Южная Месопотамия в начале II тыс. до н. э.: Социально-экономические отношения тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, доктор исторических наук Козырева, Н. В.

• Козырева, Н. В.
• доктор исторических наук
• 1997

Оглавление диссертации доктор исторических наук Козырева, Н. В.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Амореи в городах Исин и Зшнунна

Глава 2. Городские районы Ниппура

Глава 3. Район ЕМ в городе Уре

Глава 4. Жители района АН в Уре

1. Имущественное положение и операции с недвижимостью

2. Кредитная деятельность в системе храмового хозяйства

3. Положение в системе храмовой бюрократии

Глава 5. Район CLW в Уре

Глава 6. Городские кварталы (babtumi в документах

из Ларсы

Глава 7, Некоторые данные об административном и

социальном устройстве сельских поселений.. 186—207

Глава 8. Организация общественных работ

Глава 9. Социальная стратификация населения по

надписям на печатях

Заключение

Библиограф и я 299—30/

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Южная Месопотамия в начале II тыс. до н. э.: Социально-экономические отношения»

Введение

Существование несопотамской цивилизации - одной из древнейших в мире ~ охватывает длительный исторический период от начала III тыс. и вплоть до новой эры. За это время, как и любая другая цивилизация, она прошла множество различных стадий развития, периодов расцвета» упадка, «темных периодов» и т.п.

У самого ее основания стоят, по-видимому, два народа, издревле населявших Месопотамию. Это шумеры, населявшие Южную Месопотамию, и восточные семиты С аккадцы!), обитавшие преимущественно в центральной и северной части Нижней Месопотамии [Дьяконов,1988, с.53]. Наиболее древние тексты из Месопотамии, датированные примерно 2900-2500 гг., написаны исключительно на шумерском языке; шумерский был» по-видимому, разговорным языком населения Южной Месопотамии по крайней мере до 2350 г., т.е. до создания саргоновского государства. В то т время в центральной и северной части Нижней Месопотамии «наряду с шумерским звучал также и зосточносемитский язык, он же преобладал и в Верхней Месопотамии» [Дьяконов, 1988, с.53].

Политическая история Месопотамии в III тыс. достаточно подробно разработана в трудах отечественных историков [Дьяконов, 1983], поэтому здесь нет смысла останавливаться на ней подробно. Достаточно, по-видимому, напомнить, что исторический период существования несопотамской цивилизации начался с возникновения целого ряда крупных городов. Центром урбанизации оказалась именно Южная Месопотамия, где на сравнительно небольшой территории и практически одновременно Сс исторической точки зренияD возник целый ряд таких городов

как Зреду, Ур» Ларса» Урук, между которыми фактически не было естественных географических границ [Оппенхейм, 1980, с.113]. Многие из этих городов прососушествовали вплоть до новой эры, т.е. их история насчитывала более 2000 лет.

Довольно длительное время эти города существовали как относительно независимые политические образования С или «ноновые государства» по терминологии И. М. Дьяконова}, периодически образующие политические союзы или вступающие в военные конфликты между собой. Дважды в• течение III тыс. Месопотамия была объединена в единое государство: в XXIV-XXIII вв. под властью аккадской династии Саргона и в XXII-XXI вв. под властью царей III династии Ура. Однако эти государственные объединения были внутренне непрочными, в них сохранялось традиционное деление на «номы» и их известная внутренняя самостоятельность [Якобсон. 1989, с.8]. Партикуляризм древних городов» их стремление сохранить в неприкосновенности свои социально-экономические структуры оказал, вероятно, большое влияние и на следующий этап истории Месопотамии.

Конец III качало II тыс. - переломный период в истории несопотамской цивилизации. Единое государство со столицей в городе Уре, более двух столетий объединявшее все Двуречье, распалось, и этим, фактически, закончился шумерский период в истории Месопотамии. Причины этого крушения исследователи находят прежде всего во внутреннем устройстве самого государства, которое во многих своих чертах осталось неизменным на протяжении всего III тыс. Экономическая структура и социальный порядок, которые были оптимальными для существования небольшого города-государства в первой половине III тыс.. не подходили для государства конца III тыс.,

занимаешь?! о всю ¿врритирию г1есопитании. Поддерживаiь внутреннее равновесие в этой системе было, по-видимому, чрезвычайно трудно, и рано или поздно она должна была развалиться.

Из внешних причин, ускоривших этот процесс, одной из важнейших были воинственные притязания соседей Месопотамии, и прежде всего эламитян, внимательно следивших за ситуацией в Двуречье. Не менее важным фактором политической истории того времени было все более усиливавшееся влияние аморейских племен, заселявших к тому времени обширные территории между городами.

Продвижение анорев в Месопотамию не носило характера единой волны, а продолжалось с разной степенью интенсивности з течение ряда веков, В то время как самые ранние представители аморейских племен, проникшие в Месопотамию еще в середине III тыс. , несли с собой, по-видимому, полукочевой образ жизни, последующие группы амореев, заселявшие Месопотамию, были уже частично или полностью урбанизированы. В период III династии Ура амореи, правда, в очень небольшом количестве, жили во многих городах Месопотамии, но основная их часть продолжала заселять обширные свободные территории кехду городами.

Позднейшая традиция возлагает непосредственную вину за окончательное крушение урского государства на вторжение с востока, и действительно, около ¡¿002 г. , город Ур, столица государства, на короткий период был занят эламским гарнизоном. Разрушив и разграбив город, зламитяне покинули его, а подлинными наследниками этого завоевания стали амореи.

Точный ход событий нам неизвестен, но несомненно, что развал огромного по тем временам государства вызвал множество

мелких .локальных катастроф. Многие древние шумерские центры были, вероятно полностью разрушены и так и не смогли вновь возродиться СЗреду, Кеш, ШуруппакЗ. Некоторые древние города как будто продолжали быть обитаемы и в последующий, старовавилонский, период, но явно потеряли всякое политическое значение. При раскопках таких древнейших городов Шунера как Лагаш, Гирсу, Адаб были найдены в небольшом количестве старовавилонские тексты и некоторые памятники материальной культуры этого периода, но в документах, касающихся политических событий этой эпохи, они никогда не упоминаются. Город Умна, при раскопках которого было обнаружено огромное количество текстов, относящихся ко всем этапам шумерской цивилизации особенно к периоду III династии Ура» после 2000 г. вообще не упоминается.

Такая участь однако постигла не все шумерские города. В течение примерно полувека С первая половина XX в.') в ряде городов Шумера и Аккада образовались небольшие самостоятельные государства, в которых правили аморейские династии. Всего, судя по царским надписям, таких династий было более 30. Некоторые из них были явно эфемерными и не просуществовали дольше одного поколения, другие царствовали десятки и сотни лет. Отдельные города Южной Месопотамии, ставшие центрами новых государств, такие как Исин, Эшнунна, Урук, Ларса, переживали в это время кратковременный период экономического подъема. Значительно расширились границы этих городов, увеличилось народонаселение, что дало основание-некоторым исследователям назвать это время периодом «шумерского Ренессанса».

Аморейские цари из политических соображений поддерживали тесные связи со своими соплеменниками, населявшими северные и

западные районы Месопотамии„ но главной своей задачей они, судя по надписям и документам, считали восстановление и заселение городов, строительство и реставрацию храмов, возрождение городской экономики. При этом городская жизнь продолжалась и восстанавливалась в социальных и экономических шорнах.. традиционных для Южной Месопотамии.

Наиболее сильные аморейские династии в таких городах Южной Месопотамии как Исин, Урук» Ларса > борясь и соперничая друг с другом, просуществовали в течение 100-150 лет, до тех пор пока аморейский царь города Вавилона Хаммурапи не объединил к середине XVIII в. под своей властью всю Месопотамию. Хаммурапи был создателем единого

централизованного государства на территории Двуречья, который попытался преодолеть центростремительные тенденции древних городов. Однако в отношении Южной Месопотамии он смог решить эту проблему только временно. После смерти Хаммурапи основанное им государство продолжало существовать при его потомках еще более 200 лет, однако южные области от него отделились. В правление сына Хаммурапи Самсуилуны южные города подняли восстание, которое было жестко подавлено вавилонский царем С17393. Однако это не привело к умиротворению. Слишком значительными были, вероятно, экономические и социальные различия между югом и севером.

