Творчество Каролины Павловой тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Табакова, Наталья Анатольевна

• Табакова, Наталья Анатольевна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Табакова, Наталья Анатольевна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Литературная позиция

Глава П. Поэзия

/. Поэтическое «учете о душе»

2.Поэзия зрелого этапа. Опыт циклизации.

«Роман жмзшш» К Павловой

3. «Разговор в Кремле» как «поэма об именах»

Глава III Проза

Заключение

Литература

Приложение

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Творчество Каролины Павловой»

ВВЕДЕНИЕ

Задачи работы» Творческий путь К. Павловой. Современники о ней и ее литературной деятельности. Научное изучение жизни и творчества поэтессы. Направления исследования. Материал.

Каролина Павлова принадлежит к числу так называемых «второсгепенньк» литературных деятелей постромантической эпохи, интерес к которым остается актуальным в виду общей культурологической тенденции в современном гуманитарном знании. Литературная деятельность Павловой показательна для своего времени, характер ее творчества связан с общими процессами изменения в культурном сознании нации. К. Павлова - одна из немногих женщин XIX столетия, осмелившаяся, по ее словам «вступить на скользкое поприще поэта»1. Изучение этого автора дает представление о внутреннем мире одной из образованных и литературно одаренных женщин, сыгравших свою достаточно заметную роль в истории русского литературного процесса. Цель настоящей работы - показать, как реализовывался литературный талант К. Павловой, учитывая ее генетические и исторические связи с русским литературным процессом.

Изучением оригинального русскоязычного творчества К. Павловой в последние десятилетия почти не занимались, если не считать отдельных работ, посвященных проблеме лирического цикла2. Существует диссертация И.С.Алексеевой, посвященная проблемам творчества К. Павловой. Она представляет собой лингвистический анализ немецких переводов К. Павловой3. Единственной работой о К. Павловой, представляющей собой целостный анализ ее художественного творчества, остается вступительная статья П.ПГромова в издании 1964г.4 Предметом настоящего исследования яляется русскоязычное оригинальное творчество поэтессы, представляющее вполне

1 Ответ К.Павловой И.И. Панаеву после его рецензии на ст. «Разговор в Кремле» // Современник, 1854, Ш, т.48, е.13(Ы36.

2 Золотарева О. Г. К вопросу о несобранных стихотворных циклах 40-60-х гг. XIX в. («Утинский цикл К. Павловой») // Проблемы метода и жанра. Томск, 1983, вып.9.

Чертковер НГ. «Утинский цикл» К. Павловой // Проблемы русской литературы. Магнитогорск, 1992. Вып.2.

3 Алексеева И.С. Лингвистический анализ переводов К. Павловой. Канд. дис. Л., 1982.

4 Павлова К. К. Поли. собр. стих., М.-Л., Сов. писатель, 1964.

самоятельный интерес и все еще недостаточно изученное в современном

литературоведении.

*

К. Павлова - писатель трудной судьбы. Ее литературная репутация не раз подвергалась сомнению. Она знала периоды забвения, сменявшиеся временами восторженных похвал. До настоящего времени отношение к ней неоднозначно. На формирование прохладного отношения к поэтессе серьезное влияние оказали современники, на основании свидетельств которых складывается образ не слишком обаятельный. К. Павлова предстает женщиной малоинтересной, неприятной и утомительной в общении, с раздутым авторским самолюбием, неэмоциональной, лишенной «поэтического огня», с заемными мыслями и чувствами и имеющей только то неоспоримое достоинство, что умела переводить «со всех известных ей языков на все известные ей языки»5. Образ односторонний и, надо думать, несправедливый. Еще в Î915r. Н. О. Лернер писал:

«(Ее имя) хорошо знали деды, еще кое-как помнили отцы, а внуки впервые узнали из некрологов, да еще иногда оно слышалось в преданьях старины, однако редко с честной оценкой, а больше в окружении сплетен и анекдотов ( выделено нами, Я. Г.)».6

Начало поэтической деятельности К. Павловой было встречено с

воодушевлением. Каролина Павлова (тогда Яниш) впервые привлекла к себе

внимание в 1833 г. своими переводами на немецкий язык произведений

современных русских поэтов (сборник «Das Nordlicht», вышедший в Германии).

Идея сборника, по-видимому, принадлежала А. Гумбольдту, встречавшемуся с

К.Яниш в 1829г. в Москве. Есть сведения, что на книгу переводов обратил

внимание Гете и прислал поэтессе «ласковое письмо», которое она любила

вспоминать. В 1839г. во Франции выходит новая книга ее переводов - на

/

французском языке («Les preludes»). На оба сборника сочувственно откликнулись в России. Были даны чрезвычайно высокие оценки (К. Аксаков,

5 В.Г.Бсдинский в 1839г. писал: «Удивительный талант г-жи Павловой переводить стихотворения со всех известных ей языков на все известные ей языки начинает, наконец, приобретать всеобщую известность... Но еще лучше... ее переводы на русский язык» Белинский В.Г. Полн. собр. соч., М., 1953, т.З, с.191.

6 Н. О. Лернер Сочинения К. Павловой. Речь. От 12 окт. 1915г.

М. Катков, И. Киреевский, В. Белинский). Белинский, правда, позже изменил свое мнение о переводах К. Павловой, но по-прежнему считал образцовым перевод пушкинского «Полководца».

Дебют К. Яниш был более чем успешен. Сборники были предусмотрительно ориентированы не на русскую читающую публику, где к женщине-автору относились с известной долей снисхождения.7 Появившиеся за границей талантливые переводы придавали ее деятельности особый смысл и значение. Она выступала в роли посредника между миром русской литературы и иностранным читателем.

Завоевав себе право писать и представлять публике свои произведения, К. Павлова решается перейти к оригинальному творчеству на русском языке. Это происходит в конце 30-х - нач.40-х гг., что совпадает с началом семейной жизни с известным в то время и подающим надежды беллетристом Н. Ф. Павловым. Опыты в новом направлении также встретили живой и искренний интерес со стороны публики. Николай Филиппович, несмотря на авторскую ревность, поначалу принимает деятельное участие в публикациях своей жены, выступая ее личным цензором и посредником с издателями журналов.8 В письме к Шевыреву от 3.VIII. 1839г. Н. Ф. Павлов сообщает: «(жена) стала писать по-русски, да точно славно, хоть мало ... Это говорит муж, который держится правила не баловать своих жен».9

40-е гг., по крайней мере, первые пять-шесть лет - время семейной и творческой гармонии для К. Павловой. Супруги Павловы открывают салон (известные Павловские «четверги»10), который сыграл заметную роль в

7 В России существовала анонимная традиция женского творчества (ХУШ-нач.Х1Хвв. ). См. ст. И. Н. Розанова «Три победы русской поэтессы» (в рукописи, Ю ГЛМ, ф.142). Здесь упоминаются имена Ек. Сумароковой, Е. Тимашевой, А. Готовцевой, 3. Волконской и др. Приводится эпизод из жизни дочерей Сумарокова, которых отец поощрял к писанию стихов и некоторые ньесы помешал в печать как свои.

8 Сохранились письма (1839г.), которыми Н. Ф. Павлов сопровождает отсылку стихов Краевсжому. В числе произведений Хомякова, Языкова стоят стихи «Неизвестной» (письмо от 3.1УЛ839). В письме от 7.1 V.! 839г. пишет, что старается «хватать все, что только попадется замечательного для «Отечественных записок», «Хомяков написал славную пьесу, а я ее тотчас в карман и прилагаю здесь. В Симбирске Языков собрал русские песни, очень любопытные, я вцепился в них. Вот кстати же к ним три пьесы неизвестной переводчицы ...вой».См. Отчет императорской Публичной библиотеки за 1892г. Приложение: Письма Н. Ф. Павлова к

А. А. Красвскому.

9 Приложение к Отчету Ипб за 1892г. Письма к Шевыреву.

10 Ильин Н.Н. Жизнь Н. Ф. Павлова, ГО ГБЛ, ф.710, Оп.1, №3-5.

культурной жизни Москвы того времени. Каролина Карловна увлеченно выполняет роль хозяйки салона, над которой «хотя подсмеивались, однако ее живой и образованный разговор мог делать салон ее приятным и даже привлекательным для литераторов».11 К.Павлова оказывается в центре интеллектуальной жизни столицы. Этот период отмечен интенсивной литературной работой. Несомненными почитателями ее таланта в это время являются братья Аксаковы, А.С.Хомяков, С.П.Шевырев. И.Аксаков считает ее стих «живым и согревающим»12. Хомяков пишет Языкову: «Каково оперилась, барыня: Чудо да и только! Ея деятельность радует нас...». Братья Аксаковы участвуют в театрализованных декламациях стихов К.Павловой.

«Каролина Карловна сидела в это время на особам высоком кресле с подножием в виде лодочки, чтобы плавающие вокруг полуботы и бриги огибали мысом и не беспокоили гички царицы.»13

Отношение Н.Языкова к К.Павловой не поддается однозначному толкованию. Ходили слухи, что Языков был увлечен ею и ее творчеством,14 что возможно и что совсем не препятствовало ему относиться к «подруге милой» с иронией. Возможно также, что он ценил ее тем больше, чем больше было поводов для насмешки. Вообще искренность и ирония в нерасчлененном состоянии присущи Языкову, что выразилось в его творчестве.15 Видимо, за ироническим высказыванием «ваша Муза - любезная начальница моей» стоит признание поэтического таланта К.Павловой. Во всяком случае, он считает ее достойной поддержания «литературной связи». Они «играют» в послания, поддерживая в общем уже ушедшую в прошлое традицию. Послания - как бы поэтический эквивалент «мужской» дружбы, которую так ценила К.Павлова и над чем, очевидно, подтрунивал Н Языков. Отношение к жизни и поэзии как к игре было свойственно Н.Языкову, но никак не К.Павловой. В душе ее

11 Чичерин Б.Н. Москва 40-х гг. М., 1929, с.5.

12 И. Аксаков в его письмах. М., 1888, т.п. Письмо от 7 ноября 1850г., с. 359.

13 Берг Н.В. Посмертные записки. Рус. стар., 1891, №2, с.264.

14 Рапгоф Б JE. Материалы дай изучения жизни и творчества К.Павловой. Иг., Трирема, 1916, с.12.

!5 Муза Н.Языкова «дышит» насмешливой вольностью (или вольной насмешкой?). Пародийность как будто черта его творчества, если бы его пародия имела свою направленность. На самом деле, всегда трудно понять, над чем именно иронизирует Языков (см.напр. «Валдайский узник», «Липы»), В «Липах» особенно непонятно, что является предметом иронии - так не любимые поэтом бедные немцы, оказавшиеся жертвой произвола, или местные власти, взявшие на себя инициативу выполнить безумный план вышестоящего начальства.

накапливалось раздражение, которое позже прорвалось, когда она дала гневную отповедь Н.Языкову в ответ на его пасквиль на «западников» (Языков: «К ненашим», 1846). Эта история показала также, что Языков не совсем легкомысленно относился к мнению К.Павловой. Он искренно забеспокоился и огорчился, когда долгое время не получал ответного послания после своего неблаговидного поступка (К.Павлова не сразу ответила на послание «К ненашим»). Сама К.Павлова, видимо, трезво относилась к Н Языкову, на что указывает также ее пародия на Языкова «Везде и всегда»(ок. 1850г.), где обличается лукавство поэта, неискренность чувства к «подруге милой», которая используется для того, чтобы оттачивать свой стиль.16

Любопытен этот дружеский союз, в котором, очевидно, не все было литературной игрой. Известно хулительное отношение Языкова к «немчуре», в чем выразилась почти физическая брезгливость.17 Каким образом «истая немка» К.Павлова попала в «любезные подруги», «любезность» которой во многом ассоциировалась у Языкова с «славянским духом» поэтических выступлений Каролины Карловны? По этому поводу не без основания иронизировал бар.Розен: «Славянофил Языков принимает в круг настоящих славянок немку Каролину Карловну». «Каролина Карловна пожалована в «славяне». Подчеркивается абсурдность похвалы Языкова в адрес К.Павловой. Языкова восхищает то, что она, владея языками Гете и Шенье, «поет, однако, по-нашему (выделено бар.Розеном), по-московски!» - «самогудным языком». Есть чем восхищаться!18

Большое сочувствие литературная деятельность К.Павловой встречала в славянофильском кругу. Здесь пытались поставить ее творчество на службу своему учению. Правда, восторженность славянофилов мало говорила в пользу

16 При знакомстве с Музой Языкова складывается впечатление о его небрежном и потребительском отношении к действительности как источнику для творчества. Вот образчик настоящей роли женщины в жизни поэта Н.Языкова: «Ну, брат, видно, мне не вкусить от Воейковой плода запрещенного: она на следующей неделе уедет, а я до сих пор ничего решительного не сделал—Впрочем, на этот раз она не очень-то сильно на меня подействовала.. .Она не произвела ни одного стиха, ни одной мысли моей Музе» (Письмо к А.М.Языкову от 5.IV. 1825 г. ИРЛИ, архив Языкова). Почему к К. Павловой не относиться так же?

