ритуал» [115], где рассмотрено соотношение традиции и импровизации (эпическая школа, эпические тексты, хранение и пополнение знаний певцом, исполнительское искусство); соотношение алтай-ского "Янгара" с калмыцкой "Джангариадой".

Исследователь Е.Е. Ямаева, отмечая "Янгар" как сложное произведение, включающее многочисленные разностадиальные и разножанровые сюжетные элементы, пишет: «В целом эпос производит впечатление, созданного по всем правилам эпического искусства, с соблюдением закономерностей эпоса; соблюдение «эпических правил» наблюдается по всем параметрам — по пространственно-временным критериям, его сюжетике, поэтике, составу персонажей и т. п.» [ 115, с. 140]. Но в то же время она обращает внимание на ущербность текста: нарушения формульного стереотипа эпоса; нетипичные для алтайских сказаний перегруженность текста монологами, диалогами, "перебранками богов", вплетение в текст необработанных в соответствии с ритмической организацией эпоса благопожеланий, песен; частотность пересказов сказителем батальных сцен, причем неоправданно емких, что снижает художественное достоинство эпоса и т.п. [115, с. 147-148].

Надо сказать, что калмыцкий эпос «Джангар» не был широко известен среди алтайцев, никогда не фиксировался собирателями. Впервые сведения «об алтайском варианте» калмыцкого «Джангара» сообщил Л.П. Потапов в статье «Героический эпос алтайцев» [68]. О факте бытования у алтайцев цикла сказаний, посвященного Дьангару, он узнал в 1942 г. от Н. Улагашева, и со слов этого сказителя, представил схему «былин», состоящую из названий 9 сказаний - сыновей, внуков и правнуков Дьангара [68, с. 126-127].

Вероятно, это статья и была отправной точкой в воссоздании «Янгара» Н. Ялатовым.

В этом споре нами с самого начала было высказано сомнение в том, что "Дьангар" - подлинно народный эпос и оно было изложено в полемической статье "К вопросу о "Дьангаре" [36]. В своих суждениях мы исходили не только из фактуры текста, но и отталкивались из выводов С.С. Суразакова о развитии эпического жанра у алтайцев. Так, в заключительной части докторской диссертации, опубликованной в 1985 г., ученый писал: «Отдельные талантливые сказители, владеющие огромным репертуаром, прибегают к циклизации всех алтайских сказаний вокруг одноголица - каана Дьангара, наподобие киргизского "Манаса" и калмыцкого "Джангара", но эта форма эволюции не получила развития, что объясняется отсутствием в прошлом у племен Алтая процесса народосложения и самостоятельной государственности" [91, с. 241].

Таким образом, С.С. Суразакову принадлежит вывод, что у алтайцев не было определенных исторических условий для сложения единой и монолитной народной эпопеи. Сведения о том, что, якобы, у алтайцев был эпос «Янгар» — это лишь фиксация движения к эпопее типа "Джангар" и "Манас: органичная контаминация небольших самостоятельных произведений в крупную эпопею у алтайцев осталась незавершенной. Поэтому в рассуждениях о "Дьангаре" С. С. Суразаков постоянно употребляет выражения: «процесс далеко не завершился", "пытались создать", "эта форма эволюции не получила развития" и т.п.

Не в этом ли кроется причина того обстоятельства, что ниB.И. Вербицкий, ни В.В. Радлов, ни Г.Н. Потанин и другие дореволюционные исследователи не смогли зафиксировать "Дьангар". Или хотя бы одно-два сказания, указа!в на принадлежность к этому циклу? И не потому ли в свое время П.В. Кучияк, а позднееC.С. Суразаков, также не могли не только записать эту эпопею, но и обозначить название такого эпоса в репертуаре кого-либо из сказителей, в том числе и Н. Улагашева?В истории фольклористики известны издания «улучшенных», «отредактированных», «сводных» текстов эпоса разных народов. Особенно в 30—60-е годы это явление приняло, как известно, массовый характер. Опубликованные иногда в переводах лучших поэтов-переводчиков, они, с одной стороны, несомненно, способствовали популяризации эпоса среди других народов. Но - и это главное - с другой стороны, сводные тексты представляли читателям эпические памятники, каких никогда в таком виде не существовало. А ведь нередко на основании публикаций таких сводов создавались научные концепции! А.Т. Твардовский одному из таких творцов "эпопеизации", "пересоздания", "воссоздания" былин писал: "Я давний и убежденный противник таких затей. Это все равно, что пытаться превратить, например, разорванную в геологические времена цепь горных отрогов в цельный единый горный хребет или гряду островов, вроде Курильских, в материк.

Былины обладают определенной (очень высокой!) художественной ценностью как подлинные произведения устной поэзии, как памятники этого искусства. Искусственное объединение их, а значит, присочинение каких-то "связок" и изъятие каких-то "не монтирующихся" частей - все это не более как фальсификация, хотя бы и с самыми добрыми намерениями и любовью к этой поэзии" [96, с. 230-231].

В работах многих фольклористов, в частности, в исследовании A.A. Петросян, приводятся примеры того, как в истории многих народов составлялся национальный эпос из различных народных преданий, песен, мифов [62]. Так, в середине XIX века финский фольклористЭлиас Леннрот(1802—1884) пособранным и обработанным материалам - эпическим и лирическим рунам, песням, заклинаниям - составил финский эпос "Калевала". Поэт Андрей Пумпур [1841—1902] написал латышский эпос "Лачпле-сис". В нем он объединил в единое целое предания о затонувшем замке, о сотворении земли латышей, народные сказы о юноше, получившем прозвище Лачплесис - так был создан образ бесстрашного народного героя. Создателями эстонского эпоса "Ка-левипоэг" являются выдающиеся просветители-демократы Фридрих Роберт Фельман [1798—1850] и Фридрих Рейн Крейцвальд [1803—1882]. В основу этого эпоса положены предания о богатыре Калевипоэге, завоевавшем королевский титул в состязаниях по метанию камня, но оставшемся и пахарем, и строителем, то есть, говоря словами эпоса, тем, "кто работал и страдал" вместе со всеми. Все три эпопеи появились как следствие подъема национального самосознания, как историческая необходимость в героическом повествовании о судьбе народа.

Ближе к нашему времени якутским ученым, крупнейшим знатоком фольклора своего народа Платоном Ойунским на основе народных сказаний было воссоздано олонхо "Нюргун Боотур Стремительный". Как писал фольклорист И.В. Пухов, основой этой эпопеи явилось олонхо с таким же названием, записанное в 1895 г. от малограмотного якута К. Оросина. Большую текстологическую работу над рукописью провел Э.К. Пекарский и опубликовал в книге "Образцы народной литературы якутов, собранные Э.К. Пекарским" [СПБ, 1911 г.]. ". надо признать, что Ой-унский в свое олонхо ввел сюжеты и из других олонхо" - отмечал И.В. Пухов [75, с. 421].

У алтайцев мог быть "сотворен" эпос о Шуну на основе многочисленных вариантов преданий, исторических песен с очень широким ареалом бытования. А с именем же Янгара - это вряд ли возможно — ни преданий, ни, тем более, исторических песен: он упоминается лишь как название эпоса, который, якобы, бытовал у алтайцев. Между тем, имя Янгар (Дьангар) могло появиться на Алтае через двуязычных алтайцев, слушавших "Джангар" у ойратов в Западной Монголии. Но как подчеркивал В.М. Жирмунский, "героический эпос формируется и распространяется в основном в процессе этногенеза и расселения племен, в ходе движения племени к народности и государству (подчеркнуто нами — 3. К). Поэтому заимствования из эпоса чужого народа при отсутствии эпической "взаимности" большей частью ограничиваются именами героев (упоминание Ильи Муромца в германском эпосе, знакомство казахского эпоса с именем Манаса, но не со сказанием о нём и т.п.)" [25, с. 19].

В 1997 г. вышел вгсвет первый том эпоса "Янгар". Предполагается издание еще двух томов. При подготовке к изданию фольклористом И.Б. Шинжиным внесены правки, но в примечаниях не указано, какого рода эта правка, касается ли она опечаток, механических оговорок или все-таки имела место редактура - сокращение неоправданных длиннот, устранение "висящих" эпизодов, внесение корректив по замечаниям рецензентов и т.п. Опубликованный текст в значительной степени изложен литературным языком.

Между тем, в науке давно определены эдиционные принципы издания фольклорных произведений. Так* В.Я. Пропп пишет, что всякая обработка, вмешательство, нивелировка текста "есть недопустимое явление при издании фольклорных текстов. и должна квалифицироваться, как подделки, фальсификация" [73, с. 205—206]. Вероятно, нам, фольклористам, следует придерживаться правила «любое исправление - пусть оно даже будет исправлением одной буквы - есть исправление в тексте» [1, с. 266], следовательно, оно должно оговариваться и обосновываться.

Таким образом, предстоит обстоятельная работа по текстологической оценке эпоса "Янгар" с целью определить, к какому ряду эпических произведений причислять его - к подлинно народному эпосу или авторской конструкции эпоса из сюжетов алтайских сказаний, повторяющий опыт П.' Ойунского, создавшего якутский героический эпос — олонхо "Нюргун Боотур Стремительный".

В 80-е годы архивный фонд пополнялся материалами, собранными корреспондентами Института у представителей алтайских этнических групп - телеутов и чалканцев. Так, после тщательного изучения фольклорных материалов [ФМ - 357, 358, 359], зафиксированных Максимовым К.И. (1925—1987) был издан сборник «Алтайский фольклор. Материалы, собранные от телеутов К.И. Максимовым» [125]. В него вошли 2 сказания: "Алтын Эр-гек, [ездящий] на белой корове с золотистой шерстью" ("Алтын тукту ак уй атту Алтын-Эргек") и "Кбзийке". [с. 10-41, 41-56]. Третье сказание "Ак-каан, [ездящий] на трехухом бело-сером коне" («Уч кулакту ак пос атту Ак-каан») в записи от сказителя Д. Кан-зачакова (1912—1985) находится в Архиве Института. Все три сказания, небольшие по объему, представляют деформированные отрывки когда-то активно бытовавших больших эпических памятников. В сказании "Кбзийке" стихотворная форма выдержана не до конца, перемежается с прозой. Но в эпосе "Алтын Эргек" память сказителя устойчиво сохраняет эпический стиль и поэтику эпоса. Приведем, например, инициальные формулы, имеющие традиционный вид:(1) Озо-озо полтыр, (1) Давным-давно [это] было(2) Озогызыиьиг сонъшда полтыр. (2) Раньше давнего было,(3) Эмднгиншг алдында полтыр, (3) До теперешнего [времени] было.(4) Калбакпыла кабыш полтин (4) В век, когда ложкойчакта, [землю] отделяли,(5) Сускубыла суу пблтип чакта. (5) В век, когда ковшом водуотделяли.

Или формулу-описание жилища богатыря:(1) Уч тагери откдп (1) Глубь неба пронзив,(2) Алтын дргбд туртун калтыр, (2) Золотая юрта стояла.(3) Аида ]атты1Г (3) Там жил(4) Уч кулакту ак уй атту (5) Алтын Эргек богатырь,(5) Алтын Эргек паатыр. (4) [Ездящий] на белойкорове с тремя ушамиПо такому же типу был издан еще один сборник - материалы по фольклору чалканцев, зафиксированные и сданные в архив Института собирателями-носителями этой этнокультурыA.M. Пустогачевой й Е.П. Кандараковой (составителем сборника). Вступительная статья об особенностях языка чалканцев написана лингвистом М.Ч. Чумакаевой [126].

В сборнике представлены все жанры фольклора, — сказки, мифы, предания, пословицы, загадки, благопожелания, скороговорки. Для нашего исследования важны тексты трех сказаний: «Алактай-Мерген», «Шестиглазая Карагыс» («Алты каракту Карагыс»), «Алтын-Клыш» в записи от сказителя Карлепа Пус-тогачева (1900—1971). Запись и публикация их с переводом на русский язык выполнена сплошным текстом, нумерацией обозначены эпические фразы. Сказитель исполнял эпос складной, плавной речью, приближенной к стихотворной форме. Для сравнения приведем пример из опубликованного в сборнике сказания «Алактай-Мерген»:(1) Пурун-пурун полтыр, (1) Давным-давно это было, когдатогда пара шортон кирген, су где в сеть на горе щука попадала, когдапара пегем кирген тушта. в сеть в воде тетерев попадал.(2) Ак тайганы здектийи тушкен эл паар тушта, ак тайганы тьагалыйы тушкен мал паар тушта.(2) Когда подножие Белой тайги заселял народ, когда на холмах Белой горы паслись стада.(3) Тьер сыртына тьоруп ньемени Тьетпен Ак-Каан тьуртап тьаттыр.(3) Жил на земле Ак-Каан, вреда никому не приносивший.[132, с. 15]Этот же текст в нашей разбивке на стихотворные строки и с некоторыми поправками в переводе выглядит так: 1 (1) Пурун-пурун полтыр, (1) Давно-давно было,(2) Тагда пара (2) [Когда] в сеть на горах(3) Шортон кирген, (3) Щука поподала,(4) Суда пара (4) [Когда] в сеть на реках(5) Пегем кирген тушта (5) Тетерев попадал,(6) Ак тайганы эдектейи(7) Эл паар тушта,(8) Ак тайганы тьагалайы(9) Мал паар тушта,(10) Тьер сыртына(11) Тьоруп немени тьетпен(12) Ак-каан тьуртап тьаттыр.(6) У подножья белой тайги,(7) Когда народ появился,(8) На холмах белой тайги(9) Когда табун появился,(10) На поверхности земли(11) Вреда [никому] не приносящий(12) Ак-каан жил, оказывается.

В приведенной эпической формуле, как видим, строки 2—5, 6—9 построены одинаково и ритмически соразмерны, а строки 1 и 10—11 - прозаические. Такого типа смешанный с прозой эпический стих является особенностью речевого стиля опубликованных в рассматриваемом сборнике сказаний.

Таким образом, за период подготовки алтайских томов для серии «Памятники фольклора народов Сибири Дальнего Востока», т.е. с 1983 по 1997, эпический фонд Института гуманитарных исследований пополнился 32 текстами сказаний от 9 сказителей. Из них А. Калкин, Т. Чачияков^ Н. Ялатов, К. Пустогачев по рукописным и опубликованным материалам уже были хорошо известны - их имена приведены в Указателе С.С. Суразакова, изданном в 1985 году. Остальные 5 сказителей, а именно: С. Сав-дин, А. Марков, Д. Сюнюшев, А. Тагызова, Д. Канзачаков были выявлены впервые. (Хотя у сказителя Д. Канзачакова собиратель К.И. Максимов записал сказания еще в 1976 г., эти материалы поступили в архив Института вместе с аудиозаписями в октябре 1984 г.). Из 32 текстов опубликованы 11, в т.ч. 5 - в сборниках по телеутскому и чалканскому фольклору, 3 текста — в XI—XII тт. «Алтай баатырлар», 3 текста — в книге «Алтайские героические сказания» в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока».

Среди современных сказителей будет справедливо назвать имя Елбека Калкина. В 1996 г. членам 1-й Алтайской международной экспедиции довелось слушать и сделать аудиозаписи фрагментов эпоса «Маадай-Кара» в великолепном исполнении Елбека Калкина. Видимо, рядом с отцом - великим кайчи - сын не позволял себе даже приблизиться к рангу сказителей. Мы же считаем его таковым, а потому называем: 10 сказителей.

На сегодняшний день весь арсенал эпического наследия алтайцев состоит из 258 текстов героических сказаний (эта цифра не в полной мере отражает эпический фонд алтайцев, в ней не учтены тексты, хранящиеся в личных архивах и в архивах за пределами Республики Алтай). Из них опубликованы в разных изданиях 142 текста. Из 56 сказителей - учтенных не по сведениям, как это представлено в публикации ряда исследователей, а по изданным или рукописным (в архиве) текстам - ныне здравствуют два -А. Тагызова и Е. Калкин.

Как видно, в рассматриваемый период, начиная с 80-х годов, значительно обновилась источниковедческая база для изучения фольклора этносов Алтая.

Мы пытались кратко охарактеризовать всю организационно-собирательскую деятельность фольклористов Института Ал-таистики им. С.С. Суразакова, которая предваряла и одновременно сопровождала нашу непосредственную работу над томами алтайского фольклора, и то чувство громадной ответственности перед временем и наукой, которое не покидало нас на всех этапах подготовки уникальных томов для сибирско-дальневосточной серии.

Понятно, что значимость проведенных экспедиционных работ в полной мере будет осознана в будущем. Опираясь на опыт предшественников, мы преемственно продолжили работу по созданию добротной основы текстологических изданий и теоретических обобщений. Полагаем, что не только алтайская, но общероссийская многонациональная фольклористическая наука обогатилась ценнейшими объективно документированными источниками для многих направлений гуманитарных наук и прежде всего - точнейшими сведениями о современном состоянии устной речи и фольклорной традиции коренных этносов Алтая. Как видим, в фольклоре, присутствуют и диалектные, и местные формы языка (говоры), все разнообразие его звуковой системы, грамматических категорий устной речи, представлены все слои народной лексики и фразеологии. Во всем этом надо видеть и залог развития письменного языка, потому как он постоянно подпиты-вается свежими силами «от живого народного духа» (В. Радлов), ибо «взрыв и движение в литературе всегда шло снизу, от разговорной речи» (Д.С. Лихачев). Таким образом, фольклор, устная речь, дает возможность прогнозировать «долголетие» так называемых исчезающих языков и культур малочисленных народов.

С точки зрения сегодняшнего дня проведение экспедиций давало конкретное представление о современном состоянии традиционной культуры этносов Алтая в ее основных параметрах: языка, религии, среды обитания. В этом плане неизмерима и ни с чем не сопоставима значимость издания серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока».

ФОРМИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННЫХ ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ ИЗДАНИЯ (на материале сказаний «Очи-Бала» и «Кан-Алтын»)Подготовка тома «Алтайские героические сказания» потребовала тщательного изучения архивных записей эпических сказаний, в том числе текстологического сличения рукописных текстов с опубликованными. Здесь наше внимание привлекали такие крупные эпические памятники, как «блбштбй» («Елештей», ФМ-233), зафиксированный от Шалбаа Маркова, объем — 9533 стих.строк; «Кан-Капчыкай» — одно из распространенных на Алтае героических сказаний в записи от сказителей И. Константинова [ФМ-44,1957 г.], А. Чунижекова [ФМ-186,1966 г.], А. Кал-кина [ФМ-16, ФМ-368, записи 1948, 1985 гг.]; сказание «Уч ку-лакту ай кара ат» («Трехухий лунно-вороной конь») от телеутс-кого сказителя П. Челухоева [ФМ-173]. По мнению С.С. Сураза-кова, в последнем сказании главным персонажем выступает конь богатыря (в архиве ученого осталась начатая статья - анализ этого текста). Нами изучались другие интересные по содержанию и художественно-изобразительным средствам сказания.