В городах юга сохранялись, вероятно, прочные шумерские традиции в отношении экономической организации хозяйства и социального устройства. Важнейшую роль в сохранении традиционных институтов играли в этих городах храмы, стремившиеся сохранить и поддержать традиции III тысячелетия. Все это привело, по всей видимости, к тому, что юг так и не смог экономически и политически интегрироваться в Вавилонию,

а попытки южных городов вновь вернуть себе самостоятельность окончились полной катастрофой. Точного хода событий мы не знаем, но археологические раскопки показывают, что после 1720 г. южные города обезлюдели. Оросительная система пришла в полный упадок, а территория юга попала под власть так называемой Приморской династии, центр которой располагался где-то в пойме рек Тигра и Евфрата.

Последние годы правления династии Хамнурапи и следующие за ними десятилетия исследователи Месопотамии называют «темным периодом» [Оппенхейи, 1980, с.102]. Сведений о той» что происходило в Южной Месопотамии у нас фактически нет. Тем не менее, можно предположить что после длительного периода запустения древние города начали постепенно возрождаться,, при этой главные городские храмы отстраивались на месте прежних. Такие города как Ур. Урук, Ларса» Ниппур» существовали еще в эллинистический период, а их жители считали себя потомками горожан, живших здесь в первой половине II тыс.

Данное исследование посвящено изучению социально-экономических структур Южной Месопотамии в переломный период ее истории.

Хронологические рамки рассматриваемого в данной работе периода охватывают, примерно, три столетия - 2025-1720 гг. Если попытаться обозначить то место, которое данный этап занимает в общем процессе существования месопотамской цивилизации, то можно отметить, что он совпадает с окончанием того исторического периода развития древних обществ, который в нашей исторической науке получил название «периода ранней древности» [Дьяконов,. 1988, с. 8]. Для Южной Месопотамии это время характеризуется взаимодействием и борьбой старых и новых тенденций во всех областях общественной жизни» на это

время здесь пришлись последние всплески влияния шумерской культуры и окончательный переход политической доминанты с юга на север. Все эти особенности в той или иной мере отразились в привлекаемом для данного исследования материале.

Наши знания об истории Южной Месопотамии начала II тыс. основаны почти исключительно на результатах раскопок древних городов. Эти раскопки дали богатейший археологический материал» позволив, в ряде случаев, составить план древнего города, обследовать и описать храмы и храмовые комплексы, а также отдельные жилые районы с их улицами и домами, изучить внутреннее убранство общественных и жилых зданий, погребения и погребальный инвентарь [Ллойд, 1984, с. 170-184].

Помимо памятников материальной культуры при раскопках древних городов было найдено огромное количество документального материала. Сотни табличек, среди которых большую часть составляют документы административно-хозяйственного и частно-правового характера, были найдены в слоях, датированных II тыс., при раскопках таких городов как Ур, Ниппур, Ларса, В настоящей работе нами использовано ооло 2000 клинописных текстов различного характера, опубликованных главным образом в копиях СавтографияхЗ. Большинство из них написано на шумерской языке, некоторые - на смеси шумерского и аккадского языков или на аккадском языке с отдельными шумерскими вставками.

Многие клинописные таблички этого периода сохранили оттиски печатей, которыми они были припечатаны непосредственно после написания самого текста. Большинство печатей в этот период имели не только изображения, но и надписи различного типа. Систематизация и изучение этих надписей в общем контексте политической и социально-

экономической истории, до сих пор не предпринимавшееся, представляет нам, как надеется показать автор, новый и чрезвычайно интересный и своеобразный источник информации по данному периоду. Изучение имен богов, упоминаемых во многих надписях на печатях., проливает некоторый свет на религиозные пристрастия обитателей Южной Месопотамии данного периода. В настоящей работе исследовано более 1000 надписей такого типа.

Поскольку планомерных археологических раскопок за пределами больших городов фактически не производилось, мы не располагаем ни археологическим, ни документальным материалом, непосредственно происходящим из сельской местности, поэтому для написания той части нашей работы, которая касается сельского населения, были привлечены в основном свидетельства косвенного характера, содержащиеся в тех же источниках, о которых говорилось выше. Это отдельные упоминания в документах из городских архивов, касающиеся различных сторон взаимоотношений администрации с сельским населением. Важным источником в этой области являются также письма того времени. Среди них многочисленные письма-распоряжения, письма-отчеты, касающиеся состояния дел в сельском хозяйстве, а также переписка царя Ханиурапи с его чиновниками и наместниками в Южной Месопотамии. <

Комплексное изучение всех источников: клинописных документов, писем, надписей на печатях и, по мере возможности» данных археологических раскопок, было использовано автором для того, чтобы наиболее полно осветить конкретные аспекты хозяйственной жизни и деятельности населения Южной Месопотамии в начале II тыс. до н.э. и тек самым расширить наше понимание механизма и деятельности социально-экономических структур древнего общества.

Вопросы социально-экономической истории древней Месопотамии были постоянным предметом исследований и дискуссий в отечественной науке о древнем Востоке. Этим проблемам посвящены многие труды И.М.Дьяконова, по праву считающегося основателем нового направления в этой области [см. список работ]. В русле данной научной школы учениками и последователями И.М.Дьяконова были проведены многочисленные исследования, касающиеся различных аспектов жизни древнего общества: изучение общинных и государственных структур и международной торговли в Северной Месопотамии XII-II тыс. до н.э. [Грибов, Кошурников, Янковская], вопросы государства и права в древней Месопотамии [Якобсон]> экономика государственного хозяйства в городе Ларса в Южной Месопотамии [Козырева] и др. Большое значение для понимания того, как функционировали и в каком направлении развивались социально-экономические институты в древней Месопотамии, имеют также исследования в этой области М. А. Дандамаева„ проведенные на материале I тыс. до н.э. [Дандамаев, см. список работ].

Разработанная И.М.Дьяконовым теория о существовании в обществах ранней древности двух секторов экономики: общинного и государственного» с разным типом землевладения и землепользования в каждом из них [Дьяконов, 1967, 1968], оказала большое влияние и на отечественную и на зарубежную ассириологию. Тем не менее продолжает существовать и другая точка зрения, согласно которой общество древней Месопотамии этого времени Ст.е. до середины II тыс. до н.эЗ. с точки зрения социально-экономической представляло собой централизованную структуру с высоким уровнем

перераспределения и обмена внутри нее; если при ней и существовали отдельные частные хозяйства, они не играли

сколько-нибудь существенной роли в экономике [Renger, 1994].

Существенно важным в ассириологических исследованиях подобного рода является вопрос методологии. Еще в шестидесятые годы один из крупнейших западных специалистов в области ассириологии И.Гельб пришел к заключению, позднее изложенному в специальной статье [Gelb, 1980, р.31-36], о необходимости применения «сравнительного метода» в ассириологии. При изучении текста, как указывал Гельб, ассириолог не может ограничиваться только грамматически правильным переводом, но должен постараться вникнуть в его внутреннее содержание, понять, какой смысл вкладывали составители текста в использованные ими понятия и термины, которые мы переводим привычными для нас оборотами, нередко привнося в перевод и привычный для нас Сно может быть вовсе не адекватный тому, который вкладывали в них составители текста} смысл. Содержание таких ключевых понятий которые мы переводим достаточно однозначными, для нашего понимания, словами Счеловек, раб, город, купля, аренда и т.п.} зависит от конкретного исторического контекста, от той общей Ссоциально-экономическо-идеологическоЮ структуры, в которой они существовали и частью которой являлись.

«Сравнительный метод», широко применявшийся в общеисторических исследованиях, который И.Гельб призывал распространить и на ассириологию, лежал в основе наших отечественных исследований по древнему востоку [Дьяконов, 1970, р.5]. Применение его весьма продуктивно, хотя всегда существует опасность того, что вопросы интерпретации текстов в русле определенной исторической теории могут приобрести самодовлеющее значение в ущерб чисто филологическому и лингвистическому анализу.

Важное значение в плане методологии имеют для асснриологической науки исследования К.Поляни. Его книга Trade and Market in Early Empires [Polanyi, 1956] подверглась резкой критике и была почти безоговорочно отвергнута исследователями древнего Востока. Однако в своей последней монографии The Livelihood of Man [Polanvi, 1977,« цит. по Renger, 1994], вышедшей уже после смерти автора, Поляни более тщательно разработал свою аргументацию и уточнил отдельные положения своей теории, которая в настоящее время завоевывает все больше сторонников в ассириологической науке [Renger, 1994, р. 161]. В плане методологии одно из важнейших положений его подхода состоит в том, что общественные системы древности могут быть достаточно полно поняты только в общем контексте экономических, социальных, политических и идеологических связей. Все экономические процессы и экономические отношения в древнем обществе прочно укоренены в социальных отношениях и детерминированны ими. Экономика древних обществ функционировала в своей социально-идеологической среде, коренным образом отличающейся от современной, поэтому исследование экономических аспектов жизни древних цивилизаций требует, как считал Поляни, других аналитических методов и других подходов, нежели исследование современной экономической структуры, ориентированной на рынок.