17 См. лирику Н.М.Языкова, также статью А.М.Пескова «Святая Русь и немецкая нехристь Николая Языкова» // НЛО, М., 1995. №16.

18 Сын Отечества, 1848, №10, отдел критики и библиографии, с. 9.

К.Павловой. Гораздо объективнее в своих оценках были оппоненты славянофильства. Их сдержанные похвалы таланту поэтессы говорят в большей степени о ее достоинствах.

В целом анализ критических суждений современников в адрес К.Павловой показывает, что критика была в основном направлена на некоторые неудобные черты ее характера, на поведение, которое многим казалось бестактным. Не нравилась любовь к однообразным и неуместным разговорам, назойливость, театрализованные декламации стихов, которые резали слух и смущали публику. Причиной этого, как правило, считали до болезненного развитое авторское самолюбие, заставлявшее ее видеть в себе какую-то исключительную особу. Д.Григорович: «Она была искренне уверена, что возвышенные, исключительно даровитые натуры, к каким она себя причисляла, недолговечны, и часто напоминала о скором своем конце». Так что Т.Ф.Грановский однажды не выдержал и спросил: «.Каролина Карловна, когда же вы умрете?»19 Критические заметки о К. Павловой (некоторые из них полупародийного характера) оставили Григорович, Панаев, Берг, Никитенко, Б.Н.Чичерин, Шевырев, Сабинина, Н.Ф.Павлов и др. Никитенко: «Она не без дарования, но страшно всем надоедает своей болтовней и навязчивостью. К тому же, единственный предмет ее разговоров - это она сама, ее авторство и стихи. Она всякому встречному декламирует их».20 Наряду с критикой ее поведения обнаруживается тенденция объективного отношения к ее творчеству. Никитенко: «Она не без дарования». Чичерин: «Она отлично владела стихом, переводила превосходно, а иногда ей удавалось метко и изящно выразить мысль в поэтической форме». Григорович о ее стихах: «Отличавшиеся ... красивыми созвучиями слов». Берг: «Произведения К.Павловой имели некоторые достоинства». Грановский первое время с симпатией относился к ее творчеству, поощряя в К.Павловой объективность и смелость суждений, а также остроумие. Сохранилось свидетельство (Бартенева), что Грановский был в восторге от пародии на Шевырева (?) и бросился целовать ручки у К.Павловой, когда та прочла ее:

Преподаватель христианский, -

19 Григорович Д.В. Литературные воспоминания. Л., 1961, с.118, 119.

20 Никитенко А.В. Записки и дневник. В 2-х тт. Спб., 1905, т.1, с.439.

Он духом тверд , он сердцем чист; Не злой философ он германский, Не беззаконный коммунист!

По собственному убежденью

Стоит он скромно выше всех!..

Невыносим его см иренью

Лишь только ближнего успех, (ок. 1845г.)

Таким образом, современники признавали за К Павловой не только сам факт поэтического таланта, ее «недюжинные» способности, но и успешную их реализацию.

Конец 40-х гт. оказался для КПавловой периодом творческого взлета и одновременно началом охлаждения к ней в России. В 1848г. она пишет самое любимое свое произведение «Разговор в Трианоне», которое не допустила к печати цензура, чем было придано ему дополнительное значение. В 1848г. вышло в свет ее новое лиро-прозаическое произведение «Двойная жизнь», которое не явилось большой творческой удачей, но доказало положительное отношение к ней в обществе как к писательнице. Критические отзывы в целом продемонстрировали интерес и ожидания, связанные с ее будущей творческой деятельностью. «Действительно, имя г-жи Павловой - первое у нас имя такой женщины-писательницы, которая с талантами, дарованными природой, соединяет сознание литературной деятельности, приходящее от науки »(Отечественные записки, 1848). Очерк признан «весьма приятным подарком русской литературе» (там же).

Но насколько яркими были для К.Павловой 40-е гг., настолько мрачным и горьким оказалось следующее десятилетие. 1852 год был для поэтессы тяжелым испытанием. По-видимому, она совершила какие-то поступки, которые явились причиной ее осуждения и в конечном итоге заставили от нее отвернуться знакомых и друзей. Обычно это связывают с жалобой на мужа, которую Каролина Карловна подала в отчаянии генерал-губернатору, что повлекло за собой непредсказуемые последствия (арест Н.Ф.Павлова; обыск в его кабинете, при котором найдены запрещенные издания и документы, компрометирующие друзей дома - посетителей салона; затем недолговременная ссылка мужа; и как следствие всего, полное разрушение семейного и материального благополучия).

После этого за К.Павловой укрепляется репутация «безнравственной женщины»: «Нет, я не могу себе представить, что его семья решилась на такую бессовестную жалобу, но если это правда, то, конечно, тут не участвовала добрая и почтенная старушка, глупый и скандальный поступок мог совершить только отупелый и очерствелый старик, подвигнутый своей сумасбродной дочерью, если ей действительно принадлежит эта мысль, она перестает быть сумасбродной и несносной, какой была прежде, она становится недостойной и отвратительной»(письмо Н.В.Чичерина сыну).21 В особенности, К.Павловой не могли простить того, что она, предчувствуя близкую катастрофу, решила скрыть от кредиторов часть денежных средств.22 Грановский: «Вы не можете себе представить, что за сокровище эта дама, эта женщина без сердца, без чести, без стыда. Я не преувеличиваю, состояние ее вовсе не так расстроено, как она уверяет, надеясь разжалобить кредиторов».23

К.Павловой в это время не до поэзии. Она пытается принять серьезное решение. После нескольких переездов (Петербург, Дерпт) К.Павлова решается бросить Россию и окончательно поселяется в Германии: сначала в Дрездене, позже - в Пильнице. Отметим три заметные события этого периода. До того, как покинуть навсегда Россию, К.Павлова выпускает в свет отдельной книжкой еще одно стихотворное произведение, дорогое ее сердцу - «Разговор в Кремле» (1854). В 1859г. по предложению Хомякова ее принимают в почетные члены Общества любителей российской словесности за переводческую деятельность. В 1863г. выходит первый сборник оригинальных русскоязычных стихотворений. Но ни «Разговор в Кремле», ни лирика успеха не имели. «Разговор в Кремле» осуждался не столько за «славянофильство», сколько за художественные просчеты (см. полемика в ж.Современник за 1854, №№9, 11). Отмечались длинноты, тяжеловесность языка, не всегда русские обороты, загруженность текста историческими деталями. К.Павловой предъявлялись претензии как к мастеру. Это был тревожный симптом. Сборник 1863г. вообще встретили холодно и резко. «Современник» в лице Салтыкова-Щедрина дал

21 Ильин H.H. Ю ГБЛ, ф.710, оп. I, №№3-5.

22 См. письма К.КПавловой к Н.А.Медьгунову, опубликованные Б.Рапгофом в Приложении к изданию: Б.Рапшф «Материалы...», Пг, 1916, с.70-73.

23 Т.Н.Грановский. Переписка, 1897, т.П,с.317.

и

обидную рецензию, в которой поэзия К.Павловой названа «мотыльковой», суть же ее - в «стихотворном применении приятных манер к случайно встреченным на пути предметам». Поэтесса осуждалась за безнадежно ложный, как казалось рецензенту, идеализм, который приводил к тому, что «все живое делалось мертвым, а все мертвое живым».

«Да, это, действительно, странное явление. Целые литературные поколения бесплодно погибали и продолжают погибать в беспрерывном самообольщении насчет того, что действительное блаженство заключается в бестелесном, и что истинный comme il faut состоит в том, чтобы питаться эфиром, запивать эту пищу росою и испускать из себя амбре».24

Отрицательное отношение к сборнику одной из главных причин имело серьезно изменившуюся литературную ситуацию Поэзия К.Павловой стремительно устаревала под натиском интереса к объективному, социальному.

После всех этих событий связи с Россией у К.Павловой оскудевают. Она начинает снова писать по-немецки и принадлежит уже отныне немецкому литературному процессу. К.Павлова начинает заниматься литературой профессионально, зарабатывая этим на жизнь. «Она совершенно вошла в жизнь немецкую, в цех литературный, свой брат немцам. Она пишет стихи и статьи немецкие, участвует в разных немецких изданиях...».25 В России К.Павлову забывают. И она как будто забывает Россию тоже. Если те, кто с нею знаком, имеют возможность встречи с нею за границей, - они, как правило, этого избегают, помня о ее назойливости и неудобности (Никитенко).

Единственный несомненный почитатель ее в 60-е гг. - А.К.Толстой, с которым К.Павлова встретилась в 1861г. в Карлсбаде и многое сделала для того, чтобы немецкая публика узнала его произведения. К.Павлова перевела на немецкий язык драмы А.К.Толстого «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и др. сочинения. А.К.Толстой по достоинству оценил переводы КК.Павловой. Перевод «Федора» он считал «великолепным»26 По поводу трагедии «Смерть Иоанна» он писал: «г-жа Павлова довела свой перевод до такой степени совершенства, что я назвал бы его шедевром, если бы не был

24 Современник, 1863, т.%, №6, отдел «Новые книги», с.315.

25 И.Аксаков в его письмах, М., 1892, т.Ш, Письмо от 1860г., с.354.

26 Толстой А.К. Собр. соч. в 4-х тт., М., 1964, т.4. Письмо ММ. Стасюлевичу от 7 окт. 1869г. С.311

автором оригинала» (письмо Неизвестной от 29 мая 1867г.; там же, с.212). Для А.К.Толстого К.Павлова была своего рода «стимулом» к работе («вйтиЛагй», как он в шутку называл ее). В той же самой роли, впрочем, оказывался и он сам по отношению к Каролине Карловне, поощряя не только ее переводческую деятельность, но и оригинальную. «В Дрездене г-жа Павлова читала мне свои записки, начинающиеся с 12 года. Это чрезвычайно интересно <...>.Это не похоже на «Войну и мир», но освещает тот же предмет с новой стороны»(Письмо М.М.Стасюлевичу от 7 окт. 1869г.; там же, с.311-312). Дружба К.Павловой с АК.Толстым продолжалась почти 15 лег. А.К.Толстой выхлопотал для К.Павловой пенсию, назначенную великой княгиней Еленой Павловной. Со смертью драматурга связи с Россией у К.Павловой, по-видимому, окончательно обрываются.

*

В России имя К.Павловой снова появилось лишь в 90-е гг. в связи с ее кончиной 27 Неожиданно начинается ее своеобразный ренессанс. О К.Павловой вспомнили сразу несколько изданий, появилась статья внука К.Павловой Д.Павлова.28 Появляются и другие работы, выражающие явную симпатию к личности К.Павловой и к ее творчеству (Бартенев, 1894; Храневич, 1897). Обнаруживается тенденция к пересмотру прежних мнений. Д. Павлов пишет, как «бесконечно чужда была К.Павлова всякой авторской гордости». Причину ее забвения видит в том, что она «ничего не предпринимала для того, чтобы ее знала широкая публика». Бартенев идеализирует отношения знакомых к К.Павловой после отъезда ее за границу. Стихотворение «Ты, уцелевший в сердце нищем...», - пишет Бартенев, - «также было прислано сюда» (в Русский Вестник, И. Т.) и «трогательно отозвалось в сердцах тех, кто ее знал».29 Переосмысляются известные факты ее биографии. К. Храневич пишет о любви К.Яниш к А.Мицкевичу, характеризуя ее чувство следующим образом: «Эта живучесть и поразительная свежесть чувства является поистине изумительной и

27 Почти за 30-летие имя К.Павловой в российской печати появилось лишь однажды - в 1875г., когда был опубликован отрывок из «Моих воспоминаний». Рус. Арх., 1875, №10.

28 Павлов Д. И. Материалы для характеристики русских писателей, художников и общественных деятелей». Рус. Арх., 1894.

29 Бартенев П.И. КХПавлова. Рус.Арх., 1894, Ш, с. 120-123.

в возвышенном свете рисует нам поэтическую личность К.Павловой, не

зд

оцененную по достоинству польским поэтом».

Появляется очерк А.Ф.Кони31, цель которого «сказать несколько задушевных слов о забытой поэтессе». Очерк в высшей степени сочувственный, представляет КПавлову в исключительно благородном свете, в особенности в отношении семейного конфликта. Кони оправдывает «бедную мать», которая «прибегла к крайним мерам борьбы для защиты достояния сына» (ср. Б.Н.Чичерин: «Она позировала примерною женою и нежною матерью»). Чрезвычайно высокое место отводится «Разговору в Трианоне»: «Блестящий стих соединился с глубиною мысли, яркостью образов и богатой исторической эрудицией». По мысли Кони, одного этого произведения «было бы достаточно, чтобы в Западной Европе отвести автору почетное место в истории литературы».