Но материалы экспедиций засвидетельствовали живое бытование эпического наследия алтайцев, в особенности яркое у Алексея Калкина, Табара Чачиякова и Салдабая Савдина — двумя учениками одного и того же сказителя. Поэтому при всей заманчивости рукописных и ранее опубликованных текстов мы сосредоточили внимание на этих сказителях, от которых были зафиксированы эпические сказания в звукоподаче и от которых имелась возможность осуществить запись сказаний в новом или повторном исполнении.

После обстоятельного изучения расшифрованных с фонограмм текстов для издания были отобраны сказания «Очи-Бала» от Алексея Калкина; «Кан-Алтын» от Табара Чачиякова (полные тексты) и Салдабая Савдина (два фрагмента). Образцы исполнения этих сказаний отобраны для звукоприложения к тому «Алтайские героические сказания».

Важнейшим методологическим документом, которым руководствовались мы, алтайские фольклористы, были регламентирукмцие указания Главной редакционной коллегии и особенно требования по основным принципам научного издания томов фольклорного наследия, разработанные доктором филологических наук Гацаком В.М. В них подчеркивалась огромная степень ответственности проводимой работы перед наукой и будущим: «.с течением времени число людей, которые понимают сегодня многие тексты, будет не увеличиваться, а уменьшаться, и мы. как бы отправляем в будущее единственно возможную «посылку», характеризующую и раскрывающую и творчество, и язык ряда народов. Как велика встающая в связи с этим ответственность: ведь всякая фальшь, отсебятина, вольность, которая будет допущена нами сейчас, уже остается неустранимой в историческом времени» [16, с. 9].

Условия записей и расшифровка текстов. Особенности эпического языка сказителейКачество и состояние архивных записей названных выше сказаний частично охарактеризованы в предыдущей главе нашего исследования.

История записи и отбора эпоса «Очи-Бала» от сказителя А. Калкина для издания в томе «Алтайские героические сказания» такова. Первоначально мы остановили свой выбор на тексте, записанном С.М. Каташевым в 1984 г. (одна треть зафиксирована на магнитной ленте, две трети текста—вручную, под диктовку сказителя). В ноябре 1986 г. оригинал эпоса и его перевод были представлены ответственному редактору тома алтайского эпоса — В.М. Гацаку, который, оценив качество записи предложил сделать полную звукозапись сказания от здравствующего сказителя А. Калкина. Уже в те годы носитель живого эпоса был редчайшим явлением, хранителем ключа к пониманию многих проблем эпического знания. Было решено незамедлительно осуществить фиксацию сказания от первого до последнего слова. Мы понимали, что возможно, этот текст будет в чем-то уступать предыдущим записям, но это будет достоверно живой эпос.

Звукозапись полного сказания «Очи-Бала» в исполнении А. Калкина была осуществлена 20 февраля 1987 г. в г. Новосибирске музыковедами Ю.И. Шейниным, Н.М. Кондратьевой, Г.Б. Сыченко, Р.Б. Назаренко и филологом 3.G. Казагачевой. Длительность звучания записи 4,14'19. Один ее экземпляр хранится в фонотеке Института Алтаисгики им. С. С. Суразакова, другой -в Архиве традиционной музыки НГК им. М.И. Глинки. Фило-лог-алтаевед С.М. Каташев в течение двух месяцев проводил работу по расшифровке записи. Она осложнялась тем, что сказитель во многих случаях четко произносил первые слова, а последующие, почти сливались в протяжных звуках кая, й лишь в конце эпической тирады с выдохом четко пропевал слова конечной фразы. С.М. Каташев привлекал сказителя для прояснения отдельных неясных фраз, но не злоупотреблял участием Калкина при расшифровке, памятуя об его особенности в таких случаях активно поправлять весь напетый текст.

Объем расшифрованного текста составил 3622 стихотворных строк. Рукопись расшифровки хранится в Архиве Ин-та Алт. [ФМ-470, шесть тетрадей]. При подготовке к печати расшифрованный текст мною был сверен с фонозаписью (при участии С.М. Каташева). Сверку текста после перепечатки выполнили Т.М. Садалова и М.А. Толбина. Лингвистическая консультация -профессора H.H. Суразаковой.

Такая же работа была проведена и при подготовке к печати текста эпоса «Кан-Алтын». Как уже говорилось, этот эпос был записан на магнитную ленту 1 февраля 1985 г. мной и музыковедом Ю.И. Шейкиным в с. Ело Онгудайского района Республики Алтай. Один экземпляр записи хранится в фонотеке Института, второй - в Архиве традиционной музыки НГК им. М.И. Глинки. Длительность звучания— 1,47'49 [фнг- 89]. Для издания в академической серии расшифровка текста проводилась мной с 5 по 23 февраля 1985 г. Рукопись расшифровки хранится в Архиве Ин-та Алт. [ФМ - 24, две общие тетради]. Объем эпоса - 4202 стихотворных строк. При подготовке к печати текст был еще раз сверен с фонозаписью Т.М. Садаловой и М.А. Толбиной. Лингвистическая консультация - заведующего сектором алтайского языка, к.ф.н. В.Н. Тадыкина.

Расшифровка текстов, обозначение фонетического соответствия текста фонозаписи и орфографические принципы подачи текста в целом были сопряжены с некоторыми сложностями и преодолением спорных моментов.

Следует отметить, что сказители, при всем том, что их грамотность составляла 2-3 класса начальной школы, не могли не испытывать влияния письменного языка, который функционирует в средствах массовой информации, в системе народного образования. Поэтому в их текстах сплошь и рядом одно и то же слово произносится ими двояко — в литературной или просторечной и диалектной форме. Ср. у Калкина: пука - пыка, мултук - мыл-тык, тенёридин - те1геринин\ албаты - албату, кеспей кайты -кеспий кайты; у Т. Чачиякова: кесер - кезер (усредненное произношение з), калган - калан, napjam - парып jam, пар jadam - пара-адат.

При публикации эпоса все эти слова оставлены так, как были произнесены сказителем.

Алфавит современного алтайского языка, состоящий из 37 знаков, не отражает фонетическую структуру языка во всей ее полноте. И в этом отношении особую трудность представляла дешифровка текста с фонозаписи А. Калкина. Не только потому, что экстраординарная артикуляция кая искажала фонетику языка, а требования ритма приводили к грамматическим неправильностям.

У сказителя Чачиякова также, как и у Калкина, и у Савдина, предпочтение отдано глухим согласным [п], [т]: (полтыр, пу, пис, пойы, порук, пиринчи, теген, теп, тейле), к фрикативным согласным [с], [ш] (киши, кишен-, эртесинде, мысшт, кысыл).

Таким образом, в алтайском языке - вопреки литературным нормам - все-таки преобладают глухие согласные. Именно с преобладанием глухих согласных представлены эпические тексты в публикациях В.В. Радлова, В.И. Вербицкого, A.B. Анохина. Особенно подчеркнем: в словах со смычными согласными п-б в начальной позиции предпочтение отдано согласной [п]. Однако эта традиция не нашла отражения в литературном языке и в публикациях некоторых современных лингвистов и фольклористов. Возможно, сказалось несовершенство алтайского алфавита, на котором, с одной стороны, отразилось влияние русского языка (поворот к озвончению согласных в результате увеличившегося слоя алтайцев, утрачивающих родной язык и говорящих с русским акцентом), с другой - и это главное - многие звуки - среднее между п/б, т/д, с/з, ш/ж, к/г не нашли в нем адекватного графического обозначения. Для решения данной проблемы потребуется продолжить лабораторно-экспериментальный анализ дифференциальных признаков согласных фонем алтайского языка, начатый фонетистом, к сожалению, ныне покойной, М.Ч. Чу-макаевой.

Для всех алтайских сказителей характерно произношение в начале слова гласного [е] - как среднеге между [е] и [э]. В текстахB.B. Радлова оно представленно как fä], например, «ТактабШ-Марган».

Некоторое несоответствие в обозначении на письме звуков [е], [п], [к] в алтайском языке подробно охарактеризовала проф. Горно-Алтайского госуниверситета H.H. Суразакова (1925—1998), в записке, адресованной ответственному редактору тома алтайских сказаний. Приводим выдержки из этой записки, в ней, на наш взгляд, затронуто обозначение в письменном языке алтайцев весьма важных языковых явлений.«1. В алтайском языке гласный звук [е] на письме обозначается буквами [э] и [е], которые в русском языке обозначают разные звуки. Принято в начале слова обозначить буквой [э] (эне - мать, эки - два), в середине и на конце слова - е (эрмектен - говори, кеме - лодка), хотя в любой позиции слова произносятся одинаково [е]: ене, еки, ермектен, кеме.

2. В начале слова вместо произносимого глухого согласного [п] также принято писать букву [б] (бала, вм. пала - ребенок, баш вм. паш - голова, баатыр - вм. паатыр).

3. В начале слова с корнем [те] (теп, тезе и др. формы от этого слова) также вопреки произношению принято писать [де] (den, дезе, деди).

Особенности произношения в начале слова звуков [е], [п] в первой грамматике алтайского языка (Казань, 1869) были зафиксированы правильно (ене, еки, ер, пели, паатыр). В словаре-приложении слова также даны с буквы [е], а не э, [п], а не б.

4. В алтайском языке два звука [к]: глубоко гортанный М и обычный, близко к русскому [к], но в действующем алфавите для обозначения этих звуков существует одна буква [к]. Сравните произношение слов: калаш - хлеб, кыр - гора, торко - щелк, но кеме - лодка, килин - бархат, коболок - бабочка и др.

В названной Грамматике правильно отражали на письме эти звуки знаками [к и ч]. Отмеченные здесь (имеются и другие) случаи искажают звучание алтайской речи, слова произносятся с русским акцентом.

Приведу пример из практики своей жизни, когда я и мои сверстники начинали изучать русский язык в начальных классах (в 20-е годы алтайский язык еще мало был подвержен влиянию русского языка). Чтобы выбирать правильную букву в письме,6. Заказ 3763-81 мы спрашивали учителя: «Сабаканык бызы ба?» (Сабакина [б]», т.е. [б] что в слове собака?»); «Фабриканык ба?» (Фабричная [ф], т.е. [ф], которое в слове фабрика)?. Или образно: «Буква, которая подбодрилась? (Мыкынын тайанып алган ба?), но при этом во всех случаях произносили [п], а не [б], — т.е. мы различали чисто механически, сделав слова «собака», «фабрика» проверочными. Современные учащиеся (и взрослые более позднего поколения), конечно, меньше затрудняются, они стараются точно и четко произносить эти звуки.

Для более типичного отражения и обозначения рассматриваемых звуков на письме необходимо внести в алфавит и орфографию уточнения. В республике теперь есть ученые-языковеды, которые могут обновить и принять соответствующее решение по таким вопросам» [94].

Единые жанровые закономерности - традиционность и устойчивость в идейно-тематическом содержании, в сюжетно-компо-зиционных строениях и особенно в изобразительно-выразительных средствах - создают особый эпический язык, в котором превалируют во всех проявлениях - в фонетике, в морфологии и синтаксических конструкциях, в лексике - все формы устной речи. Например, в эпическом языке А. Калкина и особенно С. Савдина очень часты слоговые вставки ла, тор, изобилие местоимений, частиц пу, эм пу ла (пыла). Как пишет С.М. Каташев, все они являются «средством восполнения недостающих слогов в стихах. представляют собой «знаки», служащие для поддержания определенного ритма, а также лишенные первоначальной значимости слова. наполнительные частицы представляют собой распространенное ритмическое средство стиха, связанного с напевом» [39, с. 41].

Приведем примеры нарочитого изменения сказителем произношения слов и даже целых фраз для сохранения ритма. У Калки-на:]ер киндиги кара ташты]асталанган (С подушкой из черного камня - пуповины земли). Здесь}астапанган от]астанган (глагол от слова у'асшык - подушка). Искусственное введение слоговой вставки ла было необходимо для сохранения парности с предыдущим стихом. Ср.:Лу? ]енесту кара ]адык пу тдшднгбн,/ер киндиги кара ташты]аапаланган. [129, О-Б, ст. 128-129]С постелью из черного валежника - мшистой земли, С подушкой из черного камня - пуповины земли.

При расшифровке и при сверке текста с фонозаписью определенную трудность представляли многие стихи, типа двустишия 3449—3450:Тапайчактак амзашкан, Угощались, будто [араку] из рекичерпали,Тайка ла чакта/г ажанган Ели [мясо], будто гору обваливали.

Слова талай (букв, «море» - эпическое название реки) тайка произносятся с уменьшительно-ласкательным аффиксом - чак + аффикс родительного падежа - тан. Как видим, во второй строке этот аффикс искусственно отделен от основы слова тайка слоговой вставкой ла, не имеющей смысловой нагрузки, но необходимой для ритмики стиха. В такой же роли выступают аффиксы тор-тар, дор-дар. У Савдина: Кан-Алтындар, Кан-1еерендер -аффиксы дар, -дер ложно придают именам персонажей (богатыря и его коня) атрибут множественного числа; У него же: Пируси те}октор эмтир (Ни одного не оказалось) [К-А., Савдин, ст. 669]. Здесь была настоящая головоломка над проявлением слова ]октор, так как невозможно было представить, чтобы аффикс множественного числа -тор выступал при таком безотносительном слове как ]ок (букв, «нет»); То же самое й с дешифровкой фразы: Учтер конгон эртесинде (На утро после третьей ночи). Уч (букв, «три») употреблено с тем же аффиксом множественности [123, К-А., Савдин, ст.626].

В соответствии с требованиями, предъявляемыми к научным изданиям эпоса, расшифровка с фонозаписи была ориентирована на максимально полное отражение фонетических и лексико-грамматических особенностей языка алтайского эпоса.

Приведем ряд примеров из «Примечаний» к алтайскому тексту - они наглядно отражают принципы подготовки текстов, нацеленные на максимальную адекватность фонозаписи эпоса и его расшифровки, выявление специфики языка алтайских сказителей.

По тексту «Очн-Бала» (цифрами указана нумерация стихов).

83—84 - Пойлу (девственница, девушка на выданье) - диал. в совр. языке редко встречающееся слово.

105 - Албату (от монг. албан - подать, дань) - диал.; лит. ал-баты (народ). Сохранены обе формы произношения [ст. 105 и далее].

163 - Мунген (ездить на коне) - диал.; минген - лит., сохранены обе формы произношения.

167 - Мултукты - диал.; лит. мылтыкты (стрелу); в срвр. яз. — ружье. Сохранены обе формы произношения. То же самое со словами пука / пыка (бык).

320 - Каранай - диал.; лит. карагай.

196 - После этой строки пропущены четыре строки, которые не вписывались в контекст эпической фразы:Кийген кийими топчысына На пуговицы ее одеждыЭки ле козу кдруп калду [В] два глаза смотрелиПаатыр пала japaoicbwa На красоту девы-богатыркиПастыра черу кайкагандый Все войско удивляясь [смотрело]201 - Амрап-уктап - должно быть амырап-уйуктап букв, отдыхать-спать. Для алтайского языка не характерны слова с редуцированными гласными на стыке согласных. Но в речи этого сказителя они встречаются.

634 - Пулдурди - диал.; лит.: пилдирди (быть заметным, появиться). Это один из многочисленных примеров сильного огуб-ления слов. Ср. пулер - вм. пилер\}угулду - вм. у'ыгмлЭы; jyea со-гуп ñu.jbiza согуп\ уйгеидеп куйтур - вм. уйгендеп койтыр.

265 - Торт тор ]аан кулер ээрин Высокое бронзовое седлоКулич туттуп ээртеди В охапку схватив, заседлалаПервая строка содержит бессмыслицу: получается что коня оседлали четырьмя седлами. Но фраза была необходима для поддержки звукоряда обозначенного в предыдущем двустишии:Торт тор ди-ду кдбд/r токум Четырехцветный пышный потник,Ja6a туттуп салбай кайты В охапку схватив [на спину коня]положила).

Приведенный пример - одна из типичнейших особенностей эпического языка Калкина. Кроме того, здесь присутствует излюбленная алтайскими сказителями (кроме Чачиякова) слоговая вставка тор как заполнитель ритмических пустот.

590 - Оттурип - от олтурип (букв, «убивая»), сохранена специфика произношения сказителя.

2010 - Кызыл ката сийе салды (Красной кровью мочу пустил) -этой фразы не оказалось в фонозаписи, но без нее остался бы незавершенным собственный фразеологизм Калкина. Ср.:Кызыл таити мышкырып салды, Кызыл канла сийе салды.

Раскаленными камнями вычихнул. Красной кровью мочу пустил.

Вторую строку этого двустишья сказитель добавил 6-го августа 1993 г. во время уточнения с ним смысла слов пропетых невнятно, эта фраза добавлена к ст. 2010 основного текста (т.е. под чертой).

1982 - Мен парып сусужип ий (Я попробую пободаться) -в этой фразе присутствует свойственные речи сказителя усечения вспомогательного глагола от сусужип ийейин. То же самое -колсодип ий (от колсодип ийен) и др.

2303 - Далее убрана нами одна строка — «Кан-Тащы-Бий ай-ылында полтыр» («Кан-Таадьы-Бий дома оказался») — противоречит тому, что было сказано ранее (см. 2187-2188) и будет в последующем, особенно красочном описании возвращения каана домой (ст. 2473-2524).

2389 - Койрон-кайрак и его синоним ]айан-}уйан - словосочетание, типичное только для речи этого сказителя; оно употребляется для характеристики походки пьяного человека, нестройного пения людей, но чаще всего—при характеристике воинов, скрючившихся от сабельного удара.

2552—2556 - Эти строки по логике повествования должны следовать после ст. 2539. Нами сохранена сказительская подача текста.

2650 - Далее нами опущено 52 строки, содержание которых сказитель механически отнес к Кан-Таадьи-Бию, а не к Очи-Бала. Большинство этих стихов именно с привязкой к Очи-Бала присутствовало в ст. 706—707, 708—712, 1275—1276 и т.д. Из опущенных нами, как вариации к ст. 706—707, можно выделить четверостишие:ÖnöH jemtiec мальм пар, Есть у меня табуны, [им] пастбищ не хватает, Кожор ползо, кош алгай Хотите присоединить к своим - берите. Оток jemtiec jaiibiM пар, Есть у меня народ, [ему] земли не хватает. Кожор ползо, келейин. Хотите присоединить к себе - я приеду [к вам].

По тексту эпоса «Кан-Алтын»77 - В ремарке «путать эт койтырым» («я напутал») - сказитель использовал русское слово путать. Далее он пояснил, что до описания Алтын-Тарга — супруги богатыря—надо было сказать о белой юрте, о золотой коновязи героя (т.е. после ст. 66). Но гут же эти строки включил (ст. 72—82), и они вполне вписались в контекст описания владений Кан-Алтына.

