Военный аспект политики московских князей: 1280-1460-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Кинев, Сергей Леонидович

• Кинев, Сергей Леонидович
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Кинев, Сергей Леонидович

Введение 3.

ГЛАВА 1. От основания княжества к великому княжению. 1282-1359 гг.

1.1. Начало Московского княжества и борьба за великое княжение: военные аспекты.

1.2. «Бысть тишина 40 лет»: Снижение военной активности и укрепление великокняжеской власти. (1324 - 1359)

ГЛАВА 2. Всплеск военной активности как проявление кризиса великокняжеской власти.

2.1. Между княжеские войны и кризис великокняжеской власти.

2.2. Московско-татарские отношения в период «Замятии»: характер и результаты военных столкновений.

2.3. Снижение военной активности. Относительная стабилизация политической системы великого Владимирского княжества.

ГЛАВА 3. Династические войны в московском княжеском доме: причины, характер, результаты 1425-1462 гг. 152 Заключение. 215 Список использованных источников и литературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Военный аспект политики московских князей: 1280-1460-е гг.»

Военная деятельность является одним из основных проявлений человеческой активности и составляет часть человеческой культуры в широком смысле слова, в силу чего она оказывает влияние на мировосприятие. Войны вызываются целым рядом разнохарактерных причин и существующих по большей части в сознании человека, каковыми являются в частности: жажда славы, стремление к власти, богатству, представления о чести и доблести и т.д.

Будучи включенными в картину мира, в культурные установки, войны оказывали и оказывают серьезное влияние на историю обществ и государств.

С недавнего времени стал всерьез рассматриваться вопрос о влиянии войн на историю России. Применительно к русской истории XIV-XV столетий как историками, так и социологами отмечается значительное влияние военного фактора на политическую эволюцию Северо-Восточной Руси и изменение статуса Москвы, ставшей волею судеб центром русских земель. Однако, хотя вместе с критикой традиционных (географических, экономических) факторов принято стало считать, что война сыграла значительную, если не гипертрофированную роль в истории Московского княжества, эти заключения сделаны a-priori и требуют либо подтверждения, либо опровержения, либо уточнения и, во всяком случае, необходимо обобщение имеющегося по данному вопросу материала.

Работа, посвященная роли военной активности в истории Московского княжества, тем более необходима, что рассматривая ее через призму войны, то есть игры случая, можно выйти на ряд не менее значимых для понимания исторического процесса моментов: закономерности или случайности объединения Руси именно вокруг Москвы, закономерности или случайности самого объединения в XV в.1 Ответы на эти вопросы позволили бы избавить не только науку, но и образ истории, существующий в общественном сознании, от

1 В пользу актуальности данного вопроса и для науки и для общества в целом может служить появление монографий и статей, посвященных как времени усиления Московского княжества и формирования единого русского государства в целом, так и вопросам объективности этого процесса, в частности. См. например: Горский А.А. Русские земли в XIII - XIV вв.: Пути Политического развития. М. ИРИ РАН, 1996. - 128 е.; Александров Д.Н. Полицентризм объединительных тенденций русских земель в XIII-XV вв. // Историческое обозрение: Отечественная история. М., 2000. Вып. 1. С. 14-18; Он же. Феодальная раздробленность на Руси. М. Экслибрис, 2001 -479 с. распространенных клише, бытующих в настоящее время, как «промосковских», так и «антимосковских». Исследование поставленной проблемы имеет ценность не только в рамках заявленной темы, но и в целом для изучения русской истории XIV-XV вв. без деления русских князей, городов, земель на «наших» и «ненаших», что в большей или меньшей степени свойственно отечественной дореволюционной, советской и современной историографии.

Хронологические рамки исследования — 1282-1460-е гг. имеют четкое обоснование. 1282 г. - время первого упоминания в летописании московского князя. Что характерно, оно связано именно с военным походом, инициатива которого исходила от Москвы и ее союзников. 1460-е гг. - это время масштабных изменений в военном искусстве Руси и политической ситуации в великом Владимирском княжестве и Северной Руси в целом. Со времени войн с Казанью в 1467-1469 гг. происходит окончательное складывание новой тактики, предполагающей ведение военных действий сразу по нескольким направлениям, чего не было до начала 1450-х гг., когда это впервые было осуществлено. С этого же времени летописи содержат упоминание об участии в походах горожан, чего определенно сказать о более раннем времени нельзя. В начале 60-х гг. XV в. меняется отношение московской княжеской семьи к области Владимирского великого княжения и происходит слияние собственно московских и великокняжеских земель, ранее обособленных, что нашло отражение в духовной грамоте Василия II. Кроме того, со времени правления Ивана III круг политических целей московского князя меняется с выходом Москвы на международную арену и в связи с началом войн, которые могут быть обозначены как объединительные.

Первым исследователем, так или иначе коснувшимся военного аспекта средневековой русской истории, был Н.М. Карамзин. Поскольку «История государства Российского» имела целью обзор всей русской истории, ее автор не ставил перед собой задачу сколько-нибудь серьезного рассмотрения этого аспекта деятельности князей. Впрочем, войны не только были описаны, но и получили объяснение с точки зрения свойственного историкам-рационалистам понятия о государственной пользе.

Его взгляд на военную, как и прочую деятельность князей был в целом критическим, но не всегда последовательным. Так борьба династов характеризуется в «Истории .» как междуусобицы, не приносящие ничего, кроме анархии и разорения. Это не мешало придворному историографу пытаться анализировать причины действий конкретных князей.

Нужно отметить, что оценка деятельности московских князей выпадает из негативной в целом картины междукняжеских отношений. Представители этой ветви Рюриковичей, за исключением, может быть, лишь Юрия Даниловича предстают как государственные деятели серьезного уровня, преследующие единственные из многих стратегические цели и общественную пользу. Н.М. Карамзин поделил князей на «наших» - умных и дальновидных в массе своей московских и «ненаших» - мелких, корыстных (в последствии - реакционных) и, часто, глупых, недальновидных - всех остальных.2

Таким образом, любая деятельность московских князей, в том числе и военная, характеризовалась автором как объединительная, что время от времени ставило его в тупик3.

С.М. Соловьев дал оценку характера войн. Он обратил внимание на то, что московские князья «при начале своего усиления.вооружаются против ближайших соседей, слабых, с которыми легко совладать, при том примыслы на их счет слишком далеки от главной сцены действия, не могут возбудить подозрения и противодействия» во Владимирском великом княжестве4. С отдельными аспектами этого заключения можно спорить, но роль войны, по крайней мере, на первом этапе существования Московского княжества показана достаточно точно. В дальнейшем московские князья выглядят у автора менее агрессивно и, кроме того, проявляется традиционная для отечественной историографии тенденция к рассмотрению деятельности московских князей, в том числе и военной, как выражения более или менее сознательно выраженного стремления к объединению русских земель.

Особый интерес представляет обобщающая глава второй книги «Истории России.», содержащая анализ военного искусства, тактики, характерной для средневековых войн на Руси, характеристику военной организации. Характер

2 Карамзин М.Н. История государства Российского. Т. 4. М., 1992; Т. 5. М., 1993.

3 Автор недоумевает по поводу того, что Дмитрий Иванович (Донской) не воспользовался удобными, с точки зрения рационалиста-государственника случаями для присоединения силой оружия Твери в 1375 г. и Рязани в начале 1380-х гг. См. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.,1993. Т.5. С. 63.

4 Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 2. М., 1988. С. 186. военной деятельности русских князей за период 1228-1462 гг. тем более оттеняется приведенной статистикой соотношения разного характера оборонительных и наступательных войн5.

Вклад исследователя был настолько велик, что многие его младшие современники из числа историков могли лишь дорабатывать какие-то его идеи или просто компилировать «Историю России».

Одним из них был Н.С. Голицын6. Интересующий нас период он рассмотрел в первой части своей «Русской военной истории». Работа при своем появлении не имела, как представляется, серьезного научного значения. Сочинение описательного характера представляет обширную иллюстрацию выдвинутого автором тезиса об отсутствии монгольского влияния на русское военное искусство. Данное исследование, посвященное военной истории средневековой Руси, содержит хронологический разрыв в описательной части. Таким образом, интересующий нас период освещается лишь с 1363 г. Работа, в которой доказывается отсутствие монгольского влияния на русское военное искусство, по преимуществу, носит описательный характер. Часть, которая могла бы быть названа аналитической, воспроизводит рассуждения Соловьева С.М. по вопросам статистики, характера военных действий и принципов организации вооруженных сил.

Военная история не входила в сферу научных интересов исследователей принадлежавших «юридической школе», однако они, касаясь междукняжеских отношений, отношений князей и земли, косвенно характеризуют действия князей и объясняют возможные мотивы их военной деятельности.

Видные представители «юридической школы», В.И. Сергеевич и М.Ф. Владимирский-Буданов, характеризуя политическую систему средневековой Руси, сделали целый ряд ценных наблюдений, долго не обращавших на себя внимания исследователей7. «Закостенелость», свойственная структурам и явлениям в подаче историков-«юристов», неоднократно отмеченная исследователями, не лишает ценности их выводов.

5 Он же. Сочинения: В 18 кн. М, 1988. Кн. 2. С. 502-503.

Голицин Н.С. Русская военная история. СПб., 1877. Т.1.

Сергеевич В.И. Русские юридические древности. СПб., 1902. Т. 1.

В.И. Сергеевич, касаясь объединительной деятельности московских князей, указал на то, что приобретения Василия I (1392) и Василия II (1456) носили несправедливый, с точки зрения господствовавшего обычая, характер, хотя эта идея не вполне последовательно им излагается8. Вся объединительная деятельность московских князей, включая даже Ивана III, исследуется с учетом ее нелегитимности и попыток изобрести таковую9.

М.Ф. Владимирский-Буданов, описывая вслед за предшественниками деятельность московских князей, видел разницу между ними и всеми остальными князьями, хотя в гораздо более умеренной форме. С его точки зрения московские князья действовали «руководствуясь большей частью личными и династическими интересами, но иногда возвышались и до сознания великих общерусских задач»10. Таким образом, для исследований юридической школы в некоторой степени свойственна ситуация, когда исследователи видят несоответствие материала имеющейся концепции и, не желая игнорировать факты, пытаются их примирить с государственной идеей, к чему их обязывало и первоначальное название школы".