Данная работа представляет собой исследование конкретных проблем социально-экономических аспектов жизнедеятельности отдельных общественных групп и структур в пределах территориально небольшого региона древнего мира за довольно короткий с исторической точки зрения период в 300 лет. При этом, основываясь на научных и методологических достижениях

отечественной науки, автор постарался учесть и методологические разработки мировой ассириологии в плане комплексного подхода к изучению экономических проблем, избегая, по мере возможности, прямолинейных аналогий, заимствованных из опыта исследования современной рыночной экономики.

Обширный фактологический материал, который лег в основание данной работы, дает* как нам представляется возможность проследить в чисто конкретном проявлении функционирование отдельных деталей общей социально-экономической структуры, их взаимосвязь и взаимодействие, и посредством этого постараться аргументировано подойти к решению целого ряда общих проблем для данного региона в данный исторический момент, разрабатывавшихся ранее только теоретически.

Одним из важнейших для понимания социально-экономической структуры древнего общества всегда считался вопрос о земельных отношениях. Разрабатывая свою теорию об экономической структуре древнего общества, о которой уже упоминалось выше. И.М.Дьяконов пришел к заключению, что «в экономическом плане общество Шумера С III тыс. - H.B.D разделялось на два сектора. В один входили крупные хозяйства, которыми владели храмы и верхушка должностных лиц нарождающегося государства; эти хозяйства в течение первых столетий письменной истории постепенно вышли из ведения общинных органов самоуправления. В другой же сектор входили земли, свободное население которых участвовало в органах общинного самоуправления; этими землями в пределах территориальных общин владели домашние большесемейные общины во главе со своими патриархами. ...В дальнейшем хозяйства

первого сектора стали собственностью государства, хозяйства же второго сектора остались в верховной собственности территориальных общин и во владении глав семей» [Дьяконов, 1УЬЗ , С. ].

Привлекаемый нами материал дает возможность проследить эту проблему в некоторых конкретных аспектах: права царя и горожан в отношении городской недвижимости, операции с городской недвижимостью (купля-продажа,наследование, аренда), организация землеустройства в некоторых сельских районах и т. п.

С вопросом о земле тесно связан и вопрос о социальной стратификации общества и более конкретная проблема о социальном статусе отдельных групп городского и сельского населения, освещению которой посвящена значительная часть данной работы. Имеющийся материал предоставляет нам определенные возможности изучить различные городские районы отдельных городов с точки зрения их местоположения внутри города, внутрирайонной планировки улиц и домов, а также попытаться определить социальный статус и имущественное положение населения каждого из этих районов, используя, по возможности, помимо письменного материала и археологические данные. Следующим этапом может быть сравнение социального и имущественного положения жителей разных городских районов внутри одного города, и сопоставление групп городского населения, обитавших в разных городах Южной Месопотамии в поисках определенных закономерностей и тенденций.

Некоторый, хотя и весьма ограниченный, материал в этом плане имеется и для изучения сельского населения Южной Месопотамии» главным образом, в плане отношения к повинностям и налогам.

Важной социально—экономической проблемой, которая вызывает много споров и дискуссий у исследователей, занимающихся этим периодом, является вопрос оборота серебра, а также вопрос о роли и формах кредита. Кредит играл важную роль в экономике древней Месопотамии с самого возникновения месопотамской цивилизации [Оппенхейм, 1980, с.87], однако в начале периода, до возникновения государства III династии|Ура (XXII в.), кредитные операции, вероятно, редко фиксировались письменно. От этого времени дошло мало документов, которые можно рассматривать как займы. В основном это административные записи, которые фиксировали выдачи, контекст которых позволяет трактовать их как кредит своего рода. Но этот «кредит» выдавался вероятно потому, что получатель имел право получить его или же его выдача вызывалась хозяйственной необходимостью. В текстах такого рода не отмечено никаких обязательств или условий [Edzard, 1968]. От времени III династии Ура известно более 500 документов, которые однозначно понимаются как займы [Renger, 1994, р. 192], еще больше таких докуметов дошло от последующего старовавилонского периода. Обширный материал такого рода известен из городов Южной Месопотамии, особенно из города Ура.

Исследуя документы, связанные с кредитом, можно постараться ответить на целый ряд вопросов: какая группа населения была вовлечена в кредитные отношения, кто в действительности был кредитором и для каких целей производились займы, какие формы кредита существовали в этот период. Изучение этих вопросов может подвести нас к проблемам более общего характера: был ли кредит связан с целями производства и существовал ли кредитный рынок или же кредит.

зафиксированный в документах из Южной Месопотамии начала II тыс. можно рассматривать как часть системы взаимообмена (reciprosity) в пределах единой экономической структуры.

Большое влияние на развитие и становление социально-экономических структур несопотамской цивилизации оказывал такой важнейший фактор, как постоянное ее взаимодействие с соседними народами и культурами. На протяжении всей своей истории жителям Месопотамии и создававшимся здесь государственным образованиям приходилось бороться с вторжениями народов, населявших окраины Двуречья. Это были народы гор, проникавшие сюда с севера: гутии, лулубеи, хуррнты. эламитяне, образовавшие свои государственные объединения на юго-восточных границах Месопотамии, и семитские кочевые и полукочевые племена, населявшие пустыни и полупустыни, примыкавшие к Месопотамии с юга и запада.

Начало II тыс. было периодом «great West-Semitic expansion» как называет его Гельб [Gelb, 1961, р. 127], связанный с передвижениями семитских племен, известных под общим названием амореи.

ki

Упоминания о стране или районе, известном как mar.tu ИЛИ kur шаг.tu В шумерском и Amurru(m) или mat Amurri в аккадском появились в источниках из Месопотамии уже в середине III тыс. Надписи царей саргоновской династии и царей III династии Ура сообщают о периодических военных столкновениях государства Шумера и Аккада с этой страной. Так царь âarkal isarri пятый царь саргоновской династии объявляет в одной из своих датировок о победе над шаг.tu, которую он одержал в горах Basar [RLA v.2, p.133]. По мнению исследователей это название соответствует современному Jebel-el-Bisri} расположенному к западу от Евфрата по

направлению к Пальмире [Gelb, 1961, р.140]. Правитель Лагаша Гудеа, осуществлявший грандиозные строительные проекты в своем городе /XXII в. /, привозил большие блоки из алебастра из страны mar.tu. Цари III династии Ура строили стены и крепости для обороны от mar.tu.

Одновременно со свидетельствами о военных столкновениях со страной mar.tu в письменных источниках появляются и упоминания о людях, называемых шаг.tu, которые мирно живут в Месопотамии. Вначале это единичные упоминания, но начиная с XXII в. число таких свидетельств все возрастает. От времени III династии Ура известно более ста случаев упоминаний в текстах людей, рядом с именем которых написано слово шаг.tu [Buccellati, 1966]. Исследователи переводят этот термин словом «аморей», такой перевод носит в определенной мере условный характер. Как считает И.М.Дьяконов, «слово Amurrü используется только в специальных контекстах, а обычным наименованием для западносемитских пастушеских племен в Месопотамии служило слово suti'ff, которое очевидно является передачей аморейского satT'u, означающего «потомков некоего §utu или situ». Последнего следует рассматривать как персонажа, идентичного библейскому Сифу /§ё£/» [Дьяконов, 1992' , с.54].

Таким образом на протяжении всего III тыс. можно наблюдать периодические военные столкновения государств Месопотамии с амореями и одновременно постепенное мирное проникновение в Месопотамию групп аморейского населения.

С начала II тыс. упоминания о борьбе с амореями появляются в текстах все чаще, но теперь эта борьба происходит не на западе, вне границ Месопотамии, а непосредственно внутри ее. При этом ситуация носит

двойственный характер, военные столкновения перемежаются с военными союзами. Местные династии, образовавшиеся в городах Месопотамии после развала государства III династии Ура, привлекают аморейских военачальников для борьбы со своими соперниками из других городов, а аморейских воинов-скотоводов используют как наемников в своих войсках. Такого рода практика способствовала в конце концов захвату власти в городах самими этими наемниками. Таким образом в XX-XIX вв. в городах-государствах Месопотамии пришли к власти аморейские династии, которые правили здесь на протяжении нескольких столетий. Исторический период, который в науке называется старовавилонским, можно было бы обозначить как период, когда Месопотамия находилась под властью амореев. При этом в отличие от других иноземных завоевателей (кутии) амореи очень органично включились в месопотамскую социо-культурную среду, став в начале II тыс. одним из ее существенных компонентов.