Живой интерес к личности К.Павловой проявили символисты в лице В.Брюсова, К.Бальмонта, АБелого. На К.Бальмонта, по словам В.Брюсова, стихи К.Павловой произвели «впечатление исключительное». В сб. «Горные вершины» (1904) сказано, что она создала «несколько стихотворений, отличавшихся неженской силой». Деятельность В.Брюсова - «первого биографа и редактора сочинений» К.Павловой, восстановившего «ее поэтическую и научную репутацию в критике и литературе» - подробно проанализирована Е.П. Тиханчевой.32 Судя по Автобиографии В.Брюсова, К.Павлова - его любимая поэтесса в 90-е гг.33 Брюсов интересовался К.Павловой как историк и теоретик литературы в период подготовки сборников «Русские символисты»( 1895) и «История русской лирики». В 1901г. Брюсов читал доклад «Материалы по библиографии К.Павловой» на заседании Библиографического общества при Московском университете. В ж. И.Ясинского «Ежемесячные сочинения» в 1903г. (№№>11-12) опубликовал статью «К.Павлова». В ж. «Весы» вышла его небольшая заметка, в которой он

30 Исторический Вестник. 1897, №3, с.1080-1086.

31 Кони А.Ф. К.Павлова // Кони А.Ф. Собр. соч. в 8-ми тт., М., Юр. Лит., 1968, т.6, с. 121-126.

32 Е.П.Тиханчева В.Брюсов - биограф и редактор сочинений К.Павловой // Брюсовские чтения, 1983; Ереван, 1985, с. 214.

33 Автобиография В.Брюсова // Русская литература XX в. (1890-1910), Под ред. С.А.Венгерова. М., 1914, т.1, с.Ш.

обещал дать характеристику ее «своеобразного творчества». Замыслы были широки, но ни этого обещания, ни намерения издать отдельно ее письма В.Брюсов не выполнил.

Однако Брюсов сделал главное. Он выполнил то, что хотела, но не успела сделать К.Павлова. Она высказала свое пожелание внуку Д Павлову «во имя поэзии сделать все, чтобы написанное ею не пропало». «Надо прежде всего, чтобы имя мое опять явилось перед читающей публикой и напомнило ей, что оно не без литературного значения» (см. очерк ДПавлова). Оно явилось в 1915г. в виде двухтомника под ред. В.Брюсова. В него вошли ранее не опубликованные русскоязычные произведения, лирические и прозаические, а также очерк «Фантасмагории», полностью поэма «Кадриль», неоконченная повесть «За чайным столом», отрывок из «Моих воспоминаний», «Воспоминания об А-Иванове», письмо к нему и ответ на критику «Разговора в Кремле» И.И.Панаева. Издание было снабжено примечаниями, а также содержало подробный биографический очерк. Идея этого издания представлялась Брюсову как «доступного издания сочинений», рассчитанного на широкий круг читателей. Оно не имело притязаний на совершенную полноту. Однако все существенное удалось включить. Между тем, рецензенты строго отнеслись к нему, неоднократно отмечая небрежность подготовки

34

двухтомника, которая заключалась не только в многочисленных опечатках, но и в перестановках дат, в помещении под именем К.Павловой чужих стихов, а также в немотивированности некоторых утверждений в биографическом очерке. Самым серьезным недостатком издания признавали отсутствие иноязычных стихотворений, которые пользовались неизменным успехом у публики. Давая свою оценку первому полному собранию сочинений К.Павловой, Е.Н.Тиханчева справедливо замечает, что его недостатки - явление естественное, а достоинства, безусловно, их превосходят. Оправдывая неполноту включенной информации, Тиханчева замечает, что В.Брюсов располагал «отрывочностью и случайностью доступных источников». Основным источником послужили ему периодические издания за 70(!) лет

34 Смольянинов И.Б. Новое время, 1915. 10/23 ноября.

(1826-1892гг.), которые трудно было просмотреть с достаточной тщательностью.

Вопрос о том, какими источниками располагал В.Брюсов, интересен в связи с тем, что следующий биографический очерк, имевший более счастливую судьбу в научной сфере (Б.Рапгофа), был составлен с учетом брюсовского опыта биографии, но имеет с ним «разночтения». Так, например, по-разному трактуются некоторые факты. Вспоминается оптимистический комментарий В.Брюсова к последним годам жизни поэтессы: «Обладая и сама еще довольно значительными средствами, Каролина доживала свои дни в довольстве». Б.Рапгоф, напротив, утверждает, что Дрезденский период жизни К.Павловой отмечен материальной нуждой (см. письма к Н.А.Мельгунову и О.АКиреевой).35 Мнение Б.Рапгофа впоследствии распространилось. Например, В.Фридкин указывает на следующий факт: последние годы Каролина Карловна жила в такой бедности, что похороны пришлось устроить на счет местной общины, а часть ее вещей продать с целью выручения денег36. Очевидно, Брюсов обладал какими-то иными сведениями. Возможно, много информации он получил от друга К.Павловой П.Бартенева, общавшегося с Каролиной Карловной в последние годы ее жизни и с которым В.Брюсова связывала его литературная деятельность (Брюсов печатался в ж. Бартенева «Русский Архив»),

Итак, вслед за работой В.Брюсова выходит новый опыт биографии К.Павловой - «Материалы для изучения жизни и творчества», 1916. Б.Е.Рапгоф, комментируя факты жизни и творчества К.Павловой, ставил перед собой задачу «постараться разобраться в творчестве и мировоззрении К.Павловой». Автор пришел к выводу, что основная черта ее - замкнутость (а значит, самостоятельность), мировоззрение - пессимистическое. Б.Рапгоф приложил к своему труду Хронологическую канву событий частной и творческой жизни К.Павловой и некоторые неизвестные письма и стихи из собрания проф. Шляпникова.

35 Рапгоф Б.Е. Приложение к «Материалам...».

36 Фридкин В. «Альбомы Каролины Павловой» // Наука и жизнь, М., 198?, №12, с. 140-148.

Позднейшие ученые советского периода при составлении очерков жизни и творчества К.Павловой или комментировании ее текстов опираются на «Материалы» Б.Рапгофа.37 Но сам биограф вполне сознавал неполноту своей работы, выражая надежду на то, что вскоре «без сомнения» (Б.Р.) отыщутся новые материалы. Сейчас прошло 80 лет после выхода работы Б.Рапгофа. С нашей точки зрения, есть потребность в написании новой, современной научной биографии с введением в нее новых фактов, разбросанных в разных научных изданиях и в рукописном материале, и которые нуждаются в сведении воедино и в проверке на достоверность.38 Ощущение зыбкой почвы «под ногами», когда обращаешься к биографическому материалу - реальная трудность, с которой мы столкнулись, подходя к решению проблем собственно творчества, потому что, естественно, результат творческой деятельности невозможно вполне оценить, не опираясь на биографический контекст. Особенно это очевидно для лирического творчества, тем более - в рамках романтического мироотношения, когда «биографическое» становится элементом поэтики произведения.

Таким образом, биография, составленная Б.Рапгофом, оказалась более авторитетной. Но заслуга в этом, конечно, принадлежит и В.Брюсову. «Материалы» во многом использовали данные биографического очерка В.Брюсова. Настолько даже, что всегда критически настроенный автор второй научной биографии порой повторял ошибочные утверждения своего предшественника. Так, Б.Рапгоф, анализируя отношение крупных писателей к К.Павловой, вслед за В.Брюсовым утверждает, что, к примеру, Тургенев резко (Н.Т'.) отрицательно относился к ее лирике. При этом приводится одна и та же цитата со ссылкой на издание Барсукова «Жизнь и труды М.Погодина», XII, с.276:

«Стихи Павловой и Ростопчиной - это какой-то любострастный писк, который нам хотят выдать за античность, и хотя бы стихи эти были хороши! Нет, этого рода поэзия не годится никуда» (см. очерк Брюсова, с. XXXI ( т.1); у Б.Рапгофа - в Хронологической

37 См. вст. статьи к изданиям «К.Павлова. Поли. собр. стих.», «Б-ка поэта», 1939 и 1964гг.; всг. ст. к изд. «Стихотворений» К.Павловой 1985г.; также: Русские поэтессы Х1Хв. (биографический очерк Н.В.Банникова), М., Сов. Рос., 1979; А.ДЗорин Русские поэтессы XIX в. // Библиотекарь, М., 1982, №3; М.Ш.Файнштейн. Очерк в кн. «Писательницы пушкинской поры», JL, 1989; В.Фридкин «Альбомы Каролины Павловой» // Наука и жизнь, 1987, №12.

38 Достаточно много фактов периода семейной жизни КОавловой осталось в неизданной работе Н.Н.Ильжна. Ильин H.H. Жизнь Н.Ф.Павлова. Опыт биографии. РОГБД, ф.710, оп.1, №3-5.

канве за датой 1853. 22 января: «Отзыв Тургенева о стихах Щербины, гр.Ростончиной и К.Павловой (Письмо к С. Аксакову, Барсуков, т.ХИ).

В самой этой цитате кажется странным упоминание об античном характере лирики как К.Павловой, так и гр.Ростопчиной. Действительно, обратившись к непосредственному источнику, а именно к письму Тургенева к С.Т.Аксакову от 26 янв. (Зфев.) 1853г., обнаруживаем, что эта характеристика

относится совсем не к Павловой и не к Ростопчиной, а только к Щербине. Все встает на свои места.

«Я уверен, - писал Тургенев, - что вы обратили внимание на повесть о Фроле Скобееве в нервом сборнике «Москвитянина». Это чрезвычайно замечательная вещь /.../, но стихотворения Щербины мне еще менее по вкусу, чем стихи г-жи Павловой или Ростопчиной. Это какой-то любострастный писк, который нам хотят выдать за античность! И хоть бы стихи были хороши! Нет - такого рода поэзия не годится никуда.»39

Конечно, Тургенев здесь не жалует поэзии Павловой и Ростопчиной, однако экспрессивное «любострастный писк» все-таки относится не к ним. Последующие исследователи, ссылаясь в данном случае на мнение Б.Ралгофа и В.Брюсова, формируют устойчивое мнение, ставшее стереотипным: «Тургенев резко отрицательно относился к лирике К.Павловой». А это не так. Изучая работы разных лет, мы пришли к выводу, что факты биографии К.Павловой нуждаются в проверке

Несмотря на недочеты Брюсовского издания, оно сыграло заметную роль в литературной жизни России нач. ХХв. Сборник послужил толчком к изучению творчества К.Павловой (С.Эрнст, Б. Грифцов, В.Переверзев, В.Ходасевич, Б.Садовский) С.Эрнст опубликовал в 1916г. сравнительный анализ творчества Павловой и Ростопчиной. Грифцов написал большую статью, подробно остановившись на характере мировоззрения, основных особенностях творчества К.Павловой, и представил разбор «романа» «Двойная жизнь». Обе работы показывают, насколько изменились ориентиры критика в нач. ХХв. Грифцов отмечает «глубокое, тягостное мировоззрение» поэтессы, «глубину метафизической печали» в ее лирике.40 О том же говорит Эрнст,

39 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28 тт. Пис. в 13 тт. Изд. АН СССР, М.-Д, 1961. Письма. Т.2, 1851-1856, с.113.

40 Б.Грифцов КПавлова, Рус. мысль, XI, 1915, р.Х1Х, с. 11-16.

выделяя основные темы ее творчества: «роковая благодать» и «томления души, скитающейся в бесконечных, овеянных сумерками долинах меланхолии»41 Критикам импонирует душевная дисгармония и неясные порывы души, высказывающиеся в поэзии, нравится ощущение неопределенности, иеконкретности текста, к которому возможно выстраивать собственные ассоциативные ряды. Эрнст об образах К.Павловой: «Неожиданны и истонченны эти образы, в их прелести есть хрупкость сердца исстрадавшегося и сожженного». Эрнст видит в «волшебно-выдуманной композиции этих мечтаний» «какой-то отдых, укромный приют между двух бурь». Отметим следующие идеи, близкие нашему пониманию характера художественного сознания исследуемого автора: «ясный ум», «создающий оригинальную мелодию мыслю>; это «мир, пограничный между сердечными и умственными областями»; о языке произведений К Павловой: «(в нем) нет интенсивной окраски слова. Его нельзя назвать специфически русским по составу слов. Он точен, но отвлеченен и суховат »,

Крайние суждения в оценке К.Павловой принадлежат Б.Садовскому42, с резким мнением которого все-таки нельзя не считаться. Вот характеристика поэзии К.Павловой: «Ни капли крови, ни признака души... Судьбой был отпущен ей огромный ум и ни на грош поэзии». В рационализме автор видит причину интереса к ней современных эстетов. Отсутствие поэзии, по мнению автора, проявилось в напускном пафосе и безвкусных строках типа: «Везде есть небо над главою» 43 Отмечается несамостоятельность («всю жизнь переходила от одного поэтического светила к другому») и «скудное воображение», которым она заменяет «кипящую перед глазами жизнь». «Глубоко ненациональная писательница», - подписывает автор свой приговор.