92 - Эптешкен (соединены) - букв, «приладить», слово сохранено в подаче сказителя. Но в других публикациях этого же сказителя: этсешкен (от - эт — «плоть», «мясо» — букв, «плоть с плотью»), которое употребляется в паре со словом канзашкан (от кан — «кровь») — «кровь с кровью». Речь идет о помолвке детей с малолетства.

207 - Карусыиду - архаизм, редко употребляемый в современном алтайском языке. Полагаем, что оно образовано путем стяжения основы двух слов: каруулу («караульный» в смысле «высокий») и сын (высокий хребет) - синонимично сочетанию айыл ка-руулу («караульная гора»). Но не исключаем и образование этого слова от кару (ласковый, родной) отсюда карузып (быть ласковым). Ср.: карузынду уулым (ласковый сын мой). В таком случае допустимо понимание приведенного словосочетания карузынду тайка как «родовая тайга».

246 - Пулдурге-сабы (узорчатой рукояткой) - в таком сочетании сказитель единожды употребил редкое в современном алтайском языке, но встречающиеся в сказаниях слово пулдурге. Оно, судя по публикациям С.С. Суразакова, означает ремешок- петлю на ручке камчы-плетки, надеваемой на запястье (ср.: «Пулдурге-зин пилек пойго¿ылдырат» — «Петлю на запястье сдвигает»). Но в сочетании пулдурге-сабы, — иное значение: сабы (ручка) имеет нарезные узоры {пулдурге), и это делает ее удобной, т.е. не соскальзывающей с руки.

302 - Кулер-каан - во всех 3-х записях сказитель называет этого персонажа по-разному: Кулер-каан, Курен-каан. В опубликованном тексте встречается «Кулер» и «Курен». При подготовке текста такая обмолвка исправлена: по частотности звучания выбрали Кулер-каан.

431 - Мыны келип. плаап алар — теп (съездить. /шоры/. отнять) - так /сговорясь/) - многоточиями обозначен пропуск пробных слов, пока сказитель не остановился на одном из них. Опущены были такие пробные слова, как: олрлоп («в плен взять»), ]уулап («завоевать»).

448 - Зарын пойдый кабагы (брови его /длинные или прямые/ как плечи - часто встречающийся у этого сказителя сравнительный оборот с непроясненным уподоблением. Некоторая конкретизация его представлена в первой записи, см. доп. к 1927:Эки кабагы полгожьт, Две брови его, если о них сказать,7арын пойго ]едип калан Доставали до его плеч.[ФМ, 456, ст.2305-2306].

В других эпических текстах чаще всего: карыш полгон кабак-ту (с бровями, сходящимися на переносице).

649 - Эр длбдскд — мбн-ун эмес (Муж не серебро, чтобы не умирать). Во многих сказаниях эта эпическая фраза представлена так: Эр блбдскб - мдн-ку эмес (Муж не вечен, чтобы не умереть). Здесь же сказитель, видимо, избрал мбнгун из-за привычно соседствующего параллелизма: Ат блббскб - алтын эмес (Конь не золото. ст. 648).

743 - Тбнбн аттый /апаазы (букв, его грива как конь-четырехлетка). Оставлено в подаче сказителя и так представлено во всех 3-х записях. Сам сказитель на наш вопрос ответил: «Так слышал». Но приведенная фраза явно существует не в той произносительной форме, и мы полагаем, что речь идет о гребне (султане) на шапке богатыря, который сравнивается с челкой коня-четырехлетки. И вместо тбнбн должно быть слово тбнбй — передняя часть лба. Ср. из других эпических текстов:Килшг-кара аттын чурмеш/алыТбртбн эки }арымдалганТо кой алды экчелген. [АБ, 1, с. 114]У бархатисто-черного коня собранная челка, На сорок две косички распадаясь, Спереди лба полыхалась.

917 - Эки Алтай (благодатный Алтай) - редко встречающееся сочетание. Здесь может быть несколько толкований: 1) искаженное от же - здравствующий, благодатный, любимый и другие оттенки почтительного отношения (ср. алт. экем - ласковое обращение с притяжательным аффиксом к младшему по возрасту; монг. Эки Онон - матушка Онон - почтительное отношение к реке Онон. [141, с. 320]; 2) в алтайском языке эки в значении «широкий, большой» является составной частью топонимов, например, Экинур, Экикдл, следовательно, Эки Алтай означает «большой Алтай»; 3) не исключаем и того, что речь идет об основном, «главном» Алтае, если исходить, что обозначение эки - основа, на которую кладется слой из войлочной аппликации.

1281 - Алтынтуунан (золотым) - сначала нами было расшифровано как два слова: алтын туунап (из золотой горы). Но в контексте слов напрашивалось другое, а именно: одно слово с редким в современном алт. языке сочетанием притяжательно-падежных аффиксов: алтын + ту + паи [из золота].

3260 — Эки эр]ине ат I ]алынак тиштежип,. киштежип та-ныжат (Два коня-эрдьине / За гривы покусывая,. заржав, знакомятся. - В этой строке опущено слово пийтежип (вшей выискивая). При прослушивании расшифрованного с фонозаписи текста сказитель настоял, чтобы это слово было убрано (заметим, он употребил его и в 3-й записи).

В речи всех сказителей встречаются и русские слова в алтайской огласовке (их немного). У Калкина: почкочок (от бочка в уменьшительно-ласкательной форме); алтын куром сопог (золотые хромовые сапоги); алтын карие пылат (золотой кашемировый с узорами платок); арчын (аршын); мулбн (миллион); таска (от слова «таз»); пыландаган (глагол от слова «план»), У Чачиякова: акийан (океан); кулуч (ключ); курчбк (крючок); родной уулы (родной его сын); путать эт койтырым (я напутал).

Различаются у Калкина и Чачиякова и синтаксические конструкции. Приведем лишь два примера: 1) Слово теп, восходящее к деепричастию от глагола речи де [103], а в нашем случае те,у Чачиякова употребляется в типичной для устной речи позиции как формальное средство выделения прямой речи: фраза заканчивается словом теп. (Заметим, такая конструкция все реже встречается в современной устной речи). Ср.:Козимейдшг оды, Огонь моих глазКара jatfbic уулыс Единственный наш сынКелер полор бо! - теп. Не придет ли? - [говоря].[1,К-А, ст. 2359-2361]3) У Калкина же теп выступает как завершающее слово в синтаксических инверсиях: Ср.:(1). Уч уйелу кднддргдди(2). Пуктеп тутуп тартып келди —(3). Алтан jam тайка ла ашса,(4). Алыибазын, }ыртылбазыи теп.(5). Алтан колон- алып тартты —(6). Тбртдн }аан тайка ла ашса,(7). Тогулбесин, узулбесин - теп.(1). Нагрудник с тремя кольцами(2). [К груди коня] подтянув, прикрепила (3). [Чтобы] при переходе через шестьдесят больших гор.(4). Не распался, не износился.(5). Шестьдесят подпруг подтянула —(6). [Чтобы] при переходе через сорок высоких гор.(7). Не рассыпались, не оборвались.[123, 0-Б,сг. 269-275]В приведенных стихах, если следовать грамматическим правилам, строки 3—4 и 6—7 должны быть начальными. Но именно калкинская перестановка стихотворных строк создает особую, необходимую для слуха интонацию и в целом придает эпическим фразам большую выразительность.

Несколько другого рода инверсии, в которых присутствуют интонационно-логические паузы, свойственны Чачиякову. Ср.: Корноо-калап от тоён калыдып ийет / Ады пойыла. - В сплошной [все] пожирающий огонь ринулся / Его конь и [он] сам. - [ст. 1346-1347].

Как видно из приведенных примеров, каждый из трех сказителей узнаваем - по Способу произношения слов, по грамматическим и синтаксическим конструкциям эпической речи'.

Сказители отличительно-узнаваемы не только формой исполнения, разнообразием кая, но и лексикой, особенностями сюжет-но-композиционного строения памятника. Например, специфику калкинских текстов обусловило обязательное присутствие в них мифологических мотивов — таких, например, как два рога сраженного синего быка (посланца из подземного мира), которые навечно застыли безжизненными горными пиками. Или: Очи-Бала и ее конь поднялись на небо и превратились в звезды (ср. в «Маадай-Кара» — мифы о созвездиях: Семь Каанов - (о Большой Медведице). Алтын Казык (о Полярной Звезде). [143, ст. 77197731].

Но главная отличительная особенность каждого из трех сказителей - его язык. При всем обилии сходных на уровне художественной синонимии спрессованных веками изобразительно-выразительных средств, тексты каждого сказителя отличаются стилистикой, богатством и разнообразием форм живой народной речи. Язык А. Калкина, не нарушая закономерностей эпического жанра, раскован и текуч. Он узнаваем с первых, близких к гимническим обращениям слов «о заветном топчуре» («пай топчуурым»), о «господине топчуре») («ими топчуурым»), со слов «Мудрый чбрчок начинаю творить» (ойлу чдрчдк чумдеп уаттым), по множеству образных номинаций типа Ак чырайлу албату (Светлоликий народ), Кровный Алтай, пуповина Земли (Кан-Алтай, Кин-Алтай), Айга куйбес ала тайка (Пегая гора от луны не выгорающая), по уподоблению гор злато-серебряным каменным крепостям (.Алтып-мдьсун таш чибеелу), по постоянному присутствию мотива о ниспосланности богатыря (богатырки) и его коня Духом Земли и Духом Воды и т.п.

В типичные для эпоса стихи-тирады Калкин непременно вводит собственные словообразования типа Эрчелек (от монг. Орчо1 Окончательное обсуждение орфографических принципов подачи текстов по фонозаписи состоялось 8 декабря 1995 г. на совместном заседании кафедры алтайского языка Горно-Алтайского государственного университета и секторов алтайского языка и народного творчества Института Алтаистики им. С.С. Сура-закова.лон), кайран-койрон (проекция скрючившихся, от сабельного удара воинов), звукоподражательные слова поп, койт, пыйт (ср. у Чачиякова: тоггк, мо/гк, тызырт, кузурт). Для эпической речи сказителя характерны сочетания уч, уш, которые при всем внешнем сходстве ничего общего не имеют со словом три, а являются искаженными от древнетюркского ис, что означает конец чего-то самого верхнего, например, конца Неба (Уч Теетери), самого главного, верхнего из Курбустанов (Уч Курбустан), самая острая пика (уш.¡ыда, ушпа кара.¡ыда; у Чачиякова укмал кара¿ыда). Ср.: Уш туйгагым эледи (Острые копыта мои истерлись); Улду миизи ]алтыраган / Уч тайгадый мысылдаган (Острие сабли сверкало, / Будто островерхая гора блестит).

Язык Калкина необычайно насыщен его собственными фразеологизмами. Ср.: Лучшее молоко - собаки, / Хитрейший - среди слуг. I Сут]акшызы - ийтте. / Суме)акшызы - кулда. Только этот сказитель мог сравнить хлопья снега: Кишиншг пдбрдгиндий тушкилейт, Кунан койдык куйругьшдый урулат.[123, О-Б, ст. 2490-2491].[Величиною] с человеческую почку повалил, [Длиною] с хвост трехлетней овцы посыпался.

Во всех текстах, записанных от А. Калкина, в том числе и в «Очи-Бала» Алтай представлен в трех измерениях: чын алтай (букв, настоящий алтай, т.е. Верхний мир), пу алтай (этот алтай, т.е. Средний мир), ол алтай (тот алтай, т.е. Нижний мир).

Эпос «Кан-Алтын», записанный от Чачиякова, состоит из цикла сюжетов, и все они построены по одной композиционной канве: золотой стол, сборы богатыря для выезда в родовые места или на битву, сражение, посещение владений противника, возвращение, сон и - следующий сюжет: все сначала - пиршество за золотым столом, выезд и т.д. При такой цикличности много раз повторяются сцены седлания коня, облачения богатыря в воинские доспехи, прощание с женой, с народом, описания пути и т.д. Все это создает определенный стилистический пласт с устойчивыми эпическими формулами, которые отражают специфику языковой среды. Например, Алты кырлу алтын шоор (Золотой шоор с шестью суставами) - слово кырлу от кыры - букв, шов, край, кромка,указывает, что шоор имеет разграничения на суставы в виде естественных утолщений дудки-шора. Но у Калкина и Савдина и других сказителей многосуставность шора чаще всего передается словом уйелу. Ср.: Алты уйелу алтын шоор (иногда под словом уйе, по объяснению сказителей, имеется в виду ладовое отверстие).

Только в текстах Чачиякова встречается сочетание «А к соломот-улду - Белый меч-сабля». Здесь по существу один и тот же вид оружия назван двумя терминами: сдломдт (от монг. сэл-мэ - меч, сабля) и улду - сабля, меч (в монг. илд; возможно, это слово относится к разряду т.н. общеалтайского пласта слов). Возможно, в сочетании «меч-сабля» отражена переходная форма от первого ко второму. Ср.:«.богатые же имели мечи, осрые в конце, режущие только с одной стороны и несколько кривые» [102, ст. 130].

Особенностью эпического языка Чачиякова является то, что в нем сохранены традиционные образные номинации. Например, имя богатыря, слитное с именем его коня и целым комплексом определений к последнему, в которых указаны его родословная, масть, внешние приметы, его шаг и т.п. Ср.:(3718) Ойыш-чийиш пазыпгту,(3719) От ]алкьшдый кулакту(3720) JeepeHKeüdutr палазы,(3721) Jep киндикту Кан-Jeepeu атту(3722) Кан-Алтын, мен олтурдимПеревод:(3722) - Убил я Кан-Алтын,(3720) [Ездящий] на детеныше Дьеренкея,(3721) Кан-Дьерене с пуповиной от земли,(3718) С шагом биссерно-ровным,(3719) С ушами, как всполохи молний.

В «Очи-Бала» есть след такого слитного образа: Очи-Бала, богатырь-дева, ездящая на клыкастом коне, ниспосланном Духом Воды. Но, вероятно, постепенно в этом фразеологическом сочетании слитность определений клыкастости, ниспосланности коня утрачивались и стали произноситься сказителем вразброс, т.е. по мере упоминания коня употреблялось то одно, то другое из этих определений. В «Кан-Алтыне» также намечено снижение «кентав-рического» образа, то есть «имя-характеристика» богатыря иногда дается в редуцированном виде.

Как нами было упомянуто, С. Савдин усвоил эпос «Кан-Ал-тын» от того же сказителя, что и Чачияков. Оба сказителя «повели» это сказание дальше сообразно своей индивидуальной манере исполнения. Чачияков исполнял эпос интонационно-ритмическими стихами без музыкального оформления, Савдин же - напевом под аккомпанемент топшура, сохраняя мелодику кая своего учителя, которая существенно отличалась от капкинского и представляла, как было сказано, «еще одну сказительскую традицию Алтая» [106> с.63]. Но не только этим привлекателен С. Савдин. В его эпической речи, на наш взгляд, многое сохранилось от первоисточника. Это прежде всего то, что у него совершенно отсутствует слово паатыр (богатырь), вместо него постоянно фигурирует эр-пий, то есть, сочетание древнейшей формы эр (муж) с более поздним привнесением в алтайском языке слова пий (господин). Только этот сказитель активно употребляет слова}айлазын, по семантике]айла - близкое к междометию, выражающему сильное эмоциональное состояние сказителя. Эти слова могут быть и в начале, и в середине, и в конце эпической тирады и нести разные оттенки: предварять нечто неожданное, выражать удивление, сожаление или подтверждать факт (в смысле: так было!). В большинстве текстов героического эпоса алтайцев эти слова практически не присутствуют. Вероятно, они также идут от учителя-сказителя.

В описаниях, коновязи, коня, юрты и т.д. также имеются отличительные детали. Например, савдинский герой призывает коня не звоном узды (как в большинстве сказаний), а более современно: свистом — «два пальца в рот засунув» («эки сабарын оозына сугуп»). Вместо традиционного сочетания «Золотая коновязь» у него присутствует не менее эпический образ коновязи с шестидесятью выступами (алтан айры чакызы). Чачияковская луновид-ная двустворчатая дверь с «шестидесятью зеркалами» у Савдина названа просто: шестьдесят шесть дверей дворца-юрты. Но зато эти двери не закрывают, а застегивают (топчулайт). Эта - важная деталь, поясняющая, что слово дргдд (букв, дворец) в эпосе — это есть гиперболизованное название юрты (а не дворца как часто переводят), вход в него завешен войлочным пологом, который пристегивался и отстегивался. Особенностью савдинского варианта является очень частое употребление слов эм, эмди, бу, ла, ла, которые не имеют смысловой нагрузки, они используются для заполнения пустот в ритмике кая.

Эпический язык сказителей содержит — помимо собственных словообразований — древние, давние и новые заимствования и переосмысления слов. И все это отражает пространственно-временную протяженность истории этносов Алтая. В этом отношении показательны таблицы, в которых приведены различные слова, обозначающие «народ», в рассматриваемых текстах А. Кал-кина и Т. Чачиякова.

А. Калкин. «Очи-Бала», Запись 1987 г.ал- албаты- ар- калык Зон эл- аймак улусбаты Зон ал баты .¡он 34 10 1 14 9 3 2 1Как видим, на первом месте стоит слово албаты, в общей сложности в разных словосочетаниях оно употреблено 45 раз. На втором месте - и отдельно, и в разных словосочетаниях -]он, на третьем - калык.

Т. Чачияков. «Кан-Алтай», запись 1985 г.аркадой, ар- Зон албаты Зон, албатыЗон албыты-Зон 22 3 9 6В речи этого сказителя превалируетуон, вкупе со всеми словосочетаниями этот термин употреблен 34 раза. Обратим внимание на словосочетание албаты¿он, нами в тексте эти слова написаны в одних случаях — раздельно, в других - через дефис, таким образом дифференцировано их смысловое различие. В первом случае оно несет историческую конкретику, в которой албаты (от монг. албат - подцаные, подвластные, данники) является определением к jou - народ. Ср.:Кийшшде кел ]аткан ол]узы Эмдиге токунагалак: А к малы чурку pan, Албаты jou шуулап, Келип jamnian полпшр.[1, ст. 1309-1313]Здесь албаты jou стоит в одном смысловом ряду со словом ол/уэы (его пленники). Но в то же время это же словосочетание -но с дефисом - в речи сказителя означает и «народ», но в его позднейшем переосмыслении.