Источники, привлекаемые в данной работе, дают возможность проследить некоторые конкретные процессы, происходившие в этой плане в Южной Месопотамии того периода, и прежде всего, поникновение аморейского элемента в среду традиционного городского населения. Исследование надписей на печатях, в частности тех, владельцы которых называли себя «рабами бога Amurru», позволит, как нам представляется, сделать некоторые заключения о роли этой группы городского населения в экономической жизни городов, особенно в тех сферах деятельности, которые мы называем частно-правовыми.

Рассмотрение-вышеупомянутых исследовательских проблем и поиски подходов к их решению на конкретном материале одного исторического региона имеет, как представляется, немаловажное значение для понимания характера древнего общества и

функционирования его социально-экономической структуры. При этом автор не ставит своей целью полностью исследовать весь социально-экономический механизм древнего общества. Избранная автором форма очерков предполагает детальное исследование тех аспектов социального устройства и хозяйственной жизни, которые наиболее полно представлены источниками, а также изучение и показ того, каким образом действие основных социально-экономических механизмов проявляется через сферу конкретной хозяйственной жизни населения Южной Месопотамии начала II тыс. до н.э.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Козырева, Н. В.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Суммируя данные приведенного нами исследования, можно предположить следующую гипотетическую схему экономической и социальной структуры общества Южной Месопотамии начала II тыс. до н.э.

1. Экономика. Проведенное исследование документальных и археологических источников позволяет заключить , что города Южной Месопотамии в начале II тыс. представляли собой типологически сходные социально-экономические структуры» главными составляющими элементами которых были крупные централизованные хозяйства с их персоналом. Именно такого рода хозяйства играли определяющую роль в экономике Южной Месопотамии с самого начала существования здесь государства. Вначале они образовывались на основе главных храмов, а позднее, по мере возникновения и укрепления царской власти, и на основе дворца.

Две «великие организации» Месопотамии — храм и дворец — отличаясь друг от друга в отдельных конкретных аспектах, типологически представляли собой одинаковые хозяйственные системы, характерные для месопотамской экономики, системы» которые сами жители Месопотамии называли словом «дом». Именно «дом» был определяющей формой существования экономических институтов в Месопотамии с конца IV тыс. и по крайней мере до середины II тыс. Крупные централизованные хозяйства» образованные» существующие и действующие по принципу «дома», являлись, как показало данное исследование» главным и определяющим элементом хозяйственной жизни Южной Месопотамии начала II тыс. » функционирование которого засвидетельствовано в доступных нам источниках.

Основными характеристиками такого рода института были его замкнутость и самодостаточность. Внутри него в тесной взаимосвязи происходили процессы производства продуктов и их потребления; и именно в его рамках все члены «дома»: и работники, и персонал, существовали и как производители, и как потребители.

Положение каждого лица, входившего в состав «дома» было определено в соответствии с существовавшей иерархией. Теоретически персонал «дома» состоял, вероятно, из трех основных групп: 1. высшая администрация, в руках которой находились упрапвление, контроль и распоряжение доходами; 2. средний и младший административный персонал, который непосредственно управлял отдельными хозяйственными структурами, руководил проведением работ, доставкой готовой продукции в центр, занимался сбором и доставкой в центр различных поставок и платежей; 3. непосредственные производители, работники, исполнявшие всю необходимую физическую работу.

Основой существования каждого «дома» была земля, поступления с которой, либо в виде части урожая, либо в виде разного рода выплат, доставлялись в центральные склады, а затем, частью откладывались на хранение, а частью распределялись по принятым нормативам между всеми членами «дома». Важнейшим элементом жизнедеятельности такого рода замкнутого хозяйственного института была распределительная система. С ее помощью «продукты общественного труда» которые были коллективно произведены, централизованно собраны и сохранены, определенным образом распространяются среди производителей» [Лег^ег, 1994, р. 177]. При этом количество продукта» которое получал каждый член персонала, зависело не от качества или количества труда, а исключительно от его положения в иерархической системе «дома», но при этом оно не могло быть меньше необходимого прожиточного минимума.

Распределительный принцип», бывший одним из важнейших элементов экономики Месопотамии на протяжении всего периода ранней древности, мог проявляться в разных формах. Б период Ур III большинство населения получало, по-видимому, средства существования централизованным образом, в виде натуральных продуктов. В изучаемый период, в начале II тыс., такая форма распределения продолжала существовать, но в неизмеримо меньших масштабах. Значительная часть населения получала в это время средства существования не в виде выдач натуральных продуктов, а в виде земельных наделов Сиз храмовой или дворцовой земли!) или права получения с них части урожая.

Необходимым условием для функционирования такого рода экономической системы был организованный внутрихозяйственный обмен и перераспределение продукции, в который были вовлечены все отрасли хозяйства. Такая система могла достаточно стабильно функционировать, так как она- располагала, единым внутрихозяйственным средством платежа, с помощью которого можно было легко унифицировать всю учетную систему хозяйства. Этим средством учета был «серебряный эквивалент».

Еще в Шумере была разработана система нормативов, которая охватывала все стороны хозяйственной жизни и касалась норм потребления, затрат на производство, выхода продукции и т.п. Существование такой системы придавало устойчивость шумерской экономике и в определенной степени гарантировало обществу стабильность и отсутствие социальных конфликтов. Уже на самом раннем этапе существования шумерской экономики отдельные нормативы стали пересчитываться на серебро. Каким образом это происходило, мы можем только догадываться, а среди причин, вызвавших этот переход, не на последнем месте было, вероятно, стремление упростить и усовершенствовать систему учета по мере роста и усложнения самого хозяйственного механизма. Ничего не можем мы сказать и о том, каким образом первоначально была определена «норма» стоимости тех или иных продуктов в серебре., но есть основания предполагать, что в основу всей системы «серебряных эквивалентов» был положен норматив стоимости зерна: недаром самая мелкая единица серебра как платежного средства называлась «зерно» Сзе). Норматив 1 сикль серебра — 1 гур зерна, т.е. 10 г. серебра за 300 л зерна просуществовал, фактически» на протяжении всей истории шумеро-вавилонской цивилизации. Отталкиваясь от него» были, вероятно, разработаны и все остальные нормативы, так что в изучаемый нами период в серебре можно было теоретически оценить не только различные продукты и товары, но и производство любых хозяйственных операций, поступление налогов, повинностные работы и т.п. Искусственное обращение серебра внутри хозяйства» основанное на системе «серебряных эквивалентов», охватывало все стороны хозяйственной жизни.

При этом контроль за оборотом серебра был одной из важнейших функций центральной власти. В зависимости от исторической ситуации этот контроль мог, вероятно, переходить от храма к дворцу и наоборот. Накопление серебра как сокровища, в основном, по-видимому, ограничивалось дворцом и храмом. Отсюда оно могло проникать в руки частных лиц, в реальной жизни рядом с централизованно организованным обменом Си на его фундаменте, используя его ресурсьО существовал в определенной мере и частный обмен, который центральная власть пыталась удержать в своих нормативных рамках путем законодательной деятельности.

Документы раздела имущества и описи приданого свидетельствуют, что запасы серебра и золота, имевшиеся на руках у частных лиц, были весьма скудны. Экономика была самодостаточной и развивалась по кругу в условиях почти замкнутого цикла с центром управления во дворце или храме. Главной целью деятельности всего экономического механизма было обеспечение всех членов общества в пределах четко определенных нормативов и накопление всего что превышало эти нормативы в центре, откуда часть этих излишков могла снова перераспределяться между теми, кто ближе всего располагался к центру.

Контроль за оборотом серебра был не только функцией центральной власти, но и ее прерогативой. Если в начале старовавилонского периода центр распределения серебра, видимо в силу традиции, сохранялся в Уре, то начиная с середины правления РимСина, он явно переместился в Ларсу, а затем и в Вавилон.

Некоторое значение в качестве средства платежа сохраняло в этот период и зерно, хотя «зерновой эквивалент» использовался в учетной системе гораздо реже серебряного.

В оборот серебра был вовлечен, по-видимому, высший и средний персонал хозяйства. При этом высший персонал выполнял функции контроля и координации» а средний персонал выполнял как бы роль связующего звена между центром и непосредственными производителями. Именно чиновники среднего звена (с1ат.еаг, \igula, nu.ba.nda) управляли работниками на местах» отвечали за сбор и поставки продукции в центр. Вся хозяйственная деятельность этого среднего административного звена оценивалась, по-видимому, с помощью «серебряного эквивалента». Эти чиновники, отвечая за определенные участки работ, «несли» на себе серебро, т.е. располагали определенной суммой серебра, выделенной им хозяйством Сфактически или в виде чекаЗ как финансирование данной хозяйственной операции. Все расчеты по ходу работ: оплата работников, расходы по снабжению и доставке материалов и т.п. происходили, вероятно, между чиновниками, а перед высшей администрацией каждый из них отвечал за выполнение своей части хозяйственных операций. Деятельность такого рода давала, вероятно, возможность извлекать и какую-то личную выгоду из своего положения.

