Творческая индивидуальность М.С. Досова (1887-1938) в историко-культурном контексте тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Сорокин, Алексей Игоревич

• Сорокин, Алексей Игоревич
• кандидат филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Сорокин, Алексей Игоревич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ М.С.ДОСОВА.

§ 1. Истоки становления творческой индивидуальности писателя (1890-е

- 1900-е годы).

§ 2. Деятельность М.С.Досова в 1911-1914 годах.

§ 3. Деятельность М.С.Досова в 1915-1924 годах.

§ 4. М.С.Досов в 1924-1938 годах.

§ 5. Мдв и литературно-общвенная жизньмаого края.

Выводы.

ГЛАВА II. ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО М.С.ДОСОВА 1910-Х - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1920-Х ГОДОВ В КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ.

§ 1. Поэзия М.С.Досова.

§ 2. Фельетоны М.С.Досова 1921-1924 годов.

§ 3. Рассказы М.С.Досова 1921-1924 годов.

Выводы.

ГЛАВА III. ЛИТЕРАТУРНО-ТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ М.С.ДОСОВА 1925-1929 ГОДОВ В КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ.

§ 1. Журналистская проза и критика М.С.Досова 1925-1929 годов.

§ 2. Рассказы М.С.Досова 1925-1929 годов.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Творческая индивидуальность М.С. Досова (1887-1938) в историко-культурном контексте»

Одной из острейших и актуальнейших проблем современного литературоведения является переосмысление длительного, многосложного и многотрудного исторического пути советской литературы, в особенности - ее первых послереволюционных десятилетий. Наука занимается в основном изучением лишь отдельных, вершинных явлений, забывая подчас о глубоких поземных пластах, о той массовой провинциальной литературе, в которой, по меткому определению Ю.Н.Тынянова, черты литературной эпохи проступают наиболее рельеф-но.1

О писателях так называемого «второго ряда» существует и концептуально значимое, хотя, быть может, и далеко не бесспорное, высказывание В.М.Жирмунского: « (.) история литературы отнюдь не сводится к истории жизни и творчества «литературных генералов» (как иногда иронически называют писателей первого ряда). Каждый значительных художник слова делает весомый вклад в литературный процесс, но именно в силу своей значительности он интересен (.). Общие же закономерности литературного процесса иногда легче проследить на примере писателей второго ряда. Вот почему историк литературы должен не только интересоваться вершинами литературного развития, но и обращаться к изучению второстепенных писателей и массовой литературы. Второстепенные и даже третьестепенные литературные произведения, которые часто не имеют самостоятельного художественного значения и только эпигонски повторяют образы, созданные крупными писателями, могут оказаться (.) важным показателем общественных вкусов, настроений эпохи, массовости этих настроений». В.М.Жирмунский справедливо указывает, что «второстепенная и иногда даже (.) третьестепенная продукция имеет важное значение для понимания историко-литературного процесса».2

1 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. -М., 1977.-С.270.

2 Жирмунский A.M. Введение в литературоведение. - СПб., 1996. - С.С. 209, 211.

А Б.О.Корман, размышляя о книге Л.Гинзбург «О лирике», отмечает: «В поле зрения исследовательницы вовлекаются не только поэтические вершины. Внимание к развитию литературы как процесса побуждает изучать ее творчество таких поэтов, которые (.) не существуют (.) как живые эстетические явления (.)» Л.Я.Гинзбург резонно замечает, что поучительны для нас не только великие достижения, но и неудачи».3

В сходном направлении двигалась и исследовательская мысль Ю.М.Лотмана, который «видел историю литературы не плоско, а объемно, не только великих, определявших литературный процесс, но и авторов второго ряда. За ними - литераторов третьестепенных, а за ними - и тех, кто сливался с фоном, поэтому не осуществившихся или совсем уж дилетантов». И весьма примечательно, что подобный подход был неотделим у крупного ученого от пафоса истовой заинтересованности в исторических судьбах России.4

Настоящая диссертация посвящена одному из представителей этого почвенного слоя литературы - Михаилу Степановичу Досову (1887-1938). Наследие этого писателя, чья биография тесно связана с Самарским краем, сравнительно невелико, без его произведений, конечно, могла бы обойтись антология советской литературы, но история ее без М.С.Досова оказалась бы неполной.

В связи с этим необходимо сказать и о том, что актуальность диссертации определяется также интенсивными, динамичными процессами, происходящими в стране на рубеже XX-XXI веков. Резкое изменение вектора политических интересов в середине 1980-х годов XX века, коренная переоценка коллективистских и коммунистических ценностей определила и приоритетные интересы в культурно-идеологической сфере. В частности, был потерян интерес к осмыслению многих сторон общественного, революционного движения начала XX века, а, следовательно, и литературного измерения рождавшейся и развивавшейся советской культуры, одним из характерных представителей которой являлся М.С.Досов.

3 Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. - Ижевск, 1992. - С.85.

4 Баевский B.C. Elan vital //Русская филология. Ученые записки. Т.1. - Смоленск, 1994. - С.63.

Однако, уже в конце 1990-х годов нигилистически-критическое, необольшевистское отношение к недавнему прошлому заменяется трезвым и объективным подходом к его анализу.

Постепенно избавлявшейся от догматизма и односторонней предвзятости общественной мыслью был сделан принципиальный вывод о необходимости комплексного и всестороннего внимания к вопросам исторического и культурного развития на протяжении всего прошлого столетия, о необходимости осмысления всех сторон жизни российского социума и накопившегося опыта, каким бы - позитивным или негативным - он не был, и сложившихся в нем народных традиций.

Разработанность и изученность темы диссертационного исследования. Для верной оценки их степени необходимо прежде всего определиться в понимании самого этого явлений. Они могут рассматриваться в трех юночевых аспектах: •

• глубина изучения материала; его доступность и возможность использования для дальнейших исследований по данной теме, либо для других изысканий с использованием данного материала;

• изучение материала различными профессиональными и социальными группами в соответствии с определенными ими целями;

• фактический процесс изучения, который первоначально обусловлен неный познавательными, а информационными целями.

Рассмотрим каждый из перечисленных аспектов более подробно.

Характеризуя первый из них, необходимо констатировать, что он подразделяется на две составляющие:

• степень глубины изучения материала;

• степень доступности изученного материала и возможности его дальнейшего использования.

Глубина изучения материала определяется степенью выяснения наибольшего количества фактологических деталей, их качественной проработки и подтверждения из наибольшего количества авторитетных источников.

Степень доступности и возможности использования материала определяется качеством обработки первичных сведений, местом хранения материала, распространенностью исследованного материала посредством различных изданий, средств массовой информации и т.д.

Творческая личность Михаила Степановича Досова и его деятельность не подвергались фундаментальному научному исследованию ни учеными историками, ни литературоведами. Исследования общественной жизни Самары и Самарской губернии и литературной жизни Поволжья проводятся без учета фигуры М.С.Досова. Имеются лишь отрывочные упоминания о нем, выборочный, частичный анализ некоторых его произведений.

Общественная деятельность М.С.Досова в контексте исторической обстановки описана в сборниках архивных материалов Ф.Г.Попова «Летопись революционных событий в Самарской губернии. 1902-1917», «1919 г. в Самарской губернии».5 Скупая оценка деятельности М.С.Досова дана в статье Г.П.Солдатова «История революционного движения в с.Царевщина».6

К исследованиям преднаучного характера можно отнести статьи школьников города Самары Н.Корнеевой - ученицы 10-го класса школы №25 «Литературные организации и писатели Самары 20-х годов» и И.Мазуриной - ученицы 10-го класса школы № 12 «М.С.Досов» в сборнике «Наша цель - коммунизм, у путь - вдохновенный труд», изданного в 1964 году.

Литературное наследие М.С.Досова исследовано очень мало. Общий конспективный обзор его литературного творчества дан в статье М.Я.Толкача «На о смене эпох. Из литературной жизни довоенной Самары».

5 Попов Ф.Г. Летопись революционных событий в Самарской губернии. 1902-1917. - Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1969; Попов Ф.Г. 1919 г. в Самарской губернии. - Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство. - 1974.