Приведем еще одну таблицу - из повторной записи эпоса «Кан-Алтын» от сказителя Т. Чачиякова (по фонозаписи 1987 г., ФМ - 401).арка-joH jOH албаты албаты улус jOH, албаты-joH 23 6 7 5 1И в этой записи слова албаты^он, албаты в некоторых моментах отражают историческую конкретику: они означают поддетые. Чачияков, пожалуй, — единственный сказитель, у которого в эпической речи прослеживается дифференцированное употребление слова албаты: в одних случаях подданый народ, в других - народ. Но еще более важным, на наш взгляд, является то, что в обозначении понятия «народ» у Чачиякова — и это наглядно подтверждают обе таблицы — превалируют термины арка^он, ар-)он^он. Более того, семантико-грамматическая категория, выраженная зачастую аффиксом принадлежности, свидетельствует о том, что так назван собственный народ, т.е. народ, выходцем из которого является богатырь. Ср.:«Ак мальшды уркуптейтем, «Белый скот свой вспугивать не хочу, Арка-]оиьшды чочытпайтам, Свой народ-опору тревожить не хочу,Позади идущие его пленники До сих пор еще не успокоились: Белый скот с топотом-блянием, Подданый народ с криком-шумом, Приближались, оказывается.

1ер ортозына удура ]едип, Кдрорим, сени, тшгманы» — тийт.

На середине пути встретив, На тебя, злодея, посмотрю» —говорит.[123, К-А, ст. 467-470].

В архиве Института хранится текст первой записи эпоса «Кан-Алтын» от Чачиякова же, сделанной в 1965 г. [ФМ-465]. Выборка терминов, обозначающих понятие народ из этого текста, признаться, нас ошеломила, слова албаты, албатыфн сказителем употреблено 48 раз, арка-]он, ар-]он, ]он - всего лишь 15 раз. Кроме того, мы не выявили дифференцированного подхода к словам албаты, албаты-)он: они, по существу, во всех случаях означали «народ». Такое разительное несовпадение и смазывание смыслового различия можно объяснить только тем, что первая запись велась под диктовку учителем местной школы В.Ю. Санашкиной, человеком, хорошо владеющим нормами литературного языка, но не собирателем, который соблюдал бы требования к предельно точной фиксации текста со всеми его особенностями. И, видимо, в обозначении многих «устаревших» слов автоматически допускалась терминология письменного языка, в том числе современная литературная форма албаты, вместо арка-рн, ]он.

Таким образом, в текстах от сказителя А. Калкина в обозначении понятия «народ» превалируют термины албаты, албаты-}он\ у Чачиякова и С. Савдина - арка-}он, ар-)он, ¡он. Заметим также, что у этих двух сказителей не встречаются термины калык, эл-)он, аймак. Теленгеты, носителем эпической традиции которых был А. Калкин, территориально соседствуют с Монголией и длительное время находились в подданстве Западно-Монгольского государственного объединения. За столь длительный период, по существу с XIII в. до середины XIX в., слово албаты (подданые, данники) стало терять первоначальную семантику и стало обозначать «народ». Другая этническая группа алтайцев, принятая в науке называть алтай-улус, (чуть меньше) находились в составе Джунгарии, но прямого контакта с монгольским языком не испытывала. Как свидетельствуют исторические предания и документы, именно эти алтайцы, проживавшие по реке Катуни, во все времена активно сопротивлялись иноземным притязаниям на их земли. А поэтому, вероятно, психологически не закрепился в их сознании статус данников, статус подданого народа. 7. Заказ 3763 - 97 Подготовка к изданию базовых текстовПри исполнении эпоса даже самыми одаренными сказителями не исключены случайные оговорки, произнесение отдельных стихов не в том месте, где они должны быть, а отсюда - немотивированные, случайные повторы уже сказанного ранее (не смешивать с эпическими повторениями, как органическим стилевым явлением) и другие огрехи, не чуждые любой устной речи. При подготовке издания мы не сочли вправе уклониться от осуществления, принятых в подобных особых случаях приемов академической «микротекстологии» — конъектуре и етеЫаио. Прежде всего — потому, что случайные ошибки не принадлежат традиционной сути и содержанию сказаний. Разовые и крохотные по объему, они не могут оставаться в основном тексте, ибо тем самым уравнивались бы с ним, что было бы нарушением научной адекватности издания.

Как было сказано, объем расшифрованного по фонозаписи текста «Очи-Бала» (1987) составил 3622 стихотворные строки. При подготовке текста к изданию эта цифра несколько уменьшилась за счет вполне устранимых по научным нормам огрехов.

В отдельных случаях были опущены стихи-повторы, которые сказитель дословно вновь повторял после небольшого перерыва, чтобы продолжить повествование о деве-богатырке. Или, например, после ст. 2572 было пропето 18 строк, которые нарушают последовательность действия и которые уместно уже были пропеты в эпизоде охоты Очи-Бала в ст. 792-502, 518-521. Из этих 18 строк лишь одно четверостишие было новым, и оно приведено нами в примечаниях к алтайскому тексту:Пбктбргбдб алузын Пдкб киши кбдургедий, Артынганын ]акшызын Алып киши туткадый.

Тороки с мехамиТолько сильный человек мог бы поднять, Вьюки с дорогими [мехами] Только алып мог бы удержать.

Еще один пример: для восстановления логической последовательности в изложении эпизода произведена перестановка ст. 31223123, находящихся в фонозаписи явно не на своем месте — после ст. 3164 (сказитель ошибся). В большинстве случаев корректировки оговорены в примечаниях к алтайскому тексту. Таким образом, окончательный текст представлен в объеме 3496 стихов. В общей сложности «выпало» из фонозаписи 126 стих, строк, из них 99 были оговорены в примечаниях.

Объем расшифрованного по фонозаписи текста «Кан-Алтын» (1985) от сказителя Т.Чачиякова составил 4202 стиха. Но, как и в предыдущем тексте, были осуществлены некоторые корректировки: 45 строк изъято, из них 35 оговорены в примечаниях; это -оговорки сказителя, механические повторы, особенно после перерыва в период записи, 108 стихотворных строк были включены по настоянию сказителя после прослушивания им текста магнитофонной записи, в публикации они даны в угловых скобках и курсивом. Какого же характера добавления сделал сказитель? Прежде всего, в тех случаях, когда он неполностью проговорил двусоставную, устойчивую эпическую фразу. В приведенных ниже примерах, как и в корпусе текстов, выделены курсивом, стихи, на добавлении которых настаивал исполнитель, усмотревший здесь неполноту или пропуск в своем изложении. Связь «добавляемых», а на самом деле восполняемых стихов с предыдущими очевидна и естественна. Можно понять сказителя, почему он не мог смириться с их отсутствием на положенном месте. Нам представилось корректным учесть его просьбу, тем более, что курсив позволил соблюсти и текстологическую достоверность. Например:Кос ]едерден- мургуп клеедет,< Ун ¡едерден }айнап клеедет. >ст. 1330-1331.

С расстояния, откуда их можно увидеть,идут, кланяясь.<С расстояния, откуда их можно услышать,идут, моля о пощаде>. ст. 1330-1331.

Или:Алты кырлу алтын шоорын Айрып алзаас, полбой - тежет. <Jeniu кырлу, jec Шоорын Плаап алзаас, полбой, -тежет.>ст. 324 - 327Золотой шор с шестью суставами Заберем - и довольно, - говорят. -< Медный шор его с семью суставами Отнимем — и довольно, - говорят. >Таким же образом решен вопрос в другом случае, когда сказитель настаивал на включении 55 стихотворных строк (начиная с 3290) — подробностей о том, как богатырю приносят клятву верности «золотошубые алыпы, сереброшубые кюлюки» поверженного им врага. Здесь сказитель тоже ненапрасно настаивал, ибо речь идет о существенном уточнении поэтической мысли и снова применен курсив в угловых скобках. Приведем лишь несколько строк из этого фрагмента:<.Кан-Алтын паатырУе/> кыртыжы пбрукту Лнис-каанныкАлтын тонду алыптарын,Кумуш тонду кулуктерин алтыртып,Jыдa миизин ^ыткартат,Улду миизин)аладат. >ст. 3313 —3318<.Каан-Алтын-богатырь [На земле] Дьингис-каана в шапке из дерна Призвал золотошубых его алыпов, Сереброшубых его кюлюков, Острие пики своей нюхать заставил, Острие сабли своей лизать заставил.>ст. 3313-3318Заметим, в 1-й записи есть такая же подтверждающая вариация данного эпизода:Jbida миизин ]ыткартып чертейт, Улду миизин janadbtn чертейт.

ФМ-456, ст. 4399-4400Острие пики понюхав, заставляет поклясться, Острие сабли лизнув, заставляет поклясться, ст. 4399-4400В таком же русле — ряд добавлений, которые сказитель просил внести, как запамятованные к изображению облика младенца, сына богатыря, родившегося в отсутствие отца:Пируул,<Алтан кулаш сынду Ак-поро атту]аш бала>.

123, ст. 3176-3178Какой-то мальчик, <Младенец на бело-сером коне В шестьдесят саженростом.>123, К-А, ст. 3176-3178Эти «самовостребованные» исполнителем стихи органичны и потому-то они находят естественное добавление в строках о внешности богатыря. Текстологически они выделены со всей строгостью и в то же время их помещение в единый поэтический текст представляется закономерным:<Коо-кырла/г тумчукту, Кош аркадый кабакту, Эки кдзи кара кблдий. Кирбиги рк кезер эмтир, Киндиги у'ок паатыр эмтир, Омырында ойдыгы ]ок, Ончо пойында уйерк. >К-А, ст. 55 - 62<Нос его [с горбинкой] — как высокий хребет, Брови его - как (два) северных склона горы. Два глаза, что черные озера. У кесера ресниц нет, оказывается, У богатыря пуповины нет, оказывается,На изгибах у него выемок нет, У всего тела суставов нет>К-А, ст. 55-62Такие детали органичны для традиции й не являются спонтанным, одномоментным «додумыванием». Окончательный текст эпоса «Кан-Алтын», опубликованного в записи от Т. Чачиякова, состоит из 4275 стихотворных строк.

Поразительно интересны и такие моменты, когда в тексте отражено своего рода «саморедактирование» сказителя, опробование глаголов в поисках наиболее подходящего. Например:Ак-Сумер тайказына мургуп, Ак Сут-кдл энезине [.] мургуп Алтайы дддн ууланып ийет.ст. 374-376Ак Сюмер, горе своей поклонившись, Ак Сют-озеру, матери своей [. ] поклонившись, На свой Алтай направился.ст. 374-376«Пробные» глаголы, сказитель отбрасывал как неподходящие по ходу проговаривания, пока не остановился на слове «мургуп», идентичном с окончанием предыдущего стиха. В звукоподаче живой импровизации это редкостные моменты, когда проговаривались еще слова: эзендежип (прощаясь), прощаться эдип (сложный глагол с русским словом «прощаться»). По всему тексту «пробные» слова зафиксированы в нескольких случаях и это тоже отражено в примечаниях. Подобное «саморедактирование» сказителя по ходу исполнения сказания напевом есть и у Калкина — с той разницей, что он повторяет предыдущую фразу в несколько иной вариации. (Косыми сдвоенными линиями обозначен музыкальный проигрыш):У-у-у Узун тунди кыскартаМен кайлайын - тьтда ла, палам. // О-о-о Сананган сагыжъиг ]арыда Улгер айдайын у'и бе, палам.

Кыска такды удадып, Меи кайлайын - тында, папам. Уур сагыжьиг¡арыда Улгер айдайын }и бе, палам.//123, О-Б, ст. 23-30Чтобы долгую ночь скоротать, Я начинаю кай, — слушай, палам, // Чтобы тревожные мысли твои рассеять, Начну тебе сказывать юлгер, палам. Чтобы утреннюю зарю продлить, Я начинаю кай, слушай, палам, Чтобы мрачные мысли твои рассеять, Начну тебе сказывать юлгер, палам. // ст. 23-30В данном случае после «саморедактирования» и образования повтора синонимических фраз «Мен кайлайын.», «Улгер айдайын» — «Я начинаю кай., Начну тебе сказывать.» четверостишие вырастает до восьмистишия.

В процессе подготовки текста к изданию мы исходили из правила сохранять все реплики сказителя по ходу исполнения эпоса. Они выведены за стихотворную строку - заключены в круглые скобки. У Т. Чачиякова это, например, слова его собственного удивления, сомнения:Сыылада сыгырып, Ал-камыгын айдаган, Амыйтанын сдкиткен табышу гул турган.

К-А, ст. 439 — 441(«Угул турган» теген тдгун неме болбой)Пронзительный свист, Несметное множество [воинов]подгоняющий, Амыйтанов [Кан-Капшукая] торопящийдоносился, ст. 439-441 («Доносился» — это-то, наверное, неправда)у-у-уО-о-оИногда в репликах исполнителя даются пояснения-уточнения. Так, например, после стихов 1275-1289, где говорится об освобождении из заточения «черного медведя с шестью клыками» — Хозяина Алтая и «черного марала с рогами в семьдесят разветвлений» — Хозяина Земли, сказитель уточняет: «Значит, давешних приговоренных зверей освободил». (Пайа пурулап койгон ан-дар-ды пожот ийген).

Что касается А. Калкина, то у него таких реплик, как у Чачиякова, в издаваемых записях не было, — может быть, потому, что он исполнял эпос напевом и по ходу не мог комментировать содержание текста. Но в двух случаях - при уточнении отдельных фраз расшифрованного текста - он сообщил, на наш взгляд, интересное дополнение и вариацию. О первом мы выше упомянули: о концовке двусоставной формулы, не зафиксированной в фонозаписи и фраза: «Красной кровью мочу пустил» («Кызыл канла сийе салды») вынесена под черту как дополнение к ст. 2010 базового текста. Во втором случае, при выяснении смысла ст. 599600 - речь идет об Очира-Мандьы, старшей сестре героини, когда она согласилась сдаться в плен вместе со своим народом - сказитель дал иную трактовку ее поведения, которую мы сочли нужным отразить в комментариях к ст. 599:Очыра-Мащы ол уеси Олорго}обиипербейтир. «Пажыбыс пилер кааны /ок, Пакса кайдар каанга?» — теп. Пашкарып айдар пийис ]ок, Перзе кайдар малыбыс [ты]?»(ст. 2010 кож.)Старшая сестра Очира-МандьыСогласия своего [еще] не дала.«Нет у нас каана, чтобы нами повелевал,Не покориться ли каану? - думала,Нет у нас господина, чтобы нами правил,Не уступить ли наши табуны?»(доп. к ст. 2010)У Калкина так называемые внетекстовые слова проявлялись по-другому, и они по содержанию были весьма значительны. Во время пауз-перерывов, которые длились от 3-5 сек. до 3-5 и более минут, особенно в момент подтягивания ослабевших струн топшура, он иногда «произносил» интересные суждения. К величайшему сожалению, они не вошли в звукозапись опубликованного текста. Но в период первой «пробной» магнитофонной записи, производившейся с 12 по 15 января 1983 г., мы с С. М. Каташе-вым фиксировали все «внетекстовые» слова Калкина. (о них см. далее).

Опыт подачи разновременных вариацийот одного и того же сказителяИтак, для издания в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» нами предпочтение было отдано текстологически надежным текстам, т. е. в записи от начала до конца на фонограмме. Немаловажным было и то, что мы имели возможность обстоятельно характеризовать условия записи, особенности расшифровки, лингвистическую подготовку текстов и т. д. Но в то же время мы располагали разновременными текстами этих сказаний от этих же сказителей - А. Калкина и Т. Чачия-кова, хранящимися в Архиве Института.

Для четкости в дальнейших рассуждениях перечислим сведения о 7 записях текста «Очи-Бала», зафиксированные от А. Калкина в 1949—1987 гг.- запись И.П. Кучияка, 1949 г., с. Паспарта Улаганского р-на, объем 1028 стихотворных строк. Опубликована, оригинал записи не сохранился [151];- запись К.Е. Укачиной под диктовку, 1-30 марта 1973 г., г. Горно-Алтайск, объем 2933 стих, строки. ФМ-318,113 с. Опубликована, АБ, т.9, с.5-69;- фонозапись звукооператора Г. Матвеева, этнографа Е.С. Новик, научного сотрудника Ин-та Алт. Н.В. Екеева, 30 сентября 1983 г., г. Горно-Алтайск. Длительность звучания 2,01 '32. Оригинал хранится в фонограммархиве ИРЛИ (Пушкинский Дом)РАН, копия - в фонотеке Института Алтаистики. Не расшифро^ вана. Пбэтому в наших суждениях ведем речь о 6-ти разновременных текстах;- запись С.М. Каташева, январь 1984 г., г. Горно-Алтайск, одна четверть на магнитной ленте, две трети под диктовку сказителя, объем 3105 стихотворных строк. Архив Ин-та Алт., ФМ-376, 101 е.;- фонозапись (фрагментов) звукооператора М.Л. Дидыка, филолога З.С. Казагачевой, музыковеда Ю.И. Шейнина (Комплексная экспедиция Института филологии СО РАН и ГорноАлтайского НИИИЯЛ под руководством А.Б. Соктоева). 31 мая 1984 г., с. Ябоган Усть-Канского р-на. Фонозаписи: № 237 «Вступление», № 238 «На охоте», № 239 «Битва», № 240 «В ставке врага», № 241 «Эпилог». Общая длительность звучания 30,06. Один экземпляр хранится в фонограммархиве ВТПО Фирма «Мелодия», другой - в фонотеке Ин-та Алт. и еще один - в Архиве традиционной Музыки НГК им. М.И.Глинки. Тексты расшифрованы З.С. Казагачевой 20-28 октября 1984 г. ФМ-362, объем 325 стихотворных строк;- фонозапись всего текста «Очй-Бала», 20 февраля 1987 г., г. Новосибирск; текст расшифрован и опубликован в рассматриваемом издании, (полные сведения о записи приведены выше);- запись К.Е. Укачиной под диктовку сказителя 10 марта -5 апреля 1987 г., г. Горно-Алтайск — объем 3650 стихотворных строк. ФМ-392, 198 рукоп. стр.

Кратко изложим основное содержание этого эпоса, что позволяет сделать вывод о том, что во всех названных записях с разной степенью полноты сохраняется основная сюжетно-компози-ционная структура сказания.

Во всех вариантах — одна и та же экспозиция: на сокровенной земле - пуповинном Алтае — живут две девы-сестры. Над ними нет ни каана (хана), чтобы ими повелевать, ни господина (бия), чтобы ими править. Матерью называли отвесный яр, отцом для них была гора, покрытая хвойным лесом. Очи-Бала, главная героиня, предстает, говоря словами С.М. Каташева, «сформировавшейся богатыркой». В этом — существенное отличие этого эпоса от болишинства эпических сказаний алтайцев, в которых повествование начинается с рассказа о рождении богатыря, наречении ему имени, обретении им коня, о его походах, поединках и т.п.