В общих чертах была дана картина военно-политической активности московских князей в «Курсе русской истории» В.О. Ключевского. Не вдаваясь в детали фактической истории, исследователь создал образ довольно агрессивных правителей, хватающих «все, что плохо лежит». Кроме того, анализируя методы политического действия «собирателей русских земель», он включил военные захваты в число пяти основных политических инструментов12. Таким образом, как и у С.М. Соловьева, явно указана основная черта политики московских князей в начальном этапе истории княжества - ее агрессивность. Однако в силу направленности исследования на социально-экономические, по преимуществу, аспекты отечественной истории и жанра работы, - курс лекций, эти наблюдения не получили развития.

8 Там же. С.72.

9 Там же. С.73-74.

10 Владимирский—Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 110

11 Аналогичную ситуацию в частности, можно наблюдать и в работах Сергеевича. См. например: Сергеевич И.В. Русские юридические древности. Варшава, 1902. С. 70-71. По вопросу о духовной грамоте Дмитрия Ивановича и судьбе великого Владимирского княжение во второй четверти XV в.

12 Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. Кн. 1. Минск-М., 2000. С. 437-439, 444.

В числе концепций русской истории отличается некоторым своеобразием взгляд А.Е. Преснякова13. В первую очередь необходимо отметить, что автор поставил вопрос о правомерности (точнее - неправомерности) подмены проблемы образования русского государства вопросом о «возвышении Москвы». Этот общий момент имеет некоторое значение для решения более частных вопросов. Так, возникает вопрос о неизбежности объединения вокруг Москвы, и даже неизбежности объединения вообще, что сказывается и на причинах, целях войны и ее характере в целом.

А.Е. Пресняков, как и многие другие исследователи, касается отдельных войн, характеризуя их в связи с междукняжескими отношениями. В частности борьба московско-переяславско-тверской коалиции с великим князем Андреем Александровичем (1295 г.) как решение вопроса о принципе наследования Переяславского княжества при столкновении двух традиций (с чем нельзя до конца согласиться) или соперничества московского и тверского князей (1360-е — 1370-е гг.), как борьбы за великое княжение14.

Не обошел вниманием исследователь и Куликовскую битву. Ход самой битвы, как и подготовка к ней А.Е. Преснякова не интересовали, но он сделал ценное замечание по поводу московско-рязанских отношений в 1380 г. Это очень важно в связи с тем, что 1380-е гг. были временем длительного конфликта между княжествами. Замечание ученого недвусмысленно указывает на вину Дмитрия Ивановича или, если быть более точным, героев битвы «иже на Дону» в обострении конфликта15. Кроме того, автор был первым и долгое время единственным, кто трезво оценил результаты Куликовской битвы. Он указал на то, что битва не была переломом в русско-татарских отношениях. Великие князья не смогли воспользоваться победой. Более того, их власть в период 1380-х- 1420-х гг. ослабела16.

Военную и политическую деятельность Московского княжества А.Е. Пресняков совершенно традиционно считал «борьбой на два фронта»17, а войну с Литвой 1406-1408 гг. воспринимал как защиту силами Московского княжества

13 Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Очерки Пг., 1918.

14 Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. С. 87-88, 206-207.

5. Там же С. 239-240. прим. 1.

6 Там же. С. 374.

Великороссии от Литвы, что так же не может не вызывать возражений. Василий Дмитриевич в период 1395-1406 гг. по меньшей мере не помогал смоленским и рязанскому князьям в борьбе с Литвой, и лишь нарушение его собственных интересов на северо-западе Руси, в его традиционной сфере влияния подвигло князя на очень вялые военные действия.

М.К. Любавский, предваряя исследование истории колонизации земель будущего Российского государства, обратил внимание на то, что военная составляющая была важна, по крайней мере в деятельности первых московских князей. С общей идеей исследователя можно согласиться. Именно ущемленность в правах, как изгоя, подвигла Юрия Даниловича к активизации его деятельности18.

Кроме того, исследователь остановился на влиянии различных социальных групп на военную деятельность московских князей. Он полагал, что массовые миграции крестьянского населения в Московское княжество породили недостаток земель, в результате чего крестьяне были одной из социальных групп, подталкивавших московских князей к экспансии (в том числе - военной)19.

В 30-е - 40-е гг. XX в. по причине кризисного состояния исторической науки, сначала пережившей отрицание или, по меньшей мере, пренебрежение, а позже испытавшей жесткий идеологический прессинг со стороны государства, работ обобщающего или частного характера почти нет. Есть, конечно, ряд исключений. Можно упомянуть лишь относящиеся к этому времени статьи Я.С. Лурье и Д.Н. Альшица. Я.С. Лурье проводит традиционную мысль о существовании национально освободительных тенденций и стремления к объединению русских земель в XV в., применительно к деятельности тверских князей20. Те же идеи, но по поводу Куликовской битвы, не анализируя само событие, высказал и Д.Н. Альшиц21.

17 Там же. С.323.

18 Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 39.

19 Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 39.

20 Лурье Я.С. Роль Твери в создании русского национального государства // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л.,1939. С. 85-109.

21 Альшиц Д.Н. роль Куликовской битвы в определении национального сознания русского народа //Там же. С. 110-123.

Некоторое исключение здесь составил С.Б. Веселовский, косвенно обратившийся к ряду частных моментов династических войн второй четверти XV в. Он вслед за А.Е. Пресняковым писал о противоборстве двух тенденций политического развития Северо-Восточной Руси. Оценка династических войн в целом была несколько противоречивой. С одной стороны, автор говорит о том, что среди участников войны не было ни принципиальных сторонников удельной системы, ни противников единодержавия, соперники просто спорили о правах, но, с другой, утверждает, что династические войны были борьбой «удельных княжат» против единодержавия22.

В 1950 -ей последующие годы количество исследований возросло, что очевидно вызвано большей интеллектуальной свободой общества, допускавшей в определенных пределах свободу суждений.

В это время появляется ряд работ М.Н. Тихомирова, посвященных истории Москвы и ее роли в объединении Руси. В ряде работ, посвященных истории Москвы, М.Н. Тихомиров касается событийной стороны военной политики московских князей: московско-тверской борьбы в начале и второй половине XIV в., Куликовской битвы, в

23 меньшей степени династических войн второй четверти XV в. .

Ситуация несколько изменяется с начала 60-х гг. XX в. с выходом первой более чем за сорок лет капитальной монографии. Исследование JI.B. Черепнина написано в заданном, соответствующем времени, идеологическом ключе. Тем не менее, по ряду вопросов автор сделал ценные замечания. Вслед за предшественниками он, скорее косвенно, указывает на роль военных акций московских князей в начале XIV в. для усиления княжества24.

Рассматривая московско-тверские войны 60-х - 70-х гг. XIV в., исследователь указывает на насущные проблемы, ставшие причиной военных действий: спорные вопросы наследования уделов и старшинства в роду, а так же недовольство одной из сторон результатами третейского суда, отправленного тверским епископом. Хотя это делается чаще в виде цитирования летописей и

22 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1963. С- 341.

23 Тихомиров М.Н. Древняя Москва XII XV вв. Средневековая Москва XIV-XV вв. М., 1992.

24 См. например: Черепнин JI.B. Образование русского централизованного государства. М., 1960. С. 425, 462-463, 467, 560, 562.

9 s констатации фактов, чем в виде четко сформулированных выводов . Обращение к этим причинам в некоторой степени позволило показать своеобразие войн в эпоху средневековья, чего не хотели замечать современные Л.В. Черепнину историки военного искусства.

Особое внимание автор уделил Куликовской битве и династическим («феодальным») войнам второй четверти XV в.

Л.В. Черепнин фактически обратил внимание на то, что позиции Московского княжества не были безусловно сильными всегда, в частности он выделял и период усиления центробежных тенденций на Руси в 1340-х - 1350-х гг. и время ослабления после 1380 и 1382 гг. власти великого князя, частично подтвердив наблюдения А.Е. Преснякова, однако не согласившись с

9 (л предшественником в вопросе о первоначальной причине такого ослабления . Если А.Е. Пресняков полагал, что причиной ослабления была Куликовская битва, то

97

J1.B. Черепнин считал причиной действия Тохтамыша . Однако, JI.B. Черепнин, как и его предшественник, по сути указал на «неофициальные» результаты Куликовской битвы28.

Продолжая традицию, начатую М.К. Любавским и продолженную И.У. Будовницом, исследователь обратил внимание и на социальный аспект войн московских князей в начале XIV в. и в частности на позицию жителей Костромы и Нижнего Новгорода . Не обошел вниманием автор и поддержку, которую получили в XV в. галицкие князья от москвичей-«суконников».

И.Б. Греков, изучая историю международных отношений в Восточной Европе, вскользь касался характера, целей и результатов военной деятельности Московского княжества. В целом он оценивал ее как соперничество с великим князем литовским за право объединить русские земли30. Исследователь очень коротко останавливается на проблеме московско-литовских отношений до 1360-х

25 'Гам же. С. 557, 560, 562 и т.д.

26 Там же. С. 627-629.

27 Там же. С. 647, 649.

28 Там же 628-629.

29 Будовниц И.У. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV века // Институт русской литературы (Пушкинский дом). Труды отдела древнерусской литературы. Т. XII. 1956. С. 82-86; Черепнин JI.B. Указ. соч. С. 461-462.

30 Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений в Восточной Европе XIV-XVI вв. М., 1963. С. 39, 40-41, 79, 83 и т.д. гг. Войны 1360 - 1370-х гг. автор вслед за С.М. Соловьевым рассматривает как борьбу Москвы и Литвы за лидерство и деятельность Михаила Александровича Тверского лишь как одно из обстоятельств в конфликте интересов31.

В дальнейшем, в связи с 600-летним юбилеем Куликовской битвы историки продолжали обращаться к вопросам, имеющим отношение к военной истории лишь в связи с деятельностью князя Дмитрия Ивановича или еще уже, в связи с самой битвой32.

А.А. Зимин несколько расширил хронологические рамки в изучении военно-политической истории Московского княжества. Кроме того, в своей работе, посвященной династическим войнам второй четверти XV в., автор одним из немногих, а в советской историографии - единственный, обратил внимание на своеобразие природы этих войн в сравнении с войнами за великое княжение в XIV в.: на то, что это уже была война между московскими князьями (хотя часть летописей имели целью «отменить» эту разницу, разделяя князей на московских и галицких)33. Хотя исследователь, вопреки традиции, изобразил Дмитрия Шемяку и Василия II как выразителей прогрессивных, но разнохарактерных тенденций, сохранилась априорная оценка войн и политики в целом как объединительной и потенциально национально-освободительной.