41 Эрнст С. КПавлова и гр Ростолчина, Рус. библиофил, 1916, №6, с.7-35.

42 Садовский Б. КПавлова // Садовский Б. Ледоход, статьи и заметки. Пг., 1916.

43 Вкупе с этой строчкой приведено и сравнение «дружбы поэтов», их внутренней связи с явлением гальванизма - верх безвкусия, по мнению Садовского.

Да сьеданит их цепь живая,

Как электрическая цепь.

Садовский не прав. В эпоху К. Павловой (40-е гг.) подобное сравнение не носило оттенка пошлости. Так, в критическом разборе, представленном бар. Рожном, именно эти строки отмечены как наиболее удачные. (Сын Отечества, 1847,№9, критика посланий Н.Языкова к К.К.Павловой). Образ не носил для современников оттенка безвкусицы, быть может, потому, что само научное открытие было свежо и вокруг него существовал некий поэтический ореол .

Несколько позже идею Садовского о крайней несамостоятельности К.Павловой развил Н.Коварский, обвинив поэтессу в откровенном плагиаторстве (вступительная статья к изданию «К.Павлова. Полн. собр. стих.», 1939г.). В действительности, дело обстояло иначе. К.Павлова относится к категории литераторов-традиционалистов. Она пришла в литературу с серьезным намерением развивать начатое великими мастерами, но в рамках установленного канона. Ее принцип «сказать новое о старом» оставлял за «новым» право нюанса, видоизменения (подчас неявного) авторитетного образца. Самостоятельность ее очевидна. Поэтому одна из задач, встающих при анализе того или иного произведения - вскрыть эту довольно незаметную работу.

Интересны, но не совсем справедливы оценки В.Ходасевича, который определил характер Музы К.Павловой как «умной и необаятельной».44 «Не от сердца, а от сухого разума ее стихи». Ходасевич намекает на недостаток лирического чувства у К.Павловой - основы истинной поэзии.

Как исследователь-социолог, В.Переверзев45 не захотел увидеть в К.Павловой ничего, кроме сущности «салонной светской дамы», внутренний мир которой неизбежно (по определению) узок и беден. Соответственно, крайней бедностью должна отличаться ее поэзия. Если попытаться встать на точку зрения В.Переверзева, все-таки невозможно согласиться, что само по себе «содержание светской дамы» есть ноль, пустота, и недостойно внимания. Да и едва ли критерием бессодержательности внутреннего мира может служить ориентация на интересы салонного круга. Культура дворянского салона 1-й половины XIX в. достигла своего расцвета. Салон Павловых в 40-е гг. был одним из интеллектуальных центров Москвы46 Но если говорить о К.Павловой, то она как раз чувствовала себя стесненной рамками салонного быта и была одной из тех, кто почувствовал кризис дворянской культуры и участвовал в разрушении идеи ценности салонной жизни.

Образы, взятые из этой области, продуктивны в данную эпоху и не являются особенностью исколючительно К. Павловой.

44 Ходасевич В.Л. Одна из забытых // альманах «Новая жизнь», М., 1916, №3.

45 Переверзев В. Салонная поэтесса // Современный мир, Снб., 1915, №12, отд.П, с. 185-188.

46 Ильин Н.Н. Жизнь Н.Ф. Павлова.

Нельзя не упомянуть работы Ю.Айхенвальда, который создал изящный литературный портрет К.Павловой, отметив в качестве главного ее качества -способность к сочувствию, к сопереживанию, а также - углубленное ощущение двойственности бытия.4'

После революции было предпринято три переиздания сочинений К.Павловой. Два из них в серии «Библиотека поэта» - «К.Павлова. Полн.собр. стих.», 1939 и 1964гг. - собственно научные издания, снабженные подробными комментариями (Е.Казанович и М.1 айденкова соответственно), взаимно дополняющими друг друга. Вступительные статьи принадлежат Н.Коварскому (39) и ГШ.Громову (64). Следует особо отметить статью П.П.Громова. Если работа Б.Рапшфа является наиболее авторитетной в отношении исследования биографии, то подобную роль по отношению к изучению проблем творчества К.Павловой выполняет статья П.П.Громова. I 'ромов стремится к объяснению различных явлений в творчестве К.Павловой. Анализируя структуру лирического стихотворения Павловой, автор статьи обращает внимание на такую приметную черту ее поэтики как развитие двух тем с разрешением в одной идее, что предлагается назвать «одноцентренностью». В рамках характеристики жанрового диапазона поэтессы ставится вопрос об особом жанровом образовании в лирике Павловой - «рассказе в стихах» -действительно, оригинальном явлении в лирике поэтессы. Творчество К.Павловой рассматривается в контексте проблем, которые выдвигает литературная ситуация 40-50-х гг. (объективирование героя, попытка создания нового лирического героя в «Двойной жизни» с разъединением индивидуального и социального начал). Громов ищет аналогий явлениям творчества К.Павловой, сближая с ними сходные процессы в творчестве Ап. Григорьева (идея «кометности», движение к цикл из му), пытается установить степень влияния поэтических опытов Павловой на художественную практику последующих поколоений художников (А.Блок). В сущности, Громов первый поставил вопрос о возможности развития павловской традиции. Интересно его определение идейной позиции поэтессы как движение от исторического скептицизма («Разговор в Трианоне») к позиции «третьей

41 Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М„ 1994, с.153-155.

силы», что выразилось в стремлении совместить западнические и славянофильские идеи. Руководствуясь ¡критерием объективности, исследователь отмечает также художественные слабости К.Павловой, указывая в качестве главной - «идейную несостоятельность решений». Эволюцию творчества К.Павловой Громов связывает с изменением характера ее лирического героя (движение в сторону отказа от напыщенности, в стремлении к задушевности), в связи с чем в лирике предполагается целесообразным выделить два периода - 40-е гг. и 50-е гг. Некоторые идеи Громова не совсем ясны (напр. идея «одноцентренности», позиция Громова по отношению к опыту циклизации)48. Однако в этом, как нам представляется, сказалась трудность однозначного толкования того или иного явления в художественном мире К.Павловой, что в свою очередь связано с противоречивым в высшей степени, антиномичным сознанием поэтессы. В нашей работе мы опираемся на опыт историко-литературного исследования 'ПП.Громова. Учитывая его идеи, мы стремились расширить литературный контекст, на фоне которого рождаются произведения Павловой.

В 70-е гг. в «Библиотеке поэта» вышел сборник лирики поэтов 40-50-х гг.49 Сюда произведения К.Павловой не вошли, так как были опубликованы в той же серии отдельными изданиями, в чем сказалось признание за поэтессой достаточно серьезного масштаба дарования. Во вст. ст. Б.Я.Бухштаба К.Павловой отведена небольшая, но содержательная главка. Всегда точный и глубокий в своем анализе Б.Я.Бухштаб совершенно верно определяет характер поэзии К.Павловой как «лирика женского сердца». Чувство, переживание является предметом ее интереса. То ощущение холодности, о котором говорят, возникает не от отсутствия «чувства» (ср. у Ходасевича), а от установки Павловой его анализировать (подобно Боратынскому), в чем ей, безусловно, помогает рационалистический склад ума. «Холодноватость» является не недостатком, но говорит о внутреннем достоинстве личности. «Чувство как бы

48 Это не только наше субъективное впечатление. С подобным ощущением столкнулась

О-Г.Золотарева, пытаясь понять, как же именно отнесся Громов к опыту циклизации КЛавловой - признал наличие цикла в ее творчестве или посчитал этот опыт неудавшимся. См. Золотарева ОТ. К вопросу о несобранных лирических циклах // Проблемы метода и жанра. Томск, 1983, вып.9, с.227.

49 Поэты 40-50-х гг. «Библиотека поэта». Л., Сов. икс. 1972.

замуровано в холодном стихе: мы слышим голос женщины, говорящей о пережитых страданиях спокойно, с мужественным достоинством» (с.28). «Чувство описано обобщенно-ретроспективно и сдержанно». К числу достоинств художника-аналитика К.Павловой Б.ЯБухштаб справедливо относит ее способность точно анализировать и формулировать душевное переживание, что отразилось на особенностях стиля. Существенные стилевые тенденции павловского письма следующие: «стремление к замкнутым, обстоятельным фразам с установкой на адекватность; смелые выисканные сравнения, тонкая игра антитезами, четкие афоризмы, броские концовки».

Третье и последнее на настоящий момент издание сочинений К.Павловой - «Стихотворения» К.Павловой ( 1985)50 - рассчитано на широкую читательскую аудиторию. Издание по объему небольшое, содержит наиболее известные лирические произведения К.Павловой. Вступительная статья принадлежит Е.Н.Лебедеву. К.Павлова интересна автору статьи прежде всего как представительница переходной эпохи. Внутренняя нестабильность и то выражение, которое она принимала в творчестве поэтессы, связывается с фактом нестабильности самой русской жизни 40-х гг., когда на смену «золотому веку» пришел «век-торгаш». «Век железный» привнес в общественное сознание «духовный раскол, безысходную противоречивость и обособленность индивидуального сознания». Сам процесс творчества и его содержательная направленность у К.Павловой есть установка на преодоление внутреннего кризиса, на возвращение личности потерянной ею цельности. Это верно. Нам также близко понимание характера творчества К.Павловой как начала экзистенциальных настроений в русском общественном сознании (мотивы усталости, томления жизнью; ощущение фатального одиночества личности).

Как нам кажется, идея популяризации творчества К.Павловой не достигает своей цели, так как Каролина Павлова отнюдь не по причине «эстетства» (см. Садовский) не может быть воспринята массовым читательским сознанием. Причины узкой адресности творчества К.Павловой связаны, как мы видим из ее декларативных заявлений и творческого опыта, с сознательным

КПавлова. Стихотворения. М., Сов. Рос., 1985, Вст.ст'.Е.Н.Лебедева.

отказом от элемента занимательности в художественном произведении (установка на дидактизм). Эту существенную черту эстетической «программы» К.Павловой мы характеризуем в главе о литературной позиции.

Впрочем, несколько позднее (1987) появляется еще одно издание популярного характера «О ты, последняя любовь»51, в котором представлены четыре лирических цикла любовной тематики, созданные примерно в одно время (сер. XIX в.): Ап.Григорьева («Борьба»), «Утинский» К.Павловой, Ф.И.Тютчева («Денисьевский») и А.К.Толстого. Циклы, по мнению составителя Д.И.Черашней, «тяготеют друг к другу». В их основе лежит биографический принцип и в кажом их них можно увидеть «романную канву». Роман и лирический цикл запечатлели современные авторам типы отношений мужчины и женщины. Циклы расположены в такой последовательности, чтобы продемонстрировать эволюцию этих отношений, которая заключается в переакцентировке внимания лирического «Я» на проблемы «не-Я», в возрастающей потребности личности понять «другого»: «Внутреннее движение нашего сборника отражает все более возрастающее в русской поэзии середины Х1Хв. стремление к пониманию другого человека». В этом смысле ситуация «неузаконенной любви» оказывается «школой воспитания чувств» для современного читателя. Нам кажется удачной и сама идея сборника, и подбор циклов, и принцип их расположения. Что касается К.Павловой, ее «Утинский цикл» получает дополнительный литературный контекст для адекватного восприятия и в чем-то выигрывает от соседства с тремя другими известными циклами.

Утинский цикл является, пожалуй, из всего поэтического наследия поэтессы наиболее известным читателю. В научной среде бытует мнение, что он, являясь фактом зрелого этапа творчества Павловой, в художественном отношении представляет собой вершину ее достижений в лирике. «Утинским циклом» специально интересовались, как уже было сказано (Л. Ляпина, О.Г.Золотарева, Д.Черашняя, Н.Г.Чертковер). Но едва ли это не было связано с обострившимся интересом к теоретическим проблемам ( в конце 50-х гг. лирический цикл рассматривался сквозь призму проблемы целостности

51 «О ты, последняя любовь...»/четыре лирических романа. Ижевск, 1987.

художественного произведения (Л.Ляпина). В 80-е гг. теоретический интерес господствовал в форме структурализма (О.Г.Золотарева). В центре внимания оказалась проблема композиции лирического цикла, от решения которой во многом зависит его дальнейшая трактовка. Мы имеем три литературоведческих интерпретации лирического цикла К.Павловой (Золотарева, Черашняя и Чертковер). Представляется небезынтересным присоединить к ним еще одну, учитывающую биографические сведения относительно фигуры адресата цикла (Б.И.Утина), ранее не рассматривавшиеся при исследовании творчества К.Павловой. Материалы о Б.И.Утине вынесены в Приложение настоящей диссертации, чтобы не нарушать цельность анализа цикла. Интерпретация, представленная в данной работе, учитывает опьгг выше названных исследователей (идея Д Черашней о конфликте «Я» и «не-Я» в ситуации возникновения симпатии друг к другу; понимание основного конфликта как борьба человека с судьбой <Чертковер, Золотарева>; в целом работа Золотаревой как пример анализа несобранного лирического цикла).

