Свобода и нравственность в русском классическом анархизме тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.05, доктор философских наук Артемов, Вячеслав Михайлович

• Артемов, Вячеслав Михайлович
• доктор философских наук
• 1999

Оглавление диссертации доктор философских наук Артемов, Вячеслав Михайлович

Введение

Глава I. Философия свободы и социально-нравственные поиски идеала.

§ 1. Постановка проблемы свободы в истории философии и этики.

§ 2. Нравственное содержание свободы

Глава II. Проблемы свободы и нравственности в теории и практике русского классического анархизма

§ 1. М. А. Бакунин: от анархизации революционности к этизации анархизма

§ 2. Единство свободы и нравственности в гуманистической этике и жизненной практике П. А. Кропоткина.

§ 3. Укрепление нравственных основ свободы в анархизме Л.Н. Толстого (религиозно-философские и педагогические идеи).

Глава III. Поиски путей к свободе в контексте опыта реконструкции анархизма.

§ 1. Современная философия свободы и проблема субъекта духовно-нравственного обновления.

§ 2. Система приоритетных ценностей образования и стратегия формирования культуры свободы в России.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Свобода и нравственность в русском классическом анархизме»

Актуальность исследования

Проблемы свободы, нравственности, их соотношения обретают особую остроту в переломные эпохи. Закат XX века характеризуется тем, что на фоне безудержного роста материального благополучия одних и снижения жизненного уровня других существенно возрастает угроза широкомасштабной духовно-нравственной деградации современного общества. Привычные расчеты на традиционные государственно-бюрократические структуры и некую мудрость принимаемых сверху решений получают все новые и новые опровержения самой жизнью. Столь безрадостная ситуация имеет прямое отношение и к нашей стране, поэтому потребность в целенаправленных и последовательных теоретических усилиях в плане ее углубленного анализа должна рассматриваться в качестве приоритетной и неотложной.

В настоящее время актуализируется поиск новой, адекватной действительным потребностям всего общества, различных социальных групп и отдельных людей парадигмы подлинно человеческого сосуществования и совершенствования в русле свободной самореализации и взаимной ответственности на почве доверия и понимания, а не приказа и формальной инструкции. Разумеется, речь не идет о каком-то быстром устранении властно-бюрократических препятствий в обществе, которое во многом живет по инерции, по привычным, подчас далеким от морали, стандартам.

Вместе с тем явная историческая исчерпанность возможностей давно сложившихся институтов узко государственного управления всеми делами общества, по-видимому, позволяет ставить вопрос о своеобразной этизации всех общественных отношений. В противном случае наболевшие проблемы, включая даже экономические, будут постоянно воспроизводится, загоняться вглубь, разъедать социальное целое изнутри.

Достаточно ясное осознание опасности безответственного властвования ради самой власти мы находим в трудах таких видных представителей отечественной и мировой общественной мысли и культуры, как М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и Л.Н. Толстой. Все они очень разные, но о каждом из них, тем не менее, можно сказать словами Н.О. Лосского, размышлявшего в свое время над спецификой носителей русской культуры: это «.тот, кто обладает свободой духа, склонен подвергать испытанию всякую ценность не только мыслью, но даже и на опыте»1.

В целом истинность их ключевых положений, касающихся как препятствий, так и перспектив общественного и личностного развития, имеет тенденцию находить свое подтверждение, хотя зачастую и косвенное, на практике. Условия всеохватного морального кризиса современной цивилизации обусловливают повышение образовательно-воспитательной активности общества, которая, в свою очередь, немыслима без адекватных примеров, наглядно демонстрирующих перспективные с точки зрения совершенствования социума нравственные качества человека, одновременно и свободного и ответственного, ратующего за социальную справедливость не в меньшей степени, чем за улучшение жизни собственной.

История отечественной общественной, философской и этической мысли знает множество подобных примеров, достаточно широко освещенных в литературе. Однако до сих пор практически неиспользованным остается огромный положиг

1 Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. -С. 274. тельный потенциал ряда известных, но мало изученных явлений, которые, к тому же, зачастую прямо искажаются, а то и попросту отбрасываются в силу тех или иных политико-идеологических соображений. Одно из первых, так сказать, мест по количеству неоправданных нападок, упрощений и тиражируемых стереотипов занимает анархизм вообще и русский классический анархизм в том числе.

Идеи и деятельность М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и Л.Н. Толстого как крупнейших теоретиков анархизма второй половины XIX - начала XX вв. еще не нашли своего комплексного отражения в философской и этической литературе. В этом русле требуется переосмысление всего их наследия. Кроме того, типичная для анархизма ориентация на безвластие до сих пор в целом отождествляется с подрывом порядка, хотя на самом деле власть сама по себе никогда не была причиной порядка в обществе.

Зрелая форма анархизма, то есть его классический2 вариант, по существу исходит из необходимости обеспечения естественного и разумного социального порядка, но не на основе внешнего принуждения и насилия, а на базе прежде всего разума и нравственного потенциала свободных людей и их общностей.

Пристрастное и сугубо негативное отношение к анархизму, с одной стороны; и естественное исследовательское внимание, - с другой, обусловлены по крайней мере следующими обстоятельствами и соображениями. Прежде всего впол

2 К классикам мы в данном случае относим известных деятелей культуры, науки, философии, чьи идеи, труды и Г стратегия поступания имеют непреходящую ценность и сами они, в свою очередь, опираются на все ценное в прошлом. не очевидны материальная сила, подкрепленная психологически и идеологически, и вместе с тем внутренняя ущербность и историческая исчерпанность самих по себе политико-государственных усилий по освобождению и улучшению нравственности применительно как к обществу в целом, так и к отдельным лицам (собственно управленческий аспект и внешние функции деятельности государства здесь не рассматриваются) .

Если такие усилия и предпринимаются, то результаты, как правило, оказываются полностью противоположными намечаемым целям. По существу реальные политические действия, направленные в конечном счете на удержание власти или приход к ней во что бы то ни стало, не просто расходятся с моралью, но прямо противостоят ей. Отдельные исключения, имевшиеся в истории человечества и нашей страны, лишь подтверждают данное общее правило.

Когда указанные расхождения становятся вполне очевидными для общественного мнения, представители власти стремятся как можно больше морализировать, а люди науки, в первую очередь, этики призваны освобождать саму свободу и подлинную нравственность из под завалов корыстного лицемерия и формальных деклараций. Отсюда и закономерный исследовательский интерес к собственно анархистскому опыту подобного освобождения, во многом искаженному или поверхностно понимаемому. Не может не привлекать, в частности, поиск адекватного социального и личностного идеала с точки зрения гармонизации межчеловеческих связей и отношений .

Решение проблемы соотношения свободы и нравственности предполагает дифференцированное рассмотрение самих по себе свободы и нравственности в аспекте их социокультурной обусловленности и конкретно-исторического содержания. В свою очередь это выводит на весьма значительный пласт историко-философского и этического материала, без осмысления которого невозможно в полной мере представить специфику и значимость изучаемого нами сложнейшего феномена анархизма.

Предметом пристального внимания выступает сам контекст конкретно-исторического освоения и реализации свободы и нравственности с учетом всего комплекса социокультурных факторов и многообразия идейных мотивов субъектов деятельности. Это продиктовано тем обстоятельством, что каждый шаг вперед в деле развития культуры связан с познанием как свободы, так и морали в их предметном единстве и взаимосвязи. Их относительно равновесное соотношение в конечном счете определяет основную линию развития личностного и социального бытия.

Данные формы бытия формируются не столько стихийно, сколько сознательно, что, соответственно, определяет важнейшую цель и всю стратегию образования. К необходимости целенаправленного развертывания последнего в парадигме единства познавательного, ценностного и практического аспектов в конечном счете ведут все усилия по радикальному обновлению общества и человека. Русский классический анархизм предложил свой оригинальный вариант своеобразного переведения социально оправданной революционности здоровых сил общества в русло их предварительной, последовательной образовательной и воспитательной подготовки. Таким образом, можно говорить о соответствующем образовательном проекте, который разрабатывался русскими анархистами с позиций радикального преобразования существующих межличностных и социальных отношений.

На наш взгляд, образовательный аспект в анархистском теоретическом наследии нуждается в тщательном изучении, тем более что нынешнее время не без оснований, особенно в связи с усилением в современном обществе информационной составляющей, называют (социально ориентированные представители философии образования, критические педагоги и др.) не столько временем революций, сколько временем образования .

Соответственно, возрастает роль учительства (в широком смысле слова)1-, в исторической перспективе способного подготовить очистительный духовно-нравственный прорыв к качественно новому состоянию общества, без которого любые внешние, в том числе политические преобразования обречены на неудачу и забвение. Закономерен, поэтому, интерес к классикам-анархистам как личностям, а не только к их позитивным идеям и проектам.

Многое можно извлечь из теоретического багажа представителей русского классического анархизма, последовательно ратовавших за повышение роли образованной молодежи (М.А. Бакунин), за основательную разработку проблем нравственного воспитания личности (П.А. Кропоткин), за всесторонний учет в образовательной практике потребностей самих учеников, реальной жизни общества и личностных возможностей в плане нравственного совершенствования и изменения других (Л.Н. Толстой). Да и в принципе анархизм как таковой внутренне предполагает поставить на место внешне

1 Подробнее об этом см: Артемов В.М. М.А. Бакунин: к свободе через образование // Социально-политический журнал. 1995. № 4. го искусственного авторитета авторитет знаний и ценностей .

Чрезмерная политизация всех сфер общественной жизни в нашей стране, в основном произошедшая из-за относительном неразвитости иных форм социального творчества интеллигенции и людей труда, а также наличная ситуация в общественном сознании, в социальном и гуманитарном знании заставляют возвращаться к теоретическому анализу проблемы соотношения свободы и нравственности. Абсолютизация лишь формального права на свободу без достаточных на то духовно-нравственных и социально-экономических условий и возможностей большинства людей ведет к отрыву свободы от нравственности, зачастую подталкивает к пропасти вседозволенности и индивидуализма. Нравственность же без свободы перестает быть самой собою, превращаясь в набор формальных норм и правил поведения в режиме сохранения статус-кво.

Представляется вполне оправданным интерес к образовательному аспекту проблемы гармонизации свободы и нравственности в целостной системе тех ценностей, которые можно было бы назвать в полной мере приоритетными с точки зрения не только выживания, но и восходящего развития нашей страны. По существу речь идет о формировании культуры свободы в современном обществе. Исходя из данного интереса, насущным представляется опыт реконструкции русского классического анархизма, внесшего значительный теоретический, жизненно-практический и собственно педагогический вклад в дело социального и личностного освобождения.

Глубокое и хорошо документированное исследование русского классического анархизма, в целом находящегося в сфере притяжения высокой нравственности, научного поиска, культуры и социального созидания, может стать моментом долгожданного выхода из продолжающегося уже не первый год не только экономического, но и морального кризиса.

Степень разработанности темы

Несмотря на обилие разного рода теоретических источников, касающихся проблемы свободы, до сих пор остается нераскрытой собственно нравственная основа последней. С этим связано почти полное игнорирование в соответствующей литературе нравственно-философской составляющей в анархизме, включая его классический вариант. Не получил сколько-нибудь полного отражения и его мирный, образовательный проект.

Со времен античности, особенно с эпохи Возрождения не было ни одного сколько-нибудь известного мыслителя, у которого не было бы тех или иных суждений о свободе, рассматриваемой прежде всего в натуралистическом, чисто антропологическом или социально-политическом аспектах. В Новое время, с наступлением буржуазной эпохи происходит своеобразное дробление проблемы на гносеологический, онтологический, аксиологический и иные ракурсы анализа, что приводит подчас к тому, что исчезает тематика целостности, социальной конкретности и реальности рассматриваемого феномена.