Завязка: как обычно, на третий день новолуния Очи-Бала выехала на охоту (ее основное занятие); представлена красочная картина гор, где резвится Очи-Бала, «горных зверей в горах добывая», «речных зверей (выдр) в реках добывая», «зверей с недошедшим мехом на волю отпускала». Конь предупреждает ее о коварных замыслах враждебного каана Кан-Таадьы-Бия, вознамерившегося захватить ее земли, табуны, народ, а саму Очи-Бала превратить в рабыню, коня ее - в беспомощного жеребенка. Дважды Очи-Бала вступает в сражение с вражеским войском и отстаивает свой народ, свою землю. На третий раз, от коня же вызнав о новых намерениях Кан-Таадьы-Бия, богатырка сама направляется к его владениям. По пути она преодолевает одно из самых трудных препятствий: одерживает победу над синим быком - стражем Эрлика. На земле враждебного каана богатырь-дева, обернувшись «пухленькой смуглой служанкой», разумной хитростью одерживает победу. Но, уничтожив Кан-Таадьы-Бия, она проявляет высшую степень благородства по отношению к его подданным и его земле:Малда}аман joK эди, —тийт, Малын онын: улебеер,А-а-а Johóo jcman joK эди, — тийт, JoitbiH онын: туйметпеер. Jepde jaiuaH jote эди, — тийт, Jep-алтайын ортдбддр.

123, О-Б, ст. 3357-3362Табуны не виноваты, - говорила, Табуны его не разбирайте.

А-а-а Народ не виноват, — говорила, Народ его не трогайте. Земля не виновата, — говорила, — Его землю-алтай огню не предавайте.ст. 3357 -3362Акт каст )еринен Калбак кире мот албады, Эргек кире эт албады, Ак малынан мал албады, Ар )бж66дбн пир те албады, Албаты^оннон- улеш албады.

123, О-Б, ст. 3380-3385Из владений знатного каана С ложку меду не взяла, С большой палец мяса не прихватила, Из белого скота ни одного [кони ли, овцы] не взяла, Из несметного имущества ни одной [из вещей] не взяла, Из подданного (каану) народа свою долю не взяла, ст. 3380-3385Эпилог сказания содержит типичный для Калкина космогонический мотив: установив мир на земле, Очй-Бала удалилась в Небо и стала Луной восьмого дня новолуния, а ее конь - вечерней звездой.

Это основная сюжетная канва сказания во всех разновременных вариантах при всей текучести, раскованности и свободе перемещений, опускании эпизодов, дополнений, предстает в богатейших художественно-изобразительных средствах - в конкретных образах, в обилии гипербол, метафор, эпитетов, иносказаний, собственных фразеологизмов й т.п. В каждом варианте были свои притягательные особенности.

Мы располагали 4 записями эпоса «Кан-Алтын» от сказителя Т. Чачиякова, сделанными в 1965—1995 гг. Сведения о тексте по фонозаписи 1985 г., опубликованном в рассматриваемом издании, приведены выше. В Архиве Ин-та Алт. имеются еще тексты:- запись В.Ю. СанашкиНой, сделанная под диктовку сказителя 20 октября - 1 декабря 1965 г., с. Ело Онгудайскбго р-на. ФМ-456, три общие тетради, запись чернилами и карандашом, объем 5503 строк (разбивка текста на стихотворные строки условная). Опубликована в сокращении, убран сюжет о поединках Кан-Алтына с Дьек-Дьыланами [АБ т.6, с. 118-179];- фонозапись фрагмента (начало) звукооператора МЛ.Ди-дыка, фольклориста З.С. Казагачевой, музыковеда Ю.И. Шейки-на, 30 мая 1984 г., с. Ело Онгудайского р-на. (Комплексная экспедиция Института филологии СО РАН и Горно-Алтайского НИИИЯЛ под руководством А.Б.Соктоева), фнг. 190; длительность звучания 11,15; фонотека Ин-та Алт.; фонограммархив ВТПО «Фирма «Мелодия», Архив традиционной музыки НГК им. М.И. Глинки. Текст с фонозаписи расшифрован З.С.Казага-чевой 26 июня - 3 июля 1985 г. ФМ-362, объем 325 стихотворных строк;- фонозапись З.С. Казагачевой, музыковедов Т.Б. Сыченко, Г.Е. Солдатовой, 25 марта 1987 г., с. Ело Онгудайского р-на. Длительность звучания 2,15'37 фнг. 11. Расшифровка текста произведена 5-28 апреля 1987 г. З.С. Казагачевой. ФМ-401, две общие и одна ученическая тетрадь, объем 4525 стихотворных строк.

Имеется и пятая запись, она произведена уже после выхода в свет книги «Алтайские героические сказания» членами II Алтайской международной экспедиции В.М. Гацаком, Л. Харвилахти, З.С. Казагачевой, Т.М. Садаловой 2 сентября 1997 г. Текст с фонозаписи хранится в архивах ИМЛИ (Москва), Института фольклора (Хельсинки), Ин-та Алт. (Горно-Алтайск).

Во всех разновременных записях эпоса «Кан-Алтын» устойчиво сохраняется последовательность сюжетной канвы. При разной степени полноты почти все эпизоды обозначены. Экспозиция имеет типичное для многих алтайских сказаний содержание: бездетный богатырь, описание его земли, его родовой горы и реки, его коня, супруги. Все содержание сосредочено на основном конфликте: борьба за обладание чудесными музыкальными инструментами — «золотым шором с шестью суставами» и «медным шор ом с семью суставами». Такого рода конфликта нет в других алтайских сказаниях. В борьбу втянуты персонажи всех трех мирозданий.

Один сюжет следует за другим, в каждом богатырь Кан-Алтын и его рыжий конь противостоят сначала двум одинаковым Кюлер-каанам «на двух одинаковых бурых конях», затем следует сюжет о борьбе Кан-Алтына с мифологическими персонажами -с «двумя Дьек-Дьыланами» (Глоталами- Змеями); Кан-Алтын и его конь, одержав победу над ними, вступают в битву с Дьингискааном «в шапке из дерна» — и наконец, - с семью шулмусами. Завершающий сюжет: на первое место выступает сын богатыря, который добывает себе невесту и женится на ней,Каждый вариант имеет свои достоинства. Для нас примечателен тот факт, что мы имеем запись этого же сказания от другого сказителя — Салдабая Савдина. Эта запись при всей незавершенности из-за болезни сказителя, значительно расширяет наше знание об одном из замечательных эпических памятников, бытовавших на Алтае. И не менее, значительно еще одно обстоятельство: эпос «Кан-Алтын» был дважды записан от А. Калкина, первая запись издана [АБ, т. X, с. 89-137 ]. В текстах А. Калкина мы обнаружили одну существенную деталь: при общности основного конфликта сказания с чачияково-савдинеким вариантами -борьба за обладание чудодейственными шорами - функциональная сущность этих шоров представлена несколько по-разному.

УЧачиякова:Салым кудай саларда, Когда судьбу мою кудай определял,Салым пирге]айап койои, Вместе с судьбой мне был предназначенАлты кырлу алтын шдор Золотой шор с шестью суставами —Пиане пар эмес пе? - тийт. Ведь он есть, у нас? — говорит.— Эдим кудай одерде, Когда кудай плоть Мою сотворял,Эдим пирге пудур койон. Вместе с плотью моей был сотворен]ети кырлу уее шоор Медный шор с семью суставами —Писте пар ]ок по? - тийт. Ведь он есть у нас? — говорит.

К-А, ст. 96 -103Мы полагаем, что эта повторяющаяся эпическая тирада содержит пояснение об охранительной функции ниспосланных шоров по отношению к Кан-Алтыну. Отнять у него эти шоры, означало бы лишить бессмертия богатыря. А ведь по существу Кан-Алтын приравнен к божеству: подтверждение тому — нис-посланность ему не только шоров, но и «небесных коней» — огненно-рыжих жеребцов и другие признаки.

У Калкина:Улген-бийден- улуулу Уч длгднди тиргизер Алтын шоор пу полуптыр, Пыркан-пийден пычылгалуАкды-кушты ойгозор Зайалталу мбн-ун шоор.

АБ, т. X, с.92От Ульген-господина доставшийся, Трижды мертвых воскресить способный Золотой шор этот был От Пыркана-господина заговоренный, Зверей-птиц оживить способный Серебряный шор [был].

Как видим, в тексте у этого сказителя конкретизированы сверхъестественные свойства и функциональная сущность шоров: воскресить давно умершего человека, оживить погибших зверей и птиц. Кроме того — говорится в сказании - эти шоры могут уничтожать тех, от кого исходит зло.

В тексте всех трех сказителей есть одни и те же эпизоды. Но у каждого он подан своим эпическим языком. Приведем фрагмент о том, как Кан-Алтын в поединке поверг своего противника Дьек-Дьылана и саблей вспарывает ему нутро-печень: Вариант Чачиякова:[Иркек Зеек-Зыланнын ичинек.] Албаты }он, ак мал Чубап чыгып )адат. 1700 Алты ]ыл, ]етен ]ыл полгон Тируге }уткан албатызы Алкагылап чыгып}адат: «Айлу-кунду алтайысты Кандый кобркий кбргусти?- тийт. -1705 А йлу-кунду алтайыскаКандый кобркий чыгарды?» - теп. Алтан )ылга, ]етен )ылга Зедип калган албаты Арбангыпап, кепшингилеп, чыгып ]адат: 1710 «Изу-]ылу алтайыстакКандый такма чыгарган - тийт, — Усту^'уулу курсагыстан Кандый такма айрыган?» — тийт.

123, К-А, ст. 1698-1713[Из чрева самца Дьек-Дьылана] Подданный народ, белый скот, Толкаясь, вываливаются. 1700 Шесть лет, семь лет [назад] Заживо проглоченные люди, Благославляя [богатыря], выходят: «Лунно-солнечный наш алтай Что за мил [-человек] нам вернул? - говорят. -1705 На лунно-солнечный наш алтайЧто за мил [-человек] нас выпустил?» — [говорят]. Народ, что был проглочен Шестьдесят, семьдесят лет (назад), Ругаясь, челюстями двигая, выходят: 1710 «G нашим жарким-теплым алтаемКакой злодей нас разлучил? - говорит, «От нашей пищи с жиром-салом Какой злодей нас отлучил?» — говорит.

Вариант Калкина:Зеек )ыланнып ичине/г Jeme» аиры корон талай JaiiKüHbiwcbin чыкпай кайтты. Азый juzeu jыландары Тал ортозын кепшеп койгон, Талортозын чайнап койгон, Балкаш чылап пачылдап, Арбанышту, карганышту Тайга полуп келип тушти. «Паспас jepze не пастыс не? Келбес jepze не келдис не? Пир ле полгон кайран пойым, Jun полтон немени, Мындый maima чагына Мынай олтон туру с не» -теп, Пой-пойлорын juujtcun jammbi.

АБ, т. X, с. 107Из чрева Дьек-ДьыланаЯдовитое море с семьюдесятью рукавами,Колыхаясь, стало выливаться.

Змеи, что раньше были съедены,Наполовину проглоченные,Наполовину изжеванные,Словно грязь, шумно вспучиваясь,С бранью, проклятиями,Как горы теперь падали.«Зачем ступил туда, где не ступают?Зачем пришел туда, куда не приходят?Нас, бедняжек, все равноПотрохами быть определенных,Какой негодник вытащил.

Теперь так умирать должны ли?» - говоря,Друг друга поедать стали.

Как видим, у Калкина есть этот же эпизод, но он емко расцвечен необычайно колоритными подробностями.

У Чачиякова же предстает устоявшийся эпический пласт, он во всех вариантах дословен. Изменения лишь в неброских перестановках слов, строк, столь же органично незаметны подвижки самих эпизодов.

Приведенный выше фрагмент намечен и у Савдина; и он почти дословно совпадает с вариантом Чачиякова. (см. Приложение, поз. 24).

Но при всем сходстве содержания текстов у трех сказителей эпос «Кан-Алтын», записанный от Калкина, значительно отличается, прежде всего тем, что в нем вся борьба происходит в Нижнем мире. В вариантах же Чачиякова активно задействованы все три мира, и представлены они очень реалистично. Божества Верхнего мира Уч-Курбустаны умиляются, слушая звуки шора; сам Пыркан, весь в белом одеянии, на белом коне, по двенадцатицвет-ной радуге спускается на землю, чтобы вместе со всеми попить-погулять на свадьбе сына Кан-Алтына. В Среднем мире живут 60 каанов, 70 каанов, которые подвластны Кан-Алтыну. Хотя главным противником Кан-Алтына выступает Эрлик, но Кан-Алтын не спускается в Нижний мир, его борьба с посланцами Эрлика происходит в Среднем мире. Именно место главных дей-8. Заказ 3763 - 113 ствий в эпосе - в Среднем или Нижнем мире - и продиктовало логику портретных характеристик персонажей и в целом развитие сказительского текста — вариантов Чачиякова и Савдина и калкинской версии эпоса «Кан-Алтын».

Текст Чачиякова состоит из цикла сюжетов, построенных по одной модели: золотой стол, сборы богатыря в поход, путь богатыря (преодоление множества гор, рек, степей), встреча с врагами и сражение, исход поединка, посещение земли врага, возвращение домой, сон. И затем снова: золотой стрл, сборы. - начинается следующий цикл-сюжет.

Для Калкина такая цикличность не типична. У него постоянная непредсказуемость сюжетов, неожиданность в эпизодах. Поэтому в поэтической фактуре его сказания нет такого обилия повторов эпических формул, как, например, у Чачиякова или Савдина (седлание коня, облачение в доспехи, прощание с женой, народом, описание пути и т.п.). Калки некий текст в пределах жанра раскован и текуч. Даже постоянные эпические тирады, сказитель не преминет «разбавить» своими собственными добавлениями, от чего усиливается образность повествования, обретающая эпическую формульность. Особенность текста А. Калкина — колоритные портреты персонажей Нижнего мира. (У Чачиякова они тоже есть, но менее подробны, без детализации). Ср. у Калкина: описание облика Кан-Капчыкая - предводителя войск двух Мо-н-усов:Зарым учар ]аакту, Путкул учар кабакту, Межеликтий кулакту, Куу сопоктый тумчукту Агаш-таштый ¡одолу Аба}ыштый сагалдуКак мандайдьт ортозында Кара }акыс касту эмтир.

АБ., Т. X, с. 102-103С щекой, как половина водопада, С бровями, как целый водопад, С ушами, как холм,С носом, как гладкий сапог, С бедрами, как скалы [покрытые] лесом, С бородой, как непроходимая чащаС единственным глазом На середине его голого лба.

Базисный текст и наличие разновременных текстов этого же сказания от того же сказителя. Как быть? Публикация только базового текста значительно обеднило бы наше представление об эпическом знании сказителем этого памятника. Необходимо было найти способ отразить в избранном для издания тексте без монтировки все разноуровневые вариации, взаимодополнения и пробелы, которые содержатся в привлекаемых для сравнения текстах.

Для сказания «Очи-Бала», даваемого по записям 1987 г. (как базовый текст) постранично - в оригинале и переводе показаны отличные по сравнению с ней моменты другой целевой записи от А. Калкина (1984): вариации и дополнительные стихи приводятся постранично под чертой, а на полях знаком и соответствующими номерами обозначены стихи, отсутствующие в варианте, взятом для сравнения.

Для опубликованного текста «Кан-Алтына», записанного от Т. Чачиякова (1985 г.), такими же способами в оригинале и переводе демонстрируются расхождения базового текста с двумя другими записями (1965, 1987 гг.) от того же сказителя.

В результате такой работы в «Очи-Бала» под чертой представлено 451 стих разноуровневых вариаций - от эпизодов до лексических замен (всего их, конечно, больше), 394 дополнительных и 813 стихов, которые присутствуют только в «базовом» тексте.

В «Кан-Алтыне» параллельно с базовым текстом даются: 431 строка вариаций (в целом их тоже больше), 471 дополнительных и выявлено 353 стиха, присущих только записи, публикуемой целиком.

Эти же данные в таблицах:Сказания Кол-во стихов-вариаций Кол-во стихов-дополнений Кол-во стихов, которые есть только в базовом тексте«Очи-Бала» 491 394 813.«Кан-Алтын» 431 371 353Прокомментируем указанные цифры соотношения базового и сопоставленных с ним иновременных текстов конкретными примерами. В начале даем стихи (или стих) из базового текста, затем, как и в книге, под чертой приводим стихи вариаций (вар.) и дополнений (доп.) с отсылками на нумерации стихов основного текста.«Очи-Бала» (1987 г.)Напомним, что для сопоставления привлечен текст «Очи-Бала» в записи 1984 г.а) Вариации на уровне лексических замен:Иргеесинаг ийттер ичкен ийделу паатыр4 ст. 91 Могучие богатырки — у дверей их собаки кормились4Эшигине/г элдер ичкеп ст. 25У дверей их племена пили ст. 25* * *Сол карманына пу салганы Уч уйелу тогус айры Алтын сапту томрак-пычак 17ст. 328-330В левый карман сунула С тремя гнездами, с девятью лезвиями С золотой рукоятью нож-складень 17ст. 328 — 33017 328-330 вар.: Тогус айры томрактыСол карманына салып турат.ст. 161-16217 вар. 328-330: С девятью гнездами ножВ левый карман засовывала. ' ст. 161-1624 91 вар: 4 вар. 91:б) На уровне художественной вариации - прием, в котором, как пишет A.B. Кудияров, «реализуется традиционная склонность певцов и сказителей выражать каждую особо значимую мысль или художественную подробность последовательной и неоднократной передачей его различными словесно-поэтическими средствами» [50, с. 115]Э-э-э, о-о-о! Очы-Jeepen канатту адым Альт колын алынбады, Кийин пудын перинбеди, Сол кулагын солый салып, 1880 Ол алтайды тындай перди,Он- кулакты олый салды, Кан-Алтайды тынгдалап, Тура ла тушуп пу ла кайтты 73.ст. 1877-1883Очи-Дьерен, мой конь крылатый, Переднюю ногу не стал поднимать, Заднюю ногу не стал подтягивать, Левое ухо налево повернув, В тот алтай стал вслушиваться/ Правое ухо направо склонив, В Кан-Алтай вслушиваясь, Вмиг остановился".ст. 1877-1883731877-1883 вар.: Отус jepde ол уйелуКара тайка колтыгында Очы-JeepeH онын ады А}ыктанып тура туитги. Алын колын алынбады, Кийин пудын тебинбеди. Эки mytreü кара кози Тен-ери когип чин-деп mypam, Эки myireü кайчы кулак Jepduir алдын тын-дат турат.ст. 118—1127Э-э-э, о-о-о!188079 вар.: 1877-1883 В подмышках черной горы С тридцатью суставами Ее конь Очи-Дьерен, [На месте] застыв, стал оглядываться. Передних ног не поднял, Задними ногами не стукнул. Два одинаковых черных глаза его В синь неба всматривались, Два одинаковых его уха-ножницы В глубь земли вслушивались.ст. 118-1127* * *Очы ла JeepeH ол dop am Энтр чолмон пу полуп корунер, Очы-Бала тенериде Сегисту ай полуп корунер.149ст. 3471-3474Конь Очи-ДьеренВечерней звездой будет казаться,Очи-Бала в небеЛуной восьмого дня будет казаться.149ст. 3471-3474и« 3471.3474 вар.: Паатыр кызым Очы-БалаТе/гериде сегисту ай полгон, тежет. Э/гир чыгар э/л/р чолмон Очы^еерен ады тежет.ст. 3041-3044149 вар. 3471 -3474: Луна восьмого дня новолуния [Это] богатырка, дочь моя Очи-Бала, говорят. В сумерках вечерняя звезда -[Это] конь ее Очи-Дьерен, говорят.ст. 3041-3044в) Емкие вариации с различающимися деталями:1985 Алтан кулаш ак улдусин Очы-Бала ондор муус Пу ла эдип кубултала, Jeepeu атка первый кайтты. Jemen кулаш кок)ыдазын 1990 Сол дор муус пу ла эдип кубултала, Jeepeu атка эмди ле перди.771985 Шестидесятисаженный белый меч Очи-Бала в правый рог Вмиг превратила, Рыжему коню подала. Семидесятисаженное синее копье 1990 В левый рог вмиг превратила, Рыжему коню подала.77771985-1990 вар.: Алтан кулаш ак улдусин77 вар. 1985-1990: Шестидесятисаженную белую саблю12901285Айга-кунге ]аный тутты, Алмыс полот улусинек Кунник кози чалып турды. Jemen кулаш кок jbidadbi Айга-кунге janun тутты, Ушпа кара ол judadaw Кунник кози чалып турды. А к улдусин салып перди, Кок jыдазын ¿олоп перди.