В 70-80-е гг. появляется достаточно много биографических очерков, о которых мы упомянули выше (авторы Файнштейн, Зорин, Фридкин, Банников). Имя К.Павловой с конца 60-х гг. начинает входить в обобщающие научные труды по истории русской литературы. См. ст. Л.М.Лотман в «Истории русской поэзии»52. Упоминание о К.Павловой как представительнице «чистого искусства», что не совсем справедливо, содержится в «Истории русской литературы» в 4-х тт. Такова история изучения жизни и творчества К.Павловой.

Мы выбрали три направления, соответственно которым названы части диссертации:

Глава I - Литературная позиция. Глава II - Поэзия. Глава III- Проза.

Уяснение литературной позиции помогает понять и оценить результаты творческой деятельности исследуемого автора. Характеризуя лирику К.Павловой, мы имеем целью выявить основные доминанты художественного

52 История русской поэзии в 2-х тт. Д, Наука, 1968-69.

сознания поэтессы. Такой доминантой оказывается исключительный интерес поэтессы к «слову» как проявлению «жизни души» в различных его аспектах, начиная с бытового (слово - в разговоре), кончая словом в аспекте поэтической речи. Вторая глава построена таким образом, чтобы показать, как реализовывался в лирике означенный интерес к «слову», являясь фактором, порождающим в лирическом мире К.Павловой соответствующие формы, образы, ситуации, принципы ведения темы. В связи с указанной доминантой сознания К.Павловой мы посчитали уместным не выделять главу о лирическом цикле в самостоятельное единство, но включить ее в главу о поэзии на том основании, что он представляет собой яркую иллюстрацию реализации этой доминанты , рождающей в данном случае особенно сложный смысловой рисунок произведения. Третья глава посвящена «очерку» «Двойная жизнь», которому в научной литературе уделялось не так много внимания. Но именно это произведение, своеобразное с точки зрения жанровой природы (сочетание несочетаемых жанровых структур) демонстрирует едва ли не главную мировоззренческую проблему К.Павловой, ставшую проблемой для русского общественного сознания 40-60-х гг. - проблему освобождения от романтического комплекса. Интересным оказывается то, что конфликт сознания продемонстрирован через конфликт жанровых структур, входящих в состав «очерка».

Используемый материал включает в себя все известные русскоязычные произведения К.Павловой в стихах и прозе, опубликованные в собраниях сочинений К.Павловой 1915г., 1939 и 1964гг.

1) русскоязычная лирика, вошедшая в сборник 1863г. и оставшаяся за его пределами, собранная позже в изданиях 1939 и 1964гг.,

2) очерк «Двойная жизнь», 1848;

3) поэма «Кадриль» <1843-1850>;

4) «За чайным столом», 1859 (по изд. 1915г.);

5) очерк «Фантасмагории», 1856;

6) Ответ И.И Панаеву на рецензию, опубликованную «Современником» на

стихотворение «Разговор в Кремле», 1854 (по изд. 1915г);

7) Письмо к А.Иванову и Воспоминания об А.Иванове, 1857, 1858гг. (по изд. 1915г.);

8) «Мои воспоминания», 1875 (по изд. 1915г.); письма к А.Иванову и

Воспоминания об А.Иванове, 1857 (по изд. 1915г.);

К исследованию также привлекается стихотворение «Пишу несмело я, нечасто...», не вошедшее в собрание сочинений К.Павловой и опубликованное В.К.Зонтиковым в сб. «Встречи с прошлым» в 1982г.53

Используется мемуарная литература, архивные материалы (из фондов Г JIM и РГАЛИ), а также произведения других писателей, составляющие соответствующий литературный контекст для восприятия творчества К.Павловой разных периодов деятельности (Батюшков, Жуковский, Пушкин, Боратынский, Языков, Лермонтов, Хомяков, К.Аксаков, И.Аксаков, Плещеев, Дуров, Пальм).

Все сочинения К.Павловой цитируются в основном по изданию «Библиотеки поэта», 1939г. Отдельные случаи цитирования по другим изданиям оговариваются. По отношению к изданиям сочинений К.Павловой используются сокращения: Изд. 1915; Изд. 1939; Изд. 1964.

53 Зонтиков В.К. «Пишу несмело я, нечасто...» (Стихотворение К.Павловой). Публикация // Встречи с прошлым. M., 1982, вын.4, с.35-39.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Табакова, Наталья Анатольевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы:

• К.Павлову безусловно отличает романтическое мировидение. Ее идеалы и творческие установки сформировались в эпоху расцвета русского романтизма (20-30-е гг. XIX ст.).

• Как романтик, К.Павлова избирает для себя позицию служения Искусству («Быть жрецом коленопреклоненным перед кумиром красоты»), что приводит ее к игнорированию ценности «жизни внешней».

• Романтика К.Павлову отличает особая заинтересованность проблемами творчества. Рефлексия по поводу творческого процесса выдвигается в центр ее литературной деятельности (исследование характера поэтической страсти, характеристика природы творческой личности, проблема творческого темперамента и т.д. ). Ситуация поэтического мечтания (грезы) оказывается доминирующей в лирике.

• В системе искусств на первое место выдвигается область поэзии как высшая способность человека. Поэзия мыслится К Павловой как интеллектуально-эмоциональная деятельность, в которой поэтесса особо выделяет рационалистический момент (настойчивый мотив «дум», думы как жанровые образования, «поэзия мысли» как направление лирической деятельности). Представление о рацио нал истичности поэтических медитаций и об иррациональной природе творчества (мотив сна) сосуществуют в антиномичном сознании К.Павловой, рождая особые образы-категории, выступающие в роли символов творческого состояния и обладающие зыбкостью границ (мечты, химеры, грезы, сон, сказка, сон и т.д.). А также персонифициорованные образы - Дева-дума, Чудо-дева и т.п.

• Романтическое сознание К.Павловой сформировалось в эпоху расцвета русского романтизма. Однако творческая зрелость пришлась на более позднюю эпоху (к.30-40-е гг.), отличавшуюся своей переходностью. Новое время (прагматические тенденции, усиление интереса к объективной действительности) потребовали от К.Павловой существенной жертвы. Одновременно с представлением о высокой миссии поэта-романтика («последний поэт в век железный») рождается концепция о поэзии как «труде», «святом ремесле», примиряющая ценности уходящей в прошлое и новой эпохи.

• Примирительные тенденции в сознании К.Павловой усиливаются к сер. 50-х гг. и связаны с христианско-религиозными настроениями поэтессы (эволюция представления об идеальном типе художника - А.Иванов в роли эталона). Укрепление на религиозной позиции помогает К.Павловой преодолевать природный скепсис. В отношении к проблемам творчества это выглядит как примирение со своей участью поэта, обладающего «скромным даром» (тема неизвестного, непризнанного поэта). Христианско-религиозное сознание поэтессы позволяет поставить на один ценностный уровень поэта с несомненным талантом и талантом поменьше.

• Христианские позиции К.Павловой значительно усилили дидактические тенденции ее творчества («Разговор в Кремле»). К середине 50-х гг. утверждается ее представление о более высоком статусе искусства, основанного не на принципе занимательности (критика идеи забавности), в чем сказалось влияние взглядов А.Иванова и московского кружка славянофилов.

• Славянофильство привлекало К.Павлову религиозной идеей отречения, положенной в основание учения. Также - ей была родственна художественная практика славянофилов, перешедших в рамках романтизма к новой поэтике (условно - от «античной» к «христианской», см. анализ трансформированного образа Музы в образ Девы-чудо).

• Характер литературной деятельности К.Павловой свидетельствует о ее генетических и исторических связях с русским литературным процессом. Творческая (и жизненная ) программа поэтессы формировалась под влиянием Жуковского, Боратынского, Пушкина и др. Особое место принадлежит Пушкину. Если Боратынский близок ей по характеру мироотношения, то Пушкин оказывается «оппонентом» в творческом диалоге. На примере литературных связей с Пушкиным показана одна из принципиальных особенностей творческой манеры К.Павловой - «диалогизм», выстраивание своих произведений на фоне авторитетного образца с «приращением» к нему своего смыслового оттенка. Принцип «диалогизма» свидетельствует о самостоятельности художественного мышления поэтессы. Мнение о подражательном характере ее Музы не имеет под собой достаточных оснований.

• Поэзия К.Павловой представляет собой своеобразный поэтический вариант «учения о душе». Ее интересуют три проявления души, три атрибута - Ум, Дух и Слово (см. постоянные мотивы лирики). Главным же из них оказывается Слово как в бытовом плане (тема разговора), так и в поэтическом (тема поэзии). Слово часто интересует К.Павлову со стороны проявления его коммуникативной природы. Как композиционный принцип выделяется ( не только в лирике, но и в прозе) ситуация общения. Структурным стержнем произведения становится «разговор».

• Наиболее интересен в этом смысле «Утинский цикл», в котором любовная тема тесно переплетена с темой слова. Анализ краха любовной ситуации представлен через анализ ситуации общения. Слово (тема задушевного разговора), повлиявшее на зарождение любовной симпатии, несло ложную информацию о внутреннем мире участников конфликта и стало вместо фактора объединяющего причиной их отчуждения. Соответствующая интерпретация цикла опирается на биографические сведения об адресате лирического цикла Б.И.Утине, которые ранее не привлекались к исследованию о К.Павловой.

• С интересом к слову в аспекте знака и мотивированности/немотивированности его содержания связано стихотворение «Разговор в Кремле». В связи с этим в работе предлагается рассуждение по поводу возможного круга ассоциаций, связанных с центральной идеей стихотворения: «Да гибнуг наши имена». Идея «безымянного героизма» проецируется не только в славянофильский контекст стихотворения, но оказывается также связанной с общекультурной ситуацией.

• Глава о прозе посвящена очерку «Двойная жизнь» как явлению симптоматическому для литературного процесса 40-х гг. Как таковое, оно наглядно демонстрирует переходный характер общественного сознания этого периода (от романтизма к реализму), что зафиксировано очевидным конфликтом жанровых структур, входящих в состав произведения (мистическая «поэма» немецкого образца, романтическая поэма 20-х гг., светская повесть и физиологический очерк) . Оксюморонное жанровое образование свидетельствует о желании писательницы преодолеть романтический комплекс в своем сознании и о противоречивом отстаивании его ценности. Пересмотрены рецензии на очерк, уточнен их характер. Анализируя произведения, соответствующий историко-литературный контекст для «Двойной жизни», мы пришли к выводу, что повести К.Аксакова «Вальтер Эйзенберг» и «Облако» (обе 1836г.) можно рассматривать в качестве литературных источников.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Табакова, Наталья Анатольевна, 1999 год

ЛИТЕРАТУРА

Павлова К.К. «Двойная жизнь, очерк К.Павловой», типография Готье и Манигетти, 1848.

Павлова К.К. «Двойная жизнь», 1 глава. Москвитянин, 1845, ч.П, №3, с. 1-7. Павлова К.К. «Двойная жизнь», отрывок. Московский литературный и ученый сборник на 1847 год», М., 689-700.

Павлова К.К. «Разговор в Кремле. Стихотворение К.Павловой. Спб. В типографии Якова Трея. 1854».

Павлова К.К. «Стихотворения К.Павловой. М. В типографии Л.И. Степановой. 1863».

Павлова К.К. Воспоминания о художнике А.И.Иванове // Русский вестник, т. XVI, 1858.

Павлова К.К. Мои воспоминания //Русский архив, 1875, №10.

Павлова К,К. Собрание сочинений; ред, и материалы для биографии В.Брюсова в 2-х тт., М., К.Ф.Некрасов, 1915.

Павлова К. К. Полное собрание стихотворений, серия «Библиотека поэта», вст ст. Н. Коварского, М.-Л., Советский писатель, 1939.

Павлова К.К. Полное собрание стихотворений, серия «Библиотека поэта», вст. ст. П.П.Громова,М.-Л., Советский писатель, 1964.

/Павлова К.К./ A double life / К.Pavlova; Transi, a., with an introd. by Barbara Heidt Monter, 1978.

Павлова K.K. Стихотворения Вст.сг. Е.Лебедева («Познанья роковая чаша»).

М„ Советская Россия, 1985.

Павлова KJC. Ее сочинения в сборниках:

Русские поэты. В 4-х тт. Под ред. Д.Благого, 1965-68, т. 2. Русская поэзия XIX века. В 2-х тт. М.Худ.лит., «Библиотека всемирной литературы»

Русские поэтессы XIX века, вст. ст., биограф, очерки и примеч. Н В.Банникова, М., Советская Россия, 1979. «О ты, последняя любовь...» / четыре лирических романа. Вст.ст. Д.И.Черашней, Ижевск, 1987.