Наибольший вклад в разгадку рассматриваемой проблемы внесли такие мыслители прошлого, как Сократ, Платон, Аристотель, Сенека, Августин, Эразм Роттердамский, Гоббс, Спиноза, Локк, Дидро, Руссо, Кант, Фихте, Шеллинг, Кьер-кегор, Шопенгауэр, Маркс, Энгельс, Ницше, Бакунин, Соловьев, Бердяев, Фрейд и другие. Что касается последних четырех-пяти десятилетий, то нельзя не назвать в этой связи Ясперса, Сартра, Камю, Фромма, Маркузе и др., взгляды которых в известной мере способствовали конкрети

Т" зации представлений о свободе в направлении преодоления известных пороков чисто либеральной позиции.

Постепенно выявляются теоретические преимущества максимального сближения свободы и нравственности на почве именно социального, а не чего-либо потустороннего или узко политического. На этом фоне все отчетливее выделяются и в целом преодолеваются два весьма показательных решения проблемы. Оба они свидетельствуют о своеобразном отстранении их авторов от глубинных объективных уровней бытия, от самого дела формирования и развертывания свободы конкретного человека, а также социальных групп, живущих в определенной системе пространственно-временных координат.

Речь идет о позициях, с одной стороны, Т. Гоббса, с другой, - И. Канта. Здесь вырисовываются, соответственно, свобода как отсутствие препятствий и формальное разрешение на владение какими-то материальными ценностями; и свобода как нечто трансцендентное, непостижимое в принципе, непознаваемая «вещь в себе». Отметим, что если метафорой свободы у английского философа видится некая монета высшего достоинства, выпущенная государством и им же контролируемая, хотя каждый может положить ее в собственный карман и в любой момент воспользоваться ею, правда, до времени прекращения ее хождения в качестве официальной единицы; то соответствующей метафорой у немецкого мыслителя выступает загадочная недостижимая звезда, которая отражается в колодце трансцендентного.

И в первом и во втором случаях сама свобода как бы исчезает. Она оказывается принципиально неподвластной конкретному человеку, имеющему вполне определенные потребности, желания, волю, ценностные ориентации и проч. Разумеется, данная констатация ни в коей мере не принижЕ ет известной роли указанных философов в решении иных проблем, в разработке некоторых значимых аспектов рассматриваемой проблемы. Именно Кант, к примеру, пытается теоретически осмыслить связь между свободой и нравственностью, что само по себе активизировало поиски истины, расширило горизонт соответствующего проблемного поля.

В Х1Х-ХХ веках дальнейшее проникновение в сущность человека и общества привело к тому, что намечается линия на целостное понимание свободы и нравственности в их внутренней взаимосвязи. Значительную роль в этом сыграли идеи марксистской философии и этики с их опорой на социальность свободы и антикапиталистической ориентацией.

Примечательно, что на Западе в последние десятилетия доминировала тематика свободы выбора, свободы воли, прав человека вообще: Р. Арон, Ф.А. Хайек и др. Сторонники диалектико-материалистического понимания общества и человека стремились доказать, и зачастую весьма убедительно, конкретно-исторический характер свободы, ее связь с экономическими и иными реальными отношениями в социуме: Г. Аптекер, И.В. Вычко, Р.И. Косолапов, Л.В. Николаева, К.А. Новиков, Т.И. Ойзерман, Л.В. Скворцов, Э. Фаркаш, Янагида Кэндзюро и др.

В так называемое «перестроечное» время в нашей стране произошло заметное оживление интереса к проблеме свободы. На первом плане оказался внешний ее аспект, что явилось оборотной стороной первичного, преимущественно поверхностного освоения известных западных стандартов реализации прав и свобод граждан в условиях относительно высокого уровня жизни. В результате произошло своеобразное усколь' зание самой свободы с одновременным обострением многих социальных противоречий. В какой-то мере об этом свидетельствуют даже названия ряда работ, касающихся понимания и реализации свободы в условиях кризисного общества. Свобода все чаще соотносится с трагедией, насилием, покинутостью, всякого рода лабиринтами и проч.

Тем не менее, узко либеральная точка зрения на проблему продолжает занимать видное место в литературе1. На наш взгляд, это не всегда способствует продвижению вперед в плане осуществления синтеза различных подходов, а значит и в деле проникновения в действительные неисследованные глубины свободы как реальности.

Нельзя не выделить и те работы последнего времени, в которых усиливается тенденция преодоления известного психологизма в современной трактовке свободы применительно к человеку и обществу. Идет поиск новых форм рациональности, соответствующих социальных технологий и структур, ведущих к новым проявлениям и возможностям подлинной свободы2 .

Продолжаются исследования различных аспектов феномена свободы, отчетливо наметилась линия на дифференцированное рассмотрение последовательных шагов и этапов на общем пу

1 См.: О свободе. Антология западноевропейской классической либеральной мысли. М., 1995; От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии). М., 1994; Тарновский Е. Четыре свободы. СПб., 1995.

2 См.: Букчин М. Реконструкция общества: на пути к зеленому обществу. Нижний Новгород, 1996; Дубов Г.В. Проблема свободы и ответственности в общественной мысли и современность. М., 1990; Ионин Л. Свобода в СССР / Статьи и эссе. СПб., 1997; Невважай И.Д. Свобода и знание. Саратов, 1995* ти освобождения, в том числе и в политико-правовом аспекте1. Отрадно то, что в ситуации, когда свобода зачастую рассматривается в отрыве от нравственности, а нравственность оказывается весьма удаленной от природного и социального бытия, все же постепенно усиливается тенденция углубленного рассмотрения нравственных оснований и моментов свободы, понимаемой в контексте самого качества реальной человеческой жизни и практики.

В кризисном обществе, где имеются разного рода опасности в плане отрыва свободы от нравственности, в том числе и в образовательно-воспитательном процессе, закономерен интерес к делу своеобразной инвентаризации и систематизации подлинных духовно-нравственных ценностей, включая свободу, рассматриваемую с учетом изменившихся реалий и перспектив развития общества2. Постепенно преодолевается подход, согласно которому выживание современной цивилизации видится только в самом по себе нахождении некоего общего для всех смысла, в освоении и реализации общечеловеческих ценностей как таковых. Более оправданными, на наш взгляд, являются взгляды авторов, подчеркивающих огромную

1 См.: Баглай М.В. Дорога к свободе. М., 1994; Ноговицын О.М. Ступени свободы: логико-исторический анализ категории свободы. J1., 1990; Кузьмина Е.И. Психология свободы. М., 1994.

2 См.: Проблема ценностного подхода в праве: традиции и современность. М., 1996; Розов Н.С. Культура, ценности и развитие образования (Основания реформы гуманитарного образования в высшей школе). М., 1992; Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990; Richard A. Wasserstrom. Today's Moral Problems. N. Y., 1985. важность нравственного воспитания в контексте именно определенной социальной среды и материнской культуры. Тольч.» ко такое воспитание позволяет закалить сильныи характер, сформировать чувство социальной ответственности^. В этом смысле понятен и растущий интерес к особенностям русской культуры, российской ментальности2.

Поиски ценностно-образовательной парадигмы, находящейся в русле нашей ориентации на гармоничное соотношение свободы и нравственности в контексте стратегии формирования культуры свободы, предполагает освоение соответствующих этических трудов современных авторов.

Наибольшую значимость с точки зрения разработки интересующей нас темы имеют известные работы В.А. Блюмкина,

A.A. Гусейнова, О.Г. Дробницкого, А.И. Титаренко и др., в которых с позиций движения к идеалу и на современном уровне анализируются социальные аспекты нравственности, конкретизируются и обобщаются представления об общечеловеческих ценностях и нормах. Такие авторы, как С.Ф. Ани-симов, В.И. Бакштановский, Л.Б. Волченко, E.J1. Дубко, М.С. Каган, Г.Г. Квасов, Б.О. Николаичев, Л.Н. Столович,

B.Н. Щердаков и др., представили интересные результаты, ч.» помогающие в дальнейшем освоении содержания ряда ценностей, нравственных норм и этических понятий. Нельзя не учитывать наработанный в литературе большой историко

1 См.: Калман Ярон. Мартин Бубер // Перспективы: Мыслители образования. Т. 1. ЮНЕСКО. М., 1994.

2 См.: Российский менталитет и учет его особенностей е V социальной работе. Социальная работа. Выпуск N10. М.,

1994 . этический материал1, исследования гуманизма как мировоззрения и системы ценностей2.

Несмотря на определенные идеологические и иные препятствия, связанные, в частности, с дефицитом соответствующей информации, такими авторами, как А.И. Володин, Ю. В. Гридчин, В.П. Иванов, В.А. Маркин, В.Ф. Марухин, М.А. Маслин, П.И. Моисеев, Н.М. Пирумова, В.Ф. Пустарнаков, А.И. Ракутов, JI.E. Сафронова, С.Ф. Ударцев и др., в книгах, научных статьях, диссертационных исследованиях раскрыты многие стороны жизни, деятельности и творчества самых известных русских анархистов - М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина. Что касается JI.H. Толстого, то собственно анархистское измерение его нравственно-философского учения практически не исследовано в литературе, хотя в современной классификации анархизма он отнесен к христианскому варианту последнего3. При рассмотрении его вклада в связи с проблемой соотношения свободы и нравственности, которая также еще недостаточно изучена в этическои литературе, нельзя не учитывать работы В.Ф. Асмуса, И.И. Гарина, A.A. Гусейнова, Ю.Н. Давыдова, Н.В. Кудрявой, Н.С.

1 Гусейнов А. А. г Иррлитц Г. Краткая история зтики. М., 1987; Иванов В. Г. История этики древнего мира. Л., 1980 и др.

2 Кувакин В.А. Твой рай и ад: Человечность и бесчеловечность человека (Философия, психология и стиль мышления гуманизма). СПб., М., 1998; Фролов И.Т. О человеке и гуманизме: Работы разных лет. М., 1989 и др.

3 См.: Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность. Алматы, 1994. - С. 99.

Козлова, В.И. Толстых и др., касающиеся самых разных аспектов жизни и творчества великого русского писателя и философа.

Многие современные авторы указывают на важность углубления и расширения исследований русской философии и культуры, предлагают оригинальные трактовки в этом направлении1. Налицо, таким образом, целый массив разноплановой литературы, без освоения которой нельзя добиться сколько-нибудь значимых результатов в разработке проблемы соотношения свободы и нравственности в русском классическом анархизме. Определенный интерес, в частности, представляет анализ натуралистического и эволюционного направлений в этике, в том числе и современной, в связи с рассмотрением прогресса нравственности2.

Не обойтись здесь и без привлечения литературы по философии образования - относительно новой отрасли философского знания, оформившейся на Западе в 50-е годы нашего столетия и в настоящее время лидирующей в смысле живого интереса к ней как у нас в стране, так и во всем мире. Это связано с тем, что будущее все активнее вторгается в настоящее, заставляет размышлять над тем, чему и как следует учить не только подрастающее поколение, но и всех тех, кто собирается жить и работать в следующем веке. Из

1 См.: Русская философия: Словарь. М., 1995; Замалеев А.Ф. Лепты. Исследования по русской философии. СПб., 1996; Сухов А. Д. Столетняя дискуссия: западничество и самобытность в русской философии. М., 1998.

2 Александрова Р. И. Критика эволюционной этики. Саранск, 1975; Петропавловский Р. В. Проблемы нравственного прогресса // Насущные вопросы этики. М., 1971 и др. большого количества работ в данной области следует выделить те, в которых содержание, организация, а также духовно-нравственный облик учительства и всего образования рассматриваются в качестве важнейших факторов социального и культурного обновления1. Специальный интерес для нас представляют исследования, касающиеся свободы и нравственности в образовательном процессе2.