12851286Об луну-солнце отточила -От неломающейся булатной сабли Глаз солнца заискрился. Семидесятисаженное синее копье -Об луну-солнце отточила — Глаз луны засиял.

Белую саблю перед конем положила, Синее копье (к коню) прислонила.

Дополнения — также разноуровневые, причем, частотность и объем их идет по нарастающей к концу эпического повествования. В них представлены детали, усиливающие контрастность образов, новые подробности в характеристике персонажей, в описании охоты, поединков и т.п. - приведение такого рода материала под чертой, естественно, значительно расширило наше представление о содержании рассматриваемого эпоса. Ср.: а) Алтай устин чшгдеп перди2'.ст. 391В поверхность Алтая стала взглядываться2|.ст. 391391 кож.: Орчылшгустин чындеп кдрди, Тен-ери тдсин щыктады, Телекей кенгин тьпгдады.ст. 248-2502,Доп. к 391: Во всю Вселенную стала вглядываться, В небесный свод стала всматриваться, В просторы Вселенной стала вслушиваться, ст. 248-250б) Эскирер айдын- уч эскиде Ойто ло кайра }анарга Очы ла Бала шыйдынды50.ст. 1148-1150На третий день ущербной луныВозвращатьсяОчи-Бала засобиралась50.ст. 1148-1150■"'1150 кож.: Алтын ташту пий Алтайдснг Айлына катап jaныn./адат. Кумуш ташту кин Алтайдан-Куркуреген келип ]адат.ст. 696-6995"Доп. к 1150: От златокаменного господина Алтая Снова домой возвращалась. Из среброкаменной пуповины Алтая С шумом она приближалась.ст. 696-699в) [ Очы-Бала ]Зусин-пажын сыймай тутуп, Кщудутъигкара талайыПкайнап аккан -А к тар малдът суузыны -Пу талайдан']унундь?//ст. 911 —914[Очи-Бала]Лицо-голову размяла, В бурлящей черной реке Кадьуту -Источнике ее табунов и стад -В этой реке искупалась40. // ст. 911 - 914Очы-Бала ол талайга Ончо бойын }унуп турат. Зунун алып, кбрбр ползо, Кучтен артык куч кожултыр, И идее артык ийдё кожултыр. Кочу к пойы су-алтындый, Кдгус пойы су-мдн-ундий. Кирбиги онын алтын путкеи, Киндиги онын- туйук путкен, Осдктдри полот путкен, Очи онын- таштанг путкен. Атту-чуулу паатыр кысчак Кара тайка[ны] атам теген. Кату ]арды энем теген, Элежейге малы путкен, Ээн ]ерге пойы оскон, Озогызынан- он артык: Отко салса, куйбегедий, Эртеесинен эки артык:^Икож.:14251430Jyyea кирзе, длббгддий.ст. 1421-144040 Доп. к 914 Очи-Бала в этой реке Всю себя искупала, Когда искупалась, увидела: К силам ее сила прибавилась, 1425 К мощи ее мощь прибавилась.

Ягодица ее - сплошь из чистого золота, Груди ее - сплошь из чистого серебра, Ресницы ее от рождения золотые, Пуп ее от рождения без впадины. 1430 Все внутри нее [будто] из стали сотворено,Горло ее [будто] из камия сотворено. Славная девочка-богатырка Черную гору отцом называла, Отвесный яр матерью называла, 1435 Табуны ее для вечности возникшие,На земле без хозяина сама появившаяся. В десять раз лучше прежнего стала: В огонь бросишь ее - не сгорит. В два раза лучше ранешнего стала: 1440 В битву вступит она - не погибнет.ст. 1421-1439г) В базовом тексте более полно представлен сюжет поединка двух быков - синего, стерегущего подходы к владениям Эрлика, и рыжего быка, в которого обернулся конь богатырки-девы. Но в этом тексте отсутствует характерный для калкинских сказаний мифологический мотив, которым он обычно завершает эпизод или составной сюжет, или в целом все сказание. Он имеется в привлеченной записи. Мотив, приведенный ниже, несколько по-другому ассоциируется со многими народными мифами, в которых говорится о том, что горы - это уснувшие алтайские богатыри (или богатыри, до сих пор охраняющие Алтай).

Кара тайка колтыгында кулуп салган.Н Кок пука огыргылап, Мыстагылап, jada перди. 84 ст. 2140В подмышке черной горы связанный лежал, // Синий бык, рев издавая, Мыча, остался84.ст. 2140Семтейген длон- joK, Селмейгедий тдндсдк joK, Кок jbiMbvim тайка болуп, Кок пуканын куу сддги Кдрунип анда артып калды. Эки туней кара кдзи Эки колдор полуп калды. Пу ла тайка пойы тезе, Пука чылап, nycman jadap, Пуура чылап, огур турар Пуудак-}еткер полуп артты. Эки туней опын мууси -Ээчий-теечий эки ыйык Эмдиге анда суурейишет, Эки туней ол кулагы Карчый-терчий каталыжып, Канча пдлук ол учарлу Кайалар полуп, содойыжат. Кок ло }ымылт ол тайкаа Кдрунип киши эм чыкпаган, Эки туней кара колгб Эмдиге балык ол путпеген. Эки туней ол кайанын Эдек пойын анбаспаган.

84 Доп. к 2140: Взъерошенной травы нет, 2890 Взлохмаченной кочки нет Такой синей скользкой горой Серые кости синего быка, Виднеясь, лежали. Два одинаковых черных его глаза 2895 В два озера превратились.[Сам же бык] горой,Мычащей, как бык,Ревущей, как верблюд,Смертельной преградой стоять остался.

84 2140 кож.: 289028952900290529102900 Два одинаковых его рога Друг за другом [стоящие] две вершины -До сих пор там возвышаются. Два одинаковых его уха, Крест-накрест сложенные, 2905 Как утесы с водопадами,[До сих пор] там торчат. На [эту] синюю скользкую гору Человек не поднимался. В двух одинаковых черных озерах 2910. До сих пор рыбы не заводились.

По подножью двух одинаковых утесов [До сих пор] зверь не ходит.* * *Отсутствия — то есть то, что в базовом тексте слева на полях отмечено знаком и указаны цифры стихотворных строк. Это означает, что указанные при этом знаке строки есть только в этом, публикуемом базовом тексте. Например:а) более колоритно представлен разорительный поход войска Кан-Таадьы-Бия на земли Очи-Бала:5591-597 Зеесезин}емиргеп,Зети кунге «}уулаган». Коозозын кодоргон, Тогус конок щуулаган», 595 Ак тар малын пактырган,Албатыды пийлеген, Ол]осына пашкарган.Н5591-597 Мшистую землю [богатырки] разоряя, Семь дней [это войско] так «воюет». Назем разбрасывая, Девять дней [это войско] «воюет», 395 Белый скот захватив,Народ покорив, В плен уводить готовятся//б) Развернутое описание коня богатырки, который является также главным персонажем в эпосе «Очи-Бала».

Вроде бы и в том, и в другом тексте описания коня сходны, и нет нужды приводить тексты «отсутствия». Но такая собирательная емкость в обрисовке коня достигнута только в базовом тексте. В приведенном отрывке каждое слово имеет не только глубинный смысл, но и несет огромную эмоциональную нагрузку — она исходит от нескрываемого любования сказителем прекрасным обликом коня девы-богатырки, созданным в эпосе. И это, пожалуй, лучшая характеристика богатырского коня в алтайских сказаниях, а потому она приведена полностью, и тем самым мы лишаемся возможности продемонстрировать под чертой не менее интересные, художественно выразительные примеры текстов, где такие описания отсутствуют.

У-у-у1615160015901595^ 51589-1641[ Очи-Бала ]Алтын уйген алала,Чанкырада силкиди, —Очы-jeepeH эр]инеПийелеген пу келди.

1уучыл кыстып пу адыСуудан }анбас }угурук,Туу кийиктен]айалгап,Суу jелбистен путкен мал,Jcui куйругы ]алкындый,1алтырашкан подолду.

Паш тар пели тайгадый,//Мызылдаган пу турду.

Очы-JeepeH spjuneОт-]албыштый кдрунет.

Торт туйгагы пу мынынТорт алтайдын куски тажы кеберлу.НJan куйругы ¡алкын кепту.

Азулудан Очыла JeepenАлын колы казалаган,Кийин пуды пийелеген,Тогзон эки кыл уйазыТорсыгына о л чарчалган,Jemen эки чанкы ]алы Тизе köckö пу ¡айылгац, Атанатаноп)анында Айтшгмалу, 1615 Камчыла салар ол jaiibitidaКун такмалу. Эки ле туней кайчы кулак Teirepuuuir агы-когип Ары-пери селип турды. 1620 Эки ле тупей кара косиКарык туткан ай кеберлуН Айлаиышып турар полды. Суу )елбистен ады путкен Ай ксшатту jeepeu am 1625 Алтайды алты айланган —Алтан jaan пу тайкадъж Ажузын узе пулер.И Jep-meKepu jem[u] айланган Jemen jaan пу талайдык 1630 Кечузин пастра пулер.Jaan тайка пу ашказын, Арыбаадый-]обобоодый, Jaan талай пу кечкесин, Тайкылбаадый, ]ыгылбаадый. 1635 Апгту-чуулу jeepeu адымПщелеген турбай кайтты. Зал-куйругы jaübui турды, Пажы-коси ойноп турды. Эки кайчы пу кулагы 1640 Текеридик агы-когинАры-пери солуп турды.НПеревод:[Очи-Бала]1589-1641 (После этого) золотую узду взяв, 1590 Потрясла, рассыпчатый звон издавая,Конь-эрдине Очи-Дьерен, Легко ногами перебирая, примчался.

У этого коня воина-девы, Скакуна перед речными [преградами]не отступающего, От горных зверей рожденного, У коня, духом воды ниспосланного, Грива и хвост, будто молния, Сверкали.

Голова и спина, будто высокая гора// Блестели.

Очи-Дьерен, драгоценный конь -Будто огонь-пламя, Четыре копыта его -Зеркальные камешки четырех[сторон] Алтая// Грива и хвост его - молнии. Очи-Дьерен, [конь] из клыкастых, Передними ногами перебирает, Задними ногами приплясывает, Хвост в девяносто две пряди О щетки бился,Грива в восемьдесят две косичкиДо глаз колен ниспадала,С той стороны, где садятся, —Лунноподобное тавро [у него],С той стороны, где бьют плетью, Солнцеподобное тавро.

Два его одинаковых уха-ножницыНа небе бело-синие [облака]Туда-сюда разгоняли.

Два одинаковых черных глаза его,Как луна при затмении, //Поворачивались.

Духом воды ниспосланный коньЛунокрылый рыжий конь [богатырки].

Шесть раз Алтай объехал У шестидесяти высоких горНа всех перевалах побывал //Семь раз землю-небо объехал У семидесяти глубоких рек1630 Все броды изведал!Когда переваливал высокие горы, Усталости не испытывал, Когда переходил глубокие реки, На скользких (камнях) не падал. 1635 Славный мой рыжий конь,Ногами перебирая, стоял. Грива и хвост его ниспадали, Голова-глаза его играли. 1640 На небе бело-синие [облака]Туда-сюда разгоняли.//в) Совершенно новые подробности содержатся в эпизодах, типичных для всех разновременных текстов этого сказания. Таковы, например, в изображении отрицательного персонажа Кан-Таадьы-Бия, змеи, выползающие из его носа. А в эпосе под ними чаще всего подразумеваются дочери подземного владыки Эрли-ка. Ср.:52691—2701 Полчок кара пу балаКор отурар пу полгозын,// Кан- Таа]ы-Бий кааным [ньиг] Тумчугьшыгг онуйдинен 2695 Тогзон кулаш корон сарыПу ла ]ылан чыгала, Он- кулакка пголголды.11 Тумчугынын солуйдине/г Зетен арчин корон сары 2700 Пу ла }ылан чыгала,Сол кулакка толголды.Н5691 —2701 Пухленькая, смуглая девушка [Очи-Бала] Стала смотреть: //2694 Из правой ноздри2693 Кан-Таадьы-Бия каана моего,2695 В девяносто саженей ядовито-желтая Змея выползла,Правое ухо [каана] обвила.//Из левой ноздриВ семьдесят аршин ядовито-желтая 2700 Змея выползла,Левое ухо [каана] обвила.//г) Только в базовом тексте сказитель весьма интересно описал как в трех мирозданиях была воспринята гибель враждебного каана, от которого исходило все зло на земле:ж 3330-3337 «Калак!» теген кыйгызы Эрлик-пийге угулду, «Калак!» теген ый-сыгыды Тенериге угулду. Алтыы ороон калыгы Алан кайкап чочыды. 3335 Устии ороон калыгыУч андаиып ойгонды.Н3330-3337 Его крик «Калак!»Эрлик-пий услышал, Его плач «Калак!» Небу было слышен. Народ Нижнего мира 3335 От испуга вздрогнул,Народ Верхнего мира, Трижды перевернувшись,проснулся.//«Кан-Алтын»Здесь, в отличие от «Очи-Бала», для сравнения с базовым текстом (II запись, 1985) привлечены записи: I, 1965 и III, 1987 г. Поэтому под чертой указаны римской нумерацией эти два текста. В целом во всех трех текстах совпадает общая последовательность всех частей основного сюжета, обнаруживаются незначительные расхождения в изложении эпизодов, в характеристике персонажей, в описаниях препятствий на пути богатыря и т. п.

9. Заказ 3763-129Каждый текст имеет свои достоинства, и в этом смысле содержит важные элементы для взаимных их дополнений. Например, в тексте 1-й записи наиболее полно раскрыты причины тех или иных поступков эпических героев: почему Кан-Алтын, узнав о приближении врага к его землям, не вступает в сражение, а едет домой; куда и почему исчезли сто Ак-Баатыра из своих владений. Кроме того, в этой записи наиболее полно и с большей частотностью представлены постоянные формульные стихи о золотом столе, о выезде богатыря, о состоянии природного и животного мира в момент поединка, возвращении богатыря. Во II и III записях эта частота и полнота несколько снижены. В них есть свои существенные различия: например, в III записи несколько по-другому описаны захоронение приемного сына Кан-Алтына и рождение его собственного сына в отсутствие богатыря. Преимуществом текста II (опубликованной) записи является то, что в ней полнее и в художественном отношении более образно представлены многие моменты в таких сюжетах и эпизодах, как пребывание богатыря на родовой горе, его сражения с Дьек-Дьыланами, с двумя Кю-лер-каанами и особенно с семью шулмусами, а также пребывание богатыря на земле повергнутого им противника.

Парган изи, парган jepu, Пилдирбес полуп, табылбай калт»и\ ст. 2181-21872180 «Единственный сын наш исчез. Червь ли, его прихватив, В Нижний мир уполз -Дознаться не смогла, — говорит, -Птица ли, [его в клюве] зажав, В Верхний мир улетела -2185 Дознаться не смогла, — говорит. -Следов, ведущих к месту куда ушел, Не оставив, сгинул»111.ст. 2181—218742 802 вар.: 42 Вар. 802:111 2180-2185 вар.: «Ай канатту куш тиштетт, Айга чыкканын пилбедим. Аиры тилду курт тиштенип, Зерге киргепин пилбедим».I, ст. 2712-2715.«7ömöh полуп,Алтыы ороонго парган изи joK, Öpö полуп,Устии ороонго чыккаи изи joK».III, ст. 2227-2230.

111 Вар.2180-2185: «Птица ли с луновидными крыльями,[его] в клюве держа, К луне поднялась — я не вызнала. Червь ли с раздвоенным языком, [его] ухватив, В землю уполз - я не вызнала».I, ст. 2712-2715«Вниз,В Нижний мир, уходящих следов нет, Вверх,В Верхний мир, поднимающихся следов нет». III, ст. 2227-2230в) Вариации с различающимися деталями:Эн jaau А к паатырды Кур коксин кулер окло Откуре адып койгон. 171ст. 3683 - 3685[Это лежит] самый старший Ак-богатырь -Мощная его грудь бронзовой стрелою Насквозь простреляна171.ст- 3683 — 3685171 3683-3685 вар.: Кур-коксип темир оклоАды-пойыла адып салыптыр.

Октьпг onmÖH ордынап Ай-кун откуре тий jadam.I, ст. 4877-4880171 Вар.3683-3685: [Одной] железной стрелой мощная грудьКоня и его [богатыря] насквозь простреляны были. В том месте, где стрела прошла, Луна-солнце светили.I, ст. 4877-4880Köp-коксин кулер окно Откуре адып салган. А ткан октьпг ордынан Ай-кун тий jadap полтыр.III, ст. 4036-4039Бронзовой стрелой его мощная грудь Насквозь была простреляна. Через отверстие, стрелой пробитое, Луна-солнце светили.III, ст. 4036-4039Дополнения. Привлеченные для сравнения записи нередко содержат важные моменты, которые позволяют прояснить «затемненные» места - причинные связи в эпизодах, раскрывающих основной конфликт эпоса. Остановимся на двух примерах. В базовом тексте красочно описаны сборы и выезд богатыря Кан-Алтына в родовые места, на поклонение священной горе Ак-Сюмер — «отцу» и священному озеру Ак-Сют - «матери» богатыря. Во всем великолепии представлена эпическая картина пребывания Кан-Алтына на этих священных местах и его игра на шорах:Алты кырлу алтын шоорын альт чыгат, Айга уулап тартып ийет -Ай]абызап келгендий подоло перет.