Эолова арфа. Антология баллады. М., Высшая школа, 1989. Pavlova К.К. Das deutsehe Werk Karolina Karlovna Pavlovas. Bd. 1, 2, 3. Potsdam: Univ. Potsdam 1994.

Павлова K.K. Архив К.Павловой, РГАЛИ, ф.411. Павлова К.К. Архив К.Павловой, ГЛМ, ф.142.

Автобиография В.Брюсова // Русская литература XX века (1890-1910), т.1, под ред. С.АВенгерова. М., 1914. С.Ill

Айхенвальд Ю.И.Силуэты русских писателей. Вып.1, М., 1906. Переиздание: М., Республика, 1994.

Аксаков И.С. Стихотворения и поэмы. Вст.ст. А.Г.Дементьева и Е.С.Калмановского. Серия «Библиотека поэта», Л., Советский писатель, 1960. Аксаков И.С. в своих письмах. В 3-х тт., М., 1888-1892.

Аксаков К.С. Сочинения К.С.Аксакова. Под ред. Е.А.Ляцкого. Пг., 1915, т.! Алексеева И.С. Лингвистический анализ переводов К.Павловой. Канд. дис., Л.,. 1982.

Anthony D.Briggs. Twofold Life; A Mirror of Karolina Pavlova's Shorcomings and Achievement // The Slavonic and East European Review (January 1971), p.1-17. Ашукин H. К.Павлова. Путь, 1914, №1, с. 19, c.29-37; здесь же на с. 19 - «К 20-

летию со дня смерти К.Павловой».

Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений, серия «Библиотека поэта», вст.ст. Е.Н.Купреяновой, Л., 1957.

Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. Серия «Литературные памятники». М„ Наука, 1982.

Бартенев П И. К.КЛавлова. Рус. Архив, 1894, №1, с.120-123.

Батюшков К. Сочинения. Под ред. Д.Благого, М.-Л., 1.934.

Белецкий А. Новое издание сочинений К.Павловой. Известия АН , 1917,

т.XXII, кн.2, с.200-220,

Белецкий А. Тургенев и русские писательницы 30-60-х гг. // Творческий путь Тургенева, сборник статей. Пг., «Сеятель», 1923.

Белинский В.Г. Русские журналы // Белинский В.Г., Полн. собр. соч., М., АН СССР, 1956, т.З, с. 168-192.

Белинский В. Г. Сочинения Зенеиды Р-вой// там же, т. 7, с.648-678. Белинский В.Г. Письмо к В.Н.Боткину от 16.04.1840 // там же, т.П, с.504-516. Белый А. Символизм. Книга статей. М., Мусагет, 1910, с.358-360. Берг Н.В. Посмертные записки. Рус. старина, 1891, №2, с.262-270. Бердяев H.A. К.Леонтьев - философ реакционной романтики // К.Н.Леонтьев: Pro et contra, 1996.

Boris Utin in Pavlova's Poems and Correspondence: Pavlova's Unpublished Letters to Utin // Russian Language Journal, №100 (Spring, 1974), p.63-88. Брайловский C.H. Мелкие литературные величины пушкинской плеяды // Русский филологический вестник, 1908, №4, с.391-420; 1909, №1, с.51-96; 1909, №2, с.255-287; 1909, №3-4, с. 131-173.

Брюсов В. Ежемесячные сочинения, 1903, №11-12, с.273-280.

Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры. Спб., 1994.

Вильчинский В.П. Н.Ф.Павлов. Жизнь и творчество. Л., Наука, 1970.

Гайдукова Т.Т, У истоков: Кьеркегор об иронии. Спб., 1995.

Герцен А.И. Собрание сочинений. В 30-ти тт. М., АН СССР, 1954-65, тт.П,

XXVII, XXX.

Герцен и Запад. Литературное наследство. М., Наука, 1985.

Гершензон М.О Грибоедовская Москва. П.Я.Чаадаев, Очерки прошлого, М.,

1989.

Гинзбург Л.В. Старые русские переводчики // Гинзбург Л.В. Над строкой

перевода: статьи разных лет. М., 1981, с.51-58.

Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., Советский писатель, 1964.

Гончаров И.А. Собр. соч. в 8-ми тт., М., Худ. лит., 1977-1980.

Грановский и его переписка. М., 1897.

Григорович Д.В. Литературные воспоминания, Л., Academia, 1928. М., Гослитиздат, 1961.

Грифцов Б. К.Павлова И Русская мысль, М.-Пг., 1915, №Х1, p.XÍX, с. 11-16. Громов П.П. Вступительная статья к «К.Павлова», изд. 1964. Гроссман Л. Вторник у К.Павловой. Изд. 2-е, М.,1922. Гулыга А. Шеллинг. М., Молодая гвардия, 1984.

Дарвин М.Н Русский лирический цикл. Проблемы истории и теории. На материале поэзии 1-й пол. XIX века // Красноярск, 1988. <Двойпая жизнь>рецензии на «очерк»: Библиотека для чтения, 1848, т.87, отд.6, с. 1-27. Москвитянин, 1848, ч.2, №3, с. 11.

Московский литературный и ученый сборник на 1847 год, М., 1847, часть I., с.696.

Отечественные записки, 1848, т. 5 8, №5, отд. VI, с.4-9. Современник, 1848, №3, с.47-60. Сын Отечества, №»5, с.1-19.

Сын Отечества, 1847, №9 (отклик на отрывок из «Двойной жизни» и критика посланий Н.Языкова к К.Павловой и К.Павловой к И.С.Аксакову. Дело петрашевцев. В 3-х тт. Изд. АН СССР, 1937-1951.

Деркач С.С. Петрашевцы // История эстетики в 5-ти тт., М., 1962-70, т.4

«Эстетические идеи 40-60-х гг.».

Жирмунский В.М. Рифма, ее история и теория. Пг., Academia, 1923. Жуковский В.А Стихотворения. «Библиотека поэта». Вст.ст. Н.В.Измайлова. Л., Сов. писатель, 1956.

Золотарева О.Г. К вопросу о «несобранных лирических циклах» 40-60-х гг. («Утинский цикл» К.К.Павловой // Проблемы метода и жанра. Томск, 1983, вып.9, с.226-239.

Зонтиков B.K. «Пишу несмело я, нечасто...» (Стихотворение К.Павловой) Публикация // Встречи с прошлым. М., 1982, вып.4, с.35-39. Зорин АЛ. Русские поэтессы XIX в. (о Е.Ростопчиной и К.Павловой) // Библиотекарь, М., 1982, №3, с.51-53.

Ильин H.H. Жизнь Н Ф.Павлова. Опыт биографии. РО ГБЛ, ф.710, оп.1, №3-5 . История русской поэзии. В 2-х тт.. Л., Наука, 1968-69.

История эстетики. «Памятники мировой эстетической мысли». В 4-х тт., М., Искусство, 1969. Т.IV, 1 п/т.

Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского

языка, издаваемый Н.Кириловым. Спб., 1845-46, вып. 1,2..

Кашин Н. Еще о сочинениях К.Павловой // Книга и революция, 1921, №№3-4,

с, 8-9.

Kelly С. A History of Russian Women's Writing, Oxford, 1994. Киреевский И.В. О русских писательницах. Письмо к А.П.Зонтаг // Альманах «Подарок бедным», Одесса, 1834 (также а кн. И.Киреевский. Критика и эстетика. М., Искусство, 1979).

Кони А.Ф. К.Павлова И Кони А.Ф. СС в 8-ми тт., М., Юридическая литература, 1968, т.6, с. 121-126.

Корнеев A.B. «Ты помнишь ли поэт?» (К Павлова и А.Мицкевич) // Рус.

словесность, 1995, №2.

Леонтьев К. Н. «Византизм и славянство»; «Средний европеец как орудие всемирного разрушения» // К.Леонтьев. Избранное, М.,1993. Леонтьев К.Н. Избранные письма. Спб., 1993.

Лермонтов М.Ю. Собр. соч. В 4-х тт., Л., Наука, 1979-81. Под ред. В.А.Мануйлова.

Лермонтов в воспоминаниях современников. М. Худ. лит., 1989. Leitmann - Sadony Barbara. К.К.Pavlova eine Dichterin russisch-deutsher Wechselseitigkeit München, Sagner, 1971.

Летопись жизни и творчества Е.А.Боратынского.Сост А М Песков. М.,

НЛО, 1998.

Литературные взгляды и творчество славянофилов 1830-50 гг. М. Наука, 1978.

Лотман Л.М Лирическая и историческая поэзия 50-70-х гг. // История русской поэзии. В 2-х тт. Л., Наука, 1968-69 (ИРЛИ).

Ляпина Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 40-60-х гг., Л., 1977. Канд. дис.

Ляпина Л.Е. Лирический цикл как художественное единство // Проблемы

целостности литературного произведения. Воронеж, 1976.

Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., Наука, 1976.

Михайлова Н.И. «Евгений Онегин» и альбомная культура первой трети XIХв.

//Изв. РАН, сер. лит. и яз., 1996. Т.55, №6.

Мицкевич А. Собр. соч. в 5-ти тт., М., 1954, t.V. Письма. С.695-696.

Моя литературная судьба. Автобиография КЛеонтьева. // Литературное

наследство, 1935, т.22-24.

Никитенко A.B. Записки и дневник. В 2-х тт., Спб., 1.905 Т.1, с.439. Павлов Д.И Забытый поэт // Московские ведомости, 1894, №331,с.3. /Павлов И.Н / И.Н.Павлов о родителях. Рус. обозрение, 1896, №4, с.887-895. Павлов И.Ф. Избранное. Повести.Стихотворения. Статьи. М , 1988. Павлов Н.Ф. Письма к Шевыреву и Краевскому // Приложение к Отчету Ипб за 1892г.

Переверзев В. Салонная поэтесса // Современный мир, Спб., 1915, №12, отд.II,с. 185-188.

Парпулова-Гриббл Л. Таинственная власть злой старухи: тема и вариации в русском фольклоре и литературе XIX века // Кунсткамера, 1995, Вып. 8/9. Песков А.М. Жизнь и творчество Е. А.Боратынского. М., 1996. Докт. дис. Песков A.M. Святая Русь и немецкая нехристь Николая Языкова // Новое литературное обозрение, М., 1995, №16.

Полонский Я.П. Мои студенческие воспоминания. // «Нива», литературное приложение, 1898, №12, с.642-687 (то же в отрывках в кн. «Московский государственный университет в воспоминаниях», М., 1956). Поэты 40-50-х гг. «Библиотека поэта», вст.ст. Б.Я.Бухшгаба. Л., Советский писатель, 1972.

Поэты-петрашевцы. «Библиотека поэта» (малая серия), вст. ст. В.Жданова, Л., Советский писатель, 1940; изд-е 2-е, 1950. Проза русских поэтов XIX века. М., Советская Россия, 1982. Пушкарева НЛ. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница. (Х- нач. XIX в.), М., 1997.

Пушкин A.C. Полн. собр. соч. в 10 тт. Изд. 4-е. Л., Наука, 1977-79. Пушкин и его литературное окружение. Портреты и рисунки. Ред. и вст. ст. И.С.Зильберштейна // ГЛМ, Портреты, автографы, рисунки писателей и иллюстрации к литературным произведениям. Общ. Ред. Вл.Бонч-Бруевича. М., Гос. Лит. Музей, 1937-1941. Вып.2, 1938. <Разговор в Кремле>, рецензии: Москвитянин, 1854, т.5, №18, кн.2, с. 1-7.

/Панаев И.И./ «Разговор в Кремле», стихотворение К.Павловой. // Современник, 1854, т.XLVII, №9, отд. VI, с.34-38.

(Современник, 1854, № XI, т.48 - возражение К.Павловой Панаеву И И, с.130-

136)

Панаев И И. Письмо к К.Павловой // Современник, 1854, т.48, №Х1. (Также - в Изд. «К.Павлова» под ред. В.Брюсова, т.2.) Рапгоф Б.Е. К.Павлова. Материалы для изучения жизни и творчества. Пг., Трирема, 1910.

Рачинский С.А. Стихотворения К.Павловой и воспоминания о ней //

Татевский сборник С.А.Рачинского. Спб., 1899, с. 106-113.

Ростопчина Е.П. Стихотворения. Проза. Письма, М., Советская Россия, 1986.

Русская романтическая повесть. М., Советская Россия, 1980.

Русская романтическая поэма. Сост. и прим. А.С.Немзера и А.М.Пескова. М..

Правда, 1985.

Русская романтическая поэма первой половины XIX века. Вст. ст.

В. Афанасьева. М. Советская Россия, 1985.

Русские повести XIX века 20-30-х гг., М.-Д, 1950, т.1, 2.

Русские повести XIX века 40-50-х гг. в 2-х тт. М., 1952, т.1, 2.

Русская повесть XIX в. История и проблематика жанра. Под ред.

Б.С.Мейлаха. Л., Наука, 1973.

Сабинина М.С. Из записок (1857-58гг.) // Рус. Арх., 1901, №9, с.51-52. Садовский Б. К.Павлова // Садовский Б. Ледоход. Статьи и заметки, Пг., Б.Садовский, 1916, с. 119-121.