Широта исследуемой проблемы выводит нас также на работы, посвященные критике буржуазной морали и этики3; анализу проблем соотношения моральных абсолютов и конкретной действительности, включая действительность западную4.

Цель и задачи исследования Целью диссертации является всестороннее философско-этическое исследование русского классического анархизма в

1 Аллак Ж. Вклад в будущее: приоритет образования. М., 1993; Розов Я.С. Культура, ценности и развитие образования. М., 1992 и др.

2 Карлгрен Ф. Воспитание к Свободе. М., 1992; Freire P. Cultural Action for Freedom. Cambridge, 1970; Education: The Practice of Freedom. London, 1974.

3 Коновалова Л.В. Растерянное общество: Критика современной буржуазной социологии и психологии морали. М., 1986; Шварцман К,А. Новые тенденции в развитии современной буржуазной этики. М., 1977 и др.

4 Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. М., 1995; Козловски П. Этика капитализма. Эволюция и общество. СПб., 1996; Разин A.B. От моральных абсолютов к конкретной действительности. М., 1996 и др. аспекте соотношения свободы и нравственности в его теории и практике и в связи с поисками приоритетных ценностей, г способных составить основу образовательной стратегии формирования и развития своеобразной культуры свободы человека и общества.

Задачи исследования В соответствии с заданной целью в диссертации решаются следующие основные задачи:

• рассмотрения наиболее значимых в истории философии и этики концептуальных подходов, идей и теорий свободы, находящихся в общем русле социально-нравственных поисков (от преимущественно внешнего к внутреннему, просвеченному знанием сущности) идеала, что позволит как углубиться в теоретические предпосылки и специфику русского классического анархизма, так и выйти на позитивные определения основных аспектов и сфер свободы прежде всего в социально-историческом контексте;

• выявления значимости с точки зрения многообразного саморазвития человека и общества, а также гуманизма и социальной справедливости нравственных оснований свободы как таковой, без чего она превращается в свою противоположность или остается преимущественно формальной, подкон4 трольной со стороны разного рода внешних структур;

• последовательного изучения собственно нравственно-философских аспектов в творческом наследии и деятельности М.А. Бакунина, проделавшего своеобразный путь от анархи-зации революционности к этизации анархизма;

• уточнения содержания гуманистической этики и жизненной практики П.А. Кропоткина сквозь призму формирования V развития парадигмы единства свободы и нравственности как одной из особенностей русской философии и культуры в целом;

• завершения теоретической реконструкции всего русского классического анархизма, в том числе через нравственно-философское осмысление религиозного анархизма и педагогического наследия Л.Н. Толстого, в целом осуществившего собственно морально-личностную переориентацию безвластного варианта социального переустройства;

• продолжения анализа современной философии свободы в направлении последовательного решения проблемы субъекта духовно-нравственного обновления и с точки зрения того идеала, о котором размышляли представители практически-нравственной линии в отечественной философии;

• проведения своеобразной аксиологической экспертизы образовательной сферы в России на современном этапе посредством расширения предметной области философии образования и определения общего нравственно ориентированного ценностного стержня стратегии формирования культуры свободы в контексте опыта реконструкции русского классического анархизма.

Научная новизна исследования

1. Впервые в этике на основе систематического рассмотрения всего соответствующего историко-философского и этического материала в аспекте выделения основных параметров соотношения свободы и нравственности выявлены нравственно-философские источники и основные составляющие русского классического анархизма. Диссертация содержит позитивное и критическое исследование многообразного, в том числе культурологического, содержания последнего, представленного трудами не только М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, но и Л.Н. Толстого. В результате произошло теоретическое реконструирование всего феномена в целом. В широком контексте опыта данной реконструкции с точки зрения определения нравственно ориентированной образовательной стратегии формирования своеобразной культуры свободы в современной России в диссертации обосновывается приоритетность ряда взаимосвязанных ценностей (нравственность- свобода-труд- справедливость- истина) , переосмысленных с учетом особенностей развития русской культуры и философии.

2. В диссертации заявлено, теоретически обосновано и документировано на примере русского классического анархизма положение о том, что по существу в анархизме имеется позитивное, собственно нравственное содержание, ибо его основные представители ориентируют людей не только на преодоление самой мощной преграды на пути к свободе, то есть привычки и практики слепого подчинения жесткой, сковывающей личную и общественную инициативу некоей внешней силе в виде навязываемой сверху власти; но и на установление действительно гуманистических, солидарных отношений между людьми в свободном и справедливо устроенном обществе. Последовательное и комплексное осмысление всего наследия указанных представителей русской общественной, философской и этической мысли позволило в целом преодолеть имеющее место в литературе неоправданно узкое и одностороннее понимание анархии вообще как безответственного безвластия или социального хаоса.

3. В диссертации в процессе и результате всестороннего анализа истории и теории проблем свободы, нравственности, их соотношения развернуто и аргументировано авторское понимание свободы, рассматриваемой в качестве важнейшего предмета и цели всего социально-гуманитарного знания, включая зтику. К важнейшим концептуальным положениям, являющимся частными научными новациями, относятся: ^ • реализация свободы предполагает хотя бы общее осознание своей личной зависимости от разного рода внешних факторов и обстоятельств, устойчивое желание изменить последние в сторону их соответствия основным нравственным представлениям и принципам морали;

• изначальная социальность свободы проявляется в активной роли самого человека, ориентирующегося в реальном времени и в реальном пространстве, получившего определенный опыт морального поведения в конкретной среде общения и жизнедеятельности в русле как самосовершенствования, так и исполнения долга;

• являясь атрибутом полноценной человеческой жизни, а также своеобразной красной нитью, пронизывающей всю историю человечества (именно эта нить вывела и М.А. Бакунина, и П.А. Кропоткина, и Л.Н. Толстого на идею справедливого общественного устройства на основе взаимопомощи и согласия) , сама свобода немыслима без хотя бы минимума нравственности в той мере, в какой моральные чувства и знания становятся достоянием личностного бытия в его вначале спонтанном, а затем все более регулируемом и целенаправленном развертывании;

• по существу, именно нравственность отличает свободу от произвола, именно фактор морального влияния является определяющим в деле углубления и расширения свободы как таковой, что обнаруживается в теории и жизненной практике всех представителей русской философии практически-нравственной ориентации;

V • относя наличие правовых рычагов реализации известных декларируемых свобод к бесспорным достижениям цивилизации, что в основном признавали все классики анархизма, не следует при этом абсолютизировать внешние, преимухцествен-"г но формальные аспекты свободы как таковой, ибо в противном случае на многообещающем плодотворном поле свободы могут начать доминировать сорняки зла, сковывая или сводя на нет проявления на нем подлинной морали. Это подтверждается результатами осуществленного в диссертации исследования современной философии свободы, эволюционирующей в сторону усиления социально-нравственной направленности и представленной трудами Р. Штайнера, Г. Маркузе, А. Камю, Э. Фромма и др.

4. Определенная новизна диссертационного исследования заключается в самом выборе русского классического анархизма в качестве своеобразного образца решения проблемы соотношения свободы и нравственности в контексте личностного и социального творческого созидания в условиях, когда анархизм вообще продолжает оставаться как бы в тени, причем в тени не просто сомнения, а зачастую в тени огульного охаивания и некоей бескомпромиссной критики, переходящей подчас в заурядное критиканство. Все отчетливее вырисовывается потребность в сугубо научном, объективном и вместе с тем честном, нравственно-философском переосмыслении этого сложнейшего феномена. В настоящей работе данной потребность реализуется с учетом всего комплекса исторических, социокультурных и иных обстоятельств через привлечение широкого круга источников, в том числе и малоизвестных или вовсе не исследованных ранее.

5. Осуществление всесторонней и целенаправленной реконструкции русского классического анархизма в русле по

V исков адекватной нынешнему состоянию общества парадигмы не только выживания, но и полноценной жизни позволило прийти к следующим результатам, составляющим новизну основной части диссертации:

• сделан вывод о том, что концепция М.А. Бакунина представляет собой своеобразный синтез двух подходов -антропологического (Фейербах) и социально-исторического (Маркс), - что стало возможным в основном благодаря нравственно-философскому осмыслению им потребностей и особенностей российского общества, в культуре которого исторически и логически личностный фактор в целом рассматривался как превосходящий по значимости факторы чисто экономические;

• более полно, чем в имеющейся литературе нравственно-философского содержания, представлен и обоснован в плане выявления преимуществ вклад П.А. Кропоткина, разрабатывавшего проблему свободы комплексно, в связи с систематизацией этических учений, на базе естественнонаучного подхода, принципа взаимопомощи и личностных предпочтений;

• в теоретическом наследии лучших представителей анархизма, предложивших и обосновавших безвластную парадигму социального развития и прогресса, обнаружены общие истоки синергетики, ибо, согласившись с их основными идеями, можно предположить, что общество в состоянии конкурировать с природой в деле преодоления хаотических состояний, не прибегая при этом к жестким и искусственным элементам-средствам типа неповоротливой бюрократической машины, создающей только видимость порядка;

• выявлен позитивно-образовательный аспект в русском классическом анархизме, начиная с общей ориентации М.А. Бакунина на «образованную молодежь» и этизацию анархизм; и кончая хорошо продуманной в нравственно-философском ключе социально-педагогической деятельностью Л.Н. Толстого;

• комплексно, в связи с анализом кризисных явлений и трудностей в современном образовательно-воспитательном процессе рассмотрены те аспекты последнего, которые в принципе могут положить начало предметной реализации собственно социально-нравственной, а не узко политической линии радикального обновления общества посредством практики малых дел, то есть последовательных конкретных его улучшений и целенаправленного самосовершенствования, осуществляемых в контексте стратегии формирования культуры свободы.

Методология исследования

Диссертация опирается на идеи и основные достижения современной этики. В целом методология диссертации имеет комплексный, синтетический характер, позволивший осуществить теоретическую реконструкцию интересующего феномена. Автор стремился опираться на лучшие образцы теоретического опыта различных научных направлений материалистической и гуманистической ориентации.

Специфика предмета настоящего исследования предполагает использование наряду с методами рационально-научного типа - историческим, логическим (в их единстве), идеализацией, системно-структурным и др. - не столь строгих, но весьма результативных методов и приемов, таких как интуитивно-гипотетический, междисциплинарный подходы, культурологические наблюдения и обобщения в русле поиска ценностных приоритетов и т.п. Опираясь на основные положения материалистического понимания истории, автор исследует теоретическое содержание связи между конкретной социальной реальностью и соответствующими идеями и концепциями, нравственными предпочтениями и иерархиями ценностей. Вместе с тем представляется бесспорным, что как свобода, так и нравственность не терпят полной рационализации, тем более сведения их к каким-либо однозначным законам, потребностям или обстоятельствам.

Определенную методологическую нагрузку несет положение, согласно которому идея и личность, высказывающая и отстаивающая ее, в известном смысле неразделимы, поэтому значительное внимание в исследовательском процессе нравственно-философского порядка должно уделяться личностным качествам, поступкам, биографическим нюансам того или иного деятеля и мыслителя. Более того, личностное бытие последнего целесообразно рассматривать преимущественно аксиологически, то есть в качестве своеобразного фактора-примера в плане реализации социально-педагогической стратегии . г

Органическая цельность свободы, вытекающей, если имеются соответствующие условия, из нравственного чувства и принципов морали, способствует тому, что она не столько разъединяет человека и общество, сколько сближает их на почве ответственной деятельности. В этой связи в работе развертывается гипотетическая модель учительства, наиболее гармонично сочетающего в себе подлинные ценности, конкретность и сила которых, проявляясь на уровне поступков, открывает новые горизонты социального идеала.