260 Jemu кырлу jec шоорын кодорып алат, Кунге уулап тартып jypem -Кун jабызап келген кебеделду полот.

Золотой шор свой с шестью суставами достает, К луне направив, играет -Луна будто бы приопустилась.

260 Медный шор свой с семью суставами достает, К солнцу направив, стал играть -Солнце будто бы прио пустилось.

Звуки шора услышали Уч-Курбустаны Верхнего мира, Кю-лер-кааны в Среднем мире и Эрлик в Нижнем мире. С этого момента начинается борьба за обладание шорами. На обратном пути конь предупреждает богатыря не только о коварных замыслах Кюлер-каанов и Эрлика, но и о том, что первый из них уже послал войско в сторону владений Кан-Алтына. Дальнейшее поведение богатыря понятно лишь алтайцам. Возможно, поэтому сказитель во всех трех вариантах говорит о намерении богатыря упредить вступление противника на его земли:Не де полтон ползо - тийт. — А к малымды уркутпейтем, Арка-}онымды чочытпайтам. 5ер ортозына удура ]едип, Кдрбрим, сени, та/гманы» — тийт2$.ст. 466 — 470470 Будь что будет, — [он] говорит, — Белый скот свой вспугивать не хочу, Свой народ-опору тревожить не хочу. На середине пути встречу Тебя, злодея, и посмотрю», — говорит25.

Дополнение, т.е. объяснение, почему он сразу не ринулся навстречу противнику, находим в 1-й записи:25 470 кож.: Ок-саадагым пойымда ползо, Сее, тан-ма, удура парып, Коружер эдим» — тийт.I, ст. 504-513:5Доп. к 470: Если бы были при мне лук-стрелы, На тебя, злодея, навстречу выехав, Я поглядел бы», — говорит.I, ст.504-513Становится понятным: выезд на поклонение к родовым местам и отправление на битву диктуют герою разные поведенческие нормы. Более существенно это проясняет савдинский текст: в нем супруга богатыря - эпический образ ясновидящих жен — предугадала, что богатыря ожидает битва с двумя Кюлер-каана-ми, а потому провожая супруга, онаАры ла кбруп ыйлай салат. Пери ле коруп каткыра салат, о-о-оМНЭ-26, ст. 348 - 349Туда (от мужа) отвернувшись, плакала, Сюда (к мужу) повернувшись, смеялась, о-о-о МНЭ-26, ст. 348 - 350Так выражена в эпосе этика поведения женщины, провожающей мужа в путь — не огорчать его перед дальней дорогой. Но в то же время жена «вооружила» мужа: тайком положила в его седельные сумины альчик, в который превратила боевое снаряжение богатыря. Всего этого нет в чачияковских текстах.

Далее снова совпадения: конь предупреждает хозяина о том, что войска двух Кюлер-каанов «До середины пути еще не дошли / К дальним владениям еще не вышли» (см. подробно в Приложении, позиции 27-29). Кан-Алтын, еще не зная об «альчике», сетует, как и в тексте Чачиякова: «Если бы я взял с собой, I Непробиваемые доспехи.» Конь подсказывает, чтобы он достал «альчик» и встряхнул его. Когда богатырь исполнил совет, то:Кбб-куйак кийими Куу корум кбчблб перди. И-и, ]айлазын! О-о-о, Арыскандый ок-саадагы Эмди ле кбчблб пу перди.

МНЭ-26, ст. 999 - 1002Панцирная одежда егоСловно россыпь камней [к ногам] придвинулась И-и, дьайлазын! О-о-о, Лук [и] стрелы его,Словно скалистые горы, [к нему] придвинулись.

Теперь Кан-Алтын вступает в битву вооруженным, а в текстах Чачиякова он спешит домой, чтобы вооружиться для битвы.

Как видим, савдинский текст значительно проясняет содержание сказания, заполнил нишу «затемнения» в трех чачияков-ских вариантах.

Второе существеное дополнение касается причинных связей в поведении эпических персонажей - ста Ак богатырей, Кан-Алтына и его сына —в эпизоде борьбы с семью шулмусами. Преимущество публикуемого нами чачияковского варианта по сравнению с двумя другими записями от него же и от Савдина состоит в том, что в нем дано последовательное и детальное описание поединка Кан-Алтына и его сына со всеми семью шулмусами. Это же самое, например, в III записи представлено лишь в двух поединках, а битва с остальными предстает в резюмированном виде: так были уничтожены остальные пять шулмусов.

Не ясной оставалась причина отсутствия в своих владениях ста Ак богатырей. И объяснение этому найдено нами в I записи:3612 кож.: Jepduir устин jeetanen jyrmaH,Алтайдын- устин акалап ту ткан. Акту janmau албатынык]00жозип Албанбыла плаап алар, Акмалын айдап алар, Тегии janiKan каандарды Тепсеп, ол]олоп-]уулап jypep Jemu mytreü JeeK кара шулмустып Келип]'атканын пилеле, Jyc ту ней А к паатыр Удра парганы ол полуптыр.I, ст. 4797-4807Доп. к 3612: [Эти шулмусы], на земле вредя, [всех] глотали, На Алтае над всеми властвовали, Имущество честно живущего народа Силой забирали, Белый скот его угоняли, На мирно живущих каанов, Чтоб их покорить-разорить, войной ходили. Узнав о приближенииСеми одинаковых прожор - черных шулмусов, Сто одинаковых Ак богатырей Навстречу им выехали, оказывается I, ст.4797-4807В последующем изложении все тексты Чачиякова опять совпадают по всем эпизодам: сто лет прошло, как уехали сто Ак богатырей воевать с семью шулмусами. На поиски их пустился Кан-Алтын, а по его следу выехал Алтын-Топчи, — сын богатыря, родившийся в отсутствие отца. Он застает битву младшего из ста Ак богатырей с пятым шулмусом, Кан-Алтына — с шестым. Подоспевший Алтын-Топчи вступает в поединок с седьмым шулмусом.

В разных вариантах эпоса «Кан-Алтын»—в каждом из них — есть что-то новое, существенное на уровне уточнений, нюансов, например, в поведении эпических героев. Вместе с тем некоторые архаичные детали встречаются все реже. Например, эпическая формула о застегивании нарезных пуговиц на сапогах героя:Алтан эки казыра тишту Алтын сопок алып кийет "2.ст. 2210-2211С шестьюдесятью двумя острыми зубцами Золотые сапоги натягивает"2.ст. 2210-2211"12211 кож.- Тизе пойдогг каду топчы Кадей тутуп топчутйт.I, ст. 2738-2739112 Доп. к 2211: На коленях острые пуговицы,Втыкая их [в петли], застегивает.I, ст. 2738-2739В базовом тексте часто упоминается, как после и возращения домой из очередного выезда и после трапезы за «золотым столом» Кан-Алтын587 Уч путту таш ширеезине jadun,588 Айбыстанык¡абыпып,589 Уйуктап jada перет.

587 На каменном треногом ложе588 Спать ложится,

Заключение диссертации по теме «Фольклористика», Казагачева, Зоя Сергеевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.292

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Казагачева, Зоя Сергеевна, 2002 год

1. Азбелев Н. С. Основные понятия текстологии в применении к фольклорному материалу // Принципы текстологического изучения фольклора. - M.-J1. 1966. — С. 260—302.

2. Алексеев Н. А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Отв. ред. И.С. Гурвич.—Новосибирск, Наука, Сибирское отд-ние, 1984 г.— 232 с.

3. АрбачаковаЛ.И. Текстология шорского героического эпоса. Отв. ред. Е. Н. Кузьмина. - Новосибирск, Наука, 2001 — 158 с.

4. Баскаков Н.А.К проблеме китайских заимствований в тюркских языках // Turcica et Orientalia. Studies in honour of Gunnar Jarring oh his eightieth burthday 12 october 1987. Swedish Research Institute in Istanbul Transactions. - Vol.1. - P. 1.-7.

5. Бичурич Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1, Ин-т этнографии им. H. Н. М-Маклая, М.Л.: 1950 — 380 с.

6. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Ш.Приложения. М.-Л.: 1953-322 с.

7. Бутанаев Н.Я. Вооружение и военное дело хакасов в позднем средневековье (по материалам фольклора) // Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1981.-С. 188-197.

8. Вербицкий В.И. Алтайские инородцы / Этнограф, отд. Имп. общ-ва любителей естествознания и антропологии, состоящий при Моск. Ун-те. - М.1893. - 386 с.

9. Владимирцов Б.Я. Монголо-ойратский героический эпос. -Пг.;М., 1923.- 255 с.

10. Гаджиева Н.З. Тюркские языки // Языки мира. М.: «Инд-рик», 1997. — С. 17-34.

11. Гарф Анна. Ийт Кулак - Собачье ухо// - «Павел Кучияк». Воспоминания. Дневники. Письма. Сост., ред., прим. З.С. Каза-гачевой. Горно-Алтайский НИИ истории, языка и литературы. -Горно-Алтайск, 1979- С.52-71.

12. Гацак В. М. Текстология фольклора // Восточнославянский фольклор. Словарь научной и народной терминологии. — Минск. 1963.

13. Гацак В М. Отбор текстов и правила перевода. // Гацак

14. B.М. Восточнороманский героический эпос: Исследование и тексты. - М.: Наука, 1967 - С.219-221.

15. Гацак В.М. Эпический певец и его тексты // Текстологическое изучение эпоса» — М. 1971. — С. 109-147.

16. Гацак В.М. Проблема фольклористического перевода эпоса. // Фольклор: Издание эпоса. - М.: Наука, 1977 - С. 182-196.

17. Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени. — М.: Наука, 1989.- 256 с.

18. Гацак В.М., Деревянко А.П., Соктоев А.Б. Фольклор народов Сибири и Дальнего Востока: Истоки и традиции. // Эвенкийские героические сказания. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ие,-1990.-С. 10-71. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).

19. Гацак В.М. С.С. Суразаков и его труд об исторической поэтике алтайского эпоса. // Кан-Алтай. (Фонд им. С.С. Сураза-кова.) - ГорнотАлтайск, 1996. № 3 (11). - С.6-8

20. Гацак В. М. Теоретическое постижение многомерности фольклора // Современная-$н6>логия: теория и практика. — М.: «Наследие», 1997. — С. 103-112.

21. Гацак В.М. Некоторые опыты текстологии фольклора. // Наука о фольклоре сегодня: междисциплинарные взаимодействия. - М.: МГУ, 1998.- С.24-30.

22. Гацак В.М., Казагачева З.С. Из архива С.С. Суразакова. // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока./ Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького.; ГАНИИИЯЛ. -Горно-Алтайск: Алт.кн.изд. - С.301-333.

23. Гацак В.М., Казагачева З.С. Текстологические принципы и процедуры издания. // Алтайские героические сказания: Очи-Бала, Кан-Алтын, — Новосибирск, Наука. Сиб. от-ие, 1997. —1. C.71-78.

24. Грамматика алтайского языка. Составлена членами Алтайской миссии. - Казань. Университет, типогр. 1896. — 290 с.

25. Гухман М.М., Мелетинский Е.М., ЭткиндЕ.Г., Ярцева В.Н. Виктор Максимович Жирмунский (1891 -1971). // Philologica Ин-т языкознания АН СССР - Л.: Наука, 1973, - С.3-35.

26. Дыренкова Н.П. Материалы по шаманизму у телеутов. // Сб. МАЭ. - М., 1949. Т.10. - С.107-190.

27. Еркинова P.M. Материалы Г.И. Чорос-Гуркина по алтайскому шаманству (Из фонда Республиканского музея им. A.B. Анохина). // Кан-Алтай. (Фонд им. С.С. Суразакова). - Горно-Алтайск, 2000, № 18. - С.14-21.

28. Жирмунский В.М. Сказания об Алпамыше и богатырская сказка, —М.: Вост. лит, 1960. — 333 с.

29. Казагачева 3. С. «Алтай баатырлар» - издание алтайского эпоса. // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока/Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького; ГАНИИИЯЛ: Отв. ред. В.М. Гацак. - Горно-Алтайск: Алт.кн,-изд., 1986. - С.234-344.

30. Казагачева 3. С. Текстология и конкретно-этническая поэтика. // Алтай и тюрко-монгольский мир. Матер, научн. конф. ГАИГИ: Отв.ред. Т.М. Садалова. — Горно-Алтайск, 1995 - С. 3-7.

31. Казагачева 3. С. Сказитель - алтайская фольклористика -современность // Кан-Алтай. (Фонд им. С.С. Суразакова.) - Горно-Алтайск, 1995, № 1/5. - С.6-9.

32. Казагачева 3. С. К итогам фольклорных экспедиций 80-97 гг. // История, культура народов Саяно-Алтая: в прошлом, настоящем, будущем. /Матер, межд. научн.конф. / Горно-Алт. гос.университет. Отв.ред. Н.С. Модоров. - Горно-Алтайск, 1998. -С.116-119.

33. Казагачева 3. С. Заметки об особенностях эпического языка сказителей. // Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность. Материалы научн. конф. /ГАИГИ, Буддийское религиозное общ-во «Ак-Буркан». - Горно-Алтайск, 1999. - С.54-70.

34. Казагачвва 3. С. Записи и публикации героического эпоса алтайцев. Заметки текстолога. //Алтайская филология. ГАИГИ, Горно-Алт. гос.университет. Отв. ред. А.Т. Тыбыкова. - Горно-Алтайск, 2001.- С. 172-187.

35. Казагачева 3. С. К вопросу о «Дьангаре»//Газ. «Звезда Алтая» от 13 октября 1981 г.

36. Калачев А. Поездка к теленгитам на Алтай. // Живая старина, вып. 3-4, СПб, 1896. - С. 482-483.

37. Калачев А. Былина об Алтай-Буучае. // Живая старина. Вып 3-4, СПб, 1896. - С.492-499.

38. Каташев С.М. Поэтика алтайского героического эпоса. // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока./ Инт мировой лит-ры им. A.M. Горького; ГАНИИНЯЛ. Отв. ред.

39. B.М. Гацак - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1986. - С. 161-168.

40. Каташев С.М. Особенности напевного и речевого стиха алтайского героического эпоса// Фольклорное наследие Горного Алтая. ГАНИИИЯЛ - Горно-Алтайск, 1989. - С.72-81.

41. Каташев С.М. Алтайский героический эпос. Вступ. ст.// Алтайские героические сказания: «Очи-Бала», «Кан-Алтын». Отв. ред. В.М. Гацак. - Новосибирск, «Наука», 1997. С. 11-46.

42. Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. — М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 642 с.

43. Кондратьева Н.М. Скотоводческие заговоры теленгетов. Автореф. диссер. на соиск. уч.степ. канд. искусствоведения -Новосибирск. 1996.- 20 с.

44. Конкашпаев Г.К. Название «Алтай»// Географические науки. Алма-Ата: Казах, пед. ин-т, 1974, - С. 48-49.

45. Кононов А.Н. Семантика цветообозначения в тюркских языках. // Тюркологический сборник. - М.: Наука. 1978.1. C. 159-179.

46. Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света. // Тюркологический сборник. - М.: Наука, 1978. - С. 12-Ю.

47. Коптелов А.Л. Н.У. Улагашев и его былины. // Н.У. Ула-гашев. Малчи-Мерген. - Ойрот-Тура. Ойротоблнациздат, 1947. -С. 3-16.

48. Коптелов А.Л. Н.У. Улагашев и ойротский народный эпос. //Улагашев Н.У. Алтай-Буучай- Новосибирск: Кн. изд.во, 1941. — С. 3-50.

49. Кудечина H.A. Значение слова бай в произведениях устного народного творчества. И Национальное наследие и современность. /ГАНИИИЯЛ. - Горно-Алтайск: Алт.кн.изд-во, 1984. -С.172-183.

50. Кудияров A.B. Проблемы изучения художественного стиля эпоса сибирских народов. // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока. / Ин-т мировой лит-ры им. А.М.Горького; ГАНИИИЯЛ. - Горно-Алтайск: Алт.кн.изд-во, 1986. -С. 114-150.

51. Кучияк П. В гостях у кайчи. // Октябрь, 1939, кн. 5-6, -С. 299-303.

52. Кучияк Павел. Воспоминания. Дневники. Письма./Сост., pea., примеч. З.С. Казагачевой. ГАНИИИЯЛ - Горно-Алтайск,: Алт.кн.изд-во, 1979-214 с.

53. Липец P.C. Образ баатыра и его коня в тюрко-монголь-ском эпосе. - М.: Наука, 1984. - 262 с.

54. Лихачев Д.С. Текстология (На материале русской литературы X—XVIII вв.) / Отв. ред. Г.В. Степанов. 2-е изд. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ие, 1983.-639 с.

55. Малое С.Е. Шаманский камень «яда» у тюрков Зап. Китая. // Сов. этнограф., 1947. № 1. - С.151-160.

56. Муйпгуева В. А. О некоторых духах бурханизма. //Проблемы изучения истории и культуры Алтая и сопредельных территорий. — Горно-Алтайск: «Уч-Сумер».-С.103-106.

57. Об основных принципах собирания и научной публикации эпоса народов СССР. Институт мировой литературы им. A.M. Горького АН СССР - М., 1958. - 8 с.

58. Основные принципы подготовки томов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Научный совет по фольклору СССР; Главная редакция серии «Памятники»,- Улан-Удэ, 1982. - 7с.

59. Петросян A.A. История народа и его эпос. Ин-т мировой литературы им. A.M. Горького АН СССР. Отв.ред. В.М. Гацак-М.: Наука, 1982.-С. 215.

60. Поездка на р. Чую д-ра Радлова в 1860 году. II Томские Губернские Ведомости, 1878, №46.

61. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. -СПБ, 1883, вып. 4.-944 с.

62. Потанин Г.Н. Казак-киргизские и алтайские предания, легенды и сказки. // Живая старина, вып. 2-3., за 1816 г. — Петроград, 1917.-С. 186.

63. Потапов А.П. Алтайский шаманизм. - Л.: Наука. Ленингр. Отд-ие, 1991.-320 с.

64. Потапов Л.П. Бубен телеутской шаманки и его рисунки. / /Сб. МАЭ.-М., 1949. Т. 10-С. 191-200.

65. Потапов Л.П. Героический эпос алтайцев. II Сов. Этнография, 1949. № 1.-С. 10-132.

66. Потапов Л.П. Древнетюркские черты почитания Неба у саяно-алтайских народов. // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-е, 1978. - С. 50-69.

67. Потапов Л. П. Конь в верованиях и эпосе Саяно-Алтая. // Фольклор и этнография: связи фольклора с древними представлениями и обрядами. - Л.: Наука. Лениград. отд-ие, 1977. -С. 164-178.

68. Потапов Л. П. Очерки по истории алтайцев. Ин-т этнографии им. H.H. М-Маклая. - М„ Л.: 1953. - 444 с.

69. Потапов Л. П. Андрей Викторович Анохин как исследователь шаманства у алтайцев. // Проблемы истории Горного-Ал-тая. ГАНИИИАЛ. Отв. ред. Ф.А. Сатлаев - Горно-Алтайск, 1987— С.138-151.