6 Солдатов Г.П. История революционного движения в с.Царевщина// Революция 1905-1907 годы в Самаре и Самарской губернии. Документы и материалы. - Куйбышев, 1955. - С.С.636-638.

7 Наша цель - коммунизм, путь - вдохновенный труд: Сочинения школьников - участников конкурса / Куйбышевский областной институт усовершенствования учителей / Под ред. проф. Я.А.Ротковича. - Куйбышев, 1964.

8 Толкач М. На смене эпох. Из литературной жизни довоенной Самары//Приложение «Волжской коммуны». -1993.-4 июня.

Второй аспект рассматриваемого явления обусловлен вне научным изучением материала представителями различных профессиональных и социальных групп в соответствии с их спецификой.

Такими группами в нашем случае являются:

• родственники, потомки М.С.Досова. Изучение велось и ведется для пополнения информации об истории семьи;

• органы жандармерии и НКВД. Изучение велось для достижения узкопрофессиональных интересов и последующего адекватного реагирования с использованием полученных знаний.

Изучение личности М.С.Досова, его литературного творчества проводилось работниками Самарского и Среднеазиатского жандармских управлений в период с 1905 по 1914 годов.9

Большая работа по изучению жизни и творчества М.С.Досова, систематизации его литературных произведений проводилась членами семьи писателя: женой - Прасковьей Васильевной Досовой, дочерью - Маргаритой Михайловной Сорокиной особенно в 60-90-е годы XX столетия. Материалы, собранные и исследованные членами семьи, не публиковались.(Приложение 3)

Третий аспект определяет изучение, которое изначально преследовало информационные цели, однако их достижение подразумевало и некоторые поисково-исследовательские элементы.

К данному аспекту относятся газетные публикации о М.С.Досове, как о драматурге, постановщике и актере в спектаклях собственного сочинения.10

Известный краевед, знаток общественной жизни Самары и Самарской губернии Н.Т.Евстропов в серии статей «Славный юбилей», «Эстафета поколений», «Сходка на Аннаевской косе», «Пятьдесят лет спустя», «Литературные

9 Государственный архив Самарской области (далее - ГАСО), Ф.468, ОП. 1, Д. 1709, л. 347.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1731, лл 19,38-40,45.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1729, лл 38,38 об., 63, 63 об., 69-71,75,76, 77 об., 78 об.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1769, лл 4,21,25, 31,34,38, 38 об., 76, 76 об., 77, 86,95,153,168,169,169 об., 202,202 об., 203 ; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1788, лл 136, 136 об., 137,186, 186 об.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1877, лл 1, 1 об., 2,64,64 об, 66.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1878, лл 119,123, 123 об., 150,150 об., 259,259 об.; ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1889,лл 112,112 об., 113, ИЗ об., 114

10 Лисецкий С. Заметки о театральной Самаре//Волжская коммуна. - 1967. - 21 января; Лисецкий С. Заметки о литературной Самаре//Волжская коммуна. - 1967. - 24 августа; Рабкор К. Рабочий самодеятельный театр. Оттрадиции завода», опубликованных в газетах «Волжская коммуна» и «Знамя труда», раскрыл отдельные эпизоды творческой деятельности М.С.Досова.11

Исследованием драматического, режиссерского и актерского творчества М.С.Досова можно считать рецензию В.Троицкого «Рабочий самодеятельный театр. «Мастер в гостях» в «Слове», опубликованную в газете «Коммуна» в 1923 году, и статью рабкора К. «Рабочий самодеятельный театр. Отклики рабочих», опубликованную в газете «Коммуна» (1923 год).

В середине 60-х годов в газете «Коммуна» опубликованы статьи

С.Лисецкого «Заметки о литературной Самаре», «Заметки о театральной Сама

12 ре» с упоминанием имени М.С.Досова.

Объектом диссертационного исследования являются установленные факты биографического характера, тексты произведений М.С.Досова и атрибу-тированны ему, увидевшие свет на страницах газет «Коммуна», журналов «Заря Поволжья» и «Московский пролетарий», и отдельные их издания, мемуары, эпистолярные тексты, архивные материалы, отдельные публикации, так или иначе качающиеся деятельности М.С.Досова.

Предмет диссертационного исследования - основные аспекты жизненного пути и творческих исканий М.С.Досова.

Цель исследования - выявить и охарактеризовать черты своеобразия творческой индивидуальности М.С.Досова как историко-культурного явления первых десятилетий XX века.

Задачи, решаемые для достижения поставленной цели: • выявление систематизация и интерпретация сведений о биографии М.С.Досова; клики рабочих. Троцк//Коммуна. - 1923.; Троицкий В. Рабочий самодеятельный театр. «Мастер в гостях» в «Слове»//Коммуна. - 1923.

11 Евстропов Н.Т., Иванов С.В. Славный юбилей//3намя труда. - 1961. - 27 мая.; Евстропов Н. Пятьдесят лет спустя//3намя труда. - 1963. - 6 ноября; Евстропов Н. Сходка на Аннаевской косе//Волжская коммуна. - 1966. -17 сентября; Евстропов Н. Эстафета поколений//Волжская коммуна. - 1967. - 2 июля; Евстропов Н. Литературные традиции завода//Волжская коммуна. -1971.-15 января

12 Лисецкий С. Заметки о театральной Самаре//Волжская коммуна. - 1967. - 21 января; Лисецкий С. Заметки о литературной Самаре//Волжская коммуна. - 1967. - 24 августа

• установление и характеристика этапов творческой и общественной деятельности писателя;

• атрибуция его произведений;

• рассмотрение ключевых особенности их тематики, проблематики и поэтики;

• осмысление некоторых связей исканий М.С.Досова с рядом важнейших тенденций историко-культурного процесса эпохи.

Научная новизна диссертации заключается в том, что это первое монографическое исследование творчества М.С.Досова на основе неизвестных архивных материалов и недостаточно изученной периодики. В научный оборот вводятся новые факты биографии, литературного и общественного пути писателя, а также его забытые, никогда не переиздававшиеся произведения. Это позволяет увидеть как неповторимость эволюции М.С.Досова, так и типичность ее в историко-культурном контексте.

Обратимся теперь к характеристике ключевых методологических предпосылок данной работы.

Прежде всего, это уже упоминавшийся подход к освещению места и значения творчества так называемого «второстепенного» писателя. Его методологические принципы в самом первом приближении наметил и весьма убедительно обосновал В.Г.Белинский. Рассматривая национальную литературу как масштабное и многоплановое историко-культурное явление в ее системном единстве, он справедливо утверждал, что литературу какого-нибудь народа должно искать не в одних только произведениях великих талантов, но и «в общей ежедневной производительности» всех талантов.13 Он указывал на закономерную необходимость «обыкновенных талантов»: «Иногда в целое столетие, едва ли явится один гениальный писатель: неужели же из этого должно следовать, что иногда целое столетие общество должно быть без литературы? Нет! Литература, в обширном значении этого слова, представляет собой целый живой мир, исполненный разнообразия и оттенков, подобно природе, произведения кото

13 Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9 тт. - Т.7. - М., 1981. - С.247. рой делятся на роды и виды, классы и отделы и от громадных размеров слона доходят до миниатюрных размеров колибри».14

Далее В.Г.Белинский высказывает мысль, особенно важную в связи с темой нашей диссертации: «Бедна литература, не блистающая именами гениальными; но небогата и литература, в которой все - или произведения гениальные, или произведения бездарные и пошлые. Обыкновенные таланты необходимы для богатства литературы, и чем больше их, тем лучше для литературы».15

В статье «О жизни и сочинениях Кольцова» В.Г.Белинский, дифференцируя читающую публику и писателей и выделяя «толпу, талант и гений», говорит о том, что талант - это «посредник между гением и толпою».16 В другой статье, «Вступление к "Физиологии Петербурга"» он поясняет: «Обыкновенные таланты, часто столь неважные в глазах потомства, весьма важны для своих современников: они имеют на них большое влияние, потому что служат посредниками между толпой и гениальными писателями, приближая новые идеи, порождаемые великими писателями, к понятию масс».17

Эти мысли в теоретико-методологическом плане остаются важными и для современных исследователей, несмотря на некоторую жесткость разделения творческих индивидуальностей по качественным рубрикам. Из выдвигаемых В.Г.Белинским положений вытекает заключение о том, что писатели «второго ряда», в том числе литераторы российской провинции, в ряду которых стоит и фигура М.С.Досова, вовсе не нуждаются в «улучшении» и подтягивании до уровня «великих талантов». Исследователь должен отыскивать соответствующее место этих писателей в общей системе национальной литературы и шире -в пространстве культуры.