Источники

Изучение проблемы соотношения свободы и нравственности в русском классическом анархизме опирается на первоисточники, а также на различные документальные материалы, включая эпистолярное наследие, историко-философские и этические исследования, труды по философии истории и культурологии.

Исследование феномена свободы предполагает выход на труды Платона, Сенеки, Т. Гоббса, Б. Спинозы, Д. Локка, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, А. Шопенгауэра, К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Ницше, B.C. Соловьева, , H.A. Бердяева, Э. Фромма, а также на современные работы отечественных специалистов по проблеме Э.А. Араб-Оглы, Б.А. Грушина, Т.И. Ойзермана, JI.B. Скворцова, Г.Х. Шахназарова, К.А. Новикова .

Рассмотрение нравственности опирается на труды Аристотеля, Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, И.Г. Фихте, К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Швейцера, на работы JI.M. Архангельского, В.Т. Ганжина, A.A. Гусейнова, О.Г. Дробницкого, Ю.В. Согомонова, В.М. Соколова, А.Ф. Шишкина, А.И. Тита-ренко, а также иностранные источники.

Анализ и осмысление русского классического анархизма основывались на трудах самих М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, J1.H. Толстого, в том числе малоизвестных (Архив Бакунина, который издан в Амстердаме; материалы второго тома «Этики» П.А. Кропоткина, включая переведенные с английского на русский язык, которые хранятся в ГАРФ). Использовались труды представителей как доклассического, так и постклассического анархизма - У. Годвина, М. Штир-нера, П.Ж. Прудона, Г. Грава, Э. Реклю, П.А. Аршинова, А. А. Борового, A.J1. Гордина, A.A. Солоновича, A.M. Ата-бекяна, A.A. Карелина, Н.И. Махно, В.В. Налимова.

Привлекались работы по истории русской философии A.A. Галактионова, П.Ф. Никандрова, М.Н. Громова, В.А. Куваки-на, С.А. Левицкого, А.Ф. Лосева, М.А. Маслина, А.Т. Павлова, Э.Л. Радлова; по общим проблемам философии и логики истории, формирования и развития личности В.А. Вазюлина, Э.В. Ильенкова, П.А. Сорокина, К. Ясперса, А.Н. Леонтьева; по аксиологии С.Ф. Анисимова, М.С. Кагана, Л.Н. Сто-ловича.

Образовательный аспект темы потребовал обращения к трудам К.Д. Ушинского, Н.И. Пирогова, A.C. Макаренко, В. А. Сухомлинского, к работам Н.Г. Алексеева, В.П. Зинчен-ко, H.H. Пахомова, Г. Ричардсона, H.H. Моисеева, к другим многочисленным источникам, в том числе на иностранных языках, касающимся анализа морального кризиса в обществе и образовании.

Апробация и практическое внедрение результатов исследования

Основные результаты диссертационного исследования изложены в индивидуальной монографии, а также в более чем двадцати научных публикациях. Ключевые идеи настоящей работы излагались в докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях, философских чтениях, симпозиумах и круглых столах, в том числе проведенных на базе Российского философского общества, Лаборатории этики Института философии РАН, Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина, Сектора методологических проблем образования исследовательского Центра проблем качества подготовки специалистов.

С материалами по теме диссертации автор выступал на Всесоюзной научной конференции «Человеческий фактор в ускорении социального и научно-технического прогресса» (Новосибирск, май 198 9 года), международной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина

Москва - Санкт-Петербург, декабрь 1992 года), международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения М. А. Бакунина (Тверь, май 1994 года), Первом Российском философском конгрессе (Санкт-Петербург, июнь 1997 года) , международной конференции гуманистов «Наука и здравый смысл в России: кризис или новые возможности?» (Москва, октябрь 1997 года).

На основе проведенного исследования разработан и прочитан в Московском государственном открытом педагогическом университете спецкурс на тему «Поиски путей к свободе: нравственно-философский аспект». Теоретические выводы диссертации используются в процессе ведения базовых курсов «Философия», «Основы религиоведения», «Культурология», на материалах которых созданы опубликованные методические пособия, программы и тексты лекций. Возможность практического использования теоретических положений диссертации нельзя считать исчерпанной, особенно если иметь в виду необходимость продолжения своего рода инвентаризации духовно-нравственных ценностей на уровне не только образования, но и всего общества.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения и библиографии (всего 396 страниц).

Заключение диссертации по теме «Этика», Артемов, Вячеслав Михайлович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Не надо бояться тех разрушений, которые совершает разум в установленных людьми преданиях. Разум не может ничего уничтожить, не заменяя его истиной. Таково его свойство» Л. Н. Толстой

Автор отдает себе полный отчет в том, что окончание настоящей работы не исключает иных попыток реконструкции изучаемого нами феномена в этическом аспекте. Тем более речь не идет об исчерпывающем решении проблемы соотношения свободы и нравственности. Вообще сегодняшнее понимание свободы не есть высшее ее понимание только на том основании, что оно снимает все предыдущие точки зрения (следует учитывать специфику самой свободы: она может в любой момент вернуться к истокам, сделать какой-либо скачок или вольное отступление, разумеется, при том, что ее субъект в той или иной мере считается с действительностью) . В этом смысле нельзя сказать, что «философ свободы» H.A. Бердяев более глубок в своем проникновении в проблему, чем Сократ или JI.H. Толстой.

В целом, обращаясь к истории и логике развития социальной и нравственной философии XIX века, можно выделить, правда, абстрагируясь от многих конкретных и интересных моментов самих по себе, своего рода триаду в плане исследовательского углубления в проблему соотношения свободы и нравственности применительно к человеку и обществу после классических и вместе с тем внутренне противоречивых решений ее, данных прежде всего Кантом и Гегелем. Условно говоря, тезисом выступает в данном случае антропологический подход, представители которого выводят названные качества-ценности из самой природы человека как высшего природного существа. Правда, как правило, мощная религиозно-идеалистическая традиция рассмотрения всего духовно-нравственного в конечном счете давала о себе знать и в пределах данного подхода. Проявилась она и в нравственно-философской позиции Л. Фейербаха, хотя немецкий материалист в целом исходил из первенства "естественных" стремлений человека. Но неразрешимой загадкой, ведущей в конечном счете к какой-то новой религии, оставалась проблема основного фактора, который может оказаться способным привести к тому, что указанные стремления рано или поздно возобладают и изменят всю общественную жизнь. В качестве своеобразного антитезиса выступает здесь философия К. Маркса и Ф. Энгельса: в центре внимания оказывается прежде всего сама общественная жизнь с точки зрения основных ее факторов, составляющих и противоречий. То или иное соотношение и разрешение последних собственно и определяет тип нравственности, ее конкретное содержание, а также степень и характер наличной свободы и соответствующих ее трактовок с позиций определенных социальных групп и классов. Выделяя вслед за Гегелем два основных периода в мировой истории - период несвободы и период свободы, -Маркс в основном сосредоточился на изучении процесса практического осуществления свободы. Такое приземление проблемы, с одной стороны, сыграло безусловно положительную роль в плане проникновения во внутренние социально-экономические, конкретно-исторические механизмы обеспечения или, наоборот, устранения реальной свободы в обществе; с другой, несколько обезличивало свободу, отрывало ее от нравственности как таковой, что как бы превращало процесс освободительной борьбы людей в некий чуть ли не автоматический процесс, хотя и имеющий на выходе вполне высоконравственные результаты типа свободного времени для людей труда и гармоничного развития личности. Свобода нуждалась во внутреннем духовно-нравственном стержне, а нравственность угнетенных оставалась загадкой - откуда она берется и каким образом воспроизводится в обществе, где доминирует зло?

Что же касается синтеза в плане соотносительного рассмотрения свободы и нравственности с учетом достижений как антропологического, так и социально-исторического подходов, то в известном смысле он стал развертываться еще в XIX веке и продолжается вплоть до настоящего времени. Мыслители прошлого века предложили весьма ценные подходы в русле позитивного решения проблемы на базе уже достигнутого. Таким образом, к вариантам синтеза, на наш взгляд, можно отнести как сам творчески развивающийся марксизм в лице философов, сумевших преодолеть известные крайности классового подхода и существенно расширить поле собственно нравственно-философских исследований; так и русский классический анархизм , прежде всего в лице М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и Л.Н. Толстого. По многим принципиальным пунктам эти варианты сходятся.

Рассматривая свободу и нравственность в их взаимосвязи в контексте реконструируемого русского классического анархизма и применительно к образовательному процессу, нельзя было обойтись без некоторых гипотетических предположений, связанных с ценностно-практическим стилем мышления. К тому же речь шла в основном о российском социокультурном бытии, понять которое представляется возможным лишь в случае преодоления известной ограниченности сугубо рационально-прагматического мышления. Только это позволит в конечном счете выйти и на вполне научную парадигму свободы в русле нравственной ориентации.

Новая, на современном материале выполненная реконструкция русского классического анархизма позволяет увидеть как достоинства, так и недостатки, точнее, недоработки, ошибки и противоречия его представителей. К числу последних можно отнести позицию М.А. Бакунина в вопросе о государстве, взятом в разных отношениях, - общем и конкретно-историческом, региональном: с одной стороны, видя бесперспективность российского и европейских государств, он призывал к их безоговорочному слому; с другой, - весьма определенно возвеличивал англо-американскую демократию, ставя ее в пример другим. Налицо противоречие, но противоречие ищущего, сравнивающего, размышляющего человека, готового к уточнению и даже изменению своих позиций, если логика жизни заставит это сделать.

Его последователь П.А Кропоткин также не избежал противоречий и известного смешения уровней рассмотрения интересующих его явлений. Как человек своего времени, он разделял мнение о том, что господствующим началом буржуазного общества является начало личной свободы. Более того, он видел в нем залог прогресса и «надежду на будущее»1. По существу такая постановка вопроса в данном случае свидетельствует о сугубо политическом понимании свободы, что в целом противоречит самому духу классического анархизма с его ориентацией на неполитические формы общественного жизнеустройства. Таким образом, налицо своеобразное рассогласование двух относительно независимых

1 См.: Кропоткин П.А. Современная наука и анархия. Пб. ; М. , 1921. - С. 202. уровней постижения проблемы - политического и собственно теоретического, близкого к анархизму по определению.

Что касается последнего классика анархизма Л.Н. Толстого, то нельзя не отметить значительную роль в его творчестве собственно художественно-эстетической составляющей, которая как способствовала проникновению в глубины анализируемых им личностных и социальных структур бытия, так подчас и уводила его в сторону от некоторых существенных измерений последних. В одном случае он категорически заявляет о бесполезности и даже вредности искусства и науки, в другом, - сам всей своей деятельностью писателя и философа демонстрирует реальную силу последних. Некоторые собственные теоретические противоречия и рассогласования смогли разрешить сами анархисты-классики, некоторые - их последователи, а также исследователи, действующие в русле свободного и последовательного поиска истины, что называется, без гнева и пристрастия.

Нет никаких оснований говорить о каких-то особых достоинствах - теоретической прозорливости или нравственной чистоте - представителей анархизма, включая русских классиков. Сравнивая последних с классиками марксизма, кроме различий в методах мы должны видеть также разницу в самих плоскостях бытия, которые подвергались анализу теми и другими. Выражая особые тенденции определенной культуры, во многом далекой от однонаправленного западного рационализма, и пытаясь выявить основные общечеловеческие препятствия на пути в будущее, русские анархисты, смогли как бы заглянуть в него не столько с позиций политических и прагматических, сколько главным образом с позиций личностных, коллективистских, даже космических, - далеких от каких-либо жестких привязок к устоявшимся стереотипам и политико-идеологической конъюнктуре.