Не менее важным является, казалось бы, не имеющий отношения к поставленной проблеме, анализ классических «предпосылок возвышения Москвы», показавший их несостоятельность34. Это способствовало постановке вопроса о роли войны в образовании русского государства. Кроме того, сколь бы умозрительна не была концепция А.А. Зимина, он в своем исследовании показывает значительную роль войны в историческом процессе.

Череду исследований советских историков закрывают работы Г.В.

Семенченко, посвященные истории Московского княжества 1430-х гг., в частности

35 начальному этапу династических воин и московско-тверским отношениям .

31 Он же. Очерки по истории. С. 56, прим. 211, 57.

32 См. например: Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // Вопросы истории. 1980. №8. С. 3-21; Куликовская битва. Сб. статей. / Ред. Бескровный Л.Г. М., 1980.

33 Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М., 1991.

34 Там же. С. 191-196.

35 Семенченко Г.В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV в. // Исследования по источниковедению истории России до 1917 г. М., 1997. С. 4-15; Он же.

Для постсоветской историографии характерны немногочисленные попытки пересмотреть традиционные взгляды на широкий круг вопросов средневековой русской истории.

В.Н. Козин уделил внимание вопросу о характере и причинах династических войн в Московском княжестве второй четверти XV в.36, Исследователь подходит к этим войнам как к конфликту двух традиций наследования великокняжеской власти (о чем говорит в своих работах и С.А. Мельников37), однако такая идея представляется спорной, поскольку сосуществование двух традиций, двух принципов наследования власти в одном обществе невозможно.

Н.С. Борисов выдвигает предположение о существовании у московских князей первой половины XIV в. политической доктрины - доктрины «тихой

5 О экспансии» . Таким образом, в работе проводится мысль о преобладании невоенных методов действия в арсенале первых московских князей. Это, однако, не мешает Н.С. Борисову отмечать и их военную мощь. В отдельных случаях автор касается и вопросов тактики, принятой на Руси в начале XIV в. Он так же дает общую оценку политической и военной деятельности московских князей, не выходящую за рамки традиционного представления о противодействии московского князя нажиму со стороны Михаила Тверского39. Однако, вызывает сомнение тезис, выдвинутый автором, о миролюбии Юрия Даниловича в сравнении с другими русскими князьями.

А.С. Фетищев сделал некоторые замечания по военной истории Московского княжества рубежа XIV - XV вв., в частности автор коснулся целей московских

Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х rr. XV в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Сб. 22. 1991. С. 188-193.

36 Козин В.Н. Феодальная война 1425-1453 годов. Историографическая традиция и попытки нового подхода // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1994. №1. С. 57-62.

37 Александров Д.Н., Мельников С.А., Алексеев С.В. Очерки по истории княжеской власти и соправительства на Руси X-XV вв. М., 1995. - 114 е.; Мельников С.А. Формирование института соправительства в Московском государстве XV в. // Проблемы политической истории и историографии. М., С. 119-125; Мельников С.А. Наследование престола на Руси и принцип соправительства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №11-12. С. 102-108.

38 Борисов Н.С. Политика московских князей в конце XIII - первой половине XIV в. М., 1999. С. 79.

39 Там же. С. 106, 147. князей в войне с Новгородом в 90-х гг. XIV в. и вопроса о планах Тимура в походе на Орду в отношении русских земель40.

В.А. Кучкин осветил вопрос о деятельности Михаила Ярославича Тверского в его противоборстве с Юрием Даниловичем, добавив массу немаловажных деталей, обогащающих картину деятельности соперников. Кроме того, им достаточно подробно исследованы периоды правления московских князей Даниила Александровича и Дмитрия Ивановича41.

А.В. Суэтин, касаясь московско-тверского соперничества в начале XIV в., традиционно изображает эту борьбу как сопротивление различных политических сил, возглавлявшихся московским князем, попыткам Михаила Тверского усилить великокняжескую власть. Поход татар на Тверь в 1328 г. так же характеризуется им как карательная акция, которую возглавил не кто иной как Иван Калита, с чем невозможно согласиться, поскольку русский князь не мог быть поставлен во главе татарской рати42.

Одной из ключевых работ по этой проблеме может быть названа монография Э. Клюга, вышедшая в Твери в 1994 г. в русском переводе43. Не вдаваясь в детали военных действий, немецкий исследователь предложил свой взгляд на характер войн, которые пришлось вести тверским князьям, в частности с Москвой. Так он утверждает, что в 1304-1305 гг. борьба между Михаилом Ярославичем и Юрием Даниловичем не была спором за великое княжение, с чем невозможно согласиться44. Касаясь московско-тверского противостояния второй половины XIV в. Э. Клюг пришел к выводу о том, что Михаил Александрович не был серьезным стратегическим партнером Ольгерда и по сути он близок к позиции, высказанной еще С.М. Соловьевым о том, что войны 1360-х - 1370-х гг. были соперничеством

40 Фетищев А.С. Московское великое княжество в системе политических отношений конца XIV в. (1389-1395). Авт. Реф. .к.и.н. Спб., 1996. С. 19, 21.

41 Кучкин В.А. Последний договор Михаила Ярославича Тверского // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Мат-лы конференции, посвящ. 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича великого князя тверского и владимирского. Тверь. 27-29 ноября 1996. Тверь, 1997. С. 29-73; Он же. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. №5-6. С. 82-93; Он же. Первый московский князь Даниил Александрович // Вопросы истории 1995. №1. С. 93-107.

42 Суэтин А.В. Междукняжеская борьба в Северо-Восточной Руси (сер. XIII - первая четверть XIV веков). Авт. Реф. к.и.н. 1999. С. 23.

43 Клюг Э. Тверское княжество 1247-1485. Тверь, 1994.

44 Там же. С. 100.

Литвы и Москвы45. Однако маловероятно, что Тверь не могла рассматриваться хотя бы одной из сторон всерьез. Это обстоятельство требует детального изучения материала с тем, чтобы подтвердить или опровергнуть данную точку зрения. Кроме того, данная работа являет собой редкий случай упоминания своего рода «второго фронта» для Ольгерда на рубеже 60-х - 70-х гг. XIV в., так же исследователь внес несколько оригинальных мыслей о позиции князя Михаила в московско-литовском столкновении, часть которых вызывает возражения46.

А.В. Чернышев вслед за Э. Клюгом отметил сильные позиции в середине XV в. тверского князя Бориса Александровича при серьезном ослаблении Московского княжества в результате династических войн, из чего был сделан вывод о том, что в 1452-1453 гг. у Твери было несколько возможностей захватить ослабевшую Москву47.

Работы другого тверского исследователя, К.И. Могилевского содержат несколько нетрадиционный для отечественной историографии подход к московско-тверскому противоборству второй половины XIV в., перекликающийся с точкой зрения на историю Твери, изложенной Э. Клюгом и указывающий на тактический характер покупки Михаилом Александровичем ярлыка на великое княжение Владимирское48.

Ряд авторов обратили внимание на поведение различных слоев населения в войнах. В числе прочих рассматривалась позиция духовенства49. Выделяются, как правило, три момента. Во-первых, «неблагословение» митрополитом Петром Дмитрия Михайловича перед походом на Нижний Новгород; благословение Сергием Дмитрия перед битвой на Воже (вариант - перед Куликовской битвой), в-третьих, рассматривается позиция старцев Кирилло-Бел озере кого и Троицкого монастырей и епископа Ионы в 1446-1447 г. Церковь в большинстве работ

45 Там же. С. 195, 199-200.

46 Там же С. 180, 198-199,207.

47 Чернышев А.В. Очерки по истории Тверского княжества. С. 28, 138.

48 Могилевский К.И. Союз Михаила Александровича с Литвой в борьбе против Москвы (конец 1360-х- 1370-е гг.) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. С. 78-81

49 Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе, XIV-XV вв. М., 1986; Лурье Я.С. Две истории Руси XV века.С. 97-98, 107-108; Мельников С.А. Об отношениях великокняжеской власти с Троице-Сергиевым монастырем в период феодальной войны (40-е гг. XV в.) И Вестник Московского университета. Сер. 8. История. №2. 1993. С. 27-34.Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XFV-XV1 вв. Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991. Он же. Крест и предстает как институт, поддерживавший с начала XIV в. московских (в XV в. — старших московских) князей, кроме времени поставления под нажимом Дмитрия Ивановича митрополитом Митяя.

В связи с деятельностью в 1446 г. рязанского епископа Ионы рядом исследователей предложен новый взгляд на позицию представителей духовенства в ситуации борьбы московских князей за старшинство. Обращено внимание на отсутствие однозначной поддержки московских князей представителями церкви, отнюдь не задумывавшихся об объединении Руси под властью одного князя или о введении «более прогрессивного» принципа наследования великокняжеского

50 титула .

Участие боярства в осуществлении военной политики так же отмечено некоторыми исследователями.

В частности о роли бояр в военной экспансии московских князей упомянул М.К. Любавский. Стремясь расширить земельный фонд для пожалований, большая служилая корпорация так же способствовала активным военным действиям московских князей51.

Изучением роли московского боярства в истории княжества и династии занимался С.Б. Веселовский. По его мнению, массовый приток бояр в Московское княжество из соседних земель произошел в 1330-х гг., в результате закрепления великокняжеского статуса за московским князем в 1328-1332 гг., что произошло после успешной военной деятельности и Даниила, и Юрия. Но в то же время именно эти боярские «отъезды» на Москву поспособствовали успеху московского ст князя в борьбе с тверским во второй половине XIV в.

Останавливаясь на истории боярских родов XV в., С.Б. Веселовский утверждал, что династические («феодальные») войны являли собой борьбу не только между князьями, но и между различными боярскими родами, между московским великокняжескими, с одной стороны, и удельно-княжескими, с корона: церковь и государство на Руси 1X-XV1I вв. СПб. 2000; Он же. Третий Рим. М., 1994; Он же. Святители и власти. XIV-XVH вв. JI., 1990.

50 Зимин А.А. Витязь на распутье. С. 114-115; Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 97, 98, 108.

51 Любавский Указ. соч. 39.

52 Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 52, 168, 467, 481. другой53. Тем не менее, уже и сам автор был вынужден признать, что многие московские бояре поддерживали Юрия Галицкого, позже его сына - Дмитрия Шемяку, не находясь в опале у великого князя Василия Васильевича54.