Весьма значительна и мысль В.Г.Белинского по поводу исторического бытия литературных произведений, созданных теми «обыкновенными талантами»,

14 Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9 тт. - Т.7. - М., 1981.-С.247.

15 Там же-С.131.

16 Там же. - Т.8. - М., 1982. - С. 108.

17 Там же. - Т.7. - М., 1981. - С.249. к которым можно отнести и М.С.Досова. Он пишет: «Под рукою таланта идеи гения, так сказать, мельчают и опошливаются, но этим самым они и делаются популярными, становятся всем доступными и каждому известными. И потому талант совершает великое дело; но в этом случае он делается жертвою собст-, венного успеха: по мере того, как он более и более знакомит и сближает толпу с гением, добродушно думая знакомить и сближать ее только с самим собою, -толпа все более и более отворачивается от него, обращаясь все более и более к самому гению, непосредственные сношения с которым стали для нее уже возможными и доступными. Сделавши свое дело, таланты (.) забываются: имена их остаются в истории литературы, но сочинения предаются более или менее полному забвению».18

Историко-культурологический анализ такого рода явлений может в сильной степени «исправить» историческую несправедливость и открыть последующим поколениям исследователей и читателей «великое дело», совершаемое «обыкновенными талантами», подобными М.С.Досову. '

Далее, следует указаль на методологическую значимость для нашего исследования выделения историко - культурных зон, сформировавшихся в процессе человеческой деятельности (хозяйственной, социальной, духовной) на протяжении многих поколений в определенных природных ареалах, к которым относится самарское Поволжье. Подобный региональный подход к изучению культуры и ее литературного измерения все более активно заявляет о себе на рубеже 1990-х-2000-х годов в системе гуманитарного знания и предполагает использование комплексной методологии, синтезирующей принципы литературоведения и других гуманитарных дисциплин, в первую очередь, истории, исторической географии, краеведения, этнологии и проч.19

Одним из видов исторического развития культуры является ее «опростран-ствование» - кристаллизация в пространственных формах, с которыми связаны определенные идеи, ценности, духовные потребности человечества. Анализи

18 Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9 тт. -T.8. - М., 1982. - С.108.

19 Это наглядно демонстрирует коллективный труд «Основания регионалистики: формирование и эволюция историко-культурных зон» /СПб., 1999/. руя семиотику пространства. Ю.М. Лотман писал: «Всякая, модель культуры может быть описана в пространственных терминах».20 Пространство занимает чрезвычайно важное место в сознании человека: в пространственных терминах образно представляются все наиболее важные культурные концепты. Склонность воспринимать и оценивать мир в пространственных категориях -^очевид-но, явление универсальное. Представляется возможным предположить, что это особенно характерно для русского менталитета. В русском языке метафоризи

01 руются едва ли на вес названия пространственных объектов. Не случайно

Н.А.Бердяев писал: «Эти необъятные русские пространства находятся и внутри

22 русской души, имеют над ней огромную власть». Отсюда и такое метафорическое понятие, как культурное пространство, объединяющее очерченную пространственно - временными координатами общность, артефакты и ментифакты той или иной культуры.

Таким образом, Самарский край как историко-культурный регион предстает в свете подобного подхода и как пространство определенных социально-культурных отношений. Он создан историей, гением народа и культурой, материализованной в различных памятниках культуры, в том числе и литературных произведениях. Его памятники - символический мир, отразивший систему архетипов и ценностей, сменявших друг друга эпох, а структура - «многослойное» и неоднородное образование. Тот или иной «слой» - это совокупность памятников, отражающих определенные исторические этапы развития культуры, в том числе и советский.

Теперь настает черед обратиться к рассмотрению таких значимых для раскрытия нашей темы понятий, как «советская художественная литература» и «советская культура».

20 Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х т. -Талинн, 1992-1993. -Т.2. -С.406.

21 Ермакова О.П. Пространственные метафоры в руском языке // Логический анализ языка культуры. Культур ные концепты. -М., 1991.-С.229.

22 Бердяев Н.А. Душа России. - М., 1915. - С.24.

Прежде всего, отметим, что сам феномен художественной культуры интерпретируется по-разному. Мы принимаем то, которое дает М.С.Каган, выделяющий его следующие элементы.

Прежде всего, это искусство - не просто как синоним некоей совокупности художественных произведений, а как коммуникативная система, первым звеном которой - художник, второе - художественное произведение, третье - воспринимающие искусство люди. Далее, это художественная критика как своего рода посредник между искусством и публикой; различные художественные учреждения (театры, музеи, филармонии и т.д.); система художественного образования, формирующая эстетические позиции и профессиональные навыки художников; система поощрений, наград, премий, званий, в которых выражается отношение общества и публики к творчеству того или иного художника. К художественной культуре относят также творческие союзы, объединяющие по профессиям деятелей искусства, а так же органы (государственного, партийного) руководства художественной культурой. Последнее добавление нам представляется весьма существенным, ибо художественная культура и ее отдельные представители существуют не изолированно, а встроены в общественную, государственную и политическую системы.

Понятие «советская художественная культура», казалось бы, ясное по своему содержанию, требует уточнения, так как употребляется в разных смыслах.

Во-первых, оно употребляется как синоним понятия «советское искусство». Но, как мы видели, искусство является лишь частью целого - художественной культуры. Во-вторых, как синоним понятия «социалистическая художественная культура». В-третьих, как синоним понятия «художественная культура советской эпохи», т. е. как обозначение всего содержания художественной культуры советского периода истории.

Понятие «советская художественная культура» уже, чем понятие «художественная культура советской эпохи», ибо первая есть культура социалистическая по своим идейно-художественным установкам (социалистический реа

23 См.: Каган М.С. Философия культуры. - СПб., 1996. лизм), к которым был близок и М.С.Досов. Одновременно с ней в СССР существовала культура (искусство) несоциалистическая, основанная на иных идейно-художественных принципах, нашедших своё отражение в футуризме, авангардизме, конструктивизме, абстракционизме, экспрессионизме и других течениях искусства советской эпохи.

Необходимо определить хронологические рамки существования советской (социалистической) культуры и некоторые её особенности, соотносящейся с творческой биографией М.С.Досова.

Большинство исследователей выделяют три этапа: 1) 20-е гг. Крайней границей этого этапа считают либо рубеж 20 -30-х гг., либо 1934 г. (год I съезда Союза писателей СССР); 2) начало 30-х - 1956 г. (год проведения XX съезда КПСС и начало «оттепели»); 3) конец 50-х - 1985 г. В некоторых случаях граница отодвигается до 1991 г. либо период с 1985 по 1991 г. выделяется в отдельный этап.24

Первый период, когда творческая активность М.С.Досова достигла апогея, характеризуется известной многовариантностью культурного развития, столко-новением художественного плюрализма и монистической тенденции. Второй -господством, хотя и не абсолютным, монистической, монологической, унифицированной, догматической культуры, ограниченной рамками вульгарно понятой марксистской идеологии. Третий период - постепенной либерализацией тоталитарной системы, постепенным переходом к полифоническому развитию, отходом от директивного и жёсткого управления культурой.