/Салтыков-Щедрин М.Е./ Стихотворения К.Павловой // Современник, 1863, т. XCVT,№6, отд.II, с.311-316 (также: Салтыков-Щедрин Поли. собр. соч., М., ГИХЛ, 1937, t.V, с 310-315).

Сапогов В.А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А.Блока // Русская литература XX века, Калуга, 1968.

Sergjusz Kulakowskij «Adam Mickewicz i Karolina» // Wiadomosci Literackie»,

Warszawa, 1929, №36.

Тиханчева E.H. В.Брюсов - биограф и редактор сочинений К Павловой //

Брюсовские чтения. Ереван, 1985, с.214-222.

Толстой А.К. Собр. соч. в 4-х тт., М., Худ. лит., 1964. Т.4. Письма.

Тургенев И.С. Поли. собр. соч. в 28 тт. Письма в 13 тт. Письма : т. 2, М.-Л,

1961.

The Life and Works of Karolina Pavlova. ( New York Univ., 1968.)

Twelve Unpublished Letters to Alexey Tolstoi // Russian Literature Triquartery ,

№9 (Spring 1974) p.541-58/

Файнштейн М.Ш. Писательницы пушкинской поры: историко-литературные

очерки. Л., 1989, с.62-124.

Фет А.И. Ранние годы моей жизни, М., 1893.

Франк С.Л. Миросозерцание К.Леонтьева // К.Н.Леонтьев: Pro et contra.М.,

1995.

Фридкин В. Альбомы Каролины Павловой // Наука и жизнь, М., 1987, №12,

с. 140-148.

Ходасевич В.Л. Одна из забытых // Альманах «Новая жизнь», , М., 1916, №3, с.195-198.

Хомяков A.C. Стихотворения и драмы. «Библиотека поэта», Л., Сов. писатель,

1969.

Храневич К. Мицкевич и К.Яниш // Исторический вестник, 1897, №3, с. 10801086

Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе. М., Наука, 1965. Циклизация литературных произведений. Системность и целостность.

Межвуз. Сб. Под ред. Дарвина М.Н., Кемер. КГУ, 1994.

Чаадаев П.Я. Собр. соч. в 2-х тт., М, 1991, т.1.

Чернец Л.В. О поэтике нравоописательных жанров // Филологические науки, 1976, №3, с. 19-28.

Чичерин БД. Москва 40-х гг. М., 1929.

Чертковер Н.Г. «Утинский цикл» К.К.Павловой // Проблемы русской литературы. Статьи молодых исследователей, Магнитогорск, пед. ин-т, Магнитогорск, 1992. Вып.2, с. 15-24.

Эрнст С. К.Павлова и гр.Ростопчина // Русский библиофил, 1916, №6, с.7-35. Эйхенбаум Б.М. Литературная позиция Лермонтова // Эйхенбаум Б.М. Статьи о Лермонтове, М.-Л., 1961.

Языков Н.М. Полн. собр. стихотворений. Л, Academia, 1934. Bei. ст. М.Азадовского.

Ямпольский И. Малоизвестные стихи А.К.Толстого (адресованы К.Павловой, на нем ., пер. В. А Рождественского) // Вопросы литературы, 1971, №10, с.234-237.

Zum feminen Diskurs in der russischen Literature, Materialen des am 21./22. Mai 1992 im Fachbereich Slavistik der Universität Potsdam durchgeführten Kolloqiums, München, 1992, S. 117-118 beschrieben und ubersetzt.

ПРИЛОЖЕНИЕ Б ,И.Утин - реальный адресат «лирического цикла» К. Павловой О Борисе Исааковиче Утине - адресате «лирического цикла» Каролины Павловой в комментариях к текстам в научных изданиях сказано скупо. В научной литературе высказывалось пожелание о разыскании матерала о нем.181 Действительно, было бы интересно расширить представление о реальном адресате «лирического цикла» К.Павловой, что небезразлично для биографии самой поэтессы, но также послужило бы уточнением характеристики «лирического героя» «цикла». Ведь биографическое лицо, скрывающееся за художественным отражением его в поэтическом цикле, является одновременно и компонентом самого художественного образа, находясь с ним в отношениях как бы «прототипических».

Предлагаем небольшое дополнение к известным сведениям о «биографическом герое» цикла. Материал относится к периоду «до» знакомства Б.Утина с К.Павловой в Дерпте, а именно - к 1849 году, то есть всего за 4 года до возможных отношений между ними. Трудно себе представить, что за это время личность Б.Утина претерпела какие-то кардинальные изменения. Напротив, событие 1849г., о котором пойдет речь, нравственно потрясшее его, послужило, думается, окончательному созреванию его как личности с оформившимися представлениями и вкусами. Материал, предлагаемый к рассмотрению, был опубликован в известных изданиях, но к исследованию о К.Павловой не привлекался.

Имя Б.ИУтина находим в многотомном издании «Истории эстетики»182 в рубрике, посвященной эстетическим представлениям петрашевцев, а также в «Деле петрашевцев»183, где в указателе имен дана следующая информация о Б.И.Утине:

«Утин Борис Исаакович (1832-1872); готовился к поступлению на юридический факультет. Арестован 23 апреля 1849 г., освобожден от суда 26 сентября. Учился в Дерптском университете, занял кафедру истории положительных законодательств в Петербургском университете, оставил университет во время студенческих волнений в 1861 г. Был членом Петербургского окружного суда» (III, 506). Таким образом, на долю Утина, которому в 1849г. шел 18-й год, «в самом начале жизни пришлось испытание», которое не могло не наложить трагического отпечатка на его личность, на еще становящееся сознание:

«Грустно, что в начале жизни на мою долю пришлось такое испытание. Оно стремление, одно пламенное желание, которое я имел, имею и буду всегда иметь - учиться и быть полезным членом общества.» (III, с.339)

Не на это ли обстоятельство намекала К.Павлова в произведениях цикла, когда, обращаясь к адресату, писала:

И я, смотря, вздохнуть готова, И хочется тебе сказать: Зачем с чела ты молодого Стереть стараешься былого Несокрушимую печать?

Зачем ты блеск невольный взора Скрыть от меня как буд то рад? И как от тайного укора

181 Н.Г.Чертковер «Утинский цикл» К.К.Павловой // Проблемы русской литературы. Вып.2, 1992.

182 История эстетики. «Памятники мировой эстетической мысли». В 4-х тт. М., Искусство, 1969. Т.1У, 1 п/т.

183Дело петрашевцев. В 3-х тт. Изд. АН СССР, 1937-1951.

Вдруг замолчишь средь разговора И засмеешься невпопад?

Ту мысль, разгаданную мною, Ту мысль, чей ропот не утих, Д ай мыслыо встретить мне родною Й милосердая сестрою

Дай мне коснуться ран твоих! (Дерпг, 30.03.1854) Видимо, в стихах звучит намек на то потрясение, которое было вызвано судебным следствием и последующими санкциями. Хотя Утин был освобожден, однако, не случайно оказался в Дерптском университете вместо желаемого Петербургского. Судьба «гонимого» могла навевать Каролине Карловне мысли о сходстве их положений.

В делах следственной Комиссии сохранились документы, проясняющие биографию Б.И.Утина. Борис Исаакович Утин - один из сыновей184 известного в России миллионера-откупщика И.О.Утина. Б.И.Утин воспитывался в Петропавловском училище, которое в декабре 1848г. окончил и решил прежде поступления в университет навестить родителей. После поездки в Архангельск, вернулся в Петербург (март 1849г.) с целью готовиться к поступлению в университет. Однако в апреле был арестован как товарищ некоего студента А.Д.Толстова, знакомого с МПетрашевским и Д.Ханыковым. Комиссия надеялась через второстепенных лиц найти подтверждение преступным замыслам главных. Как установило следствие, ни

Б.Утин, ни А. Толстое не имели прямого отношения к кружку Петрашевского и не знали о намерениях «злоумышленников». Но, судя по содержанию бумаг Б.Утина, принятых к рассмотрению Комиссией, он развивался во всяком случае под влиянием идей и настроений петрашевцев, особенно литературного крыла

185

этого движения.

Знакомство с идеями петрашевцев совершилось, по-видимому, через посредство уже упомянутого А.Д.Толстова, представлявшего Утина в роли своего «воспитанника» и оказывавшего на него сильное влияние. Знакомство с Толстым произошло раньше, чем Утин поступил в Петропавловскую школу. Агент Антонелли П.Д. в донесении от 9.01.1849г. писал:

«Студент Толстой говорил о каком-то Утине, молодом человеке лет 17-ти, бывшем его воспитаннике, а ныне воспитывающемся в Петропавловской школе, как человеке с душою пылкой и горячей головой, который, но его словам, не по летам имеет здравый взгляд на вещи, и на которого он, Толстой, всегда глядит с любовью, как на собственного сына» (Дело, III, с.399).

Сам Утин указывает на авторитет своего друга (воспитателя): «Т.к. я готовился ко вступительному экзамену, то Толстой заходил ко мне, и предметом наших разговоров были , естественно, вещи, которые меня больше всего занимают: университет, избрание факультета, наука, литература, познаниями в которой он меня всегда пленяя...» (с.339). Мысль о поступлении на юридический факультет внушил Утину Толстой: «Средством искоренить зло

184 У Исаака Осиповича Утина было пятеро сыновей. Из них наиболее известный - Николай Исаакович Утин, глава русской секции I Интернационала (см. глава И настоящей диссертации).

185 Неслучаен тот факт, что в бумагах Утина найден перевод сочинения Фейербаха «Религия будущности», о чем было составлено специальное Отношение председателя Комиссии по разбору бумаг арестованных кн. А.Ф.Голицына к председателю Следственной комиссии

И. А.Набокову от 1849г. мая 25 (с титлом: «секретно»). См. т.Ш, с.340 (п.92). В записке кн Голицын сообщал также свое мнение о найденных тетрадях «с сочинениями его (Утина)», в которых «проявляются предосудительные мысли». Авторство перевода по понятным причинам Утин отрицал, ссылаясь на случайность попадания к нему перевода.

««несправедливость судопроизводства», Н.Т> он полагал увеличение числа юристов, получивших университетское образование. Так он и мне советовал идти по юридическому факультету . Основательное изучение права, думал он, есть самое полезное знание для нашего времени» (там же, с.339).

Жизненное испытание, посланное Утину, было вдвойне тяжело, т.к. оказалось испытанием на прочность дружественных уз. Утин сумел отвести подозрение не только от себя, но и от старшего товарища. Ответы Утина -рассудительно-спокойные, как будто не обнаруживающие душевного смятения, обстоятельные и удовлетворяющие пристрастному вниманию спрашивающих, -или, действительно «только святая чистая правда» (что сомнительно), шш искусная картина правды. Он не спешит выставить свои оппозиционные убеждения (по примеру некоторых других подследственных), что можно было бы ожидать от юноши «с пылкой душой». Человек «не по летам здравого ума» берет в нем верх в минуту опасности. Перед нами человек трезвого ума, способный контролировать свои эмоции.

Обратимся к первым впечатлениям, произведенным Утиным на К.Павлову. Она как будто точно уловила нечто характерное в натуре будущего друга:

Занявшись усерд но общественным вздором, Шутливое молвя словцо, Мы вдруг любопытным, внимательным взором Взглянули друг другу в лицо.

И каждый из нас болтовнёю и шуткой, Удачно мороча ж всех,

Подслушал в другом свой заносчивый, жуткий Ребенка спартанского смех. /.../

Весь вечер вдвоем говорили мы жестко, Держа свою грусть взаперти /.../

(«Мм странно сошлись...») *

К.Павлова заметила: «И сходство души не по мысли порыву /.../ проведали мы, но по мысли отзыву...». Чем могла «отозваться» душа Утина на жажду К.Павловой быть понятой и принятой хотя бы одной, но «родственной душой»? В деле Утина остались учебные записи с рассуждениями об интересующих его предметах (наука и литература), которые помогают понять направление становящегося сознания, развивающегося в рамках научного позитивизма. Утин рассуждает о необходимости научного изучения литературы. Он пытается дать определение литературы, считая прежние неудовлетворительными, так как они даны «по форме, а не по сути» явления. Дефиниция литературы, с т.зр. Утина должна основываться на требованиях современной науки мышления, которая в целом выступает как философия , а аспекте языка - как логика. Научное же определение литературы - определение по сути - мыслится лишь в связи с понятиями «истина, мысль, народный». Народ - главное действующее лицо литературы. Писатель - избранник, но роль его вторична: он передает то, что создал народ:

«Впервые в определениях явились слова: истина, мысль, народный. Увидели, что народ тут главное, хотя невидимое действующее лицо, что поэт, писатель - как ни называй этого избранного - передает нам только то, что создал народ.» (Дело, 111, с.336-337). Роль литературы велика: она представляет «жизнь в ее историческом развитии». Жизнь же есть исполнение одной бесконечной истины.