Вновь поднял вопрос о роли боярства в создании могущества (в данном случае военного) московских князей А.А. Горский55. В частности, он указывает на то, что южнорусское происхождение ведущих боярских родов Москвы во многом определяло политическую активность князей в отношении чернигово-северских земель в течении XIV в. В отличие от С.Б. Веселовского исследователь, развивая наблюдения М.К. Любавского, обратил внимание на формирование московского боярства уже на рубеже XIII-XIV в. и пришел к выводу о том, что по крайней мере два боярских рода приехали в Москву около 1300 г., когда, по мнению исследователя, произошло заметное военное усиление Московского княжества. Однако указание на серьезное усиление именно в это время представляется несколько спорным, так как столь же уверенно можно было бы говорить о военном усилении московского князя около 1295 г. или около 1282-1285 гг. поскольку военная активность ни в конце правления Даниила, ни в первые полтора года правления Юрия не усилилась по сравнению с концом XIII в., и два боярина, даже с дворами, не могли резко усилить позиции московского князя.

Спорной так же представляется мысль о том, что сама многочисленность бояр была причиной военной активности московских князей. Наличие инструмента военной политики отнюдь не предполагает существование причин для экспансии.

Традицию изучения военного искусства, заложенную еще в XIX в. в советский период продолжили военные историки А.А. Строков и А.Е. Разин56. Внимание исследователей было привлечено главным образом к Куликовской битве, рассматриваемой в качестве вершины военного искусства средневековой Руси.

53 Там же. С. 199.

54 Там же. 399, 515.

55 Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история. 1997. №1. С. 3-12; Он же. Москва и Орда. М., 2000. С. 30-40.

56 Строков А.А. Указ. соч.; Он же. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М., 1949; Разин А.Е. Указ. соч.

Такая же точка зрения сохранилась и в работах Н.А. Кирггичникова, Л.Г. Бескровного57 Для их исследований характерен ряд общих черт. Во-первых, они утверждают пятичленную структуру войска, существование которой в действительности вызывает сомнения. Кроме того, Н.А. Кирпичников выдвинул гипотезу, не подтверждающуюся источниками о делении полков на стяги и копья, что является интерполяцией из военной истории Западной Европы эпохи средневековья58.

Во-вторых, особое внимание исследователи обратили на социальный состав русского войска изучаемого периода. И сам факт появления такого аспекта, и характер его освещения были полностью продиктованы бытовавшим в это время классовым подходом. С теми или иными вариациями выделялись такие категории населения, участвовавшие в войнах, как бояре и их дворы, двор князя (вариант -великого князя), ополчение. Если первые две категории не вызывали споров, то природа ополчений воспринималась по-разному. Так А.А. Строков, А.Е. Разин утверждали, что в ополчение входили крестьяне. Л.В. Черепнин предположил, что речь может идти о городских ополчениях. В основе такого вывода, очевидно, лежит название полков и ратей по городам. Однако источники не указывают на участие в войнах XIV - XV вв. крестьян и, по крайней мере, до 1460-х гг. — горожан. В силу этого невозможно согласиться с утверждением, ставшим уже хрестоматийным, о преобладающей роли пехоты на Руси в отличие от Западной Европы.

Подобным же образом военное искусство на Руси и характер военной деятельности московских князей оценивает в своих работах А.Н. Кирпичников, лишь несколько изменяя оценку частных моментов, таких как численность войск с обеих сторон на Куликовом поле.

Помимо анализа военного искусства как такового исследователи касались и политического контекста той или иной анализируемой битвы или войны. Во-первых, обращается внимание на необходимость объединения Русских земель и

57 Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси XII-XV вв. JI., 1976; Он же. Факты, гипотезы и заблуждения в русской военной истории X11I-XV вв. II Древнейшие государства на территорий СССР. 1984. М., 1985. С. 229-243.; Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М., 1980. С. 214-245.

58 Кирпичников А.Н. Факты, гипотезы и заблуждения.С. 240-241. борьбу с Ордой, а во-вторых, на соперничество Москвы и Литвы за объединение русских земель.

Характеризуя политическую ситуацию в конце XIV в., историки указывают на необходимость объединения русских земель и освобождение от монголо-татарского ига, чем и объясняется военная акгивность московского князя в 1360-х — 1380-х гг.59

В современной науке военный аспект истории Руси XIV-XV вв. в чистом виде представлен очень небольшим количеством исследований60. Нужно сразу оговориться, что работы В.А. Жгутова и А.Н. Саенко выполнены в том же ключе, что и их предшественниками. Рассматривая деятельность Михаила Ярославича Тверского, они, придерживаются мысли об объединительных и национально-освободительных целях великого Владимирского князя, с той лишь разницей, что на сей раз таким героем оказывается не московский, а тверской князь. При этом В.А. Жгутов, например, основе своеобразного анализа Бортеневского сражения делает далеко идущие выводы о том, что если бы не противодействие Юрия Даниловича Русь под главенством Твери избавилась бы от ига на рубеже 30-х — 40-х гг. XIV в.61

Сами упомянутые исследования по тверской военной истории ценны лишь постольку, поскольку они существуют. К сожалению, никто из исследователей не стремился к соответствию построений фактам, в результате чего работы оказались наполненными и модернизацией прошлого.

Ю.Г. Алексеев, изучая развитие властного аппарата на Руси XIV-XV вв., обратил внимание и на вопрос о военной службе и военной организации в Московском княжестве. В частности, им рассматривается порядок подчинения

59 См. Кирпичников Указ. соч. С. 230; Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М., 1980. С. 214.

60 Жгутов В.А. Многовековая тайна Твери: системный взгляд на проблему локализации, масштабы, значимость Бортеневского сражения 22 дек. 1317. Тверь, 1998; П. Малыгин Сражение 22 декабря 1317 г. (предпосылки, летописные источники и проблемы локализации) // Михаил Ярославич великий князь Тверской и Владимирский. Тверь, 1995. С. 329-352; Пономарев Г. Значение Бортневского сражения в судьбе Тверского князя Михаила Ярославича // Михаил Ярославич великий князь Тверской и Владимирский. С. 353-365; Саенко В.Н. «За други своя» (военно-исторический анализ Бортеневской битвы) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Материалы конференции, посвященной 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича вел. князя Тверского и Владимирского. Тверь 27-29 ноября 1996. Тверь, 1997. С. 108112.

61 Жгутов В.А. Многовековая тайнаТвери.С. 185. бояр воеводам и его изменение в 70-х - 80-х гг. XIV в. на рубеже XIV-XV вв.62 Обратил внимание исследователь и на обстоятельства Суздальской битвы L445 г. Невозможно, однако, согласиться с утверждением, сохранившимся в качестве историографической традиции о наличии ополчения, кроме, может быть, отрядов вятчан63.

За рамки традиционной проблематики военной истории выходит работа Ю.В. Селезнева, посвященную русско-литовской войне 1406-1408 г. и участию в

64 ней татар

Что касается иностранных авторов, то вышедшая относительно недавно в России работа Э.Р. Дюпюи и Т.Н. Дюпюи в части, посвященной русской средневековой военной истории, в основном повторяет тезисы А.Е. Разина и А.А. Строкова и так же не заключает в себе новизны, в силу избранного жанра энциклопедии, не предполагающего самостоятельных разысканий65.

Подводя итог, можно утверждать, что рассмотрение некоторых отдельных вооруженных столкновений с участием москвичей, предпринятое многими исследователями русской истории XIV-XV вв., не дает общей картины военной деятельности и ее места в политическом арсенале московских князей. Однако на данный момент заложены основания для создания более или менее цельного представления по данному вопросу.

В частности, отмечена роль социальной активности слоев населения в критических моментах межкняжеской борьбы.

Отмечены отдельные элементы тактики и несоответствие бытующего представления о ней реалиям XIV-XV вв. В то же время необходимо отметить, что традиционные представления о пятичастном составе русских войск в XIV в. до сих пор сохраняется в работах исследователей.

62 Алексеев Ю Г. У кормила Российского государства: Очерки развития аппарата управления С. 21.

63 Там же. С. 57-59.

64 Селезнев Ю.В. Роль ордынского фактора в русско-литовской войне 1406-1408 гг. // Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. XI Чтения чпен-корр-та АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Москва 14-16 апреля 1999 г. Материалы конференции. М., 1999. С. 90-92.

65 Дюпюи Э.Р., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн в 4-х т. Т. 1. С. 853-869.

Требуется анализ причин, целей и характера войн, поскольку их объяснения, предложенные в советское время, проистекают не столько из источников, сколько из априорных представлений о должном.

Кроме того, в настоящее время в историографии остается открытым вопрос о межкняжеских отношениях и, в частности, о принципах наследования уделов и старшинства в роду (в семье).

Предметом исследования является история Московского княжества в период, предшествующий формированию единого русского государства.

Объект - политика московских князей, в частности ее военные аспекты, от основания княжества до начала образования единого Московского государства, в их связи с принципами междукняжеских отношений.

Данная работа имеет целью проанализировать военную деятельность московских князей в контексте междукняжеских отношений.

Для достижения цели необходимо решить ряд задач.

Во-первых, - выявить политическую ситуацию, в которой велись войны, включающую в себя традицию междукняжеских отношений; изменения в этой традиции и в структуре великого Владимирского княжества и влияние этих изменений на цели и характер войн. Во-вторых, - определить причины военной активности и степень ее интенсивности в разные периоды времени; определить характер войн, их цели и результаты. Кроме того, в связи с вопросом о значении Куликовской битвы необходимо проанализировать представления о военном искусстве в данный период, бытующие в историографии. В- третьих, - выяснить степень влияние войн на политические процессы, изменение политической структуры великого Владимирского княжества и образование базы для формирования Московского государства в период правления Ивана III и Василия III. рассмотреть в связи с конкретными событиями вопросы восприятия войны и ее отражения в летописании.

Источниковая база исследования. '

Наиболее информативным видом источников при изучении военного аспекта истории Московского княжества являются русские летописи. Отбор летописных источников производился в соответствии с результатами исследований М.Д. Приселкова, А.Н. Насонова, Я.С. Лурье66.

Наиболее ранняя дошедшая до нас летопись - Лаврентьевская. Летопись создана в 1377 г. и имеет своим протографом общерусский Свод 1304-1305 гг.67 Текст имеет две лакуны за 6771-6791 и 6795-6802 гг., что несколько уменьшает ее информативность при изучении истории Московского княжества в ранний период его существования. В частности, в летописи отсутствует почти полностью изображение деятельности первого московского князя. Тем не менее, здесь содержатся указания на участие Даниила в походах против литовцев и татар в 1285 г.