На протяжении всей истории советского искусства декларировались идейно-художественные принципы коммунистической идеологии и социалистического реализма. В сталинскую эпоху, на которую пришлась завершающая часть творческой биографии М.С.Досова, художественное инакомыслие жёстко по

24 См.: Шахназарова Н. История советской музыки как эстетико-идеологический парадокс // Музыкальная академия, 1992, №4; Толстых В. Рубеж 1920-1930-х годов в истории советской художественной культуры // Искусство, 1990, №5; Чалмаев В. Оптимистическая трагедия. О судьбах социалистического реализма // Вестник СССР, 1991, №1; Георгиева T.C. Русская культура: история и современность. - М., 1998; Вахрушев B.C. Утопия как фактор истории (к 80-летию Великой Октябрьской социалистической революции) // Российский исторический журнал, 1998, №2; Кожинов В. Россия как культура и цивилизация // Наш современник, 2000, №7. давлялось, потому художественную культуру сталинской эпохи можно рассматривать как преимущественно монистическую.

В постсталинскую эпоху, в частности с середины 60-х гг., художественная культура не только потенциально, но и актуально становится плюралистической. Это не только означает то, что наряду с официальным в искусстве появляются течения, основывающиеся на иных идейно-художественных принципах, но распадается и сам монолит официального искусства.

Часть исследователей считает: советская культура всегда была плюралистической. И.В.Кондаков пишет, что советская тоталитарная модель культуры «не устраняла потенциального культурного плюрализма, но лишь "загоняла" его в культурный подтекст, в политическое "подсознание" эпохи».25

По мнению других, вся советская культура всегда была монистической. Так, Л.Г.Ионин считает, что переход от моностилистической культуры к полистилистической начинается лишь в 90-е гг. Не говоря пока о верности оценки, даваемой Л.Г.Иониным, отметим, что употребляемые им понятия не являются теоретически вполне адекватными. В эстетической теории «стиль» - это система форм, в которой закрепляются результаты творчества в решении единой идейно-художественной задачи. Именно содержание определяет стиль, так как он является лишь качеством формы строения. С этой точки зрения полистилистическим, полиморфным было и советское искусство.

Анализ реальной истории культуры показывает, что социо-культурный плюрализм в тех или иных формах существовал всегда. Трудность заключается в характеристике особенностей существовавших течений. В литературе господствующую культуру называют «официозной», «официальной», «подцензурной», «официально-признанной», «социалистической», «разрешённой», «государственной», «официально-охранительной» и т. д. Противостоящие или рядо-положенные течения называют «андеграундом», «диссидентской культурой», «культурой инакомыслия и оппозиции», «культурой подполья», «культурой,

25 Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М., 1997. - С.547.

26 Ионин Л.Г. Социология культуры. - М., 1998. - С.24. выдворенной за рубеж», «запрещённой», «неформальной», «самодеятельной», «антисоветской», «демократической», «культурой, находящейся в тени», «альтернативной», «катакомбной», «другой», «русско-националистической», «нонконформистской», «неофициальной», «неподцензурной», «культурой-Два» и т.д.2'

Обозначенное выше бинарное строение искусства советской эпохи, в рамках которой развивались искания М.С.Досова, требует уточнения, ибо понятие «плюрализм» приложимо не только к содержанию искусства в целом, но и к собственно советскому искусству.

Соглашаясь с выделением отдельных конкретных ступеней советской художественной культуры, мы присоединяемся к мнению М.О.Чудаковой, что в целом всю её историю культуры можно разделить на два больших этапа, которые условно назвать сталинским и постсталинским. Первый, интересующий нас особо, - конец 20-х - конец 50-х гг. Второй - начало 60-х - конец 80-х гг., когда культура начинает меняться вместе с изменением общества, постепенно отходя от жестоких тоталитарных схем сталинской эпохи, но сохраняя свои сущностные характеристики

Для анализа творческой индивидуальности М.С.Досова важно, что понятие «советская художественная культура» не тождественно понятию «художественная культура советской эпохи». Если последняя начинается с Октябрьской революции 1917 г., то первая формируется на фундаменте политических и художественных принципов марксистской идеологии и вырастающем из них методе социалистического реализма. Становление советской художественной культуры как господствующего типа заканчивается в основном на рубеже 19201930-х гг., когда прерывается творческое развитие М.С.Досова, и как зрелый исторический тип существует до конца 1980-х гг.

27 См., например: Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М., 1997; Кононеко Б.Н. Культура и цивилизация. - М., 1997; Неизвестный Э.Катакомбная культура и власть // Вопросы философии, 1991, №10; Учебный курс по культурологии. - Ростов-н/Д, 1996; Молева Н. Когда отшумела «оттепель». - М., 1991; Другое искусство (1956-1976 гг.)-М., 1991. Т. 1,2; Паперный В. Культура-Два. -М., 1996; Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове, Черненко 1970-1985 гг. - М., 1997.

Источниками её осмысления являются, во-первых, сама художественная практика советского искусства, сохранившаяся как художественное наследие; во-вторых, опубликованные за последние 15 лет ранее забытые документы ; в-третьих, мемуары деятелей советского и российского искусства. Ценность представляют также мемуары государственных и политических деятелей, которые в том или ином виде соприкасались с художественной жизнью общества.

Из обширнейшей литературы, посвященной советской художественной культуре, выделяются работы, которые были написаны после 1985 г. Их специфика определяется изменившейся социо-культурной ситуацией в стране, которая, во-первых, позволила ввести в научный оборот новые, прежде закрытые документы по истории культуры, «закрашивающие» так называемые «белые пятна» истории; во-вторых, концептуально изменила интерпретацию советского прошлого. Исследования же доперестроечных лет, страдали тенденциозностью и неполнотой, что, однако, в целом не лишает и их определенной научной ценности.29

28 Открытый архив: Справочник опубликованых документов по истории России XX в. из государственных и семейных архивов (по отечественной и журнальной периодике и альманахам. 1985-1996 гг.). - М., 1999; Идеологические комиссии ЦК КПСС. 1958-1964: Документы. -М, 1998; История советской политической цензуры: Документы и комментарии. - М., 1997; «Счастье литературы». Государство и писатели. - 1925 - 1938: Документы. - М., 1997; Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦК РКП(б) - ВКП(б) - ВЧК - ОГПУ -НКВД о культурной политике, - 1917- 1953 гг. М., 1999.

29 Из множества соответствующих публикаций выделим те, которые наиболее значимы для аналитического рассмотрения историко-культурного контекста творческой индивидуальности М.С.Досова: Арсланов В.Г. Ответы культуры на вызов времени. СССР. 30-е годы: Очерки. - М., 1995; Антонов-Овсеенко А.Театр Иосифа Сталина. М., 1995; Айермахер К. Политика и культура при Ленине и Сталине. 1917-1932 гг. -М., 1998;Баткин Л. Возобновление истории. -М., 1991; Белова Т. Культура и власть, -М., 1991; Бондаренко В. Время красного быка. Еще одна загадка 1937 года. - М., 2000; Блюм А.В. Советская культура в эпоху тотального террора. 19291953. - СПб., 2000; Бородай А.Д. Формирование кадров художественной культуры. - М., 1999; Геллер М.Я. Концентрационный мир и советская литература. М., 1996; Глебкин В. Ритуал в советской культуре. - М., 1998; Громов Е. Сталин: власть и искусство. - М., 1998; Голомшток И.Н. Тоталитарное искусство. - М., 1994; Геллер Л. Слово - мера мира. - М., 1994; Гройс Б. Утопия и обмен. - М., 1993; Добренко Е. Формовка советского писателя: Социальные и эстетические предпосылки рецепции советской литературы. - М., 1997; Добренко Е. Метафора власти: Литература сталинской эпохи в историческом освещении. - М., 1993; Деготь Е. Русское искусство XX века. - М., 2000; Жидков B.C. Культурная политика большевистского государства. Предварительные итоги. -М., 1998; Культурная жизньвСССР. 1928-1941: Хроника.-М., 1986; Куманев В.А. 30-е годы в судьбах интеллигенции. - М., 1991; Красовицкая Т.Ю. Власть и культура: Исторический опыт организации государственного руководства национально-культурным строительством. - М., 1992; Каграманов Ю. От какого наследства мы отказываемся //Континент, 1997, №9; Кожинов В.В. Россия. Век XX. 1901-1939: От начала столетия до «загадочного» 1937 г. Опыт беспристрастного исследования. -М., 1999; Манин В. Искусство в резервации. Художественная жизнь России. 1917-1941 гг. - М., 1999; Маслов Н.Н. Советское искусство под гнетом «метода» социалистического реализма//Отечественная история, 1994, №6; Нейгольдберг В.Я. Функционирование искусства в зеркале статистики. 1920-1930-е годы. СССР. - М., 1993; Степанян Н. Искусство России XX века. Взгляд из 90-х. - М., 1999; Советская культура в реконструктивный период. 1928-1941. - М., 1988; Страницы отечественной художественной культуры. - М., 1995; Тхакушинов А.К. Культура и власть: Литература, искусство и судьбы творческой интеллигенции России 20-30-х годов. - Майкоп, 1997; Толстых В. Была ли советская культура?