Следовательно, и литература отражает стремление народного духа к истине жизни. Литература - это презентация внутренней жизни народа в данную историческую эпоху. Из исторической литературы поэтому, считает Утин, мы больше, чем из любой другой, узнаем, «какие вопросы занимали его <народ, НЛ\> в известные моменты его развития, какую идею он выразил своим существованием и что принес в общую сокровищницу человечества» В вопросе о значении данного народа, которое видится в том, что он (народ) вносит свою самобытную идею в общую жизнь человечества, Утин остается на позициях идеалистической философии. Утин не принимает позиции славянофилов186; однако, самому ему импонирует идея приоритета «русской души» над иноземной. Аргументом в пользу этого представления является собственно литература, российская словесность.

«Со всем тем литература наша доказывает, что судьба наделила русского счастливыми способностями и душою восприимчивой. Мы не имели писателей со значением всемирным, но его и быть не могло по самому характеру нашей исторической мысли. Мы все пользовались работами, приобретениями других, сами же недавно явились деятелями в сфере наук и искусств, недавно только стали возникать у нас некоторые вопросы». Та же идея - идея недавней несамостоятельности русских - один из центральных тезисов в произведении К.Павловой «Разговор в Кремле».Он оспаривается одним из участников «разговора», за которым стоит позиция «славянофила». Мы думаем, что «Разговор в Кремле» определенно несет в себе информацию о возможных беседах с Утиным, который представлялся ей в роли оппонента (западника). Поэтому поддерживаем мнение Е.Казанович о том, что стихотворение создавалось «при большом участии» Утина.

Рассуждая о сущности двух областей - науки и литературы - Утин видит в них однородные явления. И та и другая в качестве объекта избирают жизнь, а в виде цели - движение к истине. Но за литературой признается некоторое превосходство как за областью, имеющей дополнительную задачу - «сделать человека человеком» («право сделать человека человеком все-таки остается у литературы»). Качественная разница между двумя взаимопересекающимися областями видится Утину в том, что «Наука истины <философия в аспекте логики, Н. Т>, хотя благотворно развивает сознание и способности самостоятельного мышления, одна все-таки не в состоянии всесторонне образовать человека».

Подобная позиция, которая, надо думать, в основе своей была сохранена Б.Утиным в первой половине 50-х гг., не могла не импонировать писательнице и поэтессе К.Павловой. Существенно и то, что в лице Утина К.Павлова видела «молодое поколение». Мы не знаем, насколько искренне было расположение Б. Утина к Каролине Карловне. Но, по-видимому, молодой человек, который в эпоху охлаждения в обществе к поэзии разделял идею о «великом значении поэта» как «представителя движения народной мысли», относился к К.Павловой с уважением.

«Отсюда следует все великое значение поэта как представителя движения народной мысли. Своею натурою он обнимает весь объективный мир, живо сочувствует187 всем явлениям. В его песне мы то встречаем следы страдании, которыми сами страдали, то

186 «Наши милые славянофилы с понятиями, будто святая Русь первое государство на свете, а русский человек - первый гражданин в мире, давно осмеяны». Дело, Ш,с.337.

187 Идея сочувствия, учитывая общий контекст высказываний Утина по поводу литературы, здесь восходит к эстетике петрашевцев (В.Майкова).Она лежит в основе создания живого произведения искусства (сочувствие автора какому-либо явлению действительности) и его восприятия (понимание возможно лишь со стороны сочувствующей публики, мысли и опыт которой созвучны авторскому).

нам слышится голос, полный энергии и любви за попранное человечество» (Дело, III, с.337).

Литературные представления и вкусы Утина должны были быть симпатичны К. Павловой. Современный этап литературы представлялся ему в высшей степени утешительным («залогом нашей будущности»). Со времени Пушкина русская литература, «понявшая свое значение», освободилась, наконец, от подражательности. В Пушкине, Грибоедове и Гоголе проявился «народный гений». Имя Гоголя - символ современной литературы. В лице Утина мы видим сторонника искусства «натуральной школы», настолько соотнесено имя Гоголя с «всеобщим духом исследования, анализа и критики». Правда, К.Павлову нельзя назвать сторонницей современного направления. Но и она вполне поддалась современному духу критицизма и исследования в «очерке» «Двойная жизнь». К.Павловой была вовсе не чужда общественная проблематика и даже свойственен публицистический запал (см. ироническо-дидактический стиль прозаической части).

Что же еще создавало почву для сближения таких разных людей? Общение с Утиным как представителем разночинного сословия было следствием ее жизненной программы, которая заключалась во все большем отчуждении от привычек своего сословия и умении признавать за человеком его истинные достоинства (здесь - интеллект). Ей, по-видимому, импонировала «несвеггскость» молодого человека, черта, которую он, должно быть, подчеркивал своим поведением. Отвечая на вопросы Следственной комисии. Утин писал:

«Я редко бываю в гостях, но, действительно, в этот день собирался к архитектору Кузьмину, Толстов, зная, что я не имею светского навыка, говорил мне, чтобы я был разборчивей и развязней».

Человеку, который не имеет светского навыка, Каролина Карловна писала ободряюще:

«Faites-moi savoir si vous vous portez bien. Je vous ai espère aujourd'hui, puisque vous m'avp: / a peu pre -?- неразб./ promis de venir mais, vous savez que je suis homme tout simple et tres bon que vous ne vous gehiez /enfin -?- неразб./ pour moi.» (записка У тину, см. Архив Павловой, ф.142, ГЛМ; перевод: «Дайте мне знать, хорошо ли вы себя чувствуете. Я на вас надеялась сегодня, так как вы (почти -?) пообещали прийти. Вы же знаете, что я человек совершенно простой и очень хорошо, что вы (наконец) не стесняетесь меня»)188

Мы попытались на основании оставшихся материалов дать характеристику Б.И.Утина, для того, чтобы выяснить, на основании чего могла возникнуть идея родства их душ. Теперь попытаемся понять, почему «родство» оказалось иллюзорным.

Бориса Утина эпохи к.40-х - нач.50-х гг. можно условно назвать петрашевцем в смысле духовной сопричастности литературному крылу этого движения. Анализ его высказываний показывает, что автор был не просто знаком, но проникнут идеями «Карманного словаря...». Эстетические

18S Кроме того, Каролина Карловна, судя по оставшимся запискам к Утину, имела с ним и деловые отношения. Она надеялась, по-видимому, на его квалифицированную помощь в деле о ее поместьях, которых должна была лишиться после неудачных организационных мероприятий ее мужа и тем более неудачных попыток со своей стороны сохранить себе хотя бы часть состояния. «Monsieur Outin. (très prepé). J'ai besoin de vous pour rédiger une requete, telle que /une

-?-неразб./ Fidiquec M.Hilfcrding» (в письме КЛавлова просит Утина найти время для нее, так

как ей необходимо с его помощью составить некое ходатайство к M.Hilferding. Призывая сделать это именно «сегодня», К.Павлова взывает: «Chaque moment perdu». (TJIM, Архив

Павловой, ф. 142 ).

построения авторов словаря основаны на «антропологизме» ( и гуманизме). Литература представлялась им явлением, порожденным Человеком для Человека. Ценность ее состоит в том, что она является «выражением мысли живого человека». «Выражение мысли» является в живых образах для созерцания их миром читателей (общественная функция литературы). Предметом ее является «внутренний человек» (отсюда - утверждение ценности поэзии, которая как будто создана для выражения «внутреннего человека»). Потребностью современного гения и должен стать анализ «внутреннего человека»: «не факты должны вдохновлять его, а их источник» (Карм.ел,, с.267). Литераторам-петрашевцам свойственен пафос научности. «Современная наука относит к литературе те произведения ума и воображения, которые имеют какое-нибудь общественное значение» (КС, с.167-168).Поэту отведено высокое место и особенное, т.к. он отличается способностью выражать чувства и стремления не просто частного лица , но такого «внутреннего человека», в котором «образованный человек узнает свою физиономию».

«Поэт отличается от обыкновенных людей /.../ высокой степенью их <чувств, Н.Т.> и способностью выражать их так осязательно и сильно, что мы не можем не узнать в них собственных чувств своих в полном и могущественном их развитии» (КС, с. 166-167) Проблема изящного разрешалась петрашевцами с точки зрения прямой связи природы искусства и собственно жизни. «Изящное есть живое, жизненное /.../, и как таковое , оно заставляет «со-чувствовать», сопереживать. Ведь только «мертвое» не может рассчитывать на сочувствие человека, т.к. в его природе - отзываться сопереживанием на все живое.

«Человек еще более сочувствует жизни, выражающейся иод условиями чисто человеческими» (КС, с. 156-157).

Искусство гуманно в том смысле, что оно не замкнуто в самом себе и внутри одного человека, но неизбежно разомкнуто в окружающий мир, по крайней мере, во внутренний мир других людей, способных его воспринять. Отсюда вывод об общественной функции искусства. В основе восприятия явлений изящного лежит закон «симпатии» (Вал.Майков), который является основой теоретико-эстетических представлений петрашевцев.

Итак, ученические записи Утина говорят о влиянии на него идей Карманного словаря . Его также волнует проблема научного определения искусства (литературы). Дух анализа и ему кажется потребностью «современного гения». В литературе он также видит отражение народного духа - как бы «внутреннего человека» в масштабах нации (внутреннего национального человека). Наконец, употребление сходной фразеологии говорит о том, что закон «симпатии» не чужд сознанию Б.Утина.

«Своею натурою он (поэт) обнимает весь объективный мир, живо сочувствует всем явлениям. В его песне мы встречаем следы страданий, которыми сами страдаем.» (Дело, Ш, с.337)

Но если Б.Утин принадлежал к категории людей, представления которых формировались под воздействием петрашевцев, то встреча его с типом художника, к которому принадлежала К.Павлова, должна была быть неизбежно конфликтной. «Мы распрю вели до утра» - эта формула приобретает символическое значение. Могла ли КЛавлова рассчитывать на действительное, а не видимое приятие и понимание ее со стороны «петрашевца» Б.Утина? Едва ли. При всем своем пиетете перед поэтом (художником) и литературным творчеством, Борису Утину была чужда поэтесса Каролина Павлова с ее устремленностью в «частный» мир «частного» человека, с ее верой в исключительность своей натуры, с ее странностями и причудами. Петрашевцев весьма занимала проблема избранничества поэта. Но интерпретирована она

была так, что если бы Утин придерживался такого взгляда, это едва ли способствовало их дружбе. Между тем, Утин скорее всего разделял эту позицию. Петрашевцы подчеркивали возрастающее значение Поэта в зависимости от способности его максимально абстрагироваться от своего «Я» и понять в себе «человека общественного», понять свои генетические и исторические связи с действительностью.

«Посвятив себя исключительно служению истине и изяществу, сосредоточив все свои мысли , чувства и желания на этом священнодействии, люди создают себе особенный мир, особую жизнь и забывают, что истина и изящество не отвлеченные идеи, что они тесно слиты с действительностью, с жизнью» (КС, в.1, с.4-5).

Исключительность натуры художника может служить в одних случаях пользе искусства, в других наносить вред. «Особенность натуры художника может быть ценна, когда поэт так дорог публике, что она интересуется всеми частностями его жизни...». Но такие поэты - исключение. Основная же масса их должна, наконец, понять: чтобы не обречь себя на одиночество, на творчество без «со-чувствия», должно избегать «странностей» и «необыкновенностей».

«Жестока ошибаются те, которые думают, что лирический поэт дня того, чтобы быть занимательным в своих излияниях, должен отличаться от обыкновенных людей необыкновенностью (иначе, странностью) своих чувств и мыслей. Защитники этого нелепого и устарелого <Н,Т> мнения говорят, что в противном случае он не выступает из рада людей пошлых. Но на зго можно сказать, что поэт - все-таки человек и что то тому самому выражая мысли и чувства не общие всем людям, находящимся на известной степени образованности, он явно обманывает себя и других, то есть пишет о том, что явно не понимает ни умом, ни сердцем...»

Этот критический этюд как будто создан по адресу Каролины Карловны, Между тем, Утин , должно быть, разделял такой взгляд, что рано или поздно проявилось бы. По-видимому, так и случилось - поэтому в цикле существенен мотив «сурового слова» с его стороны в адрес героини-поэтессы, склонной к обнажению своих переживаний (тема «сердечной блажи»), переживаний «частного человека».

Итак, биографический материал о Б.Й.Утине в целом дает примерное представление о внутреннем мире молодого человека, который поначалу показался К.Павловой «родным». Приведенные сведения помогают понять, в чем он был «родственной душой» для Павловой, и где начиналась его «чуждость» ее жизненной программе. Полученное знание по-иному заставляет оценить содержание лирического цикла Павловой, адресатом которого является Б.И.Утин. В основе его лежит идея неизбежной борьбы двух иллюзорно родственных душ, двух типов мироотношения.