Частично в выписках, сделанных Н.М. Карамзиным, и в виде реконструкции, предложенной М.Д. Приселковым, дошла до нас Троицкая летопись. Поскольку одним из источников ее была Лаврентьевская летопись, Троицкая позволяет восстановить события, о которых не оказалось сведений в сохранившемся списке первой. Кроме того, рассматриваемый источник содержит в себе много фактического материала по истории Северо-Восточной Руси, в частности, XIV — начала XV вв. Троицкая летопись интересна и ценна именно благодаря тому, что она была составлена вскоре после многих описываемых в ней событий.

Помимо выписок Н.М. Карамзина основой для реконструкции Троицкой вошли Рогожский летописец и Симеоновская летопись.

Рогожский летописец, доведенный до 1412 г., сохранился в списке середины

ЛЯ

XV в. Он представляет тверскую редакцию Троицкой летописи. В статьях за 1327-1375, с перерывом 1361-1364 гг., он содержат богатый тверской материал, имеющий значение для изучения истории московско-тверских отношений 1360-х —

66 Приселков М.Д. История русского летописания XIV-XV вв. Спб., 1996.; Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Изв. АН СССР. VII сер. Отд. Гуманитарных наук. 1930. № 9-10. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. Он же Две истории Руси XV века: Спб., 1994.

67 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) Т. 1. М., 1962. В большинстве исследователи датируют свод 1305 г. См.: Приселков М.Д. Указ. соч. С. 159-164; Насонов А.Н. История русского летописания XI-XVIII вв. М., С. 168-169; Лурье Я.С. Общерусское летописание XIV-XVb. С. . Приведенная датировка предложена А.А. Горским с учетом результатов исследований Н.Г. Бережкова в области хронологии русских летописей. См.: Горский А.А. Москва и Орда. 2000. М., С. 6.

68 ПСРЛ Т. 15, вып. 1. (Рогожский летописец. Тверской сборник)М., 1965

1370-х гг. и на рубеже XIV-XV вв. отношений Московского и Тверского княжеств с Литвой69.

Симеоновская летопись имеет своими источниками два летописных памятника. Для периода до 1390 г. включительно в основе нее, как и предыдущего источника, лежит тверская редакция Свода 1408 г. (списком которого и была Троицкая летопись)70. В основе второй части источника лежит московский

71 великокняжеский свод конца XV в. Таким образом, Симеоновская летопись может служить одним из основных источников для большей части изучаемого в работе периода, как для XIV в., так и для середины XV в.

Для изучения истории конца XIV - первой трети XV века важное значение

72 73 имеют Софийская I и Новгородская IV летописи, в основе которых лежит Новгородско-Софийский летописный свод, составленный ориентировочно в 14101430-х гг. Наиболее предпочтительной представляется точка зрения Я.С. Лурье, датировавшего этот гипотетический свод временем митрополии Герасима, жившего в Смоленске и державшего двор в Новгороде, что, возможно, и объясняет обилие в них новгородского материала74. Летописи эти по характеру являются общерусскими, но выражают идею сохранения самостоятельности отдельных русских земель в сочетании с идеей единачества князей. Такая идеологическая направленность данных источников характеризует междукняжеские отношения в первой трети XV в. и основную для этого времени тенденцию политического

75 развития . Эти источники содержат описание первых столкновений в династической войне второй четверти XV в.

Основными летописными источниками по истории военной деятельности

76 московских князей в 1420-1450-х гг. стали Волгодско-Пермская и

77

Никаноровская летописи, восходящие к Софийско-Новгородскому своду, и

69 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. М., 1995. С. 14.

70 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: М., С. 13.

71 ПСРЛ Т. 18. (Симеоновская летопись)СПб., 1913.

12 Там же. Т. 39.(Софийская 1 летопись по списку Царского) М., 1994.

73 Там же Т. 4, ч. 1. (Новгородская IV летопись) М., 2000.

74 Лурье Я.С. Две истории Руси XV в. С. 113-115.

75 Лурье Я.С. Две истории Руси XV в. С. 109.

76 ПСРЛ Т. 26. (Вологодско-Пермская летопись) М., 1959.

77 Там же. Т. 27.(Никаноровская летопись С. 17-136) М., 1962. С. 17-162. in

Московский свод конца XV в. Именно в них содержится наиболее полное описание событий второй четверти XV в., в том числе и военных действий.

Своеобразный взгляд на историю Руси XIV-XV вв. содержится в Новгородской I летописи79. Старший ее извод доведен до 30-х - 40-х гг. XIV в. Помимо новгородской позиции в вопросах взаимоотношений с великими, в том числе и московскими, князьями летопись характеризует военные столкновения, объясняет их причины и дает нравственную оценку действий обеих сторон с точки зрения традиции, не взирая даже на редакторскую правку, произведенную позже сторонниками московских великих князей. Новгородская I летопись младшего извода, доведенная до 1440-х гг., в своей первой части, до 30-х гг. XIV в., совпадает с летописью старшего извода по содержанию и часто текстуально. В то же время, продолжение новгородского летописания, представленное в данном источнике, демонстрирует своеобразие фактического материала для периода до середины XV в., так как описывает ряд событий с иной не-московской точки зрения и содержит фактический материал об отношениях Новгорода с Литвой и Тверью в 1440- х гг., когда известия о республике почти полностью исчезают со страниц великокняжеских летописей. Кроме того, отдельные сведения, дополняющие общую картину междукняжеских отношений, связей Москвы с Псковом и московско-литовского соперничества на северо-западе Руси, содержатся в Псковских летописях80.

При решении вопроса о характере вооруженных столкновений в период династических войн XV в. и анализе общеполитической ситуации в работе q i ол использовались Тверской сборник , Ермолинская и Львовская летописи.

Тверской сборник, созданный довольно поздно, в XVI в., возможно использовать, поскольку он содержит уникальный материал, дополняющий глухие намеки московских великокняжеских летописей, по поводу характера союза московского и тверского князей в 1440-х - 1450-х гг. и военной помощи Бориса Александровича Тверского Василию II Васильевичу.

78 Там же. Т. 25.(Московский свод конца XV века) M.;-J1., 1949.

79 Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; - Л., 1950

80 ПСРЛ Т. 5. Вып. 2. (Псковская 3 летопись) М., 2000.

81 ПСРЛ Т. 15. (Тверской сборник) М., 1965.

82 Там же. Т. 23. (Ермолинская летопись) СПб., 1910.

83 Там же. Т. 20, ч. 1. (Львовская летопись) СПб., 1910.

Ермолинская летопись, хотя и содержит в себе великокняжеское летописание, одновременно сохранила ряд известий так называемого независимого летописания северной Руси, в результате чего некоторые действия Василия II воспринимаются летописцем несколько критически84. Аналогичная ситуация складывается и с Львовской летописью, так же сохранившей следы независимого

85 летописания .

Отдельные эпизоды династических войн XV в. получили дополнительное

86 освещение в Устюжском летописном своде .

Несмотря на позднее время создания и ярко выраженную общую тенденциозность источника при исследовании проблемы были использованы

87 тверские известия в составе Никоновской летописи . Допустимость такого

88 подхода обоснована в докладе А.Н. Насонова сделанном в Академии наук СССР . Помимо летописания Северо-Восточной Руси были использованы од западнорусские летописи . Для изучения политической истории XIV в. они не представляют интереса ввиду крайней степени их тенденциозности. Однако эти летописи проливают свет на взаимоотношения и вооруженные столкновения Московского и Литовского княжеств в 1440-х гг.

Кроме политических моментов, летописи позволяют, хотя и в очень ограниченной мере выявить представление других социальных групп о принципах наследования уделов и великого княжения. В частности, это можно сказать об эпизодах народных волнений в Нижнем Новгороде и Костроме в 1304-1305 гг., о позиции нижегородского боярства в борьбе московских и суздальских князей, о позиции духовенства и горожан в отдельных эпизодах московских династических войн второй четверти XV в. Это позволяет если не создать полный социальный контекст деятельности московских князей, то, по крайней мере, вывести их из безвоздушного пространства хотя бы отчасти.

84 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 80-83.

85 Лурье Я.С. Две истории Руси XV века. С. 80-83.

86 Устюжский летописный свод (УЛС) М., 1950. Известен так же как Архангелогородский летописец.

87 ПСРЛ Т. 11-12. (Никоновская летопись) М., 1965.

88 Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Известия АЛ СССР. VII сер. Отд. гуманитарных наук. 1930. №9-10.

8 ПСРЛ Т. 35. (Белорусско-литовские летописи) М., 1980.

Для характеристики отдельных моментов во взаимоотношениях Дмитрия Ивановича Мамаем в 1374-1375 («розмирье» Дмитрия Ивановича «с тотары и с Мамаем») и 13791380 гг. (канун битвы на Дону) были использованы фрагменты сочинений восточных авторов, представленные в «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Орды» В.Г. Тизенгаузена, в частности Ибн Хальдуна, Абу-ар-Раззана Самарканда, Низам -ад-Дина Шами, Шереф-ад-Дина Йезди90.

Наряду с летописными источниками в исследовании использован актовый материал: духовные грамоты великих и младших князей, договорные грамоты между московскими князьями и между московскими князьями и князьями соседних земель91, между великими (в том числе и московскими) князьями и

92

Новгородом , между великими князьями и митрополитами и послания митрополитов противникам великого князя Василия Васильевича93. Актовый материал использовался с учетом результатов исследований JI.B. Черепнина, А.А. Зимина, В.А. Кучкина, Г.В. Семенченко, А.С. Фетищева94.

Духовные и договорные грамоты помогли решить ряд важных задач. Во-первых, эти источники дают возможность выяснить характер и принципы между княжеских отношений в целом. Во-вторых, грамоты проливают свет на отдельные ключевые моменты таких отношений между представителями московского княжеского дома. Договоры с князьями соседних земель позволяют увидеть именно семейный характер княжеских отношений. В-третьих, решение в грамотах вопросов о наследовании великого княжения и уделов, позволяют определять характер войн в разное время95.

90 Ибн Хапьдун. Книга назидательных примеров и Сборник подлежащего и сказуемого по части истории Арабов иноземцев и берберов // Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1.; Низам-ад-Дин Шами. Из «Книги побед»; Шереф-ад-Дин Иезди. Из «Книги побед»; Абу-ар-Раззан Самарканди. Из «Места восхода двух счастливых звезд и места слияния двух морей» // Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.; Л., 1941. Т. 2.

91 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. XIV-XVI вв. (ДДГ) М.; Л., 1950.