Исследование и оценка истории советского искусства и культуры в целом остаются сильно политизированными. По словам Е.С.Громова, эта история должна быть написана заново, с объективных позиций.30 Более того, Ю.И.Каграманов, считает, что «на глубинном уровне советское прошлое до сих пор остаётся почти не изученным. Прояснение его - дело будущего».31 Это утверждение, несмотря на парадоксальность, представляется верным в том отношении, что речь идёт не об открытии новых фактов, а о их осмыслении с точки зрения иных, не сиюминутных, исторических позиций, а «большого» исторического времени. Так, по мнению В.Л.Сердюченко, «в малом историческом времени сталинская власть ужасна и безжалостна. В большом историческом времени имманентно жестока любая власть, потому что иною она и быть не может (.) В малом историческом времени Сталин есть изверг и мучитель народа. В большом историческом времени он - кесарь, который неизбежен и необходим».32

При этом, как справедливо отмечает В.П.Челышев, «сегодня и у отнюдь не «просоветских» исследователей появилось стремление объективно проанализировать феномен «советской культуры» (.) Одним из главных достижений (.) стало высвобождение научной мысли и культуры из пут догматизма и крайней политизации. Однако абсурдно и аморально заменять её другим догматизмом и другой политизацией, отказываясь от всего позитивного, что накопила за годы советской власти наша культура (.)».33

Теоретическая значимость исследования обуславливается несколькими обстоятельствам. Прежде всего, изучение творческой индивидуальности М.С.Досова в историко-культурном контексте откроет новое имя талантливого Родина, 1993, №10; Толстых В. Художник и власть. Интервью, взятое у самого себя // Освобождение духа. -М., 1991; Чалмаев В. Оптимистическая трагедия. О судьбах социалистического реализма // Вестник АН СССР. 1991,№1; Чудакова М.О. Заметки о поколениях в Советской России // Новое литературное обозрение, №30 (1998, №2); Плагтенберг Ш. Революция и культура: Культурные ориентации в период между Октябрьской революцией и эпохой социализма: Пер. с нем. - СПб., 2000; Якимович A.K. Тоталитаризм и независимая культура // Вопр. Философии. 1991. №11. Вышло также большое количество сборников статей и коллективных монографических исследований.

30 Громов Е. Сталин: Власть и искусство. - М., 1998 - С.9.

31 Каграманов Ю. От какого наследства мы отказываемся // Континент, 1997, №94. - С. 149.

32 Сердюченко В. Лишние. Интеллигенция и власть // Родина, 2000, №6. - С. 10.

33 Челышев В.П. Времен связующая нить. - М., 1998. - С.34-35. журналиста, писателя и общественного деятеля ранней советской эпохи, что дополнит и расширит сложившиеся научные представления о ней, высветит новые грани эволюции журналистики и литературной жизни Москвы и Самарского края тех лет.

Вводимые в научный оборот и впервые интерпретируемые материалы позволяют обогатить литературную историю Самарского края первых десятилетий XX века и - шире - историю всей его культуры этого периода.

Говоря о практической значимости исследования, следует отметить, что на протяжении 1990-х - начала 2000-х годов в образовательном пространстве Самарской области нарастал интерес к краеведению в различных его ипостасях. Это, в частности, нашло зримое воплощение в подготовленном областным Департаментом (Министерством) образования и науки и вышедшем несколькими изданиями учебном пособии «Самарская область: география и история, экономика и культура».34

Внимание многих самарских общеобразовательных школ, средних специальных и высших учебных заведениях постоянно направлено на изучение прошлого родного края. Диссертационная работа может занять свое место при формировании краеведческих компонентов самых разных дисциплин гуманитарного цикла. В этом плане важны представленные в ней факты общественной жизни Самары и Самарской губернии начала XX века, данных по истории развития средств массовой информации там до и после Октября, малоисследованные аспекты рабочего движения, противостояние рабочего движения и аппарата Самарского жандармского управления, сведения о литературных направлениях и тенденциях литературной жизни Самары начала столетия.

В перспективе на постоянной основе в общеобразовательных школах может утвердиться дисциплина «Самароведение», что потребует выпуска соответствующих пособий. Материалы диссертации могут быть использованы при их подготовке.

34 См.: Самарская область: география и история, экономика и культура. - Самара, 1996 и послед, изд.

Кроме того, они могут использоваться и в вузовских общих и специальных курсах, спецсеминарах по истории русской литературы 1900-х-1920-х годов, а так же при изучении русской литературы XX века в общей(средне) школе.

Положения, выносимые на защиту:

1. Формирование мировоззренческой позиции и личности М.С.Досова на начальных стадиях «социальной ситуации развития» (Л.С.Выготский) определяется взаимодействием и взаимопроникновением лево-социалистических идей, народно-утопических представлений и вовлеченностью в активную общественно-политическую работу.

2. Начало писательской деятельности М.С.Досова связано с обращением к традициям пролетарской поэзии и романтического художественного сознания.

3. М.С.Досову безусловно принадлежат тексты в журнале «Заря Поволжья», газете «Коммуна», журнале «Московский пролетарий», газете «Крестьянская правда», подписанные: Мих.Досов; М.Досов; М.Д.; Д.М.; М.Ю.; М.; Д.; М.Карженин; М.К.; Зацепа. Предположительно - 3.; Z.; Лясов, «Сторонний наблюдатель».

4. Окончательно творческое самоопределение М.С.Досова происходит в конце 1910-х-начале 1920-х годов, когда он становится заметной фигурой в литературно-журналистской среде и региональном политикуме Самарского Поволжья. Ведущими жанрами в его коммуникативно-творческой стратегии становятся фельетон и рассказ.

5. В «самарской» фельетонистике М.С.Досова выделяются жизнеподобно-бытовые, условно-гротескные фельетоны и сочетающие признаки этих разновидностей гибридные жанровые формы.

6. В «самарских» фельетонах М.С.Досов идет от юмористического осмеяния частностей повседенвной жизни к сатирическому осмеянию целых пластов революционной и послереволюционной действительности.

7. Доминантой складывающейся в «малой» прозе М.С.Досова начала 1920-х годов художественной концепции личности является осмысление судьбы «маленького» человека из народа в ситуации глобального исторического перелома, что обуславливает преимущественный интерес не к массовым движениям эпохи, а к различным проявлениям индивидуального начала и логику выбора героя. При этом прозаик утверждает взгляд на исторический процесс не позицией элитных групп или революционных сил, а с позиции социальных аутсайдеров.

8. Творческая практика М.С.Досова второй половины 1920-х годов отражает и по-своему воплощает конфликтное противостояние утилитарно-идеологического риторического задания и традиционных форм художественного моделирования мира, протекающее в условиях превращения литературной культуры в продукт функционирования особого государственного писательско-издательского механизма. При этом М.С.Досов избегает, насколько это возможно, вульгарного социологизаторства в духе эстетической платформы РАП-Па, стремясь в рамках бытописания к аналитизму, к более глубинному проникновению в социокультурные противоречия эпохи и духовный мир личности современника.