Их современники марксисты, в основном разделяя общий критический настрой по отношению к несвободной и несправедливой социальной действительности, оказались значительно ближе в своем преимущественно рациональном анализе к социально-экономическим и политическим реалиям того времени. Вместе с тем и те и другие в равной мере были искренни в своих поисках и утверждениях, достаточно глубоки в своих прозрениях и выводах, относящихся, правда, к разным, а зачастую и своего рода параллельным плоскостям социального бытия. Но, находясь в условиях напряженной политической жизни, они зачастую сами не понимали этого, вступая в ожесточенную полемику друг с другом, растрачивая понапрасну собственные силы, отодвигая реальную перспективу возможного сотрудничества. По-видимому, людям, имеющим в целом общие потребности и интересы, решающим в перспективе одни и те же проблемы, следовало бы учесть негативные моменты тогдашнего опыта противостояния, когда происходило взаимное истощение перед лицом общего исторического препятствия.

Многие положения анархистов, которые касаются будущего безгосударственного устройства общества на первый взгляд кажутся неосуществимыми и даже наивными. Однако, вдумавшись, убеждаешься в том, что зачастую определяющую роль в этом скепсисе играет не качество этих смелых проектов, а сила нашей собственной привычки жить, что называется, «под колпаком» некоего образования, не столько рационального, сколько иррационального по содержанию. Определенную роль здесь играет и страх перед угрозой потери своей более или менее уютной несвободы, по существу сводящей к минимуму личную ответственность за все происходящее в обществе .

К этому следует добавить также укоренившуюся убежденность в испорченности природы человека. Даже если предположить такую испорченность на века, бессмысленно искоренять ее чисто внешним, политико-государственным способом. Более того, наличие жесткой внешней инстанции, якобы призванной сдерживать и устранять некие человеческие пороки, в конечном счете ведет к закреплению и разрастанию последних, ибо представители самой этой инстанции зачастую склонны преувеличивать порочность своих подопечных, а сами при этом не только не демонстрируют образцы добродетели, но больше других ее попирают. Увеличение преступности вместе и в результате процесса укрепления государства и количественного увеличения соответствующих карательных органов - яркое тому подтверждение.

Нужны иные способы постепенного совершенствования человека и общества, приоритетные из-за своего внутреннего, содержательного превосходства над всеми другими, искусственными, временными, нежизнеспособными. Образование, на наш взгляд, не просто относится к их числу, а призвано составить своеобразный стержень всей стратегии формирования культуры свободы, предполагающей освоение и реализацию всех приоритетных ценностей в их взаимосвязи. Свобода, условно говоря, немыслима без нравственности, справедливость - без свободы, истина - без труда и т.д.

Одна из заслуг анархистов-классиков заключается как раз в обнаружении огромных созидательных перспективных возможностей данного способа формирования и развития культуры свободы, а значит и нравственно состоятельной личности и справедливого общества. Для них анархия означала не хаос безответственности, а ответственное безвластие .

Главное состоит в том, что в анархистском варианте решения проблемы соотношения свободы и нравственности как бы находится своеобразный ключ к негосударственной парадигме устройства и организации всей общественной жизни. Мораль, формирующаяся на стыке природного и социального, определяет не только ответственность личности, но и качество ее свободы. Будучи осознанной, ответственность порождает новый пласт свободы, внутренним образом соединенный с культурой и нравственностью.

Именно здесь следует искать поле приложения сил для интеллигенции в собственном смысле этого слова, то есть для людей мыслящих, образованных, высоконравственных, умеющих искать и находить истину, воспринимать и создавать прекрасное как в жизни, так и в искусстве. Их совокупная и целенаправленная активность, опирающаяся на широкую общественность, может стать той неполитической силой, которая по значимости в обществе превзойдет саму политику как таковую.

Это тем более актуально, что нынешние представители политико-государственной элиты все откровеннее проводят в жизнь заурядный макиавеллизм, громко заявляя о первенстве политического интереса над моралью, даже элементарной нравственностью. На самом деле за этим стоит серьезная проблема современной цивилизации глобального масштаба. В конечном счете проблема состоит в том, кто победит: свободный человек, ориентирующийся на максимальную самореализацию в парадигме взаимопомощи и добра; или - политико-мафиозный деятель, для которого на деле подлинные духовно-нравственные ценности ровным счетом ничего не значат, какой бы маской он не прикрывался, пусть даже маской поборника всех прав и свобод.

Разумеется, нельзя не считаться с действительностью: объективный анализ свидетельствует о неизбежности существования в обозримой перспективе и политики, и государства, и многочисленного чиновничества. Поэтому, реконструируя классический анархизм, можно ратовать вначале за максимально правдивую, открытую политику, которая лишь в конечном счете перерастет в качественно новые, собственно нравственные, здоровые отношения между людьми, внутренне готовыми к жизни в парадигме свободы. Это станет результатом как последовательных образовательных усилий общества, так и целенаправленного расширения парадигмы самоуправления на всех уровнях общественной жизни.

Нравственность не есть простое украшение на дереве свободы (живом и цветущем), не ограждение вокруг него; она - в самих корнях, она питает их, в результате определяя качество соответствующих плодов. Таким образом, нет какой-то отдельной нравственной свободы наряду со свободой экономической или политической, а есть единая свобода, включающая в себя нравственное измерение. Данный подход еще не нашел, на наш взгляд, достаточного отражения в литературе. Как правило, в имеющихся работах, речь идет не о свободе как таковой, которая уже по определению нравственна, а отдельно о свободе воли, о свободе нравственной, политической и т.п.

В случае с проблемой гармонизации отношений между свободой и нравственностью напрашивается такая метафора, несколько неожиданная и парадоксальная: свобода и «клетка» культуры. Она не может испугать тех, кто реально осуществляет личностные поиски в русле социального идеала. Даже изначальная природно-космическая спонтанность как объективное условие свободы в определенном смысле как бы подталкивает к некоей упорядоченности (согласно синергетике, порядок возникает именно из хаоса).

Однако дело построения и освоения указанной «клетки» лежит на плечах человека, добровольно избравшего позитивное измерение культуры в виде таких ценностей, как добро, свобода, труд, справедливость, истина. Последние как раз и составляют достаточно прочные, но благотворные и спасительные «решетки», позволяющие человеку встать во весь рост в качестве личности и субъекта социального творчества. В качестве результата следует рассматривать хорошее социальное самочувствие человека в хорошо обжитом доме, двери которого в принци в любой момент могут быть открыты с целью выхода из Herq в направлении нового идеала социального устройства или болёе^ привлекательной личностной перспективы. \

Важнейшим преимуществом свободы\ просвеченной нравственностью, является то, что она не столько разъединяет человека и общество, сколько сближает их на почве творчества и взаимной ответственности друг перед другом. Такая ответственность в реальности представлена лишь немногочисленными островками, среди которых видное место занимают различные образовательные учреждения или просто очаги распространения знаний и духовных ценностей. Для образования же в целом ответственность эта - важнейшая сторона как самого педагогического дела, так и соответствующего социокультурного идеала, путь к которому лежит через своеобразное окультуривание свободы.

В условиях, когда, как справедливо считает H.H. Моисеев, «никакого устойчивого развития (sustainible develортеп^ в том примитивном смысле, в каком этот термин вошел в официальные документы. в нынешних условиях быть не может»1, нужна хорошо продуманная, целенаправленная стратегия формирования подлинного гуманизма, который начнет наконец-то последовательно вытеснять бюрократизм, технократизм и безответственность, словом, все то, что ведет к фактическому ограничению возможностей свободного и высоконравственного человека.

Одна из актуальных задач культурного сообщества - это преодоление расхожих стереотипов, не имеющих ничего общего с научным, нравственно-философским анализом самой исторической и наличной реальности. Имея в виду Запад трех последних столетий, американский критик науки Т. Розак отмечал, что «мы гуманисты испуга перед альтернативой -бездной нигилизма. Ценность, качество, дух, душа, духовное общение - все это было отсечено от научного мышления как явное излишество. А что осталось? Только машина мира - умащенная маслом, лоснящаяся, мертвая и враждебная»2 .

Предпринятый нами опыт реконструкции русского классического анархизма по существу вскрывает несостоятельность указанного страха «бездны нигилизма». Он во многом неоправдан и сознательно тиражируется с целью беспрепятственного продвижения бездушной машины даже не науки как таковой, а однобокой рассудочной цивилизации с привычной для нее жесткой властно-политической парадигмой. Таким обра

1 См.: Моисеев H.H. Современный рационализм. М., 1995. - С. 374.

2 См.: Science and it's Public. Boston, 1976. P. 18, 29-30. зом, та бездна, куда может, условно говоря, завезти эта машина, не менее страшна, чем предполагаемые и зачастую мнимые опасности, связанные с устранением изживших себя институтов и привычных представлений.

Имея в виду линию на преодоление крайностей в плане последовательной гуманизации всего социального бытия, а значит, прежде всего, образования, есть чему поучиться у рассмотренных нами представителей практически-нравственной ориентации русской философии. Они во многом заблуждались, забегали вперед, но, несмотря ни на что, искренне верили в созидательные возможности общества, человека и самих себя. Это делает их жизнь и творчество весьма привлекательными и вдохновляющими в плане реализации действительно гуманистических и социально ориентированных целей образования.

Переосмысливая классическое наследие в русле современной философии и этики образования, можно выделить следующие моменты стратегии формирования культуры свободы. Во-первых, большие возможности заложены в самом образовательно-педагогическом процессе, понимаемом как последовательный ряд относительно самостоятельных и взаимосвязанных этапов передачи и освоения знаний и ценностей. Представляется, что и каждый отдельный этап и взаимосвязь между ними должны включать элементы свободного выбора, распространяющиеся и на ценности, которым отдается предпочтение. Наиболее приемлемым с точки зрения потребностей и возможностей современного человека выглядит вариант своеобразного сотрудничества на договорной основе между основными сторонами данного процесса - учителями и учениками (вместе с их родителями), преподавателями и студентами .

Во-вторых, сами знания, отражающие необходимость, являются важными условиями свободы, поэтому поощряемое у молодых людей стремление к ней в конечном счете подогревает интерес к самой истине. Истина и свобода по существу находятся в одной плоскости, хотя одной истины еще недостаточно для полной свободы, а спонтанности и любопытства - для достижения истины. Их взаимное обогащение требует целенаправленных личностных усилий, соответствующих нравственных мотивов и благоприятных социальных условий.

В-третьих, так как ведущим субъектом рассматриваемого процесса выступает учитель (в широком смысле слова), то степень реальной свободы на выходе зависит от профессиональных и нравственных качеств последнего. Результат также во многом зависит от степени вовлечения, так сказать, ведомых учеников в совместные поиски истины-свободы. В известном смысле следует добиваться своеобразного равенства основных субъектов образовательного процесса, что будет иметь и собственно воспитательное значение.

И, наконец, в-четвертых, в содержание самого осваиваемого материала должны входить адекватные представления о свободе и нравственности, об их неразрывной связи. Философия и этика, таким образом, призваны стать неотъемлемыми элементами всей системы современного образования, а не только высшей школы. Ценностный стержень мировоззрения в таком случае будет достаточно прочным и надежным.

В конечном счете именно сохранение и нравственно выверенное обновление образования позволит открыть новые перспективы личностного и социального развития. Последнее, в свою очередь, подготовит почву для полноценной жизни и ответственного поведения людей в парадигме самоуправления .

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Артемов, Вячеслав Михайлович, 1999 год

1. I. СОЧИНЕНИЯ И ПИСЬМА П. А. КРОПОТКИНА

2. I. 1. Кропоткин П. А. Ветеран революции об артельном движении: (Письмо в Артель-Союз ) // Артельное дело. Пг., 1921. № 1/4. С.32-33.