92 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949.

93 Русский феодальный архив. М., 1986. Вып.1.

94 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М., 1948. Т. 1; Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв. // Проблемы источниковедения. Т. 6. С.275-324; Фетищев А.С. К истории договорных грамот между князьями Московского дома конца XlV-начапа XV вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 25. СПб., 1994. С. 63-76.

95 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. (ДДГ) М.; Л., 1950.

Часть грамот позволяет определить структуру и состав войска московских

-96 князей .

Грамоты Великого Новгорода и Пскова дают возможность проследить эволюцию отношений великих князей с Новгородом и дополняют картину московско-новгородских отношений в XIV-XV вв.

Для уточнения вопросов о структуре войск в XIV-XV вв. и о причинах появления представлений о классическом делении войска Дмитрия Ивановича на пять полков - Разрядные книги за 1475-1605 гг.97 Методологическая база исследования.

Основной методологической посылкой стало рассмотрение войн конца XIII - середины XV вв. сквозь призму социальной истории, как частной деятельности княжеских семей, далеких от идей государственного или национального единства.

Война исследуется как проявление одного из аспектов средневековой культуры инаковой по отношению к культуре исследователя, но допускающей возможность диалога.

В качестве конкретного выражения данного подхода использован сформулированный Р. Ароном принцип легитимности, согласно которому изучать войны возможно, лишь исходя из своеобразия политических норм и политической культуры и представлений о должном конкретных политических деятелей. Все войны «.сохраняют след принципа легитимности, господствующего на той

98 территории и в то время, где и когда они ведутся»

При работе с летописными и иными источниками мы исходим из недопустимости «потребительского» отношения к источникам, что являлось актуальной проблемой для дореволюционной и советской историографии и продолжает оставаться актуальной для современной российской историографии русского средневековья. В связи с этим автор исследования исходит из положений, разработанных в свое время академиком А.А. Шахматовым, а так же Д.М. Приселковым и Я.С. Лурье99. Таким образом, источники для работы отбирались,

96 Там же. № 11, С. 32; Русский феодальный архив (РФА) М., 1986. Ч. 1. №3, С. 68.

97 Разрядные книги. 1475-1605. М., 1977.

98 Арон Р. Война и мир между народами. М., 2000. С. 212.

99 Шахматов А.А. Обозрение русских летописей X1V-XVI вв. М.; Л., 1938.; Приселков М.Д. История русского летописания XIV-XV вв. Спб., 1996.; Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. Он же. Две истории Руси XV века: Спб., 1994. во-первых, с учетом максимальной близости летописей к изучаемому периоду, во избежание своего рода модернизации, которой неизбежно грешит автор, опирающийся на поздние, «более информативные» летописные источники. Во-вторых, учитывалось происхождение летописной информации и возможность ее редактирования победителями в XV - XVI вв. Таким образом, предпочтение часто отдается немосковским источникам, в число которых входят остатки тверского летописания, новгородские известия, данные псковских летописей, а так же независимые северорусские источники. В этом случае автор считает возможным с известной долей осторожности, опираясь на построения Я.С. Лурье, А.Н. Насонова и Д.М. Приселкова, привлекать поздние источники именно по причине их немосковского происхождения100. В-третьих, при работе с летописями мы исходим из того, что часть информации представлена в них в виде умолчаний и логических несообразностей, возникших как при позднем редактировании, так и при попытках летописцев скрыть или реабилитировать своих патронов в ряде ситуаций, когда поведение последних не соответствовало должному.

Кроме того, при работе над диссертацией были использованы следующие методы исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, позволяющие проследить принципы междукняжеских отношений и их эволюцию как на протяжении изучаемого периода, так и за его пределами, что дает возможность понять саму суть принципов, которыми руководствовались русские и в том числе московские князья, как следствие, - характер и природу военной активности московских князей. Кроме того, сравнивая процессы в отдельных русских землях, можно говорить о каких-то общих для всей Руси тенденциях. При выяснении основных принципов междукняжеских отношений представляется справедливым обращение к основным выводам западноевропейских исследователей, касавшихся военной истории Европы, для проведения сравнительно-исторического анализа при рассмотрении вопросов тактики и отношения к войнам их участников.

Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения и разделена на главы по хронологическому принципу. Такая компоновка позволяет создать

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Кинев, Сергей Леонидович

Заключение.

Изучение войн Московского княжества в целом, за период 1280-х - 1460-х гг., позволило придти к изложенным ниже выводам.

Вся военная активность московских князей носила волнообразный характер. К силе или ее демонстрации они прибегали лишь в критических ситуациях реальных, или предполагаемых. Военная активность возрастала в ситуации слабости или непрочности позиций московских князей и снижалась, когда позиции этой княжеской семьи были прочными. При этом их интересовали проблемы личного, либо династического характера.

Основным был вопрос определения, а позже - сохранения статуса. Это проявилось и в самостоятельной политике Даниила Александровича, часто находившегося в конфронтации с великими князьями, и в действиях его потомков, стремившихся к получению и сохранению за собой ярлыка на великое княжение, то есть на старшинство среди князей Северо-Восточной Руси (это привело к тому, что инициатива в войнах почти всегда была на стороне москвичей).

Проявился мотив чести и в столкновениях с Литвой, примером чего служат своего рода «дуэли» - обмен ударами с обеих сторон, притом, что после ответного удара не следует эскалации конфликта. Вопрос о личной чести так же был возможной причиной войн таких как походы на Новгород Ольгерда в 1346 г. и Витовта в 1428 гг., и еще более яркий конфликт между Василием II Васильевичем и Василием Косым и Дмитрием Шемякой Юрьевичами, от которого в 1433 г. внешне отмежевался даже отец последних, князь Юрий Звенигородский.

Война была включена в некий единый арсенал инструментов политического действия и использовалась ничуть не реже, чем династические браки, договоры и т.д. Более того, война могла быть преддверием к другим политическим ходам или их подкреплением, либо входить в целую цепь разноплановых политических мероприятий. Такого же рода вписанность войны в единый арсенал инструментов действия присуща и последующему периоду, времени.

Титул «великий князь владимирский» стал достоянием одной семьи и позже был закреплён за ней и «юридически», в значительной степени благодаря войнам, но лишь в сочетании, а часто, при преобладании других методов политического действия. Источники по русской средневековой истории вполне подтверждают верность для русской истории наблюдения, сделанного ранее на европейском материале о том, что войны не решали спорные вопросы, а лишь служили аргументом при переговорах.

Северо-Восточная Русь имела в этом плане некоторую особенность. Суд, царский или третейский (митрополита, бояр, великого князя) рассматривался как способ невоенного продолжения соперничества, либо как замена военным действиям.

Если дело доходило до прямого вооруженного столкновения, часто проявлялась свойственная московским князьям тенденция к ведению боевых действий если не на территории противника, то на территории «третьих» княжеств или же это может быть связано с нежеланием чрезмерного обострения конфликта в конкретной ситуации и избеганием нанесения ущерба противнику. Эта особенность проявилась в московско-литовских войнах XIV-XV вв. и в династических войнах, по крайней мере, на первых этапах (в 1430-х гг.).

В тактике преобладала склонность к демонстрации силы, когда противники «воевали» волости, где не могли встретить серьёзного сопротивления, либо стояние на разных берегах рек или просто в поле, что бывало реже.

Такие способы ведения боевых действий отнюдь не предполагали сложного построения полков, так как с каждой стороны участвовало несколько сотен или несколько (от трёх с половиной до семи) тысяч человек. Делить их на некоторое количество полков, как это стало обычным в конце XV в., было невозможно. Не была исключением и Куликовская битва. По большей части военные действия были кратковременными и, в отличие от походов, например, Ивана III, имели небольшие масштабы. Несколько сот человек ходили «изгоном» или, напротив, «всугон», или же кого-то «переимали». Возможностей (сил, времени, средств) для крупномасштабных компаний до 1460-х гг. не было (это проблема на только московских князей, но и всех государей средневековья, по крайней мере, в Европе).

Радикальных целей князья не ставили, ибо имели строгое представление о принадлежности той или иной территории одному из колен потомства князя Всеволода Юрьевича. Так же как Рязань, при любых успехах Москвы в борьбе этих княжеств, оставалась во владении одной из ветвей потомков Святослава

Ярославича Черниговского. До тех пор, пока династические права соблюдались, никакой речи об объединительной деятельности кого-то из князей говорить не приходится. Характерно отсутствие каких либо территориальных приращений к Московскому княжеству при помощи войн, как и вообще редкость приращений к великокняжеской области.

Для рассмотрения вопроса о механизмах территориального роста важно учитывать опыт Тверского княжества, которое за 250, без малого, лет своего существования практически не выросло территориально.

Обращаясь к вопросу об объединении Руси, и роли в этом процессе войн, можно утверждать, что объединение само по себе было побочным и далеко не обязательным продуктом династических войн XIV-XV вв. В итоге военных (и не только) действий московских князей был получен ряд результатов, которые и способствовали объединению Руси.

Великокняжеское достоинство перестало быть только титулом и получило реальное властное наполнение. С помощью военной силы или угрозы её применения, великие князья из московского дома в XV в. отсекали боковые линии от наследования великого княжения, чем создавали концентрацию власти в руках очень немногих представителей семьи.

В процессе отсечения младших родственников от наследования великого княжения великий князь урезал их политические и военные возможности, de jure признавая их, и тем создавая ситуацию, когда реальная власть остаётся лишь у одного князя-соправителя на Руси.

Кроме того, в результате проведенного исследования можно сделать вывод о том, что династические войны второй четверти XV в. как часть внутрисемейного конфликта сыграли важную роль в сломе традиционных механизмов функционирования политической системы великого княжества Владимирского и более того, стали едва ли не единственной его причиной.

К вопросу об объективности объединения Руси необходимо отметить, что если бы великим князьям реальной власти добиться не удалось, то не нашлось бы иной причины, приведшей к образованию в северной Руси единого государства.

Возможность такой неудачи была тем более вероятна, что преимущество московских князей в политической деятельности на протяжении XIV - первой половины XV вв. не было «объективно» запрограммировано. В 1303-1317 гг. они могли вовсе не получить великокняжеское достоинство; в 1371-1382 гг. были все условия для потери Дмитрием и статуса и реальной великокняжеской власти; в 1425-1453 гг. Московское княжество ослабло в результате династической борьбы и почти уже уступило первенство в Северо-Восточной Руси.