Структурно данная диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, трех приложений и библиографического списка, включающего 276 названий. Основная часть исследования занимает 201 страницу. Во введении обоснован выбор темы, охарактеризованы предмет, объект, цель, задачи и теоретические основы диссертационного исследования, его научная новизна, актуальность и практическая значимость. В первой главе, состоящей из пяти параграфов, воссоздается жизненный путь М.С.Досова в соотнесенности с различными историко-культурными тенденциями, воздействовавшими на его личность. Вторая глава, включающая три параграфа, содержит анализ стихотворно-поэтических и прозаических произведений М.С.Досова, впервые публиковавшихся в середине 1910-х-начале 1920-х годов в самарской периодике. Третья глава, состоящая из двух параграфов, посвящена творчеству М.С.Досова второй половины 1920-х годов, когда он являлся ответственным сотрудником редакции журнала «Московский пролетарий». В заключении сделаны общие выводы и предложены направления дальнейших изысканий в аспекте заявленной темы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Сорокин, Алексей Игоревич

Выводы.

Творческая деятельность М.С.Досова в 1925-1929 годах, когда он являлся отвественным сотрудником "Московского пролетария", развертывается в социально-культурной ситуации, отмеченной неуклонным уменьшением степеней свободы коммуникаций между сочинителем и читателем, в которых они выступали бы как независимые неформальные лица. Высшая государственная власть все увереннее и настойчивее входила в права настоящего адресата (и соавтора) коммуникаций. Отношения между автором и адресатом все более и более приближались к отношениям лиц подчиненного и начальствующего.

Поэтому неудивительно, что многие произведения М.С.Досова (статьи, очерки, рецензии) - это разновидности особой текстуальной формы - сочинения-директивы, сочинения-установки. Установочные тексты ориентировали читателя "Московского пролетария" в мире слов. Они говорили и размышляли не только о тех или иных реалиях и фактах, а прежде всего утверждали, как надо размышлять и говорить о них.

Вместе с тем, М.С.Досова не устраивала получавшая широкое распространение роль литератора как простого посредника между властными институциями и народом, лишенного своей собственной независимой творческой территории и зависающего между верхом и низом бюрократической вертикали, сочетая в себе признаки лица, лишенного серьезных права, с более или менее ярок выраженными приметами принадлежности к все расширявшимся полномочиям административной автократии. (Примечательно, кстати, что и гражданской позиции М.С.Досова были присущи принципиальность и самостоятельность; в середине 1920-х годов он твердо самоопределился как сторонник оппозиционных течений и в дальнейшем никак не пытался избежать репрессий, встав, по примеру многих представителей творческой интеллигенции и политической элиты, на путь демонстративного покаяния и компромиса).

Стремление к творческой суверенности сказалось и в "установочно-директивной" публицистике и критике М.С.Досова. В частности, в обширных пластах прямых или косвенных цитат, источниками которых являлись официальные речевые проявления властных инстанций, в качестве отправных точек для высказываний такого типа почти никогда не фигурируют суждения вождей и руководителей, их обращения к "народу", то есть к подчиненным.

Но наиболее полно черты формировавшейся творческой индивидуальности М.С.Досова-прозаика воплотились в его фельетонистике и новеллистике.

Преодолевая настраивавшие художников на шаблонное мышление, умозрительность и вульгарный догматизм представления, получившие наиболее яркое и по-своему убедительное выражение в эстетических принципах РАППа, М.С.Досов стремился "показать мир, а не построить систему"61, избегая, хотя и не всегда удачно, "пригонки" художественного целого произведения "к заранее данной платформе и формуле".62 Не полемизируя открыто с многочисленными адептами догматически-политизированного искусства, в своей художественной практике второй половине 1920-х годов М.С.Досов стремился уйти от упрощенного социологизирования. И в этом плане его произведения соотносятся с той эстетической программой, которая наметилась в известной речи А.В.Луначарского на Всесоюзной конференции пролетарских писателей в начале 1925 года. Отмечая, что "литературные задачи стали в настоящее время глубочайшими политическими задачами", он с тревогой говорил тогда об опасностях их отождествления. И особо подчеркивал, что задачи эти "очень тонки и сложны", ибо "дело совсем не в том, чтобы по партийной шпаргалке создать такого крестьянина, какого мы желаем. Бывает, что, когда беллетрист дает нам реальный портрет какого-нибудь реального жизненного типа, раздается возглас: нет, это непохоже! На что непохоже? А непохоже на заранее составленную говорящим схему. Такой подход к литературе ничего, кроме вреда, ей не принесет".63

61 Федин К. Об искусстве и критике//Новый мир, 1927, №3 - С.175.

62 Красильников В. О молодой прозе//Печать и революция, 1926, №7. - С.108.

63 Луначарский А.В. Пути современной литературы: (Из речи на всесоюзной конференции пролетарских писа-телей)//3везда, 1925, №1(7).-С249.

И М.С.Досов не желал довольствоваться умозрительными схемами и отвлеченными идеологемами, против которых решительно выступали "перевальцы". Через бытопись и обрисовки образов «маленьких людей» он пытался проникнуть в живую конкретику возникающего в муках и страданиях нового мироустройства с его реальным, непростым и многослойным содержанием.

Произведения М.С.Досова 1925-1929 годов стали вынужденно завершающими, итоговыми в его печатно зафиксированной творческой эволюции - перед довольно длительным молчанием, вызванным радикальными расхождениями с утвердившейся политической системой и этим обусловленной опалой. Лучшее из написанного в этот период, как и увидевший свет в 1928 году сборник «Поворот» отражает мучительные поиски литератором своего пути к убедительному словесно-художественному постижению способов существования «маленьких людей» из народа в сумятице конкретно-исторической ситуации и состояния общества на переломах и переходах от Гражданской войны и «военного коммунизма» к НЭПу и от НЭПа к мобилизационной модели социально-экономического строительства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творческая индивидуальность М.С.Досова складывается в пограничной зоне диалогически соприкасающихся «низового», массового и художественно-профессионального культурных сознаний, в контексте формирования нового «культурно-идеологического комплекса» (А.Я.Гурвич) по мере реализации социалистического проекта для России в конце XIX века и первой трети века XX-го.

М.С.Досов самоопределяется как литератор в процессе напряженной общественно-политической деятельности, не только радикально порывавшей с наследием прошлого, но и нацеленной на утверждение утопической общественной формации, ощущая себя не только разрушителем, но и строителем, созидателем принципиально новой социальности, не имеющей прецедентов в истории и воплощающей в пространстве жизни идеалы, близкие образу «града небесного».

Литературный дебют М.С.Досова-это стихотворные тексты, в которых прослеживается влияние пролетарской поэзии и модифицированных романтических традиций. А наиболее плодотворный этап творчества приходится на начало 1920-х годов. Тогда определяются и его ведущие жанровые формы-рассказ и фельетон.

В «малой» повествовательной прозе М.С.Досова, публиковавшейся в самарской газете «Коммуна», прослеживаются внимание к психологическому анализу и подтексту действий и поступков. Такое устремление выделяет М.С.Досова в общем литературном потоке первых послеоктябрьских лет. Ведь психологизм нередко расценивался как анахронизм. Более того, в нем усматривали нечто органически чуждое революционному искусству. А.К.Воронский, например, не без явного удовлетворения констатировал в 1922 году, что в «душных клетках психологизма писателя теперь не держат». И приветствовал литературную молодежь за то, что, в отличие от предоктябрьской, «построенной на художественном выявлении сложнейших «переживаний», нюансов, на самоанализе и пр.» она создает произведения, повествующие «о внешнем, о вещах и людях, о событиях и случаях жизни, о скалах и солнце, о море и степях, как они есть, как они осязаются, происходят со стороны их вещности».1

Ориентация на углубленно-психологическое постижение современности разводит новеллистику М.С.Досова и еще одну влиятельную общелитературную тенденцию,устремленную к решению «одной из насущнейших для общественного сознания» эпохи проблем - «связи личного и массового».2

Как убедительно показано многими серьезными исследователями большинство ведущих писателей-прозаиков, как и представителей «второго эшелона», сосредоточились именно на массовом. Оно художественно познавалось и воссоздавалось «в категорически утверждающемся единстве, которое исключало сколько-нибудь действенные проявления индивидуальной воли, если они не совпадают с устремлениями коллектива. (.)