3. I. 2. Кропоткин П. А. Взаимная помощь как закон природы и фактор эволюции, по учению П. А. Кропоткина / Изложение Вишневского Б. // Казанский библиофил. Казань, 1921. № 1. - С. 49-50.

4. I. 3. Кропоткин П. А. Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя ? / Публикация Ашешова Н. П., Щеголёва П. Е. // Былое. Пг., 1921. №17. С. 338. Записка 1873 г.

5. I. 8. Кропоткин П. А. Полевой военный суд, учрежденный в Иркутске по делу о возмущении преступников на Кру-гобайкальской железной дороге. // Памяти Петра Алексеевича Кропоткина. Пб., ; М., 1921. - С. 131-172.

6. I.9. Кропоткин П. А. Поля, фабрики и мастерские : Промышленность, соединённая с земледелием, и умственный труд с ручным / Пер. с англ. Коншина А. Н. Под ред. авт. -Пб.; М.: Голос труда. 1921. Изд. 4-е пересмотр, и доп. - 272 с.

7. I. 10. Кропоткин П. А. Предисловие // Пато Э., Пуже Э. Как мы свершим революцию. Пг. ; М., 1921. - С. 3-13.

8. I.11. Кропоткин П. А. Предисловие, примечания / Рек-лю Э. Законное развитие и анархия // Реклю Э. Избранные сочинения. Пб. ; М., 1921. - С. 191, 197-198, 201-202.

9. I. 12. Кропоткин П. А. Речи бунтовщика / Пер. с фран. Под ред. авт. С предисл. и послесл. авт. к новому рус. изд. Пг.: М.; Голос труда , 1921. - VIII, 349 с.

10. I. 13. Кропоткин П. А. Современная наука и анархия. -Пб.; М.: Голос труда, 1921. 316 с.

11. I. 14. Кропоткин П. А. Справедливость и нравственность. Публ. лекция, прочитана в Анкотском братстве и в Лондонском Этическом обществе. Пб.; М.: Голос труда,1921. 55 с.

12. I. 15. Кропоткин П, А. Великая французская революция: 1789-1793. Пб.; М.: Голос труда, 1922. 606 с.

13. I. 16. Кропоткин П. А. Взаимная помощь среди животных и людей, как двигатель прогресса / Пер. с англ. Батурин-ского В. П., под ред. автора. Пб.; М.: Голос труда,1922. VIII 342 с.

14. I. 17. Кропоткин П. А. Джемс Гильом: (Воспоминания) // Гильом Дж. Интернационал: Воспоминания и материалы. 1864-1878. Пб., 1922. - С. 9-13.

15. I. 18. Кропоткин П. А. Записка и замечания П. А. Кропоткина к предисловию К неосуществленной серии брошюр зарубежных анархистов. // Почин. М., 1922. Сер. 2. - № 4/5. - С. 2-3.

16. I.19. Кропоткин П. А. Идеал и литература // Памяти Петра Алексеевича Кропоткина. Пг.; М., 1921. С. 57-59.

17. I. 23. Кропоткин П. А. Что такое анархия? (Из неизданной рукописи П. А. Кропоткина) // П. А. Кропоткин. 1842, 27 ноября ( 3 декабря ) 1922 г. К 80-летию со дня рождения. М., 1922. С. 5-9.

18. I. 28. Кропоткин П. А. Взаимная помощь среди животных и людей / Общедоступное изложение по П. Кропоткину. М.: На помощь, 1924. - 63 с.

19. I.29. Кропоткин П. А. Почему мы бунтари // Бюллетень Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П.А. Кропоткина. М., 1924. № 1. -С. 5-8.

20. I. 30. Кропоткин П. А. Век ожидания. Сб.ст. М. , Голос труда, 1925. - 172 с.11.31. Кропоткин П. А. Новые времена // Антология русской классической социологии: Тексты. М.: Изд. МГУ, 1995. С. 124 -150.

21. I. 38. Кропоткин П. А. С.М.Степняк-Кравчинский // Степняк-Кравчинский С. М. Сочинения. М., 1958. Т. I. -С. 417-422.

22. I.39. Кропоткин П. А. Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя? // Революционное народничество семидесятых годов XIX в. М., 1964. Т. I. - С. 55115.

23. I. 42. Кропоткин П. А. Письма из Восточной Сибири / Сост.: Маркин В. А., Старостин Е. В. Иркутск : Восточно-Сибирское кн. изд-во., 1983. -192 с.

24. I. 43. Кропоткин П. А. Великая французская революция 1789-1793 / Примеч. Гордона А. В., Старостина Е. В.; Статьи Далина В. М., Старостина Е. В. М.: Наука, 1979. -575 с.

25. I. 44. Кропоткин П. А. Ссылка в Сибирь / Публ. Якушина Н. И. // Молодые штурманы грядущей бури. М., 1987. -С. 178-184.

26. I. 55. Кропоткин П. А. Воспоминания о Лаврове // Лавров П. Л. Статьи, воспоминания, материалы. Пг., 1922. -С. 436-439.

27. I.56.Кропоткин П. А. Дневник / С предисл. А. А. Борового. М.; Пг.: Госиздат, 1923. VIII. 292 с. (Центрархив. Документы по истории лит. и общественности; Вып. 4) .

28. I. 57. Кропоткин 17. А. Записки революционера // 6-е изд. (1-е посмертное), доп. // Пер. с англ. Динео, с предисл. Г. Брандеса под ред. и с прим. Лебедева Н. К. -М.: Мосполиграф, 1924. 504 с.

29. I. 69. Кропоткин П. А. Письмо гимназистам ташкентской гимназии 4 мая 1907 г. // Былое. Пг., 1925. № 31. - С. 131-132.

30. I. 70. Кропоткин П. А. Письма к В. Н. Черкезову / Публ. Б. Н. Николаевского // Каторга и ссылка. 1926. Кн. 4. - С. 7-28.

31. I. 80. Кропоткин П. А. Обращение к украинскому народу / Публ. Петушковой И. В. // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. М., 1992. Вып. 1. 1917 г. -С. 171- 175.

32. I. 81. Кропоткин П. А. Письма П. А. Кропоткина М. И. Гольдсмит, А. А. Боровому, А. Шапиро / Предисл. и публ. Ударцева С.Ф. // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. М., 1992. Вып. 1. - С. 175-195.

33. V. ЛИТЕРАТУРА О П. А. КРОПОТКИНЕ: БИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ И ВОСПОМИНАНИЯ

34. V. 1. Атабекян А. М. Последние дни П. А. Кропоткина // Почин. М., 1922. № 6-7. - С.2-5.

35. V. 2. Ашешов Н. П. Побег П. А. Кропоткина; ( По материалам III отделения ) // Былое. Пг., 1921. № 17. -С. 64-74.Ч

36. V. 3. Баландин Р. К. Мятежный князь Петр Кропоткин или об анархии в природе и обществе // Человек, философия и природа. М., 1991. - С. 17-45.

37. V. 4. Баландин Р. К. Не хаос, а свобода // Неделя. -М., 1990. № 2. С. 7.

38. V. 5. Бирюков А. В. П. А. Кропоткин и А. М. Атабекян. // Труды комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина.- М., 1992. Вып. 2. С. 26-37.

39. V. 6. Богданович С. А. Князь бунтовщик. - М:, JI., 1928. - 126 с.

40. V. 7. Бонч-Бруевич В. Д. Встреча В. И. Ленина с П. А. X. Кропоткиным // Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения.

41. М., 1963. Т. 3. С. 399-406.

42. V. 8. Брешковский К. Три анархиста: П. А. Кропоткин, Мост и Луиза Мишель // Литература русского зарубежья. -М., 1990. Т. 1. кн. 2. - С. 20-34.

43. V. 9. Бюллетень Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П. А. Кропоткина. М., 1924. №1. 30 с.

44. V.10. Бюллетень Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П. А. Кропоткина. М., 1924. №2. 30 с.

45. V.U. Гольдман Э. А. П. А. Кропоткин / Пер. с англ. Серебряковой Е. А. // Былое. Пг. 1921. № 17. - С. 100104 .

46. V.12. Горев Б. П. А. Кропоткин // Памятник борцам пролетарской революции, погибшим в 1917-1921 гг. М. , 1922. С. 127-129.

47. V.13. Драго К. И. Записки старого народника // Каторга и ссылка. М., 1921. Кн. 6. - С.10-22.

48. V.15. К 80-летию со дня рождения П. А. Кропоткина 1842 9 дек. 27 ноября 1922. - М.: Всероссийский общественная комиссия по увековечению памяти П. А. Кропоткина, 1922. -33 с.

49. V.16. Книжник И. Воспоминания о П. А. Кропоткине и об анархистской группе // Красная летопись. Пг., 1922. № 4. - С. 28-52.

50. V.17. Козовский Ю. М. К вопросу о роли сибирского периода в становлении мировоззрения П. А. Кропоткина //

51. Учен. ззп. Хабар, пед. ин-та. Хабаровск, 1971. Т. 32, С. 81-96.

52. У.18. Козовский Ю. М. Молодость Кропоткина: Рассказ о годах становления, странствованиях и исканиях рус. ученого и революционера. Хабаровск : Кн. из-во, 1983. - 145 с.

53. У.19. Корнелиссен X. П. А. Кропоткин : ( Ученый ) // Памяти П. А. Кропоткина. Пб.; М., 1921 - С. 63-66.

54. У.20. Кропоткин в Дмитрове; Воспоминания кооператоров // Былое. Пг., 1921. № 17. С. 81-8 9.

55. У.21. Лебедев Н. К. П. А. Кропоткин : Биографический очерк. М.: Госиздат, 1926. - 96 с.

56. У.22. Лебедев Н. К. П. А. Кропоткин : Человек. Мыслитель. - Революционер. // Памяти П. А. Кропоткина. -Пб.; М., 1921 ( на Обл.: 1922 ). - С. 3-12.

57. У.23. Лебуржуа Н. Л. П. А. и С. Г. Кропоткин в деле помощи русским ссыльным // Каторга и ссылка. М., 1926. Кн. 1 (22). - С. 1421-142.

58. У.24. Лешерн фон Герцфельд М. П. Воспоминания о побеге П. А. Кропоткина // Былое. Пг., 1921. №17. - С. 5963.

59. У.25. Линд Е. В. Последние дни П. А. Кропоткин : Воспоминания сестры милосердия // Былое. Пг., 1921. №17. -С. 90-94.

60. У.26. Малато Ш. Кропоткин и Бакунин // Памяти П. А. Кропоткина. Пб.; М., 1921. - С. 67-70.

61. Маркин В. А. Из архивов П. А. Кропоткина // Наука и жизнь. М., 1976. № 10. С. 106-111.

62. У.28. Маркин В. А. Ленин беседует с Кропоткиным. // Молодая гвардия. М., 1970. № 1. С. 166-169.

63. У.29. Маркин В. А. Петр Кропоткин. Иркутск : Вост.-Сиб. кн. из-во, 1992. - 302 с.

64. У.ЗО. Мартыновский С. И. Давно минувшее // Кандальный звон. Одесса, 1925. № 1. С. 106-114.

65. У.31. Никитина А. И., Ромм А. Г. Бернард Шоу корреспондент П. А. Кропоткина // Рус. лит. - Л., 1967. N 2. -С. 137-140.

66. У.32. Пирумова Н. М. Кропоткин П. А. // Советская историческая энциклопедия. — М., 1965. Т. 8. С. 150-152.

67. У.ЗЗ. Пирумова Н. М. Петр Алексеевич Кропоткин. М.; Наука, 1972. - 223 с.

68. У.34. Пирумова Н. М. Письма и встречи // Родина. М., 1989. N 1. - С. 26-31.