Войны с татарами или с участием татар не только московских, но и всех русских князей несколько отличались от общепринятой их трактовки. Исходя из безусловно обоснованной точки зрения А.А. Горского о природе московско- и русско-ордынских отношений, можно говорить об отсутствии грабительских походов татар как политики ханов в отношении русских земель. Идея о том, что со второй половины XIV в. в массовом сознании происходит изменение образа татар, не вызывает сомнений. С предложенными исследователем конкретными результатами этого изменения невозможно не согласиться.

Соответственно меняется отношение к их «нахождениям». Сами нахождения не являлись формой грабежа. Все «рати» второй половины XIII - начала XIV вв. представляли собой либо войска приведенные в ходе усобиц русскими князьями ( 1281, 1282-1283, 1293 гг.) либо посольства (1295, 1315, 1317) и не были самостоятельными военными предприятиями. Исключение составляет лишь поход войск Узбека на Тверь в 1328 г., после убийства ханского посла и неподчинения жителей княжества. Во второй половине XIV в. татарские походы на Русь эволюционируют от «ратей» XIII в. до обыкновенных набегов степняков, за некоторым исключением. Большинство этих походов не преследовало цели подчинения Московского княжества Орде, да и те попытки которые, осуществлялись именно с этой целью, не достигли своего результата по недостатку сил, и даже из опасения перед непокорным улусником. Результаты анализа войн с татарами позволяют принять точку зрения А.А. Горского и утверждать отсутствие антиордынских военных акций при наличии антитатарских походов либо оборонительных действий.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Кинев, Сергей Леонидович, 2003 год

1. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей / Под ред. JI.B. ЧерепнинаМ., 1950.

2. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950.

3. Памятники литературы древней Руси. XIV- середина XV вв. М.: Художественная литература, 1981.

4. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) Т. 1. Ларентьевская летопись. Суздальская летопись. Летопись по Академическому списку. М., 1962.

5. Псковские летописи. М.-Л., Вып.1. 1950

6. ПСРЛ Т. 11-12. Никоновская (Патриаршая) летопись. М., 1965.

7. ПСРЛ Т. 20. 4.1. Львовская летопись. СПб., 1910.

8. ПСРЛ Т. 23. Ермолинская летопись. СПб.,1910.

9. ПСРЛ Т. 25. Московский летописный свод конца XV в. М. Л., 1949.

10. ПСРЛ Т. 26. Вологодско-Пермская летопись. М., 1959

11. ПСРЛ Т. 27. Никаноровская летопись. Л., 1962.

12. ПСРЛ Т. 30. Владимирский летописец. М., 1980.

13. ПСРЛ Т. 35. Белорусско-литовские летописи. М., 1980.

14. ПСРЛ Т. 39. Софийская I летопись по списку Царского. М., 1994

15. ПСРЛ Т. 5, Вып. 2. Псковские летописи. М., 2000.

16. ПСРЛ Т. 6, Вып. 1. Софийская I летопись старшего извода. М., 2000.

17. ПСРЛ Т.15. Вып.1. Рогожский летописец. М., 1965

18. ПСРЛ Т.15. Тверской сборник. М., 1965

19. ПСРЛ Т. 16. Летопись Авраамки. М., 2000.

20. ПСРЛ Т.18. Симеоновская летопись. СПб., 1913.

21. ПСРЛ Т.4 Ч. 1 Вып. 1. Новгородская IV летопись. М., 2000.

22. Русские феодальные архивы. М., 1986. 4.1.

23. Русские феодальные архивы. М., 1986. 4.2.

24. Сказания и повести о Куликовской битве. Л.: Наука, 1982.

25. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб. 1884. Т. II. М,-Л., 1941.1. Литература:

26. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Введение. Историческая география завещания Ивана Калиты. М., 1993. 58 с.

27. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Московские трети. Звенигород. История вхождения в состав Московского княжества. М., 1993. 54 с.

28. Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Приобретение Коломны. Приобретение Можайска. М.,1994. 56 с.

29. Александров Д.Н., Мельников С.А., Алексеев С.В. Очерки по истории княжеской власти и соправительства на Руси X-XV вв. М., 1995. 114 с.

30. Алексеев Ю.Г. У кормила Российского государства: Очерки развития аппарата управления XIV XV вв. СПб. Изд-во СпбГУ, 1998. - 347(1) с.

31. Альшиц Д. Роль Куликовской битвы в определении национального сознания русского народа // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л., 1939. С. 110-123.

32. Арон Р. Мир и война между народами. М.: NOTA BENE, 2000. 880 с.

33. Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1963.- 376 с.

34. Бескровный Л.Г. Куликовская битва // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 214-245.

35. Бобров А.Г. Новгородские летописи XV века. СПб.: Дм. Буланин, 2001. 286 с.

36. Богданов С.В. Тверское великое княжество в системе межкняжеских отношений после 1327 года. К вопросу о Тверском великом княжении. //Дни славянской письменности и культуры. Вып.2. Тверь, 1996. С.61-66.

37. Борзаковский История Тверского княжества. СПб.: Мартынов, 1876. III, 269, 152 с.

38. Борисов Н.С. Иван Калита. М. Мол. Гвардия, ЖЗЛ. 1995. 299 с.

39. Борисов Н.С. Политика Московских князей. Конец XIII первая половина XIV вв. М. Изд-во Московского ун-та, 1999. - 380 с.

40. Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIV-XV вв. М.: Изд-во МГУ, 1986.-205 2.

41. Брайант А. Эпоха рыцарства в истории Англии. СПб.: Евразия, 2001. 576 с.

42. Брянцев П. Дм. История Литовского княжества с древнейших времен. Сочинение П. Дм. Брянцева. Вильна, 1889. -XII, 659 с.

43. Буганов В.И. От Куликовской битвы до освобождения от ордынского ига (1380-1480 гг.)//Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 246-264.

44. Будовниц И.У. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV в. // Труды отдела древнерусской литературы. T.XII. Л., 1956. С. 79-105.

45. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕОН, М.: АГРАФ, 1997. 460 с.

46. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. 584 с.

47. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права СПб. Киев, 1909. VI, 699 с.

48. Голицын Н.С. Русская военная история. СПб., 1877 4.1. XXI, II, 208 с.

49. Горский А.А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (Конец XIII-начало XV в.) // Средневековая Русь. М., 1996. Вып.1. С. 79-88.

50. Горский А.А. Всего еси исполнена земля Русская . Личности и ментальность русского средневековья. Очерки. М., 2001.

51. Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история 1997. №1. С. 3-12.

52. Горский А.А. К вопросу о составе русского войска на Куликовом поле // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №4 (6), декабрь. 2001. С. 29-37.

53. Горский А.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2000. 214 с.

54. Горский А.А. Москва, Тверь и Орда. 1300-1339 гг. // Вопросы истории 1995. №4. С. 34-46.

55. Горский А.А. Московско Ордынский конфликт начала 80-х годов XIV века: причины, особенности, результаты // Отечественная история. 1998. №4. С. 15-24

56. Горский А.А. Политическая борьба на Руси в конце XIII века и отношения с Ордой И Отечественная история. 1996. №3. С. 74-92.

57. Горский А.А. Русские земли в XIII XIV вв.: Пути политического развития. М. ИРИ РАН, 1996.- 128 с.

58. Греков Б.Д. Якубовский А.Ю Золотая Орда и ее падение. М.-Л.: Изд. и 1-я тип. Изд-ва Акад. Наук СССР в Лгр.,1950. 479 с.

59. Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже XIV-XVвв.). М.: Наука., 1975. 519 с.

60. Греков И.Б. Место Куликовской битвы в политической жизни Восточной Европы конца XIV в. // Куликовская битва. М. Наука, 1980. С. 113-141.

61. Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений в Восточной Европе XIV-XVI вв. М. Изд-во восточной литературы, 1963. 374 с.

62. Дефурно М. Повседневная жизнь времен Жанны д Арк. СПб.: Евразия 2002. -319с.

63. Дюпюи Э.Р., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн Харсперская энциклопедия военной истории с комментариями издательства «Полигон». СПб.: 1997. Кн. 1. 945 е.; Кн. 2. - 896 с.

64. Егоров А.А. Митрополит Киприан и его время: к вопросу о политическом исихазме // Отечественная философская мысль X-XVII вв. и греческая культура. Киев, 1991. С.219-229.

65. Егоров В.Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 174-213.

66. Жгутов В.А. Многовековая тайна Твери. Системный взгляд на проблему локализации, масштабы, значимость Бортеневского сражения 22 декабря 1317 г. Тверь, ТГТУ, 1998. -239 с.

67. Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М.: Наука, 1991.-286 с.

68. Зимин А.А. Дмитровский удел и удельный двор во второй половине XV -первой трети XVI вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1973. Вып.5. С. 182-195.

69. Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV XVI вв. // Проблемы источниковедения. М.: Изд-во АН СССР, 1958. Вып. 6. С. 275-324.

70. Ильин М.А. Роль Твери в создании Русского государства (XIII XV вв.) // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 12-27.

71. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Наука, 1992. Т. IV. -478 с.; 1993. Т. V.-560 с.

72. Каштанов С.М. Очерки русской дипломатики. М.: Наука, 1970. 502 с.

73. Кизилов Ю.А. Земли и княжества Северо-Восточной Руси в период феодальной раздробленности. М.: Высшая школа, 1984. 160 с.

74. Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII XV вв. JI. Наука, 1976. -104 с.

75. Кирпичников А.Н. Факты гипотезы и заблужденияв в изучении русской военной истории XIII — XV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1984 г. М„ 1985. С. 229-243.

76. Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI XVII вв. М.: Наука, 1980.-312 с.

77. КлюгЭ. Тверское княжество. 1247-1485. Тверь, 1994. -431 с.

78. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 2-х кн. Кн.1. М. -Минск Харвест, 2000. 1054 с.

79. Кобозев Ю.А., Кобозева Г.В., Хохлов А.Н. К вопросу о локализации Бортеневского сражения 1317 года // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Тверь, 1997. С. 113-122.

80. Козин В.Н. Феодальная война 1425-1453 годов. Историографическая традиция и попытки нового подхода // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1994. №1. С. 57-62.

81. Контамин Ф. Война в средние века. СПб.: «Ювента», 2001. 414 с.

82. Кривошеее Ю.В. Русь и монголы XII-XIV вв. Автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.02 История.1. СПб.: СпбГУ, 2000,- 47 с.

83. Кривцов Д.Ю. Проблемы антитатарской борьбы в Русской общественной мысли середины XIII начала XV вв. // Мининские чтения. 1992 г. Нижний Новгород. Нижний Новгород, 1992. С. 56-58.