Существование централизованной распределительной системы, внутри которой действовали относительно постоянные эквиваленты, оценивающие все моменты производства, доставки и потребления, постоянный круговорот и продуктов и серебра внутри хозяйства, — все это не могло способствовать возникновению рыночных отношений в современном понимании этого слова. В рамках такой структуры только высший и отчасти средний персонал крупного централизованного хозяйства был, возможно, в какой-то мере заинтересован в некотором расширении производства для поддержания административного аппарата, в престижных или политических целях, основная же масса производительного населения существовала, вероятно» на уровне прожиточного минимума. Вырабатывая определенный трудовой норматив, и получая достаточный для существования минимум продуктов, эта часть населения не была, по-видимому, психологически заинтересована в увеличении трудовых усилий и расширении производства, даже если бы это и не противоречило всему хозяйственному укладу данного общества.

2. Население. Комплексное исследование документального и археологического материала позволяет придти к заключению, что в городах Южной Месопотамии начала II тыс. существовали отдельные городские районы, которые различались и по характеру архитектурной застройки, и по социальному положению их обитателей. При этом типологически сходные районы существовали» вероятно» во многих., если не во всех городах региона. Наш материал позволяет описать несколько типов городских районов, однако в реальной действительности их могло быть гораздо больше.

Прежде всего в городах имелись центральные районы, тесно связанные с храмами главных городских богов. В Уре это район ЕМ, тесно примыкавший к главному храмовому комплексу, в Ниппуре — район ТВ . В архитектурном отношении эти районы характеризуются четкой- регулярной застройкой, возможно произведенной по единому плану. Именно эти части города менее всего пострадали во время военных действий, последовавших вслед за развалом государства III династии Ура. Жители» обитавшие в этих районах в начале II тыс. , продолжали жить в тех зданиях, которые были построены еще при урских царях, и были» вероятно, по большей части потомками тех, кто населял эти районы еще в конце III тыс., унаследовав от них не только дома, но, по-видимому» и род занятий и социальный статус. В изучаемый период здесь жили, в основном» представители высшего культово-административного персонала главных городских храмов. Именно эта часть населения: высшее жречество и высшая администрация храмов составляли в этот период» по-видимому» самую богатую и влиятельную часть горожан, именно в этой среде» вероятно» наиболее тщательно сохранялись и передавались из поколения в поколение традиции древней месопотамской цивилизации.

Царская власть в лице аморейских правителей * воцарившихся в это время в большинстве городов Месопотамии, стремилась к союзу с богатым и влиятельным жречеством. Многие из представителей древних жреческих родов, занимавших высокое положение в главных городских храмах, включались в узкий круг ближайших приближенных царя и в надписях на своих печатях называли себя «рабом царя ЯМ».

Обитатели этих районов занимали стабильные позиции на верхних ступенях храмовой иерархии. Занимаемое ими положение, которое передавалось, по-видимому, от отца к сыну, предоставляло все необходимое для устойчивого существования: дома в городе, возможности распоряжаться значительными земельными наделами, участие в распределении храмовых доходов» а также» по-видимому» большие шансы на выживание и дальнейшее существование в случае экстремальных ситуаций. С другой стороны» материальная стабильность» которая была гарантирована им высокими позициями, занимаемыми ими в храмовой структуре» не способствовала развитию в их среде активной частной деятельности, тем более, что такого рода деятельность не соответствовала, вероятно, как общему характеру экономических отношений, так и внутренним психологическим установкам этой части населения.

Данные археологии подтверждают тот факт» что жители этих районов в ряде отношений жили богаче других горожан: они располагали» вероятно, большим количеством ценных металлов, украшений, предметов роскоши» хотя это богатство весьма относительно. Общее количество находок такого рода даже в этих районах невелико.

Какого рода деятельностью занимались жители этих районов в плане культовом, мы можем только предполагать» исходя из названий жреческих должностей; никакими данными на этот счет мы практически не располагаем. В административном плане жители этих районов осуществляли высшее руководство всей хозяйственной системой крупных храмовых хозяйств» а также контроль за поступлением продуктов, их хранением и распределением.

Многие представители этой группы населения имели шумерские имена собственные» значение которых часто отражало связь их владельцев с божеством или храмом.

Вторая разновидность городских районов» существовавших во многих городах Южной Месопотамии начала II тыс. — это районы типа АН в Уре, ТА в Ниппуре и, возможно, район, откуда происходит документ УОБ 8 153 в Ларсе. Эти районы, располагавшиеся, вероятно, несколько далее от храмовых городских центров, чем районы типа ЕМ, были почти полностью разрушены в ходе военных действий в первой половине XXI в. и начали вновь отстраиваться, примерно» с середины XX в. При этом, в отличие от центральных районов, застройка здесь велась довольно беспорядочно, без всякого общего плана.

Население этих районов, постепенно обживавшее их в течение XX—XIX вв., состояло» вероятно, как из потомков прежних городских жителей» так и из новопоселенцев, в том числе амореев. Распад государства III династии Ура вызвал» по-видимому, значительные изменения в демографической структуре населения Месопотамии в начале II тыс. Значительная часть населения, особенно на юге, погибла» и не столько в результате военных действий, сколько из-за общего развала хозяйства» усугубившегося природными катастрофами, что привело к неурожаям и голоду. Аморейские цари и правители, основавшие в этот период свои династии во многих городах Месопотамии, одной из важнейших своих задач считали, вероятно, восстановление городов. При этом не только отстраивались разрушенные храмы и здания, но и возвращалось в города уцелевшие население, «рассеявшееся» по стране. Недостаток населения новые цари восполняли, переселяя в города семьи своих соплеменников, амореев. Можно предположить, что в ряде случаев» «новые» горожане, получив от царя участки городской земли, номинально принадлежавшие городскому богу., таким образом могли, вероятно, приобрести статус полноправных горожан» и следовательно пользоваться всеми привилегиями городской жизни: занимать должности в среде храмовой и дворцовой бюрократии и получать за это земельные наделы и периодически выдачи продуктов, что давало гарантии достаточно стабильного существования.

Многие жители этих районов в системе храмового персонала выполняли, вероятно, функции среднего и младшего административного звена, осуществляя связь между высшей храмовой администрацией и непосредственными производителями. В их обязанности входило, в частности, руководство рабочими отрядами, занимавшимися производительным трудом в разных сферах храмового хозяйства, доставка готовой продукции в центр, сбор различного рода платежей и т.п.

Положение, которое семьи обитателей этих районов занимали в хозяйственной структуре, сохранялось, вероятно, достаточно устойчиво и передавалось из поколения в поколение, составляя экономический фундамент жизни этих семей. Также как обитатели районов ЕМ и ТА, о которых говорилось выше, жители этих районов располагали, вероятно, целым рядом прав и возможностей, связанных с их служебным положением» но соответствующих уже уровню не высшего» а среднего административного звена. Прежде всего это было право на служебный земельный надел или часть урожая с него» размеры такого надела зависели, конечно» от места в служебной иерархии; право на периодическое получение своей доли храмовых жертвоприношений в виде натуральных продуктов, а также получение праздничных выдач и изредка небольших сумм серебра из храмовых ресурсов. Существовало, вероятно, и множество других привилегий, о которых мы имеем только отрывочные сведения. Некоторым жителям этих районов храм, вероятно, мог предоставить право на улов рыбы в близлежащих каналах и Слибо?} сбор определенного вида платежа с полей на берегах этих каналов.

Имущественное положение обитателей этих районов было достаточно скромным: небольшие строения в городе, иногда небольшие сады, в некоторых семьях — один, два раба, небольшое количество серебра. Основным, и что наиболее важно» стабильным источником существования были» по-видимому» доходы, связанные со служебным положением в хозяйственной иерархии.