Сталкиваются красные и белые армии (А.Малышкин), казаки и иногородние (А.Серафимович), красные партизаны и белогвардейские каратели (Вс.Иванов), голодающие и сытые (А.Неверов), но это не ведет (.) к расщеплению «большого родового народного тела». Те, с кем едет в «хлебный город» Мишка, кто идет на штурм даирских укреплений или белогвардейского бронепоезда, кто с боями вырывается из вражеского окружения, предстают в нерасторжимом единстве социально-исторического порядка, противостоящим иным социальным объединениям, художественно истолковываются как коллективное общенародное единство. И система исходных и текущих фабульных мотивировок, и движение сюжета в целом создают образ этого единства. Персонажи объединяются вокруг дела на основе прямого в нем участия».3

1 Воронский А.Литературно-критические статьи. -М., 1963. - С.123.

2 Скобелев В. Слово далекое и близкое. Народ - герой - жанр. Очерки по поэтике и истории литературы. - Самара, 1991.-С.249.

3 Скобелев В. Слово далекое и близкое. Народ-герой. Жанр. Очерки по этике и истории литературы. - Самара, 1991. - С.С.235,238. См. также следующие публикации В.П.Скобелева, посвященные художественной прозе 1920-х годов: «Чапаев» Д Фурманова и «Бронепоезд 14-69» Вс.Иванова. (К проблеме народного, к проблоеме стиля)//Д.А.Фурманов. Сборник статей и материалов. Ученые записки Ивановского ГПИ. Т.74. - Иваново, 1971; А.Неверов и А.Яковлев.(0 народном характере как социально-исторической и этической категнории в русской советской прозе 20-эх гг.)//А.Неверов. Из архива писателя. Исследования. Воспоминания. - Куйбышев, 1972; Масса и личность в русской советской прозе 20-х гг.(К проблеме народного характера) - Воронеж, 1975; Художественная концепция массовой народной жизни («Бронепоезд 14-69» - «Падение Дайра» - «Железный по

В новеллистической прозе М.С.Досова начала 1920-х годов есть только одно произведение, выстроенное в соответствии с этой моделью словенсо-художественнного постижения потрясаемого революционными бурями мир-отрывок (таково авторское определение жанровой модификации) "За революцию". Во всех остальных - налицо более или менее отчетливая дифференциация общего, массового и частного, индивидуального, а в рассказе "Мастер в гостях" последнее даже подается крупным планом, доминирующим в структуре художественного целого.

В фельетонистике М.С.Досова начала 1920-х годов выделяются и взаимодействуют две струи - жизнеподобно-бытовая и условно-гротескная. Не ограничиваясь мягким юмористическим осмеянием отдельных частностей и локальных жизненных реалий, М.С.Досов-фельетонист выходит к широкому сатирическому осмыслению целых явлений происходившего исторического действа, открывающему в социальном перевороте и черты эксцентриады.

Произведения М.С.Досова второй половины 1920-х годов создаются под знаком обусловленного внехудожественными и внеэстетическими факторами конфликта между утилитарным риторическим заданием с традиционными видами художественного моделирования мира и влиятельными в истории культуры парадигмами художественного творчества, к которым тяготела формировавшаяся индивидуальность литератора.

М.С.Досов-публицист, напротив, разыгрывает, хотя и с некоторыми оговорками, риторические роли-объяснять, указывать, убеждать и т.д. Его тексты отсылают к единственному и безальтернативному миру, на которм и должны быть сосредоточены все помыслы, переживания, деяния современников. Избегает он и всего того, что может увести читателя-современника в сторону, создать невыгодный соотносительный фон, породить ненужные аллюзии. ток»)//Революция.Жизнь.Писатель. - Воронеж, 1979, а так же труды Г.А.Белой (Закономерности стилевого развития советской прозы двадцатых годов. - М., 1977), А.И.Ванюкова (Русская совесткая повесть 20-х гг. Поэтика жанра. - Саратов, 1987), Н.А.Великой (Формирование художественного сознания в советской прозе 20-х годов. - Владивосток, 1975; Формирование типов эпического повествования в русской советской прозе 20-х годов. Дисс. д-ра филог.наук. -Владивосток, 1982), Е.Б.Скороспеловой (Идейно-стилевые течения в русской советской прорзе 1-й половины 20-х гг. - М., 1979; Русская советская проза 20-30-х гг.: Судьбы романа. - М., 1985).

М.С.Досов-новеллист стремит ся к освобождению от злободневных риторических заданий, диктуемых узкими идеологическими интересами, хотя, разумеется, жесткие рамки редакционной политики "Московского пролетария" не оставляли никаких шансов на полный успех подобной творческой стратегии. Тем не менее, он уходит от весьма популярной и благославляемой властными инсталяциями безоблачно-оптимистической темы всевозможных побед "нового" человека над ограничивающим его утверждение обстоятельствами, объясняемых его нечувствительностью к действию сил, традиционно рассматриваемых европейским культурно-цивилизационным сознанием в качестве антагонистических - судьба, боги, природа, смерть, стихии, мироздание в целом и т.д. Лучшее в "малой" прозе М.С.Досова, появившейся в "Московском пролетарии", воплощает процесс выработки независимого авторского взгляда на такие высокообогащенные и высокозначимые узловые точки происходивших событий, захватывавшиеся нормативной идеологией и облекавшиеся в ней в непререкаемо догматичекие формулы, как судьбы «рядовых» людей из народа, взлеты и катастрофы реальной истории. Отсюда, пусть и не очень проявленные черты аналитизма, рефлексии над разными аспектами внутренней жизни человека, возникающими в контексте с теми или иными сферами и измерениями мира (его верх, низ, ширь, глубь и т.д.), не исключая и мучительных, тревожных, кризисных состояний духа.

Отдельно следует сказать о фельетонах М.С.Досова второй половины 1920-х годов. При их оценке следует иметь в виду, что смех - спутник интеллектуальной независимости. Полноценный смех возможен с позиции неожиданной и нетривиальной, суверенной по отношению к внешним принудительным контекстам (наличным формам идеологии, морали и другими нормативными установлениям). Предполагается как бы особая неформальная конвенция между комиком и внешним миром, при которой ему дается право быть свободным от любых авторитетов и стереотипов. История культуры выработала ряд специфических форм для гарантирования такой независимости. Это - маски комика: шута, чудака, глупца, плута, юродивого, сумасшедшего и т.д. Такие маски порождают игровые формы высказывания и поведения, при которых все получает непрямое выражение.

Естественно, что складывавшиеся на протяжении второй половины 1920-х годов принципы официальной культурной политики подобной вакансии допустить не могли. Ибо предполагали, что речи и поведение граждан должны иметь исключительно прямой смысл, легко поддающийся проверке и контролю. То же самое требование отказа от любых непрямых форм выражения относится и к писателям. Их тексты рассматриваются не как художественные иносказания, а как прямые высказывания-волеизъявления биографической личности автора. Речи и реплики вымышленных персонажей художественных сочинений также расцениваются с точки зрения выражения лица писателя, а не его маски. Это лицо должно быть всегда открытым. Иносказательное поведение комика становится невозможным.

Определенное оправдание, с точки зрения риторического посыла официальной культуры, получает сатира. Но сатира, в которой сатирик не имеет эмоциональной и интеллектуальной свободы, становится близкой к примитивному в своей узости и прагматизме памфлету, пасквилю или даже публичному "доносу" как жанрам наиболее поощряемым и приспособленным к некоторым тенденциям общественного быта. Смех все более или более приобретает целенаправленный характер: он искореняет недостатки, исправляет нравы, поддерживает бодрый дух в молодежи. Это смех с серьезным лицом и с указующим перстом: вот так делать нельзя! Это смех, лишенный «иронической кисло-ты»(А.Д.Синявский). В этой атмосфере приживается и востребуется, в основном, один-единственный жанр - фельетон, к которому обращается и М.С.Досов.

В этих условиях фельетонисту, чтобы сохранить хотя бы часть творческой свободы, надо было, во-первых, сгладить подавляющее преобладание риторики над поэтикой, а во-вторых, избежать поглощения мелкими, злободневными целями и интересами. И в лучших произведениях М.С.Досову в определенной мере удается решить эти непростые задачи.