84. Кричевский Б.В. Митрополичья власть в 30-е 70-е гг. XIV века. (Юридический статус и политическая деятельность русских митрополитов): Авт. реф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук (07.00.02) / РГПИ СПб., 1997. 20 с.

85. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. М.: Археографический центр, 1995. 294 с.

86. Кучкин В.А. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. №5-6. С. 82-93.

87. Кучкин В.А. Первый московский князь Даниил Александрович // Вопросы истории 1995. №1. С. 93-107.

88. Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // История СССР. 1980. №8. С. 3-21.

89. Кучкин В.А. Последний договор Михаила Ярославича // Великий князь Тверской и Владимирский Михаил Ярославич: личность, эпоха, наследие. Международная научная конференция. Тезисы докладов и сообщений. Тверь 26-29 июня 1996 г. Тверь, 1996. С. 14-18.

90. В.А. Формирование государственной территории Северо-восточной Руси. XI-XIV вв. М.: Наука, 1984. 349.

91. Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М.: Наука, 1980. С. 26-112.

92. Лихачев Н.П. Инока Фомы «Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». СПб. Типография М.А. Александрова, 1908. LX, 55 с.

93. Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПБ.: Дм. Буланин, 1994.-240 с.

94. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л.: Наука, 1976. 283 с.

95. Лурье Я.С. Роль Твери в создании национального государства // Ученые записки ЛГУ. №36. Серия исторических наук. Вып. 3. Л., 1939. С. 85-109.

96. Лурье Я.С. История России в летописании и в восприятии Нового времени // Россия древняя и Россия новая. СПб.: Дм. Буланин, 1997,- 403 с. С. 12-172.

97. Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л.: Акад. наук СССР, 1929.- 175 с.

98. Любавский М.К. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. М.: Изд-во Александрова, 1915. -401 с.

99. Малыгин П. Сражение 22 декабря 1317 года (Предпосылки, летописные источники и проблемы локализации) // Михаил Ярославич великий князь тверской и владимирский. Тверь, 1995. С. 329-352.

100. Малыгин П.Г. Ярослав Ярославич и Тверь в летописных известиях // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 38-48.

101. Мацуоки Ейдзо Избрание и поставление Василия Калики на новгородское владычество в 133-1331 гг. // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М., 1999. С. 207-217.

102. Мельников С.А. Наследование престола на Руси и принцип соправительства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №11-12. С. 102-108.

103. Мельников С.А. Об отношениях великокняжеской власти с Троице-Сергиевым монастырем в период феодальной войны (40-е гг. XV в.) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. №2. 1993. С. 27-34.

104. Мельников С. А. Формирование института соправительства в Московском государстве XV в. // Проблемы политической истории и историографии. М., С. 119125.

105. Микляев С.В. Зарождение Литовско-тверских отношений. К вопросу о пролитовской ориентации Твери (конец XIII первая четверть XIV вв.). // Дни славянской письменности и культуры. Вып.2. Тверь, 1996. С.67-70.

106. Михайлова И.Б. Москва и Тверь в начале XIV в. // Исторический опыт русского народа и современность. Мавродинские чтения. Материалы и доклады.10.12 октября 1994 Санкт-Петербург. СПб. Изд-во СпбГУ, 1994. С.62-65.

107. Михайлова И.Б. Москва и Тверь в начале XIV в.// Исторический опыт русского народа и современность. Мавродинские чтения. Материалы и доклады. 10-12 октября 1994 Санкт-Петербург. СПб. Изд-во СПбГУ, 1994. С. 62-65.

108. Муравьева Л.Л. Московское летописание второй половины XIV начала XV вв.

109. Назаров В.Д. Дмитровский удел в конце XIV середине XV вв. // Историческая география России XII - начало XX в. Сб. статей к 70-летию проф. Л.Г. Бескровного. М.: Наука, 1975.

110. Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.-Л. Изд-во Акад. Наук СССР, 1940. 178 с.

111. Насонов А.Н. Русское летописание XI-XVIII вв. М. Наука, 1969. 555 с.

112. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.: Наука, 1988. 690 6. с.

113. Панова И.А. Союз Православной церкви и князей Москвы в деле «собирания русских земель» // Власть и общество: вектор перемен. Сборник научных трудов. Вып.1. М., Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. С. 13-29.

114. Петров А.Е. Куликово поле в исторической памяти: формирование и эволюция представлений о месте Куликовской битвы 1380 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №3 (12), сентябрь. 2003. С. 22-30.

115. Погодин М.П. Взгляд на удельный период от Ярослава до нашествия монголов // Историко-критические отрывки. Кн.2 С86-133.

116. Погодин М.П. О старшинстве между князьями древней Руси // Историко-критические отрывки. Кн. 1 С. 11-128

117. Покровский М.Н. Избранные произведения. В 4-х Кн. М.: Мысль, 1966. Кн. 1.- 725 с.

118. Польша и Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии. М.: Наука, 1974. 298 с.

119. Пономарев Г. Значение Бортеневского сражения в судьбе тверского князя Михаила Ярославича // Михаил Ярославич великий князь тверской и владимирский. Тверь, 1995. С. 353-365.

120. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М.: Соцэкгиз, 1939. Т. 2. Вып. 1. -247 с.

121. Пресняков Е.А. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII-XV столетий. Пг., 1918. VI, 458 с.

122. Приселков М.Д. История Русского летописания XI-XV вв. СПб. Дмитрий Буланин, 1996. 325 с.

123. Разин А.Е. История военного искусства. М.: Воениздат, 1957. Т.2. 654 с.

124. Сазонов С.В. Муромские события 1446 года в московских летописных сводах 60-х 70-х гг. XV в. // Проблемы истории и культуры. Ростов, 1993. С. 3342.

125. Салмина М.А. Еще раз о датировке «Летописной повести» о Куликовской битве // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 32. Л., 1977. С. 4-39.

126. Семенченко Г.В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV в. // Исследования по источниковедению истории России до 1917 г. М., 1997. С. 4-15

127. Семенченко Г.В. Неизвестный сын Юрия Галицкого и политическая борьба на Руси в начале 30-х гг. XV в.// Вспомогательные исторические дисциплины Т. 27. Л., 1991. С. 188-193.

128. Сенявская Е.С. Военно-историческая антропология новая отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. №4. С. 135-145.

129. Сергеевич И.В. Русские юридические древности. СПб.: Тип. Стасюлевича, 1902. 555 (XII) с.

130. Серебрянников В.В. Войны России: социально-политический аспект. М.: Научный мир, 1998. 377 2. с.

131. Серебрянников В.В. Социология войны. М.:- Научный мир, 1997. 399 с.

132. Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.: Подвижники русской церкви. Новосибирск: Наука, 1991. 393 3. с.

133. Скрынников Р.Г. Крест и корона: Церковь и государство на Руси IX-XVII вв. СПб.: Искусство, 2000. 460 3. с.

134. Скрынников Р.Г. Святители и власти. XIV-XVII вв. Л.: Лениздат, 1990. 347 2. с.

135. Слизовский Д.Е. Политическое лидерство в древней Руси (Теоретико-методологический аспект) // Россия в мировом процессе. Материалы второй международной научно-теоретической конференции. М., Из-дво Ун-та Дружбы народов. 1992. С. 11-14.

136. Соловьев С.М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М.: Университетская типография, 1847. X, 696 с.

137. Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Соловьев С.М. Сочинения. В 29 кн. Кн. 2. М.: Мысль, 1988. 765 с.

138. Сороколетов Ф.П. История военной лексики в русском языке XI-XVII вв. Л.: Наука, 1970.-383 с.

139. Строков А.А. История военного искусства. М.: Воениздат, 1955. Т. 1. 662 с.

140. Строков А.А. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М. тип. ВПА, 1949. 192 с.

141. Суэтин А.В. Князь Михаил Тверской: Политическая программа и итоги деятельности // Тюменский исторический сборник. Тюмень, 1996. С.64-67.

142. Таловин Д.С. Великое Нижегородско-Суздальское княжество (1341-1392) в системе земель Северо-Восточной Руси. Автореферат диссертации на соскание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 История. Нижний Новгород, 2001. 18 с.

143. Тихомиров М.Н. Древняя Москва. Москва на перекрестке международных путей. М.: Моск. рабочий, 1992. 319 с.

144. Тихомиров М.Н. Средневековая Москва в XIV-XV веках. М.: Издво Моск. Ун-та. 1957.-318 с.

145. Уляницкий В. Между княжеские отношения во Владимиро-Московском Великом княжестве в XIV-XV вв. (К вопросу о двуименных или «союзных» деньгах). М., 1893. 54 с.

146. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М.: Прогресс, 1989. -291 1. с.

147. Фетищев А.С. Духовная грамота Дмитрия Донского о наследовании Коломенского удела и традиция наследования выморочных уделов // Экономические и социально-политические проблемы отечественной истории. М.; СПб., Ин-тРосс. Истории РАН, 1992. С. 3-18.

148. Фетищев А.С. К истории договорных грамот между князьями московскогодома конца XIV начала XV вв.//ВИД Т.25. СПб., 1994. С. 63-76.

149. Фетищев А.С. Московское великое княжество в системе политических отношений конца XIV в. (1389-1395). Авт. реф. дисс. на соискание ученой степени канд. ист. наук. СПб., 1996. 23 с.

150. Флоря Б.Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. М.: Наука, 1980.

151. Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства. XIV -XV вв. Очерки социально-экономической и социально-политической истории Руси. М.: Соцэкгиз, 1960. 899 с.

152. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1948. 4.1.-472 с.

153. Чернышов А.В. Очерки по истории Тверского княжества. Тверь, 1996. 304 с.

154. Чернышов А.В. Тверское княжество как древнерусское «территориальное государство»: особый путь развития // Великое прошлое. Труды научной конференции, посвященной 750-летию Тверского княжества и 725-летию Тверской епархии. С. 28-37.

155. Щапов Я.Н. «Мир стоит до рати, а рать до мира» // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. С. 92-95.

156. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский периоде 1238 по 1505. СПб.: Изд-во Акад. наук, 1889-1891. Т. 1-2.

157. Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII-XV веков. М.; Изд-во Московского ун-та, 1998. 212 4. с.

158. Alef G. The battle of Suzdal in 1445. An episode in the Muskovite war of succession // Forschungen zur osteuropaischen Geschihte. Bd. 25. Berlin; Wiesbaden, 1978. P. 1120.