Характерной особенностью данных районов является то, что именно отсюда происходит основная масса частно-правовых документов этого времени, что свидетельствует о значительном разнообразии хозяйственной жизни обитателей этих районов, по сравнению» например, с жителями районов типа ЕМ. В определенной мере это было связано, возможно, с тем, что эти районы вновь отстраивались и заселялись, в том числе и новопоселенцами» не имевшими ранее статуса полноправного горожанина. Этот статус в определенной степени был связан, вероятно, с правом владения и распоряжения недвижимостью в городе. При этом, как показывает анализ документов такого рода» возможности распоряжения недвижимостью, будь то купля, обмен или дарение, были строго ограничены; передача недвижимости в большинстве случаев происходила только в узком кругу родственников или ближайших соседей и при обязательном контроле центральной власти. Чужеземцы могли, вероятно, жить в городах» но купить участок городской земли и тем самым приобрести определенные права на статус полноправного горожанина было» по-видимому, не просто. Можно предположить» что та сравнительно активная деятельность по купле-продаже городской недвижимости» которая наблюдается в этих городских районах в изучаемый период» в значительной степени была связана» вероятно. не только с необходимостью для «новопоселенцев» обустроиться в городе» но и с их стремлением привлечь к городской жизни со всеми ее благами и привилегиями» и своих родственников и соплеменников.

Одним из наиболее существенных проявлений хозяйственной активности жителей этих районов были проводимые ими кредитные операции. Как и другие виды частно-правовой деятельности этой части населения» деятельность этого рода развилась, по-видимому, на фундаменте использования материальных ресурсов централизованного хозяйства и не выходила в большинстве случаев за ранки его ресурсов и возможностей. Различные формы займов и долговых обязательств в значительной мере были результатами манипуляций продуктами внутрихозяйственного оборота» которыми отдельные жители этих районов располагали и распоряжались на определенном этапе их движения в силу своего служебного положения.

Отдельные чиновники среднего звена, которые отвечали за определенную хозяйственную структуру» будь то заготовка тростника, выпас скота, ловля рыбы и т.п.» периодически отчитывались за производство и получение некоторого количества продукта в соответствии с установленными нормами, действовавшими в хозяйстве, но при этом они имели, вероятно, некоторую свободу распоряжения ресурсами на промежуточных стадиях, хотя, несомненно, рамки этой свободы были весьма ограничены.

Возможно именно на этой промежуточной стадии и происходило большинство манипуляций, которые представляются нам как «частная» деятельность.

В своей хозяйственной деятельности многие жители этих районов использовали личные печати» в надписях на которых они называли себя «рабами бога БД!». Оттиски такого рода печатей сохранились» в основном, на документах частно-правового характера. Чаще всего владельцы этих печатей называют себя «рабами» бога Амурру — бога западно-семитских переселенцев в Месопотамию» и «рабами» некоторых других второстепенных городских богов. Возможно. такая надпись подчеркивала принадлежность владельца печати к персоналу божества, входившего в городской пантеон» хотя и не из числа главных городских богов, подтверждая тем самым его статус полноправного городского жителя.

Среди имен собственных жителей этих районов преобладают аккадские имена» в некоторых из них упоминается имя бога Амурру. Причем носители таких имен и в надписях на своих печатях называют себя «рабами» именно бога Амурру. Сохранение в семьях культа этого бога указывает» возможно, на аморейское происхождение их предков. Встречаются также шумерские имена и небольшое количество чисто аморейских имен.

Археологических данных о других видах городских районов почти нет, и в их изучении мы должны в основном полагаться на документальный материал. В городах Месопотамии существовали в это время и районы полностью заселенные новыми жителями, пришедшими сюда, вероятно, с аморейскими царями. Часть этих пришельцев принадлежала, вероятно» к верхушке аморейской племенной знати. Цари и правители городов, стремясь укрепить дружественные связи с соседними аморейскими племенами или предоставить возможности городской жизни своим родственникам» разрешали некоторым «благородным» аморейским семьям селиться в городе» образуя новые городские районы С аморейские кварталы в Эшнунне» район СШ в Уре?:?.

Эта группа населения в силу своего происхождения и близости к царю располагала» вероятно, большими материальными ресурсами, земельными наделами на дворцовой земле, подаренными или переданными им во владение, значительными по тем масштабам количествами серебра. Также как и аморейские цари» сохраняя верность своим традиционным богам, они поклонялись и богам того города, где поселились, приносили им дары и жертвы. Сведениями об их отношениях с хозяйственными структурами храма мы не располагаем.

Другой группой нового городского населения, которая пришла в города вместе с аморейскими царями, но не имела, вероятно, статуса полноправного горожанина» были царские воины. Дома, предоставленные им в городе, находились в распоряжении царской администрации, которая в случае надобности могла отобрать их и передать в другие руки. По смерти воинов их родственники не имели, по-видимому, никаких прав в отношении этой недвижимости.

Именно эти две группы населения С аморейская знать и воиньО представляли собой, по-видимому» два крайних полюса новых» горожан. Самые богатые представители аморейской знати, у которых не было, по-видимому, необходимости включаться в храмовую структуру, чтобы обеспечить себе стабильное существование, и самые «бедные», которым удается поселиться в городе, поступив на царскую службу, но которые не входят в число полноправных горожан и не имеют прав на городскую недвижимость.

Таким образом в начале II тыс. городское население Южной Месопотамии делилось, по-видимому, на несколько групп» различавшихся по своему положению в иерархической структуре и традиционно заселявших разные части городской территории Сот центра к окраинам}. Такое разделение, возникшее, вероятно, еще в самом начале существования городов, и в исследуемый период сохраняло достаточно заметный характер. Помимо такого самого общего традиционного деления большая часть городского населения Свозможно за исключением дворцовых служащих, не имевших полноправного городского статуса} подразделялась на отдельные административно-территориальные единицы, кварталы СЬаЫшт). Каждый такой квартал занимал определенную городскую территорию, населенную несколькими десятками семей» связанных между собой не только родственными и соседскими отношениями, но и общностью социального статуса и экономического положения. Во главе квартала» как и любой другой хозяйственной системы, стояли «начальники» Си§и1а).

Существовал целый ряд общих аспектов городской жизни» которые распространялись на всех горожан, независимо от их социального статуса С места жительства}. Во всех исследованных археологами районах южномесопотамских городов были найдены помещения» которые, по-видимому» служили школами. Во всех городских районах были найдены одинаковые детские игрушки, предметы женского рукоделия, сходная домашняя утварь. Даже такой факт как одновременные массовые детские захоронения в разных городских районах и найденные в одних и тех же археологических слоях в этих же районах наконечники стрел, свидетельствуют о том, что последствия катастроф и эпидемий затрагивали, вероятно, все городские семьи, независимо от их социального положения.

Среди горожан существовало, безусловно, определенное имущественное расслоение, которое определялось прежде всего тем» какое место занимала та. или иная группа в храмовой или дворцовой иерархии. Археологические данные свидетельствуют, что большими материальными ресурсами располагала, видимо, та часть населения, которая жила в центральных районах и занимала высшее положение в храмовой структуре» но в вещественном выражении эти богатства представляют собой несколько десятков мелких золотых украшений и предметов из бронзы. Документы свидетельствуют о значительных материальных ресурсах, которыми располагали новые жители городов из числа аморейской племенной знати. Однако общий материальный уровень жизни основной массы городского населения, вероятно,незначительно колебался относительно некоторого среднего уровня.

Главной ценностью городской жизни были, вероятно, не накопления в виде металлов и драгоценностей» а стабильность получения средств существования, гарантией чего было определенное положение городских семей в иерархии централизованного хозяйства. Именно это было, по-видимому» постоянным источником» обеспечивавшим значительной части горожан необходимый уровень существования. Сам по себе этот уровень вряд ли значительно превышал прожиточную норму, которой довольствовалось» вероятно» основная масса сельского населения. Особую привлекательность городской жизни и статусу горожанина придавала, вероятно, именно стабильность материального обеспечения и, в какой-то мере, освобождение от каждодневного изнуряющего физического труда.

В начале II тыс. на территории Южной Месопотамии, судя по археологическим картам, существовало значительное количество сельских поселений, однако раскопки на их территории практически не производились, а документальные свидетельства об этих населенных пунктах носят» в основном» косвенный характер. Чаще всего сельские поселения упоминаются в связи с управлением располагавшимися там подразделениями храмового или дворцового хозяйства, сбором и доставкой сельскохозяйственной продукции, а также вопросами исполнения трудовой повинности.

Город и примыкавшая к нему сельскохозяйственная округа» по-видимому» составляли единую экономическую структуру. Значительная часть производимой в сельских поселениях продукции свозилась в город» хранилась здесь на складах и перераспределялась среди городского населения. Город был и административным центром примыкавших к нему территорий, однако в селениях существовало и местное самоуправл е ние в лице старосты и совета старейшин. Уровень жизни сельского производительного населения» вероятно, не превышал существенно необходимого прожиточного минимума. Сельские поселения существовали» вероятно» и на территориях, не входивших в экономическую сферу городов. В начале II тыс. многие свободные территории между городами были заселены аморейскими племенами» которые помимо скотоводства занимались» возможно, и земледелием. Однако такая практика не могла широко распространиться из-за необходимости постоянного проведения ирригационных работ, которые были под силу только крупным централизованным хозяйствам или государству в целом.