Историко-культурная ситуация, складывавшаяся в СССР, предлагала М.С.Досову как, впрочем, к любому другому литератору, следующие варианты выбора в творческом поведении: 1) абсолютно искренняя идентификация себя с системой, исключающая практически любую ее критику, несмотря на все противоречия ее развития; 2) верность основополагающим идеалам и ценностям системы, соединенная с критикой отдельных отклонений от идеальных основ в реальном развитии общества; 3) внешнее следование принятым «правилам» игры, соединенное с внутренним неверием, во чтобы то ни стало преследующее только эгоистические цели личного процветания; 4) неприятие (вплоть до абсолютного) системы в целом, выраженное или в явной, или в завуалированной форме.

Очевидно, что М.С.Досов не принял условий, определявшихся первыми тремя из выделенных нами разновидностей. Ибо они прямо предполагали переход к конформистской модели творческого поведения с ее двойственными нормами, тесно связанными с практикой деперсонализации, обезличивания человека. М.С.Досов, таким образом, отверг перспективу обретения определенного социального статуса посредством профессиональных занятий литературной, с высокой степенью вероятности означавшей более или менее быстрое превращение в постоянно лавирующего «игрока» от творчества, позиция которого не репрезентатирует его внутренний духовный мир, а зависит от тех социальных целей, которые он в данный момент преследует. Что же касается радикального нонконформизма, то для патриотически настроенного последовательного приверженца «левой» альтернативы для России он тоже оказался неприемлем. В сочетании с политической оппозиционностью это и привело М.С.Досова на рубеже 1920-х-1930-х годов к глубокому кризису, прервавшему становление его творческой индивидуальности.

Среди возможных направлений дальнейших исследований следует выделить изучение места и значения творческой, общественно-политической и редакторской деятельнотсти М.С.Досова в самарской региональной литературной культуре и журналистике времен исторического перелома конца 1910-х-начала

1920-х годов, его творческих контактов и связей с самарскими писателями и журналистами этих лет, осмысление рассказов, очерков и фельетонов М.С.Досова в широких контекстах исканий выдвинувшихся тогда прозаиков из народа (В.М.Бахметьев, И.Е.Вольнов(Вольный), А.П.Бибик, Ник.И.Иванов(Анов), П.С.Стрелков и другие), динамики «малых» жанровых форм художественной прозы и журналистики и литературно-общественной жизни ранней советской эпохи.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Сорокин, Алексей Игоревич, 2006 год

1. ГАСО, Ф.1, ОП. 1, Д.446, Л.172, 173.2. ГАСО, Ф.1, ОП.1, Д.9.

2. ГАСО, Ф. 1, ОП.6, Д.244, Л. 183

3. ГАСО, Ф.1, ОП.6, Д.68, Л.175.5. ГАСО, Ф.1, ОП.6, Д.68.

4. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1709, л. 347.

5. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1729, лл 38, 38 об., 63, 63 об., 69-71, 75, 76, 77 об., 78 об.

6. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1731, лл 19, 38-40, 45.

7. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1769, лл 4, 21, 25, 31, 34, 38, 38 об, 76, 76 об, 77, 86, 95,153, 168,169, 169 об, 202, 202 об, 203.

8. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д.1788, лл 136, 136 об, 137, 186, 186 об.

9. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1877, лл 1, 1 об, 2, 64, 64 об, 66.

10. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1878, лл 119, 123, 123 об, 150, 150 об, 259, 259 об.

11. ГАСО, Ф.468, ОП. 1, Д. 1889, лл 112, 112 об, 113, 113 об, 114.

12. Произведения русских писателей XIX-XX веков, публицистика, мемуаристика, публикации документов14. «. Мне сейчас хочется сказать тебе.» Из переписки Бор.Пильняка и Евг.Замятина с Конст.Фединым. Публикация Н.К.Фединой // Литературная учеба, 1990, №2.

13. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8-ми т.т. М.-Л, 1960-1963. -Т.8.

14. Вишневский Вс. Собрание сочинений: В 5 т.т. Т.5. М. 1960.

15. Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦК РКП(б) -ВКП(б) ВЧК - ОГПУ - НКВД о культурной политике. - 1917 - 1953 гг. М, 1999.

16. Гессен И.В. Годы изгнания. Жизненный отчет. Paris, 1979.

17. Драматический имени Горького. Куйбышев, 1976.

18. Идеологические комиссии ЦК КПСС. 1958-1964: Документы. М, 1998.

19. Изюмский А. Отечественная история в литератруном зазеркалье. 1989, №9.

20. История советской политической цензуры: Документы и комментарии. -М, 1997.

21. Леонов Л. Умер поэт //30 дней, 1926, №2.

22. Маяковский В.В. Баня // Маяковский Владимир. Полное собрание сочинений: В 13 тт.-Т. 11.-М, 1958.

23. Маяковский В.В. Выступление на обсуждении пьесы «Клоп» 30 декабря 1928 года // Маяковский Владимир. Полное собрание сочинений: В 13 тт. -Т. 12.-М, 1959.

24. Маяковский В.В. Помпадур // Маяковский Владимир. Полное собрание сочинений: В 13тт.-Т.9.-М., 1959.

25. Маяковский В.В. Сочинения: В 2-х томах. Т.1. М., 1987.

26. Неверов А.С. Собрание сочинений: В 4 т.т. Т.З. Куйбышев, 1958.

27. Открытый архив: Справочник опубликованых документов по истории России XX в. из государственных и семенйных архивов (по отечественной и журнальной периодике и альманаха. 1985-1996 гг.). М., 1999.

28. Платонов А. Чевенгур М, 1988.

29. Революционная поэзия /1890-1917/. Вступительная статья и примечания А.Д.Дымшица, М.- JI., 1954.

30. Рютин М. На колени не встану. М., 1991.

31. Рютин М. Сталин и кризис пролетарской диктатуры // Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. -М., 1991.

32. Самара-Куйбышев. Хроника событий. 1586-1986. Куйбышев, 1985.

33. Самарская область: география и история, экономика и культура. Самара, 1996.

34. Сейфуллина JI. Собрание сочинений: В 5 т.т. Т.2. M.-JI., 1926.

35. Сердюченко В. Лишние. Интеллигенция и власть // Родина, 2000, №6.

36. Страницы отечественной художественной культуры. М., 1995.

37. Счастье литературы. Государство и писатели. 1925 - 1938: Документы. -М., 1997.

38. Толкач М. На смене эпох. Из литературной жизни довоенной Самары // Приложение к «Волжской коммуне». 1993. - 4 июня.

39. Толстой Л.Н. Полн.собр.соч. и писем : В 90 т.т. -М. Л., 1928-1959. -Т.36, 66.

40. Тхакушинов А.К. Культура и власть: Литература, искусство и судьбы творческой интеллигенции России 20-30-х годов. Майкоп, 1997.

41. Эфрос А. Воспитание зрителя // Русский современник, 1924, № 1.

42. Научная и критическая литература

43. Ball A.M. Russian's Last Capitalists. The Nepmen, 1921-1929.-Berkley Los Angeles, 1987.

44. Brown E. The Proletarian Episode in Russian Literature, 1928-1932. New York, 1953

45. Drosda Miroslav, Hrala milan. Dvacata leta Sovetske literarni Kritiky (LEF-RAPP-Pereval). Praha, 1968.

46. Erlih A. The Soviet Industrialisation Debate, 1924-1928. Harvard, 1968.

47. Ermolaev H. Soviet Literary Theories, 1917-1934. The Genesis of Socialist Realism. University of California Press. - 1963.

48. Fitzpatrik Sh. The russian Revolution, 1917-1932/ Oxford, 1984.

49. Fizpatrik Sh.(ed.). Cultural Revolution in Russia, 1928-1931.- Bloomington, 1984.

50. Mumford L. The story of Utopias N.Y. 1926.

51. Peris J.A la recbercbe d'une esbetique socialiste (1917-1934). Paris, 1986.53