69. У.35. Сажин М. П. Первая встреча с П. А. Кропоткиным // Сажин М. П. Воспоминания: 1860-1880. М., 1925. - С. 81-85.

70. У.36. Сандомирская Г. Б. Кропоткин и Франция // Памяти П. А. Кропоткина. Пб.; М., 1921. - С. 168-176.

71. У.37. Старостин Е. В. Псевдонимы П. А. Кропоткина // Сов. Архивы . М., 1975. N 6. - С. 85-86.

72. У.38. Стеклов Ю. П. А. Кропоткин: (Некролог) // Известия . М., 1921. - 9 февр.

73. У.39. Стоянов Б. Закон и право // Памяти П. А. Кропоткина. Пб., М., 1921. - С. 52-62.

74. У.40. Таратута Е. А. Учитель моего отца // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. -М., 1922. Вып. 2. С. 53-64.

75. У.41. Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина ( Отв. ред. Пирумова Н. М., РАН. Ин-т экономики) -М., 1992. Вып. I. 199 с. Вып. 2. - 196 с.

76. Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина. Москва, Дмитров, С.-Петербург, 9-15 декабря 1992 г. Вып. 1 Идеи П. А. Кропоткина в философии. М., 1995. - 202 с.

77. У.43. Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина. Вып. 2. Идеи П. А. Кропоткина в социально-экономических науках. . М., 1997. - 183 с.

78. У.44. Фигнер В. Н. Кропоткин и Короленко // Памяти Вл. Г. Короленко. М., 1922. - С. 53-56.

79. У.45. Фигнер В. Я. П. А. Кропоткин // Фигнер В. Н. Полное собрание сочинений. М., 1929. Т.З. - С. 27 9-288.

80. У.46. Хохлов Р. Ф. П. А. Кропоткин в Дмитрове // Природа. М., 1979. № 4. - С. 74-79.

81. V. 47. Шеметов А. И. Искупление: Повесть о Петре Кропоткине. М. : Политиздат. 1986. - 430 с.

82. VI. СОЦИАЛЬНО ФИЛОСОФСКИЕ И ЭТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М. А. БАКУНИНА И П. А. КРОПОТКИНА

83. VI. 1. Александрова 3. А. К вопросу о взглядах П. А. Кропоткина на формирование личности // Социально философские проблемы формирования личности. - М., 1986. - С. 136-141.

84. VI.2. Александрова 3. А. К вопросу о материализме философии П. А. Кропоткина // Диалектический материализм и философские вопросы естествознания. М., 1986. - С. 156164 .

85. VI. 3. Андерсон В. М. М. А. Бакунин. СПб., 1906. 160с.

86. VI. 4. Антонов В. Ф. Революционное народничество.1. М., 1965. 266 с.

87. VI. 5. Арефьев М. А. Философия анархизма : очерки истории //- СПб.; Пушкин: Госагропром РФ., 1992. 196 с.

88. VI. б. Баллер Э. Кропоткин П. А. // Философская энциклопедия. М., 1964. Т. 3. - С. 99-100.

89. VI. 7. Блауберг И. И. Выбор в твоих руках. // Вопросы философии. - М., 1991. - № 11. С. 64-71.

90. VI. 8. Блюм Р. Н. Взгляды П. А. Кропоткина на революцию. // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1969. Вып. 241. Тр. по философии. - Т. 13. - С. 124-150.

91. VI. 9. Боровой А. А. Бакунин. М.: «Голос труда», 1926. - 48 с.

92. VI. 10. Бороздин И. П. А. Кропоткин как историк // Ис-торико-рев. бюл. М., 1922. - № 2/3. - С. 2-9.

93. VI. 11. Варченко Я. А. Проблема становления личности в мемуарах революционных народников: («Записки революционера» П. Кропоткина, «Запечатленный труд» В. Фигнер) / Ле-нингр. гос. пед. ин-т им. А. И. Герцена. Л., 1983. - 18 с.Ч

94. VI. 12. Володин А. И., Карякин Ю. Ф. Плимак Е. Г. Чернышевский или Нечаев? М., 1976. - 295 с.

95. VI. 13. Галактионов А. А. г Никандров П. Ф. Русская философия XI-XIX вв. Л., 1970. С. 526-550.

96. VI. 14. Голованов В. Проповедь и бунт Петра Кропоткина. // Сов. культура. 1988. 17 дек. - С. 7.

97. VI. 15. Гордон А. В. Кропоткин теоретик // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. - М., 1992. - Вып. 1. - С. 10-33.

98. VI. 16. Горев Б. И. Михаил Александрович Бакунин. М.: Гос. изд-во, 1924. 90 с.

99. VI. 17. Гроссман Л. П. Спор о Бакунине и Достоевском.1. Л., 1926.

100. VI. 18. Гроссман-Рощин И. С. Характеристика творчества П. А. Кропоткина. Пб.; М.: Голос труда, 1921. 31 с.

101. VI. 19. Данилов В. Н. П. А. Кропоткин и Первый ИнтерТнационал // К 150-летию со дня рождения К. Маркса. М.,1968. С. 112-121.

102. VI. 20. Драгоманов М. 17. Михаил Александрович Бакунин. Критико-биографический очерк. Казань, 1906. 97 с.

103. VI. 21. Дюкло Жак. Бакунин и Маркс. Тень и свет. М.: Прогресс, 1975. 461 с.

104. VI. 22. Зильберман И. Б. Политическая теория анархизма М.А. Бакунина (Критический очерк). Л.: Ленингр. унив., 1963. 110 с.

105. VI. 23. Канев С. Н. Октябрьская революция и крах анархизма: (Борьба партии большевиков против анархизма. 19171922 г.) М.: Мысль, 1974. - 431 с.

106. VI. 24. Канев С. Н. Революция и анархизм : Из истории борьбы революционных демократов и большевиков против анархизма ( 1840-1917 гг.). М.: Мысль, 1987. - 328 с.ч

107. VI. 25. Кареев Н. И. П. А. Кропоткин о Великой Французской революции // Петр Кропоткин. Сб. статей, посвященных памяти П. А. Кропоткина.: Сб. ст. 1922. - Пг.; М. : - С. 108-138.

108. VI. 26. Карелин А. Так говорил Бакунин. М., 1917. VI. 27. Карякин Ю. Ф.г Плимак Е. Г. Мистер Кон исследует «русский дух». М.: Соцэкгиз, 1961. - 183 с.

109. VI. 30. Корнилов А. А. Молодые годы Михаила Бакунина. Из истории русского романтизма. М.: Сабашниковы, 1915.718 с.

110. VI. 31. Косичев А. Д. Борьба марксизма-ленинизма с идеологией анархизма и современность. М.: Московск. универ., 1964. - 414 с.

111. VI. 32. Критская Н. Л. Педагогические идеи П. А. Кропоткина // Памяти П. А. Кропоткина Пб.: М., 1921 ( Обл. 1922 ) - С. 71-75.

112. VI. 33. Кубалов Б. Страницы из жизни М. А. Бакунина и его семьи в Сибири. Иркутск , 1923.

113. VI. 34. Лебедев Н. К. П. А. Кропоткин и его учение о нравственности // Почин. М., 1922. № 2. - С. 3-5.

114. VI. 35. Лебедев Н. К. П. А. Кропоткин как теоретик биосоциологического закона взаимопомощи // Былое. Пг., 1921. - № 17. - С. 95-99.

115. VI. 36. Лебедева Т. П. К проблеме анализа некоторых идей теоретиков анархизма // Соц. -полит, науки. М., 1990. № 8. - С. 98-105.

116. VI. 37. Лурия А. П. А. Кропоткин как социальный мыслитель // Вестник просвещения. Казань, 1921. № 1. - С. 20-23.

117. VI. 38. Малинин И. Эдипов комплекс и судьба Михаила Бакунина. К вопросу о психологии бунта. Белград, 1934.

118. VI. 39. Маркин В. А. Биосоциологическая концепция П. А. Кропоткина // История взаимодействия общества и природы М., 1990. - ч. 2-3. - С. 6-7.

119. VI. 40. Маслин М. А. Критика буржуазных интерпретаций идеологии русского революционного народничества. М.: Московск. универ., 1977. 117 с.

120. VI. 41. Материалы научно практической конференции, посвященной 155-летию со дня рождения П. А. Кропоткина ( 15-17 мая 1998 г., г. Кропоткин ). Ставрополь.: Изд-во Ставропольского ун-та. 1998. - 75 с.

121. VI. 42. Мндоянц С. А. Безгосударственный социализм (М. А. Бакунин и П. А. Кропоткин об идеале общественного устройства) // Русская философская мысль в 80-х гг. XIX в. О будущем России. М., 1990. - С. 90-116.

122. VI. 43. Мкртичан А. А. « Всякого угнетателя личности я ненавижу» // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина М., 1982. - Вып. 2. - С. 3-25.

123. VI. 44. Мкртичан А. А. П. А. Кропоткин : утопист и реалист. // Социалистический идеал : вчера, сегодня, завтра. М., 1992. - С. 76-95.

124. VI. 45. Никитин А. Л. Заключительный этап развития анархической мысли в России. // Вопросы философии. М., 1991. - № 8. - С. 89-101. 1921-1928.

125. VI. 46. Никулин А. М. Литературно эстетические взгляды П. А. Кропоткина // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. - М., 1992. - Вып. 1. - С. 7583.

126. VI. 47. Петрищев А. Б. М. А. Бакунин. Пг . М., 1923.

127. VI. 48. Петропавловский Р. В. Этика П. А. Кропоткина // Очерки этической мысли в России конца XIX начала XX века. М., 1985. С. 232-253.

128. VI. 49. Пирумова Н. М. М. Бакунин или С. Нечаев? // Прометей. 1968. № 5.

129. VI. 50. Пирумова Н. М. М. Бакунин. М.: Молодая гвардия, 1970. -397 с.

130. VI. 51.Пирумова Н. М. Гуманизм и революционность Петра Кропоткина // Вопросы философии. М., 1991. № 11. - С. 38-43.Г

131. VI. 52. Покровский М. Бакунин в русской революции (К 50-летию со дня смерти). М., 1926.

132. VI. 53. Полонский В. П. Михаил Александрович Бакунин (Из истории русской интеллигенции). Жизнь. Деятельность. Мышление. М.-Л.: Гос. изд-во, 1925. 471 с.

133. VI. 54. Полянский Ф. Я. Анархисты. Кропоткианство // История экономической мысли. М., 197 0. -Ч. 3. -С. 6570.

134. VI. 55. Полянский Ф. Я. Экономические воззрения П. А. Кропоткина // История русской экономической мысли. М., 1966. - Т. 3. - Ч. 1. - С. 495-515.

135. VI. 56. Полянский Ф. Я. Критика экономических теорий анархизма. М.: Изд-во Моск. ун-та. 1976. - 301 с.

136. VI. 57. Пономарёв Н. В. Критика анархистской концепции власти и современность // Казань: Изд-во Казан, ун-та. -1978. 139 с.

137. VI. 58. Пронякин Д. И. Анархизм: « исторические » претензии и уроки истории. Л.: Лениздат, 1990. - 160 с.

138. VI. 59. Проппер С. М. М. А. Бакунин. СПб., 1907.

139. VI. 60. Пустарнаков В. Ф. Познавательное и ценное в мировоззрении молодого Петра Кропоткина // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. М., 1992. Вып. 1. - С. 47-68.

140. VI. 61. Равин-Черкасский М. Кропоткин // Анархисты. -М., 1929. С. 18-22.

141. VI. 62. Ракутов А. И. Нравственная концепция П. Кро-^ поткина // Вестник Моск. ун-та. Философия. М., 1975.5. С. 63-71.

142. VI. 63. Старостин Е. В. К истории изучения П. А. Кропоткиным Великой Французской революции конца XVIII века // Французский ежегодник за 1967 год. М., 1968. С. 293303.