Большую роль в создании и поддержании оросительной системы, насущно необходимой для сельскохозяйственного производства в Южной Месопотамии, играли обязательные общественные работы Струдовая повинность}. Обязанность выполнения общественных работ распространялась, вероятно, на полноправных членов общества Саи-ПитК которые, располагая определенным имуществом или доходами, могли нести материальную ответственность в случае уклонения от работ. При этом фактически отрабатывали повинность во многих случаях, вероятно, не сами призываемые, а работники, находившиеся в их подчинении, зависимые люди или рабы. Именно общественные работы, объемы которых могли исчисляться десятками тысяч человеко-дней, давали возможность осуществлять крупные строительные и ирригационные проекты и поддерживать в нужном состоянии оросительную систему.

Множество административно-хозяйственных и частно-правовых документов, сохранившихся от начала II тыс., показывают, что исследуемый период был важным этапом в развитии месопотамской цивилизации, который отличается резким возрастанием политической и деловой активности. Причины этого надо искать, по-видимому, не только во внутренних закономерностях общественного развития Южной Месопотамии» но и в целом ряде внешних факторов. Большую роль как в политической так и в экономической и социальной сферах жизни в этот период играли здесь западные семиты СамореиЗ» представители которых встречаются во всех слоях общества, от царя и до работника, за исключением, может быть» высшего жречества. В значительной мере из амореев состояла» вероятно» наиболее многочисленная и активная группа городского населения, которая в надписях на печатях называла себя «рабами бога». Представители этой части населения заселяли, вероятно, вновь отстраивавшиеся после разрухи, связанной с распадом государства III династии Ура, районы древних городов Южной Месопотамии, и состояли как из коренного городского населения, так и из лиц, поселенных здесь аморейскими царями. Их положением «новичков» в городской экономической структуре, возможно, в определенной мере объясняется и их исключительная деловая активность: именно этой группе населения принадлежала, вероятно, основная масса частно-правовых документов данного периода.

Такова в общих чертах схема социально-экономических отношений, которая вырисовывается на основе изучения археологического и документального материала из Южной Месопотамии начала II тыс. до н.э.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Козырева, Н. В., 1997 год

БИБЛИОГРАФИЯ

вдн зли

QV О

33

:вд

АЬВ AfO

AS

BiOr -ВМ CAD DN

JAOS -JGS

JESHO -

JNES -Or PN RA

RIM RLA RN S

SAOC -

TCL

Вестник Древней Истории СМосква} Законы ЛипитИштара Законы Хаммурапи Законы Эшнунны

Рифтин, А.П. Старовавилонские документы в собраниях

СССР, 1937, М.-Л.

Altbabylonische Briefe (Leiden)

Archiv fur Orientforschung (Graz)

Assyriological Studies (Chicago)

Bibliotheca Oriental is (Leiden)

Bibliotheca Mesopotamica (Malibu)

The Assyrian Dictionary (Chicago)

dingir name

Journal of the American Oriental Society (New York) Jornal of Cuneiform Studies (New Haven/Philadelphia! Journal of the Economic and Social History of the Orient (Leiden)

Journal of Near Eastern Studies (Chicago) Orientalia (Roma) Proper name

Revue d'Assyriologie et d'archaeologie Orientale (Paris)

Royal Inscriptions from Mesopotamia (Toronto/London) Real lex ikon der Assyriologie (Berlin/New York) Royal name

Stone, E. Nippur Neighbourhoods, 1987, Chicago Studies in Ancient Oriental Civilizations (Chicago) Textes cuneiformes du Louvre (Paris)

TIM - Texts in the Iraq Museum

TS - Charpin, D.Archives familiales et propriété privée en Babylonie ancienne: Etudes des documents de Tell Sifr, 1980, Geneva UCP - University of California Publications in Semitic

Philology (Berkeley/Califirnia) UE - Ur Excavations (New York) UET - Ur Excavation Texts (New York) VS - Vorderasiatische Schriftdenkmäler (Berlin) W - Whiting, R. Old Babylonian Letters from Tell Asmar,

1987, Chicago.

YOS - Yale Oriental Series. Babylonian Texts. (New Haven) ZA ~ Zeitschrift für Assyriologie (Berlin/New York)

Дандамаев, И.А. 1989 «Государство, религия и экономика в древней Передней Азии», в сб. Государство и социальные структуры на древнем Востоке, М. , 2--16. Дьяконов, И.М. 1952 Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского

царства, ВДИ 3, 199—303. Дьяконов, И.М. 1961 Эпос о Гильгамеше, М.-Л.

Дьяконов, И.М. 1967 «Проблемы собственности: о структуре общества Ближнего Востока до середины II тыс. до н.э.», ВДй 4, 13—35.

Дьяконов, И.М. 1968 «Проблемы экономики: о структуре общества Ближнего Востока до середины II тыс. до н.э.», ВДИ 3,

•П •-*-/ "7

О *"" "с! / .

Дьяконов, И.М. 1974 «Рабы» илоты и крепостные в ранней

древности», ВДИ 4, 3—29. Дьяконов, И.М. 1983 «Типы этнических передвижений в ранней

древности», Древний Восток 4, Ереван. Дьяконов И.М., 1990 Люди города Ура, М.

Дьяконов, И.М. 1992 «Праотец Адам», Восток 1, 51—58, Москва.

Дьяконов, И.М. , Неронова, В.Д., Свенцицкая, И.С. 1982 Сред.} История древнего мира, в 3-х кн., М.

Крамер, С.Н. 1991 История начинается в Шумере. М.

Ллойд. С. 1984. Археология Месопотамии, М.

Массон, В.М. 1989 Первые цивилизации, Л.

Саркисян, Г.Х. 1973 «Новые данные о городской земле в Селевкидской Вавилонии», Древний Восток I, 185—193, Ереван .

Саркисян. Г.Х. 1978 «Довольствие isgu в городе поздней Вавилонии — аналог полисных раздач», Древний Восток III, 88--93, Ереван.

Якобсон, В.А. 1984 Некоторые проблемы исследования государства и права Древнего Востока», НАА 2» 89—96, 3, 80—87.

Якобсон, В.А. 1985 «Некоторые проблемы исследования государства и права Древнего Востока», НАА 6, 2.

Якобсон, В.А. 1989 «Цари и города древней Месопотамии», в сб. Государство и социальные структуры на древнем Востоке, 17—37, М.

Янковская, Н.Б. 1985 «Торговая община Канеша и свободный рынок», в сб. Древняя Анатолия, 228—242, Москва,

Янковская, Н.Б. 1989 «Особенности финансирования международной торговли в XIX в. до н.э.», в сб. Древний Восток и античная цивилизация, 92—101, Ленинград.

Adams,, R. 1966 The Evolution of Urban Society, Chicago.

Adams, R. 1981 Heartland of Cities, Chicago.

Adams, R. 1982 "Mesopotamian Social Evolution: Old Outlooks,

New Goals", On the Evolution of Complex Societies. Essays in Honor of Harry Moijer 1982, Malibu, 79 —129.

Alexander, J.B. 1943 Early Babylonian Letters and Economic Texts, BIN 7, New Haven and London.

Anbar, M. "Textes de l'époque babylonienne ancienne II: les archives de ¡Sep-Sîn", Revue d'Assyriologie 72, 1 13 — — 38.

Anbar, M., Stol, M. 1991 "Textes de l'époque babylonienne ancienne III", Revue d'Assyriologie 85, 13--48.

Buccellati, A. 1966 The Amorites of the Ur III Period, Naples.

Charpin, D. 1980 Archives familiales et propriété privée en Babylonie ancienne: Etude des documents de "Tell Sifr", Geneva.

Charpin, D. 1981 "La Babylonie de Samsuiluna à la lumière de nouveaux documents", BiOr 38, 517--47.

Charpin, D. 1986 Le clergé d'Ur au siècle d'Hammurabi, Geneva.

Charpin, D. 1988 "Le Repli des cultes sumériens en Babylonie du Mord, NABU 2, 22.

Collon, D. 1986 Catalogue of the Western Asiatic Seals in the British Museum. Cylinder Seals III. Isin-Larsa and Old Babylonian Periods, London.

Donbaz, V., Sauren, H. 1991 "A Missing Link of the Hammurapi

Law-code", Orientalia Lovaniensia Periodica 22, 5 — 26, Leuven.