70. Пропп В.Я. Текстологическое редактирование записей фольклора. // Русский фольклор. Материалы и исследования. -М.-Л. 1956. Т.1. — С. 196-207.

71. Путилов Б.Н. Эпическое сказительство. Типология и этническая специфика. М. 1977. - 295 с.

72. Сагалаев A.M. и др. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вечный мир. Отв. ред. И.Н. Гемуев. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ие, 1988. - 224 с.

73. Сагалаев A.M., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд.ие, 1990. - С. 173-185.

74. Садалова Т.М. Понятие о трех мирах в алтайском фольклоре. // Кан-Алтай. (Фонд им. С.С. Суразакова). - Горно-Алтайск, 1995. №. 18.- С. 11-12.

75. Садалова Т.М. Завещаю тебе свой народ // Кан-Алтай. (Фонд. С.С. Суразакова). - Горно-Алтайск, 1996, №2/10 - С. 29.

76. СалшевГ.П. Горный Алтай вXVII-серединеXIX в.: Проблемы политической истории и присоединения к России. - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд.во, 1991. - С. 257.

77. Соенов В. И. Обзор вооружения и военной тактики кочевников Алтая в XIII—XVII вв. по материалам героического эпоса. // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. ГАНИИИЯЛ Отв. ред. A.C. Суразаков. - Горно-Алтайск 1994.-С. 176-187.

78. Суразаков С.С. Кайчы Н. Улагашев. - Горно-Алтайск: Туулу Алтайдын- бичиктер чыгарар издательствозы, 1961. - 356.

79. Суразаков С. С. Героическое сказание о богатыре Алтай-Буучае. Исследование и тексты. ГАНИИИЯЛ. - Горно-Алтайск: Кн.изд.во, 1962.- 177 с.

80. Суразаков С.С. Павел Васильевичле туштажулар. (встречи с Павлом Васильевичем. К 80-летию Кучияка).// Алтын-Кёл. № 1. - Горно-Алтайск, 1977. - 18-24 б.

81. Суразаков С. С. Об опыте работы над научным переводом алтайского героического эпоса «Маадай-Кара». П Фольклор: Издание эпоса. — М.: Наука, 1977. - С. 230-236.

82. Суразаков С. С. Калмыцкий «Джангар» и героический эпос алтайцев». // Проблемы алтаистики и монголоведения. Материалы научной конференции. - Элиста, 1974. - С. 74-78.

83. Суразаков С. С. К проблеме сравнительно-исторического изучения эпоса народов Сибири». // Основные проблемы изучения поэтического творчества народов Сибири и Дальнего Востока (материалы конференции). - Улан-Удэ, 1961. С. 78-87.

84. Суразаков С. С. О некоторых принципах перевода алтайского героического эпоса// Учёные записки Горно-Алтайского ГАНИИИЯЛ. Вып. XI. Отв. ред. П.Е. Тадыев. - Горно-Алтайск, Алт. кн. изд-во. 1974- С. 143-147.

85. Суразаков С. С. Биография сказителя А.Г. Калкина. // Маадай-Кара: Алтайский героический эпос / Зап. и подг. текста, пер., примеч. и прил. С.С. Суразакова; Вступ. ст. И.В. Пухова; Отв. ред. H.A. Баскаков. - М.: Наука, 1973. - С. 439-442.

86. Суразаков С.С. Алтайский героический эпос. Подготовка текста З.С. Казагачевой. Отв. ред. В.М. Гацак.-М.: Наука, 1985. 255 с.

87. Суразаков С.С. Из глубины веков. Сб. статей о героическом эпосе алтайцев. Сост. и ред. З.С. Казагачевой. Вступ. ст. A.A. Петросян. - Горно-Алтайск. Алт. кн. изд-во, 1982 - 143 с.

88. Суразаков A.C. Небесные кони пазырыкских вождей. // Археология Горного Алтая. ГАНИИИЯЛ - Горно-Алтайск, 1988г.-С. 3-31.

89. Сыченко Г.Б. Традиционная песенная культура алтайцев. Автореф. диссерт. на соиск. уч. степ, кандид. искусствоведения. -Новосибирск, 1998. - 28 с.

90. Твардовский А. Т. Письма о литературе (1930—70 гг.) - М.: Советский писатель, 1985. - 401с.

91. Толбина М.А. Некоторые особенности стиля сказочника. // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. ГАНИИЯЛ - Горно-Алтайск; 1994.-С. 169-175.

92. Радлов В. В. Предисловие/Образцы народной литературы тюркских племён, живущих в Южной Сибири и Дзунгар-ской степи. Собраны В.В. Радловым. 4.1. Поднаречия алтайцев, телеутов, черневых и Лебединских татар, шорцев и саянцев. -С-Петербург, 1866. - 419с.

93. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. Институт истории материальной культуры АН СССР. Отв. ред. А.П. Окладников - М-Л. Изд-во АН СССР, 1953 - 402 с. (с приложением иллюстраций)

94. Укачина К.Е. Алтайдын- ат-нерелу кайчызы Алексей Кал-кин керегинде сос. // Ай-Сологой ло Кун-Сологой. Тургузаачызы ла кире сос бичиген кижи К.Е. Укачина. - Горно-Алтайск: Туулу Алтайдын- бичиктер чыгарар издательствозы, 1989. - 312 б.

95. Худяков Ю. С. Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. - Новосибирск: Наука. Сиб. Отд-ие, 1991. - 186с.

96. Черемисина М.И. Служебное слово деп и формируемые им синтаксические конструкции (на матер, алт. языка). // Показания и связи в служебном предложении. Сб. научн.ст. - Новосибирск, 1997.-С. 4-31.

97. Чумакаева М. Ч. Согласные алтайского языка (на основе экспериментально-фонетических исследований). ГАНИИИЯЛ. Отв. ред. Е.И. Убрятова. - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1978,- 182 с.

98. Шейкин Ю.И. Алтайское эпическое интонирование. // В кн. Алтайские героические сказания. - Новосибирск: Наука, 1997. - С. 47-70.

99. Шинжип И.Б. Сказитель Алексей Калкин. (к 60-летию сказителя). Горно-Алт. НИИИЯЛ - Горно-Алтайск, 1987. -47 с.

100. Шинжип И.Б. 1айалталу Jairap баатыр. - газ. «Алтай-дын* чолмоны» от 18 ноября 1978г.

101. Шинжин И.Б. Алтайский эпос о Янгаре.//Литературоведение и история. Тез. докл. и сообщ. - Ташкент: ФАН., 1980. С. 111-112.

102. Шинжин И. Б. Алтайская версия «Джангара» (сюжет и композиция). // «Джангар и проблемы эпического творчества». Тез. докл. и сообщ. Международн. научн. конф. - Элиста. 1990 -С. 69-73.

103. ШинжинИ.Б. Кайчы А.Г. Калкин./Ред. С.М. Каташев. -Горно-Алтайск: Туулу Алтайдын- бичик чыгарар издательство-зы, 1984. - 145 б.

104. Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков. - Л.: Наука. Ленингр. отд. 1979. - 202 с.

105. Яимова H.A. Табуированная лексика и эвфемизмы в алтайском языке. Отв. ред. H.A. Баскаков. ГАНИИИЯЛ. - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1990. - 169 с.

106. Ямаева Е.Е. Алтайская духовная культура. Миф.-Эпос. Ритуал. ГАИГИ - Горно-Алтайск, 1998. - 168 с.

107. Ямаева Е.Е. Указатель персонажей алтайской мифологии. ГАИГИ. - Горно-Алтайск, 1998- 90 с.2 Тексты

108. Ай Соголойло Кун Сологой. Кайчы А.Г. Калкин. Бичикти тургускан ла кире cöc бичиген К.Е. Укачина. - Горно-Алтайск: Туулу Алтайдьпг бичик чыгарар издательствозы, 1989. - 351 б.

109. Алтай албатыныьг кожон"доры. История, тил ле литература аайынча научный шин-жу откурер ин-т. Тургузаачы ла кире cöc бичиген - Т.С. Тюхтенев. - Горно-Алтайск, 1972. - 2376.

110. Алтай алкыштар! Тургузаачылар: К.Е. Укачина, Е.Е. Ямаева; Кире cöc ло ajapyлap - Е.Е. Ямаеванынч - Горно-Алтайск: «Уч-Сумер», 1993. - 144 б.

111. Алтай-Буучай: Алтайский героический эпос./Пер. на рус. яз. JI. Пеньковского. // Героический эпос народов СССР. - М.: Худ. лит. 1975. -Т.1. - 416-480 с. - (Б-ка Всемирной лит.).

112. Алтайские сказки. Запись по памяти П. Кучияка, слышал от Бартаа Кучияковой. Вступ. ст. «Сказки алтайского народа» А. Л. Коптелова. - Новосибирск, обл. изд-во, 1937. - 317 с.

113. Алтайский фольклор. Материалы по чалканскому диалекту. Г-Алт. НИИИЯЛ. Запись, составление и перевод Е.П. Кан-дараковой. Вступ. статья М.Ч. Чумакаевой. - Горно-Алтайск: Алтайское книжное издательство, 1988. - 591с.

114. Алтын-Арыг: Хакасский героический эпос/ Зап., подг. текста, вступ. ст., пер. и коммент. В.Е. Майногашевой. Отв. ред. Н.В. Кидайш-Покровская - М.: Наука. 1988. - 413 с.

115. Алтын-Бизе / Зап. С.С. Суразакова от Е.К. Таштамыше-вой и вступ. ст. Пер. Г. Голубева. ГАНИИЯЛ. - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1965. - 128с. (на алт. и рус. яз.).

116. Алтын-Tyyjbi / Зап. П.В. Кучияка от сказителя Шонкора Шунекова. - Ойрот-Тура: ойротобланциздат, 1941. - 142 с. (на алт. яз)

117. Алтын-Туудьи. Пер. А. Смердова под ред. А. Коптелова. Вступ. ст. «Героический образ девушки» А. Коптелова. - Новосибирск, 1950- 108 с.

118. Аносский сборник / В записи Н.Я. Никифирова от сказителя Чолтыша Куранакова. Пер. Н.Я. Никифирова. Предисл. и примеч. Г.Н. Потанина. - Омск, 1915. - 257 с.

119. Анохин A.B. Материалы по шаманству у алтайцев / Предисл. С.Е. Малова. - М.; Л. Изд-во Рос. Акад. Наук, 1924. -248 с.

120. Арык-Боко. Байатчорчоктор. (A.A. Тыдыковтьит айтка-ныла). - Горно-Алтайск: «Уч-Сумер» бичик чыгартузыла, 1994j — 54 б.

121. Баскаков H.A. Северные диалекты алтайского (ойротского) языка: Диалект черневых татар (туба-кижи). Тексты и переводы. - М.: Наука, 1965 - 340 с.

122. Баскаков H.A., Яимова H.A. Шаманские мистерии Горного Алтая. Введ. Тексты. Перевод. Приложения. Отв. ред. Э.Р. Тенишев. - Горно-Алт. Институт гуманитарных исследований. - Горно-Алтайск, 1993 - 121 с.

123. Каи-Сулутай. Алтайское сказание. (Зап. П. Кучияка от сказителя В.Ябыкова). Перевод А. Коптелова — «Сибирские огни», 1940, №4-5- С.118-136

124. Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос. / Пер. В.В. Бартольда. - М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - 290 с.

125. Когутэй. Алтайский эпос. Сказитель М. Ютканаков Перевод Г. Токмашова. Предисл. и ред. В. Зазубрина. Введение, ком-мент. Н.К. Дмитриева. - М.-Л.: «Academia, 1935-203с. (Серия «Фольклор» под общей ред. Ю.М. Соколова).

126. Когутэй - в кн.: Filatow К. Bastamb skoldo кьсьгаг knige, bastapkb böluk. - Novosibirsk, 1945, - с. 83-107.

127. Когутэй II ж. Новый мир. 1933, № 2, С. 51-83.

128. Лубсаи Данзан. Алтын-Тобчы (Золотое сказание) / Пер. с монг., введ., коммент. и прил. Н.П. Шастиной. - М.: Наука, 1973.-438 с.

129. Маадай-Кара: Кай чорчок. - Горно-Алтайск: облнациз-дат, 1957. - 1496. (Запись и подг. текста С.С. Суразакова)

130. Маадай-Кара: Алтайский героический эпос/ Зап., подг. текста, пер., примеч. и прил. С.С. Суразакова; Вступ. ст. И.В. Пухова; Отв. ред. H.A. Баскаков. - М.:Наука, 1973. -465 с.

131. Маадай-Кара: Алтайский героический эпос / Зап. от сказителя, статья и примеч. С.С. Суразакова; Поэтич. пер. А. Плит-ченко. - Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1979. - 273 с.-344

132. Малое Е.С. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования.-М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1951.-451 с.

133. Мапас. Биринчи болук. 1 китеп Кыргызмамбис. - Фрунзе, 1958. - 301 с.

134. Мапас Биринчи болук, 2 китеп Кыргызмамбис. - Фрунзе, 1959, — 317 с.

135. Махабхарата. Кн. VII. Пер. с санскрита и коммент. В.И. Кальянова. Отв. ред. М.Н. Боголюбов. - С-Петербург, «Наука», 1993-644 с.

136. Неклюдов С.Ю., Тумурцерен Ж. Монгольские сказания о Гэсэре: Новые записи. - М.; Наука, 1982. - 371с.

137. Образцы народной литературы тюркских племён, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи / Собраны В.В. Рад-ловым. - Ч.; I. Поднаречья Алтая. — СП б, 1866. -419 с.

138. Очы-Бала. - Горно-Алтайск: облнациздат, 1951. -27 б.

139. Оленгир. Героическое сказание алтайцев. Сказитель Н. Ялатов. Вступ. ст., перевод на русс. яз. С.С. Суразакова. ГАНИИИЯЛ. - Горно-Алтайск, 1970 - 177с. (на алт. и русс, яз.)

140. Радлов В.В. Из Сибири: Страницы дневника / Пер. с нем. К.Д. Цивиной и Б.Е. Чистовой; примеч. и послеслов. С.И. Вайн-штейна. - М.: Наука, 1989. - 749 с.

141. Рерих Н. Алтай - Гималаи. Отрывки из книги. // ж. Дружба народов, 1974, № 11. - с 220 - 231.

142. Ригведа. Мандалы I—IV Издание подг. Т.Я. Елизаренко-вой. Отв. ред. П.А. Гринцер. Литературные памятники. - М.: Наука, 1989.-762 с.

143. Телеутские материалы (собраны Г.М. Токмашовым). Сказка об Алтай-Куучыны. // Труды Томского общества изучения Сибири. Т.З, вып.1. — Томск, 1915.

144. Темир-Санаа. Записи по памяти и подстрочные переводы П. Кучияка/ Вступ.ст., примечания В.Вихлянцева - Новосибирск,1940. - 287 с.

145. Улагашев Н. Алып-Манаш. - Кире сос П.В. Кучияктыьг, jypyKTapbi А. Каланаковтьпг. - Ойрот-Тура: ойротоблнациздат.1941.-94 6.

146. Улагашев Н. Малчы-Мерген. - Ойрот-Тура: ойротоблна-циздат, 1941. - 155 б. .

147. Улагашев Н. Чбрчбктор. - Ойрот-Тура: ойротоблнациз-дат, 1941.-222 6.

148. Улагашев Н. Шиме-Судурчы. Записи П. Маскачаковой, 1943 г. Ред. Ч.Енчинов. - Горно-Алтайск, облнациздат, 1950. -44 6.

149. Улагашев Н. Героические сказания (К 100-летию сказите-ля)./Вступ. ст. и примеч. А.Коптелова. - Горно-Алтайск, 1967 -223 с.

150. Улагашев Н. Алтай-Буучай. / Сб. алтайских сказаний, подстр. переводы П. Кучияка, Н. Куранакова, А. Каланакова. В переводах А.Смердова, И. Мухачёва, Евг. Березницкого, Е. Стюарт. - Вступ.ст. и примеч. А. Коптелова. - Новосибирск, 1941 -369 с.

151. Улагашев Н. Малчы-Мерген/ Сб. алтайских сказаний, подстрочн. переводы П. Кучияка, А. Шабуракова. в переводах А. Смердова, Е.Стюарт, И. Мухачева. Вступ. ст. и примеч. А. Коптелова - Ойрот-Тура, 1947 - 230 с.

152. Чббблкбп Мыкайлы. Чобблкдптун jypyMy - // Образцы народной литературы тюркских племён. — С. 113-159.

153. Н. Ялатов. Чымалы-каан. Кай чорчок. - Горно-Алтайск: Алтайдын- бичик чыгарар издательствозыньи-г Туулу Алтайдагы болуги, 1988. - 200 б.1. Словари и энциклопедии

154. Бурятско-русский словарь / Сост. K.M. Черемисов. - М.: Сов. Энцикл., 1973. - 803 с.

155. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка. - Казань: изд. Правосл. Миссион. о-ва, 1884. - 491 с.

156. Древнетюркский словарь/Ред. В.М. Наделяев и др. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ие, 1969. - 676 с.

157. Киргизско-русский словарь! Сост. К.К. Юдахин. М.: Сов. энцикл., 1965,- 676 с.

158. Мифологический словарь. - М.: Большая Рос. Энцикл., 1992. - 736 с.

159. Мифы народов мира: Энциклопедия / Гл. ред. С. А. Токарев: В 2 т.-2-е изд. -М.: Сов. энцикл. - Т. 1. - 1987. - 671 е.; Т.2. -1988.-719 с.

160. Монгол-орос толь (Русско-монгольский словарь). -М.:ГИС, 1957.-715.

161. Наджип Э. Уйгурско-русский словарь. — М., 1968г. -302 с.

162. Ойротско-русский словарь! Сост. H.A. Баскаков, Т.М. Тощакова. - М.: ГИС, 1947. - 311с.

163. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. - М.:Изд-во АН СССР,1958. - Т. 1. - 1280 стб.

164. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. - СПб, 1893. -Т.1, ч.1.-967 стб; ч.2. - 1914 стб.; 1899.-Т.2, ч.1. - 1052 стб.; 4.2. - 1814 стб.; 1905. - Т. 3, ч.1. - 1260 стб.; ч.2. - 2203 стб.

165. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских народов. - М.:Наука, 1974. - 767 с.

166. Толковый словарь живого великорусского языка/ Сост. Вл. Даль. - М.: ТЕРРА-ТЕРРА, 1994. - Т. 1. - 699 е.; Т.2. - 779 с. Т. 3. -555 е.; Т. 4.-683 с.

167. Тувинско-русский словарь / Отв. ред. Э.Р. Тенишев. - М.: Сов. энцикл., 1968. - 646 с.

168. Якутско-русский словарь. - М.: Сов. энцикл., 1972. -605 с.