143. VI. 64 . Стеклов Ю. М. Социально политические взгляды Бакунина // Современный мир. 1914. № 2, 3.

144. VI. 65. Стеклов Ю. М. Маркс и Бакунин // Просвещение. 1914. № 5, 6.

145. VI. 66. Стеклов Ю. М. М. А. Бакунин, его жизнь и деятельность ( 1814-1876 ). В 3-х частях. М., 1920.

146. VI. 67. Стеклов Ю. М. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность. В 3-х т. М.: Комм. Академия, 1926 1927.

147. VI. 68. Тодес Д. Кропоткин и восприятие теории Дарвина в России // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. М., 1992. - Вып. 1. - С. 69-74.

148. VI. 69. Ударцев С. Ф. М. А. Бакунин и П. А. Кропоткин: две судьбы, две системы идей // Памяти М. А. Бакунина. М., 1990. - С. 4-23.

149. VI. 70. Ударцев С. Ф. Кропоткин. М.: Юрид. лит., 1989. - 143 с.

150. VI. 71. Ударцев С. Ф. Право человека на жизнь во взглядах П. А. Кропоткина. // Труды Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина. М., 1992. - Вып. 1. - С. 84108.

151. VI. 72. Ударцев С. Ф. Анархическая теория государства П. А. Кропоткина // Изв. ВУЗов. Правоведение. Л., 1986. - № 2. - С. 71-7 5.

152. VI. 73. Фигуровская Н. К. Кропоткин П. А. // Экономическая энциклопедия: Политическая экономия. М., 1975. -Т. 2. - С. 314-315.

153. VI. 74. Цыренов Б. Д. Г. Спенсер и П. Кропоткин: ( К постановке проблемы) // Отечественная философия: опыт,проблемы, ориентиры исследования. М., 1991. - Вып. 7. 1. С. 145-159.

154. VII. СОЧИНЕНИЯ И ПИСЬМА, л. н. толстого

155. VII. 1. Толстой Л. Н. Педагогические сочинения // Сост. Н.В. Вейкшан (Кудрявая). М., 1989. 544 с.

156. VII. 2. Толстой Л. Н. Педагогические статьи трех периодов: 60-х, 70-х годов и последнего времени. М., 1912. 423 с.

157. VII. 3. Толстой Л, Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. М.-Л., 1928-1958.

158. VII. 4. Толстой Л. Н. Собрание сочинений. Сер. 1-3. Т.1.23. М.: Саблин, 1911-1913. VII. 5. Толстой Л.Н. Беседы с детьми по нравственным вопросам // Толстой Л. Н. Педагогические сочинения. М. : ^ Педагогика, 1989. С.471-476.

159. VII. 6. Толстой Л. Н. Воспитание и образование // -Там же. С.205-232.

160. VII. 7. Толстой Л. Н. Кому у кого учиться писать: крестьянским детям у нас или нам у крестьянских ребят? // Там же. С.271-289.

161. VII. 8. Толстой Л. Н. Мысли о воспитании // Там же. -С.448-451.

162. VII. 9. Толстой Л. Н. О задачах педагогии // Там же. -С.37-40

163. VII. 10. Толстой Л. Н. О значении народного образования // Там же. С.52-53.

164. VII. 11. Толстой Л. Н. О народном образовании // Тамже. С.54-70.

165. VII. 12. Толстой Л. Н. О свободном возникновении иразвитии школ в народе // Там же. С.81- 104.

166. VII. 13. Толстой Л. Н. 06 общественной деятельности натпоприще народного образования // Там же. С.232-247 .

167. VII. 14. Толстой Л. Н. Педагогические заметки и материалы // Там же. С.33-37.

168. VII. 15. Толстой Л. Я. Прогресс и определение образования // Там же. 248-271.

169. VII. 16. Толстой Л. Я. Круг чтения: Избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении. Т.1 / Сост., вступит, статья А.Н. Николюкина. М.: Политиздат, 1991. -478 с.

170. VII. 17. Толстой Л. Я. Круг чтения: Избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении. Т.2. / Сост., вступ. статья А.Н. Николюкина. М.: Политиз-^ дат, 1991. 399 с.

171. VII. 18. Толстой Л. Я. Исследование догматического богословия // Полное собрание сочинений. Т.23. М. : «Художественная литература», 1957. С.60-303. VII. 19. Толстой Л. Я. В чем моя вера? // Там же. -С.304-468.

172. VII. 20. Толстой Л. Я. Путь жизни. М.: Республика, 1993. 431 с.

173. VII. 21. Толстой Л. Я. Царство божие внутри вас // Там же. Т.28. С.1-306.

174. VII. 22. Лев Толстой и русские цари. Сборник. Письма V царям. Публицистика. Повесть. Рассказ. Сказки. / Сост. Н.

175. Попова. М.: КСТАТИ, 1995. 192 с.

176. VII. 23. Толстой Л. Н. Исповедь // Новые пророки. СПб.: Алетейя, 1996. С. 199-290.

177. VII. 24. Толстой Л. Н. О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии // Новые пророки. СПб.: Алетейя, 1996. -С. 291-322.

178. VIII. СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ, ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ И ЭТИЧЕСКИЕ1. ВЗГЛЯДЫ Л. н. ТОЛСТОГО

179. VIII. 1. Анастасиев А. Гр. JI. Н. Толстой как педагог. Вятка: Губернская типография, 1904. 4 8 с.

180. VIII. 2. Апостолов H.H. Живой Толстой: Жизнь Льва Николаевича Толстого в воспоминаниях и переписке. СПб.: Лениздат, 1995. 686 с.

181. VIII. 3. Асмус В.Ф. Религиозно-философские трактаты Л. Н. Толстого. Предисловие. // Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений: В 90 т. Т.23. М. , 1957. С. V-XXXI.

182. VIII. 4. Баланюк Г. И. Л.Н. Толстой об элементе искусства в обучении и воспитании. // Л.Н. Толстой как педагог. Тула: Изд-во Тульского гос. педагогического института им. Л.Н. Толстого, 1967, С. 66-91.

183. VIII. 5. Бердяев H.A. Л. Толстой в русской революции. // Духовная трагедия Льва Толстого. М.: Отчий дом, 1995. С. 281-288.

184. VIII. 6. Виноградов И.И. Критический анализ религиозно-философских взглядов Л. Н. Толстого. М., 1981.

185. VIII. 7. В мире Л. Н. Толстого: Сборник статей. М. : Советский писатель, 1978. 527 с.

186. VIII. 8. Гарин И. И. Неизвестный Толстой. Харьков: СП «Фолио», 1993. 238 с.

187. VIII. 9. Маллак Ги де. Мудрость Льва Толстого. Изложение жизненной философии Льва Толстого и других мыслителей. М.: «Аслан», 1995. 144 с.

188. VIII. 10. Грот Н.Я, Нравственные идеалы нашего времени. Фридрих Ницше и Лев Толстой. М., 18 93. 154 с.

189. VIII. 11. Гусейнов A.A. Л.Н. Толстой: непротивление злу насилием // Гусейнов A.A. Великие моралисты. М.: Республика, 1995. -С.196-231.

190. VIII. 12. Исаев A.A. Граф Л. Н. Толстой как мыслитель. СПб., 1911.

191. VIII. 13. Козлов Н.С. Лев Толстой как мыслитель и гуманист. М.: Изд-во Московского университета, 1985. 136 с.

192. VIII. 14. Кони А.Ф. Л. Н. Толстой. // Воспоминания о писателях. Л., 1965.

193. VIII. 15. Ленин В. И. Лев Толстой как зеркало русской революции. // В.И. Ленин. Полн. Собр. соч. Т.17.

194. VIII. 16. Никитин В.А. Творчество Л. Н. Толстого: истоки и влияния. // Духовная трагедия Льва Толстого. М.: Изд-во «Отчий дом», 1995. С. 288-299.

195. VIII. 17. Петров А.К. Общественно-педагогическая деятельность Л. Н. Толстого в 70-е годы XIX столетия // Л. Н. Толстой как педагог. Тула: ТГПИ им. Л. Н. Толстого, 1967.- С.3-18.

196. VIII. 18. Пирумова Н.М. Петр Кропоткин и Лев Толстой. // Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина. Вып. 1. Идеи П. А. Кропоткина в философии. М., 1995. С.145-156.

197. VIII. 19. Толстая С.А. Дневники (1897-1909). М., 1932.

198. VIII. 20. Толстых В. И. Человек человечества. // С чего начинается личность. М.: Политиздат, 1983.

199. VIII. 21. Чуприна И. В. Нравственно-философские искания JI. Толстого в 60-70-е годы. Саратов, 1974.

200. У IX. 184. Фулье К. Свобода и необходимость. М.: Изд-е

201. T. 1. La Polémiqué avec Mazzini. Ecrits et matériaux. 1961. 325 p.

202. T. 2. La premeire Internationale en Italie et la conflict avec Marx. Ecrits et mateiaux. 1963. 500 p.

203. T. 3. Michael Bakounine. Etatisme et Anarchie 1873. 1967. 451, V p.

204. T. 4. Michael Bakounine et ses relations avec Sergej Necaev. 1870-1872. Ecrits et matériaux. 1971. 492 p.

205. X. 1. Абрамов М.Ф. Неопределенность свободы. // Вопросы философии. 1996. №10. С.58-69.

206. X. 4. Гаджиев К.С. Размышления о свободе. // Вопросыфилософии. 1993. №2. С.33-48. X. 5. Долинский В.А. Невольник свободы (О жизни и творчестве В.В. Налимова). // Общественные науки и современность. 1997. №6. - С.174-188.

207. X. 6. Кэмпбэлл Дж. Свобода и сообщество. // Вопросы философии. 1992. №12. С.112-126.

208. X. 7. Налимов В.В. Критика исторической эпохи: неизбежность смены культуры в XXI веке. // Вопросы философии. 1996. №11. С.65-74.

209. X. 8. Ракутов А. И. Нравственная концепция П. Кропоткина. // Вестник Моск. универ. Философия. 1975. №5.- С. 63-71.

210. X. 9. Шрейдер Ю. Обладать свободой или быть свободным? // Знание-сила. 1993. №3. С.135-141.

211. X. 10. Slatter J. P.A. Kropotkin on Legaliti and Ethics. // Studies in East Europian Thought. 48. 1996- P. 255-276.1. XI. ДИССЕРТАЦИИ

212. XI. 1. Отакар Баудни Свобода, выбор, деятельность. -Дис. докт. филос. наук. М., 1985. - 300 с.

213. XI. 2. Дубко E.JI. Анализ фундаментальных этических идей (на материале современной англо-американской философии морали). М., 1989. - 500 с.

214. XI. 3. Иванов В.П. Бакунин как социолог. Дис. канд. филос. наук. -М., 197 0. -2 61 с. XI. 4. Ракутов А. И. Критика нравственных взглядов русских анархистов. - Дис. канд. филос. наук. - М.,V1975. 180 с.

215. XI. 5. Сафронова Л.Е. Критика социально-политических и нравственных воззрений М. Бакунина. Дис. канд. филос. наук. - М., 1979. - 184 с.

216. XII. ДЕПОНИРОВАННЫЕ РУКОПИСИ

217. XII. 1. Моисеев П. И. Историко-философское источниковедение М.А. Бакунина и бакунизма. Иркутск, 1981. -131 с.

218. XII. 2. Никульченков Е.И. Гуманизм П.А. Кропоткина. -Санкт-Петербург, 1992. 5 с.

219. XII. 3. Чепель М.М. Реалистическая этика П.А. Кропот

220. V кина (К вопросу о естественных началах нравственности) . М., 1994. - 24 с.