Donbaz, V., Yoffee, N. 1986 Old Babylonian Texts from Kish Conserved in the Istanbul Archaeological Museum, BM 17, Mai ibu.

Faust, D.E. 1941 Contracts from Larsa, Dated in the Reign of Rim-Sin, YOS 8« New Haven and London.

Falkenstein, A. 1956 Die Neusumerisehen Gerichtsurkunden, Münhen.

Feigin, S.I. 1979 Legal and Administrative Texts of the Reign of Samsuiluna, YOS 12, New Haven and London.

Ferverda, G.Th. 1985 A Contribution to the Early Isin Craft Archive, Leiden.

Figulla, H.H., Martin, W.J. 1953 Letters and Documents of the Old Babylonian Period, UET 5, London.

Finkelstein, J.J. 1972 Late Old Babylonian Documents and Letters, YOS 13, New Haven and London.

Franke, J.A. "Presentation Seals of the Ur 111/1s in-Larsa Period", BM 6» 61—67, Malibu.

Gadd, C.J. 1963 "Two Sketches from the Life at Ur", Iraq 25, 177 — 88.

Gallery, M. 1980 "The Office of the satammu in the Old Babylonian Period", AfO 27, 1--36.

Gelb, I.J. 1965 "The Ancient Mesopotamian Pat ion System", JNES 24, 230 — 43.

Gelb, I.J. 1968 "An Old Babylonian List of Amorites", JAOS 88, 39--46.

Gelb, I.J. 1977 "Typology of Mesopotamian Seal Inscriptions". BM 6, 107--26 , Malibu.

Gelb, I.J. 1979 Household and Family in Early Mesopotamia, Orientalia Lovaniesia Analeeta 5, touvain.

Goetze, A. 1950 "Sin-iddinam of Larsa", JCS 4, 89--118.

Goetze, A. 1962 "Two Ur-Dynastv Tablets Dealing with Labour", JCS 16, 13—16.

Goetze, A. 1964 "The Archive of Atta from Nippur", JCS 18, 102 — 13.

Grice, E.M. 1919 Records from Ur and Larsa Dated in the Larsa Dynasty, YOS 5, New Naven and London

Hallo, W.W. 1 964 "The Road to Emar", JCS 18, 57 — 88.

Harris, R. 1955 "The Archive of the Sin Temple in Khafajh', JCS 9, 91 — 120.

Harris, R. 1960 "Old Babylonian Temple Loans", JCS 14, 126--36.

Harris, R. 1961 "On the Process of Secularization under Hammurapi", JCS 15, 117 — 24.

Harris, R. 1975 Ancient Sippar, Istanbul/Leiden.

Jean, Ch.F. 1926 Contrats de Larsa, TCL 10, 11, Paris.

Klengel, H. 1973 Altbabylonische Rechts-und

Wirtschaftsurkunden, VS 2 (18), Berlin.

Kraus, F.R. 1958 Ein Edikt des Königs Ammi-saduqa von Babylon, Leiden.

Kraus, F.R. 1973 Von mesopot.ami sehen Menschen der altbabylonischen Zeit und seiner Welt, Amsterdam.

Kupper, J.R. 1961 L'iconographie du dieu Amurru, Brüssel.

Landsberger, B. 1969 The Date Palm and its By-products According to the Cuneiform Sources, AfO 17, Graz.

Leemans, W.F. 1950 The Old Babylonian Merchant, Studia et Documenta III, Leiden.

Leemans, W.F. 1954 Legal and Economic Records from the Kingdom of Larsa, Leiden.

Leemans, W.F. 1957 "The Contribution of the Nomads to the Babylonian Population", JESH0 1f 138--45.

Legrain, L. Woollev I,. , 1951 Cylinder Seals, UE 10, London

Lutz, H.F. 1931 Legal and Economic Documents from Ashjäly, UCP 10, Berkeley.

Maekawa, K. 1 987 "Collective Labour Service in G.i r su-Lagash: The pre-Sargonic and Ur-III Periods", in M.A.Powell, 1987, 49—71.

Michalowski, P., Walker, C.B.F. 1989 "A New Sumerian "Law

Code", in Studies in Honor of Ake W.Sjöberg, 389 — 95» Philadelphia.

Nissen, H.J. 1988 The Early History of the Ancient Near East, 9000-2000 A.C. Chicago/London.

Oppenheim, L. 1967 "A New Look at the Structure of Mesopotamian Society", JESHO 10, 1 —16.

Oppenheim, L. 1977 Ancient Mesopotamia. Portrait of a Dead Civilization, Chicago/London.

Ormsby, D.L. 1972 "An Old Babylonian Business Archive of Historical Interest", JCS 24, 89 — 99.

Polanvi, K., Arensberg, C.M., Pearsan, H.W. 1957 Trade and Market in. Early Empires, New York.

Postgate, J.N. 1992 Early Mesopotamia, London/NewYork.

Powell, M. A. 1985 Salt.» Seed and Yields in Sumerian. Agriculture, A Critique of the Theory of Progressive Salinization, ZA 75, 7--38.

Powell, M.A. (ed.) 1987 Labor in the Ancient Near East, American Oriental Series 68, New Haven.

Renger, J. 1979 "Interaction of Temple, Palace and "Private Enterprise" in the Old Babylonian Economy", Orientalia Lovaniensia Anal ec ta 5, I.euven .

Renger, J. "Patterns of Non-institutional Trade and Non-commercial Exchange in Ancient Mesopotamia at the Beginning of the Second Millennium B.C.", in Circulation of Goods in Non-palatial Context in the Ancient Near East, 31 — 123, Roma.

Renger, J 1994 "On Economic Structures in Ancient Mesopotamia", Or. 63» 157--208.

Robertson. J. 1989 "Agriculture and Templ.e-Est.ate Economies of Old Babylonian Nippur", Studies in Honor of Ake W.

Sjoberg. 457 — 463, Philadelphia.

Sigrist, R.M. 1984 Les sattukku dans l'Esumesa durant la per iode d'Isin et Larsa, BM 11, Malibu.

Simmons. S.D. 1978 Early Old Babylonian Documents, YOS 14, New Haven and London.

Sol 1 berger. E. 1968 "The Cruciform

Monument", in Annuaire de la société orientale "ex oriente lux", 20, 50—70, Leiden.

Stamm, J. J. 1959 Die akkadische Namengebung, Leipzig.

Steinkel1er, P. 1981 "The Renting of Fields in Early Mesopotamia and the Development of the Concept of "Interest" in Sumerian", JESHO 24, 1 1 3 — 45.

Steinkeller, P. 1987 "The Foresters of Umma. Towards a Definition of UR III Labour", in M.A.Powell 1987, 73—1 16 .

Stol, M. 1976 Studies in Old Babylonian History, Istanbul ./Leiden.

Stol, M. 1982 "State and Private Business in the Land of Larsa", JCS 34, 127 — 230.

Stone, E.G. 1987 Nippur Neibourhoods, Studies in Ancient Oriental Civilizations 44. Chicago.

Uchitel, A. 1 984 "Daily Work at the Sagdana Millhouse" , Acta Sumerologica 6, 75 — 98.

Van de Mieroop, M. 1987 Crafts in the Early Isin Period, Orientalia Lovaniensia Analecta 24. Leuven.

Van de Mieroop, M, 1992 Society and Enterprise in Old Babylonian Ur (Berlin).

Van Diik. J.A. 1968 Old Babylonian Contracts and Related Material , TIM 5, Wiesbaden.

Walters. S.D. 1970 Water for Larsa: an Old Babylonian Archive

Dealing with Irrigation, New Haven. Whiting. R.M. 1977 "Sealing Practices on House and Land Sale Documents at Esnunna in the Isin-Larsa Period", BM 6, 67--74, Malibu.

Whiting, R.M. 1987 Old Babylonian Letters from Tell-Asmar, Chicago.

Woolev, C.L. 1976 The Old Babylonian Period, UE 7, Phi 1ade1 phi a.

Yam a mo t o. S. 1981 "The lu-KUR-dab-ba People in the

6 5

e-Mi e-Bau in Pre-sargonic Lagash", Acta Sumerologica 3, 93—110.

Yoffee, N. 1977 The Economic Role of the Crown in the Old

Babylonian Period, BM 5, Malibu. Yoffee, N. 1978 "On Studying Old Babylonian History. A Review

Article", JCS 30, 18--32. Zettler, R.L. 1977 "The Sargonic Royal Seals: a Consideration of Sealing in Mesopotamia", BM 6, 33 — 44, Malibu.